Постановление Европейского Суда по правам человека от 23 октября 2012 г. Дело "Пичугин (Pichugin) против Российской Федерации" (Жалоба N 38623/03) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Пичугин (Pichugin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 38623/03)

Постановление* Суда

Страсбург, 23 октября 2012 г.

* (* Настоящее Постановление вступило в силу 18 марта 2013 г. в соответствии с положениями пункта 2 статьи 44 Конвенции (примеч. редактора).)

По делу "Пичугин против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 2 октября 2012 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 38623/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Алексеем Владимировичем Пичугиным (далее - заявитель) 19 ноября 2003 г.

2. Интересы заявителя представляла К. Костромина, адвокат, практикующая в г. Москве. Власти Российской Федерации сначала были представлены бывшим Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук, а впоследствии - Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что ему не была оказана надлежащая медицинская помощь, что его содержание под стражей было незаконным и чрезмерно длительным и не сопровождалось предоставлением достаточных процессуальных гарантий, а также что уголовное разбирательство в отношении него было несправедливым.

4. 1 июля 2007 г. власти Российской Федерации были официально уведомлены о жалобе. Также было принято решение рассмотреть жалобу по существу одновременно с принятием решения по вопросу о ее приемлемости (пункт 1 статьи 29 Конвенции).

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1962 году. В настоящее время он отбывает наказание в виде лишения свободы в Оренбургской области.

6. Заявитель являлся начальником службы безопасности нефтяной компании "Юкос".

А. Задержание и заключение заявителя под стражу

7. 19 июня 2003 г. заявитель был задержан по подозрению в совершении четырех убийств и в покушении на убийство. В протоколе задержания указывалось, что подозрение основывалось на "показаниях свидетелей и других материалах".

8. 21 июня 2003 г. прокурор ходатайствовал перед Басманным районным судом г. Москвы о заключении заявителя под стражу.

9. В тот же день состоялось судебное заседание. Адвокат заявителя обратился к прокурору с просьбой представить суду материалы, подтверждавшие наличие обоснованного подозрения в отношении заявителя. Прокурор отказался сделать это, сославшись на конфиденциальность расследования. Из протокола судебного заседания следует, что в ходе заседания были рассмотрены следующие документы: постановления о возбуждении уголовного дела по фактам убийств и сопутствующие процессуальные документы, протокол задержания заявителя, протокол его допроса и копии его свидетельства о рождении и свидетельства о браке, а также медицинские документы.

10. 21 июня 2003 г. Басманный районный суд г. Москвы вынес постановление о заключении заявителя под стражу. Суд постановил, что заявитель подозревался в совершении особо тяжких преступлений и что он мог скрыться, воспрепятствовать расследованию по делу или совершить новое преступление.

11. В кассационной жалобе от 23 июня 2003 г. адвокат заявителя утверждал, что отсутствовало разумное подозрение в причастности заявителя к совершению убийств. Сторона обвинения не предоставила каких-либо материалов, подтверждавших обоснованное подозрение в отношении заявителя, при этом суд не принял во внимание личность заявителя, состояние его здоровья и семейное положение.

12. 15 июля 2003 г. Московский городской суд провел закрытое судебное заседание по рассмотрению кассационной жалобы. Три адвоката заявителя и прокурор приняли участие в судебном заседании и изложили свои доводы. В тот же день Московский городской суд, действовавший в качестве суда кассационной инстанции, оставил постановление от 21 июня 2003 г. без изменения. Московский городской суд определил, что постановление о заключении заявителя под стражу было законным, и что районный суд принял во внимание личность заявителя, состояние его здоровья и семейное положение. Московский городской суд также указал следующее:

"На данном этапе у суда нет сомнений в том, что имеются достаточные основания подозревать Пичугина в совершении преступления, предусмотренного статьей 33 и пунктом "а" части второй статьи 105 Уголовного кодекса Российской Федерации. Генеральная прокуратура Российской Федерации представила в Московский городской суд материалы, подтверждающие, что существуют достаточные основания для того, чтобы подозревать Пичугина в совершении вышеупомянутого преступления".

B. Постановления о продлении срока содержания заявителя под стражей

13. 13 августа 2003 г. Басманный районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 19 ноября 2003 г. Суд согласился с доводами прокурора о том, что заявитель обвинялся в совершении особо тяжких преступлений и что он мог скрыться, уничтожить доказательства или оказать давление на свидетелей. Басманный районный суд г. Москвы также сослался на необходимость проведения дополнительных следственных действий.

14. 15 августа 2003 г. заявитель подал кассационную жалобу. Он жаловался, что сторона обвинения не продемонстрировала наличие конкретных фактов в подтверждение их довода о том, что заявитель мог уничтожить доказательства или оказать давление на свидетелей. Сторона обвинения никак не обосновала необходимость дополнительных следственных действий. Заявитель просил суд кассационной инстанции принять во внимание плохое состояние его здоровья и освободить его под залог или под поручительство депутата Государственной Думы Российской Федерации.

15. 27 августа 2003 г. Московский городской суд отложил кассационное судебное заседание по ходатайству адвоката и позволил адвокату изучить ходатайство прокурора о продлении срока содержания заявителя под стражей, а также материалы, обосновывавшие данное ходатайство. На следующий день одному адвокату был предоставлен доступ к материалам.

16. 1 сентября 2003 г. Московский городской суд оставил без изменения постановление от 13 августа 2003 г., определив, что оно было законным, достаточно обоснованным и оправданным.

17. 12 ноября 2003 г. Басманный районный суд г. Москвы вынес постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей до 19 февраля 2004 г. По-видимому, заявитель не обжаловал это постановление.

18. 12 февраля 2004 г. Басманный районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 19 апреля 2004 г. Басманный районный суд г. Москвы отметил, что заявитель, другой обвиняемый по делу П. и их адвокаты приступили к изучению материалов дела и что на изучение всех материалов им потребуется как минимум два месяца. Басманный районный суд г. Москвы не установил оснований для изменений меры пресечения. Заявитель обвинялся в совершении тяжких уголовных преступлений, совершенных последовательно, по предварительному сговору с другими лицами. Басманный районный суд г. Москвы пришел к выводу, что заявитель мог скрыться, совершить новое преступление, оказать давление на свидетелей или уничтожить доказательства, поскольку он являлся бывшим сотрудником спецслужб и обладал техническими навыками, позволявшими ему воспрепятствовать проведению расследования.

19. В кассационной жалобе от 20 февраля 2004 г. адвокат ходатайствовал об освобождении заявителя под залог или личное поручительство депутата Государственной Думы Российской Федерации. Довод о том, что заявитель мог скрыться, совершить новое преступление или воспрепятствовать проведению расследования, не был подтвержден фактами.

20. 20 апреля 2004 г. Московский городской суд, действуя в качестве суда кассационной инстанции, оставил постановление от 12 февраля 2003 г. без изменения.

21. 8 апреля 2004 г. сторона обвинения ходатайствовала перед Басманным районным судом г. Москвы о продлении срока содержания заявителя под стражей до 19 июня 2004 г. Она утверждала, что заявитель и его адвокат не завершили изучение материалов дела, и ссылалась на тяжесть предъявленных обвинений и вероятность того, что заявитель мог скрыться, оказать давление на свидетелей или уничтожить доказательства.

22. Адвокат заявителя в ответном заявлении утверждал, что сторона обвинения во всех своих ходатайствах о продлении срока содержания под стражей использовала стереотипную формулировку, не представив какого-либо доказательства в подтверждение своего довода о том, что заявитель мог скрыться или воспрепятствовать проведению расследования. Заявитель не имел намерения уничтожать доказательства. Он также не мог оказать давление на свидетелей, поскольку все они находились под стражей. Адвокаты заявителя также ходатайствовали о том, чтобы суд принял во внимание тот факт, что у заявителя было слабое здоровье.

23. 13 апреля 2004 г. Басманный районный суд г. Москвы согласился с доводами стороны обвинения и продлил срок содержания заявителя под стражей до 19 июня 2004 г.

24. 23 апреля 2004 г. адвокаты подали кассационную жалобу. Они утверждали, что постановление о заключении под стражу не основывалось на соответствующих и достаточных доводах, как того требует пункт 3 статьи 5 Конвенции. Выводы суда были гипотетическими, суд не принял во внимание положение заявителя и не рассмотрел возможность применения более мягкой меры пресечения.

25. 20 мая 2004 г. Московский городской суд, действуя в качестве суда кассационной инстанции, оставил постановление от 13 апреля 2004 г. без изменения.

26. 17 июня 2004 г. Московский городской суд постановил оставить заявителя и другого обвиняемого по делу под стражей до суда.

27. В своих кассационных жалобах от 22 июня 2004 г. адвокаты жаловались, что суд незаконно продлил срок содержания заявителя под стражей по своей собственной инициативе и в отсутствие заявителя и его адвоката. Суд не обосновал продление срока содержания заявителя под стражей, не установил срока содержания под стражей и не принял во внимание тот факт, что заявитель был серьезно болен.

28. 11 августа 2004 г. Верховный Суд Российской Федерации, действуя в качестве суда кассационной инстанции, оставил постановление от 17 июня 2004 г. без изменения.

29. 29 июля 2004 г. заявитель ходатайствовал об освобождении под залог или подписку о невыезде. Он утверждал, что его содержание под стражей было незаконным, а также жаловался на плохое здоровье и на отсутствие надлежащей медицинской помощи в следственном изоляторе. В тот же день Московский городской суд отклонил его ходатайство.

30. 30 июля 2004 г. Московский городской суд постановил, что обвиняемые должны оставаться под стражей до суда. Московский городской суд сослался на тяжесть предъявленных обвинений. Московский городской суд также постановил, что отсутствовало подтверждение того, что состояние здоровья обвиняемых не позволяет им находиться под стражей или что они нуждаются в неотложном лечении.

31. 9 декабря 2004 г. Московский городской суд продлил срок содержания заявителя и других обвиняемых под стражей до 11 марта 2005 г., сославшись на тяжесть предъявленных им обвинений. 17 декабря 2004 г. заявитель подал кассационную жалобу. Верховный Суд Российской Федерации 31 января 2005 г. оставил постановление о содержании под стражей без изменения.

32. 10 марта 2005 г. Московский городской суд вынес постановление о новом продлении срока содержания обвиняемых под стражей, сославшись на тяжесть предъявленных обвинений. Заявитель подал кассационную жалобу 22 марта 2005 г.

33. 13 мая 2005 г. Верховный Суд Российской Федерации прекратил производство по кассационной жалобе на постановление от 10 марта 2005 г. на том основании, что заявитель уже был осужден и ему было назначено наказание.

C. Ход расследования и суд первой инстанции

34. 26 июня 2003 г. заявителю и другому лицу, П., было официально предъявлено обвинение в покушении на убийство Кл. и Кс., а также в убийстве супругов Г.

35. Заявитель отрицал свою причастность к убийствам и отказался давать показания.

36. Другой обвиняемый по делу, П., заявил следователю, что он работал водителем у Г. В августе 1998 года Г. сказал ему, что заявитель нанял его для того, чтобы припугнуть Кл. и Кс. Он познакомил Г. со своими знакомыми К., Пп., Кб. и Э., которые согласились выполнить эту работу. Впоследствии их попросили убить Кл. и Кс. Они отказались убивать Кл., у которого был личный охранник. Позже Г. сказал им, что другие лица жестоко избили Кл. и получили за это хорошее вознаграждение. После этого К., Пп., Кб. и Э. устроили взрыв перед квартирой Кс. Никто не пострадал. В 1999 году отношения между Г. и заявителем ухудшились. В 2000 году Г. начал шантажировать заявителя, угрожая рассказать о его причастности к убийству Кл. и Кс. и о других уголовно наказуемых преступлениях. Г. боялся заявителя и несколько раз говорил, что боится, что его убьют. В ноябре 2002 года Г. и его жена исчезли.

37. К. утверждал, что П. познакомил егос Г., который сначала попросил его припугнуть Кл. и Кс., а затем убить их. Он отказался убивать Кл., но согласился припугнуть Кс. Позже он узнал от Г., что Кл. подвергся нападению других лиц. Накануне запланированного нападения на Кс. он разговаривал с Г. в его автомобиле. Во время разговора Г. несколько раз обращался за инструкциями к заявителю, который ждал в автомобиле, припаркованном неподалеку. Впоследствии он и его друзья взорвали самодельное взрывное устройство перед квартирой Кс. Поскольку они не получили обещанного денежного вознаграждения, К. позвонил заявителю в январе 1999 года и попросил о встрече. Во время беседы заявитель похвалил его за взрыв, но настаивал на том, что убийство Кс. должно было быть доведено до конца. Затем заявитель обругал Г., который получил значительную денежную сумму за организацию убийства Кл. и Кс., но не выполнил работу. Заявитель просил его убить Г. и его жену и обещал денежное вознаграждение в размере 50 000 долларов США. Через несколько дней Г. передал К. папку, в которой было несколько документов и фотографий. Г. сказал, что боится, что заявитель его убьет, и попросил К. передать папку в милицию в случае, если его убьют или он исчезнет.

38. Пп., Кб. и Э. подтвердили показания К. относительно обстоятельств взрыва. Однако они утверждали, что не знали человека, который их нанял для того, чтобы они убили Кл. и Кс. Они не дали показаний о причастности заявителя к преступлениям, вменявшимся ему в вину.

39. С. сообщил, что был водителем у Г. Последний сказал ему, что он поругался с заявителем, который нанял его для того, чтобы он убил Кл., Кс. и других. Г. хотел получить плату за выполненную им работу, но заявитель отказался платить. 21 ноября 2002 г. он должен был отвезти Г. в г. Москву на встречу с заявителем. Когда он подъехал к его дому в назначенное время, он узнал, что накануне вечером Г. и его жена были похищены неизвестными лицами. Во дворе он увидел кровь. С тех пор супругов Г. больше не видели.

40. Следователь допросил других свидетелей, которые описали обстоятельства нападения на Кл. и Кс., а также обстоятельства исчезновения супругов Г. Однако никто из них не знал, кто нанял убийц, и никто не дал показаний о причастности заявителя к этим преступлениям.

41. Следователь также получил несколько экспертных заключений и собрал вещественные доказательства, которые помогли установить обстоятельства, при которых были совершены убийства и покушения на убийства.

42. 30 января 2004 г. расследование было завершено, заявитель и его адвокат приступили к изучению материалов дела.

43. 17 мая 2004 г. следователь ходатайствовал перед судом об установлении заявителю срока для изучения материалов дела. 21 мая 2004 г. Басманный районный суд г. Москвы удовлетворил ходатайство прокурора. Суд установил, что заявитель и его адвокаты намеренно затягивали изучение материалов дела, и постановил, что заявитель должен завершить ознакомление с материалами дела к 4 июня 2004 года. Московский городской суд, действуя в качестве суда кассационной инстанции, 21 июня 2004 г. оставил данное постановление без изменения.

44. 11 июня 2004 г. заявитель и П. предстали перед судом.

45. Заявитель ходатайствовал о рассмотрении дела судом присяжных. 17 июня 2004 г. Московский городской суд назначил предварительное слушание по рассмотрению данного ходатайства.

46. Предварительное слушание началось 28 июля 2004 г. В ходе предварительного слушания адвокаты заявителя пожаловались на то, что им было отказано в доступе к определенным документам из материалов дела, которые, предположительно, составляли государственную тайну. Они просили предоставить им обоснованное постановление, которым данные документы были признаны секретными, и заявили, что эти документы не должны быть приобщены к делу в качестве доказательств. Они также повторно заявили ходатайство о рассмотрении дела заявителем судом присяжным и просили, чтобы судебное разбирательство по делу было открытым.

47. Судья просил адвокатов дать подписку о неразглашении информации, содержавшейся в секретных документах. Адвокаты отказались давать подписку, поскольку их никогда не информировали о том, какие именно документы являлись секретными, и почему они были засекречены.

48. 30 июля 2004 г. Московский городской суд постановил, что дело заявителя должно было рассматриваться судом присяжных, что судебное разбирательство должно быть закрытым, поскольку в ходе заседания будут рассмотрены документы, составляющие государственную тайну, и что заявителю и его адвокатам предоставлялся доступ к этим материалам. Суд отклонил ходатайство адвокатов о предоставлении копии постановления о засекречивании материалов как не имевшее оснований во внутригосударственном законодательстве.

49. 22 сентября 2004 г. адвокаты заявителя запросили у председательствующей судьи копию списка присяжных заседателей Московского городского суда, заявив, что список был опубликован только частично. Прокурор возразил, заявив, что сторона защиты могла получить список у властей г. Москвы. Председательствовавший судья отклонил ходатайство стороны защиты. Адвокаты также ходатайствовали о переносе судебного разбирательства до опубликования полного списка присяжных заседателей. Данное ходатайство также было отклонено как не имевшее оснований во внутригосударственном законодательстве.

50. В тот же день заявителю сообщили о правах подсудимого, в том числе о праве на участие в судебных прениях.

51. Сторона защиты также ходатайствовала о проведении открытого судебного заседания. Они утверждали, что из 7 000 документов только 60 были засекречены. Сторона защиты ходатайствовала о том, чтобы закрытыми для общественности оставались те судебные слушания, на которых должны были рассматриваться секретные документы. Суд отклонил ходатайство, постановив, что он уже вынес решение о проведении закрытого судебного разбирательства и что не было каких-либо оснований для пересмотра данного решения.

52. 1 октября 2004 г. были отобраны присяжные заседатели. Заявитель заявил несколько обоснованных и необоснованных отводов кандидатам в присяжные, все из которых были удовлетворены председательствующей судьей. После формирования коллегии присяжных заседателей заявителю была предоставлена возможность заявить отвод всему составу коллегии, но он не воспользовался этой возможностью.

53. 4 октября 2004 г. суд приступил к допросу свидетелей. Перед допросом каждого свидетеля его информировали о его правах и обязанностях, предусмотренных статьей 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ, см. § 103 настоящего Постановления). Все они, за исключением К., Пп., Кб. и Э., дали подписку о том, что они предупреждены об уголовной ответственности согласно статьям 307 и 308 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) за дачу ложных показаний, либо за отказ от дачи показаний. К., П., Кб. и Э. дали подписку о том, что они предупреждены об уголовной ответственности согласно статье 307 УК РФ за дачу ложных показаний.

54. К. подтвердил свои показания, которые он дал следователю на стадии предварительного следствия. Адвокат заявителя задал ему много вопросов. К. отказался отвечать на один из вопросов, касавшийся автомобиля Г. Отвечая на вопросы адвоката, касавшиеся того, был ли его отказ мотивирован страхом, К. заявил, что не желал давать показания по этому вопросу.

55. Адвокат заявителя напомнил К., что отказ отвечать на вопрос мог повлечь уголовную ответственность. Председательствующая судья ответила, что свидетель имел право отказаться отвечать на вопросы.

56. Сторона защиты ходатайствовала перед председательствующей судьей о разрешении задать К. вопрос о его личных качествах и преступлениях, за которые в настоящее время отбывал наказание. Прокурор возразил на это, сославшись на статью 355 УПК РФ (см. § 105 настоящего Постановления). Председательствующая судья отказалась дать соответствующее разрешение, заявив, что личность свидетеля и предыдущая судимость не имели отношения к делу заявителя. Затем она предупредила адвоката заявителя о том, что "они не могут ставить под сомнение показания свидетелей, поскольку вопрос об их достоверности решается коллегией присяжных в совещательной комнате".

57. 9 декабря 2004 г. председательствующая судья распустила коллегию присяжных, поскольку семеро из них отказались участвовать в разбирательстве, что привело к отсутствию кворума.

58. 25 января 2005 г. была сформирована новая коллегия присяжных заседателей. Заявитель вновь заявил несколько обоснованных и необоснованных отводов кандидатам в присяжные заседатели, все из которых были удовлетворены председательствующей судьей. Заявитель не заявил отвода всему составу коллегии. В тот же день судебное разбирательство началось заново.

59. 3 февраля 2005 г. председатель Московского городского суда обратился в Министерство юстиции Российской Федерации с просьбой направить в коллегию адвокатов заявление о лишении права заниматься адвокатской деятельностью трем адвокатам заявителя, не явившихся на судебные заседания, назначенные на 28 января и 3 февраля 2005 г. Коллегия адвокатов 18 апреля 2005 г. отклонила ходатайство о лишении права заниматься адвокатской деятельностью как необоснованное.

60. 14 февраля 2005 г. сторона защиты вновь ходатайствовала о том, чтобы судебное разбирательство было открытым. Ходатайство было отклонено.

61. Суд повторно допросил всех свидетелей. Их вновь проинформировали об их правах и обязанностях, предусмотренных статьей 56 УПК РФ, и они повторно дали подписку о том, что предупреждены об уголовной ответственности согласно статьям 307 и 308 УК РФ за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний. К., Пп., Кб., и Э. были информированы только о своих правах, предусмотренных статьей 56 УПК РФ, и они дали подписку о том, что были предупреждены об уголовной ответственности согласно статье 307 УК РФ за дачу ложных показаний.

62. Другой обвиняемый по делу, П., и свидетели со стороны обвинения подтвердили свои показания, которые они дали на стадии предварительного следствия.

63. Адвокат заявителя вновь ходатайствовал о получении разрешения, чтобы задать К. вопрос, касавшийся его судимости. Он утверждал, что коллегия присяжных должна быть информирована о том, что К. был осужден за совершение нескольких убийств и актов насилия, поскольку данный факт мог поставить под сомнение его показания. Он также утверждал, что, хотя законодательство Российской Федерации запрещает сообщать присяжным заседателям о предыдущей судимости обвиняемого (см. § 105 настоящего Постановления), в отношении свидетелей этот запрет отсутствует. Председательствующая судья отклонила ходатайство, постановив, что судимость К. не имела отношения к делу заявителя.

64. Адвокат заявителя также спросил К., почему тот не дал показаний против заявителя, когда его допрашивали в 1999 году, и почему он начал свидетельствовать против него только в 2003 году. Он утверждал, что данный вопрос необходим, чтобы установить, подвергался ли свидетель какому-либо давлению. Председательствующая судья отклонила данный вопрос как не имеющий отношения к делу. Затем она обратилась к коллегии присяжных заседателей, заявив, что единственный вопрос, на который они должны ответить, заключается в том, были ли показания данного свидетеля достоверными, и им не нужно знать о его мотивации для дачи показаний по делу.

65. Затем адвокат заявителя спросил К. о том, просил ли его кто-либо показать папку с фотографиями и документами, которую ему передал Г. перед своим исчезновением, почему он начал давать показания против заявителя через пять лет после убийств, и почему он просил заявителя повернуть голову в профиль во время опознания. К. отказался отвечать на эти вопросы.

66. В ходе допроса С. прокурор спросил его, почему Г. встречался с Р. Адвокат заявителя возражал против этого вопроса, заявив, что заявителю не было предъявлено обвинение в убийстве Р. и что ссылки на данное убийство могли вызвать предубеждение присяжных заседателей в отношении заявителя. Председательствующая судья отклонила возражение адвоката и разрешила прокурору задать этот вопрос. С. заявил, что слышал от Г., что заявитель нанял его для убийства Р.

67. Остальные свидетели также были допрошены и подтвердили свои показания, которые дали на стадии предварительного расследования.

68. В ходе судебного разбирательства сторона защиты заявила множество отводов в отношении председательствующей судьи, сославшись на ее предвзятость. Судья отклонила некоторые отводы и отказалась рассматривать остальные в связи с отсутствием в них новых доводов.

69. 22 марта 2005 г. рассмотрение доказательств было завершено. Прокурор ходатайствовал о переносе судебного разбирательства на следующий день с тем, чтобы он мог подготовить свое заключительное выступление. Сторона защиты ходатайствовала о переносе судебного слушания на 24 марта 2005 г. по тем же основаниям. Суд постановил перенести судебное заседание на 23 марта 2005 г.

70. В заключительном выступлении прокурор ссылался на показания С., которые были даны на стадии предварительного следствия, а также в ходе судебного разбирательства с первым составом коллегии присяжных, которые не были повторно изложены перед новым составом коллегии присяжных. В частности, прокурор ссылался на показания С. о том, что Г. убил женщину по приказу заявителя, что заявитель был трусом, который сделал карьеру благодаря своей жене, являвшейся родственницей высокопоставленного менеджера нефтяной компании "Юкос", и что после исчезновения Г. он позвонил заявителю и сказал ему, что Г. оставил некоторые документы, которые в случае его смерти должны были быть переданы в милицию.

71. В обращении к коллегии присяжных заседателей председательствующая судья сказала, в частности, что доводы и заявления, сделанные сторонами в своих выступлениях, не могли рассматриваться в качестве доказательств.

72. 24 марта 2005 г. коллегия присяжных заседателей признала заявителя и П. виновными в четырех эпизодах убийств и покушения на убийство.

73. 30 марта 2005 г. Московский городской суд приговорил заявителя к 20 годам лишения свободы. Суд постановил, что заявитель должен был оставаться под стражей до рассмотрения дела судом кассационной инстанции.

74. 14 июля 2005 г. Верховный Суд Российской Федерации, действуя в качестве суда кассационной инстанции, оставил приговор без изменения. Верховный Суд Российской Федерации определил, что проведение судебного разбирательства первой инстанции было закрытым в связи с тем, что материалы дела содержали засекреченные документы. В ходе судебного разбирательства эти документы не рассматривались, поскольку стороны не ходатайствовали об их рассмотрении. Верховный Суд Российской Федерации также решил, что состав суда первой инстанции был сформирован в соответствии с законодательством. Отсутствовали доказательства того, что заседатели, которые принимали участие в рассмотрении дела заявителя, были включены в список присяжных заседателей с нарушением установленного законом порядка. Тот факт, что список присяжных заседателей был опубликован не полностью, не означал, что состав суда был незаконным. Единственным основанием для его публикации было предоставление гражданам возможности подать ходатайство о своем исключении из списка или об исправлении своих личных данных. В заключение Верховный Суд Российской Федерации установил, что свидетели были допрошены в соответствии с порядком, предусмотренным законом.

D. Жалобы на жестокое обращение

75. 14 июля 2003 г. заявитель предположительно был доставлен в кабинет следователя, где он встретился с двумя сотрудниками Федеральной службы безопасности Российской Федерации, которые отказались назвать свои имена. Они предложили ему чашку кофе. Он сделал глоток и потерял сознание. Он пришел в себя через четыре или пять часов, после чего его отвели обратно в камеру. В связи с плохим самочувствием он попросил вызвать врача. Врач измерил ему артериальное давление, сказал, что он здоров, и ушел. После инцидента заявитель обнаружил на своем теле два следа от инъекций: один был на левом локте, а другой - между большим и указательным пальцами правой руки.

76. 16 июля 2003 г. заявитель пожаловался следователю на то, что 14 июля 2003 г. ему ввели психотропные средства, чтобы добиться от него признания, и ходатайствовал о проведении медицинской экспертизы. 18 июля 2003 г. следователь отклонил ходатайство.

77. В неустановленную дату было возбуждено уголовное дело по жалобам заявителя на жестокое обращение. 24 июля 2003 г. заявителя осмотрели медицинские эксперты, которые не обнаружили следов от инъекций на его теле.

78. 30 сентября 2003 г. адвокат оспорил постановление следователя от 18 июля 2003 г. в Басманном районном суде г. Москвы. 17 октября 2003 г. данный суд отклонил жалобу. Суд постановил, что он не вправе вмешиваться в расследование, и рекомендовал заявителю обратиться с жалобой к прокурору. 3 декабря 2003 г. Московский городской суд, действуя в качестве суда кассационной инстанции, оставил постановление без изменения.

79. 8 февраля 2004 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации прекратила уголовное дело в отношении двух сотрудников Федеральной службы безопасности Российской Федерации, которые допрашивали заявителя 14 июля 2003 г. Генеральной прокуратурой Российской Федерации было установлено, что отсутствовало доказательство того, что эти сотрудники ввели заявителю психотропные препараты или подвергли его иным формам жестокого обращения. Заявитель не обжаловал данное постановление в суд.

E. Медицинские документы заявителя

80. 19 июня 2003 г. заявитель был помещен в Следственный изолятор "Лефортово" в г. Москве.

81. 20 июня 2003 г. его осмотрел врач следственного изолятора, который отметил, что у заявителя были хронический гастродуоденит, язва двенадцатиперстной кишки, хронический геморрой и гипертония. В тот же день были снята электрокардиограмма, было проведено рентгеновское обследование и была взята кровь для определения уровня сахара в крови. Уровень сахара в крови находился в пределах нормы.

82. 23 июня 2003 г. заявителя вновь осмотрел врач и назначил ему лечение в связи с гипертонией.

83. 24 июня 2003 г. адвокат заявителя обратился с жалобами к начальнику следственного изолятора и в Генеральную прокуратуру Российской Федерации, поскольку что заявителю дали неизвестные таблетки и капли в бело-голубой бутылке. После того, как он их принял, он проспал весь день, мочился каждые полтора часа, и у него поднялось давление. Адвокат подозревал, что заявителю дали психотропные средства и попросил провести проверку. Он также выразил обеспокоенность в связи с плохим самочувствием заявителя.

84. 14 июля 2003 г. начальник следственного изолятора ответил, что заявителю давали таблетки и капли для лечения гипертонии. Учащенное мочеиспускание могло быть объяснено наличием у него хронического простатита.

85. 18 ноября 2003 г. адвокаты заявителя обратились в Генеральную прокуратуру Российской Федерации с жалобой на то, что заявитель не получал надлежавшего лечения в связи с его многочисленными заболеваниями. Они ходатайствовали о назначении проведения медицинского обследования заявителя группой врачей. Письмом от 9 декабря 2003 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации уведомила адвоката о том, их жалоба отклонена. Заявителю было назначено лечение, а также специальное диетическое питание.

86. Согласно медицинской карте заявителя во время его нахождения в Следственном изоляторе "Лефортово" он регулярно жаловался на различные болезни, такие как изжогу, геморрой, гипертонию, боль в горле и т.д. Каждый раз его осматривал врач общего профиля, работавший в следственном изоляторе, и назначал ему лечение.

87. Его также несколько раз осматривали хирург и стоматолог. Было снято несколько кардиограмм, проведены рентгеновские обследования, сделаны анализы крови и мочи.

88. 10 февраля 2004 г. Б., врач, работавший в Городской больнице N 11 г. Москвы* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Федеральное бюджетное учреждение здравоохранения "Городская клиническая больница N 11 Департамента здравоохранения г. Москвы" (примеч. редактора).), изучил медицинские документы заявителя и пришел к выводу, что, возможно, заявитель страдал от диабета, который мог повлечь диабетическую кому.

89. 2 марта 2004 г. заявителя осмотрел эндокринолог, который не обнаружил признаков диабета.

90. 24 сентября 2004 г. заявитель был направлен в исправительную колонию.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство

А. Задержание и содержание под стражей

91. С 1 июля 2002 г. вопросы уголовного права регулируются УПК РФ (Федеральный закон от 18 декабря 2001 г. N 174-ФЗ).

92. Следственные органы вправе задержать лицо по подозрению в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы при наличии одного из следующих условий: (i) когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения, (ii) когда потерпевшие или очевидцы укажут на данное лицо как на совершившее преступление, или (iii) если на этом лице или его одежде при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления (часть первая статьи 91 УПК РФ). При наличии иных данных, дающих основание подозревать лицо в совершении преступления, оно может быть задержано, если это лицо попыталось скрыться, либо не имеет постоянного места жительства, если не установлена его личность либо если следователем в суд направлено ходатайство об избрании в отношении указанного лица меры пресечения в виде заключения под стражу (часть вторая статьи 91 УПК РФ).

93. Мерами пресечения являются подписка о невыезде, личное поручительство, залог и заключение под стражу (статья 98 УПК РФ). В случае необходимости у подозреваемого или обвиняемого может быть взято обязательство о явке (статья 112 УПК РФ).

94. При решении вопроса об избрании меры пресечения компетентный орган должен установить, имеются ли "достаточные основания полагать", что обвиняемый скроется от следствия или суда, совершит новое преступление или воспрепятствует установлению истины (статья 97 УПК РФ). Также необходимо принять во внимание тяжесть предъявленного обвинения, сведения о личности обвиняемого, его или ее род деятельности, возраст, состояние здоровья, семейное положение и другие обстоятельства (статья 99 УПК РФ и).

95. Заключение под стражу применяется по судебному решению за преступления, совершение которых предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения более мягкой меры пресечения (часть первая статьи 108 УПК РФ).

96. После задержания подозреваемый заключается под стражу "на период следствия". Срок содержания под стражей в период следствия может быть продлен на срок свыше шести месяцев только в том случае, если задержанный обвиняется в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Продление срока содержания под стражей на срок свыше 18 месяцев не допускается (части первая - третья статьи 109 УПК РФ). Срок содержания под стражей "в ходе следствия" исчисляется до момента направления дела прокурором в суд первой инстанции (часть девятая статьи 109 УПК РФ).

97. С момента направления дела прокурором в суд первой инстанции подсудимый содержится под стражей "до суда" (или "в ходе судебного разбирательства"). Срок содержания под стражей "в ходе судебного разбирательства" исчисляется до момента постановления приговора. Как правило, он не может превышать шести месяцев, но по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях суд первой инстанции может продлить срок содержания под стражей один или несколько раз, каждый раз не более чем на три месяца (части вторая и третья статьи 255 УПК РФ).

98. Кассационная жалоба может быть подана в вышестоящий суд в течение трех суток с момента вынесения постановления о заключении под стражу или о продлении срока содержания под стражей (часть десятая статьи 108 УПК РФ). Кассационные жалобы подаются через суд первой инстанции (часть первая статьи 355 УПК РФ). Положения УПК РФ не устанавливают для суда первой инстанции срока для направления кассационной жалобы и материалов дела в суд кассационной инстанции. Суд кассационной инстанции принимает решение по жалобе не позднее чем через трое суток со дня ее поступления (часть десятая статьи 108 УПК РФ).

99. В резолютивной части обвинительного приговора должен быть решен вопрос об избрании меры пресечения (пункт 10 части первой статьи 308 УПК РФ).

B. Закрытое судебное заседание

100. Судебное заседание является открытым. Суд может вынести постановление о рассмотрении уголовного дела в закрытом судебном заседании в отношении всего разбирательства либо соответствующей его части, если рассмотрение уголовного дела судом может привести к разглашению государственной тайны или иной конфиденциальной информации (статья 241 УПК РФ).

С. Отбор присяжных заседателей

101. Федеральный закон от 20 августа 2004 г. N 113-ФЗ "О присяжных заседателях" предусматривает, что списки присяжных заседателей муниципального образования составляются исполнительно-распорядительными органами муниципальных образований. Отбор присяжных заседателей производится путем их случайной выборки из выборного списка. Высший исполнительный орган государственной власти субъекта Российской Федерации составляет список субъекта Российской Федерации на основании списков муниципальных образований. Списки присяжных заседателей должны направляться в соответствующие суды и публиковаться для сведения общественности. Гражданин имеет право обратиться в высший исполнительный орган государственной власти субъекта Российской Федерации с заявлениями об исключении его из указанных списков или об исправлении его личных данных (статья 5).

102. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации предусматривает, что секретарь судебного заседания или помощник судьи составляет список кандидатов в присяжные заседатели для проведения судебного разбирательства. Кандидаты в присяжные заседатели отбираются путем случайной выборки из списка присяжных заседателей субъекта Российской Федерации или муниципального образования. Фамилии кандидатов в присяжные заседатели вносятся в список в том порядке, в каком проходила случайная выборка. После этого списки кандидатов в присяжные заседатели вручаются сторонам. Стороны имеют право задавать кандидатам в присяжные заседатели вопросы, связанные с выяснением обстоятельств, препятствующих их участию в рассмотрении данного дела, а также заявлять кандидатам в присяжные заседатели мотивированные и немотивированные отводы. После вычеркивания имен отводимых кандидатов в присяжные заседатели секретарь судебного заседания или помощник судьи составляет список оставшихся кандидатов в присяжные в той последовательности, в которой они были включены в первоначальный список. Первые 12 кандидатов из списка образуют коллегию присяжных заседателей, а двое последних становятся запасными присяжными заседателями (статьи 326-328 УПК РФ). Стороны вправе заявить отвод всему составу присяжных заседателей. Этот отвод разрешается председательствующим судьей (статья 330 УПК РФ).

D. Суд присяжных

103. Свидетель вправе: (1) отказаться свидетельствовать против себя самого, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников... (6) являться на допрос с защитником, (7) ходатайствовать о применении мер безопасности. Он или она не вправе: (1) уклоняться от явки на допросы по вызовам, (2) давать ложные показания или отказываться от дачи показаний, (3) разглашать конфиденциальную информацию, ставшую ему известной в связи с участием в разбирательстве по уголовному делу. За дачу ложных показаний либо за отказ от дачи показаний свидетель несет ответственность в соответствии со статьями 307 и 308 УК РФ (статья 56 УПК РФ). Перед тем, как вызвать свидетеля на свидетельскую трибуну, председательствующий судья разъясняет ему права, обязанности и ответственность, предусмотренные статьей 56 УПК РФ, о чем свидетель дает подписку (часть вторая статьи 278 УПК РФ).

104. Председательствующий судья принимает все предусмотренные законом меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон (часть первая статьи 243 УПК РФ).

105. В присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства, которые имеют отношение к установлению виновности обвиняемого (часть седьмая статьи 335 УПК РФ). Данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется. Запрещается исследовать данные, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого, такие как факты прежней судимости, пристрастия к алкоголю или наркотикам и т.д. (часть восьмая статьи 335 УПК РФ).

106. Стороны не вправе ссылаться в своих заключительных выступлениях на доказательства, которые не исследовались в судебном заседании. Судья прерывает такие выступления и разъясняет присяжным заседателям, что они не должны учитывать данные обстоятельства при вынесении вердикта (часть третья статьи 336 УПК РФ).

E. Возобновление уголовных дел ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств

107. Статья 413 УПК РФ предусматривает возможность возобновления производства по уголовному делу на основании установления Европейским Судом нарушения положений Конвенции.

Право

I. Предполагаемые нарушения статей 3 и 13 Конвеции

108. Заявитель жаловался, ссылаясь на статьи 3 и 13 Конвенции, что в Следственном изоляторе "Лефортово" ему не была оказана надлежащая медицинская помощь. Кроме того, он жаловался, что условия содержания его под стражей в данном следственном изоляторе были бесчеловечными, что 14 июля 2003 г. ему были введены психотропные препараты и по данному факту не было проведено эффективного расследования. Статьи 3 и 13 Конвенции гласят следующее:

"Статья 3

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию...

Статья 13

Каждый, чьи права и свободы, признанные настоящей Конвенцией, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе".

А. Медицинская помощь

109. Власти Российской Федерации утверждали, что заявителю оказывалась медицинская помощь, соответствовавшая состоянию его здоровья. Его регулярно осматривал врач следственного изолятора, а также врачи-специалисты, он проходил необходимые медицинские обследования, такие как рентгеновское обследование, анализы крови и мочи, ему проводили лечение, были назначены специальная диета и витамины. Медицинский персонал следил за состоянием его здоровья, которое оставалось удовлетворительным в течение всего срока его нахождения в следственном изоляторе. Врачи незамедлительно реагировали на все его жалобы и симптомы, обеспечивая ему необходимое лечение.

110. Заявитель настаивал на своих жалобах.

111. Европейский Суд напоминает, что статью 3 Конвенции нельзя толковать как закрепляющую общую обязанность освободить заключенного из-под стражи в связи с состоянием его здоровья, тем не менее она возлагает на государство обязательство защищать надлежащим образом физическое здоровье лиц, находящихся в условиях лишения свободы, в том числе путем оказания им необходимой медицинской помощи (см. Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2007.), ECHR 2006-XII (извлечения), § 93, Постановление Европейского Суда по делу "Муизель против Франции" (Mouisel v. France), жалоба N 67263/01, ECHR 2002-IX, § 40, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, ECHR 2000-XI § 94). Европейский Суд неоднократно принимал решение о том, что отсутствие надлежащей медицинской помощи может рассматриваться как обращение, противоречащее статье 3 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Венерский против Польши" (Wenerski v. Poland) от 20 января 2009 г., жалоба N 44369/02, §§ 56-65, Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04, §§ 210-213 и 231-237* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.), и Постановление Европейского Суда по делу "Невмержицкий против Украины" (Nevmerzhitsky v. Ukraine), жалоба N 54825/00, ECHR 2005-II (извлечения), §§ 100-106).

112. Не оспаривался тот факт, что заявитель страдал гастродуоденитом, язвой двенадцатиперстной кишки, геморроем и гипертонией как до своего задержания, так и во время его содержания под стражей в Следственном изоляторе "Лефортово". Также не оспаривалось, что заболевания протекали у заявителя в хронической, а не в острой форме.

113. Медицинские заключения свидетельствуют, что заявитель был осмотрен врачом сразу же после задержания и ему было назначено лечение. В течение всего срока содержания под стражей в Следственном изоляторе "Лефортово" заявитель регулярно обращался за медицинской помощью и получал ее. Его медицинская карта подтверждает, что при каждом его недомогании его осматривал врач и назначал ему лечение. Нет оснований полагать, что назначенное ему лечение было ненадлежащим.

114. Заявитель также регулярно осматривался врачами-специалистами, в том числе и эндокринологом, сразу же после того, как администрации следственного изолятора стало известно о заключении врача Б., согласно которому у заявителя мог быть диабет. Однако эндокринолог не обнаружил у заявителя признаков диабета. При таких обстоятельствах Европейский Суд считает необоснованным, что в деле заявителя было бы указано на лечение от диабета (см. по тем же основаниям Постановление Европейского Суда по делу "Захаркин против Российской Федерации" (Zakharkin v. Russia) от 10 июня 2010 г., жалоба N 1555/04* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2011.), § 137).

115. Принимая во внимание тот факт, что за состоянием здоровья заявителя следил врач, и ему регулярно оказывалось лечение, Европейский Суд считает, что в течение всего срока содержания заявителя под стражей ему оказывалась надлежащая медицинская помощь.

116. Из вышеизложенного следует, что данная жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

B. Условия содержания под стражей и предполагаемое введение психотропных препаратов

117. Что касается жалобы заявителя в связи с предполагаемым введением психотропных препаратов, Европейский Суд напоминает, что в правовой системе Российской Федерации право суда отменять постановление об отказе в возбуждении уголовного дела является существенной гарантией защиты от произвольного осуществления полномочий органами следствия. Следовательно, кассационное обжалование в суде общей юрисдикции отказа прокурора в проведении расследования по жалобам на жестокое обращение является эффективным внутригосударственным средством правовой защиты, которое подлежит исчерпанию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia) от 1 марта 2007 г., жалоба N 72967/01* (* Там же. N 8/2007.), § 61). Европейский Суд отмечает, что заявитель не обжаловал в суд постановление прокурора от 8 февраля 2004 г. о прекращении уголовного дела в отношении сотрудников Федеральной службы безопасности Российской Федерации.

118. Учитывая вышеизложенные заключения, Европейский Суд приходит к выводу, что жалобы заявителя, касавшиеся предполагаемого жестокого обращения, должны быть отклонены в связи с неисчерпанием внутригосударственных средств правовой защиты в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции.

119. В заключение Европейский Суд рассмотрел остальные жалобы заявителя согласно статьям 3 и 13 Конвенции. Однако принимая во внимание все имеющиеся в его распоряжении материалы и в той степени, в какой данные жалобы относятся к его компетенции, Европейский Суд полагает, что они не свидетельствуют о каких-либо проявлениях нарушений прав и свобод, закрепленных Конвенцией и Протоколами к ней. Следовательно, данная часть жалобы должна быть отклонена как явно необоснованная согласно пунктам 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

120. Заявитель жаловался, что на момент его задержания отсутствовало какое-либо обоснованное подозрение его причастности к преступлениям, вмененным ему в вину. Он ссылался на подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, который гласит следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...(с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения".

A. Приемлемость жалобы

121. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что жалоба не является неприемлемой и по другим основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

122. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель был задержан на основании части второй статьи 91 УПК РФ (см. § 92 настоящего Постановления). На момент его задержания сторона обвинения располагала показаниями свидетелей и другими материалами, подтверждавшими его причастность к преступлениям, в совершении которых он обвинялся. Сторона обвинения представила эти материалы во внутригосударственные суды. В частности, она представила протоколы осмотров места происшествия, экспертное заключение, показания семерых свидетелей. Принимая во внимание тяжесть вмененных заявителю в вину преступлений, необходимость заключения его под стражу была совершенно очевидной, следовательно, его задержание было произведено с соблюдением подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

123. Заявитель настаивал на том, что сторона обвинения не представила в Басманный районный суд г. Москвы каких-либо документов, подтверждавший имевшееся в отношении него подозрение. Он сослался на протокол судебного заседания от 21 июня 2003 г. (см. § 9 настоящего Постановления), в котором были перечислены все рассмотренные на судебном слушании документы, и в которых не были упомянуты протоколы осмотров места происшествия, экспертное заключение и показания свидетелей, на которые ссылались власти Российской Федерации. Власти Российской Федерации не представили эти документы в Европейский Суд. Заявитель также утверждал, что экспертного заключения, упоминавшегося властями Российской Федерации, никогда не было в материалах дела.

124. Европейский Суд напоминает, что "обоснованность" подозрения, на основании которого должно производиться задержание, является важной частью гарантии защиты от произвольного задержания или заключения под стражу, закрепленной в подпункте "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Это требует наличия определенных фактов или информации, которые убедили бы объективного наблюдателя в том, что заинтересованное лицо могло совершить преступление, хотя то, что может считаться разумным, должно зависеть от всех обстоятельств дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "О'Хара против Соединенного Королевства" (O'Hara v. United Kingdom), жалоба N 37555/97, ECHR 2001-X, § 34, и Постановление Европейского Суда по делу "Фокс, Кэмпбелл и Хартли против Соединенного Королевства" (Fox, Campbell and Hartley v. United Kingdom) от 30 августа 1990 г., Series A, N 182, p. 16, § 32). Факты, вызывающие подозрение, не должны обладать той же степенью убедительности, как те, которые необходимы для обоснования обвинительного приговора или даже для предъявления обвинения, которое является следующим этапом в процессе расследования уголовного дела. Цели официального расследования и содержания под стражей заключаются в том, чтобы подтвердить или опровергнуть конкретное подозрение, послужившее основанием для задержания (см. Постановление Европейского Суда по делу "Броган и другие против Соединенного Королевства" (Brogan and Others v. United Kingdom) от 29 ноября 1988 г., Series A, N 145-B, p. 29, § 53, и Постановление Европейского Суда по делу "Мюррей против Соединенного Королевства" (Murray v. United Kingdom) от 28 октября 1994 г., Series A, N 300-A, p. 27, § 55).

125. Рассматривая обстоятельства настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что в протоколе о задержании заявителя было указано, что подозрение в отношение него было основано на показаниях свидетелей и "других материалах" (см. § 7 настоящего Постановления). Какой-либо дополнительной информации относительно имен свидетелей, содержания их показаний или о характере и содержании "других материалов" в протоколе не было указано. Данная информация не была представлена и в Басманный районный суд г. Москвы, который санкционировал заключение заявителя под стражу. Действительно, из протокола судебного заседания от 21 июня 2003 г. следует, что прокурор отказался предъявлять документы, подтверждавшие наличие разумного подозрения в отношении заявителя, сославшись на конфиденциальность расследования. Свидетели на данном судебном слушании не были допрошены, и единственными документами, рассмотренными судом, были протокол задержания, постановление о возбуждении уголовного разбирательства по фактам убийств, протокол допроса заявителя, его свидетельство о рождении, свидетельство о браке и медицинские справки (см. § 9 настоящего Постановления). Других документов, которые могли бы подтвердить подозрение в отношении заявителя, в районный суд предоставлено не было. В тексте постановления о заключении под стражу от 21 июня 2003 г. отсутствуют какие-либо указания о том, что районным судом был рассмотрен вопрос об "обоснованности" подозрения в отношении заявителя. При таких обстоятельствах Европейский Суд может только заключить, что Басманным районным судом г. Москвы не проводилась проверка обоснованности подозрения.

126. В то же время Европейский Суд отмечает, что утверждение заявителя о том, что его задержание не было оправдано имевшим под собой разумные основания подозрением о том, что заявитель совершил преступление, было рассмотрено Московским городским судом в ходе рассмотрения жалобы. Определение Московского городского суда от 15 июля 2003 г. свидетельствует о том, что документы, подтверждавшие подозрение в отношении заявителя, были представлены в Московский городской суд прокурором (см. § 12 настоящего Постановления). Согласно заявлению властей Российской Федерации данные документы включали протоколы осмотров места происшествия, экспертное заключение и показания семерых свидетелей (см. § 122 настоящего Постановления). Заявитель не жаловался на то, что его адвокатам, которые участвовал в слушании по жалобе, не был предоставлен доступ к этим документам или что они были бы лишены возможности опровергнуть их содержание. Факт предоставления доказательств и то, что заявитель имел возможность их оспорить, должен рассматриваться как важная гарантия защиты о произвольного задержания (см. аналогичные обоснования в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "О'Хара против Соединенного Королевства", § 38).

127. Кроме того, важно отметить, что Московский городской суд изучил представленные ему доказательства и пришел к выводу, что существовали достаточные основания для подозрения заявителя в убийстве (см. § 12 настоящего Постановления). Хотя Европейский Суд считает достойным сожаления тот факт, что кассационное определение от 15 июля 2003 г. не содержало подробного изложения и анализа доказательств, на основании которых данное определение было вынесено, Европейский Суд не видит какой-либо причины, чтобы сомневаться в судебном определении. Заявитель, который ограничился в своей жалобе только указаниями на недостатки судебного разбирательства в районном суде, не утверждал, что доказательства, представленные в городской суд, были бы недостаточными, чтобы свидетельствовать о наличии разумного подозрения в отношении него.

128. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд убежден в том, что в отношении заявителя можно утверждать, что он был задержан и заключен под стражу по "обоснованному подозрению" в совершении уголовно наказуемого преступления по смыслу подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Следовательно, отсутствует нарушение данного положения Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

129. Заявитель также жаловался на нарушение его права на судебное разбирательство в разумный срок и утверждал, что постановления о его заключении под стражу не были достаточно обоснованными. Он ссылался на пункт 3 статьи 5 Конвенции, который гласит следующее:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

А. Приемлемость жалобы

130. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что она не является неприемлемой и по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть признана приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

131. Заявитель утверждал, что внутригосударственные суды не представили "соответствующих и достаточных" оснований для его содержания под стражей. Они продлевали срок содержания его под стражей, не ссылаясь на наличие конкретных фактов в подтверждение своих выводов о том, что он мог скрыться, воспрепятствовать проведению расследования или совершить новое преступление. Никогда не рассматривались данные о его личности, а также не принималось во внимание его семейное положение. По его мнению, тот факт, что у него были жена и трое детей, что все его родственники жили в Российской Федерации, исключал риск того, что он мог скрыться.

132. Власти Российской Федерации утверждали, что постановления о заключении под стражу были вынесены главным образом на основании тяжести предъявленных заявителю обвинений. Внутригосударственные суды также ссылались на риск того, что заявитель мог скрыться и оказать давление на свидетелей. Они приняли во внимание тот факт, что заявитель являлся бывшим начальником службы безопасности нефтяной компании "Юкос", что у него был опыт проведения следственных мероприятий благодаря его предыдущей работе в спецслужбах, а также что у него был загранпаспорт. После изучения личных качеств заявителя прокурор и судьи убедились в том, что он мог скрыться или уничтожить доказательства. Состояние его здоровья, семейное положение не препятствовали его заключению под стражу. Следовательно, его содержание под стражей соответствовало требованиям пункта 3 статьи 5 Конвенции.

133. Европейский Суд отмечает, что заявитель был заключен под стражу 19 июня 2003 г. Обвинительный приговор был вынесен 30 марта 2005 г. Таким образом, подлежащий рассмотрению период длился один год и девять месяцев.

134. Европейский Суд уже установил, что содержание заявителя под стражей первоначально обосновывалось подозрением в его причастности к нескольким убийствам и покушениям на убийства (см. § 128 настоящего Постановления). Европейский Суд напоминает, что наличие разумного подозрения в том, что задержанное лицо совершило преступление, является обязательным условием (условием sine qua non* (* Sine qua non (лат.) - необходимое условие, буквально: "то, без чего невозможно" (сокращение от conditio sine qua non) (примеч. редактора).)) для законности продления срока содержания под стражей. Однако по истечении определенного времени и оно перестает быть достаточным. В таких случаях Европейский Суд должен установить, оправдывали ли иные законные основания, на которые ссылались судебные власти, продление срока лишения свободы. Если данные основания являлись "относящимися к делу" и "достаточными", Европейский Суд должен также убедиться, что компетентные внутригосударственные власти проявили "особое усердие" при проведении судебного разбирательства (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, ECHR 2000-IV, §§ 152 и 153).

135. Внутригосударственные суды постоянно ссылались на тяжесть предъявленных обвинений как на главный фактор при оценке риска того, что заявитель мог скрыться, совершить новое преступление или воспрепятствовать отправлению правосудия. Европейский Суд неоднократно устанавливал, что, хотя тяжесть возможного наказания и является существенным элементом при оценке вероятности того, что обвиняемый скроется или продолжит преступную деятельность, необходимость продления срока содержания под стражей не может оцениваться исключительно с абстрактной точки зрения, с учетом только тяжести обвинения. Продление срока содержания под стражей также не может использоваться для того, чтобы предвосхитить применение к лицу уголовного наказания в виде лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France) от 26 июня 1991 г., Series A, N 207, § 51, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2005.), § 102, Постановление Европейского Суда по делу "Горал против Польши" (Goral v. Poland) от 30 октября 2003 г., жалоба N 38654/97, § 68, и Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), от 26 июля 2001 г., жалоба N 33977/96, § 81).

136. Единственным основанием для продления срока содержания заявителя под стражей являлся тот факт, что он работал в спецслужбах и, следовательно, обладал техническими навыками, позволявшими ему воспрепятствовать рассмотрению дела путем уничтожения доказательств или оказания давления на свидетелей (см. § 18 настоящего Постановления). Прежде всего Европейский Суд отмечает, что внутригосударственные суды не указали ни одного фактора, способного подтвердить, что риски, на которые они ссылались, действительно существовали, за исключением неясной ссылки на некоторые технические навыки, которыми мог обладать заявитель. Они не объяснили, каким образом эти неопределенные технические навыки могли помочь ему уничтожить доказательства. Внутригосударственные суды также не рассмотрели его довод о том, что он не мог оказать давления на свидетелей, поскольку все они находились под стражей (см. § 22 настоящего Постановления).

137. Исходя из этого Европейский Суд признает, что власти могут посчитать необходимым держать подозреваемого под стражей, по крайней мере, в начале расследования, с тем, чтобы помешать ему воспрепятствовать расследованию, особенно в сложных делах, подобных настоящему, которые требуют проведения многочисленных сложных проверок. Однако в долгосрочной перспективе требований, связанных с проведением расследования, уже недостаточно для того, чтобы оправдать продление срока содержания под стражей: при обычном развитии событий предполагаемые риски уменьшаются по мере того, как проводятся проверки, берутся свидетельские показания и собираются доказательства. Следовательно, ссылка на риск вмешательства в процесс производства по делу становится неактуальной. После завершения расследования ее больше может не быть достаточно для того, чтобы она сама по себе превалировала над правом заявителя на проведение судебного разбирательства в разумные сроки или освобождение до суда (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кеммаш против Франции" (NN 1 и 2) (Kemmache v. France) (NN 1 и 2) от 27 ноября 1991 г., Series A, N 218, § 54, Постановление Европейского Суда по делу "Клут против Бельгии" (Clooth v. Belgium) от 12 декабря 1991 г., Series A, N 225, §§ 43 и 44, Постановление Европейского Суда по делу "W. против Швейцарии" (W. v. Switzerland) от 26 января 1993 г., Series A, N 254-A, § 35, Постановление Европейского Суда по делу "Деббуб, он же Хуссейни Али против Франции" (Debboub alias Husseini Ali v. France) от 9 ноября 1999 г., жалоба N 37786/97, § 44, и Постановление Европейского Суда по делу "Кокошкина против Российской Федерации" (Kokoshkina v. Russia) от 28 мая 2009 г., жалоба N 2052/08* (* Там же. N 10/2012.), § 79). Европейский Суд считает, что, даже если предположить изначальное существование риска воспрепятствования рассмотрению дела после сбора доказательств, допроса свидетелей и завершения расследования указанный риск не мог сам по себе оправдывать продление срока содержания под стражей.

138. Внутригосударственные суды не привели каких-либо других оснований. Власти Российской Федерации утверждали, что у заявителя были плохие рекомендации и он имел загранпаспорт. Однако Европейскому Суду нет необходимости определять, могли ли эти основания оправдать дальнейшее содержание заявителя под стражей. В задачу Европейского Суда не входит принятие на себя роли внутригосударственных органов власти, выносивших решение о заключении заявителя под стражу, или дача своей оценки фактам, свидетельствующим за или против содержания заявителя под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Николов против Болгарии" (Nicolov v. Bulgaria) от 30 января 2003 г., жалоба N 38884/97, § 74, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 152). Впервые эти основания были приведены в ходе рассмотрения жалобы Европейским Судом, и внутригосударственные суды никогда не упоминали о них в своих постановлениях.

139. Европейский Суд также считает, что после направления дела в суд для рассмотрения в июне 2004 года суд первой инстанции использовал ту же краткую формулировку для продления срока содержания под стражей до суда в отношении заявителя и другого подсудимого, без подробного описания личной ситуации каждого. Европейский Суд уже указывал на то, что практика вынесения совместных постановлений о содержании под стражей без оценки оснований содержания под стражей каждого подсудимого несовместима сама по себе с пунктом 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Щеглюк против Российской Федерации" (Shcheglyuk v. Russia) от 14 декабря 2006 г., жалоба N 7649/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2007.), § 45, Постановление Европейского Суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia) от 8 июня 2006 г., жалоба N 75039/01* (* Там же. N 11/2006.), § 76, и Постановление Европейского Суда по делу "Долгова против Российской Федерации" (Dolgova v. Russia) от 2 марта 2006 г., жалоба N 11886/05* (* Там же. N 8/2006.), § 49). Продлевая срок содержания заявителя под стражей вынесением совместного постановления о содержании под стражей, власти Российской Федерации не приняли должным образом во внимание личные обстоятельства заявителя.

140. В заключение Европейский Суд отмечает, что при решении вопроса о том, подлежит ли лицо освобождению или оно должно содержаться под стражей, на власти возлагается обязательство в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции рассмотреть альтернативные меры обеспечения его или ее явки в суд. Данное положение Конвенции не только провозглашает право на "судебное разбирательство в разумные сроки или освобождение до суда", но и устанавливает, что "освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сулаойя против Эстонии" (Sulaoja v. Estonia) от 15 февраля 2005 г., жалоба N 55939/00, § 64 in fine* (* In fine (лат.) - в конце (примеч. переводчика).), и Постановление Европейского Суда по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland) от 21 декабря 2000 г., жалоба N 33492/96, § 83). В настоящем деле власти никогда не рассматривали возможность обеспечения явки заявителя, применив более мягкую меру пресечения, несмотря на то, что он ходатайствовал об освобождении под залог и предоставлял внутригосударственным судам личную гарантию члена депутата Государственной Думы Российской Федерации.

141. Европейский Суд неоднократно признавал нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в делах против Российской Федерации, в которых внутригосударственные суды продлевали срок содержания заявителя под стражей, ссылаясь преимущественно на тяжесть обвинения и применяя стереотипные формулировки, не учитывая его или ее конкретную ситуацию и не рассматривая альтернативные меры пресечения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia) от 1 марта 2007 г., жалоба N 72967/01* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2008.), §§ 99 и последующие, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации", §§ 103 и последующие, Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia) от 1 июня 2006 г., жалоба N 7064/05* (* Там же. N 12/2006.), §§ 72 и последующие, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Долгова против Российской Федерации", §§ 38 и последующие, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02* (* Там же. N 7/2006.), §§ 172 и последующие, Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia) от 7 апреля 2005 г., жалоба N 54071/00* (* Там же. N 6/2006.), §§ 63 и последующие, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", §§ 91 и последующие, Постановление Европейского Суда по делу "Смирновы против Российской Федерации" (Smirnovy v. Russia), жалобы NN 46133/99 и N 48183/99* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2003 год".), ECHR 2003-IX (извлечения), §§ 56 и последующие).

142. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что, не проанализировав особую ситуацию заявителя, не рассмотрев возможность применения альтернативной меры пресечения и ссылаясь в основном на тяжесть предъявленного обвинения, власти продлевали срок содержание заявителя под стражей на основаниях, которые, хотя и являются "относящимися к делу", не могут считаться "достаточными" в течение всего срока содержания под стражей. В данных обстоятельствах нет необходимости устанавливать, проводилась ли процедура рассмотрения с "дoлжным усердием".

143. Следовательно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

144. Заявитель также жаловался, ссылаясь на пункт 4 статьи 5 Конвенции, что судебные слушания по вопросу продления срока содержания его под стражей не были открытыми, что его кассационные жалобы на постановления о содержании под стражей не были рассмотрены безотлагательно и что кассационное разбирательство в отношении постановления о продлении срока содержания под стражей от 10 марта 2005 г. было прекращено. Пункт 4 статьи 5 Конвенции гласит следующее:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

А. Приемлемость жалобы

145. Что касается жалобы заявителя на то, что судебные слушания по вопросу продления срока содержания его под стражей не были открытыми, Европейский Суд напоминает, что, хотя пункт 4 статьи 5 Конвенции требует проведения судебного слушания по вопросу правомерности заключения под стражу до суда, он не требует, как правило, чтобы такое слушание было открытым (см. Постановление Европейского Суда по делу "Райнпрехт против Австрии" (Reinprecht v. Austria), жалоба N 67175/01, ECHR 2005-... § 41). Заявитель не доказал, что существовали особые обстоятельства, на основании которых можно было сделать исключение из общего правила.

146. Следовательно, данная жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

147. Европейский Суд отмечает, что остальные жалобы не являются явно необоснованными по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что они не являются неприемлемыми и по другим основаниям. Следовательно, они должны быть признаны приемлемыми для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Безотлагательность рассмотрения

148. Власти Российской Федерации утверждали, что жалобы заявителя были рассмотрены в срок, установленный внутригосударственным законодательством. После того, как заявитель представил свои кассационные жалобы в суд первой инстанции, они были направлены другим сторонам для получения их замечаний, а затем в суд кассационной инстанции для рассмотрения по существу. Законодательство Российской Федерации не устанавливает какого-либо срока для передачи кассационных жалоб судом первой инстанции в суд кассационной инстанции. После получения судом кассационной инстанции кассационных жалоб они были незамедлительно им рассмотрены.

149. Заявитель утверждал, что отсутствие во внутригосударственном законодательстве срока передачи кассационных жалоб судом первой инстанции в суд кассационной инстанции не могло являться соответствующим оправданием небезотлагательного рассмотрения кассационных жалоб. Конвенция требует от Договаривающихся Государств организовать свои правовые системы таким образом, чтобы позволить судам действовать в соответствии с ее различными требованиями (заявитель ссылался на Постановление Европейского Суда по делу "Бецикери против Италии" (Bezicheri v. Italy) от 25 октября 1989 г., Series A, N 164, § 25).

150. Европейский Суд напоминает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции, гарантируя задержанному или заключенному право на пересмотр законности их содержания под стражей, также провозглашает их право на безотлагательное, после инициирования соответствующего разбирательства, судебное решение относительно правомерности содержания под стражей и на его прекращение, если оно признано незаконным (см. Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, ECHR 2000-III, § 68). Существует особая необходимость в принятии быстрого решения при определении законности содержания под стражей в период судебного разбирательства, поскольку подсудимый должен в полной мере воспользоваться принципом презумпции невиновности (см., например, Постановление Европейского Суда по делу Иловецкий против Польши" (Ilowiecki v. Poland) от 4 октября 2001 г., жалоба 27504/95, § 76).

151. Если внутригосударственное законодательство устанавливает систему кассационного обжалования, кассационный орган должен также отвечать требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции, в частности, в том, что касается скорости пересмотра им постановления о содержании лица под стражей, вынесенного нижестоящим судом. В то же время стандарт "безотлагательности" становится менее строгим, когда речь идет о производстве в кассационном суде. Европейский Суд повторяет в связи с этим, что право на судебное рассмотрение, гарантированное пунктом 4 статьи 5 Конвенции, в основном предназначено для предотвращения произвольного лишения свободы. Однако если содержание под стражей санкционировано судом, оно должно считаться законным и не произвольным, даже если возможно обжаловать решение суда. Последующие процедуры имеют меньшее отношение к предотвращению произвола, но предоставляют дополнительные гарантии, направленные главным образом на оценку уместности продления срока содержания лица под стражей. В связи с этим Европейский Суд будет менее озабочен сроками производства по жалобе в суде кассационной инстанции, если изначально постановление о содержании лица под стражей было вынесено судом, при условии, что процедура, примененная этим судом, имела судебный характер и предоставила заключенному все соответствующие процессуальные гарантии (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia) от 25 октября 2007 г., жалоба N 4493/04* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2007.), § 96).

152. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что данное дело касается "безотлагательности" рассмотрения кассационных жалоб, поэтому оно отличается от дела "Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia) (жалоба N 29462/95, ECHR 2000-XII, §§ 85-86, в котором судебное рассмотрение, длившееся 23 дня, не было "безотлагательным" по смыслу пункта 4 статьи 5 Конвенции). Дело "Ребок против Словении" касалось рассмотрения ходатайства об освобождении в суде первой инстанции, поэтому существовала особая необходимость в срочном вынесении постановления о правомерности содержания под стражей.

153. В настоящем деле вопрос о правомерности содержания заявителя под стражей уже был рассмотрен судом. Заявитель не жаловался на то, что в суде первой инстанции ему не были предоставлены процессуальные гарантии. Он и его адвокат участвовали в слушаниях суда первой инстанции и имели возможность изложить свои доводы в письменной или устной формах. Следовательно, к последующему кассационному разбирательству по вопросу кассационных жалоб применялся менее строгий стандарт "безотлагательности" (см. прецедентное право в § 151 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает, что в деле "Мамедова против Российской Федерации", которое, как и настоящее дело, касалось кассационного разбирательства, Европейский Суд постановил, что требование "безотлагательности" не было соблюдено в тех случаях, когда длительность кассационных разбирательств составила 36, 26, 36 и 29 дней, подчеркнув при этом, что ответственность за их общую продолжительность лежала на властях (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации", см. также в связи с более длительными задержками Постановление Европейского Суда по делу "Игнатов против Российской Федерации" (Ignatov v. Russia) от 24 мая 2007 г., жалоба N 27193/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2007.), §§ 112-114, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лебедев против Российской Федерации", §§ 98-102, и Постановление Европейского Суда по делу "Ламажык против Российской Федерации" (Lamazhyk v. Russia) от 30 июля 2009 г., жалоба N 20571/04* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 12/2012.), §§ 104-106). В другом деле продолжительность кассационных разбирательств, которые длились 10 и 11 дней, соответствовала требованию "безотлагательности", предусмотренному пунктом 4 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Юдаев против Российской Федерации" (Yudayev v. Russia) от 15 января 2009 г., жалоба N 40258/03* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2010.), §§ 84-87).

154. Европейский Суд отмечает, что жалобы на постановления о содержании под стражей от 21 июня и 13 августа 2003 г. были рассмотрены через 22 и 17 дней соответственно. В течение этого времени были получены комментарии прокурора по кассационным жалобам и материалы дела были направлены в суд кассационной инстанции. Кроме того, кассационное слушание, назначенное на 27 августа 2003 г., было отложено по ходатайству адвоката заявителя, что послужило причиной пятидневной задержки в рассмотрении кассационной жалобы на постановление о заключении под стражей от 13 августа 2003 г. Европейский Суд считает, что продолжительность кассационных разбирательств соответствовала требованию "безотлагательности", содержащемуся в пункте 4 статьи 5 Конвенции.

155. С другой стороны, кассационные жалобы на постановления о заключении под стражу от 12 февраля, 13 апреля, 17 июня и 9 декабря 2004 г. были рассмотрены через 59, 27 и 49 дней, 44 дня соответственно. Ничто не указывает на то, что заявитель, подав кассационные жалобы, способствовал задержкам при их рассмотрении. Европейский Суд считает, что эти четыре периода времени нельзя рассматривать как соответствующие требованию "безотлагательности", предусмотренному пунктом 4 статьи 5 Конвенции, особенно принимая во внимание тот факт, что ответственность за их общую продолжительность лежала на властях.

156. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд приходит к выводу, что отсутствовало нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с длительностью разбирательства по кассационным жалобам заявителя на постановления о заключении под стражу от 21 июня и 13 августа 2003 г., но имело место нарушение данной статьи в связи с тем, что рассмотрения кассационных жалоб на постановления о заключении под стражу от 12 февраля, 13 апреля, 17 июня и 9 декабря 2004 г. не были проведены "безотлагательно".

2. Нерассмотрение кассационной жалобы на постановление о заключении под стражу от 10 марта 2003 г.

157. Власти Российской Федерации утверждали, что рассмотрение кассационной жалобы заявителя на постановление о заключении под стражу от 10 марта 2005 г. было прекращено, поскольку 30 марта 2005 г. он был осужден и приговорен к лишению свободы. Дальнейшее рассмотрение утратило смысл, поскольку заявитель уже не мог быть освобожден. Кроме того, срок его содержания под стражей до суда был вычтен из срока наказания.

158. Заявитель утверждал, что его приговор не был окончательным и что согласно законодательству Российской Федерации могла быть применена более мягкая мера пресечения на период кассационного разбирательства в связи с его приговором (см. § 91 настоящего Постановления). В кассационной жалобе на постановление о содержании под стражей от 10 марта 2005 г. он оспорил правомерность данного постановления. Вопросы, которые надлежало рассмотреть в кассационных разбирательствах в связи с постановлением о содержании под стражей, отличались от тех, которые были рассмотрены в ходе основного уголовного разбирательства. Следовательно, прекращение по причине постановления приговора кассационного производства по жалобе на постановление о содержании заявителя под стражей было неоправданным.

159. Европейский Суд отмечает, что рассмотрение кассационной жалобы на постановление о продлении срока содержания под стражей от 10 марта 2005 г. было прекращено Верховным Судом Российской Федерации 13 мая 2005 г. на основании того, что во время ее рассмотрения заявитель был осужден. Европейский Суд напоминает, что он уже устанавливал нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в деле, когда кассационное разбирательство постановлений о содержании под стражей было прекращено по таким же основаниям (см. Постановление Европейского Суда по делу "Губкин против Российской Федерации" (Gubkin v. Russia) от 23 апреля 2009 г., жалоба N 36941/02* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2011.), § 153, а также Постановление Европейского Суда по делу "Беднов против Российской Федерации" (Bednov v. Russia) от 1 июня 2006 г., жалоба N 21153/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2007.), § 33, касающиеся отказа в рассмотрении ходатайства об освобождении).

160. Европейский Суд не убежден доводом властей Российской Федерации о том, что после осуждения заявителя рассмотрение его кассационной жалобы на постановление о содержании под стражей утратило смысл, поскольку он уже не мог быть освобожден. Европейский Суд отмечает, что согласно законодательству Российской Федерации осужденный не начинает отбывать свое наказание до тех пор, пока его приговор не будет подтвержден судом кассационной инстанции. Во время рассмотрения кассационной жалобы продолжает применяться мера пресечения (см. § 99 настоящего Постановления). Следовательно, судья может по своему усмотрению либо продлить срок содержания под стражей, либо вместо этого вынести постановление об освобождении и применении более мягкой меры пресечения.

161. Кроме того, при прекращении рассмотрения кассационной жалобы заявителя Верховный Суд Российской Федерации лишил ее любого дальнейшего развития, которое она могла бы иметь. Ранее Европейский Суд установил в этой связи, что лицо, содержащееся под стражей, может иметь законную заинтересованность в решении вопроса о правомерности содержания его под стражей даже по истечении соответствующего срока содержания под стражей. Может возникнуть вопрос, например, при осуществлении "права на получение компенсации", гарантированного пунктом 5 статьи 5 Конвенции, в тех случаях, когда может быть необходимо добиться судебного постановления, которое отменит установленную внутригосударственным законодательством презумпцию о том, что постановление о содержании под стражей, вынесенное компетентным органом, по сути (per se) является законным (см. Постановление Европейского суда по делу "S.T.S. против Нидерландов" (S.T.S. v. Netherlands) от 7 июня 2011 г., жалоба N 277/05, § 61).

162. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что срок содержания заявителя под стражей в период судебного разбирательства был вычтен из срока наказания, Европейский Суд уже рассматривал и отклонил его (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суд по делу "Беднов против Российской Федерации", § 33). Европейский Суд не видит оснований отступать от данного вывода и в настоящем деле.

163. В заключение важно отметить, что власти Российской Федерации не привели какого-либо положения внутригосударственного законодательства, которое позволило Верховному Суду Российской Федерации прекратить рассмотрение кассационной жалобы заявителя. В постановлении от 13 мая 2005 г. также не была указана такая правовая норма.

164. Принимая во внимание вышеизложенные заключения, Европейский Суд приходит к выводу, что заявитель был лишен права на окончательное судебное постановление, касавшееся правомерности содержания его под стражей до суда.

165. Следовательно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение пунктов 1 и 3 статьи 6 Конвенции

166. Заявитель также жаловался на то, что он был осужден судом, который не был создан в соответствии с законом и который не был беспристрастным, что его дело не было заслушано в открытом судебном заседании, и что в ходе разбирательства по его уголовному делу были допущены различные процессуальные нарушения. Он ссылался на пункты 1 и 3 статьи 6 Конвенции, которые гласят следующее:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела... независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или - в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

a) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения;

b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;

d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него;

e) пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке."

A. Доводы сторон

1. "Независимый и беспристрастный суд, созданный на основании закона"

167. Заявитель утверждал, что суд первой инстанции не был создан в соответствии с внутригосударственным законодательством. Внутригосударственное законодательство требовало, чтобы списки коллегии присяжных заседателей были опубликованы. Требование публикации преследовало не только цель предоставления гражданам возможности ходатайствовать о своем исключении из списка или исправления своих личных данных, как указывали внутригосударственные суды и власти Российской Федерации, но также, что гораздо важнее, предоставление сторонам разбирательства доступа к официальному списку с тем, чтобы проверить, действительно ли присяжные заседатели, выбранные для участия в их деле, были из этого списка. Поскольку список присяжных заседателей Московского городского суда, которые принимали участие в рассмотрении дела заявителя, не был полностью опубликован до начала судебного разбирательства, Московский городской суд не мог рассматриваться как "суд, созданный на основании закона". Такая ситуация еще больше была усугублена тем, что сторона защиты не присутствовала при отборе председательствующей судьей кандидатов в присяжные заседатели для участия в рассмотрении дела заявителя. Кроме того, заявитель жаловался, что председательствующая судья была настроена предвзято и что на коллегию присяжных оказывалось давление.

168. Власти Российской Федерации утверждали, что законодательство Российской Федерации не ставит законность списка присяжных заседателей в зависимость от его предварительной публикации. Единственная цель публикации списка заключалась в предоставлении гражданам возможности ходатайствовать о своем исключении из списка или об исправлении своих личных данных. Следовательно, тот факт, что список присяжных заседателей не был опубликован до судебного разбирательства по делу заявителя, не повлиял на его законность согласно внутригосударственному законодательству или на полномочия присяжных, выбранных для слушания дела заявителя. Следовательно, не подлежала сомнению законность созданной коллегии присяжных.

2. Публичное судебное слушание

169. Заявитель настаивал на том, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции, поскольку судебные разбирательства не были публичными. Из более 7 000 документов, содержавшихся в материалах дела, только 60 были признаны содержащими государственную тайну. Таким образом, возможно было сделать закрытыми только те судебные слушания, на которых должны были рассматриваться секретные документы, а все остальные судебные слушания сделать открытыми. Более того, в ходе судебного разбирательства какие-либо секретные документы не рассматривались. Внутригосударственные суды не представили иных оснований в подтверждение постановления о проведении закрытого судебного разбирательства.

170. Власти Российской Федерации утверждали, что внутригосударственные суды приняли решение запретить средствам массовой информации и представителям общественности присутствовать на судебных слушаниях, поскольку материалы дела содержали информацию, относившуюся к государственной тайне. Также необходимо было обеспечить безопасность участников судебного разбирательства, учитывая тот факт, что данное дело было связано с делом нефтяной компании "Юкос" и также широко освещалось средствами массовой информации и вызывало повышенный общественный интерес, который отчасти был враждебным. В заключение раскрытие информации, собранной в ходе расследования, могло отрицательно сказаться на беспристрастности судебного разбирательства.

3. Справедливое судебное слушание

171. Заявитель утверждал, во-первых, что свидетели К., Пп., Кб. и Э. были информированы о своих процессуальных правах, но не о своих процессуальных обязанностях. Они были предупреждены только об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и не были уведомлены об ответственности за отказ от дачи показаний, хотя в соответствии с внутригосударственным законодательством такое уведомление должно было быть сделано (см. § 103 настоящего Постановления). В результате К. отказался отвечать на некоторые вопросы защиты.

172. Во-вторых, заявитель жаловался, что стороне защиты не позволили задать К. вопросы о его личности и наличии у него предыдущей судимости. Таким образом, сторона защиты была лишена возможности оспорить перед присяжными заседателями надежность К. как свидетеля. Действительно, тот факт, что К. был осужден за совершение многочисленных тяжких уголовно наказуемых преступлений, мог поставить под сомнение его искренность, а, следовательно, достоверность его показаний. Вполне возможно, что он мог согласиться дать показания против заявителя в обмен на некоторые уступки со стороны администрации исправительного учреждения. Принцип справедливости требовал, чтобы К. был допрошен в связи с этим перед присяжными заседателями. Запрет председательствующей судьи на вопросы, касавшиеся личности К. и его предыдущей судимости, был незаконным. Согласно законодательству Российской Федерации запрещалось ссылаться на факторы, которые могли вызвать у присяжных заседателей предубеждение в отношении подсудимого, такие как, в частности, его предыдущая судимость. Однако такой запрет не распространялся на свидетелей (см. § 105 настоящего Постановления).

173. Заявитель также утверждал, что свидетель С. был допрошен прокурором в связи с убийством Р. Заявитель не обвинялся в этом убийстве, и показания С. относительно предполагаемой причастности заявителя к данному преступлению вызвали предубеждение присяжных в отношении заявителя. Председательствующая судья не прервала обсуждение этой информации прокурором и свидетелями, не разъяснила присяжным, что они не должны принимать ее во внимание, и отклонила возражение стороны защиты в этой связи. Более того, в своем заключительном выступлении прокурор упомянул показания С., полученные на стадии предварительного следствия, которые не были повторно изложены перед присяжными заседателями. Председательствующая судья не прервала прокурора и не разъяснила присяжным, что они не должны принимать во внимание эти показания при вынесении вердикта, как это предусмотрено частью третьей статьи 336 УПК РФ (см. § 106 настоящего Постановления).

174. В заключение заявитель утверждал, что было допущено множество других процессуальных нарушений. В частности, ему и его адвокатам предоставили недостаточно времени для изучения материалов дела и подготовки к заключительным выступлениям, его не информировали о его праве на участие в судебных прениях, а определенная часть доказательств была принята судом первой инстанции к рассмотрению незаконно.

175. Власти Российской Федерации утверждали, что свидетели К., Пп., Кб. и Э. были информированы об их процессуальных правах и обязанностях согласно статье 56 УПК РФ. В тексте данной статьи содержится ссылка на статьи 307 и 308 УК РФ, которые предусматривают ответственность за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний (см. § 103 настоящего Постановления). Кроме того, принимая во внимание, что К., Пп., Кб. и Э. являлись свидетелями защиты, жалоба заявителя на их отказ отвечать на вопросы его адвоката была неправомерной. Наличие судимости у К. не имело отношения к делу заявителя. Следовательно, председательствующая судья правомерно отклонила вопросы стороны защиты, касавшиеся наличия у К. судимости, как того требовала статья 335 УПК РФ (см. § 105 настоящего Постановления), поскольку эти вопросы могли вызвать предубеждение присяжных заседателей в отношении свидетеля.

176. Власти Российской Федерации также утверждали, что обстоятельства, касавшиеся убийства Р., не обсуждались в ходе судебного разбирательства по делу заявителя. Более того, председательствующая судья разъяснила присяжным заседателям, что они должны принимать во внимание только обстоятельства убийств и покушений на убийства Кл., Кс. и супругов Г. Что касается некоторых неточностей в заключительном выступлении прокурора, касавшихся показаний С., заявитель и его адвокат имели возможность поправить прокурора в своих ответных выступлениях. Председательствующая судья разъяснила присяжным заседателям, что заключительные выступления сторон не могли служить в качестве доказательств и что их вердикт должен основываться на доказательствах, рассмотренных в ходе судебного разбирательства. С. дал показания в присутствии присяжных заседателей, поэтому они могли полагаться на его показания, которые были даны в условиях, отвечавших принципу состязательности.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

(а) "Независимый и беспристрастный суд, созданный на основании закона"

177. Европейский Суд напоминает, что выражение "созданный на основании закона" касается не только правовой основы самого существования "суда", но и состава суда в каждом деле (см. Решение Европейского Суда по делу "Бускарини против Сан Марино" (Buscarini v. San Marino) от 4 мая 2000 г., жалоба N 31657/96, и Постановление Европейского Суда по делу "Посохов против Российской Федерации" (Posokhov v. Russia), жалоба N 63486/00* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2003 год".), ECHR 2003-IV, § 39). Следовательно, Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, были ли нарушены внутригосударственные правила назначения присяжных заседателей, и соответствовало ли само применимое внутригосударственное законодательство требованиям Конвенции и, в частности, требованию о беспристрастности, предусмотренному пунктом 1 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пьерсак против Бельгии" (Piersack v. Belgium) от 1 октября 1982 г., Series A, N 53, § 33).

178. Европейский Суд отмечает, что заявитель никогда не оспаривал тот факт, что список присяжных заседателей Московского городского суда, принимавших участие в рассмотрении его дела, был составлен и утвержден Правительством г. Москвы в установленном законом порядке. Суть его жалобы заключалась в том, что список присяжных заседателей не был опубликован полностью, как того требовал закон, что, по его мнению, явилось причиной того, что состав присяжных заседателей был незаконным. Из решения Верховного Суда Российской Федерации, в котором было дано толкование применимых положений законодательства Российской Федерации, следует, что законность списка присяжных заседателей не зависела от его предварительной публикации (см. 174 настоящего Постановления). Европейский Суд не видит оснований не согласиться с таким толкованием. Европейский Суд напоминает, что толковать внутригосударственное законодательство, в том числе нормы, регулирующие конституции государств и их судопроизводство, должны в первую очередь внутригосударственные суды и что осуществление ими своей надзорной функции потребуется только в случаях явного пренебрежения действующим законодательством (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лавентс против Латвии" (Lavents v. Latvia) от 28 ноября 2002 г., жалоба N 58442/00, § 114 с дальнейшими ссылками).

179. Что касается жалобы заявителя на то, что у него не было возможности проверить, действительно ли присяжные заседатели, выбранные для рассмотрения его дела, были в списке, Европейский Суд не убежден в том, что официальный список был недоступен для общественности. Европейский Суд напоминает, что на заинтересованную сторону возлагается обязанность проявить особое усердие при защите своих интересов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сухорубченко против Российской Федерации" (Sukhorubchenko v. Russia) от 10 февраля 2005 г., жалоба N 69315/01* (* Опубликовано в сборнике "Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация" N I/2005.), § 48, Решение Европейского Суда по делу "Шатунов и Шатунова против Российской Федерации" (Shatunov and Shatunova v. Russia) от 23 июля 2002 г., жалоба N 31271/02, и Решение Европейского Суда по делу "Тойшлер против Германии" (Teuschler v. Germany) от 4 октября 2001 г., жалоба N 47636/99). Заявитель запросил у председательствующей судьи копию списка, однако безрезультатно, поскольку это был, очевидно, не тот способ, посредством которого он мог получить доступ к списку. Прокурор сообщил адвокату заявителя, что список можно получить в Правительстве г. Москвы (см. § 49 настоящего Постановления). Тем не менее отсутствует подтверждение того, что заявитель или его адвокат пытались получить копию списка в Правительстве г. Москвы, которое было ответственно за составление и утверждение списка.

180. В заключение относительно состава коллегии присяжных заседателей, которая слушала дело заявителя, заявитель не оспаривал тот факт, что они были отобраны судьей в соответствии с порядком, предусмотренным законом. Европейский Суд напоминает, что, если внутригосударственное законодательство не предусматривает участие сторон в отборе присяжных заседателей, это противоречит пункту 1 статьи 6 Конвенции (см. Решение Европейской комиссии по делу "Кремцов против Австрии" (Kremzow v. Austria) от 5 сентября 1990 г., жалоба N 12350/86). Европейский Суд отмечает, что в соответствии с законодательством Российской Федерации заявитель имел право задать кандидатам в присяжные заседатели вопросы, касавшиеся выяснения обстоятельств, препятствовавших их участию в рассмотрении его дела, а также заявлять мотивированные и немотивированные отводы кандидатам в присяжные или всему составу присяжных заседателей (см. § 102 настоящего Постановления). Заявитель воспользовался своим правом на заявление отводов кандидатам в присяжные заседатели, в независимости и беспристрастности которых он усомнился, и все его отводы были удовлетворены. Он не заявил отвода всему составу присяжных заседателей (см. §§ 52 и 58 настоящего Постановления).

181. Следовательно, Европейский Суд считает, что право заявителя на "независимый и беспристрастный суд, созданный на основании закона", не было нарушено в связи с отбором и составом коллегии присяжных заседателей.

182. Европейский Суд также рассмотрел жалобы заявителя на то, что председательствующая судья была настроена предвзято и что присяжные заседатели подвергались давлению. Однако, принимая во внимание все имеющиеся в его распоряжении материалы и в той степени, в какой данные жалобы относятся к его компетенции, Европейский Суд полагает, что они не свидетельствуют о каких-либо проявлениях нарушений прав и свобод, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней.

183. Таким образом, данная часть жалобы должна быть отклонена как явно необоснованная согласно пунктам 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

(b) Публичное и справедливое судебное слушание

184. Европейский Суд отмечает, что данные жалобы не являются явно необоснованными по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что они не являются неприемлемыми и по другим основаниям. Следовательно, они должны быть признаны приемлемыми для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(а) Публичное судебное слушание

185. Европейский Суд напоминает, что открытость судебных слушаний представляет собой фундаментальный принцип, гарантированный пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Это защищает стороны от отправления правосудия в тайне, без контроля со стороны общественности. Открытость судебных слушаний также является одним из средств поддержания доверия к суду. Отправление правосудия, в том числе судами, становится законным, если оно совершается публично. Делая систему отправления правосудия прозрачной, публичность вносит вклад в достижение цели пункта 1 статьи 6 Конвенции, а именно справедливого судебного разбирательства, гарантирование которого является одним из основополагающих принципов в любом демократическом обществе по смыслу Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Готрен и другие против Франции" (Gautrin and Others v. France) от 20 мая 1998 г., Reports of Judgments and Decisions 1998-III, § 42, и Постановление Европейского Суда по делу "Претто и другие против Италии" (Pretto and Others v. Italy) от 8 декабря 1983 г., Series A, N 71, § 21). В производствах по обычным уголовным делам, которые могут касаться опасных лиц, ожидается высокая степень публичности, несмотря на сопутствующие проблемы, связанные с безопасностью (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кэмпбелл и Фелл против Соединенного Королевства" (Campbell and Fell v. United Kingdom) от 28 июня 1984 г., Series A, N 80, § 87).

186. Существуют и исключения из требования публичного слушания. Это следует из текста самого пункта 1 статьи 6 Конвенции, в котором содержатся положения о том, что "пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям национальной безопасности в демократическом обществе... или в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо, при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия". Таким образом, согласно статье 6 Конвенции иногда бывает необходимо ограничить публичность и открытость процесса с целью, например, обеспечить безопасность и неприкосновенность частной жизни свидетелей или упростить свободный обмен информацией и мнениями в интересах правосудия (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мартини против Франции" (Martinie v. France) жалоба N 58675/00, ECHR 2006-... § 40, и Постановление Европейского Суда по делу "B. и P. против Соединенного Королевства" (B. and P. v. United Kingdom), жалобы NN 36337/97 и N 35974/97, ECHR 2001-III, § 37).

187. Европейский Суд отмечает, что Московский городской суд принял решение о проведении закрытого судебного разбирательства по уголовному делу заявителя, сославшись на тот факт, что в ходе судебного разбирательства должны были рассматриваться материалы, содержавшие государственную тайну (см. § 48 настоящего Постановления). Европейский Суд напоминает в этой связи, что из самого факта наличия секретной информации в материалах дела автоматически не следует, что необходимо закрыть судебное разбирательство для общественности, без соблюдения баланса между открытостью и соображениями государственной безопасности. Прежде, чем отстранить общественность от доступа к уголовному процессу, суды должны прийти к конкретным заключениям относительно того, что проведение закрытого судебного разбирательства необходимо в целях защиты важных государственных интересов, и ограничить секретность до степени, необходимой для защиты таких интересов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Белашев против Российской Федерации" (Belashev v. Russia) от 4 декабря 2008 г., жалоба N 28617/03* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2009.), § 83, и Постановление Европейского Суда по делу "Романова против Российской Федерации" (Romanova v. Russia) от 11 октября 2011 г., жалоба N 23215/02* (* Там же. N 4/2012.), § 155).

188. Отсутствуют доказательства, подтверждающие, что эти условия были соблюдены в настоящем деле. Московский городской суд не представил доводов для проведения закрытого судебного разбирательства. Московский городской суд не указал, какие документы в материалах дела считались содержавшими государственную тайну, и какое отношение они имели к сути и характеру обвинений, предъявленных заявителю. В то же время Московский городской суд проигнорировал ходатайство заявителя о проведении публичного судебного разбирательства с удалением присутствовавших из зала судебных заседаний в ходе одного или, при необходимости, нескольких закрытых судебных заседаний, когда оглашались засекреченные документы (см. § 51 настоящего Постановления). Действительно, из не оспоренных властями Российской Федерации утверждений заявителя следует, что из более 7 000 документов, содержавшихся в материалах дела, засекреченных было только около 60. Европейский Суд не может не прийти к выводу, что в такой ситуации постановление Московского городского суда о проведении всего судебного разбирательства в закрытом режиме было неоправданным. В заключение постановление о проведении закрытого судебного разбирательства кажется особенно неожиданным, принимая во внимание тот факт, что в итоге ни один из засекреченных документов так и не был рассмотрен судом первой инстанции (см. § 74 настоящего Постановления).

189. Европейский Суд также обращает внимание на другие доводы властей Российской Федерации о том, что отстранение общественности было необходимо в целях обеспечения безопасности участников разбирательства и беспристрастности суда. Однако Европейский Суд отмечает, что внутригосударственные суды при принятии решения о проведении закрытого судебного разбирательства и рассмотрении жалоб заявителя в этой связи не упоминали о каких-либо угрозах безопасности участников судебного разбирательства или беспристрастности судебного разбирательства в качестве оправдания для отстранения общественности от процесса. В связи с этим Европейский Суд не убежден в том, что основанием для принятия решения об отстранении общественности от судебного разбирательства были соображения безопасности или какие-либо законные опасения, касавшиеся беспристрастности.

190. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что обстоятельства настоящего дела не оправдывали отказ от проведения публичного судебного слушания.

191. В заключение Европейский Суд отмечает - и власти Российской Федерации не утверждали обратного - что судебное слушание в кассационном порядке в Верховном Суде Российской Федерации также не было открытым для общественности. Следовательно, кассационное слушание в Верховном Суде Российской Федерации не привело к устранению недостатка в виде отсутствия публичности в ходе судебного разбирательства в Московском городском суде (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Белашев против Российской Федерации", § 159).

192. Учитывая данные обстоятельства, Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с отсутствием публичного судебного разбирательства по делу заявителя.

(b) Справедливое судебное разбирательство

193. Европейский Суд отмечает, что заявитель представил ряд жалоб, касавшихся различных процессуальных нарушений в ходе судебного разбирательства уголовного дела в отношении него. Европейский Суд прежде всего рассмотрит жалобы, касающиеся допроса свидетелей стороны обвинения.

194. Европейский Суд напоминает, что гарантии, предусмотренные подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, являются особыми аспектами права на проведение справедливого судебного разбирательства, закрепленного пунктом 1 данного положения, которые должны учитываться при любой оценке справедливости судебного разбирательства. Кроме того, основной задачей Европейского Суда в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции является оценка общей справедливости судебных разбирательств по уголовным делам. Осуществляя такую оценку, Европейский Суд должен рассматривать судебное разбирательство в целом, принимая во внимание права стороны защиты, а также интересы общественности и потерпевших в том, чтобы виновные в преступлении были надлежащим образом привлечены к ответственности, и, в случае необходимости, права свидетелей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Хавая и Тахери против Соединенного Королевства" (Al-Khawaja and Tahery v. United Kingdom), жалобы NN 26766/05 и 22228/06, ECHR 2011, § 118 с дальнейшими ссылками).

195. Подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции устанавливает принцип, согласно которому для того, чтобы можно было осудить обвиняемого, все доказательства его вины, как правило, должны представляться в его присутствии на публичных судебных разбирательствах с целью обеспечения принципа состязательности. Исключения из данного принципа допускаются, но они не должны нарушать права стороны защиты, которые, как правило, требуют, чтобы обвиняемому была предоставлена соответствующая надлежащая возможность оспорить и допросить свидетелей, дающих против него показания (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лука против Италии" (Lucа v. Italy), жалоба N 33354/96, ECHR 2001-II, § 39). Данный принцип устанавливает, что обвиняемый должен знать тех, кто его обвиняет, с тем, чтобы он мог оспорить их честность и надежность, и что он должен иметь возможность проверить правдивость и достоверность их показаний путем устного рассмотрения в его присутствии либо во время дачи свидетелями показаний, на более поздней стадии судебного разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Хавая и Тахери против Соединенного Королевства" (Al-Khawaja and Tahery v. United Kingdom), § 127* (* Так в оригинале. Данное Постановление упоминается в настоящем деле впервые (примеч. редактора).)). Если обвинение основано исключительно или в бульшей степени на показаниях, данных лицом, которое обвиняемый не мог допросить или которое не было допрошено в ходе следствия или разбирательства судом первой инстанции, права стороны защиты ограничиваются в степени, несовместимой с гарантиями, предусмотренными статьей 6 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лука против Италии", § 40 с дальнейшими ссылками).

196. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что в отсутствие доводов, представленных в вердикте присяжных, или какого-либо обоснования в кассационном судебном решении по вопросу о том, являлись ли свидетельские показания, оспоренные заявителем, решающим доказательством против него или каких-либо доводов сторон по данному вопросу, затруднительно решить, какие свидетельские показания могли бы рассматриваться в качестве основания для осуждения заявителя.

197. Европейский Суд напоминает, что слово "решающий" должно ограничительно пониматься как указывающее на доказательство такой значимости или важности, которое может определить исход дела. Если показания свидетеля подтверждаются другими доказательствами, его оценка, с точки зрения того, является ли оно решающим, будет зависеть от силы подтверждающих доказательств, чем сильнее подтверждающее доказательство, тем меньше вероятность того, что показания свидетеля будут рассматриваться как решающие (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аль-Хавая и Тахери против Соединенного Королевства", § 131).

198. Много свидетелей было допрошено в ходе судебного разбирательства по делу заявителя. Однако только трое из них заявили о причастности заявителя: другой обвиняемый по делу П. и свидетели стороны обвинения К. и С. Все другие свидетели не знали, кто нанял убийц, и не дали показаний против заявителя. К. был единственным свидетелем, который дал показания о том, что он обсуждал с заявителем подробности убийств Кл., Кс. и супругов Г., а также вознаграждение, обещанное за их совершение.

199. Показания К. подтверждались свидетельскими показаниями П. и С., которые утверждали, что они узнали о причастности заявителя к покушениям на убийства Кл. и Кс. от Г. Они также сообщили, что Г. боялся, что заявитель его убьет. Рассматривая обстоятельства настоящего дела (см. § 196 настоящего Постановления), трудно оценить, какое значение придавали присяжные заседатели подкрепляющим показаниям П. и С. Однако надо отметить, что П. и С. дали показания с чужих слов и их показания "из вторых рук" должны были быть менее значимыми, чем показания К., сделанные исходя его личных знаний (см. по тем же основаниям Постановление Европейского Суда по делу "Мирилашвили против Российской Федерации" (Mirilashvili v. Russia) от 11 декабря 2008 г., жалоба N 6293/04, § 218). Действительно, правдивость и точность показаний Г. в отношении заявителя, которые он дал не под присягой, которые повторили П. и С., невозможно было проверить с помощью перекрестного допроса, и присяжные заседатели не могли наблюдать за его манерой поведения при даче этих показаний. Кроме того, что касается П., Европейский Суд ранее установил, что при оценке показаний других подсудимых по делу должна применяться более высокая степень контроля, поскольку положение, в котором оказываются другие подсудимые по делу при даче показаний, отличается от положения обычных свидетелей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Романов против Российской Федерации" (Vladimir Romanov v. Russia) от 24 июля 2008 г., жалоба N 41461/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2009.), § 102). П., являвшийся еще одним подсудимым по делу, давал показания, не будучи приведенным к присяге, то есть без подтверждения истинности своих показаний, которое могло привести его к ответственности за умышленную дачу ложных показаний. Данное обстоятельство должно было оказать негативное влияние на значимость его показаний.

200. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что показания К. были единственными показаниями из первых рук, данными под присягой, подтверждавшими причастность заявителя к убийствам, в совершении которых он обвинялся. Очевидно, что его показания были весомыми, и без них шансы на осуждение заявителя были бы значительно меньше. По этой причине они могут считаться решающим доказательством в отношении заявителя.

201. Европейский Суд отмечает, что К. был вызван и явился на судебное разбирательство по делу заявителя в качестве свидетеля. Он дал показания и подвергся перекрестному допросу. Однако поскольку он не был предупрежден об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний, несмотря на то, что такое предупреждение является обязательным (см. § 103 настоящего Постановления), он отказался отвечать на некоторые вопросы защиты, касавшиеся обстоятельств совершения преступлений, в которых он обвинялся (см. §§ 53, 54, 61 и 65 настоящего Постановления).

202. Европейский Суд считает, что отказ свидетеля стороны обвинения отвечать на вопросы подсудимого может негативно сказаться на самой сути права подсудимого на оспаривание показаний и допрос свидетеля. В этой связи Европейский Суд напоминает, что Конвенция призвана "гарантировать не те права, которые являются теоретическими или иллюзорными, а права, которые являются практическими и эффективными". Особенно это касается гарантий, закрепленных в статье 6 Конвенции, учитывая важную роль, которая отводится в демократическом обществе праву на справедливое судебное разбирательство, а также всем гарантиям, предусмотренным данной статьей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Станев против Болгарии" (Stanev v. Bulgaria) от 17 января 2012 г., жалоба N 36760/06, § 231, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перез против Франции" (Perez v. France), жалоба N 47287/99, ECHR 2004-I, § 80, и Постановление Европейского Суда по делу "Артико против Италии" (Artico v. Italy) от 13 мая 1980 г., Series A, N 37, § 33).

203. Существует ряд оснований, по которым свидетель может отказаться отвечать на вопросы обвиняемого, такие как страх за собственную безопасность (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лука против Италии", § 40), боль, причинявшаяся потерпевшему при повторном описании подробностей в случае совершения сексуального насилия (см. Постановление Европейского Суда по делу "Здравко Петров против Болгарии" (Zdravko Petrov v. Bulgaria) от 23 июня 2011 г., жалоба N 20024/04, §§ 35 и 37), или право не свидетельствовать против себя самого (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кракси против Италии (N 1)" (Craxi v. Italy) (N 1) от 5 декабря 2002 г., жалоба N 34896/97, § 86). Согласно законодательству Российской Федерации единственной уважительной причиной для освобождения свидетеля от его обязанности давать показания является его право не свидетельствовать против себя самого (см. § 103 настоящего Постановления). Тем не менее в настоящем деле К. не представил каких-либо оснований для своего отказа отвечать на вопросы. В частности, он не сослался на свое право не свидетельствовать против себя самого, а просто заявил, что он не хочет отвечать на вопросы.

204. Европейский Суд считает странной реакцию председательствующей судьи на такой немотивированный отказ свидетеля отвечать на вопросы. Являясь основным блюстителем справедливости судебного разбирательства, в соответствии с внутригосударственным законодательством она была обязана принять все необходимые меры для соблюдения принципов состязательности и равноправия сторон (см. § 104 настоящего Постановления). Однако когда адвокат заявителя попросил судью напомнить К. о его законной обязанности отвечать на вопросы, а также о возможной уголовной ответственности за соответствующий отказ, председательствующая судья ответила, что К. имел право не отвечать на вопросы (см. § 55 настоящего Постановления). Она не разъяснила, почему К. мог быть освобожден от своей обязанности отвечать на вопросы, установленной статьей 56 УПК РФ (см. § 103 настоящего Постановления). Она даже не сослалась на правовую норму, допускавшую подобное освобождение от обязанности.

205. При таких обстоятельствах Европейский Суд не может не прийти к выводу, что вследствие того, что председательствующая судья неоправданно позволила К. не отвечать на некоторые вопросы стороны защиты, касавшиеся обстоятельств совершения преступлений, в которых обвинялся заявитель, право заявителя на отвод и допрос этого свидетеля, предусмотренное пунктом 1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, было в значительной степени ограничено.

206. Ситуация заявителя еще больше усугублялась тем, что ему не позволили задать вопросы К., касавшиеся определенных факторов, которые могли негативно сказаться на доверии к нему как свидетелю.

207. Ранее Европейским Судом было установлено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в деле, когда от стороны защиты и присяжных заседателей была скрыта информация о том, что ключевой свидетель обвинения уже давно являлся полицейским осведомителем и получил значительное денежное вознаграждение, защиту со стороны полиции и иммунитет от судебного преследования в обмен на дачу показаний против заявителей. Европейский Суд установил, что в результате сокрытия этой информации сторона защиты была лишена возможности существенно снизить доверие к ключевому свидетелю через перекрестный допрос (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Роу и Дэвис против Соединенного Королевства" (Rowe and Davis v. United Kingdom), жалоба N 28901/95, ECHR 2000-II, §§ 62-67).

208. В другом деле Европейский Суд установил, что крайне важно, чтобы сторона защиты имела возможность продемонстрировать предвзятость, враждебность или ненадежность свидетеля. Европейский Суд постановил, что доказательства виновности обвиняемого могут являться "заведомо ложными и просто ошибочными" и что важно, чтобы сторона защиты обладала информацией, позволявшей ей проверить надежность свидетеля или поставить под сомнение его надежность посредством перекрестного допроса (см. Постановление Европейского Суда по делу "Костовски против Нидерландов" (Kostovski v. Netherlands) от 20 ноября 1989 г., Series A, N 166, § 42).

209. Европейский Суд считает, что, учитывая значимость доказательства, представленного К., важно, чтобы его надежность могла быть подвергнута проверке в ходе перекрестного допроса.

210. Европейский Суд отмечает, что председательствующая судья отклонила все вопросы, касавшиеся судимости К., причин отказа от дачи показаний против заявителя в ходе первого допроса в 1999 году, его мотивов, побудивших его начать давать такие показания в 2003 году, а также возможного давления на данного свидетеля со стороны органов прокуратуры (см. §§ 56, 63 и 64 настоящего Постановления). Европейский Суд указывает, что задачей присяжных заседателей являлось определить, какое значение, если таковое имело место, должно было придаваться показаниям К. в отношении заявителя. Для выполнения данной задачи они должны были знать обо всех соответствующих обстоятельствах, имевших отношение к данному вопросу и влиявших на точность и достоверность показаний, в том числе знать обо всех мотивах К., которые могли подтолкнуть его к искажению фактов. Следовательно, для стороны защиты было крайне важно обсудить вышеперечисленные вопросы в присутствии присяжных заседателей с целью проверки К. на надежность и объективность. Европейский Суд обеспокоен заявлением председательствующей судьи, что адвокат заявителя "не имел права ставить под сомнение показания свидетелей" (см. § 56 настоящего Постановления) и что присяжным заседателям "[нет] необходимости знать о мотивах, побудивших К. дать показания [против заявителя]" (см. § 64 настоящего Постановления).

211. Принимая во внимание тот факт, что заявителю не разрешили задать вопрос К. относительно факторов, которые могли подорвать доверие к его показаниям, которые являлись решающим доказательством виновности заявителя, Европейский Суд считает, что права заявителя на защиту были в значительной мере ограничены.

212. Европейский Суд приходит к выводу, что в результате отказа К., поддержанного председательствующей судьей, отвечать на некоторые вопросы, касавшиеся обстоятельств, при которых были совершены преступления, в которых обвинялся заявитель, а также в результате запрета председательствующей судьи на допрос К. в связи с некоторыми факторами, которые могли выявить его ненадежность, права заявителя на защиту были ограничены в степени, несовместимой с гарантиями, предусмотренными пунктом 1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции. В данных обстоятельствах нельзя сказать, что заявителю было обеспечено справедливое судебное разбирательство.

213. Следовательно, имело место нарушение пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

214. Исходя из вышеизложенного отсутствует необходимость в дополнительном рассмотрении остальных жалоб заявителя, касавшихся справедливости судебного разбирательства.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

215. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

216. Заявитель требовал 170 000 евро в качестве компенсации материального ущерба в связи с потерей заработка в течение срока содержания под стражей до суда. Он также требовал 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

217. Власти Российской Федерации утверждали, что отсутствовала причинно-следственная связь между требованиями о возмещении материального ущерба и жалобами заявителя. Кроме того, заявитель не представил каких-либо подтверждающих документов. Что касается требования компенсации морального вреда, Европейский Суд не обладает компетенцией по пересмотру постановлений внутригосударственных органов власти о предъявлении обвинений заявителю. Следовательно, требование компенсации морального вреда является явно необоснованным. В любом случае заявленная сумма была чрезмерной. Факт установления нарушения сам по себе являлся достаточно справедливой компенсацией.

218. Европейский Суд полагает, что нет причинно-следственной связи между установленными нарушениями и предполагаемой потерей заработка (см. Постановление Европейского Суда по делу "Нахманович против Российской Федерации" (Nakhmanоvich v. Russia) от 2 марта 2006 г., жалоба N 55669/00* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2006.), § 102). В связи с этим Европейский Суд отклоняет требование о компенсации материального ущерба.

219. Европейский Суд также отмечает, что он установил ряд нарушений в настоящем деле. В частности, им было установлено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в совокупности с подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд напоминает, что, если заявитель был осужден, несмотря на вероятность нарушения его прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, он должен, насколько это возможно, быть поставлен в такие условия, в которых он находился бы, если бы не были нарушены требования данного положения, и что наиболее приемлемой формой компенсации в принципе могло стать новое судебное разбирательство или возобновление разбирательства по делу, если того требует заявитель (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ёджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, ECHR 2005-IV, § 210 in fine, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сахновский против Российской Федерации" (Sakhnovskiy v. Russia) от 2 ноября 2010 г., жалоба N 21272/03* (* Там же. N 9/2011.), § 112). Европейский Суд отмечает в этой связи, что статья 413 УПК РФ предусматривает, что разбирательство по уголовному делу может быть возобновлено в случае установления Европейским Судом нарушения Конвенции (см. § 107 настоящего Постановления).

220. Что касается требований заявителя о компенсации морального вреда, Европейский Суд считает, что страдания и переживания заявителя не могут быть компенсированы одним лишь фактом установления нарушения. Тем не менее конкретная заявленная сумма представляется чрезмерной. Принимая решение на основе принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 6 500 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы.

В. Судебные расходы и издержки

221. Ссылаясь на договоры об оплате юридических услуг, заявитель требовал 216 500 рублей, то есть приблизительно 6 085 евро, в качестве компенсации судебных издержек, понесенных в ходе рассмотрения дела в Европейском Суде.

222. Власти Российской Федерации сочли требуемую заявителем сумму чрезмерной. Кроме того, она была подтверждена документами лишь частично.

223. Согласно правоприменительной практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек, только если доказано, что они были понесены в действительности, по необходимости и являлись разумными по количеству. В настоящем деле, принимая во внимание находящиеся в его распоряжении документы, а также тот факт, что несколько жалоб заявителя были отклонены, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 3 000 евро плюс любой налог, который может быть взыскан с заявителя применительно к этой сумме.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

224. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал, что жалобы, касающиеся предполагаемой незаконности и чрезмерной продолжительности содержания заявителя под стражей, предполагаемого нарушения его права на безотлагательное вынесение судебного постановления по вопросу о правомерности содержания под стражей, отсутствия публичного судебного слушания и предполагаемой несправедливости судебного разбирательства по уголовному делу в отношении него, являются приемлемыми для рассмотрения по существу, а остальная часть жалобы - неприемлемой;

2) постановил, что отсутствовало нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

4) постановил, что отсутствовало нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с длительностью судебного разбирательства по кассационным жалобам заявителя на постановления о содержании под стражей от 21 июня и 13 августа 2003 г.;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с чрезмерной продолжительностью судебных разбирательств по кассационным жалобам заявителя на постановления о содержании под стражей от 12 февраля, 13 апреля, 17 июня и 9 декабря 2004 г.;

6) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в связи с нерассмотрением кассационной жалобы заявителя на постановление о содержании под стражей от 10 марта 2005 г.;

7) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с непроведением открытого судебного слушания в ходе разбирательства по уголовному делу в отношении заявителя;

8) постановил, что имело место нарушение пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции в связи с отсутствием у заявителя надлежащей и эффективной возможности возразить на показания К., данные против заявителя;

9) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать остальные жалобы на нарушение пунктов 1 и 3 статьи 6 Конвенции;

10) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, установленному на день оплаты:

(i) 6 500 евро (шесть тысяч пятьсот евро) плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы, в качестве компенсации материального ущерба;

(ii) 3 000 евро (три тысячи евро) плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы с заявителя, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента окончательной выплаты на указанные суммы должны начисляться простые проценты в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей на период невыплаты, плюс три процента;

11) отклонил оставшиеся требования заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 23 октября 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда