Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 ноября 2015 г. Дело "Бимурадова (Bimuradova) против Российской Федерации" (Жалоба N 3769/11) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Бимурадова (Bimuradova)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 3769/11)

Постановление Суда

Страсбург, 12 ноября 2015 г.

По делу "Бимурадова против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Андраша Шайо, Председателя Палаты,

Элизабет Штайнер,

Ханлара Гаджиева,

Юлии Лаффранк,

Линос-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 20 октября 2015 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 3769/11, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Тоитой Бимурадовой (далее - заявительница) 2 декабря 2010 г.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявительница утверждала, что в мае 2002 года ее брат был похищен в Чеченской Республике представителями государства и что органы власти не провели эффективного расследования этого обстоятельства.

4. 9 сентября 2011 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявительница, 1966 года рождения, проживает в селе Бас-Гордали, Чеченская Республика. Она является сестрой Магомеда Бимурадова, 1972 года рождения.

A. Похищение Магомеда Бимурадова

6. По утверждению заявительницы, 27 мая 2002 г., примерно в 15.00 (в предоставленных документах также указана дата 26 мая 2002 г.), Магомед Бимурадов был похищен на улице около своего дома в селе Бас-Гордали группой вооруженных лиц в масках, приехавших на автомобиле белого цвета. Его насильно посадили в автомобиль, который уехал в направлении села Шуани Ножай-Юртовского района Чеченской Республики. Как утверждается, похитители принадлежали к военнослужащим федеральных сил.

7. С тех пор брат заявительницы считался пропавшим без вести.

8. В жалобе, поданной в Европейский Суд, заявительница утверждала, что свидетелями похищения ее брата были односельчане Е.Ц. и Х.Ц.  Тем не менее она не предоставила Европейскому Суду показания данных свидетелей. По-видимому, эти свидетели не давали показаний в ходе официального расследования. В поддержку своей жалобы она предоставила совместное заявление без указания даты в отношении фактических обстоятельств дела с ее стороны и со стороны ее двух сестер, Х.Б. и З.Х., которые не являлись свидетельницами похищения.

9. Власти Российской Федерации не оспаривали обстоятельства дела в изложении заявительницы, но отрицали причастность представителей государства к исчезновению Магомеда Бимурадова.

B. Официальное расследование исчезновения

10. Власти Российской Федерации предоставили копию "всех материалов уголовного дела N 71056" по факту похищения Магомеда Бимурадова на 75 листах. Предоставленная информация может быть кратко изложена нижеследующим образом.

1. Основные следственные действия, предпринятые властями

11. 5 июня 2002 г. родственники Магомеда Бимурадова подали заявление о его исчезновении с указанием на то, что он вышел из дома и не вернулся. Заявительница, ее четыре сестры и другие родственники, включая их отца М.М.Б., впоследствии поддерживали переписку с органами власти.

12. 1 октября 2002 г. прокуратура Ножай-Юртовского района возбудила уголовное дело по статье 105 Уголовного кодекса Российской Федерации (убийство), которому был присвоен N 71056.

13. 14 октября 2002 г. заявительница была признана потерпевшей по уголовному делу.

14. В октябре и ноябре 2002 года следователи направили запросы в отношении возможного задержания Магомеда Бимурадова правоохранительными органами. Ответы на них были отрицательными.

15. 2 декабря 2002 г. расследование уголовного дела было приостановлено в связи с невозможностью установления лиц, причастных к совершению преступления.

16. В июле 2003 года по запросу заявительницы и ее родственников следователи выдали им справку о том, что Магомед Бимурадов пропал без вести и что он не был причастен к деятельности незаконных вооруженных формирований.

17. 31 марта 2004 г. военная прокуратура - войсковая часть N 20116 сообщила в ответ на обращение от марта 2004 года, сделанное сестрой заявительницы З.Б., что проверить предположение в отношении причастности военнослужащих к исчезновению ее брата не представляется возможным.

18. 19 апреля 2005 г. расследование было возобновлено. Заявительница была проинформирована об этом.

19. 20 мая 2005 г. расследование уголовного дела было вновь приостановлено в связи с невозможностью установления лиц, причастных к совершению преступления. Заявительница была уведомлена об этом.

20. По утверждению заявительницы, в период с июня 2005 года по ноябрь 2010 года она и ее родственники направили некоторое количество запросов в следственные органы. Например, 8 ноября 2010 г. она и родственники иных пропавших лиц направили жалобу в Управление Генеральной прокуратуры Российской Федерации в Северо-Кавказском федеральном округе в отношении похищений их родственников военнослужащими федеральных сил и неэффективного расследования данных дел. Эта жалоба осталась без ответа.

21. 1 декабря 2011 г. расследование по факту исчезновения было возобновлено по жалобе родственников заявительницы. Производство по уголовному делу все еще не завершено.

2. Основные свидетельские показания, взятые следователями

22. 14 октября 2002 г. следователи допросили заявительницу, которая утверждала, что 27 мая 2001 г., примерно в 15.00, ее брат вышел из дома и не вернулся. Она также отметила, что в тот же день в период с 13.00 до 14.00, то есть до исчезновения ее брата, она видела подозрительный автомобиль ВАЗ-2106 белого цвета без номерного знака, который ездил по селу.

23. 3 мая 2005 г. следователи допросили сестер заявительницы З.Х. и Х.Б., а также главу администрации села Бас-Гордали Е.К., чьи показания были аналогичны тем, которые заявительница сообщила Европейскому Суду. Они утверждали, что не являлись непосредственными очевидицами похищения, но видели автомобиль ВАЗ белого цвета без номерного знака, который ездил по селу в тот день.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

24. Краткий обзор соответствующего законодательства Российской Федерации приведен в Постановлении Европейского Суда по делу "Аслаханова и другие против Российской Федерации" (Aslakhanova and Others v. Russia) от 18 декабря 2012 г., жалобы NN 2944/06, 8300/07, 50184/07, 332/08 и 42509/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 4 (примеч. редактора).), §§ 43-59).

Право

I. Предварительные возражения властей Российской Федерации

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

25. Власти Российской Федерации утверждали, что заявительница не выполнила правило шестимесячного срока, "не исчерпав при этом внутригосударственные средства правовой защиты". Власти Российской Федерации отмечали, что "шестимесячный срок исчисляется с [даты] вынесения решения судом кассационной инстанции, рассматривающим жалобу заявителя, но по делу заявительницы такого окончательного решения вынесено не было". Они также указали, что расследование по уголовному делу по факту исчезновения еще не завершено, поэтому рано делать какие-либо выводы в отношении предполагаемой неэффективности производства по уголовному делу.

2. Заявительница

26. Заявительница утверждала, что она выполнила правило шестимесячного срока и что ее жалоба была подана в Европейский Суд без чрезмерных и необоснованных задержек. Ссылаясь на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции" (Varnava and Others v. Turkey) (жалобы NN 16064/90-16066/90, 16068/90-16073/90, ECHR 2009), она отметила, что нарушение, о наличии которого она утверждала и которое являлось аналогичным нарушению в упомянутом деле, имело длящийся характер, к которому не применяется правило шестимесячного срока.

27. В частности, заявительница утверждала, что она подала жалобу вскоре после похищения и надеялась на то, что расследование по уголовному делу, инициированное впоследствии, будет иметь результаты, как и в случае любого другого официального расследования органов власти Российской Федерации, и что она подала свою жалобу в Европейский Суд только после того, как осознала неэффективность проводимого расследования. Заявительница отметила, что из-за вооруженного конфликта в Чеченской Республике она полагала, что задержки в расследовании были неизбежными.

28. Что касается предполагаемого неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, заявительница утверждала, что она не была обязана использовать гражданско-правовые средства защиты и что подача жалоб против следователей в соответствии со статьей 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации не устранила бы недостатков расследования. Она полагала, что единственное эффективное средство правовой защиты в ее случае, следствие по уголовному делу по факту похищения ее брата, оказалось неэффективным.

B. Мнение Европейского Суда

1. Соблюдение требования в отношении правила шестимесячного срока

(а) Общие принципы

29. Что касается довода властей Российской Федерации относительно несоблюдения заявительницей правила шестимесячного срока, Европейский Суд отмечает, что данный срок подразумевает, что заявительница должна была подать свою жалобу в Европейский Суд в течение шести месяцев после вынесения окончательного решения внутригосударственными органами или в течение шести месяцев после того, как ей стало известно о неэффективности внутригосударственных средств правовой защиты (см., например, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 157). Европейский Суд отмечает, что власти признали отсутствие конкретной даты или решения, которое могло бы послужить в качестве отправной точки для начала исчисления данного срока. Кроме того, власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявительницы была подана преждевременно, поскольку расследование по делу еще не было завершено.

30. Европейский Суд повторяет, что цель правила шестимесячного срока заключается в том, чтобы содействовать правовой определенности, обеспечивать рассмотрение дел в разумные сроки и защищать стороны от неопределенности в течение продолжительного периода времени. Данное правило также предоставляет возможность устанавливать факты до их исчезновения по прошествии времени (см. Постановление Европейского Суда по делу "Абуева и другие против Российской Федерации" (Abuyeva and Others v. Russia) от 2 декабря 2010 г., жалоба N 27065/05* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2012. N 2 (примеч. редактора).), § 172).

31. Как правило, шестимесячный срок исчисляется с даты принятия окончательного решения в процессе исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты. В отсутствие такой даты данный срок исчисляется с даты осуществления действия или принятия мер, в отношении которых подана жалоба. Если заявительница воспользовалась существующим средством правовой защиты, и только впоследствии ей стало известно об обстоятельствах, которые делают средство правовой защиты неэффективным, шестимесячный срок исчисляется с даты, когда заявительница впервые узнала или должна была узнать об этих обстоятельствах (см. помимо прочих примеров Решение Европейского Суда по делу "Зенин против Российской Федерации" (Zenin v. Russia) от 24 сентября 2009 г., жалоба N 15413/03).

32. В делах об исчезновениях, в отличие от дел, касающихся продолжающихся расследований по факту смерти родственников заявителей (см., например, Решение Европейского Суда по делу "Эльсанова против Российской Федерации" (Elsanova v. Russia) от 15 ноября 2005 г., жалоба N 57952/00, и Постановление Европейского Суда по делу "Нарин против Турции" (Narin v. Turkey) от 15 декабря 2009 г., жалоба N 18907/02, § 50), Европейский Суд приходил к выводу, что, принимая во внимание неопределенность и запутанность, характерные для таких ситуаций, природа последующих расследований подразумевает, что длительный период, в течение которого родственники пропавшего лица ожидают окончания судопроизводства внутригосударственными органами власти, может быть оправдан, даже если такое производство ведется с перерывами и сопряжено с определенными трудностями. Тем не менее в тех случаях, когда с момента соответствующих событий прошло более 10 лет, заявители должны обосновать задержку подачи жалобы в Европейский Суд (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", §§ 162-163).

33. Применяя принципы, изложенные в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", Европейский Суд указал в своем Постановлении по делу "Эр и другие против Турции" (Er and Others v. Turkey) от 31 июля 2012 г. (жалоба N 23016/04, §§ 55-58), что заявители, которые прождали почти 10 лет с момента исчезновения их родственника, прежде чем подать жалобу, выполнили правило шестимесячного срока, поскольку на внутригосударственном уровне все еще проводилось расследование. Европейский Суд пришел к аналогичному выводу в другом деле, в котором внутригосударственное расследование проводилось более восьми лет, и в котором заявители делали все, что ожидалось от них, с целью содействия властям (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бозкыр и другие против Турции" (Bozkir and Others v. Turkey) от 26 февраля 2013 г., жалоба N 24589/04, § 49).

34. С другой стороны, Европейский Суд признал неприемлемыми жалобы по тем делам, в рамках которых заявители до направления своих жалоб в Европейский Суд ожидали более 10 лет, и в рамках которых в течение длительного времени не имелось оснований, которые позволили бы им предположить, что расследование будет эффективным. Например, в деле "Йетишен и другие против Турции" (Yetisen and Others v. Turkey) (Решение Европейского Суда от 10 июля 2012 г., жалоба N 21099/06) заявители ждали в течение четырех лет после исчезновения, прежде чем подали официальную жалобу в компетентные следственные органы, и в течение 11,5 лет до подачи жалобы в Страсбургский суд. В деле "Финдик и Омер против Турции" (Findik and Omer v. Turkey) (Решение Европейского Суда от 9 октября 2012 г., жалобы NN 33898/11 и 35798/11) заявители обратились в Страсбургский суд спустя более 15 лет после произошедших событий, а в деле "Ташчи и Думан против Турции" (Tasci and Duman v. Turkey) (Решение Европейского Суда от 9 октября 2012 г., жалоба N 40787/10) заявители подали жалобу в Страсбургский суд по прошествии 23 лет после рассматриваемого исчезновения. В таких делах, как в деле "Ачиш против Турции" (Acis v. Turkey) (Постановление Европейского Суда от 1 февраля 2011 г., жалоба N 7050/05, §§ 41-42), по которому заявители обратились в Страсбургский суд спустя более 12 лет после рассматриваемого исчезновения, Европейский Суд отклонил жалобы как поданные с нарушением сроков согласно статье 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте по причине того, что они не смогли продемонстрировать определенное продвижение во внутригосударственном расследовании, чтобы оправдать их задержку более чем на 10 лет.

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

35. Прежде всего Европейский Суд замечает, что власти Российской Федерации не оспаривали утверждение заявительницы о том, что в период с 2005 по 2010 год она поддерживала контакты с властями, обращаясь за помощью в розыске ее брата, а также за информацией о ходе расследования обстоятельств его исчезновения.

36. Европейский Суд также отмечает, что заявительница и ее родственники подали заявление об исчезновении Магомеда Бимурадова в течение двух недель после рассматриваемых событий в июне 2002 года. Заявительница направила свою жалобу в Европейский Суд спустя восемь с половиной лет после рассматриваемых событий в декабре 2010 года. Из предоставленных документов следует, что расследование по факту исчезновения было начато в октябре 2002 года, и вскоре после этого заявительнице был присвоен статус потерпевшей по уголовному делу. В период с октября 2002 года по май 2005 года заявительница и ее родственники давали показания следственным органам (см. §§ 22 и 23 настоящего Постановления). В период с мая 2005 года, когда производство было приостановлено в последний раз, по декабрь 2010 года, когда заявительница подала жалобу в Европейский Суд, то есть спустя более чем пять лет, органами власти не было проведено существенных следственных мероприятий, и запросы заявительницы о предоставлении ей информации о ходе расследования остались без ответа (см. § 20 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает, что в периоды бездействия со стороны следственных органов, даже в отсутствие официальных ответов на их жалобы, заявительница и ее родственники вели переписку и контактировали с органами власти, пытаясь получить информацию о судьбе Магомеда Бимурадова и ускорить производство по делу. Не имея информации о ходе расследования, тем не менее они в декабре 2010 года обратились с жалобой в Европейский Суд (см. § 27 настоящего Постановления). Европейский Суд также отмечает последующее возобновление расследования в декабре 2011 года, произошедшее после того, как власти получили уведомление о жалобе заявительницы, поданной ею в Европейский Суд (см. §§ 4 и 21 настоящего Постановления).

37. Европейский Суд считает, что в обстоятельствах дела заявительница сделала всё, что от нее ожидалось, для оказания властям содействия в расследовании исчезновения ее брата. Учитывая ее активную позицию в рамках производства по делу и ее усилия по получению информации о ходе расследования и при отсутствии ответов со стороны органов власти, Европейский Суд не может заключить, что заявительница не проявила надлежащей сдержанности в ожидании результатов расследования в течение разумного срока. Европейский Суд указывает на значительный перерыв в ходе расследования, составляющий пять с половиной лет, но он считает, что по настоящему делу данное обстоятельство не может быть применено против заявительницы или истолковано как несоблюдение требования о шестимесячном сроке (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Скенджич и Крзнарич против Хорватии" (Skendhic and Krznaric v. Croatia) от 20 января 2011 г., жалоба N 16212/08, §§ 62-64 и 71-73, по которому была разъяснена задержка в восемь с половиной лет при инициировании расследования по факту исчезновения, и для сравнения см. Решение Европейского Суда по делу "Чичек и другие против Турции" (Cicek and Others v. Turkey), жалобы NN 28883/05, 32220/05, 32096/09 и 14018/10, в котором заявители не представили каких-либо обоснований длительных периодов бездействия в течение от восьми до 14 лет).

38. Соответственно, Европейский Суд считает, что расследование, пусть и с перерывами, но в рассматриваемый период проводилось, и что заявительница объяснила задержку подачи своей жалобы в Страсбургский суд периодом бездействия в рамках внутригосударственного производства по делу (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 166, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эр и другие против Турции", §§ 60). С учетом вышеизложенного Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации относительно приемлемости жалобы на основании правила шестимесячного срока.

2. Исчерпание внутригосударственных средств правовой защиты

39. Что касается гражданского иска с целью получения компенсации ущерба, причиненного в результате предполагаемых незаконных действий или незаконного поведения представителей государства, Европейский Суд уже постановил в ряде подобных дел, что данная процедура сама по себе не может считаться эффективным средством правовой защиты в контексте жалоб, поданных на основании статьи 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалобы NN 57942/00 и 57945/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 12 (примеч. редактора).), §§ 119-121, и Постановление Европейского Суда по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации" (Estamirov and Others v. Russia) от 12 октября 2006 г., жалоба N 60272/00* (* См.: там же. 2008. N 4 (примеч. редактора).), § 77). Следовательно, Европейский Суд подтверждает, что заявительница не была обязана использовать гражданско-правовые средства защиты. Следовательно, предварительное возражение властей Российской Федерации должно быть отклонено.

40. В отношении уголовно-правовых средств защиты в своем недавнем постановлении Европейский Суд пришел к заключению, что неэффективное расследование фактов исчезновения, имевших место в Чеченской Республике в период с 2000 по 2006 год, представляет собой системную проблему, и что уголовные расследования не являются эффективным средством правовой защиты в данном отношении (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аслаханова и другие против Российской Федерации", § 217).

41. С учетом обстоятельств настоящего дела, и отмечая отсутствие ощутимого прогресса за годы проведения уголовного расследования по факту исчезновения брата заявительницы, Европейский Суд приходит к выводу, что данное возражение должно быть отклонено, поскольку средство правовой защиты, на которое ссылались власти Российской Федерации, не являлось эффективным в имевшихся обстоятельствах.

II. Оценка Европейским Судом доказательств и установление фактов

42. Заявительница утверждала, что ее брат Магомед Бимурадов был похищен на улице 27 мая 2002 г. в селе Бас-Гордали представителями государства, и затем он исчез. Власти Российской Федерации отрицали причастность военнослужащих к данным событиям.

43. Европейским Судом был выработан ряд принципов в отношении установления фактических обстоятельств дела, вызывающих разногласия сторон (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эль-Масри против Македонии" (El-Masri v. the former Yugoslav Republic of Macedonia) от 13 декабря 2012 г., жалоба N 39630/09, §§ 151-153): фактические выводы должны быть основаны на стандарте доказывания "вне всяких разумных сомнений". Такие доказательства могут следовать из сосуществования достаточно обоснованных, очевидных и согласующихся выводов и заключений или схожих неопровергнутых фактических презумпций (см. Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avsar v. Turkey), жалоба N 25657/94, § 282, ECHR 2001-VII, и Постановление Европейского Суда по делу "Таниш и другие против Турции" (Tanis and Others v. Turkey), жалоба N 65899/01, § 160, ECHR 2005-VIII).

44. Применяя вышеупомянутые принципы в делах, касающихся утверждений об исчезновениях в Чеченской Республике, Европейский Суд заключал, что заявителям достаточно представить доказательства prima facie того, что их пропавшие родственники были похищены военнослужащими, а значит, что похищения подпадают под контроль властей, и далее уже власти государства-ответчика могут освободиться от бремени доказывания, либо раскрыв документы, находящиеся в их исключительном распоряжении, либо предоставив достаточные и убедительные объяснения по поводу рассматриваемых событий (см. среди прочих многочисленных примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аслаханова и другие против Российской Федерации", § 98, и Постановление Европейского Суда по делу "Гакаева и другие против Российской Федерации" (Gakayeva and Others v. Russia) от 10 октября 2013 г., жалобы NN 51534/08, 4401/10, 25518/10, 28779/10, 33175/10, 47393/10, 54753/10, 58131/10, 62207/10 и 73784/10* (* См.: там же. 2014. N 9 (примеч. редактора).), § 360).

45. Принимая постановления по делам, связанным с фактами исчезновений в Чеченской Республике, Европейский Суд учитывал трудности, связанные с получением доказательств, а также то обстоятельство, что часто заявители могли представить лишь незначительные доказательства в поддержку своих жалоб. Предельный объем достаточно серьезных доказательств устанавливался, главным образом, на основании свидетельских показаний, в том числе доводов, представленных заявителями Европейскому Суду и органам власти государства-ответчика, и на иных доказательствах, в которых подтверждалось присутствие военнослужащих или сотрудников правоохранительных органов в рассматриваемом районе в соответствующее время. На основании этого Европейский Суд приходил к выводу, что рассматриваемые территории находились под исключительным контролем органов государственной власти, учитывая проводимые там военные операции или спецоперации по обеспечению безопасности и присутствие военнослужащих (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Ибрагимов и другие против Российской Федерации" (Ibragimov and Others v. Russia) от 29 мая 2008 г., жалоба N 34561/03, § 82, Постановление Европейского Суда по делу "Абдулкадырова и другие против Российской Федерации" (Abdulkadyrova and Others v. Russia) от 8 января 2009 г., жалоба N 27180/03* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2009. N 4 (примеч. редактора).), § 120, а также Постановление Европейского Суда по делу "Косумова и другие против Российской Федерации" (Kosumova and Others v. Russia) от 7 июня 2011 г., жалоба N 27441/07* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 1 (примеч. редактора).), § 67). Если власти не могут опровергнуть данную презумпцию, это влечет за собой констатацию нарушения статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом аспекте. Тем не менее, если заявители не могут представить доказательства prima facie, бремя доказывания будет перенесено с них на власти (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Шаипова и другие против Российской Федерации" (Shaipova and Others v. Russia) от 6 ноября 2008 г., жалоба N 10796/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 5 (примеч. редактора).), § 87, Постановление Европейского Суда по делу "Товсултанова против Российской Федерации" (Tovsultanova v. Russia) от 17 июня 2010 г., жалоба N 26974/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 2 (примеч. редактора).), §§ 77-81, и Постановление Европейского Суда по делу "Мовсаевы против Российской Федерации" (Movsayevy v. Russia) от 14 июня 2011 г., жалоба N 20303/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 11 (примеч. редактора).), § 76).

46. Возвращаясь к обстоятельствам рассматриваемого дела, Европейский Суд отмечает, что предполагаемое похищение имело место в отсутствие свидетелей. Документы, предоставленные сторонами, не содержали описывающей события информации из "первых рук". Утверждение заявительницы о том, что ее брат был задержан представителями государства, основывается на показаниях трех лиц, включая заявительницу, при этом никто из них не являлся свидетелем похищения. Заявительница в отличие от заявителей по другим делам по факту исчезновения, рассматриваемым Европейским Судом, не могла сослаться на показания очевидцев для подтверждения своих утверждений, как и внутригосударственное расследование. В отсутствие показаний очевидцев или иных прямых доказательств Европейский Суд не имеет оснований для установления основных обстоятельств дела и принятия версии заявительницы в отношении событий в качестве единственного правдоподобного объяснения.

47. На основании имеющихся в его распоряжении материалов Европейский Суд считает, что фактические обстоятельства, при которых Магомед Бимурадов исчез, остаются предположением, и что, соответственно, не имеется достаточной доказательной базы для заключения о том, что преступники принадлежали к правоохранительным органам, или что спецоперация по обеспечению безопасности была проведена в отношении него.

48. Соответственно, для достижения требуемого стандарта доказывания не было установлено, что к исчезновению Магомеда Бимурадова были причастны представители государства. Кроме того, Европейский Суд не считает, что бремя доказывания может быть возложено на власти государства-ответчика. Следовательно, Европейский Суд не может установить в соответствии с требуемым стандартом доказывания, что Магомед Бимурадов был задержан представителями государства, либо то, что его предполагаемая смерть может быть поставлена в вину властям государства-ответчика.

III. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

49. Заявительница жаловалась, ссылаясь на положения статьи 2 Конвенции, на то, что ее брат, Магомед Бимурадов, исчез после того, как его задержали представители государства, и что органы государственной власти Российской Федерации не провели эффективного расследования по данному делу. Статья 2 Конвенции предусматривает следующее:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Доводы сторон

50. Власти Российской Федерации указывали, что в ходе внутригосударственного расследования не было получено доказательств того, что Магомед Бимурадов находился под контролем государства или что он был мертв. Власти Российской Федерации также отметили, что тот факт, что следственные мероприятия не дали каких-либо значимых результатов или полученные результаты были незначительными, не означал, что следственные органы бездействовали. Власти Российской Федерации утверждали, что были приняты все необходимые меры по выполнению обязательства по проведению эффективного расследования.

51. Заявительница настаивала на своей жалобе.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

52. Европейский Суд в свете доводов сторон считает, что жалоба затрагивает серьезные вопросы факта и права согласно Конвенции, определение которых требует рассмотрения дела по существу. Следовательно, жалоба на основании статьи 2 Конвенции должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Предполагаемое нарушение права на жизнь Магомеда Бимурадова

53. Европейский Суд установил, что в отсутствие соответствующей информации он не может применить требуемый стандарт доказывания в отношении причастности представителей государства к исчезновению Магомеда Бимурадова. При этом не было установлено, что он был лишен жизни представителями государства. В подобных обстоятельствах Европейский Суд не может установить нарушение статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом аспекте в отношении Магомеда Бимурадова.

(b) Предполагаемое ненадлежащее расследование по факту исчезновения

54. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что он не установил ответственность властей за исчезновение Магомеда Бимурадова или его убийство. Тем не менее он повторяет, что обязательство по расследованию в рамках статьи 2 Конвенции также применяется в отношении дел, по которым лицо исчезло при обстоятельствах, которые могут рассматриваться как угрожающие жизни. Соответственно, получив информацию об исчезновении при угрожающих жизни обстоятельствах, органы власти несут позитивное обязательство по расследованию рассматриваемого преступления (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шаипова и другие против Российской Федерации", § 96).

55. Европейский Суд уже устанавливал, что уголовное расследование не является эффективным средством правовой защиты в отношении фактов исчезновения, которые имели место, в частности, в Чеченской Республике в период с 2000 по 2006 год, и что такая ситуация представляет собой системную проблему в рамках Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аслаханова и другие против Российской Федерации", § 219). В настоящем деле, как и во многих аналогичных делах, ранее рассмотренных Европейским Судом, следствие велось в течение многих лет, не дав никаких значимых результатов по установлению судьбы пропавшего брата заявительницы. Хотя обязательство по проведению эффективного расследования подразумевает принятие мер, а не получение результатов, Европейский Суд отмечает, что уголовное расследование по факту исчезновения Магомеда Бимурадова осложнялось тем же комплексом недостатков, которые были перечислены в вышеупомянутом Постановлении Европейского Суда по делу "Аслаханова и другие против Российской Федерации" (§§ 123-125). В настоящем деле было вынесено несколько решений о приостановлении расследования, после чего следовали периоды бездействия, что еще более уменьшало надежды на выявление обстоятельств дела. Не было предпринято каких-либо значимых действий со стороны следователей в направлении установления факта проведения специальных операций примерно в дату исчезновения или факта того, был ли кто-то задержан в такую дату и доставлен в местный орган военного управления или правоохранительные органы. Следователи не провели осмотра места совершения преступления, а также не допросили военнослужащих, которые дежурили на контрольно-пропускных пунктах поблизости, а также соседей заявительницы или ее односельчан, за исключением допроса главы местной администрации, проведенного почти через три года после рассматриваемых событий (см. § 23 настоящего Постановления).

56. На основании вышеизложенного Евро-пейский Суд полагает, что власти не смогли провести эффективного уголовного расследования по факту исчезновения Магомеда Бимурадова. Соответственно, имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

IV. Предполагаемые нарушения статей 3, 5 и 13 Конвенции

57. Заявительница жаловалась на нарушение статей 3 и 5 Конвенции вследствие душевных страданий, испытанных ею в связи с исчезновением ее брата и незаконностью его задержания. Она также утверждала, что в нарушение статьи 13 Конвенции она не располагала внутригосударственными средствами правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений, в частности, на основании статей 2 и 3 Конвенции. Указанные статьи Конвенции в частях, имеющих отношение к настоящему делу, гласят следующее:

"Статья 3

Никто не должен подвергаться пыткам и бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию_

Статья 5

1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

_(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения_

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному согласно закону судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию_

Статья 13

Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

58. Власти оспорили эти утверждения.

1. Приемлемость жалобы

59. Европейский Суд отмечает, что данные жалобы не являются явно необоснованными по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что они не являются неприемлемыми по каким-либо иным основаниям. Следовательно, они должны быть объявлены приемлемыми для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

60. Европейский Суд не установил ответственность властей за исчезновение Магомеда Бимурадова. Соответственно, в данных обстоятельствах он не может установить, что ситуация обусловливает нарушение статьи 3 или статьи 5 Конвенции, как утверждает заявительница (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шаипова и другие против Российской Федерации", §§ 111 и 117, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мовсаевы против Российской Федерации", § 103, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Товсултанова против Российской Федерации", §§ 105 и 111, а также Постановление Европейского Суда по делу "Шафиева против Российской Федерации" (Shafiyeva v. Russia) от 3 мая 2012 г., жалоба N 49379/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 7 (примеч. редактора).), §§ 104 и 110).

61. Что касается жалобы заявительницы на основании статьи 13 Конвенции, Европейский Суд считает, что данный аспект был уже рассмотрен в контексте статьи 2 Конвенции. В отношении установления нарушения статьи 2 в ее процессуальном аспекте Европейский Суд считает, что отсутствует необходимость в ее отдельном рассмотрении по существу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хумайдов и Хумайдов против Российской Федерации" (Кhumaydov and Khumaydov v. Russia) от 28 мая 2009 г., жалоба N 13862/05* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2015. N 3 (примеч. редактора).), § 141, Постановление Европейского Суда по делу "Закриева и другие против Российской Федерации" (Zakriyeva and Others v. Russia) от 8 января 2009 г., жалоба N 20583/04* (* См.: там же (примеч. редактора).), § 108, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шаипова и другие против Российской Федерации", § 124).

V. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

62. Наконец, заявитель жаловался на нарушение своих прав в соответствии со статьями 6-8 Конвенции.

63. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении материалы, Европейский Суд считает, что данные жалобы не содержат каких-либо признаков нарушения прав и свобод, гарантированных в Конвенции или Протоколах к ней. Следовательно, эта часть жалобы должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

VI. Применение положений статьи 41 Конвенции

64. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Требования заявительницы

1. Ущерб

65. Что касается материального ущерба, заявительница требовала выплаты 567 602 российских рублей (примерно 14 000 евро) за утрату финансовой поддержки со стороны основного кормильца.

66. Заявительница требовала выплаты в качестве компенсации морального вреда 65 000 евро.

67. Власти Российской Федерации утверждали, что требования заявительницы были необоснованными и чрезмерными и что признание нарушения Конвенции само по себе является соразмерной компенсацией.

2. Судебные расходы и издержки

68. Заявительница не представила требований о возмещении ущерба по этому основанию.

B. Мнение Европейского Суда

69. Европейский Суд повторяет, что должно быть установлено наличие четкой причинно-следственной связи между ущербом, выплаты которого требует заявитель, и нарушением Конвенции, и что в соответствующем случае заявленная сумма может включать компенсацию в отношении потери заработка. Европейский Суд также считает, что утрата дохода применяется к близким родственникам исчезнувших лиц, включая супругов, престарелых родителей и несовершеннолетних детей (см. помимо прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 2 (примеч. редактора).), § 213, ECHR 2006-XIII (извлечения)).

70. Во всех случаях, когда Европейским Судом устанавливается нарушение Конвенции, он может признать, что заявителю был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован одним лишь фактом установления Конвенции, и присудить ему финансовую компенсацию.

71. Рассмотрев вышеизложенные заключения, перечисленные принципы и доводы сторон, Европейский Суд отклоняет требование о возмещении материального ущерба, но присуждает заявительнице 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любой налог, который может взиматься с данной суммы.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобы в части нарушений статей 2, 3, 5 и 13 Конвенции приемлемыми для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемыми;

2) постановил, что в отношении Магомеда Бимурадова имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом аспекте;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте в связи с непроведением эффективного расследования по факту исчезновения Магомеда Бимурадова;

4) постановил, что не было допущено нарушения статей 3 и 5 Конвенции;

5) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобу в соответствии со статьей 13 Конвенции;

6) постановил, что:

(a) в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции власти государства-ответчика обязаны выплатить заявительнице в качестве компенсации морального вреда 20 000 евро (двадцать тысяч евро), а также все налоги, подлежащие начислению на указанную сумму. Данная сумма подлежит переводу в российские рубли по курсу, действующему на дату выплаты;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эту сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 12 ноября 2015 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Андраш Шайо Председатель Палаты Суда