Ответственность за неисполнение обязательства в натуре (А.А. Громов, журнал "Судья", N 10, октябрь 2016 г.)

Ответственность за неисполнение обязательства в натуре*(1)

А.А. Громов,

аспирант кафедры гражданского права юридического факультета

МГУ им. М.В. Ломоносова, магистр юриспруденции (РШЧП)

Журнал "Судья", N 10, октябрь 2016 г., с. 31-37.

Реформа гражданского законодательства в части общих норм обязательственного права Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), завершившаяся 1 июня 2015 г., коснулась большинства действовавших институтов раздела III Кодекса и привела к существенным изменениям правил, регулирующих обязательственные отношения участников гражданского оборота.

Принятые нововведения потребуют разработки новых подходов в судебной практике. Данный процесс развивается как посредством выявления судами первой инстанции определенных правовых проблем в рамках конкретных дел и последующей оценки их решений вышестоящими судами, так и напрямую вышестоящей инстанцией путем принятия разъяснений по вопросам судебной практики.

В этой связи большое значение имеет Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2016 г. N 7*(2) (далее - Постановление). Пленум разрешил ряд насущных проблем, связанных с ответственностью за нарушение обязательств, в частности с неисполнением обязательств в натуре (п. 22-36 Постановления).

Положения, содержащиеся в указанном Постановлении, касающиеся ответственности за неисполнение обязательства в натуре, можно условно разделить на две части. Первая из них направлена на освещение тех затруднений, с которыми могут столкнуться стороны и суд в рамках спора о присуждении к исполнению обязательства в натуре (п. 22-27 Постановления). Ко второй относятся положения, в которых разъяснены вопросы применения одного из наиболее эффективных средств воздействия на должника, не исполняющего судебный акт, а именно взыскания судом штрафа с должника в пользу кредитора-взыскателя (п. 28-36 Постановления).

В настоящей статье речь пойдет о разъяснениях, касающихся реализации истцом требования об исполнении обязательства в натуре.

В пункте 22 Постановления Верховный Суд Российской Федерации подчеркнул, что, согласно пункту 1 ст. 308.3 и ст. 396 ГК РФ, в случае неисполнения должником обязательства кредитор вправе требовать по суду исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено ГК РФ, иными законами или договором либо не вытекает из существа обязательства.

Приведенное положение обосновывается ссылкой как на недавно принятую ст. 308.3 ГК РФ, так и на ст. 396 ГК РФ, редакция которой сохраняется в неизменном виде с 1994 года, т.е. с момента вступления в законную силу части первой Гражданского кодекса Российской Федерации. Этим подтверждается то обстоятельство, что правила, предусмотренные Гражданским кодексом, позволяли кредитору использовать данное средство защиты и до реформы гражданского законодательства.

В пункте 22 Постановления акцент сделан не только на активную сторону обязательственного правоотношения (указание на право кредитора требовать исполнения обязательства в натуре), но и на пассивную. Так, в абзаце первом этого же пункта указано, что в соответствии со ст. 309 и 310 ГК РФ должник не вправе произвольно отказаться от надлежащего исполнения обязательства.

Важно отметить, что в данном Постановлении Пленум Верховного Суда Российской Федерации не ограничивается декларативным провозглашением этого права и разъясняет ряд деталей, значимых для его реализации на практике.

1. Влияние невозможности исполнения на право кредитора потребовать исполнения обязательства в натуре

Верховный Суд Российской Федерации ограничивает область применения категории невозможности исполнения, являющейся одним из ключевых оснований, препятствующих удовлетворению требования об исполнении обязательства в натуре.

Прежде чем приступить к исследованию разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по данному вопросу, содержащихся в Постановлении, обратимся к понятию невозможности исполнения.

Исходя из подходов, разработанных доктриной и судебной практикой, этот термин может рассматриваться как в материальном, так и в процессуальном смысле. При этом в рамках первой категории следует выделять объективную и субъективную невозможность исполнения. В частности, о невозможности исполнения говорят в тех случаях, когда вследствие естественных или правовых причин для каждого лица исполнение в натуре невозможно (объективная невозможность)*(3). Помимо этого, невозможность рассматривают как неспособность должника исполнить соответствующее обязательство (субъективная невозможность)*(4). С позиции процессуального права ее определяют как неисполнимость судебного решения о присуждении в натуре*(5).

В рамках последнего значения наступление невозможности исполнения имеет место в случае невозможности определения порядка, механизма или сроков исполнения обязательства*(6).

Иными словами, для присуждения к исполнению в натуре требуется установить возможность реального исполнения обязательства, исходя из положений Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве"*(7).

Данный подход стал весьма популярным основанием для отказа в удовлетворении иска о присуждении должника к исполнению обязательства в натуре не только применительно к притязаниям о выполнении работ*(8), но и о передаче родовых вещей*(9).

Однако в Постановлении указанное требование не упомянуто*(10). Только один пункт Постановления (п. 27), регулирующий процессуальные вопросы, связанные с удовлетворением требования об исполнении обязательства в натуре (не считая положений, определяющих порядок начисления штрафа за неисполнение судебного акта), закрепляет обязанность суда в случае удовлетворения требования кредитора установить срок, в течение которого вынесенное решение должно быть исполнено. Это правило основывается на положении части 2 ст. 174 АПК РФ, согласно которому при принятии решения, обязывающего организацию совершить определенные действия, не связанные со взысканием денежных средств или с передачей имущества, арбитражный суд в резолютивной части решения может указать руководителя или иное лицо, на которых возлагается исполнение решения, а также срок исполнения.

При этом п. 27 Постановления не содержит разъяснения о том, что для определения судом срока исполнения судебного акта истец должен представить какие-либо доказательства*(11). Напротив, в данном пункте указано, что именно суд учитывает возможности ответчика по исполнению обязательства, степень затруднительности исполнения судебного акта, а также иные заслуживающие внимания обстоятельства. Кроме того, если исходить из текста этого же пункта Постановления, суд не должен оценивать, сможет ли пристав к установленному в решении сроку понудить должника исполнить обязательство (добиться его исполнения). Учитывается лишь объективная возможность для должника осуществить предоставление. В случае нежелания должника кредитор вправе будет потребовать начисления штрафа, порядок установления которого подробно описан в п. 28-36 Постановления.

Обращаясь к границам невозможности исполнения обязательства в материальном смысле, необходимо отметить, что требование об исполнении в натуре не подлежит удовлетворению, если имеет место объективная невозможность исполнения.

При предъявлении кредитором иска об исполнении должником обязательства в натуре суд, исходя из конкретных обстоятельств дела, определяет, является ли такое исполнение объективно возможным (абз. 2 п. 22 Постановления). Кредитор не вправе требовать по суду от должника исполнения обязательства в натуре, если осуществление такого исполнения объективно невозможно (абз. 1 п. 23 Постановления).

В соответствии с общепризнанным подходом объективная невозможность исполнения может быть как фактической, так и юридической*(12). Эта классификация использована также в Постановлении (абз. 1 п. 23). В частности, в качестве примера физической невозможности исполнения указывается гибель индивидуально определенной вещи, которую должник был обязан передать кредитору. А случаем юридической невозможности выступает принятие органом государственной власти или органом местного самоуправления акта, которому будет противоречить исполнение обязательства.

Если относительно определения содержания понятия объективной невозможности в доктрине и практике, как правило, не возникает разногласий, то совершенно иная картина наблюдается при определении границ субъективной невозможности исполнения*(13).

В этой связи большое значение имеют положения Постановления, устанавливающие некоторые ориентиры для решения данного вопроса, в том числе касающиеся возможности потребовать исполнения в натуре обязательства по передаче родовых вещей.

Заметим, что начиная с конца 1990-х годов в рамках данной категории дел устоялся определенный подход, в соответствии с которым при заявлении иска о присуждении должника к передаче родовых вещей истцу необходимо доказать наличие у ответчика истребуемого товара*(14).

Закрепление данной позиции в качестве доминирующей существенно расширяло границы субъективной невозможности исполнения, поскольку для освобождения должника от обязанности поставить товар в натуре достаточно было наличия простого факта его отсутствия.

Однако, как нам представляется, подобный подход чрезмерно сужает объем обязанностей поставщика, пообещавшего передать покупателю товар, определенный родовыми признаками. Нередко в момент заключения сделки эти вещи не находятся во владении должника и предметом его обязательства является не только передача товара кредитору, но и совершение необходимых приготовлений, направленных на его получение (покупка у третьих лиц, изготовление и т.д.). Если в такой ситуации продавец, намереваясь не исполнять обязательство, не совершит подготовительных действий, изложенный выше подход всегда будет приводить к отказу в удовлетворении иска о присуждении к исполнению в натуре. Между тем в приведенном примере данное решение противоречило бы тем договорным обязанностям, которые принял на себя продавец.

К иному решению можно прийти, если основываться на той идее, что субъективная невозможность исполнения возникает только в ситуации, когда усилия, которые лицо должно предпринять для достижения предусмотренного договором результата, выходят за границы, оговоренные сторонами правоотношения. При таком подходе удовлетворение иска об истребовании вещи будет означать следующее: от ответчика требуется не только ее непосредственная передача истцу, но и предварительное приобретение товара на соответствующем рынке.

В ситуации, когда предметом обязательства выступают родовые вещи, разумно допустить оспоримую презумпцию того, что должник, обязуясь поставить товар, одновременно с этим принимает на себя предполагаемую обязанность по осуществлению необходимых приготовлений.

Исследование российской судебной практики последних лет по данному вопросу позволяет сделать вывод о том, что до настоящего времени единообразный подход не был сформирован, однако в ряде судебных актов представлена похожая оценка обязанностей поставщика и последствий их нарушения*(15).

Например, по одному из дел суд, удовлетворяя иск, возложил на должника как обязанность по изготовлению, так и по последующей передаче товара, сославшись на положения спецификации, подписанной сторонами*(16).

В других спорах суды, отклонив довод ответчика об отсутствии у него имущества, подлежащего передаче истцу в натуре, указали, что обязательство может быть исполнено должником в отношении товара, который будет создан или приобретен продавцом в будущем (п. 2 ст. 455 ГК РФ)*(17).

Вероятно, Постановление не просто развивает данную позицию, но и устраняет какие-либо сомнения относительно возможностей использования иных подходов. Так, в абзаце втором п. 23 Постановления дано разъяснение, согласно которому отсутствие у должника того количества вещей, определенных родовыми признаками, которое он по договору обязан предоставить кредитору, само по себе не освобождает его от исполнения обязательства в натуре, если оно возможно путем приобретения необходимого количества товара у третьих лиц (п. 1 ст. 396, п. 2 ст. 455 ГК РФ).

Если в отношении родовых вещей отсутствие товара не будет достаточным основанием для освобождения должника от исполнения обязательства в натуре, то в обязательствах, предметом которых выступают индивидуально-определенные вещи, ситуация принципиально иная. В статье 398 ГК РФ, регулирующей вопросы истребования индивидуально-определенных вещей, прямо указано, что право требовать отобрания вещи у должника отпадает, если она уже передана третьему лицу, имеющему на него право собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления.

Вслед за законодателем аналогичной позиции придерживается и Верховный Суд, отмечая в абзаце третьем п. 26 Постановления, что по смыслу ст. 398 ГК РФ при отсутствии у должника индивидуально-определенной вещи, которая подлежит передаче кредитору, кредитор не вправе требовать ее отобрания у должника и передачи в соответствии с условиями договора, что не лишает кредитора права требовать от должника возмещения убытков, причиненных неисполнением договора.

При этом если в ст. 398 ГК РФ указаны только случаи, когда вещь уже передана третьему лицу в собственность или находится у него на ином вещном праве, то в п. 26 Постановления соответствующая оговорка отсутствует. Следовательно, право требовать присуждения в натуре отпадает и в случае, если вещь находится у третьего лица в силу обязательственного права (в Постановлении этот казус рассмотрен отдельно).

Согласно абзацу четвертому п. 26 Постановления, передача индивидуально определенной вещи, в частности, в аренду, в безвозмездное пользование, на хранение не препятствует удовлетворению требования кредитора-приобретателя этой вещи к должнику-отчуждателю об исполнении обязательства передать вещь в собственность. В таком случае к участию в деле привлекаются арендатор, ссудополучатель, хранитель и т.п.

Из этого можно заключить, что кредитор не сможет требовать передачи владения, чему, в частности, будут препятствовать положения Гражданского кодекса Российской Федерации о праве следования при аренде и ссуде (ст. 617, 700 ГК РФ), но вправе просить суд признать его собственником. Вероятно, в данной ситуации решение будет носить преобразовательный характер, провозглашая возникновение права собственности на спорную вещь у истца.

Наконец, еще одним положением, позволяющим установить определенные границы субъективной невозможности исполнения, выступает разъяснение Верховного Суда Российской Федерации о недопустимости присуждения в натуре обязательств, тесно связанных с личностью.

Как указано в абзаце третьем п. 23 Постановления, кредитор не вправе требовать по суду исполнения в натуре обязательства, исполнение которого настолько связано с личностью должника, что его принудительное исполнение будет нарушать принцип уважения чести и достоинства гражданина. Например, не подлежат удовлетворению требования о понуждении физического лица к исполнению в натуре обязательства по исполнению музыкального произведения на концерте.

В зарубежной юридической литературе такое основание для отказа в присуждении к исполнению в натуре иногда именуют моральной невозможностью исполнения*(18).

Последствием наступления невозможности исполнения является прекращение права требовать присуждения должника к исполнению обязательства в натуре. Данная точка зрения преобладает как в зарубежной, так и в российской доктрине, а также поддерживается судебной практикой*(19).

Таким образом, невозможность исполнения сама по себе никаким образом не влияет на право кредитора потребовать возмещения убытков в денежной форме. Этот подход изложен в абзаце четвертом п. 23 Постановления: в тех случаях, когда кредитор не может требовать по суду исполнения обязательства в натуре, должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением обязательства, если отсутствуют основания для прекращения обязательства, например, предусмотренные пунктом 1 ст. 416 и пунктом 1 ст. 417 ГК РФ (ст. 15, п. 2 ст. 396 ГК РФ).

Следовательно, для полного освобождения от ответственности должнику необходимо доказать не только наличие невозможности исполнения, но и то, что он не отвечает за ее наступление.

2. Случаи, когда надлежащая защита нарушенного права возможна только путем понуждения ответчика к исполнению в натуре

В силу пункта 1 ст. 308.3 ГК РФ, право требовать исполнения в натуре может быть ограничено положениями данного Кодекса, иными законами или договором. При наличии подобных обстоятельств кредитор вправе обратиться к иным средствам защиты, среди которых центральное место, несомненно, занимает денежное возмещение. Однако в ряде случаев убытки, в отличие от присуждения к исполнению в натуре, не могут защитить законные интересы кредитора.

В этой связи большое значение приобретают разъяснения, содержащиеся в абзаце четвертом п. 22 Постановления, согласно которым не может быть отказано в удовлетворении иска об исполнении обязательства в натуре в случае, когда надлежащая защита нарушенного гражданского права истца возможна только путем понуждения ответчика к исполнению в натуре и не будет обеспечена взысканием с ответчика убытков за неисполнение обязательства.

Отмечается, что большинство подобных примеров связаны с отсутствием у истца объективной возможности заключить заменяющую сделку с третьим лицом за счет должника*(20). В таких ситуациях кредитор вообще может не получить того, на что он был бы вправе рассчитывать в силу договора или закона.

В качестве еще одного основания может выступать невозможность определения в денежной форме потерь кредитора, связанных с неисполнением должником обязательства в натуре*(21).

В пункте 22 Постановления приведены два примера, в которых взыскание с ответчика убытков не в полной мере обеспечивает восстановление нарушенного права кредитора:

- неисполнение обязанности по представлению информации, имеющейся только у ответчика;

- нарушение обязанности по изготовлению документации, которую правомочен составить только ответчик.

Можно резюмировать, что Верховный Суд Российской Федерации в обоих случаях использует одно общее основание, а именно: истец не имеет возможности заключить заменяющую сделку.

Исходя из действующей российской судебной практики, подобные обстоятельства возникают, во-первых, когда должник выступает в качестве единственного исполнителя в определенной сфере; во-вторых, когда вследствие уже имеющихся отношений между кредитором и должником исполнение данной конкретной обязанности не может быть реализовано каким-либо третьим лицом.

Приведем типовые ситуации, отражающие данный подход:

- участник или акционер юридического лица требует у общества предоставления внутренних документов (например, документов, подтверждающих права общества на имущество, находящееся на его балансе; протоколов общих собраний, заседаний совета директоров общества, ревизионной комиссии общества и т.д.)*(22);

- общество обращается к бывшему генеральному директору с требованием о передаче внутренних документов юридического лица*(23);

- требование об обязании сетевой организации заключить договор оказания услуг по передаче электрической энергии*(24);

- вновь избранная управляющая организация требует от прежней управляющей организации передать техническую документацию на многоквартирный дом и иные документы, связанные с управлением таким домом*(25);

- цессионарий требует от цедента передачи документов, удостоверяющих право требования к должнику*(26);

- требование об обязании публично-правового образования (стороны инвестиционного контракта) подписать акт о результатах инвестиционного проекта*(27).

3. Существо обязательства как ограничение права требовать исполнения в натуре

Самостоятельным значением для целей ограничения права кредитора требовать исполнения обязательства в натуре обладает категория "существо обязательства".

В пункте 22 Постановления содержится специальное указание на то, что, разрешая вопрос о допустимости понуждения должника исполнить обязанность в натуре, суд учитывает не только положения ГК РФ, иного закона или договора, но и существо соответствующего обязательства.

При этом в Постановлении не приведены примеры ситуаций, когда реализация кредитором данного требования противоречила бы существу обязательства.

Следует отметить, что аналогичное понятие и ранее использовалось Верховным Судом Российской Федерации.

Например, в п. 74 Постановления Пленума Верховного Суда от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"*(28) установлено, что договор, условия которого противоречат существу законодательного регулирования соответствующего вида обязательства, может быть квалифицирован как ничтожный полностью или в соответствующей части. В качестве примера указана ничтожность условия договора доверительного управления имуществом, устанавливающего, что по истечении срока договора переданное имущество переходит в собственность доверительного управляющего.

Развивая данную мысль, можно прийти к выводу о том, что в отношении каждого вида обязательства законодатель предусматривает для должника определенный перечень обязанностей, образующих в совокупности обособленную группу. Если отдельная обязанность не относится к числу обязанностей определенного типа, составляющих содержание правоотношения сторон, то в иске о присуждении должно быть отказано.

Например, подобное толкование может быть использовано в отношении требования поклажедателя к хранителю о возврате вещи по договору хранения. В рамках данного отношения на должника возлагаются обязанности по приемке вещи на хранение, обеспечению ее сохранности и возврату вещи поклажедателю. Поэтому, если вещь утрачена хранителем, принуждение его к возврату вещи кредитору выходило бы за пределы обязательственной программы указанного лица и противоречило бы существу обязательства, поскольку в таком случае у должника появится новая предполагаемая обязанность по приобретению вещи у третьего лица для последующей передачи кредитору.

Примечательно, что обратный подход был использован Арбитражным судом Московского округа при рассмотрении конкретного дела.

Должник утратил часть переданных ему на хранение труб и доказал данное обстоятельство в суде. Тем не менее суд удовлетворил иск поклажедателя об истребовании в натуре невозвращенных труб, указав на наличие у ответчика (хранителя) объективной возможности осуществить заказ на изготовление аналогичной продукции (труб) у третьих лиц с целью их последующего возврата истцу*(29).

4. Соотношение требования об исполнении в натуре с другими средствами защиты

Разъяснения Верховного Суда Российской Федерации охватывают также вопрос соотношения притязания об исполнении в натуре с другими требованиями (п. 24, 25 Постановления).

В ситуации, когда должник допускает нарушение обязательства, у кредитора появляется целый ряд возможных способов защиты. И если некоторые из них совместимы друг с другом, то иные рассматриваются в качестве взаимоисключающих. Так, альтернативой притязанию об исполнении обязательства в натуре является право кредитора требовать возмещения убытков, причиненных неисполнением этого обязательства.

Согласно п. 24 Постановления, если исполнение обязательства в натуре возможно, кредитор по своему усмотрению вправе либо требовать по суду такого исполнения, либо отказаться от принятия исполнения (п. 2 ст. 405 ГК РФ) и взамен исполнения обязательства в натуре обратиться в суд с требованием о возмещении убытков, причиненных неисполнением обязательства (п. 1 и 3 ст. 396 ГК РФ).

Это правило, вероятно, указывает на несовместимость таких средств защиты, как исполнение в натуре и возмещение убытков вместо предоставления.

Как нам представляется, такой выбор кредитора одновременно означает отказ от принятия исполнения и, как следствие, невозможность в дальнейшем вернуться к требованию о присуждении в натуре. Данный подход направлен на защиту прав должника, пребывающего в состоянии неопределенности в период до осуществления кредитором выбора между указанными требованиями*(30).

Вместе с тем в этом же пункте Постановления содержится разъяснение, согласно которому предъявление требования об исполнении обязательства в натуре не лишает кредитора права потребовать взыскания убытков или неустойки за просрочку исполнения обязательства.

Еще одним способом защиты нарушенного права кредитора является заключение заменяющей сделки с третьим лицом за счет должника. Данное право закреплено в ст. 397 ГК РФ, которая предусматривает, что в случае неисполнения должником обязательства изготовить и передать вещь в собственность, в хозяйственное ведение или в оперативное управление, либо передать вещь в пользование кредитору, либо выполнить для него определенную работу или оказать ему услугу кредитор вправе в разумный срок поручить выполнение обязательства третьим лицам за разумную цену либо выполнить его своими силами, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов, договора или существа обязательства, и потребовать от должника возмещения понесенных необходимых расходов и других убытков.

В судебной практике приведенная выше норма нередко применялась в качестве основания для отказа в присуждении должника к исполнению в натуре обязательства по выполнению работ*(31). В подобных ситуациях суды ссылаются на наличие у кредитора возможности привлечь для выполнения работ третье лицо, а также на отсутствие в специальных нормах о подряде указания на право кредитора потребовать исполнения обязательства в натуре*(32). Если последний из двух аргументов по-прежнему не утратил своего значения (в силу действия правила об общих и специальных нормах), то ссылка на ст. 397 ГК РФ будет недопустима.

Согласно правовой позиции Верховного Суда Российской Федерации, сформулированной в п. 25 Постановления, право кредитора прибегнуть к помощи третьего лица за счет должника не лишает его возможности по своему выбору использовать другой способ защиты: например, потребовать от должника исполнения его обязательства в натуре либо возмещения убытков, причиненных неисполнением обязательства*(33).

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Комментарий к п. 22-27 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2016 г. N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств?"

*(2) Бюллетень ВС РФ. 2016. N 5.

*(3) См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 2. 2005. С. 63.

*(4) См.: Генкин Д.М. К вопросу о влиянии на обязательство невозможности исполнения // Сборник статей по гражданскому и торговому праву. 2005. С. 182; Canaris C.-W. Die Neuregelung des Leistungsstorungs- und des KaufrechtsGrundstrukturen und Problemschwerpunkte, in Lorenz, Egon. Karlsruher Forum 2002: Schuldrechtsmodernisierung. 2003. S. 5, 19.

*(5) См.: Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 2 декабря 2014 г. по делу N А41-29630/14; постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 25 сентября 2012 г. по делу N А53-26690/2010.

*(6) Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 3 декабря 2002 г. N 3782/97 // Вестник ВАС РФ. 2003. N 3.

*(7) СЗ РФ. 2007. N 41. Ст. 4849.

*(8) См.: Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 14 декабря 2015 г. по делу N А79-1460/2015.

*(9) См.: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 29 марта 2005 г. N А42-3652/04-21; постановление ФАС Московского округа от 4 мая 2012 г. по делу N А40-96716/11-105-837 // Документы опубликованы не были.

*(10) Как нам представляется, данное обстоятельство не может однозначно свидетельствовать об отказе от принципа процессуальной исполнимости судебных актов. В то же время возможно некоторое изменение его содержательной оценки с учетом подхода, сформированного в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2016 г. N 7.

*(11) Данный подход нередко встречается в практике, когда суд требует от истца доказательств процессуальной исполнимости решения суда о присуждении к исполнению в натуре (см.: постановления Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 11 февраля 2016 г. по делу N А32-18447/2015; от 21 октября 2015 г. по делу N А32-17151/2015 // Документы опубликованы не были.

*(12) Medicus D., Lorenz S. Schuldrecht, Allgemeiner Teil. 2012. S. 199, 200; Бациев В.В. Практический комментарий отдельных положений главы 26 ГК РФ о прекращении обязательств (за исключением положений о зачете) // Арбитражные споры. 2007. N 4. С. 113-138.

*(13) См.: Генкин Д.М. Указ. соч. С. 183-185; Kohler J. Bestrittene Leistungsunmoglichkeit und ihr Zuvertretenhaben bei § 275 BGB - Prozesslage und materielles Recht // AcP // 2005. S. 121; Riehm T. Der Grundsatz der Naturalerfullung. 2015. S. 310-312.

*(14) См., например: Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 февраля 1999 г. N 5033/98; от 24 августа 1999 г. N 1971/98; от 14 августа 2001 г. N 9162/00 // Документы опубликованы не были.

*(15) См.: Пункт 40 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей" // Бюллетень ВС РФ. 2012. N 9.

*(16) Постановление Арбитражного суда Московского округа от 25 июня 2015 г. по делу N А40-136582/2014 // Документ опубликован не был.

*(17) Постановление ФАС Московского округа от 15 октября 2013 г. по делу N А40-148245/12; постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 14 апреля 2015 г. по делу N А40-136582/2014 // Документы опубликованы не были.

*(18) Zimmerman R. The New German Law of Obligations. 2005. P. 48.

*(19) См., например: Бациев В.В. Указ. соч. С. 113-138; Агарков М.М. К вопросу о договорной ответственности / Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. М., 2002. Т. 2. С. 9; п. 5 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 21 декабря 2005 г. N 104 "Обзор практики применения арбитражными судами норм Гражданского кодекса РФ о некоторых основаниях прекращения обязательств" // Вестник ВАС РФ. 2006. N 4.

*(20) Chitty on contracts ed. by Beale H. London. 2008. Vol. I. P. 1719.

*(21) Treitel G. The law of contract. 2003. P. 1021.

*(22) Постановления Арбитражного суда Московского округа от 24 марта 2016 г. по делу N А40-189476/13; от 3 марта 2016 г. N А40-196437/2014; от 14 апреля 2016 г. по делу N А40-105624/2015 // Документы опубликованы не были.

*(23) Постановление Арбитражного суда Московского округа от 30 марта 2016 г. по делу N А40-116676/2015 // Документ опубликован не был.

*(24) Постановление Арбитражного суда Московского округа от 4 декабря 2015 г. по делу N А40-14298/14-68-128 // Документ опубликован не был.

*(25) Постановления Арбитражного суда Московского округа от 31 июля 2015 г. по делу N А41-41451/14; от 24 августа 2015 г. по делу N А41-42462/13 // Документы опубликованы не были.

*(26) Постановление Арбитражного суда Московского округа от 22 января 2015 г. по делу N А40-31547/2014 // Документ опубликован не был.

*(27) Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 4 июня 2013 г. N 1276/13 // Размещено на сайте ВАС РФ: www.arbitr.ru/.

*(28) Бюллетень ВС РФ. 2015. N 8.

*(29) Постановление ФАС Московского округа от 21 ноября 2011 г. по делу N А41-8330/11 // Документ опубликован не был.

*(30) Riehm T. Op. cit. S. 279.

*(31) См., например: Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 13 октября 2014 г. по делу N А41-52771/12; постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 5 сентября 2012 г. по делу N А56-36871/2011 // Документы опубликованы не были.

*(32) Речь идет именно о выполнении работ, а не об устранении дефектов. Последнее требование допустимо в силу ст. 723 ГК РФ.

*(33) Аналогичная правовая позиция изложена в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30 марта 2010 г. N 17074/09 // Вестник ВАС РФ. 2010. N 6.