Проблемы различного толкования Европейским Судом по правам человека норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод (С.А. Васильев, "Российская юстиция", N 7, июль 2006 г.)

Проблемы различного толкования
Европейским Судом по правам человека норм
Конвенции о защите прав человека и основных свобод

В сознании представителей различного рода европейских организаций, в том числе и международных, бытует мнение о недостаточном развитии прав и свобод, их зачаточном состоянии в Российской Федерации, и, следовательно, необходимости более пристального внимания к проблемам установления демократического режима в России. К сожалению, такая политическая позиция излагается не только в декларативных документах, но порой находит свое отражения и в императивных правовых актах, как-то постановления Европейского Суда по правам человека, что наносит ущерб не только российскому законодательству, но и межгосударственным отношениям в целом.

В целях уточнения изложенной нами позиции хотелось бы привести ряд, как минимум, "небесспорных" судебных актов Европейского Суда по правам человека, которые уже являются частью законодательства России.

Так, Европейским Судом по правам человека было рассмотрено дело "Прокопович против Российской Федерации"*(1). Суть жалобы сводится к тому обстоятельству, что заявительница, не имея документов свидетельствующих о праве на жилое помещение (как права собственности, так и права проживания в нем) была выселена из него, без судебного решения. Заявительница оспаривала незаконные действия по ее выселению, как в суде, так и в прокуратуре, однако ее требования не были удовлетворены. Заявительница представила жалобу в Европейский Суд по правам человека. Европейский Суд по правам человека признал наличие нарушения права заявительницы на "жилище" указав, что "Жилище" - это автономная концепция, которая не зависит от классификации в национальном праве. То, является ли место конкретного проживания "жилищем", которое бы влекло защиту на основании пункта 1 статьи 8 Конвенции, зависит от фактических обстоятельств дела, а именно от наличия достаточных продолжающихся связей с конкретным местом проживания".*(2) Представляется крайне спорным то, каким способом Европейский Суд по правам человека установил у заявительницы наличие "...достаточных продолжающихся связей с конкретным местом проживания"*(3)

Исходя из пункта 37 Постановления Суда, изначально Суд установил провозглашенное правовое обстоятельство на основании всего лишь переписки заявительницы с умершим и третьими лицами, чеков о приобретении мебели и иных предметов быта, а так же того обстоятельства, что некоторые свидетели "видели, что заявитель постоянно проживает в квартире Филиппова", и что Российская Федерация не оспаривает факт проживания заявительницы в спорной квартире.

В силу ч. 1 ст. 45 Конвенции постановления Суда должны быть мотивированными. Исходя из изложенного принципа не ясно, каким образом Суд смог установить, что чеки о приобретении мебели и прочей домашней утвари представленные заявительницей свидетельствуют о совместном ведении домашнего хозяйства с умершим нанимателем жилого помещения. Даже если и предположить, что в чеках имелись фамилии, как заявительницы, так и умершего нанимателя квартиры, как вообще можно установить, что именно та мебель (относительно которой представлены чеки) находилась в оспариваемой квартире. Кроме этого, рассуждая об оценке доказательств, Европейский Суд по правам человека в своем постановлении "Хашиев и Акаев против Российской Федерации"*(4) в пункте 134 указал, что "...при оценке доказательств он применяет стандарт доказывания "вне разумных оснований для сомнения"... Такое доказывание может осуществляться с помощью достаточно весомых, точных и согласованных выводов или неопровержимых предположений". Убедительно явствует, что не одно доказательство, приведенное Европейским Судом по правам человека по делу "Прокопович против Российской Федерации"*(5), не отвечает установленным им же стандартам и критериям доказывания.

Помимо прочего в самом постановлении Европейского Суда по правам человека имеются взаимоисключающие выводы. Так, Суд указывает, что "Российская Федерация не оспаривает факт проживания заявительницы в спорной квартире"*(6), однако, в пункте 38 своего постановления Суд, в противоречие сделанного ранее вывода, указывает, что "...власти Российской Федерации отказались рассматривать квартиру Филиппова как "жилище" заявителя..."*(7). Спорным является и то, что Европейский Суд по правам человека, признавая факт регистрации заявительницы в ином жилом помещении, устранился от дачи правовой оценки наличия у заявительницы законного права на иное жилое помещение. Вместе с тем фактически согласился с доводами заявителя, что регистрация по другому адресу связана, всего лишь, с необходимостью посещать врача в зарегистрированном районе. Так же вызывает большую тревогу и то обстоятельство, что Суд "выборочным" образом истолковал решение судебных инстанций Российской Федерации. Помимо изложенного, своим решением Европейский Суд по правам человека признал наличие в прошлом тесных правовых связей между заявительницей и умершим нанимателем без регистрации брака, и приравнял правоотношения, возникавшие между супругами и отношения сожительства, имевшие место между заявительницей и умершим нанимателем квартиры.

Построение судебного акта на недоказанности обстоятельств и при наличии взаимоисключающих утверждений не может признаваться по своей сути легитимным, однако, оспаривание даже такого постановления Европейского Суда по правам человека невозможно.

Если следовать изложенной правовой позиции Европейского Суда по правам человека, любое лицо, предъявившее в суде чеки на мебель, находящуюся ранее у собственника или нанимателя жилого помещения, а так же имеющее свидетельские показания нескольких лиц о посещении жилого помещения, может в абсолютной степени рассчитывать на признание за ним права проживания в таком помещении.

И все же пик противоречивости постановлений Европейского Суда по правам человека при рассмотрении дел против Российской Федерации наблюдается нами в плоскости защиты прав на свободу выражения мнения, гарантируемых Конвенцией. Именно изучая такого рода дела можно предположить о существовании особого стандарта для России и общего - для иных государств - участников Конвенции. Так, по делу "Гринберг против Российской Федерации"*(8) Европейский Суд по правам человека усмотрел нарушение статьи 10 Конвенции, гарантирующее свободу выражения мнения. Заявитель был привлечен к гражданско-правовой ответственности на основании решения суда общей юрисдикции по иску о диффамации в отношении местного политического деятеля. Признавая, что в отношении заявителя было допущено нарушение положений статьи 10 Конвенции, Европейский Суд по правам человека в пунктах 28, 30, 31 своего постановления указал, что "28. При разрешении Европейским Судом данного дела особое значение имеет проведение разграничения между изложением фактов и оценочным суждением. Суды Российской Федерации возложили на заявителя ответственность за то, что он не смог доказать достоверность своего утверждения об отсутствии у Шаманова В.А. "стыда и совести".

30... Требование о доказывании правдивости оценочного суждения неисполнимо и само по себе нарушает свободу мнения, что является основной частью права, гарантированного Статьей 10 Конвенции...

31. Европейский Суд полагает, что оспариваемое утверждение является типичным примером оценочного суждения, которое отразило субъективную оценку, данную заявителем моральному аспекту поведения Шаманова В.А...

...Очевидно, что справиться со своей задачей по доказыванию правдивости своего утверждения заявителю было невозможно".

Вместе с тем Европейский Суд по правам человека признал неприемлемой жалобу заявителя на нарушения положений статьи 10 Конвенции по делу "Иванчук против Румынии"*(9) и отклонил ее. Заявитель был привлечен к гражданско-правовой ответственности за клеветнический и оскорбительный тон его статьи в местных СМИ, в которой он обвинял руководящее должностное лицо в нескольких случаях злоупотребления своим должностным положением в целях извлечения личной выгоды. Как отметил Европейский Суд по правам человека "...Вмешательство было предусмотрено законом и преследовало законную цель "охраны прав других лиц".

Что же касается вопроса, была ли эта мера государства необходима, то Европейский Суд отмечает: статья, фигурирующая по делу, относится к предмету общего интереса, а именно - действиям политического деятеля и руководящего должностного лица. Однако Европейский Суд разделяет ту точку зрения судов страны, что утверждения заявителя не имеют под собой никаких фактических оснований; более того, Суд не пришел к убеждению, что заявитель действовал добросовестно*(10). Следовательно, Европейский Суд счел, что причины, выдвинутые судами страны в обоснование осуждения заявителя, являются существенными и достаточными. Требование о доказывании правдивости оценочного суждения неисполнимо, и само по себе нарушает свободу мнения"*(11). Возникает обоснованный вопрос, каким образом в одном деле ("Гринберг против Российской Федерации") Европейский Суд по правам человека указывает, что "невозможно возлагать на заявителя доказывать достоверность своего утверждения об отсутствии у потерпевшего "стыда и совести", однако в другом деле ("Иванчук против Румынии") исследует эти же понятия и делает вывод о добросовестности или недобросовестности заявителя, полагая, что последний должен доказать Европейскому Суду по правам человека изложенный факт. Неясно, как по мнению Европейского Суда по правам человека вообще возможно определить наличие или отсутствие у заявителя "добросовестности" как оценочного суждения.

Еще более сдержанным, по нашему мнению, является решение Европейского Суда по правам человека по делу "Альвеш Коста против Португалии"*(12).

Заявитель был осужден по обвинению в клевете после того, как он опубликовал в региональной газете открытое письмо директору медицинского центра, куда он поместил свою дочь и где, по его мнению, медицинское обслуживание было на низком уровне; в письме он жаловался на недостатки в организации работы центра. Вынесший приговор суд установил, что выражения "ничего не стоящий человек", "неквалифицированный работник" и "чудовищный человек", использованные заявителем для характеристики директора медицинского центра, имели клеветнический характер, и что заявитель не сумел доказать правдивость своих обвинений в адрес центра в связи со смертью ребенка в этом центре. Жалоба, представленная в Европейский Суд по правам человека, была признана неприемлемой, что касается Статьи 10 Конвенции.

Европейский Суд по правам человека отметил, что "...Когда выдвигаются конкретные обвинения, необходимо, по крайней мере, представить солидные фактические основания для этих обвинений. Заявитель же таких оснований не представил в отношении предположительных причин смерти ребенка в центре. Кроме того, три выражения, фигурировавшие в материалах дела о клевете, были по своей сути таковыми, что оскорбляли лицо, в отношении которого они были использованы, и заявитель мог бы сформулировать свою критику в адрес плохой организации работы центра, не прибегая к таким выражениям, и тем самым мог бы внести вклад в открытую публичную дискуссию по этому вопросу.

В соответствии с вышеуказанным, Европейский Суд считает основания обвинительного приговора по делу заявителя "весомыми и достаточными"..."*(13)

Данное решение Европейского Суда по правам человека трудно поддается анализу при сравнении с постановлением, вынесенным по делу "Гринберг против Российской Федерации". В данном случае заявитель был привлечен к уголовной ответственности, что является более жесткой мерой государственного реагирования, чем гражданская ответственность, к которой привлекали заявителя по делу "Гринберг против Российской Федерации". Но все сказанное не идет ни в какое сравнение при изучении "выражений", за которые был привлечен к уголовной ответственности Альвеш Коста, а именно "ничего не стоящий человек", "неквалифицированный работник" и "чудовищный человек". Первое выражение даже и не скрывает свое оценочное начало - "стоящий человек", говоря о квалификации, то это понятие пришло к нам из латинского языка и дословно означает "quails" - какой по качеству и "facio" - дела*(14), то есть мы можем наглядно убедится, что это словосочетание в первоисточнике является оценочным. Анализируя выражение "чудовищный человек", вряд ли можно говорить об оскорблении в прямом понимании этого слова. При этом ни внутригосударственные суды, ни сам Европейский Суд по правам человека, никаким образом не отреагировали на наличие у заявителя тяжелого душевного потрясения, вызванного потерей близкого ему человека, в связи с которым, возможно было допущено спорное высказывание. Достаточно ли одного высказывания "чудовищный человек" для привлечения к уголовной ответственности? И вновь мы наблюдаем, что Европейский Суд по правам человека требует от заявителя невозможного "...по крайней мере, представить солидные фактические основания для этих обвинений..." доказать, что потерпевший является "ничего не стоящим человеком", "неквалифицированным работником" и "чудовищным человеком". Неужели в каком либо государстве существуют правовые или иные критерии оценки "чудовищности" или "стоимости человека"? Со всей уверенностью можно утверждать, что заявитель никаким образом не сможет представить доказательство, истребуемое Европейским Судом по правам человека.

Возможно, что анализируемые нами постановления Европейского Суда по правам человека и являются единичными, исходя из которых, еще нельзя рассуждать о наличии тенденции различного толкования норм Конвенции в делах против Российской Федерации и в делах против иных государств, ратифицировавших данный международный договор. Однако Европейский Суд по правам человека вновь и вновь представляет нам примеры, убедительно доказывающие существование проблематики или, по крайней мере, более "пристального" подхода в делах против Российской Федерации.

С.А. Васильев,

помощник судьи Азовского городского суда Ростовской

области, к.ю.н.

"Российская юстиция", N 7, июль 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Российская Юстиция N 5/2005 г.

*(2) Российская Юстиция N 5/2005 г.

*(3) Российская Юстиция N 5/2005 г.

*(4) Бюллетень Европейского Суда по правам человека N 12/2005 г. стр. 26

*(5) Российская Юстиция N 5/2005 г.

*(6) Российская Юстиция N 5/2005 г.

*(7) Российская Юстиция N 5/2005 г.

*(8) Бюллетень Европейского Суда по правам человека N 12/2005 г. стр. 95

*(9) Бюллетень Европейского Суда по правам человека N 2/2006 г. стр. 20

*(10) Выделено автором.

*(11) Бюллетень Европейского Суда по правам человека N 12/2005 стр. 95

*(12) Бюллетень Европейского Суда по правам человека N 9/2004 стр. 29.

*(13) Бюллетень Европейского Суда по правам человека N 9/2004 стр. 29 N 65297/01, решение от 25.03.2004 г.

*(14) Большая советская энциклопедия 1977 г.