Определение Конституционного Суда РФ от 28 сентября 2021 г. N 2112-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Чигвинцева Александра Сергеевича на нарушение его конституционных прав пунктом 1 примечаний к статье 158, частью четвертой статьи 159, частью третьей статьи 180 Уголовного кодекса Российской Федерации и частью первой статьи 75 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, Г.А. Гаджиева, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы гражданина А.С. Чигвинцева к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,

установил:

1. Гражданин А.С. Чигвинцев, осужденный к лишению свободы, оспаривает конституционность пункта 1 примечаний к статье 158 "Кража", части четвертой статьи 159 "Мошенничество", части третьей статьи 180 "Незаконное использование средств индивидуализации товаров (работ, услуг)" УК Российской Федерации и части первой статьи 75 "Недопустимые доказательства" УПК Российской Федерации.

По мнению заявителя, оспариваемые нормы уголовного закона не соответствуют статьям 2, 17, 22 (часть 1), 46 (часть 1), 49 (часть 1), 53, 54 (часть 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, поскольку они по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, позволяют устанавливать ущерб от преступления без наличия такового, привлекать лицо к уголовной ответственности в отсутствие в его действиях состава преступления (в том числе преступных последствий хищения), признавать нарушение исключительных прав при отсутствии обязательных сведений о них в публичном реестре.

Также заявитель утверждает, что часть первая статьи 75 УПК Российской Федерации противоречит статье 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой она позволяет суду произвольно выбирать доказательства, в том числе полученные с нарушением закона, и обосновывать ими обвинительный приговор.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

По смыслу статьи 54 Конституции Российской Федерации, конкретизирующей общепризнанный правовой принцип nullum crimen, nulla poena sine lege (нет преступления, нет наказания без указания на то в законе), во взаимосвязи с положениями части второй статьи 2 и статьи 3 УК Российской Федерации, частей первой и второй статьи 1, статей 24, 27 и 73 УПК Российской Федерации, нормы уголовного закона служат материально-правовой предпосылкой для уголовно-процессуальной деятельности: подозрение или обвинение в совершении преступления должны основываться лишь на положениях уголовного закона, определяющего преступность деяния, его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия, закрепляющего все признаки состава преступления, наличие которых в деянии, будучи единственным основанием уголовной ответственности, подлежит установлению только в надлежащем, обязательном для суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, дознавателя и иных участников уголовного судопроизводства процессуальном порядке (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2011 года N 16-П и от 19 ноября 2013 года N 24-П).

Как указал Конституционный Суд Российской Федерации, установление или изменение составов преступлений и мер ответственности связано критериями пропорциональности и соразмерности ограничения прав и свобод граждан конституционно значимым целям, вытекающим из статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, как и связаны ее статьей 19 (часть 1), провозглашающей принцип равенства всех перед законом, из которого следует, что любое правонарушение и санкция за его совершение должны быть четко определены в законе так, чтобы исходя непосредственно из текста нормы (при необходимости - с помощью толкования, данного ей судами) каждый мог предвидеть правовые последствия своих деяний (постановления от 5 марта 2013 года N 5-П, от 31 марта 2015 года N 6-П, от 8 декабря 2017 года N 39-П, от 24 мая 2021 года N 21-П и др.).

Реализуя конституционные предписания, Уголовный кодекс Российской Федерации называет основанием уголовной ответственности совершение деяния, содержащего все признаки предусмотренного данным Кодексом состава преступления (статья 8), которые конкретизируются в статьях Особенной части данного Кодекса с учетом положений его Общей части.

Уголовно-правовая охрана собственности осуществляется лишь от тех деяний, которые содержат признаки соответствующего состава преступления, а действующее правовое регулирование не предполагает наступления уголовной ответственности за правомерное поведение. Закрепление в уголовном законе составов преступлений против собственности должно проводиться с соблюдением принципов вины, равенства, справедливости и правовой определенности, с тем чтобы содержание уголовно-правовых запретов одинаково воспринималось в правоприменительной практике и было доступно для понимания участникам общественных отношений, а сами запреты служили эффективной защите права собственности (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 22 июля 2020 года N 38-П и от 4 марта 2021 года N 5-П; определения Конституционного Суда Российской Федерации от 20 декабря 2016 года N 2774-О, от 28 июня 2018 года N 1453-О, от 27 сентября 2018 года N 2166-О и N 2194-О, от 28 февраля 2019 года N 553-О, от 11 апреля 2019 года N 862-О и др.).

Статья 159 УК Российской Федерации определяет мошенничество как хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием. При этом под хищением, согласно пункту 1 примечаний к статье 158 данного Кодекса, в его статьях понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. Нет оснований полагать, что указанные нормы содержат неопределенность в части признаков преступления (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 16 апреля 2009 года N 422-О-О, от 17 июня 2013 года N 1021-О, от 20 марта 2014 года N 588-О, от 23 декабря 2014 года N 2859-О и др.).

Статья же 180 УК Российской Федерации устанавливает уголовную ответственность за незаконное использование чужого товарного знака, знака обслуживания, наименования места происхождения товара или сходных с ними обозначений для однородных товаров, если это деяние совершено неоднократно или причинило крупный ущерб (часть первая), а также дифференцирует (усиливает) ответственность в случае совершения такого деяния группой лиц по предварительному сговору (часть третья). При этом, как разъяснил Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 26 апреля 2007 года N 14 "О практике рассмотрения судами уголовных дел о нарушении авторских, смежных, изобретательских и патентных прав, а также о незаконном использовании товарного знака", под незаконным использованием чужого товарного знака, знака обслуживания или сходных с ними обозначений для однородных товаров понимается применение товарного знака или сходного с ним до степени смешения обозначения без разрешения правообладателя указанных средств индивидуализации: 1) на товарах, этикетках, упаковках этих товаров, которые производятся, предлагаются к продаже, продаются, демонстрируются на выставках и ярмарках или иным образом вводятся в гражданский оборот на территории Российской Федерации либо хранятся и (или) перевозятся с этой целью, либо ввозятся на территорию Российской Федерации; 2) при выполнении работ, оказании услуг; 3) на документации, связанной с введением товаров в гражданский оборот; в предложениях о продаже товаров; 4) в сети Интернет, в частности в доменном имени и при других способах адресации (пункт 18); лицо может быть привлечено к уголовной ответственности по статье 180 УК Российской Федерации только при условии причинения крупного ущерба правообладателям указанных средств индивидуализации (абзац первый пункта 24). Соответственно, данная норма не содержит неопределенности, приводящей к произвольной или противоречивой правоприменительной практике.

В развитие положений статьи 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации, согласно которым при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации предусматривает в части первой статьи 75, что доказательства, полученные с нарушением требований этого Кодекса, являются недопустимыми, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для установления любого из обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу (к числу которых пункт 4 части первой статьи 74 данного Кодекса относит характер и размер вреда, причиненного преступлением). Указанная уголовно-процессуальная норма о недопустимости доказательств не содержит положений, допускающих ее произвольное применение, служит гарантией принятия законного и обоснованного решения по уголовному делу и не может расцениваться как нарушающая чьи-либо права (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 21 октября 2008 года N 527-О-О, от 30 января 2020 года N 199-О, от 30 июня 2020 года N 1351-О и др.).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо "пункт 4 части первой статьи 74 данного Кодекса" имеется в виду "пункт 4 части первой статьи 73 данного Кодекса"

Следовательно, оспариваемые нормы, нарушение которых А.С. Чигвинцев по существу связывает с неправильным установлением судом ущерба, незаконностью и фальсификацией доказательств, не могут расцениваться как нарушающие его конституционные права. Проверка же правильности судебных решений, принятых по делу заявителя, в том числе установление и оценка его фактических обстоятельств, к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, как она определена в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", не относится.

Таким образом, данная жалоба, как не отвечающая критерию допустимости обращений в Конституционный Суд Российской Федерации, не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Чигвинцева Александра Сергеевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин