Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 января 2012 г. Дело "Арутюнян против России" [Arutyunyan v. Russia] (жалоба N 48977/09) (I Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Арутюнян (Arutyunyan)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 48977/09)

Постановление Суда

Страсбург, 10 января 2012 г.

По делу "Арутюнян против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 6 декабря 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 48977/09, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Арменом Владимировичем Арутюняном (далее - заявитель) 6 августа 2009 г.

2. Интересы заявителя представлял О. Иванов, адвокат, практикующий в Краснодаре. Интересы властей Российской Федерации представлял Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкин.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что ему не была предоставлена надлежащая медицинская помощь во время чрезмерно длительного производства по его уголовному делу, что он определенный период времени содержался под стражей без законных на то оснований, а также, что условия содержания под стражей были неприемлемыми для человека с таким состоянием здоровья, как у него.

4. 11 марта 2010 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. Было также принято решение об одновременном рассмотрении жалобы по вопросу приемлемости и по существу в соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции. Позднее по ходатайству заявителя Европейский Суд принял решение о рассмотрении его жалобы в приоритетном порядке в соответствии с правилом 41 Регламента Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1970 году и до своего ареста проживал в Краснодаре.

A. Состояние здоровья заявителя до ареста

6. В 2004 году заявитель перенес две операции: лазерную коагуляцию сетчатки левого глаза, а также ампутацию пальцев на правой ноге. В тот же год в результате неудачной хирургической операции заявитель ослеп на правый глаз. Два года спустя ему пересадили почку. В августе 2007 года он был направлен в Краснодарскую краевую клиническую больницу, где прошел обследование и затем лечился от сахарного диабета.

7. В 2008 году в Университетской клинике Хайдельберга, Германия, заявителю была полностью протезирована бедренная кость. Как следует из письма директора клиники от 22 июля 2008 г., заявителю было необходимо совершать ежемесячные визиты в клинику для осмотра и послеоперационного лечения. Первый такой визит был назначен на август 2008 года.

8. В выписке N 46707 из медицинской карты заявителя, составленной 22 декабря 2008 г. медицинской комиссией Краснодарской краевой клинической Больницы N 1, указано, что:

"[Заявитель]... [признан в установленном порядке] инвалидом первой группы, [он] проходил стационарное лечение в период с 12 по 22 декабря 2008 г.

Клинический диагноз: субкомпенсированный инсулиновый сахарный диабет, тяжелое состояние; диабетическая микро- и макропатология; диабетический гломерулосклероз; терминальная стадия хронической почечной недостаточности; диабетическая ретинопатия обоих глаз, отслоение сетчатки правого глаза; диабетическая энцефалопатия; дисметаболическая энцефалопатия; гастроэнтеропатия; миелиновая анемия; полинейропатия; полисерозит; диабетическая стопа; состояние после ампутации четвертого и пятого пальцев правой ноги; аллотрансплантация донорской почки (ноябрь 2006 года); постоянная иммуносупрессивная терапия; остеохондрозная дегенеративная дистрофия бедер; состояние после тотального протезирования бедренной кости. Острое респираторное заболевание.

В силу основных болезней и сопутствующих осложнений состояние здоровья пациента является тяжелым...

Пациент проинформирован о тяжелом состоянии здоровья и предупрежден, что в случае невозможности соблюдать питьевой режим, режим питания, проходить обязательные лабораторные исследования, [а также при отсутствии] строгого и регулярного приема лекарств (особенно иммуносупрессивных препаратов) может произойти отторжение донорской почки и осложнение сахарного диабета".

B. Уголовное дело в отношении заявителя и заключение под стражу

9. 1 февраля 2009 г. прокуратура Новороссийска Краснодарского края возбудила уголовное дело против заявителя по подозрению в непредумышленном убийстве.

1. Арест и заключение под стражу

10. Через 11 дней заявитель был арестован. По утверждению органов прокуратуры, 1 февраля 2009 г. в местном ресторане заявитель, известный криминальный авторитет, организовал разбойное нападение, в результате которого пятеро человек получили серьезные телесные повреждения. Один из пострадавших впоследствии умер.

11. 14 февраля 2009 г. было вынесено решение о заключении заявителя под стражу, и он был помещен в следственный изолятор N 5 Краснодара. Следственный изолятор занимал первый и последний этажи четырехэтажного здания, построенного в 1938 году. Администрация и технические службы были расположены на первом этаже, в то время как камеры - на четвертом. Здание не было оборудовано лифтом.

12. По утверждению заявителя, начальник изолятора издал приказ о том, что заявителю разрешается иметь при себе вещи, обычно запрещенные заключенным. Список включал инвалидное кресло, глюкометр, тонометр, специальные препараты, одноразовые маски, салфетки, дополнительный матрас и подушку для кресла.

13. Неделю спустя заявителю было предъявлено обвинение в организации разбойного нападения, в результате которого было совершено непредумышленное убийство.

14. 21 февраля 2009 г. адвокаты заявителя подали ходатайство старшему следователю Следственного комитета Краснодарского края с просьбой о переводе заявителя в специальное медицинское отделение для заключенных и об осмотре его рядом медицинских специалистов, работающих в Краснодарском крае. Адвокаты заявителя утверждали, что следственный изолятор не был приспособлен для того, чтобы удовлетворить нужды заявителя. В поддержку своих утверждений адвокаты ссылались на медицинские документы, составленные до ареста заявителя, и утверждали, что он является тяжело больным человеком, состояние здоровья которого может существенно ухудшиться в условиях следственного изолятора.

15. Следователь отклонил ходатайство в тот же день, отметив, что тюремные врачи осмотрели заявителя по его просьбе в следственном изоляторе N 5 и признали его состояние приемлемым для нахождения в обычном следственном изоляторе и участия в процессуальных действиях. Следователь также подчеркнул, что заявитель находился под постоянным медицинским наблюдением со стороны тюремных врачей и что он получал рекомендации от других квалифицированных медицинских специалистов. По утверждению следователя, заявителю была оказана необходимая медицинская помощь.

16. 24 февраля 2009 г. главный врач Краснодарского краевого нефрологического центра (далее - центр) совместно с другими врачами центра осмотрел заявителя. Они в дополнение к заболеваниям, перечисленным в выписке N 46707, составленной 22 декабря 2008 г., поставили заявителю следующие диагнозы: гонартроз, водянка сердца, вторичный гиперпаратиреоз, гиперурикемия, гиперхолестеринемия, вирусный гепатит С, а также хронический цитомегаловирус [воспаление слюнных желез]. Врачи также заключили, что сахарный диабет у заявителя находится на декомпенсационной стадии. Они составили длинный список рекомендаций, которым необходимо следовать, медицинских анализов и обследований, которые надлежит пройти, а также график приема медикаментов, который следует соблюдать, указав, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), частоту и дозировку приема каждого из препаратов, прописанных заявителю.

17. В марте 2009 года адвокаты заявителя, ссылаясь на обширные медицинские доказательства, включая выписку N 46707 из истории болезни заявителя, обжаловали в Октябрьский районный суд отказ следователя в переводе заявителя в больничное отделение. 6 марта 2009 г. адвокаты дополнили свою жалобу, ссылаясь на пункт 9 Перечня заболеваний, препятствующих отбыванию наказания, утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 6 февраля 2004 г. N 54  "О медицинском освидетельствовании осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью", согласно которому лица, страдающие тяжелой формой сахарного диабета с потребностью инсулина свыше 60 единиц в сутки, освобождаются от отбывания наказания. Адвокат утверждал, что суточная потребность заявителя в инсулине составляет 71 единицу, и, таким образом, его содержание под стражей в обычном следственном изоляторе противоречит требованиям российского законодательства.

18. В истории болезни заявителя, предоставленной властями Российской Федерации, указано, что 5 марта 2009 г. он отказался сдать анализ на содержание глюкозы в крови, а также принять вечернюю дозу прописанных препаратов, включая инсулин, утверждая, что лечение является ненадлежащим. В период между 6 и 20 марта 2009 г. заявитель несколько раз отказывался от приема повышенной дозы прописанных препаратов, жалуясь на такие побочные эффекты, как тошнота и усталость.

19. 10 марта 2009 г. фельдшер следственного изолятора N 5 составил справку, описывающую состояние здоровья заявителя. Из соответствующей части справки следует:

"[Заявитель] не высказал никаких жалоб во время осмотра.

...2. Объективные данные осмотра: на момент осмотра состояние здоровья [заявителя] является удовлетворительным [и] соответствует имеющимся заболеваниям...

3. Диагноз: субкомпенсационный инсулиновый сахарный диабет второго типа, тяжелое состояние. [Заявитель получает] инсулинотерапию. Аллотрансплантация донорской почки (ноябрь 2006 года).

4. Заключение: нет никаких противопоказаний в отношении содержания [заявителя] под стражей в следственном изоляторе...".

Заявитель утверждал, что во время осмотра 10 марта 2009 г. каких-либо исследований или анализов не проводилось. Простой осмотр "тремя женщинами, одетыми в белые халаты", показал, что не имеется никаких противопоказаний в отношении содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе.

20. 11 марта 2009 г. Октябрьский районный суд Краснодара отклонил жалобу адвокатов заявителя, воспроизводя текст постановления от 21 февраля 2009 г. Кроме того, районный суд отметил, что медицинская комиссия подтвердила диагноз заявителя, но отметила, что ему не требуется срочная медицинская помощь и что состояние его здоровья не препятствует участию в процессуальных действиях. Районный суд пришел к заключению, что в следственном изоляторе заявителю может быть оказана надлежащая медицинская помощь.

21. Адвокаты заявителя обжаловали решение суда.

22. 20 марта 2009 г. заявитель объявил голодовку и отказался принимать препараты, уведомив власти о том, что голодовка является последней попыткой привлечь внимание властей к его ситуации. Через три дня адвокаты заявителя ходатайствовали перед следователем прокуратуры о назначении комплексного медицинского обследования заявителя специалистами Министерства здравоохранения Краснодарского края и о его переводе в больничное отделение. Такие же ходатайства были направлены адвокатами в другие инстанции. Адвокаты также жаловались на условия содержания заявителя под стражей, в частности, на отсутствие ежедневных прогулок и физических упражнений из-за неспособности заявителя спуститься в инвалидном кресле с четвертого этажа следственного изолятора, где находилась его камера, во двор для прогулок.

23. Как следует из медицинских документов заявителя, 24 марта 2009 г. он возобновил прием прописанных препаратов и прекратил голодовку. В период с 10 по 29 апреля 2009 г. заявитель вновь отказывался принимать препараты, ссылаясь на быстрое ухудшение состояния здоровья и отсутствие надлежащей медицинской помощи.

24. 22 апреля 2009 г. Краснодарский краевой суд оставил решение районного суда от 11 марта 2009 г. без изменений, приведя те же, что и в оспариваемом решении, доводы.

25. Через неделю медицинская комиссия, включающая медицинских специалистов следственного изолятора и врачей центра, обследовала заявителя и составила следующее заключение:

"Изучив жалобы на здоровье, историю болезни, объективные данные и результаты медицинского обследования... комиссия вынуждена подтвердить, что трансплантированная почка [заявителя] отторгнута в результате отказа его от приема прописанных иммуносупрессантов.

Внимание комиссии привлек тот факт, что, несмотря на многочисленные беседы о последствиях такого отказа, [заявитель] упорно продолжал отказываться от приема вышеупомянутых препаратов. Он также утверждал, что откажется от любого предоставляемого в следственном изоляторе N 5 лечения любых осложнений, связанных с его отказом [принимать лекарства].

[Заявитель] утверждал, что отказался от приема прописанных врачами центра препаратов, поскольку считал, что ему не была оказана надлежащая медицинская помощь в отношении его жалоб на зубную боль, боль в области протезированного бедра, а также на проблемы со зрением.

[Заявитель] был еще раз проинформирован о том, что ухудшение состояния его здоровья связано целиком с его отказом принимать препараты (иммуносупрессанты), прописанные специалистами центра, а не является следствием какого-либо нового заболевания.

Заключение комиссии следующее:

1) окончательный диагноз:

второй тип инсулинового сахарного диабета в продвинутой стадии, [пациент получает] инсулинотерапию. Диабетическая нефропатия, нефроангиосклероз, хроническая почечная недостаточность [в последней стадии], состояние после трансплантации донорской почки (2006 год). Отторжение трансплантата 28 апреля 2009 г. вызвано намеренным отказом от приема иммуносупрессантов.

Диабетическая пролиферативная ретинопатия, послеоперационное состояние отслоения сетчатки правового глаза, частичная обширная гематопсия левого глаза, послеоперационное состояние после лазерной коагуляции левого глаза.

Диабетическая ангиопатия сосудов нижних конечностей, диабетическая стопа, состояние после ампутации четвертого и пятого пальцев правой ноги.

Состояние после тотального протезирования бедренной кости (2008 год).

Патологическое ожирение (тяжелое состояние).

2. [Пациенту] предписано обязательное прохождение гемодиализа и возобновление приема необходимых препаратов, в частности, иммуносупрессантов.

[Заявителю] предложен амбулаторный курс гемодиализа, который должен быть проведен специалистами центра с использованием специального медицинского оборудования в [следственном изоляторе] N 5. Он проинформирован о том, что отказ от приема [препаратов], независимо от его решения проходить гемодиализ, приведет к полному отторжению трансплантата.

После беседы [заявитель] дал согласие на проведение гемодиализа [и] введение подключичного катетера, а также на прием препаратов согласно предписанному ему курсу иммуносупрессантов.

В связи с тем, что у заявителя очень слабое [зрение], текст документа, подтверждающего его согласие на проведение гемодиализа [и] введение подключичного катетера, на прием препаратов согласно предписанному ему курсу иммуносупрессантов, был составлен и прочтен вслух в присутствии членов медицинской комиссии и был подписан [заявителем]".

26. 30 апреля 2009 г. заявитель прошел первую процедуру гемодиализа, который проводился в специально оборудованной комнате на первом этаже следственного изолятора N 5. Гемодиализ проводился специалистами центра, поскольку тюремные врачи не имели лицензии на проведение такой процедуры. В соответствии с медицинскими документами, предоставленными властями Российской Федерации, заявитель проходил гемодиализ, по крайней мере, каждые два дня, процедуры длились от четырех до шести часов. Медицинский персонал изолятора ежедневно осматривал заявителя, проводил контроль кровяного давления, температуры тела и уровня глюкозы в крови, а также наблюдая за изменением веса тела (с 149 до 136 килограммов), контролируя также прием инсулина, соответствующего режима приема препаратов и так далее.

Согласно медицинской документации заявитель часто проходил различные рентгенологические исследования и ультразвуковое сканирование, доставлялся в центр и городскую больницу для сдачи анализов и обследования различными медицинскими специалистами. Кроме того, он подвергся ряду медицинских манипуляций, включающих введение и извлечение катетеров, а также проходил процедуры, длящиеся по нескольку часов, требующие внутривенного введения препаратов. Медицинский персонал следственного изолятора ежедневно консультировался со специалистами центра, включая главного врача, по вопросам изменения тактики лечения заявителя в зависимости от состояния его здоровья и жалоб.

27. 9 апреля 2009 г. Октябрьский районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 12 июня 2009 г., приняв во внимание серьезность предъявленного обвинения, а также риск того, что заявитель может скрыться, возобновить преступную деятельность или препятствовать осуществлению правосудия, что явилось основанием для продления срока содержания под стражей. 12 июня 2009 г. срок содержания заявителя под стражей был продлен еще на два месяца, до 12 августа 2009 г., при этом районный суд использовал в своем решении те же формулировки, что и в решении от 9 апреля 2009 г. Решение о продлении срока от 12 июня 2009 г. стало окончательным 8 июля 2009 г., когда Краснодарский краевой суд сделал вывод о том, что районный суд обоснованно связал риск того, что заявитель может скрыться, возобновить преступную деятельность или препятствовать ходу следствия с характером предъявленных обвинений.

28. 11 августа 2009 г. Октябрьский районный суд вновь продлил срок содержания заявителя под стражей еще на два месяца, установив, что тяжесть предъявленных ему обвинений, сведения из его личного дела, а также риск того, что он может скрыться, возобновить преступную деятельность или препятствовать осуществлению правосудия, явились основаниями для принятия решения о продлении. Заслушав тюремного врача, изучив медицинские справки, составленные медицинским персоналом следственного изолятора, районный суд также определил, что состояние здоровья заявителя стабильно и не препятствует содержанию под стражей в следственном изоляторе. Решение было оставлено без изменений судом кассационной инстанции 26 августа 2009 г.

29. 24 сентября 2009 г. процедура гемодиализа была прервана из-за поломки катетера. Катетер мог быть заменен лишь на следующий день, и процедура гемодиализа была возобновлена. 5 октября 2009 г. офтальмолог отделения микрохирургии краевой клинической больницы после осмотра заявителя и изучения его истории болезни сделал вывод о том, что из-за ухудшения зрения заявителя операция не имеет шансов на успех.

30. 9 октября 2009 г. Октябрьский районный суд изучил ходатайство следователя о дальнейшем продлении срока содержания заявителя под стражей до 24 ноября 2009 г. Удовлетворив ходатайство следователя, районный суд указал:

"[Заявитель] являлся организатором особо тяжкого преступления, в результате которого [потерпевший]... умер, и был причинен тяжкий вред здоровью граждан П. и В.

Изучив личное дело [заявителя], суд установил, что 20 июня 1994 г. Прикубанский районный суд Краснодара признал его виновным в преступлениях, предусмотренных частью 2 статьи 218 и частью 1 статьи 224 Уголовного кодекса РСФСР, срок снятия судимости истек. Ранее [он] обвинялся в совершении ряда преступлений, предусмотренных частью 2 статьи 163 и частью 3 статьи 330 Уголовного кодекса РФ, но был освобожден от уголовной ответственности по амнистии.

Принимая во внимание сведения из личного дела заявителя и учитывая серьезность совершенных преступлений, следствие обоснованно полагает, что в случае освобождения из-под стражи [заявитель] предпримет активные действия для того, чтобы оказать давление на свидетелей, потерпевших и других участников уголовного процесса, а также что [он] уничтожит доказательства или другим способом воспрепятствует ходу расследования. Более того, [заявитель] может покинуть территорию Российской Федерации, чтобы избежать уголовной ответственности, сделав невозможным осуществление уголовного преследования.

В этой связи следователь сделал вывод о том, что не имеется никаких оснований для изменения меры пресечения [в отношении заявителя] на ту, которая не предполагает изоляцию его от общества и заключение под стражу...

Адвокаты и [сам заявитель] возражали против ходатайства следователя. [Они] полагали, что следователь не предоставил никаких доказательств того, что [заявитель] может оказать давление на свидетелей и потерпевших, или [что он] может каким-либо иным образом препятствовать ходу расследования. [Они] просили принять во внимание невозможность дальнейшего пребывания [заявителя] под стражей, поскольку он очень болен и передвигается в инвалидном кресле. У него трансплантирована почка, которая функционирует очень плохо, он проходит гемодиализ четыре раза в неделю. [Они] ходатайствовали о предоставлении заявителю надлежащей медицинской помощи в лечебном учреждении под наблюдением врачей.

Изучив предоставленные материалы [и] заслушав стороны процесса, суд считает необходимым продлить срок пребывания [заявителя] под стражей, поскольку [заявитель] обвиняется в организации особо тяжкого преступления, имеется достаточная информация для того, чтобы сделать вывод о том, что в случае освобождения из-под стражи он может скрыться на время следствия и суда или [он] может каким-либо иным образом препятствовать осуществлению уголовно-процессуальных мероприятий. Следователь должен осуществить ряд процессуальных действий по данному уголовному делу.

Информация об обстоятельствах дела, которая была представлена в суд, тяжесть предъявленных обвинений, [а также] сведения из личного дела обвиняемого, который ранее уже обвинялся в совершении преступлений, [и] который является кормильцем несовершеннолетнего ребенка, подтверждают вывод суда о том, что изменить меру пресечения [в отношении заявителя] на более мягкую не представляется возможным. Суд придерживается мнения, что заключение под стражу является единственной мерой пресечения, отвечающей требованиям уголовного процесса и обеспечивающей тщательность и объективности предварительного следствия, учитывая особую тяжесть преступления, совершенного [заявителем].

В суд не были предоставлены доказательства того, что имеются смягчающие обстоятельства, которые могли бы быть приняты во внимание судом при рассмотрении им вопроса о продлении срока содержания [заявителя] под стражей".

31. 19 октября 2009 г. главный врач центра осмотрел заявителя и составил следующее заключение: "[его] состояние отвечает основному и сопутствующим заболеваниям, в целом [оно] стабильно и относительно удовлетворительно".

32. Адвокат заявителя подал ходатайство старшему следователю Следственного комитета Краснодарского края о переводе заявителя в тюремную больницу, утверждая, что при отсутствии надлежащей медицинской помощи состояние его здоровья продолжает ухудшаться. Три дня спустя старший следователь отклонил ходатайство, утверждая, что ухудшение состояния здоровья заявителя явилось результатом его отказа принимать медицинскую помощь и следовать рекомендациям, данным ему медицинским персоналом следственного изолятора. Старший следователь также отметил, что состояние здоровья заявителя стабильно и не требует его перевода в тюремную больницу.

33. Решив получить мнение независимого эксперта о состоянии здоровья заявителя, его адвокаты предоставили имеющиеся медицинские документы, включая составленные в следственном изоляторе, в государственный Научно-исследовательский институт трансплантации и искусственных органов в Москве (далее - НИИ).

34. 12 ноября 2009 г. они получили письмо заведующего отделением пересадки почек и печени НИИ, в соответствующей части которого утверждалось следующее:

"...Сделать строгие выводы о состоянии здоровья [заявителя] на основании представленных документов не представляется возможным. Однако совершенно очевидно, что в настоящее время трансплантат почки не функционирует и жизнь пациента поддерживается предписанным ему гемодиализом. Нефункционирующий трансплантат может подлежать извлечению в случае угрозы интоксикации. Другая трансплантация почки не может быть гарантирована. Учитывая тяжесть изначального и сопутствующих заболеваний [заявителя], наличие нефункционирующего трансплантата, а также нахождение [заявителя] под стражей в следственном изоляторе при отсутствии надлежащего клинического инструментально-лабораторного контроля, имеется реальный риск острого обострения, который приведет к смерти [заявителя]. Для определения хода дальнейшего курса лечения, особенно в части касающейся приема препаратов и возможной операции, требуется полное обследование, желательно в условиях стационара".

35. 20 ноября 2009 г. Октябрьский районный суд принял решение о дальнейшем продлении срока содержания заявителя под стражей до 24 января 2010 г., признав, что обстоятельства, являвшиеся основанием для содержания его под стражей, включая тяжесть предъявленных обвинений и риск того, что заявитель скроется от правосудия, не изменились. Районный суд сделал вывод о том, что доводы адвокатов заявителя, касающиеся состояния его здоровья, не перевешивают аргументов в пользу содержания его под стражей.

36. 3 и 15 декабря 2009 г. районный суд изучил ходатайства адвокатов об освобождении заявителя из-под стражи и переводе его в медицинское учреждение соответственно. Оба ходатайства были отклонены, поскольку районный суд полагал, что в следственном изоляторе N 5 заявителю предоставляется достаточная медицинская помощь. То же ходатайство о переводе заявителя в тюремную больницу было отклонено старшим следователем 16 декабря 2009 г.

37. 9 декабря 2009 г. заявитель был осмотрен кардиологом и флебологом из городских больниц. Ему были поставлены диагнозы: ишемическая болезнь сердца, диабетическая ангиопатия и тромбоз нижних конечностей. Было назначено лечение. Через неделю у заявителя вновь начались проблемы с внутривенным катетером, что сделало невозможным полное проведение в тот день назначенной ему процедуры гемодиализа. На следующей неделе состоялся срочный консилиум между медицинским персоналом следственного изолятора и специалистами центра с целью поиска решения этой проблемы. 25 декабря 2009 г. четыре ведущих эксперта из центра и городской больницы провели заявителю операцию в следственном изоляторе с целью установления центрального 20-сантиметрового венозного катетера. После ряда неудачных попыток врачам удалось его установить. Три дня спустя заявитель отказался проходить гемодиализ, жалуясь на боль в области установления катетера, а также сильную усталость и слабость. На следующий день, учитывая серьезное ухудшение его здоровья, заявитель согласился спуститься на первый этаж и пройти процедуру гемодиализа.

Записи в медицинских документах заявителя показывают, что каждый раз при сбое в функционировании катетера и его замене ему назначался курс антибиотиков для предотвращения возникновения инфекции.

38. 25 декабря 2009 г. тюремный врач осмотрел заявителя и составил справку о состоянии его здоровья. В соответствующей части справки указано:

"С момента заключения под стражу в [следственный изолятор N 5] пациент находится под постоянным медицинским наблюдением, содержание глюкозы в крови (до приема пищи), кровяное давление, баланс жидкости, температура тела и другие показатели контролируются ежедневно. Изучение всех соответствующих биохимических показателей состава крови, включая уровень циклоспорина, а также все дополнительные исследования, назначаемые медицинскими специалистами (ультразвуковое сканирование сердца, брюшной полости, почек... надпочечников, мочевого пузыря и предстательной железы, рентгенологическое исследование грудной клетки и тазобедренных суставов, а также электрокардиограмма) проводились при необходимости, но не реже одного раза в неделю. Несколько раз пациент осматривался медицинскими специалистами (эндокринологом, урологом, хирургом, ортопедом-травматологом, офтальмологом, сосудистым хирургом и кардиологом) из муниципальных учреждений здравоохранения.

Пациент наблюдается врачами нефрологического центра, которые назначали амбулаторный гемодиализ три, а при необходимости четыре раза в неделю. Несколько раз в следственном изоляторе [заявителя] осматривал специалист в области трансплантации почек - профессор Я., доктор медицинских наук, [Врачу Я.] постоянно предоставлялась информация о результатах клинического наблюдения, а также о результатах биохимических и других исследований. Медицинские специалисты регулярно устраивали консилиумы с участием врача Я. (последний [имел место] 15 декабря 2009 г.). [На консилиумах] определялись ход дальнейшего медицинского лечения и ряд необходимых медицинских мер.

Пациент также находился под постоянным наблюдением эндокринолога. Уровень глюкозы в крови измерялся ежедневно до приема пищи. В журнале содержится информация о показателях гликемии [и] дозировке инсулина, [который он получал], [также] имели место консультации относительно режима приема инсулина.

Во время содержания под стражей [в следственном изоляторе N 5] [заявитель] постоянно нарушал режим питания, [а также] отказывался вести "пищевой дневник"; несколько раз отказывался от приема инсулина и лекарств. После 10 апреля 2009 г. он полностью отказался от приема иммуносупрессивных препаратов, необходимых для обеспечения функционирования трансплантата почки. [Заявитель] добровольно и сознательно портил свое здоровье, несмотря на регулярные беседы о необходимости возобновления курса иммуносупрессивных препаратов и его осведомленность о последствиях отказа от лечения... В результате таких действий трансплантат почки [заявителя] прекратил функционировать, и с 30 апреля 2009 г. [он] проходил постоянный гемодиализ, несмотря на то, что возобновил прием препаратов и начал соблюдать [рекомендованный] режим питания.

Процедура гемодиализа проводится специалистами Краевого нефрологического центра в специальной камере [следственного изолятора N 5]. [Заявителю] предоставляется возможность отдыхать необходимое время в специальном кресле после проведения каждой процедуры гемодиализа. После измерения уровня глюкозы в крови... с помощью надзирателя и в присутствии медицинского специалиста [заявитель] поднимается по лестнице вместе со своим инвалидном креслом.

При подъеме по лестнице с поддержкой под руки [заявитель] отдыхает в своем инвалидном кресле через каждые два-три пролета столько, сколько требуется. Если это необходимо, то измеряются вышеуказанные параметры. На верхнем этаже здания следственного изолятора [заявитель] помещается в своей камере в кресло, где он при необходимости осматривается медицинским персоналом...

Медицинские специалисты - эндокринолог, офтальмолог, ортопед-травматолог, сосудистый хирург, а также специалисты нефрологического центра полагают, что в настоящее время состояние здоровья пациента стабильно, несмотря на наличие серьезных хронических заболеваний. Состояние здоровье [заявителя] не требует срочной медицинской помощи или стационарного лечения. Необходимые медицинские и диагностические процедуры, назначенные специалистами, проводятся in corpore* (* In corpore (лат.) - в полном объеме (прим. переводчика).) и своевременно.

Таким образом, ухудшение состояния здоровья [заявителя] полностью вызвано его добровольными и сознательными действиями. Администрация следственного изолятора и медицинское отделение следственного изолятора при участи медицинских специалистов в областях, связанных с заболеваниями [заявителя], предприняли все необходимые медицинские действия для сохранения здоровья [заявителя] и исправления последствий его преднамеренных действий. В результате предпринятых мер состояние здоровья [заявителя] стабильно и не препятствует содержанию его под стражей в следственном изоляторе N 5".

39. В январе-феврале 2010 года заявитель проходил процедуру гемодиализа, по крайней мере, один раз в две недели. 14 января 2010 г. для обследования заявителя был вызван хирург в ответ на его жалобы на боль в области правого колена, усиливающуюся при физической активности. Заявителю был поставлен диагноз "дегенеративный артрит" и назначено лечение. 22 января 2010 г. в следственном изоляторе ему вновь была произведена замена катетера. Другая замена была произведена в следственном изоляторе через месяц.

40. В начале января 2010 года органы прокуратуры завершили расследование и передали уголовное дело для рассмотрения в суд. 21 января 2010 г. Октябрьский районный суд назначил первое слушание и вынес решение о проведении заседания in camera* (* In camera (лат.) - в судейской комнате, в закрытом судебном заседании (прим. переводчика).), поскольку заявитель и пятеро других лиц, обвиняемых по тому же уголовному делу, имели криминальное прошлое и могли угрожать свидетелям и другим сторонам процесса. Районный суд также изучил ходатайство адвокатов об освобождении заявителя из-под стражи и отклонил его, признав, что состояние здоровья заявителя не препятствует нахождению его под стражей, и сделал вывод о том, что "мера пресечения, примененная в отношении [заявителя], должна оставаться без изменений". Однако он согласился вызвать двух медицинских экспертов, предложенных стороной защиты, для определения того, нуждается ли заявитель в комплексном медицинском или специальных медицинских процедурах.

41. Адвокаты заявителя обжаловали это решение, утверждая, что содержание заявителя под стражей после 24 января 2010 г. является незаконным, поскольку районный суд не продлил официально срок содержания его под стражей и решение об отклонении ходатайства об освобождении заявителя из-под стражи не может заменить собой постановление о продлении срока содержания под стражей.

42. На слушаниях 28 января 2010 г. адвокаты вновь ходатайствовали перед районным судом об освобождении заявителя из-под стражи, так как не имелось никаких законных оснований для дальнейшего содержания его под стражей. Они также утверждали, что предельный срок содержания заявителя под стражей истек 24 января 2010 г. и что после этой даты содержание под стражей является незаконным, поскольку не было основано на законном судебном решении. Прокурор высказал встречное требование, ходатайствуя о продлении срока содержания под стражей заявителя и лиц, обвиняемых по тому же уголовному делу, до 11 июля 2011 г. Районный суд удовлетворил ходатайство прокурора и принял общее решение в отношении заявителя и лиц, обвинявшихся по тому же уголовному делу, о продлении срока содержания под стражей до 11 июля 2011 г., отмечая, что нет никаких оснований для их освобождения из-под стражи.

43. 17 февраля 2010 г. Краснодарский краевой суд оставил решение от 28 января 2008 г. без изменений, отклонив доводы о том, что содержание заявителя под стражей в период с 24 по 28 января 2010 г. было незаконным. Признавая, что 21 января 2010 г. районный суд изучил ходатайство адвокатов заявителя по существу, краевой суд заключил, что рассмотрение касалось de facto* (* De facto (лат.) - на деле, фактически (прим. переводчика).) продления срока содержания под стражей.

44. 18 мая 2010 г. Октябрьский районный суд признал заявителя виновным в преступлении, в котором он обвинялся, и приговорил его к 11 годам лишения свободы.

45. Как следует из истории болезни заявителя, предоставленной властями Российской Федерации, с марта 2010 года заявитель полностью следовал назначенному курсу приема лекарств, но время от времени нарушал рекомендации по питанию, данные ему медицинским персоналом следственного изолятора. В то же время иногда он отказывался проходить осмотр специалистов из центра и муниципальных больниц, ссылаясь на чрезмерную слабость, усталость и плохое самочувствие как предлог для отказа. Во второй половине апреля 2010 года частота проведения гемодиализа увеличилась, став ежедневной процедурой. Как следует из истории болезни заявителя, единственные дни, когда он не мог пройти гемодиализ, были дни, когда проходили судебные слушания. В мае 2010 года заявитель был осмотрен хирургом, офтальмологом, урологом и эндокринологом, которые, подтверждая предыдущие диагнозы, не отметили существенных изменений в состоянии здоровья заявителя, сделав вывод, что оно не препятствует пребыванию его под стражей в следственном изоляторе N 5.

46. По утверждению властей Российской Федерации, с момента заключения под стражу заявитель подал начальнику следственного изолятора, по крайней мере, 30 жалоб, касающихся условий содержания под стражей и качества медицинского обслуживания. Он также подавал многочисленные жалобы в различные государственные органы, включая органы прокуратуры и Федеральную службу безопасности. В частности, власти Российской Федерации предоставили копию жалобы заявителя от 29 мая 2009 г., в которой он ставил в известность начальника следственного изолятора о своем отказе продолжать гемодиализ в силу невозможности подвергаться "бесчеловечному обращению", которое сопровождает эту процедуру. Заявитель просил уведомить своих родственников о своем желании быть похороненным в Ереване. На жалобе имеется надпись, сделанная от руки начальником следственного изолятора, в которой отмечалось, что после проведенной беседы заявитель согласился продолжить лечение. Повторяющиеся жалобы заявителя начальнику следственного изолятора, касающиеся его неспособности спускаться по лестнице для прохождения процедур гемодиализа, также оканчивались его согласием продолжить прохождение процедур гемодиализа или обещанием начальника проконсультироваться с инженерами на предмет оборудования в учреждении механизма, который позволил бы заявителю легче спускаться и подниматься по лестнице. На одну из жалоб заявителя в государственные органы поступил ответ от Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального обеспечения. В письме от 17 августа 2010 г. руководитель службы сообщал заявителю, что "проведение... процедуры гемодиализа в следственном изоляторе или исправительной колонии не имеет никаких законных оснований".

47. В другой справке, предоставленной властями Российской Федерации, указано, что на протяжении всего периода содержания заявителя под стражей он выводился на прогулку лишь дважды: 16 и 17 мая 2010 г. Власти Российской Федерации утверждали, что он сам постоянно отказывался покидать камеру и выйти на прогулку.

C. Текущее состояние здоровья заявителя

48. Заявитель предоставил в Европейский Суд экспертное заключение от 21 мая 2010 г., составленное двумя судебно-медицинскими экспертами. Изучив полную историю болезни заявителя, эксперты заключили следующее:

"...В результате основного заболевания (инсулиновый сахарный диабет) пострадала центральная нервная система, сердечно-сосудистая система, органы зрения, почки, желудок и щитовидная железа [заявителя].

Развитие первого типа инсулинового сахарного диабета обычно идет постепенно, [однако оно становится] более быстрым, если присутствуют стресс и другие заболевания...

Двигательная активность [заявителя] ограничена, поскольку он страдает остеохондрозом бедренных костей, и ему было произведено полное протезирование бедренной кости.

Гепатит С [заявителя]... а также хронический цитомегаловирус существенно осложнили течение болезни...

Тяжесть основного и сопутствующих заболеваний [заявителя] нефункционирующий трансплантат, а также содержание его под стражей в следственном изоляторе N 5 при отсутствии надлежащего клинического и инструментально-лабораторного контроля способствовали возникновению риска развития несовместимых с жизнью осложнений.

Тот факт, что [заявитель] страдал перечисленными заболеваниями, приводит к заключению о том, что он нуждался в постоянном уходе и медицинском наблюдении со стороны медицинских специалистов, которое могло быть предоставлено лишь в специализированных больницах...

Оказать [заявителю] необходимую медицинскую помощь в условиях следственного изолятора N 5 практически невозможно...

Первый тип инсулинового сахарного диабета и хроническая почечная недостаточность в терминальной стадии, которыми страдал заявитель, включены в Перечень заболеваний, препятствующих отбыванию [заключенным] наказания, утвержденный Постановлением Правительства Российской Федерации от 6 февраля 2004 г. N 54".

Эксперты придерживались мнения о том, что медицинский персонал, обслуживающий заявителя, "намеренно недооценивал тяжесть [его] состояния и специально изменил диагноз, подтвержденный ранее специалистами стационарных медицинских учреждений".

49. 5 июля 2010 г. заявитель был переведен для отбывания наказания в исправительную колонию N 2 Астраханской области. По прибытии в колонию он был немедленно направлен в тюремную больницу. Однако два дня спустя после оценки состояния его здоровья тюремными врачами заявитель был переведен в отделение реанимации Александро-Мариинской областной клинической больницы, где начал проходить ежедневный гемодиализ и интенсивную инсулиновую и иммуносупрессивную терапию. Осмотрев заявителя 6 августа 2010 г., медицинская комиссия, состоящая из ряда медицинских специалистов, включая врачей колонии, составила заключение, которое в соответствующей части содержало следующую информацию:

"Общее состояние пациента тяжелое...

Пациент страдает ожирением третьей степени - он весит более 130 килограммов. Проведение ему процедуры гемодиализа как амбулаторному больному три раза в неделю является явно недостаточным. В день, когда гемодиализ не был проведен, у [заявителя] развились чрезмерная гидратация, гиперкалиемия, а также чрезмерная уремическая интоксикация, которые могут быть устранены лишь при помощи процедуры гемодиализа в условиях реанимационного отделения стационара. Учитывая тяжесть основных заболеваний, чрезмерный вес [заявителя] (недостаточный гемодиализ), гемодиализ зачастую должен проводиться в срочном порядке внеурочно... в условиях реанимационного отделения. Наиболее приемлемый [для заявителя] режим - ежедневный гемодиализ в условиях реанимационного отделения. Присутствие нефункционирующего трансплантата требует регулярного инструментального контроля (ультразвукового исследования...), осмотра трансплантолога, изменения дозировки иммуносупрессантов, [а также] своевременного решения, касающегося извлечения трансплантата. Присутствие гемодиализного катетера в яремной вене требует постоянного ухода для предотвращения инфицирования и тромбоза жизненно важного доступа в сосуд для проведения гемодиализа. Учитывая тот факт, что [заявитель] подвергся тотальному протезированию бедренной кости, он неспособен передвигаться без помощи и обслуживать себя самостоятельно, что, в свою очередь, требует, чтобы заявителю оказывалась постоянная помощь сиделки".

Вывод комиссии заключался в том, что заболевания заявителя препятствуют отбыванию им наказания в соответствии с Постановлением Правительства Российской Федерации от 6 февраля 2004 г. N 54.

50. Начальник колонии подал в Ленинский районный суд Астрахани ходатайство об освобождении заявителя в связи с его неспособностью отбывать оставшуюся часть назначенного наказания. Ходатайство начальника было подписано медицинским персоналом больницы колонии, главным врачом Астраханского центра гемодиализа, а также заведующим эндокринологическим отделением Александро-Мариинской областной клинической больницы. Врачи утверждали, что заявитель не может оставаться в колонии и должен постоянно находиться в больнице для проведения терапии по жизнеобеспечению.

51. 25 августа 2010 г. районный суд отклонил ходатайство об освобождении, признав, что состояние здоровья заявителя частично вызвано его собственными неоднократными неосторожными решениями не принимать лекарства. Суд также принял во внимание тот факт, что заявителю предоставлялась полная медицинская помощь, и из всего длительного срока наказания он отбыл в колонии лишь полтора месяца.

II. Применимое национальное законодательство и международные документы и доклады

52. Российское законодательство не содержит специальных правил или требований, касающихся содержания под стражей инвалидов, включая инвалидов-колясочников.

53. Соответствующие положения национальных и международных правовых актов об охране здоровья заключенных представлены в следующих решениях: Постановление Европейского Суда от 30 сентября 2011 г. по делу "Пахомов против Российской Федерации" (Pakhomov v. Russia), жалоба N 44917/08* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2011.), Постановление Европейского Суда от 27 января 2011 г. по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia), жалоба N 41833/04* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2012.), а также Постановление Большой Палаты от 17 сентября 2009 г. по делу "Энеа против Италии" (Enea v. Italy), жалоба N 74912/01, § 48.

54. Российское законодательство о содержании заключенных под стражей приведено в Постановлении Европейского Суда от 22 октября 2009 г. по делу "Исаев против Российской Федерации" (Isayev v. Russia), жалоба N 20756/04, §§ 67-80* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2012.).

55. Постановление Правительства Российской Федерации от 6 февраля 2004 г. N 54 регулирует правила проведения медицинских осмотров заключенных, подлежащих дальнейшему освобождению по состоянию здоровья. То же постановление содержит Перечень заболеваний, препятствующих отбыванию заключенным наказания. В частности, в нем указано, что заключенные, страдающие тяжелой формой сахарного диабета с потребностью инсулина свыше 60 единиц в сутки, освобождаются от отбывания наказания в исправительных учреждениях (пункт 9 Перечня).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания под стражей и качеством медицинской помощи

56. Заявитель жаловался на то, что содержание под стражей в обычном следственном изоляторе, учитывая состояние его здоровья, являлось бесчеловечным и унижающим достоинство обращением, противоречащим статье 3 Конвенции. Он далее жаловался на то, что отказ властей перевести его в больницу вне следственного изолятора лишил его возможности получить надлежащую медицинскую помощь. Статья 3 Конвенции гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

57. Власти Российской Федерации выдвинули двойной аргумент, утверждая, что жалоба заявителя является одновременно явно необоснованной и неприемлемой в силу неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты. В частности, они настаивали на том, что заявитель, подавая многочисленные жалобы в адрес администрации следственного изолятора и различных органов исполнительной власти, не воспользовался "всеми возможностями, которые предоставляют внутригосударственные средства правовой защиты". По мнению властей Российской Федерации, гражданский иск против администрации следственного изолятора предоставил бы заявителю возможность получить соответствующее возмещение в форме "восстановления предположительно нарушенных прав или компенсации морального вреда". Власти Российской Федерации ссылались в поддержку своих утверждений на два судебных решения, вынесенных российскими судами в пользу бывших заключенных, которые получили компенсацию вреда, причиненного ненадлежащими условиями содержания под стражей и неэффективной медицинской помощью. Ссылаясь на Резолюцию N CM/ResDH(2010)35, принятую 4 марта 2010 г. Комитетом министров Совета Европы, они далее подчеркивали, что "возмещение морального вреда, причиненного ненадлежащими условиями содержания под стражей" становится в России сложившейся судебной практикой.

58. Второй довод властей Российской Федерации в пользу необоснованности жалобы заявителя основывался на мнении многочисленных медицинских работников следственного изолятора, а также медицинских специалистов центра, которые признавали, что состояние здоровья заявителя не препятствовало его нахождению под стражей в следственном изоляторе. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель получал адекватную медицинскую помощь, включающую регулярные осмотры и клинические анализы, со стороны широкого круга медицинских сотрудников изолятора и персонала больниц, а также поддерживающую химиотерапию. Администрация следственного изолятора предпринимала все возможные меры по сохранению здоровья заявителя. Врачи центра предоставляли ему медицинские услуги в специальной комнате на первом этаже следственного изолятора, где было установлено необходимое медицинское оборудование. Власти Российской Федерации отмечали, что перевести заявителя в любую тюремную больницу Краснодарского края было невозможно, поскольку ни в одной из них не было медицинского оборудования для проведения процедуры гемодиализа. Власти Российской Федерации были твердо убеждены, что единственной причиной ухудшения состояния здоровья заявителя стало его безответственное поведение - периодические отказы принимать лекарства, включая инсулин и иммуносупрессанты.

59. Описывая условия содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе N 5, власти Российской Федерации особо делали акцент на тех усилиях, которые прикладывала администрация следственного изолятора, чтобы устроить заявителя - инвалида-колясочника. Например, начальником следственного изолятора заявителю было разрешено иметь при себе вещи, обычно запрещенные заключенным: инвалидное кресло и медицинские приборы. Персонал изолятора также старался сделать перемещение его в комнату для проведения процедуры гемодиализа как можно более комфортным. Признавая, что установить лифт в здании следственного изолятора или перевести заявителя в помещение на первом этаже здания не представлялось возможным, власти Российской Федерации отмечали, что надзиратели и медсестра следственного изолятора всегда помогали заявителю спускаться и подниматься по лестнице, позволяли ему передохнуть между пролетами столь долго, сколько ему было необходимо для восстановления сил. По утверждению властей Российской Федерации, тот факт, что заявитель отказывался от предложения надзирателей перенести его на носилках в случае необходимости покинуть камеру, явно показывает, что заявитель не испытывал никаких страданий во время таких перемещений. Отказ выходить на прогулки во двор для прогулок следственного изолятора был также добровольным выбором заявителя.

60. Ссылаясь на заключения различных гражданских медицинских экспертов, заявитель утверждал, что администрация следственного изолятора изменила диагноз, понимая серьезность его состояния, и намеренно обращалась с ним так, чтобы причинить дополнительные страдания. Отказы от прохождения определенных процедур, а также объявление голодовки являлись крайними мерами, направленными на привлечение внимания к его ситуации и принуждение администрации следственного изолятора предоставить ему медицинское обслуживание надлежащего качества. Заявитель настаивал на том, что в нарушение требований российского законодательства, несмотря на отсутствие квалифицированного медицинского персонала и необходимого медицинского оборудования, российские власти отказались перевести его в тюремную больницу и содержали в следственном изоляторе, где должны содержаться только здоровые заключенные. Каждый день он был вынужден спускаться с четвертого этажа здания на первый для того, чтобы пройти длительную процедуру гемодиализа, сдать анализы и пройти другие медицинские процедуры, принять участие в судебных слушаниях или встретиться с адвокатом. Помощь надзирателей при этих перемещениях не могла уменьшить страдания, боль и чувство унижения, которые он испытывал. Заявитель отмечал, что для администрации следственного изолятора не должно было быть сюрпризом то, что он отказывался спускаться по лестницы для ежедневных прогулок во дворе следственного изолятора.

61. Заявитель считал, что самым строгим доказательством незаконного и жестокого обращения со стороны администрации следственного изолятора был тот факт, что после его перевода в исправительную колонию он был немедленно направлен в гражданскую больницу, поскольку врачи сочли, что состояние его здоровья таково, что жизнь заявителя находится под угрозой. Заявитель настаивал на том, что в период, предшествующий переводу в колонию, в состоянии его здоровья не было существенных изменений. Однако персонал колонии был более честен в оценке серьезности его положения. Более того, администрация колонии, а также медицинский персонал тюремной и гражданских больниц ходатайствовали о его скорейшем освобождении из-под стражи, утверждая, что состояние здоровья настолько тяжелое, что дальнейшее содержание под стражей невозможно.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

62. Что касается доводов властей Российской Федерации, касающихся того, что заявитель не подал гражданский иск против администрации следственного изолятора, а, следовательно, не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты, Европейский Суд напоминает, что помимо направления многочисленных жалоб в адрес администрации следственного изолятора и различные органы исполнительной власти (см. § 46 настоящего Постановления), заявитель пытался обеспечить себе судебную защиту. Его адвокат направлял ряд жалоб в суд, безуспешно утверждая о том, что условия содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе N 5 являются не подходящими для тяжелобольного заключенного, а также ходатайствуя о переводе его в тюремную больницу или условном наказании (см. §§ 17, 28, 30, 35 и 36 настоящего Постановления).

63. Европейский Суд отмечает, что российские суды рассматривали жалобу адвокатов по существу, запрашивали мнение следователя относительно того, насколько возможно содержание заявителя под стражей в условиях обычного следственного изолятора, проверяли обоснованность решения следователя об отказе заявителю в переводе в тюремную больницу или о его освобождении из-под стражи, и основывали свои выводы на медицинских документах, а также мнении властей следственного изолятора, утверждающих, что условия содержания под стражей в следственном изоляторе N 5 являются подходящими для заявителя.

64. Европейский Суд полагает, что власти Российской Федерации не утверждали того факта, что, избрав такой путь судебного обжалования, заявитель лишил суды возможности изучить соответствующую ситуацию. Они лишь настаивали на том, что для заявителя более подходящим порядком судебного обжалования был гражданский иск. Европейский Суд, однако, находит разумным тот факт, что в ситуации, когда российские суды неоднократно рассматривали вопрос о ненадлежащих условиях содержания под стражей, заявитель не предпринял отдельных процессуальных действий и не подал в тот же суд гражданский иск в соответствии с положениями Гражданско-процессуального кодекса РФ. В обстоятельствах, когда национальные суды обеих инстанций изучили и отклонили жалобы заявителя, установив, что условия содержания под стражей полностью соответствуют требованиям национального законодательства, совершенно неочевидно, что гражданский иск в те же судебные инстанции привел бы к какому-либо иному решению или мог бы пройти хотя бы стадию решения вопроса о приемлемости (см. Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Гулиев против Российской Федерации" (Guliyev v. Russia), жалоба N 24650/02, § 55* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.), а также Решение Европейского Суда от 4 марта 2000 г. по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 44558/98). Европейский Суд не упускает из виду тот факт, что российские власти не утверждали обратного.

65. В свете вышеизложенного Европейский Суд полагает, что с достаточной очевидностью не было установлено, что средство правовой защиты, предложенное властями Российской Федерации, оказалось бы эффективным в конкретных обстоятельствах настоящего дела (см., mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (прим. переводчика).), Постановление Европейского Суда от 24 июля 2008 г. по делу "Владимир Романов против Российской Федерации" (Vladimir Romanov v. Russia), жалоба N 41461/02, §§ 50-52* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2009.)).

66. Европейский Суд напоминает, что требование об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты должно применяться с определенной степенью гибкостью и без чрезмерного формализма. В ряде случаев он уже принимал решение о том, что требование об исчерпании не является ни абсолютным, ни таковым, на которое можно ссылаться автоматически. Для рассмотрения вопроса о том, было ли оно соблюдено, важно учитывать обстоятельства конкретного дела (см. Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey), § 69, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, а также Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v.Turkey), §§ 53-54, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI). Довод о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты не может быть выдвинут против заявителя в случае, если, несмотря на то, что последний не смог соблюсти формальные требования национального законодательства, компетентные органы все же рассматривали его жалобу по существу (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда от 27 сентября 2007 г. по делу "Джавадов против Российской Федерации" (Dzhavadov v. Russia), жалоба N 30160/04, § 27* (* Там же. N 2/2008.), Решение Европейского Суда от 3 октября 2002 г. по делу "Скалка против Польши" (Skalka v. Poland), жалоба N 43425/98, Решение Европейского Суда от 7 июня 2001 г. по делу "Церковь Бессарабской митрополии и другие против Молдовы" (Metropolitan Church of Bessarabia and Others v. Moldova), жалоба N 45701/99, а также Решение Европейского Суда от 21 марта 2000 г. по делу "Эдельмайер против Австрии" (Edelmayer v. Austria), жалоба N 33979/96). Таким образом, Европейский Суд находит, что, поскольку одни и те же российские суды, в которые должен был быть подан гражданский иск, изучали жалобу заявителя на ненадлежащие условия содержания под стражей, нельзя утверждать, что он не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты. Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражения властей Российской Федерации относительно неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты.

67. Европейский Суд далее полагает, что жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

68. В соответствии со сложившейся прецедентной практикой Европейского Суда обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости для того, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции. Оценка этого минимального уровня относительна и зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность жестокого обращения, причиненные физические и психологические страдания и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. среди многих прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Прайс против Соединенного Королевства" (Price v. United Kingdom), жалоба N 33394/96, § 24, ECHR 2001-VII, Постановление Европейского Суда по делу "Муизель против Франции" (Mouisel v. France), жалоба N 67263/01, § 37, ECHR 2002-IX, а также Постановление Европейского Суда от 10 февраля 2004 г. по делу "Науменко против Украины" (Naumenko v. Ukraine), жалоба N 42023/98, § 108). Утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда от 22 сентября 1993 г. "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany), § 30, Series A, N 269). Для оценки доказательств Суд принял стандарт доказывания "все разумного сомнения", но при это добавляет, что такое доказательство должно основываться на достаточно обоснованных, четких и взаимно подтверждающих заключений или аналогичных неопровержимых презумпций фактов (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 161 in fine* (* In fine (лат.) - в конце (прим. переводчика).), Series A, N 25, а также Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 121, ECHR 2000-IV).

69. Для того чтобы наказание или обращение, которые его сопровождают, считалось "бесчеловечным" или "унижающим достоинство", страдания или унижения должны превышать уровень страданий, неизбежных при применении данной формы законного обращения или наказания (см. Постановление Большой Палаты по делу "Ялло против Германии" (Jalloh v. Germany), жалоба N 54810/00, § 68, ECHR 2006-IX).

70. В отношении лиц, лишенных свободы, статья 3 Конвенции налагает на государства позитивное обязательство гарантировать, чтобы заключенный содержался в условиях, которые отвечают требованиям уважения человеческого достоинства, а способы и методы исполнения наказания не причиняли ему физических и психологических страданий, превышающих уровень страданий, неизбежно сопряженных с лишением свободы, а также чтобы его здоровье и благополучие, учитывая практические требования содержания под стражей, были должным образом защищены, в том числе путем предоставления ему надлежащей медицинской помощи (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 94, ECHR 2000-XI, а также Постановление Европейского Суда от 11 июля 2006 г. по делу "Ривьер против Франции" (Riviere v. France), жалоба N 33834/03, § 62). Следовательно, непредоставление адекватной медицинской помощи, также в более общих выражениях, ненадлежащие условия содержания под стражей больного, может в принципе считаться обращением, противоречащим статье 3 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу "Илхан против Турции" (Ilhan v. Turkey), жалоба N 22277/93, § 87, ECHR 2000-VII, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Науменко против Украины", § 112).

71. Европейский Суд часто сталкивается с жалобами на недостаточную и ненадлежащего качества медицинскую помощь в местах лишения свободы. Хотя статья 3 Конвенции не может толковаться как налагающая общее обязательство об освобождении заключенных из-под стражи и переводе их в гражданские больницы, даже если они страдают заболеваниями, которые с трудом поддаются лечению (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда под делу "Муизель против Франции", § 40), она, тем не менее, налагает на государство обязательство по охране благополучия лица, лишенного свободы. Европейский Суд не может исключить возможности возникновения особо серьезных ситуаций, когда надлежащее исполнение наказания требует принятия мер гуманитарного характера (см. Постановление Европейского Суда от 15 января 2004 г. по делу "Матенсио против Франции" (Matencio v. France), жалоба N 58749/00, § 76, а также Постановление Европейского Суда от 15 января 2004 г. по делу "Саккопулос против Греции" (Sakkopoulos v. Greece), жалоба N 61828/00, § 38). В исключительных случаях статья 3 Конвенции может требовать назначения условного наказания для заключенного, который болен или является инвалидом. Применяя данные принципы, Европейский Суд уже принимал решение о том, что чрезмерно длительное содержание под стражей престарелого больного лица может подпадать под действие статьи 3 Конвенции (см. Решение Европейского Суда по делу "Папон против Франции (N 1)" (Papon v. France (N 1)), жалоба N 64666/01, ECHR 2001-VI, Решение Европейского Суда по делу "Савонюк против Соединенного Королевства" (Sawoniuk v. United Kingdom), жалоба N 63716/00, ECHR 2001-VI, а также Решение Европейского Суда от 5 апреля 2001 г. по делу "Приебке против Италии" (Priebke v. Italy), жалоба N 48799/99). Например, в деле "Фарбтухс против Латвии" (Постановление Европейского Суда от 2 декабря 2004 г. по делу "Фарбтухс против Латвии" (Farbtuhs v. Latvia), жалоба N 4672/02) Европейский Суд сделал вывод о том, что содержание под стражей заявителя, который является 79-летним инвалидом, нарушает статью 3 Конвенции в связи с "возрастом, немощностью и состоянием здоровья". Более того, Европейский Суд признал, что содержание под стражей лица, страдающего тетраплегией* (* Тетраплегия (квадриплегия) - паралич всех четырех конечностей (прим. переводчика).) в условиях, не соответствующих его состоянию, является унижающим достоинство обращением (см. упоминавшееся выше Европейского Суда по делу "Прайс против Соединенного Королевства", § 30).

72. При решении вопроса о том, становятся ли условия содержания под стражей тяжелобольного лица поводом к применению статьи 3 Конвенции, Европейский Суд принимает во внимание различные факторы. Так, в деле "Муизель против Францци" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда под делу "Муизель против Франции", §§ 40-42) Европейский Суд учитывал такие обстоятельства дела как: а) состояние здоровья заключенного, b) адекватность предоставляемых ему медицинской помощи и ухода и c) необходимость применения наказания в виде лишения свободы с учетом состояния здоровья заявителя. Эти критерии получили дальнейшее развитие в деле "Гельфман против Франции" (см. Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2004 г. по делу "Гельфман против Франции" (Gelfmann v. France), жалоба N 25875/03), в котором Европейский Суд, помимо прочих относящихся к делу факторов, принял во внимание изменения в состоянии здоровья заявителя, возможность назначения условного наказания или досрочного освобождения для тяжелобольного заключенного в случае ухудшения состояния его здоровья, а также личное отношение самого заявителя (а именно настойчивый отказ сотрудничать с врачами). В деле "Хенаф против Франции" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хенаф против Франции" (Henaf v. France), жалоба N 65436/01, §§ 49 и последующие, ECHR 2003-XI), а также в упоминавшемся выше деле "Муизель против Франции" Европейский Суд также рассматривал вопрос о том, было ли использование наручников и приковывание тяжело больного заключенного к постели оправдано целями обеспечения безопасности. Потенциальная "опасность" заявителя была также принята во внимание в упоминавшемся выше деле "Саккопулос против Греции" (§ 44) при решении вопроса об оправданности дальнейшего содержания заявителя под стражей.

(b) Применение общих принципов в настоящем деле

73. В настоящем деле возникает вопрос о том, соответствовало ли длительное содержание заявителя под стражей в следственном изоляторе N 5 состоянию его здоровья, и достигла ли ситуация уровня жестокости, необходимого для того, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции.

74. Европейский Суд установил, что в описании сторонами условий содержания под стражей и состояния здоровья заявителя во время содержания под стражей в следственном изоляторе N 5 нет особенных различий. Очевидно, что заявитель, инвалид-колясочник, испытывающий ряд медицинских проблем, включая нефункционирующий трансплантат почки, крайне слабое зрение, чрезмерное ожирение и тяжелую форму инсулинового сахарного диабета, содержался под стражей в обычном следственном изоляторе в течение почти 17 месяцев, в период с февраля 2009 года по июль 2010 года. Европейский Суд далее отмечает, что судья, санкционировавший заключение заявителя под стражу, прежде, чем принять решение о помещении заявителя в обычный следственный изолятор, не предпринял никаких шагов для того, чтобы выяснить, в каких условиях он будет содержаться и будет ли возможно оказание необходимых услуг, учитывая тяжелую форму инвалидности, каждый раз, когда в дальнейшем рассматривал вопрос о продлении срока содержания заявителя под стражей, считал условия содержания в следственном изоляторе подходящими для того, чтобы обеспечить нужды заключенного-инвалида. Однако Европейский Суд считает, что документальные доказательства, предоставленные сторонами, включая медицинские документы, указывают на то, что администрация следственного изолятора была не в состоянии полностью удовлетворить особые нужды заявителя.

75. После своего ареста заявитель содержался в следственном изоляторе N 5, он был помещен в камеру, расположенную на последнем этаже четырехэтажного здания, не оборудованного лифтом. При поступлении ему было разрешено иметь при себе инвалидное кресло и ряд медицинских приборов, обычно запрещенных к использованию в местах лишения свободы, но которые администрация изолятора сочла необходимыми для его повседневной жизни. Европейский Суд напоминает об утверждениях заявителя о том, что ряд обстоятельств в следственном изоляторе N 5 препятствовали его существованию как независимой личности. Среди прочих условий содержания в следственном изоляторе N 5 заявитель жаловался на то, что ему были недоступны ряд помещений, расположенных на первом этаже здания, как то двор для прогулок и комната для свиданий, на санитарные условия, неприемлемые для лица в его состоянии, затрудненный доступ к медицинским системам жизнеобеспечения, расположенным на первом этаже здания, а также существование препятствий для перемещения для явки в зал судебных заседаний, прохождения оказываемых вне следственного изолятора медицинских услуг и так далее.

76. Перечень жалоб заявителя можно разделить на две основные группы, из которых первая касается его доступа к административным, техническим, медицинским службам и помещению для отдыха в здании следственного изолятора и вне его, таким как зал суда или больницы, а вторая связана с его общей неудовлетворенностью содержанием в обычном следственном изоляторе, а не тюремной больнице.

77. Что касается первой группы жалоб, Европейский Суд напоминает, что доступу заявителя ко всем перечисленным выше службам и помещениям препятствовала необходимость спускаться по лестнице с четвертого этажа. В то время как частота перемещений на первый этаж здания в течение первых трех месяцев содержания под стражей не может быть установлена, представляется, что после отказа трансплантата почки и начала проведения процедур гемодиализа в конце апреля 2009 года он был вынужден перемещаться по лестнице ежедневно. Европейский Суд установил, что, по крайне мере, четыре раза в неделю заявитель, являющийся инвалидом с последней степенью ожирения, перемещающийся в инвалидном кресле, должен был спускаться и подниматься четыре этажа по лестнице после прохождения длительной и утомительной процедуры гемодиализа. Он вынужден совершать тот же путь и в случае необходимости обращения в медицинский кабинет, для встречи с адвокатом, прохождения клинических анализов в центре, участия в процессуальных действиях и явки в суд. Хотя ему помогали надзиратели и медицинская сестра, а также разрешалось передохнуть в инвалидном кресле между пролетами лестницы, заявитель был вынужден перемещаться, полагаясь на свои ослабшие ноги и чрезвычайно слабое зрение для того, чтобы справиться с опасным лестничным пролетом, явно неприспособленным для перемещения заключенных в инвалидных креслах. Эти вынужденные перемещения причиняли заявителю лишнюю боль и подвергали его неоправданному риску причинения серьезного ущерба здоровью. При таких обстоятельствах Европейский Суд не удивляет тот факт, что заявитель отказывался совершать перемещения во двор для прогулок, в дополнение к его ежедневным спускам и подъемам по лестнице. В результате он не выходил на прогулку на протяжении всего периода содержания под стражей в следственном изоляторе N 5, за исключением двух случаев в мае 2010 года, круглосуточно оставаясь в стенах следственного изолятора. В этой связи Европейский Суд напоминает, что он уже признавал нарушение статьи 3 Конвенции в случаях непредоставления возможности выйти на прогулку (см. Постановление Европейского Суда по делу "Полторатский против Украины" (Poltoratskiy v. Ukraine), жалоба N 38812/97, § 146, ECHR 2003-V). Однако Европейский Суд еще более был поражен тем фактом, что заявитель был настолько расстроен, обессилен и не был способен справиться со стрессом и унижениями, которые причинялись ему в силу отсутствия в здании следственного изолятора лифта, что в ряде случаев он отказывался покинуть камеру для того, чтобы пройти жизненно необходимую процедуру гемодиализа или медицинские осмотры.

78. Хотя власти Российской Федерации и утверждают, что страдания, причиняемые заявителю, не достигали уровня жестокости, подпадающего под действие статьи 3 Конвенции, Европейский Суд не может с этим согласиться. Он полагает, что в то время как отсутствие лифта и необходимость перемещаться с четвертого этажа, по крайней мере, раз в день, сами по себе не являются достаточным для того, чтобы нарушить требования статьи 3 Конвенции, но в отношении заключенного, здоровье которого было в таком состоянии, как у заявителя, это является нетипичным и существенным лишением в условиях следственного изолятора. Исключительная частота, с какой заявитель пользовался лестницей, а также физическая нагрузка, которую он испытывал при попытке добраться до недоступных помещений и служб, указывают на то, что он подвергался обращению, нарушающему статью 3 Конвенции, будучи заключенным под стражей в условиях, представляющих существенный риск причинения серьезного вреда здоровью, а также лишенным минимальных жизненно необходимых средств.

79. В настоящем деле не предоставлено никаких доказательств существования намерения унизить или оскорбить заявителя. Однако Европейский Суд не может упустить из виду жалобу заявителя на то, что администрация следственного изолятора оставалась равнодушной к тому, что он нуждался в лучшем доступе к необходимым помещениям и службам. Администрация следственного изолятора не произвела со временем никаких улучшений для того, чтобы облегчить его доступ к медицинским, административным службам и помещениям для отдыха, хотя частота, с которой заявитель был вынужден пользоваться лестницей, указывала на то, что администрация должна предпринять некоторые меры для того, чтобы удовлетворить его нужды. Кроме того, учитывая число жалоб на условия содержания под стражей, очевидно поданных заявителем, Европейский Суд признает неоспоримым тот факт, что власти были в курсе того, что заявитель испытывает дополнительные трудности. Наряду с тем, что Европейский Суд напоминает о своей постоянной практике, согласно которой государство обладает достаточной свободой усмотрения при определении способа исполнения своих обязательств по охране физического благополучия лица, лишенного свободы, inter alia, путем выбора соответствующего учреждения с учетом "практических нужд заключения", до тех пор пока уровень избранного способа "соответствует требованиям об уважении человеческого достоинства" заключенного (см. Постановление Европейского Суда от 22 декабря 2008 г. по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia), жалоба N 46468/06, § 140* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2011.), а также недавнее Постановление Европейского Суда от 5 апреля 2011 г. по делу "Васюков против Российской Федерации" (Vasyukov v. Russia), жалоба N 2974/05, § 79), Европейский Суд считает необъяснимым тот факт, что российские власти настойчиво отклоняли ходатайства заявителя о переводе его в другое учреждение или тюремную больницу, учитывая, и это не оспаривалось властями Российской Федерации, что следственный изолятор N 5 был изначально не приспособлен для того, чтобы удовлетворить нужды заявителя, не имел медицинской лицензии, оборудования и персонала для предоставления ему необходимой медицинской помощи, включая процедуру гемодиализа. Хотя необходимое медицинское оборудование в следственном изоляторе было впоследствии установлено и заявитель начал получать лечение со стороны медицинского персонала гражданских больниц, это не улучшило его положения в том, что касается доступа к необходимым службам и помещениям. Европейский Суд напоминает о доводе властей Российской Федерации о том, что на тот момент в Краснодарском крае не было учреждений, предназначенных для заключенных в таком тяжелом состоянии, как заявитель. Тем не менее стороной, несущей ответственность, в соответствии с положениями Конвенции за соблюдение ее требований является не Краснодарский край, а Российская Федерация. Европейский Суд обеспокоен тем, что, несмотря на неоднократные ходатайства со стороны заявителя, не было предпринято никаких попыток для того, чтобы найти в другом российском регионе место содержания под стражей, подходящее для заявителя (см. сходные доводы в Постановлении Европейского Суда по делу "Мэтью против Нидерландов" (Mathew v. Netherlands), жалоба N 24919/03, §§ 204 и 215, ECHR 2005-IX).

80. В этой связи Европейский Суд также напоминает о второй группе жалоб заявителя, касающихся утверждений о ненадлежащих санитарно-гигиенических условиях в следственном изоляторе. Хотя уровень медицинского обслуживания и является иным предметом для рассмотрения Европейским Судом, он не теряет из виду тот факт, что большинство медицинских исследований и процедур, а также многочисленные операции, которым подвергся заявитель, проводились в условиях обычной комнаты, которая, как указали власти Российской Федерации, была приспособлена под медицинский кабинет, когда там было установлено медицинское оборудование из Центра.

81. В заключение Европейский Суд признает, что российские власти не относились к заявителю в осторожной и подходящей ему форме, соответствующей степени его инвалидности, лишив его нормального доступа к медицинским службам, прогулкам и свежему воздуху. Условия содержания заявителя под стражей должны были причинять ему лишние физические и психологические страдания, которых можно было избежать, унижали его человеческое достоинство и являлись бесчеловечным обращением. Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

82. Придя к такому выводу, Европейский Суд не видит необходимости в дополнительном рассмотрении вопроса о нарушении статьи 3 Конвенции в связи с ненадлежащей медицинской помощью, предоставляемой заявителю в следственном изоляторе (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации", § 220, а также Постановление Европейского Суда от 21 июня 2011 г. по делу "Исаев и другие против Российской Федерации" (Isayev and Others v. Russia), жалоба N 43368/04, § 135).

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

83. Заявитель, ссылаясь на подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, жаловался на то, что содержание его под стражей в период с 24 по 28 января 2010 г. было незаконным. Статья 6 Конвенции в соответствующей части гласит:

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "Статья 6" следует читать "Статья 5"

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения".

A. Доводы сторон

84. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание заявителя под стражей было законным и соответствовало требованиям подпункта "с" подпункта 1 статьи 5 Конвенции. Законным основанием для содержания под стражей до 28 января 2010 г. было решение районного суда от 21 января 2010 г., когда районный суд уточнял предыдущее решение, установив предельный срок содержания заявителя под стражей.

85. Заявитель утверждал, что для содержания его под стражей не было законных оснований. Решение районного суда от 21 января 2010 г. было принято в ответ на ходатайство его адвоката об освобождении, а решение о продлении срока содержания под стражей до 11 июля 2010 г. было принято районным судом лишь 28 января 2010 г.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

86. Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

87. Европейский Суд напоминает, что выражения "законный" и "в порядке, установленном законом" пункта 1 статьи 5 Конвенции касаются по существу национального законодательства и обязанности государства соблюдать установленные им материальные и процессуальные правила. Однако "законность" содержания под стражей по национальному законодательству не всегда является решающим элементом. Европейский Суд должен удостовериться, что содержание под стражей в рассматриваемый период соответствовало целям пункта 1 статьи 5 Конвенции, который защищает лицо от произвольного лишения свободы.

88. Более того, Европейский Суд должен удостовериться в том, соответствует ли положениям Конвенции само национальное законодательство, включая сформулированные в нем или примененные общие принципы. По поводу последнего Европейский Суд подчеркивает, что, когда речь идет о лишении свободы, особенно важно, чтобы был соблюден общий принцип правовой определенности. Следовательно, существенно, чтобы в национальном законодательстве были строго определены условия лишения свободы, и чтобы само законодательство было предсказуемо в своем применении настолько, чтобы оно отвечало требованию "законности", установленному Конвенцией, требованию, которое предполагает, что каждый закон достаточно точен для того, чтобы предоставить лицу в случае необходимости соответствующую возможность предвидеть в той степени, которая является разумной при таких обстоятельствах, последствия, которые могут вызвать конкретные действия (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ециус против Литвы" (Jecius v. Lithuania), жалоба N 34578/97, § 56, ECHR 2000-IX, а также Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, §§ 50-52, ECHR 2000-III).

(b) Применение общих принципов в настоящем деле

89. Европейский Суд напоминает, что 24 января 2010 г. истек срок содержания заявителя под стражей, установленный решением Октябрьского районного суда от 20 ноября 2009 г. Следующее решение о продлении срока содержания под стражей было принято 28 января 2010 г., когда районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 11 июля 2010 г.

90. По утверждению заявителя, в период между 24 и 28 января 2010 г. не было никакого решения, санкционирующего его содержание под стражей. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание заявителя под стражей в этот период было основано на решении районного суда от 21 января 2010 г. (см. § 40 настоящего Постановления), которое имело те же правовые последствия, что и формальное решение о продлении срока содержания под стражей, и служило достаточным правовым основанием для содержания заявителя под стражей.

91. Европейский Суд отмечает, что 21 января 2010 г. районный суд рассматривал ходатайство об освобождении, поданное адвокатами заявителя. Он отклонил ходатайство на том основании, что заявитель получает необходимую медицинскую помощь в следственном изоляторе, и решил, что последний должен оставаться под стражей. Европейский Суд полагает, что ходатайство об освобождении, поданное заявителем, не освобождает национальные власти от обязанности санкционировать содержание его под стражей "в порядке, предусмотренном законом", путем принятия формального решения, как того требует пункт 1 статьи 5 Конвенции. Принятие противоположного решения означало бы наложить на заявителя, а не на национальные власти бремя обеспечения законного основания для продления содержания под стражей (см. среди прочих Постановление Европейского Суда от 21 июня 2007 г. по делу "Мельникова против Российской Федерации" (Melnikova v. Russia), жалоба N 24552/02, § 62* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.), Постановление Европейского Суда от 28 июня 2007 г. по делу "Шухардин против Российской Федерации" (Shukhardin v. Russia), жалоба N 65734/01, § 81,* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2008.) а также Постановление Европейского Суда от 9 декабря 2008 г. по делу "Матюш против Российской Федерации" (Matyush v. Russia), жалоба N 14850/03, § 63). Европейский Суд не убежден, что решение от 21 января 2010 г. можно рассматривать как формальное решение, санкционирующее содержание заявителя под стражей до 28 января 2010 г.

92. Однако даже если допустить, что соответствующие доводы властей Российской Федерации состоятельны, Европейский Суд не упускает из виду тот факт, что в решении от 21 января 2010 г. не приводилось никакого обоснования необходимости дальнейшего содержания заявителя под стражей. В нем также не был установлен срок содержания под стражей или последующего пересмотра решения о применении меры пресечения. Европейский Суд уже принимал решение о нарушении подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в ряде дел против Российской Федерации, касающихся того же набора фактов (см. среди прочего Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. "Владимир Соловьев против Российской Федерации" (Vladimir Solovyev v. Russia), жалоба N 2708/02, §§ 95-100* (* Там же. N 12/2007.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда делу "Шухардин против Российской Федерации", §§ 65-70, а также Постановление Европейского Суда от 3 июля 2008 г. по делу "Белов против Российской Федерации" (Belov v. Russia), жалоба N 22053/02, §§ 80-83). В частности, Европейский Суд признавал, что отсутствие каких-либо оснований, указанных судебными органами в их решениях, оправдывающих содержание под стражей в течение неопределенного периода времени, нарушает принцип защиты от произвола, содержащийся в пункте 1 статьи 5 Конвенции (см. также Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации" (Nakhmanovich v. Russia), жалоба N 55669/00, §§ 70-71* (* Там же. N 9/2006.), а также Постановление Европейского Суда от 21 марта 2002 г. по делу "Стасаитис против Литвы" (Stasaitis v. Lithuania), жалоба N 47679/99, § 67). Допустить, чтобы лица находились под стражей без судебного решения, основанного на конкретных фактах, и установления конкретного срока, означало бы нарушение статьи 5 Конвенции, положения которой объявляют заключение под стражу исключительным отступлением от права на личную свободу, которое допустимо лишь в строго определенных случаях, перечень которых является исчерпывающим (см. Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 142, ECHR 2005-X* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.)).

93. Европейский Суд не видит оснований для того, чтобы сделать иной вывод в настоящем деле. Он полагает, что судебное решение от 21 января 2010 г. не соответствовало требованиям ясности, предсказуемости и защиты от произвола, которые в совокупности являются существенным элементом "законности" содержания под стражей в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции.

94. Европейский Суд, таким образом, полагает, что имело место нарушение подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в период с 24 по 28 января 2010 г.

III. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

95. Заявитель жаловался на нарушение его права на судебное разбирательство в разумный срок и утверждал, что судебные решения о содержании его под стражей были приняты без достаточных оснований. Он ссылался на пункт 3 статьи 5 Конвенции, который гласит:

"...3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

A. Доводы сторон

96. Власти Российской Федерации утверждали, что арест заявителя был оправдан разумным подозрением его в организации разбойного нападения при разрешении финансового конфликта, который возник между ним и жертвами. Решения судов о задержании заявителя под стражу, а впоследствии о продлении срока содержания под стражу были приняты при наличии весомых оснований, таких как личное дело заявителя, его криминальное прошлое, связи в криминальной среде, источники финансирования и так далее. Суды обоснованно сделали вывод о том, что заявитель может возобновить преступную деятельность, скрыться или препятствовать расследованию. По мнению властей Российской Федерации, российские суды соблюдали разумный баланс между защитой права на личную свободу и интересами правосудия, также тщательно изучив историю болезни заявителя и убедившись, что он получает в следственном изоляторе необходимую медицинскую помощь.

97. Заявитель поддержал свою жалобу.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

98. Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

99. Европейский Суд напоминает, что неизменное разумное подозрение о том, что арестованное лицо совершило правонарушение, является условием sine qua non* (* Sine qua non (лат.) - то, без чего нельзя обойтись, необходимое условие (прим. переводчика).) для обеспечения законности последующего содержания под стражей. Однако по истечении определенного срока оно не является достаточным. В таких случаях Европейский Суд должен установить, продолжают ли основания, на которые ссылаются судебные органы, оправдывать дальнейшее лишение свободы. Если такие основания признаются "относящимися к делу" и "достаточными", Европейский Суд должен установить, проявили ли компетентные национальные органы "особое усердие" при проведении процессуальных действий (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", §§ 152 и 153).

100. Существует презумпция в пользу освобождения из-под стражи. Как неоднократно решал Европейский Суд, второй абзац пункта 3 статьи 5 Конвенции не предоставляет судебным органам выбора между тем, чтобы обеспечить рассмотрение дела обвиняемого в разумный срок или освободить его до суда. До вынесения приговора обвиняемый должен считаться невиновным, и целью рассматриваемых постановлений по сути является обеспечение освобождения из-под стражи, как только оно прекратило быть разумным. Обвиняемый в преступлении должен быть немедленно освобожден, если органы государства не докажут, что существуют "относящиеся к делу и достаточные" основания, оправдывающие дальнейшее содержание под стражей (см. среди прочих Постановление Европейского Суда от 13 марта 2007 г. по делу "Кастравет против Молдовы" (Castravet v. Moldova), жалоба N 23393/05, §§ 30 и 32, Постановление Большой Палаты по делу "Маккэй против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 41, ECHR 2006-..., Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 г. по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland), жалоба N 33492/96, § 83, а также Постановление Европейского Суда от 27 июня 1968 г. по делу "Ноймайстер против Австрии" (Neumeister v. Austria), § 4, Series A, N 8). Пункт 3 статьи 5 Конвенции не может толковаться как безусловно разрешающий содержание под стражей при условии, что оно продлится определенный период времени. Власти должны продемонстрировать наличие оснований для содержания под стражей в течение любого, даже самого короткого, периода времени (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шишков против Болгарии" (Shishkov v. Bulgaria), жалоба N 38822/97, § 66, ECHR 2003-I).

101. Национальные власти в обязательном порядке должны установить наличие особых обстоятельств, являющихся основанием для дальнейшего содержания под стражей. Перекладывание в таких вопросах бремени доказывания на заключенного является нарушением положения статьи 5 Конвенции, которое делает заключение под стражу исключительным отступлением от права на личную свободу, которое допустимо лишь в строго определенных случаях, перечень которых является исчерпывающим (см. Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), жалоба N 54071/00, § 67* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.), а также Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 г. по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), жалоба N 33977/96, §§ 84-85). Национальные судебные органы должны изучить все обстоятельства за и против наличия действительной необходимости защиты общественных интересов, оправдывающей с учетом принципа презумпции невиновности отступление от требования об уважении личной свободы, и должны привести их в своих решениях об отказе в удовлетворении ходатайств об освобождении. В задачи Европейского Суда не входят установление таких фактов и подмена национальных властей, принявших решение о содержании заявителя под стражей. Существенно, чтобы на основании приведенных в национальных судах доводов и установленных фактов, упомянутых заявителем в своих жалобах, Европейский Суд принял решение о том, имело ли место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 8 июня 2006 г. по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia), жалоба N 75039/01, § 72* (* Там же. N 11/2006.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 г. по делу "Илийков против Болгарии" § 86, а также упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", § 152).

(b) Применение общих принципов в настоящем деле

102. Заявитель был арестован 12 февраля 2009 года. 18 мая 2010 г. в отношении него судом был вынесен приговор. Период, подлежащий рассмотрению, таким образом, составляет чуть более 15 месяцев.

103. Сторонами не оспаривается тот факт, что содержание заявителя под стражей было изначально основано на разумном подозрении о том, что он был организатором разбойного нападения, повлекшего причинение вреда здоровью потерпевших и смерть одного из них. Останется выяснить, привели ли судебные органы "относящиеся к делу" и "достаточные" доводы для того, чтобы обосновать дальнейшее содержание под стражей, а также проявили ли они "особое усердие" при производстве процессуальных действий.

104. Серьезность обвинений была одним из критериев оценки потенциальной возможности заявителя скрыться, возобновить преступную деятельность или воспрепятствовать ходу расследования и осуществлению правосудия. Однако Европейский Суд неоднократно выносил решение о том, что, хотя серьезность предстоящего приговора является относимым элементом при оценке риска того, скроется ли или возобновит преступную деятельность обвиняемый, необходимость продления лишения свободы нельзя оценивать с абстрактной точки зрения, принимая во внимание лишь тяжесть совершенного преступления. Точно так же, как продление срока содержания под стражей не может применяться в предвосхищении приговора о назначении наказания в виде лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда от 26 июня 1991 г. по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France), § 51, Series A, N 207, Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia), жалоба N 45100/98, § 102* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2005.), Постановление Европейского Суда от 30 октября 2003 г. по делу "Горал против Польши" (Goral v. Poland), жалоба N 38654/97, § 68, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 81). Европейский Суд, таким образом, рассмотрит вопрос, были ли доводы, приводимые российскими судами, достаточными для обоснования содержания заявителя под стражей.

105. Судебные органы ссылались, помимо тяжести выдвинутых против заявителя обвинений, на сведения, касающиеся его поведения. В частности, они признавали, что его криминальное прошлое и предполагаемый авторитет в криминальном мире, повышают риск того, что он возобновит преступную деятельность, скроется или будет препятствовать ходу расследования. Суды посчитали, что в случае освобождения связи заявителя в криминальной среде предоставят ему возможность оказывать давление на свидетелей и уничтожить доказательства. При таких обстоятельствах Европейский Суд готов признать, что на начальной стадии расследования суд обоснованно допускал наличие риска того, что в случае освобождения заявитель может скрыться, возобновить преступную деятельность или препятствовать ходу расследования, учитывая характер его преступной деятельности (см. сходные доводы в Постановлении Европейского Суда от 16 января 2007 по делу "Бонк против Польши" (Bak v. Poland), жалоба N 7870/04, § 62).

106. Остается выяснить, продолжал ли существовать этот риск на протяжении всего периода содержания под стражей. Европейский Суд отмечает в этой связи, что после отторжения трансплантата почки в апреле 2009 года заявитель нуждался в практически ежедневных процедурах гемодиализа. Его ограниченная способность передвигаться наряду с необходимостью находиться под постоянным медицинским наблюдением существенно снижали риск того, что он скроется. Однако российские суды не приняли во внимание изменение обстоятельств и продолжали продлевать срок содержания заявителя под стражей, не производя дополнительной оценки того, оставался ли этот риск реальным, учитывая состояние здоровья заявителя. По мнению Европейского Суда, особенно после апреля 2009 года риск того, что заявитель скроется, был снижен состоянием его здоровья настолько, что его уже было недостаточно для того, чтобы перевесить его право на судебное разбирательство в разумный срок или освобождение из-под стражи до суда.

107. Однако, что касается риска преступного сговора, Европейский Суд не может утверждать, что изменения в состоянии здоровья заявителя в апреле 2009 года снизили его до такой степени, что он больше не оправдывал содержание заявителя под стражей. В решениях о продлении срока содержания под стражей на время расследования и суда подчеркивалось, что основаниями для опасений преступного сговора служил особый авторитет заявителя в преступной среде. Судебные органы считали риск оказания давления на свидетелей или воспрепятствование осуществлению правосудия каким-либо иным противоправным способом настолько реальным, что судебное разбирательство проходило in camera. В этом контексте Европейский Суд полагает, что опасность воспрепятствования правосудию должна оцениваться с учетом ряда факторов, например, характеристики личности, поведения, финансовоего положения и так далее (см. Постановление Европейского Суда от 26 января 1993 г. по делу "В. против Швейцарии" (W. v. Switzerland), Series A, N 254-A). Заявляя об этом, Европейский Суд хотел бы подчеркнуть, что существует общее правило о том, что национальные суды, в частности суды первой инстанции, находятся в более выгодном положении для того, чтобы изучить все обстоятельства дела и принимать все необходимые решения, включая решение о содержании под стражей до суда. Европейский Суд может вмешиваться в этот процесс лишь в случае, если нарушены права и свободы, гарантированные Конвенцией (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Исаев и другие против Российской Федерации", § 148).

108. Европейский Суд полагает, что национальные власти столкнулись со сложной задачей при определении фактов и степени ответственности каждого, кто обвинялся в участии в организации преступления. При таких обстоятельствах Европейский Суд также соглашается с тем, что необходимость добывать многочисленные доказательства из различных источников наряду с наличием общего риска, следующего из организованного характера предполагаемой преступной деятельности заявителя, являлись относящимися к делу и достаточными основаниями для продления срока содержания его под стражей на время, необходимое для завершения расследования, составления обвинительного заключения, заслушивания показаний обвиняемых и свидетелей в суде. Европейский Суд не недооценивает тот факт, что российские власти должны были получить показания свидетелей таким способом, чтобы исключить какие-либо сомнения в их правдивости. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд приходит к заключению о том, что при особых обстоятельствах настоящего дела риск вмешательства заявителя в ход расследования действительно существовал на протяжении всего периода (см. сходные доводы в Постановлении Европейского Суда от 4 мая 2006 г. по делу "Целеевский против Польши" (Celejewski v. Poland), жалоба N 17584/04, а также Постановление Европейского Суда от 15 января 2008 г. по делу "Лашкевич против Польши" (Laszkiewicz v. Poland), жалоба N 28481/03, §§ 59-60).

109. Наконец Европейский Суд считает, что производство по делу было сравнительно сложным, учитывая число обвиняемых, обширную деятельность по сбору доказательств, а также применение специальных мер, предпринимаемых в делах, касающихся организованной преступности. Тем не менее слушания по делу заявителя проходили регулярно и с небольшими интервалами. Суды предпринимали надлежащие меры для обеспечения скорейшего судопроизводства. Европейский Суд, таким образом, приходит к выводу, что российские власти проявили особое усердие при проведении расследования и во время суда. Длительность расследования и судопроизводства был оправдана сложностью дела. Не следует упускать из виду, что, хотя обвиняемый, находящийся под стражей, и имеет право на первоочередное и скорейшее рассмотрение его дела, это не должно препятствовать судьям выяснить все обстоятельства дела, предоставить сторонам защиты и обвинения возможности выдвигать доказательства и отстаивать свою позицию, а также выносить решения только после тщательного анализа того, было ли преступление совершено в действительности, а также на предмет выносимого приговора (см. сходные доводы в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Бонк против Польши", § 64).

110. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд полагает, что не имело места нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

111. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

112. Заявитель требовал 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

113. Власти Российской Федерации утверждали, что эта сумма является чрезмерной и необоснованной.

114. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле он установил нарушение двух положений Конвенции. Соответственно, он полагает, что физические и психологические страдания, причиненные заявителю, не могут быть компенсированы простым признанием факта нарушения. Исходя из принципа справедливости Европейский Суд присуждает заявителю 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму

B. Судебные расходы и издержки

115. Заявитель не обращался с какими-либо требованиями относительно возмещения судебных расходов и издержек, а это не является вопросом, который Европейский Суд должен рассматривать по собственной инициативе (см. Постановление Европейского Суда от 5 декабря 2000 г. по делу "Мотьер против Франции" (Motiere v. France), жалоба N 39615/98, § 26).

C. Процентная ставка при просрочке платежей

116. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с ненадлежащими условиями содержания заявителя под стражей;

3) постановил, что нет необходимости рассматривать жалобу на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с ненадлежащим качеством оказанной медицинской помощи;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в период с 24 по 28 января 2010 г.;

5) постановил, что не имело места нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

6) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 января 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда