Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 1/2007

Бюллетень Европейского Суда по правам человека
Российское издание
N 1/2007

Редакционная: необходимые пояснения и краткие замечания

Госдума "поставила Россию в политически уязвимое положение" и ушла на каникулы

Буквально за два дня до зимних каникул Госдума отказалась ратифицировать Протокол N 14 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, уже подписанный Министерством иностранных дел России и внесенный на ратификацию Президентом страны. За ратификационный законопроект проголосовали лишь 27 депутатов при необходимом минимуме для положительного решения в 226 голосов.

Протокол N 14, вносящий изменения в контрольный механизм Конвенции, был подписан Россией в Страсбурге 4 мая 2006 года. Цель протокола - повысить эффективность работы Европейского Суда по правам человека в условиях резкого увеличения числа поступающих сюда жалоб в связи со вступлением в Совет Европы новых государств. К настоящему времени протокол ратифицирован всеми государствами - членами Совета Европы за исключением России.

Официальный представитель Президента страны, статс-секретарь - замминистра иностранных дел Григорий Карасин, представляя депутатам внесенный главой государства ратификационный проект, подчеркнул, что "без ратификации нашей страной этот документ не сможет вступить в силу". Он подчеркнул, что отказ от ратификации повлечет "нелегкие для престижа страны последствия и поставит Россию в политически уязвимое положение".

Тем не менее профильный комитет Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, по поручению которого с содокладом выступил Дмитрий Еремин, рекомендовал палате не ратифицировать протокол. По его словам, "некоторые нормы протокола не могут быть признаны приемлемыми для российской стороны". В частности, члены комитета не согласны с перечнем критериев неприемлемости жалобы. "Отсутствие значительного ущерба заявителя - критерий, который по существу предлагает не процессуальную, а материально-правовую оценку этой жалобы", - подчеркнул парламентарий. Кроме того, по мнению членов комитета, "необоснованным является увеличение срока полномочий судей".

Вице-спикер Сергей Бабурин (фракция "Родина - Народная воля - СЕПР"), голосовавший против ратификации протокола, предложил коллегам задуматься над необходимостью сокращения денежного взноса России в Совет Европы. "Протокол противоречит основным принципам правосудия, а наш большой денежный взнос используется для нападок на нашу же страну со стороны СЕ", - сказал С. Бабурин.

"Задержка в правосудии означает отказ в правосудии. Я очень разочарован, что после того, как Государственная Дума проголосовала против ратификации Протокола N14 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, откладываются важные и давно необходимые изменения в деятельности Европейского Суда по правам человека. Все остальные государства - члены Совета Европы уже ратифицировали этот протокол, направленный на модернизацию работы Суда, уменьшение объема нерассмотренных дел и сокращение сроков, необходимых для вынесения решений", - заявил Генеральный секретарь Совета Европы Терри Дэвис (сайт www.echr.ru).

А вот как прокомментировали решение Госдумы эксперты исследовательского центра "Демос" (сайт www.demos-center.ru).

Мария Воскобитова, директор программы содействия реформе уголовной юстиции представительства Американской ассоциации адвокатов: "Решение Госдумы блокирует начало работы протокола N 14. Соответственно, это - политический демарш. Я, не будучи политологом, не могу сказать на что он направлен, но то, что он тормозит прохождение жалоб в Европейском Суде - это однозначно. Поскольку Россия сейчас является страной, наиболее часто жалующейся в Европейский Суд, такое ощущение, что этим Российская Федерация старается дискредитировать значение Европейского Суда вообще и на национальном уровне принизить его роль.

В целом, Россия испытывает дискомфорт оттого, что за последние два года Европейский Суд рассмотрел большое количество жалоб от Российской Федерации и вынес решения, которые очень и очень неприятны РФ. Я думаю, что решение не ратифицировать протокол мотивировано именно этим. Но, с другой стороны, я не вижу позитивных последствий для России в том, что она этого не делает, скорее - отрицательные, потому что мы вследствие этого получим определенные жесткие решения в отношении России".

Лев Энтин, доктор юридический наук, профессор Института европейского права МГИМО: "Дума не совсем объективно оценила значение этого проекта, полагая, что он может якобы воспрепятствовать доступу граждан Российской Федерации или иных лиц, находящихся под юрисдикцией РФ, к Европейскому Суду по правам человека. При этом ссылаются обычно на то, что очень мало решений, вынесенных по существу (именно по существу, самих решений об отказах - тысячи) в отношении Российской Федерации.

Но дело заключается не в том, что Суд якобы по политическим мотивам отвергает жалобы российских граждан, а в том, что они составляются некомпетентно, и что особенно важно - не отвечают требованию, согласно которому подлежат защите только те права, которые гарантированы Конвенцией. А у нас тысячи жалоб идут на то, что пенсию не назначили, жилье не дали и т.п. Все это не входит в компетенцию Европейского Суда по правам человека. В тех случаях, когда жалоба обоснована, никакой суд ни по каким политическим мотивам воспрепятствовать их рассмотрению не может. Решение Думы, на мой взгляд, просто неграмотное".

Другие аргументы в пользу Протоколу N 14 приведены в недавнем докладе Группы Мудрецов в Комитет министров Совета Европы, который мы публикуем в этом номере Бюллетеня.

По жалобе о нарушении статьи 1 Конвенции

Вопрос об ответственности государств

По делу ставится вопрос о предполагаемой ответственности Армении за действия в Нагорном Карабахе и в прилегающих местностях. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Чирагов и другие против Армении
[Chiragov and Others v. Armenia] (N 13216/05)

[Решение о коммуницировании жалобы вынесено III Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.)

По жалобам о нарушениях статьи 2 Конвенции

Вопрос о соблюдении права человека на жизнь

По делу обжалуется то обстоятельство, что сотрудник полиции, преследуя подозреваемого, случайно застрелил его. По делу требования статьи 2 Конвенции нарушены не были.

Яшаролу против Турции
[Yasaroglu v. Turkey] (N 45900/99)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Когда в дом заявительницы пришли два человека в штатском и сказали, что они являются сотрудниками полиции, ее муж обратился в бегство. Он продолжал бежать, несмотря на устные предупреждения преследовавших его сотрудников полиции и произведенные ими предупредительные выстрелы в воздух. Через два километра погони они выбежали на поле. Один из полицейских оступился, его пистолет выстрелил, и пуля ранила мужа заявительницы, находившегося на расстоянии, приблизительно, 30 метров от стрелявшего. Сотрудники полиции незамедлительно доставили мужа заявительницы в больницу, где он скончался. Полицейскому, оружие которого выстрелило, было предъявлено обвинение в умышленном убийстве. До суда его заключили под стражу. Полицейский утверждал, что в тот момент, когда муж заявительницы был смертельно ранен, он, полицейский, споткнулся и упал на землю. Было начато полномасштабное расследование обстоятельств случившегося. Суд ассизов* (* Суд ассизов, по-английски Assize Court - так в тексте изложения постановления обозначен один из входящих в систему судов общей юрисдикции Турции Основных судов (аслие), действующих в центрах провинций и крупных городах. К этим судам относятся Основной суд по делам об особо тяжких преступлениях Основной суд по уголовным делам и Основной суд по гражданским и коммерческим делам (прим. перев.).) пришел к выводу о том, что версия, выдвинутая сотрудником полиции, неправдоподобна, и приговорил его более чем к шести годам лишения свободы за совершение непредумышленного убийства. Высший кассационный суд Турции* (* В Турции Высший кассационный суд (Яргытай) возглавляет систему судов общей юрисдикции и, по сути, является верховным судом страны (прим. перев.).) отменил приговор, в частности, ввиду отсутствия твердых доказательств, опровергающих версию полицейского. Дело было передано в суд ассизов, который пришел к выводу об отсутствии в действиях сотрудника полиции состава преступления на основании следующих соображений: заключение судебно-медицинских экспертов не исключало благоприятной для подсудимого вероятности того, что выстрел произошел в момент его падения на землю; в деле не было доказательств, противоречащих этой версии защиты; он находился при исполнении своих обязанностей. Высший кассационный суд Турции оставил это решение без изменений. Административный суд присудил выплатить заявительнице компенсацию материального ущерба и морального вреда.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 2 Конвенции. Европейский Суд не видит причины ставить под сомнение обстоятельства дела, как они были установлены турецкими судами. Бегство подозреваемого заставило сотрудников полиции немедленно реагировать на ситуацию и быстро изменить соответствующим образом свое поведение. Сотрудники полиции приказывали беглецу остановиться, а затем произвели несколько предупредительных выстрелов в воздух для того, чтобы заставить его это сделать. Лишь позже, когда сотрудник полиции споткнулся и упал, его оружие случайно выстрелило; при этом муж заявительницы был смертельно ранен. В деле не было доказательств, позволяющих "вне всякого разумного сомнения" предположить, что убийство было совершено умышленно или что смерть мужа заявительницы произошла в обстоятельствах, ставящих вопрос об ответственности государства. По делу не были нарушены требования материально-правовой составляющей статьи 2 Конвенции.

После смерти мужа заявительницы власти Турции в тот же день начали действовать. Они установили личность подозреваемого, возбудили в отношении него уголовное дело и заключили его под стражу, а также приняли все необходимые меры по сбору доказательств (вскрытие трупа, многочисленные экспертные заключения, включая заключения, разбирающие различные возможные объяснения произошедшего, осмотр места происшествия с целью установления обстоятельств дела, допрос очевидцев). Они провели судебное расследование по делу, удовлетворяющее требованиям статьи 2 Конвенции. У заявительницы была возможность принимать активное участие в рассмотрении дела судом ассизов в качестве третьей стороны, вплоть до того, что она могла комментировать экспертные заключения. По делу не были нарушены требования процессуальной составляющей статьи 2 Конвенции.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу требования статьи 2 Конвенции нарушены не были (вынесено единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции. Требования статьи 13 Конвенции, не ограничивающиеся обязательством государства провести расследование, предусмотренным статьей 2 Конвенции, были удовлетворены в данном деле благодаря установлению личности ответственного лица, разбирательству его дела в суде по уголовным делам и тому, что административный суд присудил семье погибшего компенсацию и материального, и морального ущерба. Жалоба признана явно необоснованной.

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств по защите права человека на жизнь

Дело касается смерти лица, который был болен СПИДом, в камере вытрезвителя в полицейском участке. По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции.

Таис против Франции
[Tais v. France] (N 39922/03)

Постановление от 1 июля 2006 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Сын заявителей на то время, когда произошли обжалуемые по делу события, достигший 33 лет, был болен СПИДом. Его нашли мертвым в камере полицейского участка, куда он был помещен несколькими часами ранее в состоянии сильного опьянения с кровоподтеками из-за различных происшествий, имевших место с момента ареста. С 12 часов ночи, когда сын заявителей поступил в полицейский участок, и до 5 часов утра в его камеру заглядывали каждые 15 минут, а затем каждые полчаса; в 7 часов 30 минут утра он был найден мертвым. За все это время ничего необычного в камере, в которой содержался сын заявителей, обнаружено не было. Родители погибшего подали заявление о возбуждении уголовного дела по факту непредумышленного убийства их сына, так как, когда он был ранен, никто не оказал ему помощи как лицу, находящемуся в опасности. Следственный судья пришел к выводу о том, что в свете заключений экспертов, показаний свидетелей и данных расследования точное происхождение травмы, ставшей причиной смерти, остается неизвестным. Скорее всего, она появилась в тот момент, когда погибший находился под стражей, и наиболее вероятное ее объяснение заключалось в том, что он упал, нарочно или нечаянно, с одной из лавок в камере. Судья посчитал, что лица, осуществлявшие охрану полицейского участка, не могли быть к этому причастны, и пришел к выводу об отсутствии в действиях сотрудников полиции состава преступления.

Апелляционный суд отметил, что события, имевшие отношение к смерти сына заявителей, произошли в полицейском участке, и распорядился заново допросить лиц, находившихся там в тот момент, когда, предположительно, наступила смерть задержанного. Сотрудники полиции заявили, что они не входили в камеру до тех пор, пока не было обнаружено тело. Апелляционный суд пришел к выводу о том, что наиболее вероятной причиной смерти сына заявителя явилось его неудачное падение на острый угол одной из цементных лавок. Сын заявителей, все еще находившийся в состоянии сильного опьянения, истощенный бессонной ночью, в течение которой он кричал на сотрудников полиции, в конце концов заснул. По мнению Апелляционного суда, он, должно быть, поскользнулся на экскрементах, которыми был измазан весь пол камеры с 4 часов утра, и упал на пол всей тяжестью своего тела из положения стоя. При этом не сработал рефлекс самозащиты, что часто случается с алкоголиками. Жалоба, поданная заявителями по вопросам права, была отклонена.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 2 Конвенции: вопрос о соблюдении государством своих материально-правовых обязательств применительно к утверждению об угрозе физическим насилием со стороны сотрудников полиции. Государство-ответчик не смогло представить правдоподобного объяснения несоответствия и даже противоречия между медицинским заключением, составленным перед тем, как задержанный был помещен в камеру, и заключением врачей, проводивших вскрытие трупа, а также указать причину найденных на теле кровоподтеков, хотя эти телесные повреждения могли быть нанесены лишь во время содержания под стражей. Государство-ответчик не представило убедительного объяснения смерти сына заявителей, произошедшей в то время, когда он находился под стражей.

Вопрос о предполагаемом отсутствии внимания к сыну заявителей и наблюдения за ним. Власти Франции обязаны были защищать жизнь сына заявителей, но с их стороны была допущена явная недобросовестность и небрежность.

С 1 часа ночи до 7 часов 30 минут утра ни один сотрудник полиции не входил в камеру, где приходил в себя сын заявителей, несмотря на то, что он всю ночь кричал, и это продолжалось практически до момента его смерти. Его крики объясняли угнетенным состоянием его психики и тем, что он находился в состоянии опьянения, и не воспринимали их как агонию или крики о помощи. Ему не уделили никакого внимания даже, несмотря на то, что с 4 часов утра из камеры стал доноситься в высшей степени неприятный запах. Возможно было принятие определенных мер к тому, чтобы спасти сына заявителей: по мнению второго эксперта, нанесенные ему телесные повреждения могли бы и не привести к его смерти, если бы их диагностировали вовремя и в иных обстоятельствах. Учитывая состояние здоровья сына заявителей в тот момент, когда он был доставлен в полицейский участок, и в течение долгого времени после этого, сотрудники полиции могли бы, по крайней мере, вызвать врача для того, чтобы проверить, нет ли каких-нибудь изменений в состоянии его здоровья. Промедление сотрудников полиции перед лицом его физического недомогания и душевного страдания, а также отсутствие эффективного полицейского и медицинского наблюдения явились нарушением обязательства государства защищать жизнь лица, заключенного под стражу.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований материально-правовой составляющей статьи 2 Конвенции (вынесено пятью голосами "за" и двумя голосами "против").

Вопрос о соблюдении государством своих процессуально-правовых обязательств. По завершении производства по делу, продолжавшегося десять лет, длительное расследование не привело к установлению фактической причины смерти, и неопределенность с течением времени только возросла. Второе экспертное заключение было составлено почти что через три года после событий, о которых идет речь, и следственный судья не встречался лично с сотрудниками полиции, пока с момента описанных событий не прошло четыре года. Не была подробно опрошена подруга задержанного, несмотря на то, что она присутствовала в полицейском участке в ту ночь и могла бы дать важнейшие показания о том, что она слышала, так как других свидетелей произошедшего, кроме нее и сотрудников полиции, не было. Повторная инсценировка событий, в проведении которой было отказано следственным судьей, могла бы помочь с большей определенностью установить происхождение телесных повреждений, которые привели к смерти сына заявителей.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований процессуальной составляющей статьи 2 Конвенции (вынесено единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителям некую сумму в качестве компенсации морального вреда, а также принял решение возместить им судебные издержки и расходы.

Вопрос о соблюдении права человека на жизнь

По делу обжалуется непроведение властями эффективного и оперативного расследования по факту смерти жены заявителя и нанесения серьезного ущерба здоровью его сына в результате родов, во время которых применялось кесарево сечение. По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции.

Быжиковский против Польши
[Byrzykowski v. Poland] (N 11562/05)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В июле 1999 года 27-летняя жена заявителя ждала ребенка, и ее положили в родильный дом. Поскольку роды задерживались, а ребенок, по некоторым признакам, страдал пороком сердца, на следующий день врачи решили провести роженице кесарево сечение. Жене заявителя сделали перидуральную анестезию, в результате чего она впала в кому. Все попытки реанимировать ее оказались безуспешными. Впоследствии ее перевели в отделение интенсивной терапии, где через 19 дней она скончалась. Их сын появился на свет с помощью кесарева сечения. У него были серьезные проблемы со здоровьем, главным образом неврологического характера. Он нуждался в постоянном наблюдении врачей.

По заявлению отца ребенка в этот же день было возбуждено полицейское расследование по факту смерти жены заявителя. Вскрытие трупа матери было проведено незамедлительно. В декабре 1999 года по подозрению в непредумышленном убийстве было возбуждено уголовное дело. Впоследствии производство по этому делу было приостановлено до представления заключения судебно-медицинских экспертов и возобновлено в октябре 2000 года. С тех пор расследование приостанавливалось и снова возобновлялось три раза на основании того, что собранные на момент его приостановления доказательства оказывались неполными и не позволяли установить соответствующие обстоятельства дела. Расследование по уголовному делу все еще продолжается.

В 1999 году заявитель также потребовал, чтобы по делу было возбуждено дисциплинарное производство. Это производство было приостановлено, возобновлено, а затем снова приостановлено в апреле 2005 года. Соответствующий суд по рассмотрению споров в области медицины пришел к выводу об истечении трехлетнего срока давности привлечения к дисциплинарной ответственности врача, лечившего жену заявителя, но заметил, что, поскольку расследование по уголовному делу все еще продолжается, этот срок может быть продлен. Дисциплинарное производство по делу пока что не завершено. В июле 2002 года заявитель подал к родильному дому иск о взыскании компенсации за причиненный ущерб. В апреле 2003 года рассмотрение этого иска было приостановлено до окончания дисциплинарного производства по делу. Последующие усилия заявителя по возобновлению производства по делу не увенчались успехом.

Вопросы права

Европейский Суд отмечает, что три вида производства по делу, касающемуся жалобы заявителя о нарушении статьи 2 Конвенции, были приостановлены на срок от четырех до почти что семи лет и что заявитель воспользовался всеми доступными ему средствами правовой защиты в отношении предполагаемой небрежности врачей. Следовательно, его жалоба является приемлемой для рассмотрения по существу.

Европейский Суд не усмотрел никаких признаков того, что власти Польши не обеспечили процедуры привлечения виновных к уголовной, дисциплинарной или гражданско-правовой ответственности. Первоочередные меры по установлению обстоятельств дела были приняты незамедлительно. Впоследствии, однако, ход расследований по уголовному делу существенно замедлился. Расследования приостанавливались и впоследствии возобновлялись три раза ввиду проблем при сборе доказательств по делу. Органы, рассматривавшие жалобы заявителя на решения о приостановлении производства по делу, неоднократно отмечали, что нижестоящие органы не установили всех имеющих отношение к делу обстоятельств.

Европейский Суд считает, что, поскольку обычно дела направлялись на новое рассмотрение из-за ошибок, допущенных нижестоящими органами, неоднократное повторение такой ситуации в рамках производства по одному и тому же делу выявляет серьезные недостатки в работе польской судебной системы.

Что касается дисциплинарного производства, то Европейский Суд отмечает: оно все еще продолжается, и из решения суда по рассмотрению споров в области медицины неясно, продлевается срок давности привлечения к ответственности или данный срок только мог бы быть продлен. Это поставило заявителя в положение еще большей неопределенности.

Подводя итог, можно сказать, что по истечении почти семи лет ни по какому из трех видов производства по делу не было принято окончательного решения о привлечении к ответственности врачей, виновных в смерти жены заявителя или имеющих отношение к рождению его сына. Хотя Европейский Суд и допускает, что затрагиваемые делом вопросы медицины действительно могли представлять некоторую сложность, он не пришел к выводу о том, что это могло оправдывать общую продолжительность расследования. Кроме того, власти Польши неоднократно ссылались на другие виды незавершенного производства по делу как на оправдание приостановки расследования или отказа в его возобновлении. Европейский Суд учитывает, что подобные решения могли быть продиктованы разумными соображениями, касающимися справедливого и эффективного отправления правосудия. Однако, принимая во внимание, сколько всего времени прошло с момента смерти жены заявителя, а также тот факт, что процессуальные меры по установлению обстоятельств ее смерти, по-видимому, замедлили, а не ускорили ход производства по делу, нельзя сказать, что процессуальные меры, направленные на проверку утверждений о допущенной врачами небрежности, привели к началу эффективного расследования по установлению причины смерти жены заявителя. Европейский Суд также подчеркивает необходимость оперативного рассмотрения дел, касающихся смерти людей в больничных условиях. Приобретенные в результате рассмотрения таких дел знания и возможные ошибки, допущенные в ходе оказания медицинской помощи, должны немедленно обобщаться и доводиться до сведения медицинских работников соответствующего учреждения для того, чтобы не допустить повторения подобных ошибок и повысить безопасность всех пациентов.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (вынесено единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю сумму размером 20 тысяч евро в качестве компенсации причиненного ему морального вреда.

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств по защите права человека на жизнь

Быжиковский против Польши
[Byrzykowski v. Poland] (N 11562/05)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

См. выше.

По жалобам о нарушениях статьи 3 Конвенции

Вопрос о соблюдении запрета на бесчеловечное и унижающее достоинство обращение

По делу обжалуется содержание заявительницы в переполненной камере следственного изолятора в антисанитарных условиях. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Мамедова против России
[Mamedova v. Russia] (N 7064/05)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 4 статьи 5 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении запрета на бесчеловечное и унижающее достоинство обращение

По делу обжалуется отказ прервать беременность у женщины, страдающей сильной близорукостью, повлекший за собой значительное ухудшение ее зрения. Жалоба признана приемлемой для рассмотрения по существу.

Тысяк против Польши
[Tysiac v. Poland] (N 5410/03)

Решение от 7 февраля 2006 г. [вынесено IV Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении запрета на бесчеловечное и унижающее достоинство обращение

Делом затрагивается вопрос о 115-дневной голодовке, объявленной заключенным под стражу лицом. Жалоба признана неприемлемой для рассмотрения по существу.

Панджикидзе и шестеро других против Грузии
[Pandjikidze and six Others v. Georgia] (N 30323/02)

Решение от 20 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

В 1999 году Министерством государственной безопасности Грузии было возбуждено уголовное преследование группы лиц, подозревавшихся в заговоре с целью свержения стоявшего тогда у власти правительства. Расследование по делу проводилось следственной бригадой, в состав которой входили 13 следователей Министерства государственной безопасности Грузии, один из которых возглавлял бригаду, а также следователи Министерства внутренних дел Грузии. Руководитель следственной бригады разрешил Министерству государственной безопасности Грузии участвовать в производстве по делу в качестве гражданского истца. Переговоры некоторых заявителей записывались на пленку. Некоторых заявителей арестовали, и они жаловались на то, что не имели доступа к адвокату до начала производства по делу в суде, и на то, что им назначили адвокатов, которых они не выбирали себе сами. Высокопоставленные должностные лица выступили по первому общенациональному телевизионному каналу с заявлением об аресте террористов, позволившем предотвратить государственный переворот, назвав имена троих заявителей, а также о том, что эти заявители были приговорены к пожизненному лишению свободы с конфискацией имущества. В 2001 году суд в составе одного судьи и двух народных заседателей приговорил заявителей к лишению свободы за организацию заговора с целью свержения стоявшего тогда у власти правительства. Обжалуя приговор по вопросам права, заявители утверждали, что предварительное следствие по их делу проводилось Министерством государственной безопасности Грузии, хотя министр государственной безопасности страны участвовал в деле лишь в качестве гражданского истца. Жалоба заявителей была отклонена. Один из заявителей, находясь под стражей до начала судебного разбирательства, объявил 115-дневную голодовку.

Процессуальное действие

Жалоба коммуницирована государству-ответчику в отношении статьи 3 Конвенции (по вопросу о предположительном ненадлежащем обращении с заявителями в отделении полиции; жалоба признана неприемлемой для рассмотрения по существу по вопросу, касающемуся голодовки), в отношении пункта 1 статьи 6 Конвенции (по вопросу о продолжительности производства по делу, по вопросу о независимости органа, проводившего расследование по делу, по вопросу о составе суда, по вопросу о несостязательном использовании записей переговоров заявителей), в отношении пункта 2 статьи 6 Конвенции (по вопросу о выступлениях на телевидении до начала судебного разбирательства дела), в отношении подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции (по вопросу о доступе к адвокату во время содержания под стражей в отделении полиции и о праве на помощь самостоятельно выбранного адвоката после начала судебного следствия) и в отношении подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

Что касается голодовки, объявленной одним из заявителей для демонстрации своего несогласия с возбуждением в отношении него уголовного дела, его никогда не кормили насильственно; он и не жаловался в Европейский Суд на то, что власти Грузии могли бы предпринять подобные действия. Даже если состояние его здоровья должно было бы ухудшиться, из материалов дела не усматривается, что его жизнь подвергалась явной опасности в результате позиции, занятой властями Грузии, и что, следовательно, его насильственное кормление было бы оправдано какой-либо "настоятельной медицинской необходимостью" или что ему не обеспечивалось лечение, соответствующее состоянию его здоровья, или что он не мог оставаться в месте лишения свободы по медицинским показаниям. Жалоба признана явно необоснованной.

По жалобе о нарушении статьи 4 Конвенции

Вопрос об исполнении обычных гражданских обязанностей

По делу утверждается, что при формировании списков присяжных заседателей мужчины подвергались дискриминации в результате того, что к исполнению обязанностей присяжных заседателей привлекалось незначительное количество женщин. По делу допущено нарушение требований статьи 4 Конвенции.

Зарб Адами против Мальты
[Zarb Adami v. Malta] (N 17902/02)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

По жалобам о нарушениях статьи 5 Конвенции

По жалобам о нарушениях пункта 4 статьи 5 Конвенции

Вопрос о процессуальных гарантиях при преследовании в уголовном порядке

По делу утверждается, что производство по делу о проверке законности содержания под стражей было несправедливым. По делу допущено нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции.

Фодале против Италии
[Fodale v. Italy] (N 70148/01)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В отношении заявителя, обвиненного в совершении ряда преступлений и, в частности, в том, что он являлся членом мафиозной организации, было возбуждено уголовное дело. 12 июля 1999 г. следственный судья принял решение об избрании в отношении заявителя меры пресечения в виде заключения под стражу. По жалобе заявителя это решение было отменено 2 августа 1999 г. специализированным подразделением суда, наделенным правом проверять законность избрания мер пресечения.

Прокурор подал жалобу в Кассационный суд Италии* (* В Италии Высший кассационный суд (обычное название - Кассационный суд) возглавляет систему судов общей юрисдикции и, по сути, является верховным судом страны (прим. перев.).), который назначил слушание дела на 15 февраля 2000 г., однако ни заявителю, ни его адвокату не вручили при этом никаких повесток. Кассационный суд Италии отменил распоряжение от 2 августа 1999 г. и вернул дело в специализированное подразделение суда.

На слушаниях дела адвокат заявителя попросил разрешения представить дополнительные доказательства. Он также утверждал, что решение суда от 15 февраля 2000 г. является недействительным, так как его не известили о дате рассмотрения дела. Специализированное подразделение суда согласилось с тем, чтобы были представлены новые доказательства, на которые указывал адвокат, но отклонила довод о недействительности решения суда кассационной инстанции. 13 апреля 2000 г. специализированное подразделение суда оставило в силе решение следственного судьи от 12 июля 1999 г. в части, касающейся двух выдвинутых против заявителя обвинений, и отменило решение в остальной его части. Затем заявитель был арестован и заключен под стражу.

Заявитель подал жалобу в Кассационный суд Италии, вновь утверждая, что решение от 15 февраля 2000 г. является недействительным, но эта жалоба была отклонена. Тем не менее в рамках возбужденного в отношении него уголовного дела заявитель был оправдан по всем выдвинутым против него обвинениям приговором Апелляционного суда, оставленным в силе Кассационным судом Италии.

Вопросы права

В то время как производство по проверке законности содержания заявителя под стражей было возбуждено, когда он находился на свободе, прокурор, ходатайствуя об отмене распоряжения от 2 августа 1999 г., добивался того, чтобы заявителя вновь заключили под стражу. Соответственно, если жалоба прокурора была бы отклонена, решение об освобождении заявителя из-под стражи вступило бы в силу; однако если бы это было разрешено, то вопрос о желательности оставления заявителя под стражей до начала судебного разбирательства был бы передан на рассмотрение соответствующего суда.

В этих обстоятельствах производство в Кассационном суде Италии имело решающее значение для определения законности содержания заявителя под стражей. Следовательно, пункт 4 статьи 5 Конвенции применим к производству по делу, о котором идет речь. Учитывая серьезное влияние лишения свободы на основные права заключенного под стражу лица, любое разбирательство дела в рамках пункта 4 статьи 5 Конвенции, как правило, должно, насколько это возможно в обстоятельствах судебного следствия, уважать основополагающие принципы справедливого судебного разбирательства, такие как право на рассмотрение дела на основе принципа состязательности.

В настоящем деле Кассационный суд Италии назначил слушания по жалобе прокурора на 15 февраля 2000 г., тем не менее при этом ни заявителю, ни его адвокату не было вручено никаких повесток. Следовательно, заявителю не была обеспечена возможность представлять в суд письменные замечания по существу упомянутой жалобы или делать устные заявления в ходе слушаний дела в ответ на доводы обвинения. В отличие от заявителя, сторона обвинения была представлена на слушаниях дела в Кассационном суде Италии. В этих обстоятельствах Европейский Суд не может прийти к выводу о том, что требования о состязательности процесса и о равенстве процессуальных возможностей сторон были соблюдены.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции (вынесено единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд считает, что признание им факта нарушения Конвенции само по себе является достаточной справедливой компенсацией причиненного заявителю морального вреда.

Вопрос о проверке законности содержания под стражей

По делу обжалуется то обстоятельство, что заявительнице отказали в разрешении участвовать в заседании суда кассационной инстанции, на котором она намеревалась ходатайствовать об освобождении из-под стражи ввиду конкретных условий ее содержания под стражей, а также давать указания своему адвокату. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

Мамедова против России
[Mamedova v. Russia] (N 7064/05)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

23 июля 2004 г. заявительница была задержана и ей было предъявлено обвинение в мошенничестве, совершенном в крупном размере. Затем в ее отношении была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу до начала судебного разбирательства. Областной суд отклонил жалобу заявительницы на незаконность избранной в ее отношении меры пресечения, посчитав, что нижестоящий суд правильно оценил данные о ее личности и другие материалы, представленные прокурором. На слушаниях дела в суде кассационной инстанции 10 августа 2004 г. присутствовали прокурор и адвокат заявительницы, но самой заявительнице, несмотря на ее просьбу, не была предоставлена такая возможность. Российские суды несколько раз продлевали срок содержания заявительницы под стражей, каждый раз мотивируя это тяжестью предъявленных ей обвинений и опасностью того, что она могла скрыться от следствия и суда, воспрепятствовать отправлению правосудия либо совершить новое преступление. В своих ходатайствах об освобождении из-под стражи заявительница утверждала, что она содержалась в бесчеловечных условиях. В некоторых камерах на каждого заключенного приходилось менее 2 кв. метров. Заявительница содержалась в камере круглые сутки, если не считать того, что ежедневно ей полагалась прогулка продолжительностью один час. В августе 2005 года она была наконец освобождена из-под стражи.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции. Европейский Суд вновь повторяет, что на властях Российской Федерации лежит обязанность организовать пенитенциарную систему страны таким образом, чтобы она гарантировала уважение к достоинству содержащихся под стражей лиц, невзирая на финансовые сложности или проблемы материально-технического обеспечения мест лишения свободы. Тот факт, что заявительница обязана была жить, спать и пользоваться туалетом в камере, в которой содержалось так много других заключенных, сам по себе достаточен для того, чтобы причинить ей горе и лишения, превышающие неизбежный уровень страданий заключенного под стражу лица, и вызвать у нее чувства страха, тоски и неполноценности, способные унизить ее достоинство.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (вынесено единогласно).

По поводу соблюдения требований пункта 3 статьи 5 Конвенции. В обязанности прокуратуры входили сбор доказательств по делу и проведение расследования таким образом, чтобы оно обеспечило разбирательство дела заявительницы судом в разумный срок. Она сама не была обязана сотрудничать с органами государственной власти Российской Федерации, и ее нельзя обвинять в том, что она в полной мере воспользовалась своим правом отказаться от дачи показаний. Не приняв во внимание конкретных фактов и не рассмотрев возможность применить какую-либо альтернативную меру пресечения, а также обосновывая свои решения главным образом тяжестью предъявленных заявительнице обвинений, власти Российской Федерации продлили срок содержания заявительницы под стражей более чем на один год по основаниям, которые не могут считаться "соответствующими и достаточными".

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции (вынесено единогласно).

По поводу соблюдения требований пункта 4 статьи 5 Конвенции. Принимая во внимание важность первых слушаний по жалобе заявительницы в суде кассационной инстанции, состоявшихся 10 августа 2004 г., учет этим судом данных о личности заявительницы и ее желания просить об освобождении из-под стражи ввиду конкретных условий ее содержания под стражей, ее присутствие на слушаниях дела требовалось для того, чтобы она могла дать достаточную информацию и указания своему адвокату. Отказ в просьбе дать ей разрешение на участие в заседании суда кассационной инстанции лишил ее возможности осуществлять эффективный контроль за законностью своего содержания под стражей.

Кроме того, российским судам потребовалось много времени (больше 29 дней) для того, чтобы рассмотреть каждую жалобу заявительницы, связанную с ее содержанием под стражей. Эти сроки не могут считаться совместимыми с требованием "безотлагательности", содержащимся в пункте 4 статьи 5 Конвенции, особенно принимая во внимание то обстоятельство, что продолжительный суммарный срок рассмотрения жалоб ставится в вину властям Российской Федерации.

Постановление

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице сумму размером 16 тысяч евро в качестве компенсации причиненного ей морального вреда.

Вопрос о процессуальных гарантиях при проверке законности содержания под стражей

Мамедова против России
[Mamedova v. Russia] (N 7064/05)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте вопроса о проверке законности содержания под стражей.)

По жалобам о нарушениях статьи 6 Конвенции

По жалобам о нарушениях пункта 1 статьи 6 Конвенции
[гражданско-процессуальный аспект]

Вопрос о применимости пункта 1 статьи 6 Конвенции в обстоятельствах дела

По делу обжалуется задержка в регистрации смены собственника после производства по делу о наследовании имущества. По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции.

Буй против Хорватии
[Buj v. Croatia] (N 24661/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

В 1994 году скончалась мать заявителя, и было возбуждено производство по делу о наследовании ее имущества. Решением муниципального суда, вынесенным в 1999 году, имущество покойной было поделено между заявителем и его братом. Право собственности на имущество подлежало регистрации после вступления решения суда в законную силу. Жалоба, поданная братом заявителя, была признана неприемлемой для рассмотрения по существу и в 2002 году вручена адвокату заявителя. Право собственности заявителя на имущество, перешедшее к нему в порядке наследования, на момент рассмотрения дела в Европейском Суде не зарегистрировано в земельном кадастре.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Государство-ответчик утверждает, что пункт 1 статьи 6 Конвенции не применяется в обстоятельствах настоящего дела, так как производство по делу о наследовании имущества само по себе не возникло из спора между сторонами, и последующая регистрация права собственности должна была производиться тем же местным судом по его собственной инициативе, а не по требованию заявителя. В любом случае, заявитель не подал жалобы по конституционным основаниям, которая являлась эффективным средством правовой защиты в отношении чрезмерной продолжительности производства по делу о наследовании имущества.

Что касается производства по делу о наследовании имущества per se* (* Per se (лат.) - самого по себе, как такового (прим. перев.).), Европейский Суд, согласившись с доводом государства-ответчика о неисчерпании заявителем внутригосударственных средств правовой защиты, счел, что рассматривать вопрос о приемлемости жалобы в этом отношении нет необходимости. Регистрация смены собственника по решению суда по делу о наследовании имущества должна была осуществляться ex officio* (* Ex officio (лат.) - в силу выполняемых функций (прим. перев.).) отделением регистрации прав на землю этого же суда. Следовательно, производство по этому делу выступало в качестве функционального эквивалента исполнительного производства. Независимо оттого, применима статья 6 Конвенции к производству по делу о наследовании имущества или нет, исполнительный акт, который определяет права гражданско-правового характера, не обязательно должен вытекать из производства по делу, к которому применяется эта норма Конвенции. Решение муниципального суда являлось исполнительным актом независимо от характера производства по делу о наследовании имущества. Даже несмотря на то, что по хорватским законам регистрация права собственности заявителя в данном деле не считалась бы правоопределяющей, производство по вытекающему из него делу по регистрации права собственности в земельном кадастре играло решающую роль для эффективного осуществления его прав, а именно права свободно пользоваться своим имуществом. До регистрации своего права собственности на землю заявитель продолжает подвергаться жестким ограничениям в том, что касается беспрепятственного пользования принадлежащим ему имуществом. Следовательно, пункт 1 статьи 6 применим к производству по делу, о котором идет речь. Решение суда по делу о наследовании имущества ожидает своего исполнения в форме регистрации этого имущества на имя заявителя вот уже более четырех лет, при этом какого-либо единого решения о регистрации так и не вынесено.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (вынесено единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции. Европейский Суд отмечает, что в хорватском праве отсутствует средство правовой защиты, используя которое заявитель мог бы обжаловать чрезмерную продолжительность производства по делу о регистрации в земельном кадастре права собственности на свое имущество.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции (вынесено единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил вы-платить заявителю сумму размером 2 тысячи 400 евро в качестве компенсации причиненного ему морального вреда.

Вопрос о применимости статьи 6 Конвенции в обстоятельствах дела

По делу обжалуется лишение заключенного предусмотренной законом возможности участвовать в заседаниях суда, на которых рассматривался гражданский иск к администрации места заключения. Жалоба признана неприемлемой для рассмотрения по существу (статья 6 Конвенции признана неприменимой в обстоятельствах дела).

Скоробогатых против России
[Skorobogatykh v. Russia] (N 37966/02)

Решение от 8 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Недовольный тем, что в 1999 году несколько ВИЧ-инфицированных лиц в течение недели содержались вместе с ним в одном и том же исправительном учреждении, заявитель подал гражданский иск к администрации учреждения с требованием, чтобы суд объявил такое совместное содержание с ВИЧ-инфицированными лицами незаконным и угрожающим его жизни, а также присудил ему компенсацию причиненного ущерба. Суды двух инстанций не дали заявителю возможности присутствовать на слушаниях дела. Районный суд заметил, что он не может вызвать заявителя в судебное заседание, потому что Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации не предусматривает возможности конвоирования заключенных в суд. Однако суд сообщил заявителю, что тот может назначить своего представителя или отказаться от права присутствовать на слушаниях дела. По окончании слушаний дела, проходивших в отсутствие заявителя, поданный им гражданский иск был отклонен как необоснованный. Суд отметил, что помещение ВИЧ-инфицированных лиц в место лишения свободы полностью соответствует российскому законодательству и что при этом не требуется никаких особых мер предосторожности, за исключением тех, которые связаны с организацией приема пищи. Помимо того, что администрация исправительного учреждения отдала распоряжения, касающиеся особого порядка приема пищи ВИЧ-инфицированными лицами, она обеспечила их отдельной столовой посудой, медицинским оборудованием и, кроме того, сделала так, чтобы они не посещали баню в один и тот же день с другими заключенными. Наконец, после того, как ВИЧ-инфицированные лица покинули исправительное учреждение, его помещения подверглись тщательной дезинфекции. Областной суд, рассматривая дело по второй инстанции, отклонил жалобу заявителя. Что касается довода заявителя о том, что ему было отказано в праве участвовать в слушании дела судом первой инстанции, суд отметил: соответствующие правовые нормы не предусматривают конвоирования заключенных в суд, когда речь идет о рассмотрении граждан-ского иска. Содержание заявителя под стражей не могло считаться достаточным оправданием его отсутствия на слушаниях дела, а он не назначил никого, кто мог бы представлять в суде его интересы.

Европейский Суд может допустить, что требования, о которых идет речь, по своей природе были "гражданско-правовыми", так как заявитель требовал не только признать незаконными действия администрации исправительного учреждения, но и присудить компенсацию за моральный ущерб, предположительно, причиненный ему этими действиями. Что касается вопроса о том, был ли спор между сторонами "подлинным и серьезным", то Европейский Суд отмечает, что по российским законам компенсация морального вреда присуждается только в случае доказанного вреда, вытекающего из действий или бездействия органов государственной власти, нарушающих права истца. На всем протяжении производства по делу заявитель не делал никаких конкретных заявлений о том, что ему был причинен вред или что имело место вмешательство в его личные права, что могло бы повлечь за собой, по крайней мере, на доказуемых основаниях присуждение компенсации по российскому праву. Его недовольство касалось исключительно пребывания ВИЧ-инфицированных лиц в том же исправительном учреждении, где он отбывал наказание, а также предполагаемой незаконности соответствующих нормативных правовых актов и административных решений.

По мнению Европейского Суда, эти обстоятельства достаточно ясно указывают на то, что спор между сторонами, о котором идет речь, не был подлинным и серьезным. Соответственно, пункт 1 статьи 6 Конвенции не применим в обстоятельствах данного дела. Жалоба признана несовместимой с правилом ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - по причинам существа; ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения. По общему правилу Европейский Суд принимает к рассмотрению жалобы относительно предполагаемых нарушений лишь тех прав человека, которые закреплены в Конвенции (прим. перев.).).

Вопрос о соблюдении права человека на разбирательство его дела в разумный срок

По делу утверждается, что меры, предпринятые властями после похищения ребенка за границу, были недостаточны. По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции.

Бьянчи против Швейцарии
[Bianchi v. Switzerland] (N 7548/04)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции).

Вопрос о соблюдении права человека на разбирательство дела независимым и беспристрастным судом

По делу обжалуется решение приостановить приватизацию имущества, принятое прокуратурой и не подлежащее обжалованию в судебном порядке. Жалоба признана приемлемой для рассмотрения по существу; по делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Общество с ограниченной ответственностью "Злинсат" против Болгарии
[Zlinsat, spol. s.r.o. v. Bulgaria] (N 57785/00)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

В мае 1997 года чешская компания, выступающая заявителем по настоящему делу, приняла на себя обязательства другой компании по договору о покупке гостиницы, приватизированной администрацией г. Софии в 1995 году. В июле 1997 года прокуратура г. Софии распорядилась приостановить действие договора о приватизации гостиницы, который, по ее мнению, необоснованно предоставлял преимущества ее покупателю; впоследствии против должностного лица было возбуждено уголовное дело по факту видимого злоупотребления им своими должностными полномочиями. Компании-заявителю не было известно обо всех этих событиях до тех пор, пока в октябре 1997 года ее не лишили права собственности на гостиницу. Администрация г. Софии оспорила решение городской прокуратуры в порядке гражданского судопроизводства; в конечном счете Верховный кассационный суд Болгарии оставил в силе решения нижестоящих судов, не признававшие незаконным договор, о котором идет речь. Компания-заявитель также обратилась в суд, но добилась лишь того, что в 1999 году прокуратура отказала ей в возобновлении производства по делу на основании того, что решение Верховного кассационного суда Болгарии по жалобе администрации г. Софии обязательно для всех сторон по делу. В октябре 1999 года прокуратура г. Софии уведомила полицию о том, что из-за решения Верховного кассационного суда Болгарии судебные решения, вынесенные в июле и в октябре 1997 года, уже не подлежат исполнению.

Вопрос о приемлемости жалобы: возражение государства-ответчика, касающееся неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты. Использование средств правовой защиты, на которые указывало государство-ответчик, было обречено на неудачу; следовательно, государству-ответчику не удалось убедить Европейский Суд в том, что эти средства были эффективными и доступными в теории и на практике в период времени, относящийся к обстоятельствам данного дела; возражение государства-ответчика отклонено.

Возражение государства-ответчика, касающееся утраты заявителем статуса жертвы нарушения Конвенции. Несмотря на то, что приостановление действия решений прокуратуры в октябре 1999 года положило конец вмешательству в осуществление компанией-заявителем права на владение имуществом, оно не обеспечило возмещения ущерба, нанесенного за период более, чем два года, в течение которых продолжалось это вмешательство. Не обеспечило оно и рассмотрения жалобы о том, что на протяжении всего этого времени отсутствовала возможность провести судебную проверку законности решений прокуратуры. Кроме того, власти Болгарии не признали предполагаемых нарушений ни по одному пункту ни явным образом, ни по существу. Возражение государства-ответчика отклонено.

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Данное положение Конвенции применяется в гражданско-процессуальном контексте, так как сама компания-заявитель никогда не преследовалась в уголовном порядке и не выступала объектом расследования по уголовному делу. Болгарская прокуратура независима от исполнительной власти, а прокуроры занимают свои должности в течение такого же срока и обладают теми же иммунитетами, что и судьи. Однако прокуратура не может выступать в качестве органа, принимающего решение по существу дела, поскольку независимый и беспристрастный суд по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции обладает другими неотъемлемыми характеристиками - такими, как гарантии судебной процедуры, - которых нет у прокуратуры.

В связи с этим прежде всего необходимо заметить, что прокуратура г. Софии приняла спорные решения по своей собственной инициативе, тогда как суд обычно правомочен разрешать тот или иной вопрос, если он передан на рассмотрение этого суда другим физическим или юридическим лицом. Кроме того, по-видимому, принятие этих решений не должно было сопровождаться - и действительно не сопровождалось - разбирательством дела в какой-либо форме с участием заинтересованного юридического лица, то есть компании-заявителя. Болгарское законодательство не предусматривало проведения слушаний дела и не устанавливало никаких правил в отношении таких вопросов, как допустимость доказательств или порядок ведения производства по делу.

Наконец, формулировка соответствующих положений болгарского законодательства наводит на мысль о том, что прокуратура г. София пользовалась значительной свободой усмотрения при определении того, какие действия ей следует предпринимать, а это, по-видимому, едва ли совместимо с понятиями верховенства права и правовой определенности, присущими судебному разбирательству. Действительно, существовала возможность обжаловать эти решения в вышестоящие органы прокуратуры. Однако эти органы, вышестоящие по отношению к прокуратуре г. Софии, являлись неотъемлемой частью централизованной системы, в целом подчиняющейся Главному прокурору Болгарии. Кроме того, процедура обжалования решений прокуратуры не сопровождалась, по-видимому, надлежащими процессуальными гарантиями.

Далее, Европейский Суд отмечает, что в своем Постановлении по делу "Ассенов и другие против Болгарии" [Assenov and Others v. Bulgaria]* (* Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г., жалоба N 24760/94, Сб. 1998-VIII (прим. перев.).) он пришел к выводу о том, что болгарских прокуроров нельзя было считать должностными лицами, законодательно наделенными правом осуществлять судебные полномочия, по смыслу пункта 3 статьи 5 Конвенции, так как они могли впоследствии выступать в рамках судебного разбирательства по уголовному делу против лица, чье помещение под стражу они санкционировали. Европейский Суд полагает, что в настоящем деле должна применяться похожая логика.

Решения, приостанавливающие действие договора о приватизации гостиницы и лишающие компанию-заявителя права собственности на нее, были приняты прокуратурой г. Софии по своей собственной инициативе. Затем прокуратура, осуществляя свои полномочия, обратилась в суд с гражданским иском к компании-заявителю, добиваясь признания договора о приватизации гостиницы недействительным. Таким образом, она едва ли может считаться в достаточной мере беспристрастной для целей применения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Это справедливо и в отношении вышестоящих органов прокуратуры, которые оставили эти решения без изменений и впоследствии выступали против компании-заявителя в рамках разбирательства дела в Апелляционном суде г. София и в Верховном кассационном суде Болгарии. Болгарские прокуроры стояли на страже общественного интереса, но нельзя считать, что один лишь этот факт наделяет их статусом судей или дает гарантии того, что они действовали независимо и беспристрастно.

Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу о том, что различные органы прокуратуры не могут в обстоятельствах данного дела считаться независимыми и беспристрастными судебными органами, предоставляющими гарантии, которые требуются согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции. Следовательно, для достижения ситуации, которая соответствовала бы этому положению Конвенции, требовалось, чтобы законность принимаемых прокуратурой решений контролировалась судебным органом, обладающим компетенцией рассматривать все вопросы, имеющие отношение к такому контролю. Однако Европейский Суд обращает внимание на то, что болгарское законодательство исключает возможность проведения судебной проверки законности решений прокуратуры, принятых в процессе осуществления прокурорских полномочий в соответствии с нормами закона, на которых основывались их действия по настоящему делу. Необходимая степень судебного контроля не была достигнута путем рассмотрения гражданского иска, поданного прокуратурой г. Софии к компании-заявителю, потому что вопрос, подлежащий разрешению в рамках судебного разбирательства по этому иску, а именно: предоставлял ли договор о приватизации гостиницы явные преимущества одной из его сторон, - абсолютно не совпадал с вопросом о законности спорных решений прокуратуры. Действительно, по завершении судебного разбирательства прокуратура г. Софии в конце концов заявила, что ее решения уже не действуют; однако это ни в коей мере не вытекало непосредственно из судебного решения по этому делу, имеющего обязательную силу.

По делу не установлена и возможность осуществления судебного контроля в форме обжалования решений прокуратуры в суд, рассматривающий уголовные дела, когда уголовное дело дойдет до суда, и при условии, что оно действительно туда поступит. Решения, о которых идет речь, принимались не в таких обстоятельствах, а еще до возбуждения какого-либо уголовного дела. Поэтому Европейский Суд приходит к выводу, что решения прокуратуры по настоящему делу - а они имели решающее значение для компании-заявителя в вопросе об использовании гостиницы и владении ей, по крайней мере, до окончания рассмотрения поданного против этой компании гражданского иска - не подлежали судебному контролю, которого требует пункт 1 статьи 6 Конвенции.

Последний вопрос заключается в том, не оправдывалась ли невозможность добиваться судебного контроля за законностью этих решений неотъемлемыми ограничениями права на доступ к правосудию, которые подразумевает пункт 1 статьи 6 Конвенции. Государство-ответчик не привело никаких соображений, оправдывающих отсутствие доступа к правосудию. Логика, на которую опирался Верховный административный суд Болгарии, признавая неприемлемыми ходатайства о проведении судебной проверки законности решений прокуратуры и отклоняя их, сводилась к доводам о статусе прокуратуры. Однако, как уже установил Европейский Суд, прокуратура не может рассматриваться как независимый и беспристрастный судебный орган по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции. В этих обстоятельствах Европейский Суд не видит никаких оснований, оправдывающих отсутствие возможности судебного контроля за законностью решений, являющихся, как в данном деле, вмешательством в осуществление гражданских прав и обязанностей.

Постановление

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции. Европейский Суд пришел к выводу, что рассматривать эту же жалобу с точки зрения возможного нарушения статьи 13 Конвенции не представляется необходимым (вынесено шестью голосами "за" и одним голосом "против").

По поводу соблюдения требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Вмешательство в осуществление компанией-заявителем своих прав, предусмотренных этой статьей Протокола N 1 к Конвенции, является по своей природе "контролем за использованием имущества"; следовательно, подлежит применению второй пункт указанной статьи.

Что касается требования "законности", Европейский Суд отмечает: положения закона, на которых основывалось вмешательство, были сформулированы крайне неопределенно, и это практически исключало возможность предвидеть, при каких условиях прокуратура решит действовать и какие меры она примет в случае, когда посчитает, при отсутствии независимого контроля, что могло быть совершено правонарушение.

Действительно, нельзя избежать того, что многие законы сформулированы более или менее неопределенно; их толкование и применение являются вопросом практики. Однако в Болгарии отсутствует опубликованная судебная практика, интерпретирующая или уточняющая смысл правовых норм, о которых идет речь, во всяком случае в том, что касается невозможности проведения судебной проверки законности решений прокуратуры, подобных тем, которые были вынесены по настоящему делу. В результате эти нормы, применение которых, по-видимому, не ограничено конкретным кругом лиц, являются всеобъемлющими, предоставляя прокуратуре абсолютную свободу действовать любым способом, который она сочтет подходящим, а это в некоторых случаях может привести к серьезным и далеко идущим последствиям применительно к правам физических и юридических лиц.

Эта свобода действий в условиях отсутствия достаточных процессуальных гарантий, таких как элементарные процессуальные нормы, и, как уже установил Европейский Суд, отсутствия контроля со стороны независимого органа, а также вытекающая из этого неясность и неопределенность полномочий прокуратуры в этой области, заставляют Европейский Суд прийти к выводу о том, что по делу не была достигнута минимальная степень правовой защиты, на которую могут рассчитывать физические и юридические лица в условиях верховенства права в демократическом обществе. Следовательно, вмешательство в осуществление компанией-заявителем права на владение имуществом не было "законным" по смыслу положений статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (вынесено единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Рассмотрение вопроса о выплате компенсации причиненного компании-заявителю ущерба отложено; Европейский Суд постановил возместить компании-заявителю понесенные ею судебные издержки и расходы, за исключением издержек и расходов, относящихся к экспертным заключениям, рассмотрение вопроса о размере которых также отложено (вынесено единогласно).

Вопрос о равенстве процессуальных возможностей сторон по делу

По делу обжалуется тот факт, что заявителей - журналистов, зарегистрированных в качестве членов медицинской организации - не ознакомили с кратким изложением обстоятельств дела, составленным в рамках разбирательства этого дела дисциплинарным комитетом докладчиком этого комитета. Жалоба признана неприемлемой для рассмотрения по существу.

Удар и Венсан против Франции
[Houdart and Vincent v. France] (N 28807/04)

Решение от 6 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 10 Конвенции.)

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции
[уголовно-процессуальный аспект]

Вопрос о соблюдении права человека на разбирательство дела в разумный срок

По делу ставится вопрос о сроке, который следует принимать во внимание, в связи с тем, что в ходе производства по делу обвиняемый какое-то время скрывался от следствия и суда. По делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции.

Вайич против Турции
[Vayic v. Turkey] (N 18078/02)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель по настоящему делу был заключен под стражу до начала судебного разбирательства по подозрению в том, что он состоял членом противозаконной организации. Через пять лет его освободили из-под стражи под залог. Два года спустя Суд государственной безопасности Турции признал заявителя виновным и назначил ему наказание в виде лишения свободы, приговорив к 12 годам и шести месяцам. Высший кассационный суд Турции* (* В Турции Высший кассационный суд (Яргытай) возглавляет систему судов общей юрисдикции и, по сути, является верховным судом страны (прим. перев.).) впоследствии отменил приговор и направил дело на новое рассмотрение. Производство по делу возобновилось, и было выписано несколько ордеров на арест заявителя, так как, скрываясь от следствия и суда, он не откликался на выписанные судом повестки. На момент вынесения Европейским Судом постановления дело все еще находилось на рассмотрении в турецких судах.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований пункта 3 статьи 5 Конвенции. Время содержания заявителя под стражей до начала судебного разбирательства (пять лет и один месяц) превысило разумные сроки.

Постановление

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Производство по делу началось в день заключения заявителя под стражу и до сих пор не закончено, однако заявитель не может ссылаться на промежуток времени, в течение которого он скрывался от следствия и суда, пытаясь уйти от правосудия в своей стране. В самом деле, побег лица, обвиняемого в совершении преступления, сам по себе имеет определенное влияние на содержание гарантий, предоставляемых пунктом 1 статьи 6 Конвенции, в отношении продолжительности производства по делу. Когда обвиняемый скрывается от государства, уважающего принцип верховенства права, можно предположить, что он не имеет права жаловаться на чрезмерную продолжительность производства по делу после своего побега, если только он не может привести оснований, достаточных для того, чтобы опровергнуть это предположение. В настоящем деле ничто не опровергает предположение, о котором идет речь. Следовательно, соответствующий срок истек в день освобождения заявителя из-под стражи до начала судебного разбирательства по его делу. Потому срок, который надлежит принимать во внимание, превышает пять лет и один месяц для одной судебной инстанции. Скрывшись от следствия и суда после освобождения из-под стражи до начала судебного разбирательства, заявитель также способствовал затянутости производства по делу. Однако на момент его освобождения из-под стражи производство по делу уже велось в течение очень долгого времени в одной судебной инстанции.

Постановление

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд постановил вы-платить заявителю 3 тысячи евро в качестве компенсации морального вреда и 1 тысячу евро в счет возмещения понесенных им судебных издержек и расходов.

По жалобе о нарушении пункта 2 статьи 6 Конвенции

Вопрос о соблюдении презумпции невиновности

По делу оспаривается законность проведения обыска в рабочих помещениях заявителя и разглашения информации о состоянии его психического здоровья. По делу допущено нарушение требований пункта 2 статьи 6 Конвенции.

Пантелеенко против Украины
[Panteleyenko v. Ukraine] (N 11901/02)

Постановление от 29 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

По жалобам о нарушениях статьи 8 Конвенции

Вопрос о соблюдении права человека на личную жизнь

По делу обжалуется лишение предусмотренной законом возможности аннулировать регистрацию по домашнему адресу заявительницы предыдущего владельца жилья, учитывая, что он не мог постоянно проживать в каком-нибудь другом месте. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Бабилонова против Словакии
[Babylonova v. Slovakia] (N 69146/01)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В 1995 году заявительница и ее муж купили дом. Господину D., бывшему владельцу этого имущества, стало негде жить. Несмотря на всевозможные попытки г-на D. и заявительницы аннулировать регистрацию г-на D. по его последнему месту жительства, он оставался зарегистрированным в качестве постоянно проживающего по адресу заявительницы, поскольку по действовавшему в то время законодательству невозможно было аннулировать регистрацию человека по постоянному месту жительства, если он не мог зарегистрироваться как постоянно проживающий в каком-нибудь другом месте. Заявительница утверждала, что на ее адрес посылали официальную корреспонденцию на имя г-на D. и что полиция однажды приходила в ее дом в поисках г-на D., а это, как она считала, негативно повлияло на ее репутацию в глазах соседей. Также она неоднократно должна была объяснять сложившуюся ситуацию в различных официальных инстанциях, когда, например, она подавала заявление на получение льгот по оплате жилья или когда с нее брали плату за вывоз бытовых отходов.

Вопросы права

Европейский Суд пришел к выводу о том, что права заявительницы, гарантируемые статьей 8 Конвенции, подверглись настолько серьезному воздействию в результате того, что г-н D. не мог аннулировать свою регистрацию по последнему месту жительства, что оно представляло собой вмешательство в осуществление ее права на уважение своей личной жизни и жилища. Далее, Европейский Суд считает, что это вмешательство непосредственно вытекало из положений соответствующего закона, разрешавшего постоянно проживавшему в доме лицу аннулировать свою регистрацию по соответствующему адресу лишь в случае переезда на постоянное место жительства куда-нибудь в другое место, а этого г-н D. сделать не мог. Европейский Суд не считает доказанным, что г-н D. мог бы постоянно проживать в каком-нибудь филантропическом заведении или что существовали законные средства заставить его зарегистрировать свое проживание в каком-нибудь другом месте, если его экономическое положение не позволяло ему этого сделать. Государство-ответчик не привело ни одного довода, оправдывающего такую систему с точки зрения общественного интереса. Следовательно, по делу не было достигнуто справедливого равновесия между интересами заявителя и интересами общества, а правовая система Словакии не обеспечила прав заявительницы на уважение ее личной жизни и жилища.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (вынесено единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд постановил выплатить заявительнице 1 тысячу 500 евро в качестве компенсации причиненного ей морального вреда.

Вопрос о соблюдении права человека на личную жизнь

Тысяк против Польши
[Tysiac v. Poland] (N 5410/03)

Решение от 7 февраля 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Узнав в феврале 2000 года о том, что она ждет третьего ребенка, заявительница, много лет страдающая сильной близорукостью (около -20 диоптрий на каждый глаз), решила получить консультацию у нескольких врачей. Заявительница опасалась, что беременность может негативно сказаться на ее здоровье. Все три офтальмолога, к которым она обратилась, независимо друг от друга пришли к выводу, что из-за патологических изменений сетчатки глаза ее зрение окажется в серьезной опасности, если она решит выносить своего будущего ребенка до конца. Тем не менее несмотря на просьбы заявительницы, они отказались выдать ей направление на аборт, поскольку не были уверены в том, что в результате беременности сетчатка глаза у нее отслоится, хотя такая вероятность и существовала. Заявительница также побывала на приеме у врача-терапевта. Он выписал справку, перечисляющую опасности, которыми грозила заявительнице ее беременность ввиду и проблем с сетчаткой глаза, и последствий новых родов после того, как два первых ребенка заявительницы появились на свет с помощью кесарева сечения.

На втором месяце беременности потеря зрения у заявительницы достигла -24 диоптрий на каждый глаз. Ее осмотрел заведующий отделением гинекологии и акушерства государственной больницы доктор R.D., который пришел к выводу об отсутствии медицинских показаний к проведению терапевтического аборта. Поэтому заявительница не смогла прервать беременность, и в ноябре 2000 года она родила третьего ребенка. При родах применялось кесарево сечение.

После этого зрение заявительницы существенно ухудшилось. По мнению врачей, это произошло из-за кровоизлияния в сетчатку. Ей также сообщили о том, что, так как изменения в сетчатке находились в очень запущенной стадии, не было надежды исправить эту патологию с помощью какого-либо хирургического вмешательства. Консилиум врачей пришел к выводу о том, что ее состояние требует лечения и ежедневного ухода, и признал ее в значительной степени нетрудоспособной.

Заявительница подала заявление о возбуждении уголовного дела в отношении доктора R.D., но районный прокурор прекратил расследование на основании отсутствия причинно-следственной связи между принятым доктором решением и ухудшением зрения заявительницы, а также того, что кровоизлияния в сетчатку можно было бы ожидать в любом случае. В жалобе, поданной в районный суд, заявительница утверждала, в числе прочего, что ей отказались помочь в чтении соответствующих материалов дела. Районный суд оставил в силе решение не преследовать доктора R.D. в уголовном порядке. В отношении него не было возбуждено дисциплинарного производства, так как не было установлено, что он допустил профессиональную небрежность.

Заявительница, которая одна растит троих детей, в настоящее время стоит на учете как в значительной степени нетрудоспособная и на этом основании ежемесячно получает пособие в размере, эквивалентном 140 евро. Она не может видеть предметы на расстоянии более полутора метров и опасается, что, в конечном счете, она ослепнет.

Решение

Жалоба признана приемлемой для рассмотрения по существу, что касается статьей 3, 13 и 8 Конвенции и по отдельности, и в увязке со статьей 14 Конвенции.

Вопрос о соблюдении права человека на личную жизнь

Пантелеенко против Украины
[Panteleyenko v. Ukraine] (N 11901/02)

Постановление от 29 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель подозревался в мошенничестве, совершенном при исполнении обязанностей частного нотариуса. Прокурор г. Чернигова выписал ордер на обыск его рабочего кабинета; при проведении обыска было изъято множество предметов, в том числе и личные вещи, принадлежащие заявителю. Впоследствии прокурор прекратил производство по уголовному делу, возбужденному в отношении заявителя, так как, хотя и было доказано, что заявитель совершил преступление, о котором идет речь, оно было слишком незначительным для того, чтобы служить основанием для преследования заявителя в уголовном порядке. Заявитель обжаловал это определение в соответствующих судах, утверждая, что он не совершал никаких преступлений, но его жалобы были отклонены. Тем временем заявитель обратился в суд с иском к прокуратуре, добиваясь выплаты компенсации материального ущерба и морального вреда, причиненного ему в результате незаконного, по его мнению, обыска; в этом иске заявителю было в конечном счете отказано на основании того, что уголовное дело в отношении него было прекращено по "нереабилитирующим" основаниям. Наконец, заявитель подал гражданский иск о клевете к Черниговскому юридическому колледжу и его директору, утверждая, что во время слушаний дела в аттестационной комиссии директор колледжа три раза высказывался о нем в клеветнической и уничижительной форме, в том числе один раз в грубой форме поставил под сомнение его психическое здоровье. Суд получил доказательства того, что в прошлом заявитель страдал психическим заболеванием, и эти доказательства были оглашены на слушаниях дела в присутствии сторон и представителей общественности. Суд отклонил исковые требования заявителя, так как тому не удалось доказать, что предполагаемые замечания о его психическом здоровье действительно имели место. Суд второй инстанции оставил это решение без изменений, однако пришел к выводу о том, что суд первой инстанции неправомерно предал огласке конфиденциальную информацию о психическом здоровье заявителя.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции в связи с проведением обыска в рабочем кабинете заявителя. Государство-ответчик утверждало, что при проведении обысков в жилище оно обладает большей свободой усмотрения, чем при проведении обысков в рабочих помещениях. Европейский Суд не считает необходимым вдаваться в обсуждение этого вопроса, результат которого не имеет отношения к настоящему делу. Достаточно будет сделать вывод о том, что в любом случае (и по этому поводу разногласий у сторон не возникало) обыск в рабочем кабинете заявителя является, по смыслу статьи 8 Конвенции, вмешательством в осуществление им права на уважение своего жилища. Украинское законодательство (статьи 183 и 186 Уголовно-процессуального кодекса Украины) содержит гарантии недопущения произвольного вмешательства органов государственной власти в осуществление права на уважение жилища, включающие, в числе прочего, обязательство властей заранее вручать ордер на обыск лицу, занимающему соответствующие помещения, и запрет на изъятие любых документов и предметов, которые не имеют прямого отношения к расследуемому делу; тем не менее, как фактически признали украинские суды, сотрудники прокуратуры, располагая сведениями о местонахождении заявителя, не предприняли попытки вручить ему ордер на обыск, а также изъяли из его рабочего кабинета все документы и некоторые личные вещи, принадлежащие заявителю, которые явно не имели отношения к возбужденному в отношении него уголовному делу. Вмешательство в осуществление права заявителя на уважение его жилища произведено не "в соответствии с законом".

Постановление

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции в связи с разглашением конфиденциальной информации о психическом здоровье заявителя. Получение из психиатрической больницы конфиденциальной информации, касающейся психического здоровья заявителя и проводимого ему лечения, а также разглашение ее в рамках открытых слушаний дела являлось вмешательством в осуществление заявителем права на уважение своей "личной жизни". Апелляционный суд, рассматривая дело во второй инстанции, пришел к следующему выводу: то, как судья, разбиравший дело заявителя в первой инстанции, обращался с информацией личного характера, имеющей отношение к заявителю, не соответствовало особому режиму сбора, хранения, использования и распространения информации о психическом здоровье лица, установленному статьей 32 Конституции Украины и статьями 23 и 31 Закона "Об информации" 1992 года* (* Закон Украины от 2 октября 1992 г. N 2657-ХII "Об информации" (прим. перев.).). Кроме того, Европейский Суд отмечает, что информация, о которой идет речь, не могла повлиять на результат судебного разбирательства (то есть на решение вопросов о том, имело ли место предполагаемое высказывание и было ли оно клеветническим), и поэтому запрос этой информации Новозаводским районным судом г. Чернигова был излишним, так как она не имела значения "для производства дознания, предварительного следствия или судебного рассмотрения"; следовательно, упомянутый запрос являлся незаконным с точки зрения статьи 6 Закона "О психиатрической помощи" 2000 года* (* Закон Украины от 22 февраля 2000 г. N 1489-III "О психиатрической помощи" (прим. перев.).).

Вмешательство в осуществление права заявителя на уважение его личной жизни произведено не "в соответствии с законом".

Постановление

По поводу соблюдения требований пункта 2 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд не считает необходимым рассматривать в связи с настоящим делом вопрос о том, нарушает ли в принципе сам по себе отказ присудить компенсацию на основании того, что уголовное дело было прекращено по "нереабилитирующим" основаниям, презумпцию невиновности. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле формулировки судебных решений, прекращающих производство по уголовному делу, возбужденному в отношении заявителя, не оставляли никаких сомнений в том, что, по мнению украинских судов, заявитель действительно совершил преступление, в котором он обвинялся.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований пункта 2 статьи 6 Конвенции (вынесено единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции в связи с проведением обыска в рабочем кабинете заявителя. Уголовное дело в отношении заявителя было закрыто до того, как оно поступило в суд, и последующий судебный контроль касался исключительно процессуальных вопросов, связанных с прекращением прокурором уголовного дела по данным основаниям. Следовательно, в рамках производства по этому делу не производилась и не могла производиться оценка законности конкретных следственных действий. Кроме того, хотя заявитель мог бы подать жалобу вышестоящему прокурору для того, чтобы добиться признания обыска незаконным, а "орган", на который ссылается статья 13 Конвенции, не обязательно должен быть судебным, Европейский Суд отмечает: даже предположив, что прокурор действительно обладал требуемой независимостью, у него не было полномочий присуждать компенсацию за какой-либо ущерб, причиненный в результате установленного противоправного поведения следственных органов, так что это средство правовой защиты в любом случае не могло обеспечить заявителю какой бы то ни было защиты его интересов.

Постановление

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции в связи с разглашением информации о психическом здоровье заявителя. Хотя, по обоюдному признанию сторон, ходатайство о проведении слушаний дела за закрытыми дверями не допустило бы того, чтобы информация, о которой идет речь, стала известна общественности, оно не обеспечило бы сокрытие этой информации от сторон и не помешало бы ее фиксации в протоколе судебного заседания. Жалоба в Апелляционный суд, хотя она и увенчалась успехом, доказала свою неэффективность, поскольку признание того, что разглашение конфиденциальной информации о психическом здоровье заявителя было незаконным, не привело к тому, чтобы эта информация перестала отражаться в протоколе судебного заседания, или к тому, чтобы заявителю была присуждена компенсация за ущерб, причиненный в результате незаконного вмешательства в его частную жизнь.

Постановление

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю определенную сумму денег в качестве компенсации причиненного ему материального и морального ущерба.

Вопрос о соблюдении права человека на личную и семейную жизнь

По делу утверждается, что меры, предпринятые властями после похищения ребенка за границу, были недостаточны. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Бьянчи против Швейцарии
[Bianchi v. Switzerland] (N 7548/04)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель, гражданин Италии, вступил в брак в Италии и поселился там со своей супругой. В ноябре 1999 года у них родился сын. В 2002 году они перестали жить вместе, и мать без разрешения увезла ребенка в Швейцарию. Впоследствии было возбуждено производство по делу о разводе. В феврале 2003 года Суд провинции Пистойа (Италия) поручил опеку над ребенком заявителю, а заключение психиатра, вынесенное в мае 2003 года, подтвердило это решение, признав его адекватным.

Заявитель обратился к швейцарским властям с просьбой вернуть своего сына в Италию, обосновывая свою позицию ссылками на Гаагскую конвенцию о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 г. В апреле 2003 года Федеральный суд Швейцарии, рассматривая дело в последней инстанции, отклонил жалобу матери ребенка и распорядился вернуть сына заявителя в Италию. Ребенок и его мать возвратились в Италию.

В июне 2003 года Суд провинции Пистойа подтвердил право заявителя осуществлять опеку над своим ребенком. 23 декабря 2003 г. заявитель отпустил своего ребенка на заранее запланированную встречу с матерью, но после этого она скрылась вместе со своим сыном. 6 января 2004 г. заявитель обратился в Суд округа Виллисау (кантон Люцерн, Швейцария), добиваясь возвращения своего сына и ссылаясь при этом на Гаагскую конвенцию. На следующий день после этого суд решил, что сын заявителя должен оставаться в Швейцарии до окончания производства по делу о его возвращении в Италию. В марте 2004 года префектура округа Виллисау наложила на мать ребенка штраф в размере 300 швейцарских франков (это составляет, приблизительно, 191 евро) за похищение ребенка на основании статьи 220 Уголовного кодекса Швейцарии.

В мае 2004 года Суд округа Виллисау отклонил жалобу заявителя и пришел к выводу о том, что, хотя похищение ребенка и было незаконным с точки зрения статьи 3 Гаагской конвенции, условия, предусмотренные статьей 13 этой Конвенции, были удовлетворены в обстоятельствах дела и что он не может отдать распоряжение вернуть ребенка, невзирая на право отца осуществлять опеку над ним, поскольку сам ребенок отказался возвращаться в Италию. Однако заявитель, утверждая, что решение окружного суда является недействительным, обратился в Суд кантона Люцерн, который 12 июля 2004 г. распорядился вернуть ребенка, самое позднее, 31 июля 2004 г., если необходимо, с помощью полиции. Приведенных матерью доказательств оказалось недостаточно, чтобы суд установил существование серьезного риска того, что возвращение ребенка поставит его под угрозу получения физического или психологического ущерба, как этот ущерб понимается в статье 13 Гаагской конвенции. Однако в конце июля 2004 года мать ребенка дала знать, что не передаст его заявителю и не допустит никаких контактов между ними до тех пор, пока Федеральный суд Швейцарии не рассмотрит публично-правовую жалобу, которую она намерена была подать на решение от 12 июля 2004 г. В августе 2004 года полиция допросила мать ребенка. С тех пор, несмотря на многочисленные меры, которые предпринимает швейцарская полиция, пытаясь узнать, где скрываются мать и сын, их местонахождение остается неизвестным.

Решением от 15 октября 2004 г. Федеральный суд Швейцарии отклонил жалобу матери ребенка и оставил в силе решение Суда кантона Люцерн от 12 июля 2004 г. В ноябре 2004 года в отношении матери ребенка был выписан международный ордер на арест.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции. Обжалуемые заявителем решения и производство по делу, возбужденное после исчезновения его сына, являлись "вмешательством" в том смысле, в котором этот термин используется в части 2 статьи 8 Конвенции, поскольку они, по крайней мере временно, препятствовали заявителю в реализации его права осуществлять опеку над своим сыном.

Европейский Суд отмечает, что оспариваемое решение окружного суда от 3 мая 2004 г. было, по крайней мере, основано на положениях Гаагской конвенции, инкорпорированных в швейцарское законодательство, и применялось с целью защитить ребенка, которую следует признать правомерной. Что касается вопроса о необходимости этого вмешательства в демократическом обществе, прежде всего заслуживает внимания тот факт, что 6 января 2004 г. заявитель обратился в Суд округа Виллисау, добиваясь возвращения своего сына в Италию, и что 7 января 2004 г. этот суд решил, что ребенок должен находиться в Швейцарии до окончания производства по делу о его возможном возвращении. Европейский Суд выражает сомнения в правильности этого решения, учитывая, что оно в какой-то степени закрепляло ситуацию, сложившуюся в результате явно незаконного похищения ребенка его матерью в июне 2002 года. Кроме того, в резолютивной части решения от 7 января 2004 г. не упоминалось о том, сложилась ли в деле ситуация, о которой говорится в статье 13 Гаагской конвенции.

Европейский Суд, так же как и Италия, участвующая в рассмотрении настоящего дела в качестве третьей стороны, питает сомнения в правильности решения окружного суда провести по делу новое расследование, учитывая, что он уже рассмотрел это дело и что оно уже было разрешено Федеральным судом Швейцарии почти что на девять месяцев раньше, а именно 23 апреля 2003 г. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что ни власти кантона Люцерн, ни власти Швейцарии не утверждали, что произошло коренное изменение обстоятельств, дающее основания пересмотреть юридическую оценку дела, уже данную к тому моменту итальянскими и швейцарскими судами.

Необходимо также принять во внимание и тот факт, что окружной суд в ходе незавершенного производства по делу не предлагал заявителю возможности встретиться со своим сыном на благоприятных условиях, которые позволили бы ему поддерживать связь с ребенком.

Далее Европейский Суд отмечает, что Суд округа Виллисау не выносил решения по делу до 3 мая 2004 г., то есть до того момента, пока с момента подачи заявителем требования вернуть его ребенка в Италию не прошло уже почти четырех месяцев. В конце концов Суд округа Виллисау отклонил жалобу заявителя на основании того, что условия, предусмотренные в статье 13 Гаагской конвенции, были соблюдены. Европейский Суд выражает сомнения в правильности логических рассуждений, лежащих в основе этого решения. Поскольку предполагается, что ребенок серьезно протестовал против своего возвращения в Италию, возникает вопрос, можно ли было опираться на одно-единственное заключение, составленное на основании двух встреч ребенка (на тот момент ему исполнилось четыре года) со своим отцом спустя четыре месяца после того, как они последний раз виделись. В этих обстоятельствах Европейский Суд также придерживается мнения о том, что протест ребенка против возвращения в Италию - на этот протест обратил особое внимание окружной суд - в основном был вызван тем, что власти кантона Люцерн пренебрегли какими-либо мерами, принятия которых можно было бы разумно от них ожидать для того, чтобы исполнить распоряжение суда о возвращении сына заявителя в Италию или, по крайней мере, обеспечить регулярные встречи ребенка со своим отцом, пока производство по делу еще не было завершено. 12 июля 2004 г., спустя всего лишь месяц после поступления жалобы заявителя 8 июня 2004 г., Суд кантона Люцерн окончательно отменил решение нижестоящего суда и постановил, что ребенок должен быть возвращен в Италию, самое позднее, 31 июля 2004 г., если необходимо, то с помощью полиции.

Европейский Суд не ставит под сомнение тот факт, что власти кантона Люцерн с сентября 2004 года приняли множество мер, пытаясь установить местонахождение ребенка и его матери. Тем не менее у Европейского Суда вызывают большое удивление события 15 августа 2004 г., имевшие место, когда мать ребенка явилась в полицейский участок. Европейский Суд находит удивительным то, что ответственные за розыск сотрудники полиции позволили ей уйти, хотя она и не передала ребенка заявителю, несмотря на то, что она уже похищала сына заявителя и едва ли не за пять месяцев до этого префектура округа Виллисау по Уголовному кодексу Швейцарии назначила ей наказание за похищение лица, не достигшего совершеннолетия.

В этих обстоятельствах Европейский Суд допускает, что власти кантона Люцерн с сентября 2004 года предприняли множество мер, направленных на то, чтобы установить местонахождение ребенка и его матери. Однако их позиция в промежуток времени, прошедший между похищением ребенка и его последней встречей с матерью 15 августа 2004 г., в целом является какой-то неопределенной и как таковая не совместима с объектом и целью Гаагской конвенции, равно как и с ее чрезвычайно ясными и строгими формулировками. Эта пассивная позиция привела к полному прекращению контактов между отцом и сыном, что продолжалось почти два года и, учитывая небольшой возраст ребенка, могла повлечь за собой растущее "отчуждение" их друг от друга; нельзя сказать, чтобы это отвечало лучшим интересам ребенка.

Постановление

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 15 тысяч евро в качестве компенсации причиненного ему морального ущерба.

Вопрос о соблюдении права человека на личную и семейную жизнь

По делу утверждается, что положения Уголовного кодекса Бельгии, запрещающие проституткам предлагать свои услуги и рекламировать их, являются вмешательством в их личную жизнь. Жалоба признана неприемлемой для рассмотрения по существу.

S.B. и D.B. против Бельгии
[S.B. and D.B. v. Belgium] (N 63403/00)

Решение от 15 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Вопрос о соблюдении права человека на уважение его жилища

Бабилонова против Словакии
[Babylonova v. Slovakia] (N 69146/01)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте вопроса о соблюдении права человека на личную жизнь.)

По жалобам о нарушениях статьи 10 Конвенции

Вопрос о соблюдении права человека свободно выражать свое мнение

По делу оспаривается правомерность наказания, которое дисциплинарный комитет медицинской организации назначил журналистам, зарегистрированным в качестве членов этой организации, на основании положений Кодекса врачебной этики. Жалоба признана неприемлемой для рассмотрения по существу.

Удар и Венсан против Франции
[Houdart and Vincent v. France] (N 28807/04)

Решение от 6 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Заявители по настоящему делу - квалифицированные врачи. Они зарегистрированы в качестве таковых в Парижской медицинской ассоциации. В настоящее время один из них является редактором, а другой - заместителем редактора ежемесячного научного журнала, предназначенного для широкого круга читателей. В выпуске своего журнала от сентября 1998 года они опубликовали особое приложение о французских больницах, включающее в себя, в частности, список больниц, показавших наихудшие результаты в четырех сферах профессиональной специализации. В этот список попала больница Сен-Жирон, специализирующаяся в области хирургии пищеварительной системы.

8 октября 1998 г. главный хирург больницы подал на заявителей жалобу в медицинский совет Парижского департамента, который направил жалобу в региональный медицинский совет и потребовал вступления в дело на основании того, что заявителями было допущено нарушение Кодекса врачебной этики. Региональный медицинский совет объявил выговор заявителям, придя к выводу о том, что Кодекс врачебной этики имеет для них обязательную силу и что они распространяли информацию, преподнося ее в сенсационной и уничижительной форме, причинив, таким образом, ущерб лицу, подавшему жалобу, и его пациентам. Заявители, ссылаясь, в частности, на статьи 6 и 10 Конвенции, подали жалобу в дисциплинарный комитет национального медицинского совета. Комитет пришел к выводу о том, что заявители нарушили свою обязанность проявлять осторожность при донесении информации до общественности, как это предусмотрено в Кодексе врачебной этики.

Заявители подали жалобу по вопросам права в Государственный совет [Conseil d'Etat] Франции* (* Во Франции систему органов административной юстиции возглавляет орган, именуемый "Государственный совет", который в судебном порядке рассматривает жалобы на действия и акты органов государственного управления и одновременно выступает консультативным учреждением при правительстве страны (прим. перев.).), но она была отклонена. Государственный совет Франции объявил о том, что дисциплинарные органы, разбирающие профессиональные споры, действительно обладали полномочиями рассматривать дело заявителей, так как последние были зарегистрированы в качестве членов медицинской ассоциации; что доклад - представляющий собой всего лишь изложение фактов, - был составлен человеком, специально назначенным председателем дисциплинарного комитета, и не обязательно должен был рассылаться сторонам, а также что дисциплинарный комитет регионального медицинского совета не совершил никакой юридической ошибки, придя к выводу о применимости к журналистской деятельности заявителей положений Кодекса врачебной этики, касающихся донесения до широкого круга читателей информации об образовании и здравоохранении.

Жалоба признана неприемлемой, что касается статьи 10 Конвенции. Объявленный заявителям выговор, безусловно, являлся вмешательством в осуществление их права свободно выражать свое мнение. Европейский Суд должен определить, соответствует ли это вмешательство требованиям пункта 2 статьи 10 Конвенции, а именно, было ли оно предусмотрено законом, преследовало ли одну или несколько правомерных целей и было ли необходимо в демократическом обществе.

Что касается первого требования, решение заявителей зарегистрироваться в качестве членов медицинской ассоциации, в то время как они фактически занимались журналистской деятельностью, позволяло совершенно отчетливо предвидеть, что для них станут обязательными нормы медицинской этики и, в частности, правило, согласно которому надлежит проявлять осторожность при донесении до общественности информации по вопросам здравоохранения. Это правило было сформулировано достаточно четко, чтобы дать заявителям возможность корректировать свое поведение, особенно в контексте их журналистской деятельности.

Кроме того, вмешательство, о котором идет речь, преследовало правомерную цель, а именно цель защиты прав других лиц.

Что касается необходимости этого вмешательства и, в частности, вопроса о соразмерности оспариваемых мер преследуемой цели, Европейский Суд не может не обратить внимание на то, что журнальное приложение ввиду того, как была изложена содержащаяся в ней информация, создавало ощущение новизны, способное вызвать интерес у читателей, но также беспокойство и озабоченность у пациентов упомянутых в этом приложении больниц. В статьях, которые были написаны заявителями или за которые они несли ответственность, не предпринималось попыток дифференцировать приведенные комментарии или принять меры предосторожности, которые обычно были бы уместны при рассмотрении столь деликатной и полемической темы. Таким образом, в основе решений французских судов лежали соответствующие и достаточные основания.

Кроме того, заслуживает внимание то обстоятельство, что выговор, объявленный заявителям дисциплинарными органами по рассмотрению профессиональных споров, был наиболее мягким дисциплинарным взысканием из тех, которым они могли бы подвергнуться; что наказание за клевету, предусмотренное французским Законом "О свободе прессы" [the Freedom of the Press Act], было намного серьезнее и что сама публикация сведений, о которых идет речь, никак в данном деле не ограничивалась. Коротко говоря, наложенное на заявителей взыскание не может считаться несоразмерным преследуемой правомерной цели, и вмешательство, являющееся предметом спора, может, таким образом, рассматриваться как "необходимое в демократическом обществе". Жалоба признана явно необоснованной.

Жалоба признана неприемлемой, что касается статьи 10 Конвенции, взятой в увязке со статьей 14 Конвенции. Заявители утверждают, что при осуществлении права свободно выражать свое мнение они подверглись дискриминации, потому что они входили в профессиональную ассоциацию. В связи с этим Европейский Суд обращает внимание на то, что дискриминация допускается, когда государства, не имея на то объективных или разумных оснований, по-разному обращаются с людьми, находящимися в аналогичных ситуациях. Однако членство заявителей в медицинской ассоциации означало, что их положение нельзя было сравнивать с ситуацией, в которой находились другие журналисты. Их добровольная регистрация в качестве членов данной ассоциации привела к тому, что на них стали распространяться определенные обязательства, предусмотренные Кодексом врачебной этики и связанные с их статусом врачей. Таким образом, по делу не было допущено никакого различения в обращении, которое не было бы основано на различии в ситуации. Жалоба признана явно необоснованной.

Жалоба признана неприемлемой, что касается пункта 1 статьи 6 Конвенции. Роль докладчика, назначенного из числа работников юстиции, в региональном и национальном медицинском совете заключалась в том, чтобы установить обстоятельства дела и подготовить его к слушанию. Государственный совет Франции указал, что подготовленный им доклад представлял собой всего лишь изложение обстоятельств дела и мог использоваться лишь органом, рассматривающим это дело. Соответственно можно считать: то, что доклад не был разослан, не могло поставить одну из сторон по делу в неблагоприятное положение по сравнению с другой стороной и нарушить тем самым принцип равенства процессуальных возможностей сторон. Жалоба признана явно необоснованной.

Вопрос о соблюдении права человека свободно выражать свое мнение

По делу утверждается, что положения Уголовного кодекса Бельгии, запрещающие проституткам предлагать свои услуги, рекламировать их, а также публично побуждать к аморальным поступкам, являются вмешательством в их право свободно выражать свое мнение. Жалоба признана неприемлемой для рассмотрения по существу.

S.B. и D.B. против Бельгии
[S.B. and D.B. v. Belgium] (N 63403/00)

Решение от 15 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Когда в январе 2000 года в баре для гомосексуалистов полиция производила осмотр, заявитель по настоящему делу находился там в помещении, предназначенном для группового секса. Он утверждает, что его в грубой форме выставили из комнаты и что он был чрезвычайно раздражен тем, в какой бесцеремонной форме ему приказали покинуть комнату, а также оскорбительной лексикой, использованной по отношению к служащим бара и управляющему. 16 мая 2000 г. адвокат заявителя запросил информацию у соответствующего прокурора, который 26 июня 2000 г. ответил, что по результатам проверки в возбуждении расследования по данному эпизоду было отказано. Заявитель также жаловался на то, что подача тематических объявлений в средствах массовой информации, при помощи которых он искал себе других партнеров по половым контактам, могли повлечь за собой ответственность вплоть до преследования на основании положений Уголовного кодекса Бельгии, криминализирующих подачу объявлений о проституции или о развратных действиях.

Заявительница по настоящему делу, считающая себя проституткой, самостоятельно ищущей себе клиентов, принимает их в однокомнатной квартире. Она жалуется на то, что ее вынудили прекратить предлагать свои услуги, потому что, как она утверждала, полиция неоднократно делала ей предупреждения на основании положений Уголовного кодекса Бельгии, предусматривающих наказание за публичные призывы к развратным действиям, а также на то, что она вынуждена была снимать дорогостоящую квартиру, где она дожидалась своих клиентов. Кроме того, она считает, что ее лишили возможностей рекламировать свои услуги - несмотря даже на то, что такого рода услуги не запрещены законом - ввиду существования в Уголовном кодексе Бельгии нормы, криминализирующей рекламирование услуг проституток.

Жалоба признана неприемлемой, что касается статьи 8 Конвенции, в отношении заявителя. По поводу визита полиции в бар, свидетелем и жертвой которого стал заявитель, государство-ответчик обратило внимание на то, что он мог бы подать соответствующую жалобу в Постоянный комитет по делам полиции и инспекций или в Главную инспекцию федеральной и местной полиции. Тем не менее в то время, как эти органы не могли рассматривать жалобы, поступающие от частных лиц, в их задачу не входило устанавливать, имели ли место те или иные действия частных лиц, и тем более назначать наказание за эти действия. Следовательно, они не удовлетворяют предусмотренным Конвенцией критериям и не являются средством правовой защиты, которым должен был воспользоваться заявитель. Однако в том, что касается возможности заявителя подать заявление о возбуждении уголовного дела, а также гражданский иск о возмещении ущерба в судебные инстанции, также упомянутой государством-ответчиком, то подобные действия могли бы позволить заявителю добиться того, чтобы бельгийские суды присудили ему компенсацию за предполагаемое нарушение Конвенции. По делу не были исчерпаны все внутригосударственные средства правовой защиты.

Заявитель жалуется на то, что он мог подвергнуться преследованию на основании положений Уголовного кодекса Бельгии, запрещающих развратные действия, за гомосексуальные контакты со сменой партнеров и что это нарушило бы его право на уважение своей личной жизни. По этому поводу Европейский Суд отмечает, что уголовному преследованию по такого рода обвинениям подвергаются лишь те лица, которые содержат публичные дома или зарабатывают на деятельности таких заведений. Заявитель не представил никаких твердых доказательств, позволяющих предположить, что он в качестве гомосексуалиста, меняющего своих партнеров по половым контактам, и обычного посетителя такого рода заведений, был бы напрямую затронут положениями, криминализирующими деяния, о которых идет речь. Вторжение полиции, являющееся предметом жалобы, на самом деле не преследовало цели объявить этот тип заведений вне закона или запретить их посещение. Кроме того, заявитель не утверждал, что ему не давали по-прежнему свободно вести ту половую жизнь, к которой он привык, а опасность того, что в связи с возможным возбуждением уголовного дела в отношении управляющего тем заведением, в котором он часто бывал, могут быть преданы огласке обстоятельства, связанные с его личной жизнью, является не более чем предположением. Жалоба признана явно необоснованной.

Жалоба признана неприемлемой, что касается статьи 10 Конвенции, в отношении первого заявителя. Поскольку заявитель обжаловал положения Уголовного кодекса Бельгии, запрещающие подавать объявления о проституции или о развратных действиях, Европейский Суд отмечает, что определение преступления, о котором идет речь, оставляет значительную свободу усмотрения суду, рассматривающему дело по существу. Соответственно ничто не мешает такому суду посчитать развратными действиями поведение человека, относящееся к его "личной жизни", в том числе к его сексуальной ориентации или половым связям.

Однако первый заявитель не представил никаких твердых доказательств, позволяющих предположить, что он был напрямую затронут уголовно-правовыми нормами, о которых идет речь. Кроме того, он не доказал, что объявления, о которых идет речь, подверглись необоснованной цензуре, так как, наоборот, обратил внимание на то, что их публикация не ограничивалась специализированными журналами.

Наконец, преследование обыкновенного читателя журнала было невозможно и практически неосуществимо, и заявитель не привел никаких доказательств и не сослался ни на какие судебные решения с тем, чтобы показать, что такие объявления действительно привели к уголовному преследованию. Жалоба признана явно необоснованной.

Жалоба признана неприемлемой, что касается статьи 10 Конвенции, в отношении заявительницы. Поскольку заявительница утверждала, что статья Уголовного кодекса Бельгии, направленная против публичных призывов к совершению развратных действий, являлась вмешательством в ее право распространять информацию и мешала ей активно предлагать свои услуги, Европейский Суд прежде всего отмечает: стороны согласны с тем, что в этом отношении в деле имело место вмешательство в права заявительницы и что это вмешательство было предписано законом.

Что касается вопроса о его соразмерности, то вмешательство, о котором идет речь, не имело абсолютного характера, поскольку ограничивалось запретом активно предлагать услуги проституток. Таким образом, у заявительницы оставалось право заниматься своей профессиональной деятельностью в арендованной ею однокомнатной квартире, в которой она принимала клиентов. Соответственно обжалуемое по делу вмешательство не было несоразмерным. Жалоба признана явно необоснованной.

Что касается жалобы заявительницы на норму уголовного права, запрещающую подавать объявления о проституции, Европейский Суд обращает внимание на то, что она не привела никаких доказательств, позволяющих предположить, что такие объявления повлекли за собой преследование или что она была лично и напрямую затронута этим запретом. Жалоба признана явно необоснованной.

По жалобе о нарушении статьи 11 Конвенции

Вопрос о соблюдении свободы мирных собраний

По делу обжалуется запрет на проведение собрания на кладбище с целью почтить память евреев, погибших от рук эсэсовцев, и тем самым помешать проведению встречи в память погибших военнослужащих частей СС. По делу допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции.

Оллингер против Австрии
[_llinger v. Austria] (N 76900/01)

Постановление от 29 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель по настоящему делу является членом парламента Австрии от партии "зеленых". В 1998 году он уведомил полицию г. Зальцбурга о том, что в День всех святых (1 ноября) с 9 часов утра до 1 часа ночи он будет проводить собрание на муниципальном кладбище у подножия мемориала жертвам войны с тем, чтобы почтить память зальцбургских евреев, убитых эсэсовцами во время Второй мировой войны. Заявитель ожидал, что в нем примут участие около шести человек, при этом они будут иметь при себе плакаты, напоминающие об этих событиях, и уточнил, что при проведении собрания не будут использовать транспаранты или пение. Он отметил, что собрание будет совпадать со встречей в память эсэсовцев, убитых во время Второй мировой войны.

Полиция запретила собрание с тем, чтобы оно не воспрепятствовало поминальной встрече членов организации "Товарищество IV" [Kameradschaft IV], посчитав, что эта встреча являлась народной церемонией, а ее проведение не требовало разрешения. Особое внимание было обращено на опыт предшествующих акций протеста против собраний организации "Товарищество IV", организованных другими лицами, которые причинили беспокойство другим посетителям кладбища и потребовали вмешательства полиции.

В 2000 году Конституционный суд Австрии отклонил поданную заявителем жалобу, хотя и признал подход Управления федеральной полиции г. Зальцбурга и Управления общественной безопасности г. Зальцбурга слишком ограничительным. Конституционный суд Австрии заметил, что запрет планируемого заявителем собрания не был бы обоснован, если бы его единственной целью являлась защита поминальной церемонии, проводившейся организацией "Товарищество IV". Тем не менее этот запрет оправдывался и даже требовался с точки зрения позитивного обязательства государства по статье 9 Конвенции защищать тех, кто исповедует свою религию, от умышленного ущемления их прав другими лицами. День всех святых - важный религиозный праздник; в этот день, по традиции, население посещает кладбища с целью почтить память умерших. В свете опыта предыдущих лет были вероятны беспорядки, вызванные конфликтами между участниками собрания, организованного заявителем, и членами организации "Товарищество IV".

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 11 Конвенции. Необходимо уравновесить право заявителя на свободу мирных собраний и на свободу выражения своего мнения с правом другого объединения на защиту от вмешательства в проведение своего собрания и с правом посетителей кладбища на защиту свободы исповедовать свою религию. Заявитель подчеркнул, что основной целью планируемого им собрания было напомнить общественности о преступлениях, совершенных подразделениями СС, и почтить память убитых ими зальцбургских евреев. Совпадение времени и места проведения этого собрания с местом и временем проведения поминальной церемонии, устраиваемой организацией "Товарищество IV", являлось неотъемлемым элементом идеи, которую он хотел выразить. Абсолютный запрет на проведение встречной демонстрации является мерой, влекущей за собой очень далеко идущие последствия и требующей существования особо веских причин, оправдывающих ее применение, тем более что заявитель, будучи членом парламента Австрии, по существу, хотел заявить протест против встречи членов организации "Товарищество IV" и, таким образом, выразить мнение по вопросу, представляющему общественный интерес. Европейский Суд находит поразительным то, что власти Австрии не придали никакого значения этой стороне дела.

Рассматривая вопрос об оправданности обжалуемого по делу запрета с точки зрения защиты права посетителей кладбища исповедовать свою религию, Европейский Суд отмечает множество факторов, указывающих на несоразмерность данного запрета преследуемой цели. Планируемое собрание никоим образом не было направлено против убеждений посетителей кладбища или демонстрации таких убеждений. Кроме того, заявитель предполагал, что оно привлечет лишь небольшое количество участников, и предусмотрел мирные и спокойные средства выражения их мнения, недвусмысленно исключив использование пения или транспарантов. Таким образом, само по себе организуемое заявителем собрание не могло бы оскорбить чувств посетителей кладбища. Более того, хотя власти Австрии и опасались, что, как в предыдущие годы, могут возникнуть ожесточенные споры, по делу не утверждалось, что тогда имели место какие-либо случаи применения силы. В этих обстоятельствах Европейский Суд не убежден доводами государства-ответчика о том, что разрешение провести оба собрания, приняв при этом профилактические меры, такие как обеспечение присутствия полиции для того, чтобы не допустить пересечения этих двух собраний, не являлось жизнеспособной альтернативой, которая гарантировала бы соблюдение права заявителя на свободу собраний, обеспечив в то же время достаточную степень защиты прав посетителей кладбища. Власти Австрии придали слишком небольшое значение интересу заявителя в проведении планируемого собрания и выражении своего протеста против встречи членов организации "Товарищество IV", придав при этом слишком серьезное значение интересу посетителей кладбища в защите от некоторых беспорядков, скорее, ограниченного характера. Коротко говоря, властям Австрии не удалось соблюсти справедливого равновесия между конкурирующими интересами.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований статьи 11 Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним голосом "против").

По жалобам о нарушении статьи 13 Конвенции

Вопрос о доступности заявителю эффективного средства правовой защиты

По делу обжалуется недостаточная эффективность внутригосударственных средств правовой защиты в отношении чрезмерной продолжительности судебного разбирательства. По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции.

Сюрмели против Германии
[Shrmeli v. Germany] (N 75529/01)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено Большой Палатой]

Обстоятельства дела

В мае 1982 года заявитель, столкнувшись с велосипедистом, получил телесные повреждения, в том числе перелом левой руки. После того, как переговоры со страховой компанией велосипедиста не увенчались успехом, заявитель в 1989 году обратился в суд земли, требуя, в частности, возмещения ущерба и выплаты ежемесячного пособия. Производство по делу проходило в два этапа.

Первый этап завершился, когда суд земли постановил, что заявитель имеет право на компенсацию 80 процентов ущерба, причиненного в результате столкновения. Заявитель обжаловал это решение, но безуспешно; еще одна его жалоба по вопросам права была отклонена в 1993 году.

На втором этапе производства по гражданскому иску производилась оценка размера ущерба и пособия, подлежащего выплате заявителю. Этот этап начался в марте 1994 года, после того, как Верховный федеральный суд Германии возвратил материалы дела в суд земли. В 2005 году суд земли вынес окончательное решение по делу, присудив заявителю компенсацию причиненного ему морального вреда.

При определении размера компенсации суд земли отметил, что продолжительность производства по делу может быть принята во внимание лишь в небольшой мере, поскольку ответчика нельзя было признать виновным в том, что заявитель не обращался в суд в течение семи лет после столкновения с велосипедистом, затруднив тем самым сбор доказательств по делу. Ответчика нельзя было обвинить и в том, что он отказался дать разрешение на использование материалов рассмотрения дела в апелляционном суде по социальным вопросам в качестве доказательства и что он несколько раз заявлял возражения относительно выбора назначенных по делу экспертов. Впоследствии заявитель подал жалобу в апелляционный суд, который еще не завершил рассмотрение данного дела.

В 2001 году заявитель подал конституционную жалобу на чрезмерную продолжительность производства по делу. Федеральный конституционный суд Германии решил не рассматривать жалобу, никак не обосновав это свое решение. Вторая конституционная жалоба была отклонена в июне 2002 года ввиду недостаточной ее обоснованности. В мае 2002 года заявитель обратился в суд земли с просьбой оказать ему бесплатную юридическую помощь, с тем чтобы он мог подать иск о возмещении ущерба к земле Нижняя Саксония в связи с затянутостью рассмотрения дела в суде земли. Суды первой и второй инстанций не удовлетворили просьбу заявителя, поскольку, по их мнению, задержки в рассмотрении его дела произошли из-за того, что у судов было слишком много работы, и из-за того, что он не представил достаточно подробных сведений о фактически понесенном им ущербе.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 13 Конвенции. В том, что касается возможности подать конституционную жалобу, Европейский Суд отмечает: право на быстрое рассмотрение дела судом гарантировано Конституцией (Основным законом) ФРГ и что у заявителя была возможность обжаловать нарушение этого права в Федеральный конституционный суд Германии. Решив, что производство по делу заняло слишком много времени, этот суд признал продолжительность судебного разбирательства несовместимой с Конституцией Германии и обязал соответствующий суд ускорить или завершить производство по делу. Однако у Федерального конституционного суда Германии отсутствует право устанавливать предельные сроки выполнения своих предписаний нижестоящим судом или отдавать распоряжения о принятии иных мер для ускорения производства по делу; не может он и назначить компенсацию потерпевшей стороне. Единственное средство, с помощью которого он может обеспечить ускорение незавершенного производства по делу, - это констатировать, что его продолжительность производства нарушает Конституцию Германии, и потребовать, чтобы соответствующий суд принял необходимые меры по ускорению или завершению производства по делу. Федеральный конституционный суд Германии сам признал ограниченность своих полномочий по объявлению продолжительности производства по делу неконституционным.

Поскольку это так, Европейский Суд приходит к выводу: власти Германии не показали, что подача конституционной жалобы могла привести к возмещению ущерба, причиненного чрезмерной продолжительностью незавершенного производства по гражданскому делу. Соответственно от заявителя не требовалось подавать в этот суд жалобу на затянутость производства по его делу.

В том, что касается возможности подать жалобу в вышестоящий орган, Европейский Суд отмечает: государство-ответчик не привело никаких существенных соображений, на основании которых можно было бы прийти к выводу о том, что это средство правовой защиты, предусмотренное Законом Германии "О судьях" [the Judges Act], могло бы привести к ускорению производства по делу в суде земли.

В том, что касается возможности подать дополнительную жалобу на бездействие немецких судов, такого средства правовой защиты немецкое законодательство не предусматривает. Несмотря на то что значительное число апелляционных судов в принципе его признало, критерии приемлемости этих жалоб разнятся и зависят от обстоятельств дела. Верховный федеральный суд Германии со своей стороны еще только должен вынести решение о приемлемости такого средства правовой защиты.

Учитывая неопределенность критериев приемлемости этого средства и его практическое влияние на ход производства по делу заявителя, Европейский Суд считает: тому факту, что апелляционный суд не исключил в принципе возможности использовать такое средство, не должно придаваться особого значения. Кроме того, Федеральный конституционный суд Германии не посчитал конституционные жалобы заявителя неприемлемыми для рассмотрения по существу на основании того, что последний не исчерпал внутригосударственных средств правовой защиты* (* Согласно статье 35 Конвенции, предписывающей условия приемлемости жалобы Европейским Судом, этот Суд может принять дело к рассмотрению "только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты" (прим. перев.).).

Соответственно Европейский Суд приходит к выводу о том, что подача дополнительной жалобы на бездействие немецких судов не может считаться эффективным средством правовой защиты в деле заявителя.

В том, что касается возможности подать иск о возмещении ущерба, Европейский Суд отмечает, что одного-единственного судебного решения, например, решения суда земли, на которое ссылалось государство-ответчик в обоснование своих доводов, учитывая к тому же, что оно было вынесено судом первой инстанции, недостаточно для того, чтобы убедить Европейский Суд в существовании эффективного, доступного в теории и на практике средства правовой защиты.

В любом случае Европейский Суд отмечает, что даже если суды, в которые был подан иск о возмещении ущерба, и пришли бы к выводу о нарушении судебных функций из-за чрезмерной продолжительности производства по делу, то они были бы не в состоянии присудить заявителю компенсацию морального вреда, а ведь по делам, касающимся продолжительности производства по рассмотрению гражданского иска, заявителям прежде всего наносится именно моральный ущерб.

Следовательно, Европейский Суд полагает, что ни одно из четырех средств правовой защиты, на которые ссылалось государство-ответчик, не может считаться эффективным по смыслу статьи 13 Конвенции.

Постановление

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд отмечает, что производство по делу заявителя, которое началось 18 сентября 1989 г. и все еще не завершено немецкими судами, продолжается на момент рассмотрения дела в Европейском Суде более 16 лет и семи месяцев. Несмотря на поведение заявителя, который неоднократно ходатайствовал о продлении сроков производства по делу и несколько раз заявлял отводы судьям суда земли, рассматривавшим его дело, а также на доводы, приведенные государством-ответчиком, Европейский Суд считает, что длительность производства по делу превысила разумные сроки.

Постановление

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 10 тысяч евро в качестве компенсации причиненного ему морального ущерба.

В порядке применения статьи 46 Конвенции. Европейский Суд в должной мере учитывает существование законопроекта, вводящего в писаное право Германии новое средство правовой защиты в отношении бездействия национальных судов. Европейский Суд приветствует эту инициативу, поскольку такого рода профилактическое средство правовой защиты борется с первопричиной проблемы затянутости производства по делу и, по-видимому, может предложить сторонам достаточную защиту с большей степенью вероятности, чем компенсаторные средства правовой защиты, которые дают возможность действовать только a posteriori* (* A posteriori (лат.) - задним числом, на основании ранее приобретенного опыта (прим. перев.).). Европейский Суд высказывается в пользу быстрого принятия закона, содержащего изложенные в упомянутом законопроекте предложения, и не считает необходимым указывать на какие-либо меры общего характера, которые следовало бы принять на национальном уровне для исполнения его постановления по настоящему делу.

Вопрос о доступности заявителю эффективного средства правовой защиты

Пантелеенко против Украины
[Panteleyenko v. Ukraine] (N 11901/02)

Постановление от 29 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

Вопрос о доступности заявителю эффективного средства правовой защиты

По делу утверждается отсутствие внутригосударственных средств правовой защиты, касающихся возможности сделать аборт по терапевтическим показаниям. Жалоба признана приемлемой для рассмотрения по существу.

Тысяк против Польши
[Tysiac v. Poland] (N 5410/03)

Решение от 7 февраля 2006 г. [вынесено IV Секцией]

По жалобам о нарушениях статьи 14 Конвенции

Вопрос о соблюдении запрета на дискриминацию

Зарб Адами против Мальты
[Zarb Adami v. Malta] (N 17902/02)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В 1971 году заявитель по настоящему делу был внесен в списки кандидатов в присяжные заседатели и оставался в этих списках по крайней мере до 2002 года. С 1971 по 1997 год заявитель привлекался к исполнению обязанностей присяжного заседателя в рамках производства по трем различным уголовным делам. При этом он выступал и как член состава присяжных заседателей, и как старшина жюри присяжных заседателей. В 1997 году заявитель снова был привлечен к исполнению обязанностей присяжного заседателя. На этот раз он не явился в суд в указанный день и был оштрафован, приблизительно, на 240 евро. Поскольку заявитель не выплатил штрафа, его вызвали в Уголовный суд Мальты. Заявитель утверждал, что наложенный на него штраф является дискриминацией, так как других лиц в аналогичной ситуации не заставляют нести бремени обязанностей, связанных с исполнением функций присяжных заседателей. Кроме того, по закону и (или) на практике лица женского пола освобождаются от несения обязанностей присяжных заседателей, тогда как на мужчин это освобождение не распространяется.

Дело заявителя было передано в Первую палату Гражданского суда Мальты* (* Гражданский суд Мальты состоит из двух палат: одна по первой инстанции разбирает споры между сторонами, а другая - иные гражданские дела (прим. перев.).), где заявитель утверждал, что существующая на Мальте система подвергает наказанию мужчин и предоставляет преимущества женщинам, так как за предшествующие пять лет к исполнению обязанностей присяжных заседателей привлекалось лишь 3,05 процента женщин, тогда как мужчин, исполнявших эти обязанности, насчитывалось 96,95 процента. Более того, бремя несения обязанностей присяжных заседателей распределялось несправедливо; в 1997 году списки кандидатов в присяжные заседатели составляли только 3,4 процента от избирательных списков. Первая палата Гражданского суда Мальты отклонила требования заявителя. Он обжаловал это решение, подчеркивая, что исполнение обязанностей присяжного заседателя представляет собой бремя, так как требует от лица покидать свое место работы с тем, чтобы регулярно посещать судебные заседания. Оно также налагает моральное бремя судить о невиновности или виновности того или иного лица. Конституционный суд Мальты отклонил жалобу заявителя. В 2003 и 2004 годах он, будучи преподавателем университета, просил освободить его от несения обязанностей присяжного заседателя, но в этой просьбе ему дважды было отказано. Еще одно ходатайство, поданное заявителем в 2005 году, было удовлетворено с учетом того, что он работал преподавателем на полную ставку.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 14 Конвенции, взятой в увязке с подпунктом "d" пункта 3 статьи 4 Конвенции. Принудительное выполнение функций присяжного заседателя, как это имеет место на Мальте, является одной из "обычных гражданских обязанностей", предусмотренных подпунктом "d" пункта 3 статьи 4 Конвенции. Заявитель не предлагал добровольно своих услуг присяжного заседателя, а его неявка в суд привела к наложению на него штрафа, который мог быть заменен наказанием в виде лишения свободы. Ввиду тесной связи с обязанностью выполнять функции присяжного заседателя обязанность выплатить штраф также попадает в сферу действия подпункта "d" пункта 3 статьи 4 Конвенции. Соответственно статья 14 Конвенции является применимой в обстоятельствах данного дела.

Действовавшие в то время на Мальте законы не делали никакого различия между мужчинами и женщинами, наделяя их равными возможностями для исполнения обязанностей присяжных заседателей. Дискриминация, о которой идет речь в деле, основана на сложившейся, по мнению заявителя, практике, характеризующейся множеством факторов, такими как способ составления списков кандидатов в присяжные заседатели и критерии освобождения от несения обязанностей присяжных заседателей. В результате лишь незначительный процент женщин привлекается к исполнению обязанностей присяжных заседателей. Несмотря на то что статистических данных самих по себе недостаточно для выявления практики, которая может считаться дискриминационной, дискриминация, потенциально нарушающая Конвенцию, может являться результатом не только законодательных мер, но и фактически сложившейся ситуации. В 1997 году количество мужчин в списках кандидатов в присяжные заседатели в три раза превышало количество женщин. В 1996 году это разница была еще более существенной, так как в состав присяжных заседателей входили 174 мужчины и всего лишь 5 женщин. Эти цифры показывают, что гражданская обязанность выполнять функции присяжного заседателя возлагалась преимущественно на мужчин. Следовательно, имело место различие в обращении с двумя группами - мужчинами и женщинами - которые по отношению к этой обязанности находились в похожей ситуации.

С 1997 года начался административный процесс уравнивания количества мужчин и женщин в списках кандидатов в присяжные заседатели. В результате в 2004 году в списки кандидатов в присяжные заседатели было внесено более 6 тысяч женщин и более 10 тысяч мужчин. Однако это не умаляет вывода Европейского Суда о том, что в то время лишь ничтожно малая доля женщин была внесена в списки кандидатов в присяжные заседатели и фактически должна была исполнять обязанности присяжных заседателей.

Если стратегия поведения или мера общего характера наносит непропорциональный ущерб группе лиц, нельзя исключать возможность того, что ее могут посчитать дискриминацией, даже если она и не направлена именно на эту группу. Кроме того, должны быть приведены очень веские основания, чтобы Европейский Суд мог признать соответствующим Конвенции различие в обращении исключительно по половому признаку. Государство-ответчик утверждало, что различие в обращении, о котором идет речь, зависело от множества факторов. Присяжные заседатели выбирались из той части населения, которая активно участвовала в экономической и профессиональной жизни. Кроме того, лица, осуществляющие уход за своей семьей, могли быть освобождены от несения обязанностей присяжных заседателей. Наконец, "по соображениям культурной ориентации" могла бы иметь место тенденция, в силу которой представители защиты чаще заявляли бы отвод женщинам, исполняющим обязанности присяжных заседателей.

Европейский Суд сомневается, достаточно ли указанных государством-ответчиком факторов для того, чтобы объяснить значительную неравномерность в распределении обязанностей присяжных заседателей между мужчинами и женщинами. Второй и третий факторы относятся только к количеству женщин, фактически входящих в состав присяжных заседателей, и не объясняют небольшое количество женщин, внесенных в список кандидатов в присяжные заседатели. В любом случае выделенные государством-ответчиком факторы являются лишь объяснением механизмов, которые привели к обжалуемому по делу различию в обращении. Европейскому Суду не было представлено ни одного серьезного довода, надлежащим образом оправдывающего такое различие. В частности, не было показано, что данное различие в обращении преследовало правомерную цель и что существовало разумное соотношение пропорциональности между задействованными средствами и преследуемой целью.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции, взятой в увязке с подпунктом "d" пункта 3 статьи 4 Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним голосом "против").

Вопрос о соблюдении запрета на дискриминацию

По делу обжалуется отказ властей Польши оказать заявительнице, страдающей сильной близорукостью, содействие в чтении документов и отказ в разрешении на ее эффективное участие в расследовании по уголовному делу. Жалоба признана приемлемой для рассмотрения по существу.

Тысяк против Польши
[Tysiac v. Poland] (N 5410/03)

Решение от 7 февраля 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Вопрос о соблюдении запрета на дискриминацию

Удар и Венсан против Франции
[Houdart and Vincent v. France] (N 28807/04)

Решение от 6 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 10 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении запрета на дискриминацию

По делу ставится вопрос о правомерности президентского контроля над избирательными комиссиями, которые предположительно сфальсифицировали результаты выборов в пользу пропрезидентских политических партий. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Грузинская партия труда против Грузии
[The Georgian Labour Party v. Georgia] (N 9103/04)

[Решение о коммуницировании жалобы вынесено II Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции.)

Вопрос о соблюдении запрета на дискриминацию

По делу утверждается, что азербайджанские курды, которых выселили из района, расположенного недалеко от Нагорного Карабаха, не могут вернуться на свое прежнее место жительства. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Чирагов и другие против Армении
[Chiragov and Others v. Armenia] (N 13216/05)

[Решение о коммуницировании жалобы вынесено III Секцией]

По жалобе о нарушении статьи 34 Конвенции

Вопрос о наличии у заявителя статуса жертвы нарушения Конвенции

Общество с ограниченной ответственностью "Злинсат" против Болгарии
[Zlinsat, spol. s.r.o v. Bulgaria] (N 57785/00)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции [гражданско-процессуальный аспект].)

По жалобе о нарушении статьи 35 Конвенции

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 35 Конвенции

Вопрос о доступности заявителю эффективного средства правовой защиты

Общество с ограниченной ответственностью "Злинсат" против Болгарии
[Zlinsat, spol. s.r.o v. Bulgaria] (N 57785/00)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

В порядке применения статьи 41 Конвенции

Вопрос о справедливости выплаченной по делу компенсации

По делу ставится вопрос о выплате компенсации за то, что дети появились на свет с физическими недостатками, которые из-за произошедшей ошибки не были выявлены до их рождения. Сторонами по делу заключено мировое соглашение.

Драон против Франции
[Draon v. France] (N 1513/03)

Морис против Франции
[Maurice v. France] (N 11810/03)

Постановления от 21 июня 2006 г. [вынесены Большой Палатой]

Обстоятельства дела

Заявителями по этим двум делам являются родители детей, появившихся на свет с серьезными физическими недостатками. Из-за ошибки врачей эти недостатки не были обнаружены в ходе предродового обследования. Заявители подали в суд на медицинские учреждения, допустившие профессиональную небрежность. Однако к делам, находящимся в производстве, начал применяться Закон от 4 марта 2002 г. "Об ответственности медицинских учреждений за рождение ребенка с физическими или умственными недостатками", вступивший в силу в то время, пока их иски дожидались своего рассмотрения. Поэтому, несмотря на то, что им была присуждена компенсация за моральный ущерб и за то, что их жизни оказались разбиты, они не получили компенсации за особое бремя, связанное с тем, что их дети появились на свет с физическими недостатками, на получение которой они могли бы небезосновательно рассчитывать до принятия Закона от 4 марта 2002 г.

В двух постановлениях по существу жалобы от 6 октября 2005 г. Большая Палата Европейского Суда постановила, что Закон от 4 марта 2002 г. лишил заявителей существенной доли выплат в счет возмещения ущерба, которых они требовали, не предоставив им взамен достаточной компенсации. В связи с этим они вынуждены были нести особое и чрезмерное бремя в нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Вопросы права

Заявители требовали выплаты им компенсации материального ущерба в размере, соответствующем суммам, которые они могли бы получить на основании правовых норм, действовавших до принятия Закона от 4 марта 2002 г. Дело "Драон против Франции" было исключено из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом, в связи с тем, что стороны заключили мировое соглашение, по условиям которого г-н Драон и г-жа Драон получали 2 миллиона 488 тысяч 113 евро 27 центов, включая, в частности, основную сумму в размере 1 миллиона 428 тысяч 540 евро плюс процентный доход, подлежащий выплате для обеспечения родителями нужд своего ребенка до конца его жизни. Дело "Морис против Франции" было исключено из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом, в связи с тем, что стороны заключили мировое соглашение, по условиям которого заявители получали 2 миллиона 440 тысяч 279 евро 14 центов, включая, в частности, основную сумму в размере 1 миллиона 690 тысяч евро плюс процентный доход, подлежащий выплате для обеспечения родителями нужд своего ребенка до конца его жизни.

В порядке применения статьи 46 Конвенции

Вопрос об исполнении постановления Европейского Суда

Дело касается внесенного правительством законопроекта, который вводил новое средство правовой защиты, направленное на предупреждение процессуальной волокиты. Европейский Суд не считает необходимым указывать на меры общего характера, которые следовало бы принять на национальном уровне.

Сюрмели против Германии
[Shrmeli v. Germany] (N 75529/01)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено Большой Палатой]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 13 Конвенции.)

Вопрос об исполнении постановления Европейского Суда

По делу ставится вопрос об обязанности государства-ответчика предусмотреть в своей национальной правовой системе механизм поддержания справедливого равновесия между интересами владельцев жилья и всеобщим интересом общества.

Хуттен-Чапска против Польши
[Hutten-Czapska v. Poland] (N 35014/97)

Постановление от 19 июня 2006 г. [вынесено Большой Палатой]

По жалобам о нарушениях статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о соблюдении права человека беспрепятственно пользоваться своим имуществом

По делу обжалуется отсутствие у заявительницы возможности вернуть себе право владения своим имуществом или взыскать с жильцов арендную плату в достаточном размере. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Хуттен-Чапска против Польши
[Hutten-Czapska v. Poland] (N 35014/97)

Постановление от 19 июня 2006 г. [вынесено Большой Палатой]

Обстоятельства дела

Заявительницей по настоящему делу выступает одна из владельцев сдаваемого внаем жилья в Польше, на которых распространяется система сдерживания роста арендной платы (от этой системы выиграли, ориентировочно, от 600 до 900 тысяч арендаторов жилья), берущей начало с законов, принятых еще при коммунистическом режиме. Таких, как она, домовладельцев в Польше насчитывается около 100 тысяч. Система, о которой идет речь, предусматривает ряд ограничений прав владельцев сдаваемого внаем жилья, в частности, устанавливает настолько низкий максимальный уровень арендной платы, что домовладельцы не могут даже компенсировать свои расходы по содержанию и ремонту жилья, не говоря уже о том, чтобы извлекать из него прибыль.

Имущество, о котором идет речь, было принято в государственное управление после вступления в силу постановления от 1946 года, дающего органам государственной власти Польши право отводить квартиры в частных домах определенным жильцам. Родители заявительницы пытались вернуть себе право владения своим имуществом, но не добились в этом успеха. В 1974 году вступили в силу новые правила государственного управления жилищным фондом, так называемая схема специального найма. В 1975 году мэр издал решение, согласно которому первый этаж дома, о котором идет речь, был сдан внаем другому жильцу. В 1990-х годах заявительница пыталась добиться признания этого решения недействительным, но ей удалось получить лишь решение, объявляющее о том, что решение мэра было принято вопреки закону.

В 1990 году районный суд объявил о том, что заявительница унаследовала имущество своих родителей, и в 1991 году она взяла на себя право распоряжаться домом. Затем она несколько раз, путем подачи гражданского иска и в административном порядке, пыталась вернуть себе право владения своим имуществом и переселить жильцов, но безуспешно.

В 1994 году к частной собственности в Польше была применена схема регулирования размера арендной платы, согласно которой владельцы сдаваемого внаем жилья обязаны были проводить дорогостоящие работы по содержанию и ремонту жилья и в то же время им запрещалось взимать с жильцов арендную плату в размере, обеспечивающем покрытие соответствующих расходов. Согласно одному из проводившихся расчетов, арендная плата покрывала лишь около 60 процентов расходов по содержанию и ремонту жилья. Также были введены жесткие ограничения, касающиеся прекращения сдачи жилья внаем. Новый закон 2001 года, заменивший закон 1994 года, был направлен на улучшение сложившейся ситуации. Он сохранял в силе все ограничения, касающиеся прекращения сдачи жилья внаем, и обязательства домовладельцев по содержанию и ремонту жилья, а также вводил новый порядок контроля за увеличением суммы арендной платы. К примеру, невозможно было взимать арендную плату в размере, превышающем 3 процента от стоимости капитального ремонта жилья. В случае с заявительницей это составляло в 2004 году 1 тысячу 285 польских злотых, или 316 евро.

В 2000 и 2002 годах Конституционный трибунал Польши признал схему регулирования размера арендной платы, предусмотренную и законом 1994 года, и законом 2001 года, неконституционной и налагающей на владельцев сдаваемого внаем жилья непропорциональное и чрезмерное бремя. Соответствующие нормы были отменены, и с 10 октября 2000 г. по 31 декабря 2004 г. заявительница могла увеличить размер взимаемой ею с жильцов арендной платы примерно на 10 процентов - до 5,15 польских злотых, или порядка 1,27 евро, за квадратный метр. С 1 января 2005 г. вступили в силу новые положения закона ("поправки от декабря 2004 года"), разрешающие на первое время увеличивать арендную плату, превышающую 3 процента от стоимости капитального ремонта сдаваемого внаем жилья, но не более чем на 10 процентов в год. Новые положения закона сохраняли государственный контроль за ставками арендной платы. После того, как Генеральный прокурор Польши оспорил эти нормы в Конституционном трибунале Польши, они были отменены как не соответствующие польской Конституции. На момент рассмотрения дела в Европейском Суде заявительница прекратила сдавать внаем принадлежащее ей имущество.

22 февраля 2005 г. Палата Европейского Суда констатировала, что по делу было допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, и, в порядке применения статьи 46 Конвенции, пришла к выводу о том, что это нарушение явилось следствием структурной проблемы, связанной с неудовлетворительным действием польского законодательства (См. Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of Европейский Суд of Human Rights] N 72* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of the European Court of Human Rights] N 72 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 7 за 2005 год.)).

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Большая Палата Европейского Суда согласна с оценкой положения заявительницы, содержащейся в постановлении Палаты Европейского Суда, которая пришла к выводу о том, что власти Польши возложили на заявительницу "непропорциональное и чрезмерное бремя", не могущее быть оправданным каким-либо правомерным интересом сообщества. Большая Палата Европейского Суда добавляет, однако, что нарушение права собственности в случае с заявительницей не связано исключительно с вопросом о сумме причитающейся ей арендной платы; скорее, оно заключается в суммарном воздействии юридически ущербных положений об определении размера арендной платы и различных ограничений прав домовладельцев, касающихся прекращения сдачи жилья внаем, а также возложенного на них законом финансового бремени и отсутствия каких-либо правовых способов и средств, дающих им возможность либо компенсировать или уменьшить расходы, понесенные в связи с содержанием и ремонтом жилья, либо добиться того, чтобы государство субсидировало проведение необходимых ремонтных работ в тех случаях, когда это представляется оправданным.

Европейский Суд обратился к своим постановлениям, подтверждающим, что во многих делах об ограничениях прав владельцев сдаваемого внаем жилья, - а подобные ограничения стали обычным явлением в странах, сталкивающихся с дефицитом жилищного фонда, - применявшиеся ограничения были признаны оправданными и соразмерными тем целям, которые преследовало государство в общих интересах. Однако ни в одном из этих дел национальные власти не ограничивали прав заявителей в такой значительной степени, как в настоящем деле. Во-первых, заявительница по настоящему делу никогда не заключала со своими жильцами договора о сдаче жилья внаем, который являлся бы результатом свободно проведенных переговоров; вернее было бы сказать, что ее дом был отведен жильцам государством. Во-вторых, польское законодательство обусловило прекращение сдачи жилья внаем рядом требований, серьезно ограничив тем самым права владельцев жилья. Наконец, установленные ставки арендной платы не покрывали издержек, связанных с содержанием и ремонтом жилья, а владельцы жилья не могли увеличить размер взимаемой ими с жильцов арендной платы с тем, чтобы компенсировать необходимые расходы по содержанию и ремонту жилья. Действующая в Польше схема не предусматривала и не предусматривает никакой процедуры выплаты взносов на содержание и ремонт жилья или получения государственных субсидий, вызывая тем самым неизбежное ухудшение состояния имущества ввиду отсутствия достаточных инвестиций и модернизации жилья.

Действительно, Польша, унаследовавшая от коммунистического режима острый дефицит квартир, сдаваемых внаем по умеренным ставкам арендной платы, должна была решать исключительно сложные проблемы, на которые болезненно реагировало общество, касающиеся уравновешивания противоречащих друг другу интересов. Она должна была гарантировать защиту имущественных прав владельцев сдаваемого внаем жилья и уважать социальные права его арендаторов, которые часто являлись весьма уязвимыми лицами. Тем не менее правомерные интересы сообщества в таких ситуациях требуют справедливого распределения социального и финансового бремени, связанного с преобразованиями и реформами в области обеспечения жильем в стране. Это бремя не может, как в случае с заявительницей, быть возложено на одну конкретную социальную группу, какими бы важными ни были интересы другой социальной группы или сообщества в целом.

В свете вышесказанного и с учетом последствий, которые оказывало действие законодательства о регулировании размера арендной платы на права заявительницы и других лиц, находящихся в похожей ситуации, на протяжении всего рассматриваемого срока, Польше не удалось достичь необходимого справедливого равновесия между общими интересами сообщества и защитой права собственности.

Постановление

В порядке применения статьи 46 Конвенции: вопрос об использовании процедуры "пилотного постановления". Большая Палата Европейского Суда согласна с выводом Палаты Европейского Суда о том, что дело заявительницы подходит для применения процедуры "пилотного постановления" в том виде, как она введена постановлением Европейского Суда по делу "Брониовский против Польши" [Broniowski v. Poland] (жалоба N 31443/96). Между сторонами по настоящему делу отсутствуют разногласия по вопросу о том, что действие спорного жилищного законодательства потенциально влекло за собой последствия в отношении имущественных прав большого числа людей, чьи квартиры отводились жильцам в рамках схемы регулирования размера арендной платы (речь идет, примерно, о 600 тысячах квартир, или о 5,2 процента общего жилищного фонда страны). В производстве Европейского Суда находится еще 18 сходных жалоб, в том числе одна коллективная жалоба, заявителями по которой являются порядка 200 владельцев сдаваемого внаем жилья. Европейский Суд отмечает, однако, что вывод о наличии "ситуации структурного характера", оправдывающей применение процедуры "пилотного постановления", не обязательно должен быть связан с данным количеством сходных жалоб, уже находящихся в производстве Европейского Суда, или основан на количестве этих жалоб. Когда речь идет о системных или структурных нарушениях, потенциальный наплыв дел в будущем также является важным соображением, имея в виду задачу предупредить скопление однотипных дел, назначенных к слушанию в Европейском Суде, которое препятствует эффективной работе с другими делами и вызывает нарушения, подчас весьма серьезные тех прав, за защиту которых он несет ответственность.

Хотя государство-ответчик и утверждало, что схема регулирования размера арендной платы в Польше отменена, Европейский Суд вновь выразил свое мнение о том, что общая ситуация в Польше еще не приведена в соответствие со стандартами Конвенции.

Большая Палата Европейского Суда разделяет общее мнение Палаты Европейского Суда о том, что проблема, лежащая в основе нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, заключается в "неудовлетворительном действии польского жилищного законодательства". Однако Большая Палата Европейского Суда видит основную структурную проблему в совокупности ограничений прав владельцев сдаваемого внаем жилья, включая юридически ущербные положения об определении размера арендной платы, которые усугублялись и продолжают усугубляться отсутствием каких-либо правовых способов и средств, позволяющих домовладельцам по меньшей мере покрыть убытки, понесенные в связи с содержанием и ремонтом имущества, а не в проблеме, имеющей отношение исключительно к тому, что государство не обеспечило владельцам сдаваемого внаем жилья ставок арендной платы, в разумной мере соответствующих расходам по содержанию и ремонту жилья.

Вопрос о применении мер общего характера. Европейский Суд отмечает, что одним из последствий применения процедуры "пилотного постановления" является неизбежное расширение оценки обжалуемой по "пилотному" делу ситуации за пределы исключительных интересов отдельного заявителя. Оно требует, чтобы Европейский Суд рассматривал это дело в контексте мер общего характера, которые необходимо принять в интересах других людей, также могущих быть затронутыми тем же самым нарушением Конвенции. Учитывая системный характер проблемы, лежащей в основе такого нарушения, то, что заявительница уже не сдает внаем принадлежащее ей жилье, не мешает Европейскому Суду выяснить, была ли устранена причина нарушения Конвенции применительно к другим людям.

Европейский Суд постановил 16 голосами "за" и одним голосом "против", что вышеупомянутое нарушение Конвенции явилось следствием структурной проблемы, связанной с неудовлетворительным действием польского законодательства и заключающейся в том, что оно налагало и продолжает налагать ограничения на права владельцев сдаваемого внаем жилья, а также не предусматривало и по-прежнему не предусматривает никакой процедуры или механизма, позволяющих им покрыть убытки, понесенные в связи с содержанием и ремонтом жилья.

Далее Европейский Суд постановил 15 голосами "за" и двумя голосами "против": для того, чтобы положить конец системному нарушению Конвенции, выявленному в деле заявительницы, Польша должна путем принятия соответствующих правовых мер и (или) мер иного характера закрепить в своем национальном правопорядке механизм, поддерживающий справедливое равновесие между интересами владельцев сдаваемого внаем жилья и всеобщим интересом общества в соответствии с установленными Конвенцией стандартами защиты имущественных прав.

В задачу Европейского Суда не входит указывать наиболее подходящий способ закрепления такого рода восстановительных процедур или определять, как именно интерес владельцев сдаваемого внаем жилья в извлечении прибыли следует уравновешивать с другими интересами, о которых идет речь. Тем не менее Европейский Суд между прочим замечает, что множество находящихся в распоряжении государства вариантов, несомненно, включает в себя принятие мер, на которые указал Конституционный трибунал Польши в своих рекомендациях от июня 2005 года, изложив характерные особенности механизма уравновешивания прав владельцев сдаваемого внаем жилья и прав его арендаторов, а также критерии определения того, что могло бы считаться "базовой арендной платой", "экономически обоснованной арендной платой" или "подобающей прибылью".

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд единогласно постановил, что вопрос о возмещении материального ущерба не готов к разрешению, однако присудил заявительнице 30 тысяч евро в качестве компенсации причиненного ей морального вреда.

Вопрос о правомерности лишения человека имущества

Чирагов и другие против Армении
[Chiragov and Others v. Armenia] (N 13216/05)

[Решение о коммуницировании жалобы вынесено III Секцией]

Заявители по настоящему делу являются гражданами Азербайджана курдского происхождения. Они проживали в Лачинском районе, расположенном между Нагорным Карабахом и Республикой Армения. По советской системе территориальной организации государственной власти Нагорный Карабах являлся автономной областью, находящейся на территории Азербайджанской Республики. Население Нагорного Карабаха примерно на 75 процентов состояло из армян и на 25 процентов - из азербайджанцев. В 1988 году армяне провели демонстрации в г. Степанакерт, столице Нагорного Карабаха, требуя вхождения Нагорного Карабаха в состав Армении. Аналогичные демонстрации прошли и в г. Ереван. Власти СССР отклонили требования армян о присоединении Нагорного Карабаха к Армении. В августе 1991 года Азербайджан объявил себя независимым от Советского Союза. В сентябре 1991 года Совет Нагорно-Карабахской автономной области объявил о создании Нагорно-Карабахской Республики и то, что она более не подчиняется Азербайджану. В ноябре 1991 года парламент Азербайджана лишил Нагорный Карабах статуса автономии. В декабре 1991 года распался Советский Союз. В январе 1992 года парламент Нагорно-Карабахской Республики объявил Нагорный Карабах независимым от Азербайджана. Уровень напряженности в Нагорном Карабахе и в соседних с ним регионах в конце концов привел к вооруженному конфликту в самом Лачине и в его окрестностях. В 1992 году заявители вместе с другими жителями Лачина спаслись бегством в г. Баку. Вскоре после этого г. Лачин был захвачен, разграблен и сожжен.

В 1992 году СБСЕ (ныне ОБСЕ) инициировало мирный процесс в регионе.

В 1997 году Минская группа* (* Минская группа была создана в рамках СБСЕ (Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе) 26 марта 1992 г. для урегулирования вооруженного конфликта между Азербайджаном и Арменией. В состав Минской группы входят представители Болгарии, Германии, Италии, России, США, Турции, Франции, Чехословакии и Швеции (прим. перев.).) потребовала начать двухэтапный мирный процесс, который предусматривал бы необходимость вывода из Нагорного Карабаха и соседних с ним районов Азербайджана всех армянских вооруженных сил, а также возвращения домой всех беженцев. В 1994 году было подписано соглашение о прекращении огня, но политического урегулирования конфликта не достигнуто до сих пор. По мнению заявителей, в настоящее время армянские вооруженные силы контролируют бoльшую часть Нагорного Карабаха, а также еще пять районов, граничащих с Нагорным Карабахом и расположенных за его пределами, включая Лачинский, поэтому заявители и не смогли вернуться в Лачин. До того, как их вынудили покинуть свои дома в 1992 году, их имущественные права регулировались азербайджанскими законами, тогда как на сегодняшний день их имущество расположено на территории, находящейся под эффективным контролем Армении, на которой действуют армянские законы.

Заявители жалуются главным образом на то, что они утратили всякий контроль над своим имуществом и домами в результате продолжающейся оккупации Лачина, препятствующей их возвращению, а также на то, что отсутствуют какие-либо эффективные средства правовой защиты, которыми могли бы воспользоваться перемещенные лица. Власти Армении не предпринимали попыток компенсировать заявителям причиненные им убытки. Далее заявители жалуются на то, что они подверглись дискриминации со стороны государства-ответчика на основании своей этнической и религиозной принадлежности, поскольку, если бы они были армянами и исповедовали христианскую религию, их не стали бы насильственно перемещать от их домов и лишать имущества. Действия, предпринятые вооруженными силами Армении и поддерживаемыми ими вооруженными силами Нагорного Карабаха, нанесли несоразмерный ущерб азербайджанским курдам.

Процессуальное действие

Жалоба коммуницирована государству-ответчику целиком.

Вопрос о правомерности контроля за использованием имущества

Общество с ограниченной ответственностью "Злинсат" против Болгарии
[Zlinsat, spol. s.r.o v. Bulgaria] (N 57785/00)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

По жалобам о нарушениях статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о соблюдении права людей на свободное выражение своего мнения

По делу обжалуется то обстоятельство, что норма об отстранении лиц, занимающихся профессиональной деятельностью, от исполнения обязанностей депутатов парламента была применена незамедлительно, во время текущего срока парламентских полномочий. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции.

Ликоурезос против Греции
[Lykourezos v. Greece] (N 33554/03)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель по настоящему делу работал юристом в то время, когда в апреле 2000 года он был избран в парламент Греции на четырехлетний срок. В 2001 году из-за поправок, внесенных в Конституцию Греции, любая профессиональная деятельность стала считаться несовместимой с обязанностями депутата парламента, за исключением случаев, которые должны были предусматриваться актами законодательной власти. В отсутствие нормативных предписаний, вводящих в действие эти поправки, норма об отстранении от исполнения обязанностей депутата парламента вступила в силу 1 января 2003 г., и из ее действия не было предусмотрено никаких исключений.

Один из избирателей подал жалобу против избрания заявителя в парламент Греции. Заявитель утверждал, в числе прочего, что норма об отстранении от исполнения обязанностей депутата парламента неприменима в его случае, так как он был избран туда в 2000 году, до введения в действие поправок к Конституции Греции, и с тех пор, как эти поправки в 2003 году вступили в силу, занимался своей профессией, не получая за это никакого вознаграждения. В июле 2003 года Ареопаг (верховный суд) * (* Ареопаг - высший суд Греции, выступающий в качестве кассационной инстанции (прим. перев.).) Греции применил поправки к Конституции Греции и отстранил заявителя от исполнения обязанностей депутата парламента.

Вопросы права

Заявитель был избран в парламент Греции в соответствии с действующими в то время в Греции избирательной системой и Конституцией. Ни заявитель, ни его избиратели не могли предположить, что результат выборов может быть поставлен под сомнение и признан недействительным еще до окончания срока действия депутатского мандата заявителя на основании невозможности совмещения профессиональной деятельности и обязанностей депутата парламента. О том, что эти два занятия невозможно совмещать, не было объявлено до выборов, и отстранение заявителя от исполнения обязанностей депутата парламента до окончания его депутатских полномочий явилось неожиданностью и для него, и для тех, кто за него голосовал. Права, гарантируемые статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции, были бы просто иллюзорны, если бы заявителя или его избирателей могли в любой момент произвольно лишить этих прав. Рассматривая избрание заявителя в парламент по новой статье Конституции Греции, вступившей в силу в 2003 году, без учета того, что он был избран туда в 2000 году в соответствии с законом, греческий суд лишил заявителя права заседать в парламенте, а его избирателей - кандидата, которому они свободным и демократическим путем доверили представительство своих интересов в течение четырех лет, в нарушение принципа разумных ожиданий. Государство-ответчик не привело никаких оснований, имеющих настоятельную важность для демократического правопорядка, которые могли бы оправдать немедленное и безусловное отстранение заявителя от исполнения обязанностей депутата парламента.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу было допущено нарушение требований статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции (вынесено единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 20 тысяч евро в счет возмещения понесенного им материального ущерба.

Вопрос о соблюдении права людей на свободное выражение своего мнения

По делу обжалуются предположительно неудовлетворительный порядок составления избирательных списков, президентский контроль над деятельностью избирательных комиссий и завершение подсчета голосов, поданных по всей стране, без проведения голосования в двух избирательных округах. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Грузинская партия труда против Грузии
[The Georgian Labour Party v. Georgia] (N 9103/04)

[Решение о коммуницировании жалобы вынесено II Секцией]

В ноябре 2003 года в Грузии проходили очередные парламентские выборы, на которых использовалась и пропорциональная, и мажоритарная избирательная система (по одномандатным округам). При подсчете голосов Центральной избирательной комиссией Грузии по пропорциональной избирательной системе партия, являющаяся заявителем по настоящему делу, получила 12 процентов голосов, что соответствовало 20 из 150 мест в парламенте Грузии, которые могли занимать кандидаты по партийным спискам. Вновь избранный парламент начал работу, но был распущен силами "революции роз" на первой парламент-ской сессии. Впоследствии Верховный суд Грузии объявил недействительными результаты подсчета голосов в части, касающейся итогов выборов по пропорциональной избирательной системе. Результаты подсчета голосов в одномандатных округах оставались в силе. Исполняющий обязанности президента Грузии назначил повторные выборы на март 2004 года. В декабре 2003 года Центральная избирательная комиссия Грузии приняла постановления, согласно которым для того, чтобы иметь возможность проголосовать на президентских выборах в январе 2004 года, избирателям полагалось посетить избирательные участки и заполнить специальные анкеты. Как только был избран новый президент Грузии, партия-заявитель обратилась в Верховный суд страны с требованием признать результаты выборов недействительными. Это требование было признано необоснованным и отклонено.

Для проведения повторных парламентских выборов Центральная избирательная комиссия Грузии приняла другое постановление, согласно которому избиратели должны были дважды посетить избирательные участки для того, чтобы проверить наличие своих имен в предварительных и окончательных избирательных списках. Отсутствовавшие в списках избиратели должны были подать соответствующее заявление в срок до дня голосования включительно. По утверждению партии-заявителя, накануне повторных парламентских выборов новый президент Грузии выступил в средствах массовой информации с заявлением о том, что он не допустит присутствия в парламенте партии труда. Повторные выборы состоялись в марте 2004 года. По жалобам на различные нарушения Центральная избирательная комиссия Грузии признала результаты выборов в двух избирательных округах Аджарской автономной республики недействительными и решила еще раз провести там повторные выборы в апреле 2004 года. В день голосования избирательные участки в этих двух округах оставались закрытыми. В этот же день, несмотря на то, что еще раз провести повторные выборы в Аджарской автономной республике не удалось, Центральная избирательная комиссия Грузии осуществила подсчет голосов, поданных на мартовских парламентских выборах по всей стране, и издала соответствующее постановление. В нем говорилось, что на выборах проголосовало около 1,5 миллионов человек из порядка 2,3 миллионов зарегистрированных избирателей. Партия-заявитель получила 6 процентов голосов, и этого оказалось недостаточно для того, чтобы преодолеть 7-процентный барьер и пройти в парламент.

Партия-заявитель подала жалобу в Верховный суд Грузии. Во-первых, она оспорила правила составления избирательных списков, утверждая, что порядок предварительной регистрации избирателей фактически лишил многих граждан, которые могли бы участвовать в голосовании, права голосовать в день выборов, а также создал условия для мошенничества с использованием избирательных бюллетеней, так как некоторые избиратели могли регистрироваться на разных избирательных участках и, таким образом, голосовать более, чем один раз. Кроме того, у Центральной избирательной комиссии Грузии отсутствовали полномочия изменять правила составления избирательных списков, так как это право принадлежало исключительно парламенту страны. Во-вторых, партия-заявитель обжаловала состав избирательных комиссий, поскольку в каждой комиссии любого уровня 8 из 15 членов были представителями президентских или пропрезидентских партий. Партия-заявитель утверждала, что члены избирательных комиссий разных уровней угрожали ее представителям в этих комиссиях и мешали им надлежащим образом выполнять свои обязанности. Наконец, партия-заявитель высказывала мнение о том, что окончательное определение сводных результатов выборов по всей стране без проведения голосования в двух округах Аджарской автономной республики было незаконным. Ввиду того, что в этих округах проживало по меньшей мере 60 тысяч избирателей и что партии-заявителю требовалось набрать всего лишь 16 тысяч голосов для того, чтобы преодолеть установленный законом 7-процентный барьер, она жаловалась на то, что ее незаконно лишили реальной возможности пройти в парламент. Верховный суд Грузии признал поданную партией-заявителем жалобу необоснованной и отклонил ее.

Председатель партии-заявителя как частное лицо обжаловал постановления Центральной избирательной комиссии Грузии о порядке формирования избирательных списков и о результатах окончательного подсчета голосов в Конституционный суд страны. Он утверждал, что система предварительной регистрации избирателей, лишение избирательных прав населения двух избирательных округов в Аджарской автономной республике и правительственный контроль над проведением выборов нарушили конституционный принцип, согласно которому выборы должны быть свободными и справедливыми. В мае 2004 года Конституционный суд Грузии признал жалобу, о которой идет речь, неприемлемой для рассмотрения по существу.

Процессуальное действие

Жалоба коммуницирована государству-ответчику в отношении статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции и статьи 14 Конвенции в том, что касается и повторных парламентских выборов 24 марта 2004 г., и президентских выборов 4 января 2004 г.

Решение

Жалоба признана неприемлемой для рассмотрения по существу, что касается статей 3, 10 и 13 Конвенции.

Вопрос о соблюдении права баллотироваться на выборах

Грузинская партия труда против Грузии
[The Georgian Labour Party v. Georgia] (N 9103/04)

[Решение о коммуницировании жалобы вынесено II Секцией]

См. выше.

Другие постановления, вынесенные в июне 2006 года

Дульский против Украины
[Dulskiy v. Ukraine] (N 61679/00)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Москони против Италии
[Mosconi v. Italy] (N 68011/01)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Чийюччи против Италии
[Ciucci v. Italy] (N 68345/01),

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Магерини против Италии
[Magherini v. Italy] (N 69143/01),

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Антолич против Словении
[Antolic v. Slovenia] (N 71476/01)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Кержина-Куковец против Словении
[Kerсina-Kukovec v. Slovenia] (N 75574/01)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Нахтигаль против Словении
[Nahtigal v. Slovenia] (N 75777/01)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Рожич против Словении
[Roсic v. Slovenia] (N 75779/01)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Бендич против Словении
[Bendic v. Slovenia] (N 77519/01)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Стакне против Словении
[Stakne v. Slovenia] (N 77543/01)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Йелен против Словении
[Jelen v. Slovenia] (N 5044/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Урбанийя против Словении
[Urbanija v. Slovenia] (N 6552/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Крячков против Украины
[Kryachkov v. Ukraine] (N 7497/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Куценко против России
[Kutsenko v. Russia] (N 12049/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Гавриэлидес против Кипра
[Gavrielides v. Cyprus] (N 15940/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Беднов против России
[Bednov v. Russia] (N 21153/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Федоренко против Украины
[Fedorenko v. Ukraine] (N 25921/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Межан против Словении
[Meсan v. Slovenia] (N 27102/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Шатунов против России
[Shatunov v. Russia] (N 31271/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Врбанец против Словении
[Vrbanec v. Slovenia] (N 33549/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Мушич против Словении
[Music v. Slovenia] (N 37294/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Водеб против Словении
[Vodeb v. Slovenia] (N 42281/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Ирголич против Словении
[Irgolc v. Slovenia] (N 42857/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Требовц против Словении
[Trebovc v. Slovenia] (N 42863/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Мийатович против Словении
[Mijatovic v. Slovenia] (N 43548/02)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Астанков против России
[Astankov v. Ukraine] (N 5631/03)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Майский против Хорватии
[Majski v. Croatia] (N 33593/03)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Омерович против Хорватии
[Omerovic v. Croatia] (N 36071/03)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Стойич против Хорватии
Stojic v. Croatia (N 36719/03)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Гридин против России
[Gridin v. Russia] (N 4171/04)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Синко против Украины
[Sinko v. Ukraine] (N 4504/04)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Атаназиу против Греции
[Athanasiou v. Greece] (N 10691/04)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Циотрас против Греции
[Tsiotras v. Greece] (N 13464/04)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Корчагин против России
[Korchagin v. Russia] (N 19798/04)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Бошкович против Словении
[Boskovic v. Slovenia] (N 21462/04)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Ательшек против Словении
[Atelsek v. Slovenia] (N 26342/04)

Постановление от 1 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Сегерстедт-Виберг против Швеции
[Segerstedt-Wiberg v. Sweden] (N 62332/00)

Постановление от 6 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Бокэр против Франции
[Beaucaire v. France] (N 22945/02)

Постановление от 6 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Клеман против Франции
[Clement v. France] (N 37876/02)

Постановление от 6 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Лехтинен против Финляндии (N 2)
[Lehtinen v. Finland (no. 2)] (N 41585/98)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

V.M. против Болгарии
[V.M. v. Bulgaria] (N 45723/99)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Кайя против Австрии
[Kaya v. Austria] (N 54698/00)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Хаджибакалов против Болгарии
[Hadjibakalov v. Bulgaria] (N 58497/00)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Бонев против Болгарии
[Bonev v. Bulgaria] (N 60018/00)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Сингх и другие против Соединенного Королевства
[Singh and Others v. United Kingdom] (N 60148/00)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

(По делу сторонами заключено мировое соглашение.)

Власиа Григоре Василеску против Румынии
[Vlasia Grigore Vasilescu v. Romania] (N 60868/00)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Корчуганова против России
[Korchuganova v. Russia] (N 75039/01)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Хробова против Словакии
[Hrobov< v. Slovakia] (N 2010/02)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Пыриков против России
[Pyrikov v. Russia] (N 2703/02)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Коллариле против Италии
[Collarile v. Italy] (N 10644/02)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Вос против Польши
[Wos v. Poland] (N 22860/02)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Зиккарди против Италии
[Ziccardi v. Italy] (N 27394/02)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Маттеони против Италии
[Matteoni v. Italy] (N 42053/02)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Лупса против Румынии
[Lupsa v. Romania] (N 10337/04)

Постановление от 8 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Богуляк против Польши
[Bogulak v. Poland] (N 33866/96)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Эргюн против Турции
[Ergun v. Turkey] (N 45807/99)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Истрате против Молдавии
[Istrate v. Moldova] (N 53773/00)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Чаилар и другие против Турции
[Gaglar and Others v. Turkey] (N 57647/00)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Кутал и Уираш против Турции
[Kutal and Ugras v. Turkey] (N 61648/00)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Башбойа против Турции
[Basboga v. Turkey] (N 64277/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Гажикова против Словакии
[Gaсikova v. Slovakia] (N 66083/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Кваснова против Словакии
[Kvasnova v. Slovakia] (N 67039/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Титиз и другие против Турции
[Titiz and Others v. Turkey] (N 67144/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Долгун против Турции
[Dolgun v. Turkey] (N 67255/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Топакгeз против Турции
[Topakgoz v. Turkey] (N 76481/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Кара и Мидилли против Турции
[Kara and Midilli v. Turkey] (N 76498/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Окур против Турции
[Okur v. Turkey] (N 76567/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Тулумбаджи и другие против Турции
[Tulumbaci and Others v. Turkey] (N 76571/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Бакыр против Турции
[Bakir v. Turkey] (N 76603/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Кавраролу и другие против Турции
[Kavraroglu and Others v. Turkey] (N 76698/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Мустафа Йылдырым против Турции
[Mustafa Yildirim v. Turkey] (N 76719/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Юсуф Сари против Турции
[Yusuf Sari v. Turkey] (N 76797/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Каракаш против Турции
[Karakas v. Turkey] (N 76991/01)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Сика против Словакии
[Sika v. Slovakia] (N 2132/02)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Мучкова против Словакии
[Muckova v. Slovakia] (N 21302/02)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Магура против Словакии
[Magura v. Slovakia] (N 44068/02)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Лехтонен против Финляндии
[Lehtonen v. Finland] (N 11704/03)

Постановление от 13 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Карстеа и Греку против Румынии
[Carstea and Grecu v. Romania] (N 56326/00)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Шеванова против Латвии
[Shevanova v. Latvia] (N 58822/00)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Корнаков против Латвии
[Kornakovs v. Latvia] (N 61005/00)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Моисеев против Латвии
[Moisejevs v. Latvia] (N 64846/01)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Марио Федеричи против Италии (N 2)
[Mario Federici v. Italy (no. 2)] (N 67917/01 и 68859/01)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Общество с ограниченной ответственностью "Диджитель" против Словении
[Digitel d.o.o. v. Slovenia] (N 70660/01)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Юрьев против Латвии
[Jurjevs v. Latvia] (N 70923/01)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Казьмина против России
[Kazmina v. Russia] (N 72374/01)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Абалута против Румынии
[Abaluta v. Romania] (N 77195/01)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Пантеа против Румынии
[P>ntea v. Romania] (N 5050/02)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Михайлова и другие против Украины
[Mikhaylova and Others v. Ukraine] (N 16475/02)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Лакарсель Менандес против Испании
[Lacarcel Menandes v. Spain] (N 41745/02)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Костовска против бывшей Югославской Республики Македония*
[Kostovska v. Former Yugoslav Republic of Macedonia] (N 44353/02)

(* После выхода из состава Социалистической Федеративной Республики Югославия в 1991 году Македония ведет спор с Грецией относительно названия страны. В апреле 1993 года ООН приняла страну в свой состав под временным названием "бывшая Югославская Республика Македония" до разрешения спора с Грецией, которая отказывается признать славянскую республику со столицей в Скопье под именем Македония, поскольку настаивает на том, что это название принадлежит исторической области на севере Греции со столицей в Салониках (прим. перев.).)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Чевкин против России
[Chevkin v. Russia] (N 4171/03)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Шкаре против Хорватии
[Skare v. Croatia] (N 17267/03)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Бакиевец против России
[Bakiyevets v. Russia] (N 22892/03)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Недбаев против Украины
[Nedbayev v. Ukraine] (N 18485/04)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Кукса против России
[Kuksa v. Russia] (N 35259/04)

Постановление от 15 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Хуттен-Чапска против Польши
[Hutten-Czapska v. Poland] (N 35014/97)

Постановление от 19 июня 2006 г. [вынесено Большой Палатой]

A.S. против Польши
[A.S. v. Poland] (N 39510/98)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Тан и другие против Турции
[Tan and Others v. Turkey] (N 42577/98)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Эсэн против Турции
[Esen v. Turkey] (N 45626/99)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Eрс и другие против Турции
[Ors and Others v. Turkey] (N 46213/99)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Облук против Словакии
[Obluk v. Slovakia] (N 69484/01)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Национальный профсоюз конкурсных управляющих против Франции
[Syndicat National des Professionels des ProcJdures Collectives v. France] (N 70387/01)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Кючюк против Турции
[Kucuk v. Turkey] (N 75728/01)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Тэрэни против Словакии
[Tereni v. Slovakia] (N 77720/01)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Жой против Франции
[Joye v. France] (N 5949/02)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Малькарти против Франции
[Malquarti v. France] (N 39269/02)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Драбек против Польши
[Drabek v. Poland] (N 5270/04)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Пасиньский против Польши
[Pasinski v. Poland] (N 6356/04)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Элейхай против Соединенного Королевства
[Elahi v. United Kingdom] (N 30034/04)

Постановление от 20 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Драон против Франции
[Draon v. France] (N 1513/03)

Постановление от 21 июня 2006 г. [вынесено Большой Палатой]

(Справедливая компенсация - по делу сторонами заключено мировое соглашение)

Морис против Франции
[Maurice v. France] (N 11810/03)

Постановление от 21 июня 2006 г. [вынесено Большой Палатой]

(Справедливая компенсация - по делу сторонами заключено мировое соглашение)

Учкан против Турции
[Uckan v. Turkey] (N 42594/98)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Кeйлюойлу против Турции
[Koylhoglu v. Turkey] (N 45742/99)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Йылмаз и Барим против Турции
[Yilmaz and Barim v. Turkey] (N 47874/99)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Конук против Турции
[Konuk v. Turkey] (N 49523/99)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Гeкче и Демирель против Турции
[Gokce and Demirel v. Turkey] (N 51839/99)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Казакова против Болгарии
[Kazakova v. Bulgaria] (N 55061/00)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Кафтаилова против Латвии
[Kaftailova v. Latvia] (N 59643/00)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Гийюри против Франции
[Guilloury v. France] (N 62236/00)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Общество с ограниченной ответственностью "Эйтишим" против Турции
[Eytisim Ltd. Sti. v. Turkey] (N 69763/01)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Хюсейин Каракаш против Турции
[Huseyin Karakas v. Turkey] (N 69988/01)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Кирсанова против России
[Kirsanova v. Russia] (N 76964/01)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Серткайя против Турции
[Sertkaya v. Turkey] (N 77113/01)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Кeмюрджю против Турции
[Komurcu v. Turkey] (N 77432/01)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Тамер и другие против Турции
[Tamer and Others v. Turkey] (N 235/02)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Айяз и другие против Турции
[Ayaz and Others v. Turkey] (N 11804/02)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Чеботарев против России
[Chebotarev v. Russia] (N 23795/02)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Метелица против России
[Metelitsa v. Russia] (N 33132/02)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Камукас и другие против Греции
[Kamoukas and Others v. Greece] (N 38311/02)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Диаз Очоа против Испании
[Diaz Ochoa v. Spain] (N 423/03)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Гору против Греции
[Gorou v. Greece] (N 21845/03)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

D. и другие против Турции
[D. and Others v. Turkey] (N 24245/03)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено III Секцией]

Уччи против Италии
[Ucci v. Italy] (N 213/04)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено V Секцией]

Мавроматис против Греции
[Mavromatis v. Greece] (N 6225/04)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Авакова против России
[Avakova v. Russia] (N 30395/04)

Постановление от 22 июня 2006 г. [вынесено I Секцией]

Дженнет Айхан и Мехмет Салим Айхан против Турции
[Cennet Ayhan and Mehmet Salim Ayhan v. Turkey] (N 41964/98)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Сайгылы и Сэйман против Турции
[Saygili and Seyman v. Turkey] (N 51041/99)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Биро против Словакии
[Biro v. Slovakia] (N 57678/00)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Йешилгeз и Фирик против Турции
[Yesilgoz and Firik v. Turkey] (N 58459/00 и 62224/00)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Авджи и другие против Турции
[Avci and Others v. Turkey] (N 70417/01)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Габай против Турции
[Gabay v. Turkey] (N 70829/01)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

(В результате пересмотра жалоба вычеркнута из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом.)

Дениз против Турции
[Deniz v. Turkey] (N 71355/01)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Петре против Румынии
[Petre v. Romania] (N 71649/01)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Чайириджи против Турции
[Cagirici v. Turkey] (N 74325/01)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Четинкайя против Турции
[Cetinkaya v. Turkey] (N 75569/01)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Дзержановский против Польши
[Dzierуanowski v. Poland] (N 2983/02)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Табор против Польши
[Tabor v. Poland] (N 12825/02)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Сасси против Франции
[Sassi v. France] (N 19617/02)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Кувикас против Литвы
[Kuvikas v. Lithuania] (N 21837/02)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Симонавичюс против Литвы
[Simonavicius v. Lithuania] (N 37415/02)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Белец против Польши
[Bielec v. Poland] (N 40082/02)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено IV Секцией]

Николя против Франции
[Nicolas v. France] (N 2021/03)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Мазелье против Франции
[Mazelie v. France] (N 5356/04)

Постановление от 27 июня 2006 г. [вынесено II Секцией]

Бруннтхалер против Австрии
[Brunnthaler v. Austria] (N 45289/99)