Принципы вещного и обязательственного права: к вопросу о разграничении вещных и обязательственных прав (С.А. Синицын, журнал "Законодательство", N 10, октябрь 2015 г.)

Принципы вещного и обязательственного права: к вопросу о разграничении вещных и обязательственных прав

С.А. Синицын,

кандидат юридических наук,

ведущий научный сотрудник

Института законодательства и сравнительного

правоведения при Правительстве РФ

Журнал "Законодательство", N 10, октябрь 2015 г., с. 12-22.

Принципы гражданского права производны от общеправовых принципов. Их индивидуальное содержательное наполнение предопределено предметом гражданского права, его специфическими задачами и целями в регулировании общественных отношений. Общей чертой в характеристике принципов гражданского права является их понимание как концентрированного смыслового выражения особенностей гражданско-правового регулирования общественных отношений, направляющего вектора совершенствования гражданского законодательства в будущем. Принципы гражданского права выступают своеобразными регулятивными механизмами гражданских правоотношений в правотворческом процессе. Нормативно закрепленные принципы гражданского права не должны считаться постулатами или догмами, а являться ориентиром законотворческого процесса, инструментом квалификации действий управомоченного или обязанного субъекта гражданского права в правоприменительной практике, чем объясняется значение принципов на стадии правоприменения. Нельзя не указать, что принципы права, являясь частью надстройки, отражают в праве политико-идеологические направления принятого в стране курса и политического режима. Именно этим следует объяснять утрату актуальности идеологически усиленных классовых принципов советского права в эпоху современности.

Определение содержания и системы принципов гражданского права представляет собой одну из центральных теоретических проблем науки гражданского права, в связи с чем большую научно-практическую ценность имеют доктринальные разработки прошлого. На различную трактовку принципов права в стадии существования и осуществления права и на недостаточность исследований в этой части обращал внимание В.П. Грибанов*(1); следует признать, что с того времени состояние науки по этому вопросу не намного улучшилось.

Целесообразно разделение принципов гражданско-правового регулирования общественных отношений и осуществления субъективных гражданских прав в аспекте объективных и субъективных характеристик гражданского права. Принципами регулирования субъективных гражданских прав являются соблюдение равенства участников гражданского правоотношения, диспозитивный характер регулирования гражданских правоотношений, невмешательство публичной власти в частные дела. Руководство этими принципами является ориентиром правотворческого процесса источников гражданского законодательства. Общими принципами осуществления субъективных гражданских прав являются: добросовестность (ст. 1, 10 ГК РФ), беспрепятственное осуществление гражданских прав (ст. 1 ГК РФ), автономия воли и осуществление гражданских прав своей властью и в своем интересе (ст. 9 ГК РФ).

Выделение общих отраслевых, специальных подотраслевых и институциональных принципов гражданского права решает общие и локальные задачи, тезисно вычленяя специфику подотрасли и института гражданского права в смысловое целое, для которого требуется специальное правовое регулирование. Подотраслевые принципы гражданского права дополняют общие принципы гражданско-правового регулирования применительно к специфике обособившихся в подотрасль общественных правоотношений, регулируемых гражданским правом.

Важнейшая черта, присущая принципам права, была отмечена С.Н. Братусем, который определил ее закономерностью развития права, которую предстоит выявить ученому-исследователю*(2). Значение данного вывода предопределило необходимость и важность выделения и анализа как общих закономерностей гражданско-правового регулирования, так и специальных особенностей гражданско-правового регулирования, свойственного лишь внутренне обособленным в подотраслях гражданского права нормам и институтам. В целом же весьма точно значение принципов права охарактеризовано С.С. Алексеевым, который понимает под ним правовое предписание, излагаемое не в повелительной, а в повествовательной, описательной форме, отмечая, что в принципах права аккумулируются и кристаллизуются характерные черты данного типа права*(3).

Общие принципы гражданского права и специальные подотраслевые принципы гражданского права взаимосвязаны как общее и особенное. Подотраслевые принципы производны от общих принципов гражданско-правового регулирования, а потому несут на себе печать известной условности и абстрактности, которая обуславливает возможное повторение сути одного или нескольких из подотраслевых принципов в принципах иных подотраслей гражданского права (например абсолютность вещных и исключительных прав, относительность корпоративных и обязательственных прав, принцип старшинства в вещных и обязательственных правах).

Основа излагаемого подхода усматривается и в теоретических работах, где указывается, что "подотраслевые принципы выступают основой гражданско-правового регулирования ... в разных видах однородных отношений"*(4). В новейших исследованиях выделяются лишь общие принципы права, свойственные гражданско-правовому регулированию в целом без учета подотраслевых особенностей*(5), что вызывает неопределенность в системе и структуре частного права, порождает трудности на стадии законодательного регулирования конкретных субъективных прав.

Как обоснованно указал Ю.Х. Калмыков, при определении принципов права следует прежде всего руководствоваться положениями законодательства*(6). В действующей редакции Гражданский кодекс РФ не закрепляет разветвленной системы принципов гражданского законодательства. Как мы видим, в строгом значении формулировка и обособление норм, консолидирующих принципы российского гражданского законодательства и определяющих конкретные гражданско-правовые последствия на случай нарушения принципов гражданского законодательства действиями субъектов гражданского права, не предполагались в рамках текущей реформы гражданского законодательства.

Достигнутая в ходе текущей реформы гражданского права модернизация общих положений гражданского законодательства может иметь и отрицательные последствия для гражданского оборота, если иного не покажет практика применения гражданского законодательства. Дело в том, что на текущий момент в ГК РФ сформированы законодательные основы "каучукового регулирования" (запрет действий, совершенных в обход закону, добросовестность участников оборота), применение которых в большинстве случаев не опирается на универсальные критерии нормы права, а целиком полагается на судейское усмотрение, которое только в теории, но не в российских реалиях, подлежит тщательной мотивировке в судебном акте и основывается на фактических обстоятельствах разрешаемого дела. В таком случае сохраняется и возрастает риск нивелирования принципов диспозитивного регулирования и свободы договора в российском договорном праве.

Законодательная формулировка принципов права - вынужденная мера, поскольку одним описанием правовых понятий и регламентацией конкретных прав и обязанностей субъектов на все случаи жизни источники права ограничиться не могут. Для правоприменительной и законодательной практики требуется путеводная нить, четко сформулированные связки правовых институтов в общих нормах, из которых следует понимание критериев связи между нормами и институтами гражданского права. С этой задачей, на наш взгляд, должны справляться именно принципы гражданского права. Отраслевые принципы гражданского права требуют четкой формулировки самим законодателем, нуждаются в обоснованном раскрытии и применении на практике в каждом судебном акте в тех случаях, когда принципы права использованы в мотивировочной части судебного акта и служат его обоснованию; в противном случае налицо не принципы права, а "мантры" и догмы, которые не нуждаются в разъяснении применительно к конкретным обстоятельствам дела.

Гражданский кодекс РФ в ст. 1 определяет "основные начала гражданского законодательства", не называя их принципами гражданского законодательства. В пункте 1 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" установлено правило о том, что нормы ГК РФ, законов и иных актов, содержащих нормы гражданского права, подлежат истолкованию в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства, закрепленными в ст. 1 ГК РФ. Тем самым правоприменительной практикой подчеркивается самостоятельная значимость "основных начал гражданского законодательства" как понятия, используемого в ГК РФ наряду с принципами права. Отождествление основных начал и принципов гражданского законодательства не находит опоры в положениях действующего законодательства, а является плодом небуквального толкования гражданского законодательства. Одновременно Гражданский кодекс РФ эпизодически, но использует понятия принципов, к числу которых относит принцип добросовестности и разумности (ч. 3 ст. 602, ст. 662 ГК РФ). В данном случае разумность и добросовестность приобретают оценочные характеристики, составляя критерий определения должного поведения субъектов гражданского права в правоприменительной практике и одновременно формируя одноименные принципы осуществления гражданских прав.

Сказанное подтверждает необходимость разграничения принципов гражданско-правового регулирования общественных отношений и принципов осуществления субъективных гражданских прав и обязанностей по критериям функции правового регулирования.

Правовая природа изложенных в ст. 1 ГК РФ основных начал гражданского законодательства в научной литературе определяется по-разному. Одна группа исследователей определяет их как принципы гражданского законодательства*(7). Развивая эту мысль, О.Н. Садиков указывает, что основные начала (принципы) гражданского законодательства выражают как сущность гражданско-правовых отношений, так и особенности гражданского законодательства Российской Федерации*(8). Тем не менее относительно однородности и универсального значения начал гражданского законодательства, их применения на все многообразие гражданских правоотношений безоговорочно и в равной степени можно поспорить. Так, например, очевидно, что принцип свободы договора рассчитан и действует преимущественно в сфере договорного обязательственного права и, напротив, ограниченно и весьма условно применим к вещному или корпоративному праву, которые регулируются по большей части императивными нормами права. Стоит также отметить, что в юридической литературе предложен принципиально иной по содержанию подход к определению юридической природы основных начал гражданского законодательства. Г.А. Гаджиев считает, что нормы ГК РФ о равенстве участников регулируемых отношений, о неприкосновенности собственности, о свободе договора, о недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, о беспрепятственном осуществлении гражданских прав, об обеспечении восстановления нарушенных прав являются "основными частными правами"*(9). Однако, если принять данную точку зрения, непонятны регулятивная функция таких прав, их материальное содержание, тип их связи с субъектом права, а равно и смысловая нагрузка. В итоге мы видим, что существуют самостоятельные субъективные гражданские права на неприкосновенность собственности, равенство участников регулируемых отношений. Но тогда возникает вопрос: каково их место в системе субъективных гражданских прав и в чем состоит их самостоятельное значение и смысл? Непонятно также, почему обеспечение восстановления нарушенных прав и недопустимость вмешательства кого-либо в частные дела причислены к числу именно субъективных гражданских прав, а не к общим правовым гарантиям и декларациям законодательства. Возможно понимание указанных положений законодательства в значении нормативно-определенной канвы обособления частного и публичного права, наглядной демонстрации разности методов их правового регулирования, содержания и общих принципов организации правоотношений в частном и публичном праве посредством их противопоставления.

Научный интерес к проблематике принципов вещного и обязательственного права в российской юридической литературе крайне незначителен. В большинстве случаев исследователи рассматривают как синонимы понятия принципов и признаков права, тождество которых по неясной причине представляется само собой разумеющимся. Наиболее характерно это проявляется при характеристике вещных прав. Можно заметить, что господствующее учение о вещных правах рассматривает большинство из известных в зарубежном праве принципов вещного права в значении признаков, противопоставляемых признакам обязательственных, что не только спорно, но и никак не обоснованно.

Принципы и признаки права не являются синонимами или взаимозаменяемыми конструкциями в праве. Во многом признаки вещного и обязательственного права имеют сугубо академическое значение, напоминая "монолит" в праве. Принципы вещного и обязательственного права формируют внутренний показатель самодостаточности и саморегуляции правоотношений в подотраслях вещного и обязательственного права, одновременно обнажая различия в механизме регулирования тех и других отношений. Именно различия правового регулирования могут наглядно демонстрировать специфику вещных и обязательственных отношений в обособленном ракурсе, исключая их смешение и всякого рода переплетения и наложения. Едва ли с выполнением этой задачи могут справиться во многом теоретизированные признаки вещных и обязательственных прав, которые в различных эпистолярных интерпретациях подаются в современных учебных курсах гражданского права в качестве аксиом. Представляется нецелесообразным сравнивать признаки вещных и обязательственных прав, поскольку эти две группы субъективных прав и так господствующим учением позиционированы как различные, а поиск сходства и различий в заведомо не сравнимых и не обладающих никаким сходством объектах исследования - дело не только затруднительное, но и малоперспективное.

Различие вещных и обязательственных прав очевидно вследствие несовпадения принципов и механизмов их правового регулирования, что, в свою очередь, вполне объяснимо тем, что в основании тех и других лежат различные по сути общественные отношения. Именно принципиальное различие в сути и содержании регулируемых отношений, но никак не в месте технического расположения конкретной нормы права в законодательстве предопределяет разность в правовом регулировании различных видов и групп имущественных отношений. В этом состоит основная идея и смысл единства и дифференциации гражданско-правового регулирования. Обязательственные права имеют своей главной целью урегулировать взаимоотношения заинтересованных друг в друге товаровладельцев на рынке в динамике, а вещные отношения определяют предпосылку и правовые последствия такого взаимодействия, но уже в статике оборота: для того чтобы вещь стала товаром, необходимо, чтобы нормами права были предварительно предусмотрены гарантии стабильности титула отчуждателя, возможность ее отчуждения и возникновения на нее титула у покупателя. Неслучайно, что даже в эпоху отрицания вещных прав как видового понятия в отечественном праве ученые приходили к выводам о том, что методы регулирования обязательственных прав, права собственности и оперативного управления, наследственных прав и прав на результаты творческой деятельности существенно различаются между собой именно ввиду разности регулируемых гражданским правом отношений*(10). Поэтому именно спецификой метода регулирования подотраслевых институтов следует объяснять преобладание императивного метода регулирования - в вещном и диспозитивного - в обязательственном праве.

С этим связаны существенные различия вещных и обязательственных прав, но уже на стадии их возникновения. Весьма целесообразным представляется, что в силу общепризнанной в юридической литературе пассивно налагаемой всеобщей обязанности воздержания всякого и каждого от нарушения вещных прав переход самого вещного права по сделке должен быть внешне распознаваем для третьих лиц, т.е. обладать свойством публичности. Это нельзя утверждать столь однозначно в отношении прав обязательственных, поскольку для их возникновения и появления взаимных притязаний контрагентов достаточно causa privata*(11), облеченное в установленную законом форму. То есть различия между вещными и обязательственными правами наблюдаются уже на этапе возникновения субъективного права. Именно эти различия положены в основу гражданско-правового регулирования вещных и обязательственных прав и образуют исходные принципы их регулирования.

В предмет регулирования обязательственного договорного права не входит непосредственная регламентация законченных в смысловом выражении последствий взаимодействия контрагентов, а только сам процесс их юридически значимого сотрудничества в рамках динамики осуществления прав и исполнения договорных прав и обязанностей, общие положения об ответственности за нарушения обязательственных прав. Иными словами, обязательственное договорное право регулирует сам текущий процесс возникновения и изменения гражданско-правовых статусов участников договора, порядок и последствия осуществления прав по договору, возможные притязания на случай нарушения условий договора одним из контрагентов. Вещное же право закрепляет правовой статус субъекта вещного права и определяет круг его возможных правомочий, определенный содержательными характеристиками вида вещных прав. Вполне очевидны различия, проявляющиеся на временной стадии осуществления вещных и обязательственных прав: регулирование вещных прав всецело ориентировано на настоящее время (объект вещного права принадлежит лицу с момента возникновения на него вещного права), в то время как правовое обеспечение и механизм регулирования обязательственного права ориентированы на будущее время (кредитор обладает правопритязаниями к должнику в процессе всей "жизни" обязательства, они возникают и прекращаются вследствие наступления конкретных юридических фактов (просрочка, неисполнение обязательства, ненадлежащее исполнение, замена исполнения, участие в обязательстве третьих лиц и др.). Эти различия в правовом регулировании вещных и обязательственных прав представляются существенными, обусловленными самой природой лежащих в основе правового регулирования социально-экономических отношений.

Принципы регулирования вещного и обязательственного права выражают коренные различия между вещными и обязательственными правами сразу в нескольких важных функциональных аспектах: в ориентирах законодательного регулирования отдельных институтов и субъективных прав, в пределах осуществления вещных и обязательственных прав субъектами права, специфике защиты субъективных вещных и обязательственных прав. Обособленное и логически выверенное определение принципов вещных и обязательственных прав представляет важность для законодателя, способствуя формулировке общих частей вещного и обязательственного права непосредственно в Кодексе РФ.

Несомненно, принципы регулирования и осуществления вещных и обязательственных прав различаются, что формирует возможный критерий различия вещных и обязательственных прав. В данном аспекте различия вещных и обязательственных прав проявляются по критериям регулирования и осуществления субъективных прав. Выделение принципов регулирования вещных и обязательственных прав решает важную задачу определения типа взаимосвязи между институтами и нормами права на уровне подотрасли права, что обеспечивает структурную целостность и логическую стройность всей системы частного права, препятствует правовому хаосу. Разграничение принципов регулирования и осуществления вещных и обязательственных прав обусловлено различными, но взаимосвязанными целями и задачами: при определении принципов регулирования определяются ориентиры дальнейшего совершенствования подотраслевых норм и институтов; при определении принципов осуществления субъективных прав устанавливаются критерии оценки поведения субъекта права в правоприменительной практике, пределы автономии воли субъекта права при осуществлении субъективного права, устанавливаются в императивных нормах правовые последствия на случай нарушения субъектом права установленных запретов и ограничений.

Нельзя не отметить и плюрализм научных воззрений и предпочтений в этой части. Отрицая практическую значимость и потребность разделения вещных и обязательственных прав, З. Шлоссман приходит к выводу о том, что "только одна классификация претензий имеет научную ценность, а именно лишь такая, которая зиждется на различии причин (оснований - С.С.) претензий (притязаний)"*(12). Далее значимым разделением между принципами регулирования отношений З. Шлоссман усматривает только "относительную и абсолютную возможность принудительного исполнения права" и далее приходит к несколько неожиданному выводу, что притязания, относящиеся к вещному праву, "обнаруживают свое близкое родство" с иными институтами, в частности притязания могут заявляться к третьему лицу при предъявлении требований о реституции или неосновательного обогащения.

Применительно к российскому законодательству можно наблюдать, что совершенствование правового регулирования вещных и обязательственных правоотношений осуществляется не синхронно, замедленно, фрагментарно и выборочно, а порой стихийно. Это никак не предполагалось при подготовке Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации.

Российское законодательство о вещном праве в последнее время подверглось точечным изменениям, которые трудно признать эффективными законодательными решениями. Достаточно привести новеллы российского законодательства в части дополнения оснований прекращения права собственности нормой об обращении в доход государства имущества, в отношении которого не представлены доказательства его приобретения на законные доходы в соответствии с законодательством о противодействии коррупции (п. 8 ч. 2 ст. 235 ГК РФ). В настоящее время практика применения данной нормы не сложилась, чему находится довольно простое объяснение: изначальная неопределенность порядка применения нормы права и круга субъектов. Оказала эта норма и негативное влияние на российское правосознание в аспекте укоренения идеи о гражданско-правовой природе конфискации, которая якобы теперь может существовать в отрыве от уголовных и административных санкций: в результате складывается абсурдная ситуация, ведущая к размыванию значимости, самодостаточности отраслей права и законодательства в системе российского права.

В юридической литературе (особенно в российской*(13)) очень редки и фрагментарны исследования об общем значении, структуре и классификации принципов вещных прав. О. Гирке обратил внимание на "триумфально подчеркнутое в Мотивах указание, что проект Гражданского кодекса Германии*(14) может рассматривать обязательственное и вещное право как две абсолютно разных сферы, которые существуют как самоцели и в каждой из которых властвуют диаметрально противоположные "принципы"*(15). Высказано мнение и о том, что основные принципы вещного права (тотальность, закрытый перечень, абстрактность, абсолютность) "навешиваются на вещное право как ярлыки, в то время как возникновение принципа специализации и его перерастание в догму еще в значительной степени остаются невыясненными"*(16). Я. Вильгельм полагает, что принципы вещного права лежат в основе норм BGB, но сами при этом нормами не являются: "принципы могут помочь только как логические, систематические или теологические точки зрения при толковании норм, которые должны применяться, что касается классификации принципов, оказывается, что многие принципы не являются специфическими вещно-правовыми принципами"*(17). Ученый продолжает: "Это, по большей части, принципы, которые при группировании предметов (объектов права) и прав (относительно стороны субъекта) могут приниматься во внимание или действовать в отношении лиц, при исключении всех иных лиц, как вещно-правовые в общем понимании". Среди современных германских цивилистов не наблюдается единства мнений о перечне принципов вещного права и оснований их классификации. Так, например, принцип абсолютности (Absolutheitsgrundsatz) отнюдь не единогласно отнесен германскими цивилистами в обособившийся принцип вещного права*(18). С нашей точки зрения, абсолютность является одновременно принципом регулирования и осуществления вещных прав. В настоящее время в большинстве случаев принципы вещного права излагаются в германской доктрине единообразно, отличия заметны в критериях их группировки и научно-практическом обосновании. Отдельные принципы вещного права (абстракции и разделения - Trenungs und Abstraktionsprinzip) характеризуют специфику развития немецкой системы права и не всегда пользуются единогласной поддержкой в обосновании их необходимости не только в цивилистической науке всех правопорядков германского типа, но и внутри юридического сообщества самой системы германского гражданского права.

Принципами регулирования вещных прав являются: принцип публичности, принцип закрытого перечня, принцип специализации, детализации норм об объекте вещного права. Принципом осуществления вещных прав является принцип старшинства, абсолютности.

Вследствие отсутствия общей части о вещном праве российский законодатель четко не выделяет принципов вещного права, этот пробел восполняется правоприменительной практикой. При разрешении конкретных дел наиболее распространены ссылки судов на закрытый перечень вещных прав и на единство судьбы земельного участка и возведенных на нем строений и сооружений как на принципы вещных прав*(19). В раскрытие этих положений указывается, что принцип единства судьбы прав на здание и на земельный участок, занимаемый зданием, является одним из основополагающих принципов российского права, регулирующих оборот недвижимого имущества (подп. 5 п. 1 ст. 1 Земельного кодекса РФ)*(20). Конституционно-правовой смысл закрепления принципа единства судьбы земельного участка и возведенных на нем строений объясняется абстрактно - "объективно обусловленной спецификой указанных объектов и складывающихся имущественных отношений", а цели - "направленностью на обеспечение стабильности гражданского оборота"*(21). При разрешении этого же дела суд исходил из того, что в ст. 216 ГК РФ установлен принцип закрытого перечня вещных прав, который заключается в том, что вещные права могут быть установлены только тех видов и в том содержании, как это предусмотрено законом. В материалах судебно-арбитражной практики выделяется также принцип равенства всех форм собственности*(22), что подчеркивает исторические особенности развития российского права и государственности.

Самостоятельность обязательственного права предопределена спецификой регулируемых им социально-экономических отношений. К. Ларенц выводит значимость принципов обязательственного права через общие принципы гражданского права, называя их "суммарной выжимкой" ценностей и критериев предлагаемых Кодексом оценок: защиты человека и личности, обеспечения осуществления прав и свобод (свобода договора и объединений, свобода осуществления права). Осуществление и нарушение принципов обязательственного права встречает последствия, определенные в норме права*(23). Правовое регулирование обязательственных правоотношений предопределено значением обязательства в гражданском праве, где первую скрипку играют именно законодательные положения и только вторичную значимость приобретает доктрина*(24). Целесообразно учитывать различное содержание и соответственно отличия в принципах регулирования договорных и внедоговорных обязательств. В договорных отношениях правовое регулирование обязательственных отношений осуществляется на основе диспозитивного регулирования, открывающего простор для реализации принципов автономии воли в части определения договорных условий в любом их сочетании и вариации. Законодательное регулирование договорных обязательственных правоотношений основывается на принципах свободы договора, стабильности обязательств (недопустимость одностороннего отказа от обязательства, надлежащее исполнение обязательства, солидарность интересов сторон обязательства).

Основополагающим принципом договорных отношений является принцип свободы договора. Согласно статье 421 ГК РФ граждане и юридические лица свободны в заключении договора. Вместе с тем в современном гражданском обороте принцип свободы договора должен коррелировать с принципом справедливости договорных условий, поскольку задачами гражданско-правового регулирования договорных отношений является, в первую очередь, необходимость защиты слабой стороны в договоре, обязании контрагентов учитывать интересы друг друга, строя отношения на основе сотрудничества и добросовестности. Для достижения указанных целей суды при рассмотрения споров, возникающих из договоров, включая те, исполнение которых связано с осуществлением всеми его сторонами предпринимательской деятельности, осуществляют контроль над договорными условиями, оценивая договорные условия на предмет их соответствия принципам добросовестности, справедливости и разумности; при этом несправедливыми договорными условиями признаются условия, являющиеся явно обременительными для одного из конрагентов и существенным образом нарушающие баланс интересов сторон.

Так, в пункте 9 Постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. N 16 "О свободе договор и ее пределах" прямо указывается, что, поскольку согласно п. 4 ст. 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего недобросовестного поведения, слабая сторона договора вправе заявить о недопустимости применения несправедливых договорных условий на основании ст. 10 ГК РФ или о ничтожности таких условий по ст. 169 ГК РФ. При рассмотрении споров о защите от несправедливых договорных условий суд оценивает, являются ли условия договора явно обременительными и нарушают ли существенным образом баланс интересов сторон. Указанное вторжение суда в свободу договора направлено на установление баланса между стабильностью гражданско-правового договора и справедливостью его условий.

Принцип свободы договора предполагает добросовестность действий сторон, разумность и справедливость его условий, в частности их соответствие действительному экономическому смыслу заключенного соглашения. Свобода договора, подразумевая, что стороны действуют по отношению друг другу на началах равенства и автономии воли и определяют условия договора самостоятельно в своих интересах, не означает, что при заключении договора они могут действовать и осуществлять права по своему усмотрению без учета прав других лиц (своих контрагентов), а также ограничений, установленных ГК РФ и другими законами. Действующим гражданским законодательством не запрещены потестативные договорные условия, хотя их использование договаривающимися сторонами не всегда находит поддержку при защите договорных прав в российских судах.

В регулировании договорных обязательств задействована регулятивная функция гражданского права, открывающая максимальные возможности для автономии воли договаривающихся контрагентов, используется преимущественно диспозитивный метод правового регулирования. При регулировании обязательств из противоправных и недозволенных действий правопорядком используется совершенно иной механизм, преследуется цель максимально возможного возмещения причиненного вреда, задействована компенсаторно-восстановительная функция гражданского права; законодателем устанавливается минимальный уровень гарантированной защиты потерпевшего от противоправных (недозволенных) действий. Есть и другие более частные отличия в принципах регулирования договорных и внедоговорных обязательств из противоправных действий, которые возможно усмотреть в значении вины. Преимущественно вина имеет юридическое значение при оценке объема возмещения причиненного вреда противоправными действиями вне договорных отношений, в то время как в договорном праве между предпринимателями ее значимость по смыслу ст. 401 ГК РФ должна стремиться к нулю. Конституционный суд РФ (например определение КС РФ от 19 февраля 2003 г. N 79-О) широко трактует вину как обязательное условие гражданско-правовой ответственности: "наличие вины - общий и общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т.е. закреплено непосредственно в гражданском праве, таким исключением является положение п. 3 ст. 401 ГК РФ, согласно которому в сфере предпринимательской деятельности обстоятельством, освобождающим от ответственности, является лишь воздействие непреодолимой силы".

Статья 401 ГК РФ посвящена и регулирует основание для ответственности за нарушение обязательств и, по сути, применима к случаям договорной ответственности, и в ней четко сказано, что вина не освобождает предпринимателей от гражданско-правовой ответственности за нарушение обязательств. Понятие "гражданской вины" изначально не было концептуально разработано наукой гражданского права ни концептуально, ни детально*(25), будучи заимствованным гражданским правом из публичного (прежде всего уголовного) права. Соответственно, логичным кажется и субсидиарное применение условия о вине в аспекте усиления гражданско-правовой ответственности, только в этом случае возможно говорить об адекватном распространении вины как фактора, влияющего не на основание договорной ответственности, а непосредственно на размер причитающегося возмещения в договорных обязательственных правоотношениях. Само понятие вины должно быть транспонировано с учетом специфики гражданских правоотношений в поведенческие критерии осмотрительности и заботливости, которые в сравнимых обстоятельствах должен был бы проявить рачительный и заботливый хозяин (участник оборота) в совершении юридически значимых действий, затрагивающих права и интересы своего контрагента.

Обращает на себя внимание и последовательная методика изложения в законодательстве норм договорного права. Система норм договорного обязательственного права строится по модели от общего к частному и от частного к общему. При неясности правового положения сторон по договору и последствий от совершенных действий применяются общие положения о договоре, а при правовой неопределенности и в этом случае - общие положения об обязательствах. Одновременно при регламентации положений об отдельных видах договорных обязательствах учитываются общие положения о договоре и общие положения об обязательствах как исходные начала регулирования обязательственных правоотношений. Таково методологическое выражение принципов регулирования обязательственного права. Эта особенность изложения норм обязательственного права имеет высокое практическое значение и последствия, одновременно являясь принципом регулирования и систематизации норм обязательственного договорного права. Нельзя не указать, что аналогичной стройности и последовательности в построении нормативного регулирования лишены вещные права, поскольку в законодательстве отсутствует общая часть о вещном праве, в которой были бы законодательно определены принципы и система вещного права. Такая нехватка является существенной неопределенностью в праве, порождающей неясность в критериях построения и элементах системы вещных прав, которая не может полноценно быть восполнена усилением законодательного регулирования отдельных институтов вещного права.

В регулировании обязательственных правоотношений заметную направляющую роль играет принцип относительности обязательств, значение которого состоит в том, что обязательство не создает для не участвующих в нем лиц гражданско-правовых обязанностей, регулирование обязательственных договорных правоотношений локализовано и направлено на регламентацию правового положения сторон обязательства - должника и кредитора, что обеспечивает саму "жизнь" обязательства. Принцип относительности в значительной мере отличает обязательственные права от вещных, которые регулируются по модели абсолютных прав, относительность обязательства гарантирует биполярность обязательственного правоотношения*(26). Однако верно и то, что правовой статус третьих лиц в обязательственных отношениях осложняет структуру обязательства: в ряде случаев законодатель допускает включение третьего лица в качестве субъекта конкретных правомочий и адресата обязаний (п. 6 ст. 313 ГК РФ).

При осуществлении обязательственных прав стороны обязательства связаны принципами солидарности их общих интересов и делового сотрудничества в исполнении обязательства, предполагаемой законодателем эквивалентности их правовых отношений, разумностью совершаемых сторонами действий на свой риск и под свою ответственность. Пункт 3 ст. 307 ГК РФ ввел нормативные основы солидарности интересов сторон обязательства, закрепив, что при установлении, исполнении обязательства и после его прекращения стороны обязаны действовать добросовестно, учитывая права и законные интересы друг друга, взаимно оказывая необходимое содействие для достижения цели обязательства.

Гражданский оборот заинтересован в обоюдной прибыльности контрагентов по договору, особенно в предпринимательских отношениях, рыночные отношения должны быть сферой делового сотрудничества, направленного на достижение общего блага. Принцип баланса интересов подразумевает необходимость исходить из сотрудничества сторон при заключении и исполнении договора, экономической целесообразности исполнения договорного обязательства, наличия у сторон равных возможностей для реализации законных интересов. При этом суд, осуществляя контроль за экономическим соответствием обмениваемыми благами, дает оценку эквивалентности во встречных предоставлениях сторон сделки. Так, суд сделал вывод о ничтожности сделки на основании ст. 10 и 168 ГК РФ ввиду того, что получение взамен ликвидного имущества регрессных прав требования было для стороны (должника) экономически нецелесообразным, невыгодным, являющимся явно обременительным для нее и существенным образом нарушающим баланс интересов сторон договора (несправедливые договорные условия) (постановление Арбитражного Суда Московского округа от 9 ноября 2012 г. по делу А40-80329/11-24-418 Б).

Последние изменения и дополнения в российском законодательстве свидетельствуют об усилении нравственных начал в регулировании обязательственных прав. Так, статья 428 ГК РФ вводит конкретные правовые предписания для охраны слабой стороны договора. В частности, присоединившаяся сторона вправе требовать расторжения или изменения договора в тех случаях, когда сформулированные одной из сторон условия договорного обязательства, хотя формально и не противоречат законодательству, но в то же время лишают присоединившегося контрагента прав, обычно представляемых по договорам такого вида. В перечень оснований, которые могут использоваться для предъявления требований о расторжении/изменении договора присоединения, в цитируемой статье прямо названо наличие в договоре явно обременительных условий. В пункте 3 ст. 428 сказано, что притязание об изменении и расторжении договора может быть заявлено стороной по договору, который и не является договором присоединения, но условия такого договора были продиктованы одним из контрагентов; а другая сторона в силу явного неравенства переговорных возможностей была поставлена в положение, затрудняющее или исключающее согласование иного содержания условий договорного обязательства.

Нормативное закрепление принципов регулирования и осуществления вещных и обязательственных прав призвано способствовать разрешению важных задач: принципы осуществления прав определяют границы возможного (выбор варианта поведения) и должного (соблюдение предписанных нормами права ограничений и запретов) поведения субъекта права, в то время как принципы регулирования являются системообразующей основой формирования подотраслевого законодательства, являясь одновременно и ориентиром его будущего развития.

Список литературы

Алексеев С.С. Структура советского права. М., 1975.

Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. М., 1963.

Братусь С.Н. Принципы советского гражданского права // Правоведение. 1960. N 1.

Гаджиев Г.А. Основные экономические права (сравнительное исследование конституционно-правовых институтов России и зарубежных государств): дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1996.

Грибанов В.П. Принципы осуществления гражданских прав // В.П. Грибанов Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000.

Егоров Н.Д. Единство и дифференциация гражданско-правового регулирования общественных отношений в СССР: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1988.

Емелькина И.А. Принципы вещного права в контексте современной реформы российского гражданского законодательства // Социально-политические науки. 2012. N 4.

Калмыков Ю.Х. Принципы советского гражданского права // Правоведение. 1980. N 3.

Резе А.Г. К вопросу об определении принципов вещного права // Актуальные проблемы гражданского права. М., 2005. Вып. 9.

Свердлык Г.А. Принципы советского гражданского права: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1985.

Basler kommentar. Zivilgesetzbuch // hrsg. H. Honsell, N.P. Vogt, T. Geiser. Basel-Zurich-Bern, 2011.

DaunerB, Heidel T, Ring G. Nomos Kommentar zum BGB, Bd.3 Sachenrecht. Koln, Bonn, Freiberg, 2008.

Get I. Burgerliche Recht. Bd. IV. Sachenrecht. Wien, 2008.

Gierke O. Der Entwurf eines burgerlichen Gesetzbuchs und das deutsche Recht. Leipzig, 1889.

Herberger/Martinek/Ruessman/Weth. Juris Praxiskommentar BGB. Bd.3. Sachenrecht. 5 Aufl. 2010.

Larenz K, Wolf M. Allgemeiner Teil des Burgerlichen Rechts. Munchen, 2004.

Looschelders D, Makowsky M. Relativitat des Schuldverhaltnisses und Rechtsstellung Dritter // JA. 10/2012.

Schlossmann S. Der Vertrag. Leipzig, 1876.

Wiegand W. Die Entwicklung des Sachenrechts im Verhaeltnis zum Schuldrecht // AcP. 1990. Bd. 190.

Wilhelm J. Sachenrecht. Berlin, 2007.

Wilhelm J. Sachenrecht. Passau, 2010.

------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Грибанов В.П. Принципы осуществления гражданских прав // В.П. Грибанов Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000. С. 214.

*(2) См.: Братусь С.Н. Принципы советского гражданского права // Правоведение. 1960. N 1. С. 48-49. Вместе с тем С.Н. Братусь понимал под принципами гражданского права выражение экономического закона в праве (См.: Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. М., 1963. С. 138).

*(3) См.: Алексеев С.С. Структура советского права. М., 1975. С. 87, 90.

*(4) Свердлык Г.А. Принципы советского гражданского права: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1985. С. 5.

*(5) См., например: Вавилин Е.В. Принципы гражданского права // Принципы российского права: общетеоретических и отраслевой аспекты под ред. Н.И. Матузова; А.В. Малько. Саратов, 2010. С. 543.

*(6) См.: Калмыков Ю.Х. Принципы советского гражданского права // Правоведение. 1980. N 3. С. 70.

*(7) См.: Бибиков А.И. К вопросу о принципах гражданского права, гражданского законодательства и элементах метода гражданско-правового регулирования // Правовая политика и правовая жизнь. Саратов-Москва, 2012. 1 (46). С. 72; Кузнецова О.А. Нормы-принципы российского гражданского права. М., 2006. С. 15.

*(8) См.: Постатейный комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части первой под ред. О.Н. Садикова. М., 1999. С. 2. Эта идея воспринята последующими комментаторами, которыми признано, что в основных началах гражданского законодательства нашли отражения "базовые конституционные ценности" и получили закрепление выработанные доктриной и правоприменительной практикой принципы гражданского права (См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Постатейный комментарий под ред. Санниковой Л.В., - М., 2015. С. 10).

*(9) Гаджиев Г.А. Основные экономические права (сравнительное исследование конституционно-правовых институтов России и зарубежных государств): дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1996. С. 368.

*(10) См.: Егоров Н.Д. Единство и дифференциация гражданско-правового регулирования общественных отношений в СССР: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1988. С. 86.

*(11) "Частное дело" - лат.

*(12) Schlossmann S. Der Vertrag. Leipzig, 1876. S. 270.

*(13) Единичные исключения: Емелькина И.А. Принципы вещного права в контексте современной реформы российского гражданского законодательства // Социально-политические науки. 2012. N 4. Резе А.Г. К вопросу об определении принципов вещного права // Актуальные проблемы гражданского права. М., 2005. Вып. 9. С. 254-260.

*(14) Burgerliches Gesetzbuch, далее - "BGB".

*(15) Gierke O. Der Entwurf eines burgerlichen Gesetzbuchs und das deutsche Recht. Leipzig, 1889, S. 281.

*(16) Wiegand W. Die Entwicklung des Sachenrechts im Verhaeltnis zum Schuldrecht // AcP. 1990. Bd. 190. S. 115.

*(17) Wilhelm J. Sachenrecht. Passau, 2010. S. 6.

*(18) См.: Wilhelm J. Sachenrecht. Berlin, 2007. S. 6-19; Gert I. Burgerliche Recht. Bd. IV. Sachenrecht. Wien, 2008. S. 2-3; См.: Basler kommentar. Zivilgesetzbuch // hrsg. H. Honsell, N.P. Vogt, T. Geiser. Basel-Zurich-Bern, 2011. S. 807-809; Dauner B., Heidel T., Ring G. Nomos Kommentar zum BGB, Bd.3 Sachenrecht. Koln, Bonn, Freiberg, 2008; Herberger/Martinek/Ruessman/Weth. Juris Praxiskommentar BGB. Bd.3. Sachenrecht. 5 Aufl. 2010; Wolf M., Wellenhofer M. Sachenrecht. Munchen, 2010. S. 16-19; Schmid J., Hurlimann - Kaup B. Sachenrecht. Zurich-Basel, 2009. S. 17-20.

*(19) Определение ВС РФ от 14 ноября 2014 г. N 305-ЭС14-442.

*(20) Постановление ФАС МО от 15 декабря 2014 г. по делу N А40-13698/14-41-110.

*(21) Определение Конституционного суда Российской Федерации от 24 октября 2013 г. N 1673-О.

*(22) Постановление ФАС МО от 03 апреля 2013 г. по делу N А40-80745/11-9-699.

*(23) См.: Larenz K., Wolf M. Allgemeiner Teil des Burgerlichen Rechts. Munchen, 2004. S. 18.

*(24) См.: Яковлева В.Ф. Отличительные признаки принципов обязательственного права // Основы гражданского законодательства и основы гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик. Вопросы теории и практики. Саратов, 1981. С. 50.

*(25) Пирвиц Э.Э. Значение вины, случая и непреодолимой силы в гражданском праве. СПб., 1895. С. 2.

*(26) См.: Looschelders D., Makowsky M. Relativitat des Schuldverhaltnisses und Rechtsstellung Dritter // JA. 10/2012. S. 721.