Обзор правовых позиций Верховного Суда Российской Федерации по вопросам частного права за февраль 2016 г. (журнал "Вестник экономического правосудия", N 4, апрель 2016 г.)

Обзор правовых позиций Верховного Суда Российской Федерации по вопросам частного права за февраль 2016 г.

Журнал "Вестник экономического правосудия", N 4, апрель 2016 г., с. 27-51.

Извлечение из Дайджеста новостей российского и зарубежного частного права Юридического института "М-Логос"*(1). Обзор подготовили: А.Г. Карапетов, доктор юридических наук; Е.М. Фетисова, магистр юриспруденции, кандидат юридических наук; С.В. Матвиенко, магистр юриспруденции, кандидат юридических наук; М.В. Бондаревская, магистр юриспруденции, аспирант кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Отобраны наиболее интересные определения Верховного Суда РФ.

Определения Судебной коллегии по экономическим спорам

Определение Верховного Суда РФ от 04.02.2016 N 303-ЭС15-14545

При подписании сторонами сделки документа, содержащего сведения о передаче имущества, вступает в силу презумпция того, что фактическая передача данного имущества состоялась, пока не доказано обратное.

В соответствии с п. 1 ст. 458 ГК РФ в случае, когда договором предусмотрена обязанность продавца по доставке товара, его обязанность передать товар покупателю считается исполненной в момент вручения товара покупателю или указанному им лицу, если иное не предусмотрено договором купли-продажи.

По смыслу условий государственного контракта, приведенных службой заказчика, с учетом положений п. 1 ст. 223 и п. 1 ст. 458 ГК РФ стороны государственного контракта пришли к соглашению о том, что к их отношениям подлежат применению указанные диспозитивные нормы. По сути, строительная компания и служба заказчика отказались от формулирования договорных условий, отличных от предусмотренных в диспозитивных нормах, в том числе по вопросу о переходе права собственности на технологическое оборудование, согласившись с тем, что такой переход происходит в момент вручения оборудования службе заказчика, сделав оговорку о привлечении к приемке указанного службой (покупателем) третьего лица (эксплуатирующей организации).

Вместе с тем обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц) (п. 3 ст. 308 ГК РФ). Поскольку эксплуатирующая организация не являлась стороной государственного контракта, сам по себе факт ее неучастия в приемке технологического оборудования от строительной компании (продавца) не может свидетельствовать о непереходе права собственности от строительной компании к Хабаровскому краю.

Служба заказчика представляла в материалы дела двусторонние акты приемки-передачи оборудования, подписанные строительной компанией и службой заказчика. Более того, служба заказчика обращала внимание на факт перечисления ею денежных средств строительной компании в счет оплаты поставленного технологического оборудования.

Суды ошибочно не приняли во внимание, что при подписании сторонами сделки документа, содержащего сведения о передаче имущества, вступает в силу презумпция того, что фактическая передача данного имущества состоялась, пока не доказано обратное.

Одновременно участвующие в деле лица не оспаривали, что технологическое оборудование в настоящее время находится в фактическом владении учрежденного Хабаровским краем общества, являющегося эксплуатирующей организацией.

С учетом этого судам следовало оценить обстоятельства, связанные с передачей строительной компанией оборудования службе заказчика, последующие действия службы заказчика по распоряжению этим технологическим оборудованием посредством его дальнейшей передачи во владение эксплуатирующей организации и исходя из положений п. 1 ст. 223 ГК РФ установить, возникло ли право собственности Хабаровского края на данное оборудование.

Определение Верховного Суда РФ от 04.02.2016 N 305-ЭС15-12925

Вынесение решения о признании цепочки распоряжений вещью недействительной и возврате вещи изначальному его обладателю с указанием на признание права собственности на нее за истцом неминуемо затрагивает интересы не участвовавшего в деле третьего лица, у которого данная вещь находится во владении и который претендует на наличие у него прав собственности на нее, что дает этому третьему лицу процессуальные права обжаловать принятое решение.

Конкурсный управляющий имуществом должника обратился в арбитражный суд с заявлением о признании недействительными договора купли-продажи автомобиля, заключенного между должником и покупателем, договора купли-продажи транспортного средства, заключенного между покупателем и третьим лицом и обязании возвратить транспортное средство в конкурсную массу должника.

Определением арбитражного суда заявленные требования удовлетворены.

После этого юридическое лицо, изначально не привлеченное к этому делу, подало апелляционную жалобу и предъявило доказательства того, что соответствующий автомобиль находится у него во владении и собственности и, соответственно, судебное решение о реституции затрагивает его права. Апелляционная жалоба этого юридического лица была возвращена.

Между тем судом не учтено следующее.

Как следует из резолютивной части определения, признавая оспариваемые сделки недействительными и возвращая спорное имущество в натуре в конкурсную массу должника без возложения обязанности по возврату на конкретное лицо, суд также признал за должником право собственности на вышеуказанное транспортное средство.

Статьей 42 АПК РФ для лиц, не участвовавших в деле, предусмотрено право на обжалование судебного акта при условии, что этот судебный акт касается их прав и обязанностей.

В подтверждение своего права на спорное имущество заявитель с апелляционной жалобой представил копии договора купли-продажи транспортного средства, акта приема-передачи, а также паспорта транспортного средства.

Однако представленные доказательства, в нарушение ст. 71 АПК РФ, судом апелляционной инстанции не оценены.

Изложенные в кассационной жалобе доводы заявителя о нахождении спорного транспортного средства в его собственности окружным судом также оставлены без должного внимания.

Поскольку наличие правовой возможности возврата спорного имущества стороной, получившей его по недействительной сделке, судом первой инстанции не проверялось и фактический владелец транспортного средства на дату рассмотрения спора не устанавливался, выводы судов апелляционной инстанции и округа об отсутствии нарушения прав общества обжалуемым судебным актом преждевременны.

Определение Верховного Суда РФ от 04.02.2016 N 306-ЭС15-11526

Согласно Закону об ОСАГО к страховщику переходят права потерпевшего к лицу, причинившему вред, в размере произведенной страховой выплаты, если указанное лицо не имело права на управление транспортным средством, при использовании которого причинен вред. Но при этом отсутствие права на управление транспортным средством не может быть доказано лишь со ссылкой на то, что у лица, причинившего вред, не было разрешения на перевозку крупногабаритного груза.

Считая, что имеется основание для взыскания с общества в порядке регресса суммы произведенной потерпевшему страховой выплаты по договору ОСАГО, страховой центр предъявил обществу рассматриваемый иск.

Право требования с общества заявленной суммы страховой центр обосновывает положением подп. "в" п. 1 ст. 14 Федерального закона от 25.04.2002 N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" (далее - Закон N 40-ФЗ), предусматривающим переход к страховщику права потерпевшего к лицу, причинившему вред, в размере произведенной страховой выплаты, если указанное лицо не имело права на управление транспортным средством, при использовании которого причинен вред.

При этом к отсутствию права на управление трактором страховой центр приравнивает отсутствие у общества соответствующего разрешения на перевозку крупногабаритного груза в виде строительного вагона, следовавшего в сцепке с трактором в момент причинения вреда, которое водитель не предъявил при оформлении дорожно-транспортного происшествия, за что подвергнут административной ответственности.

Позиция страхового центра о том, что разрешение на перевозку груза входит в перечень документов на право управления транспортным средством, не соответствует закону.

Согласно ст. 25, 26 Федерального закона от 10.12.1995 N 196-ФЗ "О безопасности дорожного движения" в редакции, действовавшей в период причинения вреда, право на управление транспортными средствами предоставлялось лицам, достигшим определенного возраста, имеющим медицинское заключение об отсутствии противопоказаний к управлению транспортными средствами, прошедшим в установленном порядке соответствующее профессиональное обучение и сдавшим соответствующие экзамены, и подтверждалось водительским удостоверением, а в предусмотренных этим Законом и Кодексом РФ об административных правонарушениях случаях временным разрешением на право управления транспортными средствами.

В силу п. 2.1 Правил дорожного движения, утвержденных постановлением Правительства РФ от 23.10.1993 N 1090, водителю механического транспортного средства вменяется обязанность иметь при себе водительское удостоверение или временное разрешение на право управления транспортным средством соответствующей категории или подкатегории, а в случае перевозки крупногабаритных, тяжеловесных и опасных грузов - также и документы, предусмотренные правилами перевозки таких грузов.

Из изложенных положений следует, что закон относит к удостоверяющим право на управление транспортным средством документы, связанные с личностью лица, управляющего транспортным средством (водителя), и должные быть при нем всегда независимо от характеристики осуществляемой перевозки.

Названному критерию не соответствуют документы, связанные с особыми свойствами, в частности с габаритами перевозимых грузов.

Определение Верховного Суда РФ от 05.02.2016 N 303-ЭС15-11847

По смыслу ст. 1, 9, 10, 785 и 792 ГК РФ и ст. 1 и 14 Устава автомобильного транспорта грузоотправитель (заказчик) имеет право, действуя в своих интересах разумно и добросовестно, отказаться от исполнения договора перевозки после сдачи груза перевозчику, если в результате выхода из строя транспортного средства, используемого перевозчиком, либо наступления иных, не зависящих от заказчика причин, исполнение этим перевозчиком договора перевозки в срок становится явно невозможным. Заказчик в этом случае не может быть лишен права поручить перевозку другому перевозчику либо осуществить ее своими силами и потребовать от первоначального перевозчика возмещения убытков. При этом по смыслу п. 3 ст. 450 ГК РФ договор с первоначальным перевозчиком должен считаться расторгнутым.

Судом округа сделан правильный вывод о том, что ни п. 1 ст. 791 ГК РФ, ни п. 2 ст. 9 Устава автомобильного транспорта не могут служить основанием для отказа заказчика от договора после приемки перевозчиком груза к перевозке. Указанные нормы регламентируют отношения сторон до начала исполнения договора перевозки.

В то же время Судебная коллегия не может согласиться с выводом суда округа об отсутствии у заказчика права на отказ от договора перевозки после начала его исполнения, поскольку действующим законодательством с момента принятия груза к перевозке установлена ответственность перевозчика как за сохранность, так и за просрочку доставки груза.

Действительно, ст. 793, 796 ГК РФ, ст. 34 Устава автомобильного транспорта предусмотрены различные меры ответственности перевозчика за утрату, повреждение и недостачу груза, а также за нарушение условия договора о сроке доставки груза.

Однако по смыслу ст. 1, 9, 10, 785, 792 ГК РФ, ст. 1, 14 Устава автомобильного транспорта наличие этих мер ответственности не может лишать грузоотправителя (заказчика) права, действуя в своих интересах и для достижения основной цели перевозки (доставка груза в пункт назначения в установленный срок) разумно и добросовестно, отказаться от исполнения договора перевозки после сдачи груза перевозчику, если в результате выхода из строя (поломки) транспортного средства, используемого перевозчиком, либо наступления иных, не зависящих от заказчика причин, исполнение этим перевозчиком договора перевозки в срок становится явно невозможным. Заказчик в этом случае не может быть лишен права поручить перевозку другому перевозчику либо осуществить ее своими силами и потребовать от первоначального перевозчика возмещения убытков. При этом по смыслу п. 3 ст. 450 ГК РФ договор с первоначальным перевозчиком должен считаться расторгнутым.

В свою очередь перевозчик, не обеспечивший своевременную замену вышедшего из строя транспортного средства и не предпринявший других мер, обеспечивающих доставку груза в пункт назначения в установленный срок, не вправе требовать от заказчика оплаты причитавшейся ему по договору стоимости перевозки груза от места поломки транспортного средства до пункта назначения.

Из установленных судами обстоятельств (неизвещение перевозчиком заказчика о поломке транспортного средства и о задержке в перевозке, продолжительное нахождение трала с грузом в месте поломки тягача) следует, что у заказчика имелись основания сомневаться в том, что перевозчиком приняты все меры для продолжения перевозки и исполнения договора в срок, однако возможность либо невозможность окончания этим перевозчиком перевозки в установленный срок с учетом принятых им мер судами установлено не было.

Между тем без установления этих обстоятельств невозможно сделать вывод о правомерности отказа заказчика от перевозки после сдачи груза перевозчику (изъятия груза) и обоснованности заявленного им требования о возврате уплаченного по договору перевозки аванса.

Поскольку судами нижестоящих инстанций допущено существенное нарушение в квалификации действий заказчика по отказу от перевозки после сдачи груза перевозчику, решение и постановления подлежат отмене с направлением дела на новое рассмотрение в арбитражный суд первой инстанции.

Определение Верховного Суда РФ от 05.02.2016 N 304-ЭС14-5681(7)

В соответствии со ст. 61.9 Закона о банкротстве*(2) срок исковой давности по заявлению об оспаривании сделки должника исчисляется с момента, когда первоначально утвержденный внешний или конкурсный управляющий узнал или должен был узнать о наличии оснований для оспаривания сделки, предусмотренных ст. 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве. Если утвержденное внешним или конкурсным управляющим лицо узнало о наличии оснований для оспаривания сделки до момента его утверждения при введении соответствующей процедуры (например, поскольку оно узнало о них по причине осуществления полномочий временного управляющего в процедуре наблюдения), то исковая давность начинает течь со дня его утверждения. В остальных случаях само по себе введение внешнего управления или признание должника банкротом не приводит к началу течения давности. Однако при рассмотрении вопроса о том, должен ли был арбитражный управляющий знать о наличии оснований для оспаривания сделки, учитывается, насколько управляющий мог, действуя разумно и проявляя требующуюся от него по условиям оборота осмотрительность, установить наличие этих обстоятельств. При этом необходимо принимать во внимание, в частности, что разумный управляющий, утвержденный при введении процедуры, оперативно запрашивает всю необходимую ему для осуществления своих полномочий информацию, в том числе такую, которая может свидетельствовать о совершении сделок, подпадающих под ст. 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве.

Согласно ст. 61.9 Закона о банкротстве заявление об оспаривании сделки должника может быть подано в арбитражный суд внешним управляющим или конкурсным управляющим от имени должника по своей инициативе либо по решению собрания кредиторов или комитета кредиторов, при этом срок исковой давности исчисляется с момента, когда арбитражный управляющий узнал или должен был узнать о наличии оснований для оспаривания сделки, предусмотренных Законом о банкротстве.

В абз. 2 п. 32 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III. 1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" разъяснено, что в соответствии со ст. 61.9 Закона о банкротстве срок исковой давности по заявлению об оспаривании сделки должника исчисляется с момента, когда первоначально утвержденный внешний или конкурсный управляющий узнал или должен был узнать о наличии оснований для оспаривания сделки, предусмотренных ст. 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве. Если утвержденное внешним или конкурсным управляющим лицо узнало о наличии оснований для оспаривания сделки до момента его утверждения при введении соответствующей процедуры (например, поскольку оно узнало о них по причине осуществления полномочий временного управляющего в процедуре наблюдения), то исковая давность начинает течь со дня его утверждения. В остальных случаях само по себе введение внешнего управления или признание должника банкротом не приводит к началу течения давности. Однако при рассмотрении вопроса о том, должен ли был арбитражный управляющий знать о наличии оснований для оспаривания сделки, учитывается, насколько управляющий мог, действуя разумно и проявляя требующуюся от него по условиям оборота осмотрительность, установить наличие этих обстоятельств. При этом необходимо принимать во внимание, в частности, что разумный управляющий, утвержденный при введении процедуры, оперативно запрашивает всю необходимую ему для осуществления своих полномочий информацию, в том числе такую, которая может свидетельствовать о совершении сделок, подпадающих под ст. 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве. В частности, разумный управляющий запрашивает у руководителя должника и предыдущих управляющих бухгалтерскую и иную документацию должника (п. 2 ст. 126 Закона о банкротстве), запрашивает у соответствующих лиц сведения о совершенных в течение трех лет до возбуждения дела о банкротстве и позднее сделках по отчуждению имущества должника (в частности, недвижимого имущества, долей в уставном капитале, автомобилей и т.д.), а также имевшихся счетах в кредитных организациях и осуществлявшихся по ним операциям и т.п.

Таким образом, законодательство связывает начало течения срока исковой давности не только с моментом, когда лицо фактически узнало о нарушении своего права, но и с моментом, когда оно должно было, т.е. имело реальную возможность, узнать о нарушении права.

Согласно абз. 2 п. 2 ст. 126 Закона о банкротстве руководитель должника, а также временный управляющий, административный управляющий, внешний управляющий в течение трех дней с даты утверждения конкурсного управляющего обязаны обеспечить передачу бухгалтерской и иной документации должника, печатей, штампов, материальных и иных ценностей конкурсному управляющему.

В связи с чем в случае надлежащего исполнения руководителем должника своих обязанностей конкурсный управляющий мог бы получить документацию в пределах указанных трех дней и узнать о наличии оснований для оспаривания сделки.

Однако из обстоятельств дела о банкротстве должника следует, что данная обязанность бывшим руководителем должника не исполнена.

Определением от 25.12.2013 Арбитражный суд Омской области на основании ходатайства конкурсного управляющего истребовал у бывшего руководителя должника всю бухгалтерскую документацию должника и выдал исполнительный лист.

Из чего следует, что конкурсный управляющий в разумный срок предпринял соответствующие меры для получения необходимой информации.

Как правильно указал суд апелляционной инстанции, течение срока исковой давности не могло начаться ранее даты получения письма от 18.12.2013, когда у конкурсного управляющего возникла возможность получить информацию о произведенном зачете встречных требований.

При таких обстоятельствах вывод суда апелляционной инстанции о том, что заявление о признании оспариваемой сделки недействительной подано в арбитражный суд конкурсным управляющим в пределах срока исковой давности (17.12.2014), соответствует материалам дела и названным положениям закона.

Рассматривая спор по существу, суд апелляционной инстанции, исходя из положений подп. 1, 2 ст. 61.3 Закона о банкротстве, установил, что в результате зачета встречных однородных требований, совершенного в течение одного месяца до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом и при наличии на момент его совершения у должника задолженности перед иными кредиторами, кредитор получил преимущественное удовлетворение своих требований к должнику.

В связи с чем суд апелляционной инстанции пришел к правомерному выводу о недействительности оспариваемой сделки.

Определение Верховного Суда РФ от 08.02.2016 N 306-ЭС15-13927

Согласно п. 5 ч. 1 ст. 148 АПК РФ арбитражный суд оставляет исковое заявление без рассмотрения, если после его принятия к производству установит, что имеется соглашение сторон о рассмотрении данного спора третейским судом, если любая из сторон не позднее дня представления своего первого заявления по существу спора в арбитражном суде первой инстанции заявит по этому основанию возражение в отношении рассмотрения дела в арбитражном суде. В качестве такого возражения не может рассматриваться указание ответчиком в отзыве на иск на наличие третейского соглашения и на необходимость отказать в иске без прямого указания возражения против рассмотрения данного дела в арбитражном суде.

В силу п. 2 ст. 1 Федерального закона от 24.07.2001 N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" в третейский суд может по соглашению сторон третейского разбирательства передаваться любой спор, вытекающий из гражданских правоотношений, если иное не установлено федеральным законом. Спор может быть передан на разрешение третейского суда при наличии заключенного между сторонами третейского соглашения. Это соглашение может быть заключено сторонами в отношении всех или определенных споров, которые возникли или могут возникнуть между сторонами в связи с каким-либо конкретным правоотношением (подп. 1, 2 ст. 5 Закона N 102-ФЗ).

Основанием к отмене принятых судебных актов и оставлению иска предпринимателя без рассмотрения явился вывод суда округа о необходимости изъявления стороной (компанией) согласия на рассмотрение спора в арбитражном суде.

Между тем согласно п. 5 ч. 1 ст. 148 АПК РФ арбитражный суд оставляет исковое заявление без рассмотрения, если после его принятия к производству установит, что имеется соглашение сторон о рассмотрении данного спора третейским судом, если любая из сторон не позднее дня представления своего первого заявления по существу спора в арбитражном суде первой инстанции заявит по этому основанию возражение в отношении рассмотрения дела в арбитражном суде, за исключением случаев, если арбитражный суд установит, что это соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено.

Из содержания названной нормы следует, что вопрос о наличии, действительности, исполнимости третейского соглашения разрешается арбитражным судом после принятия искового заявления к производству и при условии заявления стороной не позднее дня представления своего первого заявления по существу спора возражений против рассмотрения дела в арбитражном суде.

Вывод суда округа о том, что ответчик должен выразить согласие на рассмотрение дела в арбитражном суде, не соответствует буквальному содержанию приведенной нормы.

Как правильно указали суды первой и апелляционной инстанций, первым заявлением компании был отзыв на исковое заявление, в котором выражена позиция стороны по существу иска и просьба отказать истцу в удовлетворении требований. Ссылка в отзыве на наличие третейской оговорки, не подкрепленная соответствующей просьбой стороны не рассматривать спор в арбитражном суде, правомерно расценена судами как отсутствие возражений против рассмотрения дела в арбитражном суде.

Определение Верховного Суда РФ от 08.02.2016 N 305-ЭС15-12792

При повторном возбуждении дела о банкротстве конкурсный управляющий по второму делу вправе в интересах конкурсных кредиторов обжаловать в кассационном порядке определения арбитражного суда об утверждении мирового соглашения по первому делу.

Определением суда первой инстанции принято заявление общества о признании должника банкротом, возбуждено производство по делу.

На стадии рассмотрения обоснованности заявления определением суда утверждено заключенное между должником и обществом мировое соглашение, по условиям которого произведен взаимозачет задолженностей сторон. Производство по делу прекращено.

Впоследствии в отношении того же должника вновь возбуждено дело о банкротстве, введена процедура наблюдения, а затем открыто конкурсное производство. Считая, что мировое соглашение нарушает права и законные интересы должника и конкурсных кредиторов, конкурсный управляющий в рамках этого второго дела о банкротстве обратился с кассационной жалобой на определение суда об утверждении мирового соглашения по предыдущему делу о банкротстве.

Прекращая производство по кассационной жалобе, суд округа, ссылаясь на разъяснение, содержащееся в п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - постановление N 63), пришел к выводу о том, что заявитель не обладает правом на обжалование мирового соглашения, утвержденного в рамках предыдущего дела о банкротстве должника.

Между тем судом округа не учтено следующее.

Пунктом 1 постановления N 63 предусмотрено право конкурсных кредиторов или уполномоченных органов, а также арбитражных управляющих обжаловать определение об утверждении мирового соглашения, заключенного по другому делу в исковом процессе.

При этом указанное разъяснение не ограничивает право названных лиц на обжалование определения об утверждении мирового соглашения в рамках предыдущего дела о банкротстве того же должника, а, напротив, расширяет объем их процессуальных возможностей.

Иной подход в рассматриваемом случае (прекращение обязательств посредством взаимозачета) может привести к преимущественному удовлетворению требований одного из кредиторов несостоятельного должника перед другими возможными кредиторами и иными заинтересованными лицами, что противоречит положениям Закона о банкротстве.

Определение Верховного Суда РФ от 15.02.2016 по делу N 308-ЭС15-11472

Требование заемщика, заключившего со страховой компанией договор страхования риска гибели предмета залога, предоставленного залогодателем - третьим лицом в обеспечение долга заемщика перед банком, о выплате в свою пользу страхового возмещения должно быть отклонено, так как у такого заемщика, уже погасившего свой кредитный долг, нет основанного на законе, ином правовом акте или договоре интереса в сохранении этого имущества, а также не установлено, что такой заемщик в силу договора с залогодателем обязан возместить ему убытки, возникшие в связи с гибелью предмета залога.

Общество в рамках договора о невозобновляемой кредитной линии получало у банка денежные средства.

Исполнение обязательств общества по возврату заемных денежных средств обеспечивалось залогом имущества, предоставленного закрытым акционерным обществом "Фирма Юг" и гражданином Романько Д.О.

Риски, связанные с утратой владения, пользования и распоряжения заложенным имуществом общество застраховало в компании на основании договора страхования в свою пользу - в сумме разницы между страховой суммой и суммой остатка задолженности по договору кредитной линии, в пользу банка - в сумме остатка задолженности по договору кредитной линии.

Предъявленная к взысканию в рамках настоящего дела сумма представляет собой часть страхового возмещения, в выплате которой в связи с уничтожением в пожаре застрахованного заложенного имущества компания отказала обществу, сославшись на невозможность исходя из представленных данных экспертизы определить конкретный состав уничтоженного имущества и принадлежность его конкретному лицу.

Таким образом, при определении размера требования к компании в связи с наступившим страховым случаем возник вопрос о принадлежности имущества, с которой закон связывает юридическую силу договора страхования имущества и право на получение страхового возмещения.

В процессе рассмотрения дела суды первой и апелляционной инстанций установили, что общество рассчиталось с банком по обязательствам, возникшим из договора кредитной линии.

Указанное обстоятельство обусловило отсутствие у банка как выгодоприобретателя требований к компании из договора страхования.

Погашение обществом долгов перед банком исключило обращение взыскания на заложенное застрахованное имущество, следовательно, у общества в связи с утратой имущества вследствие пожара не возникло убытков, в целях возмещения которых за счет страховой выплаты согласно ст. 929 ГК РФ заключается договор страхования.

Наличия у общества в силу закона или договора обязанности по возмещению залогодателям убытков от утраты застрахованного имущества на момент обращения к компании с рассматриваемым иском судами первой и апелляционной инстанций также не установлено.

Так как у судов названных инстанций не было оснований для взыскания в пользу общества страхового возмещения, их судебные акты противоречили договору страхования и обстоятельствам его исполнения и правомерно отменены судом кассационной инстанции.

Одновременно окружной суд констатировал, что компания в силу возложенного на нее бремени доказывания возражений обосновала отсутствие у общества права требования заявленной суммы страхового возмещения.

Мотивы, по которым компания заявила возражения, состоят в отсутствии у общества в момент страхования основанного на законе, ином правовом акте или сделке интереса в сохранении страхуемого имущества.

В силу подп. 1, 2 ст. 930 ГК РФ имущество может быть застраховано по договору страхования в пользу лица (страхователя, выгодоприобретателя), имеющего основанный на законе, ином правовом акте или договоре интерес в сохранении этого имущества, и заключенный при отсутствии такого интереса договор является недействительным.

Поскольку суды первой и апелляционной инстанций установили, что общество не являлось собственником застрахованного имущества и не имело в отношении него обязательств в силу закона либо сделок, суд кассационной инстанции правомерно на основании указанного положения закона констатировал отсутствие у общества права требования выплаты в свою пользу страхового возмещения и в причитающейся ему по договору сумме в целом и в заявленной сумме в частности.

Определение Верховного Суда РФ от 15.02.2016 N 305-ЭС15-13801

При поступлении в банк любого распоряжения любого лица о переводе (перечислении) или выдаче денежных средств со счета клиента, в отношении которого введена процедура банкротства, банк вправе принимать такое распоряжение к исполнению и исполнять его только при условии, что в этом распоряжении либо в документах, прилагаемых к нему, содержатся сведения, подтверждающие отнесение оплачиваемого требования получателя денежных средств к текущим платежам или к иным требованиям, по которым допускается платеж со счета должника в ходе соответствующей процедуры. Такая проверка осуществляется и в отношении инкассовых поручений налоговых органов. При рассмотрении вопроса о том, была ли такая проверка проведена банком надлежащим образом, судам необходимо исходить из того, что банк осуществляет данную проверку по формальным признакам. Если распоряжение или прилагаемые к нему документы не содержат названных сведений, либо эти сведения являются противоречивыми, либо если из них видно, что оплачиваемое требование не относится к разрешенным платежам, банк не вправе исполнять распоряжение - оно подлежит возврату представившему его лицу с указанием причины его возвращения.

Исходя из положений абзаца пятого п. 1 ст. 4, п. 1 ст. 5 и п. 3 ст. 63 Закона о банкротстве обязательные платежи, возникшие до возбуждения дела о банкротстве, независимо от срока их исполнения не являются текущими ни в какой процедуре (п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 N 60 "О некоторых вопросах, связанных с принятием Федерального закона от 30.12.2008 N 296-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)").

Обязанность по уплате вышеназванных платежей возникла у общества до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом, соответственно, применительно к ст. 5 Закона о банкротстве данная задолженность не является текущей и с учетом указанных разъяснений подлежала включению в реестр требований кредиторов должника в составе третьей очереди.

Из разъяснений, содержащихся в п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 06.06.2014 N 36 "О некоторых вопросах, связанных с ведением кредитными организациями банковских счетов лиц, находящихся в процедуре банкротства", следует, что при поступлении в кредитную организацию любого распоряжения любого лица о переводе (перечислении) или выдаче денежных средств со счета клиента, в отношении которого введена процедура банкротства, кредитная организация вправе принимать такое распоряжение к исполнению и исполнять его только при условии, что в этом распоряжении либо в документах, прилагаемых к нему, содержатся сведения, подтверждающие отнесение оплачиваемого требования получателя денежных средств к текущим платежам (ст. 5 Закона) или к иным требованиям, по которым допускается платеж со счета должника в ходе соответствующей процедуры (абзац четвертый п. 1 ст. 63, абзац пятый п. 1 ст. 81, абзац второй п. 2 и 5 ст. 95 Закона). Такая проверка осуществляется, в частности, в отношении инкассовых поручений (в том числе налоговых органов).

При рассмотрении вопроса о том, была ли такая проверка проведена надлежащим образом, судам необходимо исходить из того, что кредитная организация осуществляет данную проверку по формальным признакам.

Если распоряжение или прилагаемые к нему документы не содержат названных сведений, либо эти сведения являются противоречивыми, либо если из них видно, что оплачиваемое требование не относится к разрешенным платежам, кредитная организация не вправе исполнять распоряжение - оно подлежит возврату представившему его лицу с указанием причины его возвращения.

Однако выводы судов о правомерности действий банка по списанию спорной суммы сделаны без учета упомянутых положений закона и разъяснений. В частности, судами не установлено, позволяли ли представленные налоговым органом и пенсионным фондом платежные документы достоверно определить текущий характер фискальных требований и имелись ли у банка в связи с этим основания для их возврата.

Также без внимания оставлены доводы общества об осведомленности кредитной организации о введении в отношении должника процедуры банкротства, добросовестность банка при совершении спорных действий не проверялась.

Определение Верховного Суда РФ от 17.02.2016 N 307-ЭС15-15377

При обязательном страховании ответственности арбитражного управляющего страховым случаем является установленный вступившим в законную силу судебным актом факт неисполнения или ненадлежащего исполнения арбитражным управляющим возложенных на него обязанностей, повлекший возникновение убытков у должника, кредиторов и иных участвующих в деле о банкротстве лиц. При этом при решении вопроса о наступлении страхового случая в пределах срока страхования следует учитывать, что моментом наступления страхового случая является не дата вступления в законную силу судебного акта, которым такой арбитражный управляющий был привлечен к ответственности, а момент неисполнения либо ненадлежащего исполнения арбитражным управляющим своих обязанностей.

Вывод судов о том, что вследствие незаключения арбитражным управляющим дополнительного договора обязательного страхования в соответствии с требованием п. 2 ст. 24.1 Закона о банкротстве его ответственность не может считаться застрахованной даже при наличии действовавшего в период причинения вреда договора обязательного страхования на страховую сумму в 3 000 000 руб., не основан на действующем законодательстве о страховании.

Главой 48 ГК РФ, регулирующей страховые отношения, не предусмотрено освобождение страховщика от обязанности по выплате страхового возмещения в пределах страховой суммы по договору обязательного страхования.

Применительно к предусмотренному ст. 24.1 Закона о банкротстве обязательному страхованию ответственности арбитражного управляющего это означает, что арбитражный управляющий как ненадлежащий страхователь должен отвечать перед выгодоприобретателем в той части, в которой его ответственность не была застрахована у страховщика. В той части, в которой ответственность страхователя покрывалась страховой суммой по договору обязательного страхования, заключенному со страховщиком, обязанность по выплате страхового возмещения выгодоприобретателю лежит на страховщике.

Судебная коллегия считает также ошибочным вывод судов о том, что страхование ответственности арбитражного управляющего должно действовать в период вступления в законную силу судебного акта, подтвердившего наступление ответственности арбитражного управляющего перед участвующими в деле о банкротстве лицами.

По смыслу п. 2 ст. 9 Закона РФ от 27.11.1992 N 4015-1 "Об организации страхового дела в Российской Федерации", п. 4 ст. 20.4 и п. 5 ст. 24.1 Закона о банкротстве страховым случаем является установленный вступившим в законную силу судебным актом факт неисполнения или ненадлежащего исполнения арбитражным управляющим возложенных на него обязанностей, повлекшего убытки у должника, кредиторов и иных участвующих в деле о банкротстве лиц. Следовательно, страхованием должен охватываться период осуществления арбитражным управляющим полномочий в деле о банкротстве конкретного должника, а не дата вступления в законную силу судебного акта, которым такой арбитражный управляющий был привлечен к ответственности за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей.

Определение Верховного Суда РФ от 24.02.2016 N 305-ЭС15-9673*(3)

Лицензионный договор, по которому ответчик предоставляет истцу лицензию на имеющиеся у него телефильмы, а также обязуется в будущем предоставить на основании дополнительного соглашения истцу лицензию на телефильмы, которые будут созданы после заключения этого договора, в части обязательств по оформлению лицензий на еще не существующие фильмы должен быть оценен судами на предмет согласованности в нем существенных условий и его заключенности.

Требование истца о взыскании убытков основано на ненадлежащем исполнении департаментом обязательства, возникшего из соглашения, предметом которого является передача истцу права использования готовых аудиовизуальных произведений (телефильмов), созданных в рамках городских целевых программ, определенных соглашением и прилагаемым к нему лицензионным договором.

Как следует из материалов дела, при создании департаментом новых телефильмов стороны в соответствии с условиями соглашения заключили дополнительное соглашение к лицензионному договору, которым согласовали приложение к нему, содержащее названия дополнительно передаваемых телефильмов, количество серий и хронометраж, сроки и виды прав.

В отношении спорных по настоящему делу 15 телефильмов стороны дополнительного соглашения с указанием конкретных сведений о них не заключали, фильмы истцу не передавались.

Предусмотренный п. 4.1 договора механизм определения вознаграждения за 2011-2013 гг. также предписывал заключение дополнительного соглашения, являющегося неотъемлемой частью соглашения.

Согласно п. 4.4 соглашения, если стороны не заключат дополнительные соглашения, в том числе о размере вознаграждения, соглашение может быть расторгнуто по обоюдному согласию сторон.

Между тем указанным условиям соглашения с учетом того, что иск о взыскании убытков обоснован неполучением выгоды в связи с непередачей истцу конкретных телефильмов, суды не дали должной правовой оценки, необходимой с точки зрения наличия договорного обязательства, в котором должны быть согласованы все существенные условия, необходимые для определенного вида обязательства, за неисполнение условий которого ответчик может быть привлечен к имущественной гражданско-правовой ответственности. Выводов о заключенности соглашения и лицензионного договора в части передачи прав по спорным 15 телефильмам судами не дано.

Указав, что соглашением о сотрудничестве стороны предусмотрели передачу исключительных прав на использование не только готовых телефильмов, но и новых телефильмов, которые должны быть созданы в будущем в рамках городских целевых программ в период действия соглашения, суды не оценили это условие с точки зрения: правовой природы соглашения; наличия у департамента такой обязанности по созданию всех телефильмов в рамках указанной программы исключительно для передачи их истцу; определенности такого условия в отсутствие согласования всех существенных сведений об объектах передаваемых прав и возможности его надлежащего исполнения. Суды также, со ссылкой на нормы права, в том числе с учетом п. 4.4 соглашения, не обосновали, почему неисполнение департаментом такого условия влечет нарушение прав истца неполучением определенного дохода от проката не согласованных ими фильмов.

Кроме того, суды при взыскании заявленной суммы убытков, составляющих упущенную выгоду, не учли следующего. Судами не учтено, что согласно п. 4 ст. 393 ГК РФ при определении упущенной выгоды учитываются предпринятые кредитором для ее получения меры и сделанные с этой целью приготовления.

Документы, свидетельствующие о том, что обществом предпринимались какие-либо меры для получения дохода и велись необходимые приготовления, в материалах дела отсутствуют.

Величина предполагаемого дохода определялась оценщиком на основании данных о полученных обществом доходах от использования других телефильмов, при этом отчет об оценке не содержит указаний на заключенные обществом договоры, произведенные оплаты и иные документы, подтверждающие создание обществом реальных условий для получения доходов в заявленном размере.

Оценивая доказательства размера неполученных доходов, суды не приняли во внимание, что объектом прав по рассматриваемым в настоящем деле соглашению и лицензионному договору являются исключительные права на использование телефильмов - аудиовизуальных произведений, которые признаются результатом интеллектуальной деятельности и представляют собой уникальный и неповторимый объект, не имеющий аналогов. Это обстоятельство в том числе определяет необходимость указания, по правилам ч. 5 ст. 1235 ГК РФ, в возмездном лицензионном договоре условия о размере вознаграждения или порядке его определения под угрозой признания его незаключенным. При определении размера вознаграждения законом прямо закреплен запрет применять правила, предусмотренные п. 3 ст. 424 ГК РФ.

Поскольку при размере упущенной выгоды следовало учитывать выручку, предполагаемую к получению от реализации исключительных прав на использование спорных телефильмов, за вычетом размера вознаграждения, подлежащего департаменту в соответствии с условиями соглашения, а также иных затрат, связанных с использованием телефильмов, выводы судов об обоснованности заявленного истцом размера упущенной выгоды также нельзя признать соответствующими закону.

Определение Верховного Суда РФ от 25.02.2016 N 301-ЭС15-13990

Если, в соответствии с аукционной документацией и условиями заключенного на торгах с арендатором договора аренды государственного или муниципального имущества последнему права на передачу имущества в субаренду не передавались, арендатор не мог в силу указанного ограничения заключить договор субаренды даже с согласия собственника, для которого существовал такой же запрет по распоряжению имуществом. В связи с этим заключение договора аренды по результатам торгов само по себе не предоставляет права для передачи в субаренду, такая возможность должна быть прямо предусмотрена условиями конкурса. Иное толкование п. 16 ч. 1 ст. 17.1 Закона о защите конкуренции*(4) по сути означает игнорирование положений Закона о защите конкуренции о запрете органам, осуществляющим публичные полномочия, совершать действия, которые могут привести к недопущению, ограничению конкуренции, а также нарушает права лиц, имевших намерение участвовать в конкурсе на условиях возможной субаренды.

В соответствии с ч. 1 ст. 17.1 Закона о защите конкуренции заключение договоров аренды, договоров безвозмездного пользования, договоров доверительного управления имуществом, иных договоров, предусматривающих переход прав владения и (или) пользования в отношении государственного или муниципального имущества, не закрепленного на праве хозяйственного ведения или оперативного управления, может быть осуществлено только по результатам проведения конкурсов или аукционов на право заключения этих договоров, за исключением предусмотренных в ней случаев.

Порядок проведения конкурсов или аукционов на право заключения договоров, указанных в ч. 1 и 3 названной статьи, перечень видов имущества, в отношении которого заключение этих договоров может осуществляться путем проведения торгов в форме конкурса, устанавливаются федеральным антимонопольным органом (ч. 5 ст. 17.1 Закона о защите конкуренции).

Приказом Федеральной антимонопольной службы от 10.02.2010 N 67 утверждены Правила, согласно п. 98 которых такой договор заключается на условиях, указанных в поданной участником конкурса, с которым заключается договор, заявке на участие в конкурсе и в конкурсной документации.

В соответствии с подп. 16 п. 114 Правил документация об аукционе, помимо информации и сведений, содержащихся в извещении о проведении аукциона, должна содержать указание на то, что при заключении и исполнении договора изменение условий договора, указанных в документации об аукционе, по соглашению сторон и в одностороннем порядке не допускается.

Согласно п. 115 Правил к документации об аукционе должен быть приложен проект договора, который является неотъемлемой частью документации об аукционе.

Из системного толкования указанных норм следует, что договоры на передачу права владения и пользования, то есть в том числе права аренды муниципального имущества, заключаются на условиях, изложенных в заявке на участие в конкурсе и в аукционной документации, при этом последующее изменение данных условий не допускается, за исключением условия о цене договора, которая может быть увеличена по соглашению сторон.

Как установили суды при рассмотрении дела, п. 1.14 документации об открытом аукционе на право заключения договора аренды муниципального имущества, находящегося в собственности администрации по адресу: Республика Мордовия, г. Ковылкино, ул. Советская, д. 12, утвержденной заместителем главы администрации 13.11.2012, прямо содержал условие о том, что при заключении и исполнении договора изменение условий договора, указанных в документации об аукционе, по соглашению сторон и в одностороннем порядке не допускается.

Пунктом 2.3 прилагаемого к аукционной документации проекта договора аренды, являющегося его неотъемлемой частью, также предусмотрено, что арендатор не вправе передавать имущество в субаренду или безвозмездное пользование другим лицам.

Из приведенных условий аукционной документации следует, что администрация, являясь организатором открытого аукциона на право заключения договора аренды муниципального имущества, находящегося в муниципальной собственности, в разработанной и утвержденной документации закрепила положение, соответствующее подп. 16 п. 114 Правил, о недопущении изменения по соглашению сторон и в одностороннем порядке условий договора, указанных в документации об аукционе, при заключении и исполнении договора.

Таким образом, на основании приведенных положений Закона о защите конкуренции и Правил, а также установленных по делу обстоятельств, суд первой инстанции правомерно пришел к выводу о том, что условие договора о запрете арендатору передавать имущество в субаренду или безвозмездное пользование (п. 2.3 договора) не могло быть изменено по соглашению сторон заключением дополнительного соглашения от 09.08.2013 N 1.

Поскольку указанной сделкой стороны в нарушение требований закона установили иной порядок пользования муниципальным имуществом, не предусмотренный условиями публичного аукциона, это является основанием для признания ее не соответствующей требованиям закона и недействительной ничтожной сделкой в соответствии со ст. 168 ГК РФ, как и заключенный обществом "СервисКомплект" и обществом "БИС" договор субаренды от 01.11.2013.

Судебная коллегия полагает, что суды апелляционной и кассационной инстанций, признавая изложенные в решении суда выводы противоречащими закону, не приняли во внимание особенности предоставления муниципального имущества в пользование хозяйствующим субъектам, предусматривающие публичную, открытую и конкурентную процедуру передачи права пользования таким имуществом, запрет последующего изменения условий его использования сторонами договора, заключенного по результатам аукциона.

Судебная коллегия также полагает, что выводы судов апелляционной и кассационной инстанций об отсутствии оснований для удовлетворения иска по настоящему делу со ссылкой на п. 16 ч. 1 ст. 17.1 Закона о защите конкуренции также нельзя считать правомерными.

Согласно этой норме исключения из общего порядка предоставления имущества, принадлежащего публичному собственнику, касаются ряда случаев: когда передаваемое в субаренду или в безвозмездное пользование лицом, которому права владения и (или) пользования в отношении государственного или муниципального имущества предоставлены по результатам проведения торгов или в случае, если такие торги признаны несостоявшимися, либо в случае, если указанные права предоставлены на основании государственного или муниципального контракта или на основании п. 1 ч. 1 этой статьи.

Исходя из толкования этой нормы, данного судами апелляционной и кассационной инстанций, во всех случаях предоставления имущества в аренду по результатам торгов арендатор вправе в последующем передать его в субаренду с согласия собственника.

Между тем системное толкование положений ст. 615 ГК РФ, ч. 1 ст. 17.1 Закона о защите конкуренции, п. 16 ч. 1 этой же статьи, а также подп. 16 п. 114 Правил приводит к выводу о том, что если в соответствии с аукционной документацией и условиями заключенного с арендатором договора аренды последнему права на передачу в субаренду не передавались, то арендатор не мог в силу указанного ограничения заключить сделку по передаче этого права даже с согласия собственника, для которого существовал такой же запрет по распоряжению имуществом. В связи с этим заключение договора аренды по результатам торгов само по себе не предоставляет права для передачи в субаренду, такая возможность должна быть прямо предусмотрена условиями конкурса. Иное толкование п. 16 ч. 1 ст. 17.1 Закона о защите конкуренции по сути означает игнорирование положений Закона о защите конкуренции о запрете органам, осуществляющим публичные полномочия, совершать действия, которые могут привести к недопущению, ограничению конкуренции, а также нарушает права лиц, имевших намерение участвовать в конкурсе на условиях возможной субаренды.

Определения Судебной коллегии по гражданским делам

Определение Верховного Суда РФ от 09.02.2016 N 49-КГ15-20

1. Включение в договор потребительского кредита условия о внесении потребителем платы за включение заемщика в программу добровольного страхования заемщиков является законным и не квалифицируется по п. 2 ст. 16 Закона о защите прав потребителей*(5) как навязывание услуги, если страхование не являлось обязательным условием предоставления кредита и с участием в программе страхования заемщиков потребитель согласился добровольно.

Следствием признания условий того или иного потребительского договора недействительными по смыслу Закона о защите прав потребителей является возмещение убытков, а следствием непредоставления потребителю достоверной информации об услуге - отказ от исполнения договора, возврат уплаченной суммы и возмещение убытков. Взыскание в этих случаях неустойки, предусмотренной п. 5 ст. 28 Закона о защите прав потребителей, регламентирующей последствия нарушения исполнителем сроков выполнения работ (оказания услуг), указанными выше нормами Закона о защите прав потребителей не предусмотрено.

1. Истец обратился в суд с исковыми требованиями к банку-ответчику (далее - Банк) о защите прав потребителей, признании недействительным условия кредитного договора в части возложения на заемщика обязанности по внесению платы за включение в программу добровольного страхования заемщиков, взыскании незаконно удержанной платы за подключение к программе страхования заемщиков, а также неустойки, компенсации морального вреда и штрафа за несоблюдение добровольного порядка удовлетворения требований потребителя.

Суд первой инстанции, принимая решение о частичном удовлетворении исковых требований, исходил из того, что включение Банком в кредитный договор условия об оплате страховой премии ущемляет право истца-потребителя на информацию об услуге.

Соглашаясь с решением суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции дополнительно указал, что подписанное истцом заявление на включение в программу добровольного страхования жизни от несчастных случаев и болезней не содержат полной информации об оказанной страховой услуге (о страховой сумме, страховой премии, периоде страхования); в кредитном договоре отсутствуют сведения, указывающие на возможность заключения истцом кредитного договора без подключения к программе страховой защиты заемщиков.

С выводами судебных инстанций согласиться нельзя по следующим основаниям.

В соответствии со ст. 39 ГПК РФ право определять предмет и основание иска принадлежит истцу.

В силу ч. 3 ст. 196 ГПК РФ суд принимает решение по заявленным истцом требованиям; однако суд может выйти за пределы заявленных требований в случаях, предусмотренных федеральным законом.

Из материалов дела следует, что истица, оспаривая условие кредитного договора в части возложения на заемщика обязанности по уплате платы за включение в программу добровольного страхования заемщиков, ссылалась на то, что Банк навязал ей услугу по страхованию при заключении кредитного договора, чем нарушил право истца на свободный выбор услуги по страхованию, в том числе на выбор страховой компании, срока действия договора страхования и размера страховой суммы, а также лишил ее возможности отказаться от договора страхования при получении кредита.

Между тем обстоятельства, на которые ссылалась истица, не были установлены и проверены ни судом первой, ни судом апелляционной инстанции, которые обосновали принятые решения отсутствием у потребителя полной и достоверной информации об услуге со ссылкой на ст. 10 и 12 Закона о защите прав потребителей.

Тем самым судебные инстанции, фактически изменив основание иска, вынесли судебные постановления по тем требованиям, которые не были заявлены истцом, чем нарушили положения ст. 196, 198 ГПК РФ.

При этом не получили судебной оценки те обстоятельства, на которые ссылался Банк, а именно на выражение истицей согласия быть застрахованной по договору добровольного страхования от несчастных случаев и болезней, подписавшей 25 сентября 2013 г. заявление на включение в программу добровольного страхования от несчастных случаев и болезней и первичного диагностирования у застрахованного лица смертельно опасного заболевания; на возможность получения истицей кредита без участия в программе добровольной страховой защиты заемщиков, приобретения страховки самостоятельно непосредственно в страховой компании без участия в программе добровольной страховой защиты заемщиков Банка, предусмотренной Условиями кредитования Банком физических лиц на потребительские цели, подписанными истцом 25 сентября 2013 г.; на направление Банку заявления-оферты со страхованием, согласно тексту которого истица ознакомилась и согласилась с Условиями кредитования и поручала Банку в случае акцепта заявления-оферты без дополнительного распоряжения с ее стороны направить денежные средства в размере платы за включение в программу добровольной страховой защиты заемщиков на ее уплату. При этом из текста заявления-оферты со страхованием и заявления на включение в программу добровольного страхования следовало, что страхование не являлось обязательным условием предоставления кредита и с участием в программе страхования заемщиков истица согласилась добровольно.

2. Кроме того, судебными инстанциями были допущены нарушения норм материального права, выразившиеся в неправильном толковании и применении положений Закона о защите прав потребителей.

В соответствии со ст. 16 Закона о защите прав потребителей условия договора, ущемляющие права потребителя по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами Российской Федерации в области защиты прав потребителей, признаются недействительными; если в результате исполнения договора, ущемляющего права потребителя, у него возникли убытки, они подлежат возмещению изготовителем (исполнителем, продавцом) в полном объеме (п. 1); запрещается обусловливать приобретение одних товаров (работ, услуг) обязательным приобретением иных товаров (работ, услуг); убытки, причиненные потребителю вследствие нарушения его права на свободный выбор товаров (работ, услуг), возмещаются продавцом (исполнителем) в полном объеме (п. 2).

Согласно ст. 12 Закона о защите прав потребителей, если потребителю не предоставлена возможность незамедлительно получить при заключении договора информацию о товаре (работе, услуге), он вправе потребовать от продавца (исполнителя) возмещения убытков, причиненных необоснованным уклонением от заключения договора, а если договор заключен, в разумный срок отказаться от его исполнения и потребовать возврата уплаченной за товар суммы и возмещения других убытков (п. 1); продавец (исполнитель), не предоставивший покупателю полной и достоверной информации о товаре (работе, услуге), несет ответственность, предусмотренную п. 1-4 ст. 18 или п. 1 ст. 29 Закона, за недостатки товара (работы, услуги), возникшие после его передачи потребителю вследствие отсутствия у него такой информации (п. 2).

Таким образом, следствием признания условий того или иного договора недействительным, по смыслу Закона о защите прав потребителей, является возмещение убытков, а следствием непредоставления потребителю достоверной информации об услуге - отказ от исполнения договора, возврат уплаченной суммы и возмещение убытков. Взыскание в этих случаях неустойки, предусмотренной п. 5 ст. 28 Закона о защите прав потребителей, регламентирующей последствия нарушения исполнителем сроков выполнения работ (оказания услуг), указанными выше нормами Закона о защите прав потребителей не предусмотрено.

Это не было учтено судебными инстанциями, взыскавшими в пользу истца неустойку на основании п. 5 ст. 28 Закона о защите прав потребителей, а также исчислившими штраф за несоблюдение добровольного порядка удовлетворения требований потребителя от суммы взысканной неустойки включительно.

Определение Верховного Суда РФ от 19.01.2016 N 5-КГ15-191

Уступка банком требования по возврату кредита, выданного и подлежащего возврату заемщиком в иностранной валюте, цессионарию, не имеющему валютной лицензии, создает ситуацию, при которой погашение должником своего валютного долга переводом цессионарию иностранной валюты будет неправомерным. Такая уступка не может приводить к изменению условий договора кредита и трансформации условий договора кредита о возврате кредита в иностранной валюте в условие о возврате рублевой суммы, эквивалентной соответствующей сумме в иностранной валюте.

Истец обратился в суд с исковыми требованиями к ответчику о взыскании задолженности по кредитному договору от 27 сентября 2004 г., заключенному между ответчиком и банком (далее - Банк), от которого право требования по кредитному договору перешло к истцу на основании договора цессии от 25 мая 2010 г. в размере <...> в рублевом эквиваленте по курсу ЦБ РФ на день исполнения решения суда и об обращении взыскания на заложенное имущество: земельный участок, расположенный по адресу: <...>, жилой дом с хозяйственными постройками, расположенный по адресу: <...>, об установлении начальной продажной стоимости заложенного имущества, равной <...> руб., мотивировав требования ненадлежащим исполнением ответчиком обязательств по указанному выше кредитному договору.

Ответчик иск не признал, предъявил встречный иск о расторжении кредитного договора и признании истца не приобретшим право требования по кредитному договору, указав на нарушение истцом условий кредитного договора и отсутствие у истца лицензии на осуществление банковской деятельности.

Разрешая спор и удовлетворяя иск истца, суд первой инстанции пришел к выводу о наличии у ответчика задолженности по кредитному договору и его обязанности выплатить данную задолженность, включающую сумму основного долга, процентов и неустойки, цессионарию.

Обращая взыскание на заложенное имущество - жилой и земельный участок, суд определил начальную продажную стоимость данных объектов равной стоимости этого имущества по договору об ипотеке, заключенному между ответчиком и Банком 28 сентября 2004 г., поскольку ответчик уклонился от проведения назначенной по делу судебной оценочной экспертизы, не обеспечив доступ к объектам оценки.

Отклоняя представленный ответчиком отчет об оценке заложенного имущества, суд указал на то, что данный отчет не отвечает требованиям, предъявляемым к доказательствам.

К аналогичным выводам пришел и суд апелляционной инстанции, оставляя решение суда первой инстанции без изменения.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ считает, что указанные выводы нельзя признать законными ввиду существенных нарушений норм материального и процессуального права, допущенных судами первой и апелляционной инстанций при разрешении данного спора.

Пунктом 1 ст. 421 ГК РФ определено, что граждане и юридические лица свободны в заключении договора.

Как следует из материалов дела и установлено судом, Банк предоставил ответчику кредит в иностранной валюте - долларах США, что не противоречит требованиям ст. 141, 140, 317 ГК РФ, а также положениям Федерального закона от 10.12.2003 N 173-ФЗ "О валютном регулировании и валютном контроле".

По условиям кредитного договора (п. 1.2) ответчик осуществляет возврат кредита и уплачивает проценты, начисленные за пользование кредитом, в порядке, установленном договором.

Согласно п. 4.4 кредитного договора заемщик (ответчик) погашает кредит и уплачивает проценты, начисленные за пользование кредитом, путем осуществления ежемесячных платежей в порядке, предусмотренном графиком платежей, являющимся приложением N 1 к данному договору.

Указанные ежемесячные платежи производятся путем ежемесячного списания кредитором со счета заемщика соответствующей суммы, указанной в приложении N 1 к названному договору, при этом такой ежемесячный платеж не может превышать сумму непогашенного кредита и процентов, начисленных за последний месяц.

Приложение N 1 к кредитному договору содержит график ежемесячных платежей, которые выражены в иностранной валюте - долларах США.

Таким образом, валютой кредитного договора являлся доллар США.

Согласно п. 4.4.1 кредитного договора любые суммы в валютах, отличных от долларов США, полученные Банком любыми способами в качестве исполнения обязательств заемщика по данному договору, будут освобождать заемщика от его обязательств перед банком только в том размере, в котором банк имеет возможность произвести конвертацию в доллары США сумм, полученных в валютах, отличных от долларов США, посредством обычных конверсионных валютных операций путем применения действующего внутреннего курса Банка для такой конвертации на дату такой конвертации. Если суммы в валютах, отличных от долларов США, полученные Банком в результате описанной выше конвертации, будут недостаточны для погашения обязательств заемщика перед Банком в долларах США, заемщик обязуется полностью компенсировать банку недостающую сумму по первому требованию банка.

Статьей 431 ГК РФ определено, что при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.

Если правила, содержащиеся в части первой названной статьи, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи, последующее поведение сторон.

Как установлено судом и не оспаривалось сторонами, ответчиком осуществлялся возврат денежных средств по кредитному договору Банку в иностранной валюте - долларах США - путем списания Банком денежных средств в счет погашения задолженности с валютного счета ответчика, открытого в этом же Банке.

Из буквального толкования п. 1.2, 4.4, 4.4.1 кредитного договора в совокупности с иными его условиями, а также фактических отношений сторон договора (ответчика и Банка) по возврату кредита с учетом правил ст. 431 ГК РФ следует, что у ответчика имелось право, но не обязанность исполнять обязательства по возврату суммы кредита и процентов в иной валюте, отличной от валюты договора - доллара США, что не было учтено судами при разрешении спора и определении обязанности ответчика по оплате кредита в валюте, отличной от валюты договора.

Пункт 3 ст. 317, а также п. 2 ст. 140 ГК РФ допускают использование на территории Российской Федерации иностранной валюты в случаях, в порядке и на условиях, определенных законом, или в установленном законом порядке. Поэтому в случае, когда на территории Российской Федерации допускается использование иностранной валюты в качестве средства платежа по денежному обязательству, последнее может быть выражено в иностранной валюте, что и было определено при заключении кредитного договора между ответчиком и Банком.

О реализации права на погашение кредита в иной валюте, в том числе в рублях с применением механизма конвертации денежных средств (п. 4.4.1 договора), ответчиком заявлено не было. Обратного не доказано.

Согласно п. 1 ст. 382 ГК РФ право (требование), принадлежащее на основании обязательства кредитору, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или может перейти к другому лицу на основании закона.

По условиям кредитного договора (п. 6.4.3) Банк вправе передать свои права по договору другому лицу с соблюдением правил о передаче прав кредитора путем уступки права требования.

Пунктом 1 ст. 384 ГК РФ определено, что если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на проценты (п. 1).

По смыслу данной нормы закона право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права, если иное не предусмотрено законом или договором. При этом такое законодательное регулирование не предполагает ухудшения положения стороны должника в обязательстве либо изменения обязательства должника, если иное не установлено соглашением с ним.

Договором цессии права и обязанности сторон по кредитному договору, в том числе обязанность ответчика по исполнению обязательств по кредитному договору в иностранной валюте - долларах США, изменены не были.

Между тем, возлагая на ответчика обязанность по выплате цессионарию - истцу суммы задолженности по кредиту, процентов и неустойки ввиду неисполнения ответчиком надлежащим образом обязанности по возврату указанных денежных сумм, суд не учел положений Федерального закона "О валютном регулировании и валютном контроле".

Исходя из положений п. 6 ст. 1 указанного Закона ответчик и истец являются резидентами. Согласно подп. "а" п. 9 ч. 1 ст. 1 этого Закона валютной операцией признается приобретение резидентом у резидента и отчуждение резидентом в пользу резидента валютных ценностей (иностранной валюты и внешних ценных бумаг) на законных основаниях, а также использование валютных ценностей в качестве средства платежа. Частью 1 ст. 9 данного Закона установлен запрет на осуществление валютных операций между резидентами.

Вместе с тем, как указывалось выше, при заключении кредитного договора было установлено, что ежемесячные платежи осуществляются ответчиком в долларах США.

Следовательно, у ответчика возникло обязательство по уплате суммы кредита и процентов в долларах США. О реализации им своего права на погашение кредита в иной валюте, в том числе в рублях, ответчиком заявлено не было, и оснований для возложения на него такой обязанности по условиям договора, а также в силу положений ст. 382, 384 ГК РФ при переходе права требования к цессионарию и новому кредитору по отношению к ответчику у суда не имелось.

Доказательств, подтверждающих факт добровольного исполнения ответчиком обязанности по кредитному договору в иной валюте, в деле не имеется.

Также отсутствуют и доказательства наличия соглашения между ответчиком и Банком, ответчиком и истцом об изменении в порядке ст. 450, 452 ГК РФ указанного выше обязательства ответчика по кредитному договору.

При таких обстоятельствах вывод суда о возложении на ответчика обязанности, не предусмотренной договором, при отсутствии согласованного сторонами или измененного в судебном порядке условия договора нельзя признать законным и соответствующим требованиям указанных выше норм материального права.

Указанные требования закона не были учтены судом и при разрешении требований цессионария в части возложения на ответчика обязанности по выплате неустойки.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Подписаться на Дайджест можно здесь: http://www.m-logos.ru/publications_pravo/.

*(2) Здесь и далее Федеральный закон от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)".

*(3) См. также комментарий М.Т. Беловой к этому определению, опубликованный на с. 21 этого номера журнала.

*(4) Федеральный закон от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции".

*(5) Закон РФ от 07.02.1992 N 2300-1 "О защите прав потребителей".