Постановление Европейского Суда по правам человека от 16 июля 2019 г. Дело "Жданов и другие (Zhdanov and Others) против Российской Федерации" (Жалоба N 12200/08 и две другие жалобы, см. Приложение) (Бывшая Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(бывшая Третья секция)

Дело "Жданов и другие (Zhdanov and Others)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 12200/08 и две другие жалобы, см. Приложение)

Постановление Суда

Страсбург, 16 июля 2019 г.

По делу "Жданов и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (бывшая Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Георгия А. Сергидеса, Председателя Палаты Суда,

Бранко Лубарды,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой,

Марии Элосеги, судей,

а также при участии Фатош Арачи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 25 июня 2019 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано тремя жалобами (NN 12200/08, 35949/11 и 58282/12), поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) четырьмя гражданами Российской Федерации и тремя российскими некоммерческими организациями, имена и названия которых указаны в Приложении (далее - заявители), поступившими 3 марта 2008 г., 20 мая 2011 г. и 20 августа 2012 г. соответственно.

2. Интересы заявителей представляли адвокаты, имена которых приведены в Приложении. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявители утверждали, в частности, что отказ в регистрации организаций, которые действовали в целях содействия и защиты прав лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров (далее - ЛГБТ-сообщество) в Российской Федерации, нарушил их право на свободу объединений и был равносилен дискриминации по признаку сексуальной ориентации. Заявители по жалобе N 58282/12 также утверждали о нарушении их права на доступ к суду.

4. 11 марта 2011 г. и 22 марта 2016 г. властям Российской Федерации были направлены уведомления о вышеуказанных жалобах.

5. В дополнение к письменным замечаниям властей Российской Федерации и заявителей были получены комментарии от Центра по правам человека Гентского университета, а также совместные комментарии от Европейского центра защиты прав человека (EHRAC), Европейского отделения Международной ассоциации лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров и интерсексуалов (ILGA в Европе) и Международной комиссии юристов (ICJ), которым Председатель Палаты Европейского Суда разрешил представить письменные замечания (пункт 2 статьи 36 Конвенции и пункт 3 правила 44 Регламента Европейского Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

A. Жалоба N 12200/08 ("Жданов и организация "Радужный дом" против Российской Федерации")

6. Заявитель по настоящей жалобе - председатель региональной общественной организации, выступающей в защиту сексуальных прав граждан, которая также является заявительницей (далее - организация-заявительница) по этому делу.

1. Предварительная информация

7. В апреле 2005 года заявитель открыл ночной гей-клуб, в котором еженедельно стали проводиться вечеринки для геев.

8. В неуказанную дату вооруженные сотрудники милиции в масках ворвались в клуб, приказали всем лечь на пол, после чего затащили посетителей клуба в полицейский автобус. Спустя несколько дней аренда помещений ночного клуба была внезапно прекращена без объяснения причин.

9. В августе 2005 года группа гей-активистов уведомила администрацию г. Тюмени о своем намерении провести гей-парад 5 сентября 2005 г. На пресс-конференции 17 августа 2005 г. начальник Управления внутренних дел по Тюменской области заявил, что он был крайне удивлен, когда узнал, что в г. Тюмени планировался гей-парад. Далее он заявил: "Мое личное мнение: Тюмень - это не Нидерланды и не Амстердам, проводить "голубое шествие" в нашем городе нельзя". Представители православной церкви также публично выступили против шествия. Администрация г. Тюмени отказала в выдаче разрешения на проведение гей-парада.

10. 20 августа 2005 г. было публично объявлено, что в целях защиты прав ЛГБТ-сообщества создана региональная общественная организация "Радужный дом" (организация-заявительница).

2. Первый отказ в регистрации

11. В июне 2006 года заявитель подал заявление о регистрации организации-заявительницы в территориальное Управление Федеральной регистрационной службы Министерства юстиции Российской Федерации* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду существовавшее тогда Управление Федеральной регистрационной службы по Тюменской области, Ханты-Мансийскому и Ямало-Ненецкому автономным округам (примеч. редактора).) (далее - регистрационный орган г. Тюмени).

12. Регистрационный орган г. Тюмени заказал подготовку экспертного заключения Тюменскому институту правовых исследований при Министерстве внутренних дел Российской Федерации. Институт изучил устав второй заявительницы и 31 июля 2006 г. подготовил экспертное заключение, которое гласило:

"Права и законные интересы граждан традиционной сексуальной ориентации, общества [в целом] и государства могут быть нарушены видами деятельности во исполнение следующих уставных целей [организации-заявительницы]:

публикация и распространение информации об [организации-заявительнице] через средства массовой информации в виде печатной, кино- и видеопродукции, а также сообщений в Интернете;

участие в разработке законов, направленных на повышение уровня защиты лиц нетрадиционной сексуальной ориентации.

Приведенный выше вывод основан на следующем соображении: реализация перечисленных целей сопряжена с пропагандой нетрадиционной сексуальной ориентации...

Деятельность [организации-заявительницы], связанная с пропагандой нетрадиционной сексуальной ориентации, может поставить под угрозу безопасность российского общества и государства, поскольку она:

- подрывает духовные ценности общества;

- подрывает суверенитет и территориальную целостность Российской Федерации в силу сокращения ее населения.

Из вышеизложенного следует, что пропаганда [организацией-заявительницей] нетрадиционной сексуальной ориентации может быть квалифицирована как экстремистская деятельность, поскольку достижение указанных выше целей предполагает не только защиту прав и законных интересов граждан нетрадиционной сексуальной ориентации, но и попытки увеличить число таких граждан за счет обращения тех, кто в отсутствие такой пропаганды сохранил бы традиционную сексуальную ориентацию.

Тем не менее в целях подтверждения вышеуказанного вывода необходимо провести социологическое исследование...".

13. Заявитель получил копию данного экспертного заключения в октябре 2007 года.

14. 29 декабря 2006 г. регистрационный орган г. Тюмени отказал в регистрации организации-заявительницы, посчитав, что она представляет угрозу для национальной безопасности Российской Федерации. В частности, он решил, что пропаганда нетрадиционной сексуальной ориентации способна "разрушить моральные ценности общества и подорвать суверенитет и территориальную целостность Российской Федерации путем сокращения ее населения". Он также отметил, что деятельность организации-заявительницы может нарушать права и свободы других лиц, ставить под угрозу охраняемые Конституцией Российской Федерации институты семьи и брака и разжигать социальную и религиозную ненависть и вражду. Он пришел к выводу, что организация-заявительница была экстремистской.

Регистрационный орган г. Тюмени также указал на ошибки в документе, подтверждающем аренду организацией-заявительницей офиса, и сделал заявителю замечание в связи с уплатой регистрационного сбора за несколько дней до учреждения организации-заявительницы.

15. Заявитель заказал экспертное заключение у общественной организации "Независимый экспертно-правовой совет". В заключении эксперта от 7 февраля 2007 г. был сделан вывод о том, что организация-заявительница не являлась экстремистской. В ее уставе не содержалось каких-либо указаний на то, что она будет прибегать к пропаганде гомосексуализма, разжигать социальную или религиозную ненависть или вражду или представлять угрозу для национальной безопасности.

16. 10 марта 2007 г. заявитель обратился с жалобой на решение от 29 декабря 2006 г. в Федеральную регистрационную службу Министерства юстиции Российской Федерации (далее - Федеральная регистрационная служба). В частности, он утверждал, что в соответствии с законодательством Российской Федерации организация может быть объявлена экстремистской только по решению суда. Он также оспаривал выводы регистрационного органа г. Тюмени, утверждая, что организация-заявительница не имела намерения пропагандировать гомосексуализм или однополые браки. Ее цель состояла в защите прав гомосексуалистов и в содействии терпимости в отношении представителей различных групп населения. Наконец, он жаловался на дискриминацию по признаку сексуальной ориентации.

17. 18 апреля 2007 г. Федеральная регистрационная служба признала решение от 29 декабря 2006 г. законным.

18. 15 августа 2007 г. заявитель обратился с жалобой на отказ в регистрации в Таганский районный суд г. Москвы. Он повторил доводы, изложенные в его жалобе от 10 марта 2007 г., и просил признать отказ в регистрации организации-заявительницы незаконным и необоснованным, а также обязать регистрационный орган г. Тюмени устранить нарушения прав.

19. 26 октября 2007 г. Таганский районный суд г. Москвы отклонил жалобу заявителя. Он сослался на заключение эксперта от 31 июля 2006 г., дословно повторил решение регистрационного органа г. Тюмени от 29 декабря 2006 г. и признал его законным, мотивированным и обоснованным. Таганский районный суд г. Москвы отклонил довод заявителя о том, что организация может быть признана экстремистской только по решению суда, установив, что данное правило применяется только к зарегистрированным организациям, а организация-заявительница не была зарегистрирована. Таганский районный суд г. Москвы отказался принять во внимание экспертное заключение от 7 февраля 2007 г., поскольку оно не было представлено в регистрационный орган г. Тюмени вместе с заявлением о регистрации.

20. 11 декабря 2007 г. Московский городской суд в порядке рассмотрения апелляционной жалобы оставил в силе постановление от 26 октября 2007 г., признав его законным, мотивированным и обоснованным.

3. Второй отказ в регистрации

21. 2 мая 2007 г. заявитель повторно подал заявление о регистрации организации-заявительницы в регистрационный орган г. Тюмени.

22. 1 июня 2007 г. регистрационный орган г. Тюмени во второй раз отказал ей в регистрации, дословно повторив свои доводы, содержащиеся в решении от 29 декабря 2006 г. относительно экстремистского характера деятельности организации-заявительницы. Он также отметил несущественные ошибки, допущенные в заявлении о регистрации и в сопроводительных документах, в частности, тот факт, что заявление не было прошито, а также наличие опечатки в названии отдела, который выдал паспорт заявителю. Кроме того, регистрационный орган г. Тюмени отказался принять во внимание договор аренды офисного помещения организации-заявительницы, посчитав, что он был составлен неправильно. Наконец, регистрационный орган г. Тюмени постановил, что устав организации-заявительницы неправомерно наделял ее председателя правом распоряжаться ее имуществом, а также что компетенция и порядок назначения одного из ее руководящих органов не были четко определены.

23. 25 августа 2007 г. заявитель обжаловал этот отказ в Центральном районном суде г. Тюмени, просив признать его незаконным и обязать регистрационный орган г. Тюмени устранить нарушения закона путем регистрации организации-заявительницы. Заявитель повторил доводы, изложенные в его жалобе от 10 марта 2007 г. Он также утверждал, что организация-заявительница была действующей общественной организацией и осуществляла свою деятельность без государственной регистрации, что было разрешено законодательством Российской Федерации. Подобные организации могли быть признаны экстремистскими только на основании судебного решения после вынесения предупреждения прокурора. В отношении организации-заявительницы таких предупреждений вынесено не было, и ее деятельность не была квалифицирована как экстремистская компетентными органами власти. Наконец, заявитель указал, что незначительные ошибки в регистрационных документах, такие как опечатка в названии отдела, выдавшего заявителю паспорт, можно было легко исправить посредством специальной процедуры, предусмотренной законодательством.

24. В неуказанную дату регистрационный орган г. Тюмени заказал подготовку экспертных заключений Тюменскому институту правовых исследований при Министерстве внутренних дел Российской Федерации и Институту государства и права Тюменского государственного университета.

25. 17 октября 2007 г. Тюменский институт правовых исследований при Министерстве внутренних дел Российской Федерации установил, что деятельность организации-заявительницы могла быть экстремистской. Права и законные интересы гетеросексуальных граждан, общества в целом и государства могут быть нарушены, если организация-заявительница создаст информационный центр, будет выпускать и распространять печатные, видео- и иные материалы или организовывать выставки, конференции, съезды, собрания, шествия или пикеты. Все подобные действия могут быть сопряжены с пропагандой гомосексуализма и, следовательно, будут способствовать разжиганию социальной розни. Они также могут разрушить моральные ценности общества и подорвать национальную безопасность и территориальную целостность Российской Федерации путем сокращения ее населения. Деятельность организации-заявительницы может быть направлена не только на защиту прав и законных интересов гомосексуальных лиц, но и на увеличение количества таких людей за счет тех, кто в отсутствие пропаганды со стороны организации-заявительницы сохранил бы "традиционную сексуальную ориентацию".

26. В тот же день Институт государства и права Тюменского государственного университета также установил, что организация-заявительница являлась экстремистской. Во-первых, выражение "защита сексуальных прав граждан" в названии организации-заявительницы оскорбляло нравственные, национальные и религиозные чувства граждан. Конституция Российской Федерации гарантирует право на уважение личной жизни, которая охватывает и сексуальные отношения. Любое вмешательство в сферу личной жизни, в том числе в целях ее защиты, противоречит Конституции Российской Федерации и нарушает права граждан. Таким образом, единственной целью учредителей организации-заявительницы было оскорбление нравственности и религиозных чувств других лиц. Во-вторых, распространение организацией-заявительницей печатных, видео- и иных материалов могло спровоцировать религиозную вражду, поскольку большинство традиционных конфессий в Российской Федерации относились к гомосексуализму отрицательно. Открытая пропаганда гомосексуализма может вызвать социальную напряженность и спровоцировать острую реакцию. В-третьих, понятие "нетрадиционная сексуальная ориентация" является широким и может включать в себя педофилию, которая составляет уголовное преступление в Российской Федерации. Следовательно, деятельность организации-заявительницы может угрожать публичному порядку. Наконец, поддержка лиц, страдающих ВИЧ/СПИДом, заявленная в качестве одной из целей деятельности организации-заявительницы, могла нарушить права указанных лиц на конфиденциальность и уважение личной жизни. Общественная организация, которая была намерена информировать о своей деятельности, не смогла бы обеспечить конфиденциальность и неприкосновенность личной жизни.

27. 7 ноября 2007 г. Центральный районный суд г. Тюмени признал решение от 1 июня 2007 г. об отказе в регистрации законным и обоснованным. Суд постановил, что отказ в регистрации не нарушал право заявителя на свободу объединений, поскольку вторая заявительница могла продолжать осуществлять свою деятельность без государственной регистрации. Решением от 1 июня 2007 г. организация-заявительница не была объявлена экстремистской. Вместе с тем в нем было установлено, что в ее уставе содержались признаки экстремизма и, следовательно, он не соответствовал требованиям законодательства Российской Федерации.

28. Заявитель подал апелляционную жалобу.

29. 17 декабря 2007 г. Тюменский областной суд в порядке рассмотрения апелляционной жалобы оставил в силе постановление от 7 ноября 2007 г., признав его законным, мотивированным и обоснованным. Он постановил следующее:

"Суд первой инстанции правильно отклонил жалобу истца, установив, что решение [регистрационного органа г. Тюмени] об отказе в предоставлении статуса юридического лица [организации "Радужный дом"] было законным и не нарушало прав и законных интересов истца. По результатам правового анализа устава данной общественной организации, который был представлен истцом для регистрации, было установлено, что ее уставные цели и задачи противоречили действующему законодательству и, в частности, Конституции Российской Федерации.

Указанный вывод суда является правомерным, поскольку он основан на правильно установленных обстоятельствах дела с учетом доказательств, имеющихся в материалах дела, и применимых правовых положений.

В частности, суд первой инстанции в своем постановлении верно отметил, что регистрационный орган не объявлял [организацию "Радужный дом"] экстремистской организацией. Он только установил, что некоторые положения ее устава содержали признаки экстремизма. Данный вывод послужил правовым основанием для отказа в государственной регистрации в соответствии с пунктами 1 и 2 части первой статьи 23 Закона "Об общественных объединениях".

В постановлении перечислены следующие признаки экстремизма: пропаганда нетрадиционной сексуальной ориентации, которая может [подорвать] безопасность государства и общества, создать условия для разжигания социальной или религиозной ненависти или вражды либо подорвать основы семьи и брака в нарушение статей 29 и 38 Конституции Российской Федерации, статей 1 и 12 Семейного кодекса Российской Федерации и статьи 16 Закона "Об общественных объединениях".

Доводы в апелляционных жалобах основаны на неправильном толковании применимых правовых положений и на неправильной оценке соответствующих обстоятельств. Следовательно, они не могут быть приняты во внимание.

Довод истца о том, что решение [регистрационного органа] нарушало его права как члена общественной организации, является необоснованным. После исправления вышеупомянутых недостатков в уставе он вправе повторно подать заявление о регистрации в целях получения статуса юридического лица".

30. Последующие заявления о регистрации были отклонены в мае и ноябре 2010 года по тем же причинам, что и ранее.

B. Жалоба N 35949/11 ("Алексеев и организация "Движение за брачное равноправие" против Российской Федерации")

31. Заявитель по настоящей жалобе является учредителем и исполнительным директором автономной некоммерческой организации, которая также является заявительницей по данному делу (далее - автономная организация-заявительница).

32. В ноябре 2009 года заявитель принял решение о создании автономной некоммерческой организации под названием "Движение за брачное равноправие" в целях защиты прав человека в сфере брачных отношений, борьбы с дискриминацией по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности и содействия равенства лиц, относящихся к ЛГБТ-сообществу, в частности, путем легализации однополых браков.

33. 14 декабря 2009 г. заявитель подал заявление о регистрации указанной автономной организации в Управление Федеральной регистрационной службы Министерства юстиции Российской Федерации по г. Москве (далее - регистрационный орган г. Москвы).

34. 12 января 2010 г. регистрационный орган г. Москвы отказал в регистрации автономной организации-заявительницы, установив, что ее устав не соответствовал законодательству Российской Федерации. В частности, цели ее деятельности, указанные в пункте 3.1 ее устава, были несовместимы с пунктом 2 статьи 2 Закона о некоммерческих организациях и со статьей 12 Семейного кодекса Российской Федерации (далее - СК РФ) (см. ниже §§ 56 и 69). Кроме того, права автономной организации-заявительницы, перечисленные в пункте 5.1 ее устава, относились к правам общественных организаций. Пункт 11.1 ее устава, в котором говорилось о том, что деятельность автономной организации может быть прекращена в случае ее реорганизации, не соответствовал Гражданскому кодексу Российской Федерации (далее - ГК РФ), согласно которому реорганизация организации не всегда приводит к прекращению ее деятельности. Пункты 12.1-12.3 устава автономной организации-заявительницы предусматривали возможность внесения изменений в ее устав, а не в ее учредительные документы. Некоторые положения, содержавшиеся в пункте 7.1 ее устава, которые описывали источники дохода автономной организации-заявительницы, также были несовместимы с положениями законодательства. В заявлении о регистрации указывался только один учредитель автономной организации-заявительницы, в то время как в ее уставе говорилось о том, что она учреждается физическими лицами. Кроме того, в адресе, указанном в заявлении о регистрации, была допущена ошибка.

35. 5 апреля 2010 г. заявитель обжаловал отказ в регистрации в Гагаринский районный суд г. Москвы. В частности, он утверждал, что отказ в регистрации автономной организации-заявительницы нарушал его право на свободу объединений, гарантированное статьей 30 Конституции Российской Федерации и статьей 11 Конвенции. Он утверждал, что цели организации-заявительницы соответствовали пункту 2 статьи 2 Закона о некоммерческих организациях, так как она преследовала социальную цель по содействию равенству и борьбе с дискриминацией, а также по защите прав человека, в частности, права вступать в брак для лиц, относящихся к ЛГБТ-сообществу. Что касается предполагаемой несовместимости со статьей 12 СК РФ, тот факт, что организация-заявительница была намерена продвигать внесение поправки в указанную статью в целях легализации однополых браков, не мог служить основанием для отказа в ее регистрации. Заявитель также утверждал, что остальные причины для отказа в регистрации не были основаны на законе. В пункте 5.1 устава не упоминались какие-либо виды деятельности, запрещенные законом для некоммерческих организаций. В пункте 11.1 говорится только о возможности прекращения деятельности в случае реорганизации в соответствии с законодательством Российской Федерации, данный пункт не предусматривал автоматического прекращения деятельности. В пунктах 12.1-12.3 предусматривается возможность внесения изменений в устав второй заявительницы, который является ее единственным учредительным документом. В пункте 7.1 не упоминаются какие-либо источники дохода, запрещенные законодательством. Кроме того, хотя первый заявитель признал, что действительно имело место несоответствие между заявлением о регистрации, где упоминался один учредитель, и уставом, где были упомянуты "учредители" во множественном числе, это была техническая ошибка, которую можно было легко исправить посредством специальной процедуры, предусмотренной законодательством. Наконец, он утверждал, что адрес, указанный в заявлении, был правильным.

36. 20 июля 2010 г. Гагаринский районный суд г. Москвы отклонил жалобу заявителя. Он постановил, что в пункте 2 статьи 2 Закона о некоммерческих организациях содержался открытый перечень целей, допустимых для некоммерческих организаций. Из этого следовало, что некоммерческая организация вправе преследовать любые цели, кроме извлечения прибыли, при условии, что они совместимы с публичным порядком и нравственностью. Гагаринский районный суд г. Москвы отметил:

"[Заявительница преследует цели], несовместимые с основами нравственности, поскольку она стремится продвигать легализацию однополых браков и увеличивать число граждан, принадлежащих к сексуальным меньшинствам, что подрывает сложившиеся в обществе понятия добра и зла, греха и добродетели. Достижение указанных целей может вызвать общественную реакцию и привести к снижению рождаемости".

Гагаринский районный суд г. Москвы далее постановил, что в соответствии с национальной традицией, отраженной в статье 12 СК РФ, брак представляет собой союз мужчины и женщины с целью рождения и воспитания детей. Следовательно, цель автономной организации-заявительницы по содействию легализации однополых браков была несовместима со сложившимися нравственными принципами, государственной политикой по защите семьи, материнства и детства и с законодательством Российской Федерации. Гагаринский районный суд г. Москвы отметил, что данный вывод не нарушает международных обязательств Российской Федерации, поскольку, в частности, статья 12 Конвенции предусматривает, что право на вступление в брак должно осуществляться в соответствии с законодательством государства - участника Конвенции.

Гагаринский районный суд г. Москвы также установил, что иные основания для отказа в регистрации, приведенные регистрационным органом г. Москвы, были законными и обоснованными.

37. 20 декабря 2010 г. Московский городской суд в порядке рассмотрения апелляционной жалобы заявителей оставил данное постановление в силе.

C. Жалоба N 58282/12 ("Алексеев и другие против Российской Федерации")

38. С первого по третьего заявители являются учредителями общественного движения, которое также является заявителем по настоящей жалобе (далее - общественное движение-заявитель). Первый заявитель является председателем совета директоров движения-заявителя.

39. В октябре 2011 года с первого по третьего заявители приняли решение о создании общественного движения "Прайд-хаус в Сочи" в целях проведения спортивных мероприятий для лиц, относящихся к ЛГБТ-сообществу, борьбы с гомофобией в профессиональном спорте, формирования положительного отношения к спортсменам, принадлежащим к ЛГБТ-сообществу, и предоставления последним представительства на Олимпийских играх в г. Сочи.

40. 19 октября 2011 г. они подали заявление о регистрации общественного движения-заявителя в Управление Федеральной регистрационной службы Министерства юстиции Российской Федерации по Краснодарскому краю (далее - регистрационный орган г. Краснодара).

41. 16 ноября 2011 г. регистрационный орган г. Краснодара отказал в регистрации общественного движения-заявителя, решив, что его устав не соответствовал законодательству Российской Федерации. В частности, в названии общественного движения-заявителя были использованы слова, которых не существовало в русском языке, в нарушение части 6 статьи 1 Федерального закона "О государственном языке" (см. ниже § 70). В уставе не было указано, к какому виду объединений относилось общественное движение-заявителя. В пункте 4.2 его устава в нарушение законодательства Российской Федерации было сказано, что недееспособные лица не могут быть его членами. В заявлении о регистрации также содержалось несколько ошибок.

42. 6 декабря 2011 г. заявители обжаловали отказ в регистрации в Первомайском районном суде г. Краснодара. Во-первых, они утверждали, что давать общественным организациям названия, содержащие слова на иностранном языке, было обычной практикой. В частности, по официальным данным, были зарегистрированы 11 организаций, в названиях которых содержалось слово "прайд", и более 40 организаций, в названиях которых было слово "хаус". Кроме того, выражение "прайд-хаус" не имело адекватного эквивалента в русском языке. Во-вторых, в пункте 1.1 устава была указана организационно-правовая заявительница: общественное движение. Оставшиеся ошибки были незначительными и не должны были являться основанием для отказа в регистрации движения.

43. 20 февраля 2012 г. Первомайский районный суд г. Краснодара отклонил жалобу заявителей. Он подтвердил основания для отказа, приведенные регистрационным органом г. Краснодара, признав, что они были законными и обоснованными. Он также постановил:

"Цели борьбы с гомофобией и формирования положительного отношения к спортсменам, принадлежащим к ЛГБТ-сообществу, несовместимы с основами нравственности, поскольку они могут привести к увеличению числа граждан, принадлежащих к сексуальным меньшинствам, что подрывает сложившиеся в обществе понятия добра и зла, греха и добродетели...

Суд не находит оснований для того, чтобы обязать ответчика зарегистрировать [общественное движение-заявителя], поскольку его учредительные документы не соответствуют требованиям законодательства Российской Федерации, а его цели несовместимы с основными нравственными принципами и с государственной политикой по защите семьи, материнства и детства. Его деятельность сводится к пропаганде нетрадиционной сексуальной ориентации, которая может подорвать национальную безопасность, вызвать социальную и религиозную ненависть и вражду, а также подорвать суверенитет и территориальную целостность Российской Федерации путем сокращения ее населения. Его деятельность, таким образом, по своему характеру является экстремистской".

44. Заявители не присутствовали при объявлении судебного решения. В протоколе от 20 февраля 2012 г. отмечено, что судебное решение было объявлено в указанную дату без уточнения относительно того, было ли решение объявлено в полном объеме или только его резолютивной часть. Письменный текст решения был отправлен заявителям по почте 27 марта 2012 г.* (* Так в тексте. По-видимому, допущена техническая ошибка, и должно быть "27 февраля 2012 г." (примеч. переводчика).). В нем не указывалась дата его изготовления в окончательной форме или дата начала или окончания течения срока для подачи апелляционной жалобы.

45. 5 марта 2012 г. материалы дела были переданы в канцелярию Первомайского районного суда г. Краснодара.

46. 19 марта 2012 г. заявители отправили по почте краткую апелляционную жалобу на решение от 20 февраля 2012 г. Заявители предоставили почтовую квитанцию, подтверждающую, что они отправили письмо в Первомайский районный суд г. Краснодара 19 марта 2012 г., который получил краткую апелляционную жалобу 26 марта 2012 г.

47. 25 марта 2012 г. заявители оплатили пошлину за подачу апелляционной жалобы.

48. 26 марта 2012 г. они отправили по почте апелляционную жалобу в полном объеме, которую Первомайский районный суд г. Краснодара получил 3 апреля 2012 г. Заявители утверждали, в частности, что цель движения "Прайд-хаус в Сочи" состояла в борьбе с дискриминацией в отношении спортсменов, принадлежащих к ЛГБТ-сообществу. Движение не имело намерения совершать какие-либо незаконные или экстремистские действия. Кроме того, гомосексуализм нельзя считать аморальным. Законодательство Российской Федерации не запрещало создание организаций по защите прав ЛГБТ-сообщества. Заявители также утверждали, что сексуальная ориентация не являлась предметом выбора, поэтому деятельность движения не могла увеличить количество лиц, принадлежащих к ЛГБТ-сообществу. В любом случае движение "Прайд-хаус в Сочи" не имело намерения прибегать к пропаганде гомосексуализма. Таким образом, отказ в регистрации был равносилен дискриминации по признаку сексуальной ориентации. Наконец, заявители утверждали, что Первомайский районный суд г. Краснодара ссылался на основания, которые не были приведены регистрационным органом г. Краснодара в его отказе в регистрации от 16 ноября 2011 г. Поскольку новые основания касались целей движения "Прайд-хаус в Сочи", было очевидно, что в регистрации будет отказано, даже если заявители исправят чисто формальные недостатки, указанные регистрационным органом г. Краснодара. Далее заявители вновь привели доводы, изложенные в их жалобе от 6 декабря 2011 г.

49. 28 марта 2012 г. Первомайский районный суд г. Краснодара вернул заявителям краткую апелляционную жалобу, указав, что она была подана 26 марта 2012 г., то есть за пределами месячного срока, установленного законом. Заявители не ходатайствовали о продлении срока. Они также не представили конверт с печатью, на котором была указана дата получения решения от 20 февраля 2012 г.

50. 4 апреля 2012 г. Первомайский районный суд г. Краснодара вернул апелляционную жалобу в полном объеме, установив, что она была получена им 3 апреля 2012 г., то есть за пределами срока, установленного законом. Заявители не ходатайствовали о продлении срока. Они также не представили конверт с печатью, на котором была указана дата получения решения от 20 февраля 2012 г.

51. Заявители обжаловали решения от 28 марта и 4 апреля 2012 г. Они утверждали, что в соответствии с частью второй статьи 321 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ) течение месячного срока для подачи апелляционной жалобы начинается со дня, когда письменная копия решения суда первой инстанции предоставлена в распоряжение сторон (см. ниже § 72). Письменная копия решения от 20 февраля 2012 г. была передана в канцелярию суда 5 марта 2012 г. Таким образом, срок подачи апелляционной жалобы истек 5 апреля 2012 г. В любом случае, даже если бы течение срока началось со дня объявления решения, они, тем не менее, представили апелляционную жалобу в срок, поскольку отправили ее по почте 19 марта 2012 г., то есть в течение месяца после объявления решения от 20 февраля 2012 г. Заявители предоставили копию почтовой квитанции, подтверждающую дату отправки. Они также утверждали, что дата отправки указана на штемпеле на конверте. Кроме того, они приложили копию конверта с печатью, подтверждающей дату получения решения от 20 февраля 2012 г.

52. 24 июля 2012 г. Краснодарский краевой суд оставил решение от 28 марта 2012 г. в силе, повторив доводы, изложенные в указанном решении, и признав, что оно было законным, мотивированным и обоснованным. Он не ответил на довод заявителей о том, что они отправили жалобу 19 марта 2012 г.

53. Представляется, что жалоба на решение от 4 апреля 2012 г. не была рассмотрена.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

A. Конституция Российской Федерации

54. Часть 1 статьи 30 Конституции РФ предусматривает право каждого на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов. Свобода деятельности общественных объединений гарантируется.

55. Согласно части 4 статьи 13 Конституции Российской Федерации общественные объединения равны перед законом. Часть 5 статьи 13 Конституции Российской Федерации запрещает создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни.

B. Федеральный закон "О некоммерческих организациях"

56. Закон о некоммерческих организациях (Федеральный закон от 12 января 1996 г. N 7-ФЗ) предусматривает, что некоммерческие организации могут создаваться для достижения социальных, благотворительных, культурных, образовательных, научных и управленческих целей, в целях охраны здоровья граждан, развития физической культуры и спорта, удовлетворения духовных и иных нематериальных потребностей граждан, защиты прав, законных интересов граждан и организаций, разрешения споров и конфликтов, оказания юридической помощи, а также в иных целях, направленных на достижение общественных благ (пункт 2 статьи 2 указанного закона).

57. Некоммерческая организация должна быть зарегистрирована в порядке, установленном законом. Она приобретает статус юридического лица, включая право владеть имуществом, открывать счета в банках, приобретать и осуществлять имущественные и неимущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде, с момента ее государственной регистрации (пункты 1 и 3 статьи 3 и статья 13.1 Закона о некоммерческих организациях).

58. В государственной регистрации некоммерческой организации может быть отказано, inter alia, по следующим основаниям: (a) ее устав не соответствует требованиям законодательства Российской Федерации, (b) необходимые для государственной регистрации документы представлены не полностью либо оформлены в ненадлежащем порядке или (c) наименование некоммерческой организации оскорбляет нравственность, национальные и религиозные чувства граждан (пункт 1 статьи 23.1 Закона о некоммерческих организациях). Если необходимые для государственной регистрации документы представлены не полностью либо оформлены в ненадлежащем порядке, регистрационный орган вправе приостановить государственную регистрацию и установить срок для устранения недостатков (пункт 1.1 статьи 23.1 Закона о некоммерческих организациях действует с 1 августа 2009 г.).

59. Отказ в регистрации может быть обжалован в вышестоящий регистрационный орган или в суд. Такой отказ не является препятствием для повторной подачи документов на регистрацию при условии устранения выявленных недостатков (части 5 и 6 статьи 23.1 закона).

60. Некоммерческие организации могут создаваться в следующих организационно-правовых формах: общественные организации, автономные некоммерческие организации, а также иные формы (часть 3 статьи 2 закона).

C. Федеральный закон "Об общественных объединениях"

61. Федеральный закон "Об общественных объединениях" от 19 мая 1995 г. N 82-ФЗ (далее - Закон об общественных объединениях) предусматривает, что общественное объединение может приобрести правовой статус юридического лица посредством государственной регистрации либо осуществлять свою деятельность без государственной регистрации и без приобретения статуса юридического лица (часть четвертая статьи 3 указанного закона).

62. Общественные объединения могут создаваться в одной из следующих организационно-правовых форм: общественное движение, общественный фонд, политическая партия и другие (статья 7 Закона об общественных объединениях).

63. Запрещаются создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на осуществление экстремистской деятельности (часть первая статьи 16 Закона об общественных объединениях).

64. Общественное объединение создается в ходе общей конференции, на которой утверждается его устав и формируются органы управления. С указанного момента общественное объединение приобретает все права и обязанности, предусмотренные Законом об общественных объединениях, за исключением прав юридического лица, которые приобретаются с момента государственной регистрации (части третья и четвертая статьи 18 Закона об общественных объединениях).

65. В государственной регистрации общественного объединения может быть отказано, inter alia, по следующим основаниям: (a) его устав не соответствует требованиям законодательства Российской Федерации, (b) необходимые для регистрации документы представлены не полностью либо оформлены в ненадлежащем порядке, или (c) наименование общественного объединения оскорбляет нравственность, национальные и религиозные чувства граждан. Отказ в регистрации может быть обжалован в вышестоящий орган или в суд. Такой отказ не является препятствием для повторной подачи документов на регистрацию при условии устранения выявленных недостатков (статья 23 Закона об общественных объединениях).

66. Все общественные объединения вправе распространять информацию о своей деятельности, проводить публичные мероприятия, защищать свои права и права своих членов в органах государственной власти и органах местного самоуправления, вносить предложения в органы государственной власти и органы местного самоуправления и выступать с инициативами по вопросам, имеющим отношение к реализации их уставных целей, а также осуществлять иные виды деятельности, разрешенные законодательством. В дополнение к указанным выше видам деятельности общественные объединения, имеющие статус юридического лица, имеет право участвовать в выработке решений органов государственной власти и органов местного самоуправления, учреждать средства массовой информации и осуществлять издательскую деятельность, защищать интересы любых лиц в органах государственной власти и органах местного самоуправления, вносить предложения в органы государственной власти и органы местного самоуправления и выступать с инициативами по любым вопросам, а также участвовать в выборах и референдумах (статья 27 Закона об общественных объединениях). Кроме того, общественные объединения, имеющие статус юридического лица, могут владеть имуществом (статья 30 Закона об общественных объединениях).

D. Федеральный закон "О противодействии экстремистской деятельности"

67. Федеральный закон "О противодействии экстремистской деятельности" от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ (далее - Закон о противодействии экстремистской деятельности) определяет "экстремистскую деятельность", среди прочего, как (i) насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации и (ii) возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни. Закон также определяет "экстремистскую организацию" как общественное или религиозное объединение либо иную организацию, в отношении которых по основаниям, предусмотренным данным законом, судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или о запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности (статья 1 указанного закона).

68. Запрещаются создание и деятельность общественных и религиозных объединений, иных организаций, цели или действия которых направлены на осуществление экстремистской деятельности. Если органы государственной власти выявляют признаки экстремизма в деятельности общественной организации, они обязаны вынести предупреждение руководителю организации. Органы государственной власти могут установить срок для устранения выявленных нарушений. Предупреждение может быть обжаловано в суд. Если предупреждение не было обжаловано или не было признано судом незаконным, если нарушения не были устранены в установленный срок или если в течение 12 месяцев со дня вынесения первого предупреждения признаки экстремизма в деятельности организации выявлены повторно, суд может вынести постановление о ее ликвидации или, если организация не имеет статуса юридического лица, о запрете ее деятельности. Общественная организация может быть ликвидирована либо ее деятельность может быть запрещена на основании судебного решения, если она осуществляет экстремистскую деятельность, которая повлекла за собой нарушение прав и свобод граждан, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических или юридических лиц, интересам общества или государства или создала реальную угрозу причинения такого вреда (статьи 7 и 9 Закона о противодействии экстремистской деятельности).

E. Семейный кодекс Российской Федерации

69. Согласно Семейному кодексу Российской Федерации для заключения брака необходимы взаимное добровольное согласие мужчины и женщины, вступающих в брак, и достижение ими брачного возраста (статья 12).

F. Федеральный закон "О государственном языке Российской Федерации"

70. Федеральный закон "О государственном языке Российской Федерации" от 1 июня 2005 г., N 53-ФЗ предусматривает, что при использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка, за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке (часть 6 статьи 1).

G. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации

71. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 2002 года предусматривает, что процессуальное действие, для совершения которого установлен срок, может быть совершено до 24 часов последнего дня установленного срока. В случае, если жалоба, документы или денежные суммы были сданы в организацию почтовой связи до 24 часов последнего дня срока, срок не считается пропущенным (часть третья статьи 108 ГПК РФ).

72. Апелляционная жалоба может быть подана в течение месяца со дня принятия решения суда первой инстанции в окончательной форме (часть вторая статьи 321 ГПК РФ).

73. В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 июня 2012 г. N 13* (* Так в тесте. Имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции" (примеч. редактора).) разъяснялось, что течение месячного срока на подачу апелляционных жалоб начинается со дня, следующего за днем составления мотивированного решения суда первой инстанции. Если мотивированное решение не составлено на дату его объявления, судья объявляет резолютивную часть решения и информирует стороны о том, когда они смогут ознакомиться с мотивированным решением суда. Срок не считается пропущенным, если апелляционная жалоба была сдана в организацию почтовой связи до 24 часов последнего дня срока. В этом случае дата определяется по штемпелю на конверте, квитанции о приеме заказной корреспонденции либо иному документу, подтверждающему дату отправки (пункт 6 указанного постановления).

III. Соответствующие документы Совета Европы

74. В Рекомендации Комитета министров Совета Европы государствам-членам N CM/Rec(2010)5 "О мерах по борьбе с дискриминацией по признаку сексуальной ориентации или гендерной идентичности" (принятой Комитетом министров Совета Европы на 1081-м заседании представителей министров 31 марта 2010 г.) указано следующее:

"II. Свобода объединений

9. Государства-члены должны принимать надлежащие меры по обеспечению того, чтобы в соответствии со статьей 11 Конвенции право на свободу объединений действительно могло осуществляться без дискриминации по признаку сексуальной ориентации или гендерной идентичности. В частности, необходимо предупреждать и отменять дискриминационные административные процедуры, в том числе чрезмерные формальности при регистрации объединений и их функционировании на практике. Кроме того, следует принимать меры по предупреждению злоупотреблений правовыми и административными положениями, касающимися, например, ограничений на основании охраны здоровья населения, общественной нравственности или публичного порядка...

11. Государства-члены должны принимать надлежащие меры для эффективной защиты правозащитников, выступающих за права лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров, от враждебного отношения и агрессии, которым они могут подвергаться, в том числе предположительно со стороны представителей государства, чтобы они могли свободно осуществлять свою деятельность в соответствии с Декларацией Комитета министров о действиях Совета Европы по улучшению защиты правозащитников и содействию их деятельности.

12. Государства-члены должны обеспечить, чтобы негосударственные организации, защищающие права лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров, получали надлежащее консультирование по вопросам принятия и реализации мер, которые могут влиять на права человека, принадлежащие указанным лицам".

Право

I. Объединение рассмотрения жалоб в одном производстве

75. Европейский Суд в соответствии с пунктом 1 правила 42 его Регламента решил объединить рассмотрение настоящих жалоб в одном производстве.

II. Предполагаемое злоупотребление правом на подачу индивидуальной жалобы со стороны Н.А. Алексеева

76. Власти Российской Федерации утверждали, что Н.А. Алексеев допустил злоупотребление правом на подачу индивидуальной жалобы, оскорбив судей Европейского Суда в своих аккаунтах в социальных сетях. Соответствующее положение Конвенции гласит:

"Статья 35

...3. Суд объявляет неприемлемой любую индивидуальную жалобу, поданную в соответствии с положениями статьи 34, если он сочтет, что:

(a) эта жалоба является... злоупотреблением правом подачи индивидуальной жалобы...".

77. Письмом от 21 января 2019 г. власти Российской Федерации уведомили Европейский Суд о том, что после вынесения Постановления по делу "Алексеев и другие против Российской Федерации" (Alekseyev and Others v. Russia) (от 27 ноября 2018 г., жалоба N 14988/09 и 50 других жалоб) Н.А. Алексеев, расстроенный отклонением его требований в отношении морального вреда, опубликовал оскорбительные комментарии о Европейском Суде и о судьях, которые приняли данное Постановление, в своих аккаунтах в социальных сетях "Инстаграм" и "ВКонтакте". Власти Российской Федерации утверждали, что такие комментарии были равносильны злоупотреблению правом на подачу индивидуальной жалобы.

78. В ответ Н.А. Алексеев отрицал наличие у него личных аккаунтов в социальных сетях.

A. Общие принципы

79. Европейский Суд напоминает, что понятие "злоупотребление" по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции следует понимать в его традиционном значении в общей теории права, а именно как пагубное осуществление права в целях, отличных от тех, для которых оно предусмотрено (см. Постановление Европейского Суда по делу "Миролюбовс и другие против Латвии" (Mirolubovs and Others v. Latvia) от 15 сентября 2009 г., жалоба N 798/05, § 62, Решение Европейского Суда по делу "Петрович против Сербии" (Petrovic v. Serbia) от 18 октября 2011 г., жалоба N 56551/11 и 10 других жалоб, и Постановление Европейского Суда по делу "Де Лука против Италии" (De Luca v. Italy) от 24 сентября 2013 г., жалоба N 43870/04, § 35).

80. Европейский Суд также напоминает, что он применял данное положение, в частности, в двух ситуациях. Во-первых, жалоба может быть отклонена как поданная в порядке злоупотребления правом на ее подачу по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции, если она умышленно основана на недостоверных фактах (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гросс против Швейцарии" (Gross v. Switzerland), жалоба N 67810/10, § 28, ECHR 2014, с дополнительными ссылками). Во-вторых, жалоба также может быть отклонена, если заявитель в переписке с Европейским Судом использовал выражения с намерением досадить, содержащие оскорбления, угрозы или провокации, независимо от того, были ли направлены такие выражения против властей государства-ответчика, их уполномоченных при Европейском Суде или органов государственной власти, против самого Европейского Суда, его судей, Секретариата или его сотрудников. При этом недостаточно, чтобы формулировки заявителя были просто резкими, полемическими или саркастичными, они должны выходить за рамки нормальной, цивилизованной и обоснованной критики, чтобы считаться злоупотреблением. Если после получения от Европейского Суда предупреждения заявитель перестает использовать оскорбительные выражения, забирает свои слова обратно или, что еще лучше, приносит свои извинения, то жалоба более не может быть отклонена ввиду злоупотребления правом на ее подачу (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Миролюбовс и другие против Латвии", § 64, с дополнительными ссылками).

81. Однако понятие злоупотребления правом на подачу жалобы по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции не ограничивается указанными двумя случаями, и другие ситуации также могут рассматриваться как злоупотребление данным правом. В целом любое поведение заявителя, которое явно противоречит цели права на подачу индивидуальной жалобы, предусмотренного Конвенцией, и которое препятствует надлежащему функционированию Европейского Суда или надлежащему проведению судебного разбирательства, может рассматриваться как злоупотребление правом на подачу индивидуальной жалобы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Подески против Сан-Марино" (Podeschi v. San Marino) от 13 апреля 2017 г., жалоба N 66357/14, § 86). Например, Европейский Суд устанавливал, что поведение заявителя противоречило цели права на подачу индивидуальной жалобы в следующих случаях: заявитель подал множество необоснованных и мелких жалоб, создав напрасную работу для Европейского Суда, несовместимую с его подлинными функциями, которая препятствовала осуществлению последних (см. Решение Комиссии по правам человека по делу "М. против Соединенного Королевства" (M. v. United Kingdom) от 15 октября 1987 г., жалоба N 13284/87, Decisions and Reports (DR) 54, р. 214, Решение Комиссии по правам человека по делу "Филис против Греции" (Philis v. Greece) от 17 октября 1996 г., жалоба N 28970/95, Decisions and Reports (DR) 54, р. 214, и упомянутое выше Решение Европейского Суда по делу "Петрович против Сербии"), заявитель получил доказательства в подтверждение своих требований в Европейском Суде силой, с грубым нарушением прав и ценностей, защищаемых Конвенцией (см. Решение Европейского Суда по делу "Кох против Польши" (Koch v. Poland) от 7 марта 2017 г., жалоба N 15005/11), заявитель не выполнил надлежащим образом все соответствующие процессуальные нормы и, следовательно, не проявил высокого уровня осмотрительности и конструктивного сотрудничества с Европейским Судом (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Бекаури против Грузии" (Bekauri v. Georgia) (предварительные возражения) от 10 апреля 2012 г., жалоба N 14102/02, §§ 22-24, и Постановление Европейского Суда по делу "Эскерханов и другие против Российской Федерации" (Eskerkhanov and Others v. Russia) от 25 июля 2017 г., жалоба N 18496/16 и две другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 4 (примеч. редактора).), §§ 23-29). Европейский Суд также приходил к выводу в контексте критических замечаний, сделанных лидером партии-заявительницы в прессе, что "возмутительное проявление безответственности и легкомысленное отношение к Европейскому Суду", равносильное презрению, также могут привести к отклонению жалобы как поданной в порядке злоупотребления правом на ее подачу (см. Решение Европейского Суда по делу "Лейбористская партия Грузии против Грузии" (Georgian Labour Party v. Georgia) от 22 мая 2007 г., жалоба N 9103/04).

B. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

82. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не указали аккаунты в социальных сетях, на которые они ссылались, упомянув только, что данные аккаунты были размещены в социальных сетях "Инстаграм" и "ВКонтакте". Власти Российской Федерации также не процитировали какие-либо предположительно оскорбительные заявления. Однако Н.А. Алексеев, известный активист ЛГБТ-движения, является публичным человеком, который давал много интервью средствам массовой информации и чьи аккаунты в социальных сетях имеют сотни подписчиков. Его аккаунты можно легко найти в Интернете, введя его имя и название соответствующей социальной сети в поисковой системе. Они содержат личную информацию о нем, например, что он является активистом ЛГБТ-движения, руководителем проекта GayRussia.Ru и основателем московского гей-прайда, а также личные фотографии и информацию о его завершенных делах и делах, находящихся на рассмотрении Европейского Суда, включая отсканированные копии оригиналов писем Европейского Суда в его адрес. Кроме того, утверждая, что указанные аккаунты не были его "личными", Н.А. Алексеев не отрицал, что он являлся автором опубликованных в них заявлений, касающихся Европейского Суда.

83. Европейский Суд далее отмечает, что заявления, касающиеся Европейского Суда и его судей, опубликованные в соответствующих аккаунтах, являются злобными, лично оскорбительными и содержащими угрозы. В частности, Н.А. Алексеев опубликовал фотографии судей с такими надписями, как "алкоголик", "наркоман", "продажный" и "эта старуха должна мне 100 000 евро... Бог ее накажет". Он также назвал судей, среди прочего, "европейскими ублюдками и дегенератами", "уродами", "продажными подонками" и "идиотами". Он пожелал, чтобы они "подохли как можно скорее, как собаки", пригрозил "замучить [их]... литрами водки" и сказал, что "пришло время поджечь Европейский Суд по правам человека". Он также заявил: "Мы не должны были давать бабам право голоса... Они должны готовить суп". Эти заявления явно выходят за рамки обычной, гражданской и обоснованной критики.

84. Европейский Суд принимает к сведению тот факт, что вышеуказанные комментарии были сделаны в ответ на вынесение Европейским Судом вышеупомянутого Постановления по делу "Алексеев и другие против Российской Федерации", которое выходит за рамки настоящего дела. Тем не менее он также принимает во внимание, что, публикуя оспариваемые заявления в аккаунтах социальных сетей, доступных для всех, Н.А. Алексеев стремился обеспечить максимально широкое распространение своих обвинений и оскорблений и тем самым предоставил доказательства своего намерения причинить вред и запятнать имидж и репутацию Европейского Суда и его членов (см. Решение Европейского Суда по делу "Дюранже и другие против Франции" (Duringer and Others v. France) от 4 февраля 2003 г., жалобы NN 61164/00 и 18589/02, и Решение Европейского Суда по делу "Ржегак против Чешской Республики" (Rehak v. Czech Republic) от 18 мая 2004 г., жалоба N 67208/01). В связи с изложенным Европейский Суд направил Н.А. Алексееву письмо, ссылаясь на все находящиеся на рассмотрении жалобы и предупреждая его о том, что подобные заявления могут быть равносильны злоупотреблению правом на подачу жалобы. Однако Н.А. Алексеев не отозвал свои заявления, которые по-прежнему видны в его аккаунтах в социальных сетях. Что особенно важно, с тех пор он опубликовал новые оскорбительные заявления о Европейском Суде, в частности, назвав его "помойкой", а его судей "европейскими коррумпированными подонками" и "гомофобами". Следовательно, такие заявления, опубликованные после вынесения предупреждения, в котором прямо упоминаются настоящие жалобы, могут рассматриваться как связанные с ними.

85. По мнению Европейского Суда, продолжая публиковать оскорбления в адрес Европейского Суда и его судей после вынесения предупреждения, заявитель проявил неуважение к самому учреждению, к которому он обратился за защитой своих прав. Действительно, неприемлемо искать защиты у суда, к которому заявитель утратил всякое доверие. Его поведение представляет собой "возмутительное проявление безответственности и легкомысленное отношение к Европейскому Суду", равносильное презрению (см. упомянутое выше Решение Европейского Суда по делу "Лейбористская партия Грузии против Грузии"), и, следовательно, противоречит цели права на подачу индивидуальной жалобы, предусмотренного статьями 34 и 35 Конвенции. Такое поведение представляет собой злоупотребление правом на подачу жалобы по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции.

86. Следовательно, жалобы, поданные Н.А. Алексеевым, должны быть объявлены неприемлемыми для рассмотрения по существу в силу злоупотребления правом на подачу жалобы в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции. Данный вывод о неприемлемости жалобы, касающийся исключительно Н.А. Алексеева, не препятствует Европейскому Суду рассмотреть дело по существу и, в частности, жалобы NN 35949/11 и 58282/12 в той степени, в которой они были поданы другими заявителями.

III. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

87. Заявители по жалобе N 58282/12 утверждали, что отказ в рассмотрении их апелляционных жалоб по существу нарушил их право на доступ к суду. Они ссылались на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части гласит следующее:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

88. Европейский Суд неоднократно указывал, что статья 6 Конвенции применима в ее гражданско-правовом аспекте к разбирательствам в судах государств-ответчиков, касающимся прав на свободу собраний или объединений (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Компания "АПЕХ Юльдёзёттейнек Сёветшеге" и другие против Венгрии" (APEH Uldozotteinek Szovetsege and Others v. Hungary), жалоба N 32367/96, §§ 34-36, ECHR 2000-X, Постановление Европейского Суда по делу "Кузнецов и другие против Российской Федерации" (Kuznetsov and Others v. Russia) от 11 января 2007 г., жалоба N 184/02, §§ 79-85, Решение Европейского Суда по делу "Сакелларопулос против Греции" (Sakellaropoulos v. Greece) от 6 января 2011 г., жалоба N 38110/08, и Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации" (Lashmankin and Others v. Russia) от 7 февраля 2017 г., жалоба N 57818/09 и 14 других жалоб* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 1 (примеч. редактора).). Европейский Суд не видит оснований для того, чтобы сделать иной вывод в настоящем деле.

89. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

90. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители подали апелляционную жалобу на решение от 20 февраля 2012 г. с нарушением месячного срока, установленного законодательством Российской Федерации. Течение указанного срока началось 20 февраля 2012 г., когда Первомайский районный суд г. Краснодара объявил свое решение. По словам властей Российской Федерации, из протокола заседания следовало, что Первомайский районный суд г. Краснодара объявил мотивированное решение в полном объеме, поскольку в противном случае в протоколе было бы указано, что была объявлена только его резолютивная часть. Следовательно, довод заявителей о том, что течение срока началось 5 марта 2012 г., когда копия мотивированного решения была передана в канцелярию суда, является ошибочным. Заявители были проинформированы о слушании 20 февраля 2012 г., но не присутствовали на нем. Копия решения была отправлена им 27 февраля 2012 г. Они не представили в Первомайский районный суд г. Краснодара какие-либо документы, в частности, конверт с печатью, на котором была указана дата получения решения. Они даже не утверждали и тем более, не доказали, что имела место задержка в предоставлении им копии решения от 20 февраля 2012 г. Они также не ходатайствовали о продлении срока. Таким образом, суды Российской Федерации пришли к правильному выводу о том, что течение месячного срока началось 20 февраля 2012 г., когда было объявлено мотивированное решение.

91. Власти Российской Федерации также отмечали, что Первомайский районный суд г. Краснодара получил краткую апелляционную жалобу 26 марта 2012 г., то есть спустя более месяца с момента начала течения срока. Первомайский районный суд г. Краснодара установил, что жалоба заявителя была подана 26 марта 2012 г., поскольку заявители не доказали, что отправили ее 19 марта 2012 г., как они утверждали. Представленная ими почтовая квитанция является недостаточным доказательством даты отправки, поскольку из нее не ясно, что она относилась к краткой апелляционной жалобе. Кроме того, заявители оплатили пошлину 25 марта 2012 г.

92. Наконец, ссылаясь на Постановление Европейского Суда по делу "Ицлаев против Российской Федерации" (Itslayev v. Russia) (от 9 октября 2008 г., жалоба N 34631/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 12 (примеч. редактора).)), власти Российской Федерации утверждали, что требование подачи иска в суд в установленный законом срок само по себе не противоречило пункту 1 статьи 6 Конвенции. Такое требование преследовало правомерную цель надлежащего отправления правосудия и соблюдения, в частности, принципа правовой определенности. Учитывая, что суды Российской Федерации отказали в рассмотрении апелляционной жалобы заявителей по существу ввиду несоблюдения последними установленного законом срока для ее подачи, право заявителей на доступ к суду не было нарушено.

93. Заявители утверждали, что решение от 20 февраля 2012 г. было передано в канцелярию Первомайского районного суд г. Краснодара 5 марта 2012 г. Течение месячного срока началось с указанной даты, поскольку до этого у заявителей не было возможности изучить основания отклонения их требования. Течение срока в любом случае не могло начаться 20 февраля 2012 г., поскольку Первомайский районный суд г. Краснодара отправил им копию решения только 27 февраля 2012 г. Таким образом, Первомайскому районному суду г. Краснодара было известно, что они получили решение после 27 февраля 2012 г. Однако даже если предположить, что течение месячного срока началось 20 февраля 2012 г., заявители представили апелляционную жалобу в срок, поскольку они отправили ее по почте 19 марта 2012 г., что подтверждается почтовой квитанцией.

2. Мнение Европейского Суда

94. Европейский Суд сослался на общие принципы в отношении доступа к суду, изложенные в недавнем Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Зубац против Хорватии" (Zubac v. Croatia) от 5 апреля 2018 г., жалоба N 40160/12* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 4 (примеч. редактора).), §§ 76-99.

95. Что касается конкретных процессуальных сроков, регулирующих подачу апелляционных жалоб, Европейский Суд не должен занимать место судов государства-ответчика. В первую очередь внутригосударственные власти, а именно суды апелляционной и первой инстанций должны рассматривать проблемы толкования законодательства государства-ответчика. Роль Европейского Суда ограничивается проверкой совместимости результатов такого толкования с Конвенцией. В частности, это относится к толкованию внутригосударственными судами норм процессуального характера, таких как сроки для представления документов или для подачи апелляционных жалоб. Нормы, регулирующие формальные меры, которые следует принять, и сроки, которые необходимо соблюдать при подаче апелляционной жалобы, направлены на обеспечение надлежащего отправления правосудия и соблюдения, в частности, принципа правовой определенности. Участники судебного разбирательства должны ожидать применения таких норм (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йенсен против Дании" (Jensen v. Denmark) от 13 декабря 2016 г., жалоба N 8693/11, § 35, с дополнительными ссылками).

96. Тем не менее, хотя сроки в целом являются законным ограничением права на доступ к суду, порядок их применения в конкретном деле может привести к нарушению пункта 1 статьи 6 Конвенции, например, если течение срока для подачи апелляционной жалобы начинается с момента, когда сторона не знала и объективно не могла узнать о содержании оспариваемого судебного решения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мирагаль Эсколано и другие против Испании" (Miragall Escolano and Others v. Spain), жалоба N 38366/97 и девять других жалоб, § 37, ECHR 2000-I, и Постановление Европейского Суда по делу "Виар против Франции" (Viard v. France) от 9 января 2014 г., жалоба N 71658/10, § 38), или если срок является настолько коротким и жестким, что на практике сторона не имеет достаточного времени для подачи апелляционной жалобы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Перес де Рада Каванильес против Испании" (Perez de Rada Cavanilles v. Spain) от 28 октября 1998 г., §§ 46-50, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, и Постановление Европейского Суда по делу "Грюэ и Буске против Франции" (Gruais and Bousquet v. France) от 10 января 2006 г., жалоба N 67881/01, §§ 29 и 30), или если отклонение апелляционной жалобы ввиду несоблюдения срока не являлось предсказуемой реакцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Олсби против Швеции" (Olsby v. Sweden) от 21 июня 2012 г., жалоба N 36124/06, § 51).

97. Следовательно, задача Европейского Суда по существу заключается в том, чтобы установить, определили ли суды государства-ответчика в настоящем деле начало и окончание течения срока для подачи апелляционной жалобы, и выяснили ли они дату подачи заявителями апелляционной жалобы разумно и предсказуемо, не создавая препятствий для эффективного доступа заявителей к суду (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Куршун против Турции" (Kursun v. Turkey) от 30 октября 2018 г., жалоба N 22677/10, § 95).

98. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что право заявителей на обжалование было гарантировано ГПК РФ, в котором было ясно указано, что течение месячного срока для подачи апелляционной жалобы начинается со дня принятия решения суда первой инстанции в окончательной форме и заканчивается в 24 часа последнего дня срока. Срок не считается пропущенным, если апелляционная жалоба была сдана в организацию почтовой связи до 24 часов указанного дня (см. выше §§ 71-73).

99. Из документов, находящихся в материалах дела, неясно, когда решение от 20 февраля 2012 г. было принято в окончательной форме, то есть когда окончательный текст решения был предоставлен в распоряжение сторон. Соответствующая дата не упоминается ни в протоколе, ни в судебном решении. Таким образом, дата начала течения срока для подачи апелляционной жалобы не может быть четко установлена на основании документов, имеющихся в распоряжении заявителей. Единственным точно установленным фактом является отправка окончательного решения заявителям по почте 27 марта 2012 г.* (* Так в тексте. По-видимому, допущена техническая ошибка и должно быть "27 февраля 2012 г." (примеч. переводчика).). Из этого следует, что заявители не были уведомлены о содержании решения до указанной даты. Данное обстоятельство, безусловно, было известно как Первомайскому районному суду г. Краснодара, который направил решение заявителям, так и Краснодарскому краевому суду, которому заявители представили конверт с печатью и с указанием даты получения решения (см. выше § 51). Суды Российской Федерации не объяснили, почему при таких обстоятельствах они приняли в качестве даты начала течения срока 20 февраля 2012 г. Следовательно, Европейский Суд не убежден в том, что срок для подачи апелляционной жалобы был установлен в предсказуемом порядке.

100. Тем не менее, даже если предположить, что течение срока началось 20 февраля 2012 г., по мнению заявителей, они представили апелляционную жалобу в срок, поскольку они отправили ее по почте 19 марта 2012 г. Суды Российской Федерации не объяснили, почему они сочли, что апелляционная жалоба была подана 26 марта 2012 г., то есть на дату ее получения Первомайским районным судом г. Краснодара, а не на дату почтовой отправки, как было предусмотрено законодательством Российской Федерации (см. выше § 71). Дата отправки подтверждалась документальными доказательствами, в частности почтовой квитанцией, представленной заявителями в Краснодарский краевой суд, и почтовым штампом на конверте, содержащем апелляционную жалобу, которые находились в распоряжении Первомайского районного суда г. Краснодара (см. выше § 51). Краснодарский краевой суд не объяснил, почему он не принял во внимание указанные документы, хотя суды получили соответствующее указание в связи с недавним Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации (см. выше § 73). Следовательно, дата подачи заявителями апелляционной жалобы также не была определена в предсказуемом порядке.

101. Соответственно, Европейский Суд полагает, что в настоящем деле как дата начала течения срока для подачи апелляционной жалобы, так и дата ее подачи были определены судами Российской Федерации таким образом, который заявители не могли предвидеть без каких-либо доводов, объясняющих отступление от установленных процессуальных норм. В результате жалоба заявителей не была рассмотрена по существу, хотя, как представляется, они следовали правилам подачи апелляционных жалоб, установленным законодательством Российской Федерации. Этого достаточно, чтобы Европейский Суд пришел к выводу, что заявители были лишены возможности обжаловать решение суда первой инстанции и что тем самым была затронута сама сущность их права на эффективный доступ к суду.

102. Следовательно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции по жалобе N 58282/12.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 11 Конвенции

103. Заявители жаловались на то, что отказ в регистрации трех организаций-заявительниц нарушил их право на свободу объединений, гарантированное статьей 11 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов Государства".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

1. Доводы сторон

104. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители по жалобе N 12200/08 не исчерпали внутригосударственные средства правовой защиты, поскольку вместо того, чтобы требовать признания отказа в регистрации от 1 июня 2007 г. незаконным и необоснованным, а также устранения нарушения прав заявителя по данной жалобе добивался признания того, что отказ в регистрации препятствовал осуществлению его прав. Кроме того, он не оспаривал в судах Российской Федерации некоторые основания для отказа в регистрации от 1 июня 2007 г., касающиеся ошибок в документах, представленных для регистрации. В частности, речь идет о том, что заявление не было прошито, договор аренды офисного помещения был составлен неправильно. Кроме того, в уставе содержались ошибки и неточности, касающиеся права распоряжения имуществом, компетенции и порядка назначения одного из руководящих органов. Некоторые из указанных нарушений требовали внесения изменений в устав организации-заявительницы.

105. Власти Российской Федерации также указывали на то, что заявители по жалобе N 58282/12 не исчерпали внутригосударственные средства правовой защиты, поскольку они не обжаловали судебное решение от 20 февраля 2012 г. в течение срока, установленного законодательством Российской Федерации.

106. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что организация "Движение за брачное равноправие" и движение "Прайд-хаус в Сочи" не были зарегистрированы и, следовательно, юридически не существовали. Соответственно, они не могли подать жалобу в Европейский Суд.

107. Заявители по жалобе N 12200/08 утверждали, что основания, которые они не оспаривали, состояли в незначительных технических ошибках в документах, в частности, в отсутствии нумерации страниц, которые можно было легко исправить, если бы регистрационный орган предоставил такую возможность в соответствии со сложившейся административной практикой. В любом случае подобные незначительные чисто технические недостатки не могли служить достаточным основанием для отказа в регистрации в соответствии с законодательством Российской Федерации. Основной причиной отказа в регистрации была уставная цель организации-заявительницы, а именно борьба с дискриминацией по признаку сексуальной ориентации. Данный вопрос был поднят в судах Российской Федерации, которые рассмотрели его по существу. Таким образом, заявители исчерпали внутригосударственные средства правовой защиты.

108. Заявители по жалобе N 58282/12 утверждали, что они подали апелляционную жалобу в установленный законом срок (см. краткое изложение их доводов выше в § 93).

109. Наконец, заявители утверждали, что общественные организации могли действовать без государственной регистрации, хотя их права были ограничены по сравнению с зарегистрированными организациями (они ссылались на статью 27 Закона об общественных объединениях, которая изложена выше в § 66). Следовательно, организации-заявительницы действовали как незарегистрированные общественные организации и могли обращаться в Европейский Суд.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Исчерпание внутригосударственных средств правовой защиты

110. Правило исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, сформулированное в пункте 1 статьи 35 Конвенции, обязывает лиц, которые стремятся возбудить дело против государства, в первую очередь использовать средства правовой защиты, предусмотренные правовой системой соответствующего государства, что предоставляет властям государств-ответчиков возможность урегулировать споры в рамках своих собственных правовых систем до того, как они будут обязаны отвечать за свои действия перед международным органом. Для соблюдения указанного правила заявители главным образом должны использовать средства правовой защиты, доступные и достаточные для возмещения ущерба в связи с предполагаемыми нарушениями (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 74, ECHR 1999-V).

111. Хотя в контексте механизма защиты прав человека правило исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты должно применяться с определенной степенью гибкости и без излишнего формализма, оно требует не просто обращения с жалобами в соответствующие суды государства-ответчика и использования средств правовой защиты, предназначенных для обжалования оспариваемых решений, которые предположительно нарушают конвенционное право. Как правило, также требуется, чтобы жалобы, которые в дальнейшем будут предъявлены на международном уровне, были озвучены в упомянутых судах, по крайней мере, по существу и в соответствии с формальными требованиями и сроками, установленными законодательством государства-ответчика (см. среди прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Азинас против Кипра" (Azinas v. Cyprus), жалоба N 56679/00, § 38, ECHR 2004-III).

(i) Жалоба N 12200/08

112. Что касается предположительно неправильной формулировки в жалобе заявителя на отказ в регистрации от 1 июня 2007 г., Европейский Суд отмечает, что вопреки утверждениям властей Российской Федерации в своем ходатайстве о судебном пересмотре данного отказа заявитель прямо утверждал, что отказ в регистрации был незаконным, и требовал обязать регистрационный орган устранить нарушение закона путем регистрации организации "Радужный дом" (см. выше § 23). Заявитель ссылался на доводы, которые по существу были такими же, как и те, что он выдвигал в Европейском Суде. Рассмотрев его жалобу, суды Российской Федерации установили, что отказ в регистрации был законным и обоснованным и не нарушал право заявителей на свободу объединения. Таким образом, Европейский Суд считает, что жалоба в соответствии со статьей 11 Конвенции была надлежащим образом предъявлена и озвучена в судах Российской Федерации.

113. В связи с доводом властей Российской Федерации о том, что заявитель не оспаривал в судах Российской Федерации некоторые основания для отказа в регистрации от 1 июня 2007 г., касающиеся ошибок в документах, представленных для регистрации, Европейский Суд полагает, что данный довод настолько тесно связан с существом жалобы заявителей, что его следует рассмотреть по существу в рамках статьи 11 Конвенции. Таким образом, Европейский Суд принял решение объединить возражения властей Российской Федерации в указанной части с рассмотрением этой жалобы по существу.

(ii) Жалоба N 58282/12

114. Европейский Суд уже установил, что отказ рассмотреть апелляционную жалобу заявителей по существу был равносилен нарушению их права на доступ к суду (см. выше §§ 98-102). В частности, Европейский Суд установил, что заявители выполнили формальные требования для подачи апелляционных жалоб, установленные законодательством Российской Федерации. Следовательно, Европейский Суд отклоняет возражения властей Российской Федерации, касающиеся неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты.

(b) Процессуальная правоспособность для обращения в Европейский Суд и статус жертвы

115. Европейский Суд отмечает, что в соответствии с законодательством Российской Федерации общественные организации, такие как "Радужный дом" и движение "Прайд-хаус в Сочи", могли действовать без регистрации, в то время как некоммерческие организации, в частности, "Движение за брачное равноправие", считаются существующими только с момента государственной регистрации. Тем не менее прецедентная практика Европейского Суда не проводит какого-либо различия между организациями-заявительницами на основании того, существуют ли они на законных основаниях в соответствии с внутригосударственным законодательством на момент подачи жалобы в Европейский Суд. Европейский Суд неоднократно признавал процессуальную правоспособность незарегистрированных или расформированных организаций в целях подачи жалобы, не выясняя, считалась ли организация законно существующей в той или иной форме в соответствии с законодательством государства-ответчика после ее роспуска или отказа в ее регистрации (см. среди прочих многих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Партия "Рефах" (Партия благоденствия) и другие против Турции" (Refah Partisi (the Welfare Party) and Others v. Turkey), жалоба N 41340/98 и три другие жалобы, §§ 49-50, ECHR 2003-II, Постановление Европейского Суда по делу "Республиканская партия России против Российской Федерации" (Republican Party of Russia v. Russia) от 12 апреля 2011 г., жалоба N 12976/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 12 (примеч. редактора).), §§ 91 и 100, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Профессиональный союз "Добрый пастырь" против Румынии" (Sindicatul "Pastorul cel Bun" v. Romania), жалоба N 2330/09, §§ 81 и 149, ECHR 2013 (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Объединение пострадавших от ошибок судей Румынии и другие против Румынии" (Association of Victims of Romanian Judges and Others v. Romania) от 14 января 2014 г., жалоба N 47732/06, §§ 11 и 20, и Постановление Европейского Суда по делу "Ассоциация "Ислам-Иттихад" и другие против Азербайджана" (Islam-Ittihad Association and Others v. Azerbaijan) от 13 ноября 2014 г., жалоба N 5548/05, §§ 31 и 41). Следовательно, все три организации-заявительницы обладали процессуальной правоспособностью в целях подачи жалобы в Европейский Суд на отказ в их регистрации.

116. Европейский Суд также отмечает, что решения органов государственной власти об отказе в регистрации или о роспуске группы, как было установлено, непосредственно затрагивают как саму группу, так и ее председателей, учредителей или отдельных членов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Организация "Свидетели Иеговы" в г. Москве и другие против Российской Федерации" (Jehovah's Witnesses of Moscow and Others v. Russia) от 10 июня 2010 г., жалоба N 302/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 2 (примеч. редактора).), § 101, с дополнительными ссылками, а также упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассоциация "Ислам-Иттихад" и другие против Азербайджана", § 58). Следовательно, заявители могут утверждать, что они являются жертвами предполагаемого нарушения статьи 11 Конвенции.

(c) Вывод

117. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

118. Власти Российской Федерации утверждали, что отказы в регистрации не были равносильны вмешательству в права заявителей, предусмотренные статьей 11 Конвенции. В качестве альтернативы они утверждали, что такие отказы были законными и обоснованными.

119. Что касается жалобы N 12200/08, власти Российской Федерации утверждали, что организации "Радужный дом" было отказано в регистрации, поскольку ее устав не соответствовал требованиям законодательства Российской Федерации. В частности, регистрационный орган пришел к выводу о том, что ее уставная деятельность была бы равносильна пропаганде нетрадиционной сексуальной ориентации. Следовательно, подобная деятельность могла разрушить моральные ценности общества и отрицательно повлиять на суверенитет и территориальную целостность Российской Федерации путем сокращения ее населения. В результате деятельность организации "Радужный дом" могла поставить под угрозу безопасность российского общества и государства. Ее деятельность также могла поставить под угрозу охраняемые Конституцией Российской Федерации институты семьи и брака. Кроме того, она могла разжечь социальную и религиозную ненависть и вражду и, следовательно, являлась экстремистской деятельностью. По утверждению властей Российской Федерации, данный вывод не означал объявления организации-заявительницы экстремистской. Наконец, в документах, представленных для регистрации, было допущено несколько ошибок. Таким образом, отказ в регистрации был законным и соразмерным преследуемой правомерной цели. Он не был произвольным. В задачу Европейского Суда не входит выступать в качестве суда четвертой инстанции и подвергать сомнению выводы, сделанные судами государств-ответчиков.

120. В отношении жалобы N 35949/11 власти Российской Федерации утверждали, что цель "Движения за брачное равноправие" состояла в продвижении легализации однополых браков. Данная цель противоречила национальным традициям, государственной политике по защите семьи и законодательству Российской Федерации, согласно которому брак представляет собой союз мужчины и женщины с целью рождения и воспитания детей. Власти Российской Федерации также подчеркивали, что статья 12 Конвенции гарантировала право на вступление в брак в соответствии с законодательством государств - участников Конвенции. Факт того, что законодательство Российской Федерации запрещало однополые браки, не затрагивал права заявителей. Кроме того, были допущены иные ошибки в документах, представленных для регистрации.

121. Что касается жалобы N 58282/12, власти Российской Федерации утверждали, что устав общественного движения "Прайд-хаус в Сочи" не соответствовал законодательству Российской Федерации. Во-первых, его наименование содержало слова на иностранном языке. Подобные наименования были разрешены только для коммерческих организаций и не могли использоваться некоммерческими организациями. Довод заявителей о том, что иностранные слова часто использовались в названиях некоммерческих организаций, был ошибочным, поскольку подобные организации были зарегистрированы до 2006 года, когда регистрация проводилась налоговыми органами, которые не имели полномочий проверять, соответствовало ли наименование организации законодательству Российской Федерации. Кроме того, были допущены иные ошибки в документах, представленных для регистрации. Суды Российской Федерации подтвердили, что отказ в регистрации был законным. В частности, они установили, что цели общественного движения "Прайд-хаус в Сочи" несовместимы с основными принципами нравственности и с государственной политикой по защите семьи и что его деятельность будет равносильна пропаганде нетрадиционной сексуальной ориентации. Такая деятельность может подорвать национальную безопасность, суверенитет и территориальную целостность Российской Федерации, а также вызвать социальную и религиозную ненависть и вражду. Следовательно, его деятельность по своему характеру является экстремистской. По мнению властей Российской Федерации, отсутствует необходимость представлять какие-либо доказательства того, что защита интересов ЛГБТ-сообщества может привести к сокращению населения. Учитывая природу появления детей, было бы нелепо отрицать это. Власти Российской Федерации также утверждали, что пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений, направленная на несовершеннолетних, является административным правонарушением. Конституционный Суд Российской Федерации установил, что наказание за такую пропаганду соответствует Конституции Российской Федерации, поскольку целью такого наказания является защита семейных ценностей, а также здоровья, нравственности и интеллектуального развития детей.

122. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что заявители по всем трем жалобам ни разу не обратились за регистрацией повторно, хотя они могли сделать это после исправления недостатков, выявленных регистрационным органом.

(b) Заявители

123. Заявители утверждали, что возможность создания юридического лица в целях совместной деятельности в сфере взаимных интересов является одним из наиболее важных аспектов права на свободу объединений, без которого это право будет лишено всякого смысла (они ссылались на Постановление Европейского Суда по делу "Сайентологическая церковь г. Москвы против Российской Федерации" (Church of Scientology Moscow v. Russia) от 5 апреля 2007 г., жалоба N 18147/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).)). Они утверждали, что отказы в регистрации были равносильны вмешательству в право на свободу объединений. Данное вмешательство было незаконным, не преследовало правомерную цель и, более того, было несоразмерным.

124. Прежде всего заявители отмечали, что Конституция Российской Федерации запрещала создание и деятельность только таких общественных объединений, цели или действия которых были направлены на насильственное изменение основ конституционного строя, нарушение территориальной целостности и безопасности Российской Федерации, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни (см. выше § 55). Следовательно, отказ в регистрации по иным основаниям был незаконным.

125. Заявители также утверждали, что отказы в регистрации были незаконными, поскольку вопреки сложившейся практике, утвержденной Федеральной регистрационной службой, регистрационный орган не предоставил заявителям возможности исправить технические ошибки в регистрационных документах. Их можно было бы легко исправить, если бы регистрационный орган предоставил такую возможность в соответствии со сложившейся практикой. В любом случае с учетом того, что органы государственной власти установили несоответствие целей организаций законодательству Российской Федерации, дополнительные основания, связанные с чисто техническими ошибками в документах, были незначительными. Даже если бы заявители исправили их, они всё равно не смогли бы зарегистрировать эти организации, поскольку сохранялись основные причины, касающиеся целей организаций.

126. Действительно, основной причиной отказов в регистрации была цель заявителей, которая состояла в отстаивании и защите прав ЛГБТ-сообщества. Из рассуждений судов и доводов властей Российской Федерации четко следовало, что, по мнению органов власти Российской Федерации, любая организация, выступающая за права ЛГБТ-сообщества, является экстремистской, опасной для национальной безопасности, аморальной и оскорбительной для чувств большинства населения, а также оказывает развращающее воздействие на несовершеннолетних и, следовательно, должна быть запрещена.

127. Заявители отмечали, что в демократическом обществе принцип плюрализма требует, чтобы были разрешены различные представления о нравственности и чтобы разрешалось выражать мнение, бросающее вызов традиционному видению нравственности. Они также утверждали, что сама по себе возможность того, что взгляды или деятельность организации могут смутить или даже шокировать некоторую часть общества, не может считаться достаточным основанием для отказа в ее регистрации. В демократическом обществе призыв уважать права меньшинства не может рассматриваться как противоречие общественной нравственности. Европейский Суд неоднократно утверждал, что принципами демократического общества являются плюрализм, толерантность и широта взглядов (заявители ссылались на Постановление Европейского Суда по делу "Бачковский и другие против Польши" (Baczkowski and Others v. Poland) от 3 мая 2007 г., жалоба N 1543/06, § 63), и указанные принципы особенно важны, когда люди выражают непопулярные взгляды или взгляды меньшинства. Следовательно, хотя защита общественной нравственности является правомерной целью в соответствии с Конвенцией, ее нельзя использовать для оправдания вмешательства в права меньшинств на основании неодобрения со стороны большинства.

128. Кроме того, защита прав ЛГБТ-сообщества не была равносильна экстремистской деятельности. Действительно, законодательство Российской Федерации, включая Закон "О противодействии экстремистской деятельности", не предусматривает какого-либо наказания или ограничения прав по признаку сексуальной ориентации и не запрещает создание общественных объединений для сексуальных меньшинств.

129. Ссылаясь на Постановление Европейского Суда по делу "Алексеев против Российской Федерации" (Alekseyev v. Russia) от 21 октября 2010 г., жалоба N 4916/07 и две другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 11 (примеч. редактора).), § 86, заявители утверждали, что отсутствуют какие-либо научные доказательства или социологические данные, подтверждающие, что обычное упоминание о гомосексуальности или открытая общественная дискуссия о социальном статусе сексуальных меньшинств окажет негативное воздействие на детей или "ранимых взрослых". Напротив, только в ходе справедливой и открытой дискуссии общество может обратиться к таким сложным вопросам. Подобная дискуссия положительно отразилась бы на социальной сплоченности в результате обеспечения того, что будут выслушаны представители всех точек зрения, в том числе и конкретные лица. Аналогичным образом, хотя в Европе отсутствовал консенсус в отношении однополых браков, было очевидно, что Конвенция защищает право ЛГБТ-сообщества отстаивать признание однополых союзов, в том числе путем создания объединений для этой цели.

130. Заявители также утверждали, что ссылка властей Российской Федерации на закон, запрещающий пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних, была неправильной, поскольку данный закон был принят в 2013 году, то есть после того, как имели место факты, относящиеся к настоящему делу.

131. Наконец, заявители утверждали, что их деятельность ограничивалась борьбой с дискриминацией и содействием терпимости и уважению прав лиц, принадлежащих к ЛГБТ-сообществу, особенно в сферах спорта и вступления в брак. Они не имели цели пропагандировать обнаженное тело или иные сексуально откровенные или провокационные темы или практики либо критиковать устоявшиеся нравственные нормы или религиозные убеждения. Заявители пришли к выводу, что государственные органы и власти Российской Федерации не доказали, что организации-заявительницы могут причинить какой-либо реальный вред обществу. Напротив, содействие правам ЛГБТ-сообщества может только принести пользу обществу в целом.

(c) Третьи стороны

(i) Центр по правам человека Гентского университета

132. Центр по правам человека Гентского университета утверждал, что в мире усиливается тенденция злоупотреблений со стороны государственных органов, которые исходят из широкого толкования правомерных целей ограничения прав человека, в частности, права на свободу объединений. Он считал, что правомерные цели, перечисленные в пункте 2 статьи 11 Конвенции, следует толковать ограничительно и что Европейский Суд должен более внимательно изучать факты обращения органов государственной власти к таким целям. В частности, органы государственной власти должны обосновывать относимость приведенной ими правомерной цели к фактическим обстоятельствам дела разумными, объективными и конкретными доводами.

133. Центр по правам человека Гентского университета также отметил, что гомофобные или дискриминационные цели ни в коем случае не должны считаться правомерными целями по смыслу пункта 2 статьи 11 Конвенции. Кроме того, правомерные цели, перечисленные в указанной статье Конвенции, не должны использоваться в качестве завесы для утаивания скрытых гомофобных или дискриминационных мотивов. Он призвал Европейский Суд установить, что в таком случае вмешательство не преследует какой-либо правомерной цели, вместо того, чтобы рассматривать дело с точки зрения соразмерности вмешательства. Воздержавшись от осуждения цели или основополагающей мотивации, которая сама по себе несовместима с Конвенцией или ценностями демократического общества, и вместо этого направив свою оценку на соразмерность вмешательства, Европейский Суд даст неверный сигнал о том, что столь явно неправомерной цели следует придать вес при сопоставлении интересов и, следовательно, придать ей определенную легитимность. Вместо этого Европейский Суд должен недвусмысленно заявить, что, если цель является неправомерной по смыслу Конвенции, то она не может оправдать какое-либо ограничение конвенционных прав.

134. В связи с этим Центр по правам человека Гентского университета настоятельно призвал Европейский Суд внимательно изучить вопрос о том, преследовало ли вмешательство в настоящем деле какие-либо правомерные цели.

(ii) Организации EHRAC, ILGA в Европе и ICJ

135. Организации EHRAC, ILGA в Европе и ICJ совместно утверждали, что невозможно защитить индивидуальные права, если граждане не могут создавать объединения для защиты общих потребностей и интересов. Таким образом, право на свободу объединений является уникальным правом человека, соблюдение которого служит индикатором общего стандарта защиты прав человека и уровня демократии в соответствующей стране. В связи с этим любые ограничения данного права требуют серьезного обоснования. В частности, объем допустимых правомерных целей следует толковать в узком смысле.

136. Что касается цели защиты нравственности, то, по утверждению организаций EHRAC, ILGA в Европе и ICJ, обращение к ней было успешным для оправдания ограничения права на свободу объединений всего в нескольких делах. В деле "Лависс против Франции" (Lavisse v. France) (Решение Комиссии по правам человека от 5 июня 1991 г., жалоба N 14223/88, Decisions and Reports N 70, р. 229) и в деле "Лармела против Финляндии" (Larmela v. Finland) (Решение Комиссии по правам человека от 28 мая 1997 г., жалоба N 26712/95) Комиссия по правам человека согласилась с тем, что, поскольку организации пропагандировали практику, которая была незаконной в соответствии с законодательством государств-ответчиков, а именно суррогатное материнство и потребление марихуаны, отказ в их регистрации был оправдан целью защиты общественной добропорядочности и нравственности. Однако с тех пор Европейский Суд изменил указанный подход, установив, что организация может быть создана для продвижения изменений в законодательстве, включая легализацию поведения, которое является незаконным, при условии, что используемые средства и ожидаемые результаты будут совместимы с основополагающими демократическими принципами, включая, в частности, отсутствие дискриминации, плюрализм и соблюдение прав человека (организации EHRAC, ILGA в Европе и ICJ ссылались на Постановление Европейского Суда по делу "Объединенная коммунистическая партия Турции и другие против Турции" (United Communist Party of Turkey and Others v. Turkey) от 30 января 1998 г., Reports 1998-I, и на упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Партия "Рефах" (Партия благоденствия) и другие против Турции").

137. Ссылаясь на заключение Комитета Организации Объединенных Наций по правам человека в деле "Федотова против Российской Федерации" (Fedotova v. Russia)* (* Речь идет о Постановлении Европейского Суда по делу "Федотова против Российской Федерации" (Fedotova v. Russia) от 19 октября 2006 г., жалоба N 1752/02 (см.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 12 (примеч. редактора).) (сообщение N 1932/2010, CCPR/C/106/D/1932/2010), организации EHRAC, ILGA в Европе и ICJ утверждали, что понятие нравственности складывается на основе многих общественных, философских и религиозных традиций, следовательно, установление ограничений в целях защиты нравственности не должно основываться на принципах, вытекающих исключительно из одной-единственной традиции. Любые подобные ограничения должны рассматриваться в контексте универсального характера прав человека и принципа недопущения дискриминации. Соответственно, даже если органы государственной власти или некоторая часть общества выступают против определенных видов деятельности по соображениям нравственности, это само по себе не является достаточным для оправдания ограничений данных видов деятельности, особенно если они защищены Конвенцией или другими стандартами в области прав человека (организация EHRAC, ILGA в Европе и ICJ ссылались на Постановление Европейского Суда по делу "Сидиропулос и другие против Греции" (Sidiropoulos and Others v. Greece) от 10 июля 1998 г., жалоба N 26695/95* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 2 (примеч. редактора).), § 44, Reports 1998-IV).

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

138. Европейский Суд напоминает, что право на создание объединений является неотъемлемой частью права, гарантированного статьей 11 Конвенции. Тот факт, что граждане имеют право учреждать юридические лица для совместной деятельности в области их общих интересов, является одним из наиболее важных аспектов права на свободу объединений, без которого это право было бы лишено всякого смысла. Способ отражения такой свободы и ее практического применения органами государственной власти в законодательстве государств - участников Конвенции показывает состояние демократии в соответствующей стране. Вне всякого сомнения государство вправе удостовериться в том, что цель и деятельность организации соответствуют законодательным нормам, однако осуществлять данное право оно должно способом, совместимым с их обязательствами согласно Конвенции и под контролем со стороны конвенционных органов (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Сидиропулос и другие против Греции", § 40).

139. Хотя в контексте статьи 11 Конвенции Европейский Суд часто ссылается на существенную роль политических партий в обеспечении плюрализма и демократии, для надлежащего функционирования системы демократии также важны и общественные объединения, сформированные для иных целей. В основе плюрализма лежит истинное признание и уважение различия и динамики культурных традиций, этнической и культурной идентичности, религиозных верований, художественных, литературных и социально-экономических идей и концепций. Гармоничное взаимодействие отдельных лиц и групп лиц с разной идентичностью является существенным условием для достижения социальной сплоченности. Вполне закономерным является тот факт, что, если гражданское общество функционирует успешно, участие граждан в демократическом процессе в значительной степени реализуется посредством их принадлежности к общественным организациям, которые позволяют им объединиться и совместными усилиями добиваться общих целей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Горжелик и другие против Польши" (Gorzelik and Others v. Poland), жалоба N 44158/98, § 92, ECHR 2004-I, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Бачковский и другие против Польши", § 62).

140. Право государства защищать свои институты и своих граждан от организаций, которые могут подвергать их опасности, должно применяться с осторожностью, так как исключения из нормы о свободе объединений следует толковать ограничительно, и только убедительные и веские основания могут оправдать ограничение этой свободы. Любое вмешательство должно отвечать "насущной общественной необходимости". Таким образом, понятие "необходимость" не несет в себе той гибкости, которая присуща выражениям "полезно" или "желательно" (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Горжелик и другие против Польши", §§ 94-95, с дополнительными ссылками). При определении того, существует ли необходимость вмешательства по смыслу пункта 2 статьи 11 Конвенции, государства располагают лишь ограниченными пределами усмотрения, которые сопровождаются строгим контролем со стороны европейских органов, охватывающим как законодательство, так и действия по его применению, включая решения независимых судов (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Сидиропулос и другие против Греции", § 40).

141. При осуществлении контроля Европейским Судом его задача состоит не в том, чтобы подменять своей оценкой мнение органов власти государств-ответчиков, а в том, чтобы провести оценку решений, принимаемых такими органами при осуществлении своего права усмотрения. Это не означает, что Европейский Суд должен ограничиваться установлением того, действовали ли власти государства-ответчика разумно, осмотрительно и добросовестно. Он должен рассмотреть оспариваемое вмешательство в свете дела в целом и определить, являлось ли данное вмешательство "соразмерным преследуемым правомерным целям", и были ли причины, приведенные органами власти государства-ответчика для его обоснования, "относимыми и достаточными". При этом Европейский Суд должен удостовериться в том, что органы власти государства-ответчика применяли стандарты, соответствующие принципам, закрепленным в статье 11 Конвенции, и, кроме того, что они основывали свои решения на приемлемой оценке соответствующих фактов (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Объединенная коммунистическая партия Турции и другие против Турции", § 47, и упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Горжелик и другие против Польши", § 96).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(i) Наличие вмешательства

142. Европейский Суд напоминает, что возможность создания юридического лица в целях совместной деятельности в сфере взаимных интересов является одним из наиболее важных аспектов права на свободу объединений, без которого это право будет лишено всякого смысла. Европейский Суд неоднократно устанавливал, что отказ органов государственной власти в предоставлении статуса юридического лица организации частных лиц представляет собой вмешательство в осуществление права на свободу объединений (см. среди прочих примеров упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Сидиропулос и другие против Греции", § 31, упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Горжелик и другие против Польши", § 52, упомянутые выше Постановления Европейского Суда по делам "Сайентологическая церковь г. Москвы против Российской Федерации", § 81, и "Организация "Свидетели Иеговы" в г. Москве и другие против Российской Федерации", § 101).

143. Европейский Суд отмечает, что в соответствии с законодательством Российской Федерации некоммерческие организации, в частности, "Движение за брачное равноправие", не могут существовать без государственной регистрации (см. выше § 57). Общественные организации, такие как "Радужный дом" и "Прайд-хаус в Сочи", могут действовать без регистрации, но не могут иметь и осуществлять права, связанные исключительно с наличием у зарегистрированной "общественной организации" статуса юридического лица. К таким правам относятся, в частности, право владеть имуществом, осуществлять издательскую деятельность, учреждать средства массовой информации, участвовать в выборах и референдумах, а также в выработке решений органов государственной власти и органов местного самоуправления. Кроме того, данные организации имеют ограниченные возможности в части внесения предложений в органы государственной власти и органы местного самоуправления и выступления с инициативами, а также в отношении защиты прав и интересов граждан по сравнению с зарегистрированными общественными организациями (см. выше § 66). Таким образом, статус незарегистрированных общественных организаций существенно ограничивает право учредителей и участников этих организаций на свободу объединений (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Кимля и другие против Российской Федерации" (Kimlya and Others v. Russia) от 1 октября 2009 г., жалобы NN 76836/01 и 32782/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. N 4 (примеч. редактора).), §§ 85-86, ECHR 2009, Постановление Европейского Суда по делу "Церковь сайентологии г. Санкт-Петербурга и другие против Российской Федерации" (Church of Scientology of ST Petersburg and Others v. Russia) от 2 октября 2014 г., жалоба N 47191/06* (* См.: там же. 2015. N 1 (примеч. редактора).), § 38, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Организация "Свидетели Иеговы" в г. Москве и другие против Российской Федерации", §§ 102 и 103, которые касались отказов в регистрации религиозных организаций).

144. Как представляется, вследствие решений судов Российской Федерации организация "Движение за брачное равноправие" не может быть создана, а организация "Радужный дом" и движение "Прайд-хаус в Сочи" не могут приобрести статус юридического лица и связанные с ним права. Следовательно, указанные решения представляют собой вмешательство в право на свободу объединений как в отношении организаций-заявительниц, так и в отношении индивидуальных заявителей, которые являются учредителями или председателями соответствующих организаций (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Организация "Свидетели Иеговы" в г. Москве и другие против Российской Федерации", §§ 102 и 103, с дополнительными ссылками).

(ii) Обоснование вмешательства

145. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что регистрационные органы и суды Российской Федерации указывали два вида оснований для отказа в регистрации организаций-заявительниц: связанные с целями организаций-заявительниц и связанные с различными ошибками в регистрационных документах. Последние представляются вторичными и несущественными. Действительно, даже если бы заявители успешно оспорили их или исправили формальные неточности в регистрационных документах, их заявления о регистрации всё равно были бы отклонены со ссылкой на цели организаций-заявительниц. Показательным в этом отношении является пример организации "Радужный дом". Хотя заявители исправили нарушения, выявленные регистрационным органом в их первом заявлении о регистрации, и подали заявление повторно, регистрационный орган указал на новые нарушения, которые не были упомянуты в первый раз. Однако в ходе судебного пересмотра второго отказа в регистрации областной суд не ссылался на какие-либо ошибки в регистрационных документах и ограничил свою оценку целями организации "Радужный дом". Из этого с очевидностью следует, что, по мнению судов Российской Федерации, оснований, связанных исключительно с целями организации, было достаточно для обоснования отказа в регистрации.

146. Таким образом, Европейский Суд не убежден доводом властей Российской Федерации о том, что заявители могли повторно подать заявления о регистрации после исправления ошибок в регистрационных документах, выявленных регистрационными органами. Из решений государственных органов и замечаний властей Российской Федерации следует, что для того, чтобы добиться регистрации, организации-заявительницы должны были бы изменить свои цели, то есть отказаться от содействия правам ЛГБТ-сообщества. Следовательно, основания, касающиеся целей организаций-заявительниц, сыграли решающую роль в решениях об отказе в их регистрации. Европейский Суд отмечает, что данные основания затрагивали саму суть организаций-заявительниц и влияли на сущность их права на свободу объединений.

147. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд не считает необходимым изучать основания для отказа в регистрации, связанные с различными ошибками в регистрационных документах, его оценка будет направлена на основания, касающиеся целей организаций-заявительниц. В связи с этим также отсутствует необходимость рассматривать возражения властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты в части неспособности заявителей по жалобе N 12200/08 оспорить некоторые ошибки в их втором заявлении о регистрации.

148. Далее Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, были ли отказы в регистрации по основаниям, касающимся целей организаций-заявительниц, законными, преследовали ли они правомерную цель, и были ли они "необходимы в демократическом обществе".

(б) Были ли отказы "предусмотрены законом"

149. Европейский Суд отмечает, что факты настоящего дела имели место до установления на законодательном уровне запрета "пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений, направленной на несовершеннолетних", который был рассмотрен в Постановлении Европейского Суда по делу "Баев и другие против Российской Федерации" (Bayev and Others v. Russia) от 20 июня 2017 г., жалоба N 67667/09 и две другие жалобы* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 2 (примеч. редактора).). Следовательно, в период, относившийся к обстоятельствам дела, "пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений" еще не находилась под запретом. В связи с этим ссылка властей Российской Федерации на указанный запрет является неверной. Существенным является и то, что власти Российской Федерации не утверждали, что деятельность организаций-заявительниц была направлена на несовершеннолетних.

150. При этом у Европейского Суда отсутствуют какие-либо основания сомневаться в том, что вмешательство в настоящем деле было основано на законодательстве Российской Федерации, в частности, на Законах о некоммерческих организациях и об общественных объединениях. В той части, в которой заявители жаловались на неправильное применение судами Российской Федерации некоторых положений указанных законов, Европейский Суд отмечает, что именно власти государства-ответчика, особенно суды, должны толковать и применять законодательство соответствующего государства. "Закон" имеет силу потому, что компетентные суды обеспечивают его толкование. Хотя Европейский Суд в связи с этим должен осуществлять определенные полномочия по проверке, поскольку несоблюдение законодательства государства-ответчика влечет за собой нарушение статьи 11 Конвенции, его задача ограничивается пределами, присущими субсидиарному характеру Конвенции, и он не может подвергать сомнению способ толкования и применения судами государства-ответчика законодательства такого государства, за исключением случаев вопиющего несоблюдения или произвола (см. Постановление Европейского Суда по делу "Горанова-Караенева против Болгарии" (Goranova-Karaeneva v. Bulgaria) от 8 марта 2011 г., жалоба N 12739/05, § 46, Решение Европейского Суда по делу "Галович против Хорватии" (Galovic v. Croatia) от 5 марта 2013 г., жалоба N 54388/09, § 58, Решение Европейского Суда по делу "Ляховский против Польши" (Lachowski v. Poland) от 6 мая 2014 г., жалоба N 9208/05, § 78, и Постановление Европейского Суда по делу "Элита Магомадова против Российской Федерации" (Elita Magomadova v. Russia) от 10 апреля 2018 г., жалоба N 77546/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 12 (примеч. редактора).), § 59). Европейский Суд не усматривает такого вопиющего несоблюдения законодательства Российской Федерации или произвола в толковании или применении законодательства в настоящем деле. Заявители также не подвергали сомнению "качество" законодательства.

(в) Преследовали ли отказы правомерную цель

151. Европейский Суд также отмечает, что, хотя власти Российской Федерации не ссылались на какие-либо правомерные цели, из решений государственных органов следует, что, отказывая в регистрации организаций-заявительниц, органы власти Российской Федерации стремились к достижению следующих целей: защите нравственных ценностей общества и институтов семьи и брака; защите суверенитета, безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, которые, по их мнению, находятся под угрозой ввиду сокращения населения, вызванного деятельностью ЛГБТ-организаций; защите прав и свобод других лиц, а также предотвращению социальной или религиозной ненависти и вражды, которые, по их мнению, могут быть спровоцированы деятельностью ЛГБТ-организаций и которые могут привести к насилию. Европейский Суд оценит, служили ли отказы в регистрации организаций-заявительниц достижению указанных целей.

152. Что касается первой цели, то Европейский Суд уже приходил к выводу, что ограничения общественного обсуждения вопросов ЛГБТ-сообщества не могут быть оправданы защитой нравственности, и, следовательно, нельзя считать, что они преследовали правомерную цель (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Баев и другие против Российской Федерации", §§ 65-71 и 83). Европейский Суд также отклонил довод властей Российской Федерации о предполагаемой несовместимости между сохранением семейных ценностей и института брака как основы общества и признанием общественного принятия гомосексуализма (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Баев и другие против Российской Федерации", § 67).

153. Европейский Суд не усматривает каких-либо оснований, чтобы сделать иной вывод в настоящем деле. Цели организаций-заявительниц состояли в защите и содействию прав ЛГБТ-сообщества, в том числе, в случае "Движения за брачное равноправие", права на однополые браки. Хотя государства по-прежнему вправе в соответствии со статьей 12 Конвенции и статьей 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции предоставлять возможность заключения брака только разнополым парам (см. в качестве недавнего примера Постановление Европейского Суда по делу "Орланди и другие против Италии" (Orlandi and Others v. Italy) от 14 декабря 2017 г., жалоба N 26431/12 и три другие жалобы, § 192, с дополнительными ссылками), вопрос в настоящем деле не заключается в том, следует ли признавать однополые браки в Российской Федерации. Суть настоящего дела состоит в том, можно ли оправдать защитой нравственности отказ в регистрации организации, которая выступает против дискриминации по признаку сексуальной ориентации или за признание однополых браков.

154. Следовательно, отсутствие на европейском уровне консенсуса по вопросу однополых браков не имеет отношения к настоящему делу, поскольку предоставление гомосексуалам основных прав принципиально отличается от признания их права проводить кампании в поддержку таких прав. Отсутствует какая-либо двусмысленность в отношении признания другими государствами - членами Совета Европы права отдельных лиц открыто идентифицировать себя в качестве геев, лесбиянок или лиц, принадлежащих к иному сексуальному меньшинству, и отстаивать свои права и свободы, в частности, путем осуществления своего права на свободу мирных собраний и объединений (см., mutatis mutandis, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Алексеев против Российской Федерации", § 84).

155. С учетом вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу, что отказ в регистрации организаций-заявительниц не может быть оправдан защитой нравственных ценностей или институтов семьи и брака и, следовательно, не может считаться преследованием правомерной цели защиты нравственности.

156. Что касается следующей цели, заявленной в решениях органов государственной власти, а именно защиты суверенитета, безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, то она может быть связана с правомерными целями защиты национальной безопасности и общественного порядка. Европейский Суд напоминает, что понятия "национальная безопасность" и "общественный порядок" должны применяться и толковаться ограничительно (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Штолль против Швейцарии" (Stoll v. Switzerland), жалоба N 69698/01, § 54, ECHR 2007-V, и Постановление Европейского Суда по делу "Дмитриевский против Российской Федерации" (Dmitriyevskiy v. Russia) от 3 октября 2017 г., жалоба N 42168/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 3 (примеч. редактора).), § 86). Европейский Суд отмечает, что, по мнению органов власти Российской Федерации, организации-заявительницы представляли собой угрозу для суверенитета, безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, поскольку их деятельность могла привести к сокращению населения Российской Федерации. Европейский Суд не убежден в том, что отказ по такому основанию в регистрации организации, которая защищает права ЛГБТ-сообщества, может способствовать достижению цели защиты национальной безопасности и общественного порядка. Во-первых, Европейский Суд уже приходил к выводу об отсутствии связи между пропагандой гомосексуализма и демографической ситуацией, которая зависит от множества условий, таких как экономическое процветание, права на социальное обеспечение, доступность ухода за детьми (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Баев и другие против Российской Федерации", § 73). Во-вторых, ни суды, ни власти Российской Федерации не объяснили, как предполагаемое сокращение населения может повлиять на национальную безопасность и общественный порядок. Кроме того, они не представили каких-либо оценок такого влияния.

157. Что касается цели защиты прав и свобод других лиц, также указанной в решениях органов власти Российской Федерации, Европейский Суд отмечает, что, отказывая в регистрации организаций-заявительниц, органы государственной власти пытались защитить право не сталкиваться с каким-либо проявлением однополых отношений или продвижением прав ЛГБТ-сообщества либо с идеей равенства разнополых и однополых отношений, которая, по-видимому, возмущала большинство граждан Российской Федерации и которую они считали оскорбительной, неприятной или шокирующей.

158. В связи с этим Европейский Суд напоминает, что Конвенция не гарантирует права не сталкиваться с мнениями, противоположными чьим-то убеждениям (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Баев и другие против Российской Федерации", § 81, с дальнейшими ссылками). Кроме того, если бы осуществление группой меньшинств прав, предусмотренных Конвенцией, было поставлено в зависимость от принятия таких прав большинством лиц, подобная ситуация была бы несовместима с основополагающими ценностями Конвенции. Если бы это было так, права меньшинств на свободу вероисповедания, выражения мнения, свободу собраний и объединений стали бы в большей степени теоретическими, чем практическими и эффективными, как того требует Конвенция (см. Постановление Европейского Суда по делу "Баранкевич против Российской Федерации" (Barankevich v. Russia) от 26 июля 2007 г., жалоба N 10519/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2008. N 10 (примеч. редактора).), § 31, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Алексеев против Российской Федерации", § 81). Таким образом, Европейский Суд последовательно отказывался подтверждать политику и решения, которые воплощали в себе предвзятость со стороны гетеросексуального большинства в отношении гомосексуального меньшинства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Смит и Грейди против Соединенного Королевства" (Smith and Grady v. United Kingdom), жалобы NN 33985/96 и 33986/96, § 102, ECHR 1999-VI, Постановление Европейского Суда по делу "Салгуэйро да Сильва Моута против Португалии" (Salgueiro da Silva Mouta v. Portugal), жалоба N 33290/96, §§ 34-36, ECHR 1999-IX, и Постановление Европейского Суда по делу "L. и V. против Австрии" (L. and V. v. Austria), жалобы NN 39392/98 и 39829/98, §§ 51-52, ECHR 2003-I).

159. Таким образом, Европейский Суд не убежден в том, что отказы в регистрации организаций-заявительниц могут считаться преследованием правомерной цели защиты прав других лиц.

160. Наконец, что касается цели предотвращения социальной или религиозной ненависти или вражды, которые могут быть спровоцированы деятельностью ЛГБТ-организаций и которые, по мнению органов власти Российской Федерации, могут привести к насилию, данная цель может соответствовать правомерной цели предотвращения беспорядков. Европейский Суд признает, что социальная или религиозная ненависть или вражда представляют собой угрозу для общественного спокойствия и политической стабильности демократических государств (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Фере против Бельгии" (Feret v. Belgium) от 16 июля 2009 г., жалоба N 15615/07, §§ 69 и 73) и может привести к насилию (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Дилипак против Турции" (Dilipak v. Turkey) от 15 сентября 2015 г., жалоба N 29680/05, § 62). Следовательно, Европейский Суд признает, что заявленная цель по предотвращению такой ненависти и вражды соответствует правомерной цели предотвращения беспорядков (см., например, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Фере против Бельгии", § 59), и далее будет исходить из предположения о том, что оспариваемые меры преследовали данную цель.

(г) Были ли отказы "необходимы в демократическом обществе"

161. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле риск ненависти и вражды, способных привести к беспорядкам, по-видимому, вытекает из предположения органов власти Российской Федерации о том, что большинство граждан Российской Федерации неодобрительно относятся к гомосексуализму и возмущены любой демонстрацией однополых отношений или продвижением прав ЛГБТ-сообщества. Никогда не утверждалось, что сами заявители намеревались совершать какие-либо насильственные, агрессивные или иные действия в нарушение общественного порядка. Напротив, органы государственной власти полагали, что заявители потенциально могут стать жертвами агрессии со стороны лиц, которые не одобряют гомосексуализм.

162. В связи с этим Европейский Суд напоминает, что подлинное и эффективное соблюдение права на свободу объединений не может быть сведено к простой обязанности государства не вмешиваться в него. Концепция исключительно негативного обязательства не будет совместима с целью статьи 11 Конвенции или с целью Конвенции в целом. Таким образом, могут иметь место позитивные обязательства по обеспечению эффективного осуществления права на свободу объединений даже в сфере отношений между частными лицами. Соответственно, органы государственной власти обязаны гарантировать надлежащее функционирование организаций или политических партий, даже если они раздражают или оскорбляют лиц, выступающих против правомерных идей или утверждений, которые они стремятся отстаивать. Их члены должны иметь возможность проводить собрания, не опасаясь физического насилия со стороны своих противников. Подобные опасения могут удержать другие организации или политические партии от открытого выражения своего мнения по весьма спорным вопросам, затрагивающим все общество. В демократическом обществе право на проведение контрдемонстрации не может ограничивать осуществление права на объединение (см. Постановление Европейского Суда по делу "Политическая партия "Уранио Токсо" и другие против Греции" (Ouranio Toxo and Others v. Greece), жалоба N 74989/01, § 37, ECHR 2005-X (извлечения), с дополнительными ссылками).

163. Позитивное обязательство по обеспечению эффективного осуществления права на свободу собраний и объединений имеет особое значение для лиц, которые придерживаются непопулярных взглядов или принадлежат к меньшинствам, поскольку они более уязвимы для преследований (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Бачковский и другие против Польши", § 64). По мнению Европейского Суда, нельзя полагать, что указание на осознание принадлежности к меньшинству, сохранение и развитие культуры меньшинства или на защиту прав меньшинства представляет собой угрозу для "демократического общества", даже если это может вызывать напряженность. Возникновение напряженности является одним из неизбежных последствий плюрализма, то есть свободного обсуждения всех политических идей. Соответственно, в таких обстоятельствах роль органов государственной власти состоит не в искоренении причины напряженности путем устранения плюрализма, а в обеспечении того, чтобы конкурирующие группы терпимо относились друг к другу (см., mutatis mutandis, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Политическая партия "Уранио Токсо" и другие против Греции", § 40, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Шериф против Греции" (Serif v. Greece), жалоба N 38178/97, § 53, ECHR 1999-IX, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лейла Шахин против Турции" (Leyla Sahin v. Turkey), жалоба N 44774/98, § 107, ECHR 2005-XI).

164. Следовательно, органы власти Российской Федерации должны были принять разумные и надлежащие меры, чтобы позволить организациям-заявительницам осуществлять свою деятельность, не опасаясь физического насилия со стороны их оппонентов. Европейский Суд отмечает, что власти государств - участников Конвенции пользуются широкой свободой усмотрения при выборе средств, которые позволили бы организациям-заявительницам функционировать без помех, например, делая публичные заявления в целях продвижения недвусмысленной толерантной и примирительной позиции, а также предупреждая потенциальных агрессоров о возможных санкциях (см. аналогичные доводы в Постановлении Европейского Суда по делу "Общественная организация "Идентоба" и другие против Грузии" (Identoba and Others v. Georgia) от 12 мая 2015 г., жалоба N 73235/12, § 99). Отсутствуют какие-либо доказательства того, что власти Российской Федерации рассматривали возможность принятия подобных мер. Вместо этого они решили устранить причину напряженности и предотвратить риск возникновения беспорядков, ограничив право заявителей на свободу объединений. В таких обстоятельствах Европейский Суд не может согласиться с тем, что отказ в регистрации организаций-заявительниц был "необходим в демократическом обществе".

165. Следовательно, требования статьи 11 Конвенции были нарушены в отношении всех заявителей.

V. Предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции

166. Заявители жаловались на то, что отказы в регистрации организаций-заявительниц были равносильны дискриминации по признаку сексуальной ориентации. Они ссылались на статью 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции. Статья 14 Конвенции гласит:

"Пользование правами и свободами, признанными в Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

1. Применимость статьи 14 Конвенции

167. Как неоднократно указывал Европейский Суд, статья 14 Конвенции дополняет другие материально-правовые положения Конвенции и Протоколов к ней. Она не имеет автономного действия, поскольку применяется только в отношении "осуществления прав и свобод", гарантированных иными положениями Конвенции. Хотя применение статьи 14 Конвенции не предполагает нарушения указанных положений, в этом смысле она является автономной, вопрос о ее применении может возникать только в том случае, если рассматриваемые факты попадают под сферу действия одного или нескольких из указанных положений. Таким образом, запрет дискриминации, закрепленный в статье 14 Конвенции, выходит за рамки осуществления прав и свобод, которые каждое государство должно гарантировать в соответствии с Конвенцией и Протоколами к ней. Это относится и к тем дополнительным правам, попадающим под общую сферу действия любой статьи Конвенции, которые государство решило добровольно предоставить. Данный принцип прочно устоялся в прецедентной практике Европейского Суда (см. среди прочих многих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Е.В. против Франции" (E.B. v. France) от 22 января 2008 г., жалоба N 43546/02, §§ 47-48).

168. Стороны не оспаривали, что настоящее дело попадает под сферу действия статьи 11 Конвенции. Действительно, Европейский Суд установил, что оспариваемые решения представляли собой вмешательство в право заявителей на свободу объединений (см. выше § 144). Следовательно, статья 14 во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции применима в настоящем деле.

2. Статус жертвы

169. Власти Российской Федерации утверждали, что организация "Радужный дом" (жалоба N 12200/08) не может считаться жертвой дискриминации по признаку сексуальной ориентации.

170. Европейский Суд отмечает, что ранее он приходил к выводу о том, что неправительственная организация может считаться жертвой нарушения статьи 14 Конвенции в связи с такой характеристикой, как религия. Например, религиозная организация может от имени своих последователей осуществлять права, гарантированные статьей 9 Конвенции, как отдельно, так и во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Объединение "Ча'аре Шалом Ве Цедек" против Франции" (Cha'are Shalom Ve Tsedek v. France), жалоба N 27417/95, §§ 72 и 87, ECHR 2000-VII, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Религиозное общество "Свидетели Иеговы и другие против Австрии" (Religionsgemeinschaft der Zeugen Jehovas and Others v. Austria) от 31 июля 2008 г., жалоба N 40825/98, § 88).

171. Европейский Суд также признавал, что неправительственная организация может считаться жертвой нарушения статьи 14 Конвенции в связи с сексуальной ориентацией в делах, касающихся ограничений или неспособности защитить публичные собрания, проводимые организациями-заявительницами (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Бачковский и другие против Польши", §§ 1 и 101, Постановление Европейского Суда по делу "Организация "Гендердок-М" против Республики Молдова" (Genderdoc-M v. Moldova) от 12 июня 2012 г., жалоба N 9106/06, §§ 41 и 48-55, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Общественная организация "Идентоба" и другие против Грузии", § 100).

172. Европейский Суд не усматривает каких-либо оснований, чтобы сделать иной вывод в настоящем деле. Организации-заявительницы являются ЛГБТ-организациями, созданными в целях защиты прав ЛГБТ-сообщества. Отказы органов государственной власти в их регистрации непосредственно повлияли на них (см. для сравнения Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Валлианатос и другие против Греции" (Vallianatos and Others v. Greece), жалобы NN 29381/09 и 32684/09, § 48, ECHR 2013 (извлечения), и Решение Европейского Суда по делу "Лига мусульман Швейцарии и другие против Швейцарии" (La Ligue des Musulmans de Suisse and Others v. Switzerland) от 28 июня 2011 г., жалоба N 66274/09). Таким образом, они могут считаться жертвами нарушения статьи 14 Конвенции по признаку их сексуальной ориентации.

3. Вывод о приемлемости жалобы для рассмотрения по существу

173. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

174. Власти Российской Федерации утверждали, что отказы в регистрации не были равносильны дискриминации по признаку сексуальной ориентации. В регистрации было отказано, поскольку уставы организаций-заявительниц не соответствовали требованиям законодательства Российской Федерации, а не по каким-либо дискриминационным основаниям в отношении их учредителей или членов.

(b) Заявители

175. Заявители утверждали, что отказы в регистрации были равносильны дискриминации по признаку сексуальной ориентации. Действительно, основная причина отказов состояла в том, что бульшая часть населения Российской Федерации не одобряла гомосексуализм, а государственные должностные лица считали гомосексуализм аморальным. Так, даже до отказа в регистрации организации "Радужный дом" местные органы власти и представители церкви публично выразили свое возмущение возможностью такой регистрации.

176. Заявители также утверждали, что сексуальная ориентация представляла собой один из признаков, защита которых обеспечивалась статьей 14 Конвенции (они ссылались на Постановление Европейского Суда по делу "Козак против Польши" (Kozak v. Poland) от 2 марта 2010 г., жалоба N 13102/02, § 92). По мнению заявителей, настоящее дело было аналогично вышеупомянутым делам "Бачковский и другие против Польши" и "Алексеев и другие против Российской Федерации", в которых было установлено нарушение статьи 14 Конвенции.

(c) Третьи стороны

177. Центр по правам человека Гентского университета утверждал, что недопустимо полагаться на дискриминационные мотивы в целях ограничения конвенционных прав. В частности, довод о том, что защита прав ЛГБТ-сообщества может побудить людей к тому, чтобы стать гомосексуалами, насаждал представление о стремлении лиц, относящихся к ЛГБТ-сообществу, "завербовать" или "обратить" гетеросексуалов. Это вызывает общественное порицание и может внушать страх и, как следствие, вызывать ненависть или насилие. Подобное представление укрепляет стереотипы о лицах, относящихся к ЛГБТ-сообществу.

2. Мнение Европейского Суда

178. В своей прецедентной практике Европейский Суд установил, что для возникновения вопроса в соответствии со статьей 14 Конвенции должно иметь место различие в обращении между лицами, находящимися в относительно схожих ситуациях. Такое различие носит дискриминационный характер в отсутствие объективного и разумного обоснования, иными словами, если оно не преследует правомерную цель или если отсутствует разумная соразмерность между используемыми средствами и преследуемой целью. Договаривающиеся Государства пользуются определенными пределами усмотрения при оценке того, оправдывают ли и в какой степени различия в иных аналогичных ситуациях разницу в обращении. Допустимые пределы усмотрения могут отличаться в зависимости от обстоятельств, предмета и предпосылок дела, но окончательное решение о соблюдении требований Конвенции должен принять Европейский Суд (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Берден против Соединенного Королевства" (Burden v. United Kingdom), жалоба N 13378/05, § 60, ECHR 2008, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Константин Маркин против Российской Федерации" (Konstantin Markin v. Russia), жалоба N 30078/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 6 (примеч. редактора).), §§ 125 и 126, ECHR 2012 (извлечения)).

179. Что касается различий в обращении на основании сексуальной ориентации, Европейский Суд указывал на то, что пределы усмотрения государства являются узкими, то есть подобные различия требуют особенно веских и убедительных причин для их оправдания (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Х и другие против Австрии" (X and Others v. Austria), жалоба N 19010/07, § 99, ECHR 2013, и приведенные в нем дела). Европейский Суд подчеркивал, что различия, основанные исключительно на признаке сексуальной ориентации, неприемлемы в соответствии с Конвенцией (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Е.В. против Франции", §§ 93 и 96, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Салгуэйро да Сильва Моута против Португалии", § 36).

180. Европейский Суд уже пришел к выводу о том, что решающим основанием для отказа в регистрации организаций-заявительниц послужила их цель по содействию правам ЛГБТ-сообщества (см. выше §§ 145 и 146). Ссылка государственных органов Российской Федерации на иные основания, связанные с различными нарушениями в регистрационных документах, не является существенной. В связи с этим Европейский Суд напоминает, что в делах о дискриминации, когда несколько оснований составляют общую оценку ситуации заявителя, такие основания следует рассматривать не в качестве альтернативы, а как совокупность. Следовательно, незаконность одного из оснований может оказать пагубное воздействие на решение в целом (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Е.В. против Франции", § 80).

181. Учитывая, что цель организаций-заявительниц по содействию правам ЛГБТ-сообщества стала решающим фактором, который привел к принятию решения об отказе им в регистрации, они подверглись различному обращению по признаку сексуальной ориентации (см. аналогичные доводы в упомянутом выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Е.В. против Франции", §§ 89 и 90).

182. Европейский Суд уже установил, что отказы в регистрации организаций-заявительниц на основании того, что они содействовали правам ЛГБТ-сообщества, не могут считаться разумно и объективно обоснованными.

183. Вышеизложенный вывод также свидетельствует о нарушении статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции.

VI. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

184. Наконец, Европейский Суд рассмотрел иные жалобы, поданные заявителями по жалобе N 12200/08. Однако с учетом находящихся в его распоряжении материалов, а также в части, относящейся к его компетенции, Европейский Суд считает, что указанные жалобы не содержат признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалобы в данной части должны быть отклонены как явно необоснованные в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

VII. Применение статьи 41 Конвенции

185. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

186. Заявители по жалобе N 12200/08 требовали выплатить по 10 000 евро каждому заявителю в качестве компенсации морального вреда. К. Непомнящий и А. Наумчик (жалоба N 58282/12) требовали выплатить им от 100 000 до 200 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

187. Власти Российской Федерации утверждали, что требования о компенсации морального вреда были чрезмерными и необоснованными.

188. Европейский Суд отмечает, что он установил нарушения статьи 11 Конвенции отдельно и во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции в отношении всех заявителей. Он также установил нарушения статьи 6 Конвенции в отношении заявителей по жалобе N 58282/12. Принимая во внимание характер нарушений, установленных в отношении каждого заявителя, а также с учетом принципа ne ultra petitum* (* Ne ultra petitum (лат.) - принцип, согласно которому суд не должен выходить за пределы требований сторон (примеч. переводчика).) Европейский Суд присуждает следующие суммы в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, которые могут быть начислены на указанные суммы:

- 10 000 евро А. Жданову;

- 13 000 евро К. Непомнящему;

- 13 000 евро А. Наумчику.

189. Что касается организации "Радужный дом", Европейский Суд полагает, что установление факта нарушения является достаточной справедливой компенсацией какого-либо морального вреда, который мог быть ей причинен (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Кимля и другие против Российской Федерации", § 108).

B. Судебные расходы и издержки

190. Ссылаясь на счета-фактуры, соглашение об оплате юридических услуг, а также на табель учета рабочего времени адвоката, заявители по жалобе N 12200/08 требовали присудить им 6 590 евро в качестве компенсации транспортных расходов и расходов на оплату юридических услуг, которые были понесены в рамках производств в судах Российской Федерации и в Европейском Суде.

191. Власти Российской Федерации утверждали, что А. Жданов представил счета-фактуры ненадлежащего качества.

192. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой было доказано, что они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле с учетом находящихся в его распоряжении документов и вышеизложенных критериев Европейский Суд считает разумным присудить заявителям по жалобе N 12200/08 совместно 6 500 евро, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителей.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

193. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд:

1) решил единогласно объединить рассмотрение жалоб в одном производстве;

2) решил большинством голосов объявить жалобы, поданные Н.А. Алексеевым, неприемлемыми для рассмотрения по существу ввиду злоупотребления правом на подачу жалобы;

3) решил единогласно объединить рассмотрение жалоб по существу и возражения властей государства-ответчика относительно неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты по жалобе N 12200/08 и объявил жалобы на предполагаемые нарушения права на свободу объединений по всем жалобам, на предполагаемую дискриминацию по признаку сексуальной ориентации по всем жалобам и на предполагаемое нарушение права на доступ к суду по жалобе N 58282/12 приемлемыми для рассмотрения по существу, а жалобу N 12200/08 в оставшейся части - неприемлемой;

4) постановил единогласно, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции по жалобе N 58282/12;

5) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции по всем жалобам;

6) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции по всем жалобам;

7) постановил единогласно, что установление факта нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией морального вреда, понесенного организацией "Радужный дом";

8) постановил четырьмя голосами "за" при трех - "против", что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) в качестве компенсации морального вреда следующие суммы, а также любой налог, который может быть на них начислен:

- 10 000 (десять тысяч) евро А. Жданову;

- 13 000 (тринадцать тысяч) евро К. Непомнящему;

- 13 000 (тринадцать тысяч) евро А. Наумчику.

(ii) заявителям по жалобе N 12200/08 совместно 6 500 (шесть тысяч пятьсот) евро, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителей, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

9) отклонил четырьмя голосами "за" при трех - "против" оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 16 июля 2019 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Фатош Арачи Заместитель Секретаря Секции Суда

Георгий А. Сергидес Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагается совместное отдельное мнение судей Хеллен Келлер, Георгия А. Сергидеса и Марии Элосеги.

Совместное частично особое мнение судей Хеллен Келлер, Георгия А. Сергидеса и Марии Элосеги

1. Настоящее Постановление относится к ряду знаковых дел, затрагивающих права ЛГБТИ-сообщества в Российской Федерации. Само собой разумеется, что мы абсолютно согласны в том, что касается существа дела. Наше несогласие относится исключительно к пункту 2 резолютивной части (в результате чего мы голосовали "против" по пунктам 8 и 9 резолютивной части). Мы не согласны с выводом Европейского Суда о том, что жалоба Н.А. Алексеева, поданная от себя лично, должна быть отклонена ввиду злоупотребления правом на подачу жалобы в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. По нашему мнению, заявителю также следовало присудить справедливую компенсацию на основании статьи 41 Конвенции.

(a) Наказание за действия, не связанные с настоящей жалобой

2. Публикации Н.А. Алексеева об отдельных судьях и о Европейском Суде явно выходили за рамки обычной критики. Мы не возражаем против того, чтобы Европейский Суд охарактеризовал его высказывания как "злобные и лично оскорбительные" (см. § 83 настоящего Постановления). Он также сделал ложные и вводящие в заблуждение заявления о судьях, что вызывает серьезную обеспокоенность. Хотя мы не считаем, что в его заявлениях содержалась реальная, ощутимая угроза, мы также согласны с тем, что судьи, в отношении которых сделаны его комментарии, могли счесть, что они представляют "угрозу" (см. ibid.). Тем не менее мы не считаем, что действия Н.А. Алексеева ставят под угрозу неприкосновенность Европейского Суда в настоящем деле.

3. Как признают большинство судей, комментарии были сделаны в ответ на постановление Европейского Суда, вынесенное по отдельному делу, в котором Н.А. Алексеев выступал в качестве заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Алексеев и другие против Российской Федерации" (Alekseyev and Others v. Russia) от 27 ноября 2018 г., жалоба N 14988/09 и 50 других жалоб) и был недоволен исходом дела, а также отказом Большой Палаты Европейского Суда рассмотреть его. Европейский Суд никогда не объявлял жалобу неприемлемой на основании оскорбительной лексики, которая использовалась не в связи с производством по рассматриваемому делу.

4. Использование оскорбительной лексики является основанием для отклонения жалобы в "некоторых исключительных случаях" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эмарс против Латвии" (Emars v. Latvia), жалоба N 22412/08, § 46, ECHR 2014). До настоящего времени Европейский Суд устанавливал наличие таких исключительных обстоятельств только в тех случаях, когда они имели отношение к поведению или представлению документов в рамках производства в Европейском Суде. Действительно, таково единственно разумное толкование формулировки пункта 3 статьи 35 Конвенции:

"Суд объявляет неприемлемой любую индивидуальную жалобу, поданную в соответствии с положениями статьи 34, если он сочтет, что:

(a) эта жалоба является несовместимой с положениями настоящей Конвенции или Протоколов к ней, явно необоснованной или является злоупотреблением правом подачи индивидуальной жалобы" (курсив добавлен).

Добросовестное prima facie толкование указанного положения позволяет нам сделать вывод о том, что сама жалоба должна быть злоупотреблением правом, а не какие-либо действия или поведение, не связанные с этой жалобой.

5. Например, в делах "Стамулакатос против Соединенного Королевства" (Stamoulakatos v. United Kingdom) (Решение Европейского Суда от 9 апреля 1997 г., жалоба N 27567/95) и "L.R. против Австрии" (L.R. v. Austria) (Решение Европейского Суда от 24 мая 1966 г., жалоба N 2424/65) ряд необоснованных утверждений заявителей, которые были непристойными и оскорбительными для властей государств-ответчиков и для Европейского Суда, привел к отказу в удовлетворении жалоб. Однако в указанных делах оскорбительные выражения содержались исключительно в письменных документах, направленных в Европейский Суд. Напротив, не утверждается, что Н.А. Алексеев использовал подобные выражения в каких-либо документах, направленных в Европейский Суд в рамках настоящего дела.

6. Даже если оскорбительные выражения не являлись частью производства в Европейском Суде, заявления должны иметь настолько прямой характер, чтобы их можно было бы рассматривать как "представление документов" в Европейский Суд (см. Решение Европейского Суда по делу "Дюранже и другие против Франции" (Duringer and Others v. France), жалобы NN 61164/00 и 18589/02, ECHR 2003-II). В деле "Дюранже и другие против Франции" заявитель направил множество почтовых отправлений и сообщений по электронной почте с серьезными обвинениями, которые ставили под сомнение репутацию некоторых судей. Подобно Н.А. Алексееву, заявитель по указанному делу систематически пытался бросить тень на судей Европейского Суда, сотрудников его Секретариата и политических деятелей государства-ответчика и, в частности, обвинял некоторых судей в совершении особо тяжких преступлений. Однако принципиальное различие между Н.А. Алексеевым и Ж. Дюранже заключается в том, что последний направлял сообщения непосредственно в Европейский Суд. По сути они были подобны представлению документов в том отношении, что в них оспаривались полномочия Европейского Суда в рассматриваемом им деле.

7. Настоящее дело также отличается от дела "Лейбористская партия Грузии против Грузии" (Georgian Labour Party v. Georgia) (Решение Европейского Суда от 22 мая 2007 г., жалоба N 9103/04), на которое частично ссылались большинство судей. В деле "Лейбористская партия Грузии против Грузии" оскорбительные высказывания заявителя о властях государства-ответчика в интервью средствам массовой информации могли бы представлять собой злоупотребление правом на подачу жалобы, если бы они достигли более серьезного уровня, но в указанном деле заявитель жаловался на проводимое на тот момент судебное производство. Данная ситуация явно отличается от жалоб Н.А. Алексеева, которые были связаны с окончательным постановлением, принятым ранее.

8. На выраженную в связи с этим озабоченность большинство судей отвечают, что "такие заявления, опубликованные после вынесения предупреждения, в котором прямо упоминаются настоящие жалобы, могут рассматриваться как связанные с ними" (см. § 84 настоящего Постановления). Подобные рассуждения заходят слишком далеко. Предупреждение Европейского Суда, в котором "упоминаются" жалобы, находящиеся на его рассмотрении, не свидетельствует о намерении заявителя. Европейский Суд не может приписывать заявителю какие-либо слова, принимая молчание за согласие. В последующих публикациях Н.А. Алексеева после данного предупреждения не содержалось каких-либо признаков того, что они были направлены на текущую жалобу.

(b) "Сдерживающее воздействие" на свободу слова

9. Постановления и решения Европейского Суда всегда значимые и зачастую противоречивые. Европейский Суд в некоторой степени подотчетен общественности. Дискуссия, отрицательная или положительная, о его работе неизбежна и необходима в демократическом обществе. В связи с этим мы считаем, что Европейский Суд должен быть крайне осторожен, чтобы не создать прецедент, который может оказать сдерживающее воздействие на активное взаимодействие общественности с Европейским Судом.

10. Действительно, сложно понять цель отклонения жалобы Н.А. Алексеева. Напротив, нас беспокоит риск того, что создается видимость отмщения за оскорбительные высказывания заявителя о составе судей, который рассматривал дело. В конце концов, "важно, чтобы правосудие не только вершилось, но также чтобы это было заметно"* (* Дело "Королева против судей Сассекса" от имени Маккарти (R v. Sussex Justices, Ex parte McCarthy) [1924] 1 KB 256. С. 259.). Иными словами, у общественности не должно создаваться впечатление, что Европейский Суд занимается отмщением вместо отправления правосудия.

11. В частности, мы обеспокоены тем, что большинство судей охарактеризовали использование Н.А. Алексеевым своих аккаунтов в социальных сетях как попытку "обеспечить максимально широкое распространение своих обвинений и оскорблений", что, по их мнению, является "доказательством [его] намерения причинить вред и запятнать имидж и репутацию Европейского Суда и его членов" (см. § 84 настоящего Постановления).

12. В нашем цифровом веке с его совершенно различными и комплексными вызовами свободе выражения мнения мы не решаемся заявить, так просто и без ограничений, что аккаунт Н.А. Алексеева в социальной сети "Инстаграм" является общественным достоянием. Каковы пределы общественного достояния? Если на аккаунт заявителя в "Инстаграм" подписаны 20 человек, считается ли такой аккаунт публичным пространством? Будет ли Европейский Суд учитывать, что заявитель писал в своем личном блоге, на сайтах своих НПО или даже в своих электронных письмах. Даже если заявитель удалит спорные публикации, они будут доступны в Интернете в течение многих лет. За какой период Европейский Суд намерен изучать публикации в социальных сетях заявителя. Теперь, когда Европейский Суд более не требует связи между оскорбительными заявлениями и рассматриваемой жалобой, будут ли все последующие жалобы Н.А. Алексеева неприемлемыми из-за этих публикаций. 

13. Кроме того, большинство судей не говорят о том, какие именно заявления стоили Н.А. Алексееву права на обращение в Европейский Суд. Некоторые из его заявлений представляли собой лишь выражение досады, а другие - серьезную диффамацию. Неизбирательное, общее осуждение всех критических высказываний в отношении Европейского Суда подает тревожный знак судам государств-ответчиков и будущим заявителям.

14. Сегодняшнее решение подходит опасно, недопустимо близко к проверке присутствия заявителя в Интернете и его поведения вне Европейского Суда. Более того, мы опасаемся, что настоящее Постановление может послужить стимулом для властей государств-ответчиков осуществлять надзор в отношении будущих заявителей в надежде найти высказывания, которые могут быть оскорбительными для состава Европейского Суда, рассматривающего дело.

15. Таким образом, решение объявить жалобу Н.А. Алексеева злоупотреблением правом на подачу жалобы затрагивает гораздо более весомый и деликатный аспект свободы слова в цифровую эпоху. Мы не убеждены в том, что Европейский Суд надлежащим образом принял во внимание его влияние и последствия.

(c) Право заявителя на доступ к Европейскому Суду

16. Право на подачу индивидуальной жалобы в соответствии со статьей 34 Конвенции является основополагающим для всей системы Конвенции. Европейский Суд существует для защиты и осуществления этого права в отношении всех заявителей, независимо от их манер или соблюдения правил приличия. Полное лишение заявителя данного права должно иметь место только в самых исключительных обстоятельствах.

17. К счастью, в настоящем деле обращения Н.А. Алексеева сопровождались жалобой от имени неправительственной организации, к которой он имеет отношение, что позволило некоторым образом вынести решение о рассматриваемых нарушениях. Однако другим заявителям может так не повезти. Представьте себе случай на уровне государства, когда заявитель размещает на своей странице в социальной сети публикацию о том, что все судьи апелляционного суда идиоты, в результате чего апелляционный суд объявляет жалобу неприемлемой ввиду злоупотребления правом на ее подачу, несмотря на явную обоснованность дела заявителя. Разве в подобной ситуации Европейский Суд не установит нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции? 

18. Н.А. Алексеев - известный активист, выступающий в защиту прав ЛГБТ-сообщества в Российской Федерации. Он прилагает большие усилия и принимает на себя риски, чтобы отстаивать равные права. Многие жалобы, поданные им в Европейский Суд, послужили толчком для значимых улучшений в правах ЛГБТ-сообщества в Российской Федерации. В таком контексте мы считаем несоразмерным в первый раз наказывать его столь жестоко за его высказывания. В качестве одной из альтернатив Европейский Суд должен был бы направить заявителю официальное письмо с четким указанием на то, что, если он не откажется от своих ложных и уничижительных комментариев в отношении отдельных судей, его последующие жалобы более не будут рассматриваться.

19. Таким образом, лишение лица возможности обращаться за правовой защитой в Европейский Суд в любом случае должно считаться спорной реакцией per se, и прибегать к ней следует только в качестве ultima ratio после тщательного согласования затронутых интересов. Мы категорически не согласны с тем, что Европейский Суд лишает заявителей зачастую их единственной возможности для восстановления их основных прав.

20. По изложенным выше соображениям мы при всем уважении не можем согласиться с решением Европейского Суда объявить жалобу Н.А. Алексеева неприемлемой ввиду злоупотребления правом на подачу жалобы в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции.