Постановление Европейского Суда по правам человека от 6 октября 2015 г. Дело "Турбылев (Turbylev) против Российской Федерации" (Жалоба N 4722/09) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Турбылев (Turbylev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 4722/09)

Постановление Суда

Страсбург, 6 октября 2015 г.

По делу "Турбылев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Андраша Шайо, Председателя Палаты,

Элизабет Штайнер,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк,

Эрика Мёсе,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 8 сентября 2015 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 4722/09, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Андреем Валерьевичем Турбылевым (далее - заявитель) 23 октября 2008 г.

2. Интересы заявителя представляла И.А. Кондратьева, адвокат, практикующая в г. Ухте Республики Коми. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, жаловался на то, что подвергся жестокому обращению во время содержания под стражей в милиции в целях принуждения его к даче признания в преступлении. Он также утверждал, что использование для его осуждения признательных показаний, которые были даны им в результате жестокого обращения и при отсутствии защитника, сделало судебное разбирательство в отношении него несправедливым.

4. 31 августа 2011 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1970 году и проживает в г. Ухте, Республика Коми.

A. Задержание заявителя и последующие события

6. В апреле 2005 года на ювелирный магазин и другие помещения торгового центра в Сосногорском районе Республики Коми было совершено разбойное нападение, во время происшествия на сотрудницу охраны было совершено нападение, и ей был причинен вред здоровью. Следователь A. следственного подразделения отдела внутренних дел г. Сосногорска возбудил уголовное дело по факту разбойного нападения. 15 июня 2005 г. производство по уголовному делу было приостановлено в связи с невозможностью установления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.

7. 25 августа 2005 г. некто Р. сообщила милиции, что ее приятель Б. совершил разбойное нападение вместе с Ж. и заявителем. В тот же день следователь A. возобновил производство по делу.

8. 26 августа 2005 г. сотрудники милиции задержали Б., Ж. и заявителя. Следователь A. присутствовал при задержании. Трое мужчин были доставлены в отдел внутренних дел г. Сосногорска Республики Коми.

9. Сотрудники милиции, в частности, З., начальник криминальной милиции отдела внутренних дел г. Сосногорска, допросили заявителя о его причастности к разбойному нападению. По утверждению заявителя, они требовали, чтобы он признался в совершении разбойного нападения, и Г., оперуполномоченный следственного подразделения отдела внутренних дел, пинал и бил его по разным частям тела. Боясь продолжения насильственных действий, заявитель признался в причастности к преступлению, как от него требовали, и подписал протокол о своей "явке с повинной", который был составлен оперуполномоченным Г. по просьбе З.

10. Согласно этому протоколу 26 августа 2005 г. в кабинете N 12 отдела внутренних дел г. Сосногорска сотрудник милиции Г. получил от заявителя признание в совершении преступления в соответствии со статьей 142 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ). В частности, в протоколе указывалось, что заявитель помогал Б. и Ж. грузить ценности, похищенные из магазинов, в автомобиль и перевозить их, что он признался без оказания на него физического или психологического давления и что ему была разъяснена статья 51 Конституции. В протоколе не было указано точное время получения признательных показаний и не раскрывалось содержание статьи 51 Конституции (которая касается показаний против самого себя, см. §§ 28, 47 и 49 настоящего Постановления).

11. По требованию З. заявитель написал в регистрационном журнале посетителей отделения милиции, что он ударился головой о стену и что у него нет жалоб на сотрудников милиции.

12. В 14.57 того же дня следователь A. составил протокол задержания заявителя как подозреваемого по делу.

13. В тот же день заявитель был помещен в изолятор временного содержания (далее - ИВС) отдела внутренних дел г. Ухты. Согласно документам ИВС при поступлении у заявителя были синяки под глазами, у него были разбиты губы, нижняя челюсть распухла с левой стороны, и у него были синяки на спине и ссадины на коленях.

14. 27 августа 2005 г. заявитель был допрошен в качестве подозреваемого в присутствии защитника. Он отказался от признательных показаний, данных им накануне, и пояснил, что дал эти показания в результате жестокого обращения со стороны сотрудников милиции.

15. 30 августа 2005 г. судья Сосногорского районного суда принял решение о заключении заявителя под стражу. В ответ на вопрос судьи о происхождении травм у него на лице заявитель сообщил, что был избит оперуполномоченными из отдела внутренних дел. В тот же день назначенный заявителю защитник, который представлял заявителя на заседании суда, подал сосногорскому прокурору* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду прокурор прокуратуры г. Сосногорска (примеч. редактора)) заявление, в котором просил провести проверку по жалобе заявителя и привлечь виновных к ответственности.

16. 31 августа 2005 г. заявитель был помещен в Следственный изолятор СИЗО N 11/2* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 2 Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Республике Коми" (примеч. редактора).), где был осмотрен врачом, который обнаружил у него синяки под глазами, опухшую спинку носа, двухсантиметровые ссадины на правой стороне лба, гематому на левой стороне нижней челюсти и ссадины на пояснице и правом колене (как зафиксировано в справке следственного изолятора от 29 сентября 2005 г.).

17. 5 сентября 2005 г. защитник заявителя просил следователя A., в производстве которого находилось дело о разбойном нападении, назначить судебно-медицинскую экспертизу заявителя. Следователь отклонил ходатайство как не имеющее отношения к делу о разбойном нападении.

B. Уголовное дело в отношении предполагаемого жестокого обращения с заявителем

1. Отказ в возбуждении уголовного дела

18. На основании обращения защитника заявителя (см. § 15 настоящего Постановления) следователь В. прокуратуры г. Сосногорска провел предварительную проверку по поводу предполагаемого жестокого обращения с заявителем.

19. 5 сентября 2005 г. следователь назначил судебно-медицинскую экспертизу заявителя, которая была проведена бюро судебно-медицинской экспертизы г. Ухты 7 сентября 2005 г. В заключении эксперта были перечислены следующие повреждения, имевшиеся у заявителя: синяки размером от 1 до 3,5 см на нижних веках обоих глаз, две ссадины размером 4 х 0,6 и 1,5 х 0,2 см на спине и ссадина размером 0,6 х 0,5 см на правом колене. Травмы могли быть причинены воздействием тупых твердых предметов с ограниченной контактной поверхностью в период за 8-12 дней до освидетельствования. Они не могли быть причинены единым воздействием в результате падения на плоскую поверхность.

20. Следователь получил "объяснения" следователя A. (в производстве которого находилось дело о разбойном нападении) и сотрудников милиции, которые доставили заявителя в отделение милиции и допрашивали его о причастности к разбойному нападению. В частности, сотрудник милиции Г. рассказал, что в ходе беседы, которую он имел с заявителем, последний внезапно вскочил на ноги и ударился головой о стену, в результате чего у него из носа пошла кровь. Сотрудник милиции K. также сообщил, что видел заявителя, бьющегося головой о стену. Сотрудник милиции З. пояснил, что в ходе "беседы" с заявителем последний рассказал о подробностях разбойного нападения, совершенного им, сказал, что он ударился головой о стену и что у него нет жалоб на сотрудников милиции, а также что заявитель внес свои объяснения в журнал регистрации посетителей отделения милиции.

21. 9 сентября 2005 г. следователь В. постановил, что жалобы заявителя на жестокое обращение, в частности, утверждения о том, что его били "по почкам" и толкали так, что он ударился лицом о стену и потерял сознание, не были основаны на действительных фактах, и что в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции Г., З., Ку., Б. и M. должно быть отказано в соответствии с пунктом 2 части первой статьи 24 УПК РФ (отсутствие в деянии состава преступления).

2. Возбуждение уголовного дела

22. 5 декабря 2005 г. прокурор г. Сосногорска отменил постановление следователя от 9 сентября 2005 г. как незаконное и необоснованное на том основании, что обстоятельства, при которых заявитель получил травмы, не были достоверно установлены. Он сослался на описание травм заявителя в момент его поступления в ИВС (см. § 13 настоящего Постановления) и СИЗО (см. § 16 настоящего Постановления) и на его осмотр судебно-медицинским экспертом (см. § 19 настоящего Постановления). Он указал, что предположения эксперта о том, как были причинены повреждения, заставляли сомневаться, что заявитель мог получить свои повреждения в результате однократного воздействия стены на его лицо. Прокурор также отметил, что заявитель пояснил, что он, скорее всего, сможет опознать сотрудника милиции, который избивал его в отделении милиции. Однако на стадии доследственной проверки было невозможно провести опознание и очную ставку. Прокурор счел, что нельзя исключать, что после задержания заявитель подвергался насильственным действиям с целью заставить его сознаться в совершении преступления. Версия заявителя о жестоком обращении с ним со стороны сотрудников милиции могла быть проверена лишь посредством расследования в полном объеме. Чтобы сделать это, было необходимо возбудить уголовное дело, учитывая, что имелись достаточные сведения, свидетельствующие о наличии признаков преступления, предусмотренного пунктом "а" части третьей статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) (превышение должностных полномочий с применением насилия). Прокурор дал указание о возбуждении уголовного дела.

3. Прекращение уголовного дела

23. В ходе последующего расследования сотрудники милиции, которые задержали заявителя, были допрошены в качестве свидетелей. Заявитель был допрошен в качестве потерпевшего. 15 февраля 2006 г. было получено заключение дополнительной судебно-медицинской экспертизы. В нем были повторены выводы предыдущего заключения (см. § 19 настоящего Постановления).

24. 4 марта 2006 г. следователь прокуратуры г. Сосногорска прекратил производство по делу в связи с отсутствием состава преступления в действиях сотрудников милиции согласно пункту 2 части первой статьи 24 УПК РФ.

25. 30 июня 2006 г. заместитель прокурора Республики Коми отменил постановление следователя и возобновил разбирательство по уголовному делу. Три последующих постановления о прекращении производства по делу, которые были вынесены, впоследствии были отменены как необоснованные и вынесенные по результатам неполного расследования. В одном из постановлений, датированных 24 ноября 2006 г., заместитель прокурора указал, что противоречия между показаниями сотрудников милиции и заявителя должны быть устранены и в случае необходимости должны быть проведены опознания и очные ставки. Когда заявителя допрашивали в качестве потерпевшего, он сказал, в частности, что помнит, как сотрудник милиции Г. ударил его головой о стену и начал бить его "по почкам" (как указано в постановлении о прекращении производства по делу от 4 января 2007 г.).

26. Последнее постановление о прекращении производства по делу в связи с отсутствием состава преступления, предусмотренного пунктом "а" части третьей статьи 286 УК РФ, в действиях сотрудников милиции Г., Ку. и B. было вынесено 1 апреля 2007 г. Следователь заключил, что утверждения заявителя были опровергнуты сотрудниками милиции Г. и K., которые сообщили, что заявитель сам ударился головой о стену, протоколом о явке с повинной и заключением судебно-медицинской экспертизы от 15 февраля 2006 г., согласно которому травмы заявителя могли быть причинены воздействием тупых твердых предметов с ограниченной контактной поверхностью. Из постановления не следовало, что были проведены такие следственные действия, как опознания или очные ставки с участием заявителя.

C. Судебное разбирательство по делу заявителя

1. Первая инстанция

27. На предварительном слушании, проведенном Сосногорским городским судом (далее - городской суд) 13 апреля 2006 г., защитник заявителя просила, чтобы протокол о явке с повинной заявителя от 26 августа 2005 г., на который ссылалось обвинение, был исключен из числа доказательств в соответствии с пунктом 1 части второй статьи 75 УПК РФ, поскольку он был составлен в отсутствие адвоката. Городской суд отклонил ходатайство.

28. В суде заявитель не признал себя виновным и сообщил, что написал заявление о признании по указанию сотрудника милиции З. в результате физического и психологического принуждения со стороны сотрудников милиции, в частности, сотрудник милиции Г. бил его "по почкам и печени" и бил его головой о стену так, что он потерял сознание. Он не был уведомлен о его праве не свидетельствовать против себя, предусмотренном статьей 51 Конституции, и эта часть протокола была добавлена сотрудниками милиции позднее. Заявитель также указал, что в ночь разбойного нападения он прибыл в торговый центр на автомобиле и по просьбе Б. буксировал его машину, пока ее двигатель не завелся, ничего не зная о разбое. Через два месяца Б. предложил ему для продажи золотые украшения, предположительно принадлежавшие подруге Б. Заявитель возвратил некоторые украшения B. и оставил остальные себе. Он понял слова сотрудника милиции З. так, что золото, которое он получил от Б., было похищено в Сосногорском районном торговом центре. Он сообщил З. о золоте, которое хранил дома.

29. Сообвиняемый заявителя Ж. не признал себя виновным, утверждая, что он оговорил себя вследствие жестокого обращения с ним со стороны сотрудников милиции, в частности, Г., который предположительно избил его, пинал и прижигал ему пальцы сигаретой. Он также указал, что после его задержания 26 августа 2005 г. он видел заявителя в милиции на коленях и с кровотечением.

30. Сообвиняемый заявителя Б. признал в суде первой инстанции, что он совершил разбойное нападение совместно с неким Ч. и указал, что заявитель и Ж. невиновны. В частности, Б. сообщил, что в ночь разбойного нападения он позвонил заявителю и попросил помочь ему, поскольку его машина сломалась. По его просьбе заявитель приехал на автомобиле, буксировал машину Б. (в которой находилось похищенное имущество), пока двигатель не завелся, и ничего не знал о разбое. Через два или три месяца, поскольку он испытывал трудности с хранением и продажей похищенного, Б. попросил заявителя присмотреть за золотыми украшениями и купить что-то для себя при желании. Заявитель согласился. Б. также заявил, что он не давал показаний против себя во время предварительного следствия, несмотря на физическое насилие, примененное к нему сотрудниками милиции, в частности, Г.

31. Жена заявителя, в частности, пояснила, что в день его задержания заявитель был доставлен к ним домой сотрудниками милиции для обыска квартиры. У него была царапина на лбу, его губа была повреждена, а нос опух.

32. Сотрудник милиции З., допрошенный судом первой инстанции в качестве свидетеля, сказал, что он и другие сотрудники милиции задержали заявителя и двух его сообвиняемых, когда подруга Б. сообщила об их причастности к разбойному нападению. В отделе милиции он разговаривал с заявителем о разбойном нападении несколько раз. Заявитель признался, назвал сообщников и выразил готовность выдать похищенное. З. предложил заявителю составить заявление о явке с повинной. Заявитель согласился, и З. попросил подчиненных подготовить необходимый документ. Насилие или угрозы к заявителю не применялись.

33. Сотрудник милиции Г. сообщил, что после задержания заявителя он доставил его в отдел милиции. Заявителя отвели в кабинет З., и позднее З. предложил Г. добиться от заявителя явки с повинной. Заявитель написал этот документ и подписал его. Г. не применял насилие к заявителю. Г. вышел из кабинета, чтобы зарегистрировать заявление у дежурного, тогда как заявитель оставался с сотрудником милиции K. Когда Г. вернулся в кабинет, он увидел, что заявитель внезапно вскочил и ударился головой об стену. Заявитель упал на колени, и у него пошла кровь, "возможно, носом". K. дал ему полотенце и спросил, нужен ли ему врач Р. Заявитель ответил отрицательно. Затем З. вновь отвел заявителя в свой кабинет.

34. Сотрудник милиции K. пояснил, что заявитель вскочил и ударился головой об стену, а затем упал на колени. K. хотел вызвать врача, но заявитель отказался. Он дал заявителю полотенце, поскольку у заявителя текла кровь. K. отрицал насильственное поведение со стороны сотрудников милиции.

35. Следователь A. сообщила, что она расследовала дело о разбойном нападении и давала отдельные поручения сотрудникам уголовного розыска отдела внутренних дел г. Сосногорска. Она не давала им указания допрашивать заявителя или обеспечивать явку с повинной. Сотрудник милиции Г. получил от заявителя добровольную явку с повинной. Допрашивая заявителя в качестве подозреваемого (27 августа 2005 г., см. § 14 настоящего Постановления), она заметила его травмы и спросила, нуждается ли он в медицинской помощи, но он отказался от нее.

36. Защитник заявителя утверждала в суде первой инстанции, что явка с повинной, от которой заявитель отказался на следующий день, когда был впервые допрошен в присутствии адвоката, должна быть признана недопустимым доказательством. Она отметила, что следователь A. составила протокол задержания заявителя в качестве подозреваемого 26 августа 2005 г. Однако по неизвестным причинам она не допросила его в тот же день в качестве подозреваемого. Сотрудники милиции получили явку с повинной по своей инициативе, в отсутствие каких-либо указаний следователя. Они сделали это с применением психологического и физического давления, что подтверждали, в частности, показания Ж. и жены заявителя (см. §§ 29 и 31 настоящего Постановления), справка из Следственного изолятора N ИЗ-11/2 (см. § 16 настоящего Постановления) и заключение судебно-медицинской экспертизы от 7 сентября 2005 г. (см. § 19 настоящего Постановления). Кроме того, его признание было получено в отсутствие защитника. Согласно части первой статьи 142 УПК РФ явка с повинной предполагается добровольной. Таким образом, если она получена от лица, задержанного по подозрению в совершении преступления, любое такое заявление должно быть подвергнуто внимательной оценке. Его добровольный характер обеспечивается процессуальными гарантиями в соответствии со статьями 46 ("Подозреваемый") и 51 ("Обязательное участие защитника") УПК РФ. В противном случае данное признание должно быть признано недопустимым доказательством в соответствии с пунктом 1 части второй статьи 75 УПК РФ.

37. В приговоре от 6 декабря 2007 г. городской суд признал необоснованным утверждение заявителя о том, что явка с повинной объяснялась оказанным на него давлением. Он ссылался на показания сотрудников милиции, отрицавших нарушения со своей стороны (см. §§ 32-34 настоящего Постановления), последнее решение следственного органа о прекращении уголовного разбирательства против них, которое, как указал городской суд, было принято в соответствии с УПК РФ и не было отменено или признано незаконным (см. § 26 настоящего Постановления), и результаты служебной проверки в милиции, которая отклонила утверждение заявителя о жестоком обращении.

38. Городской суд указал, что он критически оценил показания заявителя на суде, и заключил, что они отражают позицию защиты и направлены на уклонение от уголовной ответственности. Эти показания опровергались явкой с повинной заявителя и Ж., а также показаниями следующих свидетелей: подруги Б., которая слышала о причастности заявителя к разбойному нападению, пятерых сотрудников милиции, которые участвовали в задержании заявителя и его сообвиняемых и оперативных мерах, в частности, З., Г. и K., следователя A., которая вела дело о разбойном нападении, З.A., которая отрицала, что видела заявителя на крыльце его дома в ночь разбойного нападения (где согласно показаниям ее бывшего приятеля, которого суд заслушал в качестве свидетеля защиты, она находилась в этот вечер), и ее матери З.E., которая сообщила, что З.A. не выходила после 21.00, и Х., который был понятым при обыске в доме заявителя, когда были изъяты некоторые предметы.

39. Городской суд отметил, что он основал свой приговор на явке с повинной заявителя и Ж., а также на показаниях потерпевших, свидетелей обвинения и других доказательствах. Он установил, что 12 апреля 2005 г. Б., Ж. и заявитель вступили в сговор с целью совершения хищений из магазинов торгового центра. Согласно распределению ролей между ними заявитель оставался в автомобиле вне торгового центра, тогда как Б. и Ж. вошли в еще открытый торговый центр и спрятались там. Ночью они напали на охранницу и связали ее. Затем они взломали замки и похитили имущество, в частности, драгоценности и мобильные телефоны. Заявитель помог им вынести похищенное имущество и погрузить его в свой автомобиль, в котором все они уехали.

40. Городской суд признал заявителя виновным в хищении в крупном размере с незаконным проникновением в помещение, совершенном в сговоре с группой лиц, и приговорил его к шести годам лишения свободы. Вынося приговор заявителю, городской суд принял во внимание данные о его личности, в частности, полученные им положительные характеристики с места жительства и места работы, то, что он не привлекался к уголовной или административной ответственности. Он принял в качестве смягчающих вину обстоятельств его явку с повинной, тот факт, что он имел двух несовершеннолетних детей и добровольно выдал похищенные драгоценности, а также состояние его здоровья. Б. и Ж. были осуждены за разбой с применением насилия и приговорены к девяти и восьми годам лишения свободы соответственно. Городской суд удовлетворил гражданские иски потерпевших и обязал заявителя и его сообвиняемых выплатить солидарно 396 800 рублей в качестве компенсации материального ущерба. Остальные требования потерпевших подлежали рассмотрению в обособленном гражданском разбирательстве.

2. Обжалование

41. Заявитель и его защитник обжаловали приговор. Его защитник, в частности, указывала, что суд первой инстанции основал свой приговор на недопустимых доказательствах, в частности, на явке заявителя с повинной от 26 августа 2005 г., которая явилась следствием жестокого обращения со стороны сотрудников милиции в отсутствие защитника. Она воспроизвела свои доводы, выдвинутые в суде первой инстанции (см. § 36 настоящего Постановления).

42. 6 июня 2008 г. Верховный суд Республики Коми рассмотрел жалобу. Он полностью поддержал решение суда первой инстанции по поводу допустимости явки заявителя с повинной. Он, в частности, указал, что заявление было получено в соответствии с УПК РФ. Согласно части первой статьи 142 этого кодекса заявление о явке с повинной - это добровольное сообщение лица о совершенном им преступлении. Соответственно, не являлось обязательным указание следователя о его получении. Закон не содержит дополнительных требований к такому заявлению за исключением того, что заинтересованное лицо должно быть предупреждено об уголовной ответственности за ложный донос* (* Вероятно, имеется в виду, что согласно статье 141 УПК РФ заявитель о преступлении предупреждается об уголовной ответственности за заведомо ложный донос в соответствии со статьей 306 УК РФ (примеч. переводчика).). Таким образом, отсутствие адвоката не делало заявление незаконным и не нарушало права заявителя на защиту. Он был уведомлен о своем праве, предусмотренном статьей 51 Конституции, что подтверждает его подпись на протоколе о явке с повинной.

43. Верховный суд Республики Коми также отметил, что суд первой инстанции допросил в качестве свидетелей всех сотрудников милиции, которые видели заявителя в отделе с целью установления их причастности к предполагаемому преступлению. Все они отрицали какие-либо нарушения. Было установлено, что, написав признание, заявитель внезапно вскочил и ударился головой о стену. Верховный суд Республики Коми также сослался на недавнее решение следственного органа, датированное 1 апреля 2007 г., которым уголовное разбирательство против сотрудников милиции было прекращено (см. § 26 настоящего Постановления), и на результаты служебной проверки, отклонившей утверждения заявителя о жестоком обращении (см. § 37 настоящего Постановления). Он оставил приговор без изменения.

3. Надзорное производство

44. Защитник заявителя безуспешно затрагивала вопрос о допустимости в качестве доказательства явки заявителя с повинной в своих надзорных жалобах в Верховный суд Республики Коми и Верховный Суд Российской Федерации. Первый отклонил жалобу по тем же причинам, что и ранее (определение судьи Верховного суда Республики Коми от 5 сентября 2008 г. об отклонении жалобы, оставленное без изменения председателем этого суда 27 октября 2008 г.).

45. Верховный Суд Российской Федерации также решил, что довод заявителя о получении его заявления о явке с повинной в отсутствие адвоката не был основан на внутригосударственном законодательстве и что утверждение заявителя о жестоком обращении со стороны сотрудников милиции было необоснованным, что подтвердилось при его рассмотрении судом первой инстанции, который заслушал сотрудников милиции, в частности, З., Г. и Б. (определение судьи Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2008 г. об отклонении надзорной жалобы, оставленное без изменения заместителем Председателя Верховного Суда 10 марта 2009 г.).

II. Соответствующие внутригосударственные законодательство и практика

A. Права подозреваемых при содержании под стражей в милиции

46. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (Федеральный закон от 18 декабря 2001 г. N 174-ФЗ) предусматривает, что подозреваемые имеют право на помощь защитника с момента фактического задержания, и показания, данные ими в отсутствие адвоката и не подтвержденные в суде, являются недопустимым доказательством. Он, в частности, устанавливает следующее:

"_Статья 46. Подозреваемый

_4. Подозреваемый вправе:

_3) пользоваться помощью защитника с момента, предусмотренного пунктом_ 3 части третьей статьи 49 настоящего Кодекса, и иметь свидание с ним наедине и конфиденциально до первого допроса подозреваемого_

Сатья 49. Защитник

_3. Защитник участвует в уголовном деле:

_3) с момента фактического задержания лица, подозреваемого в совершении преступления_

Статья 51. Обязательное участие защитника

1. Участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если:

1) подозреваемый, обвиняемый не отказался от защитника в порядке, установленном статьей 52 настоящего Кодекса_

Статья 75. Недопустимые доказательства

_2. К недопустимым доказательствам относятся:

1) показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника_ и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде...".

47. Статья 51 Конституции Российской Федерации предусматривает, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников.

48. Часть 2 статьи 48 Конституции указывает, что каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения.

49. В Постановлении от 27 июня 2000 г. N 11-П* (* Имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова" (примеч. редактора).) Конституционный Суд Российской Федерации указал следующее:

"_2. ...Закрепляя право [предусмотренное частью 2 статьи 48] как непосредственно действующее, Конституция Российской Федерации не связывает предоставление помощи адвоката (защитника) с формальным признанием лица подозреваемым либо обвиняемым, а следовательно, и с моментом принятия органом дознания, следствия или прокуратуры какого-либо процессуального акта, и не наделяет федерального законодателя правом устанавливать ограничительные условия его реализации.

Норма статьи 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации определенно указывает на сущностные признаки, характеризующие фактическое положение лица как нуждающегося в правовой помощи в силу того, что его конституционные права, прежде всего на свободу и личную неприкосновенность, ограничены, в том числе в связи с уголовным преследованием в целях установления его виновности. Поэтому конституционное право пользоваться помощью адвоката (защитника) возникает у конкретного лица с того момента, когда ограничение его прав становится реальным.

По буквальному смыслу положений, закрепленных в статьях 2, 45 и 48 Конституции Российской Федерации, право на получение юридической помощи адвоката гарантируется каждому лицу независимо от его формального процессуального статуса, в том числе от признания задержанным и подозреваемым, если управомоченными органами власти в отношении этого лица предприняты меры, которыми реально ограничиваются свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения, - удержание официальными властями, принудительный привод или доставление в органы дознания и следствия, содержание в изоляции без каких-либо контактов, а также какие-либо иные действия, существенно ограничивающие свободу и личную неприкосновенность.

3. ...Поскольку конституционное право на помощь адвоката (защитника) не может быть ограничено федеральным законом, то применительно к его обеспечению понятия "задержанный", "обвиняемый", "предъявление обвинения" должны толковаться в их конституционно-правовом, а не в придаваемом им Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР более узком смысле. В целях реализации названного конституционного права необходимо учитывать не только формальное процессуальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется публичное уголовное преследование. При этом факт уголовного преследования и, следовательно, направленная против конкретного лица обвинительная деятельность могут подтверждаться актом о возбуждении в отношении данного лица уголовного дела, проведением в отношении него следственных действий (обыска, опознания, допроса и др.) и иными мерами, предпринимаемыми в целях его изобличения или свидетельствующими о наличии подозрений против него (в частности, разъяснением в соответствии со статьей 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации права не давать показаний против себя самого). Поскольку такие действия направлены на выявление уличающих лицо, в отношении которого ведется уголовное преследование, фактов и обстоятельств, ему должна быть безотлагательно предоставлена возможность обратиться за помощью к адвокату (защитнику). Тем самым обеспечиваются условия, позволяющие этому лицу получить должное представление о своих правах и обязанностях, о выдвигаемом против него обвинении и, следовательно, эффективно защищаться, и гарантирующие в дальнейшем от признания недопустимыми полученных в ходе расследования доказательств (статья 50, часть 2, Конституции Российской Федерации)_

Доступ к адвокату как неотъемлемая гарантия права на защиту в случае уголовного обвинения предусмотрен статьей 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, а также статьями 5 и 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которым каждому арестованному или задержанному сообщаются незамедлительно причины ареста и предъявляемое обвинение и обеспечивается право на безотлагательное решение судом вопроса о законности задержания и справедливое публичное разбирательство дела при предоставлении возможности защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника_".

Вышеупомянутым Постановлением Конституционный Суд Российской Федерации признал часть первую статьи 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР от 27 октября 1960 г. (действовавшего до 1 июля 2002) не соответствующей Конституции. Он установил, что, предусмотрев право на юридическую помощь с момента объявления подозреваемому протокола задержания, а не с момента задержания, как предусмотрено статьей 48 Конституции, часть первая статьи 47 старого УПК сделала право на юридическую помощь зависимой от усмотрения органов преследования.

Конституционный Суд Российской Федерации позднее ссылался на вышеупомянутое постановление и подчеркивал действительность своих выводов, сделанных в нем, в других ситуациях, когда осуществлялись оперативно-розыскные меры, направленные на установление фактов и обстоятельств, уличающих соответствующее лицо (Определения N 327-О от 9 июня 2005 г., N 473-О от 20 декабря 2005 г. и N 924-О-О от 15 ноября 2007 г.).

B. Явка с повинной в уголовном деле

50. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации предусматривает следующее:

"_Статья 74. Доказательства

_2. В качестве доказательств допускаются:

1) показания подозреваемого, обвиняемого;

2) показания потерпевшего, свидетеля;

3) заключение и показания эксперта;

4) вещественные доказательства;

5) протоколы следственных и судебных действий;

6) иные документы_

Статья 140. Поводы и основание для возбуждения уголовного дела

1. Поводами для возбуждения уголовного дела служат:

a) заявление о преступлении...

(b) явка с повинной_

2. Основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления_

Статья 141. Заявление о преступлении

1. Заявление о преступлении может быть сделано в устном или письменном виде_

3. Устное заявление о преступлении заносится в протокол, который подписывается заявителем и лицом, принявшим данное заявление. Протокол должен содержать данные о заявителе, а также о документах, удостоверяющих личность заявителя_

6. Заявитель предупреждается об уголовной ответственности за заведомо ложный донос в соответствии со статьей 306 Уголовного кодекса Российской Федерации, о чем в протоколе делается отметка, которая удостоверяется подписью заявителя.

Статья 142. Явка с повинной

1. Заявление о явке с повинной - добровольное сообщение лица о совершенном им преступлении.

2. Заявление о явке с повинной может быть сделано как в письменном, так и в устном виде. Устное заявление принимается и заносится в протокол в порядке, установленном частью третьей статьи 141 настоящего Кодекса".

51. Верховный Суд Российской Федерации рассматривает заявление о явке с повинной, предусмотренное статьей 142 УПК РФ, как доказательство в форме "иных документов", предусмотренных пунктом 6 части второй статьи 74 УПК РФ (см., например, кассационные определения Верховного Суда от 16 июля 2004 г. N 89-о04-29сп, от 23 июня 2005 г. N 50-о05-15, от 5 марта 2009 г. N 46-О09-3, от 25 мая 2009 г. N 48-О09-39 и от 20 мая 2010 г. N 209-О10-3СП).

52. Верховный Суд Российской Федерации указал, что закон не требует доступа к адвокату для подачи заявления о явке с повинной и, таким образом, возражение о недопустимости такого доказательства не подлежит удовлетворению (см. кассационные определения Верховного Суда от 23 марта 2005 г. N 56-о04-77, от 29 июня 2006 г. N 67-О06-5, от 15 декабря 2008 г. N 29-О08-18СП и от 25 июля 2013 г. N 201-ФГЕ13-2СП).

53. Таким образом, Верховный Суд Российской Федерации постановил, что положения пункта 1 части второй статьи 75 УПК РФ (см. § 46 настоящего Постановления) не применяются к заявлению о явке с повинной (см. кассационное определение Верховного Суда Российской Федерации от 23 марта 2005 г. N 50-о04-82сп).

54. В отношении утверждения о том, что статья 142 и/или другие положения УПК РФ являются основанием для принятия в качестве доказательства явки с повинной, полученной на предварительном следствии в отсутствие адвоката, Конституционный Суд Российской Федерации напомнил свои выводы, сделанные в Постановлении от 27 июня 2000 г. N 11-П (см. § 49 настоящего Постановления), и указал, что часть третья статьи 49 УПК РФ определяет момент, с которого защитник принимает участие в уголовном разбирательстве (см. § 46 настоящего Постановления). Конституционное право на правовую помощь возникает с момента, когда права соответствующего лица действительно ограничиваются, например, когда компетентные органы принимают меры, которые эффективно ограничивают его права на свободу и безопасность, включая право на свободу передвижения (определения об отказе в принятии жалоб от 17 июля 2012 г. N 1280-О, от 20 марта 2014 г. N 638-О, от 24 июня 2014 г. N 1338-О, от 23 октября 2014 г. N 2380-О и от 23 декабря 2014 г. N 2787-О со ссылкой на более раннее определение от 17 ноября 2009 г. N 1522-O-О). Таким образом, положения статей 91 и 92 УПК РФ, которые регулировали основания и порядок задержания подозреваемого, не лишали задержанного права на юридическую помощь с момента фактического задержания или других ограничений его прав (определения об отказе в принятии жалоб N 234-О от 20 июня 2006 г., N 245-O-О от 20 марта 2008 г., N 1579-O-О от 17 ноября 2011 г. и N 1280-О от 17 июля 2012 г.).

55. Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что статья 142 УПК РФ не содержит положений, которые санкционировали бы ограничение прав на свободу и безопасность, включая свободу передвижения, лица, подавшего заявление о явке с повинной. По этой причине статья 142 УПК РФ не предусматривает присутствия защитника. Однако она и не исключает права лица сделать такое заявление в присутствии адвоката (см. определения об отказе в принятии жалоб от 14 октября 2004 г. N 326-О, от 17 июля 2012 г. N 1280-О, от 20 марта 2014 г. N 638-О, от 24 июня 2014 г. N 1338-О, от 23 октября 2014 г. N 2380-О и от 23 декабря 2014 г. N 2787-О). Статья 142 УПК РФ не содержит норм, которые противоречили бы нормам уголовно-процессуального закона, устанавливающим порядок доказывания по уголовным делам. Эти общие положения подлежали применению при оглашении в ходе судебного следствия сделанного заявления о явке с повинной (определения об отказе в принятии жалоб от 14 октября 2004 г. N 326-О, от 20 октября 2005 г. N 391-О, от 22 марта 2011 г. N 285-O-О, от 20 октября 2011 г. N 1448-O-О, от 18 октября 2012 г. N 1901-О и от 25 сентября 2014 г. N 2173-О).

56. Согласно УК РФ явка с повинной считается обстоятельством, смягчающим ответственность при назначении наказания (статья 61). Пленум Верховного Суда Российской Федерации указал в своем Постановлении от 11 января 2007 г. N 2, что, если сообщение лица о совершенном с его участием преступлении в совокупности с другими доказательствами положено судом в основу обвинительного приговора, то данное сообщение может рассматриваться как явка с повинной и в том случае, когда лицо в ходе предварительного расследования или в судебном заседании изменило свои показания. Сообщение о преступлении, сделанное лицом после его задержания по подозрению в совершении преступления, не исключает признания этого сообщения в качестве смягчающего наказание обстоятельства.

C. Возобновление разбирательства

57. Статья 413 УПК РФ, устанавливая порядок возобновления уголовных дел, в соответствующей части предусматривает следующее:

"1. Вступившие в законную силу приговор, определение и постановление суда могут быть отменены и производство по уголовному делу возобновлено ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств_

4. Новыми обстоятельствами являются:

_(2) установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела, связанное с:

(а) применением федерального закона, не соответствующего положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

(б) иными нарушениями положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод...".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

58. Заявитель жаловался на то, что он подвергся бесчеловечному и унижающему достоинство обращению во время содержания в милиции с целью принуждения к признанию в совершении преступления. Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

59. Власти Российской Федерации признали, что права заявителя, предусмотренные статьей 3 Конвенции, были нарушены и что внутригосударственные средства правовой защиты были в его деле неэффективными.

60. Власти Российской Федерации также подчеркнули, что правовая система страны в принципе предусматривала эффективные средства правовой защиты для жертв жестокого обращения со стороны милиции. Прежде всего имелось эффективное уголовно-правовое средство правовой защиты относительно утверждений о жестоком обращении со стороны сотрудников милиции, которое могло повлечь осуждение сотрудников милиции. Власти Российской Федерации сослались и предоставили ряд приговоров, вынесенных в 2008-2010 годах судами различных регионов (Астраханской, Кемеровской, Липецкой, Московской, Ростовской и Рязанской областей, Республик Татарстан и Хакасия), в которых сотрудники уголовного розыска и других подразделений милиции были осуждены на основании статьи 286 УК РФ за преступления, которые могли рассматриваться как нарушения статьи 3 Конвенции. Власти Российской Федерации также сообщили, что действия и решения следственных органов, в частности, отказы в возбуждении уголовного дела, могли быть обжалованы в соответствии со статьей 125 УПК РФ. Наконец, существовали гражданско-правовые судебные средства для обжалования решений и действий государственных органов и их должностных лиц и получения возмещения причиненного вреда.

A. Приемлемость жалобы

61. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что власти Российской Федерации не ссылались на неисчерпание внутригосударственных средств правовой защиты и что жалоба не является неприемлемой по любым другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Жестокое обращение с заявителем во время содержания в милиции

62. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации признали, что в настоящем деле имело место нарушение статьи 3 Конвенции. Европейский Суд не имеет оснований для иного вывода.

63. После нахождения в милиции у заявителя были обнаружены травмы (см. §§ 13, 16 и 19 настоящего Постановления). Убедительное объяснение его травм не было представлено. Вывод следственного органа о том, что заявитель совершил акт самотравмирования, был основан на версии событий, выдвинутой сотрудниками милиции, особенно Г., который, согласно объяснениям заявителя, был сотрудником, применявшим к нему физическое насилие, и K., который предположительно находился в комнате с Г., когда заявителю были причинены травмы. Уклонение следственного органа от проверки двух версий происхождения травм заявителя путем применения таких следственных методов, как очные ставки и опознания, как не раз указывали надзирающие инстанции (см. §§ 22 и 25-26 настоящего Постановления), ставит под сомнение безоговорочное предпочтение версии сотрудников милиции. Кроме того, вывод о самотравмировании не соответствовал заключению судебно-медицинского эксперта о происхождении его травм, которое исключало возможность того, что травмы были причинены в результате падения, то есть единичного взаимодействия с плоской поверхностью, что также отметил надзирающий орган (см. § 22 настоящего Постановления), и предполагало, что они могли быть причинены ударами тупых твердых предметов с ограниченной контактной поверхностью. Наконец, следственный орган не предоставил объяснений травм спины заявителя.

64. С учетом медицинских документов следственных изоляторов и заключений судебно-медицинских экспертов травмы лица, спины и колен заявителя согласуются с его утверждениями о том, что его били и пинали, а головой ударили об стену с такой силой, что он потерял сознание. Эти травмы, не объясненные во внутригосударственном разбирательстве и признанные властями Российской Федерации, должны считаться вызванными жестоким обращением, за которое несут ответственность власти.

65. Имеющиеся данные позволяют сделать обоснованный вывод о том, что жестокое обращение имело место во время допроса заявителя сотрудниками милиции по поводу обстоятельств преступления, в котором он подозревался, и что в результате заявитель подписал документ о его явке с повинной, от которого отказался на следующий день, как только получил доступ к защитнику. Жестокое обращение может рассматриваться как вызвавшие у заявителя, который находился в состоянии особой уязвимости, чувства страха, тоски и нравственное страдание и заставившие его действовать против его воли. С учетом характера и обстоятельств жестокого обращения Европейский Суд находит, что оно составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, §§ 87-93, ECHR 2010, Постановление Европейского Суда по делу "Насакин против Российской Федерации" (Nasakin v. Russia) от 18 июля 2013 г., жалоба N 22735/05, §§ 51-55, и Постановление Европейского Суда по делу "Мостипан против Российской Федерации" (Mostipan v. Russia) от 16 октября 2014 г., жалоба N 12042/09* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 12 (примеч. редактора).), §§ 58-61).

66. Соответственно, имело место нарушение материально-правового аспекта статьи 3 Конвенции.

2. Обязанность государства по проведению эффективного расследования

67. Заявитель, у которого обнаружились травмы после нахождения в милиции, сообщил на первом допросе в качестве подозреваемого на следующий день, в присутствии адвоката, что он был подвергнут жестокому обращению со стороны сотрудников милиции для принуждения к признанию в преступлении (см. § 14 настоящего Постановления). Через три дня он повторил свою жалобу судье, который рассматривал ходатайство следователя о его заключении под стражу (см. § 15 настоящего Постановления). В тот же день его защитник подала заявление в следственный орган с требованием о привлечении к ответственности лиц, виновных в жестоком обращении с заявителем (там же). На следующий день травмы заявителя были вновь зафиксированы по прибытии в следственный изолятор (см. § 16 настоящего Постановления).

68. Таким образом, власти были безотлагательно и в достаточной степени поставлены в известность относительно утверждения заявителя о том, что он был подвергнут жестокому обращению в милиции. Утверждение было подкреплено документами из следственного изолятора о его травмах и судебно-медицинскими данными, полученными в результате первых мер, предпринятых следственным органом, который осуществлял предварительную проверку по поводу предполагаемого жестокого обращения (см. § 19 настоящего Постановления). Следовательно, утверждение было достоверным и создавало обязанность государства по проведению эффективного расследования.

69. Власти Российской Федерации признали, что такое расследование не имело места. Европейский Суд, как и в отношении нарушения материально-правового аспекта статьи 3 Конвенции (см. §§ 62 и 66 настоящего Постановления), не находит оснований для иного вывода.

70. Действительно, власти не возбуждали уголовное дело до 5 декабря 2005 г., то есть в течение более чем трех месяцев после того, как они узнали о предполагаемом жестоком обращении с заявителем. Прокурор возбудил уголовное дело на том основании, что версия заявителя о жестоком обращении с ним со стороны сотрудников милиции, которая не исключалась фактами, могла быть проверена только путем полного расследования, для чего было необходимо возбудить уголовное дело, поскольку имелись достаточные данные о признаках состава преступления, предусмотренного пунктом "а" части третьей статьи 286 УК РФ (см. § 22 настоящего Постановления). Согласно информации прокурора следственный орган не выявил обстоятельств, при которых заявителю были причинены травмы. В частности, при доследственной проверке было невозможно провести опознание, которое дало бы заявителю возможность указать сотрудника милиции, применившего к нему насилие, хотя заявитель "скорее всего, мог бы опознать [его]", или очную ставку между ними (там же).

71. Европейский Суд ранее указывал в деле "Ляпин против Российской Федерации", что в контексте правовой системы Российской Федерации при наличии достоверных утверждений об обращении, запрещенном статьей 3 Конвенции, власти должны возбудить уголовное дело и провести надлежащее уголовное расследование с проведением целого ряда следственных мер, которое, по мнению властей Российской Федерации (см. § 60 настоящего Постановления), составляет эффективное средство правовой защиты для потерпевших от жестокого обращения в милиции в соответствии с национальным законодательством. В рамках "доследственной проверки" невозможно установить факты дела, особенно личности тех, кто мог быть причастен к жестокому обращению. "Доследственная проверка" сама по себе не может привести к наказанию виновных, поскольку возбуждение уголовного дела и уголовное расследование должны предшествовать выдвижению обвинений против предполагаемых виновных, что впоследствии может стать предметом разбирательства в суде. Рассматривая многочисленные дела подобного рода против Российской Федерации, Европейский Суд указывал, что он вынужден делать выводы из самого факта отказа следственного органа от возбуждения уголовного дела в связи с достоверными утверждениями о жестоком обращении в милиции. Это указывало на неспособность государства исполнить свои обязанности по проведению эффективного расследования в соответствии со статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 6 (примеч. редактора).), §§ 129 и 132-136).

72. Эти выводы полностью применимы и в настоящем деле. Что касается фактов, Европейский Суд отмечает, что информация, которую прокурор нашел достаточной для возбуждения уголовного дела 5 декабря 2005 г., поступила в следственный орган вскоре после жестокого обращения с заявителем. Таким образом, не поддается объяснению трехмесячная задержка начала уголовного расследования по жалобе заявителя. Европейский Суд полагает, что данная задержка не могла не оказать существенного отрицательного влияния на расследование, значительно умалив способность следственного органа к обеспечению доказательств предполагаемого жестокого обращения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy) от 18 октября 2001 г., жалоба N 31143/96, § 37, Постановление Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации" (Kopylov v. Russia) от 29 июля 2010 г., жалоба N 3933/04, § 137* (* См.: там же. 2011. N 6 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Эльдар Иманов и Аждар Иманов против Российской Федерации" (Eldar Imanov and Azhdar Imanov v. Russia) от 16 декабря 2010 г., жалоба N 6887/02, § 99* (* См.: там же. 2012. N 2 (примеч. редактора).), и Постановление Европейского Суда по делу "Шишкин против Российской Федерации" (Shishkin v. Russia) от 7 июля 2011 г., жалоба N 18280/04, § 100* (* См.: там же. 2013. N 2 (примеч. редактора).)).

73. Последующее разбирательство было омрачено уклонением следственного органа от проведения полного расследования, как неоднократно указывали вышестоящие инстанции (см. § 25 настоящего Постановления). Оно окончилось решением о прекращении расследования на том же основании, отсутствие состава преступления в действиях сотрудников милиции, и по тем же доказательствам, показаниям сотрудников милиции Г. и K., сообщивших, что заявитель ударился лицом о стену, что и первоначальный отказ в возбуждении уголовного дела и предыдущие постановления о прекращении дела, каждое из которых отменялось как незаконное и необоснованное. В материалах, предоставленных Европейскому Суду, нет данных о том, что даже такие очевидные следственные меры, как опознания и очные ставки, важность которых дважды отмечалась вышестоящими лицами, выполнялись в ходе расследования (см. §§ 22 и 25 настоящего Постановления). Точно так же вывод судебно-медицинской экспертизы о том, что травмы заявителя могли быть вызваны единичным взаимодействием с плоской поверхностью, на который было обращено внимание следственного органа в решении возбудить уголовное дело (см. § 22 настоящего Постановления), был проигнорирован (см. § 26 настоящего Постановления).

74. Европейский Суд находит, что значительная задержка в возбуждении уголовного дела и начале полного уголовного расследования достоверных утверждений заявителя о серьезных фактах жестокого обращения со стороны милиции, раскрывавших признаки состава преступления, а также способ проведения расследования показывают, что власти не приняли всех доступных им разумных мер для обеспечения доказательств и не сделали серьезной попытки выяснить, что произошло на самом деле (см. среди других примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 131, ECHR 2000-IV, и Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., §§ 103 и последующие, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII). Таким образом, они не исполнили свое обязательство проведения эффективного расследования жалобы заявителя на жестокое обращение при содержании в милиции.

75. Уклонившись от обязанности проведения эффективного расследования, государство способствовало чувству безнаказанности сотрудников милиции. Европейский Суд подчеркивает, что надлежащая реакция властей при расследовании серьезных утверждений о жестоком обращении со стороны полиции или иных подобных агентов государства в соответствии со стандартами статьи 3 Конвенции является существенной для поддержания общественного доверия к приверженности верховенству права и предотвращения каких-либо признаков сговора или попустительства незаконным действиям (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Гасанов против Республики Молдова" (Gasanov v. Republic of Moldova) от 18 декабря 2012 г., жалоба N 39441/09, § 50, Постановление Европейского Суда по делу "Амине Гюзель против Турции" (Amine Guzel v. Turkey) от 17 сентября 2013 г., жалоба N 41844/09, § 39, и Постановление Европейского Суда по делу "Месут Дениз против Турции" от 5 ноября 2013 г., § 36716/07, § 52).

76. С учетом вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

II. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

77. Заявитель жаловался на то, что его право на справедливое судебное разбирательство, гарантированное статьей 6 Конвенции, было нарушено использованием признания, полученного от него в результате жестокого обращения в милиции, когда он не имел доступа к защитнику. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, которые в соответствующих частях предусматривают:

"1. "Каждый_ при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое_ разбирательство дела_ судом_

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

_с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия...".

78. Власти Российской Федерации оспорили этот довод. Они отметили, что заявление заявителя о явке с повинной было не единственным доказательством, на котором основывался его приговор. Его вина была достаточно доказана другими доказательствами по делу.

79. В ответ на вопросы Европейского Суда по поводу соответствующего внутригосударственного законодательства власти Российской Федерации указали, что в то время как сотрудники милиции, осуществлявшие оперативно-розыскную деятельность, не имели права проводить допрос задержанного, они могли получить от подозреваемого заявление о его явке с повинной. Явка с повинной регулировалась статьями 141 и 142 УПК РФ, которые не предусматривали право лица на доступ к защитнику. Согласно положениям УПК РФ пункт 1 части второй статьи 75 этого кодекса не применим к заявлению о явке с повинной. Однако в соответствии с данным положением показания против себя, данные в отсутствие адвоката лицом, которое позднее стало подозреваемым или обвиняемым, должны быть признаны недопустимым доказательством в случае отказа от них. Власти Российской Федерации не предоставили информации в поддержку их объяснений по поводу практики внутригосударственных судов в отношении пункта 1 части второй статьи 75 УПК РФ, хотя Европейский Суд предлагал им сделать это.

A. Приемлемость жалобы

80. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что власти Российской Федерации не ссылались на неисчерпание внутригосударственных средств правовой защиты и что жалоба не является неприемлемой по любым другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Общие принципы

81. Европейский Суд также напоминает, что в соответствии со статьей 19 Конвенции его обязанностью является обеспечение соблюдения обязательств Договаривающихся Сторон, принявших Конвенцию. В частности, в его компетенцию не входит рассмотрение жалоб в отношении правовых или фактических ошибок, допущенных судами страны, за исключением случаев, когда такие ошибки могут составлять нарушение прав и свобод, предусмотренных Конвенцией. В то время как статья 6 Конвенции гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, она не устанавливает каких-либо правил допустимости доказательств, которые относятся, прежде всего, к предмету регулирования внутригосударственного законодательства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шенк против Швейцарии" (Schenk v. Switzerland) от 12 июля 1988 г., §§ 45-46, Series A, N 140).

82. Таким образом, к функции Европейского Суда в принципе не относится рассмотрение вопроса о том, могут ли быть допустимыми конкретные виды доказательств, например, доказательства, с точки зрения внутригосударственного законодательства полученные незаконно, или виновен ли в действительности заявитель. Вопрос, требующий ответа, заключается в справедливости разбирательства в целом, включая способ получения доказательств. Это включает исследование указанной "незаконности" и, если нарушено другое конвенционное право, природы установленного нарушения (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Хан против Соединенного Королевства" (Khan v. United Kingdom), § 34, ECHR 2000-V, Постановление Европейского Суда по делу "P.G. и J.H. против Соединенного Королевства" (P.G. and J.H. v. United Kingdom), жалоба N 44787/98, § 76, ECHR 2001-IX, и Постановление Европейского Суда по делу "Алан против Соединенного Королевства" (Allan v. United Kingdom), жалоба N 48539/99, § 42, ECHR 2002-IX, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии", § 163).

83. При определении того, являлось ли разбирательство справедливым в целом, следует учитывать, соблюдались ли права защиты, в частности, имел ли заявитель возможность оспаривать подлинность доказательств и их использование (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пановиц против Кипра" (Panovits v. Cyprus) от 11 декабря 2008 г., жалоба N 4268/04, § 82). Кроме того, должно учитываться качество доказательства, а именно не ставят ли под сомнение достоверность и правильность доказательства те обстоятельства, при которых оно было получено (там же). Действительно, если оспаривается достоверность доказательства, наличие справедливых процедур проверки допустимости доказательства приобретает еще более важное значение (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аллан против Соединенного Королевства", § 47).

84. Право хранить молчание и право не свидетельствовать против себя признаны в качестве международных стандартов, которые составляют основу справедливой процедуры в соответствии со статьей 6 Конвенции. Их цель, в частности, заключается в обеспечении обвиняемому защиты от ненадлежащего принуждения со стороны властей и, таким образом, в исключении злоупотреблений правосудием и утверждении целей статьи 6 Конвенции. Право не свидетельствовать против себя обеспечивает прежде всего уважение к намерению обвиняемого хранить молчание и предполагает, что обвинение по уголовному делу должно представить доказательства против обвиняемого, не прибегая к доказательствам, полученным методами принуждения или подавления вопреки воле обвиняемого (см., в частности, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Яллох против Германии" (Jalloh v. Germany), жалоба N 54810/00, § 100, ECHR 2006-IX).

85. Наконец, Европейский Суд напоминает, что отказ от права, гарантированного Конвенцией, насколько он допустим, не должен идти вразрез с важными общественными интересами, должен быть сделан недвусмысленным образом и сопровождаться минимальными гарантиями, соизмеримыми со значением отказа (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сейдович против Италии" (Sejdovic v. Italy), жалоба N 56581/00, § 86, ECHR 2006-II).

2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

86. Европейский Суд отмечает, что милиция возобновила уголовное разбирательство нераскрытого разбоя в торговом центре на основании информации, сообщенной П., в частности, о предполагаемой причастности заявителя к разбойному нападению. Заявитель был доставлен в милицию и допрошен сотрудниками милиции по поводу обстоятельств преступления. Он был подвергнут жестокому обращению (см. § 66 настоящего Постановления) и признался в причастности к преступлению. Его признание было оформлено сотрудником милиции Г. в протоколе о явке с повинной. В этом протоколе указывалось, что заявитель был уведомлен о содержании статьи 51 Конституции Российской Федерации (см. § 10 настоящего Постановления). Получив доступ к адвокату на следующий день во время первого допроса в качестве подозреваемого следователем, заявитель отказался от признания, сообщив, что оно объясняется жестоким обращением со стороны сотрудников милиции. Он последовательно отказывался от своего признания в последующем разбирательстве, в котором его представлял защитник. Заявитель мог оспаривать допустимость заявления в качестве доказательства в суде по двум основаниям, которые он выдвинул в Европейском Суде. Во-первых, он утверждал, что заявление о признании было получено у него в результате жестокого обращения со стороны сотрудников милиции, и, во-вторых, что оно было получено без доступа к защитнику. Суд первой инстанции расценил его признание как допустимое доказательство, полагая, что утверждения о жестоком обращении с ним были необоснованными, доступ к адвокату не требовался в соответствии с внутригосударственным законодательством и заявитель был уведомлен о своем праве не свидетельствовать против себя. Признавая заявителя виновным, суд первой инстанции в значительной степени ссылался на его признание (см. §§ 38-39 настоящего Постановления). В кассационном и надзорном разбирательствах Верховный суд Республики Коми и Верховный Суд Российской Федерации полностью поддержали выводы суда первой инстанции.

87. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что суд первой инстанции не дал оценки медицинским документам и свидетельским показаниям, представленным заявителем в поддержку его возражения по мотиву давления (см. § 36 настоящего Постановления). Сославшись на показания сотрудников милиции, отрицавших нарушения со своей стороны, и на служебную милицейскую проверку, отклонившую утверждения заявителя, суд не придал значения явной заинтересованности сотрудников милиции в отклонении доводов заявителя о жестоком обращении. В целом мотивировка отклонения судом первой инстанции возражений заявителя свидетельствует об отсутствии независимой оценки всех относимых факторов с целью определения того, имеются ли основания для исключения из числа доказательств признания заявителя, предположительно "омраченного" нарушением статьи 3 Конвенции, чтобы обеспечить справедливость судебного разбирательства, и вместо этого указывает на использование решения следственного органа (см. §§ 37-38 настоящего Постановления), которое Европейский Суд признал основанным на расследовании, которое не отвечало требованиям статьи 3 Конвенции (см. § 74 настоящего Постановления). Это отсутствие тщательной оценки качества оспариваемого доказательства (признания заявителя) и обстоятельств, при которых оно было получено, что ставит под сомнение его достоверность и точность, не было восполнено вышестоящими судами. Таким образом, признание заявителя, полученное в результате бесчеловечного и унижающего достоинство обращения с ним (см. § 65 настоящего Постановления), было использовано внутригосударственными судами в качестве доказательства вины заявителя. При этом суды страны легализовали меры, принятые сотрудниками милиции для использования "заявления о явке с повинной" в целях документирования признания заявителя, полученного под давлением, после задержания по подозрению в совершении преступления вопреки значению, предусмотренному для такого заявления в статье 142 УПК РФ (добровольное сообщение лица о преступлении, которое оно совершило, см. § 50 настоящего Постановления).

88. Власти Российской Федерации, которые признали, что заявитель был подвергнут жестокому обращению в нарушение статьи 3 Конвенции, не оспаривали, что признание заявителя было получено в результате подобного обращения. Они утверждали, что признание было не единственным доказательством, на котором было основано осуждение заявителя и что другие доказательства, представленные обвинением, в любом случае обеспечили бы осуждение заявителя.

89. Европейский Суд напоминает, что в рамках конвенционной системы давно признано, что предусмотренное статьей 3 Конвенции право не подвергаться пытке или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию воплощает одну из фундаментальных ценностей демократического общества. Это абсолютное право, не допускающее исключений ни при каких обстоятельствах (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Адсани против Соединенного Королевства" (Al-Adsani v. United Kingdom), жалоба N 35763/97, § 59, ECHR 2001-XI). Следовательно, использование в уголовном разбирательстве доказательств, полученных в нарушение статьи 3 Конвенции, всегда порождает серьезные вопросы по поводу справедливости разбирательства, даже если принятие таких доказательств не является решающим для осуждения лица (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Яллох против Германии", § 99).

90. Признания, полученные в нарушение статьи 3 Конвенции, по своей природе не достоверны. Кроме того, их использование в уголовном разбирательстве часто является причиной совершения актов жестокого обращения в первую очередь. Принятие таких доказательств во внимание при признании лица виновным несовместимо с гарантиями статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сёйлемез против Турции" (Soylemez v. Turkey) от 21 сентября 2006 г., жалоба N 46661/99, § 122). Принятие признаний, полученных в нарушение статьи 3 Конвенции, делает разбирательство в целом автоматически несправедливым, независимо от доказательной ценности признания и от того, имело ли их использование решающее значение в обеспечении осуждения обвиняемого (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии", §§ 166 и 173, и Постановление Европейского Суда по делу "Эль Хаски против Бельгии" (El Haski v. Belgium) от 25 сентября 2012 г., жалоба N 649/08, § 85).

91. Европейский Суд уже указывал в § 65 настоящего Постановления, что признание заявителя было получено в результате бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, которому он подвергся в милиции. Таким образом, возражение властей Российской Федерации о том, что признание заявителя было не единственным или не решающим доказательством, подлежит отклонению.

92. Европейский Суд также отмечает, что до подачи "заявления о явке с повинной" заявитель не был уведомлен о его праве на юридическую помощь. Помимо соответствия внутригосударственному законодательству, суды страны не представили обоснование первоначальному отсутствию доступа заявителя к адвокату в милиции. Как указали суды в деле заявителя, для подачи заявления о явке с повинной не требовался предварительный доступ к адвокату. Таким образом, последующее использование этого заявления в качестве доказательства в суде не может быть оспорено по мотиву отсутствия юридической помощи (см. §§ 42 и 44-45 настоящего Постановления). Данная позиция согласуется с прецедентной практикой Верховного Суда Российской Федерации по данному вопросу (см. §§ 51-53 и 56 настоящего Постановления).

93. Европейский Суд напоминает, что, не будучи абсолютным, право каждого обвиняемого на эффективную защиту адвоката, при необходимости назначенного, является одним из основных признаков справедливого судебного разбирательства. Ранний доступ к адвокату на следственной стадии разбирательства служит процессуальной гарантией против самооговора и фундаментальной гарантией против жестокого обращения с учетом особой уязвимости обвиняемого на этой стадии разбирательства (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салдуз против Турции" (Salduz v. Turkey), жалоба N 36391/02, § 54, ECHR 2008, Постановление Европейского Суда по делу "Нечипорук и Йонкало против Украины" (Nechiporuk and Yonkalo v. Ukraine) от 21 апреля 2011 г., жалоба N 42310/04, § 263, и Постановление Европейского Суда по делу "Мартин против Эстонии" (Martin v. Estonia) от 30 мая 2013 г., жалоба N 35985/09, § 79). Чтобы право на справедливое судебное разбирательство оставалось достаточно "практическим и эффективным", пункт 1 статьи 6 Конвенции требует, чтобы, как правило, доступ к услугам адвоката обеспечивался с первого допроса подозреваемого в полиции, если при особых обстоятельствах конкретного дела не имеется веских причин для ограничения этого права. Даже если веские причины в виде исключения оправдывают отказ в доступе к адвокату, такое ограничение, чем бы оно ни оправдывалось, не должно ненадлежащим образом умалять права обвиняемого, предусмотренные статьей 6 Конвенции. Праву на защиту в принципе был бы причинен невосполнимый ущерб, если бы компрометирующие показания, полученные в период полицейского допроса в отсутствие адвоката, были использованы для осуждения (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салдуз против Турции", § 55). Системного ограничения права на получение юридической помощи на основании законодательных положений самого по себе достаточно для установления нарушения статьи 6 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салдуз против Турции", § 56, и Постановление Европейского Суда по делу "Даянан против Турции" (Dayanan v. Turkey) от 13 октября 2009 г., жалоба N 7377/03).

94. Европейский Суд отмечает, что независимо от того, признался ли заявитель до или после оформления его задержания (см. §§ 10 и 12 настоящего Постановления), из обстоятельств дела, которые не оспариваются властями Российской Федерации, и, в частности, из показаний сотрудников милиции следует, что во время его признания заявитель содержался в милиции по той единственной причине, что он подозревался в причастности к разбойному нападению, это подозрение было основано на информации, сообщенной милиции П. (см. §§ 6-8 и 32-33 настоящего Постановления). Соответственно, сотрудники милиции были обязаны соблюдать права подозреваемого, одним из которых является право на доступ к адвокату (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Брюско против Франции" (Brusco v. France) от 14 октября 2010 г., жалоба N 1466/07, §§ 46-55). Это также отвечало требованию национального уголовно-процессуального законодательства о том, что право на доступ к адвокату возникает с момента фактического задержания (см. § 46 настоящего Постановления), что соответствует толкованию Конституционным Судом Российской Федерации права на юридическую помощь как возникающего с момента фактического ограничения конституционных прав, в частности, права на свободу и безопасность, а не с момента формального признания статуса подозреваемого или заключения под стражу (см. §§ 48-49 и 54-55 настоящего Постановления).

95. Отсутствие во внутригосударственном законодательстве требования о праве на доступ к адвокату при подаче заявления о явке с повинной использовалось как способ ограничить право заявителя как фактического подозреваемого на юридическую помощь и принять его заявление о явке с повинной, полученное в отсутствие юридической помощи, в качестве доказательства его вины. Это невосполнимо повредило правам защиты. Ни помощь, оказанная впоследствии адвокатом, ни состязательный характер последующего разбирательства и возможность оспаривания данного доказательства в суде первой инстанции и при обжаловании не могли устранить недостатки, которые имели место в милиции.

96. Даже если предположить, что заявитель был уведомлен о его конституционном праве не свидетельствовать против себя до признания, как установили внутригосударственные суды, нельзя считать действительным его отказ от привилегии не свидетельствовать против себя с учетом вывода Европейского Суда о том, что он подал заявление о признании в результате бесчеловечного и унижающего достоинство обращения с ним со стороны милиции. В любом случае не следует придавать значение тому факту, что заявителю напомнили о его праве хранить молчание, и он подписал соответствующий протокол (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салдуз против Турции", § 59, и Постановление Европейского Суда по делу "Плонка против Польши" (Ponka v. Poland) от 31 марта 2009 г., жалоба N 20310/02, § 37), особенно потому, что протокол упоминал статью 51 Конституции, не разъясняя ее значения. Кроме того, поскольку отсутствие доступа к адвокату в настоящем деле вытекало из системного применения правовых норм в их толковании внутригосударственными судами и заявитель не был информирован о его праве на юридическую помощь до подписания заявления о явке с повинной, вопрос об отказе от права на юридическую помощь не имеет значения.

97. Европейский Суд заключает, что использование судами явки заявителя с повинной, полученной в результате жестокого обращения в нарушение статьи 3 Конвенции и в отсутствие доступа к адвокату, сделало судебное разбирательство по делу заявителя несправедливым.

98. Следовательно, имело место нарушение требований пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

99. Наконец, заявитель жаловался со ссылкой на статью 13 Конвенции на другие предполагаемые нарушения его прав в уголовном разбирательстве против него, такие как задержки вынесения приговора и назначения кассационного слушания, изменения в составе суда и отклонение его надзорных жалоб. Принимая во внимание предоставленные материалы, и насколько предмет жалобы относится к юрисдикции Европейского Суда, он не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

100. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

101. Заявитель требовал 30 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

102. Власти Российской Федерации сочли это требование чрезмерным.

103. Учитывая характер установленного нарушения и оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 20 000 евро, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

104. Заявитель также требовал 150 000 рублей в качестве компенсации юридических издержек, понесенных на стадии предварительного следствия и во внутригосударственных судах, и 3 000 евро в качестве компенсации издержек, понесенных в Европейском Суде.

105. Власти Российской Федерации оспорили эти требования на том основании, что отсутствовали доказательства того, что эти издержки действительно были понесены.

106. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Европейский Суд признает, что договор оказания юридических услуг во внутригосударственном разбирательстве и договор оказания юридических услуг по поводу разбирательства в Европейском Суде, заключенные между заявителем и его адвокатом, создали обязательство по уплате указанных в них сумм. Однако он отмечает, что, хотя устранение нарушений статьи 6 Конвенции, установленных Европейским Судом в настоящем деле, составляло большую часть правовой работы во внутригосударственном разбирательстве, сумма, указанная в первом договоре, также охватывала другую правовую работу, не относящуюся к установленным нарушениям Конвенции. Он также подчеркивает, что не все жалобы, представленные заявителем, были признаны приемлемыми Европейским Судом. В настоящем деле, рассмотрев предоставленные ему документы и вышеуказанные критерии, Европейский Суд находит разумным присудить сумму в 2 500 евро в счет компенсации расходов, понесенных в ходе разбирательства во внутригосударственных судах, и 2 800 евро, понесенных в Европейском Суде, а также любой налог, который может быть начислен на общую сумму, подлежащие перечислению непосредственно на банковский счет представителя заявителя.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

107. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу в части предполагаемого жестокого обращения с заявителем в милиции и неэффективности последующего расследования, использования в суде признания, к которому заявителя вынудили в отсутствие адвоката, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте;

4) постановил, что имело место нарушение требований пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции в части использования в качестве доказательства признания заявителя, полученного в результате бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и в отсутствие доступа к адвокату;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 20 000 евро (двадцать тысяч евро), а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 5 300 евро (пять тысяч триста евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с указанной суммой;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 6 октября 2015 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Андраш Шайо Председатель Палаты Суда