Уголовно-процессуальный кодекс РФ: требуется новая редакция (А.Г. Халиулин, "Законы России: опыт, анализ, практика", N 10, октябрь 2006 г.)

Уголовно-процессуальный кодекс РФ: требуется новая редакция

18 декабря 2006 г. исполняется пять лет со дня подписания Президентом Российской Федерации Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК), вступившего в действие 1 июля 2002 года.

Применение УПК показало жизнеспособность этого Закона, основанного на положениях Конституции РФ и соответствующего требованиям основных международно-правовых актов о правах человека. Заключение под стражу и продление срока содержания под стражей, меры процессуального принуждения и производство следственных действий, ограничивающих конституционные права человека и гражданина, применяются исключительно по судебному решению. Во всех субъектах Российской Федерации введено рассмотрение уголовных дел судом с участием присяжных заседателей (за исключением Чеченской Республики, где это состоится 1 января 2007 г.). На всей территории Российской Федерации действуют мировые судьи; их приговоры обжалуются в апелляционном порядке. По ходатайству обвиняемого, согласного с предъявленным обвинением, возможно рассмотрение уголовного дела в особом порядке, без проведения судебного следствия. Эти и другие нововведения сыграли свою положительную роль в развитии отечественного уголовного судопроизводства.

Вместе с тем те же годы действия УПК свидетельствуют о необходимости новой редакции этого федерального закона. При этом ни в коем случае нельзя отказываться от принципов уголовного судопроизводства и иных основных положений, закрепленных в УПК, от его структуры. Это должны быть не отдельные, разрозненные изменения и дополнения, а редакция закона, основанная на едином концептуальном подходе, сложившимся за годы применения УПК.

Нельзя, на наш взгляд, отрицать то, что текст Закона, принятый Государственной Думой в 2001 г., был не вполне отработан, в нем встречались элементарные стилистические ошибки, несогласованности между различными статьями УПК. Этого и не могло не быть, учитывая желание прежних законодателей непременно принять Кодекс в 2001 году. Достаточно вспомнить, как проходили в апреле парламентские слушания по проекту УПК, когда за 15 минут до их начала участники получали ту часть проекта, которая должна была обсуждаться в этот же день.

Кроме того, некоторые нормы были принципиально новыми и в силу этого теперь нуждаются в совершенствовании с учетом сложившейся практики их применения. Существуют и иные проблемы, которые необходимо разрешить при подготовке новой редакции УПК.

Прежде всего, необходимо учесть положения, изложенные в постановлениях и определениях Конституционного Суда Российской Федерации. Как известно, за период с 2002 по 2006 год таких актов было несколько десятков. Однако наши уважаемые законодатели с удивительным постоянством их игнорируют. Такое отношение к решениям высшего органа судебной власти страны вызывает по меньшей мере недоумение. Полномочия любого законодательного органа субъекта Российской Федерации могут быть прекращены досрочно, если тот не приведет законы субъекта Федерации в соответствие с Конституцией, федеральными конституционными законами или федеральными законами в течение шести месяцев с момента вступления в силу судебного решения*(1). Да, по отношению к Государственной Думе сами ее депутаты таких положений не установили. Но представляется, что это совсем не повод не обращать внимание на постановления и определения Конституционного Суда РФ, даже если его правовая позиция, изложенная в этих актах, не совпадает с личной позицией отдельных депутатов и работников аппарата Государственной Думы.

К указанным решениям в первую очередь можно отнести Постановление КС РФ от 8 декабря 2003 г. N 18-П "По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан". Как известно, им признана не соответствующей Конституции РФ ч. 4 ст. 237 УПК РФ, не допускавшая производство следственных и иных процессуальных действий, не предусмотренных настоящей статьей. Таким образом, Конституционный Суд РФ (а следом за ним и Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении от 5 марта 2004 г. N 1 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" однозначно высказался за возможность производства следственных и иных процессуальных действий по уголовному делу, возвращенному прокурором, с тем , что эти действия не должны восполнять неполноту произведенного предварительного расследования.

Однако возникло множество вопросов, в том числе о полномочиях суда, о полномочиях прокурора по возвращенному судом уголовному делу, о сроках расследования и содержания обвиняемого под стражей, о возможности приостановления и прекращения производства по возвращенному делу и другие, на которые должен был ответить только законодатель. Почти три года ответа нет.

Другое Постановление - от 22 марта 2005 г. N 4-П - фактически установило порядок продления сроков содержания обвиняемого под стражей при направлении прокурором уголовного дела в суд. Это Постановление до сих пор применяется непосредственно, в отсутствие иного правового регулирования. Представляется, что в новой редакции УПК РФ это должно появиться.

То же касается Постановления Конституционного Суда РФ от 27 июня 2005 г. N 7-П, которое защитило права граждан, потерпевших от преступлений, предусмотренных ст.ст. 115 и 116 УК РФ. Как известно, именно Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ законодатели внесли изменения в УК РФ, дополнив ст.ст. 115 и 116 УК РФ вторыми частями - "те же действия, совершенные из хулиганских побуждений". Однако ст. 20 УПК РФ осталась прежней; дела об этих деяниях относятся к уголовным делам частного обвинения. Получалось, что человек, которого избил не известный ему хулиган, должен был сам его разыскивать, устанавливать его личность, собирать доказательства совершения преступления, и лишь после этого обращаться к мировому судье, который, как известно, не принимает заявлений в отношении неизвестных лиц. В свою очередь, органы предварительного расследования не были обязаны принимать в этих случаях заявление от потерпевшего по делу частного обвинения. Когда Конституционный Суд РФ рассматривал это дело, представитель Государственной Думы не возражал против удовлетворения поступивших жалоб и говорил о том, что уже сами законодатели подготовили соответствующие поправки в УПК. Когда же Конституционный Суд РФ своим Постановлением исправил эту нелепую ситуацию, никаких изменений в УПК опять не последовало.

По другой причине - скорее из-за несогласия законодателей с Постановлением Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. N 5-П по делу о проверке конституционности ст. 405 УПК - это Постановление фактически не применяется. Как известно, Конституционный Суд РФ признал ст. 405 УПК не соответствующей Конституции Российской Федерации, несмотря на то, что мнение представителей Госдумы было иным. В то же время Верховный Суд РФ отклонил все надзорные представления прокуроров, где ставился вопрос об отмене приговоров, вступивших в законную силу, по мотивам, ухудшающим положение осужденных (оправданных). Верховный Суд РФ посчитал, что именно законодатель должен установить в УПК основания к пересмотру таких приговоров и что именно в УПК должен содержаться перечень "существенных, фундаментальных нарушений закона", которые могут повлечь за собой отмену приговора, вступившего в законную силу. Позиция законодателя по этому поводу известна, но, как уже было сказано, несовпадение, на наш взгляд, позиций представителей Госдумы и судей Конституционного Суда - не повод для игнорирования решений высшего органа судебной власти.

Но если Постановление от 11 мая 2005 г. N 5-П вызывает какие-то споры, то представляется, что без всяких споров в текст уголовно-процессуального закона должны войти высказанные Конституционным Судом РФ правовые позиции, которые совершенно определенно направлены на защиту прав человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. Толкование Конституционным Судом РФ норм УПК в системном единстве с положениями Конституции РФ позволяет подготовить соответствующие изменения в УПК с тем, чтобы нормы, касающиеся прав человека, были пропитаны не "узкоотраслевым" духом, а были едиными для всех отраслей права с точки зрения Конституции и международно-правовых актов.

О чем речь? Примеров можно привести много, но остановлюсь на двух. Определение Конституционного Суда РФ от 8 ноября 2005 г. N 439-О содержит очень важное, можно сказать, даже революционное положение, относящееся к содержанию ст. 7 УПК РФ. Оно заключается в том, что при производстве по уголовному делу суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель не вправе применять закон, противоречащий УПК, но если тот принят позднее УПК и содержит дополнительные в сравнении с Кодексом гарантии прав и свобод человека и гражданина, то подлежит применению именно этот закон. Казалось бы, это положение должно сразу же появиться в УПК, ведь, как известно, защита прав человека как потерпевшего и защита от необоснованного обвинения, осуждения, ограничения прав и свобод являются в соответствии со ст. 6 УПК назначением уголовного судопроизводства. Однако Определение осталось за границами внимания законодателя.

К таким же кардинальным документам можно отнести и Постановление Конституционного Суда РФ от 20 апреля 2006 г. N 4-П, имеющее отношение к нормам УПК РФ, устанавливающим порядок приведения судебных решений в соответствие с новым уголовным законом, устраняющим или смягчающим ответственность за преступление. Конституционный Суд РФ высказал вполне определенную позицию по поводу того, что при этом должны учитываться нормы не только Особенной, но и Общей части УК РФ. Иными словами, если верхним пределом наказания по определенной норме УК было 10 лет лишения свободы, а осужденному назначено восемь, то при снижении новым уголовным законом верхнего предела, например до 7 лет, наказание осужденному должно быть снижено не механически - до нового верхнего предела, а с учетом смягчающих обстоятельств, изложенных в приговоре суда, не назначившего осужденному наказание по верхнему пределу. Это Постановление можно расценить как стремление Конституционного Суда РФ утверждать в нашем уголовном судопроизводстве право на справедливое правосудие на всех его стадиях. Однако и оно может оказаться неисполнимым, как и упомянутое Постановление от 11 мая 2005 г., если законодатель не посчитает нужным урегулировать в УПК порядок принятия судом решений о приведении приговора в соответствие с новым уголовным законом с учетом изложенной позиции Конституционного Суда РФ.

Необходимо также с учетом практики правоприменения внести коррективы в ряд норм УПК, оказавшиеся неэффективными. Так, до сих пор действует ч. 5 ст. 108 УПК, не позволяющая избрать меру пресечения в виде заключения под стражу в отсутствие скрывшегося подозреваемого (обвиняемого), кроме случаев, когда он объявлен в международный розыск. Эта норма фактически создала привилегии для скрывающихся подозреваемых и обвиняемых и позволила некоторым из них действительно пересечь границу Российской Федерации.

От отдельных членов рабочей группы по мониторингу введения в действие УПК пришлось услышать, что иное решение якобы будет противоречить Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике Европейского Суда по правам человека. Так ли это? Не найдя ни в Конвенции, ни в прецедентах Европейского Суда каких-либо запретов на заочный арест скрывшихся обвиняемых и подозреваемых, я задал вопрос об этом профессору из Великобритании Дж. Мэрдоку, специалисту по европейскому праву. В ответ было приведено лишь одно решение ЕСПЧ, где речь шла не о заочном аресте, а о заочном рассмотрении уголовного дела. Что же касается заочного ареста, то он допустим при обоснованном подозрении.

Именно из этого исходили государства - члены Евросоюза, которые с 1 января 2004 г. ввели на своей территории действие единого европейского ордера на арест. Этот ордер выдается судьей суда любого из государств Евросоюза в отношении подозреваемого, скрывшегося от следствия. Если подозреваемый обнаруживается в любом из государств ЕС, то он без процедуры экстрадиции задерживается и передается органам расследования государства по месту совершения преступления.

Если такой порядок применяется в межгосударственных отношениях, то вряд ли можно понять упорство российских законодателей, отвергающих все предложения о внесении изменений в ч. 5 ст. 108 УПК РФ, позволивших бы заочно арестовывать подозреваемых и обвиняемых, скрывшихся внутри государства. При этом, безусловно, можно предусмотреть такие гарантии прав подозреваемого и обвиняемого, как обязательное участие защитника при рассмотрении судом ходатайства о заочном аресте, право при задержании давать свои объяснения судье, который, в свою очередь, имел бы право изменить или отменить меру пресечения и даже отмену постановления судьи о заочном аресте с направлением ходатайства на новое рассмотрение в случае, если разыскиваемый добровольно явится к дознавателю, следователю или прокурору.

Кроме этого, текст УПК необходимо отредактировать в прямом смысле этого слова. Вряд ли можно чем-то объяснить то, что почти через пять лет после принятия УПК в нем остаются такие изречения, как "привлекать к их участию специалистов" (ч. 1 ст. 144 УПК), или то, что в ст. 98 УПК мера пресечения именуется "подписка о невыезде", а в ст. 102 эта же мера называется "подписка о невыезде и надлежащем поведении".

Необходимо избавиться от огромного количества отсылочных норм, делающих совершенно неудобным понимание и применение Кодекса. Здесь можно вспомнить фразу, высказанную профессором А.М. Лариным на конференции в НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ еще в декабре 1991 года. Он сказал, что УПК должен быть написан четко и ясно, как Устав караульной службы, чтобы быть понятным не только прокурору, следователю и судье, но и подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, свидетелю и любому человеку, вовлеченному в уголовное судопроизводство. Представляется, что это мнение и через 15 лет не утратило своей актуальности.

Новая редакция УПК не должна быть самоцелью. Она должна вобрать в себя все, что свершилось в уголовном судопроизводстве Российской Федерации за прошедшие пять лет, и прежде всего - отражать качественные изменения в понимании норм, касающихся прав и свобод человека и гражданина, в том числе права на справедливое правосудие.

А.Г. Халиулин,

доктор юридических наук, профессор,

первый заместитель директора Института повышения квалификации

руководящих кадров Генеральной прокуратуры Российской Федерации

"Законы России: опыт, анализ, практика", N 10, октябрь 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: ст. 9 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительны) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" от 6 октября 1999 г. N 184-ФЗ в редакции от 18 июля 2006 года.