Решения суда, принимаемые по правилам статьи 125 УПК РФ, не обеспечивают защиту от произвола должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство (В.В. Осин, "Адвокат", N 8, август 2008 г.)

Решения суда, принимаемые по правилам статьи 125 УПК РФ, не
обеспечивают защиту от произвола должностных лиц, осуществляющих
уголовное судопроизводство

Кандидат юридических наук, адвокат МГКА В.В. Осин прослеживает развитие процессуальных норм и судебной практики об обжаловании незаконных действий (бездействия) должностных лиц за последние двадцать лет и приходит к неутешительным выводам.

Для того чтобы понять, почему решения суда, принимаемые по правилам ст. 125 УПК РФ, не обеспечивают защиту граждан от произвола должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, необходимо исследовать историю вопроса о том, как и почему возникла сама возможность обжалования в суд действий и решений дознавателей, следователей и прокуроров.

Известно, что основным назначением действий и решений должностных лиц на предварительном расследовании является обеспечение условий эффективного осуществления правосудия по уголовным делам. Десятилетиями эта работа в России осуществлялась только под надзором прокурора за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия.

До 7 сентября 2007 г. прокурор был уполномочен требовать от органов дознания и следственных органов устранения нарушений федерального законодательства, отменять незаконные или необоснованные постановления дознавателя, следователя и нижестоящего прокурора, а также отстранять дознавателя и следователя от дальнейшего производства расследования, если ими допущено нарушение требований УПК РФ. В настоящее время правом отменять незаконные или необоснованные постановления следователя и отстранять следователя от дальнейшего производства расследования, если им допущено нарушение требований УПК РФ, наделен руководитель следственного органа (ст. 39 УПК РФ). При наличии ведомственного контроля и прокурорского надзора за тем, как осуществляется предварительное следствие по уголовному делу, необходимость еще и в судебном контроле за действиями и решениями следователя и дознавателя представляется излишней. Тем более что суд, разрешая дело, проверяет процессуальные акты и другие материалы досудебного производства, а также по жалобам и заявлениям заинтересованных лиц проверяет действия и решения органов расследования.

Однако, как свидетельствует практика, судебная проверка после завершения стадии предварительного расследования не всегда восполняет ущерб, который был причинен правам и свободам граждан на досудебной стадии производства по уголовному делу. Определяя масштабность такого ущерба, необходимо учитывать, что ежегодно одна треть уголовных дел, исчисляемых сотнями тысяч, по различным основаниям прекращается и не доходит до суда. Примерно по такому же количеству заявлений о преступлениях ежегодно граждане получают отказ в возбуждении уголовного дела. При этом никакой судебной проверки действий и решений органов расследования по ним не проводится. Все это создает идеальные условия не только для произвола чиновников от правосудия, но и способствует должностным злоупотреблениям и коррупции в органах, осуществляющих уголовное судопроизводство.

История свидетельствует, что ни ведомственный контроль начальников следственных отделов, ни прокурорский надзор не обеспечивали верховенства закона, своевременной защиты прав и свобод участников уголовного судопроизводства. Как справлялась прокуратура с произволом должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, я неоднократно рассказывал в своих статьях *(1). Само бездействие прокурорского надзора можно было обжаловать в суде только после того, как с 1 июля 2002 г. вступил в силу новый УПК РФ.

В новых условиях развития России законодатель осознал, что прокурор, проверяющий законность действий органов расследования и результаты их деятельности, по существу, так же как и следователь, представляет государственные инстанции, осуществляющие уголовное преследование и обвинение; что жалобы на действия органов уголовного преследования рассматриваются теми же, кто его осуществляет, а поэтому он не способен обеспечить верховенство закона, незамедлительно защитить права и свободы человека и гражданина. Исходя из этого законодатель заключил: изменить ситуацию позволит создание условий, при которых гражданин сам сможет обжаловать в суде неправомерные и необоснованные действия и решения должностных лиц, которым доверено осуществление уголовного преследования.

В 1987 г. был принят Закон "О порядке обжалования в суд неправомерных действий должностных лиц, ущемляющих права граждан", в котором указывалось, что уважение личности, охрана прав и свобод граждан - обязанность государственных органов, общественных организаций и должностных лиц*(2). Закон определял, что гражданин вправе обращаться в суд с жалобой, если действиями должностных лиц он незаконно был лишен возможности полностью или частично осуществить право, предоставленное ему законом, либо на гражданина незаконно была возложена какая-либо обязанность. При этом оговаривалось, что не могут быть обжалованы в суд действия должностных лиц, в отношении которых уголовно-процессуальным законодательством предусмотрен иной порядок обжалования. Но действующий на тот момент УПК РСФСР (ст. 218-220) давал право на обжалование неправомерных действий и решений дознавателя и следователя, только у прокурора.

Таким образом, новый специальный Закон об обжаловании в суд неправомерных действий должностных лиц никак не позволял участникам уголовного судопроизводства защититься от произвола, творимого на предварительном следствии, а также бороться с бездействием прокурорского надзора. Любые нарушения порядка уголовного судопроизводства нельзя было обжаловать в суде до того, пока не закончится предварительное расследование, которое по некоторым делам длилось годами. Гражданин не имел никаких прав на обжалование в суде даже постановлений дознавателя, следователя и прокурора об отказе в возбуждении и о прекращении уголовного дела. Полтора года действия этого Закона показали, что он оказался неприменим даже для защиты имущественных, трудовых и жилищных прав граждан, так как не позволял обжаловать действия коллегиальных органов. А именно коллегиальные органы (различные комиссии исполкомов и т.п.) чаще всего нарушали права граждан.

С 1 июля 1990 г. в России стал применяться Закон от 2 ноября 1989 г. N 719-1 "О порядке обжалования в суд неправомерных действия органов государственного управления и должностных лиц, ущемляющих права граждан"*(3). Он позволил гражданам обжаловать действия не только должностных лиц, но и коллегиальных органов, ограничив их, однако, только сферой управления. Кроме того, Закон также не допускал обжаловать в суде действия органов государственного управления и должностных лиц, если законами союзных республик предусмотрен иной порядок их обжалования. Но УПК РСФСР и на этот момент не позволял обжаловать в суде действия (бездействие) и решения органа дознания, дознавателя, следователя и прокурора.

Наконец, 27 апреля 1993 г. был принят Закон РФ N 4866-1 "Об обжаловании в суде действий и решений, нарушающих права и свободы граждан"*(4), в ст. 1 которого указывается: гражданин имеет право на обращение с жалобой в суд, если он считает, что неправомерными действиями (решениями) государственных органов, органов местного самоуправления, учреждения, предприятий и их объединений, общественных объединений или должностных лиц, государственных служащих нарушены его права и свободы. Казалось, что новый Закон наконец-то позволит гражданам России путем незамедлительного обжалования в суде бороться с произволом должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование и надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия. Однако пределы действия и этого Закона не позволяли судам рассматривать жалобы на действия (решения), нарушающие права и свободы граждан при осуществлении предварительного расследования, а также жалобы на бездействие прокурорского надзора. И в этом Законе говорилось об ином порядке судебного обжалования. Так на протяжении шести лет кто-то очень не желал или опасался судебного обжалования действий (бездействия) и решений, принимаемых на предварительном следствии, не считаясь с нарушениями прав и свобод граждан России.

Какой же иной порядок судебного обжалования был предусмотрен для борьбы с произволом следователей, дознавателей и бездействием прокурорского надзора?

Анализ УПК РСФСР, который многократно изменялся и дополнялся до вступления в силу 1 июля 2002 г. УПК РФ, свидетельствует, что только с 23 мая 1992 г. у лиц, подвергнутых аресту, появилось право на обжалование и судебную проверку законности и обоснованности содержания их под стражей (ст. 11, 220-1, 220-2). Никакие иные неправомерные действия и решения дознавателя, следователя и прокурора нельзя было обжаловать в суде. Требовалось обращаться с жалобами только к прокурору, а бездействия прокурора УПК РСФСР по-прежнему позволял обжаловать только у вышестоящего прокурора. Решения суда и судьи можно было обжаловать в кассационной инстанции. При этом подсудимый, его защитник и законный представитель, а также потерпевший и его представитель были вправе обжаловать в кассационном порядке законность, обоснованность и справедливость только приговора суда (ст. 325 УПК РСФСР).

Гражданский истец, ответчик и их представители были вправе обжаловать приговор суда только в части, относящейся к гражданскому иску. Могли принести частную жалобу на определение суда первой инстанции и постановление судьи по уголовному делу подсудимый, его защитник и законный представитель, а также потерпевший и его представитель, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители (ст. 331 УПК РСФСР), за следующими исключениями:

- определение суда о возбуждении уголовного дела в порядке ст. 256 УПК РСФСР (о возбуждении уголовного дела в отношении нового лица) могли быть обжалованы лицами, в отношении которых они вынесены;

- постановление судьи об отказе в возбуждении дела мог обжаловать потерпевший.

Не подлежали обжалованию определения суда и постановления судьи вынесенные в случаях, предусмотренных ст. 21-2 (частное определение (постановление) суда), 223 (рассмотрение ходатайств и заявлений), 227 (предание обвиняемого суду в распорядительном заседании), постановление и определение о предании суду), 231 (приостановлении дела и направлении его по подсудности), 232 (возвращение дела для дополнительного расследования), 255 (возбуждение уголовного дела по новому обвинению), 258 (направление уголовного дела для производства дополнительного расследования), 260 (разрешение вопроса о мере пресечения), 266 (рассмотрение замечаний на протокол судебного заседания), 276 (заявление и разрешение ходатайств), 279 (установление порядка исследования доказательств), 280 (допрос подсудимого), 288 (производство экспертизы на суде), 370 (рассмотрение судами ходатайств о снятии судимости).

Таким образом, УПК РСФСР содержал больше запретов на обжалование даже действий и решений суда и судьи, чем разрешений на судебную защиту от произвола должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство.

Кроме того, Закон "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" в ст. 7 устанавливал, что "в отношении государственных служащих, совершивших действия (принявших решения), признанные незаконными, суд определяет меру предусмотренной Федеральным законом "Об основах государственной службы Российской Федерации", другими федеральными законами ответственности государственного служащего, вплоть до представления об увольнении". Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР позволял судье вынести только частное определение при обнаружении нарушений прав граждан и других нарушений закона, допущенных при производстве дознания, предварительного следствия или при рассмотрении дела нижестоящим судом, лишь обратив внимание государственных органов или должностных лиц на установленные по делу факты нарушения закона (ст. 21-2). Тем самым должностные лица, осуществляющие судопроизводство, не входили в число лиц, которым за нарушения требований УПК РСФСР суд мог бы определить меру ответственности. Возможно, этим объясняется то, что и сегодня правоприменительная практика не соответствует требованиям Конституции РФ и порядку уголовного судопроизводства.

Кроме того, создалась парадоксальная ситуация. Решение суда о возбуждении уголовного дела в отношении нового лица могло быть обжаловано лицами, в отношении которых дело было возбуждено, а вот любое возбуждение уголовного дела органом дознания, следователем или прокурором, никто обжаловать ни в каком суде не мог (ст. 256 и 331 УПК РСФСР). Потерпевший вправе был обжаловать в суде постановление судьи об отказе в возбуждении уголовного дела, но был лишен такого права, если постановление было вынесено органом дознания, следователем или прокурором.

Более сорока лет УПК РСФСР содержал предписание о том, что установленный уголовно-процессуальным законом порядок судопроизводства является единым и обязательным по всем уголовным делам и для всех судов, органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания. Однако на протяжении всего этого времени никто из участников процесса не имел доступа к правосудию в случаях нарушения порядка производства по уголовным делам, на досудебной стадии производства по уголовному делу.

Поэтому и конституционное требование о доказывании виновности обвиняемого в порядке, установленном УПК РФ, десятилетиями игнорируются дознавателями, следователями, прокурорами, несмотря на то, что согласно требованиям ст. 1 УПК РФ порядок производства по уголовным делам является единым и обязательным по всем уголовным делам и для всех органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания. Многолетняя судебная практика свидетельствует, что с порядком уголовного судопроизводства мало кто считается и в настоящее время. Бездействие надзирающей за всеми нарушениями порядка уголовного судопроизводства прокуратуры, которое нельзя было обжаловать в суде, создавало идеальные условия для произвола чиновников, фальсификаций по уголовным делам, коррупции, а также для появления в обществе такого явления, как "оборотни в погонах", которые организуют "свой бизнес" на поле уголовного судопроизводства.

Таким образом, несмотря на то, что с 1993 г. в стране действовал специальный Закон, позволяющий обжаловать в суде неправомерные действий должностных лиц, нарушающих права и свободы граждан, участники уголовного судопроизводства, незаконно лишенные прав на доказывание виновности в порядке уголовного судопроизводства, не могли этот произвол обжаловать в суде. Поэтому жалобе на действия (бездействие) и решения органов дознания, следователя и прокурора, которая рассматривалась бы в судебном заседании в условиях состязательности, предстояло пройти нелегкий и длительный путь.

Начало этому пути было положено 5 сентября 1991 г. Съездом народных депутатов СССР, на котором была принята "Декларация прав и свобод человека". В статье 22 Декларации закреплено право на судебное обжалование незаконных действий не только должностных лиц, но и государственных органов. Это способствовало тому, что 23 мая 1992 г. были внесены дополнения в ст. 11 УПК РСФСР, наделяющие лиц, подвергнувшихся аресту, правом не только на обжалование, но и судебную проверку законности и обоснованности содержания под стражей. В главе 19 УПК РСФСР появились ст. 220-1, определяющая порядок обжалования в суд ареста или продления срока содержания под стражей, а также ст. 220-2, определяющая порядок судебной проверки законности и обоснованности ареста или продление срока содержания под стражей. Тем самым появилась возможность судебного обжалования неправомерных действий и решений должностных лиц и государственных органов, осуществляющих производство по уголовным делам на досудебной стадии производства по уголовному делу. Однако на практике применение этих дополнений в УПК РСФСР было затруднено. Сказывалось то, что вопросы, связанные с законностью и обоснованностью ареста, никогда в судах России не рассматривались. Поэтому Пленуму Верховного Суда РФ в постановлении от 27 апреля 1993 г. пришлось разъяснять, что под законностью ареста следует понимать соблюдение всех норм уголовно-процессуального законодательства, регламентирующих порядок применения указанной меры пресечения и продления ее действий, а под обоснованностью ареста следует иметь в виду наличие в представленных материалах сведений, в том числе о личности, содержащейся под стражей, которые подтверждают необходимость применения заключения под стражу в качестве меры пресечения или продления ее срока. При этом Пленум Верховного Суда РФ указал, что в предмет деятельности судьи, основанной на правилах ст. 220-2 УПК РСФСР, входит также проверка законности и обоснованности постановлений органов расследования не только об аресте лица, но также и о задержании подозреваемого.

Таким образом, Пленум Верховного Суда РФ признал, что законными можно считать только такие действия и решения дознавателя, следователя и прокурора, которые выполнялись по правилам и в порядке, установленном УПК РСФСР. Однако Верховный Суд РФ не всегда контролировал, как эти рекомендации исполнялись нижестоящими судами, да и сам не всегда следовал своим предписаниям.

12 декабря 1993 г. всенародным голосованием была принята Конституция РФ. До вступления ее в силу Верховный Суд РФ мог заранее подготовить соответствующие рекомендации по поводу того, как судьи должны действовать, когда законы и другие правовые акты противоречат Конституции РФ. Однако с этими рекомендациями он не только не торопился, но, как показывает анализ действий (бездействия) и решений Верховного Суда РФ, всячески стал препятствовать возможности обжалования в суд незаконных и необоснованных действий должностных лиц, осуществляющих досудебное производство по уголовному делу, не считаясь с требованиями Конституции, требуя от судов исполнения предписаний УПК РСФСР, которые были характерны для общества развитого социализма.

Поэтому Верховный Суд РФ, не имея опыта применения Конституции, не придавал никакого значения тому, что согласно ч. 1 ст. 46 Конституции РФ каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. В ч. 2 ст. 46 устанавливается, что "Решения и действия (или бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд". Кроме того, правовой базой обжалования в суд действий и решений, предпринимаемых на досудебном производстве, служили и положения международного права, которые на основании ч. 4 ст. 15 Конституции РФ являются составной частью ее правовой системы. Так, ч. 4 ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах устанавливает: "Каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательства его дела в суде, чтобы суд безотлагательно мог вынести постановление относительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно".

Таким образом, Конституция РФ не устанавливала никаких ограничений для судебного обжалования действий (бездействия) и решений должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. Это давало возможность для обжалования в суде любых действий (бездействий) и решений должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. Однако 21 декабря 1993 г. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении N 10 "О рассмотрении судами жалоб на неправомерные действия, нарушающие права и свободы граждан", дал свое понимание содержанию ст. 46 Конституции РФ. Он обратил внимание судов на то, что в соответствии с указанной статьей гражданами могут быть обжалованы в суд любые действия (решения) государственных органов и должностных лиц, кроме действий (решений), проверка которых отнесена законодательством к исключительной компетенции Конституционного Суда РФ либо в отношении которых предусмотрен иной порядок судебного обжалования. Под иным порядком судебного обжалования действий (бездействия) и решений органов, а также должностных лиц Пленум Верховного Суда РФ рекомендовал понимать такой порядок, который специально установлен соответствующим законодательством.

Не обращая внимания не только на содержание ст. 46 Конституции РФ, но и на требования ст. 2, 18, 22, 45, 47, 56, а также на ст. 2 и 6 раздела второго о заключительных и переходных положениях Конституции РФ, Пленум Верховного Суда РФ постановил, что не могут быть обжалованы в суд в порядке, предусмотренном Законом РФ "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан", действия суда, судьи, прокурора, следователя, дознавателя, судебного исполнителя, в отношении которых уголовно-процессуальным законом установлен иной порядок судебного обжалования. Таким образом, Пленум Верховного Суда РФ посчитал достаточным и соответствующим Конституции РФ порядок, при котором в соответствии с положениями ст. 11, 220-1, 220-2 УПК РСФСР можно было обжаловать в суде только арест и получить судебную проверку законности и обоснованности содержания под стражей. Все остальное, по мнению Верховного Суда РФ, гражданам России позволялось обжаловать только в прокуратуре. Эти противоречащие требованиям Конституции РФ рекомендации Верховного Суда РФ на долгие годы сформировали неправомерную судебную практику по обжалованию в суд действий дознавателей, следователей и прокуроров. Такие рекомендации не могли способствовать авторитету судебной власти.

Анализ постановления Пленума Верховного Суда РФ дает основания полагать, что лица, готовившие его, не были знакомы с текстом Конституции РФ, не понимали того, что изложено в ст. 2 и 6 второго раздела Конституции РФ, а также ничего не знали о том, что УПК РСФСР содержит нормы не позволяющие обжаловать именно в суде действия и решения дознавателя, следователя и прокурора по иным, требующим безотлагательной судебной проверки, действиям и решениям должностных лиц. При таких обстоятельствах трудно было рассчитывать на то, что судьи, для которых готовились такие рекомендации, воспользуются своим конституционным правом (ч. 4 ст. 125 Конституции РФ) и направят запросы в Конституционный Суд РФ для проверки конституционности норм УПК РСФСР, подлежащих применению, например, при обжаловании нарушений порядка уголовного судопроизводства следователем либо незаконности и необоснованности его решений, связанных с отказом в возбуждении уголовного дела или прекращением уголовного дела. Отказывая в принятии жалоб на нарушение порядка уголовного судопроизводства, незаконные и необоснованные действия и решения дознавателя или следователя, судьи нередко предпочитали скорее не подчиниться требованиям ст. 120 Конституции РФ, чем не выполнить рекомендации Президиума Верховного Суда РФ.

При этом надзирающая за судебной деятельностью всех судов России высшая надзорная инстанция такую судебную практику не только поддерживала, но и формировала. Так, в постановлении N 6 Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 1994 г. "О выполнении судами постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 апреля 1993 г. N 3 "О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей" судам предписывалось иметь в виду, что в ст. 220-1 УПК РСФСР дан исчерпывающий перечень лиц, наделенных правом принесения жалоб на применение органом дознания, следователем, прокурором заключения под стражу в качестве меры пресечения, а равно на продление срока содержания под стражей, а поэтому жалобы, поданные иными лицами, не могут быть приняты к производству. Эти не соответствующие Конституции РФ рекомендации и, по существу, произвол суда высшей надзорной инстанции удалось преодолеть только с помощью Конституционного Суда РФ.

Так, 3 мая 1995 г. постановлением Конституционного Суда РФ были признанны положения ст. 220-1 УПК РФ, ограничивающие круг лиц, имеющих право на судебное обжалование постановления о применении к ним в качестве меры пресечения заключения под стражу, только лицами, содержащимися под стражей, и связанное с ним положение ст. 220-2 УПК РСФСР о проверке законности и обоснованности применения заключения под стражу судом только по месту содержания лица под стражей не соответствующими Конституции РФ, ее ст. 46 (ч. 1 и 2), а также ст. 19 (ч. 1), 21 (ч. 1), 22 (ч. 1), 55 (ч. 3). Трудно поверить, что судьи высшей надзорной инстанции не понимали несоответствия положений ст. 220-1 УПК РСФСР нормам Конституции РФ. В этой связи требует ответа вопрос: почему при действующей почти год в стране новой Конституции РФ Верховный Суд РФ вместо разъяснения судам, как надо поступать, когда нормы УПК РСФСР противоречат Конституции РФ, 29 сентября 1994 г. постановил судам иметь в виду, что в ст. 220-1 УПК РФ дан исчерпывающий перечень лиц, наделенных правом принесения жалоб, и поэтому жалобы, поданные иными лицами, не могут быть приняты к производству?

Только 31 октября 1995 г. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия" наконец-то решается дать разъяснения по применению судами конституционных норм.

Осознав, что закрепленные в Конституции РФ положения о высшей юридической силе и прямом действии Конституции означают, что все конституционные нормы имеют верховенство над законами и подзаконными актами, Верховный Суд РФ стал рекомендовать судам при разбирательстве конкретных судебных дел руководствоваться Конституцией РФ. Учитывая конституционные требования, изложенные в ст. 18 и 46 Конституции РФ, Пленум Верховного Суда РФ полагает, что "суды обязаны обеспечить надлежащую защиту прав и свобод человека и гражданина путем своевременного и правильного рассмотрения дел".

Учитывая положения ч. 1 ст. 15 Конституции РФ о том, что Конституция имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации, Пленум Верховного Суда РФ рекомендовал судам "оценивать содержание закона или иного нормативного акта, регулирующего рассматриваемые судом правоотношения, и во всех необходимых случаях применять Конституцию РФ в качестве акта прямого действия" (выделено автором). Однако, как это делать, в частности, когда нормы действовавшего УПК РСФСР противоречат Конституции РФ, Пленум Верховного Суда РФ судьям не разъяснил. Он лишь напомнил судьям, что в случае неопределенности в вопросе, соответствует ли Конституции РФ примененный или подлежащий применению по конкретному делу закон, суд исходя из положений ч. 4 ст. 125 Конституции РФ вправе обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом о конституционности этого закона. При этом Пленум Верховного Суда РФ подробно изложил процедуру обращения в Конституционный Суд РФ, сняв тем самым с себя конституционную обязанность (ст. 126 Конституции РФ) давать разъяснения по вопросам применения законодательства, обобщая судебную практику. Обнадеживающими были разъяснения Пленума Верховного Суда РФ о том, что при рассмотрении уголовных дел должен соблюдаться закрепленный в ст. 49 Конституции РФ принцип презумпции невиновности, согласно которому "каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке".

Казалось, что конец всем спорам о понятии "недопустимые доказательства" положат разъяснения Пленума Верховного Суда РФ о том, что "доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией РФ права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных, процессуальными нормами". При этом Пленум Верховного Суда РФ просит обратить внимание судов на необходимость выполнения конституционного положения о том, что при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона (ч. 2 ст. 50 Конституции РФ), что полученные с нарушением закона доказательства не могут быть положены в основу обвинения. Вселяла надежду на исполнение требований Конституции РФ и рекомендация Пленума Верховного Суда РФ о строгом соблюдении гарантированного Конституцией РФ (ч. 1 ст. 48) праве каждого на получение квалифицированной юридической помощи и праве каждого задержанного пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента объявления ему протокола задержания. А при нарушении этого конституционного права все показания задержанного, заключенного под стражу, обвиняемого и результаты следственных действий, проведенных с его участием, должны рассматриваться судом как доказательства, полученные с нарушением закона.

Однако приходится с сожалением признать, что все эти необходимые для правосудия в России рекомендации Пленума Верховного Суда РФ о необходимости осуществлять правосудие с учетом требований Конституции РФ так и остались нереализованными. Причиной тому явилось не только бездеятельность и бесконтрольность Верховного Суда РФ за исполнением судами его рекомендаций, направленных на обеспечение единообразия в судебной практике, но и, прежде всего, неисполнение их самим Верховным Судом РФ, о чем свидетельствует анализ решений, принимаемых Верховным Судом РФ, а также постановлений Конституционного Суда РФ. Так, постановлением Конституционного Суда РФ N 13-П от 13 ноября 1995 г. по делу о проверке конституционности ч. 5 ст. 209 УПК РСФСР, установлено, что Р.Н. Самигуллина, признанная потерпевшей по уголовному делу по факту гибели ее брата, неоднократно обращалась в органы прокуратуры и в суды с жалобами на постановление следователя о прекращении данного дела за отсутствием состава преступления. Все судебные инстанции отказали потерпевшей в рассмотрении ее жалоб, ссылаясь на то, что согласно ч. 5 ст. 209 УПК РСФСР постановление о прекращении уголовного дела, вынесенного в ходе предварительного следствия, может быть обжаловано только прокурору и в связи с этим обжалованию в суд не подлежит.

Ни районный суд, ни судебная коллегия областного суда, ни председатель областного суда, ни заместитель председателя Верховного Суда РФ, - никто не исполнил требования ст. 2 раздела второго Конституции РФ о том, что законы и другие правовые акты, действовавшие на территории Российской Федерации до вступления в силу Конституции РФ, применяются в части, не противоречащей Конституции РФ. Никто из судей, рассматривавших жалобу Р.Н. Самигуллиной, не исполнил требований ч. 1 ст. 15 Конституции РФ о том, что Конституция РФ имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории России. Никто из судей, включая заместителя Председателя Верховного Суда РФ, не стали считаться даже и с рекомендациями, изложенными в постановлении N 8 Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г., применять Конституцию РФ в качестве акта прямого действия, когда федеральный закон, действовавший на территории России до вступления в силу Конституции РФ, противоречил ей.

Наличие таких обстоятельств дает основания полагать, что действующий в России судебный надзор не стремился обеспечивать применения законодательства в соответствии с требованиями Конституции РФ, а также рекомендациями, которые готовились непосредственно в структуре высшей судебной надзорной инстанции. О каком авторитете судебной власти при таких обстоятельствах можно говорить? Причем, если бы не было Конституционного Суда РФ, то никто бы никогда и ничего не узнал о бездействии Верховного Суда РФ, осуществляющего высший судебный надзор за деятельностью всех судов России по вопросам применения законодательства, о незаконных и необоснованных решениях, принимаемых его судьями, об игнорировании своих же рекомендаций по вопросам применения законодательства.

По жалобе Р.Н. Самигуллиной Конституционный Суд РФ установил, что положение ч. 5 ст. 209 УПК РФ воспринимается судами не только как предоставляющее заинтересованным лицам право обжаловать прекращение дела прокурору, но и как исключающее возможность подачи аналогичной жалобы в суд. Конституционный Суд РФ подчеркнул, что такой подход характерен для всей правоприменительной практики, сложившейся в стране за многие годы.

В том, что в России сложилась такая, не соответствующая требованиям Конституции РФ и федеральным законам, практика, несомненно, "заслуга" высшего судебного надзора. Именно его решения и разъяснения по вопросам судебной практики формируют у судей восприятие к требованиям Конституции РФ и исполнению норм УПК РФ, регулирующих порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации. Поэтому у судей, включая заместителя Председателя Верховного Суда РФ, сложилось убеждение, что правило ч. 5 ст. 209 УПК РСФСР является единственной законодательной нормой, которая определяет порядок обжалования постановления о прекращении уголовного дела.

Удручающим для высшего надзорного суда является вывод Конституционного Суда РФ: существующая правоприменительная практика приводит к тому, что значительное число правоприменительных решений, затрагивающих основные права и свободы граждан, вопреки установлениям ст. 46 Конституции РФ выводятся из-под судебного контроля.

Чтобы изменить смысл ч. 5 ст. 209 УПК РСФСР, придаваемый ей правоприменительной практикой, Конституционный Суд РФ вынужден в очередной раз разъяснять судьям, что:

- согласно ст. 46 (ч. 1 и 2) Конституции РФ каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод и обеспечивается возможность обжаловать в суд решения и действия (или бездействия) органов государственной власти и должностных лиц;

- право граждан на судебную защиту относится к таким правам, которые в силу ст. 56 (ч. 3) Конституции РФ не могут быть ограничены ни при каких условиях;

- права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом и в силу ст. 52 Конституции РФ государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию.

Все эти конституционные требования судьи в своей деятельности не учитывали. По смыслу, придаваемому правоприменительной практикой положению ч. 5 ст. 209 УПК РСФСР, участники уголовного процесса, чьи права и законные интересы затрагиваются прекращением производства по делу, оказались лишенными права обратиться за защитой в суд. Невозможно согласиться с тем, что судьи надзорных инстанций не знали этих требований Конституции РФ и не понимали, что ч. 5 ст. 209 УПК РСФСР им противоречит. Очевидно, свое влияние оказало и неумение судей работать с учетом требований Конституции РФ, и многолетняя бесконтрольность за их решениями, деятельностью, а также шаблонность действий и вера в собственную непогрешимость. Признание Конституционным Судом РФ того, что не сама ч. 5 ст. 209 УПК РСФСР не соответствует Конституции РФ, ее ст. 46 (ч. 1 и 2) и 52, а то, в какой мере эта норма по смыслу, придаваемому ей сложившейся правоприменительной практикой, ограничивает возможность судебного обжалования постановлений о прекращении уголовного дела, является доказательством того, что даже после двух лет действия новой Конституции РФ Верховный Суд РФ как высшая надзорная судебная инстанция ничего не сделал для изменения смысла правоприменительной практики, ограничивающей возможности судебного обжалования действий (бездействий) и решений, не соответствующих Конституции РФ.

Конституционный Суд РФ постановил, что в соответствии со ст. 15 и 18 Конституции РФ и ч. 4 ст. 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" при рассмотрении жалоб на постановления о прекращении уголовного дела в стадии предварительного расследования должны непосредственно применяться положения ст. 46 (ч. 1 и 2) Конституции РФ с учетом установленного уголовно-процессуальным законодательством порядка судебной проверки иных действий органов дознания, следователей и прокуроров.

Казалось, это постановление Конституционного Суда РФ позволит Верховному Суду РФ внести и свой вклад в реформирование сложившейся правоприменительной практики, сделав ревизию действовавшего в то время УПК РСФСР. Обобщение сложившейся правоприменительной практики и конкретные разъяснения по всем вопросам применения судом Конституции РФ при осуществлении правосудия, с учетом всех ном УПК РСФСР, противоречащих Конституции РФ, позволила бы Верховному Суду РФ добиться единообразия в судебной практике, обеспечивая при этом исполнения судами требования Конституции РФ. Подобные рекомендации, несомненно, могли поднять авторитет судебной власти в обществе, но этого не произошло. Такая огромная работа, очевидно, оказалась не под силу Верховному Суду РФ.

Сложившаяся обстановка гасила любую инициативу районного судьи в принятии решений в соответствии с требованиями Конституции РФ. Таким образом, в России продолжалась практика применения законов, которую затем Конституционный Суд РФ признавал не соответствующей Конституции РФ.

После решения Конституционного Суда РФ потребовался почти год, чтобы ч. 5 ст. 209 УПК РСФСР была дополнена указаниями на то, что постановление о прекращении дела могло быть обжаловано и в суде. Однако сделать это почему-то можно было только в течение пяти суток с момента уведомления о прекращении дела, хотя никаких ограничений по этому поводу Конституция РФ не делает.

Кто-то вновь очень старался любыми способами ограничить конституционное право граждан на судебное обжалование решений и действий (бездействий) органов государственной власти и должностных лиц при осуществлении предварительного расследования. Кто-то очень боялся активного участия граждан в проверке законности действий и решений должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. Таким образом, оказалось, что противником обжалования в суде нарушений порядка уголовного судопроизводства, незаконных и необоснованных действий и решений следователя, дознавателя и прокурора, была не только прокуратура, которая лишалась монопольного, а значит, и бесконтрольного права надзирать за предварительным расследованием и дознанием, но, как это ни парадоксально, и высший судебный орган - Верховный Суд РФ.

Принцип свободы обжалования действий и решений государственных органов в стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования мешал и тем, кто в новых условиях развития России начал делать свой "бизнес" на поле уголовного судопроизводства. Именно этим лицам не нужно было единообразие в судебной практике, именно они опасались раннего обнаружения их произвола на предварительном следствии не в тиши прокурорского кабинета, а в открытом судебном заседании.

Опасались судебного обжалования и те, кто чего-то недоучил либо купил диплом о юридическом образовании, а затем занял благодаря протекции или продажности должностных лиц "доходные места", поскольку результаты их "работы" скрывать на протяжении всего расследования уголовного дела стало бы просто невозможно.

Свое влияние оказало и то, что слишком долго в России человек, его права и свободы не являлись высшей ценностью. Практическое применение законов органами государственной власти не было подчинено защите прав и свобод человека и не обеспечивалось правосудием. Практикующие в России юристы не были знакомы с условиями и порядком непосредственного применения норм Конституции РФ.

Следует признать, что этой важной проблеме обжалования в суде действий (бездействия) и решений должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, почти никакого внимания не уделяли и ученые. Так, заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор В.П. Божьев, рассуждая о принципах свободы обжалования действий и решений субъектов, ответственных за ведение дела, отмечал, что ст. 22 УПК РСФСР соответствует положениям ст. 46 Конституции РФ, обеспечивая право каждого на жалобу, но при этом не усматривал несоответствии между статьями 218-220 УПК РСФСР и положениям ст. 46 Конституции РФ*(5).

Признавая, что прямое применение ст. 46 Конституции РФ способствует расширению права на судебное обжалование решений принятых на предварительном следствии и дознании, уважаемый доктор юридических наук не дал никакой оценки несоответствию норм УПК РСФСР требованиям Конституции РФ. От него не последовало никаких рекомендаций, как на практике это прямое применение ст. 46 Конституции РФ следует реализовывать.

Отдавая должное тому, что Пленум Верховного Суда РФ многократно давал специальные разъяснения прав участников процесса на обжалование решений и действий государственных органов и должностных лиц и наступающих в связи с этим обязанностей судов, уважаемый профессор оставлял без внимания то, что многочисленные "специальные разъяснения" Пленума Верховного Суда РФ не исполняются не только судьями, но и самим Верховным Судом РФ*(6).

Не замечала противоречий между требованиями Конституции РФ и положениями ст. 218-220 УПК РСФСР заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор П.А. Лупинская. Она полагала, что конституционное право каждого на обжалование решений и действий (бездействия) органов государственной власти и должностных лиц в суде (ст. 46 Конституции РФ) реализуются в порядке, установленном Законом РФ "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан"*(7).

Поэтому выводить нормы УПК РСФСР из смысла, который благодаря действиям (бездействию) и решениям Верховного Суда РФ сложился в практике судов и привел к несоответствию их Конституции РФ, пришлось самим гражданам России и Конституционному Суду РФ. Так, 29 апреля 1998 г. по делу о проверке конституционности ч. 4 ст. 113 УПК РСФСР Конституционный Суд РФ вынес постановление N 13-П, которым установил, что гражданин Климочкин А.В., в отношении которого помощником прокурора было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, обжаловал постановление прокурору города. В рассмотрении жалобы ему было отказано со ссылкой на ч. 4 ст. 113 УПК РСФСР, предоставляющую право обжаловать отказ в возбуждении уголовного дела только лицу, заявившему о преступлении, каковым Климочкин А.В. в данном случае не являлся.

В дальнейшем городской суд по жалобе А.В. Климочкина отменил постановление и направил материалы в прокуратуру для дополнительной проверки. Но это судебное решение было отменено Верховным Судом Республики Карелия, указавшим в своем определении, что жалобу, рассмотренную городским судом в порядке гражданского судопроизводства, следовало разрешать "в соответствии с нормами уголовно-процессуального права".

Костомукшский городской суд обратился в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке конституционности ч. 4 ст. 113 УПК РСФСР.

Конституционный Суд РФ в постановлении указал, что оспариваемое положение ч. 4 ст. 113 УПК РСФСР, как по своему буквальному смыслу, так и по смыслу, придаваемому ему сложившейся правоприменительной практикой, не позволяет гражданам, чьи права и законные интересы затрагиваются отказом в возбуждении уголовного дела, добиваться их защиты в суде для этих граждан. Решение прокурора, следователя или органа дознания об отказе в возбуждении уголовного дела является окончательным актом, определяющим их правовое положение и исключающим возможность последующей судебной проверки фактов, положенных в основу такого решения. Исходя из принципов, закрепленных в Конституции РФ, Конституционный Суд РФ считает, что все субъекты, интересы которых затрагиваются постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела, должны иметь возможность обжаловать его в суде. Однако, как следует из ч. 3 и 4 ст. 113 УПК РСФСР, они такого права лишены. Поэтому Конституционный Суд РФ постановил признать не соответствующими Конституции РФ, ее ст. 45 (ч. 2), 46 (ч. 1 и 2) и 55 (ч. 3), положение, содержащиеся в ч. 4 ст. 113 УПК РСФСР, в той мере, в какой оно не допускает судебного обжалования постановления прокурора, следователя или органа дознания об отказе в возбуждении уголовного дела, а также исключает для лиц, интересы которых затрагиваются этим постановлением, возможность использовать для своей защиты все способы, не запрещенные законом. Этим постановлением Конституционного Суда РФ был положен конец еще одному эпизоду неправомерной правоприменительной практики, поддерживаемой в том числе учеными в их комментариях к УПК РСФСР. Конституционный Суд РФ 6 июля 1998 г. признал положение ч. 4 ст. 325 УПК РФ, лишающее осужденного права на обжалование в кассационном порядке приговора Верховного Суда РФ, не соответствующим Конституции РФ, ее ст. 46 (ч. 1) и 50 (ч. 3).

Таким образом, на пятом году действия Конституции РФ Конституционный Суд установил, что гражданин, осужденный еще в 1986 г. Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ, был лишен возможности принести кассационную жалобу на приговор и потребовать проверки его законности в вышестоящей судебной инстанции. По действующему тогда законодательству пересмотр приговора был невозможен и в порядке надзора.

Обо всех этих обстоятельствах, несомненно, было известно Верховному Суду РФ, когда он в постановлении N 8 от 31 октября 1995 г. "О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия" умолчал об этом несоответствии Конституции РФ ч. 5 ст. 325 УПК РСФСР, давая разъяснения о непосредственном применении Конституции РФ.

Следует признать, что и авторы научно-практических комментариев к УПК РСФСР также не видели несоответствия ч. 5 ст. 325 УПК РСФСР действовавшей уже пятый год в России Конституции РФ. Поэтому и молодым юристам не прививалось требование согласовывать свою будущую деятельность с требованиями российской Конституции.

Постановлением Конституционного Суда РФ от 10 декабря 1998 г. N 27-П положение ч. 2 ст. 335 УПК РСФСР, согласно которому вопрос об участии осужденного в заседании суда, рассматривающего дело в кассационном порядке, разрешается этим судом, признаны не соответствующими Конституции РФ, ее ст. 19 (ч. 1), 46 (ч. 1), 47 (ч. 1), ст. 50 (ч. 3) и 123 (ч. 3), в той мере, в какой оно позволяет суду кассационной инстанции в случае, если он отклоняет ходатайство осужденного, содержащегося под стражей, о рассмотрении дела с его участием, принимать окончательное решение по делу, не предоставив такому осужденному возможности ознакомиться с материалами судебного заседания и изложить свою позицию по рассмотренным вопросам.

Судьи высшей надзорной судебной инстанции - Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ отказали гражданину М.А. Баронину, настаивавшему на своей невиновности в инкриминируемых ему деяниях, в удовлетворении его ходатайства об участии его в судебном заседании, руководствуясь ч. 2 ст. 335 УПК РСФСР.

Решения по ходатайству гражданина М.А. Баронина, принятые судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ, свидетельствуют и о том, что судьи высшей надзорной инстанции не только не подчиняются требованиям Конституции РФ, но они либо не читают, либо игнорируют и рекомендации Пленума Верховного Суда РФ.

Так, в постановлении N 5 Пленума Верховного Суда РФ "О повышении роли кассационной инстанции в обеспечении качества рассмотрения уголовных дел" внимание судов кассационной инстанции специально обращалось на то, что участникам процесса по каждому делу следует обеспечивать возможность реализации предоставленных им законом прав на участие в рассмотрении дела в кассационном порядке (ст. 335 и 338 УПК РСФСР). При этом Пленум Верховного Суда РФ отметил, что участие осужденного в суде кассационной инстанции может иметь важное значение для правильного разрешения дела, поэтому рекомендовал судам внимательно относиться к ходатайствам осужденных, содержащихся под стражей, о вызове их в судебное заседание для дачи объяснений. Все указанные рекомендации Пленума Верховного Суда РФ не учитывались судьями Верховного Суда РФ по конкретному делу. При таких обстоятельствах ни о каком укреплении законности, авторитете судебной сласти и формировании уважительного отношения к закону и суду говорить не приходится. Если рекомендации Верховного Суда РФ не исполняются самими судьями Верховного Суда, то о каком обеспечении единообразия в судебной практике можно рассуждать? Можно ли такое судопроизводство назвать правосудием? Следует отметить и тот факт, что, внося изменения и дополнения в указанное постановление, Пленум Верховного Суда РФ не учитывал действовавших уже на протяжении трех лет требований Конституции РФ. Так, Пленум рекомендовал, что отказ в удовлетворении ходатайства, содержащегося под стражей осужденного, должен быть надлежащим образом мотивирован в определении суда. При этом Верховный Суд РФ старается не замечать того, что при мотивированном отказе суда о вызове в судебное заседание осужденный, содержащийся под стражей, лишается необходимых гарантий судебной защиты и справедливого разбирательства дела на стадии кассационного производства, возможности заявить отводы и ходатайства, знакомиться с позициями выступающих участников судебного заседания и дополнительными материалами, давать объяснения, в том числе в связи с заключением прокурора, т.е. лишается тех прав, которые в соответствии со ст. 337 и 338 УПК РСФСР имеют осужденные, участвующие в рассмотрении дела.

Создается впечатление, что у Верховного Суда РФ свое видение осуществления правосудия и требования Конституции РФ ему очень в этом мешают. Поэтому он не только не предпринимает каких-либо мер к соблюдению требований Конституции РФ, но и безразлично относится к исполнению судьями его рекомендаций. В такой ситуации не приходится удивляться тому, что на протяжении десятилетий в России складывается правоприменительная практика, не обеспечивающая защиту прав и свобод граждан, в результате чего эти права и свободы лишаются всякой ценности. Никто из чиновников уже не признает, не соблюдает и не защищает права и свободы человека и гражданина.

Только на седьмом году действия российской Конституции было признано, что ст. 218-220 УПК РСФСР нарушают конституционные права заинтересованных лиц обжаловать в суде действия и решения органов дознания, следователя и прокурора. Конституционный Суд РФ 23 марта 1999 г. установил, что, руководствуясь ст. 218-220 УПК РСФСР, суды общей юрисдикции отказали заявителям в принятии к рассмотрению жалоб на имевшие место в рамках предварительного расследования по конкретным уголовным делам решения и действия (бездействия) следователей и прокуроров, мотивируя это тем, что в силу ст. 218, 219 и 220 УПК РСФСР разрешение поставленных в них вопросов относится к компетенции соответствующих прокуроров, а не судов общей юрисдикции. Вновь, уже в который раз, Конституционный Суд РФ устанавливает факты неподчинения судей требованиям Конституции, придерживающихся не соответствующей Конституции РФ, а следовательно, неправомерной правоприменительной практики, исключающей возможность обжалования процессуальных действий органов расследования в суде.

В очередной раз Конституционный Суд РФ вынужден обращать внимание правоприменителей на то, что согласно ст. 46 Конституции РФ каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод и обеспечивается право обжаловать в суд решения и действия (бездействие) органов государственной власти и должностных лиц, что это право вытекает из закрепленного в ст. 21 Конституции РФ принципа охраны достоинства личности, предполагающего обязанность государства обеспечивать каждому возможность отстаивать свои права в споре с любыми органами и должностными лицами, в том числе осуществляющими предварительное расследование по уголовным делам.

Конституционный Суд РФ еще раз подчеркнул, что заинтересованным лицам должна быть обеспечена возможность незамедлительного обращения в ходе расследования с жалобой в суд, если действия и решения органов расследования не только затрагивают собственно уголовно-процессуальные отношения, но и порождают последствия, выходящие за их рамки, существенно ограничивая при этом конституционные права и свободы личности. Поэтому Конституционный Суд РФ постановил, что гражданам должно быть обеспечено судебное обжалование решений и действий органов предварительного расследования, связанных с производством обыска, наложением ареста на имущество, приостановлением производства по уголовному делу и продлением срока предварительного расследования. Таким образом, постановление Конституционного Суда РФ в очередной раз подтвердило, что сложившаяся на протяжении семи лет после принятия Конституции РФ правоприменительная практика обжалования в суд действий (бездействия) и решений органов дознания, следователя и прокурора на досудебных стадиях производства по уголовным делам осуществлялась без учета требований ст. 2, 15, 18, 21, 46, 52 Конституции РФ. При этом есть все основания полагать, что такому судопроизводству в немалой степени способствовала выжидательная, бездеятельная, а иногда и противодействующая требованиям Конституции РФ позиция Верховного Суда РФ.

Анализ постановлений Пленума Верховного Суда РФ и решений, принимаемых судьями, дает основания считать, Верховный Суд РФ не ошибался (это оставляло бы надежду на осознание им ошибки и ее исправление), а активно противодействовал обжалованию в суд действий и решений должностных лиц, осуществляющих досудебное производство по уголовному делу, не считаясь с правовой позицией Конституционного Суда РФ. Никаких обобщений судебной практики по применению Конституции РФ при осуществлении правосудия Верховный Суд РФ не делал. Более того, если кто-то из районных судей и пытался принимать жалобы к рассмотрению, руководствуясь прямым действием ст. 46 Конституции РФ, и признавал неправомерными решения и действия дознавателей, следователей и прокуроров, то вышестоящие суды эти решения отменяли по протестам прокуроров.

Вновь кого-то устраивало положение, при котором ни прокуратура, ни суд не обеспечивают исполнение Конституции РФ. В такой ситуации удобно сваливать все на коррупцию в судебной системе, не замечая того, что семь лет Верховный Суд РФ не занимался обобщением решений судов и не принимал меры к тому, чтобы его рекомендации исполнялись хотя бы судьями Верховного Суда РФ. Все эти годы чиновники, ответственные за надлежащую организацию судопроизводства в России, ничего не делали для того, чтобы обеспечивалась законная, единообразная, и понятная судебная практика.

Анализ принимаемых Верховным Судом РФ решений и разъяснений по вопросам применения законодательства требует ответа на следующие вопросы. Почему с момента вступления Конституции РФ в силу Верховный Суд РФ не занимался постоянной и кропотливой разъяснительной работой по изменению смысла толкования законодательства, который годами складывался из решений, принимаемых недоучками, карьеристами, поклонниками бездеятельного прокурорского надзора и просто взяточниками? Почему за пятнадцать лет действия Конституции РФ не осуществлялся надзор за исполнением судами рекомендаций по вопросам применения законодательства с учетом требований Конституции РФ? Неспособность Верховного Суда РФ организовать работу судей, которая отвечала бы требованиям Конституции РФ, можно считать одним из условий развития коррупции не только в органах судебной власти, но и в правоохранительных органах.

Действия "оборотней в погонах" не получили бы столь масштабного развития при единообразной судебной практике, основанной на требованиях Конституции РФ, доказывать виновность обвиняемых в порядке, установленном федеральными законами, а также праве обжалования в суд действий (бездействия) и решений органа дознания, следователя и прокурора. Лица, не имеющие совести и не считающиеся с Законом, при надлежащем прокурорском и судебном надзоре никогда не имели бы возможности занимать должности начальников правоохранительных органов и облачаться в генеральские мундиры и судебные мантии, делая карьеру на фальсификациях с доказательствами и привлекая к уголовной ответственности тех, кто никаких преступлений не совершал. Выжидательная позиция Верховного Суда РФ, его длящееся годами противодействие требованиям Конституции РФ в ожидании нового УПК РФ, убежденность Верховного Суда РФ в том, что руководствоваться следует только нормами УПК РСФСР, а не Конституцией, не позволяли осуществлять уголовное судопроизводство на идеологии безусловного приоритета прав человека, на порядке, который основывался бы на Конституции РФ. Поэтому следует признать, что в период с декабря 1993 г. по июль 2002 г. действия (бездействие) и решения Верховного Суда РФ не стали преградой для произвола, беззакония, повседневного нарушения прав человека.

История показывает, что гражданам, да и авторитету государства дорого обходится стабильная бездеятельность судебной власти, которая ничего не делает для того, чтобы применение законодательства судами соответствовало Основному закону государства - Конституции РФ. Законодатели словно специально проверяли способность судебной системы работать с использованием непосредственно норм Конституции РФ более девяти лет, ограничиваясь только дополнениями и изменениями в УПК РСФСР.

Наблюдательную позицию заняли и признанные авторитеты в науке уголовно-процессуального права, не предлагая никаких рекомендаций по обжалованию в суд действий органов дознания, следователя и прокурора. В научно-практических комментариях к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР лишь содержалась информация о том, что Конституционный Суд РФ признавал не соответствующим Конституции РФ, и сообщалось, что в Комментарии широко представлен новейший опыт органов судебной власти и исполнительных правоохранительных органов современной России (не хочется верить, что имелся в виду опыт массового тиражирования правоприменительной практики, не соответствующей требованиям Конституции!).

Первый заместитель Председателя Верховного Суда РФ В.И. Радченко в Комментарии к УПК РСФСР высказал сожаление, что по состоянию на 1999 г. только Конституция РФ, принятая в декабре 1993 г., в целом соответствует Европейской конвенции о защите прав и свобод человека, а отраслевое законодательство все еще не подверглось ревизии с точки зрения его соответствия Европейской конвенции. Поэтому, как полагает В.И. Радченко, Верховный Суд РФ был вынужден в своем постановлении от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия" рекомендовать судам общей юрисдикции при рассмотрении судебных дел во всех необходимых случаях применять Конституцию РФ в качестве акта прямого действия, что непосредственно вытекает из положения ч. 1 ст. 15 *(8).

Однако о причинах столь позднего разъяснения применять Конституцию РФ в качестве акта прямого действия и отсутствия разъяснений в упомянутом постановлении Верховного Суда РФ по самой процедуре применения норм Конституции по конкретным делам, первый заместитель Председателя Верховного Суда РФ умолчал, как и о правовой позиции Конституционного Суда РФ по поводу несоответствия Конституции РФ не только норм УПК РСФСР, но и сложившейся не без помощи Верховного Суда РФ правоприменительной практики.

Кроме того, в Комментарии к УПК РСФСР, ответственным редактором которого является В.И. Радченко, в пояснениях к ст. 220 УПК РСФСР указывается, что в соответствии со ст. 46 Конституции РФ, ст. 1 и 3 Закона РФ от 27 апреля 1993 г. "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" гражданами могут быть обжалованы в суд любые действия (решения) органов и должностных лиц, кроме действий (решений), проверка которых отнесена законодательством к исключительной компетенции Конституционного Суда РФ либо в отношении которых предусмотрен иной порядок судебного обжалования*(9).

Эти суждения, по существу, повторяют рекомендации Верховного Суда РФ, изложенные в постановлении N 10 от 21 декабря 1993 г. Однако дается рекомендация о том, что если не могут быть обжалованы в суд действия прокурора, следователя, дознавателя, в отношении которых уголовно-процессуальным законодательством установлен иной порядок судебного обжалования, то можно иные действия (решения), кроме ареста и продления срока содержания под стражей, обжаловать в суде в порядке, установленном Законом РФ "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан". К ним могут быть отнесены: отказ в приеме заявления о преступлении; нарушения закона при отказе в возбуждении уголовного дела или прекращении уголовного дела; незаконное наложение ареста на имущество; отказ в признании потерпевшим; незаконное привлечение гражданским ответчикам и т.п.

Причем не учитывается, что такие рекомендации не соответствуют не только ст. 46 и 52 Конституции РФ, но и постановлению Конституционного Суда РФ, уже признавшим правомерным обжалование в суд постановления прокурора, следователя и органа дознания об отказе в возбуждении уголовного дела.

Только научно-практический Комментарий к УПК РСФСР под редакцией доктора юридических наук, профессора В.М. Савицкого, содержит рекомендации, позволяющие при осуществлении правосудия применять напрямую нормы Конституции РФ*(10). Уважаемый ученый считал, что Конституционный Суд РФ проделал огромную работу, проверяя конституционные нормы на соответствие действующему уголовно-процессуальному законодательству. Поэтому в его Комментарии особое внимание уделено постановлениям Конституционного Суда РФ. В "Последних новеллах в старом УПК" В.М. Савицкий отмечал, что должен быть создан новый УПК, построенный на идеологии безусловного приоритета прав человека.

Новый Уголовно-процессуальный кодекс РФ вступил в действие только 1 июля 2002 г. В нем праву и порядку обжалования действий и решений должностных лиц посвящена гл. 16. Только с вступлением в силу нового УПК РФ был определен судебный порядок рассмотрения жалоб на действия и решения должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство.

Благодаря правовой позиции Конституционного Суда РФ по вопросам обжалования действий и решений должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, право обжалования получили не только участники уголовного судопроизводства, но и иные лица в той части, в которой производимые процессуальные действия и принимаемые процессуальные решения затрагивают их интересы. С учетом правовой позиций Конституционного Суда РФ, высказанной им по вопросам обжалования в суд постановлений следователя, дознавателя и прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, составлена ч. 1 ст. 125 УПК РФ. Однако в этой норме отсутствует указание на право обжалования в суд постановления о возбуждении уголовного дела. Очевидно, разработчики нового УПК РФ полагали, что порядок, при котором любое возбуждение уголовного дела возможно только с согласия прокурора, сделает ненужным обжалование возбуждения уголовного дела в суде. Но этого не произошло. Анализ судебной практики свидетельствует, что даже при наличии прокурорского надзора за законностью возбуждения уголовных дел не удалось избежать незаконных и необоснованных постановлений о возбуждении уголовного дела.

На практике имели место случаи, когда с согласия прокурора возбуждались уголовные дела в отношении, например, подозреваемых по ч. 1 ст. 164 УК РФ в хищении предметов, имеющих особую ценность, без наличия каких-либо данных о том, какую историческую, научную, художественную или культурную ценность предмет хищения имел. Нередко выносились постановления о возбуждении уголовного дела без отмены постановления следователя о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела.

Имели место случаи возбуждения уголовного дела за деяния, предусмотренные гл. 23 УК РФ, без получения заявлений руководителей организации, которой был причинен вред. Довольно часто допускаются ошибки при возбуждении уголовного дела в тех случаях, когда требуется применить особый порядок, предусмотренный ст. 447 и 448 УПК РФ.

Важность своевременной проверки законности и обоснованности возбуждения уголовного дела объясняется и тем, что при отмене постановления о возбуждении уголовного дела как необоснованного все собранные данные лишаются доказательственной силы.

Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ отменила приговор в отношении гр. Селютиной, которая, будучи следователем следственного отдела, признана виновной и осуждена за незаконное освобождение от уголовной ответственности подозреваемого и за фальсификацию доказательств. Свое решение Судебная коллегия мотивировала тем, что в соответствии с требованиями п. 7 ч. 1 ст. 447, п. 10 ч. 1 ст. 448 УПК РФ в отношении следователя установлен особый порядок производства по уголовным делам. Решение о возбуждении уголовного дела в отношении следователя принимается прокурором на основании заключения судьи районного суда по месту совершения деяния, содержащего признаки преступления. Эти требования закона органами следствия выполнены не были. По делу в отношении гр. Селютиной решение о возбуждении уголовного дела принято не прокурором города, как того требует закон, а следователем прокуратуры города. Это решение следователя было согласовано с заместителем прокурора города. Учитывая, что уголовное дело в отношении Селютиной возбуждено с нарушением закона, а собранные по делу доказательства являются недопустимыми, Судебная коллегия приговор в отношении нее отменила, а уголовное преследование прекратила*(11).

Неправомерное возбуждение уголовного дела не только является затратным для налогоплательщиков, но и открывает неограниченные возможности для произвола должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. Как правило, за этим следует незаконное задержание, предъявление обвинения без обеспечения права обвиняемому пригласить защитника по-своему усмотрения, а нередко и вовсе без защитника. Для обеспечения заключения под стражу в качестве меры пресечения нередко фальсифицируются доказательства о том, что обвиняемый к следователю по вызовам не является. По надуманным основаниям нередко выносятся постановления о приводе обвиняемого и объявлении его в розыск. Если учесть, что до суда ежегодно доходят не более двух третей дел из тех, что были возбуждены, то получается, что сотни тысяч уголовных дел ежегодно остаются без судебной проверки на законность их возбуждения. При таких обстоятельствах чиновничий произвол всегда будет безнаказанно праздновать победу. Для противодействия произволу при возбуждении уголовного дела УПК РФ предусматривает ряд необходимых условий, а именно: наличие поводов и оснований, компетентных органов и должностных лиц, которым предоставлено право возбудить уголовное дело, наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления, отсутствие обстоятельств, исключающих производство по делу.

Судебной проверке должно подвергаться именно соблюдение этих законных гарантий. Судебно-следственная практика свидетельствует, что откладывать проверку законности и обоснованности таких действий до стадии судебного разбирательства нельзя, так как это может причинить вред, восполнение которого в дальнейшем окажется неосуществимым. Однако судами не принимались к рассмотрению жалобы на постановление о возбуждении уголовного дела, несмотря на то, что правовая позиция, высказанная в ряде постановлений и определений Конституционного Суда РФ, позволяла заинтересованным лицам это делать. Очевидно, решив убедиться в правильности правовой позиции Конституционного Суда РФ, Президиум Верховного Суда РФ, осуществляя в порядке надзора проверку законности и обоснованности вступивших в законную силу судебных решений, принятых по жалобам граждан на постановление прокурора о возбуждении в отношении них уголовного дела, пришел к выводу, что ч. 1 и 3 ст. 218 и ст. 220 УПК РСФСР как не предусматривающие возможности обжалования в судебном порядке постановления о возбуждении уголовного дела не соответствуют Конституции РФ, ее ст. 46 (ч. 1 и 2), и обратился в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке их конституционности. Конституционный Суд РФ в определении от 27 декабря 2002 г. N 300-О указал, что положения уголовно-процессуального законодательства, исключающие по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, возможность обжалований в суд действий и решений органов предварительного расследования, уже были предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. В постановлении от 23 марта 1999 г. по делу о проверке конституционности положений ст. 133, ч. 1 ст. 218 и ст. 220 УПК РСФСР Конституционный Суд РФ сформулировал имеющую общий характер правовую позицию, согласно которой в случаях, когда действия и решения органов дознания, следователей и прокуроров порождают последствия, выходящие за рамки собственно уголовно-процессуальных отношений, существенно ограничивая при этом такие конституционные права и свободы личности, которые не могут быть восстановлены в результате отсроченного судебного контроля, заинтересованным лицам должна быть обеспечена возможность незамедлительного обращения в суд за защитой своих прав и свобод уже в стадии предварительного расследования.

Если уголовное дело возбуждается в отношении конкретного лица, это лицо приобретает статус подозреваемого, в связи с чем может быть причинен ущерб его конституционным правам и свободам. Между тем положения ст. 116, 218, 219 и 220 УПК РСФСР по смыслу, придаваемому им сложившейся правоприменительной практикой, ограничивают для таких лиц возможность защитить в суде свои права и законные интересы, а значит, затрудняют доступ к правосудию. Судебный же контроль на последующих стадиях судопроизводства не является достаточным и эффективным средством восстановления их основных прав и свобод, нарушенных при возбуждении уголовного дела. Исходя из того, что согласно Конституции РФ человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защита - обязанностью государства (ст. 2); права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими, они определяют смысл, содержание и применение законов и обеспечиваются правосудием (ст. 18); достоинство личности охраняется государством, и ничто не может быть основанием для его умаления (ст. 21), оспариваемые нормы уголовно-процессуального закона должны интерпретироваться как не препятствующие лицу, подозреваемому в совершении преступления, обжаловать в суд постановление о возбуждении уголовного дела. Такое понимание этих норм соответствует ст. 45 (ч. 2) Конституции РФ, согласно которой каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, и непосредственно вытекает из ее ст. 46 (ч. 1), гарантирующей каждому судебную защиту его прав и свобод, а также согласуется с действующими нормами уголовно-процессуального законодательства, определяющими основы правового положения подозреваемого.

Таким образом, жалобы на постановления о возбуждении в отношении конкретных лиц уголовного дела подлежат судебному рассмотрению на основе Конституции РФ и уголовно-процессуального закона с учетом правовых позиций, изложенных Конституционным Судом РФ.

О том, что подозреваемый вправе обжаловать в суде законность и обоснованность возбужденного в отношении него уголовного дела, в УПК РФ никаких предписаний нет. В ст. 46, 125, 145 и 146 УПК РФ ничего не говорится о том, что подозреваемый вправе обжаловать постановление о возбуждении уголовного дела. Мало кто из правоприменителей знает об этом.

Изложенное с необходимостью требует внесения дополнений в ст. 46, 125, 145 и 146 УПК РФ, указаний на то, что могут обжаловаться в районный суд постановления дознавателя и следователя о возбуждении уголовного дела.

Казалось, что, получив разъяснения Конституционного Суда РФ на свой запрос, Верховный Суд РФ даст рекомендации и по другим вопросам, возникающим в правоприменительной практике при рассмотрении судами жалоб на действия (бездействие) и решения должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. Но Верховный Суд РФ почему-то стал ограничивать круг лиц, имеющих право на обжалование вступивших в законную силу приговора, определения и постановления суда. Так, в п. 30 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса РФ" судам рекомендовано поступившие в суд надзорной инстанции ходатайства других лиц (помимо тех, что перечислены в ч. 1 ст. 402 УПК РФ) и общественных организаций о пересмотре в порядке надзора вступивших в законную силу судебных решений не рассматривать и возвращать заявителям с разъяснением действующего процессуального законодательства.

Этим рекомендациям стали придерживаться надзорные суды субъектов Российской Федерации. К примеру, постановлением районного суда г. Москвы было принято решение об оставлении жалобы без удовлетворения на действия и решения следователя У., а обыск в помещении банка, проведенный следователем, и выемку документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан, без судебного решения суд признал законными и обоснованными.

Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда постановление районного суда г. Москвы оставила без изменения, а кассационную жалобу без удовлетворения. Судья Московского городского суда М. без вынесения постановления возвратила надзорную жалобу, направленную в президиум Московского городского суда, без рассмотрения. Свое решение она мотивировала тем, что генеральный директор банка не относится к лицам, правомочным ходатайствовать о пересмотре "вступившихся в законную силу судебных решений".

Заместитель председателя Московского городского суда возвратил без рассмотрения надзорную жалобу, обосновывая свое решение тем, что руководство банка не относится к лицам, правомочным ходатайствовать о пересмотре вступивших в законную силу судебных решений. Таким образом, банк был лишен права на обжалование не только неправомерных действий и решений следователя, но и явно неправомерных действий и решений суда.

Анализ действующего законодательства свидетельствует, что выводы и суждения судей надзорных инстанций противоречат гарантированному Конституцией РФ (ст. 46) праву обжалования в суд решений и действий органов государственной власти и должностных лиц. Это делает невозможным доступ к правосудию тем, чьи интересы были нарушены в результате неправомерных действий и решений должностных лиц.

В главе 16 УПК РФ, специально посвященной праву и порядку обжалования действий и решений должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, прямо указано, что право обжалования принадлежит не только участникам уголовного судопроизводства, но и "иным лицам", если производимые процессуальные действия и принимаемые процессуальные решения затрагивают их интересы (ст. 123 УПК РФ).

В статье 127 УПК РФ однозначно записано, что жалобы на судебные решение, вступившие в законную силу, приносятся в порядке, установленном гл. 48 УПК РФ.

Статья 402 УПК РФ является общей для производства в надзорной инстанции, а ст. 123 и 127 УПК РФ являются специальными для обжалования действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. В этом случае должна применяться специальная норма, регулирующая обжалование любых судебных решений, принятых по правилам гл. 16 УПК РФ. Но судьи надзорных инстанций с такими доводами не соглашались. Изменять правоприменительную практику, не соответствующую требованиям Конституции РФ, продолжал Конституционный Суд РФ. Так, в определении от 5 ноября 2004 г. N 350-О правоприменителям было в очередной раз указано на недопустимость ограничения прав на судебное обжалование действий и решений, затрагивающих права и законные интересы граждан, лишь на том основании, что эти лица не были признаны в установленном законом порядке участниками производства по уголовному делу, поскольку обеспечение гарантируемых Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве должно вытекать из фактического положения этого лица, как нуждающегося в обеспечении соответствующего права.

В определении Конституционного Суда РФ от 24 мая 2005 г. N 256-О отмечается, что гарантируемое ст. 46 (ч. 1 и 2) Конституции РФ право каждого на судебную защиту и обжалование в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан, не подлежат ограничению. Поэтому в ходе предварительного расследования могут быть обжалованы в суд действия и решения следователя, органа дознания, лица, производящего дознание, и прокурора, если они нарушают конституционные права и свободы, которые не могут быть восстановлены в полном объеме при рассмотрении судом уголовного дела, и если проверка их законности и обоснованности не связана с предрешением вопросов, затрагивающих существо уголовного дела. В определении от 24 ноября 2005 г. N 431-О Конституционный Суд РФ указал, что положения ч. 3 ст. 125 УПК РФ в его конституционно-правовом истолковании, вытекающем из сохраняющего свою силу постановления Конституционного Суда РФ от 24 апреля 2003 г. N 7-П, не препятствуют допуску представителя к участию в рассмотрении жалобы потерпевшего на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя и прокурора независимо от того, принимал ранее представитель участие в деле или нет.

В силу ст. 6 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" выявленный в определении конституционно-правовой смысл положения ч. 3 ст. 125 УПК РФ является общеобязательным, что исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике.

Таким образом, и после вступления в силу нового УПК РФ только благодаря огромной работе Конституционного Суда РФ участникам процесса и гражданам удалось добиться обжалования в суде действий (бездействия) и решений органов дознания, следователя, прокурора и суда. Однако этого оказалось явно недостаточно, для того чтобы принятые к рассмотрению жалобы разрешались в соответствии с требованиями Конституции РФ. Практика свидетельствует, что значительная часть жалоб, принятых судами к рассмотрению, остается без удовлетворения. Доводы, изложенные в жалобе, судами игнорируются либо произвольно отклоняются, без приведения фактических и правовых мотивов. Это и не удивительно при той негативной правовой позиции, которую занял Верховный Суд РФ по обжалованию в суд решений и действий должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. Те же жалобы, что судом удовлетворяются, ожидает нередко печальный итог. Признание судом действий (бездействия) и решений соответствующего должностного лица, незаконными или необоснованными, не позволяет суду отменять обжалуемое постановление органов дознания, предварительного следствия или прокурора.

В соответствии с положениями п. 1 ч. 5 ст. 125 УПК РФ суд, признав действия (бездействие) или решения соответствующего должностного лица незаконным или необоснованным, обязывает должностное лицо устранить допущенные нарушения. Такой порядок действия по постановлению суда вряд ли можно считать правомерным.

Представляется, что порядок уголовного судопроизводства, предназначенный для устранения допущенных нарушений требований УПК РФ, входит в противоречие с правом суда налагать на лицо обязанность устранить допущенные нарушения. Устранение выявленных в результате судебно-контрольного действия нарушений должно осуществляться по правилам, установленным в УПК РФ. Прежде всего, следователь, чьи действия (бездействие) и решения признаны судом незаконными или необоснованными, за допущенные им нарушения требований УПК РФ в соответствии с п. 7 ч. 2 ст. 39 УПК РФ должен быть отстранен от дальнейшего производства расследования руководителем следственного органа.

Дознаватель, чьи действия и решения признаны судом незаконными или необоснованными, в соответствии с п. 10 ч. 2 ст. 37 УПК РФ должен быть отстранен прокурором от дальнейшего производства расследования за допущенные им нарушения требований УПК РФ. Кроме того, на основании ч. 3 ст. 7 УПК РФ признание судом, что следователем, органом дознания или прокурором допущены нарушения норм УПК РФ, с необходимостью должно влечь за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств.

В связи с этим п. 1 ч. 5 ст. 125 УПК РФ следует изменить, исключив из него текст, следующего содержания: "и о его обязанности устранить допущенные нарушения".

Фактически вступившее в законную силу постановление судьи делает юридически ничтожным, например, постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела. В соответствии с положениями ст. 392 УПК РФ вступившее в законную силу постановление суда обязательно для исполнения всех органов государственной власти и должностных лиц и подлежит неукоснительному исполнению. Неисполнение постановления суда влечет за собой ответственность, предусмотренную ст. 315 УК РФ. Обращение к исполнению постановления суда возлагается на суд, рассматривавший дело в первой инстанции, который по правилам ч. 6 ст. 125 УПК РФ должен направить копию постановления заявителю и прокурору, а по правилам ч. 7 ст. 148 УПК РФ, признав отказ в возбуждении уголовного дела незаконным и необоснованным, судья выносит соответствующее постановление, направляет его для исполнения руководителю следственного органа или начальнику органа дознания и уведомляет об этом заявителя.

О том, как будет исполнено постановление, ничего не знает ни сам заявитель, ни судья. Эта бесконтрольность является предпосылкой для дальнейшего произвола со стороны чиновников, которых суд обязывает устранить допущенные нарушения.

Граждане, устав бороться с произволом, который приводил к неисполнению решений судов, принятых в порядке ст. 125 УПК РФ, стали обращаться в Конституционный Суд РФ. Так, гражданин В.А. Степанец обратился с просьбой признать не соответствующим Конституции РФ порядок, при котором суд не может обязать возбудить уголовное дело в случае выявления нарушений, допущенных соответствующим должностным лицом при решении вопроса об отказе в возбуждении уголовного дела.

В определении Конституционного Суда РФ от 23 июня 2005 г. N 299-О отмечается, что в случае признания постановления об отказе в возбуждении уголовного дела незаконным суд не уполномочен прямо обязывать прокурора отменять это постановление и возбудить уголовное дело. Однако это обстоятельство не может расцениваться как освобождение прокурора, следователя и дознавателя от обязанности устранить допущенные нарушения, на которые указал суд. Невыполнение названными должностными лицами этой обязанности может служить основанием не только для обжалования этих действий (бездействия) вышестоящему прокурору или в суд, но и для принятия мер ответственности за неисполнение судебного решения.

Представляется, что такой порядок исполнения решения суда вступает в противоречие с порядком исполнения решения суда, который изложен в ст. 8 Федерального закона от 14 декабря 1995 г. N 197-ФЗ "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан". В указанной статье записано, что об исполнении решения должно быть сообщено суду и гражданину не позднее чем в месячный срок со дня получения решения суда. В случаях неисполнения решения суд принимает меры, предусмотренные законодательством Российской Федерации.

Учитывая конституционный принцип равенства всех перед законом и судом (ст. 19 Конституции РФ), представляется необходимым ст. 125 и 148 УПК РФ дополнить текстом следующего содержания: "Об исполнении постановления суда должно быть сообщено суду и заявителю не позднее чем в месячный срок со дня получения постановления. В случае неисполнения постановления суд принимает меры, предусмотренные законодательством Российской Федерации". Кроме того, заявитель вправе знать, какие меры будут приняты к тому должностному лицу, которое действовало (бездействовало) неправомерно и принимало незаконные и необоснованные решения. Существующий порядок рассмотрения жалоб по правилам ст. 125 УПК РФ лишает заявителя этого права.

Поскольку в соответствии с принципами, изложенными в ст. 18 Конституции РФ, содержание всех законов в нашей стране, их практическое применение органами государственной власти должны быть подчинены обеспечению защиты прав и свобод человека, то представляется необходимым ст. 125 УПК РФ дополнить текстом следующего содержания: "Установив обоснованность жалобы, суд определяет ответственность государственного органа или должностного лица, государственного служащего за действия (решения), приведшие к незаконному возбуждению уголовного дела, отказу в возбуждении уголовного дела, незаконному прекращению уголовного дела, иным нарушениям, которые были способны причинить ущерб конституционным правам и свободам граждан. В отношении государственных служащих и иных должностных лиц, совершивших действия (бездействие) или принявших решения, признанные незаконными или необоснованными, суд определяет меру предусмотренной Федеральным законом "Об основах государственной службы Российской Федерации", другими федеральными законами ответственности государственного служащего или должностного лица, вплоть до представления об увольнении".

Необходимо в ст. 125 УПК РФ конкретизировать порядок рассмотрения жалобы. Обосновывая свою жалобу, заявитель обязан доказать только факт нарушения своих прав и свобод, а в суде от него нередко требуют доказать незаконность обжалуемых действий (решений) и назвать, какие именно его конституционные права были нарушены. Поэтому ч. 4 ст. 125 УПК РФ необходимо дополнить текстом следующего содержания: "На государственные органы, на должностных лиц, государственных служащих, действия (решения) которых обжалуются гражданином, возлагается процессуальная обязанность документально доказать законность обжалуемых действий (решений); гражданин освобождается от обязанности доказывать незаконность обжалуемых действий (решений), но обязан доказать нарушение своих прав и свобод". До 7 сентября 2007 г. практика обращения к исполнению постановления суда, например о признании незаконным и необоснованным постановления следователя об отказе в возбуждении уголовного дела, сводилась к тому, что прокурор зачем-то отменял постановление, которое судом уже было признано незаконным и необоснованным. Уголовное дело прокурор не возбуждал в порядке, установленном УПК РФ, что при наличии вступившего в законную силу постановления суда он и обязан был делать, а возвращал материалы для дополнительной проверки.

Таким образом, гражданин, с великим трудом добившийся рассмотрения его жалобы в порядке положений ст. 125 УПК РФ и получивший судебное решение о том, что все творимое в отношении него является незаконным и необоснованным, вновь оказывался в ситуации, когда допущенные нарушения не устранялись, а продолжались нередко годами. Так, по жалобе Ф. об отказе в возбуждении уголовного дела районным судом вначале выносилось постановление о признании незаконными действия по отказу в рассмотрении заявления Ф., а затем дважды суд признавал незаконными и необоснованными постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Каждый раз суд обязывал должностных лиц устранить допущенные нарушения закона, но уголовное дело не возбуждалось. В последнем постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела было указано, что в материалах проверки отсутствуют достаточные данные, указывающие на признаки состава какого-либо преступления в действиях Б., поскольку в установленные законом процессуальные сроки выполнить в полном объеме указания прокурора не представляется возможным. По получении итогов документальной проверки материал подлежит направлению в прокуратуру для отмены принятого решения. Суждения, изложенные в указанном постановлении, свидетельствуют, что на практике полностью игнорируются не только предписания Закона, но и постановления судов, принятые по жалобам граждан в порядке ст. 125 УПК РФ.

Представляется, что изменить ситуацию можно дополнением ч. 7 ст. 148 УПК РФ текстом следующего содержания: "Руководитель следственного органа или начальник органа дознания, получив постановление суда, дают письменные указания следователю или дознавателю о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, данные о которых содержатся в заявлении о преступлении или в материалах проверки сообщения о совершенном или готовящемся преступлении".

Такой законодательный порядок позволит не только уважительно относиться к решениям суда, но и исключит длящиеся годами неправомерные дополнительные проверки по заявлениям граждан о преступлениях.

Характерным примером сказанному являются действия (бездействие) по заявлениям Д., которая просила возбудить уголовное дело в отношении оперуполномоченных, следователей и понятых, давших в суде ложные показания и совершивших фальсификацию по уголовному делу, что послужило основанием для осуждения ее мужа. С 15 апреля 2004 г. по 9 июля 2007 г. по обращениям Д. было отказано в возбуждении уголовного дела 17 раз, несмотря на то, что еще 27 декабря 2004 г. постановлением районного суда действия и решения по ее заявлениям были признаны незаконными и необоснованными.

Вместо того чтобы возбудить уголовное дело и по правилам, установленным в УПК РФ, осуществить проверку сведений, о которых сообщалось в заявлениях Д., должностные лица стали проводить проверку неправомерными действиями. Назначали и проводили почерковедческие экспертизы, изымали образцы почерка и документы, свидетельствующие о причинении мужу Д. телесных повреждений. В 18-й раз постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению Д., было вынесено 9 июня 2007 г. чем в очередной раз был затруднен доступ к правосудию. При наличии всех оснований, предусмотренных ст. 140 УПК РФ для возбуждения уголовного дела, жене Д. на протяжении четырех лет отказывают в этом, совершая действия, которыми утрачивается доказательственное значение сведений, позволяющих определить наличие или отсутствие преступлений в деяниях должностных лиц и понятых. Не считаться с требованиями Закона и с судебными решениями должностным лицам, осуществляющим уголовное судопроизводство, позволяет безнаказанность за творимый произвол. Если бы ст. 125 УПК РФ содержала обязанность судьи при удовлетворении жалобы и определять меру ответственности должностных лиц, совершивших незаконные действия (бездействие) или принявших незаконное решение, никто не мог бы не считаться с судебным решением. Все это способствовало бы тому, что человек, его права и свободы действительно становились бы высшей ценностью, а государство реально исполняло бы свою обязанность по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина. Но для того чтобы это в России случилось, пятнадцатилетний срок действия Конституции РФ оказался явно недостаточным. Таким образом, на пятнадцатом году действия в России Конституции РФ, приходится признавать, что Верховный Суд РФ все эти годы не только не стремился к обеспечению правоприменительной практики, которая соответствовала бы требованиям Конституции РФ, но постоянно противодействовал обжалованию в суд действий и решений должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. Анализ решений и действий Верховного Суда РФ свидетельствуют, что он ведал, что творит, понимал, что правосудие, которое им организуется, не обеспечивает защиты прав и свобод граждан России; что благодаря Конституционному Суду РФ не только специалистам, но и обществу становится понятна деятельность Верховного Суда РФ, противоречащая требованиям Конституции РФ. Так поступать Верховному Суду РФ, очевидно, позволяла, установленная в Конституции РФ его независимость от влияния любого властного органа. Но эта независимость судебной власти, установленная Конституцией РФ, дается не просто так, а для установления господства в обществе права. С сожалением приходится признавать и тот факт, что Президент России, являющийся гарантом Конституции РФ, прав и свобод человека и гражданина, представляющий Совету Федерации кандидатуры для назначения на должность судьи Верховного Суда РФ и назначающий судей других федеральных судов, не принял меры, чтобы формируемый им состав исполнителей судебной власти, должным образом обеспечивал главенство закона.

В этой связи не может не удивлять деятельность Общественной палаты. Подводя итоги своей работы за два года, Палата посчитала достижением то, что проверила несколько законопроектов. Почему ни от кого не зависимые и уважаемые обществом люди посчитали для себя важным заниматься проверкой законопроектов, не замечая, что делается с правоприменительной практикой в России? Почему они не обратили внимание на то, что Конституционный Суд РФ в своих постановлениях и определениях неоднократно отмечал, что сложившаяся в России правоприменительная практика не соответствует требованиям Конституции РФ? Почему все пятнадцать лет действия в России новой Конституции РФ Верховный Суд РФ принимал решения, которые не соответствуют требованиям Конституции РФ? Почему рекомендации Верховного Суда РФ по применению УПК РФ, проект которого почти десять лет обсуждался и проверялся не только нашими специалистами, но и специалистами зарубежных стран, противоречат Конституции РФ? Почему от всех этих важных для граждан России проблем Общественная палата отвернулась?

Если высшая судебная власть не исполняет своего назначения - обеспечения защиты прав и свобод граждан, от произвола и злоупотреблений должностных лиц, то такая судебная власть не только вредна обществу, но и опасна для граждан, его составляющих. При такой судебной власти все экономическое развитие России, ее национальные проекты становятся неисполнимыми, поскольку судьи, не подчиняющиеся Конституции РФ, и должностные лица, нарушающие порядок уголовного судопроизводства, становятся угрозой реализации национальных проектов.

В.В. Осин,

кандидат юридических наук,

адвокат МГКА

"Адвокат", N 8, август 2008 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См., например: Осин В.В. Есть ли в России прокурорский надзор? // Адвокат. 2001. N 4; Он же. Что мешает прокуратуре России обеспечить верховенство закона? // Адвокат. 2007. N 10; Он же. Главенство закона под прокурорским "надзором" // Домашний адвокат. 2007. N 22.

*(2) Ведомости ВС СССР. 1987. N 42. Ст. 692.

*(3) ВСНД и ВС СССР. 1989. N 22.

*(4) ВСНД и ВС РФ. 1993. N 19. Ст. 685; СЗ РФ. 1996. N 51. Ст. 4970.

*(5) Уголовный процесс. Общая часть: Учебник для вузов. - М.: Спартак, 1997. С. 73, 74.

*(6) Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. - М.: Спартак, 1977. С. 385, 386.

*(7) Уголовно-процессуальное право: Учебник. - М.: Юристъ, 1977. С. 127.

*(8) Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. - М.: Юрайт, 1999. С. 4, 5.

*(9) Указ. соч. С. 374.

*(10) Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. - М.: Проспект, 1999. С. 4-19.

*(11) См. Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда РФ по уголовным делам. - М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2008. С. 693, 694.