Постановление Европейского Суда по правам человека от 31 июля 2014 г. Дело "Немцов (Nemtsov) против Российской Федерации" (Жалоба N 1774/11) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Немцов (Nemtsov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 1774/11)

Постановление Суда

Страсбург, 31 июля 2014 г.

По делу "Немцов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Элизабет Штейнер,

Паулу Пинту де Альбукерке,

Линос-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 8 июля 2014 г.,

вынес в этот день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 1774/11, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Борисом Ефимовичем Немцовым (далее - заявитель) 10 января 2011 г.

2. Интересы заявителя представляли O. Михайлова и Б. Прохоров, адвокаты, практикующие в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель утверждал, что задержание на митинге и последующее содержание под стражей нарушили его право на мирное собрание, свободу выражения мнения и личную свободу. Он также утверждал, что производство по административному делу у мирового судьи и судебное разбирательство не отвечали гарантиям справедливого судебного разбирательства. Он далее жаловался на ужасные условия содержания в изоляторе временного содержания, которые он считал бесчеловечными и унижающими человеческое достоинство.

4. 10 января 2011 г. Европейский Суд решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке. В ту же дату Европейский Суд информировал государство-ответчика о факте подачи жалобы в соответствии с правилом 40 Регламента Суда.

5. 21 октября 2011 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1959 году и проживал в г. Москве. Он являлся профессиональным политическим деятелем, который в прошлом занимал посты губернатора Нижегородской области, первого заместителя Председателя Правительства Российской Федерации, министра топлива и энергетики Российской Федерации. Позже он стал одним из наиболее известных лидеров оппозиции, основателем политической партии "Союз правых сил" и впоследствии политического движения "Солидарность".

A. Митинг 31 декабря 2010 г. и задержание заявителя

7. 10 декабря 2010 г. восемь человек, никто из которых не является заявителем в настоящем деле, представили мэру г. Москвы уведомление о проведении митинга. Они указали, в частности, что митинг будет проведен 31 декабря 2010 г., с 18.00 до 19.30, на Триумфальной площади в г. Москве. По их оценкам, около 1 500 человек должны были принять участие в мероприятии. В уведомлении было указано, что целью митинга является "требование уважать конституционное право на мирные демонстрации и собрания, гарантируемые статьей 31 Конституции Российской Федерации". Организаторы митинга указали, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности, в том числе (примеч. редактора).), что отсутствует необходимость перекрывать уличное автомобильное движение.

8. 22 декабря 2010 г. Департамент региональной безопасности Правительства г. Москвы уведомил организаторов митинга, что мероприятие одобрено заместителем мэра г. Москвы. Количество участников было ограничено до 1 000 человек и было определено конкретное место для проведения мероприятия на Триумфальной площади: "в районе между Первой и Второй Брестскими улицами, напротив гостиницы "Пекин" и примыкающей улице, ведущей к Концертному залу имени П.И. Чайковского".

9. Тем временем, 16 декабря 2010 г., группа из троих человек, из которых никто не является заявителем по настоящему делу, направили мэру г. Москвы уведомление о проведении альтернативного митинга в то же время и том же месте, что и санкционированное мероприятие и под тем же названием. Представляется, что этот митинг не был санкционирован, но 22 декабря 2010 г. несколько вариантов в отношении времени и места его проведения были предложены его организаторам. Кроме того, никто из организаторов второго мероприятия не мог прибыть на место ее проведения 31 декабря 2010 г., поскольку двое из них были задержаны ранее в тот же день, а третий находился за границей.

10. Санкционированный митинг начался 31 декабря 2010 г., в 18.00, на Триумфальной площади, как и было запланировано. По словам заявителя, периметр площади был оцеплен и охранялся отрядом милиции особого назначения (далее - ОМОН). Единственный доступ на место проведения митинга предоставляла Тверская улица. Заявитель утверждал, что прибыл на митинг со своей дочерью, припарковал свой автомобиль на Тверской улице, и они прошли на Триумфальную площадь со стороны Тверской улицы через проход в оцеплении.

11. На митинге заявитель выступил перед участниками с речью, в которой подверг критике осуждение в судебном порядке Михаила Ходорковского, бывшего владельца нефтяной компании "ЮКОС", и Платона Лебедева, его партнера. Заявитель также осудил коррупцию в государстве. Он выкрикивал лозунги: "Власти в отставку!", "Путин в отставку!", "С Новым годом без Путина!"

12. В конце собрания заявитель вместе со своей дочерью направился через Триумфальную площадь к Тверской улице. На выходе он видел, как сотрудники ОМОНа задерживают одного из участников митинга. Вскоре после этого заявитель был также задержан и посажен в милицейский автомобиль.

13. Стороны по делу не согласны друг с другом относительно обстоятельств задержания заявителя.

14. Заявитель утверждал, что, когда он шел к своему автомобилю, ему преградили дорогу сотрудники милиции, и они с дочерью оказались в толпе. Они слышали, как милиция через громкоговоритель призывала граждан сохранять спокойствие и проходить. Заявитель увидел, как задерживают двух человек и ведут их в милицейские машины, а затем он также был задержан без какого-либо предупреждения или объяснения. Заявитель утверждал, что он не неповиновался милиционерам и не оказывал им сопротивления, напротив, он следовал их инструкциям "проходить". Он был задержан сотрудником милиции, на котором была надета меховая шапка, что свидетельствовало о его более высоком звании, в отличие от защитных шлемов на головах сотрудников подразделений ОМОНа, охранявших оцепление.

15. Заявитель указывал, что существовало, по меньшей мере, три видеозаписи его задержания, включая события, непосредственно приведшие к задержанию. Они были сделаны двумя телевизионными каналами и независимым фотографом T. Заявитель также отмечал, что существует официальная видеозапись митинга и последовавших задержаний, которая была предположительно сделана милицией и хранилась в Главном управлении Министерства внутренних дел Российской Федерации по г. Москве.

16. Согласно утверждениям властей государства-ответчика в конце митинга заявитель направился в сторону Тверской улицы и начал призывать прохожих принять участие в другом, несанкционированном митинге, выкрикивая при этом антиправительственные лозунги. Власти Российской Федерации указывали, что два сотрудника милиции, сержант X и рядовой Y, предупреждали заявителя и требовали, чтобы он прекратил возбуждать толпу и вернулся на место проведения санкционированного митинга. Они далее утверждали, что заявитель игнорировал их предупреждения и продолжал выкрикивать лозунги, не повинуясь требованиям сотрудников милиции. Столкнувшись с таким поведением, X и Y задержали его.

17. В тот же день, в 19.00, заявитель был доставлен в отдел Министерства внутренних дел Российской Федерации по Тверскому району г. Москвы. В 19.10 рядовой Y составил протокол, указав, что заявитель отконвоирован в отдел милиции "для оформления административного материала". Также в 19.10 дежурный сотрудник милиции составил протокол об административном задержании заявителя в порядке статьи 27.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ), указав, как и в других протоколах, что он был задержан "для оформления административного материала". Заявитель подписал оба протокола, отметив свое несогласие с их содержанием.

18. X и Y составили идентичные служебные рапорты, в которых в частях, относящихся к настоящему делу, указано следующее:

"_31 декабря 2010 г., в 18.30, Борис Ефимович Немцов был задержан, [поскольку] он не повиновался законным требованиями милиции, а [X и Y] исполняли [свои] обязанности по поддержанию общественного порядка и обеспечению безопасности граждан. Он (Немцов) стоял около дома N 31 по Тверской улице и начал кричать: "Долой Путина!", "Россия без Путина", и оскорбления в адрес Президента Медведева, привлекая внимание людей и призывая их подойти к памятнику Маяковского для проведения собрания. [X и Y] подошли к Немцову, представились и предупредили его, что нельзя проводить митинг на Триумфальной площади. Они предложили ему проследовать на санкционированное мероприятие, которое проходило между Первой и Второй Брестскими улицами, напротив гостиницы "Пекин". Немцов не реагировал на наши требования и продолжал выкрикивать лозунги и призывать людей провести митинг. Немцов умышленно отказался подчиниться законным требованиям прекратить свои действия, нарушающие общественный порядок, и демонстративно продолжал их. Чтобы предотвратить организацию им несанкционированного митинга на Триумфальной площади и незаконные действия, ему приказали пройти в милицейский автомобиль. В ответ на [эти] законные распоряжения Немцов начал выходить из себя. Он оттолкнул нас и стал выкрикивать оскорбления в наш адрес: "Долой полицейское государство!", "Менты-беспредельщики!", - пытаясь создать хаос среди окружающих его граждан. При этом он продемонстрировал свой отказ выполнить законные требования милиции и не давал нам выполнять свои обязанности, совершая тем самым правонарушение, предусмотренное статьей 19.3 КоАП РФ_".

19. X и Y в 19.30 дали свидетельские показания, по существу копируя текст их должностных рапортов.

20. В то же время сотрудник районного отдела милиции составил протокол об административном правонарушении, указав, что заявитель не подчинился законным требованиям сотрудников милиции в нарушение статьи 19.3 КоАП РФ. Заявитель подписал этот протокол с замечанием "Стопроцентная ложь".

21. В тот же день начальник того же отдела милиции вынес постановление о передаче материалов административного дела мировому судье.

22. В тот же день, около 19.15, телевизионный канал НТВ проводил репортаж о серии задержаний, произведенных после митинга на Триумфальной площади. Полковник милиции Б. комментировал задержание заявителя, указав, что тот был задержан за подстрекательство к проведению несанкционированного митинга.

B. Содержание заявителя под стражей в отделе милиции по Тверскому району

23. Заявитель оставался под стражей в отделе милиции до 2 января 2011 г. в ожидании рассмотрения обвинения против него в суде.

24. Заявитель описал условия его содержания под стражей в отделе милиции как крайне плохие. Он содержался в одиночной камере размером 1,5 х 3 м, с цементным полом, без окон и с очень тусклым освещением, которого было недостаточно для чтения. Камера не была оборудована вентиляцией или мебелью, за исключением узкой деревянной койки без матраса, каких-либо постельных принадлежностей не было. Стены в камере были покрыты "шубой", своего рода абразивной цементной облицовкой. Камера не была оборудована унитазом и умывальником. Заявитель был вынужден звать охранников, чтобы пойти в туалет. Ему не предоставляли питания и воды, он получал только ту пищу и воду, которые передавала ему семья.

25. Власти Российской Федерации указали, что с 31 декабря 2010 г. до 10 часов 2 января 2011 г. заявитель содержался в камере для административно задержанных лиц площадью 5,6 кв. м, оборудованной искусственным освещением и принудительной вентиляцией. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель получал воду и питание, ему были предоставлены спальное место и постельные принадлежности, но он отказался принимать их, потому что получал все необходимое от своей семьи и друзей.

26. 1 января 2011 г. два члена общественной комиссии по наблюдению за местами лишения свободы посетили отдел милиции, чтобы проверить условия содержания заявителя под стражей. В докладе комиссии было указано, что заявитель содержался в камере без окон, камера была плохо освещена, не имела вентиляции и каких-либо санитарных удобств, спального места, матраса и постельных принадлежностей. Они пришли к выводу, что камера не отвечала требованиям для двухсуточного задержания, и отметили, что заявитель не получал горячего питания.

27. 2 января 2011 г. после осуждения в судебном порядке за совершение административного правонарушения заявитель был переведен в другой изолятор временного содержания и находился там до 15 января 2011 г.

28. Заявитель утверждал, что неудовлетворительные условия содержания под стражей отрицательно отразились на его здоровье. Заявитель предоставил медицинскую справку о том, между 3 и 12 января 2011 г. он обращался за медицинской помощью каждый день.

C. Производство по административному делу в суде

29. 2 января 2011 г. мировой судья судебного участка N 369 Тверского района г. Москвы назначила проведение судебного заседания по делу заявителя в тот же день.

30. В 11.30 заявителя доставили к мировому судье, которая рассматривала обвинения.

31. В зале судебных заседаний заявитель обнаружил, что для него нет сидячего места, и он оставался стоять на протяжении всего судебного заседания, которое длилось более пяти часов. Стороны дела разошлись во мнении, почему заявитель стоял. По словам заявителя, мировой судья распорядилась, чтобы он стоял. Власти Российской Федерации оспорили это утверждение и указывали, что мировой судья неоднократно спрашивала присутствовавших в зале, не уступит ли кто свое место заявителю, но заявитель и его адвокат возражали и настаивали на том, что он продолжит стоять.

32. Заявитель утверждал, что стоять на протяжении всего судебного разбирательства было унизительно и физически трудно, особенно после двух суток, проведенных под стражей в неудовлетворительных условиях. Он также считал, что это стояние не дало ему возможности эффективно участвовать в судебном разбирательстве, потому что он мог обращаться к судье в письменном виде и был вынужден делать свои записи стоя. Это усиливало его усталость и препятствовало осуществлению его защиты.

33. Заявитель не признал себя виновным и полагал, что не было каких-либо иных причин для его задержания, кроме политического давления. Он оспорил содержание милицейских протоколов, в частности, указание на то, что сотрудники милиции сделали ему предупреждение или высказали требование, которое он мог бы не выполнить.

34. В судебном заседании заявитель обратился к суду с рядом ходатайств. Он просил суд, в частности, допустить в качестве доказательства видеозаписи его задержания, транслировавшиеся двумя телевизионными каналами. Он также ходатайствовал, чтобы видеозапись, сделанная T., независимым фотографом, была бы допущена в качестве доказательства (см. § 15 настоящего Постановления).

35. Заявитель также просил, чтобы суд получил у обвинения видеозапись, сделанную московской милицией на месте проведения митинга.

36. Заявитель далее ходатайствовал о вызове в судебное заседание полковника милиции Б. для допроса об обстоятельствах задержания заявителя, которые он комментировал по телевидению (см. § 22 настоящего Постановления).

37. Мировой судья оставила без удовлетворения ходатайство заявителя допустить видеозапись в качестве доказательств на тех основаниях, что происхождение видеозаписей не было подтверждено доказательствами. Суд также отказался допустить в качестве доказательства видеозапись, сделанную милицией, указав, что это ходатайство не было "достаточно конкретным" и что заявитель не доказал существование такой видеозаписи. Наконец, суд отказался вызвать в судебное заседание и допросить полковника милиции Б. в качестве свидетеля, решив, что это не относится к делу.

38. По просьбе заявителя суд вызвал в судебное заседание и допросил 13 свидетелей, которые находились на месте проведения митинга. Они сообщили, что слышали, как заявитель выступал перед собравшимися, и что после своего выступления он попрощался и ушел, он не выступал с какими-либо призывами пойти на другой митинг. Шестеро из этих свидетели сказали, что ушли с митинга в то же время, что и заявитель, и видели его задержание. Они пояснили, что выход с территории проведения митинга был блокирован ОМОНом, и начала собираться толпа, потому что те, кто хотел уйти с Триумфальной площади, не мог этого сделать. Когда заявитель подошел к оцеплению, сотрудники милиции окружили его таким образом, чтобы отделить его от остальных граждан, желающих покинуть площадь, и задержали его. Восемь свидетелей указали, что заявитель не выкрикивал каких-либо лозунгов и не действовал вопреки требованиям сотрудников милиции перед тем, как его окружили и задержали. Одна из этих свидетельниц, M.T., сообщила, что слышала, как заявитель спрашивал сотрудников ОМОН, почему блокирован выход. Она также слышала, как он кричал, что статья 31 Конституции Российской Федерации гарантирует свободу собраний, но не выкрикивал каких-либо призывов или оскорблений. Остальные свидетели не видели задержания заявителя. В частности, дочь заявителя и ее друг сказали, что шли назад к автомобилю вместе с заявителем и разговаривали о планах на новогодний вечер, и, когда они подошли к милицейскому оцеплению, они потеряли заявителя из виду в толпе, одной или двумя минутами позже они позвонили ему на мобильный телефон и узнали, что он задержан.

39. Суд вызвал в судебное заседание и допросил двух милиционеров, сержанта X и рядового Y, который подписали протоколы, указав, что они произвели задержание заявителя, поскольку он не подчинился их требованиям. Они сообщили, что 31 декабря 2010 г. находились при исполнении служебных обязанностей по поддержанию общественного порядка на Триумфальной площади. Они видели заявителя у дома N 31 по Тверской улице. Он выкрикивал антиправительственные лозунги и призывал граждан вокруг него провести несанкционированный митинг. Они подошли к заявителю и потребовали от него прекратить агитацию вне санкционированного митинга и вернуться на место, отведенное для митинга, и выступать там. Заявитель не реагировал на их требования, и они приказали ему проследовать в милицейский автомобиль. Заявитель не выполнил это требование и был задержан, во время задержания он оказал сопротивление.

40. В тот же день мировой судья решила, что заявитель не повиновался требованиям сотрудников милиции прекратить выкрикивать антиправительственные лозунги и оказал сопротивление законному задержанию. Мировой судья обосновала свои выводы свидетельскими показаниями X и Y, их письменными протоколами от 31 декабря 2010 г., их письменными показаниями от той же даты, протоколом об административном задержании от той же даты, уведомлением о проведении демонстрации от 16 декабря 2010 г. и ответом на него от 22 декабря 2010 г., указывающим, что демонстрация не была санкционирована (представляется, что эта ссылка касается событий, описанных в § 9 настоящего Постановления). Мировой судья отклонила показания заявителя на тех основаниях, что как подсудимый он пытается освободить себя от административной ответственности. Она также отклонила показания семерых свидетелей, поскольку они противоречили показаниям сотрудников милиции, и эти свидетели были знакомы с заявителем, принимали участие в том же митинге и по этой причине должны были быть предвзяты в пользу заявителя. Показания оставшихся шестерых свидетелей были отклонены как не относящиеся к делу.

41. Заявитель был признан виновным в неповиновении законным требованиям сотрудников милиции, правонарушении, предусмотренном статьей 19.3 КоАП РФ. Ему было назначено административное наказание в виде административного ареста сроком на 15 суток.

42. 3 января 2011 г. заявитель составил жалобу на постановление о назначении административного наказания и подал ее администрации изолятора временного содержания. Представляется, что, несмотря на многочисленные попытки его адвоката подать жалобу непосредственно в суд, она не была принята до 9 января 2011 г. Адвокат заявителя 11 января 2011 г. представил дополнение к жалобе.

43. В своей жалобе на постановление о назначении административного наказания заявитель утверждал, что его задержание и осуждение в судебном порядке за совершение административного правонарушения нарушали законодательство Российской Федерации и требования Конвенции. Он считал, что его право на свободу выражения мнения и свободу собраний было нарушено. Заявитель оспорил выводы о фактах, сделанные судом первой инстанции в отношении его действий после того, как он покинул митинг. Он обжаловал, в частности, отказ суда допустить к рассмотрению фотоматериалы и видеозаписи в качестве доказательств или получить видеозапись митинга, сделанную милицией. Кроме того, он жаловался на то, каким образом велось судебное разбирательство в суде первой инстанции. В частности, заявитель утверждал, что мировой судья распорядилась, чтобы он стоял во время судебного заседания, что было унизительно и затрудняло участие в процессе. Заявитель также жаловался на условия его содержания под стражей в отделе милиции с 31 декабря 2010 г. по 2 января 2011 г.

44. 12 января 2011 г. Тверской районный суд г. Москвы рассмотрел жалобу заявителя. По просьбе заявителя суд вел стенографическую запись судебного заседания.

45. В ходе апелляционного слушания заявитель жаловался на предполагаемую незаконность его задержания и неудовлетворительные условия его содержания под стражей в отделе милиции. Он просил суд объявить незаконными акты милиции, которая задержала его более чем на 40 часов перед тем, как доставить в суд.

46. Что касается существа административных обвинений, то заявитель подтвердил в суде апелляционной инстанции свои требования о допуске трех видеозаписей его задержания в качестве доказательств по делу и о получении видеозаписи, сделанной московской милицией. Он также просил суд, чтобы две фотографии его задержания были допущены в качестве доказательств по делу. Заявитель просил суд вызвать в судебное заседание и допросить фотографов T. и В. в качестве свидетелей и снова допросить сотрудников милиции X и Y. Суд удовлетворил требования допустить одну видеозапись и две фотографии в качестве доказательств по делу и решил вызвать в судебное заседание и допросить фотографа T. в качестве свидетеля, но оставил без удовлетворения другие требования.

47. Фотограф T. дал показания в судебном заседании о том, что он пошел на митинг, чтобы фотографировать его ход, и ждал заявителя у выхода с митинга, так как хотел взять у него интервью. Когда заявитель подошел к выходу, большая группа милиционеров бросилась блокировать проход и возникла минутная заминка, когда напротив оцепления начала скапливаться толпа, блокирующая проход. Затем один человек был задержан, спустя 30 секунд кто-то еще, а затем и заявитель. T. видел задержание заявителя, поскольку снимал его с расстояния около пяти или шести метров. Он был отделен от заявителя несколькими рядами людей, из которых два ряда состояли из милиционеров. Съемка началась за несколько минут до задержания и продолжалась без остановки, пока заявитель не был посажен в милицейский автомобиль. Фотограф Т. указал, что заявитель не оказывал какого-либо сопротивления сотрудникам милиции во время задержания. Он опознал на фотографии сотрудника милиции в меховой шапке, который задержал заявителя, и пояснил, что этот человек вырвал заявителя из толпы, а затем передал его другому милиционеру для того, чтобы посадить заявителя в милицейский автомобиль. Он также указал, что заявитель не выкрикивал лозунгов или оскорблений. Заявитель повторял фразу "Легче, легче" сотрудникам милиции, когда они вели его в милицейский автомобиль. Фотограф T. сообщил также, что заявитель стоял на ногах в течение всего заседания суда первой инстанции, а его адвокат сидел на стуле.

48. Суд просмотрел видеозапись, сделанную T. Однако суд решил не приобщать к материалам дела показания T., его запись или фотографию по следующим основаниям:

"_Видеозапись начинается с показа большого количества людей, собравшихся у дома N 31 по Тверской улице в г. Москве c Немцовым в центре. Сотрудник милиции обратился по громкоговорителю к гражданам с требованием разойтись и не блокировать проход, но Немцов продолжал стоять на одном месте, обращаясь к собравшимся гражданам. Оператор видеозаписи находится на таком расстоянии от заявителя, что он отделен от него несколькими рядами людей, включая собравшихся граждан и сотрудников ОМОН, и невозможно понять, что эти граждане и заявитель говорят. Впоследствии показ заявителя на записи прерывается, так как камера направлена в сторону сотрудников милиции, водворяющих первого задержанного человека, а затем другого в милицейские автомобили. Только после этого на видеозаписи показан заявитель, которого милиционеры ведут в милицейский автомобиль, и заявитель не оказывает какого-либо сопротивления в этот момент видеозаписи.

В этом отношении, и принимая во внимание, что видеозапись не показывает действия Немцова непосредственно перед его посадкой в милицейский автомобиль, видеозапись и сопутствующая аудиозапись не изображают Немцова выступающим перед гражданами перед тем, как он был задержан. Суд приходит к заключению, что представленная видеозапись не опровергает показания милиционеров, и показания [T.] также не могут их опровергнуть, поскольку он наблюдал только те действия Немцова, которые появляются на видеозаписи_

Фотографии, представленные на апелляционном слушании, на которых Немцов окружен милиционерами, один из которых поддерживает его за руку, не могут быть сочтены судом опровергающими событие правонарушения или доказательствам, включая показания [X и Y], из-за отсутствия информации о точном времени фотографирования или об их связи с местом...".

49. В тот же день суд оставил без удовлетворения жалобу заявителя и оставил без изменения постановление суда первой инстанции. Суд решил, в частности, на основании показаний и протоколов X и Y, что заявитель виновен в неповиновении законным требованиям сотрудников милиции. Суд поддержал мотивировку суда первой инстанции, с помощью которой суд отклонил показания 13 свидетелей, вызванных в судебное заседание по просьбе заявителя. Что касается показаний X и Y, с другой стороны, суд не нашел причин не доверять им, потому что у них не было личной заинтересованности в результатах рассмотрения дела заявителя.

50. В своем апелляционном постановлении суд рассмотрел вопрос о законности содержания заявителя под стражей в ожидании заседания суда первой инстанции и счел, что не было допущено каких-либо нарушений:

"...После того, как протокол об административном правонарушении был составлен, была собрана информация, необходимая для установления обстоятельств совершенного правонарушения, включая объяснения [X и Y], уведомление о месте проведения митинга 31 декабря 2010 г., ответ [мэра] на это уведомление, личные характеристики лица, в отношении которого был составлен протокол об административном правонарушении. Мировым судьей 2 сентября 2010 г. было вынесено постановление об осуждении заявителя за совершение правонарушения, предусмотренного статьей 19.3 КоАП РФ. По этой причине содержание заявителя под стражей во время менее чем 48 часов не нарушало часть 2 статьи 27.5 КоАП РФ_".

51. Что касается условий содержания заявителя под стражей между 31 декабря 2010 г. и 2 января 2011 г., то суд посчитал, что жалобы заявителя по этому поводу не касаются рассмотренного дела, указав, что заявителю следовало обратиться в суд с помощью иных процессуальных средств для обжалования этих актов. Суд не конкретизировал, какую процедуру заявителю следовало использовать, чтобы эти жалобы были рассмотрены.

52. 31 марта 2011 г. заявитель обратился в Тверской районный суд г. Москвы с жалобой в порядке главы 25 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ). Он обжаловал свое первоначальное задержание и неудовлетворительные условия содержания под стражей в течение более чем 40 часов.

53. 4 апреля 2011 г. суд отказался принять к рассмотрению иск заявителя, постановив, что вопросы, касающиеся законности действий сотрудников милиции, должны быть рассмотрены в соответствующем административном деле, но не могут рассматриваться в гражданском деле.

54. 14 апреля 2011 г. заявитель обжаловал этот отказ принять к рассмотрению его иск. Московский городской суд оставил без удовлетворения его жалобу 22 июля 2011 года. Московский городской суд ссылался при этом, в частности, на Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2009 г. N 2* (* Имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих" (примеч. редактора).) и указал в той части, имеющей отношение к делу, следующее:

"...суды не вправе рассматривать жалобы, поданные в порядке главы 25 ГПК РФ на действия или бездействие должностных лиц в связи с применением КоАП РФ, глава 30 которого предусматривает порядок их обжалования, или действия или бездействие, в отношении которых КоАП РФ не предусматривает порядок их обжалования. Действия или бездействие, которые неотделимы от административного дела, не могут быть предметом отдельного обжалования (доказательства по делу, [включая] протоколы о применении мер обеспечения отправления правосудия по административному делу). В этом случае доводы против допустимости конкретного доказательства или применение меры обеспечения отправления правосудия по административному делу могут быть изложены во время судебного заседания по рассмотрению административного дела или в жалобе на решение или постановление по административному делу. Однако если производство по административному делу завершается, действия, совершенные в ходе этого производства, если они повлекли за собой нарушение прав или свобод гражданина или юридического лица, или препятствовали исполнению их прав и свобод, или налагали обязательство после завершения производства, могут быть обжалованы в соответствии с положениями главы 25 ГПК РФ. В том же порядке можно обжаловать действия должностных лиц, если административное дело не возбуждалось_".

55. Заявитель также пытался обжаловать действия судебных органов, занимавшихся его делом, в Квалификационной коллегии судей г. Москвы. Его попытки оказались безуспешны.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство

56. Соответствующие нормы КоАП РФ от 30 декабря 2001 г. в редакции, действовавшей в период времени, относящийся к делу, предусматривают следующее:

"_Статья 19.3. Неповиновение законному распоряжению сотрудника милиции

Неповиновение законному распоряжению или требованию сотрудника милиции... в связи с исполнением ими обязанностей по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, а равно воспрепятствование исполнению ими служебных обязанностей влечет наложение административного штрафа в размере от 500 до 1 000 рублей или административный арест на срок до 15 суток_

Статья 27.2. Доставление

1. Доставление, то есть принудительное препровождение физического лица в целях составления протокола об административном правонарушении при невозможности его составления на месте выявления административного правонарушения, если составление протокола является обязательным, осуществляется:

1) должностными лицами органов внутренних дел (милиции)_

2. Доставление должно быть осуществлено в возможно короткий срок.

3. О доставлении составляется протокол либо делается соответствующая запись в протоколе об административном правонарушении или в протоколе об административном задержании. Копия протокола о доставлении вручается доставленному лицу по его просьбе.

Статья 27.3. Административное задержание

1. Административное задержание, то есть кратковременное ограничение свободы физического лица, может быть применено в исключительных случаях, если это необходимо для обеспечения правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении, исполнения постановления по делу об административном правонарушении_

3. По просьбе задержанного лица о месте его нахождения в кратчайший срок уведомляются родственники, администрация по месту его работы (учебы), а также защитник_

5. Задержанному лицу разъясняются его права и обязанности, предусмотренные настоящим Кодексом, о чем делается соответствующая запись в протоколе об административном задержании.

Статья 27.4. Протокол об административном задержании

1. Об административном задержании составляется протокол...

2. _Копия протокола об административном задержании вручается задержанному лицу по его просьбе.

Статья 27.5. Сроки административного задержания

1. Срок административного задержания не должен превышать три часа, за исключением случаев, предусмотренных частями 2 и 3 настоящей статьи.

2. Лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, посягающем на установленный режим Государственной границы Российской Федерации... может быть подвергнуто административному задержанию на срок не более 48 часов.

3. Лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, влекущем в качестве одной из мер административного наказания административный арест, может быть подвергнуто административному задержанию на срок не более 48 часов...".

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 10 и 11 Конвенции

57. Заявитель жаловался на то, что его задержание и заключение под стражу 31 декабря 2010 г., равно как и его осуждение в судебном порядке за совершение административного правонарушения, нарушили его права на свободу выражения мнения и свободу мирных собраний, гарантируемых статьями 10 и 11 Конвенции, которые гласят следующее:

"Статья 10 (свобода выражения мнения)

1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Статья 11 (свобода собраний и объединений)

1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов государства".

A. Приемлемость жалобы

58. Европейский Суд отмечает, что эта часть жалобы не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

59. Заявитель утверждал, что был задержан после того, как принял участие в санкционированном политическом митинге, и был заключен под стражу, а впоследствии осужден за совершение административного правонарушения в отместку за публичное высказывание своих политических взглядов. Он настойчиво подчеркивал, что после выступления на санкционированном митинге он не планировал призывать к другому, несанкционированному, митингу и не пытался делать это. Он утверждал, что просто шел к выходу из оцепления, когда милиционеры преградили ему выход и задержали безо всякого предупреждения или причины. Заявитель ссылался на показания 13 свидетелей, которые они дали мировому судье, подтверждавшие его версию событий, но которые суды отвергли как не относящиеся к делу или тенденциозные.

60. Власти Российской Федерации согласились с тем, что задержание заявителя и его осуждение в судебном порядке за совершение административного правонарушения являлись актом вмешательства в реализацию им своего права на свободу выражения мнения и свободу собраний. Однако власти Российской Федерации считали, что данные меры были законными, преследовали правомерную цель поддержания общественного порядка и были пропорциональны этой цели в контексте применения пункта 2 статьи 10 Конвенции и пункта 2 статьи 11 Конвенции. Власти государства-ответчика утверждали, что заявитель пытался провести несанкционированный митинг, и ссылались на уведомление, направленное тремя гражданами 16 декабря 2010 г., которое не было одобрено мэром г. Москвы. Учитывая, что организаторы этого мероприятия получили предложение изменить место и время митинга, ограничения на свободу собраний были пропорциональны в данном случае. Власти Российской Федерации отмечали, что требование сотрудников милиции к заявителю о прекращении предполагаемой агитации было по этой причине законным, но он упорствовал в своем предположительно незаконном поведении, поэтому его следовало остановить принудительно.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Предмет жалобы заявителя

61. Европейский Суд отмечает, что в обстоятельствах настоящего дела статью 10 Конвенции следует считать lex generalis* (* Lex generalis (лат.) - общий закон, закон, содержащий общее урегулирование каких-либо отношений (примеч. редактора).) в отношении статьи 11 Конвенции, которая выступает lex specialis* (* Lex specialis (лат.) - специальный закон, специальная норма, при расхождении общего и специального закона действует специальный закон. Lex specialis derogat generali - специальный закон отменяет действие (для данного дела) общего закона, специальная норма имеет преимущество над общей (примеч. редактора).) (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эзелин против Франции" (Ezelin v. France) от 26 апреля 1991 г., Series А, N 202, § 35, Постановление Европейского Суда по делу "Каспаров и другие против Российской Федерации" (Kasparov and Others v. Russia) от 3 октября 2013 г., жалоба N 21613/07* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2014.), §§ 82-83).

62. С другой стороны, несмотря на свою автономную роль и особую сферу применения, статья 11 Конвенции должна в настоящем деле также быть рассмотрена в свете статьи 10 Конвенции. Защита личных мнений, гарантируемая статьей 10 Конвенции, является одной из целей свободы мирных собраний, как она закреплена в статье 11 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эзелин против Франции", § 37).

(b) Оценка доказательств и установление фактов Европейским Судом

63. Европейский Суд отмечает, что согласно утверждениям властей Российской Федерации к заявителю были применены санкции за попытку провести несанкционированный митинг и неповиновение требованию сотрудников милиции прекратить агитацию. Заявитель, напротив, утверждал, что он не совершал подобных деяний и подлинная цель его задержания и осуждения в судебном порядке состояла в том, чтобы вынудить его и других лиц отказаться от участия в демонстрациях оппозиции. Европейский Суд замечает, что в производстве по делу на внутригосударственном уровне и в Европейском Суде заявитель твердо и последовательно оспаривал выводы о фактах судов Российской Федерации, и этот спор является центральным в настоящем деле. При таких обстоятельствах Европейскому Суду необходимо проверить факты, установленные в производстве по делу на внутригосударственном уровне.

64. При этом Европейский Суд напоминает о субсидиарном характере* (* Субсидиарность (от лат. subsidiarius - вспомогательный) - организационный и правовой принцип, согласно которому задачи должны решаться на самом низком, малом или удаленном от центра уровне, на котором их решение возможно и эффективно. В контексте функционирования европейского правозащитного механизма субсидиарность означает, что Европейский Суд играет вспомогательную роль в том смысле, что в деле защиты прав человека основную роль должны играть соответствующие органы власти государств - участников Конвенции (примеч. редактора).) своей роли и признает, что он должен быть осторожен при принятии на себя роли суда факта первой инстанции в тех случаях, когда это не является неизбежным ввиду обстоятельств конкретного дела (см. Решение Европейского Суда по жалобе "Маккерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom) от 4 апреля 2000 г., жалоба N 28883/95, Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалобы NN 57942/00 и 57945/00* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2005.), § 135). В тех случаях, когда производство по делу на внутригосударственном уровне уже состоялось, в задачу Европейского Суда не входит подмена собственными оценками фактов оценки, сделанных судами страны, и по общему правилу именно эти суды должны оценивать представленные им доказательства. Хотя Европейский Суд не связан выводами внутригосударственных судов, в обычных обстоятельствах требуется наличие убедительных доводов, чтобы заставить его отойти от оценок факта, сделанных данными судами (см. Постановление Европейского Суда по делу "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany) от 22 сентября 1993 г., Series А, N 269, pp. 17-18, §§ 29-30, Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avєar v. Turkey) жалоба N 25657/94, § 283, ECHR 2001-VII (извлечения)). Европейский Суд ранее применял эту мотивировку в контексте статей 10 и 11 Конвенции (см. mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. редактора).) Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Еуропапресс холдинг д.о.о." против Хорватии" (Europapress Holding d.o.o. v. Croatia) от 22 октября 2009 г., жалоба N 25333/06, § 62, Постановление Европейского Суда по делу "Хакобян и другие против Армении" (Hakobyan and Others v. Armenia) от 10 апреля 2012 г., жалоба N 34320/04, §§ 92-99).

65. В производстве по делу в Европейском Суде отсутствуют какие-либо процессуальные ограничения допустимости доказательств или заранее определенных формул для их оценки. Европейский Суд выносит заключения, которые, по его мнению, подтверждаются свободной оценкой всех доказательств, включая выводы, которые могут следовать из фактов и доводов сторон. Согласно устоявшейся прецедентной практике Европейского Суда доказательство может следовать из сосуществования достаточно сильных, ясных и согласованных умозаключений или из сходных неопровержимых презумпций факта. Кроме того, степень убежденности, необходимая для достижения конкретного вывода, и в этой связи распределение бремени доказывания по существу связаны со специфичностью фактов, характером выдвигаемого утверждения и конвенционным правом, которое рассматривается в деле (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Начова и другие против Болгарии" (Nachova and Others v. Bulgaria), жалобы NN 43577/98 и 43579/98, § 147, ECHR 2005-VII).

66. Относительно событий 31 декабря 2010 г. Европейский Суд отмечает, что стороны в деле прямо или косвенно согласились с определенными фактами, что может быть обобщено следующим образом. Примерно с 18.00 до 18.30 заявитель принял участие в санкционированном и мирном митинге на Триумфальной площади. Место, выделенное для митинга, было оцеплено сотрудниками ОМОН, и единственный выход с места проведения митинга был на Тверской улице, и он тщательно охранялся ОМОНом. Во время митинга заявитель обратился к участникам с речью, выражая резкие политические взгляды, которые могли быть расценены должностными лицами как спорные и даже провокационные. Закончив выступление, он пошел к выходу, сопровождаемый своей дочерью и ее другом. Заявитель был задержан у выхода на Тверскую улицу перед тем, как он смог покинуть закрытую зону. Время между моментом, когда заявитель, его дочь со своим другом достигли оцепления милиции напротив выхода на Тверскую улицу и задержанием заявителя, не превысило одной-двух минут. Эти временныме рамки, указанные дочерью заявителя и ее другом в суде и не оспоренные на какой-либо стадии, по-видимому, являются общим моментом, разделяемым сторонами в деле. Вышеизложенная версия событий в целом, кроме того, согласуется со свидетельскими показаниями и милицейскими протоколами. Соответственно, Европейский Суд считает эти обстоятельства установленными фактами.

67. Спор между сторонами в настоящем деле касается, в частности, событий, произошедших с момента подхода заявителя к оцеплению до его помещения в милицейский автомобиль через одну или две минуты. Заявитель утверждал, что как только он подошел к оцеплению, то был задержан без каких-либо причин или предлога. Власти Российской Федерации, со своей стороны, подтвердили версию событий в изложении двух милиционеров, согласно которой заявитель начал обращаться к прохожим на Тверской улице, призывая их провести спонтанный митинг, утверждая, что он выкрикивал антиправительственные лозунги, игнорировал предупреждения сотрудников милиции и их требования вернуться на санкционированный митинг и что он продолжал агитацию, пока не был задержан.

68. Официальная версия событий оставила неразъясненным вопрос о том, зачем заявитель начал призывать к проведению несанкционированного митинга непосредственно после того, как он выступил на санкционированном. Не объясняет она и того, какие могли быть "прохожие" внутри милицейского оцепления. Из показаний свидетелей следует, что люди, собравшиеся возле оцепления, являлись участниками санкционированного митинга, которые хотели, но не могли покинуть оцепленное пространство. Официальная версия событий также не соответствует временнымм рамкам, установленным выше, так как очередность действий и задержание должны были бы произойти в течение одной-двух минут. Кроме того, бомльшая часть изображения заявителя на видеозаписи, сделанной фотографом T., не содержит каких-либо признаков агитации или неповиновения милиции согласно выводу Тверского районного суда г. Москвы (см. § 48 настоящего Постановления).

69. Более того, никто из свидетелей, кроме двух милиционеров, не видел или не слышал, чтобы заявитель призывал к проведению митинга или агитировал за это. В частности, M.T. дала показания, что она слышала, как заявитель спрашивал сотрудников ОМОН, почему блокирован выход и затем крикнул, что статья 31 Конституции Российской Федерации гарантирует свободу собраний (см. § 38 настоящего Постановления). В то же время фотограф T. дал показания, что заявитель был схвачен сотрудниками милиции непосредственно после его подхода к оцеплению (см. § 47 настоящего Постановления). Обе версии событий свидетелей подтверждают версию событий, изложенную заявителем.

70. Вывод внутригосударственных судов о том, что заявитель, тем не менее, совершил противоправные деяния предположительно в промежуток времени, не отраженный в видеозаписи T., был основан единственно на показаниях двух милиционеров и их собственных письменных рапортах. Критически важно, что их показания перевесили показания заявителя и всех других свидетелей. Однако учитывая роль этих милиционеров в истории с предполагаемым правонарушением, допущенным заявителем, Европейский Суд не может согласиться с мнением судов Российской Федерации о том, что данные сотрудники милиции являлись нейтральными наблюдателями, и он не находит какого-либо оправдания приданию их показаниям бомльшей доказательной силы.

71. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд считает, что в настоящем деле имеются неоспоримые факты, вынуждающие его поставить под сомнение правдоподобность официального основания для задержания заявителя, его содержания под стражей и предъявления ему административных обвинений. Имеющиеся в распоряжении Европейского Суда материалы содержат недостаточно доказательств попытки заявителя призвать ко второму публичному митингу, законному или противозаконному, или его неповиновения милиции. С другой стороны, Европейский Суд считает утверждения заявителя достаточно убедительными и подкрепленными доказательствами. На основании всех доказательств, представленных сторонами, Европейский Суд находит, что заявитель подошел к милицейскому оцеплению и оказался в толпе людей, желающих, но не имеющих возможности покинуть митинг, потому что выход был блокирован или сужен сотрудниками ОМОНа. В этот момент он спросил о причинах ограничения выхода и крикнул, что статья 31 Конституции Российской Федерации гарантирует свободу собраний. Он был задержан и доставлен в милицейский автомобиль и не оказывал сопротивление при задержании.

(c) Имело ли место вмешательство в реализацию свободы мирных собраний, и было ли оно оправданным

72. Европейский Суд повторяет, что право на свободу собраний является фундаментальным правом в демократическом обществе и является одним из основ такого общества (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Галстян против Армении" (Galstyan v. Armenia) от 15 ноября 2007 г., жалоба N 26986/03, § 114). Это право, одной из целей которого является защита личного мнения человека, имеет ряд исключений, которые должны толковаться узко, и необходимость в каждом ограничении данного права должна быть убедительно установлена. Главной целью статьи 11 Конвенции является защита граждан от основанного на произволе вмешательства публичных властей в осуществление защищаемых прав (см. Постановление Европейского Суда по делу "Профсоюз "Объединенное общество машинистов электровозов и кочегаров" против Соединенного Королевства" (Associated Society of Locomotive Engineers and Firemen (ASLEF) v. United Kingdom) от 27 февраля 2007 г., жалоба N 11002/05, § 37). Соответственно, в тех случаях, когда государство действительно вмешивается в осуществление прав и свобод, такое вмешательство будет являться нарушением статьи 11 Конвенции, если только оно не "предусмотрено законом", преследует одну или более правомерных целей согласно пункту 2 статьи 11 Конвенции и является "необходимым в демократическом обществе" для достижения этих целей.

73. Термин "ограничение" в пункте 2 статьи 11 Конвенции должен толковаться как включающий меры, принимаемые до или во время публичного собрания, так и карательные меры, принимаемые после этого (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эзелин против Франции", § 39, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Галстян против Армении", § 101).

74. Европейский Суд считает, что задержание заявителя и его заключение под стражу являлись актом вмешательства в осуществление им своего права на мирное собрание, равно как и его обвинения в совершении административного правонарушения. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле власти государства-ответчика не оспаривали наличия вмешательства публичных властей в осуществление права на мирное собрание.

75. В свете изложенных принципов Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, было ли вмешательство публичных властей в осуществление заявителем его права на мирное собрание законным, преследовало ли оно правомерную цель и было ли необходимо в демократическом обществе. Европейский Суд считает, что в данном случае вопросы законности и наличия правомерной цели неотделимы от вопроса о том, было ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе" (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Христианско-демократическая народная партия Молдавии против Молдавии" (Christian Democratic People's Party v. Moldova), жалоба N 28793/02, § 53, ECHR 2006-II), и Европейский Суд не считает нужным рассматривать их по отдельности.

76. Европейский Суд отмечает, что правовой основой для задержания заявителя и последующих его обвинений в совершении административного правонарушения была статья 19.3 КоАП РФ, которая предусматривает административное наказание за неповиновение законным распоряжениям сотрудника милиции. Однако ссылка на эту норму была оспорена заявителем на тех основаниях, что события, указанные властями государства-ответчика, фактически не имели места, и Европейский Суд поддержал эту точку зрения (см. § 71 настоящего Постановления). В частности, Европейский Суд уже указал, что власти государства-ответчика не доказали, что заявитель получил какие-либо распоряжения от сотрудников милиции, или что они были законными, или что заявитель не повиновался им (см. там же). Напротив, Европейский Суд установил, что заявитель подошел к милицейскому оцеплению и был задержан после того, как он крикнул, что статья 31 Конституции Российской Федерации гарантирует свободу собраний, при этом ему не высказывались какие-либо распоряжения или бы он не повиновался им. В связи с этим Европейский Суд приходит к заключению, что задержание и последующая административная ответственность в отношении заявителя были применены без какой-либо связи с подразумеваемой целью правовой нормы о неповиновении законным распоряжениям милиции. Вмешательство публичных властей в осуществление права заявителя на свободу мирных собраний на такой правовой основе может быть только охарактеризовано как основанное на произволе и незаконное (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хакобян и другие против Армении", § 107).

77. Европейский Суд далее отмечает отсутствие каких-либо признаний того, что деяния, вменяемые заявителю милицией, а именно попытка призыва к проведению спонтанного митинга и скандирование антиправительственных лозунгов, сами по себе защищены статьями 10 и 11 Конвенции. Распоряжение прекратить такие действия - если оно действительно имело место - требует основательного оправдания для того, чтобы считаться законным. Внутригосударственные суды обошлись без рассмотрения этих соображений. Административное дело в отношении заявителя и его последующее содержание под стражей имели цель отучить его от участия в демонстрациях протеста или, более того, от активного участия в оппозиционной политике.

78. Несомненно, эти меры имели серьезный потенциал также для того, чтобы удержать других сторонников оппозиции и вообще общественность от участия в демонстрациях и, в целом, от участия в открытых политических дебатах. Замораживающий эффект этих санкций был усилен тем обстоятельством, что они были направлены на широко известное публичное лицо, лишение свободы которого было обречено привлечь широкое внимание средств массовой информации. Ввиду вышеизложенного Европейский Суд считает, что задержание заявителя и его привлечение к административной ответственности не могут быть оправданы насущной социальной необходимостью.

79. С учетом этих выводов Европейский Суд приходит к заключению, что вмешательство публичных властей в осуществление права заявителя на свободу мирных собраний не может быть оправданным согласно требованиям пункта 2 статьи 11 Конвенции (см. § 75 настоящего Постановления).

80. Следовательно, имело место нарушение статьи 11 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение пунктов 1 и 3 статьи 6 Конвенции

81. Заявитель далее жаловался на то, что отсутствовало справедливое судебное разбирательство в связи с обвинениям против него. В частности, он утверждал, что производство по административному делу не соответствовало принципу равенства процессуальных возможностей сторон: оно не было публичным, он был лишен возможности эффективно участвовать в нем или иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и свидетели, показывающие против него. Он ссылался на пункт 1 и подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, которые в частях, имеющих отношение к настоящему делу, предусматривают следующее:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела... судом_

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...(d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него...".

A. Приемлемость жалобы

82. Европейский Суд напоминает, что для того, чтобы определить, квалифицируется ли правонарушение как "уголовное" для целей применения статьи 6 Конвенции, необходимо установить, относится ли норма, предусматривающая это правонарушение, в правовой системе государства-ответчика к уголовному праву. Кроме того, должны быть приняты во внимание "природа правонарушения" и степень строгости наказания, установленного за совершение этого правонарушения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia), жалоба N 59261/00* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.), § 95, ECHR 2006-III). Лишение свободы, назначаемое в качестве наказания за совершение правонарушения, в целом относится к уголовно-правовой сфере, если только оно по своему характеру, продолжительности или способу исполнения не является ощутимо причиняющим вред (см. Постановление Европейского Суда по делу "Энгель и другие против Нидерландов" (Engel and Others v. Netherlands) от 8 июня 1976 г., §§ 82-83, Series А, N 22, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эзех и Коннорс против Соединенного Королевства" (Ezeh and Connors v. United Kingdom), жалобы NN 39665/98 и 40086/98, §§ 69-130, ECHR 2003-X).

83. В настоящем деле заявитель был осужден за совершение правонарушения, за которое предусматривается наказание в виде содержания под стражей, и эта санкция имела сугубо карательный характер. Кроме того, в результате осуждения заявитель отбыл 15-суточный срок лишения свободы. Соответственно, данное правонарушение должно быть квалифицировано как "уголовное" для целей применения Конвенции. Отсюда следует, что статья 6 Конвенции применима к настоящему делу (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации", §§ 94-98, Постановление Европейского Суда по делу "Малофеева против Российской Федерации" (Malofeyeva v. Russia) от 30 мая 2013 г., жалоба N 36673/04* (* Там же. N 2/2014.), §§ 99-101, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Каспаров и другие против Российской Федерации", §§ 39-45).

84. Европейский Суд отмечает, что эта часть жалобы не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

85. Власти Российской Федерации оспаривали утверждение о том, что производство по административному делу в отношении заявителя проводилось в нарушение статьи 6 Конвенции. Они указывали, что заявителю была предоставлена справедливая возможность изложить свою позицию по делу, обеспечить явку в суд 13 свидетелей в его пользу, допросить сотрудников милиции, показания которых составляли основу обвинения, и представить другие доказательства. Заявителю была дана возможность заявить письменные ходатайства, и он воспользовался этим правом. Власти Российской Федерации также отмечали, что судебное заседание было открытым и в зале судебного заседания было много народу в соответствии с его вместимостью, от 20 до 25 человек.

86. Заявитель настаивал на обоснованности своей жалобы, и что его осуждение за совершение административного правонарушения было произвольным и не основывалось на адекватной оценке относимых фактов. Заявитель считал, что результат судебного разбирательства по его делу был предопределен и по сути отсутствовало состязательное производство. Заявитель указывал, в частности, что все доказательства против него были учтены судом, хотя они были представлены двумя милиционерами, а любое доказательство в его пользу либо недвусмысленно отклонялось, либо ему не придавалось значения. Несмотря на то, что ему была предоставлена возможность вызвать в судебное заседание и допросить свидетелей в свою пользу, суд отклонял их показания как необъективные или не имеющие отношения к делу, тогда как показания сотрудников милиции были приняты как достоверные и объективные. Заявитель утверждал, что его требования, касающиеся рассмотрения в качестве доказательств материалов видеозаписи, не были удовлетворены полностью, несмотря на то обстоятельство, что данные материалы, рассмотренные судами, не содержали каких-либо доказательств совершения им правонарушения.

87. Европейский Суд повторяет, что в его функции не входит замена собой внутригосударственных судов, которые находятся в наилучшей позиции, чтобы оценить предоставленные им доказательства, установить факты и толковать внутригосударственное законодательство. Европейский Суд в принципе не вмешивается в спор, если только решения, вынесенные внутригосударственными судами, не кажутся произвольными или явно необоснованными, при условии, что производство по делу в целом было справедливым, как того требует пункт 1 статьи 6 Конвенции (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Ван Кюк против Германии" (Van Kuck v. Germany), жалоба N 35968/97, §§ 46-47, ECHR 2003-VI, а также Постановление Европейского Суда по делу "Хамидов против Российской Федерации" (Khamidov v. Russia), жалоба N 72118/01, § 170, ECHR 2007-XII (извлечения)).

88. Хотя согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции в функции Европейского Суда не входит разбирательство фактических или правовых ошибок, предположительно совершенных внутригосударственными судами, их решения, "основанные на произволе или явно необоснованные", могут быть признаны несовместимыми с гарантиями справедливого судебного разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хамидов против Российской Федерации", § 107, Постановление Европейского Суда по делу "Берхани против Албании" (Berhani v. Albania) от 27 мая 2010 г., жалоба N 847/05, §§ 50-56, Постановление Европейского Суда по делу "Айдарич против Хорватии" (Ajdaric v. Croatia) от 13 декабря 2011 г., жалоба N 20883/09, §§ 47-52, Постановление Европейского Суда по делу "Анджелькович против Сербии" (Andelkovic v. Serbia) от 9 апреля 2013 г., жалоба N 1401/08, §§ 26-29).

89. Европейский Суд уже отметил, что в настоящем деле имеются неоспоримые элементы, вынуждающие его отойти от выводов о фактах, сделанных внутригосударственными судами. В частности, Европейский Суд установил, что осуждение заявителя за совершение административного правонарушения было произвольным и по этой причине нарушало требования статьи 11 Конвенции (см. §§ 76 и 80 настоящего Постановления). Европейский Суд рассмотрит ниже вопрос, нарушала ли статью 6 Конвенции процедура принятия решений судами Российской Федерации.

90. Делая заключение о том, что осуждение заявителя в судебном порядке было произвольным, Европейский Суд принял во внимание способ оценки доказательств внутригосударственными судами, в частности, причины придания веса только показаниям двух милиционеров, которые являлись "потерпевшими" от предполагаемого неповиновения заявителя, при том, что суды проигнорировали показания всех свидетелей защиты (см. § 70 настоящего Постановления).

91. Европейский Суд также отметил полноту и связность доказательств, представленных в защиту заявителя (см. § 69 настоящего Постановления), и причины для их отклонения судом, в частности, предположение о том, что свидетели, являвшиеся участниками того же митинга, что и заявитель, были необъективны по отношению к нему, которое Европейский Суд находит трудным для оправдания. Применяя этот критерий, внутригосударственные суды отвергали ab initio* (* Ab initio (лат.) - изначально, с самого начала (примеч. редактора).) любого потенциального свидетеля, независимо от личной ситуации или отношения к заявителю. Для Европейского Суда очевидно общее неправдоподобие официальной версии, которое усугубляется отсутствием какого-либо материала, подкрепляющего версию событий в изложении сотрудников милиции. В целом Европейский Суд считает, что решения внутригосударственных судов не были основаны на приемлемой оценке соответствующих фактов.

92. Европейский Суд далее устанавливает, что, отвергая все доказательства в пользу заявителя, суды Российской Федерации возложили на него непомерное и невыполнимое бремя доказывания, поэтому его защита не могла в любом случае рассчитывать даже на малейшую перспективу успеха. Это противоречит базовому требованию том, что доказывание вины обвиняемого лежит на стороне обвинения и одному из фундаментальных принципов уголовного права, а именно in dubio pro reo* (* In dubio pro reo (лат.) - при сомнении - в пользу обвиняемого. Принцип права, состоящий в том, что сомнительные моменты толкуются в пользу обвиняемого. То есть, если обстоятельства дела допускают благоприятную для обвиняемого интерпретацию, должна применяться именно она (примеч. редактора).) (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Барбера, Мессеге и Хабардо против Испании" (Barberа, Messeguе and Jabardo v. Spain) от 6 декабря 1988 г., § 77, Series А, N 146, Постановление Европейского Суда по делу "Лавентс против Латвии" (Lavents v. Latvia) от 28 ноября 2002 г., жалоба N 58442/00, § 125, Постановление Европейского Суда по делу "Мелич и Бек против Чешской Республики" (Melich and Beck v. Czech Republic) от 24 июля 2008 г., жалоба N 35450/04, § 49).

93. Наконец, Европейский Суд отмечает, что суды ограничили рамки исследования доказательств по административному делу предполагаемым неповиновением заявителя, опустив рассмотрение вопроса о "законности" распоряжения милиции (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Махмудов против Российской Федерации" (Makhmudov v. Russia) от 26 июля 2007 г., жалоба N 35082/04, § 82). Таким образом, внутригосударственные суды освободили сотрудников милиции от обязанности оправдать свое вмешательство в осуществление права заявителя на свободу собраний и наказали его за действия, которые - произойди они в действительности - были бы защищены Конвенцией (см. § 77 настоящего Постановления).

94. Вышеизложенных соображений достаточно для того, чтобы Европейский Суд мог прийти к заключению, что административное дело в отношении заявителя, взятое в целом, является нарушением его права на справедливое судебное разбирательство согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции.

95. С учетом этих выводов Европейский Суд считает, что отсутствует необходимость рассматривать оставшуюся часть жалобы заявителя согласно пунктам 1 и 3 статьи 6 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пунктов 1 и 4 статьи 5 Конвенции

96. Заявитель далее жаловался на то, что его задержание и содержание под стражей были произвольными, и что отсутствовала какая-либо эффективная судебная проверка их законности и обоснованности. Он ссылался на пункты 1 и 4 статьи 5 Конвенции, которые предусматривают следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче_

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным_".

A. Приемлемость жалобы

97. Европейский Суд отмечает, что в этой части жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

98. Власти Российской Федерации утверждали, что 31 декабря 2010 г., около 18.30, заявитель был задержан в соответствии с частью 1 статьи 27.3 КоАП РФ. Затем он был доставлен в отдел милиции, как того требует часть 1 статьи 27.2 КоАП РФ, для составления протокола об административном правонарушении. Его последующее содержание под стражей в ожидании суда не превысило 48 часов, срок, установленный частью 3 статьи 27.5 КоАП РФ. Власти Российской Федерации считали, что сотрудники милиции полностью соблюдали процедуру, предписанную законом. Власти государства-ответчика далее указывали, что заявитель имел возможность в Тверском районном суде г. Москвы обжаловать свое содержание под стражей и что 12 января 2011 г. этот суд оставил без удовлетворения жалобу заявителя, включая ее пункт, касающийся законности его содержания под стражей.

99. Заявитель не согласился с доводами властей Российской Федерации. Он считал, что его задержание 31 декабря 2010 г. не отвечало требованиям подпунктов "a"-"f" пункта 1 статьи 5 Конвенции и по этой причине было незаконным. Кроме того, он утверждал, что не имелось оснований для его содержания под стражей в ожидании суда до 48 часов после того, как в милиции были составлены протоколы. Заявитель ссылался, в частности, на протокол его задержания, в котором указано, что он был задержан с целью составления протокола об административном правонарушении. Заявитель далее утверждал, что у него не было возможности эффективно обжаловать постановление о его задержании на 48 часов в ожидании суда.

100. Европейский Суд вновь повторяет, что статья 5 Конвенции гарантирует фундаментальное право на свободу и неприкосновенность личности. По смыслу Конвенции это право имеет первостепенную важность в "демократическом обществе" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Де Вильде, Омс и Версип против Бельгии" (De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium) от 18 июня 1971 г., § 65, Series А, N 12, и Постановление Европейского Суда по делу "Винтерверп против Нидерландов" (Winterwerp v. Netherlands) от 24 октября 1979 г., § 37, Series А, N 33).

101. Фундаментальным принципом является то, что любое содержание под стражей, основанное на произволе, не может быть совместимо с требованиями пункта 1 статьи 5 Конвенции, и понятие "произвол" в пункте 1 статьи 5 Конвенции распространяется на ситуации, выходящие за рамки соответствия внутригосударственному законодательству, и лишение свободы может быть законным в терминах внутригосударственного законодательства, но при этом быть основанным на произволе и поэтому противоречащим Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Соединенного Королевства" (Saadi v. United Kingdom), жалоба N 13229/03, § 67, ECHR 2008). Хотя Европейский Суд ранее не формулировал общего определения относительно того, какого типа действия со стороны власти могли бы образовать "произвол" для целей применения пункта 1 статьи 5 Конвенции, ключевые принципы разрабатывались от дела к делу. Кроме того, понятие произвола в контексте статьи 5 Конвенции в определенной степени варьируется в зависимости от типа содержания под стражей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морен против Германии" (Mooren v. Germany), жалоба N 11364/03, § 77, ECHR 2000-...). В этой связи простые ошибки следует отличать от фактов вопиющего отказа в правосудии, подрывающего не только справедливость суда над человеком, но и законность последующего лишения свободы. Согласно прецедентной практике Европейского Суда лишение свободы после осуждения в судебном порядке, состоявшего в явно несправедливом производстве по делу, приравненном к вопиющему отказу в правосудии, является незаконным и автоматически подразумевает нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Стоичков против Болгарии" (Stoichkov v. Bulgaria) от 24 марта 2005 г., жалоба N 9808/02, §§ 51 и 58-59, и Постановление Европейского Суда по делу "Шульгин против Украины" (Shulgin v. Ukraine) от 8 декабря 2011 г., жалоба N 29912/05, § 55).

102. В частности, условие отсутствия в деле произвола требует, чтобы как постановление о заключении под стражу, так и исполнение меры в виде содержания под стражей полностью соответствовали цели ограничений, допускаемых применимым подпунктом пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Винтерверп против Нидерландов", § 39, Постановление Европейского Суда по делу "Буамар против Бельгии" (Bouamar v. Belgium) от 29 февраля 1988 г., Series А, N 129, § 50, Постановление Европейского Суда по делу "О'Хара против Соединенного Королевства" (O'Hara v. United Kingdom), жалоба N 37555/97, § 34, ECHR 2001-X, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хакобян и другие против Армении", §§ 107 и 123).

103. В настоящем деле Европейский Суд напоминает о сделанном им выше выводе о том, что заявитель был подвергнут мерам правового принуждения, а именно задержанию и содержанию под стражей, после чего наказанию в виде краткосрочного лишения свободы, которое было произвольным и являлось незаконным. Оно преследовало цели, не относящиеся к формальным основаниям оправдания лишения свободы, и подразумевало недобросовестность со стороны сотрудников милиции. Более того, имеется достаточное число фактов, чтобы прийти к выводу, что внутригосударственные суды, назначившие содержание под стражей, также действовали произвольно, проверяя как фактическую, так и правовую основу содержания заявителя под стражей (см. §§ 76 и 93 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах Европейский Суд не может не заключить, что лишение заявителя свободы в целом было произвольным и по этой причине незаконным по смыслу требований пункта 1 статьи 5 Конвенции.

104. Соответственно, имело место нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции.

105. Ввиду характера и пределов вышеуказанного вывода Европейский Суд не считает необходимым обособленно рассматривать вопрос о том, отвечала ли судебная проверка законности и обоснованности содержания заявителя под стражей требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статей 3 и 13 Конвенции в части условий содержания заявителя под стражей

106. Заявитель утверждал, что была нарушена статья 3 Конвенции в связи с ужасающими условиями его содержания под стражей в отделе внутренних дел по Тверскому району г. Москвы примерно от 19.30 31 декабря 2010 г. до 10.00 2 января 2011 г. Статья 3 Конвенции гласит следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

Заявитель также утверждал, что не имел в своем распоряжении эффективного средства правовой защиты в отношении нарушения гарантии против жестокого обращения, как того требует статья 13 Конвенции, которая гласит следующее:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе...".

107. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал эффективное средство правовой защиты, которое было ему доступно для обжалования предполагаемых нарушений его прав, предусмотренных статьей 3 Конвенции, по меньшей мере, в отношении его жалоб на отсутствие постельных принадлежностей, питания и недостаточного освещения и недостаточной вентиляции. Власти Российской Федерации считали, что жалоба в прокуратуру позволила бы компетентному органу разрешить эту проблему.

108. Что же касается существа, то власти Российской Федерации оспаривали описание заявителем его условия содержания под стражей в камере в отделе милиции и представили альтернативную версию событий, изложенную в § 25 настоящего Постановления. Власти государства-ответчика утверждали, что условия содержания заявителя под стражей отвечали требованиям статьи 3 Конвенции.

109. Заявитель не согласился с утверждением властей Российской Федерации о том, что он не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты, и утверждал, что пытался использовать несколько форм компенсации причиненного вреда. Заявитель считал, что у него не было эффективного средства правовой защиты в отношении его жалобы, касавшейся неадекватных условий содержания под стражей. Заявитель указал, что 4 апреля 2011 г. Тверской районный суд г. Москвы отказался рассматривать его жалобу на условия содержания под стражей на тех основаниях, что этот вопрос можно было рассмотреть только в ходе производства по административному делу. Он ранее пытался прибегнуть к этой возможности, но его жалоба была оставлена без рассмотрения. Что касается расхождения между версиями властей Российской Федерации относительно условий его содержания под стражей и его собственной, он отметил, что доводы властей государства-ответчика не подкреплены доказательствами, тогда как он предоставил отчет общественной комиссии по наблюдению за местами лишения свободы, который подтверждал его утверждения.

A. Приемлемость жалобы

110. Власти Российской Федерации выдвинули возражение о неисчерпании заявителем внутригосударственных средств правовой защиты. Европейский Суд считает, что вопрос об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты тесно связан с существом жалобы заявителя на отсутствие в его распоряжении эффективного средства правовой защиты в отношении его жалобы, касающейся бесчеловечного и унижающего достоинство обращения в связи с содержанием под стражей в неадекватных условиях. Европейский Суд считает необходимым объединить рассмотрение возражения властей Российской Федерации с рассмотрением жалобы заявителя согласно статье 13 Конвенции по существу.

111. Европейский Суд далее отмечает, что эта часть жалобы не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Исчерпание внутригосударственных средств правовой защиты и предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

112. Европейский Суд вновь подтверждает, что правило о необходимости исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, содержащееся в статье 35 Конвенции, обязывает лиц, которые хотят возбудить дело против государства-ответчика в Европейском Суде, сначала использовать средства правовой защиты, предусмотренные внутригосударственной правовой системой. Следовательно, государства освобождаются от обязанности отвечать перед международным органом за свои действия до того, как они получили возможность разрешить спор с помощью собственной правовой системы. Правило о необходимости исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты основывается на предположении, отраженном в статье 13 Конвенции, с которым оно имеет тесное сходство, что имеется эффективное средство правовой защиты, доступное для того, чтобы иметь дело с существом "могущей быть доказанной жалобой" согласно Конвенции и обеспечить надлежащую компенсацию вреда. Кроме того, это является важным аспектом того принципа, что механизм защиты прав человека, установленный Конвенцией, имеет субсидиарный характер по отношению к внутригосударственным системам обеспечения прав человека (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 152, ECHR 2000-XI, и Постановление Европейского Суда по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г., Series А, N 24, § 48).

113. Европейский Суд отмечает, что он во многих делах рассматривал эффективность внутригосударственного средства правовой защиты, указанного властями государства-ответчика. Европейский Суд устанавливал, в частности, что, даже хотя проверка надзирающим прокурором играет важную роль в обеспечении надлежащих условий содержания лица под стражей, представление или распоряжение прокурора является преимущественно отношением между надзорным и поднадзорным органами и не направлены на обеспечение предупредительного или компенсаторного возмещения причиненного пострадавшему гражданину вреда. Поскольку жалоба прокурору на неудовлетворительные условия содержания под стражей не предоставляет подавшему ее лицу право на исполнение государством своих надзорных полномочий, она не может считаться эффективным средством правовой защиты (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дирдизов против Российской Федерации" (Dirdizov v. Russia) от 27 ноября 2012 г., жалоба N 41461/10* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2013.), § 76, Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы NN 42525/07 и 60800/08* (* Там же. N 8/2012.), § 104.

114. Европейский Суд также отмечает, что жалобы заявителя на ненадлежащие условия его содержания под стражей в двух случаях были оставлены без рассмотрения по существу Тверским районным судом г. Москвы. Сначала в апелляционном решении от 12 января 2011 г. суд нашел жалобы заявителя выходящими за рамки административного дела в отношении заявителя, затем 4 апреля 2011 г. в ответ на отдельный иск заявителя суд указал, что жалобы должны были рассматриваться в ходе производства по этому административному делу (см. §§ 51 и 53 настоящего Постановления). Из этих решений не следовало, что заявитель имел какую-либо дополнительную возможность добиваться компенсации причиненного вреда. Европейский Суд подчеркивает, в частности, что в решениях не упоминалось, что прокуратура была бы наиболее надлежащим органом для обращения с жалобой при имеющихся обстоятельствах.

115. С учетом вышеизложенного Европейский Суд приходит к заключению, что возможность исправления положения, указанная властями государства-ответчика, не является эффективным средством правовой защиты, которая могла бы быть использована для предотвращения предполагаемых нарушений или их продолжения и обеспечения заявителю адекватной и достаточной компенсации вреда в отношении его жалобы согласно статье 3 Конвенции. Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражение властей государства-ответчика о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты.

116. Европейский Суд приходит к выводу, что в распоряжении заявителя отсутствовало эффективное внутригосударственное средство правовой защиты в отношении его жалобы на неадекватные условия содержания под стражей в нарушение требований статьи 13 Конвенции.

2. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

117. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не согласились с описанием заявителем условий содержания под стражей в отделе милиции. Однако власти государства-ответчика согласны с заявителем в том, что они не подкрепили альтернативную версию событий какими-либо доказательствами. Кроме того, власти государства-ответчика не оспаривали достоверность или точность отчета, подготовленного двумя членами общественной наблюдательной комиссии по контролю за местами лишения свободы, которые специально приходили в отдел милиции 1 января 2011 г., чтобы проверить условия содержания заявителя под стражей. У Европейского Суда нет причин сомневаться в выводах комиссии, и он принимает ее отчет как основу для установления фактов, относящихся к условиям содержания заявителя под стражей в ожидании суда.

118. Отсюда следует, что заявитель содержался под стражей около 40 часов в одиночной камере площадью примерно 5 кв. м, которая была плохо освещена, в ней был бетонный пол, отсутствовали окна, вентиляция, сантехническое оборудование и мебель, за исключением скамьи. Аналогичным образом Европейский Суд считает установленным тот факт, что заявителю не предоставили матрас, постельные принадлежности и горячее питание, и он был вынужден надеяться на пищу, приносимую его семьей.

119. Европейский Суд напоминает, что он уже рассматривал дела об условиях содержания лиц под стражей в отделах милиции в различных регионах Российской Федерации и находил эти условия нарушающими статью 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Купцов и Купцова против Российской Федерации" (Kuptsov and Kuptsova v. Russia) от 3 марта 2011 г., жалоба N 6110/03* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2012.), §§ 69 и последующие, Постановление Европейского Суда по делу "Недайборщ против Российской Федерации" (Nedayborshch v. Russia) от 1 июля 2010 г., жалоба N 42255/04* (* Там же. N 2/2011.), § 32, Постановление Европейского Суда по делу "Христофоров против Российской Федерации" (Khristoforov v. Russia) от 29 апреля 2010 г., жалоба N 11336/06* (* Там же. N 11/2010.), §§ 23 и последующие, Постановление Европейского Суда по делу "Щебет против Российской Федерации" (Shchebet v. Russia) от 12 июня 2008 г., жалоба N 16074/07* (* Там же. N 5/2009.), §§ 86-96, Постановление Европейского Суда по делу "Федотов против Российской Федерации" (Fedotov v. Russia) от 25 октября 2005 г., жалоба N 5140/02* (* Там же. N 3/2006.), § 67, Постановление Европейского Суда по делу "Эргашев против Российской Федерации" (Ergashev v. Russia) от 20 декабря 2011 г., жалоба N 12106/09, §§ 128-134, Постановление Европейского Суда по делу "Салихов против Российской Федерации" (Salikhov v. Russia) от 3 мая 2012 г., жалоба N 23880/05* (* Там же. N 4/2013.), §§ 89-93). Европейский Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции по делу, в котором заявитель содержался 22 часа в изоляторе временного содержания без пищи и воды и свободного доступа в туалет (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Федотов против Российской Федерации", § 68). В другом деле Европейский Суд отметил, что схожая камера, рассчитанная для кратковременного административного содержания лиц под стражей, не превышающего трех часов, была не приспособлена для четырехдневного содержание под стражей, поскольку ввиду своего предназначения в ней не было удобств, необходимых для длительного содержания под стражей. В камере не было унитаза и умывальника. В камере была только скамья, в ней не было стула, стола или какой-нибудь иной мебели, а пищу заявителю приносили родственники (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эргашев против Российской Федерации", § 131).

120. В настоящем деле Европейский Суд находит те же недостатки. С учетом кумулятивного эффекта проанализированных выше факторов Европейский Суд считает, что условия, в которых заявитель содержался под стражей в отделе милиции, унизили его достоинство и причинили ему страдание и тяготы такой интенсивности, которая превышает неизбежный уровень страдания, неотъемлемый для содержания под стражей. Следовательно, условия содержания заявителя под стражей приравниваются к бесчеловечному и унижающему достоинство обращению.

121. На основании изложенного Европейский Суд приходит к выводу, что по делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей в Тверском районном отделе милиции г. Москвы с 31 декабря 2010 г. по 2 января 2011 г.

V. Предполагаемые нарушения статей 3 и 6 Конвенции в части условий проведения судебного заседания

122. Заявитель утверждал, что в начале судебного заседания 2 января 2011 г. мировой судья распорядился, чтобы он стоял во время судебного разбирательства, поскольку было очевидно, что для него нет места в зале судебных заседаний. Власти Российской Федерации подтвердили, что заявитель стоял во время судебного заседания, но отрицали, что его обязала к этому судья.

123. Европейский Суд повторяет, что для того, чтобы на жестокое обращение распространяла свое действие статья 3 Конвенции, оно должно достичь минимального уровня суровости и зависит от всех обстоятельств каждого конкретного дела (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Т. против Соединенного Королевства" (T. v. United Kingdom) от 16 декабря 1999 г., жалоба N 24724/94, § 68). Утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены надлежащими доказательствами. Для оценки этих доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения", но указывает, что такое доказывание может строиться из сосуществования достаточно убедительных, ясных и согласованных умозаключений или схожих неопровержимых презумпций факта (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ялло против Германии" (Jalloh v. Germany) от 11 июля 2006 г., жалоба N 54810/00, § 67, ECHR 2006-IX).

124. В настоящем деле заявитель не предоставил доказательств, таких как показания очевидцев, присутствовавших в зале судебных заседаний, о том, что судья заставил его стоять во время судебного заседания. Европейский Суд считает, что, хотя требование судьи, чтобы подсудимый стоял в течение всего судебного разбирательства, могло в принципе поднять вопрос в контексте статьи 3 Конвенции, в настоящем деле заявитель не подтвердил свое утверждение доказательствами. Европейский Суд находит, что в этой части жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена согласно пунктам 3 и 4 статьи 35 Конвенции

125. Постольку, поскольку заявитель мог утверждать, что обязанность стоять повлияла на его участие в производстве по административному делу, Европейский Суд ссылается на свой вывод относительно нарушения статьи 6 Конвенции в связи с вопиющим общим произволом в этом производстве и на свое решение не рассматривать другие части жалобы заявителя согласно пунктам 1 и 3 статьи 6 Конвенции (см. § 95 настоящего Постановления). Соответственно, отсутствует необходимость рассматривать эту часть жалобы с точки зрения статьи 6 Конвенции.

VI. Предполагаемое нарушение статьи 18 Конвенции

126. Заявитель жаловался на то, что его задержание и содержание под стражей по административным обвинениям преследовали цель подрыва его права на свободу собраний и свободу выражения мнений. Он ссылался на статью 18 Конвенции, которая гласит:

"Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены".

127. В своих объяснениях по данной части жалобы стороны подтвердил свои доводы, что касается предполагаемого вмешательства публичных властей в реализацию заявителем права на свободу собраний и оснований лишения заявителя свободы гарантий справедливого судебного разбирательства в производстве по административному делу в отношении него.

128. Европейский Суд отмечает, что эта часть жалобы взаимосвязана с жалобами, рассмотренными выше, в контексте статей 5, 6, и 11 Конвенции, и по этой причине должна быть аналогичным образом объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

129. Европейский Суд установил выше, что заявитель был задержан, заключен под стражу и осужден за совершение административного правонарушения произвольно и незаконно и что это имело целью воспрепятствовать ему и другим лицам участвовать в демонстрациях протеста и в оппозиционной политике или заставить отказаться от такой деятельности (см. §§ 77-78 и 103 настоящего Постановления).

130. С учетом этих выводов Европейский Суд считает, что жалоба заявителя в контексте статьи 18 Конвенции не поднимает отдельного вопроса, и нет необходимости рассматривать, имело ли место нарушение этой нормы Конвенции.

VII. Применение статьи 41 Конвенции

131. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

132. Заявитель требовал выплатить ему 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

133. Власти Российской Федерации утверждали, что это требование является необоснованным и чрезмерным. Власти Российской Федерации указывали, что это требование не соответствует практике взысканий Европейским Судом по аналогичным делам, и решили, что установление факта нарушения Конвенции будет являться достаточной справедливой компенсацией.

134. Европейский Суд отмечает, что он установил нарушения статей 3, 5, 6, 11 и 13 Конвенции в отношении заявителя. При таких обстоятельствах Европейский Суд считает, что страдание и разочарования заявителя не могут быть компенсированы простым установлением факта нарушения Конвенции. Проведя оценку на основе принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 26 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

135. Заявитель также требовал выплаты 100 000 рублей в качестве возмещения судебных расходов и издержек, понесенных при производстве по делу в Европейском Суде. Он представил соглашение об оказании юридической помощи, заключенное между ним и O. Михайловой, и экземпляры квитанций об оплате.

136. Власти Российской Федерации считали, что судебные расходы и издержки могут быть взысканы только в случае, если было установлено нарушение Конвенции. Власти Российской Федерации не оспаривали требуемые заявителем суммы.

137. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, учитывая имеющиеся в его распоряжении документы и вышеуказанные критерии, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 2 500 евро в качестве возмещения судебных расходов и издержек, понесенных при производстве по делу в Европейском Суде.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

138. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобы, касающиеся задержания заявителя, его содержания под стражей и осуждения за совершение административного правонарушения, условий его содержания под стражей и отсутствие эффективного средства правовой защиты и в части жалобы на необоснованные цели вышеуказанных ограничений прав приемлемыми, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с произвольным осуждением заявителя за совершение административного правонарушения;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с произвольным задержанием и содержанием заявителя под стражей;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания под стражей;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции;

7) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобу в оставшейся части в контексте статей 5 и 6 Конвенции;

8) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобу в контексте статьи 18 Конвенции;

9) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 26 000 евро (двадцать шесть тысяч евро), а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 2 500 евро (две тысячи пятьсот евро, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

10) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 31 июля 2014 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда