Актуальные проблемы пересмотра судебных постановлений по уголовным делам по новым или вновь открывшимся обстоятельствам в свете расширения круга его оснований (М.А. Михеенкова, журнал "Закон", N 11, ноябрь 2015 г.)

Актуальные проблемы пересмотра судебных постановлений по уголовным делам по новым или вновь открывшимся обстоятельствам в свете расширения круга его оснований*(1)

М.А. Михеенкова,

ассистент кафедры уголовного процесса,

правосудия и прокурорского надзора

МГУ им. М.В. Ломоносова,

кандидат юридических наук

Журнал "Закон", N 11, ноябрь 2015 г., с. 148-156.

Институт возобновления производства по уголовному делу по новым и вновь открывшимся обстоятельствам сам по себе является достаточно сложным и неординарным. Ситуация, когда, несмотря на правильные действия суда по делу, состоявшийся судебный акт неправосуден, несколько парадоксальна сама по себе*(2). Подобные случаи до последнего времени носили исключительный характер и встречались крайне редко. Совершенно естественно, что и сформировавшаяся в науке концепция этого института не отличается единообразием и целостностью.

Однако в последние годы в связи с расширением круга оснований для инициирования этой процедуры за счет решений Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) и Конституционного Суда РФ этот вид пересмотра получил относительно широкое распространение на практике. При этом вновь появившиеся основания пересмотра достаточно специфичны и отличаются от традиционных, что ставит массу дополнительных вопросов. Соответственно, представляется целесообразным вспомнить концептуальные основы возобновления производства по делу и проанализировать некоторые наиболее актуальные проблемы правоприменения, возникающие в связи с ним.

Как известно, действующий УПК РФ в части возобновления производства по уголовному делу ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств в целом сохранил преемственность с советским уголовным процессом, в свою очередь, воспринявшим закрепленную в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. концепцию. Это была практически классическая континентальная ревизия (франц. revision), которая подразумевает пересмотр окончательного решения по уголовному делу при возникновении нового или обнаружении неизвестного суду на момент рассмотрения дела обстоятельства, устанавливающего невиновность осужденного либо порождающего сомнение в его виновности*(3). Одна из основных отличительных черт ревизии состоит в том, что она исторически представляла собой исправление ошибок в факте (если можно назвать их ошибками, что, как отмечено выше, небесспорно), а не ошибок в праве, которыми ограничена классическая кассация*(4).

Еще со времен римского права в большинстве стран ревизия возможна только в пользу лица, признанного виновным (in favorem)*(5). Устав уголовного судопроизводства 1864 г. по общему правилу предусматривал возможность возобновления дела in defavorem лишь в случаях фальсификации доказательств либо преступных действий судьи*(6). В советском уголовном процессе это ограничение было исключено, ухудшение положения осужденного стало возможным и в случаях наличия "обстоятельств, неизвестных при постановлении приговора или определения, которые... доказывают... совершение им [осужденным]... более тяжкого преступления, нежели то, за которое он осужден, а равно доказывают виновность оправданного или лица, в отношении которого дело было прекращено"*(7).

В таких условиях и учитывая то обстоятельство, что советский надзор допускал пересмотр вступивших в силу судебных постановлений как по правовым, так и по фактическим основаниям*(8), возникла необходимость различения этих двух процедур. Поэтому советская наука уголовного процесса глубоко разработала концепцию оснований возобновления уголовного дела. Были разделены новые (не существовали на момент разрешения дела) и вновь открывшиеся (существовали, но не были и не могли быть известны суду) обстоятельства. Критерий неизвестности обстоятельств суду стал ключевым фактором, разграничивающим эти процедуры, особенно применительно к "иным вновь открывшимся обстоятельствам". Согласно сложившейся доктрине в том случае, когда то или иное обстоятельство не было, но исходя из материалов дела могло быть известно суду при условии его более тщательного рассмотрения, уголовное дело должно было пересматриваться в порядке надзора. Если же какое-то обстоятельство, никак не вытекая из материалов дела, не было и не могло быть известно суду, уголовное дело должно было пересматриваться по вновь открывшимся обстоятельствам.

В итоге объем понятия "иные вновь открывшиеся обстоятельства" был определен достаточно четко, и основной проблемой стало отсутствие в законе понятия "новые обстоятельства", которые впервые возникли уже после вступления приговора в законную силу (смерть потерпевшего после постановления приговора и т.д.)*(9). В результате при принятии действующего УПК РФ было предусмотрено уже два типа оснований возобновления уголовного дела: новые и вновь открывшиеся обстоятельства. Однако проблематика применения данных оснований остается одной из ключевых для данного института и сейчас.

Прежде всего, существует давняя проблема соотношения этих оснований с преюдициальностью судебных актов в случаях преступных действий судьи и других участников процесса в связи с рассмотренным делом. Иначе говоря, вновь открывшимся обстоятельством они являются лишь при их установлении вступившим в силу судебным постановлением*(10). Это ограничение совершенно логично: не будь его (если бы было достаточно лишь данных или сведений, дающих основание полагать, что участник процесса действовал недобросовестно), была бы возможна фактически неограниченная переоценка доказательств по уже разрешенному уголовному делу.

Однако получается, что, чтобы инициировать пересмотр дела по данным основаниям, необходимо сначала как минимум добиться возбуждения уголовного дела в отношении допустившего злоупотребление участника процесса. Но при наличии вступившего в законную силу судебного акта, которым соответствующие показания, заключение, перевод и проч. признаны достоверными, в свете принципов res judicata и недопустимости противоречивых судебных актов это в высшей степени затруднительно. Не говоря уже о других проблемах, возникающих на практике, например в случаях приостановления такого все же возбужденного уголовного дела. Этот вопрос ставился на рассмотрение Конституционного Суда РФ, однако ответа пока не получил*(11), что вполне объяснимо - проблема здесь вызвана не каким-либо дефектом законодательной техники или правоприменительной практики, а самой сущностью этих оснований.

Далее, как уже отмечено, традиционно основания к пересмотру составляли только фактические обстоятельства, что определило и сущность, и построение всей стадии (двухэтапное производство, включающее элементы как досудебной, так и судебной стадии, и т.д.)*(12). Однако сегодня эта система поколебалась, поскольку появились и юридические основания возобновления дела - те самые решения Конституционного Суда РФ и ЕСПЧ. Причем такая ситуация характерна не только для России, но и для других стран, - так, несколько лет назад пересмотр на основании решений ЕСПЧ в порядке ревизии (в широком смысле) был введен во Франции*(13).

Более того, применительно к решениям Конституционного Суда и ЕСПЧ термин "новые обстоятельства" вообще весьма условен. Ведь закон или действия правоприменительных органов не соответствовали Конституции РФ либо Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) уже на момент их применения либо совершения, т.е. до вынесения судебного решения по делу. Как Конституция, так и Конвенция являются составной частью правовой системы РФ, и суд, строго говоря, не может считаться не осведомленным об их содержании. Применительно к нарушению предусмотренных Конвенцией гарантий надлежащей процедуры, обеспечивающей справедливое судебное разбирательство, ситуация в чем-то даже схожа с преступными действиями судьи, следователя и т.д., отнесенными законодателям к вновь открывшимся обстоятельствам. Вообще же здесь приходится молчаливо исходить из того, что рассматривающий дело судья не является специалистом в международном и конституционном праве и по сути не имеет реальной возможности прямого применения этих актов*(14).

Получается, что эти обстоятельства причислены к основаниям пересмотра именно в рамках рассматриваемой процедуры в значительной мере по остаточному принципу - отнести их к основаниям отмены или изменения судебного акта в рамках какой-либо иной формы пересмотра еще сложнее. Хотя, конечно, у них есть и определенное сходство с другими основаниями, например возможность возникновения подобных обстоятельств в любой момент производства по делу. Соответственно, единственной альтернативой было бы создание для них отдельной особой процедуры, целесообразность чего вызывает сомнения. Так, во Франции соответствующая специальная процедура (reexamen), будучи формально отделена от ревизии, в сущности имеет единое с ней правовое регулирование.

Размывание специфики оснований возобновления производства по делу, равно как и их внеинстанционный характер, способствует неоднозначности в определении соотношения института с иными видами пересмотра вступивших в силу судебных актов - кассацией и надзором. Казалось бы, отличия рассматриваемого института от этих видов пересмотра уголовных дел в их современной форме вполне очевидны, но на деле возникает масса вопросов.

В свое время Конституционный Суд РФ, разрешая вопрос о том, каким образом могут исправляться допущенные Президиумом Верховного Суда РФ судебные ошибки в отсутствие ранее исправлявших их общесоюзных судебных инстанций, воспользовался понятием иных вновь открывшихся обстоятельств в расширительном смысле и признал возможность пересмотра уголовных дел по вновь открывшимся обстоятельствам по любым основаниям, если не осталось иных инстанционных способов исправления судебной ошибки*(15). Этим решением он, по сути, подорвал классическую советскую доктрину разграничения оснований пересмотра уголовных дел в порядке надзора и оснований возобновления уголовных дел по "иным" вновь открывшимся обстоятельствам.

В дальнейшем Суд неоднократно отмечал, что для обеспечения справедливости судебных актов следует использовать любой доступный способ пересмотра. Уже после принятия УПК РФ он неоднократно прямо указывал на возможность использования института возобновления производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств, "когда после исчерпания возможностей судебного надзора будет выявлена неправосудность приговора, явившаяся результатом либо игнорирования собранных доказательств, нашедших отражение в материалах дела, либо их ошибочной оценки, либо неправильного применения закона"*(16). В результате в практике достаточно глубоко укоренилось отношение к возобновлению уголовных дел ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств как к некоей резервной, компенсаторной стадии, которая может быть использована при неприменимости или после исчерпания иных способов пересмотра уголовных дел, в том числе и для исправления ошибок сугубо правового характера, устранить которые иным способом не представляется возможным.

С точки зрения общей справедливости это, вероятно, и правильно, однако с точки зрения правовой теории выглядит спорно. Во-первых, такая позиция Конституционного Суда была достаточно сиюминутной, направленной на решение конкретной правовой проблемы. Эта проблема давно устранена принятием Федерального закона от 29.12.2010 N 433-ФЗ (далее - Закон N 433-ФЗ), допустившим надзорный пересмотр постановлений Президиума Верховного Суда РФ (п. 5 ч. 3 ст. 412.1 УПК РФ).

Во-вторых, как известно, при принятии УПК РФ законодатель не предусмотрел возможности ухудшения положения обвиняемого, кроме случаев преступлений против правосудия. Исходя из принципа состязательности, поскольку сторона обвинения теоретически могла бы обнаружить соответствующие новые обстоятельства и ранее, она должна сама нести негативные последствия недостаточной эффективности своих действий. Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 16.05.2007 N 6-П счел такое правовое регулирование неконституционным. Вопрос о возможности и пределах reformatio in peius на данной стадии в свете принципов правовой определенности и non bis in idem, с одной стороны, и неотвратимости наказания и защиты прав потерпевшего - с другой, является одним из наиболее разработанных и в настоящее время решен законодателем вполне определенно (можно соглашаться или не соглашаться с этим решением, но оно вполне ясно). Не вдаваясь в подробности, отметим, что с учетом действующего регулирования и в условиях отсутствия закрытого перечня оснований для пересмотра недопустимость неосновательного смешения этой процедуры с иными формами пересмотра судебных решений особенно очевидна. Такое смешение создает риск устранения органами уголовного преследования и судом их собственных ошибок и нарушений путем применения данного института.

На данный момент было выработано некое компромиссное решение: его использование в качестве резервного механизма устранения дефектов судебных актов иногда возможно, однако такое дополнительное использование не может влечь ухудшения положения обвиняемого. Суды при этом стараются преодолеть излишнее смешение институтов пересмотра по новым и вновь открывшимся с иными видами пересмотра вступивших в законную силу решений. Так, Верховный Суд РФ пояснил, что новые или вновь открывшиеся обстоятельства не могут составить основания к отмене судебного акта в кассационном производстве*(17).

Привлекает внимание также то, что Конституционный Суд РФ все свои решения о резервном характере возобновления уголовных дел ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств принял еще до 1 января 2013 г., когда вступил в силу упомянутый Закон N 433-ФЗ. Сегодня никаких объективных препятствий для восстановления классических подходов разграничения оснований для пересмотра уголовных дел в порядке надзора и оснований их возобновления по новым (вновь открывшимся) обстоятельствам более не усматривается. Однако случаи пересмотра уголовных дел в порядке главы 49 УПК РФ по надзорным, по существу, основаниям встречаются до сих пор*(18). Смешение с кассационным и надзорным производством зачастую происходит применительно все к тем же недавно появившимся юридическим основаниям. Так, в случаях установления ЕСПЧ тех или иных нарушений ст. 6 Конвенции о праве на справедливое судебное разбирательство суд нередко одновременно указывает на соответствующее новое обстоятельство и отмечает существенное нарушение прав обвиняемого*(19).

Другая актуальная в последнее время проблема применения этих вновь появившихся оснований состоит в следующем. Институт пересмотра судебных постановлений по новым и вновь открывшимся обстоятельствам создавался и разрабатывался для пересмотра итоговых судебных актов по делу по вопросу о виновности лица и назначении ему наказания. Законодатель подчеркнул это обстоятельство даже терминологически, назвав процедуру возобновлением производства по уголовному делу, - подразумевается, что к этому моменту производство уже завершено итоговым процессуальным решением: приговором, постановлением о прекращении уголовного дела либо иным (допустим, постановлением о применении принудительной меры медицинского характера).

Однако в последнее время нередко объектом пересмотра в таком порядке в российской судебной практике становятся либо приговор в части иных вопросов, подлежащих разрешению при его постановлении (например, вопроса о конфискации имущества, судьбе вещественных доказательств и т.д.), либо промежуточные судебные акты. Чаще всего на практике встречается ситуация, когда ЕСПЧ признает нарушение ст. 5 Конвенции "Право на свободу и личную неприкосновенность" в связи со слишком длительным и/или необоснованным применением меры пресечения в виде заключения под стражу, - подобные дела, как известно, составляют немалую часть всех жалоб российских граждан в ЕСПЧ*(20). В такой ситуации производство возобновляется, чтобы отменить не приговор, а незаконные и необоснованные постановления о применении меры пресечения в виде заключения под стражу и дальнейшие связанные с ними судебные акты (постановления о продлении сроков содержания под стражей, акты вышестоящих судов об отказе в жалобах на эти постановления и т.д.)*(21).

Разумеется, с учетом обычных сроков рассмотрения жалоб ЕСПЧ на момент такой отмены все эти судебные постановления, скорее всего, уже давно исполнены, а по делу обычно имеется вступивший в законную силу итоговый судебный акт. Это de facto исключает появление ряда проблем, которые возникали бы, если бы промежуточные судебные акты пересматривались при еще не разрешенном по существу деле, хотя de jure эти проблемы выглядят трудноразрешимыми. Единственный же смысл этих решений состоит в том, что наличие отменяющего соответствующую меру пресечения судебного акта дает осужденному возможность требовать возмещения вреда в порядке ч. 3 ст. 133 УПК РФ. Как известно, в соответствии с данной нормой право на реабилитацию возникает у "любого лица, незаконно подвергнутого мерам процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу". Строго говоря, закон здесь прямо не предусматривает в качестве необходимого условия возникновения права на реабилитацию отмену соответствующих судебных актов. Однако суды подходят к этому вопросу достаточно формально, на что наталкивает и позиция Верховного Суда РФ, изложенная в профильном Постановлении Пленума от 29.11.2011 N 17 "О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве" (п. 9).

Сразу же возникает вопрос: любое ли установленное ЕСПЧ нарушение положений Конвенции при рассмотрении судом уголовного дела должно влечь его пересмотр или только такое, которое повлекло постановление неправосудного приговора? На первый взгляд верен второй ответ; кстати, такого же подхода придерживается сам ЕСПЧ. Более того, и Верховный Суд РФ в своих постановлениях о возобновлении производства по делу и отмене промежуточных судебных актов по нему отмечает, что условием возобновления дела по данному основанию является не само нарушение Конвенции, но вынесение в связи с ним неправосудного судебного акта. Однако под актом высший суд здесь подразумевает не только приговор, но и промежуточные постановления. Такая ситуация вызывает некоторые сомнения в корректности и соразмерности применения рассматриваемого института, когда для отмены локального промежуточного судебного акта возобновляется все производство в целом.

Наконец, с точки зрения процедуры пересмотра судебных актов по остальным новым и вновь открывшимся обстоятельствам интерес вызывает следующая проблема. Как известно, единственным субъектом, уполномоченным возбудить производство, в этом случае является прокурор (ч. 1 ст. 415 УПК РФ). Однако монополия прокурора на возобновление производства, по мысли законодателя, в ее понимании высшими судебными инстанциями, обусловлена все тем же фактическим характером данных оснований: их проверка может потребовать производства следственных действий и т.д. Но решение прокурора не носит окончательного характера и не должно ограничивать гражданам доступ к правосудию. Поэтому как постановление прокурора о прекращении производства, так и постановление об отказе в возбуждении производства могут быть обжалованы в суд заинтересованными лицами*(22).

В то же время широко известен слабо формализованный характер соответствующих процедур, и в частности проверки прокурором обращения заинтересованного лица (гражданина)*(23). Исходя из формулировок п. 3-4 ст. 415 УПК РФ, постановление выносится прокурором, "если в сообщении имеется ссылка на наличие обстоятельств, указанных в статье 413 УПК". Соответственно, если, по мнению прокурора, ссылка на такие обстоятельства в сообщении гражданина отсутствует, то "уголовно-процессуальный закон не обязывает прокурора выносить процессуальное решение при отсутствии оснований для возобновления производства по уголовному делу ввиду новых и или вновь открывшихся обстоятельств"*(24). Причем имеется в виду отсутствие сведений о соответствующих фактических обстоятельствах, а не формальная ссылка на уголовно-процессуальную норму*(25).

При этом не стоит забывать, что не только Конституционный Суд РФ, но и граждане и их защитники зачастую рассматривают пересмотр в порядке главы 49 УПК РФ как последний шанс и используют его как дополнительную инстанцию в отсутствие объективных оснований, предусмотренных ст. 413 УПК РФ. Вероятно, в связи со значительным числом подобных неосновательных обращений практика пошла по следующему пути. Рассмотрев заявление и не усмотрев в нем сведений о новых или вновь открывшихся обстоятельствах, прокурор нередко информирует об этом заявителя без вынесения какого-либо процессуального решения*(26). При таких обстоятельствах гражданин уже не имеет возможности обратиться с жалобой в порядке ст. 125 УПК РФ сразу по нескольким причинам. Во-первых, такое информационное письмо не является постановлением по уголовному делу, т.е. отсутствует предмет обжалования. Во-вторых, имеется вступивший в законную силу приговор, и суды ссылаются на п. 9 Постановления Пленума ВС РФ от 10.02.2009 N 1 "О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации", согласно которому "если судебное решение вступило в законную силу, судья выносит постановление об отказе в принятии жалобы к рассмотрению". Наконец, суды указывают и на несогласие заявителя по существу с вступившим в силу приговором, которое, разумеется, не может быть выражено в порядке ст. 125 УПК РФ. На этом основании суды зачастую отказывают в принятии таких жалоб (либо прекращают производство по ним)*(27).

Правоприменителя здесь можно понять, однако такое толкование, как представляется, не совсем соответствует идее закона и высших судов о доступе граждан к правосудию. Поэтому и судебная практика по данному вопросу неоднородна: ряд судов такой формальный обход права заявителя на судебную защиту не приемлет, продолжая рассматривать соответствующие жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ*(28).

Резюмируя изложенное, расширение круга оснований к возобновлению производства по уголовному делу ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств за счет решений Конституционного Суда РФ и ЕСПЧ было во многом обусловлено объективной необходимостью. Однако несвойственный для данного института юридический характер этих оснований повлек некоторое размывание его специфики.

Ситуация усугубилась и конкретными историческими обстоятельствами развития уголовного процесса России: при существовавшей научной традиции сравнения надзорных оснований с иными новыми обстоятельствами вынужденная трактовка Конституционного Суда РФ спровоцировала дальнейшую неясность. В результате не всегда имеется четкое понимание сути пересмотра по новым и вновь открывшимся обстоятельствам и его оснований, что вызывает проблемы правоприменения и чревато различными злоупотреблениями. Не подлежит сомнению, что данный институт претерпевает определенную эволюцию, однако представляется важным сохранять его самостоятельность и не допускать необоснованного смешения с иными формами пересмотра судебных постановлений.

------------------------------------------------------------------------

*(1) Автор выражает глубокую благодарность за помощь в подготовке статьи д.ю.н., проф. Л.В. Головко.

*(2) В связи с этим, кстати, в науке до сих пор ведутся дискуссии о том, имеет ли место в таких случаях судебная ошибка или нет.

*(3) См.: ст. 622 УПК Франции.

*(4) См.: ст. 567 УПК Франции; Pradel J. Procedure penale. Paris, 2010. P. 792.

*(5) Mommsen T. Romisches Strafrecht // Systematisches Handbuch der Deutschen Rechtswissenschaft. Leipzig, 1899. S. 153-154. В качестве примера обратного можно привести Великобританию, где Criminal Justice Act 2003 допустил возможность пересмотра in defavorem; Германию (ст. 359-373 УПК ФРГ).

*(6) См.: ст. 934-935, 938 Устава уголовного судопроизводства 1864 г.

*(7) См.: ст. 384 УПК РСФСР 1960 г.

*(8) См.: ст. 376, 379, 342 УПК РСФСР 1960 г.

*(9) См. Громов Н.А. Теоретические и практические проблемы возобновления уголовных дел по вновь открывшимся обстоятельствам: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1993. С. 19-80, 117-189; Давыдов В.А. Возобновление уголовного судопроизводства ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств: теория и практика исправления судебных ошибок. М., 2011.

*(10) Строго говоря, в законе вообще указан лишь "приговор", однако практика толкует эту норму расширительно и допускает пересмотр на основании постановления о прекращении уголовного дела и т.д.

*(11) См.: Определение КС РФ от 29.09.2011 N 1185-О-О.

*(12) См.: постановления ЕСПЧ от 12.07.2007 по делу "Ведерникова против России", от 23.07.2009 по делу "Сутяжник против России".

*(13) См.: ст. 622-1 УПК Франции. См. об этом также ниже.

*(14) Фактически, за редким исключением, прямое действие Конституции остается в российской правовой системе лишь лозунгом; при возникновении сомнений в конституционности закона судья должен не применять Конституцию РФ напрямую, а с учетом сложившейся практики и разъяснений высшей судебной инстанции обратиться за разъяснениями в Конституционный Суд РФ либо воздержаться от применения того или иного закона, противоречащего, по его мнению, Конституции. В некоторых правопорядках закон прямо закрепляет запрет прямого применения конституции непосредственно правоприменителем (судом), например во Франции действует принцип так называемого loi-ecran, закона-экрана. В таких случаях отнесение данных оснований к новым обстоятельствам более корректно с точки зрения правовой теории. Подробнее об этом см.: п. 2-3, 5 Постановления Пленума ВС РФ от 31.10.1995 N 8 (ред. от 03.03.2015) "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия"; Головко Л.В. Конституционализация российского уголовного процесса: между лозунгами и реальностью // Государство и право. 2013. N 12. С. 86-89, 91-93.

*(15) См.: Постановление КС РФ от 02.02.1996 N 4-П.

*(16) Определения КС РФ от 28.06.2012 N 1248-О, от 04.12.2007 N 962-О-О; Постановления КС РФ от 16.05.2007 N 6-П, от 05.02.2007 N 2-П.

*(17) См.: п. 27 Постановления Пленума ВС РФ от 28.01.2014 N 2 "О применении норм главы 47.1 УПК РФ, регулирующих производство в суде кассационной инстанции".

*(18) Так, например, в одном из дел в качестве одного из оснований к отмене приговора в рамках рассматриваемой процедуры было указано, что "никто не был признан потерпевшим". См.: постановление Президиума Хабаровского краевого суда от 14.09.2015 N 44у-111/2015. См. также: Определение ВС РФ от 26.03.2013 N 18-Д13-16.

*(19) См.: Постановление Президиума ВС РФ от 15.04.2015 N 22-П15; Определение ВС РФ от 23.04.2015 N 45-УДп15-2.

*(20) Так, в 2014 г. нарушения этой нормы составили 46% всех выявленных Судом нарушений Конвенции Российской Федерацией. Официальную статистику ЕСПЧ см. URL: http://echr.coe.int/Documents/Stats_violation_2014_ENG.pdf (дата обращения: 13.11.2015).

*(21) См., напр.: Постановления Президиума ВС РФ о возобновлении производства по делу от 22.07.2015 N 76-П15, от 09.09.2015 N 72-П15, от 15.07.2015 N 87-П15, от 01.04.2015 N 8-П15, от 18.03.2015 N 9-П15, от 04.02.2015 N 157-П14 и др.

*(22) См.: ч. 3 ст. 416 УПК РФ, п. 18 Постановления Пленума ВС РФ от 10.02.2009 N 1 "О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 УПК РФ".

*(23) См. также: п. 32 приказа Генпрокуратуры России от 25.12.2012 N 465 "Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства".

*(24) См., напр.: постановление Московского областного суда от 06.08.2015 по делу N 22К-5141/2015.

*(25) Так, в постановлении президиума Верховного суда Республики Башкортостан от 24.06.2015 N 44у-288/2015 суд указал: "То, что Б. назвал жалобу заявлением "О возбуждении производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств" не означает, что прокурор должен проводить проверку в порядке ст. 415 УПК РФ, и не обязывает суд рассматривать жалобу на решение прокурора в порядке ст. 125 УПК РФ".

*(26) Никифоров С.А. Рассмотрение обращений о пересмотре судебных решений в связи с новыми обстоятельствами // Законность. 2015. N 6. С. 39-40.

*(27) См., напр.: постановления Московского городского суда от 04.08.2015 по делу N 10-10644/2015, от 24.06.2015 по делу N 10-7846/2015; Московского областного суда от 11.08.2015 N 22к-5177/15 и др.

*(28) См., напр.: постановления президиума Верховного суда Республики Башкортостан от 27.05.2015 по делу N 44у-220/15; президиума Ульяновского областного суда от 07.05.2015 по делу N 44-У-13/2015.