Постановление Европейского Суда по правам человека от 3 июля 2008 г. Дело "Руслан Умаров (Ruslan Umarov) против Российской Федерации" (жалоба N 12712/02) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Руслан Умаров (Ruslan Umarov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 12712/02)

Постановление Суда

Страсбург, 3 июля 2008 г.

По делу "Руслан Умаров против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни, судей,

а также при участии Серена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 12 июня 2008 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 12712/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Русланом Усмановичем Умаровым (далее - заявитель) 15 февраля 2002 г.

2. Интересы заявителя представляли адвокаты неправительственной организации Европейский центр защиты прав человека/ПЦ "Мемориал". Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым, а затем Уполномоченным В.В. Милинчук.

3. Заявитель утверждал, что его родственник исчез после задержания военнослужащими в Чечне 27 мая 2000 г. Он ссылался на статьи 2, 3, 5, 8 и 13 Конвенции.

4. 15 декабря 2004 г. Европейский Суд решил применить правило 41 Регламента Суда* (*Вероятно, Палата приняла решение о разбирательстве конкретной жалобы в приоритетном порядке (прим. переводчика).).

5. Решением от 8 февраля 2007 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

6. После консультаций со сторонами Палата решила, что слушание по существу дела не требуется (пункт 3 правила 59 Регламента Суда, последняя часть), стороны представили письменные возражения на объяснения друг друга.

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявитель родился в 1942 году и проживает в г. Грозном.

A. Задержание сына заявителя

8. В период, относящийся к обстоятельствам дела, заявитель проживал со своей семьей в собственном доме по адресу: Ключевая улица, 148, в Старопромысловском районе г. Грозного, в жилом квартале, который местные жители именуют "Иваново"* (*Именуется также районом и городком (прим. переводчика).). Заявитель имел двух сыновей и двух дочерей. Старший сын, Магомед Умаров, 1975 года рождения, был студентом четвертого курса Грозненского нефтяного института. В ноябре 1999 г. заявитель со своей семьей покинул г. Грозный из-за обстрелов и проживал в железнодорожных вагонах лагеря для внутренне перемещенных лиц в Ингушетии. В феврале 2000 г. мать заявителя скончалась, и он со своей семьей вернулся в Чечню для ее похорон. После этого они остались в г. Грозном.

9. 27 мая 2000 г., около 6.00, когда семья заявителя спала в своем доме, группа людей в камуфляжной форме прибыла на военном грузовике "Урал" к дому 148 по Ключевой улице. В своем обращении в Европейский Суд заявитель также ссылался на показания соседей, которые утверждали, что на улице находилась еще одна машина - УАЗ с номером 469. Люди были вооружены автоматами, и некоторые из них носили маски. По мнению заявителя, они были федеральными военнослужащими* (*По-видимому, в тексте слово "военнослужащий" употребляется условно и относится не только к проходящим военную службу, а ко всем лицам, носящим форму (прим. переводчика).), тогда как власти Российской Федерации утверждали, что они являются "неустановленными лицами".

10. Прибывшие вошли в дом заявителя, сломав дверь. Заявитель утверждает, что первым вошедшим в дом был мужчина высокого роста и яркой внешности с голубыми глазами. Заявитель позднее выяснил, что он носил имя Юрий. Мужчина говорил по-русски без акцента. Они угрожали жене и дочерям заявителя огнестрельным оружием, бранились и наносили побои заявителю. Они также обыскали дом. Люди вывели заявителя во двор, пнули его и побили прикладами. Во дворе находилось примерно 30 людей в масках. Заявитель приложил заявления своей жены и дочери, подкрепляющие его версию событий.

11. Магомед Умаров спал в пристройке, расположенной в том же дворе. Он выбежал во двор с криком "Почему вы бьете его?". Заявитель утверждает, что люди в форме схватили его, подвергли побоям и бросили в грузовик "Урал", на котором они прибыли. Транспортное средство не имело регистрационных знаков. После этого люди в форме отбыли. Магомеду Умарову не разрешили одеться или обуться. В тот же день эти люди возвратились и забрали паспорт сына и студенческий билет, выданный Грозненским нефтяным институтом. Заявитель больше не имел о нем известий.

12. Брат заявителя незамедлительно доставил последнего в Грозненскую больницу N 3, где он прошел медицинский осмотр, и ему был поставлен диагноз "синяки на лице, груди и ногах и перелом двух ребер". Заявителю была оказана первая помощь, после чего он вернулся домой.

13. Тем временем соседи заявителя заметили, что грузовик "Урал", на котором увезли Магомеда Умарова, имел надпись "маэстро". По сведениям заявителя, надпись означала, что транспортное средство принадлежало Временному отделу внутренних дел Старопромысловского района (Старопромысловскому ВОВД). Власти Российской Федерации утверждали, что транспортное средство, упомянутое заявителем, не числится среди парка федеральных сил.

14. Родственники и соседи заявителя отправились в Старопромысловский ВОВД и местную военную комендатуру, которые находились всего в 100 метрах от дома заявителя. Должностные лица ничего не сообщили им и рекомендовали обратиться в прокуратуру г. Грозного.

B. Розыск Магомеда Умарова и ответы властей

15. В тот же день, около 9.00, заявитель и его родственники направились в прокуратуру г. Грозного. Заявитель встретился с грозненским прокурором Б. и подал ему письменную жалобу на вторжение в дом, побои и задержание сына. Он просил об установлении виновных и их наказании, а также об установлении места нахождения его сына.

16. Как утверждает заявитель, прокурор немедленно вызвал начальника и иных должностных лиц Старопромысловского ВОВД и в присутствии заявителя критиковал их за "грязную работу в масках", и в процессе этой беседы заместитель начальника Старопромысловского ВОВД предупредил персонал ВОВД о событиях по телефону. После совещания прокурор, старший следователь его ведомства, заявитель и прочие направились в Старопромысловский ВОВД и в военную комендатуру Старопромысловского района.

17. В Старопромысловском ВОВД заявитель и его жена опознали одного служащего из тех, кто подверг его побоям утром в его доме. Сотрудники Старопромысловского ВОВД разъяснили прокурору, что в то утро проводили две "специальные операции" в квартале "Иваново", но они ничего не знают о грузовике "Урал" с надписью "маэстро". Как сообщает заявитель, заместитель военного коменданта Старопромысловского района, который назвал себя Валерием, пригласил прокурора, следователей и известных офицеров Старопромысловского ВОВД на отдельную беседу вначале на месте, а затем в расположении ближайшей воинской части в здании местного концертного зала. Они допросили офицеров относительно того, что они видели или слышали этим утром. После этого прокурор и следователь заверили заявителя в том, что все "уладится", и отбыли.

18. Заявитель возвратился домой и узнал, что в то же утро в их квартале были задержаны еще двое людей, братья M. Они были освобождены четыре дня спустя, по-видимому, за выкуп, и сообщили заявителю, что содержались в яме совместно с сыном заявителя. В яме находились 10 человек. Братья M. разъяснили ему, что были доставлены туда с мешками на головах, но полагают, что это было на военной базе в Ханкале, в штабе российских военных в Чечне, поскольку они могли слышать, как садятся и взлетают вертолеты, и поскольку они пересекали по дороге железнодорожные пути. Более того, когда Магомеда Умарова и двух других лиц выпустили из ямы, некто произнес: "Отправьте их на Ханкалинский пост!". Через 12 дней другой молодой человек, задержанный в пригороде Грозного 25 мая 2000 г., а затем освобожденный, встретился с заявителем и сообщил ему, что содержался с его сыном в яме в ужасных условиях, и что его сын просил сделать все возможное для его освобождения.

19. Заявитель продолжал поиски сына. Он неоднократно лично и в письменной форме обращался к прокурорам различных уровней, в Министерство внутренних дел, в суды и административные органы в Чечне и за ее пределами. В десятках писем, адресованных органам власти, заявитель излагал факты задержания его сына и просил о содействии и об ознакомлении его с результатами расследования. Он также писал о предполагаемом содержании его сына под стражей на военной базе в Ханкале, ссылаясь на свидетельские показания свидетелей, предположительно освобожденных после получения выкупа. Большинство писем было передано заявителем при посещении должностных лиц с целью установления места нахождения Магомеда Умарова. Заявитель представил в Европейский Суд копии некоторых писем. Заявитель почти не получал существенных сведений по поводу исчезновения его сына и расследования этих событий. Несколько раз он получал копии писем о направлении его запросов в другие органы прокуратуры.

20. Как утверждает заявитель, во время его посещений прокуратуры ему неоднократно делали намеки на то, что ему не следует жаловаться на похищение его сына, а, подобно родственникам освобожденных, искать "посредника", который может помочь найти сына, так как в противном случае сын может "исчезнуть". Заявитель предположительно пытался действовать через "посредников", но безуспешно.

21. 28 мая 2000 г. жители Старопромысловского района подписали петицию в органы военного управления Старопромысловского района и Чечни с копией Президенту России. Они жаловались на "запугивание" со стороны военных, размещенных в Старопромысловском районе, которое включало систематическое и открытое вымогательство денежных средств, сигарет и алкоголя на блокпостах, несоблюдение правил движения водителями тяжелой военной техники, беспорядочную стрельбу днем и ночью, грабеж и побои при так называемых зачистках. Они, в частности, ссылались на избиение заявителя и его сына 27 мая 2000 г. и отсутствие информации о месте пребывания последнего после его задержания.

22. В письме от 16 июня 2000 г. заявитель просил военного коменданта Чечни содействовать в розыске сына. Комендант ответил, что обращения заявителя рассматривают прокуратура г. Грозного и Старопромысловский ВОВД. Он также сообщил заявителю, что после получения петиции жителей от 28 мая 2000 г. руководство местных подразделений Министерства внутренних дел рассмотрело поднятые вопросы и усилило контроль за деятельностью своих сотрудников на блокпостах.

23. 9 сентября 2000 г. прокуратура Чеченской Республики (далее - республиканская прокуратура) уведомила заявителя, что 30 мая 2000 г. прокуратура г. Грозного возбудила уголовное дело по факту похищения его сына, и что уголовному делу присвоен номер 12050.

24. 19 сентября 2000 г. начальник следственного органа Управления МВД по Чеченской Республике уведомил заявителя, что его письмо от 27 июня 2000 г. было направлено в Старопромысловский ВОВД для организации розыска его сына.

25. Письмом от 25 октября 2000 г. республиканская прокуратура направила жалобу заявителя в прокуратуру г. Грозного "для рассмотрения".

26. 14 ноября 2000 г. Верховный суд Чеченской Республики направил жалобу заявителя на неэффективность расследования исчезновения его сына в республиканскую прокуратуру.

27. 15 ноября 2000 г. и 12 февраля 2001 г. заявитель жаловался военному прокурору Чеченской Республики по поводу нападения на его дом, перенесенные им побои и задержание его сына, а также на неэффективность расследования, и просил о помощи в розыске его сына.

28. 27 ноября 2000 г. республиканская прокуратура уведомила заявителя, что после его жалобы "решение о приостановлении производства по делу было отменено, и уголовное дело возвращено для дополнительного расследования с указанием о принятии более активных мер". Письмо не указывало дат, в которые были приняты решения о приостановлении или возобновлении производства по делу, и не содержало других подробностей.

29. Письмом от 30 ноября 2000 г. республиканская прокуратура направила жалобу заявителя на задержание и исчезновение его сына в прокуратуру г. Грозного.

30. 19 декабря 2000 г. военная прокуратура войсковой части N 20102 направила жалобу во временный отдел внутренних дел г. Грозного. В письме указывалось, что не имеется оснований направлять жалобу заявителя в военную прокуратуру войсковой части N 20102, поскольку не установлено, что к похищению сына заявителя причастны военнослужащие.

31. 21 декабря 2000 г. заявитель направил письменные обращения в правозащитный центр "Мемориал" и Уполномоченному по правам человека России.

32. Как утверждает заявитель, в конце февраля 2001 г. он обнаружил множество неопознанных трупов в помещении близлежащей железнодорожной станции. Заявитель осмотрел примерно 60 трупов, которые были извлечены из массового захоронения у села Дачное. На некоторых из них имелись следы пыток, их руки и ноги были связаны стальной проволокой. Одно из тел напоминало сына заявителя, поскольку имел одежду наподобие той, в которой был задержан Магомед Умаров. Однако заявитель не смог опознать тело, поскольку голова отсутствовала. На следующий день заявитель привел свою жену для опознания тела, но не смог его найти. Ему разъяснили, что трупы увезены в другое село, расположенное в 15-20 км от Грозного. Заявитель отправился туда и был уведомлен, что останки сфотографированы и захоронены. Заявитель осмотрел фотографии, но не нашел безголового тела.

33. Письмом от 1 апреля 2001 г. прокуратура г. Грозного уведомила заявителя, что рассмотрела его жалобу, отменила решение о приостановлении производства по уголовному делу и направила его для дополнительного расследования. Письмо не указывало дат, в которые были приняты решения о приостановлении или возобновлении производства по делу, и не содержало других подробностей.

34. 29 мая 2001 г. республиканская прокуратура ответила на жалобу заявителя, утверждая, что решение о приостановлении производства по уголовному делу отменено и дело направлено на дополнительное расследование. Надзор за расследованием осуществляет республиканская прокуратура. Письмо не указывало дат, в которые были приняты решения о приостановлении или возобновлении производства по делу, и не содержало других подробностей.

35. Письмом oт 19 июня 2001 г. заявитель просил республиканскую прокуратуру допросить следователя прокуратуры г. Грозного, присутствовавшего при допросе 27 мая 2000 г. в Старопромысловском ВОВД, и военного коменданта Старопромысловского района о личности служащих и содержании их заявлений, сделанных в этот день.

36. Письмами от 24 августа и 13 сентября 2001 г. республиканская прокуратура предложила прокуратуре г. Грозного активизировать расследование исчезновения Магомеда Умарова.

37. 9 октября 2001 г. заявитель написал письмо в республиканскую прокуратуру, направив копию специальному представителю Президента Российской Федерации по соблюдению прав и свобод человека в Чеченской Республике. Заявитель жаловался, что расследование похищения его сына было неадекватным и изобиловало недостатками, что причастные к нему лица не были выявлены, несмотря на обличающие их исчерпывающие доказательства, и что его не уведомляли о мерах, принимаемых следствием, или о результатах последнего.

38. 22 октября 2001 г. специальный представитель Президента Российской Федерации по соблюдению прав и свобод человека в Чеченской Республике уведомил заявителя о том, что его письмо от 9 октября 2001 г. направлено в Генеральную прокуратуру.

39. В ноябре 2001 г. республиканская прокуратура уведомила заявителя о том, что решение о приостановлении производства по уголовному делу отменено и дело направлено на дополнительное расследование. Иных подробностей письмо не содержало.

40. 18 декабря 2001 г. прокуратура г. Грозного ответила специальному представителю Президента Российской Федерации по соблюдению прав и свобод человека в Чеченской Республике, направив копию заявителю, что 30 мая 2000 г. прокуратура г. Грозного возбудила уголовное дело по факту похищения Магомеда Умарова и причинения вреда здоровью заявителя. 30 июля 2001 г. расследование было приостановлено в связи с невозможностью установления причастных к похищению лиц. В письме также указывалось, что 14 декабря 2001 г. республиканская прокуратура отменила это решение и направила дело для дополнительного расследования, и что принимаются меры, направленные на установление места нахождения Магомеда Умарова и выявление причастных к его похищению лиц.

41. Письмом от 25 декабря 2001 г. республиканская прокуратура уведомила заявителя о том, что расследование исчезновения его сына продолжается.

42. 19 марта 2002 г. Управление Генеральной прокуратуры Российской Федерации в Южном федеральном округе направило жалобу заявителя на неадекватное расследование исчезновения его сына в республиканскую прокуратуру и обязало ее представить до 1 апреля 2002 г. информацию о расследовании.

43. 23 мая 2002 г. республиканская прокуратура уведомила заявителя о том, что решение от 28 января 2001 г. о приостановлении производства по уголовному делу N 12050 было отменено и расследование возобновлено.

44. Письмом от 6 июня 2002 г. Управление Генеральной прокуратуры Российской Федерации в Южном федеральном округе направило жалобу заявителя в республиканскую прокуратуру.

45. В письме от 10 июня 2002 г. республиканская прокуратура указала, что жалоба заявителя от 29 мая 2000 г. оставлена без рассмотрения, поскольку не содержит новых доводов по сравнению с теми, которые были ранее рассмотрены и в отношении которых заявителю был уже дан ответ.

46. 25 июня 2002 г. республиканская прокуратура уведомила заявителя, что приняла дело, возбужденное по факту причинения вреда его здоровью и исчезновения его сына.

47. Письмом от 21 октября 2002 г. Управление МВД Российской Федерации по Чеченской Республике уведомило жену заявителя, что все необходимые меры, направленные на установление места нахождения Магомеда Умарова и установление причастных к нему лиц, принимаются.

48. 21 августа 2003 г. прокуратура Старопромысловского района уведомила заявителя о том, что производство по уголовному делу N 12050 было приостановлено 30 августа 2002 г. и возобновлено 18 августа 2003 г. Письмом от 27 января 2004 г. она также уведомила заявителя о том, что производство было приостановлено 3 сентября 2003 г. в связи с неустановлением лиц, причастных к совершению преступления.

C. Официальное расследование

49. Со ссылкой на сведения, предоставленные Генеральной прокуратурой, власти Российской Федерации представили следующую информацию о расследовании событий 27 мая 2000 г.

50. 30 мая 2000 г. прокуратура г. Грозного возбудила уголовное дело по факту причинения заявителю телесных повреждений и похищения его сына на основании части 2 статьи 126 (похищение человека при отягчающих обстоятельствах) и части 3 статьи 286 (превышение должностных полномочий при отягчающих обстоятельствах) Уголовного кодекса России. Уголовному делу был присвоен номер 12050.

51. Следственные органы приняли ряд мер. В частности, 23 июня 2000 г. заявитель прошел судебно-медицинскую экспертизу, которая выявила царапины и синяки на его лице, груди и левой ноге. Как утверждали власти Российской Федерации, эти повреждения "не причинили вреда здоровью заявителя".

52. Заявитель был признан потерпевшим 30 мая 2000 г. и допрошен в эту дату, а также 27 февраля 2001 г. Его многочисленные обращения были приобщены к делу. Жена заявителя была допрошена 21 июня 2001 г.

53. 24 марта 2001 г. и 18 января 2002 г. следователи допросили одного из братьев M., которые также были задержаны 27 мая 2000 года. M. утверждал, что примерно в 5.00 указанного дня он был похищен из своего дома на Улючевой улице неизвестными лицами в масках и камуфляжной форме, вооруженными автоматами, вывезен из г. Грозного и посажен в яму приблизительно двухметровой глубины. В яме он видел Магомеда Умарова, которого впоследствии увели.

54. 28 марта 2001 г. прокуратура г. Грозного получила информацию о том, что 27 мая 2000 г. личный состав Старопромысловского ВОВД не проводил каких-либо операций в районе Ключевой улицы.

55. 6 ноября 2001 г. следователи допросили военного коменданта Старопромысловского района, который показал, что его учреждение было организовано 22 июня 2000 г. взамен временной военной комендатуры, и он не имеет сведений о документах временной комендатуры.

56. 23 сентября 2003 г., 19 и 29 января и 18, 20 и 24 июня 2005 г. следственные органы допросили 10 других свидетелей, которые "не представили информации, относящейся к обстоятельствам похищения Магомеда Умарова".

57. Как утверждали власти Российской Федерации, в ходе расследования избиения заявителя и похищения его сына следователи осмотрели место происшествия по адресу: Ключевая ул., 148, - 14 октября 2004 г. и 27 июня 2005 г., но осмотры не дали "положительных результатов".

58. В ходе расследования Управление Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Чеченской Республике представило информацию о том, что Магомед Умаров никогда не участвовал в незаконных вооруженных формированиях.

59. Следственные органы направили ряд запросов по поводу операции 27 мая 2000 г., лиц, причастных к похищению сына заявителя или располагающих сведениями о событиях 27 мая 2000 г., в различные официальные органы и запросили списки лиц, содержавшихся в Старопромысловском ВОВД в мае 2000 г. Они также проверили картотеку неопознанных тел, медицинские учреждения и изоляторы на предмет упоминания или содержания в них Магомеда Умарова, но безрезультатно.

60. 18 июня 2005 г. следственные органы допросили K. A., предположительно соседа заявителя, который утверждал, что в день похищения Магомеда Умарова он видел два автомобиля "Урал" и людей в камуфляжной форме около домовладения Умаровых. Он узнал о похищении позже.

61. 20 июня 2005 г. следственные органы допросили И. Х., по-видимому, также соседа, который показал, что узнал о похищении Магомеда Умарова от других соседей.

62. 24 июня 2005 г. следственные органы допросили соседку заявителя T. M. Она показала, что примерно в 4.00 она услышала шум двигателей и вышла на улицу. Около дома 148 по Ключевой улице она увидела военнослужащих в камуфляжной форме и возвратилась в дом. Позднее она узнала, что военнослужащие забрали с собой Магомеда Умарова.

63. 18 августа 2006 г. следственные органы допросили С. Б., 26 августа 2006 г. они допросили Ф. Д., а 4 сентября 2006 г. - С.-E. M., но эти лица показали, что ничего не знают о похищении Магомеда Умарова. Неясно, кто эти люди, и почему их показания могли считаться относящимися к делу.

64. Как утверждают власти Российской Федерации, расследование приостанавливалось и возобновлялось 18 раз, но до сих пор не смогло установить предполагаемых виновников или место нахождение Магомеда Умарова. После возобновления производства 21 апреля 2007 г. расследование проводит Старопромысловская районная прокуратура под контролем Генеральной прокуратуры.

D. Обжалование бездействия правоохранительных органов

65. В июне 2001 г. заявитель подал жалобу на бездействие военных и правоохранительных органов при расследовании исчезновения сына и его собственного избиения в Старопромысловский районный суд г. Грозного. В августе 2001 г. заявитель был вызван в суд, который в то время находился в селе Бено-Юрт Надтеречного района Чечни, примерно в 100 км от Грозного. Как утверждал заявитель, на приеме судья просила его отозвать свою жалобу, а также обещала содействовать в получении бесплатной юридической помощи при разбирательстве. Судья также разъяснила ему, что его жалоба не может быть рассмотрена, поскольку он не указал имен и занимаемых должностей лиц, бездействие которых он обжалует. Она также указала, что суд вынесет процессуальное решение об отклонении его жалобы.

66. 18 сентября 2001 г. заявитель направил письменное обращение в Старопромысловский районный суд. Он интересовался, может ли он получить юридическую помощь в своем деле, и было ли вынесено вышеупомянутое процессуальное решение, а также просил суд предоставить ему его копию. Ответ на это письмо не был получен.

67. 1 ноября 2001 г. заявитель подал жалобу председателю Верховного суда Чеченской Республики на оставление без движения его жалобы, поданной в июне 2001 г. в Старопромысловский районный суд.

68. 5 декабря 2001 г. заявитель получил письмо из Старопромысловского районного суда, в котором судья информировала его, что по его просьбе направленные в суд материалы переданы в "Новую газету", и предлагала связаться с журналистом этого издания. Как утверждает заявитель, он не давал согласия на передачу данных материалов в указанную газету.

69. 23 января 2002 г. заявитель направил жалобу в Верховный Суд России. Он жаловался на бездействие Старопромысловского районного суда и Верховного суда Чеченской Республики. Он также жаловался на неэффективность расследования и отмечал, что дело вели пять следователей. Он указывал, что все его жалобы были направлены в прокуратуру г. Грозного, вследствие чего уголовное дело состоит почти исключительно из его жалоб в различные органы власти. По-видимому, заявитель не получил ответа на это письмо.

E. Запрос Европейского Суда о представлении уголовного дела

70. Несмотря на неоднократные требования Европейского Суда, власти Российской Федерации не представили копию уголовного дела о похищении Магомеда Умарова. Они представили материалы из уголовного дела на 44 страницах, которые содержали в основном решения о приостановлении и возобновлении расследования и протоколы допросов заявителя и другого свидетеля. Копии этих документов были невысокого качества и почти не поддавались прочтению. Ссылаясь на информацию, предоставленную Генеральной прокуратурой, власти Российской Федерации утверждали, что расследование продолжается, и что раскрытие документов противоречило бы статье 161 Уголовно-процессуального кодекса, поскольку дело содержит информацию военного характера и персональные данные о свидетелях и других участниках уголовного процесса. В то же время власти Российской Федерации высказывали мнение о том, что делегация Европейского Суда может быть допущена к материалам уголовного дела по месту его расследования за исключением "документов [содержащих информацию военного характера и персональные данные свидетелей и других участников уголовного процесса], а также без права копирования материалов уголовного дела и их передачи другим лицам".

II. Применимое национальное законодательство

71. До 1 июля 2002 г. вопросы уголовного процесса регулировались Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР 1960 года. 1 июля 2002 г. прежний кодекс утратил силу в связи с введением в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - новый УПК).

72. Статья 125 нового УПК допускает обжалование в суд постановлений следователя и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам участников уголовного судопроизводства либо воспрепятствовать доступу граждан к правосудию* (*Буквально "затруднить доступ" (прим. переводчика).).

73. Статья 161 нового УПК устанавливает, что данные предварительного расследования не подлежат разглашению. Согласно части 3 той же статьи данные предварительного расследования могут быть преданы гласности с разрешения прокурора или следователя* (*Буквально "лишь с разрешения следователя, дознавателя" (прим. переводчика).) и только в том объеме, в каком ими будет признано это допустимым, если разглашение не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства и не противоречит интересам предварительного расследования. Разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия не допускается.

Право

I. Предварительное возражение властей Российской Федерации

A. Доводы сторон

74. Власти Российской Федерации возражали, что жалоба должна быть признана приемлемой в связи с исчерпанием внутренних средств правовой защиты. Они утверждали, что расследование исчезновения Магомеда Умарова еще не завершено. Власти Российской Федерации также указывали, что заявитель не лишен права подавать жалобы в суд на предположительно незаконное задержание своего сына.

75. Заявитель оспорил это возражение. Утверждая, что расследование уголовного дела оказалось неэффективным, и что его жалобы, в том числе в суд, не дали результатов. Он также указывал на существование административной практики уклонения от расследования преступлений, совершенных военнослужащими в Чечне, и ссылался на другие дела о таких преступлениях, рассмотренные Европейским Судом, а также на доклады различных неправительственных организаций и международных органов. Это, по его мнению, делало любые потенциально эффективные средства правовой защиты неадекватными и иллюзорными.

B. Мнение Европейского Суда

76. В настоящем деле Европейский Суд не принял решения об исчерпании внутренних средств правовой защиты на стадии приемлемости, установив, что данный вопрос слишком тесно связан с существом дела. Он переходит к рассмотрению доводов сторон с учетом положений Конвенции и своей соответствующей практики (ее краткий обзор см. в Постановлении Европейского Суда от 12 октября 2006 г. по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации"* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2008.) (Estamirov и Others v. Russia), жалоба N 60272/00, §§ 73-74).

77. Насколько предварительное возражение властей Российской Федерации касается отсутствия жалоб со стороны заявителя на незаконное задержание его сына, Европейский Суд отмечает, что после того, как он был уведен вооруженными людьми 27 мая 2000 г., заявитель активно пытался установить его место нахождения и обращался в различные государственные органы, в то время как власти отрицали ответственность за задержание Магомеда Умарова. При таких обстоятельствах и особенно в отсутствие доказательств, подтверждающих сам факт задержания, даже если предположить, что средство правовой защиты, на которое указывают власти Российской Федерации, было доступно для заявителя, сомнительно, что жалоба, поданная в суд по поводу непризнанного задержания сына заявителя властями, имела бы какие-либо перспективы. Кроме того, власти Российской Федерации не продемонстрировали, что указанное ими средство правовой защиты могло бы улучшить положение заявителя, а именно повлечь освобождение Магомеда Умарова, установление и наказание виновных.

78. Насколько предварительное возражение властей Российской Федерации касается того факта, что расследование на уровне страны до сих пор продолжается, Европейский Суд отмечает, что заявитель жаловался в правоохранительные органы сразу после задержания Магомеда Умарова, и что было возбуждено уголовное дело. Заявитель и власти Российской Федерации не пришли к соглашению по поводу эффективности этого расследования. Европейский Суд полагает, что этот аспект предварительного возражения властей Российской Федерации затрагивает вопросы, тесно связанные с существом жалоб заявителя. Таким образом, он находит, что эти вопросы целесообразно исследовать при рассмотрении жалобы с точки зрения материально-правового аспекта положений Конвенции (см. §§ 109-110 настоящего Постановления).

II. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

79. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 2 Конвенции, что его сын исчез будучи похищенным российскими служащими, и что национальные власти уклонились от проведения эффективного расследования этого происшествия. Статья 2 Конвенции предусматривает:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

с) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Предполагаемое нарушение права на жизнь Магомеда Умарова

1. Доводы сторон

80. Заявитель поддержал свою жалобу и утверждал, что его сын был задержан государственными служащими и должен считаться погибшим в отсутствие достоверных сведений о нем в течение нескольких лет.

81. Власти Российской Федерации утверждали, что при расследовании не добыто доказательств того, что данное лицо погибло или что представители федеральных силовых структур причастны к его похищению или предполагаемому убийству.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

82. В делах, в которых имеются противоречивые сведения о событиях, Европейский Суд при установлении фактов неизбежно сталкивается с теми же трудностями, которые испытывает любой суд первой инстанции. Если, как в настоящем деле, информация, способная подтвердить или опровергнуть утверждения заявителя, находится в исключительном распоряжении государства-ответчика, любое уклонение властей Российской Федерации от сотрудничества без удовлетворительных объяснений, может позволить сделать вывод об обоснованности этих утверждений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Таниш и другие против Турции" (Tanis and Others v. Turkey), жалоба N 65899/01, § 160, ECHR 2005-VIII).

83. Европейский Суд отмечает, что в его прецедентной практике выработан ряд общих принципов, относящихся к установлению фактов, относительно которых стороны не пришли к согласию. Что касается оспариваемых фактов, Европейский Суд напоминает свою практику, подтверждающую стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" при оценке доказательств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avsar v. Turkey), жалоба N 25657/94, § 282, ECHR 2001-VII). Такое доказывание может вытекать из совокупности достаточно прочных, ясных и согласующихся выводов или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. В этом контексте при получении доказательств должно приниматься во внимание поведение сторон (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Таниш и другие против Турции", § 160).

84. Европейский Суд сознает субсидиарный характер своих функций и учитывает необходимость проявлять осторожность при принятии на себя роли суда первой инстанции, устанавливающего факты, когда это не представляется неизбежным с учетом обстоятельств конкретного дела (см. Решение Европейского Суда от 4 апреля 2000 г. по делу "Маккерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom), жалоба N 28883/95). Тем не менее, когда заявитель ссылается на статьи 2 и 3 Конвенции, Европейский Суд обязан осуществлять особенно тщательную проверку (см., с соответствующими изменениями, Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A, N 336, § 32; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции", § 283), даже если определенные национальные разбирательства и расследования уже имели место.

85. Если рассматриваемые события относятся полностью или в значительной части к исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, которые находятся под их контролем в местах содержания под стражей, возникают обоснованные фактические презумпции. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью представить достаточное и убедительное объяснение (см. Постановление Европейского Суда от 27 августа 1992 г. по делу "Томази против Франции" (Tomasi v. France), Series A, N 241-A, pp. 40-41, §§ 108-111; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии", § 34; и Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 87, ECHR 1999-V).

86. Эти принципы применимы также в делах, в которых, хотя не доказано, что лицо было заключено под стражу властями, можно установить, что оно находилось под их контролем, и с тех пор безвестно отсутствует. При таких обстоятельствах на власти Российской Федерации возлагается бремя представления убедительного объяснения того, что случилось в указанном месте, и подтверждения того, что указанное лицо не было заключено под стражу властями, но покинуло указанное место и не было впоследствии лишено свободы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Таниш и другие против Турции", § 160).

(b) Установление фактов

87. Заявитель утверждал, что 27 мая 2000 г. его сын, Магомед Умаров, был задержан российскими военнослужащими, после чего исчез. Он указывал Европейскому Суду на то, что выводы об обоснованности его утверждений могут быть сделаны в связи с уклонением властей Российской Федерации от представления запрошенных у них документов. Заявитель ссылался на показания нескольких свидетелей, в том числе жены, дочери и соседей, которые присутствовали при задержании, и некоторых лиц, содержавшихся совместно с его сыном, но впоследствии освобожденных. Свидетели представили связную версию событий и подтверждали, что Магомед Умаров был задержан военнослужащими, привлеченными к участию в операции.

88. Власти Российской Федерации не отрицали, что Магомед Умаров был похищен неизвестными вооруженными людьми в ту же дату. Однако они ссылались на отсутствие выводов продолжающегося расследования и отрицали, что государство несет ответственность за исчезновение сына заявителя.

89. Европейский Суд принимает к сведению, что, несмотря на его неоднократные требования, власти Российской Федерации отказались представить копии всех материалов дела, возбужденного по факту исчезновения Магомеда Умарова. Власти Российской Федерации ссылались на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса. Европейский Суд отмечает, что ранее он признавал такое объяснение недостаточным для оправдания удержания ключевых сведений, предоставления которых требовал Европейский Суд (см. Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02, § 123, ECHR 2006-...* (*Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.)).

90. С учетом вышеизложенного и имея в виду упоминавшееся выше принципы, Европейский Суд находит, что вправе сделать выводы из поведения властей Российской Федерации в этом отношении. Он полагает, что заявитель представил связную и убедительную картину похищения его сына 27 мая 2000 г. Он сам был свидетелем событий и ссылался на показания других свидетелей, полученные самим заявителем и следствием, включая его дочь, жену и соседей, которые подтверждали участие в похищении военных или представителей органов безопасности. Заявитель и другие свидетели утверждали, что нападавшие действовали как при зачистке - они проверили документы жителей и говорили по-русски без акцента. Кроме того, заявитель и его жена опознали одного из участников похищения в Старопромысловском ВОВД. Заявитель указывал также, что в ту же дату были задержаны несколько других жителей. Некоторые из них были позднее освобождены и заявили, что содержались совместно с Магомедом Умаровым в яме в Ханкале, и когда его забрали оттуда, они слышали голос, который произнес: "Отправьте их на Ханкалинский пост!". В своих жалобах заявитель последовательно указывал властям, что его сын был задержан неизвестными военнослужащими, и просил следствие проверить эту версию.

91. Европейский Суд отмечает, что тот факт, что большая группа вооруженных людей в форме с военной техникой могла свободно преодолевать военные блокпосты, заниматься проверкой документов и задерживать отдельных лиц в их домах на городской территории, веско подкрепляет версию заявителя о том, что это были государственные служащие* (*Буквально - государственные военнослужащие (прим. переводчика).). Он также отмечает, что в течение восьми лет расследование на уровне страны не дало ощутимых результатов.

92. Европейский Суд отмечает, что если заявителем представлены убедительные доказательства и Европейский Суд лишен возможности прийти к заключению о фактах из-за отсутствия документов, именно власти Российской Федерации должны окончательно обосновать, почему указанные документы не могут быть приняты в подкрепление утверждений заявителя, или представить удовлетворительное и убедительное объяснение того, как разворачивались указанные события. Таким образом, бремя доказывания переходит к властям Российской Федерации, и если они не обеспечат его, возникают вопросы в контексте статьи 2 и/или статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 31 мая 2005 г. по делу "Тоджу против Турции" (Togcu v. Turkey), жалоба N 27601/95, § 95; и Постановление Европейского Суда по делу "Аккум и другие против Турции" (Akkum and Others v. Turkey), жалоба N 21894/93, § 211, ECHR 2005-II).

93. Принимая во внимание вышеупомянутые элементы, Европейский Суд полагает, что заявителем представлены убедительные доказательства того, что его сын был задержан государственными служащими. Заявление властей Российской Федерации о том, что при расследовании не удалось добыть доказательств причастности к похищению специальных подразделений, является недостаточным для исполнения вышеуказанной обязанности доказывания. Учитывая уклонение властей Российской Федерации от представления документов, находящихся в их исключительном владении, или иного убедительного объяснения указанных событий, Европейский Суд заключает, что Магомед Умаров был задержан 27 мая 2000 г. в своем доме в г. Грозном государственными служащими во время не признаваемой властями специальной операции.

94. Европейский Суд также отмечает, что достоверные сведения о сыне заявителя отсутствуют с 27 мая 2000 г. Его имя не значится в документах официальных мест лишения свободы. Наконец, власти Российской Федерации не представили каких-либо объяснений тому, что случилось с ним после похищения.

95. С учетом ранее рассмотренных Европейским Судом дел, затрагивающих похищения людей в Чечне (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации"; Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" (Luluyev and Others v. Russia), жалоба N 69480/01, ECHR 2006-... (извлечения)* (*Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.)), Европейский Суд полагает, что в условиях конфликта в Чеченской Республике задержание лица неустановленными лицами без последующего признания факта задержания может считаться угрожающим жизни. Отсутствие Магомеда Умарова или каких-либо сведений о нем в течение восьми лет подкрепляет это предположение. Кроме того, власти Российской Федерации не смогли представить какое-либо объяснение исчезновению Магомеда Умарова, а официальное расследование его похищения, продолжавшееся восемь лет, не представило ощутимых результатов.

96. Соответственно, Европейский Суд находит, что имеющиеся доказательства позволяют ему установить с требуемым стандартом доказывания, что 27 мая 2000 г. Магомед Умаров был задержан государственными служащими, и что он должен считаться мертвым после его непризнанного задержания.

(c) Соблюдение государством статьи 2 Конвенции

97. Статья 2 Конвенции, гарантирующая право на жизнь и раскрывающая обстоятельства, при которых лишение жизни может быть оправданным, относится к числу наиболее фундаментальных положений Конвенции, не допускающих каких бы то ни было отступлений. С учетом значения защиты, предусмотренной статьей 2 Конвенции, Европейский Суд обязан подвергать лишение жизни наиболее тщательной проверке, принимая во внимание не только действия государственных служащих, но и все сопутствующие обстоятельства (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 27 сентября 1995 г. по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom), Series A, N 324, pp. 45-46, §§ 146-147; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции", § 391).

98. Европейский Суд указывал выше, что сын заявителя должен считаться погибшим после его непризнанного задержания государственными служащими. В отсутствие какого-либо оправдания применению летальной силы представителями государства следует установить, что ответственность за его предполагаемую гибель возлагается на государство-ответчика.

99. Соответственно, Европейский Суд находит, что по делу было допущено нарушение статьи 2 Конвенции в отношении Магомеда Умарова.

B. Предполагаемая неадекватность расследования похищения

1. Доводы сторон

100. Заявитель также утверждал, что расследование не отвечало требованиям законодательства страны и конвенционным стандартам. Он указывал, что хотя он немедленно уведомил власти об исчезновении Магомеда Умарова, не были приняты неотложные меры для установления его места нахождения или личности задержавших его, и расследование было начато только 30 мая 2000 г., то есть три дня спустя. Расследование продолжается до сих пор, но не принесло каких-либо значимых результатов, так как постоянно приостанавливалось и возобновлялось. Кроме того, следственные органы не совершили ряд существенных действий, а именно не проверили показаний свидетелей, которые содержались в одной яме с сыном заявителя, не осмотрели территорию военной базы в Ханкале и не допросили местных начальствующих лиц, не уведомили заявителя о неопознанных телах в помещении железнодорожной станции и не пригласили его осмотреть их. Заявитель также указывал, что место происшествия в его доме не подвергалось осмотру в течение нескольких лет. Власти также не уведомляли заявителей о результатах следствия или о произведенных следственных действиях. Напротив, заявителя фактически побуждали к самостоятельному проведению расследования и информированию властей о его результатах, например, в отношении военного автомобиля "Урал", в котором его сын был увезен 27 мая 2000 г. Многочисленные жалобы и запросы заявителя направлялись в органы прокуратуры без рассмотрения по существу.

101. Власти Российской Федерации утверждали, что расследование исчезновения сына заявителя отвечало конвенционному требованию эффективности, поскольку все предусмотренные национальным законодательством меры для установления похитителей были приняты. Они также указывали, что показания заявителя следственным органам были непоследовательными или неполными. В частности, он никогда не упоминал автомобиль УАЗ с номером 469 и тот факт, что вооруженные люди возвращались за паспортом и студенческим билетом его сына, а также не указал достаточно ясно, в каком месте на автомобиле "Урал" располагалась надпись "маэстро".

2. Мнение Европейского Суда

102. Европейский Суд напоминает, что обязательство защиты права на жизнь, предусмотренного статьей 2 Конвенции, во взаимосвязи с установленной статьей 1 Конвенции общей обязанностью государств "обеспечивать каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в... Конвенции" косвенно предполагает наличие некой формы эффективного официального расследования в случае гибели в результате применения силы (см., с соответствующими изменениями, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства", p. 49, § 161; и Постановление Европейского Суда от 19 февраля 1998 г. по делу "Кая против Турции" (Kaya v. Turkey), Reports 1998-I, p. 324, § 86). Такое расследование должно быть независимым, доступным для семьи потерпевшего, осуществляться с разумной гибкостью и быстротой, должно быть эффективным, то есть обеспечивать определение того, было ли применение силы в таких случаях оправданным и законным, и допускать достаточный элемент публичного контроля расследования или его результатов (см. Постановление Европейского Суда от 4 мая 2001 г. по делу "Хью Джордан против Соединенного Королевства" (Hugh Jordan v. United Kingdom), жалоба N 24746/94, §§ 105-109; и Решение Европейского Суда от 8 января 2002 г. по делу "Дуглас-Уильямс против Соединенного Королевства" (Douglas-Williams v. United Kingdom), жалоба N 56413/00).

103. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что власти были незамедлительно уведомлены заявителем о преступлении. Уголовное дело было возбуждено 30 мая 2000 г., через три дня после задержания. В ту же дату заявитель был признан потерпевшим и допрошен. Однако представляется, что существенные действия были совершены с опозданием и только после того, как жалоба была коммуницирована государству-ответчику, а некоторые не были совершены вообще.

104. В частности, Европейский Суд отмечает, что один из братьев M., утверждавший, что сидел в одной яме с заявителем* (*Вероятно, следует читать "с сыном заявителя" (прим. переводчика).), был впервые допрошен спустя почти год после этих событий, тогда как его брат, по-видимому, вообще не был допрошен. Аналогичным образом военный комендант Старопромысловского района был допрошен более чем через год после похищения Магомеда Умарова. Он утверждал, что не имеет сведений об указанных событиях, так как его учреждение заменило временную военную комендатуру 22 июня 2000 г. Однако Европейскому Суду не было представлено объяснений относительно того, что препятствовало допросу должностных лиц временной комендатуры, когда она еще действовала. Кроме того, следственные органы допросили жену и соседей заявителя по поводу обстоятельств задержания Магомеда Умарова через год и пять лет, соответственно, после этого события. Европейский Суд находит особенно ужасным, что осмотр места происшествия состоялся через четыре года и пять лет после задержания, когда это действие было явно бессмысленным.

105. Очевидно, что эти меры, если от них ожидали значимых результатов, следовало принять немедленно после того, как о преступлении были уведомлены власти, и сразу после начала расследования. Такие задержки, которым в настоящем деле нет объяснений, не только демонстрируют неспособность властей действовать по собственной инициативе, но также представляют собой нарушение обязанности проявлять особую тщательность и расторопность при расследовании столь серьезных преступлений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 86, ECHR 2002-II).

106. Ряд существенных мер не был принят. Больше всего обращает на себя внимание то обстоятельство, что, по-видимому, следственные органы не пытались выяснить, проводились ли в Грозном в указанную дату какие-либо специальные операции. Кроме того, представляется, что следствие не пыталось установить, содержался ли Магомед Умаров в Ханкале. В частности, территория военной базы не была осмотрена, а ее командование не опрашивалось.

107. Европейский Суд также отмечает, что хотя заявитель был признан потерпевшим, его не уведомляли о существенных результатах расследования, за исключением нескольких постановлений о приостановлении и возобновлении следствия. Соответственно, следствие не обеспечило требуемый уровень общественного контроля или защиту интересов ближайших родственников при разбирательстве.

108. Наконец, Европейский Суд отметил, что расследование приостанавливалось и возобновлялось 18 раз, в ряде случаев надзирающие прокуроры отмечали недостатки расследования и требовали их устранить, однако представляется, что их указания не были выполнены.

109. Что касается отложенного до рассмотрения существа жалобы аспекта предварительного возражения властей Российской Федерации, связанного с продолжением расследования на уровне страны, Европейский Суд отмечает, что непринятие властями необходимых и неотложных следственных действий повредило эффективности расследования на его раннем этапе. Соответственно, Европейский Суд находит, что средство правовой защиты, на которое указывали власти Российской Федерации, не было эффективно при данных обстоятельствах, и отклоняет их предварительное возражение.

110. С учетом вышеизложенного Европейский Суд полагает, что власти не провели эффективное расследование уголовного дела об обстоятельствах, сопровождавших исчезновение Магомеда Умарова, в нарушение процессуального аспекта статьи 2 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение требований статьи 2 Конвенции также в этой части.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

111. Заявитель также ссылался на статью 3 Конвенции, утверждая, что он и его сын были избиты военнослужащими, и что эффективное расследование в этой связи не проводилось. Он утверждал, что после задержания его сын также подвергся жестокому обращению. Заявитель также утверждал, что вследствие исчезновения его сына и уклонения государства от надлежащего расследования этого события он претерпел нравственные страдания в нарушение статьи 3 Конвенции. Статья 3 Конвенции предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

112. Заявитель утверждал, что имеются достаточные основания полагать, что его сын подвергся жестокому обращению во время и после его задержания. Он также поддержал свою жалобу на то, что сам он претерпел побои от военнослужащих и нравственные страдания вследствие исчезновения его сына.

113. Власти Российской Федерации не согласились с этими утверждениями и указывали, что расследованием не установлено, что заявитель подвергся бесчеловечному или унижающему достоинство обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции.

A. Предполагаемое жестокое обращение с сыном заявителя

114. В связи с жалобами заявителя на предполагаемое жестокое обращение с его сыном в момент задержания Европейский Суд напоминает, что утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами. При оценке этих доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" при оценке доказательств, но учитывает, что такое доказывание может вытекать из совокупности достаточно прочных, ясных и согласующихся выводов или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства"* (*Постановление от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) в тексте данного Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).), pp. 64-65, § 161 - последняя часть).

115. Европейский Суд считает установленным, что Магомед Умаров был задержан 27 мая 2000 г. представителями государства. Он также находит, что с учетом всех известных обстоятельств это лицо может считаться погибшим, и ответственность за его гибель несут государственные органы (см. § 96 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд отмечает, что утверждение заявителя о том, что его сын подвергался побоям в процессе задержания, подкрепляется исключительно собственными показаниями заявителя. Кроме того, точные обстоятельства смерти Магомеда Умарова и применение к нему жестокого обращения при содержании под стражей не были установлены.

116. Поскольку представленная информация не позволяет Европейскому Суду установить вне всякого разумного сомнения, что сын заявителя подвергся жестокому обращению, Европейский Суд не может заключить, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в этой части.

B. Нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителя

1. Предполагаемое избиение военнослужащими

(a) Соблюдение статьи 3 Конвенции

117. В части утверждений заявителя о том, что он был избит военнослужащими 27 мая 2000 г., Европейский Суд отмечает, что эти утверждения подкрепляются заявлениями его жены и дочери, которые присутствовали при таких противоправных действиях, а также медицинской справкой от 27 мая 2000 г., в которой отмечались синяки на лице, груди и ногах, а также два сломанных ребра.

118. Он также отмечает утверждение властей Российской Федерации о том, что расследование на уровне страны не установило, что заявитель подвергся бесчеловечному или унижающему достоинство обращению. Европейский Суд, однако, подчеркивает, что, несмотря на его неоднократные запросы, власти Российской Федерации отказались представить копию уголовного дела, не указав достаточных оснований для отказа (см. § 89 настоящего Постановления), и находит, что он может сделать выводы из поведения властей Российской Федерации в этом отношении.

119. Европейский Суд напоминает, что для того, чтобы попасть в сферу действия статьи 3 Конвенции, жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня является относительной: она зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия и в некоторых случаях пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г. по делу "Текин против Турции" (Tekin v. Turkey), Reports 1998-IV, § 52).

120. Европейский Суд счел установленным, что сын заявителя был задержан 27 мая 2000 г. представителями государства. Представленные доказательства подтверждают, что во время задержания его сына заявитель претерпел побои, и ему были причинены повреждения, зафиксированные в медицинской справке, выданной в ту же дату. Европейский Суд полагает, что такое обращение достигло порога "бесчеловечного и унижающего достоинство".

121. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителя в связи с жестоким обращением со стороны военнослужащих.

(b) Эффективность расследования

122. Европейский Суд отмечает, что заявитель подал в следственные органы жалобу на жестокое обращение со стороны военнослужащих при задержании его сына. 20 июня 2000 г. при расследовании он прошел судебно-медицинскую экспертизу, которая выявила царапины и синяки на его лице, груди и левой ноге. Однако в течение восьми лет расследование на уровне страны не дало ощутимых результатов.

123. По причинам, изложенным в §§ 101-109 настоящего Постановления, в части процессуального обязательства, вытекающего из статьи 2 Конвенции, Европейский Суд заключает, что власти Российской Федерации не смогли провести эффективное расследование жестокого обращения с заявителем.

124. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции также и в этом отношении.

2. Нравственные страдания

125. Европейский Суд отмечает, что вопрос о том, является ли член семьи "исчезнувшего лица" жертвой обращения, нарушающего статью 3 Конвенции, зависит от наличия особых факторов, придающих страданиям заявителя особый аспект и характер, отличные от эмоционального расстройства, которые можно считать неизбежно присущим родственникам жертвы серьезного нарушения прав человека. Имеют значение такие элементы, как степень родственной связи, конкретные обстоятельства семейных отношений, степень участия члена семьи в случившемся, участие члена семьи в попытках получить информацию об исчезнувшем лице и то, как реагировали власти на запрос сведений об исчезнувшем лице. Кроме того, Европейский Суд подчеркивает, что суть подобных нарушений заключается не только в самом факте "исчезновения" члена семьи, но прежде всего в том, какова реакция и позиция властей в момент, когда данная ситуация доводится до их сведения. Именно в силу последнего обстоятельства родственник может утверждать, что сам является жертвой поведения властей (см. Постановление Европейского Суда от 18 июня 2002 г. по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey), жалоба N 25656/94, § 358; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации", § 164).

126. В настоящем деле Европейский Суд принимает во внимание, что заявитель является отцом исчезнувшего лица. Он был свидетелем задержания сына, в процессе которого заявитель претерпел побои и травмы. В течение более чем восьми лет он не имел никаких сведений о сыне. В этот период заявитель обращался в различные органы власти, наводя справки о нем в письменной форме и на личном приеме. Несмотря на эти запросы, заявитель не получил удовлетворительных объяснений или информации о своем сыне после его задержания. Ответы, полученные заявителем, отрицали, что государство несет ответственность за задержание, или просто информировали о том, что расследование продолжается. Выводы Европейского Суда относительно процессуального аспекта статьи 2 Конвенции имеют прямое отношение к данному вопросу.

127. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что вследствие исчезновения его сына и невозможности получения сведений о его судьбе заявитель претерпел и продолжает претерпевать страдания и тоску. Отношение властей к его жалобам должно рассматриваться как бесчеловечное обращение, не совместимое со статьей 3 Конвенции.

128. Соответственно, Европейский Суд заключает, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителя в связи с его нравственными страданиями.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

129. Заявитель также утверждал, что Магомед Умаров был задержан в нарушение гарантий статьи 5 Конвенции, которая в соответствующих частях предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом: ...

с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения; ...

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

130. Заявитель утверждал, что задержание его сына не удовлетворяло ни одному из условий, предусмотренных статьей 5 Конвенции, противоречило национальному законодательству, не соответствовало порядку, установленному законом, и не было официально оформлено.

131. По мнению властей Российской Федерации, следователями не добыто доказательств, подтверждающих, что Магомед Умаров был задержан в нарушение гарантий, предусмотренных статьей 5 Конвенции. Он не числился среди лиц, содержавшихся в изоляторах, и отсутствуют сведения о том, что решение о его заключении под стражу когда-либо принималось.

132. Европейский Суд ранее отмечал фундаментальное значение гарантий, установленных статьей 5 Конвенции, для обеспечения в демократическом обществе прав на свободу от произвольного заключения. Он также указывал, что непризнанное заключение под стражу представляет собой полное отрицание этих гарантий и означает весьма серьезное нарушение статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 февраля 2001 г. по делу "Чичек против Турции" (Cicek v. Turkey), жалоба N 25704/94, § 164; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации", § 122).

133. Европейский Суд счел установленным, что Магомед Умаров был задержан государственными служащими 27 мая 2000 г., и с тех пор его никто не видел. Его заключение под стражу не было признано, не зарегистрировано в каких-либо документах мест лишения свободы, и отсутствуют официальные данные о его последующем месте нахождения или судьбе. Согласно практике Европейского Суда этот факт сам по себе составляет серьезнейшее упущение, поскольку он позволяет ответственным за лишение свободы скрыть свою причастность к преступлению, скрыть следы и избежать обязанности отчитаться за судьбу задержанного. Кроме того, отсутствие документов о задержании, в которых указываются дата, время и место задержания, имя задержанного, а также основания его задержания и имя лица, которое его произвело, должно рассматриваться как не совместимое с самой целью статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", § 371).

134. Европейский Суд также считает, что власти могли проявить больше внимания к необходимости проведения тщательного и безотлагательного расследования жалоб заявителя на то, что его сын задержан и уведен при угрожающих жизни обстоятельствах. Однако выводы Европейского Суда, сделанные в контексте статьи 2 Конвенции, в частности, относительно ведения расследования, не оставляют сомнения в том, что власти не приняли своевременных и эффективных мер для того, чтобы гарантировать его от риска исчезновения.

135. Соответственно, Европейский Суд находит, что Магомед Умаров подвергся непризнанному содержанию под стражей в отсутствие каких-либо гарантий, предусмотренных статьей 5 Конвенции. Это составляет особо серьезное нарушение права на свободу и безопасность, гарантированное статьей 5 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

136. Заявитель утверждал, что исчезновение его сына после задержания государственными органами причинили ему страдания, которые представляли собой нарушение его права на уважение семейной жизни, гарантированного статьей 8 Конвенции, которая предусматривает:

"1. Каждый имеет право на уважение его... семейной жизни...

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

137. Заявитель утверждал, что исчезновение его сына нарушило его право на уважение его личной и семейной жизни.

138. Власти Российской Федерации утверждали, что эта жалоба является необоснованной.

139. Европейский Суд находит, что эта жалоба затрагивает те же факты, рассмотренные с точки зрения статей 2 и 3 Конвенции и с учетом выводов, сделанных в связи с этими положениями, полагает, что обособленное ее рассмотрение не является обязательным.

VI. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

140. Заявитель жаловался, что был лишен эффективных средств правовой защиты в отношении вышеизложенных нарушений вопреки статье 13 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

141. Заявитель утверждал, что в его деле обычно доступные внутренние средства правовой защиты оказались неэффективными с учетом того, что расследование продолжалось несколько лет без каких-либо сдвигов, и что все его обращения к органам власти, включая жалобу в суд на бездействие следственных органов, оставались без ответа или на них поступали стандартные ответы.

142. Власти Российской Федерации возражали, что заявитель располагал эффективными средствами правовой защиты, как того требует статья 13 Конвенции, и что органы власти не препятствовали в их использовании.

143. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на уровне страны средства правовой защиты, направленного на обеспечение предусмотренных Конвенцией прав и свобод, в какой бы форме они ни были закреплены в национальном правопорядке. С учетом фундаментального значения права на защиту жизни статья 13 Конвенции требует в дополнение к выплате при необходимости компенсации тщательного и эффективного расследования, которое могло бы повлечь установление и наказание лиц, несущих ответственность за лишение жизни и обращение, противоречащее статье 3 Конвенции, включая эффективный доступ заявителя к процедуре расследования, ведущего к установлению и наказанию этих виновных лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria), жалоба N 38361/97, §§ 161-162, ECHR 2002-IV; и Постановление Европейского Суда от 24 мая 2005 г. по делу "Сюхейла Айдын против Турции" (Suheyla Aydin v. Turkey), жалоба N 25660/94, § 208). Европейский Суд напоминает также, что требования статьи 13 Конвенции шире, чем вытекающее из статьи 2 Конвенции обязательство государств-участников о проведении эффективного расследования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации"* (*Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia), жалобы NN 57942/00 и 57945/00 (опубликовано "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" NN 12/2005), в тексте данного Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).), § 183).

144. Отсюда следует, что, если, как при обстоятельствах настоящего дела, расследование уголовного дела о насильственной смерти являлось неэффективным, что ставило под сомнение эффективность любого другого средства правовой защиты, которое могло существовать, включая гражданско-правовые средства правовой защиты, указанные властями Российской Федерации, государство не исполнило своих обязательств, вытекающих из статьи 13 Конвенции.

145. Соответственно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции и со статьей 3 Конвенции в отношении жестокого обращения военнослужащих с заявителем.

146. Насколько жалоба в части статьи 13 Конвенции затрагивает существование внутреннего средства правовой защиты в отношении жалобы в части статьи 3 Конвенции о том, что Магомед Умаров подвергался жестокому обращению во время и после его задержания представителями государства, Европейский Суд отмечает, что жалоба в части статьи 3 Конвенции в данном аспекте была признана необоснованной в §§ 113-115 настоящего Постановления. Соответственно, у заявителя отсутствует "доказуемое утверждение" о нарушении материально-правового положения Конвенции, и, следовательно, статья 13 Конвенции не применима.

147. Что касается нарушения статьи 3 Конвенции, установленного в связи с нравственными страданиями заявителя, причиненными исчезновением его сына, невозможностью установления его судьбы и способом обращения властей с его жалобами, Европейский Суд отмечает, что им установлено нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции в отношении поведения властей, повлекшего страдания, которые претерпел заявитель. Европейский Суд полагает, что при данных обстоятельствах обособленный вопрос в части статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции не возникает.

148. Что касается ссылки заявителя на статью 5 Конвенции, Европейский Суд напоминает, что в соответствии с его устойчивой прецедентной практикой более конкретные гарантии пунктов 4 и 5 статьи 5 Конвенции, являясь специальным законом по отношению к статье 13 Конвенции, поглощают ее требования, и с учетом вышеизложенных выводов о нарушении статьи 5 Конвенции непризнанным задержанием Европейский Суд полагает, что при обстоятельствах настоящего дела обособленный вопрос в части статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции не возникает.

149. Что касается жалобы в части статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции, Европейский Суд отмечает, что в § 138 настоящего Постановления он установил, что обособленный вопрос в части этого положения не возникает. Соответственно, он находит, что обособленный вопрос в части статьи 13 Конвенции в этом отношении также не возникает.

VII. Соблюдение статьи 34 и подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции

150. Заявитель утверждал, что уклонение властей Российской Федерации от представления документов, запрошенных Европейским Судом на стадии коммуницирования жалобы, свидетельствует о несоблюдении их обязательств, предусмотренных статьей 34 и подпунктом "a" пункта 1 статьи 38 Конвенции. В соответствующих частях эти статьи устанавливают:

Статья 34 Конвенции

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

Статья 38 Конвенции

"1. Если Суд объявляет жалобу приемлемой, он:

а) продолжает рассмотрение дела с участием представителей заинтересованных сторон и, если это необходимо, осуществляет исследование обстоятельств дела, для эффективного проведения которого заинтересованные Государства создают все необходимые условия...".

151. Заявитель обращал внимание Европейского Суда на то, что отказ властей Российской Федерации представить копии всех материалов уголовного дела в ответ на требования Европейского Суда не совместим с их обязательством, предусмотренным статьей 38 Конвенции. По его мнению, таким отношением к требованию Европейского Суда о представлении документов власти Российской Федерации дополнительно пренебрегли своим обязательством, вытекающим из статьи 34 Конвенции.

152. Власти Российской Федерации указывали, что представление всех материалов уголовного дела противоречило бы статье 161 Уголовно-процессуального кодекса. Они также подчеркивали, что было сделано предложение об ознакомлении делегации Европейского Суда с материалами дела по месту проведения предварительного расследования. Власти Российской Федерации также утверждали, что права заявителя, вытекающие из статьи 34 Конвенции, нарушены не были, поскольку его жалоба была принята к рассмотрению Европейским Судом. Что касается соответствующего национального разбирательства, он мог получить доступ к тем материалам следствия, которые могли быть предъявлены ему на данной стадии, а после завершения расследования - ко всем материалам уголовного дела.

153. Европейский Суд напоминает, что разбирательство определенных категорий жалоб не во всех случаях требует безусловного применения принципа доказывания каждой стороной тех обстоятельств, на которые она ссылается, поэтому для эффективного функционирования системы индивидуальных жалоб, учрежденной статьей, крайне важно, чтобы государства создавали все необходимые условия для надлежащего и эффективного рассмотрения жалоб.

154. Это обязательство требует от Высоких Договаривающихся Сторон создавать Европейскому Суду все необходимые условия как для исследования обстоятельств дела, так и для исполнения общих обязанностей в отношении рассмотрения жалоб. Для разбирательств, относящихся к делам такого рода, в которых заявители обвиняют представителей государства в нарушении их конвенционных прав, характерно то, что в определенных случаях лишь государство-ответчик обладает информацией, способной подтвердить или опровергнуть эти утверждения. Уклонение государства-ответчика от представления такой информации, которой оно располагает, без удовлетворительного объяснения, может не только обусловить вывод об обоснованности утверждений заявителя, но также повлечь негативную оценку соблюдения государством-ответчиком его обязательства, вытекающего из подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции. Если разбирательство вызывает вопрос эффективности расследования, документы уголовного дела имеют первостепенное значение для установления фактов, и их отсутствие может повредить надлежащему рассмотрению жалобы Европейским Судом на стадии решения вопроса о приемлемости и рассмотрения жалобы по существу (см. Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, § 71, ECHR 1999-IV).

155. Европейский Суд принимает к сведению, что власти Российской Федерации отказались представить копии всех материалов дела, возбужденного по факту исчезновения сына заявителя, после того жалоба была им коммуницирована. Они ссылались на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса. Европейский Суд отмечает, что ранее он признавал такое объяснение недостаточным для оправдания удержания ключевых сведений, предоставления которых требовал Европейский Суд (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации", § 123).

156. Учитывая важность сотрудничества государства-ответчика в рамках конвенционного разбирательства и имея в виду сложности, возникающие при установлении фактов по делам такого характера, Европейский Суд находит, что властями Российской Федерации не соблюдено их обязательство, вытекающее из пункта 1 статьи 38 Конвенции, в связи с отказом представить копии документов, затребованных в отношении исчезновения Магомеда Умарова.

157. С учетом вышеизложенного вывода Европейский Суд полагает, что обособленный вопрос с точки зрения статьи 34 Конвенции не возникает.

VIII. Применение статьи 41 Конвенции

158. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

159. Заявитель утверждал, что ему причинен ущерб в связи с утратой дохода его сына после его задержания и последующего исчезновения. Заявитель требовал по этому основанию в общей сложности 32215 фунтов стерлингов 99 пенсов (приблизительно 39880 евро 58 центов).

160. Он утверждал, что Магомед Умаров занимал должность охранника на предприятии и имел годовой заработок, эквивалентный 2400 долларов США (приблизительно 1503 евро). Заявитель представил справку от работодателя Магомеда Умарова, подтверждавшую его заработок. Он указывал, что он и его жена зависели от сына в финансовом отношении и могли бы рассчитывать на его финансовую поддержку в размере 63497 долларов 67 центов (приблизительно 39792 евро). Его расчеты были основаны на актуарных Таблицах Огдена, изданных в 2004 году актуарным департаментом правительства Соединенного Королевства, которые используются для оценки вреда здоровью и ущерба, причиненного гибелью людей ("Таблицы Огдена").

161. Власти Российской Федерации охарактеризовали эти требования как необоснованные. Они, в частности, указывали, что заявитель не представил доказательств суммы заработка его сына или факта финансовой зависимости от него.

162. Европейский Суд отмечает необходимость ясной причинной связи между ущербом, на который ссылается заявитель, и нарушением Конвенции, а также возможность, в соответствующих случаях, установления компенсации за утрату дохода. Кроме того, согласно правилу 60 Регламента Суда заявитель должен представить требования в подробной разбивке по составным элементам с приложением соответствующих подтверждающих документов, в противном случае "Палата может отказать в удовлетворении требования полностью или частично". С учетом вышеизложенных выводов Европейский Суд находит, что имеется прямая причинная связь между нарушением статьи 2 Конвенции в отношении сына заявителя и утраты заявителем финансовой поддержки, которая могла быть ему предоставлена. Европейский Суд также отмечает, что заявитель представил справку, подтверждающую сумму заработка его сына. Европейский Суд, однако, не может принимать в расчет требование заявителя в отношении его жены, поскольку она не является заявителем по настоящему делу.

163. Рассмотрев требование заявителя, Европейский Суд присуждает заявителю 15000 евро в качестве компенсации материального ущерба, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Моральный вред

164. Заявитель требовал 100000 евро в качестве компенсации морального вреда в связи со страданиями, которые он претерпел вследствие утраты сына, безразличия, проявленного властями по отношению к нему, и непредоставления какой-либо информации о судьбе его сына.

165. Власти Российской Федерации нашли требуемую сумму завышенной.

166. Европейский Суд установил нарушение требований статей 2, 5 и 13 Конвенции в связи с непризнанным задержанием и исчезновением родственника заявителя. Сам заявитель признан жертвой нарушения статьи 3 Конвенции. Таким образом, Европейский Суд признает, что он претерпел моральный вред, который не может быть компенсирован только установлением нарушений Конвенции. Он присуждает заявителю 40000 евро, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

C. Требование заявителя о расследовании

167. Заявитель также требовал, ссылаясь на статью 41 Конвенции, чтобы "было проведено независимое расследование исчезновения его сына". В этой связи он ссылался на Постановление Большой Палаты по делу "Ассанидзе против Грузии" (Assanidze v. Georgia) (жалоба N 71503/01, §§ 202-203, ECHR 2004-II) и Постановление Большой Палаты по делу "Тахсин Аджар против Турции" (Tahsin Acar v. Turkey) ((предварительное возражение), жалоба N 26307/95, § 84, ECHR 2003-VI).

168. Европейский Суд напоминает, что в контексте исполнения постановлений в соответствии со статьей 46 Конвенции постановление, которым установлено нарушение, возлагает в связи с этим положением на государство-ответчика правовое обязательство прекратить нарушение и устранить его последствия таким образом, чтобы восстановить, насколько это возможно, положение, существовавшее до нарушения (restitutio in integrum)* (*Восстановление в первоначальном положении (прим. переводчика).). Однако его постановления в значительной степени имеют деклараторный характер, и в целом прежде всего заинтересованное государство должно избрать средства, которые будут использованы в рамках национальной правовой системы с целью исполнения правового обязательства, вытекающего из статьи 46 Конвенции, при условии, что такие средства совместимы с выводами, содержащимися в постановлении Европейского Суда (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Скоццари и Джунта против Италии" (Scozzari and Giunta v. Italy), жалобы NN 39221/98 и 41963/98, § 249, ECHR 2000-VIII; Постановление Большой Палаты по делу "Брумэреску против Румынии" (Brumarescu v. Romania) (вопрос о справедливой компенсации), жалоба N 28342/95, § 20, ECHR 2001-I; Постановление Европейского Суда от 1 апреля 1998 г. по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) (статья 50 Конвенции* (*Статья 50 первоначальной редакции Конвенции регулировала вопрос о справедливой компенсации (прим. переводчика).)), Reports 1998-II, pp. 723-724, § 47; и Постановление Европейского Суда от 13 июня 1979 г. по делу "Маркс против Бельгии" (Marckx v. Belgium), Series A, N 31, p. 25, § 58). Такая дискреция в отношении способа исполнения отражает свободу выбора, присущую вытекающей из Конвенции основополагающей обязанности государств-участников по обеспечению прав и свобод, гарантированных ею (статья 1 Конвенции) (см., с соответствующими изменениями, Постановление Европейского Суда от 31 октября 1995 г. по делу "Папамихалопулос и другие против Греции" (Papamichalopoulos and Others v. Greece) (статья 50 Конвенции), Series A, N 330-B, pp. 58-59, § 34).

169. По мнению Европейского Суда, настоящее дело отличается от дел, на которые ссылался заявитель. В частности, Постановлением по делу "Ассанидзе против Грузии" Европейский Суд обязал государство-ответчика обеспечить освобождение заявителя с целью прекращения нарушений пункта 1 статьи 5 Конвенции и пункта 1 статьи 6 Конвенции, тогда как в Постановлении по делу "Тахсин Аджар против Турции" эффективное расследование упоминалось в контексте рассмотрения Европейским Судом ходатайства государства-ответчика об исключении жалобы из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом, на основании его одностороннего заявления. Европейский Суд также отмечает сделанный ранее вывод о том, что в настоящем деле эффективность расследования уже подорвана на ранних стадиях уклонением национальных властей от производства существенных следственных действий (см. §§ 103-106 настоящего Постановления). Поэтому весьма сомнительно, что существовавшая до нарушения ситуация может быть восстановлена. При таких обстоятельствах, с учетом упоминавшихся выше принципов и довода властей Российской Федерации о том, что в настоящее время расследование продолжается, Европейский Суд находит наиболее целесообразным предоставить государству-ответчику выбор средств для использования в рамках национальной правовой системы с целью исполнения своей правовой обязанности, вытекающей из статьи 46 Конвенции.

D. Судебные расходы и издержки

170. Заявитель был представлен адвокатами неправительственной организации Европейский центр защиты прав человека/ПЦ "Мемориал". В общей сложности сумма судебных расходов и издержек на юридическое представительство заявителя оценивалась в 6075 евро и 1036 фунтов стерлингов 70 пенсов. Они представили следующую расшифровку расходов:

(a) 1800 евро за 72 часа работы в Чечне и Ингушетии по ставке 25 евро в час;

(b) 225 евро в счет транспортных расходов;

(c) 4050 евро за 74 часа подготовки правовых документов для Европейского Суда и национальных органов по ставке 50 евро в час, осуществлявшейся адвокатами в г. Москве;

(d) 450 фунтов стерлингов за 4 часа 30 минут правовой работы правовой работы адвоката, находящегося в Соединенном Королевстве по ставке 100 фунтов стерлингов в час;

(e) 426 фунтов стерлингов 70 пенсов за перевод, что подтверждается счетами; и

(f) 160 фунтов стерлингов в счет административных расходов.

171. Власти Российской Федерации не оспаривали подробностей расчета, представленного заявителем, но отмечали, что он не приложил документов, подтверждающих, что он в действительности выплатил требуемые суммы. Они также указывали, что согласно учредительным документам неправительственной организации Европейский центр защиты прав человека/ПЦ "Мемориал" они не вправе оказывать услуги на коммерческой основе.

172. Европейский Суд напоминает, что расходы и издержки могут быть возмещены в порядке применения статьи 41 Конвенции только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру (см. Постановление Большой Палаты по делу "Ятридис против Греции" (Iatridis v. Greece) (справедливая компенсация), жалоба N 31107/96, § 54, ECHR 2000-XI).

173. Европейский Суд отмечает, что заявитель представил счета от переводчиков на общую сумму 426 фунтов стерлингов 70 пенсов (приблизительно 528 евро). Он отмечает, что заявитель не представил документов, подтверждающих его требование в части административных расходов, а также счетов, подтверждающих требуемые суммы в части адвокатских гонораров. Однако Европейский Суд отмечает, что в феврале 2002 г. заявитель выдал доверенность адвокатам неправительственной организации Европейский центр защиты прав человека/ПЦ "Мемориал" для представления его интересов в разбирательстве в Европейском Суде, и эти адвокаты выступали в качестве представителей заявителя на всем протяжении разбирательства. Кроме того, заявитель приложил расчеты адвокатских гонораров, составленные его представителями. С учетом подробной информации Европейский Суд полагает, что она отражает расходы, действительно понесенные представителями заявителя.

174. Кроме того, следует установить, были ли расходы и издержки, понесенные в связи с юридическим представительством, необходимыми и разумными. Европейский Суд отмечает, что данное дело было довольно сложным и требовало значительной исследовательской и подготовительной работы.

175. С учетом подробных требований, представленных заявителем, Европейский Суд присуждает ему сумму в 7 200 евро, а также любой налог на добавленную стоимость, подлежащий начислению заявителю на указанную выше сумму, с тем чтобы чистая сумма была выплачена на банковский счет представителей в Соединенном Королевстве по указанию заявителя.

E. Процентная ставка при просрочке платежей

176. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) отклонил предварительное возражение властей Российской Федерации;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении Магомеда Умарова;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в части уклонения от проведения эффективного расследования обстоятельств исчезновения Магомеда Умарова;

4) постановил, что требования статьи 3 Конвенции в отношении Магомеда Умарова нарушены не были;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителя в связи с жестоким обращением со стороны военнослужащих;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с уклонением от проведения эффективного расследования жестокого обращения с заявителем;

7) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителя в связи с его нравственными страданиями;

8) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в отношении Магомеда Умарова;

9) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции, что касается предполагаемого нарушения статьи 2 Конвенции и статьи 3 Конвенции в отношении заявителя в связи с жестоким обращением;

10) постановил, что обособленные вопросы в части статьи 13 Конвенции, что касается предполагаемых нарушений статьи 3 Конвенции в отношении заявителя и статей 5 и 8 Конвенции, не возникают;

11) постановил, что было допущено несоблюдение обязательства, вытекающего из подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции в связи с отказом властей Российской Федерации представить документы, запрошенные Европейским Судом;

12) постановил, что обособленный вопрос в части статьи 34 Конвенции не возникает;

13) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы:

(i) 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро), а также любой налог, подлежащий начислению, в качестве компенсации материального ущерба заявителя, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты;

(ii) 40 000 евро (сорок тысяч евро), а также любой налог, подлежащий начислению, в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты;

(iii) 7 200 евро (семь тысяч двести евро), а также любой налог, подлежащий начислению заявителю, в качестве компенсации судебных расходов и издержек, которые подлежат выплате на банковский счет представителей заявителя в Соединенном Королевстве;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

14) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 3 июля 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда