Заявительный порядок в перерасчетах военных пенсий: судебный детектив о правовых последствиях нелегитимности свершившегося правосудия (Е.Г. Воробьев, журнал "Право в Вооруженных Силах - Военно-правовое обозрение", N 9-11, сентябрь-ноябрь 2015 г.)

Заявительный порядок в перерасчетах военных пенсий: судебный детектив о правовых последствиях нелегитимности свершившегося правосудия

Е.Г. Воробьев,

кандидат юридических наук, доцент

Журнал "Право в Вооруженных Силах - Военно-правовое обозрение", N 9-11, сентябрь-ноябрь 2015 г., с. 111-124, с. 96-108, с. 99-113.

Спросите у любого, как он отнесется к ситуации, при которой в правовом социальном государстве допускается существование нелегитимных по сути, но правовых по форме юридических отношений между гражданами и властью? В ответ услышите примерно одно и то же: такого не должно быть, но, скорее всего, так бывает.

Материал, предлагаемый в настоящей публикации, как раз и относится к подобному случаю. Посвященный довольно узкому вопросу правового механизма заявительного порядка в перерасчетах военных пенсий, он, тем не менее, претендует на роль весомого повода для обращения к широкой проблеме, волнующей и правоведов, и людей, мало сведущих в правоведении. Речь идет об особых юридических отношениях, складывающихся между гражданами и государством, когда законные права людей так и не были реализованы в полном объеме с последующим "прикрытием" допущенных государством нарушений актами свершившегося правосудия в пользу суверена.

Применение слова "прикрытие" не случайно. Ведь каждая судебная ошибка, "провозглашенная" именем Российской Федерации как основанная исключительно на законе, налагает печать презумпции легитимности и окончательной истинности в правовых спорах, даже при очевидности судебной неправоты. И если неправовое по своей юридической сущности судебное решение все-таки состоялось, "устояло" в довольно сложной цепочке процессуальных форм, окончательно вступив в законную силу, то оно, как правило, более не пересматривается, навсегда уходя в историю именно в том самом объективированном нелегитимном виде.

Вот тут-то и возникает целый ряд далеко не праздных теоретических и практических вопросов. Терпимо ли сохранение такого положения некогда "присужденной" нелегитимности? Если нет, то существует ли выход из подобных ситуаций, кто и какие действия должен произвести для восстановления истинной законности?

Разрешение подобных принципиально важных проблем правоведения не может быть простым ни по форме, ни по содержанию. А потому для изложения предлагаемого далее юридического материала автором был избран необычный для правоведения жанр судебного детектива.

Почему "судебного" - уже должно быть понятным из прозвучавших ремарок. Но почему детектива?

Во-первых, детектив (англ. detective, от лат. detego - раскрываю, разоблачаю) - это преимущественно литературный и кинематографический жанр, произведения которого описывают процесс исследования загадочного происшествия в целях выяснения его обстоятельств и раскрытия загадки. Обычно в качестве такого происшествия выступает преступление, и детектив описывает его расследование. В таких случаях основной конфликт строится на столкновении справедливости с беззаконием, завершающимся, чаще всего, победой справедливости*(1).

Однако точно такие же цели преследуют и многочисленные юридические материалы, публикуемые на страницах журнала "Право в Вооруженных Силах". Многолетняя и кропотливая работа авторского коллектива, проводимая во имя торжества подлинной законности и справедливости, объективно оценена Высшей аттестационной комиссией (ВАК) при Министерстве образования и науки Российской Федерации, включившей журнал в перечень рецензируемых изданий, рекомендованных ВАК для публикаций основных результатов докторских и кандидатских исследований по юридическим наукам. Но наука не есть нечто рафинированное. Она неразрывна с жизнью, находит свою "пищу" в реальных социальных процессах, а потому редакция журнала всегда ориентируется преимущественно на массового читателя, на рядовых граждан в погонах, проводя широкую просветительскую деятельность в области охраны и защиты прав и свобод военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей. Стремление к победе права над неправом, независимо от того, в какие будто бы легитимные формы оно ни рядилось, составляет главное предназначение журнала. Именно поэтому Министерство юстиции Российской Федерации наградило его памятной медалью имени Анатолия Федоровича Кони, изображение которой украшает обложку каждого номера.

К чему бы вдруг поднят вопрос о медали с именем А.Ф. Кони?

Дело в том, что этот незаурядный человек был выдающимся российским юристом конца XIX - начала XX в. Судебный прокурор и судья, сенатор (член высшей кассационной инстанции), доктор права и профессор, государственный и общественный деятель, литератор, судебный оратор и проч., он не только словом, но и делом создавал богатейшее юридическое наследие, востребованное до сих пор и, увы, так и не использованное в полной мере нынешней российской правовой системой*(2).

Деятельность А.Ф. Кони - тот редчайший пример, когда государственный чиновник императорской России довольно высокого ранга до конца своей карьеры оставался носителем идеи единства закона, права и совести, выступая представителем и государства, и гражданского общества одновременно, считавшим, что "власть не может требовать уважения к закону, когда сама его не уважает"*(3), а потому всегда, везде и всеми возможными способами не просто провозглашал, но и фактически отстаивал позиции верховенства права, неразрывной связи закона и справедливости.

Следовательно, и заявленный нами (пока еще только в качестве предположения) тезис о возможной незаконности отдельных правоприменительных актов, связанных с нарушением порядка перерасчета военных пенсий, вполне укладывается в жанровое поле поиска той самой желанной истины, победы справедливой законности, которое составляет суть любого детектива.

Во-вторых, существенной особенностью детектива является то, что действительные обстоятельства происшествия не сообщаются читателю, во всяком случае, во всей полноте, до завершения расследования. Вместо этого читатель проводится автором через процесс расследования, получая возможность на каждом его этапе строить собственные версии и оценивать известные факты.

Так как за информационную основу нашего повествования будут взяты положения законов и подзаконных правовых актов, извлечения из судебных постановлений, относящихся к однотипному тематическому вопросу, но излагаемые в динамике судебных событий, у читателя, как и в детективе, также появится подобная возможность: следуя за сюжетной линией, соглашаться или не соглашаться с автором, давать собственную оценку, выдвигать предположения и делать выводы из имеющихся фактов и их юридической интерпретации.

В-третьих, для детектива важна полнота фактов. Разгадка тайны не может строиться на сведениях, которые не были предоставлены читателю в ходе описания расследования. К моменту, когда расследование завершается, читатель должен иметь достаточно информации для того, чтобы на ее основании самостоятельно найти решение. Могут скрываться лишь отдельные незначительные подробности, не влияющие на возможность раскрытия тайны. По завершении расследования все загадки должны быть разгаданы, на все вопросы найдены ответы.

В этом сборе необходимого объема информации по ходу нашего повествования помогут избранные средства: освещение правовых норм законов и подзаконных правовых актов, их правоведческих разъяснений, "разномастная" судебная практика и проч. Есть надежда, что это позволит провести детальную научную ревизию результатов лишь одного, но весьма показательного акта правосудия, который был избран в качестве объекта расследования. Полноте разбирательства может способствовать также анализ фактических обстоятельств: и тех, которые нашли отражение в судебных решениях, и тех, которые имели место, но остались вне окончательных процессуальных форм, доступных публике. Последние были частным порядком получены от главного фигуранта рассматриваемого спора, что позволяет представить картину возникшего конфликта в тех его подробностях, о которых говорят: суть дела в его деталях и их полноте.

В-четвертых, если в детективах традиционно фигурируют типичные персонажи: сыщик (профессионал, частный детектив или любитель), его помощник, подозреваемые, потерпевший, свидетели, наконец преступник и т.д., то и в нашем случае читатель без труда увидит их аналоги, пусть и фигурирующие под иными "личинами", обозначенными сообразно юридической терминологии участников правоотношений разного рода.

И, наконец, в-пятых, основным жанровым признаком детектива выступает первоначальное наличие некоего загадочного происшествия, обстоятельства которого до поры неизвестны и должны быть выяснены. Хотя наиболее часто описываемое происшествие относится к преступлениям, существуют детективы, в которых расследуются события, не являющиеся преступлениями в буквальном смысле.

Именно к последнему, "непреступному", типу следует отнести и наш судебный детектив. В нем нет ни убийц, ни убиенных, ни грабителей, ни ограбленных, ни плохих чиновников, ни нечестных судей. Все фигуранты - образы положительные. Они живы и здоровы, продолжают заниматься своими повседневными делами, в том числе профессиональными. В предлагаемом сюжете нет и первоначального происшествия в его традиционном понимании. Вместо него фигурирует рядовое и мало чем примечательное юридическое явление. Оно вовсе не связано с правонарушениями и внешне абсолютно законно, хотя и отличается необычностью, давшей импульс к началу предлагаемого детективного расследования. А дело вот в чем.

Относительно недавно, в апреле 2014 г., на страницах журнала "Право в Вооруженных Силах" был опубликован материал, посвященный проблеме заявительного порядка в перерасчетах военной пенсии. Автор публикации, А.В. Ефремов, в тематическом разделе "Социальная защита военнослужащих" в очередной раз поднял некоторые правовые вопросы, возникающие при перерасчетах военных пенсий, связанные в том числе с районными коэффициентами. В порядке иллюстрации названный юрист использовал судебные акты верховного правосудия, среди которых было упомянуто и апелляционное определение Верховного Суда Российской Федерации N 14-АПГ14-3 от 28 февраля 2014 г. по делу военного пенсионера Ч.*(4)

Казалось бы, во всем этом нет ничего примечательного. Проблема хорошо известная, а ситуация с правовой точки зрения вполне ординарная, не единожды становившаяся предметом рассмотрения всех судебных органов, начиная от мировых судей и заканчивая Конституционным Судом. Однако не могла остаться незамеченной загадочность, связанная с тем, что рядовой вопрос о перерасчете военной пенсии почему-то был разрешен судами с очевидным отступлением от обычных правил подсудности, на одну ступень выше нормальной судебной иерархии, чем это предусмотрено ст.ст. 23-33 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации*(5): по первой инстанции спор разрешался областным судом, а по второй - Верховным Судом Российской Федерации.

Именно эта гражданско-процессуальная несуразица*(6) заставила пристальней взглянуть на непримечательную внешне правовую информацию, заметить и выделить ее среди прочих обычных сообщений о судебных постановлениях и, как оказалось, тем самым "зацепить" целый клубок юридических проблем, относящихся к нормам и материального, и процессуального права, в части правового механизма заявительного порядка в перерасчетах военных пенсий.

Чем не повод для начала детективного процесса?

Анонсированные судебные акты еще будут приведены по мере дальнейшего изложения, но вначале для ясности вкратце обрисуем жизненные обстоятельства заинтересовавшего нас судебного спора. Напомним еще раз, что данные по нему взяты не только из судебных постановлений, но и из иных процессуальных документов по делу (иска, решения суда первой инстанции, апелляционной жалобы), любезно предоставленных автору самим Ч. при подготовке публикации. К ним и обратимся.

Пограничник Ч. более 20 лет проходил службу в местности, прилегающей к северным районам, но к таковым не относившейся. После увольнения с военной службы Ч. выехал на малую родину в один из южных регионов России. Уже в наши дни он узнал о том, что вскоре после его увольнения и отъезда местность, где проходила его служба, была приравнена к северным районам с льготным исчислением зарплат и пенсий.

Впрочем, назвать такие дополнительные начисления льготами можно лишь с той оговоркой, что государство ничего просто так дополнительно не платит. Недаром в Преамбуле специального закона Российской Федерации "О государственных гарантиях и компенсациях для лиц, работающих и проживающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях" от 19 февраля 1993 г. N 4520-I*(7) указано его особое целевое предназначение - гарантировать возмещение дополнительных материальных и физиологических затрат гражданам в связи с работой и проживанием в экстремальных природно-климатических условиях Севера.

Гражданам, живущим в таких регионах, этого пояснять не надо. Каждый из жителей указанных территорий прекрасно понимает, что государственные или частные рубли "сверх" обычно положенного - это на самом деле вполне обоснованные доплаты-компенсации за преодоление нелегких климатических условий, непомерность цен на товары и услуги, отдаленность от множества социальных благ и, наконец, за невидимые последствия жизни и работы там, где это больше нужно обществу и государству, чем отдельным людям.

Ведь северные территории играют ключевую роль в национальной экономике, в обеспечении безопасности и политических интересов России. Здесь сосредоточены основные запасы углеводородного, фосфорного и алюмосодержащего сырья, алмазов, редких цветных и благородных металлов, добывается 93% о природного газа, 75% нефти, 100% алмазов, кобальта, платиноидов, апатитового концентрата, 90% меди, никеля, 2/3 золота, производится половина лесной и рыбной продукции. Районы Севера имеют положительное сальдо в межбюджетных отношениях с федеральным центром и обеспечивают почти 60% валютных поступлений страны. Здесь проживает всего 8% населения России, а производится около 20% ее валового внутреннего продукта. В регионе расположена перспективная национальная транспортная артерия - Северный морской путь*(8). Особое значение государственное присутствие приобрело в последние годы в связи с программой масштабного освоения российской части Арктической зоны*(9). Соответствующие усилия прилагаются и для укрепления пограничной и военной безопасности северных территорий*(10).

Следовательно, как ранее, так и сейчас, физические и моральные трудности, особое физиологическое напряжение северян, находящихся на Крайнем Севере в публичных интересах, сопровождаются непрерывным воздействием на их здоровье. А воздействия без последствий, как известно, не бывает. И в этом смысле трудно согласиться с выводами отдельных правоведов о том, что пенсионные выплаты за выслугу лет, не связанные с инвалидностью, - это только отражение размеров повышенных заработков, не несущих в себе возмещения вреда их здоровью*(11). Ведь в нашем случае четкого разграничения целевых назначений компенсаций и как утраченного заработка, и как утраченного здоровья за работу в таких особых условиях провести нельзя. Как справедливо отметил юрист О.А. Митин, "проживание граждан в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, а также их трудовая деятельность характеризуется целым рядом особенностей. Речь идет об экстремальных для человека природно-климатических условиях. На Севере организм человека испытывает воздействие целого ряда факторов. Среди них природные, экологические факторы, такие как долговременно действующие низкие температуры, контрастная динамика продолжительности светового дня, напряженный аэродинамический режим с резкими перепадами барометрического давления, дисбаланс микроэлементов в питьевой воде и др. Это требует повышенной охраны здоровья граждан, включая охрану их труда"*(12).

Аналогичные правовые воззрения о социально-экономическом предназначении повышенных денежных доплат военным пенсионерам-северянам изложил и Конституционный Суд Российской Федерации. В своем определении от 10 марта 2005 г. N 14-О он подчеркнул, что право на пенсию военнослужащими и сотрудниками правоохранительных органов реализуется в рамках государственного пенсионного обеспечения, в котором для данной категории граждан предусмотрено в целях компенсации риска воздействия неблагоприятных факторов природно-климатических условий районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей на организм человека исчисление при назначении пенсии за выслугу лет периода службы в указанных районах и местностях на льготных условиях*(13).

Следовательно, применение районных коэффициентов к трудовым и государственным пенсиям, не относящимся к пенсиям по инвалидности, все-таки компенсирует не только утраченный заработок, но и, пусть даже косвенно, объективное причинение вреда здоровью особыми климатическими условиями жизни, труда и отдыха, существенно отклоняющимися от нормальных.

Итак, по прошествии двух десятилетий Ч. вдруг узнает, что он, оказывается, не просто военный пенсионер, а пенсионер-северянин и что уже долгие годы к его пенсии не доплачивается то, что могло и должно было доплачиваться*(14). Так полагает он, обращаясь к государству с просьбой восстановить пенсионные права в полном объеме за все прошедшее время с момента введения закона, наделившего его дополнительными социальными гарантиями. И вот что из этого вышло через призму состоявшейся судебной проверки пенсионных прав этого гражданина.

Из решения Воронежского областного суда от 21 ноября 2013 г. (дело N 3-64/2013) (извлечение с несущественными по сути содержания сокращениями)*(15):

Рассмотрев в закрытом судебном заседании в г. Воронеже дело по иску Ч. к Управлению ФСБ России по Воронежской области*(16) о взыскании разницы между подлежащей выплате пенсии с учетом районного коэффициента и фактически выплаченной пенсией за период с 01.03.1993 г. по 30.09.2011 г. с учетом индексации, суд установил:

26 июля 2013 г. Ч. обратился в Центральный районный суд г. Воронежа с иском к Управлению ФСБ о взыскании разницы между подлежащей выплате пенсии с учетом районного коэффициента и фактически выплаченной пенсией за период с 01.03.1993 г. по 30.09.2011 г. с учетом индексации, указывая, что с 28.08.1968 г. проходил военную службу в г. Кызыле Республики Тыва. Приказом командира войсковой части [указан номер части] от 25.06.1990 г. был уволен по возрасту. При увольнении ему была назначена пенсия за выслугу лет без какого-либо коэффициента.

Летом 2012 г. он случайно узнал, что Указом Президента Российской Федерации от 16.05.1994 г. N 945 г. Кызыл Республики Тыва был отнесен к местностям, приравненным к районам Крайнего Севера. Постановлением Правительства Российской Федерации от 18.07.1994 г. N 856 г. Кызыл был включен в Перечень районов Крайнего Севера и местностей, приравненных к районам Крайнего Севера, утвержденный постановлением Совета Министров СССР от 10 ноября 1967 г. N 1029, с установлением районного коэффициента 1,4.

В связи с этим 02.07.2012 г. он, истец, обратился в Управление ФСБ с заявлением о перерасчете его пенсии и выплате недоплаченных ранее сумм в период с 01.03.1993 г. Данное заявление было удовлетворено частично со ссылкой на то, что истец имеет право на исчисление пенсии с применением соответствующего районного коэффициента и ее перерасчет только за двенадцать месяцев, предшествующих дню обращения, согласно п. 2 ст. 55 Закона 4468-I*(17).

Полагая действия Управления ФСБ незаконными, противоречащими ст. 58 названного Закона и нарушающими его пенсионные права, Ч. просил взыскать с ответчика в его пользу разницу между подлежащей выплате пенсии с учетом районного коэффициента и фактически выплаченной пенсией за период с 01.03.1993 г. по 30.09.2011 г. с учетом индексов инфляции в Российской Федерации в размере [указана денежная сумма].

Определением Центрального районного суда г. Воронежа от 9 сентября 2013 г. настоящее гражданское дело направлено в Воронежский областной суд для рассмотрения по подсудности, установленной п. 1 ч. 1 ст. 26 ГПК Российской Федерации.

Определением судьи Воронежского областного суда от 8 октября 2013 г. вышеуказанное гражданское дело принято к производству Воронежского областного суда.

В судебном заседании истец Ч. заявленные требования поддержал по изложенным в иске основаниям.

Представитель Управления ФСБ К. возражал против удовлетворения иска, ссылаясь на положения ч. 2 ст. 55 Закона N 4468-I, а также на отсутствие вины пенсионного органа в недоплате пенсии истцу.

Выслушав пояснения истца Ч., представителя ответчика К., изучив материалы дела, а также материалы пенсионного дела истца, суд не усматривает оснований к удовлетворению иска.

Судом установлено, что истец проходил военную службу с 1968 г. по 1990 г., закончил службу в звании старшего прапорщика, его выслуга лет составляет 21 год.

Согласно архивной справке [указаны реквизиты справки] истец проходил военную службу в городе Кызыл Республики Тыва.

С 25 июня 1990 г. Ч. является получателем пенсии по выслуге лет, назначенной и исчисленной без какого-либо районного коэффициента. С марта 1993 г. пенсия выплачивается по месту жительства истца Управлением ФСБ.

Заявляя исковые требования, истец полагал, что право на перерасчет пенсии с учетом районного коэффициента, установленного для местностей, приравненных к районам Крайнего Севера, возникло у него с марта 1993 г.

На эту дату условия, нормы и порядок пенсионного обеспечения лиц офицерского состава, прапорщиков и мичманов, проходивших военную службу в Вооруженных Силах, войсках и органах Комитета государственной безопасности, внутренних и железнодорожных войсках, других воинских формированиях бывшего Союза ССР, регулировались Законом N 4468-1.

По состоянию на март 1993 г. ст. 48 названного Закона предусматривала возможность для исчисления пенсии по выслуге лет с применением районного коэффициента лишь тем пенсионерам из числа лиц, указанных в ст. 1 данного Закона, которые на момент исчисления и получения пенсии проживали в местностях, где к денежному довольствию военнослужащих в соответствии с законодательством Российской Федерации устанавливались коэффициенты.

В данном случае указанная норма по состоянию на март 1993 г. не регулировала порядок исчисления пенсии Ч., поскольку он к тому моменту проживал и получал пенсию на территории Воронежской области, где никакой районный коэффициент не устанавливался.

В связи с изложенным доводы Ч. о наличии у него права на перерасчет пенсии с марта 1993 г. не основаны на законе.

Как установлено, г. Кызыл Республики Тыва, в котором проходил военную службу истец, был включен в Перечень районов Крайнего Севера и местностей, приравненных к районам Крайнего Севера, с установлением районного коэффициента 1,4 Постановлением Правительства Российской Федерации от 18 июля 1994 г. N 856.

Федеральным законом от 28.11.1995 г. N 186-ФЗ ст. 48 Закона Российской Федерации N 4468-1 была дополнена частью второй, предусматривающей право сохранения размера пенсии, исчисленной с учетом соответствующего районного коэффициента, за военными пенсионерами, прослужившими в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях соответственно не менее 15 и 20 календарных лет, при выезде из этих районов и местностей на новое постоянное место жительства.

Приведенная норма также не могла быть распространена на Ч. поскольку пенсия с применением районного коэффициента ему изначально не исчислялась.

И лишь Федеральным законом от 10 января 2002 г. N 3-ФЗ*(18) ст. 48 Закона N 4468-I была дополнена частью 3 следующего содержания: "Пенсионерам из числа лиц, указанных в статье 1 настоящего Закона, прослуживших в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях соответственно не менее 15 и 20 календарных лет, проживающим в местностях, где к заработной плате рабочих и служащих районный коэффициент не установлен или установлен в меньшем размере, чем по последнему месту службы этих лиц в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, пенсии, назначаемые в соответствии с настоящим Законом (включая надбавки и повышения, кроме предусмотренных статьей 45 настоящего Закона), исчисляются с применением районного коэффициента, установленного к заработной плате рабочих и служащих непроизводственных отраслей, по последнему месту службы указанных лиц в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях независимо от времени обращения за назначением пенсии. При этом предельный размер районного коэффициента, с учетом которого исчисляются указанные пенсии, составляет 1,5". Указанная норма вступила в силу с 1 января 2003 г.

Таким образом, пенсионерам - бывшим военнослужащим, прослужившим в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях соответственно 15 и 20 лет и переехавшим в другую местность, где им была назначена пенсия с учетом коэффициента данной местности либо без него, с 1 января 2003 г. было предоставлено право обратиться за перерасчетом пенсии с учетом коэффициента, который был им установлен по последнему месту работы в районах Крайнего Севера или в приравненных к ним местностях.

Учитывая, что ч. 3 ст. 48 Закона N 4468-I предусмотрено право на исчисление пенсии с учетом районного коэффициента для определенного круга лиц перерасчет пенсии неразрывно связан с обращением самого пенсионера за реализацией его права на увеличение пенсии и носит заявительный характер.

В соответствии со ст. 55 Закона N 4468-1 при наступлении обстоятельств, влекущих изменение размера пенсии перерасчет производится с первого числа месяца, следующего за тем месяцем, в котором наступили указанные обстоятельства. В случае, если пенсионер приобрел право на повышение пенсии, разница между новым и прежним размерами пенсии, при несвоевременном его обращении, может быть выплачена ему за прошлое время, но не более чем за 12 месяцев, предшествующих дню обращения за перерасчетом.

Материалами дела установлено, что с заявлением о перерасчете пенсии в связи с установлением районного коэффициента Ч. обратился в Управление ФСБ 2 июля 2012 г.

1 августа 2012 г. Управление ФСБ предоставило ответ на заявление Ч., указав, что истец имеет право на перерасчет пенсии с применением соответствующего коэффициента за двенадцать месяцев, предшествующих дню обращения, в соответствии с ч. 2 ст. 55 Закона N 4468-1. Судом установлено, что фактически перерасчет пенсии выполнен с июля 2011 г.

При изложенных обстоятельствах действия ответчика соответствуют действующему законодательству.

Доводы истца о несоответствии действий ответчика положениям ч. 2 ст. 58 Закона N 4468-1 несостоятельны, поскольку данная норма предполагает выплату за прошлое время без ограничения каким-либо сроком суммы пенсии, не полученной пенсионером своевременно лишь при наличии вины органа, назначающего или выплачивающего пенсию.

Ссылка истца на несоответствие действий ответчика сложившейся судебной практике, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 18.11.2011 г. N 78-Впр 11-31, не может быть принята во внимание, так как обстоятельства дела, рассмотренного Верховным Судом Российской Федерации, не аналогичны обстоятельствам, установленным по данному делу.

Руководствуясь ст. 55 Закона N 4468-1, ст. 191-198 ГПК РФ, суд решил: в удовлетворении искового заявления Ч. к Управлению ФСБ о взыскании разницы между подлежащей выплате пенсии с учетом районного коэффициента и фактически выплаченной пенсией за период с 01.03.1993 г. по 30.09.2011 г. с учетом индексации - отказать.

Конец извлечения из решения суда.

Таким образом, суд первой инстанции аргументировал законность и обоснованность отказа пенсионного органа в перерасчете пенсии с учетом районного коэффициента не за все время с момента возникновения права, а лишь с момента обращения о повышении пенсии нормой о заявительном характере в реализации пенсионных прав вместе с правилом о 12-месячном сроке их обратного действия. Еще раз повторим главный аргумент-мотив этого судебного решения: "...Пенсионерам - бывшим военнослужащим... с 1 января 2003 г. было предоставлено право обратиться за перерасчетом пенсии с учетом коэффициента... Перерасчет пенсии неразрывно связан с обращением самого пенсионера за реализацией его права на увеличение пенсии и носит заявительный характер".

В приведенном решении суда первой инстанции апелляционная инстанция, в которую обратился Ч., нарушений не нашла. Ввиду того что не у каждого из читателей имеется возможность повторно обратиться к тому номеру журнала*(19), в котором интересующая нас часть постановления Верховного Суда Российской Федерации по делу Ч. была опубликована, приведем ее еще раз, чем заодно обеспечим логическую целостность в порядке изложения материала.

Из апелляционного определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 28 февраля 2014 г. (дело N 14-АПГ14-3) (извлечение с несущественными по сути содержания сокращениями)*(20):

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации по апелляционной жалобе Ч. на решение Воронежского областного суда от 21 ноября 2013 г., которым в удовлетворении иска отказано, установила:

Ч. обратился в суд с иском к Управлению ФСБ о взыскании разницы подлежащей выплате пенсии с учетом районного коэффициента за период с 1 марта 1993 г. по 30 сентября 2011 г., ссылаясь на то, что с 28 августа 1968 г. по 25 июня 1990 г. проходил военную службу в г. Кызыле Республики Тыва. После увольнения с военной службы ему назначена пенсия за выслугу лет. Летом 2012 г. ему стало известно, что в 1994 г. г. Кызыл Республики Тыва был отнесен к местностям, приравненным к районам Крайнего Севера, с установлением районного коэффициента 1,4.

2 июля 2012 г. он обратился в Управление ФСБ с заявлением о перерасчете размера пенсии и выплате ранее недоплаченных сумм за период с 1 марта 1993 г. Однако данное заявление было удовлетворено только частично - за ним признано право на выплату разницы пенсии с учетом районного коэффициента только за 12 месяцев, предшествующих дню обращения за перерасчетом.

Полагая, что действия Управления ФСБ являются незаконными, противоречат ст. 58 Закона N 4468-1, устанавливающей, что сумма пенсии, не полученная пенсионером своевременно по вине органа, назначающего или выплачивающего пенсию, выплачивается за прошлое время без ограничения каким-либо сроком, Ч. просил суд взыскать с ответчика в его пользу разницу между подлежащей выплате пенсии с учетом районного коэффициента и фактически выплаченной пенсией за период с 1 марта 1993 г. по 30 сентября 2011 г. с учетом индексов инфляции в Российской Федерации в размере [приводится сумма].

Представитель ответчика в судебном заседании иск не признал, указав на отсутствие вины пенсионного органа в недоплате пенсии истцу в спорный период.

Решением Воронежского областного суда от 21 ноября 2013 г. в удовлетворении исковых требований Ч. отказано.

В апелляционной жалобе Ч. просит отменить вынесенное по делу решение суда.

Представитель Управления ФСБ К. в письменном отзыве на апелляционную жалобу просит отказать в ее удовлетворении.

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации не находит оснований для ее удовлетворения и отмены решения суда.

При разрешении спора судом установлено, что с 1968 г. по 1990 г. Ч. проходил военную службу в г. Кызыл Республики Тыва. С 1990 г. истец является получателем пенсии за выслугу лет, выплату которой с марта 1993 г. осуществляет Управление ФСБ.

Указом Президента Российской Федерации от 16 мая 1994 г. N 945 г. Кызыл Республики Тыва был отнесен к местностям, приравненным к районам Крайнего Севера.

Постановлением Правительства Российской Федерации от 18 июля 1994 г. N 856 в г. Кызыле Республики Тыва установлен районный коэффициент в размере 1,4.

Статьей 1 Федерального закона от 10 января 2002 г. N 3-ФЗ ст. 48 указанного Закона дополнена частью третьей, согласно которой пенсионерам из числа лиц, указанных в ст. 1 настоящего Закона, прослуживших в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях соответственно не менее 15 и 20 календарных лет, проживающим в местностях, где к заработной плате рабочих и служащих районный коэффициент не установлен или установлен в меньшем размере, чем по последнему месту службы этих лиц в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, пенсии, назначаемые в соответствии с настоящим Законом (включая надбавки и повышения, кроме предусмотренных ст. 45 настоящего Закона), исчисляются с применением районного коэффициента, установленного к заработной плате рабочих и служащих непроизводственных отраслей, по последнему месту службы указанных лиц в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях независимо от времени обращения за назначением пенсии. При этом предельный размер районного коэффициента, с учетом которого исчисляются указанные пенсии, составляет 1,5.

В силу п. "б" ч. 1 ст. 55 Закона N 4468-1 перерасчет размеров пенсий за выслугу лет производится со дня наступления обстоятельств, влекущих за собой перерасчет размеров пенсий в сторону увеличения.

В случае, если пенсионер приобрел право на перерасчет размера пенсии в сторону увеличения, разница между новым и прежним размерами пенсии выплачивается ему со дня приобретения права на перерасчет размера пенсии, но не более чем за 12 месяцев, предшествующих дню обращения за перерасчетом размера пенсии (ч. 2 ст. 55 Закона Российской Федерации N 4468-1).

Из изложенного следует, что перерасчет пенсий носит заявительный характер, т.е. осуществляется на основании заявлений пенсионеров, к которым прилагаются необходимые документы.

Часть 2 ст. 58 Закона N 4468-1 устанавливает, что сумма пенсии, не полученная пенсионером своевременно по вине органа, назначающего или выплачивающего пенсию, выплачивается за прошлое время без ограничения каким-либо сроком.

Судом установлено, что с заявлением о перерасчете пенсии в связи с отнесением г. Кызыла Республики Тыва к местностям, приравненным к районам Крайнего Севера, и установлением районного коэффициента Ч. обратился в Управление ФСБ 2 июля 2012 г. Письмом от 2 августа 2012 г. истцу сообщено о наличии у него права на перерасчет пенсии с применением соответствующего коэффициента за 12 месяцев, предшествующих дню обращения.

Разрешая настоящий спор, суд, проанализировав вышеназванные нормы материального права, исследовав представленные сторонами доказательства, пришел к обоснованному выводу о том, что перерасчет пенсии за выслугу лет истцу произведен ответчиком в соответствии с законом на основании представленных ему документов о прохождении истцом военной службы в местности, приравненной к районам Крайнего Севера, при этом вины органа, назначающего и выплачивающего пенсию, в несвоевременном перерасчете истцу пенсии за выслугу лет с учетом районного коэффициента не установлено.

Апелляционная жалоба Ч. не содержит доводов, опровергающих приведенный вывод суда первой инстанции, в связи с чем оснований для ее удовлетворения и отмены обжалуемого судебного постановления не имеется.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, руководствуясь ст. 328, 329 ГПК РФ, определила: решение Воронежского областного суда от 21 ноября 2013 г. оставить без изменения, апелляционную жалобу Ч. - без удовлетворения.

Конец извлечения из апелляционного определения.

Итак, официальное обращение к государству заявителю не помогло: уполномоченный пенсионный орган со ссылкой на закон отказался признать его право на перерасчет пенсии за все пропущенное им время, а суды, как оказалось, подтвердили законность такого подхода, хотя очевиден парадокс: человек, не знавший и не обязанный знать об изменении закона, оказался виновно неправым, а государство, само изменившее закон - невиновно правым. Справедливо и законно ли это?

С позиций нормального обыденного правосознания (правосознания непрофессионала, простого человека, обывателя, ориентирующегося на свой житейский юридический опыт и на простую логику) это несправедливо. Ведь указанные обстоятельства служебного и пенсионного "пути" Ч. типичны, и как две капли воды повторяют тысячи аналогичных ситуаций, в которые попали военные пенсионеры, некогда проходившие военную службу в "новых" районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях. Кто из обычных граждан, уйдя на пенсию, отслеживает все законодательные изменения, каждый раз перенося их на свои пенсионные права? Разве что редкие индивиды, но отнюдь не основная масса "нормальных" ветеранов военной службы.

Как же иначе? Отслужив государству не один десяток лет, указанные граждане пребывают в полной уверенности в ответной заботе со стороны своего бывшего работодателя. Так, по крайней мере, гласят базовые социально-обеспечительные законы, многочисленные подзаконные нормативные правовые акты, наконец, таковы неизменные уверения, звучащие из уст первых руководителей страны. Ведь для подобных ситуаций и существуют специальные государственные органы, которые должны заниматься надлежащим полным пенсионным обеспечением бывших военнослужащих. Это их функционал, для этого они созданы и для этого финансируются за счет общества, в том числе за счет самих военнослужащих - будущих военных пенсионеров.

Однако если состоявшееся правосудие по-житейски несправедливо, то значит оно и незаконно. Последнее заключение - уже результат не только обыденного, но и профессионального правосознания (правового сознания юристов, теоретиков и практиков, получивших юридическое образование, которое предполагает обладание систематизированными знаниями, умениями и навыками, необходимыми для успешного выполнения работы в качестве юриста), пусть даже в доктринальном понимании соотношения справедливости и законности. Ведь еще древнеримские юристы указывали на право и на юридическую науку как на "искусство добра и справедливости". Приведем лишь некоторые из массы древних юридических изречений, дошедших до нас, на эту тему: "Справедливость и благо есть закон законов"; "Во всех делах, особенно же в праве, нужно помнить о справедливости"; "Для закона важно то, что важно с точки зрения справедливости"; "Там, где этого явно требует справедливость, нужно помочь"*(21).

Неразрывно связывая юридические категории права и справедливости, равенства, свободы, закона и власти в единое целое, все тот же правовед-гуманист А.Ф. Кони подчеркивал: "Наука о праве в своих обширных разветвлениях везде говорит о началах справедливости и уважения к достоинству человека"*(22).

Следовательно, если отталкиваться от установленного факта некой объективной несправедливости, свершившейся в отношении Ч., то появляются весомые основания для розыска конкретных юридических огрехов в действующем законодательстве, в правовых позициях правоисполнителя (пенсионного органа) и правоприменителей (судебных органов). К этому и приступим.

Однако для начала - немного теории из права пенсионного обеспечения в интересующей нас части, относящейся к институту расчета размера пенсий.

Назначение пенсий и перерасчет уже назначенных пенсий, как правило, связаны с механизмом заявительного характера в виде обращений самих пенсионеров. В этом смысле правовые позиции и пенсионного органа, и судов, рассмотревших спор Ч. с пенсионным органом, вроде бы полностью обоснованы. Однако закон предусматривает не только заявительный, но и беззаявительный порядок расчета уже назначенных пенсий, в том числе их перерасчет без обращения пенсионеров. Последний предусмотрен для тех случаев, когда изменения размеров ранее назначенных пенсий прямо предусмотрены законом и непосредственно законодатель вменяет государственным органам самим совершить юридически значимые действия безотносительно к действиям или бездействию получателей пенсий, исходя из уже имеющихся данных индивидуального (персонифицированного) учета по изменившимся нормативным правилам.

Следовательно, разрешение анализируемого спора между гражданином Ч. и государством должно было лежать не столько в области субъективных (заявительных), сколько в области объективных (беззаявительных) юридических фактов, имеющих юридическое значение для дела. В нашем случае разговор идет о фактах-событиях, связанных с изменением размера уже установленной пенсии за выслугу лет в результате введения нового порядка ее начисления с учетом повышающего северного коэффициента для лиц, более не проживающих на Севере или приравненных к нему местностях. А потому вернемся к дальнейшему анализу судебных постановлений по возникшей ситуации исходя из этого теоретического уточнения.

Напомним, что суд второй инстанции, которым выступала Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, вновь подтвердил, что в пенсионном деле Ч. перерасчет предполагает именно заявительный порядок, действующий с момента его обращения, но не более чем за 12 прошедших месяцев. Вот соответствующая часть из его определения: "...Перерасчет пенсий носит заявительный характер, т.е. осуществляется на основании заявлений пенсионеров, к которым прилагаются необходимые документы".

В данном месте укажем на весьма пикантный по своим юридическим последствиям факт: вышестоящий суд не просто повторил аргументацию областного суда, но и существенно изменил ее, дав собственную интерпретацию фактическим обстоятельствам дела. Специально обращаем внимание на эту метаморфозу, так как в деле Ч. она порождает иные правовые последствия, чем было до ее появления.

Из анализа текста решения суда первой инстанции вытекает, что областной суд ни разу не оперировал фактом предоставления пенсионером Ч. документов, подтверждающих его право на изменение размера пенсионных начислений. И заявитель, и ответчик, и областной суд исходили лишь из факта позднего (по сравнению с моментом возникновения права на увеличение пенсии) обращения Ч. с заявлением о ее перерасчете, и не более того. Все данные о том, что бывший военнослужащий Ч. прослужил 21 год в г. Кызыле Республики Тыва, имелись не только в архивной справке, выданной Ч. архивным органом ФСБ России и фигурирующей среди прочих доказательств по делу, но и в его персональных пенсионных данных.

Согласно установленным формам пенсионного учета данные о последнем месте службы содержатся во многих документах: в расчете выслуги лет, в заявлении о назначении пенсии за выслугу лет, в заключении о назначении пенсии, в книге регистрации пенсионных дел, в карточке персонального учета пенсионера. А потому никаких дополнительных документов, подтверждающих тот же самый юридический факт, для выявления правовых оснований в целях возможного перерасчета размеров выплат, пенсионному органу не требовалось. Нужно было просто поработать с делом, найти в нем соответствующую информацию, подтверждающую прохождение службы в местности, отнесенной новым законом к северным местностям.

Конечно, не следует упрощать данный вопрос.

Во-первых, в пенсионном деле Ч., скорее всего, место службы было указано только в виде номера воинской части. Следовательно, оно было зашифровано и для его географического установления с привязкой к новому северному региону требовалось дополнительное уточнение места дислокации этой воинской части; доступом к такой информации пенсионные органы обладают.

Во-вторых, механизм финансирования начисления и выплат пенсий построен по правилам бюджетного порядка. Выявление недоплат - это уже плохо (кто не досмотрел? почему?), но за переплаты взыскивают еще строже (это нарушение финансовой дисциплины; кто давал право? взыскать переплату с виновных!). Поэтому, даже понимая свою неправоту, пенсионные органы очень часто делают вид нормального положения дел при его ненормальности, так как именно суд играет на руку нарушителю. Общая формула судебного "сглаживания" просчетов примерно такова: за 12 месяцев заплатили (не столь большой срок и согласно "бесспорному" стандарт-правилу перерасчета), а за остальные заплатить не можем, идите в суд. Ведь присуждение взыскания недополученной пенсии за весь период ее недоплаты становится оправданием некогда допущенных нарушений. Вместо правомерного, но виновного добровольного возмещения недополученного выплаты по исполнительным листам становятся правомерными невиновными действиями пенсионного органа, а суды, при всех прочих аналогичных обстоятельствах в правоотношениях между государственными органами и гражданами, играют двоякую роль: охранительную (в отношении защиты нарушенных прав граждан) и регулятивную (в отношении исправления административно-финансовых ошибок с учетом требований бюджетных правил).

В-третьих, велика вероятность того, что новые пенсионные права Ч. оказались попросту "затеряны" вследствие наложения неблагоприятных факторов административных пертурбаций, сопровождавших период развала Союза ССР и формирования новых пенсионных органов с передачей забот о советских пенсионерах-пограничниках от одних ведомств к другим. Напомним эту цепочку: КГБ СССР - ФПС России - ФСБ России. В период с 1993 г. по 2003 г. (это время как раз входит в спорный период возникновения новых пенсионных прав Ч.) большинство пенсионных дел по линии прежних пограничных войск, ставших пограничной службой (ФПС России), по-прежнему вели пенсионные органы ФСБ России. Но не будем пояснять, что это значит на практике с позиций щепетильности работы с делами пенсионеров совсем другого ведомства.

Как бы там ни было, все это - проблемы качества деятельности государственных структур, но никак не самого гражданина - получателя пенсии.

Итак, вышестоящая судебная инстанция нашла совершенно новые обстоятельства и связанный с ними новый мотив для отказа в удовлетворении иска военного пенсионера. Процитируем соответствующее место из текста апелляционного определения еще раз: "...Перерасчет пенсии за выслугу лет истцу произведен ответчиком в соответствии с законом на основании представленных ему документов о прохождении истцом военной службы в местности, приравненной к районам Крайнего Севера (выделено мной. - Е.В.)".

Для неюристов поясним принципиальное различие правовых оснований и их последствий в первом и во втором случае.

Наличие у пенсионного органа данных, подтверждающих достаточные основания для перерасчета пенсии по новым правилам ее начисления, может служить доказательством его вины в несвоевременности перерасчета, в то время как отсутствие таковых всегда рассматривается в качестве внешнего признака добросовестности (пенсионный орган не знал и не мог знать), что исключает виновность. Поэтому, когда у военного пенсионера появляются документальные доказательства его пенсионных прав (прежних или новых), сведений о которых у пенсионного органа не было и не могло быть, виновность последнего исключается, а механизм расчета пенсии с учетом новых данных запускается как бы с нуля (с момента обращения или за 12 месяцев до него).

Следовательно, если оба суда отказали Ч. в признании его права на многолетний перерасчет пенсии по причине установленной ими невиновности пенсионного органа, именно проверка признаков виновности Управления ФСБ или его невиновности составляла основной вопрос доказывания по иску. Как же обстоит дело с выявлением и судебной проверкой этого принципиально важного вопроса?

Как видно из сравнения правовых позиций судов первой и второй инстанций, областной суд лишь констатировал добросовестность пенсионного органа по формальным признакам его правоисполнительной восприимчивости (пенсионер обратился в Управление ФСБ за перерасчетом - пенсионный орган произвел предусмотренный законом пересчет за последние 12 месяцев - он поступил по закону (по одному из правил, предусмотренному законом) - пенсионный орган не виноват), но в существо объема этой самой восприимчивости вообще не вдавался (не исследовал вопрос о беззаявительном порядке перерасчета в отношении пенсии Ч.).

Верховный Суд, в свою очередь, полностью исключил факт возможной вины Управления ФСБ посредством той самой подмены фактических обстоятельств дела, при которых невиновность государственного органа предполагается (пенсионный орган не имел данных о пенсионных правах гражданина - тот предъявил документ, их подтверждающий, - пенсионный орган произвел предусмотренный законом пересчет за последние 12 месяцев - он поступил по закону (по одному из правил, предусмотренному законом) - пенсионный орган не мог быть виновным).

С такими аргументами оба судебных постановления выглядят абсолютно легитимными.

Однако дальнейшее углубление в анализ содержания апелляционного определения постепенно проясняет и иной, совсем неожиданный и, на первый взгляд, невозможный факт. Оказывается, что апелляционного производства не было. Следуя буквальному содержанию определения, суд второй инстанции вообще не проводил проверку спора по его существу в апелляционной стадии, т.е. фактически не провел ту процессуальную работу, которая прямо вменена ему законом. Уточним: апелляционной проверки не было не по форме (производство под названием "апелляционное" все-таки было), а по содержанию процесса (производство проходило совсем не так, как по закону должно было пройти именно апелляционное рассмотрение).

Так как подобное утверждение в адрес верховного правосудия (точнее, в адрес лишь одного из его многочисленных судебных постановлений как результата правосудия) не может быть голословным или примитивно вытекать из отдельных неточностей, подобно выявленной подмене фактических обстоятельств, остановимся на том, что же произошло и что должно было произойти в ходе апелляционного разбирательства по расследуемому делу.

Для этого еще раз вернемся к тексту апелляционного определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, к той его части, согласно которой "апелляционная жалоба Ч. не содержит доводов, опровергающих приведенный вывод суда первой инстанции, в связи с чем оснований для ее удовлетворения и отмены обжалуемого судебного постановления не имеется (выделено мной. - Е.В.)".

Данный фрагмент выделен не случайно, так как эта и только эта короткая фраза составляет всю суть апелляционного определения и всего апелляционного процесса как стадии судопроизводства и правосудия в отношении Ч.

"Негусто", - скажет обычный человек, но специалист скажет: "Н-и-ч-е-г-о".

Однако до сих пор доверяя суду, попробуем "нащупать" обоснованность рассматриваемого определения даже исходя из этой информационной крохи. Для этого предположим ее полную достоверность, что означает: заявитель в своей апелляционной жалобе повторил только те аргументы, которые уже были предметом судебного рассмотрения в первой инстанции. И по всем этим ранее поставленным перед судом вопросам (вновь повторим: это всего лишь текущее предположение, логически следующее из тезиса о вере в объективную достоверность акта правосудия, свершившегося во второй инстанции) судом уже даны соответствующие заключения на предмет их обоснованности и законности. Следовательно, чтобы не толочь воду в ступе, суд второй инстанции в таком "сжатом" виде и констатировал данный факт, изложив его лишь в общих формулировках, не детализируя частности. Но так ли это на самом деле?

Для проверки обоснованности гипотетического предположения о том, что апелляционная жалоба Ч. действительно не содержала доводов, опровергающих приведенный вывод суда первой инстанции, обратимся к первоисточнику - к той самой апелляционной жалобе Ч., для чего приведем некоторые из положений, содержавшихся в этой жалобе*(23). Вот они в виде отдельных извлечений.

Суд [первой инстанции] сам установил источник правовых норм материального права по моему иску, который мне не был известен. Речь идет о Федеральном законе от 10 января 2002 г. N 3-ФЗ.

Однако, установив закон, подлежащий применению, суд установил его содержание не полностью, ибо не учел именно те правовые нормы этого закона, которые определяют порядок перерасчета ранее начисленных пенсий. Но именно эти положения, как и положения о сроках введения нового правила для лиц, выехавших из районов с повышающим коэффициентом расчета пенсий, непосредственно относятся к моему иску. Эти же положения закона, о которых суд в своем решении умолчал, указывают и на виновность пенсионного органа, не обеспечившего самостоятельный перерасчет моей пенсии, независимо от факта и времени моего обращения.

Речь идет о ст. 2 Федерального закона от 10 января 2002 г. N 3-ФЗ, согласно которой Правительству Российской Федерации было прямо предписано обеспечить перерасчет всех ранее назначенных военных пенсий с учетом принятия этого Закона. При этом Закон не обусловливал, что такой перерасчет должен осуществляться на основании заявлений военных пенсионеров, ибо недвусмысленно возлагал такую обязанность непосредственно на Правительство и на пенсионные органы, финансируемые им.

В суде ответчик по иску скрыл то, что и действующие правила, установленные приказом ФСБ России от 1 мая 2003 г. N 302 "Об организации пенсионного обеспечения в органах Федеральной службы безопасности"*(24), предусматривают именно такие случаи.

В частности, при перерасчете пенсий по основаниям, предусмотренным вновь принятыми федеральными законами или иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, пенсионные подразделения принимают меры по выявлению пенсионеров, имеющих право на повышение пенсии (п. 50 Порядка, утвержденного указанным приказом ФСБ России).

Однако в отношении меня это не было сделано. Пенсионный орган в лице Управления ФСБ не отследил, что я отношусь к такой категории пенсионеров, которая в силу положений нового закона приобрела дополнительные пенсионные права (надбавку с учетом коэффициента), и с 1.01.2003 г. не совершил действий, которые должен был совершить согласно прямому указанию закона и ведомственному приказу, то есть не произвел самостоятельного перерасчета моей пенсии.

Подобное бездействие следует полагать виновным.

Конец извлечения из текста апелляционной жалобы.

Зная основной текст решения суда первой инстанции и аргументы, изложенные в тексте апелляционной жалобы Ч., нетрудно увидеть их принципиальное несовпадение.

Правовые положения закона, вменяющие государству самостоятельно пересчитать уже назначенные пенсии лицам, находящимся в правовом положении, аналогичном положению Ч., вообще не поднимались и никак не проверялись в ходе судебного разбирательства.

Не проверялись судом и те прямые обязанности пенсионного органа, которые также вменены ему специальным ведомственным правовым актом при схожих с делом Ч. фактических обстоятельствах.

Получается, что все приведенные в апелляционной жалобе нормативные правила и их интерпретация, как относящиеся к случаям беззаявительного порядка перерасчета ранее назначенных пенсий, могли бы свидетельствовать о виновном поведении ответчика по иску Ч., если бы данный вопрос был надлежащим образом рассмотрен в суде, на что заявитель и указывал, обращаясь в вышестоящий суд, призванный проверить законность и обоснованность решения суда первой инстанции по существу обращения.

Мы же специально приведем эти самые "забытые" судами нормативные положения, так сказать, в виде "цитат" в порядке подтверждения их реального существования.

Норма ст. 2 Федерального закона от 10 января 2002 г. N 3-ФЗ, которым с 1 января 2003 г. были введены дополнительные пенсионные права бывших военнослужащих, выехавших из регионов, объявленных северными, до назначения им пенсий в повышенном размере (с применением районных коэффициентов), устанавливает следующее.

Президенту Российской Федерации и Правительству Российской Федерации привести свои нормативные правовые акты в соответствие с настоящим Федеральным законом.

Правительству Российской Федерации обеспечить перерасчет пенсий, ранее назначенных в соответствии с Законом Российской Федерации "О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семей".

Конец извлечения из Федерального закона.

Итак, закон действительно недвусмысленно установил порядок повышения пенсий "новым" северянам посредством действий самих государственных органов. На это Верховному Суду Российской Федерации указывает апеллянт. Но данный аргумент гражданина, обращенный к прямой норме федерального закона, в итоге не получает никакой судебной оценки.

Далее. Приказ ФСБ России также предусматривает не только заявительный, но и беззаявительный порядок перерасчета военных пенсий. Убедимся в этом, совершив обзор некоторых его положений (ниже следуют избранные пункты из Порядка, утвержденного приказом).

Назначение военнослужащим, прослужившим в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях соответственно не менее 15 и 20 календарных лет и непосредственно перед увольнением проходившим военную службу в этих районах и местностях, пенсий (включая надбавки и повышения) с применением районного коэффициента и сохранение пенсий (включая надбавки и повышения) пенсионерам из числа таких военнослужащих с учетом районного коэффициента осуществляется в порядке, определяемом федеральным законом и Правительством Российской Федерации (п. 32 Порядка).

Перерасчет размера пенсии производится в случаях, установленных федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, с первого числа месяца, следующего за тем месяцем, в котором наступили обстоятельства, повлекшие изменение размера пенсии (если федеральным законом или иным нормативным правовым актом Российской Федерации не было оговорено иное) (п. 45 Порядка).

Перерасчет оформляется записью в заключении о назначении пенсии с указанием новой суммы пенсии, начала периода выплаты и основания повышения размера пенсии. При этом составляется ведомость перерасчета пенсии (приложение 13), в которой фиксируются суммы для исчисления пенсии в новом размере на день ее перерасчета. Ведомости прикрепляются ко второму листу заключения в обратной последовательности. Записи в заключении и ведомостях удостоверяются начальником пенсионного подразделения и сотрудником, составившим расчет (п. 46 Порядка).

В случае несвоевременного перерасчета пенсии пенсионным подразделением производится выплата недополученной пенсии (разницы в пенсии) пенсионеру (п. 47 Порядка).

Если пенсионер приобрел право на повышение пенсии и обратился за реализацией этого права несвоевременно, разница в пенсии ему может быть выплачена не более чем за 12 месяцев, предшествующих дню обращения за перерасчетом пенсии. Если задержка с перерасчетом пенсии была допущена по вине пенсионного подразделения, разница в пенсии выплачивается без ограничения предельным сроком (п. 48 Порядка).

При перерасчете пенсий по основаниям, предусмотренным вновь принятыми федеральными законами или иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, пенсионные подразделения принимают меры по выявлению пенсионеров, имеющих право на повышение пенсии (п. 50 Порядка).

Конец извлечений из ведомственного нормативного правового акта.

После ознакомления с положениями приказа ФСБ России нетрудно убедиться в том, что в случаях, аналогичных обстоятельствам по делу Ч., именно беззаявительный порядок является стандартным (преобладающим). Но и эти вопросы также остались вне поля судебной проверки как в первой, так и во второй инстанции.

Таким образом, из содержания апелляционной жалобы Ч. хорошо видно: жалуясь, апеллянт указывает суду, что долгое отсутствие его обращения с заявлением в пенсионный орган из-за своей правовой неосведомленности о возникновении у него права на повышение пенсии вовсе не означает погашения этого права из-за несвоевременности обращения. При этом Ч. называет и прямую норму федерального закона, и прямую норму ведомственного подзаконного правового акта, которые должны были бы стать предметом проверки во второй инстанции, так как эти нормативные правила, по мнению военного пенсионера, опровергают выводы суда первой инстанции о невиновности пенсионного органа в многолетней задержке перерасчета его пенсии. Однако апелляционный суд всего этого не замечает, полагая, что все вопросы, поставленные в апелляционной жалобе, уже якобы были полностью разрешены в суде первой инстанции.

Что же в итоге? Для ответа на этот вопрос и для общей оценки сложившейся процессуальной ситуации вновь требуется немного теории теперь уже из сферы гражданского процессуального права. Вот она.

Апелляция - стадия гражданского судебного производства, относящаяся к обычному контролю*(25) за законностью и обоснованностью состоявшихся судебных постановлений до их вступления в законную силу. Она имеет много общих черт с кассацией и надзором, но это не кассация и не надзор, при которых судебное усмотрение на обоснованность обращения довольно пространно, а доводы заявителя могут быть отвергнуты формальным образом до их детального судебного исследования и без обоснования по существу всех поставленных в кассационной или надзорной жалобе вопросов (ст. 383, ст. 391-7 ГПК РФ). И лишь при принятии кассационной или надзорной жалобы к проверке по материалам дела (в случае его истребования) суд становится связанным доводами заявителя (ч. 2 ст. 390 ГПК РФ).

В апелляционном производстве совсем иное. Там свобода усмотрения суда в ответах на поставленные заявителем вопросы изначально помещена в довольно жесткие рамки. Суд ими "повязан". Он обязан рассмотреть доводы заявителя в полном объеме и изложить свое юридически обоснованное видение именно по ним.

Существо апелляционного производства еще более ста лет назад российский правовед А.А. Верещагин охарактеризовал кратко, но емко: "Апелляционный суд рассматривает предмет спора, очищенный производством в первой инстанции от всех посторонних, не относящихся до существа дела, обстоятельств, и только в том объеме, в котором этого требует поданная апелляция"*(26).

Тогда же высшая судебная инстанция Российской империи поясняла судам, что в апелляционном производстве заинтересованная в пересмотре решения сторона не может выдвигать новых требований, которые не были заявлены ранее, но "представлять не новые требования, а новые доводы, новые доказательства и ссылаться на них можно и в апелляционной инстанции"*(27).

Пожалуй, добавить нечего, но можно попытаться перенести указанные принципиальные черты апелляционного производства на нормативные требования современного российского гражданско-процессуального законодательства.

Итак, еще раз о том же. Главной особенностью апелляции следует полагать то, что на этой стадии процесса судебные постановления, не вступившие в законную силу, проверяются повторно по их существу, как правило, лишь в том объеме юридических и фактических обстоятельств дела, на котором настаивает апеллянт. Процесс ведется по тем же правилам судопроизводства, что и в суде первой инстанции, хотя и с некоторыми незначительными упрощениями (ст. 327 ГПК РФ), которые не изменяют сущности полноценного судебного разбирательства. В отличие от прежней аналогичной стадии (кассации), связанной уже состоявшимся решением суда первой инстанции (отсюда одна из прежних ее задач - руководство судебной деятельностью нижестоящих судов*(28)), современная апелляционная инстанция на это не ориентирована вообще. Она проверяет правильность первичного решения косвенным образом, не путем судебного контроля состоявшегося решения, а посредством самостоятельного судопроизводства в форме повторного рассмотрения уже рассмотренного дела, причем с конечной целью полного самостоятельного завершения возникшего спора по его существу, согласно всем, и ранним, и новым аргументам заявителя - инициатора процесса во второй инстанции.

Как следствие, в апелляционном определении в обязательном порядке должны содержаться:

- указание на краткое содержание апелляционной жалобы (п. 4 ч. 2 ст. 329 ГПК Российской Федерации);

- выводы суда по результатам рассмотрения апелляционной жалобы (п. 5 ч. 2 ст. 329 ГПК Российской Федерации);

- мотивы, по которым апелляционный суд пришел к своим выводам (п. 6 ч. 2 ст. 329 ГПК Российской Федерации).

Следовательно, если предметом кассационной и надзорной проверки выступает общая правильность состоявшегося судебного решения, то предметом апелляционной проверки выступает правильность или неправильность полученного результата посредством повтора всех процессуальных шагов, ведущих к этому. Апелляционный суд заново проверяет фактические обстоятельства по делу, мотивы сторон и суда первой инстанции, которые сравнивает с доводами, изложенными в апелляционной жалобе. Такое сличение через призму апелляционных возражений и есть апелляционное производство, которое завершается или подтверждением правильности, или исправлением неправильности судебного постановления, состоявшегося по первой инстанции.

Следовательно, если в тексте апелляционного определения нет всего набора аргументов и контраргументов сообразно тексту апелляционной жалобы, причем с изложением их анализа, с обоснованием их принятия или непринятия, а есть лишь анализ текста обжалуемого судебного акта по первой инстанции, перед нами - результат не апелляционного, а надзорного производства.

И именно такой "надзорный" результат судебного контроля вырисовывается из содержания текста апелляционного определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 28 февраля 2014 г. (дело N 14-АПГ14-3), что как раз и доказывает ранее озвученный упрек: так как рассмотрения дела в пределах доводов, изложенных в апелляционной жалобе Ч., как этого требует ч. 1 ст. 327-1 ГПК РФ, по их существу не было, то не было и самого апелляционного производства. Итоговое заключение: правосудие по иску Ч. в должном объеме, предусмотренном законом, так и не состоялось. Было судебное разбирательство в первой инстанции, но во второй - не было.

Почему так получилось - отдельный вопрос, но мы все же попытаемся хотя бы вкратце изложить свои предположения возможных причин случившегося.

Известно, что где тонко, там и рвется.

Во-первых, подмеченная в начале расследования процессуальная странность с подменой уровней подсудности дала знать о себе во всей красе. Для нынешнего верховного правосудия рассмотрение "рядовых" гражданских дел в качестве суда второй инстанции процессуальным законодательством не предусмотрено. Изначальная ошибка в установлении подсудности по заявлению Ч. подбросила ему ту нетипичную судебную работу, которую он выполняет очень и очень редко*(29). А потому в наработанных технологиях Верховного Суда, приспособленного под иные процессуальные функции, дело Ч. было рассмотрено совсем не так, как должно было рассматриваться. Вместо нестандартной апелляции был стандартный надзор. Отсюда и результат.

Во-вторых, как бы это ни казалось странным, но даже по истечении трех лет существования апелляции как стадии современного гражданского процесса ее следует полагать новым гражданско-процессуальным институтом, который на практике до сих пор не стал устойчивой процессуальной технологией. Как писал А.С. Пушкин, обычай - деспот меж людей. И потому некоторые суды и судьи вместо стадии апелляции продолжают процесс по традиции той прежней кассации, которой в настоящее время нет. Мы уже говорили и об их схожести, и о различиях и не будем повторяться. Но если читателя смутила наша аргументация обращением к столь древним юридическим источникам, датированным прошлым и позапрошлым веком, то поясним: существующее в России всего с 2012 г. апелляционное производство есть реанимированная процессуальная стадия гражданского процесса Российской империи, почти полностью скопированная современным законодателем. А потому нынешним правоприменителям, до сих пор не полностью освоившим "старинную" новизну, можно почерпнуть недостающие соответствующие теоретические знания и пояснения по практике их применения не только в новых юридических изданиях, но и в манускриптах конца XIX - начала XX в.

Таков общий результат. И он не в пользу государства, так как выявленные процессуальные изъяны в деле Ч. неисправимы, по крайней мере, на уровне правил существующего судопроизводства. А их, как оказалось, гораздо более того, чем было указано до этого.

Наряду с уже выявленной незаконной процессуальной незавершенностью (отсутствием апелляционной стадии как таковой), в копилку состоявшейся процессуальной нелегитимности по делу Ч. можно положить и иные не менее сомнительные судебные действия, не вошедшие в представленный детальный обзор.

Во-первых, это уже упомянутое отнесение дела военного пенсионера к "засекреченным" - как якобы содержащего сведения, составляющие государственную тайну.

Данное судебное отнесение по своим процессуальным последствиям оказалось вовсе небезобидным. Ведь дело Ч. было рассмотрено не тем судом, которым оно должно было быть рассмотрено согласно закону (уровень областного суда вместо районного, Верховного Суда вместо областного есть нарушение правил подсудности), что следует квалифицировать как существенное нарушение принципов правосудия и конституционных прав гражданина-заявителя "на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом" (ч. 1 ст. 47 Конституции Российской Федерации). Также, как оказалось, в силу этой же "секретности" Ч. не смог получить надлежащую квалифицированную юридическую помощь в гражданском процессе (ст. 48 ГПК РФ), так как избранный им представитель не был допущен к процессу в силу отсутствия допуска к сведениям, составляющим государственную тайну. В той же мере из-за "засекречивания" дела было нарушено и правило о гласности судебного разбирательства (ст. 10 ГПК РФ), чем ущемлено право других граждан и социума в целом быть в курсе деятельности судебной системы и ее результатов по всем интересующим вопросам права пенсионного обеспечения.

К вопросу о подсудности в отношении дел, содержащих некоторую закрытую информацию о военнослужащих и бывших военнослужащих, местах их службы, должностях и должностных обязанностях (регламентах) их и их ответчиков, которая гипотетически может быть отнесена к сведениям, содержащим государственную тайну, можно прибавить следующее. Следуя такой логике, всякое дело, в котором фигурируют сведения о военнослужащих, военных и правоохранительных организациях (органах), бывших военнослужащих и бывших сотрудниках правоохранительных органов, всегда должно быть подсудна на ступень выше нормальной подсудности по всем делам (гражданским, административным, уголовным). Но ведь процессуальный закон не допускает такого "автоматизма".

Вот и по делу Ч. суд первой инстанции, в который первоначально обратился заявитель (районный суд), применил правило о передаче дела по подсудности в вышестоящий областной суд "автоматически", по причинам формально возможного наличия в деле государственной тайны, хотя таковой, как мы убедились, вовсе не было. Аналогичным образом были разрешены и иные гражданские дела, приведенные нами ранее в сноске с общим обзором опубликованных апелляционных определений Верховного Суда Российской Федерации за 2014 г. и первое полугодие 2015 г.*(30)

Во всех указанных случаях действительно имеется закрытая информация, не подлежащая открытому опубликованию, которая и была купирована (изъята) из текстов судебных постановлений. Но это вовсе не значит, что речь идет о делах, содержащих сведения, составляющие государственную тайну, так как произведенное изъятие относится к незначительной информации (частной или публичной), не подлежащей разглашению, при том, что она не касается существа спорного вопроса, а сам предмет спора вовсе не содержит каких-либо секретных сведений*(31). Для подобных негласных случаев судебного разбирательства существует институт закрытого судопроизводства (ч. 2 ст. 10 ГПК РФ), не изменяющий (не подменяющий) "нормальной" подсудности.

Между тем данный процессуальный аспект в его нынешнем состоянии порождает тенденцию массовой подмены одних судов другими путем изменения подсудности, предусмотренной ГПК РФ, с соответствующими правовыми последствиями, вытекающими из нарушения подсудности, устанавливаемой исключительно федеральным законом. Хорошо, когда такое изменение не влияет на качество правосудия, ведь известно, что квалификация судейского корпуса находится в прямой зависимости от уровня судебных инстанций. Но порой даже повышение такого уровня, как можно было убедиться, вовсе не гарантирует повышение качества правосудия по причине не свойственности "рядовых" дел вышестоящим судам.

Во-вторых, еще на стадии возбуждения гражданского процесса судом было отказано в рассмотрении жалобы Ч. на неправомерные действия пенсионного органа в порядке производства по делам, вытекающим из публичных правоотношений, и предложено оформить гражданский иск. Данный факт также породил немало юридических последствий, так как Ч. утратил законные возможности в реализации своих дополнительных процессуальных прав и гарантий, специально предусмотренных для подобных "стандартных" дел в спорах граждан с властью (гл. 23, 25 ГПК РФ).

В судебном определении*(32), подтверждающем законность и обоснованность отказа военному пенсионеру в неисковом рассмотрении его требований, дана следующая аргументация: "Из содержания судебных постановлений следует, что Ч. были заявлены требования материального характера, которые подлежат рассмотрению по правилам искового производства. Кроме того, из постановления Пленума Верховного Суда от 11 декабря 2012 г. N 30 "О практике рассмотрения судами дел, связанных с реализацией прав граждан на трудовые пенсии" (п. 1) также вытекает, что требования о перерасчете пенсии, взыскании пенсии должны рассматриваться в исковом порядке. В этой связи... доводы жалобы о том, что заявление Ч. должно быть рассмотрено по правилам гл. 25 ГПК Российской Федерации (публичного производства), являются несостоятельными".

И действительно, в п. 1 указанного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации даны соответствующие разъяснения о подсудности в пенсионных спорах. Но о чем? Для анализа приведем их дословно.

Обратить внимание судов, что в силу п. 1 ч. 1 и ч. 3 ст. 22 ГПК Российской Федерации дела по спорам об установлении или отказе в установлении трудовой пенсии, о выплате указанной пенсии, об удержаниях из этой пенсии и о взыскании излишне выплаченных сумм такой пенсии, а также по иным спорам, связанным с назначением и выплатой трудовых пенсий, подведомственны судам общей юрисдикции.

В случае несогласия с решением органа, осуществляющего пенсионное обеспечение, гражданин вправе обжаловать его в вышестоящий орган (по отношению к органу, вынесшему соответствующее решение) и (или) обратиться в суд с соответствующими требованиями (п. 7 ст. 18 Федерального закона от 17 декабря 2001 года N 173-ФЗ "О трудовых пенсиях в Российской Федерации").

Конец воспроизведения п. 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2012 г. N 30.

Как видно из приведенного разъяснения верховного правосудия, речь идет все-таки о трудовых, а не о государственных пенсиях. Последние, в отличие от трудовых, полностью подпадают под условия подведомственности, установленной п. 3 ч. 1 ст. 22 ГПК РФ, которую Пленум Верховного Суда Российской Федерации в п. 1 не упомянул. Однако разграничение искового или неискового производства в данном разъяснении также неявно. В пользу якобы исключительно искового рассмотрения таких дел свидетельствует общая ссылка на порядок рассмотрения по исковым делам, установленный в п. 1 ч. 1 ст. 22 ГПК РФ. Зато абз. 2 п. 1 все той же части постановления Пленума открывает прямой путь и для неискового производства в форме обжалования неправомерных действий по делам, вытекающим из публичных правоотношений. Действительно, абз. 2 п. 1 постановления Пленума полностью повторяет требования п. 7 ст. 18 Закона о трудовых пенсиях, согласно которому решения об установлении или отказе в установлении трудовой пенсии, о выплате указанной пенсии, об удержаниях из этой пенсии и о взыскании излишне выплаченных сумм такой пенсии могут быть обжалованы в вышестоящий пенсионный орган (по отношению к органу, вынесшему соответствующее решение) и (или) в суд. Подчеркнем специально: именно обжалованы, а не оспорены.

Таким образом, аргументация суда, отказавшего Ч. в рассмотрении его дела по более благоприятным для гражданина правилам согласно гл. 25 ГПК РФ, как говорят в народе, шита белыми нитками. И данный факт в очередной раз свидетельствует не в пользу государства, если даже при определении вида процессуального производства выявляются недостатки в разграничении пенсионных споров на споры искового и неискового (в нашем случае - публичного) характера.

Какое процессуальное средство избрать для судебной защиты - иск или жалобу, - непростая процессуальная задача, на практике довольно часто получающая неправильное разрешение. При общеизвестной формуле, закрепленной в ч. 3 ст. 247 ГПК РФ (если в ходе принятия заявления-жалобы будет выявлен спор о праве, дело должно разрешаться не в порядке, установленном гл. 23-26.2 ГПК РФ, а в порядке искового производства), главная трудность как раз и заключается в разграничении прав на "спорные" и "бесспорные".

Как верно отмечает по данной проблеме Г.А. Жилин, и в исковом производстве, и в производстве по делам, вытекающим из публичных правоотношений, в равной мере присутствует элемент требований о защите нарушенного права, что вполне подпадает под понятие спора о праве. В то же время в делах, вытекающих из публичных правоотношений, в спорном материальном правоотношении всегда присутствует элемент юридической зависимости одной стороны от другой, в том числе в форме властного подчинения, чего никогда не бывает в спорах искового порядка по частноправовым отношениям, где стороны независимы друг от друга, а их права и обязанности возникают вследствие частных, а не публичных оснований. Кроме того, подчеркивает названный автор, права и обязанности участников публичных правоотношений, как правило, определяются непосредственно законом или иным правовым актом в сфере публичных отношений, а не основаниями, предусмотренными гражданским законодательством *(33).

Аналогичного мнения придерживаются и ученые-процессуалисты Московской государственной юридической академии (МГЮА, ныне - Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина), которые по интересующему нас вопросу отмечают следующее.

"Важное значение для определения правовой природы дел, возникающих из публичных правоотношений, имеет уяснение вопроса о том, характерно ли для этих дел наличие спора о праве? В юридической литературе относительно распространенным является следующий взгляд. Специфическая функция суда при рассмотрении данной категории дел состоит вовсе не в разрешении спора о праве, как в исковых делах, а в осуществлении судебного контроля за законностью действий органов государства. Этим определяется и способ возбуждения дел данной категории - оспаривание путем подачи заявления, а не предъявления иска".

Со ссылкой на маститых процессуалистов еще советского периода указанные ученые дополнительно уточняют: "...По делам, вытекающим из публичных правоотношений, суд разрешает спор о праве, но праве не гражданском, а административном".

Итоговое заключение гласит: "...Наличие спора о праве является общей чертой, характеризующей как дела, возникающие из публичных правоотношений, так и дела искового производства. В этом смысле между делами... [этих производств] ...разницы нет"*(34).

Следовательно, только факт наличия спора о праве между гражданином и публичным органом или должностным лицом вовсе не является критерием исследуемого разграничения, а потому не может быть основанием для отказа в рассмотрении заявления-жалобы по правилам гл. 25 ГПК РФ.

Такой отказ с предложением перевести процесс в плоскость искового производства возможен лишь тогда, когда суд установит наличие не публичного, а частного спора о праве, т.е. спора в области субъективных частных прав заявителя той или иной отраслевой принадлежности (гражданско-правовых, трудоправовых, жилищных и проч.), не относящихся к публичным.

Таким образом, можно попытаться вывести некий унифицированный перечень сущностных признаков судебных споров, подлежащих рассмотрению в порядке производства по делам, вытекающим из публичных правоотношений (подразд. III ГПК РФ):

- по основаниям возникновения - спорные правоотношения возникают непосредственно из законов и подзаконных актов, а также из публичных административных актов, совершаемых уполномоченными публичными органами и должностными лицами во исполнение нормативных предписаний;

- по субъектному составу спорные правоотношения представлены, с одной стороны, уполномоченными публичными органами и должностными лицами, а с другой - гражданами или их объединениями (группами), находящимися в административной или иной зависимости (не обязательно подчиненности) от первой стороны;

- по содержанию спорные правоотношения представлены публичными правами и обязанностями граждан или их объединениями (группами) и соответствующими им компетенциями (полномочиями) публичных органов и должностных лиц, содержание которых установлено федеральными законами и подзаконными нормативными правовыми актами.

Приведенные сущностные материально-правовые признаки публичных правоотношений между частными лицами и государством (в лице его представителей) порождают свойственные им особые процессуально-правовые черты, среди которых на первое место закон ставит полное освобождение гражданина-заявителя от обязанностей доказывать свое публичное право. Такой гражданин должен лишь указать на него (абз. 2 ч. 1 ст. 247 ГПК РФ). Бремя всех доказательств возлагается на противоположную сторону (ч. 1 ст. 249 ГПК РФ). Следовательно, доказывание наличия субъективного публичного права, его неполноты или полного отсутствия, отнесения его не к тем публичным правам (по отраслевой, видовой или подвидовой принадлежности), на которых настаивает возможно "ошибающийся" заявитель, или же к правам непубличного порядка (частным спорным правам) - задача ответчика-представителя государственного органа.

Возможное юридическое и фактическое неведение гражданина-заявителя, презюмируемое законом, допускает его добросовестное и правомерное заблуждение, что нивелируется активной ролью самого суда. Именно в таких делах суду дозволено не ограничиваться заявленными требованиями, а самому искать то, чего не знает или потенциально не может знать сам заявитель, вынуждать ответчика отвечать на все общие и частные вопросы вместо "обиженного" гражданина (выходить за пределы заявленных требований, вызывать в суд конкретных чиновников, самостоятельно истребовать новые доказательства).

По сути это означает, что в отличие от искового спора по спорам в публичных делах закон "подталкивает" суд к тому, чтобы встать в процессе рядом с гражданином-заявителем и, будучи вооруженным особыми государственными полномочиями независимой ветви государственной власти, сделать человека равным по отношению к очевидно более сильному и независимому от него процессуальному сопернику (сам же заявитель от ответчика полностью зависим из-за невозможности реализации своих законных прав и интересов иначе, как путем совершения ответчиком действий или воздержания от действий в его интересах), заставить публичный орган или отдельного чиновника этого органа показать всю подноготную возникшей проблемы, раскрыть все карты без традиционной утайки за завесой бюрократической кухни. Такую процессуальную особенность производства по публичным делам по сравнению с исковым порядком ученые-процессуалисты Московского государственного университета (МГУ им. М.В. Ломоносова) назвали специфической, отражающей повышенную активность суда в процессе*(35).

Зато после исследования всего дела по существу, полностью разобравшись и в фактических обстоятельствах, и в нормативных правилах, которыми должен руководствоваться публичный орган или его должностное лицо, суд становится на место самого ответчика: оправдывает его действие (бездействие) или же понуждает к совершению того, чего он неправомерно не совершил или совершил иначе, чем того требует закон.

Следовательно, не только материально-правовые, но и процессуально-правовые признаки в совокупности и предопределяют отнесение судебных споров к производству по делам, возникающим из публичных правоотношений, с соответствующими процессуальными особенностями, уже перечисленными нами. А смешение принципиально разных процессов, исковых и неисковых, имеющее место и в теории, и на практике*(36), лишь доказывает глубину непонимания всей той выгоды, которую предоставляет закон гражданам в спорах с государством.

Однако вернемся к нашему делу. Если военный пенсионер Ч. настаивал на наличии у него права на перерасчет пенсии с момента введения в действие соответствующих норм нового закона, а управляющий его пенсионными правами государственный орган отрицал это, ссылаясь на момент позднего обращения ветерана, то налицо был не просто вопрос спора о его праве, а бесспорный вопрос о правомерности или неправомерности момента начала его реализации, прямо урегулированного законом и подзаконными правовыми актами (даже несмотря на всю запутанность системы правовых норм и сложившейся практики по их применению). Поэтому дело Ч., согласно выбору самого заявителя и в интересах его большей процессуальной защищенности, должно было быть разрешено именно в порядке обжалования неправомерных действий (гл. 23, 25 ГПК РФ), а не в порядке искового производства, как к этому понудил суд, первоначально принимавший заявление-жалобу.

Однако суд все-таки отказал в принятии заявления-жалобы Ч., настояв на иске. В итоге:

- суд самоограничил свою процессуальную возможность не быть связанным основаниями и доводами заявителя и выходить за их пределы, проявлять собственную процессуальную инициативу в разрешении дела (ч. 3 и ч. 4 ст. 246, ч. 2 ст. 249 ГПК РФ);

- презумпция виновности органа пенсионного обеспечения с соответствующей ей обязанностью самому доказывать суду правомерность своих действий (бездействия) (ч. 1 ст. 249 ГПК РФ) была заменена презумпцией добросовестности сторон, предполагающей наличие одинаковых процессуальных прав и обязанностей (ч. 3 ст. 38 ГПК РФ), в том числе в доказывании тех обстоятельств, на которые они ссылаются в споре (ч. 1 ст. 56 ГПК РФ).

Оценивая общие процессуально-правовые последствия случившегося, констатируем, что в результате целого набора сомнительных судебных действий 75-летний ветеран военной службы, не обладающий знаниями ни материального, ни процессуального права, был полностью разоружен в отношении своего профессионального процессуального оппонента, не получив от судов должных процессуальных гарантий и помощи. И это неправильно.

Есть процесс и процесс. Судопроизводство по вопросам охраны прав и свобод граждан в отношениях с властью стоят в нем особняком.

Хотя суд, придерживаясь политики обеспечения объективности рассмотрения дел и процессуального равенства сторон, не должен ориентироваться на приоритет интересов частных лиц по отношению к интересам государства, он все-таки обязан помнить не только об объективной слабости отдельной личности перед властными структурами, но и о главной для него конституционно-правовой установке в правосудии: человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защита - главная обязанность государства (ст. 2 Конституции Российской Федерации). Как доказывает известный правовед А.В. Стремоухов, в шестиуровневом дереве целей правовой защиты человека высший уровень - это соответствующий международным внутренним российским стандартам уровень реализации высшей ценности государства - прав и свобод человека. Ее же автор называет "высшей правозащитной целью российского права"*(37).

Недаром указанные ученые-процессуалисты МГЮА отстаивают традиционную для развитого правового государства идею особой заботы судов о правах и интересах отдельного "слабого" человека или групп таких лиц. Вот какое мнение по вопросу объема проверки судебных решений, не вступивших в законную силу, было высказано ими: "...В кассационном порядке [в современной аналогии - в порядке апелляции] суд проверяет законность и обоснованность решения суда первой инстанции в пределах кассационной жалобы, представления и возражений на них. ...В то же время суд кассационной инстанции вправе в интересах законности проверить решение суда первой инстанции в полном объеме. ...Представляется, что такая проверка должна осуществляться во всех случаях, когда по делу затрагиваются права и интересы граждан, нуждающихся в социальной защите (дети, престарелые, инвалиды, недееспособные лица), либо общественные и государственные интересы (групповые интересы), а также при обнаружении случаев нарушения принципов правосудия или иных норм процессуального права, повлекших вынесение неправильного решения"*(38).

В правовой материи, внешне самой упорядоченной и, на первый взгляд, всеобъемлющей, всегда находятся изъяны - недосказанности, несовпадения и даже противоречия. Одни из них порождены извечным отставанием законов от реалий жизни, другие - юридико-техническими проблемами. И там, где никогда нет совершенства, возникает извечный вопрос выбора приоритетов: в какую сторону "завести" решение возникшего спора, в чью пользу, если решение по делу можно повернуть и так, и этак.

В 90-е гг. прошлого века споры между властью и гражданами чаще всего решались в пользу последних, но в текущее столетие - наоборот. Кто-то скажет, что дело заключается в улучшении качества законов, в уменьшении количества и степени публичных правонарушений при выполнении их требований. Может, и так. Но очевидно и другое: в ходе активного восстановления чуть было не разрушенной российской государственности в значительной степени утрачен прежний дух государственного примата в охране и защите прав и свобод граждан, который наличествовал ранее. Ведь это - не просто логический выбор из набора разнородных норм права, а нравственный их отбор, подчиненный "правозащитной правовой воле" (А.В. Стремоухов)*(39) самого государства. И восстановить утраченный дух особой заботы о правах своих граждан - задача непростая, зависящая не только от власти, но и от социально активных граждан и их общественных объединений, непрерывно с ней взаимодействующих.

Юридическая практика без понимания ее связей с другими социально-правовыми явлениями и процессами неминуемо сталкивается с несовпадениями с ними, создает общественные конфликты, чем вредит нормальному положению дел. Основные беды, как водится, испытывают простые люди, но не менее страдает и общество, и даже само государство, так как последнее выставляет себя в качестве властного регулятора-неумехи. Как учили классики, практика без теории слепа.

И рассматриваемые проблемы применения юридических процедур перерасчета ранее назначенных пенсий бывшим военнослужащим-северянам не случайны, так как теория правового регулирования интересующего нас механизма перерасчета - одна из самых неразвитых в системе знаний о праве социального обеспечения военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей.

Несмотря на то что данная обширная область правового регулирования отнюдь не обделена вниманием правоведов, "узкий" вопрос именно перерасчета военных пенсий излагается ими крайне скупо, порой бессистемно, как правило, путем извлечений отдельных фрагментов из нормативных правовых актов. Чаще всего эти же вопросы вообще не поднимаются, следует предположить - по причинам кажущейся юридической простоты или той очевидности, которая не заслуживает особого внимания. Подобная правоведческая "невосприимчивость" наблюдается, в частности, и в ряде монументальных юридических работ социально-обеспечительной направленности, например, В.М. Корякина*(40), С.В. Шанхаева*(41), И.А. Долматовича, Ю.М. Назаренко*(42), О.В. Шикаловой*(43), С.А. Алешиной*(44), Н.В. Тютюнова*(45) и др.

А истоки столь запутанного положения дел с пенсионными перерасчетами следует искать, прежде всего, в состоянии тех правовых норм, которые разработаны законодателем и формально закреплены в различных источниках, помноженном на сложившуюся практику правоисполнения и правоприменения.

Уже имея достаточное представление о предмете, нас интересующем, взглянем внимательней на соответствующие положения главного источника - Закона о военных пенсиях. Согласно ему перерасчет размеров пенсий за выслугу лет ...производится:

а) с первого числа месяца, следующего за месяцем, в котором наступили обстоятельства, влекущие за собой перерасчет размеров пенсий в сторону уменьшения;

б) со дня наступления обстоятельств, влекущих за собой перерасчет размеров пенсий в сторону увеличения.

В случае если пенсионер приобрел право на перерасчет размера пенсии в сторону увеличения, разница между новым и прежним размерами пенсии выплачивается ему со дня приобретения права на перерасчет размера пенсии, но не более чем за 12 месяцев, предшествующих дню обращения за перерасчетом размера пенсии (ст. 55 Закона о военных пенсиях).

Получается, что в самом законе правило о беззаявительном перерасчете военных пенсий закреплено лишь применительно к случаям уменьшения их размера, в то время как для случаев их увеличения предусмотрен исключительно заявительный порядок. Но так ли это на самом деле?

В положениях названного Федерального закона можно найти целый набор разнородных норм, связанных с денежными сторонами военных пенсий. В разд. V Закона о военных пенсиях ("Исчисление пенсий"), категория перерасчета упоминается наряду с иными правовыми категориями в виде терминов, близких по смыслу финансовых процедур: "исчисление", "расчет", "пересчет", "перерасчет", "пересмотр". И среди них особое место занимают те, в которых вместо "перерасчета" пенсии говорится о "пересмотре" пенсий (ст. 49 Закона о военных пенсиях). Данный термин (с соответствующим ему особым правовым институтом) уже не раз встречался по ходу нашего расследования, однако до сих пор ему не уделялось должного внимания. А зря.

Несмотря на содержательное смысловое сходство - это разные правовые институты военно-пенсионного законодательства, которые на практике необоснованно отождествляются, употребляются как синонимы, а то и меняются местами, искажая правовой порядок, установленный законом.

Самый свежий пример - пересмотр военных пенсий в связи с последней реформой системы денежного довольствия военнослужащих. В этом отношении весьма показателен главный распорядительный документ Департамента социальных гарантий Министерства обороны Российской Федерации N 182/3/1/1085 от 6 декабря 2011 г. Его название обозначено как "Указание Департамента социальных гарантий на перерасчет пенсий (здесь и далее в цитатах курсив автора. - Е.В.) военнослужащим", а в содержании указывается на обязанность пенсионных органов "в соответствии с постановлением Правительства Российской Федерации от 5 декабря 2011 г. N 992 пересмотреть до 10 декабря текущего года размеры пенсий пенсионерам Минобороны России и направить в территориальные учреждения Сбербанка России необходимые документы на выплату пенсий в декабре 2011 года за январь 2012 года", исчисленных с учетом новых правил.

Другой пример, не столь свежий, но непосредственно относящийся к проводимому расследованию. Напомним, что ст. 2 Закона 3-ФЗ предписывала Правительству Российской Федерации обеспечить перерасчет ранее назначенных пенсий с учетом требований нового закона, т.е. обеспечить перерасчет ранее назначенных пенсий уполномоченными пенсионными органами. Но в толковании этого же предписания, данном Верховным Судом Российской Федерации, перерасчет как беззаявительный порядок (в силу требования закона) был изменен на перерасчет ранее назначенных пенсий, предполагающий заявительный порядок. Вот как подобная подмена видна в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2002 года, утвержденном постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 4 декабря 2002 г.

"Вопрос: С какого момента подлежит перерасчету пенсия с применением северного коэффициента в соответствии с ч. 3 ст. 48 Закона Российской Федерации от 12 февраля 1993 г. N 4468-I бывшим военнослужащим, прослужившим в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях не менее 15 и 20 календарных лет?

Ответ: Федеральным законом от 10 января 2002 г. N 3-ФЗ ст. 48 Закона Российской Федерации "О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу..." была дополнена ч. 3 следующего содержания:

"Пенсионерам из числа лиц, указанных в статье 1 настоящего Закона, прослуживших в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях соответственно не менее 15 и 20 календарных лет, проживающим в местностях, где к заработной плате рабочих и служащих районный коэффициент не установлен или установлен в меньшем размере, чем по последнему месту службы этих лиц в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, пенсии, назначаемые в соответствии с настоящим Законом (включая надбавки и повышения, кроме предусмотренных статьей 45 настоящего Закона), исчисляются с применением районного коэффициента, установленного к заработной плате рабочих и служащих непроизводственных отраслей, по последнему месту службы указанных лиц в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях независимо от времени обращения за назначением пенсии. При этом предельный размер районного коэффициента, с учетом которого исчисляются указанные пенсии, составляет 1,5".

Таким образом, пенсионерам - бывшим военнослужащим, прослужившим в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях соответственно 15 и 20 лет и переехавшим в другую местность, где им была назначена пенсия с учетом коэффициента данной местности либо без него, предоставлено право обратиться за перерасчетом пенсии с учетом коэффициента, который был им установлен по последнему месту работы в районах Крайнего Севера или в приравненных к ним местностях.

Согласно ст. 3 вышеназванного Федерального закона от 10 января 2002 г. N 3-ФЗ указанная норма вступает в силу с 1 января 2003 г.

Следовательно, пенсия в соответствии с ч. 3 ст. 48 Закона Российской Федерации "О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу..." может быть пересчитана с применением северного коэффициента с 1 января 2003 г."*(46).

Итак, в законе - обеспечить перерасчет, что, по нашему мнению, аналогично понятию "пересмотреть" (обеспечить беззаявительный перерасчет), а в истолковании верховного правосудия - может быть пересчитана. Вот она та принципиальная разница, ставшая причиной всех мытарств Ч. и иных военных пенсионеров, оказавшихся в аналогичной с Ч. ситуации.

Следовательно, именно пересмотр (беззаявительный перерасчет) ранее назначенных пенсий как раз и относится к типичному централизованному перерасчету в связи с принятием новых законов, повышающих или же понижающих*(47) те или иные пенсионные выплаты.

Общая формула такого пересмотра-перерасчета такова: "пенсии, минимальные размеры пенсий, надбавки к пенсиям, увеличения и повышения пенсий подлежат пересмотру при возникновении любого из оснований, указанных в настоящей статье, в том числе возникших одновременно" (ч. 3 ст. 49 Закона о военных пенсиях).

Обратим внимание на принципиальные сходство и различия в терминологии, используемой законодателем.

Пересмотр пенсий в связи с повышением денежного довольствия, увеличением снижающего коэффициента, повышением минимального размера пенсий - размер пенсий подлежит пересмотру (повелительное наклонение глагола, отражающее приказ, побуждение к действию) (ст. 49 Закона о военных пенсиях). Перерасчет размеров пенсий в сторону уменьшения производится (повелительное наклонение глагола, отражающее приказ, побуждение к действию) ... (ст. 55 Закона о военных пенсиях). Перерасчет размеров пенсий в сторону увеличения производится в случае, если пенсионер приобрел право на повышение, но не более чем за 12 месяцев (повелительное наклонение глагола соединено с условным, означающим, что действие в реальности не произошло, а только является желаемым, планируется в дальнейшем, несбыточно или осуществится при выполнении каких-то необходимых условий) (ст. 55 Закона о военных пенсиях).

Таким образом, действующий порядок перерасчета военных пенсий, согласно ст. 55 Закона о военных пенсиях, может быть как заявительным, так и беззаявительным, но наряду с этим существует абсолютно беззаявительный порядок, относящийся к их пересмотру (ст. 49 Закона о военных пенсиях). Поэтому повышение военных пенсий путем их единовременного и всеобщего перерасчета (в действующей терминологии законодателя - пересмотра) без заявлений пенсионеров может быть дополнительно урегулировано не только базовым Законом о военных пенсиях, но и иным специальным законом о военных пенсиях отдельных видов, которым такое повышение предусматривается.

Именно это имело место в случаях, связанных с требованиями военного пенсионера Ч. в связи с принятиями специальных федеральных законов о дополнительных гарантиях и компенсациях пенсионерам-северянам (в 1993 г. и в 2002 г.).

Однако что же тогда означает предусмотренный законом механизм перерасчета в сторону повышения пенсии по заявлению самого пенсионера (с возможным приданием перерасчету обратной силы на срок, не превышающий 12 месяцев), который был так старательно применен судами по пенсионному спору Ч.?

Данный механизм рассчитан на установленные в законе случаи, когда право на перерасчет связано исключительно с обстоятельствами личного порядка (например, согласно правилам, изложенным в ст.ст. 7, 16, 17, 45, 46 Закона о военных пенсиях). Данное правило военный юрист А.В. Ефремов, со ссылкой на существующую судебную практику, изложил в следующей формулировке: "В тех случаях, когда право заявителя - пенсионера Министерства обороны Российской Федерации на повышение размера военной пенсии возникает по личным индивидуальным обстоятельствам, оно реализуется в заявительном порядке - путем непосредственного обращения гражданина к пенсионному органу Министерства обороны Российской Федерации с соответствующим заявлением"*(48).

Итак, расплывчатость законодательной базы, отсутствие в ней вразумительной логической связи одних расчетных нормоположений с другими породили немалое смятение в теории и практике правоисполнения и правоприменения.

Когда Ч. обращался с требованиями перерасчета ранее назначенной ему пенсии, он, оказывается, настаивал не на перерасчете, а на некогда не произведенном пересмотре с учетом ранее принятых федеральных законов, применимых к его пенсионным правам. И этот пересмотр должен был произойти независимо от его обращения. Следовательно, заявление Ч., поданное в пенсионный орган, на самом деле было не заявлением о реализации возникшего у него права, а жалобой на нарушение его прав неисполнением норм федерального закона, напоминанием об этом. Сам заявитель пытался, но не сумел показать этого различия, а пенсионный орган и суды этого также не поняли. И, как мы видим, немудрено. Ведь неразвитой оказывается не только военная социально-обеспечительная теория, но и та ее часть, которая черпает данные из обобщения судебной практики по рассматриваемой проблеме.

Не случайно суд первой инстанции полностью отвергает аргумент Ч., пытавшегося дополнительно усилить доказательства своего права на перерасчет за все истекшее время, а не только за последние 12 месяцев, предшествующих дню обращения в пенсионный орган, ссылкой на один из состоявшихся актов верховного правосудия.

Напомним, что областной суд в своем решении отдельно указал: "Ссылка истца на несоответствие действий ответчика сложившейся судебной практике, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 18.11.2011 г. N 78-Впр11-31, не может быть принята во внимание, так как обстоятельства дела, рассмотренного Верховным Судом Российской Федерации, не аналогичны обстоятельствам, установленным по данному делу" (из решения суда первой инстанции по делу Ч.).

Признаем, что в упомянутом Ч. судебном постановлении отсутствуют фактические обстоятельства, полностью повторяющие его житейскую ситуацию. В этом отношении областной суд прав. Он был вовсе не обязан прибегать к прецеденту, если полагал достаточным наличие конкретных правовых норм для их применения к спорным правовым отношениям. Но в том пенсионном споре наличествует весьма схожая правовая ситуация, своего рода правовая аналогия, вполне приемлемая для того, чтобы заставить суд взглянуть и на иные аргументы, о которых он вообще не задумывается, считая их несостоятельными. А заключаются они в следующем.

Согласно приведенному определению семье погибшего военнослужащего МВД России с февраля 2000 г. выплачивалась пенсия по случаю потери кормильца. Уже после назначения пенсии, в августе 2000 г., погибшему по представлению МВД России было присвоено звание Героя России (посмертно). Награда была вручена вдове. Однако факт награждения не стал основанием для предусмотренного законом пересмотра-перерасчета размера пенсии: ни сама вдова с таким заявлением сразу же не обратилась, ни пенсионный орган самостоятельно перерасчета не произвел. По прошествии десятилетия, в апреле 2011 г., вдова обратилась в пенсионный орган с заявлением о перерасчете размера пенсии с учетом дополнительных выплат, предусмотренных для семьи Героя России, но перерасчет был произведен лишь с момента обращения и представления пенсионному органу соответствующих документов. Суды, в которые обратился прокурор в интересах семьи погибшего военнослужащего, удовлетворили требования по перерасчету с апреля 2009 г., т.е. лишь за 12 месяцев, предшествующих подаче заявления. Верховный Суд Российской Федерации отменил состоявшиеся решения и обязал Управление МВД России по месту проживания вдовы и детей героя восстановить их пенсионное право в полном размере полагающихся выплат за весь период, т.е. с момента возникновения права, с августа 2000 г. Мотивировочная позиция Верховного Суда уложилась в следующее обоснование: пенсионный орган виноват в несвоевременном перерасчете пенсии, так как ответчик (МВД России), инициировавший присвоение звания Героя Российской Федерации, а также осуществивший передачу государственной награды и документа к ней родственникам погибшего, был информирован о присвоении погибшему этого звания, в связи с чем имел возможность своевременно произвести перерасчет пенсии*(49).

Действительно, в ст. 45 Закона о военных пенсиях устанавливается правило о повышении пенсий некоторым категориям пенсионеров, в том числе членам семей погибших Героев России. Такие пенсии повышаются. Однако специального правового механизма, говорящего об обязанности пенсионного органа произвести такое повышение самостоятельно, в указанной норме Закона нет. Не относятся такие обстоятельства и к основаниям, предусмотренным для пересмотра ранее назначенных пенсий.

Если же принять правовую позицию верховного правосудия за аналог в решении спора, исследуемого нами, то нетрудно заметить некоторое совпадение тех обстоятельств, которые имеют юридическое значение для идентификации виновности или невиновности пенсионного органа и по делу Ч. Управление ФСБ, имеющее в своем распоряжении полные данные из пенсионного дела о прохождении им многолетней военной службы в местности, отнесенной в 1993 г. к районам с повышающим коэффициентом для расчета пенсии, было полностью информировано об этом факте, но также не произвело самостоятельного пересмотра-перерасчета с момента, когда закон закрепил такое право за пенсионером. Но когда Ч. своим обращением напомнил об этом, государственный орган сделал вывод, что проблема своевременности перерасчета - дело самого пенсионера, а не государства. И суды встали на сторону такого воззрения, никак не откликнувшись на иные правовые аргументы, говорящие об обратном.

Дальнейшие поиски судебных аналогов по схожим пенсионным делам (о перерасчетах военных пенсий в связи с внесением изменений в действующее законодательство, которые устанавливают увеличение объема прежних пенсионных прав ветеранов военной службы посредством применения районных коэффициентов) позволили выявить картину регулятивного и правоприменительного разнобоя, уже довольно детально обрисованную нами лишь на одном конкретном, можно сказать частном, юридическом примере.

Получается, что аргументация к многочисленным случаям разрешения подобных споров, вышедшим даже на самый высокий уровень российского правосудия, с позиций однозначной достоверности ничего не дает: при одинаковых обстоятельствах суды выносили и выносят разные решения, применяя нормы о восстановлении недополученных гражданами выплат как за 12-месячный срок с момента обращения (таких решений большинство), так и за весь срок с момента возникновения новых пенсионных прав (таких решений на порядок меньше, но их также немало). Поэтому при желании можно найти любой аналог - и позволяющий реализовать пенсионные права в полном объеме, и препятствующий этому. И все это - при одинаковых фактических обстоятельствах и при одних и тех же юридических правилах. Казалось, попади дело Ч. в руки другого суда или другого судьи, и оно могло бы разрешиться совсем иначе, в пользу заявителя.

В этом смысле весьма показателен обзор некоторых из судебных постановлений, которые как раз подтверждают право Ч. на пересмотр-перерасчет его пенсии с учетом северного коэффициента за все истекшее до обращения время: и с периода 2003 г. (со срока, который суды признали в качестве начала возникновения права Ч. на перерасчет), и даже с более раннего периода, когда право на учет повышающего коэффициента к пенсии впервые было введено для лиц, не имеющих постоянным местом жительства только районы Крайнего Сервера и приравненные к ним местности (с 1993 г.). Приведем их.

Относительно права на пересмотр-перерасчет военных пенсий еще с 1993 г. заслуживает внимания теория вопроса и обзор судебной практики, представленные в одной из юридических публикаций начала 2002 г.*(50) Автор публикации, Е.В. Шипилов, указывает, что "сотрудники военкоматов субъектов Российской Федерации, буквально толкуя данную статью [ч. 1 ст. 48 Закона о военных пенсиях], отказывают в начислении пенсии, если граждане после увольнения сразу избрали другое место жительства, не район Крайнего Севера и приравненную к нему местность, т.е. им не была начислена пенсия сразу с районным коэффициентом. Думается, что требование после увольнения проживать в местности, где исчисляется районный коэффициент для начисления "повышенной пенсии", является ущемлением прав граждан. Получается, что те, кому сразу начислили пенсию с учетом районного коэффициента... и потом будут получать такую пенсию (при переезде на другое постоянное место жительства), а при равных условиях гражданин, уволенный в запас и сразу уехавший из рассматриваемого района, лишается такого права". Со ссылками на Закон о статусе военнослужащих, которым перечень дополнительных прав и гарантий военнослужащим и гражданам, уволенным с военной службы, оставлен открытым (они могут быть предусмотрены не только этим Законом, но и другими законами и нормативными правовыми актами), Е.В. Шипилов справедливо отметил, что специальным Законом о гарантиях работникам Севера было определено, что государственные гарантии и компенсации предоставляются неработающим пенсионерам, военнослужащим, уволенным по возрасту или в связи с сокращением Вооруженных Сил, причем независимо от места проживания и времени обращения за пенсией, при этом давая следующее толкование этих нормативных положений: неважно, где проживает после увольнения гражданин, и начисляли ли с учетом районного коэффициента пенсию сразу после увольнения или нет.

В подтверждение своих теоретических выводов названный автор приводит некоторые примеры из судебной практики, когда суды обязывают военкоматы произвести начисления районных коэффициентов даже тем военным пенсионерам, которые проживают вне северных территорий и ранее не имели северных пенсионных надбавок. Упомянуты, в частности, решения Тверского межмуниципального (районного) суда г. Москвы (дело N 2-1465/2001 от 27 июня 2001 г.), Кузьминского межмуниципального (районного) суда г. Москвы от 11 сентября 2001 г. по делу К. и "множество других аналогичных по сути решений". Е.В. Шипилов приводит также полный текст решения Октябрьского федерального районного суда г. Санкт-Петербурга от 20 февраля 2001 г. N 2-1857-01, в котором содержатся аргументы, подтверждающие право Ч. на перерасчет (пересмотр) его пенсии еще до 1 января 2003 г. Укажем лишь основное из мотивировочной части этого судебного постановления с незначительными сокращениями.

Из материалов дела следует, что истец более 15 лет прослужил в районах Крайнего Севера в Мурманской области, что подтверждается документально и ответчиком не оспорено. Истец относится к числу лиц, на которых распространяется Закон о военных пенсиях. Действительно, в силу ст. 48 названного Закона [Закона о военных пенсиях] пенсионерам Министерства обороны Российской Федерации, проживающим в местностях, где к заработной плате устанавливаются районные коэффициенты, на период проживания их в этих местностях пенсии, назначаемые в соответствии с настоящим Законом, исчисляются с применением соответствующего районного коэффициента, установленного в данной местности для рабочих и служащих непроизводственных отраслей.

За этими пенсионерами, прослужившими в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях соответственно не менее 15 и 20 календарных лет, которым пенсия была исчислена с применением коэффициента для районов Крайнего Севера, при выезде из этих районов на новое постоянное место жительства сохраняется размер пенсии, исчисленной с учетом соответствующего районного коэффициента в порядке, определяемом Правительством Российской Федерации.

Однако Закон о гарантиях работникам Севера в ст. 31 гарантировал лицам, проработавшим в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях соответственно не менее 15 и 20 календарных лет, назначение и выплату пенсии с учетом районного коэффициента к заработной плате независимо от места проживания и времени обращения за пенсией.

Пенсии, назначенные до вступления настоящего Закона в силу, подлежат пересмотру в соответствии с настоящей статьей.

Государственная гарантия в виде применения районного коэффициента к заработной плате и исчисления пенсии с учетом этого коэффициента предоставляется и военнослужащим, уволенным по возрасту или в связи с сокращением Вооруженных Сил Российской Федерации (ст. 1 Закона о гарантиях работникам Севера).

Согласно Федеральному закону "О статусе военнослужащих" никто не вправе ограничивать граждан, уволенных с военной службы, в правах и свободах, гарантированных Конституцией Российской Федерации.

Военнослужащие, прослужившие в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях соответственно не менее 15 и 20 календарных лет, должны иметь право на исчисление и перерасчет пенсии с учетом районного коэффициента. Лишение их этого права противоречит положениям чч. 1 и 2 ст. 19, а также ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации.

Таким образом, иск В. надлежит признать обоснованным по праву.

Конец извлечения из решения суда.

Итак, в приведенных случаях суды признали права некоторых военных пенсионеров, проживавших, как и Ч., вне северных территорий, на увеличение им пенсий с учетом введенного северного коэффициента на том основании, что непосредственно в Законе о гарантиях работникам Севера содержались следующие ссылки:

- на распространение норм этого Закона и на бывших военнослужащих, длительное время прослуживших на Севере (правда, лишь уволенных по двум основаниям - по возрасту и в связи с ОШМ, что вызвало справедливое нарекание на неполноту охвата согласно полному перечню оснований пенсионного обеспечения бывших военнослужащих);

- на признание этого права независимо от времени обращения за пенсией;

- на признание этого права независимо от места проживания пенсионеров;

- на прямое предписание Закона произвести перерасчет ранее назначенных пенсий лицам, приобретшим по нему новые "северные" пенсионные права, путем их пересмотра.

Однако объективности ради следует отметить два немаловажных уточняющих момента.

Первый момент. Даже юрист Е.В. Шипилов, отстаивающий право военных пенсионеров на применение северных коэффициентов еще с 1993 г., уверен в ограничении сроков возможной защиты их нарушенных пенсионных прав из-за существования исковой давности. Он прямо указывает: "Однако необходимо учитывать, что общий срок исковой давности составляет три года, т.е. можно сделать вывод, что возмещению подлежат денежные средства не более чем за три года, предшествовавших предъявлению иска, но остается возможность индексации этих востребованных денежных средств"*(51).

С подобным подходом, имевшим место на практике, согласиться нельзя по следующим соображениям. Исковая давность - особый правовой институт, по-разному используемый в отраслевом законодательстве. Подход, обозначенный Е.В. Шипиловым (следует полагать, ориентировавшимся как на имеющуюся правоприменительную практику, так и на взгляды некоторых юристов), относится в гражданскому, но не к пенсионному правовому регулированию. Для последнего, как уже отмечалось, установлены свои особые сроки возможной реализации некогда пропущенных пенсионных прав (12 месяцев, 3 года, без ограничения срока). Но это - не исковая давность, хотя по правовому назначению указанные сроки также позволяют по заявлению "восстановить" пропущенное право задним числом во внесудебном порядке непосредственно плательщиком пенсии. Относительно недавно Верховный Суд Российской Федерации подтвердил, что на случаи пенсионных нарушений, связанные с виной пенсионных органов, исковая давность не распространяется*(52).

Второй момент. Подобных решений, в которых права пенсионеров-северян, выехавших из северных районов до назначения им пенсий, признавались пенсионными органами и судами в период с 1993 г. по 31 декабря 2002 г., совсем немного. Они - скорее исключение, нежели правило, что обусловлено несколькими причинами.

Во-первых, сказалась абсолютная неопределенность нормативных положений Закона о гарантиях работникам Севера применительно к регулированию прав именно военных пенсионеров.

Пояснения:

- хотя Закон и упоминает в качестве субъектов устанавливаемых им государственных гарантий и компенсаций среди прочих категорий граждан и военнослужащих, уволенных по возрасту или в связи с сокращением Вооруженных Сил Российской Федерации, но с оговоркой, что льготы и гарантии им предоставляются "в случаях, предусмотренных настоящим законом" (ч. 2 ст. 1 Закона о гарантиях работникам Севера);

- далее по тексту Закона какое-либо упоминание о военных пенсионерах отсутствует, и ни по одному из вводимых льготных и компенсационных правил эта категория граждан-северян ни разу не упоминается.

Во-вторых, значительным препятствием стало ограничительное толкование положений названного Закона, сложившееся в практике верховного правосудия, что, следует полагать, напрямую связано с первой причиной. Официальную позицию о том, что нормы Закона о гарантиях работникам Севера на военных пенсионеров вообще не распространяются, в 2002 г. официально изложил Верховный Суд Российской Федерации. Приведем соответствующее разъяснение, содержавшееся в уже упомянутом Обзоре судебной практики.

"Вопрос: Распространяется ли действие ч. 1 ст. 31 Закона Российской Федерации от 19 февраля 1993 г. N 4520-I "О государственных гарантиях и компенсациях для лиц, работающих и проживающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях" (в ред. от 30 декабря 2001 г.) на военнослужащих, уволенных по возрасту или в связи с сокращением Вооруженных Сил Российской Федерации?

Ответ: Согласно ч. 1 ст. 31 вышеназванного Закона лицам, проработавшим в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях соответственно не менее 15 и 20 календарных лет, пенсия назначается и выплачивается с учетом районного коэффициента к заработной плате независимо от места проживания и времени обращения за пенсией.

В силу ч. 2 ст. 1 того же Закона установленные им государственные гарантии и компенсации предоставляются, в частности, военнослужащим, уволенным по возрасту или в связи с сокращением Вооруженных Сил Российской Федерации, в случаях, предусмотренных настоящим Законом.

В ч. 1 ст. 31 Закона ссылка на распространение ее норм на военнослужащих отсутствует.

Таким образом, ч. 1 ст. 31 Закона Российской Федерации "О государственных гарантиях и компенсациях для лиц, работающих и проживающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях" на военнослужащих, уволенных по возрасту или в связи с сокращением Вооруженных Сил Российской Федерации, не распространяется"*(53).

С учетом уже выявленных нами особенностей содержания анализируемого Закона правовая позиция верховного правоприменителя вызывает целый ряд связанных между собой вопросов.

Если законодатель специально указал в качестве субъектов дополнительных льгот и компенсаций в том числе и военных пенсионеров, то какие из нормативных нововведений распространяются на них при отсутствии прямого упоминания данной категории пенсионеров в иных нормах названного Закона?

Так как ошибка законодателя принципиально исключается, следует полагать, что на военных пенсионеров должны распространяться все без исключения общие нормативные правила, в равной мере применимые к правам всех категорий северян, если нет дополнительных оговорок. В этом смысле то ограничительное толкование правовых норм, к которому прибег Верховный Суд Российской Федерации (если в ст. 31 Закона о гарантиях работникам Севера о военных пенсионерах не упоминается, это значит, что нормы данной статьи на них не распространяются), не может получить однозначной оценки. Ведь в положениях ст. 31 данного Закона категории пенсионеров не сужаются, а наоборот, расширяются добавлением перечня работников по спискам с особыми условиями труда (чч. 2, 3 ст. 31 Закона). А так как анализируемая норма вообще не содержит указаний о ее распространении на какие-либо специальные субъекты пенсионных прав, например, перечисленные в ст.ст. 25, 26, 27 Закона, то данное правило следует полагать общей нормой безотносительно к категориям пенсионеров и видам пенсий. И Верховный Суд Российской Федерации при указанных выше обстоятельствах вполне обоснованно мог бы прибегнуть не к ограничительному, а к расширительному толкованию, "отыскав" новые пенсионные гарантии и для бывших военнослужащих. Именно такой подход полностью исключил бы дискриминационный характер в толковании и применении новых правил, чего, однако, не произошло.

На чаше весов в пользу правовой позиции верховного правосудия лежит наличие специального Закона о военных пенсиях, принятого в то же время, что и Закон о гарантиях работникам Севера, с наличием в нем специальной нормы о применении к военным пенсиям районного коэффициента. Но на противоположной чаше - неполнота и очевидная противоречивость положений военно-пенсионных норм по отношению к аналогичным специальным нормам, учитывающим дополнительные льготы и гарантии пенсионерам-северянам. Ведь норма ст. 48 Закона о военных пенсиях, по сравнению с правилами, установленными для остальных пенсионеров-северян, была абсолютно "куцая", не охватывающая всех типичных правовых ситуаций. И недаром уже через два года она подправлена, хотя и не до конца, для пенсионеров, выезжающих с северных территорий. А окончательная правка этой нормы специального закона произошла лишь через 10 лет, с принятием Закона 3-ФЗ.

Именно поэтому в подавляющем большинстве споров суды исходили из того, что при аналогичных обстоятельствах право на применение районных коэффициентов к ранее назначенным пенсиям без таких коэффициентов, возникло у военных пенсионеров, не проживающих на Севере, лишь после внесения в норму ч. 3 ст. 48 Закона о военных пенсиях прямых изменений, и оно начало свое действие только с 1 января 2003 г.

Напомним, что и по пенсионному спору Ч. с Управлением ФСБ суды и первой, и второй инстанции прямо подтвердили возникновение такого же субъективного пенсионного права у Ч. именно с этой даты. Однако, применяя правило о перерасчете пенсии лишь за 12-месячный срок с момента его обращения (согласно ст. 55 Закона о военных пенсиях) вместо правила о пересмотре пенсии уже с момента введения нового порядка (согласно ст. 49 того же Закона), суды, следует полагать, ошибочно, а потому неправомерно отказали в защите фактической реализации ими же признанного права.

В данном отношении весьма интересен еще один судебный акт, вошедший в базу данных справочно-правовой системы "Гарант". В представленном ниже судебном постановлении приведен следующий факт: аналогичное с Ч. требование о перерасчете военной пенсии с 2003 г. по 2010 г. было удовлетворено другим пенсионным органом добровольно и в полном объеме за весь период с момента обращения заявителя в 2010 г. Вот извлечение из этого судебного документа в части, нас интересующей.

Из материалов дела усматривается, что Г. с 18.11.1965 г. по 14.04.1993 г. проходил службу в в/ч [указан номер] ВВ МВД, которая дислоцировалась в [указаны населенный пункт и район] Коми АССР. Данная местность в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 24.01.1992 г. N 46 с 01.04.1992 г. приравнивается к районам Крайнего Севера.

С 14.04.1993 г. истец был уволен со службы по достижении предельного возраста... После увольнения истец убыл на постоянное место жительства в [указаны населенный пункт и район] Ростовской области. С 15.04.1993 г. истцу была назначена пенсия за выслугу лет в соответствии с положениями Закона N 4468-I... Пенсия была правомерно назначена истцу без учета северного коэффициента...

Согласно ст. 3 Федерального закона от 10 января 2002 г. N 3-ФЗ указанная норма [о применении северного коэффициента к ранее назначенным пенсиям, до этого выплачиваемым без него] вступает в силу с 1 января 2003 г. Следовательно, пенсия в соответствии с ч. 3 ст. 48 Закона N 4468-I... может быть пересчитана с применением северного коэффициента с 1 января 2003 г.

...Из материалов дела усматривается, что после обращения истца к ответчику в 2010 г. за перерасчетом пенсии с учетом северного коэффициента ГУ МВД России по Ростовской области назначило пенсию с учетом северного коэффициента, а также и произвело перерасчет пенсии с 01.01.2003 г. и выплатил недополученную пенсию за период с 01.01.2003 г. по 31.03.2010 г.*(54)

Конец извлечения из решения суда.

Как видно из изложенного, когда Ч. безуспешно обращался в Управление ФСБ с просьбой восстановить его северные пенсионные права с 2003 г., пенсионный орган другого ведомства (МВД России) приблизительно в это же время, при тех же фактических обстоятельствах полностью восстановил аналогичные права другого военного пенсионера за весь восьмилетний период, прошедший с момента введения в действие нового закона.

С учетом уже раскрытых нами различий между перерасчетом пенсий по обстоятельствам, связанным с субъективными основаниями, возникающими у заявителя, и перерасчетом пенсий по обстоятельствам, связанным с объективными основаниями в связи с пересмотром прежних пенсий согласно новым нормативным правилам (когда указание о пересмотре ранее назначенных пенсий содержится в самом законе), действие государственного органа по добровольному признанию и восстановлению некогда нарушенных самим же государством пенсионных прав следует полагать юридически обоснованным и правомерным, чего не скажешь о действиях в отношении прав Ч.

Полученные результаты наводят на более широкие юридические размышления, идущие вглубь, к корням правоведения, к взглядам на место и роль государства, позиционирующего себя правовым и социальным, при аналогичных правовых ситуациях, затрагивающих любые социально-экономические права и свободы граждан. Поэтому по уже поставленным в начале статьи вопросам (Терпимо ли сохранение такого положения присужденной нелегитимности? Существует ли выход из подобных ситуаций? Кто и какие действия должен произвести для восстановления истинной законности?) проведенное судебно-детективное расследование в какой-то мере позволяет дать некоторые ответы.

Российская Федерация долго и упорно тянулась к стандартам европейского правосудия, некогда заклеймившего титулом неправосудности существовавшие ранее процессуальные правила о возможном исправлении судебных ошибок в порядке надзора высшими судебными инстанциями независимо от сроков давности их совершения. Данный подход на полное свертывание советского процессуального наследия был поддержан и конституционным правосудием.

В результате нынешние процедуры возможного пересмотра судебных постановлений, вступивших в законную силу, оказались сжатыми по времени до минимальных пределов. Как следствие, далеко не все ошибочные акты исправляются и множество судебных ошибок сохраняется навсегда. А что теперь? Что делать государству с теми отнюдь не единичными позорными пятнами нелегитимного правосудия, которые с каждым годом все плотнее покрывают его мундир? Ведь судебная ошибка, как и любой иной результат человеческой деятельности, пусть и нежеланное, но все-таки объективно существующее, а потому нормальное явление. Но поддавшись эйфории о существовании в России устойчивого правосудия, суда скорого и справедливого, с абсолютной судебной непогрешимостью, государство разоружило само себя.

Сторонник взглядов о справедливости в отношениях между людьми и властью А.Ф. Кони настаивал на недопустимости одностороннего примата публичного, а потому якобы законного, произвола над не менее законными, но не вооруженными властными возможностями частными интересами. Он писал: "В справедливости и целесообразности допущения необходимой обороны в случае незаконных действий общественной власти нельзя сомневаться. Говорят, что если государственная власть допустит возможность незаконных действий со стороны чиновников и будет дозволять сопротивление таковым действиям, то она уронит свое достоинство. Это несправедливо, потому что достоинство государственной власти, напротив, выигрывает, если она будет строгой блюстительницей закона, и будет всегда одинаково строго смотреть на отступников от закона, невзирая на их общественное положение. Твердая государственная власть зиждется на уважении к закону; как бы хороши ни были законы, но там, где власть государства сама будет относиться к ним поверхностно; где представители ее, вместо осуществления закона, будут действовать по своему произволу и злоупотреблять дарованной им властью; где гражданин будет знать, что норма деятельности определяется не законом, существующим только pro forma, а усмотрением лиц "власть имущих", там не может быть истинной свободы, истинного порядка и того, что составляет поддержку всякого общества - уважения к закону. Власть не может требовать уважения к закону, когда сама его не уважает: граждане вправе отвечать на ее требования: "врачу, исцелися сам"*(55).

Развитие национального права идет не гладко, повторяя перипетии социально-экономической и социально-политической судьбы российского общества, политических зигзагов, большинство из которых - нововведения экспериментального порядка. До 1991 г. советские военные пенсионеры получали самую достойную пенсию, составлявшую 70-80% доходов действующих военнослужащих. Последующие два десятилетия и действующие военнослужащие, и военные пенсионеры одинаково прозябали в условиях безденежья. И хотя с 2000 г. уровень денежного довольствия действующих военнослужащих стал устойчиво подниматься "вверх", в это же время военные пенсионеры массово переходили на гражданские пенсии по старости из-за их большей величины по сравнению с пенсиями военными (хотя сами различия были мизерными). С момента существенного повышения денежных окладов военнослужащих, с 2012 г., не прошло и трех лет, как повышение уровня материального обеспечения и тех и других, вновь было прервано. И все это - в рамках непрерывных нормативно-правовых изменений самого различного толка. Так каких же нормативных и правоприменительных гармоний ожидать в подобной социально-обеспечительной свистопляске, затеваемой самим государством?

И все-таки не хотелось, чтобы изложенный выше материал был интерпретирован как намерение засвидетельствовать только негативную сторону в деятельности правоприменительной системы. Еще раз специально повторим указанное в начале публикации: все произошедшее с военным пенсионером Ч. имеет абсолютно легитимную форму, а фигуранты, включая Ч., пенсионный орган и суды, сохраняют свою позитивную социальную значимость и органически сосуществуют в сложной системе правовых и неправовых связей. Ведь пенсионные права Ч. были все-таки восстановлены и защищены, пусть и не в полном, по нашему мнению, объеме. А то, что при изложении его дела акцент был сделан преимущественно на сомнительных по своей юридической чистоте государственных действиях, означает нормальное для правоведения стремление к поиску реально существующих проблем и путей их возможного разрешения, не умаляющее осознания очевидного преобладания "нормальной" законности в системе военно-социального обеспечения. И даже допущенная в этом смысле некая гиперболизация вполне объяснима поставленной целью развернутого судебно-детективного расследования.

Вот как по поводу полезности научного поиска позитива даже в негативе правоприменительных реалий высказался маститый юрист В.В. Лазарев: "Сегодня только ленивый и совершенно аполитичный россиянин не пускает стрелы в адрес суда. Социологи свидетельствуют: доверие к суду утрачено. Не ждут от него справедливых решений. Надо полагать, что в общей массе миллионов рассмотренных дел все-таки решения обоснованные и справедливые по существу преобладают, но не они определяют погоду в отношении к правосудию. Достаточно нескольких резонансных дел, в которых пренебрежение правовыми ценностями очевидно и нарушение закона просматривается даже при беглом взгляде специалиста, чтобы общественное мнение закипело. ...Подрывается основа основ, поскольку в правовом и демократическом государстве суд - последняя инстанция в любых конфликтах, в любых спорах, имеющих правовую природу. ...Судебное решение может быть пересмотрено только судебным решением! Конституционное право на доступ к правосудию включает в себя доступ к вышестоящему суду и защиту от судебных ошибок"*(56).

Представители многочисленной когорты борцов за человеческое равенство и социальную справедливость всегда настаивали на недопустимости достижения даже высоких целей за счет страдания невинных людей (известная идея достоевской ценности "слезинки ребенка"*(57)). Возможно, что и наши откровения по поводу безвинно пострадавшего военного пенсионера направлены на это же. Но не только. Ведь основные усилия были сосредоточены на замысле поиска гарантий правозащиты и тех, кто в ней уже нуждается, и тех, кто в ней нуждается пока еще потенциально, так как, как верно отмечено А.В. Воробьевым, А.В. Поляковым, Ю.В. Тихонравовым, публичная критика существующего правоприменения и существующего права всегда оказывает максимально возможное влияние на процесс правотворчества, на произвольную, субъективную оценку властей*(58).

Следовательно, не может быть оправданий терпимости даже к незначительным по своим социальным последствиям и немногочисленным нарушениям прав и интересов граждан, военнослужащих, ветеранов военной службы, членов их семей даже тогда, когда они уже ушли в историю. Такие нарушения - на совести государства. Они не имеют сроков давности и при их обнаружении должны полностью устраняться всегда. И если в архивных шкафах государственной административной и судебной деятельности хранится немало "скелетов" со следами не менее сомнительных по законности результатов, то может ли власть делать вид собственной неосведомленности об этом, оставаться безучастной и продолжать бездействовать по причине якобы юридической невозможности исправления такого положения?

Конечно, может. Но не должна. Ведь в ее арсенале есть ничем не ограниченные возможности для устранения своих же ошибок, некогда допущенных по отношению к правам и охраняемым законом интересам граждан. В какой форме и когда произойдет подобная реабилитация - не столь важно. Важно, чтобы она все-таки произошла.

И желательно посредством не разовых, частных исправлений, а путем учреждения долгосрочного нормативно-правового порядка, уменьшающего объективные возможности для допущения государственных ошибок и увеличивающего вероятность их скорейшего устранения в случаях их совершения.

Библиографический список:

1. Алешина, С.А. Правовые основы расходов на пенсионное обеспечение сотрудников органов внутренних дел и военнослужащих внутренних войск в системе МВД России [Текст]: дис. ... к.ю.н. / С.А. Алешина. - М., 2007. - 213 с.

2. Долматович, И.А., Назаренко, Ю.М. Денежное довольствие и социальное обеспечение военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей / И.А. Долматович, Ю.М. Назаренко. - М.: "За права военнослужащих", 2009. - 272 с.

3. Ефремов, А.В. В тех случаях, когда право заявителя - пенсионера министерства обороны Российской Федерации на повышение размера военной пенсии возникает по личным индивидуальным обстоятельствам, оно реализуется в заявительном порядке / А.В. Ефремов // Право в Вооруженных Силах - Военно-правовое обозрение. - 2012. - N 3. - С. 11-14.

4. Ефремов, А.В. О некоторых правовых вопросах, возникающих при перерасчете военных пенсий гражданам, уволенным с военной службы / А.В. Ефремов // Право в Вооруженных Силах - Военно-правовое обозрение. - 2014. - N 4. - С. 5-8.

5. Жилин, Г.А. Правосудие по гражданским делам: актуальные вопросы [Текст]: моногр. / Г.А. Жилин. - М.: Проспект, 2010. - 576 с.

6. Корякин, В.М. Право социального обеспечения военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей / В.М. Корякин. - М.: "За права военнослужащих", 2005. - 288 с.

7. Митин, О.А. Социальная защита граждан, проживающих и работающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях: правовые вопросы [Текст]: дис. ... к.ю.н. / О.А. Митин. - Екатеринбург, 2007. - 232 с.

8. Орлов, В.Н. О проблемах пенсионного обеспечения граждан, уволенных с военной службы, и их семей / В.Н. Орлов // Право в Вооруженных Силах - Военно-правовое обозрение. - 2004. - N 12. - С. 13-20.

9. Стремоухов, А.В. Правовая защита человека [Текст]: моногр. / А.В. Стремоухов. - СПб.: ЛГУ, 2006. - 324 с.

10. Тютюнов, Н.В. Государственное пенсионное обеспечение военнослужащих и пути его совершенствования [Текст]: дис. ... к.э.н. / Н.В. Тютюнов. - М., 2012. - 201 с.

11. Шанхаев, С.В. 1 000 вопросов и ответов о военной службе и статусе военнослужащих (часть 1) / С.В. Шанхаев. - М.: "За права военнослужащих", 2009. - 320 с.

12. Шикалова, О.В. Правовое регулирование пенсионного обеспечения граждан, уволенных с военной службы, и их семей [Текст]: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / О.В. Шикалова. - М., 2008. - 23 с.

13. Шипилов, Е.В. Применение районных коэффициентов к размерам пенсии: проблемы и пути их разрешения / Е.В. Шипилов // Право в Вооруженных Силах - Военно-правовое обозрение. - 2002. - N 1. - С. 156-158.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Здесь и далее для раскрытия специфики детективного жанра использованы материалы из энциклопедических и справочных интернет-ресурсов URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ushakov/787858/ДЕТЕКТИВ (дата обращения: 17.06.2014); URL: http://die.academic.ru/dic.nsf/encliterature/4972/детектив (дата обращения: 17.06.2014); URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_culture/833/ДЕТЕКТИВ (дата обращения: 17.06.2014); URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/fleTeKTim (дата обращения: 17.06.2014).

*(2) Шаповалов А.В. Правовые взгляды А.Ф. Кони и их влияние на проводимую в России судебно-правовую реформу: дисс. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2005. С. 10.

*(3) О праве необходимой обороны. Рассуждения студента Анатолия Кони. М., 1866. С. 215.

*(4) Ефремов А.В. О некоторых правовых вопросах, возникающих при перерасчете военных пенсий гражданам, уволенным с военной службы // Право в Вооруженных Силах. 2014. N 4.

*(5) Далее - ГПК РФ.

*(6) Как оказалось, причина такого необычного процессуального явления кроется в следующем. Судья районного суда по первой инстанции, куда первоначально обратился заявитель, увидев, что ответчиком по требованиям бывшего пограничника выступает Управление ФСБ по Воронежской области, посчитал данное дело (требования пенсионера к спецслужбе о перерасчете военной пенсии) связанным со сведениями, содержащими государственную тайну, и принял необходимые процессуальные меры по изменению нормальной для таких дел подсудности (ст. 24 ГПК РФ) на специальную (ст. 26 ГПК РФ). Для наглядности. В день слушания дела в Воронежском областном суде (21 ноября 2013 г.) рассматривалось 14 уголовных дел (апелляции), 48 гражданских дел (апелляции) и только 1 интересующее нас дело 4., проходившее по первой инстанции (URL: http://oblsud.vrn.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=l&H_date=21. 11.2013). Аналогичная картина слушаний апелляций и повторных пересмотров "стандартных" для областного суда дел наблюдается в расписании по всем другим дням его работы. При этом по первой инстанции гражданские дела вообще не рассматривались. В этом отношении дело пенсионера 4., разрешенное областным судом по первой инстанции, смотрится как событие, по большому счету, явно ошибочное. II в первой, и во второй инстанциях дело разрешалось в закрытом режиме, но итоговое апелляционное определение Верховного Суда Российской Федерации без купюр было размещено в открытом виде с изъятием из текста крох персональных данных (инициалов заявителя) и суммы требуемых денег (информация размещена на официальном сайте этого суда (URL: http://www.vsrf.ru/stor_pdf.php?id=582450). Такая публичность "тайного" дела в высшей инстанции никого не смутила ввиду полного отсутствия в нем какой-либо информации, хотя бы близко напоминающей государственную тайну. Впрочем, именно этим фактом ошибки в определении подсудности дело 4., поднятое на несвойственный для таких споров высокий уровень судебного контроля, и объясняется тот самый особый интерес.

*(7) Далее - Закон о гарантиях работникам Севера.

*(8) Постановление Правительства Российской Федерации "О Концепции государственной поддержки экономического и социального развития районов Севера" от 7 марта 2000 г. N 198.

*(9) Постановление Правительства Российской Федерации "Об утверждении государственной программы Российской Федерации "Социально-экономическое развитие Арктической зоны Российской Федерации на период до 2020 года" от 21 апреля 2014 г. N 366.

*(10) С 1 декабря 2014 г. в Арктике начала официально функционировать новая военная структура - Объединенное стратегическое командование "Север". Таким образом, дан старт выполнению решения Верховного Главнокомандующего, о котором В.В. Путин объявил на совещании с руководством Минобороны России 24 ноября 2014 г. Приводится по: Гаврилов Ю. "Север" Арктики. Создано новое стратегическое командование // Рос. газ. 2014. 2 дек.; Коллегия Минобороны обсудит дислокацию войск в Арктике и на Курилах. РИА Новости. 2015. 24 июля. URL: http://ria.ru/defense_safety/20150724/1144868938.html (дата обращения: 25.07.2015).

*(11) Шикалова О.В. Правовое регулирование пенсионного обеспечения граждан, уволенных с военной службы, и их семей: дне. ... канд. юрид. наук. М., 2008.

*(12) Митин О.А. Социальная защита граждан, проживающих и работающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях: правовые вопросы: дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2007 // Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat [Электронный ресурс]. URL: http://www.dissercat.com/content/sotsialnaya-zashchita-grazhdan-prozhivay ushchikh-i-rabotayushchikh-v-raionakh-krainego-sever (дата обращения: 15.06.2014).

*(13) Определение Конституционного Суда Российской Федерации "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Амурского городского суда Хабаровского края о проверке конституционности подпункта 6 пункта 1 статьи 28 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" от 10 марта 2005 г. N 14-О.

*(14) По поводу временных границ требований 4. следует дать дополнительное пояснение. Несмотря на то что в иске пенсионера фигурирует срок с 1993 г., местность, где он проходил службу, была приравнена к северным районам только в 1994 г. Однако уже на стадии апелляции в тексте апелляционной жалобы сам 4. изменил требования, попросив учитывать их только с 1 января 2003 г., чем фактически признал неправоту своих аргументов о более ранних сроках перерасчета пенсии. Однако при дальнейшем изложении аналитических материалов нашего расследования в интересах его правоведческой полноты (безотносительно к точности привязки к конкретному делу) для отражения теоретических оснований возможного перерасчета для иных военных пенсионеров будут сохранены временные рамки, ориентированные на федеральные законы (1993-2002 гг. - согласно Закону о гарантиях работникам Севера; 2003-2010 гг. - согласно Закону о военных пенсиях в редакции Закона N 3-ФЗ 2002 г.).

*(15) Решение Воронежского областного суда, как якобы связанное с секретными сведениями, по этой причине на сайте суда опубликовано не было. Имеется только общая информация о деле: URL: http://oblsud.vm.sudrf.ra/modules.php?name=sud_delo&srv_num=l&name_op=cas e&case_id=69679&delo_id=1540005&new= (дата обращения: 10.06.2015). Текст решения был получен частным порядком от самого военного пенсионера.

*(16) Далее - Управление ФСБ.

*(17) Закон Российской Федерации "О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел. Государственной противопожарной службе, органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семей" от 12 февраля 1993 г. N 4468-1. Далее - Закон N 4468-1 или Закон о военных пенсиях.

*(18) Федеральный закон "О внесении дополнения в статью 48 Закона Российской Федерации "О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семей" от 10 января 2002 г. N 3-ФЗ. Далее - Закон 3-ФЗ.

*(19) Право в Вооруженных Силах. 2015. N 4.

*(20) Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 28 февраля 2014 г. (дело N 14-АПГ14-3) [Электронный ресурс]. URL: http://www.vsrf.ru/stor_pdf.php?id=582450 (дата обращения: 10.06.2015).

*(21) Афоризмы о юриспруденции / сост. А.Б. Ванян. М., 2002. С. 338.

*(22) Кони А.Ф. Избранные сочинения: в 2 т. 2-е изд., доп. М., 1959. Т. 1. С. 541.

*(23) Как указывалось ранее, данный процессуальный документ был предоставлен непосредственно самим Ч. Приводимая жалоба имеется в деле, но, естественно, нигде не опубликована.

*(24) Далее - приказ ФСБ.

*(25) Судебный контроль за законностью состоявшихся судебных постановлений принято делить на обычный и чрезвычайный. К обычному относится проверка в апелляционном порядке, к чрезвычайному - в порядке надзора.

*(26) Верещагин А.А. Изложение судебных решений // Журн. Министерства юстиции. 1995. Кн. 9.

*(27) Цит. по: Хрестоматия по гражданскому процессу / под ред. М.К. Треушникова. М., 1996. С. 174.

*(28) Гражданский процесс: учеб. для юрид. вузов / под ред. М.К. Треушникова. М., 1998. С. 334-335; Гражданский процесс: учеб. для вузов / под ред. Ю.К. Осипова. М., 1995. С. 367.

*(29) За 12 месяцев 2014 г. Верховным Судом Российской Федерации было вынесено 40 апелляционных определений. В порядке второй инстанции по пенсионным спорам было рассмотрено 11 дел (1 по пенсии ФСБ России (как раз дело Ч.), 8 по повышению пенсий военнослужащим Минобороны России за работу с химическим оружием, 1 по пенсии сотруднику МВД России в связи с военной травмой в ходе КТО, 1 по увеличению пенсионной выслуги сотруднику МВД России за работу в качестве негласного информатора) (URL: http://www.vsrf.ru/indexA.php?page=0&i1p1=1&i1text=%EF%E5%ED%F1%E8%E8&num ber=&iDateB=01.01.2014&iDateE=31.12.2014&iDoc=68&delo_type=2&iPhase=6&iSp eaker=0&Frash=0&search.x=37&search.y=8&page=1&page=0&page=1&page=0).

За первые 6 месяцев 2015 г. из 12 апелляционных определений 1 дело по пенсионному спору было рассмотрено по второй инстанции (по районному коэффициенту к пенсии офицеру ФСБ России) (URL: http://www.vsrf.ru/indexA.php?page=0&i1p1=1&i1text=%EF%E5%ED%F1%E8%E8&num ber=&iDateB=01.01.2015&iDateE=30.06.2015&iDoc=68&delo_type=2&iPhase=6&iSp eaker=0&Frash=0&search.x=0&search.y=0).

*(30) Определения Верховного Суда Российской Федерации N 32-АПГ14-1 от 14 февраля 2014 г.; N 14-ПАГ14-3 от 28 февраля 2014 г.; N 47-АПГ15-17 от 18 мая 2015 г.; N 32-АПГ14-18 от 24 ноября 2014 г.; N 32-АПГ14-12 от 23 мая 2014 г.; N 32-АПГ14-9 от 16 мая 2014 г.; N 32-АПГ14-10 от 16 мая 2014 г.; N 32-АПГ14-8 от 16 мая 2014 г.; N 32-АПГ14-7 от 16 мая 2014 г.; N 26-АПГ14-15 от 12 сентября 2014 г.; N 32-АПГ14-20 от 8 декабря 2014 г.

*(31) Постановление Президиума Совета судей Российской Федерации "Об утверждении Регламента организации размещения сведений о находящихся в суде делах и текстов судебных актов в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет" на официальном сайте суда общей юрисдикции" от 27 января 2011 г. N 253.

*(32) Определение Воронежского областного суда от 25 марта 2013 г. N 4г-363 об отказе в передаче кассационной жалобы в кассационную инстанцию. Не опубликовано. Получено от Ч. частным порядком.

*(33) Жилин Г.А. Правосудие по гражданским делам: актуальные вопросы: моногр. М., 2010. С. 159-160.

*(34) Гражданское процессуальное право: учеб. / под ред. М.С. Шакарян. М., 2004. С. 309-310.

*(35) Гражданский процесс: учеб. / под ред. М.К. Треушникова. М., 2003. С. 423.

*(36) В этом смысле показателен обзор нескольких примеров, приводимых в учебной литературе в качестве иллюстрации идеи, незаслуженно нивелирующей различия искового и неискового (публичного) процесса - не важна его форма, важен результат (Гражданское процессуальное право: учеб. / под ред. М.С. Шакарян. С. 310-311).

*(37) Стремоухов А.В. Правовая защита человека: моногр. СПб., 2006. С. 64-66.

*(38) Гражданское процессуальное право: учеб. / под ред. М.С. Шакарян. С. 400-401.

*(39) Стремоухов А.В. Правовая защита человека: моногр. СПб., 2006. С. 62 - 63.

*(40) Корякин В.М. Право социального обеспечения военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей. М., 2005. С. 105-160.

*(41) Шанхаев С.В. 1 000 вопросов и ответов о военной службе и статусе военнослужащих (часть 1). М., 2009. С. 281-297.

*(42) Долматович И.А., Назаренко Ю.М. Денежное довольствие и социальное обеспечение военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей. М., 2009. С. 111-125, 227-230.

*(43) Шикалова О.В. Правовое регулирование пенсионного обеспечения граждан, уволенных с военной службы, и их семей: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.

*(44) Алешина С.А. Правовые основы расходов на пенсионное обеспечение сотрудников органов внутренних дел и военнослужащих внутренних войск в системе МВД России: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007 [Электронный ресурс] Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat URL: http://www.dissercat.com/content/pravovye-osnovy-raskhodov-na-pensionnoe- obespechenie-sotrudnikov-organov-vnutrennikh-del-i-v (дата обращения: 10.06.2014).

*(45) Тютюнов Н.В. Государственное пенсионное обеспечение военнослужащих и пути его совершенствования: дис. ... канд. экон. наук., М., 2012 [Электронный ресурс] Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat URL: http://www.dissercat.com/content/gosudarstvennoe-pensionnoe-obespechenie- voennosluzhashchikh-i-puti-ego-sovershenstvovaniya (дата обращения: 10.06.2014).

*(46) Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2002 года [Электронный ресурс]. URL:http://www.lawmix.ru/vas/138639 (дата обращения 10.07.2015).

*(47) Последнее характерно для случаев пересмотра ранее установленных должностных окладов согласно тарифным разрядам. О проблемах, их порождающих, в свое время писал начальник отдела приема посетителей Приемной Министра обороны Российской Федерации В.Н. Орлов, когда приводил факты необоснованного "автоматического" снижения уровня пенсионного обеспечения некоторых военных пенсионеров, имевшие место в 2003 г. (Орлов В.Н. О проблемах пенсионного обеспечения граждан, уволенных с военной службы, и их семей // Право в Вооруженных Силах. 2004. N 12).

*(48) Ефремов А.В. В тех случаях, когда право заявителя - пенсионера Министерства обороны Российской Федерации на повышение размера военной пенсии возникает по личным индивидуальным обстоятельствам, оно реализуется в заявительном порядке // Право в Вооруженных Силах. 2012. N 3.

*(49) Определение Верховного Суда Российской Федерации от 18 ноября 2011 г. N 78-Впр11-31.

*(50) Шипилов Е.В. Применение районных коэффициентов к размерам пенсии: проблемы и пути их разрешения // Право в Вооруженных Силах. 2002. N 1.

*(51) Шипилов Е.В. Указ. соч.

*(52) Определение Верховного Суда Российской Федерации от 17 января 2014 г. N 18-КГ13-146 по иску С. к военному комиссариату Краснодарского края о перерасчете пенсии, взыскании неполученной суммы пенсии и компенсации морального вреда, которым военному комиссариату, неправильно исчислившему выслугу лет, было предписано пересчитать недоплаченную военную пенсию почти за 30 лет (URL: http://www.voennoepravo.ru/node/5426 (дата обращения: 17.07.2015)).

*(53) Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации от 4 декабря 2002 г. [Электронный ресурс]. URL: http://www.lawmix.ru/vas/138639 (дата обращения 10.07.2015).

*(54) Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Ростовского областного суда от 6 мая 2013 г. по делу N 33-5497/2013. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы "Гарант".

*(55) О праве необходимой обороны. Рассуждения студента Анатолия Кони. М., 1866. С. 214-215.

*(56) Лазарев В.В. К читателю. Предисловие к книге А.Р. Султанова // Султанов А.Р. Борьба за право на обжалование судебного решения. М., 2014. С. 3.

*(57) В романе Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы" (ч. 2, кн. 5, гл. "Бунт") один из главных героев говорит, что он не приемлет Бога, как проявления "высшей гармонии", допускающего в этом мире страдания невинных детей, со "слезками" взывающими к нему в бесполезной мольбе.

*(58) Воробьев А.В., Поляков А.В., Тихонравов Ю.В. Теория адвокатуры. М., 2002. С. 450.