Подножка кредитованию, или О печальной судьбе одного законопроекта (А. Сперанский, "Бухгалтерия и банки", N 2, февраль 2008 г.)

Подножка кредитованию, или
О печальной судьбе одного законопроекта

I.

Не любят банки принимать в залог товары в обороте, хотя такой правовой институт и предусмотрен статьей 357 ГК РФ. Инструкции некоторых банков строго-настрого запрещают использовать данный вид залога в качестве обеспечения исполнения обязательств заемщика по кредитному договору.

Оно и понятно почему: велика опасность злоупотреблений со стороны залогодателя. К тому же слишком сложно и кропотливо отслеживать движение товаров в обороте, несмотря на то, что сама по себе ликвидность (а она у товаров в обороте, как правило, достаточно высокая) - качество прекрасное для любого вида залога.

Возьмите, к примеру, продукты питания, разумеется, не скоропортящиеся (долговременного хранения), которые являются замечательным залогом, ибо представляют собой товар первой необходимости: человек ел, ест и будет есть. Хорошим залогом могли бы послужить и такие сезонные товары, хотя они и кажутся менее ликвидными по сравнению с товарами повседневного спроса, как, например, мазут и уголь, накопление которых производится к началу отопительного сезона. Неплохим залогом является древесина, правда, вывоз ее в периоды весенней и осенней распутицы весьма осложнен. Это следует учитывать при кредитовании деревообрабатывающих предприятий, которые к моменту погашения кредита могут оказаться без сырья и без готовой продукции.

Подобных примеров можно привести достаточно много, а это свидетельствует о том, что товары могли бы быть вполне приемлемым залогом.

К сожалению, оставление их у залогодателя, что как раз и предполагает статья 357 ГК РФ, чревато опасностью злоупотребления со стороны последнего. Формы злоупотреблений могут быть самыми разными: передача в залог чужого имущества, т.е. имущества, собственником которого залогодатель не является, предоставление в качестве залога одного и того же имущества различным банкам, банальное сокрытие залога и т.д. Именно опасение подвергнуться злоупотреблению со стороны залогодателя и заставляет отдельные банки отказываться от залога товаров в обороте. Тем самым большая группа ликвидных объектов, залог которых мог бы выступать в качестве обеспечения исполнения обязательств заемщика, фактически дискредитируется и в определенной степени сдерживает интенсивность процесса кредитования.

Оставлять предмет залога у залогодателя под замком и печатью залогодержателя, несмотря на то, что это кажется разумным, не всегда возможно и целесообразно с точки зрения делового оборота. Было бы лучше, если бы крупные оптовые партии товара хранились на складе у профессионального хранителя, т.е. у организации, которая оказывает услуги, связанные с хранением, в качестве предпринимательской деятельности. Как известно (ст. 912 ГК РФ), товарный склад выдает в подтверждение принятия товара на хранение один из следующих складских документов:

двойного складского свидетельства;

простого складского свидетельства;

складской квитанции.

Двойное складское свидетельство состоит из двух частей - складского свидетельства и залогового свидетельства (варранта), которые могут быть отделены одно от другого. Каждая из двух его частей в отдельности и простое складское свидетельство являются ценными бумагами.

В соответствии с названной статьей товар, который принят на хранение по двойному или простому складскому свидетельству, может выступать в течение его хранения предметом залога путем залога соответствующего свидетельства.

Пункт 4 статьи 916 ГК РФ устанавливает норму, согласно которой держатель складского и залогового свидетельств может требовать выдачи товара по частям. При этом в обмен на первоначальные свидетельства ему выдаются новые свидетельства на товар, оставшийся на складе. Этим самым обеспечивается четкая документальная фиксация движения товара. При этом хранитель выступает своего рода гарантом сохранности товаров, ибо обязанность возвратить товары в сохранности возложена на него законодателем (п. 1 ст. 907 ГК РФ).

Следует также обратить внимание на пункт 3 статьи 916 ГК РФ, в соответствии с которым товарный склад, выдавший товар держателю складского свидетельства, не имеющему залогового свидетельства и не внесшему сумму долга по нему, несет ответственность перед держателем залогового свидетельства за платеж всей обеспеченной по нему суммы. Это еще один плюс для залогодержателя.

Таким образом, хранители, осуществляющие свою деятельность на профессиональной основе, могли бы вывести залоговые отношения, связанные с обращением ликвидных товаров, на качественно новый - более высокий и надежный - уровень. Предполагалось, что для этого необходимо более обстоятельно урегулировать возникающие при этом правоотношения. Например, целесообразно было бы решить вопрос о лицензировании деятельности профессиональных хранителей товаров, подобно тому, как лицензируется деятельность профессиональных участников рынка ценных бумаг, а также установить, каким образом будет осуществляться контроль деятельности товарных складов (в этом случае к ним было бы значительно больше доверия).

Более детального регламентирования требует и обращение таких товарораспорядительных ценных бумаг, как простые и двойные складские свидетельства. По этой причине 5 июня 1998 года в Госдуму РФ был внесен проект федерального закона "О двойных и простых складских свидетельствах".

Видимо, опираясь именно на это событие, известные правоведы М.И. Брагинский и В.В. Витрянский в своей работе*(1) сделали прогноз, согласно которому операции товарных складов получат в будущем самое широкое развитие, что должно повлечь за собой принятие законодательных актов, посвященных указанному виду предпринимательской деятельности. При этом авторы отмечают, что цель создания товарных складов заключается в том, чтобы не только обеспечить сохранность передаваемых вещей, но и создать условия, при которых во время нахождения товаров на складе их движение в обороте могло продолжаться. Это очень важный момент, ибо тот, кто положил вещи на товарный склад, обычно имеет в виду их последующую реализацию и даже рассчитывает на непосредственную помощь в этом товарного склада. По этой причине и были придуманы в свое время такие инструменты, как простые и двойные складские свидетельства. В отличие от складской квитанции простые и двойные складские свидетельства имеют троякое значение.

Во-первых, они играют роль сохранной расписки, удостоверяющей существование договора складского хранения, состоявшегося между товарным складом (хранителем) и товаровладельцем (поклажедателем).

Во-вторых, они предоставляют товаровладельцу возможность продать товар без перемещения его, посредством передачи одного лишь документа - складского свидетельства.

В-третьих, названные документы дают возможность товаровладельцу заложить его также без перемещения, посредством одной лишь передачи документа, которой устанавливается право залога на товар.

Таким образом, выдаваемые товарным складом простые и двойные складские свидетельства предназначены для обслуживания правоотношений по хранению, продаже и залогу показанного в них товара. Тем самым упрощается порядок совершения названных сделок, ускоряется и удешевляется обращение товаров, поскольку исключаются операции погрузки и транспортировки, которые не являются необходимыми.

Товаровладелец, имеющий двойное складское свидетельство, может не только заложить отданный на хранение товар или продать его до получения под него ссуды, но и продать заложенный товар в свободной от залога сумме. Последняя цель достигается, когда товаровладелец, получив на принятый для хранения товар двойное складское свидетельство, одну его часть - залоговое свидетельство - по отделении ее от двойного складского свидетельства передает кредитору при получении от него ссуды, а другую часть - складское свидетельство - передает покупателю при продаже ему заложенного товара.

Товаровладелец, получивший в подтверждение принятия товара на хранение простое складское свидетельство, более ограничен в своих возможностях по сравнению с поклажедателем, получившим двойное складское свидетельство. Он может совершить только одну из двух операций: или продать товар, или заложить его; но, получив ссуду под товар, не может продать заложенный товар в свободной от залога сумме. Только погасив задолженность по ссуде и получив назад простое складское свидетельство, такой товаровладелец сможет продать свободный от залога товар. Отсюда видно, что схема с использованием двойного складского свидетельства более совершенна, хотя и значительно сложнее по сравнению со схемой использования простого складского свидетельства.

К сожалению, по крайней мере в отношении законопроекта "О двойных и простых складских свидетельствах", прогноз названных выше авторов не оправдался, поскольку Госдума четвертого созыва своим постановлением от 07.11.07 N 5286-4Д признала целесообразным согласиться с предложением комитета Госдумы по кредитным организациям и финансовым рынкам о нецелесообразности дальнейшего рассмотрения федерального закона "О двойных и простых складских свидетельствах" (проект N 98048131-2) и снять указанный федеральный закон с дальнейшего рассмотрения парламентом.

II.

Заслуживал ли данный законопроект постигшей его участи? Читатель, незнакомый с историей его рассмотрения, может просто сослаться на то, что депутатам виднее, а потому этот вопрос нечего и обсуждать. Однако если мы обратимся к решению комитета Госдумы по кредитным организациям и финансовым рынкам от 15.10.07 N 143/5 о федеральном законе "О двойных и простых складских свидетельствах" (проект N 98048131-2) и утвержденному им заключению на указанный федеральный закон, то увидим, что он снят с рассмотрения не в силу его ненужности, а по причине некоторых особенностей самого процесса законотворчества. Судите сами. Далее приводится фрагмент заключения парламентского комитета:

"Федеральный закон "О двойных и простых складских свидетельствах" был принят Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации (далее - Государственная Дума) 12 апреля 2001 года и отклонен Советом Федерации Федерального Собрания Российской Федерации (далее - Совет Федерации) 16 мая 2001 года с предложением создать совместную согласительную комиссию.

По результатам работы указанной согласительной комиссии Государственная Дума 19 ноября 2003 года приняла доработанный текст указанного Федерального закона.

26 ноября 2003 года Совет Федерации повторно отклонил Федеральный закон "О двойных и простых складских свидетельствах" с предложением создать совместную согласительную комиссию.

Данная согласительная комиссия провела 7 июля 2004 года единственное заседание, на котором одобрила таблицу поправок, состоящую из предложений Правового управления Совета Федерации, представителя Правительства Российской Федерации в Совете Федерации Минха Г.В. и члена Совета Федерации Беднякова Д.И.

Однако предложенная согласительной комиссией новая редакция Федерального закона "О двойных и простых складских свидетельствах" не была поддержана заинтересованными федеральными органами государственной власти, поскольку содержала недостатки концептуального характера.

Более того, с момента принятия Государственной Думой Постановления о создании согласительной комиссии по указанному Федеральному закону прошло более трех лет. За это время были прекращены полномочия большинства членов Совета Федерации, входивших в согласительную комиссию, включая сопредседателя согласительной комиссии от депутации Совета Федерации Беднякова Д.И. При этом в Государственную Думу не поступало соответствующих постановлений Совета Федерации, предлагающих новые кандидатуры в состав согласительной комиссии.

Учитывая вышеизложенное, а также с учетом положений статей 127 и 130 Регламента Государственной Думы, Комитет Государственной Думы по кредитным организациям и финансовым рынкам:

считает нецелесообразным дальнейшее рассмотрение Федерального закона "О двойных и простых складских свидетельствах" (проект N 98048131-2);

предлагает признать утратившим силу Постановление Государственной Думы от 19 мая 2004 года N 532-IV ГД "О согласительной комиссии по Федеральному закону "О двойных и простых складских свидетельствах" (проект N 98048131-2)" (Собрание законодательства Российской Федерации, 2004, N 22, ст. 2116);

предлагает снять указанный Федеральный закон с дальнейшего рассмотрения Государственной Думой".

Вот так. Оказывается рассматриваемый законопроект уже неоднократно принимался Госдумой, но дважды был отклонен Советом Федерации. При этом следует обратить внимание на то, что в информации о причинах отклонения федерального закона Советом Федерации отмечается, что комитет Совета Федерации по финансовым рынкам и денежному обращению, видимо, сознавая актуальность рассматриваемого закона, рекомендовал верхней палате его одобрить. И тем не менее закон был отклонен.

Подготовить же взаимоприемлемый вариант законопроекта обе палаты Федерального Собрания так и не смогли, причем ответственность за это возложена вроде как на Совет Федерации.

Предполагалось, что законопроект "О двойных и простых складских свидетельствах" будет регулировать все правоотношения, возникающие в связи с выдачей, обращением и погашением простых складских свидетельств, двойных складских свидетельств и их частей - складского и залогового свидетельств, а также деятельность товарных складов, осуществляющих выдачу и погашение названных свидетельств.

По замыслу разработчиков законопроекта, обращение складских свидетельств должно происходить в результате взаимодействия:

лицензированных хранителей (товарных складов);

владельцев складских свидетельств;

банков и страховых компаний, специализирующихся на предоставлении соответствующих услуг перечисленным выше юридическим и физическим лицам;

государства, в лице регулирующих органов исполнительной власти.

При этом держателями складских ценных бумаг могли бы выступать любые юридические и физические лица, к которым эти ценные бумаги перешли в результате совершения гражданско-правовых сделок:

торгово-закупочные компании;

перерабатывающие предприятия;

банки, получившие названные ценные бумаги в качестве залога. Причем в случае непогашения ссуды предмет залога может быть легко реализован на рынке путем продажи складского свидетельства.

У читателя может возникнуть вопрос: почему это автор со складскими ценными бумагами носится как с писаной торбой? Ведь само происхождение этих ценных бумаг весьма далеко от банковской деятельности, поскольку статья 5 Федерального закона "О банках и банковской деятельности" прямо запрещает кредитным организациям заниматься производственной, торговой и страховой деятельностью.

Безусловно, складские ценные бумаги представляют интерес для кредитных организаций, главным образом, с "залоговой" точки зрения, т.е. в целях обеспечения исполнения обязательств заемщика по кредитному договору, ибо, осуществляя со складскими свидетельствами сделки купли-продажи, кредитные организации фактически начнут заниматься торговлей товарами, которые стоят за этими складскими свидетельствами, хотя, как отмечалось выше, закон запрещает кредитным организациям заниматься торговой деятельностью.

Меня могут упрекнуть в том, что, дескать, автор не прав, ограничивая интерес кредитных организаций к товарораспорядительным ценным бумагам, каковыми являются складские свидетельства, только рамками залога. Мол, Банк России своим письмом от 18.06.98 N 04-34-2/2395 "О простых и двойных складских свидетельствах" за подписью первого заместителя председателя А. Козлова разрешил кредитным организациям совершать с названными ценными бумагами практически полный спектр операций:

"В связи с внедрением в хозяйственный оборот простых и двойных складских свидетельств и поступающими запросами кредитных организаций Центральный банк Российской Федерации разъясняет следующее.

В соответствии с п. 3 ст. 912 части второй Гражданского кодекса Российской Федерации двойное складское свидетельство, каждая из двух его частей, и простое складское свидетельство являются ценными бумагами.

Согласно ст. 6 Федерального закона "О банках и банковской деятельности" в соответствии с лицензией Банка России на осуществление банковских операций банк вправе осуществлять выпуск, покупку, продажу, учет, хранение и иные операции с ценными бумагами, выполняющими функции платежного документа, с ценными бумагами, подтверждающими привлечение денежных средств во вклады и на банковские счета, с иными ценными бумагами, осуществление операций с которыми не требует получения специальной лицензии в соответствии с федеральными законами.

С учетом вышеизложенного считаем, что кредитная организация с учетом положений собственной лицензии, выданной Банком России на осуществление банковских операций, вправе осуществлять с простым и двойным складским свидетельством операции, перечисленные в ст. 6 Федерального закона "О банках и банковской деятельности", без получения дополнительных разрешений".

Разумеется, автор не против того, чтобы кредитные организации имели возможность осуществлять весь спектр операций со складскими свидетельствами, но со своей стороны не могу не обратить внимание читателя на два обстоятельства.

Во-первых, письмо Банка России, хотя к его содержанию и нельзя не прислушаться, поскольку в нем выражена позиция ЦБ РФ, тем не менее не является нормативным актом, поскольку в соответствии со статьей 7 Федерального закона "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" к таковым относятся только указания, положения и инструкции - именно они обязательны для федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления, всех юридических и физических лиц.

Во-вторых, имеется очень важный нюанс, кстати сказать, именно он и послужил одной из причин второго отклонения рассматриваемого законопроекта Советом Федерации. На заседании верхней палаты отмечалось, что редакция частей первой и третьей статьи 18 закона "О двойных и простых складских свидетельствах" предусматривает право держателя складского свидетельства распоряжаться принадлежащим ему на праве собственности или на праве хозяйственного ведения товаром, принятым на хранение по такому свидетельству. Для определенности приведем текст частей 1-3 статьи 18 закона, принятого Госдумой:

"Статья 18. Права держателя (владельца) простого складского свидетельства

1. Держатель (владелец) простого складского свидетельства имеет право распоряжаться принадлежащим ему на праве собственности или на праве хозяйственного ведения товаром, принятым на хранение по такому свидетельству.

2. Для передачи прав, удостоверенных простым складским свидетельством, достаточно его вручения новому держателю (владельцу).

3. Передача простого складского свидетельства новому держателю (владельцу) приравнивается к передаче товара".

По мнению Совета Федерации, эти нормы противоречат основным положениям гражданского законодательства, так как держатель складского свидетельства является только владельцем права требования, права на получение этого товара, но не может рассматриваться как собственник самого товара до тех пор, пока он этот товар не получит, т.е. право собственности на товар в соответствии с ГК РФ появляется с момента передачи вещи.

К сожалению, на мой взгляд, в данном случае Совет Федерации стал жертвой заблуждения. Я не буду спорить с тем, что право собственности на товар появляется с момента передачи вещи, хотя и мог бы, поскольку в ГК РФ эта норма сформулирована по-другому (п. 1 ст. 223 "Момент возникновения права собственности у приобретателя по договору"): "Право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором (подчеркнуто авт. - Примеч. ред.)". В частности, в том случае, когда отчуждение имущества подлежит государственной регистрации, право собственности у приобретателя возникает с момента такой регистрации, а не с момента передачи вещи, если, конечно, иное не установлено законом.

Однако пойдем Совету Федерации навстречу и признаем, что право собственности на товар появляется с момента передачи вещи. Следует ли из этого тот вывод, который был сделан Советом Федерации и который послужил одной из причин отклонения достаточно актуального законопроекта? Ничуть. Вопрос в том, что считать передачей вещи? Между тем ГК РФ отвечает на данный вопрос достаточно четко (особое внимание п. 3 ст. 224):

"Статья 224. Передача вещи

1. Передачей признается вручение вещи приобретателю, а равно сдача перевозчику для отправки приобретателю или сдача в организацию связи для пересылки приобретателю вещей, отчужденных без обязательства доставки.

Вещь считается врученной приобретателю с момента ее фактического поступления во владение приобретателя или указанного им лица.

2. Если к моменту заключения договора об отчуждении вещи она уже находится во владении приобретателя, вещь признается переданной ему с этого момента.

3. К передаче вещи приравнивается передача коносамента или иного товарораспорядительного документа на нее".

Понятно, что иметь на руках саму вещь и товарораспорядительный документ на нее - это, как говорится, две большие разницы. Но пункт 3 статьи 224 ГК РФ и не утверждает, что это одно и то же. Именно поэтому законодатель применил более аккуратную формулировку о том, что передача товарораспорядительного документа только приравнивается к передаче вещи. И тем не менее из "приравнивания" следует, что все юридические последствия передачи товарораспорядительного документа таковы, как и при передаче самой вещи. В.А. Белов по этому поводу пишет:

"Передача товарораспорядительного документа может заменить передачу самой вещи в силу того, что передача документа достигает тех же целей, которых можно было бы достигнуть, передав саму вещь... Передача товарораспорядительного документа - это один из способов передачи права господства над вещами, но основанием перехода права собственности она является лишь постольку, поскольку об этом сказал закон"*(2).

По этой причине право собственности у приобретателя вещи по договору вполне может возникнуть с момента передачи товарораспорядительного документа на эту вещь. Косвенно это подтверждает и пункт 7 статьи 167 НК РФ "Момент определения налоговой базы":

"7. При реализации налогоплательщиком товаров, переданных им на хранение по договору складского хранения с выдачей складского свидетельства, момент определения налоговой базы по указанным товарам определяется как день реализации складского свидетельства".

Поэтому пункт 3 статьи 18, который вызвал нарекания со стороны Совета Федерации, на самом деле не содержит никаких противоречий с гражданским (и даже налоговым) законодательством. Напротив, он полностью соответствует пункту 3 статьи 224 ГК РФ и пункту 7 статьи 167 НК РФ.

Кто-то может посетовать, мол, стоит ли так радеть о совершенствовании залоговых правоотношений, если в настоящее время появилась практика выдачи необеспеченных кредитов, по крайней мере, субъектам малого и среднего предпринимательства? Для сторонников необеспеченного кредитования эта тема действительно может не представлять никакого интереса. Однако думается, что волна "заокеанского" кризиса заставит любителей необеспеченного кредитования переосмыслить риски, связанные с таким кредитованием.

Здесь необходимо остановиться на принципиальном отличии складских свидетельств от векселей. Когда, к примеру, банк (или любой иной субъект экономической деятельности) принимает в обеспечение вексель по индоссаменту, содержащему оговорку "валюта в обеспечение", "валюта в залог" или всякую иную оговорку, имеющую в виду залог, то на самом деле, выражаясь фигурально, он принимает в залог, если не "пустышку", то, по крайней мере, "кота в мешке", ибо совершенно не знает, что есть "валюта", которая передается в обеспечение. Ему приходится уповать только на добрую репутацию плательщика по векселю или его авалистов.

Кстати сказать, в старые добрые времена векселя обращались с отметками об обозначении валюты, и лишь впоследствии этот атрибут утратил свое значение для векселей. Только не путайте в данном случае понятие "валюты" с обозначениями денежных единиц (долларами, йенами и т.д.). Вот как комментирует этот момент барон А.М. Нолькен*(3) (адаптация к современному русскому языку моя. - Примеч. авт.):

"Новый устав не признает необходимой составной частью существенного содержания векселей означение валюты.

Безусловная обязательность соблюдения требования прежнего вексельного устава об обозначении в самом векселе валюты подтверждена Сенатом еще в самое последнее время (реш. Г.К.Д. 1900/81); вопрос же о том, что составляет в каждом данном случае и может составлять вообще валюту вексельного обязательства, вызывает на практике бесконечные споры и недоумения. Между тем в теории вексельного права давно уже незыблемо установилось значение векселя как чисто формального долгового документа, сила которого обсуждается вне связи с материальным основанием долга.

Поэтому все новейшие вексельные законодательства отрешились от требования, чтобы в векселе было означено получение валюты, хотя бы даже - как это установила наша судебная практика по прежнему уставу - без точного указания, в чем именно валюта заключается. Такое требование, очевидно, являлось совершенно бесцельным и бесполезным стеснением вексельного оборота, так как предположение о том, что векселедатель, выдав вексель, получил валюту, должно основываться на факте выдачи им векселя, но никак не на том лишь обстоятельстве, что получение валюты признано им в самом векселе".

"Получение валюты должно основываться на факте выдачи векселя", т.е. получение валюты при выпуске векселя презюмируется (предполагается), но это не значит, что в обращение не выпускались "дружеские" и "бронзовые" векселя (другими словами, абсолютно необеспеченные векселя или векселя на вымышленное лицо).

Из данного комментария мы видим, когда и почему произошел отказ от "означения валюты" на векселе. Вексель - формальный долговой инструмент, именно поэтому за ним закрепился ярлык денежного суррогата.

Совсем иное дело простые и двойные складские свидетельства. За ними стоит реальный и конкретный актив в виде товара на складе, поскольку наименование и количество принятого на хранение товара - число единиц и (или) товарных мест и (или) мера (вес, объем) товара - это обязательный реквизит этих ценных бумаг. Известный принцип римского права "Верю вещи, а не лицу" находит здесь свое яркое воплощение.

Теперь представьте такую ситуацию. Вам предлагают на выбор одну из двух ценных бумаг. Первая - формальное долговое обязательство, в качестве которого выступает вексель, финансовое состояние плательщика по которому не всегда представляется возможным оценить, особенно если вы не работаете профессионально на вексельном рынке (не тешьте себя иллюзией, что это будет обязательно вексель "Газпрома"). Вторая - двойное складское свидетельство, удостоверяющее факт принятия на хранение ликвидного товара, сохранность которого обеспечивается профессиональным хранителем.

Спрашивается, какую из двух ценных бумаг вы предпочтете? Лично я отдал бы предпочтение второй - двойному складскому свидетельству. Если вам все еще не понятно почему, то расскажу такую историю. В 1997 году, когда я поступил на работу в региональный филиал одного "олигархического" банка, головной банк из всех субъектов предпринимательской деятельности, существующих на белом свете, разрешил нам учитывать векселя только четырех российских банков, которые, как это, видимо, посчитали аналитики, были "круче" нашего банка.

Так вот, самое забавное заключалось в том, что, несмотря на столь жесткий и тщательный отбор, после кризиса 1998 года "в живых" из этих четырех банков остался только Сбербанк. Да и то, похоже, только благодаря помощи Банка России, поскольку государственных ценных бумаг в его портфеле было едва ли не больше, чем у других российских субъектов, а потому после обрушения рынка ГКО-ОФЗ Сбербанку пришлось бы не сладко. А тем субъектам, которые имели на руках векселя других трех банков, повезло еще меньше, если только можно сказать, что им вообще повезло.

В то же время ликвидный товар - он и в Африке товар, а потому любые кризисы ему нипочем. И в периоды кризисов денежным средствам следует предпочесть те или иные виды имущества (в зависимости от конъюнктуры).

III.

У читателя может возникнуть вопрос, а что нового предлагал законопроект по сравнению с параграфом 2 главы 47 ГК РФ "Хранение на товарном складе"? Может быть, названного параграфа вполне достаточно? Вступивший 1 марта 1996 года в действие ГК РФ (часть вторая) в главе 47 "Хранение" содержит базовые правовые нормы, характеризующие простое и двойное складское свидетельства. В ГК РФ указаны обязательные реквизиты двойного и простого складского свидетельства (ст. 913, 917), а также некоторые особенности, возникающие при обращении складского и залогового свидетельств (ст. 914-916). Тот факт, что норм, изложенных в ГК РФ, явно недостаточно для полноценного обращения складских ценных бумаг и регулирования всего многообразия возникающих при этом правоотношений, читатель увидит из последующего изложения.

Более того, в заключении комитета Госдумы по бюджету, налогам, банкам и финансам от 07.12.98 N 3.7-2267 на проект федерального закона "О двойных и простых складских свидетельствах" отмечалось, что в ряде субъектов РФ приняты собственные законодательные и нормативно-правовые акты, регулирующие вопросы выдачи и обращения складских свидетельств, нормы которых существенным образом различаются и противоречат друг другу. Хотя этот факт и свидетельствует о востребованности и актуальности законодательного регулирования обращения складских свидетельств, однако нельзя не заметить, что тем самым создаются предпосылки для нарушения единства финансовой политики страны и прямо нарушается Конституция РФ.

Дело в том, что, согласно статье 71 Конституции РФ, установление правовых основ единого рынка, финансовое, валютное, кредитное, таможенное регулирование, денежная эмиссия, основы ценовой политики, гражданское, гражданско-процессуальное и арбитражно-процессуальное законодательство - все это находится в исключительном ведении РФ, а не в совместном ведении РФ и ее субъектов. К сожалению, авторы первой редакции законопроекта не избежали этой ошибки, на что было указано правовым управлением аппарата Госдумы в заключении от 23.09.98 N 2.2-15/3709 на проект федерального закона "О двойных и простых складских свидетельствах" и соответствующий проект постановления Госдумы.

Вот почему нормы ГК РФ требуют существенных дополнений и конкретизации законодателем, причем на федеральном уровне. Это тем более необходимо в связи с тем, что Федеральный закон "О рынке ценных бумаг" хотя и регламентирует деятельность профессиональных участников рынка ценных бумаг, а также определяет полномочия федерального органа исполнительной власти по рынку ценных бумаг, в то же время регулирует процедуру выпуска и обращения исключительно эмиссионных ценных бумаг (акций, облигаций) и не содержит норм, напрямую относящихся к товарораспорядительным документам, являющимися в соответствии с законодательством РФ ценными бумагами. По мнению авторов законопроекта, именно в силу данного законодательного пробела всеобщее распространение получила практика выпуска векселей и иных суррогатов. Рассматриваемый проект закона и призван был заполнить возникший законодательный пробел.

Но прежде чем мы рассмотрим принятый Госдумой и отклоненный Советом Федерации закон "О двойных и простых складских свидетельствах", хотелось бы обратить внимание читателя на проблемы, которые возникают в правоприменительной практике в отсутствие обсуждаемого проекта закона.

Первая проблема, которую мы здесь рассмотрим, связана либо просто с незнанием причин появления складских свидетельств и историей их развития, либо с попытками извратить их природу. Имеются в виду попытки "разорвать" связь, существующую между складским свидетельством и стоящим за ним товаром, и сделать складские свидетельства самостоятельными объектами сделок, например, купли-продажи, залога и т.д., т.е. превратить их в самостоятельные объекты прав. Подобное стремление представляет собой не что иное, как попытку сделать из складских свидетельств нечто подобное векселю. Только если традиционный вексель является сугубо формальным долговым инструментом, то складское свидетельство должно стать "векселем", на котором "означена валюта". Подобная позиция фактически выражена в упомянутом выше письме Банка России от 18.06.98 N 04-34-2/2395 "О простых и двойных складских свидетельствах". Причина появления подобных воззрений скорее всего кроется именно в том, что институт складских свидетельств "прописан" в ГК РФ слишком скупо, и надо обладать определенной юридической культурой, чтобы разобраться в этом вопросе. В рыночных условиях царской России обращение складских свидетельств было урегулировано гораздо скрупулезнее. Но история нас учит только тому, что она ничему не учит. Да и многие ли ее вообще изучают?

Чтобы проиллюстрировать читателю, к каким последствиям могут привести "игры" со складскими свидетельствами, автор намерен привести здесь выдержки из постановления ФАС Северо-Западного округа от 16.06.03 N А56-36455/02. И хотя кредитные организации не участвовали в этом судебном разбирательстве, познавательная ценность этого постановления нисколько не умаляется. Напротив, оно заставляет крепко задуматься над содержанием упомянутого письма Банка России.

"Индивидуальный предприниматель Габова Вера Юрьевна обратилась в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с заявлением о признании недействительным решения Управления Министерства Российской Федерации по налогам и сборам по Санкт-Петербургу (далее - УМНС, управление) от 11.11.2002 N 12-19/19249 о начислении налога на добавленную стоимость (далее - НДС), налога с продаж, соответствующих пеней и штрафов, а также требования об уплате этих налогов за тем же номером и от той же даты.

Решением суда от 27.12.2002 заявленные требования общества удовлетворены полностью.

Постановлением апелляционной инстанции от 20.02.2003 решение суда оставлено без изменения.

В кассационной жалобе УМНС просит отменить принятые по делу судебные акты и отказать Габовой В.Ю. в удовлетворении заявленных требований, ссылаясь на неправильное применение судебными инстанциями норм материального права и несоответствие выводов суда имеющимся в деле доказательствам. По мнению подателя жалобы, материалами дела подтверждается, что Габова В.Ю., приобретая и реализуя в 2001 году и I квартале 2002 года простые складские свидетельства (далее - ПСС), фактически осуществляла реализацию указанных в них товаров. При этом Габова В. Ю. в нарушение подпункта 1 пункта 1 статьи 146 Налогового кодекса Российской Федерации (далее - НК РФ) не включила в объект налогообложения операции по реализации ПСС и, соответственно, не исчислила и не уплатила в бюджет НДС, в связи с чем управление правомерно начислило ей 488 965 124 руб. данного налога, а также соответствующие пени и штраф за проверяемый период.

(Согласитесь, не хилую сумму начислила налоговая инспекция за "куплю-продажу" складских ценных бумаг. Здесь мы прекрасно видим, каким боком выходят предпринимателям невразумительные правила игры. Ниже мы увидим, что даже суды первой и апелляционной инстанций не смогли в них разобраться.)

Габова В.Ю. не согласилась с решением налогового органа от 11.11.2002 N 12-19/19249 и обратилась в арбитражный суд с заявлением о признании недействительным как названного решения УМНС, так и требования об уплате налогов за тем же номером и от той же даты.

Суд первой и апелляционной инстанций, удовлетворяя требования налогоплательщика по эпизоду, связанному с начислением 488 965 124 руб. НДС, соответствующих пеней и штрафа, сослался на то, что реализация ПСС как ценной бумаги не означает реализацию товара, который хранится на складе (вот она - попытка разорвать связь между складским свидетельством и стоящим за ним товаром. Точно так же думала и г-жа Габова В.Ю.), поскольку данные складские свидетельства подтверждают обязательственные права, вытекающие из сделки хранения, но не право собственности на указанный товар. Следовательно, отсутствуют основания для применения пункта 7 статьи 167 НК РФ, так как данная норма Кодекса распространяется только на отношения по купле-продаже товара, переданного продавцом на склад. Факт же реализации заявителем товара, по мнению судебных инстанций, не подтвержден материалами дела.

Кассационная инстанция, исследовав материалы дела, кассационную жалобу УМНС в пределах приведенных в ней доводов, заслушав пояснения представителей сторон, считает выводы судебных инстанций по данному эпизоду ошибочными.

Согласно подпункту 1 пункта 1 статьи 146 НК РФ, объектом обложения НДС признаются операции по реализации товаров (работ, услуг) на территории Российской Федерации, в том числе реализация предметов залога и передача товаров (результатов выполненных работ, оказание услуг) по соглашению о предоставлении отступного или новации, а также передача имущественных прав. Дата реализации товаров (работ, услуг) для целей исчисления НДС определяется статьей 167 НК РФ.

В силу пункта 7 статьи 167 НК РФ при реализации налогоплательщиком товаров, переданных им на хранение по договору складского хранения с выдачей складского свидетельства, дата реализации указанных товаров определяется как день реализации складского свидетельства.

Пунктом 1 статьи 11 НК РФ предусмотрено, что институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства Российской Федерации, используемые в данном Кодексе, применяются в том значении, в каком они используются в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено названным Кодексом.

В соответствии с пунктом 3 статьи 912 и пунктом 1 статьи 917 ГК РФ простое складское свидетельство признается ценной бумагой на предъявителя.

Согласно пункту 1 статьи 142 ГК РФ, ценной бумагой является документ, определенным образом удостоверяющий наличие некоторого имущественного права обладателя данного документа. При этом имущественное право неразрывно связано с документарной (бумажной) формой его фиксации. Поэтому передача бумаги (отчуждение) является передачей самого права.

Следовательно, только тот, кто имеет право на бумагу (документ), может осуществлять право, вытекающее из бумаги. Право на бумагу как вещное право и право из бумаги как обязательственное право неразрывно связаны между собой, поскольку право из бумаги всегда следует за правом на бумагу, и несовпадения лиц, управомоченных по этим правам, не допускается.

Из совокупности норм параграфа 2 главы 47 ГК РФ следует, что складские свидетельства по своему содержанию являются товарораспорядительными ценными бумагами, выражающими право на определенные вещи (товары), т.е. они имеют вещно-правовое содержание и обслуживают оборот вещей (товаров).

(Заметим, что в приведенном абзаце складские свидетельства признаются товарораспорядительными ценными бумагами. Развернутый комментарий по этому поводу будет дан ниже.)

Анализ названных норм ГК РФ о складских документах позволяет сделать вывод о том, что к простому складскому свидетельству применяются соответствующие правила, установленные данным Кодексом для двойного складского свидетельства, если они не противоречат специальным правилам о простых складских свидетельствах и их существу. При этом незаложенное простое складское свидетельство приравнивается к складскому свидетельству, не отделенному от залогового свидетельства.

(Положения, приведенные в последнем абзаце, иногда если и не оспариваются, то подвергаются сомнению как необоснованные (см., например, работы Ф.А. Гудкова "Складское свидетельство", "Назначение складского свидетельства"). Тем не менее эти положения почти не грешат против исторической правды. Если обратиться к разделу IV Устава торгового Российской империи, то в статье 810 оного мы найдем тому прямое подтверждение, за небольшим исключением - метаморфозы простого складского свидетельства раньше носили более сложный характер. Если говорить конкретно, то простое складское свидетельство заменяло складское свидетельство, не отделенное от залогового свидетельства (автор использует современную терминологию вместо закладных и складочных свидетельств). Копия простого складского свидетельства заменяла складское свидетельство, отделенное от залогового свидетельства, а заложенное простое складское свидетельство заменяло залоговое свидетельство. Кому не нравится слово "заменяло", тот может использовать вместо него слово "приравнивалось".)

Согласно пункту 1 статьи 914 ГК РФ, держатель складского и залогового свидетельств имеет право в полном объеме распоряжаться товаром, хранящимся на складе. Товар, сданный на склад под двойное складское свидетельство, передается новому приобретателю (покупателю) без изъятия товара со склада путем передачи покупателю двойного складского свидетельства. При этом сданный на склад под двойное складское свидетельство товар не может быть отчужден без надлежащей передачи складского свидетельства.

В силу пункта 1 статьи 223 ГК РФ право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором.

Пунктом 3 статьи 224 ГК РФ установлено, что к передаче вещи приравнивается передача коносамента, который в силу статьи 143 ГК РФ также относится к ценным бумагам, или иного товарораспорядительного документа.

Поскольку простое складское свидетельство также является по своему содержанию товарораспорядительной ценной бумагой, то передача незаложенного простого складского свидетельства другому лицу влечет за собой передачу ему товара, хранящегося на складе по этому свидетельству.

(Чтобы "торпедировать" ссылку на пункт 3 статьи 224 ГК РФ, часто приводят аргумент, что, мол, законодатель нигде прямо не называет складские свидетельства товарораспорядительными документами. Например, Ф.А. Гудков в упоминавшихся выше статьях обращает внимание на этот факт, хотя сам же и поясняет, почему и в теории и на практике считают именно так. По крайней мере, из данного судебного документа мы видим, что судебная власть признает складские свидетельства, в том числе и простое, товарораспорядительными документами.)

Следовательно в данном случае при определении даты реализации Габовой В.Ю. товаров, право собственности на которые удостоверяются простым складским свидетельством, пункт 7 статьи 167 НК РФ подлежит применению, как содержащий специальную норму.

(Деликатный момент: в абзаце говорится о праве собственности на товары, которое удостоверяется простым складским свидетельством. Очень часто, когда обсуждают институт хранения, отмечают (опять же в качестве примера можно привести названные выше работы г-на Гудкова), что законодатель, формулируя правовые нормы главы 47 ГК РФ "Хранение", не упоминает право собственности. Более того, мол, законодатель не возлагает на хранителя, по крайней мере, обязанность прямо проверять, является ли поклажедатель собственником товара. Тем не менее право собственности товародержателя, который в подтверждение принятия товара на хранение получил от товарного склада складские свидетельства, презюмируется. Почему? Просто иначе он не сможет распорядиться товаром, в частности продать (см. формулу договора купли-продажи в п. 1 ст. 454 ГК РФ - продавать может только собственник) или заложить (см. п. 2 ст. 335 ГК РФ) его. В этом случае весь смысл введения складских свидетельств в хозяйственный оборот теряется.)

В судебном заседании в качестве возражений на доводы кассационной жалобы представитель Габовой В.Ю. указал на наличие неустранимых противоречий и неясностей положений НК РФ ввиду того, что реализация ПСС как ценных бумаг, согласно подпункту 12 пункта 2 статьи 149 НК РФ, не является объектом налогообложения.

Однако, по смыслу пункта 7 статьи 167 НК РФ, дата реализации складского свидетельства определяет обязанность налогоплательщика по исчислению налога не в отношении самого складского свидетельства, а в отношении переданных на хранение товаров, реализация которых и признается объектом налогообложения.

(Еще один деликатный момент, на который банкам следует обратить самое пристальное внимание. На первый взгляд в сделке купли-продажи фигурируют ценные бумаги - складские свидетельства. Можно подумать, именно они продаются-покупаются. Ан нет! Это только видимость. На самом деле продаются и покупаются товары (естественно, с НДС). А роль складских свидетельств сводится только к передаче товара без перемещения. Именно два приведенных выше абзаца и определяют мое скептическое отношение к цитированному выше письму Банка России относительно простых и двойных складских свидетельств.)

При таких обстоятельствах следует признать, что выводы суда первой и апелляционной инстанций основаны на неправильном толковании норм материального права, в том числе и положений законодательства о налогах и сборах".

В качестве еще одного примера (уже с участием банка), демонстрирующего, сколь сложными могут быть правоотношения, возникающие в связи с обращением складских ценных бумаг в том правовом вакууме, который образовался по причине отсутствия закона, детально регулирующего их обращение, приведем нижеследующий судебный акт. На этот раз я не буду прерывать его своими комментариями (прокомментирую потом), поскольку дело и без того может показаться сложным для восприятия, ибо подводит итоги в общей сложности шести судебных заседаний: 1) первая инстанция; 2) апелляция; 3) кассация, которая возвратила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции; 4) новое рассмотрение дела в суде первой инстанции; 5) снова апелляция; 6) наконец, еще кассация. Итак:

"Федеральный арбитражный суд Московского округа

Постановление
кассационной инстанции
по проверке законности и обоснованности
решений (определений, постановлений)
арбитражных судов,
вступивших в законную силу
от 3 декабря 2003 г. Дело N КГ-А40/9736-03-П

(извлечение)

Открытое акционерное общество Акционерный коммерческий банк "Пробизнесбанк" (далее - ОАО АКБ "Пробизнесбанк") обратилось в Арбитражный суд города Москвы к Открытому акционерному обществу "ИКМА" (далее - ОАО "ИКМА") с иском о возмещении убытков в виде суммы задолженности по кредитному договору от 25 мая 2001 г. N 70-810/01ю, процентов за пользование кредитом и судебных расходов, взысканных решением Арбитражного суда города Москвы от 23 июля 2002 г. по делу N А40-21801/02-97-133 с обращением взыскания на имущество по договору залога от 25 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДЗ, находящееся на складе ООО "ИКМА" по адресу: г. Москва, ул. Ижорская, д. 3, в связи с невозможностью обращения взыскания на имущество по договору залога по причине реализации ответчиком указанного имущества в счет погашения образовавшегося у ООО "Лоран-Ком" перед ответчиком долга за хранение имущества.

Исковые требования мотивированы тем, что, согласно договору о кредитной линии от 25 мая 2001 г. N 70-810/01ю и дополнительным соглашениям к нему от 8 января 2002 г. N 11, от 18 января 2002 г. N 12 и от 25 января 2002 г. N 13, ОАО АКБ "Пробизнесбанк" (кредитор) предоставило ООО "Ютекма" (заемщик) денежные средства в кредит. В обеспечение исполнения обязательств заемщика по возврату кредита истец (залогодержатель) и ООО "Лоран-Ком" (залогодатель) заключили договор залога от 25 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДЗ, в соответствии с которым предметом залога являлась принадлежащая залогодателю свежезамороженная рыба, находящаяся на хранении у ОАО "ИКМА" согласно заключенному между ОАО "ИКМА", ООО "Лоран-Ком" и ОАО АКБ "Пробизнесбанк" договору хранения на товарном складе от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ с оформлением принятия на хранение простых складских свидетельств за определенными номерами и датами.

Решением Арбитражного суда города Москвы от 23 июля 2002 г. по делу N А40-21801/02-97-133 с ООО "Ютекма" в пользу ОАО АКБ "Пробизнесбанк" взыскано всего 3 922 091 руб. 49 коп., в том числе задолженность по кредиту и проценты, а также 31 210 руб. 46 коп. судебные расходы с обращением взыскания на имущество ООО "Лоран-Ком", являющееся предметом залога по договору о залоге от 25 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДЗ и находящееся на складе ОАО "ИКМА" по адресу: г. Москва, ул. Ижорская, д. 3. Установлена начальная продажная цена заложенного имущества ООО "Лоран-Ком" в сумме 4 839 084 руб. Определением от 1 августа 2002 г. по делу N А40-21801/02-97-133 наложен арест на имущество ООО "Лоран-Ком", являющееся предметом залога по договору о залоге от 25 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДЗ и находящееся на складе у ответчика. На основании выданного исполнительного листа постановлением от 16 августа 2002 г. судебным приставом-исполнителем отдела Службы судебных приставов по САО ГУ Минюста РФ по г. Москве возбуждено исполнительное производство и вынесено постановление о наложении ареста на имущество, являющееся предметом залога ООО "Лоран-Ком". Однако при осмотре холодильных камер на территории хладокомбината ОАО "ИКМА" было установлено, что имущество, принадлежащее ООО "Лоран-Ком" и находящееся в залоге у истца, отсутствует, о чем был составлен акт судебного пристава-исполнителя от 20 августа 2002 г. При этом председатель совета директоров ответчика пояснил, что заложенное в пользу истца имущество было реализовано ОАО "ИКМА" в счет погашения долга, образовавшегося у ООО "Лоран-Ком" за хранение имущества.

В этой связи истец считает, что ответчик нарушил его права, предусмотренные статьей 334 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку истец не смог воспользоваться правами залогодержателя и получить возмещение по кредитной задолженности из стоимости заложенного имущества.

Решением от 11 ноября 2002 г. в иске отказано.

Суд первой инстанции отказ в иске мотивировал указанием на правомерность действий хранителя ООО "ИКМА" по реализации принадлежащего поклажедателю ООО "Лоран-Ком", являющегося предметом залога имущества в счет погашения долга за хранение согласно условиям самостоятельного договора N 13 от 26 января 2001 г., заключенного ООО "ИКМА" и ООО "Лоран-Ком", а также на необходимость выполнения ответчиком предписания Госветнадзора о реализации принадлежащей поклажедателю рыбной продукции до 21 августа 2002 г. в связи с истечением указанного срока реализации. Кроме того, суд указал на истечение действия договора хранения на товарном складе N 70-810/01ю-ДХ от22 мая 2001 г., заключенного на срок до 31 декабря 2001 г. При этом суд пришел к выводу, что истец не доказал и документально не подтвердил наличия у него убытков, их размер, причинно-следственную связь между действиями ответчика и наступившими для истца последствиями.

Постановлением апелляционной инстанции от 20 января 2003 г. решение от 11 ноября 2002 г. оставлено без изменения.

Суд апелляционной инстанции исходил из того, что на момент обращения взыскания на имущество ООО "Лоран-Ком" срок действий договора хранения N 70-810/01ю-ДХ от 22 мая 2001 г., которым устанавливалась ответственность хранителя перед владельцем выданных ответчиком простых складских свидетельств за утрату товара, истек, действия ОАО "ИКМА" по исполнению обязательств, возникших у договора N 13 от 26.01.2001, являются правомерными. Поскольку по условиям договора залога от 25.05.2001 N 70-810/01ю-ДЗ бремя содержания имущества нес залогодатель, суд апелляционной инстанции указал на право истца в силу статьи 398 Гражданского кодекса Российской Федерации требовать возмещения убытков с ООО "Лоран-Ком". Признавая отказ в иске правомерным, суд исходил из того, что не доказано наличия причинно-следственной связи между действиями хранителя, связанными с реализацией являющегося предметом залога имущества залогодателя, и убытками кредитора.

Постановлением Федерального арбитражного суда Московского округа от 15 апреля 2003 г. N КГ-А40/2022-03 решение от 11 ноября 2002 г. и постановление апелляционной инстанции от 20 января 2003 г. отменены, дело передано на новое рассмотрение в первую инстанцию того же арбитражного суда.

Суд кассационной инстанции пришел к выводу, что суд не исследовал доказанность факта понесения ущерба ОАО АКБ "Пробизнесбанк", содержание и основание возникновения обязательства ОАО "ИКМА" как хранителя перед истцом, основание возникновения права требования истца к ответчику, факт неисполнения ответчиком принятой на себя перед истцом обязанности.

Определением от 8 мая 2003 г. к участию в деле в качестве 3-го лица, не заявляющего самостоятельных требований на предмет спора, на стороне ответчика привлечено ООО "Лоран-Ком".

Определением от 16 июня 2003 года удовлетворено ходатайство ОАО "ИКМА" о рассмотрении дела с участием арбитражных заседателей.

Протокольным определением от 4 июля 2003 года принят к рассмотрению одновременно с первоначальным иском встречный иск ОАО "ИКМА" к ОАО АКБ "Пробизнесбанк", ООО "Лоран-Ком" о признании недействительным (мнимым) договора хранения на товарном складе от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ.

Решением от 1-4 июля 2003 г. в удовлетворении исковых требований по первоначальному иску ОАО АКБ "Пробизнесбанк" к ОАО "ИКМА", 3-е лицо - ООО "Лоран-Ком" - о взыскании 3 953 301 руб. 95 коп. убытков отказано.

В удовлетворении исковых требований по встречному иску ОАО "ИКМА" к ОАО АКБ "Пробизнесбанк" и к ООО "Лоран-Ком" о признании недействительным договора хранения на товарном складе от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ отказано.

В обоснование принятого решения суд указал на то, что истец документально не подтвердил факт принятия ответчиком на хранение по договору хранения на товарном складе от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ товаров по простым складским свидетельствам от 27 сентября 2001 г. N 41, от 27 ноября 2001 г. N 42, 43, 44, от 8 января 2002 г. N 52, 56, 57, 58, 59, 60, 61, от 18 января 2002 г. N 62, 63, 64, 65, 66, 67, от 1 марта 2002 г. N 82, 84, 89, 91, обремененных залогом по договору залога от 25 мая 2001 г. N 70-810/01-ДЗ. Суд пришел к выводу, что указанные простые складские свидетельства не соответствуют требованиям, предусмотренным статьей 917 Гражданского кодекса Российской Федерации, и следовательно не являются простыми складскими свидетельствами и соответственно не являются доказательствами права собственности истца на указанные в них товары. Суд отказал в удовлетворении встречного иска, поскольку истец по встречному иску документально не подтвердил отсутствие у истца и у ответчиков намерений создать соответствующие последствия при заключении договора хранения на товарном складе от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ.

Постановлением апелляционной инстанции от 11 сентября 2003 г. решение от 1-4 июля 2003 г. изменено. Решение в части отказа в удовлетворении исковых требований по первоначальному иску ОАО АКБ "Пробизнесбанк" и ОАО "ИКМА", 3-е лицо - ООО "Лоран-Ком" - о взыскании 3 953 301 руб. 95 коп. убытков отменено. С ОАО "ИКМА" в пользу ОАО АКБ "Пробизнесбанк" взыскано 3 953 301 руб. 95 коп. убытков, 78 416 руб. 25 коп. расходов по государственной пошлине по иску и по апелляционным и кассационным жалобам. В остальной части решение оставлено без изменения.

Суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что истцом доказан факт понесения ущерба в результате невозможности получения удовлетворения за счет стоимости заложенного имущества, на которое обращено взыскание по решению Арбитражного суда города Москвы от 23 июля 2002 г. по делу N А40-21801/02-97-133, поскольку у заемщика отсутствуют имущество и денежные средства, указанное решение суда заемщиком не исполнено, имущество, на которое обращено взыскание у хранителя, отсутствует, так как реализовано им; что содержание и основания возникновения обязательства ответчика как хранителя перед истцом определены договором хранения от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ; что право требования истца к ответчику о возмещении ущерба, причиненного в результате отсутствия у ответчика как хранителя товара, полученного им на хранение по простым складским свидетельствам во исполнение договора от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ, возникло на основании упомянутого договора хранения (п. 3.1, 3.2, 3.3), передачей истцу простых складских свидетельств, выданных во исполнение этого договора; что факт неисполнения ответчиком обязанности выдать полученный на хранение товар по указанным простым складским свидетельствам подтвержден материалами дела (т. 1, л.д. 59); что срок действия договора хранения от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ, определенный в пункте 5.1 договора до 31 декабря 2001 г., не влечет прекращения обязательства по договору, поскольку, согласно пункта 6.2 договора, его действие прекращается в случае полной выдачи хранителем переданного на хранение товара, что не противоречит статье 425 ГК РФ; что материалами дела подтверждено наличие причинно-следственной связи между причиненным истцу ущербом и действиями ответчика.

В кассационной жалобе ОАО "ИКМА" просит отменить постановление апелляционной инстанции от 11 сентября 2003 г. и оставить в силе решение от 1-4 июля 2003 г.

Жалоба мотивирована тем, что при принятии обжалуемого судебного акта суд неправильно применил пункт 6 статьи 340, пункт 3 статьи 917 ГК РФ, нарушил пункт 2 статьи 69 Арбитражного процессуального кодекса РФ. Заявитель считает, что поскольку он не принимал участия по делу N А40-21801/02-97-133, то принятое по нему решение от 23 июля 2002 г. не имеет для него преюдициального значения. По мнению заявителя, суд не учел, что ОАО "ИКМА" не является стороной по договору залога, что об обременении товара залогом по договору хранения он не знал и не давал волеизъявления на хранение заложенного товара. Заявитель полагает, что спорные складские свидетельства не являются ценными бумагами, поскольку они не содержат сведений о размере и порядке уплаты вознаграждения и следовательно не являются доказательствами права собственности истца на указанные в них товары. Заявитель считает, что данные исковые требования заявлены к ненадлежащему ответчику, так как истец не подтвердил права требования к хранителю по договору хранения на товарном складе от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ в отношении хранения и сохранности товаров, обремененных залогом по договору залога от 25.05.2001 N 70-810/01ю-ДЗ.

В заседании суда кассационной инстанции представитель заявителя поддержал доводы, изложенные в кассационной жалобе.

Представитель истца возражал против удовлетворения жалобы, ссылаясь на то, что спорные простые складские свидетельства являются ценными бумагами, что ответчик, как профессиональный хранитель, должен был знать о сроках реализации свежезамороженной рыбы.

ООО "Лоран-Ком", надлежащим образом извещенное о времени и месте проведения судебного заседания по рассмотрению кассационной жалобы, своего представителя в суд не направило.

Изучив материалы дела, обсудив доводы жалобы и дополнения к ней, выслушав представителей сторон, проверив законность обжалуемого судебного акта в порядке статей 286, 287 Арбитражного процессуального кодекса РФ, кассационная инстанция не находит оснований для его отмены по следующим основаниям.

Согласно пункту 2.3 договора хранения от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ, в подтверждение принятия товара на хранение хранитель (ОАО "ИКМА") выдает поклажедателю (ООО "Лоран-Ком") простое складское свидетельство, оформленное в соответствии с требованиями статьи 917 ГК РФ. Кроме того, в простом складском свидетельстве должна быть указана стоимость передаваемого на хранение товара, которая выражена в рублях, а также ссылка на номер и дату настоящего договора. Простое складское свидетельство является ценной бумагой на предъявителя.

Суд апелляционной инстанции правильно установил, что в простых складских свидетельствах от 27 сентября 2001 г. N 41, от 27 ноября 2001 г. N 42, 43, 44, от 8 января 2002 г. N 52, 56, 57, 58, 59, 60, 61, от 18 января 2002 г. N 62, 63, 64, 65, 66, 67, от 1 марта 2002 г. N 82, 84, 89, 91, выданных ОАО "ИКМА", имеется указание на стоимость передаваемого на хранение товара и ссылка на номер и дату договора хранения от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ, что они соответствуют требованиям статьи 917 ГК РФ.

Довод заявителя о том, что указанные простые складские свидетельства не являются ценными бумагами, поскольку они не содержат сведений о размере и порядке уплаты вознаграждения, является несостоятельным, так как в них имеется ссылка "За хранение товара уплачивается вознаграждение в размере: не взимается". При этом в простых складских свидетельствах имеется указание на договор хранения, в котором урегулировано условие о вознаграждении за хранение товара (раздел 4 "Вознаграждение за хранение").

Таким образом, суд апелляционной инстанции сделал правильный вывод, что простые складские свидетельства от 27 сентября 2001 г. N 41, от 27 ноября 2001 г. N 42, 43, 44, от 8 января 2002 г. N 52, 56, 57, 58, 59, 60, 61, от 18 января 2002 г. N 62, 63, 64, 65, 66, 67, от 1 марта 2002 г. N 82, 84, 89, 91 являются ценными бумагами на предъявителя.

Решением Арбитражного суда города Москвы от 23 июля 2002 г. по делу N А40-21801/02-97-133 с ООО "Ютекма" в пользу ОАО АКБ "Пробизнесбанк" взыскано всего 3 922 091 руб. 49 коп., в том числе задолженность по кредиту и проценты, а также 31 210 руб. 46 коп. - судебные расходы с обращением взыскания на имущество ООО "Лоран-Ком", являющееся предметом залога по договору о залоге от 25 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДЗ и находящееся на складе ОАО "ИКМА" по адресу: г. Москва, ул. Ижорская, д. 3. Установлена начальная продажная цена заложенного имущества ООО "Лоран-Ком" в сумме 4 839 084 руб. При этом суд установил, что, согласно простым складским свидетельствам от 27 сентября 2001 г. N 41, от 27 ноября 2001 г. N 42, 43, 44, от 8 января 2002 г. N 52, 56, 57, 58, 59, 60, 61, от 18 января 2002 г. N 62, 63, 64, 65, 66, 67, от 1 марта 2002 г. N 82, 84, 89, 91, хранителем - ОАО "ИКМА" - приняты на хранение товары - свежезамороженная рыба на общую сумму 4 839 084 руб. по договору хранения на товарном складе от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ и является предметом залога.

Таким образом, вступившим в законную силу вышеуказанным решением установлено, что по договору хранения на товарном складе от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ ОАО "ИКМА" приняло на хранение товары, которые являлись предметом залога по договору залога от 25 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДЗ.

По настоящему делу в качестве доказательств принятия хранителем (ОАО "ИКМА") товара - свежезамороженной рыбы - представлены те же простые складские свидетельства, которые были предметом рассмотрения по делу N А40-21801/02-97-13, в связи с чем у ответчика отсутствуют основания утверждать, что он не знал и не давал волеизъявления на хранение заложенного товара.

В соответствии с пунктом 2.4 договора хранения от 22 мая 2001 г. N 70-810/01ю-ДХ выдача хранителем товаров или отдельных партий товаров осуществляется только при предъявлении простого складского свидетельства и, согласно пункту 3.2 указанного договора, хранитель отвечает перед владельцем простого складского свидетельства (ОАО АКБ "Пробизнесбанк" и ООО "Лоран-Ком") за утрату, недостачу или повреждение товаров, принятых на хранение.

Учитывая изложенное, суд кассационной инстанции считает, что суд апелляционной инстанции правильно установил наличие причинно-следственной связи между причиненным истцу ущербом и действиями ответчика, при этом суд правильно применил нормы материального и процессуального права, выводы суда соответствуют фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам, а потому отсутствуют основания для отмены постановления от 11 сентября 2003 г.

Руководствуясь статьями 284, 286-287, 289 Арбитражного процессуального кодекса РФ, суд

Постановил:

постановление апелляционной инстанции от 11 сентября 2003 года по делу N А40-37255/02-42-396 Арбитражного суда города Москвы оставить без изменения, а кассационную жалобу - без удовлетворения.

Постановление в полном объеме изготовлено 10 декабря 2003 года".

Приходится признать, что приведенный судебный акт я воспринял, в отличие от ранее рассмотренного судебного документа, отнюдь не с чувством "глубокого удовлетворения". Почему? Поясню.

Конечно, нелепо ссылаться на то, как регулировались ранее те правоотношения, которые послужили причиной изложенного спора: каждое дело рассматривается в рамках действующего законодательства. И все-таки, думается, спора бы не возникло или он был бы разрешен в более короткие сроки, если бы действующее законодательство содержало норму, подобную той, которая имелась в Уставе торговом Российской империи:

"784. В случае обращения каких-либо взысканий на товар плата, причитающаяся товарному складу за хранение и другие операции, произведенные им по поручению товарохозяина, возмещается из товара преимущественно пред выданною под товар ссудою и всеми прочими долгами товарохозяина, хотя бы сей последний был объявлен несостоятельным должником".

И это правильно. Наивно ожидать, что хранитель будет радеть об интересах банка в ущерб своим собственным. Это противоречит сути предпринимательской деятельности. Это - инстинкт выживания, подобный инстинкту самосохранения в природе. Любой банк в условиях конфликта интересов всегда постарается удовлетворить, прежде всего, свой собственный денежный интерес и только после этого будет думать об интересах стороннего взыскателя. Нельзя допускать, чтобы сапожник был без сапог - это дискредитирует систему.

Забегая вперед, отметим, что в первом варианте закона в статье 19 появилась аналогичная норма:

"Вырученные от реализации товара на аукционе денежные средства расходуются в следующей очередности:

в первую очередь покрываются расходы, связанные с проведением и организацией аукциона;

во вторую очередь выплачивается вознаграждение организатору торгов;

в третью очередь выплачивается вознаграждение товарному складу за хранение, предусмотренное залоговым свидетельством;

в четвертую очередь удовлетворяются требования залогодержателя, обеспеченные залогом;

в пятую очередь остаток денежных средств от реализации товаров возвращается держателю (владельцу) складского свидетельства в обмен на подлинник складского свидетельства.

В случае если денежные средства, вырученные от реализации товара на аукционе, недостаточны для погашения всей суммы долга по залоговому свидетельству, держатель (владелец) залогового свидетельства имеет право требовать уплаты непогашенной суммы долга от лица, отделившего залоговое свидетельство от складского свидетельства, а также от всех лиц, совершивших на залоговом свидетельстве передаточные надписи (индоссантов)".

Однако в том варианте закона, который был отклонен Советом Федерации во второй раз, эта норма уже отсутствует.

Я мог бы приводить и другие примеры, когда товарный склад мог "распорядиться продажей товара", в частности, когда над товаром нависает угроза его порчи, но в этом нет большого смысла, ибо и так понятно, что рассматриваемые правоотношения урегулированы явно неудовлетворительно. Напомню только, что в деле фигурирует предписание Госветнадзора о реализации принадлежащей поклажедателю рыбной продукции до 21 августа 2002 года в связи с истечением указанного срока реализации. Удивительно только, что весь товар фактически ушел на выплату вознаграждения хранителю. Неужели банк не учел то обстоятельство, что объема товарной массы не хватит на удовлетворение требований и банка, и хранителя?

По большому счету в рассмотренном споре схлестнулись два способа обеспечения исполнения обязательств: с одной стороны, право залога банка, а с другой - право удержания хранителя. Думаю, что основные положения о залоге читателю известны, поэтому напомню только основные нормы, связанные с удержанием, благо их немного - всего две статьи ГК РФ:

"Статья 359. Основания удержания

1. Кредитор, у которого находится вещь, подлежащая передаче должнику либо лицу, указанному должником, вправе в случае неисполнения должником в срок обязательства по оплате этой вещи или возмещению кредитору связанных с нею издержек и других убытков удерживать ее до тех пор, пока соответствующее обязательство не будет исполнено.

Удержанием вещи могут обеспечиваться также требования хотя и не связанные с оплатой вещи или возмещением издержек на нее и других убытков, но возникшие из обязательства, стороны которого действуют как предприниматели.

2. Кредитор может удерживать находящуюся у него вещь, несмотря на то, что после того, как эта вещь поступила во владение кредитора, права на нее приобретены третьим лицом.

3. Правила настоящей статьи применяются, если договором не предусмотрено иное.

Статья 360. Удовлетворение требований за счет удерживаемого имущества

Требования кредитора, удерживающего вещь, удовлетворяются из ее стоимости в объеме и порядке, предусмотренных для удовлетворения требований, обеспеченных залогом".

Особое внимание обратите на пункт 2 статьи 359 ГК РФ.

К сожалению, практически невозможно обсуждать особенности конкретного дела, не имея на руках договоров и иных документов, на основании которых у сторон, участвующих в деле, возникали права и обязанности. Особенно в случае, когда в деле имеются "мутные" места. Например, реквизит простого складского свидетельства "размер вознаграждения за хранение либо тарифы, на основании которых он исчисляется, и порядок оплаты хранения" указан противоречиво: с одной стороны, он сформулирован следующим образом: "За хранение товара уплачивается вознаграждение в размере: не взимается", с другой стороны, оказывается, что в простых складских свидетельствах имеется указание на договор хранения, в котором урегулировано условие о вознаграждении за хранение товара (разд. 4 "Вознаграждение за хранение").

Можно ли в таком случае говорить о дефекте формы ценной бумаги, и останется ли она ценной, если мы признаем, что она дефектна? Собственно говоря, этот вопрос поднимался в рассматриваемом деле. Не вполне понятно только, почему предпочтение было отдано ссылке на договор (договор ведь не тарифы), а не словам "не взимается"?

Об этом можно только догадываться. Со своей стороны могу предположить, что иначе пришлось бы договор хранения признать недействительным по тем или иным причинам, скажем, по основанию, предусмотренному статьей 168 ГК РФ:

"Статья 168. Недействительность сделки, не соответствующей закону или иным правовым актам

Сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения".

Дело в том, что по договору складского хранения товарный склад обязуется хранить товары только за вознаграждение, ибо в этом, а также в оказании услуг связанных с хранением, заключается его предпринимательская деятельность. Если бы товарный склад не стал взимать плату за хранение, то это выглядело бы как дарение в пользу поклажедателя, а оно между коммерческими организациями запрещено статьей 575 ГК РФ. Договор хранения в этом случае носил бы притворный характер, а такая сделка была бы ничтожной в силу пункта 2 статьи 170 ГК РФ. И в том и в другом случае договор хранения "рассыпался" бы со всеми вытекающими из этого последствиями.

Так или иначе, рассмотренные нами примеры со всей очевидностью показали, что товарораспорядительные ценные бумаги не такой простой инструмент как это может показаться на первый взгляд. Хотя то, что мы видели, это даже не верхушка айсберга, а лишь небольшая часть этой верхушки. Вот почему так опасно, не зная брода, входить в "реку", которая называется "обращение товарораспорядительных ценных бумаг".

IV.

Теперь мы можем приступить непосредственно к рассмотрению различных вариантов принятого Госдумой, но отклоненного Советом Федерации федерального закона "О двойных и простых складских свидетельствах".

Изначально предполагалось, что названный закон будет регулировать правоотношения, возникающие в связи с выдачей, обращением и погашением простых и двойных складских свидетельств, а также деятельность товарных складов, уполномоченных выдавать и погашать складские свидетельства. И это было правильно, хотя, возможно, и не вполне согласуется с названием правового акта.

Дело в том, что исторически деятельность товарных складов, которым предоставлялось право выдавать простые и (или) двойные складские свидетельства, регулировалась достаточно жестко, даже если они и не занимались хранением товаров, подлежащих оплате таможенными пошлинами. Четко определялся спектр осуществляемых ими операций, подобно тому как это сделано сейчас для кредитных организаций. В определенной степени ограничивалась их правоспособность. Например, товарные склады не вправе были обременять залогом принадлежащее им недвижимое имущество, поскольку оно служило обеспечением по обязательствам склада относительно принятых им на хранение товаров. Причем это имущество не могло получить никакого иного назначения, впредь до ликвидации дел по этим обязательствам. Регламентировался порядок проведения ревизий товарных складов, причем в ревизиях обязательно участвовали представители, избираемые местным биржевым или купеческим сообществом. Результаты ревизии объявлялись для всеобщего сведения. Вот почему товарные склады вызывали доверие у всех участников предпринимательской деятельности.

Отказ от лицензирования деятельности товарных складов (здесь я не имею в виду склады специального хранения: химического оружия, взрывчатых, наркотических и психотропных веществ) фактически низвел товарные склады до статуса, которым до революции обладали рядовые амбары, не имевшие права выдавать складские ценные бумаги. Современные же товарные склады этого права не лишены.

Отмену лицензирования отдельных видов деятельности многие связывают с борьбой против коррупции, поскольку лицензия - это прекрасная возможность для чиновника "нагреть руки". Насколько оправданно упразднение лицензирования товарных складов, которым предоставляется право выдавать складские ценные бумаги, судить читателю. Лично автор склоняется к лицензированию деятельности товарных складов общего пользования.

Заметим, между прочим, что разработчики ныне действующего ГК РФ изначально предполагали, что деятельность товарных складов общего пользования будет лицензироваться - пункт 1 статьи 908 ГК РФ выглядел следующим образом:

"Статья 908. Хранение товаров складом общего пользования

1. Товарный склад признается складом общего пользования, если из закона, иных правовых актов или выданного этой коммерческой организации разрешения (лицензии) вытекает, что она обязана принимать товары на хранение от любого товаровладельца".

Однако после отмены лицензирования данная норма приобрела косноязычную редакцию:

"1. Товарный склад признается складом общего пользования, если из закона, иных правовых актов вытекает, что она обязана принимать товары на хранение от любого товаровладельца".

(Существительное "склад" испокон веков было мужского рода, поэтому местоимение "она" здесь неуместно.)

Так или иначе, все последующие редакции закона "О двойных и простых складских свидетельствах" отказались от регламентирования деятельности товарных складов, имеющих право выдавать складские свидетельства в подтверждение принятия товара на хранение.

Еще один актуальный вопрос связан со страхованием товаров, хранимых на складе. И дело не в том, чтобы сделать страхование товара обязательным. Просто Устав торговый Российской империи, в отличие от ныне действующего ГК РФ, предусматривал для двойного складского свидетельства девять (а не семь) обязательных реквизитов. Причем один из них предусматривал обязательное указание - застрахован ли товар и если застрахован, то в какой сумме, на какой срок и в каком страховом обществе.

Впрочем, этот вопрос - почему "потерялся" такой обязательный реквизит - уместнее было бы адресовать разработчикам ГК РФ, а не авторам рассматриваемого законопроекта, которые и так предприняли попытку увеличить количество обязательных реквизитов складского свидетельства, за что подверглись хотя и жесткой, но справедливой критике.

Во-первых, за то, что они хотели позволить субъектам Федерации вводить по своему усмотрению дополнительные (сверх предусмотренных ГК РФ), хотя и упомянутые в законопроекте реквизиты.

Во-вторых, за то, что нарушается норма пункта 2 статьи 3 ГК РФ о том, что нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать ГК РФ. Необходимо было "соломки подстелить": предусмотреть внесение отдельных изменений в ГК РФ (все равно он уже как лоскутное одеяло). Между тем разработчики в пояснительной записке указали, что принятие рассматриваемого закона не потребует внесения изменений в действующее законодательство.

Кроме того, законопроект подвергся критике за многочисленные повторы норм ГК РФ и некоторые неточности формулировок.

Однако, пожалуй, самое неприятное в первой редакции закона заключается в том, что она содержит в себе уже упоминавшиеся выше попытки отрыва складских свидетельств от стоящих за этими документами товаров. Так, в абзаце втором статьи 21 первой редакции законопроекта читаем:

"Двойные складские свидетельства и складские свидетельства, отделенные от залоговых, могут быть объектом сделок купли-продажи ценных бумаг, в том числе и заключаемых на фондовых биржах и на фондовых площадках товарных бирж".

Аналогичную норму мы встречаем и в абзаце втором статьи 22 проекта по отношению к простым складским свидетельствам:

"Простые складские свидетельства могут быть объектом сделок купли-продажи ценных бумаг, в том числе и заключаемых на фондовых биржах и на фондовых площадках товарных бирж".

На эту тему я уже высказывался в разделе III данной публикации: пока "жив" пункт 3 статьи 224 ГК РФ о том, что к передаче вещи приравнивается передача коносамента или иного товарораспорядительного документа на нее, говорить о "самостийности" складских ценных бумаг не имеет смысла. В этой связи нельзя не отметить, что авторы первой редакции в статье 21 попытались закрепить и следующую норму:

"Переход прав собственности на имущество, удостоверенный передачей складских свидетельств, без получения указанного имущества у хранителя, не влечет за собой появления налогового обязательства. Налогообложение доходов налогоплательщиков по операциям со складскими свидетельствами осуществляется в соответствии с законодательством о налогообложении операций с ценными бумагами".

По этому поводу Правовое управление аппарата Госдумы совершенно справедливо отметило, что налоговые отношения не являются предметом регулирования данного законопроекта, поскольку, согласно статье 2 НК РФ, они регулируются законодательством о налогах и сборах РФ.

Забавно также и то, что в редакции закона, подготовленной ко второму чтению, регулирование процесса обращения простых и двойных складских свидетельств идет еще дальше: появляются депозитарные сертификаты (расписки). Покажем это, приведя в качестве примера статью 21 закона, принятого Госдумой в первый раз:

"Статья 21 Сделки с двойными и простыми складскими свидетельствами и отделенными одно от другого складскими свидетельствами и залоговыми свидетельствами

Держатель (владелец) двойного складского свидетельства, простого складского свидетельства либо отделенного одно от другого складского свидетельства или залогового свидетельства имеет право распоряжаться такими свидетельствами как самостоятельными объектами гражданских прав и совершать с ними любые гражданско-правовые сделки.

Двойные и простые складские свидетельства и отделенные одно от другого складские свидетельства и залоговые свидетельства могут быть объектами гражданско-правовых сделок купли-продажи ценных бумаг, в том числе таких сделок, заключенных через организаторов торговли на рынке ценных бумаг.

Отчуждение товара владельцем (держателем) двойного складского свидетельства, простого складского свидетельства (его дубликата) или отделенного от залогового свидетельства складского свидетельства не допускается.

Держатель (владелец) двойного складского свидетельства, простого складского свидетельства либо отделенного одно от другого складского свидетельства или залогового свидетельства, а также профессиональные участники рынка ценных бумаг, осуществляющие доверительное управление ценными бумагами, если это предусмотрено договором доверительного управления, по соглашению с профессиональными участниками рынка ценных бумаг, осуществляющими депозитарную деятельность, могут депонировать указанные ценные бумаги в целях выпуска депозитарных сертификатов (расписок). Депозитарные сертификаты (расписки) могут выпускаться профессиональными участниками рынка ценных бумаг, осуществившими депонирование двойного складского свидетельства, простого складского свидетельства либо отделенных одно от другого складского свидетельства или залогового свидетельства.

Депозитарный сертификат (расписка) является именной эмиссионной ценной бумагой, удостоверяющей право ее владельца на получение двойных складских свидетельств, простых складских свидетельств либо отделенных одно от другого складских свидетельств или залоговых свидетельств, в количестве и сроки, которые предусмотрены условиями выпуска депозитарных сертификатов (расписок). Депозитарные сертификаты (расписки) выпускаются в бездокументарной форме.

Выпуск депозитарных сертификатов (расписок) допускается в отношении двойного складского свидетельства, простого складского свидетельства либо отделенного одно от другого складского свидетельства или залогового свидетельства только в случае принятия товарным складом на хранение товаров, определяемых родовыми признаками.

Сделки с депозитарными сертификатами (расписками) не влекут за собой перехода вещных прав на соответствующие свидетельства.

Условия и порядок выпуска, первичного размещения и обращения депозитарных сертификатов (расписок), а также требования к эмитенту депозитарных сертификатов (расписок), порядок депонирования соответствующих свидетельств и порядок осуществления прав владельцев депозитарных сертификатов (расписок) устанавливаются федеральным органом исполнительной власти по рынку ценных бумаг".

Предки, наверное, в гробу ворочаются. От зависти. Не додумались они до такого. Впрочем, если бы у них были компьютеры, то, может быть, и они бы додумались. Но вообще-то, они "разруливали" более приземленные проблемы. Однако шутки в сторону.

Обратите также внимание на абзацы первый и третий приведенной статьи. Первый абзац возводит складские свидетельства в ранг самостоятельных объектов гражданских прав, тем самым игнорируя пункт 3 статьи 224 ГК РФ, который является правовым актом более высокой юридической силы. В то же время абзац третий статьи 14 принятого закона гласил:

"К передаче товара приравнивается передача двойного складского свидетельства или одной из его частей - складского свидетельства, отделенного от залогового свидетельства".

Фактически это не что иное, как уточненная формулировка пункта 3 статьи 224 ГК РФ.

Что касается третьего абзаца статьи 21, то он совершенно извращает природу складских свидетельств, запрещая совершать то, ради чего они были введены в хозяйственный оборот.

Спрашивается, зачем это нужно было делать? Ответ напрашивается сам собой: чтобы превратить товарораспорядительные ценные бумаги в самостоятельный объект спекуляций, освободив совершение этих сделок от налога на добавленную стоимость, а также для того, чтобы кредитные организации могли участвовать в этих спекулятивных вакханалиях по полной программе, а не только как залогодержатели.

Совет Федерации, отклоняя закон, принятый Госдумой, в первый раз, как раз и обратил внимание на противоречия, присущие принятой редакции закона, хотя был и еще целый ряд замечаний, не вполне оправданных. В частности, Совет Федерации посчитал необоснованным отнесение двойных складских свидетельств к ордерным ценным бумагам, видимо, по той причине, что сам ГК РФ не называет ее таковой. Но при этом Совет Федерации справедливо отметил, что передача прав на товар осуществляется путем передачи ценной бумаги через индоссамент, что не требует организатора торговли для ценных бумаг такой специфики. Однако эту позицию Совет Федерации отстаивает недостаточно последовательно. В частности, объясняя причины отклонения закона в первый раз, Совет Федерации указывает:

"Реализация товаров через складские свидетельства и оборот этих ценных бумаг на вторичном рынке требуют соответствующую структуру обслуживания. В нее должны входить специализированные кредитные организации, фондовые и товарные биржи, торговые системы, депозитарии, информационные системы, страховые компании, системы товарных складов регионального, отраслевого и федерального уровня, организации профессиональных оценщиков и т.д.

Отсутствие необходимых механизмов, дающих возможность быстро превратить актив в деньги и обратно, не позволяет говорить о полноценном рынке. Инвестор, в том числе и зарубежный, не будет вкладывать средства в складские свидетельства, если не представляет, каким образом будут обеспечены надежность и ликвидность данного вида ценных бумаг".

В этой связи возникает вопрос, стоит ли превращать товарораспорядительные ценные бумаги, назначение которых обслуживать обращение товаров, в объекты инвестиций? Не приведет ли это к взвинчиванию цен на товары?

К сожалению, несмотря на работу согласительной комиссии, вторая версия закона, принятого Госдумой, не претерпела существенных улучшений, а в чем-то даже ухудшилась. Но это мое субъективное мнение. В отношении главного вопроса - о придании складским свидетельствам статуса самостоятельных объектов гражданских прав - ничего не изменилось, только соответствующая норма перекочевала из абзаца 1 статьи 21 в абзац 1 статьи 19:

"Держатель (владелец) двойного складского свидетельства, простого складского свидетельства либо отделенного одно от другого складского свидетельства или залогового свидетельства имеет право распоряжаться такими свидетельствами как самостоятельными объектами гражданских прав и совершать с ними любые гражданско-правовые сделки".

Странно только, что неприятие у Совета Федерации вызвала не эта норма, а положения статьи 18 второй версии закона (см. выше).

К чему привела попытка "притянуть за уши" депозитарные сертификаты к складским свидетельствам, мы видим из информации о причинах отклонения федерального закона Советом Федерации:

"Полномочный представитель Правительства РФ в Совете Федерации отметил, что целый ряд правоотношений, которые связаны с обращением, с выпуском нового вида эмиссионных ценных бумаг, предусмотренных этим Законом (имеются в виду депозитарные сертификаты. - Примеч. авт.), не регламентируется самим Законом. Делается попытка регулирования этих отношений, попытка опустить на уровень ниже правительственного - на уровень не Правительства как коллегиального органа, высшего в системе исполнительной власти, а на уровень Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг (дело было в 2003 году. - Примеч. авт.). По мнению полномочного представителя Правительства РФ в Совете Федерации, это достаточно опасная тенденция, не соответствующая тем мероприятиям, которое Правительство РФ проводит в рамках административной реформы".

На мой взгляд, все проблемы у авторов законопроекта возникли в связи с тем, что они пытались "объехать" пункт 3 статьи 224 ГК РФ и пункт 7 статьи 167 НК РФ вместо того, чтобы просто "убрать их с дороги". А убрать их, видимо, не получилось - "вкопаны" они весьма основательно.

По этой причине законопроект и страдал противоречиями. Если же изменить концепцию закона и не пытаться извратить природу товарораспорядительных ценных бумаг, то в таком виде закон скорее всего потеряет свою привлекательность для тех, кто готов был лоббировать его принятие.

В заключение

Итак, с федеральным законом "О двойных и простых складских свидетельствах", появления которого ожидала и предпринимательская общественность, и теоретики права, случился казус. Но следует ли из этого делать вывод, что надо прекратить все попытки, направленные на более детальное регулирование правоотношений, связанных с обращением простых и двойных складских свидетельств, а также развитием соответствующей инфраструктуры?

Думается, нет. Единственное, что хотелось бы пожелать законодателю, если у него все-таки дойдут руки до более скрупулезного регламентирования рассмотренных здесь, а также целой массы других вопросов, это не открывать Америку, не изобретать велосипед и не делать из мухи слона, пытаясь представить складские свидетельства тем, чем они никогда не были. По этой причине проще всего было бы обратиться к опыту наших предков, ибо в капиталистических условиях дореволюционной России вопросы обращения складских свидетельств были урегулированы гораздо обстоятельнее. Отказываться от опыта и наследия наших предшественников было бы просто неразумно.

В связи с рассмотренной историей законопроекта "О двойных и простых складских свидетельствах" мне пришло на память еще одно событие. Те, кто постарше, могут помнить, что более десяти лет назад в "Экономике и жизни" публиковался проект закона о так называемых бездокументарных векселях. Тогда попытка проведения операции, образно говоря, по изменению "пола" ценной бумаги, не увенчалась успехом, хотя скорее всего она была продиктована самыми благими пожеланиями - свести к минимуму возможные злоупотребления в процессе обращения векселей. Не кажется ли читателю, что история повторилась?

Исходя из сказанного, попробую спрогнозировать четыре варианта дальнейшего развития событий.

Во-первых, можно подготовить новый вариант законопроекта с учетом исторического опыта регулирования правоотношений, связанных с обращением складских свидетельств и внести его в Госдуму еще раз.

Во-вторых, если кому-то название отклоненного закона покажется слишком одиозным или дискредитированным, то можно подготовить проект закона с другим названием, например, "О товарных складах с правом выдачи документов для продажи и залога (заклада) товаров", в котором и осветить все необходимые положения.

В-третьих, можно, не разрабатывая нового законопроекта, просто внести изменения в параграф второй главы 47 ГК РФ. Хотя если бы этот путь был приемлем, я полагаю, что члены рабочей группы по подготовке проекта ГК РФ им бы воспользовались. По всей видимости, они не захотели перегружать ГК РФ слишком специальными нормами.

Наконец, в-четвертых, законодатель может просто "забыть" о регулировании правоотношений, связанных с обращением складских свидетельств, оставив все как есть. В этом случае придется уповать на обычаи делового оборота (ст. 5 ГК РФ), которые будут корректироваться судебной практикой:

"Статья 5. Обычаи делового оборота

1. Обычаем делового оборота признается сложившееся и широко применяемое в какой-либо области предпринимательской деятельности правило поведения, не предусмотренное законодательством, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе.

2. Обычаи делового оборота, противоречащие обязательным для участников соответствующего отношения положениям законодательства или договору, не применяются".

Какой из рассмотренных вариантов осуществится в действительности, сказать трудно. Однако хотелось бы надеяться, что точка в вопросе регулирования правоотношений, связанных с обращением складских свидетельств, еще не поставлена.

А. Сперанский

"Бухгалтерия и банки", N 2, февраль 2008 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга третья: договоры о выполнении работ и оказании услуг. - М.: Статут, 2002. С. 752.

*(2) Белов В.А. Передача права собственности на товар путем передачи товарораспорядительного документа // Законодательство, 1998. N 3.

*(3) Нолькен А.М. Высочайше утвержденный 27 мая 1902 года Устав о векселях. Практическое руководство. - СПб., 1903. С. 38, 39.