Роль судебной практики и судебного прецедента при оспаривании решений третейских судов (М.М. Скуратовская, "Законы России: опыт, анализ, практика", N 1, январь 2012 г.)

Роль судебной практики и судебного прецедента при оспаривании решений третейских судов

В сегодняшних условиях унификации правовых норм, развития рыночных отношений особое значение приобретает роль судебной практики и судебного прецедента. Система законодательства Российской Федерации в данной сфере постоянно развивается, совершенствуется и правоприменительная практика. Все большую роль в процессе совершенствования гражданско-правовых норм начинают играть судебные решения. Однако в современной России вопрос о роли судебных решений стал актуальным, прежде всего, в связи с дискуссиями по поводу правовой природы решений Конституционного Суда РФ и критериев, установленных в прецедентной практике Европейского Суда по правам человека.

В России отсутствует законодательное закрепление судебного прецедента в качестве источника права. В то же время опубликованная практика высших судов Российской Федерации учитывается нижестоящими судами в качестве ориентира в вопросах применения и толкования права, устранения пробелов в нем, применения аналогии закона и аналогии права. Особую роль в этом процессе играют решения Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ. Они служат ориентиром для нижестоящих судов, негосударственных третейских судов при рассмотрении гражданских дел, способствуют формированию единообразной судебной практики. В таких решениях грань между правотворческой и правоприменительной деятельностью тонка и не всегда различима.

Таким образом, в правовой системе России отчетливо прослеживается тенденция повышения правотворческой роли судов, что обусловливает дискуссию в правовой литературе о роли судебного прецедента как в системе источников российского процессуального права, так и в системе источников российского права в целом.

Целый ряд ведущих российских ученых выступает за признание и законодательное закрепление судебного прецедента как источника права (С.С. Алексеев, М.В. Баглай, В.В. Лазарев, М.Н. Марченко, А.В. Наумов, В.Н. Синюков, Б.Н. Топорнин, В.А. Туманов и др.). Одни ученые считают, что судебный прецедент на уровне судов высшего звена должен рассматриваться в качестве дополнительного источника права, приобретающего важное значение в рамках российской правовой системы, которая может характеризоваться как интегративная, т.е. объединяющая черты как романо-германской, так и англосаксонской правовых систем. Другие выступают за признание решений высших судебных органов России источником права исходя из ценностей правовой стабильности. Всякое решение суда является способом корректировки, обеспечения единообразия судебной практики, и главная цель судебного прецедента - обеспечение однообразного применения права.

В отечественной юриспруденции проблема прецедентного права является одной из самых сложных и спорных. В советский период правотворческие полномочия судов и наличие судебных прецедентов категорически отрицались. Считалось, что ни Советское государство, ни зарубежные социалистические государства такого источника не знают.

Рассуждая о судебных прецедентах, необходимо рассмотреть судебную практику. Значение судебной практики определяется тем, что она приобретает общий и нормативный характер для широких кругов правоприменителей, выступая как пример для решения конкретных, аналогичных дел. В этом случае она воздействует на выработку не только судебной политики, но и принципов права, совершенствование законодательства, т.е. имеет определенное правотворческое значение.

Судебная практика способствует единообразному толкованию и применению правовых норм, углубленному пониманию сложных юридических категорий. Поэтому итог правоприменительной деятельности - это прецедент, который занимает определенное место в системе источников права, учитывая авторитет самого органа правосудия, его место в структуре судебной власти и убедительность, аргументированность подготовленного документа. Таким образом, судебная практика - это результат судебной деятельности по единообразному применению закона.

Российской правовой системе более свойственно использование термина "судебная практика" для отражения процессов, роли и места любого судебного влияния на правовое регулирование в стране. Судебная практика может рассматриваться в широком смысле - как синоним судебной деятельности и судебная практика в узком значении - как "выработанные в ходе судебной деятельности правовые положения, определения - дефиниции, правила, указания, которые обладают определенной степенью обобщенности, общепризнанности и (во всяком случае, некоторые из них) обязательности"*(1). Термин "судебный прецедент" практически всегда воспринимался российской юриспруденцией как элемент исследования зарубежного опыта судебного правотворчества. Судебный прецедент в современной научной литературе определяется как решение суда высшей инстанции по конкретному делу, вынесенное по первой, апелляционной или кассационной инстанции, а также в процессе нормативного или казуального толкования правовых норм, опубликованное в периодическом издании, не только являющееся актом применения права, но и содержащее норму права, обязательную для применения как этим же судом, так и судом равной юрисдикции и нижестоящим судом*(2). Необходимо отметить, что понятия судебной практики и судебного прецедента различаются. Судебный прецедент содержит нормы права, сформулированные в решениях вышестоящих судов и обязательные к применению судами нижестоящими, как это происходит в странах англо-американской правовой системы. Судебная практика не формулирует нормы права, она дает их толкование, а потому не может рассматриваться как судейское правотворчество. Скорее, судебная практика должна трактоваться как правоприменительная деятельность. Раскрытие содержания закона применительно к конкретному случаю - это не правотворчество, а правоприменение. Анализ свойств судебных актов, судебной практики и судебного прецедента приводит к выводам о том, что судебная составляющая в системе источников российского права объективно сложилась, она представляет собой реальность нынешней системы правового регулирования, и в этой составляющей два основных элемента судебного правотворчества - судебная практика и судебный прецедент - невозможны друг без друга. Два этих правовых явления представляют собой двуединое начало одного важнейшего структурного элемента в системе источников права - судебного правотворчества.

Важное значение для развития прецедентного правосудия в Российской Федерации имеет принятие новых федеральных законов, иных нормативных правовых актов, которые соответствуют концепции судебной реформы в нашей стране.

Защита гражданских прав в Российской Федерации осуществляется в различных формах: общая (судебная и внесудебная); специальная (административная, а также специально уполномоченными негосударственными органами); исключительная (самозащита гражданских прав).

На сегодняшний день широко используется практика применения несудебных форм разрешения правовых конфликтов. Они выступают как альтернатива по отношению к официальному правосудию, к судебной системе государства. Рост популярности этих процедур в различных сферах гражданско-правовых отношений привели к существованию различных форм альтернативных процедур. Внесудебные процедуры представлены в России третейскими судами и посредничеством.

Для успешного развития третейских судов и других форм альтернативного судопроизводства нам пока не хватает ни нормативной базы, ни финансовых средств, ни позитивного отношения участников процесса к таким процедурам. Некоторые юристы расценивают внесудебное урегулирование споров как необоснованное уклонение от юрисдикции государственной судебной системы. Вместе с тем свобода экономической деятельности, свобода договора предполагают и известную свободу урегулирования разногласий между субъектами такого рода правоотношений.

Третейский суд - альтернатива государственной юстиции и представляет собой суд, избранный либо сформированный по соглашению сторон для разрешения конкретного гражданско-правового спора с обязательством каждой из сторон подчиниться решению этого суда*(3).

Власть третейского суда основывается не на общем законе, а на договорном начале, на воле частных лиц.

Задачей третейского суда является защита имущественных и неимущественных прав и охраняемых законом интересов физических или юридических лиц путем всестороннего рассмотрения и разрешения споров в соответствии с законом, а также урегулирование юридических конфликтов и обеспечение добровольного исполнения обязанностей.

Сущность третейского суда заключается в том, что обе стороны доверяют разрешение спора и вынесение решения третьему лицу. В этом существенное отличие третейского рассмотрения дел от других форм защиты субъективных прав государственными органами.

Разбирательство в третейском суде существует как альтернатива судебной форме защиты. Однако она не противостоит, а дополняет деятельность судов по рассмотрению и разрешению дел. К наиболее характерным преимуществам третейского суда перед государственным судом следует отнести следующее: оперативность и эффективность решения споров, упрощенная процедура рассмотрения, возможность проведения разбирательства вне места постоянного пребывания третейского суда, в том числе непосредственно по месту нахождения сторон спора; конфиденциальность третейского разбирательства и создания условий для сохранения коммерческой тайны; наличие возможностей для выбора оптимального варианта организации третейского суда; создание положительной судебной практики и появление необходимых прецедентов правоприменения.

Третейский суд разрешает споры на основании законов, подзаконных нормативных правовых актов Российской Федерации, международных договоров Российской Федерации и иных нормативных правовых актов, действующих на территории Российской Федерации. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

Третейский суд принимает решение в соответствии с условиями договора и с учетом обычаев делового оборота. Если отношения сторон прямо не урегулированы нормами права или соглашением сторон и отсутствует применимый к этим отношениям обычай делового оборота, то третейский суд применяет нормы права, регулирующие сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии таких норм разрешает спор исходя из общих начал и смысла законов, иных нормативных правовых актов (аналогия права).

Решение третейского суда обязательно для сторон. В соответствии со ст. 31 Федерального закона от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации"*(4) стороны, заключившие третейское соглашение, принимают на себя обязанность добровольно исполнять решение третейского суда.

Решение третейского суда не может рассматриваться в качестве акта, обязательного для исполнения лицами, не являющимися сторонами третейского соглашения. В то же время следует иметь в виду, что решение третейского суда является основанием для прекращения производства по делу арбитражным судом в соответствии с подп. 3 п. 1 ст. 150 АПК, ст. 220 ГПК.

Заключая третейское соглашение, стороны наделяют определенный ими третейский суд правом рассмотреть возникший между ними спор и принять решение, касающееся его существа. Признавая юрисдикцию третейского суда, стороны соглашаются принимать и исполнять исходящие от него указания и решения, связанные как с процедурой разбирательства (время, место заседания, представление доказательств и т.п.), так и с выводом по существу спора (полное или частичное удовлетворение иска либо отказ в иске).

В соответствии с решением третейского суда обязанная сторона должна добровольно, т.е. без какого-либо принуждения, восстановить нарушенные ею права другой стороны. Это может выражаться в совершении ею действий, указанных, например, в ст. 12 ГК РФ (уплата долга, неустойка, возмещение убытков и т.п.), однако нельзя исключить, что ответчик откажется выполнить решение третейского суда. Причины такого поведения различны, например отсутствие материальных возможностей должника или его несогласие с самим решением.

Одним из главных требований, предъявляемых к решению третейского суда, является его законность. Статья 6 Закона о третейских судах предусматривает, что третейский суд разрешает споры на основании: Конституции Российской Федерации; федеральных конституционных законов; федеральных законов; нормативных указов Президента РФ; постановлений Правительства РФ; нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти; нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления; международных договоров Российской Федерации; иных нормативных правовых актов, действующих на территории Российской Федерации.

Еще недавно ссылка в третейском судебном решении на нормы международного права воспринималась как нечто лишенное смысла, оторванное от реальности. Уже сейчас Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ ориентируют суды на изучение практики Европейского суда по правам человека и применение его прецедентов.

О необходимости применения правовых позиций Европейского Суда по правам человека говорится в п.п. 10-15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации"*(5), п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении"*(6), в преамбуле и п.п. 1 и 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц"*(7).

Высший Арбитражный Суд РФ выпустил специальное Информационное письмо от 20 декабря 1999 г. N С1-7/СМП-1341 "Об основных положениях, применяемых Европейским Судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие"*(8), в которым ориентировал арбитражные суды на соблюдение положений, сформулированных Европейским судом по правам человека и направленных на защиту имущественных прав и права на правосудие.

Согласно Закону "О третейских судах в Российской Федерации" возможно оспаривание решений третейских судов. И тут сразу же следует обратить внимание на существенную деталь: решения третейских судов можно только оспорить, но не обжаловать. Казалось бы, синонимичные слова, но в данном случае они имеют существенную разницу. Обжаловать решение суда - значит пересмотреть решение относительно его законности, а также обоснованности, т.е. фактически это означает возможность пересмотра дела и вынесения нового решения. Пересмотр и обжалование осуществляются исключительно в вышестоящих инстанциях. А суд третейский находится с этими судами на одном уровне, значит, арбитражный суд не является вышестоящей инстанцией для третейского. Следовательно, решения третейских судов можно только оспорить. Оспаривание решений третейских судов подразумевает государственный контроль над соблюдением законности в действиях третейских судов.

Если обратиться к судебной практике, то можно увидеть, что Высший Арбитражный Суд РФ стал чаще использовать в своей деятельности прецедентную практику Европейского Суда по правам человека. Примером тому могут служить судебные акты ВАС РФ по конкретным делам, связанным с оспариванием решений третейского суда. Обратимся к судебной практике.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ рассмотрел заявление ООО "Первая Экскаваторная Компания" о пересмотре в порядке надзора определения Арбитражного суда города Москвы от 29 апреля 2010 г. по делу N А40-15962/10-104-120, постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 20 июля 2010 г. и постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 28 сентября 2010 г. по тому же делу.

В постановлении Президиум ВАС обратился к прецедентной практике Европейского Суда по правам человека. "Согласно статье 8 Закона о третейских судах третейским судьей избирается (назначается) физическое лицо, способное обеспечить беспристрастное разрешение спора, прямо или косвенно не заинтересованное в исходе дела, являющееся независимым от сторон и давшее согласие на исполнение обязанностей третейского судьи.

Аналогичное положение содержится в статье 13 регламента третейского суда, созданного при обществе.

Однако статьей 7 регламента установлено, что кандидатура председателя третейского суда утверждается президентом общества, то есть руководителем ответчика.

Формирование состава третейского суда осуществляет председатель третейского суда, стороны участия в формировании состава третейского суда не принимают (статья 14 регламента).

Приказом президента общества от 05.03.2008 N 137 председателем названного третейского суда назначен начальник юридического департамента общества Кузнецов С.А.

Установленный порядок формирования третейского суда не обеспечивает соблюдения принципа беспристрастности суда при разрешении спора, который распространяется и на третейский суд как орган по разрешению споров.

Указанный принцип, выражающийся в том, что "никто не может быть судьей в своем собственном деле", является одной из основных составляющих обеспечения права на справедливое судебное разбирательство, предусмотренного пунктом 1 статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года. Прецедентная практика Европейского Суда по правам человека свидетельствует о том, что "беспристрастность должна оцениваться в соответствии с субъективным подходом, отражающим личные убеждения данного судьи по конкретному делу, а также в соответствии с объективным подходом, который определяет, имелись ли достаточные гарантии, чтобы исключить какие-либо сомнения по данному поводу" (постановление от 24 мая 1989 г. по делу "Hauschildt v. Denmark").

Следовательно, беспристрастность должна быть обеспечена как в субъективном плане третейским судьей в рамках формирования убеждения при рассмотрении дела, так и посредством формирования объективных стандартов беспристрастности посредством запрета одновременного выполнения функций стороны и судьи по одному и тому же делу (постановление от 13 ноября 2007 г. по делу "Driza v. Albania"), нахождения "... в состоянии подчиненности служебных полномочий и службы по отношению к одной из сторон" (постановление от 22 октября 1984 г. по делу "Sramek v. Austria").

Рассматривая споры, третейские суды должны обеспечить соблюдение автономии воли сторон и гарантии независимости и беспристрастности.

Порядок формирования третейского суда при обществе названных гарантий не обеспечивает.

Таким образом, несоответствие третейской оговорки и предусмотренного ею порядка формирования состава третейского суда принципу беспристрастности судебного разбирательства является безусловным основанием для признания заключенного сторонами третейского соглашения недействительным.

Наличие указанного соглашения в силу пункта 5 части 1 статьи 148 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не может служить препятствием для принятия арбитражным судом искового заявления стороны такого соглашения.

Следовательно, у арбитражного суда отсутствовали основания для оставления искового заявления компании без рассмотрения.

При названных обстоятельствах обжалуемые судебные акты как нарушающие единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права в соответствии с пунктами 1 и 2 части 1 статьи 304 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации подлежат отмене"*(9).

Или другое дело, рассмотренное ВАС РФ. Коллегия судей Высшего Арбитражного Суда РФ рассмотрела в судебном заседании заявление ОАО "КАМАЗ" о пересмотре в порядке надзора постановления Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 23 декабря 2010 г. по делу N А65-6400/2010-СГЗ-15 Арбитражного суда Республики Татарстан по заявлению Бабаева Владимира Александровича об отмене решения Третейского суда при открытом акционерном обществе "КАМАЗ" от 8 февраля 2010 г. по делу N И-163/2009 об отказе в удовлетворении исковых требований Бабаева В.А. к обществу о признании договора купли-продажи доли в уставном капитале ООО "Набережночелнинский автоцентр КАМАЗ" от 29 сентября 2008 г. в размере 4,45 процентов номинальной стоимостью 7716 руб. незаключенным и несостоявшимся.

Судом кассационной инстанции правомерно установлено, что спор между Бабаевым В.А. и обществом был рассмотрен третейским судом, созданным самим обществом, с участием арбитра, работающего в дочерней компании общества, что свидетельствует о нарушении третейским судом принципа "субъективной беспристрастности", выражающемся в максиме "никто не может быть судьей в своем собственном деле".

Данный принцип ставится на первое место среди требований п. 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в прецедентной практике Европейского Суда по правам человека, согласно которой "беспристрастность должна оцениваться в соответствии с субъективным подходом, отражающим личные убеждения данного судьи по конкретному делу, а также в соответствии с объективным подходом, который определяет, имелись ли достаточные гарантии, чтобы исключить какие-либо сомнения по данному поводу" (дело "Hauschildt v. Denmark"). Кроме того, принцип "субъективной беспристрастности" также означает, что недопустимо быть одновременно заявителем и судьей по одному и тому же делу ("Driza v. Albania") и находиться "... в состоянии подчиненности служебных полномочий и службы по отношению к одной из сторон" ("Sramek v. Austria")*(10).

Из изложенного можно сделать вывод, что в современных условиях России вопрос о правотворческой деятельности высших судебных органов по созданию прецедента обретает актуальность. Это находит поддержку и развитие в научных трудах ряда ученых, практических работников судебных органов. В правовой системе России сложились необходимые предпосылки и условия для судебного правотворчества. Высшие судебные органы не только применяют закон, но и вправе создавать норму судейского права.

Активное включение Российской Федерации в международное сообщество, следование провозглашенным общечеловеческим приоритетам и ценностям не может не отразиться на процессуальной форме рассмотрения гражданских дел. Поэтому появление международного элемента не только в нормах материального, но и процессуального права взаимосвязано в процессуальных институтах, закрепленных во внутреннем законодательстве России.

Библиографический список

1. Боботов С.В. Конституционная юстиция (сравнительный анализ). М., 1994.

2. Коршунов Н.М. Гражданский процесс. М., 2010.

3. Подольская Н.А. К вопросу о понятии прецедента как источника права (общетеоретический аспект). М., 2000.

М.М. Скуратовская,

кандидат юридических наук, доцент,

доцент кафедры гражданского права

и процесса Московского городского университета

управления Правительства Москвы

"Законы России: опыт, анализ, практика", N 1, январь 2012 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Боботов С.В. Конституционная юстиция (сравнительный анализ). М., 1994. С. 108.

*(2) См.: Подольская Н.А. К вопросу о понятии прецедента как источника права (общетеоретический аспект). М., 2000. С. 152.

*(3) См.: Коршунов Н.М. Гражданский процесс. М., 2010. С. 518.

*(4) СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3019.

*(5) Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. N 12

*(6) Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. N 2.

*(7) Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 4.

*(8) Вестник ВАС РФ. 2000. N 2.

*(9) Постановление Президиума ВАС РФ от 28 июня 2011 г. N 1308/11 // Вестник ВАС РФ. 2011. N 10.

*(10) См.: Определение коллегии судей ВАС РФ от 2 марта 2011 г. N 11757 // Вестник ВАС РФ 2011. N 7.