Постановление Европейского Суда по правам человека от 17 октября 2017 г. Дело "Навальные (Navalnyye) против Российской Федерации" (Жалоба N 101/15) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Навальные (Navalnyye)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 101/15)

Постановление Суда

Страсбург, 17 октября 2017 г.

По делу "Навальные против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Бранко Лубарды, Председателя Палаты,

Луиса Лопеса Герра,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 26 сентября 2017 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 101/15, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) двумя гражданами Российской Федерации: Алексеем Анатольевичем (далее - первый заявитель) и Олегом Анатольевичем Навальными (далее - второй заявитель) 5 января 2015 г.

2. Интересы заявителей представляли О. Михайлова, А. Полозова и К. Полозов, адвокаты, практикующие в г. Москве. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником на этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявители утверждали, что их осуждение за мошенничество было основано на непредсказуемом применении уголовного законодательства в нарушение статьи 7 Конвенции и что это разбирательство проводилось в нарушение статьи 6 Конвенции.

4. 8 марта 2016 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявители родились в 1976 и 1983 годах соответственно.

6. Первый заявитель, Алексей Навальный, является политическим активистом, лидером оппозиции, борцом с коррупцией и популярным блогером. Он проживает в г. Москве. Второй заявитель, Олег Навальный - брат первого заявителя, он является предпринимателем и бывшим сотрудником Федерального государственного унитарного предприятия "Почта России" (далее - "Почта России"). В настоящее время он отбывает наказание в виде лишения свободы сроком три с половиной года в исправительной колонии в Орловской области.

7. С 2005 года второй заявитель работал в главном центре дальних почтовых сообщений, дочернем предприятии "Почты России". 1 декабря 2007 г. он был назначен руководителем департамента внутренних почтовых отправлений, а затем работал на других руководящих должностях в различных департаментах и подразделениях "Почты России".

8. 17 октября 2006 г. "Почта России" заключила договор с обществом с ограниченной ответственностью "Многопрофильная процессинговая компания" (далее - компания "МПК") и телекоммуникационной компанией "Ростелеком", после чего компания "МПК" обязалась печатать телефонные счета "Ростелеком" и доставлять их через "Почту России" клиентам "Ростелеком".

9. 1 февраля 2007 г. согласно отдельному договору "Почта России" арендовала электронное оборудование у компании "МПК". 10 апреля 2007 г. "МПК" заключила субдоговор на сортировку, упаковку и передачу оборудования, находящегося в аренде у "Почты России", открытому акционерному обществу "Межрегиональный специализированный почтовый центр" (далее - центр "МСРТ").

10. 3 декабря 2007 г. заявители и их родители приобрели компанию с ограниченной ответственностью "Алортаг менеджмент лимитед" (Alortag Management Limited), зарегистрированную на Кипре.

11. 7 мая 2008 г. компания "МПК" заключила субподрядный договор о печати телефонных счетов "Ростелеком" с обществом с ограниченной ответственностью "ИПС М-Сити" (далее - общество "М-Сити").

12. 19 мая 2008 г. "Алортаг менеджмент лимитед" учредила в Российской Федерации общество с ограниченной ответственностью "Главное подписное агентство" (далее - агентство "ГПА"). Ни один из заявителей не занимал какой-либо должности в агентстве "ГПА", но представляется, что второй заявитель активно участвовал в его деятельности.

13. 16 июля 2008 г. руководитель дирекции почтовой службы "Почты России" уведомил своего клиента, российскую дочернюю организацию французской компании "Ив Роше" (Yves Rocher), общество с ограниченной ответственностью "Ив Роше Восток", что с 1 октября 2008 г. он прекратит практику получения посылок клиента из конкретного распределительного центра и что эта услуга далее будет являться предметом отдельного договора. Впоследствии Б., менеджер "Ив Роше Восток", обратилась ко второму заявителю за консультацией по поводу осуществления передачи посылок из распределительного центра, и он предложил ей привлечь частного подрядчика, агентство "ГПА".

14. 2 августа 2008 г. финансовый директор "Ив Роше Восток" K.M. подписал договор транспортной экспедиции с агентством "ГПА" о сборе и передаче посылок из распределительного центра по ставке 23  600 рублей за отправку. 10 августа 2008 г. агентство "ГПА" заключило субдоговор по этому соглашению с двумя специализированными курьерскими компаниями. Агентство "ГПА" платило курьерам 14 000 рублей за отправку. Агентство "ГПА" и стороны субдоговора оказывали эти услуги "Ив Роше Восток" до конца 2012 года.

15. 7 ноября 2008 г. генеральный директор Ш. подписал соглашение с агентством "ГПА", в соответствии с которым последнее обязывалось оказывать все логистические услуги компании "МПК", связанные с печатью, сортировкой, упаковкой и доставкой телефонных счетов, а также сортировкой, упаковкой и передачей электронного оборудования "Почте России". Впоследствии агентство "ГПА" заключило договоры субподряда на эти услуги с 17 специализированными компаниями, включая общество "М-Сити". Агентство "ГПА" и стороны договоров субподряда с ней оказывали услуги компании "МПК" до марта 2013 года.

16. В тот же период первый заявитель вел нарастающую публичную антикоррупционную компанию, затрагивавшую высокопоставленных должностных лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу "Навальный и Офицеров против Российской Федерации" (Navalnyy and Ofitserov v. Russia) от 23 февраля 2016 г., жалобы NN 46632/13 и 28671/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 5 (примеч. редактора).), § 15). В 2011-2012 годах он организовал и возглавил ряд митингов, включая митинг на Болотной площади в г. Москве 6 мая 2012 г. (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia), жалоба N 74568/12* (* См.: там же. N 7 (примеч. редактора).), §§ 7-65, ECHR 2016 (извлечения)).

17. В начале 2012 года первый заявитель расследовал внеслужебную деятельность руководителя Следственного комитета Российской Федерации (далее - Следственный комитет) А.И. Бастрыкина. 25 апреля 2012 г. Следственный комитет по прямому указанию А.И. Бастрыкина возбудил уголовное дело о мошенничестве против первого заявителя (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Навальный и Офицеров против Российской Федерации", далее - дело "Кировлеса"). 5 июля 2012 г. А.И. Бастрыкин сделал публичное заявление, выразив решимость привлечь первого заявителя к ответственности. 26 июля 2012 г. первый заявитель опубликовал статью о А.И. Бастрыкине, утверждая, в частности, что его предпринимательская деятельность и статус резидента* (* Имеется в виду, что у А.И. Бастрыкина предположительно имелся вид на жительство в Чешской Республике (примеч. переводчика).) несовместимы с занимаемой им должностью (см. ibid., §§ 30-31 и 118).

18. 4 декабря 2012 г. генеральный директор "Ив Роше Восток" Б.Л. подал заявление в Следственный комитет, утверждая, что в 2008 году неустановленные лица ввели в заблуждение сотрудников его компании и убедили их заключить договор с агентством "ГПА", таким образом лишив компанию свободного выбора контрагента. Он считал, что вследствие этого не исключено причинение компании существенного ущерба.

19. 10 декабря 2012 г. первый заявитель публично призвал к участию в "Марше свободы", оппозиционном мероприятии на Лубянской площади 15 декабря 2012 г., проведение которого было запрещено властями г. Москвы.

20. В тот же день Следственный комитет решил возбудить уголовное дело на основании материалов, выделенных из дела "Кировлеса". Новое дело касалось подозрений в мошенничестве, совершенном заявителями в отношении компании "Ив Роше Восток", и легализации денежных средств, приобретенных в результате совершения незаконных сделок, то есть в преступлениях, предусмотренных статьей 159.4 и пунктами "а" и "б" части второй статьи 174.1 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ).

21. 20 декабря 2012 г. заявителям были предъявлены обвинения в мошенничестве и легализации денежных средств в соответствии со статьей 159.4 и пунктами "а" и "б" части второй статьи 174.1 УК РФ в связи с действиями, предположительно совершенными против компаний "МПК" и "Ив Роше Восток".

22. 13 февраля 2013 г. второй заявитель просил допросить в качестве свидетелей пятерых сотрудников "Ив Роше Восток", включая генерального директора Б.Л. и менеджера Б., однако следователь отклонил это ходатайство 18 февраля 2013 г. По-видимому, данные свидетели были допрошены во время следствия, но заявители не были уведомлены об этом факте и не имели возможности провести с ними очные ставки.

23. 18 июля 2013 г. Ленинский районный суд г. Кирова признал первого заявителя виновным в организации растраты в крупном размере по делу "Кировлеса" и назначил ему наказание в виде пяти лет лишения свободы условно. Европейский Суд впоследствии решил, что это разбирательство проводилось с нарушением требований статьи 6 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Навальный и Офицеров против Российской Федерации", §§ 102-121).

24. 11 февраля 2013 г. финансовый директор "Ив Роше Восток" K.M. предоставил следователю внутренний аудиторский отчет, из которого следовало, что компании не был причинен какой-либо ущерб или она не получила упущенной выгоды в связи с соглашением, заключенным с агентством "ГПА". Аудиторы установили, что агентство "ГПА" брало плату за свои услуги по рыночным ценам.

25. 28 февраля 2014 г. Басманный районный суд г. Москвы заключил первого заявителя под домашний арест. Эта мера пресечения применялась до 5 января 2015 г.

26. 14 августа 2014 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы начал рассматривать уголовное дело заявителей.

27. 14 ноября 2014 г. заявители подали суду ходатайство о вызове и допросе в качестве свидетелей генерального директора "Ив Роше Восток" Б.Л., менеджера Б. и нескольких сотрудников "Почты России". Они также ходатайствовали об истребовании определенных внутренних документах, относящихся к структуре и функционированию "Почты России". Суд отклонил эти ходатайства.

28. 9 декабря 2014 г. заявители просили суд вызвать шестерых свидетелей, опять-таки включая Б.Л. и Б.

29. 15 декабря 2014 г. суд по требованию прокурора вынес определение о явке Б.Л., однако оно не было исполнено. Суд впоследствии разрешил оглашение показаний, которые он и Б. дали во время предварительного расследования.

30. 19 декабря 2014 г. суд завершил разбирательство дело по существу и объявил, что приговор будет оглашен 15 января 2015 г.

31. 29 декабря 2014 г., примерно в 16.00, заявители и их защитники были вызваны по телефону в суд на 30 декабря 2014 г., к 9.00, для оглашения приговора, которое было назначено на 15 января 2015 г., но по неизвестным причинам было перенесено.

32. 30 декабря 2014 г. суд огласил вводную и резолютивную части приговора. Заявители были признаны виновными в легализации денежных средств и мошенничестве в отношении компаний "МПК" и "Ив Роше Восток", и им были вынесены приговоры в соответствии с частями второй и третьей статьи 159.4 и пунктами "а" и "б" части второй статьи 174.1 УК РФ. Первый заявитель был приговорен к трем с половиной годам лишения свободы условно, а второй - к тому же сроку наказания, подлежащему отбытию в исправительной колонии общего режима. Им был также назначен штраф в размере 500 000 рублей каждому, и они должны были солидарно возместить ущерб компании "МПК" в размере 4 498 546 рублей. Суд постановил о том, что первый заявитель должен оставаться под домашним арестом, второй заявитель должен быть заключен под стражу, и его срок лишения свободы начинает течь с этой даты. Вынесение приговора в окончательной форме было отложено до 12 января 2015 г.

33. Второй заявитель подал жалобу на свое заключение под стражу в тот же день.

34. 31 декабря 2014 г. первый заявитель обжаловал решение о продлении домашнего ареста.

35. 12 января 2015 г. заявители подали жалобу на приговор от 30 декабря 2014 г. по существу. Они получили в тот же день полный текст приговора, который содержал обоснование причин для признания заявителей виновными в мошенничестве. Суд установил, что заявители учредили "фиктивную компанию" "ГПА" с умыслом на ее использование в качестве посредника для оказания услуг двум клиентам "Почты России", компаниям "МПК" и "Ив Роше Восток". Суд указал, что второй заявитель использовал инсайдерскую информацию о том, что "Почта России" перестала оказывать компаниям определенные услуги из-за отсутствия мощностей, и убедил этих клиентов привлечь агентство "ГПА" в качестве замены, и что он ввел клиентов в заблуждение относительно ценовой политики агентства "ГПА" и его отношений с "Почтой России", таким образом лишив их возможности свободно выбирать исполнителей услуг. Суд решил, что второй заявитель продвигал услуги своей компании, сознавая, что ему придется заключать субдоговоры с другими компаниями и что агентство "ГПА" сохраняло разницу в цене между теми, что компании "МПК" и "Ив Роше Восток" оплачивали за его услуги, и теми, что агентство "ГПА" выплачивало сторонам субдоговоров. Суд заключил, что последние суммы были похищены у компаний "МПК" и "Ив Роше Восток" заявителями через агентство "ГПА". Суд также установил, что данные суммы составляли выручку от преступления и что использование этих денежных средств для оплаты аренды помещения агентства "ГПА", правовых услуг, выплаты дивидендов заявителям и переводов в аффилированные компании составляло легализацию денежных средств.

36. 19 января 2015 г. прокуратура г. Москвы обжаловала приговор суда первой инстанции на том основании, что он был слишком мягким в отношении обоих заявителей.

37. 28 января 2015 г. заявители подали замечания на протокол заседания суда первой инстанции. Были приняты только несколько замечаний.

38. 11 февраля 2015 г. заявители подали дополнительные жалобы и ходатайство о вызове и допросе шестерых свидетелей, включая Б.Л. и Б.

39. 17 февраля 2015 г. Московский городской суд оставил без изменения приговор суда первой инстанции за исключением части о назначении штрафа и присуждении компенсации ущерба компании "МПК", которая была отменена.

40. 27 апреля 2015 г. заявители подали кассационную жалобу.

41. 26 июня 2015 г. Московский городской суд отказал в разрешении на рассмотрение кассационной жалобы.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

A. Уголовная ответственность за мошенничество и легализацию денежных средств

42. Уголовный кодекс Российской Федерации предусматривает следующее:

"Статья 158. Кража

...Примечания. 1. Под хищением в статьях настоящего Кодекса понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества...

Статья 159. Мошенничество

(в редакции от 29 ноября 2012 г.)

1. Мошенничество, то есть хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием, наказывается штрафом... либо лишением свободы на срок до трех лет...

4. Мошенничество, совершенное организованной группой либо в крупном размере... наказывается лишением свободы на срок до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового...

Статья 159.4. Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности

(в редакции, действовавшей с 29 ноября 2012 г. по 3 июля 2016 г.)

1. Мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности, - наказывается...

2. То же деяние, совершенное в крупном размере, -

наказывается штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного... либо принудительными работами на срок до трех лет, либо лишением свободы на тот же срок с ограничением свободы на срок до одного года или без такового.

3. То же деяние, совершенное в особо крупном размере, -

наказывается штрафом в размере до одного миллиона пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного... либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового...

Статья 174.1. Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления

(в редакции, действовавшей с 7 декабря 2011 г. по 28 июня 2013 г.)

1. Финансовые операции и другие сделки с денежными средствами или иным имуществом, приобретенными лицом в результате совершения им преступления... в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами или иным имуществом, совершенные в крупном размере - наказывается...

2. Деяние, предусмотренные первой частью настоящей статьи, совершенные:

а) группой лиц по предварительному сговору;

б) лицом с использованием своего служебного положения, -

наказываются принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок со штрафом в размере до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех месяцев либо без такового...

Статья 174.1. Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления

(в редакции от 28 июня 2013 г.)

1. Совершение финансовых операций и других сделок с денежными средствами или иным имуществом, приобретенными лицом в результате совершения им преступления, в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами или иным имуществом, совершенное в крупном размере* (* Так в тексте оригинала Постановления. В тексте УК РФ слова "совершенное в крупном размере" отсутствуют (примеч. переводчика).) -

наказывается штрафом в размере до ста двадцати тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного года...

2. То же деяние, совершенное в крупном размере, -

наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо принудительными работами на срок до двух лет, либо лишением свободы на срок до двух лет со штрафом в размере до пятидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех месяцев либо без такового...

3. Деяния, предусмотренные частью первой или второй настоящей статьи, совершенные:

а) группой лиц по предварительному сговору;

б) лицом с использованием своего служебного положения, или в крупном размере* (* Так в оригинале Постановления. В тексте УК РФ слова "или в крупном размере" отсутствуют (примеч. переводчика).), -

наказываются принудительными работами на срок до трех лет с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового и с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового либо лишением свободы на срок до пяти лет со штрафом в размере до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет или без такового, с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового и с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового...".

B. Гражданский кодекс Российской Федерации

43. Гражданский кодекс Российской Федерации (далее - ГК РФ) предусматривает следующее:

"Статья 50. Коммерческие и некоммерческие организации

1. Юридическими лицами могут быть организации, преследующие извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности (коммерческие организации) либо не имеющие извлечение прибыли в качестве такой цели и не распределяющие полученную прибыль между участниками (некоммерческие организации).

2. Юридические лица, являющиеся коммерческими организациями, могут создаваться в организационно-правовых формах хозяйственных товариществ и обществ, крестьянских (фермерских) хозяйств, хозяйственных партнерств, производственных кооперативов, государственных и муниципальных унитарных предприятий...

Статья 424. Цена

Исполнение договора оплачивается по цене, установленной соглашением сторон...

Статья 179* (* Такая последовательность статей в тексте оригинала Постановления. Данная статья ГК РФ изложена в редакции, действовавшей до 31 августа 2013 г. (примеч. редактора).). Недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной или стечения тяжелых обстоятельств

1. Сделка, совершенная под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, а также сделка, которую лицо было вынуждено совершить вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем другая сторона воспользовалась (кабальная сделка), может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего...

Статья 801. Договор транспортной экспедиции

1. По договору транспортной экспедиции одна сторона (экспедитор) обязуется за вознаграждение и за счет другой стороны (клиента-грузоотправителя или грузополучателя) выполнить или организовать выполнение определенных договором экспедиции услуг, связанных с перевозкой груза.

Договором транспортной экспедиции могут быть предусмотрены обязанности экспедитора организовать перевозку груза транспортом и по маршруту, избранными экспедитором или клиентом, обязанность экспедитора заключить от имени клиента или от своего имени договор (договоры) перевозки груза, обеспечить отправку и получение груза, а также другие обязанности, связанные с перевозкой.

В качестве дополнительных услуг договором транспортной экспедиции может быть предусмотрено осуществление таких необходимых для доставки груза операций, как получение требующихся для экспорта или импорта документов, выполнение таможенных и иных формальностей, проверка количества и состояния груза, его погрузка и выгрузка, уплата пошлин, сборов и других расходов, возлагаемых на клиента, хранение груза, его получение в пункте назначения, а также выполнение иных операций и услуг, предусмотренных договором.

2. Правила настоящей главы распространяются и на случаи, когда в соответствии с договором обязанности экспедитора исполняются перевозчиком.

3. Условия выполнения договора транспортной экспедиции определяются соглашением сторон, если иное не установлено законом о транспортно-экспедиционной деятельности, другими законами или иными правовыми актами...

Статья 805. Исполнение обязанностей экспедитора третьим лицом

Если из договора транспортной экспедиции не следует, что экспедитор должен исполнить свои обязанности лично, экспедитор вправе привлечь к исполнению своих обязанностей других лиц.

Возложение исполнения обязательства на третье лицо не освобождает экспедитора от ответственности перед клиентом за исполнение договора".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 7 Конвенции

44. Заявители жаловались, ссылаясь на статью 7 Конвенции, на то, что они были осуждены в уголовном судопроизводстве за действия, которые в период, относившийся к обстоятельствам дела, являлись законными. Они утверждали, что власти расширили толкование уголовного законодательства, примененного в их деле, в таких широких и двусмысленных выражениях, что это не отвечало требованиям предсказуемости. Статья 7 Конвенции гласит:

"1. Никто не может быть осужден за совершение какого-либо деяния или за бездействие, которое согласно действовавшему в момент его совершения национальному или международному праву не являлось уголовным преступлением. Не может также налагаться наказание более тяжкое, нежели то, которое подлежало применению в момент совершения уголовного преступления.

2. Настоящая статья не препятствует осуждению и наказанию любого лица за совершение какого-либо деяния или за бездействие, которое в момент его совершения являлось уголовным преступлением в соответствии с общими принципами права, признанными цивилизованными странами".

A. Приемлемость жалобы

45. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

46. Власти Российской Федерации оспаривали, что в настоящем деле были нарушены требования статьи 7 Конвенции. Они утверждали, что деяния, вменяемые заявителям, в период, относившийся к материалам дела, являлись преступлениями. Они ссылались на Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 мая 2008 г. N 8-П* (* Имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 188 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки М.А. Асламазян" (примеч. редактора).), в котором указывалось, что закон, устанавливающий уголовную ответственность, не должен толковаться расширительно при исполнении и не должен применяться к деяниям, которые он прямо не запрещает, или по аналогии, и не должен применяться ретроактивно.

47. Что касается правовой квалификации преступных деяний, вменяемых заявителям, власти Российской Федерации утверждали, что обвинения в мошенничестве и легализации денежных средств, совершенных по предварительному сговору, вытекали из инсайдерских сведений второго заявителя о договорных отношениях "Почты России", которые он получал, являясь сотрудником последней. По мнению властей Российской Федерации, он связался с контрагентами "Почта России" и сознательно ввел их в заблуждение для подписания соглашения с его собственным агентством "ГПА". Это повлекло ущерб для бывших деловых партнеров "Почты России", в частности, компании "МПК", который оценивался в размере 4 493 186 рублей 88 копеек. Для оправдания данного вывода внутригосударственный суд сослался на различие в ценах между теми, которые устанавливало агентство "ГПА", и теми, которые оно использовало по отношению к сторонам субдоговоров, полагая, что эта разница указывает на мошенничество. Тот факт, что агентство "ГПА" заключило соглашение об оказании услуг, но предполагало использовать субдоговоры вместо собственной логистической инфраструктуры, рассматривался судом как составляющий элемент мошенничества.

48. Во время вынесения приговора суд первой инстанции изменил квалификацию действий обвиняемых с части четвертой статьи 159 УК РФ на части вторую и третью статьи 159.4 УК РФ, поскольку на этой стадии он считал очевидным, что мошенничество имело коммерческий характер. Власти Российской Федерации утверждали, что эта переквалификация была правильной и относилась к пределам первоначальных обвинений, поскольку мошенничество в сфере предпринимательской деятельности составляло разновидность мошенничества. Они также отметили, что переквалификация повлекла смягчение наказания. Власти Российской Федерации считали, что обвинения и деяния, вменяемые заявителям, по существу не вышли за пределы первоначальных обвинений и что защита заявителей не была поставлена в неблагоприятное положение. Последующие изменения, внесенные в УК РФ, не имели отношения к настоящему делу, поскольку мошенничество в сфере предпринимательской деятельности не было декриминализовано как таковое.

(b) Заявители

49. Заявители утверждали, что все действия, за которые они были осуждены, составляли обычное ведение бизнеса, которое не должно наказываться как преступление. Они указывали, что было совершенно невозможно предсказать, что они могут подвергнуться преследованию за такое поведение.

50. Заявители ссылались на определения мошенничества и мошенничества в сфере предпринимательской деятельности, содержащиеся соответственно в статьях 159 и 159.4 УК РФ. Поскольку мошенничество определялось как хищение, они также ссылались на определение кражи, содержащееся в статье 158 УК РФ. Заявители подчеркивали, что эти положения не были применимы к конкретным деяниям, которые им вменялись. Они утверждали, что обвинения и последующий приговор не содержали существенных элементов совершения данных преступлений, в частности, неисполнения договорных обязательств, незаконности поведения, отсутствия осмотрительности или принятие или присвоение имущества. Заявители также указывали на то, что в ходе внутригосударственного разбирательства не был доказан ущерб, причиненный собственнику или иному владельцу.

51. Заявители утверждали, что агентство "ГПА" осуществляло законную, прозрачную в финансовом и в иных отношениях правомерную коммерческую деятельность в соответствии с уставом и полностью выполняло договорные обязательства. Что касается вывода о том, что оно использовало договоры субподряда для различных услуг, которые оно было обязано оказывать, при этом ни закон, ни договоры не обязывали его оказывать услуги с использованием собственной транспортной или логистической инфраструктуры, и ничто не препятствовало ему в заключении таких договоров, оставаясь ответственным за их исполнение. Данные соглашения возобновлялись на протяжении нескольких лет, что позволяет заключить, что договорные партнеры агентства "ГПА" были удовлетворены качеством оказываемых им услуг.

52. Первый заявитель подчеркивал, что ни в обвинительном заключении, ни в приговоре не были указаны конкретные преступные деяния, предположительно совершенные им в качестве соучредителя материнской компании "ГПА". Его роль свелась к ее учреждению, и он не участвовал в хозяйственной деятельности агентства "ГПА".

53. Что касается обвинений в соответствии со статьей 174.1 УК РФ, предположительно преступные действия, совершенные заявителями, включали только обычные действия и сделки, такие как выплату дивидендов, аренду помещений и оплату услуг.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

54. Европейский Суд напоминает, что гарантия, закрепленная в статье 7 Конвенции, является существенным элементом верховенства права. Как следует из ее объекта и цели, она должна толковаться и применяться таким образом, чтобы обеспечить эффективные гарантии против произвольного преследования, осуждения и наказания лица (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скоппола против Италии (N 2)" (Scoppola v. Italy) (N 2) от 17 сентября 2009 г., жалоба N 10249/03, § 92, и Постановление Европейского Суда по делу "Хухтамяки против Финляндии" (Huhtamaki v. Finland) от 6 марта 2012 г., жалоба N 54468/09, § 41). Статья 7 Конвенции не ограничена запретом ретроактивного применения уголовного закона в ущерб обвиняемому. Она также в целом воплощает принцип, согласно которому только уголовный закон может определять преступление и наказание, и требование о том, что уголовный закон не должен подвергаться расширительному толкованию в ущерб подсудимому, например, по аналогии. Отсюда следует, что преступления должны быть четко определены законом. Это требование удовлетворяется в том случае, если лицо может сознавать в результате формулировки соответствующей нормы при необходимости с помощью правовой консультации, за какие действия и бездействие оно может нести уголовную ответственность. Упоминая о "законе", статья 7 Конвенции имеет в виду то же самое понятие, какое Конвенция предполагает во всех других случаях использования данного термина, понятие, которое включает в себя законы, а также подзаконные акты и прецедентную практику и подразумевает качественные требования, включая требования доступности и предсказуемости (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "C.R. против Соединенного Королевства" (C.R. v. United Kingdom) от 22 ноября 1995 г., §§ 32-33, Series A, N 335-C, Постановление Европейского Суда по делу "S.W. против Соединенного Королевства" (S.W. v. United Kingdom) от 22 ноября 1995 г., §§ 34-35, Series A, N 335-B, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Стрелец, Кесслер и Кренц против Германии" (Streletz, Kessler and Krenz v. Germany), жалобы NN 34044/96, 35532/97, 44801/98, § 50, ECHR 2001-II, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кафкарис против Кипра" (Kafkaris v. Cyprus), жалоба N 21906/04, § 140, ECHR 2008).

55. В любой системе права, включая уголовное право, как бы ясно не была сформулирована правовая норма, существует неизбежный элемент судебного толкования. Всегда имеется необходимость в устранении сомнительных вопросов и приспособлении к изменяющимся обстоятельствам. Действительно в государствах-участниках поступательное развитие уголовного права посредством судебного нормотворчества является устоявшейся и необходимой частью правовой традиции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Дель Рио Прада против Испании" (Del Rio Prada v. Spain), жалоба N 42750/09, §§ 91-93, ECHR 2013). Статья 7 Конвенции не может рассматриваться как исключающая постепенное разъяснение правил уголовной ответственности путем судебного толкования в конкретных делах при условии, что последующее развитие является совместимым с сущностью преступления и могло быть разумно предсказуемым (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Стрелец, Кесслер и Кренц против Германии", § 50, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "K.-H.W. против Германии" (K.-H.W. v. Germany), жалоба N 37201/97, § 85, ECHR 2001-II, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рохлена против Чешской Республики" (Rohlena v. Czech Republic), жалоба N 59552/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 1 (примеч. редактора).), § 51, ECHR 2015).

56. Закон может отвечать требованию "предсказуемости", если заинтересованное лицо должно прибегнуть к консультации юриста, чтобы оценить в степени, являющейся разумной при обстоятельствах дела, последствия, которые может повлечь определенное деяние (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ашур против Франции" (Achour v. France), жалоба N 67335/01, § 54, ECHR 2006-IV, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хухтамяки против Финляндии", § 44). Даже если какой-либо вопрос впервые разрешен в деле заявителя, нарушение статьи 7 Конвенции не возникнет, если приданное значение является предсказуемым и согласующимся с существом преступления (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йоргич против Германии" (Jorgic v. Germany), жалоба N 74613/01, § 114, ECHR 2007-III, Постановление Европейского Суда по делу "Кустерс и другие против Дании" (Custers and Others v. Denmark) от 3 мая 2007 г., жалобы NN 11843/03, 11847/03 и 11849/03, Постановление Европейского Суда по делу "Сорос против Франции" (Soros v. France) от 6 октября 2011 г., жалоба N 50425/06, § 126, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хухтамяки против Финляндии", § 51).

57. Кроме того, согласно своему общему подходу Европейский Суд не ставит под сомнение толкование и применение национального законодательства внутригосударственными судами, пока отсутствует явное нарушение или произвол в применении этого законодательства (см. также Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Сосьете Кола Эст" и другие против Франции" (Societe Colas Est and Others v. France), жалоба N 37971/97, § 43, ECHR 2002-III, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Корбей против Венгрии" (Korbely v. Hungary), жалоба N 9174/02, §§ 73-95, ECHR 2008, и Постановление Европейского Суда по делу "Лиивик против Эстонии" (Liivik v. Estonia) от 25 июня 2009 г., жалоба N 12157/05, § 101).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

58. В свете вышеупомянутых принципов Европейский Суд отмечает, что в его задачу не входит оценка индивидуальной уголовной ответственности заявителей, что относится прежде всего к компетенции внутригосударственных судов, но он должен рассмотреть с точки зрения пункта 1 статьи 7 Конвенции, охватывались ли действия, за которые заявители были осуждены, определением преступления, которое было достаточно доступным и предсказуемым.

59. Заявители были осуждены за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности и легализацию денежных средств по предварительному сговору. Перечисляя конкретные деяния, которые им вменялись (см. § 35 настоящего Постановления), в приговоре указывалось следующее: оба заявителя учредили агентство "ГПА" с намерением использовать его для фиктивной предпринимательской деятельности второй заявитель использовал инсайдерскую информацию и убедил двух клиентов "Почты России", компании "МПК" и "Ив Роше Восток", воспользоваться услугами агентства "ГПА", при этом он ввел в заблуждение этих клиентов относительно ценовой политики агентства "ГПА" и ее отношений с "Почтой России", таким образом, лишив их свободы выбора исполнителей, второй заявитель продвигал услуги своей компании, зная, что она будет заключать субдоговоры на выполнение индивидуальных задач с другими компаниями и что агентство "ГПА" получало разницу между платежами, полученными от клиентов, и ценой, указанной в субдоговорах. Внутригосударственные суды заключили, что последняя маржа составляла сумму, похищенную заявителями у компаний "МПК" и "Ив Роше Восток" через агентство "ГПА", и квалифицировали ее как выручку от преступной деятельности, следовательно, использование этой выручки для оплаты аренды помещения агентства "ГПА", юридических услуг, выплаты дивидендов заявителям и переводов аффилированным компаниям составляли легализацию денежных средств.

60. Первоначально обвинения в мошенничестве были сформулированы в соответствии со статьей 159 УК РФ (мошенничество), и заявители были обвинены и судимы по этим обвинениям в первой инстанции. В своем приговоре суд первой инстанции переквалифицировал преступление как мошенничество в сфере предпринимательской деятельности (статья 159.4 УК РФ), и эту квалификацию поддержал суд апелляционной инстанции. Следует отметить, что жалоба заявителей содержала доводы в части мошенничества и мошенничества в сфере предпринимательской деятельности.

61. Европейский Суд отмечает, что статья 159.4 УК РФ в редакции, действовавшей в период, относившийся к материалам дела, впоследствии была отменена. Она определяла "мошенничество в сфере предпринимательской деятельности" как мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. Согласно статье 159 УК РФ "мошенничеством" является "хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием". Суды рассматривали действия заявителей как "кражу", а не как "приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием". Термин "кража" в свою очередь определен в примечании к части первой статьи 158 УК РФ как деяния, "совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества".

62. С учетом конкретных преступных деяний, перечисленных выше, Европейский Суд отмечает, что мошенническое поведение заявителей, определенное внутригосударственными судами, включало учреждение фиктивного агентства "ГПА" с преступным умыслом с целью обмана клиентов "Почты России". Европейский Суд отмечает, что действия против интересов "Почты России", например, путем использования инсайдерской информации в отношении прямых субдоговоров к компании, находившейся в собственности заявителей, хотя один из них работал в "Почте России", никогда не вменялись заявителям: единственными потерпевшими от "кражи" были две компании-клиентки. Таким образом, Европейский Суд должен рассмотреть, были ли выводы, сделанные внутригосударственными судами относительно характера отношений агентства "ГПА" с их клиентами, определенные как содержащие элементы обмана или злоупотребления доверием, отсутствия возмещения и несоблюдение договорных отношений, основаны на анализе, который может считаться как доказуемо разумный, и, следовательно, было ли предсказуемо, что действия заявителей могут составлять мошенничество в сфере предпринимательской деятельности против этих двух компаний.

63. Европейский Суд отмечает, что второй заявитель был признан виновным в части соглашений агентства "ГПА" с компаниями "МПК" и "Ив Роше Восток" и за несоблюдение договорных обязательств, изложенных в них. Он отмечает, что термины "договорные обязательства" и "сфера предпринимательской деятельности", использованные в статье 159.4 УК РФ для отличия этого вида мошенничества от мошенничества в целом, следовали из положений ГК РФ, который регулировал деятельность коммерческих организаций и их ответственность за частноправовые сделки. В качестве таковой статья 159.4 УК РФ требовала толкования, основанного на принципах, установленных ГК РФ, или согласующегося с ними, в отношении функционирования коммерческих организаций и их прав и обязанностей в отношении заключения договоров и их нарушения. Тем не менее в настоящем деле суды приняли альтернативное толкование статьи 159.4 УК РФ на основе статьи 159 УК РФ как lex generalis* (* Lex generalis (лат.) - общий закон, общая норма, закон, содержащий общее урегулирование каких-либо отношений (примеч. редактора).), которая содержит базовые определения и элементы состава мошенничества. В соответствии с данным альтернативным толкованием суды могут признать лицо ответственным за мошенничество в связи с неисполнением договора, даже если отсутствовало нарушение договора или он не был признан недействительным в соответствии с гражданско-правовым законодательством. Последствия этого толкования заключались в том, что обвинения, сформулированные в соответствии со статьей 159.4 УК РФ во взаимосвязи со статьями 159 и 158 УК РФ, не делали различий в отношении мошеннического поведения при исполнении договорных отношений между коммерческими организациями и законного по существу поведения.

64. В настоящем деле внутригосударственные суды установили неисполнение договорных обязательств, но не разъяснили, какое поведение составляло такое неисполнение или какие договорные обязательства не были исполнены. Судя по документам, не утверждалось, что агентство "ГПА" не исполняло договоры. Напротив, оказанные им услуги соответствовали предусмотренным в договорах. Кроме того, сделки, указанные в договорах, были в действительности исполнены всеми сторонами. Что касается использования субдоговоров, то в качестве общего правила экспедиторы вправе передавать оказание этих услуг по субдоговорам (статья 805 ГК РФ), и во внутригосударственных судах не утверждалось, что стороны пришли к иному заключению. Кроме того, клиенты агентства "ГПА" не возражали против оказания услуг третьими лицами, что, по-видимому, являлось общей практикой в этой сфере (см. §§ 9, 11 и 24 настоящего Постановления). По сути отсутствовал спор между сторонами относительно исполнения данных соглашений до дела о мошенничестве.

65. Аналогичным образом выводы внутригосударственных судов об обмане и/или злоупотреблении доверием со стороны второго заявителя, по-видимому, следовали из экстраполяции презумпции доверия, вытекающей из статьи 159 УК РФ. По мнению внутригосударственных судов, второй заявитель был обязан рекомендовать клиентам более дешевые альтернативы услугам агентства "ГПА" и предлагать им те же ставки, которые устанавливали стороны субдоговоров. Однако это обязательство не было основано на условиях договоров или на правовых нормах, регулирующих доверенность и обязанность проявлять заботливость в коммерческих сделках между компаниями.

66. Европейский Суд также отмечает, что толкование статьи 159.4 УК РФ в свете статьи 159 УК РФ, принятое внутригосударственными судами в настоящем деле, требовало от них установления другого существенного элемента мошенничества, в частности, "мотивов личной выгоды" со стороны обвиняемых. Тем не менее некоторые "мотивы личной выгоды" могут усматриваться в любой коммерческой деятельности, если не существуют ясные критерии для отличия их от законной цели общества с ограниченной ответственностью, такого как агентство "ГПА", которое определяется как коммерческая организация, основная цель деятельности которой заключается в извлечении прибыли (статья 50 ГК РФ). В любом случае агентство "ГПА" было создано для целей извлечения прибыли, и заявители, соответственно, преследовали ту же цель, что и любой другой учредитель коммерческой организации. Внутригосударственные суды не ссылались на метод определения явно криминального "мотива личной выгоды" в том, что было законным коммерческим предприятием в отношении "МПК" и "Ив Роше Восток".

67. Кроме того, классификация прибыли агентства "ГПА" как "похищенного имущества" в отсутствие какой-либо квалификации демонстрировала, что границы между деянием, вменяемым заявителям, и обычной предпринимательской деятельностью были по сути неразличимы.

68. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд приходит к выводу, что при определении уголовных обвинений против заявителей преступление, предусмотренное статьей 159.4 УК РФ, действовавшей в момент их осуждения, было широко и непредсказуемо истолковано в ущерб заявителям. Он полагает, что подобное толкование не могло считаться составляющим развитие, согласующееся с существом преступления (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лиивик против Эстонии", §§ 100-101, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хухтамяки против Финляндии", § 51, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Ходорковский и Лебедев против Российской Федерации" (Khodorkovskiy and Lebedev v. Russia) от 25 июля 2013 г., жалобы NN 11082/06 и 13772/05* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2015. N 1 (примеч. редактора).), § 788 и последующие). С учетом вышеизложенного было невозможно предвидеть, что действия заявителей в отношении их сделок с компаниями "МПК" и "Ив Роше Восток" составят мошенничество или мошенничество в сфере предпринимательской деятельности. Следовательно, было также невозможно предвидеть, что прибыль агентства "ГПА" составит выручку от преступления, которая может составлять легализацию денежных средств в соответствии со статьей 174.1 УК РФ.

69. Соответственно, имело место нарушение статьи 7 Конвенции в отношении обоих заявителей.

II. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

70. Заявители жаловались в соответствии с пунктом 1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции на то, что уголовное разбирательство против них было произвольным и несправедливым, в частности, в связи с несоблюдением принципов состязательного разбирательства и равенства сторон при получении и оценке доказательств. Они жаловались на свое осуждение за действия, которые не попадали под правовую квалификацию, примененную к ним. Заявители также утверждали, что они были лишены публичного оглашения приговора, поскольку дата вынесения приговора была перенесена, чтобы избежать присутствия общественности и прессы, и поскольку на судебном слушании была оглашена лишь резолютивная часть приговора. Статья 6 Конвенции в соответствующих частях предусматривает следующее:

"1. Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия.

2. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор пока его виновность не будет установлена законным порядком.

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него...".

A. Приемлемость жалобы

71. Власти Российской Федерации возражали против приемлемости этой жалобы для рассмотрения по существу на том основании, что заявители подали ее до исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, в частности, поскольку апелляционная инстанция не рассматривала их жалобу.

72. Как утверждали власти Российской Федерации, в настоящем деле апелляционное определение должно рассматриваться в качестве окончательного внутригосударственного решения по смыслу пункта 1 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд отмечает, что это решение было уже принято к тому моменту, когда Европейский Суд начал рассмотрение настоящего дела: жалоба заявителей по существу была рассмотрена Московским городским судом 17 февраля 2015 г., то есть до того, как жалоба N 101/15 была коммуницирована властям Российской Федерации 7 марта 2015 г. Таким образом, Европейский Суд полагает, что данная жалоба не может быть отклонена в связи с неисчерпанием внутригосударственных средств правовой защиты.

73. Европейский Суд считает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

74. Власти Российской Федерации оспорили утверждение заявителей о том, что им было отказано в справедливом слушании по их уголовному делу. Суд первой инстанции рассмотрел все доказательства, представленные сторонами, все ходатайства, поданные стороной защиты, и вынес мотивированные решения об отклонении таких ходатайств.

75. В отношении предполагаемого уклонения суда первой инстанции от обеспечения явки свидетелей по ходатайству заявителей власти Российской Федерации отметили, что обвиняемые просили об обязательной явке шестерых свидетелей. Суд отклонил это требование, установив, что он исчерпал все возможности для установления местонахождения свидетелей или принуждения их к явке. У суда были доказательства того, что три свидетеля получили повестки. Двое свидетелей, Б.Л. и Б., находились за границей и не могли быть привлечены через официальные каналы. Соответственно, суд оправданно огласил их показания, данные ими на предварительном следствии, во время судебного заседания, и решил принять их в качестве доказательства. Власти Российской Федерации утверждали, что их показания на предварительном следствии были подкреплены показаниями 36 других свидетелей.

76. Власти Российской Федерации считали, что частичное оглашение приговора было законным, поскольку одно из двух преступлений, за которые были осуждены заявители, попадало под исключение, предусмотренное статьей 241 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ), которое позволяло огласить приговор в краткой форме. Они также отмечали, что полный текст приговора впоследствии публиковался на интернет-сайте суда. Кроме того, они указывали, что власти не только обеспечили доступ общественности на слушание дела на стадии оглашения приговора, но и в ходе всего слушания уголовного дела. Власти Российской Федерации утверждали, что установленный законом пятидневный срок для вручения приговора сторонам был соблюден с учетом периода праздников с 1 по 11 января 2015 г.

77. Наконец, власти Российской Федерации отрицали, что имели место серьезные несоответствия между протоколом судебного заседания и аудиозаписью судебного слушания.

(b) Заявители

78. Заявители настаивали на своей жалобе о том, что способ рассмотрения судами их уголовного дела был произвольным, и утверждали, что они были лишены справедливого и публичного слушания при предъявлении им уголовного обвинения. Они жаловались на произвольное толкование закона внутригосударственными судами и на непредсказуемую правовую квалификацию преступлений, за которые они были осуждены. Заявители утверждали, что они узнали об изменении правовой квалификации с мошенничества на мошенничество в сфере предпринимательской деятельности, когда огласили приговор, и поэтому, соответственно, не могли подготовить свою защиту в суде первой инстанции. Кроме того, они подчеркивали, что какой бы ни была квалификация, преступления, которые им вменялись, были неотличимы от обычной предпринимательской деятельности и что внутригосударственные суды не указали конкретные действия, которые могли бы составить мошенничество.

79. Заявители жаловались на отказ судов в получении, принятии и учете оправдывающих доказательств, противоречащий принципам равенства сторон и состязательного разбирательства. Такие доказательства включали, в частности, финансовые документы, квитанции, доказывавшие происхождение средств заявителей и иные документы, относившиеся к функционированию агентства "ГПА" и аффилированных компаний, письмо из компании "Ив Роше Восток", в котором указывалось, что ей не было причинено какого-либо ущерба, и заявление "Почты России" о том, что не имелось оснований применять дисциплинарные санкции ко второму заявителю в связи с его деятельностью, конкурирующей с трудовыми отношениями с "Почтой России". Заявители также отмечали, что в своем приговоре суд ссылался на доказательства, которые не были рассмотрены или были ненадлежащим образом рассмотрены во время судебного слушания, и что попытки защиты оспорить допустимость некоторых доказательств не получили надлежащей оценки. Их ходатайства были отклонены на том основании, что суд уже заслушал доказательства, подтверждающие их вину.

80. Они также настаивали на своих жалобах в отношении различных процессуальных нарушений при проведении судебного разбирательства, которые включали уклонение судов от вызова и допроса ключевых свидетелей, принятие показаний, данных ими на предварительном следствии, наличие противоречий между судебными протоколами и официальной звукозаписью заседания, стремительное вынесение приговора 30 декабря 2014 г. и тот факт, что на судебном заседании была оглашена только резолютивная часть.

2. Мнение Европейского Суда

81. Европейский Суд указал выше, что уголовное законодательство было расширительно и непредсказуемо истолковано в ущерб заявителям при определении уголовных обвинений против них и что такое толкование не может считаться составляющим развитие, согласующееся с существом преступления, в нарушение статьи 7 Конвенции (см. § 68 настоящего Постановления). Жалоба заявителей на основании статьи 6 Конвенции относительно предположительно произвольного применения уголовного законодательства должна быть рассмотрена в свете этих выводов.

82. Европейский Суд ранее рассмотрел другое дело с участием первого заявителя, связанное с его осуждением за растрату. Европейский Суд постановил, что действия, которые были охарактеризованы как уголовно наказуемые, полностью выпадали из сферы действия статьи, по которой заявитель был признан виновным, и не соответствовали изначальной цели данной статьи. Европейский Суд признал в том деле, что вопросы толкования и применения внутригосударственного законодательства выходят за рамки стандартного анализа индивидуальной уголовной ответственности заявителей либо установления состава преступления, которые в первую очередь относятся к компетенции внутригосударственных судов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Навальный и Офицеров против Российской Федерации", § 115). Европейский Суд пришел к выводу, что судебная оценка в этом деле была произвольной и нарушавшей пункт 1 статьи 6 Конвенции.

83. Аналогичные доводы касаются и настоящего дела. Европейский Суд отмечает, что заявители на всем протяжении судебного разбирательства утверждали, что конкретные действия, вменявшиеся им по обвинениям в мошенничестве и мошенничестве в сфере предпринимательской деятельности, составляли законное по существу поведение, неотличимое от обычной предпринимательской деятельности, предусмотренной ГК РФ (см. § 43 настоящего Постановления). Тем не менее ни суд первой инстанции, ни апелляционный суд не рассмотрели эти возражения. Внутригосударственные суды не установили, что составляло "отсутствие рассмотрения" в отношении обвинения в общем мошенничестве, так же как они не определили, что составляло неисполнение договорных обязательств, и не дали конкретную характеристику мошенничества в сфере предпринимательской деятельности. Следовательно, они не рассмотрели эти и другие существенные элементы преступления, упомянутые в анализе Европейского Суда в соответствии со статьей 7 Конвенции (см. §§ 64-67 настоящего Постановления) или не дали надлежащую оценку доводов защиты. Следовательно, решения, принятые внутригосударственными судами по уголовному делу заявителей, были произвольными и необоснованными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хамидов против Российской Федерации" (Khamidov v. Russia) от 15 ноября 2007 г., жалоба N 72118/01, § 174, и Постановление Европейского Суда по делу "Анджелкович против Сербии" (Andelkovic v. Serbia) от 9 апреля 2013 г., жалоба N 1401/08, § 27).

84. Европейский Суд приходит к выводу, что судебное рассмотрение настоящего дела было омрачено произволом, который отличался от неправильной правовой квалификации или ошибки в применении внутригосударственного уголовного законодательства. Это умаляло справедливость уголовного разбирательства таким фундаментальным способом, что делало иные уголовно-процессуальные гарантии не имеющими значения.

85. С учетом вышеизложенного Европейский Суд устанавливает нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении обоих заявителей и не считает необходимым рассматривать отдельно оставшиеся жалобы заявителей с точки зрения пунктов 1-3 статьи 6 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 18 Конвенции

86. Заявители жаловались на то, что их уголовное преследование и осуждение имели иные цели, кроме осуществления правосудия, в частности, ограничение общественной и политической деятельности первого заявителя. Они ссылались на статью 18 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Ограничения, допускаемые в... Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены".

87. Прецедентная практика Европейского Суда указывает, что статья 18 Конвенции может применяться только во взаимосвязи с иными статьями Конвенции, и нарушение может возникнуть, если данное право или свобода подвергается ограничениям, допускаемым в соответствии с Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гусинский против Российской Федерации" (Gusinskiy v. Russia), жалоба N 70276/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2005. N 2 (примеч. редактора).), § 73, ECHR 2004-IV). Заявители утверждали, что их уголовное преследование и осуждение осуществлялись по политическим причинам и что эти скрытые мотивы затрагивали каждый аспект дела. Они ссылались на статью 18 Конвенции во взаимосвязи с обеими материально-правовыми статьями, затронутыми в деле, статьями 6 и 7 Конвенции.

88. Европейский Суд отмечает, что положения статей 6 и 7 Конвенции, насколько они применимы к настоящему делу, не содержат прямых или подразумеваемых ограничений, которые могут стать предметом рассмотрения Европейского Суда в соответствии со статьей 18 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Навальный и Офицеров против Российской Федерации", §§ 129-130). В настоящем деле суть жалобы заявителей относительно реальной причины их преследования и осуждения в основном та же, что и в вышеупомянутом деле.

89. В связи с этим жалоба на основании статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьями 6 и 7 Конвенции подлежит отклонению как несовместимая ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения, критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (примеч. переводчика).) с положениями Конвенции.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

90. Европейский Суд рассмотрел оставшиеся жалобы, поданные вторым заявителем. Однако принимая во внимание предоставленные ему материалы, и насколько обжалуемые вопросы относятся к его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

91. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

92. Заявители требовали выплаты в качестве компенсации морального вреда следующие суммы: 70 000 евро первому заявителю и 100 000 евро второму заявителю в качестве компенсации стресса, который они испытали, подвергшись несправедливому и политически мотивированному уголовному разбирательству, а также вследствие интенсивного освещения процесса в средствах массовой информации и причиненного им репутационного вреда. В отношении материального ущерба они совместно требовали выплаты 61 154 и 7 078 евро, которые составляли штраф, присужденный им в качестве уголовного наказания, и сумму, которую они должны были выплатить по гражданско-правовому требованию. Первый заявитель просил перевести любую компенсацию на банковский счет его жены, поскольку во время подачи объяснений его собственные банковские счета находились под арестом в связи с уголовным делом.

93. Власти Российской Федерации утверждали, что требования заявителей являлись необоснованными и чрезмерными. Они также возражали против выплаты компенсации в отношении материального ущерба на том основании, что это было бы равнозначно отмене внутригосударственных решений. Они считали, что установление факта нарушения Конвенции само по себе являлось бы достаточной справедливой компенсацией. Власти Российской Федерации полагали, что любой вывод Европейского Суда о нарушении статей 6 или 7 Конвенции давал бы основания для возобновления уголовного разбирательства против заявителей в соответствии со статьей 413 УПК РФ. Власти Российской Федерации подчеркивали, что, если бы заявители были оправданы, они имели бы право на компенсацию и могли бы предъявить свои требования внутригосударственным судам на этой стадии. Власти Российской Федерации сослались на Постановление Европейского Суда по делу "Навальный и Офицеров против Российской Федерации" (упоминавшемуся выше, § 137) и просили, чтобы Европейский Суд руководствовался тем же принципом.

94. Европейский Суд пришел к выводу о нарушении статей 6 и 7 Конвенции в настоящем деле и при таких обстоятельствах считает, что страдания и разочарование заявителей в связи с нарушениями Конвенции не могут быть компенсированы одним только фактом установления нарушения Конвенции. Оценивая указанные обстоятельства на основе принципа справедливости, Европейский Суд присуждает каждому заявителю по 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Эти суммы должны быть переведены на банковские счета, указанные заявителями.

95. Наконец, Европейский Суд также напоминает свою устоявшуюся прецедентную практику о том, что, если в отношении заявителя имело место нарушение его прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, он должен быть, насколько это возможно, поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы требования этого положения не были нарушены, и что наиболее целесообразной формой возмещения было бы в принципе возобновление производства по нему, при наличии такого требования (см., mutatis mutandis, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Оджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, § 210, in fine, ECHR 2005-IV, и Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 1 (примеч. переводчика).), § 264). Это относится к обоим заявителям по настоящему делу. В данной связи Европейский Суд отмечает, что статья 413 УПК РФ предусматривает основание для возобновления разбирательства ввиду установления Европейским Судом нарушения положений Конвенции. Европейский Суд считает целесообразным сослаться на общий принцип, относящийся к возобновлению уголовного разбирательства после вынесения постановления Европейского Суда, а именно что суды в новом разбирательстве должны устранить нарушения Конвенции, установленные Европейским Судом в его постановлении. Уклонение от исполнения этого требования повлечет принятие индивидуальных мер во исполнение данного решения, оставшегося неисполненным, как следует из Решения Комитета министров (CM/Del/Dec(2016)1265/H46-24), принятого на 1265-м заседании представителей министров 20-21 сентября 2016 г., относительно исполнения Постановления Европейского Суда по делу "Пичугин против Российской Федерации" (Pichugin v. Russia) (от 23 октября 2012 г., жалоба N 38623/03), а также из Решения (CM/Del/Dec(2017)1294/H46-25), принятого на 1294-м заседании представителей министров 19-21 сентября 2017 г., относительно исполнения упоминавшегося выше Постановления Европейского Суда по делу "Навальный и Офицеров против Российской Федерации".

96. С учетом вышеизложенного Европейский Суд принимает заверения властей Российской Федерации относительно возможности возобновления уголовного разбирательства по делу заявителей и отмечает, что объем пересмотра дела на внутригосударственном уровне позволит заявителям сформулировать свои требования о компенсации материального ущерба и обеспечит их рассмотрение судами страны. По этой причине он отклоняет требования заявителей о компенсации материального ущерба.

B. Судебные расходы и издержки

97. Заявители требовали следующие суммы в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в судах в Российской Федерации и в Европейском Суде. Первый заявитель требовал в общей сложности 74 812 евро, из которых он выплатил 44 382 евро Михайловой и 30 430 евро Кобзеву. Второй заявитель требовал выплаты 10 971 евро за юридическую помощь, оказанную Полозовым во время уголовного разбирательства на внутригосударственном уровне, а также 460 000 рублей, непогашенную сумму, причитающуюся Полозовой в связи с представлением его интересов в Европейском Суде.

98. Власти Российской Федерации оспаривали требования заявителей на том основании, что договор о юридической помощи определял гонорары независимо от объема работы, которая должна была быть выполнена по договору. Они также оспаривали требования относительно юридической помощи, оказанной второму заявителю, поскольку они относились к услугам, оказанным после его осуждения. Наконец, они утверждали, что объяснения, данные от имени заявителей в настоящем деле, были слишком краткими, чтобы оправдать выплату требуемых сумм.

99. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, учитывая имеющиеся в его распоряжении материалы и вышеизложенные критерии, Европейский Суд считает разумным присудить следующие суммы в части расходов и издержек, понесенных во внутригосударственном и во время разбирательства в Европейском Суде: первому заявителю 45 000 евро и 460 000 рублей и второму заявителю 10 971 евро. Эти суммы должны быть переведены на банковские счета по указанию заявителей и разделены между множественными банковскими счетами, если заявители этого потребуют.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

100. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) объявил большинством голосов жалобу в отношении статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьями 6 и 7 Конвенции неприемлемой для рассмотрения по существу;

2) объявил единогласно жалобу в отношении статей 6 и 7 Конвенции приемлемой для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемой;

3) постановил единогласно, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в части отсутствия справедливого разбирательства в отношении обоих заявителей;

4) постановил единогласно, что отсутствует необходимость в рассмотрении остальной части жалобы на основании пунктов 1-3 статьи 6 Конвенции в отношении обоих заявителей;

5) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 7 Конвенции в отношении обоих заявителей;

6) постановил единогласно, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, действующему на день выплаты, на банковские счета, указанные заявителями:

(i) 10 000 евро (десять тысяч евро) в пользу каждого заявителя, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 45 000 евро (сорок пять тысяч евро) первому заявителю в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на него в связи с указанной суммой;

(iii) 10 971 евро (десять тысяч девятьсот семьдесят один евро) и 460 000 рублей (четыреста шестьдесят тысяч рублей) второму заявителю, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил пятью голосами "за" при двух - "против" оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 17 октября 2017 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Бранко Лубарда Председатель Секции Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к настоящему Постановлению прилагаются следующие особые мнения:

(a) совместное частично несовпадающее особое мнение судей Хелен Келлер и Дмитрия Дедова;

(b) частично несовпадающее особое мнение судьи Георгия А. Сергидеса.

Совместное частично несовпадающее особое мнение судей Хелен Келлер и Дмитрия Дедова

1. По причинам, изложенным в §§ 58-69 и 81-85 настоящего Постановления, мы полностью согласны с большинством наших коллег, что имело место нарушение требований статей 6 и 7 Конвенции. Тем не менее мы не можем согласиться с заключением наших коллег о том, что жалоба заявителей в соответствии со статьей 18 Конвенции, предъявленная во взаимосвязи со статьями 6 и 7 Конвенции, является неприемлемой для рассмотрения по существу. Заявители в настоящем деле утверждали, что их преследование и последующее осуждение имели иные цели, нежели предание их правосудию, а конкретно ограничение общественной и политической деятельности первого заявителя (см. § 86 настоящего Постановления). Большинство судей отклонили жалобу заявителей в соответствии со статьей 18 Конвенции как неприемлемую, отметив, что статья 18 Конвенции может применяться только во взаимосвязи с другими статьями Конвенции, которые допускают законные ограничения. Европейский Суд указал, что ни статья 6, ни статья 7 Конвенции не содержат прямых или предполагаемых ограничений, поэтому жалоба, поданная в соответствии со статьей 18 Конвенции во взаимосвязи с этими двумя статьями, должна быть отклонена как неприемлемая. Мы почтительно не соглашаемся с этим выводом и утверждаем, что, хотя статья 6 Конвенции не содержит текстуального положения, допускающего ограничения, прецедентная практика Европейского Суда признает, что это положение имеет присущие ограничения. Как таковые жалобы, предъявленные в соответствии со статьей 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции, должны признаваться приемлемыми для рассмотрения по существу.

2. В своем особом мнении мы прежде всего исследуем историю разработки и цель статьи 18 Конвенции. Затем мы дадим краткий обзор прецедентной практики Европейского Суда по статье 18 Конвенции, а далее проанализируем конкретные факты настоящего дела, утверждая, что заявители представили позицию prima facie* (* Prima facie (лат.) - судя по имеющимся данным, в порядке опровержимой презумпции, первоначально, предположительно, кажущийся достоверным (примеч. редактора).) в соответствии со статьей 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции. Наконец, мы уделим особое внимание основной дилемме, с которой сталкивается Европейский Суд в подобных делах.

A. История разработки и ratio conventionis

3. Мы полагаем, что большинство судей недооценили значение и объем статьи 18 Конвенции. Хотя это положение не ссылается прямо на ограничения конвенционных прав, указывая, что "[о]граничения, допускаемые в... Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены", подготовительные материалы по данному положению показывают, что оно разрабатывалось в намного более широком объеме* (* Travaux preparatoires, или подготовительные материалы договора часто используются при толковании положений договора. Согласно статье 32 Венской конвенции возможно обращение к дополнительным средствам толкования, в том числе к подготовительным материалам, когда толкование: a) оставляет значение двусмысленным или неясным или b) приводит к результатам, которые являются явно абсурдными или неразумными. Хотя формулировка статьи 18 Конвенции представляется ясной, прочтение ее способом большинства судей создает диссонанс с Конвенцией и противоречит ее оригинальным целям, которые могут быть почерпнуты из подготовительных материалов.). Согласно подготовительным материалам конвенционная система должна была сохранять демократию и защищать права и свободы, воплощенные в ней, от угроз со стороны тоталитарных режимов* (* Выступление Линна Ангод-Томаса (Lynn Ungoed-Thomas) (Соединенное Королевство) на первой сессии Консультативной ассамблеи Совета Европы, г. Страсбург, 8 сентября 1949 г., см.: Collected Edition of the "Travaux Preparatoires" of the European Convention on Human Rights. Vol. 1 (Martinus Nijhoff, The Hague 1975). Р. 59-60.). Разработчики Конвенции верили, что государства могут и должны всегда находить оправдания для ограничения и рестрикции индивидуальных прав и свобод. Для этой цели можно злоупотреблять публичным интересом в "морали, порядке, общественной безопасности и сверх того демократических правах* (* Выступление Лодовико Бенвенути (Lodovico Benvenuti) (Италия) на первой сессии Консультативной ассамблеи Совета Европы, г. Страсбург, 8 сентября 1949 г., см.: Collected Edition of the "Travaux Preparatoires" of the European Convention on Human Rights. Vol. 1 (Martinus Nijhoff, The Hague 1975). Р. 179-180.). Статья 18 Конвенции, разработанная в этом контексте, должна была предотвращать злоупотребляющие и незаконные ограничения конвенционных прав и свобод, а также действовать для сдерживания возрождения недемократических режимов в Европе. Предварительная версия этой статьи первоначально являлась частью положения об универсальных ограничениях, которая должна была применяться ко всем конвенционным правам и свободам* (* См.: Collected Edition of the "Travaux Preparatoires": Preparatory Commission of the Council of Europe; Committee of Ministers, Consultative Assembly. Vol. 1. 11 May - 8 September 1949. Р. 200.), запрещала "любое ограничение гарантированной свободы по мотивам, основанным не на общем благе или общем интересе, а по причинам государства"* (* Там же.). Сейчас роль статьи 18 Конвенции заключается в защите лиц от ограничений их прав вследствие действий государства, таких как политически мотивированные преследования, которые противоречат самому духу Конвенции, и возможны злоупотребления ими для устранения ценностей демократии.

B. Непоследовательная практика Европейского Суда по статье 18 Конвенции

4. Бoльшая часть прецедентной практики Европейского Суда подкрепляет это понимание. Хотя на протяжении нескольких десятилетий после вступления Конвенции в силу статья 18 Конвенции оставалась спящей, она всплыла после учреждения постоянного Европейского Суда, когда был принят более активный подход к рассмотрению требований в соответствии с данным положением. Современная практика Европейского Суда отражает первоначальное понимание разработчиков о том, что статья 18 Конвенции имеет целью защиту лиц от угроз тоталитаризма и подтверждает применение статьи 18 Конвенции к политическим мотивированным разбирательствам. В последние годы Европейский Суд применял это положение даже чаще. В то время как выводы о нарушениях статьи 18 Конвенции были довольно редкими, частично по причине требовательного стандарта, применяемого Европейским Судом вследствие презумпции того, что государства обычно соблюдают свои конвенционные обязательства добросовестно (см. Постановление Европейского Суда по делу "Луценко против Украины" (Lutsenko v. Ukraine) от 3 июля 2012 г., жалоба N 6492/11, §§ 106-107), Европейский Суд в ряде дел уже установил нарушение статьи 18 Конвенции.

5. Например, по делу "Гусинский против Российской Федерации" (Gusinskiy v. Russia) (жалоба N 70276/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2005. N 2 (примеч. редактора).), § 77, ECHR 2004-IV) Европейский Суд указал, что "ограничение свободы заявителя, допускаемое в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, было применено не только для целей, чтобы лицо предстало перед компетентным судебным органом по обоснованному подозрению в совершении преступления, но и для иных целей". Европейский Суд основал свои выводы на соглашении, подписанном заявителем и исполняющим обязанности федерального министра по делам печати и массовых коммуникаций с целью разъяснить, что решение о содержании под стражей заявителя было принято, чтобы вынудить его продать свою медиакомпанию государству (см. ibid., § 76). В деле Луценко (упомянутом выше, §§ 106-109) Европейский Суд вновь пришел к выводу, что уголовное преследование заявителя было инициировано не только, чтобы предать его правосудию в связи с подозрением в совершении преступления, но и "по иным причинам", в частности, чтобы наказать его за отказ признать себя виновным и за использование средств массовой информации для оспаривания обвинений, выдвинутых против него. Европейский Суд вновь установил нарушение статьи 18 Конвенции в деле "Ильгар Маммадов против Азербайджана" (Ilgar Mammadov v. Azerbaijan) (Постановление от 22 мая 2014 г., жалоба N 15172/13, § 27). В этом деле заявитель был вызван для полицейского допроса на следующий день после размещения записи в блоге, содержавшей информацию о беспорядках, которые власти хотели скрыть от общественности. Затем против заявителя было возбуждено уголовное разбирательство за организацию и участие в действиях, которые вызывали нарушения порядка, а также за насилие или сопротивление должностным лицам. Ввиду отсутствия "объективной информации, порождающей добросовестное подозрение против заявителя", Европейский Суд счел в достаточной степени доказанным, что "действительной целью оспариваемых мер было заставить замолчать или наказать заявителя за критику государства-ответчика и попытку распространения того, что он считал правдивой информацией, которую власти государства-ответчика пытались скрыть" (см. ibid., § 143). Также есть два отдельных дела, в настоящее время находящихся на рассмотрении Большой Палаты, в которых заявители подали жалобы в соответствии со статьей 18 Конвенции: Постановления Европейского Суда по делам "Мерабишвили против Грузии" (Merabishvili v. Georgia) (от 14 июня 2016 г., жалоба N 72508/13* (* В настоящее время уже рассмотрено Большой Палатой Европейского Суда. См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 10 (примеч. редактора).)) и "Навальный и Офицеров против Российской Федерации" (Navalnyy and Ofitserov v. Russia) (от 4 апреля 2016 г., жалобы NN 46632/13 и 28671/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 5 (примеч. редактора).)). Однако ни одно из дел не решит проблему, стоящую перед Европейским Судом в настоящем деле.

6. Вопрос, с которым столкнулся Европейский Суд в настоящем деле, заключается в том, может ли статья 18 Конвенции применяться с любым другим конвенционным правом или только с теми, которые прямо предусматривают оправданные ограничения. Европейский Суд призван применить дополнительную защиту статьи 18 Конвенции только во взаимосвязи со статьями 6 и 7 Конвенции. В настоящем деле большинство судей последовали мотивировке, изложенной в Постановлении Европейского Суда по делу "Навальный и Офицеров против Российской Федерации" (упоминавшемуся выше), и решили, что нарушение статьи 18 Конвенции может возникнуть только во взаимосвязи с другой статьей Конвенции, которая содержит прямое или предполагаемое ограничение. Таким образом, поскольку заявители ссылались лишь на статью 18 Конвенции во взаимосвязи со статьями 6 и 7 Конвенции, ни одна из которых не содержит таких ограничений, их жалоба была признана несовместимой с положениями Конвенции ratione materiae и, следовательно, неприемлемой для рассмотрения по существу (см. §§ 87-89 настоящего Постановления).

7. Мы полагаем, что большинство судей в настоящем деле вновь в отсутствие необходимости и неоправданно ограничили сферу применения статьи 18 Конвенции. Хотя текст статьи 18 Конвенции разъясняет, что данная статья предусматривает дополнительное право, которое может упоминаться с другой статьей Конвенции, ничто не предполагает, что другая статья должна иметь прямые или предполагаемые ограничения, встроенные в текст положения. По сути история разработки статьи 18 Конвенции указывает, что ее применение никогда не предполагалось ограничивать теми положениями Конвенции, которые содержали положение об ограничении. Наоборот, в отношении ее ratio conventionis* (* Ratio conventionis (лат.) - по причине соглашения (примеч. переводчика).) статья 18 Конвенции применяется к ограничениям всех конвенционных прав за исключением абсолютных, например, предусмотренных статьей 3 Конвенции, которая не допускает ограничений, поэтому логично, что статья 18 Конвенции не может к ней применяться. Статья 6 Конвенции, в отличие от статьи 3 Конвенции, не защищает абсолютное право, и согласно ее формулировке и прецедентной практике Европейского Суда ее положения включают присущие или предполагаемые ограничения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ван Мехелен и другие против Нидерландов" (Van Mechelen and Others v. Netherlands) от 23 апреля 1997 г., §§ 54 и 58, Reports of Judgments and Decisions 1997-III, Постановление Европейского Суда по делу "Дорсон против Нидерландов" (Doorson v. Netherlands) от 26 марта 1996 г., § 72, Reports 1996-II, Постановление Европейского Суда по делу "Девер против Бельгии" (Deweer v. Belgium) от 27 февраля 1980 г., § 49, Series A, N 35, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Карт против Турции" (Kart v. Turkey), жалоба N 8917/05, § 67, ECHR 2009 (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу "Герен против Франции" (Guerin v. France) от 29 июля 1998 г., § 37, 1998-V).

8. В предыдущих делах Европейский Суд прямо разрешил использовать статью 18 Конвенции совместно со статьей 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ильгар Маммадов против Азербайджана", §§ 137-144), со статьей 8 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г., § 64, Series A, N 24), со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "ОАО "Нефтяная компания  Юкос " против Российской Федерации" (OAO Neftyanaya Kompaniya Yukos v. Russia) от 20 сентября 2011 г., жалоба N 14902/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2012. N 3 (примеч. редактора).), §§ 659-666). Европейский Суд также решил применять статью 18 Конвенции с одним из этих трех положений и другими статьями Конвенции, такими как статья 6 Конвенции. Например, в Постановлении по делу "Ходорковский и Лебедев против Российской Федерации" (Khodorkovskiy and Lebedev v. Russia) (Постановление от 25 июля 2013 г. жалобы NN 11082/06 и 13772/05* (* См.: там же. 2015. N 1 (примеч. редактора).)) Европейский Суд разрешил заявителям подать жалобу в соответствии со статьей 18 Конвенции во взаимосвязи со статьями 5-8 Конвенции. Хотя Европейский Суд предупредил, что, когда выдвигаются утверждения о ненадлежащих мотивах государства, он должен проявлять особую старательность, тем не менее он проанализировал обоснования государства и провел оценку уголовного разбирательства, чтобы определить, нарушили ли власти государства-ответчика статью 18 Конвенции (см. ibid., §§ 897-909). В то время как Европейский Суд указал, что недостаточно доказательств, чтобы установить нарушение статьи 18 Конвенции, он не предположил, что статья 18 Конвенции не может применяться во взаимосвязи как раз со статьей 6. Коротко говоря, хотя статья 6 Конвенции не предусматривает ограничений в отдельном пункте подобно статьям 8-11 Конвенции, отсутствует причина a priori, по которой статья 18 Конвенции должна применяться, например, во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции, но не во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции.

C. Доказуемая жалоба в настоящем деле

9. Утверждать, что заявители не могут выдвигать жалобы в соответствии со статьей 18 Конвенции и статьями 6 или 7 Конвенции, означает ограничивать значение статьи 18 Конвенции и умалять ее важность. Значение статьи 18 Конвенции особенно важно при рассмотрении настоящего дела и тем более относительно первого заявителя. Европейский Суд уже соглашался с тем, что толкование преступления, в котором обвинялись заявители, было "расширительным и непредсказуемо истолкованным" (см. § 68 настоящего Постановления) и что "судебное рассмотрение настоящего дела было омрачено произволом, который отличался от неправильной правовой квалификации или ошибки в применении внутригосударственного уголовного законодательства" (см. § 84 настоящего Постановления) в нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции. Это "умаляло справедливость уголовного разбирательства таким фундаментальным способом, что это делало иные уголовно-процессуальные гарантии не имеющими значения" (см. ibid.). Проведенное внутригосударственное уголовное разбирательство подвергло известного и политически активного лица, критически настроенного по отношению к правительству, фундаментально несправедливому и произвольному уголовному преследованию. Обособление диссидентов с целью вынудить их замолчать средствами уголовного разбирательства составляет именно тот вид злоупотреблений, который статья 18 Конвенции должна была исключить. Таков отдельный вопрос по отношению к вопросам в соответствии со статьями 6 и 7 Конвенции, и это вопрос, в отношении которого заявители выдвинули доказуемую жалобу в г. Страсбурге. Они утверждали, что в одном конкретном случае, когда первый заявитель расследовал внеслужебную деятельность руководителя Следственного комитета Российской Федерации А.И. Бастрыкина, уголовное разбирательство было возбуждено против первого заявителя по прямому указанию А.И. Бастрыкина (см. § 17 настоящего Постановления). Позднее А.И. Бастрыкин сделал публичное заявление, выражая решимость привлечь первого заявителя к ответственности (см. ibid.). В другом случае в тот же день, когда первый заявитель выступил с публичным призывом к народу об участии в "Марше свободы", оппозиционном мероприятии на Лубянской площади, Следственный комитет решил возбудить уголовное дело, основанное на материале, выделенном из дела "Кировлеса" (см. §§ 19 и 20 настоящего Постановления).

D. Дилемма Европейского Суда в указанных делах

10. С учетом непоследовательности прецедентной практики Европейского Суда относительно применимости статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции, любая Палата, столкнувшись с данной проблемой, должна передать дело на рассмотрении Большой Палаты Европейского Суда в соответствии со статьей 30 Конвенции. Однако это представляет дилемму для Европейского Суда. При всех этих обстоятельствах заявитель содержится под стражей, и Европейский Суд имеет серьезные основания полагать, что содержание под стражей основано на несправедливом судебном разбирательстве (см. в настоящем деле § 6 Постановления в отношении второго заявителя, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Ильгар Маммадов против Азербайджана (N 2)" (Ilgar Mammadov v. Azerbaijan) (N 2), жалоба N 919/15, продолжавшееся во время написания настоящего несовпадающего особого мнения). Разумеется, Европейский Суд должен разрешить эти дела как можно скорее, чтобы положить конец предположительно неоправданному содержанию под стражей. Однако уступка юрисдикции Большой Палате Европейского Суда отложит разбирательства не менее чем на год, что в свою очередь будет причинять ущерб заявителям.

E. Заключение

11. Как показывают факты настоящего Постановления, имеется, по крайней мере, одно обманчивое утверждение о том, что разбирательство в настоящем деле было не просто непредсказуемо истолковано и фундаментально несправедливым в нарушение статей 6 и 7 Конвенции, но что оно также содержит злоупотребляющий элемент и может служить незаконной и недемократической цели: заставить замолчать человека, критикующего правительство, и воспрепятствовать ему в участии в политической деятельности. Рассматривая цель статьи 18 Конвенции, обсуждаемую выше в пунктах 2 и 3 особого мнения, мы полагаем, что Европейский Суд имеет обязанность хотя бы рассмотреть утверждения, а не просто отклонить жалобу как неприемлемую. Отклонение жалобы как несовместимой с положениями Конвенции ratio materiae* (* Так в тексте оригинала Постановления. Возможно, судьи хотели сказать ratione materiae (примеч. переводчика).), как сделало большинство судей, противоречит ratio conventionis и предыдущей прецедентной практике Европейского Суда относительно статьи 18 Конвенции. Хотя мы не уполномочены разрешать существо жалобы заявителей в этом контексте, мы полагаем, что Европейский Суд должен был признать жалобу в соответствии со статьей 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции приемлемой для рассмотрения по существу.

Частично несовпадающее особое мнение судьи Георгия А. Сергидеса

1. Мое единственное несогласие с большинством судей заключается в том, что в отличие от них (см. § 89 настоящего Постановления), я не считаю, что жалоба в соответствии со статьей 18 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции должна быть отклонена как несовместимая ratione materiae с положениями Конвенции.

2. Из формулировки статьи 18 Конвенции ясно, что она применяется только к правам и свободам, которые подлежат ограничениям, допускаемым Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гусинский против Российской Федерации" (Gusinskiy v. Russia), жалоба N 70276/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2005. N 2 (примеч. редактора).), § 73, ECHR 2004-IV). Возможное объяснение этого заключается в том, что злоупотребление полномочиями или их превышение более вероятно, когда предписанное ограничение применяется к праву. Данное ограничение может оставлять лазейку или окно для внутригосударственных властей при использовании ограничения в интересах определенной цели, для которой оно не предусматривалось. Таким образом, подобное ограничение предрасположено к манипуляциям. Напротив, абсолютные права не имеют такой ахиллесовой пяты.

3. Положения пункта 1 статьи 6 Конвенции относительно публичного оглашения решений имеют некоторые ограничения или изъятия, прямо в них предусмотренные.

4. Заявители утверждали, что они были лишены своего права в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции на публичное оглашение приговора (см. § 70 настоящего Постановления). Это положение пункта 1 статьи 6 Конвенции, как упоминалось выше, содержит прямые ограничения относительно того, когда решение не может быть оглашено публично. В связи с этим данное право является не абсолютным, но относительным или ограниченным правом, во взаимосвязи с которым может применяться статья 18 Конвенции. Следовательно, жалоба, основанная на статье 18 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, не может быть отклонена ratione materiae.

5. Не имеет значения, что впоследствии было решено, что необязательно рассматривать отдельно оставшуюся часть жалоб заявителей в соответствии с пунктами 1-3 статьи 6 Конвенции, включая данную жалобу (см. § 85 Постановления). Это происходит потому, что нарушение статьи 18 Конвенции может быть установлено, даже если отсутствует нарушение статьи во взаимосвязи с той, с которой она применяется (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гусинский против Российской Федерации", § 73, и Постановление Европейского Суда по делу "Чеботари против Республики Молдова" (Cebotari v. Moldova) от 13 ноября 2007 г., жалоба N 35615/06, § 49).

6. Настоящее дело следует отличать от дела "Навальный и Офицеров против Российской Федерации" (Navalnyy and Ofitserov v. Russia) (Постановление Европейского Суда от 23 февраля 2016 г., жалобы NN 46632/13 и 28671/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 5 (примеч. редактора).)), на котором основано настоящее Постановление, поскольку в том деле не имелось утверждений, сходных с теми, что были выдвинуты в настоящем деле, и упомянутых выше, в пункте 4 настоящего особого мнения.

7. Если бы я не принадлежал к меньшинству, вышеупомянутый вывод вынудил бы меня рассмотреть жалобу на основании статьи 18 Конвенции по существу, и если бы я установил нарушение статьи 18 Конвенции, я бы, возможно, присудил заявителям компенсацию за данное нарушение. Однако в мою задачу не входят дальнейшие допущения.