Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 3 марта 2022 г. N 18АП-11742/21 по делу N А07-37746/2018

г. Челябинск

03 марта 2022 г.

Дело N А07-37746/2018

Резолютивная часть постановления объявлена 24 февраля 2022 года.

Постановление изготовлено в полном объеме 03 марта 2022 года.

Восемнадцатый арбитражный апелляционный суд в составе:

председательствующего судьи Кожевниковой А.Г.,

судей Поздняковой Е.А., Румянцева А.А.,

при ведении протокола секретарем судебного заседания Маркиной А.Е., рассмотрел в открытом судебном заседании апелляционную жалобу Межрайонной инспекции Федеральной налоговой службы N 27 по Республике Башкортостан на решение Арбитражного суда Республики Башкортостан от 11.06.2021 по делу N А07-37746/2018.

В судебное заседание явились представители:

Топаева Сегргея Николаевича - Нигматзянова Екатерина Викторовна (доверенность от 10.05.2018),

Межрайонной инспекции Федеральной налоговой службы N 27 по Республике Башкортостан - Салихова Светлана Анатольевна (доверенность от 17.01.2022).

Межрайонная инспекция Федеральной налоговой службы N 27 по Республике Башкортостан (далее - ИФНС N27 по РБ, истец) обратилась в Арбитражный суд Республики Башкортостан с иском к Топаеву Сергею Николаевичу (далее - Топаев С.Н., ответчик) о привлечении его как бывшего руководителя к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО "Агиро Проф" в размере 11 906 030 руб. 21 коп.

Решением Арбитражного суда Республики Башкортостан от 11.06.2021 по делу N А07-37746/2018 в удовлетворении иска отказано.

Не согласившись с указанным определением, Межрайонная инспекция Федеральной налоговой службы N 27 по Республике Башкортостан (далее также - податель жалобы, апеллянт) обратилась в Восемнадцатый арбитражный апелляционный суд с апелляционной жалобой, в которой просит решение Арбитражного суда Республики Башкортостан от 11.06.2021 отменить полностью и принять по делу новый судебный акт.

После принятия апелляционной жалобы судебное заседание по ее рассмотрению откалывалось с учетом предмета и основания предъявленных требований, круга обстоятельств, подлежащих выяснению и доказыванию, доводов и возражений по заявлению, изложенных в суде первой инстанции и в апелляционной жалобе, содержания представленных в дело доказательств, в целях проверки законности и обоснованности судебного акта, доводов жалобы и возможности установления значимых для дела обстоятельств.

Лица, участвующие в деле, надлежащим образом уведомлены о времени и месте судебного разбирательства посредством почтовых отправлений, а также размещения информации на официальном сайте суда в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет".

В соответствии со статьями 123, 156 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации дело рассмотрено судом в отсутствие неявившихся в судебное заседание лиц.

Присутствующие участники процесса в судебном заседании заявили суду свои позиции относительно доводов апелляционной жалобы (согласно протоколу судебного заседания), на основании статей 9, 65, 81, 159, 262, 268 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации апелляционным судом к материалам дела приобщены:

- от ответчика: позиция (поименованная как "прения" от 21.02.2022), дополнительные пояснения на доводы истца от 21.01.2022, возражения на приобщение дополнительных доказательств от 26.01.2022

- от истца: возражения на письменные пояснения от 21.02.2022, письменные пояснения от 18.02.2022, пояснения от 16.02.2022, дополнительные доказательства (выписка ЕГРЮЛ от 18.02.2022), пояснения от 25.01.2022, дополнительные доказательства от 27.01.2022 (вх. 4235).

Указанные доказательства приобщены к материалам дела, с целью проверки доводов жалобы МИФНСN 27 по РБ, о том, что налоговым органом соблюден порядок извещения при проведении проверки. Кроме того, суд установил, что указанные доказательства имелись фактически, но находились в ином налоговом органе (находились в МИФНСN 40 по РБ), и в силу внутренних организационных неустройств в налоговых органах, МИФНСN 27 по РБ не смогло своевременно представить указанные доказательства в суд первой инстанции.

Законность и обоснованность судебного акта проверены судом апелляционной инстанции в порядке, предусмотренном главой 34 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Как следует из материалов дела и установлено судом первой инстанции, согласно сведениям выписки из Единого государственного реестра юридических лиц, ООО "Агиро Проф" 05.02.2003 зарегистрировано в качестве юридического лица с присвоением основного государственного регистрационного номера 1090280002966. В качестве основного вида деятельности общества определено - строительство жилых и нежилых зданий.

Топаев Сергей Николаевич являлся директором ООО "Агиро Проф" с 05.02.2009 по 11.12.2014.

В соответствии с решением учредителя N 2 от 11.12.2014 года, приказом N 2 от 11.12.2014 года, Топаев С.Н., был освобожден с должности директора ООО "Агиро проф" (л.д.24-25,т.6).

Согласно того же решения N 2 от 11.12.2014, руководителем общества был назначен Чернов И.В., а также он стал соучредителем общества с долей в уставном капитале в размере 17%, о чем 26.12.2014, была внесена запись в ЕГРЮЛ за номером 6140280190242.

11.12.2014, Топаев С.Н. передал Чернову И.В. документы по финансово-хозяйственной деятельности ООО "Агиро проф", по акту и описи приема-передачи оригиналов документов (л.д.18-19,т.6).

В соответствии с.п.1,2 протокола общего собрания участников ООО "Агиро Проф" N 1 от 13.01.2015, договора N 1 купли-продажи доли от 13.01.2015 Чернов И.В. на основании оферты от Топаева С.Н. (вхN2 от 13.01.2015), акцепта участника Чернова И.В. приобрел долю в уставном капитале общества в размере 83% уставного капитала общества (л.д.22-23,т.6).

23.01.2015 Межрайонной ИФНС N 40 вынесено решение N 10 о проведении выездной налоговой проверке в отношении ООО "Агиро Проф". 10 ноября 2015 года налоговым органом вынесен акт налоговой проверки N 52 (л.д.55-138,т.1).

Решением N 4 от 01 февраля 2016 года, вынесенным Межрайонной ИФНС N 40, ООО "АГИРО ПРОФ" привлечено к ответственности за совершение налогового правонарушения, которое вступило в силу 17.03.2016 (л.д.139- 150,т.1, л.д.1-34, т.2).

Согласно данного решения, ООО "Агиро проф" необоснованно отнесены к вычету суммы налога на добавленную стоимость в сумме 7 181 776 рублей, за период с 1 квартала 2012 года по 4 квартал 2013 года, в связи чем обществу до начислено в общей сумме 10 732 898 рублей, в том числе налог на добавленную стоимость в размере 7 181 776 рублей, пени -1 996 067 рублей, штрафы - 1 554 755 рублей.

26.04.16 в отношении общества возбужденно исполнительное производство N 12272074/0236. В ходе исполнительного производства задолженность общества не взыскана в связи с отсутствием у должника имущества.

31.07.2017 общество было исключено из Единого государственного реестра юридических лиц по решению регистрирующего органа о прекращении деятельности юридического лица в связи с исключением из ЕГРЮЛ на основании п.2 ст.21.1 Федерального закона от 08.08.2001 N 129-ФЗ, как недействующее юридическое лицо.

В обоснование заявленных требований о привлечении Топаева С.Н. к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО "Агиро Проф" в размере 11 906 030 руб. 21 коп., истец ссылается на то, что ответчик Топаев Сергей Николаевич, в период исполнения обязанностей единоличным исполнительным органом (директор) 2012-2013 г., совершил виновные и недобросовестные действия по созданию фиктивного документооборота с недобросовестными контрагентами, не ведущими хозяйственную деятельность, получение необоснованной налоговой выгоды, необоснованный вывод денежных средств из оборота предприятия, безвозмездному отчуждению имущества, принадлежащего обществу, которые привели к неисполнению уплаты обществом недоимки в размере 11 906 030 руб. 21 коп., что послужило основанием для обращения в суд с настоящим иском.

Оценив имеющиеся в деле письменные доказательства, суд первой инстанции пришел к выводу об отсутствии оснований для удовлетворения исковых требований, мотивируя свое решение следующим.

Суд отметил, что истцом было предъявлено требование к ООО "АгироПроф" об уплате задолженности в период руководства обществом не ответчиком, а иным лицом, так как с 26.12.2014 до момента исключения общества из ЕГРЮЛ 31.07.2017 года, руководителем и участником ООО "АгироПроф" являлся Чернов И. В.

Между тем суд решил, что в материалах дела отсутствуют доказательства, свидетельствующие о совершении Топаевым С.Н. иных действий/бездействий, в результате которых ООО "Агиро проф" не погасило взысканную задолженность.

Также суд отметил следующее:

- к моменту возникновения обязательств общества по погашению задолженности, полномочия Топаева С. Н. как директора и учредителя были прекращены;

- какого-либо уведомления от МРИ ФНС N 40 по РБ о проведении налоговой проверки, а также требований о предоставлении документов, ООО "Агиро проф" в период руководства общества директор Топаев С.Н. не получал, доказательств направления указанных уведомлений директору Топаеву С.Н. материалы дела не содержат;

- из акта проверки следует, что ни ответчик - Топаев С.Н., ни действующий на тот момент директор общества Чернов И.В., истцом не были опрошены и Черновым И.В. какая-либо первичная документация ООО "Агиро проф" не была передана в ИФНС.

Поскольку сведения о смене руководителя общества было внесено в ЕГРЮЛ 26.12.2014 года, то, по мнению суда, налоговый орган был обязан направить уведомления о проведении налоговой проверки, а также требования о предоставлении документов действующему на момент направления руководителю общества, а также по адресу регистрации общества.

Между тем суд установил, что материалы налоговой проверки, предоставленные ИФНС N 40 по Республике Башкортостан, не содержат доказательства отправки решения о проведении выездной налоговой проверки, а также требования о предоставлении документов действующему руководителю и учредителю общества - Чернову И.В., а также доказательства направления решения о проведении выездной налоговой проверки на действующий на тот момент адрес регистрации общества.

Также суд отметил, что представленные МРИФНС N 40 по РБ материалы налоговой проверки не содержат доказательств направления ответчику Топаеву С.Н., директору ООО "Агиро Проф" Чернову И.В., а также ООО "Агиро проф" следующих решений: решение N 37 от 13.03.2015 г. о возобновлении проведения выездной налоговой проверки, решение N 38 от 13.03.2015 г. о внесении изменений в решение о проведении выездной налоговой проверки, решение N4 от 01.02.2016 года о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения.

Суд отклонил довод истца о том, что сделки ООО "Агиро проф" и его контрагентов (ООО "Терра", ООО "Вэллис") являются сделками, направленными не на осуществление финансово-хозяйственной деятельности и получение экономической прибыли от нее, между обществами был организован фиктивный документооборот, так как он не подтверждается материалами дела. Данные предприятия фактически осуществляли деятельность.

Судом первой инстанции также принято во внимание, что в период руководства обществом ответчиком Топаевым С.Н. своевременно сдавалась вся необходимая налоговая отчетность, отчетность в пенсионный фонд, внебюджетные фонды, своевременно начислялись и уплачивались налоги, взносы в ИФНС, пенсионный фонд, внебюджетные фонды. Общество задолженностей перед кредиторами не имело. Налоги обществом уплачивались своевременно, об этом также свидетельствует банковская выписка, из которой видно, что все налоги перечислены платёжными поручениями общества.

Суд привел данные платёжеспособности и финансовой стабильности ООО "Агиро Проф", которые указывают на отсутствие в деятельности предприятия налоговых рисков и свидетельствует о добросовестном исполнение обязательств по уплате налогов, отсутствие задолженности перед бюджетом и внебюджетными фондами в 2012, 2013 г.г. в период работы Топаева С.Н. в должности директора ООО "АГИРО ПРОФ". Ввиду этого суд отклонил довод истца о том, что в спорный период обществом представлены нулевые декларации, либо декларации для возмещения НДС в результате чего и отсутствовала задолженность по налогам у общества.

В силу названных, а также иных выводов суда, основанных на представленных в дело доказательствам, суд решил, что истцом не предоставлена необходимая совокупность доказательств, свидетельствующих о наличии причинно-следственной связи между действиями ответчика и обстоятельствами исполнения/неисполнения обязательств обществом "Агиро проф" и наличием убытков истца в заявленном размере.

Исследовав обстоятельства дела, проверив доводы апелляционной жалобы, суд апелляционной инстанции приходит к выводу о наличии оснований для отмены обжалуемого судебного акта в силу следующего.

Поскольку субсидиарная ответственность руководителя должника является гражданско-правовой, в силу статьи 15 Гражданского кодекса Российской Федерации необходимо доказать наличие состава правонарушения, включающего наличие вреда, противоправность поведения причинителя вреда (вина), причинно-следственную связь между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим вредом.

Бремя доказывания указанных обстоятельств лежит на лице, заявившем о привлечении к ответственности. Отсутствие вины в силу пункта 2 статьи 401, пункта 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации доказывается лицом, привлекаемым к субсидиарной ответственности.

Как отмечено высшей судебной инстанцией (определения Верховного Суда Российской Федерации от 30.09.2019 N 305-ЭС19-10079, от 25.09.2020 N 310-ЭС20-6760), предусмотренное статьей 10 Закона о банкротстве основание для привлечения к субсидиарной ответственности как "признание должника несостоятельным вследствие поведения контролирующих лиц" по существу мало чем отличается от предусмотренного действующей в настоящее время статьей 61.11 Закона основания ответственности в виде "невозможности полного погашения требований кредитора вследствие действий контролирующих лиц", а потому значительный объем правовых подходов к толкованию положений как прежнего, так и ныне действующего законодательства является общим (в том числе это относится к разъяснениям норм материального права, изложенным в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" (далее - Постановление N 53).

Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 16 Постановления N 53, под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов (статья 61.11 Закона о банкротстве) следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы. Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.

Неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом ("фирмой-однодневкой" и т.п.), дача указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создание и поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам, и т.д.

Предполагается, что лицо, которое извлекло выгоду из незаконного, в том числе недобросовестного, поведения руководителя должника является контролирующим (подпункт 3 пункта 4 статьи 61.10 Закона о банкротстве). В соответствии с этим правилом контролирующим может быть признано лицо, извлекшее существенную (относительно масштабов деятельности должника) выгоду в виде увеличения (сбережения) активов, которая не могла бы образоваться, если бы действия руководителя должника соответствовали закону, в том числе принципу добросовестности.

Из правовой позиции Верховного Суда Российской Федерации, изложенной в определении от 22.06.2020 N 307-ЭС19-18723(2,3), следует, что при установлении того, повлекло ли поведение ответчиков банкротство должника, необходимо принимать во внимание, является ли ответчик инициатором такого поведения и (или) потенциальным выгодоприобретателем возникших в связи с этим негативных последствий.

Кроме того согласно правовой позиции, приведенной в Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 15.02.2018 N 302-ЭС14-1472(4,5,7) по делу N А33-1677/2013, конечный бенефициар, не имеющий соответствующих формальных полномочий, не заинтересован в раскрытии своего статуса контролирующего лица. Наоборот, он обычно скрывает наличие возможности оказания влияния на должника. Его отношения с подконтрольным обществом не регламентированы какими-либо нормативными или локальными актами, которые бы устанавливали соответствующие правила, стандарты поведения.

В такой ситуации судам следует анализировать поведение привлекаемого к ответственности лица и должника. О наличии подконтрольности, в частности, могли свидетельствовать следующие обстоятельства: действия названных субъектов синхронны в отсутствие к тому объективных экономических причин; они противоречат экономическим интересам должника и одновременно ведут к существенному приросту имущества лица, привлекаемого к ответственности; данные действия не могли иметь место ни при каких иных обстоятельствах, кроме как при наличии подчиненности одного другому и т.д.

Истцом представлены доказательств направления уведомления о проведении выездной налоговой проверки, акта налоговой проверки, решение и иные акты налоговой проверки в адрес Топаева С.Н., ООО Агиро-Проф, а также в адрес Чернова И.В., что подтверждается приобщенными судом апелляционной инстанции доказательствами от налогового органа (возражения на письменные пояснения от 21.02.2022, письменные пояснения от 18.02.2022, пояснения от 16.02.2022, дополнительные доказательства, пояснения от 25.01.2022, дополнительные доказательства от 27.01.2022 (вх. 4235)).

Правовое положение обществ с ограниченной ответственностью, корпоративные права и обязанности их участников, регулируются федеральными законами, в частности Гражданским кодексом Российской Федерации и Федеральным законом "Об обществах с ограниченной ответственностью" (определения от 15 ноября 2007 года N 758-О-О и от 3 июля 2014 года N 1564-О). Федеральный законодатель, действуя в рамках предоставленных ему статьями 71 (пункт "о") и 76 (часть 1) Конституции Российской Федерации полномочий, при регулировании гражданско-правовых, в том числе корпоративных, отношений призван обеспечивать их участникам справедливое, соответствующее разумным ожиданиям граждан, потребностям рынка, социально-экономической ситуации в стране, не ущемляющее свободу экономической деятельности и не подавляющее предпринимательскую инициативу соотношение прав и обязанностей, а также предусмотреть соразмерные последствиям нарушения обязанностей, в том числе обязательств перед потребителями, меры и условия привлечения к ответственности на основе конституционно значимых принципов гражданского законодательства.

Конституционный Суд Российской Федерации ранее обращал внимание на то, что наличие доли участия в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью не только означает принадлежность ее обладателю известной совокупности прав, но и связывает его определенными обязанностями (Определение от 3 июля 2014 года N 1564-О).

Гражданское законодательство, регламентируя правовое положение коммерческих корпоративных юридических лиц, к числу которых относятся общества с ограниченной ответственностью, также четко и недвусмысленно определяет, что участие в корпоративной организации приводит к возникновению не только прав, но и обязанностей (пункт 4 статьи 65.2 ГК Российской Федерации).

Корпоративные обязанности участников сохраняются до прекращения юридического лица - внесения соответствующей записи в единый государственный реестр юридических лиц. Ряд из них непосредственно связан с самим завершением деятельности организации - это обязанности по надлежащему проведению ликвидации юридического лица.

Завершение деятельности юридических лиц представляет собой протяженные во времени, многостадийные ликвидационные процедуры, направленные в том числе на обеспечение интересов их кредиторов. Указанные процедуры, как правило, связаны со значительными временными и финансовыми издержками, желание освободиться от которых побуждает контролирующих общество лиц к уклонению от исполнения установленных законом обязанностей по ликвидации юридического лица.

В пункте 2 статьи 62 ГК Российской Федерации закреплено, что учредители (участники) юридического лица независимо от оснований, по которым принято решение о его ликвидации, в том числе в случае фактического прекращения деятельности юридического лица, обязаны совершить за счет имущества юридического лица действия по ликвидации юридического лица; при недостаточности имущества юридического лица учредители (участники) юридического лица обязаны совершить указанные действия за свой счет.

В случае недостаточности имущества организации для удовлетворения всех требований кредиторов ликвидация юридического лица может осуществляться только в порядке, предусмотренном законодательством о несостоятельности (банкротстве) (пункт 6 статьи 61, абзац второй пункта 4 статьи 62, пункт 3 статьи 63 ГК Российской Федерации). На учредителей (участников) должника, его руководителя и ликвидационную комиссию (ликвидатора) (если таковой назначен) законом возложена обязанность по обращению в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом (статья 9, пункты 2 и 3 статьи 224 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)").

Конституционный Суд Российской Федерации ранее неоднократно обращался к вопросам, связанным с исключением юридического лица из единого государственного реестра юридических лиц в порядке статьи 21.1 Федерального закона "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей", и, в частности, указывал, что правовое регулирование, установленное данной нормой, направлено на обеспечение достоверности сведений, содержащихся в едином государственном реестре юридических лиц, доверия к этим сведениям со стороны третьих лиц, предотвращение недобросовестного использования фактически недействующих юридических лиц и тем самым - на обеспечение стабильности гражданского оборота (Постановление от 6 декабря 2011 года N 26-П; определения от 17 января 2012 года N 143-О-О, от 24 сентября 2013 года N 1346-О, от 26 мая 2016 года N 1033-О и др.).

Исключение недействующего юридического лица из единого государственного реестра юридических лиц является вынужденной мерой, приводящей к утрате правоспособности юридическим лицом, минуя необходимые, в том числе для защиты законных интересов его кредиторов, ликвидационные процедуры. Она не может служить полноценной заменой исполнению участниками организации обязанностей по ее ликвидации, в том числе в целях исполнения организацией обязательств перед своими кредиторами, тем более в случаях, когда исковые требования кредитора к организации уже удовлетворены судом и, соответственно, включены в исполнительное производство.

Распространенность случаев уклонения от ликвидации обществ с ограниченной ответственностью с имеющимися долгами и последующим исключением указанных обществ из единого государственного реестра юридических лиц в административном порядке побудила федерального законодателя в пункте 3.1 статьи 3 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" (введенном Федеральным законом от 28 декабря 2016 года N 488-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации") предусмотреть компенсирующий негативные последствия прекращения общества с ограниченной ответственностью без предваряющих его ликвидационных процедур правовой механизм, выражающийся в возможности кредиторов привлечь контролировавших общество лиц к субсидиарной ответственности, если их недобросовестными или неразумными действиями было обусловлено неисполнение обязательств общества.

Предусмотренная оспариваемой нормой субсидиарная ответственность контролирующих общество лиц является мерой гражданско-правовой ответственности, функция которой заключается в защите нарушенных прав кредиторов общества, восстановлении их имущественного положения. При этом, как отмечается Верховным Судом Российской Федерации, долг, возникший из субсидиарной ответственности, подчинен тому же правовому режиму, что и иные долги, связанные с возмещением вреда имуществу участников оборота (статья 1064 ГК Российской Федерации) (пункт 22 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2020), утвержден Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 10 июня 2020 года; определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 3 июля 2020 года N 305-ЭС19-17007 (2)).

При реализации этой ответственности не отменяется и действие общих оснований гражданско-правовой ответственности - для привлечения к ответственности необходимо наличие всех элементов состава гражданского правонарушения: противоправное поведение, вред, причинная связь между ними и вина правонарушителя.

По смыслу пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью", рассматриваемого в системной взаимосвязи с положениями пункта 3 статьи 53, статей 53.1, 401 и 1064 ГК Российской Федерации, образовавшиеся в связи с исключением из единого государственного реестра юридических лиц общества с ограниченной ответственностью убытки его кредиторов, недобросовестность и (или) неразумность действий (бездействия) контролирующих общество лиц при осуществлении принадлежащих им прав и исполнении обязанностей в отношении общества, причинная связь между указанными обстоятельствами, а также вина таких лиц образуют необходимую совокупность условий для привлечения их к ответственности. Соответственно, привлечение к ней возможно только в том случае, если судом установлено, что исключение должника из реестра в административном порядке и обусловленная этим невозможность погашения им долга возникли в связи с действиями контролирующих общество лиц и по их вине, в результате их недобросовестных и (или) неразумных действий (бездействия).

Неосуществление контролирующими лицами ликвидации общества с ограниченной ответственностью при наличии на момент исключения из единого государственного реестра юридических лиц долгов общества перед кредиторами, тем более в случаях, когда исковые требования кредитора к обществу уже удовлетворены судом, может свидетельствовать о намеренном, в нарушение предписаний статьи 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации, пренебрежении контролирующими общество лицами своими обязанностями, попытке избежать рисков привлечения к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве общества, приводит к подрыву доверия участников гражданского оборота друг к другу, дестабилизации оборота, а если долг общества возник перед потребителями - и к нарушению их прав, защищаемых специальным законодательством о защите прав потребителей.

Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно обращал внимание на недобросовестность предшествующего исключению юридического лица из единого государственного реестра юридических лиц поведения тех граждан, которые уклонились от совершения необходимых действий по прекращению юридического лица в предусмотренных законом процедурах ликвидации или банкротства, и указывал, что такое поведение может также означать уклонение от исполнения обязательств перед кредиторами юридического лица (определения от 13 марта 2018 года N 580-О, N 581-О и N 582-О, от 29 сентября 2020 года N 2128-О и др.).

Лицам, чьи права и законные интересы затрагиваются в связи с исключением недействующего юридического лица из единого государственного реестра юридических лиц, законом предоставляется возможность подать мотивированное заявление, при подаче которого решение об исключении недействующего юридического лица из единого государственного реестра юридических лиц не принимается (пункты 3 и 4 статьи 21.1 Федерального закона "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей"), что, в частности, создает предпосылки для инициирования кредитором в дальнейшем процедуры банкротства в отношении должника. Во всяком случае, решение о предстоящем исключении не принимается при наличии у регистрирующего органа сведений о возбуждении производства по делу о банкротстве юридического лица, о проводимых в отношении юридического лица процедурах, применяемых в деле о банкротстве (абзац второй пункта 2 статьи 21.1 Федерального закона "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей"). Это дает возможность кредиторам при наличии соответствующих оснований своевременно инициировать процедуру банкротства должника.

Однако само по себе то обстоятельство, что кредиторы общества не воспользовались подобной возможностью для пресечения исключения общества из единого государственного реестра юридических лиц, не означает, что они утрачивают право на возмещение убытков на основании пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью". Во всяком случае, если от профессиональных участников рынка можно разумно ожидать принятия соответствующих мер, предупреждающих исключение общества-должника из реестра, то исходить в правовом регулировании из использования указанных инструментов гражданами, не являющимися субъектами предпринимательской деятельности, было бы во всяком случае завышением требований к их разумному и осмотрительному поведению.

При обращении в суд с соответствующим иском доказывание кредитором неразумности и недобросовестности действий лиц, контролировавших исключенное из реестра недействующее юридическое лицо, объективно затруднено. Кредитор, как правило, лишен доступа к документам, содержащим сведения о хозяйственной деятельности общества, и не имеет иных источников сведений о деятельности юридического лица и контролирующих его лиц.

Соответственно, предъявление к истцу-кредитору (особенно когда им выступает физическое лицо - потребитель, хотя и не ограничиваясь лишь этим случаем) требований, связанных с доказыванием обусловленности причиненного вреда поведением контролировавших должника лиц, заведомо влечет неравенство процессуальных возможностей истца и ответчика, так как от истца требуется предоставление доказательств, о самом наличии которых ему может быть неизвестно в силу его невовлеченности в корпоративные правоотношения.

По смыслу названного положения статьи 3 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью", если истец представил доказательства наличия у него убытков, вызванных неисполнением обществом обязательств перед ним, а также доказательства исключения общества из единого государственного реестра юридических лиц, контролировавшее лицо может дать пояснения относительно причин исключения общества из этого реестра и представить доказательства правомерности своего поведения. В случае отказа от дачи пояснений (в том числе при неявке в суд) или их явной неполноты, непредоставления ответчиком суду соответствующей документации бремя доказывания правомерности действий контролировавших общество лиц и отсутствия причинно-следственной связи между указанными действиями и невозможностью исполнения обязательств перед кредиторами возлагается судом на ответчика.

Лицо, контролирующее общество, не может быть привлечено к субсидиарной ответственности, если докажет, что при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по обычным условиям делового оборота и с учетом сопутствующих деятельности общества с ограниченной ответственностью предпринимательских рисков, оно действовало добросовестно и приняло все меры для исполнения обществом обязательств перед своими кредиторами.

Суд апелляционной инстанции принял во внимание выявленные в ходе налоговых мероприятий обстоятельства, в частности того, что общество совместно с имевшими признаки номинальных структур контрагентами участвовало в цепочке финансово-хозяйственных операций, направленных на создание искусственного документооборота с целью уменьшения размера налоговой обязанности в части уплаты в бюджет НДС и налога на прибыль организаций; обществом создана схема уклонения от уплаты налогов и получения необоснованной налоговой выгоды, то есть уменьшения размера налоговой обязанности, в частности, получения налогового вычета по НДС, расходов по налогу на прибыль.

Кроме того, в материалы дела не представлено, доказательств о добросовестном ведении финансово-хозяйственной деятельности ООО "Терра" и ООО "Веллис".

Кроме того, именно в период руководства ответчика был организован фиктивный документооборот.

Доводы ответчика о том, что он не может быть признан контролирующим должника лицом, судом отклоняются по следующим основаниям.

Применительно к абзацу первому статьи 1080 Гражданского кодекса лица, совместно причинившие вред, отвечают перед потерпевшим солидарно. В целях квалификации действий причинителей вреда как совместных судебная практика учитывает согласованность, скоординированность и направленность этих действий на реализацию общего для всех намерения, то есть может быть принято во внимание соучастие в любой форме, в том числе соисполнительство, пособничество и т.д. (абзац первый пункта 22 постановления N 53).

Как ранее, так и в настоящее время к такой ответственности подлежало привлечению лицо, осуществляющее фактический контроль над должником (независимо от юридического оформления отношений) и использовавшее властные полномочия во вред кредиторам, то есть своими действиями приведшее его к банкротству.

Установление фактического контроля не всегда обусловлено наличием юридических признаков аффилированности (пункт 3 постановления N 53). Напротив, конечный бенефициар, не имеющий соответствующих формальных полномочий, в раскрытии своего статуса контролирующего лица не заинтересован и старается завуалировать как таковую возможность оказания влияния на должника. Следовательно, статус контролирующего лица устанавливается, в том числе через выявление согласованных действий между бенефициаром и подконтрольной ему организацией, которые невозможны при иной структурированности отношений.

Применительно к разъяснениям, изложенным в пункте 7 постановления N 53, контролирующим может быть признано лицо, извлекшее существенную (относительно масштабов деятельности должника) выгоду в виде увеличения (сбережения) активов, которая не могла бы образоваться, если бы действия руководителя должника соответствовали закону, в том числе принципу добросовестности.

Так, в частности, предполагается, что контролирующим должника является третье лицо, которое получило существенный актив должника (в том числе по цепочке последовательных сделок), выбывший из владения последнего по сделке, совершенной руководителем должника в ущерб интересам возглавляемой организации и ее кредиторов (например, на заведомо невыгодных для должника условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом ("фирмой-однодневкой" и т.п.) либо с использованием документооборота, не отражающего реальные хозяйственные операции, и т.д.).

Учитывая изложенное, суд установил, что ответчик являлся контролирующим (приравненным к ним) должника лицом, спланировал процесс вывода денежных средств должника, общество совместно с имевшими признаки номинальных структур контрагентами участвовало в цепочке финансово-хозяйственных операций, направленных на создание искусственного документооборота с целью уменьшения размера налоговой обязанности в части уплаты в бюджет НДС и налога на прибыль организаций; обществом создана схема уклонения от уплаты налогов и получения необоснованной налоговой выгоды, то есть уменьшения размера налоговой обязанности, в частности, получения налогового вычета по НДС, расходов по налогу на прибыль.

Учитывая изложенное, апелляционная жалоба Межрайонной инспекции Федеральной налоговой службы N 27 подлежит удовлетворению.

Руководствуясь статьями 176, 268, 269, 270 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Восемнадцатый арбитражный апелляционный суд

ПОСТАНОВИЛ:

решение Арбитражного суда Республики Башкортостан от 11.06.2021 по делу N А07-37746/2018 отменить, апелляционную жалобу Межрайонной инспекции Федеральной налоговой службы N27 по Республике Башкортостан - удовлетворить.

Привлечь Топаева Сергея Николаевича к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО "Агиро Проф" в размере 11 906 030 руб. 21 коп.

Взыскать с Топаева Сергея Николаевича в пользу Межрайонной инспекции Федеральной налоговой службы N 27 по Республике Башкортостан 11 906 030 руб. 21 коп.

Взыскать с Топаева Сергея Николаевича в доход федерального бюджета государственную пошлину за рассмотрение иска в размере 82 530,00 руб., государственную пошлину за рассмотрение апелляционной жалобы в размере 3 000,00 руб.

Постановление может быть обжаловано в порядке кассационного производства в Арбитражный суд Уральского округа в течение двух месяцев со дня его принятия (изготовления в полном объеме) через арбитражный суд первой инстанции.

Председательствующий судья

А.Г. Кожевникова

Судьи

Е.А. Позднякова А.А. Румянцев