Некоторые проблемы вещно-правовой защиты (В.В. Груздев, "Законы России: опыт, анализ, практика", N 7, июль 2012 г.)

Некоторые проблемы вещно-правовой защиты

К специальным способам защиты права собственности и других вещных прав традиционно относят виндикационный и негаторный иски*(1). Развитие цивилистического учения об этих исках порождает ряд актуальных проблем, как общих, характерных для вещно-правовых охранительных правомочий в целом, так и частных, касающихся виндикационного и негаторного требований по отдельности.

Первой по порядку и значимости проблемой, общей для виндикационного и негаторного требований, является вопрос о понимании вещно-правового охранительного притязания.

Изначально указанное притязание было принято рассматривать в качестве элемента субъективного права собственности. Так, по утверждению "мэтра" советской цивилистики М.М. Агаркова, виндикационный иск неразрывно связан с правом собственности, а поэтому входит в его состав*(2).

В середине прошлого столетия предложен иной подход к трактовке виндикационного притязания. В частности, Б.Б. Черепахин заметил, что "с момента нарушения права собственности между потерпевшим собственником и нарушителем его права возникает... конкретная правовая связь, характеризующаяся определенностью обоих субъектов правоотношения, как и в обязательстве"*(3). Виндикационное притязание постепенно стали признавать самостоятельным охранительным правом*(4). Данный подход был распространен и на негаторные иски*(5).

Тот факт, что виндикационное и негаторное притязания направлены против конкретного лица, отнюдь не доказывают их обязательственно-правовую природу.

Любое обязательство строго индивидуально, что определяется основанием его возникновения. Напротив, перечень вещных прав предусмотрен законом, носит исчерпывающий характер, поскольку их существование связано с необходимостью возложения на всех третьих лиц пассивных обязанностей строго одинакового содержания - воздерживаться от совершения действий, нарушающих соответствующее право абсолютного типа.

Нарушение вещного права не влечет за собой ни изменения противостоящей ему обязанности, ни возникновения новой обязанности: отказываясь от действий, нарушивших или нарушающих право, конкретное лицо из числа всех третьих лиц исполняет свою пассивную обязанность - запрет - в натуре. Что касается охранительных правомочий, то они появляются в составе вещного права именно в момент его нарушения или оспаривания, а поэтому довод о том, что возникновение права собственности предшествует возникновению виндикационного притязания*(6), отнюдь не опровергает вещно-правовую природу данного притязания.

Вещное право с появлением в его составе охранительных правомочий направляется против нарушителя, как бы "поворачиваясь" к нему своей оборонительной мощью. Никакой необходимости в особой охранительной связи здесь нет. Как справедливо подчеркнул С.Е. Донцов, "при нарушении права владения собственника ... потерпевший не утрачивает права собственности, и, следовательно, предъявляя иск, лишь реализует свое право на защиту в пределах существующего абсолютного правоотношения собственности (выделено мной. - В.Г.)... Аналогичная ситуация имеет место и при нарушении правомочий пользования и распоряжения собственника и предъявлении в целях защиты этих правомочий негаторного иска"*(7).

Стало быть, вне нарушенного вещного права виндикационное и негаторное притязания немыслимы, а поэтому, не имея самостоятельной имущественной ценности, они не могут передаваться (уступаться) отдельно от права.

Другое дело - обязанность реституции владения. Указанная обязанность в отличие от пассивной обязанности воздерживаться от всяких нарушений вещного права, в том числе от завладения имуществом, всегда специфична, что обусловлено особым способом завладения - приобретением (сбережением) имущества по недействительной сделке. Соответственно возврат полученного производится посредством исполнения единственной в своем роде обязанности, содержание которой всецело предопределяется особым основанием ее возникновения - принятием исполнения на конкретных условиях. Поэтому сторона недействительной сделки, возвращая полученное, не просто отказывается от нарушивших вещное право действий, но исполняет самостоятельную активную обязанность строго специфического содержания.

Вывод о том, что виндикационное и негаторное притязания входят в состав нарушенного вещного права, подтверждается и соображениями формального толка. По смыслу п. 1 ст. 307 ГК РФ должник обязан совершить в пользу кредитора определенное действие (воздержаться от определенного действия) именно в силу обязательства, являющегося относительным гражданским правоотношением. Из статей же 301-305 ГК РФ однозначно следует, что возможность предъявления виндикационного или негаторного иска принадлежит только обладателям права собственности (иного дающего владение права), пользующегося абсолютной защитой.

Таким образом, возможность истребования имущества из чужого незаконного владения и возможность требования устранения нарушений права, не соединенных с лишением владения, представляют собой всего лишь правомочия, входящие в состав права собственности (иного дающего владение права) в его нарушенном состоянии, но не самостоятельные субъективные права.

В силу ст. 305 ГК РФ права, предусмотренные ст. 301-304 Кодекса (включая правомочия на предъявление виндикационного и негаторного исков), принадлежат также лицу, хотя и не являющемуся собственником, но владеющему имуществом на праве пожизненного наследуемого владения, хозяйственного ведения, оперативного управления либо по иному основанию, предусмотренному законом или договором. Это лицо имеет право на защиту его владения также против собственника.

Допустимость признания соответствующего требования законного владельца виндикационным иском ставится под сомнение. Например, по мнению С.В. Моргунова, "расширенное толкование данного иска приводит к размыванию (выхолащиванию) его вещно-правовой природы как иска, используемого исключительно для защиты права собственности, но не для защиты участников обязательственных правоотношений, каковыми являются арендатор, наниматель, хранитель и другие субъекты"*(8). С учетом содержания ст. 305 ГК РФ процитированное высказывание вполне можно отнести и к негаторным требованиям.

Со столь категоричным ограничением круга лиц, управомоченных на предъявление вещных исков, согласиться нельзя.

Законное владение производно (зависимо) от права собственности. По логике вещей защита производного права без защиты права основного нереальна. Следовательно, защищая свое право от посягательств третьих лиц, законный владелец непременно защищает право собственника, чем и обусловлена необходимость привлечения последнего к участию в судебном споре (п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав"*(9), далее - постановление N 10/22). Не случайно до получения имущества в законное владение лицо не имеет возможности воспользоваться вещно-правовыми способами защиты (см., например, п. 9 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 января 2002 г. N 66 "Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой"*(10)). То есть реализация вещно-правового охранительного правомочия, возникающего в составе права владения, в конечном счете приводит именно к защите права собственности. Сделанный вывод подтверждается и тем, что право владения не подлежит защите, если отсутствуют основания для защиты права собственности (абз. 5 п. 7 постановления N 10/22).

Что касается правоотношения собственника и договорного владельца, то здесь возможность использования вещных исков, действительно, исключена. Данное правоотношение является относительным, а поэтому, учитывая отсутствие в российском гражданском праве конкуренции личных и вещных исков, его субъекты не могут предъявлять друг к другу виндикационные или негаторные требования. Более того, поскольку эти субъекты связаны договорным правоотношением, для защиты их прав (права собственности и права владения) должны использоваться договорно-правовые охранительные притязания. А вот отношение собственника и юридического лица - обладателя права хозяйственного ведения или оперативного управления по поводу соответствующего имущества остается вещно-правовым, абсолютным; относительно-правовой характер имеет их отношение, в котором собственник выполняет функции учредителя*(11).

По изложенным соображениям нельзя согласиться с тем, "что негаторный иск допустим... для разрешения соответствующих вещных споров, возникающих между сособственниками"*(12).

Отношения участников долевой или совместной собственности между собой имеют исключительно личный характер. Этим обусловлена необходимость осуществления ими общего права (владения, пользования и распоряжения общим имуществом в соответствии с п. 1 ст. 246, п. 1 ст. 247, п.п. 1 и 2 ст. 253 ГК РФ) по согласованию. Поэтому между сособственниками возникают обязательственные, но не вещные споры, что исключает возможность предъявления указанными лицами друг к другу виндикационных и негаторных исков.

Таким образом, в отношении третьих лиц любой законный владелец, как и собственник, наделен правом на предъявление вещных исков. Обладатели вещного права защищены вещными же исками и от неправомерных посягательств собственника.

Сфера действия правил о виндикации постепенно расширяется и за счет их применения к требованиям о возврате долей (в праве общей собственности, в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью), акций в бездокументарной форме и т.п.*(13) Такая практика гражданско-правовой наукой оценивается неоднозначно*(14).

Так, К.И. Скловский утверждает: "На вопрос, как должны защищаться те права, которые не имеют своим объектом вещь, то есть права "в чистом виде", нет никакого иного ответа, кроме того, что эти права защищаются точно так же, как и право собственности, только без защиты владения (выделено мною. - В.Г.)"*(15).

Трудно отрицать, что в гл. 20 части первой ГК РФ под имуществом имеются в виду сохраняющиеся в натуре и определенные индивидуальными признаками вещи. Ведь только они, по определению, могут выступать объектами права собственности и других вещных прав.

Долей фиксируется степень, объем участия лица в неодносубъектном имущественном праве - вещном (например, в случае с общей собственностью) или обязательственном (например, в отношении юридического лица корпоративного типа). В этом смысле долю можно рассматривать и в качестве символа, знака принадлежности права*(16). Следовательно, доля является необходимой предпосылкой участия лица в осуществлении общего имущественного права. Отсутствие у лица доли свидетельствует о том, что оно не имеет отношения к соответствующему праву.

С другой стороны, до тех пор, пока лицо является обладателем доли, ему принадлежит и идеальная часть имущественного права, приходящаяся на долю. При поступлении доли в обладание другого лица к последнему переходит и эта идеальная часть права. Как следствие восстановление права, нарушенного завладением доли третьим лицом, реально только посредством осуществления потерпевшим исполнительного притязания - истребования утраченной доли.

Так, из телеологического толкования положений п. 17 ст. 21 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью"*(17) обнаруживается попытка законодателя предусмотреть применение для защиты права на долю иска о признании. Однако систематическое толкование права позволяет заключить, что, по существу, речь идет о виндикационном иске, являющемся типичным требованием о присуждении. В частности, в упомянутых положениях используются хорошо известные вещно-правовой защите формулы возмездного добросовестного приобретения и выбытия имущества помимо воли лица, утратившего долю или часть доли. Кроме того, признание за одним лицом права на долю или часть доли должно сопровождаться одновременным лишением права на данные долю или часть доли другого лица. А это есть обратный переход, возврат рассматриваемой имущественной ценности, хотя и присущим ей способом.

В целях преодоления в необходимых ситуациях порождаемых классической доктриной препятствий для отнесения доли (акции в бездокументарной форме, безналичных денежных средств и т.д.) к имуществу достаточно исходить из фикции*(18): "доля (иной невещественный знак принадлежности имущества) - вещь"*(19). В результате отпадает необходимость обращаться при рассмотрении соответствующих споров к аналогии закона*(20), которая в данном случае вызывает сомнения как раз по причине исключительно вещно-правового характера норм ст.ст. 301 и 302 ГК РФ. Следовательно, предположение о появлении в будущем возражения о добросовестном получении прав требования, исключительных прав и т.п.*(21) можно признать обоснованным в отношении лишь тех прав, эффективная и справедливая защита которых не может быть обеспечена без использования упомянутой фикции*(22).

Библиографический список

1. Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. I. М., 2002.

2. Бевзенко Р.С. Новеллы законодательства о залоге долей в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью // Меры обеспечения и меры ответственности в гражданском праве: Сб. статей / Рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. М., 2010.

3. Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976.

4. Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М., 2008.

5. Гражданское право: Учебник: В 3 т. т. 1 / Под ред. А.П. Сергеева. М., 2009.

6. Гражданско-правовая охрана социалистической собственности в СССР // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. II. М., 2004.

7. Гришаев С. Проблемы правового регулирования кредитного договора // Приложение к ежемесячному юридическому журналу "Хозяйство и право". 2011. N 3.

8. Добровольский В.И. Проблемы корпоративного права в арбитражной практике. М., 2006.

9. Донцов С.Е. Гражданско-правовые внедоговорные способы защиты социалистической собственности. М., 1980.

10. Иоффе О.С. Советское гражданское право // Избранные труды: В 4 т. Т. II. СПб., 2004.

11. Кархалев Д.Н. Охранительное гражданское правоотношение. М., 2009.

12. Крашенинников Е.А. Уступка притязания из ст. 301 ГК РФ // Очерки по торговому праву: Сб. науч. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Ярославль, 2003.

13. Люшня А.В. Защитные возможности негаторного иска // Закон. 2007. N 2.

14. Михайлович А.М. Внедоговорные обязательства в советском гражданском праве. Краснодар, 1982.

15. Моргунов С.В. Виндикация в гражданском праве. Теория. Проблемы. Практика. М., 2006.

16. Мурзин Д.В. Добросовестное приобретение имущества по договору // Проблемы теории гражданского права: Сб. науч. ст. / Институт частного права. М., 2003.

17. Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. т. 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2010.

18. Скловский К. О виндикации права // Хозяйство и право. 2010. N 4.

19. Черепахин Б.Б. Виндикационные иски в советском праве // Труды по гражданскому праву. М., 2001.

20. Шапкина Г.С. Новое в российском акционерном законодательстве: изменения и дополнения Федерального закона "Об акционерных обществах". М., 2002.

21. Юридическая энциклопедия. М., 2001.

В.В. Груздев,

кандидат юридических наук,

заместитель по правовым вопросам

главы администрации муниципального образования

"Северо-Байкальский район" Республики Бурятия

"Законы России: опыт, анализ, практика", N 7, июль 2012 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Иоффе О.С. Советское гражданское право // Избранные труды: В 4 т. Т. II. СПб., 2004. С. 493; Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. т. 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2010. С. 626-636; Гражданское право: Учебник: В 3 т. т. 1 / Под ред. А.П. Сергеева. М., 2009. С. 788-789.

*(2) См.: Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. I. М., 2002. С. 199-201.

*(3) Черепахин Б.Б. Виндикационные иски в советском праве // Труды по гражданскому праву. М., 2001. С. 220.

*(4) См.: Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. С. 127; Михайлович А.М. Внедоговорные обязательства в советском гражданском праве. Краснодар, 1982. С. 9; Крашенинников Е.А. Уступка притязания из ст. 301 ГК РФ // Очерки по торговому праву: Сб. науч. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Ярославль, 2003. С. 37-40; Кархалев Д.Н. Охранительное гражданское правоотношение. М., 2009. С. 194-201.

*(5) См.: Кархалев Д.Н. Указ. соч. С. 201-206.

*(6) См.: Крашенинников Е.А. Указ. соч. С. 37. Аналогичную, по существу, ошибку допускает В.А. Белов, заявляя, что выделение в составе субъективного права правомочия на защиту самого себя логически несообразно, приходится признавать, что возможность защиты всякого субъективного права принадлежит управомоченному еще до нарушения его права и возникает из одного и того же основания, что началом течения срока исковой давности следует признавать момент возникновения субъективного права, а не момент его нарушения (см.: Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М., 2008. С. 233-234).

*(7) Донцов С.Е. Гражданско-правовые внедоговорные способы защиты социалистической собственности. М., 1980. С. 18.

*(8) Моргунов С.В. Виндикация в гражданском праве. Теория. Проблемы. Практика. М., 2006. С. 18. В советское время понимания виндикационного иска как иска исключительно собственника придерживался, например, А.В. Венедиктов (см.: Гражданско-правовая охрана социалистической собственности в СССР // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. II. М., 2004. С. 481-482).

*(9) Бюллетень ВС РФ. 2010. N 7.

*(10) Вестник ВАС РФ. 2002. N 3.

*(11) На возможность предъявления государственными и унитарными предприятиями к собственнику имущества, которое закреплено за ними на праве хозяйственного ведения или оперативного управления, виндикационного и негаторного исков прямо указывалось в п. 6 утратившего силу постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 февраля 1998 г. N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав".

*(12) См.: Люшня А.В. Защитные возможности негаторного иска // Закон. 2007. N 2.

*(13) См.: Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 9 ноября 2005 г. N А33-314/05; постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 18 февраля 2008 г. по делу N А40-17573/07; постановление Президиума ВАС РФ от 29 августа 2006 г. N 1877/06; постановление Президиума ВАС РФ от 14 июля 2009 г. N 5194/09; постановление Президиума ВАС РФ от 17 ноября 2009 г. N 11458/09; постановление Президиума ВАС РФ от 9 февраля 2010 г. N 13944/09.

*(14) См., например: Шапкина Г.С. Новое в российском акционерном законодательстве: изменения и дополнения Федерального закона "Об акционерных обществах". М., 2002. С. 50; Мурзин Д.В. Добросовестное приобретение имущества по договору // Проблемы теории гражданского права: Сб. науч. ст. / Институт частного права. М., 2003. С. 99; Скловский К. О виндикации права // Хозяйство и право. 2010. N 4. С. 44-49.

*(15) Скловский К. Указ. соч. С. 46.

*(16) Схожий вывод применительно к доле в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью обоснован Р.С. Бевзенко (см.: Бевзенко Р.С. Новеллы законодательства о залоге долей в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью // Меры обеспечения и меры ответственности в гражданском праве: Сб. статей / Рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. М., 2010. С. 73-76).

*(17) СЗ РФ. 1998. N 7. Ст. 785.

*(18) Фикция (от лат. fictio - вымысел, выдумка; англ. fiction) - в юридической теории и практике особый прием, который заключается в том, что действительность подводится под некую формулу, ей не соответствующую или даже вообще ничего общего с ней не имеющую, чтобы затем из этой формулы сделать определенные выводы. Это необходимо для некоторых практических нужд, поэтому фикции закрепляются в праве (см.: Юридическая энциклопедия. М., 2001. С. 907).

*(19) Существование подобной фикции признается отдельными авторами. Так, В.И. Добровольский прямо указывает, что бездокументарная акция и доля в уставном капитале - юридическая фикция (см.: Добровольский В.И. Проблемы корпоративного права в арбитражной практике. М., 2006. С. 3, 11).

*(20) Как это предлагают делать высшие судебные инстанции (п. 42 постановления N 10/22).

*(21) См.: Скловский К. Указ. соч. С. 49.

*(22) Последовательное использование описанной фикции способно принести несомненную пользу не только судебной практике, но и цивилистической науке, в том числе предотвратить дальнейшую экспансию понятийного уродца "бестелесные вещи". Так, в литературе уже выделяются "особые категории" бестелесных вещей, например безналичные денежные средства (см.: Гришаев С. Проблемы правового регулирования кредитного договора // Приложение к ежемесячному юридическому журналу "Хозяйство и право". 2011. N 3. С. 7).