Проявление принципа добросовестности в договорных обязательствах (Т.Б. Замотаева, С.А. Верещак, "Законы России: опыт, анализ, практика", N 9, сентябрь 2010 г.)

Проявление принципа добросовестности в договорных обязательствах

В настоящее время в правовой доктрине весьма широко обсуждаются принцип добросовестности и возможность его применения согласно нормам действующего законодательства. В Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, одобренной решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г.*(1), указывается на необходимость нормативного закрепления принципа добросовестности в качестве общего начала гражданского права.

Современная правовая доктрина содержит огромное количество односторонних и противоречивых точек зрения относительно понятия добросовестности, существования добросовестности как принципа. Особую проблему ученые видят в реализации субъективного права добросовестного приобретателя. Многообразие точек зрения в литературе говорит о безусловной актуальности рассматриваемой темы.

Чаще всего вопрос о добросовестности субъектов гражданско-правовых отношений затрагивается только в случаях, прямо определенных в законе. При этом анализ литературных источников и эмпирической базы показал, что термин "добросовестность" используется, как правило, в двух аспектах: 1) в вопросе о защите прав добросовестного приобретателя; 2) в случае подтверждения добросовестного исполнения обязательств в мотивировочной части решений арбитражных судов*(2).

Таким образом, принцип "добросовестности" применяется в случаях подтверждения исполнения обязанности как доказательство, что лицо действовало надлежащим образом, не нарушая прав и интересов других лиц, либо, по крайней мере, не знало и не могло знать, что их нарушает.

Объектом нашего исследования будет анализ проявления принципа "добросовестности" в случае исполнения договорных обязательств, связанных с отчуждением имущества. Предметом рассмотрения являются обязательства, вытекающие из договоров купли-продажи, ренты.

Упоминание о добросовестности содержит п. 3. ст. 10 ГК РФ. По мнению С. Моргунова, презумпция добросовестности, закрепленная в ст. 10 ГК РФ, является одним из пределов осуществления гражданских прав*(3). Существует и противоположная точка зрения: "...добросовестность в объективном смысле не является границей осуществления гражданских прав. Осуществление права не может быть ограничено чем-то иным, кроме самого права"*(4). Какие-либо ограничения возможны только в силу строгого указания в законе. Следовательно, применять принцип добросовестности суд может только в случаях, дозволенных законодателем. Субсидиарное же использование "принципа доброй совести дается в руки судьи постольку, поскольку тот не может и не должен находить ответа ex lege или ex lege contractus"*(5).

Следует поддержать точку зрения К.И. Скловского, согласно которой норма, закрепленная в п. 3 ст. 10 ГК РФ, вообще не является проявлением добросовестности в объективном смысле*(6), поскольку использование принципа добросовестности возможно лишь для защиты лица, не имеющего права, а в данной норме речь идет о "защите гражданских прав". Право же, которое наличествует, уже говорит о том, что управомоченный субъект приобрел его правомерно. К тому же, поскольку нет противоправности, нет и смысла устанавливать добросовестность.

По нашему мнению, норма ст. 10 ГК РФ применяется для защиты субъективного права, принцип доброй совести, напротив, - в отсутствие такого права. Следовательно, "недобросовестным является лицо, не имеющее права, между тем как злоупотребить правом может только лицо, имеющее право"*(7). В силу этого нельзя заменить понятие "недобросовестность" понятием "злоупотребление правом". Нет необходимости и выводить определение "недобросовестности", так как это понятие - "противоположное добросовестности, используется в законодательстве для обозначения случаев виновного отступления от модели добросовестного поведения"*(8).

Применение принципа добросовестности не должно ограничиваться только рамками вещного права для защиты прав приобретателя; специфика его проявления прослеживается и в договорных обязательствах.

Под добросовестностью субъекта в договорных отношениях, думается, следует понимать совершение честных и необходимых действий, направленных на установление правомочности сторон, условий договора, установление цели совершаемых действий, предвидение последствий, исключение причинения вреда (убытков) третьим лицам.

Заключению любого договора в предпринимательской деятельности предшествует выбор стороны по обязательству. Вступая в договорное правоотношение, каждый контрагент должен иметь установленный правовой статус и обладать определенными законом право - и дееспособностью. Так, на необходимость установления правомочности сторон указывает целый ряд статей ГК РФ: абз. 4 п. 1 ст. 72, ст. 173, ст. 174, п. 2 ст. 189, п. 3 ст. 253, ст. 302. Последствия выбора негативно оборачиваются для добросовестного контрагента. Отсутствие добросовестности при невыполнении обязанности по установлению правомочности сторон признается и судебной практикой.

Так, по мнению суда, поскольку в силу ст. 2 ГК РФ предпринимательская деятельность осуществляется на свой риск, то при вступлении в гражданские правоотношения субъекты должны проявлять разумную осмотрительность, так как последствия выбора недобросовестного контрагента ложатся на этих субъектов. Сведения о регистрации юридических лиц являются общедоступными, поэтому налогоплательщик не может считаться добросовестным (курсив наш. - Авт.), если при выборе контрагента он не проявил необходимой меры осторожности и осмотрительности и выбрал контрагента, не обладающего правоспособностью*(9).

Мотив и цель заключения договора предполагают наличие у сторон субъективно осознаваемой возможности физически осуществить те действия, которые составляют предмет договорного обязательства. Каждая из сторон должна обладать необходимыми ресурсами либо иметь уверенность в возможности их скорейшего и реального приобретения*(10).

Так, суд, ссылаясь на ст. 2 ГК РФ, разъяснил, что предпринимательство основывается на рисках, в том числе и налоговых, в части неблагоприятных последствий. Исходя из изложенного у организации есть право выбора контрагента, и, следовательно, риск неблагоприятных последствий должен лежать именно на налогоплательщике. При выборе контрагента налогоплательщик должен действовать с должной осмотрительностью и осторожностью. Это означает, что, выбирая поставщика (подрядчика), добросовестно действующий налогоплательщик должен и имеет право оценить, возможно ли исполнение договорных обязательств силами данного поставщика (подрядчика), т.е. располагает ли он материальными и человеческими ресурсами для выполнения работ (оказания услуг), достаточны ли его оборотные и внеоборотные активы для обеспечения исполнения договорных обязательств*(11).

Таким образом, практика арбитражных судов исходит из возложения рисков на добросовестного контрагента за выбор партнера по договору и за возможность выполнения последним обязанности в договорном правоотношении.

Теперь перейдем к рассмотрению проявления принципа добросовестности непосредственно при исполнении договорных обязательств.

Федеральный закон от 15 июля 1995 г. N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации"*(12) устанавливает, что Российская Федерация, выступая за соблюдение договорных и обычных норм, подтверждает свою приверженность основополагающему принципу международного права - принципу добросовестного выполнения международных обязательств.

Согласно Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. "каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться" (ст. 26). В ст. 27 Конвенции закрепляется положение о том, что ее участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания невыполнения договора. Следовательно, участник, являясь добросовестным, должен понимать значение совершаемых им действий, а поэтому не может ссылаться на то обстоятельство, что его согласие на обязательность для него договора было выражено в нарушение того или иного положения его внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, как на основание недействительности его согласия (п. 1 ст. 46 Конвенции). Не умаляет добросовестности участника лишь то обстоятельство, что данное нарушение внутреннего права было явным либо касалось нормы его внутреннего права особо важного значения. Под "явностью нарушения" в п. 2 ст. 46 Конвенции понимается его объективная очевидность для любого государства, действующего в этом вопросе добросовестно и в соответствии с обычной практикой. Статья 31 Конвенции закрепляет принцип добросовестности при толковании договора: "Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придавать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора.

Интерес представляет ст. 1.7 Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА 1994 г., согласно которой стороны должны действовать в соответствии с принятыми в практике международной торговли добросовестностью и честной деловой практикой.

В русском языке понятие "добросовестный" определяется как "честно выполняющий свои обязательства, обязанности"*(13).

Проанализировав указанные нормативные акты, можно сделать вывод: добросовестность субъекта в договорных обязательствах должна быть как на преддоговорной стадии заключения, так и на стадии исполнения договора, в том числе и при его толковании.

В науке предпринимались попытки определить добросовестность субъекта применительно к обязательственным отношениям. Так, И.Б. Новицкий писал о том, что "добрая совесть, по этимологическому смыслу, таит в себе такие элементы, как знание о другом, о его интересах; знание, связанное с известным доброжелательством; элемент доверия, уверенность, что нравственные основы оборота принимаются во внимание, что от них исходит каждый в своем поведении"*(14). М.Г. Розенберг в понятие добросовестности вкладывает следующее: "предоставление партнеру достоверных сведений о себе и о юридическом лице, от имени и в интересах которого выступает представитель; достоверная информация о товаре, являющемся предметом сделки; поставка товара, свободного от любых прав и притязаний третьих лиц"*(15).

В научной литературе встречается мнение о том, что "осмотрительность - один из наиболее часто применяемых синонимов добросовестности"*(16). Однако считаем, что осмотрительность является необходимым условием возникновения добросовестности, предпосылкой, а не ее синонимом.

В договоре присоединения согласно п. 3 ст. 428 ГК РФ сторона, осуществляющая предпринимательскую деятельность, признается недобросовестной, если она знала или должна была знать и заключила договор на явно обременительных для себя условиях. Так, суд признал сторону по договору недобросовестной и отказал в изменении или расторжении договора, поскольку истец в суде первой инстанции пояснил, что он был знаком с "Правилами показа" Яндекса*(17), что соответственно нельзя признать добросовестным незнанием или заблуждением.

Субъект гражданского права будет признан добросовестным лишь тогда, когда субъективная сторона его деяния, на добросовестном характере которого настаивается, будет соответствовать критериям добросовестности в объективном смысле. То есть психическое отношение лица к содеянному, убеждение в правомерности своих действий должны найти подтверждение в реальной действительности, объективной обстановке.

Существует мнение, что "недобросовестность при ведении переговоров можно было бы квалифицировать как злоупотребление правом"*(18). Однако, как отмечалось ранее, это разные правовые категории, которые не следует смешивать. Так, С.Д. Радченко подтверждает ошибочность данного утверждения следующими доводами: "Недобросовестность в субъективном смысле характеризует статику в поведении лица, злоупотребление правом - динамику. Несовпадение злоупотребления правом с недобросовестностью в объективном смысле проявляется в том, что если недобросовестность в объективном смысле определяется путем сопоставления действий управомоченного лица с интересами другого лица (контрагента), то злоупотребление правом определяется путем указания на отсутствие интереса самого управомоченного лица безотносительно к последствиям злоупотребительного действия для третьих лиц"*(19).

Подтверждение нашим доводам видится в судебной практике разрешения споров по договорам купли-продажи. Причем данные случаи не ограничиваются лишь применением норм о виндикации.

Так, Пленум Верховного Суда РФ и Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в постановлении от 29 апреля 2010 г. N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав"*(20) приходят к однозначному выводу о том, что первоначальный собственник не вправе истребовать имущество и в том случае, если оно перешло к последующему приобретателю по безвозмездной сделке. Данное решение основывается на норме ст. 223 ГК РФ, поскольку добросовестный приобретатель становится собственником недвижимого имущества с момента государственной регистрации права в ЕГРП, следовательно, последующий приобретатель явно является добросовестным, несмотря на безвозмездность сделки.

Данное положение объясняется также и тем, что виндикация вещи возможна лишь у неуправомоченного отчуждателя, а в рассмотренном деле добросовестный приобретатель таким не является. Так, суд указал, что в данном конкретном случае вопрос о добросовестности не имеет правового значения, так как суд первой инстанции установил, что К. приобрела квартиру у лиц, которые имели право на ее отчуждение, о чем приобретатель знала и не могла не знать. Правовые нормы, содержащиеся в ст.ст. 301, 302 ГК РФ, регулируют правоотношения, связанные с истребованием собственником имущества из чужого незаконного владения, в том числе и от добросовестного приобретателя, и к возникшим по данному делу правоотношениям применены быть не могут. Исходя из толкования ст.ст. 166, 167 ГК РФ добросовестное приобретение в смысле ст. 302 ГК РФ возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника этого имущества*(21).

Указанное постановление, используя аналогию закона, предусматривает, что п. 2 ст. 223 ГК РФ подлежит применению и при рассмотрении споров о правах на движимое имущество (право собственности на движимое имущество у добросовестного приобретателя возникает с момента возмездного приобретения имущества, за исключением предусмотренных ст. 302 ГК РФ случаев, когда собственник вправе истребовать такое имущество от добросовестного приобретателя).

Яркий пример ограничения виндикации содержится еще в одном случае. Так, ФАС Центрального округа говорит о том, что если переданный покупателю товар, на который продавец сохраняет право собственности, не был оплачен покупателем и был им перепродан добросовестному приобретателю, то продавец не вправе требовать от такого приобретателя возврата товара. Заказчик является добросовестным приобретателем, так как при возмездном приобретении имущества он не знал и не мог знать о том, что ООО "ОКОР Плюс" не имело права его отчуждать. При этом судами принято во внимание то, что поставщик предоставил заказчику заверенную копию ПТС на спорный автомобиль, из которой следовало, что ООО "ОКОР Плюс" является собственником автомобиля; в отношении спорного автомобиля к моменту подписания государственного контракта отсутствовало притязание третьих лиц*(22).

Что же касается п. 2 ст. 223 ГК РФ, то необходимо заметить, что, видимо, в данной норме имеется понятие "добросовестного собственника", положение которого является незыблемым до того момента, пока не обнаружится противоправность, если она вообще имела место. Считаем, что нет необходимости вводить такую правовую категорию, как "собственность добросовестного приобретателя", которая по смыслу сама себе противоречит, а, по сути, является определением субъективного права собственника. Данное предположение подтверждает и разъяснение суда: "право собственности возникает у добросовестного приобретателя не только в том случае, когда вступило в законную силу решение суда об отказе в удовлетворении иска об истребовании имущества из чужого незаконного владения, но и тогда, когда прежний собственник в суд не обращался и основания для удовлетворения такого иска отсутствуют"*(23).

Принцип добросовестности проявляется и в п. 2 ст. 459 ГК РФ. Условие, по которому риск случайной гибели или случайного повреждения переходит на покупателя с момента сдачи товара первому перевозчику, может быть признано недействительным, если будет установлено, что в момент заключения договора продавец знал или должен был знать, что товар утрачен или поврежден, и не сообщил об этом покупателю. Здесь очевидна недобросовестность продавца. Следует заметить, что в данном случае закон защищает добросовестного покупателя, который "не знал и не мог знать", что продавец ненадлежащим образом исполнил обязательство по передаче товара, следовательно, нарушил принцип договорной дисциплины, а поэтому как субъект добросовестный не обязан нести риск утраты или повреждения товара.

Интересным является и применение на практике абз. 2 п. 1 ст. 460 ГК РФ, согласно которому: несоблюдение продавцом обязанности передать товар свободным от прав третьих лиц влечет правовые последствия в виде возможности требования покупателем уменьшения цены товара либо расторжения договора купли-продажи. Эти последствия наступают, если не будет доказано, что покупатель знал или должен был знать о правах третьих лиц на этот товар, т.е. если покупатель был добросовестным. Бремя доказывания указанных обстоятельств лежит на продавце.

Судебная практика указывает на возможность применения иных последствий для защиты добросовестного приобретателя. Так, суд признал возможность взыскания убытков за нарушение продавцом обязанности передать товар свободным от прав третьих лиц. "Материалы дела действительно содержат доказательства, подтверждающие то обстоятельство, что убытки истцу причинены именно в результате нарушения ответчиком принятых по договору купли-продажи обязательств, соответственно присутствует причинно-следственная связь между понесенными убытками и ненадлежащим исполнением обязательств как обязательный элемент обязательства по возмещению убытков". При указанных обстоятельствах суд пришел к правомерному выводу о наличии оснований для возложения на ответчика ответственности по возмещению убытков*(24).

Интерес представляет рассмотрение проявления принципа добросовестности в нормах о договоре ренты. Дело в том, что в п. 3 ст. 602 ГК РФ содержится прямое указание для суда на необходимость разрешения спора между сторонами об объеме содержания в соответствии с принципами добросовестности и разумности. Очевидно, этими принципами должны руководствоваться стороны при заключении договора и определении объема содержания, а также при изменении условия об оплате. Данная норма направлена в первую очередь на защиту интересов получателя ренты, вместе с тем она предполагает учет в соответствующих пределах и интересов плательщика ренты.

В литературе высказано мнение, что определение объема содержания возможно при надлежащем учете взаимных интересов и выгод для каждой стороны. Интересы получателя ренты связаны, прежде всего, с гарантиями получения стабильного и достаточного пожизненного содержания с иждивением, сопоставимого с реальной стоимостью переданного плательщику ренты в собственность недвижимого имущества, принадлежавшего получателю ренты. Интересы плательщика ренты состоят в получении в собственность недвижимости и в разумных размерах содержания, предоставляемого получателю ренты*(25).

Анализ судебной практики показал, что суды, к сожалению, как правило, используют норму п. 2 ст. 602 ГК РФ и не пытаются для определения содержания применить п. 3 ст. 602 ГК РФ. Так, суд не нашел существенных нарушений со стороны ответчиков при исполнении условий договора и, посчитав необоснованными доводы истицы о необходимости увеличения денежного содержания, пришел к выводу, что сумма в 200 рублей, выплачиваемая ежемесячно на каждого получателя ренты - на саму истицу и на ее супруга (впоследствии скончавшегося), соответствует предусмотренным в договоре двум минимальным размерам оплаты труда, установленным на день расчета ч. 2 ст. 5 Федерального закона "О минимальном размере оплаты труда", и отвечает предписанию п. 2 ст. 602 ГК РФ, согласно которому стоимость всего объема содержания с иждивением в месяц не может быть менее двух минимальных размеров оплаты труда, установленных законом*(26).

Законодатель, осуществляя регулирование договоров пожизненной ренты и пожизненного содержания с иждивением с учетом их особенностей и социального предназначения, предусмотрел - в целях защиты законных интересов получателя как социально уязвимой стороны в договоре - минимальный уровень рентных платежей и возможность их повышения с тем, чтобы обеспечить добросовестность и юридическую справедливость реализации таких договоров.

Как известно, минимальный размер оплаты труда для исчисления платежей по договорам ренты составлял 100 рублей. Конституционный Суд РФ признал данное положение ч. 2 ст. 5 Федерального закона "О минимальном размере оплаты труда" не соответствующим ст.ст. 8, 19 (ч.ч. 1 и 2), 34 (ч. 1), 35 (ч.ч. 1 и 2) и 55 (ч. 3) Конституции РФ применительно к п. 2 ст. 597 и п. 2 ст. 602 ГК РФ*(27). Следовательно, с момента принятия решения Конституционным Судом РФ утратил силу размер ренты в сумме 100 рублей, исчисляемый как минимальный размер оплаты труда по договорам пожизненной ренты и пожизненного содержания с иждивением (п. 2 ст. 597 и п. 2 ст. 602 ГК РФ).

Ввиду образовавшегося пробела при исчислении минимального размера рентных платежей до принятия законодателем новой нормы*(28) остается руководствоваться лишь доброй совестью и разумностью сторон договорного обязательства.

Отсутствие внимания законодателя к данной проблеме продолжает порождать недобросовестное исполнение обязанностей плательщиками ренты. Приходим к выводу, что закрепление критериев добросовестности в отношении определения размера содержания решило бы проблему и защитило права и интересы получателей ренты.

Таким образом, рассмотрев проявление добросовестности как элемента договорных обязательств, полагаем, что необходимо законодательное закрепление "принципа добросовестности" в качестве общего начала гражданского права.

Библиографический список

1. Ершова Н.М. Комментарий к Гражданскому кодексу РФ / Под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина.

2. Корецкий А.Д. Теоретико-правовые учения о договоре. Спб.: Юридический центр Пресс, 2001.

3. Курбатов А.Я. Теория и правоприменительная практика.

4. Моргунов С. Добросовестный приобретатель - собственник или давностный владелец? // Хозяйство и право. 2008. N 5.

5. Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права.

6. Радченко С.Д. Злоупотребление правом в гражданском праве России. М.: Волтерс Клувер, 2010.

7. Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров. Комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров.

8. Синявская М.С. Вопросы нарушения договора и его последствий в современном французском праве: настоящее положение дел, критика, проект реформы // Вестник гражданского права. 2008. N 3.

9. Скловский К.И. Применение норм о доброй совести в гражданском праве России.

10. Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2008.

Т.Б. Замотаева,

кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой гражданского права

и процесса Самарской гуманитарной академии

С.А. Верещак,

аспирантка Самарской гуманитарной академии

"Законы России: опыт, анализ, практика", N 9, сентябрь 2010 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации / Вступ. ст. А.Л. Маковского; Исследовательский центр частного права при Президенте Российской Федерации. М.: Статут, 2009.

*(2) См., например: Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 4 марта 2010 г. по делу N А33-15382/2009; постановление ФАС Северо-Западного округа от 15 февраля 2010 г. по делу N А56-25423/2009; постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 4 февраля 2010 г. по делу N А56-53388/2008; постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 19 октября 2009 г. по делу N А21-894/2009 и др.

*(3) См.: Моргунов С. Добросовестный приобретатель-собственник или давностный владелец? // Хозяйство и право. 2008. N 5. С. 95.

*(4) Радченко С.Д. Злоупотребление правом в гражданском праве России. М.: Волтерс Клувер, 2010.

*(5) Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права.

*(6) См.: Скловский К.И. Применение норм о доброй совести в гражданском праве России.

*(7) Радченко С.Д. Указ. соч.

*(8) Курбатов А.Я. Теория и правоприменительная практика.

*(9) См.: Постановление ФАС Уральского округа от 5 августа 2009 г. N Ф09-5479/09-С2 по делу N А50-7128/2008-А6.

*(10) См.: Корецкий А.Д. Теоретико-правовые учения о договоре. Спб.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 35.

*(11) См.: Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 15 июня 2009 г. N 09АП-7436/2009-АК, 09АП-9800/2009-АК по делу N А40-91714/08-112-481.

*(12) СЗ РФ. 1995. N 29. Ст. 2757.

*(13) См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд., доп. М., 2004. С. 595.

*(14) Новицкий И.Б. Указ. соч.

*(15) Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров. Комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров.

*(16) Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2008.

*(17) См.: Постановление Арбитражного суда г. Москвы от 9 июня 2008 г. N 09АП-6138/2008ГК // http://ras.arbitr.ru

*(18) См.: Синявская М.С. Вопросы нарушения договора и его последствий в современном французском праве: настоящее положение дел, критика, проект реформы // Вестник гражданского права. 2008. N 3. 

*(19) Радченко С.Д. Указ. Соч.

*(20) http://www.supcourt.ru

*(21) См.: Определение ВС РФ от 13 ноября 2007 г. N 59-В07-4.

*(22) См.: Постановление ФАС Центрального округа от 15 января 2010 г. N Ф10-5528/09 по делу N А09-1468/2009.

*(23) Постановление Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав".

*(24) См.: Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 4 июня 2009 г. по делу N А43-16363/2008-46-315.

*(25) См.: Ершова Н.М. Комментарий к Гражданскому кодексу РФ / Под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина.

*(26) Постановление Конституционного Суда РФ от 27 ноября 2008 г. N 11-П "По делу о проверке конституционности части второй статьи 5 Федерального закона "О минимальном размере оплаты труда" в связи с жалобами граждан А.Ф. Кутиной и А.Ф. Поварнициной".

*(27) Постановление Конституционного Суда РФ от 27 ноября 2008 г. N 11-П.

*(28) В силу ст.ст. 79, 80 Правительство вносит в Госдуму проект нового ФЗ о внесении изменений не позднее трех месяцев после опубликования решения Конституционного Суда. См.: Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации".