Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 сентября 2011 г. Дело "ОАО "Нефтяная компания ЮКОС"" (OAO Neftyanaya Kompaniya "YUKOS") против Российской Федерации" (жалоба N 14902/04) (Бывшая Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Бывшая Первая секция)

Дело "ОАО "Нефтяная компания ЮКОС"" (OAO Neftyanaya Kompaniya "YUKOS")
против Российской Федерации"
(Жалоба N 14902/04)

Постановление Суда

Страсбург, 20 сентября 2011 г.

ГАРАНТ:

О контроле за исполнением настоящего постановления см.:

Решение Комитета министров Совета Европы от 7-8 июня 2016 г.

Решение Комитета министров Совета Европы от 8 марта 2016 г.

Решение Комитета министров Совета Европы

Решение Комитета министров Совета Европы от 11 июня 2015 г.

17 января 2012 г. в тексте Постановления исправлены ошибки в соответствии с правилом 81 Регламента Суда

По делу "ОАО "Нефтяная компания ЮКОС"" против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Сверре-Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни, судей,

Андрея Бушева, судьи ad hoc,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 24 июня 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 14902/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) ОАО "Нефтяная компания "ЮКОС"" (далее - компания-заявитель) 23 апреля 2004 г.

2. Интересы заявителя представлял П. Гарднер, адвокат, практикующий в Лондоне. Власти Российской Федерации были первоначально представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук, а впоследствии Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Решением от 29 января 2009 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

4. Заявитель и власти Российской Федерации подали дополнительные письменные объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

5. Открытое слушание состоялось во Дворце прав человека в Страсбурге 4 марта 2010 г. (пункт 3 правила 59 Регламента Суда).

В Европейский Суд явились:

(a) от властей Российской Федерации:

Г.О. Матюшкин, Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде,

M. Суэйнстон, королевский адвокат,

Т. Бреннан, королевский адвокат,

M. Лестер,

С. Мидуинтер,

П. Райт,

Х. Иванян,

В. Старженецкий,

Н. Елина,

О. Сироткина,

О. Юрченко,

Е. Куделич,

И. Коганова,

Д. Обыскалова,

Г. Абатуров,

И. Плюшков,

В. Уткина,

О. Овчар,

Т. Стручкова,

Д. Михайлов,

В. Торкановский,

Е. Филатова, советники;

(b) от заявителя:

П. Гарднер, консультант.

Европейский Суд заслушал речи П. Гарднера, Г.О. Матюшкина и королевского адвоката М. Суэйнстона, а также ответы П. Гарднера и королевского адвоката М. Суэйнстона на вопросы, заданные сторонам.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Компания-заявитель, ОАО "Нефтяная компания "ЮКОС"", являлась учрежденным в соответствии с российским законодательством открытым акционерным обществом, ценные бумаги которого котировались на бирже. Она была зарегистрирована в Нефтеюганске, Ханты-Мансийский автономный округ, и в период, относящийся к делу, управлялась своим дочерним обществом ООО "ЮКОС-Москва", зарегистрированным в Москве.

7. Компания-заявитель являлась холдинговой компанией, учрежденной Правительством Российской Федерации в 1993 году, чтобы осуществлять владение и контроль в отношении нескольких отдельных предприятий, занимающихся добычей нефти. Компания-заявитель полностью принадлежала государству до 1995-1996 годов, после чего она была приватизирована в результате проведения ряда конкурсов и аукционов.

A. Разбирательство в отношении налоговых обязательств компании-заявителя за 2000 год

1. Начисление налогов за 2000 год

(a) Первая налоговая проверка

8. С 13 ноября 2002 г. по 4 марта 2003 г. инспекция по налогам и сборам по Нефтеюганску (далее - налоговая инспекция) провела налоговую проверку компании-заявителя.

9. В результате проверки 28 апреля 2003 г. налоговая инспекция составила акт, в котором указывалось на ряд относительно незначительных ошибок в налоговых декларациях компании. Акт был вручен компании-заявителю.

10. После представления компанией-заявителем возражений 9 июня 2003 г. налоговая инспекция приняла решение о привлечении ее к ответственности за подачу неполных налоговых деклараций в отношении некоторых налогов.

11. Решение налоговой инспекции было получено и исполнено компанией-заявителем 7 июля 2003 г.

(b) Повторная налоговая проверка

12. 8 декабря 2003 г. Министерство по налогам и сборам (далее - Министерство), действуя в качестве вышестоящего налогового органа в значении части 3 статьи 87 Налогового кодекса, провело повторную налоговую проверку компании-заявителя.

13. 29 декабря 2003 г. Министерство составило акт, из которого следовало, что компания-заявитель допустила значительную неуплату налогов за 2000 год. Подробный акт включал более 70 страниц, и к нему прилагались 284 подтверждающих документа. Акт был вручен компании-заявителю в ту же дату.

14. Министерство установило, что в 2000 году компания-заявитель осуществляла деятельность через сеть, включающую 22 торгующие организации, зарегистрированные на территориях с льготным налогообложением в России (Республика Мордовия, город Саров Нижегородской области, Республика Калмыкия, город Трехгорный Челябинской области, город Лесной Свердловской области и Эвенкийский автономный округ). С юридической точки зрения, большинство этих организаций были независимы от заявителя, так как принадлежали третьим лицам и контролировались ими, хотя их деятельность ограничивалась поручением компании-заявителю приобретать сырую нефть у собственных нефтедобывающих дочерних организаций компании, передачей ее на реализацию на внутренний рынок или за рубеж либо передачей ее собственным нефтеперерабатывающим заводам компании с последующей реализацией. Отсутствовали реальные денежные расчеты между компанией-заявителем, ее нефтеперерабатывающими и нефтедобывающими дочерними компаниями и торгующими организациями, вместо чего использовались собственные векселя компании и взаимозачеты. Все денежные средства, полученные таким образом от реализации, затем переводились в одностороннем порядке в фонд финансовой поддержки развития производства ОАО "Нефтяная компания "ЮКОС"", коммерческую организацию* (* Насколько можно понять из актов российских судов, данный фонд представлял собой не отдельное юридическое лицо, а совокупность денежных средств, принадлежащих компании-заявителю и учитываемых ею в качестве фонда (прим. переводчика).), учрежденную, принадлежащую и управляемую компанией-заявителем. Поскольку во все периоды, относящиеся к делу, компания-заявитель участвовала во всех сделках торгующих организаций, но действовала в качестве их агента и никогда в качестве собственника продукции, произведенной и обработанной ее собственными дочерними компаниями, и поскольку вознаграждение, уплачиваемое торгующими организациями за ее услуги, было несущественным, реальный оборот компании-заявителя не отражался в налоговых документах и, соответственно, в ее налоговых декларациях. Кроме того, большинство торгующих организаций были фиктивными, так как они не находились и не осуществляли деятельность по месту своей регистрации. Кроме того, у них не было активов и собственных сотрудников.

15. Министерство, в частности, сочло установленным, что:

(a) фактическое движение реализуемой нефти происходило с площадок добычи компании-заявителя на ее собственные заводы по переработке или в нефтехранилища;

(b) компания-заявитель действовала в качестве экспортера продукции для целей таможенного оформления, хотя продукция формально принадлежала фиктивным компаниям и реализовывалась ими;

(c) посредством использования различных схем компания-заявитель косвенно учреждала и во все периоды, относящиеся к делу, фактически контролировала фиктивные компании и владела ими;

(d) все операции по расчетам компаний осуществлялись двумя компаниями ООО "ЮКОС ФБЦ" и ООО "ЮКОС Инвест", которые зависели от компании-заявителя или принадлежали ей;

(e) сеть фиктивных компаний официально управлялась ООО "ЮКОС РМ", вся официальная корреспонденция, включая налоговые документы, направлялась с почтового адреса ООО "ЮКОС-Москва", управляющего дочернего общества компании-заявителя;

(f) фиктивные компании и дочерние общества компании-заявителя заключали сделки по заниженным ценам для целей уменьшения налогооблагаемой базы по их операциям;

(g) все доходы, полученные фиктивными компаниями, затем в одностороннем порядке перечислялись компании-заявителю;

(h) показания участников и директоров торгующих организаций, признавшихся в том, что они подписывали документы, которые требовали от них должностные лица компании-заявителя, и не осуществляли независимую деятельность от имени своих компаний, соответствовали действительности;

(i) и, наконец, фиктивные компании незаконно получали налоговые льготы.

16. Принимая во внимание все указанные обстоятельства, Министерство пришло к выводу о том, что деятельность фиктивных компаний служила цели сокрытия реальной коммерческой деятельности компании-заявителя, что сделки этих компаний были притворными и что компания-заявитель, а не фиктивные компании, проводила сделки и становилась собственником продаваемой продукции. С учетом вышеизложенного, а также по причине того, что ни фиктивные компании, ни компания-заявитель не имели права на рассматриваемые налоговые льготы, акт содержал вывод о том, что компания-заявитель, действуя недобросовестно, не отразила надлежащим образом эти сделки в налоговых декларациях, тем самым уклоняясь от уплаты налога на добавленную стоимость (далее - НДС), налогов на пользователей автодорог, имущество предприятий, содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы, реализацию горюче-смазочных материалов и на прибыль.

17. В акте также особо указывалось, что налоговые органы просили компанию-заявителя содействовать взаимным налоговым проверкам ряда ее крупных дочерних обществ. Пять из 11 дочерних обществ отказались подчиниться требованиям, четыре не ответили, а два общества представили неполные документы. В акте также отмечалось, что в ходе выездной проверки компания-заявитель не предоставила документов, затребованных Министерством, касающихся перевозки нефти.

18. Акт содержал ссылки, в частности, на пункт 3 статьи 7* (* Так в оригинале. Поскольку статья 7 Налогового кодекса не содержит пунктов, по-видимому, речь идет о пункте 7 статьи 3 Налогового кодекса, согласно которому все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика (прим. переводчика).), статью 38, пункт 1 статьи 39 и статью 41 Налогового кодекса, статью 3 Закона Российской Федерации от 6 декабря 1991 г. N 1992-1 "О налоге на добавленную стоимость", статью 4 и пункт 2 статьи 5 Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 г. N 1759-1 "О дорожных фондах в Российской Федерации", пункт "ч"* (* Здесь и далее имеется в виду подпункт "ч" пункта 1 указанной статьи (прим. переводчика).) статьи 21 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2118-1 "Об основах налоговой системы", пункты 1 и 2 статьи 209 Гражданского кодекса, статью 2 Закона Российской Федерации от 13 декабря 1991 г. N 2030-1 "О налоге на имущество предприятий", пункты 1 и 2 статьи 2 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2116-1 "О налоге на прибыль предприятий и организаций", Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 25 июля 2001 г. N 138-O и статью 56 Налогового кодекса.

19. 12 января 2004 г. компания-заявитель подала на акт подробные возражения на 30 страницах. Она признала, что в течение очень короткого периода она частично владела тремя из 22 организаций, упомянутых в акте, но отрицала свою причастность к владению и управлению остальными 19 компаниями. Компания-заявитель придерживалась позиции об отсутствии ее участия в этих компаниях на протяжении всего разбирательства.

20. В ходе встречи между представителями Министерства и компании 27 января 2004 г. адвокату компании-заявителя была предоставлена возможность устно высказать возражения на акт.

21. Рассмотрев возражения компании-заявителя, 14 апреля 2004 г. Министерство приняло решение, устанавливающее, что компания-заявитель имела значительные неисполненные налоговые обязательства за 2000 год. Поскольку компания-заявитель не отразила надлежащим образом вышеупомянутые операции в своих налоговых декларациях и не уплатила соответствующие налоги, на основании пункта 3 статьи 122 Налогового кодекса Министерство пришло к выводу, что компания-заявитель занизила свои налоговые обязательства за 2000 год, и обязало ее уплатить недоимку по налогам в размере 47 989 241 953 рублей (примерно 1 394 748 234 евро), пени в размере 32 190 599 501 рубля 40 копеек (примерно 935 580 142 евро) и 40% штраф в размере 19 195 696 780 рублей (примерно 557 899 293 евро), а всего 99 375 538 234 рубля 40 копеек (примерно 2 888 227 669 евро). Доводы, содержавшиеся в решении, были аналогичны доводам, содержавшимся в акте от 29 декабря 2003 г. Кроме того, в решении был подробно рассмотрен каждый из доводов компании, сформулированных в ее возражениях от 12 января 2004 г.

22. Решение было вручено компании-заявителю 15 апреля 2004 г.

23. Компании-заявителю была предоставлена возможность добровольно уплатить требуемые суммы до 16 апреля 2004 г.

24. Компания-заявитель утверждала, что просила Министерство разъяснить акт от 29 декабря 2003 г., но Министерство не ответило на этот запрос.

(c) Возбуждение разбирательства Министерством

25. В соответствии с нормой, делавшей необязательным ожидание истечения срока, предоставленного для добровольного исполнения требований, если имелись доказательства неразрешимости спора между налоговым органом и налогоплательщиком, Министерство не стало ждать до 16 апреля 2004 г.

26. 14 апреля 2004 г. оно обратилось в Арбитражный суд Москвы (далее - суд первой инстанции), прося суд наложить арест на активы компании-заявителя в порядке обеспечения иска.

27. Определением от 15 апреля 2004 г. суд первой инстанции возбудил производство по делу и запретил компании-заявителю распоряжаться некоторыми из ее активов до завершения разбирательства. Запрет не касался продукции, произведенной компанией, и соответствующих денежных операций.

28. Тем же определением суд назначил предварительное судебное заседание на 7 мая 2004 г. и предложил компании-заявителю предоставить отзыв на иск Министерства.

29. 23 апреля 2004 г. компания-заявитель подала ходатайство, в котором утверждала, что местонахождение компании не относилось к территориальной подсудности суда первой инстанции, и просила о передаче дела в суд Нефтеюганска, где она была зарегистрирована.

30. 6 мая 2004 г. Министерство подало ходатайство о привлечении судом в качестве соответчика по делу управляющего дочернего общества ООО "ЮКОС-Москва".

(d) Заседание 7 мая 2004 г.

31. На заседании суд первой инстанции рассмотрел и отклонил ходатайство компании-заявителя от 23 апреля 2004 г. Принимая во внимание тот факт, что компания-заявитель управлялась ее дочерним обществом ООО "ЮКОС-Москва", зарегистрированным и находящимся в  Москве, суд счел, что реальное местонахождение компании-заявителя находилось в Москве, а не в Нефтеюганске. С учетом вышеизложенного суд пришел к выводу, что данное дело было ему подсудно.

32. 17 мая 2004 г. компания-заявитель обжаловала данное определение. Жалоба была рассмотрена и отклонена Апелляционной инстанцией Арбитражного суда г. Москвы (далее - суд апелляционной инстанции) 3 июня 2004 г.

33. Суд первой инстанции также рассмотрел и удовлетворил ходатайство Министерства от 6 мая 2004 г. Суд привлек ООО "ЮКОС-Москва" к делу в качестве соответчика и отложил разбирательство до 14 мая 2004 г.

34. На заседании 7 мая 2004 г. компания-заявитель предъявила в суд первой инстанции отдельный иск о признании незаконным решения о начислении налогов от 14 апреля 2004 г. Иск компании-заявителя состоял из 42 страниц, и к нему прилагались 22 подтверждающих документа. Этот иск был рассмотрен отдельно и отклонен как необоснованный судом первой инстанции 27 августа 2004 г. Решение от 27 августа 2004 г. было оставлено без изменения судом апелляционной инстанции 23 ноября 2004 года. 30 декабря 2005 г. окружной суд оставил без изменения решения нижестоящих судов.

(e) Заседание 14 мая 2004 г.

35. Между тем разбирательство по делу о начислении налогов продолжалось. 14 мая 2004 г. суд первой инстанции отклонил ходатайство компании-заявителя об отложении разбирательства, придя к выводу, что встречный иск компании-заявителя не требовал отложения разбирательства по иску Министерства.

36. ООО "ЮКОС-Москва" также просило об отложении разбирательства, поскольку оно предположительно не было готово участвовать в нем.

37. Данное ходатайство было отклонено судом как необоснованное в ту же дату.

38. Кроме того, на заседании компании-ответчики просили суд первой инстанции изменить их процессуальный статус на статус заинтересованных лиц.

39. Суд отклонил это ходатайство и по ходатайству компании-заявителя от 15 апреля 2004 г. обязал Министерство раскрыть свои доказательства. Ходатайство компании содержало большой список документов, которыми, по ее мнению, должно было располагать Министерство для подтверждения его налоговых требований.

40. Суд затем назначил заседание для рассмотрения дела по существу на 21 мая 2004 г.

41. 17 мая 2004 г. Министерство предложило компании-заявителю ознакомиться с доказательствами по делу в его помещении. Два юриста компании прибыли в Министерство 18 мая, и четыре юриста - 19 мая 2004 г.

42. По утверждению компании-заявителя, подтверждающие материалы по делу были впервые предоставлены компании 17 мая 2004 г., когда Министерство предъявило примерно 24 000 страниц документов. 18 мая 2004 г. Министерство предположительно раскрыло еще 45 000 страниц и 2 000 страниц дополнительно накануне заседания суда первой инстанции, то есть 20 мая 2004 г.

43. Ссылаясь на протокол от 18 мая 2004 г.* (* 17 января 2012 г. в тексте исправлена ошибка "18 мая 2008 г.".), составленный и подписанный С. Пепеляевым и E. Алейниковой (представитель Министерства A. Бондарев предположительно отказался от подписи), компания-заявитель утверждала, что данные документы были предоставлены неупорядоченно, в непронумерованных и неразобранных связках, которые находились в 19 пластиковых ящиках (десять из которых содержали по 6 000 страниц каждый, а девять других - примерно по 4 000 страниц). Все документы были предположительно размещены в комнате размером
3 х 4 м с двумя стульями и столом. Туалетное оборудование и возможность для приема пищи отсутствовали.

44. Власти Российской Федерации утверждали, что данные документы (42 269 страниц - а не 45 000 страниц, как утверждала компания-заявитель - предъявленные 18 мая 2004 г., и дополнительные 1 292 страницы - а не 2 000 страниц, как утверждала компания-заявитель, предъявленные 20 мая 2004 г.) были хорошо известны компании-заявителю. Кроме того, она уже имела в своем распоряжении эти бухгалтерские и юридические документы до начала разбирательства. Документы предположительно отражали отношения между компанией-заявителем и сетью ее фиктивных компаний, и вся деятельность по управлению и бухгалтерскому учету в этих компаниях велась компанией-заявителем из помещений ее исполнительного органа ООО "ЮКОС-Москва", расположенного в Москве. Все документы были перечислены в списке Министерства от 17 мая 2004 г. и предоставлены во исполнение определения суда о раскрытии этих доказательств.

45. Власти Российской Федерации также утверждали, что адвокаты компании-заявителя могли знакомиться с доказательствами в суде и в помещениях Министерства в течение мая - июля 2004 года.

(f) Решение суда первой инстанции

46. Заседание суда, на котором дело рассматривалось по существу, началось 21 мая и продолжалось до 26 мая 2004 г. Представляется, что компания-заявитель повторно просила суд об отложении разбирательства, ссылаясь, в частности, на недостаточность времени для ознакомления с материалами дела.

47. Власти Российской Федерации утверждали, что первый день заседания, 21 мая 2004 г., был посвящен заслушиванию и разрешению различных ходатайств, поданных компанией-заявителем и ООО "ЮКОС-Москва". 24 мая 2004 г., после заслушивания дополнительных ходатайств ООО "ЮКОС-Москва", суд перешел к стадии исследования доказательств. Министерство затем дало пояснения о предоставленных им суду доказательствах. Во время данной стадии разбирательства, которая продолжилась 25 мая 2004 г., представители компании-заявителя могли задавать вопросы, а ответчики заявляли различные ходатайства. Власти Российской Федерации утверждали, что, если суд приходил к выводу о том, что компания-заявитель не имела возможности ознакомиться с конкретным документом, на который намеревалось сослаться Министерство, суд не допускал указания на этот документ в протоколе. 26 мая 2004 г. компании-заявителю была предоставлена возможность дать пояснения о своих доказательствах и представить дополнительные доказательства. Компания-заявитель предпочла вместо этого задавать вопросы Министерству. Слушание дела в суде первой инстанции завершилось выступлением компании-заявителя, которое продолжалось более трех часов, тогда как Министерство ограничило свое выступление краткими ссылками на собственный акт налоговой проверки, решение от 14 апреля 2004 г. и исковое заявление.

48. 26 мая 2004 г., по окончании слушания дела, суд первой инстанции принял решение, которое в основном содержало те же выводы, что и решение Министерства от 14 апреля 2004 г. Подтвердив фактические выводы решения от 14 апреля 2004 г., касающиеся отношений и сделок между фиктивными компаниями и компанией-заявителем, со ссылкой на различные доказательства, включая показания номинальных владельцев торгующих организаций, подтверждающие действительный характер их отношений с компанией-заявителем, суд затем указал следующее:

"...Исходя из статьи 3 Закона Российской Федерации от 6 декабря 1991 г. N 1992-1 "О налоге на добавленную стоимость", пункта 2 статьи 5 и статьи 4 Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 г. N 1759-1 "О дорожных фондах в Российской Федерации", подпункта "ч" статьи 21 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2118-1 "Об основах налоговой системы", совершение операций по реализации товаров (работ, услуг) является основанием для возникновения обязанности по уплате НДС, налога на пользователей автодорог, налога на реализацию горюче-смазочных материалов, а также налога на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы.

Согласно пункту 1 статьи 38 Налогового кодекса Российской Федерации объектами налогообложения могут являться операции по реализации товаров (работ, услуг), имущество, прибыль, стоимость реализованных товаров (выполненных работ, оказанных услуг) либо иной объект, имеющий стоимостную, количественную или физическую характеристики, с наличием которого у налогоплательщика законодательство о налогах и сборах связывает возникновение обязанности по уплате налога.

Согласно пункту 1 статьи 39 Налогового кодекса Российской Федерации реализацией товаров признается передача права собственности на товары. В соответствии с пунктами 1 и 2 статьи 209 Гражданского кодекса Российской Федерации (с учетом статьи 11 Налогового кодекса Российской Федерации) собственником товара является лицо, которому принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом, то есть который вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц...

Судом установлено, что собственником нефти, реализованной в рамках договоров, заключенных с организациями, зарегистрированными на территориях с льготным налогообложением, являлось ОАО "Нефтяная компания ЮКОС". Доводы ответчиков о неправомерности применения понятия "фактический собственник", о том, что согласно пункту 3 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации о презумпции добросовестности участников гражданского оборота и подпункту 3 пункта 1 статьи 8 Гражданского кодекса Российской Федерации собственниками нефти считаются лица, указанные собственниками в договорах, являются необоснованными, поскольку прав владения, пользования и распоряжения нефтью и нефтепродуктами у данных организаций не возникало.

Таким образом, у ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" возникла обязанность по уплате [налогов], которая не была им исполнена в установленные сроки.

Статьей 41 Налогового кодекса Российской Федерации установлено, что доходом признается экономическая выгода в денежной или натуральной форме, учитываемая в случае возможности ее оценки и в той мере, в которой такую выгоду можно оценить. Согласно пунктам 1 и 2 статьи 2 действовавшего в проверяемый период Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2116-1 "О налоге на прибыль предприятий и организаций" объектом обложения налогом является валовая прибыль предприятия, уменьшенная (увеличенная) в соответствии с положениями, предусмотренными настоящей статьей. Валовая прибыль представляет собой сумму прибыли (убытка) от реализации продукции (работ, услуг), основных фондов (включая земельные участки), иного имущества предприятия и доходов от внереализационных операций, уменьшенных на сумму расходов по этим операциям. Поскольку из материалов дела следует, что экономическая выгода от совершения операций с нефтью и нефтепродуктами получена ОАО "Нефтяная компания ЮКОС", постольку обязанность по уплате налога на прибыль возникла у [компании-заявителя].

Статьей 2 Закона Российской Федерации от 13 декабря 1991 г. N 2030-1 "О налоге на имущество предприятий" налогом облагаются основные средства, нематериальные активы, запасы и затраты, находящиеся на балансе плательщика. Следовательно, обязанность по уплате налога на имущество возникает у лица, на которое возложена обязанность по отражению на балансе основных средств, нематериальных активов, запасов и затрат. Поскольку из материалов дела следует, что такая обязанность возникла у ОАО "Нефтяная компания ЮКОС", то и обязанность по уплате налога на имущество фактически возникла у данного налогоплательщика.

Судом не принимается довод ответчика об отсутствии у налоговых органов права на взыскание с ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" налогов с сумм... полученных иными организациями. Право налоговых органов предъявлять в судах требования, обеспечивающие поступление налогов в бюджет, при установлении недобросовестности налогоплательщика подтверждается Определением Конституционного Суда Российской Федерации от 25 июля 2001 г. N 138-0. При этом недобросовестность налогоплательщика ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" и то, что именно ему принадлежит выручка от совершения операций с нефтью и нефтепродуктами, подтверждается материалами дела.

Также судом установлено, что применение организациями, зависимыми от ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" и участвующими в созданной им схеме уклонения от налогообложения, налоговых льгот, является незаконным.

В соответствии со статьей 56 Налогового кодекса Российской Федерации льготами по налогам признаются предоставляемые отдельным категориям налогоплательщиков предусмотренные законодательством о налогах и сборах преимущества по сравнению с другими налогоплательщиками, включая возможность не уплачивать налог либо уплачивать в меньшем размере.

Суд полагает, что налогоплательщики должны пользоваться своим правом на льготу добросовестно.

Между тем из материалов дела усматривается, что [данные] налогоплательщики пользовались своим правом недобросовестно.

Организации, зарегистрированные на территории Республики Мордовия (ООО "Ю-Мордовия"... ЗАО "ЮКОС-М", ОАО "Альта-Трейд"... ООО "Ратмир"... ООО "Марс-XXII"...), применяли льготы, руководствуясь Законом Республики Мордовия от 9 марта 1999 г. N 9-З "Об условиях эффективного использования социально-экономического потенциала Республики Мордовии", предусматривающим особый порядок налогообложения организаций в целях создания благоприятных условий для привлечения на территорию Республики Мордовия капиталов, укрепления социально-экономического потенциала Республики Мордовия, развития рынка ценных бумаг и создания рабочих мест. Согласно статье 2 указанного Закона особый порядок налогообложения применяется в отношении организаций (включая иностранные организации, действующие через постоянные представительства, созданные на территории Республики Мордовия), созданных после вступления в силу названного Закона (за исключением организаций, осуществляющих лизинговую деятельность, а также банков и других кредитных организаций) и деятельность которых соответствует одному из следующих условий: осуществление экспортных операций, ежеквартальная выручка от которых составляет не менее 15% от суммы выручки организации; осуществление оптовой торговли горюче-смазочными материалами и другими видами углеводородного сырья, ежеквартальная выручка от которой составляет не менее 70% выручки организации; иным названным в Законе условиям. В соответствии со статьями 3 и 4 названного Закона Правительством Республики Мордовия были приняты решения о применении вышеуказанными организациями особого порядка налогообложения и, следовательно, о применении следующих налоговых ставок: по налогу на прибыль в части, зачисляемой в республиканский и местные бюджеты Республики Мордовия, в размере 0%, по налогу на пользователей автомобильных дорог в части, зачисляемой в Территориальный дорожный фонд Республики Мордовия, в размере 0%, по налогу на имущество предприятий в размере 0%. Кроме того, вышеуказанные организации решениями органов местного самоуправления были освобождены от налога на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы.

Вместе с тем особый режим налогообложения установлен [этим законом] в целях создания благоприятных условий для привлечения на территорию Республики Мордовия капиталов, укрепления социально-экономического потенциала Республики Мордовия, развития рынка ценных бумаг и создания рабочих мест. Организации, применяющие льготы, фактически деятельность на территории данного субъекта Российской Федерации не осуществляли, капитал не привлекали, не способствовали укреплению социально-экономического потенциала Республики Мордовия, а напротив, нанесли неуплатой налогов существенный ущерб как бюджету Республики Мордовия и местным бюджетам, так и федеральному бюджету. Таким образом, применение данными организациями налоговых льгот не направлено на укрепление экономики Республики Мордовия, а преследует цель уклонения ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" от уплаты налогов от операций по добыче, переработке и реализации нефти и нефтепродуктов и, следовательно, является незаконным.

Организация, зарегистрированная на территории Республики Калмыкия (ООО "Сибирская транспортная компания"), не уплачивала налоги на прибыль, имущество, налог с владельцев транспортных средств, налог на приобретение автотранспортных средств и иные налоги, руководствуясь Законом Республики Калмыкия от 12 марта 1999 г. N 12-II-3 "О налоговых льготах предприятиям, осуществляющим инвестиции в экономику Республики Калмыкия", которым установлены льготы по налогам и сборам для категории налогоплательщиков, осуществляющих инвестиции в экономику Республики Калмыкия и зарегистрированных в качестве таких предприятий при Министерстве инвестиционной политики Республики Калмыкия. Кроме того... указанная организация была освобождена от уплаты местных налогов и уплаты налога на прибыль в консолидированный бюджет.

Вместе с тем из действующей в налоговом законодательстве презумпции добросовестности налогоплательщиков (Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 25 июля 2001 г. N 138-О, 10 января 2002 г. N 4-О, 14 мая 2002 г. N 108-О, Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 18 сентября 2001 г. N 9408/00, 18 июня 2002 г. N 7374/01, 5 ноября 2002 г. N 6294/01, 17 декабря 2002 г. N 11259/02, письмо заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17 апреля 2002 г. N С5-5/уп-342) следует, что для признания правомерности применения налоговых льгот, направленных на инвестиции в экономику соответствующего субъекта Российской Федерации, сумма предоставленных льгот и сумма произведенных организацией инвестиций должны быть соразмерны. Поскольку суммы льгот, заявленных по налогам вышеназванной организацией, и суммы произведенных ею инвестиций явно не соразмерны, применение льгот является незаконным. Применение данной организацией налоговых льгот не направлено на укрепление экономики Республики Калмыкия, а преследует цель уклонения ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" от уплаты налогов от операций по добыче, переработке и реализации нефти и нефтепродуктов и, следовательно, является незаконным.

Организация, зарегистрированная в ЗАТО Саров Нижегородской области (ООО "Юксар"...), заключила с администрацией Сарова налоговое соглашение о предоставлении налоговых льгот. Предоставление в 2000 году дополнительных налоговых льгот на территории ЗАТО Саров (федеральный ядерный центр) регулировалось нормами статей 21, 56 Налогового кодекса Российской Федерации, статьей 58 Закона Российской Федерации от 31 декабря 1999 г. N 227-ФЗ "О федеральном бюджете на 2000 год", статьей 5 Закона Российской Федерации от 14 июля 1992 г. N 3297-1 "О закрытом административно-территориальном образовании", абзацем 2 пункта 30 постановления Правительства Российской Федерации от 13 марта 2000 г. N 222 "О мерах по реализации федерального закона О федеральном бюджете на 2000 год" и Положением "Об инвестиционной зоне города Саров", утвержденным решением Думы Сарова от 30 декабря 1999 г. Согласно налоговому соглашению администрация Сарова предоставляет организации льготы по налогам, уплачиваемым в бюджет Сарова, в виде уменьшения доли налогов и других обязательных платежей, подлежащих перечислению в бюджет, до 25% от сумм налога на добавленную стоимость, налога на имущество, налога на реализацию горюче-смазочных материалов, налога на пользователей автомобильных дорог, налога с владельцев транспортных средств, налога на приобретение автотранспортных средств, налога на прибыль, налога на доход по операциям с ценными бумагами, акцизные сборы, а организация обязуется участвовать в инвестиционных проектах (программах), реализуемых в инвестиционной зоне Сарова или с ее участием и направленных на привлечение дополнительных поступлений в бюджет, на решение проблем социально-экономического развития Сарова, перечисляя ежеквартально не менее 1% от льготируемой суммы налоговых платежей.

Вместе с тем в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Закона Российской Федерации от 17 июля 1992 г. N 3297-1 "О закрытом административно-территориальном образовании" дополнительные льготы по налогам и сборам предоставляются соответствующими органами местного самоуправления организациям, зарегистрированным в качестве налогоплательщиков в налоговых органах закрытых административно-территориальных образований, в соответствии с настоящим Законом. Право на получение указанных льгот имеют организации, имеющие не менее 90% основных средств и осуществляющие не менее 70% своей деятельности на территориях соответствующих закрытых административно-территориальных образований (в том числе не менее 70% среднесписочной численности работников таких организаций должны составлять лица, постоянно проживающие на территории соответствующего закрытого административно-территориального образования, и не менее 70% фонда оплаты труда должно выплачиваться работникам, постоянно проживающим на территории соответствующего закрытого административно-территориального образования). Поскольку ООО "Юксар" фактически не осуществляло на территории Сарова никакой деятельности, фактически на территории Сарова не находилось, отсутствовали материальные ресурсы и производственные мощности, необходимые для осуществления закупки и хранения нефти на территории Сарова Нижегородской области, постольку указанная организация применяла налоговые льготы неправомерно.

Таким образом, применение данной организацией налоговых льгот не направлено на укрепление экономики закрытого административно-территориального образования Сарова Нижегородской области, а преследует цель уклонения ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" от уплаты налогов от операций по добыче, переработке и реализации нефти и нефтепродуктов и, следовательно, является незаконным.

Организации, зарегистрированные в ЗАТО Трехгорный Челябинской области (ООО "Кверкус""... ООО "Мускрон""... ООО "Нортекс""... ООО "Грейс", ООО "Виртус"), заключили с администрацией Трехгорного налоговые соглашения о предоставлении налоговых льгот, согласно которым организациям были предоставлены льготы по налогу на прибыль, налогу на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы, налогу на имущество, земельному налогу, налогу на реализацию горюче-смазочных материалов, налогу на пользователей автомобильных дорог, налогу с владельцев транспортных средств, налогу на приобретение транспортных средств при условии перечисления организациями на счет администрации Трехгорного суммы в размере 5% от суммы предоставленных налоговых льгот на выполнение социально-экономических программ города. Из содержания и смысла налоговых соглашений о предоставлении целевых налоговых льгот следует, что они имеют своей целью выполнение особо важного социально-экономического заказа по развитию в ЗАТО Трехгорный сфер образования, медицинского обслуживания и жилищного строительства. В то же время суммы, поступившие в бюджет от налогоплательщиков, во много раз ниже сумм заявленных льгот (сумма инвестиций составляет около 0,006% от суммы льгот по одному плательщику). Таким образом, осуществленные налогоплательщиками инвестиционные вложения не влияют на развитие экономики Трехгорного. Поскольку вышеуказанные организации фактически не осуществляли на территории Трехгорного никакой деятельности, фактически на территории города не находились, отсутствовали материальные ресурсы и производственные мощности, необходимые для осуществления закупки и хранения нефти на территории Трехгорного, применение налоговых льгот указанными организациями противоречит пункту 1 статьи 5 Закона Российской Федерации от 17 июля 1992 г. N 3297-1 "О закрытом административно-территориальном образовании".

Организации, зарегистрированные в ЗАТО Лесной Свердловской области (ООО "Митра"... ООО "Вальд-Ойл"... ООО "Бизнес-Ойл"...), заключили налоговые соглашения о предоставлении целевых налоговых льгот, согласно которым организациям были предоставлены льготы по налогу на прибыль, земельному налогу, налогу на реализацию горюче-смазочных материалов, налогу на пользователей автомобильных дорог, налогу с владельцев транспортных средств, налогу на приобретение транспортных средств, налогу на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы и налогу на имущество, а на [данные] организации была возложена обязанность перечислять... администрации Лесного суммы в размере 5% от суммы предоставленных налоговых льгот, но не менее 6 000 рублей в квартал, на выполнение социально-экономических программ города. В то же время суммы, поступившие в бюджет от налогоплательщиков, во много раз ниже сумм заявленных льгот. Таким образом, осуществленные налогоплательщиками инвестиционные вложения не влияют на развитие экономики Лесного, поскольку вышеуказанные организации фактически не осуществляли на территории города никакой деятельности, фактически на территории Лесного не находились, отсутствовали материальные ресурсы и производственные мощности, необходимые для осуществления закупки и хранения нефти на территории Лесного, [в связи с чем] применение дополнительных налоговых льгот указанными организациями противоречит пункту 1 статьи 5 Закона Российской Федерации от 17 июля 1992 г. N3297-1 "О закрытом административно-территориальном образовании".

Организация, зарегистрированная в Эвенкийском автономном округе (ООО "Петролеум-Трейдинг"), не осуществляя фактической деятельности на территории данного округа, фактически не находясь на территории Эвенкийского автономного округа, злоупотребила правом, предоставленным Законом Эвенкийского автономного округа от 24 сентября 1998 г. N 108 "Об особенностях налоговой системы в Эвенкийском автономном округе". Указанная организация была зарегистрирована в данном регионе только с целью получения права на льготы по налогам, которые предоставлялись в Эвенкийском автономном округе. Применение данной организацией налоговых льгот не направлено на укрепление экономики города, а преследует цель уклонения ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" от уплаты налогов при совершении операций по добыче, переработке и реализации нефти и нефтепродуктов и, следовательно, является незаконным.

Таким образом, применение данной организацией налоговых льгот не направлено на укрепление экономики регионов, в которых она зарегистрирована, а преследует цель уклонения ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" от уплаты налогов от операций по добыче, переработке и реализации нефти и нефтепродуктов, и, следовательно, является незаконным...".

49. В решении суда первой инстанции также рассматривались доводы компании-заявителя. Что касается довода о том, что расчеты Министерства были неверны, поскольку привели к двойному налогообложению и не принимали во внимание право на возмещение НДС по экспортным операциям, суд отметил, что вопреки утверждениям компании-заявителя как доходы, так и расходы фиктивных компаний были приняты во внимание Министерством, что позволило избежать двойного налогообложения. Кроме того, согласно Закону Российской Федерации от 6 декабря 1991 г. N 1992-1 "О налоге на добавленную стоимость" в целях использования своего права на возмещение НДС по экспортным операциям налогоплательщик должен был в специальном порядке обосновать свое требование, а компания-заявитель ни в 2000 году, ни позднее не заявляла о своем желании воспользоваться указанной льготой. Что касается довода о том, что Министерство привлекло компанию-заявителя к налоговой ответственности после истечения срока давности, суд опроверг этот довод со ссылкой на статью 113 Налогового кодекса и Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 25 июля 2001 г. N 138-O. Суд решил, что правила о сроках давности не подлежали применению в данном деле, поскольку компания-заявитель действовала недобросовестно. В ответ на довод компании-заявителя о том, что взаимозависимость в смысле статьи 20 Налогового кодекса имела значение только для целей коррекции цен на основании статьи 40 Кодекса, суд отметил, что взаимозависимость фиктивных компаний и компании-заявителя была одним из обстоятельств, которыми налоговые органы обосновывали недобросовестность компании-заявителя.

50. Соответственно, решением от 26 мая 2004 г. суд подтвердил решение от 14 апреля 2004 г., при этом незначительно снизив подлежащие уплате суммы со ссылкой на то, что Министерство не доказало взаимосвязи компании-заявителя с одной из организаций, упомянутых в решении от 14 апреля 2004 г. Суд взыскал с компании-заявителя налоги в размере 47 989 073 311 рублей (примерно 1 375 080 541 евро), пени в размере 32 190 430 314 рублей (примерно 922 385 687 евро) и штраф в размере 19 195 606 923 рублей (примерно 550 031 575 евро), а всего 99 375 110 548 рублей (примерно 2 847 497 802 евро), и обязал ее управляющее дочернее общество ООО "ЮКОС-Москва" совершить действия, направленные на исполнение решения. Решение суда могло быть обжаловано сторонами в течение 30 дней.

51. На заседаниях 21-26 мая 2004 г. компания-заявитель и ее управляющее дочернее общество были представлены восемью юристами. Мотивированное решение, резолютивная часть которого была оглашена 26 мая 2004 г., было изготовлено и стало доступно сторонам 28 мая 2004 г.

(g) Разбирательство в суде апелляционной инстанции

52. 1 июня 2004 г. ООО "ЮКОС-Москва" подало апелляционную жалобу на решение суда от 26 мая 2004 г.

53. Министерство обжаловало решение 2 июня 2004 г.

54. 4 июня 2004 г. суд апелляционной инстанции назначил рассмотрение жалоб ООО "ЮКОС-Москва" и Министерства на 18 июня 2004 г.

55. 17 июня 2004 г. компания-заявитель подала жалобу на решение от 26 мая 2004 г. Жалоба состояла из 115 страниц и содержала 41 документ в приложении. Компания-заявитель жаловалась, в частности, на то, что время для подачи жалобы было незаконно сокращено в нарушение ее прав на справедливое и состязательное разбирательство дела, что решение суда первой инстанции было необоснованным и незаконным, что доказательства по делу были незаконными, что суд первой инстанции неправильно истолковал и применил национальное законодательство, поскольку у него не было юридических полномочий "переводить" налоговые обязательства с одной компании на другую, и что толкование судом законодательства о налоговых льготах было неправильным. Компания-заявитель также утверждала, что нижестоящий суд неверно оценил доказательства по делу и пришел к ошибочным фактическим выводам в части отношений между компанией-заявителем и фиктивными компаниями, что в любом случае часть операций фиктивных компаний не была связана с предполагаемым уклонением от налогов и что соответствующие суммы не должны были "переводиться" на компанию-заявителя, а также что дело должно было рассматриваться в Нефтеюганске, где была зарегистрирована компания-заявитель.

56. Власти Российской Федерации утверждали, что компания-заявитель пыталась затянуть рассмотрение дела, направив жалобу по неверному адресу. По мнению компании-заявителя, это утверждение было необоснованным.

57. Разбирательство дела в апелляционном порядке продолжалось с 18 по 29 июня 2004 г.

58. В начале заседания 18 июня 2004 г. компания-заявитель просила суд апелляционной инстанции отложить разбирательство. Компания-заявитель полагала, что заседание было назначено слишком рано, до истечения срока, в течение которого могли подаваться жалобы.

59. Суд отклонил это ходатайство как необоснованное.

60. На заседаниях 21 и 28 июня 2004 г. компания-заявитель подала четыре дополнения к жалобе. Интересы компании-заявителя и ее управляющего дочернего общества представляли десять юристов.

60. На основании статьи 268 Арбитражного процессуального кодекса суд повторно рассмотрел дело, начатое Министерством, а не просто осуществил проверку решения суда первой инстанции.

62. По результатам слушания 29 июня 2004 г. суд принял постановление, в котором пришел в основном к тем же выводам и сделал те же заключения, что содержались в решении суда первой инстанции. Суд отклонил жалобу компании-заявителя как необоснованную, но решил частично изменить решение суда первой инстанции. В частности, он признал требования Министерства в отношении НДС частично необоснованными, снизил сумму задолженности по НДС на 22 939 931 рубль (примерно 649 336 евро) и отменил штраф в размере 10 334 226 рублей (примерно 292 520 евро).

63. Постановление суда в соответствующей части предусматривает следующее:

"Стороны в соответствии с частью 5 статьи 168 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации заявили о необходимости проверки законности и обоснованности решения суда первой инстанции и повторного рассмотрения дела в полном объеме.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "частью 5 статьи 168" следует читать "частью 5 статьи 268"

Суд апелляционной инстанции проверил законность и обоснованность принятого по делу решения в порядке... статьи 268... Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации...

Судом апелляционной инстанции не принимаются доводы ответчиков о неправильном толковании и применении судом первой инстанции норм материального права, о фактической необоснованности выводов суда.

[Суд переходит к проверке и подтверждению фактических выводов Министерства и суда первой инстанции в отношении схемы уклонения от уплаты налогов, созданной компанией-заявителем.]

...Учитывая изложенные обстоятельства, суд апелляционной инстанции установил, что фактическим собственником нефти и нефтепродуктов являлась [компания-заявитель]. Приобретение, передача на переработку нефти и реализация нефти и нефтепродуктов в действительности осуществлялись [компанией-заявителем] как собственником, о чем свидетельствуют контроль [компании-заявителя] над всеми операциями, а также фактическое движение нефти и нефтепродуктов от добывающих организаций нефтеперерабатывающим заводам либо на нефтебазы, подконтрольные [компании-заявителю], что подтверждается материалами дела...

Принадлежность нефти и нефтепродуктов [компании-заявителю] подтверждается зависимостью лиц, участвующих в сделках, их подконтрольностью [компании-заявителю]; регистрацией лиц, по договорам выступающих собственниками нефти и нефтепродуктов, на территориях с льготным режимом налогообложения; неосуществлением данными организациями деятельности по месту своей регистрации; ведением бухгалтерского учета ООО "ЮКОС-Инвест" либо ООО "ЮКОС-ФБЦ", которые являются зависимыми от [компании-заявителя]; представлением отчетности с адреса [компании-заявителя] и ООО "ЮКОС-Москва"; открытием счетов всех организаций в одних и тех же банках, участником которых является [компания-заявитель]; наличие и характер хозяйственных отношений между [компанией-заявителем] и зависимыми от него организациями, применением вексельных расчетов между организациями либо расчетов взаимозачетами...

Исходя из действовавших в спорный период статьи 3 Закона Российской Федерации от 6 декабря 1991 г. N 1992-1 "О налоге на добавленную стоимость", пункта 2 статьи 5 и статьи 4 Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 г. N 1759-1 "О дорожных фондах в Российской Федерации", подпункта "ч" статьи 21 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2118-1 "Об основах налоговой системы", совершение операций по реализации товаров (работ, услуг) является основанием для возникновения обязанности по уплате НДС, налога на пользователей автодорог, налога на реализацию горюче-смазочных материалов (в части их реализации), а также налога на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы. Согласно пункту 1 статьи 39 Налогового кодекса Российской Федерации реализацией товаров признается передача права собственности на товары. В соответствии с пунктами 1 и 2 статьи 209 Гражданского кодекса Российской Федерации (с учетом статьи 11 Налогового кодекса Российской Федерации) собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом. Собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц...

Следовательно, лицо, которому фактически принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом и которое, исходя из принадлежащих ему прав, фактически по своему усмотрению совершает в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, в том числе отчуждает свое имущество в собственность другим лицам... является собственником этого имущества.

Таким образом, у ОАО "Нефтяная компания ЮКОС", являющегося фактическим собственником нефти и нефтепродуктов, при их реализации возникла обязанность по уплате [налогов], которая не была им выполнена в установленные сроки.

Как установлено статьей 41 Налогового кодекса Российской Федерации, в соответствии с Налоговым кодексом Российской Федерации доходом признается экономическая выгода в денежной или натуральной форме, учитываемая в случае возможности ее оценки и в той мере, в которой такую выгоду можно оценить, и определяемая в соответствии с главами "Налог на доходы физических лиц", "Налог на прибыль (доход) организаций", "Налог на доходы от капитала" Налогового кодекса Российской Федерации. В соответствии с пунктами 1 и 2 статьи 2 действовавшего в проверяемый период Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2116-1 "О налоге на прибыль предприятий и организаций" объектом обложения налогом является валовая прибыль предприятия, уменьшенная (увеличенная) в соответствии с положениями, предусмотренными настоящей статьей. Валовая прибыль представляет собой сумму прибыли (убытка) от реализации продукции (работ, услуг), основных фондов (включая земельные участки), иного имущества предприятия и доходов от внереализационных операций, уменьшенных на сумму расходов по этим операциям. Судом установлено, что экономическая выгода от совершения операций с нефтью и нефтепродуктами получена ОАО "Нефтяная компания ЮКОС", [и] обязанность по уплате налога на прибыль возникла у [компании-заявителя].

Статьей 2 Закона Российской Федерации от 13 декабря 1991 г. N 2030-1 "О налоге на имущество предприятий" предусмотрено, что налогом облагаются основные средства, нематериальные активы, запасы и затраты, находящиеся на балансе плательщика. Из изложенного выше следует, что обязанность по уплате налога на имущество возникает у лица, на которое возложена обязанность по отражению на балансе основных средств, нематериальных активов, запасов и затрат. Поскольку в ходе выездной налоговой проверки установлено, что такая обязанность возникла у ОАО "Нефтяная компания ЮКОС", то и обязанность по уплате налога на имущество фактически возникла у данного налогоплательщика.

Конституционным Судом Российской Федерации в Определении от 25 июля 2001 г. N 138-О указано, что по смыслу положения, содержащегося в пункте 7 статьи 3 Налогового кодекса Российской Федерации, в сфере налоговых отношений действует презумпция добросовестности налогоплательщиков. Для установления недобросовестности налогоплательщиков налоговые органы вправе - в целях обеспечения баланса государственных и частных интересов - осуществлять необходимую проверку и предъявлять в арбитражных судах требования, обеспечивающие поступление налогов в бюджет.

Учитывая изложенное, налоговые органы... вправе проводить проверки в целях выявления фактического собственника реализованного имущества и фактического получателя экономической выгоды и установления его недобросовестности, выразившейся в применении схемы уклонения от уплаты налогов. При этом налоговые органы устанавливают лицо, являющееся фактическим собственником, исходя из фактических отношений, возникающих между сторонами сделок, вне зависимости от того, какие лица названы собственниками имущества в представляемых в ходе налоговой проверки документах.

Те обстоятельства, что ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" фактически обладало правами владения, пользования и распоряжения в отношении нефти и нефтепродуктов и по своему усмотрению совершало в отношении их любые действия, в том числе отчуждение, передачу для переработки и так далее через специально созданные организации, зависимые от ОАО "Нефтяная компания ЮКОС", подтверждены материалами дела..

В связи с этим судом не принимается довод ответчиков о несоответствии законодательству и фактическим обстоятельствам доначисления налогов ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" как фактическому собственнику нефти и нефтепродуктов.

Не соответствует материалам дела также довод ответчика об отсутствии у ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" какой-либо экономической выгоды от применения льгот организациями, названными в решении МНС России. Судом установлено, что ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" получало экономическую выгоду в виде безвозмездного перечисления денежных средств. ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" был создан Фонд финансовой поддержки развития производства ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" [для этой цели]...

Не обоснован и довод ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" о том, что МНС России начисляет налоги и по сделкам "внутри одного собственника", поскольку при исчислении доначисленных налогов (за исключением налога на имущество, в отношении которого [это не применимо]) учитываются расходы, связанные с приобретением нефти и нефтепродуктов.

Не принимается довод ответчика об отсутствии у налоговых органов права на взыскание с ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" налогов с сумм... полученных иными организациями. Право налоговых органов предъявлять в судах требования, обеспечивающие поступления налогов в бюджет, при установлении недобросовестности налогоплательщика подтверждается Определением Конституционного Суда Российской Федерации от 25 июля 2001 г. N 138-О. При этом недобросовестность налогоплательщика ОАО и то, что именно ему принадлежит выручка от совершения операций с нефтью и нефтепродуктами, подтверждаются материалами дела.

Установленные судом апелляционной инстанции обстоятельства совершения ОАО "Нефтяная компания ЮКОС"операций по приобретению и реализации нефти и нефтепродуктов... в совокупности свидетельствуют о недобросовестности ОАО "Нефтяная компания ЮКОС", выразившейся в намеренных действиях по уклонению от уплаты налогов путем применения незаконных схем. В соответствии с пунктом 2 статьи 110 Налогового кодекса Российской Федерации налоговое правонарушение признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, осознавало противоправный характер своих действий (бездействия), желало либо сознательно допускало наступление вредных последствий таких действий (бездействия).

В связи с тем, что ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" намеренно совершало действия, направленные на уклонение от уплаты налогов, а его должностные лица осознавали противоправный характер данных действий, желали либо сознательно допускали наступление вредных последствий таких действий, ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" подлежит привлечению к ответственности, предусмотренной пунктом 3 статьи 122 Налогового кодекса Российской Федерации, за неуплату или неполную уплату сумм налога в результате занижения налоговой базы, иного неправильного исчисления налога или других неправомерных действий (бездействия), совершенную умышленно, в виде штрафа в размере 40% от неуплаченных сумм налога...

Повторно рассмотрев дело и оценив законность и обоснованность решения суда первой инстанции в полном объеме, исследовав доказательства и выслушав объяснения сторон, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что решение МНС России от 14 апреля 2004 г. ...о привлечении налогоплательщика к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения соответствует Налоговому кодексу Российской Федерации, федеральным законам и иным законам о налогах...

Требования об уплате налогов, пеней и штрафа, зафиксированные в решении МНС России от 14 апреля 2004 г. ...являются обоснованными, соответствуют действующему законодательству и подтверждены первичными документами материалов проверки, представленными в суд для обоснования своих требований...".

64. В постановлении суда апелляционной инстанции также была дана оценка иным доводам компании-заявителя. Что касается предполагаемых процессуальных нарушений и недостаточности времени для подготовки защиты в первой инстанции, суд отметил, что им рассмотрен этот довод и что процессуальные нарушения при рассмотрении дела судом первой инстанции отсутствовали, а также что компания-заявитель в любом случае имела все возможности для ознакомления с доказательствами, на которые ссылалось Министерство, как в помещениях Министерства, так и в суде. Что касается довода о том, что доказательства, предоставленные Министерством, были недопустимыми, суд отметил, что материалы дела были собраны в полном соответствии с требованиями национального законодательства. Суд также согласился с судом первой инстанции в том, что трехлетний срок давности, предусмотренный законом, не подлежал применению в деле компании-заявителя, поскольку компания действовала недобросовестно.

65. Решение суда первой инстанции в части, оставленной без изменения судом апелляционной инстанции, вступило в силу 29 июня 2004 г.

66. Компания-заявитель в течение двух месяцев с момента вынесения постановления суда апелляционной инстанции могла обжаловать его в суд третьей инстанции в кассационном порядке.

(h) Разбирательство в суде кассационной инстанции

67. 7 июля 2004 г. компания-заявитель подала кассационную жалобу на судебные акты от 26 мая и 29 июня 2004 г. в Федеральный арбитражный суд Московского округа (далее - окружной суд). Жалоба компании-заявителя содержала 77 страниц, и к ней прилагались шесть документов. Доводы жалобы были в основном аналогичны тем, которые выдвигались компанией-заявителем в апелляционной жалобе, а именно, что решение было незаконным и необоснованным, что организации, указанные в акте, должны были привлекаться к участию в деле, что суд первой инстанции не располагал достаточными доказательствами для вывода о взаимосвязанности компании-заявителя и иных организаций, что доказательства, которые использовал суд первой инстанции, были незаконными, что разбирательство по делу не было состязательным и что был нарушен принцип равенства сторон. Кроме того, компания-заявитель утверждала, что не имела достаточного времени для ознакомления с доказательствами и не могла оспаривать доказательства по делу, что Министерство незаконно обратилось в суд до истечения срока, в течение которого компания-заявитель могла добровольно исполнить решение от 14 апреля 2004 г., что организации, указанные в акте, фактически имели право на получение налоговых льгот, что правила, регулирующие применение налоговых льгот, были неправильно истолкованы, что по требованиям Министерства истек срок давности, что компания не имела достаточного времени для подготовки жалобы и что дело должно было рассматриваться судом в Нефтеюганске.

68. Копия мотивированного постановления суда апелляционной инстанции от 29 июня 2004 г. прилагалась к жалобе.

69. Представляется, что в неустановленную дату Министерство также обжаловало судебные акты от 26 мая и 29 июня 2004 г.

70. 17 сентября 2004 г. окружной суд рассмотрел кассационные жалобы и в основном оставил без изменения судебные акты от 26 мая и 29 июня 2004 г.

71. В отношении утверждений компании-заявителя о несправедливости разбирательства в апелляционной инстанции суд отметил, что компании-ответчики имели достаточные возможности для реализации своего права на подачу жалоб в течение срока на обжалование, поскольку постановление суда апелляционной инстанции было принято лишь 29 июня 2004 г., то есть после истечения 30 дней с даты принятия решения от 26 мая 2004 г. Кроме того, суд отметил, что доказательства, предоставленные Министерством и исследованные нижестоящими судами, были законными и допустимыми и что они были полностью доступны компаниям-ответчикам до начала разбирательства по делу. Суд также отметил, что 14 мая 2004 г. суд первой инстанции прямо обязал Министерство раскрыть все доказательства по делу, что Министерство исполнило это определение и что, несмотря на многочисленность доказательств, компания-заявитель располагала достаточным временем для ознакомления с ними и их неоднократного оспаривания в ходе разбирательства с мая по июль 2004 года.

72. Что касается довода компании-заявителя о том, что Министерство возбудило разбирательство до истечения срока, предоставленного для добровольного исполнения решения от 14 апреля 2004 г., суд отметил, что Министерство и нижестоящие суды действовали в соответствии со статьей 213 Арбитражного процессуального кодекса, так как между сторонами имелись неразрешимые противоречия и в течение всего разбирательства компания-заявитель не располагала достаточными средствами для удовлетворения требований Министерства.

73. В отношении довода компании-заявителя о том, что дело должно было рассматриваться судом в Нефтеюганске, суд отметил, что дело было подсудно суду первой инстанции в соответствии со статьей 54 Гражданского кодекса и Постановлением N 6/8 Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда от 1 июля 1996 г.

74. По существу дела суд отметил, что нижестоящие суды пришли к обоснованным выводам о том, что компания-заявитель была фактическим собственником всей продукции, реализуемой фиктивными компаниями, зарегистрированными на территориях с льготным налогообложением, что сделки этих компаний фактически являлись сделками компании-заявителя, что ни компания-заявитель, ни фиктивные компании не имели права на налоговые льготы и что компания-заявитель получала всю возникающую прибыль. Суд поддержал вывод нижестоящих судов, согласно которому компания-заявитель, действуя недобросовестно, не декларировала надлежащим образом свои операции за 2000 год и не уплачивала соответствующие налоги, включая НДС, налог на прибыль, налог на пользователей автодорог, налог на имущество, налог на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы и налог на реализацию горюче-смазочных материалов.

75. Суд отметил ряд арифметических ошибок в постановлении суда апелляционной инстанции от 29 июня 2004 г., увеличил штраф на 1 158 254 рубля 40 копеек (примерно 32 613 евро) и уменьшил пени на 22 939 931 рубль (примерно 645 917 евро) соответственно.

(i) Жалоба заявителя в Конституционный Суд Российской Федерации

76. В неустановленную дату компания-заявитель подала жалобу на решения национальных судов по своему делу в Конституционный Суд Российской Федерации. В ней особо затрагивался вопрос об отказе нижестоящих судов в применении срока давности, предусмотренного статьей 113 Налогового кодекса.

77. Определением от 18 января 2005 г. Конституционный Суд Российской Федерации отказал в принятии жалобы как не подлежащей рассмотрению. Суд отметил, что компания-заявитель не оспаривала конституционность статьи 113 Налогового кодекса, а утверждала, что это положение является конституционным и подлежит применению в деле. Таким образом, компания-заявитель не жаловалась на нарушение своих прав вышеупомянутым положением, и, соответственно, Конституционный Суд не вправе рассматривать требования компании-заявителя.

(j) Надзорное производство

78. Одновременно с подачей кассационной жалобы 7 июля 2004 г. компания-заявитель также обжаловала судебные акты от 26 мая и 29 июня 2004 г. в порядке надзора в Высший Арбитражный Суд России.

79. 31 декабря 2004 г. дело компании-заявителя было принято к рассмотрению Высшим Арбитражным Судом.

80. Постановлением от 13 января 2005 г. Высший Арбитражный Суд, заседая в составе трех судей, уступил юрисдикцию в пользу Президиума Высшего Арбитражного Суда. Рассмотрев один из доводов компании-заявителя, суд отметил, что нижестоящие суды решили, что трехлетний срок давности привлечения к ответственности за совершение налогового правонарушения неприменим к делу, поскольку компания-заявитель действовала недобросовестно. Он также учел, что такое толкование правил о сроках не соответствует действующему законодательству и прецедентной практике, в связи с чем вопрос подлежит рассмотрению Президиумом Высшего Арбитражного Суда.

81. 19 апреля 2005 г. Президиум Высшего Арбитражного Суда передал вышеупомянутый вопрос на рассмотрение Конституционного Суда и приостановил рассмотрение надзорной жалобы компании-заявителя до вынесения решения Конституционным Судом.

82. Постановлением от 14 июля 2005 г. Конституционный Суд решил, что вправе рассмотреть вопрос о соответствии Конституции России статьи 113 Налогового кодекса по жалобе физического лица, некой Г.А. Поляковой, и запросу Высшего Арбитражного Суда* (* В Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2005 г. говорится о запросе Федерального арбитражного суда Московского округа (прим. переводчика).). В то же время Конституционный Суд уточнил, что к его компетенции не относится рассмотрение конкретных дел, и он может разрешать лишь абстрактные правовые вопросы.

83. Представляется, что правовые вопросы, затронутые Г.А. Поляковой и компанией-заявителем, являлись разными. Г.А. Полякова обжаловала судебную практику, в соответствии с которой налоговые органы, а не суды, привлекают налогоплательщика к ответственности за налоговое правонарушение в течение трехлетнего срока, предусмотренного статьей 113 Налогового кодекса. По фактам ее конкретного дела решение налоговых органов было принято в срок, тогда как окончательное решение судов было принято за пределами указанного срока. Что касается компании-заявителя, она ставила тот же вопрос, в рассмотрении которого Конституционный Суд ранее отказал в своем Определении от 18 января 2005 г., а именно об отказе судов от следования утвердившейся практике и от признания истечения срока давности по требованиям властей, поскольку они касались событий 2000 года и привлекли компанию-заявителя к ответственности за налоговое правонарушение 14 апреля 2004 г., то есть по истечении трехлетнего срока, предусмотренного статьей 113 Налогового кодекса.

84. Рассмотрев жалобу, Конституционный Суд признал статью 113 Налогового кодекса не противоречащей Конституции России, указав, что правовые нормы о сроках давности должны применяться во всех делах без исключения. Конституционный Суд дал абстрактный анализ данного положения и упомянул принципы "справедливости", "юридического равенства" и "пропорциональности", давая собственное "конституционно-правовое толкование" статьи 113. Конституционный Суд отметил, что норма статьи 113 Налогового кодекса является слишком строгой и не учитывает различные обстоятельства и действия налогоплательщиков, включая направленные на воспрепятствование налоговому контролю и затягивание разбирательства. Он также указал, что:

"...Положения статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования не исключают [для суда возможность] в случае воспрепятствования налогоплательщиком осуществлению налогового контроля и проведению налоговой проверки признать уважительными причины пропуска налоговым органом срока давности привлечения к ответственности...

По своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования [эти положения] означают, что течение срока давности привлечения лица к ответственности за совершение налоговых правонарушений прекращается с момента оформления акта налоговой проверки, в котором указаны документально подтвержденные факты налоговых правонарушений, выявленные в ходе проверки, и содержатся ссылки на статьи Налогового кодекса Российской Федерации, предусматривающие ответственность за эти правонарушения, а в случае отсутствия необходимости в составлении такого акта - с момента вынесения соответствующего решения руководителя налогового органа о привлечении налогоплательщика к налоговой ответственности...".

85. Трое из 19 судей выразили особые мнения по данному делу.

86. Судья В.Г. Ярославцев не согласился с большинством, отметив, что Конституционный Суд вышел за пределы полномочий и открыто нарушил принцип законности, создав исключение из правила статьи 113 Налогового кодекса, которое ранее отсутствовало.

87. Судья Г.А. Гаджиев согласился с выводами большинства, но высказался за признание неконституционной статьи 113 Налогового кодекса как нарушающей принцип равенства.

88. Судья А.Л. Кононов не согласился с мнением большинства, полагая, что Конституционный Суд явно не имел полномочий для рассмотрения дела и что в действительности отсутствовал конституционно-правовой вопрос, требующий разрешения, поскольку, в частности, ранее сложности в применении статьи 113 Налогового кодекса не возникали, и содержание этого положения вполне ясно. Он также критиковал "необъяснимое с правовой точки зрения" явление, когда Конституционный Суд вначале отклонил жалобу компании-заявителя, а затем решил рассмотреть тот же вопрос повторно. Судья А.Л. Кононов также отметил, что вынесенное постановление Конституционного Суда является неясным, неопределенным и в целом спорным.

89. Дело было возвращено в Президиум Высшего Арбитражного Суда.

90. 4 октября 2005 г. Президиум Высшего Арбитражного Суда рассмотрел и отклонил жалобу компании-заявителя. В отношении довода компании о том, что по требованиям Министерства истек срок давности, суд указал, что во время налогового разбирательства компания-заявитель активно препятствовала налоговым проверкам. С учетом этого и ввиду Постановления Конституционного Суда суд заключил, что, поскольку акт налоговой проверки Министерства в деле заявителя был составлен 29 декабря 2003 г., то есть в пределах предусмотренного законом трехлетнего срока, истолкованного Постановлением Конституционного Суда от 14 июля 2005 г., срок давности по данному делу не истек.

2. Исполнительные меры в связи с начислением налогов за 2000 год

91. Одновременно с разрешением дела в судах в отношении налоговых обязанностей компании-заявителя за 2000 год стороны также принимали участие в различных исполнительных производствах.

(a) Наложение ареста на имущество заявителя

(i) Решение суда первой инстанции от 15 апреля 2004 г.

92. 15 апреля 2004 г. суд первой инстанции принял к рассмотрению иск Министерства в отношении 2000 года и наложил арест на некоторые активы компании-заявителя, исключая продукцию компании и связанные сделки, в порядке обеспечения исковых требований. Суд также выдал исполнительные листы в этом отношении (см. § 27 настоящего Постановления). Данное определение было оставлено без изменения судом апелляционной инстанции 2 июля 2004 г.

(ii) Исполнение определения об аресте судебными приставами-исполнителями

93. Постановлением от 16 апреля 2004 г. судебные приставы-исполнители возбудили исполнительное производство в связи с наложением ареста.

94. В тот же день они исполнили определение о наложении ареста путем уведомления компании-заявителя и реестродержателя, ЗАО "М-Реестр", об определении от 15 апреля 2004 г.

95. Как утверждают власти Российской Федерации, компания-заявитель препятствовала исполнению листов, выданных судом, путем сокрытия корпоративного реестра от судебных приставов-исполнителей. В частности, они утверждали, что за несколько часов до прибытия судебных приставов-исполнителей компания-заявитель прекратила отношения с ЗАО "М-Реестр". Реестр был отправлен почтой в другой район России, поэтому на протяжении нескольких недель не представлялось возможным его обнаружить, и исполнительные листы не могли быть исполнены.

(iii) Предложение компании от 22 апреля 2004 г.

96. 22 апреля 2004 г. компания-заявитель направила свое первое предложение суду о замене наложения ареста на все активы наложением ареста на принадлежащие ей акции OAO "Сибирская нефтяная компания" (крупная российская нефтяная компания, с которой компания-заявитель безуспешно пыталась объединиться в 2003 году, далее - компания "Сибнефть"), стоимость которых предположительно превышала размер существовавших в то время налоговых обязанностей в три раза. Компания-заявитель также утверждала, что решение о наложении ареста оказало отрицательное влияние на ее деятельность, и просила власти принять менее решительные меры, ссылаясь на отсутствие угрозы вывода активов.

97. Определением от 23 апреля 2004 г. суд первой инстанции рассмотрел и отклонил это ходатайство как необоснованное. Суд не усмотрел данных о том, что меры обеспечения затронули производственную деятельность компании-заявителя.

98. 17 мая 2004 г. компания-заявитель обжаловала определение от 23 апреля 2004 г.

99. Исход разбирательства по жалобе компании-заявителя от 17 мая 2004 г. неясен.

100. Власти Российской Федерации предоставили следующую информацию в связи с предложением компанией-заявителем акций "Сибнефти". Компания-заявитель пыталась объединиться с "Сибнефтью" в мае - сентябре 2003 года. В результате первого этапа слияния компания-заявитель приобрела 92% акций "Сибнефти": 20% этих акций были оплачены, а 57,5 - получены в обмен на 17,2% вновь выпущенных акций компании-заявителя, 14,5 - были обменены на 8,8% существующих акций компании-заявителя. В ноябре 2003 года было публично объявлено, что по требованию бывших владельцев "Сибнефти" стороны решили не продолжать слияние. В феврале 2004 года владельцы "Сибнефти" предъявили иск к компании-заявителю в этой связи, требуя прекращения операции по выпуску заявителем 17,2% акций. В частности, 14 февраля 2004 г. они добились наложения ареста на акции "Сибнефти", остававшиеся во владении компании-заявителя в ходе разбирательства. 1 марта 2004 г. суд первой инстанции решил* (* В прессе сообщалось, что в эту дату Арбитражный суд г. Москвы признал недействительной дополнительную эмиссию акций "ЮКОСа" (прим. переводчика).) прекратить выпуск 17,2% акций компанией-заявителем. Власти Российской Федерации утверждали, что из вышеизложенного ясно, что 22 апреля 2004 г., в дату, когда компания-заявитель впервые предложила акции "Сибнефти", владельцы "Сибнефти" предполагали предъявить к компании-заявителю повторный иск, в данном случае с требованием возврата 57,5% акций "Сибнефти", обмененных на прекращенные 17,2% акций компании-заявителя. В то же время судьба остальных выпусков акций "Сибнефти", находившихся во владении компании-заявителя, также остается неясной.

(iv) Ходатайство компании-заявителя об отмене ареста

101. 23 апреля 2004 г. суд первой инстанции также рассмотрел ходатайство компании-заявителя об отмене наложения ареста и отклонил его. Суд отметил, что наложение ареста не препятствует текущей деятельности компании, и оно являлось разумной мерой, направленной на обеспечение требований Министерства.

102. 2 июля 2004 г. суд апелляционной инстанции отклонил жалобу компании-заявителя и оставил решение без изменения.

103. По-видимому, компания-заявитель не обращалась в суд кассационной инстанции по этому вопросу.

(b) Исполнение решения Министерства от 14 апреля 2004 г.

104. Тем временем 7 мая 2004 г. компания-заявитель обратилась в суд первой инстанции с жалобой на начисление налогов от 14 апреля 2004 г., требуя признать его недействительным (см. §§ 34 и 35 настоящего Постановления). Компания-заявитель также просила о принятии обеспечительных мер в этой связи.

105. По ходатайству компании-заявителя о мерах обеспечения 19 мая 2004 г. суд первой инстанции приостановил исполнение решения Министерства от 14 апреля 2004 г., отметив, что Министерство вправе привести решение в исполнение в части налогов и пеней, не ожидая исхода разбирательства по его требованию (статья 46 Налогового кодекса* (* Исправлено 17 января 2012 г. Ранее в тексте указывалось: "Статья 46 Арбитражного процессуального кодекса".)). Однако суд решил, что это может причинить ущерб компании-заявителю, и приостановил исполнение решения от 14 апреля 2004 г.

106. 27 мая 2004 г. компания-заявитель сделала публичное заявление о том, что:

"...В отношении нее действует запрет продажи какого-либо имущества, включая акции, находящиеся в собственности компании. Пока такой запрет не снят, реализация активов для привлечения ликвидных средств невозможна. Следовательно, если действия Министерства по налогам и сборам продолжатся, вполне вероятно, что мы окажемся перед лицом банкротства еще до конца 2004 года".

107. Представляется, что определение суда первой инстанции от 19 мая 2004 г. о приостановлении исполнения было обжаловано Министерством. Рассмотрев доводы Министерства на слушании 23 июня 2004 г., суд апелляционной инстанции отменил определение первой инстанции от 19 мая 2004 г. как незаконное и отклонил ходатайство компании-заявителя о мерах обеспечения как необоснованное.

108. По-видимому, компания-заявитель не обжаловала это постановление в окружной суд.

(c) Исполнение решений о начислении налогов за 2000 год

(i) Решение суда первой инстанции от 26 мая 2004 г. и постановление суда апелляционной инстанции от 29 июня 2004 г.

109. Как указывалось ранее (§§ 46-66 настоящего Постановления), решением от 26 мая 2004 г. суд первой инстанции признал законным решение Министерства по налогам и сборам о начислении налогов от 14 апреля 2004 г. Начисление налогов было поддержано судом апелляционной инстанции с незначительными поправками и вступило в силу 29 июня 2004 г.

110. 30 июня 2004 г. суд апелляционной инстанции выдал исполнительный лист в этом отношении. Компания-заявитель была обязана уплатить 47 958 133 380 рублей (примерно 1 358 914 565 евро) доначисленных налогов, 32 190 430 314 рублей (примерно 912 129 842 евро) пеней и 19 185 272 697 рублей (примерно 543 623 045 евро) штрафов.

(ii) Исполнительное производство в отношении исполнительного листа от 30 июня 2004 г.

111. 30 июня 2004 г. судебные приставы-исполнители возбудили исполнительное производство на основании данного решения и предоставили компании-заявителю пять дней для уплаты. Компания-заявитель была уведомлена о том, что в случае неисполнения решения в добровольном порядке она будет обязана уплатить исполнительский сбор в размере 7%, в общей сложности 6 953 375 547 рублей (примерно 197 026 920 евро). По требованию Министерства судебные приставы-исполнители вынесли 16 постановлений о замораживании средств компании-заявителя на ее российских банковских счетах. Данные постановления не затрагивали средства, поступившие на счета после 30 июня 2004 г.

(iii) Жалоба компании-заявителя на постановление от 30 июня 2004 г.

112. 7 июля 2004 г. компания-заявитель обжаловала постановление судебных приставов-исполнителей от 30 июня 2004 г.

113. Она утверждала, что решение о возбуждении исполнительного производства являлось незаконным, поскольку нарушало правила территориальной юрисдикции судебных приставов-исполнителей, так как исполнение должно было осуществляться в Нефтеюганске, а не в Москве, и что пятидневный срок для добровольного исполнения судебных решений являлся слишком непродолжительным, а решения о замораживании средств делали исполнение невозможным.

114. 30 июля 2004 г. суд первой инстанции рассмотрел и отклонил данную жалобу как необоснованную. Суд решил, что судебные приставы-исполнители действовали законно и что решения о замораживании средств не оказывали влияния на способность погашения задолженности, поскольку компания-заявитель не лишалась права распоряжения средствами, не находящимися на замороженных счетах и поступившими на эти счета после 30 июня 2004 г.

115. По-видимому, компания-заявитель не обжаловала решение в апелляционном порядке.

(d) Обращение взыскания на 24 дочерние компании и сопутствующее разбирательство

116. 1 июля 2004 г. судебные приставы-исполнители решили обратить взыскание на 24 дочерние компании, принадлежащие компании-заявителю.

117. Компания-заявитель обжаловала это постановление в суде.

118. Решением суда первой инстанции от 17 сентября 2004 г. жалоба была отклонена как необоснованная. Решение было вручено 20 сентября 2004 г.

119. Компания-заявитель не обжаловала решение в суде апелляционной инстанции, но подала жалобу в окружной суд.

120. 2 февраля 2005 г. окружной суд оставил решение без изменения.

(e) Предложение компании-заявителя от 5 июля 2004 г. и связанное с этим разбирательство

121. В дополнение к вышеупомянутым попыткам приостановить исполнение решений о начислении налогов за 2000 год компания-заявитель письмом от 2 июля, врученным 5 июля 2004 г., повторно предложила судебным приставам-исполнителям погасить ее задолженность с использованием 34,5% акций "Сибнефти", которые предположительно стоили свыше 4 млрд долларов США (или примерно 3,3 млрд евро), ссылаясь на свою вертикально интегрированную структуру как на возможное основание для поиска наименее разрушительного решения, а также на необходимость погашения ее договорных задолженностей.

122. Власти Российской Федерации представили следующую информацию о втором предложении заявителя акций "Сибнефти" (см. § 121 настоящего Постановления). В этот момент в пользу владельцев "Сибнефти" уже было вынесено решение суда первой инстанции от 1 марта 2004 г., обязывающее компанию-заявителя возвратить 57,5% акций "Сибнефти", обмененных на прекращенные 17,2% акций компании-заявителя, и 6 июля 2004 г., то есть через день после второго предложения заявителя, они предъявили иск с требованием о возвращении 14,5% акций, ранее обмененных на 8,8% существующих акций компании-заявителя. Кроме того, 6 июля 2004 г. по ходатайству владельцев "Сибнефти" был наложен арест на данные акции "Сибнефти".

123. 14 июля 2004 г. компания-заявитель подала жалобу на предполагаемое бездействие судебных приставов-исполнителей в связи с отсутствием реакции на предложение компании от 5 июля 2004 г.

124. 17 августа 2004 г. суд первой инстанции отклонил эту жалобу, отметив, что бездействие было законным и не выходило за рамки усмотрения судебных приставов-исполнителей. Суд установил, что ряд мер, принятых компанией-заявителем в процессе неудавшегося слияния с компанией "Сибнефть", был оспорен в рамках другого разбирательства как незаконное. Кроме того, право собственности компании-заявителя на акции "Сибнефти" было оспорено третьими лицами в двух других разбирательствах. На основании этих выводов суд заключил, что судебный пристав-исполнитель не нарушил закон бездействием по поводу предложения компании.

125. По-видимому, компания-заявитель не обжаловала данное решение.

(f) Уведомление о дефолте от 5 июля 2004 г.

126. 5 июля 2004 г. компания-заявитель получила уведомление о дефолте по кредиту в 1 млрд долларов США (821 894 430 евро), ранее предоставленному синдикатом международных банков. Кредиторы считали, что дефолт произошел вследствие недавних и получивших широкую известность событий в отношении компании-заявителя и их действительного или потенциального влияния на бизнес и активы компании-заявителя. В уведомлении указывалось, что на основании уведомления кредит должен быть погашен по требованию.

(g) Кассационная жалоба компании от 7 июля 2004 г. и ходатайство о приостановлении исполнительного производства

127. Как указывалось ранее (§ 67 настоящего Постановления), 7 июля 2004 г. компания-заявитель подала кассационную жалобу на решения суда о начислении налогов за 2000 год и в то же время ходатайствовала о приостановлении исполнительного производства. Она утверждала, что ее активы являются высоколиквидными, но отсутствуют достаточные средства для немедленного погашения задолженности и что наложение ареста на активы делает добровольное исполнение невозможным. Компания-заявитель также считала, что исполнение судебных решений по делу причинит непоправимый ущерб ее бизнесу, поскольку поворот исполнения будет невозможным.

128. Постановлением от 16 июля 2004 г. суд апелляционной инстанции принял кассационную жалобу и, рассмотрев ходатайство о приостановлении исполнительного производства, отклонил его как необоснованное, поскольку обстоятельства, на которые ссылается компания-заявитель, не имеют значения с точки зрения национального законодательства. Суд отметил, что поворот исполнения возможен, так как истцом является казначейство.

129. Это постановление было оставлено без изменения окружным судом 4 августа 2004 г.

(h) Исполнительский сбор 7%

130. Постановлением от 9 июля 2004 г. судебные приставы-исполнители обязали компанию-заявителя уплатить исполнительский сбор в размере 7% в связи с ее уклонением от исполнения исполнительных листов 30 июня 2004 г. (см. § 110 настоящего Постановления). Компания-заявитель была обязана уплатить 6 848 291 175 рублей 45 копеек (примерно 190 481 640 евро).

131. 19 июля 2004 г. компания-заявитель обжаловала это постановление в суд.

132. Решением от 3 августа 2004 г. суд первой инстанции рассмотрел жалобу компании-заявителя и отменил постановление от 9 июля 2004 г. как несоразмерное и неоправданное. Суд решил, что исполнительский сбор мог быть применен, только если ответчик действовал недобросовестно, и установил, что судебные приставы-исполнители не рассматривали данный вопрос. Суд также отметил, что 7% составляли максимально возможную ставку и в постановлении судебных приставов-исполнителей не разъяснялось, почему размер сбора не может быть уменьшен. В частности, суд сослался на пункт 3 Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 30 июля 2001 г. N 13-П.

133. По жалобе Министерства 27 августа 2004 г. суд апелляционной инстанции отменил решение от 3 августа 2004 г. как ошибочное и указал, что действия судебных приставов-исполнителей являлись законными и оправданными. Суд отметил, что компания-заявитель не доказала, что принимала меры для погашения задолженности. Он также отметил, что средства на счетах компании-заявителя были заморожены только на определенную сумму и что за пределами этих сумм компания могла действовать в обычном порядке. Что касается предложения компанией-заявителем акций "Сибнефти" в уплату, суд учел, что оно являлось неприемлемым, поскольку имущественные права компании-заявителя в отношении этих акций оспаривались третьим лицом в параллельном разбирательстве. Кроме того, суд отметил, что компания-заявитель не прибегла к средству правовой защиты, предусмотренному статьей 324 Арбитражного процессуального кодекса.

134. Окружной суд оставил постановление суда апелляционной инстанции без изменения 6 декабря 2004 г.

(i) Общая задолженность в отношении 2000 года

135. В целом в отношении 2000 года компания-заявитель была обязана уплатить 99 333 836 391 рубль (примерно 2 814 667 452 евро)

(j) Предложение компании-заявителя от 13 июля 2004 г. и связанное с этим разбирательство

136. 13 июля 2004 г. компания-заявитель вновь предложила судебным приставам-исполнителям 34,5% акций "Сибнефти". На следующий день предложение было изменено в сторону предложения только 20% акций "Сибнефти". Национальные суды трех инстанций подробно проанализировали это предложение в своих решениях от 6, 18 августа и 25 октября 2004 г. (см. §§ 139-146 настоящего Постановления).

(k) Обращение взыскания на акции OAO "Юганскнефтегаз"

(i) Постановление от 14 июля 2004 г.

137. 14 июля 2004 г. судебные приставы-исполнители обратили взыскание на акции OAO "Юганскнефтегаз", одной из основных производственных дочерних организаций компании-заявителя. В постановлении упоминалась невозможность исполнения своих обязательств компанией-заявителем. Обращение взыскания не затронуло права компании-заявителя на управление OAO "Юганскнефтегаз", но лишило ее возможности продажи или обременения этих акций.

(ii) Обжалование компанией-заявителем постановления от 14 июля 2004 г.

138. Компания-заявитель обжаловала это постановление в суд. Со ссылкой на статью 59 Федерального закона "Об исполнительном производстве" она утверждала, что судебные приставы-исполнители должны были вначале обратить взыскание на активы, не участвующие в производственном процессе, во вторую очередь на те товары и ценности, которые не были связаны с производственным процессом, и в третью очередь на недвижимое имущество, сырье и другие основные средства, связанные с производственным процессом. Кроме того, компания-заявитель ссылалась на Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда от 3 марта 1999 г. N 4 "О некоторых вопросах, связанных с обращением взыскания на акции", в котором в отношении холдинговых или иных компаний, созданных в процессе приватизации государственного имущества, уставный капитал которой сформирован за счет внесения в него принадлежащих государству контрольных пакетов акций дочерних обществ, производственный цикл данных предприятий должен быть сохранен в максимальной степени. Компания-заявитель также утверждала, что указанное постановление применимо к данному делу, поскольку OAO "Юганскнефтегаз" представляет собой крупное производственное предприятие и что судебные приставы-исполнители не предоставили доказательств того, что активы, товары и иные ценности, не участвующие в производственном процессе, являлись недостаточными. Кроме того, она напомнила о своем предложении акций "Сибнефти".

(iii) Разбирательство дела судом первой инстанции

139. 6 августа 2004 г. суд первой инстанции рассмотрел и удовлетворил жалобу компании-заявителя на это постановление.

140. В заседании Министерство и судебные приставы-исполнители ссылались на пункт 5 статьи 9 и пункты 1 - 4 статьи 51 Федерального закона "Об исполнительном производстве" и постановление Правительства от 12 августа 1998 г. N 934 "Об утверждении порядка наложения ареста на ценные бумаги". Они утверждали, что согласно применимому национальному законодательству взыскание вначале обращается на денежные средства, а затем в соответствии с пунктом 5 статьи 46 Федерального закона "Об исполнительном производстве" судебные приставы-исполнители вправе оценить и обратить взыскание на активы в зависимости от их ликвидности. Министерство и судебные приставы-исполнители опровергали доводы компании-заявителя, утверждая, что ссылки последней неверны, так как относятся к иной стадии исполнительного производства (взысканию задолженности, а не к обращению взыскания как таковому). Кроме того, они утверждали, что Постановление N 4 Пленума Высшего Арбитражного Суда не может быть применимо, поскольку в случае "Юганскнефтегаза" государство передало только 38% акций, а не контролирующий пакет. Что касается предложения акций "Сибнефти", Министерство и судебные приставы-исполнители утверждали, что права компании-заявителя в отношении этих акций оспаривались в рамках других судебных разбирательств, и было бы рискованно принимать их в качестве оплаты. Наконец, они уведомили суд, что компания-заявитель недавно скрыла реестры акционеров трех своих основных дочерних организаций: OAO "Юганскнефтегаз", OAO "Самаранефтегаз" и OAO "Томскнефть", - что, по их мнению, свидетельствовало о наличии угрозы возможного вывода активов компанией-заявителем.

141. Рассмотрев утверждения сторон, суд поддержал доводы компании-заявителя. Он отметил, что ссылки компании-заявителя на применимое национальное законодательство являются правильными. По вопросу об отсутствии контрольного пакета акций суд отметил, что в момент передачи 25% акций являлись привилегированными и неголосующими. Из оставшихся 75% голосующих акций 38%, переданных государством, составляли контрольный пакет. Что касается предложения акций "Сибнефти", суд отметил, что точное количество оспариваемых акций являлось неясным и судебные приставы-исполнители должны были выяснить точные цифры и рассмотреть вопрос о возможности использования неоспариваемых акций в качестве возможного средства частичного урегулирования. Суд заключил, что постановление от 14 июля 2004 г. являлось незаконным, и отменил его.

(iv) Апелляционное производство

142. 9 августа 2004 г. Министерство обжаловало постановление от 6 августа 2004 г. в апелляционном порядке.

143. 18 августа 2004 г. суд апелляционной инстанции отменил решение, установив, что суд первой инстанции допустил ошибки в части фактов и применения закона. В частности, суд подтвердил, что судебные приставы-исполнители имели право выбрать наиболее ликвидные активы и распорядиться ими с целью погашения огромной задолженности компании-заявителя. Он также отметил, что Постановление N 4 Пленума Высшего Арбитражного Суда неприменимо к данному делу, поскольку компания-заявитель после приватизации реструктурировала первоначальный состав акционерного капитала OAO "Юганскнефтегаз" в 1999 году таким образом, что эти акции были выведены за пределы исключения, предусмотренного Постановлением N 4.

(v) Кассационное производство

144. По жалобе компании-заявителя 25 октября 2004 г. окружной суд оставил постановление от 18 августа 2004 г. без изменения.

145. Попытки компании-заявителя возбудить надзорное производство оказались безуспешными.

146. Соответствующая жалоба была отклонена решением Высшего Арбитражного Суда от 17 декабря 2004 г.

(l) Обращение взыскания на акции OAO "Томскнефть-ВНК" и OAO "Самаранефтегаз"

147. Кроме обращения взыскания на акции OAO "Юганскнефтегаз", 14 июля 2004 г. судебные приставы-исполнители также обратили взыскание на акции OAO "Томскнефть-ВНК" и OAO "Самаранефтегаз", два других крупных производственных предприятия компании-заявителя.

148. Жалоба компании-заявителя на обращение взыскания на OAO "Томскнефть-ВНК" не дала результата.

149. Суд первой инстанции отклонил ее жалобу как необоснованную 13 августа 2004 г.

150. Компания-заявитель не обжаловала это решение в суд апелляционной инстанции.

151. 5 ноября 2004 г. окружной суд отклонил кассационную жалобу компании-заявителя на решение от 13 августа 2004 г. Суд учел, что обращение взыскания имело целью защиту интересов кредитора, и не имелось данных о том, что обращение взыскания нарушает производственный процесс или препятствует обычной деятельности компании.

152. Компания-заявитель также безуспешно обжаловала обращение взыскания на акции OAO "Самаранефтегаз".

153. Суд первой инстанции отклонил жалобу 2 сентября 2004 г.

154. Компания-заявитель не обжаловала решение в суд апелляционной инстанции, но подала кассационную жалобу.

155. 18 января 2005 г. окружной суд оставил решение без изменения.

(m) Обращение компании-заявителя в Министерство финансов от 16 июля 2004 г.

156. 16 июля 2004 г. компания-заявитель обратилась с письмом в Министерство финансов с просьбой об отсрочке или рассрочке в отношении сумм задолженности. Представляется, что указанное письмо было оставлено без ответа. Власти Российской Федерации утверждали, что Министерство финансов не было уполномочено отвечать на обращение, так как вопрос об отсрочке и рассрочке относился к компетенции судов.

157. 12 августа 2004 г. суд первой инстанции рассмотрел ходатайство компании-заявителя о рассрочке по начислению налогов за 2000 год и отклонил его как необоснованное. Суд, в частности, отметил, что налоговая недоимка возникла в связи с умышленным уклонением компании-заявителя от уплаты налогов и что поведение должника в суде и во время исполнительного производства свидетельствовало о том, что он не намерен погашать задолженность добровольно.

158. По-видимому, компания-заявитель не обжаловала это решение.

(n) Предложение компании-заявителя от 9 августа 2004 г.

159. 9 августа 2004 г. компания - заявитель предложила судебным приставам - исполнителям 20-процентный пакет акций "Сибнефти" и акции 15 других дочерних компаний в порядке погашения задолженности и просила судебных приставов-исполнителей ответить в течение одного дня.

160. Представляется, что судебные приставы-исполнители ответили на это предложение 9 сентября 2004 г. Вероятно, компания-заявитель не возбуждала судебного разбирательства в связи с этим ответом.

(o) Ответ Министерства от 22 сентября 2004 г.

161. Представляется, что 22 сентября 2004 г. Министерство ответило на четыре письма компании-заявителя относительно урегулирования задолженности и отклонило предложения.

162. По-видимому, компания-заявитель не возбуждала судебного разбирательства в связи с этим.

(p) Заявление компании-заявителя в отношении акций "Сибнефти"

163. 8 октября 2004 г. компания-заявитель объявила, что подчиняется решению суда первой инстанции от 1 марта 2004 г., которым был прекращен выпуск дополнительных акций компании-заявителя с целью приобретения "Сибнефти". Компания-заявитель, действуя в соответствии с судебным решением, дала указание регистратору возвратить 57,5% акций "Сибнефти" бывшим владельцам.

B. Разбирательство в отношении налоговых обязательств компании-заявителя за 2001 год

1. Начисление налогов за 2001 год

(a) Разбирательство в Министерстве

164. 23 марта 2004 г. Министерство начало налоговую проверку в отношении деятельности компании-заявителя в 2001 году. Проверка окончилась 30 июня 2004 г., и 5 июля 2004 г. Министерство вручило акт проверки компании-заявителю.

165. На основании вышеупомянутого акта решением от 2 сентября 2004 г. Министерство произвело начисление налогов за 2001 год (далее - начисление налогов за 2001 год), установив использование компанией-заявителем в основном той же налоговой схемы, что и в предыдущем году. Начисление налогов за 2001 год ссылалось на такой же широкий круг доказательств, что и за 2000 год, включая документальные доказательства и подробные объяснения участников номинальной собственности и управления торгующими организациями. В этот раз компания-заявитель должна была уплатить 50 759 436 900 рублей (примерно 1 424 746 313 евро) недоимки по налогам, 28 520 204 254 рубля (примерно 800 522 195 евро) пеней и 40 607 549 520 рублей штрафов (примерно 1 139 797 051 евро). Поскольку компания-заявитель недавно была признана виновной в аналогичном нарушении, размер штрафа был удвоен.

(b) Ходатайство компании-заявителя об обеспечительных мерах

166. 14 сентября 2004 г. компания-заявитель подала жалобу на решение от 2 сентября 2004 г. и просила не обращать это решение к немедленному исполнению.

167. 5 октября 2004 г. суд первой инстанции отклонил ходатайство и 13 октября 2004 г. выдал исполнительные листы на основании решения Министерства от 2 сентября 2004 г. Суд сослался на информационное письмо Высшего Арбитражного Суда от 13 августа 2004 г. N 83, которое рекомендовало применять обеспечительные меры в таких ситуациях, только если заявитель может предоставить обеспечение будущих требований кредитора. Суд отметил, что в настоящем деле компания-заявитель явно не имела достаточных средств для удовлетворения требований кредитора и не предоставила обеспечения, и, соответственно, отклонил ходатайство.

168. Решение от 5 октября 2004 г. было оставлено без изменения судом апелляционной инстанции 3 декабря 2004 г. и окружным судом 29 марта 2005 г.

2. Исполнительные меры в отношении начисления налогов за 2001 год

(a) Исполнение в части дополнительных налогов и пеней

169. Поскольку начисление налогов за 2001 год было сходным с начислением налогов за 2000 год, Министерство решило исполнить его в части дополнительных налогов и пеней непосредственно, без обращения в суды. Компания-заявитель должна была уплатить требуемые суммы к 4 сентября 2004 г.

170. 9 сентября 2004 г. судебные приставы-исполнители возбудили исполнительное производство в связи с решением от 2 сентября 2004 г. Компания-заявитель должна была уплатить 50 759 436 900 рублей (примерно 1 424 746 313 евро) налоговой недоимки и 28 520 204 254 рубля (примерно 800 522 195 евро) пеней.

171. Представляется, что начисление налогов за 2001 год в части дополнительных налогов и пеней было оставлено без изменения судом первой инстанции 11 октября 2004 г. Решение от 11 октября 2004 г. было оставлено без изменения после рассмотрения жалобы 16 февраля 2005 г. Окружной суд поддержал решения нижестоящих судов 9 декабря 2005 г.

172. Ходатайство компании-заявителя об обеспечительных мерах в этом разбирательстве не принесло результата. Суд первой инстанции отклонил его решением от 5 октября 2004 г. Решение об отказе было оставлено без изменения судом апелляционной инстанции 3 декабря 2004 г. и окружным судом 29 марта 2005 г.

(b) Исполнение в части штрафов

173. 3 сентября 2004 г. Министерство обратилось в суд первой инстанции о взыскании штрафов, связанных с начислением налогов за 2001 год.

174. Представляется, что 11 октября 2004 г. это требование было рассмотрено и удовлетворено судом первой инстанции. Решение по делу было вручено 15 октября 2004 г.

175. Как утверждает компания-заявитель, ее жалоба на решение от 15* (* Исправлено 17 января 2012 г. Ранее в тексте указывалось: "решение от 11 октября 2004 г.".) октября 2004 г. была отклонена судом апелляционной инстанции 18 ноября 2004 г. Окружной суд поддержал эти два решения 15 ноября 2005 г.

176. 19 ноября 2004 г. судебные приставы-исполнители возбудили исполнительное производство в отношении начисления налогов за 2001 год в части штрафов. Компания была обязана уплатить 39 113 140 826 рублей штрафов (примерно 1 097 851 399 евро)* (* Исправлено 17 января 2012 г. Ранее в тексте указывалось: "40 607 549 520 рублей штрафов (примерно 1 139 797 051 евро)".).

(c) Исполнительский сбор в размере 7% в отношении дополнительных налогов и пеней

177. 20 сентября 2004 г. судебные приставы-исполнители решили взыскать исполнительский сбор в размере 7 % в связи с уклонением компании-заявителя от начисления налогов за 2001 год в части налогов и пеней. Компания-заявитель была обязана уплатить 5 549 574 880 рублей 78 копеек (примерно 155 693 193 евро).

178. Постановление было вручено компании-заявителю 1 октября 2004 г.

179. 29 октября 2004 г. суд первой инстанции рассмотрел и отклонил жалобу на постановление от 20 сентября 2004 г. как необоснованную.

180. По-видимому, компания-заявитель не подавала апелляционную жалобу.

181. 1 декабря 2004 г. компания-заявитель подала кассационную жалобу на решение от 29 октября 2004 г.

182. Жалоба была отклонена окружным судом 3 марта 2005 г.

(d)  Исполнительский сбор 7% в отношении штрафов

183. 9 декабря 2004 г. судебный пристав-исполнитель решил взыскать исполнительский сбор в размере 7% в связи с уклонением компании-заявителя от начисления налогов за 2001 год в части штрафов. Компания-заявитель была обязана уплатить исполнительский сбор 7% в размере 7 102 488 295 рублей, или примерно 190 077 377 евро.

184. 23 декабря 2004 г. компания-заявитель обжаловала это решение в суд.

185. 3 февраля 2005 г. суд первой инстанции отклонил жалобу.

186. Компания-заявитель не обжаловала решение от 3 февраля 2005 г.

187. 16 июня 2005 г. окружной суд оставил решение от 3 февраля 2005 г. без изменения.

(e) Общая задолженность за 2001 год

188. В целом в отношении 2001 года компания-заявитель была обязана уплатить 132 539 253 849 рублей 78 копеек (примерно 3 710 836 129 евро).

C. Разбирательство в отношении налоговых обязательств компании-заявителя за 2002 год

1. Начисление налогов за 2002 год

189. 29 октября 2004 г. Министерство представило акт проверки в отношении деятельности компании-заявителя за 2002 год. Акт был получен компанией 1 ноября 2004 г.

190. 16 ноября 2004 г. Министерство приняло решение о начислении дополнительных налогов, на этот раз в отношении 2002 года (далее - начисление налогов за 2002 год). Компания-заявитель была должна уплатить 90 286 552 485 рублей (примерно 2 425 825 387 евро) налогов, 31 485 110 355 рублей 58 копеек (примерно 845 944 140 евро) пени и 72 040 907 796 рублей (примерно 1 935 600 133 евро) штрафов.

191. Решение установило использование той же схемы уклонения от уплаты налогов (в отношении налога на прибыль, НДС, налога на имущество предприятий и налога на пользователей автомобильных дорог), что и в решениях относительно 2000 и 2001 годов. В нем упоминалось, что компания осуществляла свою деятельность через ООО "Ратмир", ООО "Альта-Трейд", ЗАО "ЮКОС-М", ООО "Ю-Мордовия", ООО "Ратибор", ООО "Петролеум трейдинг", ООО "Эвойл", ООО "Фаргойл", большинство которых использовались компанией-заявителем также в предыдущие годы. Данные организации в нарушение статьи 575 Гражданского кодекса, запрещающей дарение между независимыми коммерческими организациями, переводили всю прибыль в фонд, контролируемый компанией-заявителем. В решении указывалось, что переводы средств неправильно отражались в бухгалтерском учете компании-заявителя и что компания не объяснила происхождения этих средств и не учла их для целей налогообложения. Соответственно, компания-заявитель не уплатила налоги в отношении данных сумм.

192. Решение ссылалось на ряд других ошибок в налоговых декларациях компании-заявителя. В частности, налог в отношении сделок компании с ценными бумагами был неправильно исчислен, имелись многочисленные ошибки в финансовой отчетности компании, были ошибки в заявлении компании-заявителя о возмещении НДС по экспортным операциям (например, в одном случае компания-заявитель не представила требуемый договор купли-продажи, она также упомянула один контракт, но получила деньги на основании другого контракта. В некоторых случаях компания-заявитель не предоставила документы о таможенном оформлении, указывала ошибочно исчисленные суммы и допустила многочисленные ошибки в экспортных документах по НДС). Дополнительно были допущены многочисленные ошибки в налоговых вычетах в отношении внутреннего НДС.

193. В решении также было установлено, что компания-заявитель использовала фиктивные организации для уменьшения налогов группы, что организации и дочерние организации компании заключали сделки по сниженным ценам, что в некоторых случаях добытая нефть выдавалась за "углеводородную жидкость" с целью дополнительного уменьшения применимой цены, что отсутствовали кассовые сделки между организациями и дочерними организациями и что вместо этого использовались собственные векселя компании-заявителя и взаимозачеты, что не имело экономического смысла, кроме уклонения от налогов, и это повлекло широкомасштабное уклонение от уплаты налогов компанией-заявителем. В решении также отмечалось, что использование налоговых льгот в Республике Мордовия и Эвенкийском автономном округе фиктивными организациями являлось незаконным, поскольку они не имели права на льготы, а также потому, что они являлись фиктивными. В решении подробно излагались состав и деятельность фиктивных компаний: Министерство проанализировало их деятельность помесячно.

194. Компания-заявитель должна была добровольно погасить задолженность до 17 ноября 2004 г.

2. Исполнительные меры относительно начисления налогов за 2002 год

(a) Исполнение относительно дополнительных налогов, пеней и штрафов

195. Постановлением от 18 ноября 2004 г. судебный пристав-исполнитель возбудил исполнительное производство постановлением от 16 ноября 2004 г. в части уплаты дополнительных налогов и пеней.

196. Суд первой инстанции объединил в одно производство обжалование компанией-заявителем постановлений от 16 ноября и 23 декабря 2004 г., рассмотрел их и в большей части отклонил жалобу компании-заявителя на постановление от 16 ноября 2004 г. Суд признал выводы Министерства частично необоснованными и уменьшил налоговую обязанность компании на 325 628 742 рублей (примерно 8 752 543 евро), пени на 98 515 758 рублей (примерно 2 647 995 евро) и штрафы на 851 419 688 рублей (примерно 22 885 227 евро). Суд также обязал компанию-заявителя уплатить данный штраф.

197. Это решение было оставлено без изменения судом апелляционной инстанции 5 марта 2005 г. и окружным судом 30 июня 2005 г.

198. 28 декабря 2004 г. компания-заявитель также обжаловала решение Министерства в отношении 2002 года в части непосредственного взыскания задолженности по налогам и пеням.

199. Представляется, что 7 февраля 2005 г. суд первой инстанции рассмотрел и отклонил жалобу как необоснованную. Решение было оставлено без изменения после рассмотрения жалобы 4 апреля 2005 г. Окружной суд поддержал решения нижестоящих судов 15 июня 2005 г.

(b) Исполнительский сбор в размере 7% в отношении дополнительных налогов и пеней

200. 9 декабря 2004 г. судебные приставы-исполнители решили взыскать исполнительский сбор в размере 7% в связи с уклонением компании-заявителя от добровольного исполнения начисления налогов за 2002 год в части дополнительных налогов и пеней.

201. 23 декабря 2004 г. компания-заявитель обжаловала это решение в суд, первоначально утверждая, что решение являлось незаконным, и просила уменьшить сбор до 1%. В дальнейшем компания-заявитель отказалась от требования об уменьшении сбора.

202. 10 февраля 2005 г. суд первой инстанции отклонил жалобу.

203. По-видимому, компания-заявитель не возбуждала разбирательства в суде апелляционной инстанции в отношении данного решения.

204. Кассационная жалоба компании-заявителя была рассмотрена и отклонена окружным судом 16 июня 2005 г.

(c) Общая задолженность за 2002 год

205. В целом в отношении 2002 года (исключая исполнительский сбор в размере 7%) компания-заявитель была обязана уплатить 192 537 006 448 рублей 58 копеек (примерно 4 344 549 434 евро).

(d) Письменный информационный отчет, переданный ЗАО "ПрайсУотерхаусКуперс Аудит" управлению компании-заявителя в отношении 2002 года

206. В своих объяснениях от 15 апреля 2005 г. власти Российской Федерации предоставили копию отчета, переданного управлению компании-заявителя ее аудитором ЗАО "ПрайсУотерхаусКуперс Аудит". Компания-заявитель не комментировала содержание отчета.

207. В отличие от обычного заключения, которое являлось открытым, внутренний информационный отчет предназначался исключительно для управления компании-заявителя.

208. В отчете особо отмечалось, что деятельность принадлежащий компании-заявителю Фонд финансовой поддержки развития производства ОАО "Нефтяная компания "ЮКОС"" противоречила национальному законодательству, поскольку оно не допускало односторонней передачи и дарения в отношениях коммерческих организаций. Кроме того, указывалось, что учетная политика компании-заявителя в отношении вексельных операций не соответствовала действующему законодательству и искажала деятельность компании.

209. Кроме того, 15 июня 2007 г. аудитор компании-заявителя, ЗАО "ПрайсУотерхаусКуперс Аудит", дезавуировал свои аудиторские заключения в отношении финансовой отчетности компании-заявителя за 1995-2004 годы в связи с умышленными попытками компании-заявителя скрыть свою схему уклонения от уплаты налогов, а также в связи с уклонением от раскрытия всех необходимых документов во время проверок, проводимых аудиторами компании.

D. Разбирательство в отношении налоговой ответственности компании-заявителя за 2003 год

1. Начисление налогов за 2003 год

210. 28 октября 2004 г. Министерство начало налоговую проверку в отношении 2003 года, результатом которой стало составление акта проверки от 19 ноября 2004 г., врученного компании-заявителю в ту же дату.

211. На основании этого акта решением от 6 декабря 2004 г. Министерство определило требования об уплате налогов за 2003 год (далее - начисление налогов за 2003 год) в размере 86 228 187 852 рублей (примерно 2 327 114 103 евро) налогов, 15 235 930 657 рублей 66 копеек (примерно 411 185 136 евро) пеней и 68 939 326 976 рублей 40 копеек (примерно 1 860 524 778 евро) штрафов.

212. В решении указывалось, что компания-заявитель виновна в уклонении от уплаты налогов (в частности, НДС, налога на прибыль и налога на рекламу) с использованием той же схемы уклонения от уплаты налогов, что и в предыдущие годы. В решении упоминались следующие организации, зарегистрированные в Республике Мордовия или Эвенкийском автономном округе: ООО "Ю-Мордовия", ЗАО "ЮКОС-М", ООО "Альта-Трейд", ООО "Ратмир", ООО "Энерготрейд", ООО "Макро-Трейд", ООО "Фаргойл" и ООО "Эвойл". Утверждалось, что данные организации были фиктивными и совершали одностороннюю передачу средств компании-заявителю в нарушение статьи 575 Гражданского кодекса, что компания-заявитель не отражала полученные суммы в качестве прибыли, чтобы сокрыть их и не уплачивать налоги в этой связи и что компания использовала сниженные цены во избежание уплаты налогов. В решении содержался подробный анализ сделок фиктивных компаний по каждому контракту.

213. В решении также упоминалось, что некоторые расходы компании-заявителя неоправданно вычитались из ее налогооблагаемого дохода, что она не раскрыла некоторые свои вексельные операции, ею были допущены ошибки в расчете НДС, и что компания-заявитель уклонялась от уплаты налога на рекламу в Москве.

214. Компании-заявителю был предоставлен один день для исполнения решения, то есть до 7 декабря 2004 г.

2. Исполнительные меры относительно начисления налогов за 2003 год

(a) Исполнение относительно дополнительных налогов, пеней и штрафов

215. 9 декабря 2004 г. судебные приставы-исполнители приступили к исполнению решения от 6 декабря 2004 г. в части налогов и пеней.

216. По-видимому, суд первой инстанции объединил обжалование компанией-заявителем решения от 9 декабря 2004 г. и 28 апреля 2005 г. рассмотрел жалобу компании. В отношении ходатайства компании-заявителя об автоматическом перерасчете НДС по экспортным операциям, проводимым фиктивными организациями в ходе этого разбирательства, суд нашел это ходатайство необоснованным, а также поданным за пределами срока. В частности, компания-заявитель не представила надлежащее требование с помесячными расчетами и доказательствами того, что данные товары действительно были экспортированы. Суд также рассмотрел довод компании-заявителя о том, что пункт 3 статьи 75 Налогового кодекса не допускал взыскания властями пеней. Он отметил, что данное положение применяется только в случаях, когда единственной причиной невозможности погашения налогоплательщиком налоговой задолженности являлось наложение ареста на имущество и денежные средства* (* Точнее: "наложен арест на имущество налогоплательщика или по решению суда были приняты обеспечительные меры в виде приостановления операций по счетам налогоплательщика" (прим. переводчика)). Что касается фактов, компания-заявитель не могла производить платежи из-за недостаточности средств, а не вследствие того, что ее активы были заморожены. Суд заключил, что довод компании-заявителя являлся необоснованным. Суд также уменьшил сумму дополнительных налогов до 86 221 835 476 рублей 37 копеек (2 399 884 085 евро) и штрафов до 68 918 264 491 рубля (1 918 259 397 евро), соответственно был уменьшен размер пеней. Точный размер пеней, подлежавших уплате заявителем, неясен.

217. Решение было оставлено без изменения после рассмотрения жалобы 16 августа 2005 г.

218. Компания-заявитель подала кассационную жалобу.

219. 5 декабря 2005 г. окружной суд оставил без изменения решения нижестоящих судов.

220. Судебные приставы-исполнители возбудили исполнительное производство в отношении уплаты штрафов 4 октября 2005 г.

(b) Исполнительский сбор в размере 7%

221. 17 марта 2006 г. судебные приставы-исполнители решили взыскать исполнительский сбор в размере 7% в связи с уклонением компании-заявителя от добровольного исполнения начисления налогов за 2003 год. Компания-заявитель была обязана уплатить 7 102 488 296 рублей (211 872 906 евро) в отношении невыплаченных доначисленных налогов и пеней и 4 824 278 304 рубля (143 912 080 евро) в отношении невыплаченных штрафов.

(c) Общая задолженность за 2003 год

222. В целом в отношении 2003 года (исключая исполнительский сбор в размере 7% и пени, точный размер которых неизвестен) компания-заявитель была обязана уплатить 155 140 099 967 рублей 37 копеек (примерно 4 318 143 482 евро).

E. Принудительная продажа OAO "Юганскнефтегаз" на аукционе

223. 20 июля 2004 г. Министерство юстиции объявило о предстоящей оценке и продаже OAO "Юганскнефтегаз" в рамках продолжающегося исполнительного производства.

224. 22 июля 2004 г. компания-заявитель объявила, что:

"...Руководство компании в настоящее время принимает все меры для привлечения дополнительных средств с целью скорейшего погашения налоговой задолженности и финансирования текущей деятельности. Однако, если эти меры окажутся безуспешными, и "Юганскнефтегаз" [будет] продан, при данных обстоятельствах руководство компании будет вынуждено объявить о банкротстве крупнейшей нефтяной компании России".

1. Отчет оценки от 17 сентября 2004 г.

225. 17 сентября 2004 г. оценка, назначенная судебными приставами-исполнителями и Министерством юстиции силами "Дрезднер Клейнворт Вассерштейн", инвестиционного подразделения "Дрезднер банк АГ" (действующего в России под названием ЗАО "Дрезднер банк"), для целей исполнительного производства, определила, что 100% акций OAO "Юганскнефтегаз" стоят от 15,7 до 18,3 млрд долларов США (от 15,2 до 17,7 млрд евро), за исключением текущих и возможных налоговых обязательств этого юридического лица.

226. Отчет определил 100% цены OAO "Юганскнефтегаз" в качестве самостоятельного юридического лица и путем вычета его обязательств рассчитал стоимость его акций, на основе которой возможно установить цену одной акции OAO "Юганскнефтегаз".

227. В отчете особо отмечалось, что оценка не представляет собой заключение относительно возможной цены в случае продажи OAO "Юганскнефтегаз" или какую-либо разновидность рекомендации о начальной цене аукциона в случае продажи "Юганскнефтегаз" Министерством юстиции или любым иным государственным учреждением или какую-либо рекомендацию относительно конкретных действий, которые следует совершить Министерству юстиции с целью получения определенной в судебном порядке или расчетной суммы налоговой задолженности компании-заявителя.

228. Среди основных рисков, затрагивающих цену OAO "Юганскнефтегаз", отчет упомянул налоговые требования, действительность лицензий на добычу нефти, будущие цены на нефть, экспортные квоты и так далее. В отчете также указывалось, что цена OAO "Юганскнефтегаз" в составе компании-заявителя может значительно отличаться от цены OAO "Юганскнефтегаз" как самостоятельной организации. В отчете также упоминались различные оценки OAO "Юганскнефтегаз", данные третьим лицам, включая инвестиционные организации и банки, которые колебались в пределах от 9 до 22 млрд долларов США (от 7,4 до 18,1 млрд евро). В нем также отмечалось, что ввиду масштабов OAO "Юганскнефтегаз" мало покупателей имеют финансовую возможность его приобрести.

229. Оценка (в пределах от 15,7 до 18,3 млрд долларов США, или от 15,2 до 17,7 млрд евро) не учитывала уже существующие и возможные налоговые требования к OAO "Юганскнефтегаз". В случае предъявления данные требования могли "оказать существенное влияние на оценку" акционерного капитала OAO "Юганскнефтегаз". Уже объявленные требования (на эту дату) составляли 951,3 млн долларов США.

230. При проведении оценки в отчете использовались следующие три метода: дисконтированных денежных потоков, сравнимых сделок и основанный на анализе сопоставимых компаний, котирующихся на бирже.

231. В отчете также особо подчеркивалось, что:

"...Решение относительно начальной цены аукциона является тактическим и должно устанавливать равновесие между желанием достичь максимальной цены, с одной стороны, и необходимостью привлечь максимальное число потенциальных покупателей, с другой стороны. По этой причине начальная цена, вероятнее всего, будет отличаться от оценки цены".

2. Вручение отчета оценки компании-заявителю 13 октября 2004 г.

232. Копия отчета оценки была вручена компании-заявителю 13 октября 2004 г.

233. По-видимому, компания-заявитель не оспаривала отчет оценки в судах.

234. 21 октября 2004 г. судебные приставы-исполнители сообщили Министерству, что они взыскали 79 584 690 127 рублей (примерно 2 183 447 331 евро).

3. Ответ компании-заявителя от 4 ноября 2004 г.

235. 4 ноября 2004 г. компания-заявитель ответила на отчет оценки. Она не согласилась с решением об оценке и продаже OAO "Юганскнефтегаз" и высказалась в пользу первоочередной продажи других активов. Компания-заявитель уведомила судебных приставов-исполнителей о том, что она уже погасила большую часть задолженности (по-видимому, имея в виду только налоговую недоимку за 2000 год) и что оставшаяся сумма составляет 2,5 млрд долларов США (примерно 2 млрд евро). Компания-заявитель утверждала, что было бы разумнее отменить обращение взыскания и разрешить распорядиться менее значимыми активами в целях погашения оставшейся задолженности.

236. Что касается OAO "Юганскнефтегаз", компания-заявитель сослалась на независимые оценки "Джей-Пи Морган Пи-эл-си", определявшего стоимость дочерней организации "не менее чем в 14 млрд  США (примерно 11 млрд евро)" и "от 16,1 млрд долларов США (12,6 млрд евро) до 22,1 млрд долларов США (17,378 млрд евро), включая налоговые обязательства" соответственно.

237. В письме упоминалось, что Министерство предъявило налоговые требования к OAO "Юганскнефтегаз" на общую сумму 2,903 млрд долларов США.

4. Постановление судебных приставов-исполнителей от 18 ноября 2004 г.

238. 18 ноября 2004 г. судебные приставы-исполнители отметили, что задолженность компании-заявителя перед Министерством на эту дату составила 204 902 386 620 рублей (примерно 5 506 781 584 евро, или 7 147 250 717 долларов США). Сославшись на статью 4, пункт 6 статьи 46, пункт 2 статьи 54 и статью 88 Федерального закона "Об исполнительном производстве", судебные приставы-исполнители решили продать 76,79% акций OAO "Юганскнефтегаз" на аукционе, который был назначен на 19 декабря 2004 г. Опубликованная минимальная начальная цена за 76,79% акций OAO "Юганскнефтегаз" составляла 246 753 447 303 рублей 18 копеек (примерно 8,65 млрд долларов США, или 6,63 млрд евро).

239. Продажа была поручена Российскому фонду федерального имущества (далее - фонд имущества), специализированному государственному учреждению, уполномоченному для организации продаж федерального имущества и имущества лиц, имеющих задолженность перед государством.

240. В ту же дату фонд имущества издал распоряжение, указав параметры и правила аукциона, включая количество акций, подлежащих продаже (43 обычных акции, составлявших 76,79% капитала OAO "Юганскнефтегаз"), начальную цену (248,6 млрд рублей, или около 8,85 млрд долларов США), дату и место аукциона (19 декабря 2004 г.), требования к участникам (аукцион был открытым для всех участников, в том числе иностранных физических и юридических лиц), размер задатка в 49,4 млрд рублей (1,7 млрд долларов США, или 20% начальной цены), который подлежал уплате не позднее чем за день до аукциона.

5. Обжалование постановления от 18 ноября 2004 г.

241. Постановление от 18 ноября 2004 г. было обжаловано в суд 26 ноября 2004 г.

242. Представляется, что 3 декабря 2004 г. суд первой инстанции отклонил жалобу на постановление от 18 ноября 2004 г.

243. 21 января и 3 мая 2005 г. это решение было оставлено без изменения судами апелляционной и кассационной инстанций соответственно.

244. Компания-заявитель утверждала, что отчет оценки не содержал рыночной стоимости актива и что постановление от 18 ноября 2004 г. не указало конкретную цену OAO "Юганскнефтегаз". Суды отметили, что арест на 43 обыкновенные и 13 привилегированных акций OAO "Юганскнефтегаз" был наложен судебными приставами-исполнителями в обеспечение обязательств компании-заявителя, что акции были оценены ЗАО "Дрезднер банк" и что компания-заявитель была уведомлена обо всех действиях судебных приставов-исполнителей в ходе исполнительного производства. Они также учли, что обращение взыскания на акции OAO "Юганскнефтегаз" ранее было признано законным, что компания-заявитель была надлежащим образом уведомлена обо всех мерах, принятых судебными приставами-исполнителями в ходе исполнительного производства, и могла обжаловать их в судебном порядке, что оценка, выполненная ЗАО "Дрезднер банк", не оспаривалась компанией-заявителем в соответствии со специальным порядком, предусмотренным действующим законодательством, и что судебные приставы-исполнители надлежащим образом указали сумму задолженности компании-заявителя и предложили фонду имущества продать количество акций, необходимое для удовлетворения задолженности.

6. Объявление о продаже OAO "Юганскнефтегаз"

245. 19 ноября 2004 г. "Российская газета", официальный орган Правительства Российской Федерации, опубликовала сообщение о продаже 76,79% акций OAO "Юганскнефтегаз" на открытом аукционе, организованном фондом имущества. Для участия в аукционе выдвигались два условия: подача заявки с 19 ноября по 18 декабря 2004 г. и внесение задатка.

246. 10 декабря 2004 г. ООО "Газпромнефть", ЗАО "Интерком" и OAO "Первая венчурная компания" подали заявления в Федеральную антимонопольную службу, и, таким образом, ожидалось их участие в аукционе.

247. В прессе сообщалось, что OAO "Газпром", материнская компания ООО "Газпромнефть", начало переговоры о финансировании с консорциумом международных банков для финансирования своей заявки на аукционе. Сообщалось также, что ряд нероссийских компаний, таких как ЭНИ, "Шеврон Тексако", "Чайна нэшнл петролеум корпорейшн" и "Э.ОН", проявил интерес к участию в аукционе.

248. 17 декабря 2004 г. судебные приставы-исполнители сообщили, что общая задолженность компании-заявителя на эту дату с учетом начисления налогов за 2001 год составила 344 222 156 424 рубля 22 копейки (9 210 844 560 евро 93 цента, или 12 365 545 256 долларов 86 центов США).

7. Обращение компании-заявителя с заявлением о банкротстве в США и ходатайства о предварительном предписании

(a) Подача заявления о банкротстве и ходатайства о предварительном предписании

249. 14 декабря 2004 г. компания-заявитель подала добровольное заявление в соответствии с главой 11 Кодекса США о банкротстве в суд США по делам банкротства Южного округа Техаса, Хьюстонское отделение (далее - суд США по делам банкротства).

250. Одновременно компания-заявитель подала ходатайство о предварительном предписании в соответствии со статьей 105 Кодекса США о банкротстве, в частности, с целью обеспечить автоматическое приостановление, предусмотренное статьей 362(a) Кодекса о банкротстве, запрещающее определенным сторонам участвовать в аукционе по "Юганскнефтегазу". Данное ходатайство было направлено конкретно против "...ответчиков Российской Федерации, ООО "Газпромнефть", ЗАО "Интерком", OAO "Первая венчурная компания", "АБН Амро", "БНП Париба", "Калион", "Дойче банк", "Джей-Пи Морган" и "Дрезднер Клейнворт Вассерштейн"".

(b) Автоматическое приостановление

251. Согласно законодательству США автоматическое приостановление применяется немедленно после подачи компанией-заявителем заявления о банкротстве. Автоматическое приостановление защищает активы компании, не допуская взыскания кредиторами задолженности, возникшей после подачи заявления о банкротстве, или приобретения "владения" или "контроля" над имуществом компании-заявителя, защищенного заявлением.

(c) Временный ограничивающий приказ от 16 декабря 2004 г.

252. 16 декабря 2004 г., рассмотрев ходатайство компании-заявителя, суд США по делам банкротства издал временный ограничивающий приказ, запрещающий определенным лицам совершать какие-либо действия в отношении акций OAO "Юганскнефтегаз", включая участие в аукционе. В частности, судья Летиция З. Кларк указала следующее:

"...Суд сознает необходимость учета судебных актов иной юрисдикции. Это имеет... исключительное значение, когда затронуты учреждения другого суверенного государства. Однако в настоящем деле [компания-заявитель] производит впечатление нуждающейся в непродолжительном дополнительном времени для проведения собрания акционеров, назначенного на 20 декабря 2004 г., и может принять решение о подаче заявления о банкротства в соответствии с российским законодательством с целью обеспечения более упорядоченного урегулирования своих активов и задолженности согласно российскому законодательству или продолжать требовать международного арбитража...".

253. Лицами, упомянутыми в приказе, являлись (a) три компании, зарегистрированные в качестве участников аукциона, включая ООО "Газпромнефть", ЗАО "Интерком" и OAO "Первая венчурная компания", (b) шесть западных финансовых учреждений, объявивших о намерении финансировать заявку ООО "Газпромнефть" на аукционе ("АБН Амро", "БНП Париба", "Калион", "Дойче банк", "Джей-Пи Морган" и "Дрезднер Клейнворт Вассерштейн") и (c) лица, действующие совместно с ними или в соучастии.

(d) Исход разбирательства о банкротстве в США

254. 24 февраля 2005 г. суд США по делам банкротства отклонил заявление компании-заявителя о банкротстве со ссылкой на статью 1112 (b) Кодекса США о банкротстве, которая позволяет суду по его усмотрению отклонять дело "в лучших интересах кредиторов и имущества".

255. Суд отметил, что большую часть активов компании-заявителя составляли нефть и газ, находящиеся в России, поэтому возможности суда по проведению реорганизации в отсутствие сотрудничества российского правительства являются крайне ограниченными, что компания-заявитель стремилась к применению вместо российского законодательства США, Конвенции и/или международного права, что компания-заявитель возбудила разбирательства в других инстанциях, включая Европейский Суд, и суд не считает, что является наиболее подготовленным или более способным, чем другие инстанции, рассматривать поставленные вопросы. Наконец, суд учел, что в большей части бизнес и финансовая деятельность компании-заявителя продолжает осуществляться в России и что компания-заявитель является одним из крупнейших производителей нефтепродуктов в России. Суд решил, что "исключительный масштаб [компании-заявителя] и ее влияние на совокупность российской экономики убедительно свидетельствуют в пользу уступки юрисдикции в пользу инстанции, в которой обеспечено участие российского правительства".

8. Аукцион 19 декабря 2004 г.

256. 19 декабря 2004 г. фонд имущества продал на аукционе 76,79% акций OAO "Юганскнефтегаз". По-видимому, представители средств массовой информации могли присутствовать на аукционе.

257. В аукционе приняли участие два лица - ООО "Байкалфинансгруп" и ООО "Газпромнефть". ООО "Байкалфинансгруп", единственный участник аукциона, сделал два предложения, первое на 8,65 млрд долларов США, а второе на 260 753 447 303 рублей 18 копеек (9,4 млрд долларов США, или 7,05 млрд евро). Представляется, что, приняв участие в аукционе, ООО "Газпромнефть" не смогло делать предложения в силу запрета от 16 декабря 2004 г. (см. § 253 настоящего Постановления).

9. Решения и сообщения относительно результата аукциона

258. 21 декабря 2004 г. Министерство юстиции опубликовало сообщение, признававшее, что фонд имущества надлежащим образом оказал услуги в соответствии с договором от 18 ноября 2004 г.

259. 21 декабря 2004 г. фонд имущества публично сообщил о продаже акций OAO "Юганскнефтегаз".

260. 31 декабря 2004 г. судебные приставы-исполнители вынесли постановление, подтверждавшее результаты аукциона. В постановлении указывалось, что ООО "Байкалфинансгруп" стало победителем аукциона на 43 акции OAO "Юганскнефтегаз" (76,79% его акционерного капитала) на сумму 260 753 447 303 рублей 18 копеек (примерно 6 896 341 940 евро, или 9 396 960 842 долларов США). К моменту вынесения постановления денежные средства уже поступили к судебным приставам-исполнителям.

10. Приобретение ООО "Байкалфинансгруп" OAO "Роснефть"

261. Согласно сообщениям прессы от 31 декабря 2004 г. OAO "Роснефть", находящаяся в собственности государства нефтяная компания, приобрела ООО "Байкалфинансгруп" и, таким образом, взяла под контроль OAO "Юганскнефтегаз".

262. В своей консолидированной финансовой отчетности за 2003-2005 годы от 15 мая 2005 г. OAO "Роснефть" указала:

"...В конце декабря 2004 года [OAO "Роснефть"] приобрела 100% долей в [ООО "Байкалфинансгруп"], которое за несколько дней до этого стало победителем аукциона по продаже 76,79% акций [OAO "Юганскнефтегаз"], что составляло 100% обыкновенных акций [OAO "Юганскнефтегаз"]...".

11. Судебные разбирательства в связи с аукционом

263. Представляется, что 26 мая 2005 г. компания-заявитель предъявила иск в суд первой инстанции к фонду имущества, ООО "Байкалфинансгруп", OAO "Роснефть", ООО "Газпромнефть", OAO "Газпром" и Министерству юстиции, требуя признать недействительными продажу на аукционе 43 акций OAO "Юганскнефтегаз" и договор купли-продажи. Она также требовала возмещения убытков и вреда в размере более чем 324 млрд рублей.

264. Иск был рассмотрен и отклонен судом первой инстанции 28 февраля 2007 г. Суд решил, что Министерство юстиции и фонд имущества* (* Исправлено 17 января 2012 г.: добавлено слово "фонд".) действовали в пределах своих полномочий, что процедура аукциона была полностью соблюдена и что утверждения компании-заявителя о сговоре участников не подтверждены доказательствами.

265. Решение было оставлено без изменения судом апелляционной инстанции 30 мая и окружным судом 12 октября 2007 г.

266. 27 января 2005 г. компания-заявитель также возбудила параллельное разбирательство против OAO "Роснефть", ООО "Байкалфинансгруп", "Дойче банк" АГ, "Дойче банк АГ Лондон", "Дойче банк Люксембург С.А.", "Дойче банк траст компании Америкас" и Российской Федерации в суде США по делам банкротства в связи с нарушением автоматического приостановления.

267. Компания-заявитель добровольно отказалась от разбирательства 28 марта 2005 г., после того, как заявление о банкротстве было отклонено судом США по делам банкротства.

F. Разбирательство о банкротстве

268. Представляется, что до сентября 2005 года исполнительные действия в отношении компании-заявителя после аукциона по OAO "Юганскнефтегаз" не совершались.

269. 8 сентября 2005 г. консорциум иностранных банков, который представлял французский банк "Сосьете женераль" (далее - банки), подал в суд первой инстанции заявление о признании и исполнении решения английского Высокого суда, обязывающего компанию-заявителя выплатить договорную задолженность в 482 млн долларов США (около 385 млн евро), возникшую в связи с дефолтом компании-заявителя по кредитному договору на 1 млрд долларов США от 24 сентября 2003 г.

270. 22 сентября 2005 г. по требованию банков судебные приставы-исполнители вновь наложили арест на имущество компании-заявителя.

271. В октябре 2005 года компания-заявитель обжаловала это решение.

272. 30 ноября 2005 г. суд первой инстанции отклонил жалобу как необоснованную.

273. Решение суда первой инстанции было оставлено без изменения судом апелляционной инстанции и окружным судом 27 февраля и 12 мая 2006 г. соответственно.

274. В то же время 28 сентября 2005 г. суд первой инстанции удовлетворил заявление о признании и исполнении решения английского Высокого суда.

275. 5 декабря 2005 г. окружной суд удовлетворил кассационную жалобу компании-заявителя и отменил решение от 28 сентября 2005 г. Он направил дело на новое рассмотрение.

276. 21 декабря 2005 г., повторно рассмотрев дело, суд первой инстанции удовлетворил требование банков.

277. 25 января 2006 г. компания-заявитель обжаловала решение от 21 декабря 2005 г.

278. 2 марта 2006 г. окружной суд отклонил жалобу.

279. Представляется, что 13 декабря 2005 г. банки достигли соглашения с компанией "Роснефть" о продаже последней задолженности компании-заявителя перед банками.

280. 6 марта 2006 г. банки подали в суд первой инстанции заявление о признании компании-заявителя несостоятельной.

281. 9 марта 2006 г. по заявлению банков против компании-заявителя было возбуждено разбирательство о банкротстве. Вероятно, Министерство решило вступить в дело в качестве одного из кредиторов в отношении налоговой задолженности в связи с начислением налогов за 2000-2003 годы, непогашенной компанией-заявителем.

282. 14 марта 2006 г. банки уведомили суд первой инстанции о решении продать задолженность компании-заявителя "Роснефти".

283. 29 марта 2006 г. суд первой инстанции заменил банки "Роснефтью" в качестве кредитора. Тем же определением суд ввел наблюдение в отношении компании-заявителя и назначил Эдуарда Ребгуна временным управляющим компании-заявителя. Он также запретил руководству компании распоряжаться ее имуществом на сумму свыше 30 млн рублей.

284. 6 и 7 апреля 2006 г. компания-заявитель обжаловала определение от 29 марта 2006 г. по всем трем пунктам.

285. 27 апреля 2006 г. суд апелляционной инстанции отклонил жалобу.

286. 21 июня 2006 г. компания-заявитель обжаловала решения нижестоящих судов в окружной суд. Исход этого разбирательства неясен.

287. 21 апреля 2006 г. Министерство обратилось в суд первой инстанции с заявлением о включении в перечень кредиторов компании-заявителя на сумму 353 766 625 235 рублей 66 копеек рублей (примерно 10 435 809 153 евро), приложив 2 118 страниц документов. Требование было основано на доначисленных налоговых обязательствах компании-заявителя за 2004 год.

288. В июне 2006 года суд первой инстанции вынес ряд определений относительно формирования перечня кредиторов. В частности, 1 и 7 июня 2006 г. суд первой инстанции провел слушания. 14 июня 2006 г. состоялось окончательное слушание по заявлению. Суд удовлетворил требования в полном объеме и отклонил ходатайство о приостановлении.

289. 21 июня 2006 г. суд первой инстанции представил полную версию решения от 14 июня 2006 г. Он решил включить Министерство в перечень кредиторов компании-заявителя на требуемую сумму и отказался приостановить разбирательство.

290. 3 и 6 июля 2006 г. компания-заявитель обжаловала решение от 14 июня 2006 г. относительно удовлетворения заявления.

291. 4, 7 и 11 августа 2006 г. суд апелляционной инстанции заслушал доводы компании-заявителя.

292. В последнюю дату суд апелляционной инстанции отклонил жалобу компании-заявителя.

293. Представляется, что 18 августа 2006 г. суд апелляционной инстанции предоставил полную версию постановления суда апелляционной инстанции.

294. 25 июля 2006 г. комитет кредиторов отклонил план оздоровления, предложенный руководством, и рекомендовал возбудить конкурсное производство в отношении компании-заявителя.

295. 31 июля 2006 г. компания-заявитель обжаловала это решение.

296. 4 августа 2006 г. суд первой инстанции рассмотрел ситуацию компании-заявителя, признал компанию несостоятельной и отстранил ее руководство. Суд назначил Э. Ребгуна конкурсным управляющим компании-заявителя. Он также отклонил ходатайство компании-заявителя о приостановлении разбирательства.

297. Обе стороны подали жалобы 15 августа 2006 г.

298. После рассмотрения жалоб решение было оставлено без изменения и вступило в силу 26 сентября 2006 г.

299. По-видимому, 22 августа 2006 г. Э. Ребгун, действуя в качестве конкурсного управляющего в разбирательстве о банкротстве компании-заявителя, отозвал доверенности всех представителей, назначенных бывшим руководством компании-заявителя, включая доверенность П. Гарднера.

300. 23 октября 2006 г. Э. Ребгун привлек консорциум независимых оценщиков во главе с ЗАО "Росэко" (далее - консорциум), отобранных на открытом конкурсе, для описи и оценки активов компании-заявителя с целью их продажи на аукционе.

301. Консорциум осуществлял оценку с октября 2006 года по июль 2007 года.

302. С 27 марта по 15 августа 2007 г. Э. Ребгун провел 17 открытых аукционов, на которых все активы компании-заявителя были проданы в соответствии с оценками, ранее сделанными консорциумом. Совокупная выручка составила свыше 860 млрд рублей (около 33,3 млрд долларов США). Проданные активы включали 20-процентный пакет акций OAO "Сибнефть" (проданный совместно с 12 дочерними организациями, пакетами акций пяти других компаний и некоторыми векселями за 151,536 млрд рублей, или примерно 4,387 млрд евро), 9,44% акций OAO "Роснефть" (проданные совместно с 12 векселями OAO "Юганскнефтегаз" за 197,840 млрд, или примерно 5,728 млрд евро) и ряд дочерних компаний.

303. Решением от 12 ноября 2007 г., полная версия которого была предоставлена 15 ноября, суд первой инстанции рассмотрел ситуацию компании-заявителя, заслушал отчет Э. Ребгуна и решил прекратить конкурсное производство. Компания-заявитель прекратила существование, оставив свыше 227,1 млрд рублей (около 9,2 млрд долларов США) непогашенной задолженности.

304. 21 ноября 2007 г. был выдан документ, подтверждающий, что компания-заявитель ликвидирована по решению суда.

305. Представляется, что компании "Глендейл груп лимитед" и "ЮКОС капитал С.А.Р.Л" обжаловали решение от 12 ноября 2007 г. в суд апелляционной инстанции. Жалоба "Глендейл груп" не была принята как поданная по истечении срока, а жалоба "ЮКОС капитал С.А.Р.Л" была принята к рассмотрению. Слушание по этой жалобе было назначено судом апелляционной инстанции на 19 ноября 2007 г.

306. Исход этого разбирательства остается неясным.

II. Применимое национальное законодательство и практика

A. Обязанность по уплате налогов

1. Общие положения

307. Согласно статье 57 Конституции России каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы.

308. Статья 44 Налогового кодекса от 31 июля 1998 г. N 146-ФЗ (действовавшая в период, относящийся к обстоятельствам дела) предусматривает, что обязанность по уплате налога или сбора возникает, изменяется и прекращается при наличии оснований, установленных настоящим Кодексом или иным актом законодательства о налогах и сборах.

309. Статьи 45 и 80 Налогового кодекса предусматривают, что, как правило, налогоплательщик обязан самостоятельно исполнить обязанность по уплате налога, и определяют налоговую декларацию как письменное заявление налогоплательщика об объектах налогообложения, о полученных доходах и произведенных расходах, об источниках доходов, налоговых льготах, об исчисленной сумме налога и (или) о других данных, служащих основанием для исчисления и уплаты налога.

310. В соответствии со статьей 45 Налогового кодекса в случае неуплаты или неполной уплаты налога в установленный срок производится взыскание налога, налоговые органы вправе обратить взыскание непосредственно на банковский счет налогоплательщика.

311. Пункт 2 статьи 11 Налогового кодекса определяет обособленное подразделение организации как любое территориально обособленное от нее подразделение, по месту нахождения которого оборудованы стационарные рабочие места.

2. Налоговые проверки

312. В соответствии со статьями 82 и 87 Налогового кодекса налоговые органы вправе проводить камеральные и выездные налоговые проверки налогоплательщиков. Такие проверки могут затрагивать три календарных года деятельности налогоплательщика, непосредственно предшествующих году проверки. В исключительных случаях власти могут проводить повторные выездные налоговые проверки. В их число входят выездные проверки, проводимые в порядке контроля за деятельностью налогового органа, осуществлявшего первоначальную проверку (пункт 3 статьи 87 Кодекса).

313. Второй абзац пункта 4 статьи 101 Налогового кодекса предусматривает, что при рассмотрении материалов налоговой проверки налоговый орган вправе исследовать представленные доказательства, в том числе документы, ранее истребованные у лица, в отношении которого проводилась налоговая проверка, документы, представленные в налоговые органы при проведении камеральных или выездных налоговых проверок данных лиц, и иные документы, имеющиеся у налогового органа.

314. Согласно пункту 5 статьи 100 Налогового кодекса налогоплательщику предоставляются два месяца для дачи письменных возражений на акт, составленный налоговыми органами по результатам налоговой проверки.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "два месяца" следует читать "две недели"

315. В соответствии со статьей 81 Налогового кодекса налогоплательщик освобождается от ответственности, если до начала выездной налоговой проверки за соответствующий год им подана уточненная налоговая декларация, и он добровольно исполняет соответствующую обязанность по уплате налогов, включая пеню* (* Согласно пункту 4 указанной статьи, если уточненная налоговая декларация представляется в налоговый орган после истечения срока подачи налоговой декларации и срока уплаты налога, то налогоплательщик освобождается от ответственности, в частности, в случае представления уточненной налоговой декларации до момента, когда налогоплательщик узнал об обнаружении налоговым органом неотражения или неполноты отражения сведений в налоговой декларации, а также ошибок, приводящих к занижению подлежащей уплате суммы налога, либо о назначении выездной налоговой проверки по данному налогу за данный период при условии, что до представления уточненной налоговой декларации он уплатил недостающую сумму налога и соответствующие ей пени (прим. переводчика).).

316. Приказом N БГ-3-29/159 от 2 апреля 2003 г. Министерство решило, что срок исполнения требования об уплате налога, предъявленного к налогоплательщику, не может превышать десяти календарных дней с даты его получения налогоплательщиком.

317. Власти Российской Федерации ссылались на следующие дела в качестве примеров типичных условий добровольной уплаты налогоплательщиками уточненных налогов и пеней:

(a) Дело N А82-11/2003-A/6

318. 13 ноября 2000 г. Министерство потребовало от OAO "Славнефть-Янос" уплатить уточненные налоги и пени в размере 53 млн рублей в течение одного дня. Судебные решения по делу были приняты 11 июня и 7 октября 2003 г., 19 января 2004 г.

(b) Дело N А33-16983/01-С3a-Ф02-1826/02-С1

319. 31 мая 2001 г. Министерство потребовало от муниципального предприятия жилищно-коммунального хозяйства Канского района уплатить уточненные налоги* (* Судя по тексту решения предметом данного дела являлось взыскание пени за несвоевременную уплату страховых взносов в Фонд обязательного медицинского страхования (прим. переводчика).) в размере 814 581 рубля 54 копеек в течение одного дня. Решение суда первой инстанции от 9 апреля 2002 г. было оставлено без изменения постановлением суда кассационной инстанции 16 июля 2002 г.

(c) Дело N Ф04/1724-594/A27-2004

320. 23 января 2003 г. Министерство обязало ФГУП ПО "Прогресс" уплатить уточненные налоги в размере 72 827 208 рублей в течение одного дня. Судебные решения были приняты 4 сентября, 16 декабря 2003 г. и 5 апреля 2004 г. соответственно.

(d) Дело N А26-8688/03-26

321. Семь раз в 2003 году Министерство обязывало ООО "Красная рябка" уплатить уточненные налоги и пени в общей сумме 760 043 рубля 19 копеек в течение одного дня. Решение суда первой инстанции по делу, вынесенное 13 февраля 2004 г., было оставлено без изменения постановлением суда кассационной инстанции 16 июня 2004 г.

(f) Дело N Ф04-2648/2005(10969-А61-37)

322. 25 августа 2004 г. Министерство обязало ООО "ЯмалГИС-Сервис" уплатить уточненные налоги в размере 268 083 рублей в тот же день. Судебные решения, поддержавшие требование, были приняты 9 декабря 2004 г., 24 февраля и 4 мая 2005 г.

B. Применимые налоги

1. Общие положения

323. Статья 38 Налогового кодекса предусматривает, что объектом налогообложения могут быть реализация товаров (работ, услуг), имущество, прибыль, доход, расход или иное обстоятельство, имеющее стоимостную, количественную или физическую характеристику, с наличием которого законодательство о налогах и сборах связывает возникновение у налогоплательщика обязанности по уплате налога.

324. Статья 39 Налогового кодекса определяет реализацию товаров, работ или услуг как, соответственно, передачу на возмездной основе (в том числе обмен товарами, работами или услугами) права собственности на товары, результатов выполненных работ одним лицом для другого лица, возмездное оказание услуг одним лицом другому лицу.

325. Статья 41 Налогового кодекса определяет доход как экономическую выгоду в денежной или натуральной форме.

2. Налог на добавленную стоимость

(a) До введения в действие части 2 Налогового кодекса 1 января 2001 г.

326. Статья 3 Закона Российской Федерации от 6 декабря 1991 г. N 1992-1 "О налоге на добавленную стоимость" (действовавшая в период, относящийся к обстоятельствам дела) предусматривала, что объектами налогообложения, в частности, являются обороты по реализации на территории Российской Федерации товаров, выполненных работ и оказанных услуг по ставке от 10 до 20%* (* Размер ставок регулировался статьей 6 Закона "О налоге на добавленную стоимость" и приложениями к нему (прим. переводчика).). Согласно статье 5 указанного Закона от НДС освобождались экспортируемые товары. Освобождение предоставлялось, только если налогоплательщик надлежащим образом обосновывал свое требование. До представления этих документов налог подлежал уплате по неэкспортной ставке.

327. Письмо N В3-8-05/848, 04-03-08 Государственной налоговой службы России и Министерства финансов от 21 декабря 1995 г. устанавливало, что для получения освобождения налогоплательщики должны предоставлять следующие документы: договор между налогоплательщиком-юридическим лицом, зарегистрированным в России, и его иностранным партнером, доказательства оплаты товаров и таможенную декларацию с печатью таможенного органа, подтверждающую вывоз товара с таможенной территории России.

(b) После введения в действие части 2 Налогового кодекса 1 января 2001 г.

328. В отношении НДС налогообложение производится по налоговой ставке 0% при реализации товаров, вывезенных в таможенной процедуре экспорта с таможенной территории Российской Федерации (пункт 1 статьи 164 Налогового кодекса). Кроме того, налогоплательщик вправе требовать возмещения "входящего" НДС, уже уплаченного в отношении экспортируемых товаров.

329. Для подтверждения обоснованности применения налоговой ставки 0% и требования о возмещении НДС предоставляются следующие документы (статья 165 Налогового кодекса): контракт налогоплательщика с иностранным покупателем на поставку товара, банковский документ, подтверждающий получение средств иностранного покупателя российским банком, надлежащим образом зарегистрированным в налоговых органах, таможенная декларация с отметками российского таможенного органа, подтверждающая вывоз товара с таможенной территории России, и копии транспортных, товаросопроводительных и иных документов с отметками таможенных органов мест убытия, подтверждающих вывоз товаров за пределы таможенной территории России.

330. 14 июля 2003 г. Конституционный Суд вынес Постановление N 12-П, которым в основном подтвердил конституционность статьи 165 Налогового кодекса. Конституционный Суд указал на необходимость различать документы, предусмотренные нормами публичного права, такие как таможенная декларация налогоплательщика с соответствующими отметками таможенных органов, которые обязательны во всех случаях, и иные документы, например, контракты, транспортные документы и так далее. С учетом различий практики участников экономической деятельности, которые делают последний тип документов взаимозаменяемыми, власти с точки зрения Конституции вправе требовать от налогоплательщика предоставления этих документов, но без излишнего формализма.

331. Соответствующие документы предоставляются в компетентный налоговый орган в срок не позднее 180 календарных дней с даты таможенного оформления данных товаров (пункт 9 статьи 165 Налогового кодекса). До предоставления этих документов налог подлежит уплате по неэкспортной ставке. Налогоплательщик не лишен права предоставить эти документы даже после истечения данного срока (статья 176 Налогового кодекса).

332. Постановлением от 28 апреля 2003 г. (дело N Ф09-1159/03AK) по делу ЗАО "Акционерная компания" и Министерства Федеральный арбитражный суд Уральского округа, действуя в качестве суда кассационной инстанции, отклонил требование компании о возмещении НДС в связи с несоблюдением требований статьи 165 Налогового кодекса. Компания не смогла доказать факт действительной оплаты предположительно экспортированных товаров.

333. Постановлением от 17 февраля 2004 г. (дело N Ф09-187/04-AK) по делу ООО "Фирма "Галактика" и Министерства Федеральный арбитражный суд Уральского округа, действуя в качестве суда кассационной инстанции, отклонил требование компании о возмещении НДС в связи с несоблюдением требований статьи 165 Налогового кодекса. Компания не предоставила надлежащий банковский документ, подтверждающий получение средств от иностранного покупателя.

334. Постановлением от 3 мая 2005 г. (дело N А56-31805/04) по делу ЗАО "Строительный трест N 28" и Министерства Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа рассмотрел решения нижестоящих судов, которыми компании было отказано в возмещении НДС в первой инстанции (решением от 11 октября 2004 г. - компания не предоставила таможенную декларацию с надлежащими отметками, подтверждающую реальный вывоз товаров), а впоследствии ее требования были удовлетворены при рассмотрении апелляционной жалобы (постановлением от 21 января 2005 г. суд апелляционной инстанции решил, что факт реального вывоза был подтвержден вступившим в силу решением суда по связанному судебному спору). Суд кассационной инстанции отменил постановление суда апелляционной инстанции, указав, что требования, предусмотренные статьей 165 Налогового кодекса, являются строгими и недвусмысленными и что закон не допускает замены таможенной декларации иными средствами доказывания.

335. Постановлением от 9 марта 2005 г. (дело N Ф09-563/05-АК) по делу OAO "Качканарский горнообогатительный комбинат "Ванадий"" и Министерства Федеральный арбитражный суд Уральского округа отменил решения нижестоящих судов, которыми было удовлетворено требование компании о возмещении НДС. Суд кассационной инстанции отметил, что требования, предусмотренные статьей 165 Налогового кодекса, являются строгими и недвусмысленными и что закон обязывает налогоплательщика доказывать реальность вывоза исключительно средствами таможенной декларации с надлежащими отметками, что не было выполнено компанией в настоящем деле. Соответственно, суд отклонил требования компании.

336. Постановлением от 27 сентября 2005 г. (дело N Ф09-4252/05-C2) по делу OAO "Научно-производственный центр выставочной техники "Ижмаш"" и Министерства Федеральный арбитражный суд Уральского округа, действуя в качестве суда кассационной инстанции, отклонил требования компании о возмещении НДС в связи с неисполнением требований статьи 165 Налогового кодекса в надлежащий срок, то есть в течение шести месяцев.

3. Налог на пользователей автомобильных дорог

337. Пункт 2 статьи 5 Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 г. N 1759-1 "О дорожных фондах в Российской Федерации" предусматривал введение налога на пользователей автомобильных дорог в размере 1% от выручки, полученной от реализации продукции, работ, услуг, которые уплачивали все пользователи дорог. Пункт 4 указанной статьи также облагал по ставке 25% оборот (за исключением НДС) компаний, реализующих нефть и горюче-смазочные материалы.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "Пункт 4 указанной статьи" следует читать "Статья  4 указанного Закона"

338. Данный налог был отменен с 1 января 2003 г.

4. Налог на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы

339. Пункт "ч" статьи 21 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2118-1 "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" вводил налог в размере 1,5% на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы.

340. Этот налог был отменен с введением в действие части 2 Налогового кодекса 1 января 2001 г.

5. Налог на имущество предприятий

(a) До введения в действие части 2 Налогового кодекса 1 января 2001 г.

341. Пункты 1-2 статьи 2 Закона Российской Федерации от 13 декабря 1991 г. N 2030-1 "О налоге на имущество предприятий" устанавливали налог в размере до 2% на имущество организаций.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеются в виду Пункты 1-2 статьи 6

(b) После введения в действие части 2 Налогового кодекса 1 января 2001 г.

342. Глава 30 Налогового кодекса предусматривает налог в размере не более 2,2% в отношении имущества организаций. Точная ставка определяется региональными органами власти.

6. Налог на прибыль

(a) До введения в действие части 2 Налогового кодекса 1 января 2001 г.

343. Закон Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2116-1 "О налоге на прибыль предприятий и организаций" (статьи 2 и 5) предусматривал введение налога на прибыль, ставка которого зависела от вида налогооблагаемой деятельности и ставки, установленной местными органами власти. Обязательная доля, зачисляемая в федеральный бюджет, составляла 11%.

(b) После введения в действие части 2 Налогового кодекса 1 января 2001 г.

344. Глава 25 Налогового кодекса устанавливает налог на прибыль в размере до 24% (6,5% зачисляются в федеральный бюджет, а остальное - в региональный).

7. Налог на рекламу

345. Подпункт "з" пункта 1 статьи 21 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2118-1 "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" облагал налогом стоимость рекламных услуг.

346. Данный налог был отменен с 1 января 2005 г.

C. Налоговые льготы

1. Общие положения

347. Статья 56 Налогового кодекса определяет льготы по налогам и сборам как предоставляемые отдельным категориям налогоплательщиков и плательщиков сборов, предусмотренные законодательством о налогах и сборах преимущества по сравнению с другими налогоплательщиками или плательщиками сборов, включая возможность не уплачивать налог или сбор либо уплачивать их в меньшем размере.

348. В письме от 21 октября 1998 г. N 04/06/08 Министерство финансов, в частности, указывало:

"...Опыт создания и функционирования свободных экономических зон в Российской Федерации, созданных в силу как федеральных законов (Особая экономическая зона в Калининградской области), так и решений властей субъектов Федерации (Калмыкия, Тува), показывает, что создание таких зон на столь больших территориях в отсутствие должной проработки инвестиционных проектов приводит к злоупотреблениям предоставляемыми налоговыми и таможенными льготами и, соответственно, к серьезным потерям федерального и местных бюджетов, о чем Минфин России неоднократно информировал Правительство России".

2. Требования к регистрации налогоплательщиков

349. В соответствии с пунктом 1 статьи 83 Налогового кодекса налогоплательщики-организации подлежат постановке на учет в налоговых органах по месту нахождения организации, месту нахождения ее обособленных подразделений, а также по месту нахождения принадлежащих им недвижимого имущества и транспортных средств.

350. Существуют особенности учета в налоговых органах крупнейших налогоплательщиков, в число которых входила компания-заявитель.

351. В соответствии с приказом N АП-3-10/399 Министерства от 15 декабря 1999 г. такие налогоплательщики должны регистрироваться по месту нахождения организации, месту нахождения ее обособленных подразделений, а также по месту нахождения принадлежащих им недвижимого имущества и по месту регистрации принадлежащих им транспортных средств и в конкретных налоговых органах, определенных Министерством (межрайонных или особо указанных Министерством).

352. Приложение 3 к приказу содержит форму заявления "О дочерних и зависимых компаниях и предприятиях", которое должен заполнить налогоплательщик. Во время регистрации налогоплательщик обязан указать все свои дочерние и зависимые общества.

353. В отношении российских оффшоров, согласно комментаторам, данное требование означает, что на практике исполнительный орган налогоплательщика должен быть всегда расположен и функционировать на территории оффшора. В случае установления факта отсутствия на соответствующей территории исполнительного органа юридического лица налоговые органы могут признать регистрацию юридического лица в оффшорной зоне незаконной с последующим взысканием в бюджет всех сумм незаконно полученных льгот (см.: А.В. Брызгалин. Практическая налоговая энциклопедия. Москва, 2003-2006. Глава 3 "Методика налоговой оптимизации").

3. Закрытые административно-территориальные образования (города Саров в Нижегородской области, Трехгорный в Челябинской области и Лесной в Свердловской области)

(a) Нормативные положения

354. Согласно статье 5 Закона Российской Федерации N 3297-1 "О закрытом административно-территориальном образовании" налоговые льготы предоставляются коммерческим организациям, если, в частности, не менее 90% их основных средств находятся и не менее 70% их деятельности осуществляется на территории соответствующего образования (включая требование о том, что не менее 70% их работников должны постоянно проживать в данном закрытом административно-территориальном образовании, и не менее 70% их фонда заработной платы должны выплачиваться работникам, постоянно проживающим на этой территории).

355. Письмо N АП-6-01/505 Министерства от 24 июня 1999 г. содержит Методические указания для налоговых органов по вопросам правомерности использования организациями дополнительных налоговых льгот по налогам и сборам, предоставляемых органами местного самоуправления закрытых административно-территориальных образований. В них указано, что налоговые органы должны проверять физическое наличие активов налогоплательщика на данной территории путем проверки бухгалтерской отчетности и финансовых документов и подтверждения физического присутствия организации по данному адресу и факта реального исполнения обязанностей работниками налогоплательщика по зарегистрированному месту нахождения налогоплательщика.

(b) Дело N А42-6604/00-15-818/01 (Министерство и ООО "Прибрежное"), на которое ссылалась компания-заявитель

356. Ответчиком являлось ООО "Прибрежное", зарегистрированное в закрытом административно-территориальном образовании Снежногорске, имевшее привилегированный налоговый режим. Министерство безуспешно пыталось оспорить использование ответчиком налоговых льгот, доказывая, что эта организация фактически не находилась по месту ее регистрации. Национальный суд в удовлетворении иска отказал. Было установлено, что организация имела некоторое имущество на территории Снежногорска, определенное число постоянных работников (включая юриста и уборщицу), а также расчетный счет в местном банке, что доказывало соответствие требованиям, предусмотренным законом.

357. Окончательное решение по делу было вынесено судом кассационной инстанции 5 июня 2002 г.

4. Республика Мордовия

358. Согласно Закону Республики Мордовия от 9 марта 1999 г. N 9-ФЗ* (* Правильнее N 9-3 (прим. переводчика).) "Об условиях эффективного использования социально-экономического потенциала Республики Мордовия" налоговые льготы предоставляются организациям, созданным после вступления в силу настоящего Закона, и деятельность которых соответствует одному из следующих условий:

(a) осуществление экспортных операций, ежеквартальная выручка от которых составляет не менее 15% от выручки организации;

(b) оптовая торговля топливом и горюче-смазочными материалами и другими видами углеводородного сырья, ежеквартальный объем выручки от реализации которых составляет не менее 70% от общего объема выручки организации.

359. Статья 1 данного Закона указывает, что "настоящий Закон устанавливает в целях создания благоприятных условий для привлечения на территорию Республики Мордовия капиталов, укрепления социально-экономического потенциала Республики Мордовия, развития рынка ценных бумаг, создания дополнительных рабочих мест, особенности налогообложения организаций".

5. Республика Калмыкия

360. Закон Республики Калмыкия от 12 марта 1999 г. N 12-II-3 "О налоговых льготах предприятиям, осуществляющим инвестиции в экономику Республики Калмыкия" предусматривает налоговые льготы в случаях, если:

(a) налогоплательщик не является недропользователем на территории республики;

(b) налогоплательщик зарегистрирован в качестве предприятия, осуществляющего инвестиции в экономику Республики Калмыкия при Министерстве инвестиционной политики Республики Калмыкия;

(c) инвестиции предприятия в экономику Республики Калмыкия удовлетворяют критериям, устанавливаемым Министерством инвестиционной политики в соответствии с этим законом.

361. Постановлением от 16 апреля 2002 г. (дело N Ф08-1134/2002-402) по делу ООО "Симплекс" и Министерства Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа отменил решения нижестоящих судов и предложил им полно и всесторонне исследовать обстоятельства соблюдения истцом условий пользования льготами, предусмотренными законом, и реального осуществления им инвестиций в местную экономику.

362. Постановлением от 29 апреля 2002 г. (дело N Ф08-1368/2002-506A) по делу ООО "Импульс" и Министерства Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа отменил решения нижестоящих судов и предложил им проверить, действительно ли налогоплательщик отвечал требованиям, установленным законом, действовал ли добросовестно и в действительности осуществлял инвестиции в местную экономику.

363. Постановлением от 20 мая 2002 г. (дело N Ф08-1678/2002-614А) по делу ООО "Сибирская транспортная компания" (одной из фиктивных компаний, принадлежавших компании-заявителю) и Министерства Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа указал следующее:

"Исходя из содержания и смысла [вышеупомянутого] Закона и решения Элистинского городского собрания N 7 следует, что [местное законодательство] имеет целью привлечение денежных средств различных инвесторов для развития региональной и местной экономик, что связано с отсутствием достаточных средств в региональном и местном бюджетах и необходимостью их пополнения для обеспечения деятельности Республики Калмыкия и города Элисты...

Материалы настоящего дела свидетельствуют о том, что от истца в развитие региональной и местной экономик поступили 27 196 рублей, а в региональный и местный бюджеты, непосредственно связанные с данной экономикой, не поступили 6 918 617 рублей. Таким образом, осуществленные [ООО "Сибирская транспортная компания"] инвестиционные вложения составляют 0,4% от не поступившей суммы налога. Они не влияют на развитие экономики, не покрывают тех убытков бюджетов, которые связаны с предоставлением льгот налогоплательщикам, а напротив, имеют последствия в виде неосновательного обогащения (сбережения) за счет бюджетных средств. Следовательно, зная о явной несоразмерности сумм произведенных вложений и применяемой льготы, истец злоупотребил своим правом, то есть действовал недобросовестно".

Соответственно, суд отменил решения нижестоящих судов и предложил им проверить, отвечал ли налогоплательщик вышеупомянутым условиям и действовал ли он добросовестно.

364. Постановлением от 28 мая 2002 г. (дело N Ф08-1793/2002) по делу ЗАО "Телеком Запад Комплект" и Министерства Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа указал, что:

"Исходя из содержания и смысла [вышеупомянутого] Закона и решения Элистинского городского собрания N 7 следует, что [местное законодательство] имеет целью привлечение денежных средств различных инвесторов для развития региональной и местной экономик, что связано с отсутствием достаточных средств в региональном и местном бюджетах и необходимостью их пополнения для обеспечения деятельности Республики Калмыкия и города Элисты...

...[суд должен проверить] соотношение инвестиций, осуществленных [налогоплательщиком], и сумму налога, не внесенную в бюджет, чтобы разрешить вопрос о добросовестности истца и злоупотреблении правом".

Соответственно, суд отменил решения нижестоящих судов и предложил им проверить, отвечал ли налогоплательщик вышеупомянутым условиям, и действовал ли он добросовестно.

365. Постановлением от 4 июня 2002 г. (дело N Ф08-1864/2002-697A) по делу ЗАО "Промышленная корпорация "Шар"" и Министерства Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа отменил решения нижестоящих судов и предложил им проверить, отвечал ли налогоплательщик условиям, предусмотренным законом, действовал ли он добросовестно и осуществил ли инвестиции в местную экономику.

366. Постановлением от 5 августа 2002 г. (дело N Ф08-2762/2002-1009A) по делу ООО "Промет" и Министерства Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа отменил решения нижестоящих судов и предложил им проверить, отвечал ли налогоплательщик условиям, предусмотренным законом, действовал ли он добросовестно и осуществил ли инвестиции в местную экономику.

367. Постановлением от 13 августа 2002 г. (дело N Ф08-2892/2002-1051A) по делу ООО "ТД Дион" и Министерства Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа отменил решения нижестоящих судов и предложил им проверить, отвечал ли налогоплательщик условиям, предусмотренным законом, действовал ли он добросовестно и осуществил ли инвестиции в местную экономику.

368. Постановлением от 29 августа 2002 г. (дело N Ф08-3158/2002-1140A) по делу ЗАО "Станфорд" и Министерства Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа отменил решения нижестоящих судов и предложил им проверить, отвечал ли налогоплательщик условиям, предусмотренным законом, действовал ли он добросовестно и осуществил ли инвестиции в местную экономику.

369. Постановлением от 20 февраля 2003 г. (дела N Ф08-270/2003-91A и Ф08-1679/2002-622А) по спору Министерства и ООО "Восточная перестраховочная компания" Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа указал следующее:

"...Осуществленные [налогоплательщиком] инвестиционные вложения составляют 0,14% от не поступившей суммы налога. Они не влияют на развитие экономики... а напротив, имеют последствия в виде неосновательного обогащения (сбережения) за счет бюджетных средств. Следовательно, зная о явной несоразмерности сумм произведенных вложений и применяемой льготы, [налогоплательщик] злоупотребил своим правом, то есть действовал недобросовестно".

370. Постановлением от 20 февраля 2003 г. (дело N Ф08-268/2003-98A) по делу ООО "Базис Секьюритис" и Министерства Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа отменил решения нижестоящих судов и предложил им проверить, отвечал ли налогоплательщик условиям, предусмотренным законом, действовал ли он добросовестно и осуществил ли инвестиции в местную экономику.

371. Постановлением от 8 апреля 2003 г. (дело N Ф08-1013/2003-383A) по делу ООО "Гравите" и Министерства Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа отменил решения нижестоящих судов и предложил им проверить, отвечал ли налогоплательщик условиям, предусмотренным законом, действовал ли он в этом отношении добросовестно и осуществил ли инвестиции в местную экономику.

6. Эвенкийский автономный округ

372. Согласно статье 9 Закона Эвенкийского автономного округа от 24 сентября 1998 г. N 108 "Об особенностях налоговой системы в Эвенкийском автономном округе" целевые налоговые льготы предоставляются местным предпринимателям, деятельность которых отвечает определенным условиям, в соответствии с особым порядком налогообложения, предусмотренным статьей 8 этого Закона.

D. Использование и толкование терминов гражданского законодательства в налоговых спорах

373. В соответствии со статьей 11 Налогового кодекса институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства Российской Федерации, используемые в Налоговом кодексе, применяются в том значении, в каком они используются в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено данным Кодексом.

E. Общие принципы, регулирующие статус юридических лиц

1. Презумпция самостоятельности

374. В соответствии со статьей 2 Гражданского кодекса от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ (действовавшей в период, относящийся к обстоятельствам дела) гражданское законодательство определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, регулирует также договорные и иные обязательства.

375. Гражданское законодательство регулирует отношения между лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность, или с их участием, исходя из того, что предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке.

376. Гражданский кодекс запрещает односторонние передачи имущества (дарение и безвозмездное пользование) между самостоятельными коммерческими организациями (статьи 575 и 690 Кодекса). Безвозмездная передача имущества допускается подпунктом 11 пункта 1 статьи 251 Налогового кодекса и не учитывается для целей налога на прибыль, от организации, если уставный (складочный) капитал (фонд) передающей или получающей стороны более чем на 50% состоит из вклада (доли) получающей или передающей организации.

2. Правила о дочерних и зависимых компаниях

377. Статья 105 Гражданского кодекса предусматривает, что хозяйственное общество признается дочерним, если другое (основное) хозяйственное общество или товарищество в силу преобладающего участия в его уставном капитале, либо в соответствии с заключенным между ними договором, либо иным образом имеет возможность определять решения, принимаемые таким обществом.

378. Основное общество (товарищество), которое имеет право давать дочернему обществу обязательные для него указания, отвечает солидарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным последним во исполнение таких указаний. В случае несостоятельности (банкротства) дочернего общества по вине основного общества (товарищества) последнее несет субсидиарную ответственность по его долгам.

379. Статья 106 Гражданского кодекса предусматривает, что хозяйственное общество признается зависимым, если другое (преобладающее, участвующее) общество имеет более 20% голосующих акций этого общества. Хозяйственное общество, которое приобрело более 20% голосующих акций общества, обязано незамедлительно публиковать сведения об этом в порядке, предусмотренном законами о хозяйственных обществах.

380. Аналогичные правила предусмотрены в отношении обществ с ограниченной ответственностью статьей 6 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью".

F. Определение собственника

381. Статья 209 Гражданского кодекса определяет собственника как лицо, которому принадлежат права владения, пользования и распоряжения имуществом. В отношении принадлежащего ему имущества собственник вправе по своему усмотрению совершать любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц.

G. Свобода договора и ее пределы

1. Презумпция добросовестности и запрет злоупотребления правом

382. Статьи 9 и 10 Гражданского кодекса определяют, что стороны гражданских сделок по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права и вправе заключать сделки в пределах, предусмотренных законом.

383. Пункты 1 и 2 статьи 10 Гражданского кодекса особо предусматривают, что не допускается злоупотребление правом участников гражданских сделок. В случае несоблюдения этого требования суды могут отказать лицу в защите принадлежащего ему права. Пункт 3 статьи 10 Гражданского кодекса устанавливает опровержимую презумпцию добросовестности и разумности действий участников гражданских правоотношений.

2. Примеры прецедентной практики национальных судов относительно понятия недобросовестности

384. В Постановлении от 12 октября 1998 г. N 24-П Конституционный Суд Российской Федерации впервые в своей практике применил и истолковал понятие недобросовестности/добросовестности для оценки правовых последствий действий налогоплательщиков. В данном деле это было сделано для определения момента, в который налогоплательщик может считаться исполнившим свою конституционную обязанность по уплате налогов.

385. В Определении от 25 июля 2001 г. N 138-O Конституционный Суд Российской Федерации вновь подтвердил, что существует опровержимая презумпция того, что налогоплательщик действовал добросовестно и что вывод о том, что налогоплательщик действовал недобросовестно, может иметь неблагоприятные правовые последствия для налогоплательщика. Дело вновь затронуло определение момента, в который налогоплательщик может считаться исполнившим свою конституционную обязанность по уплате налогов.

386. Арбитражные суды страны применяли этот подход в ряде дел, затрагивавших права налогоплательщиков на налоговые льготы в Республике Калмыкия, в том числе в следующих постановлениях Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа: от 16 апреля 2002 г. N Ф08-1134/2002-402, от 4 июня 2002 г. N Ф08-1864/2002-697A, от 5 августа 202 г. N Ф08-2762/2002-1009A, от 13 августа 2002 г. N Ф08-2892/02-1051A, от 29 августа 2002 г. N Ф08-3158/2002-1140A, от 20 февраля 2003 г. N Ф08-268/2003-98A, от 8 апреля 2003 г. N Ф08-1013/2003-383A.

387. В Определении от 8 апреля 2004 г. N 168-О Конституционный Суд Российской Федерации указал на недопустимость использования недобросовестными налогоплательщиками инструментов, используемых в гражданско-правовых отношениях, для создания схем незаконного обогащения за счет бюджетных средств. Дело касалось использования векселей в сфере возмещения НДС.

3. Положения, регулирующие притворные сделки

(a) Законодательство

388. В соответствии со статьей 153 Гражданского кодекса сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.

389. Статья 166 Гражданского кодекса предусматривает, что сделка недействительна по основаниям, установленным Кодексом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

390. В соответствии со статьей 167 Гражданского кодекса ничтожная* (* Буквально: "недействительная" (прим. переводчика).) сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.

391. Пункт 2 статьи 170 Гражданского кодекса устанавливает особые правила в отношении двух видов ничтожных сделок: "мнимых" (совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие правовые последствия) и "притворных" (совершенных с целью прикрыть другую сделку). Это положение признает мнимые и притворные сделки недействительными.

392. Вышеуказанный пункт Гражданского кодекса также предусматривает, что к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки, судом применяются относящиеся к ней правила (так называемое правило приоритета существа по отношению к форме).

393. В соответствии с подпунктом 3 пункта 2 статьи 45 Налогового кодекса право изменения налоговым органом юридической квалификации сделки, совершенной таким налогоплательщиком с третьим лицом, или статуса и характера деятельности этого налогоплательщика, в налоговом споре принадлежит судам (в отличие от исполнительных органов)* (* Буквально: "Взыскание налога в судебном порядке производится... с организации или индивидуального предпринимателя, если их обязанность по уплате налога основана на изменении налоговым органом юридической квалификации сделки, совершенной таким налогоплательщиком, или статуса и характера деятельности этого налогоплательщика" (прим. переводчика).). Статья 7 Закона Российской Федерации от 21 марта 1991 г. N 943-1 "О налоговых органах в Российской Федерации" предусматривала право оспаривания подобных сделок и взыскания полученного по таким сделкам в доход государства.

(b) Академические источники

394. Комментарий к Гражданскому кодексу (О.Н. Садиков. М.: Юридическая фирма "Контакт Инфра-М", 1998) указывает со ссылкой на Бюллетень N 11 Верховного Суда РСФСР (страница 2), что доказательства, допускаемые гражданским процессуальным законодательством, могут также использоваться для доказывания недействительности притворных сделок.

H. Общие правила определения цены товаров для целей налогообложения и уточнения цены

395. Пункт 1 статьи 40 Налогового кодекса требует, чтобы стороны осуществляли торговые операции по рыночным ценам. Он также устанавливает опровержимую презумпцию того, что данные цены соответствуют уровню рыночных цен и используются для целей налогообложения.

I. Механизм уточнения цены, предусмотренный Налоговым кодексом

396. В соответствии с пунктом 2 статьи 40 Налогового кодекса налоговые органы могут отклонить вышеупомянутую презумпцию путем проверки и уточнения цен для целей налогообложения. Вывод о том, что цены были занижены, обычно влечет заключение о том, что налогоплательщик занизил налогооблагаемую базу и, таким образом, не исполнил обязанность по уплате налогов надлежащим образом (см. ниже статью 122 Налогового кодекса).

397. Это возможно только, если (1) сделки совершены между взаимозависимыми лицами в значении статьи 20 Налогового кодекса, (2) по товарообменным (бартерным) операциям, или (3) при совершении внешнеторговых сделок, (4) при отклонении более чем на 20% в сторону повышения или в сторону понижения от уровня цен, применяемых налогоплательщиком по идентичным (однородным) товарам (работам, услугам) в пределах непродолжительного периода.

398. Пункт 1 статьи 20 Налогового кодекса определяет взаимозависимых лиц для целей налогообложения как физических лиц и (или) организации, отношения между которыми могут оказывать влияние на условия или экономические результаты их деятельности или деятельности представляемых ими лиц. В частности, если:

(a) одна организация непосредственно и (или) косвенно участвует в другой организации, и суммарная доля такого участия составляет более 20%. Доля косвенного участия одной организации в другой через последовательность иных организаций определяется в виде произведения долей непосредственного участия организаций этой последовательности одна в другой;

(b) одно физическое лицо подчиняется другому физическому лицу по должностному положению;

(c) лица состоят в соответствии с семейным законодательством Российской Федерации в брачных отношениях, отношениях родства или свойства, усыновителя и усыновленного, а также попечителя и опекаемого.

399. Пункт 2 статьи 20 Налогового кодекса предусматривает, что суд может признать лица взаимозависимыми по иным основаниям, не предусмотренным пунктом 1 настоящей статьи, если отношения между этими лицами могут повлиять на результаты сделок по реализации товаров (работ, услуг).

J. Налоговые правонарушения и соответствующие наказания

400. Пункты 1 и 3 статьи 122 Налогового кодекса устанавливают наказание в виде взыскания штрафа в размере 40% от неуплаченной суммы налога за умышленную неуплату или неполную уплату сумм налога в результате занижения налоговой базы. Пункт 2 статьи 112 и пункт 4 статьи 114 Налогового кодекса предусматривают увеличение размера штрафа на 100% в случае повторного нарушения со стороны того же налогоплательщика. В соответствии с пунктом 3 статьи 114 Налогового кодекса возможно уменьшение штрафа наполовину при наличии в деле смягчающих обстоятельств.

401. Пункт 7 статьи 114 Налогового кодекса признает обязательным взыскание штрафа в судебном порядке. Данное правило не применяется к доначислению штрафов и пеней.

402. Статья 75 Налогового кодекса предусматривает уплату пени налогоплательщиками в делах о просрочке исполнения обязанности по уплате налогов. Процентная ставка пени принимается равной одной трехсотой действующей в это время ставки рефинансирования за каждый день просрочки. Лица и организации, не имевшие возможности исполнения обязанности по своевременной уплате налогов из-за ареста их банковских счетов налоговым органом, освобождаются от уплаты пени в течение срока соответствующего ареста (пункт 3 статьи 75 Налогового кодекса).

K. Срок давности привлечения к ответственности за совершение налогового правонарушения

1. Ситуация до Постановления Конституционного Суда от 14 июля 2005 г.

(a) Законодательство

403. В соответствии с пунктом 1 статьи 113 Налогового кодекса (глава 15 "Общие положения об ответственности за совершение налоговых правонарушений") лицо не может быть привлечено к ответственности за совершение налогового правонарушения, предусмотренного статьей 122 Кодекса, если со дня его совершения либо со следующего дня после окончания налогового периода, в течение которого было совершено это правонарушение, и до момента вынесения решения о привлечении к ответственности истекли три года. Указанное положение применялось только к уплате штрафов. Статья 115 Налогового кодекса устанавливает дополнительный шестимесячный срок, в течение которого власти должны взыскивать штрафы. Его течение начинается с даты составления акта соответствующей налоговой проверки.

404. Что касается доначисления налогов и пеней, статья 87 Налогового кодекса (действовавшая в период, относящийся к обстоятельствам дела) ограничивала право властей на проведение налоговых проверок указанием о том, что "[их] целью является контроль за соблюдением налогоплательщиком... законодательства о налогах и сборах... в течение трех лет, непосредственно предшествовавших году налоговой проверки"* (* Европейский Суд пересказывает содержание ст. 87 Налогового кодекса с учетом ранее действовавшей редакции: "Налоговой проверкой могут быть охвачены только три календарных года деятельности налогоплательщика, плательщика сбора и налогового агента, непосредственно предшествовавшие году проведения проверки" (прим. переводчика).) (см. также Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда N 3803/01, упоминаемое ниже).

(b) Указания Высшего Арбитражного Суда

405. В пункте 36 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда от 28 февраля 2001 г. N 5 "О некоторых вопросах применения части первой Налогового кодекса Российской Федерации" суд дал нижестоящим судам указание о том, что "в контексте статьи 113 Налогового кодекса моментом привлечения лица к налоговой ответственности является дата вынесения руководителем налогового органа (его заместителем) в установленном Кодексом порядке и сроки решения о привлечении лица к налоговой ответственности".

406. Данное толкование впоследствии использовалось Президиумом Высшего Арбитражного Суда в Постановлении N 3803/01 (по делу Аверьянова и Министерства), вынесенном в 2002 году, тогда как нарушение было допущено в 1996 году, поэтому срок давности начал течь 1 января 1997 г. и истек 1 января 2000 г. Решение Министерства было вынесено 25 января 2000 г., и, соответственно, срок давности в отношении штрафов истек.

(c) Дело N Ф09-3155/05AK (OAO "Башсельстрой" и Министерство)

407. 30 сентября 2003 г. Федеральный арбитражный суд Уральского округа пересмотрел и отменил решения нижестоящих судов по налоговому спору с участием Министерства и акционерного общества. В частности, окружной суд указал, что срок, установленный статьей 113 Налогового кодекса, начал течь с даты доведения соответствующих фактов до сведения компетентных органов (в результате налоговой проверки или иных форм налогового контроля).

(d) Дела, на которые ссылалась компания-заявитель

408. В ряде дел, предшествовавших Постановлению Конституционного Суда от 14 июля 2005 г., суды применяли статью 113 Налогового кодекса в соответствии с толкованием, данным в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда от 28 февраля 2001 г. N 5 (см. Постановления N Ф04/7-1527/A27-2002 от 4 января 2003 г. Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа, N Ф04/7-1527/A27-2002 от 8 января 2003 г. Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа, N Ф03-A59/03-2/745 от 23 апреля 2003 г. Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа, N А48-1188/03-2 от 12 ноября 2003 г. Федерального арбитражного суда Центрального округа, N А82-471/2004-8 от 18 октября 2004 г. Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа, N Ф03-A73/04-2/947 от 19 мая 2004 г. Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа, N А19-3142/04-40-Ф02-3338/04-C1 от 24 августа 2004 г. Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа, N А19-9731/03-15-Ф02-4732/03-C1 от 9 января 2004 г. Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа, N А33-15117/03-C3-Ф02-1877/04-C1 от 2 июня 2004 г. Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа, N KA-A41/9494-04 от 20 октября 2004 г. Федерального арбитражного суда Московского округа, N Ф09-4221/04АК от 13 октября 2004 г. Федерального арбитражного суда Уральского округа и N Ф09-3799/04AK от 14 сентября 2004 г. Федерального арбитражного суда Уральского округа). Ни одно из этих дел не затрагивало ситуацию воспрепятствования налоговой проверке налогоплательщиком или умышленного затягивания налогового разбирательства.

2. Ситуация после Постановления Конституционного Суда от 14 июля 2005 г.

(a) Дело N KA-A40/5876-06 (OAO "Корус-холдинг" и Министерство)

409. Постановлением от 28 июля 2006 г. Федеральный арбитражный суд Московского округа, действуя в качестве суда кассационной инстанции, рассмотрел вопрос о применении срока, предусмотренного статьей 113 Налогового кодекса. Акт налоговой проверки, подготовленный Министерством в отношении 2001 календарного года, был датирован 28 февраля, в то время как решение о привлечении налогоплательщика к ответственности было вынесено 29 марта 2005 г. Окружной суд постановил, что власти могли считаться действующими в пределах срока, поскольку они соблюдали требования статьи 87 Налогового кодекса, который установил трехлетний срок проведения налоговых проверок, и подпункта 1 пункта 8 статьи 23 Налогового кодекса, который установил четырехлетний срок хранения бухгалтерской документации. Окружной суд особо отметил действия OAO "Корус-холдинг", которое пыталось противодействовать налоговой проверке и осложнить ее.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "подпункта 1 пункта 8 статьи 23" следует читать "подпункта 8 пункта 1 статьи 23"

(b) Изменения, внесенные в статью 113 Налогового кодекса в 2006 году

410. Текст статьи 113 Налогового кодекса был изменен Федеральным законом от 27 июля 2006 г. N 137-ФЗ, который вступил в силу 1 января 2007 г. В текст был включен пункт 1.1, который предусматривает:

"1.1. Течение срока давности привлечения к ответственности приостанавливается, если лицо, привлекаемое к ответственности за налоговое правонарушение, активно противодействовало проведению выездной налоговой проверки, что стало непреодолимым препятствием для ее проведения и определения налоговыми органами сумм налогов, подлежащих уплате в бюджетную систему Российской Федерации.

Течение срока давности привлечения к ответственности считается приостановленным со дня составления акта [устанавливающего обстоятельства противодействия налогоплательщика доступу налоговых органов к соответствующим документам]. В этом случае течение срока давности привлечения к ответственности возобновляется со дня, когда прекратили действие обстоятельства, препятствующие проведению выездной налоговой проверки, и вынесено решение о возобновлении выездной налоговой проверки".

(c) Дело N Ф08-2786/2007-1290A (Министерство и Н.А. Борщева)

411. 31 мая 2007 г. Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа, действуя в качестве суда кассационной инстанции, рассмотрел вопрос о применении срока, предусмотренного статьей 113 Налогового кодекса. Акт налоговой проверки, подготовленный Министерством в отношении календарных лет 2001-2004, был датирован 18 июля 2006 г., тогда как решение о привлечении налогоплательщика к ответственности было вынесено 4 сентября 2006 г. Вновь окружной суд решил, что власти действовали в пределах срока, с учетом действий налогоплательщика, направленных на затягивание налоговой проверки и противодействие ей.

L. Применимые процессуальные правила

1. Разбирательство дела судом первой инстанции

(a) Территориальная подсудность

412. Согласно статье 35 Арбитражного процессуального кодекса от 24 июля 2003 г. N 95-ФЗ (действовавшей в период, относящийся к обстоятельствам дела) иск предъявляется в арбитражный суд субъекта Российской Федерации по месту нахождения или месту жительства ответчика.

413. Статья 54 Гражданского кодекса определяет местонахождение юридического лица местом его государственной регистрации, если его устав в соответствии с законом не устанавливает иное.

414. Постановление N 6/8 Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда от 1 июля 1996 г. признает, что местом нахождения юридического лица является местонахождение его органов.

(b) Обеспечительные меры

415. В соответствии со статьей 91 Арбитражного процессуального кодекса сторона вправе ходатайствовать о применении соразмерных обеспечительных мер, в том числе о наложении ареста на денежные средства или иное имущество, принадлежащие ответчику, на время рассмотрения дела судами.

(c) Отсрочка

416. Статья 213 Арбитражного процессуального кодекса определяет, что по налоговым делам органы, наделенные контрольными функциями, вправе обратиться в суд с заявлением о взыскании установленных законом обязательных платежей и санкций, если не исполнено требование заявителя об уплате взыскиваемой суммы в добровольном порядке или пропущен указанный в таком требовании срок уплаты.

(d) Сроки судебного разбирательства по делам о взыскании обязательных платежей и санкций

417. В соответствии со статьей 215 Арбитражного процессуального кодекса дела о взыскании обязательных платежей и санкций рассматриваются в срок, не превышающий двух месяцев.

(e) Срок подготовки дела к разбирательству в суде первой инстанции

418. Статья 134 Арбитражного процессуального кодекса устанавливает двухмесячный срок для подготовки дела к рассмотрению в суде первой инстанции.

419. В соответствии со статьей 152 Арбитражного процессуального кодекса суд первой инстанции рассматривает дело и выносит решение в течение месяца даты с вынесения определения о назначении слушания.

(f) Правила о представлении доказательств после начала слушания

420. Пункт 3 статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса обязывает стороны раскрыть доказательства, на которые они ссылаются как на основание своих требований и возражений, перед другими лицами, участвующими в деле, до начала судебного заседания.

421. В пункте 35 Информационного письма от 13 августа 2004 г. N 82 Высший Арбитражный Суд дал следующую рекомендацию по вопросу о том, вправе ли арбитражный суд первой инстанции принимать и исследовать доказательства, не раскрытые лицами, участвующими в деле, до начала судебного заседания и представленные позднее на стадии исследования доказательств:

"Доказательства, не раскрытые лицами, участвующими в деле, до начала судебного заседания, представленные на стадии исследования доказательств, должны быть исследованы арбитражным судом первой инстанции независимо от причин, по которым нарушен порядок раскрытия доказательств...".

(g) Право обжалования решения суда первой инстанции

422. Согласно статьям 257 и 259 Арбитражного процессуального кодекса лица, участвующие в деле, вправе обжаловать решение суда первой инстанции в течение месяца.

2. Апелляционное производство

423. В соответствии со статьей 267 Арбитражного процессуального кодекса арбитражный суд апелляционной инстанции рассматривает апелляционную жалобу на решение арбитражного суда первой инстанции в срок, не превышающий месяца со дня подачи апелляционной жалобы. Этот срок включает срок на подготовку дела к судебному разбирательству и на принятие судебного акта. Федеральным законом от 19 июля 2009 г. N 205-ФЗ срок был увеличен до двух месяцев, однако Федеральным законом от 30 апреля 2010 г. N 69-ФЗ данное положение было изменено. Возникла возможность продления данного срока до шести месяцев в связи с особой сложностью дела, со значительным числом участников арбитражного процесса. Положение также уточняет, что течение срока начинается с момента истечения срока на подачу жалобы* (* Очевидно, имеется в виду указание пункта 1 данной статьи о том, что "в случае, если апелляционная жалоба поступила в арбитражный суд апелляционной инстанции до истечения срока ее подачи, срок рассмотрения апелляционной жалобы исчисляется со дня истечения срока подачи апелляционной жалобы" (прим. переводчика).).

424. Согласно статье 268 Арбитражного процессуального кодекса суд апелляционной инстанции полностью пересматривает дело по имеющимся в нем и дополнительно представленным доказательствам. При рассмотрении ходатайств сторон, в том числе о вызове и допросе дополнительных свидетелей или о приобщении к делу и рассмотрении дополнительных доказательств суд апелляционной инстанции не связан предыдущими отказами в удовлетворении тех же ходатайств судом первой инстанции.

425. Статьи 180, 271 и 318 Арбитражного процессуального кодекса устанавливают, что решение суда первой инстанции вступает в силу с даты вынесения постановления суда апелляционной инстанции, оставившего его без изменения. Исполнение производится на основании исполнительного листа, выданного соответствующим судом.

3. Кассационное производство

426. В соответствии со статьей 286 Арбитражного процессуального кодекса суд кассационной инстанции, в частности, проверяет законность решений нижестоящих судов, устанавливая, соответствуют ли обстоятельствам дела их выводы в отношении права и факта.

427. Статья 283 Арбитражного процессуального кодекса предусматривает возможность приостановления исполнения судебных актов, принятых арбитражным судом первой и апелляционной инстанций. Заявитель должен обосновать невозможность или затруднительность поворота исполнения в случае удовлетворения кассационной жалобы.

M. Практика национальных судов

428. В Постановлениях от 6 июня 1995 г. N 7-П, от 13 июня 1996 г. N 14-П и от 28 октября 1999 г. N 14-П Конституционный Суд сформулировал принцип о том, что конституционное право на судебную защиту не может считаться соблюденным, если суды ограничиваются только формальным применением правовых норм, без выяснения по существу обстоятельств дела. Конституционный Суд часто ссылался на этот принцип в последующих делах.

1. Судебные споры об изменении квалификации притворных сделок

(a) Дело N А40-31714/97-2-312 (Министерство и ООО ТФ "Грин Хаус")

429. В 1996 году компания-ответчик заключила ряд взаимосвязанных сделок (договоры аренды и кредитные договоры) с двумя третьими лицами: в результате ответчик сдал в аренду здание в центре Москвы третьим лицам, но не включил арендные платежи в налогооблагаемую базу своих операций, утверждая, что они представляли собой уплату процентов в отношении кредитного договора. Министерство выявило схему уклонения от налогов, переквалифицировало данные сделки и обязало налогоплательщика уплатить 2 млрд рублей задолженности по налогам.

430. Дело было рассмотрено судами трех инстанций в трех этапах. Рассмотрев существо сделок, заключенных ответчиком, условия оплаты и исполнения оспариваемых договоров и в целом поведение компании-ответчика и третьих лиц, суды пришли к выводу, что договорные обязательства были притворными, переквалифицировал их в качестве договора аренды и оставил решение Министерства без изменения.

431. На первом этапе разбирательства суды вынесли свои решения в следующие даты: 1 декабря 1997 г., 27 января и 30 марта 1998 г.

432. На втором этапе разбирательства суды первой и апелляционной инстанций вынесли решения 26 мая и 21 июля 1998 г. соответственно. Постановление суда кассационной инстанции было вынесено в неустановленную дату.

433. На третьем этапе были вынесены решения 17 ноября 1998 г., 25 января и 2 марта 1999 г.

(b) Дело N KA-A40/2183-98 (Министерство и "АуРо ГМБХ")

434. Компания-ответчик заключила кредитный договор с третьим лицом, но налоговые органы сочли его притворным, переквалифицировали в качестве договора аренды и доначислили налог на прибыль. Нижестоящие суды не согласились с этим и отменили решение налогового органа. Постановлением от 17 сентября 1998 г. суд кассационной инстанции отменил решения нижестоящих судов и направил дело на новое рассмотрение с учетом всех обстоятельств дела, включая существо сделки. Судам было предложено повторно рассмотреть все положения данного договора, поведение сторон и факт использования предположительно арендованного помещения.

(c) Дело N А40/36819/04-75-387 (Министерство и ОАО "АКБ "Российский капитал"")

435. Компания-ответчик является банком, который в 2001-2002 годах осуществлял деятельность по покупке и перепродаже драгоценных металлов. В целях избежания уплаты НДС по соответствующим торговым операциям в полном объеме банк заключил договоры комиссии с продавцами, у которых приобретал металлы, чтобы не являться собственником продаваемых товаров, а быть лишь комиссионером продавцов.

436. Национальные суды учли существо сделок банка (условия оплаты, фактические обстоятельства поставки и другие подробности) и, установив, что в действительности банк покупал и перепродавал драгоценные металлы, переквалифицировал деятельность банка как продажу. Суды сослались на статью 209 Гражданского кодекса (содержащую определение собственника) и заключили, что банк покупал драгоценные металлы и таким образом стал "собственником" в значении указанного положения и впоследствии перепродал товары. Суды признали банк виновным в уклонении от уплаты налогов в соответствии со статьей 122 Налогового кодекса, обязали уплатить доначисленный НДС в сумме 1 091 123 539 рублей 42 копеек, пеню в размере 408 289 рублей 76 копеек и штраф в размере 436 391 918 рублей 65 копеек.

437. Решение суда первой инстанции было принято 3 ноября 2004 г. и оставлено без изменения после рассмотрения жалобы 11 января 2005 г.

2. Схемы уклонения от налогов, включавшие притворные договоры аренды и фиктивные предприятия, зарегистрированные в российском оффшоре Байконур

(a) Дело N А41 К1-13539/02 (Министерство и OAO "Уфимский НПЗ" и ЗАО "Борт-М")

438. OAO "Уфимский НПЗ", основное производственное подразделение одной из крупнейших российских нефтяных компаний, OAO "Башнефть", расположенное в Уфе, использовало российскую оффшорную территорию, расположенную в Байконуре, на территории, арендованной Россией у Республики Казахстан для своих космических проектов. Налоговый режим города был аналогичен режиму закрытых административно-территориальных образований (см. выше).

439. 1 февраля 2001 г. ответчики OAO "Уфимский НПЗ" и ЗАО "Борт-М", предприятие, зарегистрированное в Байконуре, заключили договор аренды, в соответствии с которым все производственные мощности OAO "Уфимский НПЗ" были арендованы ЗАО "Борт-М" за номинальную компенсацию. Поскольку ЗАО "Борт-М" было зарегистрировано в Байконуре, деятельность OAO "Уфимский НПЗ" облагалась более низкими ставками акцизов. Налоговые органы выявили "схему" и обжаловали ее в суде как притворную* (* В решениях национальных судов указывалось, что сделка являлась мнимой (прим. переводчика).), а потому недействительную.

440. 8 октября 2002 г. суд первой инстанции с учетом существа сделки и того факта, что, несмотря на договорное обязательство, OAO "Уфимский НПЗ" продолжало эксплуатировать данное оборудование, и, кроме того, предприятие не было надлежащим образом зарегистрировано и не имело лицензии на переработку и хранение нефти в соответствии с действующим законодательством, не могло использовать оборудование, поскольку арендовало лишь часть производственного цикла (которая с технологической точки зрения не могла быть разделена), установил, что единственной целью сделки было уклонение от уплаты в бюджет Российской Федерации налогов в установленном законом размере и что OAO "Уфимский НПЗ" и ЗАО "Борт-М" имели умысел на уклонение от уплаты налогов. В связи с этим суд поддержал требование налоговых органов.

441. Решение суда первой инстанции было оставлено без изменения судами апелляционной и кассационной инстанций 17 декабря 2002 г. и 19 марта 2003 г. соответственно.

(b) Дела NN A41-K1-13244/02 (Министерство и OAO "Ново-Уфимский НПЗ" и ЗАО "Борт-М"), A41-K1-11474/02 (Министерство и OAO "Ново-Уфимский НПЗ" и ООО "Корус-Байконур"), A41-K1-13728/02 (Министерство и OAO "Уфимский НПЗ" и ООО "Корус-Байконур")

442. Указанные дела связаны с предыдущим делом: OAO "Ново-Уфимский НПЗ" являлось вторым производственным подразделением OAO "Башнефть" и участвовало точно в такой же схеме уклонения от уплаты налогов, используя притворные оффшорные организации ЗАО "Борт-М" и ООО "Корус-Байконур". Национальные суды рассмотрели все три дела в трех инстанциях и удовлетворили требования Министерства. Решения в первом разбирательстве были приняты 9 октября, 16 декабря 2002 г. и 13 марта 2003 г., во втором - 19 сентября, 5 декабря 2002 г. и 28 февраля 2003 г., в третьем - 18 декабря 2002 г., 20 февраля и 26 мая 2003 г.

(c) Дело N А41-K1-9254/03 (Министерство и ООО "Орбитальные системы" и OAO МНПЗ)

443. Данное дело затрагивает точно такую же схему уклонения от уплаты налогов, что и в предыдущих делах, но с участием ответчика - OAO МНПЗ, крупного нефетеперерабатывающего завода, расположенного в Москве и находящегося в собственности Правительства Москвы.

444. Решения по делу были приняты 29 октября и 27 декабря 2004 г.

(d) Дело N KA-A41/6270-03 (Министерство и ООО "Экология")

445. Данное дело также касается схемы уклонения от уплаты налогов, описанной в предыдущих делах. Министерство проверило компанию, по-видимому, представлявшую собой притворную организацию, принадлежащую производителю нефти, и потребовало уплаты дополнительных налогов, пени и санкций. 15 мая 2003 г. суд первой инстанции вынес решение в пользу компании. 10 октября 2003 г. суд кассационной инстанции отменил решение суда первой инстанции, поскольку нижестоящий суд не учел значение деятельности компании для экономики Байконура, являвшейся одним из критериев, с которым законодательство связывало вопрос законности налоговых льгот.

3. Притворные договоры аренды и предприятия, зарегистрированные в российском оффшорном г. Озерск (закрытое административно-территориальное образование)

(a) Дело N А55-1942/04-24 (Министерство и OAO "Новокуйбышевский НПЗ" и ООО "СК-СТР")

446. Это дело затрагивает ту же схему уклонения от уплаты налогов, что и в предыдущих делах (с использованием притворного соглашения об аренде), но данной оффшорной территорией является Озерск, налогоплательщиком - OAO "Новокуйбышевский НПЗ", одно из дочерних нефтеперерабытывающих предприятий компании-заявителя.

447. Схема действовала с января 1999 года, а разбирательство по ней было в 2004 году. Решение суда первой инстанции в пользу Министерства было вынесено 13 августа 2004 г. Суд применил то же "правило приоритета существа по отношению к форме", что и в предыдущих делах, и, дав оценку поведения ответчиков, характера их отношений и объяснений должностных лиц этих организаций, удовлетворил требования Министерства и обязал OAO "Новокуйбышевский НПЗ" уплатить 120 688 860 рублей доначисленного налога.

(b) Дело N А55-5015/2004-33 (Министерство и OAO "Новокуйбышевский НПЗ" и ООО "СК-СТР")

448. Данное дело является продолжением предыдущего: решение суда первой инстанции признало договор ответчиков притворным и незаконным и обязало OAO "Новокуйбышевский НПЗ" уплатить 252 963 364 рублей доначисленных налогов.

449. Решение суда первой инстанции по делу от* (* Возможно, имеется в виду, что оно вступило в силу после рассмотрения апелляционной жалобы в ту же дату (прим. переводчика).) 19 октября 2004 г. было оставлено без изменения после рассмотрения жалобы 19 октября 2004 г.

(c) Дело N А55-1941/2004-40 (Министерство и OAO "Сызранский НПЗ" и ООО "СК-СТР")

450. Это дело является продолжением предыдущих дел, в нем участвовало OAO "Сызранский НПЗ", производственное предприятие компании-заявителя. Договор аренды между фиктивной компанией и производственным предприятием компании-заявителя был признан притворным и недействительным. OAO "Сызранский НПЗ" было предложено уплатить 30 309 119 рублей доначисленных налогов.

451. Решение суда первой инстанции от 18 августа 2004 г. было оставлено без изменения после рассмотрения жалобы 4 ноября 2004 г.

4. Притворные сделки и мошенничество в сфере НДС

(a) Дело N 367/96 (Министерство и совместное российско-австрийское предприятие "Сибсервис")

452. Компания-ответчик является коммерческой организацией, специализирующейся на ввозе и сборке компьютерного оборудования. В 1995 году ответчик скрыл часть своих продаж под видом заемных соглашений со своими клиентами, чтобы избежать уплаты НДС. Решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции по делу были приняты 31 августа и 11 октября 1995 г. Президиум Высшего Арбитражного Суда России 17 сентября 1996 г. пересмотрел решения нижестоящих судов и отменил их, обязав нижестоящие суды полно исследовать обстоятельства дела, включая вопрос "продаж под видом займов".

(b) Дело N А57-11990/01-5 (Министерство и ФГУП "Нижневолжскгеология")

453. Ответчик являлся государственным предприятием, специализирующимся на геологической разведке и обнаружении нефтяных полей. В 2000 году он заключил ряд сознательно невыгодных сделок с третьим лицом - ООО "Роза-Мира Процессинг"* (* В других источниках именуется ООО "Роза Мира Процессинг" (прим. переводчика).). Поскольку сделки предшествовали фактическому вывозу нефти, два налогоплательщика, действуя согласованно, намеревались получить искусственно увеличенное возмещение НДС. С учетом существа сделки и соответствующих обстоятельств дела, таких как условия оплаты и исполнения, суды решили, что сделки являлись притворными* (* В действительности суды применили статью 169 Гражданского кодекса Российской Федерации, посчитав, что сделка направлена во вред интересам государства (прим. переводчика).), признали их недействительными и отказали ответчику в возмещении НДС. Кроме того, суды взыскали невыплаченный НДС и санкции.

454. Национальные суды приняли соответствующие решения 22 ноября 2001 г., 29 апреля и 8 июля 2002 г.

(c) Дело N 7543/02-16 (Министерство и OAO "Саратовнефтегаз")

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "7543/02-16" следует читать "А57-7543/02-16"

455. Компания-ответчик являлась основным производственным предприятием OAO "НК Русснефть", крупной российской частной нефтяной компании, которая участвовала в споре с Министерством о возмещении НДС в отношении экспортных операций. Суды установили, что в 2001 году ответчик заключил ряд сделок с третьими лицами, направленных на введение в заблуждение Министерства, и требовал искусственно увеличенного возмещения НДС. Суды приняли во внимание общий экономический эффект сделок в их совокупности, многочисленные противоречия между договорными обязательствами, фактическое движение нефти, документы, подтверждающие таможенное оформление данных товаров и так далее и отказали в признании их действительными для целей возмещения НДС. Суды заключили, что Министерство действовало законно, отказывая компании-ответчику в возмещении экспортного НДС.

456. Национальные суды приняли соответствующие решения 30 июня 2003 г., 31 мая и 16 сентября 2004 г.

(d) Дело N А28-7017/02-301/21 (Министерство и OAO "Кировский шинный завод")

457. Настоящее дело в значительной степени напоминает предыдущие. Суды пришли к аналогичным выводам в отношении компании-ответчика и взыскали 5 000 000 рублей НДС в пользу Министерства.

458. Решения по делу на первом этапе разбирательства были приняты 19 декабря 2002 г., 19 марта и 27 июня 2003 г.

459. Второй этап разбирательства окончился решением суда первой инстанции от 19 декабря 2002 г., постановлением суда апелляционной инстанции от 19 марта 2003 г. и постановлением суда надзорной инстанции от 23 декабря 2003 г.

(e) Дело N А09-846/03-28 (Министерство и ЗАО "Мелькрук"* (* В других источниках "Мелькрукк" (прим. переводчика).), ООО "Антарекс-Юнит", ООО "Старлайт-Н")

460. Первый ответчик являлся крупным производителем зерна, злаковых и переработанных продуктов из них. Он участвовал в споре с Министерством по поводу возмещения НДС в отношении экспортных операций, в рамках которых он поручил второму ответчику продать определенное оборудование за границей. Оборудование было куплено третьим ответчиком и перепродано "экономически невыгодно" организации, зарегистрированной в иностранном оффшоре. С учетом различных обстоятельств, включая поведение организаций-участников и того факта, что данное оборудование не было оплачено, Министерство обратилось в суд и просило признать данные сделки недействительными как притворные. Суд первой инстанции отклонил данное требование, но суды апелляционной и надзорной инстанций впоследствии отменили решение, в значительной степени поддержав подход Министерства.

461. Национальные суды приняли соответствующие решения 14 апреля , 4 августа и 10 декабря 2003 г.

(f) Дело N А09-1646/03-ГК (Министерство и OAO "Белкамнефть", "Бакстер Трейдинг Инк.", ООО "Технотрейд")

462. Первая компания-ответчик участвовала в споре с Министерством по поводу возмещения НДС в отношении экспортных операций, она вступила в сложные отношения с двумя другими ответчиками для продажи определенных товаров за границей. С учетом различных обстоятельств, включая поведение заинтересованных организаций и тот факт, что в действительности данные товары не оплачивались, Министерство обратилось в суд с иском о признании этих сделок притворными и, следовательно, недействительными. Суды трех инстанций поддержали подход Министерства.

463. Национальные суды приняли соответствующие решения 28 декабря 2002 г., 10 апреля и 1 июля 2003 г.

(g) Дело N Ф09-1071/03-AK (Министерство и ООО "Художественная мастерская "Творчество"")

464. Компания-ответчик участвовала в споре с Министерством по поводу отказа последнего в возмещении НДС в отношении ее экспортных операций. Министерство вскрыло схему, в рамках которой экспортная операция не сопровождалась расчетами сторон, ответчик "торговал в убыток", и предположительно экспортная продукция не была связана с обычной предпринимательской деятельностью ответчика. Ввиду различных обстоятельств, включая поведение заинтересованных организаций, суды трех инстанций поддержали подход Министерства.

465. Национальные суды приняли соответствующие решения 29 октября 2002 г., 6 февраля и 17 апреля 2003 г.

5. Практика национальных судов относительно недействительности притворных сделок

466. Постановлением от 15 мая 1997 г. по делу Министерства и коммерческого банка "Мечел-банк" и OAO "Мечел" (N Ф09-162/97-АК) Федеральный арбитражный суд Уральского округа отменил решения нижестоящих судов, признавших законным соглашение об отступном, заключенное между банком и компанией ответчиками. Окружной суд постановил, что нижестоящие суды не рассмотрели и не учли все обстоятельства данного дела. В частности, суд отметил вывод о том, что соглашение было заключено специально для уклонения от уплаты налогов. Соответственно, он признал соглашение незаконным, заведомо противным основам правопорядка и нравственности и взыскал в доход Российской Федерации все полученное сторонами по этой сделке (1,5 млрд рублей).

467. Постановлением от 9 декабря 1997 г. по делу N 5246/97 Президиум Высшего Арбитражного Суда признал недействительными кредит, обеспеченный залогом векселя, и связанное соглашение об отступном мнимой и притворной сделками, соответственно. Суд учел условия договоров, заключенных сторонами, и порядок их исполнения, в частности, тот факт, что заемщик не пользовался кредитом; он заключил, что данные сделки прикрывали продажу векселя и признал их недействительными как притворные.

468. Постановлением от 6 октября 1998 г. по делу N 6202/97 Президиум Высшего Арбитражного Суда признал недействительными два договора о продаже ценных бумаг и связанный договор о предоставлении кредитной линии как притворные сделки, с учетом условий данных соглашений, порядка их исполнения и договорных цен. Суд установил, что договоры купли-продажи фактически прикрывали кредитное соглашение, обеспеченное залогом ценных бумаг, и возвратил дело на новое рассмотрение* (* В действительности данным постановлением были отменены решения нижестоящих судов, стороны были возвращены в первоначальное положение (прим. переводчика).).

N. Исполнительное производство в отношении предположительно состоятельного должника

1. Общие принципы

469. Федеральный закон от 21 июля 1997 г. N 119-ФЗ "Об исполнительном производстве" (действовавший в период, относящийся к обстоятельствам дела, далее - Закон об исполнительном производстве) устанавливает порядок обращения взыскания кредитором на имущество предположительно состоятельной организации-должника. Согласно пункту 6 статьи 46 Закона об исполнительном производстве взыскание на имущество должника обращается "в том размере и объеме, которые необходимы для исполнения исполнительного документа".

470. Российское законодательство предусматривает ряд специальных процедур в отношении предположительно несостоятельных организаций-должников (см. ниже раздел O).

2. Порядок добровольного исполнения требований исполнительного документа

471. Согласно пункту 3 статьи 9 Закона об исполнительном производстве судебный пристав-исполнитель возбуждает исполнительное производство по заявлению кредитора и устанавливает срок для добровольного исполнения содержащихся в исполнительном документе требований, который не может превышать пяти дней со дня возбуждения исполнительного производства, и уведомляет об этом должника соответственно.

3. Различные способы приостановления или отложения исполнительных действий

472. Статья 324 Арбитражного процессуального кодекса устанавливает порядок изменения судом способа и порядка исполнения вступившего в силу судебного решения. В частности, она предусматривает:

"При наличии обстоятельств, затрудняющих исполнение судебного акта, арбитражный суд, выдавший исполнительный лист, по заявлению взыскателя, должника или судебного пристава-исполнителя вправе отсрочить или рассрочить исполнение судебного акта, изменить способ и порядок его исполнения...".

473. В то же время статья 62, пункты 1 и 2 статьи 64 Налогового кодекса предусматривают, что отсрочка или рассрочка возможны только в отношении налогов, а не пеней и штрафов, и могут быть предоставлены судом на период от одного до шести месяцев после первоначальной даты уплаты и по конкретным основаниям, предусмотренным законом, но не могут быть предоставлены, если в отношении заявителя осуществляется налоговое разбирательство (пункт 1 статьи 62).

474. Закон об исполнительном производстве предусматривает три возможности, а именно: (a) отложение исполнительных действий на срок не более десяти дней* (* Исправлено 17 января 2012 г. Ранее в тексте указывалось "до 15 дней...".) (статья 19), (b) приостановление исполнительного производства (статья 21), (c) отсрочка или рассрочка исполнения судебного решения (статья 18).

475. Что касается первой возможности, судебный пристав-исполнитель может отложить исполнительные действия "при наличии обстоятельств, препятствующих совершению исполнительных действий" по заявлению должника или по собственной инициативе.

476. Что касается второй возможности, такое решение может быть принято в семи предусмотренных законом случаях: обращении судебного пристава-исполнителя в суд с заявлением о разъяснении принятого им судебного акта, просьба должника, проходящего военную службу по призыву, нахождении должника в длительной служебной командировке или на лечении в стационарном лечебном учреждении, подачи жалобы на действия судебного пристава-исполнителя или отказ в его отводе, розыске должника, его имущества или розыске ребенка, нахождении должника либо взыскателя в отпуске и невозможности связи с ними.

477. Что касается третьей возможности, "при наличии обстоятельств, препятствующих совершению исполнительных действий" судебный пристав-исполнитель по своей инициативе или заявлению сторон, а также сами стороны вправе обратиться в суд с заявлением об отсрочке или о рассрочке его исполнения.

4. Арест имущества должника

478. В соответствии с пунктом 5 статьи 9 Закона об исполнительном производстве в случае неисполнения должником решения судебный пристав-исполнитель по заявлению взыскателя вправе произвести опись имущества должника и наложить на него арест* (* Принудительное исполнение по истечении срока добровольного исполнения предусмотрено статьей 44 Федерального закона "Об исполнительном производстве". Пункт 5 статьи 9 указанного Закона предусматривает возможность описи имущества должника и наложения на него ареста одновременно с вынесением постановления о возбуждении исполнительного производства (прим. переводчика).).

479. Согласно пункту 5 статьи 9 Закона об исполнительном производстве судебный пристав-исполнитель вправе наложить арест на любое имущество должника для обеспечения исполнения. При наложении ареста на имущество должника судебный пристав-исполнитель обязан следовать очередности наложения ареста и продажи, предусмотренной пунктом 2 статьи 46 указанного Закона, который устанавливает:

"Взыскание по исполнительным документам обращается в первую очередь на денежные средства должника в рублях и иностранной валюте и иные ценности, в том числе находящиеся в банках и иных кредитных организациях".

В то же время Высший Арбитражный Суд указал в своем Информационном письме от 25 июля 1996 г. N 6:

"Не может быть наложен арест на сам счет ответчика, а также на суммы, которые в будущем поступят на этот счет...".

В Постановлении от 9 декабря 2002 г. N 11 Пленум Высшего Арбитражного Суда указывал:

"...Арест на денежные средства, принадлежащие должнику, налагается не на его счета в кредитных учреждениях, а на имеющиеся на счетах средства в пределах суммы имущественных требований".

480. Пункт 5 статьи 46 Закона об исполнительном производстве предусматривает, что при отсутствии у должника денежных средств, достаточных для удовлетворения требований взыскателя, взыскание обращается на другое принадлежащее должнику имущество, если иное не установлено федеральным законом* (* Буквально: "за исключением имущества, на которое в соответствии с федеральным законом не может быть обращено взыскание" (прим. переводчика).). Должник вправе указать те виды имущества или предметы, на которые следует обратить взыскание в первую очередь, но окончательно очередность обращения взыскания на денежные средства и иное имущество должника определяется судебным приставом-исполнителем.

481. Статья 51 Закона об исполнительном производстве устанавливает месячный срок для наложения ареста на имущество должника со дня вручения должнику постановления о возбуждении исполнительного производства. Арест налагается, в частности, в целях обеспечения исполнения требований кредитора и сохранности имущества должника, которое подлежит последующей передаче кредитору или продаже. Арест на ценные бумаги налагается в порядке, определяемом Правительством Российской Федерации в Постановлении N 934 "Об утверждении порядка наложения ареста на ценные бумаги" от 12 августа 1998 г.

482. В соответствии со статьей 59 Закона об исполнительном производстве порядок очередности ареста и реализации имущества должника-организации осуществляется в следующей очередности. В первую очередь судебный пристав-исполнитель продает имущество, непосредственно не участвующее в производстве (ценные бумаги, денежные средства на депозитных и иных счетах должника, валютные ценности, легковой автотранспорт, предметы дизайна офисов и иное), во вторую очередь - готовую продукцию (товары), а также иные материальные ценности, непосредственно не участвующие в производстве и не предназначенные для непосредственного участия в нем, в третью очередь - объекты недвижимого имущества, а также сырье и материалы, оборудование, другие основные средства, предназначенные для непосредственного участия в производстве.

483. В Постановлении N 4 "О некоторых вопросах, связанных с обращением взыскания на акции" от 3 марта 1999 г. Пленум Высшего Арбитражного Суда решил, что в отношении холдинговых или иных компаний, созданных в процессе приватизации государственного имущества, уставный капитал которых сформирован за счет внесения в него принадлежащих государству контрольных пакетов акций дочерних обществ, производственный цикл данных предприятий должен быть сохранен в максимальной степени.

5. Исполнительский сбор

484. Статья 81 Закона об исполнительном производстве устанавливает санкцию за неисполнение решения в добровольном порядке в виде исполнительского сбора в размере 7%. Согласно статье 77 этот сбор является первоочередным платежом, который должник обязан произвести еще до выплаты основного долга.

485. В Постановлении N 13-П от 30 июля 2001 г. Конституционный Суд охарактеризовал исполнительский сбор как административную штрафную санкцию, которая имеет фиксированное денежное выражение, взыскивается принудительно, оформляется постановлением уполномоченного должностного лица, взимается в случае совершения правонарушения, а также зачисляется в бюджет государства. Конституционный Суд признал это положение не соответствующим Конституции России, насколько возможно его применение без обеспечения должнику возможности надлежащим образом подтверждать, что нарушение установленных сроков исполнения исполнительного документа вызвано чрезвычайными, объективно непредотвратимыми обстоятельствами и другими непредвиденными, непреодолимыми препятствиями, находящимися вне его контроля.

486. Власти Российской Федерации ссылались на многочисленные дела по всей России, которые, по их мнению, подтверждали, что исполнительский сбор в размере 7% взимался судебными приставами-исполнителями в порядке обычной практики, независимо от того, являлся ли должник государственным предприятием или даже государственным органом. Некоторыми примерами могут служить следующие исполнительные производства: от 19 января 2001 г. N 6-26/2001 в отношении задолженности государственного предприятия ГУП "Татводоканал" в размере 304 078 000 рублей, от 18 ноября 2005 г. N 3068/62/2/2006 в отношении задолженности Министерства образования в Казани в размере 108 083 008 рублей 64 копеек, от 18 декабря 2002 г. N 2-12/2002 в отношении задолженности OAO "Татавтодор" в размере 19 0311 000 рублей, от 25 февраля 2004 г. N 7-18/04 в отношении задолженности ОАО "Вертолеты Ми" в размере 445 336 550 рублей 84 копеек, от 13 ноября 2001 г. N 5-17/2001 в отношении задолженности ФКП "Казанский завод точного машиностроения имени М.И. Калинина" в размере 917 787 000 рублей.

6. Обращение взыскания на арестованное имущество

(a) Правила об оценке арестованного имущества

487. Статья 53* (* Имеется в виду статья 52 (прим. переводчика).) Закона об исполнительном производстве обязывает судебного пристава-исполнителя оценивать имущество должника по рыночным ценам, действующим на день исполнения исполнительного документа. Если оценка отдельных предметов является затруднительной либо должник или взыскатель возражает против произведенной судебным приставом-исполнителем оценки, судебный пристав-исполнитель для определения стоимости имущества назначает специалиста.

488. Согласно приказу Министерства юстиции от 27 октября 1998 г. судебный пристав-исполнитель обязан привлечь специалиста для оценки, если арестованное имущество представляет собой акции или иные ценные бумаги. В соответствии с тем же приказом судебный пристав-исполнитель обязан уведомить должника и кредитора о результатах оценки.

(b) Общие правила о реализации арестованного имущества

489. Статья 54 Закона об исполнительном производстве обязывает судебного пристава-исполнителя реализовать арестованное имущество путем его продажи в двухмесячный срок со дня наложения ареста. Продажа имущества должника осуществляется специализированной организацией на комиссионных началах по договору с судебным приставом-исполнителем.

490. Согласно Постановлениям Правительства Российской Федерации от 29 ноября 2001 г. N 418 "О Российском фонде федерального имущества" и от 19 апреля 2002 г. N 260 "О реализации арестованного, конфискованного и иного имущества..." данный фонд уполномочен, в частности, продавать с торгов имущество, арестованное в обеспечение задолженности перед государством.

7. Распределение взысканной денежной суммы и очередность удовлетворения требований нескольких взыскателей

491. Статья 77 Закона об исполнительном производстве предусматривает, что из денежной суммы (в том числе полученной путем реализации имущества должника), взысканной судебным приставом-исполнителем с должника, оплачивается исполнительский сбор, в первую очередь погашаются исполнительский сбор и связанные с ним платежи, а оставшаяся денежная сумма используется для удовлетворения требований взыскателей.

492. При недостаточности взысканной с должника денежной суммы для удовлетворения всех требований по исполнительным документам указанная сумма распределяется между взыскателями в следующей очередности (статья 78 Закона об исполнительном производстве): требования по возмещению вреда, причиненного здоровью, требования работников, вытекающие из трудовых правоотношений, и аналогичные требования, требования по отчислениям в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, требования по платежам в бюджеты всех уровней, а затем все остальные требования.

8. Обжалование действий судебного пристава-исполнителя

493. В соответствии со статьей 90 Закона об исполнительном производстве на действия судебного пристава-исполнителя в рамках исполнительного производства может быть подана жалоба в суд в десятидневный срок с даты уведомления о совершении данных действий.

494. Вред, причиненный судебным приставом-исполнителем гражданам и организациям, подлежит возмещению в порядке, предусмотренном действующим законодательством.

O. Исполнительное производство в отношении несостоятельной организации

495. Исполнение судебных решений и в целом требований против несостоятельных или предположительно несостоятельных организаций-должников регулируется Федеральным законом от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о несостоятельности).

1. Определение состояния несостоятельности (банкротства)

496. Статья 3 Закона о несостоятельности определяет состояние банкротства юридического лица следующим образом:

"Юридическое лицо считается неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или) обязанность не исполнены им в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены".

497. В соответствии со статьей 4 Закона о несостоятельности размер денежных обязательств определяется (признается), как правило, судом на дату рассмотрения заявления о признании должника банкротом.

498. Производство по делу о банкротстве может быть возбуждено судом при условии, что требования к должнику - юридическому лицу в совокупности составляют не менее 100 000 рублей (статья 6 Закона о несостоятельности).

2. Обращение в суд с заявлением о признании должника банкротом

499. Согласно статье 7 Закона о несостоятельности должник, кредиторы должника в отношении денежных обязательств и государственный орган, уполномоченный участвовать в разбирательстве о банкротстве по делам, в которых государство является кредитором, имеют право на обращение в суд с заявлением о признании должника банкротом.

500. В то время как исполнительный орган должника вправе подать в суд заявление в случае предвидения банкротства при наличии обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что он не в состоянии будет исполнить денежные обязательства и (или) обязанность по уплате обязательных платежей в установленный срок (статья 8 Закона о несостоятельности), он обязан обратиться с заявлением в суд в случае, если обращение взыскания на имущество существенно осложнит или сделает невозможной хозяйственную деятельность должника (статья 9 Закона о несостоятельности). В последнем случае заявление должника должно быть направлено в суд в кратчайший срок, но не позднее чем через месяц с даты возникновения соответствующих обстоятельств.

501. Нарушение вышеизложенной обязанности по подаче заявления должника в суд влечет за собой гражданскую ответственность лиц в соответствии со статьей 10 Закона о несостоятельности за возникший ущерб.

3. Рассмотрение обоснованности заявления о признании должника банкротом

502. Заседание суда по проверке обоснованности заявления о признании должника банкротом проводится судьей единолично (статья 48 Закона о несостоятельности). Если судья признал требования заявителя обоснованными (допустимыми), он должен ввести наблюдение в отношении должника (см. ниже).

503. Дело о банкротстве должно быть рассмотрено в заседании арбитражного суда в срок, не превышающий семи месяцев с даты поступления заявления о признании должника банкротом в суд (статья 51 Закона о несостоятельности).

504. По результатам рассмотрения дела о банкротстве арбитражный суд принимает один из следующих судебных актов (статья 52 Закона о несостоятельности):

(a) решение о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства;

(b) решение об отказе в признании должника банкротом;

(c) определение о введении финансового оздоровления;

(d) определение о введении внешнего управления;

(e) определение о прекращении производства по делу о банкротстве;

(f) определение об оставлении заявления о признании должника банкротом без рассмотрения;

(g) определение об утверждении мирового соглашения.

4. Различные процедуры, применяемые судом при рассмотрении дела о банкротстве

505. При рассмотрении дела о банкротстве должника - юридического лица применяются следующие пять процедур: (a) наблюдение, (b) финансовое оздоровление, (c) внешнее управление, (d) конкурсное производство, (e) мировое соглашение (статья 27 Закона о несостоятельности).

506. Наблюдение определяется как первая процедура, применяемая к должнику (см. выше). Оно заключается в обеспечении сохранности его имущества, проведении анализа финансового состояния должника, составлении реестра требований кредиторов и проведении первого собрания кредиторов (статья 2 Закона о несостоятельности). Определение о введении наблюдения принимается судьей в соответствии со статьей 9 Закона о несостоятельности. Оно может быть обжаловано в вышестоящий суд. Этим определением судья также должен назначить временного управляющего.

507. Финансовое оздоровление - процедура, применяемая в деле о банкротстве к должнику в целях восстановления его платежеспособности и погашения задолженности в соответствии с графиком погашения задолженности (статья 2 Закона о несостоятельности).

508. Внешнее управление - процедура, применяемая в деле о банкротстве к должнику в целях восстановления его платежеспособности (статья 2 Закона о несостоятельности).

509. Конкурсное производство - процедура, применяемая в деле о банкротстве к должнику, признанному банкротом. Она в основном заключается в продаже имущества должника назначенным судом конкурсным управляющим в целях соразмерного удовлетворения требований кредиторов (статья 2 Закона о несостоятельности).

510. Мировое соглашение - процедура, применяемая в деле о банкротстве на любой стадии его рассмотрения в целях прекращения производства по делу о банкротстве путем достижения соглашения между должником и кредиторами (статья 2 Закона о несостоятельности).

5. Наблюдение и его последствия

511. Автоматическими последствиями решения о введении наблюдения в отношении должника - юридического лица (статья 63 Закона о несостоятельности), в частности, является следующее: вся задолженность, срок погашения которой наступает после даты этого решения, может взыскиваться только с соблюдением установленного порядка предъявления требований к должнику, приостанавливается исполнение исполнительных документов по имущественным взысканиям (за исключением исполнительных документов, выданных на основании судебных актов о взыскании задолженности по заработной плате, о возмещении вреда, причиненного здоровью), арест имущества должника снимается.

512. Закон о несостоятельности также вводит некоторые ограничения в отношении действий с акциями должника и действий самого должника (статья 64). Однако органы управления должника продолжают осуществлять свои полномочия с ограничениями их прав, связанных с распоряжением имущества должника, балансовая стоимость которого составляет более 5% балансовой стоимости активов должника на дату введения наблюдения, или связанных с получением и выдачей займов (кредитов), выдачей поручительств и гарантий, уступкой прав требования, переводом долга, а также с учреждением доверительного управления имуществом должника.

513. Временный управляющий назначается судом в соответствии со статьями 45 и 65 Закона о несостоятельности. На этой стадии разбирательства он не имеет управленческих функций и несет ответственность в основном за сохранность имущества должника, анализ финансового состояния должника и установление его кредиторов. Временный управляющий несет ответственность перед судом и организует первое собрание кредиторов.

514. В течение 30 дней с даты публикации уведомления о наблюдении кредиторы вправе предъявить требования к должнику (статья 71 Закона о несостоятельности). Требования могут быть включены в реестр кредиторов по решению суда.

515. Временный управляющий должен организовать первое собрание кредиторов, которое должно состояться не позднее чем за десять дней до даты окончания наблюдения (статья 72 Закона о несостоятельности). На собрании кредиторы, в частности, могут принять решение: (a) о введении финансового оздоровления и об обращении в суд с соответствующим ходатайством, (b) о введении внешнего управления и об обращении в суд с соответствующим ходатайством, (c) об обращении в суд с ходатайством о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства (статья 73 Закона о несостоятельности).

Право

I. Соблюдение подпункта "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции

516. Европейский Суд напоминает, что он признал жалобу приемлемой 29 января 2009 г. (см. Решение Европейского Суда от 29 января 2009 г. по делу "ОАО "Нефтяная компания ЮКОС"" против Российской Федерации" (OAO Neftyanaya Kompaniya "Yukos" v. Russia), жалоба N 14902/04) и решил провести слушание по существу дела. Впоследствии, но до слушания Европейский Суд получил сведения о продолжающемся арбитражном разбирательстве, предположительно возбужденном против Российской Федерации бывшими владельцами компании-заявителя, и нашел, что это событие порождает вопрос о соблюдении компанией-заявителем требований подпункта "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции. Он предложил сторонам осветить этот вопрос в своих объяснениях на слушании.

A. Доводы сторон

517. Власти Российской Федерации указали, что в феврале 2005 года бывшие мажоритарные акционеры компании-заявителя "Халли энтерпрайзиз Лтд." (Hulley Enterprises Ltd), "ЮКОС юниверсал Лтд." (Yukos Universal Ltd) и "Ветеран петролеум Лтд." (Veteran Petroleum Ltd), которые совместно владели более чем 60% акций компании-заявителя, возбудили арбитражное разбирательство против Российской Федерации в связи с предполагаемыми нарушениями Энергетической хартии в Постоянной палате третейского суда в Гааге. Власти Российской Федерации подчеркивали, что компания-заявитель прекратила существование, и, очевидно, что вышеупомянутые мажоритарные акционеры организовали настоящее дело в Европейском Суде, и они будут конечными выгодоприобретателями в случае присуждения какой-либо компенсации в данном разбирательстве. Власти Российской Федерации также упомянули ряд арбитражных разбирательств, возбужденных против Российской Федерации группами миноритарных акционеров в соответствии с двусторонними инвестиционными договорами. В целом власти Российской Федерации предложили Европейскому Суду прекратить настоящее дело со ссылкой на подпункт "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции.

518. Компания-заявитель отрицала осведомленность о каких-либо значимых международно-правовых разбирательствах. В то же время она просила Европейский Суд признать, что стороны разбирательства в Европейском Суде (компания-заявитель) и в Гаагском арбитраже (мажоритарные акционеры компании-заявителя) не совпадают. Как утверждает компания-заявитель, предметы двух дел различны. Она также отмечала, что арбитражное разбирательство в Гааге осуществлялось специальными составами, образованными сторонами, и несопоставимо с Европейским Судом по своей структуре, постоянству или полномочиям. Компания-заявитель утверждала, что ее жалоба соответствует подпункту "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции, и какое-либо параллельное разбирательство не может ставить под сомнение рассмотрение дела Европейским Судом.

B. Мнение Европейского Суда

519. Европейский Суд рассмотрит этот вопрос с точки зрения подпункта "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции, который предусматривает следующее:

"...2. Европейский Суд не принимает к рассмотрению никакую индивидуальную жалобу, поданную в соответствии со статьей 34, если она:

...b) является по существу аналогичной той, которая уже была рассмотрена Европейским Судом, или уже является предметом другой процедуры международного разбирательства или урегулирования, и если она не содержит новых относящихся к делу фактов...".

520. Прежде всего Европейский Суд хотел бы напомнить, что подпункт "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции имеет целью избежание ситуации, при которой несколько международных органов одновременно рассматривают жалобы одного и того же содержания. Ситуация такого рода была бы несовместима с духом и буквой Конвенции, которая стремится избежать множественности международных разбирательств, относящихся к одним и тем же делам (см., в частности, Решение Европейского Суда от 3 октября 2002 г. по делу "Смирнова против Российской Федерации" (Smirnova v. Russia), жалобы NN 46133/99 и 48183/99, и Решение Комиссии по правам человека от 6 июля 1992 г. по делу "Кальсеррада Форньелес и Кабеса Мато против Испании" (Calcerrada Fornieles and Cabeza Mato v. Spain), жалоба N 17512/90, Decisions and Reports (DR) 73). Разрешая вопрос об исключении своей компетенции в силу этого положения Конвенции, Европейский Суд должен разрешить вопрос о том, является ли жалоба по существу аналогичной той, которая является предметом другой процедуры международного разбирательства или урегулирования, и если да, может ли параллельное разбирательство рассматриваться как "другая процедура международного разбирательства или урегулирования" в значении подпункта "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции.

521. Оценка сходства дел обычно включает сравнение сторон соответствующих разбирательств, норм права, на которые они ссылались, объем требований и вид требуемого возмещения (см. Решение Европейского Суда от 20 февраля 1995 г. по делу "Веса Пелтонен против Финляндии" (Vesa Peltonen v. Finland), жалоба N 19583/92, Решение Комиссии по правам человека от 12 октября 1992 г. по делу "Сереседа Мартин и другие против Испании" (Cereceda Martin and Others v. Spain), жалоба N 16358/90, упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Смирнова против Российской Федерации", и Решение Большой Палаты о праве Европейского Суда давать консультативные заключения, § 31, ECHR 2004-VI).

522. Что касается анализа характера параллельного разбирательства, задача Европейского Суда не ограничивается формальной проверкой, но при необходимости распространяется на рассмотрение вопроса о том, исключают ли природа надзорного органа, применяемая им процедура и последствия его решений юрисдикцию Европейского Суда в силу подпункта "b" пункта 2 статьи 35 (см. Решение Комиссии по правам человека от 12 января 1995 г. по делу "Луканов против Болгарии" (Lukanov v. Bulgaria), жалоба N 21915/93, упоминавшееся выше Решение Большой Палаты о праве Европейского Суда давать консультативные заключения, Постановление Европейского Суда от 5 июля 2007 г. по делу "Целнику против Греции" (Celniku v. Greece), жалоба N 21449/04, §§ 39-41, и Решение Европейского Суда от 7 апреля 2009 г. по делу "Перальди против Франции" (Peraldi v. France), жалоба N 2096/05).

523. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд находит, что отсутствует необходимость рассмотрения вопроса о том, является ли разбирательство, возбужденное в Гааге мажоритарными акционерами компании-заявителя, или разбирательство, возбужденное миноритарными акционерами компании-заявителя на основании двусторонних инвестиционных договоров, "другой процедурой международного разбирательства или урегулирования", поскольку очевидно, что дела не "являются по существу аналогичными" в значении подпункта "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции по следующим причинам.

524. Европейский Суд отмечает, что арбитражное разбирательство против Российской Федерации в Постоянной палате третейского суда в Гааге в феврале 2005 года возбудили "Халли энтерпрайзиз Лтд.", "Ветеран петролеум Лтд." (зарегистрированные на Кипре) и "ЮКОС юниверсал Лтд." (зарегистрированная на острове Мэн), ссылаясь, в частности, на те же события и разбирательства, которые обжалуются компанией-заявителем в настоящей жалобе, поданной в Европейский Суд, и указывали на различные нарушения своих прав как инвесторов в соответствии с Энергетической хартией. Некоторые иностранные миноритарные акционеры компании-заявителя также возбудили аналогичное разбирательство на основании двусторонних инвестиционных договоров. Однако Европейский Суд учитывает, что, несмотря на определенные сходства в предмете настоящего дела и арбитражных разбирательств, заявителями в последних разбирательствах являются акционеры компании-заявителя, действующие в качестве инвесторов, а не сама компания-заявитель, которая в тот момент еще являлась самостоятельным юридическим лицом.

525. Европейский Суд также принимает во внимание, что настоящее дело было инициировано и поддерживалось компанией-заявителем от своего имени. Хотя вышеупомянутые организации могли обоснованно рассматриваться как затронутые событиями, повлекшими ликвидацию компании-заявителя, они никогда не принимали участия, прямо или косвенно, в страсбургском разбирательстве. Европейский Суд напоминает, что в ноябре 2007 года компания-заявитель была ликвидирована, и, несмотря на то, что своим решением о приемлемости от 29 января 2009 г. он принял жалобу, "поскольку затронутые делом вопросы вышли за пределы правосубъектности и интересов [компании]-заявителя" и "...исключение жалобы из списка дел при таких обстоятельствах умалило бы сущность права юридических лиц на индивидуальную жалобу, поскольку это поощряло бы правительства к лишению таких лиц возможности поддерживать жалобу, поданную в период, когда они имели правосубъектность", что свидетельствует о том, что Европейский Суд на всем протяжении разбирательства имел дело с компанией-заявителем.

526. При таких обстоятельствах Европейский Суд находит, что стороны вышеупомянутого арбитражного разбирательства и настоящего дела различны, и, следовательно, дела не являются по существу аналогичными в значении подпункта "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции. Отсюда следует, что Европейский Суд не лишен права в соответствии с данным положением рассматривать существо настоящего дела.

II. Предполагаемые нарушения статьи 6 Конвенции

527. Европейский Суд учитывает, что в решении о приемлемости по настоящему делу он установил, что статья 6 Конвенции применима в уголовно-правовом аспекте к разбирательству о начислении налогов за 2000 год, и признал приемлемой жалобу компании-заявителя в следующей части:

(1) Министерство предъявило иск в этом разбирательстве в период добровольного исполнения;

(2) срок на подготовку к судебному разбирательству был слишком непродолжительным;

(3) ее адвокаты не могли получить ответы Министерства на вопросы, которые они хотели задать в разбирательстве дела судом первой инстанции, и суд первой инстанции вынес решение без исследования всех доказательств;

(4) срок на обжалование был неоправданно сокращен;

(5) и суд апелляционной инстанции задержал вынесение мотивированного постановления, что препятствовало компании-заявителю в подаче кассационной жалобы.

528. Европейский Суд рассмотрит эти доводы с точки зрения статьи 6 Конвенции, которая в соответствующих частях предусматривает следующее:

"1. Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты...".

A. Доводы сторон

1. Доводы компании-заявителя

529. Что касается разбирательства в первой инстанции, на стадии приемлемости в Европейском Суде компания-заявитель утверждала, что материалы начисления налогов за 2000 год были предоставлены ей по определению суда первой инстанции от 14 мая 2004 г. Она отмечала, что материалы были предоставлены только 17 мая 2004 г., когда Министерство представило 24 000 страниц документов, раскрытие продолжалось 18 мая 2004 г., когда были выданы примерно 45 000 дополнительных страниц, и еще 2 000 страниц были выданы 20 мая 2004 г., то есть накануне заседания суда первой инстанции. Компания-заявитель признала, что ее представителям действительно был предоставлен доступ ко всем материалам накануне слушания и во время судебного разбирательства, но утверждала, что порядок и сроки ознакомления были настолько неудовлетворительными, что оно не имело практической пользы. Она также указывала, что не могла эффективно знакомиться с судебными документами во время слушаний в первой инстанции за исключением обеденных перерывов. В целом компания-заявитель настаивала на том, что не имела достаточно времени, чтобы подготовить свою защиту и знакомиться с доказательствами до суда, а также не могла знакомиться с предоставленными суду доказательствами или мнениями или комментировать материалы дела, вопреки статье 6 Конвенции. Она ссылалась на дела "Руис-Матеос против Испании" (Ruiz-Mateos v. Spain) и "Крчмарж против Чехии"* (* Имеется в виду упоминавшееся выше дело "Крчмарж и другие против Чехии" (прим. переводчика).) (Krcmar v. Czech Republic). В своих объяснениях после признания жалобы приемлемой компания-заявитель утверждала, что Министерство имело достаточно времени для раскрытия доказательств, поскольку все относимые документы находились в распоряжении Министерства, и оно могло раскрыть их в любой момент с 8 декабря 2003 г. (примерно за шесть месяцев до начала слушания). Компания-заявитель также обращала внимание на то, что документы были предоставлены Министерством в полном беспорядке, хранились в 19 пластиковых ящиках (десять из них содержали по 6 000 страниц каждый, а еще девять - по 4 000 страниц) и не могли быть надлежащим образом изучены за столь непродолжительный срок. Документы хранились в помещении, площадь которого составляла 3-4 кв. м, в нем имелись два стула, стол и одно окно. Просьба о предоставлении дополнительного помещения была отклонена. Вышеупомянутые условия были отражены в документе от 18 мая 2004 г., составленном адвокатом компании-заявителя. Представитель Министерства отказался подписать его и заявил, что не согласен с его содержанием. В целом компания-заявитель критиковала Министерство за предъявление иска до истечения отсрочки и утверждала, что разбирательство в первой инстанции было несправедливым, поскольку ее адвокаты не могли получить от Министерства ответы на все вопросы, которые они хотели задать на слушании, и складывалось впечатление, что суд первой инстанции вынес решение, не ознакомившись со всеми доказательствами.

530. Что касается разбирательства в апелляционной инстанции, компания-заявитель также настаивала на своем мнении о нарушении статьи 6 Конвенции. Она утверждала, что национальные суды не рассмотрели вопроса о том, повлияло ли ограничение времени на ее материальное право на справедливое судебное разбирательство, и они не руководствовались статьей 267 Арбитражного процессуального кодекса, на которую ссылалось государство-ответчик. Кроме того, норма статьи 267, обязывающая рассмотреть жалобу в течение месяца, на практике не соблюдается российскими судами, при этом несоблюдение этого требования хотя бы в течение целого года не имеет никаких последствий для разбирательства. По мнению компании-заявителя, отсутствовали данные об особой срочности в подаче или разрешении жалобы: ни Министерство, ни соответчик, ООО "ЮКОС-Москва", не просили об ускорении разбирательства при подаче жалоб, и соответчик не возражал против ходатайств компании-заявителя об отложении апелляционного разбирательства. В ответ на критику властей Российской Федерации относительно того, что жалоба компании-заявителя была неправильно адресована, и часть почтового индекса на конверте отсутствовала, компания-заявитель утверждала, что доказательства ошибки отсутствуют и жалоба, в конце концов, поступила в суд и налоговые органы. В любом случае суд не предъявлял компании-заявителю претензий в связи с этой жалобой. Таким образом, сокращение апелляционной стадии представляло собой серьезное вмешательство в право компании-заявителя на подготовку к апелляционному разбирательству, которое не устранило, а подчеркнуло несправедливость разбирательства дела судом первой инстанции, и не были изложены мотивы законности ускорения разбирательства, его необходимости или соответствия требованиям справедливости судебного разбирательства.

531. В части задержки вручения постановления суда апелляционной инстанции компания-заявитель указывала, что задержка означала возможность принудительного исполнения постановления против нее, делая дальнейшую кассационную жалобу бессмысленной. Только ходатайство о приостановлении исполнительного производства на время рассмотрения кассационной жалобы, сопровождавшее подачу полной кассационной жалобы, могло обеспечить приостановление исполнения. По мнению компании-заявителя, подача полной жалобы напрямую зависела от получения мотивированного постановления суда апелляционной инстанции. Постановление суда апелляционной инстанции подверглось немедленному принудительному исполнению, на компанию-заявителя была возложена обязанность уплаты дополнительного 7-процентного исполнительского сбора, и возможность обжалования этих мер была ограничена.

2. Доводы властей Российской Федерации

532. Что касается довода о том, что компания-заявитель не имела достаточно времени для подготовки защиты, власти Российской Федерации ссылались в своих объяснениях по вопросу приемлемости на национальное законодательство, которое предусматривает двухмесячный срок рассмотрения дела в первой инстанции (статья 134 Арбитражного процессуального кодекса). Компания-заявитель имела не менее 37 дней на подготовку защиты с даты предъявления иска, что с учетом вышеупомянутого срока не было неразумным. Кроме того, компания-заявитель впервые узнала о доводах Министерства 29 декабря 2003 г., когда Министерство составило акт, указывающий на обязанность компании-заявителя уплатить налоги, и 12 января 2004 г. компания-заявитель представила свои возражения по этому акту в соответствии с пунктом 5 статьи 100 Налогового кодекса. Основные доводы данных возражений оставались неизменными на всем протяжении разбирательства. Следовательно, нельзя утверждать, что компания-заявитель была не подготовлена к рассмотрению дела, поскольку она была осведомлена о доводах Министерства за пять месяцев до начала судебного разбирательства. Кроме того, власти Российской Федерации подчеркнули, что адвокаты компании-заявителя имели возможность знакомиться с доказательствами в суде и в помещении Министерства в мае - июле 2004 года. Согласно документам, предоставленным властями Российской Федерации, адвокаты компании-заявителя воспользовались этой возможностью не менее двух раз, 18 и 19 мая 2004 г. соответственно. Наконец, власти Российской Федерации указывали, что доводы компании-заявителя о недостаточности времени на подготовку к делу были тщательно рассмотрены и впоследствии отклонены национальными судами как необоснованные.

В своих объяснениях после признания жалобы приемлемой власти Российской Федерации также утверждали, что разбирательство в арбитражных судах России обычно проводится без серьезных задержек (ссылаясь, например, на отсутствие дел против России, связанных с длительностью разбирательства в арбитражных судах). Они также отмечали, что объяснения компании-заявителя носят общий характер и не упоминают конкретных документов, к которым она не имела надлежащего доступа. Данные материалы представляли собой документы, хорошо известные компании-заявителю, поскольку Министерство запросило их при выездной проверке (власти Российской Федерации ссылались в этом отношении на подпункт 4 пункта 2 статьи 101 Налогового кодекса), и эти документы были упомянуты в реестре от 17 мая 2004 г. N 14-3-02/22-13-1 и являлись копиями оригинальной документации, отражающей отношения компании-заявителя и ее притворных организаций. В то же время власти Российской Федерации утверждали, что ряд адвокатов компании-заявителя мог знакомиться с доказательствами, и компания-заявитель, по-видимому, не усматривала в этом необходимости, поскольку в разбирательстве дела судом первой инстанции она была представлена восемью адвокатами, и только от двух до четырех из них знакомились с документами. В целом власти Российской Федерации полагали, что спор носил правовой, а не фактический характер, и возражения компании-заявителя были в основном направлены на толкование национального законодательства, а не на оспаривание конкретных обстоятельств уклонения от уплаты налогов. Кроме того, власти Российской Федерации утверждали, что апелляционное производство представляло собой новое рассмотрение дела, и к этому времени компания-заявитель имела достаточную возможность ознакомиться с документальными доказательствами. Ходатайствуя об отложении разбирательства, компания-заявитель стремилась лишь к отсрочке вынесения решения.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "подпункт 4 пункта 2 статьи 101" следует читать "абзац 2 пункта 4 статьи 101"

533. Что касается разбирательства в апелляционной инстанции, по мнению властей Российской Федерации, оно также соответствовало статье 6 Конвенции. Компания-заявитель возбудила апелляционное разбирательство в связи с решением суда первой инстанции от 26 мая 2004 г.: возможность пересмотра решения по фактическим и правовым основаниям была прямо предусмотрена российским законодательством (статья 268 Арбитражного процессуального кодекса), и компания-заявитель воспользовалась ею. Согласно статье 267 Арбитражного процессуального кодекса, которая обязывает суд апелляционной инстанции рассмотреть жалобы сторон в течение месяца с даты поступления, суд апелляционной инстанции должен был рассмотреть дело в течение месяца после 1 июня 2004 г., когда одна из сторон дела, ООО "ЮКОС-Москва", подала краткую апелляционную жалобу, несмотря на то, что компания-заявитель подала свою жалобу 17 июня 2004 г. Апелляционное производство, сопровождавшееся полным пересмотром дела в значении статьи 268 Арбитражного процессуального кодекса, началось 18 июня и продолжалось восемь дней, до 29 июня 2004 г., что соответствовало выше упомянутому правилу. Тем не менее компания-заявитель сознательно затягивала рассмотрение дела путем направления краткой апелляционной жалобы по ошибочному адресу.

В заключение власти Российской Федерации подчеркивали, что постановление суда апелляционной инстанции не являлось окончательным и было обжаловано компанией-заявителем в кассационной и надзорной инстанциях. Власти Российской Федерации указывали, что факт изготовления 9 июля 2004 г. мотивированного постановления суда апелляционной инстанции от 29 июня 2004 г. не влияет на справедливость разбирательства, поскольку в любом случае компания-заявитель могла подать кассационную жалобу в течение двух месяцев после вручения постановления суда апелляционной инстанции от 29 июня 2004 г., даже в отсутствие мотивированного постановления. Компания-заявитель подала кассационную жалобу 6 июля 2004 г. в отсутствие мотивированного постановления суда апелляционной инстанции. Кассационная жалоба была принята к рассмотрению, и 17 сентября 2004 г. ее полная версия была рассмотрена и отклонена окружным судом.

B. Мнение Европейского Суда

534. Европейский Суд напоминает, что в то время, как статья 6 Конвенции гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, в задачу Европейского Суда не входит рассмотрение ошибок факта или права, предположительно допущенных национальным судом, и вопрос, требующий ответа, сводится к тому, являлось ли справедливым разбирательство в целом (см., например, Постановление Большой Палаты по делу "Оджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, §§ 148-149, ECHR 2005-IV, Постановление Большой Палаты по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, §§ 162-188, ECHR 2010-...). Европейский Суд рассмотрит доводы компании-заявителя поочередно, чтобы сделать общее заключение в этой связи.

1. Предъявление иска Министерством

535. Обращаясь к доводу компании-заявителя о том, что в разбирательстве в Арбитражном суде Москвы иск в отношении начисления налогов за 2000 год и ходатайство о наложении ареста на имущество компании-заявителя в обеспечение требований Министерства были предъявлены в период отсрочки (см. §§ 25 и 26 настоящего Постановления), Европейский Суд отмечает, что этот довод был рассмотрен окружным судом, который отклонил его как необоснованный и признал иск Министерства законным в этом отношении (см. § 72 настоящего Постановления). Европейский Суд учитывает, что иск Министерства был предъявлен в соответствии с правилом, признававшим необязательным ожидание конца периода отсрочки при наличии данных о том, что спор не может быть урегулирован, и с учетом обстоятельств дела не усматривает в этой связи признаков произвольности или несправедливости в значении статьи 6 Конвенции.

2. Предположительная недостаточность времени для подготовки защиты в первой инстанции

536. Европейский Суд учитывает, что стороны не оспаривают, что во время разбирательства дела судом первой инстанции компания-заявитель не имела доступа к документам из материалов дела, за исключением акта от 29 декабря 2003 г., постановления от 14 апреля 2004 г. и приложений, до 17 мая 2004 г., когда Министерство предложило адвокатам компании-заявителя ознакомиться с документами в своем помещении (см. §§ 41-45 настоящего Постановления). Также не оспаривалось, что слушание дела началось 21 мая 2004 г., то есть через четыре рабочих дня, а материалы дела насчитывали не менее чем 43 000 страниц (см. §§ 44 и 46 настоящего Постановления). Кроме того, не оспаривается, что несколько раз компания-заявитель ходатайствовала об отложении, ссылаясь, в частности, на свое желание ознакомиться с доказательствами по делу, и эти ходатайства были отклонены судом первой инстанции как необоснованные (см. § 46 настоящего Постановления).

537. Вместе с тем Европейский Суд учитывает, что, по мнению компании-заявителя, этот период был явно кратким, в то время как власти Российской Федерации утверждали со ссылкой на последовательность событий и поведение компании-заявителя, что отсутствовала реальная необходимость изучения данных документов, поскольку они поступили от самой компании-заявителя, и она была знакома с ними. Власти Российской Федерации полагали, что апелляционное производство составляло новое рассмотрение дела, и к тому времени компания-заявитель имела полную возможность ознакомиться со всеми доказательствами.

538. Европейский Суд напоминает, что принцип равенства сторон является одним из элементов более широкого понятия справедливого судебного разбирательства, которое также включает фундаментальное право на состязательность уголовного процесса. Право на состязательность в уголовном деле означает, что обвинение и защита должны иметь разумную возможность знать позицию другой стороны и представленные ею доказательства и высказывать свое мнение о них (см. Постановление Европейского Суда от 28 августа 1991 г. по делу "Брандштеттер против Австрии" (Brandstetter v. Austria), §§ 66-67, Series A, N 211, Постановление Европейского Суда от 23 июня 1993 г. по делу "Руис-Матеос против Испании" (Ruiz-Mateos v. Spain), § 67, Series A, N 262, с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Милатова и другие против Чехии" (Milatova and Others v. Czech Republic), жалоба N 61811/00, § 65, ECHR 2005-V, и особенно Постановление Европейского Суда от 3 марта 2000 г. по делу "Крчмарж и другие против Чехии" (Krcmar and Others v. Czech Republic), жалоба N 35376/97, §§ 41-45). Кроме того, Европейский Суд напоминает, что подпункт "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции гарантирует "достаточное время и возможности для подготовки своей защиты" и потому предполагает, что материальная деятельность защиты обвиняемого может предполагать все "необходимое" для подготовки к судебному разбирательству. Обвиняемый должен иметь возможность организовать свою защиту надлежащим образом и без ограничения возможности приводить все относимые доводы защиты в суде первой инстанции и таким образом влиять на исход разбирательства (см. Доклад Комиссии по правам человека от 12 июля 1984 г. по делу "Кан против Австрии" (Can v. Austria), жалоба N 9300/81, § 53, Series A, N 96, и Постановление Европейского Суда от 9 октября 2008 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00, § 220* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2009.)). Всякий обвиняемый в совершении преступления имеет права, включающие право знакомиться в целях подготовки своей защиты с результатами расследований, проводившихся в процессе разбирательства (см. Решение Европейского Суда от 15 января 1997 г. по делу "C.G.P. против Нидерландов" (C.G.P. v. Netherlands), жалоба N 29835/96, и Постановление Европейского Суда от 15 ноября 2007 г. по делу "Галстян против Армении" (Galstyan v. Armenia), жалоба N 26986/03, § 84).

539. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что требования Министерства в отношении компании-заявителя за 2000 год были основаны на акте налоговой проверки от 29 декабря 2003 г., который был вручен компании-заявителю в ту же дату и позднее использовался в постановлении от 14 апреля 2004 г., врученном заявителю 15 апреля 2004 г. Действительно, эти два документа были весьма подробными и содержали приложения, обосновывавшие позицию Министерства, и компания-заявитель неоднократно могла их оспаривать. Однако остается фактом, что предметом рассмотрения суда первой инстанции во время слушания 21-26 мая 2004 г. являлись не акт налоговой проверки от 29 декабря 2003 г. и не постановление от 14 апреля 2004 г. как таковые, не копии документов, предположительно находящиеся в распоряжении компании-заявителя, но судебные требования, основанные на двух вышеупомянутых документах и дополнительный набор доказательств, представленных Министерством, насчитывающий не менее чем 43 000 страниц. Европейскому Суду ясно, что в целях обеспечения компании-заявителю состязательного судебного разбирательства и "достаточного времени и возможностей для подготовки своей защиты" компания-заявитель должна иметь адекватную возможность для ознакомления со всей совокупностью этих документов и в целом для подготовки к слушанию по существу дела на разумных основаниях.

540. С учетом доводов сторон и обстоятельств дела Европейский Суд полагает, что суд первой инстанции не достиг этой цели, поскольку четырех дней, в течение которых компания-заявитель могла знакомиться с материалами дела, было недостаточно, чтобы она могла надлежащим образом подготовиться, независимо от числа адвокатов, осуществлявших ее защиту или иных ресурсов, которые компания-заявитель могла привлечь в процессе подготовки. Что касается ссылки властей Российской Федерации на поведение компании-заявителя во время этого разбирательства и их довода о том, что она не имела реальной необходимости в ознакомлении с этими доказательствами, Европейский Суд находит, что в данной ситуации суд первой инстанции должен был обеспечить компании-заявителю достаточно длительный срок для ознакомления со столь объемным делом и подготовки к судебных слушаниям, тогда как компания-заявитель была вправе использовать это время по своему усмотрению. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что суд первой инстанции всего лишь стремился к соблюдению двухмесячного срока, установленного статьей 215 Арбитражного процессуального кодекса для рассмотрения дел этой категории, Европейский Суд полагает, что, если даже отсутствуют сомнения в значении безотлагательного проведения судебного разбирательства, это не подразумевает возможности обеспечивать его за счет процессуальных прав одной из сторон, особенно с учетом относительно короткого срока разбирательства дел такого объема и сложности.

541. В целом Европейский Суд находит, что компания-заявитель не имела достаточного времени для ознакомления с материалами дела при разбирательстве в суде первой инстанции.

542. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что любые возможные недостатки справедливости разбирательства в суде первой инстанции были устранены в судах апелляционной или кассационной инстанций. Поскольку этот довод тесно связан с жалобой компании-заявителя в части преждевременного начала апелляционного производства в деле о начислении налогов за 2000 год, Европейский Суд в дальнейшем рассмотрит их совместно.

3. Судебное разбирательство в первой инстанции и предположительно неудовлетворительное качество решения суда первой инстанции

543. Что касается утверждений компании-заявителя о том, что ее адвокаты не могли получить ответы Министерства на все вопросы, которые они хотели задать на слушании и что суд первой инстанции прервал выступление адвоката компании-заявителя, Европейский Суд находит, что эти доводы являются неопределенными и неконкретными и не позволяют предположить, что ограничения поведения, установленные для защиты компании судом первой инстанции или судом апелляционной инстанции во время слушаний, являлись произвольными или отрицательно влияли на справедливость разбирательства в целом. Европейский Суд также находит необоснованным утверждение компании-заявителя о том, что Арбитражный суд Москвы вынес решение без исследования доказательств.

4. Преждевременное начало апелляционного производства

544. Европейский Суд отмечает, что в соответствии со статьями 257 и 259 Арбитражного процессуального кодекса сторона имеет 30 дней на подачу жалобы (см. § 422 настоящего Постановления). Он также учитывает, что полный текст решения суда первой инстанции от 26 мая 2004 г. был вручен сторонам 28 мая 2004 г., и, несмотря на ходатайства компании-заявителя об отложении, апелляционное производство по делу началось 18 июня и продолжалось до 29 июня 2004 г. (см. §§ 51, 57 и 58 настоящего Постановления).

545. Европейский Суд находит, что начало разбирательства в апелляционной инстанции 18 июня 2004 г., то есть через 21 день после получения мотивированного решения суда первой инстанции 28 мая 2004 г., ограничило возможности компании-заявителя для изложения своих доводов и, в целом, для подготовки к апелляционному разбирательству путем сокращения на девять дней срока на обжалование. С учетом числа участников, сложности и объема дела, а также ранее введенных ограничений возможности ознакомления компании-заявителя с материалами дела в суде первой инстанции Европейский Суд считает, что компания-заявитель не имела "достаточного времени и возможностей для подготовки своей защиты" в значении подпункта "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции в связи с ограниченностью времени на подготовку к апелляционному разбирательству. Он также полагает, что суд апелляционной инстанции не признал, не говоря уже об устранении недостатков, допущенных судом первой инстанции, что касается ограничения доступа компании-заявителя к материалам дела.

546. Насколько власти Российской Федерации ссылались на статью 267 Арбитражного процессуального кодекса для оправдания данной поспешности, Европейский Суд хотел бы повторно подчеркнуть, что законная цель безотлагательного осуществления разбирательства не может достигаться за счет процессуальных прав сторон, особенно с учетом отсутствия данных о неоправданных задержках разбирательства, которое продолжалось в первых двух инстанциях только три месяца и 15 дней. В любом случае Европейский Суд не убеждает толкование текста данного положения властями Российской Федерации. Он учитывает тот факт, что недавно сами национальные власти находили необходимым изменить и разъяснить это положение путем его уточнения (см. §§ 422 и 423 настоящего Постановления). В действующей редакции этот срок составляет два месяца, а не один, и начинает течь только после истечения срока на подачу жалоб, а не одновременно с ним, как указывали власти Российской Федерации в своих объяснениях. Кроме того, суд апелляционной инстанции вправе продлить срок до шести месяцев в зависимости от числа лиц, участвующих в деле, и сложности последнего.

547. Наконец, насколько государство-ответчик утверждало, что последующее рассмотрение дела в суде кассационной инстанции устранило эти недостатки, Европейский Суд отмечает, что рассмотрение кассационной жалобы состоялось 17 сентября 2004 г., через четыре месяца после раскрытия доказательств и примерно через три месяца после апелляционного разбирательства, которое имело место 18-29 июня 2004 г. Несмотря на то, что компания-заявитель могла иметь достаточно времени для подготовки к кассационному разбирательству, суд кассационной инстанции имел ограниченную компетенцию в отношении оценки доказательств, произведенной судами первой и апелляционной инстанций (см. § 426 настоящего Постановления), и не усмотрел недостатков в решениях нижестоящих судов (см. § 71 настоящего Постановления).

548. Таким образом, Европейский Суд находит, что досрочное начало апелляционного производства ограничило возможности подготовки компании-заявителя и надлежащего представления своей позиции при рассмотрении жалобы.

5. Предполагаемая задержка изготовления мотивированного постановления суда апелляционной инстанции

549. Насколько компания-заявитель жаловалась на предполагаемую задержку изготовления постановления суда апелляционной инстанции в разбирательстве о начислении налогов за 2000 год, Европейский Суд учитывает, что компания-заявитель жаловалась не на кассационное разбирательство как таковое, а на то, что в ее ситуации эффективный доступ к суду кассационной инстанции был невозможен без приостановления исполнения постановления суда апелляционной инстанции от 29 июня 2004 г. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что обращение к немедленному исполнению постановления суда апелляционной инстанции не препятствовало компании-заявителю в подаче кассационной жалобы, и хотя статья 6 Конвенции гарантирует заявителю право доступа к суду, она не гарантирует само по себе право на автоматическое приостановление действия неблагоприятного судебного решения. Европейский Суд подчеркивает, что компания-заявитель в настоящем деле имела доступ к судам двух инстанций до принятия мер по исполнению решения и что исполнение постановления суда апелляционной инстанции от 29 июня 2004 г. не делало невозможным для компании-заявителя осуществление ее права на подачу кассационной жалобы или на обращение в надзорную инстанцию или в Конституционный Суд. 7 июля 2004 г. компания-заявитель подала кассационную жалобу и дополнительные материалы на основании мотивированного постановления суда апелляционной инстанции от 29 июня 2004 г. (см. § 67 настоящего Постановления). Жалоба была принята к рассмотрению, и 17 сентября 2004 г. она была рассмотрена и отклонена окружным судом (см. § 70 настоящего Постановления). Национальные суды двух инстанций рассмотрели кассационную жалобу, а также ходатайство о приостановлении исполнения постановления суда апелляционной инстанции от 29 июня 2004 г. и отклонили их как необоснованные (см. §§ 127-129 настоящего Постановления).

550. Таким образом, Европейский Суд заключает, что отсутствуют данные о несправедливости в значении статьи 6 Конвенции в отношении предполагаемых ограничений доступа компании-заявителя к суду кассационной инстанции.

6. Заключение

551. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что судебное разбирательство по делу компании-заявителя не отвечало процессуальным требованиям статьи 6 Конвенции по следующим причинам: компания-заявитель не имела достаточного времени для ознакомления с материалами дела в суде первой инстанции, и досрочное начало слушания в суде апелляционной инстанции неоправданно ограничило ее возможности по изложению своей позиции при рассмотрении жалобы. Европейский Суд считает, что совокупное влияние этих сложностей в целом настолько ограничило право на защиту, что принцип справедливости судебного разбирательства, изложенный в статье 6 Конвенции, был нарушен. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с подпунктом "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

III. Предполагаемые нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции как таковой и во взаимосвязи со статьями 1, 7, 13, 14 и 18 Конвенции

552. В соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции как таковой и во взаимосвязи со статьями 1, 7, 13, 14 и 18 Конвенции компания-заявитель жаловалась на предположительно незаконный, произвольный и несоразмерный характер применения и исполнения начисления налогов за 2000-2003 годы. Кроме того, компания жаловалась на то, что продажа OAO "Юганскнефтегаз" была незаконной, произвольной и несоразмерной.

553. Данные жалобы должны быть рассмотрены, главным образом, с точки зрения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции с учетом при необходимости иных положений Конвенции, на которые ссылается компания-заявитель.

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции предусматривает:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права Государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

554. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с его постоянной и последовательной прецедентной практикой статья 1 Протокола N 1 к Конвенции охватывает три различных правила. Первое из них имеет общий характер и формулирует принцип уважения собственности. Второе правило предусматривает возможность лишения имущества при определенных условиях, оно содержится во втором предложении первого абзаца. Третье правило признает, что государства-участники, в частности, вправе контролировать использование имущества в соответствии с общим интересом путем выполнения таких законов, какие им представляются необходимыми для осуществления этой цели, оно изложено во втором абзаце. Эти три правила, однако, не являются различными в том смысле, что они не взаимосвязаны. Второе и третье правила касаются специальных случаев вмешательства в право на уважение собственности и, соответственно, подлежат толкованию в свете общего принципа, сформулированного в первом правиле (см. Постановление Европейского Суда от 23 сентября 1982 г. по делу "Спорронг и Лёнрот против Швеции" (Sporrong and Lonnroth v. Sweden), § 61, Series A, N 52, и Постановление Европейского Суда от 21 февраля 1986 г. по делу "Джеймс и другие против Соединенного Королевства" (James and Others v. United Kingdom), § 37, Series A, N 98).

555. Европейский Суд учитывает, что с декабря 2003 года по январь 2005 года национальные власти применили к компании-заявителю ряд мер в связи с предполагаемым уклонением от уплаты определенной суммы налога за 2000-2003 годы. В частности, в результате разбирательства о начислении налогов компания-заявитель была признана виновной в систематическом налоговом мошенничестве и была обязана уплатить общую сумму в размере примерно 572 млрд рублей (примерно 16 млрд евро) в качестве задолженности по налогам, пеням и штрафов. В рамках исполнительного производства, проводившегося одновременно, компания-заявитель была обязана уплатить дополнительный исполнительский сбор в размере 7% на всю сумму задолженности: ее имущество было описано и арестовано, а 76,79% акций ее основного производственного предприятия, OAO "Юганскнефтегаз", были проданы во исполнение вышеупомянутой обязанности.

556. Европейский Суд принимает к сведению, что стороны не оспаривали, что эти меры, как таковые или в совокупности, составляли вмешательство в имущественные права компании-заявителя, гарантированные статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Европейский Суд также учитывает, что компания-заявитель жаловалась отдельно на данные меры и на намерения властей Российской Федерации в связи с ними. В  последнем отношении компания-заявитель утверждала, что, возбуждая соответствующее разбирательство, власти стремились к уничтожению компании-заявителя и экспроприации ее имущества. Европейский Суд должен удостоверить в том, что каждый эпизод такого вмешательства отвечал требованию законности, преследовал законную цель и был пропорциональным преследуемой цели.

557. С учетом обстоятельств дела и характера жалоб компании-заявителя Европейский Суд считает, что жалобы на отдельные решения и меры в контексте разбирательства против компании-заявителя подлежат рассмотрению с точки зрения третьего правила статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, при необходимости во взаимосвязи с иными положениями Конвенции, на которые ссылалась компания-заявитель. Европейский Суд рассмотрит жалобы в следующем порядке:

(A) жалобы на различные аспекты разбирательства о начислении налогов за 2000-2003 годы;

(B) жалобы на меры, принятые национальными властями для взыскания задолженности, возникшей в результате разбирательства о начислении налогов компании-заявителю, и связанное с этим возражение властей Российской Федерации о неисчерпании, рассмотрение которого решением о приемлемости от 29 января 2009 г. было отложено до рассмотрения дела по существу;

(C) утверждения компании-заявителя о намерениях властей Российской Федерации в этом разбирательстве с точки зрения статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

A. Жалобы на начисление налогов за 2000-2003 годы

558. Европейский Суд напоминает, что сторонами не оспаривалось, что начисление налогов за 2000-2003 годы представляло собой вмешательство в имущественные права компании-заявителя. Остается определить, отвечали ли данные решения требованию законности, преследовали ли законную цель, были ли пропорциональны преследуемой цели, как того требует статья 1 Протокола N 1 к Конвенции, и не являлись ли они дискриминационными в значении статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

1. Соблюдение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

(a) Отвечало ли начисление налогов за 2000-2003 годы конвенционному требованию законности

559. Европейский Суд напоминает, что первое и наиболее важное требование статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции заключается в том, чтобы любое вмешательство публичных властей в право на уважение собственности было "законным": второй абзац указанной статьи устанавливает, что государства уполномочены осуществлять контроль за использованием собственности путем обеспечения выполнения "законов" (см. Постановление Большой Палаты по делу "Ятридис против Греции" (Iatridis v. Greece), жалоба N 31107/96, § 58, ECHR 1999-II). Это означает, что вмешательство должно соответствовать национальному законодательству и что сам закон должен иметь достаточные свойства, чтобы позволить заявителю предвидеть последствия своего поведения. Что касается соблюдения национального законодательства, Европейский Суд имеет ограниченные полномочия в этом отношении, поскольку вопрос относится, прежде всего, к компетенции национальных судов (см. Постановление Европейского Суда от 21 февраля 1990 г. по делу "Хоканссон и Стуррессон против Швеции" (Hеkansson and Sturesson v. Sweden), § 47, Series A, N 171-A, и с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Компания "Тре трактёрер акциеболаг" против Швеции" (The Traktorer AB v. Sweden), § 58, Series A, N 159). В отношении качества закона задача Европейского Суда заключается в проверке того, являются ли применимые положения национального законодательства достаточно доступными, точными и предсказуемыми (см. Постановление Европейского Суда от 22 сентября 1994 г. по делу "Антриш против Франции" (Hentrich v. France), § 42, Series A, N 296-A, и Постановление Европейского Суда от 8 июля 1986 г. по делу "Литгоу и другие против Соединенного Королевства" (Lithgow and Others v. United Kingdom), § 42, Series A, N 110). Что касается налоговой сферы, последовательная позиция Европейского Суда заключается в том, что государства имеют определенное усмотрение и самостоятельность в осуществлении своих фискальных функций в рамках проверки законности (см. Постановление Европейского Суда от 23 октября 1997 г. по делу ""Нэшнл энд провиншл билдинг сосайети", "Лидс перманент билдинг сосайети" и "Йоркшир билдинг сосайети" против Соединенного Королевства" (National & Provincial Building Society, Leeds Permanent Building Society and Yorkshire Building Society v. United Kingdom), §§ 75-83, Reports 1997-VII), и в том, что ввиду сложности соответствующего предмета регулирования на юридические лица, в отличие от налогоплательщиков - физических лиц, может быть возложена обязанность действовать с дополнительной осторожностью и старательностью, привлекая консультации компетентных специалистов в этой сфере (см. Постановление Европейского Суда от 9 ноября 1999 г. по делу ""Шпачек с.р.о" против Чехии" (Spacek s.r.o. v. Czech Republic), жалоба N 26449/95, § 59).

560. В отношении начисления налогов за 2000 год компания-заявитель утверждала, что для преследования за уклонение от уплаты налогов истек срок давности. Кроме того, также утверждалось, что данные решения были в целом незаконными, поскольку не были основаны на каком-либо разумном и предсказуемом толковании национального законодательства, и по этой причине закон не содержал оснований для начисления налогов, двойных штрафов или отказа в возмещении НДС в отношении вывоза нефти и нефтепродуктов. Компания-заявитель также жаловалась на то, что стала первым юридическим лицом, наказанным за схему оптимизации налогов, которая ранее в целом допускалась.

(i) Утверждение о том, что для преследования за предполагаемое уклонение от налогов за 2000 год истек срок давности

ГАРАНТ:

Нумерация приводится в соответствии с источником

(б) Доводы компании-заявителя

561. Компания-заявитель жаловалась на то, что в разбирательстве о начислении налогов за 2000 год национальные суды не применили трехлетний срок давности привлечения к ответственности за совершение налогового правонарушения, установленный статьей 113 Налогового кодекса. Поскольку для соответствующих требований Министерства истек срок давности, предусмотренный статьей 113 Налогового кодекса, начисление налогов за 2000 год являлось незаконным, непредсказуемым и ретроактивным с учетом Постановления Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. В то же время она  отметила, что данное положение национального законодательства применяется к разбирательствам о начислении налогов в целом, а не только к штрафам, и что удвоение штрафов за 2001 год также было незаконным.

(в) Доводы властей Российской Федерации

562. Власти Российской Федерации не согласились с этими утверждениями. Они подчеркнули, что вопрос касается только штрафов за 2000 год, а не доначисленных налогов или пени. Они утверждали, что Постановление Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. просто подтвердило правильность применения статьи 113 Налогового кодекса ко всем налогоплательщикам, разъяснило значение этой нормы, что это значение соответствовало международной практике и не было направлено против компании-заявителя лично. Власти Российской Федерации также указывали, что постановление касалось конкретной ситуации недобросовестного уклонения от налогов, при котором налогоплательщик препятствует и сопротивляется налоговым проверкам, и приводили примеры из иностранной практики, где в таких ситуациях к налогоплательщикам применяются конкретные правила. Власти Российской Федерации ссылались на российские дела, в которых суды применили постановление Конституционного Суда тем же образом, что и в деле компании-заявителя, а также упоминали Постановление Европейского Суда по делу ""Нэшнл энд провиншл билдинг сосайети", "Лидс перманент билдинг сосайети" и "Йоркшир билдинг сосайети" против Соединенного Королевства". Они также отметили, что трехлетний срок не являлся чрезмерно длительным и что в других странах сроки еще длиннее.

(г) Мнение Европейского Суда

563. Европейский Суд прежде всего находит, что этот довод затрагивает исход разбирательства о начислении налогов за 2000 год только в части применения санкций, поскольку статья 113 Налогового кодекса, устанавливающая данный срок, применяется только к взысканию штрафов (см. § 403 настоящего Постановления), и аналогичный вопрос с точки зрения Конвенции не возникает в отношении взыскания доначисленных налогов и пеней (см. § 404 настоящего Постановления). Европейский Суд также учитывает, что статья 113 Налогового кодекса предусматривает трехлетний срок для привлечения налогоплательщика к ответственности, и этот срок течет с первого дня после окончания соответствующего налогового периода. Согласно практическим указаниям Высшего Арбитражного* (* Исправлено 17 января 2012 г.: добавлено слово "арбитражного".) Суда от 28 февраля 2001 г. моментом привлечения налогоплательщика к ответственности в значении статьи 113 Налогового кодекса является дата соответствующего решения налогового органа (см. §§ 405 и 406 настоящего Постановления).

564. Что касается фактов, решение в связи с деятельностью компании за 2000 год было принято 14 апреля 2004 г. (см. § 21 настоящего Постановления), что явно выходило за пределы вышеупомянутого трехлетнего срока. В ответ на довод, выдвинутый компанией-заявителем в рамках судебного разбирательства, нижестоящие суды решили, что правила о сроке давности привлечения к ответственности за совершение налогового правонарушения неприменимы, поскольку компания-заявитель действовала недобросовестно (см. § 49 настоящего Постановления). Впоследствии суд надзорной инстанции решил, что такое толкование сроков не соответствует действующему законодательству и практике (см. § 80 настоящего Постановления), и передал вопрос в Президиум Высшего Арбитражного Суда, который, в свою очередь, передал его на рассмотрение Конституционного Суда (см. § 81 настоящего Постановления).

565. Первоначально отказавшись рассматривать жалобу компании-заявителя по тому же вопросу (см. §§ 76 и 77 настоящего Постановления), Конституционный Суд принял к рассмотрению запрос Президиума Высшего Арбитражного Суда и 14 июля 2005 г. вынес Постановление, в котором не согласился с нижестоящими судами (см. §§ 82-88 настоящего Постановления), отметив, что правила о сроке давности должны применяться в любом случае, и в виде исключения, если налогоплательщик препятствует проверкам налоговых органов и тем самым задерживает принятие соответствующего решения, течение срока может быть приостановлено принятием акта налоговой проверки с указанием обстоятельств налогового правонарушения и ссылкой на соответствующую статью Налогового кодекса. Впоследствии дело было возвращено в Президиум Высшего Арбитражного Суда, который применил данное толкование и заключил, что компания-заявитель активно препятствовала налоговым проверкам (см. §§ 17 и 90 настоящего Постановления). Поскольку акт налоговой проверки в отношении 2000 года был составлен и вручен 29 декабря 2003 г., суд решил, что требования Министерства за 2000 год были предъявлены своевременно. Европейский Суд принимает к сведению, что Постановление Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. повлекло изменение толкования действующих правил о сроках разбирательства. Соответственно, возникает вопрос о том, совместимо ли такое изменение с требованием законности, содержащимся в статье 1 Протокола N 1 к Конвенции.

566. При его оценке Европейский Суд учитывает свой ранее сделанный вывод, что разбирательство о начислении налогов за 2000 год имело уголовно-правовой характер (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "ОАО "Нефтяная компания ЮКОС"" против Российской Федерации", § 453), а также принимает во внимание, что данное изменение касалось взыскания штрафов за умышленное уклонение от уплаты налогов. В этой связи он находит нужным напомнить, что третье правило данного конвенционного положения прямо признает право государств-участников обеспечивать выполнение таких законов, какие им представляются необходимыми для обеспечения уплаты налогов, что означает, что государства пользуются исключительно широкими пределами усмотрения в этой сфере (см. Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Компания "Тре трактёрер акциеболаг" против Швеции" (Tre Traktorer AB v. Sweden), §§ 56-63, Series A, N 159).

567. Европейский Суд напоминает принцип, содержащийся, прежде всего, в статье 7 Конвенции, но подразумеваемый также понятием верховенства права и требованием законности статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, что только закон может определять преступление и предусматривать за него наказание. В то время как он, в частности, запрещает расширение существующих преступлений на действия, которые ранее таковыми не являлись, он также устанавливает принцип о том, что уголовный закон не должен толковаться расширительно в ущерб обвиняемому, например, по аналогии. Отсюда следует, что преступления и соответствующие наказания должны быть ясно определены законом. Данное требование удовлетворяется, если лицо может сознавать за счет формулировки нормы, при необходимости с помощью правовой консультации, за какие действия и бездействие он может нести уголовную ответственность (см. Постановление Европейского Суда по делу "Коэм и другие против Бельгии" (Coeme and Others v. Belgium), жалобы NN 32492/96, 32547/96, 32548/96, 33209/96 и 33210/96, §§ 145-146, ECHR-...).

568. Кроме того, термин "закон" предполагает качественные требования, включая доступность и предсказуемость (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу "Кантони против Франции" (Cantoni v. France), § 29, Reports of Judgments and Decisions 1996-V, и Постановление Европейского Суда от 7 февраля 2002 г. по делу "E.K. против Турции" (E.K. v. Turkey), жалоба N 28496/95, § 51). Эти качественные требования должны быть удовлетворены, что касается определения правонарушения и наказания, которое за него предусмотрено (см. Постановление Большой Палаты по делу "Ашур против Франции" (Achour v. France), жалоба N 67335/01, § 41, ECHR 2006-IV). Европейский Суд признает в своей прецедентной практике, что как бы ясно ни была сформулирована правовая норма в любой системе права, включая уголовное право, всегда существует неизбежный элемент судебного толкования. Всегда имеется необходимость в устранении сомнительных вопросов и приспособлении к изменяющимся обстоятельствам. Хотя определенность является весьма желательной, она может влечь за собой избыточную жесткость, а закон должен иметь возможность приспособления к изменяющимся обстоятельствам. Соответственно, многие законы формулируются в выражениях, которые в большей или меньшей степени являются неопределенными, и толкование, и применение которых являются вопросами практики (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 26 апреля 1979 г. по делу ""Санди таймс" против Соединенного Королевства (N 1)" (Sunday Times v. United Kingdom) (N 1)), § 49, Series A, N 30, и Постановление Европейского Суда от 25 мая 1993 г. по делу "Коккинакис против Греции" (Kokkinakis v. Greece), § 40, Series A, N 260-A). Роль, которая отводится судам, заключается в устранении остающихся сомнений толкования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кантони против Франции", § 29).

569. Таким образом, требование законности не может рассматриваться как исключающее постепенное разъяснение правил уголовной ответственности путем судебного толкования в конкретных делах, "при условии, что последующее развитие является совместимым с сущностью преступления и могло быть разумно предсказуемым" (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кафкарис против Кипра" (Kafkaris v. Cyprus), жалоба N 21906/04, § 141, ECHR 2008-...).

570. Европейский Суд ранее определял срок давности как предусмотренное законом право нарушителя не подвергаться преследованию или суду по истечении определенного срока после совершения правонарушения. Сроки давности, которые характерны для национальных правовых систем государств-участников, отвечают нескольким целям, в числе которых обеспечение правовой определенности и окончательности, предупреждение нарушений прав обвиняемых, которые могли бы быть умалены, если бы судам приходилось рассматривать их дела на основе доказательств, которые могли быть неполными из-за прошествия времени (см. Постановление Европейского Суда от 22 октября 1996 г. по делу "Стаббингс и другие против Соединенного Королевства" (Stubbings and Others v. United Kingdom), § 51, Reports 1996-IV).

571. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд, во-первых, хотел бы отметить, что норма, которая в настоящем деле претерпела изменения вследствие Постановления Конституционного Суда от 14 июля 2005 г., содержалась в статье 113 главы 15 "Общие положения об ответственности за совершение налоговых правонарушений" Налогового кодекса (см. § 403 настоящего Постановления) и, таким образом, входила в состав материального права страны. Даже если данное правило само по себе не определяло материальные признаки правонарушения и применимое наказание, оно, тем не менее, являлось непременным условием, которое власти должны были соблюдать для преследования соответствующих налогоплательщиков в связи с предполагаемыми налоговыми правонарушениями. Следовательно, статья 113 Налогового кодекса определяла преступление для целей анализа законности Европейским Судом. Остается определить, могло ли при данных обстоятельствах Постановление Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. рассматриваться как постепенное разъяснение правил уголовной ответственности, которое "[являлось] совместимым с сущностью преступления и могло быть разумно предсказуемым" (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кафкарис против Кипра", § 141).

572. В этой связи Европейский Суд может согласиться, что данное изменение не повлекло изменения сути правонарушения. Конституционный Суд истолковал существующие правила о сроках в отношении налогоплательщиков, злоупотреблявших своими правами. В то же время Европейский Суд не убежден в том, что это изменение можно было разумно предвидеть.

573. Он отмечает, что Постановление Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. изменило правила, применимые в период, относящийся к делу, путем создания исключения из правила, ранее не имевшего исключений (см. §§ 86 и 88 настоящего Постановления). Постановление представляло собой отмену и отход и последовательных практических указаний Высшего Арбитражного Суда (см. противоположный пример в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты по делу "Ашур против Франции", § 52), и Европейский Суд не усматривает в делах, упоминавшихся сторонами, признаков противоречивой практики или сложностей применения статьи 113 Налогового кодекса на уровне страны (см. §§ 407-408 настоящего Постановления). Хотя предыдущая практика Конституционного Суда содержала некие общие ссылки на неблагоприятные правовые последствия, с которыми налогоплательщики, действующие недобросовестно, могут столкнуться в определенных ситуациях, эти указания, как таковые, не были достаточными, чтобы служить ясным ориентиром для компании-заявителя при обстоятельствах настоящего дела.

574. В целом, несмотря на пределы усмотрения государства в этой сфере, Европейский Суд находит, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в части изменения толкования норм о сроке давности привлечения к ответственности за совершение налогового правонарушения, вытекавшего из Постановления Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. и влияния этого Постановления на исход разбирательства о начислении налогов за 2000 год.

575. Поскольку признание компании-заявителя виновной в соответствии со статьей 122 Налогового кодекса в разбирательстве о начислении налогов за 2000 год создало основу для привлечения компании-заявителя к ответственности за повторное правонарушение со 100% увеличением штрафов, подлежавших уплате в рамках разбирательства о начислении налогов за 2001 год, Европейский Суд также находит, что начисление налогов за 2001 год в части обязанности компании-заявителя уплатить двойные штрафы не соответствовало закону, как того требует статья 1 Протокола N 1 к Конвенции.

(ii) Утверждение о том, что начисление налогов за 2000-2003 годы не было основано на разумном и предсказуемом толковании национального законодательства

ГАРАНТ:

Нумерация приводится в соответствии с источником

(б) Доводы компании-заявителя

576. Компания-заявитель не согласилась с выводами национальных судов о фактах в отношении торгующих организаций. В своих объяснениях по вопросу приемлемости жалобы компания-заявитель утверждала, что являлась ненадлежащим ответчиком в разбирательстве о начислении налогов, что отсутствовали отношения зависимости между торгующими организациями и ею и что не имелось оснований для возложения на компанию-заявителя, холдинговую компанию, которая в период, относящийся к обстоятельствам дела, имела только двух сотрудников с весьма важными, но узкими административными функциями, налоговой ответственности за торгующие организации и создания ранее по сути неизвестного понятия "недобросовестного налогоплательщика". В своих объяснениях по существу дела компания-заявитель утверждала, что группа "ЮКОС", включая торгующие организации, действовала самостоятельно и что властям были известны все подробности деятельности группы, включая ее отношения с торгующими организациями, поскольку все участники этой группы регулярно подавали налоговые декларации. Компания-заявитель также утверждала, что Министерство проводило регулярные проверки всей группы, включая отображение всей деятельности каждого звена в цепочке сделок от первоначального приобретения нефти торгующими организациями до ее экспорта, и что должностные лица "ЮКОСа" проводили ежемесячные совещания с должностными лицами Министерства для обсуждения деятельности компании-заявителя и налоговых деклараций. В целом компания-заявитель полагала, что ее налоговые схемы никогда не являлись секретными.

577. Кроме того, компания-заявитель утверждала, что российское законодательство не содержало норм, допускающих возложение налоговой ответственности в настоящем деле, что отказ в возмещении НДС являлся незаконным, что использование российских оффшоров компанией-заявителем было законным, что правовые концепции, примененные властями в данном деле, не имели правовых прецедентов, что способ, которым власти начисляли налоги, влек двойное налогообложение и что уплата пени и штрафов являлась незаконной с точки зрения национального законодательства. Что касается возложения налоговой ответственности, компания-заявитель полагала, что российское законодательство не содержит положений, допускающих отмену корпоративного иммунитета с целью возложения на одну компанию ответственности за действия другой, если последняя является дочерней, аффилированной или самостоятельной. Компания-заявитель считала, что правовые концепции, использованные Министерством в делах о начислении налогов, являлись беспрецедентными, и указывала на правовые средства защиты, которые могли быть применены Министерством в этой ситуации, но не были применены. В частности, компания-заявитель утверждала, что власти могли применить механизм антитрансфертного определения цены, предусмотренный статьями 20 и 40 Налогового кодекса, или суды могли признать недействительными индивидуальные сделки торгующих организаций для возложения ответственности на них или дочерние организации компании-заявителя за предположительно недоплаченный налог. Компания-заявитель полагала, что в любом случае в соответствии с применимым национальным законодательством власти не могли возложить непосредственно на нее ответственность за действия торгующих организаций. Кроме того, компания ссылалась на подпункт 11 пункта 1 статьи 251 Налогового кодекса в оправдание односторонних переводов денежных средств от торгующих организаций в фонд компании-заявителя. Утверждалось, что в российском законодательстве отсутствовало такое понятие, как "фиктивная организация", а доктрина "недобросовестности" являлась слишком неопределенным правовым инструментом для использования в целях преследования. Компания-заявитель также представила в Европейский Суд заключение от 7 сентября 2003 г. консультанта компании, юридической фирмы "Пепеляев, Гольцблат и партнеры", подтверждавшее законность схемы, с помощью которой "дочерняя компания производит перевод своей прибыли в материнскую компанию, которая в свою очередь создает фонд [за счет этих денежных средств] для возвращения их дочерним компаниям для использования... или выплаты дивидендов", а также ссылалась на дело N A42-6604/00-15-818/01, чтобы подтвердить, что ее налоговая схема являлась законной на уровне страны. Наконец, компания-заявитель считала, что объяснения властей Российской Федерации в этой связи и, в частности, их ссылка на статьи 168-170 Гражданского кодекса не могли оправдать действий властей в разбирательстве о начислении налогов, поскольку национальные суды не ссылались на данные положения.

578. Компания-заявитель также утверждала, что отказ в использовании налоговых льгот торгующим организациям и уклонение от возмещения НДС в отношении вывоза нефти и нефтепродуктов были незаконными и необоснованными. Компания-заявитель утверждала, что Министерство знало обо всех сделках торгующих организаций за счет ежемесячных деклараций по НДС и регулярных требований о возмещении налогов и что ввиду того, что вся торгуемая нефть предназначалась для вывоза и освобождалась от уплаты НДС, использование налоговых схем с торгующими организациями не влекло сбережения в этой связи. В первоначальной жалобе в Европейский Суд и дополнительных объяснениях по вопросу ее приемлемости компания-заявитель выражала неудовлетворенность отказом национальных судов в перерасчете суммы причитающегося НДС в соответствующем разбирательстве о начислении налогов, предположительно в связи с тем, что компания-заявитель не требовала возмещения НДС от своего имени. В заключительных объяснениях Европейскому Суду на слушании 4 марта 2010 г. компания-заявитель утверждала, что 31 августа 2004 г. она подала требования об освобождении от НДС от своего имени за каждый из 2000-2003 годов. Кроме того, со ссылкой на пункт 3 статьи 75 Налогового кодекса компания-заявитель считала, что не должна была платить пени вообще.

(в) Доводы властей Российской Федерации

579. В своих объяснениях по вопросу приемлемости власти Российской Федерации указывали, что налоговые проверки в отношении компании-заявителя проводились в соответствии с национальным законодательством и что компания-заявитель действовала недобросовестно на всем протяжении разбирательства, с явным нарушением налогового законодательства и просто имитировала соблюдение закона. В отношении фактических выводов национальных судов власти Российской Федерации утверждали, что компания-заявитель практиковала явное уклонение от уплаты налогов, что подтвердили решения национальных судов. Существовали многочисленные доказательства, подтверждающие требования Министерства, и было очевидно, что вся структура торгующих организаций была организована исключительно с целью уклонения от уплаты налогов. Во время разбирательства компания-заявитель не смогла объяснить экономические мотивы данных сделок. В качестве примера притворного характера схемы власти Российской Федерации ссылались на факт, установленный национальными судами в разбирательстве против компании-заявителя, что в одном случае лицо, управлявшее одной из фиктивных организаций компании, одновременно подписало три договора в трех различных местах, а именно в Самаре, Нефтеюганске и Томской области, расположенных на огромном расстоянии друг от друга.

Вместе с тем власти Российской Федерации ссылались на "внутреннее" заключение аудиторской компании "ПрайсУотерхаусКуперс", в котором особо упоминались различные проблемы схемы компании-заявителя по "оптимизации налогов", включая фонд, использовавшийся компанией для получения выручки фиктивных организаций и упоминавшийся в постановлении суда апелляционной инстанции от 29 июня 2004 г. Это нарушало российское законодательство, поскольку денежные средства могли передаваться одной коммерческой организации другой в обмен или в виде оплаты товаров и услуг (статьи 575 Гражданского кодекса). Кроме того, компания-заявитель вводила общественность в заблуждение в своих отчетах и финансовых документах. Например, в феврале 2004 года в отчетности за девять месяцев 2003 года в соответствии с Общепринятыми принципами бухгалтерского учета США компания-заявитель сообщила о разнице между номинальной ставкой налога на прибыль и действительной ставкой, применяемой к аффилированным компаниям, зарегистрированным в иностранных оффшорах. Это сообщение было неверным, поскольку, как было установлено национальными судами, компания-заявитель использовала фиктивные организации, расположенные во внутренних оффшорах. Практика широкого применения векселей также упоминалась аудитором как несоответствующая действующему законодательству. Власти Российской Федерации утверждали, что управление компании-заявителя использовало эту возможность для представления искаженной картины деятельности компании-заявителя и привлечения инвесторов за счет этого.

580. Что касается законности использования компанией-заявителем внутренних оффшоров, власти Российской Федерации ссылались на заключение старшего партнера юридической фирмы "Пепеляев, Гольцблат и партнеры", который консультировал компанию-заявителя и ее мажоритарного акционера, группу "Менатеп". В своем интервью журналу "Расчет" от 30 января 2001 г. он указал, что по прошествии времени любая популярная схема оптимизации становится известной налоговым органам, и они начинают бороться с ней. В отношении низкокачественных схем применяются санкции, но более продуманные остаются в безопасности. Использование российских оффшоров является грубой формой: если компания зарегистрирована, например, в Республике Калмыкия, а директор, офис и банковский счет находятся в Москве. В таких случаях суд решит, что местом расположения организации является Москва, а не Республика Калмыкия. Схема будет разрушена, и компания будет вынуждена платить налоги в Москве. Однако возможны более тонкие схемы, при которых процесс организован таким образом, что директор, бухгалтер и какой-либо персонал находятся в Республике Калмыкия, есть счет в калмыцком банке, вследствие чего организация будет выглядеть как реально работающая там. Безусловно, бизнес осуществлялся бы в Москве, но через иную компанию, чтобы вся прибыль извлекалась бы за счет договоров в Республике Калмыкия. Такие тонкие схемы остались неприкосновенными, поскольку формально не оставляют возможности придраться. По мнению властей Российской Федерации, компания-заявитель использовала описываемые схемы в наиболее грубой форме и, несомненно, сознавала, что подобные схемы являются незаконными.

581. В отношении законности действий национальных властей, власти Российской Федерации утверждали, что обязанность компании по уплате налогов была установлена национальными судами на основании, в частности, статьи 122 Налогового кодекса, которая предусматривает ответственность за недооценку доходов и соответствующих налогов, Законов Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2116-1 "О налоге на прибыль предприятий и организаций", от 18 октября 1991 г. N 1759-I "О дорожных фондах в Российской Федерации", от 27 декабря 1991 г. N 2118-I "Об основах налоговой системы", от 13 декабря 1991 г. N 2030-I "О налоге на имущество предприятий", от 6 декабря 1991 г. N 1992-I "О налоге на добавленную стоимость" и от 14 июля 1992 г. N 3297-1 "О закрытом административно-территориальном образовании", которые в период, относящийся к делу, являлись ясными и предсказуемыми.

582. В своих объяснениях после принятия решения о приемлемости жалобы власти Российской Федерации указывали, что налоговая система компании-заявителя, заключавшаяся в систематическом использовании десятков оболочечных компаний, контролируемых компанией-заявителем, организованных в специальных зонах льготного налогообложения в пределах России, переводе прибыли из оболочечных компаний в компанию-заявителя и многослойной торговой деятельности между производственными подразделениями компании-заявителя и конечным потребителем, являлась явно незаконной и имела единственную цель - избежать уплаты налогов. Компания-заявитель пыталась скрыть свою причастность к этой схеме путем постоянного переименования оболочечных компаний и осуществления сложной системы обмена векселей, направленной на сокрытие прибыли оболочечных компаний в компании. Вся структура управлялась компанией-заявителем, хотя формально оболочечные компании находились в собственности третьих лиц и управлялись ими.

583. Власти Российской Федерации также привели примеры активного сопротивления компании-заявителя путем непредоставления необходимых налоговых документов по запросам Министерства, попыток сокрытия своего акционерного реестра перед его изъятием судебными приставами-исполнителями, предложений уплаты акциями OAO "Сибнефть" (которые в действительности не принадлежали компании-заявителю), сокрытия своего финансового статуса и отклонения налоговых требований Министерства в отношении 2001-2003 годов вместо сотрудничества.

584. Что касается законности способа определения властями обязанности компании-заявителя по уплате дополнительных налогов, власти Российской Федерации ссылались на Постановление Конституционного Суда от 28 октября 1999 г. N 14-П, который поддержал подход "приоритета существа по отношению к форме", и на обширную прецедентную практику арбитражных судов, толковавших и применявших его. Во всех этих делах применялся именно тот метод, который использовался властями в деле компании-заявителя - то есть суды обращались к сущности данных сделок, а не к форме. Что касается теории недобросовестности, власти Российской Федерации сослались на два Определения Конституционного Суда, NN 138-O и 168-O, от 25 июля 2001 г. и 8 апреля 2004 г. соответственно и на прецедентную практику арбитражных судов. Они также ссылались на международный опыт, свидетельствующий о принятии правила приоритета существа по отношению к форме в Соединенном Королевстве, Франции, Германии, Италии и США.

585. В отношении возмещения НДС власти Российской Федерации настаивали на том, что национальное законодательство прямо поддержало подход, в соответствии с которым собственник данных товаров должен обращаться за уменьшением НДС, и ссылались на Постановление N 12-П Конституционного Суда от 14 июля 2003 г. и обширную прецедентную практику арбитражных судов в обоснование своей позиции. Они также ссылались на правила, действующие в Соединенном Королевстве и Франции, в подтверждение того, что данные страны исповедуют в основном тот же подход в отношении возмещения НДС. В целом власти Российской Федерации считали, что отказ в возмещении НДС являлся прямым следствием собственной неосторожности компании-заявителя при осуществлении планов оптимизации налогов и уклонения от соблюдения правовых требований к возмещению НДС даже после вскрытия налогового мошенничества. Власти Российской Федерации утверждали, что компания-заявитель никогда не обращалась за возмещением НДС от своего имени.

586. Власти Российской Федерации также указывали, что все дела, упоминавшиеся в их объяснениях, доступны в правовой базе "КонсультантПлюс". Властям не может быть поставлено в вину попустительство оптимизации налогов компанией-заявителем, поскольку они ранее не были о ней осведомлены ввиду ее сложного и хорошо замаскированного характера. Они также утверждали, что настоящее дело имело моральное и социальное значение в том смысле, что компания-заявитель являлась одним из крупнейших налогоплательщиков в России, многие социальные программы, осуществляемые государством, зависели от налоговых платежей компании-заявителя, что ее ресурсы были переданы ей в порядке приватизации при условии эффективного и честного использования и что колоссальный масштаб уклонения от налогов нарушил распределение благ и освободил от социальной ответственности небольшое число крупнейших акционеров компании-заявителя. Власти Российской Федерации настаивали на том, что при оценке жалобы компании-заявителя Европейский Суд должен принять во внимание широкие пределы усмотрения, которые упомянуты в Конвенции и признаются конвенционной прецедентной практикой. Они не согласились с доводом компании-заявителя относительно экспроприации, поскольку власти Российской Федерации рассматривали упомянутые компанией-заявителем события как простое исполнение налогового законодательства. Кроме того, они обращали внимание Европейского Суда на тот факт, что компания-заявитель постоянно предоставляла неполную или неверную информацию в своих доводах.

587. Наконец, власти Российской Федерации вновь ссылались на заключение по поводу схем оптимизации налогов, данное в 2001 году старшим партнером юридической фирмы, консультировавшей компанию-заявителя и ее контролирующего акционера, в котором, по мнению властей Российской Федерации, он открыто признал, что схемы компании-заявителя являлись незаконными и что все зависело от того, выявят ли эти схемы власти. По мнению властей Российской Федерации, если данный консультант знал это, его клиенты, мажоритарные акционеры компании, не могли не сознавать незаконность схемы и сопутствующий риск.

(г) Мнение Европейского Суда

588. Европейский Суд учитывает, что в настоящей жалобе компания-заявитель оспаривала законность начисления налогов за 2000-2003 годы только в части уплаты доначисленных налогов. Следовательно, рассмотрение жалобы будет ограничено вопросом законности дополнительной обязанности по уплате налогов. Европейский Суд также принимает к сведению, что компания-заявитель, по-видимому, не оспаривала того, что из соответствующего законодательства было ясно, какие налоги подлежат уплате, по какой ставке и когда. Компания-заявитель скорее утверждала, что в 2000-2003 годах она применяла законные "схемы оптимизации налогов", которые лишь впоследствии были отвергнуты национальными судами в 2004-2006 годах. Она также жаловалась на то, что любая существующая правовая основа для привлечения компании-заявителя к ответственности не отвечала требованиям Конвенции в отношении качества закона и что в любом случае применение действующего законодательства противоречило существующей практике. Соответственно, Европейский Суд должен установить, были ли законными соответствующие налоговые схемы во время совершения этих сделок, и была ли правовая основа для привлечения компании-заявителя к ответственности достаточно доступной, точной и предсказуемой.

589. Обращаясь к первому вопросу, Европейский Суд хотел бы, прежде всего, отметить, что компания-заявитель оспаривала выводы национальных судов относительно природы отношений компании-заявителя и ее торгующих организаций. С учетом заключения о том, что разбирательство о начислении налогов за 2000 год не отвечало требованиям пункта 1 и подпункта "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд должен установить, могут ли фактические выводы национальных судов быть использованы для целей правового анализа с точки зрения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. В этом отношении Европейский Суд напоминает, что в соответствии с его последовательной прецедентной практикой в его задачу не входит подмена собой национальных судов, которые находятся в лучшем положении для оценки предоставленных им доказательств и установления фактов. Европейский Суд в принципе не вмешивается, если решения, принятые национальными судами, не выглядят произвольными или явно неразумными (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 23 марта 1994 г. по делу "Равнсборг против Швеции" (Ravnsborg v. Sweden), § 33, Series A, N 283-B, Постановление Европейского Суда от 22 февраля 1996 г. по делу "Булут против Австрии" (Bulut v. Austria), § 29, Reports of Judgments and Decisions 1996-II, и Постановление Европейского Суда от 16 декабря 1997 г. по делу "Техедор Гарсия против Испании" (Tejedor Garcia v. Spain), § 31, Reports 1997-VIII) или если судебные решения не вынесены с "явным отказом в правосудии" (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 24 марта 2005 г. по делу "Стоичков против Болгарии" (Stoichkov v. Bulgaria), жалоба N 9808/02, § 54).

590. Рассмотрев материалы дела и доводы сторон и несмотря на сделанное ранее заключение с точки зрения пункта 1 и подпункта "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции в отношении начисления налогов за 2000 год (см. § 551 настоящего Постановления), Европейский Суд не имеет сомнений в том, что заключения национальных судов о фактах в разбирательстве о начислении налогов за 2000-2003 годы были здравыми. Фактические вопросы во всех этих разбирательствах являлись по сути аналогичными, и материалы дел содержали обильные свидетельские показания и документальные доказательства, подтверждавшие связи между компанией-заявителем и ее торгующими организациями и притворный характер последних (см. §§ 14-18, 48, 62-63, 165, 191-193, 212-213 настоящего Постановления). Сама компания-заявитель не дала убедительного альтернативного толкования этих довольно недвусмысленных доказательств, рассмотренных и принятых национальными судами.

591. Из выводов национальных судов и объяснений сторон Европейский Суд усматривает, что "схемы оптимизации налогов компании", применявшиеся с незначительными изменениями в 2000-2003 годах состояли в переложении налогового бремени от компании-заявителя и ее производственных и обслуживающих подразделений на фиктивные компании, находящиеся во внутренних оффшорах. Эти компании, не имевшие имущества, персонала или не осуществлявшие собственную деятельность, находились в номинальной собственности и управлялись третьими лицами, хотя в действительности они были учреждены и управлялись самой компанией-заявителем. По сути нефтепроизводящие дочерние организации компании-заявителя продавали добытую нефть фиктивным компаниям не по рыночной цене. Затем фиктивные компании продавали нефть за границу, в этот раз по рыночным ценам, или на перерабатывающие заводы компании-заявителя, а впоследствии повторно приобретали ее по сниженным ценам и перепродавали по рыночным ценам. Таким образом, фиктивные компании сосредоточили большую часть прибыли компании-заявителя. Поскольку они были зарегистрированы в зонах льготного налогообложения страны, они позволяли компании-заявителю уплачивать значительно меньшие налоги в отношении этих прибылей. Впоследствии фиктивные компании передавали в одностороннем порядке накопленную прибыль компании-заявителю в качестве дарения. Европейский Суд отмечает, что существенное уменьшение налогов было возможно за счет совместного использования и одновременного применения не менее чем двух различных схем. Компания-заявитель использовала метод трансфертного ценообразования, который заключался в продаже товаров из производственного предприятия маркетинговым компаниям по умышленно заниженным ценам, и привлечение фиктивных организаций, зарегистрированных в регионах страны с льготным налогообложением, которые номинально находились в собственности третьих лиц и якобы управлялись ими (см. более подробное изложение в §§ 14-18, 48, 62-63 настоящего Постановления).

592. Национальные суды признали, что такие действия были незаконными, поскольку предусматривали мошенническую регистрацию торгующих организаций компании-заявителя на имя третьих лиц и уклонение от уведомления налоговых органов о действительной связи с данными компаниями (см. §§ 311, 349-353, 374-380 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд не может согласиться с доводом компании-заявителя о том, что фиктивные организации имели право на данные налоговые льготы. По той же причине Европейский Суд отклоняет довод компании-заявителя о том, что все участники группы "ЮКОС" регулярно предоставляли налоговые декларации и обращались за возмещением налогов и что власти, таким образом, сознавали функционирование схемы. Налоговые органы могли иметь доступ к рассеянным фрагментам информации о функционировании отдельных частей схемы, расположенных по всей стране, но ввиду масштабов и мошеннического характера схемы они, безусловно, не могли сознавать всю ее совокупность только на основе налоговых деклараций и ходатайств о возмещении налогов со стороны торгующих организаций, компании-заявителя и ее дочерних компаний.

593. Схема была очевидно направлена на уклонение от исполнения общих норм Налогового кодекса, которые обязывают налогоплательщиков торговать по рыночным ценам (см. §§ 395-399 настоящего Постановления), и по своей природе предусматривала определенные операции, такие как одностороннее дарение между торгующими организациями и компанией-заявителем через дочерние организации, что было несовместимо с правилами, регулирующими отношения между независимыми юридическими лицами (см. § 376 настоящего Постановления). В этой связи Европейский Суд находит существенным предупреждение аудитора компании относительно последствий использования специального фонда компании в 2002 году (см. §§ 206-209 настоящего Постановления) и не убежден ссылкой компании-заявителя на дело N А42-6604/00-15-818/01 (см. §§ 356-357 настоящего Постановления), экспертное заключение ее консультанта (см. § 577 настоящего Постановления) и на подпункт 11 пункта 1 статьи 251 Налогового кодекса (см. § 376 настоящего Постановления).

594. В отличие от данных начислений налогов, компания-ответчик в деле N А42-6604/00-15-818/01 не рассматривалась как участник крупного налогового мошенничества, и Министерство не доказало, что она являлась притворной. Суды установили, что организация имела определенное имущество, персонал и банковский счет по месту ее регистрации, и отклонили требования Министерства. Что касается экспертного заключения и ссылки компании на подпункт 11 пункта 1 статьи 251 Налогового кодекса, Европейский Суд находит их несущественными, поскольку они относятся к отношениям открыто ассоциированных компаний, а не к использованию фиктивных организаций, мошеннически зарегистрированных на имя третьих лиц, как в настоящем деле. Таким образом, Европейский Суд не может согласиться с утверждением компании-заявителя о том, что этот особый способ "оптимизации налогов" ранее рассматривался национальными судами и был одобрен в качестве допустимого или что она использовала законные "методы оптимизации налогов", которые лишь впоследствии были отвергнуты национальными судами. Вышеизложенные соображения являются достаточными для того, чтобы Европейский Суд мог заключить, что выводы национальных судов о том, что налоговые схемы компании-заявителя являлись незаконными во время их совершения, не были произвольными или явно неразумным.

595. Европейский Суд переходит к вопросу о том, была ли правовая база для привлечения компании-заявителя к ответственности достаточно доступной, точной и предсказуемой. В этой связи Европейский Суд учитывает, что при начислении налогов (см. §§ 14-18, 48, 62-63, 165, 191-193, 212 и 213 настоящего Постановления) национальные суды использовали, прежде всего, следующую мотивировку. Суды установили, что торгующие организации являлись фиктивными лицами и полностью контролировались компанией-заявителем, и, соответственно, переквалифицировали сделки, совершенные фиктивными организациями, как сделки, в действительности совершенные компанией-заявителем.

596. Суды вначале решили, что сделки фиктивных компаний не отвечают требованиям статьи 39 Налогового кодекса, определяющей понятие реализации (см. §§ 48 и 324 настоящего Постановления), а также статьи 209 Гражданского кодекса, приводящей существенные признаки собственника (см. § 48 и 381 настоящего Постановления). Ввиду вышеизложенного и с учетом пункта 3 статьи 10 Гражданского кодекса, которая устанавливает опровержимую презумпцию добросовестности и разумности действий сторон коммерческих сделок (см. § 48 и 382-383 настоящего Постановления), суды изменили квалификацию реализации фиктивных компаний. Они решили, что в действительности она осуществлялась компанией-заявителем и что последняя должна исполнить соответствующую обязанность по уплате различных налогов, связанных с этой деятельностью. Наконец, суды учли, что создание и осуществление притворных схем компанией-заявителем повлекли занижение налогооблагаемой базы ее операций и, как следствие, умышленную неуплату различных налогов, что преследовалось в качестве налогового правонарушения в соответствии со статьей 122 Налогового кодекса (см. § 400 настоящего Постановления).

597. С учетом применимого национального законодательства Европейский Суд находит, что, вопреки утверждениям компании-заявителя, ясно, что в соответствии с существовавшими в то время правилами договорные схемы, применяемые сторонами коммерческих сделок, действительны, лишь поскольку стороны поступали добросовестно, и что налоговые органы имели широкие полномочия в определении характера поведения сторон и оспаривания правовой квалификации подобных схем в судах. Это ясно не только из пункта 3 статьи 10 Гражданского кодекса, на который ссылались национальные суды в разбирательстве о начислении налогов, но и из других относимых и применимых законодательных положений, доступных компании-заявителю и иным налогоплательщикам в тот период. Так, подпункт 3 пункта 2 статья 45 Налогового кодекса прямо наделяет национальные суды правом изменять правовую квалификацию сделок, а также характер статуса и деятельности налогоплательщика, в то время как статья 7 Закона о налоговых органах Российской Федерации предоставляет право оспаривать такие сделки налоговым органам (см. § 393 настоящего Постановления). Вместе с тем прецедентная практика, на которую ссылались власти Российской Федерации, указывала, что право переквалифицировать или прекращать недобросовестную деятельность компаний существовало и применялось национальными судами в различных контекстах и с разными последствиями для заинтересованных сторон уже в 1997 году (см. §§ 382-393 и §§ 428-468 настоящего Постановления). Кроме того, в ряде актов, включая Определение от 25 июля 2001 г. N 138-О, особо указанное национальными судами в разбирательстве о начислении налогов против компании-заявителя (см. §§ 384-387), Конституционный Суд подтвердил значение этого принципа, упомянув различные возможные последствия недобросовестного поведения налогоплательщика.

598. Насколько компания-заявитель жаловалась на то, что доктрина недобросовестности являлась слишком неопределенной, Европейский Суд хотел бы вновь подчеркнуть, что в любой системе права, включая уголовное право, всегда существует неизбежный элемент судебного толкования, и всегда имеется необходимость в устранении сомнительных вопросов и приспособлении к изменяющимся обстоятельствам. Во избежание излишней жесткости многие законы сформулированы в выражениях, которые в большей или меньшей степени являются неопределенными, и их толкование, и применение являются вопросами практики (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу ""Санди таймс" против Соединенного Королевства", § 49, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Коккинакис против Греции", § 40). Что касается фактов, было бы невозможно ожидать, чтобы законодательное положение описывало во всех подробностях все способы, с помощью которых данный налогоплательщик мог злоупотреблять правовой системой и вводить в заблуждение налоговые органы. В то же время применимые нормы права достаточно ясно указывали, что в случае обнаружения нарушений налогоплательщик столкнется с угрозой доначисления налогов в связи с действительной экономической деятельностью с учетом соответствующих выводов компетентных органов. Именно это случалось с компанией-заявителем в данном деле.

599. Принимая во внимание пределы усмотрения, которыми пользуется государство в этой сфере, и тот факт, что компания-заявитель являлась крупным предпринимательским холдингом, от которой в период, относящийся к делу, можно было ожидать использования услуг профессиональных аудиторов и консультантов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу ""Шпачек с.р.о" против Чехии", § 59), Европейский Суд находит, что имелась достаточно ясная правовая основа для вывода о привлечении компании-заявителя к начислению налогов за 2000-2003 годы.

600. Наконец, Европейский Суд отмечает, что компания-заявитель выдвинула ряд дополнительных доводов в этой части. В частности, она утверждала, что законодательство не содержало оснований для отказа в возмещении НДС в отношении вывоза нефти и нефтепродуктов, что национальные суды не применили статьи 20 и 40 Налогового кодекса, что ее следовало освободить от уплаты пеней в соответствии с пунктом 3 статьи 75 Налогового кодекса и что в отношении 2000 года компания-заявитель подверглась двойному налогообложению в отношении прибылей фиктивных компаний.

601. Европейский Суд принимает к сведению, что статья 5 Закона Российской Федерации от 6 декабря 1991 г. N 1992-1 "О налоге на добавленную стоимость", регулировавшая данную сферу до 1 января 2001 г., и статья 165 Налогового кодекса, применявшаяся к последующему периоду, недвусмысленно указывали, что нулевая ставка НДС в отношении экспортируемых товаров и возмещение последнего отнюдь не применяются автоматически, компания была обязана требовать освобождения от налога или его возмещения от своего имени в соответствии с порядком, установленным первоначально совместным письмом N Б3-8-05/848/04-03-08 Государственной налоговой службы России и Министерства финансов, а впоследствии статьей 176 Налогового кодекса, и обосновать свои требования для получения данного возмещения (см. §§ 326-336 настоящего Постановления). С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что соответствующие правила делали порядок возмещения НДС достаточно ясными и доступными, чтобы компания-заявитель могла его соблюдать.

602. Рассмотрев материалы дела и доводы сторон, включая утверждение компании-заявителя на слушании 4 марта 2010 г. о том, что она подала заявления об освобождении от НДС за каждый из 2000-2003 годов 31 августа 2004 г., Европейский Суд считает, что компания-заявитель не предоставила доказательств того, что она подала надлежащим образом обоснованные заявления в соответствии с установленным порядком, а не просто выдвинула в качестве одного из доводов в разбирательстве о начислении налогов, и что в дальнейшем оспорила отказ налоговых органов в компетентных национальных судах (см. §§ 49 и 171, 196, 196* (* Так в оригинале. По-видимому, допущена техническая ошибка (прим. переводчика).) и 216). Европейский Суд заключает, что компания-заявитель не претерпела какого-либо неблагоприятного обращения в этом отношении.

603. Что касается довода компании-заявителя о том, что национальным судам следовало применить в ее деле статьи 20 и 40 Налогового кодекса и что требования Министерства противоречат этим положениям, Европейский Суд учитывает, что Министерство и национальные суды никогда не ссылались на данные положения и что действующее национальное законодательство не позволяет полагать, что они имели правовую обязанность по их применению в деле компании-заявителя. Таким образом, нельзя утверждать, что уклонение властей от учета этих положений делало начисление налогов за 2000-2001 годы незаконным.

604. Наконец, насколько компания-заявитель не согласилась с толкованием национальными судами пункта 3 статьи 75 Налогового кодекса, а также утверждала, что подверглась двойному налогообложению, Европейский Суд хотел бы вновь подчеркнуть, что в его задачу не входит подмена собой национальных судов, которые находятся в лучшем положении для оценки предоставленных им доказательств, оценки фактов и толкования национального законодательства. Что касается фактов, бывшее положение применялось лишь к делам, в которых налогоплательщик не мог погасить задолженность по налогам исключительно вследствие наложения ареста на его имущество и наличные средства (см. § 402 настоящего Постановления). Национальные суды установили, что компания-заявитель не может выплатить задолженность из-за отсутствия средств, а не из-за принятия к ней мер, и отказали в применении пункта 3 статьи 75 Налогового кодекса в деле заявителя (см. § 216 настоящего Постановления). Европейский Суд не находит это заключение произвольным или неразумным. Европейский Суд не усматривает в доводах сторон или материалах дела оснований ставить под сомнение выводы национальных судов, которые конкретно установили, что Министерство приняло во внимание прибыли фиктивных компаний при расчете своих требований, чтобы избежать двойного налогообложения (см. § 49 настоящего Постановления).

605. В целом Европейский Суд находит, что в части довода компании-заявителя относительно предположительно неразумного и непредсказуемого толкования национального законодательства при начислении налогов за 2000-2003 годы следует считать, что оно отвечало требованию законности статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

(b) Преследовало ли начисление налогов за 2000-2003 годы законную цель, и было ли оно соразмерным

606. Европейский Суд признает, что в соответствии с ранее сделанными им выводами в отношении законности штрафов за 2000 и 2001 годы все начисления налогов за 2000-2003 годы преследовали законную цель обеспечения уплаты налогов и составляли пропорциональную меру, преследующую эту цель. Ставки налогов не были особенно высоки, и с учетом тяжести действий компании-заявителя материалы дела не позволяют заключить, что ставки штрафов или пеней могут рассматриваться как возлагающие индивидуальное и несоразмерное бремя на компанию-заявителя сами по себе (см. Постановление Европейского Суда от 31 января 2006 г. по делу "Дюкмеджян против Франции" (Dukmedjian v. France), жалоба N 60495/00, §§ 55-59).

(c) Заключение относительно соблюдения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении начисления налогов за 2000-2003 годы

607. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд находит, что имело место нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с начислениями налогов за 2000-2001 годы в части вменения и расчета штрафов. В то же время Европейский Суд считает, что по делу требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, что касается остальной части начисления налогов за 2000-2003 годы, нарушены не были.

2. Соблюдение требований статьи 14 во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции

(a) Доводы компании-заявителя

608. Компания-заявитель утверждала, что толкование судами соответствующего законодательства было избирательным и индивидуальным, поскольку многие другие российские компании, такие как "Сибнефть" и "ТНК интернэшл Лтд.", также использовали внутренние оффшоры.

609. Вместе с тем компания-заявитель отметила, что власти допускали и даже поощряли методы оптимизации налогов, использовавшиеся компанией-заявителем, поскольку они регулярно принимали налоговые декларации и платежи компании-заявителя и ее торгующих организаций, и ставки налоговых платежей компании были сопоставимы или даже выше, чем у ее конкурентов. В этой связи компания-заявитель ссылалась на статистические данные, содержащиеся в отчетах Центра развития, Института финансовых исследований и Счетной палаты России. Компания-заявитель также утверждала в этой связи, что нормативная база позволяла ей использовать такие методы и что толкование национального законодательства в ее деле было индивидуальным, избирательным и непредсказуемым.

(b) Доводы властей Российской Федерации

610. Власти Российской Федерации возражали, что утверждения о том, что иные налогоплательщики могли использовать аналогичные схемы, не могло рассматриваться как оправдание несоблюдения закона компанией-заявителем. Они также утверждали, что существование незаконных налоговых схем на определенном этапе исторического развития России было вызвано не недостатками законодательства, но "недобросовестными" действиями участников экономической деятельности и ослабляло правительственный контроль за соблюдением требований российского налогового законодательства по объективным причинам, таким как экономический кризис 1998 года и сложности переходного периода.

611. В настоящее время власти Российской Федерации настойчиво борются с уклонением от уплаты налогов и усиливают контроль в этой сфере. Они также ссылались на статистические данные AK&M и некоторых других новостных агентств за 2002 год, которые сообщали, что OAO "Лукойл" и OAO "Сургутнефтегаз", два других крупных российских нефтепроизводителя, сообщали о выручке от продаж в размере 434,92 млрд рублей и 163,652 млрд рублей и уплатили 21,190 млрд рублей и 13,885 млрд рублей в качестве налога на прибыль соответственно, в то время как компания-заявитель сообщила о выручке от продаж в размере 295,729 млрд рублей, а уплатила только 3,193 млрд рублей в качестве налога на прибыль. Власти Российской Федерации утверждали, что по крайней мере две крупные российские нефтяные компании, OAO "Сургутнефтегаз" и OAO "Роснефть", никогда не использовали такие методики, тогда как другие, в частности, OAO "Лукойл", прекратили их использование в 2002 году.

(c) Мнение Европейского Суда

612. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Первое положение предусматривает:

"Статья 14 Конвенции

Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

613. До рассмотрения жалобы компании-заявителя Европейский Суд хотел бы напомнить, что статья 14 Конвенции не запрещает любого различия в обращении в осуществлении прав и свобод, признанных Конвенцией (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Литгоу и другие против Соединенного Королевства", § 117). Она гарантирует лицам (включая юридических лиц), "находящимся в аналогичном положении", отсутствие дискриминационного обращения; и, для целей статьи 14 Конвенции, различие в обращении является дискриминационным, если оно "не имеет объективного и разумного оправдания", то есть не преследует "законную цель" или отсутствует "разумная связь пропорциональности между примененными средствами и преследуемой целью" (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 28 ноября 1984 г. по делу "Расмуссен против Дании" (Rasmussen v. Denmark), §§ 35 и 38, Series A, N 87). Кроме того, государства-участники пользуются определенным усмотрением при оценке того, оправдывают ли различия между аналогичными в остальной части ситуациями различное обращение, предусмотренное законом, и в какой степени; пределы этого усмотрения колеблются в зависимости от обстоятельств, предмета и оснований (там же, § 40).

614. Европейский Суд хотел бы напомнить, что материалы дела не свидетельствуют о том, что налоговые схемы компании-заявителя за 2000-2003 годы в их совокупности, включая использование мошенническим образом зарегистрированных торгующих организаций, были известны налоговым органам или национальным судам и что они ранее рассматривали их как законные (см. §§ 592-594 настоящего Постановления). Таким образом, нельзя утверждать, что власти пассивно наблюдали или активно поощряли их.

615. Что касается утверждений компании-заявителя о том, что иные национальные налогоплательщики использовали или продолжали использовать те же или похожие схемы, что и компания-заявитель, и что компания-заявитель была единственной подвергшейся преследованию, Европейский Суд находит, что компания-заявитель не доказала, что иные компании находились в относительно сходном положении. Европейский Суд отмечает, что компания-заявитель была признана применявшей налоговую схему значительной сложности, включавшей, в частности, мошенническое использование торгующих организаций, зарегистрированных во внутренних оффшорах. Это было не просто использование внутренних оффшоров, которое в зависимости от конкретных особенностей схемы могло быть законным или иметь некие иные правовые последствия для компаний, предположительно использовавших их. Европейский Суд учитывает, что компания-заявитель не предоставила конкретных и достоверных доказательств относительно таких подробностей. Он также принимает во внимание, что не может строить предположения относительно сути налоговых схем третьих лиц на основании данных, содержащихся в исследовательских и информационных трудах, не имеющих обязательной силы, и потому нельзя утверждать, что ситуация третьих лиц была относительно сходной с ситуацией компании-заявителя в этом отношении.

616. Европейский Суд заключает, что в отношении жалобы на дискриминационное обращение по делу требования статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были.

B. Жалоба на взыскание задолженности, возникшей вследствие начисления налогов за 2000-2003 годы

617. Европейский Суд должен определить, соответствовал ли способ взыскания национальными властями задолженности, вытекающей из разбирательства о начислении налогов компании-заявителю за 2000-2003 годы, требованиям статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

618. Европейский Суд напоминает, что взыскание задолженности, вытекающей из начисления налогов за 2000-2003 годы, включало арест имущества компании-заявителя, возложение обязанности уплатить исполнительский сбор в размере 7% на общую сумму долга и принудительную продажу основного производственного предприятия компании-заявителя OAO "Юганскнефтегаз". Данные меры составляли вмешательство в права компании-заявителя, предусмотренные статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, и остается установить, отвечали ли эти меры требованию законности, преследовали ли законную цель и были ли пропорциональны преследуемой цели.

1. Доводы компании-заявителя

619. Компания-заявитель жаловалась на то, что исполнительное производство в ее деле было незаконным, несоразмерным и произвольным. В частности, утверждалось, что власти должны были позволить компании-заявителю урегулировать задолженность и что продажа ее основного производственного предприятия в столь короткий срок являлась неправомерной. Компания-заявитель жаловалась на то, что суды должны были вмешаться и внести коррективы в действия судебных приставов-исполнителей. Власти должны были вначале рассмотреть и принять ее предложение относительно акций OAO "Сибнефть" и/или разрешить компании-заявителю рассрочку на длительный период. Что касается рассрочки, компания-заявитель утверждала, что национальное законодательство и практика отдают приоритет такому варианту и что OAO "Роснефть" получила подобную рассрочку в отношении налоговой задолженности OAO "Юганскнефтегаз" после аукциона 19 декабря 2004 г. Компания-заявитель утверждала, что могла погасить задолженность, полностью или в части, если бы не арест, наложенный судом. Кроме того, она  критиковала бездействие властей в течение 22 месяцев после аукциона по OAO "Юганскнефтегаз", а также возложение на нее обязанности уплаты незаконного и несоразмерного исполнительского сбора.

620. Компания-заявитель указывала, что арест был непропорциональным, поскольку власти обязывали компанию-заявителя платить и в то же время заморозили ее активы, которые стоили значительно больше, чем задолженность компании-заявителя. Власти отказались использовать принадлежавшие компании-заявителю акции "Сибнефти" или иные реальные способы погашения задолженности. По мнению компании-заявителя, национальным властям следовало принять данные реальные средства урегулирования (письма от 5 июля, 9 августа, 4 ноября 2004 г., 23 марта 2006 г.), поскольку по этому пути шла практика арбитражных судов. Предоставленный компании-заявителю двухдневный период для уплаты задолженности был абсурдно кратким.

621. Компания-заявитель также придерживалась мнения о том, что продажа OAO "Юганскнефтегаз" являлась незаконной, непропорциональной и повлекла грубую недооценку средствами явно контролируемого аукциона с незаконным участием фиктивной организации ООО "Байкалфинансгруп". Она не согласилась с решением о продаже OAO "Юганскнефтегаз", утверждая, что в соответствии с национальным законодательством OAO "Юганскнефтегаз" подлежало продаже в последнюю очередь и что аукцион не мог дать разумную цену из-за ограниченного числа участников, распространенного представления о необходимости политической поддержки для приобретения данного актива и недостаточного времени для подготовки. Компания-заявитель также была не удовлетворена решением о продаже только голосующих акций OAO "Юганскнефтегаз", а не всех. Она утверждала, что, хотя власти открыто не препятствовали потенциальным покупателям, имелись практические препятствия, такие как необходимость соблюдения покупателями внутренних корпоративных процедур и прохождения антимонопольной проверки.

622. В целом компания-заявитель рассматривала аукцион как фиктивный, поскольку OAO "Газпром", OAO "Роснефть" (обе компании находились в государственной собственности и испытывали значительное вмешательство в управление их текущей деятельностью), организаторы аукциона и судебные приставы-исполнители находились в сговоре. Она также ссылалась на интервью лица, в то время являвшегося Президентом России, и утверждала, что государственные банки финансировали приобретение OAO "Юганскнефтегаз" и что государство не применило антимонопольное законодательство в связи с аукционом. Компания-заявитель утверждала, что ее обращение в суд США по делам банкротства не влияло на исход аукциона по OAO "Юганскнефтегаз", так как ни OAO "Роснефть", ни ООО "Байкалфинансгруп" не обращались по поводу участия до того, как компания-заявитель подала заявление о банкротстве в США.

623. Компания-заявитель считала, что вышеизложенные обстоятельства свидетельствуют о том, что разбирательство против нее в целом представляло собой злоупотребление, поскольку государство явно стремилось к ликвидации компании и контролю над ее имуществом.

624. Что касается предполагаемого неисчерпания внутренних средств правовой защиты, компания-заявитель полагала, что исчерпание было необязательным ввиду отсутствия перспективы успеха. Национальные суды последовательно отклоняли попытки компании оспаривать действия судебных приставов-исполнителей, поэтому иные попытки были бы бесполезными. В любом случае компания-заявитель не оспаривала акт оценки в отношении OAO "Юганскнефтегаз", поскольку он не содержал таких неточностей, которые реально позволили бы обжаловать его в суде. Кроме того, компания-заявитель утверждала, что оспорила всю процедуру продажи голосующих акций OAO "Юганскнефтегаз" находящейся в государственной собственности компании OAO "Роснефть".

2. Доводы властей Российской Федерации

625. Власти Российской Федерации утверждали, что исполнительное производство в отношении компании-заявителя являлось законным и соразмерным.

626. Они считали, что компания-заявитель не исчерпала надлежащим образом внутренние средства правовой защиты в отношении данной части жалобы. В частности, жалоба на арест имущества в рамках исполнительного производства, предполагаемое уклонение судебных приставов-исполнителей от ознакомления компании-заявителя с материалами исполнительного производства, предполагаемое бездействие судебных приставов-исполнителей в отношении акций "Сибнефти", решение об уплате исполнительского сбора в размере 7% и обстоятельства оценки и продажи OAO "Юганскнефтегаз" являлись неприемлемыми в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты.

627. Власти Российской Федерации подчеркнули, что в ходе исполнительного производства не вводились ограничения производственного цикла компании-заявителя или продажи нефти и нефтепродуктов и что она функционировала в полном объеме. По мнению государства, широкие пределы усмотрения в налоговой сфере и злоупотребления компании-заявителя, которые подтверждаются ее попытками воспрепятствовать исполнительным действиям путем сокрытия реестра акционеров трех крупнейших дочерних компаний, власти Российской Федерации придерживались мнения о том, что справедливое равновесие между частными и публичными интересами не было нарушено.

628. Власти Российской Федерации также утверждали, что в отношении компании-заявителя применялась процедура принудительного взыскания задолженности по обязательным налоговым платежам, что такие налоговые платежи взыскивались путем обращения взыскания на денежные средства компании, находящиеся на банковских счетах, что в случае недостаточности или отсутствия средств взыскание налога осуществлялось с использованием имущества налогоплательщика. Эта процедура подробно описана в национальном законодательстве и соблюдалась властями. При данных обстоятельствах все меры представляли собой контроль за использованием имущества и соблюдением требований Конвенции.

629. Что касается ареста имущества, власти Российской Федерации ссылались на дела "Газус Дозир" (Gasus Dosier)* (* Постановление Европейского Суда от 23 октября 1995 г. по делу ""Газус дозир - унд фёрдертехник ГмбХ" против Нидерландов" (Gasus Dosier - und Fordertechnik GmbH v. Netherlands), жалоба N 15375/89 (прим. переводчика).) и "АГОСИ" (AGOSI)* (* Постановление Европейского Суда от 24 октября 1986 г. по делу ""АГОСИ" против Соединенного Королевства" (AGOSI v. United Kingdom) (прим. переводчика).) и полагали, что с учетом относимых факторов, таких как огромная сумма задолженности, недобросовестное поведение компании-заявителя и необходимость безотлагательного и эффективного взыскания налога в государственный бюджет, данная мера соблюдала требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Власти Российской Федерации утверждали, что решения об аресте и замораживании составляли обычную практику в стране и на международном уровне, и их использование было особенно уместным в настоящем деле из-за беспрецедентных сумм налоговой задолженности, нераскаянного и вызывающего поведения компании-заявителя, утверждений о том, что действия властей представляют собой "злонамеренный налоговый рэкет", и истории компании-заявителя, а именно того, что управление и крупнейшие акционеры передавали активы в новые оболочечные компании, а иногда в иностранные зоны льготного налогообложения. Эти меры имели чисто профилактический характер.

630. В отношении апрельского предписания власти Российской Федерации не согласились с утверждением компании-заявителя о том, что она могла погасить задолженность без ареста ее активов. Предписание не затрагивало денежных средств или поступлений, и компания-заявитель впоследствии погасила часть задолженности с использованием средств с замороженного счета. Компания-заявитель могла добиться отмены предписания, если бы предоставила адекватное обеспечение, чего она не сделала, или ликвидировала часть иностранных активов, не затронутых предписанием. Власти Российской Федерации настаивали на том, что вместо продажи иностранных активов для погашения налоговой задолженности компания-заявитель просто удалила их, что само по себе доказывает необоснованность жалобы компании-заявителя на предписание. Что касается решений о замораживании средств, власти Российской Федерации утверждали, что они были вынесены судебными приставами-исполнителями на основании судебных исполнительных листов от 30 июня 2004 г., которые заморозили счета компании-заявителя в российских банках на дату вынесения соответствующих решений. Компания-заявитель сохраняла возможность распоряжения средствами, поступавшими на замороженные счета после 30 июня 2004 г., и могла использовать не подвергшиеся аресту счета за рубежом. Средства на этих счетах значительно уступали задолженности компании. Власти Российской Федерации также отметили, что на 14 июля 2004 г. компания-заявитель должна была погасить 96,5% существовавшей в то время задолженности и что добровольные выплаты компании начались только 14 июля 2004 г., по-видимому, в ответ на арест акций OAO "Юганскнефтегаз". Сам факт того, что платежи производились через замороженные счета, свидетельствовал о том, что утверждения компании-заявителя о последствиях замораживания средств не соответствовали действительности.

631. Что касается предложений об отсрочке и рассрочке, компания-заявитель впервые выдвинула их 16 июля 2004 г., направив письмо в Министерство финансов. Власти Российской Федерации подчеркнули, что Министерство финансов не являлось уполномоченным органом для принятия таких мер, поскольку это мог сделать только арбитражный суд, и закон содержал ясные правила относительно условий, которые должны быть достигнуты для удовлетворения такого ходатайства, то есть ходатайство должно быть подано за один - шесть месяцев до первоначального срока платежа и только при наличии конкретных оснований, например, угрозы банкротства. Кроме того, закон не допускает отсрочки и рассрочки, если против данного налогоплательщика осуществляется налоговое разбирательство. Компания-заявитель не только не обосновала свое ходатайство с точки зрения предусмотренных законом критериев, но и было ясно, что подобное ходатайство не будет удовлетворено ввиду продолжающегося налогового разбирательства против нее.

632. Власти Российской Федерации ссылались на применимое национальное законодательство и практику в подтверждение того, что требование к виновному налогоплательщику об уплате задолженности в течение одного-двух дней являлось обычным и законным. Они утверждали, что данный срок являлся достаточным, поскольку налогоплательщики обычно знали о налоговых требованиях - с конкретным указанием подлежащих уплате сумм - из актов проверок Министерства, которые вручались в течение периода от нескольких недель до нескольких месяцев до этого. Соответственно, в настоящем деле компания-заявитель вначале узнала о требованиях Министерства в отношении 2000-2003 годов за 109, 66, 19 и 18 дней. В целом в таких случаях налогоплательщик обычно знал заранее о недоплаченных суммах (обычно в связи с уклонением от уплаты налогов), поэтому он не мог ссылаться на неготовность. Кроме того, весьма сходные обычаи существуют в международной практике.

633. Что касается выбора OAO "Юганскнефтегаз" в качестве первого объекта для продажи на аукционе для погашения обязательств компании-заявителя, власти Российской Федерации подчеркнули, что предложения, сделанные компанией-заявителем, являлись неприемлемыми. Первые три предложения, сделанные 22 апреля, 2 июля и 13-14 июля 2004 г., затрагивали различные пакеты акций OAO "Сибнефть", предположительно принадлежавших компании-заявителю. Все эти предложения были отклонены не только потому, что право компании-заявителя на эти акции оспаривалось в различных несвязанных разбирательствах третьими лицами, но и потому, что данные предложения были сделаны в нарушение мер обеспечения, принятых судами в рамках вышеупомянутых несвязанных разбирательств. В действительности продажа акций, принадлежавших компании-заявителю (около 20%), была бы недостаточной для покрытия существовавшей в то время ее задолженности, даже частичного, не говоря уже о новых требованиях Министерства за 2001-2003 годы. Это был миноритарный пакет неопределенной стоимости, и в любом случае его цена не покрывала налоговой задолженности компании-заявителя. Что касается четвертого предложения от 9 августа 2004 г., оно затрагивало 20% акций OAO "Сибнефть" и совокупность акций 15 компаний (часть которых касалась дочерних организаций, некоторые являлись миноритарными пакетами, и все имели неопределенную ликвидность). Однако данное предложение было "слишком незначительным и слишком запоздалым" для властей Российской Федерации, поскольку подготовка к аукциону OAO "Юганскнефтегаз" шла полным ходом. Вышеупомянутые предложения не содержали гарантий "обеспечения цены, достаточной для погашения большей части быстро растущих налоговых обязательств [компании-заявителя]", а кроме того, в каждом случае им сопутствовал высокий риск требований третьих лиц в отношении данного имущества.

634. Власти Российской Федерации утверждали, что выбор OAO "Юганскнефтегаз" являлся законным в соответствии с российским законодательством, был направлен на обеспечение уплаты налогов и осуществлялся с полным соблюдением положений Закона об исполнительном производстве. Согласно пункту 2 статьи 54 Закона об исполнительном производстве продажа имущества компании-заявителя была проведена специализированной организацией в соответствии с договором комиссии и действующим законодательством. 18 ноября 2004 г. судебные приставы-исполнители решили продать 43 акций (76,8%) OAO "Юганскнефтегаз" на аукционе. Власти Российской Федерации отметили, что само OAO "Юганскнефтегаз" являлось должником по обязательным платежам в бюджет в общей сумме 102,09 млрд рублей, и указанная задолженность неизбежно влияла на цену выставленных на аукцион акций, определенную оценочным учреждением и результатами аукциона. Дата аукциона и приглашение к участию в открытом аукционе были опубликованы в средствах массовой информации в надлежащий срок. Сам аукцион был открытым, как с точки зрения участников, так и формы подачи ценовых предложений. Предложения были получены в период с 19 ноября по 18 декабря 2004 года. 19 декабря 2004 г. состоялся открытый аукцион. Победителем аукциона было признано ООО "Байкалфинансгруп", которое предложило 260 753 447 303 рублей 18 копеек за данные акции. Аукцион был публичным. Представители средств массовой информации обеспечили широкое освещение аукциона в прессе. Его результаты были опубликованы в средствах массовой информации и вещания. Что касается пропорциональности продажи, сумма в 260,5 млрд рублей, вырученных от продажи, не покрывала задолженность OAO "ЮКОС" полностью. Власти Российской Федерации также подчеркивали, что последующее банкротство не было вызвано продажей OAO"Юганскнефтегаз", а было инициировано консорциумом иностранных банков и что представители компании-заявителя предположительно признали, что компания-заявитель находилась в хорошем финансовом состоянии даже в условиях продажи OAO "Юганскнефтегаз". Таким образом, власти Российской Федерации полагали, что по делу требования Конвенции нарушены не были.

3. Мнение Европейского Суда

635. Компания-заявитель выдвинула ряд претензий в отношении данной процедуры. В частности, она жаловалась на то, что принудительное исполнение обязанности по уплате налогов было умышленно организовано с целью воспрепятствования ей в погашении ее задолженности. В этой связи компания-заявитель утверждала, что арест активов в период разбирательства воспрепятствовал ей в погашении задолженности. Кроме того, она жаловалась на обязанность уплаты исполнительского сбора в размере 7% в отношении совокупной задолженности, на то, что время на добровольное исполнение начисления налогов за 2000-2003 годы было слишком непродолжительным и что продажа основного производственного предприятия компании OAO "Юганскнефтегаз" была незаконной, произвольной и в целом несоразмерной.

636. До обращения к существу этой жалобы Европейский Суд напоминает, что в своем решении о приемлемости он отложил до рассмотрения существа дела вопрос об исчерпании внутренних средств правовой защиты. Таким образом, Европейский Суд должен определить, соблюдено ли компанией-заявителем требование об исчерпании внутренних средств правовой защиты в отношении этой части жалобы, как того требует пункт 1 статьи 35 Конвенции, который в соответствующей части, предусматривает:

"1. Европейский Суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права, и в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу...".

637. Европейский Суд напоминает, что правило исчерпания, предусмотренное пунктом 1 статьи 35 Конвенции, обязывает заявителей предварительно использовать средства правовой защиты, которые являются доступными и эффективными в национальной правовой системе для получения возмещения в связи с предполагаемыми нарушениями. Существование средств правовой защиты должно быть достаточно определенным с точки зрения теории и практики, так как в противном случае они не будут обладать требуемой доступностью и эффективностью. Пункт 1 статьи 35 Конвенции также требует, чтобы жалоба, подаваемая в Европейский Суд, была представлена в соответствующий национальный орган хотя бы по сути, с соблюдением формальных требований и сроков, установленных законодательством страны, и чтобы были использованы процедурные средства, способные предотвратить нарушение Конвенции. Однако не существует обязанности прибегать к средствам правовой защиты, которые неадекватны или неэффективны (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), Reports 1996-VI, §§ 51-52, Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey), Reports 1996-IV, и, в числе последних, Постановление Европейского Суда от 27 июня 2006 г. по делу "Дженнет Айхан и Мехмет Салих Айхан против Турции" (Cennet Ayhan and Mehmet Salih Ayhan v. Turkey), жалоба N 41964/98, § 64).

638. Европейский Суд подчеркивает, что применение правила должно учитывать тот факт, что оно применяется в контексте механизма защиты прав человека, который согласились учредить Высокие Договаривающиеся Стороны. Соответственно, он признает, что пункт 1 статьи 35 Конвенции должен применяться с определенной степенью гибкости и без излишнего формализма. Он также указывал, что правило исчерпания не является абсолютным и не может применяться автоматически, и при рассмотрении вопроса о том, было ли оно соблюдено, необходимо учитывать конкретные обстоятельства каждого индивидуального дела. Это означает, среди прочего, что Европейскому Суду требуется реально учитывать не только существование формальных средств правовой защиты в правовой системе государства-участника, но и общий контекст, в котором они применяются, а также личные обстоятельства заявителей. В то же время он должен проверить, совершил ли заявитель с учетом всех обстоятельств дела действия, которых можно было бы от него разумно ожидать для исчерпания внутренних средств правовой защиты (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции", § 69, и Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, § 82, ECHR 1999-IV).

639. Европейский Суд напоминает, что на стадии рассмотрения вопроса о приемлемости власти Российской Федерации утверждали, что компания-заявитель не исчерпала внутренние средства правовой защиты в отношении наложения ареста и изъятия активов в рамках исполнительного производства, предполагаемого уклонения судебных приставов-исполнителей от ознакомления компании с материалами исполнительного производства, предполагаемого бездействия судебных приставов-исполнителей в отношении акций "Сибнефти", решений об уплате исполнительского сбора в размере 7% и обстоятельств оценки и продажи OAO "Юганскнефтегаз".

640. Рассмотрев материалы дела и доводы сторон, Европейский Суд находит, что в части наложения ареста и изъятия активов компания-заявитель надлежащим образом исчерпала доступные внутренние средства правовой защиты, выдвинув претензии в компетентных национальных судах. Постановление о наложении ареста от 15 апреля 2004 г. было рассмотрено и оставлено без изменения судом апелляционной инстанции 2 июля 2004 г. (см. § 92 настоящего Постановления) и было также рассмотрено и подтверждено судом первой инстанции в решении от 23 апреля 2004 г. в контексте рассмотрения ходатайства компании от 22 апреля 2004 г. (см. §§ 96-97 настоящего Постановления) и судами первой и апелляционной инстанций 23 апреля и 2 июля 2004 г. соответственно в контексте рассмотрения ходатайства компании-заявителя относительно наложения ареста (см. §§ 101 и 102 настоящего Постановления). Решение об обращении взыскания от 1 июля 2004 г. было рассмотрено в суде первой инстанции 17 сентября 2004 г. и в суде кассационной инстанции 2 февраля 2005 г. (см. §§ 116-120). Решение об обращении взыскания на OAO "Юганскнефтегаз" от 14 июля 2004 г. было рассмотрено судами четырех инстанций, 6, 9 августа, 25 октября и 17 декабря 2004 г., соответственно (см. §§ 137-156 настоящего Постановления). Что касается решения об обращении взыскания от 14 июля 2004 г. относительно OAO "Томскнефть-ВНК" и OAO "Самаранефтегаз", суд первой инстанции оставил его без изменения соответствующими решениями от 13 августа и 2 сентября 2004 г., тогда как окружной суд подтвердил это решение постановлениями от 5 ноября 2004 г. и 18 января 2005 г. (см. §§ 147-155 настоящего Постановления).

641. Действительно, компания-заявитель не обжаловала постановление о наложении ареста от 15 апреля 2004 г. в порядке кассации и не прибегла к апелляционному порядку при оспаривании обращения взыскания на дочерние организации от 1 июля 2004 г. и решения об обращении взыскания от 14 июля 2004 г. относительно OAO "Томскнефть-ВНК" и OAO "Самаранефтегаз". Однако Европейский Суд хотел бы отметить, что с учетом обстоятельств налогового дела компании-заявителя, ее общей ситуации в период, относящийся к делу, применимого национального законодательства и реакции судов на доводы, выдвинутые компанией-заявителем в этом разбирательстве, очевидно, что решение о наложении ареста от 15 апреля 2004 г. и последующие решения об обращении взыскания от 1 и 14 июля 2004 г. были надлежащим образом рассмотрены и подтверждены национальными судами различных инстанций, и, по-видимому, жалобы компании-заявителя в этой связи не имели перспектив, даже если бы она использовала вышеупомянутые возможности судебного обжалования.

642. Что касается жалобы в части исполнительского сбора в размере 7%, Европейский Суд отмечает, что компании-заявителю было предложено уплатить его за 2000-2003 годы. Жалобы компании-заявителя на этот сбор были рассмотрены и отклонены судами трех инстанций только в отношении 2000 года (см. §§ 130-134 настоящего Постановления), тогда как жалоба на уплату сбора за 2001 год была рассмотрена только в первой и кассационной инстанциях (см. §§ 177-187 настоящего Постановления). Кроме того, не вполне ясно, возбудила ли компания-заявитель судебное разбирательство в отношении всей суммы сбора за 2002 год (см. §§ 200-204 настоящего Постановления), и возбуждала ли она разбирательство в отношении такого сбора за 2003 год (см. § 221 настоящего Постановления). Европейский Суд вновь находит, что ввиду сходства требований об уплате исполнительского сбора за 2000-2003 годы и с учетом иных значимых обстоятельств, таких как применимое национальное законодательство и ответы судов на доводы компании-заявителя в отношении сбора за 2000 год, объяснения властей Российской Федерации не позволяют предположить, что жалобы компании-заявителя в этой связи имели бы какие-либо перспективы, если бы она их обжаловала.

643. Что касается предполагаемого уклонения судебных приставов-исполнителей от ознакомления компании-заявителя с материалами исполнительного производства и предполагаемого бездействия судебных приставов-исполнителей в отношении акций "Сибнефти", Европейский Суд отмечает, что вышеупомянутые претензии полностью поглощались жалобой на способ принудительного взыскания налоговой задолженности и, в частности, на выбор OAO "Юганскнефтегаз" в качестве первого актива, подлежащего продаже для удовлетворения налоговых требований. В этой связи Европейский Суд хотел бы отметить, что компания-заявитель явно исчерпала доступные внутренние средства правовой защиты, что касается обращения взыскания и последующих мер, направленных на продажу OAO "Юганскнефтегаз" (см. §§ 137-146 настоящего Постановления), и также ясно, что соответствующее национальное законодательство не позволяло судам реорганизовать или иным образом отложить взыскание задолженности (см. §§ 471-477 настоящего Постановления) при наличии длящегося, как в настоящем деле, налогового разбирательства против должника. Таким образом, от компании-заявителя нельзя было ожидать возбуждения отдельного судебного разбирательства в этой связи. В целом Европейскому Суду очевидно, что компания-заявитель использовала все средства правовой защиты, которые можно было разумно ожидать от нее в связи с данной частью жалобы.

644. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что компания-заявитель исполнила требование об исчерпании внутренних средств правовой защиты в отношении этой части жалобы, и, соответственно, отклоняет предварительное возражение властей Российской Федерации.

645. Обращаясь к существу жалобы компании-заявителя, Европейский Суд учитывает, что в апреле 2004 года, одновременно с разбирательством о начислении налогов, национальные власти возбудили исполнительное производство, направленное на обеспечение их налоговых требований и последующее взыскание сумм, присужденных судами в результате рассмотрения этих требований. Они наложили арест на имущество компании-заявителя, расположенное в России, а позднее частично заморозили находящиеся в стране ее банковские счета и обратили взыскание на акции российских дочерних организаций компании-заявителя. 20 июля 2004 г. было решено продать на аукционе главное производственное дочернее предприятие компании-заявителя OAO "Юганскнефтегаз" во исполнение ее обязанности по уплате налогов, которая в тот период составляла 106,182 млрд рублей (примерно 3,005 млрд евро). В результате разбирательства о начислении налогов за 2001 и 2002 годы задолженность компании-заявителя перед налоговыми органами также возросла и ко времени аукциона по OAO "Юганскнефтегаз", состоявшегося в декабре 2004 года, компания-заявитель уже была должна налоговым органам примерно 431,259 млрд рублей (примерно 11,061 млрд евро). В дополнение к платежам, связанным с начислением налогов за 2000-2003 годы, компания-заявитель была обязана уплатить судебным приставам-исполнителям исполнительский сбор в размере 7% на общую сумму долга.

646. Европейский Суд учитывает, что власти использовали разнообразные меры в связи с взысканием задолженности, такие как наложение ареста и замораживание средств, решения об обращении взыскания, решения о взыскании исполнительского сбора и процедуру принудительной продажи с аукциона. Хотя каждая из данных мер могла рассматриваться как самостоятельное вмешательство в права компании-заявителя, предусмотренные статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, их общая и конечная цель заключалась в принуждении компании-заявителя к исполнению ее налоговых обязанностей. Соответственно, целесообразным способом анализа этой части жалобы является рассмотрение исполнительного производства в совокупности как единого длящегося события. Европейский Суд также учитывает, что данные меры принудительного исполнения следует оценивать с точки зрения третьего правила статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, которое позволяет государствам-участникам контролировать использование собственности в соответствии с общими интересами путем обеспечения выполнения "таких законов, какие [им] представляются необходимыми для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов". Отсюда следует, что задача Европейского Суда заключается в определении того, соблюдали ли государственные органы конвенционное требование законности, и, если да, установили ли они справедливое равновесие между законным государственным интересом в принудительном взыскании налоговой задолженности и защитой прав компании-заявителя, предусмотренных статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

647. Что касается законности данной меры, Европейский Суд не видит оснований сомневаться в том, что на всем протяжении разбирательства действия различных органов имели законную основу и что данные правовые нормы были достаточно точными и ясными, чтобы отвечать конвенционным стандартам относительно качества закона. Наложение ареста, замораживание средств и обращение взыскания проверялись национальными судами и были признаны законными. Исполнительский сбор в размере 7% был одобрен национальными судами и не может считаться избирательным с учетом национальной прецедентной практики, упомянутой властями Российской Федерации. В отношении решений, повлекших принудительную продажу OAO "Юганскнефтегаз" на аукционе, и самого аукциона, Европейский Суд отмечает, что они также являлись предметом рассмотрения национальными судами и были поддержаны ими как законные (см. §§ 263 и 265 настоящего Постановления), и в материалах дела или доводах сторон отсутствовали основания ставить эти выводы под сомнение. Остается единственный вопрос, были ли меры принудительного исполнения пропорциональны преследуемой законной цели.

648. В этой связи Европейский Суд хотел бы напомнить, что его задача заключается в определении того, было ли установлено справедливое равновесие между требованиями общего интереса и требованиями защиты фундаментальных прав лица. Он находит естественным, что в налоговой сфере государства-участники имеют широкие пределы усмотрения для проведения своей политики. Тем не менее Европейский Суд не может не осуществлять свои контрольные полномочия и должен определить, поддерживалось ли требуемое равновесие способом, согласующимся с правом компании-заявителя на "уважение [ее] собственности", в значении первого предложения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

649. Прежде всего Европейский Суд принимает во внимание основу дела и, в частности, тот факт, что компания-заявитель была одним из крупнейших налогоплательщиков России и что она подозревалась и впоследствии была признана виновной в последовательном применении схемы уклонения от налогов в 2000-2003 годах. Из доводов сторон и материалов дела также представляется ясным, что компания-заявитель не имела средств на своих счетах в стране, достаточных для немедленного погашения своей налоговой задолженности, и с учетом характера и масштаба задолженности было маловероятно, что любое третье лицо согласится выдать компании-заявителю заем или какую-либо иную форму обеспечения. С учетом масштабов уклонения от налогов, размера сумм, подлежащих уплате за 2000-2003 годы, того факта, что согласно национальному законодательству они подлежали уплате почти сразу после предъявления соответствующего исполнительного листа (см. § 471 настоящего Постановления), и сделанных ранее выводов Европейского Суда в отношении штрафов за 2000 и 2001 годы весьма сомнительно, что в момент, когда власти решили продать на аукционе OAO "Юганскнефтегаз", компания-заявитель была платежеспособной в значении статьи 3 Закона о несостоятельности, которая исходит из того, что состоятельный кредитор должен быть способным погасить свою задолженность "в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены" (см. § 496 настоящего Постановления).

650. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд находит, что основной вопрос в деле компании-заявителя заключается не в наложении ареста на активы и денежные средства как таковые, но прежде всего в сроках исполнения требований об уплате, предъявленных властями компании-заявителю, в решении об избрании основного производственного предприятия компании-заявителя, OAO "Юганскнефтегаз", в качестве объекта, подлежащего принудительной продаже в первую очередь, и в скорости проведения аукциона.

651. Ввиду первостепенной значимости мер, принятых властями, для будущего компании-заявителя, и несмотря на широкие полномочия властей Российской Федерации в этой сфере, Европейский Суд придерживается мнения о том, что власти были обязаны тщательно учесть все соответствующие факторы в процессе исполнительного производства. Такие факторы должны были, в частности, включать характер и размер существующей задолженности, а также рассматриваемые и вероятные требования против компании-заявителя, особенности бизнеса компании-заявителя и ее удельный вес в национальной экономике, текущую и возможную экономическую ситуацию компании и оценку возможности ее сохранения в рамках исполнительного производства. Кроме того, экономические и социальные аспекты влияния различных исполнительных мер на компанию-заявителя и различные категории акционеров, позиция управления и владельцев компании-заявителя и фактическое поведение компании-заявителя в процессе исполнительного производства, включая существо предложений, которые она могла делать в связи с исполнением, должны были быть рассмотрены надлежащим образом.

652. Европейский Суд учитывает, что власти рассмотрели некоторые из этих факторов и сделали выводы в их отношении (см., например, выводы в отношении предложений акций OAO "Сибнефть" в § 124 настоящего Постановления или выводы в отношении ходатайства о рассрочке платежей в § 157 настоящего Постановления), но очевидно на всем протяжении исполнительного производства они не оценивали их все. В частности, ни решение об обращении взыскания от 14 июля 2004 г., которое положило начало процессу аукциона по OAO "Юганскнефтегаз" (см. § 137 настоящего Постановления), ни последующие решения, включая судебные решения в контексте жалоб компании-заявителя на действия судебных приставов-исполнителей (см. §§ 137-158 настоящего Постановления), не упоминали или подробно не рассматривали возможные альтернативные методы исполнения и последствия, которые они могли иметь для будущего компании-заявителя.

653. Европейский Суд находит этот аспект исполнительного производства имеющим особое значение для установления равновесия между конкурирующими интересами, поскольку суммы, которые уже составляли задолженность компании в июле 2004 года, делали очевидным, что выбор OAO "Юганскнефтегаз" для первоочередной продажи на аукционе для исполнения обязательств компании-заявителя мог причинить невосполнимый ущерб ее способности удовлетворить налоговые требования и продолжить свое существование.

654. Европейский Суд признает, что судебные приставы-исполнители были обязаны следовать применимому национальному законодательству, что могло ограничить многообразие выбора в исполнительном производстве. Тем не менее Европейский Суд находит, что, несмотря на эти ограничения, судебные приставы-исполнители все же имели значительную свободу выбора, осуществление которой могло сохранить компанию-заявителя или повлечь ее ликвидацию. Хотя Европейский Суд в принципе не находит выбор OAO "Юганскнефтегаз" полностью неразумным, особенно с учетом общего размера задолженности, связанной с налогами, и вероятности предъявления новых требований к компании-заявителю, он полагает, что прежде, чем сделать окончательный выбор в пользу продажи актива, составлявшего единственную надежду на сохранение компании-заявителя, власти должны были весьма серьезно рассмотреть иные варианты, которые могли смягчить ущерб для структуры компании-заявителя. Это имело тем большее значение, поскольку все остальные активы компании-заявителя, находившиеся в стране, были арестованы предыдущими судебными решениями (см. § 27 настоящего Постановления) и являлись доступными, сама компания-заявитель, по-видимому, не возражала против их продажи (см. § 159 настоящего Постановления), и фактически отсутствовал риск ее серьезного сопротивления этим действиям.

655. Европейский Суд также учитывает еще один фактор, серьезно затронувший ситуацию компании-заявителя в рамках исполнительного производства. Она была обязана уплатить исполнительский сбор в размере 7%, исчисленный с общей суммы ее налоговых обязательств, что составляло дополнительную крупную сумму более чем в 43 млрд рублей (1,16 млрд евро), уплата которой не могла быть отложена или рассрочена (см. §§ 484-486 настоящего Постановления). Он представлял собой твердую сумму, размер которой власти, по-видимому, отказывались уменьшить, и он подлежал уплате еще до того, как компания-заявитель могла начать погашение основной задолженности (см. § 484 настоящего Постановления). Этот сбор по своей природе не был связан с фактическим размером расходов на исполнение, понесенных судебными приставами-исполнителями. Хотя Европейский Суд может согласиться с тем, что в принципе не являются неправомерными требование о возмещении должником расходов, связанных с взысканием задолженности, или угроза применения к должнику санкций, стимулирующих добровольное исполнение судебных решений, при обстоятельствах дела возникшая сумма была совершенно непропорциональна объему расходов на исполнение, которых можно было ожидать или которые в действительности были понесены судебными приставами-исполнителями. Из-за негибкого применения данный сбор вместо того, чтобы стимулировать к добровольному исполнению, оказал весьма серьезное влияние на ликвидацию компании-заявителя.

656. Наконец, Европейский Суд хотел бы вновь подчеркнуть, что власти действовали чрезмерно негибко в отношении темпов исполнительного производства, действуя весьма быстро и постоянно отказывая в удовлетворении требований компании-заявителя о предоставлении ей дополнительного времени. Можно предположить, что эта жесткость, по крайней мере, частично была вызвана соответствующими требованиями национального законодательства (см. §§ 471, 481 и 489 настоящего Постановления). Тем не менее Европейский Суд находит, что при обстоятельствах дела такое отсутствие гибкости имело общее отрицательное влияние на проведение исполнительного производства против компании-заявителя.

657. В целом, с учетом темпов исполнительного производства, обязанности уплаты исполнительского сбора в полном объеме и уклонения властей от надлежащего учета последствий их действий Европейский Суд считает, что национальные власти не установили справедливого равновесия между преследуемыми законными целями и примененными мерами.

658. В итоге Европейский Суд заключает, что имело место нарушение прав компании-заявителя, предусмотренных статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с уклонением государства от установления справедливого равновесия между преследуемыми целями и примененными мерами в исполнительном производстве против компании-заявителя.

C. Жалоба на умысел властей Российской Федерации в связи с налоговым разбирательством и исполнительным производством против компании-заявителя

659. Европейский Суд принимает к сведению, что в дополнение к различным конкретным претензиям относительно налогового разбирательства и исполнительного производства, уже рассмотренным ранее, компания-заявитель также утверждала, что общие последствия этих мероприятий свидетельствуют о том, что власти Российской Федерации предприняли и осуществляли их с целью ликвидации компании-заявителя и приобретения контроля над ее активами.

660. Европейский Суд рассмотрит жалобу в этой части с точки зрения статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

"Статья 18 Конвенции

Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены".

1. Доводы компании-заявителя

661. Компания-заявитель утверждала, что обстоятельства начисления налогов и исполнительного производства, а также предположительно "политическая" мотивация преследования Ходорковского и других владельцев и высших должностных лиц компании-заявителя свидетельствуют о том, что разбирательство против нее в целом представляло собой злоупотребление, поскольку государство явно стремилось к ликвидации компании-заявителя и приобретению контроля над ее активами.

2. Доводы властей Российской Федерации

662. Власти Российской Федерации не согласились с этим, утверждая, что начисление налогов и последующее исполнительное производство являлись законными и обоснованными и что ликвидация компании-заявителя была прямым следствием осуществления ею многолетнего налогового мошенничества в гигантских масштабах.

3. Мнение Европейского Суда

663. Европейский Суд напоминает, что статья 18 Конвенции не имеет автономного значения. Она может применяться только во взаимосвязи с иными статьями Конвенции, защищающими материальные права. Формулировка статьи 18 Конвенции также позволяет заключить, что нарушение может возникнуть, если данное право или свобода подвергаются ограничениям, разрешенным Конвенцией (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Гусинский против Российской Федерации" (Gusinskiy v. Russia), жалоба N 70276/01, § 73, ECHR 2004-IV* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2005.)). Кроме того, Европейский Суд учитывает, что для привлечения государства-участника к ответственности в соответствии с данным положением заявитель должен быть готов предоставить Европейскому Суду неопровержимые и прямые доказательства в поддержку своих утверждений.

664. Европейский Суд отмечает, что в предыдущем анализе с точки зрения статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции он уже рассмотрел доводы компании-заявителя относительно характера его задолженности перед властями и, в частности, существа разбирательства о начислении налогов за 2000-2003 годы. Несмотря на тот факт, что он установил нарушение статьи 6 Конвенции в отношении быстроты проведения судебного разбирательства по делу о начислении налогов за 2000 год и нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с вмешательством Конституционного Суда в исход дела о начислении налогов за 2000 год в части штрафов, Европейский Суд отклонил утверждения компании-заявителя о том, что ее задолженность возникла в результате непредсказуемого, незаконного и произвольного толкования национального законодательства (см. §§ 605 и 616 настоящего Постановления). Европейский Суд также признал право государства на принудительное исполнение судебных решений как таковых, но сделал выводы относительно осуществления исполнительного производства национальными властями, которое повлекло установление нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. С учетом этих выводов Европейский Суд будет исходить из предположения о том, что задолженность компании-заявителя в рамках исполнительного производства возникла вследствие правомерных действий государства-ответчика в связи с уклонением компании-заявителя от уплаты налогов, и бремя доказывания, соответственно, остается у компании-заявителя, которая должна обосновать свои утверждения.

665. Принимая во внимание материалы дела и доводы сторон, включая ссылки компании-заявителя на предположительно политическую мотивацию преследования компании-заявителя и ее собственников и должностных лиц, Европейский Суд находит, что действительно дело вызвало большой общественный интерес, и в этой связи организации и отдельные лица высказывали различные суждения. Однако остается фактом, что данные высказывания связаны с соответствующим контекстом и как таковые они имеют небольшую доказательную силу для целей статьи 18 Конвенции. Помимо выводов, сделанных ранее, Европейский Суд не усматривает данных о дополнительных вопросах или недостатках разбирательства против компании-заявителя, которые позволили бы ему заключить, что имело место нарушение требований статьи 18 Конвенции в связи с утверждением компании-заявителя о том, что государство злоупотребляло этим разбирательством с целью ликвидации компании и приобретения контроля над ее активами.

666. Таким образом, Европейский Суд находит, что по делу требования статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции в части предполагаемой замаскированной экспроприации имущества компании-заявителя и ее предполагаемой умышленной ликвидации нарушены не были.

D. Предполагаемые нарушения статей 7 и 13 Конвенции

667. С учетом конкретных обстоятельств настоящего дела и мотивов установления нарушений статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции Европейский Суд считает, что не является необходимым обособленное рассмотрение тех же фактов с точки зрения статьи 7 Конвенции и с точки зрения требования о наличии "эффективных" средств правовой защиты, предусмотренного статьей 13 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

668. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

669. Компания-заявитель требовала единовременную сумму в размере 81 млрд евро и ежедневные проценты в размере 29 577 848 евро в качестве компенсации материального ущерба, "не менее 100 000 евро" в качестве компенсации морального вреда и 171 444 евро 60 центов в качестве компенсации судебных расходов и издержек.

670. Власти Российской Федерации не согласились с этим, оспаривая как полномочия П. Гарднера по предъявлению требований в порядке применения статьи 41 Конвенции, так и обоснованность данных расчетов.

671. Европейский Суд полагает, что вопрос о применении статьи 41 Конвенции не готов к разрешению. Соответственно, он подлежит отложению, и последующая процедура будет назначена с учетом соглашения, которое может быть достигнуто между компанией-заявителем и государством-ответчиком (пункт 1 правила 75 Регламента Суда).

На основании изложенного Суд:

1) нашел шестью голосами "за" и одним - "против", что Европейский Суд не имеет препятствий в соответствии с подпунктом "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции для рассмотрения существа жалобы;

2) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что имело место нарушение пункта 1 и подпункта "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции, что касается разбирательства о начислении налогов за 2000 год в части недостаточности времени для подготовки компании-заявителя к рассмотрению дела в суде первой и апелляционной инстанций;

3) постановил четырьмя голосами "за" и тремя - "против", что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, что касается разбирательства о начислении налогов за 2000-2001 годы в части применения и расчета санкций;

4) постановил единогласно, что по делу требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были, что касается остальной части разбирательства о начислении налогов за 2000-2003 годы;

5) постановил единогласно, что по делу требования статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были;

6) отклонил большинством голосов предварительное возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты в отношении обращения взыскания и наложения ареста на активы компании-заявителя в рамках исполнительного производства, предполагаемого уклонения судебных приставов-исполнителей от ознакомления компании с материалами исполнительного производства, предполагаемого бездействия судебных приставов-исполнителей в отношении акций "Сибнефти", постановлений о взыскании исполнительского сбора в размере 7% и обстоятельств оценки и продажи OAO "Юганскнефтегаз";

7) постановил пятью голосами "за" и одним - "против", что имело место нарушение прав компании-заявителя, предусмотренных статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, в рамках исполнительного производства против компании-заявителя в части уклонения национальных властей от установления справедливого равновесия между законной целью этой процедуры и примененными мерами;

8) постановил единогласно, что по делу требования статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были;

9) постановил единогласно, что с учетом ранее сделанных выводов с точки зрения статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции обособленное рассмотрение дела с точки зрения статей 7 и 13 Конвенции не требуется;

10) постановил единогласно, что вопрос о применении статьи 41 Конвенции не готов к разрешению;

соответственно,

(a) отложил указанный вопрос в целом;

(b) предложил сторонам предоставить в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции свои письменные объяснения по этому вопросу и, в частности, уведомить Европейский Суд о любом соглашении, которого они могут достичь;

(c) отложил дополнительную процедуру и поручил Председателю Палаты назначить ее в случае необходимости.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 20 сентября 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагаются следующие особые мнения:

(a) частично несовпадающее особое мнение судьи Сверре-Эрика Йебенса;

(b) частично несовпадающее особое мнение судьи Ханлара Гаджиева и судьи Андрея Бушева.

Частично несовпадающее особое мнение судьи Сверре-Эрика Йебенса

Я почтительно не соглашаюсь с мнением, выраженным большинством о том, что в настоящем деле имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении начисления налогов за 2000-2001 годы в части применения и определения размера штрафов.

Считаю целесообразным разъяснить правовые вопросы и дать обзор развития национальной прецедентной практики до изложения своего мнения по делу.

Правовой вопрос, поставленный перед Европейским Судом, и развитие национальной прецедентной практики применения штрафов за уклонение от налогов

Компания-заявитель жалуется на то, что применение налоговых санкций нарушило ее право на уважение собственности, предусмотренное статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Следует отметить, что перед Европейским Судом в этом отношении поставлен не вопрос о том, имелась ли в национальном законодательстве основа для применения к компании-заявителю санкций за уклонение от налогов, но о том, имелись ли препятствия для применения санкций. Компания-заявитель утверждает, что для предполагаемого уклонения от налогов истек срок давности, поскольку решение, установившее обязанность по уплате налогов за 2000 год и предъявившее требование о погашении налоговой недоимки, пени и штрафов, было принято 14 апреля 2004 г., то есть за пределами срока, предусмотренного законодательством.

Данное положение, а именно статья 113 Налогового кодекса, предусматривало трехлетний срок для привлечения налогоплательщика к ответственности за налоговые правонарушения. Согласно практике национальных судов течение этого периода начиналось с первого дня после завершения соответствующего налогового периода и оканчивалось с привлечением налогоплательщика к ответственности. Однако часть их толкования, относящаяся к концу данного срока, являлась предметом ряда последующих разъяснений высших судов страны.

В Постановлении от 28 февраля 2001 г. Пленум Высшего Арбитражного Суда указал нижестоящим арбитражным судам на то, что "в контексте статьи 113 Налогового кодекса моментом привлечения лица к налоговой ответственности является дата вынесения руководителем налогового органа (его заместителем) в установленном Налоговым кодексом порядке и сроки решения о привлечении лица к налоговой ответственности" (см. § 405 Постановления). Данное толкование впоследствии применялось нижестоящими арбитражными судами. Однако, хотя оно в целом установило справедливое равновесие между интересами налоговых органов и налогоплательщиков, это толкование представлялось проблематичным в ситуациях, в которых налогоплательщик препятствовал проверкам налоговых органов и тем самым затягивал принятие соответствующего решения в срок, предусмотренный статьей 113 Налогового кодекса.

В настоящем деле ряд дочерних организаций компании-заявителя отказались сотрудничать, тогда как другие не представили документы о нефтяных сделках, которые истребовали налоговые органы во время выездной проверки (см. § 17 Постановления). Нижестоящие суды нашли, что в таких ситуациях правила о сроке давности привлечения к ответственности за совершение налогового правонарушения неприменимы, поскольку компания-заявитель действовала недобросовестно. Это мнение не поддержал суд надзорной инстанции, который подчеркнул, что отмена сроков явно противоречила бы законодательству и соответствующей прецедентной практике. В связи с этим он передал вопрос на рассмотрение Президиума Высшего Арбитражного Суда, который обратился с запросом в Конституционный Суд (см. § 564 Постановления).

В Постановлении от 14 июля 2005 г. Конституционный Суд разъяснил, во-первых, что правила о сроке давности должны применяться в любом случае, независимо от того, действовал ли налогоплательщик "недобросовестно". Далее он указал, что в виде исключения, если налогоплательщик препятствовал проверкам налоговых органов и тем самым затягивал принятие решения, течение срока может быть приостановлено принятием акта налоговой проверки, в котором изложены обстоятельства данного налогового правонарушения и содержится ссылка на соответствующую статью Налогового кодекса (см. § 565 Постановления).

Имело ли место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

Компания-заявитель жалуется на применение и расчет налоговых санкций, но не утверждает, что решение об их применении не имело правовой основы. Не приходится сомневаться, что такая основа в российском законодательстве существовала (см. пункт 2 статьи 112 и пункт 4 статьи 114 Налогового кодекса) и что данное положение было достаточно ясным и предсказуемым (см. §§ 400-402 Постановления).

Кроме того, хотя разъяснение Конституционного Суда предполагало изменение толкования статьи 113 Налогового кодекса, оно было совместимо с существом правонарушения и не расширяло круг нарушений, которые могли повлечь преследование за уклонение от уплаты налогов и применение штрафов. Важно, что новое толкование статьи 113 Налогового кодекса не отменяло правил о сроках применения санкций в связи с уклонением от налогов, оно также не сокращало сроков применения подобных мер. По сути Конституционный Суд только разъяснил имеющиеся правила о сроках с целью обеспечения их справедливого применения к налогоплательщикам, которые действовали ненадлежащим образом.

Что касается предсказуемости меры, данный вопрос должен быть рассмотрен с учетом индивидуальной ситуации заявителя и эволюции практики Конституционного Суда в этой сфере. Налоговая проверка в отношении компании-заявителя за 2000 год началась в декабре 2003 года, и акт налоговой проверки был составлен и вручен компании 29 декабря 2003 г., иными словами, оба этих события имели место в течение трехлетнего срока, указанного в статье 113 Налогового кодекса. Таким образом, к этой дате компания-заявитель уже могла разумно полагать, что ей угрожают существенные санкции в связи с уклонением от уплаты налогов.

Следует также отметить, что данные действия составляли налоговые правонарушения в момент их совершения и что санкции, предложенные Министерством и впоследствии примененные судами, не были более тяжкими, чем те, которые были применимы в этот период (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Коэм и другие против Бельгии", § 150). Наконец, имеет значение, что Постановление Конституционного Суда от 14 апреля 2004 г. было основано на тех же фактах и том же применении Налогового кодекса, что и акт налоговой проверки от 29 декабря 2003 г. Остается фактом, что компания-заявитель надеялась избежать ответственности за уклонение от уплаты налогов путем активного противодействия налоговым проверкам и задержки принятия соответствующего решения налоговых органов (§ 17 Постановления). Однако это, по моему мнению, не является достаточным, чтобы заслуживать защиты с учетом обстоятельств дела.

Кроме того, понятие "добросовестности" в сфере налогового законодательства и практики не являлось совершенно новым. Конституционный Суд использовал понятие "добросовестности" при оценке поведения налогоплательщиков в их отношениях с налоговыми органами уже в 1998 году. Впоследствии он расширил это понятие, разъяснив в 2001 году, что существует опровержимая презумпция того, что налогоплательщик действовал добросовестно, и что вывод о том, что налогоплательщик действовал недобросовестно, может иметь неблагоприятные правовые последствия для налогоплательщика. С учетом развития практики Конституционного Суда по данному вопросу (см. §§ 384-387 Постановления) компания-заявитель, по моему мнению, могла предвидеть, что ее действия по затягиванию налоговой проверки могут быть квалифицированы как недобросовестное поведение.

С учетом обстоятельств дела, разъясненных выше, развития толкования высшими национальными судами данного положения и широких пределов усмотрения государства в этой сфере я заключаю, что начисление налогов за 2000-2001 годы и применение санкций отвечали требованию законности статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Частично несовпадающее особое мнение судьи Андрея Бушева, к которому частично присоединился судья Ханлар Гаджиев

Настоящее мнение содержит совместное несовпадающее особое мнение судьи Ханлара Гаджиева и судьи Андрея Бушева относительно вывода о нарушении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. ниже пункты 1 и 2) и мнение судьи Андрея Бушева по остальным вопросам (см. ниже пункты 3 и 4).

Что касается нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

К сожалению, мы вынуждены не согласиться с мнением наших коллег (далее - Европейский Суд), установивших, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции по данному делу относительно (1) применения трехлетнего срока давности, предусмотренного статьей 113 Налогового кодекса, в связи с применением санкций за 2000 и 2001 годы, и относительно (2) определенных элементов исполнительного производства в связи с судебными решениями о задолженности, возникшей из начисления налогов за 2000-2003 годы (далее - исполнительное производство).

Рассмотрим каждый из вышеупомянутых выводов.

1. Что касается применения трехлетнего срока давности в отношении применения санкций за 2000 и 2001 годы

1.1. Европейский Суд, по существу, полностью согласился с заключениями российских судов о том, что ОАО "Нефтяная компания "ЮКОС"" (далее - "ЮКОС") заключала многочисленные незаконные сделки с единственной целью систематического и умышленного уклонения от уплаты налогов. Кроме того, Европейский Суд установил, что соответствующее налоговое законодательство по форме и содержанию и действия властей, осуществлявших начисление недоимок и пеней, полностью отвечали высоким стандартам Конвенции. Таким образом, российское правительство имело достаточно разумные основания для взыскания налогов и пеней с компании-заявителя. Точно так же Европейский Суд не оспаривал вывода о том, что "ЮКОС" активно сопротивлялся налоговым проверкам, тем самым действуя недобросовестно, с целью пропуска сроков на их проведение.

1.2. Что касается взыскания штрафов за умышленное уклонение от уплаты налогов, Европейский Суд не нашел применяемые ставки избыточно высокими или несоразмерными (см. § 606 Постановления). Однако выводы Европейского Суда относительно каждого из трех налоговых периодов отличаются в зависимости от возможности применения трехлетнего срока давности, предусмотренного статьей 113 Налогового кодекса для привлечения к налоговой ответственности.

Так, в отношении санкций, примененных в апреле 2004 года за налоговые нарушения, совершенные в 2002-2003 годах, Европейский Суд не усмотрел нарушений Конвенции, поскольку на эти периоды трехлетний срок давности не распространялся.

В соответствии с правилами применения трехлетнего срока давности, выявленными Европейским Судом, он установил, что применение санкций в 2004 году за налоговые нарушения, совершенные в 2000 году, противоречит требованиям статьи 113 Налогового кодекса.

Что касается третьего периода, относительно санкций за 2001 год, Европейский Суд, не ставя под сомнение основания для их применения, тем не менее не согласился с 80-процентной ставкой штрафа. Европейский Суд не убедил довод властей Российской Федерации о том, что в соответствии со статьей 114 Налогового кодекса штраф мог быть увеличен с 40 до 80% в случае повторного установления нарушения. Действительно, если следовать логике Европейского Суда о сроке давности, применимом к штрафам за 2000 год, отсутствовало повторное нарушение в 2001 году, поскольку 2001, а не 2000 год является первым годом, к которому срок давности неприменим. Иными словами, штрафы за 2000 год не могут рассматриваться как первый случай применения налоговой ответственности, и, следовательно, увеличение ставки штрафа с 40 до 80% в 2001 году было недопустимым ввиду отсутствия повторного нарушения, за которое возможно привлечение к ответственности.

1.3. При рассмотрении правила о сроке давности, предусмотренного статьей 113 Налогового кодекса, Европейский Суд принял буквальный подход, который вынуждает установить, что ни данное положение, ни любые иные положения российского законодательства не содержат оснований для приостановления или изменения срока давности. По мнению Европейского Суда, формулировка статьи 113 Налогового кодекса не позволяет предвидеть исключения из правила, возникающие при определенных обстоятельствах. В частности, Европейский Суд не поддержал довод властей Российской Федерации о том, что недобросовестность налогоплательщика, выразившаяся в активном сопротивлении властям при установлении и квалификации всех элементов соответствующих фискальных и правовых отношений, является таким исключением.

Таким образом, Европейский Суд полагает, что правило, предусмотренное статьей 113 Налогового кодекса, не позволяет возможным разумно предвидеть со справедливой степенью определенности неприменимость трехлетнего срока давности, даже если лицо активно сопротивлялось налоговым органам. Поэтому, что касается штрафов за 2000 год, Европейский Суд считает, что "качество" статьи 113 Налогового кодекса не в полной мере отвечало требованию законности в связи с вмешательством властей Российской Федерации в право частной собственности.

1.4. Нас не убеждают доводы Европейского Суда.

Действительно, критерий законности является обязательным требованием при оценке деятельности государства-ответчика в свете статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Для этой цели понятие закона имеет широкое значение и включает не только акты соответствующего парламента, но и подзаконные акты, указы, судебную практику и так далее. Закон должен отвечать определенным требованиям с точки зрения формы и содержания. Одним из требований, предъявляемых к закону Конвенцией, является правовая определенность, позволяющая частным лицам и публичным органам предвидеть правовые последствия конкретного поведения. В то же время прецедентная практика Европейского Суда исходит из того, что "эти последствия не обязательно должны являться предсказуемыми с абсолютной определенностью: опыт показывает, что она недостижима" (см. Постановление Большой Палаты по делу "Реквеньи против Венгрии" (Rekvenyi v. Hungary), жалоба N 25390/94, § 34, ECHR 1999-III, и Постановление Европейского Суда от 25 августа 1998 г. по делу "Хертель против Швейцарии" (Hertel v. Switzerland), § 35, Reports of Judgments and Decisions 1998-VI, см. также § 598 Постановления).

Мы полагаем, что в настоящем деле формулировка закона (его "качество") и особенности нарушителя являлись достаточно разумными, чтобы предвидеть возможность того, что правило о сроках, предусмотренное статьей 113 Налогового кодекса, могло быть неприменимым в случае активного сопротивления (противодействия) налоговым проверкам. Поясним эту мысль.

1.5. "Правовое качество" статьи 113 Налогового кодекса.

Ни одна правовая система не позволяет национальному законодательству быть настолько подробным, чтобы предусмотреть любую ситуацию. Установление правила поведения в законе и понимание его смысла достигаются путем различных юридических методов, включая, в частности, судебное толкование, толкование нормы в системе других норм и так далее. Российское законодательство кодифицировано в традициях пандектной системы права, которая предполагает, что понимание скрытого смысла конкретной специальной нормы часто может обеспечиваться с учетом более общего правила. Общая норма по умолчанию применима к специальной, если последняя прямо (очевидно) не указана как исключение (отмена) первой. В такой системе кодификации принципы толкования предполагают, что каждая специальная норма содержит положения более общей нормы, хотя буквальный текст указанной общей нормы не включен в буквальный текст специальной нормы для целей юридической техники.

Кроме того, в пандектной системе понимание скрытого смысла специальных или общих норм должно осуществляться за счет правовых принципов, которые имеют универсальный и исчерпывающий характер. Действие правового принципа предполагается в отношении каждого правила соответствующей отрасли законодательства. Каждое отдельное правило, содержащееся в законодательстве, должно толковаться и применяться в рамках семантических границ правового принципа и если первое не противоречит последнему.

1.6. Одним из таких общих правовых принципов является принцип недопустимости злоупотребления правом лица и вытекающий из него принцип отказа в защите лицу, злоупотребляющему своими правами. Этот принцип прямо изложен в положениях отрасли законодательства, которое регулирует имущественные отношения, и в тесно связанном налоговом законодательстве.

Так, в соответствии с частью 3 статьи 17 Конституции Российской Федерации, которая непосредственно применима к любым правоотношениям (часть 1 статьи 15), осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Как предусмотрено статьей 10 Гражданского кодекса России (введенного в действие в 1995 году), который регулирует имущественные отношения в целом, "не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах"* (* Авторы особого мнения опускают при цитировании перед словами "с намерением" слово "исключительно" (прим. переводчика).) (пункт 1), а в случае несоблюдения этих требований суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права (пункт 2).

1.7. Что касается налоговых отношений, Конституционный Суд России привлек внимание к необходимости разъяснения специальных норм налогового законодательства, применения принципа отказа в защите прав лиц, злоупотребляющих этими правами. Данное толкование было дано Конституционным Судом до совершения налоговых нарушений "ЮКОСом" в 2000 году (см. Постановление Конституционного Суда N 24-П от 12 октября 1998 г.) и в течение срока давности, когда компания-заявитель активно препятствовала налоговой проверке (см. Определение Конституционного Суда N 138-O от 25 июля 2001 г. и так далее). С другой стороны, Европейский Суд также признал возможность существования неопределенности законодательства, включая уголовное, а также, по существу, необходимость применения правовых принципов - при оценке качества законодательства о конкретных налогах (см. § 598 Постановления).

1.8. Помимо этих принципов, следует учесть специальную норму российского законодательства, которая может использоваться при понимании предполагаемого смысла статьи 113 Налогового кодекса. Так, Европейский Суд полагает, что высокий размер санкций (40%), применимых в случае умышленного налогового нарушения, создает сходство между этой санкцией и мерами, применяемыми в соответствии с уголовным законодательством. Таким образом, Европейский Суд полагает, что в случае возложения такой налоговой ответственности должны применяться процессуальные гарантии, аналогичные тем, которые применимы в уголовных делах. Данный вывод Европейского Суда в отношении настоящего дела является крайне спорным (см. §§ 3.2 - 3.4 ниже). Тем не менее ключевой вопрос заключается не в этом. Если следовать логике Европейского Суда, нарушитель при оценке возможности применения срока давности к его делу должен также, по нашему мнению, учитывать (или, по крайней мере, может разумно это делать) специальную норму уголовного права. Согласно части 3 статьи 78 Уголовного кодекса 1996 года "течение сроков давности приостанавливается, если лицо, совершившее преступление, уклоняется от следствия или суда".

Кроме того, применимы нормы о приостановлении или изменении срока давности под влиянием некоторых исключительных обстоятельств, которые являются сходными для всех видов правовой ответственности.

1.9. Таким образом, российское законодательство содержит положения, отличающиеся достаточной правовой определенностью, позволяющие предвидеть последствия недобросовестности при оказании сопротивления налоговым проверкам и применение срока давности в этом отношении.

1.10. Европейский Суд в своем Постановлении указывает на ряд обстоятельств, которые на первый взгляд умаляют "качество" закона и уменьшают правовую определенность статьи 113 Налогового кодекса. К их числу Европейский Суд относит: (i) пункт 36 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда от 28 февраля 2001 г. N 5 ((§ 405 Постановление), далее - Постановление ВАС 2001 года), (ii) Постановление Конституционного Суда от 18 января 2005 г. ((§ 75), далее - Постановление КС от 2005 г.), (iii) Постановление Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. (далее - Постановление КС 2005 года) и наконец, в качестве последнего, но не наименее значимого, (iv) изменения, внесенные в статью 113 Налогового кодекса Федеральным законом от 27 июля 2006 г. N 137-ФЗ ((§ 410), далее - Федеральный закон 2006 года). Хотя все эти обстоятельства относятся к статье 113 Налогового кодекса, их количество не должно затрагивать понятие "правового качества" данного положения.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "Постановление Конституционного Суда от 18 января 2005 г." следует читать "Определение Конституционного Суда от 18 января 2005 г."

По сути Постановление ВАС 2001 года устранило внутреннюю противоречивость и противоречия судебной практики относительно момента возложения налоговой ответственности (с момента составления акта о нарушении или с момента принятия решения о привлечении к налоговой ответственности). Вопрос недобросовестности при воспрепятствовании налоговым проверкам и применимости срока давности в этом отношении в Постановлении ВАС 2001 года не рассматривался. Он также не затрагивался в Постановлении КС 2005 года, которое дало утвердительный* (* По-видимому, авторы особого мнения имеют в виду не Постановление, а Определение Конституционного Суда от 18 января 2005 г., так как в деле, окончившемся вынесением Постановления Конституционного Суда от 14 июля 2005 г., "ЮКОС" стороной не являлся и запросов не направлял. Однако если это так, в данном предложении слова "утвердительный ответ", очевидно, следует понимать как "отрицательный ответ", поскольку жалоба "ЮКОСа" не была принята к рассмотрению (прим. переводчика).) ответ на запрос "ЮКОСа" относительно значения срока давности жалобы как таковой. Конституционный Суд обосновал свой отказ рассматривать требование "ЮКОСа" тем, что оно являлось недопустимым, поскольку заявитель стремился к переоценке фактов, установленных арбитражным судом, что не относится к компетенции Конституционного Суда (пункт 2 Постановления КС 2005 года, пункт 1.3 Постановления КС 2005 года).

Постановление КС 2005 года подтвердило ранее сделанный вывод Конституционного Суда об отказе в защите недобросовестных налогоплательщиков, обратив внимание на тот факт, что указанный универсальный принцип также подлежал применению с целью раскрытия скрытого смысла статьи 113 Налогового кодекса. Кроме того, Конституционный Суд подчеркнул, что такое поведение, как воспрепятствование проведению налоговой проверки, может рассматриваться как злоупотребление правом налогоплательщика и должно расцениваться как особая форма недобросовестного поведения налогоплательщика. Постановление КС 2005 года неоспоримо повысило правовую определенность в понимании специальной нормы статьи 113 Налогового кодекса и, таким образом, увеличило степень защиты имущественных интересов частных лиц. Сопоставимый эффект был достигнут путем введения в действие Федерального закона 2006 года. Тем не менее данное толкование было разумно предсказуемым на основании ранее существовавших законодательных положений, и их "правовое качество" полностью соответствовало требованиям Конвенции.

1.11. Субъективная способность заявителя понимать скрытый смысл закона.

При разрешении в конкретном деле вопроса о том, имело ли место нарушение Конвенции в отношении заявителя, Европейский Суд рассматривает конкретную ситуацию данного заявителя. Разумеется, индивидуальная способность заявителей взаимодействовать с органами власти, степень их безопасности, если можно так выразиться, их способность иметь статус жертвы для целей Конвенции могут существенно различаться. Тем не менее, несмотря на свою прецедентную практику, Европейский Суд в данном деле не рассмотрел и уклонился от учета субъективной способности "ЮКОСа" предвидеть последствия собственного поведения в виде активного воспрепятствования налоговым проверкам и понимать явный и скрытый смысл статьи 113 Налогового кодекса. Подобный подход Европейского Суда не является последовательным, поскольку в другом вопросе - оценки качеств положений специального налогового законодательства, то есть элемента налогового правонарушения - Европейский Суд принял во внимание, что заявитель являлся крупным холдингом, способным привлекать специалистов для оценки рисков (см. § 599 Постановления).

1.12. "ЮКОС" являлся одной из крупнейших коммерческих организаций в России. Осуществление предпринимательской деятельности (извлечение прибыли) на собственный риск предполагает согласие коммерческой организации в лице ее органов управления на различные последствия, вытекающие из условий неопределенности, включая несовершенство законодательства. Последствия такой неопределенности могут быть положительными или отрицательными. Так, при регулировании отношений с участием непредпринимателей, особенно физических лиц (людей), которые в меньшей степени могут влиять на последствия их риска, чем коммерческие организации, правовая определенность законодательства должна быть значительно выше, чем для предпринимателей (коммерческие организации). Вышеупомянутый принцип может быть изложен иначе, для целей Конвенции стандарт правовой определенности правовой нормы для коммерческих организаций может быть меньшим.

Неоспоримо, что заявитель обладал крайне высоким потенциалом для оценки своих правовых рисков - его консультанты (советники) могли разумно предвидеть все возможные последствия применения правовой нормы. Достаточно отметить, что в некоторых разбирательствах заявитель был представлен восемью - десятью профессиональными юристами, осуществлявшими широкомасштабную и значимую деятельность в России и за границей, применявшими правовые решения, которые порой являлись необычными для российской правовой системы (например, использование транснациональной юрисдикции, создание многоступенчатых дочерних организаций (включая фиктивные компании) на огромной российской территории и за рубежом). Следует отметить, что заявитель сознавал возможность налоговой ответственности задолго до истечения трехлетнего срока давности (подписанию акта от 29 декабря 2003 г., установившего нарушения налогового законодательства, предшествовала длительная налоговая проверка); решение о привлечении к налоговой ответственности было вынесено с незначительным нарушением трехлетнего срока давности (14 апреля 2004 г., то есть в течение трех с половиной месяцев); налоговые органы предъявили требование о налоговых санкциях 14 апреля 2004 г., то есть в пределах общего срока реагирования публичных органов на налоговые нарушения, а именно трех лет (срок давности в соответствии со статьей 113 Налогового кодекса) и еще шести месяцев (срок предъявления требования в суд, статья 115 Налогового кодекса).

1.13. Таким образом, мы полагаем, что ни "качество" налогового законодательства (объективный фактор), ни предполагаемая правовая неопределенность в отношении прав заявителя (субъективный фактор) не составляют нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с наличием законных оснований для незначительного продления срока давности по санкциям за 2000 год.

1.14. Ретроспективное действие Постановления КС 2005 года.

Нас также не убеждает оценка Европейским Судом значения ретроспективного влияния Постановления КС 2005 года на толкование статьи 113 Налогового кодекса. Как указывалось выше, Конституционный Суд не изменял правил применения срока давности, он только повысил правовую определенность понимания специальной нормы статьи 113 Налогового кодекса, которая, в свою очередь, являлась разумно предсказуемой. Однако, даже если предположить, что Конституционный Суд ввел новое правило о влиянии недобросовестности налогоплательщика на течение срока давности, ретроспективное применение такого "нового" правила при данных обстоятельствах являлось допустимым.

Конвенция признает широкие пределы усмотрения национальных властей в регулировании налогообложения и взыскания налогов и штрафов. Европейский Суд уважает решения национального законодателя в этой сфере, если они очевидно не лишены разумных оснований (см. Постановление Европейского Суда от 23 октября 1995 г. по делу ""Газус Дозир - унд фёрдертехник ГмбХ" против Нидерландов" (Gasus Dosier - und Fordertechnik GmbH v. Netherlands), § 60, Series A, N 306-B). Прецедентная практика Европейского Суда содержит ряд примеров его согласия с ретроспективными изменениями законодательства и, соответственно, с возложением на налогоплательщиков дополнительных обязанностей по уплате (см. Постановление Европейского Суда от 23 октября 1997 г. по делу ""Нэшнл энд провиншл билдинг сосайети", "Лидс перманент билдинг сосайети" и "Йоркшир билдинг сосайети" против Соединенного Королевства" (National & Provincial Building Society, Leeds Permanent Building Society and Yorkshire Building Society v. United Kingdom), § 80, Reports of Judgments and Decisions 1997-VII, Постановление Европейского Суда от 16 марта 2010 г. по делу "Ди Бельмонте против Италии" (Di Belmonte v. Italy), жалоба N 72638/01).

Достойно упоминания, что в настоящем деле Конституционный Суд не предусмотрел дополнительных обязанностей относительно правил взыскания и уплаты налогов, он также не ввел иную степень налоговой ответственности. В момент совершения налогового правонарушения заявитель сознавал все основные условия возложения ответственности. Не представляется, что установление срока давности направлено на предотвращение или корректировку социально нежелательного поведения частных лиц. С учетом огромных сумм неуплаченных налогов и длительного срока налоговых нарушений едва ли разумно предположить, что заявитель не стал бы уклоняться от уплаты налогов или препятствовать налоговым проверкам, если бы сознавал, что срок давности может составлять три года и три с половиной месяца, а не три года.

1.15. Наконец, хотелось бы завершить ссылкой на Постановление от 17 мая 2010 г. по делу "Кононов против Латвии" (Kononov v. Latvia), вынесенное Большой Палатой, в котором Европейский Суд установил некоторые стандарты относительно правовой определенности и предсказуемости правовой нормы. Мы хотели бы напомнить, что вопрос в том деле заключался в правовой определенности нормы, действовавшей в отдаленном прошлом, которая стала правовым основанием для заключения заявителя под стражу на шесть лет в 2000 году за "военные преступления", совершенные, согласно утверждениям латышских властей, в 1944 году. В момент, когда имели место рассматриваемые события, латышское уголовное законодательство не содержало положений относительно военных преступлений. Кроме того, оно устанавливало общий и специальный сроки давности для привлечения к уголовной ответственности. Эти сроки давности истекли задолго до начала уголовного разбирательства против Кононова. В 1993 году положения о сроках давности были отменены латышским законодательным актом. Тем не менее Европейский Суд установил, что военнослужащий Кононов, который в отличие от заявителя в настоящем деле не имел реальной возможности обратиться за консультацией к юристам, руководствуясь комбинацией различных международных конвенций и правовых обычаев (включая те из них, которые не были официально обнародованы), мог предвидеть, что его поведение могло рассматриваться как военное преступление. В этом отношении Европейский Суд также не встревожил тот факт, что срок давности, предусмотренный национальным законодательством для любого вида преступления в то время, когда Кононов совершил предполагаемое нарушение (1944 год), истек за несколько десятилетий до того, как Кононов был предан суду в 2000 году (см. Постановление Большой Палаты от 17 мая 2010 г. по делу "Кононов против Латвии" (Kononov v. Latvia), жалоба N 36376/04, § 239).

Право на свободу является одним из наиболее защищаемых прав в соответствии с Конвенцией и находится на вершине иерархии ценностей прав человека, и, соответственно, стандарт правовой определенности в ее отношении намного выше, чем в отношении норм, позволяющих национальным властям контролировать использование частной собственности коммерческих организаций в форме взыскания налогов и штрафов.

1.16. Европейский Суд неоднократно указывал, что бремя толкования и исполнения национального законодательства относится прежде всего к компетенции национальных органов власти и особенно судов государства (см. Постановление Европейского Суда от 24 октября 1979 г. по делу "Винтерверп против Нидерландов" (Winterwerp v. Netherlands), § 60, Series A, N 33, и Постановление Европейского Суда по делу "Иглесиас Хиль и A.U.I. против Испании" (Iglesias Gil and A.U.I. v. Spain), жалоба N 56673/00, § 61, ECHR 2003-V). По данному делу правовое толкование было дано Конституционным Судом. Это толкование было основано на разумных основаниях, не являлось очевидно необоснованным или несправедливым, и с учетом Постановления по делу Кононова и прочей прецедентной практики отвечало требованиям Конвенции.

2. Что касается исполнительного производства

2.1. При оценке действий властей Российской Федерации по взысканию налоговой недоимки "ЮКОСа" Европейский Суд не усмотрел нарушений национального законодательства, но нашел, что меры, принятые публичными органами против компании-нарушителя, являлись непропорциональными (см. § 647 Постановления). По мнению Европейского Суда, исполнительное производство осуществлялось слишком быстро, заявитель фактически не имел реальной возможности использования альтернативных способов погашения налоговой задолженности, продажа акций OAO "Юганскнефтегаз" (OAO "ЮНГ") (главного производственного актива заявителя) на аукционе не являлась оправданной и так далее (§ 650 Постановления). В то же время Европейский Суд нашел непропорциональным не каждый элемент исполнительного производства, но лишь совокупность таких элементов. Кроме того, по мнению Европейского Суда, государство не приняло во внимание надлежащим образом все факторы, относящиеся к исполнительному производству (§ 651 Постановления), хотя учло некоторые из них (§ 652 Постановления).

2.2. Пределы усмотрения государства и влияющие на них факторы.

Мы хотели бы напомнить, что прецедентная практика Европейского Суда исходит из необходимости признания широких пределов усмотрения, которым пользуются национальные власти при определении конкретных мер, направленных на соблюдение прав человека. Пределы такого усмотрения могут отличаться от объема и природы того или иного права, а также иных обстоятельств, учитываемых в практике Европейского Суда (см. Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1996 г. по делу "Бакли против Соединенного Королевства" (Buckley v. United Kingdom), § 74, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV). Для целей взыскания налогов и штрафов пределы усмотрения властей считаются особенно широкими (см. § 648 Постановления).

Европейский Суд демонстрирует еще большую терпимость к действиям публичных органов в отношении частных лиц, если (a) заявитель оказывается коммерческой организацией (см. Постановление Европейского Суда от 9 ноября 1999 г. по делу ""Шпачек с.р.о." против Чехии" (Spacek s.r.o. v. Czech Republic), жалоба N 26449/95, § 59, Постановление Европейского Суда от 3 апреля 2008 г. по делу ""Риджент компании" против Украины" (Regent Company v. Ukraine), жалоба N 773/03, §§ 60, 61 и 67); (b) поведение заявителя обусловило причинение ему ущерба (см. Постановление Большой Палаты по делу "Бейелер против Италии" (Beyeler v. Italy), жалоба N 33202/96, § 116, ECHR 2000-I); (c) заявитель ведет себя несправедливо - недобросовестно (см. Постановление Европейского Суда от 24 октября 1986 г. по делу ""АГОСИ" против Соединенного Королевства" (AGOSI v. United Kingdom), § 54, Series A, N 108, Решение Европейского Суда от 22 ноября 2005 г. по делу "Сармин и Сармина против Российской Федерации" (Sarmin and Sarmina v. Russia), жалоба N 58830/00, Постановление Европейского Суда от 20 июня 2002 г. по делу "Аль-Нашиф против Болгарии" (Al-Nashif v. Bulgaria), жалоба N 50963/99, § 89); (d) отсутствует консенсус государств-участников, например, власти применяют различные меры при сходных обстоятельствах (см. Постановление Большой Палаты от 16 декабря 1999 г. по делу "T. против Соединенного Королевства" (T. v. United Kingdom), жалоба N 24724/94, §§ 71-72). Кроме того, Европейский Суд учитывает конкретные экономические и иные обстоятельства, при которых власти совершили оцениваемые действия (см. Постановление Европейского Суда от 21 февраля 1986 г. по делу "Джеймс и другие против Соединенного Королевства" (James and Others v. United Kingdom), § 46, Series A, N 98).

Все эти факторы, определенные в прецедентной практике Европейского Суда и в совокупности указывающие на необходимость признания намного более широких пределов усмотрения властей, чем в иных делах, присутствуют в настоящем деле. Однако они не были надлежащим образом учтены Европейским Судом.

2.3. "ЮКОС" в то время являлся одной из крупнейших коммерческих организаций, не только в России, но и в мире, и обладал значительным экономическим и иным влиянием и могуществом. Компания разработала и применила широкомасштабные недобросовестные налоговые схемы с единственной целью систематического и умышленного уклонения от уплаты налогов. В результате государственный бюджет понес колоссальный ущерб, который являлся беспрецедентным в сфере налоговых нарушений. Тем временем неуплаченные средства находились в распоряжении компании, возможно, существенно обогащая компанию и ее акционеров. Действия властей Российской Федерации были направлены только на взыскание налоговой недоимки и штрафов (см. § 646 Постановления), тогда как предполагаемый политический мотив и цель перераспределения активов или иной умысел, не связанный со сбором налогов, и избирательность (дискриминация) со стороны государства, на которые ссылался заявитель, были признаны необоснованными (§§ 616, 666 Постановления). Объем и скорость принятия государственных мер против компании-заявителя определялись масштабами умышленных налоговых нарушений, совершенных ей, и размером ущерба, причиненного государственному бюджету (публичный интерес). Компания-заявитель отказалась признать незаконный характер своей деятельности, игнорировала рекомендации своего официального аудитора (ЗАО "ПрайсУотерхаусКуперс Аудит"), который задолго до проведения налоговой проверки информировал руководство компании-заявителя о незаконности определенных действий, направленных на уклонение от уплаты налогов (вексельные схемы, распоряжение имуществом без отчислений и так далее), активно препятствовала властям в сборе налогов и штрафов до исполнительного производства и в его процессе.

Мы хотели бы также отметить, что оспариваемые события имели место во время мирового финансового кризиса конца 1990-х - начала 2000-х годов и последующего восстановления российской экономики, то есть нарушения "ЮКОСа" представляли особый вред для государственного бюджета. Государство переживало период переходной экономики, который характеризовался перестройкой политического механизма, пополнением и уточнением законодательства, в частности, в налоговой сфере, и реорганизацией государственных органов.

2.4. Естественно, что какими бы широкими ни были пределы усмотрения, которыми пользуются национальные власти, даже при исключительных обстоятельствах, такие пределы не могут быть бесконечными. Гипотетически всегда можно предположить определенные дела, в которых действия властей Российской Федерации являлись бы непропорциональными. Вопрос заключается в том, кто находится в наилучшем положении для оценки и установления пределов такого усмотрения? Очевидно, что судья международного органа имеет меньше возможностей, чем национальный орган, который находится в гуще событий, для оценки всех оттенков и особенностей спора и установления того, являлись ли разумными и пропорциональными определенные действия публичных властей при конкретных обстоятельствах. Наконец, мы должны признать, что решение, которое представляется ошибочным сегодня, могло быть пересмотрено позднее. Едва ли возможна однозначно правильная оценка, особенно при сложных обстоятельствах. Многомерный характер различных участвующих элементов, особые национальные условия и иные обстоятельства, требующие обеспечения национальным властям пределов усмотрения, не лишают Европейский Суд права оценивать границы такого усмотрения в свете требований Конвенции.

2.5. Презумпция добросовестности действий государства* (* Исправлено 17 января 2012 г.: удалено слово "добросовестно".).

Прецедентная практика Европейского Суда учитывает не только пределы усмотрения, которыми пользуются публичные органы, но и презумпцию добросовестности со стороны государства. Как и большинство других презумпций, указанная презумпция является опровержимой. Тем не менее стандарт доказывания для преодоления презумпции добросовестности государственных органов является высоким, и должны быть представлены неоспоримые доказательства (см. Постановление Европейского Суда от 31 мая 2011 г. по делу "Ходорковский против Российской Федерации" (Khodorkovskiy v. Russia), жалоба N 5829/04, §§ 255-256, не вступило в силу). По данному делу Европейский Суд, несмотря на утверждения "ЮКОСа", не усмотрел разумных правовых оснований для преодоления презумпции добросовестности властей Российской Федерации. Кроме того, как указывалось выше (пункт 2.3), Европейский Суд не усмотрел предполагаемых политических мотивов или умысла ликвидации компании-заявителя или перераспределения ее активов в пользу третьих лиц или дискриминационных действий, как утверждалось заявителем.

Власти Российской Федерации могут действовать добросовестно, пользуясь широкими пределами усмотрения при выборе различных средств по защите публичного интереса, однако обратное также должно быть верным. Основным критерием при оценке деятельности властей Российской Федерации, что касается соблюдения Конвенции, совместно с критерием законности действий в публичном интересе, является тест пропорциональности. Очевидно, что с учетом множества и разнообразия правовых решений и национальных систем определение общих критериев для понятия пропорциональности едва ли возможно. Тем не менее Европейский Суд разрабатывает некоторые общие подходы.

2.6. Пропорциональность действий, совершенных государством при обеспечении публичного интереса.

Избранное средство может быть признано непропорциональным в делах, в которых оно является очевидно неразумным (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу ""Газус Дозир - унд фёрдертехник ГмбХ" против Нидерландов" и другие дела). Достойно упоминания, что вышеупомянутый тест Европейского Суда не включает какую-либо форму неразумности, но лишь явные, очевидные, несомненные формы. Сомнения в разумности могут возникать по любым основаниям, включая наличие самих сомнений. Мы полагаем, что чем шире пределы усмотрения, предоставленные властям Российской Федерации, тем более очевидной должна быть неразумность.

2.7. Прецедентная практика Европейского Суда также учитывает иные факторы при оценке пропорциональности. Так, имеет большое значение существование эффективной и доступной системы обжалования действий властей Российской Федерации в судах (см. Постановление Большой Палаты по делу ""Иммобилиаре Саффи" против Италии" (Immobiliare Saffi v. Italy), жалоба N 22774/93, § 54, ECHR 1999-V). Кроме того, Европейский Суд рассматривает вопрос о возможности применения государством менее решительных средств, но наличие альтернативных мер и их неприменение в конкретном деле не являются достаточным и существенным основанием для вывода о том, что вмешательство в частную сферу заявителя являлось неоправданным (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Джеймс и другие против Соединенного Королевства", § 51, Постановление Европейского Суда от 22 января 2009 г. по делу "Боржонов против Российской Федерации" (Borzhonov v. Russia), жалоба N 18274/04, § 61).

2.8. Положение о компенсации является существенным критерием при определении пропорциональности конкретных мер властей. Уплата справедливой компенсации государством обычно влечет вывод о том, что требование пропорциональности исполнено. Европейский Суд стремится применять различные подходы к определению пропорциональности в деле о государственном вмешательстве в зависимости от того, являлось ли поведение заявителя законным, и вел ли последний себя добросовестно.

В случае законного поведения заявителя компенсация в качестве общего правила должна быть равна причиненному ущербу, чтобы тест пропорциональности был исполнен. В то же время даже при условии законного поведения заявителя компенсация может быть меньше размера ущерба, причиненного частному лицу (см. Постановление Большой Палаты по делу "Ян и другие против Германии" (Jahn and Others v. Germany), жалобы NN 46720/99, 72203/01 и 72552/01, § 94, ECHR 2005-VI, Постановление Большой Палаты от 19 февраля 2009 г. по делу "Козачиолу против Турции" (Kozacioglu v. Turkey), жалоба N 2334/03, § 64, Постановление Большой Палаты по делу "Брониовский против Польши" (Broniowski v. Poland), жалоба N 31443/96, §§ 182, 186, ECHR 2004-V) или в компенсации может быть отказано вообще (см. Постановление Европейского Суда от 9 декабря 1994 г. по делу "Святые Монастыри против Греции" (The Holy Monasteries v. Greece), Series A, N 301?A). Иными словами, при определенных исключительных обстоятельствах государство, действующее в публичном интересе, оправданно причиняет частному лицу, действовавшему законно и добросовестно, больший вред, чем тот, который может считаться необходимым.

Если заявитель вел себя незаконно и недобросовестно, Европейский Суд допускает намного больший размер ущерба, и в компенсации может быть отказано вообще. В отношении налоговых нарушений Европейский Суд признает и отстаивает право государств-участников взыскивать высокие штрафы, особенно если заявитель вел себя недобросовестно (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 1994 г. по делу "Банденун против Франции" (Bendenoun v. France), §§ 33, 46, Series A, N 284). Если поведение заявителя является преступным по характеру, Европейский Суд признает конфискацию в качестве важной и эффективной меры предупреждения преступления, то есть вмешательство в интересы частной собственности не предполагает выплаты компенсации вообще (см. Постановление Европейского Суда по делу "Филлипс против Соединенного Королевства" (Phillips v. United Kingdom), жалоба N 41087/98, ECHR 2001-VII, и Постановление Европейского Суда от 1 апреля 2010 г. по делу "Денисова и Моисеева против Российской Федерации" (Denisova and Moiseyeva v. Russia), жалоба N 16903/03, § 58* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2010.)).

Указанный подход частично подтверждается понятием допустимой обороны, признаваемым большинством правовых систем. В качестве общего правила вред, причиненный нарушителю, может быть немного большим, чем предотвращенный ущерб. Однако при определенных исключительных обстоятельствах с учетом положений гражданского и уголовного права причинение вреда (ущерба) нарушителю может быть признано законным, даже если размер причиненного ущерба значительно превосходил реальный ущерб, который мог быть причинен, если бы нарушитель совершил свои действия. Иными словами, в случае незаконного поведения нарушитель принимает на себя риск возможного причинения ущерба (вреда).

В соответствии с этой логикой мы полагаем, что причинение ущерба недобросовестному нарушителю в отношении взыскания налоговой недоимки и санкций национальными властями не составляет нарушения Конвенции. Нарушитель может претерпеть определенные отрицательные последствия, включая, в частности, те, которые он не мог предвидеть в момент незаконного поведения, и иные, которые являются дополнительными к тому, чего он намеревался избежать (недоимки, ставка пени, санкции и штрафы и иные неблагоприятные последствия, которые он мог разумно предвидеть в соответствии с применимым законодательством). Наличие даже высокозначительного ущерба в таком случае само по себе не означает, что тест пропорциональности не достигнут.

2.9. Вернемся к фактическим обстоятельствам настоящего дела для их оценки с точки зрения пропорциональности.

Европейский Суд не усмотрел нарушения национального законодательства в мерах, примененных властями Российской Федерации к компании-заявителю в рамках исполнительного производства. Тем не менее по оценке Европейского Суда способ применения этих мер - так сказать, "слишком поспешный" - не отвечает конвенционному требованию пропорциональности. Мы полагаем, что Европейский Суд, делая вывод о непропорциональности, существенно отошел от своей прецедентной практики. Действительно, в Постановлении указано, что сами по себе меры, примененные властями Российской Федерации, не были явно неразумным (см., например, § 654 Постановления). Кроме того, подавляющее большинство решений, принятых исполнительными органами, компания-заявитель обжаловала в суд. В некоторых случаях эти жалобы были удовлетворены.

Что касается наличия альтернативных мер, как упоминалось выше, данный факт не имеет решающего значения. Из материалов дела и самого Постановления не ясно, существовали ли иные эффективные средства правовой защиты, и могло ли их применение способствовать достижению цели сбора налогов и штрафов для удовлетворения публичного интереса. Так, после реализации акций OAO "Юганскнефтегаз" полученные средства все еще были недостаточными для урегулирования задолженности по налогам и штрафам перед государственным бюджетом. Цена продажи была определена независимым международным оценщиком ("Дрезднер Клейнворт Вассерштейн", инвестиционным подразделением "Дрезднер банк АГ") и самим аукционом. Как отметил Европейский Суд, до начала исполнительного производства компания-заявитель, по-видимому, находилась накануне банкротства (§ 649 Постановления), что подтверждается, в частности, тем фактом, что компания-заявитель уведомила суд США по делам банкротства о намерении подать добровольное заявление о банкротстве задолго до аукциона (§ 252 Постановления). Из материалов дела следует, что определенные активы были быстро выведены за границу. При таких обстоятельствах нельзя исключать, что дополнительная задержка и/или решение об обращении взыскания на менее ликвидные активы значительно уменьшили бы шансы властей Российской Федерации на уплату налогов и штрафов. Единственная возможная альтернатива, предложенная самой компанией, заключалась в реализации акций OAO "Сибнефть" вместо акций OAO "Юганскнефтегаз". Однако право на акции OAO "Сибнефть" оспаривалось, и поэтому они были сочтены менее ликвидными.

Отсюда следует, что решение об обращении взыскания на главный производственный актив заявителя и быстрота исполнительного производства по взысканию налоговых платежей не выглядели очевидно неразумными. Меры, примененные исполнительными органами, в существенной степени предопределялись действиями компании-заявителя. Европейский Суд признает право национальных властей по использованию средств, которые могут предоставить государству определенные преимущества перед остальными кредиторами (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу ""Газус Дозир - унд фёрдертехник ГмбХ" против Нидерландов"), например, право применения исключительных мер.

Рассмотрим более подробно некоторые элементы исполнительного производства. Как указывалось выше, каждый из них при обстоятельствах дела не выглядит совершенно неразумным, и поэтому в целом процедура не может считаться непропорциональной преследуемой законной цели.

2.10. Отдельные элементы исполнительного производства/меры обеспечения.

Предварительные меры, направленные на обеспечение исполнения, включая обременение активов, могут приниматься заблаговременно, до того как решение вступит в силу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Яносевиц против Швеции" (Janosevic v. Sweden), жалоба N 34619/97, ECHR 2002-VII), при условии, что подобные меры не причинят ущерба заинтересованным лицам на ранней стадии и не окажут существенного влияния на их защиту в последующем разбирательстве. В данном деле, с учетом активного сопротивления компании-заявителя налоговым органам, применение такой предварительной меры, как решения о наложении ареста и замораживании средств, не выглядит неразумным, законность соответствующих действий государства была признана национальными судами. В большинстве случаев меры обеспечения могут причинять некоторое неудобство и даже иметь неблагоприятные последствия для заявителя. Однако применение этих мер и их соответствующие последствия для "ЮКОСа" были разумно предсказуемыми. Меры обеспечения, примененные к "ЮКОСу", не затронули его предпринимательской деятельности и не оказали отрицательного влияния на способность заявителя защищать себя в суде.

2.11. Исполнительский сбор в размере 7%.

Что касается исполнительского сбора в размере 7%, Европейский Суд, признав, что взыскание этого сбора являлось распространенной практикой в России (см. § 647 Постановления), тем не менее нашел сумму непропорциональной, поскольку она значительно превысила расходы, несения которых можно ожидать от государства в рамках исполнительного производства (§ 655 Постановления). Мотивировка Европейского Суда о компенсаторном характере указанного сбора не вполне ясна. Действительно, Конституционный Суд в своем Постановлении от 30 июля 2001 г. N 13-П (§ 485 Постановления) прямо указал, что исполнительский сбор представляет собой разновидность административной штрафной санкции, которая не направлена на компенсацию расходов по исполнению. Порядок такой компенсации предусмотрен иным законодательным положением, а именно статьей 82 Закона об исполнительном производстве. Данная санкция налагается судебным приставом-исполнителем в случае, если его предложение о добровольном исполнении не принято (§ 484 Постановления). Уклонение от применения санкции или уменьшение ее размера в конкретном деле составляли бы несоблюдение судебным приставом-исполнителем требований законодательства и дискриминацию против неплательщиков, находящихся в аналогичном положении. Европейский Суд основал свой вывод по данному вопросу на неправильном толковании национального законодательства, придя к нему из-за недопонимания природы и функции этого сбора (отличия компенсации от штрафа).

2.12. Продажа на аукционе акций OAO "Юганскнефтегаз".

Продажа на аукционе акций OAO "Юганскнефтегаз", одна из ключевых исполнительных мер, не являлась, как указал Европейский Суд, полностью (очевидно) неразумной (см. § 654 Постановления), и, соответственно, по нашему мнению, не может рассматриваться как непропорциональная сама по себе (см. § 2.6 выше). Кроме того, заслуживают внимания последующие события, имевшие место после окончания аукциона, поскольку они могли представить косвенные данные о действительном экономическом значении исполнительного производства для компании.

Больше года прошло от окончания исполнительного производства до начала разбирательства о несостоятельности; разбирательство о несостоятельности было возбуждено консорциумом (синдикатом) крупных западных банков, стремившихся к возврату задолженности в соответствии с кредитным соглашением, присужденной решением английского суда. Руководство "ЮКОСа" неоднократно заявляло, что аукцион не оказал отрицательного влияния на коммерческую устойчивость компании. Также заслуживает внимания, что на данном аукционе были реализован не бизнес-активы OAO "Юганскнефтегаз", а контрольный пакет акций. По-видимому, такая замена владельца контрольного пакета могла впоследствии повлечь определенные изменения для бизнеса соответствующей компании. Тем не менее коммерческие обязательства компании перед третьими лицами, особенно обязательства OAO "Юганскнефтегаз" перед "ЮКОСом", основаны на договорных, а не на корпоративных отношениях (не связанных с владением контрольным пакетом). Таким образом, замена акционера (чьи возможности по осуществлению контроля над соответствующей компанией ограничены законом) или даже многочисленные замены в составе акционеров автоматически не влекут ослабление коммерческих обязательств. Изменения владения контрольным пакетом акций не являются правовым основанием для изменения или прекращения коммерческих договоров, если последние прямо не предусматривают противоположного. Материалы дела не содержат достоверных данных о том, что OAO "Юганскнефтегаз" нарушило или не исполняло свои договорные обязательства перед "ЮКОСом", и последний не выдвигал утверждений об этом.

2.13. В заключение с учетом доводов, изложенных выше, и иных обстоятельств (незаконное и недобросовестное поведение компании-заявителя, огромный размер ущерба, причиненного нарушениями, отсутствие консенсуса государств-участников и так далее) мы полагаем, что Европейский Суд, сославшись на понятие широких пределов усмотрения, которыми пользуются национальные власти в налоговых спорах, фактически уклонился от применения этого понятия в настоящем деле, тем самым оставив без внимания свою собственную прецедентную практику.

Что касается нарушения статьи 6 Конвенции

Не могу поддержать вывод моих коллег и об установлении нарушения пункта 1 и подпункта "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции по следующим причинам.

3.1. В настоящем деле национальные суды различных инстанций провели десятки заседаний и совершили несколько сотен процессуальных действий. Из числа многочисленных безупречных процессуальных противостояний сторон, которые имели различный результат, Европейский Суд выделил два пункта, в которых, по его мнению, власти Российской Федерации, во-первых, в суде первой инстанции и, во-вторых, в суде апелляционной инстанции действовали слишком быстро. В обоих случаях компании-заявителю предположительно было предоставлено недостаточно времени для подготовки к судебным заседаниям, которые, возможно, затронули способность юристов "ЮКОСа" эффективно противостоять юристам налоговых органов. Оба этих эпизода относились только к спору о взыскании налоговых платежей за 2000 год. Европейский Суд не усмотрел никаких процессуальных нарушений в цепи судебных разбирательств о взыскании налоговых платежей за 2001-2003 годы или в разбирательстве по поводу исполнительного производства.

3.2. Мой первый контраргумент касается обоих недостатков, указанных Европейским Судом.

Практика Европейского Суда при оценке налоговых споров с точки зрения статьи 6 Конвенции является крайне противоречивой, поскольку в соответствии с этой статьей налоговые споры не относятся к уголовному или гражданскому праву (см. Постановление Большой Палаты по делу "Ферраццини против Италии" (Ferrazzini v. Italy), жалоба N 44759/98, ECHR 2001-VII, и Решение Европейского Суда от 18 октября 2001 г. по делу "Финкельберг против Латвии" (Finkelberg v. Latvia), жалоба N 55091/00). Европейский Суд стремится отклонять такие дела. Исключение делается для случаев, в которых тяжесть возложенной на заявителя ответственности тяготеет к уголовно-правовой санкции. В то же время тяжесть санкции не является единственным критерием, допускающим применение стандартов, изложенных в статье 6 Конвенции. Краткий обзор соответствующей практики "за" и "против" содержится в совместном частично несовпадающем особом мнении судей Коста, Кабрал Баррету и Муларони, к которым примкнул судья Кафлиш, по делу "Юссила против Финляндии" (Jussila v. Finland) (Постановление Большой Палаты, жалоба N 73053/01, ECHR 2006-XIII). Именно этот прецедент был упомянут Европейским Судом при признании приемлемой жалобы заявителя на нарушение статьи 6 Конвенции (см. Решение о приемлемости, § 451).

3.3. Тем не менее в части жалобы на нарушение статьи 6 Конвенции настоящий налоговый спор существенно отличается от дела Юссилы, а также от другого прецедента, составившего основу последнего, а именно Постановления Большой Палаты по делу "Эзех и Коннорс против Соединенного Королевства" (Ezeh and Connors v. United Kingdom), жалобы NN 39665/98 и 40086/98, ECHR-2003-X). В обоих делах Постановления были вынесены по жалобам физических лиц, а не коммерческой организации. В Финляндии и Соединенном Королевстве (и во многих других европейских странах), в отличие от России, не исключается уголовная ответственность юридических лиц. Хотя конвенционная защита распространяется на права юридических лиц, один из четырех упомянутых критериев составляет квалификация в соответствии с национальным законодательством налогового нарушения как преступления. Данный критерий не имеет решающего значения для целей Конвенции, но он должен быть принят во внимание совместно с другими критериями.

Согласно российскому законодательству ответственность юридических лиц является административной, а не уголовно-правовой. Однако это не исключает возможности одновременного применения уголовно-правовых санкций к физическим лицам - включая руководителей компании, которые лично участвовали в принятии незаконного решения от имени юридического лица. Именно физическим лицам предоставлены гарантии относительно уголовного преследования, предусмотренные статьей 6 Конвенции (бесплатная помощь переводчика, бесплатная помощь назначенного судом адвоката и так далее).

3.4. Следует отметить, что Постановление по делу Юссилы было вынесено в ноябре 2006 года, то есть через два года после событий и обстоятельств, подвергшихся оценке в настоящем деле. В этом отношении с учетом противоречий и непоследовательности предыдущей прецедентной практики Европейского Суда публичные органы едва ли имели возможность принять во внимание положения и стандарты, разработанные в нем. Ввиду вышеизложенного в любом случае я полагаю, что стандарт требований с точки зрения статьи 6 Конвенции в настоящем деле должен быть менее жестким.

Кратко рассмотрим каждое из нарушений, установленных Европейским Судом в разбирательстве относительно платежей за 2000 год.

Что касается ограниченности времени, предоставленного заявителю для ознакомления с материалами дела до его слушания судом первой инстанции
(см. §§ 536-541 Постановления)

3.5. Европейский Суд нашел, что четыре дня, предоставленные компании-заявителю для ознакомления с материалами дела в помещении налоговых органов (Министерства), могли оказать неблагоприятное воздействие на способность многочисленных юристов "ЮКОСа" эффективно подготовить защиту заявителя (§§ 540, 551 Постановления). Следует напомнить, что налоговые органы подали исковое заявление в суд 14 апреля 2004 г., а основное судебное слушание состоялось более чем месяц спустя - с 21 по 26 мая 2004 г. (§ 46 Постановления). После вынесения определения суда от 15 апреля 2004 г. налоговый орган предоставил заявителю возможность ознакомиться с материалами дела с 17 по 20 мая 2004 г., то есть в течение четырех дней. Согласно объяснениям властей Российской Федерации, которые не оспаривались компанией-заявителем, предоставленные документы в основном включали финансовые и другие подробные первичные документы, которые ранее находились во владении "ЮКОСа" и/или с которыми он должен был быть знаком.

Что касается ограниченности времени, предоставленного заявителю для подготовки к делу, Европейский Суд проверил лишь один из многочисленных элементов такой подготовки - время для ознакомления с материалами дела в помещении налоговых органов. Данный метод ознакомления, безусловно, не является единственным, и в настоящем деле не был основным методом получения сведения о доводах процессуального противника и соответствующих доказательствах. Найдя четырехдневный срок недостаточным для ознакомления с материалами дела в помещении налоговых органов, Европейский Суд распространил этот вывод на прочие стадии подготовки дела заявителя. Таким образом, вопрос заключается в том, мог ли сравнительно непродолжительный (четыре дня) срок на ознакомление с материалами дела в помещении налоговых органов оказать существенное влияние на осведомленность заявителя о материалах дела, и был ли лишен заявитель иных доступных средств для ознакомления с материалами дела и возможности подготовить свою защиту надлежащим образом? На этот вопрос следует ответить отрицательно.

3.6. Прецедентная практика Европейского Суда основана на презумпции того, что уклонение от предоставления документов для ознакомления само по себе не составляет нарушения статьи 6 Конвенции* (* Автор особого мнения ошибочно излагает позицию Европейского Суда по упомянутому им делу Крчмаржа и других. В действительности процитированные им §§ 40-44 начинаются с указания: "понятие справедливого разбирательства также предполагает право на состязательное разбирательство, согласно которому сторонам должна быть предоставлена возможность не только знать о любых доказательствах, необходимых для удовлетворения их требований, но также знать и высказывать мнение о любых доказательствах, представленных, или объяснениях, данных с целью оказания влияния на решение суда". В упомянутом деле было установлено нарушение статьи 6 Конвенции в связи с тем, что суд по своей инициативе собирал доказательства, о которых не были уведомлены заявители (прим. переводчика).). Необходимо, чтобы содержание документа, о котором заявитель не был осведомлен в определенный момент, имело существенное значение и могло затрагивать правовую аргументацию заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 3 марта 2000 г. по делу "Крчмарж и другие против Чехии" (Krcmar and Others v. Czech Republic), жалоба N 35376/97, §§ 40-44).

Например, Европейский Суд не установил нарушения статьи 6 Конвенции в уголовном деле, в котором текст приговора, переданный в суд кассационной инстанции, содержал значительные искажения и несоответствия по сравнению с текстом, врученным осужденному. Все эти различия были признаны незначительными и не затрагивающими в степени, противоречащей гарантиям статьи 6 Конвенции, право заявителей на защиту (см. Постановление Европейского Суда от 28 мая 2009 г. по делу "Карягин, Матвеев и Королев против Российской Федерации" (Karyagin, Matveyev and Korolev v. Russia), жалобы NN 72839/01, 74124/01 и 15625/02* , * * (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2010.)) (* * В упомянутом деле Карягина и других Европейский Суд не установил нарушения статьи 6 Конвенции в связи с незначительностью расхождений в текстах приговора: "подробное рассмотрение предположительно существенных неточностей показало, что большинство... различий касается порядка перечисления имен осужденных, использования различных глагольных форм или использования множественного, а не единственного числа (и наоборот)" (прим. переводчика).).

3.7. Я бы предположил, что при подготовке к слушанию в суде первой инстанции компания-заявитель сознавала или могла заблаговременно ознакомиться с содержанием документов. Новые данные, которые компания-заявитель предположительно не обнаружила во врученных документах, являлись несущественными и не могли затронуть правовую аргументацию заявителя.

Так, подавляющее большинство документов, с которыми компания-заявитель намеревалась ознакомиться, исходили от самого заявителя. Судебному разбирательству предшествовала длительная налоговая проверка. Компания-заявитель могла знакомиться с данными документами не только в помещении налоговых органов, но и в суде, поскольку документы были одновременно представлены в суд в качестве приложений к исковому заявлению. Доводы налоговых органов со ссылкой на многочисленные документы были систематически изложены в акте налоговой проверки от 29 декабря 2003 г. и решении от 14 апреля 2004 г. и оставались неизменными на протяжении всего судебного разбирательства. Общая длительность разбирательства по делу в трех инстанциях превысила пять месяцев (с 14 апреля по 17 сентября 2004 г.). Из последующих процессуальных документов компании-заявителя неясно, как изменилась или могла измениться ее система защиты в случае, если бы ей было предоставлено больше четырех дней на ознакомление с материалами дела в помещении налоговых органов на начальной стадии разбирательства.

Что касается начала разбирательства в суде апелляционной инстанции до истечения срока на подачу жалобы
(см. § 544-548 Постановления)

3.8. 1 июня 2004 г. один из ответчиков - ООО "ЮКОС-Москва" ("ЮКОС-Москва") - подал апелляционную жалобу на решение суда первой инстанции в суд апелляционной инстанции, тогда как налоговый орган подал жалобу 2 июня 2004 г. В соответствии с определением от 4 июня 2004 г. слушание было назначено на 18 июня 2004 г. (см. §§ 52-54 Постановления). Накануне слушания, 17 июня 2004 г., второй ответчик - "ЮКОС" - также подал свою жалобу (§ 55 Постановления). Судебное слушание длилось несколько дней, с 18 по 29 июня 2004 г., и заявитель (ответчик) был представлен десятью адвокатами (§§ 57, 60 Постановления).

Кассационная жалоба была подана ответчиком - "ЮКОСом" - 7 июля 2004 г., то есть менее чем через десять дней после вынесения постановления судом апелляционной инстанции и задолго до истечения предусмотренного законом двухмесячного срока для обращения в следующую судебную инстанцию. Доводы компании-заявителя, изложенные в кассационной жалобе, были теми же, что и в объяснениях суду апелляционной инстанции (§ 67 Постановления). Кассационное разбирательство состоялось спустя более чем два месяца - 17 сентября 2004 г. (§ 70 Постановления).

Судебные решения и определения во всех инстанциях содержали подробные ответы на доводы компании-заявителя.

В соответствии с законодательством, действовавшим в период, относящийся к обстоятельствам дела, жалоба должна была быть рассмотрена в течение месяца после подачи, включая срок на подготовку дела к судебному разбирательству и на принятие судебного акта (§ 423 Постановления). Постановление по жалобе, поданной "ЮКОС-Москва" 1 июня 2004 г., было вынесено 29 июня 2004 г., то есть за день до истечения установленного законом срока (§ 62 Постановления).

"ЮКОС-Москва", первая подавшая жалобу компания, являлась управляющей компанией "ЮКОСа" (§ 1 Постановления). При таких обстоятельствах было бы неразумным полагать, что два ответчика не координировали и не уточняли между собой свои позиции или, по крайней мере, не знали о них и что процессуальные возможности "ЮКОСа" были меньше, чем у компании, действовавшей в качестве органа управления заявителя, а именно "ЮКОС-Москва".

Кроме того, как указывалось выше, общая продолжительность разбирательства по делу во всех трех инстанциях превысила пять месяцев, дело рассматривалось в четвертой инстанции, и общая длительность рассмотрения составила почти 15 месяцев. Трудно согласиться с тем, что общая продолжительность разбирательства дела национальными судами была неразумно краткой и что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в этом отношении. Я бы даже сказал, что, если бы длительность разбирательства дела в суде апелляционной инстанции была увеличена, компания-заявитель могла бы ссылаться на противоположное нарушение Конвенции - на неразумную длительность разбирательства (см. для сравнения, например, утверждение о нарушении Конвенции в части превышения на два дня срока для изготовления постановления суда апелляционной инстанции (Решение* (* Автор особого мнения имеет в виду решение о приемлемости жалобы (прим. переводчика).), § 43, Постановление § 527(5), и единогласное заключение судей о том, что данное утверждение являлось необоснованным (§§ 549, 550 Постановления)).

Как указывалось выше, Европейский Суд исходит из необходимости признания приоритета национальных судов при установлении фактов и обстоятельств конкретного дела и толковании национального законодательства. Доводы заявителя относительно ограниченности времени на подготовку к делу и несоблюдения сроков рассмотрения дела судом апелляционной инстанции были рассмотрены Европейским Судом и признаны недостаточными и необоснованными (§§ 71, 72 и другие Постановления).

Что касается приемлемости жалобы (статья 35 Конвенции)

29 января 2009 г. Европейский Суд вынес решение о признании жалобы приемлемой. В то же время в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции Европейский Суд должен отклонять любую жалобу, которую сочтет неприемлемой в связи с какими-либо препятствующими обстоятельствами на любой стадии разбирательства, то есть также и после вынесения решения о приемлемости. Рассмотрим некоторые обстоятельства, не полностью отраженные в решении о приемлемости, но частично рассмотренные Европейским Судом.

Доверенность адвоката заявителя П. Гарднера

4.1. Европейский Суд уделяет особое внимание проверке действительности доверенности представителя заявителя в каждом деле (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 20 января 2009 г. по делу "Пост против Нидерландов" (Post v. Netherlands), жалоба N 21727/08), и отсутствие надлежащим образом выданной доверенности является основанием для признания жалобы неприемлемой. К сожалению, по данному делу это требование не было удовлетворено.

Материалы дела содержат уведомление конкурсного управляющего, назначенного в рамках конкурсного производства по делу "ЮКОСа", - частного лица, уполномоченного в соответствии с законом действовать от имени компании, - который отозвал доверенность, ранее выданную на имя П. Гарднера и уполномочивавшую его представлять компанию-заявителя в Европейском Суде (см. § 299 Постановления). Именно П. Гарднер подавал документы от имени компании-заявителя до и после ликвидации компании-заявителя, и именно он, несмотря на прекращение его доверенности, представлял компанию-заявителя на слушании. Уведомление об отзыве доверенности П. Гарднера было представлено в Европейский Суд до ликвидации компании-заявителя в качестве юридического лица, в то время когда исполнительные решения могли приниматься только конкурсным управляющим. Кроме того, доверенность, выданная П. Гарднеру в порядке поручения, содержала многочисленные правовые дефекты, влиявшие на ее действительность и, следовательно, делавшие ее недействительной, независимо от уведомления конкурсного управляющего, и профессор Валерий А. Мусин, мой предшественник в качестве судьи ad hoc по данному делу, правомерно обратил на них внимание, разойдясь с большинством в решении о приемлемости.

Что касается приемлемости дела Европейским Судом до исчерпания внутренних средств правовой защиты (пункт 1 статьи 35 Конвенции)

4.2. Как указывалось ранее, на протяжении исполнительного производства принимались многочисленные предварительные меры с целью понуждения заявителя к уплате налогов и штрафов. Некоторые из этих мер были обжалованы заявителем в национальных судах. Однако в отношении многих из них компания-заявитель не использовала вначале доступные внутренние средства правовой защиты, но подала жалобу в их отношении непосредственно в Европейский Суд (например, на обращение взыскания, некоторые решения судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора в размере 7% и так далее).

Европейский Суд, независимо от того, являлась ли конкретная мера предметом рассмотрения национального суда, оценил меры обеспечения в их совокупности и признал их совместное применение непропорциональным (см. § 2.1 выше). В качестве общего правила Европейский Суд может рассматривать любое предполагаемое нарушение Конвенции только после исчерпания всех внутренних средств правовой защиты. В настоящем деле применение этого правила повлекло бы исключение определенных предварительных мер из круга рассмотрения Европейского Суда. Отсутствие определенных предварительных мер в рассмотренной "совокупности" могло бы умалить вывод Европейского Суда о непропорциональности всех мер обеспечения, примененных к компании-заявителю в рамках исполнительного производства: "совокупность" в этом деле могла бы значительно уменьшиться. Вместе с тем Европейский Суд смог преодолеть эту возможную логическую западню, указав, что в отношении рассматриваемых мер весьма вероятно, что национальные суды отклонили бы требования компании-заявителя и что обращение к ним было бы бессмысленным. Таким образом, Европейский Суд установил исключение из правила исчерпания в отношении рассматриваемых предварительных мер (см. §§ 636-644 и п. 6 резолютивной части Постановления).

В то же время несмотря на сходство, такие дела содержат многочисленные процессуальные и фактические особенности, которые могут повлечь принятие различных решений национальными судами. Следует отметить, что компания-заявитель часто добивалась успеха в своих процессуальных спорах с налоговыми органами о подобных мерах. Например, суд первой инстанции удовлетворил ходатайство "ЮКОСа", приостановил исполнение решение налогового органа об уплате от 14 апреля 2004 г. (§ 105 Постановления), тот же суд отменил постановление судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора в размере 7% (§ 132 Постановления)* (* Как следует из §§ 107 и 133, упомянутые автором особого мнения решения даже не вступили в силу и были отменены уже судом апелляционной инстанции (прим. переводчика).) и отменил постановление судебного пристава-исполнителя об обращении взыскания на акции (§ 41 Постановления) и так далее. Компания-заявитель неоднократно добивалась уменьшения взысканных сумм (решение, §§ 42, 53, 66 Постановления) и так далее.

В соответствии с логикой Европейского Суда можно сделать следующий явно неправильный вывод. При наличии обширной прецедентной практики национальных судов по любому вопросу каждый заявитель может обращаться в Европейский Суд непосредственно, поскольку исход его дела в национальных судах заранее известен с высокой, если не стопроцентной вероятностью. Однако спор может иметь особые фактические и процессуальные элементы, которые могут повлечь противоположный вывод [национальных судов]. Рассмотрение и оценка таких особенностей являются приоритетом национальных судов.

С учетом вышеизложенных соображений я не могу согласиться с заключением Европейского Суда в части исчерпания внутренних средств правовой защиты.

Также трудно воздержаться от вопроса относительно возможности исчерпания мер, принятых для защиты интересов компании-заявителя. С учетом многочисленных выводов национальных судов относительно различных нарушений налогового законодательства, что могло помешать "ЮКОСу", его акционерам и другим заинтересованным лицам в требовании компенсации непосредственно от тех физических и юридических лиц, которые умышленно принимали решения об использовании недобросовестных налоговых схем, повлекших убытки вследствие их неправомерной деятельности, от тех лиц, которые могли обогатиться вследствие их незаконной деятельности, скрытой корпоративными покровами "ЮКОСа".

Что касается рассмотрения Европейским Судом дела, являющегося по существу аналогичным тому, которое является предметом другой процедуры международного разбирательства или урегулирования

4.3. В соответствии с пунктом 2 статьи 35 Конвенции Европейский Суд не принимает к рассмотрению индивидуальную жалобу, являющуюся по существу аналогичной той, которая уже была рассмотрена Европейским Судом, или является предметом другой процедуры международного разбирательства или урегулирования, и если она не содержит новых относящихся к делу фактов.

По мнению Европейского Суда, дело, принятое к рассмотрению в Постоянной палате третейского суда в Гааге по заявлению мажоритарных акционеров "ЮКОС" ("ЮКОС юниверсал Лтд." и других) против Российской Федерации в соответствии с Энергетической хартией, не являлось препятствием для дополнительного рассмотрения дела Европейским Судом. Европейский Суд нашел, что поскольку стороны в обоих делах не полностью совпадали, то дела в значительной степени являлись различными (см. § 526 Постановления). С таким формальным подходом по данному делу едва ли можно согласиться. В своих доводах Европейский Суд ссылается на ряд критериев, выработанных им в своей прецедентной практике для различных дел в зависимости от существа их соответствующего сходства и различия (стороны спора, предмет и основания требуемого возмещения и так далее, § 521 Постановления). Тем не менее для отличия рассматриваемых дел Европейский Суд применил лишь критерий сторон соответствующих разбирательств. В то же время в настоящем деле одного лишь этого критерия недостаточно для вывода о том, что дела являются в существенной степени различными, несмотря на то, что юридические лица, выступающие в качестве заявителей в двух разбирательствах, формально не являются идентичными.

Во-первых, юридическое лицо, то есть продукт юридической техники, правовая фикция, в конечном счете служит для представления интересов определенных физических лиц. Использование различных юридических лиц в этих двух разбирательствах само по себе не предполагает, что решения по их делам затронут интересы различных физических лиц. Имея в виду тесную связь компаний в группе "ЮКОС", было бы разумно предположить, что в обоих разбирательствах наиболее вероятна заинтересованность одних и тех же физических лиц.

Европейский Суд не разъяснил, почему он не учел правило, сформированное в деле "Серседа Мартин и другие против Испании" (Cereceda Martin and Others v. Spain) (жалоба N 16358/90, Решение Комиссии по правам человека от 12 октября 1992 г.), о том, что формальное тождество в конкретном деле является несущественным, если требование в основном выдвинуто теми же заявителями или заинтересованными сторонами.

Во-вторых, я бы предположил, что подпункт "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции в отношении существа вопроса, прежде всего, затрагивает предмет спора, то есть те критерии, которые Европейский Суд предпочел не рассматривать в данном деле. В противном случае было бы слишком просто преодолеть ограничение, предусмотренное подпунктом "b" пункта 2 статьи 35 Конвенции, путем, например, уступки прав* (* В деле ""Нассау верзекеринг матсхапей Н.В." против Нидерландов" (Nassau Verzekering Maatschappij N.V. v. Netherlands) (Решение от 4 октября 2011 г., жалоба N 57602/09) Европейский Суд указал, что уступка права обращения в Европейский Суд не образует статус жертвы нарушения Конвенции, что делает опасение российского судьи ad hoc в этой части беспочвенным (прим. переводчика).) аффилированному лицу или подачи идентичной жалобы от имени иных акционеров и так далее.

В обоих разбирательствах основной вопрос, рассматриваемый судами, был одним и тем же - оценка налоговых схем, примененных "ЮКОСом", и соответствующая реакция государства.