Постановление Европейского Суда по правам человека от 18 декабря 2012 г. Дело "Аслаханова и другие (Aslakhanova and Others) против Российской Федерации" (Жалобы NN 2944/06, 8300/07, 50184/07, 332/08, 42509/10) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Аслаханова и другие (Aslakhanova and Others)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 2944/06, 8300/07, 50184/07, 332/08, 42509/10)

Постановление Суда

Страсбург, 18 декабря 2012 г.

ГАРАНТ:

О контроле за исполнением настоящего постановления см. Резолюцию Комитета министров Совета Европы от 7-10 марта 2017 г.

По делу "Аслаханова и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк,

Линос-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 4 декабря 2012 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано пятью жалобами (см. Приложение I), поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) 16 гражданами Российской Федерации (далее - заявители) в даты, указанные ниже в Приложении I.

2. Интересы заявителей в Европейском Суде представляли адвокаты из неправительственной организации "Правовая инициатива по России" ("Stichting Russian Justice Initiative") (в партнерстве с неправительственной организацией "Астрея" ("Astreya")) и Д. Ицлаев, адвокат, практикующий в Республике Ингушетия. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявители утверждали, что в разные даты в период с 2002 по 2004 год восемь их родственников были задержаны военнослужащими в г. Грозном или в Грозненском районе Чеченской Республики и что в связи с этими фактами не было проведено эффективных расследований.

4. В период с апреля 2008 года по январь 2011 года власти Российской Федерации были официально уведомлены о жалобах. Европейский Суд также принял решение о рассмотрении жалоб по существу одновременно с рассмотрением вопроса об их приемлемости (пункт 1 статьи 29 Конвенции).

5. 15 июня 2011 г. Европейский Суд принял решение уведомить власти Российской Федерации о дополнительных вопросах согласно статье 46 Конвенции относительно возможно системного характера отсутствия проведения расследований по фактам исчезновений.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Жалобы были поданы пятью семьями в связи с исчезновением восьмерых мужчин, их родственников, в г. Грозном или Грозненском районе в период с марта 2002 года по июль 2004 года. Похищения произошли при схожих обстоятельствах: родственники заявителей были задержаны группами вооруженных мужчин в масках, находясь в собственных домах или на улице, задержания по своему характеру напоминали проведение спецоперации. По каждому случаю в местной прокуратуре были возбуждены уголовные дела. К концу 2011 года, когда в Европейский Суд были представлены последние позиции сторон, расследования по этим делам были все еще не завершены, не было получено каких-либо существенных результатов по установлению местонахождения родственников заявителей или по установлению личностей виновных.

7. В своих замечаниях власти Российской Федерации не оспаривали основные факты по каждому делу в том виде, как они были изложены заявителями, но отметили, что поскольку внутригосударственные расследования не были завершены, то преждевременно делать какие-либо выводы относительно точных обстоятельств преступлений. Они утверждали, что не было установлено с достаточной степенью определенности ни то, что родственники заявителей были задержаны представителями государства, ни факт их смерти.

8. Ниже приводится краткое изложение соответствующих фактов по каждой конкретной жалобе. Персональные данные заявителей и их исчезнувших родственников, а также некоторые ключевые факты указаны в таблице (см. Приложение I).

А. Жалоба N 2944/06, "Сацита Аслаханова против Российской Федерации" (Satsita Aslakhanova v. Russia)

1. Похищение Апти Автаева

9. Заявительница проживала в г. Урус-Мартане Чеченской Республики вместе с мужем Апти Автаевым. У них было двое дочерей, 1997 и 1999 годов рождения. Со слов заявительницы, 10 марта 2002 г., около 20.00, большая группа вооруженных военнослужащих (приблизительно 50 человек), одетых в камуфляжную форму, вооруженных автоматами, проводила спецоперацию на улице Дзержинского г. Грозного, где в то время работал муж заявительницы. Военнослужащие приехали на нескольких бронетранспортерах и военных грузовиках "Урал" без регистрационных номеров. Они заходили в дома и обыскивали их, а затем увели Апти Автаева.

10. Заявительница не была очевидицей похищения мужа, так как в указанное время находилась в г. Урус-Мартане. Описание событий 10 марта 2002 г. было основано на изложении их заявительницей ее представителю 1 августа 2004 г., а также на показаниях свидетелей похищения Апти Автаева: М.Д. и Р.П. от 14 июля 2005 г., А.Б. от 15 июля 2005 г.

2. Официальное расследование

11. Заявительница приехала в г. Грозный 11 марта 2002 г. и начала поиски мужа. Она лично обратилась в местный отдел внутренних дел, военную комендатуру и прокуратуру. В последующие месяцы заявительница обращалась с письменными жалобами в различные официальные органы власти, о чем она сообщила в своих показаниях и о чем свидетельствуют некоторые ответы, полученные на ее запросы в июне 2002 года.

12. 19 августа 2002 г. Ленинский районный отдел внутренних дел г. Грозного возбудил уголовное дело N 48139 по части второй статьи 126 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) (похищение при отягчающих обстоятельствах). В тот же день заявительница была допрошена и признана потерпевшей по уголовному делу.

13. Расследование приостанавливалось несколько раз. Его также передавали из одной прокуратуры в другую. Власти Российской Федерации отказались предоставить какие-либо документы из материалов дела. Вместо этого они сослались на некоторые документы, которые, по их мнению, ставят под вопрос изложенные заявительницей факты. В связи с этим заявительница представила копию рапорта с неустановленной датой, в котором начальник Ленинского районного отдела внутренних дел г. Грозного сообщил в прокуратуру г. Грозного о том, что Апти Автаев был задержан военнослужащими Ленинской районной военной комендатуры, проходившими военную службу по контракту, которые сказали [местным жителям], что они могут найти его тело в реке Сунжа. Те же военнослужащие позже вернулись и терроризировали лиц, свидетелей похищения, вынудив их спасаться бегством. В своих замечаниях власти Российской Федерации оспаривали достоверность этого документа. Кроме того, они утверждали, что А.Б., хозяйка дома в г. Грозном, где был задержан Апти Автаев, находилась в отъезде в указанный день. В свою очередь заявительница оспорила данное утверждение и представила дополнительные показания А.Б., датированные 15 сентября 2009 г., которые подтверждали ее предыдущие показания в качестве свидетельницы похищения и свидетельствовали о том, что ее не допрашивали в связи с данным преступлением.

14. 19 сентября 2005 г. Ленинский районный суд г. Грозного удовлетворил жалобу заявительницы, касавшуюся неэффективности расследования, поручил властям возобновить расследование по уголовному делу и предоставить заявительнице копии некоторых процессуальных документов. В то же время суд счел, что заявительница может получить доступ и сделать копии с документов материалов уголовного дела только после завершения расследования. 9 ноября 2005 г. Верховный суд Чеченской Республики, действуя в качестве суда кассационной инстанции, оставил данное постановление без изменения.

15. 11 марта 2003 г. в ответ на ходатайство заявительницы Ленинский районный суд г. Грозного объявил Апти Автаева пропавшим без вести с 10 марта 2002 г.

B. Жалоба N 8300/07, "Баршова и другие против Российской Федерации" (Barshova and Others v. Russia)* (* Так в оригинале. В Приложениях к настоящему Постановлению данное дело указано как "Лариса Баршова против Российской Федерации" (Larisa Barshova v. Russia), и в нем только одна заявительница (примеч. редактора).), и Жалоба N 42509/10, "Ахмед Шидаев и Белкис Шидаева против Российской Федерации" (Akhmed Shidayev and Belkis Shidayeva v. Russia)

1. Похищение Анзора и Сулумбека Баршовых

16. 23 октября 2002 г., в 2.00, группа военнослужащих, состоявшая приблизительно из 30 человек, в масках, одетых в камуфляжную форму, вооруженных автоматами с глушителями и говоривших по-русски, ворвалась в дом заявителей в г. Грозном. Они обыскали дом и избили обоих братьев Баршовых. Затем они надели черные полиэтиленовые пакеты на головы двоих мужчин, закрепили их с помощью клейкой ленты и увезли братьев в нижнем белье и босиком. Нападавшие связали руки заявителей и заклеили им рты клейкой лентой. После того, как заявители смогли освободиться, они пошли по следам отпечатков военных сапог и босых ног, которые были отчетливо видны на мокрой земле. По этим следам заявители пришли к военному контрольно-пропускному пункту, расположенному на мосту через реку Сунжа, примерно в 700 метрах от их дома. Дежурившие там военнослужащие предположительно сказали заявителям, что их родственники увезены "федеральными военнослужащими" на автомобилях УАЗ.

17. Заявительница представила свое заявление в ноябре 2006 года, которое было подтверждено письменными показаниями четверых ее родственников и соседей, данными в период с августа по ноябрь 2006 года, которые полностью совпадали с ее утверждениями.

2. Похищение Абуязида Шидаева

18. Ахмед (заявитель) и Абуязид (его отец) Шидаевы были задержаны 25 октября, в 2.30, в своем доме предположительно той же группой военнослужащих, что и братья Баршовы (жалоба N 8300/07). Ахмед Шидаев был освобожден 30 ноября 2002 г. в лесу недалеко от г. Грозного и представил в Европейский Суд и следственные органы подробные показания о том, что его с завязанными глазами привезли на контрольно-пропускной пункт, посадили в автомобиль УАЗ и впоследствии содержали на военной базе. В ночь похищения во время транспортировки на автомобиле УАЗ и позднее на военной базе он содержался вместе с братьями Баршовыми.

19. Со слов заявителей, когда заявитель был освобожден, на его теле и голове обнаружили многочисленными синяки, у него были шрамы на внутренней стороне ног и опухшие половые органы. Он боялся обратиться за медицинской помощью в Чеченской Республике и проходил курс стационарного лечения в течение трех месяцев за пределами республики под чужим именем. Заявителю рекомендовали сделать хирургическую операцию травмированных половых желез. Заявители не представили каких-либо медицинских документов в подтверждение своих утверждений о телесных повреждениях, причиненных заявителю.

20. Кроме подробных показаний, данных внутригосударственным следственным органам (см. ниже), заявители представили три свидетельских показания, датированных июнем 2010 года, в которых были подробно описаны рассматриваемые события.

3. Официальное расследование

21. Расследование по факту похищения братьев Баршовых [во многих материалах дела фамилия пишется также как "Боршов"] и двух членов семьи Шидаевых было возбуждено 31 октября 2002 г. Ленинским районным отделом внутренних дел г. Грозного. Расследование приостанавливалось и возобновлялось несколько раз, но не дало существенных результатов. В мае 2011 года власти Российской Федерации представили 592 листа - все материалы уголовного дела N 48188. В ноябре 2010 года (дата, стоявшая на последних документах) производство по делу еще не было завершено: каких-либо результатов относительно поиска пропавших мужчин или установления личностей нападавших получено не было. Несколько свидетелей сообщили, что нападавшие доставили задержанных мужчин к автомобилям УАЗ, которые были припаркованы недалеко от контрольно-пропускного пункта на мосту "Жуковский", однако очевидно, что личности дежуривших на контрольно-пропускном пункте военнослужащих не были установлены, и они не были допрошены.

22. 18 ноября 2002 г. Баршова была признана потерпевшей по делу. После этого ее несколько раз допрашивали. Белкис Шидаева была допрошена и признана потерпевшей по делу 28 июля 2003 г.

23. Ахмед Шидаев был допрошен 30 мая 2003 г. и 23 мая 2005 г. Он утверждал, что содержался под стражей вместе с тремя мужчинами, которых считали пропавшими. Он подробно описал его задержание, избиение, допросы и освобождение с базы, предположительно принадлежавшей военным. Он ссылался на тот факт, что похитители были в черной камуфляжной форме, у них были автомобили УАЗ, а также на то, что он слышал звуки взлетавшего и садившегося вертолета над "ямой", в которой его держали. 30 июля 2003 г. его признали потерпевшим по уголовному делу. Отвечая на вопросы в сентябре 2009 года, Ахмед Шидаев дал разъяснения о том, что после освобождения он боялся обратиться за медицинской помощью, но что в течение некоторого времени после избиения он страдал от острой боли в области груди и у него было затрудненное дыхание. Очевидно, что не было предпринято каких-либо дальнейших действий, таких как составление заключения судебно-медицинской экспертизы или проведение медицинского обследования с целью подтвердить его жалобы на жестокое обращение.

24. Следователи получили в основном отрицательные ответы на свои запросы о предоставлении информации о задержанных лицах. Различные государственные органы, в том числе Министерство внутренних дел* (* Так в тексте (примеч. переводчика).) и Федеральная служба безопасности Российской Федерации, отрицали наличие у них каких-либо сведений о событиях, судьбе исчезнувших мужчин или иной информации об их причастности к криминальной деятельности. В материалах дела содержится написанный от руки документ, датированный июнем 2005 года, названный "Отчет", составленный военнослужащим Ленинского районного отдела внутренних дел г. Грозного, старшим лейтенантом Х. В отчете утверждалось, без последующих ссылок, что братья Баршовы являлись членами незаконной вооруженной группировки под командованием "эмира Мурада Ю.", действовавшей в Ленинском районе г. Грозного. В нем были указаны имена 10 других мужчин, членов той же группировки, некоторые из которых были убиты или находились в розыске. Согласно отчету осенью 2004 года братья Баршовы участвовали в тайном захоронении эмира Ю., после чего были похищены неизвестными военнослужащими.

25. Другой документ, написанный от руки, без даты, озаглавленный "Объяснение", был подписан М.Ч., одним из мужчин, чье имя было упомянуто в "Отчете". Согласно этому документу в какой-то момент в 2002 году М.Ч. и "Сулумбек" [Баршов], выполняя приказ Мурада Ю., заложили самодельное взрывное устройство рядом с контрольно-пропускным пунктом в г. Грозном, в результате взрыва были ранены трое военнослужащих. Далее в документе указывалось, что преступления, совершенные группировкой, стали предметом отдельного расследования, в 2009 году некоторые улики были признаны недопустимыми вследствие серьезных процессуальных нарушений, и расследование было приостановлено. Сулумбеку Баршову никогда официально не предъявлялось обвинение, и он не подозревался в какой-либо преступной деятельности.

26. Из протоколов также следует, что свидетели и Ахмед Шидаев были допрошены в связи с их возможной связью с Мурадом Ю. Согласно заявлению, сделанному сестрой Ахмеда Шидаева в Европейском Суде в июне 2010 года, другой их брат, Магомед Шидаев, находился в числе боевиков, захвативших в г. Москве в октябре 2002 года театр на улице Дубровка, в котором шел мюзикл "Норд-Ост", и был там убит.

27. В июне 2006 года заявительница Лариса Баршова представила следователям написанную от руки записку, предположительно переданную ей мужчиной, который был освобожден из-под стражи и который опознал ее сына Анзора Баршова по фотографии. Следствие не установило личность этого человека. В записке говорилось, что Анзор Баршов был обвинен в незаконном обращении взрывчатых веществ и переводился в разные места содержания под стражей в Южном федеральном округе в период с декабря 2002 года по декабрь 2003 года. В записке также указывались имена и должности двух сотрудников Федеральной службы безопасности Российской Федерации, которые предположительно вели расследование. По-видимому, в связи с этим не было сделано каких-либо выводов, не были установлены личности этих двух сотрудников, администрация мест содержания под стражей отрицала наличие сведений об Анзоре Баршове и других исчезнувших мужчинах в своих регистрационных журналах.

28. В ходе рассмотрения жалобы, поданной Баршовой согласно статье 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ), 7 ноября 2006 г. Ленинский районный суд г. Грозного постановил возобновить приостановленные разбирательства, а также подверг критике бездействие следственных органов за предыдущий период. Суд оставил без изменения отказ прокуратуры предоставить заявительнице доступ ко всем материалам уголовного дела, поскольку расследование не было завершено. 7 февраля 2007 г. Верховный суд Чеченской Республики подтвердил данное решение. Он также поручил прокурору выдать заявительнице требуемые ею копии процессуальных документов.

29. 16 октября 2008 г. прокурор Ленинского района г. Грозного раскритиковал ход расследования, признал его неэффективным и приказал возобновить производство по делу.

30. 7 мая 2010 г. в ходе рассмотрения жалобы Белкис Шидаевой Ленинский районный суд г. Грозного отменил постановление о приостановлении расследования от 20 ноября 2008 г. Суд установил, что следователю не удалось провести тщательного расследования.

С. Жалоба N 50184/07, "Малика Амхадова и другие против Российской Федерации" (Malika Amkhadova and Others v. Russia)

1. Похищение Аюба Темерсултанова

31. 1 июля 2004 г., в период между 7.00 и 8.00, от 15 до 20 человек в масках, вооруженных автоматами, одетых в камуфляжную форму, ворвались в квартиру заявительниц в г. Грозном. Некоторые из них были экипированы металлическими щитами для защиты своих тел и металлическими сферическими шлемами, типичными для сотрудников отряда милиции особого назначения. Они говорили по-русски и переговаривались с кем-то из их команды по рации. Военнослужащие обыскали квартиру заявительниц и соседние квартиры, проверили документы жильцов и избили заявительниц. Они надели на головы Аюба Темерсултанова и двух других мужчин полиэтиленовые пакеты и их собственную одежду и провели к колонне из шести автомобилей, состоявшей из белой автомашины "Волга", автомашин "Нива" и "Газель" и трех автомобилей УАЗ серого цвета без регистрационных номеров. Колонна проследовала, по меньшей мере, через два контрольно-пропускных пункта. На следующий день двое родственников заявительниц, которых задержали вместе с Аюбом Темерсултановым, были освобождены в Грозненском районе в непосредственной близости от военной базы в п. Ханкала. Они дали подробные показания о том, что их везли с завязанными глазами в неизвестное место в течение около часа, и там допрашивали об их родственниках.

32. Заявительницы представили шесть свидетельских показаний, полученных в 2006 и 2007 годах, которые дали они, их соседи и родственники, которые являлись свидетелями похищения.

2. Официальное расследование

33. Расследование по факту похищения было возбуждено Ленинской районной прокуратурой г. Грозного 9 августа 2004 г., хотя ряд следственных мероприятий был выполнен еще в июле 2004 года. Производство по делу приостанавливалось и возобновлялось несколько раз без каких-либо существенных результатов. Власти Российской Федерации представили 75 листов из материалов дела. Вторая заявительница была признана потерпевшей 10 августа 2004 г. Свидетели утверждали, что несколько автомобилей (в том числе "Газель" и УАЗ) были бронированными и что похищение происходило на глазах военнослужащих, дежуривших на контрольно-пропускном пункте. Двое мужчин, которые были увезены, а затем освобождены, были допрошены в августе и октябре 2004 года. Один из них сообщил, что его допрашивали в связи с террористическим актом, совершенным 9 мая 2004 г. в г. Грозном. Последние документы, представленные властями Российской Федерации, относятся к октябрю 2007 года, когда расследование еще не было завершено. Заявительницы обращались с жалобами в органы прокуратуры, но не в суд.

D. Жалоба N 332/08, "Сагаипова и другие против Российской Федерации" (Sagaipova and Others v. Russia)

1. Похищение Аюба Налбиева, Бадрудина Абазова и Рамзана Тепсаева

34. 22 февраля 2003 г., между 00.00 и 3.00, группа, состоявшая примерно из 10 человек в масках, одетых в камуфляжную форму, вооруженных автоматами, ворвалась в три дома в селе Дачу-Борзой Грозненского района. Мужчины говорили по-русски и переговаривались со своим командиром по рации. Они приехали на нескольких (до пяти) бронетранспортерах и автомобилях УАЗ. Вооруженные мужчины избили Аюба Налбиева, Бадрудина Абазова, Рамзана Тепсаева и нескольких заявителей, намотали на головы задержанных их собственную одежду и увели из дома. Все задержанные были в нижнем белье и босиком. Заявители утверждали, что на следующий день видели на снегу следы от шин бронетранспортера, которые вели через мост к селу Дуба-Юрт и проходили в стороне от военной базы и постоянного военного блокпоста, расположенного на мосту через реку Аргун, между селами Дачу-Борзой и Дуба-Юрт.

35. В 2007 году трое заявителей представили в Европейский Суд показания свидетелей, где были описаны обстоятельства похищения и их попытки найти своих родственников.

2. Официальное расследование

36. 12 марта 2003 г. прокуратура Грозненского района возбудила уголовное дело по факту похищения троих мужчин. Власти Российской Федерации представили 422 листа из материалов этого дела. Документы содержали многочисленные ссылки на военную технику и причастность военнослужащих к похищению, но расследование не было передано в военную прокуратуру.

37. В феврале 2003 года глава администрации села Дачу-Борзой подтвердил показания заявителей, касавшиеся обстоятельств похищения. В своем заявлении он также утверждал, что через год сотрудник Федеральной службы безопасности Российской Федерации показал ему список разыскиваемых лиц, в котором также упоминались имена троих задержанных. По-видимому, личность этого сотрудника не была установлена. Другие свидетельские показания, содержавшиеся в материалах дела, были даны заявителями и их родственниками.

38. Место происшествия было осмотрено 26 февраля 2003 г. В марте 2003 года члены семей исчезнувших мужчин были признаны потерпевшими по делу. 17 мая 2007 г. представитель заявителей получил доступ к материалам уголовного дела. К тому времени расследование приостанавливалось и возобновлялось несколько раз.

39. Судя по ответам, полученным из Министерства внутренних дел* (* Так в тексте (примеч. переводчика).) и военной прокуратуры, их сотрудничество было минимальным: большинство ответов содержали стандартные фразы об отсутствии соответствующей информации.

40. По крайней мере, в двух случаях в 2003 году ход расследования дела обсуждался на рабочих совещаниях, проводившихся заместителем прокурора Грозненского района совместно с сотрудниками внутренних дел и военным командованием. В протоколах этих совещаний содержатся ссылки на отсутствие взаимодействия между военными и Министерством внутренних дел в ходе расследования и, в частности, на отсутствие информации о том, какой государственной структуре возможно принадлежали пять бронетранспортеров и автомобиль УАЗ.

41. 23 марта 2007 г. из Центрального архива Министерства внутренних дел Российской Федерации следователям сообщили следующее:

"...В соответствии с Законом Российской Федерации от 21 июля 1993 г. N 5485-1 "О государственной тайне", Указом Президента Российской Федерации от 30 ноября 1995 г. N 1203 "Об утверждении перечня сведений, отнесенных к государственной тайне" и Приказом Министерства внутренних дел Российской Федерации от 2 марта 2002 г. N 200 [секретно] все документы, поступившие в Центральный архив внутренних войск Министерства внутренних дел от воинских формирований, выполнявших задачи по наведению конституционного порядка и ликвидации [незаконных вооруженных формирований] на территории Чеченской Республики, отнесены к сведениям, содержащим государственную тайну, и имеют степень секретности.

Согласно требованиям статьи 30 Федерального закона от 6 февраля 1997 г. N 27 "О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации" распространение сведений о местах дислокации воинских частей внутренних войск, а также о выполнении служебно-боевых задач воинскими частями и подразделениями внутренних войск, принимавших участие в пресечении деятельности незаконных вооруженных формирований, не допускается.

Информация о служебно-боевой деятельности войсковых частей (подразделений) внутренних войск может представляться только с разрешения соответствующего командира в порядке, определенном Министром внутренних дел Российской Федерации.

В соответствии со статьей 16 Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 г. N 5485-1 "О государственной тайне" данные сведения не могут быть переданы без санкции органа государственной власти, в распоряжении которого находится архив. Для разрешения сложившейся ситуации вам необходимо обратиться в Министерство внутренних дел Российской Федерации для принятия решения о передаче документов, составляющих государственную тайну. После получения санкции передача необходимых документов из [Центрального архива] в ваш адрес будет произведена...".

42. Расследование по делу было приостановлено в 2007 году. Власти Российской Федерации утверждали, что оно еще не завершено.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство и практика

A. Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 года

43. Статья 105 УК РФ гласит, что убийство наказывается лишением свободы на срок от шести до 15 лет. Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах в случае совершения организованной группой лиц наказывается лишением свободы, в том числе пожизненным сроком или смертной казнью.

44. Согласно статье 126 УК РФ похищение лица наказывается лишением свободы сроком до восьми лет. Похищение при отягчающих обстоятельствах, совершенное, например, группой лиц с применением оружия, наказывается лишением свободы сроком до 15 лет.

45. Статья 78 УК РФ предусматривает освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности. Лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения тяжкого преступления истекло 10 лет (карается тюремным сроком до 10 лет лишения свободы) или 15 лет после совершения особо тяжкого преступления (карается тюремным сроком более 10 лет лишения свободы). Сроки давности исчисляются со дня совершения преступления и до момента вступления приговора в законную силу. Течение сроков давности приостанавливается, если лицо, совершившее преступление, уклоняется от следствия или суда. Вопрос о применении сроков давности к лицу, совершившему преступление, наказуемое смертной казнью или пожизненным лишением свободы, решается судом. К лицам, совершившим преступления против мира и безопасности человечества, сроки давности не применяются.

B. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации

46. До 1 июля 2002 г. действовал Уголовно-процессуальный кодекс Российской Советской Федеративной Социалистической Республики 1960 года, согласно которому органы в пределах своей компетенции обязаны возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления. Компетентные органы были обязаны принять меры к установлению события преступления, лиц, виновных в совершении преступления, и к их наказанию. Постановление о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного дела должно было быть принято в срок не более трех суток после получения заявления или сообщения о преступлении (статьи 3, 108 и 109).

47. 1 июля 2002 г. вместо Уголовно-процессуального кодекса 1960 года стал действовать Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации.

48. Согласно УПК РФ уголовное дело может быть возбуждено следователем или прокурором по индивидуальной жалобе или по инициативе следственных органов при наличии повода или основания полагать, что было совершено преступление (статьи 146 и 147). Компетентные органы обязаны принять решение о возбуждении уголовного дела в срок не позднее трех суток со дня поступления сообщения о преступлении, и этот период может быть продлен от 10 до 30 дней с обязательным указанием на конкретные, фактические обстоятельства, послужившие основанием для такого продления (статья 144 УПК РФ).

49. Статья 42 УПК РФ определяет процессуальный статус потерпевшего по уголовному делу и перечисляет его права и обязательства. Она предусматривает, что по окончании предварительного расследования потерпевший может ознакомиться со всеми материалами уголовного дела. Статья 42 УПК РФ гласит, что потерпевший может получать копии постановлений о возбуждении уголовного дела, признании его потерпевшим или об отказе в этом, о прекращении уголовного дела, приостановлении производства по уголовному делу. Копии процессуальных постановлений должны быть направлены потерпевшему. Потерпевший имеет право ознакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы и заключением эксперта (см. статью 198 УПК РФ).

50. Прокурор является должностным лицом, уполномоченным осуществлять надзор за предварительным следствием (см. статью 37 УПК РФ). Он или она могут назначать проведение конкретных следственных действий, передавать дело от одного следователя другому или назначать дополнительное расследование. Если нет оснований для возбуждения уголовного дела, следователь выносит мотивированное постановление по этому вопросу, которое должно быть передано заинтересованной стороне. В соответствии со статьей 124 УПК РФ прокурор может рассмотреть жалобу, касающуюся действий или бездействия различных должностных лиц, отвечающих за уголовное расследование. После того, как жалоба рассмотрена, заявитель должен быть незамедлительно уведомлен о принятом по жалобе решении и дальнейшем порядке его обжалования.

51. Статья 125 УПК РФ устанавливает судебный порядок рассмотрения жалоб. Постановления дознавателя, следователя, прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, а равно иные их решения и действия или бездействие, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в районный суд, который имеет право провести проверку законности и оснований названных постановлений.

52. Статья 151 УПК РФ предусматривает, что следователи Следственного комитета Российской Федерации (с 2007 года) несут ответственность за расследование серьезных преступлений, включая убийства и похищения.

53. Часть первая статьи 161 УПК РФ запрещает разглашение данных предварительного следствия. Они могут быть преданы гласности лишь с разрешения прокурора, следователя и только в том объеме, в каком разглашение не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства и не противоречит интересам предварительного расследования (часть третья статьи 161 УПК РФ).

С. Гражданский кодекс Российской Федерации

54. Статья 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации (соответствующая часть принята в 1995 году) (далее - ГК РФ) устанавливает, что вред, причиненный гражданину в результате незаконных действий или бездействия государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, подлежит возмещению. Ущерб возмещается за счет федерального или регионального бюджета.

55. Согласно статье 1070 ГК РФ вред, причиненный незаконным задержанием, уголовным преследованием и наказанием, должен быть возмещен государством независимо от вины вовлеченных в это государственных органов или их должностных лиц по основаниям и в порядке, определенным в статье 1069 ГК РФ.

56. Статьи 151 и 1099-1101 ГК РФ предусматривают выплату компенсации за причиненный моральный вред. Статья 1099 ГК РФ, в частности, гласит, что моральный вред должен быть возмещен независимо от возмещения материального ущерба.

D. Законодательство, касающееся конфиденциальности антитеррористических мер

57. Федеральный закон от 25 июля 1998 г. N 130-ФЗ "О борьбе с терроризмом", который 1 января 2007 г. был заменен Федеральным законом "О противодействии терроризму" (N 35-ФЗ), устанавливал основные принципы борьбы с терроризмом. В статье 2 Федерального закона "О борьбе с терроризмом" говорилось, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. переводчика).), о конфиденциальности сведений о специальных средствах, технических приемах, тактике осуществления мероприятий по борьбе с терроризмом, а также о составе их участников. Пункт 10 статьи 2 Федерального закона "О противодействии терроризму" содержит аналогичное положение.

58. 1 августа 2011 г. Следственный комитет Российской Федерации издал приказ N 113, в котором подробно описал процедуру получения сведений о лицах, принимавших участие в антитеррористических операциях. Любые запросы о предоставлении подобной информации необходимо подавать с указанием причин, по которым информация должна быть раскрыта, и они должны быть санкционированы заместителем руководителя Следственного комитета Российской Федерации. Материалы уголовного расследования, содержащие такую информацию, должны рассматриваться как секретные.

59. Федеральный закон от 3 апреля 1995 г. N 40-ФЗ "О Федеральной службе безопасности", с последующими изменениями и дополнениями, устанавливает, что персональные данные сотрудников и лиц, сотрудничающих с Федеральной службой безопасности Российской Федерации, следует хранить в центральном архиве. По состоянию на 2008 год данная информация могла быть раскрыта только на основании федерального закона или по специальному указанию руководителя соответствующего регионального отделения службы безопасности.

III. Международные и сравнительно-правовые документы о насильственных исчезновениях

A. Соответствующее международное право и правоприменительная практика

60. Парламентская ассамблея Совета Европы в Резолюции N 1463 (2005 год) по насильственным исчезновениям указала на следующие моменты, которые важны для использования в качестве международных инструментов в этой области:

"...Определение насильственных исчезновений... не должно содержать субъективного элемента, который было бы слишком сложно доказать на практике. Трудности, неминуемо присущие доказательству насильственного исчезновения, можно было бы преодолеть, заставив соответствующих государственных чиновников, несущих ответственность за исчезновения, доказать свою невиновность;

10.2) члены семьи исчезнувших лиц должны рассматриваться как независимые жертвы насильственных исчезновений и пользоваться "правом на истину", то есть правом получать информацию о судьбе своих родственников;

10.3) в данном документе должны предусматриваться следующие гарантии от безнаказанности:

10.3.1) обязательство государств включить в свои национальные уголовные кодексы указание преступления насильственных исчезновений и предусмотреть соответствующее наказание;

10.3.2) распространение принципа универсальной юрисдикции на все случаи насильственных исчезновений;

10.3.3) признание насильственных исчезновений в качестве продолжающегося преступления до тех пор, пока лица, виновные в совершении этого преступления, продолжают скрывать информацию о судьбе исчезнувшего лица, а связанные с этим факты остаются нераскрытыми; соответственно, к насильственным исчезновениям неприменимы положения закона об истечении срока давности;

10.3.4) разъяснение того, что никакой приказ вышестоящего руководства или указание какого-либо государственного органа не может рассматриваться в качестве аргумента, оправдывающего акты насильственного исчезновения;

10.3.5) нераспространение на лиц, виновных в насильственных исчезновениях, любых амнистий или аналогичных мер и лишение их всех привилегий, иммунитетов или специальных изъятий из обвинения;

10.3.6) проведение судебных разбирательств в отношении лиц, виновных в насильственных исчезновениях, лишь в судах общей юрисдикции, а не в военных трибуналах...

10.3.8) непроведение эффективного расследования любых сообщений о насильственных исчезновениях должно рассматриваться как самостоятельное преступление, влекущее надлежащее наказание. Министр и/или руководитель ведомства, отвечающего за расследования, должен нести уголовную ответственность за непроведение указанного расследования...".

61. Международная Конвенция Организации Объединенных Наций для защиты всех лиц от насильственных исчезновений, принятая 20 декабря 2006 г., вступила в силу в декабре 2010 года. Статья 2 Конвенции определяет "насильственные исчезновения" следующим образом:

"...арест, задержание, похищение или лишение свободы в любой другой форме представителями государства или же лицами или группами лиц, действующими с разрешения, при поддержке или с согласия государства, при последующем отказе признать факт лишения свободы или сокрытии данных о судьбе или местонахождении исчезнувшего лица, вследствие чего это лицо оставлено без защиты закона".

Международная Конвенция Организации Объединенных Наций для защиты всех лиц от насильственных исчезновений обязывает государства-участников расследовать такие акты, привлекать к уголовной ответственности любое лицо, совершившее акт насильственного исчезновения, или руководителя лиц, совершивших преступление (см. статью 6), а также криминализировать насильственное исчезновение во внутригосударственном уголовном праве (статьи 4 и 7). Срок давности за эти преступления должен быть продолжительным и должен исчисляться с момента, когда преступление насильственного исчезновения становится окончательным, с учетом его длящегося характера (см. статью 8). Конвенция также устанавливает право родственников жертв знать правду и получить компенсацию (статья 24).

62. Статья 5 Международной Конвенции Организации Объединенных Наций для защиты всех лиц от насильственных исчезновений и статья 7 Римского статута Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. определяют широко распространенную или систематическую практику насильственных исчезновений как преступления против человечности.

63. Российской Федерации подписала Римский статут, но не подписала Международную Конвенцию Организации Объединенных Наций для защиты всех лиц от насильственных исчезновений и не ратифицировала ни один из этих документов.

64. Международные правозащитные структуры, например, Комитет по правам человека Организации Объединенных Наций и Межамериканский суд по правам человека, рассматривают насильственные исчезновения как комбинацию нескольких нарушений охраняемых прав. Они часто влекут за собой нарушение как материальной, так и процессуальной составляющей права на жизнь, нарушение права родственников на защиту от унижающего достоинство обращения вследствие длящихся страданий, причиненных отсутствием сведений о судьбе своих близких, а также нарушение прав похищенных лиц на свободу и безопасность. Краткое изложение этих принципов, подчеркивающих длящийся характер некоторых нарушений, о которых идет речь, можно найти в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции" (Varnava and Others v. Turkey", жалобы NN 16064/90, 16065/90, 16066/90, 16068/90, 16069/90, 16070/90, 16071/90, 16072/90 и 16073/90, ECHR 2009-... §§ 93-107).

B. Правоприменительная практика других государств, ранее описанная в постановлениях Европейского Суда

65. Европейский Суд ранее уже рассматривал жалобы на насильственное исчезновение и непроведение расследования по данному факту в других государствах - участниках Конвенции. В своих постановлениях по этим жалобам Европейский Суд обобщил внутригосударственные законодательные и практические меры, направленные на решение этих проблем.

66. Так, Европейский Суд рассматривал "факты насильственных исчезновений", имевших место преимущественно в период с 1992 по 1996 год, на территории Юго-Восточной Турции (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Османолу против Турции" (Osmanoglu v. Turkey) от 24 января 2008 г., жалоба N 48804/99, Постановление Европейского Суда по делу "Акдениз против Турции" (Akdeniz v. Turkey) от 31 мая 2005 г., жалоба N 25165/94, Постановление Европейского Суда по делу "Ипек против Турции" (Ipek v. Turkey) жалоба N 25760/94, ECHR 2004-II (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Акдениз и другие против Турции" (Akdeniz and Others v. Turkey) от 31 мая 2001 г., жалоба N 23954/94, Постановление Европейского Суда по делу "Таш против Турции" (Tas v. Turkey) от 14 ноября 2000 г., жалоба N 24396/94, Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, ECHR 2000-VI, Постановление Европейского Суда по делу "Эртак против Турции" (Ertak v. Turkey), жалоба N 20764/92, ECHR 2000-V, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакыджи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, ECHR 1999-IV). В Постановлении Европейского Суда по делу "Ипек против Турции", в частности, охарактеризованы соответствующие внутригосударственные рамки законодательства, в том числе положения о проведении уголовных расследований и границы гражданско-правовой ответственности представителей государства за материальный ущерб и моральный вред, причиненный их действиями, а также детали антитеррористического законодательства и распределение ответственности в связи с преступлениями, предположительно совершенными спецслужбами (см. §§ 92-106).

67. В 1960-х и 1974 годах в результате Кипрского конфликта большое число людей пропало без вести. Данный вопрос следует рассматривать в контексте весьма длительного исторического этапа. Соответствующие выводы можно найти в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кипр против Турции" (Cyprus v. Turkey) (жалоба N 25781/94, ECHR 2001-IV) и упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции". Из этих постановлений следует, что изначально предпринимались попытки создать механизм для решения проблемы, связанной с исчезновениями. В 1981 году под эгидой Организации Объединенных Наций был создан Комитет по пропавшим без вести лицам на Кипре. Фактически работа началась в 1984 году, и в последующие годы были проведены некоторые следственные действия. С 2004 года Комитет по пропавшим без вести лицам на Кипре организовал работу по обнаружению, эксгумации и идентификации останков (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 168). Более 230 тел пропавших без вести в настоящее время эксгумированы, опознаны и переданы родственникам. Уголовные расследования по данным фактам еще не завершены (см. Решение Европейского Суда по делу "Хараламбус и другие против Турции" (Charalambous and Others v. Turkey) от 3 апреля 2012 г., жалобы NN 46744/07 и последующие, и Решение Европейского Суда по делу "Эмин против Кипра" (Emin v. Cyprus) от 3 апреля 2012 г., жалобы NN 59623/08 и последующие).

68. Список законодательных и практических мер, направленных на решение проблемы с насильственными исчезновениями и военными преступлениями в Боснии и Герцеговине, можно найти в Постановлении Европейского Суда по делу "Палич против Боснии и Герцеговины" (Palic v. Bosnia and Herzegovina) от 15 февраля 2011 г., жалоба N 4704/04, §§ 7, 8 и 36-40). Европейский Суд постановил, в частности:

"...Хотя справедливо, что в первые годы после войны внутригосударственные власти продемонстрировали небольшой прогресс, с тех пор они приложили значительные усилия, чтобы найти и установить личности пропавших без вести во время войны и чтобы бороться с безнаказанностью. Во-первых, власти Боснии и Герцеговины провели комплексную проверку благонадежности назначенных сотрудников полиции и судебных органов... Во-вторых, в соответствии с Законом о пропавших без вести 2004 года был создан внутригосударственный институт по розыску пропавших без вести (см. § 40 настоящего Постановления). Им проведено большое количество эксгумаций и идентификаций останков, например, за семь месяцев 2009 года сотрудники института по розыску пропавших без вести установили личности 833 человек. В-третьих, в 2002 году был создан суд Боснии и Герцеговины и его секции по военным преступлениям в 2005 году, которые дали новый импульс для внутригосударственного уголовного преследования за военные преступления. К настоящему времени этот суд установил виновность более 40 человек. Более того, количество обвинительных приговоров региональных и районных судов, которые сохраняют юрисдикцию над менее значимыми делами, значительно возросло. В-четвертых, в декабре 2008 года внутригосударственные власти разработали национальную стратегию в отношении военных преступлений, которая обеспечивает системный подход к решению большого количества дел, касающихся военных преступлений. Она определяет сроки, силу, критерии и механизмы управления при расследовании этих дел, стандартизирует судебную практику, вопросы регионального сотрудничества, защиты и поддержи жертв и свидетелей, а также финансовые вопросы и надзор за процессом реализации стратегии... В заключение внутригосударственные власти способствовали успешной работе международных органов, занимающихся вопросами насильственных исчезновений и другими серьезными нарушениями международного гуманитарного права, совершенными на территории Боснии и Герцеговины...".

IV. Международные и внутригосударственные доклады об исчезновениях людей на территории Чеченской Республики и Республики Ингушетия

А. Отчеты международных межправительственных и неправительственных организаций

1. Документы Комитета министров Совета Европы

69. В соответствии с документом CM/Inf/DH(2010)26E от 27 мая 2010 г., озаглавленным "Действия сил безопасности в Чеченской Республике Российской Федерации: меры общего характера, направленные на соблюдение постановлений Европейского Суда по правам человека" (Action of the security forces in the Chechen Republic of the Russian Federation: general measures to comply with the judgments of the European Court of Human Rights), для решения вопросов, поднятых в постановлениях Европейского Суда, в Управлении Следственного комитета Российской Федерации по Чеченской Республике было создано специальное подразделение. В информационном документе, представленном властями Российской Федерации в марте 2011 года (DH-DD(2011)130E), было указано, что из 136 обсуждавшихся дел (так называемый список "группы дел Хашиева", касающийся нарушения основных прав человека на Северном Кавказе), только в двух случаях уголовные дела были завершены (одно дело было прекращено в связи со смертью подозреваемого). Остальные дела не были завершены, большинство из них были приостановлены вследствие неустановления лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности.

70. В соответствующей части Промежуточной резолюции CM/ResDH(2011)292 от 2 декабря 2011 г. "Исполнение постановлений Европейского Суда по правам человека по 154 делам против Российской Федерации, касающимся действий сил безопасности в Чеченской Республике Российской Федерации" (Execution of the judgments of the European Court of Human Rights in 154 cases against the Russian Federation concerning actions of the security forces in the Chechen Republic of the Russian Federation) говорится следующее:

"...2. Розыск лиц, пропавших без вести

Учитывая, что во всех постановлениях, касающихся исчезновений лиц, Европейский Суд также установил нарушение статьи 3 Конвенции в связи со страданиями заявителей в результате исчезновения их родственников и отсутствием у них возможности выяснить, что с ними случилось;

отмечая меры, направленные на усовершенствование нормативно-правового регулирования розыска исчезнувших лиц в целом и на повышение эффективности розыска таких лиц в Чеченской Республике, в частности, путем использования ДНК-тестов родственников исчезнувших лиц;

однако с особой обеспокоенностью отмечая, что пока в этом отношении не достигнуто значительного прогресса, и новые жалобы, касающиеся исчезновений людей, продолжают поступать в Европейский Суд;

полагая, что многочисленные факты исчезновений людей, имевшие место в Чеченской Республике, представляют собой особенную ситуацию, которая требует применения дополнительных методов и средств;

подчеркивая в этой связи необходимость усилить меры по розыску исчезнувших лиц, в частности, путем налаживания взаимодействия между различными компетентными органами, сбора, централизации и обмена всей информацией и данными, касающимися фактов исчезновения лиц, между различными компетентными органами, укрепления местных судебно-экспертных учреждений, усиления взаимодействия с родственниками исчезнувших лиц, уcтановления возможных мест захоронения и других практических мер;

подчеркивая, что необходимость таких мер особенно актуальна в делах, в которых неустановление местонахождения и судьбы лиц, пропавших без вести, приводит к длящемуся нарушению Конвенции...

подчеркивая необходимость дальнейших усилий по обеспечению тесного взаимодействия с семьями потерпевших и дальнейшего расширения нормативно-правовых рамок регулирования участия потерпевших в расследовании на внутригосударственном уровне...

ПРИЗЫВАЕТ власти Российской Федерации прилагать больше усилий для проведения независимых и тщательных расследований всех нарушений, указанных в постановлениях Европейского Суда, в частности, обеспечить, чтобы следственные органы в полной мере использовали все доступные им полномочия и средства, и гарантировать эффективное и безусловное взаимодействие между всеми правоохранительными и военными органами в ходе таких расследований;

НАСТОЯТЕЛЬНО ПРИЗЫВАЕТ власти Российской Федерации незамедлительно предпринять все необходимые меры для более тщательного розыска исчезнувших лиц;

ПРИЗЫВАЕТ власти Российской Федерации продолжить прилагать усилия для обеспечения участия потерпевших в расследованиях и повышения эффективности доступных им в соответствии с внутригосударственным законодательством средств правовой защиты;

ПРИЗЫВАЕТ власти Российской Федерации предпринять все необходимые меры для того, чтобы сроки давности не оказывали негативного влияния на исполнение постановлений Европейского Суда...".

2. Доклады других органов Совета Европы

71. В период с 2001 по 2007 год Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания опубликовал три заявления в отношении Чеченской Республики, выразив сожаление по поводу отсутствия сотрудничества при проведении расследований предполагаемых нарушений. В своем публичном заявлении от 13 марта 2007 г. он признал, что "похищения (насильственные исчезновения) и связанная с этим проблема незаконного содержания под стражей... продолжают оставаться тревожным явлением на территории Чеченской Республики".

72. 4 июня 2010 г. Комитет Парламентской ассамблеи Совета Европы по правовым вопросам и правам человека представил доклад под названием "Средства правовой защиты в случаях нарушений прав человека в Северо-Кавказском регионе" (Legal remedies for human rights violations in the North-Caucasus Region). На основании этого доклада 22 июня 2010 г. Парламентская ассамблея Совета Европы приняла Резолюцию N 1738 и Рекомендацию N 1922, в которых выразила сожаление по поводу непроведения эффективного расследования и непривлечения к ответственности в связи с серьезными нарушениями прав человека в указанном регионе, в том числе исчезновениями людей. Ею было установлено, что "боль близких тысяч лиц, пропавших без вести в регионе, и их неспособность перешагнуть через свою скорбь составляют основное препятствие для подлинного примирения и прочного мира". В числе прочих мер в указанной Резолюции власти Российской Федерации были призваны:

"...13.1.2. Привлекать к суду в соответствии с законодательством всех нарушителей прав человека, включая сотрудников правоохранительных органов, и раскрыть многочисленные оставшиеся безнаказанными преступления...

13.1.3. Активизировать сотрудничество с Советом Европы в исполнении постановлений Европейского Суда, особенно тех из них, которые касаются исполнения мер индивидуального характера, направленных на раскрытие преступлений, в частности, похищений, убийств и пыток, по которым Европейский Суд констатировал отсутствие надлежащего расследования;

13.1.4. Следовать примеру других стран, столкнувшихся с терроризмом, особенно в том, что касается применения мер, способствующих сотрудничеству подозреваемых с органами правосудия для нейтрализации террористических сетей и преступных образований в органах правопорядка, а также для предотвращения других актов насилия...

13.1.6. Реализовать предложения Международного Комитета Красного Креста, направленные на решение, насколько это возможно, серьезной проблемы исчезнувших лиц и создать благоприятные условия для возобновления посещения представителями Международного Комитета Красного Креста лиц, арестованных и содержащихся под стражей в связи с ситуацией в Северо-Кавказском регионе...

13.2. Обе палаты российского парламента должны уделять самое пристальное внимание ситуации на Северном Кавказе, требовать от органов исполнительной и судебной власти исчерпывающих объяснений по поводу инцидентов, наблюдаемых в регионе и упомянутых в настоящей Резолюции, а также требовать применения необходимых мер...".

В Рекомендации N 1922 Парламентская ассамблея Совета Европы призвала Комитет министров Совета Европы:

"...2.1. Уделять самое пристальное внимание развитию ситуации с правами человека на Северном Кавказе;

2.2. При обеспечении исполнения постановлений Европейского Суда (Суда), касающихся этого региона, делать упор на скорейшее и полное раскрытие дел, в которых Европейский Суд констатировал непроведение эффективного расследования...".

73. В Резолюции N 1787 (2011), озаглавленной "Исполнение постановлений Европейского Суда по правам человека" (Implementation of judgments of the European Court of Human Rights), Парламентская ассамблея Совета Европы пришла к мнению, что убийства и жестокое обращение со стороны сотрудников российских правоохранительных органов в условиях непроведения эффективного расследования считаются одним из четырех "основных системных недостатков, которые являются причиной большого количества случаев неоднократного установления фактов нарушения Конвенции и серьезно подрывают принцип верховенства права в данных государствах".

74. В докладе от 6 сентября 2011 г. Комиссара Совета Европы Томаса Хаммарберга (Thomas Hammarberg), подготовленном по итогам визита в Российскую Федерацию в период с 12 по 21 мая 2011 г., говорится о ряде позитивных изменений, направленных на улучшение повседневной жизни в тех республиках, где он побывал. Несмотря на эти позитивные меры, Комиссар назвал в числе наиболее серьезных проблем антитеррористические мероприятия, похищения, исчезновения людей и жестокое обращение, борьбу с безнаказанностью и положение правозащитников. В докладе содержатся замечания Комиссара и его рекомендации по решению указанных проблем.

75. В частности, Комиссар был крайне обеспокоен тем, что по-прежнему продолжают поступать сообщения и иная информация об имеющих место на Северном Кавказе похищениях, исчезновениях и случаях жестокого обращения с лицами, лишенными свободы. Несмотря на то, что за последнее время в Чеченской Республике сократилось количество похищений и исчезновений (по сравнению с 2009 годом), ситуация по-прежнему остается весьма напряженной. Указывая на то, что такие трагедии, как исчезновение, имеют далеко идущие последствия и отрицательно влияют на общество в целом, он поддержал предложение Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека о создании межведомственной федеральной комиссии по установлению судьбы лиц, пропавших без вести на протяжении всего срока проведения антитеррористических операций на Северном Кавказе. Комиссар также подчеркнул важность систематического применения правил, запрещающих ношение масок и нестандартной формы без знаков отличия, а также использование автомобилей без номерных знаков в ходе проведения следственных действий.

76. Комиссар также указал на то, что систематическая безнаказанность в связи с серьезными нарушениями прав человека является одной из самых трудноразрешимых проблем и продолжает вызывать у него значительное беспокойство. Разумеется, существуют и некоторые положительные изменения, например, создание соответствующих структур Следственного комитета, поощрение участия потерпевших в уголовном судопроизводстве, а также принятие различных нормативно-правовых актов, регламентирующих проведение расследований. Несмотря на указанные меры системного, законодательного и регулятивного характера, сведения, собранные в ходе визита, убеждают Комиссара в том, что в действительности, по сравнению с его предыдущим визитом в сентябре 2009 года, ситуация изменилась незначительно. Комиссар призвал власти Российской Федерации содействовать тому, чтобы у следователей по рассматриваемым делам появилась необходимая решимость, сделав однозначное заявление о недопустимости безнаказанности в дальнейшем.

3. Доклад Международного Комитета Красного Креста

77. В августе 2009 года Международный Комитет Красного Креста опубликовал доклад "Семьи лиц, пропавших без вести и их потребности" ("Families of Missing Persons: Responding to their Needs"). На Северном Кавказе были опрошены 100 семей. Главным образом, похищения произошли в период с 2000 по 2004 год. В докладе, в частности, говорится:

"...Как правило, семьи не могут жить нормально, не вспоминая постоянно пропавшего без вести родственника. Многие ограждают себя от общества, игнорируя собственные нужды и потребности своих детей (например, в некоторых семьях не разрешается отмечать дни рождения детей), поскольку они сосредоточены исключительно на поиске своих родных, и эти люди часто ощущают вину, если делают что-то просто для себя, и в итоге оказываются в социальной и физической изоляции...".

В докладе также отмечалось, что 90% семей обратились в местные органы прокуратуры с заявлением о возбуждении уголовного дела в связи с исчезновением их родственников, но большинство дел позднее были приостановлены. Тот факт, что семьи не могли получить ответы на свои вопросы, "вызывал у них чувство безнадежности". В докладе подчеркивалось то, насколько важно людям найти тела родственников и совершить погребальные обряды, поскольку большинство семей не готово примириться с мыслью о смерти до тех пор, пока им не возвращено тело погибшего. Международный Комитет Красного Креста пришел к выводу, что семьи лиц, пропавших без вести, "справляются со своим трудным положением в одиночку или внутри семьи". Международный Комитет Красного Креста дал ряд рекомендаций властям Российской Федерации, в частности, о необходимости создания государственной комиссии высокого уровня по делам лиц, пропавших без вести, которая должна быть прозрачным и вызывающим доверие органом с четким гуманитарным мандатом, не зависящим от судебных органов. Власти должны взаимодействовать с семьями лиц, пропавших без вести, на протяжении всего процесса, информировать их обо всех важных аспектах любого достигнутого прогресса, а также о шансах на успех. Международный Комитет Красного Креста также предложил изменить законодательство, в котором были бы более четко прописаны обязательства Российской Федерации с целью предотвращения насильственных исчезновений в будущем, а также защиты семей исчезнувших лиц. Доклад содержал ряд других конкретных рекомендаций по улучшению психологической, социально-экономической и правовой поддержки таким семьям.

ГАРАНТ:

Нумерация разделов приводится в соответствии с источником

3. Доклады неправительственных организаций

78. В сентябре 2009 года неправительственная организация "Хьюман Райтс Вотч" (Human Rights Watch) опубликовала доклад под названием "Кто мне скажет, что случилось с моим сыном? Исполнение Российской Федерацией решений Европейского Суда по правам человека по жалобам заявителей из Чеченской Республики" ("Who Will Tell Me What Happened to My Son? Russia's Implementation of European Court of Human Rights Judgments on Chechnya"), в котором было подвергнуто резкой критике отсутствие прогресса в расследовании дел об исчезновениях.

79. 20 апреля 2011 г. организация "Хьюман Райтс Вотч" и две российские неправительственные организации: "Комитет против пыток" и правозащитный центр "Мемориал", - опубликовали совместное открытое письмо Президенту Российской Федерации. Они заявили о "полном провале следственных органов Чеченской Республики в борьбе с похищениями жителей Чеченской Республики местными правоохранительными и силовыми структурами", о "систематическом саботаже расследований со стороны правоохранительных органов Чеченской Республики и неспособности Следственного комитета выполнять свои непосредственные обязанности по расследованию преступлений".

B. Соответствующие доклады и заявления внутригосударственных органов власти

80. Уполномоченный по правам человека в Чеченской Республике Н.С. Нухажиев за несколько лет издал ряд документов по фактам исчезновения лиц. В его специальном докладе от 16 апреля 2009 г., в частности, говорится следующее:

"Проблема установления местонахождения похищенных и пропавших без вести граждан... становится темой моего третьего специального доклада. С первым специальным докладом "Проблемы бесследного исчезновения людей в Чеченской Республике и поиска механизма установления местонахождения насильственно увезенных и удерживаемых лиц" я выступил 20 апреля 2006 г. на заседании обеих палат парламента Чеченской Республики. В докладе были проанализированы причины и условия, которые способствовали бесследному исчезновению людей. В частности, было отмечено, что из возбужденных на то время органами прокуратуры республики 1 949 уголовных дел по фактам похищения людей были приостановлены в связи с неустановлением лиц, причастных к их совершению, 1 649 дел. И это при том, что во многих случаях были известны даты, время задержания, номера военной техники, имена, фамилии, отчества и радиопозывные военнослужащих, участвовавших в задержании, наименования и номера воинских подразделений, проводивших спецоперации и так далее.

При очевидной подследственности таких уголовных дел военной прокуратуре они расследуются территориальными прокуратурами, которые не имеют возможности получить необходимую информацию о лицах, причастных к исчезновению людей, или не могут их допросить...

По информации Прокуратуры Чеченской Республики, с начала антитеррористической операции [с октября 1999 года] ею были возбуждены 2 027 уголовных дел по фактам похищения 2 826 человек. Из них 1 873 дела были приостановлены в связи с неустановлением лиц, причастных к похищению людей, и лишь 74 уголовных дела переданы в военную прокуратуру...

Проблема идентификации эксгумированных тел тесно связана с проблемой установления местонахождения пропавших без вести граждан. По данным различных источников, в Чеченской Республике существует около 60 мест массовых захоронений людей, погибших в период двух военных кампаний, в которых ориентировочно находятся 3 000 тел. Также массовое захоронение находится в г. Моздоке Республики Северная Осетия - Алания... В связи с необходимостью эксгумации тел из мест массовых захоронений возникла проблема, связанная с отсутствием в Чеченской Республике лаборатории по идентификации эксгумированных тел...".

Уполномоченный по правам человека главным образом рекомендовал создать в Чеченской Республике единый межведомственный орган, ответственный за расследование дел об исчезновении людей, провести парламентское расследование с привлечением опытных юристов, в том числе из аппарата Уполномоченного по правам человека, в распоряжении которых имеется база данных лиц, пропавших без вести, создать на территории Чеченской Республики лабораторию по идентификации эксгумированных тел, а также базу данных образцов ДНК родственников лиц, пропавших без вести, которая необходима для проведения систематического сравнительного исследования эксгумированных тел. В своем заявлении от 30 августа 2011 г., посвященном Международному дню пропавших без вести людей, Н.С. Нухажиев заявил, что в ходе антитеррористической операции в Чеченской Республике пропали без вести около 5 000 человек. Он повторил свои рекомендации о создании единого межведомственного органа для решения этой проблемы.

81. Заместитель руководителя Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Чеченской Республике С. Пашаев опубликовал в "Вестнике Следственного комитета Российской Федерации", N 2(8) 2010, статью под названием "Проблемы расследования уголовных дел, ставших предметом рассмотрения в Европейском Суде по правам человека". Он отметил, что чаще всего раскрываются преступления, совершенные членами незаконных вооруженных формирований. С. Пашаев назвал некоторые повторяющиеся проблемы при расследовании нераскрытых преступлений, предположительно совершенных военнослужащими: необходимость заполнять информационные пробелы через несколько лет после совершения преступления, сложности с получением доступа к архивам различных силовых и воинских подразделений, отсутствие единой базы данных пропавших без вести лиц, низкий уровень оснащенности судебно-медицинских лабораторий, в которых невозможно проводить генетические исследования, неясная нормативно-правовая база для разграничения компетенций военных и гражданских следственных органов, неудовлетворительные результаты военных следственных органов при сборе доказательств, связанных с потенциальными виновными среди военнослужащих, а также отсутствие каких-либо механизмов для возмещения ущерба родственникам при отсутствии результатов расследования по уголовным делам.

82. 24 мая 2010 г. пресс-служба президента и Правительства Чеченской Республики сообщила о выступлении прокурора Чеченской Республики М. Савчина на встрече на высоком уровне, посвященной проблеме розыска лиц, пропавших без вести. Прокурор упомянул об отсутствии политической воли для расследования преступлений, предположительно совершенных военнослужащими. Он рекомендовал создать единый федеральный межведомственный орган для проведения розыска лиц, пропавших без вести, и расследования преступлений. Этот орган имел бы неограниченный доступ к соответствующим архивам и принимал бы решения, касающиеся конфиденциальности содержащихся в них данных. Что касается конфликта полномочий военных и гражданских следственных органов, он предложил внести изменения в соответствующее законодательство и назначить военных прокуроров ответственными за установление подозреваемых среди военнослужащих.

83. В письме министру внутренних дел Чеченской Республики (N 396-201/2-191-10) за август 2010 года руководитель Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Чеченской Республике сообщил, что "оперативное сопровождение со стороны отделов внутренних дел по уголовным делам, [возбужденным по фактам похищений], осуществляется ненадлежащим образом, поручения о производстве оперативно-розыскных мероприятий и запросы следователей исполняются с нарушением сроков или не в полном объеме, а поступающие ответы в основном носят формальный характер и не содержат запрашиваемых сведений". Он просил Министерство внутренних дел по Чеченской Республике разъяснить своим сотрудникам о важности таких дел и обеспечить надлежащее взаимодействие.

84. В марте 2011 года заместитель прокурора Чеченской Республики направил письмо председателю Межрегиональной неправительственной организации "Комитет против пыток" И. Каляпину. Заместитель прокурора Чеченской Республики подверг острой критике работу Следственного комитета по расследованию похищений людей в Чеченской Республике:

"Органами следствия своевременно не проводятся неотложные следственные действия, не организовано надлежащее взаимодействие с оперативными службами с целью раскрытия преступлений, ведомственный контроль за расследованием уголовных дел со стороны руководства Следственного комитета фактически не осуществляется. Конкретных мер к устранению выявленных нарушений закона, на которые указывается органами прокуратуры, не принимается. Виновные лица... к установленной ответственности не привлекаются. Имеют место факты сокрытия преступлений, связанных с похищениями граждан, непосредственно самими следователями [Следственного комитета]... В результате несвоевременного возбуждения уголовных дел, бездействия и отсутствия прогресса в расследовании виновные лица скрываются, местонахождение [похищенных] не устанавливается...".

Право

I. Объединение жалоб

85. В соответствии с пунктом 1 правила 42 Регламента Суда Европейский Суд принял решение объединить производства по жалобам, учитывая их схожие фактические и правовые обоснования.

II. Предварительные возражения властей Российской Федерации

А. Доводы сторон

86. Власти Российской Федерации настаивали на том, что жалобы должны быть признаны неприемлемыми в связи с неисчерпанием заявителями внутригосударственных средств правовой защиты. Они также утверждали, что расследования по фактам исчезновений все еще не завершены. Кроме того, власти Российской Федерации утверждали, что заявители могли оспорить в суде любые действия или бездействие следственных или иных правоохранительных органов, однако не воспользовались ни одним из доступных средств правовой защиты. Власти Российской Федерации также утверждали, что заявители могли подать гражданские иски, но не сделали этого.

87. Заявители оспорили данное возражение. Ссылаясь на правоприменительную практику Европейского Суда, они указали на то, что не были обязаны подавать гражданские иски, что расследование уголовных дел было неэффективным и расследование по их жалобам не дало результатов.

B. Мнение Европейского Суда

88. Европейский Суд рассмотрит доводы сторон с учетом положений Конвенции и своей соответствующей правоприменительной практики (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации" (Estamirov and Others v. Russia) от 12 октября 2006 г., жалоба N 60272/00, §§ 73-74* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2008.)).

89. Что касается подачи гражданского иска с целью возмещения ущерба, причиненного предположительно незаконными действиями или противоправным поведением представителей государства, Европейский Суд уже установил в ряде аналогичных дел, что данная процедура не может сама по себе считаться эффективным средством правовой защиты в контексте жалоб, поданных согласно статье 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалобы NN 57942/00 и 57945/00, §§ 119-121* (* Там же. N 12/2005.), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации", § 77). Следовательно, Европейский Суд подтверждает, что заявители не были обязаны использовать гражданско-правовые средства защиты. Таким образом, предварительное возражение в этой связи отклоняется.

90. Что касается уголовно-правовых средств защиты, Европейский Суд отмечает, что расследования уголовных дел в настоящее время не завершены. Стороны разошлись во мнении относительно их эффективности.

91. Европейский Суд считает, что возражение властей Российской Федерации поднимает вопросы, касающиеся эффективности расследования, которые тесно связаны с существом жалоб. Следовательно, Европейский Суд принимает решение объединить рассмотрение данного возражения с рассмотрением существа дела и исследует этот вопрос ниже.

III. Оценка Европейским Судом доказательств и установление фактов

А. Доводы сторон

92. Заявители утверждали, что было установлено "вне всяких разумных сомнений", что лица, похитившие их родственников, являлись представителями государства. В поддержку этого довода они ссылались на достаточные доказательства, имевшиеся в их заявлениях и материалах уголовных дел, в том объеме, в котором они были раскрыты властями Российской Федерации. Заявители также отмечали, что каждый из них сообщил о жалобе, подкрепленной достаточно серьезными доказательствами для возбуждения дела, - о деле prima facie* (* Prima facie (лат.) - явный, очевидный, с первого взгляда (примеч. переводчика).) (prima facie case), заключавшейся в том, что их родственники были похищены представителями государства, и существенные факты, лежавшие в основе их жалоб, не были оспорены властями Российской Федерации. Принимая во внимание отсутствие каких-либо сведений об их родственниках в течение длительного времени, и ввиду того, что негласные задержания в рассматриваемое время в Чеченской Республике носили угрожающий для жизни характер, заявители просили Европейский Суд считать их родственников погибшими.

93. Власти во всех случаях утверждали, что отсутствовали достаточные доказательства, чтобы сделать вывод о том, что родственники заявителей были похищены представителями государства или что они погибли. Власти Российской Федерации указывали на результаты внутригосударственных уголовных расследований, а также на отсутствие официальных свидетельств о смерти. Внутригосударственные расследования не получили подтверждений того, что исчезнувшие люди были задержаны в ходе проведения каких-либо спецопераций в указанной местности, или факта проведения таких операций. Власти Российской Федерации считали, что факты того, что похитители были одеты в камуфляжную форму, были вооружены, говорили по-русски, не доказывали, что они являлись военнослужащими. Ссылка на транспортные средства, использовавшиеся в ходе некоторых похищений, таких как УАЗ, "Газель", "Нива" и даже бронетранспортеры, по их мнению, однозначно не свидетельствовала о причастности к похищениям представителей военных или правоохранительных структур, поскольку такие транспортные средства могли находиться в распоряжении преступных группировок. Никто из свидетелей не упоминал о знаках различия на формах преступников или другие подробности, которые могли бы указать на их причастность к определенным воинским подразделениям или правоохранительным структурам. В заключение, так и не были найдены останки родственников заявителей, и утверждения заявителей о том, что они мертвы, основывались исключительно на их умозаключениях.

94. Европейский Суд напомнит общие принципы, применимые к делам, в которых сторонами оспариваются фактические обстоятельства, и рассмотрит поочередно каждое дело.

B. Общие принципы

1. Бремя доказывания

95. В правоприменительной практике Европейского Суда разработан ряд принципов в отношении жалоб, где перед Европейским Судом ставится задача установить факты, по которым у сторон имеются разногласия. Что касается оспариваемых фактов, Европейский Суд напоминает о своей правоприменительной практике, согласно которой при оценке доказательств он руководствуется стандартом доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avsar v. Turkey), жалоба N 25657/94, ECHR 2001-VII, § 282). Такое доказательство может следовать из совокупности достаточно веских, ясных и согласованных выводов или из аналогичных неопровержимых презумпций фактов. В этой связи необходимо учитывать действия сторон при получении доказательств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Таниш и другие против Турции" (Tanis and Others v. Turkey), жалоба N 65899/01, ECHR 2005-VIII, § 160).

96. Европейский Суд осознает субсидиарный характер своих полномочий и признает, что не может необоснованно принимать на себя роль суда первой инстанции, рассматривающего факты по делу, если только данный шаг не является неизбежным в связи с обстоятельствами конкретного дела (см. среди прочих примеров Решение Европейского Суда по делу "Маккерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom) от 4 апреля 2000 г., жалоба N 28883/95). Однако если жалобы касаются нарушений статей 2 и 3 Конвенции, Европейский Суд должен особенно внимательно рассматривать дело (см., mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).), Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., Series A, N 336, § 32, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции", § 283), даже если уже были проведены определенные внутригосударственные разбирательства и расследования.

97. В соответствии со сложившейся правоприменительной практикой Европейского Суда на заявителя возлагается обязанность представлять достаточно серьезные доказательства для возбуждения дела. Если в ответ на утверждения заявителей власти государства-ответчика не раскрывают ключевых документов, которые могли бы позволить Европейскому Суду установить факты, или не приводят иного удовлетворительного и убедительного объяснения, на основании таких действий могут быть сделаны серьезные выводы (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 184 с последующими ссылками). На государство возлагается ответственность за предоставление убедительного объяснения в случае причинения травм или смерти лицам, находящимся под стражей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Начова и другие против Болгарии" (Nachova and Others v. Bulgaria), жалобы NN 43577/98 и 43579/98, ECHR 2005-VII, § 147). В случаях, касающихся вооруженных конфликтов, Европейский Суд распространил данное обязательство на ситуации, когда лицо получило травмы, убито или пропало без вести в районах, находящихся под исключительным контролем властей, и когда имеются достаточно очевидные для возбуждения дела доказательства - доказательства prima facie (prima facie evidence), свидетельствующие о причастности к этому представителей государства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аккум и другие против Турции" (Akkum and Others v. Turkey), жалоба N 21894/93, ECHR 2005-II (извлечения), § 211, Постановление Европейского Суда по делу "Тоджу против Турции" (Togcu v. Turkey) от 31 мая 2005 г., жалоба N 27601/95, § 95, Постановление Европейского Суда по делу "Махаури против Российской Федерации" (Makhauri v. Russia) от 4 октября 2007 г., жалоба N 58701/00, § 123* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2009.), Постановление Европейского Суда по делу "Гандалоева против Российской Федерации" (Gandaloyeva v. Russia) от 4 декабря 2008 г., жалоба N 14800/04, § 89, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 184).

2. Достаточно очевидные для возбуждения дела доказательства - доказательства prima facie (prima facie evidence) осуществления контроля государством

98. Европейский Суд вынес решения по ряду дел, касающихся заявлений об исчезновениях на территории Северного Кавказа в Российской Федерации, в частности, в Чеченской Республике и Республике Ингушетия. Применяя указанные принципы, Европейский Суд пришел к выводу, что заявителям достаточно сообщить о жалобе, подкрепленной достаточно серьезными доказательствами для возбуждения дела - о деле prima facie (prima facie case), что их родственники были похищены военнослужащими, попадая, таким образом, в сферу контроля властей, и тогда власти Российской Федерации должны исполнить свое бремя доказывания либо путем раскрытия документов, находящихся в их исключительном владении, либо путем предоставления удовлетворительного и убедительного объяснения того, как произошли рассматриваемые события (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Азиевы против Российской Федерации" (Aziyevy v. Russia) от 20 марта 2008 г., жалоба N 7626/01, § 74, Постановление Европейского Суда по делу "Уцаева и другие против Российской Федерации" (Utsayeva and Others v. Russia) от 29 мая 2008 г., жалоба N 29133/03, § 160* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2009.), и Постановление Европейского Суда по делу "Хуцаев и другие против Российской Федерации" (Khutsayev and Others v. Russia) от 27 мая 2010 г., жалоба N 16622/05, § 104* (* Там же. N 5/2011.)).

99. При рассмотрении подобных дел Европейский Суд принимал во внимание сложности, связанные с получением доказательств, а также тот факт, что часто заявителями в подтверждение их жалоб могут быть представлены малочисленные доказательства. Уровень подтвержденности жалобы, необходимый для возбуждения дела, достигался главным образом за счет письменных свидетельских показаний, включая объяснения заявителя, представляемые в Европейский Суд и во внутригосударственные органы, а также других доказательств, подтверждавших присутствие военнослужащих или сотрудников сил безопасности в рассматриваемом регионе в соответствующее время. Европейский Суд не упускал из виду ссылки на военные транспортные средства и экипировку, беспрепятственный проезд похитителей через военные блокпосты, в частности, во время комендантского часа, действия, типичные при проведении секретных операций, такие как оцепление территории, проверка документов, удостоверяющих личность, обыск помещений, допрос жителей и общение в порядке субординации, а также на другую соответствующую информацию о проведении специальных операций, например, на материалы средств массовой информации и доклады неправительственных организаций. Учитывая наличие таких элементов, Европейский Суд пришел к выводу, что рассматриваемые территории находились под исключительным контролем государственных властей, принимая во внимание проводившиеся там военные операции или операции по обеспечению безопасности и присутствие там военнослужащих (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ибрагимов и другие против Российской Федерации" (Ibragimov and Others v. Russia) от 29 мая 2008 г., жалоба N 34561/03, § 8, Постановление Европейского Суда по делу "Абдулкадырова и другие против Российской Федерации" (Abdulkadyrova and Others v. Russia) от 8 января 2009 г., жалоба N 27180/03, § 120* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2009.), и Постановление Европейского Суда по делу "Косумова и другие против Российской Федерации" (Kosumova and Others v. Russia) от 7 июня 2011 г., жалоба N 27441/07* (* Там же. N 1/2013.)). Если власти Российской Федерации не опровергают данную презумпцию, это влечет за собой признание нарушения статьи 2 Конвенции в ее материальной части. И наоборот, если заявителям не удалось представить достаточно подтвержденное серьезными доказательствами дело, тогда бремя доказывания не может быть перенесено на власти государства-ответчика (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Товсултанова против Российской Федерации" (Tovsultanova v. Russia) от 17 июня 2010 г., жалоба N 26974/06, §§ 77-81* (* Там же. N 2/2011.), Постановление Европейского Суда по делу "Мовсаевы против Российской Федерации" (Movsayevy v. Russia) от 14 июня 2011 г., жалоба N 20303/07, § 76* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2012.), и Постановление Европейского Суда по делу "Шафиева против Российской Федерации" (Shafiyeva v. Russia) от 3 мая 2012 г., жалоба N 49379/09, § 71).

3. Могут ли исчезнувшие лица считаться погибшими

100. Даже в случае, если ответственность государства за неподтвержденное задержание установлена, судьба пропавшего без вести лица остается неизвестной. Европейский Суд неоднократно приходил к выводам о том, что лицо, пропавшее без вести, может считаться погибшим. Как правило, подобное заключение делается в ответ на заверения властей государства-ответчика, что человек все еще жив или что его смерть в результате действий представителей государства не доказана. Презумпция смерти не является автоматической и может применяться только после рассмотрения обстоятельств дела, при этом существенным фактором является время, прошедшее с момента, когда человека видели живым, либо получали о нем какие-либо известия (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 43, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции", §§ 82-83).

101. Принимая во внимание многочисленные дела об исчезновении людей в Чеченской Республике и Республике Ингушетия, рассмотренные Европейским Судом ранее, Европейский Суд пришел к выводу, что в конкретном контексте конфликта, когда лицо задерживается неустановленными представителями государства без какого-либо последующего признания факта задержания, такая ситуация может рассматриваться как угрожающая жизни (см. среди прочих примеров по событиям в Чеченской Республике: Постановление Европейского Суда по делу "Базоркина против Российской Федерации" (Bazorkina v. Russia) от 27 июля 2006 г., жалоба N 69481/01* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.), Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02, ECHR 2006-XIII (извлечения)* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.), Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" (Luluyev and Others v. Russia), жалоба N 69480/01, ECHR 2006-VIII (извлечения)* (* Там же. N 3/2008.), Постановление Европейского Суда по делу "Байсаева против Российской Федерации" (Baysayeva v. Russia) от 5 апреля 2007 г, жалоба N 74237/01* (* Там же. N 3/2008.), Постановление Европейского Суда по делу "Ахмадова и Садулаева против Российской Федерации" (Akhmadova and Sadulayeva v. Russia) от 10 мая 2007 г., жалоба N 40464/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.), Постановление Европейского Суда по делу "Алихаджиева против Российской Федерации" (Alikhadzhiyeva v. Russia) от 5 июля 2007 г., жалоба N 68007/01* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.), и Постановление Европейского Суда по делу "Дубаев и Берснукаева против Российской Федерации" (Dubayev and Bersnukayeva v. Russia) от 11 февраля 2010 г., жалобы NN 30613/05 и 30615/05* (* Там же. N 3/2010.)); по событиям в Республике Ингушетия: Постановление Европейского Суда по делу "Хатуева против Российской Федерации" (Khatuyeva v. Russia) от 22 апреля 2010 г., жалоба N 12463/05, Постановление Европейского Суда по делу "Муцолгова и другие против Российской Федерации" (Mutsolgova and Others v. Russia) от 1 апреля 2010 г., жалоба N 2952/06* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2010.), и Постановление Европейского Суда по делу "Велхиев и другие против Российской Федерации" (Velkhiyev and Others v. Russia) от 5 июля 2011 г., жалоба N 34085/06* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2013.)).

102. Европейский Суд делал выводы о презумпции смерти при отсутствии каких-либо достоверных сведений о пропавших лицах в течение срока от четырех (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации", § 137) до более чем 10 лет.

С. Применение вышеизложенных принципов в настоящих делах

1. Жалоба N 2944/06, "Сацита Аслаханова против Российской Федерации" (Satsita Aslakhanova v. Russia)

103. Несколько свидетельских показаний и другие документы, собранные заявительницей, подтверждали, что ее муж, Апти Автаев, был похищен 10 марта 2002 г. в г. Грозном группой вооруженных мужчин, которые передвигались на военных автомобилях. Постановлением районного суда муж заявительницы был объявлен пропавшим без вести и считается таковым с указанной даты (см. §§ 10, 13 и 15 настоящего Постановления). Принимая во внимание все материалы, находящиеся в его распоряжении, Европейский Суд считает, что заявительница представила подтвержденное доказательствами дело (prima facie case) того, что ее муж был похищен представителями государства при описанных ею событиях.

104. Власти Российской Федерации, оспаривая некоторые представленные заявительницей доказательства, не предоставили каких-либо документов из материалов уголовного дела и не исполнили своего бремени доказывания иным образом, например, предоставив удовлетворительное и убедительное объяснение рассматриваемым событиям.

105. Принимая во внимание общие принципы, приведенные выше, Европейский Суд считает установленным, что Апти Автаев был задержан представителями государства 10 марта 2003 г. В связи с отсутствием каких-либо сведений о нем с этой даты и учитывая угрожающий для жизни характер такого задержания (см. §§ 101 и 102 настоящего Постановления), Европейский Суд также приходит к выводу, что Апти Автаев должен считаться погибшим после своего задержания, которое не было признано.

2. Жалоба N 8300/07, "Баршова и другие против Российской Федерации" (Barshova and Others v. Russia), и жалоба N 42509/09, "Ахмед Шидаев и Белкис Шидаева против Российской Федерации" (Akhmed Shidayev and Belkis Shidaeyva v. Russia)

106. Заявители представили значительное количество доказательств, в том числе собственные подробные заявления Ахмеда Шидаева о том, что рано утром 23 и 25 октября 2002 г. группа вооруженных мужчин проезжала на автомобиле УАЗ через военный блокпост, расположенный на мосту через реку Сунжа в г. Грозном. Вооруженные люди обыскали несколько домов и задержали четырех человек, трое из которых впоследствии пропали без вести. Четвертый, Ахмед Шидаев, был освобожден похитителями через несколько дней и дал подробные показания об обстоятельствах похищения и его содержания под стражей, из которых можно заключить, что он содержался под стражей на военном объекте вместе с тремя пропавшими без вести лицами. Документы, рассмотренные Европейским Судом, свидетельствуют о том, что уголовное расследование подтвердило эти существенные факты (см. §§ 17, 20-23 настоящего Постановления). Европейский Суд считает, что заявители представили подтвержденное доказательствами дело (prima facie case), что их родственники, братья Баршовы и отец Ахмеда Шидаева, были похищены представителями государства.

107. Власти Российской Федерации ссылались на то, что уголовное расследование еще не завершено, а также на отсутствие доказательств проведения специальных операций и задержания, а также смерти родственников заявителей. Тем не менее Европейский Суд отмечает, что то обстоятельство, что следствию не удалось достичь определенного прогресса в установлении основных фактов, не должно оказать негативного влияния на доводы заявителей. Власти Российской Федерации также ссылались на вероятность того, что похитители могли не являться военнослужащими. Однако данное предположение не подтверждается какими-либо достоверными доказательствами, рассмотренными Европейским Судом, и противоречит установленным обстоятельствам дела. Европейский Суд считает, что власти Российской Федерации не смогли исполнить свое бремя доказывания посредством представленных ими доводов.

108. На основании вышеизложенного Европейский Суд заключает, что Сулумбек и Анзор Баршовы и Абуязид Шидаев должны считаться погибшими после их задержания, которое не было признано.

3. Жалоба N 50184/07, "Малика Амхадова и другие против Российской Федерации" (Malika Amkhadova and Others v. Russia)

109. Заявительницы представили свидетельские показания, собранные ими для подтверждения того, что Аюб Темерсултанов был задержан 1 июля 2004 г. в собственном доме в г. Грозном. Похищение было осуществлено группой примерно из 20 человек, которые были хорошо вооружены, одеты в камуфляжную форму и переговаривались по рации. Вооруженные люди обыскали квартиру заявителей и соседние квартиры, проверили у жителей документы, удостоверявшие личность. Автомобили, на которых они прибыли, часть из которых была бронированная, не имели регистрационных номеров, проследовали колонной через милицейские блокпосты. Два других человека, задержанных вместе с Аюбом Темерсултановым, были освобождены в тот же день и дали показания о том, что их содержали под стражей и допрашивали (см. §§ 32 и 33 настоящего Постановления). Материалы расследования уголовного дела, представленные властями Российской Федерации, подтверждают эти заявления.

110. По вышеизложенным причинам Европейский Суд считает, что заявительницы представили подкрепленное доказательствами дело о заключении Аюба Темерсултанова под стражу в ходе проведения спецоперации, которая не была признана. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что ссылки властей Российской Федерации на незавершенность расследования или даже на вероятность того, что похитители могли не являться представителями государства, не могут заменить удовлетворительное и убедительное объяснение произошедших 1 июня 2004 г. событий. Европейский Суд также приходит к выводу, что, принимая во внимание обстоятельства настоящего дела, Аюб Темерсултанов должен быть признан погибшим.

4. Жалоба N 332/08, "Сагаипова и другие против Российской Федерации" (Sagaipova and Others v. Russia)

111. Заявления сторон и материалы расследования уголовного дела содержат множество доказательств того, что ранним утром 22 февраля 2003 г. группа численностью около 10 человек в масках, одетых в камуфляжную форму, вооруженных автоматическим оружием, ворвалась в несколько домов в селе Дачу-Борзой Грозненского района. Мужчины, говорившие по-русски и переговаривавшиеся с командованием по рации, задержали трех родственников заявителей, которые были в нижнем белье и босиком, и повезли их через реку Аргун, где их посадили в военные автомобили, среди которых были УАЗ и бронетранспортеры. Колонна проследовала через постоянный блокпост и военную базу (см. §§ 34-37 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу, что было представлено подкрепленное доказательствами дело о том, что похищение было совершено представителями государства.

112. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд считает, что власти Российской Федерации не исполнили своего бремени доказывания. И учитывая обстоятельства настоящего дела, Европейский Суд заключает, что Аюб Налбиев, Бадрудин Абазов и Рамзан Тепсаев должны быть признаны погибшими.

D. Выводы

113. Европейский Суд полагает, что по всем делам, по которым постановления были вынесены ранее, родственники заявителей были похищены вооруженными людьми, одетыми в камуфляжную форму и действующими способом, свидетельствующим о проведении спецопераций. Их поведение и внешний вид, возможность свободно проезжать через блокпосты и блокировать районы с использованием транспортных средств заставляют Европейский Суд прийти к выводу, что, по всей вероятности, они могли являться только военнослужащими. Доводы заявителей были подтверждены свидетельскими показаниями, которые были собраны либо ими самими, либо в ходе расследования на внутригосударственном уровне. В своих обращениях к властям заявители настаивали на том, что их родственники были похищены представителями государства. Внутригосударственное расследование признало фактические события в изложении заявителей и предприняло меры, чтобы установить, были ли сотрудники правоохранительных органов причастны к похищениям. Как видно из документов, следственные органы рассматривали вероятность похищения военнослужащими как единственное или, по крайней мере, как основное достоверное объяснение событий.

114. В целом факты по всем жалобам содержат достаточные доказательства, которые позволяют Европейскому Суду сделать вывод о том, что проводилась спецоперация, и, таким образом, об исключительном контроле государства над задержанными (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Батаев и Батаева против Российской Федерации" (Batayev and Bataeyva v. Russia) от 29 мая 2008 г., жалоба N 37315/03, §§ 69-70). Доводы властей Российской Федерации ограничиваются ссылками на незавершенность уголовного расследования, что само по себе поднимает вопросы о соблюдении Конвенции, или имеют гипотетический характер и противоречат доказательствам, находящимся на рассмотрении Европейского Суда. В любом случае они являлись недостаточными для того, чтобы освободить власти от бремени доказывания, которое возлагается на них в таких случаях.

115. Задержание при обстоятельствах, угрожающих жизни восьмерых мужчин, а также отсутствие каких-либо сведений о них в течение длительного срока заставляют Европейский Суд прийти к выводу, что они могут считаться погибшими.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

116. Заявители жаловались, ссылаясь на статью 2 Конвенции, что их родственники исчезли после того, как их задержали представители государства, и что внутригосударственные власти не провели эффективного расследования в связи с этим. Статья 2 Конвенции гласит следующее:

"1. Право каждого на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во время исполнения смертного приговора, вынесенного судом за совершенное преступление, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

А. Приемлемость жалобы

117. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что жалоба не является неприемлемой и по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

В. Существо жалобы

1. Предполагаемое нарушение права родственников заявителей на жизнь

118. Европейский Суд уже установил, что члены семей заявителей должны быть признаны погибшими в связи с их задержанием представителями государства, которое не было признано. Ответственность за предполагаемые смерти возлагается на государство-ответчика. Отмечая, что власти Российской Федерации не ссылаются ни какие-либо основания для оправдания этих смертей, Европейский Суд считает, что в отношении Апти Автаева, Сулумбека и Анзора Баршовых, Абуязида Шидаева, Аюба Темерсултанова (также известного как Руслан Тупиев), Аюба Нальбиева, Бадрудина Абазова и Рамзана Тепсаева имело место нарушение права за жизнь.

2. Предполагаемый ненадлежащий характер расследований по фактам похищений

(а) Доводы сторон

119. Заявители утверждали, что расследования по фактам похищений их родственников были неэффективными и ненадлежащими в нарушение требований, предусмотренных статьей 2 Конвенции. Они отмечали задержки при принятии наиболее важных следственных действий, неустановление и отсутствие допроса иных свидетелей, помимо заявителей и их соседей, неоднократное приостановление и повторное возбуждение расследований, а также непредоставление потерпевшим информации о ходе расследований.

120. Власти Российской Федерации считали, что расследование было эффективным, и заявители надлежащим образом информировались обо всех важных следственных действиях. По их мнению, заявители не воспользовались в полном объеме своим процессуальным статусом потерпевших и, таким образом, не исчерпали внутригосударственных средств правовой защиты.

(b) Мнение Европейского Суда

121. Европейский Суд неоднократно указывал на то, что обязательство по защите права на жизнь, закрепленное в статье 2 Конвенции, также предполагает необходимость проведения эффективного расследования в случае убийства лица в результате применения силы. Европейским Судом был установлен ряд основополагающих принципов, которым необходимо следовать с тем, чтобы расследование соответствовало требованиям Конвенции. Согласно установившейся правоприменительной практике Европейского Суда, чтобы расследование убийства, совершенное предположительно представителями государства, было эффективным, расследование должно проводиться компетентными, квалифицированными и беспристрастными экспертами, которые должны быть независимы от лиц, предположительно связанных с расследуемым преступлением, и от организации, в которой они служат (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамсахай и другие против Нидерландов" (Ramsahai and Others v. Netherlands), жалоба N 52391/99, ECHR 2007-II, § 325, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ойур против Турции" (Oрur v. Turkey), жалоба N 21594/93, ECHR 1999-III, §§ 91-92). Расследование должно быть эффективным также в том смысле, что оно должно привести к установлению того, было ли применение силы обоснованным при соответствующих обстоятельствах, и к установлению и наказанию виновных. Это обязательство касается не результата, а используемых средств. Власти Российской Федерации должны были предпринять все доступные им меры с целью получить доказательства, имевшие отношение к произошедшим событиям, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. переводчика).), получить свидетельские показания очевидцев и провести судебно-медицинские экспертизы. В данном контексте заложено требование оперативности и разумной срочности. Любой недостаток расследования, который не содействует установлению обстоятельств дела или личности преступника, может привести к тому, что расследование не будет соответствовать требуемому стандарту эффективности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Леонидис против Греции" (Leonidis v. Greece) от 8 января 2009 г., жалоба N 43326/05, § 68, и Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria), жалоба N 38361/97, ECHR 2002-IV, § 139). Кроме того, семья жертвы должна иметь доступ к материалам дела в том объеме, который необходим для обеспечения ее законных интересов. Также необходим достаточный контроль над следствием со стороны общественности, степень которого может варьироваться в зависимости от обстоятельств дела (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 191, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Джулиани и Гаджио против Италии" (Giuliani and Gaggio v. Italy), жалоба N 23458/02, ECHR 2011 (извлечения), § 303).

122. Исчезновение является особым явлением, характеризующимся ситуацией длящейся неопределенности и бесконтрольности, в которой существует нехватка информации или даже преднамеренное сокрытие или запутывание произошедших событий. Данная ситуация с течением времени становится мучительной для родственников жертвы. Следовательно, процессуальное обязательство потенциально будет существовать до тех пор, пока не будет установлена судьба без вести пропавшего лица и продолжающаяся неспособность обеспечить необходимое расследование будет рассматриваться в качестве длящегося нарушения. Это так, даже если со временем может предполагаться смерть исчезнувшего лица (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 148).

123. Более конкретно, в контексте исчезновений, произошедших в Чеченской Республике и Республике Ингушетия в период с 1999 по 2006 год, Европейский Суд ранее отмечал следующие распространенные недостатки уголовных расследований: задержки при возбуждении уголовного дела и проведении значимых следственных действий, длительные периоды бездействия, невыполнение основных следственных действий, в особенности направленных на установление и допрос военнослужащих и сотрудников служб безопасности, которые могли являться свидетелями или участниками похищения, непривлечение к расследованию военных прокуроров, даже при наличии достаточных доказательств причастности военнослужащих к преступлению, неспособность отследить транспортные средства, их принадлежность и беспрепятственное проследование через блокпосты, задержки с признанием родственников жертвы потерпевшими, неспособность обеспечить контроль со стороны общественности через информирование ближайших родственников о важных следственных действиях и предоставление им доступа к результатам расследования. В таких случаях Европейский Суд неоднократно отмечал, что сочетание данных факторов делает уголовное расследование неэффективным, и, соответственно, внутригосударственные средства правовой защиты, доступные потенциальной жертве, становятся неэффективными (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делам "Вахаева и другие против Российской Федерации" (Vakhayeva and Others v. Russia) от 29 октября 2009 г., жалоба N 1758/04, § 157, Постановление Европейского Суда по делу "Шоккаров и другие против Российской Федерации" (Shokkarov and Others v. Russia) от 3 мая 2011 г., жалоба N 41009/04* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2013.), § 107, и Постановление Европейского Суда по делу "Умарова и другие против Российской Федерации" (Umarova and Others v. Russia) от 31 июля 2012 г., жалоба N 25654/08, § 94).

124. Европейский Суд ниже проведет оценку общей эффективности мер, предпринятых уголовным расследованием по делам об исчезновениях людей. В рассматриваемых делах расследования длились в течение многих лет без каких-либо существенных результатов в установлении личностей нападавших или выяснении судьбы исчезнувших родственников заявителей. Хотя обязательство по проведению эффективного расследования касается не результата, а средств расследования, Европейский Суд отмечает, что уголовные разбирательства по каждому из четырех дел, возбужденные районной прокуратурой, имели совокупность тех же недостатков, которые указаны в предыдущем параграфе. Так, задержки при возбуждении уголовного дела составляли от семи дней в деле Абуязида Шидаева (см. § 21 настоящего Постановления) до более чем пяти месяцев в деле Апти Автаева (см. § 12 настоящего Постановления). Свидетели похищений были допрошены с существенными задержками, например, семь и девять месяцев в деле о похищении братьев Баршовых (см. §§ 22 и 23 настоящего Постановления). По каждому из рассматриваемых дел несколько раз выносились постановления о приостановлении расследования, с последующим периодом бездействия, которые еще больше снижали вероятность раскрытия преступлений. По всем четырем уголовным делам не было выполнено каких-либо мер для установления личностей и последующего допроса военнослужащих, которые могли быть свидетелями похищения, составлять документы о проведении операции или участвовать в ней.

125. Даже при наличии достаточных доказательств участия военнослужащих или сотрудников служб безопасности в операции материалы дела не передавались военным прокурорам для расследования, как в деле о похищениях в селе Дачу-Борзой (см. § 36 настоящего Постановления). Это дело особенно ярко демонстрирует недостаточное желание сотрудничать со стороны сотрудников служб безопасности, которые отказались предоставить правоохранительным органам требуемую информацию (см. §§ 39-41 настоящего Постановления). Как во многих предыдущих делах, органы прокуратуры и суды, осуществлявшие надзор, знали о недостатках проводившихся расследований (см. §§ 14, 28-30 настоящего Постановления), но их указания не привели к положительным изменениям. В заключение, даже когда заявители пытались получить доступ к материалам дела, их запросы отклонялись (см. §§ 14 и 28 настоящего Постановления). Таким образом, они были лишены возможности участвовать в разбирательствах и эффективно защищать свои процессуальные интересы.

126. Европейский Суд объединил рассмотрение предварительного возражения властей Российской Федерации относительно неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты в уголовном расследовании с рассмотрением жалобы по существу. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд приходит к заключению, что данное возражение должно быть отклонено, поскольку средство правовой защиты, на которое ссылались власти Российской Федерации, при данных обстоятельствах было неэффективным.

127. Исходя из изложенного Европейский Суд считает, что власти не провели эффективного уголовного расследования по обстоятельствам исчезновений Апти Автаева, Сулумбека и Анзора Баршовых, Абуязида Видаева, Аюба Темерсултанова (также известного как Руслан Тупиев), Аюба Нальбиева, Бадрудина Абазова и Рамзана Тепсаева. Следовательно, имело место нарушение процессуальной составляющей статьи 2 Конвенции.

V. Предполагаемые нарушения статей 3 и 5 Конвенции в связи с незаконным заключением под стражу и исчезновением родственников заявителей

128. Заявители жаловались на нарушение статей 3 и 5 Конвенции в связи с нравственными страданиями, причиненными им исчезновением их родственников и их незаконным заключением под стражу. В соответствующих частях этих статей Конвенции предусматривается следующее:

"...Статья 3

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному и унижающему достоинство обращению или наказанию...

Статья 5

Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы, иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...(с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или другому должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

129. Власти Российской Федерации оспорили этот довод.

130. Европейский Суд отмечает, что эта часть жалобы связана с жалобой, рассмотренной выше в значении статьи 2 Конвенции, и, таким образом, должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

131. Европейский Суд по многим делам приходил к выводу, что в ситуации насильственного исчезновения близкие родственники могут быть признаны жертвами нарушения статьи 3 Конвенции. Суть подобных нарушений заключается не столько в самом факте "исчезновения" члена семьи, но в бульшей степени в том, какова реакция и позиция властей в отношении ситуации, когда она доводится до их сведения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey) от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94, § 358, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации", § 164).

132. Кроме того, Европейский Суд неоднократно устанавливал, что задержание, которое впоследствии не было признано, является полным игнорированием гарантий, содержащихся в статье 5 Конвенции, и свидетельствует об особо серьезном нарушении ее положений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции" (Cicek v. Turkey), жалоба N 25704/94, § 164, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации", § 122).

133. Европейский Суд напоминает свои выводы, касающиеся ответственности государства за похищения и непроведение эффективного расследования для установления судеб пропавших людей. Европейский Суд считает, что заявители, являющиеся близкими родственниками исчезнувших людей, должны быть признаны жертвами нарушения статьи 3 Конвенции в связи со страданиями и переживаниями, которые они испытали и продолжают испытывать вследствие того, что не могут узнать судьбу членов семьи, а также от способа рассмотрения их жалобы.

134. Вместе с тем Европейский Суд подтверждает, что, поскольку установлено, что родственники заявителей были задержаны представителями государства в отсутствие каких-либо правовых оснований или признания факта такого задержания, это признается Европейским Судом особо серьезным нарушением права на свободу и личную неприкосновенность, закрепленного статьей 5 Конвенции.

VI. Предполагаемые нарушения статей 3 и 5 Конвенции в отношении Ахмеда Шидаева (жалоба N 42509/10)

135. Ахмед Шидаев также жаловался на то, что он сам являлся жертвой нарушения статьи 3 Конвенции в результате жестокого обращения со стороны похитителей и непроведением расследования его заявлений, а также жертвой нарушения статьи 5 Конвенции из-за незаконного содержания под стражей в период с 25 по 30 октября 2002 г.

136. Власти Российской Федерации подчеркивали, что относительно предположительного содержания Ахмеда Шидаева под стражей и жестокого обращения с ним не было проведено самостоятельного расследования в рамках уголовного дела. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации подняли вопрос о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты и, принимая во внимание его характер, считает целесообразным рассмотреть его одновременно с рассмотрением жалобы по существу.

137. Европейский Суд также полагает, что данная жалоба связана с жалобами, рассмотренными выше, и, таким образом, также должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

1. Подвергся ли Ахмед Шидаев жестокому обращению в нарушение статьи 3 Конвенции и задержанию в нарушение статьи 5 Конвенции, которое впоследствии не было признано

138. Заявитель просил Европейский Суд квалифицировать жестокое обращение, которому он подвергся, как "пытки", учитывая его молодой возраст (в октябре 2002 года ему было 18 лет), степень жестокости обращения, когда его избивали прикладами автоматов и милицейскими дубинками, прижигали кожу сигаретами, не давали еды и воды, держали в яме в течение пяти дней. Заявитель слышал, как его родственников и соседей избивали, и их крики о помощи. Во время всего периода содержания под стражей он сознавал, что его могли убить. Заявитель ссылался на свидетельские показания, представленные им и его родственниками в ходе внутригосударственного расследования, в которых было описано обращение с ним, а также последствия этого обращения, которые отразились на его здоровье.

139. Власти Российской Федерации ссылались на отсутствие каких-либо вещественных доказательств, удостоверявших наличие у заявителя телесных повреждений или следов жестокого обращения. Они подчеркивали, что Ахмед Шидаев не обращался за медицинской помощью в связи с предполагаемыми телесными повреждениями.

140. Возвращаясь к предварительному возражению властей Российской Федерации, рассмотрение которого было объединено с рассмотрением жалобы по существу, Европейский Суд прежде всего отмечает, что заявители незамедлительно сообщили властям о похищении Ахмеда Шидаева группой вооруженных мужчин, которые, вероятнее всего, являлись представителями государства. Расследование по факту похищения четырех человек, в том числе Ахмеда Шидаева, было начато 31 октября 2002 г. и до настоящего времени не завершено. Принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, Европейский Суд считает, что заявитель на внутригосударственном уровне обращался с жалобой на жестокое обращение с ним и на незаконное заключение его под стражу. По причинам, изложенным выше в связи с нарушением статьи 2 Конвенции, предварительное возражение властей Российской Федерации должно быть отклонено (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ненкаев и другие против Российской Федерации" (Nenkayev and Others v. Russia) от 28 мая 2009 г., жалоба N 13737/03* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2012.), § 177).

141. Европейский Суд напоминает, что жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости, чтобы попасть в сферу действия статьи 3 Конвенции. Кроме того, утверждения о жестоком обращении должны подкрепляться соответствующими доказательствами. Для оценки этих доказательств Европейский Суд обычно применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения", но добавляет, что такое доказательство может следовать из совокупности достаточно четких, ясных и последовательных выводов или аналогичных неопровержимых презумпций факта (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Series A, N 25, § 61, in fine* (* In fine (лат.) - в конце (примеч. переводчика).)).

142. Европейский Суд считает установленным, что Ахмед Шидаев был задержан 25 октября 2002 г. в своем доме вместе с отцом Абуязидом Шидаевым, который впоследствии пропал без вести и должен быть признан погибшим. Ахмед Шидаев был отпущен похитителями в лесу 30 октября 2002 г. и позже жаловался на то, что подвергся жестокому обращению в период его содержания под стражей. Европейский Суд отмечает, что сам факт того, что Ахмед Шидаев находился под стражей, что впоследствии не было признано, не имея возможность сообщить о своей судьбе, являлся свидетелем жестокого обращения с его отцом и соседями, мог причинить Ахмеду Шидаеву серьезные страдания и муки и ощущение постоянного страха, что его могли подвергнуть жестокому общению или даже убить. Учитывая все известные обстоятельства настоящего дела, такое обращение достигло минимального уровня жестокости бесчеловечного и унижающего достоинство обращения.

143. Следовательно, Европейский Суд считает, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в отношении Ахмеда Шидаева в связи с заключением его под стражу, которое впоследствии не было признано, и нарушение статьи 3 Конвенции в части, запрещающей бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Принимая во внимание данный вывод, Европейский Суд не считает необходимым рассматривать последующие утверждения заявителя о жестоком обращении.

2. Предполагаемое ненадлежащее расследование по факту жестокого обращения

144. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции в совокупности с общим обязательством государства, предусмотренным статьей 1 Конвенции, "обеспечить каждому, находящемуся в его юрисдикции, права и свободы, определенные в... Конвенции", подразумевает требование проведения эффективного официального расследования. Обязательство по проведению расследования касается не результата, а применяемых мер: не каждое расследование обязательно должно быть успешным или приводить к определенным результатам, подтверждающим изложенные заявителем факты. Тем не менее оно должно в принципе привести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, § 102, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, ECHR 2000-IV, § 182).

145. Расследование на основании серьезных обвинений в жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что органы власти всегда должны предпринимать серьезные попытки выяснить реальный ход событий, а не полагаться на поспешные или необоснованные выводы с тем, чтобы завершить расследование или вынести решение (см. Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia) от 26 января 2006 г., жалоба N 77617/01, § 108 с последующими ссылками* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.)). Они должны принимать все доступные им меры для обеспечения доказательств по делу, включая, inter alia, свидетельские показания очевидцев и результаты судебно-медицинских экспертиз. Любой недостаток в расследовании, снижающий вероятность определения причин появления телесных повреждений или установления личностей виновных, может привести к тому, что расследование не будет соответствовать требуемому стандарту эффективности. Расследование предполагаемого жестокого обращения должно проводиться безотлагательно. В заключение должен осуществляться надлежащий общественный контроль над расследованием и его результатами, в частности, по всем делам заявителю должен быть предоставлен эффективный доступ к процедуре расследования (см. среди прочих примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации", §§ 108-10, и Постановление Европейского Суда по делу "Баты и другие против Турции" (Bati and Others v. Turkey), жалобы NN 33097/96 и 57834/00, ECHR 2004-IV (извлечения), § 137).

146. В настоящем деле следственным органам был предоставлен ряд доказательств, подтверждавших жестокое обращение с Ахмедом Шидаевым. В нескольких свидетельских показаниях, представленных заявителем и его родственниками, упоминались жестокое обращение и последствия, которые оно имело для его здоровья. Однако следственные органы не приняли каких-либо мер для получения дополнительной информации в связи с данным преступлением. Следственные органы не назначали проведение судебно-медицинских экспертиз, не запрашивали медицинских заключений и не выполняли иных действий для рассмотрения этой жалобы, кроме признания Ахмеда Шидаева потерпевшим по уголовному делу.

147. Принимая во внимание вышеизложенные выводы о ненадлежащем проведении уголовного расследования по настоящему делу, Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение процессуальной составляющей статьи 3 Конвенции в отношении непроведения расследования в связи с обоснованными жалобами на жестокое обращение с Ахмедом Шидаевым

VII. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

148. Заявители утверждали, что в их распоряжении не было внутригосударственных средств правовой защиты в связи с заявленными нарушениями, в частности, в отношении нарушений статей 2 и 3 Конвенции. Статья 13 Конвенции гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

149. Власти Российской Федерации выразили несогласие с данным заявлением, указав на несколько средств, доступных заявителям в рамках уголовного расследования и предусмотренных гражданским законодательством Российской Федерации.

А. Приемлемость жалобы

150. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

151. Европейский Суд отмечает, что в ряде дел он рассматривал эффективность различных внутригосударственных средств правовой защиты, предложенных властями Российской Федерации.

152. Во-первых, в отношении жалоб вышестоящим прокурорам, предусмотренным статьей 124 УПК РФ (см. § 50 настоящего Постановления), Европейский Суд напоминает, что он последовательно отказывался считать экстраординарное средство правовой защиты средством правовой защиты, которое должно быть исчерпано заявителями для соблюдения требований пункта 1 статьи 35 Конвенции (см. среди прочих примеров Решение Европейского Суда по делу "Трубников против Российской Федерации" (Trubnikov v. Russia) от 14 октября 2003 г., жалоба N 9790/99, Постановление Европейского Суда по делу "Исаева и другие против Российской Федерации" (Isayeva and Others v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалобы NN 57947/00-57949/00, § 90* (* Опубликовано в сборнике "Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация". Т. 1. 2005.), Постановление Европейского Суда по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia) от 1 марта 2007 г., жалоба N 72967/01, § 59* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2007.), и Постановление Европейского Суда по делу "Умаевы против Российской Федерации" (Umayevy v. Russia) от 12 июня 2012 г., жалоба N 47354/07, § 94).

153. Во-вторых, статья 125 УПК РФ предусматривает возможность пересмотра некоторых постановлений следователей в судебном порядке (см. § 51 настоящего Постановления). Европейский Суд повторяет, что в принципе возможность обжаловать решение о прекращении уголовного дела может обеспечить существенную защиту от произвольного осуществления полномочий следственным органом с учетом полномочий суда отменить это решение и указать на недостатки, требующие рассмотрения (см., mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).), упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Трубников против Российской Федерации"). Следовательно, при обычном ходе событий данное обращение может рассматриваться в качестве возможного средства правовой защиты в том случае, когда органы следствия решили не проводить расследование по жалобе. Тем не менее Европейский Суд подвергает сомнению тот факт, что в делах, подобных этому, в которых расследования неоднократно приостанавливались и возобновлялись, такое средство правовой защиты можно считать эффективным. При обстоятельствах настоящего дела Европейский Суд не убежден в том, что обжалование в судебном порядке, которое привело бы к тем же самым результатам, позволило бы заявителям получить компенсацию причиненного вреда. В связи с этим Европейский Суд считает, что в конкретных обстоятельствах данное обжалование было бы нецелесообразным и не было эффективным (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эсмухамбетов и другие против Российской Федерации" (Esmukhambetov and Others v. Russia) от 29 марта 2011 г., жалоба N 23445/03* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2012.), § 128).

154. В качестве примера Европейский Суд отмечает, что некоторые заявители по настоящим делам пытались добиться пересмотра постановлений следователя (см. §§ 14, 28 и 30 настоящего Постановления). Однако это не привело к каким-либо позитивным изменениям в расследованиях, что подтверждается приведенными выше выводами согласно процессуальной составляющей статьи 2 Конвенции.

155. Европейский Суд также указывает, что общая эффективность уголовных расследований по делам, как настоящее, будет рассмотрена ниже в соответствии со статьей 46 Конвенции.

156. В заключение ввиду отсутствия результатов уголовного расследования любое средство правовой защиты, предусмотренное ГК РФ (см. §§ 54-56 настоящего Постановления), становится недоступным на практике. Заявление властей Российской Федерации об отсутствии гражданских исков, возбужденных в Чеченской Республике и Республике Ингушетия (см. ниже), является лишним доказательством безрезультативности таких попыток.

157. Следовательно, Европейский Суд считает, что заявители не имели в своем распоряжении эффективного средства правовой защиты в связи с их жалобами согласно статьям 2 и 3 Конвенции, что противоречит статье 13 Конвенции.

VIII. Применение статьи 46 Конвенции

158. Принимая во внимание многочисленные предыдущие выводы о непроведении надлежащего расследования в отношении заявлений об исчезновении людей, Европейский Суд считает необходимым определить последствия, которые могут наступить на основании статьи 46 Конвенции для государства-ответчика. В соответствующих частях статьи 46 Конвенции говорится:

"1. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются исполнять окончательные постановления Суда по делам, в которых они являются сторонами.

2. Окончательное постановление Суда направляется Комитету министров, который осуществляет надзор за его исполнением...".

А. Доводы сторон

159. Принимая во внимание многочисленные выводы, сделанные ранее о непроведении надлежащих расследований по заявлениям об исчезновениях людей, имевших место на территории Чеченской Республики и Республики Ингушетия в период с 1999 по 2006 год, Европейский Суд направил сторонам ряд конкретных вопросов. Их ответы могут быть кратко изложены следующим образом.

1. Доводы заявителей

160. Заявители настаивали на том, что проблема непроведения расследования по фактам исчезновений людей в Чеченской Республике и Республике Ингушетия носит систематический характер и связана с отсутствием политической воли для расследования преступлений, совершенных сотрудниками служб безопасности и военнослужащими. Они представили соответствующие доклады, письма и записи интервью с официальными лицами в подтверждение своего довода. Ходатайства, представленные через обоих представителей заявителей, организации "Правовая инициатива по России" и Д. Ицлаева, изложены ниже.

(а) Масштаб проблемы

161. Что касается масштаба проблемы, заявители ссылались на соответствующую правоприменительную практику Европейского Суда и утверждали, что непроведение расследования по рассматриваемой группе дел должно квалифицироваться как систематическое, учитывая количество и частоту аналогичных нарушений, для обжалования которых не существует каких-либо средств правовой защиты, а попустительство со стороны официальных органов в отношении таких нарушений приводит к длящейся ситуации, противоречащей положениям Конвенции. Они ссылались на выводы Европейского Суда о нарушении процессуальной составляющей статьи 2 Конвенции в более чем 130 постановлениях, вынесенных к октябрю 2011 года в связи с похищениями, совершенными на территории Чеченской Республики и Республики Ингушетия в период с 1999 по 2006 год. Заявители также указывали на заявление Уполномоченного по правам человека в Чеченской Республике, согласно которому общее количество людей, пропавших без вести, составляет приблизительно 5 000 человек (см. § 80 настоящего Постановления).

(b) Неэффективность проводимых уголовных расследований

162. Заявители утверждали, что существующая система проведения уголовного расследования являлась неэффективной, имея в виду цель привлечения к ответственности лиц, виновных в нарушениях, совершенных в ходе так называемых антитеррористических операций на Северном Кавказе. Большинство дел, касавшихся фактов похищений с применением силы, возбуждались по статье 126 УК РФ (похищение). После возбуждения уголовного дела дальнейшие действия следственных органов сопровождались общими недостатками, перечисленными во многих постановлениях Европейского Суда. Расследования по фактам исчезновений людей на территории Республики Ингушетия и Чеченской Республики, как правило, никогда не завершались, а вместо этого приостанавливались на неопределенное время. Заявители указывали на то, что расследования приостанавливались по причине невозможности установления лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности (часть первая статьи 208 УПК РФ), или ввиду отсутствия состава преступления (пункт второй части первой статьи 24* (* В оригинальном тексте Постановления указано "Article 24 § 2", что соответствует "части второй статьи 24", в которой говорится об устранении наказуемости деяния (примеч. переводчика).)), даже в делах, когда имелись убедительные доказательства для установления личностей преступников, названия и номера воинских частей, к которым они принадлежали.

163. Для примера: заявители, интересы которых представляла организация "Правовая инициатива по России", обратили внимание Европейского Суда на шесть предыдущих постановлений, касавшихся исчезновений людей: упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Базоркина против Российской Федерации", упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Байсаева против Российской Федерации", Постановление Европейского Суда по делу "Исигова и другие против Российской Федерации" (Isigova and Others v. Russia) от 26 июня 2008 г., жалоба N 6844/02* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.), Постановление Европейского Суда по делу "Ахмадова и другие против Российской Федерации" (Akhmadova and Others v. Russia) от 4 декабря 2008 г., жалоба N 3026/03, Постановление Европейского Суда по делу "Расаев и Чанкаева против Российской Федерации" (Rasayev and Chankayeva v. Russia) от 2 октября 2008 г., жалоба N 38003/03, и Постановление Европейского Суда по делу "Эльсиев и другие против Российской Федерации" (Elsiyev and Others v. Russia) от 12 марта 2009 г., жалоба N 21816/03* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2012.). В каждом из указанных дел имелись весьма веские доказательства в отношении личностей нападавших и воинских частей, к которым они принадлежали. Заявители отметили, что:

"...Расследования по вышеуказанным делам являются примером одной из наиболее важных характеристик практики непроведения расследований по фактам исчезновения людей: независимо от весомости доказательств по делу, преступники никогда не привлекаются к уголовной ответственности. Действительно, наличие конкретных доказательств в отношении лиц, предполагаемых подозреваемых, не снижает вероятность того, что расследование будет неэффективным...".

164. Заявители признали, что был осуществлен ряд реформ, направленных на повышение эффективности проведения рассматриваемых расследований. Создание специального подразделения Следственного комитета Российской Федерации по раскрытию преступлений, ставших предметом рассмотрения Европейского Суда, было верным и необходимым решением. Однако такие реформы не смогли решить основную проблему, а именно попустительство со стороны официальных органов непроведению расследований, и, кроме того, проблемы, которые были свойственны для подобных расследований в течение многих лет, существуют и в настоящее время. Принимая во внимание постановления Европейского Суда по каждому из шести вышеуказанных дел, представители заявителей пытались добиться проведения дальнейших расследований. Их попытки по достижению прогресса по какому-либо из важных аспектов расследований, подвергнутых критике Европейским Судом, оказались безуспешными.

165. Заявители также указывали на институциональные недостатки разбирательств, проводимых Следственным комитетом Российской Федерации, который был неспособен провести эффективное расследование действий, совершенных представителями Федеральной службы безопасности Российской Федерации, и в своей работе зависел от ненадлежащей оперативной поддержки, предоставляемой сотрудниками органов внутренних дел, которые сами могли быть причастны к похищениям. Заявители ссылались на письмо от 11 марта 2011 г., направленное заместителем прокурора Чеченской Республики председателю неправительственной организации "Комитет против пыток", в котором прокурор обвинял сотрудников Следственного комитета Российской Федерации в прямом "сокрытии" преступлений, связанных с похищениями людей" (см. § 84 настоящего Постановления).

166. Заявители утверждали, что положений статьи 126 УК РФ недостаточно для того, чтобы противодействовать комплексному характеру явления насильственных исчезновений, и выступали за внесение изменений в соответствующее законодательство.

(с) Неэффективность существующего законодательства и практики урегулирования длящихся нарушений в связи с непроведением расследований по фактам похищения людей

167. Заявители утверждали, что расследования по фактам похищения людей, совершенных на Северном Кавказе в ходе антитеррористических операций, остаются неэффективными. Это приводит к длящемуся нарушению процессуальной составляющей статьи 2 Конвенции.

168. Относительно разделения компетенций военных и гражданских прокуроров и следственных органов заявители отметили, что законодательство и правоприменительная практика регулировали полномочия военных следователей ограничительно. Военные следственные органы отказывались принимать дела, поскольку причастность конкретных военнослужащих не могла быть установлена, и в то же время только они имели неограниченный доступ к военным архивам и архивам служб безопасности и, следовательно, могли установить личности предполагаемых преступников. Недостаточное межведомственное взаимодействие неоднократно упоминалось в официальных письмах и документах. Кроме того, независимость военных прокуроров и следователей не могла быть гарантирована, поскольку согласно соответствующему законодательству и военные следователи, и военные прокуроры имели статус военнослужащих, работа которых оплачивалась Министерством обороны Российской Федерации и которые находились на военных объектах.

169. Ссылаясь для примера на шесть дел, упомянутых в § 163 настоящего Постановления, заявители утверждали, что несмотря на наличие особо веских доказательств в каждом деле военные прокуроры отказывались признавать причастность военнослужащих к преступлениям и закрывали расследования ввиду отсутствия состава преступления. Военные прокуроры также продемонстрировали вопиющее неисполнение постановлений, вынесенных судами и прокурорами в отношении мер, которые следовало принять в ходе расследования, и настаивали на приостановлении расследований в связи с неустановлением лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности, хотя они вполне могли их установить.

170. Заявители по трех делам, интересы которых представлял адвокат Д. Ицлаев, утверждали, что расследования должны были дать ответы на ряд общих вопросов, связанных с проведением спецопераций, таких как порядок выдачи разрешения на их проведение, их документирование и отчетность, назначение командиров, ответственность за задержанных лиц, проезд военных и иных транспортных средств через блокпосты и их регистрация, особенно во время комендантского часа. Они подчеркивали, что в материалах рассматриваемых уголовных дел отсутствовали показания должностных лиц, военнослужащих или сотрудников правоохранительных органов, а записи свидетельских показаний, собранные заявителями, их соседями и родственниками, были поверхностными. Повторяющийся характер этих и других недостатков свидетельствовал о практике ненадлежащего ведения расследований, что противоречило положениям Конвенции.

171. Заявители признавали, что сроки, прошедшие в рассматриваемых делах, серьезно препятствовали успешному раскрытию преступлений, но считали, что это не являлось непреодолимым препятствием. Они ссылались на то, что некоторые преступления были раскрыты упорными следователями через много лет после их совершения, и приводили в этой связи обнадеживающие заявления, сделанные ответственными должностными лицами Российской Федерации.

172. Заявители также указывали на проблему, связанную со сроками давности уголовного преследования, и на отсутствие последовательной официальной политики в данном отношении. Они ссылались на события, последовавшие после вынесения Европейским Судом двух Постановлений: по делу "Хадисов и Цечоев против Российской Федерации" (Khadisov and Tsechoyev v. Russia) (от 5 февраля 2009 г., жалоба N 21519/02* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2009.)) и по делу "Ахмадов и другие против Российской Федерации" (Akhmadov and Others v. Russia) (от 14 ноября 2008 г., жалоба N 21586/02). В первом деле Европейский Суд квалифицировал жестокое обращение с заявителем как применение пытки и установил нарушение материальной и процессуальной составляющих статьи 3 Конвенции. В мае 2010 года внутригосударственное уголовное расследование по факту превышения полномочий было прекращено вследствие истечения срока давности. Во втором деле уголовное расследование по факту смерти родственников заявителей, возбужденное по обвинению в похищении и убийстве, было прекращено в октябре 2011 года по тем же основаниям. Заявители подчеркивали, что, поскольку похищение могло в соответствии со статьей 126 УК РФ квалифицироваться как тяжкое или особо тяжкое преступление, в зависимости от обстоятельств, был необходим более последовательный подход с целью препятствовать применению сроков давности ко множеству нераскрытых дел в ближайшем будущем. Для примера заявители ссылались на статью 44 Конституции Республики Польша, которая предусматривает, что за преступления, которые не расследуются по политическим основаниям, сроки давности начинают исчисляться с момента прекращения существования данных оснований.

(d) Права потерпевших

173. Заявители жаловались на недостаточное участие потерпевших в расследованиях уголовных дел. Ограничительное толкование соответствующих положений УПК РФ (а именно статей 42 и 161) и отсутствие окончательных результатов в большинстве расследований по фактам похищений привели к частому принятию решений об отказе потерпевшим в полном доступе к материалам расследований. В некоторых случаях их право на получение такого доступа было подтверждено судебными постановлениями, в других делах им было отказано в доступе также и судебной инстанцией. В любом случае, даже когда доступ был предоставлен - в большинстве дел, через много лет после начала расследования - это не повысило эффективность расследования.

174. Заявители настаивали на том, что доступные им средства правовой защиты, теоретически предусмотренные статьями 124 и 125 УПК РФ, на практике оказывались неэффективными даже в том случае, когда заявителям удавалось получить положительные решения по их жалобам. Они ссылались на многочисленные примеры из правоприменительной практики Европейского Суда, а также на собственный опыт по настоящим делам.

175. Что касается мер по реформированию, заявители считали, что потерпевшим должны быть гарантированы право на полный доступ к материалам дела в случае приостановления расследования, а также бесплатная правовая помощь в делах, когда существует вероятность того, что преступления были совершены представителями государства. Кроме того, они утверждали, что военных следователей необходимо отстранить от разбирательств, касающихся преступлений, которые были совершены в ходе специальных операций, гражданским следователям и прокурорам должен предоставляться неограниченный доступ к военным архивам и архивам служб безопасности, а также что следователи должны нести уголовную ответственность за задержки в проведении разбирательства, которые могут привести к утрате доказательств.

(e) Розыск лиц, пропавших без вести

176. Заявители указывали на "общеизвестность" того факта, что в регионе отсутствует единая централизованная база данных или информационный банк, в которых бы содержались сведения о лицах, пропавших без вести, и что ни одна лаборатория или учреждение, располагавшиеся на территории Чеченской Республики или Республики Ингушетия, не имели возможности проводить судебно-медицинские экспертизы, необходимые при любой скоординированной работе по установлению местонахождения и идентификации лиц, пропавших без вести. Они упоминали об усилиях Международного Комитета Красного Креста по созданию подобной базы данных, а также о рекомендации по созданию банка данных ДНК для проведения систематического генетического сравнения.

(f) Возможность получения компенсации

177. Заявители утверждали, что в их распоряжении отсутствовали внутригосударственные средства для предъявления требований о получении компенсации в тех случаях, когда существовало достаточно данных о том, что похищения были совершены военнослужащими или сотрудниками служб безопасности, но при этом никто из преступников не был установлен и привлечен к ответственности, а уголовные разбирательства оставались незавершенными.

178. Заявители считали, что в ГПК РФ следует внести изменения, позволяющие лицам, пострадавшим в результате действий неустановленных представителей государства, требовать выплаты компенсации до завершения уголовных расследований. Кроме того, они утверждали, что власти Российской Федерации могут предусмотреть предоставление административной компенсации родственникам лиц, пропавших без вести в регионе с 1999 года.

2. Доводы властей Российской Федерации

179. Власти Российской Федерации выразили несогласие с тем, что ненадлежащее расследование по фактам исчезновения лиц, произошедших в Чеченской Республике и Республике Ингушетия в период с 1999 по 2006 год, свидетельствует о наличии системной проблемы. Они описали трудности, связанные с данными расследованиями, и меры, предпринимавшиеся властями для решения данной проблемы.

(а) Масштаб проблемы

180. Власти Российской Федерации представили следующие цифры в подтверждение своего довода о том, что ненадлежащее проведение расследований не имеет системного характера. В Чеченской Республике в период с 1999 по 2006 год были зафиксированы 1 876 преступлений, предусмотренных статьей 126 УК РФ (похищение), из них 139 дел были раскрыты, и была установлена причастность 95 человек к таким преступлениям. В 2002 году количество зафиксированных похищений, произошедших в Чеченской Республике, составило 565. С этого времени данный показатель снизился: в 2006 году было возбуждено 61 дело, а в 2010 году - только семь. В 2002 году раскрыты 3,5% таких преступлений, 2003 - 4,6, 2004 - 8,6, 2005 - 12,8, а в 2006 году - 28%. В среднем уровень раскрываемости за эти пять лет составил 7,5%, при этом в 2010 году были раскрыты уже 33,3% дел по фактам похищений.

181. Кроме того, власти Российской Федерации утверждали, что в Республике Ингушетия в период с 1999 по 2006 год зафиксированы 148 похищений. Из 33 уголовных дел, которые были доведены до суда, только по одному был вынесен оправдательный приговор. Производство по 24 делам было прекращено ввиду отсутствия состава преступления или признаков преступления, либо по причине смерти подозреваемого. Семьдесят одно уголовное дело по факту похищения, датировавшиеся указанным периодом, еще не завершено, большинство дел (50) приостановлено вследствие невозможности установления лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности. Судьба 79 человек, пропавших без вести, была установлена в период с 1999 по 2006 год.

(b) Проблемы, связанные с проведением уголовных расследований

182. Власти Российской Федерации признали, что при расследовании рассматриваемых преступлений широко распространен ряд проблем. Они указали на общий сложный контекст событий в Чеченской Республике в этот период. Проведение неотложных следственных действий было невозможно в связи с угрозой безопасности, что часто подвергало риску последующие попытки раскрыть преступления. Власти Российской Федерации также указали на трудности при установлении личности виновных:

"...2. Бульшая часть уголовных дел, [которые являются] предметом рассмотрения Европейским Судом, [была] возбуждена по фактам похищений, [произошедших] при проведении локальных спецопераций в Чеченской Республике для установления местонахождения и задержания членов незаконных вооруженных формирований...

3. Как правило, похищения на территории Чеченской Республики происходили ночью. Похитители были в масках и не имели на форме знаков отличия Трудности при расследовании были связаны со следующими факторами: при проведении антитеррористических и специальных операциях задействовались значительные силы и ресурсы (Министерство обороны Российской Федерации, Министерство внутренних дел Российской Федерации, Федеральная служба безопасности Российской Федерации [и] внутренние войска Министерства внутренних дел Российской Федерации), с секретностью спецопераций, кратковременным нахождением отдельных специальных подразделений [в Чеченской Республике], с периодической сменой сотрудников, выезжающих на постоянное место дислокации, а в некоторых случаях с отсутствием индивидуальных регистрационных номеров на военных автомобилях, авиатехнике и транспортных средствах...".

183. Власти Российской Федерации подтвердили, что большинство таких дел было возбуждено несвоевременно и что в них имели место задержки при проведении важных мероприятий. Они еще раз указали на трудности, существовавшие в Чеченской Республике в период "активной фазы антитеррористической операции" [антитеррористическая операция в Чеченской Республике завершилась 16 апреля 2009 г.], в том числе на угрозу безопасности и частую смену сотрудников.

(с) Работа Следственного комитета Российской Федерации

184. Власти Российской Федерации также отмечали, что в сентябре 2007 года в Российской Федерации создан Следственный комитет при Прокуратуре Российской Федерации, и 28 декабря 2010 г. ему была предоставлена независимость в соответствии с Федеральным законом "О Следственном комитете Российской Федерации"* (* Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. N 403-ФЗ (примеч. редактора).). Цель деятельности Следственного комитета Российской Федерации заключается в обеспечении единого, эффективного и независимого уголовного процесса, лишенного предыдущих проблем, связанных с межведомственным конфликтом. 15 января 2011 г. в Управлении Следственного комитета Российской Федерации по Чеченской Республике был создан специальный отдел ("3-й отдел по расследованию особо важных преступлений"), которому было поручено проведение расследований по фактам похищений и убийств лиц, совершенных в предыдущие годы, которые являлись предметом рассмотрения Европейского Суда. Создание этого отдела обеспечило единый подход к расследованию таких преступлений, оптимизировало надзор за процедурой расследования и позволило тщательнее контролировать процесс.

185. Усилия данного отдела привели к некоторым важным переменам: были установлены и допрошены районные военные начальники, сотрудники временных районных отделов внутренних дел и другие должностные лица, из центральных архивов служб безопасности и правоохранительных органов была произведена выемка соответствующих документов. Следователи устранили пробелы в разбирательствах: они осмотрели места преступлений, провели дополнительные допросы и назначили экспертизы. Власти Российской Федерации привели в пример шесть дел, которые были раскрыты в результате работы, проведенной отделом, без описания подробностей относительно характера проделанной работы.

186. Власти Российской Федерации заявили, что Следственный комитет Российской Федерации издал подробные указания для того, чтобы такие преступления, как похищение людей, безотлагательно фиксировались, и чтобы эффективное расследование проводилось даже в случае, если похищение произошло давно. Вся соответствующая информация о работе Следственного комитета Российской Федерации доступна в его отделах и Интернете. Следственный комитет Российской Федерации 14 мая 2009 г. издал Инструкцию N 59/211, в которой указал действия, которые должны быть выполнены при проведении предварительных расследований в соответствии с международными стандартами.

187. Управление Следственного комитета по Южному федеральному округу поддерживало электронную базу данных, содержащую информацию обо всех тяжких насильственных преступлениях, совершенных в регионе, таких как убийства и террористические акты, а также об установлении и задержании лиц, подозревавшихся в похищениях людей. Эти данные были предоставлены соответствующими отделами Следственного комитета Российской Федерации, военными следователями и Министерством внутренних дел Российской Федерации.

188. В 2011 году Следственный комитет Российской Федерации начал направлять запросы о проведении тестов ДНК близких родственников пропавших без вести лиц с целью создания базы данных для сравнения с неопознанными останками. К октябрю 2011 года было назначено проведение 70 судебно-медицинских экспертиз, из них были выполнены 47.

189. Власти Российской Федерации пояснили, что подобные дела по-прежнему представляют сложность для Следственного комитета Российской Федерации, поскольку с момента совершения преступлений прошло много времени (утрата следов преступлений, забываемые со временем потерпевшими и свидетелями подробности преступлений). Власти Российской Федерации также объяснили, что они имели достаточные основания подозревать, что некоторые преступления были совершены членами незаконных вооруженных формирований с целью дискредитации служб безопасности, и в каждом случае следствием предпринимались меры для проверки такой возможности. Вместе с тем многие важные официальные и военные документы, датировавшиеся рассматриваемым периодом, были уничтожены.

(d) Сотрудничество с военными и иными органами

190. Власти Российской Федерации утверждали, что военные следователи, которые входили в состав отдельного подразделения Следственного комитета Российской Федерации и были независимы от Министерства обороны Российской Федерации, проверили информацию о возможной причастности военнослужащих к рассматриваемым преступлениям. Их привлечение было вызвано подозрением о том, что преступники могли являться военнослужащими, даже если их личности и военные части были не установлены.

191. Кроме того, Следственный комитет Российской Федерации вправе привлекать должностных лиц других правоохранительных органов в случае необходимости. Он активно сотрудничает с правоохранительными органами и службами безопасности, получая ответы на свои запросы о предоставлении информации и устанавливая лиц, участвовавших в антитеррористических операциях. Местным правоохранительным органам было поручено в первоочередном порядке рассматривать любые запросы, касающиеся похищений людей.

192. Генеральная прокуратура Российской Федерации сохранила полномочия по общему надзору за уголовными расследованиями. Военные прокуроры осуществляли надзор за работой военных следователей. Их доступ к информации других государственных органов неограничен и основывается на соответствующих положениях Закона "О прокуратуре" от 17 января 1992 г. с последующими изменениями (Федеральный закон N 2202-1).

193. Совместная работа следственных органов с Федеральной службой безопасности Российской Федерации регулируется соответствующим законодательством (см. § 59 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации также ссылались на положения, обязывающие все государственные органы отвечать на запросы о предоставлении информации, направленные Федеральной службой безопасности Российской Федерации, и на практику сохранения наличия специальных представителей Федеральной службы безопасности Российской Федерации в военных и правоохранительных органах, способствовавших обмену информацией.

(e) Проблемы, связанные с конфиденциальностью

194. Власти Российской Федерации заявили:

"...34. Предоставление полной информации в ответ на запрос связано со сложностями ввиду давности произошедших событий, а также в связи с том, что иногда запрашиваемая информация в соответствии с законодательством Российской Федерации является государственной тайной, имеет различные степени секретности и считается конфиденциальной...".

Власти Российской Федерации ссылались на принцип конфиденциальности как на один из основополагающих принципов антитеррористической деятельности. Они подчеркивали важность соответствующей инструкции Следственного комитета Российской Федерации, регулировавшей доступ к потенциально конфиденциальным документам (см. § 58 настоящего Постановления). Они пояснили, что, даже если запросы о предоставлении информации могут быть обоснованы с процессуальной точки зрения, необходимо принимать во внимание риск того, что они могут использоваться в целях личной мести сотрудникам служб безопасности.

(f) Розыск лиц, пропавших без вести

195. Помимо прокуратуры и Следственного комитета Российской Федерации, власти Российской Федерации перечислили другие компетентные органы, участвовавшие в розыске лиц, пропавших без вести. Несколько постоянно действовавших групп, созданных при содействии Управления Следственного комитета Российской Федерации по Южному федеральному округу и по Чеченской Республике, проанализировали материалы дел, которые впоследствии были рассмотрены Европейским Судом, и сотрудничали с иными компетентными органами. В состав рабочих групп входили сотрудники Министерства внутренних дел Российской Федерации и Федеральной службы безопасности Российской Федерации. Власти Российской Федерации не представили подробных сведений о структуре, компетенции и результатах работы этих рабочих групп.

196. Власти Российской Федерации сообщили, что Парламент Чеченской Республики создал комитет по розыску лиц, пропавших без вести в ходе проведения антитеррористической операции, который работает в тесном сотрудничестве со Следственным комитетом Российской Федерации и Министерством внутренних дел. Какой-либо иной информации о работе данного комитета представлено не было.

197. Министерство внутренних дел Российской Федерации создало в рамках Управления по борьбе с организованной преступностью подразделение, специализировавшееся на делах о похищениях и торговле людьми. Эксперты, работающие в данном подразделении, регулярно посещают Чеченскую Республику и Республику Ингушетия, а также другие регионы Северного Кавказа, в период с 2009 по 2011 год они посетили данный регион семь раз. Федеральный закон "О полиции" от 7 февраля 2011 г. N 3-ФЗ предусматривает, что сотрудники полиции должны предпринимать неотложные меры сразу после получения информации о похищении людей, независимо от того, было ли возбуждено уголовное дело. Министерство внутренних дел по Чеченской Республике и Министерство внутренних дел по Республике Ингушетия, а также власти на федеральном уровне сформировали специальную базу данных, в которой собрана вся информация о лицах, пропавших без вести и неопознанных телах.

198. Прокуратуры Чеченской Республики и Республики Ингушетия осуществляли мониторинг статистики таких преступлений и работали с электронной базой данных по делам об убийствах и похищениях лиц, вели электронную систему регистрации всех выполненных процессуальных мер в делах, по которым велись уголовные расследования. К этой базе данных имели доступ сотрудники Министерства внутренних дел Российской Федерации и Федеральной службы безопасности Российской Федерации, Следственного комитета Российской Федерации, военные следователи и прокуроры.

199. Кроме того, власти Российской Федерации привели содержание двух документов, принятых в 2007 и 2011 годах, в которых предусматривалось выполнение комплексных программ, целью которых являлось предотвращение похищений людей и розыск лиц, пропавших без вести. Документ 2011 года включал в себя программу действий, которые должны были быть осуществлены с 2011 по 2014 год, в том числе создание единой базы данных, а также проведение регулярных собраний межведомственных групп.

200. Бюро судебно-медицинской экспертизы функционирует в Чеченской Республике с 2002 года, но до марта 2008 года оно не имело возможности проводить вскрытия. К моменту представления настоящих замечаний в бюро работали 26 судебно-медицинских экспертов, которые могли проводить различные биологические, химические и медицинские исследования, в том числе вскрытия.

201. Власти Российской Федерации перечислили ряд других постоянно действовавших групп и совещаний, имевших целью дальнейшее повышение эффективности расследований по фактам похищения лиц в регионе и предотвращение подобных преступлений. В их состав входили сотрудники различных правоохранительных органов, которые работали во взаимодействии с представителями Уполномоченного по правам человека, неправительственных организаций, международными органами, такими как Международный Комитет Красного Креста, и средствами массовой информации.

(g) Работа, проводившаяся с семьями потерпевших

202. Власти Российской Федерации утверждали, что предоставление родственникам полной актуальной информации считалось главным приоритетом государства. Следственный комитет Российской Федерации реализует комплексную программу по работе с потерпевшими. Во всех делах потерпевшие получали информацию относительно важных процессуальных действий, таких как приостановление и возобновление расследований по их делам, им также был предоставлен доступ к материалам дела согласно соответствующему законодательству. Им была предоставлена полная информация о любых постановлениях, которые могли быть обжалованы вышестоящему прокурору или в суд.

203. В соответствии с международными стандартами Следственный комитет Российской Федерации проводил регулярные встречи с потерпевшими, разработал анкеты для оценки своей работы и учета пожеланий потерпевших, составил подробные отчеты о ходе работ и результатах по каждому уголовному делу (согласно приказу председателя Управления Следственного комитета Российской Федерации по Республике Ингушетия от 14 апреля 2010 г. N 44/216-р).

204. Власти Российской Федерации подчеркнули, что в рамках уголовных разбирательств потерпевшим были доступны обычные средства правовой защиты, такие как жалобы в прокуратуру и суд в соответствии со статьями 124 и 125 УПК РФ. Они ссылались на соответствующие постановления Верховного Суда Российской Федерации и Конституционного Суд Российской Федерации, направленные на защиту прав потерпевших. В настоящее время рамки доступа потерпевших к материалам рассматриваемых дел должны определяться следователями, которые в каждом конкретном деле находят компромисс между интересами правосудия и правом потерпевшего на получение информации. Во всех делах такие постановления должны быть обоснованы и доступны для рассмотрения осуществляющими надзор прокурорами и судами. В любом случае потерпевшие имели право на доступ к ряду важных процессуальных документов.

205. Власти Российской Федерации ссылались на трудности, связанные с поиском родственников лиц, пропавших без вести, многие из которых покинули территорию Российской Федерации, не оставив контактных данных.

206. Власти Российской Федерации также напомнили о своих планах по реформированию законодательства с целью усиления защиты потерпевших в рамках расследования уголовных дел. Законопроектом было бы введено право потерпевшего на получение информации о ходе уголовного расследования и возможности выплаты государством компенсации за ущерб, причиненный в результате совершения преступления.

(h) Компенсация

207. Власти Российской Федерации ссылались на положения ГК РФ, который предоставляет возможность получения компенсации вреда, причиненного чиновниками и государственными должностными лицами, а также за неправомерные действия судей, прокуроров и сотрудников правоохранительных органов. ГК РФ также предусматривает компенсацию морального вреда (см. §§ 54-56 настоящего Постановления). Жертвы преступлений, совершенных на территории Чеченской Республики и Республики Ингушетия, не воспользовались данными средствами правовой защиты.

208. Власти Российской Федерации также указывали на внутригосударственное законодательство, предусматривавшее помощь при потере кормильца в случае смерти или официального признания судом того, что лицо является без вести пропавшим.

209. В заключение власти Российской Федерации сообщили о планах по созданию нового компенсационного средства правовой защиты для жертв террористических актов и потерпевших в результате проведения антитеррористических операций. В статью 18 Федерального закона "О противодействии терроризму" могут быть внесены изменения, касающиеся предоставления компенсации, если ущерб причинен в результате законных действий представителей государства или если личность преступника не была установлена. В деле об исчезновении лица компенсация могла присуждаться в случае, если суд признает такое лицо без вести пропавшим или погибшим. Введение подобного средства правовой защиты не лишало бы потерпевших возможности требовать возмещения материального ущерба и морального вреда в соответствии с положениями ГК РФ.

В. Общие принципы

210. Европейский Суд повторяет, что статья 46 Конвенции, истолкованная в свете статьи 1 Конвенции, налагает на государство-ответчика обязанность применять под контролем Комитета министров Совета Европы соответствующие меры общего и/или индивидуального характера для обеспечения прав заявителей, нарушения которых установил Европейский Суд. Обязанность Договаривающегося Государства согласно международному праву соблюдать положения Конвенции может потребовать выполнения мер от какого-либо органа государственной власти, включая законодательный. Данные действия должны быть приняты в отношении других лиц, находящихся в том же положении, что и заявители, а именно путем решения проблем, которые привели к выводам Европейского Суда (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скоццари и Джунта против Италии" (Scozzari and Giunta v. Italy), жалобы NN 39221/98 и 41963/98, ECHR 2000-VIII, § 249, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кристин Гудвин против Соединенного Королевства" (Christine Goodwin v. United Kingdom), жалоба N 28957/95, ECHR 2002-VI, § 120, Постановление Европейского Суда по делу "Люкенда против Словении" (Lukenda v. Slovenia), жалоба N 23032/02, ECHR 2005-X, § 94, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "S. и Марпер против Соединенного Королевства" (S. and Marper v. United Kingdom), жалобы NN 30562/04 и 30566/04, ECHR 2008... § 134, Постановление Европейского Суда по делу "М. и другие против Болгарии" (M. and Others v. Bulgaria) от 26 июля 2011 г., жалоба N 41416/08, § 136). Эта обязанность неоднократно подчеркивалась Комитетом министров Совета Европы при наблюдении за исполнением постановлений Европейского Суда (см. среди многих других примеров Промежуточные Резолюции DH(97)336 по делам, касающимся длительности производства по делу в Италии, DH(99)434 по делам, касающимся действий сил безопасности в Турции, ResDH(2001)65 в упоминавшемся выше деле "Скоццари и Джунта против Италии", и ResDH(2006)1 в делах "Рябых против Российской Федерации" (Ryabykh v. Russia) (жалоба N 52854/99* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2003 год".), ECHR 2003-IX) и "Волкова против Российской Федерации" (Volkova v. Russia) (Постановление Европейского Суда по делу от 5 апреля 2005 г., жалоба N 48758/99* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.)).

211. В принципе Европейский Суд не должен определять, какие меры возмещения государству-ответчику будет уместно осуществить в соответствии со своими обязательствами в рамках статьи 46 Конвенции. Задачей Европейского Суда является способствовать быстрому и эффективному устранению недостатков, установленных во внутригосударственной системе защиты прав человека (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дриза против Албании" (Driza v. Albania), жалоба N 33771/02, ECHR 2007-XII (извлечения), § 125).

212. Европейский Суд может решить, что растущее количество аналогичных по содержанию дел свидетельствует о том, что существует "систематическая практика, несовместимая требованиями Конвенции": накапливание идентичных правонарушений, которых достаточно много и которые достаточно взаимосвязаны, чтобы являться не только отдельными инцидентами или исключительными случаями, но определенным алгоритмом или системой. Подобные нарушения отражают длящуюся ситуацию, которая еще не исправлена и в отношении которой у заявителей отсутствуют внутригосударственные средства правовой защиты. Эта совокупность нарушений составляет практику, несовместимую с требованиями Конвенции. Невероятно, чтобы высшие органы власти государства не знали бы или как минимум имели бы возможность знать о существовании такой практики. Кроме того, в соответствии с Конвенцией эти власти несут строгую ответственность за поведение своих подчиненных. Они обязаны высказывать свою волю подчиненным и не могут прятаться за своей неспособностью обеспечить исполнение своих указаний (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", § 159, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Боттацци против Италии" (Bottazzi v. Italy), жалоба N 34884/97, ECHR 1999-V, § 22).

213. Европейский Суд повторяет, что в делах, касающихся лишения жизни, Договаривающиеся Государства обязаны в соответствии со статьей 2 Конвенции осуществить эффективное расследование, способное привести к установлению и наказанию виновных. Европейский Суд полагает, что это обязательство станет иллюзорным, если в отношении жалоб на нарушение статьи 2 Конвенции статус заявителя как жертвы исправлялся бы только присуждением суммы компенсации (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Яша против Турции" (Yasa v. Turkey) от 2 сентября 1998 г., Reports 1998-VI, § 74, Постановление Европейского Суда по делу "Николова и Величкова против Болгарии" (Nikolova and Velichkova v. Bulgaria) от 20 декабря 2007 г., жалоба N 7888/03, § 55 и процитированные там дела).

214. Процессуальная обязанность в деле об исчезновении будет потенциально существовать, пока судьба пропавшего лица неизвестна. Длящаяся неспособность провести требуемое расследование будет считаться длящимся нарушением (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 148). Расследование фактов исчезновений не служит единственной цели выяснения обстоятельств убийства и установления и наказания виновных. Основополагающим отличием расследований случаев исчезновения является то, что, проводя расследование, власти также имеют цель найти пропавшее лицо или установить, что с ним произошло. Проводя такие расследования, власти часто должны начинать с очень небольшого числа доказательств и должны искать доказательства, чтобы проследить за исчезнувшим лицом или узнать его или ее судьбу. Ключевое доказательство может появиться позже. Кроме того, в международном праве установлено, что должна существовать возможность привлечь виновных в подобных преступлениях к ответственности даже по прошествии многих лет (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эр и другие против Турции" (Er and Others v. Turkey) от 31 июля 2012 г., жалоба N 23016/04, §§ 55-57).

215. Статья 3 Конвенции требует от властей государства-ответчика проявлять сочувствующий и уважительный подход к тревоге родственников умерших или пропавших лиц и помочь родственникам в сборе информации или установлении соответствующих фактов. Молчание властей государства-ответчика в условиях реального беспокойства родственников может быть квалифицировано только как бесчеловечное обращение (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 201).

С. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

1. Существует ли систематическая проблема

216. В настоящем деле Европейский Суд установил, в частности, нарушения статьи 2 Конвенции в отношении восьмерых родственников заявителей, которых следует считать умершими, и в отношении неэффективного уголовного расследования обстоятельств исчезновений, статьи 3 Конвенции в отношении заявителей, которые переживали и продолжают переживать в результате неизвестности судьбы своих родственников и ненадлежащего ответа властей на их состояние, статьи 5 Конвенции в отношении непризнанного содержания под стражей восьмерых мужчин, и статьи 13 Конвенции в отношении отсутствия эффективных средств правовой защиты. Как указано выше, Европейский Суд неоднократно устанавливал нарушения тех же прав в аналогичных делах (по состоянию на сентябрь 2012 года вынесены более 120 постановлений). Кроме того, власти государства-ответчика были официально уведомлены о более чем сотне аналогичных дел, а другие находятся еще на рассмотрении Европейского Суда. Причины установленных нарушений также похожи и связаны между собой и кратко изложены выше (см. §§ 101, 123, 131-132 и 153 настоящего Постановления).

217. Следовательно, Европейский Суд полагает, что ситуация в данном деле должна характеризоваться как вытекающая из систематической проблемы на внутригосударственном уровне, в связи с которой не существует эффективного внутригосударственного средства правовой защиты. Она влияет на основополагающие права человека и требует незамедлительного применения всесторонних и сложных мер.

218. Широкое распространение рассматриваемой проблемы подтверждается другими источниками, включая внутригосударственные и международные органы и заявления различных публичных должностных лиц (см. §§ 69-82 настоящего Постановления). Несмотря на уверения властей Российской Федерации в противоположном, большинство из недавних документов и, в частности, докладов Комитета министров Совета Европы свидетельствуют о том, что эти вопросы остались большей частью неразрешенными (см. §§ 69-70 настоящего Постановления).

219. Хотя большинство дел касаются случаев исчезновений, которые имели место в Чеченской Республике и Республике Ингушетия в 1999-2006 годах, Европейский Суд пришел к выводу, что уголовные расследования были неэффективными также в делах о похищениях, которые произошли до либо после указанного времени и за переделами этих двух регионов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ташухаджиев против Российской Федерации" (Tashukhadzhiyev v. Russia) от 25 октября 2011 г., жалоба N 33251/04* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2013.), об исчезновении в Чеченской Республике, Постановление Европейского Суда по делу "Умаровы против Российской Федерации" (Umarovy v. Russia) от 12 июня 2012 г., жалоба N 2546/08* (* Там же. N 4/2014.), об исчезновениях в 2007 году в Чеченской Республике и Республике Дагестан, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шафиева против Российской Федерации" об исчезновениях в Республике Дагестан в 2009 году). Исходя из этого Европейский Суд полагает, что, даже хотя систематический характер нарушения очевиден в отношении периода с 1999 по 2006 год, проблема расследования таких случаев более широко распространена, и ее следует учитывать при рассмотрении жалоб, вытекающих из аналогичных дел, имевших место за пределами указанного периода и/или в других местах.

220. Учитывая пределы и характер затронутой проблемы, Европейский Суд не может указать точные меры общего и индивидуального характера, которые должны принять власти Российской Федерации, чтобы исполнить настоящее Постановление. Также Европейский Суд не считает необходимым устанавливать срок исполнения этиз мер. В соответствии со статьей 46 Конвенции Комитет министров Совета Европы должен будет определить, что с практической точки зрения можно требовать от государства-ответчика в целях исполнения Постановления и в какие сроки (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Абуева и другие против Российской Федерации" (Abuyeva and Others v. Russa) от 2 декабря 2010 г., жалоба N 27065/05* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2012.), §§ 240-243).

221. Тем не менее Европейский Суд считает себя обязанным обозначить некоторые направления относительно конкретных мер, которые должны срочно осуществляться властями Российской Федерации с целью исправления ситуации систематического ненадлежащего расследования случаев исчезновений на Северной Кавказе. Данные действия должны выполняться с целью прекратить длящиеся страдания родственников исчезнувших лиц, провести эффективное расследование случаев похищения, незаконного содержания под стражей и исчезновений, предположительно совершенных представителями государства, и обеспечить, чтобы семьи потерпевших получили надлежащую компенсацию. Поступая подобным образом, власти Российской Федерации обязаны должным образом учитывать выводы настоящего Постановления, применимую прецедентную практику Европейского Суда и рекомендации, резолюции и решения Комитета министров Совета Европы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы NN 42525/07 и 60800/08* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2012.), §§ 212-213, и Постановление Европейского Суда по делу "Каверзин против Украины" (Kaverzin v. Ukraine) от 15 мая 2012 г., жалоба N 23893/03, § 181). Изложенные ниже выводы Европейского Суда предназначены для того, чтобы установить, что считать сопутствующей систематической проблемой и источником этой проблемы с целью помочь государствам принять уместное решение, а Комитету министров Совета Европы - проконтролировать исполнение постановлений (см. Резолюцию Res(2004)3 и Рекомендацию Rec(2004)6, принятые Комитетом министров Совета Европы 12 мая 2004 г.).

2. Подлежащие принятию меры

222. По мнению Европейского Суда, меры по исправлению систематических ошибок в расследованиях случаев систематических исчезновений в регионе делятся на две основные группы.

(а) Ситуация с семьями жертв похищений

223. Прежде всего, по мнению Европейского Суда, требующая самого незамедлительного внимания группа мер касается страданий родственников пропавших лиц, которые остаются в неведении относительно судьбы и обстоятельств предполагаемой смерти членов их семей. Европейский Суд уже установил, что из статьи 3 Конвенции следует обязанность властей государства-ответчика представлять объяснения относительно обстоятельств смерти лиц и нахождения захоронений (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 201).

224. Из настоящего дела и предыдущих постановлений Европейского Суда по аналогичным вопросам очевидно, что уголовные расследования особенно неэффективны в этом отношении и вызывают у потерпевших чувства полной беспомощности и смятения. Как правило, расследования похищений, произошедших в обстоятельствах, предполагающих осуществление тайных специальных операций, не приводят к установлению судьбы пропавших лиц. Несмотря на масштаб и серьезность проблемы, отмеченной во многих внутригосударственных или международных отчетах, реакция на переживания членов семей методами уголовного расследования остается ненадлежащей. Так, как свидетельствуют статистические данные, представленные властями Российской Федерации, средний показатель успешного раскрытия подобных дел в Чеченской Республике составляет 7,5%, а в 2002 году, когда произошло самое большое количество исчезновений, - 3,5%, см. § 180 настоящего Постановления).

225. В этом отношении различными экспертными органами и должностными лицами властям Российской Федерации были даны различные рекомендации (см. §§ 72, 74, 77, 80-82 настоящего Постановления). Не перечисляя их все, Европейский Суд отмечает, что одним из повторяющихся предложений является создание единого, достаточно высокопоставленного органа государственной власти, отвечающего за расследования случаев исчезновений людей в регионе, который будет пользоваться неограниченным доступом ко всей соответствующей информации и работать на основании доверия и партнерства с родственниками исчезнувших лиц. Этот орган государственной власти мог бы составлять и вести унифицированную базу данных всех случаев исчезновения, которая до сих пор не создана. В своих замечаниях власти Российской Федерации указывают на целый ряд учреждений, которые ведут такие списки (см. §§ 197-198 настоящего Постановления), но эти базы данных, по-видимому, недостаточно связаны между собой в количество учреждений, отвечающих за сбор подобной информации, что может быть указанием на необходимость более последовательного подхода. Данная точка зрения, вероятно, поддерживается докладами экспертов, приведенными выше, и тем фактом, что до настоящего времени в отношении точных пределов рассматриваемой проблемы высказываются разнообразные, порой противоречивые, мнения.

226. Другой насущной необходимостью является выделение особых и надлежащих ресурсов, необходимых для проведения масштабной судебно-криминалистической и научной работы на местах, включая установление и эксгумацию на предполагаемых местах захоронений, сбор, хранение и идентификацию останков и, в случае необходимости, систематические проверки по обновляемым генетическим базам данных (см. §§ 77, 80 и 81 настоящего Постановления). Некоторая работа в этом направлении уже проведена, как утверждают власти Российской Федерации (см., например, § 200 настоящего Постановления), и Европейский Суд приветствует эти действия, в частности, имевшие место после 2010 года. Тем не менее будет разумно сконцентрировать соответствующие ресурсы в рамках специального учреждения, базирующегося в регионе, где происходили исчезновения, и, возможно, работающего в тесном контакте с или под руководством указанного выше специального вышестоящего органа государственной власти.

227. Другой аспект проблемы касается возможности выплаты финансовых компенсаций семьям жертв, как предлагают власти Российской Федерации в своих замечаниях. Европейский Суд приветствует это изменение и отмечает, что при определенных обстоятельствах выплата существенной финансовой компенсации в совокупности с явным и недвусмысленным признанием властями государства-ответчика ответственности за "вызывающую разочарование и боль ситуацию" родственников, могла бы разрешить вопросы, возникающие в соответствии со статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Скенджич и Кржнарич против Хорватии" (Skendzic and Krznaric v. Croatia) от 20 января 2011 г., жалоба N 6212/08, § 96).

228. Европейский Суд не исключает также возможности односторонних предложений возмещений родственникам в случаях, касающихся лиц, которые исчезли или были убиты неизвестными лицами и где существует доказательство prima facie (prima facie evidence), подтверждающее утверждение о том, что внутригосударственное расследование не отвечало требованиям Конвенции. Кроме вопроса компенсации, подобное предложение должно как минимум содержать соответствующее признание и обязательство государства провести под контролем Комитета министров Совета Европы в контексте его обязанностей в свете пункта 2 статьи 46 Конвенции расследование, полностью отвечающее требованиям Конвенции, как определено Европейским Судом в предыдущих аналогичных делах (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Тахсин Аджар против Турции" (Tahsin Acar v. Turkey) (предварительное возражение), жалоба N 26307/95, ECHR 2003-VI, § 84).

(b) Эффективность расследования

229. Вторая группа мер, которую следует незамедлительно принять для соответствия настоящему Постановлению, касается неэффективности уголовных расследований и, как следствие, безнаказанности лиц, допускающих самые серьезные нарушения прав человека. Европейский Суд повторяет свою позицию, сформулированную в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции":

"...191. Европейский Суд не сомневается, что через много лет после событий достаточно сложно получить показания очевидцев, установить предполагаемых виновных и предъявить им обвинения. Однако практика Европейского Суда в отношении процессуальных обязательств однозначна. Основная задача такого расследования состоит в том, чтобы обеспечить эффективное исполнение внутригосударственного законодательства, направленного на защиту права на жизнь, а в делах, касающихся представителей государства или государственных органов, также обеспечить привлечение их к ответственности за смерти, имевшие место в пределах их контроля. Даже если в конкретной ситуации существуют препятствия, препятствующие ходу расследования, своевременная реакция властей исключительно важна для поддержания уверенности общества в их приверженности принципу верховенства права и для предотвращения любых проявлений их причастности к незаконным действиям или попустительства указанным действиям (см. Постановление Европейского Суда по делу "Маккерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom), жалоба N 28883/95, ECHR 2001-III, §§ 111 и 114, и Постановление Европейского Суда по делу "Брекнелл против Соединенного Королевства" (Brecknell v. United Kingdom) от 27 ноября 2007 г., жалоба N 32457/04, § 65). Помимо того, что расследование должно быть независимым, доступным для семей пострадавших, осуществленным с разумной незамедлительностью и быстротой, допускающим достаточный общественный контроль над его ходом и результатами, оно также должно быть эффективным в том смысле, что в рамках него можно было установить, была ли смерть причинена незаконно, и, если так, установить и наказать виновных лиц (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Оур против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21594/93, ECHR 1999-III, § 88; Постановление Европейского Суда по делу "Хью Джордан против Соединенного Королевства" (Hugh Jordan v. United Kingdom) от 4 мая 2001 г., жалоба N 24746/94, §§ 105-109, и Решение Европейского Суда по делу "Дуглас-Виллиамс против Соединенного Королевства" (Douglas-Williams v. United Kingdom) от 8 января 2002 г., жалоба N 56413/00).

192. ...Может быть так, что расследование не удастся закончить или не будет достаточно доказательств. Однако данный результат не является неизбежным даже по прошествии времени, а государство-ответчик не может быть освобождено от обязанности прилагать требуемые усилия. В качестве примера Европейский Суд напоминает, что в Северной Ирландии власти решили, что следственные органы (Группа по изучению тяжких преступлений или Группа по историческим расследованиям) будут изучать материалы дел, касающихся совершенных в прошлом убийств на почве религиозной ненависти и нераскрытых убийств, оценивать наличие каких-либо новых доказательств и иметь возможность провести дополнительные следственные действия. В делах, рассмотренных Европейским Судом, данные меры были признаны, с учетом прошедшего времени, надлежащими в конкретных обстоятельствах (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Брекнелл против Соединенного Королевства", §§ 71, 75, 79-81). В связи с этим Европейский Суд не может сказать, что более ничего нельзя было сделать.

193. Возможно, обе стороны настоящего конфликта предпочли бы не пытаться прояснять обстоятельства имевших место репрессий, внесудебных казней и массовых убийств или устанавливать причастных к ним лиц из числа своих вооруженных сил и граждан. Возможно, они предпочли бы "политически деликатный" подход к проблеме лиц, пропавших без вести, и что создание КПЛ [Комиссии по пропавшим без вести лицам] с ограниченными полномочиями являлось единственным решением, которое было возможно согласовать при посредничестве Организации Объединенных Наций. Это не влияет на применение положений Конвенции...".

230. Длящееся обязательство расследования ситуации известных или предполагаемых смертей лиц, когда имеется как минимум доказательство prima facie (prima facie evidence) причастности представителей государства, остается в силе, даже если гуманитарный аспект дела в соответствии со статьей 3 Конвенции может быть разрешен. Европейский Суд признает трудности, о которых говорят власти Российской Федерации, и приветствует шаги, направленные на разрешение хотя бы некоторых из повторяющихся проблем, таких как обеспечение более тесного межведомственного сотрудничества, установление правил доступа к конфиденциальной информации или обеспечение прав потерпевших в ходе уголовного процесса (см., в частности, §§ 202-206 настоящего Постановления). Тем не менее, по-видимому, в этом направлении требуется проведение ряда дополнительных мер общего характера.

231. Европейский Суд полностью осознает трудности, с которыми сталкиваются власти Российской Федерации в ходе борьбы с незаконными вооруженными формированиями на Северном Кавказе, которые используют самые вопиющие террористические методы. И поэтому Европейский Суд понимает необходимость создания эффективной системы, способной противостоять им и поддерживать закон и порядок в этом многострадальном регионе. Вместе с тем границы демократического общества, руководствующегося принципом верховенства права, не могут позволить этой системе функционировать в условиях гарантированной безнаказанности за злоупотребления, допущенные ее представителями. В рамках наложенных Конвенцией обязательств должно быть возможно обеспечить ответственность антитеррористических служб и служб безопасности, не компрометируя законную необходимость борьбы с терроризмом и поддержания необходимого уровня конфиденциальности.

232. По сути крайне важно, чтобы исчезновения, которые имели место в регионе в прошлом, стали бы предметом всеобъемлющих и сконцентрированных усилий со стороны правоохранительных органов. Ввиду явных общих сценариев и схожих моментов в таких событиях важно принять ограниченную по времени общую стратегию или план действий, чтобы прояснить ряд вопросов, которые являются общими для всех дел, в которых подозревается, что похищение было осуществлено представителями государства. План также должен включать оценку надлежащего характера существующих правовых определений уголовно наказуемых деяний, ведущих к особому и широко распространенному феномену исчезновений.

233. Как согласились власти Российской Федерации и как видно из материалов, рассмотренных Европейским Судом в настоящих делах и во многих других аналогичных делах, некоторые военные учреждения и органы сил безопасности можно подозревать в причастности к операциям. Однако любые попытки получить более точную информацию оказалось крайне сложно реализовать ввиду ряда организационных причин и причин, связанных с секретностью (см. замечания властей Российской Федерации в §§ 182-183, 185 и 194 настоящего Постановления). Следовательно, чтобы такие расследования были эффективными, следственным органам нужно определить руководящие учреждения и командующих офицеров специальных операций, направленных на выявление и поимку подозреваемых боевиков в определенных районах и в определенное время, а также процедуру документирования данных операций и докладов о них. Им также придется уточнить ответственность за задержанных в рамках этих приготовлений. Одним аспектом этих общих исследований будет разрешить проблему доступа к записям маршрутов служебных автомобилей через контрольно-пропускные пункты на дорогах, включая комендантские часы, что, по-видимому, является общей чертой для многих случаев похищений.

234. Тесно связанным с предыдущим вопросом является вопрос о беспрепятственном доступе следователей к данным военных органов и структур безопасности. Проблема недостаточного сотрудничества со следователями упоминается довольно часто в соответствующих документах, включая представленные в рамках расследований по настоящим жалобам (см. §§ 39-41 и 81-82 настоящего Постановления). Сложно понять, как следственная группа или группы, ответственные за расследование указанных преступлений, могли действовать эффективно без неограниченного доступа ко всем соответствующим данным, включая информацию о командующих офицерах и сотрудниках, принимавших участие в указанных операциях, и, таким образом, без наличия возможности установить и допросить тех, кто отдавал приказы или принимал участие в выполнении действий, которые являются предметом расследования. Должно быть возможно, в исключительных случаях, вызывающих опасения за безопасность сотрудников, как минимум установить звание и должность соответствующих сотрудников. Однако подобные исключения должны жестко регулироваться и не могут становится правилом или оставаться неизменными в случае поступления достаточных данных о том, что было совершено серьезное преступление.

235. Кроме вопроса о доступе к конфиденциальной информации, Европейский Суд не считает необходимым оспаривать независимость военных прокуроров и следователей in abstracto* (* In abstracto (лат.) - абстрактно, отвлеченно (примеч. переводчика).). Вместе с тем должно быть гарантировано, что расследование или надзор за ним не доверены лицам или структурам, которых можно было бы подозревать к причастности к рассматриваемым событиям (см. Постановление Европейского Суда по делу "Путинцева против Российской Федерации" (Putintseva v. Russia) от 10 мая 2012 г., жалоба N 33498/04* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2013.), § 52).

236. Следующим вопросом является доступ родственников жертвы к материалам дела, когда следствие приостанавливается иногда на годы. Европейский Суд неоднократно устанавливал, что соответствующие положения законодательства Российской Федерации и практики создают основания для возникновения ситуаций, которые напрямую влияют на законные интересы потерпевших в процессе. В более широком смысле это также влияет на поддержание достаточного элемента общественного надзора за следствием или его результатами, чтобы обеспечить ответственность как в теории, так и на практике, сохранить уверенность общественности в том, что власти придерживаются принципа верховенства права, и предотвратить любое проявление сговора и попустительства в отношении незаконных действий (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria), § 140). Текущая неудовлетворительная ситуация должна быть исправлена с дулжным учетом необходимости обеспечить защиту конфиденциальной или секретной информации. Это можно сделать, например, установив правило о том, что потерпевшие должны иметь доступ к материалам дела, когда расследование приостанавливается вследствие невозможности установить виновных лиц, с возможностью исключения определенных документов, классифицированных как конфиденциальные или секретные.

237. В заключение следует рассмотреть срок давности, применяемый к делам о похищениях, совершенных до 2007 года. Принимая во внимание тяжесть преступлений, большое количество пострадавших лиц и соответствующие правовые стандарты, применяемые к таким ситуациям в современных демократиях, Европейский Суд полагает, что прекращение расследования похищения только вследствие истечения сроков давности уголовного преследования противоречит обязательствам, установленным статьей 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ассоциация "21 декабря 1989 г." и другие против Румынии" (Association 21 December 1989 and Others v. Romania) от 24 мая 2011 г., жалобы NN 33810/07 и 18817/08, § 194). Европейский Суд также отмечает, что мало оснований чрезмерно придерживаться сроков давности в том, что касается возможности возникновения обязательства по расследованию незаконных убийств через много лет после событий, поскольку общественный интерес в обвинении и осуждении виновных лиц признается четко, особенно в контексте военных преступлений и преступлений против человечества (см. Постановление Европейского Суда по делу "Брекнелл против Соединенного Королевства" (Brecknell v. United Kingdom) от 27 ноября 2007 г., жалоба N 32457/04, § 69).

3. Выводы

238. Для прекращения или как минимум уменьшения продолжающихся нарушений статей 2 и 3 Конвенции в связи с исчезновениями людей на Северном Кавказе начиная с 1999 года следует обязательно осуществить ряд срочных и ориентированных на результат мер. Хотя за исполнением вступивших в силу постановлений следит Комитет министров Совета Европы в соответствии с пунктом 2 статьи 46 Конвенции, Европейский Суд полагает, что систематические нарушения при расследовании подобных преступлений требуют действий по исправлению, указанных выше. Учитывая широкий спектр проблем, характер соответствующих нарушений и настоятельную необходимость исправления нарушений, по-видимому, государству-ответчику следует безотлагательно подготовить исчерпывающую и ограниченную по времени стратегию для разрешения названных выше проблем (см. §§ 223-237 настоящего Постановления) и представить Комитету министров Совета Европы для наблюдения за исполнением.

239. В настоящее время Европейский Суд не считает возможным откладывать рассмотрение других находящихся на его рассмотрении аналогичных дел с учетом тяжести и длящегося характера предполагаемых нарушений.

VIII. Применение статьи 41 Конвенции

240. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Доводы сторон

1. Жалоба N 2944/06, "Сацита Аслаханова против Российской Федерации" (Satsita Aslakhanova v. Russia)

(а) Ущерб

241. Заявительница требовала 3 038928 рублей в качестве компенсации материального ущерба. Она утверждала, что ее муж был каменщиком, единственным кормильцем семьи и что она могла рассчитывать на 30% от его заработка плюс 10% на каждого ребенка до совершеннолетия. Она представила соответствующие расчеты, основанные на Таблицах Огдена* (* Разработанные соответствующим департаментом Правительства Соединенного Королевства таблицы, используемые Европейским Судом для расчета денежного ущерба за случаи гибели или исчезновения (примеч. переводчика).). В отсутствие каких-либо доказательств предыдущей занятости или заработка ее мужа заявительница ссылалась на информационное письмо Чеченской дорожно-строительной компании от сентября 2008 года, устанавливавшее ежемесячные выплаты каменщикам в размере 24 000 рублей.

242. Заявительница также требовала 70 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

243. Власти Российской Федерации оспорили разумность и обоснованность этих требований.

(b) Судебные расходы и издержки

244. Заявительница требовала 6 154 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных на внутригосударственном уровне и в Европейском Суде. Она предоставила копию юридического договора со своим представителем и детальное изложение понесенных расходов с приложенными почтовыми квитанциями и счетами за услуги переводчиков. Заявительница просила перевести эту сумму непосредственно на счет ее представителя в банке в Нидерландах.

245. Власти Российской Федерации оспорили разумность и обоснованность заявленной суммы.

2. Жалоба N 8300/07, "Баршова и другие против Российской Федерации" (Barshova and Others v. Russia), и жалоба N 42509/10, "Ахмед Шидаев и Белкис Шидаева против Российской Федерации" (Akhmed Shidayev and Belkis Shidayeva v. Russia)

(а) Ущерб

246. Все заявители просили Европейский Суд определить компенсацию в отношении морального вреда, причиненного незаконным содержанием под стражей и исчезновением их близких родственников. Кроме того, Ахмед Шидаев требовал выплаты ему компенсации как жертве жестокого обращения и незаконного содержания под стражей.

(b) Судебные расходы и издержки

247. Заявители также требовали возмещения расходов и издержек, понесенных на внутригосударственном уровне и в Европейском Суде. Они предоставили копии юридических договоров со своими представителями и детальное изложение понесенных расходов с приложенными почтовыми квитанциями и счетами за услуги переводчиков. Так, Лариса Баршова требовала 8 726 евро по данному пункту, а Ахмед и Белкис Шидаевы требовали 6 777 евро.

248. Власти Российской Федерации выразили сомнение относительно того, были ли заявленные расходы понесены в действительности, и были ли они разумными по размеру.

3. Жалоба N 50184/07, "Малика Ахмадова и другие против Российской Федерации" (Malika Amkhadova and Others v. Russia)

(а) Ущерб

249. Заявительницы требовали 1 112 321 рубль в качестве компенсации материального ущерба. Они утверждали, что Аюб* (* В тексте Постановления ошибочно указано "Ayb" (примеч. переводчика).) Темерсултанов на момент похищения являлся безработным, но оставался единственным кормильцем для семьи. Заявительницы утверждали, что, основываясь на закрепленном в федеральном и региональном законодательствах уровне прожиточного минимума, они могли рассчитывать на 20% от заработка похищенного родственника плюс 10% на ребенка до совершеннолетия. Они представили расчеты, основанные на Огденских таблицах.

250. Заявительницы также требовали 500 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

(b) Судебные расходы и издержки

251. Заявительницы также требовали 1 812 евро в качестве компенсации расходов и издержек, понесенных на внутригосударственном уровне и в Европейском Суде. Они предоставили копию юридического договора второй заявительницы со своими представителями и детальное изложение понесенных расходов с приложенными почтовыми квитанциями и счетами за услуги переводчиков. Заявительницы просили перевести эту сумму непосредственно на банковский счет представителей в Нидерландах.

252. Власти Российской Федерации выразили сомнение относительно того, были ли заявленные расходы понесены в действительности, и были ли они разумными по размеру.

4. Жалоба N 332/08, "Сагаипова и другие против Российской Федерации" (Sagaipova and Others v. Russia)

(а) Ущерб

253. Сацита Сагаипова, Аминат и Абу Налбиевы - жена и малолетние дети Аюба Налбиева - потребовали в сумме 2 297 750 рублей в качестве компенсации материального ущерба. Они утверждали, что Аюб Налбиев работал на момент похищения и обеспечивал семью, хотя никаких записей о месте работы или заработной плате получить не удалось. Заявители утверждали, что до момента достижения младшим ребенком совершеннолетия жена и каждый из детей могли рассчитывать на ежемесячные выплаты, эквивалентные прожиточному минимуму, установленному федеральным и региональным законодательствами.

254. Все заявители также требовали компенсации морального вреда в сумме, подлежащей определению Европейским Судом.

(b) Судебные расходы и издержки

255. Заявители также требовали 10 299 евро в качестве компенсации расходов и издержек, понесенных на внутригосударственном уровне и в Европейском Суде. Они представили копию юридического договора между Сацитой Сагаиповой, Татьяной Магомерзаевой и Седой Абазовой с Д. Ицлаевым, детальное изложение понесенных расходов с приложенными почтовыми квитанциями и счетами за услуги переводчиков. Заявители просили перевести указанную сумму непосредственно на банковский счет представителя в Чеченской Республике.

256. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители имели право на компенсацию только тех расходов и издержек, в отношении которых доказано, что они были понесены в действительности и являлись разумными по размеру. Они не соглашались, что заявители в данном деле выполнили указанные требования.

В. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы

257. Европейский Суд повторяет, что должна существовать четкая причинно-следственная связь между заявленным ущербом и установленным нарушением Конвенции, и это может, в определенных случаях, включать компенсацию утраченного заработка. Европейский Суд также полагает, что утрата заработка применяется к близким родственникам исчезнувших лиц, включая супругов, престарелых родителей и малолетних детей (см. среди прочих примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации", § 213).

258. Если Европейский Суд устанавливает нарушение Конвенции, он может согласиться, что заявителям причинен моральный вред, который не может быть компенсирован одним только фактом установления нарушения, и присудить финансовую компенсацию.

259. Что касается судебных расходов и издержек, Европейский Суд должен установить, во-первых, были ли расходы, указанные представителями заявителей, понесены в действительности, и, во вторых, были ли они необходимыми (см. Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., Series A, N 324, § 220, и Постановление Европейского Суда по делу "Фадеева против Российской Федерации" (Fadeyeva v. Russia), жалоба N 55723/00* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2006.), ECHR 2005-IV, § 147).

2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

260. Принимая во внимание свои вышеизложенные выводы, перечисленные принципы и доводы сторон, Европейский Суд присуждает заявителям суммы, подробно указанные в Приложении II, плюс любой налог, которые может быть взыскан с заявителей применительно к указанным суммам. Суммы компенсации судебных расходов и издержек должны быть выплачены на банковские счета представителей заявителей в Нидерландах и Российской Федерации, указанные заявителями.

C. Процентная ставка при просрочке платежа

261. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил объединить производства по жалобам;

2) объявил жалобы приемлемыми для рассмотрения по существу;

3) постановил, что имело место нарушение материальной составляющей статьи 2 Конвенции в отношении восьмерых родственников заявителей: Апти Автаева, Сулумбека и Анзора Баршовых, Абуйязида Шидаева, Аюба Темерсултанова (также известного как Руслан Тупиев), Аюба Налбиева, Бадрудина Абазова и Рамзана Тепсаева;

4) постановил, что имело место нарушение процессуальной составляющей статьи 2 Конвенции в связи с непроведением эффективного расследования исчезновения восьмерых родственников заявителей;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителей в связи с исчезновением их родственников и реакцией властей на страдания заявителей;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в отношении исчезнувших родственников заявителей;

7) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении Ахмеда Шидаева в связи с бесчеловечным и унижающим достоинство обращением, которому он подвергся с 25 по 30 октября 2002 г., и неспособностью властей эффективно расследовать соответствующую жалобу;

8) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в отношении Ахмеда Шидаева в связи с его незаконным содержанием под стражей с 25 по 30 октября 2002 г.;

9) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в совокупности со статьями 2 и 3 Конвенции;

10) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям суммы, указанные в Приложении II, плюс любой налог, который может быть взыскан с заявителей, подлежащие переводу в рубли по курсу, действующему на день оплаты, за исключением сумм компенсации судебных расходов и издержек заявителям, чьи интересы представляет неправительственная организация "Правовая инициатива по России";

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные суммы должен начисляться простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей на период невыплаты, плюс три процента;

11) отклонил оставшиеся требования заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 18 декабря 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда