Постановление Европейского Суда по правам человека от 19 марта 2009 г. Дело "Полонский (Polonskiy) против Российской Федерации" (жалоба N 30033/05) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Полонский (Polonskiy)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 30033/05)

Постановление Суда

Страсбург, 19 марта 2009 г.

По делу "Полонский против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Дина Шпильманна,

Сверре Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 17 февраля 2009 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 30033/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Александром Викторовичем Полонским (далее - заявитель) 3 августа 2005 г.

2. Интересы заявителя представлял П. Казаченок, адвокат, практикующий в Волгограде. Власти Российской Федерации первоначально были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук, а впоследствии Уполномоченным Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель утверждал, что подвергся жестокому обращению со стороны милиции, что расследование его жалоб на жестокое обращение было неадекватным и неэффективным, что его предварительное заключение было чрезмерно длительным, и что его право на уважение собственности было нарушено.

4. 4 февраля 2008 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд также решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу. Председатель принял решение о рассмотрении жалобы в приоритетном порядке (правило 41 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1968 году и проживает в Волгограде.

A. Задержание заявителя и жестокое обращение с ним

6. 28 января 2003 г. заявитель был задержан по подозрению в незаконном хранении оружия и подделке удостоверений личности. Он был доставлен в отделение милиции N 2 Волгограда и допрошен заместителем начальника этого органа T.

7. Заявитель утверждал, что T. и его подчиненные надели на него наручники и избили его, добиваясь признания. Когда он сидел с руками в наручниках, заломанными за спинку стула, сотрудники милиции подвели к его пальцам провода, присоединенные к динамо-машине. Заявитель упал на пол, и один из сотрудников милиции наступил ему на спину. Поскольку заявитель кричал, сотрудник милиции снял с заявителя носок и заткнул ему рот.

8. Примерно в 5.00 29 января 2003 г. заявитель был помещен в камеру временного содержания. В камере он вытащил гвоздь из оконной рамы и попытался вскрыть себе вены. Его руки опухли, и он обратился за медицинской помощью. Надзиратели предложили ему антисептик и предположительно приковали его наручниками к решетке в коридоре. Через час он был вновь доставлен в отделение милиции и избит. Сотрудники милиции угрожали пытать его жену и дочь и настаивали на его признании.

9. 30 января 2003 г. заявитель был допрошен следователем и жаловался последнему на жестокое обращение. Следователь назначил медицинскую экспертизу. Заявитель был немедленно доставлен в волгоградское областное отделение судебной медицины* (* Возможно, имеется в виду Волгоградская лаборатория судебной экспертизы Минюста или Волгоградское областное бюро судебно-медицинской экспертизы (прим. переводчика).), где он был осмотрен двумя медицинскими экспертами. Из медицинского заключения следует, что он имел многочисленные ушибы на лбу, левой лопатке и правой ноге, которые могли быть причинены тупым предметом. Травмы на спине и ноге могли быть вызваны столкновением с выступающими предметами. Заявитель также имел царапины на предплечьях, которые были причинены острым предметом, возможно, гвоздем. Наконец, врачи зафиксировали термоэлектрические ожоги на пальцах заявителя. Они установили, что все травмы были причинены 1-2 дня назад.

10. 28 марта 2003 г. сотрудники милиции задержали и предположительно избили жену и сестру заявителя. Они были освобождены 31 марта 2003 г. В тот же день сестру заявителя осмотрел врач, который зафиксировал многочисленные синяки на ее груди и талии, а также сотрясение мозга. Жене заявителя был поставлен диагноз "посттравматический перфорированный отит".

11. 29 марта 2003 г. теща заявителя была также задержана и допрошена сотрудником милиции T. Как она утверждает, он был пьян. Он ударил ее несколько раз по лицу и оскорблял ее словесно. Она была освобождена в тот же день. Из медицинских документов, датированных 30 марта 2003 г., следует, что она имела на лице синяки.

B. Расследование предполагаемого жестокого обращения

12. Заявитель утверждал, что он жаловался в прокуратуру на жестокое обращение с ним, но не получил ответа. Затем он выдал доверенность своей матери, которая 26 августа 2004 г. подала жалобу на жестокое обращение с заявителем в прокуратуру. Жена, сестра и теща заявителя также жаловались на то, что они претерпели побои со стороны T., заместителя начальника отделения милиции N 2, и его подчиненных сотрудников милиции.

13. Прокурор Центрального района опросил одного из сотрудников милиции отделения милиции N 2, который отрицал избиение заявителя. Другие меры не принимались. 3 сентября 2004 г. прокурор Центрального района отказал в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции, установив, что не имеется доказательств жестокого обращения. Он отметил, что заявитель никогда не жаловался на жестокое обращение следователю, в производстве которого находится уголовное дело. Он также отметил, что невозможно опросить T., поскольку тот находится в командировке в Чечне.

14. Заявитель обжаловал постановление от 3 сентября 2004 г. в Центральный районный суд Волгограда.

15. 22 марта 2005 г. прокурор Волгоградской области отменил постановление от 3 сентября 2004 г. и дал указание о дополнительной проверке. 14 декабря 2005 г. Центральный районный суд Волгограда прекратил производство по жалобе в связи с отменой постановления от 3 сентября 2004 г.

16. 3 апреля 2005 г. прокурор Центрального района повторно отказал в возбуждении уголовного дела.

17. 5 декабря 2005 г. прокурор Волгоградской области отменил постановление и дал указание прокурору Центрального района о проведении дополнительной проверки и, в частности, об опросе заявителя, его жены, матери и сестры, его сообвиняемых, coзаключенных, T. и других сотрудников отделения милиции N 2 и о медицинском обследовании заявителя.

18. В декабре 2005 г. и январе 2006 г. прокурор Центрального района опросил мать, сестру, жену и тещу заявителя, которые описали обстоятельства задержания заявителя и жаловались на то, что подверглись угрозам и побоям со стороны T. Он также опросил T. и другого сотрудника милиции, которые отрицали причинение побоев заявителю или любым его родственникам. 24 января 2006 г. прокурор Центрального района в третий раз отказал в возбуждении уголовного дела за отсутствием доказательств жестокого обращения. Он отметил, что заявитель никогда не жаловался на жестокое обращение. Все жалобы были поданы его матерью после передачи уголовного дела заявителя в суд. Матерью "руководило желание содействовать освобождению ее сына от уголовной ответственности за совершенные им тяжкие преступления".

19. В тот же день постановление было отменено непосредственным начальником прокурора, который дал указание о дополнительной проверке.

20. 27 февраля 2006 г. прокурор Центрального района в четвертый раз отказал в возбуждении уголовного дела. Он установил на основе медицинских документов, что заявитель и его родственники получили травмы. Однако, поскольку сотрудники милиции отрицали причинение побоев, представлялось невозможным определенно установить, что травмы были причинены милицией.

21. 16 марта 2006 г. постановление было отменено вышестоящим прокурором, который установил, что районный прокурор не осуществил всех мер, указанных в постановлении от 5 декабря 2005 г., и предложил провести дополнительную проверку.

22. 25 марта 2006 г. прокурор Центрального района вновь отказал в возбуждении уголовного дела, повторив доводы, изложенные в постановлении от 27 февраля 2006 г.

23. Мать заявителя обжаловала постановление в суд. 22 июня 2006 г. Центральный районный суд Волгограда отменил постановление, указав, что прокурор не опрашивал заявителя по поводу предполагаемого жестокого обращения с ним и не установил сотрудников милиции, которые могли быть причастны к этому.

24. 8 августа 2006 г. прокурор Центрального района опросил заявителя, который представил подробное описание жестокого обращения с ним, и вновь отказал в возбуждении уголовного дела по тем же причинам, что и ранее.

25. 9 октября 2006 г. постановление было отменено вышестоящим прокурором, который нашел проверку неполной. Он дал районному прокурору указание допросить сообвиняемых заявителя и сотрудника милиции, который задержал заявителя.

26. 19 октября 2006 г. прокурор Центрального района опросил сотрудника, производившего задержание, который отрицал избиение заявителя. Он также опросил сообвиняемых заявителя, которые показали, что видели, как сотрудники милиции били заявителя, или видели его травмы. В тот же день прокурор вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции по тем же причинам, что и ранее.

27. Мать заявителя обжаловала постановление в суд. 18 декабря 2006 г. Центральный районный суд пришел к выводу о том, что она не вправе подавать жалобу на жестокое обращение с ее сыном. 27 февраля 2007 г. Волгоградский областной суд отменил определение от 18 декабря 2006 г. по жалобе, установив, что мать заявителя имеет доверенность, подписанную заявителем, и была официально признана его представителем. Он возвратил дело в районный суд.

28. 12 апреля 2007 г. Центральный районный суд отменил постановление прокурора от 19 октября 2006 г. Он установил, что утверждения заявителя о жестоком обращении подкреплялись медицинскими документами и свидетельскими показаниями. Прокурор привел недостаточные причины для отказа в возбуждении уголовного дела.

29. 28 мая 2007 г. прокурор Центрального района вновь отказал в возбуждении уголовного дела. Он указал, что не представляется возможным определенно установить, что травмы заявителя и его родственников были причинены милицией.

30. Мать заявителя обжаловала решение в Центральный районный суд. 22 октября 2007 г. Центральный районный суд отменил постановление прокурора, установив, что прокурор не устранил недостатков, указанных в решении суда от 12 апреля 2007 г. В частности, он не провел дополнительной проверки и не привел достаточных и убедительных причин для отказа в возбуждении уголовного дела.

31. 31 марта 2008 г. заместитель прокурора Волгоградской области передал дело в Волгоградский областной следственный комитет с указанием о проведении дополнительной проверки. Было признано необходимым допросить сотрудников милиции, сообвиняемых заявителя и его соседей и совершить другие следственные действия.

32. 9 июня 2008 г. Следственный комитет Центрального района Волгограда отказал в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции, воспроизведя постановление от 28 мая 2007 г. Представляется, что дополнительная проверка не проводилась.

33. 4 сентября 2008 г. Следственный комитет Центрального района Волгограда пересмотрел свое предыдущее решение и возбудил уголовное дело по факту жестокого обращения с заявителем со стороны неустановленных сотрудников милиции.

34. 3 октября 2008 г. заявитель был признан потерпевшим.

C. Уголовное дело против заявителя

1. Обвинения в незаконном хранении оружия и подделке документов

35. 30 января 2003 г. Ворошиловский районный суд Волгограда формально заключил заявителя под стражу по обвинениям в незаконном хранении оружия и подделке удостоверения личности. Он установил, что заявитель не отрицает незаконного хранения оружия и обнаружения официальных печатей в его квартире. Суд сослался на тяжесть обвинений, прежнюю судимость заявителя и тот факт, что он не имел иждивенцев, что позволяло предположить, что он может скрыться или воспрепятствовать расследованию.

36. Судебное разбирательство началось 25 ноября 2003 г.

37. 6 апреля 2004 г. Дзержинский районный суд Волгограда признал заявителя виновным в соответствии с предъявленным обвинением и приговорил его к трем годам лишения свободы, исчисляя срок наказания с 28 января 2003 г.

38. 27 июля 2004 г. Волгоградский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил приговор без изменения.

39. 28 января 2006 г. заявитель отбыл назначенное ему наказание.

2. Обвинения в принадлежности к банде, разбое, причинении тяжкого вреда здоровью и убийстве

(a) Ход расследования и суд

40. 18 апреля 2003 г. заявитель был обвинен в причинении тяжкого вреда здоровью.

41. В неустановленную дату дело заявителя было объединено с делами пяти других лиц, предположительно действовавших в сговоре с заявителем.

42. 20 октября 2003 г. заявителю и его сообвиняемым были предъявлены обвинения в создании банды, нескольких эпизодах разбоя при отягчающих обстоятельствах, причинении тяжкого вреда здоровью и двух эпизодах убийства.

43. 12 апреля 2004 г. следствие было окончено, и шесть обвиняемых, включая заявителя, предстали перед Волгоградским областным судом.

44. Обвиняемые просили о рассмотрении дела судом присяжных.

45. 20 апреля 2004 г. Волгоградский областной суд назначил на 27 апреля 2004 г. предварительное слушание для рассмотрения ходатайства.

46. 27 апреля 2004 г. Волгоградский областной суд принял решение о рассмотрении дела обвиняемых судом присяжных и назначил дату начала рассмотрения дела 24 мая 2004 г.

47. Заседания 24 мая, 28 июня и 12 июля 2004 г. были отложены, поскольку коллегия присяжных не была сформирована.

48. 14 сентября 2004 г. коллегия присяжных была сформирована, и судебное разбирательство началось 29 сентября 2004 г.

49. До конца 2004 года суд назначил 20 заседаний. Восемь заседаний были проведены, пять заседаний начались, но были прерваны и отложены из-за неявки свидетелей обвинения. Два заседания были отложены из-за отключения электроэнергии в здании суда или из-за отсутствия свободных помещений. Пять заседаний были отложены по ходатайству защиты.

50. В 2005 году суд назначил 40 заседаний, 16 заседаний состоялись. Восемь заседаний были отложены из-за неявки присяжного. Пять заседаний не состоялись из-за неявки свидетелей обвинения, а 11 заседаний были отложены по ходатайству защиты или из-за неявки одного из защитников.

51. В 2006 году суд назначил 36 заседаний, 16 заседаний состоялись. Восемь заседаний не состоялись из-за неявки присяжного или свидетелей обвинения, а 12 заседаний были отложены из-за неявки адвоката или по ходатайству об отложении со стороны защиты.

52. В 2007 году суд назначил 31 заседание, 13 заседаний состоялись. Однако 11 заседаний были отложены по болезни судьи или в связи с его отпуском, составлением приговоров по не связанным с этим делам или из-за неявки присяжного. Семь заседаний были отложены по ходатайству защиты.

53. В конце марта 2008 г. суд назначил 13 заседаний. Только три заседания из числа назначенных состоялись. Четыре заседания были отложены по ходатайству прокурора. Три заседания не состоялись из-за болезни адвоката потерпевшего. Три заседания были отложены из-за неявки защитника одного из обвиняемых.

54. Разбирательство по-прежнему продолжается в суде первой инстанции* (* Полонский и другие члены банды осуждены Волгоградским областным судом летом 2009 г. (прим. переводчика).).

(b) Решения о применении меры пресечения в виде содержания под стражей

55. 18 апреля 2003 г. заявитель дал подписку о невыезде.

56. 29 апреля 2003 г. Центральный районный суд Волгограда заключил заявителя под стражу. Суд сослался на тяжесть обвинения и угрозу того, что заявитель воспрепятствует расследованию.

57. 23 июня 2003 г. Центральный районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 10 сентября 2003 г., сославшись на тяжесть обвинения и необходимость продолжения расследования.

58. 8 сентября 2003 г. Центральный районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 10 декабря 2003 г., сославшись на тяжесть обвинения и сложность дела. Он отметил, что заявитель первоначально находился под подпиской о невыезде, но эта мера пресечения признана недостаточной с учетом тяжести обвинений и угрозы того, что он может скрыться.

59. 4 декабря 2003 г. Центральный районный суд продлил срок содержания заявителя и его сообвиняемого под стражей до 10 апреля 2004 г., сославшись на необходимость дополнительного расследования, тяжесть обвинений и незанятость заявителя. Суд установил, что существует риск того, что обвиняемые скроются или продолжат заниматься преступной деятельностью.

60. 20 апреля 2004 г. Волгоградский областной суд принял дело к своему производству и принял решение о сохранении меры пресечения всем шести обвиняемым.

61. 27 апреля 2004 г. Волгоградский областной суд принял решение о содержании под стражей обвиняемых.

62. 13 октября 2004 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 января 2005 г., сославшись на тяжесть обвинений.

63. Заявитель подал жалобу, ссылаясь на то, что имеет постоянное место жительства в Волгограде, и нет оснований полагать, что он может скрыться или воспрепятствовать производству по уголовному делу. 14 декабря 2004 г. Верховный Суд оставил без изменения постановление о продлении срока содержания под стражей. Он установил, что заявитель обвиняется в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, и его доводы являются недостаточными для отмены постановления о продлении срока.

64. 12 января 2005 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей, сославшись на тяжесть обвинений и угрозу оказания давления на свидетелей и присяжных.

65. В своей жалобе заявитель указывал, что он никогда не оказывал давления на свидетелей, и что отсутствует угроза того, что он воспрепятствует судебному разбирательству. 1 марта 2005 г. Верховный Суд оставил постановление о продлении срока содержания под стражей без изменения. Он дословно воспроизвел мотивировку, приведенную в постановлении от 14 декабря 2004 г.

66. 7 апреля 2005 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 июля 2005 г. Областной суд установил, что с учетом тяжести обвинений "целесообразно" содержать обвиняемых под стражей. Он отклонил ходатайства об освобождении под подписку о невыезде, поскольку она не исключала риска давления на свидетелей или присяжных. Суд счел не имеющим значения довод заявителя о том, что отсутствует необходимость его содержания под стражей, поскольку он отбывает срок лишения свободы по приговору от 6 апреля 2004 г. и по этой причине не может оказывать давление на свидетелей или угрожать присяжным. Он отметил, что цель содержания заявителя под стражей заключалась в обеспечении своевременного проведения разбирательства. 8 июля 2005 г. Верховный Суд, рассмотрев жалобу, оставил постановление о продлении срока без изменения.

67. 29 июня 2005 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 октября 2005 г. Он установил, что обвиняемые могут воспрепятствовать производству по уголовному делу, поскольку они обвиняются в совершении тяжких преступлений, включая участие в банде, предположительно организованной заявителем. 31 августа 2005 г. Верховный Суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения постановление о продлении срока.

68. 4 октября 2005 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 января 2006 г. по тем же причинам, что и ранее.

69. 5 июля 2006 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 октября 2006 г. по тем же причинам, что и ранее.

70. В своей жалобе заявитель указывал, что постановление о продлении срока было недостаточно мотивированным, и что вывод суда о том, что он может скрыться или оказать давление на суд, является гипотетическим и не подкреплен соответствующими фактами. 26 сентября 2006 г. Верховный Суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения постановление о продлении срока содержания под стражей. Он указал, что тяжесть обвинений является достаточным основанием для длительного содержания обвиняемого под стражей.

71. 2 октября 2006 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 января 2007 г., сославшись на тяжесть обвинений и личные особенности обвиняемых. Суд также указал, что цель содержания под стражей заключается в устранении риска того, что обвиняемые могут скрыться, продолжат заниматься преступной деятельностью или воспрепятствуют судебному разбирательству.

72. Заявитель подал жалобу, указывая, что областной суд использовал стереотипную формулировку, оправдывающую содержание под стражей, и что его выводы являлись гипотетическими. Он также жаловался на то, что он не имел доступа к материалам, представленным обвинением в ходатайстве о продлении срока.

73. 28 декабря 2006 г. Верховный Суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения постановление о продлении срока, установив, что оно является законным, мотивированным и обоснованным. Обвиняемые обвиняются в совершении тяжких преступлений, следовательно, они могут скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью или воспрепятствовать разбирательству. Предположительно чрезмерная длительность их содержания под стражей, их неудовлетворительное состояние здоровья и наличие постоянного места жительства не являются достаточными основаниями для освобождения.

74. 27 декабря 2006 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 апреля 2007 г. по тем же причинам, что и ранее.

75. 10 апреля 2007 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 июля 2007 г. по тем же причинам, что и ранее.

76. 9 июля 2007 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 октября 2007 г., установив, что для изменения меры пресечения оснований не имеется.

77. В своей жалобе заявитель указывал, что длительность его содержания под стражей превысила разумный срок, и просил суд поместить его под домашний арест. 27 сентября 2007 г. Верховный Суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения постановление о продлении срока, установив, что оно является законным, мотивированным и обоснованным.

78. 11 октября 2007 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 января 2008 г., сославшись на тяжесть обвинений и риск того, что они могут скрыться или запугивать свидетелей или присяжных.

79. 9 января 2008 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 апреля 2008 г. по тем же причинам, что и ранее.

80. 8 апреля 2008 г. Волгоградский областной суд отклонил жалобу заявителя об освобождении под подписку о невыезде и продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 июля 2008 г.

В решении указывалось:

"Поскольку судебное разбирательство еще не завершено, необходимо продлить срок содержания обвиняемых под стражей.

Суд полагает, что тяжесть обвинений оправдывает применение к обвиняемым меры пресечения в виде содержания под стражей.

Однако, кроме тяжести обвинений - а именно создания банды под руководством [заявителя] и совершения нападений на граждан и убийств - влекущих наказание в виде лишения свободы на срок до 20 лет в отношении каждого из обвиняемых, суд также учитывает следующие факторы.

Так, суд имеет основания полагать, что ... применение к обвиняемым подписки о невыезде или любой другой меры пресечения не исключает возможности того, что они скроются или будут оказывать давление на участников разбирательства и присяжных.

Доводы обвиняемых о том, что их содержание под стражей является чрезмерно длительным, сами по себе не могут служить основанием для их освобождения.

Обвиняемые не представили данных, свидетельствующих о существовании факторов, делающих невозможным [sic] их пребывание в условиях изолятора.

Суд не убеждает довод обвиняемых о том, что они не ознакомлены с материалами, представленными стороной обвинения в поддержку ходатайств о продлении срока. Суд располагает только материалами уголовного дела, с которыми обвиняемые ознакомлены.

Суд полагает, что основания для содержания под стражей обвиняемых, которым вменяется в вину совершение тяжких и особо тяжких преступлений, являются относимыми и достаточными. Их содержание под стражей отвечает интересам общества, поскольку предупреждает совершение аналогичных преступлений и обеспечивает эффективное рассмотрение настоящего уголовного дела на высоком уровне.

Уголовное дело содержит достаточные доказательства против каждого обвиняемого, оправдывающие их содержание под стражей...".

81. 7 июля 2008 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемых под стражей до 12 октября 2008 г., дословно воспроизведя постановление от 8 апреля 2008 г.

82. Заявитель подал жалобу, указывая, что решение принято в его отсутствие, и что суд ссылался только на тяжесть предъявленных ему обвинений. 10 сентября 2008 г. Верховный Суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения постановление о продлении срока, установив, что оно является законным, мотивированным и обоснованным.

83. 10 октября 2008 г. Волгоградский областной суд продлил срок содержания обвиняемого под стражей до 12 января 2009 г., дословно воспроизведя постановление от 8 апреля 2008 г.

D. Наложение ареста на автомобили заявителя

84. 4 апреля 2003 г. следователь наложил арест на два автомобиля заявителя как на вещественные доказательства при рассмотрении его уголовного дела.

85. 30 января 2006 г. Дзержинский районный суд Волгограда обязал милицию возвратить автомобили заявителю. Решение не было обжаловано и вступило в силу.

86. 27 февраля 2006 г. судебные приставы-исполнители возбудили исполнительное производство.

87. 26 апреля 2006 г. один из автомобилей был возвращен матери заявителя.

88. 29 августа 2006 г. второй автомобиль, Мерседес 230, был также возвращен матери заявителя. Однако на него был немедленно вновь наложен арест как на вещественное доказательство по не связанному с этим уголовному делу, возбужденному по заявлению его бывшего владельца, который жаловался на то, что автомобиль был у него украден. Представляется, что уголовное разбирательство все еще продолжается.

89. 6 сентября 2006 г. судебные приставы-исполнители признали, что решение от 30 января 2006 г. исполнено полностью, и прекратили исполнительное производство.

II. Применимое национальное законодательство

A. Уголовно-правовые средства правовой защиты от жестокого обращения

1. Применимые составы преступлений

90. Злоупотребление должностными полномочиями с применением насилия или повлекшее тяжкие последствия влечет наказание в виде лишения свободы на срок до 10 лет (часть 3 статьи 286 Уголовного кодекса).

2. Расследование преступлений

91. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (Закон N 174-ФЗ от 18 декабря 2001, УПК) устанавливает, что уголовное дело может быть возбуждено следователем или прокурором по заявлению лица (статьи 140 и 146). Следователь и прокурор* (* Буквально "дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа" (прим. переводчика).) обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом, и принять по нему одно из следующих решений в срок не позднее трех суток со дня поступления указанного сообщения: 1) о возбуждении уголовного дела при наличии основании полагать, что совершено преступление; 2) об отказе в возбуждении уголовного дела или 3) о передаче сообщения по подследственности. Заявитель уведомляется о любом принятом решении. Отказ в возбуждении уголовного дела может быть обжалован вышестоящему прокурору или в суд общей юрисдикции (статьи 144, 145 и 148).

B. Заключение под стражу и предварительное заключение

92. Меры пресечения включают подписку о невыезде, личное поручительство, залог и заключение под стражу (статья 98 УПК). При необходимости у подозреваемого или обвиняемого может быть взято обязательство о явке (статья 112 УПК).

93. При разрешении вопроса о применении меры пресечения компетентный орган обязан установить, имеются ли "достаточные основания полагать", что обвиняемый скроется от предварительного следствия или суда, или продолжит заниматься преступной деятельностью* (* А также для обеспечения исполнения приговора (прим. переводчика).) или воспрепятствует установлению истины по уголовному делу (статья 97 УПК). Он также должен учитывать тяжесть предъявленного обвинения, личность подозреваемого или обвиняемого, род его занятий, возраст, состояние здоровья, семейное положение и другие обстоятельства (статья 99 УПК).

94. Суд может заключить лицо под стражу, если данное обвинение предусматривает наказание не менее двух лет лишения свободы, при условии, что более мягкая мера пресечения не может применяться (часть 1 статьи 108).

95. После задержания подозреваемый заключается под стражу "за следствием"* (* Понятия содержания под стражей "за следствием" или "за судом" широко используются в быту правоохранительных органов, по крайней мере, с начала советского периода. Однако в процессуальном законодательстве эти термины не применяются (прим. переводчика).). Период содержания под стражей "за следствием" может быть продлен на срок более шести месяцев, только если лицо обвиняется в совершении тяжких и особо тяжких преступлений. Продление срока содержания под стражей свыше 18 месяцев не допускается (части 1-3 статьи 109). Срок содержания под стражей "за следствием" исчисляется до даты направления дела прокурором в суд (часть 9 статьи 109).

96. С даты направления дела в суд прокурором обвиняемый считается содержащимся под стражей "за судом" (или в период судебного разбирательства). Срок содержания под стражей "за судом" исчисляется до вынесения приговора. Как правило, он не должен превышать шести месяцев, но по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях он может быть продлен каждый раз не более чем на три месяца (части 2 и 3 статьи 255).

Право

I. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции

97. Заявитель жаловался, что он претерпел побои со стороны сотрудников милиции, и что власти не предприняли эффективное расследование утверждений о жестоком обращении. Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

98. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель никогда не жаловался на жестокое обращение с ним в компетентные национальные органы, лично или через адвоката, представлявшего его интересы в уголовном деле против него. Все жалобы были поданы его матерью. По мнению властей Российской Федерации, жалобы матери не могли засчитываться для целей исчерпания. В любом случае, хотя мать обжаловала отказ в возбуждении уголовного дела вышестоящему прокурору, такая жалоба не являлась эффективным средством правовой защиты в значении статьи 35 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 г. по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01, § 60* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 8/2007.)). Единственным эффективным средством правовой защиты являлось обжалование в суд. Мать обратилась в суд по прошествии длительного времени после обжалуемых событий, тогда как заявитель вообще не использовал это средство правовой защиты. Соответственно, заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты.

99. В качестве альтернативы власти Российской Федерации указывали, что задержка в доведении информации о жестоком обращении до сведения национальных органов подорвала эффективность расследования. Действительно, мать заявителя впервые подала жалобу прокурору только через полтора года после предполагаемого жестокого обращения и обратилась в суд спустя два с половиной года после этих событий. Национальные органы провели несколько проверок утверждений о жестоком обращении. В частности, они опросили сотрудников милиции, потерпевших и свидетелей и назначили медицинское обследование заявителя. По мнению властей Российской Федерации, проверки были адекватными и эффективными, насколько это возможно с учетом несвоевременной подачи жалоб прокурору и в суды. В любом случае жалоба со ссылкой на статью 3 Конвенции является преждевременной, поскольку 21 марта 2008 г. областной прокурор назначил дополнительное расследование жалоб заявителя на жестокое обращение.

100. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что описание заявителем жестокого обращения не совпадает с зафиксированными травмами. Из медицинской справки от 30 января 2003 г. следует, что некоторые повреждения заявителя могли быть следствием столкновения с предметами, тогда как другие травмы были причинены самим заявителем с помощью гвоздя. Соответственно, не представляется возможным установить, что он был избит в милиции. В любом случае обжалуемое обращение не достигло минимального уровня суровости, поскольку травмы не были серьезными и не повлекли ухудшения состояния здоровья заявителя.

101. Заявитель утверждал, что единственным эффективным средством правовой защиты в связи с его жалобой со ссылкой на статью 3 Конвенции было бы возбуждение уголовного дела против сотрудников милиции, подвергших его жестокому обращению. Однако национальные органы последовательно сопротивлялись возбуждению дела. Так, жалобы заявителя на жестокое обращение, передаваемые через администрацию изолятора, оставлялись без ответа. Жалоба, поданная в районную прокуратуру его матерью, действовавшей по доверенности, также не принесла результатов, поскольку это учреждение отказалось возбуждать уголовное дело против сотрудников милиции. Жалобы на отказ вышестоящим прокурорам и в суды оказались неэффективными, поскольку районная прокуратура явно пренебрегала их указаниями и после каждой отмены ее постановления вновь отказывала в возбуждении уголовного дела.

102. Что касается дополнительного расследования, о котором распорядился областной прокурор 21 марта 2008 г., заявитель указывал, что аналогичные указания были даны ранее, а именно 5 декабря 2005 г. и 9 октября 2006 г., но не дали положительных результатов. Дополнительные проверки неизменно завершались решениями об отказе в возбуждении уголовного дела. Действительно, 9 июня 2008 г. районная прокуратура вновь, в девятый раз, решила не рассматривать утверждения заявителя о жестоком обращении, сославшись на те же причины, которые ранее были признаны недостаточными вышестоящими прокурорами и судами. Соответственно, заявитель полагал, что национальные органы не провели адекватного и эффективного расследования его утверждений о жестоком обращении, и что он не располагал эффективным внутренним средством правовой защиты в отношении его жалобы о нарушении статьи 3 Конвенции.

103. Заявитель также утверждал, что он подвергся побоям и пытке электричеством в отделении милиции. Его утверждения были подкреплены свидетельскими показаниями и медицинскими документами о наличии многочисленных ушибов и термоэлектрических ожогов. Власти Российской Федерации не представили убедительного объяснения этим травмам.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

104. Европейский Суд полагает, что вопрос о том, является ли данная жалоба преждевременной с учетом продолжения расследования, и исчерпал ли заявитель внутренние средства правовой защиты в отношении жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции, тесно связан с вопросом о том, было ли эффективным расследование его жалоб на жестокое обращение. Однако эти вопросы связаны с существом жалобы заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции. Европейский Суд, соответственно, решает отложить эти вопросы до рассмотрения существа жалобы.

105. Европейский Суд также отмечает, что жалоба заявителя не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Она также не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Эффективность расследования

106. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выступает с доказуемой жалобой на серьезное жестокое обращение в нарушение статьи 3 Конвенции, эта статья во взаимосвязи с общим обязательством государства по статье 1 Конвенции "обеспечивать каждому, находящемуся в его юрисдикции, права и свободы, определенные в... Конвенции", косвенно требует проведения эффективного официального расследования. Обязательство расследовать это "не обязательство получить результат, а обязательство принять меры": не каждое расследование обязательно должно быть успешным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем; однако оно должно, в принципе, вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Великобритании" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, ECHR 2002-II; и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III).

107. Таким образом, расследование по серьезным жалобам на жестокое обращение должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), Reports 1998-VIII, § 103 и последующие). Они должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, в том числе показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы (см., с необходимыми изменениями, Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), § 106, ECHR 2000-VII; Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, ECHR 1999-IV, § 104 и последующие; и Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2000 г. по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey), жалоба N 22676/93, § 89). Любой недостаток расследования, который уменьшает шансы установить причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта.

108. Кроме того, расследование должно быть безотлагательным. В делах, затрагивающих статьи 2 и 3 Конвенции, в которых ставится вопрос об эффективности официального расследования, Европейский Суд часто оценивал оперативность реакции властей на жалобы в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 133 и последующие, ECHR 2000-IV). Учитывались начало расследования, задержки в получении показаний (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, § 89, ECHR 2000-VI; и Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г. по делу "Текин против Турции" (Tekin v. Turkey), Reports 1998-IV, § 67), и продолжительность первоначального расследования (см. Постановление Европейского Суда от 18 октября 2001 г. по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy), жалоба N 31143/96, § 37).

109. В настоящем деле стороны оспаривают, подал ли заявитель жалобу на жестокое обращение в компетентный орган прокуратуры. Заявитель утверждал, что он направил такую жалобу через администрацию изолятора, тогда как власти Российской Федерации оспаривают этот факт. Однако Европейскому Суду нет необходимости разрешать это противоречие по следующим причинам.

110. Не оспаривается властями Российской Федерации, что 30 января 2003 г., то есть через два дня после предполагаемого жестокого обращения, заявитель жаловался на жестокость милиции следователю. Следовательно, он довел свои утверждения до сведения властей. Медицинское обследование, назначенное следователем, по-видимому, подтвердило показания заявителя, выявив многочисленные ушибы и термоэлектрические ожоги на его теле (см. § 9 настоящего Постановления). "Доказуемость" жалобы заявителя, соответственно, была подтверждена, и национальные органы имели обязанность проведения "тщательного и эффективного расследования, способного привести к установлению и наказанию виновных" (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Эгмез против Кипра" (Egmez v. Cyprus), жалоба N 30873/96, § 66, ECHR 2000-XII; и Постановлении Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, §§ 358 и 359). Хотя следователь в соответствии с национальным законодательством был обязан провести проверку с целью возбуждения уголовного дела или передачи жалобы в компетентный следственный орган (см. § 91 настоящего Постановления), он не совершил таких действий.

111. Только полтора года спустя, в сентябре 2004 г., и в ответ на жалобу, поданную матерью заявителя, прокуратура провела предварительную проверку. Однако она проводилась медленно и растянулась более чем на четыре года. Таким образом, единственное следственное действие, совершенное до конца 2005 года, представляло собой опрос одного из сотрудников милиции, участвовавших в задержании заявителя. Другие сотрудники милиции, заявитель, его родственники, сообвиняемые и coзаключенные были опрошены впервые в 2006 году, то есть более чем три года спустя после предполагаемого жестокого обращения. По мнению Европейского Суда, запоздалое начало проверки и задержки при ее проведении, за которые несут ответственность национальные органы, повлекли потерю времени, которая не могла не оказать отрицательного влияния на ход расследования (см. Постановление Европейского Суда от 26 января 2006 г. по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia), жалоба N 77617/01, § 114* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.)).

112. Европейский Суд также отмечает, что прокуратура девять раз отказывала в возбуждении уголовных дел против сотрудников милиции. Восемь из них были отменены как недостаточно обоснованные вышестоящим прокурором или судом. Действительно, анализ постановлений прокурора свидетельствует о том, что он с чрезмерной готовностью принимал отрицание сотрудниками милиции применения силы против заявителя и отказывал в возбуждении уголовного дела, пренебрегая медицинскими доказательствами и свидетельскими показаниями, ссылаясь на то, что жестокое обращение не доказано или, в позднейших постановлениях, что нет оснований полагать, что травмы причинены милицией. Прокурор не указал причин, по которым он полагал, что медицинские доказательства являются неопределенными или показания свидетелей недостоверными. Европейский Суд находит особенно поразительным, что после отмены постановлений от 19 октября 2006 г. и 28 мая 2007 г. судом как раз в связи с немотивированностью прокурор игнорировал указания и уклонился от устранения недостатков мотивировки. Вместо этого 9 июня 2008 г. он вынес новое постановление, дословно воспроизведя текст постановления от 28 мая 2007 г. Отсутствие достаточных мотивов для отказа в возбуждении уголовного дела и благосклонное отношении прокуратуры к сотрудникам милиции должны рассматриваться как особенно серьезный недостаток расследования (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1997 г. по делу "Айдын против Турции" (Aydin v. Turkey), § 106, Reports of Judgments and Decisions, 1997-VI).

113. Европейский Суд принимает к сведению тот факт, что в сентябре 2008 г. национальные органы пересмотрели свое решение не возбуждать уголовное дело и начали расследование утверждений заявителя о жестоком обращении. Однако постановление от 4 сентября 2008 г. указывало, что дело возбуждено против "неустановленных сотрудников милиции" (см. § 33 настоящего Постановления), а не против T. или других сотрудников отделения милиции N 2, на которых указал заявитель.

114. Европейский Суд учитывает, что национальные органы начали расследование утверждений заявителя о милицейской жестокости. Однако он находит, что проверка не являлась тщательной, и что власти проявили недостаточную решимость в преследовании виновных. Действительно, в течение более чем пяти лет после обжалуемых событий никому не предъявлены обвинения, несмотря на то, что доказательства, подтверждающие показания заявителя, получены, и сотрудники милиции, на которых указал заявитель, установлены. Соответственно, расследование не может считаться "эффективным" (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, §§ 78 и 79, ECHR 1999-V).

115. Кроме того, Европейский Суд не убеждает довод властей Российской Федерации о влиянии на эффективность проверки того факта, что заявитель не прибегнул к доступным внутренним средствам правовой защиты. Выше было установлено, что заявитель обратил внимание компетентных органов на предполагаемое жестокое обращение вскоре после указанных событий (см. § 110 настоящего Постановления). Его мать, действуя на основании доверенности, подписанной заявителем, подала формальную жалобу в прокуратуру и обжаловала отказы в возбуждении уголовного дела вышестоящему прокурору и в суд. Право матери на подачу жалоб и обжалование отказов в интересах заявителя было признано национальными судами (см. § 27 настоящего Постановления). Европейский Суд считает установленным, что заявитель подавал жалобы на жестокое обращение с ним в компетентные национальные органы и в соответствии с формальными требованиями, содержащимися в национальном законодательстве.

116. Наконец, что касается довода властей Российской Федерации о том, что жалоба на нарушение статьи 3 Конвенции является преждевременной, Европейский Суд признает, что расследование все еще продолжается, но с учетом его длительности и весьма серьезных недостатков, установленных выше, Европейский Суд не находит, что заявитель обязан ожидать завершения расследования до обращения в Европейский Суд, поскольку окончание этого разбирательства в любом случае не устранит общей просрочки (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова и Илиев против Болгарии" (Angelova and Iliev v. Bulgaria), жалоба N 55523/00, § 103, ECHR 2007-...).

117. С учетом вышеизложенного Европейский Суд отклоняет предварительные возражения властей Российской Федерации и заключает, что власти не провели эффективного уголовного расследования утверждений заявителя о жестоком обращении. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

(b) Предполагаемое жестокое обращение с заявителем

118. Как неоднократно указывал Европейский Суд, для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня является относительной: она зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 120, ECHR 2000-IV). Обращение рассматривается Европейским Судом как "бесчеловечное", в частности, если оно является преднамеренным, продолжается несколько часов и причиняет травмы или глубокие физические или нравственные страдания, и как "унижающее достоинство", если оно вызывает в жертвах чувства страха, разочарования и неполноценности, способные унизить и оскорбить их. Для того, чтобы наказание или связанное с ним обращение рассматривались как "бесчеловечные" или "унижающие достоинство", испытываемые страдания и унижение в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением данной формы правомерного обращения или наказания. Вопрос о том, преследовало ли такое обращение цель унижения или оскорбления жертвы, является еще одним фактором, который должен приниматься во внимание, но отсутствие такой цели не может в решающей степени исключить установления нарушения статьи 3 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу "V. против Соединенного Королевства" (V. v. United Kingdom), жалоба N 24888/94, § 71, ECHR 1999-IX).

119. В контексте лишения свободы Европейский Суд подчеркивал, что лица, содержащиеся под стражей, находятся в уязвимом положении, и власти обязаны обеспечить их физическое благополучие (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тарариева против Российской Федерации" (Tarariyeva v. Russia), жалоба N 4353/03, § 73, ECHR 2006-... (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2007.); Постановление Европейского Суда от 4 октября 2005 г. по делу "Сарбан против Молдавии" (Sarban v. Moldova), жалоба N 3456/05, § 77; и Постановление Европейского Суда по делу "Муизель против Франции" (Mouisel v. France), жалоба N 67263/01, § 40, ECHR 2002-IX). В отношении лица, лишенного свободы, любое использование силы, которое не является строго необходимым в связи с его поведением, умаляет человеческое достоинство и в принципе нарушает право, гарантированное статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 7 декабря 2006 г. по делу "Шейдаев против Российской Федерации" (Sheydayev v. Russia), жалоба N 65859/01, § 59* (* Там же.); Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A, N 336, § 38; и Постановление Европейского Суда от 30 сентября 2004 г. по делу "Крастанов против Болгарии" (Krastanov v. Bulgaria), жалоба N 50222/99, § 53).

120. Европейский Суд напоминает, что утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom, pp. 64-65, § 161, Series A, N 25). Однако доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. Если лицо заключено под стражу в нормальном состоянии здоровья, и при освобождении у него обнаружены травмы, на властях лежит бремя доказывания с целью представить достаточное и убедительное объяснение того, каким образом причинены эти повреждения (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции", § 100; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии", § 34).

121. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что на второй день после задержания заявитель был осмотрен судебно-медицинскими экспертами, которые выявили на его теле многочисленные ушибы, царапины и электрические ожоги. Их заключение содержит точное и согласующееся медицинское описание и указывает даты причинения повреждений, которые совпадали с периодом содержания в отделении милиции (см. § 9 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации не утверждали, что эти повреждения могли быть получены до задержания заявителя. Европейский Суд, соответственно, признает, что заявитель претерпел эти повреждения, находясь под стражей в милиции.

122. Европейский Суд принимает объяснение властей Российской Федерации по поводу происхождения царапин на руках заявителя. Заявитель не оспаривал того, что эти царапины были причинены при его попытке вскрыть вены гвоздем. В то же время он отмечает, что власти Российской Федерации не представили объяснения ушибам на лице и теле заявителя и электрическим ожогам на пальцах. Напротив, заявитель представил последовательное и подробное описание жестокого обращения с ним, которое соответствует характеру и расположению зафиксированных повреждений. Его утверждения подкреплялись показаниями сообвиняемых, которые указывали, что видели, как сотрудники милиции жестоко обращались с заявителем (см. § 26 настоящего Постановления).

123. Имея в виду обязанность властей представить объяснение повреждений, причиненных лицам, находящимся под их контролем в заключении, и в отсутствие убедительного и правдоподобного объяснения властей Российской Федерации по настоящему делу Европейский Суд находит установленным в соответствии со стандартом доказывания, требуемым в конвенционном разбирательстве, что ушибы и электрические ожоги, зафиксированные в медицинском заключении, были следствием обжалуемого заявителем обращения, за которое несут ответственность власти Российской Федерации (см. Постановление Европейского Суда от 20 июля 2004 г. по делу "Мехмет Эммин Юксель против Турции" (Mehmet Emin Yuksel v. Turkey), жалоба N 40154/98, § 30).

124. Европейский Суд далее рассмотрит вопрос о том, достигло ли обжалуемое обращение минимального уровня суровости для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции. Его не убеждает довод властей Российской Федерации о том, что минимальный уровень суровости не был достигнут, поскольку обращение не повлекло какого-либо ухудшения здоровья заявителя. Отсутствие долгосрочных последствий для здоровья не может исключать вывода о том, что обращение достаточно серьезно, чтобы считаться бесчеловечным или унижающим достоинство (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эгмез против Кипра", §§ 78 и 79). Заявителя несколько раз ударили по лицу, по плечам и ногам, подвергли ударам током, которые являются особенно болезненным видом жестокого обращения. Такое обращение должно было причинить ему серьезные нравственные и физические страдания, если даже они не повлекли долгосрочного вреда здоровью. Кроме того, представляется, что использование силы было направлено на унижение заявителя, вынуждение его к подчинению и склонение к признанию в совершении преступлений. Поэтому Европейский Суд находит, что обращение, которому подвергся заявитель, было достаточно серьезным, чтобы считаться пыткой.

125. Соответственно, учитывая характер и объем повреждений заявителя, Европейский Суд полагает, что государство несет ответственность в соответствии со статьей 3 Конвенции за пытку, причиненную заявителю в милиции, и что имело место нарушение этого положения.

II. Предполагаемое нарушение Статьи 13 Конвенции

126. Заявитель жаловался на то, что расследование его показаний о жестоком обращении было неэффективно в нарушение статьи 13 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

127. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба затрагивает те же вопросы, что и рассмотренные в §§ 106-117 настоящего Постановления с точки зрения процессуального аспекта статьи 3 Конвенции. Соответственно, жалоба должна быть признана приемлемой. Однако с учетом выводов, сделанных выше с точки зрения статьи 3 Конвенции, Европейский Суд находит необязательным обособленное рассмотрение этих вопросов с точки зрения статьи 13 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 3 Статьи 5 Конвенции

128. Заявитель жаловался на нарушение его права на судебное разбирательство в разумный срок и утверждал, что постановления о содержании под стражей не были достаточно обоснованными. Он ссылался на пункт 3 статьи 5 Конвенции, который предусматривает следующее:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

A. Приемлемость жалобы

129. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не обжаловал в Верховный Суд постановления о содержании под стражей, вынесенные в период расследования. Соответственно, он не исчерпал эффективное внутреннее средство правовой защиты в отношении этого периода.

130. Заявитель указывал, что жалоба в Верховный Суд не являлась эффективным средством правовой защиты. Она не имела разумных перспектив, поскольку существовала административная практика содержания под стражей в период следствия и суда лиц, обвинявшихся в совершении тяжких преступлений.

131. Европейский Суд напоминает, что цель правила об исчерпании внутренних средств правовой защиты заключается в обеспечении государствам-участникам возможности предупреждения или устранения предполагаемых нарушений до обращения в Европейский Суд. В контексте предполагаемого нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции это правило требует, чтобы заявитель предоставил национальным органам возможность установить, было ли его право на судебное разбирательство в разумный срок соблюдено, и существовали ли относимые и достаточные основания, продолжавшие оправдывать лишение свободы (см. Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2006 г. по делу "Щеглюк против Российской Федерации" (Shcheglyuk v. Russia), жалоба N 7649/02, § 35* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2007.)).

132. Европейский Суд полагает, что лицо, ссылающееся на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с длительностью его содержания под стражей, жалуется на длящуюся ситуацию, которая должна рассматриваться в целом и без разделения на периоды, как предполагают власти Российской Федерации (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда по делу "Солмаз против Турции" (Solmaz v. Turkey), жалоба N 27561/02, §§ 29 и 37, ECHR 2007-...). После заключения под стражу 29 апреля 2003 г. заявитель постоянно оставался в заключении. Не оспаривается, что он не обжаловал постановления о продлении срока до 13 октября 2004 г. Однако он обжаловал в Верховный Суд последующие постановления о продлении срока, ссылаясь, в частности, на то, что его содержание под стражей превысило разумный срок. Таким образом, он обеспечил Верховному Суду возможность рассмотреть вопрос о том, совместимо ли его содержание под стражей с конвенционным правом на судебное разбирательство в разумный срок или на освобождение до суда. Действительно, Верховный Суд оценивал необходимость дальнейшего продления срока с учетом всего предшествующего периода содержания под стражей, принимая во внимание срок, который он уже провел в заключении. Европейский Суд заключает, что заявитель исчерпал внутренние средства правовой защиты, и отклоняет возражение властей Российской Федерации.

133. Придя к заключению о том, что заявитель использовал все доступные внутренние средства правовой защиты, Европейский Суд не считает необходимым рассматривать вопрос о том, был ли он освобожден от обязанности исчерпать эти средства правовой защиты в соответствии с административной практикой по нарушениям пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), § 57, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI). В любом случае заявитель не представил доказательств, позволяющих Европейскому Суду сделать вывод о наличии такой практики.

134. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Она также не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

135. Власти Российской Федерации указывали, что заявитель обвинялся в совершении многих особо тяжких преступлений. Кроме того, он подозревался в том, что являлся активным членом банды, регулярно совершавшей преступления и представлявшей повышенную угрозу для общества. Ссылаясь на дело "Контрада против Италии" (Contrada v. Italy) (Постановление от 24 августа 1998 г., § 67, Reports of Judgments and Decisions 1998-V), они утверждали, что его принадлежность к организации мафиозного типа с жесткой иерархической структурой и значительными возможностями для запугивания усложняла и затягивала уголовное разбирательство. Заявителя требовалось содержать под стражей в период следствия и суда в целях исключения возможности его давления на свидетелей и присяжных, проживавших в той же местности и не отделенных от общества. Национальные суды оправдывали продление срока его содержания под стражей ссылками на имевшуюся у него судимость, отсутствие постоянного места жительства, работы или иждивенцев, и непредставление защитой материалов, позволявших заключить, что заявитель не может содержаться в условиях изолятора. Власти Российской Федерации полагали, что содержание заявителя под стражей было основано на "относимых" и "достаточных" причинах.

136. Заявитель утверждал, что национальные суды не указали "относимых" и "достаточных" причин для его содержания под стражей. Они ссылались в основном на тяжесть обвинений. Еще одним основанием для его содержания под стражей был вывод национальных судов о возможности воспрепятствования расследованию. Этот вывод не подкреплялся доказательствами, а, кроме того, был абсурдным. До 28 января 2006 г. заявитель отбывал наказание в виде лишения свободы по не связанному уголовному делу о незаконном хранении оружия и подделке документов. Его лишение свободы делало невозможным вмешательство в разбирательство.

137. Заявитель также указывал, что, требуя от него представить материалы, свидетельствующие о том, что он не может содержаться под стражей, власти переложили на него бремя доказывания вопреки пункту 3 статьи 5 Конвенции. Он указывал, что имел постоянное место жительства, работу и семью. Однако национальные органы продолжали продлевать срок его содержания под стражей без указания на существование конкретных фактов в поддержку их вывода о том, что он может скрыться или оказать давление на свидетелей или присяжных. Что касается его прежней судимости, национальные суды никогда не ссылались на нее в своих постановлениях о содержании под стражей. В любом случае он был осужден лишь однажды, в 1995 году, и его судимость была с тех пор погашена.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

138. Европейский Суд напоминает, что наличие обоснованного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием законности заключения под стражу. Однако по прошествии времени оно перестает быть достаточным. В таких делах Европейский Суд должен установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами. Если такие основания являются, Европейский Суд должен убедиться также, что национальные власти проявили "особую тщательность" в проведении разбирательства (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 152 и 153, ECHR 2000-IV).

139. Существует презумпция в пользу освобождения. Как неоднократно указывал Европейский Суд, вторая часть пункта 3 статьи 5 Конвенции не дает судебным органам возможности выбора между доставкой обвиняемого к судье в течение разумного срока или его освобождением до суда. До признания его виновным обвиняемый должен считаться невиновным, и цель рассматриваемого положения заключается в том, чтобы обеспечивать его временное освобождение, как только его содержание под стражей перестает быть разумным. Лицо, обвиняемое в совершении преступления, должно всегда освобождаться до суда, если государство не продемонстрирует, что существуют "относимые" и "достаточные" причины, оправдывающие его длительное содержание под стражей (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 13 марта 2007 г. по делу "Кастравец против Молдавии" (Castravet v. Moldova), жалоба N 23393/05, § 30 и 32; Постановление Большой Палаты по делу "Маккей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 41, ECHR 2006-...; Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 г. по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland), жалоба N 33492/96, § 83; и Постановление Европейского Суда от 27 июня 1968 г. по делу "Ноймейстер против Австрии" (Neumeister v. Austria), § 4, Series A, N 8). Пункт 3 статьи 5 Конвенции не может рассматриваться как безоговорочно допускающий содержание под стражей при условии, что оно продолжается не дольше определенного срока. Власти обязаны обеспечить убедительное обоснование любого периода содержания под стражей, каким бы коротким он ни был (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шишков против Болгарии" (Shishkov v. Bulgaria), жалоба N 38822/97, § 66, ECHR 2003-I).

140. Национальные власти обязаны установить существование конкретных фактов, имеющих отношение к основаниям длительного содержания под стражей. Переход бремени доказывания на заключенного в таких делах был бы равнозначен отмене правила статьи 5 Конвенции, положения, признающего заключение под стражу отступлением в исключительных случаях от права на личную свободу, которое допустимо в строго определенных случаях, не допускающих расширительного толкования (см. Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), жалоба N 54071/00, § 67* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.); и Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 г. по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), жалоба N 33977/96, §§ 84-85). Национальные судебные органы должны исследовать все факты, свидетельствующие в пользу или против существования реального требования публичного интереса, оправдывающего, с надлежащим учетом принципа презумпции невиновности, отход от правила уважения личной свободы, и должны указать их в своих решениях об отказе ходатайств об освобождении. В задачу Европейского Суда не входит установление таких фактов с подменой национальных властей, принявших решение о заключении заявителя под стражу. Европейский Суд призван установить наличие или отсутствие нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции в основном на основании мотивов, приведенных в решениях национальных судов, и реальных фактов, указанных заявителем в своих жалобах (см. Постановление Европейского Суда от 8 июня 2006 г. по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia), жалоба N 75039/01, § 72* (* Там же. N 11/2006.); упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 86; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 152)

(b) Применение в настоящем деле

(i) Период, который должен учитываться

141. Европейский Суд отмечает, что пункт 3 статьи 5 Конвенции применяется исключительно в ситуации, предусмотренной в подпункте "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, с которой образует единое целое. Он перестает применяться в день, когда по обвинению вынесено решение хотя бы только судом первой инстанции, поскольку с этого дня лицо содержится под стражей как "осужденное компетентным судом" в значении подпункта "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Солмаз против Турции", §§ 24-26, и Постановление Европейского Суда от 28 марта 1990 г. по делу "В. против Австрии" (B. v. Austria), §§ 36-39, Series A, N 175).

142. Заявитель был заключен под стражу 29 апреля 2003 г. по обвинениям в участии в банде, разбое, причинении тяжкого вреда здоровью и убийстве. С тех пор он содержался под стражей. В течение этого периода, с 6 апреля 2004 г. по 28 января 2006 г., он одновременно отбывал наказание в виде лишения свободы после осуждения по не связанному уголовному делу о незаконном хранении оружия и подделке документов. Европейский Суд должен установить, какой подпункт пункта 1 статьи 5 Конвенции применим к этому периоду с целью определения того, должен ли он учитываться для целей пункта 3 статьи 5 Конвенции.

143. Европейский Суд напоминает, что в этой связи применимость одного из оснований, указанных в пункте 1 статьи 5 Конвенции, не обязательно исключает применения другого, и содержание под стражей может быть оправданным более чем одним подпунктом этого положения (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 11 мая 2004 г. по делу "Бранд против Нидерландов" (Brand v. Netherlands), жалоба N 49902/99, § 58; и Постановление Европейского Суда от 24 октября 1997 г. по делу "Джонсон против Соединенного Королевства" (Johnson v. United Kingdom), § 58, Reports of Judgments and Decisions 1997-VII). В частности, в деле "Эриксен против Норвегии" Европейский Суд счел, что содержание заявителя под стражей было оправданным с точки зрения обоих подпунктов "a" и "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции, и установил, что пункт 3 статьи 5 Конвенции применим (см. Постановление Европейского Суда от 27 мая 1997 г. по делу "Эриксен против Норвегии" (Eriksen v. Norway), § 92, Reports of Judgments and Decisions 1997-III).

144. В настоящем деле 6 апреля 2004 г. заявитель был осужден за незаконное хранение оружия и подделку документов и приговорен к лишению свободы, срок которого он отбыл 28 января 2006 г. В этот период он содержался под стражей как лицо, "осужденное компетентным судом", в значении подпункта "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции. В то же время он содержался под стражей по не связанному уголовному разбирательству с целью его доставки в компетентный орган по подозрению в причастности к банде и совершении разбоя, причинения тяжкого вреда здоровью и убийства, в ситуации, предусмотренной в подпункте "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Соответственно, отсюда следует, что с 6 апреля 2004 г. по 28 января 2006 г. лишение свободы заявителя относилось к сфере действия обоих подпунктов "a" и "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Учитывая, что заявитель был заключен под стражу на основании подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции и независимо от того, что его содержание под стражей было также основано на подпункте "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции, Европейский Суд полагает, что этот период также должен быть принят во внимание для целей пункта 3 статьи 5 Конвенции. Соответственно, заявитель длительное время до суда содержался под стражей по обвинениям в причастности к банде, совершении разбоя, причинении тяжкого вреда здоровью и убийства, с его заключения под стражу 29 апреля 2003 г. до настоящего времени, то есть более пяти лет и 10 месяцев.

(ii) Разумность длительности указанного периода

145. Не оспаривается сторонами, что первоначальное заключение заявителя под стражу было обусловлено разумным подозрением в участии в банде и причастности к совершению разбоя, причинения тяжкого вреда здоровью и убийства. Остается удостовериться, привели ли судебные органы "относимые" и "достаточные" причины, оправдывающие его длительное содержание под стражей, и проявили ли "особую тщательность" при осуществлении разбирательства. Чрезмерная длительность содержания заявителя под стражей вызывает глубокую озабоченность Европейского Суда. При таких обстоятельствах российские власти должны были привести весьма веские причины для содержания заявителя под стражей более пяти лет и 10 месяцев.

146. Судебные органы, кроме того, ссылались на разумные подозрения в отношении заявителя, угрозу того, что он может скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью или оказывать давление на свидетелей или присяжных. В этом отношении они указывали на тяжесть обвинений, особо подчеркивая обвинение в принадлежности к банде и отсутствие постоянной работы.

147. Тяжесть обвинений была основным фактором при оценке возможности того, что заявитель скроется, продолжит заниматься преступной деятельностью или воспрепятствует отправлению правосудия. Так, в кассационных определениях от 14 декабря 2004 г., 26 сентября и 28 декабря 2006 г. Верховный Суд установил, что тяжесть обвинений перевешивает конкретные факты, свидетельствующие в пользу освобождения заявителя, такие как значительная длительность предварительного заключения, наличие постоянного места жительства и неудовлетворительное состояние здоровья (см. §§ 63, 70 и 73 настоящего Постановления). Суды рассматривали тяжесть обвинений как определяющий фактор, с учетом которого иные обстоятельства не могут обеспечить освобождение заявителя. Европейский Суд неоднократно указывал, что, хотя суровость наказания, которое грозит обвиняемому, является существенным элементом при оценке угрозы того, что он скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость в продолжении лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения, с учетом только тяжести обвинения. Основанием для продолжения не может быть также вероятность осуждения к лишению свободы (см. Постановление Европейского Суда от 26 июня 1991 г. по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France), Series A, N 207, § 51; см. также Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia), жалоба N 45100/98, § 102* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2005.); Постановление Европейского Суда от 30 октября 2003 г. по делу "Горал против Польши" (Goral v. Poland), жалоба N 38654/97, § 68; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 81).

148. Другим основанием для содержания заявителя под стражей являлось предполагаемое членство в банде. Европейский Суд признает, что в делах об организованной преступности угроза того, что заключенный в случае освобождения может оказать давление на свидетелей или иным образом воспрепятствовать разбирательству, часто является особенно значимой. Все эти факторы могут оправдать сравнительно длительный период содержания под стражей. Однако они не дают властям неограниченных полномочий по продлению этой меры пресечения (см. Постановление Европейского Суда от 14 ноября 2006 г. по делу "Осух против Польши" (Osuch v. Poland), жалоба N 31246/02, § 26; и Постановление Европейского Суда от 4 мая 2006 г. по делу "Целеевский против Польши" (Celejewski v. Poland), жалоба N 17584/04, §§ 37-38). Учитывая, что заявитель подозревался в активном участии в организованной преступной группе, Европейский Суд признает, что власти могли обоснованно полагать, что угроза оказания давления на свидетелей и присяжных первоначально существовала. Однако Европейский Суд не убежден, что это основание могло оправдать пятилетний срок содержания заявителя под стражей. Действительно, национальные суды ссылались на риск воспрепятствования разбирательству в краткой форме без указания на особенности личности или поведения заявителя, который подтверждали бы их заключение о том, что он может прибегнуть к запугиванию. По мнению Европейского Суда, общая характеристика угрозы не может служить оправданием для содержания заявителя под стражей в течение более чем пяти лет. Национальные суды не придали значения тому факту, что по прошествии времени данное основание становилось все менее значимым. Мотивировка судов не отражала развитие ситуации и не позволяла удостовериться в том, что на поздних стадиях разбирательства это основание оставалось достаточным. Поэтому Европейский Суд не убежден, что в течение всего периода содержания заявителя под стражей существовали непреодолимые мотивы для опасения, что он окажет давление на свидетелей или иным образом воспрепятствует расследованию дела, и они, безусловно, не перевешивали право заявителя на разбирательство в разумный срок или на освобождение в период рассмотрения дела судом.

149. Кроме того, национальные суды оценивали возможность того, что заявитель продолжит заниматься преступной деятельностью, со ссылкой на его незанятость. Этот вывод был оспорен заявителем, который утверждал, что имел постоянную работу. Для Европейского Суда не является необходимым выяснение ситуации заявителя в сфере занятости. Даже если предположить, что он был безработным, только из этого нельзя заключить, что он мог совершить новые преступления (см. Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Пшевечерский против Российской Федерации" (Pshevecherskiy v. Russia), жалоба N 28957/02, § 68* (* Там же. N 11/2007.)). В любом случае само по себе отсутствие постоянной работы не может служить основанием для более чем пятилетнего содержания под стражей.

150. Национальные суды не ссылались на иные основания. Власти Российской Федерации упоминали в своих объяснениях предыдущую судимость заявителя и отсутствие постоянного места жительства. Европейский Суд напоминает, что в его задачу не входит подмена собой национальных органов, принимавших решения о содержании заявителя под стражей, или представлять собственный анализ фактов за и против содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда от 30 января 2003 г. по делу "Николов против Болгарии" (Nikolov v. Bulgaria), жалоба N 38884/97, § 74; и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии", § 152). Эти доводы были впервые выдвинуты в разбирательстве в Европейском Суде, и национальные суды никогда не упоминали их в своих решениях.

151. Европейский Суд также находит удивительным, что в период с 6 апреля 2004 г. по 28 января 2006 г., когда заявитель отбыл свое наказание по несвязанному уголовному делу, национальные суды в постановлениях о продлении срока продолжали ссылаться на опасность того, что он может скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью или оказывать давление на свидетелей и присяжных. Европейский Суд допускает, что постановления о содержании под стражей могут быть необходимы в отношении осужденных, например, в целях перевода лица из исправительной колонии, в которой оно отбывает наказание, в изолятор, расположенный в местности, в которой осуществляются следствие и судебное разбирательство. Однако в настоящем деле национальные суды не ссылались на такую необходимость. Вместо этого они повторяли стереотипные формулировки без оценки того, был ли реальным риск того, что заявитель, содержащийся под стражей в исправительной колонии, скроется от правосудия, продолжит заниматься преступной деятельностью или станет запугивать свидетелей или присяжных. Европейский Суд полагает, что постановления о продлении срока, вынесенные с 6 апреля 2004 г. по 28 января 2006 г., явно свидетельствовали о небрежном отношении национальных судов к содержанию заявителя под стражей, срок которого продлевался автоматически без исследования конкретных фактов или учета изменения обстоятельств. Хотя постановления о продлении срока, выносившиеся в этот период, практически не затрагивали ситуацию заявителя, так как он в любом случае был осужден компетентным судом, этот факт не имеет решающего значения для оценки Европейского Суда. Существование нарушения возможно даже в отсутствие вреда или ущерба; вопрос о том, был ли в действительности заявитель поставлен в неблагоприятное положение или претерпел ущерб, приобретает значение только в контексте статьи 41 Конвенции (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 31 июля 2008 г. по делу ""Религиозное общество свидетелей Иеговы" и другие против Австрии" (Religionsgemeinschaft der Zeugen Jehovas and Others v. Austria), жалоба N 40825/98, § 67; Постановление Европейского Суда от 27 сентября 1990 г. по делу "Вассинк против Нидерландов" (Wassink v. Netherlands), § 38, Series A, N 185-A; и Постановление Европейского Суда от 13 июня 1979 г. по делу "Маркс против Бельгии" (Marckx v. Belgium), § 27, Series A, жалоба N 31).

152. Европейский Суд отмечает, что все решения о продлении срока содержания заявителя под стражей были стереотипно и кратко сформулированы. Они не описывали подробно личную ситуацию заявителя. Хотя в одном постановлении о продлении срока областной суд указал, что учел "личность обвиняемых", это заявление не сопровождалось описанием его личных качеств или объяснением того, почему они делают его содержание под стражей необходимым (см. § 71 настоящего Постановления). Нежелание национальных органов уделить внимание надлежащему обсуждению личной ситуации заявителя особенно проявилось в постановлениях областного суда от 20 и 27 апреля 2004 г., в которых не приводилось никаких оснований для длительного содержания под стражей. Областной суд только отметил, что "обвиняемые должны оставаться под стражей" (см. §§ 60 и 61 настоящего Постановления). Это тем более удивительно, что к тому времени заявитель уже провел более года под стражей, следствие было окончено, и дело передано в суд.

153. После того, как дело было передано в суд в апреле 2004 г., суд первой инстанции выносил общие постановления о содержании под стражей с использованием тех же кратких формулировок для продления срока содержания под стражей шести лиц. Европейский Суд уже устанавливал, что практика вынесения общих постановлений о содержании под стражей без оценки конкретных оснований содержания под стражей каждого заключенного сама по себе не совместима с пунктом 3 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Щеглюк против Российской Федерации", § 45; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации", § 76; и Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу "Долгова против Российской Федерации" (Dolgova v. Russia), жалоба N 11886/05, § 49* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2006.)). Продлевая срок содержания заявителя общими постановлениями, национальные органы не придали надлежащего значения его индивидуальным обстоятельствам.

154. Наконец, Европейский Суд отмечает, что национальные органы явно отказались рассматривать вопрос о том, превышала ли длительность содержания заявителя под стражей "разумный срок" (см. §§ 73 и 80 настоящего Постановления). Такой анализ имел особое значение для национальных решений после того, как заявитель провел несколько лет под стражей; однако проверка разумности срока никогда не проводилась.

155. Европейский Суд часто устанавливал нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в российских делах, в которых суды страны продлевали срок содержания заявителя под стражей, учитывая в основном тяжесть предъявленных обвинений и используя стереотипные формулировки без исследования конкретных фактов или рассмотрения возможности применения альтернативных мер пресечения (см. Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 г. по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01, § 99 и последующие* (* Там же. N 8/2007.); Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00, § 103 и последующие, ECHR 2006-... (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2007.); Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, § 72 и последующие* (* Там же. N 12/2006.); упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Долгова против Российской Федерации", § 38 и последующие; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 172 и последующие* (* Постановление Европейского Суда от 8 ноября 2005 г. по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02 (опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006) в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).); упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", § 63 и последующие; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 91 и последующие; и Постановление Европейского Суда по делу "Смирнова против Российской Федерации" (Smirnova v. Russia), жалобы NN 46133/99 и 48183/99, § 56 и последующие, ECHR 2003-IX).

156. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что, не исследовав конкретные факты и не рассмотрев альтернативных "мер пресечения" и руководствуясь в основном тяжестью предъявленных обвинений, власти продлевали срок содержания заявителя под стражей по основаниям, которые хотя и имели значение для дела, не могли рассматриваться как "достаточные" для оправдания длительности более чем пятилетнего срока. При таких обстоятельствах нет необходимости проверять, осуществлялось ли разбирательство "с надлежащей тщательностью". Однако Европейский Суд рассмотрит довод властей Российской Федерации о том, что сложность дела заявителя объясняла длительность его содержания под стражей. Он признает, что в делах об организованной преступности с участием нескольких подсудимых сбор доказательств часто является сложной задачей, поскольку необходимы получение разнообразных доказательств из многих источников и установление фактов и степени предполагаемой ответственности каждого из подозреваемых (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 15 января 2008 г. по делу "Лашкевич против Польши" (Laszkiewicz v. Poland), жалоба N 28481/03, §§ 59 и 61). Однако в аналогичных обстоятельствах он устанавливал, что сложность дела, число или поведение обвиняемых не могут оправдывать более чем пятилетнее предварительное заключение (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эрдем против Германии" (Erdem v. Germany), жалоба N 38321/97, § 46, ECHR 2001-VII).

157. Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 1 Статьи 6 Конвенции

158. Заявитель жаловался на то, что второе уголовное разбирательство против него (по обвинениям в принадлежности к банде, совершении разбоя, причинения тяжкого вреда здоровью и убийства) было чрезмерно длительным. Он ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на... разбирательство дела в разумный срок... судом...".

A. Приемлемость жалобы

159. Европейский Суд напоминает, что период, который должен быть принят во внимание при определении длительности уголовного разбирательства, начинается со дня, когда лицо было "обвинено" в самостоятельном и существенном смысле этого понятия. Он заканчивается в тот день, когда обвинение было окончательно разрешено или когда уголовное разбирательство прекращено (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", § 81).

160. Период, который должен быть принят во внимание, в настоящем деле начался 18 апреля 2003 г., когда заявителю были предъявлены обвинения в принадлежности к банде, совершении разбоя, причинения тяжкого вреда здоровью и убийства. Разбирательство в суде первой инстанции все еще продолжается. Таким образом, оно продолжалось более пяти лет и месяцев* (* Ранее Европейский Суд рассчитывал этот срок как пять лет и 10 месяцев (прим. переводчика).).

161. Европейский Суд находит, что жалоба заявителя не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

162. Власти Российской Федерации утверждали, что длительность разбирательства была разумной с учетом сложности дела и большого числа обвиняемых (6) и свидетелей (45). Расследование было безотлагательным, следственная бригада не допустила периодов бездействия. Несколько месяцев задержки имели место сразу после поступления дела в суд, который не несет за них ответственность. Не представилось возможным сформировать коллегию присяжных, поскольку обе стороны возражали против предложенного состава. После начала судебного разбирательства заседания назначались регулярно, хотя больше 30 из них были отложены в связи с постоянной неявкой защитников обвиняемых, включая адвоката заявителя, и их неоднократными ходатайствами об отложении по различным основаниям. Более 10 заседаний были отложены из-за неявки свидетелей защиты или обвинения. Суд первой инстанции принимал меры по обеспечению их явки. Больше 12 заседаний были отложены из-за неявки присяжных по болезни или по другим уважительным причинам. Суд несет ответственность только за два отложения: одно заседание было перенесено из-за отключения света в здании суда, другое отложено по причине отпуска судьи с 9 июля по 21 августа 2007 г. Судебное разбирательство, проходившее в нормальном темпе, уже вступило в завершающую фазу.

163. Заявитель подчеркивал, что разбирательство продолжалось больше пяти лет и до сих пор продолжается в суде первой инстанции, что явно выходит за пределы разумного срока. Он утверждал, что, хотя вначале разбирательство развивалось нормально, и в 2004 году было допрошено 28 свидетелей, в дальнейшем оно замедлилось. Только три свидетеля были допрошены судом в 2005 году, три свидетеля - в 2006 году, шесть свидетелей - в 2007 году и пять свидетелей - в 2008 году. Суд не делал попыток обеспечить явку тех свидетелей, которые не явились, кроме направления им повторных повесток. Кроме того, многие заседания были отложены из-за неявки присяжных. Суд отказался заменить их запасными присяжными, несмотря на ходатайство заявителя об этом.

164. Европейский Суд напоминает, что разумность длительности разбирательства должна оцениваться в свете конкретных обстоятельств дела с учетом критериев, установленных прецедентной практикой Европейского Суда, в частности, сложности дела, поведения заявителя и поведения соответствующих органов власти (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу "Нахманович против Российской Федерации" (Nakhmanovich v. Russia), жалоба N 55669/00, § 95* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2006.)).

165. Европейский Суд признает, что дело было сложным, поскольку оно касалось нескольких эпизодов разбоя, причинения тяжкого вреда здоровью и убийства, предположительно совершенных шестью членами банды. Тем не менее, с точки зрения Европейского Суда, сложность дела сама по себе не оправдывает длительность разбирательства. Кроме того, то обстоятельство, что заявитель содержался под стражей, требовало особой тщательности со стороны должностных лиц, рассматривавших это дело, для безотлагательного отправления правосудия (см. Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 г. по делу "Коршунов против Российской Федерации" (Korshunov v. Russia), жалоба N 38971/06, § 71* (* Там же. N 4/2008.)).

166. Европейский Суд отмечает, что ни одна сторона не представила подробностей следствия, которое продолжалось приблизительно один год. Однако он признает, что с учетом сложности дела, длительность расследования не была чрезмерной.

167. Переходя к судебной стадии разбирательства, Европейский Суд отмечает, что 38 заседаний были отложены по требованию защиты, и это затягивало разбирательство в отсутствие вины властей.

168. С другой стороны, Европейский Суд полагает, что за определенные задержки несут ответственность национальные органы. В частности, задержка более чем в пять месяцев имела место между преданием заявителя суду 12 апреля 2004 г. и началом судебного разбирательства 29 сентября 2004 г. Только пять заседаний были назначены в этот период, и все они были отложены, поскольку суд первой инстанции не смог сформировать коллегию присяжных, которая удовлетворила бы обе стороны. Ответственность за эту задержку должна быть возложена на национальные органы.

169. Европейский Суд также отмечает, что, хотя впоследствии заседания назначались регулярно, многие из них откладывались по причинам, за которые несут ответственность власти. Так, шесть заседаний были отложены по причинам материального обеспечения или в связи с занятостью судьи в другом деле, из-за болезни или отпуска. 22 заседания не состоялись из-за неявки присяжных, которые не были заменены запасными по неясной причине. Еще четыре заседания были отложены по требованию прокурора. На основе представленных документов Европейский Суд заключает, что указанные отложения повлекли в общей сложности задержку приблизительно в один год.

170. Наконец, медленное развитие судебного разбирательства, по-видимому, было обусловлено поведением свидетелей. Свидетели не являлись не менее 12 раз, что вызывало значительные задержки разбирательства. Действительно, как указывал заявитель и не оспаривали власти Российской Федерации, в 2004 году суд допросил 28 свидетелей за три месяца, и потребовалось еще четыре года для допроса оставшихся 17 свидетелей. Материалы дела не позволяют заключить, что суд использовал предусмотренные национальным законодательством меры для обеспечения явки свидетелей в целях рассмотрения дела в разумный срок (см. Постановление Европейского Суда от 27 сентября 2007 г. по делу "Зементова против Российской Федерации" (Zementova v. Russia), жалоба N 942/02, § 70* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2008.); Постановление Европейского Суда от 8 марта 2007 г. по делу "Сидоренко против Российской Федерации" (Sidorenko v. Russia), жалоба N 4459/03, § 34* (* Там же. N 1/2008.); и Постановление Европейского Суда от 22 сентября 2005 г. по делу "Соколов против Российской Федерации" (Sokolov v. Russia), жалоба N 3734/02, § 40* (* Там же. N 5/2006.)). Европейский Суд полагает, что за задержки, вызванные неявкой свидетелей на заседания и необеспечением их явки судом первой инстанции, несет ответственность государство.

171. Европейский Суд отмечает, что почти через пять лет после предания заявителя суду последний все еще не вынес приговор. Он также отмечает, что заявитель провел все эти годы под стражей. При таких обстоятельствах он полагает, что длительность разбирательства превысила "разумный срок".

172. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение Статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

173. Заявитель жаловался на неисполнение решения Дзержинского районного суда Волгограда от 30 января 2006 г. Он ссылался на статью 1 Протокола N 1 к Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права Государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

174. Власти Российской Федерации утверждали, что оба автомобиля, указанных в решении от 30 января 2006 г., были возвращены матери заявителя в течение шести месяцев и двух дней после вступления решения в законную силу. Они полагали, что решение было исполнено в разумный срок. Они также утверждали, что после возвращения матери заявителя одного из автомобилей, Мерседес 230 был немедленно вновь арестован в связи с уголовным делом о хищении этого автомобиля у предыдущего владельца. Заявитель не обжаловал арест в суд, хотя национальные органы рекомендовали ему сделать это.

175. Заявитель поддержал свои требования. Он указывал, что автомобиль Мерседес 230 не был возвращен ему до сих пор. Милиция добилась подписания матерью документов, подтверждающих возврат автомобиля, с помощью обмана, а затем отказалась возвращать его, ссылаясь на то, что на него наложен арест в рамках другого уголовного дела.

176. Европейский Суд напоминает, что "требование" может представлять собой "имущество" в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, если оно достаточно обосновано, чтобы имелась возможность его принудительного исполнения. Вступившие в силу решения обеспечивают выгодоприобретателям достаточно исполнимые требования. Длительное неисполнение национальными органами вступившего в силу решения представляет собой вмешательство в право выгодоприобретателя на уважение его собственности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации" (Burdov v. Russia), жалоба N 59498/00, §§ 40-42, ECHR 2002-III* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".)).

177. В связи с решением от 30 января 2006 г. у заявителя возникло исполнимое требование о возврате его автомобиля. Оно вступило в силу, поскольку не было обжаловано, и было возбуждено исполнительное производство. Документы, представленные Европейскому Суду, свидетельствуют о том, что один автомобиль был возвращен матери заявителя 26 апреля 2006 г., тогда как второй, Мерседес 230, был возвращен ей 29 августа 2006 г. Соответственно, решение было исполнено в течение семи месяцев после его вступления в силу, что не выглядит чрезмерно длительным сроком (см. для сравнения Решение Европейского Суда от 31 августа 2006 г. по делу "Иноземцев против Российской Федерации" (Inozemtsev v. Russia), жалоба N 874/03, и Решение Европейского Суда от 10 ноября 2005 г. по делу "Пресняков против Российской Федерации" (Presnyakov v. Russia), жалоба N 41145/02).

178. Европейский Суд также отмечает, что, хотя автомобиль Мерседес 230 был немедленно арестован вновь как вещественное доказательство по несвязанному уголовному делу, не имеется данных о том, чтобы заявитель обжаловал его в компетентных национальных судах со ссылкой на незаконность ареста.

179. Отсюда следует, что жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

VI. Применение Статьи 41 Конвенции

180. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

181. Заявитель требовал 7 000 евро в качестве компенсации материального ущерба, вызванного арестом его автомобиля. Он также требовал 110 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

182. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не представил документов, подтверждающих причинение ему материального ущерба или морального вреда. Они полагали, что требования являются чрезмерными, и что установление факта нарушения Конвенции само по себе являлось бы достаточной справедливой компенсацией.

183. Европейский Суд отмечает, что требование заявителя о компенсации материального ущерба связано с жалобой на нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, которая была отклонена как явно необоснованная. Европейский Суд, соответственно, отклоняет требование о компенсации материального ущерба.

184. Европейский Суд также отмечает, что он установил в настоящем деле ряд серьезных нарушений. Заявитель был избит милицией и подвергнут ударами током. Расследование его жалоб на жестокое обращение было неэффективным. Он провел более пяти лет в предварительном заключении, его содержание под стражей не было основано на достаточных основаниях. Уголовное разбирательство против него продолжалось слишком долго. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдания и разочарование заявителя не могут быть компенсированы одним лишь установлением факта нарушения. Однако требуемая сумма выглядит чрезмерной. В частности, Европейский Суд отмечает, что, хотя заявитель находился в предварительном заключении более пяти лет, часть этого периода он одновременно отбывал наказание по несвязанному уголовному делу. Продление срока его содержания под стражей в этот периода не причинило ему вреда или реального ущерба. Европейский Суд должен принять этот факт во внимание при определении присуждаемой суммы. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 30 000 евро в счет компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

185. Заявитель также требовал 100 евро в счет почтовых расходов.

186. Власти Российской Федерации указывали, что заявитель представил только копии уведомлений о вручении, которые не содержали сведений о размере почтовых расходов.

187. Европейский Суд отмечает, что в соответствии с правилом 60 Регламента Суда любое требование о справедливой компенсации должно быть представлено письменно в разбивке по составным элементам, "в противном случае Палата может отказать в удовлетворении требования полностью или частично". Заявитель не представил требования в подробной разбивке, квитанций или расписок, на основе которых могла быть установлена сумма понесенных им почтовых расходов. Соответственно, Европейский Суд отклоняет это требование.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

188. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части жестокого обращения с заявителем в милиции, неэффективности расследования жалоб на жестокое обращение, чрезмерную длительность содержания заявителя под стражей и чрезмерную длительность уголовного разбирательства против него, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материальном и процессуальном аспектах;

3) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать отдельно жалобу заявителя на нарушение статьи 13 Конвенции;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

6) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 30 000 евро (тридцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 19 марта 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается совпадающее особое мнение судьи Малинверни.

Х. Л. Р.

С.Н.

Совпадающее особое мнение судьи Малинверни

1. Я голосовал вместе с большинством за установление нарушения статьи 3 и пункта 3 статьи 5 Конвенции. Однако, что касается последнего положения, я должен выразить сомнения относительно способа исчисления Европейским Судом периода, который должен быть принят во внимание при определении того, предстал ли заявитель перед судом в разумный срок, как того требует пункт 3 статьи 5 Конвенции.

2. В настоящем деле 6 апреля 2004 г. заявитель был осужден к лишению свободы за хранение оружия и подделку документов. Он отбывал свое наказание до 28 января 2008 г. В этот период его содержание под стражей было, таким образом, оправданным с точки зрения подпункта "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

3. В то же период судья заключил его под стражу в связи с преступлениями, которые не были связаны с его первоначальным осуждением. Эта вторая мера была оправданной с точки зрения подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

4. Отсюда следует, что с 6 апреля 2004 г. по 28 января 2006 г. содержание заявителя под стражей подпадало под сочетание подпунктов "а" и "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Иными словами, в определенный период его содержание под стражей было основано на различных положениях, сферы действия которых совпадали.

5. Для оценки длительности содержания под стражей в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции Европейский Суд полагал, что он должен также принять во внимание длительность содержания заявителя под стражей в соответствии с подпунктом "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции, что, таким образом, составило пять лет и 10 месяцев (см. § 144):

"Учитывая, что заявитель был заключен под стражу на основании подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции и независимо от того, что его содержание под стражей было также основано на подпункте "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции, Европейский Суд полагает, что этот период также должен быть принят во внимание для целей пункта 3 статьи 5 Конвенции".

6. Перейдя к оценке разумности предварительного заключения, Европейский Суд установил нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

7. Будучи допустимым, такой способ исчисления длительности предварительного заключения может также быть поставлен под сомнение. Было бы логичным считать, что период, относящийся к сфере действия подпункта "а" пункта 1 статьи 5 Конвенции, не должен приниматься во внимание, поскольку в соответствии с ним заявитель в любом случае находился бы в тюрьме.