Определение Конституционного Суда РФ от 4 июня 2013 г. N 900-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Чирковой Тамары Александровны на нарушение ее конституционных прав положениями части 1 статьи 30.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

заслушав заключение судьи Ю.Д. Рудкина, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданки Т.А. Чирковой, установил:

1. Постановлением должностного лица ОГИБДД МО МВД России в городе Адыгейске Республики Адыгея от 10 мая 2012 года на основании пункта 8 части 1 статьи 24.5 и в соответствии с пунктом 1 части 1.1 статьи 29.9 КоАП Российской Федерации производство по делу об административном правонарушении, возбужденному по части 3 статьи 12.14 КоАП Российской Федерации (невыполнение требований Правил дорожного движения уступить дорогу транспортному средству, пользующемуся преимущественным правом движения) в отношении гражданина В.В. Чиркова, было прекращено в связи с его смертью (наступившей, как следует из представленных в Конституционный Суд Российской Федерации материалов, не в связи с дорожно-транспортным происшествием).

Гражданка Т.А. Чиркова, полагавшая, что содержащееся в мотивировочной части данного постановления утверждение о совершении В.В. Чирковым административного правонарушения существенно затрагивает честь и доброе имя ее покойного мужа, обжаловала это постановление в Теучежский районный суд Республики Адыгея, который определением от 19 июня 2012 года, оставленным без изменения решением судьи Верховного Суда Республики Адыгея от 13 августа 2012 года, возвратил ее жалобу без рассмотрения, указав, что Т.А. Чиркова не относится к числу лиц, которым статьей 30.1 КоАП Российской Федерации предоставлено право обжаловать подобные постановления.

По мнению заявительницы, часть 1 статьи 30.1 "Право на обжалование постановления по делу об административном правонарушении" КоАП Российской Федерации не соответствует статьям 21, 23, 45, 46, 48 и 55 Конституции Российской Федерации, поскольку содержащиеся в ней законоположения лишают близких родственников умершего права обжаловать вынесенное в отношении него постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении и тем самым нарушают принцип презумпции невиновности и право на судебную защиту, а также не согласуются с конституционными требованиями обеспечения защиты чести, достоинства и доброго имени.

2. Согласно Конституции Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод; решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд; судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства (статья 46, части 1 и 2; статья 118, часть 2).

Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях неоднократно указывал, что из права каждого на судебную защиту его прав и свобод, как оно сформулировано в статье 46 Конституции Российской Федерации, не следует возможность выбора лицом по своему усмотрению той или иной процедуры судебной защиты, особенности которых применительно к отдельным видам судопроизводства и категориям дел определяются, исходя из Конституции Российской Федерации, федеральным законом (определения от 24 ноября 2005 года N 508-О, от 19 июня 2007 года N 389-О-О, от 15 апреля 2008 года N 314-О-О).

Закрепление в федеральном законе применительно к отдельным видам судопроизводства и категориям дел способов и процедур судебной защиты обусловливается особенностями материальных правоотношений, определяющих предмет рассмотрения в каждом виде судопроизводства, а также характером рассматриваемых дел, существом и значимостью вводимых санкций и правовых последствий их назначения (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 28 мая 1999 года N 9-П, от 21 марта 2007 года N 3-П, от 17 января 2008 года N 1-П и от 21 декабря 2011 года N 30-П).

Применительно к производству по делам об административных правонарушениях, совершенных физическими лицами, таким федеральным законом является Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, главой 30 которого исчерпывающим образом определен порядок обжалования постановлений по делам об административных правонарушениях, вынесенных должностными лицами, вышестоящими органами, вышестоящими должностными лицами. В силу части 1 статьи 30.1 данного Кодекса в системной связи с иными его положениями постановление по делу об административном правонарушении может быть обжаловано лицами, указанными в его статьях 25.1-25.5 и пункте 3 части 1 статьи 25.11, - лицом, в отношение которого ведется производство по делу, потерпевшим, законными представителями физического лица, законными представителями юридического лица, защитником и представителем, прокурором. Иные лица, в том числе супруг и близкие родственники лица, в отношении которого производство по делу об административном правонарушении прекращено в связи с его смертью, таким правом не наделены.

2.1. Конституционный Суд Российской Федерации ранее обращался к вопросу о возможности прекращения уголовного дела в связи со смертью подозреваемого (обвиняемого), когда с таким прекращением не согласны его близкие родственники, к которым Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации относит в том числе супруга и супругу (пункт 4 статьи 5).

Принимая во внимание наличие в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации деления оснований для прекращения производства по уголовному делу на реабилитирующие и нереабилитирующие, Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 14 июля 2011 года N 16-П пришел к выводу, что при прекращении уголовного дела в связи с таким нереабилитирующим основанием, как смерть подозреваемого (обвиняемого), прекращается и дальнейшее доказывание его виновности, но при этом подозрение или обвинение в совершении преступления с него не снимается; напротив, по существу, констатируется совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, конкретным лицом, от уголовного преследования которого государство отказывается по причине его смерти; тем самым такое лицо без вынесения и вступления в законную силу обвинительного приговора суда фактически признается виновным в совершении преступления.

Конституционный Суд Российской Федерации указал, что в данной правовой ситуации близкие родственники умершего обладают законным интересом, оправдывающим дальнейшее рассмотрение уголовного дела, который во всяком случае может заключаться в желании защитить как честь и достоинство умершего и добрую память о нем, так и собственные честь и достоинство, страдающие ввиду сохранения известной неопределенности в правовом статусе умершего в случае прекращения в отношении него уголовного дела по нереабилитирующему основанию. Однако близким родственникам умершего подозреваемого (обвиняемого) или каким-либо другим заинтересованным лицам не была предоставлена возможность добиваться его реабилитации, в том числе посредством права не согласиться с прекращением уголовного дела и требовать его рассмотрения в обычном порядке, что вступало в противоречие с конституционным требованием обеспечения защиты чести, достоинства и доброго имени, а также прав, вытекающих из презумпции невиновности, равно как и других прав и законных интересов, которым предопределяется необходимость предоставления этим лицам - ввиду особенностей их фактического положения - надлежащих процессуальных прав. Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что такие ограничения не имеют объективного и разумного оправдания и ведут к нарушению гарантий, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, ее статьями 19 (часть 1), 21 (часть 1), 23 (часть 1), 46 (части 1 и 2), 49 и 123 (часть 3).

2.2. Правовое регулирование порядка привлечения к административной ответственности во многом предопределяется тем, что большинство административных правонарушений - в сравнении с запрещенными уголовным законом деяниями - представляют собой деяния, которые характеризуются невысокой степенью общественной опасности, влекут менее строгие меры ответственности и имеют для граждан не столь значительные негативные последствия, но при этом носят массовый характер. Это относится и к предусмотренному частью 3 статьи 12.14 КоАП Российской Федерации правонарушению, производство по делу о котором было прекращено в отношении супруга Т.А. Чирковой.

Исходя из этих особенностей, Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 16 июня 2009 года N 9-П применительно к производству по делам об административных правонарушениях отметил, что федеральный законодатель вправе определять пределы целесообразности публичного преследования таким образом, чтобы обеспечить наряду с эффективной государственной, в том числе судебной, защитой прав граждан процессуальную экономию, оперативность при рассмотрении дел и профилактику правонарушений.

Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, устанавливая в части 1 статьи 24.5 перечень обстоятельств, исключающих производство по делу об административном правонарушении, предусматривает, что при наличии хотя бы одного из перечисленных в данной норме обстоятельств производство по делу об административном правонарушении не может быть начато, а начатое производство подлежит прекращению. К таким обстоятельствам относится смерть физического лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении (пункт 8 части 1 статьи 24.5 КоАП Российской Федерации), являющаяся основанием для прекращения производства по делу об административном правонарушении на любой его стадии (пункт 1 части 1.1 статьи 29.9, пункт 3 части 1 статьи 30.7 и пункт 4 части 2 статьи 30.17 КоАП Российской Федерации). Иными словами, при наличии данного обстоятельства дело об административном правонарушении не подлежит рассмотрению по существу и вопрос о виновности или невиновности лица в его совершении не исследуется.

2.3. В соответствии с частью 2 статьи 1.5 КоАП Российской Федерации лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, считается невиновным, пока его вина не будет доказана в порядке, предусмотренном данным Кодексом, и установлена вступившим в законную силу постановлением судьи, органа, должностного лица, рассмотревших дело.

Принятие постановления о прекращении производства по делу об административном правонарушении в связи со смертью физического лица, в отношении которого ведется соответствующее производство, свидетельствует лишь о нецелесообразности его дальнейшего рассмотрения. При этом, поскольку Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях не предусматривает деление оснований для прекращения дела на реабилитирующие и нереабилитирующие, в силу презумпции невиновности лицо, в отношении которого дело об административном правонарушении прекращено по основанию, предусмотренному пунктом 8 части 1 статьи 24.5 КоАП Российской Федерации, считается невиновным, т.е. государство, отказываясь от дальнейшего производства по делу в отношении этого лица, не ставит более под сомнение его статус в качестве невиновного.

В отличие от уголовно-процессуального регулирования, которое было предметом исследования Конституционного Суда Российской Федерации в Постановлении от 14 июля 2011 года N 16-П, правовое регулирование производства по делам об административных правонарушениях не влечет ситуаций, когда лицо, в отношении которого производство по делу прекращено в связи с его смертью, признавалось бы виновным в его совершении фактически без рассмотрения дела по существу, и не порождает для супруга, супруги, близких родственников умершего лица и других заинтересованных лиц негативных последствий.

Таким образом, федеральным законодателем, установившим - с учетом особенностей, характерных для большинства административных правонарушений, и исходя из необходимости соблюдения принципа презумпции невиновности - порядок прекращения производства по делу об административном правонарушении в связи со смертью физического лица, исключающий в системе действующего правового регулирования возможность возобновления дела по инициативе супруга, супруги, близких родственников умершего лица и иных заинтересованных лиц, был обеспечен баланс конституционно защищаемых интересов.

Соответственно, отсутствие у заявительницы права обжаловать постановление, которым в отношении ее умершего супруга было прекращено производство по делу об административном правонарушении, предусмотренном частью 3 статьи 12.14 КоАП Российской Федерации, не может рассматриваться как нарушающее принадлежащие ей конституционные права в указанном в жалобе аспекте.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Чирковой Тамары Александровны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин

Мнение судьи
Конституционного Суда Российской Федерации Г.А. Жилина

Выражаю несогласие с Определением Конституционного Суда Российской Федерации от 4 июня 2013 года N 900-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Т.А. Чирковой на нарушение ее конституционных прав положениями части 1 статьи 30.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях по следующим основаниям.

1. Согласно части 1 статьи 30.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в ее взаимосвязи со статьями 25.1-25.5 данного Кодекса постановление по делу об административных правонарушениях может быть обжаловано лицом, в отношение которого ведется соответствующее производство, а также потерпевшим, законными представителями физического и юридического лица, защитником и представителем по доверенности. Т.А. Чиркова оспорила конституционность приведенной нормы, поскольку она воспрепятствовала ей обжаловать постановление об административном правонарушении, вынесенное в отношении ее умершего мужа.

Как следует из представленных ею материалов, в тексте постановления от 10 мая 2012 года о прекращении дела об административном правонарушении в связи со смертью лица, в отношение которого ведется производство, указано, что водитель В.В. Чирков при управлении автомашиной не обеспечил безопасность дорожного движения и допустил столкновение с другой автомашиной. Полагая, что текст постановления о прекращении дела об административном правонарушении по нереабилитирующим основаниям не согласуется с презумпцией невиновности, умаляет честь, достоинство мужа, его доброе имя, а также ее честь и достоинство, Т.А. Чиркова обжаловала постановление в районный суд. Однако судья возвратил жалобу без рассмотрения, сославшись на часть 1 статьи 30.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, согласно которой заявительница не относится к числу лиц, наделенных правом обжаловать данное постановление.

2. Отказывая Т.А. Чирковой в принятии жалобы к рассмотрению, Конституционный Суд Российской Федерации указал, что отсутствие у нее права обжаловать постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении в отношении умершего мужа не может рассматриваться как нарушающее принадлежащие ей конституционные права. Однако этот вывод сделан в процедуре предварительного рассмотрения обращений, без исследования в условиях рассмотрения дела по существу всех доводов заявительницы и без приведения аргументов об их несостоятельности применительно ко всем аспектам жалобы. Его обоснование свелось по существу к тому, что постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении по данному основанию не создает ситуации, когда лицо, в отношение которого производство по дело прекращено в связи с его смертью, признавалось бы виновным, и потому не порождает для близких родственников умершего лица и иных заинтересованных лиц негативных последствий.

Между тем в судебной практике такого рода постановления являются одним из основных доказательств по делам о гражданско-правовых последствиях административного правонарушения (часть первая статьи 55 ГПК Российской Федерации и часть 1 статьи 64 АПК Российской Федерации) и им обычно придается особое значение при доказывании требований и возражений заинтересованных лиц. Но даже если данное обстоятельство не принимать во внимание, во всяком случае не следовало оставлять без надлежащей оценки доводы жалобы Т.А. Чирковой о желании обращением в суд защитить честь и достоинство умершего мужа, а также собственную честь и достоинство. Это требовало сопоставления возникшей в практике применения оспоренной нормы ситуации с конституционной обязанностью государства обеспечивать охрану достоинства личности, права каждого на защиту своей чести и доброго имени, в том числе посредством предоставления возможности обращения к средствам судебной защиты (статьи 21 (часть 1), 23 (часть 1) и 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации). Указанная обязанность государства в полной мере распространяется на охрану и защиту чести, достоинства и доброго имени умерших лиц, порядок которых определяется действующим законодательством.

Так, согласно пункту 1 статьи 152 ГК Российской Федерации гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь и достоинство сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности; по требованию заинтересованных лиц допускается защита чести и достоинства гражданина и после его смерти. В данном случае сведения о том, что именно В.В. Чирков в автотранспортном правонарушении не обеспечил безопасность дорожного движения и допустил столкновение с другой автомашиной (т.е. нарушил установленные законодательством правила дорожного движения), распространены в постановлении о прекращении производства по делу об административном правонарушении. Поскольку для обжалования таких постановлений существует специальный судебный порядок, предусмотренный оспоренной нормой, Т.А. Чиркова, считающая эти сведения порочащими их общие с умершим мужем честь и достоинство, лишена возможности обратиться с соответствующим иском в порядке, предусмотренном гражданским судопроизводством (пункт 7 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 года N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц").

Соответственно, защита данного конституционного права в системе действующего правового регулирования возможна лишь посредством обжалования такого постановления в порядке, предусмотренном законодательством об административных правонарушениях. Однако по буквальному смыслу оспоренной нормы и по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, близкие родственники и другие заинтересованные лица не вправе обращаться в суд с жалобой на постановление по делу об административном правонарушении, производство по которому прекращено в связи со смертью привлекаемого к ответственности лица. Лишены они такого права и в тех случаях, когда считают, что текст соответствующего постановления порочит также их собственную честь и достоинство в связи с умалением чести, достоинства и доброго имени умершего.

3. При анализе мотивов Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 4 июня 2013 года N 900-О возникают сомнения, что они согласуются и с ранее выраженными правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации, сохраняющими свою юридическую силу.

Так, Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно указывал ранее, что право на судебную защиту, как следует из статьи 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 17 (части 1 и 2) и 19 (часть 1), - это не только право на обращение в суд, но и возможность получения реальной судебной защиты путем восстановления нарушенных прав и свобод, которая должна быть обеспечена государством; иное не согласуется с универсальным во всех видах судопроизводства требованием эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего критериям справедливости, умаляет и ограничивает право на судебную защиту, в рамках осуществления которого возможно обжалование в суд решений и действий (бездействия) любых государственных органов (постановления от 2 февраля 1996 года N 4-П, от 3 февраля 1998 N 5-П, от 28 мая 1999 года N 9-П, от 11 мая 2005 года N 5-П, от 21 апреля 2010 года N 10-П и др.).

Применительно к уголовному судопроизводству Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно признавал недопустимым в сопоставлении со статьей 46 Конституции Российской Федерации ограничение права на судебное обжалование действий и решений, затрагивающих права и законные интересы граждан, на том лишь основании, что эти граждане не были признаны в установленном порядке участниками производства по делу (постановления от 23 марта 1999 года N 5-П, от 27 июня 2000 года N 11-П, определения от 22 января 2004 года N 119-О, от 5 ноября 2004 года N 350-О и др.). В указанном аспекте производство по делам об административных правонарушениях не отличается от уголовного судопроизводства, и на него полностью должна распространяться приведенная правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации, как имеющая универсальное значение при определении конституционно-правовых параметров права на судебную защиту.

4. Конституционным Судом Российской Федерации применительно к уголовному судопроизводству ранее рассматривался вопрос о праве близких родственников участника автотранспортного происшествия, производство в отношении которого прекращено в связи с его смертью, требовать продолжения производства в целях возможной реабилитации умершего.

Постановлением от 14 июля 2011 года N 16-П взаимосвязанные положения пункта 4 части первой статьи 24 и пункта 1 статьи 254 УПК Российской Федерации были признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации в той мере, в какой эти положения в системе действующего правового регулирования позволяют прекратить уголовное дело в связи со смертью подозреваемого (обвиняемого) без согласия его близких родственников.

Решение о неконституционности названных норм было принято при наличии у близких родственников права обжаловать в суд постановление следователя о прекращении уголовного дела в связи со смертью подозреваемого (обвиняемого) в порядке статьи 125 УПК Российской Федерации. Однако с учетом предмета рассмотрения по данному делу Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что права и законные интересы умершего подозреваемого (обвиняемого) и его близких родственников не могут быть защищены в полной мере с помощью такого обжалования (пункт 5 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2011 года N 16-П). В отличие от этого Т.А. Чиркова оспоренной нормой вообще лишена допуска к суду, в связи с чем при внешнем сходстве правоприменительных ситуаций предмет рассмотрения по ее делу по содержанию защищаемого права на судебную защиту несколько иной.

Мотивируя отказ в принятии жалобы Т.А. Чирковой к рассмотрению, Конституционный Суд Российской Федерации признал правовые позиции, сформулированные в указанном Постановлении, неприменимыми в ее деле. В обоснование этого он, в частности, указал, что большинство административных правонарушений - в сравнении с запрещенными уголовным законом деяниями - представляют собой деяния, которые характеризуются невысокой степенью общественной опасности и имеют для граждан не столь негативные последствия. В случаях же прекращения производства по делу об административном правонарушении в связи со смертью лица, в отношении которого ведется производство, негативных последствий для близких родственников умершего лица и иных заинтересованных лиц вообще не наступает.

Между тем в тексте постановления от 10 мая 2012 года о прекращении дела об административном правонарушении в связи со смертью лица, в отношение которого ведется производство, муж Т.А. Чирковой назван нарушителем установленных законодательством правил безопасности дорожного движения, и эти сведения сами по себе рассматриваются как порочащие честь и достоинство (пункт 7 Постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 года N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц"). Защита чести, достоинства и доброго имени умершего лица (вне зависимости от юридической оценки его действий, степени общественной опасности административного правонарушения и от того, считать привлекавшееся к ответственности лицо де-юре виновным или невиновным в его совершении) не может быть обеспечена в такой ситуации без допуска заинтересованных лиц к средствам судебной защиты.

При имеющихся отличиях обстоятельств настоящего дела от ситуации, которая была предметом исследования в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2011 года N 16-П, их объединяет общее для уголовного и административного преследования требование, вытекающее из конституционных гарантий памяти об умерших и сохранения достойного к ним отношения, признания наличия у заинтересованных лиц, прежде всего близких родственников умершего лица, законного интереса, который во всяком случае может заключаться в желании защитить как честь и достоинство умершего и добрую память о нем, так и собственные честь и достоинство, страдающие ввиду сохранения известной неопределенности в правовом статусе умершего (пункт 3 мотивировочной части названного Постановления).

5. Таким образом, оспоренные Т.А. Чирковой положения закона были применены судом и затрагивают ее конституционные права, поэтому ее жалоба отвечает критериям допустимости (статья 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации"). Отсутствуют и другие основания для отказа в принятии обращения к рассмотрению, в связи с чем жалобу заявительницы следовало принять к рассмотрению (статьи 42 и 43 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации").

Мнение судьи
Конституционного Суда Российской Федерации Ю.Д. Рудкина

Конституционный Суд Российской Федерации Определением от 4 июня 2013 года N 900 отказал в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Т.А. Чирковой, мотивировав это тем, что оспариваемые положения части 1 статьи 30.1 КоАП Российской Федерации, устанавливающие порядок обжалования постановления по делу об административном правонарушении и состав лиц, управомоченных на это законом, не могут рассматриваться как нарушающие принадлежащие ей конституционные права.

Будучи не согласен с большинством судей как в части указанного вывода, так и в части его аргументации, в соответствии с частью первой статьи 76 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" считаю необходимым изложить свое мнение.

1. Т.А. Чиркова оспорила конституционность части 1 статьи 30.1 КоАП Российской Федерации в той части, в какой она устанавливает, что постановление по делу об административном правонарушении может быть обжаловано лицами, указанными в статьях 25.1-25.5, пункте 3 части 1 статьи 25.11 данного Кодекса, т.е. лицом, в отношение которого ведется производство по делу, потерпевшим, законными представителями физического лица, законными представителями юридического лица, защитником, представителем, прокурором. По мнению заявительницы, применение оспоренной нормы привело к нарушению ее прав, гарантированных статьями 21, 23, 45, 46, 48 и 55 Конституции Российской Федерации, поскольку лишило ее права обжаловать вынесенное в отношении ее умершего мужа постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении в связи с его смертью.

Из представленных в Конституционный Суд Российской Федерации материалов следует, что решениями судов общей юрисдикции жалоба Т.А. Чирковой на постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении, предусмотренном частью 3 статьи 12.14 КоАП Российской Федерации (невыполнение требований Правил дорожного движения уступить дорогу транспортному средству, пользующемуся преимущественным правом движения), вынесенное в отношении ее мужа В.В. Чиркова в связи с его смертью на основании пункта 8 части 1 статьи 24.5 и в соответствии с пунктом 1 части 1.1 статьи 29.9 КоАП Российской Федерации, была возвращена без рассмотрения в связи с тем, что статьей 30.1 КоАП Российской Федерации ей не предоставлено право обжаловать постановление по делу об административном правонарушении, вынесенное в отношении ее умершего мужа.

Отказывая Т.А. Чирковой в принятии ее жалобы к рассмотрению, Конституционный Суд Российской Федерации указал, что отсутствие у заявительницы права обжаловать постановление, которым в отношении ее мужа было прекращено производство по делу об административном правонарушении по причине его смерти, не может рассматриваться как нарушающее принадлежащие ей конституционные права в указанном в жалобе аспекте, поскольку данная норма не означает, что лицо, в отношении которого производство по делу прекращено в связи с его смертью, признается виновным в совершении административного правонарушения и, соответственно, не порождает для супруга (супруги), близких родственников умершего лица и иных заинтересованных лиц негативных последствий. Однако этот вывод сделан исключительно по результатам изучения обращения, т.е. без исследования по существу доводов заявительницы и их надлежащей оценки.

2. Согласно Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанностью государства (статья 2); достоинство личности охраняется государством, ничто не может быть основанием для его умаления (статья 21, часть 1); каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени (статья 23, часть 1). Возлагая на государство обязанность охранять достоинство личности, Конституция Российской Федерации гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод и возможность обжаловать в суд решения и действия (или бездействие) органов государственной власти и должностных лиц (статья 46, части 1 и 2).

Эти права, как следует из статей 17 (часть 1) и 56 (часть 3) Конституции Российской Федерации, не подлежат ограничению, они признаются и гарантируются в Российской Федерации согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, в том числе выраженным во Всеобщей декларации прав человека (статьи 1, 5, 7 и 8), Международном пакте о гражданских и политических правах (статьи 2, 7, 17) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (статьи 3, 6 и 13).

В силу статьи 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 17 (части 1 и 2) и 19 (часть 1) право на судебную защиту, будучи основным и неотчуждаемым правом человека, признается и гарантируется в Российской Федерации согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации и реализуется на основе принципа равенства всех перед законом и судом.

Конституционное право на судебную защиту, как следует из названных положений Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с другими ее положениями, закрепляющими право каждого на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом (статья 47, часть 1), и принцип осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон (статья 123, часть 3), - это не только право на обращение в суд, но и возможность получения реальной судебной защиты путем восстановления нарушенных прав и свобод, которая должна быть обеспечена государством. Иное не согласуется с универсальным во всех видах судопроизводства требованием эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего критериям справедливости, умаляет и ограничивает право на судебную защиту, в рамках осуществления которого возможно обжалование в суд решений и действий (бездействия) любых государственных органов, включая судебные (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1996 года N 4-П, от 3 февраля 1998 N 5-П, от 28 мая 1999 года N 9-П, от 11 мая 2005 года N 5-П и др.).

Принципы беспрепятственного доступа к правосудию и законного суда признаны международным сообществом в качестве фундаментальных. Согласно статье 10 Всеобщей декларации прав человека каждый человек для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения имеет право на основе полного равенства на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом. Развивая эти положения, Международный пакт о гражданских и политических правах (пункт 1 статьи 14) и Конвенция о защите прав человека и основных свобод (пункт 1 статьи 6) устанавливают, что каждый имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым, беспристрастным и компетентным судом, созданным на основании закона, при соблюдении принципа равенства всех перед судом.

На недопущение в правовом регулировании нарушений конституционных гарантий права на судебную защиту ориентируют федерального законодателя правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации, определяющие пределы возможных ограничений прав и свобод человека и гражданина. Так, в Постановлении от 30 октября 2003 года N 15-П Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что публичные интересы, перечисленные в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, могут оправдать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, не имеют обратной силы и не затрагивают само существо конституционного права, т.е. не ограничивают пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм; при допустимости ограничения права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры.

3. Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях неоднократно указывал, что из права каждого на судебную защиту его прав и свобод, как оно сформулировано в статье 46 Конституции Российской Федерации, не следует возможность выбора лицом по своему усмотрению той или иной процедуры судебной защиты, особенности которых применительно к отдельным видам судопроизводства и категориям дел определяются, исходя из Конституции Российской Федерации, федеральным законом (определения от 24 ноября 2005 года N 508-О, от 19 июня 2007 года N 389-О-О и от 15 апреля 2008 года N 314-О-О). Применительно к производству по делам об административных правонарушениях, совершенных физическими лицами, таким федеральным законом является Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях.

Порядок обжалования постановления по делу об административном правонарушении, вынесенного должностным лицом, вышестоящим органом, вышестоящим должностным лицом, исчерпывающим образом определен главой 30 КоАП Российской Федерации. В соответствии с частью 1 статьи 30.1 КоАП Российской Федерации в системной связи с иными положениями названного Кодекса постановление по делу об административном правонарушении может быть обжаловано лицами, указанными в статьях 25.1-25.5, пункте 3 части 1 статьи 25.11 данного Кодекса. Иные лица таким правом не наделены.

3.1. Принятие постановления о прекращении производства по делу об административном правонарушении, вынесенного в связи со смертью физического лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, является обстоятельством, исключающим производство по делу об административном правонарушении: при наличии данного обстоятельства производство по делу об административном правонарушении не может быть начато, а начатое производство подлежит прекращению (пункт 8 части 1 статьи 24.5 КоАП Российской Федерации). Данное обстоятельство является основанием для прекращения производства по делу об административном правонарушении на любой его стадии (пункт 1 части 1.1 статьи 29.9, пункт 3 части 1 статьи 30.7, пункт 4 части 2 статьи 30.17 КоАП Российской Федерации).

Соответственно, при наличии данного обстоятельства дело не подлежит рассмотрению по существу, и вопрос о виновности или невиновности лица в совершении административного правонарушения не исследуется. Однако это не означает, что умершее лицо не совершало административного проступка или невиновно в его совершении, поскольку в ином случае следует прекращать производство по делу об административном правонарушении не на основании пункта 8 части 1 статьи 24.5 КоАП Российской Федерации, а на основании пунктов 1, 2 части 1 статьи 24.5 данного Кодекса. Вынесение такого постановления в соответствии с пунктом 8 части 1 статьи 24.5 КоАП Российской Федерации констатирует лишь необходимость прекращения производства по делу в силу нецелесообразности дальнейшего рассмотрения в целях привлечения физического лица к административной ответственности, носящей по своей природе индивидуально-персонифицированный характер.

Наряду с указанным основанием прекращения производства по делу об административном правонарушении Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях закрепляет еще несколько оснований, позволяющих прекратить производство по делу об административном правонарушении без рассмотрения дела по существу. К таким основаниям относятся издание акта амнистии, если такой акт устраняет применение административного наказания, отмену закона, установившего административную ответственность, истечение сроков давности привлечения к административной ответственности (пункты 4-6 части 1 статьи 24.5).

Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 16 июня 2009 года N 9-П, поскольку административные правонарушения, которые в отличие от преступлений, влекущих наступление уголовной ответственности, представляют собой меньшую общественную опасность и, по общему правилу, влекут менее строгие меры административной ответственности, имеют для граждан не столь значительные негативные последствия, федеральный законодатель вправе определять пределы целесообразности публичного преследования таким образом, чтобы обеспечить наряду с эффективной государственной, в том числе судебной, защитой прав граждан процессуальную экономию, оперативность при рассмотрении дел и профилактику правонарушений.

В силу презумпции невиновности (статья 1.5 КоАП Российской Федерации) лицо, в отношении которого дело об административном правонарушении прекращено по основаниям, предусмотренным пунктами 4-6 части 1 статьи 24.5 КоАП Российской Федерации, считается невиновным, т.е. государство, отказываясь от преследования его за административное правонарушение, не ставит более под сомнение его статус в качестве невиновного и, более того, признает, что не имеет оснований для опровержения его невиновности. Тем самым обеспечивается определенный баланс интересов лица, привлекавшегося к административной ответственности и, как правило, заинтересованного в прекращении административного преследования, и публичных интересов, состоящих в минимизации расходов публичных ресурсов там, где подобная рациональная организация деятельности органов власти не приводит к юридически значимым последствиям, т.е. адекватна социально необходимому результату и не создает угрозы недопустимого ограничения прав и свобод (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 15 января 1998 года N 2-П и от 18 февраля 2000 года N 3-П).

Между тем это не препятствует лицу, в отношении которого было прекращено производство по делу об административном правонарушении по основаниям, предусмотренным пунктами 4-6 части 1 статьи 24.5 КоАП Российской Федерации, обжаловать принятое в отношении него постановление по делу об административном правонарушении. Из этого исходит и Верховный Суд Российской Федерации. Как отмечено в пункте 13.1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2005 года N 5 "О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" (введен постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 июня 2010 года N 13), в случае, когда постановление о прекращении производства по делу в связи с истечением срока давности привлечения к административной ответственности либо решение по результатам рассмотрения жалобы на это постановление обжалуется лицом, в отношении которого составлялся протокол об административном правонарушении, настаивающим на своей невиновности, ему не может быть отказано в проверке и оценке доводов об отсутствии в его действиях (бездействии) состава административного правонарушения в целях обеспечения судебной защиты прав и свобод этого лица (часть 3 статьи 30.6, часть 3 статьи 30.9 КоАП Российской Федерации).

В случае же прекращения производства по делу об административном правонарушении по пункту 8 части 1 статьи 24.5 КоАП Российской Федерации - в связи со смертью физического лица, в отношении которого велось такое производство, возможность обжалования постановления по делу в силу оспариваемых законоположений исключается.

При этом в соответствии с пунктом 4 части 1 статьи 29.10 КоАП Российской Федерации в постановлении по делу об административном правонарушении - вне зависимости то того, является ли оно постановлением о назначении административного наказания (пункт 1 части 1 статьи 29.9 КоАП Российской Федерации) или же постановлением о прекращении производства по делу об административном правонарушении (пункт 2 части 1 статьи 29.9 КоАП Российской Федерации), - должны быть указаны обстоятельства, установленные при расследовании дела. Как следствие, в постановлении о прекращении производства по делу об административном правонарушении, вынесенном в связи со смертью физического лица, в отношении которого велось производство по делу об административном правонарушении, так или иначе отражаются, пусть даже и без какой-либо оценки, сведения, свидетельствующие о совершении умершим лицом административного проступка, что не может не затрагивать его достоинство и доброе имя.

Аналогичного мнения придерживается и судебная практика. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 года N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" разъяснено, что порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица (абзац пятый пункта 7).

3.2. В соответствии со статьей 27 (часть 1) Конституции Российской Федерации каждый имеет право на защиту своей чести и доброго имени. Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 14 июля 2011 года N 16-П, конституционное право на охрану достоинства личности распространяется не только на период жизни человека, - оно обязывает государство создавать правовые гарантии для защиты чести и доброго имени умершего, сохранения достойного к нему отношения, что в свою очередь предполагает обязанность компетентных органов исходить из необходимости обеспечения близким родственникам умершего доступа к правосудию и судебной защиты в полном объеме, как это вытекает из статьи 46 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Конкретизируя приведенное конституционное положение, Гражданский кодекс Российской Федерации допускает по требованию заинтересованных лиц защиту чести и достоинства гражданина и после его смерти (абзац первый пункта 1 статьи 152). При этом, подавая иск о защите чести и достоинства умершего гражданина, заинтересованное лицо осуществляет защиту принадлежащего именно ему интереса, а не прав и интересов умершего лица, так как со смертью лица прекращается и его правосубъектность. Указанный интерес носит неимущественный характер и охраняется в силу прямого указания закона. Истцом по такому иску выступает само заинтересованное лицо как субъект спорного материального правоотношения, а не умершее лицо.

В связи с этим родственники умершего лица имеют свой собственный личный интерес в том, чтобы доказательно опровергнуть даже официально заявленное подозрение в совершении умершим лицом административного проступка. Само же постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении, вынесенное в связи со смертью физического лица, в отношении которого велось производство по делу об административном правонарушении, в таком случае может рассматриваться как затрагивающее интересы лиц, не являвшихся участниками производства по делу об административных правонарушениях.

Между тем лица, не привлеченные к участию в деле, по которому принимается правоприменительное решение, нарушающее их права, свободы или законные интересы либо возлагающее на них дополнительные обременения, во всяком случае должны располагать эффективными средствами восстановления нарушенных прав, как того требует статья 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Из этого исходит в своей практике Европейский Суд по правам человека, неоднократно указывавший на то, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на национальном уровне средств правовой защиты для осуществления материальных прав и свобод, установленных Конвенцией, независимо от того, в какой форме они обеспечиваются в национальной правовой системе; средства правовой защиты должны быть эффективными в том смысле, что они должны предотвращать предполагаемое нарушение или прекращать его, равно как и предоставлять адекватную компенсацию за уже произошедшее нарушение (постановления от 26 октября 2000 года по делу "Кудла (Kudla) против Польши", от 30 ноября 2004 года по делу "Кляхин против России" и др.).

В силу пункта 1 статьи 152 ГК Российской Федерации распространение сведений, порочащих честь и достоинство умершего лица, дает повод заинтересованным лицам к иску о защите чести и достоинства. Обязанность же доказывать соответствие действительности распространенных сведений лежит на ответчике. Если указанные сведения содержатся в постановлении о прекращении производства по делу об административном правонарушении, то при вступлении такого постановления в законную силу (статья 31.1 КоАП Российской Федерации) они воспринимаются в качестве юридически зафиксированных; их обязательность вытекает из юридической природы такого решения (статья 31.2 КоАП Российской Федерации). Соответственно, переоценка сведений, изложенных во вступившем в законную силу постановлении о прекращении производства по делу об административном правонарушении, возможна только при условии отмены самого постановления в предусмотренном законом порядке (глава 30 КоАП Российской Федерации). Из этого же исходит и Пленум Верховного Суда Российской Федерации, который в абзаце четвертом пункта 7 постановления от 24 февраля 2005 года N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" обратил внимание на то, что не могут рассматриваться как не соответствующие действительности сведения, содержащиеся в судебных решениях и приговорах, постановлениях органов предварительного следствия и других процессуальных или иных официальных документах, для обжалования и оспаривания которых предусмотрен иной установленный законами судебный порядок.

Поэтому если гражданин предъявит иск с требованием опровергнуть сведения, порочащие честь и достоинство умершего лица, изложенные во вступившем в законную силу постановлении о прекращении производства по делу об административном правонарушении, то такой иск заведомо не будет удовлетворен, поскольку истец лишен юридической возможности что-либо противопоставить доказательствам ответчика, основанным на постановлении о прекращении производства по делу. Таким образом, опровержение сведений, содержащихся в постановлении о прекращении производства по делу об административном правонарушении, посредством искового производства едва ли может рассматриваться в качестве средства правовой защиты.

3.3. Не может быть признано эффективным способом защиты прав и обращение заинтересованных лиц к прокурору с просьбой опротестовать постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении.

Предусмотренное частью 2 статьи 30.12 КоАП Российской Федерации право прокурора принести в порядке надзора протест на вступившие в законную силу постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении, решения по результатам рассмотрения жалоб, протестов является процессуальным правом прокурора, которое он вправе использовать или не использовать по своему усмотрению, равно как и все остальные лица, которым предоставлено аналогичное право (часть 1 статьи 30.12 названного Кодекса). Федеральный закон от 17 января 1992 года N 2202-I "О прокуратуре Российской Федерации", говоря о возможности осуществления прокурорского надзора за деятельностью органов исполнительной власти и их должностных лиц, прямо указывает на необходимость реализации в судах мер прокурорского реагирования в порядке процессуального законодательства (пункт 1 статьи 23, а также статья 28, прямо относящаяся к рассматриваемому случаю). Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, в свою очередь, не предусматривает обязанности прокурора приносить протесты на вступившие в законную силу постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении, решения по результатам рассмотрения жалоб, протестов.

Поскольку управомоченных лиц нельзя заставить использовать свое право подать жалобу в порядке надзора, постольку в силу конституционного принципа равноправия (статья 123, часть 3, Конституции Российской Федерации), реализуемого в том числе в административном судопроизводстве (статья 118, часть 2, Конституции Российской Федерации), прокурора также нельзя заставить использовать это процессуальное право.

3.4. Невозможность опровергнуть сведения, содержащиеся в постановлении по делу об административном правонарушении, иначе как путем обжалования данного постановления в соответствии с правилами Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (статьи 30.1 и 30.12) подтверждается запретом для лиц, заинтересованных в отстаивании чести и достоинства умершего, защищать указанные права и интересы в порядке гражданского судопроизводства в соответствии с главой 25 "Производство по делам об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих" ГПК Российской Федерации.

Такой запрет вытекает, в частности, из пункта 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2009 года N 2 "О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих", в котором указывается, что в порядке главы 25 ГПК Российской Федерации суды не вправе рассматривать дела об оспаривании решений, действий (бездействия), связанных с применением норм Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. К числу таких актов относятся решения, для которых главой 30 КоАП Российской Федерации установлен порядок их обжалования, в частности постановления по делам об административных правонарушениях; решения, действия (бездействие), в отношении которых Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях не предусматривает порядка обжалования и которые, являясь неразрывно связанными с конкретным делом об административном правонарушении, не могут быть предметом самостоятельного обжалования (доказательства по делу, которыми являются и протоколы о применении мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении).

4. Таким образом, Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях не содержит механизмов, обеспечивающих защиту законных интересов супругов и близких родственников лиц, в связи со смертью которых было прекращено производство по делу об административном правонарушении. А учитывая, что действующее российское законодательство не предусматривает никаких иных способов защиты прав и законных интересов такой категории лиц от незаконных и необоснованных постановлений по делам об административных правонарушениях, кроме как обжалование данных постановлений в порядке главы 30 КоАП Российской Федерации, отсутствие для них возможности обжаловать постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении, по сути, лишает их судебной защиты своих прав, затронутых указанным постановлением, в частности права на защиту чести и доброго имени (статья 23, часть 1, Конституции Российской Федерации) и законных интересов, и тем самым порождает неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспоренные заявительницей положения.

В связи с изложенным полагаю, что жалоба Т.А. Чирковой отвечает критериям допустимости (статья 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации") и отсутствуют предусмотренные статьей 43 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" основания для отказа в принятии ее к рассмотрению.