Вход
- Главная
- Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 ноября 2017 г. N 56-АПУ17-25СП Оснований для отмены или изменения вынесенного по уголовному делу приговора нет, поскольку наказание осужденным за убийство и мошенничества назначено с учетом всех обстоятельств дела, характера и степени общественной опасности совершенных преступлений, данных о личности каждого, обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, а также вердикта коллегии присяжных заседателей
Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 ноября 2017 г. N 56-АПУ17-25СП Оснований для отмены или изменения вынесенного по уголовному делу приговора нет, поскольку наказание осужденным за убийство и мошенничества назначено с учетом всех обстоятельств дела, характера и степени общественной опасности совершенных преступлений, данных о личности каждого, обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, а также вердикта коллегии присяжных заседателей
Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 ноября 2017 г. N 56-АПУ17-25СП
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:
председательствующего Иванова Г.П.
судей Зеленина С.Р. и Боровикова В.П.
при секретаре Быстрове Д.С. рассмотрела в судебном заседании апелляционные жалобы осужденных Елошвили Т.В., Гарбузняка Д.А., Гурзо А.А., Шляпникова И.В., защитников Желдоченко Н.Г., Прокопенко Д.П., Еращенко М.Л., Маньчева В.В., Шафорост Г.М. на приговор Приморского краевого суда с участием присяжных заседателей от 10 марта 2017 года, по которому
Елошвили Татьяна Владимировна, ... судимая
1. 26 августа 2013 года по ст. 159 ч. 4, 159 ч. 4 УК РФ 4 годам 11 месяцам лишения свободы,
2. 19 ноября 2013 года по ст. 159 ч. 3 УК РФ к 2 годам лишения свободы, постановлением от 10 ноября 2016 года на основании ст. 69 ч. 5 УК РФ к 6 годам лишения свободы,
осуждена по
ст. 159 ч. 4 УК РФ (в редакции от 7 марта 2011 года) к 6 годам лишения свободы;
ст. 30 ч. 1, 159 ч. 4 УК РФ к 3 годам лишения свободы;
ст. 105 ч. 2 п.п. "а, ж, к" УК РФ к 18 годам лишения свободы с ограничением свободы на срок 1 год,
на основании ст. 69 ч. 3 УК РФ путем частичного сложения назначенных наказаний к 20 годам 6 месяцам лишения свободы с ограничением свободы на срок 1 год,
на основании ст. 69 ч. 5 УК РФ путем частичного сложения назначенного наказания с наказанием, назначенным по приговору от 19 ноября 2013 года (с учетом постановления от 10 ноября 2016 года) окончательно к наказанию в виде 21 года лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии общего режима с ограничением свободы на срок 1 год с возложением обязанности являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, 2 раза в месяц, и установлением ограничений: находится дома в ночное время суток с 22 до 6 часов, без согласия специализированного государственного органа не менять место жительства или пребывания, не выезжать за пределы муниципального образования, где осужденная будет проживать после отбывания наказания в виде лишения свободы;
Гарбузняк Данила Александрович, ... судимый 29 декабря 1998 года по ст.ст. 158 ч. 2 п.п. "а, б, в, г", 161 ч. 2 п.п. "а, б, в, г, д", 162 ч. 2 п.п. "а, б, в, г" УК РФ к 8 годам лишения свободы, освобожденный 5 февраля 2004 года условно-досрочно на 2 года 6 месяцев 29 дней,
осужден по
ст. 159 ч. 4 УК РФ (в редакции от 7 марта 2011 года) к 6 годам лишения свободы;
ст. 30 ч. 1, 159 ч. 4 УК РФ к 3 годам лишения свободы;
ст. 105 ч. 2 пп. "ж, к" УК РФ к 16 годам лишения свободы,
на основании ст. 69 ч. 3 УК РФ путем частичного сложения назначенных наказаний окончательно назначено наказание в виде 19 лет лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима;
Шляпников Игорь Валерьевич, ... судимый 28 января 2008 года по ст. 228 ч. 2 УК РФ 3 годам 4 месяцам лишения свободы, освобожденный 25 февраля 2011 года по отбытии наказания,
осужден по ст. 159 ч. 4 УК РФ к 5 годам лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима;
Гурзо Александр Анатольевич, ... не судимый,
осужден по ст. 159 ч. 4 УК РФ к 5 годам лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии общего режима;
Ушакова Дарья Ивановна, ... не судимая,
осуждена по ст. 33 ч. 5, 159 ч. 3 УК РФ (в редакции от 7 марта 2011 года) к 2 годам лишения свободы с освобождением от наказания на основании ст. 24 ч. 1 п. 3, 302 ч. 8 УПК РФ в связи с истечением сроков давности уголовного преследования;
Магдиева Яна Наиловна, ... не судимая,
осуждена по
ст. 105 ч. 2 п.п. "ж, з" УК РФ к 13 годам лишения свободы с ограничением свободы на срок 1 год,
ст. 162 ч. 4 п. "в" УК РФ к 8 годам лишения свободы,
на основании ст. 69 ч. 3 УК РФ путем частичного сложения назначенных наказаний к 15 годам лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии общего режима с ограничением свободы на срок 1 год с возложением обязанности являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы 2 раза в месяц, и установлением ограничений: находится дома в ночное время суток с 22 до 6 часов, без согласия специализированного государственного органа не менять место жительства или пребывания, не выезжать за пределы муниципального образования, где осужденная будет проживать после отбывания наказания в виде лишения свободы.
Кроме того,
Елошвили Т.В. оправдана по ст. 159 ч. 4 УК РФ (потерпевшая К. по ст. 159 ч. 4 УК РФ (потерпевшая Ш. на основании ст. 302 ч. 2 п. 2 УПК РФ за непричастностью к совершению преступлений,
Гарбузняк Д.А. оправдан по ст. 159 ч. 4 УК РФ (потерпевшая К. на основании ст. 302 ч. 2 п. 2 УПК РФ за непричастностью к совершению преступления,
Шляпников И.В. и Ушакова Д.И. оправданы по ст. 105 ч. 2 пп. "в, ж, к" УК РФ на основании ст. 302 ч. 2 п. 1 УПК РФ за неустановлением события преступления,
Приговором также определена судьба вещественных доказательств и разрешены гражданские иски: взыскано с Елошвили Т.В. и Гарбузняка Д.А. солидарно в пользу муниципального образования Находкинский городской округ 1 450 000 рублей, с Елошвили Т.В. в пользу Г. компенсация морального вреда в сумме 500 000 рублей, с Магдиевой Я.Н. в пользу Г. компенсация морального вреда в сумме 300 000 рублей.
Данным приговором осуждена также Богословская Лилия Юрьевна, приговор в отношении которой в апелляционном порядке не обжалован.
Заслушав доклад судьи Зеленина С.Р., выступления осужденных Елошвили Т.В., Гарбузняка Д.А., Гурзо А.А., Шляпникова И.В. с использованием систем видеоконференц-связи, защитников Желдоченко Н.Г., Горшкова С.А., Прокопенко Д.П., Панченко О.В., Маньчева В.В., Шевченко Е.М., Кротовой С.В., поддержавших доводы апелляционных жалоб, выступление прокурора Генеральной прокуратуры РФ Полеводова С.Н., возражавшего против удовлетворения апелляционных жалоб, судебная коллегия установила:
Шляпников И.В. и Гурзо А.А. осуждены за мошенничество путём обмана, совершенное группой лиц по предварительному сговору в особо крупном размере.
Ушакова Д.И. осуждена за пособничество в мошенничестве путём обмана, совершенное группой лиц по предварительному сговору в крупном размере.
Елошвили Т.В. осуждена за
мошенничество в отношении К.. путём обмана в особо крупном размере, совершённое организованной группой,
приготовление к совершению в отношении М. мошенничества путём обмана, совершённое организованной группой в особо крупном размере,
убийство двух лиц, совершенное организованной группой с целью облегчить совершение другого преступления.
Гарбузняк Д.А. осужден за
мошенничество в отношении К. путём обмана в особо крупном размере, совершённое организованной группой,
приготовление к совершению в отношении М. мошенничества путём обмана, совершённое организованной группой в особо крупном размере,
убийство, совершенное организованной группой с целью облегчить совершение другого преступления.
Магдиева Я.Н. осуждена за убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору и сопряжённое с разбоем, и за разбой, совершённый с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, группой лиц по предварительному сговору с применением предметов, используемых в качестве оружия, совершённый с незаконным проникновением в жилище, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего.
Преступления были совершены в 2006-2007 годах и в 2012 году в городах Владивосток и Находка Приморского края при обстоятельствах, изложенных в приговоре.
В апелляционных жалобах и дополнениях к ним:
Защитник Шафорост Г.М. в интересах осужденной Магдиевой Я.Н. просит об изменении приговора со смягчением назначенного ей наказания.
Ссылается на то, что инициатива в совершении преступления исходила не от Магдиевой, которая согласилась на преступление вследствие тяжелых жизненных обстоятельств. На ее иждивении находились двое малолетних детей, пенсии и пособий на которых она не получала, из-за долга за коммунальные услуги ей не выдали справку о совместном проживании с ней детей. Ее заработок был недостаточен для содержания семьи, учитывая также заболевания старшей дочери осужденной.
Эти обстоятельства наряду с явкой с повинной, состоянием здоровья ее и ее ребенка, раскаянием, помощью М. после инъекции, в полной мере не учтены при назначении наказания. Магдиева характеризуется положительно, ранее к уголовной ответственности не привлекалась.
Осужденный Гарбузняк Д.А. просит об отмене приговора и направлении дела на новое судебное рассмотрение.
Обращает внимание на то, что из ответов присяжных заседателей на вопросы NN 2 и 5 видно, что обстоятельства в отношении него и Елошвили признаны недоказанными, тем самым установлено, что Елошвили организованную группу не создавала, его в эту группу не вовлекала, никаких действий в составе преступной группы он не совершал. Также это подтверждается ответом на вопрос N 22. Таким образом, в основу приговора положены обстоятельства, признанные вердиктом недоказанными.
Кроме того, вердикт является противоречивым. Признав ряд обстоятельств недоказанными ответами на вопросы NN 2, 5 и 22, те же обстоятельства признаны доказанными ответами на вопросы NN 15, 18, 32, 35, 46, 49 и 60 (за исключением слов "и Владивосток").
В предъявленном обвинении указано, что именно он причинил К. телесные повреждения, в том числе странгуляционную борозду, что привело к смерти потерпевшего. Факт совершения этих деяний доказан ответом на вопрос N 45. Однако вопрос о доказанности причинения этих повреждений им, Гарбузняком, не ставился (вопрос N 49) и присяжные на него не отвечали. В приговоре не указано, кем были причинены эти телесные повреждения.
Считает показания М. ложными, противоречивыми, поскольку ей не разъяснялись неблагоприятные последствия в случае сообщения ложных сведений.
Приводит и анализирует ее показания, в том числе по обстоятельствам, не входящим в предмет доказывания по данному делу. Указывает, что М. продолжительное время содержалась в одной камере с потерпевшей Ш., М. в 2013 году неоднократно звонил по телефону следователь Ф.
Просит вынести частное определение в адрес прокуратуры, отменить приговор, дело вернуть прокурору.
Защитник Прокопенко Д.П. в интересах осужденного Гарбузняка Д.А. просит отменить приговор суда и возвратить уголовное дело прокурору.
Повторяет доводы других апелляционных жалоб:
о недопустимости оглашения в суде показаний М. и о нарушении в связи с этим права обвиняемого на допрос показывающих против него свидетелей, о ложности ее показаний, об отказе суда огласить мнение психолога об особенностях личности М.
о противоречивости вердикта, на которую председательствующий не обратил внимание присяжных заседателей, кроме того, он ввел их в заблуждение, указав в напутственном слове, что они могут одни и те же обстоятельства признать как доказанными, так и недоказанными;
о том, что ни вердиктом, ни приговором не разрешен вопрос о том, кем были причинены телесные повреждения К. которые привели к наступлению его смерти.
Обращает внимание на то, что ранее предъявленное Гарбузняку обвинение, не вошедшее в окончательное, до настоящего времени не прекращено вопреки требованиям ст. 175 ч. 2 УПК РФ. Таким образом, обвинительное заключение не соответствует содержанию предъявленного ему обвинения, что влечет возращение дела прокурору. Кроме того, такие нарушения лишают Гарбузняка права на реабилитацию.
Согласно обвинению, Гарбузняк совершил мошенничество в отношении квартиры К. совместно, в том числе, с Е., однако, в постановлении о привлечении Е. в качестве обвиняемого, такого преступления нет, что порождает неопределенность, которую суд устранить не может.
Утверждает, что оглашение показаний в суде свидетеля Л. о захоронении мужчины в г. Находке с участием в этом Гарбузняка, что ему не вменялось, нарушило требования ст. 335 УПК РФ.
Осужденный Гурзо А.А. просит приговор отменить и направить дело на новое судебное рассмотрение ввиду его несправедливости и допущенных нарушений закона.
Защитник Маньчев В.В. в интересах осужденного Гурзо А.А. просит об отмене приговора с направлением дела на новое судебное рассмотрение.
Утверждает, что на присяжных было оказано давление со стороны потерпевшей Ш. в прениях и репликах, что осталось без реагирования председательствующего.
В вопросах, касающихся Гурзо, NN 21, 28-30 искажено его обвинение, а часть его исключена из вопросного листа и не получила оценку суда присяжных: о сговоре Гурзо со Шляпниковым по мошенничеству, о причинении Гурзо ущерба по этому эпизоду, о том, что Шляпников спаивал К. и давал наркотики Ш. согласованно с Гурзо, о том, что Гурзо по согласованию с Елошвили и Шляпниковым встретил М. и отвез ее по месту жительства К. что он 3 марта 2012 года с М. отвез Ш. в Находку, 6 марта 2012 года он с М. по указанию Елошвили перевез Ш. во Владивосток, 22 июня 2012 года Гурзо и Ш. заключили договор дарения, Гурзо приобрел квартиру стоимостью не менее 1 900 000 рублей, 19 июля 2012 года переход права собственности был зарегистрирован, в результате Гурзо причинил Ш. ущерб в указанной сумме в особо крупном размере. Таким образом председательствующий самостоятельно исключил часть предъявленного обвинения. При обсуждении вопросного листа доводы защиты по этому поводу остались без учета, что нарушило право Гурзо на защиту.
В результате суд неправильно применил уголовный закон: из действий, доказанных вердиктом, не следует вывод о совершении Гурзо оконченного преступления. Доказанности того, что Гурзо воспользовался доверенностью и подписал договор дарения, принимал участие в регистрации перехода права собственности, суд присяжных оценку не дал, как и факту доказанности причинения им ущерба Ш. в сумме, предъявленной следствием.
Из-за этого председательствующий нарушил право Гурзо на защиту в прениях при обсуждении последствий вердикта, прервав защитника, поскольку он не вправе утверждать, что Гурзо не только не причинил Ш. ущерба, но и затратил в ее интересах крупную сумму денег.
Обращает внимание на то, что М. была допрошена судом как свидетель и обвиняемая. Вопреки доводам защиты суд незаконно огласил показания М. не огласил в присутствии присяжных заседателей заявление М. об оговоре ей подсудимых, незаконно отказал защитнику Маньчеву во встрече с ней, необоснованно прервал защитника в прениях при анализе показаний М.
Суд нарушил право на защиту Гурзо, отказавшись приобщить к делу заключение специалиста по результатам психофизиологического исследования с использованием полиграфа.
Со стороны потерпевшей Ш. в прениях и реплике было оказано давление на коллегию присяжных заседателей, кроме того в коридорах суда ее сопровождали офицеры полиции в связи с примененными мерами государственной защиты, что видели и присяжные заседатели. Ей было сделано большое количество замечаний, ходатайство об удалении потерпевшей не было рассмотрено по существу, она была удалена, но затем вновь возвращена в зал судебного заседания.
Недопустимое психологическое давление оказывалось на присяжных заседателей и государственным обвинителем, которая в прениях утверждала, что защитник Желдоченко - гипнотизер, что защитнику нельзя верить, что защита умышленно искажает факты.
Назначенное Гурзо наказание является несправедливо суровым, не учитывающим характер инкриминированного деяния, его последствия и данные о личности осужденного: не судим, имеет постоянное место работы и жительства, женат.
Защитник Желдоченко Н.Г. в интересах осужденной Елошвили Т.В. просит об отмене приговора с возвращением дела прокурору.
Указывает на то, что в вопросах NN 2, 5, 15, 18, 22, 32, 35, 46, 49 и 60 приведены одни и те же обстоятельства, в силу чего вердикт оказался противоречивым: признано доказанным и недоказанным, что в период примерно с февраля 2006 года по ноябрь 2007 года Елошвили, являясь директором риэлтерской компании "...", создала группу для приобретения путем обмана прав на квартиры одиноких пожилых людей, а также лиц, злоупотребляющих спиртными напитками, лишения жизни указанных лиц в целях сокрытия или облегчения обмана при приобретении прав на их квартиры. В тот же период она вовлекла в состав группы Гарбузняка, а также двух иных лиц. Согласно плану, указанные лица подыскивали одиноких пожилых людей, а также лиц, злоупотребляющих спиртными напитками, ведущих аморальный образ жизни и имевших в собственности или в пользовании квартиры. После чего указанные и иные лица по указанию Елошвили под обманными предлогами завладевали их паспортами и документами на квартиры, изготавливали подложные документы - доверенности на совершение от имени потерпевших действий, влекущих переход права собственности на их жилища.
Также нарушено право Елошвили на частичную реабилитацию тем, что председательствующий исключил ряд обстоятельств при формулировании вопросного листа:
в вопросе N 14: похищение важных личных документов К. - трудовых книжек, военного билета, ряда свидетельств, аттестата о среднем образовании,
в вопросе N 15: подготовка к преступлению, руководство действиями Гарбузняка по насильственному изъятию К. из его жилища с похищением документов, его перевозке в Находку и Партизанск, руководство действиями Гарбузняка по подделке паспорта К.,
в вопросе N 32: подготовка к преступлению, руководство действиями Гарбузняка по показу М. квартиры М.
в вопросе N 46: подготовка к преступлению, руководство действиями Гарбузняка по насильственному изъятию К. из его жилища, его перевозке в Находку и Партизанск.
Замечания защиты по этому поводу при обсуждении вопросного листа учтены не были. Поскольку государственный обвинитель не отказывался от этого обвинения, постановление о частичном прекращении уголовного преследования судом не выносилось, Елошвили лишена права на реабилитацию в этой части обвинения.
Суд незаконно не прекратил уголовное преследование в части вынесения оправдательного вердикта по эпизоду лишения жизни К. не признано право на реабилитацию.
По мошенничеству с квартирой К. и его убийству выводы вердикта о вине Елошвили не соответствуют выводам приговора. Отвечая на вопросы NN 15 и 46, присяжные не признали Елошвили виновной в следующих действиях: указании Гарбузняку прибыть к дому К. проникнуть в жилище, применить насилие, похитить паспорт, перевезти К. в офис, передать ей документы К. подделать паспорт, организовать подписание доверенности, приобретении права на квартиру ... дома ... по ул. ... в Находке, и то, что именно указание Елошвили об убийстве К. было исполнено Гарбузняком. Таким образом, действия Елошвили в соответствии с вердиктом могут быть квалифицированы только как приготовление к мошенничеству и убийству.
Аналогичная ситуация с покушением на мошенничество и убийством М. Присяжными не признана вина Елошвили в даче указания Гарбузняку о показе М. адреса М. Эти обстоятельства, приняв сторону обвинения, суд самостоятельно исключил из вопросов для введения присяжных заседателей в заблуждение относительно доказательств защиты (вопрос N 32, 31-167).
Ответами на вопросы NN 15 и 46 не установлена вина Елошвили в даче указаний о похищении К. то есть по ст. 126 ч. 2 пп. "а", "г", "з" УК РФ, которое вменялось 12 декабря 2013 года. Защитой неоднократно заявлялись ходатайства о возвращении дела прокурору, судом вынесено частное постановление следствию. Согласно постановлению следователя, действия по захвату и перемещению К. входят в объективную сторону его убийства, именно эти действия суд самостоятельно исключил из вопросов 15 и 46. Таким образом, в части ранее предъявленного Елошвили обвинения по ч. 3 ст. 33 - п.п. "а", "з" ч. 2 ст. 126 УК РФ уголовное преследование не прекращено, право на реабилитацию нарушено.
Нарушено право Елошвили допросить М., заключившую досудебное соглашение о сотрудничестве, поскольку М. отказалась от дачи показаний в суде.
При возражении стороны защиты были оглашены ранее данные показания М., при этом видеозаписи следственных действий оказали такое сильное психологическое отрицательное влияние на присяжных, что у одной из присяжных ухудшилось самочувствие. После оглашения показаний М. сначала согласилась дать показания, а затем вновь отказалась от этого.
При этом в суде М. разъяснялись лишь права свидетеля, но не последствия, предусмотренные ст. 317.8 УПК РФ, что предопределило ее отказ. Не разъяснялись ей эти последствия и при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, как и то, что ее показания могут быть использованы по основному уголовному делу.
Указывает на отсутствие механизма обеспечения правдивости показаний лиц, заключивших соглашение о досудебном сотрудничестве, несмотря на внесенные в УПК РФ изменения от 3 июля 2016 года.
На момент проведения очной ставки с М. Елошвили не было предъявлено обвинение в полном объеме, поэтому она не могла задать вопросы по убийствам К., К. и оспорить показания М.
Не все показания М. были записаны на видео и присяжные не могли по остальным показаниям сформировать собственное мнение об их достоверности.
Суд необоснованно отказал защите в оглашении выводов психолога, исследовавшего личность М., о ее индивидуально психологических особенностях с целью оспаривания достоверности ее показаний.
Вопреки требованиям закона, проверка по заявлению Елошвили и других осужденных о клевете М. не проводилась, заявление приобщено к материалам дела.
Аналогичное нарушение допущено при оглашении показаний свидетелей Г. и Л.
Показания Г. при возражении защиты были оглашены в связи с его смертью, однако у Елошвили отсутствовала возможность допросить его на следствии, очная ставка не проводилась. В направлении запроса в Конституционный Суд РФ судом было отказано. Несмотря на введение части 2.1 ст. 281 УПК РФ, полагает, что наступление смерти свидетеля после поступления дела в суд лишает сторону защиты реализовать свое право на допрос.
Также были оглашены показания Л. в связи со смертью при возражении защиты. Несмотря на проведение со свидетелем очной ставки, право Елошвили допрашивать свидетеля на очной ставке было нарушено, вопросы адвоката были отведены.
Суд необоснованно отказал в признании недопустимым протокола выемки, произведенной по постановлению следователя, не входившего в состав следственной группы, а действовавшего в силу отдельного поручения.
Оспаривает отказ суда в проведении М. дополнительной стационарной экспертизы, а полученное судом заключение считает не отвечающим требованиям полноты, поскольку нет ответа на вопрос N 5.
Незаконно было отказано в отводе следователя Ф. и признании в связи с этим проведенных им допросов М. недопустимыми, в запросе сведений о проведении прослушивания телефона М.
Исследованное с участием присяжных заседателей заключение эксперта, которое базируется на показаниях М. и носит предположительный характер о причине смерти К. и причиненных ему телесных повреждениях, противоречит требованиям закона. Аналогичные заключения экспертов, основанные на показаниях М. и не гарантирующие достоверность, были представлены присяжным заседателям и по другим преступлениям.
Указывает на то, что часть вопросов, заданных присяжными заседателями, отводилась, но не озвучивалась сторонам, что привело к тому, что у присяжных не сложилось верное убеждение на основе исследованных доказательств. Полагает, что это свидетельствует об обвинительном уклоне председательствующего.
Повторяет доводы осужденной об искажении государственным обвинителем ее роли в убийстве К.
Указывает, что обвинитель в прениях оказывала незаконное воздействие на присяжных заседателей, ссылаясь на свое внутренне убеждение, на положения закона об объективности обвинителя, а председательствующий не разъяснил присяжным заседателям не принимать во внимание эти домыслы. Указывает на то, что обвинением использовались методы нейролингвистического программирования - ораторские приемы, повышающие убедительность выступления при опровержении доводов защиты, на что судья также не реагировал, а в репликах обвинитель ссылалась на несуществующий гипноз в отношении обвинителя, произведенный речью защиты, дискредитируя тем самым защитника и унижая ее деловую репутацию.
Утверждает также о нарушении председательствующим объективности при произнесении напутственного слова. Доказательства были искажены, изложены в сторону обвинения, а доказательства защиты сокращены до минимума, не были изложены содержащиеся в них сведения, важные для защиты. Защите не было дано возможности мотивировать возражения на напутственное слово.
Считает присоединение к назначенному наказанию наказания по приговору от 19 ноября 2013 года незаконным, поскольку на момент вынесении постановления от 10 ноября 2016 года наказание, назначенное приговором от 19 ноября 2013 года было уже исполнено. Таким образом, Елошвили дважды должна нести наказание за одно преступление.
Осужденная Елошвили Т.В. просит об отмене приговора с направлением дела прокурору.
Ссылается на противоречивость вердикта, нарушение ее права на реабилитацию, на несправедливость назначенного наказания.
Указывает на непоследовательность органов прокуратуры в отношении доказанности обстоятельств дела, обращает внимание на то, что при заключении досудебного соглашения М. не была предупреждена о неблагоприятных для нее последствиях, что автоматически повлекло дачу ей ложных показаний, что подтвердили дальнейшие следственные и судебные решения, вынесенные по обстоятельствам, о которых она обязалась дать показания, при этом прокуратура вынесла решение о выполнении М. данных обязательств.
Государственный обвинитель Ардашева Н.М. во вступительном слове необоснованно указала, что она, Елошвили, держала потерпевшего К. за ноги во время его убийства, хотя эти действия вменялись ее мужу Е.
Также в реплике государственный обвинитель признала, что требования достоверности к показаниям М. не предъявлялись. Обращает внимание на то, что М. не предупреждалась об ответственности за дачу ложных показаний.
Суд необоснованно отказал в удовлетворении ее ходатайства о переоборудовании металлической клетки в зале судебного заседания, содержание в которой нарушает положения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Конституции Российской Федерации, ст. 9 УПК РФ.
Указывает на нарушение прав потерпевшей Г. на участие в деле, на участие в деле разных государственных обвинителей, которым не разъяснялись права, в том числе право на отводы.
Суд не отреагировал на угрозы со стороны гособвинителя Камболина свидетелю П. во время его допроса в отсутствие присяжных заседателей.
Суд отказал в предоставлении присяжным показаний Е., который объявлен в розыск, чем нарушено право на защиту Елошвили Т.В., в оглашении присяжным досудебного соглашения М. о сотрудничестве для демонстрации мотива дачи ей показаний в отношении себя и подсудимых.
В прениях суд не дал защитнику разъяснить нормы, относящиеся к досудебному соглашению, не удовлетворил ходатайство об удалении потерпевшей Ш. которой делались неоднократные замечания и предупреждения.
Защитник Еращенко М.Л. в интересах осужденной Ушаковой Д.И. просит об отмене приговора и об оправдании Ушаковой.
Утверждает, что в прениях сторон 27 февраля 2017 года председательствующий лишил защиту права оспаривать наличие состава преступления в действиях Ушаковой - причинно-следственную связь между ее действиями и регистрацией перехода права на квартиру К. Завещание, которое она согласно вердикту оформила, не являлось основанием для перехода права на квартиру.
Оформление доверенности от К. Богословской не вменялось Ушаковой и в этом случае суд вышел за пределы предъявленного обвинения.
Регистрация Ушаковой завещания и доверенностей также не находится в причинно-следственной связи с оформлением прав на имущество. Ссылку приговора на вердикт в этой части нельзя признать обоснованной, поскольку это увеличивает объем предъявленного обвинения.
Утверждает, что ответом присяжных заседателей на вопрос N 11 Ушакова не признана виновной в обмане потерпевшей, поэтому субъективная сторона преступления отсутствует.
Суд необоснованно отказал защите в возвращении дела прокурору, анализирует в связи с этим движение дела, возвращение его прокурором, выделение и соединение дел при отсутствии для этого, по его мнению, оснований, с присвоением номера дела, ранее уже присвоенного делу, с нарушением требований о регистрации уголовных дел. Ссылается на постановление заместителя прокурора края, в котором указано на отсутствие оснований для выделения уголовных дел и на необходимость соединения их в одно производство.
Указывает, что копия обвинительного заключения была вручена Ушаковой не прокурором, а следователем вопреки требованиям закона.
Суд не привел мотивы назначения наказания в виде реального лишения свободы, не учел возраст Ушаковой.
Осужденный Шляпников И.В. просит об отмене приговора в связи с его несправедливостью.
Считает, что коллегия присяжных заседателей была введена в заблуждение тем, что председательствующий снял вопрос обвинителя к нему о том, почему он не трудоустроился, что не имеет отношение к характеристике его личности.
Потерпевшая Ш. возражает на апелляционные жалобы осужденных и защитников, считает приговор законным и обоснованным.
Государственный обвинитель Ардашева Н.М. возражает на апелляционные жалобы стороны защиты, просит оставить приговор без изменения.
Проверив материалы дела и обсудив доводы апелляционных жалоб, судебная коллегия не находит оснований для отмены или изменения приговора суда.
Судебное разбирательство по делу проведено в соответствии с требованиями закона, регулирующими особенности судопроизводства с участием присяжных заседателей.
Доводы апелляционных жалоб стороны защиты о ложности и противоречивости исследованных доказательств, об иных обстоятельствах дела, о противоречии выводов суда исследованным доказательствам, не являются основанием для отмены приговора суда, постановленного в соответствии с вердиктом коллегии присяжных заседателей, поскольку этот вопрос относится к исключительной компетенции присяжных заседателей и не может быть предметом проверки в суде апелляционной инстанции.
В соответствии со ст. 347, 348 УПК РФ правильность вердикта не подлежит оспариванию сторонами, а несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, не является основанием для отмены приговора суда, вынесенного с участием присяжных заседателей (ст. 389.27 УПК РФ).
Коллегия присяжных заседателей была сформирована в соответствии с требованиями ст. 328 УПК РФ.
Заявление стороны защиты о тенденциозности состава коллегии присяжных заседателей обоснованно отклонено председательствующим.
То обстоятельство, что некоторые из присяжных заседателей участвовали в рассмотрении уголовных дел в 2014 году, не препятствовало, в силу требований части 3 ст. 326 УПК РФ, их участию в данном уголовном деле при формировании коллегии в июне 2015 года.
Вопрос о знакомстве кандидатов в присяжные заседатели друг с другом вне рамок судебного заседания выяснялся по инициативе стороны защиты (лист 78 протокола судебного заседания), никто из кандидатов не ответил положительно на этот вопрос. Сторона защиты не была лишена возможности заявить отвод кандидатам в присяжные заседатели, которые ранее, по ее мнению, могли участвовать в рассмотрении одного и того же дела, однако, отводов по таким мотивам заявлено не было. Правом немотивированного отвода стороны воспользовались.
Доводы осужденной Елошвили Т.В. о нарушении прав потерпевшей Г. в том числе на участие в формировании коллегии присяжных заседателей, не могут быть признаны основанием для отмены приговора. В соответствии со ст. 42 УПК РФ участие потерпевшего в судебном заседании является его правом, которым он может распоряжаться по своему усмотрению. Обязанность суда известить потерпевшего о судебных заседаниях, обеспечив, таким образом, потерпевшему возможность участвовать в них, судом соблюдена (листы 62-63, 91 протокола судебного заседания). Потерпевшая Г. не заявила о нарушении ее прав на участие в формировании коллегии присяжных заседателей. Добровольный отказ потерпевшего от реализации своего права на участие в судебном заседании или в его части не может быть признан нарушением закона.
По аналогичным основаниям судебная коллегия не может признать обоснованными доводы апелляционной жалобы о том, что при вступлении в дело нового государственного обвинителя ему не разъяснялись процессуальные права, в том числе право отвода.
В соответствии с нормами главы 36 УПК РФ председательствующий в подготовительной части судебного заседания не разъясняет права ни государственному обвинителю, ни защитнику, исходя из положений закона о том, что они являются профессиональными юристами, обладающими необходимой квалификацией и знаниями в области уголовного судопроизводства.
В соответствии с частью 4 ст. 246 УПК РФ, замена прокурора не влечет за собой повторения действий, которые к тому времени были совершены в ходе судебного разбирательства, что относится также и к вопросу заявления и разрешения отводов, которые могли быть заявлены ранее участвовавшим государственным обвинителем в подготовительной части судебного заседания. При таких обстоятельствах, и учитывая отсутствие апелляционного представления прокурора на нарушение его прав в судебном заседании и на участие в деле лиц, подлежавших отводу, коллегия не находит указанный довод апелляционной жалобы основанием для утверждения о нарушении уголовно-процессуального закона.
Ошибочное упоминание государственным обвинителем во вступительном заявлении о том, что Елошвили держала потерпевшего К. за ноги во время причинения ему Гарбузняком смерти (лист 94 протокола судебного заседания), по мнению судебной коллегии не могло повлиять на ответы присяжных заседателей в вердикте, поскольку вопрос о таком обстоятельстве перед ними не ставился, доказательства совершения подсудимой Елошвили этих действий присяжным заседателям не представлялись. Кроме того, сторона защиты в своих вступительных заявлениях не возражала на ошибку, допущенную государственным обвинителем при изложении предъявленного подсудимой обвинения, а председательствующий в ходе разбирательства дела разъяснял присяжным заседателям, что выступления сторон не являются доказательствами, на основании которых присяжным заседателям следует выносить вердикт (лист 88 протокола судебного заседания, т. 61 л.д. 34).
Доводы осужденной Елошвили Т.В. о том, что суд необоснованно отказал ей в переоборудовании металлической клетки в зале судебного заседания и не принял мер к обеспечению в этой связи прав подсудимых, не соответствуют материалам уголовного дела.
Как видно из протокола судебного заседания, ходатайство Елошвили Т.В., в котором ставился вопрос об оборудовании для подсудимых прозрачных защитных кабин, а в случае невозможности этого - о проведении заседаний в здании Первомайского районного суда г. Владивостока, где такая кабина оборудована, рассматривалось судом с участием сторон, с истребованием сведений из указанного суда, согласно которым, в данном суде отсутствует помещение для присяжных заседателей, нет кабинета для судьи, зал с прозрачными защитными кабинами имеет плохую акустику, а с учетом загруженности судей районного суда отсутствует возможность предоставить Приморскому краевому суду данный зал судебного заседания на длительный срок (т. 42 л.д. 22).
Вынесенное судом решение об отказе в удовлетворении ходатайства мотивировано и сомнений в своей обоснованности не вызывает, поскольку ни в здании Приморского краевого суда, ни в здании предложенного защитой суда не имелось иных условий для рассмотрения дела.
Само по себе рассмотрение уголовного дела в условиях, при которых подсудимые содержатся в защитных кабинах из металлических прутьев, не может рассматриваться как основание для отмены приговора суда.
В ходе следствия и в судебном заседании к Елошвили Т.В. была применена мера пресечения в виде заключения под стражу. Именно этим обстоятельством определялись условия ее содержания в зале судебного заседания. Предпринятые с целью обеспечения безопасности меры не противоречили предъявленному Елошвили Т.В. обвинению в совершении убийства нескольких лиц при отягчающих обстоятельствах и не были явно несоразмерными. С учетом того, что это обвинение нашло свое подтверждение и приговор в этой части является законным, утверждения Елошвили Т.В. о том, что причиной ее страданий явилось содержание в металлической клетке, а не переживания из-за совершенных преступлений, в том числе особо тяжкого - лишения жизни двух лиц, представляются необоснованными.
Предположение стороны защиты о том, что указанные обстоятельства могли повлиять на объективность присяжных заседателей, опровергаются материалами уголовного дела.
Как видно из протокола судебного заседания, при формировании коллегии присяжных заседателей, у кандидатов выяснялся вопрос о том, влияет ли на них тот факт, что подсудимые будут находиться в металлической клетке, а равно, считает ли кто-либо из кандидатов, что на скамье подсудимых находятся виновные (лист 73 протокола судебного заседания). Никто из кандидатов в присяжные заседатели не ответил положительно на эти вопросы. Более того, результаты голосования коллегии присяжных заседателей, отразившиеся в вынесении как обвинительного, так и оправдательного вердикта в отношении предъявленного Елошвили Т.В. обвинения, свидетельствуют об объективности присяжных заседателей несмотря на условия ее содержания в зале суда.
Как видно из протокола судебного заседания, председательствующий разрешал возникающие в ходе рассмотрения дела вопросы на основании принципа состязательности и равноправия сторон, а вопрос о виновности подсудимых в его компетенцию не входил, поэтому доводы защиты о влиянии содержания Елошвили Т.В. в металлической клетке на объективность председательствующего обоснованными признаны быть не могут.
В ходе судебного следствия в присутствии присяжных заседателей исследовались только допустимые доказательства.
Из протокола судебного заседания следует, что все заявленные сторонами ходатайства разрешались судом с соблюдением принципа состязательности и равноправия сторон, на основании требований закона, в том числе особенностей рассмотрения дел с участием коллегии присяжных заседателей.
Как видно из принятых председательствующим решений, разрешая ходатайства, суд руководствовался требованиями закона и оценивал обоснованность заявляемых сторонами требований независимо от того, какая из сторон заявила ходатайство.
Ходатайство стороны защиты о недопустимости протокола выемки коробки с документами и приобщенных к делу документов разрешено судом первой инстанции правильно.
Из материалов дела видно, что следователь Н. вынесший постановление о производстве выемки и проводивший выемку (т. 20 л.д. 9-16), действовал не произвольно, а в силу поручения следователя Т. в производстве которого в данное время находилось уголовное дело. Поручение соответствует требованиям части 1 ст. 152 УПК РФ, в нем прямо указано на необходимость проведения сотрудниками следственного отдела по г. Находке выемки у Г. коробки с документами, переданной ему Елошвили Т.В.
Доводы защиты о том, что постановление о производстве выемки мог вынести лишь следователь, принявший данное дело к своему производству, не основаны на законе. В соответствии с частью 2 ст. 183, частью 2 ст. 182 УПК РФ, выемка производится на основании постановления следователя. В данном случае выемка произведена на основании постановления следователя следственного отдела по г. Находе Н. Постановление соответствует требованиям уголовно-процессуального закона и вынесено во исполнение поручения следователя, расследовавшего данное уголовное дело.
Таким образом, нарушений порядка производства выемки следствием допущено не было, полученные в результате следственного действия доказательства являются допустимыми.
При допросе осужденного Шляпникова И.В. в присутствии присяжных заседателей председательствующий правомерно отвел вопрос государственного обвинителя о том, почему он не трудоустраивался. Данное обстоятельство не относится к числу подлежащих доказыванию по данному уголовному делу с учетом предъявленного Шляпникову И.В. обвинения. Кроме того, ответ на этот вопрос мог привести к доведению до сведения присяжных заседателей данных о личности подсудимого, способных вызвать у присяжных заседателей предубеждение в отношении него, что запрещено нормами части 8 ст. 335 УПК РФ.
Также обоснованным является решение председательствующего об отказе в удовлетворении ходатайства защитника Маньчева В.В. о приобщении к делу заключения специалиста по результатам психофизиологического исследования с применением "полиграфа" (лист 1329 протокола судебного заседания). Поскольку это решение отвечает требованиям закона, право на защиту Гурзо А.А. указанным решением суда нарушено не было.
При допросе свидетеля П. в отсутствие присяжных заседателей заданный ему государственным обвинителем вопрос касался мотивов изменения им показаний в судебном заседании в связи с заявлением свидетеля о даче им показаний на следствии под давлением, оказанным на него оперативными сотрудниками (лист 380 протокола судебного заседания). Выяснение этих обстоятельств не может свидетельствовать об угрозах со стороны обвинения и не повлияло на восприятие доказательств присяжными заседателями.
Судебная коллегия не находит оснований для признания обоснованными доводов апелляционных жалоб о нарушении права обвиняемых на справедливое судебное разбирательство в связи с отказом М. от дачи показаний в суде и оглашением ее показаний, данных в ходе предварительного следствия.
Суд не отказывал подсудимым в возможности допросить М., она была доставлена в судебное заседание и в присутствии присяжных заседателей отказалась от дачи показаний, сославшись на свое право не свидетельствовать против самой себя (лист 1080 протокола судебного заседания).
Использование лицом такого права не может быть признано нарушением закона, поскольку гарантируется как пунктом 3 части 4 ст. 47 УПК РФ, так и международно-правовыми документами.
М. как участник тех преступлений, которые составляли существо рассмотренного дела, была вправе воспользоваться правом не свидетельствовать против себя, независимо от того, в каком качестве она допрашивалась бы по делу соучастников, - свидетеля или осужденной, дело в отношении которой рассмотрено в отдельном производстве.
При этом она была вправе отказаться от дачи показаний полностью или не отвечать на отдельные вопросы как в судебном заседании, так и на предварительном расследовании при допросе либо в ходе очной ставки.
То обстоятельство, что М. после отказа от дачи показаний направила суду заявление, в котором выразила согласие быть допрошенной (т. 50 л.д. 142), не свидетельствует о возможности получения ее показаний, поскольку позже она отказалась от этого заявления, сославшись на то, что оно было написано под давлением других осужденных, которых просили об этом Елошвили и Богословская с целью изменения ее, М., показаний (т. 51 л.д. 45).
Утверждения защиты о том, что М. не разъяснялось, что ее показания могут быть использованы в качестве доказательств по "основному" делу не соответствуют действительности. Во время ее допросов в качестве подозреваемой и обвиняемой, дело в отношении М. еще не было выделено в отдельное производство, при этом ей разъяснялись положения ст. 47 УПК РФ о том, что ее показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и при последующем отказе от этих показаний (т. 2 л.д. 14-15, 108), поэтому для нее было очевидным, что ее показания являются доказательствами для установления виновности всех лиц, об участии которых в преступлениях она давала показания.
Досудебное соглашение о сотрудничестве М. соответствует требованиям ст. 317.3 УПК РФ в редакции, действовавшей на момент его заключения (т. 2 л.д. 67-68).
Ссылки апелляционных жалоб на процедуры, введенные в уголовный процесс для досудебного соглашения о сотрудничестве Федеральным законом от 3 июля 2016 года N 322-ФЗ и постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 20 июля 2016 года N 17-П, в силу требований ст. 4 УПК РФ не могут быть применены к оценке законности допроса М. в суде, поскольку этот допрос состоялся 12 апреля 2016 года, то есть до внесения указанных изменений.
Утверждение защитника Желдоченко Н.Г. о том, что примененные к М. правила допроса не обеспечивают правдивости ее показаний, не может быть признано апелляционным поводом, свидетельствующим о нарушении закона, поскольку правдивость, то есть достоверность показаний лица подлежит оценке судом, принимающим решение по делу, в соответствии с принципом свободы оценки доказательств (статья 17 УПК РФ) и правилами оценки доказательств, предусмотренными статьей 88 УПК РФ. По делам, рассмотренным с участием присяжных заседателей, оценка достоверности показаний является исключительной компетенцией коллегии присяжных заседателей.
Вместе с тем, на М. при ее допросе в судебном заседании не могут распространяться гарантии правдивости показаний, предусмотренные законодателем для свидетеля, который предупреждается судом об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. М., как уже указывалось, сама являлась участницей преступлений, о которых давала показания, и в силу этого на нее не могли быть распространены предусмотренные частью 2 ст. 278 УПК РФ правила о предупреждении свидетеля об ответственности, предусмотренной ст. 56 УК РФ.
Доводы апелляционных жалоб о том, что сторона защиты была лишена возможности оспаривать показания М. являются несостоятельными.
Материалы дела свидетельствуют о том, что защите была предоставлена возможность оспаривать показания М. как в ходе досудебного производства, так и в судебном заседании.
Так, по окончании предварительного следствия материалы уголовного дела в полном объеме, в том числе протоколы допросов М. и других проведенных с ней следственных действий, были предъявлены для ознакомления стороне защиты - обвиняемым и их адвокатам:
Елошвили Т.В. и защитнику Желдоченко Н.Г. т. 33 л.д. 30-37;
Гарбузняку Д.А. и защитнику Прокопенко Д.П. т. 33 л.д. 84-91;
Шляпникову И.В. и защитнику Сорокиной Л.И. т. 33 л.д. 135-142;
Гурзо А.А. и защитнику Маньчеву В.В. т. 33 л.д. 164-183;
Ушаковой Д.И. и защитнику Еращенко М.Л. т. 33 л.д. 241-248;
Магдиевой Я.Н. и защитнику Охрименко В.Н. т. 33 л.д. 288-295.
Сторона защиты ознакомилась с этими показаниями, уличающими обвиняемых, однако, при выполнении положений части 4 ст. 217 УПК РФ, предусматривающей право обвиняемого и его защитника заявлять ходатайства, в том числе о дополнении материалов дела (часть 1 ст. 219 УПК РФ), ни один из представителей стороны защиты не ходатайствовал о проведении с М. очных ставок в целях опровержения ее показаний.
При этом защитник Еращенко М.Л. представил следователю свои возражения на показания М. (т. 32 л.д. 181-196), но и в них не содержалось просьбы о проведении каких-либо следственных действий для подтверждения позиции стороны защиты.
Таким образом, следствием была представлена стороне защиты возможность оспаривать имеющиеся в деле показания М. никаких ограничений со стороны следствия в использовании защитой этого права не имелось.
Реализация стороной защиты своих прав, касающихся проверки и опровержения показаний, значимых по ее мнению, для разрешения уголовного дела, предполагает активную форму поведения. Бездействие самого обвиняемого или его защитника относительно осуществления этих прав не может расцениваться как непредоставление ему возможности оспорить соответствующие показания предусмотренными законом способами.
При таких обстоятельствах доводы апелляционных жалоб о том, что во время очной ставки с М. Елошвили Т.В. еще не было предъявлено обвинение в полном объеме, не может свидетельствовать о том, что право обвиняемой оспаривать показания М. было ограничено.
Также защите была предоставлена возможность оспаривать показания М. и судом первой инстанции, который по инициативе подсудимых и их защитников тщательно проверял допустимость показаний М. данных во время предварительного следствия.
По ходатайству защиты судом проверялись способности М. правильно воспринимать обстоятельства дела и давать о них правильные показания. Было исследовано заключение психиатрической экспертизы, проведенной в ходе следствия (т. 14 л.д. 62), истребованы дополнительные материалы, относящиеся к этому вопросу, допрошен в судебном заседании эксперт Г. назначена судом и проведена дополнительная стационарная психолого-психиатрическая экспертиза, по заключению которой (т. 48 л.д. 59-65), М. при наличии у нее особенностей психики, могла правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и могла давать о них показания. Признаков умственной отсталости у нее не обнаружено.
Доводы защиты о несостоятельности заключения экспертов в связи с отсутствием ответа на пятый вопрос, поставленный в решении суда о проведении экспертизы, опровергаются самим заключением, из которого видно, что эксперты в своих выводах ответили на четвертый и пятый однородные вопросы, касающиеся индивидуально-психологических особенностей личности свидетеля.
По заключению экспертов, склонности к патологическому фантазированию у М. не имеется. Что касается склонности ко лжи с целью самооправдания, то такая особенность не могла повлиять на дачу показаний М. в данном деле, поскольку она не только не оправдывала себя в совершенных преступлениях, но и полностью признала предъявленное ей обвинение, о чем свидетельствует заключенное с ней досудебное соглашение о сотрудничестве. В целом ложь присуща человеку, что подтвердила в допросе также и эксперт-психиатр Г. (листы 873-874 протокола судебного заседания), и определение лживости конкретных показаний относится к компетенции не эксперта, а суда, поэтому отказ суда в представлении присяжным заседателям экспертных данных об особенностях личности М. является оправданным.
Так, по ходатайствам стороны защиты был допрошен ряд лиц в опровержение показаний М.
Кроме того, были просмотрены видеозаписи ряда следственных действий, проведенных с М. благодаря чему сторона защиты имела возможность наблюдать как именно она давала показания и приводить присяжным заседателям свои доводы относительно этих обстоятельств, а присяжные заседатели могли оценивать правдивость показаний М. с учетов доводов стороны защиты.
Часть этих показаний, полученных с применением видеозаписи, по ходатайству защитника была признана недопустимой в связи с нарушением порядка производства следственного действия и исключена из исследования в присутствии присяжных заседателей (лист 1324 протокола судебного заседания). Часть показаний была исключена из доказательств, поскольку М. не указала источник своей осведомленности (лист 1162 протокола судебного заседания).
Кроме того, обвинению было отказано, с учетом доводов стороны защиты, в оглашении ряда показаний М. не относящихся к предъявленному подсудимым обвинению и ранее признанных недопустимыми (лист 1095-1096 протокола судебного заседания).
Подсудимые и их защитники фактически воспользовалась своим правом оспорить показания М. и высказать присяжным заседателям свои аргументы об их недостоверности, противоречивости; о том, что показания М. не соответствуют другим доказательствам, исследованным судом - показаниям свидетелей, подсудимых, экспертов, документам, данным о телефонных соединениях; об особенностях ее внешнего вида на видеозаписи.
Поскольку особенности заключения досудебного соглашения о сотрудничестве не относятся к вопросам, подлежащим разрешению коллегией присяжных заседателей, председательствующий обоснованно прервал выступление защитника в прениях, когда он намеревался разъяснять присяжным заседателям соответствующие положения уголовно-процессуального закона (листы 1848-1849 протокола судебного заседания).
Однако защите, в том числе защитнику Желдоченко Н.Г. (листы 1834-1879 протокола судебного заседания - выступление в прениях), была предоставлена возможность сообщить присяжным заседателям, в рамках оспаривания показаний М. о связи ее показаний с заключенным ей досудебным соглашением о сотрудничестве; о содержании М. в одной камере с потерпевшей Ш.
Также была предоставлена возможность возражать на показания М. и защитнику Маньчеву В.В. (листы 1887-1888 протокола судебного заседания - выступление в прениях). Председательствующий остановил защитника лишь тогда, когда он сообщал присяжным заседателям обстоятельства, не относящиеся к рассматриваемому делу.
Отказ М. от дачи показаний в суде также явился одним из аргументов защиты в подтверждение недостоверности ее оглашенных показаний. Эти соображения защиты были доведены до сведения суда в прениях сторон и нет оснований сомневаться в том, что они были восприняты коллегией присяжных заседателей.
Доводы апелляционной жалобы защитника о том, что видеозапись следственных действий с участием М. оказала сильное психологическое воздействие на присяжных заседателей, что привело к ухудшению самочувствия одной из присяжных, опровергаются протоколом судебного заседания.
Во время просмотра видеозаписи проверки показаний М. на месте действительно председательствующим был объявлен перерыв в связи с плохим самочувствием одного из присяжных заседателей, однако никаких данных о том, что это обстоятельство было связано с содержанием просмотренной видеозаписи, в протоколе судебного заседания не имеется (листы 1162-1163 протокола судебного заседания).
С применением видеозаписи показаний М. было проведено 5 следственных действий. Все эти видеозаписи были представлены в суде с участием сторон и присяжных заседателей, поэтому все участники судебного разбирательства имели возможность составить собственное представление о том, как М. излагала свои показания. То обстоятельство, что в суде были исследованы и другие показания М. полученные без применения видеозаписи, не может поставить под сомнение возможность их оспаривания стороной защиты, поскольку, как уже было указано, видеозапись не являлась единственной возможностью поставить под сомнение достоверность оспариваемых показаний.
Суд отказал защите в запросе данных о прослушивании телефона М. обоснованно сославшись на то, что данных о проведении таких оперативно-розыскных мероприятиях в деле не имеется (лист 931 протокола судебного заседания). Кроме того, истребование судом таких сведений противоречило бы порядку представления результатов оперативно-розыскной деятельности в суд, регламентированному статьей 11 Федерального закона от 12 августа 1995 года N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" (в редакции от 6 июля 2016 года).
Отказ в рассмотрении судом ходатайства об отводе следователя Ф. (лист 1085 протокола судебного заседания) также является обоснованным, поскольку в соответствии с частью 1 ст. 67 УПК РФ решение об отводе следователя может принять только руководитель следственного органа.
Установив на основании исследованных в судебном заседании доказательств, что на момент производства следователем Ф. следственных действий с М. оснований для его отвода не имелось, суд обоснованно отказал в признании протоколов следственных действий, составленных этим следователем, недопустимыми (листы 1085-1086 протокола судебного заседания). Доводы стороны защиты в этой части являются ничем не подтвержденными предположениями, опровергнутыми не только показаниями Ф. но и сведениями, представленными следственным изолятором, а также результатами служебной проверки, проведенной Следственным управлением Следственного комитета РФ.
Заявления Елошвили Т.В. и других подсудимых о клевете со стороны М. являются, по существу доводами о ложности ее показаний, подлежащих проверке и оценке при рассмотрении данного уголовного дела по существу, поэтому приобщение таких заявлений к материалам дела не противоречит требованиям закона.
Поскольку показания М. не были признаны недопустимыми, использование их при проведении экспертиз, в том числе об обстоятельствах и причинах наступления смерти К. не противоречит требованиям закона. Доводы стороны защиты о недопустимости проведенных по делу экспертиз проверялись судом первой инстанции и обоснованно отвергнуты с приведением в судебных решениях убедительных мотивов (лист 1117 протокола судебного заседания). Утверждения защиты об отсутствии гарантий достоверности заключений экспертов не соответствуют закону, поскольку оценка достоверности доказательств по данному делу относится к исключительной компетенции коллегии присяжных заседателей.
Отказ суда в разрешении защитнику Маньчеву В.В. встретиться в следственном изоляторе с М. правомерен, поскольку М. от дачи показаний отказалась.
Не противоречит закону и отказ суда в представлении присяжным заседателям записки, переданной суду Ш. поскольку в ней оспаривалась допустимость показаний М., а эти обстоятельства выходят за пределы компетенции присяжных заседателей. Кроме того, происхождение и принадлежность этой записки установлены не были.
Доводы апелляционных жалоб о том, что показания свидетеля Л. в том числе данные при проверке на месте, не относятся с данному делу, проверялись судом первой инстанции и обоснованно признаны несостоятельными, поскольку, как видно из содержания этих показаний, они были даны об убийстве хозяина квартиры N ... дома ... по ул. ... в г. Находке, о котором ей стало известно из разговора Гарбузняка Д.А., Елошвили Т.В. и других лиц, а также о месте сокрытия его трупа, которое ей показал Гарбузняк Д.А. (т. 7 л.д. 242-248).
Как установлено следствием, именно по данному адресу проживал потерпевший К. убийство которого вменялось подсудимым, а в отношении указанной квартиры было совершено мошенничество.
Таким образом, оглашенные судом показания Л. относились к существу дела и были обоснованно исследованы в присутствии присяжных заседателей.
Вопреки доводам защиты, правом оспорить ее показания защита воспользовалась. Судом были допрошены знакомый Л. (П.) об обстоятельствах, связанных с ее допросом, понятые Т. и Г., участвовавшие в проверке ее показаний на месте, следователь Ф. проводивший с ней следственные действия, следователь Т. проводивший очную ставку с ней и Елошвили Т.В., исследованы медицинские документы, допрошены свидетели защиты П. и Л. истребованы данные о соединениях ее телефона.
Решение суда, вынесенное по ходатайству о недопустимости показаний Л. является мотивированным, подробно описывающим мотивы, по которым доводы стороны защиты были признаны несостоятельными (листы 769-770 протокола судебного заседания).
Очная ставка Елошвили Т.В. с Л. следствием была проведена. В ней участвовала также защитник Елошвили Т.В. адвокат Желдоченко Н.Г.
Как видно из текста протокола этого следственного действия, Елошвили и Л. выслушали показания друг друга, высказались по поводу этих показаний, при этом Л. настаивала на своих показаниях. Вопросов у Елошвили Т.В. к Л. не было. На часть вопросов, заданных Л. защитником, свидетель ответила. Та часть вопросов, которые были отведены следователем, касались, в основном, действий Гарбузняка, а не Елошвили, а также обстоятельств, которые не вменялись подсудимой Елошвили: о службе безопасности ООО "... и форме работников правоохранительных органов, которую она видела в помещении службы безопасности.
Таким образом, Елошвили Т.В. и ее защитник воспользовались своим правом задать свидетелю вопросы, связанные с его показаниями по существу предъявленного Елошвили Т.В. обвинения, и оспорить его показания.
В прениях сторон, проведенных при присяжных заседателях, никто из представителей стороны защиты не был лишен возможности привести свои доводы, касающиеся правдивости показаний Л.
Оглашение в судебном заседании показаний свидетеля в связи с его смертью было предусмотрено пунктом 1 части 2 ст. 281 УПК РФ и не было ограничено условиями, установленными частью 2.1 ст. 281 УПК РФ.
Однако, как видно из приведенных обстоятельств, возможность оспаривания показаний как Л. так и Г. стороне защиты была предоставлена.
Свидетель Г. скончался после направления уголовного дела в суд первой инстанции, то есть после выполнения следствием требований ст. 217 УПК РФ, что не оспаривается в апелляционных жалобах. В ходе ознакомления с материалами законченного расследованием уголовного дела никто из представителей стороны защиты, в том числе обвиняемая Елошвили Т.В. и её защитник адвокат Желдоченко Н.Г., ознакомившись с его показаниями, не заявил ходатайство о проведении с этим свидетелем очной ставки с целью оспаривания его показаний.
При таких обстоятельствах, учитывая ранее приведенные доводы, касающиеся предоставленных защите возможностей оспаривания показаний М. судебная коллегия не находит нарушенным право стороны защиты на допрос свидетеля Г. и оспаривание его показаний.
В удовлетворении ходатайства стороны защиты о представлении присяжным заседателям протоколов допросов Е. судом было отказано обоснованно (лист 1257 протокол судебного заседания), с приведением убедительных мотивов, связанных, в том числе с тем, что обстоятельства, по которым Е. был допрошен по другим делам в качестве свидетеля, не относимы к данному делу.
Отсутствие в материалах дела вопросов присяжных заседателей не может быть признано нарушением закона, влекущим отмену приговора по следующим основаниям.
В соответствии с частью 4 ст. 335 УПК РФ, присяжные заседатели вправе задать вопросы подсудимому, потерпевшему и свидетелям лишь после их допроса сторонами и только через председательствующего, который не только формулирует эти вопросы, но вправе отвести их, если они не относятся к предъявленному обвинению. Данные ограничения активности присяжных заседателей в собирании доказательств объясняются как ролью суда, предназначением которого является разрешение дела по существу на основе принципа состязательности и равноправия сторон, так и особенностями рассмотрения уголовных дел с участием присяжных заседателей, выраженными в ограничении их полномочий вопросами, указанными в части 1 ст. 334 УПК РФ, и в недопустимости исследования с их участием иных обстоятельств (часть 2 ст. 334, части 6 и 8 ст. 335, части 2 и 3 ст. 336 УПК РФ).
Таким образом, на председательствующего уголовно-процессуальным законом возложена обязанность не допустить того, чтобы присяжными заседателями были заданы вопросы, направленные на установление обстоятельств, не относящихся к предъявленному обвинению или отнесенных к исключительной компетенции самого председательствующего.
Сформулированные председательствующим вопросы присяжных заседателей были заданы подсудимым, потерпевшим, свидетелям и отражены в протоколе судебного заседания в силу требований пункта 11 части 3 ст. 259 УПК РФ. Иные вопросы, как выходящие за пределы компетенции присяжных заседателей, не имеют значения для вынесения ими законного вердикта.
Оглашение в судебном заседании всех поступивших от присяжных заседателей вопросов в тех формулировках, в которых они были изложены в письменном виде и переданы председательствующему, а также приобщение их к протоколу судебного заседания или материалам дела, законом не предусмотрено.
Таким образом, формулирование вопросов председательствующим и отведение тех из них, которые не имели отношения к обвинению, является выполнением им своих процессуальных обязанностей.
Доводы апелляционных жалоб о том, что присяжные заседатели не пришли к верному убеждению на основании исследованных доказательств вследствие того, что часть заданных ими вопросов не была оглашена, не основаны на законе и опровергаются материалами дела, из которых видно, что присяжные заседатели ни после получения вопросного листа, ни после выслушивания напутственного слова не обратились к председательствующему с просьбой о разъяснении возникших у них неясностей.
Прения сторон проведены в соответствии со ст. 336, 337 УПК РФ.
Как видно из протокола судебного заседания, председательствующий останавливал выступления государственного обвинителя, потерпевшей Ш. и представителей стороны защиты в тех случаях, когда они касались вопросов, не подлежащих разрешению присяжными заседателями. Как предусмотрено ст. 336 УПК РФ, председательствующий в этих случаях разъяснял присяжным заседателям, что приведенные в выступлениях обстоятельства не должны приниматься во внимание при вынесении вердикта.
Аналогичные разъяснения присяжным заседателям были сделаны и в напутственном слове председательствующего.
Кроме того, во время реплик стороны защиты потерпевшая Ш. была удалена из зала судебного заседания за неоднократные нарушения порядка и неподчинение распоряжениям председательствующего (лист 1964 протокола судебного заседания).
При таких обстоятельствах, учитывая также, что председательствующий разъяснял присяжным заседателям причины эмоционального поведения потерпевшей, доводы апелляционных жалоб о том, что давление на коллегию со стороны потерпевшей Ш. было оставлено председательствующим без реагирования, не могут быть признаны обоснованными.
Каких-либо данных о том, что принимавшиеся в отношении потерпевшей меры государственной защиты, в том числе в коридорах суда, о чем утверждается в апелляционных жалобах, могли повлиять на присяжных заседателей, материалы уголовного дела не содержат.
Просьба Шляпникова И.В. об удалении потерпевшей Ш. из зала суда, заявленная 1 февраля 2017 года, не была рассмотрена председательствующим по существу немедленно, поскольку сразу после нее в судебном заседании был объявлен перерыв, продленный до следующего дня (лист 1950 протокола судебного заседания). С учетом того, что подсудимый при продолжении судебного заседания не настаивал на рассмотрении его ходатайства, указанные обстоятельства не могут свидетельствовать о нарушении закона, влекущим отмену приговора.
Решение председательствующего, принятое по ходатайству потерпевшей Ш. о возвращении ее в зал судебного заседания при обсуждении последствий вердикта, не противоречит положениям ст. 258 УПК РФ (лист 2000 протокола судебного заседания).
Как видно из части 1 статьи 258 УПК РФ, в ней не указывается время, на которое лицо, присутствующее в зале судебного заседании удаляется из него при нарушении порядка, неподчинение распоряжениям председательствующего. Принятое в отношении потерпевшей Ш. решение о ее удалении из зала суда полностью соответствует этой норме закона и не содержит указания о применении этой меры воздействия до окончания судебного заседания.
Утверждения стороны защиты о недопустимом воздействии, которое было оказано на присяжных заседателей государственным обвинителем в реплике, в том числе оценкой речи защитника Желдоченко Н.Г., не могут быть признаны обоснованными.
Указанная оценка (лист 1943 протокола судебного заседания) не имеет оскорбительного и унижающего содержания, а описывает лишь впечатление, оказанное речью защитника на восприятие материалов дела самим государственным обвинителем.
Разная оценка доказательств, данная сторонами в прениях, и призыв к присяжным заседателям разделить именно свою позицию, не может являться нарушением закона, поскольку является неотъемлемым качеством состязательного правосудия.
По аналогичным мотивам не могут быть приняты в качестве оснований для отмены приговора доводы апелляционных жалоб о том, что государственным обвинителем в прениях применялись ораторские приемы, повышающие убедительность выступления.
Сторона защиты, в свою очередь, вправе ссылаться на достоверность доказательств стороны защиты, оспаривать позицию обвинения и повышать убедительность своего выступления доступными ей законными способами.
Стороны в прениях не лишены возможности при оценке показаний ссылаться на собственное убеждение, на особенности своего процессуального статуса, однако председательствующим обоснованно и в соответствии с законом было разъяснено присяжным заседателям, что выступления сторон и их мнения не являются доказательствами, на основании которых может быть вынесен вердикт.
По указанным основаниям довод апелляционной жалобы об оценке государственным обвинителем достоверности показаний М. не может каким-либо образом повлиять на законность приговора, поскольку определение достоверности того или иного доказательства является прерогативой присяжных заседателей.
Поддержание обвинения и определение его объема в пределах, установленных ст. 246 УПК РФ, является исключительной компетенцией государственного обвинителя, как и принятие решения об обжаловании итогового судебного решения. Следовательно, доводы апелляционных жалоб о непоследовательности позиции прокуратуры по данному делу не могут свидетельствовать о незаконности приговора суда.
Напутственное слово председательствующего соответствует требованиям ст. 340 УПК РФ.
В нем председательствующий, в частности, напомнил присяжным заседателям об исследованных в судебном заседании доказательствах, представленных сторонами. При этом не было допущено высказывания председательствующим своего отношения к этим доказательствам и выводов из них.
Сторона защиты воспользовалась своим правом высказать возражения в связи с содержанием напутственного слова по мотивам, нарушения председательствующим принципа объективности, беспристрастности (листы 1993-1994 протокола судебного заседания), а также мотивировать их тем, что показания свидетелей были изложены в сторону обвинения, доказательства защиты сокращены до минимума, показания Елошвили Т.В. были искажены, а содержание уголовного закона разъяснено неполно.
Разъяснение, данное председательствующим о том, что присяжным следует при вынесении вердикта опираться на собственное восприятие исследованных доказательств, и о том, что ни напутственное слово, ни выступления сторон не являются такими доказательствами, соответствует требованиям закона с учетом того, что полное содержание доказательств перед присяжными заседателями излагают стороны.
Доводы защитника Желдоченко Н.Г. о том, что присяжным заседателям следовало разъяснить правила назначении наказания по совокупности преступлений, не могут поставить под сомнение выполнение председательствующим предусмотренной пунктом 2 части 3 ст. 340 УПК РФ обязанности сообщить содержание уголовного закона, предусматривающего ответственность за совершение деяния, в котором обвиняется подсудимый. Как видно из текста напутственного слова, приобщенного к делу, председательствующий сообщил присяжным заседателям диспозиции статей, вмененных подсудимым, дал разъяснения юридическим формулировкам. Разъясняя положения закона о совершении преступления организованной группой, председательствующим обоснованно было указано на то, что присяжные заседатели вправе признать доказанными обстоятельства, свидетельствующие о совершении организованной группой одного преступления, и недоказанными - обстоятельства, свидетельствующие о совершении организованной группой другого преступления.
Кроме того, председательствующий в соответствии с законом сообщил присяжным заседателям санкции вмененных норм уголовного закона, разъяснив, что пожизненное лишение свободы к женщинам не применяется, а на применение смертной казни наложен запрет. Право присяжных заседателей признать подсудимых заслуживающими снисхождения и порядок назначения в этом случае наказания в напутственном слове также разъяснены (т. 61 л.д. 36).
Иные вопросы назначения наказания, в соответствии со ст. 347 УПК РФ, подлежат обсуждению после вынесения вердикта и окончания участия присяжных заседателей в судебном разбирательстве.
Вердикт коллегии присяжных заседателей является ясным и непротиворечивым.
Доводы апелляционных жалоб о противоречивости вердикта относительно доказанности создания Елошвили Т.В. организованной группы и совершения этой группой преступлений являются несостоятельными.
Особенности постановки перед присяжными заседателями вопросов о доказанности совершения подсудимым деяний в составе организованной группы предполагают изложение во всех соответствующих вопросах обстоятельств, свидетельствующих о наличии такой устойчивой группы лиц, заранее объединившихся для совершения преступления или преступлений.
Таким образом, исключение указанных обстоятельств, касающихся одного преступления, и признание доказанными аналогичных обстоятельств, касающихся другого преступления, не является признаком противоречивости вердикта, а свидетельствует о том, что присяжные заседатели в отношении одного преступления признали доказанным его совершение организованной группой, а в отношении другого преступления пришли к выводу о полной доказанности предъявленного обвинения, в том числе в части совершения его организованной группой.
Именно такие обстоятельства установлены вердиктом по данному делу, поэтому соответствующие доводы апелляционных жалоб осужденного Гарбузняка Д.А., защитников Прокопенко Д.П. и Желдоченко Н.Г. признаются несостоятельными.
Различные ответы присяжных заседателей, касающиеся доказанности совершения преступлений организованной группой, учтены председательствующим при квалификации конкретных деяний осужденных по квалифицирующим признакам их совершения организованной группой или группой лиц по предварительному сговору.
Действия Гарбузняка Д.А. в отношении потерпевшего К. квалифицированы председательствующим правильно, в соответствии с вердиктом.
Доводы апелляционных жалоб о том, что в вопросе N 49 не отражалось причинение Гарбузняком конкретных телесных повреждений, противоречат требованиям закона, согласно которым (часть 1 ст. 339 УПК РФ) во втором основном вопросе должны быть указаны совершенные подсудимым деяния. Наступившие же в результате преступления последствия, в данном случае - причиненные потерпевшему телесные повреждения, как элемент события преступления, подлежат отражению в первом вопросе о доказанности самого деяния, вмененного подсудимому.
Так, ответом на вопрос N 45 признано доказанным, что ... с целью лишения жизни были нанесены удары руками и ногами по лицу и телу, затем на его шею был накинут электропровод и стянут, в результате чего ему были причинены телесные повреждения и наступила его смерть. Ответом на вопрос N 49 Гарбузняк Д.А. признан виновным в том, что участвовал в указанных действиях и, в частности, договорился с иными лицами о лишении жизни К. с целью лишения его жизни, нанес ему удары руками и ногами по лицу и телу, затем накинул провод на шею К. и стал стягивать его, перекрывая доступ воздуха в его дыхательные пути.
Указанные деяния были правильно квалифицированы председательствующим как убийство К., а с учетом иных обстоятельств, признанных доказанными вердиктом, - с квалифицирующими признаками совершения преступления организованной группой и с целью облегчить совершение другого преступления.
Приговор в этой части полностью соответствует требованиям ст. 351 УПК РФ, регламентирующей особенности его постановления в суде с участием присяжных заседателей, - он содержит описание преступного деяния, в совершении которого Гарбузняк Д.А. признан виновным, и дана квалификация содеянного.
Доводы апелляционных жалоб о нарушениях, допущенных при осуждении Гурзо А.А. за мошенничество в отношении Ш. опровергаются материалами уголовного дела.
Ответом присяжных заседателей на вопрос N 21 признано доказанным, в частности, что Ш. поддерживаемая в состоянии наркотического и алкогольного опьянения и лишенная возможности отдавать отчет своим действиям и руководить ими, была склонена к заключению договора социального найма на квартиру, а затем - к заключению договора о передаче этой квартиры в ее собственность, затем она, будучи введенной в заблуждение и находясь в состоянии опьянения, подписала доверенность, которой уполномочила Шляпникова подарить эту квартиру Гурзо, с использованием которой квартира была передана в собственность Гурзо с государственной регистрацией его права, в результате чего Ш. был причинен ущерб в сумму не менее 1900000 рублей.
Ответом на вопрос N 28 признано доказанным, что в этих действиях участвовал Гурзо, который действуя согласованно со Шляпниковым и предоставляя Ш. наркотические средства, склонил ее к заключению договора о передаче квартиры в ее собственность, а затем отвез ее в состоянии опьянения к нотариусу, сообщив Ш. заведомо ложную информацию о подписании ей доверенности, связанной с оформлением квартиры в ее собственность, в результате чего она подписала доверенность, уполномочивающую Шляпникова подарить квартиру Гурзо.
Приведенные ответы присяжных заседателей дали председательствующему законные основания для квалификации действий Гурзо А.А. как мошенничества, поскольку Гурзо А.А. непосредственно участвовал в обмане потерпевшей с целью завладения ее квартирой, совершенного группой лиц по предварительному сговору, поскольку его действия были согласованными и совместными с действиями Шляпникова, с причинением потерпевшей ущерба в особо крупном размере, что отражено в ответе на вопрос N 21.
Таким образом, доводы апелляционных жалоб о том, что перед присяжными заседателями не были поставлены вопросы о сговоре осужденных, о причинении Гурзо А.А. ущерба потерпевшей от этого преступления, об иных обстоятельствах, предъявленных в обвинении Гурзо А.А., об ошибочности квалификации его действий как оконченного преступления, являются несостоятельными.
В вопросе, касающемся доказанности совершения деяния именно Гурзо А.А., отражены все существенные обстоятельства вмененных ему преступных действий.
Процедура обсуждения вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, предусмотренная ст. 338 УПК РФ, и их содержание, регламентированное ст. 339 УПК РФ, судом соблюдены. Замечания и предложения сторон, касающиеся формулировки вопросов, не являются для председательствующего обязательными. Исключения из этого правила, предусмотренные частью 2 ст. 339 УПК РФ, не применимы к данному делу, поскольку Гурзо А.А. вину свою отрицал и утверждал, что не совершал вмененное ему преступление.
В силу требований ст. 347, 348 УПК РФ при обсуждении последствий вердикта председательствующий обоснованно останавливал выступления стороны защиты в тех случаях, когда она оспаривала установленные вердиктом обстоятельства.
Доводы стороны защиты о том, что Гурзо А.А. понес затраты в пользу потерпевшей Ш. не могут повлиять на квалификацию действий осужденного, поскольку размер ущерба, причиненного мошенничеством, установлен вердиктом, а указанные защитой траты Гурзо А.А. не связаны с событием преступления, составляющего предмет судебного разбирательства.
Действия осужденной Ушаковой Д.И. квалифицированы в соответствии с вердиктом.
Вопреки доводам апелляционной жалобы защитника Еращенко М.Л., ответом на вопрос N 11 признано доказанным, что Богословская Л.Ю. договорилась с Ушаковой об оказании помощи в приобретении путем обмана права собственности на квартиру К. Следовательно, председательствующим в приговоре сделан обоснованный вывод о том, что Ушакова умышленно участвовала в совершении мошенничества.
Доводы защиты об отсутствии причинно-следственной связи между действиями нотариуса Ушаковой Д.И. и регистрацией права на квартиру К. также опровергаются вердиктом.
Так, ответом на вопрос N 1 признано доказанным, что 18 мая 2006 года обманным путем были изготовлены, в частности, доверенности, которыми К. уполномочила П. продать принадлежащую ей квартиру, а Богословскую Л.Ю. - вести дело по оформлению наследственных прав К. на долю ее умершего супруга в этой квартире. С использованием указанных доверенностей были получены свидетельство о праве на наследование по закону, затем произведена государственная регистрация права собственности К. на квартиру, а 20 июня 2006 года по доверенности от 18 мая 2006 года заключен договор о продаже указанной квартиры Богословской Л.Ю., который затем прошел государственную регистрацию.
Ответом на вопрос N 11 доказано, что 18 мая 2006 года лицо, в отношении которого дело выделено в отдельное производство, с участием Ушаковой Д.И. расписалось от имени К. в указанных доверенностях, которые в тот же день были зарегистрированы нотариусом Ушаковой Д.И. в реестре нотариальных действий с целью содействия приобретению путем обмана права на жилище К.
Таким образом, вердиктом установлено, что нотариус Ушакова Д.И., действуя по предварительному сговору с иными лицами, содействовала мошенничеству, устранив препятствия в его совершении, поскольку без указанных документов оформление договора купли-продажи квартиры и государственная регистрация перехода права собственности потерпевшей было бы невозможным.
С учетом указанных обстоятельств и положений части 4 ст. 347 УПК РФ председательствующий обоснованно останавливал выступление защитника Еращенко М.Л. в прениях при обсуждении последствий вердикта в тех случаях, когда защитник оспаривал установленные вердиктом обстоятельства (листы 2034-2036 протокола судебного заседания).
Как видно из текста обвинительного заключения (т. 38 л.д. 172-175), Ушаковой Д.И. вменялись все те действия, которые изложены в вопросах, касающихся как события указанного преступления, так и ее действий в качестве соучастника мошенничества.
Вопросы NN 15, 32 и 46 поставлены в отношении Елошвили Т.В. в соответствии с предъявленным ей обвинением и содержат описание совершенных именно ей действий в соответствии с пунктом 2 части 1 ст. 339 УПК РФ.
В вопрос N 14 обоснованно не были включены обстоятельства, описывающие похищение у К. трудовых книжек, военного билета и иных документов, на которые указывает защитник Желдоченко Н.Г. в своей апелляционной жалобе, поскольку данный вопрос был сформулирован о доказанности события мошенничества, однако эти документы в совершении мошенничества не использовались, следовательно, их изъятие у потерпевшего не охватывалось объективной стороной вмененного им преступления.
Доводы защитника о том, что в вопросах NN 15 и 46 не отражены обстоятельства перемещения К. в города Находку и Партизанск, не могут поставить под сомнение законность вердикта, поскольку ответами на вопросы NN 14 и 49 эти действия, вмененные следствием Гарбузняку, признаны недоказанными.
Утверждения защиты о том, что таким образом Елошвили Т.В. была лишена права на реабилитацию, противоречат положениям ст. 133 УПК РФ, по смыслу которой к лицам, имеющим право на реабилитацию, не относится, в частности, осужденный, в отношении которого приняты решения, уменьшающие объем обвинения, но не исключающие его.
Доводы апелляционной жалобы о том, что замечания защиты по поводу указанных вопросов учтены судом не были не свидетельствуют о нарушении закона, поскольку содержание вопросов регламентируются требованиями, изложенными в ст. 338, 339 УПК РФ, при этом замечания и предложения сторон, касающиеся формулировки вопросов, не являются для председательствующего обязательными.
Суд изложил в приговоре мотивы, по которым принял решение об исключении из обвинения Елошвили Т.В. ее действий в отношении потерпевшей К. за отсутствием события преступления без вынесения решений о прекращении уголовного преследования и о признании права на реабилитацию. Указанные мотивы согласуются с требованиями закона и являются обоснованными, поскольку описанные действия не подлежали самостоятельной квалификации.
Вопреки доводам апелляционных жалоб, действия Елошвили Т.В. квалифицированы правильно, в соответствии с вердиктом.
Так, ответами на вопросы NN 14 и 15 признано доказанным, что Елошвили Т.В. создала группу для приобретения путем обмана прав на квартиры, осуществляя руководство этой группой приискала квартиру К. с целью приобретения права на нее путем обмана, по ее указанию с использованием подложной доверенности был заключен договор о передаче этой квартиры в собственность К. необходимый для ее приватизации, по ее указанию был получен новый паспорт на имя К. с фотографией Гарбузняка, под ее контролем с использованием подложной доверенности был заключен договор купли-продажи указанной квартиры стоимостью 1450000 рублей, зарегистрированный в надлежащем порядке.
Эти обстоятельства опровергают доводы защиты о том, что действия Елошвили Т.В. могут быть квалифицированы лишь как покушение на мошенничество, поскольку вердикт свидетельствует о том, что умысел осужденной на приобретение права на квартиру К. был осуществлен до конца, потерпевший был лишен права на свое имущество в особо крупном размере.
Аналогичная оценка должна быть дана доводам, касающимся квалификации убийства К.
Ответом на вопрос N 45 признано доказанным, что К. с целью лишения жизни были нанесены удары руками и ногами по лицу и телу, затем на его шею был накинут электропровод и стянут, в результате чего ему были причинены телесные повреждения и наступила его смерть.
Ответом на вопрос N 46 признано доказанным, что в этих действиях участвовала Елошвили Т.В., создав группу, в том числе для лишения жизни лиц в целях сокрытия или облегчения обмана при приобретении права на их квартиры, вовлекла в эту группу иных лиц, которые с целью сокрытия совершенных мошенничеств и для облегчения последующей продажи чужих квартир лишали жизни потерпевших; осуществляя руководство этой группой, она договорилась с другими ее участниками о лишении жизни К. и в один из дней июня-августа 2007 года дала указание Гарбузняку Д.А. и другому лицу лишить К. жизни.
Совокупность обстоятельств, признанных доказанными, свидетельствует о том, что Елошвили Т.В. организованной группой совершила оконченное преступление, поскольку дала указание убить потерпевшего, что и было исполнено другими участниками этой группы, доведшими преступление до конца.
Также из ответов на вопросы NN 31, 32, 59 и 60 следует, что именно Елошвили с целью приобретения путем обмана права собственности на жилище М. дала указание другому лицу под обманным предлогом проникнуть в квартиру потерпевшей, найти и похитить документы, необходимые для регистрации перехода права на жилище, а также договорилась с этим лицом о лишении жизни М.
Поскольку в результате действий лиц, действовавших во исполнение указаний Елошвили Т.В., М. была убита, а документы не были обнаружены, поскольку в квартиру потерпевшей зашли другие лица, действия Елошвили Т.В., совершенные организованной группой, правильно квалифицированы как оконченное убийство и приготовление к мошенничеству.
Вопросы в отношении Елошвили Т.В. о совершении ей преступлений в отношении потерпевшей М. сформулированы в соответствии с предъявленным ей обвинением с учетом результатов судебного следствия и прений сторон.
Ссылки апелляционных жалоб на то, что вина Елошвили Т.В. в даче указаний по захвату и перемещению К. признана недоказанной, а поскольку ранее эти действия вменялись ей в вину как самостоятельное преступление, право на реабилитацию Елошвили Т.В. в этой части нарушено, являются необоснованными.
Суд, согласно части 1 ст. 252 УПК РФ, рассматривает уголовное дело в пределах предъявленного обвинения.
В постановлении о привлечении Елошвили Т.В. в качестве обвиняемой от 3 сентября 2014 года и в обвинительном заключении не содержится обвинение по ст. 126 УК РФ в похищении потерпевшего К.
То обстоятельство, что ранее Елошвили Т.В. предъявлялось иное обвинение, нашло отражение в частном постановлении суда, обратившего внимание следствия на необходимость вынесения процессуального решения в случаях, когда ранее предъявленное обвинение не находит своего подтверждения (т. 41 л.д. 91-92).
Однако вывод суда о том, что указанные обстоятельства не препятствуют рассмотрению дела по существу и не влекут возвращение дела прокурору, является обоснованным с учетом приведенных требований ст. 252 УПК РФ (т. 41 л.д. 88-90).
Доводы апелляционной жалобы защитника о том, что следствием допущены нарушения, влекущие возвращение уголовного дела прокурору, являются несостоятельными.
В подтверждение этого довода защита ссылается на то, что часть обвинения, ранее предъявленного Гарбузняку Д.А., не вошло в постановление о привлечении его в качестве обвиняемого, вынесенное по времени последним и, соответственно, в обвинительное заключение. Однако, уголовное дело в этой части в отношении Гарбузняка Д.А. не прекращено, чем нарушено его право на реабилитацию.
Указанные доводы, по смыслу закона не могут препятствовать рассмотрению дела судом. В силу требований части 1 ст. 252 УПК РФ, судебное разбирательство проводится лишь по предъявленному обвиняемому обвинению, поэтому суд лишен возможности принимать какие-либо решения относительно обстоятельств, не предъявленных подсудимому в обвинении, а также требовать от стороны обвинения принятия каких-либо решений относительно этих обстоятельств.
В то же время отсутствие решений следствия, на которых настаивает защита, не препятствует суду рассмотреть обоснованность предъявленного подсудимому обвинения и принять по нему решение в соответствии с требованиями закона.
То обстоятельство, что в процессуальных документах следствия, вынесенных по уголовному делу, выделенному в отношении другого лица, обстоятельства дела изложены по иному, не является препятствием для рассмотрения данного дела в отношении Гарбузняка Д.А. в пределах тех обстоятельств, которые сформулированы в предъявленном ему обвинении.
Разрешалось судом первой инстанции и ходатайство защитника Еращенко М.Л. о возращении уголовного дела прокурору (лист 8 протокола судебного заседания). Принятое по нему решение является законным и обоснованным, всем доводам защитника в решении суда дана надлежащая оценка.
Приведенные защитником в апелляционной жалобе ссылки на движение уголовного дела не свидетельствуют о наличии препятствий для рассмотрения уголовного дела по существу. Вопросы регистрации уголовных дел, присвоения им номеров не регулируются уголовно-процессуальным законом, поэтому соответствующие доводы защиты не могут являться основаниями для выводов о допущенном нарушении закона. Соединение уголовных дел и их выделение в ходе предварительного расследования само по себе не влечет признание каких-либо доказательств, полученных следствием, недопустимыми, а мнение прокурора по этим вопросам не является обязательным для следователя, который в силу положений ст. 38 УПК РФ самостоятельно направляет ход расследования.
Вручение копии обвинительного заключения Ушаковой Д.И. следователем, а не прокурором, не является нарушением закона, влекущим последствия, предусмотренные ст. 237 УПК РФ, поскольку не нарушает право обвиняемой на получение указанной копии, предусмотренное п. 2 части 4 ст. 47 УПК РФ.
Оснований для вынесения частного определения в адрес прокуратуры по мотивам, приведенным в апелляционных жалобах, судебная коллегия не находит.
Суд назначил осужденным наказание в соответствии с требованиями главы 10 УК РФ, с учетом характера и степени общественной опасности совершенных преступлений и данных о личности каждого.
Назначая наказание Магдиевой Я.Н., суд, вопреки доводам жалобы защитника, учел обстоятельства, смягчающие наказание - явку с повинной, раскаяние, состояние ее здоровья и наличие у нее несовершеннолетних детей, а также имеющиеся в деле характеристики, состояние здоровья ее старшей дочери, влияние наказания на условия жизни ее семьи, то, что она ранее не судима, признана вердиктом заслуживающей снисхождения.
Доводы стороны защиты о том, что Магдиева Я.Н. совершила преступление в отношении М. в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств и оказала помощь потерпевшей после совершенного преступления, обсуждались судом и обоснованно отвергнуты с приведением в приговоре убедительных мотивов.
Не допущено судом нарушений закона и при назначении наказания осужденному Гурзо А.А.
При определении его размера суд правильно учел характер и степень общественной опасности совершенного им преступления, тяжесть наступивших последствий - причинение потерпевшей ущерба в особо крупном размере. Кроме того, суд принял во внимание, что Гурзо А.А. не судим, по месту работы и жительства характеризуется положительно, а его супруга беременна, то есть те обстоятельства, на которые защитник ссылается в апелляционной жалобе как на основания для смягчения наказания.
Доводы защиты Елошвили Т.В. о неправильном присоединении наказания, назначенного приговором от 19 ноября 2013 года, основаны на неправильном толковании уголовного закона.
Согласно части 5 ст. 69 УК РФ наказание назначается в случае, если после вынесения судом приговора по делу будет установлено, что осужденный виновен еще и в другом преступлении, совершенном им до вынесения приговора суда по первому делу. В этом случае в окончательное наказание засчитывается наказание, отбытое по первому приговору суда.
Именно такие обстоятельства установлены в отношении Елошвили Т.В., которая совершила преступления по данному делу до вынесения ей приговора от 19 ноября 2013 года.
То обстоятельство, что на момент рассмотрения настоящего дела предыдущее наказание уже отбыто осужденной не влияет на применение части 5 ст. 69 УК РФ. Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 57 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2015 года N 58 (в редакции от 29 ноября 2016 года) "О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания", в срок наказания, назначенного по правилам части 5 статьи 69 УК РФ, должно быть зачтено наказание, отбытое полностью по первому приговору.
Поскольку суд первой инстанции, назначив наказание по части 5 ст. 69 УК РФ, полностью зачел осужденной в срок отбывания наказания по настоящему приговору отбытый ей срок наказания по приговору от 19 ноября 2013 года, нет оснований для утверждения о том, что Елошвили Т.В. осуждена дважды отбывать наказание за одно преступление.
Как видно из приговора, суд обсуждал вопрос о необходимости назначения Ушаковой Д.И. реального лишения свободы и не нашел оснований для принятия по делу иного решения. С учетом того обстоятельства, что Ушакова Д.И. освобождена от назначенного наказания в связи с истечением сроков давности уголовного преследования, оснований для утверждения о необходимости назначения ей условного наказания с применением ст. 73 УК РФ у суда апелляционной инстанции не имеется.
Справедливость назначенного осужденным наказания сомнений у судебной коллегии не вызывает, оснований для его смягчения не усматривается.
На основании изложенного и руководствуясь ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия определила:
Приговор Приморского краевого суда с участием присяжных заседателей от 10 марта 2017 года в отношении Елошвили Татьяны Владимировны, Гарбузняка Данилы Александровича, Шляпникова Игоря Валерьевича, Гурзо Александра Анатольевича, Ушаковой Дарии Ивановны и Магдиевой Яны Наиловны оставить без изменения, апелляционные жалобы - без удовлетворения.
|
Председательствующий |
Иванов Г.П. |
|
Судьи |
Зеленин С.Р. |
|
|
Боровиков В.П. |
Откройте актуальную версию документа прямо сейчас
Если вы являетесь пользователем интернет-версии системы ГАРАНТ, вы можете открыть этот документ прямо сейчас или запросить по Горячей линии в системе.
Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 ноября 2017 г. N 56-АПУ17-25СП
Текст определения официально опубликован не был