Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 12/2008

Бюллетень Европейского Суда по правам человека
Российское издание
N 12/2008

Редакционная: необходимые пояснения и краткие замечания

Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах

Такими торжественными словами начинается ст. 1 Всеобщей декларации прав человека, которой 10 декабря, в Международный день прав человека, учрежденный в честь этого знакового документа, исполнилось 60 лет. Эта декларация стала основой международных стандартов в области прав человека, тем фундаментом, на котором зиждутся внушительное число имеющих обязательную юридическую силу международных договоров по правам человека, в том числе и европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Немного истории. Человечество долго шло ко Всеобщей декларации прав человека. Вспомним на этом пути английский "Билль о правах" (1689 г.), французскую "Декларацию прав человека и гражданина" (1789 г.). Когда после Второй мировой войны была создана Организация Объединенных Наций, члены международного сообщества дали торжественное обещание не допускать впредь совершения зверств, подобных тем, что имели место в ходе этой войны. Мировые лидеры решили дополнить Устав ООН документом, гарантирующим права каждого человека везде и всегда.

Задуманный в ООН документ, который позднее стал именоваться Всеобщей декларацией прав человека (далее - Декларация), рассматривался в 1946 году на первой сессии Генеральной Ассамблеи, которая препроводила этот вопрос Экономическому и Социальному Совету "для передачи на рассмотрение Комиссии по правам человека... в контексте подготовки ею международного билля о правах". Комиссия по правам человека состояла из 18 членов, представлявших различные политические, культурные и религиозные традиции. Председателем редакционного комитета являлась Элеонора Рузвельт, вдова американского президента Франклина Д. Рузвельта. Вместе с ней работали Рене Кассэн (Франция), составивший первый проект Декларации; докладчик Комитета Шарль Малик (Ливан); заместитель Председателя Пэн Чун Чан (Китай); и Джон Хамфри (Канада), директор Отдела по правам человека Организации Объединенных Наций, который подготовил набросок Декларации. Однако признавалось, что "движущей силой", которая обеспечила принятие Декларации, являлась госпожа Рузвельт.

Подготовленный Кассэном окончательный проект был передан Комиссии по правам человека, которая заседала в Женеве. Этот проект, разосланный всем государствам - членам ООН с тем, чтобы они представили по нему замечания, стал известен под названием "Женевский проект".

Первый проект Декларации был предложен в сентябре 1948 года, причем в подготовке окончательного проекта участвовало свыше 50 государств-членов. В своей резолюции 217А (III) от 10 декабря 1948 года Генеральная Ассамблея, заседавшая в Париже, приняла Декларацию при таком раскладе голосов: восемь стран воздержались при голосовании, но ни одна страна не проголосовала против. Исследователи особо отмечают, что в то время, когда весь мир был разделен на два блока - восточный и западный, нахождение общей точки зрения в отношении сути этого документа оказалось невероятно трудной задачей.

Вернемся в наши дни. Шестидесятилетнему юбилею Декларации были посвящены торжественные мероприятия в Америке и Европе.

Генеральная Ассамблея ООН провела торжественное заседание, посвященное юбилейной дате. Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун заявил, что Декларация отражает стремление человечества к процветанию, уважению достоинства всех и мирному сосуществованию. "С тех пор мы прошли длинный путь, - заявил Генеральный секретарь. - Однако реальность заключается в том, что мы не оправдали надежд, закрепленных в Декларации, - по крайней мере все еще не оправдали". Глава ООН обратил внимание на грубые нарушения прав человека во всем мире, а также на чрезвычайную нехватку продовольствия и глобальный финансовый кризис, которые имеют огромные негативные последствия для реализации прав человека, включая право на развитие.

Президент России Дмитрий Анатольевич Медведев направил приветствие участникам заседания Генеральной Ассамблеи, в которой, в частности, говорится: "Сегодня мы отмечаем важную и знаменательную историческую веху. Всеобщая декларация прав человека оказала огромное влияние на формирование современного миропорядка и международного права, на жизнь миллионов людей на планете".

В штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже состоялась торжественная церемония награждения 90-летнего французского правозащитника Стефана Эсселя премией ЮНЕСКО/Бильбао за содействие культуре прав человека. Он удостоен премии за выдающийся вклад "в содействие культуре прав человека, справедливости и достоинству", а также за "личное участие в принятии Всеобщей декларации прав человека".

В Страсбурге в рамках празднования 60-летия Декларации прошел семинар, посвященный деятельности региональных судов по правам человека (Африканского, Европейского и Межамериканского), на открытии которого выступил Жан-Поль Коста, председатель Европейского Суда по правам человека. Он, в частности, сказал: "В Международный день прав человека мы должны и прославлять достижения прошлого, и смотреть в будущее. Шестьдесят лет ООН и региональные организации, такие как Совет Европы, ведут человечество вперед по пути справедливости и свободы. И впереди у нас длинная дорога. Объединим же наши силы для этого путешествия!"

Поддержим торжественные слова Председателя, поздравим друг друга с юбилеем Всеобщей декларации прав человека и перейдем к прозе жизни - практике Европейского Суда по правам человека.

По жалобам о нарушениях статьи 2 Конвенции

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств

По делу обжалуется неспособность организовать эффективное расследование судьбы греков-киприотов, безвестно пропавших в период турецких военных операций на Северном Кипре в 1974 году. Дело передано в Большую Палату.

Варнава и другие против Турции
[Varnava and Others v. Turkey] (N 16064/90 и др.)

Постановление от 10 января 2008 г. [вынесено III Секцией]

В Постановлении, вынесенном Палатой, Европейский Суд установил шестью голосами "за" и одним - "против", что по делу допущены продолжающиеся нарушения требований статей 2 и 5 (что касается неспособности Турции организовать эффективное расследование для установления места пребывания и судьбы девятерых заявителей, пропавших при обстоятельствах, угрожающих жизни) и статьи 3 Конвенции. Он также признал единогласно, что по делу требования статьи 5 Конвенции нарушены не были, что касается предполагаемого содержания 9 человек под стражей.

Дело передано в Большую Палату по требованию государства-ответчика.

Иные подробности дела см. в "Информационном бюллетене по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 104* (* См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 7/2008.).

По жалобам о нарушениях статьи 3 Конвенции

Вопрос о запрещении пыток

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств

По делу обжалуются несоразмерное и неоправданное использование палок против заключенных и отсутствие эффективного расследования. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Владимир Романов против России
[Vladimir Romanov v. Russia] (N 41461/02)

Постановление от 24 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 34 Конвенции.)

Вопрос о запрещении бесчеловечного наказания

По делу обжалуются принуждение солдата срочной службы, имеющего проблемы со здоровьем, о которых было известно, к чрезмерным физическим упражнениям в качестве наказания и отсутствие эффективного расследования. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Чембер против России
[Chember v. Russia] (N 7188/03)

Постановление от 3 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Во время прохождения срочной службы заявитель, который был освобожден от физических упражнений и строевой подготовки вследствие заболевания колена, в связи с которым он проходил лечение, был среди группы военнослужащих, которым приказали выполнить по 350 приседаний в качестве наказания за ненадлежащую уборку в казармах. Он упал в обморок во время упражнений и был помещен в больницу. Позднее у него была диагностирована закрытая травма позвоночника, он был освобожден от воинской обязанности по состоянию здоровья и признан инвалидом второй группы. Он не может нормально ходить. После проверки прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела против командиров в связи с отсутствием доказательств. Требование о возмещении вреда было отклонено судами по гражданским делам, поскольку в рамках уголовного разбирательства не были установлены виновные лица. Между тем мать заявителя обжаловала вышестоящему военному прокуратуру постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, но он отказался рассматривать ее жалобу до возврата документов судом по гражданским делам. С тех пор заявитель не получал каких-либо сведений.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции.

(a) Материально-правовой аспект. Хотя сложные физические упражнения могут являться неотъемлемой частью воинской дисциплины, они не должны подвергать опасности здоровье и благополучие солдат или ущемлять их достоинство. Заявитель был доведен интенсивными физическими упражнениями до потери сознания, и полученная в результате травма привела к продолжительному расстройству здоровья. Несмотря на осведомленность о специфических проблемах со здоровьем у заявителя и его освобождении от физических упражнений и строевой подготовки, командиры принудили его делать именно тот тип упражнений, который предполагал высокую нагрузку на позвоночник и колени. Суровость этого наказания не была обусловлена какой-либо дисциплинарной или военной потребностью. Таким образом, оно было применено с осознанной целью причинения заявителю интенсивного физического страдания, которое приравнивается к бесчеловечному наказанию.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

(b) Процессуальный аспект. Европейский Суд полагает, что проверка, проведенная властями страны, не была надлежащей по ряду оснований (отсутствовало медицинское обследование, не были установлены или допрошены свидетели, заявитель не был заслушан лично, и его версия событий не была упомянута в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела, и он не мог официально требовать признания потерпевшим или осуществлять процессуальные права). Заявитель попал в замкнутый круг, в котором органы власти, перекладывая ответственность друг на друга, не исследовали и не исправили нарушения, допущенные при поверке. Суды по гражданским делам не проводили независимого исследования дела, исходя лишь из выводов, изложенных в постановлении военных властей, а вышестоящий военный прокурор затем отказался отвечать на жалобу матери заявителя, поскольку полагал, что после решения суда по гражданским делам в этом не было необходимости. Таким образом, проверка со стороны российских властей в связи с жалобами заявителя на жестокое обращение не была тщательной, адекватной и эффективной.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции. Тот факт, что суды по гражданским делам воспроизвели выводы следствия, не давая оценку обстоятельствам дела, показывает, что неэффективная проверка со стороны органов прокуратуры лишила эффективности любое средство правовой защиты, которое могло существовать. Кроме того, вызывают удивление положения российского уголовного права, согласно которым возможность предъявления иска в порядке гражданского судопроизводства о возмещении вреда зависит от основания, по которому было прекращено уголовное разбирательство. Отказ в возбуждении уголовного дела в отношении командиров заявителя на том основании, что отсутствовало событие преступления, эффективно лишил его права предъявления иска о возмещении вреда в суд по гражданским делам.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 10 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о правомерности высылки

По делу обжалуется предполагаемая депортация в Шри-Ланку тамила, ходатайствовавшего о предоставлении убежища. Высылка составит нарушение требований статьи 3 Конвенции.

N.A. против Соединенного Королевства
[N.A. v. United Kingdom] (N 25904/07)

Постановление от 17 июля 2008 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель, шриланкийский гражданин и тамил* (* Тамилы - народ в Южной Азии. Живут в Индии (в основном в штате Тамил Наду), на Шри-Ланке (претендуют на отторжение от острова государства Тамил Илам), а также в Малайзии, Бирме, Сингапуре, Австралии и Океании. Говорят на тамильском языке дравидийской языковой семьи. По вероисповеданию большинство тамилов - индуисты (в среде тамилов возникла специфически тамильская ветвь индуизма айявари, которой, однако, придерживаются не более 10% тамилов), часть - мусульмане (прим. переводчика).) по национальности, тайно въехал в Соединенное Королевство и попросил убежища на том основании, что опасается жестокого обращения в Шри-Ланке со стороны шриланкийской армии и "Тигров освобождения Тамил Илама". Он пояснил, что в 1990-1997 годах шесть раз задерживался и заключался под стражу по подозрению в сотрудничестве с "Тиграми". Всякий раз его освобождали без предъявления обвинения. Как минимум в одном случае содержания под стражей заявитель подвергался жестокому обращению, и на его ногах сохранились шрамы от ударов палкой. Его сфотографировали и взяли у него отпечатки пальцев. Для его освобождения отец был вынужден подписать определенные документы. Заявитель опасался "Тигров", поскольку его отец выполнял для армии определенную работу. Дважды они пытались завербовать его.

Ходатайство о предоставлении убежища было отклонено министром внутренних дел, как и его жалоба на это решение. Распоряжение о его высылке было принято в 2006 году. Министр внутренних дел отказался рассматривать его дальнейшие заявления, посчитав, что они представляют собой новые просьбы о предоставлении убежища, и отметив, что общая ситуация в Шри-Ланке не свидетельствует о наличии риска жестокого обращения, и что отсутствуют данные об опасности для заявителя после возвращения на родину. После ряда безуспешных ходатайств заявителя о судебной проверке решения о высылке его в Шри-Ланку в 2007 году было принято новое распоряжение о высылке, которое не было исполнено в связи с указанием Европейского Суда на предварительные меры в соответствии с правилом 39 Регламента.

В целом Европейский Суд отмечает рост числа ходатайств о применении предварительных мер со стороны тамилов, высылаемых в Шри-Ланку из Соединенного Королевства и других государств-участников. В переписке с властями Соединенного Королевства по поводу сложностей обработки многочисленных ходатайств о применении правила 39 Регламента Европейский Суд указал, что до вынесения постановления по одному и нескольким жалобам он решил применять правило 39 к любому делу, возбужденному тамилом, обжалующим свою высылку. С конца октября 2007 г. Европейский Суд применил правило 39 Регламента в отношении 342 тамилов, подлежавших высылке из Соединенного Королевства.

Вопросы права

Факт ухудшения ситуации в сфере безопасности в Шри-Ланке и сопутствующего роста количества нарушений прав человека не создает общий риск для всех тамилов, возвращающихся туда. Оценка риска может быть осуществлена только на индивидуальной основе. В принципе законной является оценка индивидуального риска на основе перечня "факторов риска", выработанного властями Соединенного Королевства благодаря прямому доступу к объективной информации и экспертным заключениям, хотя следует иметь в виду, что ряд индивидуальных факторов, которые не образуют реального риска по отдельности, могут быть оценены иначе в совокупности с учетом ситуации всеобщего насилия и повышенных мер безопасности.

Информация, которой располагает Европейский Суд, свидетельствует о пытках и жестоком обращении шриланкийских властей с тамилами, представляющими интерес для борьбы с "Тиграми", и шриланкийские власти имеют технические средства и процедуры для идентификации в аэропорту Коломбо лиц, которым отказано в предоставлении убежища, и тех, кто разыскивается властями.

Что касается предполагаемого риска со стороны "Тигров освобождения Тамил Илама", Европейский Суд признает, что любому риску в Коломбо с их стороны могут подвергаться только те тамилы, которые известны как их активные противники или рассматриваются как предатели, поэтому для заявителя отсутствует опасность с их стороны при возвращении в Коломбо. Что касается шриланкийских властей, Европейский Суд исследовал утверждение заявителя о том, что он подвергается реальному риску с точки зрения совокупности факторов с учетом развития ситуации после того, как национальные власти предприняли последнюю оценку обстоятельств, принимая во внимание общее насилие и повышенные меры безопасности. Для дела имеют значение подписание отцом заявителя в целях его освобождения документа, который мог быть сохранен шриланкийскими властями, наличие шрамов, которое значительно повышает совокупный риск жестокого обращения, а также возраст, пол и происхождение заявителя, ранее существовавшие подозрения в его принадлежности к "Тиграм", его возвращение из Лондона и тот факт, что он просил о предоставлении ему убежища за границей. Все это создает опасность установления его личности, допроса, обыска и заключения под стражу в аэропорту или, в меньшей степени, в Коломбо. Тот факт, что в последний раз заявитель находился под стражей в Шри-Ланке более 10 лет назад, не имеет решающего значения, поскольку интерес шриланкийских властей к определенным категориям лиц, прибывающих в страну, может изменяться в зависимости от внутренней ситуации, как возрастать, так и уменьшаться.

Поскольку лица, к которым власти проявляют интерес в борьбе с "Тиграми", систематически подвергались пыткам и жестокому обращению, существует реальный риск того, что власти в аэропорту Коломбо могут получить доступ к досье, имеющему отношение к содержанию заявителя под стражей. Если это так, то с учетом совокупности других факторов риска вероятно, что он будет заключен под стражу и подвергнут обыску. В этом случае будут обнаружены шрамы на его ногах. Таким образом, возникнут достаточные основания для вывода о том, что заявитель представляет интерес для шриланкийских властей в их борьбе с "Тиграми".

Постановление

Высылка составит нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Требования о компенсации материального ущерба или морального вреда не предъявлялись.

По жалобам о нарушениях статьи 5 Конвенции

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи Конвенции

Вопрос о лишении свободы в порядке, установленном законом

По делу обжалуется заключение на борту членов экипажа иностранного судна, которое было задержано в открытом море. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

Медведев и другие против Франции
[Medvedyev and Others v. France] (N 3394/03)

Постановление от 10 июля 2008 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

Заявители, украинские, румынские, греческие и чилийские граждане, входили в экипаж торгового судна "Уиннер", несущего камбоджийский флаг. В рамках международного сотрудничества по противодействию обороту наркотиков французские власти получили сообщение о том, что на судне мог находиться большой груз наркотиков. Соответственно, французские власти задержали судно в море, у островов Зеленого Мыса, и направили в порт Брест (Франция).

Вопросы права

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 5 Конвенции. Международное право предусматривает принцип свободы судоходства в открытом море, хотя суда могут подвергаться мерам контроля и принуждения со стороны иных судов, несущих флаг того же государства. Представителям властей судна под флагом иного государства разрешена высадка на судно даже без предварительного согласия государства, чей флаг несет такое судно, при наличии разумных оснований подозревать, что на его борту находятся рабы, оно участвует в пиратстве или неразрешенном вещании, либо, хотя несет иностранный флаг или отказывается демонстрировать флаг, в действительности зарегистрировано в том же государстве, что судно, проводящее расследование, либо если высадка предусмотрена специальным соглашением.

Следственная камера апелляционного суда сослалась на международные конвенции, стороной которых не была Камбоджа. Ее подход был основан на положениях закона, которые на тот момент разрешали французским властям высадку на суда (отличные от французских) за пределами территории Франции, лишь если указанные суда несли флаг государства, присоединившегося к Венской конвенции* (* Конвенция Организации Объединенных Наций о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ, подписанная в г. Вене 20 декабря 1988 г. (прим. переводчика).) (которую Камбоджа не ратифицировала), или были надлежащим образом зарегистрированы в одном из таких государств - по запросу или с согласия государства флага* (* Государство флага (г.ф.) - государство, под флагом которого законно плавает данное судно. Г. ф., предоставляя судну свой флаг, тем самым определяет национальность судна. Согласно Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. судно должно плавать под флагом только одного государства и, кроме исключительных случаев, подчиняется его исключительной юрисдикции в открытом море. Большой юридический словарь. - М., Инфра-М, 2006.) - либо если суда не несли флага или не имели принадлежности к какому-либо государству. Однако имеются сомнения, что "Уиннер" действительно принадлежал к одной из указанных категорий. Действующая в настоящее время расширенная редакция закона распространяется на суда, чьи государства флага попросили французские власти предпринять действия или согласились на это. Наконец, довод, что эти положения закона применялись к спорному случаю и имели обязательную силу, носит противоречивый характер, поскольку государство-ответчик настаивало, что на момент задержания "Уиннер" не нес какого-либо флага, в то же время утверждая, что в первую очередь было получено подтверждение от властей Камбоджи о регистрации судна в этом государстве, и из решения Следственной камеры ясно, что судно было идентифицировано как "Уиннер" до принятия мер по его задержанию.

Французские власти действовали с предварительного согласия Камбоджи. Задержание и высадка на "Уиннер" представителей французских властей, таким образом, были основаны на Конвенции Организации Объединенных Наций по морскому праву, подписанной в г. Монтего-Бей 10 декабря 1982 г. Однако указанная конвенция не давала правовых оснований для обжалуемого заключения под стражу. Кроме того, отсутствовали специальные положения закона в отношении лишения свободы такого типа и продолжительности, которое было применено к заявителям. Закон ссылался на контрольные и принудительные меры, предусмотренные международным правом и указанным законом. Это применимо к международному праву и к Венской конвенции. Они не обеспечивают надлежащей защиты против произвольного лишения свободы. Их положения не касаются лишения свободы экипажа задержанного судна. Следовательно, они не регулируют условия лишения свободы на борту судна, включая возможность задержанных связываться с адвокатом или родственниками. Также они не предусматривают судебный контроль содержания под стражей. Действительно, меры во исполнение закона предпринимались под прокурорским надзором, и указанные лица получили копии официальных протоколов о правонарушениях. На борту не были разрешены допросы или личные обыски. Однако прокурор не относится к судебной власти в значении прецедентных норм Европейского Суда, поскольку не наделен необходимой независимостью от исполнительной власти. Таким образом, нельзя заключить, что заявители были лишены свободы в соответствии с законом.

Постановление

По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований пункта 3 статьи 5 Конвенции. Заявители были доставлены к судье или иному должностному лицу, наделенному согласно закону судебной властью, лишь после 15 или 16 дней заключения, когда они предстали перед судьей по делам предварительного заключения (juge des libertes et de la detention) для помещения под стражу. При этом в Решении от 2 января 1999 г. по делу "Ригопулос против Испании" [Rigopoulos v. Spain], жалоба N 37388/97 ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 2), Европейский Суд указал, что такое промедление было по общему правилу не совместимо с требованием неотложности, выраженным в словах "незамедлительно доставляется к судье", использованных в данной норме. Лишь исключительные обстоятельства могут оправдать промедление, в то время как ничто не может освободить государства от обязанности в любых обстоятельствах обеспечить лиц под их контролем достаточными гарантиями против произвольного лишения свободы. В деле "Уиннера" было в принципе невозможно физически доставить заявителей к судье или иному должностному лицу более быстро. Наконец, по прибытии в порт после 13 дней заключения на борту судна заявители содержались в полиции по два или три дня, пока не были доставлены к должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, так что общая продолжительность лишения свободы была сравнима с продолжительностью, обжалуемой в деле "Ригопулос против Испании". Однако содержание в полиции и его продолжительность объяснялись потребностями расследования с учетом числа заявителей и необходимости участия переводчиков в допросах. Остается справедливым утверждение о том, что заключение заявителей на борту судна "Уиннер" не было подконтрольно судебной власти (прокурор не относится к таковой), и что они не пользовались защитой против произвола, которую обеспечивает судебный контроль. Однако эти выводы не способны отменить тот факт, что длительность лишения заявителей свободы была оправдана исключительными обстоятельствами, описанными выше.

Постановление

По делу требования пункта 3 статьи 5 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд счел, что установление факта нарушения Конвенции само по себе является достаточной справедливой компенсацией причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении пункта 3 статьи 5 Конвенции

Вопрос о соблюдении права быть незамедлительно доставленным к судье или другому должностному лицу

По делу обжалуется 16-дневное содержание под стражей до доставки арестованных в судебный орган после задержания их судна в открытом море. По делу требования статьи 5 Конвенции нарушены не были.

Медведев и другие против Франции
[Medvedyev and Others v. France] (N 3394/03)

Постановление от 10 июля 2008 г. [вынесено V Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 5 Конвенции.)

По жалобам о нарушениях статьи 6 Конвенции

По жалобам о нарушениях пункта 1 статьи 6 Конвенции [гражданско-правовой аспект]

Вопрос о применимости к делу положений статьи 6 Конвенции

Вопрос о применимости положений статьи 6 Конвенции к промежуточному разбирательству. Дело передано на рассмотрение Большой Палаты.

Микаллеф против Мальты
[Micallef v. Malta] (N 17056/06)

Постановление от 15 января 2008 г. [вынесено IV Секцией]

В Постановлении Палаты Европейский Суд установил четырьмя голосами "за" и тремя голосами "против", что по делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Меньшинство пришло к выводу о том, что статья 6 Конвенции неприменима к указанному разбирательству.

Дело передано на рассмотрение Большой Палаты по требованию государства-ответчика.

Иные подробности дела см. в "Информационном бюллетене по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 104* (* См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 7/2008.).

Вопрос о наличии гражданских прав и обязанностей

По делу обжалуется перевод заключенного на режим повышенной безопасности. Уступка юрисдикции в пользу Большой Палаты.

Энеа против Италии
[Enea v. Italy] (N 74912/01)

[II Секция]

Жалоба касается условий содержания заявителя под стражей в порядке применения статьи 41bis Закона "О тюремном управлении" и его перевода в сектор режима повышенной безопасности. Она также затрагивает вопросы о неэффективности жалоб, поданных заявителем в Неаполитанский суд, осуществлявший надзор за исполнением наказаний, на решения о переводе на режим повышенной безопасности, предусмотренный статьей 41bis, а также об отсутствии правовых оснований для такого перевода и действенных средств правовой защиты против него. Заявитель жалуется также на мониторинг его переписки и нарушение статьи 9 Конвенции.

Более подробная информация о деле содержится в Решении о приемлемости жалобы от 29 сентября 2004 г. 

См. также дело "Мусумечи против Италии" [Musumeci v. Italy], жалоба N 33695/96 ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 71* (* См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 6/2005.)).

Вопрос о соблюдении права на доступ к правосудию

По делу обжалуется отмена в надзорном порядке вступившего в силу судебного решения, которое отрицательно повлияло на права третьего лица. По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были.

Проценко против России
[Protsenko v. Russia] (N 13151/04)

Постановление от 31 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявительница возбудила разбирательство о признании за ней права собственности на недвижимое имущество, состоящее из нескольких коттеджей. В апреле 2003 г. районный суд удовлетворил ее требования. Судебное решение не обжаловалось в кассационном порядке и вступило в силу. В декабре 2003 г. на основании заявления колхоза - собственника земли, на которой располагались коттеджи, решение суда было отменено в надзорном порядке, поскольку районным судом не были установлены все обстоятельства дела и к участию в деле не был привлечен собственник земли, что повлекло нарушение его прав. При новом рассмотрении дела требования заявительницы были отклонены.

Вопросы права

Собственник земли узнал о спорном судебном решении лишь после его вступления в силу. В любом случае, не являясь лицом, участвующим в деле, он не мог подавать кассационную жалобу не по своей вине. Эти обстоятельства были достаточны, чтобы оправдать отмену вступившего в силу судебного решения в надзорном порядке. Таким образом, действия судов страны не были несовместимы с принципом правовой определенности и не лишили заявительницу "права на доступ к правосудию".

Постановление

По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Вопрос о соблюдении права на рассмотрение дела независимым и беспристрастным судом

По делу обжалуется отсутствие права обжалования приказа о введении управления конкурсной массой в судебном органе, обладающем полной юрисдикцией. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Компания "Дружстевни заложна приа" и другие против Чехии
[Druzstevni Zalozna Pria and Others v. Czech Republic] (N 72034/01)

Постановление от 31 июля 2008 г. [вынесено V Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.)

Вопрос о соблюдении права на рассмотрение дела беспристрастным судом

По делу обжалуется исключение законом возможности заявить отвод судье на основании его родственных отношений с адвокатом противной стороны. Дело передано на рассмотрение Большой Палаты.

Микаллеф против Мальты
[Micallef v. Malta] (N 17056/06)

Постановление от 15 января 2008 г. [вынесено IV Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела (вопрос о применимости к делу положений статьи 6 Конвенции.)

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции [уголовно-правовой аспект]

Вопрос о соблюдении права на доступ к правосудию

По делу обжалуется невозможность отказа депутата парламента от неприкосновенности, препятствовавшей его защите по уголовному делу. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Карт против Турции
[Kart v. Turkey] (N 8917/05)

Постановление от 8 июля 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В связи с исполнением профессиональных обязанностей адвоката против заявителя были возбуждены два уголовных дела. После этого он был избран в Великое национальное собрание, что обеспечило ему депутатский иммунитет. Суд первой инстанции решил приостановить разбирательство в соответствии с Конституцией и Уголовно-процессуальным кодексом и передал дело для лишения заявителя депутатской неприкосновенности.

Заявитель не возражал против лишения неприкосновенности. В своем заявлении он указывал на то, что депутатская неприкосновенность введена не для того, чтобы освободить члена парламента от ответственности или исключить наказание за совершенные им преступления, а для того, чтобы обеспечить беспрепятственное и независимое исполнение им своих обязанностей. Он также утверждал, что в отличие от неподотчетности, иммунитет является по своей природе относительной и временной привилегией. С учетом этого пределы иммунитета, процедура его лишения и недостатки применения фактически подрывают авторитет Великого национального собрания. Заявитель добавил, что превращение института, первоначально предназначенного для обеспечения надлежащего исполнения депутатских обязанностей, в личную привилегию несовместимо с верховенством права.

Тем не менее объединенный комитет Великого национального собрания решил приостановить уголовное дело против заявителя до истечения срока его полномочий. Заявитель возражал, ссылаясь на свое право на справедливое судебное разбирательство. Вопрос о требовании заявителя лишить его депутатской неприкосновенности оставался в повестке дня пленарных заседаний Великого национального собрания в течение более чем двух лет, до следующих выборов, но так и не был рассмотрен. Тем временем заявитель был переизбран в парламент. Спикер Великого национального собрания проинформировал его о том, что вопрос о лишении депутатской неприкосновенности рассматривается объединенным комитетом.

Вопросы права

Согласно турецкой конституции депутат, подозреваемый в совершении преступления до избрания в парламент, не может быть задержан, допрошен, заключен под стражу или подвергнут уголовному преследованию, если Великое национальное собрание не лишит его неприкосновенности. Парламентский иммунитет служит законной цели, а именно обеспечению полной независимости депутатов и самого парламента. Разбирательство, возбужденное против депутата, может воспрепятствовать деятельности парламента и помешать его работе. Таким образом, с точки зрения преследуемой законной цели не имеет значения характер события, вызвавшего разбирательство (в настоящем деле событие не было связано с парламентскими функциями заявителя). Однако исключения, сопутствующие парламентскому иммунитету, законны только в том случае, если они связаны с работой депутата и составляют не личную привилегию, а принцип политического законодательства, направленный на защиту не индивидуума, а функции, которую он или она исполняет. Следовательно, несущественно, что обстоятельства дела имели место до парламентских выборов.

Однако законность парламентского иммунитета не исключает необходимости проверки пропорциональности меры с учетом прав заявителя, гарантированных статьей 6 Конвенции. Положения Конституции не могут быть основанием для отказа заявителю в использовании этих прав. Предоставление парламентского иммунитета относится к пределам усмотрения, предоставленного государству. При этом иммунитет члена турецкого парламента выглядит более широким, чем у членов законодательных органов других стран Европы. Он распространяется как на уголовные, так и на гражданские дела, на действия, совершенные до избрания депутатом и после занятия должности. Само по себе правило, обеспечивающее абсолютный иммунитет, не может считаться выходящим за пределы усмотрения, которым располагают государства при ограничении доступа граждан к правосудию. Парламентский иммунитет является элементом публичной политики, обязывая судебные органы учитывать его в своей деятельности, причем действия, противоречащие этому правилу, являются недействительными. Кроме того, поскольку парламентский иммунитет не являлся правом, которым депутаты обладали как индивидуумы, заявитель не мог отказаться от этого права. При этом он мог просить собрание, членом которого он являлся, лишить его этого права; точно так же собрание могло лишить его неприкосновенности по запросу судебных органов. Согласно турецкому законодательству при получении запроса о лишении депутата неприкосновенности объединенный комитет может после консультаций с подготовительным комитетом лишить депутата неприкосновенности или приостановить уголовное дело против заинтересованного лица. Если объединенный комитет принимал решение о приостановлении уголовного дела, решение могло быть обжаловано на пленарном заседании собрания, которое принимало решение по вопросу о лишении иммунитета. Однако отсутствовали правовые положения, определявшие условия, при которых возможно лишение неприкосновенности. По-видимому, критерии были в первую очередь политическими. Таким образом, немотивированность решения объединенного комитета в сочетании с отсутствием ясно определенных критериев, регулирующих прекращение иммунитета, лишила все заинтересованные стороны средств защиты их прав. Кроме того, не предусматривалась неотложность принятия решения, и отсутствовали предельные сроки для процедуры лишения парламентского иммунитета. Поэтому дело заявителя оставалось в повестке дня Великого национального собрания без принятия решения в течение более чем двух лет, несмотря на требования заявителя.

Наконец, приостановление всех уголовных дел, возбужденных против члена парламента в течение срока его полномочий, означало истечение длительного срока между совершением преступления и возбуждением уголовного дела, что было чревато неопределенностью при разбирательстве, особенно когда это касается доказательств. Время, которое требовалось для рассмотрения дела, могло повлиять на его эффективность. Заявитель был прямо затронут последствиями такой задержки. В этом отношении иммунитет, которым пользовались члены турецкого парламента, представлял собой противоречивый вопрос, подвергавшийся сильной публичной критике и характеризовавшийся как одна из основных проблем в борьбе с коррупцией. Процедуру лишения парламентского иммунитета остановил тот факт, что пленарное заседание отказалось от использования своих полномочий по данному вопросу. В этом контексте Европейский Суд понимает озабоченность заявителя последствиями и риском дискредитации при такой длительной задержке, поскольку отсутствие решения о его депутатском иммунитете могло быть воспринято как попытка выиграть время и воспрепятствовать отправлению правосудия. Можно только сожалеть о том, что не было принято во внимание его ясное желание отказаться от неприкосновенности. Неопределенность процесса принятия решения, отсутствие объективных критериев, регулирующих лишение иммунитета, инертность части депутатов Великого национального собрания, устранившихся от рассмотрения дела заявителя, и задержки разбирательств, которые до сих пор продолжаются в судах страны, создают слишком много препятствий для рассмотрения дел заявителя по существу в судах по уголовным делам. С учетом этого указанный процесс принятия решений и способ его применения не могут считаться совместимыми с надлежащим отправлением правосудия и представляют собой вмешательство в право заявителя на доступ к правосудию в степени, которая не может считаться соразмерной преследуемой законной цели.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (вынесено четырьмя голосами "за" и тремя голосами "против").

По жалобе о нарушении подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на допрос свидетелей

По делу обжалуется отказ допросить свидетелей, показания которых предположительно имели решающее значение для защиты заявителя. Жалоба признана приемлемой.

Сутягин против России
[Sutyagin v. Russia] (N 30024/02)

Решение от 8 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

Заявитель занимал должность заведующего сектором военно-технической и военно-экономической политики отдела военно-политических исследований Института США и Канады Российской академии наук. В 1999 году он был задержан и ему было предъявлено обвинение в государственной измене в форме шпионажа посредством сбора и передачи иностранным организациям информации военной тематики, предположительно содержащей сведения, отнесенные к государственной тайне, в ущерб государственной безопасности России. Ряд ходатайств заявителя об освобождении из-под стражи были отклонены, главным образом в связи с тяжестью предъявленных обвинений. В ходе судебного разбирательства заявитель жаловался на серьезные процессуальные нарушения, включая необъяснимые изменения состава суда и выбор присяжных заседателей из списка, который не был опубликован. Компетентный суд также отказался допросить двух свидетелей, о вызове которых ходатайствовал заявитель. Их показания, по мнению заявителя, имели особое значение для его защиты. Кроме того, заявитель утверждал, что вся информация, которой он обменивался или которую он сообщал, была взята из открытых источников, и прокуратура не определила, какая информация являлась секретной. В 2004 году заявитель был признан виновным согласно предъявленным обвинениям и приговорен к 15 годам лишения свободы. Его жалобы на приговор суда первой инстанции были отклонены.

Решение

Жалоба признана приемлемой, что касается пункта 3 статьи 5 Конвенции, пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, статьи 7 Конвенции и статьи 10 Конвенции.

По жалобам о нарушениях статьи 7 Конвенции

По жалобам о нарушениях пункта 1 статьи 7 Конвенции

Вопрос о соблюдении принципа наказания исключительно на основании закона

По делу обжалуется придание обратной силы закону при осуждении заявителя за военные преступления в связи с карательными мерами против коллаборационистов в период Второй мировой войны. По делу допущено нарушение требований статьи 7 Конвенции.

Кононов против Латвии
[Kononov v. Latvia] (N 36376/04)

Постановление от 24 июля 2008 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

27 мая 1944 г. вооруженный отряд красных партизан в немецкой форме во главе с заявителем вступил в деревню Малые Баты, часть жителей которой подозревались в том, что предали другую группу красных партизан, выдав их немцам. Отряд заявителя обыскал шесть домов. Обнаружив в каждом из них винтовки и гранаты, выданные германскими оккупационными властями, партизаны казнили глав шести хозяйств. Затем они подожгли два дома с пристройками, вследствие чего еще три человека погибли в огне. Всего было убито девять человек: шесть мужчин и три женщины. В 2004 году заявитель был осужден за военные преступления и приговорен к одному году и восьми месяцам лишения свободы. Сенат (кассационное отделение Верховного суда) отклонил его жалобу.

Вопросы права

Европейскому Суду следует установить, составляли ли действия заявителя с достаточной ясностью и предсказуемостью преступление согласно национальному законодательству или международному праву на 27 мая 1944 г. Заявитель был приговорен к лишению свободы на основании положений бывшего Уголовного кодекса Латвии о воинских преступлениях. Хотя кодекс содержал краткое описание преступлений, он прямо отсылал к соответствующим конвенциям для детального описания указанных деяний. Таким образом, оспариваемое осуждение было основано, скорее, на международно-правовых, чем на национальных нормах. В своем приговоре, оставленном без изменения, отделение по уголовным делам Верховного суда дало оценку действиям заявителя с точки зрения трех международных конвенций, из которых только Гаагская конвенция была принята и действовала в период рассматриваемых событий. Две другие были приняты после указанных событий и не содержали положений, придававших им обратную силу. Кроме того, в случаях, когда национальное уголовное законодательство содержит отсылки к международному праву в целях определения преступления, национальные и международно-правовые нормы представляют собой единый уголовный закон для целей пункта 1 статьи 7 Конвенции. С учетом этого пункт 1 статьи 7 Конвенции исключает придание обратной силы международному договору для признания преступным действия или бездействия. Ни СССР, ни Латвия не были участниками Гаагской конвенции 1907 года. Поэтому в соответствии с содержащимся в статье 2 положением о том, что "постановления... настоящей Конвенции обязательны лишь для Договаривающихся Держав и только в случае, если все воюющие участвуют в Конвенции", эта Конвенция формально не была применима к указанному вооруженном конфликту. Однако в конце XIX века эти принципы получили широкое признание, и нет оснований сомневаться в том, что в середине XX века, в период Второй мировой войны, они приобрели универсальный характер. Кроме того, ранее Европейский Суд указывал, что для целей пункта 1 статьи 7 Конвенции понятие "закон" включает в принципе писаное и неписаное право. Отсюда следует, что материальные нормы, содержащиеся в положении, приложенном к Гаагской конвенции 1907 года, применимы к оспариваемым событиям. Поэтому Европейский Суд презюмирует, что заявитель как военнослужащий должен был знать эти правила. Поэтому следует установить, существовала ли убедительная правовая основа, позволявшая осудить заявителя за военные преступления, и мог ли заявитель разумно предвидеть, что его действия дадут основания для признания его виновным в таких преступлениях.

Решения национальных судов, по сути, обходят молчанием вопрос о личном участии заявителя в том, что произошло в Малых Батах 27 мая 1944 г. Хотя первоначально он был обвинен в убийстве и пытках селян, впоследствии он был оправдан в части этих событий, которые были устранены из обвинения. Руководствуясь принципом презумпции невиновности, установленным пунктом 2 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд исходит из того, что заявитель не совершал указанных преступлений. Следовательно, единственное преступление, в котором он мог обвиняться, заключалось в командовании отрядом, осуществлявшем карательную экспедицию 27 мая 1944 г. Таким образом, следует установить, была ли эта экспедиция противоречащей законам и обычаям войны, предусмотренным Гаагской конвенцией 1907 года.

Европейский Суд учитывает, во-первых, обстановку, сложившуюся в районе Малых Бат в 1944 году, и, во-вторых, поведение селян, впоследствии убитых отрядом заявителя. Что касается общего контекста, события имели место не в боевой обстановке. Однако в указанной местности и всем прилегающем районе осуществлялись военные действия. Что касается девяти жертв отряда, ситуация с шестью мужчинами должна рассматриваться отдельно от обстоятельств, связанных с гибелью трех женщин, погибших в этом инциденте. Мужчины получили винтовки и гранаты от германской военной администрации в феврале 1944 г., примерно за три месяца до указанных событий, в качестве вознаграждения за донос о том, что группа красных партизан укрылась в сарае. Кроме того, жители Малых Бат регулярно осуществляли охрану деревни по ночам. Поэтому заявитель и другие красные партизаны могли обоснованно рассматривать селян в качестве коллаборационистов немецкой армии. По этой причине шесть мужчин, убитых 27 мая 1944 г., не могли считаться мирными жителями. Положение, приложенное к Гаагской конвенции 1907 года, не давало определения мирных жителей или гражданского населения. Отсутствуют данные о том, что согласно закону войны, действовавшему в 1944 году, лицо, не удовлетворявшее формальным условиям для квалификации в качестве сражающегося, автоматически переходило в категорию мирных жителей с распространением на него соответствующих гарантий. Кроме того, экспедиция 27 мая 1944 г. была избирательной. Из материалов дела очевидно, что в намерения красных партизан никогда не входило нападение на деревню Малые Баты как таковую. Целью экспедиции были шесть установленных лиц, в отношении которых имелись сильные подозрения в сотрудничестве с нацистскими оккупантами. Следовало проанализировать буквальное значение положения, приложенного к Гаагской конвенции 1907 года, чтобы установить, имелась ли убедительная правовая база для осуждения заявителя хотя бы за одно запрещенное действие. В своих решениях латвийские суды не дали подробного и достаточно тщательного анализа упомянутого текста с применением буквального и общепринятого значения использованных в нем формулировок. Не было удовлетворительно обосновано, что нападение 27 мая 1944 г. само по себе противоречило законам и обычаям войны, упомянутым в положении, приложенном к Гаагской конвенции 1907 года. Таким образом, в международном праве отсутствовала убедительная правовая база для осуждения заявителя за командование отрядом, осуществлявшим операцию.

Остается вопрос о женщинах, убитых в Малых Батах. Мотивировка национальных судов является слишком общей и краткой и не дает определенного ответа на вопрос, было ли их убийство запланировано красными партизанами с самого начала или участники отряда фактически вышли за пределы своих полномочий. Отсутствуют данные о степени причастности заявителя к их убийству. Не предполагалось, что он сам убил женщин или давал указания своим товарищам сделать это. Даже если предположить, что осуждение заявителя имело основу в национальном законодательстве, соответствующий срок давности, применимый к событиям 27 мая 1944 г., истек в 1954 году.

С учетом изложенного 27 мая 1944 г. заявитель не мог разумно предвидеть, что его действия составляют военное преступление в значении закона войны, действовавшего в период, относящийся к материалам дела; в международном праве отсутствовала убедительная правовая основа для осуждения его за такое преступление. Если предположить, что заявитель совершил одно или несколько преступлений, наказуемых национальным законодательством, для их преследования давно истек срок давности; соответственно, национальное законодательство также не могло являться основой для его осуждения.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 7 Конвенции (вынесено четырьмя голосами "за" и тремя голосами "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 30 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении принципа наказания исключительно на основании закона

По делу обжалуется привлечение к уголовной ответственности работника компании, зарегистрированной в Нидерландах, за отсутствие вида на жительство в Германии. Жалоба признана неприемлемой.

Тольдьеши против Германии
[Tolgyesi v. Germany] (N 554/03)

Решение от 8 июля 2008 г. [вынесено V Секцией]

В 1999 году заявитель, гражданин Венгрии (то есть государства, не входившего на тот момент в Европейский союз), поступил на работу в голландскую компанию в качестве водителя грузового автомобиля. Он располагал служебным удостоверением, выданным в Нидерландах. Он не проживал в Нидерландах, работал исключительно за пределами этой страны и еще не получил в ней разрешения на работу. В 2001 году его дважды проверяли полицейские в Германии. После каждой проверки в его отношении возбуждалось уголовное дело на основании немецкого Закона об иностранных гражданах. Впоследствии участковый суд признал его виновным в незаконном пребывании в стране и приговорил к штрафу. Суд земли отменил приговор в части первого эпизода, поскольку заявитель не мог знать, что его пребывание было незаконным, учитывая, что раньше он подвергался проверкам без каких-либо последствий. Однако он оставил в силе приговор в части второго эпизода, уменьшив штраф. Заявитель безуспешно обжаловал это решение. Суды Германии решили, что на тот момент он не имел разрешения на работу, выданного государством, где была учреждена компания-работодатель, что его служебное удостоверение не могло быть приравнено к такому разрешению, и что он не был освобожден от обязанности получить последнее на том основании, что перевозил грузы только вне территории Нидерландов. Исключение из требования о наличии вида на жительство, предусмотренное инструкцией о введении в действие закона об иностранных гражданах, было направлено на предоставление преимущества тем работникам, чьи официальные места жительства и работы фактически находились на территории государства - члена Европейского союза, где была учреждена компания, а не тем, которые, как заявитель, работали исключительно за пределами такого государства. По этим же причинам постановление Суда Европейских сообществ по делу "Раймон Вандер Элст против Службы международной миграции" (Raymond Vander Elst v. Office des Migrations internationals), на которое ссылался заявитель, не имеет отношения к настоящему делу.

Решение

Жалоба признана неприемлемой. Толкование национальными судами применимого законодательного положения было основано на его формулировке, цели и истории его разработки. Оно не было, таким образом, непредвиденным или произвольным. Сомнительно, что заявитель мог ссылаться на то, что служебное удостоверение создает достаточную основу для применения исключения, предусмотренного инструкцией о введении в действие Закона об иностранных гражданах. В любом случае после первой проверки полицией, в результате которой было возбуждено уголовное дело, он был осведомлен о том, что власти Германии не признают такое удостоверение. Таким образом, он мог разумно предвидеть уголовное преследование и осуждение, по крайней мере, в части второго эпизода, что и было предметом спора в настоящем деле. Жалоба признана явно необоснованной.

По жалобам о нарушениях статьи 8 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни

По делу обжалуется недостаточная защита истории болезни ВИЧ-инфицированной медсестры от несанкционированного доступа. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

I. против Финляндии
[I. v. Finland] (N 20511/03)

Постановление от 17 июля 2008 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Заявительница работала медсестрой в больнице. С 1987 года, после того как ей был поставлен диагноз ВИЧ-инфицированной, она регулярно наблюдалась в поликлинике той же больницы по поводу инфекционных заболеваний. С начала 1992 года она стала подозревать, что ее коллеги знают о ее заболевании. В то время больничный персонал имел свободный доступ к регистрационным документам больных, которые содержали информацию об их болезнях и лечащих врачах. Она поделилась своими подозрениями со своим врачом, и режим больничной регистратуры был изменен таким образом, что только лечащие врачи больницы имели доступ к записям, касающимся их больных. Заявительница была зарегистрирована под вымышленным именем и получила новый номер социального страхования. Позднее она подала жалобу в губернский административный орган, в которой просила установить, кто ознакомился с ее конфиденциальными медицинскими документами, но администрация сообщила, что при существовавшей ранее системе хранения установить это невозможно. Требование заявительницы о возмещении ей ущерба было отклонено судами по гражданским делам из-за отсутствия достоверных доказательств того, что кто-то незаконно знакомился с ее историей болезни.

Вопросы права

Конфиденциальность медицинских документов имеет решающее значение не только для защиты личной жизни пациентов, но и для сохранения их доверия к врачам и здравоохранению в целом. Эти факторы особенно значимы в случае ВИЧ с учетом щекотливых проблем, связанных с болезнью. В то время как строгое следование национальному законодательству являлось бы существенной гарантией, обеспечивавшей доступ полиции к документам, действовавшая в больнице система не позволяла выявить задним числом использование историй болезни или установить, выдавалась ли информация о заявительнице и ее семье лицам, не имевшим на это право, и имели ли они доступ к ней. Более того, в период, относящийся к обстоятельствам данного дела, с историями болезни мог знакомиться сотрудник, непосредственно не участвующий в лечении заявительницы. Хотя администрация больницы впоследствии приняла специальные меры для защиты заявительницы от несанкционированного раскрытия информации путем ограничения к ней доступа лечащим персоналом и регистрации заявительницы под вымышленным именем и номером социального страхования, они были приняты слишком поздно. Заявительнице было отказано в удовлетворении иска, поскольку она не смогла доказать причинную связь между недостатками системы безопасности информации о ее здоровье и распространением последней. Однако возлагать на нее такое бремя доказывания означало бы пренебрегать признанными недостатками хранения документов в больнице в то время. Решающий фактор заключается в том, что система хранения в больнице явно не соответствовала требованиям закона, и он не был надлежащим образом оценен судами страны. То же относится к предусмотренной законодательством страны возможности требовать компенсацию за незаконное раскрытие информации о ее личной жизни. Необходима была практическая и эффективная защита, исключающая саму возможность несанкционированного доступа. Такая защита в деле заявительницы не была предоставлена.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 5 771,80 евро в счет компенсации причиненного материального ущерба и 8 000 евро в счет компенсации морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни

По делу обжалуется принуждение заявительницы к изменению имени, которое она носила более 50 лет. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Дароци против Венгрии
[Darуczy v. Hungary] (N 44378/05)

Постановление от 1 июля 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В 1950 году заявительница вышла замуж за г-на Тибора Иполя Дароци и приняла его имя с суффиксом -ne. Поскольку ее муж обычно использовал только первое имя, заявительница была зарегистрирована в качестве Тиборне Дароци, тогда как в соответствии с действовавшим в тот период законодательством она могла носить только полное имя супруга, поэтому правильно ее имя в замужестве должно было звучать как Тибор Ипольне Дароци. Однако эта ошибка была выявлена только в 2004 году, после смерти ее мужа, когда заявительница потеряла удостоверение личности, и ей было выдано новое с исправленным вариантом ее имени. Заявительница просила разрешения использовать имя, которое она носила в течение более чем 50 лет (Тиборне Дароци), но компетентный орган уведомил ее, что она не вправе носить иное имя, помимо варианта, основанного на полном имени покойного мужа.

Вопросы права

Противодействие государства желанию заявительницы носить имя, которое она избрала, представляет собой вмешательство в ее право на уважение личной жизни. Заявительница начала использовать имя Тиборне Дароци в 1950 году, когда вышла замуж. Не имеет решающего значения то обстоятельство, было ли правильным такое написание ее имени в замужестве. Она использовала это имя во всех аспектах своих официальных связей: государственные власти выдали ей несколько официальных документов, включая удостоверение личности, она была включена в списки избирателей и имела возможность открыть банковский счет на это имя. Хотя действительно государства пользуются широкими пределами усмотрения в области регистрации имен, они не могут не учитывать значение имен в жизни людей как центральных элементов самоидентификации и самоопределения. Формальная ссылка на законную цель обеспечения аутентичности государственной регистрации не может оправдать, в отсутствие какого-либо фактического ущерба для прав других лиц, ограничения прав, гарантированных статьей 8 Конвенции. Кроме того, государство-ответчик не представило никаких убедительных доводов, свидетельствующих о том, что целостность системы государственной регистрации или права покойного мужа заявительницы находятся под реальной угрозой. Нет данных о том, что покойный г-н Тибор Дароци использовал свое имя в иной форме и, следовательно, намерение заявительницы продолжать использовать свое имя могло нарушить его права, тем более после его смерти. Установленное ограничение было неоправданно жестким и полностью пренебрегало интересами заявительницы в части принуждения ее к изменению имени, которое она носила более 50 лет и которое, кроме того, обеспечивало ей прочную личную связь с умершим. Следовательно, не было установлено справедливое равновесие между публичными интересами, на которые ссылалось государство-ответчик, и интересами заявительницы, гарантированными статьей 8 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 3 500 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на уважение личной и семейной жизни

По делу обжалуется отстранение заявительницы, признанной недееспособной, от участия в разбирательствах, следствием которых стало удочерение ее ребенка. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

X. против Хорватии
[X. v. Croatia] (N 12233/04)

Постановление от 17 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Недееспособная заявительница страдает параноидной шизофренией. В июле 2000 г. дочь заявительницы А., родившаяся в декабре 1999 г., была передана под опеку матери заявительницы. Было установлено, что заявительница, страдавшая серьезным психическим заболеванием и имевшая наркотическую зависимость, была неспособна заботиться о ребенке. Впоследствии, в мае 2001 г., суд признал заявительницу недееспособной, поскольку она, страдая параноидной шизофренией, была неспособна заботиться о себе. Хотя это не было прямо указано в решении, одним из его последствий являлось лишение ее родительских прав на основании статей 130 и 138 Семейного закона 2003 года, поскольку родитель, признанный недееспособным, не может быть стороной в разбирательстве по поводу усыновления (удочерения), на которое, кроме того, не требуется его или ее согласие. В 2005 году суды страны, руководствуясь данными психиатрической экспертизы, которая свидетельствовала о том, что болезнь заявительницы прогрессирует, и она по-прежнему неспособна позаботиться о своих интересах, отказали в ее заявлении о признании дееспособности.

Тем временем, в ноябре 2001 г. дочь заявительницы была помещена под государственную опеку на том основании, что заявительница, проживавшая совместно с матерью, вмешивалась в воспитание ребенка. Разбирательство по поводу удочерения началось без ведома матери на том основании, что A. была лишена родительской заботы в связи с тем, что ее мать признана недееспособной, а отец скончался. Государство-ответчик утверждало, что заявительница была информирована об этом разбирательстве по телефону 26 августа 2003 г. Удочерение A. было санкционировано 2 сентября 2003 г. До удочерения заявительница сохраняла право общения с ребенком, и, как утверждает заявительница, она продолжала регулярно посещать дочь.

Вопросы права

A. проживала со своей матерью с момента рождения в декабре 1999 г., до того, как была передана под опеку в ноябре 2001 г. Даже после этой даты заявительница продолжала регулярно ее навещать. В течение этого периода между заявительницей и ее дочерью существовала связь, которая представляла собой "семейную жизнь" в значении статьи 8 Конвенции. Нет сомнений в том, что удочерение полностью разрушило взаимоотношения заявительницы с дочерью и представляло собой весьма серьезное "вмешательство" в ее право на уважение семейной жизни. Это вмешательство имело основу в национальном законодательстве, а именно в семейных законах 1998 и 2003 годов, и преследовало законную цель защиты интересов ребенка. Однако в разбирательствах до удочерения A. связь заявительницы с ее ребенком не подвергалась оценке, несмотря на то, что согласно национальному законодательству одним из последствий признания недееспособности заявительницы являлось ее полное отстранение от участия в разбирательствах по поводу удочерения. Особое решение по поводу родительских прав заявительницы не принималось. После того как заявительница была признана недееспособной, она продолжала осуществлять свои родительские права, по крайней мере частично, поскольку сохраняла право на общение с ребенком до самого удочерения. Несмотря на это, A. была передана на удочерение, и заявительнице не было разрешено участвовать в последовавших разбирательствах в какой-либо форме, если не считать предполагаемого телефонного звонка.

Европейский Суд затрудняется признать, что лицо, признанное недееспособным, должно быть автоматически отстранено от участия в разбирательствах об удочерении, затрагивающих его ребенка. Вместо краткого информирования о решении, касающемся дочери, заявительнице должна была также быть предоставлена возможность выразить свое мнение по поводу потенциального удочерения, являвшегося предметом этого разбирательства. Таким образом, заявительница не была в достаточной степени привлечена к процессу принятия решения, особенно с учетом значения, которое решение от 2 сентября 2003 г. должно было иметь для ее взаимоотношений с дочерью. Отсюда следует, что, отстраняя заявительницу от участия в разбирательстве, которое имело следствием удочерение ее дочери, государство не смогло обеспечить соблюдения права заявительницы на уважение ее личной и семейной жизни.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 8 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на уважение семейной жизни

По делу обжалуются решения о высылке и запрете на въезд нелегального иммигранта, который женился на местной жительнице и стал отцом ее ребенка. По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были.

Дарен Омореги и другие против Норвегии
[Darren Omoregie and Others v. Norway] (N 265/07)

Постановление от 31 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель, нигерийский гражданин, въехал в Норвегию в 2001 году и обратился за предоставлением убежища. Его ходатайство было отклонено в мае 2002 г. В ожидании рассмотрения жалобы исполнение решения было приостановлено, а он получил временное разрешение на работу, но разрешение на законное пребывание в Норвегии ему не было дано. Он встретился с заявительницей, гражданкой Норвегии, в октябре 2001 г., и пара стала жить вместе с марта 2002 г. В сентябре 2002 г. апелляционный орган по вопросам иммиграции отклонил жалобу заявителя, и его обязали покинуть страну до конца месяца. С этого момента его пребывание в Норвегии стало незаконным. В феврале 2003 г. заявитель женился на заявительнице и на этом основании просил о виде на жительство. Однако это ходатайство также было отклонено. В августе 2003 г. директорат по вопросам иммиграции издал распоряжение о высылке и пятилетнем запрете на въезд заявителя за пребывание в стране сверх положенного срока и работу в отсутствие разрешения. Тем не менее он продолжал жить с заявительницей в Норвегии, и в сентябре 2006 г. у них родился ребенок, третий заявитель. В марте 2007 г. заявитель был выслан в Нигерию.

Вопросы права

Вмешательство в право заявителей на уважение их семейной жизни соответствовало закону и преследовало законные цели предотвращения беспорядков или преступлений и защиты экономического благосостояния страны. Что касается необходимости этих мер, то Европейский Суд отмечает, что заявитель был взрослым, когда впервые прибыл в Норвегию, и его связи со вторым и третьим заявителями возникли лишь позднее. Основное условие для его высылки - серьезные и систематические нарушения иммиграционных правил - было достигнуто. Что касается связи с заявительницей, у этой пары до брака не было обоснованного ожидания того, что заявителю будет разрешено остаться в Норвегии, и у них не было оснований полагать, что право проживания будет предоставлено ему после того, как норвежские власти будут уведомлены о его пребывании в стране как о свершившемся факте. Аналогичные соображения относятся к рождению третьего заявителя, которое само по себе не могло породить такое право. В то время как связи первого заявителя с Нигерией были особенно крепкими, его связи с Норвегией были относительно слабыми, если не считать семейной связи, созданной им с остальными заявителями в период разбирательства. Третий заявитель до сих пор находится в адаптируемом возрасте, и хотя заявительница, возможно, испытает некоторые сложности и неудобства при проживании в Нигерии, непреодолимые препятствия для семейной жизни заявителей в Нигерии отсутствуют, даже если второй и третий заявители будут периодически приезжать туда. Что касается пятилетнего запрета на въезд заявителя в Норвегию, его цель заключалась в том, чтобы не допустить подрыва эффективного применения правил иммиграционного контроля приспосабливающимися иммигрантами. Более того, по истечении двух лет заявитель мог ходатайствовать о въезде. В итоге нельзя признать, что национальные власти действовали произвольно или вышли за пределы своего усмотрения.

Постановление

По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против").

Вопрос о соблюдении права на уважение корреспонденции

По делу обжалуется перехват Министерством обороны внешних сообщений правозащитных организаций по разрешению, выданному на основании широких дискреционных полномочий. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

"Либерти" и другие против Соединенного Королевства
[Liberty and Others v. United Kingdom] (N 58243/00)

Постановление от 1 июля 2008 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Закон о перехвате сообщений 1985 года признает преступлением перехват сообщений, направленных по почте или с помощью публичной телекоммуникационной системы. Однако министр внутренних дел вправе разрешать ознакомление с сообщениями, если это считается необходимым в интересах национальной безопасности, предупреждения или раскрытия серьезных преступлений или обеспечения экономического благосостояния страны. Разрешение может быть выдано в отношении коммуникаций (внутренних или внешних), связанных с определенным адресом или лицом или [согласно статье 3(2) Закона] с внешними коммуникациями в целом, без ограничения конкретным лицом или помещением. Статья 6 Закона обязывает статс-секретаря принять меры, которые он считает необходимыми для предотвращения злоупотреблений властью. Меры предположительно принимались, но их точное содержание не разглашалось в интересах национальной безопасности. Законом также был учрежден Трибунал по перехвату сообщений (ICT) для рассмотрения жалоб любого лица, полагающего, что его сообщения перехвачены, и предусмотрено назначение комиссара, имеющего полномочия рассмотрения совершенных действий и проверки их законности.

Заявителями по делу выступают английская и две ирландские правозащитные организации. Они утверждают, что в период 1990-1997 годов их телефонные, факсимильные, электронные и почтовые сообщения, включая охраняемую и конфиденциальную информацию, были перехвачены объектом электронной проверки, подведомственным английскому Министерству обороны. Они подали жалобы в ICT, директору государственного обвинения и в Следственный трибунал (IPT), оспаривая законность перехвата, но власти страны пришли к выводу, что эти действия не противоречили Закону 1985 года. IPT особо указал, что право перехвата и оценки материала, на которое выдано разрешение, и критерии, со ссылкой на которые оно осуществляется, являются достаточно известными и предсказуемыми и не противоречат закону (Закон 1985 года в настоящее время заменен).

Вопросы права

Само по себе существование законодательства, допускающего тайный мониторинг, содержит угрозу надзора для всех, к кому оно может применяться, и потому представляет собой вмешательство в права заявителей. Статья 3(2) Закона 1985 года наделяет английские власти почти неограниченными возможностями усмотрения для перехвата любых сообщений между Соединенным Королевством и внешним получателем, указанным в разрешении. Разрешения охватывали весьма широкие категории сообщений, и в принципе сообщения любого лица, направлявшего или получавшего любые виды телекоммуникационных сообщений за пределами Британских островов, в указанный период могли быть перехвачены. Власти также имели широкие пределы усмотрения при разрешении вопроса о том, какие сообщения из числа перехваченных подлежат прослушиванию или просмотру.

Хотя в период, относящийся к материалам дела, существовали внутренние правила, руководства и инструкции, имевшие целью не допустить злоупотребления полномочиями, и хотя комиссар, назначенный в соответствии с Законом 1985 года для осуществления контроля над данными мероприятиями, ежегодно докладывал о том, что принятые меры являются удовлетворительными, природа этих мер не раскрывалась в законодательстве или иным образом не разъяснялась общественности. Кроме того, хотя государство-ответчик выражало озабоченность по поводу того, что обнародование информации относительно данных мер в указанный период может причинить ущерб эффективности сбора разведывательной информации или создать угрозу безопасности, Европейский Суд отмечает, что обширные фрагменты из Кодекса практики перехвата сообщений в настоящее время являются достоянием общественности, и это позволяет предположить, что определенные детали действия системы внешнего надзора могли быть опубликованы без ущерба для национальной безопасности. Можно заключить, что законодательство страны в период, относящийся к обстоятельствам дела, не указывало с достаточной ясностью, обеспечивающей адекватную защиту от злоупотребления властью, пределы или способ осуществления весьма широких дискреционных* (* Дискреционный (от лат. diskretio) - действующий по своему усмотрению (прим. редактора).) полномочий, которыми было наделено государство для перехвата и изучения внешних сообщений. В частности, оно не установило в доступной для общественности форме каких-либо указаний о процедуре изучения, передачи, хранения и уничтожения перехваченных материалов. Таким образом, вмешательство не соответствовало закону.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд счел, что установление факта нарушения Конвенции само по себе является достаточной справедливой компенсацией причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на уважение жилища

В деле отсутствуют доказательства неприемлемого шумового воздействия со стороны соседней швейной мастерской. Жалоба признана неприемлемой.

Борысевич против Польши
[Borysiewicz v. Poland] (N 71146/01)

Постановление от 1 июля 2008 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Заявительница, проживающая в пристроенном доме в жилой зоне, жаловалась на то, что власти не защищают ее дом от шума, исходящего от швейной мастерской, расположенной в примыкающем здании. Он возбудила разбирательство против соседей с целью закрытия мастерской или принятия мер по снижению уровня шума. Разбирательство до сих пор продолжается в региональном административном суде.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции. Заявительница и ее семья могли быть затронуты деятельностью мастерской в соседнем доме, но для того, чтобы вызывать вопросы с точки зрения статьи 8 Конвенции, шум должен достигать минимального уровня вредоносности. В этой связи Европейский Суд отмечает, что в ходе разбирательства замеры уровня шума проводились дважды, причем заявительница выразила несогласие с процедурой проведения замеров, и административный суд впоследствии согласился с ее доводами. Поэтому можно признать, что результаты замеров не были полностью достоверны. Однако заявительница не представила эти результаты Европейскому Суду, как и результаты каких-либо альтернативных замеров уровня шума в ее доме, которые позволили бы установить этот уровень и определить, выходит ли он за пределы, предусмотренные законодательством страны или применимыми международными экологическими стандартами, или превышает шумовой фон, присущий современному городу.

Кроме того, заявительница не представила каких-либо документов, свидетельствующих о том, что шум оказывает негативное влияние на ее здоровье или здоровье кого-либо из членов ее семьи. В отсутствие таких данных невозможно установить, что государство не смогло принять разумные меры для обеспечения ее прав, гарантированных статьей 8 Конвенции. С учетом вышеуказанного нельзя утверждать, что обжалуемый уровень шума является настолько серьезным, что достигает порога, фигурирующего в делах об экологических вопросах. Жалоба является явно необоснованной.

Кроме того, Европейский Суд установил нарушение права заявительницы на рассмотрение дела в разумный срок, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

Вопрос о соблюдении права на уважение жилища

По делу обжалуются обыск адвокатских помещений и изъятие документов налоговыми инспекторами, собиравшими доказательства против одного из корпоративных клиентов фирмы. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Андре и другой против Франции
[Andre and Other v. France] (N 18603/03)

Постановление от 24 июля 2008 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

Адвокатские офисы заявителей были обысканы налоговыми органами в расчете на получение доказательств против компании - клиента этих адвокатов, которая подозревалась в уклонении от налогов. Обыск проводили представители налоговой службы в присутствии первого заявителя, президента адвокатской ассоциации и полицейского. Первому заявителю была вручена копия постановления трибунала большой инстанции, санкционирующего обыск по требованию налоговых органов. Протокол с описью изъятых предметов был составлен и подписан присутствующими. Было изъято 66 документов, включая рукописные заметки и документ с рукописным комментарием, составленным первым заявителем, в отношении которых президент адвокатской ассоциации прямо указал на то, что они являются личными документами адвоката и в качестве таковых абсолютно конфиденциальны и не могут быть изъяты. Первый заявитель выступил с возражениями относительно проведения обыска и высказал ряд замечаний, которые были включены в протокол обыска. Ему были вручены копии протокола обыска и изъятых документов. Заявители подали жалобу, ссылаясь на профессиональную тайну и права защиты, и утверждали, что документы, переданные клиентом адвокату, и переписка между ними не могут быть изъяты, если власти не ставят задачу получения доказательств причастности адвоката к указанным преступлениям. Они также возражали против отсутствия в постановлении об обыске прямого указания на то, что участие президента адвокатской ассоциации или его представителя в обыске является обязательным. Кассационный суд отклонил жалобу.

Вопросы права

Обыск был проведен в офисах заявителей, и изъятие предметов представляло собой вмешательство в их право на уважение жилища. Это вмешательство было предусмотрено законом и преследовало законную цель, а именно предотвращения беспорядков и преступлений. Однако обыски и выемки в адвокатском офисе, несомненно, затрагивают профессиональную тайну доверительных отношений между адвокатом и его клиентом, которая вытекала из права клиента не свидетельствовать против себя. Таким образом, если законодательство страны предусматривает возможность обыска адвокатских помещений, она должна сопровождаться специальными гарантиями. В настоящем деле имелась специальная процессуальная гарантия в виде присутствия президента адвокатской ассоциации, членами которой являлись заявители. Его присутствие и замечания относительно конфиденциальности изъятых документов были зафиксированы в составленном протоколе. Однако не только отсутствовал судья, санкционировавший обыск, но присутствие президента адвокатской ассоциации и сделанные им замечания не воспрепятствовали должностным лицам, проводившим обыск, осмотреть все документы, хранившиеся в помещении, и изъять их. Рукописные заметки первого заявителя представляли собой личные документы адвоката и потому были защищены профессиональной тайной. Кроме того, постановление об обыске было составлено в чрезвычайно общих выражениях и просто разрешало обыски и выемки, необходимые для получения доказательств, в местах, где могут находиться документы и другие источники информации, относящиеся к предполагаемому уклонению от налогов, в частности в помещениях заявителей. Это давало налоговым и полицейским органам, проводящим обыск, широкие полномочия по обнаружению в помещениях заявителей, выступавших только в качестве адвокатов компании, подозреваемой в уклонении от налогов, документов, которые могли подтвердить подозрения в уклонении от налогов и использоваться в качестве доказательств против указанной компании. Заявители никогда не обвинялись и не подозревались в совершении преступлений или в соучастии в мошенничестве, совершенном компанией-клиентом. Таким образом, в рамках налоговой проверки компании, являвшейся клиентом заявителей, власти провели обыск у заявителей исключительно потому, что столкнулись с трудностями в проведении налоговой проверки, в расчете на обнаружение бухгалтерских, правовых или управленческих документов, которые могли подтвердить их подозрения в том, что компания уклоняется от уплаты налогов. В этом контексте проведенные в помещении заявителей обыск и изъятие документов были не соразмерны преследуемой законной цели.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции Европейский Суд присудил выплатить заявителям 5 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобе о нарушении статьи 9 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу исповедовать религию или убеждения

По делу обжалуется продолжительный отказ в признании правосубъектности религиозной группы. По делу допущено нарушение требований статьи 9 Конвенции.

Религиозное общество Свидетелей Иеговы и другие против Австрии
[Religionsgemeinschaft der Zeugen Jehovas and Others v. Austria] (N 40825/98)

Постановление от 31 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Согласно австрийскому законодательству религиозные организации могут приобретать права юридического лица путем регистрации в качестве религиозного общества на основании Закона о правовом признании религиозных обществ 1874 года или в качестве религиозной общины на основании Закона о религиозных общинах 1998 года. Регистрация в качестве общества, которое наделено более широкими правами, чем община, возможна, только если организация существует в Австрии в течение по меньшей мере 20 лет или была зарегистрирована в качестве религиозной общины не менее чем 10 лет.

В 1978 году и повторно в 1987 году группа Свидетелей Иеговы, включая первых четырех заявителей, обратилась за регистрацией общины-заявителя в качестве религиозного общества. Власти не оформили регистрацию, и компетентный министр уведомил заявителей, что согласно Закону 1874 года они не имеют права требовать формального решения. После ряда сложных разбирательств и решения Конституционного суда 1995 года о том, что община-заявитель имеет право на вынесение решения по ее требованию о признании в качестве религиозного общества, министр вынес решение об отказе в регистрации по основаниям, связанным с внутренней организацией и предполагаемой позицией. Это решение было впоследствии отменено Конституционным судом как произвольное и нарушающее принцип равенства. После введения в действие Закона 1998 года община-заявитель получила возможность приобрести права юридического лица в качестве религиозной общины, что позволяло ей выступать от своего имени в австрийских судах и органах власти, давало право приобретать имущество и управлять им от своего имени, устанавливать места богослужения и распространять свои взгляды. Тем не менее она вновь потребовала признания в качестве религиозного общества, но ей было отказано на том основании, что она не была зарегистрирована в качестве религиозной общины в течение требуемого 10-летнего периода.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 9 Конвенции. Период между подачей заявления о регистрации в качестве религиозного общества и приобретением прав юридического лица составлял около 20 лет, и в течение этого времена община-заявитель не имела соответствующих прав в Австрии. Таким образом, было допущено вмешательство в право заявителей на свободу вероисповедания. Это вмешательство было "предусмотрено законом" и преследовало законную цель защиты общественного порядка и общественного спокойствия. Право религиозной общины на автономное существование имеет важнейшее значение для плюрализма демократического общества. Отсюда вытекает обязанность установления разумного срока для получения такой общиной прав юридического лица. Тот факт, что заявители могли создать иные ассоциации с правами юридических лиц, не компенсирует продолжительный отказ властей предоставить права юридического лица. Поскольку государство-ответчик не привело "относимых" и "достаточных" доводов, оправдывающих такой отказ, подобная мера выходит за пределы любых "необходимых" ограничений на свободу вероисповедания заявителей.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 9 Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним - "против").

По поводу соблюдения требований статьи 14 в сочетании со статьей 9 Конвенции. Согласно австрийскому законодательству религиозные общества пользуются льготным режимом во многих областях, включая налогообложение. С учетом этих привилегий власти были обязаны оставаться нейтральными и обеспечивать всем религиозным группам, желающим получить специальный статус, справедливую возможность сделать это, применяя установленные критерии недискриминационным способом. Обязанность оставаться нейтральными и беспристрастными также вызывает деликатные вопросы установления срока, в течение которого религиозная ассоциация, имевшая правосубъектность, могла получить консолидированный статус в качестве лица публичного права. Хотя принуждение религиозной общины к 10-летнему ожиданию до предоставления ей статуса религиозного общества может быть необходимо в специфических обстоятельствах, например, в случае недавно созданных и неизвестных религиозных групп, это представляется едва ли оправданным в отношении таких религиозных групп, как Свидетели Иеговы, которые хорошо известны в стране и в мире и потому знакомы властям. В отношении такой группы можно было проверить исполнение требований законодательства в значительно более короткий период. Ссылаясь на пример другой религиозной группы, которая получила признание в 2003 году, хотя была зарегистрирована в качестве религиозной общины только в 1998 году, Европейский Суд заключил, что государство-ответчик не считало существенным применение того же 10-летнего срока ко всем заявителям. Соответственно, различия в подходе не были основаны на каких-либо "объективных и разумных оправданиях".

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 14 в сочетании со статьей 9 Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 10 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобам о нарушениях статьи 10 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется привлечение к уголовной ответственности за ношение на политической демонстрации символа тоталитаризма (красной звезды), объявленного вне закона. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Вайнаи против Венгрии
[Vajnai v. Hungary] (N 33629/06)

Постановление от 8 июля 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Статья 269/B Уголовного кодекса предусматривает уголовную ответственность за распространение, публичное использование или демонстрацию определенных символов, которые признавались "тоталитарными". К таким символам относилась и красная звезда. Конституционный суд признал данную норму соответствующей конституции в 2000 году. Суд отметил, что разрешение неограниченного, открытого и публичного использования таких символов серьезно оскорбило бы всех лиц, приверженных демократии, и в особенности тех, которые преследовались нацистским и коммунистическим режимами. Соответственно, исторический опыт Венгрии и опасность, которую эти символы представляли для ее конституционных ценностей, убедительно, объективно и обоснованно оправдывали их запрет и применение уголовного закона для борьбы с ними.

В период, относящийся к обстоятельствам настоящего дела, заявитель занимал должность заместителя председателя Рабочей партии (Munkaspart), зарегистрированной политической партии левого крыла. В 2003 году он был привлечен к уголовной ответственности за использование символа тоталитаризма, поскольку носил на пиджаке красную звезду во время разрешенной демонстрации в центре г. Будапешта, на которой он выступал. Назначение наказания было отложено с испытательным сроком в один год.

Вопросы права

Осуждение заявителя представляло собой вмешательство в его право на свободу выражения мнения, которое было "предусмотрено законом" и преследовало законные цели предупреждения беспорядков и защиты прав других лиц. Если - как в деле заявителя - свобода выражения мнения была осуществлена в форме политического выступления, ограничения могли быть оправданы лишь ясной, настоятельной и определенной всеобщей потребностью. С учетом множества значений красной звезды полный запрет был слишком широк, поскольку она ассоциировалась не только с идеями тоталитаризма. Соответственно, как и в случае с оскорбительными высказываниями, требовалось тщательное исследование контекста, в котором она использовалась. Заявитель носил символ на законно организованной, мирной демонстрации в качестве заместителя председателя зарегистрированной политической партии левого крыла, без известного намерения пренебречь нормами права. Государство-ответчик не привело случаев, когда действительная или даже отдаленная угроза беспорядков в Венгрии была вызвана публичной демонстрацией красной звезды. Сдерживание чисто теоретической опасности как превентивная мера для защиты демократии не может быть признано "настоятельной всеобщей потребностью", и в венгерском законодательстве были предусмотрены иные составы правонарушений для предупреждения общественных беспорядков.

Более того, запрет был недифференцированный. Само по себе ношение красной звезды могло привести к уголовному наказанию, и не требовалось доказывать, что ее демонстрация представляла собой пропаганду тоталитаризма. В то время как Европейский Суд признает, что демонстрация символа, который был широко распространен в период коммунистического режима, могла вызвать беспокойство части бывших жертв и их родственников, такие чувства, хотя и понятные, сами по себе не могут устанавливать ограничения свободы выражения мнения. Почти два десятилетия прошли после перехода к плюрализму в Венгрии, которая в настоящее время является членом Европейского союза и зарекомендовала себя в качестве стабильной демократии. Соответственно, нельзя признать, что осуждение заявителя отвечало "настоятельной всеобщей потребности".

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд счел, что установление факта нарушения Конвенции само по себе является достаточной справедливой компенсацией причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется привлечение к уголовной ответственности участников демонстрации за скандирование лозунгов в поддержку незаконной организации. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Йилмаз и Килич против Турции
[Yilmaz and Kilic v. Turkey] (N 68514/01)

Постановление от 17 июля 2008 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В период, относящийся к событиям настоящего дела, заявители были членами HADEP (Партии народной демократии). Они были задержаны после демонстраций, которые проводились в целях протеста против ареста Абдуллы Оджалана, бывшего лидера незаконной вооруженной организации PKK (Рабочей партии Курдистана). Заявители были приговорены судом государственной безопасности примерно к четырем годам лишения свободы за пособничество незаконной организации.

Вопросы права

Отклонение предварительных возражений государства-ответчика относительно неисчерпания внутренних средств правовой защиты. Заявители были осуждены за пособничество вооруженной группе. Правонарушение состояло главным образом в их участии в демонстрации, в ходе которой они скандировали лозунги в поддержку указанной организации. Заявители, разумеется, выстраивали защиту от этого обвинения, оспаривая квалификацию фактов по делу и установление фактов как таковых. Первому заявителю не может быть поставлено в вину то, что он не ссылался на свободу выражения мнения, поскольку он был фактически обвинен в содействии вооруженной группе, а не в выражении своих взглядов. При ином подходе потребовалось бы признать обвинения, в результате чего он попал бы в замкнутый круг, лишаясь защиты Конвенции. Более того, суд государственной безопасности по собственной инициативе рассматривал по существу вопрос о праве на свободу выражения мнения. Итак, можно признать, что и первый заявитель, и адвокат обоих заявителей в особых обстоятельствах настоящего дела ставили вопрос о праве на свободу выражения мнения.

По существу жалобы. В соответствии с решением суда государственной безопасности осуждение заявителей было основано исключительно на том, что они участвовали в демонстрации протеста против ареста Абдуллы Оджалана и выкрикивали лозунги в его поддержку и в поддержку незаконной организации. Чтобы установить, имелось ли вмешательство в право заявителей на свободу выражения мнения, нет необходимости исследовать вопрос квалификации правонарушения судами страны. Поскольку доказательства, на основании которых заявители были осуждены, представляли собой исключительно формы выражения мнения, вмешательство имело место. Предварительные возражения государства-ответчика относительно статуса жертв нарушения Конвенции, таким образом, подлежат отклонению. Европейский Суд ограничится исследованием вопроса о том, было ли осуждение заявителей совместимо со статьей 10 Конвенции. Обжалуемое вмешательство было предусмотрено законом и преследовало правомерную цель защиты государственной безопасности и предотвращения беспорядков. Демонстрации были ненасильственными. Некоторые лозунги имели насильственный подтекст, но не было установлено, что именно заявители скандировали их. Таким образом, даже если вмешательство национальных властей в осуществление заявителями права на свободу выражения мнения могло быть оправдано их желанием предотвратить беспорядки, особенно в крайне напряженной политической обстановке, которая на тот момент существовала в стране, примененное к заявителям наказание, а именно почти четыре года лишения свободы, было явно несоразмерно по характеру и суровости правомерной цели, которую преследовало их осуждение. Суды страны превысили предел необходимого ограничения свободы выражения мнения заявителей.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется привлечение газеты к ответственности за непрофессиональное поведение в связи с публикацией двух статей, содержащих диффамацию в отношении директора средней школы. По делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были.

"Флукс" против Молдавии
[Flux v. Moldova] (N 6) (N 22824/04)

Постановление от 29 июля 2008 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Газета-заявитель опубликовала анонимное письмо, предположительно полученное от группы родителей учеников, о местной средней школе. Письмо содержало критику ситуации в школе, в частности, речь шла о растрате ее средств директором и получении им взяток за принятие детей в школу. Директор школы затем опубликовал ответ на эту статью в другой газете, поскольку газета-заявитель отказалась сделать это. В конечном счете газета-заявитель опубликовала другую статью, поясняющую, почему было отказано в публикации ответа. В этой же статье директор был обвинен в получении взяток и было названо конкретное лицо, которое обратилось к заявителю после публикации первой статьи. Затем директор возбудил разбирательство по поводу диффамации против заявителя. Несмотря на показания трех свидетелей, подтверждающих получение директором взяток, суд принял решение в пользу директора, решив, что показания данных свидетелей не были достаточны для опровержения презумпции невиновности директора, которая могла быть опровергнута лишь в рамках уголовного разбирательства. Он предписал газете-заявителю опубликовать извинение и выплатить директору 88 евро в качестве компенсации морального вреда. Заявитель безуспешно обжаловал данное решение.

Вопросы права

Европейский Суд согласился с доводом газеты-заявителя о том, что невозможно разделить две статьи, которые она опубликовала по спорному вопросу, и решил рассматривать их совместно. Несмотря на серьезность обвинений, содержащихся в анонимном письме, журналисты заявителя не делали попыток связаться с директором или узнать его мнение на этот счет, или же провести расследование в какой-либо форме по вопросам, о которых шла речь в письме. Более того, газета-заявитель отказалась опубликовать ответ директора на письмо, считая его оскорбительным, хотя использованные выражения не позволяли сделать такой вывод. Что касается второй статьи, опубликованной после ответа директора, учитывая повторение ряда обвинений, содержавшихся в анонимном письме, она выглядит, скорее, как выпад против лиц, поставивших под вопрос профессионализм заявителя. Статья, написанная в насмешливом тоне, содержала предположение о личных отношениях между директором и учителем, без каких-либо доказательств на этот счет. Европейский Суд не соглашается с заключением судов страны о том, что заявления о серьезных правонарушениях, таких как взяточничество, предварительно должны быть доказаны в рамках уголовного разбирательства. Однако он повторяет, что право на свободу выражения мнения не может пониматься как дающее газетам абсолютное право безответственно обвинять лиц в преступном поведении в отсутствие фактической основы в соответствующий момент. Принимая во внимание непрофессиональное поведение заявителя и относительно небольшую компенсацию, которую он был обязан выплатить, суды страны установили справедливое равновесие между конкурирующими интересами заявителя и его оппонента.

Постановление

По делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были (вынесено четырьмя голосами "за" и тремя голосами "против").

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется вынесение адвокату письменного выговора за диффамационные и необоснованные утверждения против обвинительного органа, допущенные в письменных объяснениях. По делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были.

Шмидт против Австрии
[Schmidt v. Austria] (N 513/05)

Постановление от 17 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

В своих письменных объяснениях заявитель, адвокат по профессии, обвинил агентство Венской продовольственной инспекции (агентство) в том, что оно плутовало с его клиентом. Агентство имело функции, сопоставимые с обвинением в разбирательстве уголовных дел. После дисциплинарного производства, возбужденного против заявителя в связи посягательством на репутацию агентства, ему был объявлен письменный выговор. Он безуспешно обжаловал санкцию.

Вопросы права

Хотя оспариваемое заявление не содержало личных оскорблений, а было, скорее, направлено против действий агентства в разбирательствах, решающее значение имеет то, что утверждения заявителя не были подкреплены никакими фактами. В действительности в заявлении не разъяснялось, почему заявитель полагал, что агентство действовало ненадлежащим образом, предъявляя обвинение его клиенту. В противоположность делу "Никула против Финляндии" [Nikula v. Finland], вопрос в данном деле затрагивал не уголовный приговор, а дисциплинарную санкцию. Что касается пропорциональности санкции, была применена наиболее мягкая мера, предусмотренная Дисциплинарным законом, а именно письменный выговор. В итоге национальные власти привели относимые и достаточные основания для своего решения и не вышли за пределы своего усмотрения.

Постановление

По делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были (вынесено четырьмя голосами "за" и тремя - "против").

См. также Постановление Европейского Суда от 21 марта 2002 г. по делу "Никула против Финляндии" [Nikula v. Finland], жалоба N 31611/96 ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 40* (* См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 3/2002.)).

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется досрочное прекращение военной службы призывника на основании его членства в экстремистской партии. Жалоба признана неприемлемой.

Лар против Германии
[Lahr v. Germany] (N 16912/05)

Решение от 1 июля 2008 г. [вынесено V Секцией]

В 1998 году заявитель, местный функционер Национально-демократической партии Германии, которая считается популистской и правоэкстремистской и потому находится под надзором германского ведомства по защите конституции, был призван на военную службу. Через несколько месяцев его военная служба была досрочно прекращена в связи с его членством и функциями в партии. Он безуспешно обжаловал это решение в административные суды и Конституционный суд.

Решение

Жалоба признана неприемлемой. Указанное вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения было законным и преследовало законные цели сохранения политического нейтралитета армии, порядка и готовности защитить свободную демократическую конституционную систему. Что касается необходимости вмешательства, государство-участник не вышло за пределы своего усмотрения при разрешении вопроса о том, представляет ли дальнейшее пребывание призывника в армии серьезную опасность для военного правопорядка. Даже при том, что к исполнению своих обязанностей заявителем претензии не предъявлялись, суды страны установили, что исполнение им партийных функций в период военной службы и неспособность отказаться от антиконституционных целей, которые ставила перед собой партия, представляли серьезную угрозу для целостности армии и верности конституции. Кроме того, досрочное прекращение заявителем военной службы не повлияло на его средства к существованию (в противоположность делу "Фогт против Германии" [Vogt v. Germany]). Оспариваемая мера не представляла собой несоразмерное и неоправданное ограничение права заявителя на свободу выражения мнения. Жалоба признана явно необоснованной.

См. также Решение Европейского Суда от 13 февраля 2007 г. по делу "Эрдель против Германии" [Erdel v. Germany], жалоба N 30067/04 ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 94* (* См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 8/2007.)).

Вопрос о соблюдении права на свободу распространения информации

По делу обжалуется осуждение за распространение информации, которая, по утверждению заявителя, происходила из открытых источников. Жалоба признана приемлемой.

Сутягин против России
[Sutyagin v. Russia] (N 30024/02)

Решение от 8 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.)

По жалобе о нарушении статьи 11 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу объединения с другими

По делу обжалуется роспуск ассоциации, имеющей целью содействие "исторической идентичности славян Македонии, на протяжении веков считавшихся болгарами". Жалоба признана приемлемой.

Ассоциация граждан "Радко" и Паунковский против бывшей Югославской Республики Македонии
[Asssociation of citizens Radko & Paunkovski v. former Yugoslav Republic of Macedonia] (N 74651/01)

Решение от 8 июля 2008 г. [вынесено V Секцией]

В 2000 году десять граждан Македонии, включая г-на Паунковского (второй заявитель), учредили "Ассоциацию граждан "Радко"" (первый заявитель). Устав первого заявителя определял его в качестве независимой неполитической организации, изучающей македонское освободительное движение и содействующей ему. В действительности цели первого заявителя заключались в "развитии и утверждении македонского культурного пространства, приоритетом которого является культурная и историческая идентичность славян Македонии, на протяжении веков считавшихся болгарами". Через несколько месяцев после учреждения первого заявителя три практикующих адвоката из Скопье совместно с политической партией подали заявление в Конституционный суд, оспаривая конституционность устава первого заявителя и утверждая, что цели первого заявителя заключались в привнесении элементов болгарского языка в македонский язык и алфавит. В марте 2001 г. Конституционный суд признал устав и программу первого заявителя недействительными. Поскольку его руководитель провозглашал, что македонская народность никогда не существовала отдельно от болгар, Конституционный суд заключил, что целью первого заявителя были насильственное изменение конституционного строя и подстрекательство к национальной или религиозной ненависти или нетерпимости. Вследствие этого суд первой инстанции решил официально прекратить деятельность первого заявителя. Жалоба последнего на это решение была отклонена.

Руководствуясь статьей 11 Конвенции, заявители жалуются на то, что решение Конституционного суда о признании устава первого заявителя недействительным нарушает их право на свободу объединения. Второй заявитель также обжалует со ссылкой на статью 10 Конвенции роспуск первого заявителя, что также препятствует ему в распространении взглядов на этническое происхождение некоторых групп населения. Жалоба признана приемлемой.

По жалобам о нарушениях статьи 13 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на эффективное средство правовой защиты

По делу обжалуется неэффективность жалобы на чрезмерную продолжительность разбирательства, рассмотрение которой продолжалось свыше трех лет. По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции.

Видас против Хорватии
[Vidas v. Croatia] (N 40383/04)

Постановление от 3 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

В 1995 году заявитель предъявил иск о компенсации за ущерб, вызванный травмой, полученной на производстве. В марте 2002 г., когда дело вторично рассматривалось судом первой инстанции, он подал жалобу в порядке конституционного производства, ссылаясь на чрезмерную продолжительность разбирательства. В апреле 2005 г. Конституционный суд удовлетворил жалобу, установив нарушение его права на рассмотрение дела в разумный срок, и присудил ему 700 евро в счет компенсации. Разбирательство окончилось в феврале 2007 г., когда Верховный суд отклонил кассационную жалобу заявителя.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Вследствие незначительной суммы присужденной компенсации заявитель по-прежнему может считаться жертвой предполагаемого нарушения Конвенции. Поскольку продолжительность разбирательства составила в общей сложности девять лет и три месяца в трех инстанциях, Европейский Суд находит, что она вышла за пределы разумного срока.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции. Заявитель воспользовался эффективным средством правовой защиты против чрезмерной продолжительности разбирательства путем подачи жалобы в Конституционный суд. Однако разбирательство по данной жалобе продолжалось три года и 15 дней. Европейский Суд полагает, что средство правовой защиты против чрезмерной продолжительности разбирательства может считаться эффективным, только если оно предоставляет возмещение безотлагательно, что в настоящем деле не было достигнуто. Эффективность жалобы в порядке конституционного производства была, таким образом, подорвана его чрезмерной продолжительностью.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 2 300 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на эффективное средство правовой защиты

По делу обжалуется недостаточный размер компенсации за нарушение разумного срока рассмотрения дела в сочетании с неспособностью ускорить соответствующее разбирательство. По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции.

Каич и другие против Хорватии
[Kaic and Others v. Croatia] (N 22014/04)

Постановление от 17 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

В 1994 году заявители предъявили иск в Загребский муниципальный суд. В декабре 2002 г., когда разбирательство еще продолжалось в первой инстанции, они подали жалобу в порядке конституционного производства по поводу его чрезмерной длительности. В ноябре 2004 г. Конституционный суд удовлетворил жалобу заявителей, признав нарушение их права на рассмотрение дела в разумный срок. Он присудил каждому из них примерно 890 евро в качестве компенсации и обязал суд второй инстанции разрешить их дело не более чем через шесть месяцев после объявления решения. Загребский районный суд исполнил эту обязанность год спустя, в ноябре 2005 г.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Вследствие невысокой суммы компенсации заявители по-прежнему вправе утверждать, что являются жертвами предполагаемого нарушения Конвенции. Поскольку разбирательство в двух инстанциях продолжалось примерно восемь лет, Европейский Суд приходит к выводу о том, что оно не было завершено в разумный срок.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции. Заявители воспользовались эффективным средством правовой защиты против чрезмерной продолжительности разбирательства путем подачи жалобы в Конституционный суд. Этот суд присудил им компенсацию и обязал Загребский районный суд, где на тот момент продолжалось разбирательство, разрешить дело заявителей в течение шести месяцев. Однако указанный суд выполнил это требование с шестимесячной задержкой, которую государство-ответчик никак не обосновало. Хотя сам по себе недостаточный размер компенсации не делает разбирательство по поводу чрезмерной продолжительности разбирательства неэффективным, это упущение усугубилось несвоевременным исполнением решения Конституционного суда. Сочетание этих двух факторов при конкретных обстоятельствах настоящего дела сделало эффективное в других условиях средство правовой защиты неэффективным.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить каждому заявителю 1 350 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобам о нарушениях статьи 14 Конвенции

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции)

По делу обжалуется отказ в разрешении на исполнение решения иностранного суда. Жалоба признана неприемлемой.

Макдоналд против Франции
[McDonald v. France] (N 18648/04)

Решение от 29 апреля 2008 г. [вынесено V Секцией]

Заявитель, американский дипломат, женился во Франции на француженке. Через несколько лет заявитель подал в трибунал большой инстанции заявление о разводе с женой в связи с ее неверностью, которое было отклонено. Суд признал родительские права обоих супругов в отношении их ребенка и установил фиксированную ежемесячную выплату, которую заявитель обязан был производить в пользу жены. Поскольку ни один супруг не обжаловал это решение, оно вступило в силу. Позднее заявитель подал заявление о разводе в суд своего родного штата Флорида (США). Этот суд расторг брак, но оставил определенные аспекты развода, в частности вопросы содержания, на усмотрение французских судов. В связи с этим заявитель прекратил выплату средств, установленных решением французского суда в пользу бывшей жены. Супруги распорядились имуществом, связанным с расторгнутым браком, при этом бывшая жена добилась ареста части дохода заявителя в связи с уклонением от ежемесячных выплат, установленных в ее пользу. Заявитель обратился к судье по исполнению* (* Во Франции судья по исполнению вправе единолично разрешать споры, возникающие при исполнении судебного решения, разрешать ходатайства об отсрочке исполнения и т.п., но не может вмешиваться в собственно исполнительные действия (прим. переводчика).) с заявлением о снятии ареста, которое было отклонено. Затем он обратился в трибунал большой инстанции по вопросу об исполнении решения, вынесенного флоридским судом, но также безрезультатно, поскольку не смог доказать, что его бывшая жена отказалась от права на рассмотрение дела французским судом, предусмотренного Гражданским кодексом. Заявитель обжаловал оба решения. Апелляционный суд объединил оба дела в одно производство и отказал заявителю. Он указал, что решение, вынесенное во Флориде, не может быть полностью признано, а тем более исполнено во Франции, как того требует заявитель, поскольку американские суды не имеют международной юрисдикции в данном деле, которое относится к исключительной подсудности французских судов, и поскольку, обращаясь в американский суд, заявитель стремился обойти закон и добиться развода, в котором французские суды ему отказали, с целью уклониться от уплаты денежных средств в пользу бывшей жены. Кассационный суд отклонил жалобу заявителя.

Решение

Жалоба признана неприемлемой, что касается статьи 14 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Разбирательство во флоридском суде затрагивало гражданские права заявителя, в частности, его семейное положение. Он обратился в трибунал большой инстанции для исполнения решения, вынесенного во Флориде. Данный суд, апелляционный суд и Кассационный суд вынесли решения не в его пользу, исходя из того что его бывшая жена является гражданкой Франции, тогда как французский Гражданский кодекс не распространяет на французских граждан юрисдикцию иностранных судов, а также из того, что заявитель стремился обойти действующую процедуру. Для того чтобы решение иностранного суда могло исполняться во Франции, должно быть предварительно подано заявление в исполнительный орган. В таких случаях Европейский Суд проверяет законность процедуры, примененной в иностранных судах, с точки зрения статьи 6 Конвенции, и исследует процессуальные правила о юрисдикции, действующие в государствах-участниках, чтобы убедиться, что они не нарушают каких-либо прав, гарантированных Конвенцией. В жалобе заявителя ставится вопрос о соответствии французского Гражданского кодекса фундаментальным правам и о применении Гражданского кодекса в настоящем деле. Отказ в разрешении исполнения решения суда США представлял собой вмешательство в право заявителя на справедливое судебное разбирательство. В качестве общего правила лицо не вправе жаловаться на ситуацию, возникшую вследствие его собственного бездействия. Заявитель признает, что пропустил срок для обжалования решения французского суда. Когда заявление о разводе было отклонено во Франции, он обратился с аналогичным требованием в американские суды после краткого пребывания во Флориде, и когда решение было вынесено, прекратил выплачивать денежные средства, которые обязал его выплачивать в пользу бывшей жены французский суд, хотя американский суд отказался рассматривать данный вопрос и отнес его на усмотрение французского суда. Однако до подачи заявления в суд США и до требования об исполнении решения иностранного суда во Франции заявитель должен был обжаловать решение трибунала большой инстанции, в который он первоначально подал заявление о разводе. Таким образом, французским властям не может быть поставлен в вину отказ в исполнении решения, очевидно имевшем целью обход применимых процессуальных правил в связи с допущенным бездействием заявителя. Жалоба признана явно необоснованной.

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 9 Конвенции)

По делу обжалуется непоследовательное применение сроков для регистрации заявителя в качестве религиозного общества. По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции.

Религиозное общество Свидетелей Иеговы и другие против Австрии
[Religionsgemeinschaft der Zeugen Jehovas and Others v. Austria] (N 40825/98)

Постановление от 31 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 9 Конвенции.)

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции)

По делу обжалуется зачисление цыганских детей в отдельные классы вследствие их слабого знания хорватского языка. По делу требования статьи 14 Конвенции нарушены не были.

Оршуш и другие против Хорватии
[Orsus and Others v. Croatia] (N 15766/03)

Постановление от 17 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявителями по делу выступают хорватские граждане цыганской национальности, поступившие в три начальные школы Меджимурской жупании в 1996-2000 годах. В период начального обучения первые девять заявителей посещали как чисто цыганские, так и смешанные классы до окончания школы в 15-летнем возрасте. Остальные пять заявителей, обучающихся до сих пор, посещали классы, состоявшие только из цыган. Большинство заявителей посещали дополнительные занятия по хорватскому языку и участвовали в учебной деятельности в смешанных группах, организованных в соответствующих школах. В апреле 2002 г. заявители возбудили разбирательства против своих начальных школ. Они утверждали, что программа для цыган в их школах была на 30% меньше, чем официальная учебная программа страны. По их мнению, ситуация характеризовалась дискриминацией по национальному признаку и нарушала их право на образование, а также право на свободу от бесчеловечного и унижающего достоинства обращения. Они также представили психологическое исследование цыганских детей, посещавших классы для цыган в их регионе, из которого следовало, что раздельное обучение причиняет цыганским детям эмоциональный и психологический вред, что касается самооценки и развития личности. В сентябре 2002 г. муниципальный суд отклонил жалобу заявителей. Он установил, что причина зачисления большинства цыганских учеников в отдельные классы заключалась в том, что они нуждались в дополнительном изучении хорватского языка. Кроме того, учебная программа в двух из этих школ была той же, которая использовалась в параллельных классах этих школ. Таким образом, заявители не смогли обосновать свои утверждения относительно дискриминации по национальному признаку. Жалоба заявителей на данное решение была также отклонена. Жалоба заявителей в порядке конституционного производства, поданная в ноябре 2003 г., была отклонена по аналогичным основаниям в феврале 2007 г. Государство-ответчик представило статистику за 2001 год, которая показывала, что только в одной школе большинство цыганских учеников посещало отдельные классы, тогда как в двух других число цыган, зачисленных в отдельные классы, составляло меньше половины. Это подтверждает отсутствие общей политики зачисления цыганских учеников в отдельные классы. Заявители, однако, утверждали, что им предложили покинуть школу в 15 лет, и что дискриминация, которой они подвергались, подтверждается определенными статистическими данными, например, в 2006/2007 учебном году среди цыганских учеников доля выбывших из начальной школы составляла 84%, тогда как в среднем по начальным школам жупании* (* Жупания (хорв. zupanija) - основная административно-территориальная единица Хорватии, возглавляемая жупаном. В настоящее время в состав Хорватии входит 20 жупаний (не считая города Загреб). Источник: www.wikipedia.org) - всего 9%.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции. Европейский Суд прежде всего отмечает, что образование заявителей было не хуже, чем у других учеников, посещавших ту же школу. В национальных разбирательствах было установлено, что учебная программа для цыган и прочих учеников ничем не отличалась. Заявители также не представили доказательств того, что объем учебной программы для цыган был на 30% меньше, чем для других учеников. Кроме того, перевод учеников из цыганских в смешанные классы представлял собой обычную практику, что подтверждается опытом первых девяти заявителей. Оставшиеся заявители никогда не просили о переводе в смешанные классы и не возражали против пребывания в цыганском классе. Последние пять заявителей по-прежнему посещали младшие классы, где вопрос об их переводе в смешанные классы был преждевременным с учетом причины их зачисления в класс для цыган, а именно недостаточного владения хорватским языком. Родители заявителей не были лишены прав, гарантированных статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции, и даже не жаловались на это. Соответственно, заявители не были лишены права посещать школу и получать образование, и обеспеченное им образование было адекватным и достаточным.

Постановление

По делу требования статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 14 Конвенции в сочетании со статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции. Европейский Суд находит, что любое различие в обращении с заявителями вытекало из их недостаточного владения языком. Действительно, заявители никогда не оспаривали тот факт, что в момент поступления в начальную школу они недостаточно владели хорватским языком для того, чтобы понимать преподавателя. Государство-ответчик также указало, что языковые тесты свидетельствовали о том, что цыганские дети в этих общинах недостаточно владели хорватским языком. Европейский Суд признает, что эту проблему должны были решать соответствующие государственные органы. В любом случае зачисление цыганских детей в отдельные классы практиковалось только в одном регионе, где численность цыганских детей была особенно велика. Статистика, представленная государством-ответчиком, также подтверждает, что в данных школах отсутствовала общая политика по автоматическому зачислению цыганских учеников в отдельные классы. Европейский Суд признает, что в сфере образования государствам-ответчикам не может быть запрещено создавать отдельные классы или различные типы школ для детей, испытывающих затруднения, или вводить специальные образовательные программы для удовлетворения особых потребностей. Следует признать разумным стремление властей решать эти болезненные и важные вопросы. Таким образом, помещение заявителей в отдельные классы было позитивной мерой, имеющей целью содействовать им в приобретении необходимых знаний, которые позволяют осваивать школьную программу. Первоначальное зачисление их в отдельные классы было связано с их недостаточным знанием хорватского языка, а не с национальным или этническим происхождением.

Постановление

По делу требования статьи 14 Конвенции в сочетании со статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Кроме того, Европейский Суд установил, что продолжительность разбирательства дела Конституционным судом (более четырех лет) была чрезмерной, что нарушает пункт 1 статьи 6 Конвенции.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить каждому заявителю 2 000* (* ?Вероятно, в тексте допущена техническая ошибка. Согласно полному тексту постановления компенсация морального вреда составила 1 300 евро (прим. переводчика).) евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

По жалобам о нарушениях статьи 34 Конвенции

Вопрос о стороне государства-ответчика

Вынужденное рассмотрение дела против Молдавии в связи с фактической связью с данной страной. Жалоба признана неприемлемой.

Киреев против Молдавии и России
[Kireev v. Moldova and Russia] (N 11375/05)

Решение от 1 июля 2008 г. [вынесено IV Секцией]

Заявителем по делу выступает российский гражданин, проживающий в Тигине (Бендерах), городе, расположенном на территории Молдавии, который с 1991 года находится под контролем самопровозглашенной Приднестровской Молдавской Республики (ПМР). С 1962 года заявитель имел сберегательный счет в банке, находившемся в Тигине /Бендерах. В 2004 году он предъявил иск в местные суды ПМР с требованием о компенсации утраты стоимости своих вкладов после экономических реформ, за которые, как он считал, несет ответственность государство. В 2005 году он предъявил иск в молдавские суды, но не смог представить необходимые документы. Впоследствии он, по-видимому, также пытался получить компенсацию в связи с утратой стоимости вкладов от российского банка, но ему было отказано, поскольку его вклады были размещены в банке за пределами России.

Решение

Жалоба признана неприемлемой. Иск был первоначально предъявлен против непризнанной Приднестровской Молдавской Республики, а впоследствии заявитель указал Россию в качестве государства-ответчика. Однако с учетом того, что заявитель имел вклады в банке, находящемся на территории Молдавии, и несколько раз обращался к властям этой страны, Европейский Суд должен проверить доводы жалобы также в отношении Молдавии. Прежде всего он отмечает, что хотя статья 1 Протокола N 1 к Конвенции не обязывает государства поддерживать покупательную способность средств, депонированных в финансовых учреждениях, и Россия, и Молдавия приняли законодательство, обеспечивающее частичную компенсацию последствий инфляции при определенных условиях. Федеральный закон "О восстановлении и защите сбережений граждан Российской Федерации" 1995 года предусматривает компенсацию только по вкладам в банках, действующих на территории бывшей Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Поскольку банк заявителя находился в Молдавии, последний не имел права на такую компенсацию. Кроме того, даже если предположить, что на Россию может быть возложена ответственность за действия или бездействие властей ПМР, в соответствии с Конвенцией она не была обязана принимать закон, предусматривающий компенсации в связи со средствами во вкладах, находящихся в банках на территории ПМР. С другой стороны, молдавское законодательство устанавливало компенсации только гражданам Молдавии. Поскольку заявитель имел только российское гражданство, он не имел права и на эту компенсацию. Соответственно, заявитель не имел права или законного ожидания на получение компенсации по российскому или молдавскому законодательству. Жалоба признана явно необоснованной.

Вопрос о наличии статуса жертвы нарушения Конвенции

По делу ставится вопрос о том, может ли заявительница, получившая возмещение ущерба в судах по гражданским делам, считаться жертвой жестокого обращения со стороны жандарма, уголовное дело против которого прекращено. Статус жертвы нарушения Конвенции сохранен.

Чамдерели против Турции
[Camdereli v. Turkey] (N 28433/02)

Постановление от 17 июля 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В 1999 году заявительница получила травму вследствие избиения жандармом. Она была осмотрена врачом, который зафиксировал обширные кровоподтеки, повлекшие нетрудоспособность на срок 10 дней. Хотя против жандарма было возбуждено уголовное дело, в 2001 году суд по уголовным делам решил приостановить его на основании Закона N 4616 (допускавшего приостановление и последующее прекращение уголовного дела в случае, если обвиняемый не совершит аналогичного преступления в течение пятилетнего срока). Возражения заявительницы против такого решения были отклонены, и уголовное дело против жандарма было прекращено в 2006 году. Одновременно требования заявительницы к жандарму были удовлетворены судом по гражданским делам, который присудил ей компенсацию ущерба приблизительно в 900 евро.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 34 Конвенции. Заявителя лишают статуса жертвы вследствие признания властями страны нарушения Конвенции и предоставление надлежащего и достаточного возмещения. Решение суда по гражданским делам, обязывающее ответчика выплатить компенсацию заявительнице за избиение, по сути, представляло собой признание нарушения. Что касается вопроса о надлежащем и достаточном возмещении, даже если предположить, что скромная компенсация, назначенная судом, может считаться достаточной, главный довод жалоб заявительницы заключался в недостатках уголовного разбирательства, которые вылились в безнаказанность лица, ответственного за жестокое обращение с ней. Нарушения статьи 3 Конвенции не могут быть устранены только присуждением компенсации, поскольку в противном случае государственные служащие смогут нарушать права лиц, находящихся в их власти, будучи фактически безнаказанными, и общий правовой запрет жестокого обращения окажется неэффективным на практике. Соответственно, компенсация в таких делах может быть лишь частью мер, необходимых для обеспечения возмещения, и Европейский Суд должен удостовериться в том, обеспечили ли другие меры, принятые властями, надлежащее возмещение заявительнице. Хотя расследование началось безотлагательно и жандарм был предан суду, не имеется данных о том, что он был отстранен от несения службы в период следствия или суда, тогда как Закон N 4616 допускал приостановление уголовного дела и снятие обвинений против него. Европейский Суд уже указывал по ряду дел, что турецкая система уголовного законодательства не слишком строга и не обеспечивает эффективного предотвращения незаконных действий со стороны государственных служащих. Наконец, принятые меры не обеспечили предоставления надлежащего возмещения.

Постановление

Статус жертвы нарушения Конвенции подтвержден (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 5 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

См. также аналогичный вывод в отношении статуса жертвы нарушения прав, гарантированных статьей 2 Конвенции, в Постановлении Европейского Суда от 20 декабря 2007 г. по делу "Николова и Величкова против Болгарии" [Nikolova and Velichkova v. Bulgaria], жалоба N 7888/03 ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 103* (* См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 6/2008.)).

Вопрос о наличии статуса жертвы нарушения Конвенции

По делу обжалуется отсутствие эффективного расследования в связи с пыткой заключенного, которому была присуждена компенсация. Статус жертвы нарушения Конвенции сохранен.

Владимир Романов против России
[Vladimir Romanov v. Russia] (N 41461/02)

Постановление от 24 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

В июне 2001 г. сотрудники следственного изолятора, в котором содержался заявитель, вошли в его камеру и с целью вынудить заключенных покинуть ее избили их резиновыми палками. Они продолжали избивать заявителя и после того, как он был выдворен в коридор и упал на пол. Он был незамедлительно осмотрен дерматологом изолятора, который отметил кровоподтеки продолговатой формы на его ногах и спине. Впоследствии он был помещен в больницу изолятора, где врачи установили у заявителя травму грудной клетки, причиненную тупым орудием. Ему также была сделана операция в связи с разрывом селезенки. Со ссылкой на рапорт о происшествии, составленный в следственном изоляторе, государство-ответчик утверждало, что сотрудники изолятора были вынуждены прибегнуть к силе в связи с неспокойной ситуацией в камере заявителя, которая могла перерасти в беспорядки во всем изоляторе. Прокурор принял решение об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников изолятора, поскольку счел их действия законными. Заявитель впоследствии начал судебное разбирательство, требуя компенсации. Суды постановили, что применение к заявителю силы было законным, но с учетом причиненного вреда, представляющего угрозу для жизни, и недостаточного контроля над сотрудниками со стороны следственного изолятора, ему была присуждена сумма, эквивалентная 960 евро. В 2002 году заявитель был осужден за грабеж при отягчающих обстоятельствах и приговорен к лишению свободы. Приговор суда был основан, в частности, на показаниях предполагаемого потерпевшего от грабежа, полученных во время предварительного расследования. Потерпевший находился за границей и поэтому не предстал перед судом, и его показания были оглашены.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции, что касается предполагаемого жестокого обращения. Использование резиновых палок в деле заявителя было основано на законах "Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы" и "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений". Применение физической силы могло быть необходимо в отдельных случаях для обеспечения безопасности, поддержания порядка или предотвращения преступлений в исправительных учреждениях. Однако Европейский Суд не усматривает причин, которые делали бы необходимым применение резиновых палок в отношении заявителя. Напротив, действия сотрудников изолятора были несоразмерны неповиновению, в котором обвинялся заявитель. Сотрудники изолятора могли быть вынуждены прибегнуть к физической силе для выдворения заключенных из камеры, но Европейский Суд не убежден, что их избиение палками способствовало достижению этой цели. Более того, Европейский Суд не считает установленным, что заявитель активно сопротивлялся сотрудникам изолятора. В документах следственного изолятора он не фигурировал как один из активных участников происшествия. Упоминание об активной роли заявителя впервые появилось в постановлении прокурора. Такое несоответствие не было разъяснено. Учитывая, что сотрудники изолятора продолжали наносить побои, даже когда он подчинился приказу покинуть камеру и упал на пол, использование резиновых палок в отношении заявителя являлось формой расправы. Такое карательное насилие было с умыслом направлено на то, чтобы заставить его почувствовать страх и унижение, а также сломить физическое или моральное сопротивление. Травмы должны были причинить ему серьезную физическую боль и глубокие душевные страдания и привели к продолжительному расстройству здоровья. Таким образом, заявитель подвергся обращению, которое может быть признано пыткой.

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции, что касается наличия у заявителя статуса жертвы нарушения Конвенции и эффективности расследования. Вопрос о наличии у заявителя статуса жертвы нарушения Конвенции тесно связан с вопросами о том, было ли эффективным расследование обстоятельств дела, и являлась ли присужденная компенсация достаточным возмещением за перенесенные страдания. Хотя Европейский Суд не убежден, что судебные решения о присуждении заявителю компенсации представляли собой признание по существу нарушения статьи 3 Конвенции, он счел возможным исходить из такого допущения. Заявитель получил, по крайней мере, частичную компенсацию в связи с жестоким обращением, которому он подвергся. Однако в делах о преднамеренном жестоком обращении нарушение статьи 3 Конвенции не может быть исправлено исключительно посредством присуждения компенсации потерпевшему, поскольку такое положение позволяло бы государству уклоняться от преследования и наказания виновных лиц, и общий правовой запрет пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения был бы неэффективен на практике. Таким образом, Европейский Суд также должен проверить эффективность расследования.

Что касается его быстроты, администрации изолятора потребовалось три дня, чтобы поставить органы прокуратуры в известность о происшествии, и это промедление могло привести к утрате доказательств. Что касается тщательности, то не было проведено оценки количества и характера травм заявителя, учитывая различные версии событий. Прокурор ссылался на три медицинских заключения, составленных только врачами изолятора, которые содержали ограниченный объем медицинских сведений и не включали объяснения заявителя, касающиеся его жалоб. Аналогичным образом оценка доказательств была избирательной и непоследовательной, выводы основывались преимущественно на показаниях сотрудников изолятора, достоверность которых также порождает сомнения. Вызывает удивление, что не представилось возможным установить заключенных, которые были очевидцами побоев и могли сообщить сведения, имеющие отношение к делу. Кроме того, отсутствовали любые попытки исследовать, какую степень физической силы применяли сотрудники изолятора, и была ли она необходима и соразмерна обстоятельствам. Прокуратура, в отсутствие независимых доказательств, признала, что сотрудники изолятора законно применили силу к заявителю в связи с физическим сопротивлением с его стороны. Наконец, суды страны основывали свои решения на выводах прокуратуры; очевидцы происшествия, включая самого заявителя и сотрудников изолятора, которые избивали его, не были заслушаны лично. Европейский Суд особенно поражен тем фактом, что суды взыскали в пользу заявителя компенсацию только в связи с отсутствием надлежащего контроля над сотрудниками со стороны следственного изолятора.

В свете названных упущений реакция властей на серьезное происшествие, в ходе которого его представителями было допущено преднамеренное жестокое обращение, была неадекватной и неэффективной, и предпринятые меры не обеспечили заявителю надлежащее возмещение. Таким образом, заявитель мог считаться жертвой нарушения Конвенции в значении статьи 34 Конвенции. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в материально-правовом и процессуальном аспектах.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 20 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

См. также Постановление Европейского Суда от 15 мая 2008 г. по делу "Дедовский и другие против России" [Dedovskiy and Others v. Russia], жалоба N 7178/03 ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 108* (* См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 10/2008.)).

Вопрос о наличии статуса жертвы нарушения Конвенции

Жалоба, поданная от имени сестры заявителя, умершей в процессе рассмотрения ее жалобы в порядке конституционного производства на предполагаемое нарушение ее права на справедливое судебное разбирательство. Дело передано на рассмотрение Большой Палаты.

Микаллеф против Мальты
[Micallef v. Malta] (N 17056/06)

Постановление от 15 января 2008 г. [вынесено IV Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции [гражданско-правовой аспект], вопрос о применимости к делу положений статьи 6 Конвенции.)

В порядке применения статьи 35 Конвенции

В порядке применения пункта 3 статьи 35 Конвенции

Вопрос о наличии у Европейского Суда компетенции ratione temporis*

(* Ratione temporis (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных со временем", критерий времени, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).)

Вступление в силу Протокола к Конвенции после осуждения, но до отмены приговора. Европейский Суд обладает компетенцией ratione temporis.

Матвеев против России
[Matveyev v. Russia] (N 26601/02)

Постановление от 3 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Протокола N 7 к Конвенции.)

В порядке применения статьи 46 Конвенции

Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда

Вопрос о принятии Европейским Судом мер общего характера

Системные недостатки правовой системы страны в части жилищного законодательства. Указание государству-ответчику на целесообразные правовые или иные меры.

Гиго против Мальты
[Ghigo v. Malta] (N 31122/05)

Постановление от 17 июля 2008 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В основном Постановлении, вынесенном 26 сентября 2006 г. (см. "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 89* (8 См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 3/2007.)), Европейский Суд установил нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с арендными отношениями, которые заявитель вынужден был поддерживать в течение почти 22 лет, хотя они предусматривали номинальную арендную плату и минимальную прибыль. Вопрос о применении статьи 41 Конвенции не был готов к рассмотрению. В постановлении о компенсации Европейский Суд затронул вопрос исполнения в соответствии со статьей 46 Конвенции.

Вопросы права

В порядке применения статьи 46 Конвенции. Вывод, сделанный Европейским Судом в основном постановлении, был вызван недостатками мальтийской правовой системы, прежде всего мальтийского жилищного законодательства, вследствие которых целая категория физических лиц до настоящего времени лишена права на уважение собственности. Отсутствие справедливого равновесия интересов, установленное в деле заявителя, может впоследствии спровоцировать множество обоснованных жалоб, представляющих угрозу для будущей эффективности системы, созданной Конвенцией. Учитывая эту системную ситуацию, на национальном уровне требуются общие меры в форме правовых и/или иных мер, обеспечивающие справедливое равновесие между интересами домовладельцев (включая их право на извлечение прибыли от своего имущества) и общественными интересами (включая доступность жилья для малообеспеченных лиц). Хотя Европейский Суд не ставит перед собой задачу определения наиболее целесообразного способа установления таких процедур возмещения, государство имеет различные варианты учреждения механизма, уравновешивающего права домовладельцев и арендаторов, и введения критериев "нуждающегося арендатора", "справедливой арендной платы" и "надлежащей прибыли".

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю на справедливой основе 27 720 евро в счет компенсации материального ущерба, принимая во внимание рыночный размер арендной платы, тот факт, что меры, направленные на достижение социальной справедливости, могут требовать возмещения меньшей суммы, чем полная рыночная стоимость, и необходимость начисления процентов в компенсацию утраты стоимости возмещения во времени. Требование заявителя о компенсации будущих убытков отклонено с учетом мер, принятых государством-ответчиком для устранения нарушения путем создания механизма, который обеспечил бы уплату справедливой арендной платы в будущем.

Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда

Вопрос о принятии Европейским Судом мер общего характера

Системная проблема неисполнения судебных решений в России. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Бурдов против России (N 2)
[Burdov v. Russia] (N 2) (N 33509/04)

[I Секция]

В 2003-2007 годах вступили в силу четыре решения суда, обязывающие власти уплатить заявителю определенные денежные суммы. Ни одно из этих решений до сих пор не было исполнено. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в ноябре 2007 г. в отношении пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Впоследствии, в июле 2008 г., российскому государству-ответчику было предложено ответить на другие вопросы согласно статье 46 Конвенции (представляет ли повторяющаяся неспособность российских властей исполнить решения судов страны, вынесенные против них, системную проблему и/или практику, не совместимую с Конвенцией) и статье 13 Конвенции (имелось ли в распоряжении заявителя эффективное средство правовой защиты, обеспечивающее надлежащее и своевременное исполнение национальных решений, вынесенных в его пользу, или получение адекватного возмещения в связи с несвоевременным исполнением).

По жалобам о нарушениях статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о соблюдении права на беспрепятственное пользование имуществом

По делу обжалуется отнесение земельного участка к общественным лесам в отсутствие компенсации. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Кектепе против Турции
[Koktepe v. Turkey] (N 35785/03)

Постановление от 22 июля 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель приобрел земельный участок, который казначейство продало частному лицу, на чье имя он был зарегистрирован в земельном реестре в качестве сельскохозяйственного. Генеральный директорат земельной регистрации выдал заявителю правоустанавливающий акт. Одновременно Лесная комиссия предприняла официальное определение границ общественного леса, в результате которого часть указанного земельного участка была включена в пределы леса. В то время указание на это обстоятельство не было внесено в земельный реестр. Заявитель обратился в суд с заявлением о проверке решения об определении территорий общественного леса, ссылаясь на нарушение закона. После исследования противоречивых экспертных заключений суд согласился с доводами о том, что указанный участок относился к общественному лесу, отметив, что общественный лес не может находиться в частной собственности, и соответственно отклонил требования заявителя. Жалоба заявителя в Кассационный суд была отклонена, как и впоследствии заявление в порядке надзора.

Заявитель дважды приговаривался к одному году и трем месяцам лишения свободы с отсрочкой отбывания наказания: в первый раз - в связи с расчисткой земельного участка без разрешения, во второй раз - в связи с посевом пшеницы на расчищенном участке. Кроме того, Министерство лесного хозяйства предъявило иск о признании недействительными титула заявителя на спорный земельный участок и его регистрации в качестве собственности казначейства в земельном реестре. По ходатайству министерства о предварительных мерах турецкие суды обязали внести в земельный реестр запрет на отчуждение участка в пользу третьих лиц. Разбирательство в настоящее время продолжается.

Вопросы права

Заявитель обладал имуществом, на которое имел действительный правоустанавливающий акт. Однако, поскольку спорный земельный участок рассматривался как общественный лес, имело место вмешательство в право заявителя на беспрепятственное пользование имуществом. Оспариваемое вмешательство повлекло значительное ограничение права заявителя на использование земельного участка. Судебным решением власти отнесли спорный земельный участок к общественным лесам. Несмотря на возражения заявителя против такой меры, суды страны оставили без изменения решение, которое в соответствии с положениями Конституции было основано на экспертных заключениях. С учетом мотивировки, приведенной судами, цель, преследуемая лишением заявителя имущества, а именно защита природы и лесов, отвечала публичным интересам. Экономические нужды и даже определенные фундаментальные права, включая право собственности, не должны перевешивать интересы защиты окружающей среды, особенно при наличии соответствующего законодательства. Настоящее дело отличается от дела "Ансай против Турции" [Ansay v. Turkey], жалоба N 49908/99 (Решение Европейского Суда от 2 марта 2006 г.). Заявитель приобрел спорный земельный участок добросовестно, в период, когда он относился к сельскохозяйственным землям и не был обременен ограничениями в земельном реестре, который являлся авторитетным правовым документом. Заявителю не ставились в вину какие-либо нарушения в связи с приобретением земли. Однако несмотря на имеющийся у него титул, заявитель, приобретший участок сельскохозяйственного назначения, не мог осуществлять сельскохозяйственную деятельность или совершать какие-либо сделки в отношении участка. Следовательно, он не имел реальной возможности использования земли.

С учетом этого отнесение спорного участка к общественным лесам эффективно лишило законно приобретенное право собственности заявителя всякого значения. Кроме того, отсутствовало действенное внутреннее средство правовой защиты в части компенсации. Обстоятельства дела, в частности, постоянный характер определения границ, отсутствие эффективного внутреннего средства правовой защиты в отношении ситуации, умаление права заявителя на беспрепятственное пользование имуществом и отсутствие компенсации вынуждают Европейский Суд сделать вывод о том, что на заявителя было возложено индивидуальное и избыточное бремя, которое нарушило справедливое равновесие между требованиями общего интереса и защитой права на беспрепятственное пользование имуществом.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (вынесено пятью голосами "за" и двумя голосами "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Рассмотрение вопроса отложено.

Вопрос о правомерности лишения имущества

По делу обжалуется регистрация земельного участка, принадлежавшего заявителям, на имя казначейства в природоохранных целях без выплаты компенсации. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Тургут и другие против Турции
[Turgut and Others v. Turkey] (N 1411/03)

Постановление от 8 июля 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявители утверждали, что участок земли площадью более 10 гектар принадлежал их семье на протяжении не менее чем трех поколений. В 1962 году Министерство лесного хозяйства и казначейство возбудили судебное разбирательство о признании недействительным титула заявителей на указанный участок. В решении суд указал, что земельный участок относился к общественным лесам и потому не мог находиться в частной собственности. В 1974 году, после изменения турецкого законодательства, дело было возвращено в суд для рассмотрения новых экспертных заключений относительно спорного участка. На основе полученных экспертных заключений суд обязал зарегистрировать данный участок в земельном реестре на имя заявителей. В 1978 году Кассационный суд, придя к выводу о недостаточности экспертных заключений, возвратил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. В новых экспертных заключениях был сделан вывод о том, что участок располагался в пределах государственного леса. В решении, вынесенном в 2001 году, суд признал, что участок являлся частью государственного леса и обязал зарегистрировать его в земельном реестре в качестве имущества, принадлежащего казначейству. При вынесении решения суд основывался на экспертных заключениях, руководствовался вытекающим из прецедентной практики Кассационного суда принципом недействительности титула на имущество, составляющее часть национального лесного фонда, и конституционным принципом неотчуждаемости права собственности на государственные леса. Это решение оставил без изменения Кассационный суд, который впоследствии оставил без изменения надзорную жалобу заявителей. На спорном участке были построены свыше 50 частных домов и лагерь отдыха для офицеров вооруженных сил.

Вопросы права

Поскольку заявители были лишены права собственности на имущество, было допущено вмешательство в их право беспрепятственного пользования им. Добросовестность заявителей не оспаривалась. До признания их титула недействительным и перерегистрации участка на имя казначейства заявители были полноправными владельцами имущества со всеми последствиями, вытекающими из их титула, и извлекали выгоду из "правовой определенности", связанной с действительностью титула, внесенного в земельный реестр, который являлся неоспоримым доказательством их собственности. Заявители были лишены своего имущества судебным решением. Несмотря на их протесты относительно характера землепользования, суды страны в конце концов признали недействительным их титул, применив положения Конституции и основываясь на экспертных заключениях, установивших, что земля входила в национальный земельный фонд. Как следует из мотивировки судебных решений, цель лишения заявителей собственности заключалась в защите природы и лесов и отвечала общественным интересам. Европейский Суд часто рассматривал вопросы защиты природы и подчеркивал их значение. Защита природы и лесов и окружающей среды в целом является предметом постоянной и значительной озабоченности общественного мнения и, соответственно, публичных органов власти. Экономические нужды и даже определенные фундаментальные права, включая право собственности, не должны перевешивать интересы защиты окружающей среды, особенно при наличии соответствующего законодательства. Однако, когда речь идет о лишении имущества, должны учитываться средства компенсации, предусмотренные национальным законодательством. Заявители не получили какой-либо компенсации за передачу их имущества казначейству в соответствии с конституцией. Нет исключительных обстоятельств, оправдывающих отсутствие компенсации. Соответственно, неспособность присудить заявителям какую-либо компенсацию нарушила справедливое равновесие между требованиями защиты общественного интереса и индивидуальных прав.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Рассмотрение вопроса отложено.

Вопрос о правомерности контроля государства за использованием имущества

По делу обжалуется отказ в предоставлении деловых и бухгалтерских документов, находящихся в распоряжении назначенного государством управляющего конкурсной массой, для целей обжалования приказа о введении управления конкурсной массой. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Компания "Дружстевни заложна приа" и другие против Чехии
[Druzstevni Zalozna Pria and Others v. Czech Republic] (N 72034/01)

Постановление от 31 июля 2008 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

В отношении заявителя, кредитного союза, было введено управление конкурсной массой (nucena sprava) Службой надзора за кредитными союзами (OSCU) в связи с предполагаемым осуществлением деятельности вне пределов разрешенной территории. Рассмотрев административную жалобу заявителя, Министерство финансов оставило это решение без изменения. Верховный суд отклонил ходатайство заявителя о судебной проверке, установив, что приказ о конкурсном управлении соответствовал действующему законодательству и что OSCU не вышло за пределы своих дискреционных полномочий. После ряда ходатайств и жалоб заявителя признали несостоятельным, и был назначен конкурсный управляющий.

В своей жалобе в Европейский Суд заявитель указывал, что его имущественные права были нарушены тем, что управляющий конкурсной массой лишил его наблюдательный совет доступа к деловой и бухгалтерской документации, необходимого для оспаривания приказа о введении управления конкурсной массой, и тем, что он не мог оспорить это решение в независимом и беспристрастном суде надлежащей юрисдикции.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Любое вмешательство в право на беспрепятственное пользование имуществом должно сопровождаться процедурными гарантиями, обеспечивающими заинтересованному физическому или юридическому лицу разумную возможность эффективного оспаривания принятых против него мер. Согласно закону, действовавшему в период, относящийся к обстоятельствам дела, управляющий конкурсной массой не был обязан предоставлять деловую и бухгалтерскую документацию и отказал в доступе к ней наблюдательному совету. Финансовая ситуация являлась решающим фактором любого решения о введении управления конкурсной массой и играла центральную роль при любой последующей проверке этого решения. Следовательно, для любого лица, намеревающегося оспорить решение о введении управления конкурсной массой, было чрезвычайно важно иметь доступ ко всем своим документам и другим материалам, которые могли быть полезны при обжаловании. Деловая и бухгалтерская документация относится к этой категории. Хотя право доступа не являлось абсолютным, любое ограничение не должно было умалять сущность этого права. Это тем более верно, когда решение о предоставлении доступа принимает управляющий конкурсной массой, привлеченный регулятивным органом, так как в этом случае исполнительная власть способна исключить любое оспаривание приказа о введении управления конкурсной массой путем отказа в предоставлении необходимых для этой цели документов. Ни одно из этих требований не было удовлетворено в деле заявителя, поэтому он был лишен необходимых процессуальных гарантий. Хотя Европейский Суд признает, что в момент кризиса может возникнуть потребность в принятии государством мер для предотвращения непоправимого ущерба, угроза в деле заявителя существенно ограничивалась тем, что государство взяло его бизнес под полный контроль, поэтому отпадала необходимость отказывать в доступе к деловым документам или препятствовать в доступе к правосудию. Вмешательство в имущественные права заявителя не сопровождалось достаточными гарантиями от произвола и поэтому не было законным.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Проверка экономического положения заявителя осуществлялась OSCU, сотрудник которого рассматривал возражения заявителя. Министерство финансов отказало в пересмотре результатов проверки, поскольку она проводилась в соответствии с законодательством, и обстоятельства, установленные OSCU, не могли быть пересмотрены другим административным органом. Органом управления OSCU являлся директор, назначаемый и отстраняемый от должности министром финансов, который также имел полномочия по утверждению статуса, сферы деятельности и политики OSCU. Следовательно, это был орган, подчиненный министерству и зависимый от него, являвшийся частью исполнительной власти, и он не может считаться независимым и беспристрастным судом.

Что касается судебной проверки, до конца 2002 года чешские административные суды не имели полной юрисдикции по пересмотру административных решений, их контроль ограничивался вопросами законности. Из мотивировки Верховного суда очевидно, что вследствие своей ограниченной юрисдикции он уклонился от рассмотрения вопроса о том, оправдывала ли ситуация заявителя введение управления конкурсной массой. Поэтому вместо оценки пропорциональности этой меры он ограничился установлением того, действовала ли OSCU в соответствии со своими дискреционными полномочиями. Поступая таким образом, он некритически воспринял оценку, которую дала OSCU экономическому положению заявителя, и потому не осуществлял полную судебную проверку.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Вопрос не готов к рассмотрению.

По жалобам о нарушениях статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о соблюдении права на образование

По делу обжалуется зачисление цыганских детей в отдельные классы вследствие их недостаточного знания хорватского языка. По делу требования статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были.

Оршуш и другие против Хорватии
[Orsus and Others v. Croatia] (N 15766/03)

Постановление от 17 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 14 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении права на уважение религиозных взглядов родителей

По делу обжалуется размещение распятий в классных комнатах государственной школы. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Лаутси против Италии
[Lautsi v. Italy] (N 30814/06)

[II Секция]

На собрании в государственной школе, которую посещали дети заявительницы, она выразила мнение о том, что размещение распятий в классных комнатах противоречит принципу секуляризма* (* Секуляризм (от англ. secular - светский) - принцип светскости (прим. редактора).), в соответствии с которым она стремилась воспитывать своих детей. Когда администрация школы отказалась убрать распятия, заявительница обратилась в административный суд и просила передать вопрос о конституционности таких действий в Конституционный суд. Тем временем Министерство образования издало рекомендации о допустимости демонстрации распятий. Административный суд счел, что вопрос о конституционности не является явно необоснованным, и заявительница присоединилась к процедуре в Конституционном суде. Конституционный суд признал вопрос о конституционности неприемлемым. Разбирательство в Административном суде возобновилось, однако жалоба заявительницы была отклонена. Она подала жалобу в Государственный совет, который также отклонил ее.

Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в отношении статей 9 и 14 Конвенции и статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции.

По жалобам о нарушениях статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободное волеизъявление народа при выборе органов законодательной власти

Вопрос о соблюдении права на участие в выборах

По делу обжалуется введение активной системы регистрации избирателей незадолго до выборов в "послереволюционных" политических условиях, направленной на решение проблемы упорядочения списков избирателей. По делу требования статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были.

Лейбористская партия Грузии против Грузии
[The Georgian Labour Party v. Georgia] (N 9103/04)

Постановление от 8 июля 2008 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В ноябре 2003 г. в Грузии состоялись всеобщие парламентские выборы. Их результаты должны были определяться на основании двух избирательных систем - мажоритарной и пропорциональной. Лейбористская партия Грузии получила 12,04% голосов по пропорциональной системе, что соответствовало 20 из 150 парламентских мандатов, отведенных для кандидатов по партийным спискам. Демонстранты, утверждавшие, что выборы были сфальсифицированы, и требовавшие отставки грузинского президента Эдуарда Шеварднадзе, воспрепятствовали первой сессии вновь избранного парламента (так называемая революция роз). Президент Шеварднадзе подал в отставку, и Верховный суд Грузии признал недействительными результаты всеобщих выборов по пропорциональной системе. Было решено провести президентские выборы в январе 2004 года, а повторные парламентские выборы были назначены на 28 марта 2004 г. Центральная избирательная комиссия (ЦИК) издала декрет, обязавший участковые комиссии опубликовать предварительные списки избирателей, а самих избирателей - посетить участки, проверить свои фамилии в списках и при необходимости внести в них изменения. После многочисленных жалоб на нарушения на выборах 28 марта ЦИК признала недействительными результаты голосования в избирательных округах Кобулети и Хуло Автономной республики Аджарии и назначила на 18 апреля 2004 г. новое голосование. Однако в этот день избирательные участки в этих округах не были открыты из-за конфликта между центральными и местными властями. В тот же день ЦИК подсчитала голоса и объявила результаты выборов 28 марта; партия-заявитель получила 6,01% голосов, что было недостаточно для преодоления 7%-го порога, необходимого для получения мест в парламенте. Партия-заявитель безуспешно подавала жалобы в Верховный суд и Конституционный суд.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции, что касается новой системы регистрации. Надлежащее ведение списков избирателей является предварительным условием свободных и справедливых выборов. Эффективность права на участие в выборах несомненно зависит от справедливого осуществления права на участие в голосовании. Таким образом, если в список включены не все избиратели и/или допускается повторное голосование, такие действия не только нарушают интересы избирателей, но и уменьшают шансы кандидатов участвовать в равноправных и справедливых выборах. Следовательно, существует достаточно тесная связь между правом партии-заявителя на участие в повторных парламентских выборах и ее жалобой на систему регистрации избирателей. Как признается в докладе миссии по наблюдению за проведением выборов ОБСЕ/БДИПЧ, введение новой "активной" системы регистрации избирателей позволило ЦИК устранить множество ошибок, объединить рукописные списки избирателей в единую компьютерную базу и выявить дополнительно 145 000 избирателей. Даже если система имела ряд недостатков, по мнению Европейского Суда, гораздо важнее, что власти приняли меры для того, чтобы сделать повторные выборы более справедливыми. В связи с тем, что властям пришлось решать проблему беспорядочных списков избирателей в весьма краткие сроки (между 25 ноября 2003 г. и 28 марта 2004 г.), в "послереволюционной политической ситуации", было бы избыточным и нереальным бременем ожидать от них идеального решения. Соответственно, неожиданные изменения правил регистрации избирателей за месяц до повторных выборов не дают основания для критики с точки зрения статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции. Что касается вопроса о том, была ли новая система, частично сместившая ответственность за точность списков избирателей с властей на самих избирателей, совместима с позитивным обязательством государств-участников по обеспечению свободного волеизъявления народа, грузинское государство-ответчик, которое не было одиноко в выборе такой системы, должно иметь в этом отношении определенные пределы усмотрения. В итоге активная система регистрации избирателей сама по себе не составляла нарушения права партии-заявителя на участие в выборах. При особых обстоятельствах настоящего дела подтверждено, что система являлась не причиной проблемы фальсификации выборов, но разумной попыткой устранить ее, хотя и не обеспечила ее наилучшее решение.

Постановление

В данном вопросе по делу требования статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции, что касается состава избирательных комиссий. Задача избирательной комиссии заключается в обеспечении эффективного управления свободным и справедливым голосованием беспристрастным образом, что было бы невозможно достичь, если бы эта комиссия стала еще одним местом политической борьбы между соперничающими кандидатами. Семь из 15 членов избирательных комиссий, в том числе председатели с правом решающего голоса, назначались президентом Грузии и его партией; это соотношение было особенно высоким в сравнении с другими правовыми системами Европы. Таким образом, пропрезидентские силы имели относительное большинство по отношению к представителям других политических партий в избирательных комиссиях всех уровней. Такой состав не предусматривал достаточных сдержек и противовесов против власти президента, и комиссии не отличались независимостью по отношению к внешнему политическому давлению. Однако в отсутствие доказательств конкретных злоупотреблений властью или фальсификаций выборов избирательными комиссиями в ущерб партии-заявителю нарушение прав последней на участие в выборах не может быть установлено. Европейский Суд не может признать нарушение статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции только на основе предположений, неважно, насколько вероятных, о том, что система создает возможности для фальсификации выборов.

Постановление

В данном вопросе по делу требования статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против").

По поводу соблюдения требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции, что касается отстранения от выборов избирателей Хуло и Кобулети. Невозможность участия в повторных парламентских выборах избирателей Хуло и Кобулети, проводимых по пропорциональной системе, должна оцениваться с точки зрения принципа всеобщего избирательного права. Партия-заявитель, руководствуясь статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции, могла рассчитывать на электорат Хуло и Кобулети, независимо от шансов на получение большинства голосов. Лишение избирательных прав, тем более произвольное, могло воспрепятствовать эффективному осуществлению права кандидата на участие в выборах. Европейский Суд не ставит под сомнение утверждение государства-ответчика о том, что на избирательных участках в Хуло и Кобулети имели место нарушения. Озабоченность Европейского Суда вызывает то обстоятельство, что, признавая недействительными результаты голосования в этих двух округах, ЦИК не только очевидно вышла за пределы своих полномочий, но также действовала в отсутствие надлежащей правовой базы или гарантий процедуры. Ни государство-ответчик, ни ЦИК не привели относимых и достаточных причин того, почему без рассмотрения материалов каждого участка или заслушивания свидетелей ЦИК пришла к заключению о том, что все результаты голосования должны быть признаны недействительными. По мнению Европейского Суда, решение ЦИК не применять меры, предусмотренные Избирательным кодексом - вскрытие избирательных пакетов и пересчет голосов, - а также признать недействительными результаты голосования только на основании предположений о нарушениях в процессе выборов, выглядит произвольным. Кроме того, после срыва открытия избирательных участков 18 апреля 2004 г. ЦИК приняла поспешное решение прекратить национальные выборы, хотя Избирательный кодекс предусматривает 18-дневный период для окончательного подведения их итогов. Фундаментальным принципам верховенства права больше соответствовало бы прекращение назначенных выборов в Хуло и Кобулети в форме ясного, формального и обоснованного решения. Принимая во внимание позитивные обязательства государства-ответчика и важность принципа всеобщего избирательного права, Европейский Суд не может принять законный интерес в избрании нового парламента в "разумный срок" в качестве достаточного обоснования неспособности или нежелания государства-ответчика принять разумные меры для обеспечения избирательных прав 60 000 аджарских избирателей (представлявших примерно 2,5% зарегистрированных избирателей страны) после 18 апреля 2004 г.

Постановление

В данном вопросе по делу допущено нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 14 Конвенции в сочетании со статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции. С учетом всех представленных материалов Европейский Суд не находит данных, которые позволяли бы обоснованно предположить, что оспариваемые избирательные процедуры - система регистрации избирателей и состав избирательных комиссий - или события, имевшие место в Хуло и Кобулети, были направлены против партии-заявителя и не затронули других кандидатов, принимавших участие в выборах.

Постановление

По делу требования статьи 14 Конвенции в сочетании со статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд счел, что установление факта нарушения Конвенции само по себе является достаточной справедливой компенсацией причиненного морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на свободное волеизъявление народа при выборе органов законодательной власти

Вопрос о соблюдении права на участие в выборах

По делу не выявлены данные о злоупотреблении властью или фальсификации выборов, подтверждающие жалобу на пропрезидентское большинство в избирательных комиссиях всех уровней. По делу требования статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были.

Лейбористская партия Грузии против Грузии
[The Georgian Labour Party v. Georgia] (N 9103/04)

Постановление от 8 июля 2008 г. [вынесено II Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела.)

Вопрос о соблюдении права на свободное волеизъявление народа при выборе органов законодательной власти

Вопрос о соблюдении права на участие в выборах

По делу обжалуется незаконное и неоправданное исключение двух избирательных округов из подсчета результатов общенациональных выборов. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции.

Лейбористская партия Грузии против Грузии
[The Georgian Labour Party v. Georgia] (N 9103/04)

Постановление от 8 июля 2008 г. [вынесено II Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела.)

Вопрос о соблюдении права на свободное волеизъявление народа при выборе органов законодательной власти

Вопрос о соблюдении права на выборы органов законодательной власти

По делу обжалуется требование для политических партий набрать как минимум 10% голосов на национальных выборах, чтобы получить места в парламенте. По делу требования статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были.

Юмак и Саадак против Турции
[Yumak and Sadak v. Turkey] (N 10226/03)

Постановление от 8 июля 2008 г. [вынесено Большой Палатой]

Обстоятельства дела

Заявители участвовали в парламентских выборах в ноябре 2002 г. в качестве кандидатов политической партии DEHAP (Демократической народной партии) в избирательном округе, состоявшем из одной провинции. По результатам подсчета голосов DEHAP получила примерно 45,95% голосов (47 449) в этой провинции, что составляло только 6,22% от общего числа голосов в стране. Поскольку Закон 1983 года N 2839 о выборах депутатов Великого национального собрания устанавливает, что "партии, не набравшие на выборах более 10% действительных голосов в стране, не получают депутатских мандатов", заявители не были избраны. Из трех депутатских мандатов, принадлежавших этой провинции, два получила партия, которая завоевала 14,05% голосов (14 460), а третий - независимый кандидат, который набрал 9,69% голосов (9 914). Из 18 партий, которые принимали участие в выборах, лишь двум удалось преодолеть 10%-й порог и, таким образом, получить депутатские мандаты. Одна из них, завоевавшая 34,26% голосов, получила 66% мандатов, а то время как другая - 33% мандатов, завоевав 19,4% голосов. Кроме того, были избраны девять независимых кандидатов. Великое национальное собрание, избранное в результате, было наименее представительным с момента введения многопартийной системы. Доля избирателей, которые не были представлены, составила примерно 45%, а степень неявки на выборы превысила 20%.

Вопросы права

Применение избирательного порога в 10% на уровне страны для представления политических партий в парламенте составляло вмешательство в избирательные права заявителей. Установление порога преследовало законную цель исключения чрезмерной и дестабилизирующей парламентской раздробленности и, таким образом, установления стабильности власти. Выбор законодателя как таковой не противоречил требованиями статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции, которая в принципе не налагает на государства обязательство установить избирательную систему, гарантирующую представительство в парламенте преимущественно региональным партиям, независимо от голосов, поданных в иных частях страны. С другой стороны, может возникать проблема, если применимое законодательство ведет к лишению таких партий представительства в парламенте.

Избирательный порог, применяемый в Турции, был наиболее высоким среди государств - членов Совета Европы. Только три других государства утвердили высокий порог (7 или 8%). Треть государств применяет 5%-й порог, и 13 государств избрали более низкий показатель. Европейский Суд отмечает, однако, что последствия избирательного порога могут отличаться в различных странах, и различные системы могут преследовать разные, иногда даже противоположные, политические цели. Ни одна из этих целей сама по себе не может быть признана необоснованной. Роль избирательного порога зависит от его величины и от партийной системы каждой страны. Низкий порог исключает лишь очень немногочисленные группы, что усложняет формирование стабильного большинства, тогда как в случаях фрагментированной партийной системы высокий порог лишает многих избирателей представительства. В то время как Европейский Суд может согласиться с тем, что 5%-й порог в наибольшей степени соответствовал обычной практике государств-членов, он не может оценивать спорный избирательный порог, не принимая во внимание избирательную систему и политическое развитие соответствующей страны. Европейский Суд, таким образом, должен оценить влияние коррективов и других гарантий, предусмотренных в рамках спорной системы.

Что касается возможности участия в выборах независимого кандидата, Европейский Суд отмечает, что на независимых кандидатов в Турции распространялись неблагоприятные ограничения и условия, которые не применялись к политическим партиям. Однако этот метод не может быть признан неэффективным на практике, что особенно убедительно продемонстрировали выборы 2007 года, когда неприменение избирательного порога к независимым кандидатам позволило небольшим партиям получить депутатские мандаты. То же самое касается и возможности создания избирательных коалиций с другими политическими группами. Впрочем, поскольку около 14,5 млн голосов в ноябре 2002 г. были поданы за проигравших кандидатов, эффективность этих избирательных стратегий носила ограниченный характер. Однако выборы 2002 года по ряду причин проходили в кризисной обстановке (экономический и политический кризис, землетрясения), и недостаточная представительность, отмечаемая после выборов, могла быть частично обусловлена ситуацией, а не только высоким избирательным порогом по стране. Это были первые выборы с 1983 года, на которых столь высокий процент проголосовавших избирателей не получил представительства в парламенте. Это означает, что политические партии, на которые распространялось требование о преодолении порога, сумели на практике развить стратегии, посредством которых им удалось смягчить отдельные его последствия, хотя такие стратегии и противоречили одной из объявленных целей избирательного порога, а именно предупреждения парламентской раздробленности.

Европейский Суд также придает большое значение деятельности Конституционного суда. При осуществлении контрольных полномочий с целью предотвращения любых чрезмерных последствий спорного избирательного порога путем поиска точки равновесия между принципами справедливого представительства и стабильностью власти Конституционный суд гарантирует прекращение действия указанного порога, если оно будет подрывать существо права, провозглашенного в статье 3 Протокола N 1 к Конвенции. В заключение Европейский Суд отмечает, что в целом избирательный порог в 10% представляется чрезмерным, и соглашается с органами Совета Европы, которые рекомендовали его снижение. Высокий порог заставлял политические партии использовать стратегии, которые не способствовали прозрачности избирательного процесса. Однако в настоящем деле Европейский Суд не убежден, что в свете специфического политического контекста спорных выборов и в сочетании с коррективами и иными гарантиями, которые на практике ограничивали его последствия, избирательный порог нарушал существо прав, предоставленных заявителям статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции.

Постановление

По делу требования статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были (вынесено 13 голосами "за" и четырьмя - "против").

Постановление Палаты см. в "Информационном бюллетене по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 93* (* См., соответственно, "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 3/2007.).

Вопрос о соблюдении права на участие в выборах

По делу обжалуется прекращение регистрации кандидата на парламентских выборах на основе предположительно сфабрикованных доказательств. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Абиль против Азербайджана
[Abil v. Azerbaijan] (N 16511/06)

[I Секция]

Заявитель был зарегистрирован в качестве независимого кандидата на парламентских выборах 2005 года. Вскоре после выборов на заседании, проведенном в отсутствие заявителя, соответствующая избирательная комиссия решила обратиться в Апелляционный суд с заявлением о прекращении регистрации заявителя, который якобы обещал деньги в обмен на голоса избирателей. Заявителю было отказано в доступе к материалам дела. Через два дня Апелляционный суд рассмотрел дело, заслушал восемь свидетелей и прекратил регистрацию заявителя в качества кандидата. Заявитель обжаловал это решение, ссылаясь на его произвольность. В частности, он утверждал, что свидетели давали против него ложные показания, поскольку они даже не зарегистрированы по месту жительства в его округе и в действительности являются родственниками различных должностных лиц местных органов власти. Верховный суд оставил жалобу заявителя без удовлетворения. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в отношении статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции.

По жалобе о нарушении статьи 3 Протокола N 7 к Конвенции

Вопрос о праве на компенсацию

Заявитель не вправе требовать компенсации морального вреда при отмене вынесенного ему приговора в отсутствие "новых или вновь открывшихся обстоятельств". Европейский Суд не имеет юрисдикции для рассмотрения дела по существу (жалоба не совместима ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения", критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) с положениями Конвенции).

Матвеев против России
[Matveyev v. Russia] (N 26601/02)

Постановление от 3 июля 2008 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель был осужден за подделку знаков почтовой оплаты и их использование в целях отправки личной корреспонденции бесплатно. Он был приговорен к двум годам лишения свободы и отбыл это наказание. Приговор был позднее отменен в надзорном порядке президиумом регионального суда, который установил, что знак, использованный заявителем, был на самом деле недействительным согласно применимому законодательству и поэтому не мог быть использован для незаконного получения дохода. В пользу заявителя была присуждена компенсация за материальный ущерб, однако в компенсации морального вреда было отказано, поскольку в национальном законодательстве отсутствовала норма, допускающая удовлетворение такого требования.

Вопросы права

(a) Вопрос о наличии у Европейского Суда юрисдикции rationae temporis. Поскольку цель статьи 3 Протокола N 7 к Конвенции заключалась в том, чтобы наделить правом на компенсацию лиц, осужденных в результате судебной ошибки, когда приговор отменен национальными судами, для определения юрисдикции Европейского Суда rationae temporis имеет значение дата отмены приговора, а не дата осуждения. Соответственно Европейский Суд имеет юрисдикцию в деле заявителя, поскольку, хотя он был осужден до вступления в силу Протокола в отношении России, приговор был отменен после этого события.

(b) Вопрос о применимости к делу статьи 3 Протокола N 7 к Конвенции. Как устанавливает Пояснительный доклад к статье 3 Протокола N 7 к Конвенции, природа процедуры, используемой для отмены приговора, не имеет значения. Пояснительный доклад также подтверждает, что это положение применяется лишь тогда, когда приговор был отменен на том основании, что какое-либо новое или вновь открывшееся обстоятельство убедительно доказывает, что имела место судебная ошибка, поэтому право на компенсацию не возникает, если приговор был отменен или лицо было помиловано на каком-либо ином основании. Приговор заявителю был отменен на том основании, что в период, относящийся к обстоятельствам дела, почтовая марка уже не была действительна, и заявитель не мог извлекать незаконный доход. В связи с этим и он, и суд по уголовным делам знали, что почтовая марка, которую заявитель пытался использовать, была уже недействительной. Таким образом, приговор был отменен не с учетом нового или вновь открывшегося обстоятельства, а вследствие переоценки президиумом регионального суда доказательств, добытых в судебном заседании. Отсюда следует, что условия применимости к делу положений статьи не достигнуты.

Постановление

Европейский Суд не имеет юрисдикции для рассмотрения дела по существу (принято единогласно).

Уступка юрисдикции в пользу Большой Палаты

В порядке применения статьи 30 Конвенции

Энеа против Италии
[Enea v. Italy] (N 74912/01)

[II Секция]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции [гражданско-правовой аспект].)

Передача дел на рассмотрение Большой Палаты

В порядке применения пункта 2 статьи 43 Конвенции

Следующие дела переданы на рассмотрение Большой Палаты в соответствии с пунктом 2 статьи 43 Конвенции:

Варнава и другие против Турции
[Varnava and Others v. Turkey] (N 16064/90 и др.)

Постановление от 10 января 2008 г. [вынесено III Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 2 Конвенции.)

Микаллеф против Мальты
[Micallef v. Malta] (N 17056/06)

Постановление от 15 января 2008 г. [вынесено IV Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции.)

От редакции

Далее в Information Note N 110 on the case-law of the Court. July 2008, перевод которого представлен в настоящем номере "Бюллетеня Европейского Суда по правам человека", расположен раздел "Вступившие в силу Постановления согласно статьи 44 Конвенции".

Редакция сочла целесообразным не приводить этот раздел. При интересе к этой информации вы можете ознакомиться с ней на официальном сайте Европейского Суда по правам человека, в разделе публикаций Information Note в базе данных HUDOC, по адресу: http://cmiskp.echr.coe.int/tkp197/search.asp?skin=hudoc-in-en

В Совете Европы

9 декабря - Международный день борьбы с коррупцией

"Борьба с коррупцией требует от нас не слов, а реальных действий, - заявил 9 декабря Генеральный секретарь Совета Европы Терри Девис. - Большинство людей согласятся с тем, что коррупция оказывает разрушительное воздействие на демократические ценности, однако трудно отделаться от впечатления, что люди, принимающие решения, нередко путают красивые слова с реальными действиями по борьбе с коррупцией и злоупотреблением властью.

Деятельность ГРЕКО, органа Совета Европы по борьбе с коррупцией, ясно показывает признаки нежелания властей выполнять рекомендации, принимая конкретные и эффективные меры.

Я особо обеспокоен атаками на органы по борьбе с коррупцией со стороны отдельных категорий лиц, чьи интересы сильно пострадали бы от более внимательного их изучения. Очень надеюсь, что нынешний финансовый и экономический кризис не приведет - под предлогом необходимости принятия жестких мер - к подрыву авторитета и усилий органов по борьбе с коррупцией".

Источник информации - www.coe.int/press

Постановления по жалобам против Российской Федерации

Зайцев против Российской Федерации
[Zaytsev v. Russia]

Заявитель, школьный учитель из г. Новомосковска Тульской области, признанный виновным в жестоком обращении с учениками и приговоренный к одному году и шести месяцам лишения свободы условно, жаловался на неуведомление его должным образом о кассационном рассмотрении дела, что нарушило право заявителя на справедливое судебное разбирательство.

Европейский Суд, приняв во внимание тот факт, что президиумом Тульского областного суда были приняты меры по восстановлению нарушенного права (решение кассационной инстанции было отменено в порядке надзорного производства и направлено на новое кассационное рассмотрение), единогласно постановил; в данном деле российские власти не нарушили требования статьи 6 Конвенции.

Коляда против Российской Федерации
[Kolyada v. Russia]

Заявительница, являвшаяся работником муниципального унитарного предприятия, жаловалась на длительное неисполнение вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в ее пользу по иску о взыскании задолженности по заработной плате.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили положения статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявительнице 1 080 евро в качестве компенсации материального ущерба, 2 700 евро в качестве компенсации морального вреда и 850 евро в возмещение судебных расходов и издержек.

Петров против Российской Федерации
[Petrov v. Russia]

Заявитель из г. Орска Оренбургской области, предприниматель без образования юридического лица, приобретший квартиру на первом этаже жилого дома для последующего переоборудования ее в магазин, жаловался на отмену в порядке надзорного производства вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в его пользу.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции, тем не менее отклонил требования заявителя по справедливой компенсации.

Шнейдерман против Российской Федерации
[Shneyderman v. Russia]

Заявитель из деревни Кресты Тульской области жаловался на чрезмерную продолжительность производства по его делу о перерасчете и выплате задолженности по его пенсии и утверждал, что было нарушено его право на эффективное средство правовой защиты.

Европейский Суд, единогласно признав жалобу приемлемой только в отношении разумного срока судебного разбирательства и отсутствия эффективного средства правовой защиты, постановил, что в данном деле российские власти нарушили требования пункта 1 статьи 6 Конвенции и требования статьи 13 Конвенции и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 6 200 евро в качестве возмещения морального вреда.

Зайченко против Российской Федерации
[Zaichenko v. Russia]

Заявительница из Воронежа жаловалась на длительное неисполнение вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в ее пользу по иску о взыскании задолженности по государственному ежемесячному пособию на детей с учетом индексации.

Европейский Суд, единогласно признав, что в данном деле российские власти нарушили требования пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявительнице 290 евро в качестве компенсации материального ущерба и 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Гавриленко против Российской Федерации
[Gavrilenko v. Russia] (N 30674/03)

Заявитель из Батайска Ростовской области, принимавший участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, жаловался на длительное неисполнение вступившего в законную силу, но отмененного в порядке надзорного производства судебного решения, вынесенного в его пользу об индексации пособия в возмещение вреда здоровью.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили требования пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, решил не присуждать заявителю справедливую компенсацию.

Септа против Российской Федерации
[Septa v. Russia]

Заявитель из Батайска Ростовской области, принимавший участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, жаловался на длительное неисполнение вступившего в законную силу, но отмененного в порядке надзорного производства судебного решения, вынесенного в его пользу об индексации пособия в возмещение вреда здоровью.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили требования пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, решил не присуждать заявителю справедливую компенсацию.

Севостьянов против Российской Федерации
[Sevostyanov v. Russia]

Заявитель из г. Шахты Ростовской области жаловался на длительное неисполнение вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в его пользу по иску о взыскании компенсации за несвоевременно выплаченное пособие.

Европейский Суд, приняв во внимание, что в данном деле сторонами было заключено мировое соглашение и заявителю выплачены суммы, причитавшиеся ему по решению российского суда, включая суммы в качестве возмещения морального вреда, единогласно решил прекратить производство по делу и исключить заявление из перечня дел, подлежащих рассмотрению.

Пыльнов против Российской Федерации
[Pylnov v. Russia]

Заявитель, военнослужащий из Костромы, жаловался на длительное неисполнение вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в его пользу по иску о предоставлении ему безвозмездной финансовой помощи на строительство жилья.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика обеспечить исполнение решения российского суда, а также выплатить заявителю 172 872 рубля в качестве компенсации материального ущерба и 3 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

Телятьева против Российской Федерации
[Telyatyeva v. Russia]

Заявительница из Архангельска жаловалась на длительное неисполнение вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в ее пользу по иску к администрации муниципального образования о предоставлении жилого помещения в связи с аварийным состоянием дома.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявительнице 1 600 евро в качестве компенсации материального ущерба и 800 евро в качестве компенсации морального вреда.

Чепелев против Российской Федерации
[Chepelev v. Russia]

Заявитель из г. Углича Ярославской области жаловался на то, что удочерение (без согласия отца ребенка) на основании вступившего в законную силу судебного решения нарушило право заявителя на уважение семейной жизни.

Европейский Суд, единогласно постановил, что в данном деле российские власти не нарушили требования статьи 8 Конвенции и статьи 5 Протокола N 7 к Конвенции.

Козеев против Российской Федерации
[Kozeyev v. Russia]

Заявитель, отставной военнослужащий из г. Рязани, жаловался на длительность неисполнения вступившего в законную силу, но отмененного в порядке надзора судебного решения, вынесенного в его пользу по иску о взыскании невыплаченного денежного довольствия, причитавшегося ему в связи с участием в военных операциях.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти нарушили требования статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 21 430 евро в качестве компенсации материального ущерба и 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

ООО Промышленно-коммерческая группа "Сиб-ЮКАСС" против Российской Федерации
[OOO PKG "SIB-YUKASS" v. Russia]

Компания-заявитель из Иркутска жаловалась на длительность неисполнения ряда решений арбитражных судов, вынесенных в пользу заявителя и вступивших в законную силу по делу о взыскании задолженности по контракту о поставке топлива.

Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле в отношении заявителя российскими властями были нарушены требования пункта 1 статьи 6 Конвенции в сочетании со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 253 560 евро в качестве компенсации материального ущерба и 10 000 в качестве возмещения судебных расходов и издержек.