Перемена кредитора в обязательствах по безналичным облигациям (А.С. Мальчиков, "Закон", N 8, август 2007 г.)

Перемена кредитора в обязательствах по безналичным облигациям

В современной российской экономике облигации юридических лиц (далее - корпоративные облигации) стали распространенным способом привлечения инвестиций российскими компаниями, что, несомненно, вызвано начавшимся в 1999 г. ростом российской экономики*(1). Заимствования путем размещения облигаций предоставили российским компаниям возможность диверсифицировать структуру долговых обязательств, использовать привлеченные средства для пополнения оборотного капитала и реализации текущих проектов, а также создать себе имидж и кредитную историю безупречного заемщика. Как писал журнал "Эксперт", "за последние годы корпоративные облигации прошли гигантский путь от карманной бумаги российских нефтяников до широко используемого инвестиционного инструмента"*(2). В 2005 г. были проведены 162 эмиссии совокупным объемом 272,8 млрд руб*(3). За 2006 г. было размещено 254 выпуска корпоративных облигаций на 481,4 млрд руб*(4).

До 2004 г. в России почти не случалось случаев дефолта (отказа от платежей) по зарегистрированным в России облигациям корпоративных заемщиков. Угроза крупного (около 2 млрд руб.) дефолта по облигациям нефтехимического холдинга "Сибур", назревшая осенью 2001 г., была устранена выкупом в декабре 2001 г. 96,5% этих облигаций самим "Сибуром"*(5). В 2004 г. произошел первый крупный дефолт по корпоративным облигациям - отказ от платежа по рублевым облигациям банка "Кредит-траст", пострадавшего в результате банковского кризиса*(6). Также не расплатились в срок по своим облигациям ликвидированное в 2004 г. ООО КБ "Содбизнесбанк"*(7) и обанкротившееся в 2005 г. ОАО АКБ "Союзобщемашбанк"*(8).

Представляется, что по мере дальнейшего развития рынка корпоративных облигаций в России случаи дефолта по корпоративным облигациям станут происходить все чаще, а владельцы корпоративных облигаций начнут прибегать к судебной защите своих прав. Это относится прежде всего к банкам, которые являются основными игроками на рынке корпоративного долга. Именно на них ляжет основная тяжесть возможных дефолтов.

В настоящей статье мы хотели бы рассмотреть одну проблему, связанную с особенностями исполнения обязательств по корпоративным облигациям, выпущенным в форме именных бездокументарных эмиссионных ценных бумаг и документарных эмиссионных ценных бумаг на предъявителя с обязательным централизованным хранением. Прежде чем перейти к ее рассмотрению, считаем необходимым отметить, что операции с эмиссионными ценными бумагами этих двух видов (в том числе осуществление прав по ним) могут совершаться только при обращении к лицу, которое официально совершает записи прав. Таким образом эти ценные бумаги подпадают под определение бездокументарных ценных бумаг, предусмотренное ст. 149 ГК РФ, т.е. бездокументарных ценных бумаг в широком смысле слова (совокупностей имущественных и неимущественных прав, удостоверяемых, по выражению В.А. Белова, "составлением и ведением необходимо изменяемых и публично достоверных записей об имущественных правах, их содержании, объеме и динамике"*(9)), в число которых также входят неэмиссионные бездокументарные ценные бумаги - инвестиционный пай паевого инвестиционного фонда (п. 1 и 2 ст. 14 Федерального закона от 29.11.2001 N 156-ФЗ "Об инвестиционных фондах") и ипотечный сертификат участия (ст. 2 и п. 2 ст. 20 Федерального закона от 11.11.2003 N 152-ФЗ "Об ипотечных ценных бумагах"). Далее в тексте настоящей статьи именные бездокументарные эмиссионные ценные бумаги и документарные эмиссионные ценные бумаги на предъявителя с обязательным централизованным хранением вместе именуются "безналичные бумаги",*(10) а входящие в их число облигации - "безналичные облигации".

Абзац 3 п. 2 ст. 17 Федерального закона от 22.04.1996 N 39-ФЗ "О рынке ценных бумаг" (далее - Закон о ценных бумагах) указывает на необходимость указания в решении о выпуске именных облигаций или документарных облигаций с обязательным централизованным хранением даты, на которую составляется список владельцев облигаций для исполнения эмитентом обязательств по облигациям (далее - список владельцев облигаций). Такая дата не может быть ранее 14 дней до наступления срока исполнения обязательств по облигациям. При этом исполнение обязательства по отношению к владельцу, включенному в список владельцев облигаций, признается надлежащим, в том числе в случае отчуждения облигаций после даты составления списка владельцев облигаций. Пункт 6.2.9 Стандартов эмиссии ценных бумаг и регистрации проспектов ценных бумаг, утвержденных приказом Федеральной службы по финансовым рынкам от 25.01.2007 N 07-4/пз-н (далее - Стандарты),*(11) конкретизирует данную норму: решение о выпуске (дополнительном выпуске) именных облигаций или документарных облигаций на предъявителя с обязательным централизованным хранением должно содержать не только указание на дату составления указанного списка владельцев облигаций для исполнения по ним обязательств (выплата доходов, погашение), но и указание на то, что:

- исполнение обязательства по отношению к владельцу, включенному в список владельцев облигаций, признается надлежащим, в том числе в случае отчуждения облигаций после даты составления списка владельцев облигаций;

- в случае непредставления (несвоевременного представления) регистратору (депозитарию, осуществляющему централизованное хранение) информации, необходимой для исполнения эмитентом обязательств по облигациям, исполнение таких обязательств производится лицу, предъявившему требование об исполнении обязательств и являющемуся владельцем облигаций на дату предъявления требования. При этом исполнение эмитентом обязательств по облигациям производится на основании данных регистратора (депозитария, осуществляющего централизованное хранение облигаций). Эмитент в случаях, предусмотренных договором с регистратором (депозитарием, осуществляющим централизованное хранение), имеет право требовать подтверждения таких данных данными об учете прав на облигации.

Однако из вышеприведенных норм не вполне ясны последствия отчуждения облигаций после даты составления списка владельцев облигаций. То, что подобная сделка возможна, ясно из текста п. 2 ст. 17 Закона о ценных бумагах - об этом свидетельствуют слова "в случае отчуждения облигаций после даты составления списка владельцев облигаций". Однако на что может рассчитывать приобретатель облигаций, если исполнение по ним все равно будет производиться лицу, включенному в список владельцев облигаций? Какие юридические последствия влечет такое приобретение облигаций и влечет ли вообще?

Схожая проблема имеет место применительно к акциям (которые в настоящее время являются только бездокументарными) в отношении списка лиц, имеющих право получения дивидендов, который составляется на дату составления списка лиц, имеющих право участвовать в общем собрании акционеров, на котором принимается решение о выплате соответствующих дивидендов (п. 4 ст. 42 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" (далее - Закон об АО). "Вполне возможно, что в список включены одни лица, а на дату принятия решения о выплате дивиденда акционерами станут другие. Больше того: если ко всему сказанному... добавить правило... о длительности срока для выплаты объявленных дивидендов, то станет очевидно: количество таких несоответствий неизбежно вырастет, и они окажутся еще разительнее, чем в случае с правом на участие в общем собрании. Кроме того, если в предыдущей ситуации (речь идет о п. 2 ст. 57 Закона об АО, который указывает, что в случае передачи акции после даты составления списка лиц, имеющих право на участие в общем собрании акционеров, и до даты проведения общего собрания акционеров лицо, включенное в этот список, обязано выдать приобретателю доверенность на голосование или голосовать на общем собрании в соответствии с указаниями приобретателя акций. - А.M.) закон хотя бы как-то (пусть терминологически неудачно) пытается устранить образующуюся несправедливость, то в случае с правом на дивиденд ничего подобного не наблюдается: дивиденды выплачиваются исключительно лицам, внесенным в список. Никаких "доверенностей" или иных "корректирующих" список документов не предусматривается... Цивилистическая же логика еще раз демонстрирует юридическую несостоятельность такого инструмента легитимации акционеров, как "списки лиц, имеющих право..."*(12).

Однако, по нашему мнению, Белов несколько категоричен в своей негативной оценке института списков лиц, осуществляющих права по бездокументарным эмиссионным ценным бумагам. Во-первых, как он сам указывает в другой своей работе, "классическая акционерная практика... довольствовалась одними акциями - ценными бумагами... лишь на начальной стадии ее становления и развития, да и то лишь в акционерных обществах с незначительным числом акционеров... Общества же, количество акционеров которых составляло несколько сотен, тем паче - несколько тысяч лиц, поневоле оказались вынуждены задуматься о том, как рационализировать их регистрацию перед общим собранием"*(13). Как указывает Шершеневич, в дореволюционной России владельцы именных акций пользовались правом голоса, если они были внесены в книги правления акционерного общества по крайней мере за семь дней до дня общего собрания. Акции же на предъявителя давали право голоса в том случае, если они были представлены в правление по крайней мере за семь дней до дня общего собрания и не выданы обратно до окончания собрания*(14). Таким образом, появление подобных списков было вызвано настоятельной потребностью практики обращения еще классических ценных бумаг, выпущенных массовыми эмиссиями. Во-вторых, в условиях тенденции к дематериализации и иммобилизации (обездвижению) ценных бумаг, а также широкому использованию депозитариев - институтов опосредованного держания ценных бумаг*(15) подобные списки - единственный выход для своевременного установления кредитора по безналичным бумагам. Да, у практики применения данных списков есть издержки. Но, как выразился сам Белов относительно издержек института публичной достоверности классических ценных бумаг, это "издержки, неизбежно сопряженные с применением практически каждого юридического института... с этим ничего не поделаешь. О них необходимо помнить, с ними необходимо мириться... Наличие подобных издержек... вовсе не повод отказаться от соответствующих институтов"*(16).

Что же может предложить действующее законодательство? Один из вариантов решения проблемы содержится, как ни странно, в налоговом законодательстве, а именно в ст. 282 Налогового кодекса РФ "Особенности определения налоговой базы по операциям РЕПО с ценными бумагами". Под операцией РЕПО понимаются две заключаемые одновременно взаимосвязанные сделки по реализации и последующему приобретению эмиссионных ценных бумаг того же выпуска в том же количестве, осуществляемые по ценам, установленным соответствующим договором (договорами). Сделки по реализации ценных бумаг признаются взаимосвязанными, если продавец ценных бумаг (далее - продавец) по первой сделке является покупателем ценных бумаг (далее - покупатель) по второй сделке, а покупатель по первой сделке является продавцом по второй сделке. Первая по времени исполнения сделка признается первой частью РЕПО, а вторая сделка - второй частью РЕПО, при этом обязательства участников по второй части РЕПО возникают при условии исполнения первой части РЕПО. По операции РЕПО выплаты, осуществляемые эмитентом по ценным бумагам в период между датами исполнения первой части РЕПО и второй части РЕПО, могут приниматься в уменьшение суммы денежных средств, подлежащих уплате продавцом по первой части РЕПО при последующем приобретении ценных бумаг по второй части РЕПО, либо перечисляться покупателем по первой части РЕПО продавцу по первой части РЕПО в соответствии с договором. При этом такие выплаты не признаются доходами покупателя по первой части РЕПО и включаются в доходы продавца по первой части РЕПО. То есть как минимум в договорах РЕПО данная проблема решается.

Допустимо ли включение подобного условия в "обычные" договоры об отчуждении ценных бумаг между коммерческими организациями без риска его признания противоречащим установленному п. 4 ст. 575 ГК РФ запрету на дарение в отношениях между коммерческими организациями? На наш взгляд, ответ на данный вопрос должен быть положительным. Применительно к прощению долга (ст. 415 ГК РФ) Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал, что "прощение долга является дарением только в том случае, если судом будет установлено намерение кредитора освободить должника от обязанности по уплате долга в качестве дара. Об отсутствии намерения кредитора одарить должника может свидетельствовать, в частности, взаимосвязь между прощением долга и получением кредитором имущественной выгоды по какому-либо обязательству между теми же лицами" (п. 3 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.12.2005 N 104 "Обзор практики применения арбитражными судами норм Гражданского кодекса Российской Федерации о некоторых основаниях прекращения обязательств")*(17). Аналогичный вывод можно сделать и применительно к отчуждению имущества одной коммерческой организацией в пользу другой - если указанное отчуждение взаимосвязано с получением отчуждателем имущества от его приобретателя имущественной выгоды по какому-либо обязательству между ними, это свидетельствует об отсутствии намерения отчуждателя имущества одарить приобретателя имущества. Поскольку обязанность передать сумму выплат,*(18) осуществляемых эмитентом отчуждателю ценных бумаг, взаимосвязана с получением им от приобретателя встречного предоставления, то эта обязанность не может быть квалифицирована как обещание дарения.

Однако подобное условие не может быть универсальным выходом из положения.

Во-первых, это влечет неудобства практического характера. При дальнейшей перепродаже ценных бумаг в каждый договор купли-продажи придется включать условие о передаче полученного от предшествующего владельца ценных бумаг, причем описание этого полученного будет становиться все более громоздким: "Сумма купонного дохода по облигациям, выплаченная ОАО "А" в пользу ООО "Б", переданная им ЗАО "В" и переданная последним продавцу". Получение последним приобретателем ценных бумаг выплат, осуществляемых эмитентом ценных бумаг их первому отчуждателю, будет зависеть от исполнения обязательств всеми сторонами цепочки сделок, что по понятным причинам сильно повышает риски этого последнего приобретателя. Последний приобретатель ценных бумаг может получить производимые эмитентом ценных бумаг выплаты со значительным опозданием, в то время как он может быть заинтересован в немедленном использовании этих выплат (например, последний приобретатель облигаций, предусматривающих предоставление имущественного эквивалента в виде обыкновенных акций другого эмитента*(19) может быть заинтересован в немедленной реализации прав по этим акциям для включения в список лиц, имеющих право на получение дивиденда или участие в общем собрании акционеров).

Во-вторых, имущественный эквивалент номинальной стоимости облигаций не всегда может быть передан по цепочке приобретателей облигаций. Так, результат исполнения эмитентом облигаций обязательства по выполнению работ (оказанию услуг) или заключению сделок может быть получен только от эмитента.

Таким образом, необходим практически возможный и теоретически обоснованный выход из данной ситуации. Он обнаруживается в положениях законодательства и судебной практике, посвященных наиболее близкому к облигации правовому институту - векселю.

Статья 20 Положения о векселях устанавливает, что индоссамент, совершенный после протеста в неплатеже или после истечения срока, установленного для совершения протеста, имеет последствия лишь обыкновенной цессии. Как указывает Белов, "послесрочный индоссамент... не имеет тех последствий, которые характерны для обыкновенного нормального индоссамента, попросту говоря, не является индоссаментом"*(20). По нашему мнению, послесрочный индоссамент следует рассматривать как совершенную в короткой форме цессию*(21). Могут ли права по векселю, в отношении которого совершен протест в неплатеже или срок для совершении протеста, по которому истек, быть переданы посредством обыкновенной двусторонней цессии? Судебная практика дает нам утвердительный ответ. В Постановлении Президиума ВАС РФ от 12.01.1999 N 7112/97*(22) указано следующее. Малое предприятие согласно договору цессии уступило банку право требования с администрации Саратовской области долга по векселям. В качестве оплаты за переданное право требования банк передал свои векселя на такую же сумму. Суд апелляционной инстанции констатировал ничтожность названного договора в связи с тем, что передача прав по векселям в нарушение ст. 146 ГК РФ не была оформлена индоссаментами. Однако Президиум ВАС РФ указал, что, поскольку на момент заключения договора цессии векселя уже были предъявлены малым предприятием к оплате администрации Саратовской области и она частично заплатила по векселям (право требования оставшейся части долга предприятие и уступило на основании договора цессии), это означает, что векселя завершили оборот в качестве ценных бумаг в момент предъявления их к оплате и права по ним не могли быть переданы посредством совершения индоссамента. При принятии векселей к оплате у администрации Саратовской области возникло долговое обязательство, требование исполнения которого могло быть передано предприятием банку в порядке, установленном § 1 главы 24 ГК РФ.

Мы не во всем согласны с позицией суда в данном деле,*(23) однако в целом судом сделаны два очень важных вывода: а) на определенной стадии, через которую проходит классическая обязательственная ценная бумага в своем существовании, она может утратить особый порядок своего оборота и б) права по ней в дальнейшем будут передаваться в порядке обыкновенной цессии.

Как мы показали выше, безналичные облигации после составления списка владельцев облигаций утрачивают особый порядок своего оборота посредством трансферта. Трансферт, совершенный по безналичным облигациям после составления списка владельцев облигаций, не имеет последствий обычного трансферта - он не переносит прав, удостоверенных облигацией, на ее нового владельца (они остаются у лица, включенного в список облигаций)*(24). Соответственно полноценным трансфертом он не является, а также не имеет значения цессии, так как не переносит никаких прав на нового владельца облигаций.

Могут ли права требования исполнения обязательства по облигациям быть переданы посредством обыкновенной цессии после составления списка владельцев облигаций? К числу прав кредитора по обязательству, которые в принципе не могут быть уступлены в порядке цессии, ГК РФ относит:

а) права, неразрывно связанные с личностью кредитора, в частности требования об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью (ст. 383 ГК РФ);

б) права, уступка которых противоречит закону и иным правовым актам (п. 1 ст. 388 ГК РФ)*(25).

Используемым для установления неразрывности права требования с личностью кредитора "критерием... является связь цели установления обязательства с его субъектным составом. О невозможности уступки можно говорить в тех случаях, когда изменение лица на стороне кредитора приводит к результату, существенно отличающемуся от результата, преследуемого при установлении обязательства"*(26). Совершенно очевидно, что при возникновении обязательства по корпоративным облигациям личность кредитора(ов) не играет никакой роли и ее изменение не приведет к какому-либо изменению результата, который должен быть достигнут при исполнении данного обязательства. Напротив, оно устанавливается именно с расчетом на максимальную оборотоспособность прав кредитора.

Что касается квалификации уступки права требования по корпоративным облигациям после составления списка владельцев как противоречащей закону или иным правовым актам, то прямой нормативный запрет подобной уступки отсутствует. Можно вести речь лишь о возможном противоречии подобной уступки закону в смысле ее противоречия, по выражению Р.С. Бевзенко, "сути юридической конструкции, на которую ориентировались стороны при заключении договора"*(27). Однако если законодатель допускает замену специфического "ценнобумажного" способа передачи права на по векселю - индоссамента на цессию, то почему бы не допустить замену трансферта на цессию в случае с облигациями? Можно возразить, что придание послесрочному индоссаменту значения цессии вызвано определенными причинами. С момента протеста в неплатеже или истечения срока для совершения протеста имеются достоверные сведения о нарушении вексельного обязательства. Поскольку индоссант обязан "охранять вексельное обращение от его эксцессов, в частности - от нарушения вексельного обязательства прямого должника, индоссант может принять на себя такое обязательство только перед теми лицами, которым в момент приобретения векселя не было и не могло быть достоверно известно о факте нарушения вексельного обязательства"*(28). После протеста в неплатеже или истечения срока для совершения протеста наличие у индоссамента гарантийной функции не имеет смысла. Но и трансферт, как показано выше, также не имеет смысла после составления списка владельцев облигаций, поскольку лица, в отношении которых он совершен, не обладают никакими правами требования к эмитенту. В этом случае трансферт утрачивает свою функцию единственного способа передачи совокупности прав, удостоверенных публично достоверными записями в реестре владельцев именных ценных бумаг (материалах депозитарного учета в депозитарии) об их содержании, объеме и динамике.

Таким образом, можно сделать вывод о возможности передачи путем совершения сделки цессии прав кредитора по облигациям лицом, внесенным в список владельцев облигаций, в объеме, указанном в данном списке.

Имеет ли данная сделка цессии какие-либо особенности? Допущение уступки требования по обязательству по корпоративным облигациям приведет к тому, что права нового кредитора в указанных обязательствах не будут легитимированы публично достоверными записями в реестре владельцев именных ценных бумаг (материалах депозитарного учета в депозитарии).

Эмитент сможет выдвигать против нового кредитора возражения, исключаемые публичной достоверностью этих записей, например оспаривать действительность сделки цессии. В то же время на эмитента будут возлагаться определенные риски исполнения ненадлежащему кредитору в случае, если сделка цессия будет признана недействительной (хотя Л.А. Новоселова указывает, что суды в целом признают, что "факт недействительности соглашения о цессии сам по себе не приводит к признанию платежа, произведенного должником в соответствии с уведомлением, ненадлежащим исполнением первоначального обязательства")*(29). Следовательно, произойдет перераспределение рисков, связанных с исполнением обязательств.

Заключая подобную сделку цессии, лицо, включенное в список владельцев облигаций, и новый кредитор идут на указанное перераспределение рисков и утрату преимуществ, связанных с публичной достоверностью списка владельцев облигаций, по своей воле и на свой страх и риск. Однако лишить эмитента без его согласия преимуществ, вытекающих из публичной достоверностью списка владельцев облигаций, было бы грубым нарушением общего принципа защиты должника при уступке требования, который заключается в том, что "смена кредитора не должна ухудшать или просто изменять положение должника"*(30). В одном из дел судом кассационной инстанции рассматривался вопрос о действительности договора уступки прав, удостоверенных принадлежащими цеденту именными облигациями акционерного общества и исполнительным листом. Суд кассационной инстанции указал, что ч. 2 ст. 388 ГК РФ устанавливает императивное правило, согласно которому не допускается без согласия должника уступка требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника. Федеральный закон "О рынке ценных бумаг" по вопросам условий и порядка исполнения эмитентом обязательств перед владельцами именных ценных бумаг устанавливает особые последствия для данных кредиторов. Важность для должника именно личности кредитора в этом случае обусловлена правом эмитента на доступность информации о владельце именной ценной бумаги в совокупности с необходимостью идентификации ее владельца, в том числе и при переходе прав на такую бумагу к новому держателю. Материалы дела не содержали доказательств, подтверждающих получение сторонами договора цессии согласия эмитента на уступку прав. Таким образом, договор уступки прав (требований), по мнению суда, не соответствовал требованиям ст. 382 и 388 ГК РФ и в силу ст. 168 ГК РФ был признан недействительным*(31). Мы согласны с данным выводом суда и считаем, что отнесение обязательства по корпоративным облигациям после составления списка владельцев облигаций к обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника, позволит наилучшим образом соблюсти вышеупомянутый принцип защиты должника. В этом случае уступка требования по указанному обязательству в силу п. 2 ст. 388 ГК РФ происходит только с согласия эмитента. Эмитент, лицо, включенное в список владельцев облигаций, и новый кредитор выражают согласие на отказ от преимуществ, связанных с публичной достоверностью списка владельцев облигаций и несут все риски, связанные с подобным решением.

На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы:

1. Безналичные облигации после составления списка владельцев облигаций полностью или частично (например, в случае составления списка владельцев облигаций для выплаты купона) утрачивают особый порядок своего оборота - порядок оборота посредством трансферта. Соответственно облигации полностью или частично прекращают оборот в качестве безналичных бумаг.

2. Обязательственные права лиц, включенных в список владельцев облигаций, в дальнейшем могут передаваться в порядке обыкновенной цессии. Данная сделка цессии может совершаться только с согласия эмитента в связи с тем, что личность кредитора, обладающего указанными правами, приобретает после составления списка владельцев облигаций существенное значение для должника - эмитента облигаций.

Следует отметить, что ФАС Московского округа указывал на возможность передачи прав кредитора по государственным облигациям (после неисполнения обязательств по ним) путем заключения договора уступки требования в своих постановлениях от 14.02.2002 N КГ-А40/442-02, от 12.03.2002 N КГ-А40/1233-02, от 12.03.2002 N КГ-А40/1270-02, от 12.04.2002 N КГ-А40/2021-02.

А.С. Мальчиков,

начальник Управления правового обеспечения

собственной деятельности и корпоративных

отношений юридического департамента ОАО

"ТрансКредитБанк"

"Закон", N 8, август 2007 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Схожая ситуация наблюдалась в дореволюционной России. Как отмечал Г.М. Колоножников, "трудно найти какой-либо период оживленной экономической жизни страны, который не был бы отмечен... усиленным выпуском облигаций" (см.: Колоножников Г.М. Облигации торгово-промышленных акционерных товариществ. Ч. 1. Условия выпуска облигаций. Томск, 1912. С. 181).

*(2) Красникова М. Думай, что покупаешь // Эксперт. 2004. N 45. С. 53.

*(3) См.: Коротецкий Ю., Тальская М. Чувство выгодного долга // Эксперт. 2006. N 20. С. 72.

*(4) Бараулина А., Губейдуллина Г. Собрали $11 млрд. Рынок корпоративных облигаций на подъеме // Ведомости. 2007. N 129. С. 63.

*(5) См.: Гришанков Д., Красникова М. В ожидании длинных денег // Эксперт. 2002. N 20. С. 65.

*(6) См. Красникова М. Указ. соч.

*(7) См.: постановление ФАС Московского округа от 25.05.2005 N КГ-А40/4240-05.

*(8) См.: постановление ФАС Московского округа от 18.01.2006 N КГ-А40/13272-05.

*(9) Белов В.А. Бездокументарные ценные бумаги: научно-практический очерк. М., 2001. С. 9.

*(10) О том, что в случае выпуска так называемого глобального сертификата речь идет о выпуске бездокументарных ценных бумаг, указывают А. Баринов (Баринов А. Понятие и юридическая природа сертификатов ценных бумаг // Юрист. 2001. N 10), Л.Г. Ефимова (Ефимова Л.Г. Банковские сделки: право и практика: монография. М., 2001. С. 140), М.Г. Локшин (Локшин М.Г. Гражданско-правовое регулирование обращения эмиссионных ценных бумаг в Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 66). Сам термин "безналичные ценные бумаги" принадлежит Е. Демушкиной (см.: Демушкина Е. Вопросы гражданского права в теории и практике обращения безналичных ценных бумаг. М., 1999. Доступно в сети Интернет по адресу: http://mirkin.eufn.ru/books.htm. 22.07.2007 г.).

*(11) Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. 2007. N 25. 18 июня; N 26. 25 июня.

*(12) Белов В.А. Содержание и осуществление прав акционеров, приобретенных после так называемого закрытия реестра // Законодательство. 2004. N 12.

*(13) Белов В.А. Ценные бумаги в российском гражданском праве: учебное пособие. В 2 т. Т. I. M., 2007. С. 327.

*(14) См.: Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. I: Введение. Торговые деятели. М., 2003. С. 427.

*(15) Что в свою очередь вызвано стремлением к минимизации издержек, связанных с обращением ценных бумаг, и сокращению времени, необходимого для перехода прав на ценные бумаги (см.: Степанов Д.И. Защита прав владельца ценных бумаг, учитываемых записью на счете. М., 2004. С. 6-7).

*(16) Белов В.А. Ценные бумаги в российском гражданском праве... С. 109.

*(17) Вестник ВАС РФ. 2006. N 4.

*(18) Под суммой выплат в данном случае понимается не только денежная сумма, но и иной имущественный эквивалент, предоставленный владельцу ценной бумаги ее эмитентом.

*(19) Еще сложнее ситуация с конвертацией безналичных облигаций в другие ценные бумаги. В соответствии с подп. 7.4.2 подп. 7.4 Положения N 27 при размещении именных ценных бумаг путем конвертации в них других ценных бумаг регистратор проводит конвертацию ценных бумаг посредством перевода соответствующего количества ценных бумаг нового выпуска с эмиссионного счета эмитента на лицевые счета зарегистрированных лиц и перевода ценных бумаг предыдущего выпуска с лицевых счетов зарегистрированных лиц на эмиссионный счет эмитента. То есть лицо, в пользу которого конвертируются конвертируемые именные облигации, должно быть не только внесено в список владельцев облигаций, но еще и фактически иметь их на своем лицевом счете в реестре. Предполагаем, что аналогичная ситуация должна иметь место и при конвертации документарных облигаций на предъявителя с обязательным централизованным хранением. Таким образом, существо обязательства по конвертации безналичных облигаций фактически исключает отчуждение конвертируемых облигаций после даты составления списка владельцев облигаций.

*(20) Белов В.А. Курс вексельного права: учебное пособие. М., 2007. С. 463-464.

*(21) На квалификацию передаточных надписей по ректа-бумагам в качестве цессии в короткой форме указывают Е.А. Крашенинников и В.Б Чуваков (см.: Крашенинников Е.F. Правовая природа ректа-бумаг // Очерки по торговому праву. Ярославль, 1996. Вып. 3. С. 10; Чуваков В.Б. Правовая природа ценных бумаг: дис. ... канд. юрид. наук. Ярославль, 2004. С. 145). Мы не берем на себя смелость сделать вывод об отнесении векселя с послесрочным индоссаментом к ректа-бумагам, но схожесть правовой природы передаточной надписи в обоих случаях налицо.

*(22) Вестник ВАС РФ. 1999. N 3.

*(23) Во-первых, неверно, что после предъявления векселей к оплате права по ним не могли быть переданы посредством совершения индоссамента - после предъявления векселей к оплате они могли быть переданы по вполне обычному индоссаменту в течение срока, отведенного для совершения протеста в неплатеже ст. 43 Положения о векселях. Во-вторых, как уже указывалось, в силу ст. 20 Положения о векселях векселя могут быть переданы по индоссаменту не только после предъявления к платежу, но даже после совершения протеста в неплатеже или истечения срока для его совершения, но такой индоссамент будет носить характер короткой цессии.

*(24) Разумеется, это не относится к случаям непредставления (несвоевременного представления) регистратору (депозитарию, осуществляющему централизованное хранение) информации, необходимой для исполнения эмитентом обязательств по облигациям. В этом случае обладателем прав, удостоверенных облигацией, является лицо, предъявившее требование об исполнении обязательств и являющееся владельцем облигаций на дату предъявления требования (см. выше).

*(25) Мы не считаем таковыми права, в отношении которых запрет на уступку установлен договором, о чем также упоминается в п. 1 ст. 388 ГК РФ.

*(26) Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003. С. 62.

*(27) Бевзенко Р.С. Должник нарушил обеспечиваемое обязательство. Допустимо ли заключение договора поручительства? // Корпоративный юрист. N 3. 2005.

*(28) Белов В.А. Курс вексельного права... С. 462.

*(29) Новоселова П.А. Указ. соч. С. 275.

*(30) Подробнее о содержании и значении данного принципа см. там же. С. 239-243.

*(31) См.: постановление ФАС Московского округа от 27.02.2001 N КГ-А40/575-01.