Обзор кассационной и надзорной практики Пермского краевого суда по гражданским делам за 6 месяцев 2008 года

"25" августа 2008 г.                                             г. Пермь

Дела, вытекающие из трудовых правоотношений

Принимая решение о восстановлении О-ва в должности главы администрации городского поселения, и взыскивая в его пользу заработную плату за время вынужденного прогула с Думы городского поселения, суд исходил из того, именно данный представительный орган является работодателем для главы администрации. При этом сторонами трудового договора являются, соответственно, Дума городского поселения и истец, между которыми не была достигнута договоренность о прекращении трудовых отношений по соглашению сторон. Суд посчитал, что при увольнении по соглашению сторон, необходимо составление письменного документа, в котором должны быть отражены волеизъявление сторон и условия соглашения.

Указанные выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, основаны на неправильном толковании положений ст. 78 ТК РФ.

Согласно п. 6 ст. 37 ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" лицо назначается на должность главы местной администрации представительным органом муниципального образования из числа кандидатов, представленных конкурсной комиссией по результатам конкурса.

Контракт с главой местной администрации заключается главой муниципального образования.

Согласно п. 2 ст. 2 ФЗ "О муниципальной службе в РФ", действующего в период прохождения истцом муниципальной службы в должности главы администрации городского поселения, нанимателем для муниципального служащего является муниципальное образование, от имени которого полномочия нанимателя осуществляет представитель нанимателя (работодатель).

В силу п. 7 ст. 16 этого же Закона порядок замещения должности главы местной администрации по контракту и порядок заключения и расторжения контракта с лицом, назначаемым на указанную должность по контракту, определяются Федеральным законом от 06.10.2003 года N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации".

Из указанных выше правовых норм не следует, что работодателем для главы местной администрации является представительный орган. По решению представительного органа глава администрации назначается на должность, после чего следует заключение с ним контракта.

При таких обстоятельствах подача истцом на имя главы городского поселения заявления об увольнении по соглашению сторон не противоречит закону и подтверждает волеизъявление истца, как стороны трудового контракта, на его прекращение по указанному основанию.

Законодательство о муниципальной службе (п. 3 ст. 4 ФЗ "Об основах муниципальной службы в Российской Федерации", п. 2 ст. 3 ФЗ "О муниципальной службе в Российской Федерации") устанавливает, что на муниципальных служащих распространяется законодательство о труде с особенностями, предусмотренными настоящим Федеральным законом.

Названными Законами не предусмотрено особенностей, связанных с процедурой увольнения по соглашению сторон.

В силу ст. 78 ТК РФ трудовой договор может быть расторгнут в любое время по соглашению сторон трудового договора.

При этом закон не предусматривает в качестве обязательного условия расторжения трудового договора по данному основанию проявление обоюдной инициативы сторон или составление отдельного документа - соглашения об увольнении. В данном случае инициатива расторжения контракта исходила от истца, факт расторжения с ним контракта (увольнения) с указанной им даты и по указанному им основанию свидетельствует о том, что соглашение об увольнении было достигнуто. Факт своего волеизъявления об увольнении по соглашению сторон истец не оспаривал.

(определение N 33-1474 от 18.03.2008 г.)

Принимая решение об удовлетворении исковых требований Б-вой о восстановлении на работе, суд исходил из того, что увольнение по основаниям, предусмотренным ст. 278 ТК РФ, является увольнением по инициативе работодателя, вследствие чего на него возлагается обязанность доказать наличие фактических оснований для увольнения работника, поскольку иное толкование изначально дискредитирует, делая бессмысленным, право руководителя на обращение в суд за защитой своих интересов.

При этом суд не принял во внимание, что правовой статус руководителя организации (права, обязанности, ответственность) значительно отличается от статуса иных работников, что обусловлено спецификой его трудовой деятельности, местом и ролью в механизме управления организацией. Введение названного основания для расторжения трудового договора с руководителем организации обусловлено возможностью возникновения таких обстоятельств, которые для реализации и защиты прав и законных интересов собственника вызывают необходимость прекращения трудового договора с руководителем организации, но не подпадают под конкретные основания расторжения трудового договора по инициативе работодателя, предусмотренные действующим законодательством, либо условиями заключенного с руководителем трудового договора.

Закрепленные в п. 2 ст. 278 ТК РФ правомочия собственника по расторжению трудового договора с руководителем организации, который осуществляет управление его имуществом, не обосновывая при этом необходимость принятия такого решения, направлены на реализацию и защиту прав собственника владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом, в том числе, определять способы управления им.

При этом статья 19 Конституции РФ, гарантируя равенство прав и свобод человека и гражданина, а также запрещая любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности, не препятствует федеральному законодателю устанавливать различия в правовом статусе лиц, принадлежащих к разным по условиям и роду деятельности категориям, в том числе, вводить особые правила, касающиеся прекращения с ними трудовых отношений, если эти различия являются оправданными и обоснованными, соответствуют конституционно значимым целям.

Указанное выше предполагает наделение собственника имущества организации конкретными правомочиями, позволяющими ему в целях достижения максимальной эффективности экономической деятельности и рационального использования имущества назначать руководителя, которому доверяется управление данной организацией.

Увольнение по п. 2 ст. 278 ТК РФ не является мерой юридической ответственности, поскольку увольнение в данном случае не вызвано противоправным поведением руководителя. Кроме того, законодатель оговорил специальные гарантии при увольнении по п. 2 ст. 278 ТК РФ, закрепленные в ст. 279 ТК РФ.

Отсутствие фактических оснований увольнения не доказывает, что увольнение руководителя по п. 2 ст. 278 ТК РФ произведено вопреки интересам организации.

(определение N 33-2939 от 03.06.2008 г.)

Решением мирового судьи было удовлетворено требование В-ва о признании незаконным приказа начальника органа внутренних дел, которым истцу было отказано в предоставлении отпуска по уходу за ребенком со ссылкой на то, что он не относится к той категории лиц, которым с учетом требований ст. 54 Положения о службе в органах внутренних дел РФ может быть предоставлен такой отпуск.

Между тем, ни мировой судья, ни суд апелляционной инстанции, при разрешении спора не приняли во внимание, что деятельность органов внутренних дел регулируется Законом РФ от 18.04.1991 года "О милиции" и Положением о службе в органах внутренних дел РФ, утвержденным Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 23.12.1992 года N 4202-1.

В соответствии с абзацем седьмым ст. 54 Положения о службе в органах внутренних дел РФ (в редакции Закона от 22.08.2004 г.) отцы - сотрудники органов внутренних дел, воспитывающие детей без матери (в случае ее смерти, лишения родительских прав, длительного пребывания в лечебном учреждении и в других случаях отсутствия материнского попечения), пользуются правовыми и социальными гарантиями, установленными законодательством Российской Федерации для этой категории населения Российской Федерации.

Таким образом, абзац седьмой ст. 54 Положения ограничивает предоставление отпуска по уходу за ребенком отцу - сотруднику милиции случаями, исключающими возможность ухода за ребенком матерью.

Согласно ч. 2 ст. 256 ТК РФ отпуска по уходу за ребенком могут быть использованы полностью или по частям также отцом ребенка, бабушкой, дедом, другим родственником или опекуном, фактически осуществляющим уход за ребенком.

Вопрос о предоставлении отпуска по уходу за ребенком отцам - сотрудникам органов внутренних дел регулируется положениями специального нормативного акта, который и подлежит применению при разрешении данного спора. Часть вторая ст. 256 Трудового кодекса Российской Федерации в данном случае применению не подлежит.

Вывод суда первой и апелляционной инстанции о необходимости применения к рассматриваемым правоотношениям норм Конституции РФ, как акта прямого действия, является ошибочным.

Применяя нормы Конституции РФ, суды не мотивировали, в чем заключается несоответствие ст. 54 Положения о службе в органах внутренних дел РФ статьям 38, 55 Конституции РФ, предусматривающим недопустимость умаления и отрицания прав и свобод человека и гражданина в сфере семейных правоотношений (воспитания детей).

При оценке содержания Положения о службе в органах внутренних дел РФ в целом и ст. 54 Положения о службе в органах внутренних дел РФ в частности не выявляется правовое ограничение конституционных прав и свобод истца как гражданина.

Указанное ограничение связано с прохождением истцом службы в органах внутренних дел, которую истец добровольно избрал для себя, приняв тем самым и определенные ограничения, предусмотренные этой службой.

Также судами первой и апелляционной инстанции ошибочно применен Федеральный Закон "О государственных пособиях гражданам, имеющим детей" N 81-ФЗ от 19.05.1995 года, который распространяется на граждан Российской Федерации, проходящих службу в качестве лиц рядового и начальствующего состава в органах внутренних дел, однако прямо не регулирует условия и порядок предоставления отпуска по уходу за ребенком сотрудникам органов внутренних дел. Эти вопросы регулируются специальными правилами, предусмотренными ст. 54 Положения о службе в органах внутренних дел РФ.

Таким образом, применение общих норм, установленных законодательством в отношении порядка предоставления отпуска по уходу за ребенком, должно производиться с учетом специальной нормы - ст. 54 Положения, регулирующей вопросы предоставления таких отпусков сотрудникам внутренних дел.

Кроме того, данное дело было рассмотрено с нарушением правил подсудности.

Как было указано выше, рассматриваемые правоотношения регулируются не нормами трудового законодательства, а специальными нормами Закона РФ "О милиции" и Положения о службе в органах внутренних дел РФ.

Исходя из положений ст.ст. 23 и 24 ГПК РФ данная категория дел к подсудности мирового судьи не отнесена, следовательно, подлежит рассмотрению районным судом в качестве суда первой инстанции.

(постановление N 44-г-588 от 14.05.2008 г.)

Дела, возникающие из причинения вреда здоровью

Удовлетворяя требования Ш-на, суд исходил из того, что ежемесячная денежная компенсация на приобретение продуктов питания входит в общий объем возмещения вреда, причиненного здоровью граждан, пострадавших вследствие чернобыльской катастрофы, поэтому индексация указанных компенсационных сумм должна производиться в том же порядке, что и ежемесячных сумм в возмещение вреда, в том числе с применением индексов роста величины прожиточного минимума за период с 01.01.2002 года по 29.05.2004 года.

Указанный вывод суда не основан на нормах действующего законодательства.

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 01.12.1997 года "По делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 1 Федерального Закона от 24.11.1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" выражена правовая позиция, согласно которой сам факт причинения вреда здоровью граждан, которые оказались в зоне влияния радиационного излучения и других неблагоприятных факторов, возникших вследствие чернобыльской катастрофы, обуславливает возникновение конституционно-правовых отношений по поводу возмещения вреда между государством, с деятельностью которого в сфере ядерной энергетики было связано причинение вреда, и гражданами.

Из изложенного следует, что как установление, так и пересмотр иных видов денежных компенсаций, помимо ежемесячной денежных сумм в возмещение вреда, причиненного здоровью, входящих в объем возмещения вреда гражданам, пострадавшим вследствие чернобыльской катастрофы, но представляющих собой по существу социальные выплаты, является правом федерального законодателя, которое он реализует с учетом реальной возможности государства за счет средств бюджета выплачивать указанные компенсации.

Выплаты ежемесячных денежных компенсаций на приобретение продовольственных товаров и ежегодной компенсации за вред здоровью предусмотрены п. 22 ст. 14 и ч. 1 ст. 39 Закона РФ от 15.05.1991 года N 1244-1 "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" (в редакции Закона от 24.11.1995 года N 179-ФЗ ). Ежемесячные выплаты в возмещение вреда здоровью предусмотрены п. 15 ст. 14 названного Закона.

Частью 3 ст. 5 Закона РФ "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" (в редакции Закона от 26.04.2004 года N 31-ФЗ) предусмотрено, что размеры выплат гражданам, установленные настоящим Законом, за исключением пособий и иных выплат, индексация которых устанавливается в соответствии с другими федеральными законами, ежегодно индексируются исходя из уровня инфляции, устанавливаемого федеральным законом о федеральном бюджете на очередной финансовый год, в порядке, определяемом Правительством РФ.

Кроме того, следует учитывать, что положения ст. 3 базового Закона предусматривали право граждан РФ, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, на получение денежных и иных материальных компенсаций и льгот, но та же норма в редакции Федерального закона от 22.08.2004 года N 122-ФЗ "О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федеральных законов "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" предусматривает право указанных граждан на возмещение вреда и меры социальной поддержки.

Новый порядок установления ежемесячной денежной компенсации на приобретение продовольственных товаров и ежегодной компенсации за вред здоровью был определен Федеральным законом от 07.08.2000 года N 122-ФЗ "О порядке установления размеров стипендий и социальных выплат в Российской Федерации", в соответствии с которым в законодательство РФ, в том числе в Закон РФ "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС", были внесены изменения, предусматривающие исчисление указанных выплат в твердых размерах, исходя из базовой суммы 100 рублей. Одновременно п. 3 ст. 4 Федерального закона от 07.08.2000 года N 122-ФЗ в ст.ст. 14 и 39 Закона РФ от 15.05.1991 года N 1244-1 "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" были внесены изменения, которыми гражданам, указанным в п.п. 1 и 2 ч. 1 ст. 13 названного Закона, гарантируется ежемесячная денежная компенсация на приобретение продовольственных товаров в размере 300 рублей и ежегодная компенсация за вред здоровью инвалидам 1 и 2 групп в размере 500 рублей, инвалидам 3 группы - 400 рублей.

Постановлением Конституционного Суда РФ от 19.06.2002 года N 11-П "По делу о проверке конституционности ряда положений Закона Российской Федерации от 18.06.1992 года "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" (в редакции Закона от 24.11.1995 года и от 12.02.2001 года), Федеральных Законов от 12.02.2001 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС", от 19.06.2000 года "О минимальном размере оплаты труда" и от 07.08.2000 года "О порядке установления размеров стипендий и социальных выплат в Российской Федерации" в связи с запросами Верховного Суда Российской Федерации и Октябрьского районного суда города Краснодара, жалобам граждан и общественных организаций чернобыльцев" (пункт 2 резолютивной части) указанные нормы признаны не противоречащими Конституции РФ в части перехода на новый способ исчисления размеров иных видов денежных компенсаций, входящих в объем возмещения вреда, причиненного здоровью, в том числе и в части исчисления ежемесячной денежной компенсации на приобретение продовольственных товаров и ежегодной компенсации за вред здоровью в твердых размерах, исходя из базовой суммы.

Конституционный Суд РФ также указал, что отказавшись в рамках нового правового регулирования от минимального размера оплаты труда, как критерия индексации, федеральный законодатель в то же время не установил какой-либо иной индекс, а лишь указал, что данные выплаты подлежат повышению в соответствии с законодательством Российской Федерации (часть 3 статьи 5 базового Закона в редакции от 12.02.2001 года). Тем самым данная норма приобрела неопределенный по сравнению с прежним регулированием характер.

Конституционный Суд РФ признал несоответствующими Конституции РФ положения Федерального закона об установлении ежегодной индексации сумм возмещении вреда исходя из роста величины прожиточного минимума в целом по Российской Федерации и рекомендовал впредь до внесения соответствующих изменений в действующее законодательство судами общей юрисдикции при рассмотрении конкретных дел принимать решения о выплате гражданам, пострадавшим вследствие чернобыльской катастрофы, соответствующих сумм в возмещение вреда с учетом их ежегодной индексации исходя из роста величины прожиточного минимума в субъекте Российской Федерации.

Постановлениями Правительства РФ от 27.12.2004 года N 847, от 07.05.2005 года N 292, от 25.04.2006 года N 246 и от 21.03.2007 года N 171 утверждены Правила индексации в 2004, 2005, 2006 и 2007 годах размеров компенсаций и иных выплат гражданам, подвергшимся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, в том числе и оспариваемых сумм.

Постановлением Правительства РФ от 25.05.2005 года N 326 утверждены Правила индексации размеров некоторых ежемесячных денежных компенсаций и иных выплат за период с 19.06.2002 года по 31.05.2004 года гражданам, подвергшимся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, членам их семей и возврата в 2005 - 2006 годах недополученных сумм.

Этими постановлениями Правительства РФ в соответствии с вышеуказанным Законом установлены коэффициенты индексации, и, исходя из них, размеры денежных компенсаций, подлежащих выплате за соответствующий период.

При этом то обстоятельство, что ежемесячная денежная компенсация на приобретение продовольственных товаров и ежегодная компенсация за вред здоровью, наравне с ежемесячными суммами возмещения вреда здоровью, входят в объем возмещения вреда, причиненного здоровью вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, и подлежащего индексации, не означает, что порядок индексации ежемесячных сумм возмещения вреда здоровью и ежемесячной денежной компенсации на приобретение продовольственных товаров, а также ежегодной компенсации за вред здоровью не может быть различным.

Как указано выше, после введения нового порядка регулирования сумм возмещения вреда здоровью впервые индексация ежемесячной денежной компенсации на приобретение продовольственных товаров и ежегодной компенсации за вред здоровью установлена Постановлением Правительства РФ от 27.12.2004 года N 847 на 2004 год и соответствующими Постановлениями Правительства РФ на последующие годы в соответствии с Федеральным законом "О федеральном бюджете на 2004 год" и Федеральными законами о бюджете на 2005, 2006, 2007 годы.

(определение N 33-1581 от 20.03.2008 г.)

Принимая решение об удовлетворении исковых требований Н-ва о взыскании с Фонда социального страхования пени в соответствии с п. 8 ст. 15 ФЗ РФ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний", суд исходил из того, что в результате отказа ответчика в назначении истцу страхового обеспечения имела место задержка страховых выплат. При этом суд сослался также на положения п. 1 ст. 7 названного Закона, указав, что право застрахованных граждан на обеспечение по страхованию возникает со дня наступления страхового случая. Поскольку отказ в страховых выплатах истцу не был основан на законе, и факт нарушения срока выплат ответчиком нашел подтверждение в судебном заседании, взыскание пени за задержку страховых выплат является обоснованным.

Данный вывод суда основан на неправильном толковании норм материального права.

Согласно п. 8 ст. 15 ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний" при задержке страховых выплат в установленные сроки субъект страхования, который должен производить такие выплаты, обязан выплатить застрахованному и лицам, имеющим право на получение страховых выплат, пеню в размере 0,5 процента от невыплаченной суммы страховых выплат за каждый день просрочки.

Толкование приведенной нормы позволяет констатировать, что законодатель предусмотрел ответственность в виде пени за несвоевременное осуществление страховых выплат. При этом для установления своевременности либо несвоевременности выплат необходимо определить момент, с которого у страховщика возникает обязанность страховых выплат.

Определение судом первой инстанции этого момента датой отказа ответчиком истцу в назначении страховой выплаты не основано на законе.

До вступления в законную силу решения суда, которым отказ Фонда социального страхования в назначении Н-ву страховых выплат был признан незаконным, между сторонами существовал спор о праве на назначение страховых выплат истцу, поскольку ответчик не признавал несчастный случай, происшедший с Н-ым, страховым случаем.

В соответствии с абзацем 3 п. 4 ст. 15 Федерального закона N 125-ФЗ решение о назначении или об отказе в назначении страховых выплат принимается страховщиком не позднее 10 дней ... со дня поступления заявления на получение обеспечения по страхованию и всех необходимых документов (их заверенных копий) по определенному им перечню.

Согласно абзацам 2 и 3 п. 7 ст. 15 Федерального закона N 125-ФЗ единовременные страховые выплаты выплачиваются застрахованным не позднее одного календарного месяца со дня назначения указанных выплат..., ежемесячные страховые выплаты производятся страховщиком не позднее истечения месяца, за который они начислены.

Как следует из материалов дела, ответчик, своевременно исполнив решение суда, назначив и выплатив истцу в установленный срок все назначенные суммы, не нарушил вышеназванные требования закона.

(постановление N 44-г-796 от 11.04.2008 г.)

Дела, вытекающие из жилищных правоотношений

Отказывая Управлению Росимущества в удовлетворении иска о выселении К-ва, суд пришел к выводу о том, что за ним может быть признано право пользования данным помещением как жилым на условиях договора социального найма, поскольку данное помещение было переоборудовано из нежилого в жилое.

Вместе с тем, исходя из положений ч. 1 ст. 4 и ст  10 ЖК РФ, объектом жилищных отношений может быть только жилое помещение.

Как было установлено судом, спорное строение представляет собой здание диспетчерской племенной станции сельхозтехникума и является нежилым помещением. В отношении этого помещения был заключен договор аренды, в котором указано, что К-в принимает в аренду объект нежилого фонда. Условиями данного договора было предусмотрено прекращение его действия по окончанию его срока.

Делая вывод о том, что помещение, на которое претендует ответчик, в момент разрешения спора является жилым, суд принял во внимание то обстоятельство, что оно переоборудовано под жилое. В частности, в нем была установлена печь, изменена планировка, смонтированы системы водоснабжения, электроснабжения, возведены надворные постройки, ответчиком заключены договоры со снабжающими организациями.

Между тем, все эти обстоятельства сами по себе не могут свидетельствовать о том, что спорное помещение может быть признано жилым.

Согласно ст. 15 ЖК РФ жилым помещением признается изолированное помещение, которое является недвижимым имуществом и пригодно для постоянного проживания граждан (отвечает установленным санитарным и техническим правилам и нормам, иным требованиям законодательства). Порядок признания помещения жилым и требования, которым должно отвечать жилое помещение, устанавливаются Правительством Российской Федерации в соответствии с настоящим Кодексом, другими федеральными законами. Аналогичное требование содержалось в ст. 40 ЖК РСФСР, действовавшего в момент заключения договора аренды. В части 1 ст. 673 ГК РФ определено, что пригодность жилого помещения для постоянного проживания определяется в порядке, предусмотренном жилищным законодательством.

В материалах дела отсутствуют сведения о переводе помещения из нежилого в жилое. Нет в деле и сведений о том, что соответствующие органы проверяли соответствие спорного помещения требованиям, предъявляемым к жилому помещению, по техническому и санитарному состоянию. Заключения по этим вопросам отсутствуют. Суд, не обладая специальными познаниями, был не вправе делать вывод о соответствии этого помещения требованиям жилого.

Не учел суд и то обстоятельство, что перевод из нежилого помещения в жилое, осуществляется органом местного самоуправления, что прямо предусмотрено ст. 23 ЖК РФ. В материалах дела нет решения соответствующего органа.

Вывод суда об отсутствии в законе запрета на предоставление нежилого помещения в порядке улучшения жилищных условий противоречит требованиям ст. 28 ЖК РСФСР (действовавшего в момент получения К-ым спорного помещения), предусматривавшей право граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий, получение в пользование исключительно жилого помещения в домах государственного или общественного жилищного фонда в установленном порядке.

Ошибочным является также вывод суда о применении к возникшим отношениям ст. 60 ЖК РФ. Как видно из материалов дела, правоотношения возникли между сторонами в сентябре 2000 года и вытекают из договора аренды, заключенного до введения в действие Жилищного кодекса РФ.

Таким образом, длительное проживание К-ва в спорном помещении, переоборудование его под жилое, заключение ответчиком договоров с коммунальными организациями об оплате поставляемых услуг не являются юридически значимыми обстоятельствами, влекущими признание за К-ым права на данное помещение, как жилое, и заключение с ним договора социального найма.

(постановление N 44-г-482 от 22.02.2008 г.)

Удовлетворяя требования М-ых о признании за ними права общей долевой собственности на изолированное жилое помещение и прекращая право собственности ОАО "N" на данную квартиру, суд сделал вывод о том, что истцы имеют право на приобретение занимаемого жилого помещения в собственность в порядке приватизации. При этом суд исходил из того, что в нарушение действовавшего законодательства ОАО "N" после приватизации государственного предприятия не передало жилые помещения в общежитии в муниципальную собственность, вследствие чего на данные правоотношения должны распространяться те же положения, что и при приватизации жилых помещений в общежитиях, принадлежавших государственным или муниципальным предприятиям, и переданным в ведение органов местного самоуправления.

Указанные выводы суда нельзя признать правильными и обоснованными.

Порядок приватизации государственных предприятий регулировался Законом РФ от 03.07.1991 г. N 1531-1 "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации". В соответствии с п. 5 ст. 2 (в редакции Закона от 05.06.1992 г. N 2930-1) указанного Закона приватизация земельного и жилищного фондов, а также социально-культурных учреждений, объектов культурного и природного наследия регулируется иными законодательными актами Российской Федерации и республик в составе Российской Федерации.

В соответствии с п. 5 Положения о коммерциализации государственных предприятий с одновременным преобразованием в акционерные общества открытого типа, утвержденного Указом Президента РФ от 01.07.1992 г. N 721, акционерному обществу передаются объекты социально-культурного, коммунально-бытового назначения и иные объекты, для которых действующим законодательством РФ предусмотрено ограничение или установлен особый режим приватизации, порядок дальнейшего использования которых определяется планом приватизации. Пообъектный состав имущества, передаваемого акционерному обществу, утверждается комитетом. Стоимость указанных объектов не включается в уставный капитал акционерного общества.

В соответствии со ст. 18 Закона РФ от 04.07.1991 г. N 1541-1 "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" (в редакции Закона от 23.12.1992 г.) при переходе государственных или муниципальных предприятий, учреждений в иную форму собственности либо при их ликвидации жилищный фонд, находящийся в полном хозяйственном ведении предприятий или оперативном управлении учреждений, должен быть передан в полное хозяйственное ведение или оперативное управление правопреемников этих предприятий, учреждений (если они определены), иных юридических лиц либо в ведение органов местного самоуправления в установленном порядке с сохранением всех жилищных прав граждан, в том числе права на приватизацию жилья.

В соответствии с п. 1 Указа Президента РФ от 10.01.1993 г. N 8 "Об использовании объектов социально-культурного и коммунально-бытового назначения приватизируемых предприятий" при приватизации предприятий, находящихся в федеральной (государственной) собственности, в состав приватизируемого имущества не могут быть включены объекты жилищного фонда. Указанные объекты относятся к федеральной (государственной) собственности и находятся в ведении администрации по месту расположения объекта.

В соответствии со ст. 7 ФЗ от 29.12.2004 г. N 189-ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" к отношениям по пользованию жилыми помещениями, которые находились в жилых домах, принадлежавших государственным или муниципальным предприятиям либо государственным или муниципальным учреждениям и использовавшихся в качестве общежитий, и переданы в ведение органов местного самоуправления, применяются нормы Жилищного кодекса Российской Федерации о договоре социального найма.

В соответствии со ст. 2 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" (в редакции Закона от 29.12.2004 г.) граждане Российской Федерации, занимающие жилые помещения в государственном и муниципальном жилищном фонде, включая жилищный фонд, находящийся в хозяйственном ведении предприятий или оперативном управлении учреждений (ведомственный фонд), на условиях социального найма, вправе с согласия всех совместно проживающих совершеннолетних членов семьи, а также несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет приобрести эти помещения в собственность на условиях, предусмотренных настоящим Законом, иными нормативными актами Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. Жилые помещения передаются в общую собственность либо в собственность одного из совместно проживающих лиц, в том числе несовершеннолетних.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату вышеназванного Закона следует читать как "от 29.06.2004 г."

Констатируя незаконность нахождения жилого помещения, занимаемого истцами, в собственности у ответчика, суд не принял во внимание то обстоятельство, что истцы вселились в общежитие в октябре 1995 г., то есть после того как состоялась передача здания общежития в собственность ОАО "N".

Делая вывод о нарушении прав истцов, суд не учел, что из толкования вышеуказанных норм законодательства следует, что лица, проживающие на момент включения общежития в уставный капитал акционерного общества в жилых помещениях в данном общежитии, при переходе права собственности на него от государства к акционерному обществу сохраняют право проживать в занимаемых жилых помещениях на условиях договора социального найма.

При разрешении спора суд первой инстанции не выяснил, на каком основании спорное жилое помещение было предоставлено М-ым структурным подразделением акционерного общества, вправе ли была профсоюзная организация структурного подразделения распоряжаться жилым фондом общежития при том, что здание указанного общежития было передано в уставный капитал ОАО "N", на каких условиях работникам структурного подразделения предоставлялись жилые помещения в данном общежитии.

То обстоятельство, что при приватизации государственного предприятия жилой фонд не был передан органам местного самоуправления, не может рассматриваться как нарушение права истцов на проживание в государственном жилищном фонде по договору социального найма, поскольку их право пользования занимаемым жилым помещением возникло после перехода права собственности на общежитие от государства к акционерному обществу. Истцы изначально вселились в частный жилищный фонд, жилое помещение не могло быть предоставлено им на условиях договора социального найма с сохранением всех жилищных прав, в том числе права на приватизацию занимаемого жилого помещения, в случае изменения формы собственности.

(постановление N 44-г-2923/84 от 27.02.2008 г.)

Принимая решение об удовлетворении исковых требований Ш-вой о признании недействительным ордера, выданного П-вой, суд исходил из того, что квартира, где истица ранее проживала с родителями, была закреплена за ней постановлением главы районной администрации в 1996 году. При направлении истицы в детское учреждение данное жилое помещение должно было сохраниться за ней в соответствии со ст. 60 ЖК РСФСР.

При этом, делая вывод о том, что установленный ст. 48 ЖК РСФСР трехлетний срок для предъявления требования о признании недействительным ордера, выданного в 2003 году, не пропущен, суд исходил из того, что о выдаче ордера Ш-вой стало известно лишь в 2005 г.

Вместе с тем, согласно ст. 48 ЖК РСФСР требование о признании ордера недействительным могло быть заявлено в течение трех лет со дня его выдачи.

Суд ошибочно полагал, что течение срока, установленного ст. 48 ЖК РСФСР, начинается со дня, когда лицо узнало о нарушении права, в то время как законом установлено начало течения срока с момента выдачи ордера на квартиру.

В соответствии со ст. 200 ГК РФ течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Изъятия из этого правила устанавливаются гражданским кодексом и иными законами.

Таким образом, статьей 48 ЖК РСФСР было установлено начало течения срока с определенной в законе даты - момента выдачи ордера.

Согласно ст. 199 ГК РФ истечение срока исковой давности является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске.

Сделанное стороной заявление о пропуске срока давности на обсуждение судом в ходе судебного разбирательства не ставилось.

Кроме того, в Жилищном кодексе РСФСР, наряду со статьей 48 Кодекса, закрепляющей основания и порядок признания ордера недействительным, предусматривались не только нормы права, определяющие сохранение жилого помещения за детьми в связи с утратой попечения родителей, но и нормы, предусматривающие защиту прав этих лиц путем внеочередного предоставления жилого помещения в случае, если им не могли быть возвращены жилые помещения, которые они ранее занимали (ст. 37 ЖК РСФСР). Аналогичная норма содержится и в Федеральном законе от 21.12.1996 г. N 159-ФЗ "О дополнительных гарантиях социальной поддержки детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей" об обеспечении их жилой площадью в случае, если они не имеют закрепленного жилого помещения.

Таким образом, законодатель с учетом требований ст. 60 ЖК РСФСР о сохранении жилого помещения за временно отсутствующими гражданами, определял защиту нарушенных прав этих лиц в случае, если им не могут быть возвращены жилые помещения, которые они ранее занимали, путем предоставления другого жилого помещения.

(постановление N 44-г-2864/74 от 18.01.2008 г.)

Отказывая С-ым в удовлетворении требований о признании права долевой собственности на жилое помещение в общежитии, суд исходил из того, что возникшие между истцами и ОАО "N" правоотношения не порождают у них право на приватизацию жилого помещения, поскольку основаны на договоре коммерческого найма. То обстоятельство, что истицы до переезда в 1995 г. в спорную комнату проживали с 1985 г. в другой комнате этого же общежития, предоставленной С-ву государственным предприятием в связи с трудовыми отношениями, по мнению суда, не является юридически значимым, поскольку при освобождении ранее занимаемого жилого помещения стороны расторгли отношения по договору социального найма.

Вместе с тем, основания и время вселения лиц в общежитие является в данном случае юридически значимым обстоятельством исходя из положений ст. 7 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" и ст. 2 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации".

Из содержания абзаца 1 п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.08.1993 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" следует, что переход государственных и муниципальных предприятий в иную форму собственности либо их ликвидация не влияют на жилищные права граждан, в том числе на право бесплатной приватизации жилья.

Следовательно, положения ст. 7 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" подлежат применению и в тех случаях, когда жилые помещения, расположенные в домах, ранее принадлежавших государственным или муниципальным предприятиям и использовавшихся в качестве общежитий, при приватизации указанных предприятий были переданы в уставной капитал акционерных обществ, поскольку включение жилищного фонда в состав приватизируемого имущества государственного и муниципального предприятия не должно влиять на жилищные права граждан, в том числе и на право бесплатной передачи жилья в собственность граждан по основаниям, предусмотренным ст. 2 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации".

Действие указанных норм распространяется и на правоотношения сторон тогда, когда гражданин, вселившись в жилое помещение государственного или муниципального жилищного фонда, а затем в порядке улучшения жилищных условий после приватизации государственного или муниципального предприятия, когда общежитие уже передано в уставной капитал акционерного общества, переселился из одной комнаты общежития в другую, поскольку правоотношения по пользованию жилой площадью в общежитии, и, соответственно, право пользования жилым помещением возникло у гражданина до передачи общежития в уставной капитал акционерного общества. Сама по себе смена гражданином жилого помещения в общежитии, в результате которой ранее занимаемое им жилое помещение из владения собственника (бывшего наймодателя) не выбывает, не может влиять на его право на приобретение в собственность жилого помещения, полученного в пользование в результате такой замены, так как фактические действия сторон не свидетельствуют о предоставлении жилого помещения вновь, не влекут прекращения действия прежнего договора найма.

(определение N 33-2694 от 15.05.2008 г.)

Удовлетворяя исковые требования 3-ва, и возлагая на администрацию города обязанность по предоставлению истцу, как участковому уполномоченному милиции, и членам его семьи отдельной благоустроенной квартиры общей площадью не менее 45 кв. м., суд первой инстанции исходил из того, что истец имеет право на получение жилого помещения по договору социального найма, поскольку он и члены его семьи являются нуждающимся в жилом помещении.

В обоснование своего вывода о том, что 3-в и члены его семьи являются нуждающимися в жилом помещении, суд сослался на п. 2 ч. 1 ст. 51 ЖК РФ, в соответствии с которым гражданами, нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, признаются: являющиеся нанимателями жилых помещений по договорам социального найма или членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма либо собственниками жилых помещений или членами семьи собственника жилого помещения и обеспеченные общей площадью жилого помещения на одного члена семьи менее учетной нормы.

Однако, делая вывод о том, что истец может быть признан нуждающимся в жилом помещении по указанному основанию, суд его не мотивировал. Судом было установлено, что 3-в имеет временную регистрацию в однокомнатной квартире, принадлежащей его коллеге. Постоянно 3-в по месту жительства зарегистрирован в другом регионе в трехкомнатной квартире, находящейся в общей совместной собственности его сестры и ее мужа. До 2006 года истец был зарегистрирован в четырехкомнатной квартире родителей, от участия в приватизации которой отказался. Жена истца и сын временно зарегистрированы и проживают в трехкомнатной квартире, принадлежащей на праве совместной собственности ее родителям. Ранее 3-ва была зарегистрирована и проживала в однокомнатной квартире, принадлежащей на праве собственности ее бабушке.

Установив данные обстоятельства, суд не сделал выводов о том, в каком жилом помещении истец и члены его семьи имеют (сохраняют) право пользования, либо утратили право пользования, и по каким основаниям. Для того чтобы сделать вывод о нуждаемости истца и членов его семьи в жилом помещении, суд должен установить, имеют ли 3-в, его жена и ребенок право пользования каким-либо жилым помещением из указанных выше, либо не имеют. И, если не имеют, то в связи с чем не приобрели его, а, если утратили, - то по каким основаниям.

Кроме того, судом не дано никакой юридической оценки действиям истца по отказу от участия в приватизации жилого помещения.

(определение N 33-6318/9 от 10.01.2008 г.)

Принимая решение в части возложения на администрацию города обязанности по выдаче И-ву ордера на комнату в общежитии, который будет являться основанием для его вселения в спорное жилое помещение, суд исходил из того, что в настоящее время истец в комнате не проживает, но судом установлено его право пользования указанной комнатой.

При этом суд не учел, что с 01.03.2005 г. вступил в действие ЖК РФ, который не предусматривает выдачу ордеров на жилые помещения. Основанием вселения в жилое помещение в настоящее время является договор социального найма.

Согласно ст. 60 ЖК РФ по договору социального найма жилого помещения одна сторона - собственник жилого помещения государственного жилищного фонда или муниципального жилищного фонда (действующие от его имени уполномоченный государственный орган или уполномоченный орган местного самоуправления) либо управомоченное им лицо (наймодатель) обязуется передать другой стороне - гражданину (нанимателю) жилое помещение во владение и в пользование для проживания в нем на условиях, установленных настоящим Кодексом.

Как следует из материалов дела, истцом не было заявлено требование о заключении с ним договора социального найма, а оснований для удовлетворения требования о возложении обязанности по выдаче ордера у суда не имелось.

(определение N 33-1984 от 10.04.2008 г.)

Удовлетворяя требования ООО "N" о признании Б-ва утратившим право пользования жилым помещением в общежитии, принадлежащем истцу и предоставленном ответчику в 1991 г. в связи с работой в ОАО "R", суд исходил из того, что он уволился с работы по собственному желанию и фактически с 2004 г. в общежитии не проживал.

Однако при разрешении спора суд не принял во внимание то обстоятельство, что по действовавшему до 01.03.2005 ЖК РСФСР работники предприятий, учреждений, организаций, указанные в ч. 2 ст. 110 данного Кодекса, поселившиеся в общежитии в связи с работой, могли быть выселены без предоставления другого жилого помещения в случае увольнения по собственному желанию без уважительных причин, за нарушение трудовой дисциплины или совершение преступления. Лица, прекратившие работу по иным основаниям, могли быть выселены лишь с предоставлением им другого жилого помещения.

В соответствии с ч. 2 ст. 105 ЖК РФ договор найма жилого помещения в общежитии заключается на период трудовых отношений, прохождения службы или обучения. Прекращение трудовых отношений, учебы, а также увольнение со службы является основанием прекращения договора найма жилого помещения в общежитии. Таким образом, новый Жилищный кодекс Российской Федерации не принимает во внимание уважительность причины увольнения.

Между тем, статьей 13 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" установлено, что граждане, проживающие в общежитиях, предоставленных им до введения в действие Жилищного кодекса Российской Федерации, если они состоят или имеют право состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, не могут быть выселены из общежитий, если их выселение не допускалось законом до введения в действие Жилищного кодекса Российской Федерации.

Как следует из материалов дела, Б-в был уволен с работы по соглашению сторон (а не по собственному желанию), в связи с чем в соответствие со ст. 110 ЖК РСФСР не мог быть выселен из общежития без предоставления другого жилого помещения. Другого жилья он не имеет, поэтому вправе состоять на учете в качестве нуждающегося в жилом помещении.

Частью 1 статьи 92 ЖК РФ предусмотрено, что жилые помещения в общежитиях относятся к жилым помещениям специализированного жилищного фонда. В качестве специализированных жилых помещений используются жилые помещения государственного и муниципального жилищных фондов (часть 2 статьи 92 ЖК РФ).

В соответствии с ч. 3 ст. 19 ЖК РФ специализированный жилищный фонд - совокупность предназначенных для проживания отдельных категорий граждан и предоставляемых по правилам раздела IV указанного Кодекса жилых помещений государственного и муниципального жилищных фондов.

Из положений данных норм следует, что Жилищный кодекс Российской Федерации применяется только к тем правоотношениям, которые регулируют вопросы, связанные с предоставлением жилых помещений и пользованием ими в общежитиях, находящихся в собственности государства и муниципальных образований.

Если жилое помещение, предоставленное под общежитие, принадлежит организации на праве собственности, то положения Жилищного кодекса Российской Федерации, которые регулируют вопросы, связанные с предоставлением и использованием жилых помещений специализированного жилищного фонда, не могут быть применены, поскольку в данном случае речь идет о договорных обязательствах, и применению подлежат нормы гражданского законодательства.

Исходя из вышеизложенного, при выселении из жилых помещений в общежитиях, которые принадлежат на праве собственности коммерческой организации, следует руководствоваться положениями Гражданского кодекса Российской Федерации.

ООО "N" в качестве оснований своего искового требования указывало на прекращение трудовых отношений между работодателем (прежним собственником общежития) и Б-м, и переход права собственности на общежитие, основываясь на нормах ЖК РФ, при том, что ОАО "R" требований о прекращении права пользования жилым помещением в общежитии бывшим работником не заявляло. При таких обстоятельствах правовые основания для удовлетворения иска отсутствуют.

(определение N 33-925 от 19.02.2008 г.)

Принимая решение о возложении на администрацию города обязанности по предоставлению Ш-ной жилого помещения, суд пришел к правильному выводу о том, что истица являлась ребенком, оставшимся без попечения родителей, не имеющим закрепленного жилого помещения, и не была обеспечена жилой площадью после пребывания в специализированном детском учреждении.

Вместе с тем, вывод суда о том, что действующее законодательство не содержит обязанности предоставления жилья членам семьи детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, и о том, что целевое использование денежных средств на указанные нужды предусмотрено исключительно лицам, обладающим указанным статусом, не может быть признан правильным.

Решением Пермской городской Думы за N 103 от 30.05.2006 года "Об утверждении учетной нормы и нормы предоставления площади жилого помещения по договору социального найма" утверждена минимальная норма предоставления площади жилого помещения по договору социального найма в размере 15 кв. м. общей площади на одного члена семьи.

В силу ст. 69 ЖК РФ несовершеннолетняя дочь истицы является членом ее семьи. Как члены одной семьи, один из которых имеет право на внеочередное предоставление жилья в силу п. 2 ч. 2 ст. 57 ЖК РФ, несовершеннолетняя Ш-на также подлежит обеспечению жилой площадью по установленным нормам.

(определение N 33-1367 от 13.03.2008 г.)

Дела, вытекающие из земельного законодательства

Отказывая Т-ной в удовлетворении исковых требований в части признания за ней права собственности на земельный участок площадью 1165 кв. м., судебные инстанции исходили из того, что указанный земельный участок находится на территории полосы отвода железной дороги в границах земельного участка общей площадью 6051558 кв. м., относящегося к землям промышленности, энергетики, транспорта .... иного специального назначения, являющегося федеральной собственностью.

Суд первой инстанции сделал вывод о том, что свидетельство о праве собственности на землю от 22.06.1993 г., выданное Т-ной администрацией района, незаконно в части размера, входящего в состав земель промышленности, транспорта ... поскольку администрация поселка превысила свои полномочия по распоряжению спорным земельным участком, находящимся в государственной (федеральной) собственности. При этом суд признал за истицей право собственности на земельный участок площадью 249 кв. м., находящийся на землях поселения для ведения личного подсобного хозяйства.

Разрешая спор, суд руководствовался положениями ст. 219 и п. 2 ст. 271 ГК РФ, которые в данном случае не подлежали применению, поскольку не регулируют спорные правоотношения.

Как следует из материалов дела, Т-на в обоснование своих требований ссылалась на то, что решением администрации района земельный участок общей площадью 0,1505 га закреплен за ней на праве собственности, ей выдано свидетельство о праве собственности на указанный земельный участок, которое было зарегистрировано в земельном комитете. Кроме того, ей на праве собственности принадлежит дом, расположенный на данном земельном участке.

Указанное свидетельство и акт органа местного самоуправления не признаны недействительными, и на момент рассмотрения спора в установленном законом порядке не оспорены.

Суд не учел, что на основании выше названных нормативных документов возникшее право собственности, пожизненно наследуемое владение признается юридически действительными.

Как следует из материалов дела, иск о признании права собственности на земельный участок предъявлен вследствие регистрации права собственности на этот же земельный участок за Российской Федерацией.

Требования о признании недействительной государственной регистрации права собственности за Российской Федерацией рассмотрены не с позиции законности такой регистрации, т.е. возникновения права собственности Российской Федерации, а с позиции отказа Т-ной в признании права собственности на земельный участок. При том, что такое право никем не оспаривалось, а возникшее право собственности Т-ной является юридически действительным.

Из решения суда следует, что Т-на вправе оформить право собственности на земельный участок площадью 249 кв. м., находящийся за пределами земель, принадлежащих на праве собственности Российской Федерации, при наличии формирования земельного участка. При этом дом, принадлежащий на праве собственности истице, по выводам суда, будет находиться на землях, принадлежащих Российской Федерации, при наличии не оспоренного право собственности Т-ной на остальной земельный участок площадью 1165 кв. м.

Суд нарушил принцип, провозглашенный в п. 5 ч. 1 ст. 1 ЗК РФ, об единстве судьбы земельных участков и прочно связанных с ними объектов, согласно которому все прочно связанные с земельными участками объекты следуют судьбе земельных участков, за исключением случаев, установленных федеральными законами. И при наличии действительного и не оспоренного права собственности суд сделал вывод о том, что истица не обладает правом собственности на земельный участок площадью 1165 кв. м., при этом не проверил в рамках заявленного иска право собственности Российской Федерации на спорный земельный участок.

Выводы суда первой инстанции о том, что земельный участок не был поставлен истицей на кадастровый учет, о том, что жилой дом, расположенный на спорном земельном участке, не зарегистрирован в установленном порядке, сделаны без учета норм права, регулирующих возникновение права собственности на домовладение и земельный участок. Суд не выяснил обстоятельства возникновения права собственности на домовладение, регистрация которого была осуществлена в соответствии с ранее действующим порядком регистрации недвижимого имущества.

(постановление N 44-3297 от 04.04.2008 г.)

Удовлетворяя требования О-ва и возлагая на М-ву обязанность по сносу возведенных ею строений, суд исходил из положений ст. 222 и п. 1 ст. 246 ГК РФ. Суд посчитал, что постройки являются самовольными, поскольку отсутствует разрешение на строительство и согласование действий по строительству с истцом, как сособственником.

Как следует из материалов дела, земельный участок принадлежит сторонам на праве общей долевой собственности с 2008 г (по 1/2 доле). Также стороны являются собственниками по 1/2 доле в праве собственности на дом, расположенный на этом земельном участке. Ранее участок принадлежал сторонам на основании договора о предоставлении земельного участка в бессрочное пользование под строительство индивидуального жилого дома от 1952 года. В 2006 г. дом сгорел, и в этом же году М-ва, использовав часть фундамента старого дома, возвела новое строение. Как усматривается из технического паспорта 2007 года и справки ЦТИ, вновь возведенный жилой дом и не эксплуатирующийся после пожара дом - разные объекты.

Суд не учел, что указанные обстоятельства не влекут безусловный снос строений исходя из оснований предъявленного иска.

По смыслу ст. 222 ГК РФ правоотношения, связанные с возведением на земельном участке самовольной постройки, возникают между собственником или обладателем иного вещного права на земельный участок, с одной стороны, и лицом, осуществившим постройку, с другой.

Поскольку в данном случае обе стороны являются обладателями равных вещных прав на земельный участок, право истца не подлежало защите в порядке ст. 222 ГК РФ. Фактически истец усматривает нарушение своих прав в отсутствии согласования с ним строительства, и по этим же основаниям определяет постройку как самовольную. По существу, имеет место спор двух собственников по вопросу владения и пользования принадлежащим им имуществом (ст. 247 ГК РФ). При этом указанная норма не предполагает снос строения, как единственно возможного варианта разрешения спора в том случае, если между собственниками не достигнуто соглашение по его возведению.

Статья 246 ГК РФ, на которую ссылался суд в решении, применению в данном случае также не подлежит, поскольку регулирует вопросы распоряжения имуществом, находящимся в общей долевой собственности, однако обстоятельств, свидетельствующих о распоряжении имуществом, по делу не установлено, и сторонами об этом не заявлено.

В связи с тем, что О-ым заявлены требования именно о сносе строений как самовольных, и, как указано выше, его права не подлежали защите с использованием избранного им правового механизма, притом, что истец не лишен возможности иного способа защиты своих прав, решение не может быть признано законным и обоснованным.

(определение N 33-2945 от 05.06.2008 г.)

Удовлетворяя исковые требования К-ва о признании за ним права собственности на домовладение, суд исходил из того, что данный объект недвижимости является самовольной постройкой, возведенной на месте старого домовладения, которое принадлежало истцу на праве собственности на основании договора купли-продажи, что влечет возможность признания права собственности на вновь созданное строение.

Из материалов дела следует, что К-в в 1997 г. приобрел по договору купли-продажи одноэтажный деревянный жилой дом, который в 1998 г. полностью снес и на его месте построил новое домовладение. Прежним владельцем снесенного дома являлся А-в, который возвел строение на земельном участке, предоставленном по договору о праве застройки от 1940 года. Согласно данному договору земельный участок был предоставлен А-ву для возведения строения сроком на 50 лет, то есть до 1990 года. Также из условий данного договора следует, что по истечению его срока сданный под застройку участок земли с возведенными на нем строениями переходит к Управлению благоустройства поселкового совета с возмещением застройщику убытков.

В соответствии с п. 1 ст. 222 ГК РФ самовольной постройкой является жилой дом, другое строение, сооружение или иное недвижимое имущество, созданное на земельном участке, не отведенном для этих целей в порядке, установленном законом и иными нормативными актами, либо созданное без получения на это необходимых разрешений или с существенным нарушением градостроительных и строительных норм и правил. Пунктом 3 данной статьи в редакции Федерального закона от 30.06.2006 г. N 93-ФЗ установлено, что право собственности на самовольную постройку может быть признано за лицом, в собственности, пожизненном наследуемом владении, постоянном (бессрочном) пользовании которого находится земельный участок, где осуществлена постройка.

Как уже было указано выше, срок, на который предоставлялся земельный участок, в настоящее время истек, а строение, право на возведение которого было определено договором, разрушено. В соответствии с положениями ст. 235 ГК РФ право собственности прекращается при гибели или уничтожении имущества. Доказательства отведения земельного участка в бессрочное пользование под строительство нового объекта недвижимости в материалах дела отсутствует.

Таким образом, для признания права собственности на спорный объект отсутствует условие, предусмотренное пунктом 3 статьи 222 ГК РФ, о нахождении земельного участка, на котором осуществлена самовольная постройка, в собственности, пожизненном наследуемом владении либо постоянном (бессрочном) пользовании у лица, которое просит признать на нее право собственности.

Кроме того, анализ содержания ст. 222 ГК РФ позволяет сделать вывод о том, что признание права собственности на самовольную постройку в судебном порядке является исключительным способом защиты права, который применяется в случае, если лицо, обратившееся в суд, по какой-либо, не зависящей от него причине, было лишено возможности получить правоустанавливающие документы на вновь созданный объект в порядке, установленном нормативными правовыми актами, регулирующими отношения, связанные с градостроительной деятельностью и отношения по использованию земель.

В соответствии с положениями ст.ст. 61, 62 Градостроительного Кодекса РФ, действовавшего в период возведения нового строения, строительство, реконструкция, капитальный ремонт зданий, строений и сооружений, их частей осуществляется на основе проектной документации - графических и текстовых материалов, определяющих объемно-планировочные, конструктивные и технические решения для строительства, реконструкции и капитального ремонта указанных объектов, а также благоустройства их земельных участков. Проектная документация разрабатывается в соответствии с градостроительной документацией, со строительными нормами и правилами, согласовывается с соответствующими органами архитектуры и градостроительства, органами государственного контроля и надзора в соответствии с федеральным законодательством и законодательством субъектов РФ. Разрешение на строительство - документ, удостоверяющий право собственника, владельца, арендатора или пользователя объекта недвижимости осуществить застройку земельного участка, строительство, реконструкцию здания, строения и сооружения, благоустройство территории. Аналогичные нормы определены Градостроительным кодексом РФ от 29.12.2004 г.

Истцом не представлено доказательств осуществления действий, направленных на получение необходимых разрешений и согласований для строительства спорного объекта и оформления в установленном порядке права землепользования. Порядок признания права собственности на самовольную постройку не может освобождать от обязанности выполнения установленных законом и иными нормативными актами правил и условий возведения объектов недвижимости.

(определение N 33-2500 от 06.05.2008 г.)

Принимая решение об удовлетворении исковых требований Т-ной о признании права собственности на недвижимое имущество, суд исходил из того, что возведенные ею постройки являются самовольными, поскольку на их реконструкцию и строительство не представлено соответствующих разрешений, и земельный участок под строительство не предоставлялся. При этом свой вывод о возможности признания права собственности на строения за истицей в соответствии с п. 3 ст. 222 ГК РФ суд мотивировал тем, что управление имущественных отношений администрации города при рассмотрении дела не возражало против предоставления истице земельного участка под возведенные строения в случае признания за ней права собственности, а управление планирования и развития территории администрации города полагало, что строения соответствуют строительным, градостроительным, противопожарным, санитарным нормам и правилам, и могут быть сохранены в городской застройке.

Вместе с тем, данный вывод суда основан на неправильном толковании положений п. 3 ст. 222 ГК РФ (в редакции, действующей до вступления в силу Закона от 30.06.2006 г. N 93-ФЗ) применительно к обстоятельствам данного дела.

Судом было установлено, что в 2005 г. истица произвела реконструкцию приобретенных ранее построек и возвела новые постройки на территории городского пляжа.

Анализ положений п. 3 ст. 222 ГК РФ свидетельствует о том, что требование о признании права собственности на самовольную постройку, возведенную на не отведенном для этого земельном участке, может быть удовлетворено лишь при условии, что до вынесения судом решения по делу, истцу в установленном законом порядке будет предоставлен земельный участок под возведенную им постройку. Ссылка суда на отсутствие возражений ответчика против предоставления истице земельного участка под возведенное строение в случае признания за ней права собственности на строения, не может иметь юридического значения.

Не проверена судом и законная возможность предоставления истице земельного участка для целей капитального строительства, учитывая, что земельный участок находится на территории пляжа, и в соответствии с п. 12 ст. 85 ЗК РФ относится к землям общего пользования, которыми, согласно п. 12 ст. 1 Градостроительного кодекса РФ беспрепятственно пользуется неограниченный круг лиц.

(постановление N 44-г-2258 от 18.01.2008 г.)

Дела, возникающие из пенсионного законодательства

Отказывая Ю-вой в части исковых требований по возложению на пенсионный орган обязанности по назначению ей пенсии со дня ее обращения с заявлением, суд исходил из того, что на момент первоначального обращения за назначением пенсии права на нее у истицы не было. Данное право возникло только после вступления в законную силу решения суда, которым на пенсионный орган была возложена обязанность по включению в специальный стаж ряда периодов работы истицы.

При этом суд не выяснял, имелся ли у Ю-вой необходимый стаж работы по состоянию на момент ее обращения с заявлением в пенсионный орган с учетом периодов работы, включенных по решению суда.

Право на пенсию по основаниям пп. 10 п. 1 ст. 28 ФЗ "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" определяется наличием 25-летнего стажа работы на момент обращения за пенсией, а срок назначения пенсии определен в ст. 19 Закона - со дня обращения, но не ранее чем со дня возникновения права на указанную пенсию.

Возникновение права на пенсию не зависит от момента вступления в законную силу решения суда по спору с пенсионным органом о включении в стаж определенных периодов работы.

Если истица в установленном порядке обращалась в пенсионный орган за назначением пенсии, однако ей в этом было необоснованно отказано, суд вправе был обязать пенсионный орган назначить ей пенсию со дня обращения с заявлением в пенсионный орган либо с более раннего срока, если это установлено ФЗ "О трудовых пенсиях в Российской Федерации".

(определение N 33-6477/60 от 10.01.2008 г.)

Принимая решение об удовлетворении исковых требований Б-ва в части включения в специальный стаж для назначения досрочной пенсии в льготном исчислении 1 год за 1 год и 6 месяцев периода военной службы, суд исходил из того, что истец в спорный период времени проходил военную службу по призыву ординатором операционно-перевязочного взвода медицинской роты отдельного медицинского батальона. По мнению суда, в данном случае имелись основания для применения правил исчисления льготной выслуги лет истцу, как врачу-хирургу, независимо от названия учреждения, поскольку он осуществлял работу по должности, замещаемой врачами-офицерами с высшим профессиональным (медицинским) образованием, исполнял должностные обязанности врача-хирурга, выполняя плановые и экстренные хирургические операции в операционно-перевязочном взводе, являющемся структурным подразделением отдельной медицинской роты.

Вместе с тем, указанный вывод суда нельзя признать правильным, поскольку суду следовало руководствоваться законодательством, регулирующим порядок исчисления стажа для назначения пенсии за выслугу лет, действовавшим в период прохождения истцом службы в Вооруженных силах, а именно, постановлением Совета Министров СССР от 17.12.1959 г. N 1397 "О пенсиях за выслугу лет работникам просвещения, здравоохранения и сельского хозяйства" и п.п. "г" п. 1 Положения о порядке исчисления стажа для назначения пенсий за выслугу лет работникам просвещения и здравоохранения, утвержденного данным постановлением Совета Министров СССР, согласно которым служба в составе Вооруженных сил засчитывается в специальный стаж, дающий право на пенсию по выслуге лет. При этом данные акты не предусматривают льготного исчисления военной службы.

Кроме того, военная служба не является разновидностью трудовой деятельности гражданина, это особый вид государственной службы, и пенсионное обеспечение военнослужащих по призыву осуществляется исходя из специфики такой службы и особого правового статуса военнослужащих, и отличается от аналогичных параметров трудовых пенсий на основании ФЗ РФ "О трудовых пенсиях в Российской Федерации".

Законодатель, определяя порядок пенсионных прав военнослужащих, и устанавливая правило о включении периодов прохождения военной службы в специальный стаж, не предусмотрел зачет периодов службы в специальный стаж, дающий право на досрочное назначение трудовой пенсии по старости, в льготном исчислении, не усмотрев в этом ограничения конституционных прав и свобод лиц, проходивших военную службу, и нарушения требований, вытекающих из конституционного принципа равенства.

(определение N 33-1957 от 22.04.2008 г.)

Отказывая К-ву по включению периода его работы с 1996 по 2007 г. на выборной должности - председателя бассейнового комитета профсоюза морского и речного флота в специальный стаж работы, пенсионный орган исходил из того, что пенсионное законодательство не предусматривает такой возможности.

Вместе с тем, при рассмотрении данного спора, суд обоснованно сослался на действовавший с 15.01.1996 г. Закон РФ "О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности", статьей 26 которого предусмотрен зачёт времени работы освобождённых профсоюзных работников, избранных (делегированных) в профсоюзные органы, в общий и специальный трудовой стаж.

Данные гарантии предусмотрены и ч. 2 ст. 375 Трудового Кодекса РФ, введенного в действие с 01.02.2002 года.

Таким образом, судом сделан правильный вывод о том, что работы в выборных органах первичной профсоюзной организации освобожденного профсоюзного работника на выборной должности подлежат включению в специальный стаж, дающий право на досрочное назначение пенсии, поскольку данное требование является гарантией трудовых прав освобожденных профсоюзных работников и прямо предусмотрено действующим законодательством.

(определение N 33-1676 от 27.03.2008 г.)

Дела, возникающие из дорожно-транспортных происшествий

Отказывая О-ву в удовлетворении исковых требований о взыскании со Страховой компании суммы невозмещенного материального ущерба, причиненного ему в результате повреждения автомобиля, суд руководствовался положениями ст. 15 ГК РФ.

Суд установил, что на момент предъявления исковых требований истец не являлся собственником автомобиля, поскольку продал его без проведения восстановительного ремонта. В связи с этим суд пришел к выводу о том, что прямой действительный ущерб в данном случае отсутствует, поскольку истец не понес затрат на восстановление автомобиля, интерес в его восстановлении утратил, и оснований для удовлетворения его требований о взыскании стоимости восстановительного ремонта автомобиля не имеется.

При этом, суд не учел, что О-вым заявлены исковые требования о взыскании со Страховой компании суммы страхового возмещения. Данные требования вытекают из договора обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств и основаны на положениях Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств". Положения указанного Федерального закона судом не применены.

В соответствии со ст. 1 Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" договор обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств - договор страхования, по которому страховщик обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного в договоре события (страхового случая) возместить потерпевшим причиненный вследствие этого события вред их жизни, здоровью или имуществу (осуществить страховую выплату) в пределах определенной договором суммы (страховой суммы).

Согласно ч. 2 ст. 12 указанного Закона при причинении вреда имуществу потерпевший, намеренный воспользоваться своим правом на страховую выплату, обязан представить поврежденное имущество или его остатки страховщику для осмотра и организации независимой экспертизы (оценки) в целях выяснения обстоятельств причинения вреда и определения размера подлежащих возмещению убытков.

В соответствии с п. 63 Правил обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 07.05.2000 г., размер страховой выплаты в случае причинения вреда имуществу потерпевшего определяется в случае повреждения имущества потерпевшего в размере расходов, необходимых для приведения имущества в состояние, в котором оно находилось до наступления страхового случая (восстановительных расходов), Восстановительные расходы оплачиваются исходя из средних сложившихся в соответствующем регионе цен.

В силу указанных правовых норм после вступления договора страхования в силу у страховщика при наступлении страхового случая возникает обязательство выплатить при наступлении страхового случая определенную денежную сумму (страховое возмещение) в порядке, на условиях и в сроки, которые указаны в договоре. Обязанность страховщика произвести потерпевшему страховую выплату вытекает из договора страхования. При этом способ определения размера страховой выплаты по договору обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств установлен Правилами, в соответствии с которыми размер страховой выплаты определяется на основании заключения эксперта о стоимости восстановительного ремонта транспортного средства. Иного способа определения размера страховой выплаты по договору обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств законом не предусмотрено.

Тот факт, что потерпевшим автомобиль продан без проведения восстановительного ремонта, не лишает его права на получение страхового возмещения в полном объеме, если имел место страховой случай, и страхователем выполнена обязанность, предусмотренная ч. 2 ст. 12 ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" по представлению страховщику поврежденного транспортного средства для осмотра и проведения независимой экспертизы.

Как следует из искового заявления О-ва, он не согласен с размером страхового возмещения, определенным страховщиком. Тот факт, что автомобиль истцом продан, не лишает его права оспаривать определенную страховщиком сумму страхового возмещения и требовать выплаты страхового возмещения в полном объеме, установленном законодательством, представляя соответствующие доказательства.

(постановление N 44-г-2695/38 от 15.02.2008 г.)

Принимая решение об удовлетворении иска А-ва, суд пришел к выводу о том, что обязанность по выплате страхового возмещения истцу, имеющему соответствующее право на основании договора цессии, лежит на Страховой компании "N", поскольку ответственность Г-на, виновного в дорожно-транспортном происшествии, произошедшем с участием автомобиля истца, застрахована в указанной страховой компании. При этом суд исходил из того, что вина водителя Г-на установлена и подтверждается пояснениями истца, а также постановлением о возбуждении уголовного дела.

При этом суд не учел, что, если в результате взаимодействия источников повышенной опасности их владельцы причинили вред друг другу, то необходимо исходить из общих оснований ответственности, установленных правилами ст. 1064 ГК. В данном случае учитывается вина владельцев источника повышенной опасности, которая входит в предмет доказывания. Так, если один из владельцев виновен, а другой нет, то вред возмещается первым последнему, а ответственность последнего не наступает вследствие отсутствия его вины. Если виновны все сопричинители вреда, то размер ответственности каждого из них определяется с учетом степени вины каждого из них.

Таким образом, разрешая спор о возмещении вреда, причиненного владельцам источников повышенной опасности в результате их взаимодействия, суд обязан дать оценку действиям всех участников данного происшествия с точки зрения соблюдения ими требований Правил дорожного движения, наличия или отсутствия причинно-следственной связи между допущенными ими нарушениями Правил и наступившими последствиями.

Однако соответствующие выводы об этом в решении суда отсутствуют.

В предмет доказывания по делам данной категории входят: факт дорожно-транспортного происшествия, наличие или отсутствие взаимодействия источников повышенной опасности, факт причинения вреда имуществу потерпевшего, наличие противоправного поведения (вина) владельцев источника повышенной опасности, наличие причинно-следственной связи между противоправным поведением причинителя вреда и причиненным вредом, размер причиненного материального ущерба. Обязанность по доказыванию по делам данной категории распределяется в соответствии с общими положениями, закрепленными в ст. 56 ГПК РФ, в соответствии с которыми каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений.

Пояснения истца, а также постановление о возбуждении уголовного дела, которые суд положил в основу решения, не подтверждают с достоверностью юридически значимые обстоятельства по данному делу. В силу ч. 4 ст. 61 ГПК РФ только вступивший в законную силу приговор по уголовному делу обязателен для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого вынесен приговор суда, по вопросам, имели ли место эти действия и совершены ли они данным лицом. Постановление о возбуждении уголовного дела не имеет преюдициального значения.

(определение N 33-338 от 22.01.2008 г.)

Принимая решение об удовлетворении исковых требований К-ва, суд пришел к выводу о том, что обязанность по возмещению ему материального ущерба, причиненного повреждением принадлежащего ему автомобиля, следует возложить на М-на, поскольку решением суда от 01.11.2005 года, вступившим в законную силу, установлена его вина в дорожно-транспортном происшествии. При этом суд критически отнесся к доводам ответчика о применении срока исковой давности, сочтя, что течение срока исковой давности наступает с момента вступления решения суда в законную силу.

Вместе с тем, суд не учел, что дорожно-транспортное происшествие, участниками которого стали К-в и М-н, произошло в июне 2003 года.

Данное обстоятельство имеет существенное значение для разрешения спора, поскольку оно определяет начало течения установленного ст. 196 ГК РФ трехлетнего срока исковой давности.

Из смысла п. 1 ст. 200 ГК РФ следует, что течение срока исковой давности начинается со дня, когда потерпевшему в дорожно-транспортном происшествии стало известно о нарушении своего права, то есть с момента причинения вреда в результате дорожно-транспортного происшествия. Следовательно, исковая давность по требованиям К-ва истекла в июне 2006 года. Иск в суд предъявлен в августе 2006 года, то есть за пределами срока, установленного ст. 196 ГК РФ.

Исчисление судом срока исковой давности со дня вступления в силу решения суда от 01.11.2005 года является ошибочным, поскольку необходимость установления в судебном порядке вины и надлежащего ответчика по делу не является тем обстоятельством, которое влечет приостановление или перерыв течения срока исковой давности (ст.ст. 202, 203 ГК РФ). Закон связывает начало течения срока исковой давности с днем, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Истец о нарушении своего права (причинение ему материального ущерба повреждением принадлежащего ему автомобиля) узнал в день дорожно-транспортного происшествия. Из материалов дела не усматривается, что сам истец обращался к суду с просьбой о восстановлении пропущенного им срока исковой давности и ссылался на какие-либо конкретные обстоятельства, которые, по его мнению, могли бы рассматриваться в качестве уважительных причин пропуска указанного срока.

(определение N 33-746 от 07.02.2008 г.)

Принимая решение об удовлетворении требований Ф-ва, и взыскивая со Страховой компании сумму страхового возмещения, суд исходил из того, что 11.11.2006 г. произошел страховой случай - дорожно-транспортное происшествие, в результате которого автомашине истца были причинены механические повреждения. При этом судом было установлено, что по поводу произошедшего дорожно-транспортного происшествия Ф-в обратился в органы ГИБДД и в Страховую компанию только 15.11.2006 г.

В соответствии с п. 1 ст. 929 ГК РФ по договору имущественного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного в договоре события (страхового случая) возместить другой стороне (страхователю) или иному лицу, в пользу которого заключен договор (выгодоприобретателю), причиненные вследствие этого события убытки в застрахованном имуществе либо убытки в связи с иными имущественными интересами страхователя (выплатить страховое возмещение) в пределах определенной договором суммы (страховой суммы).

Из содержания данной нормы права следует, что обязанность по выплате страхового возмещения страхователю возникает у страховщика только при наступлении предусмотренного договором страхового случая.

Как было установлено судом, между Страховой компанией и Ф-ым был заключен договор добровольного страхования принадлежащей истцу автомашины.

Согласно п. 3.1 Правил страхования средств наземного транспорта, являющихся неотъемлемой частью договора страхования, страховыми случаями являются события, свершившиеся в период действия договора страхования, предусмотренные договором страхования, с наступлением которых возникает обязанность страховщика произвести страховую выплату страхователю.

Согласно п. 10.1.2 названных Правил после получения от страхователя заявления о выплате страхового возмещения, исполнения им обязанностей, указанных в пункте 10.2 настоящих Правил, страховщик обязан провести расследование причин и обстоятельств страхового события и при признании его страховым, произвести выплату страхового возмещения.

В силу п. 10.2.4 Правил страхования после наступления события, имеющего признаки страхового случая, страхователь обязан незамедлительно, но в любом случае не позднее 24 часов с момента его наступления, сообщить об этом в компетентные государственные органы и страховщику.

Таким образом, для возникновения у Страховой компании обязанности по выплате страхового возмещения необходимо наличие не только одного факта события, но и признание данного события страховым случаем.

В пункте 4.2 названных Правил страхования перечислены события, приведшие к повреждению застрахованного имущества, которые не признаются страховыми. В частности, не признаются страховыми события, если они произошли в результате управления транспортным средством лицом, не допущенным к управлению по договору страхования, управления лицом, находившимся в состоянии алкогольного опьянения и т.д.

При разрешении спора суд, делая акцент на том, что дорожно-транспортное происшествие произошло именно 11.11.2006 г., не принял во внимание, что само по себе это событие еще не является основанием для выплаты Ф-ву страхового возмещения. Для возникновения такой обязанности необходимо было установить, что это событие является страховым случаем.

Как следует из содержания Правил страхования средств наземного транспорта, указанная в пункте 10.2.4 обязанность страхователя о незамедлительном извещении страховщика о наступлении события, связана с наступлением у страховщика обязанности по проведению расследования причин и обстоятельств события с целью установления того, относится ли данное событие к страховому случаю, или нет.

Согласно п. 12.1.6 Правил страхования в случае невыполнения страхователем обязанностей, предусмотренных настоящими Правилами, которое повлекло за собой невозможность принятия страховщиком решения о признании случая страховым, страховщик вправе отказать в выплате страхового возмещения.

Вывод суда о том, что 11.11.2006 г. имел место именно страховой случай, является преждевременным. В данном случае суду следовало установить причины, по которым Ф-в после дорожно-транспортного происшествия, имевшего место 11.11.2006 г. в 02 час. 30 мин., сообщил о нем в органы ГИБДД только 15.11.2006 г.

Отвергая довод ответчика о нарушении истцом обязанности по незамедлительному сообщению в государственные органы и страховщику о произошедшем дорожно-транспортном происшествии, суд правильно указал, что это обстоятельство не является основанием для отказа в выплате страхового возмещения. Перечень оснований для отказа в выплате страхового возмещения, перечисленный в ст. 964 ГК РФ, является исчерпывающим. В данном случае у Страховой компании не имелось бы оснований для отказа Ф-ву в удовлетворении требований о выплате страхового возмещения, но только в случае наличия именно страхового случая.

(определение N 33-2054 от 17.04.2008 г.)

Дела иных категорий

Принимая решение о восстановлении К-ву срока для принятия наследства, открывшегося после смерти его отца, суд исходил из наличия уважительных причин для его восстановления. В качестве такой причины суд указал на то, что истец не знал о существовании у своего отца какого-либо наследственного имущества.

Однако отсутствие сведений о наличии наследственного имущества само по себе не может являться основанием для признания причин пропуска срока для принятия наследства уважительными. Такие понятия как незнание о наличии наследственного имущества и незнание об открытии наследства, неравнозначны.

В соответствии с п. 1 ст. 1155 ГК РФ по заявлению наследника, пропустившего срок, установленный для принятия наследства (статья 1154), суд может восстановить этот срок и признать наследника принявшим наследство, если наследник не знал и не должен был знать об открытии наследства или пропустил этот срок по другим уважительным причинам и при условии, что наследник, пропустивший срок, установленный для принятия наследства, обратился в суд в течение шести месяцев после того, как причины пропуска этого срока отпали.

Суд не учел, что открытие наследства связано именно с датой смерти гражданина. То есть срок для принятия наследства исчисляется не с того момента, когда наследники узнали о наличии наследственного имущества, а со дня смерти наследодателя. Пункт 1 ст. 1155 ГК РФ говорит о возможности восстановления срока в том случае, если наследники не знали именно о смерти наследодателя. В данном же случае К-в не ссылался на то, что он не знал о смерти своего отца. В качестве основания для удовлетворения своего требования он указывал только на то, что не знал о наличии наследственного имущества, что не имеет значения. Каких-либо других доводов свидетельствующих о наличии уважительных причин для восстановления срока для принятия наследства, истец в своем заявлении не указывал.

(определение N 33-3138 от 05.06.2008 г.)

Принимая решение об отказе М-ым в удовлетворении иска о взыскании с С-ной ущерба, причиненного им в результате затопления их квартиры, мировой судья и суд апелляционной инстанции исходили из того, что С-на, являющаяся собственницей квартиры, расположенной над квартирой истцов, фактически в ней не проживала. В спорной квартире проживала и была зарегистрирована мать собственницы Ф-на, которая в день затопления квартиры истцов допустила протекание воды. Суд не усмотрел вины С-ной в причинении вреда имуществу М-ых, поскольку она не является причинителем вреда, а истцами не представлено доказательств того, что затопление произошло в результате ненадлежащего содержания собственницей своей квартиры.

Данные выводы судебных инстанций основаны на неполном исследовании обстоятельств, имеющих значение для дела, и без учета норм материального права.

В соответствии со ст. 209 ГК РФ собственнику принадлежит право владения, пользования и распоряжения своим имуществом. Собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц.

Согласно ст. 210 ГК РФ и частям 3 и 4 ст. 30 ЖК РФ собственник жилого помещения несет бремя содержания помещения. Собственник жилого помещения обязан поддерживать данное помещение в надлежащем состоянии, не допуская бесхозяйственного обращения с ним, соблюдать права и законные интересы соседей, правила пользования жилым помещением, а также правила содержания общего имущества собственников помещений в многоквартирном доме.

В силу ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда.

По материалам дела видно, что затопление квартиры истцов произошло в результате протечки воды из квартиры ответчицы.

Также суд установил, что С-на, как собственница квартиры, распорядилась ею, предоставив ее для проживания своей матери.

Данное обстоятельство в силу ст.ст. 209, 210 ГК РФ и ст. 30 ЖК РФ не освобождало С-ну от обязанности нести ответственность по надлежащему выполнению обязательств, в том числе, обязательств по соблюдению прав и законных интересов соседей, не причиняя им вреда.

Факт причинения истцам вреда в результате ненадлежащего пользования имуществом, ответчицей не оспаривался. Ответственность за содержание внутриквартирного оборудования, поддержания его в исправном состоянии, за соблюдение прав и интересов соседей, лежит на собственнике жилого помещения. С учетом этих обстоятельств вывод судебных инстанций об отсутствии оснований для возложения ответственности на С-ну не основан на законе.

(постановление N 44-г-83 от 27.02.2008 г.)

Принимая решение об удовлетворении исковых требований Л-ной о взыскании ущерба, причиненного ей в результате затопления нежилого помещения, суд пришел к правильному и обоснованному выводу о том, что ответчики должны нести такую ответственность, как собственники жилого помещения.

При этом, удовлетворяя требования Л-ной о взыскании процентов в соответствии со ст. 395 ГК РФ, суд исходил из того, что ответчики необоснованно уклоняются от возмещения ущерба.

Между тем, согласно разъяснениям, содержащимся в пунктах 1 и 23 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 08.10.1998 г. N 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами", статья 395 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает последствия неисполнения или просрочки исполнения денежного обязательства, в силу которого на должника возлагается обязанность уплатить деньги.

В данном случае обязательство по возмещению ущерба у ответчиков возникает только в силу решения суда. Следовательно, до вступления в законную силу решения суда о возмещении ущерба, которым определена обязанность ответчиков по его возмещению и определен размер ущерба, оснований полагать, что ответчики неправомерно пользуются денежными средствами истицы, не имеется.

(определение N 33-726 от 12.02.2008 г.)

Отказывая С-ну в удовлетворении иска о взыскании суммы долга по договору займа, и удовлетворяя встречные требования ООО "N" о признании данного договора незаключенным, суд исходил из того, что деньги от истца ответчику не передавались. При этом расходный кассовый ордер, представленный истцом в подтверждение факта передачи денег, суд признал недопустимым доказательством по мотиву его несоответствия требованиям Федерального Закона "О бухгалтерском учете" (отсутствуют обязательные реквизиты: наименование организации, от имени которой составлен документ, наименование должностей лиц, ответственных за выполнение хозяйственной операции и правильность ее оформления и т.д.).

Вместе с тем, оценивая представленный истцом расходный кассовый ордер с точки зрения его допустимости (возможности выступать доказательством по заявленному предмету спора), суд не учел следующее.

Согласно положениям ст.ст. 161 - 162 ГК РФ для договора займа предусмотрена простая письменная форма сделки, последствием несоблюдения которой является лишение стороны возможности подтверждать факт ее совершения свидетельскими показаниями.

В силу ст. 60 ГПК РФ обстоятельства дела, которые в соответствии с законом должны быть подтверждены определенными средствами доказывания, не могут подтверждаться никакими другими доказательствами.

Поскольку в данном случае из самого договора займа не следует, что передача денег от заимодавца к заемщику состоялась непосредственно в момент подписания договора, истец, действительно, должен был отдельно подтвердить факт передачи денег ответчику. Этот факт мог быть подтвержден любыми письменными доказательствами, что отвечало бы требованиям о допустимости доказательств.

Из смысла положения ч. 1. ст. 71 ГПК РФ следует, что в качестве письменного доказательства может выступать любой бумажный носитель информации, содержащий сведения об обстоятельствах, имеющих значение для дела (акты, справки, схемы и т.д.). Следовательно, письменное доказательство подлежит оценке только с позиции того, содержит ли оно сведения об обстоятельствах дела, подтверждает либо опровергает оно позицию сторон и других участников процесса. Представленный истцом расходный кассовый ордер содержит сведения о получении ответчиком в день заключения договора займа денежной суммы.

Суд же ошибочно исходил из формального подхода, оценив расходный кассовый ордер с позиции его соответствия требованиям Федерального Закона "О бухгалтерском учете" как документа бухгалтерской отчетности.

(определение N 33-418 от 24.01.2008 г.)

Признавая недействительным договор приватизации, заключенный 30.09.1992 г., суд пришел к выводу о том, что сделка была совершена с нарушением требований действовавшего на момент ее заключения законодательства, в частности, ст. 133 КоБС РСФСР, согласно которой для отказа от принадлежащих подопечному прав требуется разрешение органов опеки и попечительства. Вследствие чего данная сделка является ничтожной в силу ст. 168 ГК РФ.

Делая вывод о том, что срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки истцом не пропущен, суд исходил из того, что договор был заключен в период действия ГК РСФСР и Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, которые предусматривали, что срок исковой давности составляет три года и начинает течь со дня, когда лицо узнало о нарушении своего права. Установив, что С-н узнал о нарушении своего права в июне 2006 г., а исковое заявление им подано в марте 2007 г., суд пришел к выводу о том, что исковое заявление подано в пределах установленного законом трехлетнего срока исковой давности.

Вместе с тем, суд неправильно применил материальный закон и не учел, что положения законодательства о сроках исковой давности и правила их применения изменились и были установлены п. 1 ст. 10 ФЗ "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"

Ранее действовавшим законодательством, а именно, ст. 78, ст. 83 Гражданского кодекса РСФСР, п. 3 ст. 42 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик, был установлен трехлетний срок исковой давности, который исчислялся со дня возникновения права на иск. Право на иск возникало со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права.

Федеральным законом от 30.11.1994 г. N 52-ФЗ с 01.01.1995 г. введена в действие часть первая Гражданского кодекса РФ, часть 1 статьи 181 которого предусматривает, что иск о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлен в течение десяти лет со дня, когда началось ее исполнение (в редакции Закона от 21.07.2005 г. срок исковой давности составляет три года с момента, когда началось исполнение сделки).

Поскольку оспариваемая сделка была заключена 30.09.1992 г., то есть до введения в действие части первой Гражданского кодекса РФ, а с иском о признании сделки недействительной и применении последствий ее недействительности С-н обратился в 2007 году, суду следовало определить, какой материальный закон, регулирующий сроки исковой давности и правила их исчисления, подлежал применению в данном случае.

Суд не учел, что в соответствии с ч. 1 ст. 10 ФЗ "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (в редакции Закона от 26.11.2001 г.) установленные частью первой Кодекса сроки исковой давности и правила их исчисления применяются к тем требованиям, сроки предъявления которых, предусмотренные ранее действовавшим законодательством, не истекли до 1 января 1995 года.

Поскольку оспариваемый договор приватизации был заключен 30.09.1992 г., и предусмотренный ГК РСФСР и Основами гражданского законодательства трехлетний срок исковой давности с того момента, когда лицо узнало о нарушении своего права, по выводам суда, не истек до 1 января 1995 г., к требованию С-на в соответствии с ч. 1 ст. 10 ФЗ "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" подлежали применению сроки исковой давности и правила их исчисления, предусмотренные п. 1 ст. 181 ГК РФ.

Согласно п. 8 совместного постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 12.11.2001 г. и Пленума Высшего Арбитражного суда Российской Федерации от 15.11.2001 г. N 15/18 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" при рассмотрении дел о применении последствий недействительности ничтожной сделки следует учитывать, что для исков установлен десятилетний срок исковой давности, который в силу п. 1 ст. 181 ГК РФ исчисляется со дня, когда началось исполнение такой сделки.

Данный срок применяется к тем искам, сроки предъявления которых, предусмотренные ранее действовавшим законодательством (п. 1 ст. 42 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик), не истекли до 01.01.1995 г. (ч. 1 ст. 10 ФЗ "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"). Начало течения срока исковой давности в этих случаях определяется согласно действовавшему законодательству (п. 3 ст. 42 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик).

Таким образом, из выше названных законодательных актов и разъяснений, данных в постановлении Пленума, следует, что если срок исковой давности, установленный ранее действовавшим законодательством, не истек до 01.01.1995 г., применяются сроки, установленные п. 1 ст. 181 ГК РФ. Суд же применил срок исковой давности с учетом начала его течения, установленного п. 3 ст. 42 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, однако без учета положений, определенных в Федеральном законе "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", и дал неправильное толкование п. 8 постановления Пленума.

Установление момента, с которого исчислялся срок исковой давности по ранее действующему законодательству, необходимо для определения того, истекли или нет сроки исковой давности до 01.01.1995 г., установленные ранее действующим законодательством. И, если они не истекли, применяются сроки исковой давности и правила их исчисления, установленные частью первой Гражданского кодекса РФ.

(постановление N 44-г-719 от 25.06.2008 г.)

Принимая решение об удовлетворении исковых требований И-вой, суд пришел к выводу о том, что она вправе в соответствии с п. 1 ст. 302 ГК РФ истребовать квартиру из владения Е-вой, поскольку квартира выбыла из владения собственницы помимо ее воли, и была приобретена ответчицей возмездно у Х-ной, которая не имела право на ее отчуждение.

При этом суд исходил из того, что вступившим в законную силу приговором суда было установлено, что спорная квартира выбыла из владения И-вой, являющейся собственницей данного имущества, помимо её воли, а Х-на являлась лицом, не имевшим право на отчуждение жилого помещения. Также суд посчитал преюдициальным тот факт, что удостоверенная нотариусом доверенность, согласно которой И-ва уполномочила свою мать Х-ну быть ее представителем по вопросу распоряжения и отчуждения квартиры, является недействительной, поскольку И-ва ее не подписывала.

Вместе с тем, суд не учел, что законодателем установлены существенные особенности в отношении объективных и субъективных пределов преюдициальности приговора. Согласно ч. 4 ст. 61 ГПК РФ вступивший в законную силу приговор суда по уголовному делу обязателен для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого вынесен приговор суда, по вопросам, имели ли место эти действия и совершены ли они данным лицом.

Из вышеприведенной правовой нормы следует, что преюдициальными для гражданского дела являются выводы приговора только по двум вопросам: имели ли место сами действия; и совершены ли они данным лицом. Другие факты, содержащиеся в приговоре, преюдициального значения не имеют. При этом в гражданском процессе возникновение преюдициальной связи судебных актов возможно только в том случае, если суд рассматривает дело о гражданско-правовых последствиях действий подсудимого. Фактически законодатель в данном случае сводит возможность применения преюдициальности приговора только к случаям рассмотрения гражданских исков, предъявленных непосредственно к лицу, в отношении которого вынесен приговор суда.

Как следует из материалов дела, И-вой фактически предъявлены исковые требования об истребовании спорной квартиры только к Е-вой. Х-на, в отношении которой вынесен приговор, указана в исковом заявлении формально, поскольку никаких конкретных требований к ней не предъявлено.

Таким образом, в рассматриваемом случае приговор суда не имеет преюдициального значения, т.к. ответчица Е-ва не является лицом, в отношении которого вынесен приговор суда, а иск И-вой к Е-вой не является иском, вытекающим из уголовного дела по обвинению Х-ной.

(определение N 33-1916 от 17.04.2008 г.)

Удовлетворяя требования К-ва о расторжении договора пожизненного содержания с иждивением, заключенного между Н-ым и С-вой, суд исходил из того, что С-ва ненадлежащим образом исполняла свои обязательства.

Вместе с тем, данный вывод суда основан на неправильном применении норм материального права.

В соответствии с п. 1 ст. 605 ГК РФ обязательство пожизненного содержания с иждивением прекращается смертью получателя ренты.

Согласно п. 2 ст. 605 ГК РФ при существенном нарушении плательщиком ренты своих обязательств получатель ренты вправе потребовать возврата недвижимого имущества, переданного в обеспечение пожизненного содержания, либо выплаты ему выкупной цены на условиях, установленных статьей 594 настоящего Кодекса. При этом плательщик ренты не вправе требовать компенсации расходов, понесенных в связи с содержанием получателя ренты.

Таким образом, пункт 2 ст. 605 ГК РФ закрепляет особые правовые последствия досрочного расторжения договора пожизненного содержания с иждивением. Как и любой гражданско-правовой договор, рассматриваемый договор может быть расторгнут по соглашению сторон (п. 1 ст. 450 ГК РФ ). В судебном порядке такой договор может быть расторгнут по требованию получателя ренты при существенном нарушении плательщиком ренты своих обязательств (ст.ст. 450 и 599 ГК РФ ). В этом случае у получателя ренты возникает в силу закона право потребовать возврата недвижимого имущества, переданного в обеспечение пожизненного содержания, либо выплаты ему выкупной цены на условиях, установленных ст. 594 ГК РФ.

Как следует из материалов дела, в декабре 2006 г. между Н-ым и С-вой был заключен договор пожизненного содержания с иждивением, а в июне 2007 г. Н-в умер.

При жизни Н-в, как получатель ренты, требований о расторжении в судебном порядке договора пожизненного содержания с иждивением по основаниям существенного нарушения С-вой, как плательщиком ренты, обязательств по договору, не заявлял. Расторгая договор по требованию лица, которое стороной в указанном договоре не является, суд первой инстанции не установил, обладает ли К-в правом на предъявление таких исковых требований.

Исходя из смысла положений п. 2 ст. 605 ГК РФ право требовать в судебном порядке расторжения договора пожизненного содержания с иждивением предоставлено законом только получателю ренты в случае существенного нарушения плательщиком ренты своих обязательств по договору. Только в том случае, если такое требование было первоначально заявлено самим получателем ренты, а затем поддержано после его смерти наследником, то лишь в таких правоотношениях по возврату недвижимости правопреемство является допустимым.

(определение N 33-6389/15 от 10.01.2008 г.)

Разрешая требования Г-ва и других о взыскании с Военного комиссариата задолженности по пенсии, суд установил, что истцы являются пенсионерами Министерства обороны РФ и им выплачивается пенсия за выслугу лет как лицам, проходившим военную службу в качестве офицеров в Вооруженных Силах Российской Федерации и бывшего Союза ССР.

В соответствии с п. "а" ч. 1 ст. 14 Закона РФ от 12.02.1993 г. N 4468-1 "О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, государственной противопожарной службе, органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семей" (далее - Закон о пенсионном обеспечении) пенсия за выслугу лет устанавливается в следующих размерах: лицам, указанным в статье 1 настоящего Закона, имеющим выслугу 20 лет и более: за выслугу 20 лет - 50 процентов соответствующих сумм денежного довольствия, предусмотренного статьей 43 настоящего Закона; за каждый год выслуги свыше 20 лет - 3 процента указанных сумм денежного довольствия, но всего не более 85 процентов этих сумм.

На основании ст. 43 Закона о пенсионном обеспечении (в редакции, действовавшей на период возникновения спорных правоотношений) пенсии, назначаемые лицам, указанным в статье 1 настоящего Закона, и их семьям, исчисляются из денежного довольствия военнослужащих. Для исчисления им пенсии учитываются в порядке, определяемом Правительством Российской Федерации, оклады по должности, воинскому или специальному званию (без учета повышения окладов за службу в отдаленных, высокогорных местностях и в других особых условиях) и процентная надбавка за выслугу лет, включая выплаты в связи с индексацией денежного довольствия. Для исчисления им пенсии в денежное довольствие включается также месячная стоимость соответствующего продовольственного пайка, выдаваемого военнослужащим, ежемесячной денежной продовольственной компенсации, выплачиваемой лицам рядового и начальствующего состава.

Согласно ч. 1 ст. 48 Закона о пенсионном обеспечении пенсионерам из числа лиц, указанных в статье 1 настоящего Закона, и членов их семей, проживающим в местностях, где к заработной плате рабочих и служащих устанавливаются районные коэффициенты, на период проживания их в этих местностях пенсии, назначаемые в соответствии с настоящим Законом, надбавки к этим пенсиям и повышения, кроме предусмотренных статьей 45 настоящего Закона, исчисляются с применением соответствующего районного коэффициента, установленного в данной местности для рабочих и служащих непроизводственных отраслей.

В силу п. "б" ч. 1 ст. 49 Закона о пенсионном обеспечении пенсии, назначенные лицам, указанным в статье 1 настоящего Закона и их семьям, а также надбавки к пенсиям, повышения и увеличения пенсий, подлежат пересмотру при увеличении денежного довольствия военнослужащих - исходя из уровня увеличения учитываемого при исчислении пенсий денежного довольствия соответствующих категорий военнослужащих одновременно с его увеличением.

На основании п. 13 приложения N 3 к Федеральному закону от 31.12.1999 г. N 227-ФЗ "О федеральном бюджете на 2000 год" денежная компенсация взамен продовольственного пайка установлена в размере 20 рублей в сутки.

Судом было установлено, что в период с 01 января по 30 ноября 2000 года денежная продовольственная компенсация истцам выплачена в размере 378 рублей 08 копеек в месяц, с 01 декабря 2000 года ответчиком произведен перерасчет пенсии с применением установленного Федеральным законом "О федеральном бюджете на 2000 год" размера компенсации - 20 руб. в сутки.

Принимая решение об удовлетворении исковых требований каждого из истцов в размере 6.764 руб. 67 коп., суд исходил из того, что в соответствии с Федеральным законом "О федеральном бюджете на 2000 год" с 01 января 2000 года размер продовольственной компенсации увеличился до 20 рублей в сутки и стал составлять 608 рублей 33 копейки в месяц. В связи с этим ответчик обязан выплатить истцам недополученную сумму компенсации, исходя из разницы сумм, которая установлена приведенным законом, и которая была установлена законодательством до этого момента, и фактически выплачена истцам (608,33 - 378,08 = 230,25 рублей), с учетом количества месяцев, в течение которых размер компенсации по вине ответчика не был увеличен (230,25 x 11 = 2 532,75 рублей), с применением индексов инфляции к полученной сумме за период с февраля 2000 года по июль 2007 года. Таким образом, суд пришел к выводу о начислении истцам одинакового размера компенсации.

Вместе с тем, суд не учел, что согласно ст.ст. 14, 43, 48 Закона о пенсионном обеспечении выплате подлежит пенсия, а не продовольственная компенсация как таковая. Размер продовольственной компенсации включается в состав денежного довольствия военнослужащих, а сумма денежного довольствия по правилам ст. 14 Закона определяется в процентном соотношении к выслуге лет конкретного пенсионера, при этом к исчисленной таким образом пенсии применяется районный коэффициент. Таким образом, размер задолженности, подлежащей выплате истцам, определен судом неверно, с нарушением норм материального права.

Кроме того, рассчитывая задолженность с учетом индексации за период с января 2000 г., суд применил индексы роста потребительских цен (уровня инфляции), установленные с февраля 2000 г. Между тем, покупательная способность суммы невыплаченной пенсии начинает обесцениваться со дня, следующего за днем, когда ответчик должен выполнить свои обязанности по выплате. С учетом этого суду следовало выяснить срок выплаты истцам пенсии и, в зависимости от установленного, определить период, с которого необходимо начислять индексацию.

(постановление N 44-г-2289 от 18.01.2008 г.)

Удовлетворяя требование М-вой, являющейся матерью умершего в период военной службы М-ва, о выдаче удостоверения о праве на льготы, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что право на меры социальной поддержки родителей погибших военнослужащих связано с условием наступления смерти военнослужащих при исполнении ими обязанностей военной службы.

Данный вывод суда не основан на действующем законодательстве.

Согласно ст. 21 ФЗ "О ветеранах" меры социальной поддержки, установленные для семей погибших (умерших) инвалидов войны, участников Великой Отечественной войны, ветеранов боевых действий (далее - погибшие (умершие)), предоставляются нетрудоспособным членам семьи погибшего (умершего), состоявшим на его иждивении и получающим пенсию по случаю потери кормильца (имеющим право на ее получение) в соответствии с пенсионным законодательством Российской Федерации.

Независимо от нахождения на иждивении и получения любого вида пенсии и заработка меры социальной поддержки предоставляются родителям погибшего (умершего).

Меры социальной поддержки, установленные для членов семей погибших (умерших), распространяются на членов семей военнослужащих, лиц рядового и начальствующего состава органов внутренних дел, Государственной противопожарной службы, учреждений и органов уголовно-исполнительной системы и органов государственной безопасности, погибших при исполнении обязанностей военной службы (служебных обязанностей). Меры социальной поддержки, указанные в настоящей статье, предоставляются членам семей военнослужащих, погибших в плену, признанных в установленном порядке пропавшими без вести в районах боевых действий, со времени исключения указанных военнослужащих из списков воинских частей.

Из содержания данной статьи следует, что законодателем используется два понятия наступления смерти инвалидов войны, участников Великой Отечественной войны, ветеранов боевых действий. Тогда как, распространяя эти меры социальной поддержки на членов семьи военнослужащих, законодатель предусматривает такое право только за членами семьи погибших военнослужащих.

Из буквального значения слов "погибший" и "умерший" следует, что погибшим при исполнении обязанностей военной службы военнослужащим является лицо, смерть которого наступила сразу в результате увечья (ранения, травмы, контузии), либо умершее от его последствий спустя время после причинения; соответственно, умершим при исполнении обязанностей военной службы военнослужащим является лицо, смерть которого наступила от заболевания.

Судом установлено, что М-в умер от онкологического заболевания в период военной службы. Согласно общевоинскому уставу Вооруженных сил РФ его смерть наступила при исполнении обязанностей военной службы. Однако данное обстоятельство не дает право его матери на меры социальной поддержки, предусмотренные ст. 21 ФЗ "О ветеранах", поскольку члены семьи умершего военнослужащего, не приравнены к членам семьи погибших (умерших) инвалидов войны, участников Великой Отечественной войны, ветеранов боевых действий. Следовательно, истице не могло быть выдано удостоверение о праве на льготы, предусмотренные ст. 21 ФЗ "О ветеранах".

(определение N 33-1750 от 05.04.2008 г.)

Восстанавливая 3-ву пропущенный срок для обращения в суд за защитой нарушенного права, и отменяя решение территориальной избирательной комиссии о регистрации Д-на кандидатом в депутаты городской Думы, суд руководствовался положениями ст. 112 ГПК РФ и учитывал принцип равного участия всех граждан в выборах. При этом судом было установлено, что оспариваемое решение территориальной избирательной комиссии было принято 05.10.2007 г., в силу требований ч. 2 ст. 260 ГПК РФ срок для обращения в суд с соответствующим заявлением истек 14.10.2007 г., заявление в суд от 3-ва поступило 14.11.2007 г.

Судом также учитывалось то обстоятельство, что сам заявитель 3-в был зарегистрирован в качестве кандидата в депутаты городской Думы 24.10.2007 г. и, соответственно, до этого момента не имел возможности для обращения с заявлением об отмене регистрации другого кандидата. В период с 24.10.2007 г. по 07.11.2007 г. 3-в по уважительной причине не имел возможности ознакомиться с решениями территориальной избирательной комиссии, поскольку проходил курс лечения в лечебном учреждении и по состоянию здоровья не имел возможности для встречи со своим доверенным лицом.

Вместе с тем, согласно ч. 2 ст. 260 ГПК РФ заявление, касающееся решения избирательной комиссии, комиссии референдума о регистрации, об отказе в регистрации кандидата (списка кандидатов), инициативной группы по проведению референдума, иной группы участников референдума, может быть подано в суд в течение десяти дней со дня принятия избирательной комиссией, комиссией референдума обжалуемого решения.

Установленный указанной правовой нормой процессуальный срок восстановлению не подлежит.

Аналогичное положение содержится и в п. 2 ст. 78 Федерального закона N 67-ФЗ от 12.06.2002 г. "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации".

Поскольку 3-в обратился в суд с заявлением об отмене решения ТИК с пропуском установленного ч. 2 ст. 260 ГПК РФ десятидневного срока, не подлежащего восстановлению, то его заявление не подлежало рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства. При этом причины, по которым заявителем был пропущен указанный срок, в данном случае значения не имеют.

(определение N 33-6344/11 от 31.01.2008 г.)

Практика Европейского суда

Право участвовать в выборах в качестве кандидата, гарантированное статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции и содержащееся в концепции истинно демократического режима, будет иллюзорным, если человека можно в любой момент произвольно лишить этого права. Следовательно, хотя государства действительно располагают широкой свободой усмотрения при установлении - абстрактно - условий для участия кандидата в выборах, принцип эффективности права требует, чтобы вывод о несоблюдении кандидатом на выборы указанных условий отвечал ряду критериев, выработанных для предотвращения вынесения произвольных решений.

Как следует из обстоятельств дела, после ряда процедур на внутригосударственном уровне заявление С-ва было отклонено на том основании, что заявитель представил неверную информацию о своем месте работы и не подтвердил свое членство в политической партии.

Европейский суд полагает, что требование предоставлять информацию о работе кандидата и его членства в политической партии служит для того, чтобы предоставить избирателям возможность сделать обоснованный выбор с учетом профессионального и политического прошлого кандидата на выборную должность. Введение такого требования не является произвольным или необоснованным. Также бесспорно является законным просить кандидатов на выборную должность, чтобы предоставляемая ими информация максимально соответствовала действительности, чтобы избиратели не вводились в заблуждение ложными заявлениями. Следовательно, Европейский суд приходит к выводу. что предъявляемое к кандидату в члены государственного законодательного of требование предоставить соответствующую действительности информацию о с занятости и принадлежности к политической партии является законной целью по cmi статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции.

Исходя из фактов дела, Европейский суд отмечает, что заявитель представил в окружную избирательную комиссию сведения о том, что он работал исполняющим обязанности заведующего кафедрой конституционного права. Предыдущая этой записи запись в трудовой книжке заявителя указывала на, что он был переведен на должность профессора этой кафедры.

Европейский суд отмечает, что выводы властей Российской Федерации были не только непоследовательны сами по себе, они также не были основаны ни на положениях закона или практики толкования требований Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации". Из буквального прочтения данного Федерального закона не следует ни обязанность перечислять переводы с должности на должность и изменения места работы, ни обязанность проводить различия между постоянной и временной должностью, поскольку указанный Закон требует только указания "основного места работы", если оно есть у кандидата. Отсутствие явного правового обоснования решений властей Российской Федерации обусловливает вывод Европейского суда о том, что эти решения не отвечали конвенционному стандарту "законности" и предвидимости обжалуемой меры - стандарту, который требует, чтобы закон был сформулирован достаточно точным образом, чтобы позволить лицу с надлежащей помощью в случае необходимости предвидеть последствия, которые может повлечь то или иное действие.

В заключение относительно ситуации с занятостью заявителя Европейский суд полагает, что нельзя серьезно утверждать, что различие между должностью профессора кафедры и исполняющего обязанности заведующего этой же кафедрой могло бы ввести избирателей в заблуждение. В любом случае заявитель был известной публичной фигурой в связи со своей работой в прошлом в должности Генерального прокурора Российской Федерации, и его текущая работа в академической сфере имела меньшее значение.

Принимая во внимание изложенное, Европейский суд полагает, что решение властей Российской Федерации о лишении заявителя возможности участвовать в выборах в связи с предположительным непредставлением заявителем точной информации о своей занятости и принадлежности к политической партии не имело соответствующих и достаточных оснований и не согласовывалось с неоспоренными фактами. Поэтому оно было непропорционально поставленной законной цели.

(постановление от 19.07.2007 г. N 17864/04 и 21396/04)

Судебная коллегия по гражданским делам Пермского краевого суда