Куда ведут правовые позиции КС РФ, вымощенные доброй совестью и добрыми намерениями (Э.М. Цыганков, "Ваш налоговый адвокат", N 4, IV квартал 2004 г.)

Куда ведут правовые позиции КС РФ, вымощенные
доброй совестью и добрыми намерениями

                       "Всякая  стоящая  над  законом   власть   угрожает

                       будущему,  как  бы  полезны  ни  были  ее   первые

                       деяния"*(1).

Приведенное высказывание И. Бентама давно уже стало пророческим. Наглядным подтверждением его истинности являются результаты творческой деятельности Конституционного Суда Российской Федерации (КС РФ).

Бурное ликование прогрессивной общественности, возбужденной от справедливости, профессионализма, глубины и логики правовых исследований в первоначальных решениях КС РФ, сменилось разочарованием и возмущением.

Не успев обсудить вопросы о соотношении добра и зла в налоговом праве, понять зависимость правового статуса налогоплательщика от содержания его внутреннего мира, духовного развития и доброй совести, прогрессивная общественность получила новую причину для разочарования в виде постулатов, закрепленных в Определении КС РФ от 8 апреля 2004 г. N 169-О.

Теперь общественность обсуждает значение понятия "реальные затраты" и готовит предложения по внесению изменений и дополнений в налоговое законодательство, которые позволят отграничить "реальность" от "потустороннего".

Однако, следуя мудрому совету "зри в корень", в очередной раз*(2) отметим, что основной причиной указанных проблем является отсутствие в законодательстве определений базовых правовых понятий (нормы права, нормативного правового акта, правоприменительного акта и т.д.), соотношения (иерархии) правовых актов, порядка и правил толкования нормативных актов и разрешения юридических коллизий.

В связи с этим первостепенное значение будут иметь нововведения и поправки в конституционное законодательство, определяющие основные правовые понятия и процедуры, компетенцию судебных органов, в том числе КС РФ.

Как известно, в отличие от законодательных установлений, теоретические определения и постулаты "к делу не пришьешь". Между тем для более ясного понимания сложившейся на правовом поле ситуации о них следует напомнить.

Термином "толкование права" обозначают два разных, хотя и взаимосвязанных понятия:

во-первых, определенный мыслительный процесс, направленный на установление смысла (содержания) норм права, иначе говоря, уяснение правовых норм;

во-вторых, результат данного мыслительного процесса, выраженный в совокупности суждений (грамматических предложений), раскрывающих содержание толкуемых норм, т.е. разъяснение*(3).

Официальное толкование дается уполномоченными на то субъектами, закрепляется в специальном акте и имеет обязательное значение для других субъектов. Такое толкование является юридически значимым, вызывает правовые последствия. Оно ориентирует правоприменителей на однозначное понимание правовых норм и их единообразное применение*(4).

Все остальные уяснения и разъяснения правовых норм можно отнести к неофициальному толкованию.

Официальное толкование подразделяется на нормативное (общее) и казуальное (индивидуальное).

Нормативное толкование не ведет к созданию новых правовых норм, оно только разъясняет смысл уже действующих, имеет общий характер, относится к неограниченному числу случаев и распространяется на широкий круг субъектов.

Среди нормативного толкования различают аутентичное (авторское) и легальное (разрешенное, делегированное).

Казуальным является толкование правовой нормы с учетом ее применения к конкретному случаю. Такое толкование носит индивидуальный характер, распространяется на отдельного субъекта или группу субъектов.

Казуальное толкование чаще всего содержится в правоприменительных актах, в частности в судебных решениях.

Акт толкования права является одной из разновидностей правовых актов.

Акт толкования права - это официальный юридически значимый документ, направленный на установление действительного смысла и значения нормы права, не содержащий правовых норм, не имеющий самостоятельного значения, разделяющий судьбу и действующий в единстве с толкуемыми нормативными правовыми актами.

Как уже отмечалось, в настоящее время правила толкования законодательно не закреплены. Не существует разработанного порядка получения или выхода в свет аутентичного (авторского) толкования. Между тем по многим вопросам хотелось бы получить разъяснения от "автора" нормативного правового акта. По этой же причине акты нормативного толкования в большинстве своем "нелегальные", т.е. вышли в свет без особого на то разрешения, которое, например, может быть предусмотрено в толкуемом законе.

Немудрено, что на данном пробеле в законодательстве как на благодатной почве растет и процветает нелегальное нормотворчество и, в частности, судебное нормотворчество.

Переворот с ног на голову приводит к неустойчивой позиции

Теоретической поддержкой развития феномена послужили работы ученых-юристов с выводами о том, что нормотворчество присуще судебной ветви власти*(5).

Звучали и более радикальные мнения, авторы которых настаивали на официальном признании судебных актов в качестве источников права*(6).

Для примера представим выводы Д.А. Фурсова, который, с одной стороны, разделяет понятия "судебное толкование" и "судебное нормотворчество", а с другой - принимает их за синонимы. Сразу отметим, что, как и большинство других сторонников судебного нормотворчества, Д.А. Фурсов основной причиной развития этого процесса считает недостатки действующего законодательства.

"Материальный и процессуальный законы имеют множество пробелов и противоречий, предвидеть которые законодатель объективно не в состоянии"*(7).

"При таких условиях велика роль судебного толкования (здесь и далее выделено автором. - Э.Ц.) действующих налоговых норм, которое способно обеспечить применение закона, наиболее адекватное воле законодателя.

Речь идет о судебном нормотворчестве, неизбежно существующем со статутным правом до тех пор, пока статутное право не приходит на смену судебному толкованию закона (?! - Прим. авт.).

Судебное толкование и судебное нормотворчество служат уяснению смысла материального и процессуального законов, единообразному их применению, обеспечению режима законности при отправлении правосудия"*(8).

В подтверждение заявленных выводов Д.А. Фурсов приводит замечание С.С. Алексеева о том, что данные теории, опыт современных демократических государств, и не только англо-американской правовой системы, свидетельствуют о том, что высокий уровень правового развития достигается в обществе тогда, когда суд, опираясь на конституцию, на закон, на правовые принципы, "творит право". До тех пор пока арбитражные суды будут заниматься исключительно применением права, они будут находиться на обочине государственно-правовой жизни*(9).

Отметим, что в заключении С.С. Алексеева нет прямого указания на необходимость осуществления арбитражными судами нормотворческой деятельности. Выражение "творит право" поставлено в кавычки и является образным.

Безусловно, суды не должны ограничиваться только казуальным толкованием в рамках применения права. Именно нормативное толкование может обеспечить единообразное применение закона, наиболее адекватное воле законодателя. Толкование может быть различным по своему объему: буквальное, ограничительное, распространительное. Устанавливая верное соотношение между буквой и духом закона, толкователь, по сути, "творит право", в особенности когда толкование имеет общий характер, относится к неограниченному числу случаев и распространяется на широкий круг субъектов, т.е. является нормативным.

В то же самое время объем нормативного толкования ограничен рамками толкуемой нормы. Оно не должно вести к созданию новых правовых норм. Нормативное толкование неотделимо от самой правовой нормы, действует и применяется только тогда, когда действует и применяется толкуемая норма. В случае отмены правовой нормы толкование тоже прекращает свое действие.

Следовательно, нет никаких оснований объединять два разных понятия: толкование и нормотворчество, в том числе судебное толкование и судебное нормотворчество.

Между тем в практике КС РФ выработано и успешно применяется понятие "правовая позиция". Суть правовых позиций КС РФ состоит в том, что они фактически отражают особого рода правотворчество Конституционного Суда Российской Федерации*(10).

Их рассматривают в качестве своего рода прецедентного источника права. Правовые позиции коррелируют с правом, а постановление - с оценкой оспоренной нормы - с законодательством*(11).

Отмечая наличие у решений КС РФ свойств нормативных правовых актов, Л.В. Лазарев*(12) исходит из особого значения актов конституционной юрисдикции в правовой системе России, поскольку непосредственно в Конституции РФ (ст. 125) определены юридические последствия их принятия. Если при разрешении дела КС РФ признает норму не соответствующей Конституции РФ, она утрачивает силу. Тем самым Конституция РФ придает итоговым решениям КС РФ свойства нормативных актов, поскольку такие акты направлены не только на установление, но и на изменение и отмену правовых норм.

Позволим себе не согласиться с данным выводом. Решение суда о признании нормативного правового акта не соответствующим закону или Конституции РФ является не основанием для отмены нормативного правового акта, а условием, при котором действует норма Конституции РФ или закона, являющая собой правило, по которому признанные не соответствующими Конституции РФ (закону) акты или их отдельные положения утрачивают силу. Признанный неконституционным нормативный правовой акт теряет силу на основании нормы, закрепленной в ч. 6 ст. 125 Конституции РФ. Решение КС РФ - это условие, при котором норма ст. 125 Конституции РФ действует в отношении оспариваемого акта.

Главным аргументом в обоснование нормативности правовых позиций является ссылка на ст. 6 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации", где установлена общеобязательность решений конституционного суда.

Даже как-то неловко становится, когда слышишь такие аргументы от выдающихся ученых-юристов.

Общеобязательность судебных решений является неотъемлемым условием осуществления правосудия. Во всех действующих в России процессуальных кодексах определено, что вступившее в силу судебное решение (будь то решение суда общей юрисдикции или арбитражного суда) обязательно для всех органов государственной власти, организаций и граждан. При вынесении решения суд общей юрисдикции (арбитражный суд) применяет нормы закона или Конституции РФ, осуществляя при этом казуальное толкование данных норм, качество которого зависит от уровня правосознания и профессионализма судей. Однако никому и в голову не приходит назвать плоды судейского правосознания новым источником права, правовой позицией, обязательной для последующего применения.

Основу и суть судебного решения как правового акта, устанавливающего факты, имеющие юридическое значение, и (или) применяющего правовые нормы к конкретным общественным отношениям, составляет итоговый вывод (резолюция) - например, казнить, помиловать, признать соответствующим. Именно эти "глаголы" обладают общеобязательностью. Мотивы принятия того или иного решения необходимы только для того, чтобы оценить его законность, справедливость и обоснованность. На практике мотивировочная часть судебного акта появляется уже после вступления и даже исполнения судебного решения. Она используется для оценки правомерности решения в целях последующего обжалования. Мотивы, положенные в основание принятого решения, по своей природе и всем законам логики не могут жить самостоятельной жизнью в отрыве от самого решения, что очевидно. Поэтому ссылки на юридическое, смысловое, психологическое и прочие значения понятия "решение" в данном случае совершенно излишни. Только очень большое желание "творить право" может затмить очевидное и провозгласить невероятное.

В поисках ответа на вопрос о легитимности правовых позиций достаточно обратиться к ст. 75 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, где дан исчерпывающий перечень сведений, содержащихся в решении суда, излагаемом в виде отдельного документа.

Единственное место, где могут "скрываться" правовые позиции, - ч. 9 названной статьи: "доводы в пользу принятого Конституционным Судом Российской Федерации решения, а при необходимости также доводы, опровергающие утверждения сторон".

Из буквального толкования этого пункта явно следует, что доводы в пользу принятия решения самим решением не являются. Кроме того, вряд ли у кого-то возникнут сомнения, что в ч. 10 рассматриваемой статьи ("формулировка решения") речь идет исключительно о резолютивной части судебного акта (признать, казнить, помиловать и т.д.).

Если кто-то еще сомневается в ответе на вопрос, какая часть судебного акта имеет юридическое значение и общеобязательность, то достаточно обратиться к ст. 100 упомянутого Закона.

"По итогам рассмотрения жалобы на нарушение законом конституционных прав и свобод граждан Конституционный Суд Российской Федерации принимает одно из следующих решений:

1) о признании закона либо отдельных его положений соответствующими Конституции Российской Федерации;

2) о признании закона либо отдельных его положений не соответствующими Конституции Российской Федерации".

После ч. 2 следует точка. Никаких правовых позиций в данном перечне нет и быть не может. В связи с этим выводы об общеобязательности доводов (правовых позиций) в пользу принятого решения, мягко говоря, надуманны.

Необузданные амбиции правовых позиций

Высших судебных инстанций в России целых три, поэтому желающих "творить право" достаточно. К сожалению, "правовые позиции судебных инстанций не свободны от корпоративных амбиций". Еще в 1998 г. (Постановление КС РФ от 16 июня 1998 г. N 19-П) Суд весьма внятно дал понять остальным участникам "судебной троицы", кто "в доме хозяин". Одновременно в рамках указанного "воспитательного процесса" был отмечен особый статус принимаемых КС РФ актов:

"...решения Конституционного Суда Российской Федерации, в результате которых неконституционные нормативные акты утрачивают юридическую силу, имеют такую же сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц, как решения нормотворческого органа, и, следовательно, такое же, как нормативные акты, общее значение, не присущее правоприменительным по своей природе актам судов общей юрисдикции и арбитражных судов.

"..."

Решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов не обладают такой юридической силой. Они не обязательны для других судов по другим делам, так как суды самостоятельно толкуют подлежащие применению нормативные предписания, следуя при этом Конституции Российской Федерации и федеральному закону (статья 120, часть 1, Конституции Российской Федерации). Решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов могут быть оспорены в установленных федеральным законом процессуальных формах. Кроме того, не предусмотрена обязательность официального опубликования этих решений, что в силу статьи 15 (часть 3) Конституции Российской Федерации, согласно которой применению подлежат только официально опубликованные акты, также исключает для других правоприменителей и обязательность следования им при разрешении других дел. Возможность опубликования отдельных судебных решений или извлечений из них не является достаточной гарантией для реализации указанной конституционной нормы"*(13).

Все-таки Власть, несмотря на то что она судебная, продолжает оставаться Властью. Тут уже не до вершин профессионализма и глубин теоретической мысли. Например, хотелось бы уточнить, что такое "решение нормотворческого органа"? На первый взгляд это выглядит как попытка совместить ужа и ежа - индивидуальный (решение) и нормативный правовой акт. В обычном понимании решение нормотворческого органа о принятии нормативного акта является определенной стадией нормотворческого процесса, не содержит в себе нормы права и нормативным актом не является. Для отождествления такого решения с нормативным актом КС РФ не представил каких-либо обоснований. То, что постановления и заключения КС РФ "подлежат незамедлительному опубликованию в официальных изданиях органов государственной власти Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, которых касается принятое решение (выделено автором. - Э.Ц.)" (ст. 78 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации), еще не означает превращение правовых актов КС РФ в акты нормативные, о которых идет речь в ст. 15 Конституции РФ.

Относительно юридической силы и обязательности решений Верховного Суда Российской Федерации или Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по делам о признании нормативного правового акта не соответствующим закону для других судов и по другим делам КС РФ явно погорячился.

Пока действует закон, на соответствие которому проверялся нормативный правовой акт, решения названных высших судебных инстанций имеют такую же обязательность и юридическую силу, как и решения КС РФ о соответствии закона Конституции РФ. В свою очередь решения КС РФ сильны и обязательны, пока действуют нормы Конституции РФ, и могут быть пересмотрены исходя из норм и принципов международного права.

Кроме того, решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов по указанным делам согласно новым ГПК РФ и АПК РФ также подлежат официальному опубликованию.

Видимо, много у нас высших судебных инстанций. В некоторых странах (например, США) существует только одна высшая судебная инстанция (и никаких "детских разборок в песочнице").

Что же касается рассуждений о нормативном характере решений КС РФ и значении его правовых позиций, то это, скорее, от лукавого. Этот последний - большой специалист строить замки на пустом месте, у которых вместо фундамента - еле уловимые "системные связи". При обычном, трезвом взгляде становится очевидным, что судебное нормотворчество не укладывается ни в рамки теории права, ни в рамки действующей Конституции РФ.

Как уже отмечалось, теория права определяет, что официальное толкование может быть нормативным или казуальным.

Согласно ст. 125 действующей Конституции РФ нормативное толкование КС РФ вправе осуществлять только по запросам Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации, органов законодательной власти субъектов Российской Федерации (т.е. по запросам четко установленного круга лиц).

Правовые позиции КС РФ, сформированные в ходе проверки конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, осуществляемой по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов, при всей своей значимости и великолепии могут быть представлены исключительно как результат казуального толкования. Напомним, что казуальное толкование - это толкование правовой нормы с учетом ее применения к конкретному случаю, носящее индивидуальный характер, распространяющееся на отдельного субъекта или группу субъектов.

Этот вывод следует не только из теоретических постулатов и законодательных установлений. Этот вывод подкреплен практикой.

Большинству правоприменителей трудно уловить высокий полет юридической мысли, выделяющей правовые позиции КС РФ в особый правовой институт. Между тем это "большинство" уже давно осознало не только возможность, но и удобство принятия решений со ссылкой не на нормативные акты, а на акты КС РФ, которые содержат в себе достаточно рассуждений, из которых какое-нибудь да и сойдет за правовую позицию. Выяснить принадлежность того или иного предложения в тексте правового акта КС РФ к описанию его правовой позиции могут только лица, в отношении которых этот правовой акт был принят. На запросы остальных граждан и организаций будет получен отказ, несмотря на всю "нормативность" решений КС РФ. В данном случае налогоплательщик может забыть о своем праве на получение разъяснений судьбоносных для него "квазинорм", поскольку налоговые и финансовые органы не уполномочены на разъяснение правовых актов КС РФ.

Практика также подтверждает, что с течением времени или изменением обстоятельств правовые позиции по одному и тому же вопросу меняются с точностью до наоборот. Поскольку решения КС РФ окончательны и пересмотру не подлежат, содержащиеся в них "нормы-позиции" могут действовать бесконечно. При отмеченной неустойчивости "позиций" с течением времени "правовой вакуум" сменится "правовым перебором" и хаосом.

Старые песни о главном

Возвращаясь к традиционному вопросу ("что делать?"), напомним некоторые аксиомы. Закон - это присущая человеческому обществу система заранее определенных правил и моделей поведения. Законодательство является стержнем системы права. Поэтому система права не может развиваться эволюционно, если этот процесс строится на порочности и недостатках закона. В большей степени процесс развития судебного нормотворчества можно рассматривать как защитную реакцию правовой системы, выведенной из равновесия; и чем сильнее такая реакция, тем значительнее будет амплитуда обратного отклонения в сторону усиления роли позитивного права. Простой пример с куклой-неваляшкой, когда "система" самостоятельно приводит себя в устойчивое состояние.

Дисбаланс системы законодательства объективно предопределен социально-экономическими и политическими реформами, значительным увеличением объема индивидуальной свободы. Поскольку устранение таких причин дисбаланса противоречит законам эволюции, единственным способом приведения системы законодательства в равновесие может стать деятельность по совершенствованию законодательства и нормотворческого процесса. В первую очередь следует укрепить фундамент - конституционное законодательство. Именно здесь должны быть закреплены и развиты основы всей системы законодательства и права: понятия, термины, классификация правовых актов, порядок и условия толкования, способы разрешения юридических коллизий и т.д.

В заключение в очередной раз, но с превеликим удовольствием приведем несколько цитат из работ И.А. Покровского, которые в ближайшем будущем отметят свой столетний юбилей:

"Одно из первых и самых существенных требований, которые предъявляются к праву развивающейся человеческой личностью, является требование определенности правовых норм. Индивид, поставленный лицом к лицу с обществом, государством, имеет право требовать, чтобы ему было этим последним точно указано, чего от него хотят и какие рамки ему ставят. Логически это право на определенность правовых норм есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности, какое только себе можно представить; без него, в сущности, вообще ни о каком "праве" не может быть речи"*(14).

Прозорливым заветом будущим поколениям, можно считать следующее заключение автора: "Не в замене "традиционной методы" толкования закона методой "свободного права" заключается задача будущего, а в оживлении и одухотворении законодательства, в усовершенствовании его аппарата, дабы оно могло лучше улавливать голос жизни и живее реагировать на него, возможно, что еще раз в юридической жизни народов прокатится волна "свободного права" и судейского усмотрения, но рано или поздно будет понято, что всякое течение этого рода лишь отбрасывает нас от настоящей дороги, увлекая нас на ложный путь.

Если теория свободного судейского правотворения заключает в себе органическую и неустранимую опасность судейского произвола, если она самую неопределенность и неясность права возводит в принцип, она, очевидно, идет вразрез с интересами развивающейся человеческой личности. Эта последняя может мириться со многими ограничениями своей свободы, если они установлены законом и если они ясны, но она не может мириться с зависимостью от чьего бы то ни было произвола, хотя бы самого доброжелательного. Стремление к строгой законности составляет такую же непременную черту развивающегося гражданского права, как и развивающегося права публичного"*(15).

Э.М. Цыганков,

канд. юрид. наук

"Ваш налоговый адвокат", N 4, IV квартал 2004 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Bentam I. - 1 Cit., t. II. - P. 105-106.

*(2) См.: Цыганков Э.М. Вопросы налогообложения в соотношении с конституционным, гражданским и административным законодательством. - Тверь: "GM", 2001. - 192 с.

*(3) Проблемы теории государства и права: Учебник / Под ред. С.С. Алексеева. - М.: Юрид. лит., 1987.

*(4) Осипов А.В. Теория государства и права. Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Манько. - М.: Юристъ, 1997.

*(5) Фурсов Д.А. Подготовка дела к судебному разбирательству. Налоги: Пособие для судей арбитражных судов. - М.: ИНФРА-М, 1997. - С. 4. См. также: Гаджиев Г.А., Пепеляев С.Г. Предприниматель, налогоплательщик, государство. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: Учебное пособие. - М.: ФБК-Пресс, 1998. - С. 51-62; Гаджиев Г.А. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права // Конституционное право: восточно-европейское обозрение. - 1999. - N 3; Налоговые споры: судебно-арбитражная практика. Комментарий / Под общей ред. А.В. Брызгалина. - М.: Книжный мир, 1998. - С. 4-6.

*(6) Голомазова Л. Роль и значение судебных актов в становлении прецедентного права в России // Эж-юрист. - 2000. - N 1.

*(7) Фурсов Д.А. Подготовка дела к судебному разбирательству. Налоги: Пособие для судей арбитражных судов. - М.: ИНФРА-М, 1997. - С. 4.

*(8) Там же. - С. 5.

*(9) Алексеев С.С. Теория права. - М.: Бек, 1995. - С. 309; Лившиц Р.З. Теория права. - М.: Бек, 1994. - С. 110.

*(10) Подробнее см.: Гаджиев Г.А., Пепеляев С.Г. Указ. соч. - С. 51-75.

*(11) Гаджиев Г.А. Указ. соч.

*(12) Лазарев Л.В. Конституционный Суд России и развитие конституционного права // Журнал российского права. - 1997. - N 11.

*(13) Постановление КС РФ от 16 июня 1998 г. N 19-П "По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации" // Российская газета. - 1998. - 30 июня.

*(14) Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. - М.: Статут (в серии "Классика российской цивилистики"), 1998. - С. 89.

*(15) Там же. - С. 105.