Определение Конституционного Суда РФ от 6 декабря 2018 г. N 3105-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Дорофеева Владимира Александровича на нарушение его конституционных прав статьями 295 и 298, частью первой статьи 401.2 и частью первой статьи 412.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

заслушав заключение судьи В.Г. Ярославцева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалоб гражданина В.А. Дорофеева, установил:

1. Гражданин В.А. Дорофеев оспаривает конституционность статей 295 "Удаление суда в совещательную комнату для постановления приговора" и 298 "Тайна совещания судей", части первой статьи 401.2 "Право на обращение в суд кассационной инстанции" и части первой статьи 412.1 "Пересмотр судебных решений в порядке надзора" УПК Российской Федерации.

По мнению заявителя, статьи 295 и 298 УПК Российской Федерации не соответствуют статьям 2, 27 и 37 Конституции Российской Федерации, поскольку по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, запрещают судье в установленные законом периоды отдыха выезжать за пределы места своего проживания (пребывания), а часть первая статьи 401.2 и часть первая статьи 412.1 данного Кодекса противоречат, в их понимании правоприменителями, статьям 2, 18, 23, 37, 46 (часть 1), 47 (часть 1) и 52 Конституции Российской Федерации в той мере, в какой позволяют отказывать судьям, чьи полномочия были досрочно прекращены, в доступе к правосудию, что выражается в непризнании их права обжаловать решения об отмене принятых ими судебных актов.

Как следует из представленных материалов, судья В.А. Дорофеев 22 декабря 2016 года постановил приговор, которым были осуждены граждане Е. и П. В ходе апелляционного производства сторона защиты сослалась на нарушение В.А. Дорофеевым тайны совещательной комнаты, а именно на то, что во время перерыва для отдыха с выходом из нее он выехал в другой регион и высказывал там свое мнение по рассматриваемому уголовному делу третьим лицам. Расценив действия В.А. Дорофеева в качестве основания для отмены приговора, суд второй инстанции наряду с апелляционным определением от 21 июня 2017 года о такой отмене вынес также частное определение в адрес судьи.

29 августа 2017 года председатель областного суда обратился с представлением о привлечении В.А. Дорофеева к дисциплинарной ответственности в квалификационную коллегию судей, которая 26 января 2018 года подвергла В.А. Дорофеева дисциплинарному взысканию в виде досрочного прекращения полномочий судьи, одновременно лишив его квалификационного класса, с чем 30 мая 2018 года согласилась Высшая квалификационная коллегия судей Российской Федерации. В удовлетворении жалобы В.А. Дорофеева на эти решения отказано решением Дисциплинарной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 20 июля 2018 года, оставленным без изменения определением Апелляционной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 4 октября 2018 года.

Полагая отмену приговора судом апелляционной инстанции необоснованной, незаконной, более того - обусловленной его деятельностью на посту судьи, В.А. Дорофеев последовательно обращался с соответствующими жалобами в вышестоящие суды, утверждая, что его права и законные интересы, пострадавшие из-за такой отмены, повлекшей лишение его возможности заниматься профессиональной деятельностью, нуждаются в судебной защите. Однако в рассмотрении жалоб ему было отказано ввиду того, что он не относится к числу лиц, наделенных правом обжалования судебных решений об отмене постановленных им судебных актов.

2. Право каждого на судебную защиту его прав и свобод, как основное неотчуждаемое право человека, признается и гарантируется в Российской Федерации согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации, которая, конкретизируя гарантии данного права исходя из общеправовых принципов справедливости и равенства, устанавливает, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом, судьи независимы и подчиняются лишь Конституции Российской Федерации и закону (статья 15, часть 4; статья 17, части 1 и 2; статья 46, часть 1; статья 118, часть 1; статья 120, часть 1). Этим конституционным положениям корреспондируют нормы Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 года N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации", в силу которых суд осуществляет судебную власть самостоятельно, независимо от чьей бы то ни было воли, а судьи как представители судебной власти независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и закону, несменяемы и неприкосновенны (статьи 1, 5, 15 и 16).

Судьи реализуют публично-правовые цели правосудия, что предопределяет установление особого статуса судьи, который включает в себя, среди прочего, обязательства соблюдать предусмотренные законом требования и возлагаемые на судью ограничения. Закрепляемые при этом гарантии как элементы конституционно-правового статуса судьи, являющегося не личной его привилегией как гражданина, а средством, призванным обеспечивать публичные интересы, прежде всего интересы правосудия, задача которого - защита прав и свобод человека и гражданина (статья 18 Конституции Российской Федерации), служат одновременно и гарантиями самостоятельности и независимости судебной власти (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 20 июля 2011 года N 19-П и от 19 февраля 2018 года N 9-П).

Право на полную, справедливую и эффективную судебную защиту на основе равенства всех перед законом и судом предполагает не только право на законный суд, но и соблюдение требований объективности и беспристрастности судей. Будучи принципом судопроизводства, независимость судей не должна подвергаться сомнению ни с субъективной точки зрения участников судебного процесса, ни с объективной точки зрения, выражающей публичную потребность в авторитетной и пользующейся доверием общества судебной власти, решения которой должны быть не только формально законными, но и легитимными, т.е. восприниматься как справедливые и безупречные, а следовательно, служащие целям действенной судебной защиты (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 9 ноября 2018 года N 39-П).

Соответственно, процессуальные правила принятия судебных решений, в том числе по уголовным делам, должны обеспечивать гарантии независимости, объективности и беспристрастности судей и, в конечном счете, публичные интересы правосудия.

2.1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в качестве принципов уголовного судопроизводства, имеющего своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (часть первая статьи 6), закрепляет, что правосудие по уголовному делу в Российской Федерации осуществляется только судом (часть первая статьи 8), при осуществлении правосудия по уголовным делам судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону, они рассматривают и разрешают уголовные дела в условиях, исключающих постороннее воздействие на них (части первая и вторая статьи 8.1); судья, присяжные заседатели, прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью (часть первая статьи 17).

Согласно статье 295 УПК Российской Федерации, заслушав последнее слово подсудимого, суд удаляется в совещательную комнату для постановления приговора, объявив об этом, как и о времени оглашения приговора, присутствующим в зале судебного заседания. Статья 298 данного Кодекса предусматривает, что приговор постановляется судом в совещательной комнате; во время постановления приговора в ней могут находиться лишь судьи, входящие в состав суда по данному уголовному делу; по окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня суд вправе сделать перерыв для отдыха с выходом из совещательной комнаты; судьи не вправе разглашать суждения, имевшие место при обсуждении и постановлении приговора, или иным способом раскрывать тайну совещания судей. После же подписания приговора суд, вернувшись в зал судебного заседания, провозглашает его (часть первая статьи 310 УПК Российской Федерации).

По смыслу приведенных законоположений, тайной совещательной комнаты (тайной совещания судей) охватываются такие суждения суда (судьи) и другие сведения, касающиеся существа и обстоятельств уголовного дела, вопросов, разрешаемых судом при постановлении приговора или иного судебного решения, распространение которых может поставить под сомнение объективность и самостоятельность суда (судьи), справедливость и безупречность судебного решения как акта правосудия. Данное правовое регулирование направлено в том числе на обеспечение независимости и беспристрастности судей, принятие ими решений по внутреннему убеждению, сформированному в состязательном процессе по результатам судебного следствия, а не в силу стороннего воздействия на суд или внепроцессуального обсуждения материалов дела с другими лицами.

Разглашение тайны совещательной комнаты прямо запрещено уголовно-процессуальным законом, притом что сама по себе реализация судьями права прерваться для отдыха по окончании рабочего времени и в течение рабочего дня не свидетельствует о нарушении ими такой тайны (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 25 октября 2018 года N 2741-О). Тем более не означает подобного нарушения использование судьей разрешенных ему законом периодов отдыха по своему усмотрению. Вместе с тем внепроцессуальное обсуждение судьей за пределами совещательной комнаты во время перерывов в процессе постановления приговора - независимо от их продолжительности - каких-либо вопросов, подлежащих разрешению судом (статья 299 УПК Российской Федерации), способно не только раскрыть тайну совещательной комнаты, но и поставить под сомнение независимость и беспристрастность суда и в итоге правосудность вынесенного им решения.

Следовательно, оспариваемые заявителем статьи 295 и 298 УПК Российской Федерации неопределенности не содержат и не могут расцениваться как нарушающие его конституционные права в обозначенном им аспекте.

2.2. Судебная власть, независимая и беспристрастная по своей природе, играет решающую роль в государственной защите прав и свобод человека и гражданина; именно суд окончательно разрешает спор о праве, чем предопределяется значение судебных решений как государственных правовых актов, выносимых именем Российской Федерации и имеющих общеобязательный характер (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 4 апреля 2002 года N 8-П и от 17 марта 2009 года N 5-П). По уголовным делам приговор также постановляется судом от имени Российской Федерации (статья 296 УПК Российской Федерации), что исключает оценку такого решения как отражающего личные интересы судьи. Судья, разрешающий дело, будучи должностным лицом, уполномоченным осуществлять правосудие, в этом своем качестве не преследует личные интересы, а потому не участвует и не может участвовать в споре о законности и обоснованности принятого им решения в вышестоящем суде, - разрешение такого спора выступает частью механизма реализации права на судебную защиту лиц, чьи права и законные интересы затрагивает это решение.

В силу своего публично-правового статуса судья, как следует из пункта 2 статьи 10 и пункта 2 статьи 16 Закона Российской Федерации от 26 июня 1992 года N 3132-I "О статусе судей в Российской Федерации", не обязан давать каких-либо объяснений по существу рассмотренных или находящихся в производстве дел, а также представлять их кому бы то ни было для ознакомления, иначе как в случаях и порядке, предусмотренных процессуальным законом; судья, в том числе после прекращения его полномочий, не может быть привлечен к ответственности за выраженное им при осуществлении правосудия мнение и принятое решение, если только вступившим в законную силу приговором не будет установлена виновность судьи в преступном злоупотреблении либо вынесении заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта.

Устанавливая в качестве общего правила запрет на привлечение судьи к ответственности за выраженное им при отправлении правосудия мнение и вынесенные судебные акты, федеральный законодатель исходил из того, что при осуществлении судебной деятельности возможны неумышленные ошибки ординарного характера, не дискредитирующие априори лиц, их допустивших, которые возникают в ходе разрешения конкретного дела при толковании и применении норм материального или процессуального права и подлежат исправлению вышестоящими судебными инстанциями. Вместе с тем судебные ошибки, являющиеся следствием профессиональной некомпетентности или небрежности судьи, т.е. недобросовестного исполнения им функции по отправлению правосудия, могут приводить к искажению фундаментальных принципов судопроизводства и грубому нарушению прав участников процесса, а значит, влечь вынесение неправосудного судебного акта, которое хотя и не подпадает под признаки состава преступления, тем не менее может служить основанием для применения к судье мер дисциплинарной ответственности (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 28 февраля 2008 года N 3-П, от 20 июля 2011 года N 19-П и от 18 октября 2011 года N 23-П).

Согласно пункту 7 статьи 12.1 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" решение о наложении на судью, за исключением судьи Конституционного Суда Российской Федерации, дисциплинарного взыскания принимается квалификационной коллегией судей, к компетенции которой относится рассмотрение вопроса о прекращении полномочий этого судьи на момент принятия решения, и может быть обжаловано в суд в порядке, установленном федеральным законом; решение квалификационной коллегии судей о досрочном прекращении полномочий судьи может быть обжаловано в Дисциплинарную коллегию Верховного Суда Российской Федерации. Оценку поведения судьи осуществляет, таким образом, орган судейского сообщества, большинство в котором составляют члены профессиональной - судейской - корпорации, призванные, с одной стороны, утверждать авторитет судебной власти и обеспечивать выполнение судьями требований, предъявляемых к ним кодексом судейской этики, а с другой - защищать права и законные интересы судей (статья 4 Федерального закона от 14 марта 2002 года N 30-ФЗ "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации").

Тем самым сама по себе отмена вышестоящим судом решения, принятого судьей (судьями), т.е. должностным лицом, уполномоченным осуществлять правосудие и не преследующим в этом качестве личные интересы, не является основанием для привлечения его к дисциплинарной ответственности; не носит такая отмена и преюдициального значения для возможной оценки органами судейского сообщества действий (бездействия) судьи. Следовательно, невключение в число лиц, наделенных в соответствии с частью первой статьи 401.2 УПК Российской Федерации правом обжаловать вступившие в законную силу судебные решения, судьи, принявшего решение по делу, связано с его особым публично-правовым (а не личным) статусом.

Частью четвертой статьи 29 УПК Российской Федерации предусмотрено, что если при судебном рассмотрении уголовного дела будут выявлены обстоятельства, способствовавшие совершению преступления, нарушения прав и свобод граждан, другие нарушения закона, допущенные при производстве дознания, предварительного следствия или при рассмотрении уголовного дела нижестоящим судом, то суд вправе вынести частное определение или постановление, в котором обращается внимание соответствующих организаций и должностных лиц на данные обстоятельства и факты нарушений закона, требующие принятия необходимых мер. При этом в правоприменительной практике признается, что право на обращение в суд кассационной инстанции с жалобой на законность вынесенного судом частного определения или постановления имеет лицо, в отношении которого может быть возбуждено дисциплинарное производство или применены иные меры, затрагивающие его личные интересы, в связи с обстоятельствами, указанными в частном определении или постановлении (абзац второй пункта 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 января 2014 года N 2 "О применении норм главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции"). Между тем, как следует из материалов, поступивших в Конституционный Суд Российской Федерации в ходе предварительного изучения жалоб В.А. Дорофеева, вынесенное в его адрес судом апелляционной инстанции частное определение, в котором обращено внимание на существенное нарушение им уголовно-процессуального закона вследствие пренебрежительного отношения к исполнению своих обязанностей, не оспаривалось им в вышестоящей инстанции.

Часть первая статьи 401.2 УПК Российской Федерации не может тем самым расцениваться как нарушающая права заявителя в обозначенном им аспекте. Что же касается части первой статьи 412.1 данного Кодекса, определяющей круг лиц, имеющих право на обращение в Верховный Суд Российской Федерации с надзорными жалобами, представлениями, то - вопреки требованию статей 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" - заявителем не представлены документы, подтверждающие применение этой нормы в его деле.

Таким образом, оспариваемые В.А. Дорофеевым законоположения его конституционных прав не нарушают, а проверка правильности их применения в его конкретном деле требует исследования фактических обстоятельств и не относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации. Следовательно, данные жалобы, как не отвечающие критерию допустимости обращений в Конституционный Суд Российской Федерации, не могут быть приняты Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Дорофеева Владимира Александровича, поскольку они не отвечают требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данным жалобам окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин

Мнение судьи
Конституционного Суда Российской Федерации Ю.М. Данилова
по Определению КС РФ от 6 декабря 2018 года N 3105-О по жалобе гражданина В.А. Дорофеева

Конституционным Судом Российской Федерации 6 декабря 2018 года принято Определение об отказе гражданину В.А. Дорофееву в рассмотрении его жалобы на нарушение конституционных прав положениями ряда норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, как не отвечающей требованиям закона, в соответствии с которыми жалоба признается допустимой. Указанное Определение считаю ошибочным.

1. В связи с лаконичностью изложения описательной части Определения полагаю нелишним напомнить некоторые фактические обстоятельства, учитывать которые при рассмотрении жалобы В.А. Дорофеева было бы полезным.

Из материалов дела усматривается, что в 2008-2009 годах в Ростовской области была сформирована преступная группа, целью которой являлось хищение средств из бюджета Российской Федерации с использованием преступных схем возврата налога на добавленную стоимость в сфере внешнеэкономической деятельности. Умысел участников группы был направлен на причинение государству ущерба в размере нескольких сотен миллионов рублей. В состав группы входили сотрудники налоговых органов и предприниматели, пятеро из которых были осуждены, приговоры в отношении них вступили в законную силу. В отношении двух должностных лиц - заместителя начальника межрегиональной инспекции Федеральной налоговой службы России и заместителя начальника управления Федеральной налоговой службы России по Ростовской области - дело выделено в отдельное производство и передано для рассмотрения в Новочеркасский городской суд Ростовской области. Рассмотрение этого дела, состоящего из 87 томов, под председательством судьи В.А. Дорофеева, имевшего к тому времени семилетний судейский стаж, продолжалось в течение одного года и семи месяцев и завершилось 22 декабря 2016 года постановлением приговора на 408 страницах, в соответствии с которым оба фигуранта признаны виновными, подвергнуты наказанию в виде реальных сроков лишения свободы и взяты под стражу в зале суда.

Апелляционным определением Ростовского областного суда от 21 июня 2017 года названный приговор был отменен, дело направлено на новое рассмотрение с освобождением осужденных из-под стражи. По делу также вынесено частное определение, которым обращено внимание судьи В.А. Дорофеева на недопустимость нарушения норм процессуального закона при рассмотрении уголовных дел.

Причиной отмены приговора послужило то обстоятельство, что, по утверждению адвоката осужденной, "в дни написания приговора" (в действительности - в выходные дни) В.А. Дорофеев выезжал за пределы города Новочеркасска, высказывал свое мнение по данному делу третьим лицам, чем нарушил тайну совещательной комнаты.

Принимая названные решения, апелляционный суд сослался на представленный адвокатом ответ АО "Федеральная пассажирская компания" Северо-Кавказского филиала ОАО "РЖД" о том, что В.А. Дорофеев 16 декабря 2016 года убыл из Ростова-на-Дону в город Адлер, а 18 декабря 2016 года из города Адлер прибыл в город Ростов-на-Дону. При этом суд, допросив по ходатайству адвоката ее мужа и дочь осужденной об обстоятельствах якобы разглашения Дорофеевым сведений о существе дела, их утверждения в основу вывода о том, что такой факт имел место, не положил, отвергнув таким образом показания "свидетелей", согласившись, по-видимому, с мнением государственного обвинителя о заинтересованности указанных лиц в исходе дела.

Таким образом, единственной причиной отмены приговора послужило то обстоятельство, что "в дни написания приговора" (в действительности в выходные дни) В.А. Дорофеев якобы выезжал за пределы города Новочеркасска.

2. Решением квалификационной коллегии судей Ростовской области от 26 января 2018 года В.А. Дорофеев был привлечен к дисциплинарной ответственности в виде прекращения полномочий федерального судьи с одновременным лишением квалификационного класса. Основанием для принятого решения послужили факты отмены в апелляционном порядке вынесенных этим судьей в 2016-2017 годах восьми окончательных и промежуточных решений, в первую очередь - приговора от 22 декабря 2016 года. Примечательно, что подавляющее число этих отмен имели место уже после вынесенного судом под председательством Дорофеева названного приговора.

Полагая отмену этих судебных постановлений незаконной и необоснованной, более того, обусловленной его профессиональной деятельностью, В.А. Дорофеев последовательно обращался с кассационными и надзорными жалобами на апелляционное и частное определения от 21 июня 2017 года в Ростовский областной суд, а затем в Верховный Суд Российской Федерации, позиционируя себя при этом в качестве гражданина, чьи права и законные интересы, в том числе право на занятие профессиональной деятельностью, нарушены и нуждаются в судебной защите в связи с отменой названных выше судебных решений. Как полагает В.А. Дорофеев, за ним должно быть признано право на кассационное и надзорное обжалование в соответствии с положениями статей 401.2 и 412.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

В рассмотрении жалоб В.А. Дорофееву и его адвокату было отказано ввиду того, что они, по мнению вышестоящих судов, не относятся к лицам, наделенным правом кассационного обжалования судебных решений, а утверждения заявителя о том, что апелляционным определением нарушаются его права и законные интересы, основаны на неправильном толковании закона.

Одновременно В.А. Дорофеев обжаловал прекращение его полномочий судьи в Высшую квалификационную коллегию судей Российской Федерации, Дисциплинарную коллегию Верховного Суда Российской Федерации, в Апелляционную коллегию Верховного Суда Российской Федерации. Этими инстанциями его жалобы оставлены без удовлетворения со ссылками на установленный апелляционным определением Ростовского областного суда от 21 июня 2017 года факт нарушения заявителем тайны совещательной комнаты.

Во всех своих жалобах по поводу отмены названного приговора В.А. Дорофеев оспаривал сам факт выезда в указанное время за пределы города, настаивая на фальсификации документов, в том числе фотографии, представленной адвокатом в суд апелляционной инстанции.

При этом, основываясь исключительно на решении суда апелляционной инстанции, квалифицированная коллегия судей Ростовской области признала действия судьи В.А. Дорофеева грубым нарушением Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и кодекса судейской этики, что "приводит к подрыву авторитета судебной власти, умалению престижа судебной профессии, порочит честь и достоинство судьи, способствует формированию негативного отношения к суду".

Подобный подход к существу поставленных заявителем вопросов продемонстрировали и все другие инстанции, занимавшиеся его делом.

3. В соответствии со статьей 295 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации ("Удаление суда в совещательную комнату для постановления приговора") суд, заслушав последнее слово подсудимого, удаляется в совещательную комнату для постановления приговора, о чем председательствующий объявляет присутствующим в зале судебного заседания (часть первая); перед удалением суда в совещательную комнату участникам судебного разбирательства должно быть объявлено время оглашения приговора (часть вторая).

Статьей 298 названного Кодекса ("Тайна совещания судей") предусмотрено, что приговор постановляется судом в совещательной комнате; во время постановления приговора в этой комнате могут находиться лишь судьи, входящие в состав суда по данному уголовному делу (часть первая); по окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня суд вправе сделать перерыв для отдыха с выходом из совещательной комнаты; судьи не вправе разглашать суждения, имевшие место при обсуждении и постановлении приговора, или иным способом раскрывать тайну совещания судей (часть вторая).

Таким образом, указанные нормы прямо предусматривают возможность для судьи при объявлении перерыва по окончании рабочего времени выйти из совещательной комнаты и далее свободно распорядиться своим временем, предназначенным для отдыха, что отнюдь не нарушает тайны судейского совещания (совещательной комнаты).

Данная правовая позиция уже была выражена Конституционным Судом Российской Федерации в Определении от 25 октября 2018 года N 2741-О: реализация судьями своего права прерываться для отдыха по окончании рабочего времени и в течение рабочего дня не свидетельствует о нарушении ими тайны совещательной комнаты.

В Определении от 6 декабря 2018 года по делу В.А. Дорофеева Конституционный Суд Российской Федерации нарастил эту позицию, указав, что под "тайной совещательной комнаты понимаются суждения суда (судьи) и (или) сведения, касающиеся существа и обстоятельств уголовного дела, вопросов, разрешаемых судом при постановлении приговора, распространение которых может поставить (ставит) под сомнение объективность, самостоятельность, независимость, беспристрастность суда (судьи), справедливость и безупречность судебного решения как акта правосудия".

Проблема, однако, заключается в том, что данное Конституционным Судом Российской Федерации истолкование оспоренных норм не разделяется правоприменительной практикой: для всех судебных инстанций и органов судейского сообщества, задействованных в разрешении дела заявителя, оказалось достаточным установление апелляционным судом одного только факта его якобы выезда за пределы региона во внерабочее время, чтобы сделать вывод о нарушении им тайны совещательной комнаты; иные обстоятельства, которые бы свидетельствовали о действительном нарушении судьей тайны совещательной комнаты в ее понимании Конституционным Судом Российской Федерации, названными инстанциями не устанавливались, не проверялись и не оценивались.

Таким образом, налицо прямо противоположное толкование процессуального закона, примененного в деле заявителя, Конституционным Судом Российской Федерации - с одной стороны и судебными инстанциями (вплоть до Верховного Суда Российской Федерации) - с другой.

Эти расхождения в оценке оспоренной нормы свидетельствуют о ее явной неопределенности, что обязывало Конституционный Суд Российской Федерации принять жалобу заявителя к рассмотрению.

4. Рассматривая вопросы, связанные с обеспечением права на судебную защиту в уголовном судопроизводстве, Конституционный Суд Российской Федерации признал не соответствующим статьям 46 и 52 Конституции Российской Федерации ограничение права на судебное обжалование действий и решений, затрагивающих права и законные интересы граждан, на том лишь основании, что эти граждане не были признаны в установленном законом порядке участниками производства по уголовному делу. При этом обеспечение гарантируемых Конституцией Российской Федерации прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве обусловлено не формальным признанием лица тем или иным участником производства по уголовному делу, а наличием определенных сущностных признаков, характеризующих фактическое положение этого лица как нуждающегося в обеспечении соответствующего права (постановления от 2 июля 1998 года N 20-П, от 23 марта 1999 года N 5-П, от 27 июня 2000 года N 11-П, от 17 июля 2002 года N 13-П и от 8 декабря 2003 года N 18-П, определения от 22 января 2004 года N 119-О, от 5 ноября 2004 года N 350-О и от 21 декабря 2004 года N 465-О).

Как разъяснил Пленум Верховного Суда Российской Федерации, к числу иных лиц, обладающих правом на обжалование судебного решения в той части, в которой оно затрагивает их права и законные интересы, относятся лица, не признанные в установленном законом порядке теми или иными участниками процесса, но исходя из своего фактического положения нуждающиеся в судебной защите (заявитель, которому отказано в возбуждении уголовного дела, залогодатель, лицо, на имущество которого наложен арест, и др.). Право на обращение в суд кассационной инстанции с жалобой на законность вынесенного судом частного определения (постановления) имеет лицо, в отношении которого может быть возбуждено дисциплинарное производство или применены иные меры, затрагивающие личные интересы этого лица, в связи с обстоятельствами, указанными в частном определении (постановлении) (пункт 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 января 2014 года N 2 "О применении норм главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции"). Следует отметить, что вопреки изложенной позиции Пленума Верховного Суда нижестоящие судебные органы отказали заявителю в рассмотрении его жалобы даже на частное определение апелляционной инстанции, как поступившей от ненадлежащего лица (ответ Ростовского областного суда от 3 мая 2018 года N 4У-1258 и др.). Что позволено, например, полицейскому - не позволено судье.

Таким образом, ни Конституционный Суд Российской Федерации, ни Верховный Суд Российской Федерации не исключают обжалование судебного решения лицом, не являвшимся участником судопроизводства по делу, но которому на основании итогов судебного разбирательства по данному делу грозят или применены меры юридической ответственности.

5. Законные интересы наряду с правами являются самостоятельным объектом судебной защиты, ибо иначе у правоприменителей может возникать соблазн отказать в защите интересов лица, мотивируя это тем, что его права нарушены не были.

Надлежащее исполнение судьей принятых на себя обязательств, вытекающих из конституционно-правового статуса судьи, обеспечивается предоставлением ему гарантий судейского иммунитета, включая неприкосновенность, которая, по общему правилу, не позволяет привлекать его к какой-либо ответственности за выраженное при осуществлении правосудия мнение и принятое судом решение (пункт 2 статьи 16 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации"). Вместе с тем эти гарантии не носят абсолютного характера и не исключают возможности привлечения судьи к дисциплинарной ответственности, в том числе в виде досрочного прекращения его полномочий, в случае совершения им такого дисциплинарного проступка в процессе осуществления правосудия, который не согласуется со статусом судьи. Такой подход соответствует Основным принципам независимости судебных органов (одобрены резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН 40/32 от 29 ноября 1985 года и 40/146 от 13 декабря 1985 года), в силу которых судьи могут быть временно отстранены от должности или уволены как в силу неспособности выполнять обязанности судьи, так и по причине поведения, не соответствующего занимаемой должности (пункт 18).

Рассматривая вопрос о возможности привлечения судьи за действия, совершенные при осуществлении им правосудия, к дисциплинарной ответственности, в том числе в виде досрочного прекращения полномочий судьи, Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что основанием для досрочного прекращения полномочий судьи, по смыслу положений Конституции Российской Федерации и федеральных законов, определяющих правовой статус судьи, должно быть не любое отступление от требований закона, а лишь такое, которое с очевидностью несовместимо с высоким званием судьи, явно противоречит конституционному предназначению судебной власти, носителем которой является судья (постановления от 28 февраля 2008 года N 3-П и от 20 июля 2011 года N 19-П).

С учетом этой правовой позиции отмену судом апелляционной инстанции принятых судьей решений по мотивам иной оценки вышестоящим судом доказательств, а также по такому сомнительному основанию, как нарушение тайны совещательной комнаты по делу, в котором был объявлен перерыв, при выезде судьи в выходные дни за пределы места нахождения суда, послужившем основанием для досрочного прекращения полномочий судьи, можно рассматривать как решения, затрагивающие его законные интересы, поскольку такая отмена, послужившая основанием для последующего лишения заявителя статуса судьи, как минимум ограничивает его конституционное право - причем не только как судьи, но и как человека и гражданина - на выбор рода деятельности и профессии (часть первая статьи 37 Конституции Российской Федерации).

В этой связи аргументы о том, что судья как должностное лицо, уполномоченное осуществлять правосудие, разрешающий дело, в этом качестве не преследует личные интересы, а потому не участвует и не может участвовать в споре о законности и обоснованности принятого им решения в вышестоящем суде, представляются результатом недооценки глубины и содержательности понятия "законные интересы", а также высокой личной значимости для заявителя права на труд в качестве судьи.

С учетом изложенного выше полагаю, что положения части первой статьи 401.2 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в соответствии с которыми вступившее в законную силу судебное решение может быть обжаловано в порядке, установленном главой 47.1 этого Кодекса, в суд кассационной инстанции не только осужденным, оправданным, их защитниками и законными представителями, потерпевшим, частным обвинителем, их законными представителями и представителями, но и иными лицами в той части, в которой обжалуемое судебное решение затрагивает их права и законные интересы, с учетом сложившейся правоприменительной практики обнаруживают элемент правовой неопределенности - в части возможности распространения данного права на судей, полномочия которых были досрочно прекращены ввиду отмены вышестоящими инстанциями вынесенных ими судебных постановлений.

6. С определенной степенью допустимости в качестве альтернативного способа защиты В.А. Дорофеевым своих прав можно было бы признать процедуру пересмотра решений о лишении его полномочий судьи, но лишь при условии, что положенные в их основу выводы о совершении судьей дисциплинарного проступка должны опираться на доказательства, непосредственно исследованные соответствующими инстанциями, ни одно из которых не имеет для них заранее установленной силы. Но практика-то как раз и свидетельствует об обратном, придавая апелляционному определению фактически преюдициальное значение.

В этой связи примечательны доводы, содержащиеся в определении Апелляционной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 4 октября 2018 года: вывод суда первой инстанции (Дисциплинарной коллегии) о доказанности факта выезда судьи В.А. Дорофеева в период нахождения в совещательной комнате в другой регион подтверждается апелляционным определением судебной коллегии Ростовского областного суда (с которым заявитель как раз и спорил. - Ю.Д.); его утверждение о том, "что он не нарушал тайны совещания судей, является несостоятельным, поскольку квалификационные коллегии судей не наделены полномочиями по проверке законности и обоснованности судебных актов. Проверка их законности и обоснованности может осуществляться лишь в порядке соответствующего вида судопроизводства: посредством рассмотрения дел судами апелляционной, кассационной и надзорной инстанций (в которые заявитель как раз и не был допущен, в том числе решением того же Верховного Суда Российской Федерации. - Ю.Д.)". Круг замкнулся.

В результате подобного применения процессуального закона гражданин Российской Федерации оказался лишенным самой возможности защитить свое достоинство, доброе имя и право на профессию, поскольку признан не являющимся заинтересованным лицом в уголовном процессе, где, как он считает, его доброе имя было опорочено, а органы судейского сообщества и высшие инстанции в административном процессе посчитали себя связанными выводами своих коллег из уголовной юстиции.

Конституционный Суд Российской Федерации, в свою очередь, посчитал для себя возможным отказаться от участия в разрешении спора, явно выходящего за пределы ординарного и, несомненно, имеющего конституционно-правовую основу.