Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 февраля 2011 г. Дело "Долгов (Dolgov) против Российской Федерации" (жалоба N 22475/05) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Долгов (Dolgov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 22475/05)

Постановление Суда

Страсбург, 10 февраля 2011 г.

По делу "Долгов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 18 января 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 22475/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Олегом Владимировичем Долговым (далее - заявитель) 11 мая 2005 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представляла О.В. Преображенская, адвокат, практикующая в г. Страсбурге. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он подвергся жестокому обращению со стороны милиции и что часть срока его содержания под стражей являлась незаконной.

4. 27 июня 2007 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1974 году и в настоящее время отбывает наказание в Тульской области.

A. Задержание заявителя и предполагаемое жестокое обращение

6. Около 11.30 10 апреля 2003 г. касса Петелинской психиатрической больницы Тульской области была ограблена тремя лицами, вооруженными автоматами и обрезом. Двое патрульных сотрудников милиции прибыли на место происшествия менее чем через пять минут.

7. Сотрудники милиции, которые задержали заявителя, описали обстоятельства следующим образом. Сотрудник Б., в частности, указал (его показания следователю датированы 17 июня 2003 г.):

"Я увидел трех человек, пересекших автомобильную дорогу и исчезнувших за лесополосой... Я побежал через лес, чтобы перехватить преступников. В этот момент я услышал автоматную очередь. Когда я вышел из леса, то увидел перед собой двух мужчин, которые, как выяснилось впоследствии, оказались K. и [заявителем]. K. был в голубых джинсах и темной куртке, а на [заявителе] были темные спортивные брюки. У K. был автомат Калашникова без приклада, а у [заявителя] имелся обрез... Я приказал преступникам не двигаться, бросить оружие и не оказывать сопротивление. K. и [заявитель]... пересекли автостраду. После этого я дал несколько очередей в сторону преступников, но выше их голов, и снова приказал им остановиться. [Заявитель] упал на обочине, и винтовка выпала из его рук... K. обернулся, увидел патрульную машину и несколько раз выстрелил в ее направлении. После этого он поскользнулся и упал. Я подбежал к нему, направил на него свое оружие и приказал прекратить сопротивление и бросить оружие. Ствол его автомата был направлен мне в лицо, поэтому я выбил автомат из его рук и применил физическую силу, в соответствии со статьей 12 Закона "О милиции"... В это время [сотрудник M.] пытался связать [заявителя], поскольку он пытался встать и убежать... Во время задержания нам пришлось применить физическую силу к K., [заявителю] и Ш., поскольку они оказывали активное сопротивление. В результате им были причинены травмы, но я не могу сказать какие и где, поскольку они были скрыты грязью".

8. Сотрудник милиции M. в своих показаниях следователю от 11 апреля 2003 г. сообщил следующее:

"Трое мужчин бежали примерно в 70 метрах впереди нас... Один из них - тот, который был выше ростом, в голубых джинсах и черной куртке, - обернулся к нам и выстрелил из автомата в нашу сторону... [Сотрудник Б..] выстрелил два раза в сторону убегавших... Мужчины уже перебрались на обочину трассы в сторону Новомосковска... но мужчина в темных спортивных брюках упал на обочине дороги и закрыл голову руками. Человек в голубых джинсах и черной куртке выстрелил в сторону милицейской машины и побежал вниз в сторону леса, но поскользнулся и упал на спину... Он направил автомат на [сотрудника B.] который, в свою очередь, прицелился в него и предложил бросить оружие... Между тем я подбежал ко второму мужчине, который лежал на земле, закрыв голову руками, и оттолкнул его обрез... Я приказал [сотруднику С.] надеть ему наручники, что он и выполнил. Я побежал к [сотруднику Б.] и сказал мужчине в голубых джинсах бросить оружие. Мужчина откинулся на спину и держал автомат перед собой. Я выбил его и применил прием, вывернул его руку за спину, оттащил в сторону и уложил на землю, где надел ему наручники..."

9. В тот же день сотрудник С. дал аналогичные показания:

"...Мужчина в спортивных брюках упал на обочину и закрыл голову руками... [Сотрудник М.] и я подбежали ко второму мужчине, который упал на землю и закрыл голову руками; [Сотрудник М.] отбросил в сторону обрез и сказал мне надеть на него наручники, что я и сделал..."

10. Как можно заключить из показаний сотрудника Щ. от 15 июля 2003 г., он тоже участвовал в задержании заявителя:

"...[Сотрудники Б., M., и С.] бежали за ним через лес. [Заявитель] упал на обочину и [сотрудник С.] или кто-то другой, я не помню, кто, задержал его..."

11. По словам заявителя, он упал на землю, как только сотрудники милиции начали стрельбу, и закрыл голову руками. Заявитель жаловался на то, что сотрудник милиции приблизился к нему и ударил по голове. Его голова дернулась, и он ударился лицом о гравий, повредив два зуба.

12. Заявитель и двое мужчин были доставлены в Шацкий отдел милиции Ленинского района Тульской области.

13. Заявитель утверждал, что был доставлен в кабинет на втором этаже отдела. В комнате находились трое сотрудников отряда милиции особого назначения (далее - ОМОН) и двое оперативных сотрудников. На них были надеты камуфляжные куртки и шерстяные шапки. Сотрудники ОМОН заставили его встать на колени, тогда как его руки были сцеплены наручниками за спиной. Сотрудники пинали и толкали его, нанося удары по всему телу, включая лицо и губы. Один из сотрудников ударил его несколько раз ножкой стула, другой сотрудник выпрямил правую ногу и сильно ударил его по колену. Ему было предложено раздеться, и сотрудник вставил ножку стула в его прямую кишку.

14. В 20.00 10 апреля 2003 г. следователь Бу. провел визуальный осмотр заявителя в присутствии двух понятых и специалиста по химии. Он отметил, что лицо заявителя было покрыто "серым веществом", а также бурым "веществом, похожим на кровь". Один из его передних зубов был поврежден. На передней стороне его тела травмы отсутствовали, но другая сторона была покрыта ушибами и синяками. У заявителя имелся ушиб на правом бедре и ссадины на обоих коленях.

15. На следующий день, 11 апреля 2003 г., заявитель был помещен в камеру временного содержания Ленинского районного отдела милиции. Заявитель написал жалобу прокурору об избиениях.

16. 13 апреля 2003 г. следователь Бу. отказал в возбуждении уголовного дела по жалобе заявителя. Со ссылкой на объяснения сотрудников, задержавших заявителя Щ. и Б., которые утверждали, что заявитель активно сопротивлялся задержанию, и на показания двух оперативных сотрудников, которые отрицали, что заявитель был избит в отделе милиции, следователь сделал вывод, что видимые травмы были причинены во время задержания.

17. В 11.15 15 апреля 2003 г. медицинский эксперт М., назначенный следователем Ленинской районной прокуратуры, произвел подробный осмотр травм заявителя. Медицинский эксперт зафиксировал многочисленные синяки и ссадины на лице заявителя, губах, левом ухе, правом виске и скуле, спине, руках, запястьях, правых бедре и голени, кровоизлияния на склерах обоих глаз, и сломанный верхний зуб. По мнению эксперта, данные травмы были причинены не менее чем 13 ударами тяжелым тупым предметом и не ранее, чем за семь дней до экспертизы.

18. 18 апреля 2003 г. заявитель был переведен из Ленинского районного отдела милиции в следственный изолятор N ИЗ-71/1 г. Тулы. По прибытии в следственный изолятор он был осмотрен врачом. Согласно медицинской справке от того же числа, у заявителя имелся синяк вокруг правого глаза, а также ссадина и рана на правом бедре. Он сообщил врачу, что был избит в отделе милиции.

19. 19 июня 2003 г. заместитель прокурора Ленинского района вынес новое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с утверждениями заявителя о жестоком обращении. Его текст дословно соответствовал постановлению от 13 апреля 2003 г.

20. Заявитель подал жалобу вышестоящему прокурору. 19 февраля 2004 г. исполняющий обязанности прокурора Ленинского района оставил постановления от 13 апреля и 19 июня 2003 г. без изменения как законные и обоснованные.

21. В ноябре 2003 года защитник заявителя подал жалобы на жестокое обращение Узловскому городскому прокурору, прокурору Тульской области, в Генеральную прокуратуру Российской Федерации, в управление собственной безопасности Управления внутренних дел Тульской области, в Федеральную службу безопасности и другие органы власти. 11 августа и 22 декабря 2003 г. и 27 января 2004 г. заявитель также направлял жалобы на жестокое обращение прокурору Тульской области.

22. 25 декабря 2003 г. заместитель прокурора Тульской области ответил защитнику заявителя, что жалобы на жестокое обращение уже рассмотрены и вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

23. 18 июня 2004 г. заявитель подал жалобу на жестокое обращение и отказ властей расследовать его утверждения в суд первой инстанции. Неясно, был ли получен какой-либо формальный ответ.

24. 2 сентября 2004 г. сотрудники Б., M., С., и Щ. и следователь Бу. были заслушаны в качестве свидетелей судом первой инстанции. Сотрудник Щ. утверждал, что во время задержания обвиняемые не оказывали сопротивления, и на них немедленно были надеты наручники. Он отрицал применение физической силы во время задержания и сказал, что К. был в грязи, но не имел никаких видимых травм. Сотрудник Б. сообщил, что физическая сила не была применена, он лишь вывернул руки К. и надел ему наручники. Сотрудник С. подтвердил, что в какой-то момент обвиняемые прекратили сопротивление задержанию, и не было причин наказывать их после задержания. Сотрудник M. указал, что к одному из обвиняемых были применены наручники, а руки других были связаны ремнем. Следователь Бу. сообщил, что не может вспомнить, были ли у обвиняемых травмы.

25. 10 января 2005 г. заявитель обжаловал решение следователя от 13 апреля 2003 г. в суде общей юрисдикции. Он утверждал, что проверка была неполной, поскольку следователь не опрашивал его в связи с предполагаемым жестоким обращением. Показания сотрудников, задержавших заявителя, были противоречивы: во время уголовного разбирательства они отрицали, что он оказал сопротивление при задержании, тогда как следователь установил, что травмы были нанесены во время задержания. Заявитель приложил медицинские справки, датированные 10 апреля и 15 апреля 2003 г.

26. 25 февраля 2005 г. Ленинский районный суд Тульской области отклонил жалобу заявителя без рассмотрения по существу. Он посчитал, во-первых, что оспариваемое решение не нарушило конституционные права заявителя и не препятствовало его доступу к правосудию и поэтому не может быть рассмотрено в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Во-вторых, он указал, что проверка по жалобам заявителя на жестокое обращение была проведена в рамках уголовного разбирательства против него и поэтому касалась доказательств уголовного дела, которое было рассмотрено судом первой инстанции. Районный суд пришел к выводу, что не вправе рассматривать по существу вопросы, которые уже были разрешены судом первой инстанции.

27. Заявитель не присутствовал и не был представлен на слушании в Ленинском районном суде. Он подал жалобу, в которой жаловался на то, что районный суд не обеспечил присутствие его представителя на слушании и не рассмотрел его доводы в отношении жестокого обращения.

28. 13 апреля 2005 г. Тульский областной суд в краткой форме оставил решение районного суда без изменения. Он отметил, что поскольку он и его адвокат были уведомлены о дате разбирательства, но не явились, право заявителя на защиту не было нарушено.

B. Уголовное разбирательство против заявителя

29. 12 апреля 2003 г. Ленинский районный суд Тульской области принял решение о заключении заявителя под стражу первоначально на срок два месяца.

30. 16 апреля 2003 г. заявителю было предъявлено обвинение в разбойном нападении на больницу.

31. 9 июня, 6 августа, 14 октября, и 29 декабря 2003 г. Узловский городской суд продлевал срок содержания заявителя под стражей до 15 февраля 2004 г. 13 февраля 2004 г. он вынес решение о продлении срока содержания под стражей до 10 апреля 2004 г.

32. 9 апреля 2004 г. дело против заявителя и других обвиняемых было направлено для рассмотрения в Узловский городской суд.

33. 16 апреля 2004 г. заявитель жаловался прокурору Тульской области на то, что после истечения срока последнего постановления о его содержании под стражей 10 апреля 2004 г. правовая основа для дальнейшего содержания под стражей отсутствовала. Ответа он не получил.

34. 23 апреля 2004 г. Узловский городской суд назначил дату предварительного слушания. Вопрос о содержании под стражей заявителя не рассматривался.

35. На предварительном слушании 13 мая 2004 г. городской суд установил, что в обвинительном заключении имелись процессуальные ошибки в виде неправильной информации о персональных данных заявителя. Суд решил возвратить дело прокурору на пять дней, чтобы он мог устранить эти ошибки. Он также отклонил ходатайство об освобождении заявителя и других обвиняемых, отметив, что мера пресечения была избрана законно и нет оснований для ее отмены.

36. 17 мая 2004 г. прокурор повторно направил дело на рассмотрение. 31 мая 2004 г. Узловский городской суд назначил дату судебного заседания и постановил, что все обвиняемые должны содержаться под стражей, без указания оснований для дальнейшего их содержания под стражей или установления сроков.

37. 4 ноября 2004 г. Узловский городской суд рассмотрел ходатайство прокурора о продлении срока содержания заявителя под стражей. Заявитель и другие обвиняемые ходатайствовали об освобождении на основании истечения шестимесячного срока содержания их под стражей 9 октября 2004 г.

38. Городской суд указал, что шестимесячный срок содержания под стражей должен исчисляться с даты, когда дело было возвращено в суд первой инстанции, то есть с 17 мая 2004 г. Он продлил содержание под стражей всех обвиняемых на три месяца, ссылаясь на сложность дела и большое число потерпевших и свидетелей, которые еще не были допрошены. Заявитель подал жалобу. Он утверждал, что если шестимесячный срок исчисляется с 17 мая 2004 г., его содержание под стражей с 9 апреля по 17 мая 2004 г. должно считаться незаконным. 17 декабря 2004 г. Тульский областной суд отклонил его жалобу в краткой форме, поддержав мотивировку городского суда.

39. 10 февраля 2005 г. Узловский городской суд продлил дальнейшее содержание под стражей обвиняемых до 17 мая 2005 г. 15 апреля 2005 г. Тульский областной суд оставил это решение без изменения.

40. 19 июля 2005 г. Узловский городской суд признал обвиняемых виновными в четырех грабежах и приговорил заявителя к 10 годам лишения свободы в учреждении строгого режима. 25 января 2006 г. Тульский областной суд оставил приговор без изменения.

41. Заявитель представил копии трех статей, опубликованных в областной прессе в 2004 году. Статьи содержали описание ограбления больницы и двух других ограблений, вменяемых заявителю и другим обвиняемым. Преступники были названы "шакалами из Петелино", "грабителями" и "бандой". Одна и та же фотография была использована во всех трех статьях: лицо и верхняя часть тела были закрыты курткой.

II. Применимое национальное законодательство

42. Постановления следователя или прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела или о прекращении уголовного дела, а равно иные решения и действия (бездействие), которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в суд по месту проведения предварительного следствия (часть 1 статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

43. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции на избиение и жестокое обращение с ним после задержания. Статья 3 Конвенции устанавливает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

44. Власти Российской Федерации утверждали, что применение к заявителю во время задержания физической силы и спецсредств, таких как наручники, не относится к сфере действия статьи 3 Конвенции по двум причинам. Во-первых, травмы не повлекли ухудшения его здоровья или не вызвали долгосрочных последствий. Во-вторых, сотрудники милиции не применяли физической силы для того, чтобы причинить страдания заявителю или чтобы оскорбить его; они просто исполняли свои обязанности, в то время как заявитель оказывал им сопротивление. Применение физической силы не преследовало никаких других целей, таких как, например, получение признания. Власти Российской Федерации подчеркнули, что заявитель проявил неповиновение законным требованиям сотрудников милиции и что они применили законные и разумные меры для пресечения его противоправного поведения. Наконец, власти Российской Федерации указали, что утверждения заявителя о жестоком обращении были тщательно рассмотрены национальными органами в соответствии со статьей 3 Конвенции.

45. Заявитель утверждал, что он не оказывал сопротивления во время задержания. Он упал на землю и закрыл голову руками. Сотрудники милиции не утверждали, что они применяли к нему физическую силу и при таких обстоятельствах применение физической силы должно считаться безосновательным и чрезмерным. Власти Российской Федерации не указали, какая именно физическая сила была применена, и в любом случае их утверждения противоречили показаниям сотрудников милиции, которые были получены у них в суде первой инстанции. Заявитель настаивал на том, что он был сильно избит в отделе милиции. Наконец, он указал, что проверка его жалоб на жестокое обращение являлась поверхностной и неполной: у него не были получены показания и не были учтены показания сотрудников милиции, которые были даны ими на предварительном следствии. Суды не рассматривали его жалобу.

B. Приемлемость жалобы

46. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

C. Существо жалобы

1. Соблюдение статьи 3 Конвенции в отношении предполагаемого жестокого обращения со стороны милиции

47. Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократических обществ. Даже при наиболее сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция абсолютно исключает пытку и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание, независимо от поведения потерпевшего (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV, и Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom), Reports 1996-V, p. 1855, § 79). Если лицо заключается под стражу здоровым, а при освобождении у него обнаруживаются травмы, государство обязано представить убедительное объяснение того, как эти повреждения были получены (см. Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A, N 336, § 34, и Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII). При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 161, Series A, N 25). Однако доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных, не опровергнутых фактических презумпций. Если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью представить достаточное и убедительное объяснение (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии", § 34, и Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции", § 100).

48. В качестве единственной версии, оправдывающей причинение ему травм, власти Российской Федерации выдвинули законное применение физической силы при задержании заявителя. Чтобы оценить достоверность версии властей Российской Федерации, Европейский Суд рассмотрит следующие факты, относящиеся к обстоятельствам его задержания 10 апреля 2003 г., которые изложены в материалах уголовного дела.

49. Заявитель убегал, держа в руках обрез, после совершения разбойного нападения. Несколько вооруженных сотрудников милиции преследовали его с сообщниками на автомобиле и бегом. После того как сотрудник Б. выстрелил из своего автомата в сторону предполагаемых грабителей и приказал им не двигаться, заявитель упал на землю на краю дороги, бросил оружие и закрыл голову руками. По указанию сотрудника М., сотрудник С. подбежал к заявителю, оттолкнул оружие в сторону и зафиксировал его руки наручниками.

50. Единственное упоминание о применении физической силы к заявителю содержится в досудебных показаниях сотрудника Б., который утверждал, что подозреваемые в грабеже оказали сопротивление (см. § 7 настоящего Постановления). Его утверждения, однако, противоречат его дальнейшим показаниям в суде первой инстанции, а также показаниям сотрудников М. и С., которые не подтвердили сопротивление со стороны заявителя. Также важно отметить, что в то время как сотрудник С. надевал наручники заявителю, действия сотрудника Б. были направлены на обезоруживание К., и он не мог внимательно следить за происходящим вокруг него. В показаниях сотрудника С., который фактически иммобилизировал заявителя, ничто не указывает на необходимость применения физической силы против него. В суде первой инстанции все три сотрудника: Б., М. и С., также как сотрудник Щ., который был свидетелем задержания заявителя, отрицали применение силы против заявителя. В отсутствие каких-либо достоверных доказательств в поддержку версии властей Российской Федерации о том, что заявителю были причинены травмы в результате законного применения физической силы при его задержании, Европейский Суд считает ее необоснованной.

51. 15 и 18 апреля 2003 г. заявитель был дважды осмотрен медицинскими работниками, сначала судебно-медицинским экспертом и позднее тюремным врачом. Оба медицинских специалиста отметили у него многочисленные телесные повреждения, включая синяки и ссадины на его лице, спине и конечностях, а также поврежденный зуб. Европейский Суд не может исключить возможности того, что некоторые из этих повреждений, включая поврежденный зуб и ссадины на коленях, могли быть причинены, когда заявитель неожиданно упал на землю лицом вниз во время задержания. Однако остальные травмы, которые, по мнению судебно-медицинского эксперта, являлись следствием "не менее чем 13 ударов тяжелым тупым предметом", не могут быть объяснены той же причиной. Власти Российской Федерации не дали объяснений в отношении возможного происхождения этих травм.

52. Заявитель, с другой стороны, подтвердил, что они явились результатом жестокого обращения со стороны милиции и сотрудников ОМОН в Шацком районном отделе милиции Ленинского района Тульской области. Он подробно описал, как сотрудники пинали и толкали его и наносили ему удары ножкой стула. Его утверждения о жестоком обращении совпадают с выводами судебно-медицинского эксперта, который установил, что травмы были причинены не ранее чем за семь дней до обследования 15 апреля 2003 г., то есть в день задержания заявителя или примерно в эту дату. Не утверждалось, что травмы заявителю были причинены до его задержания, и поскольку впоследствии он содержался под стражей, исключительно под контролем российской милиции, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, которые были получены во время содержания под стражей.

53. На основе представленных ему материалов Европейский Суд находит, что власти Российской Федерации не доказали надлежащим образом, что травмы заявителю были причинены иначе как - полностью, главным образом или частично - в результате жестокого обращения в период его содержания в милиции.

54. Что касается серьезности актов жестокого обращения, Европейский Суд напоминает, что для определения того, должна ли конкретная форма жестокого обращения квалифицироваться как пытка, с учетом различия, предусмотренного статьей 3 Конвенции, следует отличать понятия пытки и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Представляется, что посредством этого различия Конвенция имела целью особо заклеймить умышленное бесчеловечное обращение, причиняющее весьма серьезное и жестокое страдание (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), § 64, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1997 г. по делу "Айдын против Турции" (Aydin v. Turkey), §§ 83-84 и 86, Reports of Judgments and Decisions 1997-VI, Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 105, ECHR 1999-V, Постановление Европейского Суда по делу "Дикме против Турции" (Dikme v. Turkey), жалоба N 20869/92, §§ 94-96, ECHR 2000-VIII, и, в числе недавних примеров, Постановление Европейского Суда по делу "Баты и другие против Турции" (Bati and Others v. Turkey), жалобы N N 33097/96 и 57834/00, § 116, ECHR 2004-IV (извлечения)).

55. Европейский Суд находит, что в настоящем деле наличие физической боли или страданий подтверждается медицинским обследованием и показаниями заявителя о жестоком обращении в отделе милиции. Европейский Суд полагает, что характер травм заявителя свидетельствует о суровости жестокого обращения, которому он подвергся. При таких обстоятельствах Европейский Суд приходит к выводу о том, что жестокое обращение, как таковое и с учетом его цели и суровости, составляет бесчеловечное и унижающее достоинство обращению в значении статьи 3 Конвенции.

56. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте.

2. Соблюдение статьи 3 Конвенции в отношении эффективности расследования

57. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выступает с доказуемой жалобой на жестокое обращение в нарушение статьи 3 Конвенции, это положение косвенно требует проведения эффективного официального расследования. Для того чтобы расследование могло считаться "эффективным", оно должно в принципе вести к выяснению обстоятельств дела и к установлению и наказанию виновных. Это не обязательство получить результат, а обязательство принять меры. Расследование заслуживающих внимания сведений о жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что произошло, не используя поспешные или необоснованные выводы с целью прекращения расследования или в качестве основы для своих решений (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Италии" (Assenov and Others v. Bulgaria), § 103 и последующие, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII). Они должны принимать все доступные им разумные меры для обеспечения доказательств относительно происшествия, включая, в частности, свидетельские показания, судебную экспертизу и так далее. Любой недостаток расследования, подрывающий возможность установления причины травм или личности виновных, может привести к нарушению данного стандарта, и в этом контексте подразумевается требование безотлагательности и разумной оперативности (см., в числе многих примеров, Постановление Европейского Суда от 26 января 2006 г. по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia), жалоба N 77617/01, § 107 и последующие* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Италии", § 102 и последующие). Кроме того, расследование должно быть безотлагательным. Европейский Суд часто оценивал оперативность реакции властей на жалобы в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 133 и последующие, ECHR 2000-IV). Он также учитывал безотлагательность начала расследования, задержки в получении показаний и продолжительность первоначального расследования (см. Постановление Европейского Суда от 18 октября 2001 г. по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy), жалоба N 31143/96, § 37).

58. Европейский Суд считает, что медицинские данные о причинении вреда здоровью заявителя совместно с его утверждениями об избиении сотрудниками милиции составляли "доказуемую жалобу" на жестокое обращение. Соответственно, власти имели обязанность провести эффективное расследование обстоятельств предполагаемого жестокого обращения.

59. По мнению Европейского Суда, способ проведения проверки демонстрирует стремление следственных органов к поспешным и поверхностным действиям (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 17 декабря 2009 г. по делу "Денис Васильев против Российской Федерации" (Denis Vasilyev v. Russia), жалоба N 32704/04, § 155* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2010.)). Первое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было вынесено спустя три дня после задержания заявителя, даже раньше окончания судебно-медицинской экспертизы. Второе постановление было вынесено два месяца спустя, 19 июня 2003 г., но его текст дословно повторял текст первого постановления, без учета новых доступных медицинских доказательств и показаний сотрудников милиции, которые отрицали применение силы во время задержания. Ни одно решение не упоминало о версии заявителя. По-видимому, следователь не выслушал его лично или не проводил очной ставки между ним и сотрудниками Шацкого отдела милиции, предположительно имевшими отношение к жестокому обращению. Только этот недостаток, объяснение которому Европейский Суд не получил, позволяет считать расследование неэффективным.

60. Также очевидно, что заявителю не был доступен эффективный пересмотр постановления следователя об отказе в возбуждении уголовного дела. Вышестоящие прокуроры неоднократно отклоняли его жалобы, и суды Тульской области объявляли их недопустимыми на основании того, что отказ в возбуждении уголовного разбирательства в связи с его жалобой на жестокое обращение не нарушал его конституционных прав. Их отказ разрешить жалобу по существу явно противоречил гарантиям статьи 21 Конституции Российской Федерации, исключающей пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, а также установленной практике российских судов. Европейский Суд ранее указывал, что в российской правовой системе право суда отменить постановление об отказе в возбуждении уголовного дела является существенной гарантией против произвольного применения полномочий следственных органов (см. Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 г. по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01, § 61* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2007.), и Решение Европейского Суда от 14 октября 2003 г. по делу "Трубников против Российской Федерации" (Trubnikov v. Russia), жалоба N 49790/99). Хотя в таком разбирательстве суд общей юрисдикции не вправе проводить независимое расследование или делать какие-либо выводы о фактах, судебная проверка жалобы обладает преимуществом обеспечения спора, гарантируя надлежащее отправление правосудия. В публичном и состязательном разбирательстве независимый суд призван оценить, имеются ли у заявителя достаточно серьезные доказательства жестокого обращения, и, если да, отменить постановление прокурора и назначить уголовное расследование (там же). В настоящем деле судебный способ правовой защиты для заявителя был недоступен. Поэтому нельзя сказать, что было обеспечено право заявителя участвовать в расследовании (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда "Денис Васильев против Российской Федерации", § 126).

61. С учетом вышеизложенного Европейский Суд заключает, что власти не провели эффективного уголовного расследования утверждений заявителя о жестоком обращении. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

II. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

62. Заявитель жаловался на то, что содержание его под стражей не было совместимым с требованиями национального законодательства и пунктом 1 статьи 5 Конвенции, соответствующая часть которого устанавливает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...

(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения..."

A. Приемлемость жалобы

63. Европейский Суд отмечает, что содержание под стражей заявителя, начавшись 12 апреля 2003 г., регулярно санкционировалось и продлевалось Ленинским районным судом и Узловским городским судом Тульской области. Последний срок содержания заявителя под стражей, установленный городским судом, истек 10 апреля 2004 г. Представляется, что в этот период отсутствовали отклонения от национальной процедуры, что совместимо с требованиями Конвенции. Следовательно, данная часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению, в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

64. После истечения срока постановления о содержании под стражей 10 апреля 2004 г. новое постановление о продлении срока содержания под стражей, устанавливающее конкретный срок содержания под стражей, было вынесено лишь 4 ноября 2004 г. Положение заявителя в этот период вызывает вопросы, касающиеся совместимости с требованиями Конвенции. Соответственно, Европейский Суд считает, что данная часть жалобы не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

65. Наконец, Европейский Суд отмечает, что с 4 ноября 2004 г. по 19 июля 2005 г., когда заявитель был осужден, срок содержания заявителя под стражей был продлен последовательными постановлениями суда первой инстанции. Суд первой инстанции действовал в рамках своих полномочий при вынесении этих решений, и нет оснований полагать, что они были недействительными или незаконными с точки зрения национального законодательства или несовместимыми с требованиями Конвенции. Таким образом, эта часть жалобы также является необоснованной и должна быть отклонена.

B. Существо жалобы

66. Заявитель утверждал, что с 10 апреля по 13 мая 2004 г. он содержался под стражей без судебного решения. 13 мая 2004 г. суд первой инстанции возвратил дело прокурору, но не привел оснований для продления срока содержания под стражей и не ограничил его по времени, что являлось произвольным и несовместимым с требованиями Конвенции (заявитель ссылался на дело "Нахманович против Российской Федерации" (Nakhmanovich v. Russia), жалоба N 55669/00, §§ 70-71, Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г.* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2006.)). С 17 по 31 мая 2004 г. заявитель вновь содержался под стражей без судебного решения. Наконец, заявитель указал, что 9 октября 2004 г. первоначальный шестимесячный срок его содержания под стражей "в ходе судебного разбирательства" истек, и с этой даты его содержание под стражей было незаконным.

67. Власти Российской Федерации указывали, что в период, когда рассматривалось дело заявителя, суды страны толковали статью 255 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации как допускающую содержание подсудимого под стражей без судебного решения в течение срока, не превышающего шесть месяцев с момента получения дела судом. Несмотря на то что в 2005 году Конституционный Суд установил, что подобная практика должна рассматриваться как произвольная и потому несовместимая с Конституцией Российской Федерации, в указанный период данная трактовка статьи 255 существовала и разделялась всеми российскими судами, включая Верховный Суд Российской Федерации. По этой причине содержание заявителя под стражей после передачи дела в суд (10 апреля 2004 г.) было законным согласно национальной практике. Решение от 13 мая 2004 г. не нарушало требования правовой определенности и защиты от произвола, так как устанавливало, что прокурор был обязан возвратить дело в течение пяти дней. После возвращения дела в суд 17 мая 2004 г. содержание заявителя под стражей оправдывалось тем же толкованием статьи 255 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что возвращение дела прокурору прервало течение шестимесячного срока.

68. Европейский Суд напоминает, что выражения "законный" и "в порядке, установленном законом", используемые в пункте 1 статьи 5 Конвенции, в значительной степени отсылают к национальному законодательству и создают обязанность соблюдения его материально-правовых и процессуальных правил. Однако "законность" содержания под стражей, в соответствии с национальным законодательством, не всегда имеет решающее значение. Европейский Суд должен также удостовериться в том, что содержание под стражей в рассматриваемый период соответствовало цели пункта 1 статьи 5 Конвенции, который исключает произвольное лишение свободы (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 124, ECHR 2005-X* (* Там же. N 7/2006.)).

69. Что касается фактов дела, Европейский Суд отмечает, что 10 апреля 2004 г., то есть на следующий день после получения судом дела от прокурора, истек срок содержания заявителя под стражей, установленный решением от 13 февраля 2004 г. Однако новое решение о его содержании под стражей принято не было.

70. Европейский Суд уже устанавливал нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в ряде дел против Российской Федерации, касающихся практики содержания обвиняемых под стражей исключительно на основании того факта, что их дела были переданы в суд первой инстанции. Европейский Суд указывал, что практика содержания подсудимых под стражей в отсутствие судебного решения или четких правил, регулирующих их ситуацию, несовместима с принципами правовой определенности и защиты от произвола, которые составляют основу Конвенции и верховенства закона (см. Постановление Европейского Суда от 22 октября 2009 г. по делу "Исаев против Российской Федерации" (Isayev v. Russia), жалоба N 20756/04, §§ 131-133, Постановление Европейского Суда от 15 января 2009 г. по делу "Юдаев против Российской Федерации" (Yudayev v. Russia), жалоба N 40258/03, §§ 59-61* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2010.), Постановление Европейского Суда от 3 июля 2008 г. по делу "Белов против Российской Федерации" (Belov v. Russia), жалоба N 22053/02, §§ 90-91, Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 г. по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia), жалоба N 4493/04, §§ 55-58* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.), Постановление Европейского Суда от 28 июня 2007 г. по делу "Шухардин против Российской Федерации" (Shukhardin v. Russia), жалоба N 65734/01, §§ 84-85* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда" N 5/2008.), Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 г. по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01, §§ 88-90* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 8/2007.), Постановление Европейского Суда от 8 июня 2006 г. по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia), жалоба N 75039/01, § 57* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Нахманович против Российской Федерации", и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", §§ 147-151).

71. Ранее Европейский Суд уже рассматривал подобную жалобу и установил нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в деле Шуленкова, который являлся сообвиняемым в том же уголовном разбирательстве (см. Постановление Европейского Суда от 17 июня 2010 г. по делу "Шуленков против Российской Федерации" (Shulenkov v. Russia), жалоба N 38031/04, §§ 34-45). Выводы Европейского Суда по вышеупомянутым делам применимы к настоящему делу, поскольку власти Российской Федерации не привели какого-либо довода, требующего изменения сложившейся прецедентной практики. После истечения срока постановления о содержании под стражей от 10 апреля 2004 г. заключение осуществлялось без судебного решения. Решение городского суда от 23 апреля 2004 г. не затрагивало вопрос содержания заявителя под стражей, а его последующее решение от 13 мая 2004 г. лишь отклоняло его требование об освобождении, не являясь официальным решением о содержании под стражей, которое требуется согласно национальному законодательству. Как уже не раз устанавливал Европейский Суд, ходатайства об освобождении, поданные подсудимым, содержащимся под стражей, не освобождают национальные власти от обязанности санкционировать содержание под стражей "в порядке, установленном законом", путем принятия официального решения о содержании под стражей, как это предусмотрено пунктом 1 статьи 5 Конвенции. Иной вывод возложил бы на подсудимого, а не на власти, бремя доказывания наличия законного основания для продолжения содержания под стражей (см., например, Постановление Европейского Суда от 21 июня 2007 г. по делу "Мельникова против Российской Федерации" (Melnikova v. Russia), жалоба N 24552/02, § 61* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.)).

72. Он также отметил, что 31 мая 2004 г. городской суд назначил судебное заседание по делу и постановил, что подсудимые "должны оставаться под стражей". Европейский Суд, однако, не привел каких-либо оснований для сохранения меры пресечения в виде содержания под стражей и не определил срок, на который оно продлевалось. Подобная ситуация усматривалась во многих делах против Российской Федерации, включая дело сообвиняемого заявителя Шуленкова, в которых Европейский Суд установил, что отсутствие мотивов в решениях судебных органов о содержании под стражей в течение длительного срока несовместимо с принципом защиты от произвола, воплощенным в пункте 1 статьи 5 Конвенции. Возможность нахождения лица под стражей в отсутствие судебного решения, подкрепленного конкретными основаниями, и без установления конкретных сроков была бы равносильна пренебрежению статьей 5 Конвенции, положением, рассматривающим содержание под стражей как исключительный случай отступления от права на свободу, допустимый в исчерпывающем перечне строго определенных обстоятельств (см. Постановление Европейского Суда от 9 июля 2009 г. по делу "Авдеев и Веряев против Российской Федерации" (Avdeyev and Veryayev v. Russia), жалоба N 2737/04, §§ 45-47, Постановление Европейского Суда от 25 июня 2009 г. по делу "Бахмутский против Российской Федерации" (Bakhmutskiy v. Russia), жалоба N 36932/02, §§ 112-114, Постановление Европейского Суда от 23 апреля 2009 г. по делу "Губкин против Российской Федерации" (Gubkin v. Russia), жалоба N 36941/02, §§ 112-114, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шухардин против Российской Федерации", §§ 65-70, Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Игнатов против Российской Федерации" (Ignatov v. Russia), жалоба N 27193/02, §§ 79-81* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2007.), Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Соловьев против Российской Федерации" (Solovyev v. Russia), жалоба N 2708/02, §§ 97-98* (* Там же. N 12/2007.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Нахманович против Российской Федерации", §§ 70-71, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда "Худоёров против Российской Федерации", §§ 134 и 142). Европейский Суд не усматривает причин для отхода от этого заключения в настоящем деле. Он полагает, что решение от 31 мая 2004 г. не отвечало требованиям ясности, предсказуемости и защиты от произвола, которые совместно представляют собой существенные элементы "законности" содержания под стражей в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции. С учетом этого вывода нет необходимости рассматривать вопрос о том, было ли содержание заявителя под стражей также незаконным после 9 октября 2004 г. как выходившее за рамки шестимесячного срока содержания под стражей "в ходе судебного разбирательства".

73. С учетом вышеизложенного Европейский Суд полагает, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания заявителя под стражей с 10 апреля до 4 ноября 2004 г.

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

74. Кроме того, заявитель жаловался со ссылкой на пункт 2 статьи 6 Конвенции на то, что в газетных публикациях его характеризовали как преступника. Однако Европейский Суд отмечает, что газетные публикации не упоминали имени заявителя или не демонстрировали его фотографию и не содержали утверждений официальных лиц о его вине (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шуленков против Российской Федерации", § 54, и Постановление Европейского Суда по делу "Буткевичюс против Литвы" (Butkeviсius v. Lithuania), жалоба N 48297/99, § 49, ECHR 2002-II). Соответственно, жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению, в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

75. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

76. Заявитель требовал 240 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

77. Власти Российской Федерации считали эту сумму чрезмерной.

78. Европейский Суд также считает, что требования заявителя в отношении компенсации морального вреда являются чрезмерными. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, он присуждает заявителю 20 000 евро по данному основанию, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

79. Заявитель требовал 1 680 евро за 28 часов работы представителя Преображенской, по ставке 60 евро в час.

80. Власти Российской Федерации считали требования заявителя чрезмерными и необоснованными.

81. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда, заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными. В настоящем деле сумма в 850 евро была уже выплачена заявителю в порядке освобождения от оплаты юридической помощи. При таких обстоятельствах Европейский Суд не считает необходимым присуждать какую либо сумму по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

82. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал приемлемой жалобу заявителя в части предполагаемого жестокого обращения и неэффективности последующего расследования и законности содержания заявителя под стражей с 10 апреля до 4 ноября 2004 г., а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания под стражей заявителя с 10 апреля до 4 ноября 2004 г.;

4) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить заявителю 20 000 евро (двадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 февраля 2011 г., в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда