Нарушение публичного порядка Российской Федерации как основание для отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений (С.А. Курочкин, "Закон", N 2, февраль 2013 г.)

Нарушение публичного порядка Российской Федерации как основание для отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений

Статья посвящена применению института публичного порядка российскими арбитражными судами. Особое внимание автор уделяет таким спорным вопросам, как соотношение национального и международного публичного порядка, относимость основополагающих принципов морали к основам правопорядка, учет принципа res judicata при признании и приведении в исполнение иностранных судебных (арбитражных) решений.

Как известно, норма иностранного права, подлежащая применению к гражданско-правовым отношениям с участием иностранных лиц или отношениям, осложненным иным иностранным элементом, в исключительных случаях не применяется, когда последствия ее применения явно противоречили бы основам правопорядка (публичному порядку) Российской Федерации (ст. 1193 ГК РФ). Эта оговорка о публичном порядке стала барьером, позволяющим оградить основные устои и принципы российской правовой системы от возможных нарушений.

Механизм публичного порядка не ограничивает свое действие такой формой реализации права, как использование (осуществление), и он получил распространение в сфере правоприменения. Необходимость интеграции в российский правопорядок вынесенных за пределами государственной судебной системы юрисдикционных актов - иностранных судебных и арбитражных решений, а также решений международных коммерческих арбитражей и третейских судов, вынесенных на территории Российской Федерации, потребовала создания защитного механизма, позволяющего оградить основные начала отечественной правовой системы от возможных искажений. Универсальным механизмом защиты стал институт публичного порядка.

В России накоплен богатый опыт применения процессуальных норм, позволяющих отменять решения международных коммерческих арбитражей и отказывать в их принудительном исполнении по мотивам нарушения публичного порядка Российской Федерации. Стремление Высшего Арбитражного Суда РФ подготовить обзор практики рассмотрения дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений (далее - Обзор) свидетельствует о том, что пришло время для его обобщения.

Если в начале 2000-х гг. для уяснения сущности публичного порядка необходимо было обращаться к доктрине, то сегодня соответствующие разъяснения в изобилии содержатся в судебных актах. Так, под публичным порядком Российской Федерации предлагается понимать основы общественного строя Российского государства, нарушение которых, в том числе и при приведении в исполнение решений иностранных судов или арбитражей, могло бы породить результат, недопустимый с точки зрения российского правосознания*(1). По оценке ФАС Московского округа понятие "публичный порядок" включает в себя такие составляющие, как основополагающие принципы права, т.е. его основные начала, которые обладают универсальностью, высшей императивностью и особой общезначимостью, и только их нарушение может служить основанием для отказа в признании и приведении в исполнение решения иностранного суда*(2). Соглашаясь с такого рода толкованием, отметим, что "начала" права - это его основные положения, руководящие идеи, философские основы, высвечивающие грани права как социального и правового явления, интегрирующая категория для всей системы правовых принципов. Не должны рассматриваться в качестве составляющих публичного порядка правила, не достигающие весьма высокого уровня нормативного обобщения.

Национальный публичный порядок - явление отнюдь не изолированное, он находится в системной связи с нормами, формирующими основы международного права.

Примечание. Национальный публичный порядок - это элемент международной системы защиты прав и основных свобод человека, гарант ее эффективного действия на уровне государства.

Важнейшей частью национального публичного порядка является его международный компонент. Термином "международный публичный порядок" за рубежом принято обозначать совокупность признаваемых государством принципов и правил, которые по своей природе могут послужить основанием для отказа в признании и приведении в исполнение решения, вынесенного международным коммерческим арбитражем, в случаях, когда признание и приведение в исполнение такого решения повлечет нарушение указанных принципов по причинам, связанным как с процедурой, примененной при вынесении решения (процессуальный международный публичный порядок), так и с его содержанием (материальный международный публичный порядок)*(3).

Обращение к категории международного публичного порядка представляется весьма актуальным в свете повышения конкурентоспособности российской системы правосудия. Международный публичный порядок любого государства включает в себя: фундаментальные принципы, составляющие содержание справедливости и морали, которые государство считает необходимым защищать даже в тех случаях, когда это прямо не закреплено; правовые нормы, ориентированные на обеспечение важнейших политических, социальных или экономических интересов государства, также известные как lois de police или сверхимперативные нормы; а также обязанность государства соблюдать принятые обязательства перед другими государствами или международными организациями*(4). В качестве примера фундаментального принципа материального характера Ассоциация международного права предлагает рассматривать запрет злоупотребления правом. Примером фундаментального принципа процессуального права является требование о том, чтобы состав арбитров был беспристрастным, примером сверхимперативных норм - правила антимонопольного законодательства, международных обязательств - резолюции Организации Объединенных Наций о применении санкций*(5). Практика российских арбитражных судов содержит аналогичные примеры*(6).

Примечание. Задача отыскания фундаментальных принципов, которые государство считает необходимым защищать, в Российской Федерации упрощается возможностью обращения к нормативно закрепленным документам стратегического планирования.

Неплохими ориентирами могут послужить федеральные целевые программы, различные стратегии, а также указы Президента РФ и постановления Правительства РФ программного характера. Именно они, на наш взгляд, должны стать основой для выводов о нарушении защищаемых государством фундаментальных принципов и ценностей, являющихся частью публичного порядка России, как основании для отказа в признании результатов юрисдикционной деятельности международных коммерческих арбитражей по конкретным делам.

В какой мере основополагающие фундаментальные принципы морали становятся частью публичного порядка Российской Федерации? ФАС Северо-Западного округа последовательно придерживается позиции о том, что основы правопорядка Российской Федерации включают в себя основы морали, главные религиозные постулаты, главные экономические и культурные традиции, сформировавшие российское гражданское общество, и основополагающие принципы российского права, к числу которых относятся принципы, нашедшие свое отражение в Конституции РФ, а также основные начала гражданского права*(7). Во многом сходные суждения были высказаны и ФАС Московского округа*(8). Мнение о необходимости включения в основы правопорядка общепринятых принципов морали встречается и в научной литературе*(9).

Насколько оправданно обращение к абстрактным принципам морали как критериям оценки арбитражных решений в российских условиях? Представляется, что, хотя мораль и право относятся к нормативным регуляторам, нормы морали не должны становиться инструментом оценки возможности включения юрисдикционных актов в правовую систему. Составляющими публичного порядка, основ общественного строя государства, основополагающих принципов права, на наш взгляд, могут становиться только те устои морали, главные экономические и культурные традиции, которые были формализованы в правовых нормах (не важно, путем прямого или косвенного закрепления).

Не менее актуальным для правоприменительной практики становится и сопоставление публичного порядка и сверхимперативных норм (lois de police). В Российской Федерации такие нормы регулируют общественные отношения независимо от подлежащего применению права вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота (ст. 1192 ГК РФ). Важным ориентиром здесь может стать следующий тезис: "Все правила публичного порядка с необходимостью являются по своему характеру сверхимперативными, поскольку они отражают основные устои морали и справедливости. Но не все сверхимперативные нормы достигают уровня публичного порядка, поскольку защищаемые ими интересы могут и не касаться фундаментальных ценностей конкретного общества"*(10). Примером такого рода правил, не достигающих уровня публичного порядка, могут, на наш взгляд, послужить нормы п. 2 ст. 1209, п. 1 ст. 160, п. 2 ст. 434 ГК РФ о форме внешнеэкономической сделки, признанные судами в качестве норм, регулирующих соответствующие отношения независимо от подлежащего применения права*(11).

За рубежом принято считать, что международный публичный порядок находится в сердце национального публичного порядка; правило, которое не является частью национального публичного порядка, не может рассматриваться как относящееся к международному публичному порядку*(12). Практически полезен и обратный вывод. Как справедливо отмечается, национальный публичный порядок не должен ограничиваться защитой лишь внутренних интересов, но равным образом должен служить защите универсальных ценностей, признаваемых мировым сообществом, когда эти ценности составляют фундаментальные основы и внутреннего права*(13). Эти обстоятельства необходимо, полагаем, принимать во внимание судьям при оценке тех или иных обстоятельств в качестве составляющих публичного порядка. Из теории систем известно, что связи в правовой системе передают свойства каждого ее элемента ко всем остальным. Составляющими национального публичного порядка являются фундаментальные ценности, основы построения системы правового регулирования общественных отношений, базовые социальные нормы. "Публичный порядок можно рассматривать как выражение общих принципов и ценностей, из которых исходит определенное государственное сообщество и соблюдение которых необходимо для поддержания его существования и стабильности"*(14). Нередко, к сожалению, встречается и другое понимание. В этом смысле представляется оправданным включение в Обзор разъяснения о том, что наличие в иностранном арбитражном решении опечатки, не влияющей на его существо и смысл, не может рассматриваться как препятствие для его признания и приведения в исполнение в аспекте нарушения публичного порядка Российской Федерации. Общие по характеру ориентиры поиска составляющих публичного порядка целесообразно дополнять указаниями конкретных ошибок судебной практики.

Примечание. Принципиально важным представляется появление в Обзоре положения о том, что оценка последствий исполнения иностранного судебного или арбитражного решения на предмет нарушения публичного порядка Российской Федерации не должна вести к пересмотру вынесенного решения по существу.

Важно это потому, что определяются условия действия одного из основополагающих принципов российского права - принципа законности - при оценке наличия оснований для отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений, а также отмены решений третейских судов и отказа в выдаче исполнительного листа на их принудительное исполнение. Некоторые арбитражные суды стали исходить из узкого, сугубо инструментального понимания законности как совокупности требований, связанных с отношением к законам и проведению их в жизнь: точное и неуклонное соблюдение законов всеми, кому они адресованы; соблюдение иерархии законов и иных нормативных актов и т.д. Законность как явление намного богаче по содержанию. С.С. Алексеев выделяет три элемента законности: аспект общеобязательности права, идея законности и воплощение этих двух элементов в особом режиме общественно-политической жизни, в системе требований законности. Идея законности, охватываемые ею начала (равенство всех перед законом, отсутствие привилегий, высшая сила закона, неотвратимость юридической ответственности за правонарушение и др.) выступают прежде всего по своей сути в качестве политического сознания, начал политической демократии*(15).

На наш взгляд, именно такое развернутое общественно-политическое понимание законности должно быть положено в основу публичного порядка Российской Федерации.

Примечание. Законность, как требование о соблюдении всех правовых норм, и публичный порядок Российской Федерации - явления нетождественные.

Публичный порядок - это сердцевина законности, но не наоборот. Не должны служить основанием для отказа в признании и приведении в исполнение внешних по отношению к национальной судебной системе юрисдикционных актов нарушения законодательства, не посягающие на основные устои общества, системообразующие элементы и связи правовой системы. Отметим также, что доводы о нарушении решением арбитража принципа законности фактически направлены на пересмотр выводов решения, сделанных при рассмотрении спора по существу*(16), что в системе действующих норм законодательства Российской Федерации недопустимо.

Подобный подход согласуется с международной практикой. Ассоциацией международного права было указано, что нарушение арбитражным решением простых императивных норм (т.е. норм, которые являются императивными, но не превращаются в часть публичного порядка государства настолько, чтобы обязательно применять их в деле) не должно становиться основанием для отказа в его признании или приведении в исполнение, даже если такие нормы являются частью права места рассмотрения дела, права, регулирующего отношения сторон, возникающие из контракта, права места исполнения контракта или права места арбитража*(17). В Российской Федерации суды в целом признают, что неправильное применение норм материального права само по себе не может расцениваться как основание для отмены решения третейского суда по мотиву нарушения основополагающих принципов российского права*(18).

В анализируемом аспекте перспективным видится включение в Обзор разъяснения о том, что признание и приведение в исполнение иностранного судебного или арбитражного решения не может нарушать публичный порядок Российской Федерации на том лишь основании, что положения примененного иностранного права отличаются от соответствующих норм российского права.

В теории принято выделять материальные и процессуальные составляющие публичного порядка. Отметим, что требования публичного порядка, касающиеся существа спора, за рубежом крайне редко становятся основанием для отказа в признании и приведении в исполнение арбитражных решений*(19). Практика российских судов развивается иначе. Основы гражданского законодательства - равенство участников гражданских правоотношений, неприкосновенность собственности, свобода договора, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечение восстановления нарушенных прав, их судебной защиты - последовательно признаются частью публичного порядка Российской Федерации*(20). В таком же качестве судами рассматриваются: соразмерность мер гражданско-правовой ответственности виновному правонарушению; добросовестность и равенство сторон, вступающих в частные отношения. Фундаментальный характер указанных принципов, их особая роль в формировании системы правового регулирования отношений гражданского оборота не вызывают сомнения. Заставляют задуматься выводы судов о том, какие действия способны создать угрозу нарушения основ гражданского законодательства. Так, в качестве нарушений публичного порядка Российской Федерации арбитражными судами сегодня признаются:

- ничтожность сделки по основаниям, предусмотренным ст. 169 ГК РФ, или применение института иностранного права, несовместимого с российской правовой системой (например, полигамия)*(21);

- создание видимости частноправового спора, в том числе с отнесением его на рассмотрение третейским судом с целью исключения пересмотра его решения компетентным судом по существу, лишения права конкурсных кредиторов на судебное обжалование решения третейского суда, получения кредитором возможности удовлетворить свои требования как текущие обязательства из конкурсной массы должника во внеочередном порядке*(22);

- обход законодательства о регистрации прав на недвижимое имущество, которое устанавливает гарантии прочности и стабильности гражданского оборота, обеспечивает неприкосновенность собственности*(23);

- отнесение спора на рассмотрение третейского суда для получения формальных оснований регистрации права на недвижимое имущество, подмена законных функций государственных органов по регистрации прав на недвижимое имущество*(24).

Неужели все перечисленные нарушения посягают на основы общественного строя Российского государства? Требуют ли они включения механизма публичного порядка? Оставим эти вопросы открытыми. Для сравнения приведем практику применения публичного порядка, например, в Германии, где нарушениями материально-правовых требований публичного порядка признаются: возложение на ответчика обязательства по выполнению ничтожного договора; принуждение ответчика к совершению уголовно-наказуемого деяния; возложение на ответчика невыполнимой обязанности; нарушение требования о необходимости получения разрешения на ввоз товаров и запрет экспорта; нарушение положений картельного законодательства, в том числе соответствующих норм ЕС*(25).

Основное внимание при решении вопроса о нарушении иностранным судебным или арбитражным решением публичного порядка Российской Федерации, на наш взгляд, необходимо уделять реализации гарантированного ст. 46 Конституции РФ права на судебную защиту, а также права на справедливое судебное разбирательство, установленного ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Соблюдение требований справедливой юрисдикционной процедуры при разрешении дела и вынесении решения должно стать основным условием его признания и приведения в исполнение. Такого рода требования образуют процессуальный международный публичный порядок, и их полноценная реализация является международным обязательством Российской Федерации. В этом аспекте нельзя не поддержать стремление арбитражных судов признавать в качестве нарушений публичного порядка Российской Федерации:

- создание и финансирование третейского суда одним из контрагентов по гражданско-правовому договору (или аффилированным с ним лицом) с одновременной возможностью рассмотрения споров, вытекающих из этого договора, в таком третейском суде, с учетом того, что другая сторона лишена возможности совершать подобные действия*(26);

- приведение в исполнение решения третейского суда, принятого на основании третейских соглашений, подписанных неуполномоченным лицом*(27);

- разрешение третейским судом при принятии решения вопроса о правах и обязанностях лиц, которые не участвовали в третейском разбирательстве и не давали на него согласия*(28).

Арбитражными судами при применении механизма публичного порядка последовательно формируется практика, нацеленная на укрепление национального юрисдикционного суверенитета, повышение эффективности функционирования российской судебной системы. Так, элементом публичного порядка Российской Федерации обоснованно признается закрепленное в ст. 6 Федерального конституционного закона от 31.12.1996 N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" правило о том, что вступившие в законную силу постановления судов являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации*(29).

Примечание. Перспектива появления на территории Российской Федерации судебных актов равной силы, содержащих взаимоисключающие выводы, в результате признания и приведения в исполнение арбитражного решения нарушает принцип обязательности судебных актов российских судов, являющийся неотъемлемой частью публичного порядка*(30).

Это же касается и выводов об исключительной компетенции государственных судов Российской Федерации в отношении определенного круга дел*(31). Н.Г. Елисеев отмечает, что в мировой практике определенные виды подсудности объявляются императивными и, кроме того, рассматриваются в качестве составной части публичного порядка*(32).

Выразим убежденность в том, что подобная практика заслуживает поддержки. Вместе с тем отметим, что за рубежом правила, касающиеся эффекта res judicata судебного решения, не рассматриваются в качестве составляющих международного публичного порядка*(33). По этой причине тезисы об обязательности судебных актов российских судов именно как элементы публичного порядка Российской Федерации должны, с нашей точки зрения, получить более понятное и логически стройное оформление, что будет способствовать их правильному восприятию и, как следствие, укреплению авторитета российской судебной власти.

Не менее важной видится и последовательность в реализации принимаемых решений. Высший Арбитражный Суд РФ, федеральные арбитражные суды округов не устают повторять, что решение может быть признано противоречащим публичному порядку Российской Федерации в том случае, если в результате его исполнения будут совершены действия либо прямо запрещенные законом, либо наносящие ущерб суверенитету или безопасности государства, затрагивающие интересы больших социальных групп, являющиеся несовместимыми с принципами построения экономической, политической, правовой системы государств, затрагивающие конституционные права и свободы граждан, а также противоречащие основным принципам гражданского законодательства, таким как равенство участников, неприкосновенность собственности, свобода договора*(34). На практике масштабной угрозой суверенитету или безопасности государства, затрагивающей интересы больших социальных групп, несовместимой с принципами построения экономической, политической, правовой системы государства, судьям показалось исполнение решения третейского суда в виде взыскания стоимости вклада в уставный капитал совместного предприятия без решения вопроса о судьбе акций, выданных в оплату этого вклада, а также о судьбе имущества, находящегося за пределами Российской Федерации*(35). Оставим приведенное сравнение без комментариев.

Формирование единообразной судебной практики имеет чрезвычайно большое значение для дальнейшего развития системы разрешения хозяйственных споров, международных экономических отношений, соблюдения Российской Федерацией принятых международных обязательств. "Публичный порядок по своей природе функционален, следовательно - способен развиваться и изменчив... Публичный порядок - понятие относительно подвижное. Оно должно адаптироваться к жизни; одновременно ею вдохновляться и целиком ее пропитывать"*(36). Вдохновленный современной российской действительностью институт публичного порядка перестал играть сугубо защитную роль, став регулятором объема государственного контроля юрисдикционных актов, вынесенных за пределами национальной судебной системы (иностранных арбитражных решений, решений третейских судов). Выразим убежденность в том, что развитие практики применения именно международного публичного порядка как основания для отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений сыграет позитивную роль в становлении соответствующей системы государственного контроля. Сегодня судьям стоит обратить свой взгляд не только в прошлое, оценивая уже совершенные сторонами действия, но и в будущее, создавая для участников гражданского оборота понятные стимулы к правомерному поведению.

С.А. Курочкин,

доцент кафедры гражданского процесса УрГЮА,

кандидат юридических наук

"Закон", N 2, февраль 2013 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 27.10.2010 по делу N А67-1438/2010.

*(2) См.: постановление ФАС Московского округа от 12.05.2011 по делу N А40-117740/10-52-1024.

*(3) См.: Final Report on Public Policy as a Bar to Enforcement of International Arbitral Awards/ International Law Association. Rec. 1(с) // www.ila-hq.org.

*(4) Ibid. Rec. 1(d).

*(5) Final Report on Public Policy... Rec. 1(e).

*(6) См.: Постановления Президиума ВАС РФ от 22.05.2012 по делу N А50-5130/2011; от 26.10.2004 по делу N А40-35343/03-69-221 и др.

*(7) См.: постановления ФАС Северо-Западного округа от 06.03.2012 по делу N А56-49603/2011, от 18.03.2010 по делу N А56-82470/2009, от 10.06.2009 по делу N А56-41368/2008.

*(8) См.: постановление ФАС Московского округа от 29.09.2005 по делу N А40-3820/05-68-272.

*(9) См.: Международное частное право / под ред. Г.К. Дмитриевой. М., 2003. С. 184; Морозова Ю.Г. Отказ в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений: основания публичного характера // Вестник ВАС РФ. 2000. N 7. С. 145.

*(10) Shaleva V. The "Public Policy" Exception to the Recognition and Enforcement of Arbitral Awards in the Theory and Jurisprudence of the Central and East European States and Russia // Arbitration International. 2003. Vol. 19. N 1. P. 72.

*(11) См.: постановление ФАС Московского округа от 03.06.2011 по делу N А40-75996/10-6-647.

*(12) См.: Fouchard P., Gaillard E., Goldman B. On International Commercial Arbitration. Hague, 1999. P. 954.

*(13) Крохалев С.В. Категория публичного порядка в международном гражданском процессе. СПб., 2006. С. 170.

*(14) Литвинский Д.В. Признание иностранных судебных решений по гражданским делам (сравнительно-правовой анализ французского законодательства, судебной практики и юридической доктрины). СПб., 2005. С. 509.

*(15) Подробнее об этом см.: Алексеев С.С. Общая теория права. М., 2008. С. 154, 155.

*(16) См.: постановление ФАС Московского округа от 10.06.2003 по делу N А40-51868/02-69-532.

*(17) Final Report on Public Policy... Rec. 3(a).

*(18) См.: постановления ФАС Московского округа от 27.06.2007, 04.07.2007 по делу N А40-2314/07-13-23; от 31.01.2006 по делу N А40-47687/05-60-363; ФАС Восточно-Сибирского округа от 16.10.2006 по делу N А58-2103/05.

*(19) Fouchard P., Gaillard E., Goldman B. Op. cit. P. 961.

*(20) См.: постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 07.09.2012 по делу N А45-15770/2012.

*(21) См.: постановление ФАС Московского округа от 20.11.2009 по делу N А40-110397/09-39-830.

*(22) См.: постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 26.10.2012 по делу N А67-9053/2006.

*(23) См.: постановление ФАС Поволжского округа от 27.11.2012 по делу N А65-18208/2012.

*(24) См.: постановление ФАС Поволжского округа от 21.08.2012 по делу N А65-12284/2012.

*(25) См.: Комментарий к Закону РФ "О международном коммерческом арбитраже" /под ред. А.С. Комарова, С.Н. Лебедева, В.А. Мусина. СПб., 2007. С. 160, 161 (автор комментария - С.С. Трушников).

*(26) См.: постановление Президиума ВАС РФ от 22.05.2012 по делу N А50-5130/2011.

*(27) См.: постановление ФАС Уральского округа от 29.08.2012 по делу N А60-16009/12.

*(28) См.: постановление ФАС Поволжского округа от 28.06.2012 по делу N А65-2944/2012.

*(29) См.: постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 05.12.2011 по делу N А27-781/2011.

*(30) См.: постановление ФАС Московского округа от 27.08.2012 по делу N А40-56571/12-141-521 (см. также: Постановление Президиума ВАС РФ от 17.02.2009 по делу N А63-533/08-С3-16).

*(31) См.: постановление ФАС Северо-Западного округа от 20.03.2012 по делу N А56-49603/2011.

*(32) Елисеев Н.Г. Гражданское процессуальное право зарубежных стран. М., 2006. С. 312.

*(33) Fouchard P., Gaillard E., Goldman B. Op. cit. P. 962.

*(34) См.: Определение ВАС РФ от 06.12.2007 по делу N А40-694/07-68-7; постановления ФАС Московского округа от 01.11.2007 по делу N А41-К1-9573/07; ФАС Восточно-Сибирского округа от 22.01.2007 по делу N А58-5134/06.

*(35) См.: п. 29. Обзора практики рассмотрения арбитражными судами дел о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов, об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов // Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 22.12.2005 N 96 // Вестник ВАС РФ. 2006. N 3.

*(36) Вербар К. Определение публичного порядка во внутреннем праве России через французское право // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. 2002. N 1. С. 292.