Роль судебных актов в становлении и развитии правового режима сделок в корпоративных отношениях (М.Н. Илюшина, "Законы России: опыт, анализ, практика", N 1, январь 2012 г.)

Роль судебных актов в становлении и развитии правового режима сделок в корпоративных отношениях

Проблема применения действующего законодательства и связанная с этим правотворческая деятельность судебных органов приобретают в современных условиях особенное значение. Судебная власть как одна из ветвей государственной власти в настоящее время осуществляет не только функции правосудия, но и функцию своеобразного судебного правотворчества*(1). По мнению С.С. Алексеева, по своей сути характер юридической системы, формирующейся ныне в России, является правоприменительным правом, т.е. таким юридическим образованием, реальное содержание норм которого дается при применении тех или иных нормативных положений*(2).

Следует отметить, что в настоящее время российская доктрина начинает признавать идею прецедента и проводить различие между судейским правотворчеством и непосредственным воздействием судебного решения. Так, М.И. Байтин отмечает: "Конституцией и законами России судебный прецедент не указывается в числе источников права. Соответственно и прецедентные нормы не получили официального признания в качестве особой разновидности правовых норм, хотя в юридической науке данный вопрос продолжает оставаться дискуссионным"*(3). Определение судебного прецедента, данное Рене Давидом и ставшее, по общему мнению, почти общепринятым, гласит: "Судебный прецедент - это решение по конкретному делу, являющееся обязательным для судов той же или низшей инстанции при решении аналогичных дел либо служащее примерным образцом толкования закона, не имеющим обязательной силы"*(4).

Российское законодательство XIX-начала XX в. не содержало никаких положений о юридической обязательности судебных решений.

Только коммерческим судам дозволялось за недостатком законов основывать свои решения на примерах решений, в том же суде состоявшихся. Но это исключительное положение распространялось только на коммерческие суды и не касалось иных судов. К.П. Победоносцев, оценивавший в целом функции судебной власти, писал: "... суд, в коем производится дело, требующее решения, вполне свободен и не зависит от воззрений и мнений высшей инстанции во всем, что относится до обсуждения спорного предмета по существу оного..."*(5).

Советское правоведение не признавало решения судов в качестве источников отечественного права. М.Н. Марченко отмечает, что официальная концепция советского права считала аксиомой положение о том, что судебный прецедент не может рассматриваться в качестве источника права, "... поскольку это ассоциировалось: а) с разрушением социалистической законности, понимаемой лишь как строгое и неуклонное соблюдение законов и других законодательных актов; б) с возможным судебным произволом в процессе одновременного выполнения правотворческих и правоприменительных функций; в) с подрывом или же по меньшей мере с ослаблением правотворческой деятельности законодательных органов"*(6).

В современной России сложилось двойственное отношение к судебному прецеденту. По мнению ряда ученых, судебный прецедент представляет собой более гибкий механизм преодоления пробелов в законодательстве. При наличии пробелов в праве, его отставании от жизни высшие судебные органы фактически издают нормы, вносящие изменения и дополнения в действующую систему нормативного регулирования, и обращается внимание на такую важную особенность прецедента, как общеобязательность (для однородных отношений), всеобщность и устойчивость его применения*(7).

Кроме того, можно согласиться с мнением, высказанным С.Ю. Бодровым, что степень устойчивости правопорядка любого государства во многом зависит от соблюдения принципа единообразия судебной практики. Игнорирование судом правил, созданных им самим, ставит под сомнение законность вынесенных решений, в основу которых это правило было положено*(8).

Признавая, что в России прецедент источником права официально не признается, следует отметить, что в условиях глобализации и унификации правового регулирования возникла устойчивая тенденция проникновения элементов прецедентного правосудия в правовую систему России. Эту тенденцию отмечают многие авторы. Например, Т.М. Пряхина и Е.В. Розанова пишут, что "отрицать значение прецедента как источника права в современных условиях - значит не видеть реальных изменений, происходящих в сфере правосудия"*(9).

Как известно, судебная практика - часть механизма правового регулирования. По мнению А.Б. Венгерова, он цикличен, начинается с правотворчества (выявление, учет, взвешивание и отражение в законе социальных факторов). За ним наступает этап правореализации и правоприменения, материалы которых, в свою очередь, дают почву (основание) для нового витка правотворчества*(10). По мнению А.А. Картушева, важный шаг в сторону развития института судебного прецедента был предпринят Пленумом Верховного Суда РФ еще до принятия Конституции РФ 1993 г. в связи с необходимостью судебной защиты военнослужащих от нарушений их прав со стороны воинских должностных лиц*(11). В постановлении от 18 ноября 1992 г. N 14 Пленум наделил военные суды компетенцией рассматривать гражданские дела по жалобам военнослужащих на действия органов военного управления и воинских должностных лиц, нарушающих их права, и определил порядок рассмотрения дел по таким жалобам аналогично общему порядку, установленному законом для рассмотрения жалоб других граждан на неправильные действия органов государственного управления и должностных лиц. Это постановление Пленума Верховного Суда РФ явилось источником права в форме судебного прецедента*(12). По мнению того же автора, характер прецедента имеют и судебные решения высших судов РФ, раскрывающие конкретное содержание оценочного понятия, употребленного при конструировании уголовно-правовой или гражданско-правовой нормы*(13).

Промежуточную позицию занимают авторы, которые указывают на существование двух видов судебных прецедентов: прецедента, создающего новую норму, и прецедента, дающего толкование уже существующей нормы. В частности, П.А. Гук пишет: "Под прецедентом толкования следует понимать судебное решение высшего судебного органа, создавшее наиболее точную формулировку смысла, содержащегося в законе (норме права), и имеющее обязательную силу"*(14).

Вместе с тем, признавая роль судебных постановлений в правопорядке России, следует согласиться с мнением Д.А. Пашенцева о том, что авторы, пытающиеся доказать существование судебного прецедента в качестве полноценного источника права в современной правовой системе России, фактически либо отождествляют понятия судебного прецедента и судебной практики, либо выдают толкование права за правотворческую деятельность. Не отрицая наличия тенденции к возрастанию роли судебных решений, полагаем, что в ближайшее время судебный прецедент ни юридически, ни фактически не станет источником российского права*(15).

Однако значение судебных актов, в том числе в правовом режиме сделок, нельзя не признать значимым и существенным. В настоящей статье ставится цель показать, какое влияние на становление правового режима сделок с корпоративными правами, в частности с правами участия в обществе с ограниченной ответственностью, оказывает судебная практика, в большей степени судебно-арбитражная. Правовой режим сделок представляет собой системное правовое явление, включает в себя как нормативные установления, локальные и индивидуальные правила, так и предписания, выработанные судебной практикой, обеспечивающие создание особой совокупности средств воздействия на определенную группу общественных отношений. Как известно, гражданское законодательство в отношении оборота прав в целом и корпоративных прав в частности остается пробельным, и давно осознано, что требуется выделение в ГК общих положений, во-первых, отражающих необходимость учета специфики правового регулирования отношений, складывающихся в ходе предпринимательской и корпоративной деятельности; во-вторых, учитывающих современный этап развития экономических отношений.

Изменения в содержании общественных отношений не могли остаться незамеченными правоприменительной практикой и законодателем и потребовали создания новых концептуальных подходов к регулированию всего объема отношений, возникающих при отчуждении корпоративных прав.

Прежде всего, именно судебная практика в результате многократного рассмотрения споров с корпоративными правами позволила сделать вывод о том, что назрела необходимость пересмотра природы прав участников хозяйственных обществ. Широкая правоприменительная практика доказала непригодность конструкции этих прав как обязательственных (ст. 48 ГК). Кроме того, в судебных актах было обнаружено, что устарел ряд доктринальных конструкций, длительное время используемых в правовом оформлении оборота долей в ООО, в том числе и такая правовая форма отчуждения, как уступка доли, ранее активно применявшаяся для отчуждения долей в ООО. Именно судебные установления закрепили понимание правового режима сделок в корпоративных отношениях как особого соотношения дозволений, позитивных обязываний и запретов, в котором имеется специальная совокупность запретов и ограничений, выраженных как в императивных правилах регулирования, так и в локальных и внутрикорпоративных актах, в значительной степени отличающих их от правового режима сделок с вещами и классическими имущественными правами. Например, в постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 14 января 2005 г. N КГ-А40/12012-04 дано следующее определение: доля - это не имеющий материального воплощения объект гражданского оборота (имущество - ст. 128 ГК), представляющий собой единую и неделимую совокупность имущественных и неимущественных прав и имеющий определенную стоимостную оценку, выражающуюся в номинальной стоимости.

Поэтому следует присоединиться в целом к пониманию правовой природы доли в уставном капитале ООО, которое отражено в следующем определении: "Доля в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью является разновидностью права участия и, следовательно, представляет собой субъективное право на участие в организации деятельности общества, состоящее из единого и неделимого комплекса правомочий участника общества"*(16). Именно эта позиция отражена в проекте ГК. Так, в ст. 65.1 "Корпоративные и унитарные юридические лица" указано следующее: "Юридические лица, учредители которых обладают правом на участие в управлении их деятельностью (право членства), являются корпоративными организациями (корпорациями). К ним относятся хозяйственные общества и товарищества, производственные и потребительские кооперативы, общественные организации граждан, ассоциации и союзы"*(17). Обнаруживается, что законодатель рассматривает в анализируемой статье право участия в узком смысле - только как участие в управлении деятельностью организации, и, что самое главное, понимает его как право членства. Однако далее в ст. 65.2 "Права и обязанности участников (членов) корпорации" описан весь объем прав и обязанностей участников в виде следующего собирательного определения: "Член корпорации вправе участвовать в управлении имущественными делами корпорации"*(18). В связи с новым пониманием доли участия в ООО можно привести следующее определение: "Доля в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью является правом участия (правом членства) и представляет собой совокупность корпоративных (членских) прав и обязанностей участников в отношении созданного ими юридического лица, состоящую из единого и неделимого комплекса прав и обязанностей члена общества". Такое определение представляется наиболее приемлемым и обоснованным. В связи с данной позицией понятна и ранее сложившаяся судебная практика по данному вопросу. Анализ имеющейся судебно-арбитражной практики по спорам по отчуждению долей в ООО показал, что у участников корпоративных отношений ранее одинаково были востребованы как договоры уступки прав*(19), так и договоры купли-продажи долей в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью*(20). Вместе с тем надо отметить, что позднейшая судебная практика по спорам, связанным с отчуждением долей, даже при отсутствии какой-либо внятной позиции законодателя пыталась учитывать особенности правовой природы объекта отчуждения - доли участия в хозяйственном обществе как корпоративного права. Например, в постановлении ФАС Московского округа от 15 декабря 2006 г. N КГ-А40/12139-06 по делу N А40-12639/06-138-101 установлено, что поскольку доля в уставном капитале ООО не является вещью (объектом материальной действительности), а представляет собой способ закрепления определенного объема имущественных и неимущественных прав владельца доли в отношении ООО, к договору об уступке доли (ст. 21 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью"*(21)) положения Гражданского кодекса РФ о договорах купли-продажи должны применяться с учетом указанных особенностей доли как объекта гражданских прав. И только впоследствии законодателем был совершен ряд шагов по приведению понятийного аппарата правовой конструкции отчуждения прав на долю в уставном капитале ООО в соответствии с особенностями правовой природы объекта отчуждения, которая ранее была выявлена в судебной практике. Затем осуществлено и максимальное приближение всей правовой терминологии, применяемой при отчуждении долей в ООО к модели договора купли-продажи, и понятие "продажа или уступка доли в уставном капитале" заменено понятием "продажа или отчуждение иным образом доли в уставном капитале".

Таким образом, можно утверждать, что наряду с нормативным регулированием судебные акты участвуют в создании единого для регулируемых отношений правового режима. Правовой режим сделок вообще и сделок с корпоративными правами в частности является общедозволительным. Этот режим потому так и называется, что характеризуется преобладанием дозволений. Анализ законодательства свидетельствует о дозволительной сущности института сделок, дает сторонам возможность действовать по своему усмотрению, обеспечивает реализацию принципа диспозитивности.

Использование дозволений в сделках как способа воздействия на общественные отношения, конечно, позволяет говорить о дозволительности как об исходном нормативно-руководящем начале сделок.

Однако ясно, что дозволения по своей природе не могут быть безграничны, иначе они превратятся в произвол и исчерпают себя. Определителем их границ выступают запреты. И именно в этой части правового режима с учетом пробельности правового регулирования оборота корпоративных прав как нигде велика роль судебных постановлений, создающих общие подходы к ограничениям и запретам в сделках с учетом природы данных отношений. Следует иметь в виду, что режим - это правила, требования, предъявляемые к явлению, но не образующие его.

Как известно, ст. 153 ГК не содержит каких-либо четких нормативных требований к содержанию действий, совершаемых сторонами в виде сделки, что разрешает придавать качество сделок неограниченно широкому кругу действий. Поэтому очень актуальным для создания единого правового режима является решение вопроса о том, какие действия участников корпоративных отношений можно охарактеризовать как сделки, а какие действия являются иными основаниями перехода прав на долю. В редакции от 29 апреля 2008 г. п. 1 ст. 21 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" впервые установил, что переход доли может осуществляться: на основании сделки, в порядке правопреемства, на ином законном основании. Это было важно, поскольку только на сделки распространяется требование о нотариальном удостоверении под страхом признания такой сделки недействительной, иные случаи перехода прав на долю участия в ООО не требуют нотариального удостоверения по правилам совершения сделок*(22). Именно судебная практика определила, что иное законное основание - это традиционно судебное решение, а также продажа с публичных торгов при обращении взыскания на имущество. Судебная практика выработала однозначное правило, что хотя раздел супружеского имущества по своей природе представляет собой соглашение со всеми элементами сделки, однако переход прав на долю в супружеском имуществе должен совершаться по всем правилам перехода прав на долю на основании сделки, предусмотренным законодательством об ООО*(23). При этом в судебных постановлениях отмечались случаи, когда требования о разделе супружеского имущества в виде доли участия в ООО предъявляются только к бывшему супругу при отсутствии требований к обществу об определении доли и принятии в число участников. Было признано, что в данных случаях спора, основанного на корпоративном законодательстве, пока не существует. ООО должно получить заявление заинтересованного лица и соглашение о разделе супружеского имущества или решение суда о таком разделе в части доли участия в ООО. Только после получения указанных документов могут быть произведены действия обществом по отказу или по удовлетворению заявленных требований*(24).

Судебной практикой окончательно сформирован круг запретов и ограничений при совершении сделок с долями, выстроены их приоритет и внутренняя иерархия с учетом уровня их закрепления. Это означает, что включение данных правил в используемые договорные формы, придающие законную силу отчуждению доли, будет признаваться ничтожным. Все запреты, которые можно выявить в отношении сделок с долями, условно делятся на законные, предусмотренные в уставе в пределах, определенных законом, и установленные соглашением участников ООО в локальных и внутрикорпоративных актах. Законными запретами являются следующие.

Во-первых, не допускается совершение сделок с долями, если в результате этого не остается ни одного из учредителей. Например, при реализации права преимущественной покупки обществом при единственном участнике.

Во-вторых, не допускается отчуждение доли, если единственным учредителем оказывается хозяйственное общество с одним учредителем (п. 2 ст. 88 ГК).

В-третьих, доля, не оплаченная в полном размере, может быть отчуждена или отдана в залог только в той части, в которой она оплачена (п. 4 ст. 93 ГК, п. 3 ст. 21 Закона об ООО).

В-четвертых, уступка преимущественных прав покупки доли или части доли в уставном капитале общества не допускается (п. 5 ст. 21 Закона об ООО).

В-пятых, при введении процедуры наблюдения в связи с неплатежеспособностью ООО запрещено удовлетворение требований учредителей (участников) о выделе доли, выкупе или выплате действительной стоимости доли (абз. 5 п. 1 ст. 63 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)"*(25)). Нарушение данных положений приведет к тому, что такое отчуждение и залог доли будут недействительными (ничтожными) сделками, так как противоречат требованиям закона, что полностью подтверждается судебной практикой*(26).

Уставные запреты могут выражаться в закреплении правила о том, что участник вправе уступить свою долю (часть доли) третьим лицам или совершить залог доли только в случае, если это не запрещено уставом общества (ч. 2 ст. 21 Закона об ООО). В уставе может быть установлен полный запрет на передачу доли по любой сделке - возмездной и (или) безвозмездной - третьим лицам, а также допускается введение требований квалифицированного или единогласного согласия на такие сделки (ч. 2 п. 2 ст. 21). Кроме того, в целях сохранения имеющегося соотношения корпоративных прав в уставе может быть установлено требование на обязательное получение согласия при совершении сделки отчуждения другим участникам общества (ч. 1 п. 2 ст. 21).

Соглашением участников ООО в локальных и внутрикорпоративных актах могут быть установлены запреты, по поводу которых сторонам разрешается договориться в соглашении о порядке осуществления прав участников общества. В частности, участник вправе уступить свою долю (часть доли) третьим лицам, если иное не установлено договором об осуществлении прав участников общества (п. 3 ст. 8 Закона об ООО).

Судебными постановлениями был в полной мере создан механизм защиты прав участников корпоративных отношений, в основу которого была положена концепция понимания корпоративных прав как прав участия в корпорации, соединяющей различные группы интересов, которые также подлежат учету и защите. Речь идет, прежде всего, о таких способах защиты, как расторжение договора и виндикация доли.

Попытки обосновать невозможность применения расторжения договора как возможного способа защиты прав продавца при неоплате доли покупателем предпринимались и ранее. Например, в постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 15 декабря 2006 г. N КГ-А40/12139-06 по делу N А40-12639/06-138-101 установлено, что поскольку доля в уставном капитале ООО не является вещью (объектом материальной действительности), а представляет собой способ закрепления определенного объема имущественных и неимущественных прав владельца доли в отношении ООО, к договору об уступке доли (ст. 21 Закона об ООО) положения ГК о договорах купли-продажи должны применяться с учетом указанных особенностей доли как объекта гражданских прав. В связи с этим положения ГК, предоставляющие продавцу право расторгнуть договор купли-продажи в связи с его неоплатой (ст. 488 ГК), в отношении договоров возмездной уступки доли не подлежат применению. Однако такая аргументация носила неполный характер. Наличие корпоративного характера спорных правоотношений позволяет утверждать, что применение такого способа защиты прав при неоплате доли покупателем и при всех других случаях исполнения заключенного договора купли-продажи доли не допускается ввиду необходимости учета и защиты прав других участников ООО и общества в целом. Как было сказано в одном из судебных решений: "Поскольку Тверитин И.Н. стал участником общества, возврат прав участника общества не может быть произведен путем расторжения договора купли-продажи доли"*(27). Иной подход не только противоречит устоявшимся оценкам существенности нарушения условий договора, но и выхолащивает корпоративную природу складывающихся отношений в ООО.

Соответственно обнаружилась устойчивая судебная практика, в силу которой судебные инстанции, понимая, что им не удается в полной мере обосновать решения об отказе в расторжении договоров купли-продажи доли ввиду отсутствия нормативного правового обоснования, прямо относящегося к данным отношениям, в ряде случаев усиливали этот общий вывод дополнительной аргументацией, например: "Суд установил, что ответчик нарушил условие договора об оплате стоимости приобретенной в уставном капитале доли в установленный срок, но впоследствии исполнил свои обязательства по сделке в полном объеме, и сделал обоснованный вывод о том, что несвоевременная оплата доли не является существенным нарушением, влекущим расторжение договора..."*(28). Вместе с тем ясно, что речь идет не об оценке существенности или несущественности нарушения условий договора ввиду неоплаты покупателем покупной цены доли в ООО, а об особенностях правовой природы спорных отношений. Сегодня, по мнению ряда юристов*(29), подошла к своему логическому завершению и дискуссия по поводу возможности применения в полном объеме виндицирования доли в ООО. Основанием для такого вывода послужило принятие постановления Президиума ВАС РФ от 9 февраля 2010 г. N 13944/09 по заявлению закрытого акционерного общества "Невский гранит" о пересмотре в порядке надзора постановления Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 30 июля 2009 г. по делу N А56-31225/2008 Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области. ЗАО "Невский гранит" (общество) обратилось с иском к ОАО "Петродворцовая электросеть" (электросеть) об истребовании из его незаконного владения "2/3 долей трансформаторной подстанции". Президиум ВАС РФ, опроверг позицию кассационной инстанции, которая посчитала, что доля в праве, в отношении которой заявлены требования по настоящему иску, не является вещью, она не может находиться в фактическом владении какого-нибудь лица, поэтому не может быть истребована. Для формирования режима сделок с долями в ООО важно, что надзорная инстанция установила ряд исходных позиций для всех способов защиты прав на "бестелесные вещи", к которым относится и доля в праве ООО.

При этом высшая судебная инстанция руководствовалась общим пониманием субъективного права любого обладателя имущества, пояснив, что поскольку законодательство допускает такой вид имущества, как доля в праве собственности на неделимую вещь, при нарушении права на данный вид имущества его обладателю должна быть обеспечена защита. Судам необходимо гарантировать всем участникам спора в отношении имущества равные со всеми остальными собственниками и приобретателями права на защиту и, кроме того, обеспечить стабильность гражданского оборота. Президиум ВАС РФ пояснил, что при рассмотрении аналогичных дел необходимо, исходя из характера и последствий нарушения, рассматривать такие требования с применением по аналогии правил ст.ст. 301, 302 ГК РФ, т.е. правил о вещных исках.

Из данного постановления вытекает и ряд чисто материально-правовых выводов, которые в силу своего прецедентного характера стали общеобязательными для нижестоящих судов, касающихся оценки долей в ООО как любых "бестелесных вещей". В первую очередь, это установка на признание доли в праве, в том числе и доли в ООО как вида имущества, и, во-вторых, на возможность применения общих правил о защите права собственности к таким имущественным правам, как доля в ООО, а именно правил об истребовании имущественных прав как любого другого имущества.

Таким образом, судебные установления при отсутствии закрепленного концептуального понимания корпоративных прав и правил оборота корпоративных прав не только обогащают и углубляют правовое содержание норм действующего законодательства, повышают уровень их правовой эффективности, но и участвуют в создании полноценного механизма правового регулирования сделок с долями и тем самым формируют правовой режим сделок с корпоративными правами.

Библиографический список

1. Алексеев С.С. Правоприменительное и частное право. Постановка проблемы // Проблемы частного права. Вып. 2. Институт частного права. М.: Статут, 2006.

2. Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). М.: Право и государство, 2005.

3. Бодров С.Ю. Судебный прецедент в системе источников российского права: вопросы теории и практики: Дис. ... канд. юрид. наук. Ульяновск, 2004.

4. Венгеров А.Б. Научное обоснование судебного прецедента. М.: ЛИТНАБ, 2007.

5. Григорьев М. Виндицируй незримое // эж-ЮРИСТ. 2010. N 15.

6. Гук П.А. Судебный прецедент как источник права: Дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2002.

7. Гук П.А. Судебный прецедент: теория и практика. М., 2009.

8. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1976.

9. Илюшина М.Н, Чашкова С.Ю. Особенности договорных форм раздела общего имущества супругов предпринимательского назначения // Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. N 3.

10. Картушев А.А. Судебный прецедент в Российской Федерации: реальность и перспектива // Мировой судья. 2011. N 4.

11. Марченко М.Н. Источники права. М., 2005.

12. Нерсесянц В.С. Судебный прецедент в международном военном праве. М.: Лига, 2007.

13. Пашенцев Д.А. Судебный прецедент как источник права в правовой системе России // Современное право. 2011. N 4.

14. Победоносцев К.П. Судебное руководство. М., 2004.

15. Пряхина Т.М., Розанова Е.В. Решения Европейского Суда по правам человека в правовой системе России // Вестник МГПУ. Серия "Юридические науки". 2010. N 2.

16. Фатхутдинов Р.С. Уступка доли в уставном капитале ООО. Теория и практика. М.: Волтерс Клувер, 2009. С. 22.

М.Н. Илюшина,

кандидат юридических наук, доцент,

заведующая кафедрой предпринимательского права,

гражданского и арбитражного процесса

Российской правовой академии Минюста России

"Законы России: опыт, анализ, практика", N 1, январь 2012 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См. подробнее: Гук П.А. Судебный прецедент как источник права: Дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2002.

*(2) См.: Алексеев С.С. Правоприменительное и частное право. Постановка проблемы // Проблемы частного права. Вып. 2. Институт частного права. М.: Статут, 2006. С. 16. 

*(3) Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). М.: Право и государство, 2005. С. 260.

*(4) Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1976. С. 301.

*(5) Победоносцев К.П. Судебное руководство. М., 2004. С. 102.

*(6) Марченко М.Н. Источники права. М., 2005. С. 379.

*(7) Вспомогательные источники международного права (прецедент и доктрина). URL: http://www.allpravo.ru/ diploma/doc33p0/instrum5290/print5292.html.

*(8) См.: Бодров С.Ю. Судебный прецедент в системе источников российского права: вопросы теории и практики: Дис. ... канд. юрид. наук. Ульяновск, 2004.

*(9) Пряхина Т.М., Розанова Е.В. Решения Европейского Суда по правам человека в правовой системе России // Вестник МГПУ. Серия "Юридические науки". 2010. N 2. С. 83.

*(10) См.: Венгеров А.Б. Научное обоснование судебного прецедента. М.: ЛИТНАБ, 2007. С. 348.

*(11) См.: Картушев А.А. Судебный прецедент в Российской Федерации: реальность и перспектива // Мировой судья. 2011. N 4.

*(12) См.: Нерсесянц В.С. Судебный прецедент в международном военном праве. М.: Лига, 2007. С. 173.

*(13) См.: Картушев А.А. Указ. соч.

*(14) Гук П.А. Судебный прецедент: теория и практика. М., 2009. С. 55.

*(15) См.: Пашенцев Д.А. Судебный прецедент как источник права в правовой системе России // Современное право. 2011. N 4.

*(16) См.: Фатхутдинов Р.С. Уступка доли в уставном капитале ООО. Теория и практика. М.: Волтерс Клувер, 2009. С. 22.

*(17) См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая // http//www.arbitr.ru/_upimg/F1D187 3F3B7610EA129A145 (дата обращения - 26 декабря 2010 г.).

*(18) См.: Там же.

*(19) См., например: Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 12 октября 2006 г. N Ф08-5125/2006 по делу N A32-17049/2004-32/468; постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 24 октября 2006 г. N А33-748/04-С1-Ф02-5482/06-С2 по делу N А33-748/04-С1 и др.

*(20) См., например: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 26 сентября 2006 г. по делу N А56-22548/03; постановление ФАС Московского округа от 14-19 сентября 2006 г. N КГ-А40/8627-06 по делу N А40-9363/05-131-88 и др.

*(21) СЗ РФ. 1998. N 7. Ст. 785.

*(22) Обращаем внимание, что на момент сдачи журнала в печать Президент РФ подписал ФЗ от 6 декабря 2011 г. N 405-ФЗ "О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в части совершенствования порядка обращения взыскания на заложенное имущество", внесший изменения в ст. 25 Закона об ООО.

*(23) Подробнее см.: Илюшина М.Н., Чашкова С.Ю. Особенности договорных форм раздела общего имущества супругов предпринимательского назначения // Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. N 3.

*(24) См.: Протест Верховного Суда РФ от 9 января 2003 г. N 20-В02-24.

*(25) СЗ РФ. 2002. N 43. Ст. 4190.

*(26) См.: Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 15 мая 2007 г. N А19-22993/06-Ф02-2688/07 по делу N А19-22993/06.

*(27) См.: Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 12 марта 2009 г. N Ф04-1333/2009(1820-А46-16), N Ф04-1333/2009(1821-А46-16) по делу N А46-13990/2008.

*(28) См.: Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 14 января 2009 г. по делу N А79-3326/2008.

*(29) Подробнее см.: Григорьев М. Виндицируй незримое // эж-ЮРИСТ. 2010. N 15.