Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 мая 2011 г. Дело "Попандопуло (Popandopulo) против Российской Федерации" (жалоба N 4512/09) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Попандопуло (Popandopulo)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 4512/09)

Постановление Суда

Страсбург, 10 мая 2011 г.

По делу "Попандопуло против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Георга Николау,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк, судей,

а также при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 12 апреля 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 4512/09, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Димитрием Евстафьевичем Попандопуло (далее - заявитель) 9 декабря 2008 г.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, жаловался на ужасные условия его содержания под стражей, жестокое обращение с ним в следственном изоляторе и чрезмерную длительность разбирательства против него.

4. 16 февраля 2009 г. председатель Палаты решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке.

5. 4 мая 2009 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1979 году и в настоящее время отбывает срок лишения свободы в исправительной колонии ИК-18 в Ямало-Ненецком автономном округе.

A. Задержание заявителя и судебное разбирательство

7. 16 апреля 2005 г. заявитель был задержан по подозрению в убийстве.

8. 18 апреля 2005 г. Всеволожский городской суд Ленинградской области решил заключить заявителя под стражу.

9. 23 апреля 2005 г. заявитель совершил побег, 25 апреля 2005 г. он был задержан милицией.

10. 29 мая 2006 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации утвердил обвинительное заключение в отношении заявителя, и 2 июня 2006 г. дело было направлено на рассмотрение в Ленинградский областной суд.

11. 5 июня 2006 г. Ленинградский областной суд назначил предварительное слушание на 15 июня 2006 г. Оно было отложено на 20 июня 2006 г. по ходатайству заявителя и некоторых его сообвиняемых, которые не получили копию определения от 5 июня 2006 г.

12. 23 июня 2006 г. уголовное дело было возвращено прокурору для устранения недостатков обвинительного заключения.

13. 27 сентября 2006 г. Верховный Суд Российской Федерации, рассмотрев жалобу, отменил указанное решение, и дело было возвращено в Ленинградский областной суд.

14. В результате предварительного слушания, проведенного 7 ноября 2006 г., 8 ноября 2006 г. Ленинградский областной суд назначил дату рассмотрения дела на 6 декабря 2006 г. Впоследствии заседание было отложено на 14 декабря 2006 г.

15. 14 декабря 2006 г. заявитель просил суд допустить K. в качестве его защитника. Однако 21 декабря 2006 г. суд отклонил его ходатайство ввиду отсутствия у K. юридического образования.

16. 11 января 2007 г. суд начал исследование доказательств. Однако в связи с неявкой некоторых свидетелей, госпитализацией заявителя и неявкой переводчика рассмотрение дела было отложено до неуказанной даты.

17. 20 марта 2007 г. заявитель просил допустить A. в качестве своего представителя, но его ходатайство было отклонено, поскольку A. являлся братом одного из свидетелей. Заявителю был назначен защитник.

18. После прений разбирательство было отложено до 9 июля 2007 г., чтобы дать лицам, участвующим в деле, возможность подготовить свои замечания по существу и сформулировать вопросы, которые должны быть поставлены перед коллегией присяжных.

19. 6 ноября 2007 г. Ленинградский областной суд с участием присяжных признал заявителя виновным в убийстве при отягчающих вину обстоятельствах, краже, грабеже и побеге и приговорил его к пожизненному лишению свободы. Назначая наказание заявителю, суд не принял во внимание срок, который заявитель предположительно излишне провел в тюрьме при отбытии наказания по несвязанному уголовному делу.

20. Во время судебного разбирательства заявитель просил суд обеспечить явку свидетеля со стороны защиты. Суд отклонил это ходатайство, сославшись на то, что показания, которые может дать указанный свидетель, не имеют значения для установления фактических обстоятельств дела присяжными заседателями.

21. Однако суд первой инстанции удовлетворил ходатайство прокурора об оглашении показаний одного из сообвиняемых заявителя на стадии предварительного следствия.

22. Позднее председательствующий судья несколько раз обращал внимание присяжных на то, что сведения, полученные в судебном заседании относительно иных действий, помимо тех, в совершении которых обвиняется заявитель, включая показания сообвиняемого заявителя, не имеют отношения к делу заявителя и не могут быть приняты во внимание при ответе на вопросы, поставленные перед присяжными.

23. Заявитель получил копию протокола судебного заседания с месячной задержкой.

24. 15 мая 2008 г. Верховный Суд Российской Федерации, рассмотрев жалобу, оставил приговор без изменения. Заявителя представляли два привлеченных им по своему выбору адвоката.

25. 5 июля 2008 г. заявителю была вручена копия кассационного определения.

26. 25 февраля 2009 г. Президиум Верховного Суда Российской Федерации отменил кассационное определение от 15 мая 2008 г. в порядке надзора и возвратил дело на новое рассмотрение в суд кассационной инстанции. Основанием для отмены послужил тот факт, что заявитель не имел возможности ознакомиться с вердиктом.

27. 23 июля 2009 г. Верховный Суд Российской Федерации, рассмотрев жалобу, оставил приговор от 6 ноября 2007 г. без изменения.

B. Условия содержания заявителя под стражей в изоляторе N ИЗ-47/1

28. С 6 мая 2005 г. по 7 сентября 2008 г. и с 7 июня по 17 сентября 2009 г. заявитель содержался в следственном изоляторе N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга. Он содержался в камерах NN 29, 66, 74, 86, 360, 395 и 435 до своего осуждения, а впоследствии в камерах NN 47, 122, 124, 129, 130, 132 и 135, предназначенных для осужденных, приговоренных к пожизненному лишению свободы. Все камеры имели площадь 8 кв. м.

(a) Версия властей Российской Федерации

29. В каждой камере были оборудованы четыре спальных места, и в любой период там содержались не больше трех заключенных. Заявитель всегда имел отдельную кровать, и ему выдавались необходимые постельные принадлежности (матрас, подушка, одеяло, две простыни и наволочка) и посуда.

30. Окна камер размером 1 х 1,1 м не были закрыты металлическими жалюзийными решетками и поэтому обеспечивали достаточное дневное освещение, так что заключенные могли читать и писать. Камеры были оборудованы лампами накаливания мощностью 60-75 ватт, которые включались с 6.00 до 22.00. Ночью камеры освещались дежурными лампами мощностью 40 ватт.

31. Все камеры проветривались через вентиляционные шахты. Допускалось также естественное проветривание через окна. Камеры были оборудованы отопительной системой, обеспечивающей нормальную температуру в соответствии с санитарно-гигиеническими нормами. Средняя температура летом составляла +22°С, а зимой - +18°С.

32. Камеры были оборудованы туалетами, отделенными от основной зоны перегородками высотой 1,5 м.

33. В камерах были установлены резервуары питьевой воды. Заключенным также разрешалось пользоваться электрическими нагревателями воды.

34. В камерах также были обеденные столы и скамьи по числу заключенных, а также полки и тумбочки для хранения личных вещей и продуктов питания.

35. Заявитель мог принимать душ раз в неделю не менее 15 минут.

36. Он получал горячее питание три раза в сутки по установленным нормам. Качество пищи регулярно контролировал медицинский персонал следственного изолятора.

37. Заявитель пользовался правом на ежедневную часовую прогулку во дворах изолятора, во время которой мог выполнять физические упражнения. Дворы для прогулок размером 24 х 35 кв. м были оборудованы скамьями, урнами для мусора и навесами от дождя и снега. По требованию заключенных им предоставлялся спортивный инвентарь.

38. Власти обеспечивали в следственном изоляторе регулярную дезинфекцию и уничтожение паразитов.

39. Заявитель получал полную медицинскую помощь. Медицинская часть изолятора была полностью укомплектована квалифицированным персоналом, имела лекарства и медицинское оборудование. По прибытии в изолятор заявитель был осмотрен медицинскими специалистами, он не заявлял жалоб на медицинские услуги и отрицал, что страдает туберкулезом, вирусным гепатитом, венерическими или хирургическими заболеваниями. Впоследствии заявитель прошел медицинское обследование, выявившее у него вирусный гепатит C. Во время пребывания в следственном изоляторе N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга у заявителя не наблюдались клинические признаки указанных заболеваний, и поэтому он не нуждался в специализированном лечении.

40. К своим объяснениям власти Российской Федерации приложили ряд справок, выданных начальником изолятора N ИЗ-47/1 3 августа и 11 августа 2009 г., результаты лабораторного исследования камер NN 435, 360 и 122 (датированные 10 июля 2005 г., 6 июня 2006 г. и 2 декабря 2007 г. соответственно), показания надзирателей (недатированные), графики дезинфекции и уничтожения паразитов в изоляторе и ряд справок о рационе питания. Власти Российской Федерации также предоставили копии извлечений из регистрационных журналов, показывающих число заключенных в определенные дни и в определенных камерах в период с мая по декабрь 2005 года, в апреле и декабре 2006 года, октябре и ноябре 2007 года, феврале и марте 2008 года. Эти извлечения свидетельствуют о том, что с 1 по 8 июля 2005 г. и 2 октября 2006 г. в камере N 435 находились четверо заключенных, 4 августа 2005 г. в камере N 66 - четверо, 18 ноября и 15 декабря 2005 г. в камере N 395 - четверо, 5 и 9 октября 2007 г. и 10 ноября 2007 г. в камере N 86 - четверо.

(b) Версия заявителя

41. Камеры NN 29, 86, 360, 395 и 435 были оборудованы шестью спальными местами (две трехъярусные кровати). В них постоянно содержались от четырех до шести заключенных. В камере N 66 находились трое заключенных, включая заявителя, в камере N 74 - двое, включая заявителя.

42. После своего осуждения 6 ноября 2007 г. заявитель содержался один в камерах NN 47, 122, 124, 129, 130, 132 и 135, которые были предназначены для заключенных, приговоренных к пожизненному лишению свободы судом первой инстанции и ожидавших рассмотрения их жалоб на приговор (корпус 2/1 с ограниченным доступом). До ремонта, проведенного в апреле-мае 2008 года, в данных камерах не было кроватей, а только две бетонные скамьи в каждой камере.

43. Окна в камерах NN 29, 66, 74, 86, 360, 395 и 435 были оборудованы двойной решеткой (одна снаружи, другая изнутри). В камерах NN 122, 124, 129, 130, 132 и 135 окна были оборудованы тройной решеткой (снаружи и изнутри камеры, а также внутри оконного переплета). Помимо тройной решетки, перед окном была размещена плотная металлическая сетка, почти не пропускавшая дневное освещение. В камере N 130 оконное стекло было заменено слоем фанеры, которая также препятствовала освещению камеры. Окно в камере N 132, в которой заявитель содержался две недели в феврале 2008 года, упиралось в стену и имело вышеупомянутое оборудование.

44. До апреля-мая 2008 года искусственное освещение в камерах NN 122, 124, 129, 130, 132 и 135 обеспечивалось одной 60-ваттной лампой накаливания на камеру. Лампа была закрыта пыльным плафоном, расположенным над входной дверью.

45. Вентиляционные шахты имелись в камерах NN 29, 66, 74, 86, 360, 395 и 435, но они не функционировали, поскольку были забиты мусором. Камеры NN 122, 124, 129, 130, 132 и 135 не имели вентиляционных шахт. Система отопления не функционировала ни в одной из камер, в которых содержался заявитель, до ремонта, проведенного в изоляторе в апреле-мае 2008 г. Заявитель должен был спать в одежде, чтобы согреться в зимнее время.

46. В камерах отсутствовали горячее водоснабжение и резервуары с питьевой водой.

47. Туалет не был отделен от жилой зоны и не обеспечивал уединения.

48. Постельные принадлежности не выдавались заявителю до ноября 2007 года (до этого времени он пользовался собственными постельными принадлежностями). Постельные принадлежности, выдаваемые изолятором, были изношенными, рваными и грязными. Заключенные должны были стирать в камере, создавая избыточную влажность.

49. Душ разрешалось принимать раз в неделю. Иногда в душ водили раз в десять дней, раз в две недели или даже раз в три недели.

50. Пища была крайне низкого качества, и ее было недостаточно.

51. Во всех камерах отсутствовали обеденные столы и скамьи (из-за ограниченного пространства). Заключенные ели, сидя на своих кроватях, держа миски в руках.

52. Камеры кишели пауками, червями, мухами, тараканами, клопами и мышами. Заявитель ни разу не видел дезинфекции или уничтожения паразитов.

53. Прогулки, предположительно проводившиеся ежедневно, пропускались в дни пользования душем, а иногда и без видимых причин. Дворы для прогулок были слишком маленькими и не позволяли заниматься физическими упражнениями (в среднем пятеро заключенных выводились на прогулку одновременно).

54. Заключенные не получали адекватную медицинскую помощь.

55. Жалобы заявителя на условия его содержания под стражей не имели последствий. Ни он, ни свидетели, которые могли подтвердить его позицию, никогда не опрашивались по поводу обжалуемых им обстоятельств.

56. В поддержку своей позиции заявитель сослался на жалобы, поданные в Европейский Суд Б., T. и З., в которых они также затрагивали вопрос соответствия условий их содержания в изоляторе N ИЗ-47/1 в этот период требованиям статьи 3 Конвенции.

57. Б., в частности (см. Постановление Европейского Суда от 14 октября 2010 г. по делу "A.Б. против Российской Федерации" (A.B. v. Russia), жалоба N 1439/06* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2011.)), представил следующую версию условий его содержания под стражей в корпусе 2/1 изолятора N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга:

"...36. 29 октября 2004 г. заявитель был помещен в одиночную камеру N 129 в корпусе 2/1 с ограничением доступа. Корпус предназначался для содержания заключенных, приговоренных к пожизненному заключению.

37. 19 января 2005 г. заявитель был переведен в одиночную камеру N 123 в крыле 2/1 с ограничением доступа. По словам заявителя, камера представляла собой карцер... Камеры находилась в подвале, где отсутствовало центральное отопление, а зимой температура составляла около +7... - +10°C...

71. Заявитель предоставил письменные показания своих сокамерников A.M. и Н.M.

72. A.M., приговоренный к пожизненному заключению, содержался в камерах NN 120, 122, 126, 128 и 141 в корпусе 2/1 следственного изолятора в период с июня 2004 года по июль 2007 года. Согласно его показаниям корпус 2/1 предназначался для приговоренных к пожизненному заключению судом первой инстанции, ожидавших рассмотрения их кассационных жалоб. Условия содержания в камерах были приблизительно одинаковыми. В камерах не было стульев и столов. Кровати были сделаны из бетона. Камеры находились в плачевном состоянии. Влажность была высокой. Не было ни горячей воды, ни отопления. Температура в камерах была такой же низкой, как и на улице. Искусственная вентиляция отсутствовала. Унитазы не были отгорожены от жилой зоны. Все заключенные в корпусе 2/1 содержались в отдельных камерах...

73. Н.M. был приговорен к пожизненному заключению. Он содержался в камере N 121 в корпусе 2/1 следственного изолятора. По его показаниям, все камеры в корпусе были примерно одинаковыми. В камерах не было мебели. Температура в камерах зимой держалась на уровне +3°C. Горячей воды не было. В камерах была такая влажность, что стены покрывались плесенью. Унитазы не были отделены от жилого пространства. Еда была низкого качества...".

58. З. представил следующее описание условий в корпусе 2/1 изолятора N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга:

"...С 30 марта 2006 г. по 19 апреля 2007 г. и с 4 декабря 2007 г. до настоящего времени я содержался в корпусе 2/1 изолятора N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга. С декабря 2007 года я содержался в камере N 129, а [заявитель] содержался в камере N 130. Условия в этих камерах были ужасными: стены были полуразрушенными, потолок осыпался, пол был бетонным. Отопление не функционировало, в камерах было очень холодно. Отсутствовали горячее водоснабжение и вентиляция. Камеры были темными, поскольку лампы накаливания свыше 60 ватт запрещались, единственная лампа в камере имела мощность 40 ватт... Камеры кишели грызунами (крысами, мышами)...

В апреле 2008 года я был переведен в камеру N 134, а [заявитель] переведен в камеру N 135. Условия в этих камерах были идентичны условиям, описанным выше.

12 ноября 2008 г. я был переведен камеру N 121, в июне 2009 года я узнал, что [заявитель] содержался в камере N 119. Пол и потолок в этих камерах окрашены, но краска осыпается, бетонный пол покрыт куском линолеума. Остальные условия идентичны описанным выше...".

C. Жестокое обращение в следственном изоляторе N ИЗ-47/1

1. Происшествие 28 октября 2007 г.

(a) Версия заявителя

59. Как утверждает заявитель, 28 октября 2007 г. после полудня дверь камеры, в которой он содержался (в то время камера N 74), открылась, и два тюремных сотрудника вошли и приказали заявителю и его сокамерникам выйти из камеры. Цель операции заключалась в принуждении заключенных отказаться от коллективной голодовки. Как только заключенные вышли из камеры, они подверглись нападению со стороны сотрудников отряда специального назначения "Тайфун" ГУИН. Сотрудники отряда носили маски и применили к заключенным резиновые палки. Заявитель видел, что заключенные других камер также были избиты. Из-за ударов он потерял сознание и очнулся, только когда был заперт в камере.

60. На следующий день заявитель был помещен в карцер на десять дней за предполагаемое неповиновение. Поскольку он не мог ходить после побоев, ему помогали два надзирателя.

(b) Версия властей Российской Федерации

61. Как утверждали власти Российской Федерации, резиновая палка была применена к заявителю в целях отражения нападения на тюремного сотрудника. Они предоставили протокол использования резиновой палки против заявителя от 28 октября 2007 г., с прилагавшейся медицинской справкой, составленной при осмотре заявителя после происшествия. В справке отмечались многочисленные царапины в области спины заявителя и синяк в области правого колена.

(c) Расследование происшествия 28 октября 2007 г.

62. 1 и 2 ноября 2007 г. заявитель жаловался на побои в прокуратуру.

63. В своем ответе, датированном 14 декабря 2007 г., прокуратура Санкт-Петербурга сообщила заявителю следующее:

"В ходе проверки [проведенной в связи с утверждениями заявителя о жестоком обращении] установлено, что 28 октября 2007 г. сотрудники СИЗО-1 проводили техническую проверку камеры N 74, где в период, относящийся к обстоятельствам дела, содержался [заявитель]. В ходе проверки [заявитель] отказался подчиниться законным требованиям тюремных сотрудников. С целью пресечения незаконных действий [заявителя] к нему были применены физическая сила и специальные средства в соответствии со статьей 45 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений"...

С учетом вышеизложенного в настоящее время не имеется оснований для вмешательства прокуратуры".

64. Кроме того, 27 августа 2008 г. следователь Калининского районного следственного отдела прокуратуры Санкт-Петербурга отказал в возбуждении уголовного дела в связи с применением специальных средств к заявителю. В постановлении указывалось следующее:

"В ходе проверки установлено, что 28 октября 2007 г. на территории ИЗ-47/1 сотрудниками [вышеуказанного учреждения] проводился общий обыск, направленный на обнаружение и изъятие запрещенных предметов. Во время обыска некоторые заключенные... нарушали правила, оказывая неповиновение законным требованиям [тюремных сотрудников] и оскорбляя [их], вследствие чего к ним были применены физическая сила и специальные средства.

Таким образом, физическая сила и специальные средства были законно применены к [заявителю], поскольку он не подчинялся законным требованиям тюремных сотрудников, что подтверждается медицинской справкой, протоколом использования резиновой палки и объяснениями [четырех сотрудников, участвовавших в происшествии]...".

65. 27 июля 2009 г. исполняющий обязанности начальника Калининского районного следственного отдела отменил указанное постановление, установив следующее:

"В ходе изучения материалов дела установлено, что проверка являлась неполной.

Таким образом, постановление [от 27 августа 2008 г.] вынесено преждевременно и подлежит отмене.

В ходе дополнительной проверки необходимо опросить [заявителя], получить и исследовать медицинские документы [заявителя], опросить начальника отряда специального назначения "Тайфун" ГУИН и принять иные меры, необходимые для принятия решения".

66. До настоящего времени заявитель не уведомлен о результатах дополнительной проверки. Власти Российской Федерации не предоставили информации в этом отношении.

2. Происшествие 14 февраля 2008 г.

(a) Версия заявителя

67. Как утверждал заявитель, он был избит тюремными сотрудниками за жалобы на условия его содержания под стражей.

(b) Версия властей Российской Федерации

68. Как утверждали власти Российской Федерации, физическая сила, состоявшая в загибе руки за спину, была применена к заявителю в целях отражения нападения на тюремного сотрудника. Они предоставили протокол применения физической силы к заявителю, датированный 14 февраля 2008 г., а также медицинскую справку, составленную в связи с осмотром заявителя после происшествия. В справке указывалось, что на теле заявителя видимые повреждения не обнаружены. Власти Российской Федерации также предоставили объяснения троих тюремных сотрудников, согласно которым в ходе обыска, проведенного в камере N 130, где заявитель содержался в период, относящийся к обстоятельствам дела, последний вел себя вызывающе, угрожал тюремным сотрудникам, не реагировал на замечания и препятствовал сотрудникам в проведении обыска. После обнаружения в камере мобильного телефона заявитель напал на одного из тюремных сотрудников, и последний должен был применить физическую силу против него. Заявитель оказал активное физическое сопротивление и пытался наносить удары руками и ногами, после чего его уложили на пол. Поскольку заявитель продолжал сопротивляться, к нему был применен болевой прием самбо, и он был водворен в камеру.

(c) Расследование происшествия 14 февраля 2008 г.

69. Заявитель жаловался в прокуратуру на побои.

70. В своем ответе, датированном 25 апреля 2008 г., прокуратура Санкт-Петербурга сообщила заявителю следующее:

"14 февраля 2008 г. тюремные сотрудники СИЗО-1 проводили обыск в камере N 130, где вы содержались в период, относящийся к обстоятельствам дела. Во время обыска вы оказали сопротивление законным требованиям тюремных сотрудников. С целью пресечения ваших незаконных действий была применена физическая сила в соответствии со статьей 45 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений"".

71. Ни одна из сторон не предоставила иных документов, относящихся к проверке указанного происшествия.

II. Применимое национальное законодательство

A. Условия содержания под стражей

72. Статья 22 Федерального закона от 15 июля 1995 г. "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (далее - Закон о содержании под стражей) предусматривает, что подозреваемые и обвиняемые обеспечиваются бесплатным питанием, достаточным для поддержания здоровья и сил по нормам, определяемым Правительством Российской Федерации. Статья 23 Закона о содержании под стражей предусматривает, что подозреваемым и обвиняемым создаются бытовые условия, которые отвечают требованиям гигиены и санитарии, им предоставляется индивидуальное спальное место и выдаются постельные принадлежности, посуда, столовые приборы и туалетные принадлежности. Каждый заключенный должен располагать не менее чем 4 кв. м личного пространства в камере.

B. Применение силы и специальных средств против заключенных

73. Статья 44 Закона о содержании под стражей предусматривает, что физическая сила в местах содержания под стражей может быть применена в отношении подозреваемого или обвиняемого для пресечения совершаемого им правонарушения или преодоления его противодействия законным требованиям сотрудников мест содержания под стражей, если ненасильственные способы не обеспечивают прекращения правонарушения либо выполнения законных требований.

74. Статья 45 Закона о содержании под стражей предусматривает, что специальные средства (включая резиновые палки) в местах содержания под стражей могут быть применены в следующих случаях:

(a) для отражения нападения подозреваемого или обвиняемого на сотрудников мест содержания под стражей и иных лиц;

(b) для пресечения массовых беспорядков или групповых нарушений установленного режима содержания под стражей;

(c) для пресечения неправомерных действий подозреваемого или обвиняемого, оказывающего неповиновение законным требованиям;

(d) для освобождения заложников, захваченных зданий, помещений, сооружений и транспортных средств;

(e) для пресечения попытки побега подозреваемого или обвиняемого;

(f) для пресечения попытки подозреваемого или обвиняемого причинить вред окружающим;

(g) для пресечения попытки подозреваемого или обвиняемого причинить вред себе* (* Часть 2 цитируемой статьи уточняет, что для пресечения попытки причинить вред себе резиновые палки не применяются (прим. переводчика).).

C. Уголовно-правовые средства правовой защиты в отношении жестокого обращения

1. Применимый состав преступления

75. Злоупотребление должностными полномочиями, связанное с применением силы или повлекшее тяжкие последствия, влечет наказание до десяти лет лишения свободы (часть 3 статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации).

2. Расследование преступлений

76. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (Федеральный закон от 18 декабря 2001 г. N 174-ФЗ, действующий с 1 июля 2002 г.) предусматривает, что уголовное дело может быть возбуждено следователем или прокурором по заявлению лица (статьи 140 и 146). Не позднее трех суток со дня поступления сообщения о совершении преступления следователь или прокурор должен проверить его и принять по нему одно из следующих решений: 1) о возбуждении уголовного дела при наличии оснований полагать, что совершено преступление, 2) об отказе в возбуждении уголовного дела, если проверка установит, что основания для возбуждения уголовного дела отсутствуют, или 3) о передаче сообщения по подследственности. О принятом решении сообщается заявителю. Решение об отказе в возбуждении уголовного дела может быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суд общей юрисдикции (статьи 144, 145 и 148 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 3 и 13 Конвенции в части условий содержания под стражей заявителя

77. Заявитель жаловался на предположительно ужасающие условия его содержания под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга. Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

Он также утверждал, что не располагал эффективным средством правовой защиты в отношении нарушения гарантии против жестокого обращения, предусмотренным статьей 13 Конвенции:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Доводы сторон

78. Ссылаясь на свое описание изолятора N ИЗ-47/1 в Санкт-Петербурге, власти Российской Федерации утверждали, что условия содержания заявителя под стражей соответствовали требованиям статьи 3 Конвенции. Что касается жалобы заявителя на отсутствие эффективного внутреннего средства правовой защиты в отношении предположительно бесчеловечных и унижающих достоинство условий его содержания под стражей, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не был лишен права предъявить иск, но он не воспользовался этой возможностью. Указанное средство правовой защиты оказалось эффективным в делах Д., Р. и С., на которые власти Российской Федерации ранее ссылались в деле "Кокошкина против Российской Федерации" (Kokoshkina v. Russia) (жалоба N 2052/08, § 49, Постановление от 28 мая 2009 г.). Всем трем лицам была присуждена компенсация морального вреда, причиненного неудовлетворительными условиями их содержания под стражей (заражение инфекционным кожным заболеванием, необеспечением питанием, в третьем деле была использована более общая формулировка неадекватных условий содержания под стражей). Власти Российской Федерации не предоставили Европейскому Суду копий решений, на которые они ссылались в деле Кокошкиной.

79. Заявитель поддержал свою жалобу.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

80. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Статья 3 Конвенции

81. Статья 3 Конвенции, как не раз указывал Европейский Суд, закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Конвенция в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что для того, чтобы наказание или обращение рассматривались как "бесчеловечное" или "унижающее достоинство", испытываемые страдания и унижение в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением данной формы правомерного обращения или наказания. Хотя меры, лишающие лица свободы, часто могут содержать такой элемент, в соответствии со статьей 3 Конвенции государство-ответчик должно обеспечить содержание лица в условиях, совместимых с уважением его человеческого достоинства, способ и метод исполнения этой меры не должны подвергать его страданиям и трудностям, превышающим уровень, неизбежно присущий содержанию под стражей (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI).

82. Европейский Суд также напоминает, что в некоторых делах нехватка личного пространства, отведенного заключенным в российских следственных изоляторах, была такой острой, что позволяла сама по себе установить нарушение статьи 3 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Бенедиктов против Российской Федерации" (Benediktov v. Russia), жалоба N 106/02, §§ 33 и последующие* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2007.), Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, §§ 104 и последующие, ECHR 2005-X (извлечения)* (* Там же. N 7/2006.), Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, §§ 44 и последующие* (* Там же. N 10/2005.), Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, §§ 41 и последующие* (* Там же.), Постановление Европейского Суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, §§ 39 и последующие* (* Там же.), и Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, §§ 97 и последующие, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".)). Напротив, в тех делах, где стесненность не настолько остра, чтобы вызывать вопрос о соблюдении статьи 3 Конвенции, Европейский Суд принимал во внимание другие аспекты физических условий содержания под стражей как имеющие значение для оценки соблюдения этого положения. Подобные элементы включают, в частности, возможность уединения при пользовании туалетом, доступность вентиляции, доступ к естественному освещению или воздуху, достаточность отопительного оборудования и соблюдение основных санитарных требований. Таким образом, даже в делах, где камеры были более просторными, обеспечивая от 3 до 4 кв. м пространства на одного заключенного, Европейский Суд устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку фактор пространства усугублялся выявленными недостатками вентиляции и освещения (см. Постановление Европейского Суда от 12 марта 2009 г. по делу "Александр Макаров против Российской Федерации" (Aleksandr Makarov v. Russia), жалоба N 15217/07, § 98* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2010.), Постановление Европейского Суда от 12 июня 2008 г. по делу "Власов против Российской Федерации" (Vlasov v. Russia), жалоба N 78146/01, § 84* (* Там же. N 2/2009.), Постановление Европейского Суда от 18 октября 2007 г. по делу "Бабушкин против Российской Федерации" (Babushkin v. Russia), жалоба N 67253/01, § 44* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2008.), Постановление Европейского Суда от 19 июля 2007 г. по делу "Трепашкин против Российской Федерации" (Trepashkin v. Russia), жалоба N 36898/03, § 94* (* Там же. N 3/2008.), и Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, §§ 70-72, ECHR 2001-III).

83. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что заявитель содержался в изоляторе N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга непрерывно с 6 мая 2005 г. по 7 сентября 2008 г. и с 7 июня по 17 сентября 2009 г. Он также отмечает, что условия содержания под стражей заявителя в указанном учреждении до признания виновным судом первой инстанции 6 ноября 2007 г. и впоследствии значительно отличались. В то время как основной характеристикой содержания заявителя под стражей до 6 ноября 2007 г. являлась предполагаемая переполненность камер, после 6 ноября 2007 г. заявитель содержался в одиночном заключении и жаловался в основном на другие аспекты условий его содержания под стражей. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит целесообразным рассмотреть обособленно условия содержания под стражей заявителя с 6 мая 2005 г. по 6 ноября 2007 г. и после 6 ноября 2007 г.

(i) Условия содержания под стражей заявителя с 6 мая 2005 г. по 6 ноября 2007 г.

84. Европейский Суд учитывает, что стороны не пришли к согласию относительно большинства аспектов условий содержания заявителя в рассматриваемый период. Однако Европейскому Суду не обязательно устанавливать правдивость каждого утверждения, поскольку он имеет достаточные документальные доказательства, подтверждающие версию заявителя о сильной переполненности в изоляторе N ИЗ-47/1, что само по себе является достаточным для заключения о нарушении статьи 3 Конвенции.

85. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что в общих камерах изолятора N ИЗ-47/1, имевших площадь 8 кв. м, содержалось не более трех заключенных одновременно. В то же время вопреки утверждению властей Российской Федерации и справке, выданной начальником изолятора N ИЗ-47/1, извлечения из регистрационного журнала, предоставленные властями Российской Федерации, хотя и выборочные, свидетельствуют, что в определенные дни в 2005 и 2007 годах в камерах NN 66, 86, 395 и 435 находилось по четыре заключенных (см. § 40 настоящего Постановления).

86. Европейский Суд озадачен такими несовпадениями между объяснениями национальных властей и первичной тюремной документацией. Таким образом, он склонен принять позицию заявителя, согласно которой в общих камерах изолятора N ИЗ-47/1 содержались за редким исключением (см. § 41 настоящего Постановления) от четырех до шести заключенных одновременно, что означало, что на одного заключенного приходилось от 1,3 до 2 кв. м личного пространства. Кроме того, если учитывать спальное, санитарное и обеденное оборудования камер, можно предположить, что заключенные по сути вообще не имели личного пространства.

87. Европейский Суд также учитывает, что ранее он неоднократно рассматривал условия содержания под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга и нашел их не соответствующими требованиям статьи 3 Конвенции в части сильной переполненности (см. Постановление Европейского Суда от 22 апреля 2010 г. по делу "Горощеня против Российской Федерации" (Goroshchenya v. Russia), жалоба N 38711/03, §§ 64-73* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2011.), Постановление Европейского Суда от 8 апреля 2010 г. по делу "Лутохин против Российской Федерации" (Lutokhin v. Russia), жалоба N 12008/03, §§ 48-59* (* Там же. N 9/2010.), Постановление Европейского Суда от 26 июня 2008 г. по делу "Селезнев против Российской Федерации" (Seleznev v. Russia), жалоба N 15591/03, §§ 38-48* (* Там же. N 7/2009.), Постановление Европейского Суда от 15 мая 2008 г. по делу "Гусев против Российской Федерации" (Gusev v. Russia), жалоба N 67542/01, §§ 51-61, и Постановление Европейского Суда от 8 марта 2007 г. по делу "Андрей Фролов против Российской Федерации" (Andrey Frolov v. Russia), жалоба N 205/02, §§ 43-51* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2008.)).

88. Принимая во внимание прецеденты, имеющиеся по данному вопросу, и материалы, предоставленные сторонами, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не привели каких-либо фактов или доводов для отступления в данном деле от ранее сделанных выводов.

89. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания под стражей заявителя в изоляторе N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга с 6 мая 2005 г. по 6 ноября 2007 г., которые Европейский Суд находит бесчеловечным и унижающим достоинство обращением в значении статьи 3 Конвенции.

(ii) Условия содержания под стражей заявителя с 6 ноября 2007 г. по 7 сентября 2008 г. и с 7 июня по 17 сентября 2009 г.

90. Европейский Суд отмечает, что в рассматриваемые периоды заявитель содержался один в камерах площадью 8 кв. м. Поскольку размер камер сам по себе не вызывает вопросов с точки зрения Конвенции, Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, составлял ли совокупный эффект иных аспектов условий содержания под стражей заявителя бесчеловечное и/или унижающее достоинство обращение в нарушение статьи 3 Конвенции.

91. Европейский Суд отмечает, что стороны не пришли к согласию относительно большинства аспектов условий содержания заявителя под стражей. В этом отношении Европейский Суд напоминает, что в определенных случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, способной убедительно подтвердить или опровергнуть данные в соответствии со статьей 3 Конвенции, и что уклонение государства от предоставления такой информации без удовлетворительного объяснения может позволить сделать выводы об обоснованности утверждений заявителя (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 113, и Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, § 426). Таким образом, Европейский Суд сосредоточит свой анализ на представленных ему фактах, которые государство-ответчик признало или не опровергло, не устанавливая истинность каждого утверждения.

92. Во-первых, что касается условий для сна, имевшихся в камерах, заявитель утверждал, что до ремонта, проведенного в апреле-мае 2008 года, камеры, в которых он содержался, не были оборудованы кроватями, в них стояли лишь две бетонные скамьи (см. § 42 настоящего Постановления). Этот факт был подтвержден письменными показаниями A.M., сокамерника Б., на дело которого в Европейском Суде ссылался заявитель (см. §§ 56-57 настоящего Постановления). Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации не прокомментировали данное утверждение.

93. Во-вторых, что касается естественного освещения в камерах, заявитель утверждал, что окна в камерах (размером 1 х 1,1 м, по одному на камеру) были защищены тремя рядами горизонтальных и вертикальных прутьев (закрепленных с внешней и внутренней сторон камер, а также внутри оконного переплета) и, кроме того, плотной сеткой снаружи. В одной из камер разбитое стекло было заменено фанерой, а в другой камере окно, также защищенное вышеуказанным образом, упиралось в стену (см. § 43 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации не прокомментировали и эти утверждения. Что касается искусственного освещения, согласно объяснениям обеих сторон, до ремонта в апреле-мае 2008 года камеры освещались в течение дня лампой мощность 60 ватт, а впоследствии - двумя лампами мощностью 60 ватт (см. §§ 30 и 44 настоящего Постановления).

94. В-третьих, что касается доступности прогулок, заявитель утверждал, что прогулка ограничивалась часом в день и что в некоторые дни на нее не выводили вообще (см. § 53 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации не прокомментировали вопрос о том, действительно ли заявитель лишался прогулки в дни пользования душем и в некоторых других случаях.

95. С учетом вышеизложенного Европейский Суд отмечает, что с 6 ноября 2007 г. и, по крайней мере, до апреля 2008 года заявитель проводил значительную часть дня в своей камере с неадекватными условиями для сна, весьма ограниченным доступом дневного света, крайне неудовлетворительным искусственным освещением и отсутствием регулярных прогулок. Принимая во внимание совокупное воздействие данных факторов, Европейский Суд заключает, что условия содержания под стражей заявителя с 6 ноября 2007 г. по апрель 2008 года являлись бесчеловечным и унижающим достоинством обращением. Что касается последующих периодов с апреля 2008 года по 7 сентября 2008 г. и с 7 июня по 17 сентября 2009 г., информация, предоставленная сторонами, свидетельствует о том, что бетонные скамьи были заменены кроватями и были приняты дополнительные меры в отношении искусственного освещения в камерах. По этим причинам, по мнению Европейского Суда, условия содержания под стражей заявителя в вышеуказанные два периода не были столь суровыми, чтобы относиться к сфере действия статьи 3 Конвенции.

96. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания под стражей заявителя в изоляторе N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга с 6 ноября 2007 г. по апрель 2008 года, и требования данной статьи в части условий его содержания под стражей в вышеупомянутом изоляторе с апреля 2008 г. по 7 сентября 2008 г. и с 7 июня по 17 сентября 2009 г. нарушены не были.

(b) Статья 13 Конвенции

97. Европейский Суд подчеркивает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на национальном уровне средства правовой защиты, обеспечивающего соблюдение сущности конвенционных прав и свобод, независимо от того, в какой форме они могут обеспечиваться в правовой системе страны. Статья 13 Конвенции требует наличия внутренних средств правовой защиты для рассмотрения по существу "доказуемой жалобы" в соответствии с Конвенцией и предоставления соответствующего возмещения (см. в числе многих примеров упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", § 157). Объем обязательств по статье 13 Конвенции различен в зависимости от характера жалобы заявителя в соответствии с Конвенцией. Тем не менее средство правовой защиты, предусмотренное статьей 13 Конвенции, должно быть "эффективным" как практически, так и на законодательном уровне.

98. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд учитывает утверждение властей Российской Федерации о том, что заявитель располагал адекватным и эффективным средством правовой защиты в отношении условий его содержания под стражей в форме иска к следственному изолятору. Европейский Суд ранее рассмотрел этот довод в контексте приемлемости жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания под стражей по упоминавшемуся выше делу Александра Макарова и отклонил его со следующим указанием:

"87. ...Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации, не представив дополнительных объяснений, предполагали, что иск о возмещении ущерба, предъявленный в суд, мог представлять собой в деле заявителя эффективное средство правовой защиты в связи с его жалобами на неудовлетворительные условия содержания под стражей. Власти Российской Федерации не ссылались на какую-либо норму права в связи с возможностью предъявления иска о возмещении ущерба, который лицо уже претерпело вследствие условий содержания под стражей, или для предупреждения дальнейших страданий. В то же время, не представив копии соответствующих судебных решений, власти Российской Федерации привели три примера из национальной практики, свидетельствующие о том, что использование указанных средств позволяло заявителю получить компенсацию причиненного вреда. В этой связи Европейский Суд отмечает, что в отсутствие документов, подкрепляющих утверждение властей Российской Федерации, он не может установить относимость оспариваемых решений для вопроса об эффективности иска о возмещении ущерба как средства правовой защиты при обстоятельствах настоящего дела. Кроме того, по мнению Европейского Суда, три дела, упомянутых властями Российской Федерации, не являются достаточными для того, чтобы установить существование утвердившейся национальной практики, которая продемонстрировала бы эффективность средства правовой защиты (см. аналогичный подход в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Хорват против Хорватии", § 44).

88. В любом случае Европейский Суд не упускает из виду довод властей Российской Федерации о том, что все аспекты условий содержания под стражей заявителя, включая освещение, питание, медицинскую помощь, санитарные условия и так далее, отвечали применимым правилам. Европейский Суд находит сомнительным, что в ситуации, в которой национальные правовые нормы предписывали подобные условия содержания под стражей заявителя, заявитель мог иметь возможность отстаивать свою позицию в суде или хотя бы представить основание иска для преодоления стадии приемлемости жалобы (см. Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Гулиев против Российской Федерации" (Guliyev v. Russia), жалоба N 24650/02, § 55* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.), и Решение Европейского Суда от 4 марта 2000 г. по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 44558/98). Иными словами, Европейский Суд имеет сильные сомнения относительно того, что заявитель мог иметь реальную возможность эффективного обращения в суд.

89. Это заключение не отменяется тем фактом, что заявитель смог успешно оспорить решение администрации изолятора, не разрешившей ему иметь холодильник в камере. Напротив, Европейский Суд отмечает, что возможность вынесения благоприятного решения в пользу заявителя в конкретном деле подкрепляет вывод о том, что иск о возмещении ущерба не обеспечивал заявителю достаточных перспектив. Как следует из материалов властей Российской Федерации, национальный суд отменил решение администрации изолятора об отказе на том основании, что оно не соответствовало правовым нормам. В то же время в других делах, в которых заявитель пытался обжаловать действия администрации изолятора, суды, отклоняя требования заявителя, прямо ссылались на то, что оспариваемые ограничения прав заявителя были основаны на законе (см. § 72 настоящего Постановления). Подход, принятый российскими судами, выглядит чрезмерно формальным. Он позволяет отклонить множество претензий, если условия содержания под стражей, как в деле заявителя, основаны на законодательстве. Таким образом, вследствие такого подхода судов предъявление иска в суд не имело никаких перспектив и могло считаться теоретическим и иллюзорным, а не адекватным и эффективным в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции".

99. Европейский Суд также напоминает, что ранее он устанавливал нарушение статьи 13 Конвенции в части отсутствия эффективного средства правовой защиты от бесчеловечных и унижающих достоинство условий содержания под стражей во многих российских делах, указав следующее (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 29, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Власов против Российской Федерации", § 87):

"[В]ласти Российской Федерации не продемонстрировали, какое возмещение могло быть предоставлено заявителю прокурором, судом или иным государственным учреждением, притом, что проблемы, вытекающие из условий содержания заявителя под стражей, явно имели структурный характер и затрагивали не только личную ситуацию заявителя (см. для сравнения Решение Европейского Суда от 9 декабря 2004 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00, Решение Европейского Суда от 18 сентября 2001 г. по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, и более позднее Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, § 57* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.)). Власти Российской Федерации не представили доказательств существования внутреннего средства правовой защиты, с помощью которого заявитель мог обжаловать общие условия своего содержания под стражей, в частности, с учетом структурной проблемы перенаселенности в российских следственных изоляторах, или того, что доступные средства правовой защиты были эффективны, то есть могли воспрепятствовать возникновению или сохранению нарушений, или что они могли обеспечить заявителю надлежащее возмещение (см. свидетельствующие о том же Постановление Европейского Суда от 28 марта 2006 г. по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine), жалоба N 72286/01, §§ 70-71, Постановление Европейского Суда от 12 октября 2006 г. по делу "Двойных против Украины" (Dvoynykh v. Ukraine), жалоба N 72277/01, § 72, и Постановление Европейского Суда от 13 сентября 2005 г. по делу "Островар против Молдавии" (Ostrovar v. Moldova), жалоба N 35207/03, § 112)".

100. Данные выводы тем более применимы к настоящему делу, в котором власти Российской Федерации не указали на какое-либо внутреннее средство правовой защиты, с помощью которого заявитель мог получить возмещение в связи с бесчеловечными и унижающими достоинство условиями его содержания под стражей, и не выдвинули доводов о его эффективности. Доказать эффективность этого средства правовой защиты могли бы ссылки на национальную правовую базу, позволяющую лицам, подвергшимся бесчеловечным и унижающим достоинство условиям содержания под стражей, требовать возмещения компенсаторного и превентивного характера, или достоверное подтверждение наличия национальной практики.

101. Соответственно, Европейский Суд заключает, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в части отсутствия в национальном законодательстве эффективного и доступного средства правовой защиты, с помощью которого заявитель мог бы обжаловать общие условия его содержания под стражей в изоляторе N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части жестокого обращения с заявителем

102. Заявитель жаловался со ссылкой на статьи 3 и 13 Конвенции на то, что он был избит 28 октября 2007 г. и 14 февраля 2008 г., находясь под стражей, и что эффективного расследования этих происшествий не проводилось. Европейский Суд рассмотрит жалобу заявителя с точки зрения негативного и позитивного обязательств государства, вытекающих из статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

103. Власти Российской Федерации утверждали, что применение физической силы и специальных средств против заявителя 28 октября 2007 г. и 14 февраля 2008 г. было обусловлено собственным поведением заявителя и соответствовало национальному законодательству. Они также утверждали, что обращение, на которое жаловался заявитель, не достигло порога бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Власти Российской Федерации не представили комментариев по вопросу соответствия расследования в настоящем деле требованиям статьи 3 Конвенции.

104. Заявитель поддержал свою жалобу.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

105. Что касается происшествия 14 февраля 2008 г., Европейский Суд отмечает, и это не оспаривалось сторонами, что надзиратели прибегли к технике иммобилизации, чтобы усмирить заявителя (см. § 70 настоящего Постановления). В то же время не установлено вне всякого разумного сомнения, что заявитель был избит (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 15 мая 2008 г. по делу "Дедовский и другие против Российской Федерации" (Dedovskiy and Others v. Russia), жалоба N 7178/03, §§ 76-79* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.)). Заявитель не утверждал, что получил травмы вследствие происшествия, и медицинские доказательства противоположного не были представлены. Материалы дела также не свидетельствуют, что применение силы к заявителю превысило минимальный уровень суровости, порождающий вопрос о нарушении статьи 3 Конвенции, или что оно было несоразмерно поведению заявителя. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что применение силы к заявителю 14 февраля 2008 г. являлось следствием законных действий, совершенных надзирателями с целью пресечения буйного поведения заявителя, и не достигло порога, составляющего бесчеловечное или унижающее достоинство обращение. Отсюда следует, что в этой части жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

106. Что касается жалобы заявителя на происшествие 28 октября 2007 г., Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Предполагаемое жестокое обращение

107. Европейский Суд напоминает, что утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения". Однако доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций (см. Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

108. Не оспаривается сторонами, что 28 октября 2007 г. тюремные сотрудники изолятора N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга провели общий обыск/технический осмотр камер изолятора, включая камеру N 74, где заявитель содержался в период, относящийся к обстоятельствам дела. Также не оспаривается, что сотрудники применили резиновую палку против заявителя. Таким образом, Европейский Суд находит установленным "вне всякого разумного сомнения", что заявителя избили резиновой палкой надзиратели изолятора N ИЗ-47/1. Соответственно, он оценит суровость жестокого обращения с ним.

109. Хотя власти Российской Федерации признали, что резиновая палка применялась, они настаивали на том, что она применялась законно, в ответ на буйное поведение заявителя.

110. Европейский Суд сознает существующий в исправительных учреждениях потенциал насилия и тот факт, что неповиновение заключенных может быстро перерасти в бунт, требующий вмешательства сил безопасности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дедовский и другие против Российской Федерации", § 81, с дополнительными отсылками). Тем не менее использование физической силы, которое не является абсолютно необходимым вследствие поведения самого заключенного, умаляет человеческое достоинство и в принципе представляет собой вмешательство в право, гарантированное статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 15 января 2009 г. по делу "Шаромов против Российской Федерации" (Sharomov v. Russia), жалоба N 8927/02, § 27, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дедовский и другие против Российской Федерации", § 73, Постановление Европейского Суда от 7 декабря 2006 г. по делу "Шейдаев против Российской Федерации" (Sheydayev v. Russia), жалоба N 65859/01, § 59* (* Опубликовано в "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 7/2007.), и Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), § 38, Series A, N 336).

111. В настоящем деле Европейский Суд не убежден, что применение резиновой палки против заявителя было столь необходимо. Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации привели в качестве мотива необходимость пресечения нападения заявителя на персонал изолятора (см. § 65 настоящего Постановления). В то же время документы, представленные в поддержку позиции властей Российской Федерации, неопределенно ссылаются лишь на неподчинение заявителя законным требованиям, без уточнения характера требований или формы неподчинения заявителя, которое предположительно обусловило использование резиновой палки (см. §§ 67-68 настоящего Постановления). Таким образом, представляется, что национальные власти не обосновали надлежащим образом необходимость причинения заявителю многочисленных травм (царапин и синяка) и убедительно не продемонстрировали, что применение силы не было избыточным. Европейский Суд особенно встревожен применением резиновой палки против заявителя ввиду причастности специального подразделения (см. § 63 настоящего Постановления), которую находит установленной с учетом следующих соображений. Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации не оспаривали утверждения заявителя о причастности такого подразделения к данному происшествию. Кроме того, согласно материалам дела, национальный суд отменил постановление прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с применением специальных средств против заявителя как преждевременное и неполное и указал, в частности, что необходимо в ходе дополнительной проверки опросить начальника отряда специального назначения с целью выяснения вопроса о причастности отряда (см. § 69 настоящего Постановления). Европейский Суд также отмечает, что национальные власти не выполнили это указание (см. § 70 настоящего Постановления).

112. При указанных обстоятельствах представляется, что применение силы против заявителя имело карательный характер и было направлено на унижение заявителя и принуждение его к повиновению. Обращение, которому подвергся заявитель, должно было причинить ему нравственные и физические страдания, хотя оно, по-видимому, не повлекло долгосрочного вреда его здоровью.

113. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с тем, что 28 октября 2007 г. российские власти подвергли заявителя бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в нарушение этого положения.

(b) Предполагаемая неадекватность расследования

114. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выступает с доказуемым утверждением о том, что оно подверглось обращению, нарушающему статью 3 Конвенции, данное положение во взаимосвязи с вытекающей из статьи 1 Конвенции общей обязанностью государства обеспечивать "каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в... настоящей Конвенции" подразумевает проведение эффективного официального расследования.

115. Обязательство расследовать - это "обязательство средств, а не обязательство получить результат": не каждое расследование обязательно должно быть успешным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем; однако оно должно в принципе вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Великобритании" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, ECHR 2002-II, и Постановление Европейского Суда делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III). В противном случае общий правовой запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, несмотря на его фундаментальное значение, остался бы неэффективным на практике, и представители государства могли бы злоупотреблять правами лиц, находящихся под их контролем, фактически безнаказанно (см. Постановление Европейского Суда от 15 февраля 2007 г. по делу "Ясар против бывшей Югославской Республики Македония" (Jasar v. the former Yugoslav Republic of Macedonia), жалоба N 69908/01, § 55, Постановление Европейского Суда от 2 ноября 2006 г. по делу "Матко против Словении" (Matko v. Slovenia), жалоба N 43393/98, § 84, Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, p. 3288, § 102, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", § 131).

116. Минимальный стандарт эффективности в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда включает требования о том, чтобы расследование было независимым, беспристрастным и открытым для общественного контроля, и чтобы компетентные власти действовали с особой тщательностью и быстротой (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Исаева и другие против Российской Федерации" (Isayeva and Others v. Russia), жалобы NN 57947/00, 57948/00 и 57949/00, §§ 208-213, и Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia), жалоба N 59261/00, § 67, ECHR 2006-III* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.)).

117. Власти Российской Федерации не оспаривали того, что 1 и 2 ноября 2007 г. заявитель жаловался в прокуратуру на предполагаемые побои 28 октября 2007 г. Таким образом, предмет жалобы был надлежащим образом доведен до сведения компетентных органов в то время, когда от них можно было разумно ожидать расследования данных обстоятельств. Утверждения заявителя подкреплялись ссылкой на результаты медицинского осмотра, имевшего место после происшествия, который зафиксировал многочисленные царапины и синяки на теле заявителя (см. § 65 настоящего Постановления). Следовательно, требование заявителя являлось "доказуемым", и национальные власти были обязаны провести "тщательное и эффективное расследование, способное повлечь установление и наказание виновных" (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 9 июля 2009 г. по делу "Генералов против Российской Федерации" (Generalov v. Russia), жалоба N 24325/03, § 139, с дополнительными отсылками* (* Там же. N 3/2010.)).

118. Европейский Суд учитывает, что 14 декабря 2007 г. прокуратура, проведя проверку, установила, что 28 октября 2007 г., во время технического осмотра камеры, заявитель не подчинился законным требованиям тюремных сотрудников и что последние были вынуждены прибегнуть к физической силе и специальным средствам (см. § 67 настоящего Постановления). В постановлении не упоминались меры, принятые во время проверки, такие как, например, опрос причастных к происшествию и возможных свидетелей, исследование медицинских данных. Оно не рассматривало утверждение заявителя о причастности к происшествию отряда специального назначения и не раскрывало, каким образом заявитель не подчинялся требованиям тюремных сотрудников. Постановление также не содержало оценки пропорциональности вмешательства в физическую неприкосновенность заявителя его собственному поведению.

119. Европейский Суд также учитывает, что по истечении девяти месяцев после предполагаемого избиения 27 августа 2008 г. прокуратура отказала в возбуждении уголовного разбирательства против тюремных сотрудников. Ссылаясь на результаты медицинского осмотра заявителя, протокол использования резиновой палки и показания четырех сотрудников, причастных к происшествию, прокуратура пришла к выводу, что физическая сила и резиновая палка были законно применены против заявителя в ходе обыска в его камере в связи с его неподчинением законным требованиям тюремных сотрудников (см. § 68 настоящего Постановления). Почти через год, 27 июля 2009 г., данное постановление было отменено, поскольку проверка была признана неполной. Было указано, что в ходе дополнительной проверки необходимо, в частности, опросить заявителя, получить и исследовать его медицинские документы и опросить начальника отряда специального назначения "Тайфун" ГУИН, предположительно причастного к происшествию 28 октября 2007 г. (см. § 69 настоящего Постановления). Поскольку заявитель не был уведомлен о последующем ходе проверки, такую информацию должны были предоставить власти Российской Федерации. Однако они этого не сделали и не представили удовлетворительного объяснения своему бездействию.

120. С учетом вышеизложенного Европейский Суд, соответственно, не имеет оснований для заключения о том, что проверки проводились быстро или тщательно. Поэтому он полагает, что в настоящем деле власти не провели эффективного расследования в соответствии с требованиями статьи 3 Конвенции.

121. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

III. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции в части длительности разбирательства

122. Заявитель жаловался на то, что длительность уголовного разбирательства против него была несовместима с требованием "разумного срока" пункта 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части устанавливает следующее:

"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на... публичное разбирательство дела... судом...".

A. Доводы сторон

123. Власти Российской Федерации утверждали, что общая продолжительность разбирательства против заявителя не нарушала требования о разумном сроке, предусмотренного пунктом 1 статьи 6 Конвенции. В ходе разбирательства суд первой инстанции рассмотрел значительное количество ходатайств, поданных участниками разбирательства, многочисленные материалы дела (были допрошены четверо обвиняемых и более 20 свидетелей, проведены свыше 15 экспертиз), несколько раз слушания были отложены в связи с неявкой свидетелей, присяжных заседателей или обвиняемых.

124. Заявитель поддержал свою жалобу. Он указал, что при расчете длительности уголовного разбирательства против него власти Российской Федерации не приняли во внимание период, когда дело рассматривалось судом кассационной инстанции. Далее он указал, что за неявку обвиняемых несут ответственность национальные власти, которые не организовали их доставку в здание суда. Что касается неявки присяжных заседателей, заявитель утверждал, что в двух случаях присяжные заседатели, которые не явились на слушание, были заменены запасными присяжными заседателями, и этот факт отражен в протоколе судебного заседания. С учетом этого ссылка властей Российской Федерации на задержки, предположительно вызванные неявкой присяжных заседателей, необоснована.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

125. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции, не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Период, который должен быть принят во внимание

126. Европейский Суд напоминает, что период, который должен быть принят во внимание при определении длительности уголовного разбирательства, начинается со дня, когда лицо "обвинено" в автономном значении этого понятия. Он заканчивается в тот день, когда обвинение было окончательно разрешено или когда уголовное разбирательство прекращено. "Обвинение" для целей пункта 1 статьи 6 Конвенции может быть определено как "официальное уведомление лица компетентным органом о предположении, что указанное лицо совершило преступление", это определение также соответствует критерию, заключающемуся в определении того, "было ли на положение [подозреваемого] оказано существенное воздействие" (см. в числе последних примеров Постановление Европейского Суда от 15 июля 2010 г. по делу "Владимир Кривоносов против Российской Федерации" (Vladimir Krivonosov v. Russia), жалоба N 7772/04, § 147* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2011.)).

127. Европейский Суд далее отмечает, что во внимание должны приниматься только те периоды, когда дело реально рассматривалось судами, то есть периоды, когда отсутствовало действующее решение по уголовному делу заявителя и когда власти были обязаны вынести такое решение (см. по аналогии Постановление Европейского Суда от 4 марта 2010 г. "Баранцева против Российской Федерации" (Barantseva v. Russia), жалоба N 22721/04, § 47* (* Там же. N 7/2010.), и Постановление Европейского Суда от 3 апреля 2008 г. "Игнатьева против Российской Федерации" (Ignatyeva v. Russia), жалоба N 10277/05, § 34).

128. Отсюда следует, что в настоящем деле разбирательство против заявителя продолжалось на протяжении двух периодов. Первый период начался с даты задержания заявителя 16 апреля 2005 г., когда ему было впервые предъявлено обвинение, и окончился 15 мая 2008 г., когда после рассмотрения жалобы приговор от 6 ноября 2007 г. был оставлен без изменения. Второй период начался 25 февраля 2009 г., когда кассационное определение от 15 мая 2008 г. было отменено в порядке надзора, и закончился 23 июля 2009 г., когда Верховным Судом было вынесено новое кассационное определение. Соответственно, период, который должен быть принят во внимание, продолжался почти три с половиной года. Этот период охватывает стадию расследования и рассмотрение дела судами двух инстанций.

(b) Разумность длительности разбирательства

129. Европейский Суд напоминает, что разумность срока разбирательства должна оцениваться с учетом конкретных обстоятельств дела и критериев, выработанных в прецедентной практике Европейского Суда, в частности, сложности дела, поведения заявителя и компетентных органов. В последнем аспекте значение разбирательства для заявителя также должно приниматься во внимание (см. в числе последних примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Кривоносов против Российской Федерации" § 149, с дополнительными отсылками).

130. Европейский Суд признает, что дело, в котором участвовали пятеро обвиняемых, касалось большого количества тяжких обвинений, являлось довольно сложным.

131. Что касается поведения заявителя, Европейский Суд не смог установить задержек в разбирательстве, за которые несет ответственность заявитель. Неявка обвиняемых, содержавшихся под стражей, на которую ссылались власти Российской Федерации в качестве одной из причин отложения слушаний, не может быть вменена заявителю в связи с тем, что явка его сообвиняемых в суд зависела от их транспортировки национальными властями из следственного изолятора в здание суда.

132. Что касается поведения национальных властей, Европейский Суд учитывает, что с апреля 2005 года по июнь 2006 года дело расследовалось следственными органами и что с декабря 2006 года по ноябрь 2007 года его рассматривал суд первой инстанции. Оба этих периода представляются разумными. Европейский Суд также учитывает, что национальным судам понадобилось около пяти месяцев, чтобы рассмотреть жалобу на вынесенный заявителю приговор в первый раз, и еще пять месяцев, чтобы повторно рассмотреть кассационную жалобу после отмены первоначального кассационного определения в порядке надзора. Таким образом, по-видимому, единственной задержкой при разбирательстве дела против заявителя, за которую несут ответственность национальные власти, является задержка, продлившаяся с июня 2006 года по декабрь 2006 года и вызванная неудачной попыткой суда первой инстанции возвратить дело прокурору для устранения недостатков обвинительного заключения. Однако, по мнению Европейского Суда, данная задержка сама по себе не продлила разбирательство дела настолько, чтобы не считать ее отвечающей требованиям разумного срока для разбирательства дела.

133. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд полагает, что длительность разбирательства в настоящем деле соответствовала требованию "разумного срока". Соответственно, по делу требования пункта 1 статьи 6 Конвенции нарушены не были.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

134. Наконец, заявитель выдвинул ряд дополнительных доводов о нарушении статьи 6 Конвенции в связи с судебным разбирательством против него.

135. С учетом предоставленных ему материалов и насколько эти жалобы относятся к компетенции Европейского Суда он находит, что доказательства не свидетельствуют о наличии признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, в этой части жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

136. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

137. Заявитель требовал 30 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

138. Власти Российской Федерации полагали, что требование является чрезмерным.

139. Европейский Суд учитывает, что в настоящем деле им установлено сочетание серьезных нарушений. Заявитель содержался в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях. Кроме того, он подвергся жестокому обращению во время содержания под стражей, и национальные власти не провели быстрого и эффективного расследования. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдание и разочарование заявителя не могут быть компенсированы одним лишь установлением нарушения. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, он присуждает заявителю 18 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

140. Заявитель не требовал возмещения судебных расходов и издержек. Соответственно, отсутствует необходимость присуждения каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

141. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал приемлемыми жалобы на нарушения:

(a) статьи 3 Конвенции в части условий содержания под стражей заявителя в следственном изоляторе N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга;

(b) статьи 13 Конвенции в части отсутствия эффективного средства правовой защиты в отношении предположительно ужасных условий содержания под стражей;

(c) статьи 3 Конвенции в части предполагаемого жестокого обращения 28 октября 2007 г. и уклонения от проведения быстрого и тщательного расследования в связи с ним;

(d) пункта 1 статьи 6 Конвенции в части длительности уголовного разбирательства против заявителя, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания под стражей заявителя в следственном изоляторе N ИЗ-47/1 Санкт-Петербурга с 6 мая 2005 г. по апрель 2008 года и что требования этого положения не были нарушены в части условий его содержания под стражей в вышеуказанном изоляторе с апреля 2008 года по 7 сентября 2008 г. и с 7 июня по 17 сентября 2009 г.;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в части отсутствия эффективного средства правовой защиты, позволявшего заявителю обжаловать условия его содержания под стражей;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах в части жестокого обращения с заявителем 28 октября 2007 г.;

5) постановил, что по делу требования пункта 1 статьи 6 Конвенции нарушены не были в части длительности разбирательства против заявителя;

6) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 18 000 евро (восемнадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 мая 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре Вампаш Заместитель Секретаря Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда