ЕСПЧ дал Верховному Суду РФ шанс, признав вторую кассацию в гражданском процессе (А.Р. Султанов, журнал "Закон", N 7, июль 2015 г.)

ЕСПЧ дал Верховному Суду РФ шанс, признав вторую кассацию в гражданском процессе

А.Р. Султанов,

судья Третейского энергетического суда,

начальник юридического управления

ПАО "Нижнекамскнефтехим"

Журнал "Закон", N 7, июль 2015 г.

Долгое время Европейский суд по правам человека не признавал российский надзор в гражданском процессе эффективным средством защиты*(1) и исчислял сроки для обращения в ЕСПЧ с момента прохождения второй инстанции.

Впрочем, такая позиция породила устойчивую прецедентную практику ЕСПЧ, согласно которой отмена в порядке надзора окончательного и имеющего обязательную силу решения может сделать право заявителя на суд иллюзорным и нарушить принцип правовой определенности*(2).

Российский гражданский процесс выдержал несколько реформ*(3), но ЕСПЧ был непреклонен*(4). В частности, в решении ЕСПЧ от 05.11.2009 в отношении приемлемости жалобы N 29612/09 "Мартынец против России" (Martynets v. Russia) был рассмотрен вопрос о том, может ли надзорная процедура, введенная Федеральным законом от 04.12.2007 N 330-ФЗ (далее - Закон N 330-ФЗ) в Гражданский процессуальный кодекс, быть рассмотрена в качестве эффективного средства правовой защиты, требующего исчерпания для целей п. 1 ст. 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

В данном решении ЕСПЧ напомнил, что он ранее последовательно указывал, что надзорная процедура в судах общей юрисдикции в России являлась неопределенным средством правовой защиты, зависимым от дискреционных полномочий, и таким образом не требовала исчерпания в соответствии со ст. 35 Конвенции или учета при применении шестимесячного срока. ЕСПЧ акцентировал, что "надзорная процедура претерпела изменения в соответствии с Законом N 330-ФЗ. Поскольку новые положения были применены в деле заявительницы, ЕСПЧ заново должен был оценить эффективность надзорного средства правовой защиты уже с учетом изменений".

ЕСПЧ обратил внимание на произведенные изменения: срок на подачу надзорной жалобы сокращен до шести месяцев, неограниченные полномочия председателей региональных судов по отклонению таких жалоб отменены и установлена обязанность по подаче всех жалоб до обращения в порядке надзора. Однако несмотря на эти изменения, по мнению ЕСПЧ, сохраняется расплывчатость, поскольку вступившие в силу судебные решения могут оспариваться в нескольких последовательных надзорных инстанциях, и применимые сроки в таких делах остаются неопределенными, что создает угрозу перемещения дела между судами в течение неопределенного срока.

ЕСПЧ счел, что признание такой надзорной процедуры эффективным средством правовой защиты создавало бы неприемлемую неопределенность до окончания национального разбирательства, что лишало бы смысла правило шестимесячного срока. В этом отношении надзорная процедура, предусмотренная Законом N 330-ФЗ, в значительной степени отличалась от надзорной процедуры, предусмотренной АПК РФ*(5).

На основании этих выводов ЕСПЧ признал жалобу заявительницы неприемлемой в связи с пропуском шестимесячного срока, который ЕСПЧ считает от вынесения судебного акта кассационной инстанцией, признаваемого ЕСПЧ окончательным национальным решением, в отличие от решения, вынесенного в рамках надзорной процедуры.

В 2009 г. ЕСПЧ коммуницировал российским властям ряд жалоб под объединенным названием "Рябкин и другие жалобы против России" (Ryabkin and other applications against Russia, жалобы N 52166/08 и др.), поставив перед ними вопрос о нарушении отменами судебных решений в порядке надзора принципа правовой определенности.

Поскольку проблема, к сожалению, не решалась*(6), количество аналогичных жалоб увеличивалось. Возможно, именно поэтому в апреле 2011 г. ЕСПЧ коммуницировал российским властям дополнительные вопросы по данному делу, указав на возможность принятия пилотного решения по поставленному вопросу. Среди прочего был задан вопрос о том, как и в какие сроки российские власти смогут обеспечить на внутреннем уровне эффективное комплексное решение нескольких сотен подобных случаев согласно перечню ЕСПЧ, которые были или будут доведены до правительства. С учетом опыта российских властей по исполнению пилотного постановления по делу "Бурдов ( N 2) против России" (жалоба N 33509/04, § 134-135 постановления) ЕСПЧ просил предусмотреть и прокомментировать самые быстрые и эффективные внутренние средства обеспечения адекватной и достаточной компенсации за материальный и моральный вред в соответствии с прецедентным правом ЕСПЧ, предоставляемой всем тем заявителям, которые подавали жалобы на необоснованные отмены в порядке надзора судебных постановлений, вступивших в законную силу*(7).

Хотя в период коммуникации Федеральный закон от 09.12.2010 N 353-ФЗ (далее - Закон N 353-ФЗ) уже существовал, но еще не вступил в силу, ЕСПЧ дополнительно поставил вопрос о том, исправил ли новый Закон проблемы, свойственные старому надзору.

Последняя реформа 2010 г. стала именовать кассацию апелляцией, а третью и четвертую инстанции - надзором. Многие такую реформу сочли косметической*(8), ожидая, что ЕСПЧ не примет простого переименования в качестве изменения. Отчасти это было вызвано тем, что научная общественность и юристы-практики, имея возможность сравнивать систему пересмотра судебных актов, установленную в ГПК РФ в 2010 г., с уже существующей моделью в АПК РФ, конечно же, ждали большего*(9). В результате осталось чувство неудовлетворенности: хотелось большей доступности кассационной инстанции, однако реформа была скорее направлена на то, чтобы показать, что требования ЕСПЧ выполнены, чем на то, чтобы сделать более эффективной защиту прав и свобод человека для граждан России.

Безусловно, всех практикующих юристов интересовало, как будут развиваться события далее. Несмотря на то, что к надзору были определенные вопросы, но, когда третья инстанция стала практически недоступной, уровень защиты прав и свобод человека существенно упал. Получилась ситуация, при которой, имея многоступенчатую, многоинстанционную систему, все же не было надежды, что можно быть выслушанным не только в двух инстанциях, а высшая судебная инстанция, которая должна была быть основным обеспечителем*(10) защиты прав и свобод человека, оказалась выключенной из эффективных средств защиты. Все это вызывало вопрос о том, как быть с принципом субсидиарности, согласно которому защита прав и свобод должна осуществляться прежде всего национальными властями и только после того, как они не смогли ее обеспечить, должна наступать очередь международных органов защиты.

12 ноября 2013 г. ЕСПЧ коммуницировал жалобы, объединенные в производство под названием "Абрамян против России и одна другая жалоба" (Abramyan v. Russia and 1 other application, жалобы N 38951/13 и 59611/13), где прямо поставлены вопросы о кассации и надзоре, введенных Законом N 353-ФЗ, вступившим в соответствующей части в силу с 1 января 2012 г.

ЕСПЧ попросил власти Российской Федерации пояснить, устранил ли новый Закон проблемы старого надзора, в частности применявшейся ранее процедуры рассмотрения надзорных жалоб Верховным Судом РФ, отмеченные ЕСПЧ в решении от 05.11.2009 по вопросам приемлемости жалобы "Мартынец против России" (Martynets v. Russia, N 29612/09)".

И вот 4 июня 2015 г. ЕСПЧ вынес решение по делу "Абрамян против России и одна другая жалоба", единогласно признав жалобы неприемлемыми на основе анализа нового процессуального законодательства России, сочтя вторую кассацию последней инстанцией, которую нужно исчерпать до обращения в ЕСПЧ.

ЕСПЧ согласился с аргументами представителя России, что окончательным решением на национальном уровне в деле заявителей было Определение судьи Верховного Суда РФ от 05.10.2012, вынесенное более чем за шесть месяцев до их обращения в ЕСПЧ. Соответственно, их жалобы были отклонены как неприемлемые в связи с пропуском срока, предусмотренного ст. 35 Конвенции.

ЕСПЧ в данном решении впервые рассмотрел процедуру кассации по гражданским делам в президиумах областных судов и в Верховном Суде РФ после внесения Законом N 353-ФЗ изменений в ГПК РФ и согласился с тем, что кассационные инстанции должны быть пройдены лицами, планирующими обратиться с жалобой о предполагаемом нарушении их прав, гарантированных Конвенцией.

Одним из мотивов такого решения было то, что признание кассации средством правовой защиты, подлежащим исчерпанию, предоставит Верховному Суду РФ возможность рассмотреть жалобу на предполагаемое нарушение права по Конвенции в гражданском процессе и устранить такое нарушение до того, как этот вопрос поступит на рассмотрение в ЕСПЧ. Тем самым, возможно, ЕСПЧ был бы хоть насколько-то освобожден от рассмотрения жалоб, которые могли бы быть рассмотрены в России, но не попадали в высшие инстанции. Не секрет, что опытные адвокаты и граждане России, не доверяя высшим инстанциям, стали обращаться в ЕСПЧ сразу же после второй инстанции, игнорируя высшие и даже не предоставляя возможности им поправить ошибки нижестоящих судов.

Другим основанием для признания кассаций эффективным средством защиты стало установление общего шестимесячного срока для обеих кассаций, а также то, что ГПК РФ предусматривает конкретные сроки для каждой стадии рассмотрения жалоб в кассационной инстанции. ЕСПЧ пришел к выводу, что это предоставляет возможность поставить окончательную точку в тяжбе.

Следующим мотивом было то, что ЕСПЧ отметил изменение в подходах Верховного Суда РФ к основаниям отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке и надзорных порядках. В частности, ЕСПЧ обратил внимание на то, что п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 12.02.2008 N 2, касающегося старого надзора, предписывалось рассматривать ст. 387 ГПК РФ во взаимосвязи с положениями Конвенции, что сужало названные основания за счет необходимости соблюдения принципа правовой определенности, допускающего отмену или изменение вступивших в законную силу судебных актов только в ограниченном ряде исключительных случаев. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 11.12.2012 N 29, касающемся новой кассации, эти разъяснения не воспроизводятся.

Хотя надо отметить, что содержание ст. 387 ГПК РФ не сильно поменялось, но слово "надзор" в нем было заменено на слово "кассация". В то же время действие этой статьи стало распространяться только на кассацию и стало более похожим на соответствующие положения АПК РФ (ст. 286).

ЕСПЧ отметил также, что сужение оснований для пересмотра вступивших в законную силу судебных актов до так называемых фундаментальных нарушений или существенных ограничений, в частности гарантированных Конвенцией прав на доступ к правосудию и на справедливое судебное разбирательство на основе принципа состязательности и равноправия сторон, согласно действующей редакции ГПК РФ свойственно пересмотру судебных постановлений не в порядке кассации, а в порядке надзора по представлению Председателя Верховного Суда РФ или его заместителя на основании ст. 391.11 ГПК РФ. Принимая все это во внимание, ЕСПЧ заключил, что президиумы судов уровня субъектов РФ и Судебные коллегии Верховного Суда РФ могут рассматривать по существу жалобы на нарушения Конвенции в кассационном порядке.

Иначе говоря, ЕСПЧ счел, что основания для изменения вступивших в законную силу судебных актов в кассационном порядке ближе к компетенции ординарных инстанций и не ограничены только фундаментальными нарушениями, которые могут оправдывать отмену или изменение окончательных судебных актов в экстраординарном порядке.

Вместе с тем ЕСПЧ не согласился с доводами российских властей о том, что заявители не исчерпали всех внутренних средств защиты, не подав надзорной жалобы. ЕСПЧ не изменил своего мнения в отношении надзора, полагая надзорное производство экстраординарным средством защиты.

Итак, ЕСПЧ признал две последовательные кассации эффективным средством защиты, требующим исчерпания до обращения в ЕСПЧ. Ряд наших коллег восприняли это несколько разочарованно, что понятно: все мы хотели бы иметь более совершенную судебную процедуру. Однако насколько правильно перекладывать ответственность за появление такой системы на ЕСПЧ, который защищает лишь минимальные стандарты прав человека и основных свобод, гарантируемых Конвенцией? Наверное, ее создание должно быть плодом труда жителей страны, ее ученых, законодателей. Такая система не может быть привнесена извне, а если бы даже и могла, то она была бы либо отторгнута, либо вынуждена остаться на бумаге.

Действительно, в арбитражных судах кассация более доступна, и хотелось бы, чтоб и в судах общей юрисдикции было так же. Быть может, кто-то даже упрекнет ЕСПЧ в незнании этого факта.

Полагаем, что упрек этот незаслуженный, скорее, ЕСПЧ дал некий аванс российской судебной системе, сделав оговорку, что эффективное функционирование кассационной системы для рассмотрения вступивших в законную силу судебных решений тесно зависит от строгого соблюдения сроков, установленных в ГПК, и доступа в Верховный Суд РФ, которые должны существовать не только в теории, но и на практике. Суд подчеркнул, что бремя доказывания эффективности новой кассации, в частности доступности второй кассационной инстанции, будет лежать на государстве ответчика*(11).

ЕСПЧ уже давно выработал принцип толкования ст. 6 Конвенции, согласно которому доступ в ту или иную судебную инстанцию должен быть не только формальным, но и реальным*(12).

Данная оговорка, на наш взгляд, является хорошим стимулом для того, чтобы поменять существующую практику кассационных инстанций, прикрывающихся принципом правовой определенности и не рассматривающих жалобы, даже когда видна несправедливость обжалуемых судебных актов*(13). Теперь, в одночасье став ординарной инстанцией, кассация должна лишиться права ссылаться в отказах на принцип правовой определенности.

Ссылка на то, что "отмена или изменение в кассационном порядке вступившего в законную силу судебного постановления может привести к нарушению принципа правовой определенности, который требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло быть оспорено без достаточных оснований"*(14), должна уйти в прошлое. Право на обжалование судебных актов, вынесенных судом второй инстанции в судах общей юрисдикции, должно превратиться из "права на ответ"*(15) в реальное средство защиты.

Полагаем, что главным уроком, который может для себя извлечь Россия из данного решения ЕСПЧ, является то, что, убедив ЕСПЧ в том, что обе кассации в гражданском процессе являются ординарными инстанциями, теперь нужно сделать это утверждение реальностью.

Это достаточно большая задача, которая, безусловно, должна быть осознана и реализована.

Все это порождает надежду, что высшая судебная инстанция все же будет не просто более доступной и не только фильтром для ЕСПЧ, который разрешает часть жалоб, которые могли бы попасть в ЕСПЧ, но прежде всего будет подавать пример, как должно защищать права и свободы.

Граждане России достойны не только объективной судебной системы, но и объективной судебной практики, которая может возрождать веру в справедливость и доверие к государству.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: решение ЕСПЧ от 22.06.1999 по вопросу приемлемости жалобы N 47033/99, поданной Л.Ф. Тумилович против Российской Федерации.

*(2) См.: постановление ЕСПЧ от 24.07.2003 по делу "Рябых (Ryabykh) против Российской Федерации" (жалоба N 52854/99) и множество других.

*(3) См.: Султанов А.Р. Совершенствование системы защиты прав и свобод человека // Закон. 2012. N 2. С. 25-34; Он же. Совершенствование ГПК РФ в свете решений Европейского суда по правам человека // Российский юридический журнал. 2008. N 6. С. 107-114.

*(4) См.: решение ЕСПЧ от 06.05.2004 по вопросу приемлемости жалобы N 33408/03 "Денисов против России"; см. также подробный перечень претензий к надзору в Промежуточной резолюции Комитета министров Совета Европы от 08.02.2006 ResDH (2006) относительно нарушения принципа правовой определенности в результате пересмотра судебных решений в порядке надзора в ходе судебных разбирательств по гражданским делам в Российской Федерации, в том числе принятые властями меры общего характера и оставшиеся вопросы (постановления ЕСПЧ от 24.07.2007 по делу "Рябых против Российской Федерации" и от 05.04.2005 по делу "Волкова против Российской Федерации").

*(5) Надо отметить, что чуть ранее в том же 2009 г. ЕСПЧ признал надзор в АПК РФ эффективным средством правовой защиты. См.: решения ЕСПЧ от 25.06.2009 по вопросу приемлемости жалобы N 42600/05 "ООО "Линк Ойл СПб" (ООО Link Oil SPB) против Российской Федерации" и по вопросу приемлемости жалобы N 6025/09 "Галина Васильевна Ковалева и другие (Galina Vasilyevna Kovaleva and Others) против Российской Федерации" // Вестник ВАС РФ. 2009. N 12. 

*(6) См.: Султанов А.Р. Правовая определенность и уважение судебного решения, вступившего в законную силу, по делам об оспаривании действий государственных органов // Законодательство и экономика. 2011. N 8. С. 53-64.

*(7) Результаты данного дела, по всей видимости, теперь тоже скоро будут известны.

*(8) См.: Ярков В.В. Новеллы ГПК РФ: "новое вино в старые меха" // Юридическая газета. N 1-2 (4). 2011. С. 3; Терехова Л.А. Система пересмотра судебных решений в ГПК РФ // Вестник гражданского процесса. 2012. N 3. С. 38; Борисова Е.А. Развитие норм ГПК РФ о проверке и пересмотре судебных постановлений: теория и практика // Вестник гражданского процесса. 2013. N 4. С. 56-82.

*(9) См.: Борисова Е.А. Реформирование процессуального законодательства: настоящее и будущее // Арбитражный и гражданский процесс. 2011. N 4. С. 36-40; Жуйков В.М. Проблемы правового регулирования проверочных производств в гражданском судопроизводстве // Арбитражный и гражданский процесс. 2012. N 11. С. 22-26; N 12. С. 15-20. 

*(10) Хотя все же основным обеспечителем защиты прав и свобод человека должны быть суды первых инстанций, а высшая инстанция должна быть последним оплотом справедливости в стране.

*(11) А не освободил от бремени доказывания в выводах по этому решению.

*(12) См.: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М., 1998. С. 205.

*(13) См.: Султанов А.Р. Находится ли защита прав и свобод человека в коллизии с правовой определенностью? // Арбитражный и гражданский процесс. 2013. N 2. С. 60-64.

*(14) Определение Верховного Суда РФ от 31.05.2013 N 20-КГ13-9. 

*(15) Султанов А.Р. Борьба за правовую определенность или поиск справедливости. М., 2015. С. 244.