Постановление Европейского Суда по правам человека от 9 октября 2014 г. Дело "Лисейцева и Маслов (Liseytseva and Maslov) против Российской Федерации" (Жалобы NN 39483/05 и 40527/10) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Лисейцева и Маслов (Liseytseva and Maslov)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 39483/05 и 40527/10)

Постановление Суда

Страсбург, 9 октября 2014 г.

По делу "Лисейцева и Маслов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 16 сентября 2014 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано двумя жалобами (NN 39783/05 и 40527/10), поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) двумя гражданами Российской Федерации: Ирией Яковлевной Лисейцевой (далее - заявительница) и Сергеем Михайловичем Масловым (далее - заявитель), - 8 сентября 2005 г. и 28 мая 2010 г. соответственно.

2. Заявительница не была представлена адвокатом в Европейском Суде. Интересы заявителя представляла Т.С. Тарасова, адвокат, практикующий в г. Архангельске. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. В различные даты Председатель Первой Секции коммуницировал жалобы властям Российской Федерации. В соответствии с бывшим пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

4. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы N 39483/05 по вопросу приемлемости и по существу, но Европейский Суд отклонил это возражение.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявительница родилась в 1953 году и проживает в г. Петрозаводске Республики Карелия. Заявитель родился в 1956 году и проживает в г. Мезень Архангельской области.

A. Жалоба Лисейцевой (N 39783/05)

6. Заявительница была сотрудницей муниципального унитарного предприятия "Автоколонна 1126" в г. Петрозаводске Республики Карелия.

1. Имеющаяся информация о компании-должнице

7. "Автоколонна 1126" была учреждена по решению администрации г. Петрозаводска (далее - городская администрация). Она оказывала городу услуги общественного транспорта на коммерческой основе. Компания обладала "правом хозяйственного ведения" в отношении имущества, переданного ей городской администрацией для осуществления уставной деятельности. Нормы законодательства о статусе муниципальных унитарных предприятий и праве хозяйственного ведения кратко изложены в §§ 55 - 75 настоящего Постановления.

8. По требованию компании 29 декабря 2001 г. городская администрация вывела неуказанные активы на общую сумму, превышавшую 25 000 000 рублей, из хозяйственного ведения компании и немедленно передала их той же компании в безвозмездное пользование по договору ссуды.

9. В соответствии с несколькими соглашениями компании и городской администрации, включая датированное 21 января 2002 г., компания обязалась оказывать транспортные услуги некоторым категориям населения бесплатно, а городская администрация должна была возместить ей понесенные расходы из бюджета, выделенного на эти цели Министерством финансов Республики Карелия, или федерального бюджета. Согласно письму из Комитета жилищно-коммунального хозяйства г. Петрозаводска от 19 марта 2003 г. в определенный момент соответствующие бюджеты накопили значительную задолженность по отношению к компании в связи с недостаточностью средств. По этой причине компания не могла платить своим сотрудникам своевременно. Городская администрация просила законодательный орган Республики Карелия рассмотреть вопрос о выделении дополнительных средств на погашение задолженности компании в 2004 году, но безрезультатно.

10. В неустановленную дату администрация приняла решение о реорганизации компании в форме выделения и передала активы, указанные выше в § 8, во вновь созданное муниципальное унитарное предприятие "Автоколонна 1126 Плюс". Задолженность, накопленная в виде невыплаченной заработной платы, не была передана и осталась у работодателя заявительницы.

2. Решение о несостоятельности компании-должницы

11. 6 июля 2003 г. Арбитражный суд Республики Карелия признал компанию-ответчицу несостоятельной, и началось конкурсное производство.

3. Окончательные решения, вынесенные в пользу заявительницы

12. Заявительница обратилась с иском к работодателю о взыскании задолженности.

13. 20 июня 2003 г. Петрозаводский городской суд присудил ей 5 421 рубль 89 копеек в качестве задолженности по зарплате, компенсацию морального вреда и судебные расходы. Решение не было обжаловано и вступило в силу через 10 дней. 4 июля 2003 г. служба судебных приставов получила исполнительный лист, выданный на основании решения.

14. 22 июня 2003 г. заявительница была уволена из компании из-за ее предстоящей ликвидации (см. § 10 настоящего Постановления).

15. Окончательным решением от 25 ноября 2003 г. Петрозаводский городской суд удовлетворил ее новый иск и обязал компанию-ответчицу выплатить ей 19 445 рублей 53 копейки в качестве задолженности по зарплате за другой период, выходное пособие и компенсацию морального вреда. Заявительница получила исполнительный лист, выданный на основании решения.

16. Окончательным решением от 16 апреля 2004 г. тот же суд в рамках другого разбирательства присудил заявительнице 4 904 рубля 95 копеек в качестве компенсации за утрату заработной платы на основании среднего заработка и компенсацию за неисполнение вышеупомянутых двух решений, а также компенсацию морального вреда. 17 мая 2005 г. исполнительный лист был направлен в службу судебных приставов.

4. Разбирательство о несостоятельности в отношении компании-должницы

17. В какой-то момент судебные приставы прекратили исполнительное производство по крайней мере по двум решениям (22 июня* (* Так в оригинале. Вероятно, следует читать "20 июня" (примеч. переводчика).) 2003 г. и 16 апреля 2004 г.) и направили исполнительные листы конкурсному управляющему.

18. Отдельными решениями от 21 и 24 июня и от 12 и 13 августа 2004 г. Арбитражный суд Республики Карелия обязал Федеральное казначейство и республиканское казначейство возместить компании стоимость транспортных услуг, которые она оказывала бесплатно на основании соответствующих соглашений (см. § 9 настоящего Постановления), и отклонил аналогичное требование к городской администрации.

19. В неустановленную дату конкурсный управляющий получил исполнительный лист, выданный на основании решения от 25 ноября 2003 г.

20. Согласно отметкам конкурсного управляющего на соответствующих исполнительных листах в какие-то моменты заявительница получила 4 358 рублей 98 копеек, присужденные 20 июня 2003 г., 8 782 рубля 78 копеек, присужденные решением от 25 ноября 2003 г., и 4 604 рубля 95 копеек, присужденные 16 апреля 2004 г. Оставшаяся сумма задолженности по судебным решениям не была выплачена заявительнице.

21. 4 октября 2006 г. Арбитражный суд Республики Карелия прекратил производство по делу о несостоятельности и принял решение о ликвидации компании-ответчицы. Требования кредиторов, не удовлетворенные в рамках конкурсного производства, включая оставшиеся требования заявительницы, были признаны погашенными. 15 октября 2006 г. запись о ликвидации была внесена в реестр юридических лиц, и компания перестала существовать.

5. Разбирательство о субсидиарной ответственности, возбужденное заявительницей

22. В 2005 году заявительница предъявила иск к городской администрации, полагая, что она должна выплатить ей оставшуюся задолженность по судебному решению и компенсацию за несвоевременное исполнение судебных решений и компенсацию морального вреда. Она утверждала, что несостоятельность компании-должницы была вызвана действиями городской администрации. Во-первых, она не возместила расходы, понесенные компанией в связи с предоставлением транспортных услуг, как предусматривалось соответствующими соглашениями (см. § 9 настоящего Постановления). Во-вторых, неспособность удовлетворения компанией требований кредиторов была вызвана передачей активов в другую компанию, исполнявшую те же функции. В результате компания не могла осуществлять свою уставную деятельность.

23. 21 января 2005 г. Петрозаводский городской суд отклонил иск. Суд установил, что федеральные и республиканские органы должны бывшему работодателю заявительницы 1 883 370 рублей за услуги, оказанные по цене ниже стоимости. Однако со ссылкой на выводы Арбитражного суда Республики Карелия (см. § 18 настоящего Постановления) суд заключил, что задолженность являлась результатом бездействия федеральных и республиканских органoв, и городская администрация не может нести за нее ответственность. Что касается перевода активов, суд указал следующее:

"_Реорганизация муниципального унитарного предприятия "Автоколонна 1126" в форме выделения и создание отдельного унитарного предприятия "Автоколонна 1126 Плюс" являлись правом собственника имущества. [Заявительница] не доказала существование причинной связи между реорганизацией... и несостоятельностью предприятия_".

24. Суд также отметил, что в любом случае требование заявительницы было преждевременным, поскольку в период, относящийся к обстоятельствам дела, разбирательство о несостоятельности продолжалось. 22 марта 2005 г. Верховный суд Республики Карелия, рассмотрев жалобу, оставил решение без изменения.

25. После ликвидации компании-должницы заявительница предъявила аналогичный иск мировому судье 10-го судебного округа Петрозаводска. В дополнение к более ранним объяснениям (см. § 22 настоящего Постановления) она напомнила, что компания была подотчетна перед собственником, и последний полностью сознавал ее финансовые трудности. Однако меры для исправления ситуации не были приняты.

26. 21 мая 2007 г. мировой судья отклонила ее требования, ссылаясь в основном на выводы Петрозаводского городского суда от 21 января 2005 г. (см. § 23 настоящего Постановления). Она установила, что конкурсное производство окончено, заявительница не представила дополнительных доказательств, подтверждающих, что собственник несет ответственность за несостоятельность компании. Мировой судья отметила, что компания являлась самостоятельным юридическим лицом, отвечавшим за свои долги всем своим имуществом, и отклонил довод о бездействии городской администрации как не имеющий значения.

27. 12 сентября 2007 г. Петрозаводский городской суд поддержал выводы относительно уклонения властей от компенсации стоимости транспортных услуг и реорганизации компании. Суд дополнительно отметил, что вывод активов 29 декабря 2001 г. имел место по просьбе самой компании и, кроме того, эти активы были возвращены ей в безвозмедное пользование, что позволяло ей продолжать свою деятельность. Суд также нашел доводы заявительницы по поводу бездействия властей необоснованными и подчеркнул, что заявительница не представила доказательств в поддержку своих требований.

B. Жалоба Маслова (N 40527/10)

28. Заявитель являлся сотрудником муниципального унитарного предприятия "Жилищно-коммунальное хозяйство Мезени" (далее - компания* (* Здесь и далее Европейский Суд условно именует унитарные предприятия компаниями (примеч. переводчика).)) в Архангельской области.

1. Имеющаяся информация о компании и начало конкурсного производства

(a) Устав и деятельность компании

29. Компания была учреждена решением администрации Мезенского района. Она имела право хозяйственного ведения в отношении имущества, переданного ей районом для достижения ее уставных целей. В соответствии с уставом компании это была коммерческая организация, осуществляющая следующие виды деятельности, в частности: ремонт и обслуживание муниципального жилищного фонда, отопление и водоснабжение, обслуживание канализационных систем г. Мезени, перевозки и пассажирский транспорт, похоронные услуги, обслуживание муниципальных котельных, артезианских колодцев и соответствующей инфраструктуры, а также отопительных систем, производство товаров повседневного спроса, утилизация сухого и домашнего мусора.

30. Согласно уставу имущество компании состояло из прибыли от ее деятельности, капиталовложений и субсидий из федерального, регионального и местного бюджетов и других источников. Финансовые ресурсы компании состояли из прибыли, амортизационных отчислений, займов и других доходов, а также "субсидий из местного бюджета на покрытие убытков, понесенных при оказании жилищно-коммунальных услуг".

31. Компания планировала свою деятельность и развитие самостоятельно. Она устанавливала цены и тарифы на свои продукты и услуги в соответствии с законодательством страны и представляла их в районную администрацию для утверждения. Планы основывались на договорах с потребителями, государственными органами и поставщиками, "заключенных на коммерческой основе".

(b) Заработная плата сотрудников

32. Базовые заработные платы сотрудников жилищно-коммунального сектора на 2005 - 2007 годы были установлены Отраслевым тарифным соглашением по организациям жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации, заключенным сотрудниками систем жизнеобеспечения в лице профсоюза и работодателями в лице Союза коммунальных предприятий. Соглашение применялось к муниципальным органам, которые уполномочили стороны заключить такое соглашение, а также ко всем предприятиям, действовавшим в жилищно-коммунальной отрасли, если они прямо не отказались его применять. Работодатель заявителя не представил такого отказа.

33. Районная администрация устанавливала тарифы на услуги компании и являлась крупным потребителем ее услуг. Тарифы, действовавшие до 2005 года, были основаны на 5-процентной рентабельности. Согласно объяснениям директора компании, в которой работал заявитель, в разбирательстве о субсидиарной ответственности, возбужденном заявителем (см. § 48 настоящего Постановления), в результате применения этих тарифов предприятие стало нерентабельным, убыток составил 300 000 рублей и не был возмещен администрацией. Администрация не выплатила 2 500 000 рублей за услуги компании. Как утверждал директор, компания была поставлена в трудное финансовое положение вследствие действий собственника.

(d) Реорганизация компании

34. 23 декабря 2005 г. глава Мезенской районной администрации принял решение о реорганизации компании в форме выделения с созданием нового муниципального унитарного предприятия "МУП "Мезенские тепловые сети" Мезенского района" (далее - МУП "МТС").

35. В разделительном балансе, утвержденном главой Мезенской районной администрации 20 апреля 2006 г., задолженность по невыплаченной зарплате не была передана во вновь созданную компанию.

36. 24 мая 2006 г. глава Мезенской районной администрации распорядился о выведении угля и других активов, за исключением уставного капитала компании, из хозяйственного ведения компании и их передаче МУП "МТС". Директор компании, в которой работал заявитель, стал директором МУП "МТС".

37. 13 июля 2006 г. глава Мезенской районной администрации распорядился о ликвидации работодателя заявителя.

38. 29 мая 2007 г. Арбитражный суд Архангельской области признал компанию несостоятельной, и началось конкурсное производство.

2. Окончательное решение, вынесенное в пользу заявителя

39. Заявитель предъявил к работодателю иск о взыскании задолженности по заработной плате, утверждая, что размер его зарплаты был меньше, предусмотренного соответствующим отраслевым тарифным соглашением (см. § 32 настоящего Постановления). Конкурсный управляющий признал требования. 19 июня 2007 г. мировой судья судебного округа Мезенского района Архангельской области присудил заявителю 80 892 рубля 63 копейки в качестве задолженности по заработной плате.

40. Решение не было обжаловано и вступило в силу.

3. Исполнение решения и ликвидация компании

(a) Исполнительные листы и реестр кредиторов

41. 16 июля 2007 г. служба судебных приставов возбудила исполнительное производство в отношении решения. 19 июля 2007 г. судебные приставы прекратили исполнительное производство и направили исполнительные листы конкурсному управляющему.

42. В какой-то момент до 1 февраля 2009 г. (даты отчета конкурсного управляющего, см. § 45 настоящего Постановления) требования заявителя были включены во вторую очередь реестра требований кредиторов.

(b) Обращение в Арбитражный суд Архангельской области

43. Как пояснили власти Российской Федерации, 1 октября 2007 г. заявитель обратился в Арбитражный суд Архангельской области с требованием обязать конкурсного управляющего исполнить решение, вынесенное в его пользу.

44. 4 октября 2007 г. суд возвратил заявление без рассмотрения, сославшись на статью 60 Закона о несостоятельности (см. § 120 настоящего Постановления). Стороны не представили копии документа, выданного судом в этом отношении, или копии обращения заявителя.

45. 1 февраля 2009 г. конкурсный управляющий представил отчет, в котором, в частности, указывалось, что активы компании не были обнаружены и дебиторская задолженность не выявлена "за отсутствием финансовой документации".

46. 24 февраля 2009 г. Арбитражный суд Архангельской области прекратил производство по делу о несостоятельности и принял решение о ликвидации компании. Требования кредиторов, не удовлетворенные в рамках конкурсного производства в связи с недостаточностью средств, были признаны погашенными. Суд также указал, что исполнительное производство в отношении этой задолженности подлежит прекращению.

4. Разбирательство о субсидиарной ответственности, возбужденное заявителем

47. Заявитель предъявил иск в суд к различным ответчикам, утверждая, в частности, что городская* (* Так в оригинале (примеч. переводчика).) администрация должна выплатить ему непогашенную задолженность по судебному решению, а также компенсацию морального вреда и материального ущерба, вытекающую из неисполнения. Он утверждал, что несостоятельность компании была вызвана действиями районной администрации.

48. 16 сентября 2009 г. Мезенский районный суд Архангельской области заслушал стороны, включая заявителя, представителя районной администрации и руководителя ликвидированной компании, который ко времени событий работал директором МУП "МТС" (см. § 34 настоящего Постановления), и удовлетворил требования заявителя частично. Суд напомнил, что компания была учреждена районной администрацией, которая в качестве ее собственницы имела право принимать решения по поводу ее реорганизации и ликвидации в соответствии с пунктом 1 статьи 295 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ). Собственник не может нести ответственность за долги несостоятельной компании, если несостоятельность не вызвана действиями собственника. Суд установил, что в результате политики администрации по установлению тарифов (см. § 33 настоящего Постановления) компания была поставлена на грань банкротства. Кроме того, суд подчеркнул, что районная администрация вывела из компании все активы, за исключением уставного капитала, что повлекло невозможность продолжения деятельности компании в соответствии с ее целями и задачами. Со ссылкой на прецедентную практику Европейского Суда (Постановление Европейского Суда по делу "Шлепкин против Российской Федерации" (Shlepkin v. Russia) от 1 февраля 2007 г., жалоба N 3046/03* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2007.), Постановление Европейского Суда по делу "Григорьев и Какаурова против Российской Федерации" (Grigoryev and Kakaurova v. Russia) от 12 апреля 2007 г., жалоба N 13820/04* (* Там же. N 8/2008.), и Постановление Европейского Суда по делу "Александрова против Российской Федерации" (Aleksandrova v. Russia) от 6 декабря 2007 г., жалоба N 28965/02* (* Там же. N 1/2009.)) районный суд нашел, что администрация несла субсидиарную ответственность за долги несостоятельной компании, распорядился о взыскании задолженности по судебному решению с районной администрации за счет районного бюджета и отклонил остальную часть требований заявителя. В частности, суд установил, что вновь созданная компания не несет ответственности за задолженность работодателя заявителя, поскольку она не была передана ему в процессе выделения.

49. 17 декабря 2009 г. Архангельский областной суд, рассмотрев жалобу, отменил решение и направил дело на новое рассмотрение. Областной суд установил, что заявитель должен был доказать, что несостоятельность была действительно вызвана действиями собственника, но не сделал этого. Обращаясь к вопросу установления тарифов (см. § 33 настоящего Постановления), областной суд отметил, что в соответствии с внутригосударственным законодательством собственник был не обязан финансировать компанию непосредственно. Областной суд также установил, что активы не были выведены из компании, в которой работал заявитель, но эта компания сама передала их во вновь созданную компанию по разделительному балансу после реорганизации. В деле отсутствуют данные о том, что передача активов когда-либо обжаловалась в суде. Кроме того, трудовое законодательство Российской Федерации не содержит положений о субсидиарной ответственности собственников за долги муниципальных унитарных предприятий. С другой стороны, суд первой инстанции не рассмотрел вопроса об ответственности МУП "МТС" за долги реорганизованной компании.

50. 19 февраля 2010 г. Мезенский районный суд отклонил требования заявителя. Суд нашел, что в результате выведения всех активов из МУП "МТС" последнее не могло продолжать свою деятельность, что явилось действительной причиной его несостоятельности. Однако суд далее указал, что

"...несостоятельность произошла не по вине собственника, поскольку он [sic] был связан федеральным законодательством. Таким образом, один из критериев применения субсидиарной ответственности, а именно вина собственника, отсутствует_".

51. Что касается требований заявителя о компенсации за несвоевременное исполнение решения, суд дополнительно отметил, что он не выдвинул этот вопрос перед основным должником, то есть компанией, и не вправе выдвигать такие требования в разбирательстве о субсидиарной ответственности. Наконец, требования, выдвинутые против вновь созданной компании, не могут быть удовлетворены, поскольку задолженность в отношении долгов по заработной плате не была ей передана.

52. Заявитель подал жалобу, в частности, утверждая, что конкурсный управляющий не был заслушан судом первой инстанции и что документы об оставшемся имуществе компании-должницы не были представлены.

53. Окончательным решением от 6 мая 2010 г. Архангельский областной суд после рассмотрения жалобы согласился с выводами нижестоящего суда от 19 февраля 2010 г. Областной суд отклонил довод заявителя по поводу недоступности документов компании как несущественный, отметив, что заявитель должен был доказать, что несостоятельность вызвана действиями собственника, а не руководства самой компании, "и в любом случае не наоборот". Суд поддержал остальные выводы нижестоящего суда.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство и практика

A. Общие положения о государственных и муниципальных унитарных предприятиях

54. Статья 49 ГК РФ предусматривает, что юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительном документе, и нести связанные с этой деятельностью обязанности. Коммерческие организации, за исключением, в частности, унитарных предприятий, могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом.

55. ГК РФ определяет государственные и муниципальные унитарные предприятия как коммерческие организации, не наделенные правом собственности на закрепленное за ней собственником имущество (пункт 1 статьи 113 ГК РФ и статья 2 Федерального закона от 14 ноября 2002 г. N 161-ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях", далее - Закон об унитарных предприятиях). Имущество унитарного предприятия является неделимым. Унитарные предприятия не могут создавать дочерние предприятия (статья 2 Закона об унитарных предприятиях).

56. В организационно-правовой форме унитарных предприятий могут быть созданы только государственные и муниципальные предприятия (пункт 1 статьи 113 ГК РФ). Согласно пункту 4 статьи 8 Закона об унитарных предприятиях государственное или муниципальное предприятие может быть создано в случае:

"_необходимости использования имущества, приватизация которого запрещена, в том числе имущества, которое необходимо для обеспечения безопасности Российской Федерации;

необходимости осуществления деятельности в целях решения социальных задач (в том числе реализации определенных товаров и услуг по минимальным ценам), а также организации и проведения закупочных и товарных интервенций для обеспечения продовольственной безопасности государства;

необходимости осуществления деятельности, предусмотренной федеральными законами исключительно для государственных унитарных предприятий;

необходимости осуществления научной и научно-технической деятельности в отраслях, связанных с обеспечением безопасности Российской Федерации;

необходимости разработки и изготовления отдельных видов продукции, находящейся в сфере интересов Российской Федерации и обеспечивающей безопасность Российской Федерации;

необходимости производства отдельных видов продукции, изъятой из оборота или ограниченно оборотоспособной_".

57. Унитарное предприятие может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде (статья 2 Закона об унитарных предприятиях).

58. Государственный или муниципальный орган сохраняет право собственности на имущество, но унитарное предприятие может осуществлять право хозяйственного ведения или право оперативного управления в его отношении (пункт 2 статьи 113 ГК РФ и статья 2 Закона об унитарных предприятиях).

59. Следующий обзор положений внутригосударственного законодательства касается только предприятий, имеющих право хозяйственного ведения на переданное им имущество.

B. Унитарные предприятия, имеющие право хозяйственного ведения

60. Унитарное предприятие с правом хозяйственного ведения в отношении переданного ему имущества создается решением уполномоченного на то государственного органа или органа местного самоуправления, если законом не предусмотрено иное (пункт 1 статьи 114 ГК РФ).

1. Учредительный документ, имущество и прибыль

61. Устав предприятия, являющийся его учредительным документом, утверждается государственным органом или органом местного самоуправления (статья 114* (* Имеется в виду пункт 3 статьи 113 ГК РФ (примеч. переводчика).) ГК РФ и статья 20 Закона об унитарных предприятиях).

62. Устав унитарного предприятия должен содержать сведения о размере уставного фонда, его источниках и порядке формирования (пункт 1 статьи 113 ГК РФ). Собственник устанавливает размер уставного фонда компании и может принять решение о его увеличении или уменьшении (статьи 14 и 15 Закона об унитарных предприятиях). Если по окончании финансового года стоимость чистых активов унитарного предприятия окажется меньше размера уставного фонда, орган, уполномоченный создавать такие предприятия, обязан произвести в установленном порядке уменьшение уставного фонда. Если стоимость чистых активов становится меньше размера, определенного законом, унитарное предприятие может быть ликвидировано по решению суда (статья 114 ГК РФ).

63. Закон об унитарных предприятиях предусматривает, что имущество унитарного предприятия формируется за счет имущества, закрепленного за унитарным предприятием на праве хозяйственного ведения, доходов унитарного предприятия от его деятельности и иных не противоречащих законодательству источников (статья 11 Закона).

64. Унитарное предприятие за счет остающейся в его распоряжении чистой прибыли создает резервный фонд, а также иные фонды в соответствии с их перечнем и в порядке, которые предусмотрены уставом унитарного предприятия (статья 16 Закона об унитарных предприятиях).

65. Собственник имеет право на получение части прибыли от использования имущества, находящегося в хозяйственном ведении предприятия (пункт 1 статьи 295 ГК РФ и пункт 1 статьи 17 Закона об унитарных предприятиях). Унитарные предприятия ежегодно перечисляют в соответствующий бюджет часть прибыли, остающейся в их распоряжении после уплаты налогов и иных обязательных платежей, в порядке, размерах и сроки, которые определяются соответствующими органами государственной власти или органами местного самоуправления (пункт 2 статьи 17 Закона об унитарных предприятиях, а также статьи 51, 57 и 62 Бюджетного кодекса Российской Федерации (далее - БК РФ), который определяет соответствующие платежи как неналоговые доходы).

2. Цели деятельности муниципального унитарного предприятия и их несоблюдение

(a) Нормативные положения

66. Собственник имущества, переданного на праве хозяйственного ведения, определяет цели деятельности компании (статья 295 ГК РФ). Устав унитарного предприятия должен содержать сведения о его целях (пункт 3 статьи 113 ГК РФ и статья 9 Закона об унитарных предприятиях). Государственное или муниципальное унитарное предприятие может распоряжаться имуществом только в пределах, не лишающих его возможности осуществлять деятельность, цели, предмет, виды которой определены уставом такого предприятия. Сделки, совершенные государственным или муниципальным предприятием с нарушением этого требования, являются ничтожными (пункт 3 статьи 18 Закона об унитарных предприятиях).

67. Собственник осуществляет контроль за использованием по назначению и сохранностью принадлежащего предприятию имущества (пункт 1 статьи 295 ГК РФ).

(b) Руководящие указания вышестоящих судов

68. Как разъяснено в пункте 10 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. N 10/22* (* Имеется в виду совместное Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" (примеч. редактора).), сделки вышеупомянутого типа* (* Сделки, в результате которых предприятие лишено возможности осуществлять деятельность, цели, предмет, виды которой определены его уставом, являются ничтожными (примеч. переводчика).) должны признаваться ничтожными независимо от наличия согласия собственника.

3. Управление имуществом

(a) Нормативные положения

69. Собственник имущества, находящегося в хозяйственном ведении, решает вопросы реорганизации и ликвидации компании (статья 295 ГК РФ и статья 29 Закона об унитарных предприятиях). Реорганизация может принимать форму слияния, присоединения, разделения, выделения или преобразования в другое юридическое лицо (статьи 29 - 35 Закона об унитарных предприятиях). В частности, в случаях разделения или выделения собственник должен утвердить баланс соответствующей операции (статьи 32 и 33 Закона об унитарных предприятиях).

70. Согласие собственника должно быть получено на любую сделку, которая может повлечь обременение или отчуждение недвижимого имущества (пункт 2 статьи 295 ГК РФ и пункт 2 статьи 18 Закона об унитарных предприятиях). Унитарное предприятие распоряжается самостоятельно остальным имуществом, принадлежащим предприятию, за исключением случаев, установленных законом или иными правовыми актами (пункт 2 статьи 295 ГК РФ и пункт 1 статьи 18 Закона об унитарных предприятиях).

71. В отсутствие согласия собственника унитарное предприятие не вправе совершать сделки, связанные, в частности, с предоставлением займов, поручительств, получением банковских гарантий, с иными обременениями, уступкой требований, переводом долга, а также заключать договоры простого товарищества (пункт 4 статьи 18 Закона об унитарных предприятиях). Собственник должен утверждать заимствования (пункт 2 статьи 24 Закона об унитарных предприятиях) и любые крупные сделки компании, которые затрагивают имущество, стоимость которого составляет более 10% уставного фонда унитарного предприятия или более чем в 50 000 раз превышает установленный федеральным законом минимальный размер оплаты труда (пункты 1 и 3 статьи 23 Закона об унитарных предприятиях).

72. Бухгалтерская отчетность компании подлежит обязательной ежегодной аудиторской проверке и направляется в уполномоченные государственные и муниципальные органы (статья 26 Закона об унитарных предприятиях).

73. Собственник утверждает показатели экономической эффективности деятельности компании и контролирует их выполнение (статья 20 Закона об унитарных предприятиях).

74. Плоды, продукция и доходы от использования имущества, находящегося в хозяйственном ведении унитарного предприятия, а также имущество, приобретенное предприятием по договору или иным основаниям, поступают в хозяйственное ведение предприятия в порядке, установленном кодексом, другими законами (пункт 2 статьи 299 ГК РФ).

75. Право хозяйственного ведения прекращается по основаниям и в порядке, предусмотренным законодательством для прекращения права собственности, а также в случаях правомерного изъятия имущества у предприятия по решению собственника (пункт 3 статьи 299 ГК РФ). Право компании на имущество может прекращаться, в частности, если собственник отказывается от этого права (пункт 1 статьи 235 и статья 236 ГК РФ).

(b) Относимая прецедентная практика

(i) Обязательные разъяснения Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации

() Недействительность некоторых сделок, совершенных собственником в отношении имущества, переданного в хозяйственное ведение предприятия

76. В Постановлении от 1 июля 1996 г. N 6/8 Пленум Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации* (* Имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (примеч. редактора).) напомнил, что перечень прав собственника имущества, находящегося в хозяйственном ведении государственного (муниципального) предприятия, определяется в соответствии с пунктом 2* (* В указанном Постановлении упоминается пункт 1 той же статьи (примеч. переводчика).) статьи 295 ГК РФ, и подчеркнул, что собственник не наделен правом изымать, передавать в аренду либо иным образом распоряжаться таким имуществом. Акты государственных органов и органов местного самоуправления по распоряжению имуществом, принадлежащим унитарным предприятиям на праве хозяйственного ведения, по требованиям этих предприятий должны признаваться недействительными (пункт 40 Постановления). Согласно Постановлению от 29 апреля 2010 г. N 10/22 (процитированному в § 68 настоящего Постановления) собственник не может распоряжаться таким имуществом независимо от согласия предприятия (пункт 5 Постановления).

() Право предприятия предъявлять иск к собственнику

77. Постановлениями от 25 февраля 1998 г. N 8-О и от 29 апреля 2010 г. N 10/22 Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации* (* Имеется в виду Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25 февраля 1998 г. N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав", которое утратило силу в связи с принятием упоминающегося в этом же параграфе Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда от 29 апреля 2010 г. N 10/22 (примеч. переводчика).) подчеркнул, что унитарные предприятия пользуются теми же правами, что и собственники при обращении за судебной защитой имущества, переданного в их хозяйственное ведение, включая право предъявления виндикационного или негаторного исков против собственника.

(ii) Прецедентная практика арбитражных судов

() Различные подходы к управлению имуществом, приобретенным в результате коммерческой деятельности компании

78. Постановлением от 21 апреля 1998 г. N 6709/97 Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации установил, что, если недвижимость приобретена унитарным предприятием в результате хозяйственной деятельности, согласие собственника на сделку с этой недвижимостью не требуется.

79. В деле N Ф08-1332/2002 муниципальное унитарное предприятие O. продало коммерческой организации не завершенный строительством объект. Администрация района K., собственник имущества компании, оспорила действительность договора, поскольку он не был утвержден собственником. Нижестоящие суды отклонили иск, указав, что компания построила объект за свой счет и, таким образом, может распорядиться им независимо от согласия собственника. Окончательным постановлением N Ф08-1332/2002 от 30 апреля 2002 г. Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа отменил решение нижестоящего суда со ссылкой на пункт 2 статьи 299 ГК РФ (см. § 74 настоящего Постановления), установив, в частности, что плоды, продукция и доходы от использования имущества, находящегося в хозяйственном ведении муниципального унитарного предприятия, поступают в хозяйственное ведение предприятия и поэтому также регулируются пунктом 2 статьи 295 ГК РФ, который прямо запрещает сделки с недвижимым имуществом в отсутствие согласия собственника.

() Эволюция подхода внутригосударственных судов к изъятию и передаче имущества собственником

80. С одной стороны, до 2008 года арбитражные суды страны соглашались с отказом предприятий от имущества как основанием для его изъятия. Например, окончательным постановлением N Ф-1893/08-C06* (* Правильнее Ф09-1893/08-C6 (примеч. переводчика).) от 25 марта 2008 г. Федеральный арбитражный суд Уральского округа указал законные основания для передачи имущества следующим образом: (a) ликвидация или (b) реорганизация унитарного предприятия с правом хозяйственного ведения, (c) использование имущества не в уставных целях унитарного предприятия или (d) отказ унитарного предприятия от имущества. В этом деле суд отклонил требование конкурсного управляющего, поданное в рамках разбирательства о несостоятельности в отношении муниципального унитарного предприятия Н. об оспаривании решения собственника о реорганизации компании и передачи его имущества в другую унитарную компанию. Суд отметил, что сама компания просила изъять имущество из ее хозяйственного ведения и поэтому собственник законно принял решение о передаче имущества в значении статьи 299 ГК РФ во взаимосвязи со статьей 236 (см. § 75 настоящего Постановления). Тот же тест применялся Федеральным арбитражным судом Восточно-Сибирского округа в деле N 69-576/08-Ф02-847/2009 относительно оспаривания муниципальной унитарной компанией "Гостиница К." договора аренды, заключенного собственником и коммерческой организацией в отношении имущества, переданного в хозяйственное ведение гостиницы, хотя в этом последнем деле суд не усмотрел доказательств отказа компании от имущества и решил, что собственник не был вправе заключать данное соглашение.

81. С конца 2008 года арбитражные суды страны приняли другой подход по поводу действительности сделок, связанных с изъятием и передачей имущества. Во-первых, ни ГК РФ, ни Закон об унитарных предприятиях не предусматривали право собственника изъять имущество. Во-вторых, пункт 3 статьи 18 Закона об унитарных предприятиях запрещал унитарному предприятию с правом хозяйственного ведения отказываться от имущества, поскольку вследствие такого отказа и последующего изъятия имущества компания не может осуществлять свою уставную деятельность в соответствии со своими целями. Например, в деле N 32-4047/2008-4/99 конкурсный управляющий муниципальной унитарной компании водоснабжения просил признать недействительным решение собственника 2006 года о выведении активов компании. Суд первой инстанции отклонил требование на том основании, что передача происходила по просьбе самой компании и, следовательно, была законной в значении статьи 299 во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 235 ГК РФ (см. § 75 настоящего Постановления). Однако суд апелляционной инстанции, а затем Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа, действовавший в качестве суда кассационной инстанции, удовлетворили иск компании и признали изъятие незаконным, так как оно препятствовало компании в дальнейшем осуществлении уставной деятельности (постановление суда кассационной инстанции от 9 июня 2009 г. N Ф08-2397/2009). Постановлением от 16 сентября 2009 г. N ВАС-11340/09 Высший Арбитражный Суд Российской Федерации отклонил надзорную жалобу собственника, указав, что толкование суда кассационной инстанции было правильным и соответствующим прецедентной практике Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. Такая же мотивировка приводилась Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации в ряде последующих дел (см., например, постановления от 16 июня 2011 г. N ВАС-6841/11 и от 30 июня 2011 г. N ВАС-7685/11 об отклонении надзорных жалоб и ряд других дел).

(iii) Жалоба прокурора

82. В ограниченном количестве дел прокурор, действуя в интересах сотрудников муниципальной унитарной компании, требовал признания незаконными решений собственников о передаче имущества и увольнении персонала. Такой иск был удовлетворен, например, 13 октября 2010 г. областным судом Еврейской автономной области. Дело касалось муниципальной водоснабжающей компании. Со ссылкой на финансовые трудности компании собственник распорядился об изъятии всего его имущества для дальнейшей передачи другому юридическому лицу и дал указание руководителю предприятия "о подготовке приказов об увольнении сотрудников". Суд отклонил этот довод и отменил распоряжение собственника, поскольку не было доказано, что управление имуществом компании не было экономически рациональным или не отвечало уставным целям. Изъятие препятствовало дальнейшему осуществлению уставной деятельности компании и повлекло "массовое увольнение" сотрудников в нарушение их трудовых прав.

C. Директор унитарного предприятия

1. Назначение и ответственность

83. Директор унитарного предприятия назначается собственником имущества унитарного предприятия и подотчетен ему (пункт 4 статьи 113 ГК РФ и статья 21 Закона об унитарных предприятиях). Собственник вправе предъявить иск о возмещении убытков, причиненных унитарному предприятию, к руководителю унитарного предприятия (статья 25 Закона об унитарных предприятиях).

2. Соответствующие положения об увольнении директора

84. Статья 278 Трудового кодекса Российской Федерации в редакции от 30 июня 2006 г. предусматривает, что трудовой договор с руководителем организации прекращается по решению собственника имущества организации. Решение об увольнении директора унитарного предприятия принимается в порядке, устанавливаемом Правительством Российской Федерации.

85. Постановление Правительства Российской Федерации от 16 марта 2000 г. N 234 в редакции 4 октября 2002 г. регулирует порядок заключения трудовых договоров и аттестации руководителей федеральных государственных унитарных предприятий. Пункт 2 этого постановления предусматривает следующие основания его расторжения: невыполнение унитарным предприятием показателей экономической эффективности его деятельности, неисполнение обязанностей, связанных с проведением аудиторской проверки унитарного предприятия, невыполнение решений Правительства Российской Федерации, совершение сделок с имуществом, находящимся в хозяйственном ведении унитарного предприятия, с нарушением требований законодательства Российской Федерации и определенной уставом унитарного предприятия специальной правоспособности, наличие на унитарном предприятии по вине его руководителя более чем трехмесячной задолженности по заработной плате. Конкретные условия трудоустройства и аттестации руководителей муниципальных унитарных предприятий определяются соответствующими муниципальными органами.

D. Несостоятельность государственных и муниципальных унитарных предприятий с правом хозяйственного ведения

1. Процедуры банкротства

86. Данные унитарные предприятия могут быть признаны несостоятельными в соответствии с процедурой несостоятельности, применимой к коммерческим организациям. Этот порядок установлен соответствующими положениями Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о несостоятельности), который заменил более ранний Закон о несостоятельности от 8 января 1998 г. (краткий обзор положений Закона о несостоятельности 2002 года, регулирующих состояние банкротства, заявление о банкротстве и различные решения, которые может принять суд в деле о банкротстве, см. Решение Европейского Суда по делу "ОАО "Нефтяная компания "Юкос" против Российской Федерации" (OAO Neftyanaya Kompaniya Yukos v. Russia) от 29 января 2009 г., жалоба N 14902/04, §§ 413, 416 и 419 - 426).

87. Согласно пункту 1 статьи 142 Закона о несостоятельности конкурсный управляющий или лица, имеющие право на исполнение обязательств должника, производят расчеты с кредиторами в соответствии с реестром требований кредиторов. Установление размера требований кредиторов осуществляется в порядке, предусмотренном законом. Реестр требований кредиторов подлежит закрытию по истечении двух месяцев с даты опубликования сведений о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства. Требования кредиторов удовлетворяются в соответствии с очередностью, установленной в статье 134 Закона.

88. Пункт 9 статьи 142 Закона предусматривает, что требования кредиторов, не удовлетворенные по причине недостаточности имущества должника, считаются погашенными. Погашенными считаются также требования кредиторов, не признанные конкурсным управляющим, если кредитор не обращался в арбитражный суд или такие требования признаны арбитражным судом необоснованными.

89. В случае ликвидации юридическое лицо прекращает существование в отсутствие правопреемства (статья 61 ГК РФ и пункт 3 статьи 35 Закона об унитарных предприятиях).

2. Положения о "текущих платежах"

90. Под "текущими платежами" понимаются денежные обязательства и обязательные платежи, возникшие после даты принятия заявления о признании должника банкротом и дата исполнения которых наступает после даты возбуждения дела о банкротстве (пункт 1 статьи 5 Закона о несостоятельности). Требования кредиторов по текущим платежам не подлежат включению в реестр требований кредиторов. Кредиторы по текущим платежам при проведении соответствующих процедур, применяемых в деле о банкротстве, не признаются лицами, участвующими в деле о банкротстве (пункт 2 статьи 5 Закона о несостоятельности).

91. Пункт 1 статьи 134 Закона о несостоятельности предусматривает, что вне очереди за счет конкурсной массы погашаются требования кредиторов по текущим платежам преимущественно перед кредиторами, требования которых возникли до признания должника банкротом* (* Точнее, до принятия заявления о признании должника банкротом (примеч. переводчика).). Пункт 4 статьи 134 устанавливает очередность удовлетворения требований кредиторов в отношении текущих платежей. В частности, расчеты по выплате выходных пособий и оплате труда лиц, работающих или работавших по трудовому договору, относятся ко второй очереди.

E. Ответственность за долги государственных и муниципальных унитарных предприятий с правом хозяйственного ведения

1. Положения Гражданского кодекса Российской Федерации и Закона об унитарных предприятиях о субсидиарной ответственности

92. Унитарные предприятия несут ответственность за свои долги, и все имущество, находящееся в их владении, может быть использовано для удовлетворения требований кредиторов. Унитарные предприятия не несут ответственность по обязательствам собственника переданного им имущества (пункт 5 статьи 113 ГК РФ и пункт 1 статьи 7 Закона об унитарных предприятиях).

93. Пункт 7* (* Ранее это было предусмотрено пунктом 8 той же статьи, который, как и пункт 7, в настоящее время утратил силу (примеч. переводчика).) статьи 114 ГК РФ предусматривает, что собственник имущества, переданного в ведение унитарного предприятия, не несет ответственности за долги унитарного предприятия, кроме случаев, предусмотренных пунктом 3 статьи 56 кодекса.

94. Согласно пункту 3 статьи 56 ГК РФ субсидиарная ответственность за обязательства юридического лица может быть возложена на собственника имущества юридического лица или на других лиц, которые имеют право давать данному юридическому лицу обязательные указания или иным образом имеют возможность определять его действия, если несостоятельность юридического лица вызвана такими лицами, а имущества юридического лица недостаточно. Пункт 2 статьи 7 Закона об унитарных предприятиях также предусматривает, что собственник имущества, переданного в хозяйственное ведение унитарного предприятия, не несет ответственности по обязательствам этого предприятия, за исключением случаев, если несостоятельность такого предприятия вызвана действиями собственника.

2. Закон о несостоятельности

95. Государственный или муниципальный собственник имущества может, но не обязан погашать долги унитарного предприятия в рамках разбирательства о несостоятельности (статьи 113 и 125 Закона о несостоятельности).

(a) Субсидиарная ответственность в соответствии с положениями, действовавшими до 5 июня 2009 г.

(i) Материально-правовые положения

96. Пункт 4 статьи 10 Закона о несостоятельности, действовавший до 5 июня 2009 г., устанавливал, что собственник имущества, переданного унитарному предприятию, может быть привлечен к субсидиарной ответственности за долги компании, если средств должника недостаточно, а несостоятельность вызвана "по вине собственника".

(ii) Разъяснения об условиях применения субсидиарной ответственности, допустимых заявителях и процедуре

97. Согласно Постановлению от 1 июля 1996 г. Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (см. § 76 настоящего Постановления) должно быть доказано, что несостоятельность действительно вызвана действиями или указаниями лиц, привлекаемых к ответственности. Требования к указанным лицам, несущим субсидиарную ответственность, могут быть предъявлены конкурсным управляющим (пункт 22 Постановления).

98. В Постановлении от 15 декабря 2004 г. N 29 "О некоторых вопросах практики применения Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)"" Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации напомнил, что в тех случаях, когда указанные лица не были привлечены к субсидиарной ответственности в таком порядке, соответствующие исковые требования могут быть предъявлены к ним каждым кредитором или уполномоченным органом в соответствии с пунктом 3 статьи 56 ГК РФ (пункт 7 Постановления).

(b) Изменения, внесенные в Закон о несостоятельности в 2009 году о "контролирующих должника лицах"

99. 28 апреля 2009 г. Закон о несостоятельности был изменен Федеральным законом N 73-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", действующим с 5 июня 2009 г. (далее - изменения 2009 года).

(i) Положения о контролирующих должника лицах

100. В частности, изменения распространили пределы субсидиарной ответственности на новую категорию "контролирующих лиц" (измененная статья 10 Закона о несостоятельности). "Контролирующее лицо" - это любое лицо, имеющее либо имевшее в течение менее чем двух лет до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника (статья 2). Если ущерб причинен кредиторам вследствие указаний контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по его обязательствам. Однако "контролирующее лицо" не несет ответственность, если может доказать, что действовало разумно и добросовестно в интересах должника (пункт 4 статьи 10 Закона о несостоятельности, действовавший в период, относящийся к обстоятельствам дела.). Руководитель юридического лица несет субсидиарную ответственность за долги несостоятельного лица, если не исполнил предусмотренную законом обязанность хранения финансовых и других документов, содержащих сведения об имуществе и обязательствах должника (пункт 5 статьи 10 Закона о несостоятельности, действовавший в период, относящийся к обстоятельствам дела).

(ii) Положения о процедуре и допустимых заявителях

101. Пункт 6 статьи 10 Закона о несостоятельности в редакции 2009 года предусматривает, что заявление о субсидиарной ответственности контролирующего лица может быть подано конкурсным управляющим по своей инициативе или по решению собрания кредиторов или комитета кредиторов до окончания конкурсного производства. Пункт 12 статьи 142 Закона о несостоятельности, измененный в 2009 году и действовавший в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. § 99 настоящего Постановления), устанавливал, что, если конкурсной массы недостаточно для удовлетворения требований кредиторов, конкурсный управляющий, уполномоченный орган или кредиторы могут подать заявление о субсидиарной ответственности до завершения конкурсного производства.

(iii) Пояснительная записка по поводу вышеупомянутых изменений

102. В пояснительной записке, обосновывающей принятие вышеупомянутых изменений (N 125066-5, внесенной в Государственную Думу 12 ноября 2008 г.), подчеркивалось, что наиболее сложным является вопрос доказывания вины членов органов управления должника в банкротстве для привлечения к субсидиарной имущественной ответственности. Таким образом, презюмируется, что управляющие несут ответственность, если должник ненадлежащим образом исполнял обязанности по хранению требуемых документов. Управляющие должника задолго до подачи заявления знают о наступлении неплатежеспособности. Это создает "асимметрию" информации для кредиторов. Отсутствие действенных мер защиты имущественных требований кредиторов приводит к нарушению их прав, поэтому предложено перераспределение бремени доказывания.

(iv) Разъяснения по поводу применения изменений

103. В Информационном письме от 24 апреля 2010 г. N 137 Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации разъяснил, что вышеупомянутые изменения применимы, только если обстоятельства, являющиеся основанием для их привлечения к такой ответственности (например, дача указаний должнику, одобрение сделки), имели место до вступления в силу соответствующих изменений. Пункты 6 - 8 статьи 10 Закона о несостоятельности подлежат применению к спору, в котором требование было предъявлено после вступления в силу изменений.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату названного Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ N 137 следует читать как "27 апреля 2010 г."

104. 28 июня 2013 г. статья 10 Закона о несостоятельности была дополнительно изменена Федеральным законом N 134-ФЗ (действующим с 30 июня 2013 г.). В частности, измененный пункт 4 статьи 10 Закона о несостоятельности ввел презумпцию того, что несостоятельность юридического лица вызвана действиями контролирующих лиц, если сделка или одобрение сделки должника таким лицом нарушает имущественные права кредиторов. Контролирующее должника лицо не несет субсидиарной ответственности, если докажет, что его вина в признании должника несостоятельным отсутствует. Контролирующее лицо не считается виновным, если может доказать, что действовало разумно и добросовестно в интересах должника.

3. Судебная практика

(a) Неограниченная ответственность компании-должника в конкурсном производстве (2006 год)

105. В деле N Ф08-717/2006, рассмотренном Федеральным арбитражным судом Северо-Кавказского округа, местный орган передал имущество государственному унитарному предприятию. Последнее стало несостоятельным, и его имущество было включено в конкурсную массу. Местный орган просил исключить из массы имущество, находившееся в его собственности, полагая, что обращение взыскания на его имущество фактически составляло бы субсидиарную ответственность. Окончательным постановлением от 15 марта 2006 г. суд напомнил, что требования кредиторов в случае несостоятельности удовлетворяются за счет имущества компании, включая переданное в его хозяйственное ведение. Соответственно, обращение взыскания на имущество унитарного предприятия осуществляется независимо от согласия собственника и как таковое не предполагает субсидиарной ответственности собственника на этой стадии (то есть до окончания конкурсного производства).

(b) Заявители в разбирательстве о субсидиарной ответственности

106. Окончательным постановлением от 21 января 2005 г. N A31-802/20 Федеральный арбитражный суд Волго-Вятского округа установил, что только конкурсный управляющий может обратиться с таким заявлением в интересах всех кредиторов, а не сами кредиторы.

107. Кредитор несостоятельной коммерческой организации предъявил требование о субсидиарной ответственности против учредителя компании в соответствии с пунктом 3 статьи 56 ГК РФ после ликвидации должника. 15 июня 2012 г. Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа в деле N A32-21726/2011 отклонил требование кредитора, указав со ссылкой на статью 10 и пункт 12 статьи 142 Закона о несостоятельности с изменениями, что такие требования могут быть предъявлены только во время конкурсного производства. 19 ноября 2012 г. Высший Арбитражный Суд Российской Федерации отклонил надзорную жалобу на это постановление (Определение N ВАС-11459/12).

(d) Элементы, требующие доказывания, и бремя доказывания

(i) Что касается событий, предшествующих вступлению в силу изменений 2009 года к Закону о несостоятельности

108. 29 октября 2007 г. Высший Арбитражный Суд Российской Федерации указал, что истец должен доказать вину ответчика в несостоятельности должника, и, соответственно, отклонил требование кредитора в связи с непредставлением таких доказательств (постановление N ВАС-13052/07). В более позднем деле государственное унитарное предприятие предъявило иск к собственнику общества с ограниченной ответственностью, считая его ответственным за долги компании со ссылкой на сделку, заключенную собственником до вступления в силу изменений 2009 года. 12 декабря 2012 г. Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа указал, что лицо, требующее возмещения вреда в соответствии со статьей 10 Закона о несостоятельности, действовавшей в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. § 96 настоящего Постановления), должно доказать следующие элементы: (a) что действия ответчика были незаконными, (b) что вред был действительно причинен и в требуемом размере, и (c) имеется причинная связь между действиями ответчика и причиненным вредом. Суд отклонил требование компании за отсутствием доказательств того, что действия собственника были незаконными. 22 февраля 2013 г. Высший Арбитражный Суд Российской Федерации отклонил надзорную жалобу на это постановление (дело N ВАС-1900/13).

109. Окончательным постановлением от 27 декабря 2012 г. по делу N A65-30483/2007 Федеральный арбитражный суд Поволжского округа отклонил требование конкурсного управляющего о привлечении собственника имущества муниципального унитарного предприятия в рамках разбирательства о несостоятельности. Конкурсный управляющий утверждал, что в 2006 году собственник изъял имущество должника (предприятие являлось теплоснабжающей организацией). Со ссылкой на пункт 3 статьи 56 ГК РФ и пункт 4 статьи 10 Закона о несостоятельности суд изложил факторы, которые должны быть приняты во внимание: (a) имелось ли право давать обязательные указания или иным образом определять действия должника, (b) было ли конкретное действие совершено при осуществлении этого права, (c) существовала ли причинная связь между действием и несостоятельностью, и (d) имелась ли вина собственника. Требование было отклонено в связи с тем, что конкурсный управляющий не доказал наличие причинной связи. 22 марта 2013 г. Высший Арбитражный Суд Российской Федерации отклонил надзорную жалобу на это постановление (дело N ВАС-2539/13).

(ii) Что касается событий после вступления в силу изменений 2009 года

110. Конкурсный управляющий полагал, что местная администрация несет субсидиарную ответственность за долги муниципального унитарного предприятия, поскольку в 2010 году администрация изъяла имущество предприятия (в данном деле отопительные системы местной публичной школы) и передала его в бюджет. По мнению судов страны, в целях возложения субсидиарной ответственности на "контролирующее лицо" заявитель должен был доказать причинную связь между действиями этого лица и несостоятельностью должника. Однако из материалов дела следует, что значительный долг перед кредиторами образовался у компании в 2007-2008 годах, то есть до изъятия имущества. Соответственно, требование было отклонено в последней инстанции Федеральным арбитражным судом Северо-Западного округа (постановление от 14 августа 2012 г. N А66-11446/2009). Высший Арбитражный Суд Российской Федерации отклонил надзорную жалобу на постановление (определение от 21 ноября 2012 г. N ВАС-15302/12).

(e) Прецедентная практика арбитражных судов о субсидиарной ответственности в случае изъятия имущества унитарных предприятий

111. Постановлением от 10 декабря 2008 г. N Ф10-5558/08 Федеральный арбитражный суд Центрального округа отклонил требование о субсидиарной ответственности конкурсного управляющего муниципального унитарного предприятия против собственника. Суд установил, что, хотя собственник действительно изъял имущество у компании и передал его другому юридическому лицу, для привлечения собственника к субсидиарной ответственности требуются следующие элементы: причинная связь между изъятием и несостоятельностью и вина собственника. Довод заявителя о том, что совокупная стоимость изъятого имущества была бы достаточной для уплаты долгов компании, был отклонен судом в связи с недоказанностью причинной связи между изъятием имущества и несостоятельностью. 2 марта 2009 г. Верховный* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду Высший Арбитражный Суд Российской Федерации (примеч. переводчика).) Суд Российской Федерации отклонил надзорную жалобу на это постановление (дело N 2245/09). В ряде внутригосударственных постановлений и определений, в основном вынесенных после 2010 года, региональные арбитражные суды признавали наличие причинной связи между изъятием имущества и несостоятельностью компании и, следовательно, привлекали собственника к субсидиарной ответственности за долги несостоятельных компаний в соответствии с пунктом 3 статьи 56 ГК РФ. Например, окончательным решением от 4 сентября 2012 г. Арбитражный суд Республики Карелия удовлетворил требование конкурсного управляющего о субсидиарной ответственности муниципалитета, собственника имущества, переданного муниципальному унитарному предприятию, которое обеспечивало теплоснабжение соответствующего района. Суд посчитал, что, хотя компания действовала в соответствии со своими целями, собственник изъял основное имущество из ее хозяйственного ведения и передал его другим юридическим лицам. В результате компания лишилась возможности исполнять свои функции и вынуждена была уволить почти всех своих сотрудников (решение N A-26-4073/2011). С другой стороны, если унитарное предприятие сталкивалось с большими финансовыми трудностями, и изъятие его имущества собственником не оказало решающего влияния на его несостоятельность, требования кредитора компании отклонялись судами страны (19 апреля 2013 г. Высший Арбитражный Суд Российской Федерации отклонил надзорную жалобу, дело N ВАС-5058/13).

F. Исполнение решений в контексте разбирательства о несостоятельности

1. Основания для приостановления и прекращения исполнительного производства, предусмотренные Законом об исполнительном производстве 1997 года

112. До 1 февраля 2008 г. исполнение судебных решений регулировалось Федеральным законом "Об исполнительном производстве" от 21 июля 1997 г. N 119-ФЗ (далее - Закон об исполнительном производстве 1997 года). Статья 22 данного закона предусматривала, что исполнительное производство приостанавливается в случае возбуждения арбитражным судом производства по делу о несостоятельности (банкротстве) должника до разрешения этого дела судом. Статья 23 устанавливала, что исполнительное производство прекращается в случаях недостаточности имущества ликвидируемой организации для удовлетворения требований взыскателя. Постановления о приостановлении или прекращении исполнительного производства могли быть обжалованы (статья 24 Закона об исполнительном производстве 1997 года).

2. Положения Закона о несостоятельности и Закона об исполнительном производстве 2007 года по поводу конкурсного производства

(a) Относимые нормативные положения

113. С 1 февраля 2008 г. Закон об исполнительном производстве 1997 года был заменен Федеральным законом "Об исполнительном производстве" от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ (далее - Закон об исполнительном производстве 2007 года).

114. Закон предусматривает, что с даты принятия арбитражным судом решения о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства прекращается исполнение по исполнительным документам, которые направляются конкурсному управляющему. Исполнение не прекращается в отношении исполнительных листов о признании права собственности, взыскании морального вреда, об истребовании имущества из чужого незаконного владения, о признании недействительными ничтожных сделок и применении последствий их недействительности, взыскании задолженности по текущим платежам (пункт 1 статьи 126 Закона о несостоятельности и пункты 4 и 5 статьи 96 Закона об исполнительном производстве 2007 года). По заявлению взыскателя судебный пристав-исполнитель вправе проводить проверку правильности исполнения исполнительных документов, направленных ликвидатору (пункт 6 статьи 96 Закона об исполнительном производстве 2007 года).

(b) Обязательные разъяснения Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации

115. В Постановлении от 23 июля 2009 г. N 59 Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации* (* Имеется в виду Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации "О некоторых вопросах практики применения Федерального закона "Об исполнительном производстве" в случае возбуждения дела о банкротстве" (примеч. редактора).) подчеркнул, что передача исполнительных документов конкурсному управляющему в соответствии с пунктом 5 статьи 96 Закона об исполнительном производстве не освобождает конкурсных кредиторов и уполномоченные органы от предъявления названных требований в суд, рассматривающий дело о банкротстве, на основании пункта 1 статьи 142 Закона о несостоятельности (см. § 87 настоящего Постановления). Поскольку конкурсный управляющий обязан действовать в интересах кредиторов, он обязан незамедлительно уведомить лиц, являющихся взыскателями, о получении им соответствующих исполнительных документов. Срок на предъявление требований такими лицами начинает исчисляться не ранее даты направления им указанного уведомления конкурсным управляющим (пункт 15 Постановления).

G. Соответствующее внутригосударственное законодательство о средствах правовой защиты в связи с неисполнением судебных решений, на которое ссылались стороны

1. Применимость Федерального закона о компенсации от 30 апреля 2010 г.

116. Пункт 1 статьи 1 Федерального закона от 30 апреля 2010 г. N 68-ФЗ (действующий с 4 мая 2010 г.) о компенсации за нарушение права на судебное разбирательство в разумный срок или на исполнение вступившего в силу решения (далее - Закон о компенсации) позволяет заинтересованному лицу предъявить иск о компенсации за нарушение права на судебное разбирательство в разумный срок или права на исполнение судебного акта, предусматривающего обращение взыскания на средства бюджетов бюджетной системы Российской Федерации, в разумный срок.

117. В Постановлении от 23 декабря 2010 г. N 130/64 Пленум Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации указал, что Закон о компенсации не применяется к требованиям о компенсации за несвоевременное исполнение решений против частных лиц или организаций, не являющихся получателями бюджетных средств.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Номер названного постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ следует читать как "30/64"

118. Статья 6 БК РФ содержит перечень получателей бюджетных средств. Перечень включает, в частности, казенные учреждения, но не упоминает унитарные предприятия.

2. Обжалование действий судебных приставов

119. Решения судебных приставов могут быть обжалованы в суд (статья 121 Закона об исполнительном производстве 2007 года, статья 24 Закона об исполнительном производстве 1997 года и статья 441 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ) со ссылкой на главу 25 кодекса). В соответствии с главой 25 ГПК РФ, которая регулирует обжалование действий или бездействия государственных органов, суд, признав заявление обоснованным, принимает решение об обязанности соответствующего органа государственной власти устранить в полном объеме допущенное нарушение.

3. Споры с участием конкурсного управляющего

120. Согласно статье 60 Закона о несостоятельности кредиторы несостоятельной компании вправе обжаловать в арбитражный суд действия или бездействие конкурсного управляющего в рамках дела о банкротстве. Заявления и жалобы, поданные лицами, не имеющими права на обжалование, либо с нарушением установленного настоящей статьей порядка, подлежат возвращению без рассмотрения (пункт 4 статьи 60 Закона).

4. Требование об обращении взыскания на имущество, незаконно полученное третьими лицами

121. Пункт 11 статьи 142 Закона о несостоятельности предусматривает, что кредиторы, требования которых не были удовлетворены в полном объеме в ходе конкурсного производства, имеют право требовать обращения взыскания на имущество должника, незаконно полученное третьими лицами.

5. Возмещение вреда (глава 59 ГК РФ)

122. Глава 59 ГК РФ ("Обязательства вследствие причинения вреда") содержит условия о возмещении вреда и морального вреда. Вред, причиненный в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, подлежит возмещению за счет соответственно казны Российской Федерации или казны субъекта Российской Федерации (статья 1069). Вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, возмещается в полном объеме независимо от вины соответствующих должностных лиц в порядке, установленном законом. Вред, причиненный при осуществлении правосудия, подлежит возмещению, если вина судьи установлена вступившим в силу приговором суда (пункты 1 и 2 статьи 1070 ГК РФ).

123. Если гражданину причинен моральный вред действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (статья 151 и пункт 1 статьи 1099 ГК РФ). Моральный вред, причиненный действиями, нарушающими имущественные права гражданина, подлежит компенсации только в случаях, предусмотренных законом (пункт 2 статьи 1099 ГК РФ). Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина, вред причинен гражданину в результате его незаконного уголовного преследования, вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, и в иных случаях, предусмотренных законом (статья 1100 ГК РФ).

H. "Социально значимые объекты"

124. Закон о несостоятельности от 8 января 1998 г. содержал особые положения об "объектах коммунальной инфраструктуры, жизненно необходимых для региона". В случае несостоятельности юридического лица подобные объекты передавались муниципальному органу (пункт 4 статьи 104) по фактическому состоянию без дополнительных условий. Проверяя соответствие этих положений Конституции Российской Федерации, Конституционный Суд указал в Постановлении от 16 мая 2000 г. N 8-П (краткий обзор Постановления см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации" (Yershova v. Russia) от 8 апреля 2010 г., жалоба N 1387/04* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2010.), §§ 42 и 43), в частности:

"_4. [...] Объекты коммунальной инфраструктуры, жизненно необходимые для региона, как объекты недвижимости, входящие в имущество должника-собственника, используются не только в его частных интересах, но и в интересах населения, подлежащих защите со стороны государства. Поэтому отношения, связанные с обеспечением функционирования и сохранения целевого назначения указанных объектов, носят публично-правовой характер_".

125. Закон о несостоятельности заменил это понятием "социально значимых объектов" (статья 132). Они включают образовательные и медицинские учреждения и коммунальную инфраструктуру, относящуюся к системам жизнеобеспечения, такую как объекты водо-, тепло-, газои энергоснабжения, водоотведения, очистки сточных вод, объектов, предназначенных для освещения территорий городских поселений, необходимые для жизнеобеспечения граждан (см. пункт 4 статьи 132 Закона о несостоятельности, действовавшего до 30 декабря 2008 г. и пункт 6 статьи 129 Закона после изменений от 30 декабря 2008 г.). Они не включаются в конкурсную массу (статья 132) и продаются с торгов при условии, что покупатель обязуется обеспечивать содержание и использование указанных объектов в соответствии с их целевым назначением (пункт 4 статьи 132). Если они не проданы со вторых торгов, они передаются в муниципальную собственность (пункт 5 статьи 132). Жилищный фонд социального использования передается собственнику (см. там же).

I. Изменения в подходе к унитарным предприятиям, изложенные в соответствующих "Концепциях"

1. Концепция управления государственным имуществом и приватизации 1999 года

126. Согласно Концепции управления государственным имуществом и приватизации в Российской Федерации (далее - Концепция 1999 года), утвержденной Постановлением Правительства от 9 сентября 1999 г. N 1024, которая определяет основные направления и принципы реформы в сфере управления государственным сектором экономики, в период, относящийся к обстоятельствам дела, в Российской Федерации действовали 13 786 унитарных предприятий. Это количество было признано избыточным. Право хозяйственного ведения критиковалось в Концепции 1999 года как предоставляющее юридическому лицу, осуществляющему это право, почти неограниченные возможности управления имуществом, в то время как перечень прав собственника ограничен. Директора компаний не связаны необходимостью согласовывать свои решения с собственником имущества за исключением вопросов распоряжения недвижимым имуществом. Вмешательство государственных органов в деятельность унитарных предприятий вне установленного круга полномочий является неправомерным. Полномочия собственника, предусмотренные действующим законодательством, в ряде случаев не дают ему возможности не только требовать от руководителей унитарных предприятий достижения определенных качественных показателей в деятельности предприятий, но даже и определять эти показатели, отсутствует система аудита, а правовая база, определяющая цели деятельности таких компаний, недостаточна.

2. Концепция развития гражданского законодательства 2009 года

127. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (далее - Концепция 2009 года, принятая 7 октября 2009 г. Советом при Президенте Российской Федерации по кодификации и развитию гражданского законодательства) характеризует унитарное предприятие как "единственный вид коммерческой организации, не являющейся собственником своего имущества и обладающей строго целевой (ограниченной) правоспособностью". Указывается, что такие компании не вправе совершать большинство сделок без предварительного согласия собственника. При этом унитарные предприятия могут распоряжаться имуществом, только если сделки не выходят за пределы, лишающие его возможности осуществлять деятельность в соответствии с целями. В противном случае сделки могут быть признаны ничтожными (пункт 3 статьи 18 Закона об унитарных предприятиях). В результате этого контрагенты данных юридических лиц находятся под постоянной угрозой оспаривания действий унитарных предприятий со стороны их собственников, а последние в большинстве случаев не несут никакой имущественной ответственности за результаты своего "управления". Само понимание "предприятия" является следствием сохранения институтов прежнего, советского гражданского права, основанного на плановой экономике. Изложенное свидетельствует о бесперспективности унитарных предприятий и желательности их постепенной замены другими видами коммерческих организаций. Представляется допустимым сохранение в перспективе лишь федеральных казенных предприятий с правом оперативного управления для некоторых особо важных сфер экономики.

III. Соответствующие международные материалы

128. Проект статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, принятый Комиссией международного права в 2001 году (Ежегодник Комиссии международного права, 2001, том II, часть 2), и комментарий к нему кодифицировали принципы, выработанные в современном международном праве в отношении ответственности государств за международно-противоправные деяния. Соответствующие положения статей предусматривают следующее:

"_Статья 5. Поведение лиц или образований, осуществляющих элементы государственной власти

Поведение лица или образования, не являющегося органом государства в соответствии со статьей 4, но уполномоченного правом этого государства осуществлять элементы государственной власти, рассматривается как деяние этого государства по международному праву, при условии, что в данном случае это лицо или образование действует в этом качестве_

Статья 8. Поведение под руководством или контролем государства

Поведение лица или группы лиц рассматривается как деяние государства по международному праву, если это лицо или группа лиц фактически действует по указаниям либо под руководством или контролем этого государства при осуществлении такого поведения_".

129. В комментарии к статье 8 Комиссия международного права указала:

"_Более сложные вопросы возникают при определении того, осуществлялось ли поведение "под руководством или контролем" государства. Данное поведение может быть вменено государству, только если оно руководило и контролировало конкретную операцию, и обжалуемое поведение составляло неотъемлемую часть этой операции. Принцип не распространяется на поведение, которое лишь случайно или периферически связано с операцией и которое ускользнуло от руководства или контроля государства_ [§ 3 комментария к статье 8]... В любом случае это вопрос оценки в каждом деле, осуществлялось ли конкретное поведение под контролем государства в такой степени, что контролируемое поведение должно быть приписано ему [§ 5 комментария к статье 8]... Возникают вопросы в отношении поведения компаний или предприятий, которые находятся в собственности государства и контролируются им. Если эти корпорации действуют несовместимо с международными обязательствами данного государства, возникает вопрос о том, может ли подобное поведение быть приписано государству. При обсуждении этого вопроса необходимо напомнить, что международное право признает общую обособленность юридических лиц на национальном уровне, кроме случаев, когда "корпоративная вуаль" только средство или движущая сила для обмана или уклонения. Тот факт, что государство первоначально создало юридическое лицо, особым законом или иным образом, не является достаточной основой для присвоения государству последующего поведения этого лица [§ 6 комментария к статье 8]_".

130. Краткий обзор других применимых положений Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния с комментариями см. в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Котов против Российской Федерации" (Kotov v. Russia) от 3 апреля 2012 г., жалоба N 54522/00* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2010.), §§ 30-32).

Право

I. Объединение жалоб в одно производство

131. В соответствии с пунктом 1 правила 42 Регламента Суда Европейский Суд решил объединить жалобы в одно производство, поскольку они затрагивают сходные вопросы с точки зрения Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статей 6 и 13 Конвенции, статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

132. Заявители, ссылаясь на статью 6 Конвенции и статью 1 Протокола N 1 к Конвенции, жаловались на неисполнение судебных решений, вынесенных в их пользу. Эти положения в соответствующих частях предусматривают следующее:

"_Статья 6 Конвенции

Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях_ имеет право на справедливое_ разбирательство дела_ судом...

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции

Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права Государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

133. Заявители также жаловались на отсутствие эффективных внутригосударственных средств правовой защиты в связи с неисполнением решений, вынесенных в их пользу. Статья 13 Конвенции предусматривает следующее:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в... Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

134. Власти Российской Федерации не согласились с требованиями заявителей по следующим основаниям.

(a) Что касается совместимости ratione personae* (* Ratione personae (лат.) - "ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь", критерий, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (примеч. переводчика).)

135. Власти Российской Федерации утверждали, что унитарные предприятия-ответчики находились в собственности соответствующих муниципалитетов, которые не являлись "государственными органами" в конвенционном значении.

136. Они также указали, что ответственность за долги муниципальных унитарных предприятий не может быть возложена на государство. Сославшись на Проект статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, принятый Комиссией международного права, власти Российской Федерации отметили, что поведение частных лиц в принципе не может быть приписано государству. Со ссылкой на прецедентную практику Европейского Суда они также кратко изложили применимые критерии ответственности государства за компанию следующим образом: (1) право собственности государства на компанию, (2) степень государственного контроля, оставляющего компании недостаточную институциональную и оперативную независимость, и (3) публичная функция, - и утверждали, что муниципальные унитарные предприятия с правом хозяйственного ведения не удовлетворяют этим критериям по следующим причинам.

(i) Правовой статус унитарных предприятий с правом хозяйственного ведения

137. В отличие от подобных юридических лиц в Европе государственные и муниципальные унитарные предприятия в Российской Федерации являются (a) самостоятельными юридическими лицами и (b) "направлены на производство общественного продукта" в сфере производства и услуг. Муниципальные унитарные предприятия с правом хозяйственного ведения не являются получателями бюджетных средств (см. § 120 настоящего Постановления) и не подлежат строгому регулированию бюджетным законодательством в отличие от лиц, финансируемых из государственного бюджета (бюджетных учреждений). Они осуществляют чисто коммерческую деятельность и руководствуются актами компаний. Право собственника на часть прибыли компании (см. § 65 настоящего Постановления) типично для любой коммерческой организации.

138. Обращаясь к сущности права хозяйственного ведения, власти Российской Федерации утверждали следующее. Когда имущество передается в хозяйственное ведение компании, оно изымается из фактического владения собственника. Например, обращение взыскания на имущество унитарного предприятия в деле о несостоятельности осуществляется независимо от согласия собственника, как подтверждено внутригосударственным решением от 15 марта 2006 г. (см. § 105 настоящего Постановления). Хотя муниципальные унитарные предприятия в соответствии со статьей 295 ГК РФ не могут совершать сделки, влекущие обременение или отчуждение недвижимого имущества, они пользуются достаточной независимостью в широком диапазоне их деятельности. Они могут владеть, пользоваться и распоряжаться движимым имуществом без каких-либо ограничений. Кроме того, согласно выводам Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 21 апреля 1998 г., если недвижимость приобретена унитарным предприятием в результате его хозяйственной деятельности, согласие собственника на сделку в отношении такой недвижимости также не требуется (см. § 78 настоящего Постановления). С другой стороны, собственнику формально запрещено распоряжаться имуществом, переданным в хозяйственное ведение унитарного предприятия, и данная сделка является ничтожной (см. § 76 настоящего Постановления). Унитарное предприятие имеет право предъявлять судебные иски по защите своего имущества против собственника (см. § 77 настоящего Постановления).

139. Таким образом, власти Российской Федерации заключили, что собственник был "настолько отчужден от имущества, переданного предприятию на праве хозяйственного ведения", что контроль собственника, а именно определение целей деятельности компании, ее реорганизация или ликвидация, назначение ее руководителя и осуществление права на часть его прибыли, составлял "единственное средство сохранения своего титула на это имущество".

140. С учетом вышеизложенного - и как убедительно продемонстрировала Концепция 1999 года (см. § 126 настоящего Постановления) - муниципальные унитарные предприятия с правом хозяйственного ведения пользуются почти полной независимостью от государства, как и руководители таких компаний в управлении их имуществом и финансами. В свете значительных трудностей контроля деятельности этих компаний уже в 1990-х годах правительство приняло политику, направленную на уменьшение количества унитарных предприятий.

141. Независимость унитарных предприятий с правом хозяйственного ведения дополнительно укрепляется правилами ответственности. Данные компании несут ответственность за свои долги всем своим имуществом. Уставный фонд муниципального унитарного предприятия устанавливается для обеспечения требований кредиторов. Компания не несет ответственности за долги собственника. Точно так же собственник не несет ответственности за долги компании, кроме случаев, когда он вызвал несостоятельность компании, как предусмотрено пунктом 3 статьи 56 ГК РФ, установившим правило субсидиарной ответственности (см. §§ 92 - 94 настоящего Постановления). Как утверждают власти Российской Федерации, разбирательство о субсидиарной ответственности в соответствии с этим положением могло быть возбуждено только конкурсным управляющим в рамках дела о несостоятельности (см. прецедентную практику, на которую они ссылались, в § 106 настоящего Постановления).

(ii) Доводы относительно компаний-должниц в настоящих двух делах

142. Что касается компании-должницы в деле Лисейцевой, власти Российской Федерации утверждали, что она не имела публичных функций, и ее деятельность была исключительно коммерческой. Местная администрация не могла быть привлечена к субсидиарной ответственности, поскольку собственник не был виноват в несостоятельности компании. В частности, он "не давал каких-либо обязательных указаний или иным образом не определял действия компании".

143. Точно так же, что касается компании-должницы в деле Маслова, власти Российской Федерации перечислили некоторые ее уставные виды деятельности, такие как транспортные, похоронные услуги, производство товаров повседневного спроса и утилизация сухого мусора, и заключили, что компания не имела государственных полномочий. Ее несостоятельность не была вызвана действиями собственника, а являлась результатом внешних экономических факторов, включая накопление долгов компании.

144. Власти Российской Федерации пришли к заключению, что государство в настоящих двух делах не несло ответственности за долги унитарных предприятий. Решения, вынесенные в пользу заявителей, касались частных должников и не могли быть исполнены вследствие несостоятельности компаний. Власти оказали необходимое содействие заявителям в их попытках добиться исполнения судебных решений.

(b) Что касается исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты

145. Власти Российской Федерации также утверждали, что заявители не исчерпали эффективные средства правовой защиты, доступные им на внутригосударственном уровне. Лисейцева не обжаловала бездействие судебных приставов в соответствии со статьей 121 Закона об исполнительном производстве и статьей 441 ГПК РФ, которые установили порядок оспаривания решений службы судебных приставов. Они также ссылались без указания дополнительных подробностей на пункт 11 статьи 142 Закона о несостоятельности, который предусматривает право кредитора требовать обращения взыскания на имущество должника, находящееся в незаконном владении третьих лиц (см. § 121 настоящего Постановления). Маслов не использовал процедуру исполнительного производства. Хотя исполнительное производство подлежало прекращению с началом конкурсного производства, он не был освобожден от обязанности представить свои требования в арбитражный суд для целей пункта 1 статьи 142 Закона о несостоятельности (см. краткий обзор соответствующей части Постановления Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 июля 2009 г. N 59 в § 115 настоящего Постановления). Тем не менее он не подал заявление в арбитражный суд о включении его требований в реестр кредиторов или не обжаловал действия конкурсного управляющего. Вместе с тем он мог требовать возмещения вреда в соответствии со статьями 1069 и 1070 ГК РФ, а также морального вреда в соответствии со статьей 151 ГК РФ или предъявить иск к судебным приставам, но не сделал это.

146. В ответ на конкретный вопрос Европейского Суда они указали, что Закон о компенсации (см. § 116 настоящего Постановления) не применим к делам, в которых внутригосударственное решение вынесено против государственного или муниципального унитарного предприятия с правом хозяйственного ведения.

147. Наконец, в деле Лисейцевой власти Российской Федерации утверждали, что два решения в ее пользу были вынесены, когда разбирательство о несостоятельности еще продолжалось. Таким образом, она полностью сознавала финансовую ситуацию компании-должницы и не могла иметь законного ожидания исполнения решений. Кроме того, она не предъявила исполнительный лист, выданный на основании решения суда от 25 ноября 2003 г. судебным приставам-исполнителям.

2. Заявители

148. Лисейцева утверждала, что компания-должница по сути являлась государственным предприятием, контролируемым местной администрацией. Во-первых, неисполнением своих обязательств по соглашениям, действовавшим между компанией и различными государственными органами (см. § 9 настоящего Постановления), государство способствовало несостоятельности компании в решающей степени. Во-вторых, ликвидация компании была предпринята властями. Администрация передала имущество компании во вновь созданное МУП "Автоколонна 1126 Плюс", которое исполняло точно такие же функции, причем новое предприятие получило имущество должника, тогда как совокупный долг перед сотрудниками остался у работодателя. Таким образом, местная администрация несла ответственность за долги компании. Она представила копии исполнительных листов в отношении трех решений, вынесенных в ее пользу, которые содержали отметки конкурсного управляющего и данные о суммах, выплаченных по этим документам.

149. Маслов утверждал, что районная администрация "контролировала" компанию, являвшуюся его работодателем, в значении пункта 4 статьи 10 Закона о несостоятельности (см. § 100 настоящего Постановления). Решение администрации о ликвидации компании являлось единственной причиной неисполнения решения, вынесенного в его пользу. Местный орган не доказал в суде, что действовал разумно и в интересах компании, как того требует то же положение. Следовательно, он нес ответственность за долги компании. Что касается возражения властей Российской Федерации относительно его уклонения от подачи заявления в суд о включении его требований в реестр кредиторов согласно пункту 1 статьи 142 Закона о несостоятельности, он утверждал, что его требования прежде всего касались "текущих платежей", которые в принципе не включались в соответствующий реестр и он не мог быть стороной конкурсного производства (см. соответствующие положения Закона о несостоятельности, §§ 90 - 91 настоящего Постановления). В любом случае его требования были в какой-то момент включены в реестр кредиторов (см. § 42 настоящего Постановления).

150. Заявители также подчеркивали, что разбирательство о субсидиарной ответственности, возбужденное ими, оказалось неэффективным. Маслов утверждал со ссылкой на статью 10 Закона о несостоятельности, действовавшую в период, относящийся к обстоятельствам дела, что на него не могла быть возложена обязанность доказывания вины собственника в рамках разбирательства о субсидиарной ответственности. Как утверждают заявители, хотя соответствующие факты были установлены судами страны, в каждом деле они пришли к выводу о том, что несостоятельность должников вызвана не по вине собственников.

B. Приемлемость жалобы

1. Совместимость ratione personae (муниципалитеты как публичные органы)

151. Европейский Суд ранее неоднократно устанавливал, что муниципальные органы являются "публичными органами" в конвенционном значении, и Европейский Суд обладает компетенцией ratione personae для рассмотрения их действий (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Салиев против Российской Федерации" (Saliyev v. Russia) от 21 октября 2010 г., жалоба N 35016/03* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2011.), §§ 69-70, и Постановление Европейского Суда по делу "Дзугаева против Российской Федерации" (Dzugayeva v. Russia) от 12 февраля 2013 г., жалоба N 44971/04* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2014.), § 17). Европейский Суд не видит оснований для иного заключения в настоящем деле и отклоняет возражение властей Российской Федерации.

2. Совместимость ratione personae (может ли ответственность за долги предприятий-ответчиков быть возложена на государство-ответчика в значении Конвенции)

152. Европейский Суд полагает, что вопрос исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты тесно связан с существом жалобы заявителей на неисполнение решений. Таким образом, Европейский Суд находит необходимым отложить возражение властей Российской Федерации до рассмотрения существа жалобы на нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

3. Вопрос об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты

153. Власти Российской Федерации выдвинули возражение о неисчерпании заявителями внутригосударственных средств правовой защиты. Европейский Суд полагает, что этот вопрос тесно связан с существом жалобы заявителей на то, что они не располагали эффективным средством правовой защиты для обжалования неисполнения решений. В связи с этим Европейский Суд находит необходимым отложить рассмотрение возражения властей Российской Федерации до рассмотрения существа жалобы на нарушение статьи 13 Конвенции (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Решетняк против Российской Федерации" (Reshetnyak v. Russia) от 8 января 2013 г., жалоба N 56027/10* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2013.), § 54, и Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы NN 42525/07 и 60800/08* (* Там же. N 8/2012.), § 70).

4. Заключение

154. Европейский Суд также отмечает, что жалобы заявителей на нарушение статей 6 и 13 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции не являются явно необоснованными в значении подпункта "а" пункта 1 статьи 35 Конвенции и не являются неприемлемыми по каким-либо другим основаниям. Следовательно, они должны быть объявлены приемлемыми.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "подпункта "а" пункта 1 статьи 35" следует читать "подпункта "а" пункта 3 статьи 35"

C. Существо жалобы

155. Европейский Суд напоминает, что жалобы, признанные приемлемыми выше, касаются, с одной стороны, ответственности государства за долги унитарных предприятий и, с другой стороны, вопроса о том, исчерпали ли заявители внутригосударственные средства правовой защиты или соответствовали ли использованные средства правовой защиты требованиям статьи 13 Конвенции. Хотя вывод по одному пункту может в определенной степени "предрешать" вывод по другому, Европейский Суд считает целесообразным при обстоятельствах настоящих дел начать с рассмотрения вопросов, относящихся к исчерпанию и предполагаемому нарушению статьи 13 Конвенции.

1. Исчерпание внутригосударственных средств правовой защиты и предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

(a) Общие принципы

156. Европейский Суд напоминает, что, когда рассматривается вопрос о наличии внутригосударственных средств правовой защиты в порядке применения пункта 1 статьи 35 Конвенции, бремя доказывания возлагается на государство-ответчика. Государство-ответчик должно продемонстрировать, что средства являлись эффективными, доступными, могли обеспечить возмещение и позволяли разумно рассчитывать на успех (см. с соответствующими изменениями Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 76, ECHR 1999-V).

157. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции прямо указывает на обязанность государств, закрепленную в статье 1 Конвенции, по защите прав человека прежде всего и главным образом в рамках своей правовой системы. Она, следовательно, требует обеспечения государствами наличия внутригосударственных средств правовой защиты в отношении существа "доказуемой жалобы" в соответствии с Конвенцией и предоставления соответствующего возмещения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 152, ECHR 2000-XI). Таким образом, статья 13 Конвенции требует наличия внутригосударственных средств правовой защиты для рассмотрения по существу "доказуемой жалобы" в соответствии с Конвенцией и предоставления соответствующего возмещения, хотя государства-участники наделены определенной свободой усмотрения при определении способа реализации конвенционных обязательств, предусмотренных названной статьей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "T.P. и K.M. против Соединенного Королевства" (T.P. and K.M. v. United Kingdom), жалоба N 28945/95, § 107, ECHR 2001-V (извлечения)). Объем обязательств государств-участников в соответствии со статьей 13 Конвенции колеблется в зависимости от характера жалобы заявителя. "Эффективность" "средства правовой защиты" в значении статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного исхода для заявителя. В то же время средство правовой защиты, предусмотренное статьей 13 Конвенции, должно быть эффективным как на практике, так и в законодательстве в смысле воспрепятствования предполагаемому нарушению или сохранению оспариваемого положения дел или предоставления адекватного возмещения за любое нарушение, которое уже случилось. Если одно из средств правовой защиты в отдельности не удовлетворяет требованиям статьи 13 Конвенции, совокупность средств правовой защиты, предусмотренных внутригосударственным законодательством, может им отвечать (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)" (Burdov v. Russia) (N 2), жалоба N 33509/04* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".), §§ 96-97, ECHR 2009, с дополнительными отсылками).

158. В частности, если такое компенсаторное средство доступно во внутригосударственной правовой системе, Европейский Суд признает за государством широкие пределы усмотрения в части организации средства способом, совместимым с его правовой системой и традициями и соответствующим уровню жизни в данной стране. Тем не менее Европейский Суд должен удостовериться в том, что способ толкования внутригосударственного законодательства и последствия применяемых процедур согласуются с принципами Конвенции, истолкованными в свете прецедентной практики Европейского Суда (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)" (Scordino v. Italy) (N 1), жалоба N 36813/97, §§ 187-191, ECHR 2006-V, § 1). Европейский Суд установил ключевые критерии для проверки эффективности компенсаторного средства правовой защиты в отношения чрезмерной длительности судебного разбирательства. Эти критерии, которые применялись Европейским Судом, в частности, в делах о неисполнении решений, вынесенных против государства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Вассерман против Российской Федерации (N 2)" (Wasserman v. Russia) (N 2) от 10 апреля 2008 г., жалоба N 21071/05* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2005.), §§ 49 и 51), таковы:

- требование о компенсации должно быть рассмотрено в разумный срок (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии", заключительная часть § 195);

- компенсация должна быть выплачена безотлагательно и, как правило, не позднее шести месяцев с даты, в которую решение о присуждении компенсации вступило в силу (там же, § 198);

- процессуальные правила, регулирующие иск о взыскании компенсации, должны соответствовать принципу справедливости, гарантированной статьей 6 Конвенции (там же, § 200);

- правила относительно юридических издержек не должны создавать чрезмерное бремя для сторон в случае, когда иск является обоснованным (там же, § 201);

- размер компенсации не должен быть неразумным в сравнении с компенсациями, присуждаемыми Европейским Судом в аналогичных делах (там же, §§ 202 - 206 и 213).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

159. Заявители утверждали, что государство несет ответственность за долги компаний. К моменту вступления решений в силу против предприятий-ответчиков начались разбирательства о несостоятельности в связи с их неспособностью удовлетворить требования кредиторов. Оба ответчика были признаны несостоятельными и прекратили существование, оставив решения неисполненными. Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, были ли доступны заявителям внутригосударственные способы правовой защиты в этом конкретном контексте.

(i) Требование о представлении исполнительного листа судебным приставам (Лисейцева)

160. Власти Российской Федерации подчеркнули, что Лисейцева не предъявила исполнительный лист, выданный на основании решения суда от 25 ноября 2003 г. судебным приставам-исполнителям. В деле Гаджиханова и Саукова Европейский Суд решил, что, если заявитель по каким-либо причинам сам получает из суда исполнительный лист, кажется логичным потребовать, чтобы он представил его в компетентные органы. Власти в этом деле не могли нести ответственность за необъяснимое несоблюдение заявителями внутригосударственной процедуры принудительного исполнения и, в частности, за их преднамеренный и продолжительный отказ от представления исполнительных листов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гаджиханов и Сауков против Российской Федерации" (Gadzhikhanov and Saukov v. Russia) от 31 января 2012 г., жалобы NN 10511/08 и 5866/09, §§ 27 - 31). Однако настоящее дело отличается в двух отношениях: во-первых, когда второе решение, вынесенное в пользу заявительницы, вступило в силу, разбирательство о несостоятельности уже началось, и, соответственно, исполнительное производство подлежало приостановлению, как того требует статья 22 Закона об исполнительном производстве 1997 года (действовавшая в период, относящийся к обстоятельствам дела, см. § 112 настоящего Постановления). Следовательно, представляется, что уже не служба судебных приставов, а конкурсный управляющий нес ответственность за исполнение решения. Во-вторых, как ясно видно из копии исполнительного листа по данному решению, в какой-то момент конкурсный управляющий получил его и сделал на нем отметку относительно его исполнительного статуса (см. §§ 19 - 20 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд полагает, что заявительница выполнила свою обязанность сотрудничества представлением исполнительного листа компетентному лицу, и отклоняет возражение властей Российской Федерации.

(ii) Жалобы в службу судебных приставов (Маслов) и в суд на судебных приставов (Маслов, Лисейцева)

161. Что касается жалоб в службу судебных приставов и в суд на бездействие судебных приставов как потенциальных средств правовой защиты для претензий заявителей (см. обзор применимых положений внутригосударственного законодательства в §§ 112 и 119 настоящего Постановления), Европейский Суд полагает, что эффективность предложенных средств правовой защиты должна оцениваться в контексте конкретных рассматриваемых дел. Он отмечает, что первое решение в пользу Лисейцевой вступило в силу за шесть дней до начала конкурсного производства в отношении должника (см. §§ 11 и 13 настоящего Постановления), и все остальные решения в пользу обоих заявителей были вынесены, когда конкурсное производство в отношении компаний-должниц продолжалось. В этой ситуации обязанность судебных приставов сводилась к своевременной передаче исполнительных листов конкурсному управляющему (см. §§ 17 и 41 настоящего Постановления). В своих жалобах в Европейский Суд заявители не утверждали, что судебные приставы безосновательно задержали передачу исполнительных документов, или, например, уклонились от проверки правильности исполнения, как того требует пункт 6 статьи 96 Закона об исполнительном производстве 2007 года (см. § 114 настоящего Постановления), или исполняли обязанности ненадлежащим образом в иных отношениях. Суть жалоб заявителей заключается в неспособности компаний-должниц удовлетворить их соответствующие требования, которые были подтверждены окончательными решениями, вынесенными в их пользу. Европейский Суд учитывает, что к этому времени заявители были внесены в списки кредиторов соответствующих компаний и были уведомлены об этом конкурсными управляющими, разбирательство о несостоятельности в отношении предприятий-должников началось в обоих делах, и компании-должницы уже были неспособны удовлетворить требования кредиторов в течение некоторого времени. Европейский Суд заключает, что при таких обстоятельствах жалобы в службу судебных приставов или в суд на судебных приставов не приблизили бы заявителей к их цели, то есть к выплате задолженности по судебному решению (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", § 65, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Григорьев и Какаурова против Российской Федерации", § 29).

162. Соответственно, возражение властей Российской Федерации в этой части подлежит отклонению.

(iii) Разбирательство против конкурсного управляющего (Маслов)

163. Что касается возбуждения разбирательства против конкурсного управляющего, власти Российской Федерации признали, что в какой-то момент заявитель подал такую жалобу, но она была ему возвращена (см. § 44 настоящего Постановления) в связи с отсутствием права обжалования действий конкурсного управляющего в значении статьи 60 Закона о несостоятельности (см. § 120 настоящего Постановления). В отсутствие дополнительных разъяснений в копии решения суда или минимальных объяснений со стороны властей Российской Федерации по поводу объема требований или надлежащей процедуры, которой должен был следовать заявитель, Европейский Суд не находит необходимым оценивать предложенное средство правовой защиты отвлеченно. По мнению Европейского Суда, не доказано, что предполагаемый способ исчерпания был фактически доступен заявителю. Таким образом, возражение властей Российской Федерации подлежит отклонению.

(iv) Обращение в суд в соответствии с пунктом 1 статьи 142 Закона о несостоятельности (Маслов)

164. Власти Российской Федерации утверждали со ссылкой на Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 июля 2009 г. (см. § 115 настоящего Постановления), что Маслов не подал требование в арбитражный суд на основании пункта 1 статьи 142 Закона о несостоятельности (см. § 87 настоящего Постановления). По мнению Европейского Суда, их объяснения несколько противоречивы. Во-первых, Европейский Суд учитывает, что разъяснения, содержащиеся в вышеупомянутом постановлении, касаются только заявлений конкурсных кредиторов и уполномоченных органов (см. § 115 настоящего Постановления), тогда как представляется, что заявитель не относился ни к той, ни к другой категории. В действительности, как указывал заявитель - и не оспаривали власти Российской Федерации в этом пункте - его требования касались "текущих платежей", и, следовательно, он не мог быть участником разбирательства о несостоятельности в значении Закона о несостоятельности (см. § 90 настоящего Постановления). Во-вторых, власти Российской Федерации сами отметили, что в любом случае требования заявителя были включены в реестр требований кредиторов (см. § 42 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах Европейский Суд не находит, что предъявление заявителем отдельного заявления с целью включения его требований в тот же самый реестр имело значимую цель. В связи с этим возражение в данной части подлежит отклонению.

(v) Требование о возмещении вреда в соответствии с главой 59 ГК РФ (Лисейцева, Маслов)

165. Власти Российской Федерации утверждали, что, хотя Закон о компенсации не применялся к ситуации, в которой должником являлось государственное или муниципальное унитарное предприятие (см. §§ 116 - 118 настоящего Постановления), заявители могли воспользоваться положениями ГК РФ для требования возмещения вреда в случае неисполнения судебного решения. Что касается ссылки властей Российской Федерации на статью 1070 ГК РФ, возражение было явно неприменимо, поскольку эта норма регулирует вред, причиненный незаконным осуждением, привлечением к уголовной ответственности, применением в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, и материалы дела не содержат данных о подобных действиях, предпринятых в настоящих двух делах. Что касается остальных положений главы 59 ГК РФ, Европейский Суд уже неоднократно устанавливал - хотя и в контексте решений, вынесенных против государственных органов, - что, хотя возможность такой компенсации не исключалась полностью, это средство правовой защиты не обеспечивало разумной перспективы успеха вследствие того, что оно требовало установления вины властей (см. в числе многих других примеров и в контексте решений, вынесенных против государства, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 110, и Постановление Европейского Суда по делу "Мороко против Российской Федерации" (Moroko v. Russia) от 12 июня 2008 г., жалоба N 20937/07* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2009.), §§ 28 - 29). Власти Российской Федерации не оспаривали в настоящем деле, что компенсации, взыскиваемые на основании главы 59 ГК РФ, зависели от достижения этого условия. Европейский Суд отмечает, что ГК РФ содержит весьма ограниченный перечень случаев взыскания компенсации морального вреда независимо от вины ответчика (прежде всего в пункте 1 статьи 1070 и статье 1100, процитированных в §§ 122 - 123 настоящего Постановления). Задержки исполнения судебных решений, вынесенных против унитарных предприятий, по-видимому, не включены в этот перечень (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 112). Властями Российской Федерации не оспаривалось, что в двух этих делах вина властей не устанавливалась. Напротив, в обоих делах суды страны, пусть и в разбирательствах о субсидиарной ответственности, в краткой форме оценили действия соответствующих местных органов как совершенные в соответствии с законом (см. §§ 23 и 26 - 27 относительно Лисейцевой и § 50 относительно Маслова). В итоге не доказано, что подобное требование имело перспективы успеха в настоящих двух делах. Соответственно, он отклоняет возражение властей Российской Федерации в данной части.

(vi) Требование об обращении взыскания на имущество должника, которым незаконно владеют третьи лица (Лисейцева)

166. Обращаясь к предположению властей Российской Федерации о том, что Лисейцева могла требовать обращения взыскания на имущество должника, которым незаконно владеют третьи лица (см. § 121 настоящего Постановления), Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации не представили информации об этом способе исчерпания. Они не указали, например, кто являлся бы ответчиком в таком разбирательстве, и не разъяснили, хотя бы кратко, процедуру, которой должна была бы следовать заявительница. В отсутствие дополнительных разъяснений сторон Европейский Суд полагает, что требование об обращении взыскания на имущество должника в соответствии с пунктом 11 статьи 142 Закона о несостоятельности зависит, как позволяет понять формулировка соответствующего положения, от "незаконности" владения третьего лица (там же). Как и в § 165 настоящего Постановления, Европейский Суд отмечает, что суды страны не установили, что имущество должника было незаконно приобретено другими лицами, включая местную администрацию - учредителя предприятия-должника и собственника его имущества. Напротив, суды страны подчеркивали, что реорганизация предприятия и передача имущества, находившегося в его ведении, были правом собственника (см. §§ 23 и 26 - 27 настоящего Постановления). С учетом вышеизложенного Европейский Суд не убежден, что средство правовой защиты, предложенное властями Российской Федерации, имело разумную перспективу.

167. Сомнения относительно эффективности данного средства правовой защиты подкрепляются тем, что власти Российской Федерации не продемонстрировали существование в достаточной степени установившейся и последовательной прецедентной практики, подтверждающей, что это средство правовой защиты является эффективным в теории и на практике (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мороко против Российской Федерации", § 29). Следовательно, возражение должно быть отклонено.

(vii) Доступность средства правовой защиты, предусмотренного Законом о компенсации

168. Европейский Суд отмечает, что применение Закона о компенсации, действующего с 2010 года, ограничено требованиями о компенсации за несвоевременное исполнение внутригосударственных решений, когда соответствующее судебное решение подлежит исполнению за счет государственного бюджета (см. § 116 настоящего Постановления), и оно не затрагивает решения, вынесенные против частных физических или юридических лиц, не являющихся получателями бюджетных средств (см. § 117 настоящего Постановления). Муниципальные унитарные предприятия не получают этих средств (см. § 118 настоящего Постановления). Кроме того, как пояснили власти Российской Федерации, муниципальные унитарные предприятия рассматриваются во внутригосударственном законодательстве как коммерческие организации, и ответственность их основателей и собственников, то есть соответствующих муниципальных органов за счет соответствующих местных бюджетов, возможна, только если на этот орган возлагается субсидиарная ответственность за долги предприятия. При таких обстоятельствах Европейский Суд не может заключить, что прямой иск о компенсации за неисполнение решения, вынесенного против муниципального унитарного предприятия, в соответствии с Законом о компенсации обеспечивал заявителям разумные перспективы успеха.

(viii) Требование о субсидиарной ответственности в соответствии с Законом о несостоятельности

169. Европейский Суд прежде всего отмечает, что внутригосударственное законодательство содержит два положения о субсидиарной ответственности, а именно статью 10 Закона о несостоятельности, действовавшую в период, относящийся к обстоятельствам дела, и пункт 3 статьи 56 Гражданского кодекса. Процедура, предусмотренная статьей 10 Закона о несостоятельности, изменилась в 2009 году после внесения изменений (см. §§ 99 и 101 настоящего Постановления).

170. Обращаясь к Закону о несостоятельности в редакции до изменений 2009 года (и, следовательно, применимой в деле Лисейцевой), Европейский Суд учитывает мнение властей Российской Федерации о том, что требование о субсидиарной ответственности могло быть предъявлено только конкурсным управляющим. Эта позиция сформулирована Пленумом Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации 1996 года (см. § 97 настоящего Постановления) и воспринята судами страны (см. § 106 настоящего Постановления). Что касается процедуры, введенной изменениями 2009 года к Закону о несостоятельности (и, вероятно, применимой к делу Маслова, см. § 103 настоящего Постановления), внутригосударственное законодательство прямо предусматривает, что указанное разбирательство может быть возбуждено конкурсным управляющим, компетентным органом или конкурсными кредиторами (см. § 101 настоящего Постановления). Соответственно, представляется, что заявители, которые не являлись "конкурсными кредиторами" в значении Закона о несостоятельности, не могли предъявить подобного требования, поскольку конкурсное производство в их делах уже осуществлялось. Таким образом, Европейский Суд полагает, что разбирательство о субсидиарной ответственности в соответствии с Законом о несостоятельности не было непосредственно доступно заявителям и не отвечало критериям "эффективного средства правовой защиты" по этой причине.

(ix) Субсидиарная ответственность в соответствии с пунктом 3 статьи 56 ГК РФ

171. Европейский Суд учитывает, что в настоящих двух делах заявители требовали привлечения соответствующих муниципалитетов к субсидиарной ответственности за долги предприятий-работодателей в соответствии с пунктом 3 статьи 56 ГК РФ. Остается установить, составляло ли это разбирательство эффективное средство правовой защиты в значении статьи 13 Конвенции.

() Что касается доступности процедуры в соответствии с внутригосударственным законодательство

172. Европейский Суд учитывает разъяснение Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 15 декабря 2004 г., предусматривающее, что, если требование о субсидиарной ответственности не было предъявлено в рамках конкурсного производства, данное требование может быть предъявлено кредитором или уполномоченным органом в соответствии с пунктом 3 статьи 56 ГК РФ (см. § 98 настоящего Постановления). С другой стороны, Европейский Суд усматривает из недавней внутригосударственной прецедентной практики, что заявители могут быть в принципе лишены возможности использования этой процедуры после ликвидации компании-должницы (см. § 107 настоящего Постановления), а также принимает во внимание объяснение властей Российской Федерации о том, что это требование может быть предъявлено только конкурсным управляющим (см. § 141 настоящего Постановления). Таким образом, может возникнуть вопрос о доступности соответствующего средства правовой защиты. Однако в отсутствие дополнительных разъяснений сторон Европейский Суд не находит нужным вдаваться в вопрос доступности, поскольку в обоих делах заявителей требования были рассмотрены по существу судами общей юрисдикции.

() Что касается пределов проверки, бремени доказывания и доступа к доказательствам

173. Европейский Суд отмечает, что, хотя заявители в обоих делах не добились успеха в разбирательстве о субсидиарной ответственности, "эффективность" "средства правовой защиты" в значении статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного исхода для заявителя (см. § 157 настоящего Постановления). Европейский Суд также отмечает, что в настоящих двух делах суды страны установили факты относительно изъятия имущества компаний соответствующими собственниками (см. §§ 23 и 48 - 50 настоящего Постановления), а также накопления долгов различных органов по отношению к работодателю заявительницы в деле Лисейцевой (см. § 23 настоящего Постановления) и последствий политики установления тарифов деятельности компании в деле Маслова (см. § 48 настоящего Постановления). Кроме того, суды признали, что некоторые действия собственников имели определенное влияние на финансовую ситуацию компаний (см. §§ 23 и 50 настоящего Постановления). Следовательно, можно полагать, что суды страны рассмотрели вопрос о фактическом контроле государства над муниципальными унитарными предприятиями-должниками в двух настоящих делах, и эти выводы имеют большое значение для оценки Европейским Судом их оперативной и институциональной независимости (см. §§ 187 - 192 и 204 - 219 настоящего Постановления).

174. Тем не менее следующие соображения умаляют действенность предложенного средства правовой защиты.

175. Как следует из формулировки пункта 3 статьи 56 ГК РФ, собственник имущества может быть привлечен к ответственности за долги компании, если несостоятельность вызвана его действиями. В двух настоящих делах требования заявителей были отклонены в связи с тем, что они не доказали причинную связь между действиями собственника и несостоятельностью компании (как в деле Лисейцевой) или, даже если такая связь была установлена, что вина должна быть возложена на собственника (как в деле Маслова).

176. Европейский Суд напоминает свой ранее сделанный вывод о том, что средство правовой защиты, применение которого зависит от вины должника, не является подходящим в делах о неисполнении решений государством (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мороко против Российской Федерации", § 29, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 106). Не разрешая на этой стадии вопрос о том, должны ли долги по судебным решениям вменяться государству, Европейский Суд отмечает следующее. Доводы заявителей относительно вины властей были в свою очередь отклонены по той причине, что действия властей были законными. Фактически в делах Лисейцевой и Маслова суды страны отклонили доводы заявителей, найдя, что распоряжение имуществом собственниками, а именно его изъятие, соответствовало законодательству страны. Европейский Суд учитывает, что муниципальные компании, конкурсный управляющий или, например, прокурор, как в редком деле, рассмотренном областным судом Еврейской автономной области (см. § 82 настоящего Постановления) - но, в любом случае, не сами заявители - могли в принципе обжаловать изъятие согласно применимым положениям ГК РФ во взаимосвязи с Законом об унитарных предприятиях (см. соответствующую внутригосударственную прецедентную практику в §§ 80 - 81 и 111 настоящего Постановления). Однако обжалование соответствующими лицами действий местных органов могло следовать только из осуществления их дискреционных полномочий и едва ли могло быть инициировано индивидуальными заявителями. В любом случае ни одно из вышеупомянутых лиц не воспользовалось этим правом в настоящих двух делах, и суды страны в последующих разбирательствах о субсидиарной ответственности ограничили свои выводы тем, что соответствующие собственники действовали законно (см. §§ 23 и 26 настоящего Постановления, что касается Лисейцевой, и §§ 50 и 53, что касается Маслова). Этот вывод в свою очередь исключил дальнейшее рассмотрение судами страны вопроса о том, действительно ли компании-должницы пользовались достаточной оперативной и институциональной независимостью в настоящих делах (см. §§ 187 - 192 и 204 - 219 настоящего Постановления), или были ли разумными задержки исполнения судебных решений, вынесенных в пользу заявителей, или было ли оправданным вмешательство в права заявителей на уважение собственности (см. §§ 220 - 224 настоящего Постановления) - критериев, которые лежат в основе анализа Европейским Судом соответствующих жалоб заявителей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Смит и Грейди против Соединенного Королевства" (Smith and Grady v. United Kingdom), жалобы NN 33985/96 и 33986/96, § 138, ECHR 1999-VI). По мнению Европейского Суда, ограниченный объем рассмотрения дел заявителей не удовлетворял требованиям статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

177. Кроме того, Европейский Суд учитывает, что заявители в настоящих делах столкнулись со значительными трудностями в исполнении бремени доказывания наличия причинной связи между действиями собственника и несостоятельностью или вины собственника. По сути заявители находились в явно неблагоприятном положении по отношению к собственникам в части доступа к информации об имуществе и финансовой ситуации компании (см. в контексте Закона о несостоятельности вопрос об обязанности представления финансовых документов в Пояснительной записке к Федеральному закону N 73-ФЗ в § 102 настоящего Постановления, а также требование соответствия принципу справедливости и в применимой части прецедентную практику, процитированную в § 158 настоящего Постановления). Сложность задачи исполнения заявителями бремени доказывания в разбирательстве в соответствии с пунктом 3 статьи 56 ГК РФ проявилась в деле Маслова. В этом деле заявитель прямо указал, что не имеет доступа к документам об имуществе компании-должницы (см. § 52 настоящего Постановления). В то же время не оспаривалось, что согласно отчету от 1 февраля 2009 г. финансовые документы компании не были представлены даже конкурсному управляющему (см. § 45 настоящего Постановления). Тем не менее внутригосударственный суд в краткой форме отклонил довод заявителя как несущественный, напомнив, что бремя доказывания возлагается на заявителя (см. § 53 настоящего Постановления).

178. Европейский Суд отмечает, что Мезенский районный суд в первоначальном решении принял другой подход: он рассмотрел требование Маслова с точки зрения фактического контроля, осуществлявшегося собственником над компанией-должницей, и его влияния на деятельность компании и прямо ссылался на конвенционные положения и прецедентную практику Европейского Суда (см. § 48 настоящего Постановления). Однако при рассмотрении жалобы решение было отменено, и требование отклонено в связи с тем, что заявитель не доказал вину собственника. Таким образом, заявитель не располагал эффективным средством правовой защиты на уровне страны в отношении его жалобы.

179. Наконец, Европейскому Суду не были представлены примеры дел, в которых бывшие работники ликвидированных унитарных предприятий, имевших право хозяйственного ведения, добились бы успеха в разбирательстве, возбужденном согласно пункту 3 статьи 56 ГК РФ.

180. По вышеизложенным причинам Европейский Суд не убежден, что действия заявителей в соответствии с пунктом 3 статьи 56 имели разумную перспективу успеха. Европейский Суд, следовательно, полагает, что в этих двух делах средство правовой защиты, которое пытались использовать заявители, не было "эффективным" в значении статьи 13 Конвенции.

() Что касается достаточности возмещения

181. С учетом вышеизложенного Европейский Суд не находит необходимым рассматривать вопрос о достаточности возмещения, которое могло быть присуждено заявителям за счет соответствующей процедуры.

(x) Заключение

182. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд заключает, что ни одно средство правовой защиты, указанное властями Российской Федерации или которые были использованы заявителями в попытке добиться исполнения решений, вынесенных против муниципальных унитарных предприятий, не являлось эффективным средством правовой защиты в настоящих двух делах. Что касается эффективности этих средств правовой защиты в совокупности, Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации не утверждали и не доказали, что сочетание двух или более из них могло удовлетворять требованиям статьи 13 Конвенции. В связи с этим рассмотрение данного вопроса не является необходимым (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сюрмели против Германии" (Surmeli v. Germany), жалоба N 75529/01, § 115, ECHR 2006-VII). Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд отклоняет возражения властей Российской Федерации о неисчерпании в настоящих делах и заключает, что в настоящем деле имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении обеих жалоб.

2. Статья 6 Конвенции и статья 1 Протокола N 1 к Конвенции

(a) Прецедентная практика Европейского Суда

(i) В части неисполнения судебных решений

183. Европейский Суд прежде всего напоминает, что, если заявитель жалуется на невозможность исполнения судебного решения, вынесенного в его пользу, пределы обязательств государств в соответствии со статьей 6 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции зависят от того, кто является должником в конкретном деле (см. Решение Европейского Суда по делу "Анохин против Российской Федерации" (Anokhin v. Russia) от 31 мая 2007 г., жалоба N 25867/02). Если решение суда вынесено против государства, оно обязано проявить инициативу для его полного и своевременного исполнения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акашев против Российской Федерации" (Akashev v. Russia) от 12 июня 2008 г., жалоба N 30616/05* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2009.), §§ 21 - 23, и Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 1)" (Burdov v. Russia) (N 1), жалоба N 59498/00* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".), §§ 33 - 42, ECHR 2002-III). Если должник является частным лицом, складывается иная ситуация, поскольку государство, по общему правилу, не несет прямую ответственность за долги частных лиц и компаний, и его обязательства ограничиваются обеспечением необходимого содействия кредитору в исполнении соответствующего решения суда, например, через службу судебных приставов или процедуру банкротства (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Кунашко против Российской Федерации" (Kunashko v. Russia) от 17 декабря 2009 г., жалоба N 36337/03* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2010.), §§ 38 - 49, Решение Европейского Суда по делу "Шестаков против Российской Федерации" (Shestakov v. Russia) от 18 июня 2002 г., жалоба N 48757/9* (* Правильнее N 48757/99 (примеч. переводчика).), Решение Европейского Суда по делу "Кривоногова против Российской Федерации" (Krivonogova v. Russia) от 1 апреля 2004 г., жалоба N 74694/01).

(ii) Что касается того, несет ли государство ответственность за долги компаний, находящихся в государственной собственности

184. Европейский Суд уже разрешал вопрос о том, может ли на государство возлагаться ответственность на основании Конвенции в связи с действиями компании или частного лица. Первая категория дел (к которой принадлежит настоящее дело) касается ответственности государства ratione personae за действия органа, который не является, по крайней мере, формально "публичным органом". В деле "Костелло-Робертс против Соединенного Королевства" (Costello-Roberts v. United Kingdom) (Постановление от 25 марта 1993 г., § 27, Series A, N 247) Европейский Суд постановил, что государство не может освобождать себя от ответственности путем делегирования своих обязательств частным органам или лицам (см. также Постановление Европейского Суда по делу "Шторк против Германии" (Storck v. Germany), жалоба N 61603/00, § 103, ECHR 2005-V). Вторая категория дел касается права компании-заявительницы на предъявление жалобы на основании статьи 34 Конвенции и понятия "правительственной организации". В деле "Компания "Радио Франс" и другие против Франции" (Radio France and Others v. France), жалоба N 53984/00, § 26, ECHR 2003-X (извлечения)), Европейский Суд отметил:

"... Категория "правительственных организаций" включает юридических лиц, которые участвуют в осуществлении государственных полномочий или оказывают общественные услуги под контролем государства. Чтобы установить, относится ли к этой категории конкретное юридическое лицо, отличное от местных органов власти, должны приниматься во внимание его правовой статус и, если необходимо, права, которые предоставляются ему этим статусом, характер осуществляемой деятельности и контекст, в котором она осуществляется, а также степень его независимости от политических властей_".

185. Что касается компании "Радио Франс", Европейский Суд отметил, что, хотя на нее были возложены задачи в сфере общественного обслуживания, и она в значительной степени зависела от государства в связи с финансированием с его стороны, законодатель разработал правовую основу, явно призванную гарантировать ее редакционную независимость и институциональную автономию. Европейский Суд, соответственно, пришел к выводу, что компания "Радио Франс" являлась неправительственной организацией для целей статьи 34 Конвенции. Аналогично Европейский Суд пришел к выводу о том, что компания-заявительница по делу "Изламик рипаблик оф Иран шиппинг лайнс против Турции" являлась неправительственной организацией, несмотря на то, что она полностью принадлежала властям Ирану, и большинство членов ее совета директоров было назначено государством, поскольку компания-заявительница была в юридическом и финансовом отношении независима от государства и действовала как коммерческое предприятие (см. Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Изламик рипаблик оф Иран шиппинг лайнс" против Турции" (Islamic Republic of Iran Shipping Lines v. Turkey) (жалоба N 40998/98, § 79, ECHR 2007-V). В деле РЕНФЕ бывшая Комиссия по правам человека в мотивировке выводов о том, что заявитель не вправе подавать жалобу в соответствии со статьей 25 Конвенции, указала, что заявительница являлась публично-правовой корпорацией, созданной государством для эксплуатации сети государственных железных дорог в качестве промышленной компании, ее совет директоров был подотчетен правительству, и заявительница была единственной компанией, имевшей лицензию на управление и руководство государственными железными дорогами, с определенной публично-правовой функцией в его деятельности (см. Решение Комиссии по правам человека по делу "Компания "РЕНФЕ" против Испании" (RENFE v. Spain) от 8 сентября 1997 г., жалоба N 35216/97, DR 90-B).

186. Несмотря на отличие концепции "правительственной организации" от концепции "публичного органа", Европейский Суд использует одну и ту же аналитическую модель в двух указанных ситуациях (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Котов против Российской Федерации", § 95). Так, принципы, которые были развиты в деле компании "Радио Франс" (см. § 185 настоящего Постановления) - с необходимыми изменениями и в контексте статьи 34 Конвенции, были применены в деле "Михайленко и другие против Украины" (Mykhaylenky and Others v. Ukraine) (жалобы NN 35091/02, 35196/02, 35201/02, 35204/02, 35945/02, 35949/02, 35953/02, 36800/02, 38296/02 и 42814/02, §§ 43-46, ECHR 2004-XII), которое касалось ответственности государства за долги государственной компании. В свете этих принципов Европейский Суд рассматривал вопрос о том, пользовалась ли данная компания "достаточной институциональной и оперативной независимостью от государства, чтобы освободить последнее от ответственности на основании Конвенции за ее действия и бездействие" (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Алишич и другие против Боснии и Герцеговины, Хорватии, Сербии, Словении и Македонии" (Ali_iж and Others v. Bosnia and Herzegovina, Croatia, Serbia, Slovenia and "the former Yugoslav Republic of Macedonia") от 16 июля 2014 г., жалоба N 60642/08, § 114, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Михайленко и другие против Украины", § 44).

187. При оценке того, пользовалась ли компания достаточной оперативной и институциональной независимостью от государства, Европейский Суд принимал во внимание широкий набор факторов, ни один из которых не является определяющим. Ключевыми критериями определения того, действительно ли государство несет ответственность за такие долги, являются следующие: правовой статус компании (согласно публичному или частному праву), характер ее деятельности (публичная функция или обычная коммерческая деятельность), контекст ее операций (монополия или в значительной степени регулируемый бизнес), ее институциональная независимость (объем государственной собственности) и оперативная независимость (пределы государственного надзора и контроля) (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Алишич и другие против Боснии и Герцеговины, Хорватии, Сербии, Словении и Македонии", § 114).

188. Что касается правового статуса компании в соответствии со внутригосударственным законодательством, постоянный подход Европейского Суда заключается в том, что данный статус, хотя и важен, не является решающим при разрешении вопроса об ответственности государства за действия или бездействие компании на основании Конвенции. Действительно в некоторых случаях Европейский Суд признавал государство ответственным за долги компаний независимо от их формальной классификации в соответствии со внутригосударственным законодательством (см. в числе прочих примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Михайленко и другие против Украины", § 45, Постановление Европейского Суда по делу "Лисянский против Украины" (Lisyanskiy v. Ukraine) от 4 апреля 2006 г., жалоба N 17899/02, § 19, Постановление Европейского Суда от 3 апреля 2007 г. по делу "Кооператив "Агрикола Слобозия-Ханесей" против Молдавии" (Cooperativa Agricola Slobozia-Hanesei v. Moldova), жалоба N 39745/02, §§ 18-19, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Григорьев и Какаурова против Российской Федерации", § 35, и Постановление Европейского Суда по делу "Р. Качапор и другие против Сербии" (R. Kaиapor and Others v. Serbia) от 15 января 2008 г., жалобы NN 2269/06, 3041/06, 3042/06, 3043/06, 3045/06 и 3046/06, § 98). В деле Котова Большая Палата Европейского Суда рассмотрела статус конкурсного управляющего в законодательстве страны, а также реалии конкурсного производства в Российской Федерации в период, относящийся к обстоятельствам дела, с учетом назначения конкурсного управляющего, надзора и подотчетности, целей, полномочий и функций (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Котов против Российской Федерации", §§ 99 - 106).

189. Факторы, принимаемые во внимание Европейским Судом, включают права, передаваемые компании, то есть являются ли они правами, обычно принадлежащими публичным органам (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кооператив "Агрикола Слобозия-Ханесей" против Молдавии", §§ 18-19, в котором отдельные государственные функции были переданы компании-должнице), характер ее деятельности, то есть осуществляет ли юридическое лицо публичную функцию или является обычной коммерческой организацией, и контекст, в котором она осуществляется. Например, Европейский Суд установил, что юридические лица могут считаться "правительственными организациями", если они выполняют определенные публичные обязанности под надзором государственных органов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Новоселецкий против Украины" (Novoseletskiy v. Ukraine), жалоба N 47148/99, § 82, ECHR 2005-II (извлечения)) или являются публичными предприятиями, действующими в различных сферах государственной деятельности, включая горную, энергетическую и транспортную отрасли (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ромашов против Украины" (Romashov v. Ukraine) от 27 июля 2004 г., жалоба N 67534/01, §§ 46-47, Постановление Европейского Суда по делу "Кучеренко против Украины" (Kucherenko v. Ukraine) от 15 декабря 2005 г., жалоба N 27347/02, § 25, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лисянский против Украины", § 19, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", §§ 57 - 62). Например, в деле Михайленко и других Европейский Суд отметил, что компания действовала в жестко регулируемой сфере атомной энергетики и осуществляла деятельность в Чернобыльской зоне обязательной эвакуации, которая находилась под строгим правительственным контролем, распространявшимся, в частности, на условия трудоустройства заявителей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Михайленко и другие против Украины", § 45).

190. Европейский Суд также принимает во внимание объем права государственной собственности, а также пределы государственного надзора и контроля. В ряде дел против Украины Европейский Суд рассматривал вопрос о том, принадлежало ли государству большинство акций таким образом, что юридические лица полностью зависели от государства, контролировались и управлялись им (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Риджент компани" против Украины" (Regent Company v. Ukraine) от 3 апреля 2008 г., жалоба N 773/03, § 7). В деле "Р. Качапор и другие против Сербии" (упоминавшемся выше, § 97) Европейский Суд установил, что компания-должница находилась в собственности холдинговой компании, преимущественно основанной на общественном капитале и поэтому строго контролировавшейся Приватизационным агентством, государственным органом, а также правительством. В вышеупомянутом Постановлении Европейского Суда по делу "Кооператив "Агрикола Слобозия-Ханесей" против Молдавии" (упоминавшемся выше, §§ 18-19) Европейский Суд отметил, что государство осуществляло существенный контроль над имуществом компании. В деле Котова Большая Палата Европейского Суда заключила, что в период, относящийся к обстоятельствам дела, конкурсный управляющий пользовался значительной степенью оперативной и институциональной независимости, поскольку государственные власти не имели полномочий давать ему указания и, соответственно, не могли прямо вмешиваться в ликвидационный процесс как таковой (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Котов против Российской Федерации", § 107).

191. Европейский Суд также учитывал роль, которую играло государство в сложной ситуации компании, то есть несостоятельности. Например, в деле Лисянского Европейский Суд отметил, что решение о ликвидации компании было принято Министерством топлива и энергетики (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лисянский против Украины"), а в деле Ершовой муниципальным органом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", §§ 57 - 62). Кроме того, власти распоряжались имуществом компаний, как считали нужным, переводя их имущество другим юридическим лицам (см. там же). В деле Хачатрянов Европейский Суд отметил, что в то время как должник, закрытое акционерное общество, в соответствии с законом и уставом пользовался определенной долей правовой и экономической независимости от государства, его имущество в значительной степени контролировалось и управлялось государством. Государство распоряжалось имуществом компаний как считало нужным: в частности, передало имущество компании региональной администрации, разрешило компании продать значительную часть имущества и предложило направить выручку на погашение долгов компании перед государственным бюджетом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хачатрян против Армении" (Khachatryan v. Armenia) от 1 декабря 2009 г., жалоба N 31761/04, §§ 51-54).

Напротив, в деле Анохина Европейский Суд пришел к выводу, что государство не несло ответственности за долги акционерного общества. Компания владела имуществом, обособленным от имущества его акционеров, и имела делегированное управление. Таким образом, государство, как и любой акционер, несло ответственность за долги компании в сумме, инвестированной в ее акции. Кроме того, Европейский Суд не усмотрел в материалах дела оснований полагать, что государство несло прямую ответственность за финансовые трудности компании, передавало корпоративные средства в ущерб компании и ее участникам, не соблюдало равенство условий или иным образом злоупотребляло корпоративной формой. Европейский Суд также не нашел указаний на то, что финансовые трудности компании следовали из его плохого управления, а не из общих следствий неблагоприятных условий в угледобывающей отрасли и на рынке (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Анохин против Российской Федерации").

192. Европейский Суд также рассматривал в некоторых делах вопрос о том, может ли государство считаться принявшим ответственность за долги компании полностью или частично (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хачатрян против Армении", § 53).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(i) Оценка правового статуса государственных и муниципальных унитарных предприятий с правом хозяйственного ведения

193. Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации предоставили подробные объяснения по поводу правового статуса унитарных предприятий с правом хозяйственного ведения. Установив несколько раз, что сам факт учреждения компании во внутригосударственном законодательстве в качестве самостоятельного юридического лица не является решающим фактором для определения ответственности государства за действия или бездействие компании в соответствии с Конвенцией (см. § 188 настоящего Постановления), Европейский Суд рассмотрит конкретные доводы, выдвинутые сторонами по поводу особенностей правового статуса государственных и муниципальных унитарных предприятий с правом хозяйственного ведения.

194. Европейский Суд, с одной стороны, признает, что такие предприятия, как любая коммерческая организация, учреждаются с целью извлечения прибыли. Они могут создавать резервный фонд (см. § 64 настоящего Постановления) и другим образом пользоваться определенной долей независимости в распоряжении своей прибылью. Европейский Суд также находит, что эти предприятия управляют несколькими видами имущества помимо недвижимого и совершают определенные сделки независимо, если соответствующее законодательство не предусматривает иное (см. §§ 70 - 71 и 74 настоящего Постановления). Кроме того, как правильно указали власти Российской Федерации, унитарные предприятия, в отличие от бюджетных учреждений, не получают бюджетных средств (см. § 119 настоящего Постановления), хотя исключения, по-видимому, могут быть предусмотрены документами компании (как в деле Маслова, см. § 30 настоящего Постановления). Вместе с тем, по мнению Европейского Суда, существенно, что унитарные предприятия могут предъявлять иски к другим лицам, включая своих собственников, в суде для защиты переданного им имущества (см. §§ 57 и 77 настоящего Постановления, а также внутригосударственную прецедентную практику, изложенную в §§ 80 - 81 и 107 настоящего Постановления). Европейский Суд признает, что различные аспекты деятельности подобных компаний по сути регулируются корпоративным правом, как и их несостоятельность (см. §§ 86 - 89 настоящего Постановления).

195. С другой стороны, Европейский Суд не может пренебречь некоторыми особенностями унитарных предприятий с правом хозяйственного ведения. Как власти Российской Федерации кратко указали в своих объяснениях, собственник "настолько отчужден от имущества, переданного предприятию на праве хозяйственного ведения", что право контроля с его стороны составляло "единственное средство сохранение своего титула на это имущество". Однако, c точки зрения Европейского Суда, именно пределы контроля собственника явно отличают унитарные предприятия от "классических" частных компаний" и потому требуют более внимательного рассмотрения. Соглашаясь с властями Российской Федерации в том, что государство не может автоматически нести ответственность за долги этих компаний, Европейский Суд полагает, что обширные контрольные полномочия властей относительно деятельности компаний имеют большое значение для оценки ответственности государства за уклонение этих компаний от исполнения решений судов страны. Утверждая, что муниципальные унитарные предприятия имеют "почти неограниченную" независимость, власти Российской Федерации в основном ссылались на выводы, сделанные в Концепции 1999 года (см. § 126 настоящего Постановления). В то же время Европейский Суд учитывает, что различные правовые нормы, принятые после 1999 года, и особенно Закон об унитарных предприятиях 2002 года явно расширяли контроль собственника в следующих сферах.

() "Специальная целевая правоспособность": контроль собственника над соблюдением уставных целей предприятием

196. Европейский Суд отмечает, что собственник контролирует использование имущества, переданного им компании, и обеспечивает такое использование в соответствии с целями компании (пункт 1 статьи 295 ГК РФ). Данный аспект контроля при определенных обстоятельствах может приобрести особую важность, поскольку унитарные предприятия ограничены в своей деятельности необходимостью соблюдать цели, установленные уставом (см. §§ 66 - 68 настоящего Постановления). По сути они могут распоряжаться переданным им имуществом, лишь если это не препятствует осуществлению деятельности в соответствии с их уставными целями, иначе сделки могут быть признаны ничтожными (см. § 68 настоящего Постановления). Основное следствие заключается в том, что их сделки могут быть оспорены собственниками в связи с несоответствием уставным целям (см. оценку этого аспекта контроля в Концепции 2009 года, кратко изложенную в § 127 настоящего Постановления). Европейский Суд также отмечает, что сам собственник утверждает показатели экономической эффективности деятельности компании и контролирует их выполнение (см. § 73 настоящего Постановления), он также утверждает бухгалтерскую отчетность компании (см. § 72 настоящего Постановления). Эти соображения дополнительно подкрепляются положениями о подотчетности директоров унитарных предприятий. Они назначаются собственниками имущества унитарного предприятия, подотчетны им (см. § 93* (* Имеется в виду § 83 настоящего Постановления (примеч. переводчика).) настоящего Постановления) и могут быть уволены за невыполнение показателей экономической эффективности его деятельности или совершение сделок с имуществом, выходящим за рамки целей компании (см. §§ 84 - 85 настоящего Постановления).

197. Таким образом, Европейский Суд вынужден отметить наличие нескольких инструментов, которые в принципе допускают осуществление собственником значительной степени контроля деятельности унитарного предприятия и его директора. Тем не менее эти соображения, а именно оценка собственником экономических результатов предприятия и достижения поставленных целей, могут иметь дополнительное влияние на фактическое участие собственника в управлении имуществом компании, особенно если речь идет о реорганизация и ликвидации предприятия, как можно видеть из § 201 настоящего Постановления.

() Управление имущество

198. Европейский Суд придает значение указанию Концепции 2009 года (см. § 127 настоящего Постановления) на то, что унитарное предприятие в Российской Федерации является "единственным видом коммерческой организации, не являющейся собственником своего имущества", что предполагает следующее.

199. Во-первых, Европейский Суд отмечает, что согласие собственника должно быть получено на любую сделку, которая влечет обременение или отчуждение недвижимого имущества компании (см. § 70 настоящего Постановления), а также требуется для значительного количества - или, согласно Концепции 2009 года, "большинства" - сделок компании (см. соответствующие правовые положения в §§ 70 - 71 настоящего Постановления и краткий обзор Концепции 2009 года, § 127 настоящего Постановления). Также из толкования судами страны пункта 2 статьи 299 ГК РФ представляется, что указанный правовой режим со всеми сопутствующими ограничениями, включая требование о получении согласия собственника, распространяется на плоды, продукцию и доходы от использования имущества, находящегося в хозяйственном ведении муниципального унитарного предприятия, а также на имущество, приобретенное в ходе этой деятельности (см. § 79 настоящего Постановления, а также для сравнения более раннюю внутригосударственную прецедентную практику, на которую ссылались власти Российской Федерации, § 78 настоящего Постановления).

200. Во-вторых, Европейский Суд обращается к вопросу о праве собственника на распоряжение имуществом, переданным в хозяйственное ведение унитарного предприятия - по-видимому, распространенному вопросу во многих делах, рассмотренных арбитражными судами страны (см. §§ 80 - 81 и 111 настоящего Постановления). Европейский Суд учитывает ясную и недвусмысленную позицию, занятую высшими судами Российской Федерации с предоставлением официального толкования положений статьи 295 ГК РФ, то есть о том, что собственник не вправе изымать, сдавать в аренду или иным образом распоряжаться таким имуществом, даже с согласия предприятия (см. § 76 настоящего Постановления). Европейский Суд принимает довод властей Российской Федерации о том, что это толкование в определенной степени гарантирует независимость компании в управлении имуществом, хотя подход судов страны к возможности изъятия собственником имущества с согласия компании, по крайней мере до 2008 года, может рассматриваться как несколько противоречивый (см. для сравнения прецедентную практику, изложенную в §§ 80 и 81 настоящего Постановления, а также тест, примененный внутригосударственными судами, § 80 настоящего Постановления).

201. В то же время Европейский Суд учитывает позицию судов страны о том, что невыполнение предприятием уставных целей также составляет законное основание для изъятия имущества, переданного в его ведение (см. § 80 настоящего Постановления), и что оценка такого невыполнения относится на усмотрение собственника (см. § 67 настоящего Постановления). Кроме того, статья 295 ГК РФ предусматривает, что собственник вправе решать вопросы реорганизации или ликвидации предприятия. Обращаясь к обильной существующей прецедентной практике арбитражных судов страны по поводу субсидиарной ответственности собственников имущества муниципальных предприятий, Европейский Суд отмечает, что почти во всех подобных делах ставился вопрос об ответственности в связи с различными случаями фактического распоряжения собственниками имуществом, переданным в хозяйственное ведение предприятия-должника (см. § 111 настоящего Постановления). Внутригосударственные суды последовательно признавали реорганизацию или ликвидацию компании законным основанием для изъятия собственником имущества, а в случае реорганизации - передачи его другому юридическому лицу (см. § 80 настоящего Постановления). Данный подход был также принят судами страны в настоящих делах Лисейцевой (см. §§ 23 и 26 - 27 настоящего Постановления) и Маслова (см. § 50 настоящего Постановления). Кроме того, собственник также решает вопрос о фактическом порядке передачи имущества в таком деле (см. § 69 настоящего Постановления), как достаточно подтверждают факты настоящих двух дел: решением местной администрации имущество компаний-должниц было передано во вновь созданные компании, тогда как долги были оставлены на балансе работодателей заявителей (см. §§ 10 и 34 - 35 настоящего Постановления, а также в похожем контексте упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", §§ 11 и 60).

() Дополнительный потенциал для осуществления государственного контроля в свете функций, исполняемых унитарными предприятиями

202. Наконец, Европейский Суд не может согласиться с общим объяснением властей Российской Федерации о том, что муниципальные унитарные предприятия осуществляли исключительно коммерческую деятельность и не имели публичных функций. В действительности указанная позиция плохо согласуется с Законом об унитарных предприятиях, содержащим перечень случаев, в которых может быть создано унитарное предприятие, таких, например, как необходимость осуществления деятельности в целях решения "социальных задач", использование имущества, изъятого из оборота или приватизация которого запрещена, или осуществление деятельности для обеспечения безопасности государства (см. § 56 настоящего Постановления). Несмотря на то, что целевые ограничения при учреждении этих компаний сами по себе не являются достаточным основанием для разрешения вопроса о независимости данных компаний от государства, Европейский Суд не может пренебречь тем фактом, что хотя бы в принципе такие компании должны создаваться в сферах определенной общественной значимости. Европейский Суд также учитывает, что в конце 1990-х Правительство Российской Федерации приняло политику, направленную на уменьшение количества унитарных предприятий, чтобы данная правовая форма сохранилась только для государственных компаний, действующих в сферах особой значимости для экономики (см. §§ 127 и 128 настоящего Постановления).

203. Что касается практики, Европейский Суд отмечает, что цели создания унитарных предприятий и их уставная деятельность значительно различаются. С одной стороны, такие предприятия могут действовать, например, в гостиничной индустрии (см. § 80 настоящего Постановления), тогда как данная деятельность в отсутствие дополнительной информации едва ли может квалифицироваться как "особая публичная обязанность" (см. для сравнения в соответствующей части упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Радио Франс" и другие против Франции"). С другой стороны, муниципальные унитарные предприятия могут также нести ответственность за отопление или водоснабжение определенных территорий, как в деле Маслова (см. § 29 настоящего Постановления, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", § 6, и внутригосударственную прецедентную практику, изложенную в §§ 81 - 82 и 111 настоящего Постановления) или могут обеспечивать оказание жилищно-коммунальных услуг в городе. В подобных случаях институциональные связи компаний с публичной администрацией подкрепляются особым характером их деятельности, поскольку они обеспечивают публичные услуги, жизненно необходимые для населения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", § 58). Имущество, переданное для таких целей, соответственно, пользуется особым статусом во внутригосударственном законодательстве (см. § 125 настоящего Постановления). К некоторым услугам, оказываемым такими компаниями, применяются тарифы, установленные собственником (см. § 33 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд склонен заключить, что степень фактического государственного контроля над муниципальными унитарными предприятиями в некоторых случаях может дополнительно увеличиться в зависимости от сферы деятельности конкретной компании.

() Заключение о правовом статусе унитарных предприятий и дополнительных критериях, применяемых в индивидуальных дела

204. С учетом вышеизложенного Европейский Суд признает, что, как утверждали власти Российской Федерации, унитарные предприятия с правом хозяйственного ведения пользуются в соответствии с внутригосударственным законодательством определенной долей правовой и экономической независимости от государства (см. § 194 настоящего Постановления). Вместе с тем Европейский Суд установил, что внутригосударственное законодательство предусматривает широкий ряд возможностей контроля за собственником такой компании ключевых аспектов его деятельности - от одобрения сделок и назначения директора компании до права реорганизации и ликвидации компании - по своему усмотрению (см. §§ 200 - 201 настоящего Постановления). Кроме того, объем фактического государственного контроля может быть дополнительно расширен с учетом функций конкретной компании (см. § 203 настоящего Постановления). Следовательно, Европейский Суд не может заключить, что существующая правовая база наделяет эти компании такой степенью институциональной и оперативной независимости, которая освобождает государство от ответственности в соответствии с Конвенцией за подобные компании.

205. Соответственно, для разрешения вопроса об оперативной и институциональной независимости данного муниципального унитарного предприятия с правом хозяйственного ведения и с учетом более ранней прецедентной практики (изложенной в §§ 186 - 192 настоящего Постановления) Европейский Суд должен рассмотреть порядок осуществления государственного контроля в конкретном деле. По мнению Европейского Суда, данный подход согласуется с толкованием Комиссией международного права статьи 8 Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния (см. § 130 настоящего Постановления).

206. При этом Европейский Суд принимает во внимание, в частности, характер функций предприятия и сферу его деятельности (см. прецедентную практику, изложенную в § 189 настоящего Постановления) для определения того, осуществляла ли компания публичные обязанности, и была ли она в силу ее функций поставлена под действительный строгий контроль властей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", § 58, и § 203 настоящего Постановления). В любом случае, и особенно, если функции государственного или муниципального унитарного предприятия имеют "смешанный" характер, при сочетании конкретных публичных обязанностей и элементов коммерческой деятельности или являются "чисто коммерческими", как утверждали власти Российской Федерации во многих делах, Европейский Суд оценит степень фактического участия государственных или муниципальных органов в управлении имуществом предприятия, включая - но без ограничения - распоряжение имуществом, поведение властей в разбирательстве о ликвидации и реорганизации с учетом обязательных указаний или других обстоятельств, проявляющих фактическую степень государственного контроля в конкретном деле (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хачатрян против Армении", § 51, Постановление Европейского Суда по делу "Чернобрывко против Украины" (Chernobryvko v. Ukraine) от 13 сентября 2005 г., жалоба N 11324/02, §§ 23 и 24, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", § 60). Иными словами, для разрешения вопроса о государственной ответственности за долги унитарных предприятий Европейский Суд должен рассмотреть, осуществлялись ли властями в данном деле обширные полномочия контроля, предусмотренные внутригосударственным законодательством, и каким образом.

(ii) Несет ли государство ответственность за долги предприятий-ответчиков в настоящих двух делах

207. Европейский Суд применит вышеизложенные критерии к настоящим двум делам.

() Жалоба Маслова

208. Что касается сферы деятельности компании, власти Российской Федерации в своих объяснениях особо подчеркнули такие функции компании-должника, как транспорт, похоронные услуги, производство товаров повседневного спроса или утилизация сухого мусора (см. § 143 настоящего Постановления). Однако из выводов судов страны и объяснений заявителя, которые не оспаривались властями Российской Федерации на какой-либо стадии разбирательства, следует, что компания в действительности осуществляла водои теплоснабжение Мезенского района Архангельской области. Ее ключевые функции включали в первую очередь отопление и водоснабжение, содержание систем канализации, котельных, артезианских колодцев и связанной инфраструктуры, отопительных систем (сетей), а также содержание муниципального жилого фонда (см. § 26 настоящего Постановления).

209. Таким образом, как в деле Ершовой (упоминавшемся выше, § 58), институциональные связи компании с публичной администрацией подкреплялись в настоящем деле специальным характером ее деятельности. Она оказывала услуги, которые по своему характеру были жизненно необходимы для населения района. Имущество, предназначенное для вышеупомянутых целей, соответственно, имело особый режим на основании национального законодательства, cоставляя "социально значимые объекты" в значении Закона о несостоятельности (см. § 125 настоящего Постановления). Не оспаривалось, что тарифы на жилищно-коммунальные услуги, а также услуги отопления и водоснабжения, оказывавшихся компанией, устанавливались районной администрацией (см. §§ 31, 33 и 48 настоящего Постановления). В разбирательстве о субсидиарной ответственности было установлено, что тарифная политика местной администрации имела значительное влияние на финансовую ситуацию компании (см. § 48 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает, что отношения, связанные с управлением коммунальной инфраструктурой, Конституционный Суд Российской Федерации расценивал как имеющие публично-правовой характер (см. § 124 настоящего Постановления).

210. Таким образом, по мнению Европейского Суда, в настоящем деле ключевая деятельность компании составляла "публичные обязанности, осуществляемые под контролем властей" (см. § 206 настоящего Постановления и прецедентную практику Европейского Суда, изложенную в §§ 184 и 189 настоящего Постановления).

211. Кроме того, действительная степень государственного контроля над компанией была продемонстрирована событиями 2005 - 2006 годов. Европейский Суд отмечает, что районная администрация решила реорганизовать компанию в форме выделения (см. § 32 настоящего Постановления). В то же время в контексте реорганизации собственник распорядился имуществом компании по своему усмотрению: все имущество, кроме уставного фонда компании, а также уголь, были переданы в МУП "МТС", вновь созданное юридическое лицо, осуществляющее те же функции, что и компания-должница (см. § 34 настоящего Постановления, см. довольно похожие обстоятельства в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", § 60), тогда как долги по невыплаченной заработной плате были оставлены у работодателя заявителя (см. § 35 настоящего Постановления). Районная администрация также решила ликвидировать компанию (см. § 37 настоящего Постановления). Последняя оказалась неспособной удовлетворить требования заявителя в разбирательстве о несостоятельности за отсутствием имущества.

212. Европейский Суд также отмечает, что попытка заявителя привлечь собственника к субсидиарной ответственности оказалась бесполезной. Заслуживает внимания, что в первом разбирательстве Мезенский районный суд установил, что компания утратила способность продолжать свою деятельность в результате действий собственника, и заключил, что, таким образом, ответственность за долги компании несет государство. Однако суд кассационной инстанции отклонил вывод об ответственности государства, и во втором разбирательстве суды страны заключили, что орган-собственник действовал законно, и несостоятельность имела место не по его вине (см. §§ 50 и 53 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает, что вопреки объяснениям заявителя он не должен разрешать вопрос о том, были ли действия собственника законными с точки зрения гражданского законодательства страны. Вместо этого Европейский Суд примет во внимание факты, установленные судами в этом разбирательстве, как важные элементы его оценки действительной степени государственного контроля над данной компанией, а также последствий подобного контроля для перспективы исполнения национальных решений, вынесенных в пользу заявителя.

213. По мнению Европейского Суда, вышеизложенные факты ясно свидетельствуют о том, что муниципальный орган действительно осуществлял существенную степень государственного контроля над компанией-должницей в настоящем деле (см. § 206 настоящего Постановления).

214. С учетом вышеизложенного Европейский Суд заключает, что компания не имела достаточной институциональной и оперативной независимости от муниципального органа и поэтому отклоняет возражение властей Российской Федерации ratione personae. Соответственно, несмотря на статус компании как отдельного юридического лица, муниципальный орган и, следовательно, государство несут ответственность на основании Конвенции за задолженность по судебному решению, вынесенному в пользу заявителя (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", § 62, с дополнительными отсылками).

() Жалоба Лисейцевой

215. Что касается жалобы Лисейцевой, вопрос о том, осуществляло ли предприятие-должник публичную функцию, по мнению Европейского Суда, менее очевиден, чем в деле Маслова. Европейский Суд отмечает, что компания оказывала в регионе различные услуги в области пассажирского транспорта на коммерческой основе (см. § 7 настоящего Постановления). Можно предположить, что в отсутствие дополнительной информации эта деятельность могла считаться исключительно коммерческой, как это утверждали власти Российской Федерации.

216. Европейский Суд, во-первых, отмечает, что компания-должница в настоящем деле обязалась оказывать услуги пассажирского транспорта некоторым категориям граждан бесплатно при условии последующего возмещения стоимости этих услуг из публичных средств. Однако различные публичные органы не исполнили свое обязательство своевременно, тем самым поставив компанию в трудное финансовое положение (см. §§ 9 и 18 настоящего Постановления).

217. Во-вторых, в любом случае муниципалитет и, следовательно, государство распорядились имуществом компании по своему усмотрению. Администрация решила реорганизовать предприятие в форме выделения и передала вышеупомянутые активы вновь созданному муниципальному унитарному предприятию "Автоколонна 1126 Плюс", тогда как накопленный долг по невыплаченной заработной плате не был переведен в новое юридическое лицо (см. § 10 настоящего Постановления).

218. Этих элементов достаточно, чтобы Европейский Суд заключил, что в тот период имущество и деятельность компании фактически контролировались и управлялись государством в решающей степени (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хачатрян против Армении", § 51)

219. С учетом вышеизложенного Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации ratione personae и заключает, что компания не имела достаточной институциональной и оперативной независимости от муниципального органа. Соответственно, муниципалитет и, следовательно, государство несут ответственность на основании Конвенции за задолженность компании-ответчица перед заявительницей в соответствии с окончательными судебными решениями, вынесенными в ее пользу (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", § 62, с дополнительными отсылками).

(iii) Неисполнение решений, вынесенных в пользу заявителей

() Статья 6 Конвенци

220. Европейский Суд напоминает, что исполнение решения, вынесенного судом, должно рассматриваться в качестве составной части "судебного разбирательства" для целей статьи 6 Конвенции. Таким образом, необоснованно длительная задержка исполнения вступившего в силу решения может нарушить Конвенцию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хорнсби против Греции" (Hornsby v. Greece) от 19 марта 1997 г., § 40, Reports of Judgments and Decisions 1997-II, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации", § 37). Некоторая просрочка может быть оправдана конкретными обстоятельствами, но в любом случае она не может умалять сущности права, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 1)", § 35). Европейский Суд напоминает, что при разрешении вопроса об оправданности задержки Европейский Суд оценивает степень сложности исполнительного производства, поведение заявителя и властей, а также природу присужденной суммы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Райлян против Российской Федерации" (Raylyan v. Russia) от 15 февраля 2007 г., жалоба N 22000/03, § 31).

221. Решения, вынесенные в пользу заявителей, не исполнены до сих пор. С учетом вывода об ответственности государства за долги перед заявителями в настоящем деле период неисполнения должен включать период взыскания долгов в ходе конкурсного производства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Михайленко и другие против Украины", § 53). Европейскому Суду достаточно отметить, что в настоящих делах решение от 19 июня 2007 г., вынесенное в пользу Маслова, оставалось неисполненным в течение чуть более чем одного года и восьми месяцев на дату ликвидации компании-должницы. Три решения, вынесенные в пользу Лисейцевой в 2003 - 2004 годах, оставались неисполненными в течение периодов от двух лет и шести месяцев до более чем трех лет на момент, когда компания перестала существовать.

222. Подобные задержки на первый взгляд несовместимы с Конвенцией (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Кошелева и другие против Российской Федерации" (Kosheleva and Others v. Russia) от 17 января 2012 г., жалоба N 9046/07, § 19). В то время как процедура ликвидации могла объективно оправдать некоторые ограниченные задержки в исполнительном производстве, продолжающееся неисполнение решений в пользу заявителей в течение нескольких лет едва ли может быть признано оправданным при любых обстоятельствах. Факты настоящего дела скорее приводят к мысли, что муниципальные органы не считали, что на них лежит обязанность погасить задолженность по заработной плате, установленную судебным решением, после принятия ими решения о ликвидации предприятий-должников и создании вместо них новых предприятий (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ершова против Российской Федерации", § 72). Подобное отношение (см. также позицию властей Российской Федерации по этому вопросу в § 147 настоящего Постановления) трудно согласовать с конвенционными обязанностями государства по исполнению внутригосударственных судебных решений в разумный срок.

223. Последовательно уклоняясь в течение нескольких лет от исполнения окончательного судебного решения в настоящем деле, власти Российской Федерации лишили положения пункта 1 статьи 6 Конвенции их полезного содержания. Следовательно, имело место нарушение требований статьи 6 Конвенции в части неисполнения окончательных решений, вынесенных в пользу заявителей.

() Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции

224. Европейский Суд также напоминает свою прецедентную практику о том, что невозможность добиться исполнения решения, вынесенного в пользу заявителя, составляет вмешательство в право на уважение собственности, предусмотренное первым предложением первого абзаца статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. в числе прочих примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации", § 40, и Постановление Европейского Суда от 6 марта 2003 г. по делу "Ясюнене против Литвы" (Jasiuniene v. Lithuania), жалоба N 41510/98, § 45). Европейский Суд находит, что, уклоняясь в течение ряда лет от принятия необходимых мер по исполнению окончательных решений, вынесенных в пользу заявителей, российские власти в течение значительного срока препятствовали заявителям в получении в полном объеме денежных средств, на которые они имели право, что составляло непропорциональное вмешательство в их право на уважение собственности (см. в числе многих других примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хачатрян против Армении", § 69, с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 22 февраля 2005 г. по делу "Шаренок против Украины" (Sharenok v. Ukraine), жалоба N 35087/02, §§ 35-38, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Григорьев и Какаурова против Российской Федерации", § 39. Соответственно, имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в части неисполнения окончательных решений, вынесенных в пользу заявителей.

III. Иные жалобы заявителей

225. В своих объяснениях Лисейцева указала, по крайней мере, одно новое решение, вынесенное в ее пользу 28 марта 2005 г. против предприятия-должника, не было исполнено до настоящего времени. Как и в некоторых более ранних делах, Европейский Суд не находит целесообразным рассматривать новые вопросы, выдвинутые заявителем после того, как жалоба коммуницирована властям государства-ответчика, если они не составляют развитие первоначальной претензий заявителя, представленных в Европейский Суд (см. Постановление Европейского Суда от 19 февраля 2013 г. по делу "Ефимова против Российской Федерации" (Yefimova v. Russia) от 19 февраля 2013 г., жалоба N 39786/09* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2014.), § 177, с дополнительными отсылками). Поскольку до коммуницирования жалобы и решения о рассмотрении жалобы по вопросу приемлемости и по существу одновременно претензии в связи с этим решением не выдвигались, объем настоящего дела ограничен фактами в их состоянии на дату коммуницирования. Однако Лисейцева имеет возможность подать новые жалобы в отношении последующих событий (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рафиг Алиев против Азербайджана" (Rafig Aliyev v. Azerbaijan) от 6 декабря 2011 г., жалоба N 45875/06, § 70).

226. Маслов жаловался в соответствии со статьей 6 Конвенции на то, что внутригосударственное законодательство неправильно применялось в разбирательстве о субсидиарной ответственности. Принимая во внимание предоставленные материалы, и насколько предмет жалобы относится к его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в нем признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Статья 41 Конвенции

227. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

228. Лисейцева требовала 13 226 рублей 67 копеек за невыплаченную задолженность по трем решениям, вынесенным в ее пользу, и 5 928 рублей в отношении неисполненного судебного решения от 28 марта 2005 г. Кроме того, она требовала 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

229. Маслов требовал 80 892 рубля 63 копейки за невыплаченную задолженность по судебному решению и 37 029 рублей 17 копеек в качестве компенсации за несвоеременную выплату заработной платы. Он также требовал 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

230. Власти Российской Федерации утверждали, что государство не несет ответственности за предполагаемые нарушения и в любом случае что требования являются необоснованными и чрезмерными.

231. Что касается Лисейцевой, Европейский Суд учитывает, что жалоба по поводу решения от 28 марта 2005 г. не относится к пределам настоящего дела (см. § 225 настоящего Постановления), и отклоняет требование в этой части. Европейский Суд удовлетворяет оставшуюся часть требований и присуждает заявительнице 338 евро в счет компенсации материального ущерба, а также любой налог, подлежащий начислению.

232. Относительно требований Маслова Европейский Суд отмечает, что вынесенное в его пользу решение осталось неисполненным. Соответственно, он присуждает ему 2 020 евро, а также любой налог, подлежащий начислению, в отношении невыплаченной задолженности по судебному решению. Что касается остальных требований, заявитель не обосновал их. Он не предоставил расчета требуемой компенсации и не разъяснил свой метод исчисления. Следовательно, эта часть требований подлежит отклонению.

233. В отношении компенсации морального вреда Европейский Суд находит разумным присудить 3 000 евро Лисейцевой и 1 500 евро Маслову, а также любой налог, начисляемый на указанные суммы, и отклоняет оставшуюся часть требований по данному основанию.

B. Судебные расходы и издержки

234. Лисейцева требовала 365 рублей 80 копеек в качестве компенсации почтовых расходов. Она представила почтовые квитанции в поддержку своих требований. Маслов требовал 20 000 рублей в качестве компенсации гонорара его адвоката. Он предоставил копии соответствующих соглашений с адвокатом, а также две расписки, подтверждающие уплату вышеупомянутой суммы двумя платежами.

235. Власти Российской Федерации оспорили эти требования, утверждая, что государство не несет ответственности за расходы.

236. Европейский Суд напоминает, что заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Европейский Суд отмечает, что оба заявителя обосновали свои требования соответствующими документами. Европейский Суд, таким образом, удовлетворяет требования заявителей полностью и присуждает по данному основанию Лисейцевой 11 евро и Маслову 477 евро, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть на них возложена.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

237. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил объединить жалобы в одно производство;

2) решил исследовать при рассмотрении существа жалобы в соответствии со статьей 13 Конвенции возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты в отношении жалоб заявителей на неисполнение судебных решений и отклонил его;

3) решил исследовать при рассмотрении существа жалобы в соответствии со статьей 6 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции возражение властей Российской Федерации ratione personae по поводу ответственности государства за долги муниципальных унитарных предприятий и отклонил его;

4) объявил жалобу на нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в части неисполнения окончательных решений суда и на нарушение статьи 13 Конвенции приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в части отсутствия эффективных внутригосударственных средств правовой защиты в отношении неисполнения или несвоевременного исполнения судебных решений, вынесенных в пользу заявителей;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в части неисполнения судебных решений, вынесенных в пользу заявителей;

7) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) в качестве компенсации материального ущерба:

338 евро (триста тридцать восемь евро) Лисейцевой,

2 020 евро (две тысячи двадцать евро) Маслову;

(ii) в качестве компенсации морального вреда:

3 000 евро (три тысячи евро) Лисейцевой,

1 500 евро (одну тысячу пятьсот евро) Маслову;

(iii) в качестве компенсации судебных расходов и издержек:

11 евро (одиннадцать евро) Лисейцевой,

477 евро (четыреста семьдесят семь евро) Маслову;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

8) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 9 октября 2014 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен
Секретарь
Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр
Председатель
Палаты Суда

Вы можете открыть актуальную версию документа прямо сейчас.

Открыть документ

Если вы являетесь пользователем интернет-версии системы ГАРАНТ, вы можете открыть этот документ прямо сейчас или запросить по Горячей линии в системе.