Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 2 июля 2018 г. N 09АП-26570/18

г. Москва

02 июля 2018 г.

Дело N А40-144044/17

Резолютивная часть постановления объявлена 26 июня 2018 года.

Постановление изготовлено в полном объеме 02 июля 2018 года.

Девятый арбитражный апелляционный суд в составе:

председательствующего судьи А.Н. Григорьева

судей С.А. Назаровой, И.М. Клеандрова,

при ведении протокола секретарем судебного заседания К.А. Рыбаловой,

рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционную жалобу Липатова Сергея Владимировича на определение Арбитражного суда г. Москвы от 18 апреля 2018 года по делу N А40-144044/17, принятое судьей Никифоровым С.Л.

по заявлению Липатова Сергея Владимировича о включении в реестр требований кредиторов должника ООО ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННОЙ КОМПАНИИ "ИНВЕСТСЕРВИС" задолженности в размере 311 816 267, 04 руб.

по делу о несостоятельности (банкротстве) ООО ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННОЙ КОМПАНИИ "ИНВЕСТСЕРВИС",

при участии в судебном заседании:

от к/у ООО "Эскорт" - Береза Е.А., дов. от 25.06.18

от ПАО "МОСОБЛБАНК" - Комиссаров К.В., дов. от 16.05.18

от ООО ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННОЙ КОМПАНИИ "ИНВЕСТСЕРВИС" - Сорокань М.Н., дов. от 24.04.18

от Липатова Сергея Владимировича - Рукавицын Р.А., дов. от 22.06.18

УСТАНОВИЛ:

Определением Арбитражного суда города Москвы от 20.11.2017 г. в отношении ООО ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННОЙ КОМПАНИИ "ИНВЕСТСЕРВИС" (ОГРН 1027739538738, ИНН 7715008900) введена процедура наблюдения. Временным управляющим должника утвержден Литинский Вячеслав Валерьевич (ИНН 222310222870, СНИЛС 12257422938, адрес: 656055, г. Барнаул, а/я 1215). Сообщение опубликовано в газете "Коммерсантъ" N 230 от 09.12.2017 г., стр. 79.

В Арбитражный суд города Москвы поступило заявление-требование Липатова Сергея Владимировича о включении в реестр требований кредиторов должника ООО ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННОЙ КОМПАНИИ "ИНВЕСТСЕРВИС" задолженности в размере 311 816 267, 04 руб.

Определением Арбитражного суда г. Москвы от 18.04.2018 в удовлетворении заявленного требования отказано.

Не согласившись с принятым по делу судебным актом, Липатов Сергей Владимирович обратился в Девятый арбитражный апелляционный суд с апелляционной жалобой, в которой просит указанное определением суда первой инстанции отменить, принять новый судебный акт.

Представитель Липатова Сергея Владимировича в судебном заседании доводы апелляционной жалобы поддержал.

Представитель ООО ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННОЙ КОМПАНИИ "ИНВЕСТСЕРВИС" в судебном заседании доводы апелляционной жалобы поддержал.

Представитель конкурсного управляющего ООО "Эскорт" в судебном заседании против удовлетворения апелляционной жалобы возражал по доводам отзыва.

Представитель конкурсного управляющего ПАО "МОСОБЛБАНК" в судебном заседании против удовлетворения апелляционной жалобы возражал по доводам отзыва.

Проверив законность и обоснованность обжалуемого судебного акта в соответствии со ст.ст.266,268 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, исследовав материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, апелляционный суд не находит оснований для изменения или отмены судебного акта.

Как усматривается из материалов дела и установлено судом первой инстанции, свои Липатов С.В. основывает на неисполнении должником обязательств по оплате следующих договоров займа:

1 Договор займа N 01- 06/2016 от 16.06.2016 г. 142 200 000, 00 142 200 000, 00 1 978 520, 14

2. Договор займа N 18 от 20.07.2016 г. 100 000 000, 00 100 000 000, 00 2 071 590,31

3. Договор займа N 19 от 27.07.2016 г. 20 000 000, 00 20 000 000, 00 407 665, 97

4. Договор займа N 20 от 06.09.2016 г. 7 600 000, 00 7 600 000, 00 35 450, 84

5. Договор займа N 01/2016 от 21.01.2016 г. 35 000 500, 00 18 500 000, 00 148 627, 03

6. Договор займа N 16 от 17.05.2016 г. 13 000 000, 00 7 218 000, 00 1 058 129, 64

7. Договор займа N 3 от 17.05.2016 г. 3 000 000, 00 0, 00 15 118, 55

8. Договор займа N 22 от 18.08.2017 г. 10 550 000, 00 10 550 000, 00 33 164, 56

Итого сумма основного долга - 306 068 000,00

Сумма процентов за пользование суммой займа на 16.11.2017 г., руб. - 5 748 267, 04.

Отказывая в удовлетворении заявленного требования суд первой инстанции руководствовался следующим.

Согласно ст. 65 АПК РФ каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений.

Дела о несостоятельности (банкротстве) в силу части 1 статьи 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и пункта 1 статьи 32 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации, с особенностями, установленными федеральными законами, регулирующими вопросы несостоятельности (банкротства).

В соответствии с пунктом 6 статьи 16 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" (далее Закон о банкротстве) требования кредиторов включаются в реестр требований кредиторов и исключаются из него арбитражным управляющим или реестродержателем исключительно на основании вступивших в силу судебных актов, устанавливающих их состав и размер, если иное не определено настоящим пунктом.

Установление требований кредиторов осуществляется арбитражным судом в соответствии с порядком, определенном статьями 71 и 100 Закона о банкротстве, в зависимости от процедуры банкротства, введенной в отношении должника.

По смыслу названных норм, арбитражный суд проверяет обоснованность предъявленных к должнику требований и выясняет наличие оснований для их включения в реестр требований кредиторов, исходя из подтверждающих документов.

При рассмотрении обоснованности требования кредитора подлежат проверке доказательства возникновения задолженности в соответствии с материальноправовыми нормами, которые регулируют обязательства, не исполненные должником.

В силу пункта 1 статьи 40 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" к заявлению кредитора прилагаются документы, подтверждающие обязательства должника перед кредитором, а также наличие и размер задолженности по указанным обязательствам, доказательства оснований возникновения задолженности, позволяющие установить документальную обоснованность этих требований.

Согласно разъяснениям, данным в пункте 26 постановления Пленума ВАС РФ в от 22.06.2012 N 35 "О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве", в силу пунктов 3-5 статьи 71 и пунктов 3-5 статьи 100 Закона о банкротстве проверка обоснованности и размера требований кредиторов осуществляется судом независимо от наличия разногласий относительно этих требований между должником и лицами, имеющими право заявлять соответствующие возражения, с одной стороны, и предъявившим требование кредитором - с другой стороны. При установлении требований кредиторов в деле о банкротстве судам следует исходить из того, что установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности.

В связи с изложенным при установлении требований в деле о банкротстве не подлежит применению часть 3.1 статьи 70 АПК РФ, согласно которой обстоятельства, на которые ссылается сторона в обоснование своих требований, считаются признанными другой стороной, если они ею прямо не оспорены или несогласие с такими обстоятельствами не вытекает из иных доказательств, обосновывающих представленные возражения относительно существа заявленных требований; также при установлении требований в деле о банкротстве признание должником или арбитражным управляющим обстоятельств, на которых кредитор основывает свои требования (часть 3 статьи 70 АПК РФ), само по себе не освобождает другую сторону от необходимости доказывания таких обстоятельств.

Согласно позиции, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 15.06.2016 N 308-ЭС16-1475, доказывание в деле о банкротстве факта общности экономических интересов допустимо не только через подтверждение аффилированности юридической (в частности, принадлежность лиц к одной группе компаний через корпоративное участие), но и фактической. Второй из названных механизмов по смыслу абзаца 26 статьи 4 Закона РСФСР от 22.03.1991 N 948-1 "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" не исключает доказывания заинтересованности даже в тех случаях, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц, однако сохраняется возможность оказывать влияние на принятие решений в сфере ведения предпринимательской деятельности.

О наличии такого рода аффилированности может свидетельствовать поведение лиц в хозяйственном обороте, в частности, заключение между собой сделок и последующее их исполнение на условиях, недоступных обычным (независимым) участникам рынка.

При представлении доказательств аффилированности должника с участником процесса (в частности, с лицом, заявившем о включении требований в реестр, либо с ответчиком по требованию о признании сделки недействительной) на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего обстоятельства. В частности, он обязан раскрыть разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключенного соглашения.

В рассматриваемом случае Кредитор и Должник являются заинтересованными лицами в силу прямого указания Закона о банкротстве.

Так, согласно ч.2 ст. 19 Закона о банкротстве Заинтересованными лицами по отношению к должнику - юридическому лицу признается лицо, имеющее или имевшее в течение указанного периода возможность определять действия должника, а также его супруг, родственники по прямой восходящей и нисходящей линии, сестры, братья и их родственники по нисходящей линии, родители, дети, сестры и братья супруга.

Кроме того, согласно ч.1 ст. 19 Закона о банкротстве Заинтересованными лицами по отношению к должнику - юридическому лицу признаются аффилированные с ним лица.

Понятие аффилированного лица и его квалификационные признаки даны в ст.4 Закона РСФСР от 22.03.1991 N 948-1 (ред. от 26.07.2006) "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках". В частности, к ним относятся лица, которые имеют право распоряжаться более чем 20 процентами общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции либо составляющие уставный или складочный капитал вклады, доли данного юридического лица, а также их супруги и родственники.

Заявитель Липатов С.В. является мужем мажоритарного учредителя должника Липатовой А.А. с долей в уставном капитале 61%, имеющей в силу законодательства об Обществах с ограниченной ответственностью непосредственную возможность определять деятельность Общества, а значит является аффилированным и заинтересованным лицом по отношению к Должнику.

Кроме того, суд считает, что вышеуказанные были заключены на нестандартных условиях по порядку уплаты и размеру процентов за пользование займом, а также по условиям выплаты процентов за пользование займом. В частности:

1) процентная ставка по Договорам займа на общую сумму более 300 млн. рублей составила всего 2%. При этом, по данным ЦБ РФ, средневзвешенная процентная ставка по кредиту для нефинансовой организации в 2016 году колебалась в диапазоне от 13,37% по состоянию на январь, до 11,83% по состоянию на декабрь,

2) процентная ставка по Договорам займа была ниже ставки инфляции, т.е. убыточна для Заимодавца. Так, по данным ЦБ РФ инфляция в 2016 году составила 5,4%;

3) согласно условиям Договора, проценты за пользование Займом уплачиваются единовременно, вместе с возвратом основной суммы займа - через 3 года, после выдачи займа,

4) аналогичная форма и условия Договора займа была использована участником Должника, кредитором Ершовым Ю.Б.

Суд посчитал, что выбор подобных внутригрупповых отношений был обусловлен намерением создать подконтрольную кредиторскую задолженность для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов при банкротстве должника.

В соответствии с разъяснениями, данными Верховным Судом Российской Федерации в пункте 18 Обзора судебной практики N 5 (2017), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 27.12.17. не подлежит включению в реестр требований кредиторов должника требование участника должника, основанное на притворной сделке, прикрывающей обязательства, вытекающие из факта участия заявителя в хозяйственном обществе, признанном банкротом.

В силу абзаца восьмого статьи 2 Закона о банкротстве к числу конкурсных кредиторов не могут быть отнесены участники, предъявляющие к должнику требования из обязательств, вытекающих из факта участия.

Как указал Верховный Суд Российской Федерации в Определении от 06.07.17 N 308-ЭС17-1556(2) по делу N А32-19056/2014, при функционировании должника в отсутствие кризисных факторов его участник как член высшего органа управления объективно влияет на хозяйственную деятельность должника (в том числе посредством заключения с последним сделок, условия которых недоступны обычному субъекту гражданского оборота, принятия стратегических управленческих решений и т.д.).

Поэтому в случае последующей неплатежеспособности (либо недостаточности имущества) должника исходя из требований добросовестности, разумности и справедливости (пункт 2 статьи 6 Гражданского кодекса Российской Федерации) на такого участника подлежит распределению риск банкротства контролируемого им лица, вызванного косвенным влиянием на неэффективное управление последним, посредством запрета в деле о несостоятельности противопоставлять свои требования требованиям иных (независимых) кредиторов.

Указанным Определением Верховного Суда Российской Федерации установлено, что по смыслу статьи 2 Закона о банкротстве к обязательствам корпоративного рода относятся не только такие, существование которых прямо предусмотрено корпоративным законодательством (выплата дивидендов, действительной стоимости доли и т.д.), но также и обязательства, которые, хотя формально и имеют гражданскоправовую природу, в действительности таковыми не являются (в том числе по причине того, что их возникновение и существование было бы невозможно, если бы заимодавец не участвовал в капитале должника).

Также Верховный Суд Российской Федерации дополнительно указывает, что при оценке допустимости включения основанных на договорах займа требований участников следует детально исследовать природу соответствующих отношений, сложившихся между должником и заимодавцем, а также поведение потенциального кредитора в период, предшествующий банкротству. В частности, предоставление должнику денежных средств в форме займа (в том числе на льготных условиях) может при определенных обстоятельствах свидетельствовать о намерении заимодавца временно компенсировать негативные результаты своего воздействия на хозяйственную деятельность должника. В такой ситуации заем может использоваться вместо механизма увеличения уставного капитала, позволяя на случай банкротства формально нарастить подконтрольную кредиторскую задолженность с противоправной целью последующего уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов, чем нарушается обязанность действовать в интересах кредиторов и должника.

При таких условиях с учетом конкретных обстоятельств дела суд вправе переквалифицировать заемные отношения в отношения по поводу увеличения уставного капитала по правилам пункта 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации либо при установлении противоправной цели - по правилам об обходе закона (пункт 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, абзац 8 статьи 2 Закона о банкротстве), признав за прикрываемым требованием статус корпоративного, что является основанием для отказа во включении его в реестр.

Как указано выше, Заявитель не только предоставил денежные средства Должнику на безусловно льготных условиях, но и сам лишился дохода (не менее чем трехкратного по сравнению с условиями заключенных договоров займа), который он мог извлечь от использования данных денежных средств в условиях обычного гражданского оборота, например, разместив их на вкладе в кредитной организации.

Кроме того, Заявителем не представлена информация об источнике получения им данных денежных средств, при этом существующая правоприменительная практика однозначно указывает на то, что в случае, если такие средства получены кредитором вследствие выплаты Должником ему (в рассматриваемом случае - его супруге) дивидендов, то подобное свидетельствует о желании участника общества скрыть корпоративный характер своих действий.

Суд считает, что заключенные Заявителем с Должником договоры займа, хотя формально и имеют гражданско-правовую природу, в действительности таковыми не являются по причине того, что их заключение было бы невозможно, если бы Заявитель не участвовал в капитале Должника.

В связи с чем такая сделка является корпоративной и требования по ней не могут быть включены в реестр кредиторов.

Кроме того, согласно правовой позиции Верховного Суда Российской Федерации, приведенной в Определении Верховного Суда РФ от 21.02.2018 N 310-ЭС17-17994(1, 2) по делу N А68-10446/2015, презюмируется, что мажоритарный участник, предоставляя финансирование в тяжелый для подконтрольного общества период деятельности, должен осознавать повышенный риск невозврата переданной обществу суммы. Если план выхода из кризиса реализовать не удастся, то данная сумма не подлежит возврату, по крайней мере, до расчетов с независимыми кредиторами. В частности, в деле о банкротстве общества требование мажоритарного участника, фактически осуществлявшего докапитализацию, о возврате финансирования не может быть уравнено с требованиями независимых кредиторов (противопоставлено им), поскольку вне зависимости от того, каким образом оформлено финансирование, оно по существу опосредует увеличение уставного капитала. Иной вывод противоречил бы самому понятию конкурсного кредитора (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 15.02.2018 N 305-ЭС17-17208).

В соответствии с пунктом 1 статьи 170 ГК РФ сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия (мнимая сделка), ничтожна. Данная норма направлена на защиту от недобросовестности участников гражданского оборота. Фиктивность мнимой сделки заключается в том, что у ее сторон нет цели достижения заявленных результатов. Волеизъявление сторон мнимой сделки не совпадает с их внутренней волей. Реальной целью мнимой сделки в настоящем деле является искусственное создание задолженности стороны сделки перед другой стороной для последующего участия в распределении имущества должника.

В то же время для этой категории ничтожных сделок определения точной цели не требуется. Установление факта того, что стороны на самом деле не имели намерения на возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей, обычно порождаемых такой сделкой, является достаточным для квалификации сделки как ничтожной.

Сокрытие действительного смысла сделки находится в интересах обеих ее сторон. Совершая сделку лишь для вида, стороны правильно оформляют все документы, но создать реальные правовые последствия не стремятся. Поэтому факт расхождения волеизъявления с волей устанавливается судом путем анализа фактических обстоятельств, подтверждающих реальность намерений сторон.

Обстоятельства устанавливаются на основе оценки совокупности согласующихся между собой доказательств. Доказательства, обосновывающие требования и возражения, представляются в суд лицами, участвующими в деле, и суд не вправе уклониться от их оценки (ст.ст. 65,168,170 АПК РФ).

Отсюда следует, что при наличии обстоятельств, очевидно указывающих на мнимость сделки, либо доводов стороны спора о мнимости, установление только тех обстоятельств, которые указывают на формальное исполнение сделки, явно недостаточно (тем более, если решение суда по спорной сделке влияет на принятие решений в деле о банкротстве, в частности, о включении в реестр требований кредиторов).

При рассмотрении вопроса о мнимости договора поставки и документов, подтверждающих передачу товара, суд не должен ограничиваться проверкой соответствия копий документов установленным законом формальным требованиям. Необходимо принимать во внимание и иные документы первичного учета, а также иные доказательства (в том числе доказательства закупки товаров у третьих лиц).

Проверяя действительность сделки, послужившей основанием для включения требований ответчика в реестр требований кредиторов, исходя из доводов о наличии признаков мнимости сделки и ее направленности на создание искусственной задолженности кредитора, суд должен осуществлять проверку, следуя принципу установления достаточных доказательств наличия или отсутствия фактических отношений по поставке. Целью такой проверки является установление обоснованности долга, возникшего из договора, и недопущение включения в реестр необоснованных требований, поскольку такое включение приводит к нарушению прав и законных интересов кредиторов, имеющих обоснованные требования, а также должника и его учредителей (участников). При наличии убедительных доказательств невозможности поставки бремя доказывания обратного возлагается на сторон сделки.

Указанная правовая позиция изложена в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда от 18.10.2012 года N 7204/12 по делу N А70-5326/2011.

Следует учитывать, что стороны мнимой сделки могут также осуществить для вида ее формальное исполнение.

Однако, такое формальное исполнение не может препятствовать квалификации сделки в качестве мнимой согласно разъяснения, указанным в п. 86 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 года N 25.

Оценивая действия сторон, суд считает, что, несмотря на фактическую передачу заявителем должнику подлинных документов, в действиях сторон прослеживаются признаки явной недобросовестности и злоупотребления правом.

В силу Гражданского кодекса Российской Федерации не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. В случае несоблюдения требований, предусмотренных пунктом 1 названной статьи, суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права (пункт 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В пункте 1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" разъяснено, что положения Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, законов и иных актов, содержащих нормы гражданского права (статья 3 Гражданского кодекса Российской Федерации), подлежат истолкованию в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства, закрепленными в статье 1 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно пункту 3 статьи 1 Гражданского кодекса Российской Федерации при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. В силу пункта 4 статьи 1 Гражданского кодекса Российской Федерации никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения.

Оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации. По общему правилу пункта 5 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное.

Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации), например, признает условие, которому недобросовестно воспрепятствовала или содействовала эта сторона соответственно наступившим или ненаступившим (пункт 3 статьи 157 Гражданского кодекса Российской Федерации); указывает, что заявление такой стороны о недействительности сделки не имеет правового значения (пункт 5 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Злоупотребление правом при совершении сделки нарушает запрет, установленный статьей 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, поэтому такая сделка признается недействительной на основании статей 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации (вопрос 6 "Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации 1 (2015)" (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 04 марта 2015 года).

Поскольку в действиях сторон прослеживаются признаки явной недобросовестности и злоупотребления правом, оснований для удовлетворения требований Липатова С.В. не имеется.

Апелляционный суд поддерживает выводы суда первой инстанции и отклоняет доводы жалобы, поскольку мажоритарный участник (акционер) осуществляющий вложение средств с использованием заемного механизма, публично не раскрывает финансирование компании.

Поэтому в ситуации, когда одобренный мажоритарным участником (акционером) план выхода из кризиса, не раскрытый публично, не удалось реализовать, на таких участников (акционеров) относятся убытки, связанные с санационной деятельностью в отношении контролируемого хозяйственного общества, в пределах капиталозамещающего финансирования, внесенного ими при исполнении упомянутого плана. Именно эти участники (акционеры), чьи голоса формировали решения высшего органа управления хозяйственным обществом (общего собрания участников (акционеров)), под контролем которых находился и единоличный исполнительный орган, ответственны за деятельность самого общества в кризисной ситуации и, соответственно, несут риск неэффективности избранного плана непубличного дофинансирования (определение Верховного Суда Российской Федерации от 12.02.2018 N 305-ЭС15-5734(4, 5)).

Предоставляя подобное финансирование в тяжелый для подконтрольного общества период деятельности, такой мажоритарный участник должен осознавать повышенный риск невозврата переданной обществу суммы. Если план выхода из кризиса реализовать не удастся, то данная сумма не подлежит возврату, по крайней мере, до расчетов с независимыми кредиторами.

В частности, в деле о банкротстве общества требование мажоритарного участника, фактически осуществлявшего докапитализацию, о возврате финансирования не может быть уравнено с требованиями независимых кредиторов (противопоставлено им), поскольку вне зависимости от того, каким образом оформлено финансирование, оно по существу опосредует увеличение уставного капитала. Иной вывод противоречил бы самому понятию конкурсного кредитора (абзац восьмой статьи 2 Закона о банкротстве, определение Верховного Суда Российской Федерации от 15.02.2018 N 305-ЭС17-17208).

К тому же изъятие вложенного названным мажоритарным участником (акционером) не может быть приравнено к исполнению обязательств перед независимыми кредиторами и в силу недобросовестности такого поведения (пункт 4 статьи 1 Гражданского кодекса Российской Федерации)

Таким образом, суд первой инстанции правильно определил юридически значимые обстоятельства, дал правовую оценку установленным обстоятельствам и постановил законное и обоснованное определение. Выводы суда первой инстанции соответствуют обстоятельствам дела. Нарушений норм процессуального права, влекущих отмену определения, судом первой инстанции допущено не было.

Учитывая изложенное, суд апелляционной инстанции считает, что Арбитражным судом г. Москвы выяснены все обстоятельства дела, правильно оценены доводы сторон и вынесено законное и обоснованное определение, в связи с чем, жалоба не подлежит удовлетворению.

Руководствуясь ст. ст. 176, 266 - 269, 272 Арбитражного процессуального Кодекса Российской Федерации

ПОСТАНОВИЛ:

Определение Арбитражного суда г. Москвы от 18 апреля 2018 года по делу N А40-144044/17 оставить без изменения, а апелляционную жалобу Липатова Сергея Владимировича - без удовлетворения.

Постановление вступает в законную силу со дня принятия и может быть обжаловано в течение одного месяца со дня изготовления в полном объеме в Арбитражный суд Московского округа.

Председательствующий судья

А.Н. Григорьев

Судьи

С.А. Назарова И.М. Клеандров