Постановление Европейского Суда по правам человека от 16 декабря 2010 г. Дело "Алексей Овчинников (Aleksey Ovchinnikov) против Российской Федерации" (жалоба N 24061/04) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Алексей Овчинников (Aleksey Ovchinnikov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 24061/04)

Постановление Суда

Страсбург, 16 декабря 2010 г.

По делу "Алексей Овчинников против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 25 ноября 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 24061/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Алексеем Юрьевичем Овчинниковым (далее - заявитель) 4 июня 2004 г.

2. Интересы заявителя представляла Н. Муращенко, адвокат, практикующий в Ивановской области. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель жаловался на нарушение своего права на свободу выражения мнения.

4. 14 марта 2006 г. Председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1974 году и проживает в г. Иваново. Он является журналистом, пишущим для газеты "Иваново-Пресс".

A. Публикации о событиях в летнем лагере

6. В начале июля 2002 г. девятилетний мальчик, отдыхающий в летнем лагере "Строитель", пожаловался родителям, что подвергся побоям и сексуальному насилию со стороны двенадцатилетних соседей по палате. На основании заявления родителей мальчика милиция обнаружила доказательства уголовно наказуемых деяний, в связи с которыми, однако, не могло осуществляться уголовное преследование, поскольку правонарушители были несовершеннолетними* (* В соответствии с Уголовным кодексом Российской Федерации уголовная ответственность за побои может наступать с 18 лет, а за насильственные действия сексуального характера - с 14 лет (прим. переводчика).).

7. Один из правонарушителей был сыном двух федеральных судей Б. и Б. Другой виновный был приемным внуком заместителя начальника ГИБДД Ивановской области В.

8. Поскольку родители правонарушителей занимали заметные должности в области, средства массовой информации проявили большой интерес к происшествию. Первая статья о происшествии была опубликована 26 августа 2002 г. еженедельной газетой "Курсив-Иваново". В публикации перечислялись имена и должности родственников правонарушителей.

9. После того, как мать потерпевшего принесла милицейские документы и соответствующие медицинские справки в газету заявителя, последний предпринял независимое расследование событий. В частности, он взял интервью у начальника летнего лагеря "Строитель", нескольких его воспитателей, должностного лица, ответственного за надзор за летними лагерями в области, представителя отделения милиции, в производстве которого находилось расследование, и главы квалификационной коллегии судей.

10. 3 сентября 2002 г. заявитель опубликовал статью о происшествии в летнем лагере в газете "Иваново-Пресс" под заголовком "Час расплаты". Он написал, в частности, следующее:

"Любая история [о побоях и сексуальном насилии] привлекает самое пристальное внимание. Эта история является особенно позорной, поскольку родители одного маленького ублюдка работают судьями районного суда, а близкий родственник второго является одним из начальников областной ГИБДД.

Сложно писать на данную тему. Дело касается детей, их жизней, их трагедии и их будущего. Это сложно, потому что вина и ее степень должны определяться судом, но несовершеннолетние участники этой истории, увы, не подлежат уголовной ответственности... Их родители должны отвечать за их деяния перед обществом и государством. Поэтому мы решили обсудить этот вопрос...

Уверен, что читатели простят меня за отсутствие подробного описания насилия, которому подвергся ребенок (в действительности, наши коллеги из газеты "Курсив" уже представили его). Я лишь скажу одну вещь: обстоятельства этих недетских дел подтверждены доказательствами. Они квалифицируются как побои, наказуемые на основании статьи 116, и насильственные действия сексуального характера, наказуемые на основании статьи 132 [Уголовного кодекса]. Таким образом, если бы этим моральным уродам были предъявлены обвинения, и они предстали бы перед судом, им бы угрожали длительные сроки лишения свободы.

...[После того как родители потерпевшего обратились в милицию,] сотрудниками Тейковского районного отдела внутренних дел была проведена проверка, и они установили, что действия трех несовершеннолетних насильников действительно содержали признаки преступления. Однако в возбуждении уголовного дела было отказано, поскольку подозреваемые были несовершеннолетними. Между тем о произошедшем стало известно журналистам, после чего разгорелся серьезный скандал.

Это не первый случай, когда внимание правоохранительных органов привлечено к детям высокопоставленных родителей. Однако, как правило, такие дела прекращаются на ранней стадии расследования. Даже если они переданы в суд, широкая публика едва ли узнает об этом. Нет сомнений, что если бы администрация летнего лагеря "Строитель" обратила внимание на эти факты и вовремя предупредила родителей, следователям [Тейковского районного отдела внутренних дел] вряд ли дали бы провести расследование. Но дело было пущено на самотек и получило огласку.

Здесь нужно серьезно задуматься. Как такое может быть? Ребенок, родители которого работают СУДЬЯМИ, совершил преступление! Что это: случайность или закономерность? Чему его учили родители? Уж не тому ли, что судья и Закон - это одно и то же, а значит, судья не слуга, а хозяин закона - сверхчеловек? И дети его - тоже сверхчеловеки, которые могут позволить себе все, что угодно, потому что знают: мамы или папы спасут их от ответственности...

У другого [правонарушителя] родственник - милиционер. Да не простой, а "шишка" с большими звездами на погонах. Значит, тоже все можно, в случае чего "прикроет", "договорится"?

Как же теперь эти люди будут работать в судах, в милиции? Выносить приговоры, осуждать людей на сроки по статьям, по которым могли осудить их отпрыска? Или им это уже привычно? А ведь все эти предположения имеют под собой вполне реальную почву, как и то, что дело "стараниями" родителей молодчиков вполне может быть замято.

Как нам стало известно, на родителей потерпевшего уже оказывается серьезное давление, вплоть до угроз физической расправы. Да и в ходе подготовки этого материала в нашей редакции то и дело раздавались странные звонки с просьбами прекратить журналистское расследование, не трогать судей и их детей. Странно, что никто из звонивших нам "доброжелателей" почему-то не подумал о судьбе пострадавшего ребенка, о том, как он будет жить дальше. Как не подумали они и о судьбе малолетних участников этого "криминального трио". Кто вырастет из них? Не случится ли так, что, оставшись, по сути, безнаказанными, через год-два они вновь займутся "сексуальными опытами"? ...

P.S. К сожалению, в силу недавних изменений к закону о средствах массовой информации газета не может назвать имена юных негодяев и их родственников... Мы продолжим расследование этого дела и в будущем номере приведем конкретные примеры того, как дети судей и сотрудников милиции избегали ответственности".

11. Как сообщил заявитель, в последующих публикациях в газетах "Курсив-Иваново" и "Рабочий край", и в Интернете были указаны имена и официальные должности родителей и родственника правонарушителей.

12. 17 сентября 2002 г. заявитель опубликовал следующую статью под заголовком "Шоколадные детишки. Высокопоставленные родители малолетних насильников пытаются замять скандал". Он написал следующее:

"Дело вылилось в скандал, поскольку родителями одного подозреваемого были супруги [Б. и Б.], судьи районного суда г. Иваново, а близкий родственник другого, [В.], был заместителем начальника областной дорожной милиции.

Вполне естественно, что эти высокопоставленные родители не были готовы мириться с таким развитием событий. Помимо этического аспекта, скандал представлял потенциальную угрозу их карьерам и финансовому благополучию. Сперва они пытались представить события как обычную драку! С этой целью, и при содействии областной администрации, прокуратура распорядилась о проведении дополнительной проверки...

Судя по тщательности, с которой все это делалось, а также по тому факту, что официальные газеты неожиданно наполнились пространными статьями о прекрасно организованных в этом году летних каникулах для детей, делаются попытки оказать давление на ход возобновленного расследования.

Наиболее вероятно, что эта проверка установит, что все подозреваемые "белые и пушистые". Однако тот факт, что насилие действительно имело место, подтверждается тем, что один из маленьких негодяев был помещен в изолятор для несовершеннолетних преступников по решению Октябрьского районного суда явно из-за этих скандальных событий. Это означает, что сын простых заводских рабочих изолирован от общества, тогда как его сообщники, дети судей и милицейских начальников, на свободе! ...

Наше журналистское расследование раскрыло сенсационную информацию о [В.] Оказывается, этот криминальный скандал - не первый в его семье. Его старший сын Валерий с 1995 года находится в списке лиц, скрывающихся от правосудия: он подозревался в разбойном нападении. Его младший сын, также сотрудник ГИБДД, несколько лет назад совершил дорожно-транспортное происшествие, в котором получила серьезные травмы молодая женщина... Но ему удалось уйти от ответственности. И теперь эта темная история с участием приемного внука [В.]. Напрашивается вопрос руководству областной милиции, которому, несомненно, известны эти факты: как может такое лицо все еще работать в правоохранительной сфере на руководящей позиции в ГИБДД?

На этой неделе квалификационная коллегия судей решит участь [Б. и Б.]. Если они продолжат работу судьями, снова напрашивается вопрос: как будут эти люди выносить приговоры другим людям, если они не могут воспитать [как следует] своего собственного сына? ...".

B. Иски о защите чести, достоинства и деловой репутации

1. Иск Б. и Б.

13. Б. и Б. предъявили иск о защите чести, достоинства и деловой репутации и о раскрытии информации о частной жизни от своего имени и от имени их несовершеннолетнего сына. Они указали в качестве ответчиков учредителей газеты "Курсив-Иваново" и ее журналистов, а также заявителя и компанию - владельца его газеты. Они требовали опровержения и компенсации морального вреда. Они приложили текст опровержения, содержащий извинения, для опубликования в газете заявителя.

14. 12 марта 2003 г. Советский районный суд г. Иваново принял решение. Он отметил, что высказывания, обвиняющие сына Б. и Б. в насильственных действиях, соответствовали действительности, поскольку милиция установила признаки уголовно наказуемых деяний. Предположительно оскорбительные высказывания ("маленькие ублюдки", "юные негодяи" и тому подобные) не могли быть предметом судебной защиты, поскольку представляли собой оценочные суждения, не подлежащие доказыванию. Предполагаемое нарушение обязанностей журналиста, установленных Законом "О средствах массовой информации", а именно раскрытие конфиденциальной или частной информации, не могло быть предметом судебной защиты в рамках гражданского разбирательства, поскольку Закон "О средствах массовой информации" предусматривал уголовную или дисциплинарную, а не гражданскую ответственность за такие нарушения. С другой стороны, на основании статьи 152 Гражданского кодекса суд удовлетворил требование об опровержении сведений о том, что они "пытались вмешаться в расследование", поскольку журналисты не представили доказательств такого вмешательства. Он обязал газету и заявителя опубликовать опровержение, содержащее извинения перед Б. и Б. Он также обязал заявителя выплатить Б. и Б. компенсацию морального вреда в размере 3 000 рублей (примерно 85 евро).

15. Заявитель обжаловал решение. Он утверждал, в частности, что статьи, написанные им, не содержали высказываний, обвиняющих Б. и Б. во вмешательстве в расследование. Он также жаловался, что возложение обязанности опубликовать опровержение, содержащее извинения, не было основано на российском законодательстве.

16. 16 апреля 2003 г. Ивановский областной суд оставил решение без изменения, установив, что оно было законным, обоснованным и оправданным. Что касается обязанности опубликовать извинения, областной суд указал, что районный суд имел право определить содержание опровержения.

2. Иск В.

17. В. от своего имени и его невестка от имени ее сына обратились с иском к тем же ответчикам о защите чести, достоинства и деловой репутации, а также о раскрытии информации об их частной жизни. Они требовали компенсации морального вреда на основании статьи 152 Гражданского кодекса. Они также требовали опровержения и представили проект опровержения, включающего извинения.

18. 19 февраля 2004 г. Советский районный суд частично удовлетворил иск. Он решил, что журналисты не доказали утверждение о том, что В. "вмешивался в расследование", как того требует статья 152 Гражданского кодекса. Он отклонил как необоснованный, без дополнительной мотивировки, довод заявителя о том, что его статьи не содержали подобных сведений. Он также решил, что журналисты несли ответственность за нарушение конституционного права истцов на неприкосновенность их частной жизни, указав следующее:

"В соответствии со статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред действиями, нарушающими его личные неимущественные права... суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

В соответствии с частью 1 статьи 23 и частью 1 статьи 24 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну [и] защиту своей чести и доброго имени; сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются.

Суд не усматривает доказательств того, что авторы статей, опубликованных в газетах "Курсив-Иваново" и "Иваново-Пресс", получили согласие на распространение информации о частной жизни [В. и его несовершеннолетнего приемного внука]. Соответственно, [их] конституционное право на неприкосновенность частной жизни было нарушено".

19. Суд обязал газету и заявителя опубликовать опровержение, содержащее извинения перед В. и его семьей. Он также обязал заявителя выплатить В. и его невестке компенсацию морального вреда в размере 2 000 рублей (приблизительно 55 евро).

20. В своей кассационной жалобе заявитель ссылался на непоследовательный подход районного суда к вопросу о том, могло ли раскрытие информации о частной жизни являться предметом судебной защиты в гражданском разбирательстве. Возлагая на заявителя ответственность за распространение информации о частной жизни, районный суд не учел тот факт, что информация была впервые опубликована другой газетой, "Курсив-Иваново", и что с этого момента она стала общедоступной. Кроме того, районный суд не уточнил, какие высказывания могли толковаться как предполагающие, что В. вмешивался в расследование.

21. 19 апреля 2004 г. Ивановский областной суд оставил решение без изменения, установив, что раскрытие информации о частной жизни могло влечь ответственность на основании статьи 151 Гражданского кодекса.

II. Применимое национальное законодательство

A. Конституция Российской Федерации

22. Статья 24 запрещает сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия.

23. Статья 29 гарантирует свободу мысли и слова и свободу массовой информации.

B. Гражданский кодекс Российской Федерации от 30 ноября 1994 г.

24. Статья 151 предусматривает, что, если гражданину причинен моральный вред действиями, нарушающими его личные неимущественные права, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. Статья 150 предусматривает в числе других нематериальных благ, принадлежащих гражданину, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну.

25. Статья 152 предусматривает, что гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением.

C. Закон "О средствах массовой информации"

26. Закон "О средствах массовой информации" (N 2124-I от 27 декабря 1991 г.) предусматривает, что средство массовой информации не вправе разглашать сведения, прямо или косвенно указывающие на личность несовершеннолетнего, совершившего преступление либо подозреваемого в его совершении, а равно совершившего административное правонарушение, без согласия самого несовершеннолетнего и его законного представителя (часть 3 статьи 41).

27. Гражданин или организация вправе потребовать от редакции средства массовой информации опровержения не соответствующих действительности и порочащих их честь и достоинство сведений. Если редакция средства массовой информации не располагает доказательствами того, что распространенные им сведения соответствуют действительности, она обязана опровергнуть их в том же средстве массовой информации. Если гражданин или организация представили текст опровержения, то распространению подлежит данный текст при условии его соответствия требованиям закона (статья 43). В опровержении должно быть указано, какие сведения не соответствуют действительности, когда и как они были распространены данным средством массовой информации (часть 1 статьи 44).

28. Журналист вправе излагать свои личные суждения и оценки в сообщениях и материалах, предназначенных для распространения за его подписью (пункт 9 статьи 47).

29. Журналист обязан проверять достоверность сообщаемой им информации. Журналист обязан получать согласие (за исключением случаев, когда это необходимо для защиты общественных интересов) на распространение в средстве массовой информации сведений о личной жизни гражданина от самого гражданина или его законных представителей (пункты 2 и 5 статьи 49). Несоблюдение обязанностей журналиста влечет уголовную, административную или дисциплинарную ответственность в соответствии с законодательством (часть 2 статьи 59).

30. Редакция, главный редактор, журналист не несут ответственности за распространение сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство граждан и организаций, либо ущемляющих права и законные интересы граждан, если они являются дословным воспроизведением сообщений и материалов или их фрагментов, распространенных другим средством массовой информации, которое может быть установлено и привлечено к ответственности (пункт 6 статьи 57).

D. Постановления Пленума Верховного Суда

31. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 11 от 18 августа 1992 г. (в редакции от 25 апреля 1995 г., которое действовало в период, относящийся к обстоятельствам дела) предусматривало, что порочащими являются не соответствующие действительности сведения, содержащие обвинения в нарушении законодательства или моральных принципов (совершение нечестного поступка, неправильное поведение в трудовом коллективе, быту и другие сведения). Распространение сведений понимается как их опубликование или трансляция (пункт 2). Обязанность доказывать соответствие действительности распространенных сведений лежит на ответчике (пункт 7).

32. 24 февраля 2005 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации принял постановление N 3, согласно которому при рассмотрении дел о защите чести, достоинства и деловой репутации судам следует различать имеющие место утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку, являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, не могут быть проверены на предмет соответствия их действительности (пункт 9). Кроме того, он указал, что суд не вправе обязывать ответчиков принести истцам извинения, поскольку такой способ судебной защиты чести, достоинства и деловой репутации статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации и другими нормами российского законодательства не предусмотрен (пункт 18).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

33. Заявитель жаловался на нарушение его права на свободу выражения мнения, предусмотренного статьей 10 Конвенции, которая предусматривает:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует Государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Приемлемость жалобы

34. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

35. Заявитель утверждал, что национальные суды возложили на него ответственность за утверждение о том, что истцы вмешивались в расследование происшествия в летнем лагере "Строитель". Однако статьи, опубликованные им, не содержали такого утверждения. В статьях действительно упоминалось, что определенное вмешательство в расследование могло иметь место. Это утверждение являлось предположением, а не утверждением о факте. Оно не подлежало доказыванию. Виновные в возможном вмешательстве в расследование не были названы в статьях. Истцы, таким образом, не имели оснований утверждать, что утверждение было направлено против них.

36. Далее, что касается ответственности за распространение информации о частной жизни, заявитель утверждал, что суды страны не применили пункт 5 статьи 49 Закона "О средствах массовой информации", который предусматривал, что в случаях, когда публикация информации необходима в общественных интересах, отсутствует необходимость получения предварительного согласия заинтересованного лица. Кроме того, заявитель в действительности не раскрывал какую-либо конфиденциальную информацию о личной жизни истцов. К тому времени, как он опубликовал свои статьи, информация о происшествии в летнем лагере "Строитель" и об именах причастных к нему лиц уже стала общеизвестной из-за публикаций в других газетах.

37. Наконец, заявитель утверждал, что возложение обязанности опубликовать опровержение, содержащее извинения, не было основано на законодательстве страны. Он утверждал, что лишь добровольное извинение может быть приемлемо с точки зрения Конвенции. Нет необходимости заставлять лицо извиняться, тем самым принуждая выражать мнение, не соответствующее его личным убеждением.

38. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в право на свободу выражения мнения заявителя было "предусмотрено законом", а именно статьей 152 Гражданского кодекса, и преследовало законную цель защиты репутации и прав других лиц. Оно также было необходимо в демократическом обществе, учитывая, что заявитель опубликовал не соответствующие действительности сведения об истцах. Суды провели разграничение между оценочными суждениями и утверждениями о факте, признав заявителя ответственным лишь в отношении утверждений о фактах, которые он не доказал. На заявителя также была возложена ответственность в связи с распространением сведений о частной жизни истцов без их предварительного согласия. Заявитель был обязан выплатить чисто символическую сумму компенсации истцам. Суды не требовали, чтобы заявитель принес личные извинения истцам; однако они обязали заявителя и его газету опубликовать опровержение, подготовленное истцами, в соответствии со статьей 43 Закона "О средствах массовой информации".

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

39. В соответствии с установившейся прецедентной практикой Европейского Суда свобода выражения мнения составляет одну из основ демократического общества и одно из главных условий для его прогресса. С учетом положений пункта 2 статьи 10 Конвенции она распространяется не только на "информацию" или "идеи", которые благосклонно принимаются или считаются безвредными или нейтральными, но также на оскорбляющие, шокирующие или причиняющие беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых невозможно "демократическое общество" (см. Постановление Европейского Суда от 7 декабря 1976 г. по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom), Series A, N 24, § 49, и Постановление Европейского Суда от 23 сентября 1994 г. по делу "Йерсильд против Дании" (Jersild v. Denmark), Series A, N 298, § 37).

40. Европейский Суд напоминает, что пункт 2 статьи 10 Конвенции дает мало возможностей для ограничения политических высказываний или дебатов по вопросам, представляющим всеобщий интерес (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сюрек против Турции" (Surek v. Turkey) (N 1), жалоба 26682/95, § 61, ECHR 1999-IV).

41. Пресса исполняет важнейшую функцию в демократическом обществе. Хотя она не должна выходить за определенные рамки, в том числе в отношении репутации и прав иных лиц и необходимости предотвращения раскрытия конфиденциальной информации, тем не менее ее обязанностью является распространение - способом, совместимым с ее обязанностями и ответственностью, - информации и идей по всем вопросам всеобщего интереса (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 1997 г. по делу "Де Хас и Гейселс против Бельгии" (De Haes and Gijsels v. Belgium), Reports of Judgments and Decisions 1997-I, § 37, и Постановление Большой Палаты по делу "Бладет Тромсё и Стенсос против Норвегии" (Bladet Tromso and Stensaas v. Norway), жалоба N 21980/93, § 59, ECHR 1999-III). Не только у прессы есть задача распространять подобную информацию и мнения: общество имеет право на получение указанных сведений. В противном случае пресса не могла бы исполнять свою крайне важную роль "публичного контролера" (см. Постановление Европейского Суда от 25 июня 1992 г. по делу "Торгейр Торгейрсон против Исландии" (Thorgeir Thorgeirson v. Iceland), Series A, N 239, § 63). Журналистская свобода распространяется на возможное использование в определенной степени преувеличений или даже провокации (см. Постановление Европейского Суда от 26 апреля 1995 г. по делу "Прагер и Обершлик против Австрии" (Prager and Oberschlick v. Austria) (N 1), Series A, N 313, § 38). Данная свобода содержит ряд исключений, изложенных в пункте 2 статьи 10 Конвенции, подлежащем строгому толкованию. Необходимость применения каких бы то ни было ограничений должна быть установлена в отсутствие любого сомнения.

42. Статья 10 Конвенции защищает право журналистов обнародовать информацию по вопросам, представляющим всеобщий интерес, при условии, что они действуют добросовестно и на точной фактической основе, предоставляя "надежную и точную" информацию в соответствии с журналистской этикой. В соответствии с пунктом 2 статьи 10 Конвенции свобода выражения мнения связана с "обязанностями и ответственностью", которые также применяются к средствам массовой информации в отношении вопросов, представляющих серьезный всеобщий интерес. Кроме того, значение этих "обязанностей и ответственности" возрастает, если имеет место вопрос посягательства на репутацию конкретного гражданина и нарушения "прав других лиц". Так, необходимы особые причины для освобождения средства массовой информации от его обычной обязанности проверки утверждений о фактах, умаляющих репутацию частных лиц. Наличие таких причин зависит, в частности, от характера и степени диффамации и от того, насколько средство массовой информации может разумно считать свои источники надежными в отношении данных утверждений (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лендон, Очаковски-Лоран и Жюли против Франции" (Lindon, Otchakovsky-Laurens and July v. France), жалобы NN 21279/02 и 36448/02, § 67, ECHR 2007-..., и Постановление Большой Палаты по делу "Педерсен и Бодсгор против Дании" (Pedersen and Baadsgaard v. Denmark), жалоба N 49017/99, § 78, ECHR 2004-XI).

43. Хотя нельзя сказать, что государственные служащие заведомо ставят себя в положение, допускающее пристальный контроль каждого их слова и поступка, в равной степени с политическими деятелями, государственные служащие, находящиеся при исполнении обязанностей, подобно политикам, подпадают под более широкие пределы допустимой критики, чем частные лица (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тома против Люксембурга" (Thoma v. Luxembourg), жалоба N 38432/97, § 47, ECHR 2001-III). Кроме того, что касается критики, направленной на судей, Европейский Суд постановил, что работа судов, которые выступают гарантами справедливости и играют основополагающую роль в государстве, основанном на верховенстве права, должна пользоваться общественным доверием. Таким образом, она должна быть защищена от необоснованных нападок. Суды, вместе с тем, не закрыты для критики и контроля. Важно проводить четкое разграничение между критикой и оскорблением. Если единственной целью какой-либо формы выражения является оскорбление суда или его членов, соответствующее наказание, в принципе, не будет являться нарушением пункта 2 статьи 10 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 мая 2003 г. по делу "Скалка против Польши" (Skalka v. Poland), жалоба N 43425/98, § 34).

(b) Применение в настоящем деле

44. Сторонами не оспаривается, что решения, вынесенные против заявителя, представляли собой "вмешательство" в его право на свободу выражения мнения, защищаемое пунктом 1 статьи 10 Конвенции. Задача Европейского Суда заключается в том, чтобы определить, было ли вмешательство оправданным в значении пункта 2 данной статьи, то есть было ли оно "предусмотрено законом", преследовало ли оно законную цель, и было ли оно "необходимо в демократическом обществе".

45. Европейский Суд признает, что вмешательство было основано на статьях 151 и 152 Гражданского кодекса и преследовало законную цель защиты репутации и прав иных лиц. Что касается довода заявителя о том, что решение суда в части принесения извинений не было основано на российском законодательстве, Европейский Суд уже приходил к выводу, что в период, относящийся к обстоятельствам дела, то есть до принятия Пленумом Верховного Суда в 2005 году постановления N 3 (см. § 32 настоящего Постановления), суды страны разумно толковали понятие опровержения как могущее включать извинения. Европейский Суд признал, что толкование применимого законодательства российскими судами не позволяло сделать вывод о незаконности оспариваемого вмешательства с точки зрения Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 2008 г. по делу "Казаков против Российской Федерации" (Kazakov v. Russia), жалоба N 1758/02, §§ 21-24* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2009.)). Европейский Суд не усматривает оснований для того, чтобы прийти к иному заключению по настоящему делу. Соответственно, остается рассмотреть вопрос о том, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе".

46. Европейский Суд напоминает, что критерий "необходимости в демократическом обществе" требует от него установить, отвечало ли обжалуемое "вмешательство" "настоятельной общественной необходимости", было ли оно соразмерно преследуемой законной цели, и были ли доводы, приведенные национальными властями в его обоснование, относимыми и достаточными. При оценке того, имелась ли такая "необходимость" и какие меры следовало принять в связи с ней, национальные власти обладают определенной свободой усмотрения. Данная свобода усмотрения, однако, не является неограниченной, а сопровождается европейским надзором, осуществляемым Европейским Судом, чьей задачей является вынесение окончательного решения относительно того, совместимо ли примененное ограничение права со свободой выражения мнения, гарантированной статьей 10 Конвенции. При осуществлении надзорной функции задачей Европейского Суда является не замещение национальных властей, а, скорее, проверка на основании статьи 10 Конвенции, в свете всех обстоятельств дела, решений, принимаемых ими в рамках их свободы усмотрения. При этом Европейский Суд должен убедиться в том, что национальными властями были применены стандарты, соответствующие принципам, изложенным в статье 10 Конвенции, и, кроме того, что решения властей были основаны на разумной оценке соответствующих обстоятельств дела (см., в числе многих примеров, Постановление Европейского Суда от 22 февраля 2007 г. по делу "Красуля против Российской Федерации" (Krasulya v. Russia), жалоба N 12365/03, § 34* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2005.), и Постановление Европейского Суда от 21 июля 2005 г. по делу "Гринберг против Российской Федерации" (Grinberg v. Russia), жалоба N 23472/03, § 27* (* Там же. N 7/2008.)).

47. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что заявитель, журналист местной газеты, опубликовал две статьи о происшествии с применением насилия в летнем лагере, где несовершеннолетние дети высокопоставленных должностных лиц совершили насилие в отношении младшего соседа по палате. Имеет значение, что суды страны пришли к выводу, что все сведения, опубликованные о насилии, были основаны на результатах официального расследования и, следовательно, соответствовали действительности. Они, тем не менее, привлекли заявителя к ответственности за раскрытие информации о личной жизни правонарушителей и их родственников, а также за распространение сведений о попытках родственников правонарушителей вмешиваться в расследование, достоверность которых он не смог доказать. Европейский Суд по очереди рассмотрит два этих аспекта.

48. Что касается первого аспекта, Европейский Суд отмечает, что заявитель был привлечен к гражданской ответственности за раскрытие информации о личной жизни В., высокопоставленного должностного лица ГИБДД. Аналогичное требование, предъявленное судьями Б. и Б., было отклонено национальными судами. Европейский Суд, таким образом, сосредоточит внимание на оценке высказываний заявителя о В.

49. Следует отметить, что в своей первой публикации от 3 сентября 2002 г. заявитель описал происшествие с применением насилия в летнем лагере в общих выражениях, не называя имен его участников и не описывая их способом, позволяющим узнать, о ком шла речь. Лишь в своей второй публикации от 17 сентября 2002 г. заявитель упомянул имена малолетних правонарушителей, включая имя приемного внука В., и официальные должности их родственников. Однако до этого информация уже была раскрыта другой газетой, и происшествие во всех подробностях широко обсуждалось в прессе и в Интернете (см. § 11 настоящего Постановления). В национальном разбирательстве или в Европейском Суде не утверждалось, что публикации заявителя содержали какие-либо новые персональные данные, ранее не известные публике. Следовательно, к моменту второй публикации персональные данные правонарушителей утратили конфиденциальность и стали общедоступными. Таким образом, интерес в защите неприкосновенности малолетних правонарушителей и их родственников существенно снизился, в связи с чем защита конфиденциальности в этом вопросе не могла более представлять приоритетное требование (см. Постановление Европейского Суда по делу ""Эдисьон Плон" против Франции" (Editions Plon v. France), жалоба N 58148/00, § 53, ECHR 2004-IV, Постановление Большой Палаты от 8 июля 1999 г. по делу "Сюрек против Турции" (Surek v. Turkey) (N 2), жалоба N 24122/94, § 40, и, с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 22 мая 1990 г. по делу "Вебер против Швейцарии" (Weber v. Switzerland), §§ 49 и 51, Series A, N 177, Постановление Европейского Суда от 26 ноября 1991 г. по делу ""Обсервер" и "Гардиан" против Соединенного Королевства" (Observer and Guardian v. United Kingdom), §§ 68 и 69, Series A, N 216, Постановление Европейского Суда от 26 ноября 1991 г. по делу ""Санди таймс" против Соединенного Королевства" (Sunday Times v. United Kingdom) (N 2), §§ 54 и 55, Series A, N 217, и Постановление Европейского Суда от 9 февраля 1995 г. ""Веренигинг векблад Блюф!"* (* Ассоциация-заявитель издавала еженедельник "Блюф!" (прим. переводчика).) против Нидерландов" (Vereniging Weekblad Bluf! v. Netherlands), §§ 43 и 44, Series A, N 306-A).

50. Вместе с тем Европейский Суд полагает, что при определенных обстоятельствах ограничение на воспроизведение информации, которая уже стала общедоступной, может быть оправданным, например, для предотвращения дальнейшего публичного обсуждения подробностей частной жизни лица, когда такое обсуждение не является частью политической или публичной дискуссии по вопросу, представляющему общественный интерес. Европейский Суд напоминает в этой связи, что в делах о публикациях, касающихся подробностей частной жизни лица с единственной целью удовлетворения любопытства отдельных читателей, право лица на эффективную защиту его или ее частной жизни имеет приоритет над журналистской свободой выражения мнения (см. Постановление Европейского Суда "Фон Ханновер против Германии" (Von Hannover v. Germany), жалоба N 59320/00, § 65, ECHR 2004-VI; Решение Европейского Суда по делу "Кампмани и Дьес де Ревенга и Лопес Галиачо Перона против Испании" (Campmany y Diez de Revenga and Lopez Galiacho Perona v. Spain), жалоба N 54224/00, ECHR 2000-XII, Решение Европейского Суда от 1 июля 2003 г. ""Сосьете Присма пресс" против Франции" (Societe Prisma Presse v. France), жалоба NN 66910/01 и 71612/01, и Решение Европейского Суда от 13 мая 2003 г. по делу "Боу Хиберт и компания "Эль огар и ла мода Х.А." против Испании" (Bou Gibert and El Hogar y La Moda J.A. v. Spain)* (* Иногда в практике данное дело упоминается как "Хулио Боу Хиберт и компания "Эль огар и ла мода Х.А."" (прим. переводчика).), жалоба N 14929/02). Европейский Суд должен, таким образом, определить, являлись ли статьи, написанные заявителем, частью дискуссии, представляющей всеобщий интерес.

51. Европейский Суд полагает, что информация о причастности малолетнего приемного внука В. к насильственному происшествию не являлась частью такой дискуссии. Общественность не имела законного интереса в знании о семейных делах В., которые ни в коей мере не касались его официальных функций. Европейский Суд напоминает, что неприемлемо подвергать должностное лицо нападкам в связи с вопросами, касающимися членов его семьи (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 1997 г. по делу "Де Хас и Гийселс против Бельгии" (De Haes and Gijsels v. Belgium), § 45, Reports of Judgments and Decisions 1997-I). Также имеет значение тот факт, что приемный внук В. был несовершеннолетним, в связи с чем его деяния не могли преследоваться по российскому законодательству. Ему не предъявлялись обвинения в преступлениях, и уголовное дело в его отношении не возбуждалось. Таким образом, настоящее дело отличается от дел, в которых журналисты описывали продолжающиеся уголовные дела, тем самым реализуя право и обязанность распространения информации по вопросам, представляющим общественный интерес (см., например, Постановление Европейского Суда по делу ""Ньюс ферлагс ГмбХ & Ко. КГ" против Австрии" (News Verlags GmbH & Co.KG v. Austria), жалоба N 31457/96, §§ 55 и 56, ECHR 2000-I). По мнению Европейского Суда, в делах, подобных настоящему делу, когда действие, имеющее признаки преступления, было совершено несовершеннолетним, не достигшим установленного законом возраста, с которого наступает уголовная ответственность, и который не считается лицом, способным отвечать за свои действия, журналистская свобода распространения информации о тяжких преступлениях должна уступать праву несовершеннолетнего на эффективную защиту личной жизни. Почти нет сомнений, что неоднократное упоминание в прессе в связи с предосудительным происшествием в летнем лагере было особенно болезненным для нравственного и психологического развития приемного внука В. и его личной жизни.

52. Европейский Суд на основании изложенного заключает, что публикация заявителем имен малолетних правонарушителей и официальных должностей их родственников не служила интересам дискуссии по вопросу правомерного общественного интереса. Хотя эта информация была ранее опубликована другими газетами, привлечение заявителя к гражданской ответственности было оправданным при данных обстоятельствах необходимостью предотвращения обсуждения в прессе подробностей частной жизни истцов.

53. Что касается второго аспекта дела заявителя, Европейский Суд отмечает, что он был привлечен к ответственности за распространение сведений о том, что "[Б., Б. и В.] стремились повлиять на расследование". Европейский Суд отмечает, что данная формулировка в действительности отсутствовала в статьях, написанных заявителем. В статье от 17 сентября 2002 г., однако, было указано, что "делаются попытки оказать давление на ход возобновленного расследования". Это высказывание действительно является обезличенным, и лица, предположительно оказывавшие давление, не названы по имени. Однако в контексте, особенно во взаимосвязи с такими высказываниями, как "высокопоставленные родители несовершеннолетних насильников пытаются замять скандал", это высказывание могло создать у обычного читателя впечатление, что именно истцы Б., Б. и В. предпринимали попытки оказать влияние на расследование, о котором шла речь в статье. Европейский Суд, таким образом, принимает вывод судов страны о том, что заявитель распространил сведения, содержащие обвинение истцов во вмешательстве в расследование.

54. Европейский Суд также отмечает, что российские суды охарактеризовали высказывание о попытке оказать влияние на расследование как утверждение о факте и признали заявителя ответственным, поскольку он не доказал его соответствие действительности. Европейский Суд соглашается, что заявитель опубликовал серьезное фактическое утверждение об истцах, и что данное утверждение подлежало доказыванию. Заявитель, однако, не пытался доказать это утверждение или привести достаточно точную и убедительную фактическую основу для него. Следовательно, заявитель распространил диффамационное обвинение в отношении судей Б. и Б., а также сотрудника ГИБДД В., которое могло умалять уважение к ним общественности и было выдвинуто без каких-либо подтверждающих доказательств (см. Постановление Европейского Суда от 22 февраля 1989 г. по делу "Барфод против Дании" (Barfod v. Denmark), § 35, Series A, N 149).

55. Наконец, при оценке соразмерности вмешательства также должны приниматься во внимание характер и суровость примененного наказания (см. Постановление Европейского Суда от 27 мая 2003 г. по делу "Скалка против Польши" (Skalka v. Poland), жалоба N 43425/98, § 38). В этой связи Европейский Суд отмечает, что сумма компенсации, взысканной с заявителя в пользу истцов, не представляется чрезмерной.

56. В свете изложенных соображений нельзя сказать, что решения судов страны вышли за рамки свободы усмотрения, предоставленной им. Таким образом, Европейский Суд признает, что обжалуемое вмешательство не было несоразмерно преследуемой законной цели и могло, таким образом, считаться "необходимым в демократическом обществе" в значении пункта 2 статьи 10 Конвенции.

57. Соответственно, требования статьи 10 Конвенции по делу нарушены не были.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой;

2) постановил: что требования статьи 10 Конвенции по делу нарушены не были.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 16 декабря 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается совпадающее особое мнение судьи Ковлера.

Х.Л.Р. С.Н.

Совпадающее особое мнение судьи Ковлера

Не без некоторого колебания я присоединился к выводам Палаты, в соответствии с которыми по настоящему делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были.

Тем не менее я хотел бы выразить мнение относительно того факта, что заявитель был обязан не только опубликовать опровержение и выплатить истцам символическую сумму компенсации, но также принести извинения. Во-первых, Европейский Суд уже приходил к выводу, что "извинения" не могут считаться "необходимыми" в соответствии со статьей 10 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 2008 г. по делу "Казаков против Российской Федерации" (Kazakov v. Russia), жалоба N 1758/02, § 30); таким образом, суды страны в определенной степени вышли за тесные рамки свободы усмотрения, предоставленной им в сфере ограничения дискуссий по вопросам общественного интереса. Во-вторых, судебное решение о принесении извинений не имело ясной основы в национальном законодательстве: в период, относящийся к обстоятельствам дела (2003-2004 годы), суды страны толковали понятие опровержения как могущее включать извинения. И только постановление N 3 от 24 февраля 2005 г. Пленума Верховного Суда Российской Федерации запретило судам обязывать ответчиков извиняться перед истцами, поскольку такая форма судебной защиты не предусмотрена российским законодательством, включая статью 152 Гражданского кодекса (см. § 32 Постановления).

Лишь факт принятия этого разъяснения после вынесения решений национальными судами по настоящему делу склонил меня в сторону вывода об отсутствии нарушения статьи 10 Конвенции.