Обобщение судебной практики судебной коллегии по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции за 1 квартал 2020 г.

Проанализировав итоги работы и качество рассмотрения гражданских дел судами, необходимо отметить, что причинами отмены судебных постановлений за анализируемый период являлись несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Вопросы применения судами норм материального права

1. Исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения.

Департамент * обратился в суд с иском к К. о взыскании неосновательного обогащения в размере 152131 руб., процентов за пользование чужими денежными средствами в сумме 35046 руб. 63 коп.

Принимая решение об удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции, руководствуясь положениями статей 1, 33, 35, 36, 65 Земельного кодекса Российской Федерации, статьями 395, 552, 1102 Гражданского кодекса Российской Федерации, постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2016 года N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств", исходил из отсутствия у ответчика оснований для безвозмездного пользования спорным земельным участком, в связи с чем с учетом принципа платности землепользования пришел к выводу о возложении на ответчика обязанности выплатить денежные средства в размере, предусмотренном для правоотношений аренды земельного участка.

Судебная коллегия по гражданским делам *, согласилась с выводами суда первой инстанции о том, что с момента государственной регистрации права собственности К. (16 сентября 2013 года) на объекты недвижимости, расположенные на земельном участке с кадастровым номером 36:32:0100062:52, к ответчику перешло право пользования частью земельного участка, занятой объектами недвижимости и необходимой для их использования, использование которого является платным.

Отменяя решение суда первой инстанции, и принимая по делу новое решение об удовлетворении исковых требований в части, судебная коллегия посчитала необоснованными выводы суда, касающиеся периода взыскания и начисления процентов за пользование чужими денежными средствами.

Суд апелляционной инстанции, учитывая, что истец является инвалидом 2 группы, неоднократно обращался в уполномоченные органы с целью приобретения прав на земельный участок, после разрешения которых положительные результаты не наступили, указал о том, что истец не известил ответчика о предположительно имеющейся у него с 2013 года задолженности, обратился в суд заведомо за пределами срока исковой давности, в связи с чем в целях соблюдения баланса между более и менее защищенными участниками правоотношений, пришел к выводу о наличии в действиях истца злоупотребления правом.

Между тем, отменяя решение суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции не учел следующее.

Согласно пункту 2 статьи 199 Гражданского кодекса Российской Федерации исковая давность применяется только по заявлению стороны в споре.

Как следует из разъяснения, изложенных в пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 2015 года N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности", пунктом 2 статьи 199 Гражданского кодекса Российской Федерации не предусмотрено какого-либо требования к форме заявления о пропуске исковой давности: оно может быть сделано как в письменной, так и в устной форме, при подготовке дела к судебному разбирательству или непосредственно при рассмотрении дела по существу, а также в судебных прениях в суде первой инстанции, в суде апелляционной инстанции в случае, если суд апелляционной инстанции перешел к рассмотрению дела по правилам производства в суде первой инстанции (часть 5 статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, часть 6.1 статьи 268 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации). Если заявление было сделано устно, это указывается в протоколе судебного заседания.

Вместе с тем, как следует из материалов дела ответчик в суде первой инстанции о применении срока исковой давности не заявлял.

Кроме того, делая вывод о том, что со стороны истца имело место злоупотреблением правом, суд апелляционной инстанции не учел разъяснения, содержащиеся в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", согласно которым поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения. В этом случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоятельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались (статья 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, статья 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).

Вместе с тем, из протоколов судебного заседания не следует, что вопрос о злоупотреблении правом со стороны истца выносился на обсуждение сторон спора.

Суд апелляционной инстанции не учел приведенные нормы закона, не указал на обстоятельства, которые свидетельствуют о недобросовестном поведении Департамента * при предъявлении иска о взыскании неосновательного обогащения, в том числе обязанности у истца известить ответчика о предположительно имеющейся задолженности, и в нарушение пункта 1 указанного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации данные обстоятельства, исходя из поступивших возражений и доводов апелляционной жалобы, не поставил на обсуждение сторон в ходе рассмотрения дела, что свидетельствует о нарушении принципа состязательности.

2. Дело направлено в суд первой инстанции, поскольку суды неправильно применили правила исчисления срока исковой давности, установленные статьей 181 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Ш. и Ш.1 обратились с иском к * о взыскании излишне уплаченной страховой премии, процентов за пользование чужими денежными средствами, компенсации морального вреда, штрафа.

Решением мирового судьи * от 6 мая 2019 года, оставленным без изменения апелляционным определением * от 19 августа 2019 года в удовлетворении исковых требований Ш., Ш.1. было отказано.

Между тем, выводы судов первой и апелляционной инстанций основаны на неправильном толковании и применении норм материального права.

Как следует из материалов дела, 29 декабря 2016 года был заключен договор обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств (ОСАГО). В связи с чем, был оформлен и выдан страховой полис серии * от 29 декабря 2016 года.

Решением * от 12 мая 2016 года суд обязал * внести в автоматизированную информационную систему обязательного страхования сведения о значении класса водителя Ш. равного 12, Ш.1. равного 12 - с КБМ равным 0,55 на начало срока страхования, то есть на 25 декабря 2014 года. * обязано внести в полис ОСАГО серии ** от 25 декабря 2014 года запись о размере применяемого коэффициента КБМ равным 0,55. Решение суда вступило в законную силу 17 июня 2016 года.

С учетом переплаты страховой премии по договору ОСАГО в размере 2594 рубля 34 копейки (на основании расчета истцов), Ш.. и Ш.1. обратились в * с досудебной претензией, в удовлетворении которой ответчиком было отказано.

Отказывая в удовлетворении исковых требований, суды первой апелляционной инстанций указали на пропуск истцами срока исковой давности по требованию о признании оспоримой сделки недействительной (пункт 2 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Первый кассационный суд общей юрисдикции с указанными выводами суда не согласился, поскольку данные судебные постановления приняты с нарушением норм материального права и согласиться с ними нельзя по следующим основаниям.

В силу статьи 195 Гражданского кодекса Российской Федерации исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено.

На основании части 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску и защите этого права.

Согласно разъяснениям, данным в пункте 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 декабря 2017 года N 58 "О применении судами законодательства об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" договор обязательного страхования является публичным и должен соответствовать Закону об ОСАГО, а также иным правовым актам, принятым в целях его реализации, действующим в момент заключения договора. Изменение положений Закона об ОСАГО, Правил после заключения договора не влечет изменения положений договора (в частности, о порядке исполнения, сроках действия, существенных условиях), за исключением случаев, когда закон распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров (пункты 1 и 2 статьи 422 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В соответствии с пунктом 1 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации срок исковой давности по требованиям о применении последствий недействительности ничтожной сделки и о признании такой сделки недействительной составляет три года. Течение срока исковой давности по указанным требованиям начинается со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки.

Исходя из положений пункта 25 статьи 12 Закона об ОСАГО и пункта 2 статьи 426 Гражданского кодекса Российской Федерации условия договора обязательного страхования, противоречащие Закону об ОСАГО и/или Правилам, в том числе устанавливающие дополнительные основания для освобождения страховой организации от обязанности осуществления страхового возмещения, являются ничтожными (пункт 5 статьи 426 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В соответствии с пунктом 2 статьи 426 Гражданского кодекса Российской Федерации в публичном договоре цена товаров, работ или услуг должна быть одинаковой для потребителей соответствующей категории. Иные условия публичного договора не могут устанавливаться исходя из преимуществ отдельных потребителей или оказания им предпочтения, за исключением случаев, если законом или иными правовыми актами допускается предоставление льгот отдельным категориям потребителей.

Условия договора, ущемляющие права потребителя по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами Российской Федерации в области защиты прав потребителей, признаются недействительными (пункт 1 статьи 16 Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-I "О защите прав потребителей", далее - Закон о защите прав потребителей).

Из содержания указанных норм в их взаимосвязи и акта их разъяснения следует, что к требованиям, возникающим из договора обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, условия которого не соответствуют закону или иным правовым актам, применяются положения о недействительности ничтожной сделки, срок исковой давности по которым составляет три года, который соответствует общему сроку исковой давности, установленному пунктом 2 статьи 966 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно пункту 1 статьи 204 Гражданского кодекса Российской Федерации срок исковой давности не течет со дня обращения в суд в установленном порядке за защитой нарушенного права на протяжении всего времени, пока осуществляется судебная защита нарушенного права.

Судами установлено и следует из материалов дела, что между истцом и ответчиком 29 декабря 2016 года был заключен договор обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств (ОСАГО).

8 апреля 2019 года Ш. и Ш.1. обратились в суд с иском к * о взыскании излишне уплаченной страховой премии, процентов за пользование чужими денежными средствами, компенсации морального вреда, штрафа.

Между тем названные обстоятельства и приведенные нормы права суды во внимание не приняли, не установили дату истечения исковой давности по данному исковому заявлению с учетом всех обстоятельств дела.

В связи с неправильным применением судами норм материального права, судебные постановления отменены, с направлением в соответствии с положениями пункта 38 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 июня 2012 года N 13 "О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции" дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции, учитывая, что решение суда первой инстанции принято только по причине пропуска исковой давности без исследования всех обстоятельств дела.

3. Течение срока исковой давности при защите нарушенного права в судебном порядке (статья 204 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Банк обратился в суд с иском к К. о взыскании задолженности по кредитному договору за период с 4 марта 2015 года по 16 апреля 2018 года в размере 197047 руб. 93 коп.

Суд первой инстанции, принимая решение о частичном удовлетворении заявленных Банка требований, установив ненадлежащее исполнение К. обязательств по кредитному договору, пришел к правильному выводу о взыскании задолженности по кредитному договору в пределах срока исковой давности.

Определяя размер задолженности, подлежащий взысканию, и период с которого подлежит взысканию сумма долга, суд первой инстанции, с учетом поступившего от ответчика заявления о применении срока исковой давности, исходил из того, что течение срока давности по требованию о взыскании долга начинается со дня невнесения заемщиком очередного платежа и исчисляется отдельно по каждому просроченному платежу.

На основании статьи 204 Гражданского кодекса Российской Федерации и разъяснений, данных в пункте 14 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 2015 года N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности", принимая во внимание период обращения истца к мировому судье с заявлением о вынесении судебного приказа (19 июня 2016 года), отмененного на основании заявления ответчика 10 мая 2017 года, дату обращения с настоящим иском (5 мая 2018 года), суд первой инстанции пришел к выводу о том, что течение срока исковой давности прерывалось на 7 месяцев 21 день, в связи с чем задолженность подлежит взысканию, начиная с 16 октября 2014 года.

Поскольку банк ставит вопрос о взыскании задолженности за период с 4 марта 2015 года п. 16 апреля 2018 года, суд указал о том, что срок исковой давности по заявленным требованиям истцом не пропущен.

Судебная коллегия по гражданским делам * посчитала правильными выводы суда о своевременном обращении истца с иском в суд, однако исходила из того, что судом представленный расчет не проверен, привела расчет задолженности, изменив размер взысканной суммы.

Соглашаясь с выводами суда об обращении истца в суд в пределах срока исковой давности, судебная коллегия не учла следующее.

В соответствии с пунктом 1 статьи 196 Гражданского кодекса Российской Федерации общий срок исковой давности составляет три года со дня, определяемого в соответствии со статьей 200 настоящего Кодекса.

Как следует из пункта 1 статьи 204 Гражданского кодекса Российской Федерации, срок исковой давности не течет со дня обращения в суд в установленном порядке за защитой нарушенного права на протяжении всего времени, пока осуществляется судебная защита нарушенного права.

В пункте 17 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 2015 года N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" разъяснено, что в силу пункта 1 статьи 204 Гражданского кодекса Российской Федерации срок исковой давности не течет с момента обращения за судебной защитой, в том числе со дня подачи заявления о вынесении судебного приказа либо обращения в третейский суд, если такое заявление было принято к производству.

Днем обращения в суд считается день, когда исковое заявление сдано в организацию почтовой связи либо подано непосредственно в суд, в том числе путем заполнения в установленном порядке формы, размещенной на официальном сайте суда в сети "Интернет".

Согласно пункту 18 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 2015 года N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" по смыслу статьи 204 Гражданского кодекса Российской Федерации начавшееся до предъявления иска течение срока исковой давности продолжается лишь в случаях оставления заявления без рассмотрения либо прекращения производства по делу по основаниям, предусмотренным абзацем вторым статьи 220 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, пунктом 1 части 1 статьи 150 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации РФ, с момента вступления в силу соответствующего определения суда либо отмены судебного приказа.

В случае прекращения производства по делу по указанным выше основаниям, а также в случае отмены судебного приказа, если неистекшая часть срока исковой давности составляет менее шести месяцев, она удлиняется до шести месяцев (пункт 1 статьи 6, пункт 3 статьи 204 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В соответствии с указанной нормой права и разъяснениями, данными Пленумом Верховного Суда РФ, с момента подачи заявления о выдаче судебного приказа до отмены судебного приказа срок исковой давности не течет, течение срока исковой давности продолжается после отмены судебного приказа. Если неистекшая часть срока исковой давности составляет менее шести месяцев, такой срок удлиняется до шести месяцев.

Вместе с тем, судом дано ошибочное толкование нормам об исковой давности и не учтено, что настоящее исковое заявление было подано истцом в суд 5 мая 2018 года, то есть по истечении шести месяцев со дня отмены судебного приказа (10 мая 2017 года).

Поскольку судебная коллегия по гражданским делам * от 21 мая 2019 года допущенные судом первой инстанции ошибки не устранила, апелляционное определение было отменено и дело направлено на новое апелляционное рассмотрение.

По аналогичным основаниям было отменено апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 30 мая 2019 года по гражданскому делу по иску акционерного общества * к А. о взыскании задолженности по договору реструктуризации задолженности, встречному иску А. к акционерному обществу * о признании недействительными условий кредитного договора, условий тарифного плана, взыскании денежных средств по кредитному договору, незаконно удержанной комиссии, процентов за пользование чужими денежными средствами, компенсации морального вреда.

Соглашаясь с выводами суда об обращении истца в суд в пределах срока исковой давности, судебная коллегия не учла, что исковое заявление было подано истцом в суд 27 февраля 2019 года, то есть по истечении шести месяцев со дня отмены судебного приказа (7 июня 2017 года), в связи с чем допущенные судом первой инстанции ошибки не устранила, что привело к неправильному применению норм материального права.

Кроме того, юридически значимыми обстоятельствами по данному делу являлись: период обращения с заявлением к мировому судье и отмены судебного приказа с целью исчисления срока исковой давности.

Однако в нарушение требований части 4 статьи 67, части 4 статьи 198, пунктов 5 и 6 части 2 статьи 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации приведенные выше значимые для правильного разрешения дела обстоятельства судебными инстанциями установлены не были, ошибки суда первой инстанции не исправлены.

Аналогичную ошибку суд допустил при рассмотрении гражданского дела иску открытого акционерного общества * к Б. о взыскании задолженности по кредитному договору (Решение * от 5 февраля 2019 года, апелляционное определение * от 25 июня 2019 года).

4. При исчислении сроков исковой давности в отношении требований о взыскании просроченной задолженности по кредитному обязательству, предусматривающему исполнение в виде периодических платежей, применяется общий срок исковой давности (статья 196 Гражданского кодекса Российской Федерации). Указанный срок исчисляется отдельно по каждому платежу со дня, когда кредитор узнал или должен был узнать о нарушении своего права.

Решением * от 5 февраля 2019 года, оставленным без изменения апелляционным определением * от 29 мая 2019 года, в удовлетворении исковых требований ОАО * к К. о взыскании задолженности по кредитному договору, отказано.

Из материалов дела следует, что 25 октября 2013 года между К. и ОАО * был заключен кредитный договор N * сроком на 59 месяцев.

Суд первой инстанции, с выводами которого согласился суд апелляционной инстанции, исходя из положений статей 195, 196, 199, 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, принимая во внимание дату последнего платежа по договору (27 июля 2015 года), исходил из того, что с учетом установленной договором даты погашения задолженности не позднее 20 числа каждого месяца, срок исковой давности начал течь с 21 августа 2015 года и истек 21 августа 2018 года. С заявлением о выдаче судебного приказа истец обратился за пределами срока исковой давности, оснований для перерыва или приостановления срока исковой давности, предусмотренных статьями 202, 203 Гражданского кодекса Российской Федерации не имеется, в связи с чем пришел к выводу об отказе в удовлетворении заявленных требований.

Соглашаясь с выводами суда первой инстанции о пропуске истцом срока исковой давности, судебная коллегия не учла следующее.

В соответствии со статьей 195 Гражданского кодекса Российской Федерации (здесь и далее нормы Гражданского кодекса Российской Федерации приведены в редакции, действовавшей на момент возникновения правоотношений) исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено.

Общий срок исковой давности в силу пункта 1 статьи 196 Гражданского кодекса Российской Федерации устанавливается в три года.

В соответствии с пунктом 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права.

По обязательствам с определенным сроком исполнения течение исковой давности начинается по окончании срока исполнения (пункт 2 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Как следует из разъяснений, содержащихся в пункте 24 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 2015 года N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности", течение срока давности по иску, вытекающему из нарушения одной стороной договора условия об оплате товара (работ, услуг) по частям, начинается в отношении каждой отдельной части со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Срок давности по искам о просроченных повременных платежах (проценты за пользование заемными средствами, арендная плата и т.п.) исчисляется отдельно по каждому просроченному платежу.

Таким образом, с учетом условия кредитного договора о погашении задолженности и уплате процентов путем внесения ежемесячных аннуитетных платежей суду надлежало исчислить указанный срок отдельно по каждому предусмотренному договором платежу с учетом права истца на взыскание задолженности за 3-летний период, предшествовавший подаче иска, что судом первой инстанции сделано не было.

В другом деле, решением мирового судьи * от 27 июня 2019 года, оставленным без изменения апелляционным определением * от 27 сентября 2019 года, оставлены без удовлетворения исковые требования открытого акционерного общества * к Г. о взыскании задолженности по кредитному договору.

Из материалов дела следует, что 19 декабря 2012 года между ОАО * и Г. был заключен кредитный договор N *, согласно которому заемщику предоставлены денежные средства в размере 46000 руб. под 0,15% в день, сроком на 36 месяцев.

Суд первой инстанции, принимая решение об отказе в удовлетворении заявленных требований, с учетом положений статей 309, 310, 810, 819, 199, 203 Гражданского кодекса Российской Федерации, учитывая, что последний платеж в счет погашения задолженности был внесен ответчиком 17 июля 2015 года, пришел к выводу о пропуске истцом срока исковой давности по заявленным требованиям, который истек 17 августа 2018 года, указав об отсутствии оснований, предусмотренных статьей 202 Гражданского кодекса Российской Федерации для приостановления течения срока исковой давности.

Суд апелляционной инстанции в свою очередь, оставляя без изменения решение суда о полном отказе в удовлетворении иска, ошибочно исходил из необходимости исчисления срока исковой давности по всей предъявленной банком задолженности с момента истечения срока уплаты одного из просроченных платежей.

Между тем, с учетом срока, на который заключен кредитный договор 36 месяцев, то есть 19 декабря 2015 года и даты обращения истца в суд за защитой нарушенного права, а именно с заявлением о выдаче судебного приказа - 28 августа 2018 года, установленный статьей 196 Гражданского кодекса Российской Федерации срок исковой давности по предъявленным банком требованиям является истекшим в части платежей, срок исполнения по которым наступил до 28 августа 2015 года.

5. Судебные инстанции не определили правовую природу спорных правоотношений, возникших в связи с оказанием медицинской помощи бесплатно либо в связи с оказанием помощи на возмездной основе на основании заключенного с медицинской организацией договора.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 22 мая 2019 года решение * от 21 июня 2018 года по гражданскому делу по иску Т., действующей в интересах несовершеннолетней Т., к ГБУЗ * о возмещении вреда, отменено, постановлено новое решение, которым с ГБУЗ * в пользу Т., действующей в интересах несовершеннолетней Т., взысканы расходы на лечение в размере 204645 руб. 50 коп., расходы на приобретение лекарств в сумме 20668 руб. 80 коп., транспортные расходы в размере 10030 руб. 80 коп., компенсация морального вреда в сумме 500000 руб., штраф в размере 367672 руб. 55 коп., расходы на оплату услуг представителя.

Отменяя апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 22 мая 2019 года в части взыскания штрафа и направляя дело на новое апелляционное рассмотрение, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции указала следующее.

Базовым нормативно-правовым актом, регулирующим отношения в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, является Федеральный закон от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации".

Согласно части 2 статьи 19 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объеме, оказываемую без взимания платы в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, а также на получение платных медицинских услуг и иных услуг, в том числе в соответствии с договором добровольного медицинского страхования.

Пунктом 9 части 5 статьи 19 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" предусмотрено право пациента на возмещение вреда, причиненного здоровью при оказании ему медицинской помощи.

Граждане имеют право на получение платных медицинских услуг, предоставляемых по их желанию при оказании медицинской помощи, и платных немедицинских услуг (бытовых, сервисных, транспортных и иных услуг), предоставляемых дополнительно при оказании медицинской помощи (часть 1 статьи 84 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Платные медицинские услуги оказываются пациентам за счет личных средств граждан, средств работодателей и иных средств на основании договоров, в том числе договоров добровольного медицинского страхования (часть 2 статьи 84 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

К отношениям, связанным с оказанием платных медицинских услуг, применяются положения Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-I "О защите прав потребителей" (часть 8 статьи 84 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Пунктом 6 статьи 13 Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-I "О защите прав потребителей" предусмотрено, что при удовлетворении судом требований потребителя, установленных законом, суд взыскивает с изготовителя (исполнителя, продавца, уполномоченной организации или уполномоченного индивидуального предпринимателя, импортера) за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя штраф в размере пятьдесят процентов от суммы, присужденной судом в пользу потребителя.

Исходя из изложенного положения Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-I "О защите прав потребителей", устанавливающие, в том числе в пункте 6 статьи 13 ответственность исполнителя услуг за нарушение прав потребителя в виде штрафа в размере пятидесяти процентов от суммы, присужденной судом в пользу потребителя за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя, подлежат применению к отношениям в сфере охраны здоровья граждан при оказании гражданину платных медицинских услуг. При этом основанием для взыскания в пользу потребителя штрафа является отказ исполнителя, в данном случае исполнителя платных медицинских услуг, в добровольном порядке удовлетворить названные в Законе Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-I "О защите прав потребителей" требования потребителя этих услуг.

Суд, взыскивая с ответчика штраф, установленный пунктом 6 статьи 13 Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-I "О защите прав потребителей" не определил правовую природу отношений по поводу оказания медицинской помощи и не установил, оказывалась ли медицинская помощь бесплатно либо медицинские услуги, предоставлялась на возмездной основе на основании заключенного с медицинской организацией договора.

Между тем от установления данных обстоятельств зависит возможность применения к спорным отношениям, учитывая положения части 8 статьи 84 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-I "О защите прав потребителей".

6. Дело направлено на новое апелляционное рассмотрение, поскольку судом не был определен фактический размер долга заемщиков на момент рассмотрения спора, что исключало возможность разрешения вопроса о наличии оснований для отказа в обращении взыскания на заложенное имущество.

Акционерное общество * обратилось в суд с иском к М., М.1. о взыскании задолженности по кредитному договору от 20 декабря 2012 г. N * по состоянию на 11 июля 2018 г. в сумме 2799483 рубля 45 копеек, включая: основной долг - 1674223 рубля 59 копеек, просроченный долг - 119876 рублей 64 копейки, проценты за пользование кредитом - 296526 рублей 37 копеек, пени за нарушение сроков возврата кредита - 197309 рублей 11 копеек, пени за нарушение сроков уплаты процентов - 511547 рублей 74 копейки, - и об обращении взыскания на заложенное имущество - квартиру, расположенную по адресу: *, - путём продажи с публичных торгов с установлением начальной продажной стоимостью 6468000 рублей.

Заочным решением * от 20 декабря 2018 г. исковые требования АО * удовлетворены в полном объёме.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 19 августа 2019 г. заочное решение * от 20 декабря 2018 г. отменено в части обращения взыскания на заложенное имущество - квартиру по адресу: *, - и установления начальной продажной стоимости в размере 6468000 рублей, определения способа реализации заложенного имущества в виде продажи с публичных торгов; в отменённой части постановлено новое решение об отказе в удовлетворении требований; в остальной части заочное решение оставлено без изменения - апелляционная жалоба М., М.1 - без удовлетворения.

Отменяя заочное решение в части удовлетворения искового требования об обращении взыскания на заложенное имущество и принятии в данной части по делу нового решения об отказе в удовлетворении иска в этой части, суд, ссылаясь на нормы статьи 348 Гражданского кодекса российской Федерации, статей 50 и 54.1 Федерального закона от 16 июля 1998 г. N 102-ФЗ "Об ипотеке (залоге недвижимости)", исходил из того, что ответчиками представлены документы, подтверждающие оплату суммы основного долга в размере 1674223 руб., из представленного истцом расчёта не усматривается, что сумма неисполненного обязательства составляет менее пяти процентов от стоимости предмета ипотеки, спорное жилое помещение является для многочисленной семьи М. единственным местом жительства, в суде подтверждено намерение ответчиков погасить имеющуюся оставшуюся задолженность в полном объёме, и обращение взыскания на предмет залога возможно лишь при допущенном им существенном нарушении.

Между тем, данные выводы основаны на неправильном толковании и применении норм материального права.

По общим правилам пунктов 1 и 2 статьи 348 Гражданского кодекса Российской Федерации, взыскание на заложенное имущество для удовлетворения требований залогодержателя может быть обращено в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения должником обеспеченного залогом обязательства. Обращение взыскания на заложенное имущество не допускается, если допущенное должником нарушение обеспеченного залогом обязательства незначительно и размер требований залогодержателя вследствие этого явно несоразмерен стоимости заложенного имущества.

Если не доказано иное, предполагается, что нарушение обеспеченного залогом обязательства незначительно и размер требований залогодержателя явно несоразмерен стоимости заложенного имущества при условии, что одновременно соблюдены следующие условия: 1) сумма неисполненного обязательства составляет менее чем пять процентов от размера стоимости заложенного имущества; 2) период просрочки исполнения обязательства, обеспеченного залогом, составляет менее чем три месяца.

Пунктом 1 статьи 54.1 Федерального закона от 16 июля 1998 г. N 102-ФЗ "Об ипотеке (залоге недвижимости)" предусмотрено, что обращение взыскания на заложенное имущество в судебном порядке не допускается, если допущенное должником нарушение обеспеченного залогом обязательства крайне незначительно и размер требований залогодержателя явно несоразмерен стоимости заложенного имущества.

Если не доказано иное, предполагается, что нарушение обеспеченного залогом обязательства крайне незначительно и размер требований залогодержателя явно несоразмерен стоимости заложенного имущества при условии, что на момент принятия судом решения об обращении взыскания одновременно соблюдены следующие условия: сумма неисполненного обязательства составляет менее чем пять процентов от стоимости предмета ипотеки; период просрочки исполнения обязательства, обеспеченного залогом, составляет менее трёх месяцев.

Фактически принимая во внимание новое доказательство, представленному суду апелляционной инстанции, об уплате ответчиками истцу денежных средств, как указывали ответчики - 29 июля 2019 г. в сумме 1674223 руб. 59 коп. по приходному кассовому ордеру N 18, суд апелляционной инстанции не мотивировал отнесение данной суммы на сумму основного долга с учётом требований статьи 319 Гражданского кодекса Российской Федерации, предусматривающей, что сумма произведённого платежа, недостаточная для исполнения денежного обязательства полностью, при отсутствии иного соглашения погашает прежде всего издержки кредитора по получению исполнения, затем - проценты, а в оставшейся части - основную сумму долга, а также исходя из условий кредитного договора от 20 декабря 2012 г., структуры и размера образовавшейся по кредитному договору задолженности, не установив таким образом действительный размер задолженности (с учётом данного платежа) ответчиков по кредитному договору, включая задолженность по основному долгу, просроченному долгу, процентов за пользование кредитом и неустоек за нарушение сроков возврата кредита и сроков уплаты процентов.

Напротив, такой вывод противоречит выводу суда апелляционной инстанции об оставлении в силе заочного решения суда первой инстанции в части взыскания досрочно всей суммы задолженности по кредитному договору - 2799483 рубля 45 копеек.

Определяя существенность нарушения обеспеченного залогом обязательства в целях разрешения вопроса о наличии правовых оснований для обращения взыскания на заложенное имущество, суд апелляционной инстанции фактически уклонился от определения суммы неисполненного обязательства, в связи с чем установление им вытекающих из норм статьи 348 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьёй 54.1 Федерального закона от 16 июля 1998 г. N 102-ФЗ "Об ипотеке (залоге недвижимости)", приведённых юридически значимых обстоятельств нельзя признать полным и правильным.

Сами по себе обстоятельства того, что заложенное имущество, вопрос об обращении взыскания на которое ставит кредитор, является единственным жильём семьи должника и должником подтверждено намерение погашения оставшейся части задолженности в полном объёме по смыслу указанных положений Гражданского кодекса Российской Федерации и Федерального закона от 16 июля 1998 г. N 102-ФЗ "Об ипотеке (залоге недвижимости)", не могут служить основанием к отказу в обращении взыскания на недвижимое имущество, являющееся предметом залога, в случае, когда одновременно сумма неисполненного обязательства составляет более чем пять процентов от стоимости предмета ипотеки, и период просрочки исполнения обязательства, обеспеченного залогом, составляет более трёх месяцев.

В связи с изложенным судебная коллегия пришла к выводу об отмене апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам * от 19 августа 2019 г. с направлением дела на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

По аналогичным основаниям было отменено апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 6 августа 2019 года по гражданскому делу по иску по иску публичного акционерного общества * к С. о расторжении кредитного договора, о взыскании задолженности по кредитному договору и обращении взыскания на заложенное имущество (определение судебной коллегии по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции от 15 января 2020 года, N 88-8/2020);

апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 5 ноября 2019 года по гражданскому делу по иску публичного акционерного общества * к Р. о взыскании задолженности по кредитному договору, обращении взыскания на заложенное имущество, расторжении кредитного договора.

7. Дело направлено на новое апелляционное рассмотрение, так как суд, частично удовлетворяя требования взыскателя, не учел, что если судебный акт, согласно которому на должника судом возложена обязанность исполнения какого-либо обязательства в натуре, исполняется после 1 июня 2015 года, то по заявлению кредитора на случай неисполнения указанного судебного акта может быть присуждена в его пользу денежная сумма в порядке, предусмотренном пунктом 1 статьи 308.3 ГК РФ, за период не ранее чем, с момента её присуждения.

П. обратился в суд с заявлением, поименованным как исковое заявление, о взыскании с Д. судебной неустойки за период с 28 мая 2015 г. по дату вынесения решения суда по настоящему делу в размере 0,02 процента от кадастровой стоимости квартиры за каждый день просрочки исполнения решения * от 28 апреля 2015 г. по гражданскому делу N *, за период с момента вынесения решения суда по настоящему заявлению до момента фактического исполнения решения * от 28 апреля 2015 г. по гражданскому делу N 2-3424/2015 в размере 0,05 процента от кадастровой стоимости квартиры за каждый день просрочки исполнения решения суда, взыскании расходов на оплату государственной пошлины в размере 300 руб.

Решением * от 22 апреля 2019 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 7 августа 2019 г., исковые требования удовлетворены частично. С Д. в пользу П. взыскана денежная сумма (судебная неустойка) за каждый день неисполнения решения * от 28 апреля 2015 г. в части обязания Д. не чинить препятствия в пользовании квартирой, расположенной по адресу: *, - передав ключи от входной двери указанной квартиры размере 650 рублей 50 копеек, начиная с 9 февраля 2017 г. по день фактического исполнения решения суда.

Между тем, выводы судов нижестоящих инстанции основаны на неправильном толковании и применении норм материального и процессуального права.

В соответствии с пунктом 1 статьи 308.3 Гражданского кодекса Российской Федерации, в случае неисполнения должником обязательства кредитор вправе требовать по суду исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено данным Кодексом, иными законами или договором либо не вытекает из существа обязательства. Суд по требованию кредитора вправе присудить в его пользу денежную сумму (пункт 1 статьи 330) на случай неисполнения указанного судебного акта в размере, определяемом судом на основе принципов справедливости, соразмерности и недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения (пункт 4 статьи 1).

Как указано в пункте 28 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2016 г. N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств", на основании пункта 1 статьи 308.3 Гражданского кодекса Российской Федерации в целях побуждения должника к своевременному исполнению обязательства в натуре, в том числе предполагающего воздержание должника от совершения определенных действий, а также к исполнению судебного акта, предусматривающего устранение нарушения права собственности, не связанного с лишением владения (статья 304 Гражданского кодекса Российской Федерации), судом могут быть присуждены денежные средства на случай неисполнения соответствующего судебного акта в пользу кредитора-взыскателя (судебная неустойка).

Уплата судебной неустойки не влечет прекращения основного обязательства, не освобождает должника от исполнения его в натуре, а также от применения мер ответственности за его неисполнение или ненадлежащее исполнение (пункт 2 статьи 308.3 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В силу пункта 31 указанного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации суд не вправе отказать в присуждении судебной неустойки в случае удовлетворения иска о понуждении к исполнению обязательства в натуре.

Судебная неустойка может быть присуждена только по заявлению истца (взыскателя) как одновременно с вынесением судом решения о понуждении к исполнению обязательства в натуре, так и в дальнейшем при его исполнении в рамках исполнительного производства (часть 4 статьи 1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Таким образом, требование о присуждении судебной неустойки может содержаться в отдельном заявлении и подлежит разрешению судом, который принял решение по существу спора, в том же гражданском деле.

На основании части 4 статьи 1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в случае отсутствия нормы процессуального права, регулирующей отношения, возникшие в ходе гражданского судопроизводства, федеральные суды общей юрисдикции и мировые судьи применяют норму, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы действуют исходя из принципов осуществления правосудия в Российской Федерации (аналогия права).

При таком положении, заявление П. о присуждении судебной неустойки подлежало рассмотрению применительно к правилам, установленным частью 1 статьи 203 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, а не в порядке искового производства, что также не предполагает уплату заявителем государственной пошлины, что судом первой инстанции проигнорировано.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду статья 203 ГПК РФ

В соответствии с пунктами 1 и 2 статьи 2 Федерального закона от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации" предусмотрено, что указанный федеральный закон вступает в силу с 1 июня 2015 г. Положения Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции указанного закона) применяются к правоотношениям, возникшим после дня вступления в силу названного федерального закона. По правоотношениям, возникшим до дня вступления в силу данного федерального закона, положения Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции указанного закона) применяются к тем правам и обязанностям, которые возникнут после дня вступления в силу этого федерального закона, если иное не предусмотрено названной статьей.

Согласно пунктам 82, 83 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2016 г. N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" положения Гражданского кодекса Российской Федерации в редакции Федерального закона от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ применяются к правоотношениям, возникшим после дня вступления его в силу, если иное не предусмотрено статьёй 2 этого Федерального закона. По правоотношениям, возникшим до дня вступления в силу Федерального закона от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации", положения Гражданского кодекса Российской Федерации в изменённой редакции применяются к тем правам и обязанностям, которые возникнут после дня вступления этого закона в силу (1 июня 2015 года).

Таким образом, если решение суда, согласно которому на должника судом возложена обязанность исполнения какого-либо обязательства в натуре, исполняется после 1 июня 2015 года, то по заявлению кредитора на случай неисполнения указанного судебного решения может быть присуждена в его пользу денежная сумма в порядке, предусмотренном пунктом 1 статьи 308.3 Гражданского кодекса Российской Федерации только после названной даты, независимо даты постановления судебного акта, и, поскольку целью взыскания судебной неустойки служит побуждение должника к своевременному исполнению обязательства в натуре, - за период не ранее чем, с момента её присуждения.

Согласно пункту 1 статьи 406 Гражданского кодекса Российской Федерации, кредитор считается просрочившим, если он отказался принять предложенное должником надлежащее исполнение или не совершил действий, предусмотренных законом, иными правовыми актами или договором либо вытекающих из обычаев или из существа обязательства, до совершения которых должник не мог исполнить своего обязательства.

Согласно акту о совершении исполнительных действий от 1 февраля 2017 г., Д. 1 февраля 2017 г. прибыла в РОСП УФССП * для передачи ключа П. от квартиры; ключ опечатан Д. и подписан.

В материалах дела содержится телефонограмма по исполнительному производству от 1 февраля 2017 г., согласно которой, взыскателю П. судебным приставом-исполнителем было сообщено, что Д. прибыла для передачи ключа П. от квартиры, П. отказался приезжать в РОСП УФССП * для получения ключа.

9 февраля 2017 г. судебным приставом-исполнителем составлен акт о совершении исполнительных действий о том, что Д. возвращён ключ от квартиры в связи с отказом взыскателя П. от его получения.

Между тем, ограничившись установлением невыполнения судебным приставом-исполнителем требований Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" в части принятия судебным приставом-исполнителем от Д. ключа от квартиры, который был впоследствии возвращён должнику, в отсутствие указания конкретной нормы права, которая была нарушена судебным приставом-исполнителем, и формы выражения нарушения, суд первой инстанции обстоятельства отказа взыскателя от получения ключа и исполнения решения суда в соответствующей части, на которые ссылалась Д., не проверил, то есть факт исполнения решения суда должником и наличие оснований для освобождения должника от гражданской правовой ответственности в виде судебной неустойки в связи с неисполнением решения суда надлежащим образом не исследовал и оценку выше приведённым письменным доказательствам и доводам Д. не дал, не указав мотивов, по которым отклоняет их.

Данные обстоятельства оставлены судом апелляционной инстанции без надлежащей правовой оценки, что привело к вынесению незаконного апелляционного определения.

8. Дело направлено на новое апелляционное рассмотрение, поскольку судами нарушены требования пункта 6 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации, когда сумма неустойки за просрочку исполнения денежного обязательства снижена ниже предела, установленного пунктом 1 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации, или уменьшение неустойки в отсутствие заявления в случаях, установленных пунктом 1 статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации (статья 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

ОАО * обратилось с иском к П. о взыскании задолженности по кредитному договору.

Решением * от 4 июня 2019 года, оставленным без изменения апелляционным определением * от 8 октября 2019 года, иск удовлетворен частично, с П. в пользу ОАО * взыскана задолженность по кредитному договору N * от 4 июня 2015 года за период с 21 августа 2015 года по 7 февраля 2019 года в размере 155845 руб. 93 коп., из которых сумма основного долга 52324 руб. 13 коп., сумма процентов 90521 руб. 80 коп., штрафные санкции 13000 руб., а также расходы по оплате государственной пошлины в сумме 4863 руб. 77 коп. В удовлетворении остальной части исковых требований отказано.

Разрешая спор по существу в порядке упрощенного производства, суд первой инстанции, исходя из того, что ответчик ненадлежащим образом исполняла обязанности по возврату кредита и процентов за пользование им, пришел к выводу о наличии оснований для взыскания с ответчика задолженности в указанном истцом размере, снизив на основании статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации размер штрафных санкций с 40342 руб. 59 коп. до 13000 руб.

С данными выводами суда первой инстанции согласился и суд апелляционной инстанции.

Отменяя апелляционное определение * от 8 октября 2019 года, суд кассационной инстанции указал:

Согласно пункту 1 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации в случаях неправомерного удержания денежных средств, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате подлежат уплате проценты на сумму долга. Размер процентов определяется ключевой ставкой Банка России, действовавшей в соответствующие периоды. Эти правила применяются, если иной размер процентов не установлен законом или договором.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в абзаце 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2016 года N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" к размеру процентов, взыскиваемых по пункту 1 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации, по общему правилу, положения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации не применяются (пункт 6 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо "абзаце 4" имеется в виду "абзаце 4 пункта 48"

Согласно пункту 6 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации, если подлежащая уплате сумма процентов явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства, суд по заявлению должника вправе уменьшить предусмотренные договором проценты, но не менее чем до суммы, определенной исходя из ставки, указанной в пункте 1 настоящей статьи.

Между тем, данные требования закона не были, учтены судом первой инстанции при применении требований статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации и определении размера неустойки, подлежащей взысканию с ответчика, что оставлено без внимания судом апелляционной инстанции при проверке решения нижестоящего суда, несмотря на доводы жалобы.

Согласно расчету истца, с которым он обратился в суд, общая задолженность ответчика составила 183188 руб., из которых сумма основного долга - 52324 руб. 13 коп., сумма процентов - 90521 руб. 80 коп., штрафные санкции - 40342 руб. 59 коп.

При этом штрафные санкции снижены истцом до размера, рассчитанного, исходя из двукратной ключевой ставки Банка России. Соответствующий расчет к иску приложен. Иного расчета в материалах дела не имеется.

Суд первой инстанции снизил размер штрафных санкций более чем в два раза от заявленного истцом размера, рассчитанного исходя из двукратного размера учетной ставки Банка России.

Какой-либо иной расчет, подтверждающий, что взысканная судом сумма штрафных санкций рассчитана с учетом положений пункта 1 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации ни судом первой, ни судом апелляционной инстанции не приведен, расчет истца не опровергнут.

Согласно абзацу третьему пункта 72 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2016 года N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" основаниями для отмены в кассационном порядке судебного акта в части, касающейся уменьшения неустойки по правилам статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации, могут являться нарушение или неправильное применение норм материального права, к которым, в частности, относятся нарушение требований пункта 6 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации, когда сумма неустойки за просрочку исполнения денежного обязательства снижена ниже предела, установленного пунктом 1 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации, или уменьшение неустойки в отсутствие заявления в случаях, установленных пунктом 1 статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации (статья 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Приведенные выше требования закона и разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации судом апелляционной инстанции при рассмотрении настоящего дела выполнены не были.

9. Дело направлено на новое апелляционное рассмотрение, поскольку не определили правовую природу спорных правоотношений, возникших в связи с оказанием медицинской помощи бесплатно либо в связи с оказанием помощи на возмездной основе на основании заключенного с медицинской организацией договора.

З. обратилась в суд с иском к Государственному бюджетному учреждению здравоохранения *, государственному бюджетному учреждению здравоохранения * о компенсации морального вреда, штрафа.

Решением * от 31 августа 2018 года исковые требования удовлетворены частично.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 9 октября 2019 г. указанное решение изменено в части взыскания в пользу истца компенсации морального вреда, а в части отказа в удовлетворении исковых требований о взыскании штрафа за отказ в добровольном порядке удовлетворить требования отменено.

Отменяя решение суда первой инстанции в части взыскания компенсации морального вреда, в части отказа в удовлетворении исковых требований о взыскании штрафа, принимая в этой части новое решение, суд апелляционной инстанции исходил из того, что установленный размер компенсации морального вреда не соответствует требованиям разумности и справедливости, а также обстоятельствам дела и личности истца; ГБУЗ * в добровольном порядке не удовлетворил требования истца об уплате штрафа до вынесения судом решения.

Между тем суд апелляционной инстанции, взыскивая с ГБУЗ * в пользу истца штраф, положения приведенных норм материального права, определяющих основания применения к отношениям в области охраны здоровья граждан законодательства о защите прав потребителей, не учел, не определил правовую природу отношений между истцом и ответчиком по поводу оказания медицинской помощи, при этом из материалов дела не усматривается, что оказание медицинской помощи осуществлялось на договорной, возмездной основе.

В силу статьи 195 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации решение суда должно быть законным и обоснованным.

Верховный Суд Российской Федерации в пункте 3 Постановления Пленума от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении" разъяснил, что решение может считаться законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права. Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (статьи 55, 59-61, 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов.

Таким образом, вышеназванные требования закона и разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации при рассмотрении дела судом апелляционной инстанции учтены не были.

10. Дело направлено на новое рассмотрение, поскольку судами не определено наличие территории и имущества коттеджного поселка, а также общего имущества собственников участков, а также отказано в назначении судебной экспертизы с целью подтверждения доводов собственника участка о произвольном установлении обществом стоимости услуг, оказанных в отсутствие какого-либо обязательства.

Общество с ограниченной ответственностью * обратилось в суд с иском к М., К., С. о взыскании неосновательного обогащения, в обоснование заявленных требований указав, что ответчики, являясь собственниками земельных участков на территории ЖК *, фактически пользуются объектами инфраструктуры, созданной на данной территории, а также услугами, предоставляемыми по обслуживанию объектов инфраструктуры. По мнению истца, ответчики, потребляя предоставленные услуги, не производя оплату, необоснованно сберегли денежные средства в размере платы, которая установлена на определенные периоды приказами генерального директора.

ООО * просило суд взыскать с ответчиков неосновательное обогащение, неустойку, судебные расходы.

Решением * от 7 мая 2018 года исковые требования ООО * удовлетворены частично.

В пользу ООО * взыскано с М. неосновательное обогащение в сумме 62812,08 руб., судебные расходы в сумме 359,56 руб., с К. неосновательное обогащение в сумме 303447,16 руб., судебные расходы в сумме 3106,82 руб., с С. неосновательное обогащение в сумме 39607,15 руб., судебные расходы в сумме 785,98 руб.

Дополнительным решением * от 27 декабря 2018 года с ответчиков взыскано неосновательное обогащение и неустойка с указанием периодов взыскания.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 24 апреля 2019 года решение * от 7 мая 2019 года изменено в части взыскания суммы неосновательного обогащения с каждого ответчика.

Судами установлено, что ответчики М., К., С. на праве собственности владеют земельными участками, расположенными на территории ЖК * Участки, принадлежащие ответчикам, находятся на обособленной территории, в зоне малоэтажной жилой застройки *.

На данной территории имеется инженерная инфраструктура, созданная для обслуживания жилых домов: дороги, площадки, инженерные коммуникации, которые введены в эксплуатацию, принадлежат на праве собственности ООО *, обслуживание и содержание которой осуществляет ООО **.

На основании договоров аренды, заключенных между истцом и ООО * 1 января 2015 года, истец осуществляет временное владение расположенными на данной территории объектами: дорогами, инженерными коммуникациями, выраженное в предоставлении жителям данной территории комплекса услуг по организации охраны поселка, контрольно-пропускного режима, уборки территории, вывозу мусора, содержанию и обслуживанию ландшафтной инфраструктуры, обслуживанию инженерных систем и объектов инфраструктуры (очистных сооружений), водозаборного узла, канализационно-насосных станций (КНС).

В целях оказания услуг по содержанию и обслуживанию инфраструктуры истцом заключены договоры со специализированными организациями.

Плата за услуги за содержание и обслуживание объектов инфраструктуры на территории ЖК *, которые осуществляет ООО **, состоит из платы за охрану, содержания и обслуживания дорог, содержания и обслуживания ливневой канализации, содержания и обслуживания ландшафтной инфраструктуры, вывоза твердых бытовых отходов, содержания и обслуживания прочей инфраструктуры.

Суд первой инстанции, с которым согласился суд апелляционной инстанции, взыскивая плату за коммунальные услуги в качестве неосновательного обогащения, исходил из того, что поскольку ответчики являются собственниками земельных участков, находящихся на территории данной жилой застройки, они потребляют предоставляемые истцом услуги и должны производить оплату. При отсутствии договоров, невнесение гражданами, проживающими и владеющими имуществом на территории поселка, обслуживание которой производится истцом, является неосновательным обогащением.

Суды также указали, что размер платы за услуги содержания и обслуживания объектов инфраструктуры утвержден приказом генерального директора ООО **, стоимость услуг определена в соответствии с регламентом, составленном на основании тарифов, установленных Правительством Московской области для ООО **.

Изменяя решение суда в части размера взысканного неосновательного обогащения, суд апелляционной инстанции, приняв уточненную апелляционную жалобу ООО **, и вновь представленный расчет, взыскал с К. неосновательное обогащение с учетом неустойки за период с 1 июля 2017 года по 30 сентября 2017 года в размере 205691 руб. 62 коп.

Согласно части 1 статьи 195 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации решение суда должно быть законным и обоснованным.

Как установлено частью 1 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.

Согласно положениям статьи 1102 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение), за исключением случаев, предусмотренных статьей 1109 настоящего Кодекса.

В соответствии с подпунктом 4 статьи 1109 Гражданского кодекса Российской Федерации не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные суммы и иное имущество, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности.

Из приведенных правовых норм следует, что по делам о взыскании неосновательного обогащения на истца возлагается обязанность доказать факт приобретения или сбережения имущества ответчиком, а на ответчика - обязанность доказать наличие законных оснований для приобретения или сбережения такого имущества либо наличие обстоятельств, при которых неосновательное обогащение в силу закона не подлежит возврату, а также подлежит установлению размер неосновательного обогащения.

Данные обстоятельства подлежали определению в качестве имеющих значение для правильного разрешения настоящего спора, что в нарушение приведенных выше норм права судами выполнено не было.

Обращаясь с иском о взыскании с К. неосновательного обогащения, истец указал на то, что договор на оказание сервисных услуг с ответчиком не был заключен, однако фактически услуги оказываются, в связи с чем с К. подлежит взысканию неосновательное обогащение в виде оплаты указанных услуг, стоимость которых определена из фактических затрат истца и в соответствии с приказами генерального директора ООО **.

Оспаривая заявленные требования, К. ссылался на отсутствие оснований для взыскания заявленных сумм и недоказанность фактического оказания услуг и размера затрат, в связи с чем при рассмотрении дела в суде первой инстанции представителем К. - Г. было заявлено ходатайство о назначении по делу судебной финансово-экономической экспертизы для выяснения вопросов обоснованности тарифов, объема и стоимости фактически выполненных работ, рыночной стоимости услуг, что отражено в протоколе судебного заседания от 24 апреля - 7 мая 2018 года, также указанное ходатайство было подано в письменном виде.

В соответствии с частью 1 статьи 79 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла, суд назначает экспертизу. Проведение экспертизы может быть поручено судебно-экспертному учреждению, конкретному эксперту или нескольким экспертам.

Отказывая в удовлетворении заявленного ходатайства, суд первой инстанции указал, что при разрешении настоящего спора необходимости в специальных познаниях и такого исследования не требуется, имеющихся в деле доказательств достаточно для правильного рассмотрения дела по существу.

Согласно части 1 статьи 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при принятии решения суд оценивает доказательства, определяет, какие обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела, установлены и какие обстоятельства не установлены, каковы правоотношения сторон, какой закон должен быть применен по данному делу и подлежит ли иск удовлетворению.

Принимая решение по делу, и взыскивая с ответчика в пользу истца сумму неосновательного обогащения в полном объеме, суд первой инстанции ссылается только на представленные ООО ** расчеты, которые произведены истцом на основании собственных внутренних документов и регламентов. Опровергая доводы ответчика о необоснованности расчетов и не подтверждении истцом фактического выполнения работ, суд первой инстанции указал на непредставление ответчиком доказательств в обоснование своих возражений, при этом отказывая в удовлетворении ходатайства о назначении по делу судебной экспертизы для установления указанных обстоятельств, тем самым лишив Куренкова М.В. возможности представить такие доказательства.

В соответствии со статьей 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств (часть 1).

Результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими (часть 4).

Частью 4 статьи 198 данного кодекса установлено, что в мотивировочной части решения суда должны быть указаны обстоятельства дела, установленные судом; доказательства, на которых основаны выводы суда об этих обстоятельствах; доводы, по которым суд отвергает те или иные доказательства; законы, которыми руководствовался суд.

Как разъяснено в пункте 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 года N 23 "О судебном решении", решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (статья 55, 59 - 61 и 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов.

Из приведенных положений закона и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, что суд оценивает доказательства и их совокупность по своему внутреннему убеждению, однако это не предполагает возможность оценки судом доказательств произвольно и в противоречии с законом.

Результаты оценки доказательств суд должен указать в мотивировочной части судебного постановления, в том числе доводы по которым он отвергает те или иные доказательства или отдает предпочтение одним доказательствам перед другими.

Данные требования в силу части 21 статьи 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации распространяются и на суд апелляционной инстанции.

Соглашаясь с судом первой инстанции о наличии оснований для взыскания неосновательного обогащения, в нарушение приведенных положений закона и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации судом апелляционной инстанции доводам апелляционной жалобы К. о недоказанности фактического оказания истцом услуг, пользования ответчиком такими услугами, и необоснованности отказа судом первой инстанции в назначении по делу судебной экспертизы для установлении указанных обстоятельств, оценка также не дана.

При таких обстоятельствах судебная коллегия находит, что суды первой и апелляционной инстанций нарушили нормы процессуального права, основанные на принципе состязательности и равноправии сторон, отказав в содействии в представлении доказательств путем назначения экономической либо иной экспертизы для выяснения вопросов, имеющих существенное значение для дела.

Кроме того, суд первой инстанции не дал оценки доводам ответчика о предоставлении истцом услуг по содержанию и обслуживанию объектов инфраструктуры в отсутствие обязательства.

Суд апелляционной инстанции, дополняя выводы суда первой инстанции о наличии оснований для взыскания с ответчика расходов истца на содержание и обслуживание объектов инфраструктуры ЖК *, сослался на положения статей 1 и 8 Федерального закона Российской Федерации от 15 апреля 1998 года N 66-ФЗ "О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан" (далее по тексту - Федеральный закон от 15 апреля 1998 года N 66-ФЗ), регламентирующих ведение садоводства, огородничества или дачного хозяйства в индивидуальном порядке и порядок внесения расходов на содержание общего имущества.

Между тем К. общей собственности с другими собственниками земельных участков и коттеджей не имеет, членом какого-либо гражданско-правового сообщества не является.

При этом судами первой и апелляционной инстанций не было установлено, что ЖК * является садоводческим, огородническим, дачным объединением граждан, объединением собственников недвижимости, каким-либо иным гражданско-правовым сообществом, объединенным одной территорией, равно как и населенным пунктом либо иным административно-территориальным образованием. Не определено также наличие территории и имущества ЖК *, общего имущества собственников земельных участков в ЖК *.

Организационно-правовая форма истца, а также разрешенное использование земельных участков свидетельствуют о том, что отношения сторон не подпадали под предмет регулирования Федерального закона от 15 апреля 1998 года N 66-ФЗ, поскольку он регулировал отношения, возникающие в связи с ведением гражданами садоводства, огородничества и дачного хозяйства, и устанавливал правовое положение садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединений, в то время как стороны настоящего спора деятельность, связанную с ведением садоводства, огородничества и дачного хозяйства, не осуществляли.

Иные нормативные правовые акты, которые бы в отсутствие соответствующего договора между сторонами спора возлагали на ООО ** обязанность по оказанию собственникам земельных участков в ЖК * услуг по содержанию и обслуживанию объектов инфраструктуры, а на последних обязанность по их оплате, в обжалуемых судебных постановлениях не приводятся.

В это связи апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 24 апреля 2019 года было отменено в части разрешения требований, заявленных к К., направлено дело в указанной части на новое рассмотрение в апелляционную инстанцию судебной коллегии по гражданским делам*.

11. В абзаце третьем пункта 72 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2016 года N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" разъяснено, что основаниями для отмены в кассационном порядке судебного акта в части, касающейся уменьшения неустойки по правилам статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации, могут являться нарушение или неправильное применение норм материального права, к которым, в частности, относятся нарушение требований пункта 6 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации, когда сумма неустойки за просрочку исполнения денежного обязательства снижена ниже предела, установленного пунктом 1 статьи 395 Гражданского Кодекса Российской Федерации, или уменьшение неустойки в отсутствие заявления в случаях, установленных пунктом 1 статьи 333 Гражданского Кодекса Российской Федерации (статья 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Несмотря на указанное разъяснение, в судебной практике продолжают иметь место случаи неправильного применения положений статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Решением * от 22 января 2019 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии * от 17 сентября 2019 г., взыскана задолженности по кредитному договору от 7 февраля 2013 года в размере 103863 руб. 94 коп., в том числе: сумма основного долга - 43287 руб. 07 коп., сумма процентов - 46576 руб. 87 коп, штрафные санкции - 14000 руб. и судебные расходы.

Разрешая требования истца, суд первой инстанции уменьшил размер штрафных санкций, ссылаясь на их явную несоразмерность последствиям нарушенного обязательства, определив к взысканию 14000 руб.

Суд апелляционной инстанции, соглашаясь с размером штрафных санкций, определенных судом первой инстанции, не учел следующего.

В соответствии с пунктом 1 статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации, если подлежащая уплате неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства, суд вправе уменьшить неустойку. Если обязательство нарушено лицом, осуществляющим предпринимательскую деятельность, суд вправе уменьшить неустойку при условии заявления должника о таком уменьшении.

В силу пункта 1 статьи 395 данного кодекса в редакции, действовавшей до 1 августа 2016 года, за пользование чужими денежными средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате либо неосновательного получения или сбережения за счет другого лица подлежат уплате проценты на сумму этих средств. Размер процентов определяется существующими в месте жительства кредитора или, если кредитором является юридическое лицо, в месте его нахождения опубликованными Банком России и имевшими место в соответствующие периоды средними ставками банковского процента по вкладам физических лиц. Эти правила применяются, если иной размер процентов не установлен законом или договором.

Согласно пункту 1 статьи 395 этого же кодекса в редакции, действующей после 1 августа 2016 года, размер процентов определяется ключевой ставкой Банка России, действовавшей в соответствующие периоды, если иной размер процентов не установлен законом или договором.

Федеральным законом от 8 марта 2015 года N 42-ФЗ, вступившим в силу с 1 июня 2015 года, статья 395 Гражданского кодекса Российской Федерации дополнена пунктом 6, согласно которому, если подлежащая уплате сумма процентов явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства, суд по заявлению должника вправе уменьшить предусмотренные договором проценты, но не менее чем до суммы, определенной исходя из ставки, указанной в пункте 1 данной статьи.

В постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2016 года N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" разъяснено, что согласно пункту 1 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации в редакции, действовавшей до 1 августа 2016 года, размер процентов за пользование чужими денежными средствами, начисляемых за периоды просрочки исполнения денежного обязательства, имевшие место с 1 июня 2015 года по 31 июля 2016 года включительно, если иной размер процентов не был установлен законом или договором, определяется в соответствии с существовавшими в месте жительства кредитора - физического лица или в месте нахождения кредитора - юридического лица опубликованными Банком России и имевшими место в соответствующие периоды средними ставками банковского процента по вкладам физических лиц.

Если иной размер процентов не установлен законом или договором, размер процентов за пользование чужими денежными средствами, начисляемых за периоды просрочки, имевшие место после 31 июля 2016 года, определяется на основании ключевой ставки Банка России, действовавшей в соответствующие периоды (пункт 1 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации в редакции Федерального закона от 3 июля 2016 года N 315-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации").

При этом пунктом 1 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации по существу установлен минимальный размер процентов на случай неисполнения денежного обязательства, который по общему правилу уменьшению не подлежит.

При изложенных обстоятельствах вывод суда апелляционной инстанции о том, что размер штрафных санкции определен судом первой инстанции без нарушения положений п. 6 ст. 395 Гражданского кодекса Российской Федерации, является необоснованным.

Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции отменила апелляционное определение * от 17 сентября 2019 года в части оставления без изменения решения * от 22 января 2019 года о взыскания штрафных санкций за просрочку исполнения кредитных обязательств, и направила дело в указанной части на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Аналогичные ошибки были допущены при рассмотрении гражданских дел:

- по иску открытого акционерного общества акционерного коммерческого банка * к А. о взыскании задолженности по кредитному договору (решение * от 15 февраля 2019 года, апелляционное определение * от 3 июля 2019 года);

- по иску открытого акционерного общества акционерного коммерческого банка * к О., И. о взыскании задолженности по кредитному договору (решение * от 29 марта 2019 года, апелляционное определение * от 23 июля 2019 года).

12. Законом предусмотрено право собственника истребовать имущество у добросовестного приобретателя, как выбывшее из владения собственника помимо его воли путём хищения.

Администрация * обратилась в суд с иском к П., в котором просила истребовать из незаконного владения П. земельный участок с кадастровым номером (КН) *, площадью 1500 кв.м, категория земель - земли населенных пунктов, вид разрешенного использования - для индивидуального жилищного строительства, расположенный по адресу: *; снять с кадастрового учета указанный земельный участок и исключить из ЕГРН запись о регистрации права собственности от 8 сентября 2015 на земельный участок.

Суд первой инстанции, дав оценку представленным доказательствам, руководствуясь статьями 301, 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, пришёл к выводу о наличии оснований для удовлетворения требований истца об истребовании имущества из чужого незаконного владения в пользу администрации.

Суд апелляционной инстанции не согласился с выводом суда первой инстанции, указав на то, что П. приобрел спорный земельный участок по договору купли-продажи за 350000 руб. По мнению суда апелляционной инстанции, П. был представлен полный пакет правоустанавливающих документов на данный объект недвижимости. Указанная сделка являлась возмездной, и цена недвижимого имущества полностью соответствовала его состоянию и местоположению земельного участка.

Судебная коллегия по гражданским делам * также пришла к выводу о том, что администрация должным образом не осуществляла контроль за этим объектом недвижимости, право собственности на которое не оформлено, и в течение длительного периода не предпринимала никаких действий, связанных с надлежащим оформлением прав на земли, государственная собственность на которые не разграничена.

При разрешении вопроса о том, выбыл ли спорный объект недвижимости из владения собственника помимо воли, судебная коллегия исходила из того, что пренебрежение требованиями разумности и осмотрительности при контроле над переданным спорным имуществом на протяжении столь длительного времени со стороны распорядителя - публично-правового образования в лице компетентных органов - не должно влиять на имущественные права добросовестных приобретателей. Защита имущественных интересов публично-правового образования за счёт ущемления интересов добросовестного приобретателя - гражданина, который возмездно приобрёл соответствующее имущество, в подобной ситуации приведёт к нарушению его конституционных прав.

Суд апелляционной инстанции указал также, что бездействие публично-правового образования как участника гражданского оборота создало предпосылки для утраты спорного имущества, в том числе посредством выбытия имущества из владения данного публичного собственника в результате противоправных действий осужденных лиц, что в конечном итоге привело к незаконному отчуждению спорного земельного участка и последующему приобретению его добросовестным приобретателем П.

При этом судебная коллегия указала на то, что при обращении публично-правового образования с иском об истребовании недвижимого имущества из незаконного владения добросовестного приобретателя, который в установленном законом порядке указан как собственник имущества в ЕГРП, не может не учитываться специфика интересов, носителем которых оно является. Особенности дел этой категории, исходя из необходимости обеспечения баланса конституционно значимых интересов, могут обусловливать иное распределение неблагоприятных последствий для собственника и добросовестного приобретателя, нежели предусмотренное пунктом 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации.

С учётом установленных обстоятельств по делу такие выводы суда апелляционной инстанции нельзя признать законными по следующим основаниям.

Согласно пункту 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 года N 23 "О судебном решении" решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению, или основано на применении в необходимых случаях аналогии закона или аналогии права.

В соответствии с пунктом 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 года N 23 "О судебном решении" суду также следует учитывать постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, принятые на основании статьи 126 Конституции Российской Федерации и содержащие разъяснения вопросов, возникших в судебной практике при применении норм материального или процессуального права, подлежащих применению в данном деле.

Согласно статье 301 Гражданского кодекса Российской Федерации собственник вправе истребовать своё имущество из чужого незаконного владения.

Пунктом 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чём приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путём помимо их воли.

Как разъяснено в пункте 32 постановления Пленума N 10/22, применяя статью 301 Гражданского кодекса Российской Федерации, судам следует иметь в виду, что собственник вправе истребовать своё имущество от лица, у которого оно фактически находится в незаконном владении.

По смыслу пункта 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, собственник вправе истребовать своё имущество из чужого незаконного владения независимо от возражения ответчика о том, что он является добросовестным приобретателем, если докажет факт выбытия имущества из его владения или владения лица, которому оно было передано собственником, помимо их воли (пункт 39 постановления Пленума N 10/22).

Однако при вынесении апелляционного определения суд неправомерно не применил норму пункта 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации и указанные разъяснения постановления Пленума N 10/22. Для правильного разрешения настоящего спора юридически значимыми являются обстоятельства наличия или отсутствия воли законного собственника на передачу спорного имущества во владение иному лицу, а также обстоятельства выбытия (утраты) из владения истца этого имущества.

Как следует из материалов дела, приговором суда установлен факт хищения недвижимого имущества. Данное обстоятельство имеет для настоящего дела преюдициальное значение применительно к части 4 статьи 61 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, в соответствии с которой вступивший в законную силу приговор суда по уголовному делу обязателен для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого вынесен приговор суда, по вопросам, имели ли место эти действия и совершены ли они данным лицом.

В свою очередь, указанное обстоятельство в соответствии со статьей 302 Гражданского кодекса Российской Федерации предполагает право собственника истребовать имущество у добросовестного приобретателя, как выбывшее из владения собственника помимо его воли путём хищения.

Между тем, вопреки имеющимся доказательствам суд апелляционной инстанции не только не придал юридического значения факту незаконного выбытия (утраты) спорного имущества из собственности муниципального образования помимо его воли, но и неправомерно включил в предмет доказывания по данному делу обстоятельства, свидетельствующие, по мнению суда, о добросовестности П. при приобретении спорного имущества, не учтя того, что при установлении незаконности выбытия спорного имущества помимо воли его собственника путём хищения обстоятельства добросовестности ответчика при приобретении этого имущества правового значения не имеют.

13. При рассмотрении требований потребителя о возмещении убытков, связанных с возвратом товара ненадлежащего качества, суд вправе удовлетворить требование потребителя о взыскании разницы между ценой такого товара, установленной договором купли-продажи, и ценой аналогичного товара на время удовлетворения требований о взыскании уплаченной за товар ненадлежащего качества денежной суммы.

М. обратились в суд с иском к АО * о защите прав потребителей, просили взыскать с ответчика разницу между ценой квартиры по договору и ценой аналогичной квартиры на момент вынесения решения суда в размере 3030350 руб., а также штраф за неудовлетворение в добровольном порядке требований потребителей в размере 50% от присужденной суммы; убытки в виде процентов по кредитному договору в размере 402501 руб. 97 коп., расходы по уплате государственной пошлины в размере 12164 руб.

Удовлетворяя исковые требования истцов в части, суд первой инстанции, с выводами которого согласился суд апелляционной инстанции, руководствуясь статьей 15 Гражданского кодекса Российской Федерации, Законом РФ от 7 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей", постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 года N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей", исходил из того, что требования истцов о взыскании в их пользу разницы между ценой квартиры, установленной договором, и ценой аналогичной квартиры, установленной на момент удовлетворения их требований о возврате стоимости квартиры, являются обоснованными и соответствуют положениям статьи 24 Закона РФ от 7 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей", а также пришел к выводу о взыскании убытков в виде оплаченных по кредиту процентов за период с 9 июня 2016 года по 23 января 2019 года на основании пункта 6 статьи 24 Закона РФ "О защите прав потребителей".

Судебная коллегия нашла, что указанные выводы судами были сделаны преждевременно, без установления значимых обстоятельств по делу и правильного применения норм материального права.

В соответствии с пунктом 4 статьи 24 Закона РФ "О защите прав потребителей" потребителю предоставлено право при возврате товара ненадлежащего качества требовать возмещения разницы между ценой товара, установленной договором, и ценой соответствующего товара на момент добровольного удовлетворения такого требования или, если требование добровольно не удовлетворено, на момент вынесения судом решения.

Согласно части 4 пункта 31 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2012 года N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей", при рассмотрении требований потребителя о возмещении убытков, связанных с возвратом товара ненадлежащего качества, суд вправе удовлетворить требование потребителя о взыскании разницы между ценой такого товара, установленной договором купли-продажи, и ценой аналогичного товара на время удовлетворения требований о взыскании уплаченной за товар ненадлежащего качества денежной суммы.

Таким образом, положение пункта 4 статьи 24 Закона РФ "О защите прав потребителей" направлено на защиту интересов потребителя, чтобы он мог приобрести аналогичный товар, не переплачивая его стоимость, если за тот период времени, пока потребитель требовал удовлетворить его претензии, цена на товар длительного пользования, обладающий этими же основными потребительскими свойствами, увеличилась.

Как следует из материалов дела, с претензией о возмещении разницы в цене товара истцы обратились к ответчику 31 июля 2018 года. Для добровольного удовлетворения требований указали срок - 10 дней с момента получения претензии.

Денежные средства по возврату стоимости квартиры (в связи с расторжением договора купли-продажи), убытки по ремонту, по оплате процентов по кредиту за предыдущий период, штрафные санкции, были возвращены ответчиком по решению суда истцам следующими частями: 27 ноября 2018 года - 2779094 руб. 14 коп., 23 января 2019 года - 2818325 руб., 23 января 2019 года - 2818325 руб.

В связи с чем, для правильного разрешения спора следовало установить, увеличилась ли стоимость товара (соответствующей квартиры) за период времени, пока потребитель требовал удовлетворения своих требований, а именно - за период с августа 2018 года (по истечении 10-дневного срока с момента получения ответчиком претензии от 31 июля 2018 года) по январь 2019 года (дата удовлетворения требований). А также правильно установить наличие или отсутствие соответствующего (аналогичного) товара.

Кроме того, судами при удовлетворении требований о взыскании процентов по оплате кредита за период с 9 июня 2016 года по 23 января 2019 года не было учтено, что кредит истцами был получен в размере 1600000 руб., а 27 ноября 2018 года ответчиком была возвращена истцам сумма, достаточная для погашения кредита в полном объеме (2779094 руб. 14 коп.). В связи с чем, не установлены обстоятельства, препятствующие истцам погасить данный кредит 27 ноября 2018 года, и основания требований истцов о взыскании процентов за период после указанной даты.

14. Вещь, предназначенная для обслуживания другой, главной вещи и связанная с ней общим назначением (принадлежность), следует судьбе главной вещи, если договором не предусмотрено иное.

Т. обратился с иском, в котором просил взыскать уплаченную стоимость товара (телевизора) в связи с отказом от исполнения договора купли-продажи, убытки, компенсацию морального вреда, штраф, неустойку. В обоснование иска указал, что 11 февраля 2019 года в ООО * приобрел телевизор Самсунг стоимостью 107270 рублей и кронштейн к телевизору стоимостью 1930 рублей. В процессе эксплуатации в период гарантийного срока был выявлен недостаток в пульте дистанционного управления, в связи с чем 25 февраля 2019 года истец обратился с претензией о возврате уплаченных за телевизор денежных средств. Ввиду неисполнения требований в добровольном порядке Т. обратился в суд, предъявив требования к изготовителю товара.

Разрешая данный спор, руководствуясь положениями статей 454, 469 Гражданского кодекса Российской Федерации, статей 4, 18, 19, 22 Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей", разъяснениями, содержащимися в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2012 года N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей", суд первой инстанции пришел к выводу о наличии оснований для удовлетворения исковых требований о взыскании стоимости товара, неустойки, компенсации морального вреда, штрафа.

Удовлетворяя исковые требования, суд исходил из того, что в товаре - жидкокристаллическом телевизоре Самсунг обнаружен дефект, выраженный в невозможности использования представленного в комплекте с телевизором пульта дистанционного управления (телевизор не реагирует на команды пульта).

Судом также было учтено, что заявленный истцом недостаток в виде неработающего пульта дистанционного управления, приобретенного в комплекте с телевизором, подтвержден заключением эксперта, носит производственный характер, был обнаружен в течение 15-дневного срока со дня приобретения товара и является основанием для отказа от исполнения договора купли-продажи, возврата телевизора Самсунг и взыскания в пользу истца стоимости телевизора.

С указанным выводом суда первой инстанции согласился и суд апелляционной инстанции.

Однако, в силу статьи 135 Гражданского кодекса Российской Федерации вещь, предназначенная для обслуживания другой, главной вещи и связанная с ней общим назначением (принадлежность), следует судьбе главной вещи, если договором не предусмотрено иное.

Суть установленного в данной статье деления вещей на главную вещь и принадлежность состоит в том, что общее хозяйственное назначение двух или нескольких вещей может связывать их таким образом, что значимость каждой из них является неодинаковой: одна является зависимой от другой и не может существовать самостоятельно, тогда как другая имеет самостоятельное значение.

В рассматриваемом споре главной вещью является телевизор, пульт дистанционного управления, соответственно, принадлежностью к главной вещи, поскольку выполняет вспомогательную и обслуживающую функцию по отношению к телевизору. Телевизор, являясь главной вещью, не может следовать судьбе пульта, поскольку это противоречит положению, закрепленному в статье 135 Гражданского кодекса Российской Федерации.

В соответствии с пунктом 51 Правил продажи отдельных видов товаров, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 19 января 1998 года N 55, при передаче технически сложных бытовых товаров покупателю одновременно передаются установленные изготовителем товара комплект принадлежностей и документы (технический паспорт или иной заменяющий его документ с указанием даты и места продажи, инструкция по эксплуатации и другие документы).

Согласно пункту 2 статьи 470 Гражданского кодекса Российской Федерации, пунктам 6, 7 статьи 5 Закона РФ "О защите прав потребителей", продавец вправе предоставить гарантию качества на товар в целом.

В то же время пунктом 3 статьи 470 Гражданского кодекса Российской Федерации, пунктом 3 статьи 19 Закона РФ "О защите прав потребителей" выделяют комплектующие изделия и составные части товара в качестве самостоятельного предмета гарантийных обязательств продавцов (изготовителей).

В соответствии с абзацами первым и вторым пункта 3 статьи 19 указанного закона гарантийные сроки могут устанавливаться на комплектующие изделия и составные части основного товара. Гарантийные сроки на комплектующие изделия и составные части исчисляются в том же порядке, что и гарантийный срок на основной товар.

Гарантийные сроки на комплектующие изделия и составные части товара считаются равными гарантийному сроку на основное изделие, если иное не установлено договором. В случае, если на комплектующее изделие и составную часть товара в договоре установлен гарантийный срок меньшей продолжительности, чем гарантийный срок на основное изделие, потребитель вправе предъявить требования, связанные с недостатками комплектующего изделия и составной части товара, при их обнаружении в течение гарантийного срока на основное изделие, если иное не предусмотрено договором.

В ходе рассмотрения дела было установлено, что приобретенный истцом телевизор полностью исправен, недостаток товара связан с неработоспособностью пульта дистанционного управления.

Судом при рассмотрении спора не дана оценка данному обстоятельству, не установлено является ли пульт дистанционного управления заменимым комплектующим изделием, возможна ли его замена в период действия гарантийного срока, имеются ли на корпусе телевизора необходимые приборы управления, дублирующие клавиатуру пульта, позволяющие эксплуатировать телевизор в отсутствии пульта дистанционного управления.

15. Факт владения лицом несколькими объектами недвижимости и выдача разрешения на строительство жилого дома не подтверждает факт ведения предпринимательской деятельности в целях получения постоянной экономической выгоды, в связи с чем ответчика нельзя квалифицировать, как предпринимателя, и положения Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей" применению не подлежат.

Л. обратилась в суд с иском к Х. о взыскании расходов на исправление скрытых недостатков объекта строительства в размере 1026442 руб., взыскании фактически понесенных расходов на устранение недостатков в размере 915790 руб. 50 коп., компенсации морального вреда в размере 50000 руб. и штрафа в размере 50% от суммы, присужденной судом в пользу потребителя, ссылаясь на то, что 29 ноября 2016 года между ней и ответчиком заключен договор купли-продажи части жилого дома с земельным участком, расположенных по адресу: *. Сразу после подписания договора она въехала в дом и в 2017 году произвела в нем ремонт. По истечении нескольких месяцев пол в мансарде начал проваливаться, стал ломаться ламинат. Осуществив работы по вскрытию пола, обнаружила, что несущие балки перекрытия и доски пола сгнили, наблюдается грибок, проводка должным образом не изолирована. В настоящее время ею полностью проведены и оплачены работы по устранению скрытых недостатков, при этом она была вынуждена дважды проводить ремонтные работы в помещении.

Удовлетворяя исковые требования истца, суд первой инстанции, с выводами которого согласился суд апелляционной инстанции, руководствуясь статьями 23, 475, 476, 549, 557 Гражданского кодекса Российской Федерации, Законом Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей", исходил из того, что истцом были обнаружены существенные скрытые недостатки и, поскольку указанные недостатки не были оговорены ответчиком и образовались по причинам, возникшим до передачи части жилого дома покупателю, исковые требования истца обоснованы. Кроме того, судом установлено, что при заключении договора купли-продажи недвижимого имущества ответчик действовал как лицо, занимающееся предпринимательской деятельностью, в связи с чем действиями ответчика нарушены права истца как потребителя.

В соответствии с преамбулой Закона РФ от 7 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей", данный закон регулирует отношения, возникающие между потребителями и изготовителями, исполнителями, импортерами, продавцами, владельцами агрегаторов информации о товарах (услугах) при продаже товаров (выполнении работ, оказании услуг), устанавливает права потребителей на приобретение товаров (работ, услуг) надлежащего качества и безопасных для жизни, здоровья, имущества потребителей и окружающей среды, получение информации о товарах (работах, услугах) и об их изготовителях (исполнителях, продавцах), о владельцах агрегаторов информации о товарах (услугах), просвещение, государственную и общественную защиту их интересов, а также определяет механизм реализации этих прав.

В соответствии с указанным законом потребитель - это гражданин, имеющий намерение заказать или приобрести либо заказывающий, приобретающий или использующий товары (работы, услуги) исключительно для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности. Продавец - это организация независимо от ее организационно-правовой формы, а также индивидуальный предприниматель, реализующие товары потребителям по договору купли-продажи.

Предпринимательской деятельностью без образования юридического лица гражданин вправе заниматься лишь с момента государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя (пункт 1 статьи 23 Гражданского кодекса Российской Федерации. Гражданин, осуществляющий предпринимательскую деятельность без образования юридического лица с нарушением требований пункта 1 данной статьи, не вправе ссылаться в отношении заключенных им при этом сделок на то, что он не является предпринимателем (пункт 4 статьи 23 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Поскольку в силу статьи 23 Гражданского кодекса Российской Федерации, при несоблюдении обязанности пройти государственную регистрацию в качестве индивидуального предпринимателя гражданин, осуществляющий предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, не вправе ссылаться на то, что он не является предпринимателем; отсутствие государственной регистрации само по себе не означает, что деятельность гражданина не может быть квалифицирована в качестве предпринимательской, если по своей сути она фактически является таковой.

Применяя к сложившимся правоотношениям между сторонами положения Закона РФ от 7 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей" и удовлетворяя требования о компенсации морального вреда и взыскании штрафа, суды первой и апелляционной инстанций исходили из того, что истицей у ответчика приобретено жилое помещение в доме *, ответчик по приобретению этого имущества заключил сделку 10 ноября 2016 года, продав этот объект 29 ноября 2016 года за 5200000 руб.; 29 мая 2018 года ответчик произвел реализацию другого дома, расположенного по адресу: *, за 10000000 руб. Кроме того, ответчику выдано разрешение на строительство жилого дома 23 октября 2017 года по адресу: *.

Как следует из материалов дела, ответчик Х. не имеет статус индивидуального предпринимателя.

Судебная коллегия полагает, что выводы судов первой и апелляционной инстанций о применении к сложившимся правоотношениям между сторонами положений Закона РФ от 7 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей" при разрешении требований о компенсации морального вреда и взыскании штрафа основаны на неправильном толковании норм материального права, поскольку факт владения ответчиком несколькими объектами недвижимости и выдача разрешения на строительство жилого дома не подтверждает факт ведения ответчиком предпринимательской деятельности в целях получения постоянной экономической выгоды, в связи с чем вывод о применении положений Закона РФ "О защите прав потребителей" является преждевременным.

16. По договору обязательного страхования размер страхового возмещения, подлежащего выплате потерпевшему в результате повреждения транспортного средства, по страховым случаям, наступившим начиная с 17 октября 2014 года, определяется только в соответствии с Единой методикой определения размера расходов на восстановительный ремонт в отношении поврежденного транспортного средства.

ООО * обратилось с иском к К. о взыскании в порядке суброгации убытков в размере 36216 руб. 14 коп., расходов по оплате государственной пошлины в размере 1286 руб. 48 коп.

Принимая решение об отказе в удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции, с выводами которого согласился суд апелляционной инстанции, руководствуясь положениями Федерального закона от 25 апреля 2002 года N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" (далее - Закон об ОСАГО), а также пунктом 35 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 декабря 2017 года N 58 "О применении судами законодательства об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" и пунктом 36 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 года N 20 "О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан", сделал вывод о необоснованности требований, заявленных к ответчику К., поскольку размер ущерба, причиненного в результате ДТП, не превысил лимит ответственности по договору ОСАГО.

Согласиться с такими выводами нельзя, поскольку они сделаны вследствие неправильного применения норм материального права.

Согласно статье 23 Федерального закона от 25 апреля 2002 года N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" с лица, причинившего вред, может быть взыскана сумма в размере части требования, оставшейся неудовлетворенной в соответствии с настоящим Федеральным законом.

Как разъяснено в пункте 74 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 декабря 2017 года N 58 "О применении судами законодательства об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", если размер возмещения, выплаченного страховщиком по договору добровольного имущественного страхования, превышает страховую сумму по договору обязательного страхования, к страховщику в порядке суброгации наряду с требованием к страховой организации, обязанной осуществить страховую выплату в соответствии с Законом об ОСАГО, переходит требование к причинителю вреда в части, превышающей эту сумму (глава 59 Гражданского кодекса Российской Федерации).

На основании пункта 39 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 декабря 2017 N 58 "О применении судами законодательства об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" по договору обязательного страхования размер страхового возмещения, подлежащего выплате потерпевшему в результате повреждения транспортного средства, по страховым случаям, наступившим начиная с 17 октября 2014 года, определяется только в соответствии с Единой методикой определения размера расходов на восстановительный ремонт в отношении поврежденного транспортного средства, утвержденной Положением Центрального Банка РФ от 19 сентября 2014 года N 432-П (далее - Единая методика).

Закон об ОСАГО, как специальный нормативный правовой акт не исключает распространение на отношения между потерпевшим и лицом, причинившим вред, общих норм Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах из причинения вреда. Следовательно, потерпевший при недостаточности страховой выплаты на покрытие причиненного ему фактического ущерба вправе рассчитывать на восполнение образовавшейся разницы за счет лица, в результате противоправных действий которого образовался этот ущерб, путем предъявления к нему соответствующего требования.

Исходя из положений статьи 15 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере. Под убытками понимаются в том числе и расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб).

Из содержания статей 1064 и 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что вред, причиненный имуществу гражданина, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред, на общих основаниях.

Положения главы 59 Гражданского кодекса Российской Федерации позволяют стороне, пострадавшей в ДТП, восстановить свои права в полной мере.

* в постановлении от 10 марта 2017 года N 6-П указал, что положения статьи 15, пункта 1 статьи 1064, статьи 1072 и пункта 1 статьи 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации по их конституционно-правовому смыслу в системе мер защиты права собственности, основанной на требованиях части 1 статьи 7, частей 1 и 3 статьи 17, частей 1 и 2 статьи 19, части 1 статьи 35, части 1 статьи 46 и статьи 52 Конституции Российской Федерации, и вытекающих из них гарантий полного возмещения потерпевшему вреда, не предполагают, что правила, предназначенные исключительно для целей обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, распространяются и на деликтные отношения, урегулированные указанными законоположениями.

Иное означало бы, что потерпевший лишался бы возможности возмещения вреда в полном объеме с непосредственного причинителя в случае выплаты в пределах страховой суммы страхового возмещения, для целей которой размер стоимости восстановительного ремонта поврежденного транспортного средства определен на основании Единой методики определения размера расходов на восстановительный ремонт в отношении поврежденного транспортного средства с учетом износа подлежащих замене деталей, узлов и агрегатов.

В контексте конституционно-правового предназначения статьи 15, пункта 1 статьи 1064, статьи 1072 и пункта 1 статьи 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации Федеральный закон от 25 апреля 2002 года N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", как регулирующий иные страховые отношения, и основанная на нем Единая методика определения размера расходов на восстановительный ремонт в отношении поврежденного транспортного средства не могут рассматриваться в качестве нормативно установленного исключения из общего правила об определении размера убытков в рамках деликтных обязательств и, таким образом, не препятствуют учету полной стоимости новых деталей, узлов и агрегатов при определении размера убытков, подлежащих возмещению лицом, причинившим вред.

Таким образом, принцип полного возмещения убытков применительно к случаю повреждения транспортного средства предполагает, что в результате возмещения убытков в полном размере потерпевший должен быть поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы его право собственности не было нарушено.

При этом страховая компания, в которой застрахована ответственность причинителя вреда, отвечает за ущерб, исчисляя его в соответствии с Единой методикой определения размера расходов на восстановительный ремонт в отношении транспортного средства с учетом износа.

В силу пунктов 1 и 2 статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации, если договором имущественного страхования не предусмотрено иное, к страховщику, выплатившему страховое возмещение, переходит в пределах выплаченной суммы право требования, которое страхователь (выгодоприобретатель) имеет к лицу, ответственному за убытки, возмещенные в результате страхования. Перешедшее к страховщику право требования осуществляется им с соблюдением правил, регулирующих отношения между страхователем (выгодоприобретателем) и лицом, ответственным за убытки.

Из изложенного следует, что правовая природа суброгации состоит в переходе на основании закона к страховщику, выплатившему страховое возмещение, права требования, которое страхователь имел к причинителю вреда.

В связи с этим к суброгации подлежат применению общие положения о переходе прав кредитора к другому лицу, включая положения об объеме переходящих прав.

Указанные выше требования закона и их разъяснения не были учтены при рассмотрении настоящего дела, что повлекло вынесение не правильного судебного постановления.

17. Если страховая выплата при наступлении страхового случая по условиям договора добровольного личного страхования будет равна нулю, то действие такого договора прекратится досрочно, а страховщик имеет право только на часть страховой премии пропорционально времени, в течение которого действовало страхование.

М. обратился в суд с иском к АО * о взыскании суммы неиспользованной части страховой премии в размере 36354 руб. 10 коп., неустойки в размере 25084 руб. 26 коп., расходов по оплате услуг представителя в размере 20000 руб., расходов по оформлению нотариальной доверенности в размере 1700 руб., компенсации морального вреда в размере 20000 руб., штрафа.

Принимая решение об отказе в удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции, с выводами которого согласился *, руководствуясь статьей 958 Гражданского кодекса Российской Федерации, Указаниями Банка России от 20 ноября 2015 года N 3854-У "О минимальных (стандартных) требованиях к условиям и порядку осуществления отдельных видов добровольного страхования", сделал выводы об отсутствии оснований для выплаты части страховой премии, поскольку условиями договора такая возможность не предусмотрена. Кроме того, судами был сделан вывод о том, что погашение истцом задолженности по кредитному договору само по себе не является основанием для прекращения договора страхования и возникновения обязательства по возврату страховой премии.

Согласиться с такими выводами нельзя, поскольку они сделаны вследствие неправильного применения норм материального права, без учета значимых обстоятельств по делу.

Судами первой и апелляционной инстанции не проанализированы условия заключенного договора страхования на предмет определения суммы страховой выплаты при наступлении страхового случая после досрочного погашения кредита.

На основании пункта 3.4.4 договора коллективного страхования в соответствии с условиями договора по Программе страхования NN 1-5 устанавливается лимит ответственности страховщика. Лимит ответственности страховщика по соответствующей Программе страхования равен фактической сумме непогашенной на день страхового случая задолженности по кредитному договору.

Из анализа пунктов 1 и 3 статьи 958 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что под обстоятельствами иными, чем страховой случай, при которых после вступления в силу договора добровольного личного страхования возможность наступления страхового случая отпала и существование страхового риска прекратилось, в данном случае подразумеваются обстоятельства, приводящие к прерыванию отношений по защите имущественных интересов истца, связанных с причинением вреда его здоровью или его смертью в результате несчастного случая, что лишает всякого смысла страхование от несчастных случаев, по которому невозможна выплата страхового возмещения, и, следовательно, приводит к досрочному прекращению такого договора страхования.

Кроме того, судами первой и апелляционной инстанции не учтено, что перечень приведенных в пункте 1 статьи 958 Гражданского кодекса Российской Федерации оснований для досрочного прекращения договора страхования не является исчерпывающим.

Таким образом, если страховая выплата при наступлении страхового случая по условиям договора добровольного личного страхования будет равна нулю, в силу чего на страховщика невозможно возложить обязанность произвести страховую выплату, то согласно пункту 1 статьи 958 Гражданского кодекса Российской Федерации действие такого договора прекратится досрочно. В этом случае на основании положений абзаца 1 пункта 3 статьи 958 Гражданского кодекса Российской Федерации страховщик имеет право только на часть страховой премии пропорционально времени, в течение которого действовало страхование.

Указанная позиция отражена в Обзоре практики рассмотрения судами споров, возникающих из отношений по добровольному личному страхованию, связанному с предоставлением потребительского кредита (утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ 5 июня 2019 года, вопрос N 8).

Приведенные выше требования закона и значимые обстоятельства по делу судом первой инстанции не выполнены и не установлены, а судом апелляционной инстанции указанные нарушения не устранены.

18. Индексация алиментов, взыскиваемых по решению суда в твердой денежной сумме, производится судебным приставом-исполнителем, организацией или иным лицом, выплачивающим должнику заработную плату, пенсию, стипендию и иные периодические платежи, независимо от того, указано ли в судебном акте (исполнительном документе) на возможность такой индексации, либо нет.

Решением * от 11 апреля 2019 года в удовлетворении иска прокурора * в интересах В. к Б. об освобождении от уплаты алиментов, задолженности по уплате алиментов отказано. Признаны незаконными действия ПАО *, связанные с индексацией алиментов, взысканных с. В. в пользу Б. с возложением обязанности произвести перерасчет.

Апелляционным определением * от 24 июня 2019 года решение * от 11 апреля 2019 года оставлено без изменения.

Судом установлено, что решением мирового судьи судебного участка * от 17 июня 2008 года с В. взысканы алименты в пользу Б., как нетрудоспособной супруги, в размере 5000 рублей ежемесячно, начиная с 21 января 2008 года до изменения материального и семейного положения сторон.

27 января 2009 года судебным приставом-исполнителем возбуждено исполнительное производство. Исполнительный лист о взыскании алиментов находится на исполнении в ПАО *.

Признавая действия ПАО *, связанные с индексацией алиментов, незаконными, судебные инстанции исходили из того, что решение суда подлежит исполнению согласно изложенным в резолютивной части выводам. Поскольку в резолютивной части решения мирового судьи не содержится указания на необходимость производства индексации, то ПАО * не вправе самостоятельно производить индексацию взысканных алиментов.

Между тем, при вынесении судебных постановлений судебными инстанциями не учтено следующее.

В силу пункта 2 статьи 117 Семейного кодекса Российской Федерации в редакции, вступившей в силу с 1 декабря 2011 года, размер алиментов, взыскиваемых по решению суда в твердой денежной сумме, в целях их индексации устанавливается судом кратным величине прожиточного минимума, определенной в соответствии с правилами пункта 1 настоящей статьи, в том числе размер алиментов может быть установлен в виде доли величины прожиточного минимума.

В соответствии с пунктом 2 статьи 117 Семейного кодекса Российской Федерации в редакции, действовавшей до 1 декабря 2011 года, в целях индексации размер алиментов устанавливается судом в твердой денежной сумме, соответствующей определенному числу минимальных размеров оплаты труда.

Частью 1 статьи 102 Федерального закона от 2 октября 2007 года N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" в редакции, действовавшей до 1 декабря 2011 года предусмотрено, что при повышении установленного законом минимального размера оплаты труда судебный пристав-исполнитель и лица, указанные в части 1 статьи 9 настоящего Федерального закона, производят индексацию алиментов, взыскиваемых в твердой денежной сумме, пропорционально увеличению установленного законом минимального размера оплаты труда.

В соответствии с указанной выше правовой нормой в редакции Федерального закона от 30 ноября 2011 года N 363-ФЗ, при повышении величины прожиточного минимума судебный пристав-исполнитель, а также организация или иное лицо, которым направлен в случае, установленном частью 1 статьи 9 настоящего Федерального закона, исполнительный документ, производят индексацию алиментов, взыскиваемых в твердой денежной сумме, пропорционально росту величины прожиточного минимума для соответствующей социально-демографической группы населения, установленной в соответствующем субъекте Российской Федерации по месту жительства лица, получающего алименты, при отсутствии в соответствующем субъекте Российской Федерации указанной величины - пропорционально росту величины прожиточного минимума для соответствующей социально-демографической группы населения в целом по Российской Федерации.

Об индексации указанные лица обязаны издать приказ (распоряжение), а судебный пристав-исполнитель обязан вынести постановление.

Таким образом, в силу как ранее действовавшего законодательства, так и законодательства, действующего в настоящее время, индексация алиментов, взыскиваемых по решению суда в твердой денежной сумме, производится судебным приставом-исполнителем, организацией или иным лицом, выплачивающим должнику заработную плату, пенсию, стипендию и иные периодические платежи, независимо от того, указано ли в судебном акте (исполнительном документе) на возможность такой индексации, либо нет.

Указанное согласуется с правовой позицией, изложенной в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 6 июня 2016 года N 1417-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Цветкова Алексея Анатольевича на нарушение его конституционных прав частями 1 и 2 статьи 102 Федерального закона "Об исполнительном производстве" и статьей 117 Семейного кодекса Российской Федерации.

Данные обстоятельства, имеющие существенное значение для разрешения спора, не были учтены судом, что повлекло неправильное применение норм материального права и вынесение незаконного судебного постановления.

Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции отменила апелляционное определение * от 24 июня 2019 года и направила дело на новое апелляционное рассмотрение.

19. Из положений Гаагской конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 года следует, что к юридически значимым обстоятельствам по искам о возвращении ребенка относится выяснение того наделено ли лицо, обратившееся в суд, правами опеки в соответствии с законодательством государства, в котором ребенок постоянно проживал до его перемещения или удержания, и осуществлялись ли им данные права в отношении ребенка; нарушены ли права опеки данного лица.

Анализ Российского и международного законодательства констатирует, что под удержанием ребенка следует понимать ситуацию, когда ребенок был вывезен родителем в Российскую Федерацию на законном основании, однако не был возвращен в страну своего постоянного проживания по истечении срока, на который было дано согласие другого родителя на его выезд.

Решением * от 18 июля 2019 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * 9 октября 2019 года, в удовлетворении исковых требований К. к М. о возвращении ребенка отказано.

Судом установлено, что с 13 мая 2016 года по настоящее время К. и М. состоят в браке, который был зарегистрирован на территории Франции. Супруги имеют сына - Г., 15 января 2017 года рождения. Ребенок родился во Франции, имеет гражданство Франции и гражданство Российской Федерации.

Г. с рождения вместе с родителями постоянно проживал во Франции.

2 августа 2018 года К. и М. вместе с ребенком въехали на территорию Российской Федерации на основании визы, срок действия которой истекал 18 августа 2018 года.

После посещения родственников М., проживающих в *, и совершения туристических поездок по стране, 18 августа 2018 года К., М. и их сын с целью возвращения во Францию прибыли в *, где на вокзале ответчица с малолетним ребенком скрылась в неизвестном направлении. По данному факту истец обратился с соответствующим заявлением в органы полиции.

М. с 28 сентября 2018 года находится в федеральном розыске, местонахождение матери и ребенка не установлено.

Постановлением старшего следователя межрайонного следственного отдела СУ от 4 декабря 2018 года возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного пунктами "а", "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ по факту безвестного исчезновения М. и её малолетнего сына Г. В настоящее время расследование данного уголовного дела продолжается.

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении исковых требований о возвращении ребенка на территорию Франции, суд первой инстанции, исходя из анализа представленных доказательств, указал, что нельзя исключить вывод о совершении противоправных действий неустановленным(и) лицом (лицами) по удержанию самой М., а также ее малолетнего сына на территории Российской Федерации помимо воли ответчика.

Также, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что не представлено доказательств удержания ответчиком малолетнего ребенка от возвращения к месту его постоянного проживания - во Францию, как и не представлены доказательства виновных действий ответчика по удержанию ребенка.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции.

При этом суд апелляционной инстанции, приняв новые доказательства на основании ст. 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, дополнительно указал на отсутствие достоверных доказательств, свидетельствующих о том, что М. скрылась от супруга именно с целью похищения и незаконного удержания ребенка в России. Оценивая новые доказательства в совокупности с другими доказательствами по делу, суд апелляционной инстанции также указал (приводится дословно из текста судебного акта), что "не усматривается отсутствие воздействия третьих лиц, обладающих информацией о приезде ответчика с сыном в Российскую Федерацию, в том числе в виде угроз либо иного воздействия".

Данные выводы судов первой и апелляционной инстанций сделаны с нарушением норм материального и процессуального права.

Статьей 3 Гаагской конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 года установлено, что перемещение или удержание ребенка рассматриваются как незаконные, если: a) они осуществляются с нарушением прав опеки, которыми были наделены какое-либо лицо, учреждение или иная организация, совместно или индивидуально, в соответствии с законодательством государства, в котором ребенок постоянно проживал до его перемещения или удержания; и б) во время перемещения или удержания эти права эффективно осуществлялись, совместно или индивидуально, или осуществлялись бы, если бы не произошло перемещение или удержание.

Права опеки, упомянутые в пункте "а", могут возникнуть, в частности, в соответствии с законом либо на основании судебного или административного решения, либо на основании соглашения, влекущего юридические последствия по законодательству этого государства.

Согласно статье 12 Гаагской конвенции, если ребенок незаконно перемещен или удерживается в соответствии со статьей 3 и на момент начала процедур в судебном или административном органе Договаривающегося государства, в котором находится ребенок, со дня незаконного перемещения или удержания ребенка прошло менее одного года, этот орган обязан предписать немедленно возвратить ребенка.

Даже в том случае если процедуры начались по истечении срока в один год, указанного в предыдущем абзаце, судебный или административный орган также обязан предписать возвратить ребенка, если только не будет доказано, что ребенок адаптировался в новой среде.

Если судебный или административный орган запрашиваемого государства имеет основания полагать, что ребенок перемещен в другое государство, этот орган может приостановить процедуры или отклонить заявление о возвращении ребенка.

Из приведенных положений Гаагской конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 года следует, что к юридически значимым обстоятельствам по данному делу, с учетом предмета спора, относится выяснение того наделено ли лицо, обратившееся в суд, правами опеки в соответствии с законодательством государства, в котором ребенок постоянно проживал до его перемещения или удержания, и осуществлялись ли им данные права в отношении ребенка; нарушены ли права опеки данного лица.

Однако ни суд первой инстанции, ни суд апелляционной инстанции не определили в качестве юридически значимых указанные обстоятельства.

Как видно истцом заявлены требования, которые и были предметом рассмотрения по настоящему делу, фактически о незаконном удержании ребенка на территории Российской Федерации.

Анализ Российского и международного законодательства констатирует, что под удержанием ребенка следует понимать ситуацию, когда ребенок был вывезен родителем в Российскую Федерацию на законном основании, однако не был возвращен в страну своего постоянного проживания по истечении срока, на который было дано согласие другого родителя на его выезд.

Бесспорно установлено, что истец родной отец малолетнего Г., 15 января 2017 года рождения, в силу чего он наделен правами опеки и эти права осуществлялись им, и ни кем не оспорены.

Доказательства того, что М. обладала единоличными правами опеки в отношении несовершеннолетнего, включая право определять его место жительство, в материалах дела отсутствуют.

Местом постоянного проживания Г. являлась Франция, на территории которой ребенок родился и постоянно проживал со своими родителями, получал медицинскую помощь.

Во время кратковременной поездки родителей и ребенка в Российскую Федерацию, целью которой являлось знакомство и общение с родственниками матери, зарегистрированной и ранее проживавшей в России, в день выезда из Российской Федерации ответчица вместе с сыном скрылась.

Место нахождения Г. до настоящего времени неизвестно.

Истец, как отец не общается со своим сыном именно с тех пор, как ответчица, забрав ребенка, скрылась с ним, соответственно, право К. на опеку нарушено.

Эти обстоятельства не получили никакой оценки судов.

Также не учтено и такое юридически значимое обстоятельство как то, что ребенок должен был вернуться на территорию Франции 18 августа 2018 г., при этом отец своего согласия на дальнейшее проживание сына в России не давал. Иного места проживания как по адресу Франции, ребенок никогда не имел, на территорию Российской Федерации прибыл вместе с родителями на четко определенный визой срок, то есть нахождение ребенка на территории Российской Федерации носило временный характер.

В данном случае имеет значение именно факт невозвращения ребенка в строго определенный срок к месту постоянного проживания.

В связи с этим выводы суда первой инстанции, с которыми согласился суд апелляционной инстанции, о том, что истцом не представлены доказательства удержания ответчиком малолетнего ребенка от возвращения к месту его постоянного проживания - во Францию, нельзя признать законными.

При этом вывод судебных инстанций о том, что возможно в отношении самой М. совершаются противоправные действия по ее удержанию вместе с сыном носят предположительный характер.

Достоверные, допустимые и достаточные доказательства, подтверждающие приведенные выводы, в материалах дела отсутствуют.

Напротив, в ходе рассмотрения дела судом апелляционной инстанции к материалам дела были приобщены, представленные истцом дополнительные доказательства: протокол осмотра компакт-диска с записью с камер наружного видеонаблюдения от 13 декабря 2018 года и флеш-накопитель для просмотра, протокол осмотра компакт-дисков от 11 июля 2019 года и расшифровка переписки М. по электронной почте.

Исследование электронной переписки М. свидетельствует о том, что она является человеком с определенными религиозными убеждениями, которые подвигли ее к возвращению в Россию.

Из представленного протокола осмотра от 13 декабря 2018 года и флеш-накопителя следует, что М. с ребенком на руках (довольно большая сумка через плечо) бежит по перрону вокзала. Ответчица внешне спокойная, с ребенком на руках, быстрым шагом направляется в сторону входа в метрополитен, при этом каких-либо лиц, сопровождающих её, насильно ведущих и т.п., не наблюдается.

Вместе с тем данные доказательства, свидетельствующие о целенаправленности действий М., какой-либо правовой оценки суда апелляционной инстанции по правилам части 4 статьи 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не получили.

Помимо этого внимание судов обращено на следующее.

В соответствии со статьей 4 Конвенции о правах ребенка на государство и органы опеки и попечительства возложены обязанности принимать все меры для защиты прав ребенка. Данной норме корреспондирует пунктом 1 статьи 78 Семейного кодекса Российской Федерации, согласно которому при рассмотрении судом споров, связанных с воспитанием детей, к участию в деле должен быть привлечен орган опеки и попечительства, а также разъяснения, изложенные в пункте 3 постановления от 14 ноября 2017 года N 44 "О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, а также при ограничении или лишении родительских прав" согласно которым судам следует иметь в виду, что исходя из положений пунктом 1 статьи 34 Гражданского кодекса Российской Федерации, пунктом 2 статьи 121 Семейного кодекса Российской Федерации, а также статьей 6 Федерального закона от 24 апреля 2008 года N 48-ФЗ "Об опеке и попечительстве" заключение органа опеки и попечительства должно быть подписано уполномоченным на это должностным лицом органа опеки и попечительства субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления (если законом субъекта Российской Федерации органы местного самоуправления наделены полномочиями по опеке и попечительству в соответствии с федеральными законами).

Участие органов опеки и попечительства в делах по спорам о воспитании детей обусловлено интересом государства в правильном разрешении дел, имеющих важную социальную направленность, и в защите интересов несовершеннолетних, не имеющих в большинстве случаев возможности самостоятельно участвовать в процессе и защищать свои интересы.

Таким образом, орган опеки и попечительства должен дать мотивированное заключение по существу спора, при этом такое заключение должно содержать четкую позицию органа опеки и попечительства.

Однако в материалах дела фактически отсутствуют письменные мотивированные заключения органов опеки и попечительства по существу спора в порядке ст. 47 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, что судом апелляционной инстанции также оставлено без внимания.

Более того, отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции, с которым согласился суд апелляционной инстанции, в большей степени исходили из оценки поведения матери ребенка, делая вывод о возможном удержании самой матери ребенка и возможном воздействии третьих лиц.

В то время как, по данной категории дел приоритетным является рассмотрение вопроса о нарушении прав ребенка, защита его законных прав и интересов, поскольку Конвенция о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 года, вступившая для Российской Федерации 1 октября 2011 года, направлена на защиту детей в международном масштабе от вредных последствий их незаконного перемещения или удержания, на установление процедур, обеспечивающих их незамедлительное возвращение в государство их постоянного проживания, а также на обеспечение защиты прав доступа.

Пунктом 1 ст. 3 Конвенции о правах ребенка провозглашено, что во всех действиях в отношении детей независимо от того, предпринимаются они государственными или частными учреждениями, занимающимися вопросами социального обеспечения, судами, административными или законодательными органами, первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка.

Таким образом, с учетом приведенных норм права, при разрешении споров, затрагивающих права ребенка, первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка.

Г., 15 января 2017 года рождения, относится к наиболее беззащитной и уязвимой категории граждан, находящихся в зависимом от взрослых положении. В силу малолетнего возраста нуждается в постоянном медицинском наблюдении. Как видно из материалов дела, ребенок ни в одном медицинском учреждении на постоянном учете не состоит, меры медицинской поддержки не получает (осмотр врачей, прививки и т.п.), в том числе в случае заболевания.

М., скрывшись с ребенком, имея предубеждение против врачей и получения медицинской помощи от них, что следует из её электронной переписки, фактически поставила под угрозу жизнь и здоровье малолетнего ребенка.

Это судами не было учтено.

Суды также не приняли во внимание, что малолетний внезапно был оторван от отца, от привычного уклада жизни, фактически ребенок лишен стабильности в связи со сменой места проживания.

Между тем, исходя из концепции Конвенции 1980 года, интерес ребенка состоит в том, чтобы его не перемещали из места постоянного проживания без достаточных гарантий стабильности его жизни в новом окружении, не подвергаться физической или психической опасности и не оказаться в нетерпимой ситуации.

Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикцией отменила апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * 9 октября 2019 года. Дело направлено на новое апелляционное рассмотрение.

20. Для определения доли влияния материнского капитала на стоимость возводимого объекта с его использованием юридически значимыми обстоятельствами являются - когда был возведён объект, на какие средства, какое соотношение этих средств на момент возведения объекта.

Л., В. в своих интересах и интересах несовершеннолетних детей, с учетом уточненных требований, просили суд произвести раздел совместно нажитого имущества, в том числе определить доли в праве собственности на жилой дом и земельный участок.

Решением * от 16 июля 2018 года исковые требования удовлетворены частично, определены доли за Л., В. по 17/875, за детьми по 1/7 (17/875) доле, за каждым, в праве общей долевой собственности на 17/125 (119/875) долей в праве собственности на жилой дом площадью 107,6 кв.м; на земельный участок признано право собственности за Л., В. и детей по 17/875 доли в праве общей долевой собственности.

Произведен раздел совместно нажитого имущества супругов, со взысканием денежной компенсации с В. в пользу В.1. за превышение причитающей доли 71650,35 руб.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 11 декабря 2019 года решение суда изменено.

Разрешая спор судом установлено, что с 15 августа 2008 года по 19 декабря 2017 года В.В. состояли в браке. Жилой дом возведён после вступления в брак за счёт совместных средств супругов, с привлечением денежных средств по договору займа и материнского капитала в размере 343378,80 руб., согласно сертификату от 15 октября 2010 года.

Согласно заключению судебной строительной экспертизы, общая стоимость домовладения на январь 2018 года составляет 2529419,51 руб.

Исходя из установленного, что стоимость дома по состоянию на январь 2018 года составляет 2529419,51 руб. а размер материнского капитала 343378,80 руб., суд первой и апелляционной инстанции определил доли каждого из сторон в материнском капитале и согласно этого определил их доли в спорном доме по 17/875 за каждым.

Вместе с тем судом не учтено, что в соответствии со статьями 38, 39 Семейного кодекса Российской Федерации разделу между супругами подлежит только общее имущество, нажитое ими во время брака.

Определение долей в праве собственности на квартиру должно производиться исходя из равенства долей родителей и детей на средства материнского (семейного) капитала, потраченные на приобретение объекта недвижимости.

При этом необходимо руководствоваться принципом соответствия долей в зависимости от объема собственных средств, вложенных в покупку жилья родителями (в том числе средств, принадлежащих каждому из родителей, не являющихся совместно нажитыми), а также средств материнского капитала.

Сравнительный подход для определения доли влияния материнского капитала на стоимость возводимого объекта с его использованием заслуживает внимания, однако эти действия должны производиться в сопоставимых ценах одного периода.

Таким образом, юридически значимыми обстоятельствами в рамках заявленных требований являются - когда был возведён объект, на какие средства, какое соотношение этих средств на момент возведения объекта.

Данные обстоятельства в полном объёме не были установлены судом, в связи с чем определение долей сторон в домовладении нельзя признать правомерным.

Указанная ошибка суда первой инстанции не была устранена апелляционной инстанцией, в связи с чем судебной коллегией по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции отменено апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 11 декабря 2018 года в части раздела жилого дома. Дело в данной части направлено на новое апелляционное рассмотрение.

21. В соответствии с ч. 5 ст. 100 Жилищного кодекса Российской Федерации к пользованию служебными жилыми помещениями применяются правила, предусмотренные частями 2-4 статьи 31, статьей 65, частями 3 и 4 ст. 67 ЖК РФ. Применительно к служебным жилым помещениям правом на предъявление иска о признании прекращенным права пользования служебным жилым помещением бывшего члена семьи нанимателя служебного жилого помещения обладает наниматель жилого помещения.

М. обратился в суд с иском к Ч., действующей в своих интересах и в интересах несовершеннолетней К., о признании прекратившими право пользования жилым помещением, выселении.

Как установлено судом, по договору найма жилого помещения в общежитии N* от 18 сентября 2014 года М., как военнослужащему, на семью из трех человек: он, супруга, дочь предоставлено служебное жилое помещение. В квартире зарегистрированы супруга и дочь, истец снят с регистрационного учета 16 июня 2015 года и поставлен на регистрационный учет при войсковой части.

М. обратившись в суд с настоящим иском, в качестве основания для признания их совместной несовершеннолетней дочери прекратившими право пользования жилым помещением и выселении, указал на то, что в связи с тем, что их брак с Ч. расторгнут, она перестала быть членом его семьи, члены семьи военнослужащего не приобретают самостоятельного права на жилое помещение, их права производны от прав самого военнослужащего. При переводе на новое место службы он будет обязан сдать спорное жилое помещение.

Разрешая спор по существу, суд первой инстанции, отказывая в иске, исходил из того, что поскольку М. проходит службу в войсковой части, на новое место службы не переведен и другим жильем не обеспечен, у суда отсутствуют основания для признания его бывшей жены и несовершеннолетней дочери прекратившими право пользования спорным жилым помещением. Кроме того, расторжение брака с бывшей женой не означает того, что несовершеннолетняя дочь истца, место жительства которой определено с матерью, перестала быть членом семьи нанимателя, в одной из комнат спорного жилого помещения наниматель может проживать.

Суд апелляционной инстанции, соглашаясь с выводами суда первой инстанции, кроме того указал на то, что истец не заключил нового договора найма жилого помещения, а срок старого договора истек, что истец сам в спорном жилом помещении не зарегистрирован, в связи с чем не имеет права требовать признания ответчиков прекратившими право пользования спорным жилым помещением и выселении их из него.

Данные выводы противоречат материалам дела и требованиям закона.

В соответствии с п. 1 ст. 15 Федерального закона от 27 мая 1998 года N 76-ФЗ "О статусе военнослужащих" военнослужащим - гражданам, проходящим военную службу по контракту, и совместно проживающим с ними членам их семей предоставляются не позднее трехмесячного срока со дня прибытия на новое место военной службы служебные жилые помещения по нормам и в порядке, которые предусмотрены федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

Согласно положениям ст. 93 Жилищного кодекса Российской Федерации служебные жилые помещения предназначены для проживания граждан в связи с характером их трудовых отношений, в том числе в связи с прохождением службы.

Как следует из материалов дела и установлено судом, спорное жилое помещение предоставлено военнослужащему - М. на семью из трех человек, поскольку он в соответствии с Федеральным законом от 27 мая 1998 года N 76-ФЗ "О статусе военнослужащих" подлежал обеспечению служебным жилым помещением на весь срок военной службы. Указанная квартира была предоставлена как служебная.

При таких обстоятельствах вывод суда апелляционной инстанции об отсутствии у М. права предъявления требований к бывшей супруге и дочери в отношении пользования спорной квартирой по тому основанию, что срок действия договора найма служебного жилого помещения установлен до окончания срока контракта службы М. - 11 июня 2015 года и новый договор найма жилого помещения с войсковой частью он не заключал, является преждевременным, так как сделан без учета вышеуказанных норм права и конкретных обстоятельств по делу, свидетельствующих о заключении М. нового контракта прохождения службы - 12 июня 2015 г., действовавшего на момент рассмотрения дела. Кроме того, из платежных документов за 2018 года видно, что нанимателем спорного жилого помещения является истец.

Также, судами при разрешении спора оставлено без внимания то обстоятельство, что правоотношения, связанные с предоставлением, использованием служебных жилых помещений, а также выселением из них, урегулированы статьями 92-109.1 Жилищного кодекса Российской Федерации.

Как следует из ч. 5 ст. 100 Жилищного кодекса Российской Федерации, к пользованию служебными жилыми помещениями применяются правила, предусмотренные частями 2-4 статьи 31, статьей 65, частями 3 и 4 статьи 67 Жилищного кодекса Российской Федерации.

Основанием для предъявления исковых требований к ответчикам являлся факт расторжения брака с Ч.

В соответствии с частью 4 статьи 31 Жилищного кодекса Российской Федерации в случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользования данным жилым помещением за бывшим членом семьи собственника жилого помещения не сохраняется, если иное не установлено соглашением между собственником и бывшим членом его семьи.

Применительно к служебным жилым помещениям правом на предъявление иска о признании прекращенным права пользования служебным жилым помещением бывшего члена семьи нанимателя служебного жилого помещения обладает наниматель жилого помещения.

В соответствии с частью 4 статьи 31 Жилищного кодекса Российской Федерации и положениями п. 41 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 года N 14 "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации", право пользования служебным жилым помещением у бывшего члена семьи нанимателя не сохраняется, за ним может быть сохранено право пользования спорным служебным жилым помещением по решению суда на определенный срок по основаниям, указанным в части 4 статьи 31 Жилищного кодекса Российской Федерации.

Однако, при рассмотрении дела судом, с учетом изложенных положений законодательства, обстоятельства, имеющие значение для дела не определялись и не устанавливались, что повлекло неправильное применение норм материального и процессуального права, и вынесение незаконного судебного постановления.

Судебная коллегии по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции отменила апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам *. Дело направлено на новое апелляционное рассмотрение.

22. Участник долевой собственности, осуществивший за свой счет с соблюдением установленного порядка использования общего имущества неотделимые улучшения этого имущества, имеет право на соответствующее увеличение своей доли в праве на общее имущество. Перераспределение долей осуществляется исходя из площади дома до его реконструкции и после.

Н. обратилась в суд с иском, с учетом уточненных требований, к администрации *, Х. о сохранении жилого в реконструированном виде, увеличении её доли в праве собственности на жилой дом в связи произведенными неотделимыми улучшениями.

Х. обратилась со встречным иском к Н. о признании возведенной к дому пристройки и реконструкции дома самовольной, обязании снести самовольную пристройку и привести реконструированный объект и земельный участок в первоначальное состояние.

Решением * от 22 мая 2019 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 22 августа 2019 г., исковые требования Н. удовлетворены. Постановлено сохранить жилой дом, общей площадью 73,8 кв.м, в реконструированном виде, признав за Н. право общей долевой собственности на 87/100 долей, за Х. на 13/100 долей в доме с хозяйственными строениями. В удовлетворении встречных исковых требований отказано.

Судом установлено, что истцу и ответчику на праве собственности принадлежит по доли жилого дома общей площадью 61,2 кв.м.

Н.за счет собственных средств в отсутствие разрешения компетентного органа и согласия второго сособственника Х. произвела реконструкцию вышеуказанного жилого дома, его ремонт: возвела пристройку к жилому дому площадью 7,5 кв.м с инженерными коммуникациями и оборудованием, пристроила к жилому дому комнату N 8, произвела перепланировку всех помещений основного строения, ремонт с заменой отдельных строительных конструкций и заменой инженерных коммуникаций по электроснабжению, отоплению, водоснабжению и канализации с установкой нового газового оборудования.

В результате проведённых работ, общая площадь жилого дома стала 73,8 кв.м вместо прежних 61,2 кв.м.

Исходя из того, что реконструированная часть соответствует градостроительным нормам и правилам, положениям строительных правил, СанПиН, технических регламентов о пожарной безопасности, безопасности зданий и сооружений, правил землепользования, угрозы жизни и здоровью граждан не представляет, суд, удовлетворил требования Н. о сохранении дома в реконструированном состоянии, отказав Х. во встречных требованиях о сносе самовольно возведённых построек.

Придя к выводу, что работы произведены истицей за счёт личных средств и значительно увеличили стоимость дома, суд удовлетворил требования Н. о перераспределении долей, взяв за основу определения размера долей его стоимость до реконструкции и после, признал за Н. право общей долевой собственности на 87/100 доли, за Х.- на 13/100 доли в доме.

С выводом суда согласился суд апелляционной инстанции, признав доводы ответчицы на неправомерность уменьшения её реальной доли в спорном доме, на отсутствие её согласия как на реконструкцию дома, так и на последующее перераспределение долей в этом имуществе несостоятельными, с чем суд кассационной инстанции не согласился.

В соответствии с пунктом 3 статьи 245 Гражданского кодекса Российской Федерации участник долевой собственности, осуществивший за свой счет с соблюдением установленного порядка использования общего имущества неотделимые улучшения этого имущества, имеет право на соответствующее увеличение своей доли в праве на общее имущество.

Производя перераспределение долей из стоимости жилого дома, суд не учёл, что такой способ для определения долей при реконструкции объекта не применим.

Как следует из материалов дела, на долю ответчицы до реконструкции дома приходилось 30,6 кв.м (61,2:2). После реконструкции дома, объектом недвижимости стал жилой дом площадью 73,8 кв.м, таким образом реальный размер доли истицы увеличился на 12,6 кв.м, что и следовало учитывать при определении фактических долей каждого из сособственника.

Вариант перераспределения долей сособственников судом привёл к ущемлению интересов ответчицы и уменьшению её реальной доли с 30,6 кв.м до 9,6 кв.м. (73,8:100х13).

Таким образом, судом неверно исчислены фактические доли.

Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции отменила апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 22 августа 2019 года. Дело направлено на новое рассмотрение.

23. Суд вправе уменьшить неустойку по делам о защите прав потребителей в исключительных случаях и по заявлению ответчика с обязательным указанием мотивов, по которым суд полагает, что уменьшение размера неустойки является допустимым.

Решением * от 1 марта 2019 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 22 мая 2019 г., с ООО * в пользу Е. взыскано в счет возмещения ущерба, причиненного заливом квартиры, 577599 руб., в счет компенсации морального вреда 5 000 руб., штраф за несоблюдение в добровольном порядке требований потребителя в размере 70000 руб., в счет возмещения судебных издержек по делу 20000 руб., а всего 672599 руб. В удовлетворении остальной части исковых требований отказано.

Судом установлено и из материалов дела следует, что Е. является собственником квартиры, которая 2 мая 2017 года была затоплена.

Разрешая спор и частично удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции, руководствуясь положениями статей 15, 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, статей 161, 162 Жилищного кодекса Российской Федерации, Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-I "О защите прав потребителей", Правил содержания общего имущества в многоквартирном доме, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 13 августа 2006 года N 491, пришел к выводу о том, что в результате ненадлежащего выполнения управляющей организацией возложенных на нее обязанностей по содержанию общего имущества многоквартирного дома произошел срыв крана перекрытия - запорного устройства на трубопроводе холодной воды в туалете, относящегося к общему имуществу многоквартирного дома, имуществу истца причинен ущерб, обязанность по возмещению которого должна быть возложена на управляющую организацию - ООО *.

При этом суд, полагая, что предъявленный ко взысканию размер штрафа, установленный пункта 6 статьи 13 Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-I "О защите прав потребителей", является завышенным с учетом соотношения размера штрафа с суммой удовлетворенных требований, а также учитывая требования разумности и справедливости применил положения п. 1 ст. 333 ГК РФ и уменьшил его с 291299 руб. 50 коп. до 70000 руб.

Между тем судом не учтено следующее.

Согласно пункта 1 статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 34 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 года N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей" суд вправе уменьшить неустойку по делам о защите прав потребителей в исключительных случаях и по заявлению ответчика с обязательным указанием мотивов, по которым суд полагает, что уменьшение размера неустойки является допустимым.

Положения приведенных выше правовых норм и разъяснений Верховного Суда Российской Федерации не были учтены судом при разрешении настоящего спора.

Как следует из материалов дела, в судебном заседании суда первой инстанции ходатайство о снижении штрафа на основании статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации ответчиком не заявлялось и доводов в обоснование заявления не приводилось.

С учетом установленных обстоятельств, оснований для снижения размера штрафа у суда не имелось.

Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции отменила апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 22 мая 2019 года в части оставления без изменения решения суда первой инстанции о взыскании штрафа в размере 70000 руб. Дело в данной части направлено на новое апелляционное рассмотрение.

Жилищные споры (в том числе споры членов садоводческих, дачных товариществ, споры о взыскании коммунальных платежей, споры, связанные с переустройством, переоборудованием жилых помещений, вытекающие из договора долевого участия, залив жилого помещения)

24. Юридическое значение для рассмотрения спора о взыскании неустойки за нарушение сроков передачи объекта в соответствии с Федеральным законом от 30 декабря 2004 года N 214-ФЗ "Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации" имеет установление наличия договорных отношений, возникших между сторонами, а именно, выяснение вопросов: возникли ли между сторонами гражданские права и обязанности по договору долевого участия, имелась ли у ответчика обязанность перед истцом по передаче спорного жилого помещения, устанавливался ли срок такой передачи, является ли заключенный между сторонами договор договором участия в долевом строительстве, содержит ли он существенные условия присущие указанному договору, соблюдена ли форма его заключения.

Д. обратился в суд с иском к обществу с ограниченной ответственностью *о взыскании неустойки за нарушение сроков передачи квартиры за период с 18 марта 2016 года по 3 июля 2017 года.

Заявленные требования мотивированы тем, что 16 июня 2010 года Д. и * заключили предварительный договор купли-продажи квартиры (строительный номер 59) в доме N 14, расположенном по адресу: *. По условиям договора * за 1050000 руб. обязалось в срок до 31 мая 2011 года приобрести право собственности на указанное жилое помещение, произвести оформление своего права собственности на спорную квартиру и в срок с 1 по 31 января 2012 года заключить основной договор с Д.

Решением * от 25 мая 2015 года за истцом признано право собственности на спорное жилое помещение.

Истец утверждал, что 30 ноября 2009 года истек срок исполнения обязательства * - нового застройщика, перед истцом, как участником долевого строительства по передаче квартиры.

Направленная истцом в адрес ответчика досудебная претензия о выплате неустойки за нарушение срока передачи объекта долевого строительства оставлена без удовлетворения.

Решением * от 15 апреля 2019 года оставленным без изменения апелляционным определением * от 27 августа 2019 года исковые требования Д. удовлетворены частично.

Дело рассматривалось по кассационной жалобе *, оспаривающего выводы судов обеих инстанций.

Из материалов дела следовало, что 25 декабря 2006 года между * и казенным предприятием * заключен договор N * о совместной деятельности, согласно которому ответчик выступал заказчиком строительства многоквартирных домов со строительными номерами N 13, 14, расположенных по адресу: *, а ЗАО * - подрядчиком.

16 июня 2010 года Д. и ЗАО * заключили предварительный договор купли-продажи квартиры (строительный номер 59) в многоквартирном доме N 14, по условиям которого ЗАО * за 1050000 руб. обязалось в срок до 31 мая 2011 года приобрести право собственности на жилое помещение, произвести оформление своего права собственности на спорную квартиру и в срок с 1 по 31 января 2012 года заключить основной договор с Д.

8 июля 2014 года вышеуказанный договор о совместной деятельности расторгнут.

Каких-либо договоров между Д. и ООО * не заключалось.

Решением * за Д. признано право собственности на квартиру N 59 в жилом доме N 14, расположенном по адресу: *.

Частично удовлетворяя заявленные требования, суд первой инстанции, с которым согласился суд апелляционной инстанции, пришел к выводу, что на спорные правоотношения сторон распространяются положения Федерального закона от 30 декабря 2004 года N 214-ФЗ "Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации".

В этой связи на основании статей 4, 6, 8, 10, 27 указанного Федерального закона истец имеет право требовать неустойку с застройщика *, не выполнившего обязательства перед Д., как участником долевого строительства, по своевременной передаче ему объекта недвижимости в установленный договором срок.

Кроме того, являясь потребителем услуг застройщика, на основании положений статей 13, 15 Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей" истец имеет право на компенсацию морального вреда за данное нарушение, а также на присуждение штрафа в связи с неудовлетворением в добровольном порядке требований потребителя.

Отменяя постановление суда апелляционной инстанции, судебная коллегия исходила из того, что судом не дана оценка характеру возникших правоотношений сторон, в то время как установление наличия договорных отношений между истцом и ответчиком, выяснение вопросов: возникли ли между ними гражданские права и обязанности, имелась ли у ответчика обязанность перед истцом по передаче спорного жилого помещения, устанавливался ли срок такой передачи, является ли заключенный 16 июня 2010 года договор между Д. и ЗАО * договором участия в долевом строительстве, содержит ли он существенные условия присущие указанному договору, соблюдена ли форма его заключения.

Между тем указанные обстоятельства оставлены судами без исследования и правовой оценки.

Направление дела на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции судебная коллегия мотивировала наличием у суда апелляционной инстанции полномочий по проверке и оценке фактических обстоятельств дела, их юридической квалификации, а также необходимостью соблюдения разумных сроков судопроизводства.

25. Отношения, связанные с установлением дополнительных гарантий по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, лиц из их числа регулируются Законом субъекта.

К. обратился в суд с иском к Министерству * о восстановлении срока для подачи заявления о включении в список для получения жилого помещения, признании права на однократное предоставление жилого помещения специализированного жилищного фонда, обязании включить в список и предоставить жилое помещение.

В обоснование требований указав, что до достижения 23-летнего возраста он признавался лицом из числа детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, так как его мать была лишена в 2005 года родительских прав. За ним было закреплено жилое помещение, расположенное по адресу: *, представляющее собой однокомнатную квартиру.

До февраля 2019 года он проходил военную службу по контракту, по достижении 23 лет был отчислен из числа воспитанников ГКОУ *, вернуться проживать по месту регистрации не имеет возможности, поскольку мать лишена родительских прав, родственная связь с матерью утрачена.

Ранее в органы опеки с заявлением о включении его в список, не обращался, поскольку не знал, что у него есть основания для обращения и в связи с нахождением на казарменном положении в г. * при несении службы не мог самостоятельно обратиться в муниципальный орган. При этом в свою очередь с таким заявлением обращалось ГКОУ *, учреждение в котором он был воспитанником.

Из материалов дела следовало, что родителями К., 5 сентября 1995 г.р., являются К.1 и К.2. Мать истца была лишена родительских прав решением суда, его отец умер.

Распоряжением главы * от 24 апреля 2006 года за истцом закреплено право на жилую площадь по адресу: *. Согласно справке ГКОУ * К. с 14 ноября 2006 года являлся воспитанником ГКОУ для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей * и находился на полном государственном обеспечении.

В период времени с 1 августа 2013 года по 16 февраля 2019 года истец являлся курсантом военного института *, в котором находился на казарменном положении и полном государственном обеспечении.

На момент рассмотрения спора судом истец проходил военную службу по контракту.

В материалах дела имелся ответ от 20 декабря 2018 года Главы администрации городского округа * на обращение ГКОУ * об отсутствии вариантов размена жилого помещения, закрепленного за К.

Разрешая спор по существу и отказывая в иске, суд первой инстанции исходил из того, что истец до достижения 23 лет не обратился с заявлением о включении его в список нуждающихся в жилых помещениях.

Данную позицию поддержал и суд апелляционной инстанции.

Не соглашаясь с такими выводами судов обеих инстанций, судебная коллегия исходила из того, что судами не было учтено, что отношения, связанные с установлением дополнительных гарантий по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, лиц из их числа в Московской области регулируются Законом Московской области от 29 декабря 2007 года N 248/2007-ОЗ "О предоставлении полного государственного обеспечения и дополнительных гарантий по социальной поддержке детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей".

К. ни собственником жилого помещения, ни нанимателем жилого помещения по договору социального найма или членом семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма, не является, зарегистрирован в однокомнатной квартире, в которой проживает его мать, лишенная в отношении него родительских прав.

Вступившим в законную силу решением * от 28 марта 2017 года в удовлетворении иска К.3. к К. и К.1 о принудительном обмене жилого помещения было отказано.

В соответствии со статьей 8 указанного Закона детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей, лицам из их числа, которые не являются нанимателями жилых помещений по договорам социального найма или членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма либо собственниками жилых помещений, а также детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей, лицам из их числа, которые являются нанимателями жилых помещений по договорам социального найма или членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма либо собственниками жилых помещений, в случае, если их проживание в ранее занимаемых жилых помещениях признается невозможным, однократно предоставляются благоустроенные жилые помещения специализированного жилищного фонда по договорам найма специализированных жилых помещений в порядке, установленном Правительством Московской области.

Между тем, положения вышеуказанной нормы права с учетом указанных обстоятельств судом применены не были.

Кроме того, в ходе судебного разбирательства лица, участвующие в деле, ссылались на бездействие органов опеки и попечительства, местного самоуправления при разрешении жилищного вопроса истца, однако указанным доводам оценки нижестоящими судебными инстанциями не было дано.

При таком положении судебная коллегия пришла к выводу о преждевременности выводов суда апелляционной инстанции об отсутствии оснований для удовлетворения заявленных требований, в связи с чем, апелляционное определение было отменено, а дело направлено на новое апелляционное рассмотрение.

26. В соответствии с правоприменительной практикой для признания сооружения самовольной постройкой и его сносе юридически значимыми являются следующие установленные судом обстоятельства: законность строительства объекта, доказательства того, что спорный объект построен раньше, чем запрещено строительство зданий и сооружений.

Управление Министерства культуры * обратилось в суд с иском к Х. о признании сооружения самовольной постройкой и ее сносе.

Требования мотивированы тем, что по результатам проведенных мероприятий по контролю за состоянием объекта культурного наследия федерального значения - достопримечательного места "Бородинское поле и памятники на нем" на земельном участке установлено наличие одноэтажного строения жилого типа, с мансардой, огороженного глухим забором, построенного в 2009 года. Сооружение возведено в зоне природно-исторического ландшафта, на котором запрещено строительство зданий и сооружений.

Решением * от 5 апреля 2018 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии * от 26 июня 2019 г., исковые требования удовлетворены. На Х. возложена обязанность за счет собственных средств осуществить ее снос в течение одного месяца со дня вступления решения в законную силу.

Из материалов дела следовало, что 30 декабря 2005 года между муниципальным образованием * и Х. заключен договор купли-продажи земельного участка для ведения садоводства, категория земель - земли поселений, общей площадью 1500 кв.м, расположенного по адресу: *.

Право собственности Х. зарегистрировано в установленном законом порядке, сведения о правах в единый реестр внесены 16 февраля 2006 года.

На указанном земельном участке Х. возведено жилое строение.

Удовлетворяя заявленные требования, суды обеих инстанций исходили из того, что указанная постройка возведена в границах объекта культурного наследия - достопримечательного места *, границы которого утверждены Приказом Министерства культуры Российской Федерации от 19 марта 2012 года N 194, согласно которому на данной территории запрещается строительство капитальных и временных зданий и сооружений.

Между тем, суды, принимая решение о сносе спорного строения на основании статьи 222 ГК РФ, Приказа Министерства культуры Российской Федерации от 19 марта 2012 года N 194, не учли, что указанный подзаконный акт на момент возведения Х. спорного строения в 2009 года не действовал. При этом названный подзаконный акт не содержит указаний на придание ему обратной силы.

Кроме того, судами не принято во внимание, что сделка по отчуждению названного земельного участка была предметом проверки судебных инстанций, законность которой не оспорена. Судами было установлено, что ранее земельный участок относился к землям собственность на которые не была разграничена, на момент предоставления ответчику не являлся собственностью РФ и в установленном законом порядке был предоставлен Х.

При возложении на ответчика обязанности по сносу строения, судами принималось во внимание постановление судьи * от 24 августа 2017 года о привлечении Х. к административной ответственности по части 2 статьи 7.13 КоАП РФ.

Вместе с тем, суды не учли, что указанное постановление отменено 24 апреля 2018 года решением судьи * с прекращением производства по делу по пункту 2 части 1 статьи 24.5 КоАП РФ за отсутствием в действиях Х. состава правонарушения.

Установив, что решение суда апелляционной инстанции постановлено с нарушениями норм материального и процессуального права, а выводы о признании строения, возведенного Х. в 2009 года на отведенном ему в установленном порядке земельном участке самовольным и его сносе, являются преждевременными, сделанными без учета обстоятельств по делу и положений закона, регулирующего спорные правоотношения, судебная коллегия пришла к выводу о наличии оснований для отмены судебного акта и направления дела на новое апелляционное рассмотрение.

27. Если жилое помещение не оборудовано индивидуальным или общим (квартирным) прибором учета и при этом отсутствие технической возможности его установки не подтверждено в установленном Правилами порядке либо в случае неисправности индивидуального или общего (квартирного) прибора учета в жилом помещении и неисполнения потребителем в соответствии с требованиями установленных Правил обязанности по устранению его неисправности, перерасчет за коммунальную услугу не производится.

ООО * обратилось в суд с иском к И. о взыскании задолженности за жилищно-коммунальные услуги, в обоснование требований указав, что организация истца является управляющей компанией многоквартирного дома по адресу: *, с 1 сентября 2016 года И. является собственником квартиры N 252 в указанном доме. За период с 30 июля 2015 года п. 31 октября 2018 года у ответчика образовалась задолженность по оплате жилищно-коммунальных услуг в размере 124899 рублей 58 копеек, которую в добровольном порядке ответчик не погасил.

Решением * от 28 февраля 2019 года с И. в пользу ООО * частично взыскана задолженность за жилое помещение и коммунальные услуги за период с декабря 2016 года по июнь 2018 г., в удовлетворении требований о взыскании задолженности за холодное и горячее водоснабжение было отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии * от 15 июля 2019 года указанное выше решение суда оставлено без изменения.

Судом установлено, что И. является собственником квартиры по адресу: *, ответчик зарегистрирован в указанном жилом помещении по месту жительства, в жилом помещении с 2013 года по 2019 года отсутствовали приборы учета водоснабжения, доказательств, подтверждающих отсутствие технической возможности их установки, не имеется.

В соответствии с пунктом 56(2) постановления Правительства РФ от 6 мая 2011 года N 354 "О предоставлении коммунальных услуг собственникам и пользователям помещений в многоквартирных домах и жилых домов" при отсутствии постоянно и временно проживающих в жилом помещении граждан объем коммунальных услуг рассчитывается с учетом количества собственников такого помещения (введен постановлением Правительства РФ от 26 декабря 2016 года N 1498, вступил в действие с 01.01.2017 г.).

Согласно пункту 86 указанного постановления, если жилое помещение не оборудовано индивидуальным или общим (квартирным) прибором учета и при этом отсутствие технической возможности его установки не подтверждено в установленном настоящими Правилами порядке либо в случае неисправности индивидуального или общего (квартирного) прибора учета в жилом помещении и неисполнения потребителем в соответствии с требованиями пункта 81(13) настоящих Правил обязанности по устранению его неисправности, перерасчет не производится, за исключением подтвержденного соответствующими документами случая отсутствия всех проживающих в жилом помещении лиц в результате действия непреодолимой силы.

Отменяя апелляционное определение, судебная коллегия указала, что в данном случае подлежали применению положения пунктов 56(2), 86 Постановления Правительства РФ от 6 мая 2011 года N 354 "О предоставлении коммунальных услуг собственниками пользователям помещений в многоквартирных домах и жилых домов", а выводы судов о наличии оснований для исключения из расчета задолженности расходов, связанных с оказанием услуг по холодному и горячему водоснабжению, в связи с тем, что принадлежащее ответчику жилое помещение не было оборудовано индивидуальными приборами учета, ответчик проживает и зарегистрирован по иному адресу, являются преждевременными и не основанными на нормах материального права.

Апелляционное определение судебной коллегии * от 15 июля 2019 года отменено, дело направлено на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

28. Только установление факта полной и безвозвратной утраты имущества в силу пункта 1 статьи 235 ГК РФ влечет прекращение права собственности.

Администрация * обратилась в суд с иском к Т. о возложении обязанности снести аварийное нежилое здание и прекращении права собственности, указав, что ответчик является собственником нежилого здания швейно-галантерейной фабрики, которое длительное время не используется, консервация объекта не произведена, объект находится в аварийном состоянии, создает угрозу повреждения и разрушения находящихся рядом объектов, кроме того, здание расположено в жилом секторе города вдоль оживленного тротуара, в связи с чем имеется угроза безопасности жизни и здоровью неопределенного круга лиц.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 17 июня 2019 г., отменившим решение * от 21 февраля 2019 года по основаниям указанным в подп. 2 части 4 статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, принято новое решение, которым исковые требования администрации удовлетворены.

Разрешая дело и удовлетворяя исковые требования, суд апелляционной инстанции руководствовался статьей 210, пунктом 1 статьи 235 Гражданского кодекса Российской Федерации ГК РФ и исходил из того, что данный объект недвижимости утратил свойства объекта гражданских прав, в связи с чем имеются основания для прекращения права собственности ответчика на спорное имущество, поскольку дальнейшее сохранение нежилого помещения представляет угрозу безопасности неопределенного круга лиц.

Отменяя указанное апелляционное определение, судебная коллегия исходила из того, что суд апелляционной инстанции прекратил право собственности ответчика на указанное нежилое здание, не установив факт полной и безвозвратной утраты спорного имущества, что исключало в силу статьи 235 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации возможность удовлетворения иска.

Также судебная коллегия признала незаконным вывод судебной коллегии по гражданским делам * о возложении на ответчика обязанности по сносу спорного здания, поскольку суд не привел ни одной нормы права, которая бы позволяла в данном случае возложить на него такую обязанность.

При этом, судебная коллегия обратила внимание на то, что по данному делу администрацией заявлены требования о прекращении права собственности в связи с гибелью (уничтожением) имущества, в связи с чем требование о возложении на ответчика обязанности по сносу нежилого аварийного здания, является взаимоисключающим, предполагающим различие в предмете доказывания и установлении юридически значимых обстоятельств.

29. Гражданский кодекс РФ, а также другие федеральные законы, регулирующие отношения из права собственности, не содержат норм, предусматривающих возможность компенсации морального вреда в связи с нарушением прав гражданина на пользование своим имуществом.

Д. обратилась в суд с иском к * о компенсации морального вреда, в обоснование требований указав, что является собственником жилых домов площадью 90 кв.м и 60 кв.м, а также земельного участка площадью 564+/-16 кв.м, расположенных по адресу: * Вместе с истицей в доме постоянно проживают супруг и двое несовершеннолетних детей. Дом истицы отапливается электрическим котлом. 14 февраля 2019 года * была прекращена подача электроэнергии, в связи с чем были нарушены нематериальные права истицы.

Решением * от 27 июня 2019 года исковые требования удовлетворены частично. С * в пользу Д. взыскана компенсация морального вреда в размере 18000 руб.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 16 октября 2019 года указанное выше решение суда оставлено без изменения.

Разрешая спор по существу, суд первой инстанции исходил из того, что в результате прекращения подачи электроэнергии истице был причинен моральный вред.

Данную позицию поддержал и суд апелляционной инстанции.

С такими выводами суда апелляционной инстанции судебная коллегия не согласилась.

Анализируя положения статьи 151, пункта 2 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации, судебная коллегия исходила из того, что Гражданский кодекс РФ, а также другие федеральные законы, регулирующие отношения из права собственности, не содержат норм, которые предусматривали бы возможность компенсации морального вреда в связи с нарушением прав гражданина на пользование своим имуществом.

Однако суд требования приведенных норм права во внимание не принял, нарушение судом вышеприведенных норм материального права привело к принятию неправильного решения и послужило основанием для отмены апелляционного определения в указанной части.

30. Недоказанность противоправности поведения причинителя вреда; отсутствие причинно-следственной связи между его противоправным поведением и возникшими убытками влечет за собой невозможность привлечения его к имущественной ответственности в виде взыскания убытков в связи с заливом жилого помещения.

С. обратилась в суд с иском к * о возмещении ущерба, причиненного автомобилю Range Rover Evoque, в результате залива подземного паркинга.

Из материалов дела следовало, что техническое обслуживание подземного гаража-стоянки осуществляло ООО *.

31 августа 2016 года С. заключила с ООО * договор аренды машино-места N 77 в подземном паркинге.

30 июня 2017 года произошло подтопление паркинга, в результате чего принадлежавший истцу автомобиль получил повреждения.

Решением * от 6 июня 2018 года с ПАО * в пользу С. взыскана сумма убытков. Удовлетворяя требования истца, суд исходил из того, что из-за сложившейся чрезвычайной природной ситуации, возникшей в результате интенсивного выпадения атмосферных осадков (ливневый дождь) ПАО * было вынуждено перекрыть отсекающую задвижку коллектора КНС-1. В связи с чем, суд пришел к выводу о том, что причиной затопления паркинга являлись действия ПАО *, на которое в силу закона и должна быть возложена ответственность за причиненный истцу ущерб.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 20 мая 2019 года решение * от 6 июня 2018 года отменено, по делу принято новое решение о взыскании с ПАО * и ООО * в пользу С. в счет возмещения ущерба в равных долях, поскольку ООО *, как исполнитель услуг по хранению автомототранспортных средств на автостоянках по возмездному договору, также должно нести ответственность перед истцом.

Отменяя апелляционное определение, судебная коллегия исходила из того, что выводы суда апелляционной инстанции о возложении ответственности по возмещению вреда на ООО * и ПАО * в равных долях в оспариваемом судебном решении сделаны без учета требований положений статей 15, 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации.

31. Отсутствие доказательств оказания дачным некоммерческим партнерством услуг по комплексному обслуживанию территории и наличия введенных в эксплуатацию объектов инфраструктуры, произвольное установление платы стоимости предоставленных услуг, без какого-либо экономического обоснования, не обязывает собственников автоматически оплачивать такие услуги.

Дачное некоммерческое партнерство * обратилось с иском к В. просило взыскать в качестве неосновательного обогащения задолженность по оплате электроэнергии индивидуального и общего потребления, указав, что собственники земельного участка не несут расходы по электроснабжению и комплексному обслуживанию объектов инфраструктуры ДНП.

Решением * от 18 января 2018 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии * от 16 мая 2018 г., исковые требования удовлетворены частично.

Возражая против удовлетворения иска, В. ссылалась на отсутствие доказательств оказания истцом услуг по комплексному обслуживанию территории дачного партнерства, на произвольное, без какого-либо экономического обоснования, установление истцом стоимости оказанных услуг, отсутствие введенных в эксплуатацию объектов инфраструктуры.

В соответствии со статьями 1102, 1109 Гражданского кодекса Российской Федерации для взыскания неосновательного обогащения судам необходимо было установить наличие на стороне ответчика неосновательного обогащения (приобретение либо сбережение ответчиком имущества) за счет истца, размер данного обогащения, определяемый с разумной степенью достоверности, а также отсутствие обстоятельств, исключающих взыскание неосновательного обогащения.

Данные обстоятельства подлежали определению в качестве имеющих значение для правильного разрешения настоящего спора, что в нарушение приведенных выше норм права судами выполнено не было.

Суд апелляционной инстанции, указав на то, что факт необоснованности представленного истцом расчета стоимости оказанных услуг лежит на ответчике формально сослался на то, что представленный истцом расчет задолженности ответчиками не оспорен.

Поскольку суд апелляционной инстанции в нарушение статьи 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не устранил допущенные судом первой инстанции нарушения, судебную ошибку не исправил, фактически уклонившись от повторного рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции, которое предполагает проверку и оценку фактических обстоятельств дела и их юридическую квалификацию в пределах доводов апелляционной жалобы, апелляционное определение было отменено, а дело направлено на новое апелляционное рассмотрение в Московский областной суд.

32. Отсутствие оснований для возложения солидарной ответственности за причинение вреда истцу не освобождает от обязанности по его возмещению тем из соответчиков, кто этот вред причинил. В соответствии с п. 5 Правил содержания общего имущества в многоквартирном доме, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 13 августа 2006 года N 491 внутридомовые инженерные системы горячего и холодного водоснабжения до первого отключающего устройства, а также это устройство, включаются в состав общего имущества многоквартирного дома.

* обратился в суд с иском к Д., ТСЖ * о возмещении ущерба, причиненного заливом квартиры.

Решением * от 31 мая 2019 года с Д., ТСЖ * в солидарном порядке в пользу Е. взыскана сумма убытков в возмещение материального вреда, причиненного заливом квартиры.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 9 сентября 2019 года решение суда первой инстанции в части солидарного взыскания с ТСЖ * ущерба от залива квартиры, компенсации морального вреда, судебных расходов, а также в части компенсации морального вреда с Д. отменено. В указанной части судом постановлено новое решение, которым в удовлетворении иска Е. к ТСЖ * о солидарном взыскании материального ущерба от залива квартиры, судебных расходов, компенсации морального вреда, иска к Д. о компенсации морального вреда отказано.

Из материалов дела следовало, что 19 июля 2018 года произошел залив принадлежащей истцу квартиры в результате прорыва трубы горячего водоснабжения.

Квартира N 84, расположенная этажом выше в указанном доме, принадлежит Д.

Частично удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции пришел к выводу, что имеются основания для привлечения ответчиков к солидарной ответственности.

Суд апелляционной инстанции не согласился с указанными выводами суда первой инстанции, установив, что ответчица Д. была предупреждена о необходимости ликвидации незаконной врезки в общее имущество дома, при таких обстоятельствах установив, что залив произошел по ее вине, пришел к выводу о наличии оснований для удовлетворения требований за счет Д., отказав в удовлетворении требований к управляющей компании.

Отменяя апелляционное определение, судебная коллегия, приведя нормы материального права, регулирующие спорные правоотношения сторон, пункт 5 Правил содержания общего имущества в многоквартирном доме, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 13 августа 2006 года N 491 исходила из того, что внутридомовые инженерные системы горячего водоснабжения до первого отключающего устройства, а также это устройство включаются в состав общего имущества многоквартирного дома.

При таких обстоятельствах, для правильного разрешения спора суду надлежало установить, относится ли участок инженерной системы горячего водоснабжения, прорыв на котором послужил причиной залива квартиры Е., к общему имуществу многоквартирного дома, и возлагается ли ответственность за такой прорыв на управляющую компанию, а также обстоятельства связанные с возникновением причины залива, в том числе действия (бездействие) управляющей организации по надлежащему содержанию и эксплуатации трубы горячего водоснабжения, что, в нарушение требований статьи 198 ГПК РФ, судом при рассмотрении дела не сделано.

Судом не выяснялись юридически значимые обстоятельства: когда, кем и каким образом был установлен указанный кран в квартире Д., производилось ли обследование системы горячего водоснабжения в квартире Д., предпринимались ли меры управляющей организацией по демонтажу данного крана.

Нарушение норм процессуального права послужило основанием для отмены апелляционного определения.

Споры о детях

Судебная практика рассмотрения данных споров свидетельствует о том, что в большинстве случаев место жительства детей определяется с их матерью. Между тем имелись случаи, когда место жительства ребенка определялось с его отцом.

33. Согласно принципу 6 Декларации прав ребенка, принятой Резолюцией 1386 (XIV) Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1959 г., ребенок для полного и гармоничного развития его личности нуждается в любви и понимании. Он должен, когда это возможно, расти на попечении и под ответственностью своих родителей и во всяком случае в атмосфере любви и моральной и материальной обеспеченности; малолетний ребенок не должен, кроме случаев, когда имеются исключительные обстоятельства, быть разлучаем со своей матерью.

Я. обратился в суд с иском к С. об определении места жительства несовершеннолетнего ЯЯ, 16 марта 2011 года рождения, с отцом - Я, взыскании алиментов, отобрании ребенка. В обоснование иска Я. указал, что им созданы все условия для воспитания и развития ребенка. Считал, что проживание несовершеннолетнего с ним наиболее полно отвечает интересам ребенка.

Решением * от 7 февраля 2019 года исковые требования Я. удовлетворены.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 26 августа 2019 года в связи с ненадлежащим извещением лиц, участвующих в деле, решение * от 7 февраля 2019 года отменено, по делу принято новое решение, которым место жительства несовершеннолетнего ЯЯ., 16 марта 2011 года рождения, определено по месту жительства отца.

С С. в пользу Я. взысканы алименты на содержание ребенка, на мать ребенка возложена обязанность передать несовершеннолетнего ЯЯ. на воспитание отцу Я.

Из материалов дела следовало, что ранее решением * от 22 сентября 2016 г., место жительства ЯЯ. определено с матерью С., на отца ребенка возложена обязанность передать ребенка матери, определен порядок общения отца с сыном.

Указанное решение было исполнено лишь 8 августа 2018 года.

В связи с длительным неисполнением судебного акта о передаче ребенка матери, решением * от 6 сентября 2017 года с службы судебных приставов за счет казны Российской Федерации в пользу С. взыскана денежная компенсация морального вреда в размере 50000 руб.

Решением * от 27 сентября 2017 года по делу по иску Я. к С. об изменении места жительства ребенка и взыскании алиментов, исковые требования Я. удовлетворены, место жительства ЯЯ. определено с отцом, с С. взысканы алименты на содержание ребенка.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 23 января 2018 года решение * от 27 сентября 2017 года отменено, производство по делу прекращено.

Судебной коллегией установлено, что после вступившего в законную силу решения * от 22 сентября 2016 г., обстоятельства, связанные с определением места жительства несовершеннолетнего ЯЯ. с матерью, не изменились. Предоставленные Я. в ходе рассмотрения дела суду доказательства, свидетельствующие об изменении ребенком места жительства, посещении образовательных и дополнительных учреждений на территории * основаны на недостоверных сведениях.

21 июня 2018 года Я. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 303 УК РФ (фальсификация доказательств по гражданскому делу лицом, участвующим в деле, а именно документов, свидетельствующих о том, что ЯЯ. проходил обучение в дошкольном образовательном учреждении МБОУ *).

С августа 2018 года несовершеннолетний ЯЯ. проживал вместе с матерью.

Разрешая спор и определяя место жительства несовершеннолетнего сына ЯЯ. с отцом, суд апелляционной инстанции исходил из заключения судебной психологической экспертизы, в соответствии с которой ребенок сохранил положительные воспоминания о совместном проживании с отцом, имеет потребность в эмоциональном контакте с ним, в связи с чем существует реальная возможность определения его места жительства с отцом.

Оценив представленные доказательства, суд апелляционной инстанции, исходя из наличия у отца и матери равной возможности создания условий для воспитания и содержания детей, личных качеств родителей, пришел к выводу, что проживание несовершеннолетнего ЯЯ. с отцом наиболее отвечает его интересам.

Отменяя апелляционное определение, судебная коллегия исходила из того, что суд не учел, что ребенок с рождения проживал совместно с матерью, а с августа 2018 года проживает только с матерью. Проживание ребенка в семье отца было связано только с желанием Я. не возвращать сына матери в нарушение обязанностей, возложенных на него решением * от 22 сентября 2016 года.

Вывод суда апелляционной инстанции о том, что частая перемена места жительства ребенком в возрасте восьми лет с одним из родителей отвечает его интересам или является необходимой, не мотивирован.

Кроме того, судебная коллегия указала, что судом не исследован вопрос о взаимоотношениях между несовершеннолетним ЯЯ. и второй супругой Я, а также между ним и детьми от второго брака истца.

При этом суд апелляционной инстанции необоснованно согласился с выводом органа опеки и попечительства, изложенным в заключении о возможности определения места жительства с отцом, составленного без выяснения мнения ребенка.

С учетом того, что судом не было установлено исключительных обстоятельств, при наличии которых малолетний ребенок должен быть разлучаем со своей матерью применительно к принципу 6 Декларации прав ребенка, которые бы позволяли передать несовершеннолетнего ребенка от матери отцу, принимая во внимание вышеприведенные обстоятельства, судебная коллегия апелляционное определение отменила, дело направила на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

34. Обязательным условием для направления средств материнского (семейного) капитала на получение образования ребенком является то, что это должна быть образовательная организация на территории Российской Федерации, имеющая право на оказание соответствующих образовательных услуг, а также на иные связанные с получением образования ребенком (детьми) цели.

Подольский городской прокурор в интересах Ж. обратился в суд с иском к Министерству социального развития * о признании незаконным отказа в реализации средств регионального материнского (семейного) капитала.

Решением * от 23 июля 2019 года в удовлетворении исковых требований было отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 28 октября 2019 года указанное решение суда первой инстанции отменено, принято новое, которым иск удовлетворен.

Министерство * подало кассационную жалобу, в которой просит отменить апелляционное определение как незаконное.

Как следовало из материалов дела, Ж., приходясь матерью двоим несовершеннолетним детям, на основании решения * получила сертификат на распоряжение региональным материнским (семейным) капиталом, право на получение которого предусмотрено со ст. 20.2 Закона Московской области от 12.01.2006 года N 1/2006-ОЗ "О мерах социальной поддержки семьи и детей в Московской области" в размере 100000 рублей.

1 ноября 2018 года между ИП Ч., осуществляющей образовательную деятельность на основании лицензии, выданной Министерством *, и Ж., действующей в интересах несовершеннолетней дочери, заключен договор оказания платных образовательных услуг, предметом которого являются дополнительные образовательные услуги по образовательной программе "ментальная арифметика".

Срок обучения составил 6 месяцев, за период с ноября 2018 года по апрель 2019 года стоимость обучения составила 24000 руб.

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции исходил из того, что индивидуальный предприниматель не отнесен законом к числу образовательных организаций, в распоряжение которой в силу закона могут быть направлены средства материнского (семейного) капитала.

Отменяя решение суда первой инстанции и удовлетворяя исковые требования, апелляционная инстанция исходила из того, что индивидуальные предприниматели осуществляют образовательную деятельность по основным и дополнительным общеобразовательным программам, программам профессионального обучения, в этой связи относятся к числу указанных лиц.

Судебная коллегия не согласилась с выводами суда апелляционной инстанции, как не соответствующими нормам материального права, регулирующим спорные правоотношения.

В силу п. 1 ст. 20.5 Закона Московской области от 12 января 2006 года N 1/2006-ОЗ "О мерах социальной поддержки семьи и детей в Московской области" лица, получившие сертификат, вправе распоряжаться средствами материнского капитала в полном объеме либо по частям на получение образования ребенком (детьми).

В соответствии с Правилами направления средств (части средств) материнского (семейного) капитала на получение образования ребенком (детьми) и осуществление иных связанных с получением образования ребенком (детьми) расходов, утвержденных постановлением Правительства РФ от 24 декабря 2007 года N 926, средства материнского (семейного) капитала на получение образования ребенком (детьми) могут быть направлены: на оплату образовательных услуг (платных), предоставляемых образовательными организациями по имеющим государственную аккредитацию образовательной программам.

По смыслу вышеприведенных норм судебная коллегия пришла к выводу о том, что обязательным условием для направления средств материнского (семейного) капитала на получение образования ребенком является то, что это должна быть образовательная организация на территории Российской Федерации, имеющая право на оказание соответствующих образовательных услуг, а также на иные связанные с получением образования ребенком (детьми) цели.

Определение понятия образовательная организация дано в Федеральном законе от 29 декабря 2012 года N 273-ФЗ "Об образовании в Российской Федерации", вступившим в законную силу 1 сентября 2013 года.

Вышеуказанный Закон определяет образовательную организацию (пункт 18 статьи 2) как некоммерческую организацию, осуществляющую на основании лицензии образовательную деятельность в качестве основного вида деятельности в соответствии с целями, ради достижения которых такая организация создана. Образовательная организация создается в форме, установленной гражданским законодательством для некоммерческих организаций (статья 22 Закона от 29 декабря 2012 года N 273-ФЗ).

Поскольку индивидуальный предприниматель не соответствует критерию некоммерческой организации, то он не может быть отнесен законом к числу образовательных организаций.

Учитывая, что выводы суда апелляционной инстанции основаны на неправильном применении норм материального права, апелляционное определение было отменено с направлением дела на новое рассмотрение

35. Право лиц, родивших второго и последующих детей связано в силу положений Закона Московской области "О мерах социальной поддержки семьи и детей в Московской области" от 12 января 2006 года N 1/2006-ОЗ с фактом проживания этих лиц с детьми на территории Московской области.

Т.(К.). обратилась в суд с иском к ответчику о признании незаконным отказа в выдаче сертификата на региональный материнский (семейный) капитал.

В обоснование заявленных требований указала, что в связи с рождением в семье второго ребенка у нее возникло право на получение сертификата на основании положений Закона Московской области "О мерах социальной поддержки семьи и детей в Московской области" от 12 января 2006 года N 1/2006-ОЗ.

В удовлетворении заявления о выдаче сертификата * УСЗН 14 ноября 2017 года было оказано с указанием на отсутствие документов, подтверждающих место жительства ребенка, в связи с рождением которого возникло право на получение материнского капитала в *.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 10 июня 2019 года было отменено решение * от 21 ноября 2018 г., которым требования истицы были удовлетворены, по делу принято новое решение об отказе в иске.

Из материалов дела следовало, что Т. (К). приходится матерью Д., 10 ноября 2003 года рождения, и К., 14 августа 2013 года рождения.

Истица с 2000 г., ее сын Д. с 2006 года зарегистрированы в *.

Второй ребенок - К., с рождения зарегистрирована в г. *.

Т. (К.) и ее дети постоянно проживают по адресу: *.

В связи с достижением К. возраста трех лет, Т. (К.). 6 ноября 2017 года обратилась в * УСЗН с заявлением на предоставление регионального материнского (семейного) капитала.

Решением * от 14 ноября 2017 года в удовлетворении заявления было отказано, исходя из того, что ребенок, в связи с рождением которого возникло право на получение материнского капитала, не имеет места жительства в *.

Разрешая спор по существу, суд первой инстанции исходил из того, что на момент возникновения у Т. (К.). права на получение региональных средств социальной поддержки в виде сертификата на материнский (семейный капитал) условия его получения отвечали требованиям Закона Московской области от 12 января 2006 года N 1/2006-ОЗ, т.к. и она и ее второй ребенок, имели место жительства в * ранее право на получение материнского капитала заявитель не использовала.

Отменяя решение суда и отказывая в удовлетворении иска, суд апелляционной инстанции указал, что, поскольку истица документов, подтверждающих регистрацию ребенка К. по месту жительства в * не представила, отказ * УСЗН от 14 ноября 2017 года в удовлетворении заявления о выдаче сертификата, является правомерным.

Принимая во внимание, что право лиц, родивших второго и последующих детей связано в силу положений Закона Московской области "О мерах социальной поддержки семьи и детей в Московской области" от 12 января 2006 года N 1/2006-ОЗ с фактом проживания этих лиц с детьми на территории Московской области, в этой связи оснований для удовлетворения требований Т. апелляционная инстанций не установила.

Не соглашаясь с такими выводами суда апелляционной инстанции, судебная коллегия, руководствуясь положениями статьи 20 Гражданского кодекса Российской Федерации, Закона Российской Федерации от 25 июня 1993 года N 5242-I "О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, исходила из того, что местом жительства гражданина признается место, где гражданин постоянно или преимущественно проживает. Органы регистрационного учета удостоверяют акт свободного волеизъявления гражданина при выборе им места пребывания и жительства. Регистрация не входит в понятие "место жительства" и является лишь одним из обстоятельств, отражающих факт нахождения гражданина по месту жительства или пребывания.

Отсутствие регистрации не исключает возможность установления места жительства гражданина на основе других данных, не обязательно исходящих от органов регистрационного учета.

Такими данными, исходя из положений статьи 2 Закона N 5242-1, признаются, в частности, наличие в собственности жилого помещения, договора найма или аренды жилого помещения и другие.

В материалах дела имелись сведения о том, что с 28 июля 2016 года по 28 июля 2021 года К. зарегистрирована по месту пребывания в п. *. С 1 сентября 2016 года посещает дошкольное учреждение, состоит на учете в детской поликлинике в п. *, социальными льготами по месту регистрации в г. * не пользуется.

Учитывая, что законодательство в сфере регистрационного учета граждан в Российской Федерации не закрепляет определенного приоритета регистрации по месту жительства перед регистрацией по месту пребывания, судебная коллегия выводы суда апелляционной инстанции о том, что отказ * УСЗН от 14 ноября 2017 года в удовлетворении заявления о выдаче сертификата является правомерным, поскольку Т. (К) документов, подтверждающих регистрацию ребенка К. по месту жительства в * не представила, признала несостоятельными.

В нарушение пункта 6 части 2 статьи 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (в редакции, действовавшей на дату принятия судебного акта) в апелляционном определении судебная коллегия не привела как предусмотренных законом мотивов, послуживших основанием к переоценке представленных истцом доказательств, так и норм права, на основании которых сделан вывод о незаконности решения суда первой инстанции.

Судебная коллегия констатировала, что выводы суда апелляционной инстанции не содержат новых доказательств в их обоснование, не свидетельствуют о порочности доказательств, представленных суду первой инстанции, и не опровергают правильность выводов, изложенных в постановленном решении.

При этом, судебная коллегия пришла к выводу о том, что суд первой инстанции надлежащим образом разрешил дело, применил нормы материального права, каких-либо нарушений процессуальных норм им не допущено, а потому решение суда первой инстанции является законным и обоснованным.

При таких обстоятельствах определение суда апелляционной инстанции было отменено, а решение суда первой инстанции - оставлено в силе.

Споры о наследстве

38. Течение трехлетнего срока исковой давности для требований о разделе имущества, являющегося общей совместной собственностью супругов, брак которых расторгнут (пункт 7 статьи 38 СК РФ), следует исчислять не со времени прекращения брака (дня государственной регистрации расторжения брака в книге регистрации актов гражданского состояния при расторжении брака в органах записи актов гражданского состояния, а при расторжении брака в суде - дня вступления в законную силу решения), а со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (пункт 1 статьи 200 ГК РФ).

И. обратилась в суд с иском к наследникам.В., с которым она состояла в браке с 1978 года по 2012 г., умершего 11 сентября 2018 года признании за ней права на 1/2 долю в спорной квартире, ссылаясь на то, что указанное жилое помещение было приобретено супругами в период брака на имя В., истице в спорной квартире принадлежит 1/2 доля.

Решением * от 23 апреля 2019 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 21 октября 2019 г., в удовлетворении исковых требований И. отказано.

Из материалов дела следовало, что после расторжения брака с истицей в 2012 году, 20 марта 2015 года В. вступил в брак с И.

11 сентября 2018 года В. умер, на дату смерти В. был зарегистрирован и проживал в спорной квартире с Л.

Наследниками В., заявившими свои права, приходятся его дети: А.В., В.В. и переживавшая супруга - Л.

Обращаясь в суд с иском, И. ссылалась на принадлежность ей 1/2 доли в спорной квартире, указав, что спорное имущество является совместно нажитым, ранее раздел имущества не производился.

Ответчиком Л. заявлено о применении срока исковой давности.

Разрешая спор и принимая по делу решение об отказе в удовлетворении исковых требований И., с которым согласился суд апелляционной инстанции, суд первой инстанции пришел к выводу о пропуске истцом предусмотренного пунктом 7 статьи 38 Семейного кодекса Российской Федерации трехлетнего срока исковой давности для предъявления требований о разделе совместно нажитого с В. имущества (квартиры), о применении которого заявлено ответчиком по делу, исчислив его с момента прекращения брака.

С таким выводом судов обеих инстанций судебная коллегия не согласилась ввиду неправильного применения нормы материального права, без учета разъяснений Верховного суда РФ относительно применения указанной нормы права.

В соответствии с пунктом 7 статьи 38 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что к требованиям супругов о разделе общего имущества супругов, брак которых расторгнут, применяется трехлетний срок исковой давности.

Как разъяснено в пункт 19 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 ноября 1998 года N 15 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака", течение трехлетнего срока исковой давности для требований о разделе имущества, являющегося общей совместной собственностью супругов, брак которых расторгнут (пункт 7 статьи 38 Семейного кодекса Российской Федерации), следует исчислять не со времени прекращения брака (дня государственной регистрации расторжения брака в книге регистрации актов гражданского состояния при расторжении брака в органах записи актов гражданского состояния, а при расторжении брака в суде - дня вступления в законную силу решения), а со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (пункт 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации).

И. ссылалась на то, что после расторжения в 2012 года брака с В. между ними отсутствовал спор относительно спорной квартиры, с вопросом о его разделе она не обращалась в связи с отсутствием такой необходимости и нарушения ее прав со стороны В. От своего права собственности на долю в квартире она не отказывалась.

О нарушении своих прав истцу стало известно после смерти В.

Однако суд первой инстанции срок исковой давности по требованиям И. исчислил с момента прекращения брака, что противоречит приведенным выше нормам Семейного кодекса Российской Федерации, разъяснениям по их применению, данным Пленумом Верховного Суда Российской Федерации, при этом, не установив момент, когда началось нарушение прав истицы по настоящему делу.

Суд апелляционной инстанции данное нарушение суда первой инстанции не устранил, тогда как в апелляционной жалобе И. ссылалась на то, что о нарушенном праве она узнала в ноябре 2018 года, когда о своих правах на спорную квартиру заявили наследники В.

Таким образом, вывод судебных инстанций о пропуске истцом срока исковой давности для обращения в суд с данными требованиями являлся преждевременным, сделанным без учета всех юридически значимых обстоятельств по данному делу.

Апелляционное определение было отменено с направлением дела на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

По спорам о защите трудовых прав

39. Дисциплинарное взыскание, за исключением дисциплинарного взыскания за несоблюдение ограничений и запретов, неисполнение обязанностей, установленных законодательством Российской Федерации о противодействии коррупции, не может быть применено позднее шести месяцев со дня совершения проступка, а по результатам ревизии, проверки финансово-хозяйственной деятельности или аудиторской проверки - позднее двух лет со дня его совершения.

А. обратилась в суд с иском к МКУ * об оспаривании дисциплинарного взыскания, взыскании заработной платы, компенсации морального вреда.

Решением районного суда * от 10 июня 2019 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 24 октября 2019 г., в удовлетворении иска А. отказано.

Как установлено судами и следует из материалов дела, А. приказом работодателя от 22 января 2019 года привлечена к ответственности за совершение дисциплинарного проступка, совершенного 1 марта 2018 года. К ней применено дисциплинарное взыскание в виде замечания.

Разрешая спор и отказывая истцу в удовлетворении заявленных требований, суды первой и апелляционной инстанций исходили из доказанности факта совершения А. дисциплинарного проступка. При этом пришли к выводу о том, что порядок привлечения истца к дисциплинарной ответственности не нарушен.

Отменяя судебное постановление, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции указала, что вывод судов первой и апелляционной инстанций о соблюдении порядка привлечения истца к дисциплинарной ответственности основан на неправильном применении норм материального права и сделан с нарушением норм процессуального права.

Согласно положениям статьи 192 Трудового кодекса Российской Федерации за совершение дисциплинарного проступка, то есть неисполнение или ненадлежащее исполнение работником по его вине возложенных на него трудовых обязанностей, работодатель имеет право применить следующие дисциплинарные взыскания: замечание; выговор; увольнение по соответствующим основаниям.

Вместе с тем, в соответствии с частью 4 статьи 193 Трудового кодекса Российской Федерации дисциплинарное взыскание, за исключением дисциплинарного взыскания за несоблюдение ограничений и запретов, неисполнение обязанностей, установленных законодательством Российской Федерации о противодействии коррупции, не может быть применено позднее шести месяцев со дня совершения проступка, а по результатам ревизии, проверки финансово-хозяйственной деятельности или аудиторской проверки - позднее двух лет со дня его совершения.

Установленный трудовым законодательством Российской Федерации шестимесячный срок для привлечения к дисциплинарной ответственности является пресекательным и его пропуск исключает возможность наложения на работника дисциплинарного взыскания.

При разрешении спора судами указанное положение Трудового кодекса Российской Федерации применены не были. Судом первой инстанции не дана оценка доводам истца о нарушении работодателем шестимесячного срока привлечения истца к дисциплинарной ответственности и не установлены такие юридически значимые обстоятельства как время совершения истцом дисциплинарного проступка, соблюдение (либо несоблюдение) работодателем установленного частью 4 статьи 193 Трудового кодекса Российской Федерации срока привлечения работника к дисциплинарной ответственности при издании приказа о применении дисциплинарного взыскания с учетом времени совершения дисциплинарного проступка.

Судебная коллегия по гражданским делам областного суда, проверяя законность решения районного суда, ограничилась указанием в апелляционном определении на соблюдение месячного срока привлечения истца к дисциплинарной ответственности с момента обнаружения работодателем дисциплинарного проступка, не дав оценки доводам апелляционной жалобы о неприменении судом первой инстанции нормы материального права, регламентирующей срок привлечения к дисциплинарной ответственности с момента совершения дисциплинарного проступка. При этом не учтено, что законность оспариваемого приказа зависит от соблюдения ответчиком, как месячного срока привлечения истца к дисциплинарной ответственности, установленного частью 3 статьи 193 ТК РФ, так и шестимесячного срока, установленного частью 4 этой же статьи.

40. Работодатель вправе расторгнуть трудовой договор по основанию, предусмотренному пунктом 5 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации, при условии, что к работнику ранее было применено дисциплинарное взыскание и на момент повторного нарушения трудовой дисциплины оно не снято и не погашено. Применение к работнику нового дисциплинарного взыскания, в том числе и увольнение по вышеуказанному основанию, допустимо также, если неисполнение или ненадлежащее исполнение по вине работника возложенных на него трудовых обязанностей продолжалось, несмотря на наложение дисциплинарного взыскания.

Л. обратилась в суд с иском к ООО * об отмене приказов о привлечении к дисциплинарной ответственности, восстановлении на работе, взыскании среднего заработка за время вынужденного прогула и компенсации морального вреда.

Судами установлено, что приказом работодателя от 10.12.2018 Л. привлечена к дисциплинарной ответственности за нарушение трудовых прав работника, которому несвоевременно выплачена заработная плата за первую половину сентября 2018 года и к ней применено дисциплинарное взыскание в виде выговора.

Приказом от 23.01.2019 Л. привлечена к дисциплинарной ответственности в виде увольнения по основанию, предусмотренному пунктом 5 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации (неоднократного неисполнения работником без уважительных причин трудовых обязанностей, если он имеет дисциплинарное взыскание). Основанием к привлечению истца к дисциплинарной ответственности послужило заключение по результатам проверки фактов, изложенных в пункте 4 заключения по результатам проверки ревизионной комиссии ООО * финансово-хозяйственной деятельности общества, которым установлены факты нарушений бухгалтерского учета при начислении компенсационных выплат увольняемым работникам общества, неправильного расчета при начислении командировочных, отпускных работникам общества в феврале-марте 2018 года Приказом работодателя от 30.01.2019 трудовой договор с Л. расторгнут 31.01.2019 по указанному выше основанию.

Отменяя судебное апелляционное определение, которым оставлено без изменения решение суда первой инстанции об отказе в удовлетворении требований истца, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда указала следующее. Поводом для издания приказа об увольнении Л. по пункту 5 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации явилось вменяемое ей ненадлежащее исполнение трудовых обязанностей, установленное 15.01.2019 по результатам проверки фактов, изложенных в пункте 4 заключения по результатам проверки ревизионной комиссии ООО * финансово-хозяйственной деятельности общества и имевшее место в феврале-марте 2018 года, то есть до издания работодателем приказа от 10 декабря 2018 года о применении к истцу дисциплинарного взыскания в виде выговора, что судами во внимание принято не было.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в пункте 33 названного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 марта 2004 года N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации", при разрешении споров лиц, уволенных по пункту 5 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации за неоднократное неисполнение без уважительных причин трудовых обязанностей, следует учитывать, что работодатель вправе расторгнуть трудовой договор по данному основанию при условии, что к работнику ранее было применено дисциплинарное взыскание и на момент повторного неисполнения им без уважительных причин трудовых обязанностей оно не снято и не погашено. Применение к работнику нового дисциплинарного взыскания, в том числе и увольнение по пункту 5 части 1 статьи 81 Кодекса, допустимо также, если неисполнение или ненадлежащее исполнение по вине работника возложенных на него трудовых обязанностей продолжалось, несмотря на наложение дисциплинарного взыскания.

Суд первой инстанции при разрешении спора не применил подлежащие применению нормы права и разъяснения, содержащиеся в названном постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации, не определил и не установил названные юридически значимые обстоятельства для правильного разрешения спора по иску Л. о признании незаконными приказов о наложении на неё дисциплинарных взысканий в виде выговора и увольнения, восстановлении её на работе и по другим его требованиям.

Указанные нарушения не устранены судом апелляционной инстанции, что послужило основанием для отмены судебного постановления и направления дела на новое рассмотрение.

41. О предстоящих изменениях определенных сторонами условий трудового договора, а также о причинах, вызвавших необходимость таких изменений, работодатель обязан уведомить работника в письменной форме не позднее чем за два месяца.

М. обратился в суд с иском к обществу с ограниченной ответственностью фирма * об установлении факта трудовых отношений, признании незаконным приказа об увольнении, восстановлении на работе, возложении обязанности по заключению трудового договора, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула, компенсации морального вреда.

Решением районного суда, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, М. отказано в удовлетворении заявленных требований.

Разрешая спор и отказывая истцу в удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции руководствовался подпунктом "а" пункта 6 части 1 статьи 81, частью 1 статьи 192, статьей 312.1 Трудового кодекса Российской Федерации и исходил из доказанности факта отсутствия истца на рабочем месте 12.11.2018. При этом суд отклонил доводы истца о дистанционной работе в г. Саратове ввиду их недоказанности. Нарушения срока и порядка увольнения судом не установлено.

Судебная коллегия нашла приведенные выводы основанными на неправильном применении норм материального права и сделанными с нарушением норм процессуального права.

В соответствии с частью 3 статьи 192 Трудового кодекса Российской Федерации за совершение дисциплинарного проступка, то есть неисполнение или ненадлежащее исполнение работником по его вине возложенных на него трудовых обязанностей, работодатель имеет право применить дисциплинарное взыскание в виде увольнения по соответствующим основаниям, предусмотренным этим кодексом.

Подпунктом "а" пункта 6 части первой статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации определено, что трудовой договор может быть расторгнут работодателем в случае однократного грубого нарушения работником трудовых обязанностей - прогула, то есть отсутствия на рабочем месте без уважительных причин в течение всего рабочего дня (смены), независимо от его (ее) продолжительности, а также отсутствия на рабочем месте без уважительных причин более четырех часов подряд в течение рабочего дня (смены).

В пункте 23 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 марта 2004 года N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации" (далее также - постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.03.2004 N 2) разъяснено, что при рассмотрении дела о восстановлении на работе лица, трудовой договор с которым расторгнут по инициативе работодателя, обязанность доказать наличие законного основания увольнения и соблюдение установленного порядка увольнения возлагается на работодателя.

Из разъяснений, приведенных в пункте 38 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.03.2004 N 2 следует, что при рассмотрении дела о восстановлении на работе лица, уволенного по пункту 6 части первой статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации, работодатель обязан представить доказательства, свидетельствующие о том, что работник совершил одно из грубых нарушений трудовых обязанностей, указанных в этом пункте.

Нормативные положения Трудового кодекса Российской Федерации и разъяснения, содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.03.2004 N 2, при рассмотрении вопроса о законности увольнения М. за прогул судами не учтены.

С учетом исковых требований М., возражений на них ответчика и регулирующих спорные отношения норм материального права юридически значимыми обстоятельствами по данному делу являлось установление адреса рабочего места истца, факта отсутствия истца на рабочем месте 12.11.2018, обстоятельств и причин невыхода его на работу. Судебные инстанции при разрешении спора в результате неправильного применения норм права, подлежащих применению по данному делу, не определили и не установили названные юридически значимые обстоятельства для разрешения спора по иску М. о восстановлении на работе в прежней должности и иных исковых требований.

В обоснование исковых требований М. ссылался на то, что с момента приема на работу в ООО фирма * на должность регионального менеджера отдела продаж он осуществлял трудовую функцию на территории г. *, 12.11.2018 находился на своем рабочем месте в г. *. Ответчиком в ходе судебного разбирательства не оспаривалось, что с учетом проживания М. в г. * с 02.02.2016 он выполнял должностные обязанности регионального менеджера ООО фирма * в г. * и * области, однако в обоснование законности увольнения ссылался на то, что в соответствии с трудовым договором рабочее место М. находилось в г. **, и истец был письменно уведомлен о необходимости продолжения работы в г. ** с 12.11.2018. В обоснование указанных доводов суду представлено письменное уведомление от 01.11.2018 N 03-71.

Суд не дал оценки указанным доводам сторон. Вместе с тем они имеют существенное значение для разрешения спора, поскольку фактически свидетельствуют об изменении работодателем существенных условий труда М. с определением места работы в г. ** вместо г. *, где он исполнял свои трудовые обязанности с момента приема на работу, что не оспаривалось ответчиком.

Частью 1 статьи 74 Трудового кодекса Российской Федерации установлено, что в случае, когда по причинам, связанным с изменением организационных или технологических условий труда (изменения в технике и технологии производства, структурная реорганизация производства, другие причины), определенные сторонами условия трудового договора не могут быть сохранены, допускается их изменение по инициативе работодателя, за исключением изменения трудовой функции работника.

Согласно части 2 статьи 74 Трудового кодекса Российской Федерации о предстоящих изменениях определенных сторонами условий трудового договора, а также о причинах, вызвавших необходимость таких изменений, работодатель обязан уведомить работника в письменной форме не позднее чем за два месяца, если иное не предусмотрено указанным кодексом.

Изменения определенных сторонами условий трудового договора, вводимые в соответствии со статьей 74 Трудового кодекса Российской Федерации, не должны ухудшать положение работника по сравнению с установленным коллективным договором, соглашениями (часть 8 статьи 74 Трудового кодекса Российской Федерации).

Если работник не согласен работать в новых условиях, то работодатель обязан в письменной форме предложить ему другую имеющуюся у работодателя работу (как вакантную должность или работу, соответствующую квалификации работника, так и вакантную нижестоящую должность или нижеоплачиваемую работу), которую работник может выполнять с учетом его состояния здоровья. При этом работодатель обязан предлагать работнику все отвечающие указанным требованиям вакансии, имеющиеся у него в данной местности. Предлагать вакансии в других местностях работодатель обязан, если это предусмотрено коллективным договором, соглашениями, трудовым договором. При отсутствии указанной работы или отказе работника от предложенной работы трудовой договор прекращается в соответствии с пунктом 7 части 1 статьи 77 названного кодекса (части 3, 4 статьи 74 Трудового кодекса Российской Федерации).

Неприменение приведенных норм материального права обусловило то обстоятельство, что судом первой инстанции не проверено, уведомлялся ли работник в установленные законом сроки и порядке об изменении существенных условий трудового договора, дал ли он свое согласие на продолжение работы в изменившихся условиях, в связи с чем не установлена обязанность истца явиться на рабочее место, расположенное в г. **, 12.11.2018 для выполнения трудовой функции, что повлекло преждевременные выводы о доказанности факта прогула, имевшего мест. 12.11.2018.

Допущенные судами нарушения норм права явились основанием для отмены апелляционного определения, дело направлено на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

По спорам о защите пенсионных прав

42. При разрешении спора о дате назначения страховой пенсии по старости значимыми обстоятельствами, подлежащими проверке судом, являются наличие у истца права на получение пенсии на момент обращения в пенсионный орган и отсутствие возможности представить дополнительные документы в установленный трехмесячный срок по независящим от него причинам.

Г. обратился в суд с иском к Государственному Учреждению - Управлению Пенсионного фонда Российской Федерации в * о признании решения об отказе в назначении пенсии незаконным, возложении обязанности по назначению пенсии с даты первоначального обращения и перерасчете пенсии.

Решением районного от 27 мая 2019 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам областного суда от 17 сентября 2019 г., в удовлетворении исковых требований Г. отказано.

Как установлено судами и следует из материалов дела, заявителем в пенсионный орган не была представлена трудовая книжка, а в качестве документов, подтверждающих страховой стаж, представлены архивные справки, содержащие ряд неточностей.

Решением * от 9 января 2019 г., вступившим в законную силу 12 февраля 2019 г., установлен факт принадлежности Г. документов, подтверждающих наличие у него страхового стажа, необходимого для назначения пенсии.

12 февраля 2019 года Г. повторно обратился в УПФР в * с заявлением о назначении страховой пенсии по старости. Решением пенсионного органа от 13 февраля 2019 года истцу назначена страховая пенсия по старости с 12 февраля 2019 года.

Отказывая в удовлетворении требований истца о признании незаконным решения пенсионного органа об отказе в назначении пенсии с даты первоначального обращения и возложении на пенсионный орган обязанности по перерасчету пенсии, судебные инстанции исходили из того, что по состоянию на 22 августа 2018 года истцом не были предоставлены достаточные документы, подтверждающие страховой стаж.

Отменяя апелляционное определение областного суда и направляя дело на новое рассмотрение, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции указала на то, что выводы судов первой и апелляционной инстанций основаны на неправильном толковании и применении норм материального права.

Порядок установления страховых пенсий определен статьей 21 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях".

Согласно части 1 названной статьи установление страховых пенсий и выплата страховых пенсий, включая организацию их доставки, производятся органом, осуществляющим пенсионное обеспечение в соответствии с Федеральным законом от 5 декабря 2001 года N 167-ФЗ "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации", по месту жительства лица, обратившегося за страховой пенсией.

Днем обращения за страховой пенсией считается день приема органом, осуществляющим пенсионное обеспечение, соответствующего заявления со всеми необходимыми документами, подлежащими представлению заявителем с учетом положений части 7 статьи 21 настоящего Федерального закона (часть 2 статьи 22 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях").

В случае, если к заявлению о назначении страховой пенсии приложены не все необходимые документы, подлежащие представлению заявителем с учетом положений части 7 статьи 21 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях", орган, осуществляющий пенсионное обеспечение, дает лицу, обратившемуся за страховой пенсией, разъяснение, какие документы он должен представить дополнительно. Если такие документы будут представлены не позднее чем через три месяца со дня получения соответствующего разъяснения, днем обращения за страховой пенсией считается день приема заявления о назначении страховой пенсии.

Приказом Министра труда России от 17 ноября 2014 года N 884н утверждены Правила обращения за страховой пенсией, фиксированной выплатой к страховой пенсии с учетом повышения фиксированной выплаты к страховой пенсии, накопительной пенсией, в том числе работодателей, и пенсией по государственному пенсионному обеспечению, их назначения, установления, перерасчета, корректировки их размера, в том числе лицам, не имеющим постоянного места жительства на территории Российской Федерации, проведения проверок документов, необходимых для их установления, перевода с одного вида пенсии на другой в соответствии с федеральными законами "О страховых пенсиях", "О накопительной пенсии" и "О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации" (далее - Правила N 884н).

Из толкования пунктов 22, 23, 31, 46 Правил N 884н следует, что право на страховую пенсию, в том числе страховую пенсию по старости, носит заявительный характер, реализуется гражданином по своему месту жительства путем подачи в соответствующий территориальный орган Пенсионного фонда Российской Федерации заявления о назначении пенсии с приложением документов, подтверждающих право на пенсионное обеспечение. При этом пенсионный орган вправе проверить обоснованность выдачи документов, необходимых для установления и выплаты страховой пенсии, а также достоверность содержащихся в них сведений. По результатам рассмотрения заявления гражданина о назначении страховой пенсии пенсионный орган выносит решение, которое в случае несогласия с ним гражданина, может быть обжаловано им, в том числе и в судебном порядке.

Согласно части 1 статьи 22 от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях" страховая пенсия назначается со дня обращения за указанной пенсией, за исключением случаев, предусмотренных частями 5 и 6 этой статьи, но во всех случаях не ранее чем со дня возникновения права на указанную пенсию. Аналогичные положения содержит пункт 24 Правил.

В ходе судебного разбирательства было установлено, что на время первоначального обращения за страховой пенсией по старости в пенсионный орган Г. имел право на её назначение, располагал необходимыми документами, подтверждающими право на пенсию, однако имеющиеся в отдельных документах неточности повлекли необходимость обращения в суд с целью установления факта принадлежности их заявителю. Г., реализуя гарантированное ему право на судебную защиту, незамедлительно обратился в суд, поставив вопрос об установлении факта принадлежности ему документов, необходимых для назначения пенсии, после чего в день вступления соответствующего решения суда в законную силу представил его копию в пенсионный орган.

Между тем, суды первой и апелляционной инстанции, разрешая спор и отказывая истцу в удовлетворении его требований, не дали оценки доводам истца о наличии у него права на назначение страховой пенсии по старости на дату первоначального обращения в пенсионный орган, а также об отсутствии у него возможности представить в пенсионный орган дополнительные документы в установленный трехмесячный срок по независящим от него причинам, поскольку факт принадлежности ряда справок, необходимых для назначения пенсии, был установлен в судебном порядке, что повлекло отмену судебного постановления.

43. Право на обращение за досрочной страховой пенсией по старости с 1 января 2019 года при наличии требуемой продолжительности льготного стажа считается отложенным.

В. обратилась в суд с иском к Государственному учреждению - Управление Пенсионного фонда Российской Федерации в * о признании незаконным и отмене решения в части не включения периодов деятельности в стаж, дающий право на назначение досрочной страховой пенсии по старости, возложении обязанности назначить пенсию.

Решением районного суда * от 3 сентября 2019 года, оставленным без изменений апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 5 ноября 2019 года, требования В. удовлетворены, включены спорные периоды в стаж, дающий право на досрочное назначение пенсии по старости в связи с лечебной и иной деятельностью по охране здоровья, на ответчика возложена обязанность назначить пенсию со дня обращения - с 29 июля 2019 года.

Отменяя судебное постановление в части даты, с которой на ответчика возложена обязанность назначить истцу досрочную пенсию, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции указала, что правовые основания и условия назначения досрочной пенсии лицам, занимавшимся лечебной и иной деятельностью по охране здоровья населения, установлены пунктом 20 части 1 статьи 30 Федерального закона "О страховых пенсиях", который сохраняет ранее установленные правила назначения такой пенсии.

Право на страховую пенсию по старости имеют лица, осуществлявшие лечебную и иную деятельность по охране здоровья населения в учреждениях здравоохранения не менее 25 лет в сельской местности и поселках городского типа и не менее 30 лет в городах, сельской местности и поселках городского типа либо только в городах, независимо от их возраста с применением положений части 1.1 настоящей статьи (в редакции Федерального закона от 3 октября 2018 года N 350-ФЗ).

В соответствии с частью 1.1 статьи 30 указанного закона, страховая пенсия по старости лицам, имеющим право на ее получение независимо от возраста в соответствии с пунктами 19 - 21 части 1 настоящей статьи, назначается не ранее сроков, указанных в приложении 7 к настоящему Федеральному закону.

Указанным приложением предусмотрено увеличение на 12 месяцев срока назначения страховой пенсии со дня возникновения права на страховую пенсию по старости.

В соответствии с частью 3 статьи 10 Федерального закона от 3 октября 2018 года N 350-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам назначения и выплаты пенсий" страховая пенсия по старости может назначаться ранее достижения возраста либо наступления сроков, предусмотренных соответственно приложением 7, но не более чем за шесть месяцев до достижения такого возраста либо наступления таких сроков.

Таким образом, право на обращение за страховой пенсией по старости указанной категории граждан при наличии требуемой продолжительности стажа на соответствующих видах работ считается отложенным.

Между тем, делая вывод о назначении В. пенсии с даты ее обращения в соответствии со статьей 22 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях", ввиду возникновения права с 29 июля 2019 года, суды не учли положения указанных норм, а также при установлении момента возникновения у истца права на страховую пенсию по старости, не определили дату истечения шестимесячного срока отложения права на назначение пенсии.

44. В сфере пенсионного обеспечения применяются общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации. В случае, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотрены Федеральным законом от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ, применяются правила международного договора Российской Федерации (часть 3 статьи 2 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ).

Порядок исчисления и правила подсчета страхового стажа согласно Соглашению о гарантиях прав граждан государств - участников Содружества Независимых Государств в области пенсионного обеспечения от 13 марта 1992 года устанавливаются в соответствии с нормами пенсионного законодательства Российской Федерации.

Согласно заключенному 10 февраля 1995 года между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Молдова Соглашению о гарантиях прав граждан в области пенсионного обеспечения периоды работы после 1 января 1991 года могут быть включены в трудовой (страховой) стаж при условии уплаты страховых взносов на пенсионное обеспечение. Указанные периоды работы на территории Республики Молдова подтверждаются справкой компетентного органа - Социального фонда Республики Молдова (Национальной кассы социального страхования Республики Молдова).

Я. обратилась в суд с иском к Государственному Учреждению - управлению Пенсионного фонда Российской Федерации * о включении периодов работы в страховой стаж, возложении обязанности по перерасчету и выплате пенсии.

Решением городского суда от 21 февраля 2019 года в удовлетворении исковых требований Я. отказано в полном объеме, поскольку суд не усмотрел основания для включения в страховой стаж истца спорных периодов работы, указав на то, что за данные периоды не уплачивались страховые взносы в Пенсионный фонд Российской Федерации.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам областного суда от 15 июля 2019 года решение суда первой инстанции отменено, по делу вынесено новое решение о частичном удовлетворении исковых требований. При этом судебная коллегия, руководствуясь положениями пункта 2 статьи 6 Соглашения о гарантиях прав граждан государств-участников Содружества Независимых Государств в области пенсионного обеспечения от 13 марта 1992 г., части 3 статьи 2, статей 8, 15, 16, 22 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях", письма Министерства социальной защиты населения Российской Федерации от 31 января 1994 года N 1-369-18 "О пенсионном обеспечении граждан, прибывших в Российскую Федерацию из государств, ранее входивших в состав СССР", указала, что за спорные периоды работы истца уплачены обязательные страховые взносы в государственный Пенсионный фонд, данные периоды работы подтверждены имеющимися в материалах дела архивными справками о фактическом заработке и справками работодателей, осуществление истцом трудовой деятельности на территории государств - участников Соглашения о гарантиях прав граждан государств-участников Содружества Независимых Государств в области пенсионного обеспечения от 13 марта 1992 года в периоды, указанные в справках о заработке с 1 января 1991 года п. 28 июня 2006 года подтверждено соответствующими доказательствами.

Между тем, как установлено судами и следует из материалов дела, Я. является получателем страховой пенсии по старости, назначенной в соответствии со статьей 8 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ, с 22 января 2018 года. До 1 января 2017 года она являлась получателем пенсии на территории Республики Молдова. В листке убытия указана дата выбытия истца из г.* 8 января 2018 года

При расчете размера пенсии пенсионным органом в страховой стаж истца не включены отдельные периоды работы с 1991 года по 2010 года на территории *.

Основания возникновения и порядок реализации права граждан Российской Федерации на страховые пенсии установлены Федеральным законом от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях" (далее - Федеральный закон от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ), вступившим в силу с 1 января 2015 года.

Согласно части 1 статьи 2 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ законодательство Российской Федерации о страховых пенсиях состоит из названного федерального закона, Федерального закона от 16 июля 1999 года N 165-ФЗ "Об основах обязательного социального страхования", Федерального закона от 15 декабря 2001 года N 167-ФЗ "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации", Федерального закона от 1 апреля 1996 года N 27-ФЗ "Об индивидуальном (персонифицированном) учете в системе обязательного пенсионного страхования", других федеральных законов.

10 февраля 1995 года между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Молдова заключено Соглашение о гарантиях прав граждан в области пенсионного обеспечения (далее также Соглашение от 10 февраля 1995 года).

Пункт 4 статьи 1 названного соглашения предусматривает, что трудовой (страховой) стаж - продолжительность трудовой и иной общественно полезной деятельности, признаваемой в качестве таковой законодательством Сторон, в течение которой уплачиваются страховые взносы на пенсионное обеспечение.

В соответствии со статьей 2 Соглашения от 10 февраля 1995 года пенсионное обеспечение граждан Российской Федерации и граждан Республики Молдова, а также членов их семей осуществляется по законодательству государства, на территории которого они проживают.

Статьей 6 Соглашения от 10 февраля 1995 года предусмотрено, что назначение пенсий гражданам обоих государств производится по месту их постоянного жительства. Для установления права на пенсию, в том числе пенсий на льготных основаниях и за выслугу лет, учитывается трудовой (страховой) стаж, приобретенный по законодательству обоих государств, в том числе и до вступления в силу настоящего Соглашения, а также на территории государств, входивших в состав СССР по 31 декабря 1991 года.

При переселении пенсионера с территории одного государства на территорию другого государства выплата пенсии по прежнему месту жительства прекращается, если такие же основания для назначения пенсии предусмотрены законодательством государства по новому месту жительства. По новому месту жительства пенсионера пенсия назначается с месяца, следующего за месяцем прекращения выплаты по прежнему месту жительства, но не более чем за шесть месяцев до месяца прописки или получения вида на жительство (статья 7 Соглашения от 10 февраля 1995 года).

Частью 1 статьи 4 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ установлено, что право на страховую пенсию имеют граждане Российской Федерации, застрахованные в соответствии с Федеральным законом от 15 декабря 2001 года N 167-ФЗ "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации", при соблюдении ими условий, предусмотренных данным федеральным законом.

В числе этих условий, как следует из содержания статьи 8 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ, возраст (часть 1 статьи 8 названного закона), страховой стаж (часть 2 статьи 8 названного закона), индивидуальный пенсионный коэффициент (часть 3 статьи 8 названного закона).

Согласно пункту 2 статьи 3 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ страховой стаж - это учитываемая при определении права на страховую пенсию и ее размера суммарная продолжительность периодов работы и (или) иной деятельности, за которые начислялись и уплачивались страховые взносы в Пенсионный фонд Российской Федерации, а также иных периодов, засчитываемых в страховой стаж.

Статьей 11 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ определены периоды работы и (или) иной деятельности, включаемые в страховой стаж.

В страховой стаж включаются периоды работы и (или) иной деятельности, которые выполнялись на территории Российской Федерации лицами, указанными в части 1 статьи 4 названного закона, при условии, что за эти периоды начислялись и уплачивались страховые взносы в Пенсионный фонд Российской Федерации (часть 1 статьи 11 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ).

Периоды работы и (или) иной деятельности, которые выполнялись лицами, указанными в части 1 статьи 4 этого закона, за пределами территории Российской Федерации, включаются в страховой стаж в случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации или международными договорами Российской Федерации, либо в случае уплаты страховых взносов в Пенсионный фонд Российской Федерации в соответствии с Федеральным законом от 15 декабря 2001 года N 167-ФЗ "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации".

В пункте 6 распоряжения Правления Пенсионного фонда Российской Федерации от 22 июня 2004 года N 99р "О некоторых вопросах осуществления пенсионного обеспечения лиц, прибывших на место жительства в Российскую Федерацию из государств - республик бывшего СССР" разъяснено, что для определения права на трудовую пенсию по старости, в том числе досрочную трудовую пенсию по старости лицам, прибывшим из государств - участников Соглашения от 10 февраля 1995 года и Соглашения от 16 мая 1997 г., учитывается трудовой (страховой) стаж, приобретенный в соответствии с законодательством Российской Федерации или Республик Молдова или Грузия (в том числе до вступления в силу указанных Соглашений), а также на территории бывшего СССР по 31 декабря 1991 года.

Исходя из определения трудового (страхового) стажа, данного в пункте 4 статьи 1 Соглашения от 10 февраля 1995 года и в абзаце 5 статьи 1 Соглашения от 16 мая 1997 г., периоды работы после 1 января 1991 года (даты начала уплаты страховых взносов в Пенсионный фонд РСФСР согласно Временной инструкции "О порядке уплаты страховых взносов организациями, предприятиями и гражданами в Пенсионный фонд РСФСР" от 31 мая 1991 года N 102) могут быть включены в трудовой (страховой) стаж при условии уплаты страховых взносов на пенсионное обеспечение.

Указанные периоды работы на территории Республик Молдова и Грузия подтверждаются справкой компетентных органов названных государств об уплате страховых взносов на обязательное пенсионное обеспечение либо на социальное страхование: соответственно Социальным фондом Республики Молдова или Единым государственным фондом социального обеспечения и медицинского страхования Республики Грузия.

Между тем положения норм материального права, регулирующие порядок и условия назначения страховых пенсий гражданам, осуществлявшим трудовую деятельность на территории государств - участников Соглашения от 10 февраля 1995 года, то есть за пределами Российской Федерации, и прибывшим в Российскую Федерацию из Республики Молдова, судебной коллегией по гражданским делам областного суда учтены не были.

Возлагая на ГУПФР обязанность включить в страховой стаж Я. периоды ее работы, протекавшие в г. *, суд апелляционной инстанции не принял во внимание, что в деле отсутствуют какие-либо доказательства, подтверждающие уплату страховых взносов на пенсионное обеспечение в соответствующие органы *.

Принимая в качестве доказательств, подтверждающих страховой стаж на территории Республики Молдова, представленные истцом архивные справки о размере заработной платы и сведения об уплате обязательных страховых взносов в государственный Пенсионный фонд, выданные Управлением народного образования г. *, а также сведения Единого Государственного фонда социального страхования *, суд пришел к выводу о подтверждении факта уплаты страховых взносов компетентными органами *, не приняв при этом во внимание положения пункта 6 вышеназванного распоряжения Правления ПФ Российской Федерации от 22 июня 2004 года N 99р и письма Пенсионного фонда Российской Федерации от 9 апреля 2008 года N ЛЧ 25-25/3283, в соответствии с которым в * органом, в компетенцию которого входит подтверждение периодов уплаты страховых взносов на государственное пенсионное обеспечение (страхование) является *.

Кроме того, суд апелляционной инстанции включил в страховой стаж истца периоды работы, протекавшие на территории Украины, являющейся, как и Российская Федерация участником Соглашения о гарантиях прав граждан государств - участников Содружества Независимых Государств в области пенсионного обеспечения от 13 марта 1992 года, при этом не учел, что порядок исчисления и правила подсчета указанного стажа устанавливаются в соответствии с нормами пенсионного законодательства Российской Федерации.

Периоды работы граждан, имевшие место за пределами Российской Федерации на территории государств-участников Соглашения от 13 марта 1992 года до 1 января 2002 года (даты вступления в силу Федерального закона от 17 декабря 2001 года N 173-ФЗ "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", в основу которого была положена концепция страховой природы пенсионного обеспечения, и в страховой стаж с 1 января 2002 года стали включаться периоды работы и (или) иной деятельности в случае уплаты страховых взносов), учитываются при исчислении страхового стажа в целях определения права на пенсию независимо от уплаты страховых взносов.

К документам, подтверждающим периоды работы и (или) иной деятельности (страховой стаж), в том числе периоды работы граждан на территории государств - участников Соглашения от 13 марта 1992 года, относятся справки, оформленные компетентными учреждениями (органами); справки, выданные организациями, учреждениями, предприятиями, на которых осуществлялась трудовая и (или) иная деятельность; архивные справки, выданные в соответствии с требованиями законодательства государства - участника Соглашения от 13 марта 1992 года Эти документы должны быть представлены гражданином в подлинниках или в копиях, удостоверенных в установленном законом порядке. При этом орган, осуществляющий пенсионное обеспечение, вправе проверять обоснованность выдачи документов, необходимых для установления и выплаты страховой пенсии, а также достоверность содержащихся в них сведений, в том числе путем направления запросов в компетентный орган государства - участника международного соглашения в области пенсионного обеспечения.

Однако обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения спора, а именно наличие у Я. подтвержденного в предусмотренном законом порядке страхового стажа в указанные периоды работы на территории *, судом апелляционной инстанции не устанавливались.

При таких обстоятельствах выводы суда апелляционной инстанции о включении вышеназванных периодов работы на территории * в страховой стаж истца судебной коллегией по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции признаны не обоснованными, а постановленное судом апелляционной инстанции решение - не соответствующим требованиям закона.

45. Периоды работы до регистрации гражданина в качестве застрахованного лица подтверждаются документами, выдаваемыми в установленном порядке работодателями или соответствующими государственными (муниципальными) органами. Обоснованность выдачи документов, необходимых для установления и выплаты страховой пенсии, а также достоверность содержащихся в них сведений (при наличии оснований для сомнений), должна быть подтверждена проверкой, проведенной пенсионным органом, либо установлена судом в ходе судебного разбирательства.

Выводы суда, изложенные в судебном постановлении, должны соответствовать установленным при рассмотрении дела обстоятельствам.

К. обратился в суд с иском к Главному управлению Пенсионного фонда Российской Федерации * о включении периода работы в страховой стаж и возложении обязанности по назначению страховой пенсии по старости.

Решением городского суда от 12 марта 2019 года в удовлетворении иска К. отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам областного суда от 12 августа 2019 года решение суда первой инстанции отменено с принятием по делу нового решения об удовлетворении исковых требований истца.

Как установлено судами и следует из материалов дела, К. при обращении в пенсионный орган с заявлением о назначении ему страховой пенсии по старости указал, что документы о стаже и трудовая книжка утеряны. Министерство * по запросу пенсионного органа представило сведения о том, что в * управлении * организации, на обучение и работу в которых ссылался заявитель, не значатся, правопреемников не имеют, документы от них на хранение в Госархив * не поступали, в связи с чем подтвердить стаж работы и заработную плату К. не представляется возможным. Через три года К. повторно обратился в пенсионный орган с тем же заявлением, представив справки, подтверждающие его работу с 1977 по 1985 год водителем леспромхоза на территории *.

Решением пенсионного органа истцу отказано в назначении страховой пенсии по старости в связи с отсутствием необходимой величины индивидуального пенсионного коэффициента, так как указанная работа в его страховой стаж не включена, поскольку достоверность сведений, содержащихся в представленных заявителем справках, не подтверждена.

Разрешая спор и отказывая истцу во включении данного периода в страховой стаж, а также в назначении ему пенсии по старости, суд первой инстанции исходил из того, что указанные справки не могут подтверждать страховой стаж К. по причине несоответствия требованию допустимости доказательств.

Отменяя решение городского суда, суд апелляционной инстанции указал, что вышеназванные справки, содержащие сведения о работе истца, были получены по запросу пенсионного органа, а отсутствие ответа на запрос для подтверждения указанной информации не может являться основанием для отказа во включении спорного периода в страховой стаж истца и назначении страховой пенсии по старости.

Отменяя постановленное апелляционное определение и оставляя в силе решение суда первой инстанции, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции указала, что выводы суда апелляционной инстанции не соответствуют установленным по делу обстоятельствам, поскольку из материалов дела и выводов суда первой инстанции следует и не оспаривается истцом, что названные справки были представлены в пенсионный орган заявителем К., а пенсионным органом направлены соответствующие запросы в целях подтверждения содержащихся в них сведений, однако такие ответы не поступили.

Кроме того, выводы суда апелляционной инстанции не основаны на нормах материального права, регулирующих спорные правоотношения.

Согласно пункту 2 статьи 3 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях" (далее - Федеральный закон от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ) страховой стаж - это учитываемая при определении права на страховую пенсию и ее размера суммарная продолжительность периодов работы и (или) иной деятельности, за которые начислялись и уплачивались страховые взносы в Пенсионный фонд Российской Федерации, а также иных периодов, засчитываемых в страховой стаж.

Частью 4 статьи 14 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ предусмотрено, что правила подсчета и подтверждения страхового стажа, в том числе с использованием электронных документов или на основании свидетельских показаний, устанавливаются в порядке, определяемом Правительством Российской Федерации.

Как установлено судом и следует из материалов дела, спорный стаж К. имел место до регистрации ее 4 августа 2000 года в системе государственного пенсионного страхования.

Постановлением Правительства Российской Федерации от 2 октября 2014 года N 1015 утверждены Правила подсчета и подтверждения страхового стажа для установления страховых пенсий (далее также - Правила от 2 октября 2014 года N 1015).

Разделом II названных правил определены документы, подтверждающие периоды работы до регистрации гражданина в качестве застрахованного лица, включаемые в страховой стаж.

Согласно пункту 11 Правил от 2 октября 2014 года N 1015 документом, подтверждающим периоды работы по трудовому договору, является трудовая книжка установленного образца. При отсутствии трудовой книжки, а также в случае если в трудовой книжке содержатся неправильные и неточные сведения либо отсутствуют записи об отдельных периодах работы, в подтверждение периодов работы принимаются письменные трудовые договоры, оформленные в соответствии с трудовым законодательством, действовавшим на день возникновения соответствующих правоотношений, трудовые книжки колхозников, справки, выдаваемые работодателями или соответствующими государственными (муниципальными) органами, выписки из приказов, лицевые счета и ведомости на выдачу заработной платы.

Пунктом 3 Порядка подтверждения периодов работы, дающей право на досрочное назначение трудовой пенсии по старости, утвержденного приказом Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации от 31 марта 2011 года N 258н, установлено, что периоды работы, дающей право на досрочное назначение трудовой пенсии по старости, подтверждаются до регистрации гражданина в качестве застрахованного лица в соответствии с Федеральным законом от 1 апреля 1996 года N 27-ФЗ "Об индивидуальном (персонифицированном) учете в системе обязательного пенсионного страхования" - документами, выдаваемыми работодателями или соответствующими государственными (муниципальными) органами.

В пункте 15 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2012 года N 30 "О практике рассмотрения судами дел, связанных с реализацией прав граждан на трудовые пенсии" разъяснено, что следует различать периоды, имевшие место до регистрации гражданина в качестве застрахованного лица в соответствии с Федеральным законом от 1 апреля 1996 года N 27-ФЗ "Об индивидуальном (персонифицированном) учете в системе обязательного пенсионного страхования" и после такой регистрации.

Периоды работы до регистрации гражданина в качестве застрахованного подтверждаются документами, выдаваемыми в установленном порядке работодателями или соответствующими государственными (муниципальными) органами (к примеру, архивными). Если документы о работе утрачены в связи со стихийным бедствием (землетрясением, наводнением, ураганом, пожаром и тому подобными причинами), а также по другим причинам (вследствие небрежного их хранения, умышленного уничтожения и тому подобных причин), не связанным с виной работника, и восстановить их невозможно, то такие периоды работы могут быть установлены на основании показаний двух или более свидетелей. При этом характер работы показаниями свидетелей не подтверждается (абзац второй пункта 15 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2012 года N 30).

Согласно части 1 статьи 28 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ физические и юридические лица несут ответственность за достоверность сведений, содержащихся в документах, представляемых ими для установления и выплаты страховой пенсии, фиксированной выплаты к страховой пенсии (с учетом повышения фиксированной выплаты к страховой пенсии), а работодатели, кроме того, - за достоверность сведений, представляемых для ведения индивидуального (персонифицированного) учета в системе обязательного пенсионного страхования.

Исходя из изложенного, по общему правилу периоды работы до регистрации гражданина в качестве застрахованного лица подтверждаются документами, выдаваемыми в установленном порядке работодателями или соответствующими государственными (муниципальными) органами (например архивными данными, справками работодателя, уточняющими занятость работника в соответствующих должностях и учреждениях, которые засчитываются в специальный стаж, дающий право на досрочную страховую пенсию по старости). Периоды работы после регистрации гражданина в качестве застрахованного лица подтверждаются выпиской из индивидуального лицевого счета застрахованного лица, сформированной на основании сведений индивидуального (персонифицированного) учета. При этом работодатели несут ответственность за достоверность сведений, содержащихся в документах, представляемых ими для установления и выплаты страховой пенсии, а также несут ответственность за достоверность сведений, представляемых для ведения индивидуального (персонифицированного) учета в системе обязательного пенсионного страхования.

Порядок установления страховых пенсий определен статьей 21 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ.

Согласно части 1 названной статьи установление страховых пенсий и выплата страховых пенсий, включая организацию их доставки, производятся органом, осуществляющим пенсионное обеспечение в соответствии с Федеральным законом от 15 декабря 2001 года N 167-ФЗ "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации", по месту жительства лица, обратившегося за страховой пенсией.

Приказом Министра труда России от 17 ноября 2014 года N 884н утверждены Правила обращения за страховой пенсией, фиксированной выплатой к страховой пенсии с учетом повышения фиксированной выплаты к страховой пенсии, накопительной пенсией, в том числе работодателей, и пенсией по государственному пенсионному обеспечению, их назначения, установления, перерасчета, корректировки из размера, в том числе лицам, не имеющим постоянного места жительства на территории Российской Федерации, проведения проверок документов, необходимых для их установления, перевода с одного вида пенсии на другой в соответствии с федеральными законами "О страховых пенсиях", "О накопительной пенсии" и "О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации" (далее - Правила N 884н).

Согласно пункту 22 Правил N 884н территориальный орган Пенсионного фонда Российской Федерации при приеме заявления об установлении пенсии, в частности, дает оценку содержащимся в документах сведениям, а также правильности их оформления; проверяет в необходимых случаях обоснованность выдачи документов и достоверность содержащихся в них сведений; принимает меры по фактам представления документов, содержащих недостоверные сведения; принимает решения (распоряжения) об установлении пенсии (отказе в ее установлении) на основании совокупности документов, имеющихся в распоряжении территориального органа Пенсионного фонда Российской Федерации.

Пунктом 23 Правил N 884н определено, что решения и распоряжения об установлении или об отказе в установлении пенсии принимаются территориальным органом Пенсионного фонда Российской Федерации на основе всестороннего, полного и объективного рассмотрения всех документов, имеющихся в распоряжении территориального органа Пенсионного фонда Российской Федерации.

Из изложенного следует, что право на страховую пенсию, в том числе досрочную страховую пенсию по старости, носит заявительный характер, то есть указанное право реализуется гражданином путем подачи по своему месту жительства в соответствующий территориальный орган Пенсионного фонда Российской Федерации заявления о назначении пенсии с приложением документов, подтверждающих право на пенсионное обеспечение. При этом пенсионный орган вправе проверить обоснованность выдачи документов, необходимых для установления и выплаты страховой пенсии, а также достоверность содержащихся в них сведений. По результатам рассмотрения заявления гражданина о назначении страховой пенсии пенсионный орган выносит решение, которое в случае несогласия с ним гражданина, может быть обжаловано им, в том числе и в судебном порядке.

Судом апелляционной инстанции, удовлетворившим заявленные истцом требования, не учтено, что обоснованность выдачи документов, необходимых для установления и выплаты страховой пенсии, а также достоверность содержащихся в них сведений по запросу пенсионного органа не подтверждена, не подтверждена она и входе рассмотрения дела судом. Данные обстоятельства являлись предметом судебной проверки суда первой инстанции, который оценив представленные по делу доказательства, включая вышеназванные справки, в совокупности с иными доказательствами по делу, пришел к выводу о том, что оснований для включения в страховой стаж К. спорного периода работы и назначения ему страховой пенсии по старости не имеется. Изложенные выводы суда первой инстанции вследствие неправильного применения к спорным отношениям норм материального права судом апелляционной инстанции опровергнуты не были.

При таких обстоятельствах у суда апелляционной инстанции не имелось предусмотренных статьей 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оснований для отмены решения суда первой инстанции об отказе в удовлетворении исковых требований К. и для принятия нового решения об удовлетворении его исковых требований.

Иные споры из социальных правоотношений

46. При разрешении вопроса о том, являлась ли для истца помощь умершего супруга основным и постоянным источником средств существования, подлежат применению положения норм семейного законодательства об общих доходах супругов (об общем имуществе супругов) и о порядке расходования этих средств.

З. обратилась в суд с иском к Государственному казенному учреждению * об установлении факта нахождения на иждивении и признании права на получение компенсационных выплат, установленных пунктом 15 части 1 статьи 14 Закона Российской Федерации от 15 мая 1991 года N 1244-I "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС".

Решением городского суда от 15 мая 2019 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам областного суда от 12 ноября 2019 года, в удовлетворении исковых требований З. отказано.

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении заявленных истцом требований, суды пришли к выводу о недоказанности нахождения З. на иждивении мужа, так как она имела стабильный самостоятельный доход в виде страховой пенсии по старости, размер которой превышал величину прожиточного минимума, заключила брак с умершим за 4 месяца до его смерти и несла те же расходы, имея тот же доход, не состоя с ним в браке.

Судебная коллегия не согласилась с выводами судов, поскольку при разрешении спора были допущены нарушения норм материального права.

Согласно части 1 статьи 264 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд устанавливает факты, от которых зависит возникновение, изменение, прекращение личных или имущественных прав граждан, организаций.

Суд рассматривает дела об установлении факта нахождения на иждивении (пункт 2 части 2 статьи 264 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Статьей 14 Закона Российской Федерации от 15 мая 1991 года N 1244-I (абзац первый пункта 15 части 1 данной статьи) предусмотрена выплата инвалидам-чернобыльцам I, II и III группы ежемесячной денежной компенсации в возмещение вреда здоровью в связи с радиационным воздействием вследствие чернобыльской катастрофы либо с выполнением работ по ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС.

Абзацем вторым пункта 15 части 1 статьи 14 Закона Российской Федерации от 15 мая 1991 года N 1244-I установлено, что в случае смерти граждан, ставших инвалидами вследствие чернобыльской катастрофы, право на ежемесячную денежную компенсацию, предусмотренную пунктом 15 части 1 настоящей статьи, распространяется на нетрудоспособных членов семьи, находившихся на иждивении указанных граждан. Размер компенсации, приходящейся на всех иждивенцев, определяется как разность между всем размером ежемесячной денежной компенсации и частью, приходившейся на самого кормильца. Для определения размера компенсации, приходящейся на каждого иждивенца, имеющего данное право, размер компенсации, приходящейся на всех указанных иждивенцев, делится на их число.

Закон Российской Федерации от 15 мая 1991 года N 1244-I не содержит определения понятий "иждивение" и "нетрудоспособный член семьи". Они раскрываются в других федеральных законах, использование которых для уяснения смысла этих понятий является общим правилом (пункт 6.1 постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 19 июня 2002 года N 11-П, пункт 3 определения Конституционного Суда Российской Федерации от 30 сентября 2010 года N 1260-О-О, пункт 2 определения Конституционного Суда Российской Федерации от 27 сентября 2018 года N 2265-О).

Так, согласно пункту 1 статьи 10 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях" право на страховую пенсию по случаю потери кормильца имеют нетрудоспособные члены семьи умершего кормильца, состоявшие на его иждивении (за исключением лиц, совершивших уголовно наказуемое деяние, повлекшее за собой смерть кормильца и установленное в судебном порядке).

В части 2 статьи 10 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях" определен круг лиц, которые признаются нетрудоспособными членами семьи умершего кормильца, в их числе родители и супруг умершего кормильца, если они достигли возраст. 60 и 55 лет (соответственно мужчины и женщины) либо являются инвалидами (пункт 3 части 2 статьи 10 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях" в редакции, действовавшей на момент смерти супруга истицы).

Члены семьи умершего кормильца признаются состоявшими на его иждивении, если они находились на его полном содержании или получали от него помощь, которая была для них постоянным и основным источником средств к существованию (пункт 3 статьи 10 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях").

Аналогичное содержание понятий "иждивение" и "нетрудоспособный член семьи" закреплено в пунктах 3 и 4 статьи 7 Федерального закона от 24 июля 1998 года N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний".

По смыслу названных норм Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях", понятие "иждивение" предполагает как полное содержание лица умершим гражданином, так и получение от него содержания, являвшегося для этого лица основным, но не единственным источником средств к существованию, то есть не исключает наличие у лица (члена семьи умершего) какого-либо собственного дохода (получение пенсии). Факт нахождения на иждивении либо получения существенной помощи от умершего гражданина членом его семьи может быть установлен, в том числе в судебном порядке, путем определения соотношения между объемом помощи, оказываемой умершим гражданином, и его собственными доходами, и такая помощь может быть признана постоянным и основным источником средств к существованию члена семьи умершего гражданина.

Такое толкование понятия "иждивение" согласуется с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в определении от 30 сентября 2010 года N 1260-О-О.

Нетрудоспособность члена семьи, претендующего на получение ежемесячной денежной компенсации, в случае смерти гражданина, ставшего инвалидом вследствие чернобыльской катастрофы, может определяться по нормам Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 400-ФЗ "О страховых пенсиях" или Федерального закона от 24 июля 1998 года N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний".

Приведенные нормативные положения о понятии "иждивение" судами первой и апелляционной инстанций были применены неправильно.

Как установлено судами и следует из материалов дела, З. является получателем страховой пенсии по старости, размер ее ежемесячного дохода составляет 14519 руб. При жизни супруг истца получал ежемесячную денежную компенсацию в возмещение вреда, причиненного здоровью, ежемесячную денежную компенсацию на приобретение продовольственных товаров в соответствии с Законом Российской Федерации от 15 мая 1991 года N 1244-I, компенсации за проживание в зоне радиоактивного загрязнения, ежегодной компенсации на оздоровление, государственной пенсии по старости, также осуществлял трудовую деятельность в ООО *, общая сумма его дохода составляла 44317 руб.

Делая вывод о том, что истица не представила надлежащих доказательств, подтверждающих факт нахождения ее на иждивении супруга, судебные инстанции сослались на то, что получение супругом при жизни дохода, превышающего размер дохода З., не подтверждает оказание им истице помощи, являвшейся для нее постоянным и основным источником средств к существованию, поскольку до заключения брака она имела возможность нести расходы по содержанию принадлежащей ей квартиры, а также по приобретению необходимых ей лекарственных препаратов. При этом судебные инстанции не учли положения семейного законодательства, которыми урегулированы, в том числе, имущественные отношения между супругами.

Отменяя постановленное решение и направляя дело на новое апелляционное рассмотрение, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции указала, что семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (абзац второй пункта 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации).

Согласно пункту 1 статьи 33 Семейного кодекса Российской Федерации законным режимом имущества супругов является режим их совместной собственности.

Пунктом 2 статьи 34 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что к имуществу, нажитому супругами во время брака (общему имуществу супругов), относятся доходы каждого из супругов от трудовой деятельности, предпринимательской деятельности и результатов интеллектуальной деятельности, полученные ими пенсии, пособия, а также иные денежные выплаты, не имеющие специального целевого назначения (суммы материальной помощи, суммы, выплаченные в возмещение ущерба в связи с утратой трудоспособности вследствие увечья либо иного повреждения здоровья, и другие). Общим имуществом супругов являются также приобретенные за счет общих доходов супругов движимые и недвижимые вещи, ценные бумаги, паи, вклады, доли в капитале, внесенные в кредитные учреждения или в иные коммерческие организации, и любое другое нажитое супругами в период брака имущество независимо от того, на имя кого из супругов оно приобретено либо на имя кого или кем из супругов внесены денежные средства.

Право на общее имущество супругов принадлежит также супругу, который в период брака осуществлял ведение домашнего хозяйства, уход за детьми или по другим уважительным причинам не имел самостоятельного дохода (пункт 3 статьи 34 Семейного кодекса Российской Федерации).

Владение, пользование и распоряжение общим имуществом супругов осуществляются по обоюдному согласию супругов (пункт 1 статьи 35 Семейного кодекса Российской Федерации).

Из приведенных норм семейного законодательства, в частности, следует, что доходы каждого из супругов, в том числе от трудовой деятельности, и полученные ими пенсии, пособия и другие денежные выплаты, кроме выплат, имеющих специальное целевое назначение, являются общим имуществом супругов. Распоряжение общим имуществом супругов осуществляется по их обоюдному согласию.

Суды, разрешая вопрос о том, являлась ли для З. помощь ее супруга основным и постоянным источником средств существования, положения норм семейного законодательства об общих доходах супругов (об общем имуществе супругов) и о порядке расходования этих средств супругами к спорным отношениям, не применил, вследствие чего пришел к ошибочному выводу о том, что помощь супруга не была постоянным и основным источником существования истицы. Этот вывод судов первой и апелляционной инстанций прямо противоречит основным началам семейного законодательства и установленному законом режиму совместной собственности супругов.

Сравнивая размеры доходов супругов, суды не учли, что они состояли в браке, проживали одной семьей, имели общие доходы, соответственно, расходы каждого из супругов не ограничивались только личными нуждами каждого из них, в связи с этим суждение о том, что разница в доходах супругов не подтверждает наличие у умершего (с учетом его собственных нужд) возможности оказывать супруге помощь, которая являлась для нее постоянным и основным источником средств существования, нельзя признать обоснованным.

Исходя из приведенного правового регулирования судебным инстанциям для разрешения вопроса о том, находилась ли З. на иждивении умершего супруга, надлежало выяснить как размер общих доходов супругов, так и размер расходов супругов на содержание всей семьи, включая затраты на продукты питания, оплату жилого помещения и коммунальных услуг, ремонт жилого помещения, приобретение лекарств для обоих супругов, бытовой техники, одежды, мебели и т.п. Однако эти обстоятельства, имеющие значение для дела, в нарушение положений статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судом не устанавливались. При этом не принято во внимание, что сам по себе факт превышения размера пенсии истицы над величиной прожиточного минимума для пенсионера в Брянской области не означает, что помощь со стороны супруга не являлась для неё основным источником средств к существованию.

Кроме того, суд апелляционной инстанции, сославшись в обоснование вывода о законности принятого по делу решения только на то, что продолжительность брака супругов З. составила менее 4 месяцев, не дал оценки доводам истца о том, что они состояли в браке с 1983 года, в 2005 году брак был расторгнут, однако они продолжили совместное проживание, вели общее хозяйство, в 2017 году вновь зарегистрировали брак. Также не было учтено, что действующее правовое регулирование не ставит возможность установления факта нахождения на иждивении супруга в зависимость от продолжительности брака.

47. С гражданина, которому назначены меры социальной поддержки решением уполномоченного органа, не может быть произведено взыскание излишне выплаченных ему денежных средств без установления факта недобросовестности (противоправности) в его действиях.

Казенное учреждение * обратилось в суд с иском в интересах субъекта Российской Федерации - * к П. о взыскании сумм неосновательного обогащения.

Решением мирового судьи, оставленным без изменения апелляционным определением городского суда от 10 декабря 2019 года, исковые требования удовлетворены, с ответчика в пользу истца взыскана необоснованно полученная субсидия за период с 1 ноября 2016 года п. 31 октября 2018 года в размере 12488 рублей 85 копеек.

Как установлено судами, П. являлся получателем ежемесячной денежной компенсации на оплату жилого помещения и коммунальных услуг с 1 января 2009 года по категории "ветеран труда" пожизненно за счет средств бюджета * в соответствии с Законом Воронежской области от 14 ноября 2008 года N 103-ОЗ "О социальной поддержке отдельных категорий граждан в Воронежской области", в размере 514 рублей 20 копеек.

31 октября 2016 года Управлением Пенсионного Фонда Российской Федерации по * П. установлена ежемесячная денежная выплата бессрочно в размере 2073 рублей 51 копеек по категории "инвалид".

Разрешая спор и удовлетворяя исковые требования о взыскании с ответчика сумм неосновательно полученной субсидии за период с 1 ноября 2016 года по 31 октября 2018 года, суды исходили из того, что П. с 1 ноября 2016 года не имел права на одновременное получение двух денежных компенсаций. Будучи извещен об обязанности уведомлять органы социальной защиты о наступлении обстоятельств, влекущих прекращение одной из компенсационных выплат, такую обязанность не исполнил, в связи с чем, обязан возместить органу социальной защиты населения излишне полученную сумму.

Отменяя судебное постановление, суд кассационной инстанции указал, что нормы Гражданского кодекса Российской Федерации о неосновательном обогащении и недопустимости возврата определенных денежных сумм могут применяться и за пределами гражданско-правовой сферы, в частности в рамках правоотношений, связанных с получением отдельными категориями граждан Российской Федерации выплат, пособий, компенсаций.

Нормы, регулирующие обязательства вследствие неосновательного обогащения, установлены главой 60 Гражданского кодекса Российской Федерации.

На основании пункта 1 статьи 1102 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение), за исключением случаев, предусмотренных статьей 1109 данного кодекса.

Не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения заработная плата и приравненные к ней платежи, пенсии, пособия, стипендии, возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью, алименты и иные денежные суммы, предоставленные гражданину в качестве средства к существованию, при отсутствии недобросовестности с его стороны и счетной ошибки (подпункт 3 статьи 1109 Гражданского кодекса Российской Федерации).

По смыслу положений подпункта 3 статьи 1109 Гражданского кодекса Российской Федерации не считаются неосновательным обогащением и не подлежат возврату денежные суммы, предоставленные гражданину в качестве средств к существованию, в частности заработная плата, приравненные к ней платежи, пенсии, пособия, стипендии, возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина и т.п., то есть суммы, которые предназначены для удовлетворения его необходимых потребностей, и возвращение этих сумм поставило бы гражданина в трудное материальное положение. Закон устанавливает исключения из этого правила, а именно: излишне выплаченные суммы должны быть получателем возвращены, если их выплата явилась результатом недобросовестности с его стороны или счетной ошибки.

При этом добросовестность гражданина (получателя спорных денежных средств) презюмируется, следовательно, бремя доказывания недобросовестности гражданина, получившего названные в данной норме виды выплат, лежит на стороне, требующей возврата излишне выплаченных денежных сумм.

Таким образом, с учетом подлежащих применению к спорным отношениям норм материального права и изложенной Конституционным Судом Российской Федерации в постановлении от 26 февраля 2018 года N 10-П правовой позиции, с гражданина, которому назначены меры социальной поддержки решением уполномоченного органа на основании представленных им документов, не может быть произведено взыскание излишне выплаченных ему денежных средств без установления факта недобросовестности (противоправности) в действиях такого гражданина.

По данному делу юридически значимым, с учетом изложенных сторонами обстоятельств, являлось установление недобросовестности со стороны истца при получении в период с 1 ноября 2016 года по 31 октября 2018 года субсидии. При этом обязанность по доказыванию недобросовестности в его действиях (бездействии) следовало возложить на ответчика, что судами сделано не было, что привело к отмене постановленного по делу судебного акта и направлению дела на новое рассмотрение.

Вопросы применения норм процессуального права

48. Согласно пункту 4 части 4 статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации принятие судом решения о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле, является безусловным основанием для отмены судебного решения в апелляционном порядке.

Решением * от 23 мая 2019 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 6 августа 2019 г., исковые требования М. к * удовлетворены, признано наличие реестровой ошибки в сведениях ЕГРН в части описания местоположения границ земельного участка с кадастровым номером КН:*; исправлена реестровая ошибка в сведениях ЕГРН и установлено местоположение границы между земельными участками с кадастровым номером КН:* и кадастровым номером КН:**.

При этом, как следует из материалов дела, обособленный земельный участок с кадастровым номером КН:*, площадью 38 099 кв. м, входит в состав земельного участка (единое землепользование) с кадастровым номером*, общей площадью 1500 348 кв.м, с разрешенным использованием: под объекты железнодорожного транспорта, является собственностью Российской Федерации, находится в полосе отвода железных дорог и передан в аренду открытому акционерному обществу *.

В соответствии с постановлением Правительства Российской Федерации от 12 октября 2006 года N 611 "О порядке установления и использования полос отвода и охранных зон железных дорог", статьи 39 Федерального закона от 24 июля 2007 года N 221-ФЗ "О государственном кадастре недвижимости", постановления Правительства Российской Федерации от 30 июля 2004 года N 397 "Об утверждении Положения о Федеральном агентстве железнодорожного транспорта" представителем собственника со стороны Российской Федерации отношении полос отвода и охранных зон железных дорог является Федеральное агентство железнодорожного транспорта.

В силу пункта 5.2 Положения о Федеральном агентстве железнодорожного транспорта указанный орган осуществляет полномочия собственника в отношении федерального имущества. Согласно пункту 5.3.20 Положения именно Федеральное агентство железнодорожного транспорта осуществляет принятие решений об установлении границ охранных зон железных дорог.

Между тем, приведенные выше нормы права не были судом учтены и указанные обстоятельства не были предметом исследования суда первой инстанции. Решением суда об установлении границ земельного участка с кадастровым номером КН:* по существу разрешен вопрос о правах и обязанностях Федерального агентства железнодорожного транспорта без его привлечения к участию в деле.

По аналогичным основаниям было отменено апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 22 июля 2019 года, которым оставлено без изменения решение * от 15 апреля 2019 года по делу иску * к открытому акционерному обществу *, ** об исправлении реестровой ошибки, признании результатов межевания недействительными в части, установлении границы земельного участка.

Также, в качестве примера, можно привести дело по иску СНТ * к С., З., администрации * о признании недействительными постановлений администрации о предоставлении земельных участков, признании сделок недействительными, о признании межевания земельных участков недействительными, аннулировании в Государственном кадастре недвижимости сведений государственного кадастрового учета и аннулировании записей о регистрации права в ЕГРП.

Суд апелляционной инстанции, проверяя законность решения * от 13 января 2016 года, которым было отказано в удовлетворении заявленных требований, установив нарушение норм процессуального права судом первой инстанции, выразившиеся в принятии судом решения о правах и об обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле, перешел к рассмотрению дела по правилам производства в суде первой инстанции без учета особенностей, предусмотренных главой 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, и привлек к участию в деле в качестве ответчиков ФГБУ *, Управление *.

Вместе с тем, суд апелляционной инстанции установив обстоятельства принадлежности земельного участка с кадастровым номером * площадью 62523 кв.м О., обстоятельства отчуждения спорного земельного участка в пользу ответчика С., признавая договор купли-продажи земельного участка недействительным, не привлек участию в деле О., являющегося стороной оспариваемого договора.

В связи с допущенными нарушениями норм процессуального права, выразившимися в принятии судебного акта о правах и обязанностях лица, не привлеченного к участию в деле, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 14 июня 2016 года отменено, дело направлено на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

49. Суд апелляционной инстанции вправе направить дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции лишь в исключительных случаях, предусмотренных законом.

К., обратился в суд с иском и ссылаясь на договор цессии, указал на ненадлежащее исполнение заемщиком принятых на себя обязательств, просил взыскать с ООО *, И., Г., ООО **, ООО *** в солидарном порядке задолженность по договорам займа в общей сумме 4489955 рублей.

Решением * от 31 мая 2018 года иск удовлетворен.

Апелляционным определением судебной коллегии * от 29 октября 2019 года по апелляционной жалобе АО * решение городского суда отменено, дело направлено в суд первой инстанции на новое рассмотрение. При этом суд апелляционной инстанции сослался на то, что суд первой инстанции разрешил дело на основании отсутствия возражений со стороны ответчиков по делу, не учел разъяснения, изложенные в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда от 22 июня 2012 года N 35, не установил фактические обстоятельства по делу, а именно: наличие денежных средств на счете ООО * и их отражение в бухгалтерском балансе; наличие надлежаще оформленных документов, подтверждающих существование права у Общества на финансовые вложения и на получение денежных средств или других активов, вытекающих из этого права; зачисление денежных средств на счет ООО * и их движение по счету.

Также суд апелляционной инстанции признал подлежащим обсуждению судом первой инстанции то обстоятельство, что К. приобрел права требования с должника задолженности, возникшей в результате экономической сделки между юридическими лицами ООО * и ООО *, отношения между которыми носят экономический характер и связаны с осуществлением ими предпринимательской деятельности. Суду первой инстанции при новом рассмотрении дела предложено установить приведенные в апелляционном определении обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела, поставить на обсуждение вопрос, даже если стороны на это не ссылались, о подсудности данного спора с учетом характера правоотношений и места нахождения ответчиков в г. *.

Отменяя апелляционное определение, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции указала, что перечень полномочий суда апелляционной инстанции по результатам рассмотрения апелляционных жалобы, представления закреплен в статье 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

В пункте 36 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 июня 2012 года N 13 "О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регулирующих производство в суде апелляционной инстанции" разъяснено, что при отмене судом апелляционной инстанции по результатам рассмотрения апелляционных жалобы, представления решения суда первой инстанции по основаниям, предусмотренным частью 1 статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, в соответствии с положениями статьи 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации направление дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции не допускается. В таком случае суд апелляционной инстанции сам принимает новое решение по делу.

Судебная коллегия по гражданским делам * вышла за пределы полномочий суда апелляционной инстанции, направив дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции в отсутствие предусмотренных законом оснований.

50. Суд апелляционной инстанции вправе в интересах законности проверить обжалуемое судебное постановление в полном объеме в рамках тех требований, которые уже были предметом рассмотрения в суде первой инстанции, выйдя за пределы доводов, изложенных в апелляционных жалобе, представлении. При этом, выходя за пределы доводов, изложенных в апелляционных жалобе, суд апелляционной инстанции должен надлежащим образом мотивировать такие действия в апелляционном определении.

В качестве примера можно привести следующее дело. Решением * от 15 апреля 2019 года исковые требования Л. к ООО * о защите прав потребителей удовлетворены частично.

Рассматривая дело и разрешая спор, суд первой инстанции руководствовался положениями пункта 1 статьи 18 Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей" и исходил из того, что приобретенный истцом у ответчика товар имеет существенный недостаток производственного характера, однако ответчик отказал в безвозмездном его устранении на основании претензии от 22 октября 2018 года.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 20 августа 2019 года решение районного суда отменено, по делу принято новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований.

Как установлено судом и следует из материалов дела, в подтверждение довода о нарушении ответчиком сроков устранения выявленных в товаре недостатков истец представила адресованное ответчику заявление от 22 октября 2018 года, в котором она указала на наличие в приобретенном у ответчика мобильном телефоне недостатка, с просьбой о принятии товара и безвозмездном устранении его недостатка.

В суде первой инстанции и в апелляционной жалобе ответчик не отрицал получение указанного заявления и не оспаривал непринятие мер по разъяснению потребителю порядка организации приемки товара, принятию товара, проведению его проверки, устранению недостатков.

Тем не менее, суд апелляционной инстанции, выйдя за пределы доводов апелляционной жалобы, отклонил представленное истцом доказательство, указав на невозможность установить место подачи заявления ввиду отсутствия на заявлении адреса ответчика и невозможность по оттиску печати идентифицировать номер торговой точки, принявшей претензию.

Учитывая, что указанный вопрос не был предметом рассмотрения суда первой инстанции, на эти обстоятельства как на основание к отказу иске не ссылался ответчик, у суда апелляционной инстанции отсутствовали основания для выхода за пределы доводов апелляционной жалобы.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 20 августа 2019 года по делу N *, отменено, дело направлено на новое апелляционное рассмотрение.

Другой пример, решением * от 5 марта 2019 года исковые требования В. удовлетворены частично, со * взыскано страховое возмещение в размере 400000 руб., неустойка в размере 20000 руб., компенсация морального вреда в размере 500 руб., судебные расходы.

Как следует из материалов дела, основанием для проверки судом апелляционной инстанции решения * от 5 марта 2019 года послужила апелляционная жалоба *, в которой содержались доводы о несоответствии повреждений транспортного средства истца заявленным обстоятельствам дорожно-транспортного происшествия и неверной оценке судом доказательств, представленных сторонами в подтверждение/опровержение данного факта.

Судебная коллегия по гражданским делам * вышла за пределы доводов апелляционной жалобы и проверила решение суда первой инстанции в полном объеме. При этом, мотивы выхода за пределы доводов апелляционной жалобы и осуществления проверки решения суда в полном объеме судом в апелляционном определении не приведены.

Как следует из дела, суд апелляционной инстанции по собственной инициативе запросил у В. пояснения относительно восстановительного ремонта мотоцикла после иных дорожно-транспортных происшествий и объяснения по факту приобретения мотоцикла. При этом материалы дела не содержат сведений направлении и вручении В. судебного запроса.

Отменяя решение суда первой инстанции и принимая по делу решение об отказе в удовлетворении исковых требований, суд апелляционной инстанции исходил из того, что В. не доказал принадлежность ему мотоцикла BMW S1000RR, рег. знак *, на запрос суда апелляционной инстанции о предоставлении дополнительных доказательств не отреагировал.

При этом апелляционное определение, в нарушение требований статьи 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не содержит мотивов, по которым были отклонены, как доказательства, представленный истцом договор купли-продажи транспортного средства от 1 мая 2018 года и паспорт транспортного средства, содержащий запись о переходе права собственности на транспортное средства к истцу на основании указанного договора.

51. Согласно пункту 6 части 2 статьи 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации апелляционное определение суда апелляционной инстанции должно отвечать требованиям законности и обоснованности.

Как следует из материалов дела, Б. обратился в суд с иском к К. о возмещении материального ущерба, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия. Исковые требования обоснованы тем, что в результате ДТП, произошедшего 9 июня 2017 года, с участием автомобиля Фольксваген Тигуан, под управлением К. и принадлежащего истцу автомобиля Тойота Камри, транспортному средству истца причинены технические повреждения. В связи с тем, что ДТП произошло по вине ответчика, нарушившего пункт 13.9 Правил дорожного движения Российской Федерации, истец просил суд взыскать с К. в его пользу материальный ущерб состоящий из стоимости восстановительного ремонта свыше суммы страхового возмещения и утраты товарной стоимости.

Решением * от 25 февраля 2019 года исковые требования удовлетворены частично, взысканы с К. в пользу Б. материальный ущерб в сумме 237613 руб., судебные расходы.

Суд первой инстанции, с учетом положений статей 15, 1064, 1079, 1082 Гражданского кодекса Российской Федерации, установив наличие вины К. в совершении ДТП 9 июня 2017 года, принимая во внимание размер причиненного принадлежащему истцу имуществу ущерба, превышающего сумму страхового возмещения, оценив действия сторон, пришел к выводу о наличии оснований для удовлетворения требований Б.

Изменяя решение суда первой инстанции в части размера взысканного в пользу истца ущерба, судебная коллегия по гражданским делам * исходила из того, что судом первой инстанции не в полной мере учтены обстоятельства и требования, влияющие на определение размера возмещения вреда, а именно требования статьи 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации, в результате чего вопрос о снижении размера ущерба, подлежащего взысканию с ответчика, на обсуждение сторон не выносился и обстоятельства, связанные с материальным положением К. при определении размера взыскиваемой с нее суммы материального ущерба в пользу Б. не устанавливались. Принимая во внимание материальное положение ответчика, наличие у нее на иждивении двух несовершеннолетних детей, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о тяжелом материальном положении К., что является основанием для уменьшения размера ущерба до 100000 руб.

Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции отменила апелляционное определение и направила дело на новое рассмотрение в судебную коллегию по гражданским делам *, указав, что судом апелляционной инстанции были допущены нарушения и неправильное применение норм материального и процессуального права.

В соответствии с пунктом 3 статьи 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации суд может уменьшить размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, за исключением случаев, когда вред причинен действиями, совершенными умышленно.

Исходя из положений действующего гражданского и гражданского процессуального законодательства, для определения имущественного положения ответчика, а также наличия или отсутствия оснований для применения положений приведенной выше нормы права, суду необходимо дать оценку материальному положению ответчика и представленным в подтверждение данного обстоятельства доказательствам, в том числе материального положения семьи истца, наличию в собственности ответчика движимого и недвижимого имущества. При этом наличие на иждивении лица несовершеннолетних детей и отсутствие заработка не являются безусловным основанием для снижения причиненного в результате действий ответчика материального вреда.

Кроме того, судом при разрешении вопроса о снижении размера суммы подлежащего взысканию ущерба должен быть учтен баланс интересов сторон, также материальное положения истца и расходы, которые он должен будет понести с целью восстановления принадлежащего ему транспортного средства.

Суд апелляционной инстанции, ссылаясь на тяжелое материальное положение ответчика, не указал конкретные обстоятельства в обоснование данных выводов, учитывая, что ответчиком не представлены суду доказательств тяжелого имущественного положения, а также доказательства, указывающих на отсутствие в собственности движимого и недвижимого имущества, денежных средств и иного имущества.

Применяя положения статьи 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации, суд апелляционной инстанции не указал обстоятельства, по которым пришел к выводу о снижении размера ущерба, и подтверждающие данные обстоятельства доказательства, в том числе с учетом полномочий суда апелляционной инстанции, закрепленных в главе 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Кроме того, исходя из положений статей 67, 71, 195 - 198, 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации выводы суда о фактах, имеющих значение для дела, не должны быть общими и абстрактными, они должны быть указаны в судебном постановлении убедительным образом со ссылками на нормативные правовые акты и доказательства, отвечающие требованиям относимости и допустимости (статьи 59, 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). В противном случае нарушаются задачи и смысл гражданского судопроизводства, установленные статьей 2 названного кодекса.

Изменяя решение суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции в нарушение вышеуказанных требований закона не указал в апелляционном определении установленные им обстоятельства, имеющие значение по делу, опровергающие выводы суда первой инстанции и приведенные в их обоснование доказательства, мотивы, по которым суд апелляционной инстанции пришел к своим выводам, со ссылкой на нормы закона и доказательства, которыми при этом руководствовался, исходя из оснований и предмета заявленных требований.

Поставив под сомнение определенный судом первой инстанции размер ущерба, подлежащего взысканию в пользу истца, суд апелляционной инстанции не выполнил обязанностей по определению юридически значимых обстоятельств и распределению обязанности доказывания.

52. Филиал, не являясь юридическим лицом, не обладает гражданской процессуальной правоспособностью и не может являться ответчиком по гражданскому делу.

Решением * от 15 мая 2019 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 5 сентября 2019 г., исковые требования заместителя прокурора *, действующего в интересах неопределенного круга лиц удовлетворены, на филиал ПАО * возложена обязанность по проведению работ по реконструкции Луча N 2, ТЭЦ-4, участок от ТК-53 до ТК-55 по ул. *.

Отменяя апелляционное определение, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции указала, что разрешая заявленный спор, суды не приняли во внимание положения статей 2, 36, 55 Гражданского кодекса Российской Федерации.

В нарушение положений статьи 150 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, разъяснений пункта 17 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 июня 2008 года N 11 "О подготовке дел к судебному разбирательству" суд первой инстанции с учетом заявленного истцом требования, характера спорного правоотношения не определил состав лиц, участвующих в деле.

Филиал, не являясь юридическим лицом, не обладает гражданской процессуальной правоспособностью, соответственно, не может являться ответчиком по делу. Исковые требования, вытекающие из деятельности филиала, подлежат предъявлению к создавшему его юридическому лицу.

53. Предметом проверки суда апелляционной инстанции может быть только подлинник судебного постановления.

Определением * от 22 июля 2019 года по гражданскому делу по иску открытого акционерного общества акционерного * к К., М. о взыскании задолженности по кредитному договору устранена описка в решении суда от 14 января 2019 года.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 24 сентября 2019 года определение * от 22 июля 2019 года оставлено без изменения, частная жалоба К. - без удовлетворения.

В кассационной жалобе К. просит определение * от 22 июля 2019 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 24 сентября 2019 года отменить.

Проверяя законность и обоснованность оспариваемых судебных актов, судьей Первого кассационного суда общей юрисдикции установлено, что материалы гражданского дела содержат только копию определения суда от 22 июля 2019 года.

В абзаце первом пункта 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 июня 2012 года N 13 "О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции" разъяснено, что суд апелляционной инстанции осуществляет проверку законности и обоснованности не вступивших в законную силу решений, определений судов общей юрисдикции, принятых ими по первой инстанции.

Учитывая, что предметом ревизии судебного акта может быть только его подлинник, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 24 сентября 2019 года было отменено, дело направлено на новое апелляционное рассмотрение.

54. После объявления решения суд, принявший решение по делу, не вправе отменить или изменить его (статья 200 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Как следует из материалов дела, решением * от 20 мая 2019 года исковые требования Е. к Б. о возмещении вреда удовлетворены частично.

Разрешая спор и частично удовлетворяя исковые требования, суд в пользу истца взыскал сумму в размере рыночной стоимости автомобиля 163970 рублей.

Определением * от 15 июля 2019 года размер подлежащей взысканию суммы материального ущерба под видом исправления описки уменьшен до 118882 руб.

Суд апелляционной инстанции согласился с таким изменением судебного решения, мотивируя это заключением автотехнической экспертизы, согласно которой наступила полная гибель транспортного средства; ущерб, причиненный в результате повреждения автомобиля будет равен сумме, эквивалентной до аварийной стоимости автомобиля за вычетом его остатков, пригодных для использования (реализации), что в денежном выражении составит 118882 руб. (163970 руб. - 45088 руб.).

Поскольку определение об исправлении описки фактически привело к изменению принятого решения, что является существенным нарушением положений статьи 200 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судья Первого кассационного суда общей юрисдикции, отменил апелляционное определение и направил дело на новое апелляционное рассмотрение в судебную коллегию по гражданским делам *.

55. В случае выхода за пределы требований, содержащихся в апелляционной жалобе, суд апелляционной инстанции обязан указать мотивы, по которым он пришел к выводу о необходимости выхода за пределы этих требований.

И. обратилась в суд с иском (с учетом уточнений исковых требований) к администрации *, **, комитету * о взыскании убытков в размере 7781 руб. 25 коп., почтовых расходов в размере 75 руб. 50 коп., расходов по оплате государственной пошлины в размере 400 руб.

Разрешая спор и удовлетворяя требования истца, суд первой инстанции исходил из положений статьи 8 Гражданского кодекса Российской Федерации, статей 44, 60, 61, 65, 67, 153, 154, 154 Жилищного кодекса Российской Федерации, а также пунктов 2.1.2 и 3.1.2 Положения, утвержденного решением Саратовской городской Думы от 29 января 2009 года N 36-398 "О Положениях об администрациях районов муниципального образования "Город Саратов", пришел к выводу, что администрация * является территориальным структурным подразделением администрации *, на которое по переданным полномочиям от имени * возложено осуществление прав собственника жилых помещений в многоквартирных домах, в том числе и по уплате взносов на капитальный ремонт.

Отменяя решение мирового судьи и отказывая в удовлетворении требований И. в полном объеме, суд апелляционной инстанции указал на то, что администрация * является ненадлежащим ответчиком по данному спору, а также не представлено доказательств причинно-следственной связи между расходами истца и неправомерными действиями ответчиков.

Согласиться с такими выводами суда апелляционной инстанции нельзя, поскольку они сделаны вследствие неправильного применения норм процессуального права и несоответствия выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела.

В соответствии со статьей 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд апелляционной инстанции рассматривает дело в пределах доводов, изложенных в апелляционных жалобе, представлении и возражениях относительно жалобы, представления (часть 1).

В случае, если в порядке апелляционного производства обжалуется только часть решения, суд апелляционной инстанции проверяет законность и обоснованность решения только в обжалуемой части. Суд апелляционной инстанции в интересах законности вправе проверить решение суда первой инстанции в полном объеме (часть 2).

Согласно разъяснению, содержащемуся в пункте 24 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 июня 2012 года N 13 "О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции", суд апелляционной инстанции на основании абзаца второго части 2 статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации вправе в интересах законности проверить обжалуемое судебное постановление в полном объеме, выйдя за пределы требований, изложенных в апелляционных жалобе, представлении, не связывая себя доводами жалобы, представления.

Под интересами законности с учетом положений статьи 2 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации следует понимать необходимость проверки правильности применения судом первой инстанции норм материального и процессуального права в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов участников гражданских, трудовых (служебных) и иных правоотношений, а также в целях защиты семьи, материнства, отцовства, детства; социальной защиты; обеспечения права на жилище; охраны здоровья; обеспечения права на благоприятную окружающую среду; защиты права на образование и других прав и свобод человека и гражданина; в целях защиты прав и законных интересов неопределенного круга лиц и публичных интересов и в иных случаях необходимости охранения правопорядка.

В случае, если суд апелляционной инстанции пришел к выводу о необходимости проверить обжалуемое судебное постановление суда первой инстанции в полном объеме, апелляционное определение в соответствии с пунктом 6 части 2 статьи 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации должно содержать мотивы, по которым суд апелляционной инстанции пришел к такому выводу.

Таким образом, в случае выхода за пределы требований, содержащихся в апелляционной жалобе, суд апелляционной инстанции обязан указать мотивы, по которым он пришел к выводу о необходимости выхода за пределы этих требований.

Как следует из поданной 9 июля 2019 года администрацией * апелляционной жалобы, ответчик не оспаривал факт наделения его от имени * полномочиями собственника помещений в многоквартирных домах (то есть не оспаривал факт, что является надлежащим ответчиком по делу), а просил отменить решение суда лишь на основании того, что не уведомлялся в установленном законом порядке о проведении общего собрания собственников помещений в многоквартирном доме, на котором было принято решение об уплате целевого взноса на капитальный ремонт, а также выражал несогласие с размером данного целевого взноса.

Таким образом, при рассмотрении апелляционной жалобы, суд апелляционной инстанции вышел за пределы доводов жалобы, мотивы выхода за пределы доводов апелляционной жалобы и осуществления проверки решения суда в полном объеме судом в апелляционном определении не приведены и не мотивированы. В связи с чем, вывод суда апелляционной инстанции об установлении надлежащего ответчика по делу и не представлении истцом доказательств причинной связи между понесенными расходами и противоправными действиями надлежащего ответчика сделан преждевременно и без установления значимых обстоятельств по делу.

56. Для суда апелляционной инстанции не предусмотрена возможность отмены решения суда первой инстанции с направлением дела на новое рассмотрение по существу в городской суд.

К. обратился в суд с иском, в котором просил взыскать с ООО* в его пользу сумму долга в размере 4489955 руб. 31 коп., в том числе: 3458660 руб. 80 коп. - сумма основного долга, 1031294 руб. 51 коп. - сумма начисленных процентов по состоянию на 4 апреля 2018 года.

Решением * от 17 июля 2018 года иск удовлетворен в полном объеме.

Руководствуясь требованиями статей 39, 173 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о необходимости отмены решения суда первой инстанции и направлении дела на новое рассмотрение, указав, что городской суд не проверил соответствие закону признания иска ответчиком и возможность нарушения прав и законных интересов других лиц в результате этого. Суд апелляционной инстанции указал, что дело подлежит рассмотрению по существу в суде первой инстанции.

Однако данный вывод сделан с нарушением подлежащих применению норм процессуального права.

На основании статьи 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации по результатам рассмотрения апелляционных жалобы, представления суд апелляционной инстанции вправе: 1) оставить решение суда первой инстанции без изменения, апелляционные жалобу, представление без удовлетворения; 2) отменить или изменить решение суда первой инстанции полностью или в части и принять по делу новое решение; 3) отменить решение суда первой инстанции полностью или в части и прекратить производство по делу либо оставить заявление без рассмотрения полностью или в части; 4) оставить апелляционные жалобу, представление без рассмотрения по существу, если жалоба, представление поданы по истечении срока апелляционного обжалования и не решен вопрос о восстановлении этого срока.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в пунктах 36, 38 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 июня 2012 года N 13 "О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции", следует иметь в виду, что при отмене судом апелляционной инстанции по результатам рассмотрения апелляционных жалобы, представления решения суда первой инстанции по основаниям, предусмотренным частью 1 статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, в соответствии с положениями статьи 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации направление дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции не допускается. В таком случае суд апелляционной инстанции сам принимает новое решение по делу. При установлении нарушений норм процессуального права, указанных в части 4 статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд апелляционной инстанции на основании части 5 статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации переходит к рассмотрению дела по правилам производства в суде первой инстанции без учета особенностей, предусмотренных главой 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Если суд апелляционной инстанции придет к выводу о том, что принятое судом первой инстанции в предварительном судебном заседании (абзац второй части 6 статьи 152 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации) решение об отказе в удовлетворении иска (заявления) по причине пропуска срока исковой давности или пропуска установленного федеральным законом срока обращения в суд является незаконным и (или) необоснованным, то он на основании части 1 статьи 330 и статьи 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации отменяет решение суда первой инстанции. В такой ситуации с учетом положений абзаца второго части 1 статьи 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации о повторном рассмотрении дела судом апелляционной инстанции оно подлежит направлению в суд первой инстанции для его рассмотрения по существу заявленных требований, поскольку обжалуемое решение суда было вынесено в предварительном судебном заседании без исследования и установления иных фактических обстоятельств дела.

Таким образом, в рассматриваемой ситуации для суда апелляционной инстанции ни гражданским процессуальным законом, ни в разъяснениях судебной практики не предусмотрена возможность отмены решения суда первой инстанции с направлением дела на новое рассмотрение по существу в городской суд.

Следовательно, суд апелляционной инстанции принял процессуальное решение, которое не предусмотрено законодательством, вышел за пределы своих полномочий. Объем возможных процессуальных решений апелляционной инстанции установлен Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации, применение аналогии процессуального закона в общепринятом значении при определении полномочий суда апелляционной инстанции не допускается.

57. Суд, установив до принятия заявления к производству, что в заявлении, поданном прокурором в интересах Российской Федерации, отсутствует указание на государственный орган, представляющий Российскую Федерацию по данному спору, должен на основании ст. 136 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оставить такое заявление без движения в связи с несоответствием его требованиям, установленным в п. 2 ч. 2 ст. 131 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Заместитель военного прокурора 56 военной прокуратуры гарнизона Западного военного округа в порядке статьи 45 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в защиту интересов Российской Федерации обратился в суд с исковым заявлением к Министерству * о возложении обязанности в срок до 30 августа 2019 года зарегистрировать право собственности на недвижимое имущество - нежилое здание, расположенное по адресу: *

Руководствуясь статьей 71 Конституции РФ, статьями 130, 131, 132, 133.1, 164 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьей 1 Федерального закона от 31 мая 1996 года N 61-ФЗ "Об обороне", статьями 1, 14 Федерального закона от 13 июля 2015 года N 218-ФЗ "О государственной регистрации недвижимости", Положением о Министерстве обороны Российской Федерации, утвержденным Указом Президента РФ N 1082 от 16 августа 2004 года, Постановлением Правительства РФ от 29 декабря 2008 года N 1053 "О некоторых мерах по управлению федеральным имуществом", Приказом Министра обороны РФ от 25 февраля 2014 года N 110, суды пришли к выводу о необходимости удовлетворения заявленных требований.

Однако данный вывод сделан в нарушение подлежащих применению норм материального и процессуального права.

По настоящему делу прокурор предъявил иск в интересах Российской Федерации.

Лицо, заявившее соответствующие требования, должно иметь охраняемый законом интерес.

Такой интерес должен носить материально-правовой характер и, соответственно, должен быть подтвержден соответствующими доказательствами, как, собственно, должно быть доказано нарушение конкретного, а не абстрактного права заинтересованного лица.

Между тем, суд, удовлетворив указанные требования в интересах Российской Федерации, не указал, какое именно нарушение конкретного, а не абстрактного права Российской Федерации было восстановлено.

В соответствии со статьей 45 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации органы прокуратуры, обращающиеся в суд с заявлением в защиту интересов Российской Федерации, являются процессуальными истцами. Материально-правовым истцом является Российская Федерация в лице соответствующего государственного органа (пункт 1 статьи 125 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Суд, установив до принятия заявления к производству, что в заявлении, поданном прокурором в интересах Российской Федерации, отсутствует указание на государственный орган, представляющий Российскую Федерацию по данному спору, должен на основании статьи 136 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оставить такое заявление без движения в связи с несоответствием его требованиям, установленным в пункте 2 части 2 статьи 131 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

В случае, если указанный недостаток заявления установлен судом после принятия заявления к производству, то суд в соответствии со статьей 148 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, разрешая вопрос о составе лиц, участвующих в деле, обязан привлечь в качестве представителя Российской Федерации соответствующий государственный орган на стадии подготовки дела к судебному разбирательству либо на последующих стадиях рассмотрения дела.

По настоящему делу иск был предъявлен прокурором, впоследствии удовлетворен судом к Министерству *, то есть именно к тому органу, который в соответствующих правоотношениях и представляет материально-правового истца по делу - Российскую Федерацию.

Таким образом, представителем истца и ответчиком по делу выступал один и тот же орган.

В связи с изложенными обстоятельствами, для признания решения суда об удовлетворении иска законным и обоснованным суду апелляционной инстанции надлежало выяснить, какое право или интерес Российской Федерации были нарушены Министерством *.

58. Допуск финансового управляющего к участию в процессе осуществляется апелляционным судом без отмены решения суда первой инстанции и перехода к рассмотрению дела по правилам суда первой инстанции (часть 6 статьи 327, часть 5 статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

П. обратился в суд с иском к Х., С.. о взыскании денежных средств по договору займа. С учетом уточнения требований просил взыскать солидарно с Х., С. денежные средства в размере 571291 руб. - сумму долга по договору займа от 1 сентября 2016 года, пени в размере 571291 руб., расходы по уплате государственной пошлины в размере 17826 руб.

Разрешая спор по существу и удовлетворяя исковые требования истца, суд первой инстанции, руководствуясь статьями 361, 807, 808, 810 Гражданского кодекса Российской Федерации, исходил из того, что факт неисполнения Х., С. своих обязательств по возврату займа нашел подтверждение в ходе судебного разбирательства, в связи с чем в пользу истца подлежит взысканию сумма задолженности по договору займа 571291 руб. и пени - 571291 руб.

С таким выводами суда первой инстанции согласился суд апелляционной инстанции.

Судебная коллегия полагает, что при рассмотрении дела судом апелляционной инстанции допущены нарушения норм процессуального права.

В соответствии со статьями 213.11, 213.25 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", с пунктом 49 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 13 октября 2015 года N 45 "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие процедур, применяемых в делах о несостоятельности (банкротстве) граждан" с даты вынесения арбитражным судом определения о признании обоснованным заявления о признании гражданина банкротом и введения реструктуризации его долгов вводится мораторий на удовлетворение требований кредиторов по денежным обязательства, исковые требования, которые предъявлены не в рамках дела о банкротстве гражданина, и не рассмотрены судом до даты введения реструктуризации долгов гражданина, подлежат после этой даты оставлению без рассмотрения.

Согласно частям 1 и 2 статьи 213.11 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" с даты вынесения арбитражным судом определения о признании обоснованным заявления о признании гражданина банкротом и введения реструктуризации его долгов вводится мораторий на удовлетворение требований кредиторов по денежным обязательствам, об уплате обязательных платежей, за исключением случаев, предусмотренных настоящей статьей. С даты вынесения арбитражным судом такого определения требования кредиторов по денежным обязательствам, могут быть предъявлены только в порядке, установленном настоящим Федеральным законом. Исковые заявления, которые предъявлены не в рамках дела о банкротстве гражданина и не рассмотрены судом до даты введения реструктуризации долгов гражданина, подлежат после этой даты оставлению судом без рассмотрения.

Как следует из материалов дела, определением * от 19 ноября 2019 года по делу N * заявление Х. о признании его несостоятельным (банкротом) признано обоснованным, введена процедура реструктуризации долгов, утвержден финансовый управляющий Д.

26 ноября 2019 года в * поступило заявление от финансового управляющего Х. - Д., в котором содержалась информация о введении в отношении Х. процедуры реструктуризации долгов и ходатайство о допуске к участию в деле финансового управляющего Д. в качестве третьего лица.

Поскольку принятое по настоящему делу судом первой инстанции решение в законную силу не вступило, следовательно, заявленные истцом требования по данному делу не рассмотрены по существу до даты (в данном случае - 19 ноября 2019 года) вынесения арбитражным судом определения о признании Х. несостоятельным (банкротом) и введении процедуры реструктуризации его долгов.

Рассматривая данное гражданское дело, судебной коллегией по гражданским делам * указанное обстоятельство не было принято во внимание, что повлекло за собой нарушение норм процессуального права.

Отказывая в удовлетворении ходатайства финансового управляющего Д. о допуске его в процесс в качестве лица, участвующего в деле, судебной коллегией по гражданским делам * не учтено, что финансовый управляющий является лицом, участвующим в деле о банкротстве (абзац двадцать девятый статьи 2 Закона о банкротстве), его правовой статус (статья 213.9 Закона о банкротстве) и положения пункта 4 статьи 20.3 Закона о банкротстве, согласно которым арбитражный управляющий при проведении процедур, применяемых в деле о банкротстве, обязан действовать в интересах должника и его кредиторов, вступление финансового управляющего в процесс на стадии апелляционного производства в случае, когда процедура реструктуризации долгов гражданина введена после принятия решения судом первой инстанции, не является нарушением положений части 6 статьи 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

В такой ситуации допуск финансового управляющего к участию в процессе осуществляется апелляционным судом без отмены решения суда первой инстанции и перехода к рассмотрению дела по правилам суда первой инстанции (часть 6 статьи 327, часть 5 статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Финансовый управляющий в таком случае наделяется правами и несет обязанности лица, участвующего в деле (статья 35 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

59. Юридически значимое сообщение, адресованное гражданину, должно быть направлено по адресу его регистрации по месту жительства или пребывания либо по адресу, который гражданин указал сам (например, в тексте договора), либо его представителю (пункт 1 статьи 165.1 Гражданского кодекса Российской Федерации). Нарушение данного положения закона привело к ненадлежащему извещению стороны спора.

Истец Ш. обратилась с иском к ИП К. о защите прав потребителей, в котором просила обязать ответчика расторгнуть договор купли-продажи товара от 4 сентября 2017 года, выплатить стоимость товара в размере 1252 руб. 52 коп.; взыскать неустойку за период с 3 мая 2018 года по 22 января 2019 года в размере 3319 руб. 18 коп., компенсацию морального вреда в размере 12000 руб., судебные расходы, штраф.

При рассмотрении дела суд апелляционной инстанции указал, что стороны извещены о рассмотрении жалобы, в связи с чем, посчитал возможным рассмотреть дело в их отсутствие.

С выводами суда апелляционной инстанции согласиться нельзя по следующим основаниям.

Разбирательство гражданского дела происходит в судебном заседании с обязательным извещением лиц, участвующих в деле, о времени и месте заседания, если иное не установлено Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (статья 155 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

В силу частей 3, 4 статьи 113 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации лицам, участвующим в деле, судебные извещения и вызовы должны быть вручены с таким расчетом, чтобы указанные лица имели достаточный срок для подготовки к делу и своевременной явки в суд. Судебное извещение, адресованное лицу, участвующему в деле, направляется по адресу, указанному лицом, участвующим в деле, или его представителем.

Согласно части 2 статьи 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в случае неявки в судебное заседание кого-либо из лиц, участвующих в деле, в отношении которых отсутствуют сведения об их извещении, разбирательство дела откладывается.

По смыслу приведенных выше правовых норм участник процесса считается извещенным о времени и месте судебного заседания надлежащим образом в том случае, когда повестка направлена по месту жительства стороны или указанному ее адресу, и у суда имеется доказательство, подтверждающее получение отправленного уведомления адресатом, в том числе с учетом положений статьи 165.1 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Как следует из разъяснений, содержащихся в пункте 63 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 года N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", по смыслу пункта 1 статьи 165.1 Гражданского кодекса Российской Федерации юридически значимое сообщение, адресованное гражданину, должно быть направлено по адресу его регистрации по месту жительства или пребывания либо по адресу, который гражданин указал сам (например, в тексте договора), либо его представителю (пункт 1 статьи 165.1 Гражданского кодекса Российской Федерации).

У суда апелляционной инстанции на момент рассмотрения дела отсутствовали сведения о надлежащем извещении Ш. о времени и месте судебного разбирательства (17 октября 2019 года). Однако судебное заседание районным судом не было отложено, апелляционная жалоба была рассмотрена по существу.

Из материалов дела усматривается, что извещение было сдано судом на почту для Ш. 14 октября 2019 года, а получено истцом только на следующий день после судебного заседания - 18 октября 2019 года. Данных о злоупотреблении процессуальными правами, умышленном уклонении от получения судебных извещений со стороны истицы, с учетом срока направления судом и последующей доставки корреспонденции, материалы дела не содержат.

Таким образом, извещение Ш. о времени и месте судебного разбирательства в суде апелляционной инстанции было осуществлено с нарушением требований статей 113, 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, статьи 165.1 Гражданского кодекса Российской Федерации и без учета вышеуказанных разъяснений, что привело к нарушению прав истицы на судебную защиту и является безусловным основанием для отмены оспариваемого апелляционного определения.

60. В соответствии с частями 1, 2 статьи 79 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла, суд должен обсудить указанный вопрос и назначить экспертизу по делу.

М., А. обратились в суд с иском к * о взыскании страхового возмещения, неустойки, компенсации морального вреда, штрафа, судебных расходов. М. просил взыскать страховую выплату в размере 52638 руб., неустойку за отказ от добровольного исполнения требований потребителя - 52638 руб., компенсацию морального вреда в сумме 10 000 руб., расходы на оплату услуг представителя в размере 5000 руб., штраф в размере 50% от суммы, присужденной судом в пользу потребителя. А. просила взыскать с * страховую выплату в размере 24793 руб. 36 коп., неустойку за отказ от добровольного исполнения требований потребителя в размере 24793 руб. 36 коп., компенсацию морального вреда в размере 10000 руб., штраф, расходы на оплату услуг представителя 5000 руб.

Удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции, с выводами которого согласился суд апелляционной инстанции, руководствуясь статьями 782, 934, 940, 943 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьей 32 Закона РФ от 7 февраля 1992 года N 2300-I "О защите прав потребителей", статьями 10, 17.4 Федерального закона от 24 ноября 1996 года N 132-ФЗ "Об основах туристической деятельности в Российской Федерации", исходил из того, что ребенок не состоял на учете по заболеваниям, по которым был госпитализирован, не наблюдался, согласно сведениям амбулаторной карты, в связи с чем полагал, что страховой случай наступил.

Судебная коллегия находит, что данные выводы сделаны преждевременно, основаны на неправильном применении норм материального и процессуального права.

Статьей 195 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации установлено, что решение суда должно быть законным и обоснованным. Суд основывает решение только на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании.

Решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению (пункт 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 года N 23 "О судебном решении").

Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (статьи 55, 59 - 61, 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов (пункт 3 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 года N 23 "О судебном решении").

В соответствии с пунктом 11.2.10.5 Правил страхования медицинских и иных непредвиденных расходов лиц, выезжающих с места постоянного проживания, *, страховыми случаями не являются и страхованием не покрываются события, признаки которых имели место до начала действия договора страхования и/или после даты окончания срока страхования, а также наступили в период его действия и проявились у застрахованного в результате врожденных, наследственных, аутоиммунных заболеваний.

В силу части 2 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.

Как следует из материалов дела, обращаясь в суд, истцы свои требования обосновывали тем обстоятельством, что заболевание М., которое привело к отказу от туристических услуг, не является врожденным, наследственным, аутоиммунным заболеванием и является страховым случаем.

*, выражая несогласие с заявленными истцами требованиями, указывало на то, что наступившее событие не является страховым случаем в рамках договора страхования от 8 сентября 2018 года, поскольку согласно заявлению и предоставленным документам, отказ от поездки был осуществлен по причине госпитализации застрахованного М. в связи с интерстициальным поражением легких, которое относится к врожденному заболеванию.

Суд первой инстанции, рассматривая спор, основываясь на медицинской справке ГБУЗ * и амбулаторной карте ребенка, пришел к выводу, что заболевание, послужившее госпитализации М. не является врожденным, наследственным, аутоиммунным, признаки которого имели место до начала действия договора страхования.

Вместе с тем, выяснение вопроса о том, является ли заболевание, послужившее госпитализации М. врожденным, наследственным, аутоиммунным заболеванием, имелись ли признаки данного заболевания до начала действия договора, для правильного разрешения спора и достижения иных целей гражданского судопроизводства, определенных статьей 2 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, без использования специальных знаний было невозможно.

Одним из источников сведений о фактах, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения гражданского дела, являются заключения экспертов (статья 55 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

В соответствии с частями 1, 2 статьи 79 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла, суд назначает экспертизу. Каждая из сторон и другие лица, участвующие в деле, вправе представить суду вопросы, подлежащие разрешению при проведении экспертизы. Окончательный круг вопросов, по которым требуется заключение эксперта, определяется судом.

Вместе с тем, при рассмотрении дела вопрос о проведении экспертизы судом не ставился и со сторонами по делу не обсуждался.

Данное нарушение не было устранено судом апелляционной инстанции при проверке решения.

61. При отказе полностью или частично в иске лицу, обратившемуся в суд в предусмотренных законом случаях с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов истца, ответчику возмещаются за счет средств соответствующего бюджета понесенные им издержки, связанные с рассмотрением дела, полностью или пропорционально той части исковых требований, в удовлетворении которой истцу отказано.

Решением * от 27 марта 2019 года отказано в удовлетворении иска *, действующей в интересах М., к ООО * о взыскании стоимости устранения недостатков автомобиля, утраты товарной стоимости автомобиля, компенсации морального вреда, неустойки, убытков, штрафа.

ООО * обратилось в суд с ходатайством, в котором просило взыскать с М. в свою пользу судебные расходы, понесенные на оплату судебной экспертизы.

Как установили суды, по делу была назначена судебная экспертиза, которая оплачена ООО *.

Руководствуясь статьями 98, 102 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о правомерности взыскания с М. вышеуказанных расходов и указал, что возмещение судебных издержек за счет средств соответствующего бюджета возможно лишь в тех случаях, когда обязанность лица обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов истца возникает у него в силу закона. * обратилась в суд с исковым заявлением в интересах отдельного потребителя на основании его обращения, поэтому суд полагал правомерным взыскание с потребителя расходов по проведению экспертизы.

С выводами суда апелляционной инстанции согласиться нельзя по следующим основаниям.

Согласно пункту 2 статьи 45 Закона РФ "О защите прав потребителей" общественные объединения потребителей (их ассоциации, союзы) для осуществления своих уставных целей вправе, в том числе, обращаться в суды с заявлениями в защиту прав потребителей и законных интересов отдельных потребителей (группы потребителей, неопределенного круга потребителей).

В силу статьи 46 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в случаях, предусмотренных законом, органы государственной власти, органы местного самоуправления, организации или граждане вправе обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов других лиц по их просьбе либо в защиту прав, свобод и законных интересов неопределенного круга лиц. Лица, подавшие заявления в защиту законных интересов других лиц, пользуются всеми процессуальными правами и несут все процессуальные обязанности истца, за исключением права на заключение мирового соглашения и обязанности по уплате судебных расходов.

В соответствии с частью 1 статьи 102 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при отказе полностью или частично в иске лицу, обратившемуся в суд в предусмотренных законом случаях с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов истца, ответчику возмещаются за счет средств соответствующего бюджета понесенные им издержки, связанные с рассмотрением дела, полностью или пропорционально той части исковых требований, в удовлетворении которой истцу отказано.

Суд апелляционной инстанции при разрешении вопроса о возмещении судебных издержек неверно истолковал положения части 1 статьи 102 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, которые прямо предусматривают, что при отказе в иске лицу, обратившемуся в суд в предусмотренных законом случаях с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов истца, ответчику возмещаются понесенные им издержки, связанные с рассмотрением дела, за счет средств соответствующего бюджета.

Вопреки мнению суда апелляционной инстанции, процессуальное законодательство Российской Федерации не содержит норм права, которые бы возлагали обязанность на определенных лиц обращаться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов других лиц. Существующие процессуальные нормы предусматривают наличие у лица права в предусмотренных законом случаях обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов других лиц по их просьбе либо в защиту прав, свобод и законных интересов неопределенного круга лиц (часть 1 статьи 46 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

По настоящему делу общественная организация потребителей обратилась в суд в предусмотренном законом случае (пункт 2 статьи 45 Закона РФ "О защите прав потребителей") с иском в интересах отдельного потребителя, а в соответствии с частью 1 статьи 102 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при отказе в иске такому лицу понесенные ответчиком судебные издержки возмещаются за счет средств соответствующего бюджета. Указанные требования закона не учтены судом апелляционной инстанции.

62. Судом не мотивирован вывод о восстановлении срока предъявления исполнительного документа к исполнению.

У. обратилась в суд с заявлением о восстановлении пропущенного срока на предъявление исполнительного листа, выданного на основании решения * от 18 января 1999 года по гражданскому делу по иску У. к И. о взыскании долга, к исполнению.

Руководствуясь статьями 112, 432 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, статьями 21, 22 Федерального закона "Об исполнительном производстве", суды пришли к выводу о необходимости восстановления вышеуказанного срока.

Однако данный вывод сделан преждевременно, в нарушение подлежащих применению норм процессуального права.

По правилам статьи 432 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации срок предъявления исполнительного документа к исполнению прерывается предъявлением его к исполнению, если федеральным законом не установлено иное, а также частичным исполнением должником судебного постановления. Взыскателям, пропустившим срок предъявления исполнительного документа к исполнению по причинам, признанным судом уважительными, пропущенный срок может быть восстановлен, если федеральным законом не установлено иное. Заявление о восстановлении пропущенного срока подается в суд, выдавший исполнительный документ, или в суд по месту исполнения и рассматривается в порядке, предусмотренном статьей 112 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

На основании статьи 23 Федерального закона "Об исполнительном производстве" взыскатель, пропустивший срок предъявления исполнительного листа или судебного приказа к исполнению, вправе обратиться с заявлением о восстановлении пропущенного срока в суд, принявший соответствующий судебный акт, если восстановление указанного срока предусмотрено федеральным законом.

В нарушение вышеуказанных норм ни судом первой инстанции, ни судом апелляционной инстанции не указано, какие причины они признали уважительными для восстановления срока предъявления к исполнению исполнительного документа, выданного в 1999 году.

Сведений об истребовании соответствующего исполнительного производства, вообще о его наличии, датах окончания исполнительного производства, причинах возврата исполнительного документа взыскателю, дате уничтожения исполнительного производства представленный материал не содержит. Без выяснения указанных обстоятельств рассмотрение заявления о восстановлении срока невозможно, поскольку обязательной проверке подлежит порядок течения вышеуказанного срока.

Кроме того, суд апелляционной инстанции, оставляя определение суда первой инстанции без изменения, указал, что на исполнительном листе имеется отметка судебного пристава-исполнителя о возвращении исполнительного листа без исполнения с актом о невозможности взыскания, при этом сведений о дате последнего возвращения судебным приставом исполнительного листа и дате его получения взыскателем не имеется, поэтому вообще отсутствуют основания для вывода о пропуске срока предъявления листа к исполнению.

Таким образом, оспариваемое апелляционное определение вынесено не только с нарушением вышеуказанных норм процессуального права, но и содержит внутренние противоречия, повлекшие вынесение судебного акта, не соответствующего общим требованиям статьи 195 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

63. Порядок общения родителя с ребенком должен отвечать интересам ребенка и не нарушать прав другого родителя. Возложение обязанности, при равенстве прав и обязанностей родителей, на родителя, с которым проживает ребенок, привозить и отвозить ребёнка для общения с другим родителем, должно быть мотивировано. Решение в отношении лиц, не привлеченных в установленном порядке к участию в деле, в силу статей 38, 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации является безусловным основанием для отмены такого решения.

Х. обратилась в суд с иском к М. об определении места жительства ребенка В., 29 января 2015 года рождения, с матерью по её месту жительства и определении порядка общения родителей с ребёнком, указывая на то, что стороны при расторжении брака не определили место жительства и порядок общения с ребенком.

Разрешая спорные правоотношения, суд первой инстанции проанализировал представленные доказательства и, исходя из интересов малолетней В., пришел к выводу об удовлетворении требований об определении места жительства ребенка по месту жительства матери, признав предложенный обеими сторонами порядок общения с ребёнком, не отвечающим интересам последней, определил иной порядок общения, при этом возложил обязанность на Х. привозить и отвозить ребёнка для общения с отцом.

Суд апелляционной инстанции, не согласившись с порядком общения определённым судом первой инстанции, отменил решение суда в указанной части и постановил новое решение, которым изменил время общения с ребёнком, но и возложил обязанность привозить и отвозить ребёнка для общения с отцом не только на истицу, но и на бабушку и дедушку, не являющихся стороной по делу.

Вместе с тем судом не учтено следующее.

В соответствии с частью 1 статьи 38 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации сторонами в гражданском судопроизводстве являются истец и ответчик.

Как указано в пункте 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 июня 2008 года N 11 "О подготовке гражданских дел к судебному разбирательству", разрешение при подготовке дела к судебному разбирательству вопроса о вступлении в дело соистцов, соответчиков и третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, необходимо для правильного определения состава лиц, участвующих в деле. Невыполнение этой задачи в стадии подготовки может привести к принятию незаконного решения, поскольку разрешение вопроса о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле, является существенным нарушением норм процессуального права, влекущим безусловную отмену решения суда в апелляционном и кассационном порядке (часть 1 статьи 330, пункт 4 части 2 статьи 364 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). При предъявлении иска к части ответчиков суд не вправе по своей инициативе и без согласия истца привлекать остальных ответчиков к участию в деле в качестве соответчиков. Суд обязан разрешить дело по тому иску, который предъявлен, и только в отношении тех ответчиков, которые указаны истцом. Только в случае невозможности рассмотрения дела без участия соответчика или соответчиков в связи с характером спорного правоотношения суд привлекает его или их к участию в деле по своей инициативе (часть 3 статьи 40 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Мотивы, по которым суд признал невозможным рассмотреть данное дело без указанных лиц, должны быть приведены в определении, копия которого вместе с копией искового заявления направляется привлеченным лицам.

Таким образом, по существу суд апелляционной инстанции, возложив на бабушку и дедушку обязанность сопровождать ребенка на встречу с отцом, вынес решение в отношении лица, не привлеченного в установленном порядке к участию в деле, что в силу статей 38, 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации является безусловным основанием для отмены такого решения.

Кроме того, судом не мотивированы выводы о необходимости возложения обязанности, при равенстве прав и обязанностей родителей, на истицу привозить и отвозить ребёнка для общения с ответчиком. При этом не учтено, что стороны проживают в разных населенных пунктах, определяя общение отца с ребенком, в том числе, каждую среду с 18 час. до 20 час., судом не исследован вопрос времени, которое занимает дорога, влияние еженедельных перевозок ребенка на его режим дня, физическое, эмоциональное состояние, на сколько такой порядок отвечает интересам самого ребенка.

Принятие решения в отношении лиц, не привлеченных в установленном порядке к участию в деле и неправильное определение обстоятельств, имеющих значение для дела, явилось основанием для отмены апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам Тульского областного суда от 12 сентября 2019 года в части определения порядка общения с ребенком. Дело в данной части направлено на новое апелляционное рассмотрение.

64. Закон не предусматривает взыскание судебных расходов с одного лица в пользу другого, когда они оба выступали стороной, на которой допущено процессуальное соучастие. Взыскание судебных расходов с одного ответчика в пользу другого ответчика законом не допускается.

Решением * от 13 июня 2018 года по иску И. к З., ТСЖ * о взыскании ущерба, причиненного заливом квартиры, взыскано с ТСЖ * в пользу И. в возмещение ущерба 72738 руб. и в доход местного бюджета - государственная пошлина в размере 2382,14 руб.

Дополнительным решением * от 7 декабря 2018 года исковые требования И. к ТСЖ * о возмещении ущерба, причиненного заливом квартиры, удовлетворены.

В удовлетворении исковых требований И. к З. о возмещении ущерба, причиненного заливом квартиры, отказано.

С ТСЖ * в пользу И. взыскан штраф в размере 36369 руб., расходы на оплату услуг представителя в размере 75468 руб., всего 111837 руб.

С И. в пользу З. взысканы расходы на оплату услуг представителя в размере 83920 руб.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 29 октября 2019 года решение * от 13 июня 2018 года оставлено без изменения. Дополнительное решение того же суда от 7 декабря 2018 года в части взыскания судебных расходов с *. в пользу З. отменено. В указанной части принято новое решение, которым с ТСЖ * в пользу З. взысканы судебные расходы в размере 83920 руб.

С апелляционным определением в части взыскания с ТСЖ * в пользу З. расходов на представителя судебная коллегия кассационного суда не согласилась по следующим основаниям.

В силу установленного процессуального регулирования понесенные участниками процесса судебные расходы подлежат возмещению по правилам главы 7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

На основании ч. 1 ст. 98 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации стороне, в пользу которой состоялось решение суда, суд присуждает возместить с другой стороны все понесенные по делу судебные расходы, за исключением случаев, предусмотренных частью второй статьи 96 настоящего Кодекса. В случае, если иск удовлетворен частично, указанные в настоящей статье судебные расходы присуждаются истцу пропорционально размеру удовлетворенных судом исковых требований, а ответчику пропорционально той части исковых требований, в которой истцу отказано.

К издержкам, связанным с рассмотрением дела, относятся, в том числе, расходы на оплату услуг представителя (ст. 94 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Из содержания указанных норм следует, что в основу распределения судебных расходов между сторонами действующим процессуальным законодательством положен принцип возмещения их стороне, в пользу которой принят судебный акт, за счет другой стороны, не в пользу которой принят итоговый судебный акт по делу.

Вывод суда о правомерности или неправомерности заявленного в суд требования непосредственно связан с выводом суда, содержащимся в резолютивной части его решения (ч. 5 ст. 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), о том подлежит ли заявление удовлетворению, поскольку только удовлетворение судом требования подтверждает правомерность принудительной реализации его через суд и приводит к необходимости возмещения судебных расходов.

В силу требований ст. 100 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации стороне, в пользу которой состоялось решение суда, по ее письменному ходатайству суд возмещает за счет другой стороны расходы на оплату услуг представителя в разумных пределах.

Таким образом, закон не предусматривает взыскание судебных расходов с одного лица в пользу другого, когда они оба выступали стороной, на которой допущено процессуальное соучастие. Взыскание судебных расходов с одного ответчика в пользу другого ответчика законом не допускается.

В том случае, если в удовлетворении исковых требований истца к одному из ответчиков было отказано, то с истца в пользу ответчика, в отношении которого было отказано в удовлетворении исковых требований, присуждаются понесенные ответчиком издержки.

Как было отмечено выше, дополнительным решением * от 7 декабря 2018 года в удовлетворении исковых требований И. к З. о возмещении ущерба, причиненного заливом квартиры, отказано. С И. в пользу З. взысканы расходы на оплату услуг представителя в размере 83920 руб.

Отменяя данное судебное постановление в части взыскания судебных расходов и принимая решение о взыскании понесенных З. расходов с ТСЖ *, суд апелляционной инстанции обосновал свои выводы характером спорного правоотношения, а также процессуальным поведением ответчика ТСЖ.

Данный вывод противоречит требованиям закона.

Так, судом апелляционной инстанций оставлено без внимания то обстоятельство, что иск о возмещении вреда И. был предъявлен именно к З. Иск оставлен без удовлетворения. ТСЖ * исковых требований к З. не предъявлялось, вопрос об их обоснованности судом не разрешался. З.. к ТСЖ "*" ходатайств о взыскании судебных расходов на оплату услуг представителя, понесенных в связи с необоснованностью заявленных к ней требований со стороны И., не заявляла.

Таким образом, поскольку постановленным судебным актом разрешены материально-правовые требования, заявленные И. к З., ответчик ТСЖ * по отношению к З.. не может быть признан лицом, не в пользу которого принят судебный акт, и, соответственно, лицом, на которого должна быть возложена обязанность по возмещению судебных расходов, понесенных З.

Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции отменила апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 29 октября 2019 года в части отмены дополнительного решения * от 7 декабря 2018 года о взыскании судебных расходов. Дело в данной части направлено на новое апелляционное рассмотрение.

65. Положения процессуального законодательства о пропорциональном возмещении (распределении) судебных издержек не подлежат применению при разрешении требования о взыскании неустойки, которая уменьшается судом в связи с несоразмерностью последствиям нарушения обязательства, получением кредитором необоснованной выгоды (статья 333 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Заочным решением * от 13 сентября 2018 года частично удовлетворены исковые требования, с Л. в пользу ОАО * взыскано 123018,59 руб. основного долга, проценты в размере 131265,06 руб., штрафные санкции - 30000 руб., госпошлина 6042,84 руб.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 28 мая 2019 года заочное решение суда оставлено без изменения.

Принимая решение в части определения размера государственной пошлины, подлежащей взысканию с ответчика в пользу истца, судебными инстанциями не учтено следующее.

Согласно ст. 98 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации стороне, в пользу которой состоялось решение суда, суд присуждает возместить с другой стороны все понесенные по делу судебные расходы, за исключением случаев, предусмотренных частью второй статьи 96 настоящего Кодекса. В случае, если иск удовлетворен частично, указанные в настоящей статье судебные расходы присуждаются истцу пропорционально размеру удовлетворенных судом исковых требований, а ответчику пропорционально той части исковых требований, в которой истцу отказано.

Вместе с тем, согласно разъяснениям, изложенным в абзаце 4 пункта 21 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 января 2016 года N 1 "О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении издержек, связанных с рассмотрением дела", положения процессуального законодательства о пропорциональном возмещении (распределении) судебных издержек (статьи 98, 102, 103 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, статья 111 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, статья 110 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации) не подлежат применению при разрешении требования о взыскании неустойки, которая уменьшается судом в связи с несоразмерностью последствиям нарушения обязательства, получением кредитором необоснованной выгоды (статья 333 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Аналогичная правовая позиция изложена в абзаце 3 пункта 9 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2011 года N 81 "О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации", где сказано, что если размер заявленной неустойки снижен судом по правилам статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации на основании заявления ответчика, расходы истца по государственной пошлине не возвращаются в части сниженной суммы из бюджета и подлежат возмещению ответчиком исходя из суммы неустойки, которая подлежала бы взысканию без учета ее снижения.

Между тем, приведенные положения при определении размера подлежащих взысканию с ответчика расходов по оплате государственной пошлины судом первой инстанции не учтены, государственная пошлина определена в размере пропорционально удовлетворенным исковым требованиям, без учета того, что размер неустойки определен судом с учетом требований статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Не устранено данное нарушение и судом апелляционной инстанции.

Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции отменила апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 28 мая 2019 года в части оставления без изменения заочного решения * от 13 сентября 2018 года о взыскании расходов по уплате государственной пошлины в размере 6042,84 руб. Дело в указанной части направлено на новое апелляционное рассмотрение.

66. Согласно ч. 3 ст. 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд принимает решение по заявленным истцом требованиям. В соответствии с принципами гражданского судопроизводства лишь сторона в споре определяет способ и объём защиты своих прав. Право определения предмета иска и его основания, как и способа защиты права, принадлежит истцу, в связи с чем все иные формулировки и толкование требований судом, а не истцом, означают фактически выход за пределы заявленного истцом к ответчику требования.

С. обратилась в суд с иском к А., действующей в своих интересах и интересах несовершеннолетних детей о признании действий А. по не предъявлению требований в ГУ УПФ РФ * о направлении денежных средств на оплату за жилое помещение по договору купли-продажи жилого дома от 23 ноября 2018 года злоупотреблением правом; признании состоявшимся распоряжения А. в ГУ УПФ РФ (* о направлении принадлежащих ей денежных средств в сумме 408026 руб. на основании Государственного сертификата на материнский (семейный) капитал, выданного на основании решения ГУ ПФР *от 11.02.2015 года, для исполнения обязательства по договору купли-продажи 56/100 долей жилого дома; признании за С. право на получение от ГУ УПФ РФ * безналичным перечислением на счет в * денежных средств в сумме 408026 руб. со счета Крикуновой О.А., выделенных на основании Государственного сертификата на материнский (семейный) капитал во исполнение обязательства по договору купли продажи 56/100 долей жилого дома от 23.11.2018 года в порядке оплаты в равных долях за покупателей КК, 10.04.2009 года рождения, и К., 10.01.2014 года рождения.

А., действующая в своих интересах и интересах несовершеннолетних детей, возражая против иска, обратилась со встречным иском к С. о признании договора купли-продажи 56/100 долей жилого дома недействительным; взыскании с C. 42000 руб. в пользу А. переданных в качестве предоплаты за половину дома по *; обязать С. оплатить недостающую сумму государственной пошлины за подачу встречного искового заявления, взыскать сумму оплаченной государственной пошлины в размере 1000 руб.

Решением * от 12 марта 2019 года в удовлетворении первоначальных и встречных исковых требований отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 18 июня 2019 года решение суда первой инстанции в части отказа С. в удовлетворении исковых требований к А., действующей в своих и в интересах несовершеннолетних детей, отменено. По делу принято новое решение, которым с А. в пользу С. взыскано 408026 руб. в счет задолженности по договору купли-продажи от 23.11.2018 года. В остальной части решение суда оставлено без изменения.

Судом установлено, что 23 ноября 2018 года между С и А, действующей за себя и своих несовершеннолетних детей, был заключен договор купли-продажи 56/100 доли в праве общей долевой собственности жилого дома.

Согласно пункту 4 данного договора стоимость земельного участка и жилого дома составляет 408026 руб., которые должны быть перечислены продавцу покупателем в течение 2-х месяцев после подачи покупателем заявления с необходимыми документами в ГУ УПФ РФ за счет средств материнского капитала на основании Государственного сертификата на материнский (семейный) капитал, выданного А.

Переход права собственности по данному договору зарегистрирован в УФСГРКиК * 10 декабря 2018 года.

По договоренности сторон до оформления сделки купли-продажи недвижимости С. разрешила вселиться и проживать в указанном доме А.

1 декабря 2018 года в доме произошел пожар, причиной которого послужило неосторожное обращение с огнем, допущенное А.

После произошедшего пожара А. от оплаты по договору купли-продажи жилого дома отказалась, ссылаясь на то, что дом непригоден для проживания и предоставить в пенсионный фонд документы, из которых следует, что жилищные условия улучшены, не представляется возможным.

Принимая решение об отказе в удовлетворении исковых требований С. о возложении на ГУ - УПФ РФ обязанности перечисления денежных средств во исполнение договора, суд первой инстанции исходил из того, что действующим законодательством не предусмотрено принудительное распоряжение средствами материнского (семейного) капитала во исполнение обязательств субъектом, которому такая социальная льгота предоставлена.

Суд апелляционной инстанции, придя к выводу, что решение суда об отказе в иске о понуждении перечислению на счёт истца средств материнского капитала, предназначенных А., является правильным, пришёл к выводу о взыскании с А. в пользу С. денежных средств в сумме 408026 руб., предусмотренных договором купли-продажи.

С данными выводами суда апелляционной инстанции согласиться нельзя по следующим основаниям.

Как следует из материалов дела, С. с требованием о взыскании с С. денежных средств во исполнение условий договора купли-продажи доли дома не обращалась. Заявленные требования не изменялись.

Согласно ч. 1 ст. 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации правосудие по гражданским делам осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.

В соответствии с принципами гражданского судопроизводства лишь сторона в споре определяет способ и объём защиты своих прав.

Свободно распоряжаясь как своими субъективными материальными правами, так и процессуальными средствами их защиты, стороны принимают на себя все последствия совершения или несовершения ими процессуальных действий. Право определения предмета иска и его основания, как и способа защиты права, принадлежит истцу, в связи с чем все иные формулировки и толкование требований судом, а не истцом, означают фактически выход за пределы заявленного истцом к ответчику требования.

Согласно ч. 3 ст. 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд принимает решение по заявленным истцом требованиям.

В апелляционной жалобе С. ставился вопрос об отмене решения суда первой инстанции со ссылкой на неверное определение судом обстоятельств, имеющих значение для дела, неправильную оценку установленных обстоятельств по делу, несоответствие выводов суда собранным по делу доказательствам, а также на неприменение закона подлежащего применению. Доводов о том, что ею заявлялось требование о взыскании с ответчицы денежных средств и оно не разрешено судом, в жалобе не содержится.

В связи с изложенным, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции отменила апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 18 июня 2019 года. Дело направлено на новое апелляционное рассмотрение.

67. Исходя из требований части 4 статьи 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации заявление ответчика и обстоятельства, касающиеся пропуска истцом срока на обращение в суд, и их оценка судом должны быть отражены в решении.

Решением * от 26 марта 2019 года частично удовлетворены требования Ч., в том числе, признан недействительным договор пожизненного содержания с иждивением от 30 апреля 2010 г., заключенный между Ч.и М., в части 3/5 долей на земельный участок.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 10 июня 2019 года решение отменено в части, постановлено в данной части новое решение, которым признан недействительным договор пожизненного содержания с иждивением от 30 апреля 2010 года, заключенный между Ч. и М., на земельный участок и жилой дом.

Вместе с тем из материалов дела следует, что возражая против исковых требований представитель ответчиков указывал на истечение срока исковой давности для оспаривания сделки.

Данное заявление представителем ответчиков сделано в судебных прениях до вынесения судом решения и отражено в протоколе судебного заседания суда первой инстанции от 26 марта 2019 года.

Однако ходатайство не было разрешено судом первой инстанции, суждения по вопросу соблюдения срока исковой давности в решении отсутствуют.

В соответствии со статьей 195 Гражданского кодекса Российской Федерации исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено.

На основании пункта 2 статьи 199 Гражданского кодекса Российской Федерации исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения.

В пункте 15 постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 2015 года N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" истечение срока исковой давности является самостоятельным основанием для отказа в иске (абзац второй пункта 2 статьи 199 Гражданского кодекса Российской Федерации). Если будет установлено, что сторона по делу пропустила срок исковой давности и не имеется уважительных причин для восстановления этого срока для истца - физического лица, то при наличии заявления надлежащего лица об истечении срока исковой давности суд вправе отказать в удовлетворении требования только по этим мотивам, без исследования иных обстоятельств дела.

Исходя из требований части 4 статьи 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации обстоятельства, касающиеся пропуска истцом срока на обращение в суд, и их оценка судом должны быть отражены в решении.

Однако суд первой инстанции заявление о пропуске срока исковой давности не рассмотрел, обстоятельства относительно срока исковой давности, имеющие существенное значение для рассмотрения дела, не установил и принял решение о частичном удовлетворении исковых требований.

Решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению (пункт 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 года N 23 "О судебном решении").

В силу части 3 статьи 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации описательная часть решения суда должна содержать указание на требование истца, возражения ответчика и объяснения других лиц, участвующих в деле.

В мотивировочной части решения суда должны быть указаны обстоятельства дела, установленные судом; доказательства, на которых основаны выводы суда об этих обстоятельствах; доводы, по которым суд отвергает те или иные доказательства; законы, которыми руководствовался суд (часть 4 статьи 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

В нарушение положений вышеперечисленных правовых норм и разъяснений по их применению суд первой инстанции не указал на наличие возражений со стороны ответчиков в отношении иска, основанных, в частности, на доводе о пропуске срока исковой давности, и не дал этим возражениям какой-либо правовой оценки, что свидетельствует о незаконности принятого судебного постановления.

Рассмотрение дела в суде апелляционной инстанции осуществлялось в пределах доводов апелляционной жалобы М., в связи с чем вопрос о пропуске срока исковой давности не был предметом оценки суда апелляционной инстанции, обстоятельства, связанные с таким заявлением, судом не исследовались.

Вместе с тем, поскольку решение суда первой инстанции не отвечает требованиям законности и подлежит отмене с направлением дела на новое рассмотрение, то подлежит отмене и апелляционное определение.

Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции отменила решение * от 26 марта 2019 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Липецкого областного суда от 10 июня 2019 года. Дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

68. Доказательства, полученные с нарушением закона, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу решения суда.

Б.. обратился в суд с иском к А. об оспаривании отцовства, внесении изменений в актовую запись о рождении.

Решением * от 21 января 2019 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 30 сентября 2019 г., в удовлетворении исковых требований отказано.

Обращаясь в суд с настоящим иском, Б. указывал, что не является биологическим отцом И.

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении исковых требований в полном объеме, суд первой инстанции, с которым согласился суд апелляционной инстанции, исходил из установленного факта того, что Б. является биологическим отцом И.

Определением * от 3 сентября 2018 года по делу назначена судебная генетическая экспертиза, проведение которой поручено ООО "*", на разрешение которого поставлен вопрос: установить, является ли Б. биологическим отцом И.

Между тем назначенная экспертиза была проведена специалистами ООО **, то есть в учреждении, которое не было указано в определении суда о назначении экспертизы.

При этом судебные инстанции отклонили довод истца о том, что передача материалов экспертному учреждению, не указанному судом в определении суда является нарушением норм процессуального права, а также не усмотрели оснований для назначения повторной экспертизы.

В силу статьи 79 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла, суд назначает экспертизу. Проведение экспертизы может быть поручено судебно-экспертному учреждению, конкретному эксперту или нескольким экспертам (часть 1).

В силу части 2 статьи 55 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации доказательства, полученные с нарушением закона, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу решения суда.

Несоблюдение судами требований вышеприведенных норм процессуального законодательства привело к тому, что в основу судебных постановлений были положены результаты экспертизы, которая не назначалась судом, вследствие чего вынесенные судебные постановления судебная коллегия признала необоснованными, как не отвечающими требованиям статьи 195 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

В этой связи апелляционное определение было отменено, а дело - направлено на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

69. Решение суда должно отвечать принципам исполнимости судебного акта, при наличии спора о порядке общения с ребенком, суд должен указать, каким образом истцам надлежит согласовывать с матерью время общения с ребенком.

Г. и Н. обратились в суд с иском к С. об определении порядка общения с несовершеннолетней внучкой Т., 17 апреля 2014 года рождения, ссылаясь в обоснование заявленных требований на то, что ее мать С. чинит препятствия в общении с внучкой.

Из материалов дела следовало, что Г. и С. с 16 ноября 2013 года состояли в зарегистрированном браке, 17 апреля 2014 года у супругов родилась дочь Т.

Г. и Н. приходятся дедушкой и бабушкой Т. по линии отца.

Родители Т. прекратили совместное проживание, ребенок остался проживать с матерью.

Соглашение о порядке общения с внучкой между Г., Н. и С. не достигнуто.

Решением * от 29 апреля 2019 года установлен порядок общения: каждую неделю месяца во вторник и среду в присутствии матери с 18.00 ч. бабушка и дедушка встречают внучку Т. около детского сада * и проводят совместный досуг до 20.00 ч. этого дня; посещают Т. в детском саду * на мероприятиях и детских праздниках. На С. возложена обязанность не чинить препятствий в общении Т. с дедушкой и бабушкой.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 9 октября 2019 года решение * от 29 апреля 2019 года отменено, по делу принято новое решение, которым установлен следующий порядок общения дедушки с внучкой без присутствия матери С: каждые первые выходные дни месяца с 12.00 ч. субботы до 18.00 ч. воскресенья по месту жительства дедушки и бабушки: *, с правом забирать внучку от матери по месту ее проживания, из детского сада или дополнительных занятий для совместных прогулок и посещения культурно-массовых мероприятий на территории г. *; один раз в неделю (каждую среду) с 17.00 ч. до 19.00 ч. по месту жительства бабушки и дедушки: *, или в местах проведения досуга в г. *, либо в месте дополнительных занятий ребенка; 10 дней в один из летних месяцев в году по согласованию с матерью ребенка на территории Москвы и Московской области; в период зимних каникул 3 дня ежегодно по согласованию с матерью ребенка по месту проживания бабушки и дедушки.

При этом дедушка и/или бабушка самостоятельно забирают и возвращают внучку по месту жительства матери.

В случае невозможности общения с внучкой в отведенное дедушке/бабушке время (болезнь, изменение условий работы и т.п.), время общения переносится по согласованию с матерью ребенка на ближайшее удобное для сторон время.

На С. возложена обязанность в случае перемены места жительства ребенка Т., уведомлять в пятидневный срок в письменном виде, либо смс-сообщениями или по электронной почте Д. и Н. о новом месте жительства ребенка, а также обязанность не чинить препятствий в общении Т. с дедушкой и бабушкой.

Судебная коллегия не согласилась с судом второй инстанции, указав, что в обоснование его выводов не содержится новых доказательств, которые опровергают правильность выводов, изложенных в постановленном решении. При этом, оценка доказательств в силу статьи 67 ГПК РФ не предполагает возможность оценки судом доказательств произвольно и в противоречии с законом.

Кроме того, при определении порядка общения в течение десяти дней в один из летних месяцев года, а также в период зимних каникул в течение трех дней ежегодно по согласованию с матерью ребенка, судом апелляционной инстанции не приняты во внимание разъяснения, приведенные в п. 8 постановления Пленума ВС РФ "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей", согласно которым суд должен определить порядок такого общения (время, место, продолжительность общения и т.п.), изложив его в резолютивной части решения.

Судебная коллегия полагала, что апелляционное определение в указанной части не отвечает принципам исполнимости судебного акта, поскольку при наличии спора о порядке общения дедушки и бабушки с ребенком, суд не указал, каким образом истцам надлежит согласовывать с матерью время общения с ребенком.

Проверяя законность и обоснованность судов обеих инстанций по доводам кассационной жалобы матери ребенка, судебная коллегия исходила из того, что суд первой инстанции надлежащим образом разрешил дело, правильно применил нормы материального права, каких-либо нарушений процессуальных норм не допустил, а потому пришла к выводу о том, что решение суда первой инстанции является законным и обоснованным.

В связи с нарушением норм процессуального права, повлиявшим на исход дела, апелляционное определение было отменено, оставлено в силе решение суда первой инстанции.

70. Дело направлено на новое рассмотрение, поскольку дело рассмотрено в отсутствие сведений о надлежащем извещении заявителя о времени и месте судебного заседания.

Р. обратилась в суд с иском к обществу с ограниченной ответственностью * о возложении обязанности по замене автомобиля, взыскании неустойки.

Решением * от 11 мая 2018 года в удовлетворении исковых требований *. отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам * от 24 июля 2019 года решение * от 11 мая 2018 года оставлено без изменения.

В обоснование доводов кассационной жалобы истец ссылался на то, что ни на одно из судебных заседаний судом первой инстанции она не извещалась, в связи с чем была лишена возможности участвовать в судебном заседании и пользоваться своими процессуальными правами, в том числе представлять вопросы, подлежащие разрешению при проведении экспертизы.

Согласно части 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод.

В соответствии с частью 3 статьи 123 Конституции Российской Федерации и частью 1 статьи 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судопроизводство по гражданским делам осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.

Условием реализации принципа равноправия и состязательности сторон является надлежащее извещение о месте и времени рассмотрения дела.

В силу части 1 статьи 113 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации лица, участвующие в деле, извещаются или вызываются в суд заказным письмом или судебной повесткой с уведомлением о вручении либо с использованием иных средств связи и доставки, обеспечивающих фиксирование судебного извещения или вызова и его вручение адресату.

Лицам, участвующим в деле, судебные извещения и вызовы должны быть вручены с таким расчетом, чтобы указанные лица имели достаточный срок для подготовки к делу и своевременной явки в суд (часть 3 статьи 113 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

В соответствии с частью 4 статьи 113 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судебное извещение, адресованное лицу, участвующему в деле, направляется по адресу, указанному лицом, участвующим в деле, или его представителем.

Разбирательство гражданского дела происходит в судебном заседании с обязательным извещением лиц, участвующих в деле, о времени и месте заседания (статья 155 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Таким образом, судебное заседание выступает не только в качестве обязательной формы проведения судебного разбирательства, но и как гарантия реализации процессуальных прав участвующих в деле лиц на данной стадии гражданского процесса. Без надлежащего извещения участников процесса о времени и месте проведения судебного разбирательства указанная выше роль судебного заседания выполнена быть не может.

Частью 2 статьи 167 и статьей 169 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суду предписано отложить разбирательство дела в случае неявки в судебное заседание кого-либо из лиц, участвующих в деле, в отношении которых отсутствуют сведения об их извещении.

Согласно материалам дела судом первой инстанции истец была извещена о проведении досудебной подготовки, назначенной на 28 ноября 2017 года, что подтверждается уведомлением о вручении (т. 1 л. д. 45), судебное заседание было назначено на 14 декабря 2017 года, на которое представитель истца *. был извещен лично. Из протокола судебного заседания от 14 декабря 2017 года следует, что истец Р. не явилась в судебное заседание, извещена надлежащим образом, между тем сведений об извещении истца о слушании дела материалы дела не содержат.

В судебном заседании 14 декабря 2017 года по ходатайству представителя истца была назначена судебная автотехническая экспертиза и производство по делу приостановлено по получения заключения назначенной экспертизы.

24 апреля 2018 года производство по делу возобновлено, судебное заседание назначено на 28 апреля 2018 года.

Согласно протоколу судебного заседания от 28 апреля 2018 года истец Р. в судебное заседание не явилась, извещена надлежащим образом, что также противоречит материалам дела. Судебное заседание было отложено на 11 мая 2018 года, о чем был извещен представитель истца А.

Как следует из протокола судебного заседания от 11 мая 2018 года, в котором было рассмотрено дело по существу, в судебное заседание истец Р. не явилась, извещена надлежащим образом, однако в материалах дела сведений об извещении истца каким-либо способом о дате, времени и месте судебного заседания отсутствуют.

В силу части 1 статьи 195 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации решение суда должно быть законным и обоснованным.

Согласно разъяснениям, содержащимся в пунктах 2 и 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 года N 23 "О судебном решении", решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права.

Данные требования процессуального закона судом первой инстанции не соблюдены.

Рассмотрев дело в отсутствие истца, не извещенного о времени и месте указанного судебного заседания, суд воспрепятствовал реализации процессуальных прав, чем нарушил принципы состязательности и равноправия сторон.

Проверяя решение суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции отклонил доводы апелляционной жалобы Р. о нарушении ее процессуальных прав на участие в судебном заседании, указав, что истец была извещена о слушании дела на 28 ноября 2017 года, о последующих судебных заседаниях был извещен ее представитель.

Однако такие выводы суда апелляционной инстанции противоречат приведенным положениям гражданского процессуального законодательства и не могут быть признаны законными.

Статьей 34 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации определен состав лиц, участвующих в деле, в который представитель какого-либо лица не входит.

Учитывая обязанность суда извещать о дате и времени судебного заседания лиц, участвующих в деле, извещение представителя истца А. не является надлежащим извещением истца Р. о слушании дела.

Допущенные судом апелляционной инстанции нарушения норм права являются послужили основанием для отмены апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам * от 24 июля 2019 года.

По аналогичным основаниям было отменено апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам * от 8 июля 2019 года по гражданскому делу по иску К., В. к АО * о взыскании неосновательного обогащения.

Изложенные выше и иные ошибки могли быть не допущены судами при неукоснительном соблюдении требований процессуального законодательства и правильном применении норм материального права.

Следовательно, судьями недостаточно уделяется внимания вопросам применения норм ГПК РФ, разъяснениям Верховного Суда Российской Федерации по различным категориям гражданских дел, представляющих при рассмотрении определённую сложность.