Понятийно-терминологический аспект противодействия преступности (О.А. Косован, "Право в Вооруженных Силах", N 4, апрель 2005 г.)

Понятийно-терминологический аспект противодействия преступности

В современной криминологической литературе, в официальных документах и нормативных актах, посвященных противостоянию преступности, используются разнообразный понятийный аппарат, термины, заимствованные из различных областей научных знаний, в том числе из военного дела, и призванные по возможности наиболее емко выражать сущность данной социально значимой деятельности. Это и уголовная политика, и борьба (война) с преступностью (с ее концепциями и стратегиями), и контроль над преступностью, реагирование, воздействие на нее, противодействие преступности и т.п.*(1) Не отличается терминологической безупречностью, языковой корректностью и действующее законодательство криминалистического блока.

Многообразие, неунифицированность и бессистемность терминов и понятий, применяемых для обозначения в целом одной и той же функции, создает определенные сложности, так как за каждым из них стоит разное содержание, и порой трудно уяснить смысл того, о чем идет речь в конкретном случае.

Разграничение различных терминов и понятий, обозначающих определенный вид деятельности, имеет не только теоретическое, но и прикладное значение, в особенности для нормотворчества, для организации работы по противостоянию преступности, разграничению компетенции субъектов, осуществляющих эту задачу, по устранению их смешения и дублирования их функций.

В связи с вышесказанным понятийно-терминологический аспект юридической практики в сфере противодействия преступности приобретает важное научно-практическое значение с учетом того, что, определив значение слов, "мы избавим свет от половины его заблуждений" (Р. Декарт)*(2).

Высокий уровень филологического обеспечения и оформления правовой деятельности, увеличение тезауруса (глоссария) той или иной сферы научных знаний объективно свидетельствует о степени ее развития и расширения*(3).

В юриспруденции форма (в том числе языковая) по общему признанию является не просто выражением содержания, а его продолжением. Поэтому право нуждается в таких языковых средствах, которые бы точно обозначали юридические понятия, грамотно и ясно выражали идеи законодателя. А от правовой культуры (одной из составных частей которой является культура речи) в определенной мере зависит формирование правосознания как граждан, так и правоприменителя*(4).

Этим объясняется постоянный интерес к языку права и к его расширению. Так, языковые правила, соблюдение которых требуется от законодателя в целях достижения точности, ясности и доступности законов, подразделяются на общелингвистические, терминологические, синтаксические и стилистические.*(5)

Особенно тщательного внимания заслуживает уголовно-правовая терминология, поскольку она не может толковаться произвольно либо по принципу аналогии, ее применение должно носить экономный характер, так как она связана с наиболее существенными ограничениями прав личности. На правильность восприятия, доступность содержания уголовно-правовой терминологии существенно влияет корректность использования терминов, их соответствие грамматико-стилистическим правилам и логическим закономерностям определения понятий.

Возвращаясь к рассматриваемой проблеме, заметим, что в самом общем виде политика согласно Толковому словарю русского языка означает деятельность органов государственной власти и государственного управления, отражающая общественный строй и экономическую структуру страны, а также деятельность партий и других организаций, общественных группировок, определяемую их интересами и целями.

В рамках государственной политики выделяются различные ее структурные компоненты, в том числе один из важнейших феноменов современной российской юридической жизни - правовая политика как комплекс целей, мер, задач, программных установок, реализуемых в сфере действия права и посредством права, как способ организации правовой жизни*(6).

Попутно следует отметить, что используемый в криминологической литературе термин "стратегия" первоначально заимствован из военной науки и согласно указанному выше словарю имеет также значение искусства руководства общественной, политической борьбой; искусства планирования руководства, основанного на правильных и далеко идущих прогнозах*(7). Термин "концепция" понимается как основная точка зрения, руководящая идея, ведущий замысел, определенный способ понимания, трактовки каких-либо явлений*(8), а термин "доктрина" - как система, руководящий теоретический или политический принцип*(9).

Как видно, указанные термины близки по смыслу, однако соотношение объема их содержания применительно к криминологической сфере и различным системам координат не одинаково и заслуживает особого внимания.

Так, одним из важнейших политических документов страны является Концепция национальной безопасности Российской Федерации, в которой отчасти выражается и политика в области противодействия преступности, т.е. уголовная политика. При этом в указанной Концепции намечены и стратегические линии противодействия криминальным явлениям и процессам (т.е. стратегии уголовно-политического обеспечения национальной безопасности страны). С таким соотношением рассматриваемых терминов можно согласиться, поскольку оно не противоречит изначальным положениям военной науки о том, что стратегия является своего рода "директивной технологией" воплощения в жизнь всего многообразия высших политических, доктринальных и концептуальных установок, а оперативное искусство и тактика - "рабочими технологиями", "алгоритмами" реализации оперативных и тактических установок (планов и т.п.)*(10).

Собственно термин "уголовная политика" также не является новым, поскольку был включен в научный оборот еще в начале XX в. и использовался преимущественно в узком (прикладном), специальном уголовно-правовом (карательно-репрессивном) смысле*(11).

Однако в начале 70-х г. прошлого столетия термин "уголовная политика" был "реанимирован" уже в современной интерпретации. Одними из первых предложили его восстановить, придав ему более широкое содержание, представители военно-юридической школы.

Так, А.А. Герцензон писал: "Уголовная политика - это часть общей политики социалистического государства наряду с политикой экономической, социально-культурной и т.д. Она направляет деятельность органов государственной власти и общественности в борьбе с преступлениями и иными общественно опасными поступками, основываясь на точном исполнении законов"*(12).

Н.И. Загородников и Н.А. Стручков считали, что уголовная политика представляет собой такое направление советской политики, в рамках которого формируются исходные требования борьбы с преступностью посредством разработки и осуществления широкого круга предупредительных мер, создания и применения правовых норм материального, процессуального и исполнительного уголовного права, устанавливающих криминализацию и пенализацию, а когда нужно, декриминализацию деяний, а также посредством определения круга допустимых в борьбе с преступностью мер государственного принуждения*(13).

И.А. Исмаилов характеризовал уголовную политику как направление деятельности государства, осуществляемой на уровне политического руководства, управления, принятия и реализации конкретных решений и имеющей основным назначением определение и проведение в жизнь задач, форм и содержания целенаправленных мер борьбы с преступностью (воздействия на нее), организацию и обеспечение оптимального функционирования и развития этой системы на надлежащей идеологической, правовой, информационной, ресурсной базе и во взаимодействии с другими социальными системами*(14).

А.И. Коробеев, А.В. Усс и Ю.В. Голик советскую уголовную политику понимали как генеральную линию, определяющую основные направления, цели и средства воздействия на преступность путем формирования уголовного, уголовно-процессуального, исправительно-трудового законодательства, практики его применения, а также путем выработки и реализации мер, направленных на предупреждение преступлений*(15).

П.Н. Панченко исходит из анализа соотношения уголовной политики с государственной политикой борьбы с преступностью: "Несмотря на различия в объеме содержания, сущностная основа уголовной политики и политики борьбы с преступностью одна и та же. Состоит она в том, что уголовная политика формирует главную линию, стратегические и тактические направления борьбы с преступностью".*(16) Уголовная политика касается всех мер воздействия на преступность, в связи с чем фактически отождествляется с понятием борьбы с преступностью.*(17)

Проанализировав различные точки зрения по рассматриваемому вопросу, С.С. Босхолов придал уголовной политике оправданный сложносоставной, поливариантный и межотраслевой характер: это и государственная политика борьбы с преступностью, выраженная в соответствующих директивных актах (законах, указах президента, постановлениях правительства); и научная теория; и синтез соответствующих политических, социологических и правовых знаний; и особый вид социальной деятельности, направленной на активное наступательное противодействие преступности и другим правонарушениям*(18).

Таким образом, под уголовной политикой на всех этапах ее современного развития понимается именно государственная политика борьбы с преступностью в целом.

Об этом свидетельствуют и последние научные обобщения, основанные на системном, междисциплинарном и социологическом подходах, включающих, в том числе юридическую логику и теорию безопасности. Согласно им уголовная (криминальная) политика - объективно существующее социально-правовое явление, связанное с осуществлением специальных мер противодействия преступности. Она проявляется в определенных формах (законодательной, правоохранительной и судебной); в рамках уголовной политики выделяются ее направления (собственно уголовно-правовая, а также уголовно-процессуальная, правоохранительная, уголовно-исполнительная, криминологическая, криминалистическая)*(19).

Об этом же говорят и авторы современного междисциплинарного курса лекций "Правовая политика", специально выделяя и рассматривая уголовно-правовую, уголовно-исполнительную, криминологическую, процессуально-правовую политику, правовую политику в сфере правосудия по уголовным делам и другие ее виды*(20).

Как видно, понятие "уголовная политика" в большей степени применимо к теоретическому (научному), доктринально-концептуальному уровню, в меньшей - к правоприменительному и не связывается исключительно лишь с уголовным законом.

В официальных документах, нормативных актах, в теории также используются термины "государственная политика борьбы с преступностью" и "государственно-правовая политика в области борьбы с преступностью".

При этом следует заметить, что государственная политика борьбы с преступностью может быть лишь уголовной, а осуществляется она лишь на правовой, в том числе уголовно-правовой основе и в правовых же формах. Термин "уголовная политика" не используется в отечественных и международных нормативных актах, что представляется не случайным. Дело в том, что понятие "уголовная политика" представляется все же не вполне правовым и реально отражающим суть формализованного в нем явления. Скорее оно выражает государственную политику противодействия преступности и объединяет не только правовые, но и социальные, экономические и иные методы воздействия на преступность, а также детерминирующие ее и сопутствующие ей факторы.

В международных соглашениях универсального характера (например, в Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма, в Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом), Организацией Объединенных Наций при проведении семинаров, конгрессов по борьбе с преступлениями и обращению с правонарушителями используется термин "борьба с преступностью*(21). Он широко применяется и в российском законодательстве, в официальных документах, научных трудах по криминологии, в оперативно-розыскной деятельности, в военно-правовых актах*(22).

Однако в последнее время данный термин небезосновательно стал предметом критики, поскольку все же означает только государственную деятельность, а в качестве субъектов такой борьбы предполагает исключительно правоохранительные органы*(23).

Одни авторы, ссылаясь на толкование слова "борьба" В. Далем, С. Ожеговым, как "стремиться уничтожить, искоренить что-нибудь; сражаться, стремясь победить; нападая, стараться осилить в единоборстве", считают, что преступность уничтожить невозможно, ибо она неизбежный спутник общества и государства.

Другие мотивируют свое мнение тем, что увлечение борьбой тех, кто призван по долгу службы вести ее против преступности, зачастую переходит грань, которая разделяет право и произвол, законность и беззаконие, что превращает правоприменителя в заложника уголовной статистики, часто сводит его работу к пресловутой "борьбе" за показатели преступности. Именно этим они объясняют имеющееся в органах внутренних дел и прокуратуры сокрытие преступлений от регистрации и учета, манипулирование данными статистики для создания мнимого благополучия. Вряд ли корректно прослеживать связь между сокрытием преступлений и термином, определяющим отдельный вид деятельности.

Представляется, что анализируемый термин все же имеет право на существование по следующим причинам.

Как видно из международных конвенций, законодательных актов, официальных документов и научных работ, данный термин подразумевает разноплановую деятельность правоохранительных органов по выявлению, раскрытию, расследованию преступлений, а также по их предупреждению. А борьба как вид деятельности возможна только со стороны государственных органов, наделенных соответствующими правоохранительными функциями в установленном порядке.

В то же время нельзя не признать, что парадигма "борьбы с преступностью" имеет существенные дефекты*(24).

В ряде работ используется термин "контроль над преступностью", однако и он не в полной мере соответствует всему объемному содержанию правоохранительной деятельности.

Так, Толковый словарь русского языка контроль определяет как проверку, а также постоянное наблюдение с целью проверки или надзора. Между тем правоохранительная деятельность состоит не только в проверке и наблюдении, но и в принятии различных активных мер воздействия на преступность (предупреждение, пресечение, расследование преступлений). Кроме того, отдельные ученые отмечают, что до сих пор нет убедительного обоснования использованию в криминологии понятия "контроль".

В.Н. Бурлаков под предупреждением преступлений понимает деятельность государства и общества, направленную против преступности с целью удержания ее на минимально возможном уровне посредством воздействия на причины и условия, ее порождающие*(25). Об удержании преступности на социально терпимом уровне говорят и другие исследователи, однако представляется, что эти термины не совсем точно отражают сущность подпадающей под это понятие деятельности.

Во-первых, за каждым термином должно стоять определенное содержание, раскрывающее деятельность тех или иных органов, а в данном же случае неясно, какие действия должны осуществлять практические работники. Во-вторых, эти термины порождают ряд дополнительных вопросов (каков должен быть социально приемлемый (терпимый) уровень преступности; кто его должен определять, контролировать; каким образом можно реально рассчитать этот уровень и т.д.)

Термин "противодействие преступности", в настоящее время уже легитимизированный в нормативных актах (например, в Концепции национальной безопасности Российской Федерации), также неоднозначно воспринимается некоторыми учеными-криминологами.

Так, А.И. Долгова считает, что из данного понятия не совсем ясно, кто кому противодействует - государство преступности или преступность обществу, государству, что он не отражает сути рассматриваемой деятельности, всего комплекса мер воздействия на преступность как на социальное явление со сложным причинно-следственным комплексом*(26).

Напротив, Ю.В. Трунцевский отмечает, что в международных соглашениях универсального характера по отношению к преступности применяется понятие "противодействие" именно потому, что оно означает действие, препятствующее другому действию; сопротивление действию чего-нибудь, сохраняя устойчивое положение; противопоставление*(27).

Поскольку данный термин официально используется в международных документах и российских нормативных актах, целесообразно определить сущность понятия "противодействие преступности". При этом целесообразно учитывать исходные логико-теоретические посылки:

- каждому объекту (отношению) должно соответствовать собственное, только ему присущее определение и, следовательно, единственное понятие;

- определение как логический прием позволяет, во-первых, установить критерии отличия исследуемого объекта от других объектов и, во-вторых, либо сформулировать вновь вводимое понятие, либо уточнить значение уже имеющегося.

В связи с вышесказанным вполне справедливо утверждение, что в юриспруденции задача определения (дефиниции) как логической операции над понятиями заключается в том, чтобы раскрыть содержание этих понятий путем указания на основные, существенные признаки изучаемого предмета, которые отличают его от других общественных явлений*(28).

Чтобы определить сущность понятия "противодействие преступности" и его отличие от сходных понятий, проанализируем нормативные акты, в которых оно употребляется.

Так, в ст. 4 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" указаны субъекты противодействия экстремистской деятельности, к которым отнесены федеральные органы государственной власти, органы государственной власти субъектов Российской Федерации, органы местного самоуправления. Они осуществляют профилактические, в том числе воспитательные, пропагандистские, меры, направленные на предупреждение этого явления.

При наличии достаточных и предварительно подтвержденных сведений о готовящихся противоправных действиях, содержащих признаки экстремистской деятельности, и при отсутствии оснований для привлечения к уголовной ответственности Генеральный прокурор Российской Федерации или его заместитель либо подчиненный ему соответствующий прокурор или его заместитель направляет руководителю общественного или религиозного объединения либо руководителю иной организации, а также другим соответствующим лицам предостережение либо предупреждение в письменной форме о недопустимости такой деятельности. На основании решения суда осуществляется ликвидация либо запрет их деятельности.

Таким образом, названный Закон регламентирует деятельность не правоохранительных структур, а иных органов государства по недопущению и пресечению такой деятельности.

С аналогичных позиций можно рассмотреть и Федеральный закон "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма", который регулирует:

- отношения граждан и организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом, а также государственных органов, осуществляющих контроль на территории России за проведением операций с денежными средствами или иным имуществом, в целях предупреждения, выявления и пресечения деяний, связанных с легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем, и финансированием терроризма;

- меры, направленные на противодействие легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма, к которым относятся обязательные процедуры внутреннего контроля; обязательный контроль; запрет на информирование клиентов и иных лиц о принимаемых мерах противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма; иные меры, принимаемые в соответствии с федеральными законами;

- права и обязанности организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом;

- функции и полномочия уполномоченного органа в сфере противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма;

- обязанности органов государственной власти Российской Федерации, органов государственной власти субъектов Федерации, органов местного самоуправления, Центрального банка по предоставлению уполномоченному органу информации и документов, необходимых для осуществления его функций.

Анализ вышеназванного Закона и изданных в его развитие нормативных актов, показывает, что исследуемый термин употребляется в тех случаях, когда речь идет о противостоянии преступности, об обеспечении ее снижения, уменьшения степени ее опасности с участием не только правоохранительных, но и иных органов и учреждений, общественных организаций, коммерческих структур (например, банков). Иными словами, речь идет об участии в противостоянии преступности субъектов предупреждения преступлений, не обладающих правоохранительными функциями, но имеющих право на осуществление определенных мер, затрудняющих совершение преступлений. Тем самым они также оказывают противодействие преступности.

Согласно Концепции национальной безопасности национальные интересы России в сфере противодействия криминальным явлениям и процессам заключаются "в консолидации усилий общества и государства", резком ограничении экономической и социально-политической основы противоправных явлений, выработке комплексной системы мер правового, специального и иного характера для эффективного пресечения преступлений и правонарушений, обеспечения и защиты личности, общества и государства от преступных посягательств, создания системы контроля за уровнем преступности.

Исходя из изложенного, можно констатировать, что анализируемый термин не просто имеет право на существование, а отражает объективно существующую реальность и является доминирующим, основным (и большим по объему) тогда, когда речь идет о широком социальном противостоянии преступности, об обеспечении ее снижения, уменьшения степени ее опасности, если в этой деятельности, помимо правоохранительных органов, принимают участие другие государственные и негосударственные органы, общественные организации и иные субъекты.

Противодействие включает в себя как пресечение подготавливаемых и совершаемых преступлений, так и адекватные меры реагирования на совершенные преступления, а также иные меры по предупреждению преступности.

Таким образом, изложенное позволяет утверждать, что для обозначения многообразной деятельности, имеющей целью добиться снижения преступности, наиболее приемлемыми являются такие термины, как "борьба с преступностью" (как специально-государственная функция) и "противодействие преступности" (как общесоциальная функция).

Соотношение этих терминов состоит в том, что борьбу с преступностью ведут правоохранительные органы, наделенные законными полномочиями на осуществление соответствующих мероприятий.

Противодействие преступности осуществляют и не специализированные субъекты предупреждения преступлений, которые не обладают правоохранительными функциями, а применяют иные меры, затрудняющие совершение преступлений или препятствующие ему.

Термин "противодействие преступности" также взаимодействует с термином "предупреждение преступности". Их сходство состоит в том, что при противодействии различные государственные органы и иные организации, осуществляя меры, затрудняющие совершение преступлений или препятствующие ему, способствуют тем самым снижению их количества, т.е. осуществляют их предупреждение.

Различие указанных терминов заключается в том, что при противодействии преступности речь идет не только о предупреждении преступлений, но и об опосредованном участии государственных органов, например, в пресечении, выявлении преступлений. Предупреждение же осуществляется на трех уровнях: общесоциальном, специально-криминологическом и индивидуальном.

Общесоциальный уровень (общая профилактика) включает в себя деятельность государства, общества, их институтов, направленную на разрешение противоречий в области экономики, социальной, нравственно-духовной жизни, правовой сферы и т.п. Меры общесоциального предупреждения имеют широкий диапазон и воздействуют практически на все виды, группы причин, условий и других детерминант преступности.

Индивидуальный уровень (индивидуальная профилактика) представляет собой конкретизацию общесоциальных и специально-криминологических мер в отношении конкретных лиц, поведение которых вступает в конфликт с правовыми нормами.

При противодействии же преступности речь не идет о деятельности государства, общества и их институтов, направленной на разрешение различных социально-правовых противоречий. Кроме того, государственные органы при противодействии преступности не осуществляют индивидуальную профилактику.

Еще большим по своему объему и выражающим активность социума в противостоянии преступности является понятие воздействия на преступность как сложное взаимодействие ряда элементов (объекта, субъекта, целей и мер воздействия). Целостная совокупность субъектов и мер (либо одного субъекта, оперирующего системой мер) образует систему, воздействующую на преступность*(29).

Действительно, любое взаимодействие с общественно опасным деянием (предупреждение, борьба, контроль, противостояние) есть антикриминальное воздействие. В силу широты данного понятия оно позволяет охватить все явления и процессы (не только позитивные), оказывающие влияние на преступность, при этом сохранить и синтезировать (систематизировать) все иные подходы к оценке преступности в целях уменьшения опасности во всех сферах социальной жизни.

Приведенные положения позволяют сформулировать некоторые выводы.

Понятийно-терминологический аспект современной уголовной политики заслуживает пристального внимания во всей разнообразной юридической деятельности: правотворческой, правоисполнительной, правоприменительной.

Видная роль в научной разработке современных проблем уголовной политики принадлежит представителям отечественной военно-юридической школы (А.А. Герцензон, В.Н. Кудрявцев, В.И. Курляндский, Н.И. Загородников, Н.А. Стручков, В.В. Лунеев, С.М. Иншаков, А.А. Тер-Акопов, А.Г. Волеводз и др.)

Для обозначения концептуального, доктринального содержания противодействия преступности наиболее объемным и потому предпочтительным представляется термин "стратегия воздействия на преступность", отражающий сущее и должное отечественной уголовной политики.

Такая стратегия исходит из определенной уголовно-политической идеологии и предполагает наличие общей концепции, определение не только ближайших, но и отдаленных целей и способов их достижения, разнообразных мер различных субъектов антикриминального воздействия, пригодных для применения в различных, изменяющихся условиях.

Формирование научно обоснованной стратегии воздействия на преступность в воинских формированиях страны - одна из насущных и реально выполнимых задач сегодняшнего дня средство реализации вводимого в научно-практический оборот понятия "военно-уголовная политика". При этом под военно-уголовной политикой предлагается понимать систему социально-правовых мер разрушающего (антикриминального) воздействия на преступность в воинских формированиях России.

Объективно необходимая широкомасштабная государственная стратегия воздействия на преступность в стране предполагает планирование и осуществление научно обоснованной системы антикриминальных мероприятий на всех уровнях социальной организации.

О.А. Косован,

кандидат юридических наук,

начальник управления Федерального агентства специального строительства

"Право в Вооруженных Силах", N 4, апрель 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См., например: Бабаев М.М. Преступность // Глобалистика: Энциклопедия / Гл. ред. И.И. Мазур, А.Н.Чумаков.- М., 2003; Иншаков С.М. Системное воздействие на преступность в Вооруженных Силах России: Автореф. дисс. докт. юрид. наук. М., 1997; Кудрявцев В.Н. Стратегии борьбы с преступностью. М., 2003; Лунеев В.В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 1997; Стратегия борьбы с преступностью в современных условиях. М., 1997 и др.

*(2) Цит по: Кострова М.Б. Дефинирование понятий и терминов, используемых в УК РФ // Журнал российского права. 2003. N 12.

*(3) Об этом, например: Ершова Е.Б. Терминология уголовного права: лексико-семантический и функциональный аспекты: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Л., 1990; Ивакина Н. Русский язык российского права // Российская юстиция. 2000. N 7; Кострова М.Б. Дефинирование понятий и терминов, используемых в УК РФ // Журнал российского права. 2003. N 12; Кострова М.Б. Изобразительно-выразительные средства языка в уголовном законе: о допустимости использования // Там же. 2002. N 8; Морщакова Т.В. Семантические характеристики терминов уголовного закона (на материале русского, немецкого и английского языков). Автореф. дисс. канд. филол. наук.- М., 1992; Соковых Ю.Ю. Информатизация квалификации преступлений. М., 1998.

*(4) См., например: Кузнецова Н. Эффективность уголовно-правовых норм и язык закона // Социалистическая законность. 1973. N 9. С. 32.

*(5) См.: Законодательный процесс. Понятие. Институты. Стадии: Научно-практическое пособие / Отв. ред. Р.Ф. Васильев. М., 2000. С. 97-111.

*(6) Российская правовая политика: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и А.В.Малько. М., 2003. С. III, 77.

*(7) Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд. М., 1997. С. 772.

*(8) Словарь иностранных слов и выражений / Авт.-сост. Е.С. Зенович. М., 2000. С. 312.

*(9) Там же. С. 203-204.

*(10) Рогозин Д.О. Стратегия военная // Глобалистика: Энциклопедия. С. 971-972.

*(11) Например, в работах С.В. Познышева, Н.С. Таганцева, М.П. Чубинского и др.

*(12) Герцензон А.А. Уголовное право и социология. М., 1970. С. 178.

*(13) Загородников Н.И., Стручков Н.А. Направления изучения советского уголовного права // Советское государство и право, 1981. N 7. С. 4.

*(14) Исмаилов И.А. Преступность и уголовная политика: актуальные проблемы борьбы с преступностью. Баку, 1990. С. 124.

*(15) Коробеев А.И., Усс А.В., Голик Ю.В. Уголовно-правовая политика: тенденции и перспективы. Красноярск, 1991. С. 7.

*(16) Панченко П.Н. Советская уголовная политика.- Томск, 1988. С. 73.

*(17) Криминология: Учебник для юридических вузов / Под ред. А.И. Долговой.- М., 1997. С. 318, 319.

*(18) Босхолов С.С. Основы уголовной политики: Конституционный, криминологический, уголовно-правовой и информационный аспекты. М., 1999. С. 32.

*(19) Тер-Акопов А.А. Уголовная политика. М., 1999; Он же. Безопасность человека (теоретические основы социально-правовой концепции). М., 1998; Он же. Юридическая логика. М., 2002.

*(20) Российская правовая политика: Курс лекций. С. III-IV.

*(21) См., например: Основные направления борьбы с преступностью / Под ред. И.М. Гальперина, В.И. Курляндского. М., 1975; Бородин С.В., Ляхов Е.Г. Международное сотрудничество в борьбе с уголовной преступностью. М., 1983; Десятый конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями: Сборник документов / Сост. А.Г. Волеводз. М., 2001 и др.

*(22) Статья 8 "Координация деятельности по борьбе с преступностью" Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" от 17 января 1992 г. N 2202-I (с последующими изменениями и дополнениями); Положение о координации деятельности по борьбе с преступностью в Вооруженных Силах и других войсках Российской Федерации // приказ Генерального прокурора Российской Федерации от 10 сентября 1996 г.

*(23) Криминология: Учебник для юридических вузов / Под ред. А.И. Долговой. С. 318, 319; Босхолов С.С. Указ. соч. С. 38-41.

*(24) Босхолов С.С. Указ соч.

*(25) Криминология: Курс лекций / Под ред. В.Н. Бурлакова, С.Ф. Милюкова и др. СПб., 1995. С. 153.

*(26) Криминология: Учебник для юридических вузов / Под ред. А.И. Долговой. М., 1997. С. 318, 319.

*(27) Трунцевский Ю.В. Защита авторского права и смежных прав в аудиовизуальной сфере: уголовно-правовой и криминологический аспекты. Дисс. : докт. юрид. наук. М., 2003. С. 203.

*(28) Васильев Л.М. Правовые категории: Методологические аспекты разработки системы категорий теории права. М., 1976. С. 86; Тер-Акопов А.А. Юридическая логика. С. 30-33, 40-42 и др.

*(29) Иншаков С.М. Системное воздействие на преступность в Вооруженных Силах России. С. 5 и др.