Ограничения на выплату дивидендов и последствия их нарушения (анализ судебной практики) (Ю.С. Поваров, "Законы России: опыт, анализ, практика", N 6, июнь 2012 г.)

Ограничения на выплату дивидендов и последствия их нарушения (анализ судебной практики)

Законодатель, движимый идеей необходимости поддержания стабильного (устойчивого) финансово-хозяйственного положения акционерных компаний как участников гражданского оборота и в целях охраны интересов некоторых групп акционеров, права которых, исходя из логики сбалансированного распределения корпоративных возможностей среди владельцев акций, подлежат реализации в приоритетном порядке, предусматривает определенный набор ограничений на передачу акционерным обществом принадлежащего ему имущества участникам (см., например, п.п. 4, 5 ст. 29, ст. 73 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ "Об акционерных обществах"*(1) (далее - Закон об АО))*(2). Одним из основных и имманентных вариантов получения акционерами имущественного предоставления со стороны общества выступает распределение прибыли в форме выплаты дивидендов, которое также не является безусловным: Закон об АО в ст. 43 устанавливает перечень случаев, когда общество не вправе, во-первых, принимать решение (объявлять) о выплате дивидендов, во-вторых, выплачивать уже объявленные дивиденды (несмотря на то, что при принятии соответствующего корпоративного акта отсутствовали обстоятельства, препятствующие его вынесению).

Корпорации запрещено принимать решение (объявлять) о выплате дивидендов:

1) по акциям любых категорий (типов):

а) до полной оплаты всего уставного капитала, ибо акционеры не могут претендовать на выплаты до исполнения собственных обязанностей по внесению вкладов и формирования, тем самым, имущественной основы деятельности компании.

Неопределенность, однако, сохраняется в части того, рассчитано ли данное ограничение на ситуации увеличения уставного капитала, поскольку, с учетом предписаний п. 2 ст. 12 и п. 1 ст. 34 Закона об АО, увеличение считается в полной мере состоявшимся после фиксации нового (увеличенного) размера уставного капитала в учредительном документе акционерного общества, которая происходит лишь после оплаты размещенных дополнительных акций и завершения эмиссионной процедуры. Исходя из этого некоторые авторы приходят к поддерживаемому нами (по формальным соображениям) выводу о том, что "вопрос о неполной оплате уставного капитала может быть поставлен только применительно к оплате акций первой эмиссии, т.е. при учреждении АО"*(3);

б) до выкупа всех акций в соответствии со ст. 76 Закона об АО, что продиктовано необходимостью первоочередного использования ресурсов компании для обеспечения прав участников (как правило, миноритарных), заявивших требование о выкупе принадлежащих им акций (по сравнению с имущественными правами остающихся акционеров);

в) если на день принятия решения о дивидендах общество отвечает признакам несостоятельности (банкротства) в соответствии с законодательством РФ о несостоятельности (банкротстве) или если указанные признаки появятся в результате выплаты дивидендов.

Вполне очевидно, что введение данной нормы преследует цель, прежде всего, способствовать защите интересов кредиторов. Однако ее приложение к конкретной ситуации, как показывает судебная практика, вызывает серьезные интерпретационные затруднения. "Основная проблема в том, - не без оснований пишет М.В. Телюкина, - что ...статья не отвечает на вопрос о том, какие именно признаки банкротства имеются в виду - те, которые достаточны для принятия заявления о банкротстве должника (они могут быть названы признаками инициирования), или те, которые достаточны для принятия судом решения о признании должника несостоятельным (признаки признания)"*(4). Как известно, законодатель определяет признаки банкротства юридического лица через указание на то, что юридическое лицо считается неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или) обязанность не исполнены им в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены (п. 2 ст. 3 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)"*(5)); суды, тем не менее, как правило, отдают предпочтение подходу, при котором "наличие задолженности, формально подпадающей под признаки инициирования судебной процедуры о банкротстве, само по себе ...не свидетельствует о ...несостоятельности" (постановление ФАС Московского округа от 13 января 2006 г. N КГ-А40/13177-05).

Неясность имеется и относительно доказательственной базы наличия признаков банкротства: довольно часто для выяснения реальной платежеспособности организации судами назначается финансово-экономическая экспертиза (см., к примеру, постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 9 августа 2007 г. N Ф08-4194/2007). Иногда же, напротив, прослеживается узкий (сугубо формалистический) подход, когда "в качестве доказательств наличия признаков банкротства... могли быть представлены либо заявление юридического лица о собственном банкротстве, принятое арбитражным судом, либо судебные акты о возбуждении такого производства в случаях обращения уполномоченного органа или кредитора по основаниям, предусмотренным в Законе о банкротстве", а потому назначение экспертизы для выявления признаков банкротства необоснованно (постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 26 декабря 2011 г. N А70-6596/2011).

Таким образом, имеется насущная потребность в корректировке разбираемых положений акционерного закона (в том числе с точки зрения их четкого согласования с соответствующими нормами законодательства о банкротстве)*(6);

г) если на день объявления дивидендов стоимость чистых активов общества меньше его уставного капитала, и резервного фонда, и превышения над номинальной стоимостью определенной уставом ликвидационной стоимости размещенных привилегированных акций либо станет меньше их размера в результате принятия решения о выплате дивидендов; введение данной запретительной нормы обусловлено гарантийной функцией уставного капитала и резервного фонда, а также важностью сохранения имущественной базы для первоочередного участия акционеров, владеющих соответствующими привилегированными акциями, в распределении имущества ликвидируемого общества.

Итак, должно быть соблюдено требование, сводимое к следующей формуле:

ЧА >= УК + РФ + (ЛС - НС),

где: ЧА - стоимость чистых активов, определяемая с учетом правил п. 3 ст. 35 Закона об АО;

УК - размер уставного капитала (т.е. совокупность номинальных стоимостей акций, приобретенных акционерами);

РФ - размер резервного фонда (к сожалению, закон "умалчивает" о том, какой размер должен приниматься во внимание - реальный (т.е. фактически сформированный) или должный (определенный учредительными документами в соответствии с п. 1 ст. 35 Закона об АО));

ЛС - ликвидационная стоимость всех размещенных привилегированных акций с определенной ликвидационной стоимостью;

НС - номинальная стоимость указанных привилегированных акций (данная стоимость подлежит вычету, так как она уже учтена в уставном капитале).

Акционерное законодательство не устанавливает правила, в соответствии с которым ликвидационная стоимость должна быть больше номинальной. Учитывая, что с чистыми активами должно сопоставляться именно превышение ликвидационной стоимости над номинальной, отрицательную разницу нельзя принимать в расчет (т.е. чистые активы здесь не должны быть меньше только суммы уставного капитала и резервного фонда);

2) по акциям определенных категорий (типов), а именно:

а) по обыкновенным акциям и привилегированным акциям, размер дивидендов по которым не определен, - если не принято решение о выплате в полном размере дивидендов (включая накопленные дивиденды по кумулятивным привилегированным акциям) по всем типам привилегированных акций, размер дивидендов (в том числе дивидендов по результатам первого квартала, полугодия, девяти месяцев финансового года) по которым определен уставом;

б) по привилегированным акциям определенного типа, по которым размер дивиденда определен уставом, - если не принято решение о полной выплате дивидендов по всем типам привилегированных акций, предоставляющим преимущество в очередности получения дивидендов перед привилегированными акциями этого типа. Попутно уместно подчеркнуть, что в судебной практике сформировалась позиция, в соответствии с которой размер объявленного дивиденда по "дивидендным" привилегированным акциям не может быть больше размера, установленного уставом (см., в частности, определение ВАС РФ от 1 декабря 2008 г. N 15084/08, постановление ФАС Северо-Западного округа от 25 сентября 2008 г. по делу N А56-24687/2007).

Отмеченные ограничения на выплату дивидендов по акциям определенных категорий (типов) связаны с необходимостью соблюдения очередности получения дивидендов, с одной стороны, владельцами привилегированных акций с фиксированным дивидендом, но различных типов (ибо в этом случаев уставом должна быть установлена очередность выплаты дивидендов по каждому типу акций - п. 2 ст. 32 Закона об АО), а с другой стороны, владельцами привилегированных акций с определенными дивидендами и владельцами всех иных акций (последние, как известно, могут получить дивиденды в последнюю очередь).

Как отмечалось, в установленных законом случаях общество не только не может объявлять о выплате дивидендов, но и выплачивать объявленные дивиденды. Данный запрет действует: а) если на день выплаты корпорация отвечает признакам несостоятельности (банкротства) в соответствии с законодательством РФ о несостоятельности (банкротстве) или если указанные признаки появятся в результате выплаты дивидендов; б) если на день выплаты стоимость чистых активов компании меньше суммы его уставного капитала, резервного фонда и превышения над номинальной стоимостью определенной уставом ликвидационной стоимости размещенных привилегированных акций либо станет меньше указанной суммы в результате выплаты дивидендов.

Таким образом, в обозначенный перечень ограничений входят два случая, относящиеся к ранее рассмотренной группе ограничений на объявление дивидендов (разница - в моменте, на который определяются соответствующие характеристики (признаки банкротства или стоимость чистых активов)). Благодаря этому, даже если общество на момент принятия решения не отвечало, например, признакам банкротства, но они появились ко дню дивидендных выплат, их осуществление становится временно невозможным. Но, подчеркнем, возникновение рассматриваемых обстоятельств после принятия общим собранием акционеров решения не делает "ущербным" корпоративный акт, хотя и влечет отсрочку его исполнения; поэтому по прекращении (устранении) указанных обстоятельств общество обязано выплатить в разумный срок объявленные дивиденды (п. 4 ст. 43 Закона об АО, п. 17 постановления Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 г. N 19 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах"*(7)).

Помимо прочего с 1 января 2013 г. должно заработать привнесенное в Закон об АО Федеральным законом от 7 декабря 2011 г. N 415-ФЗ "О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О центральном депозитарии"*(8) правило, запрещающее обществу выплачивать объявленные дивиденды по акции, права в отношении которой удостоверяются ценными бумагами иностранного эмитента, если информация о владельце указанных ценных бумаг иностранного эмитента не предоставлена обществу в соответствии с требованиями законодательства РФ о рынке ценных бумаг.

Позитивно стоит оценить попытку авторов проекта ГК РФ, разработанного на базе Концепции развития гражданского законодательства РФ, устранить несогласованность между нормами кодификационного акта, исчерпывающим образом определяющего лишь два случая, когда акционерное общество не вправе объявлять и выплачивать дивиденды (п. 2 ст. 102), и положениями акционерного закона, называющего, как мы видели, и иные случаи (проект ГК РФ как раз и содержит добавление об "иных случаях, предусмотренных Законом об акционерных обществах"). Более того, Закон об АО, не присваивая себе монопольного права устанавливать ограничения (запреты) на принятие обществом решения о дивидендах и их реальную выплату (во исполнение этого решения), допускает возможность дальнейшего расширения другими федеральными законами перечня случаев (и они имеются - к примеру, согласно п. 1 ст. 63 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" выплата дивидендов не допускается с даты вынесения арбитражным судом определения о введении наблюдения; народное предприятие, в силу п. 2 ст. 7 Федерального закона от 19 июля 1998 г. N 115-ФЗ "Об особенностях правового положения акционерных обществ работников (народных предприятий)"*(9), неправомочно принимать рассматриваемое решение, если оно не выкупило у своих акционеров акции, доля которых в общем количестве акций предприятия не соответствует требованиям закона и устава).

Наконец, важно учитывать и общие условия распределения прибыли среди акционеров, отсутствие которых делает выплату дивидендов нелегитимной, в частности:

"...при отсутствии решения об объявлении дивидендов общество не вправе выплачивать, а акционеры требовать их выплаты..." (п. 15 постановления Пленума ВАС РФ "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах"); причем речь идет исключительно об акте высшего органа управления, "...ни ведомость акционеров..., ни протокол заседания совета директоров [а равно любые иные документы, кроме соответствующего решения общего собрания акционеров. - Ю.П. ] ...не могут... являться основанием для выплаты дивиденда" (постановление ФАС Московского округа от 12 марта 2008 г. N КГ-А41/14632-07);

хотя размер дивиденда "в итоге" определяется общим собранием акционеров, он не может быть больше рекомендованного советом директоров (наблюдательным советом) (п. 3 ст. 42 Закона об АО);

возможность объявления дивидендов предполагает наличие у корпорации чистой прибыли, ибо лишь она является источником выплаты дивидендов (п. 2 ст. 42 Закона об АО).

Стоит заметить, что в судебной практике встречаются примеры, когда суд, принимая во внимание положения пп. 11 п. 1 ст. 48 Закона об АО, увязывает правомерность принятия решения о выплате годовых дивидендов с одновременным принятием решения об утверждении годового отчета и годовой бухгалтерской отчетности (так, ФАС Поволжского округа в постановлении от 6 декабря 2010 г. N А55-414/2009 прямо указал, что "решение акционера о распределении годовой прибыли путем объявления дивидендов может быть принято в совокупности с решением об утверждении годового отчета и бухгалтерской отчетности общества"). Однако такое толкование кажется небезупречным, поскольку из предписаний пп. 11 п. 1 ст. 48 Закона об АО вовсе не вытекает, что вопрос о распределении прибыли есть составная часть вопроса об утверждении годового отчета и годовой бухгалтерской отчетности (редакционное же объединение названных вопросов в рамках одного подпункта само по себе не свидетельствует об их априорном рассмотрении в качестве одного вопроса повестки дня).

Нарушение проанализированных запретов приводит к возможности заявления требований: а) в случае объявления дивидендов - о признании недействительным корпоративного акта; б) при фактическом распределении прибыли - о возврате неправомерно выплаченных дивидендов (при этом подача последнего требования "уместна" как при несоблюдении ограничений на выплату объявленных дивидендов, когда решение общего собрания акционеров может быть и действительным, так и при порочности акта высшего органа управления акционерного общества либо вообще его отсутствии). Вместе с тем вопрос о юридической квалификации такого возврата не имеет однозначной трактовки, что в значительной мере вызвано пробельностью законодательства, "устранившегося" от явного нормирования последствий невыполнения исследуемых ограничений, и доктринальной непроработанностью ряда принципиальных теоретических моментов (правовая природа действий по исполнению корпоративных актов и пр.).

В литературе и судебной практике присутствуют два основных интерпретационных подхода, которые условно могут быть обозначены в качестве "реституционного" и "кондикционного". Их размежевание (невзирая на субсидиарное применение норм о неосновательном обогащении к требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке - ст. 1103 ГК РФ) во многом связано с формальным разграничением в действующем законодательстве реституционного и кондикционного требований*(10), а равно отсутствием доминирующего взгляда касательно сделочной природы действий по исполнению обязательств.

Приверженцем "реституционной" линии, в частности, выступает М.В. Телюкина: справедливо отмечая, что "закон не устанавливает последствия выплаты обществом дивидендов, осуществленной несмотря на соответствующий запрет", высказывая мысль о том, что "очевидно, все совершенные таким образом сделки являются ничтожными; неправомерно выплаченные дивиденды подлежат возврату обществу"*(11). Суды также нередко базируют свои выводы на оценке неправомерных действий по фактическому распределению прибыли среди участников в качестве недействительных сделок. Показателен в этом плане следующий казус: во исполнение решения общего собрания о распределении чистой прибыли общество передало двум своим участникам по актам приема-передачи имущество; установив, что на момент принятия решения общество отвечало признакам несостоятельности (банкротства), суды первой, апелляционной и кассационной инстанций квалифицировали состоявшиеся передачи имущества как сделки, ничтожные в силу ст. 168 ГК РФ и п. 1 ст. 29 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью"*(12) (см. постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 4 марта 2011 г. N А33-11998/2009).

Дискуссионность "реституционного" подхода обусловлена, прежде всего, отмечавшейся небесспорностью оценки выплаты дивидендов в качестве сделки (имеется многообразие точек зрения, выдвинутых в рамках полемики относительно сущности исполнения обязательства (юридический поступок, сделка, юридический факт sui generis и т.д.)*(13)); хотя, заметим, в действующем законодательстве встречаются примеры прямой экстраполяции норм о недействительности сделок на действия, являющиеся исполнением гражданско-правовых обязательств (см. п. 3 ст. 61.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)"), что, думается, может оказаться оправданным и в ситуации с выплатой дивидендов.

Другое - "кондикционное" - видение (в известном смысле абстрагирующееся от проблемы квалификации выплаты дивидендов в качестве сделки, но, как и при "реституционном" подходе, требующее установления противоправности передачи имущества) базируется на трактовке дивидендных выплат, произведенных в обход законодательных ограничений, как неосновательного обогащения. Так, по мнению Д.В. Ломакина, "если... к моменту признания решения общего собрания... недействительным фактическая выплата уже состоялась, то соответствующие выплаты должны рассматриваться в качестве неосновательного обогащения, подлежащего возврату"*(14); "признание недействительным решения о выплате дивидендов..., - замечает Д.А. Ушивцева, - является фактом, указывающим на отпадение оснований для получения средств акционерами"*(15) и взыскания тем самым неосновательного обогащения.

"Кондикционная" концепция нашла достаточно широкую поддержку и в судебной практике. К примеру, ФАС Уральского округа в постановлении от 15 января 2009 г. N Ф09-10112/08-С4 указал, что сумма дивидендов, выплаченных до полной оплаты уставного капитала, "является неосновательным обогащением... и подлежит взысканию на основании ст. 1102 ГК РФ"; в постановлении ФАС Северо-Западного округа от 26 августа 2003 г. N А05-16404/02-660/17 констатировано, что "с момента признания решения о выплате дивидендов ... недействительным в силу статьи 1102 и пункта 3 статьи 1103 ГК РФ у общества возникло право требовать возврата неосновательно приобретенного имущества"*(16).

При наличии решения общего собрания акционеров, принятого в противоречие с нормами ст. 43 Закона об АО, острое практическое звучание приобретает дилемма об обязательности признания акта высшего органа управления недействительным для того, чтобы возвратить незаконно выплаченные дивиденды (обозначенный момент актуален и для "реституционного", и для "кондикционного" подходов, но особенно - для второго, поскольку здесь требуется установить отпадение правового основания для приобретения акционерами имущества). О существующей неопределенности на этот счет справедливо указывается в литературных источниках: так, М.В. Телюкина, полагая, что "...независимо от наличия или отсутствия признания недействительным... решения общего собрания все сделки по выплате дивидендов, совершенные на основании такого решения, являются ничтожными" (что, опуская вопрос об обоснованности "сделочной" трактовки действий по выплате дивидендов, кажется нам рациональным), все-таки замечает, что "возможна аргументация и противоположной позиции, в соответствии с которой рассмотрение вопроса о недействительности сделок должно иметь место только после признания недействительным решения, на основании которого эти сделки были совершены"*(17).

Судебные органы нередко взаимоувязывают возврат дивидендных выплат и признание корпоративного акта недействительным. Например, ФАС Западно-Сибирского округа поддержал позицию нижестоящего суда, который "исходя из того, что предприятие приобрело спорные денежные средства по принятым общим собранием участников общества решением, не признанным в установленном законом порядке недействительным, пришел к выводу о том, что полученные средства не являются неосновательным обогащением" (постановление от 19 октября 2010 г. N А67-2258/2010). Аналогичную позицию занял ФАС Уральского округа в постановлении от 29 ноября 2010 г. N Ф09-9984/10-С4, указав, что так как "решение в установленном порядке не было оспорено и не признано судом недействительным", выплаченные как дивиденды суммы не подлежат взысканию.

Вместе с тем рассмотренную установку, получившую определенное распространение в арбитражной практике, вряд ли можно считать приемлемой, принимая во внимание ограниченность круга субъектов, обладающих правом обжаловать решение общего собрания акционеров (Закон об АО упоминает только акционеров*(18), которые, как правило, отнюдь не заинтересованы в признании недействительным решения об объявлении дивидендов; реальными интересантами обычно выступают третьи лица и само общество), и весьма сокращенный (трехмесячный) срок исковой давности (см. п. 7 ст. 49 Закона об АО). Неудивительно, что иногда суды не принимают в расчет тезис об отсутствии судебного "вердикта", признавшего решение общего собрания недействительным: например, ФАС Поволжского округа, отменяя акты судов первой и апелляционной инстанций, указал, что в них не дано "оценки соблюдению истцом установленного ФЗ "Об акционерных обществах" порядка принятия решения о выплате дивидендов, учитывая, что нарушение такого порядка могло нарушить законные права и интересы акционерного общества, не обладающего правом обжалования решения собрания акционеров" (постановление от 10 ноября 2009 г. по делу N А55-414/2009).

Совершенно не "спасает" ситуацию и легализованная в п. 10 ст. 49 Закона об АО конструкция "ничтожных" решений общего собрания акционеров (актов, не имеющих силы независимо от обжалования их в судебном порядке), поскольку ее применение в настоящее время сопряжено с установлением обстоятельств исключительно корпоративно-процедурного порядка (отсутствие кворума и др.)*(19). Кстати, именно с помощью данной конструкции некоторые авторы пытались (еще до включения в ст. 49 Закона об АО п. 10) найти выход из разбираемого "процессуального тупика": "В случае нарушения запретов в п. 1-3 ст. 43 Федерального закона "Об акционерных обществах", - по мысли И.А. Кондраковой, - мы имеем дело с явным, грубым нарушением закона, которое должно вести к ничтожности решения органа управления акционерного общества. ...Поэтому суд, независимо от оспаривания такого решения [курсив наш. - Ю.П.], должен исходить из того, что оно не имеет юридической силы, у акционера не возникает права на взыскание дивидендов"*(20); но, повторимся, действующие положения п. 10 ст. 49 Закона об АО препятствуют реализации этой идеи.

Изложенное сигнализирует о важности глубокого доктринального изучения и адекватного нормирования вопроса о "взаимодействии" корпоративных решений с совершаемыми на их основании сделками и иными юридическими действиями, составной частью которого является и затронутая нами проблематика.

Библиографический список:

1. Комментарий к Федеральному закону "Об акционерных обществах" в новой редакции (постатейный) / Под ред. М.Ю. Тихомирова. М.: Изд-во Тихомирова М.Ю., 2007.

2. Кондракова И.А. Право акционеров на дивиденды // Гражданское право. 2006. N 2.

3. Ломакин Д.В. Корпоративные правоотношения: общая теория и практика ее применения в хозяйственных обществах. М.: Статут, 2008.

4. Поваров Ю.С. Вопросы соотношения реституционного и кондикционного требований // Журнал российского права. 2010. N 7.

5. Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М.: Статут, 2005.

6. Сергеев Д.И. О правовом положении органа акционерного общества // Актуальные проблемы защиты прав граждан и юридических лиц: Материалы Всероссийской научно-практической конференции 10-11 декабря 2003 г. М.: ИГ "Юрист", 2004.

7. Телюкина М.В. Комментарий к Федеральному закону "Об акционерных обществах" (постатейный).

8. Ушивцева Д.А. Обязательства вследствие неосновательного обогащения: вопросы теории и практики. М.: Статут, 2008.

Ю.С. Поваров,

кандидат юридических наук, доцент,

доцент кафедры гражданского и предпринимательского права

Самарского государственного университета

"Законы России: опыт, анализ, практика", N 6, июнь 2012 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 1.

*(2) Причем запретительные предписания (как содержательно, так и с точки зрения назначения) являются практически однотипными.

*(3) Телюкина М.В. Комментарий к Федеральному закону "Об акционерных обществах" (постатейный).

К аналогичному выводу, по-видимому, склоняется С.В. Соловьева (см.: Комментарий к Федеральному закону "Об акционерных обществах" в новой редакции (постатейный) / Под ред. М.Ю. Тихомирова. М.: Изд-во Тихомирова М.Ю., 2007). В литературе обосновывается и противоположный подход (см., например: Ломакин Д.В. Корпоративные правоотношения: общая теория и практика ее применения в хозяйственных обществах. М.: Статут, 2008).

*(4) Телюкина М.В. Указ. соч.

*(5) СЗ РФ. 2002. N 43. Ст. 4190.

*(6) Вместе с тем радикальное предложение об исключении из Закона об АО анализируемого ограничения, высказываемое некоторыми учеными, видится полемичным. В частности, М.В. Телюкина доказывает, что "незащищенности кредиторов при этом не возникнет, так как Закон о банкротстве... предусматривает запрет выплаты дивидендов и иных платежей по эмиссионным ценным бумагам с момента введения наблюдения... - при наличии такой нормы запрет на принятие решений о выплате дивидендов самостоятельное значение утрачивает". Но правило о недопустимости дивидендных выплат (естественно, при наличии ясных критериев) в ракурсе перспективной защиты интересов кредиторов, как представляется, должно работать не только после, а и до и вне зависимости от введения наблюдения.

*(7) Вестник ВАС РФ. 2004. N 1.

*(8) СЗ РФ. 2011. N 50. Ст. 7357.

*(9) СЗ РФ. 1998. N 30. Ст. 3611.

*(10) Подробнее об этом см.: Поваров Ю.С. Вопросы соотношения реституционного и кондикционного требований // Журнал российского права. 2010. N 7. С. 55-67.

*(11) Телюкина М.В. Указ. соч.

*12) СЗ РФ. 1998. N 7. Ст. 785.

*(13) По этому поводу, в частности, см.: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М.: Статут, 2005, § 7 гл. 1.

*(14) Ломакин Д.В. Корпоративные правоотношения: общая теория и практика ее применения в хозяйственных обществах. М.: Статут, 2008.

*(15) Ушивцева Д.А. Обязательства вследствие неосновательного обогащения. Вопросы теории и практики. М.: Статут, 2008. С. 65.

*(16) Правда, ссылка на п. 3 ст. 1103 ГК РФ является неосновательной, ибо "эта норма применяется к отношениям сторон, когда между ними возникают дополнительные взаимоотношения, выходящие за рамки самого обязательства" (постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 19 октября 2010 г. N А67-2258/2010).

*(17) Телюкина М.В. Указ. соч.

*(18) В проекте ГК РФ также предусматривается, что "решение собрания вправе оспорить в суде участник... гражданско-правового сообщества..." (п. 3 ст. 181.4).

*(19) Сегодняшний подход в целом сохраняется и в Проекте ГК РФ (единственным основанием ничтожности решений собрания, имеющим иной характер, "провозглашается" противоречие основам правопорядка и нравственности - см. ст. 181.5).

*(20) Кондракова И.А. Право акционеров на дивиденды // Гражданское право. 2006. N 2.