Разум и добрая совесть: обязанности директора в США, Великобритании, России (С.Л. Будылин, "Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации", N 2, февраль 2013 г.)

Разум и добрая совесть: обязанности директора в США, Великобритании, России

Автор анализирует законодательство и судебную практику США, Англии и России по вопросам фидуциарных обязанностей руководителя компании. В российском праве институт ответственности руководителя за убытки, причиненные компании, мало разработан, однако в последнее время получил развитие в правовых позициях Президиума ВАС РФ.

В США, Великобритании и других странах общего права обязанности и ответственность директоров компаний являются предметом неусыпного внимания законодателей, судов и правоведов, а также акционеров-активистов и их адвокатов. В результате их совместных усилий интересы акционеров надежно защищены от злонамеренных или нерадивых директоров.

В юрисдикциях англосаксонской правовой семьи правовые нормы могут устанавливаться как законами, так и судебными прецедентами. Согласно традиционному для этой правовой семьи подходу обязанности директоров перед компанией и ее акционерами в значительной степени определяются именно прецедентным правом. Они проистекают из того, что должность директора, по существу, соответствует позиции фидуциария (fiduciary), т.е. лица, которому вверено управление имуществом в интересах другого лица.

Фидуциарные обязанности устанавливаются так называемым правом справедливости (equity), которое также определяет обязанности агентов перед принципалами и обязанности доверительных собственников перед бенефициарами траста. Право справедливости отделилось от английского общего права в XV в., и с тех пор оба находятся в постоянном параллельном, хотя и взаимосвязанном, развитии во всех юрисдикциях англосаксонской правовой семьи.

Список обязанностей фидуциария и соответствующая правовая терминология варьируются от юрисдикции к юрисдикции и даже в пределах одной юрисдикции - от одного судебного решения к другому. Однако во всех англосаксонских юрисдикциях ключевыми обязанностями фидуциариев вообще и директоров компаний в частности считаются обязанность проявлять разумную заботливость (duty of care) и обязанность соблюдать лояльность (duty of loyalty). Иногда выделяют также обязанность действовать добросовестно (duty to act in good faith), хотя она пересекается с двумя предыдущими или полностью покрывается ими.

Такие понятия, как "заботливость", "лояльность" и "добросовестность", могут показаться туманными и неоднозначными. Но, хотя подобные формулировки действительно имеют во многом оценочный характер (что вообще свойственно положениям права справедливости), их содержание весьма подробно раскрывается в том огромном корпусе судебных прецедентов, из которых они взяты.

Правовой же смысл установления тех или иных обязанностей директора вполне конкретен. Он заключается в том, что при невыполнении директором его обязанности суд может применить разные меры судебной защиты - от взыскания убытков с директора до аннулирования результатов тех или иных сделок.

В последнее время многие юрисдикции англосаксонской правовой семьи, включая Великобританию, приняли меры по кодификации обязанностей директоров компаний, включив их непосредственно в корпоративное законодательство. Однако, например, во многих штатах США обязанности директоров по-прежнему определяются в основном прецедентным правом.

Российское законодательство об акционерных обществах (как и об обществах с ограниченной ответственностью) устанавливает обязанность руководителей общества действовать в интересах общества "добросовестно и разумно", не разъясняя эти понятия. Эти нормы напоминают правила, действующие в англосаксонских юрисдикциях, но между ними есть и существенная разница.

Похожие термины, употребляемые судьей или законодателем в США или Великобритании, являются, по сути, лишь ярлыками, ссылками на корпус прецедентного права, определяющий их значение. На момент принятия Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" (далее - Закон об АО) ни в российском законодательстве, ни в гражданско-правовой теории (доктрине), ни в судебной практике не существовало, как, впрочем, и сейчас не существует, сколько-нибудь развитого учения об обязанностях фидуциария.

Между тем за последние годы была накоплена судебная практика по обязанностям руководителей акционерных обществ и их ответственности за невыполнение этих обязанностей. И важным этапом в этой работе стало дело Кировского завода, рассмотренное в 2012 г. Президиумом ВАС РФ в порядке надзора.

Федеральный законодатель пока не проявляет интереса к названной проблеме. Это приводит к неожиданному для страны романо-германской правовой семьи результату. По сути, важнейшим источником права, регулирующего обязанности руководителей организаций, в России, как и в англосаксонских странах, становится судебный прецедент. Отметим, что роль прецедента в российском арбитражном судопроизводстве в последние годы сильно возросла и, что немаловажно, была признана на официальном уровне*(1). В частности, с 2011 г. арбитражным судам формально разрешено в мотивировочной части решения ссылаться не только на законы и постановления Пленума ВАС РФ, но и на постановления Президиума ВАС РФ по конкретным делам*(2).

Остается надеяться, что, поскольку российские суды идут по пути, проторенному судами других юрисдикций, процесс становления норм об обязанностях директоров в нашей стране займет не шестьсот лет, как в Англии, а несколько меньше.

США

В США обязанности директоров корпораций регулируются в основном правом отдельных штатов, в ведении которых находится и корпоративное право в целом. (Существуют также обязанности директоров, вытекающие из федерального законодательства, прежде всего о ценных бумагах, но их рассмотрение выходит за рамки настоящей статьи.) Соответственно, в США существует 50 вариантов права, регулирующего обязанности директоров. Притом что эти варианты сильно влияют друг на друга, в целом можно говорить о некоторых основных положениях корпоративного права, общих для всех штатов.

Во многих штатах обязанности директоров и должностных лиц компаний зафиксированы в корпоративном законодательстве. Примерно половина штатов приняла в качестве своего корпоративного закона тот или иной вариант Модельного закона о коммерческих корпорациях (Model Business Corporation Act), разработанного Американской ассоциацией юристов (American Bar Association). В нем сказано, что директора и должностные лица корпораций должны выполнять свои обязанности (1) добросовестно, (2) с заботливостью, обычно проявляемой в таких обстоятельствах, и (3) таким образом, который, по мнению данного лица, лучше всего отвечает интересам корпорации*(3). Эти положения представляют собой кодификацию формулировок, ранее установленных прецедентным правом. Другие штаты, такие, как Делавер, в своем корпоративном законе не имеют подобных положений и опираются лишь на прецеденты.

Обобщенные положения прецедентного права в несколько усовершенствованном правоведами виде зафиксированы в Сводах права (Restatements of the Law) по различным темам, выпускаемых Американским институтом права (American Law Institute). Эти документы не имеют нормативного характера, но суды всех штатов охотно ссылаются на них как на весьма авторитетный источник. Тот же Американский институт права подготовил Принципы корпоративного управления (Principles of Corporate Governance: Analysis and Recommendations, 1992-2012), которые в том числе содержат в обобщенной форме положения права штатов об обязанностях директоров.

Кроме того, сформулированные судами правовые нормы, включая ссылки на соответствующие прецеденты, можно найти в так называемых правовых энциклопедиях, в частности в "Американской юриспруденции" (American Jurisprudence), публикуемой и регулярно обновляемой частным издателем (West). Отметим, что полный перечень и классификация обязанностей в разных источниках нетождественны, хотя во многом совпадают.

Свод права об агентировании (3-я ред., 2006 г.) в качестве общего принципа указывает, что "агент имеет фидуциарную обязанность действовать лояльно для выгоды принципала во всех отношениях, связанных с отношением агентирования"*(4). Обязанности агента Свод разделяет на две группы.

Обязанности, связанные с лояльностью (dutiesof loyalty), включают: 1) обязанность не получать выгоду от третьих лиц в связи со сделками, совершаемыми в качестве агента; 2) обязанность не совершать сделок с принципалом в качестве другой стороны в сделке, связанной с агентским отношением; 3) обязанность не конкурировать с принципалом; 4) обязанность не использовать в своих целях имущество или конфиденциальную информацию, принадлежащие принципалу*(5).

Обязанности, связанные с исполнением (duties of performance), включают: 1) обязанность агента действовать в соответствии с договором между ним и принципалом; 2) обязанность действовать с заботливостью, компетентностью и усердием (care, competence, and diligence), обычно демонстрируемыми агентами в подобных обстоятельствах; 3) обязанность подчиняться указаниям принципала; 4) обязанность действовать разумно; 5) обязанность предоставлять информацию принципалу; 6) обязанность вести учет*(6).

В Принципах корпоративного управления упоминаются две основные обязанности директоров (directors) и должностных лиц (officers) корпораций. Во-первых, это обязанность проявлять заботливость, что означает исполнение своих функций (1) добросовестно; (2) таким образом, который, по мнению данного лица, лучше всего соответствует интересам корпорации; (3) с заботливостью, обычно осуществляемой в подобных случаях. Во-вторых, это обязанность совершать сделки честно (duty of fair dealing). В частности, в этом источнике именуются обязанности, связанные с совершением директорами, должностными лицами, а также контролирующими акционерами сделок с заинтересованностью, прежде всего раскрытие информации о них и получение их одобрения от корпорации*(7). (В других источниках эти последние обязанности обычно подпадают под понятие "лояльность".)

Говоря о директорах и должностных лицах корпораций, "Американская юриспруденция" указывает, что они в широком смысле являются агентами корпорации. Соответственно, они являются фидуциариями (хотя некоторые авторы предпочитают термин "квазифидуциарии") в отношении корпорации и ее акционеров. Эти лица имеют по отношению к корпорации и ее акционерам обязанности, сходные с обязанностями агента перед принципалом, хотя, разумеется, и с определенной спецификой. "Американская юриспруденция" выделяет три основные обязанности директоров и должностных лиц, проистекающие из статуса фидуциария: 1) обязанность проявлять заботливость; 2) обязанность соблюдать лояльность; 3) обязанность действовать добросовестно*(8).

Несмотря на вариативность формулировок, в целом все источники определяют один и тот же круг обязанностей директоров. Рассмотрим их подробнее на материале "Американской юриспруденции".

В упомянутом выше издании особо оговаривается, что эти обязанности и ответственность за их неисполнение относятся и к неактивным (номинальным) директорам. Например, если такой директор не интересовался делами компании, в результате чего она потерпела убытки, последние могут быть взысканы с директора*(9).

Обязанность проявления заботливости определена как обязанность проявлять должную заботу и усердие, а также "обычное умение" и даже "разумные умственные способности" (reasonable intelligence). Кроме того, директор должен обеспечить свою информированность о делах корпорации*(10). Например, доказывая, что он проявил должную заботливость при принятии коммерческого решения, директор может сослаться на то, что он получил от подчиненных все необходимые статистические и прочие данные и заручился консультацией экспертов-экономистов или других специалистов.

Степень должной заботливости может варьироваться в зависимости от обстоятельств дела, а также от юрисдикции (штата). Как правило, директора и должностные лица должны проявлять обычные для их позиции заботливость и усердие, но не более того. (Впрочем, понятие обычной заботливости также расшифровывается судебными прецедентами по-разному, в зависимости от штата и конкретного суда*(11)).

Если принятое с должной заботливостью решение оказалось ошибочным, корпорация не может взыскать убытки с директора. Директор не отвечает за последствия своих решений, которые невозможно было предвидеть. Однако он отвечает за ущерб, причиненный в результате его грубой неосторожности*(12).

Универсального правила, которое касалось бы промежуточных случаев, т.е. ущерба, причиненного в результате неосторожности директора, не являющейся грубой, энциклопедия не приводит. Подходы к этому вопросу варьируются от штата к штату. Так, в штате Делавер для установления нарушения директором должной заботливости необходимо установить проявление грубой неосторожности (gross negligence), которая понимается как безразличие к последствиям своих действий или серьезное злоупотребление своими полномочиями*(13).

С процессуальной точки зрения интересы директоров и должностных лиц корпораций защищены правилом делового суждения (business judgment rule), применяющимся во многих штатах, включая Делавер. Оно также имеет прецедентное происхождение, но во многих штатах уже кодифицировано. Общий смысл правила состоит в освобождении указанных лиц от ответственности за принятие ими решений, впоследствии оказавшихся невыгодными для корпорации, в рамках обычного коммерческого риска. Точнее, это правило вводит процессуальную презумпцию того, что директор (должностное лицо) при принятии решения, в котором он сам не заинтересован, действовал (1) на основе необходимой информации, (2) добросовестно, (3) полагая, что действие совершается в интересах корпорации*(14). Соответственно, именно на истце, т.е. самой корпорации или ее акционере, лежит бремя преодоления презумпции, что обычно сделать непросто.

Как видим, в Делавере и материальные, и процессуальные нормы в максимальной степени защищают интересы неосторожных, но добросовестных директоров от исков со стороны корпораций и акционеров.

Известный американский правовед Джозеф Бишоп отмечал: "Поиск дел, в которых директора промышленных корпораций были признаны ответственными в производных исках за неосторожность, не отягощенную заинтересованностью, представляет собой поиск очень малого числа иголок в очень большом стоге сена"*(15). И все же иной раз директора проигрывают подобные иски.

Согласно "Американской юриспруденции" обязанность соблюдения лояльности - это обязанность директора (должностного лица) корпорации действовать в интересах корпорации и ее акционеров, которые должны иметь преимущество перед интересами самого директора (должностного лица) или контролирующего акционера корпорации*(16).

Наиболее типичный случай нарушения этой обязанности - совершение директором от имени корпорации сделок, в которых он сам заинтересован. Отметим, что корпоративные законы штатов обычно не содержат специальных положений о сделках с заинтересованностью. Для разрешения таких дел американским судам вполне достаточно наличия прецедентной нормы о лояльности. На основе этой нормы суды могут в зависимости от конкретных обстоятельств либо взыскать с директора причиненные корпорации убытки и (или) полученный директором доход от сделки ("откаты" и т.п.), либо аннулировать результаты самой сделки, либо приказать директору или корпорации совершить те или иные действия, либо запретить совершение таковых*(17). Широта спектра доступных мер судебной защиты связана с тем, что данный иск подпадает под понятие "права справедливости" (equity), тогда как в случае исков, происходящих из общего права (common law) в узком смысле слова, доступно лишь взыскание убытков.

Однако директор не отвечает за совершение сделки с заинтересованностью, если она должным образом одобрена корпорацией. Правила одобрения определяются корпоративным законодательством, прецедентными нормами и документами самой корпорации.

Что касается обязанности действовать добросовестно, то никаких комментариев на этот счет "Американская юриспруденция" не дает, вероятно, потому что прецедентами содержание этого понятия внятно не раскрывается. Некоторую ясность в этот вопрос не так давно в двух делах от 2006 г. внес Верховный суд Делавера, разумеется, применительно к праву лишь этого штата. Хотя суды Делавера традиционно признавали классическую триаду фидуциарных обязанностей директора, включающую заботливость, лояльность и добросовестность, они также признавали, что добросовестность взаимосвязана с заботливостью и лояльностью. Между тем Верховный суд определил, что добросовестность не особая обязанность, а лишь элемент обязанности проявлять лояльность*(18).

В связи с этим Верховный суд Делавера уточнил смысл понятия "недобросовестность" применительно к фидуциарным обязанностям директора. Как указал суд, одна из категорий недобросовестного поведения директора - это субъективная недобросовестность, когда директор намеренно причиняет вред корпорации (например, при сделке с заинтересованностью). Очевидно, такое поведение означает также отсутствие лояльности. Вместе с тем поведение директора, связанное с отсутствием должной заботливости, т.е. неосторожное, но при этом не вызванное намерением причинить вред, не является недобросовестным. Но между этими двумя категориями есть еще одна, промежуточная. Ее полного описания суд не дал, так как в этом не было необходимости для разрешения дела, однако указал, что к ней, в частности, относится (1) преследование цели, хотя и не связанной с обогащением директора, но не имеющей отношения к интересам корпорации, (2) сознательное нарушение закона, а также (3) сознательное пренебрежение обязанностями директора. С точки зрения суда, поведение такого рода тоже является недобросовестным. Оно может быть признано нарушением лояльности в широком смысле (т.е. безотносительно к обогащению самого директора)*(19).

Разграничение это весьма существенно, так как корпоративное законодательство Делавера допускает освобождение (учредительными документами корпорации) директора от ответственности перед корпорацией и акционерами за нарушение его обязанности проявлять заботливость, но не за нарушение обязанностей проявлять добросовестность и лояльность*(20). Отметим, что такое правило было введено в закон с целью компенсировать неблагоприятные для директоров последствия судебного прецедента.

В качестве примера применения норм об обязанностях директоров приведем два дела Верховного суда Делавера.

В деле Smith v. Van Gorkum ("Смит против Ван Горкома", 1985 г.)*(21) директора корпорации Trans Union одобрили сделку по слиянию, в которой цена выкупа акций у существующих акционеров была установлена в размере 55 долл. за акцию, что на 60% превышало их рыночную стоимость. Однако при определении цены президент корпорации (CEO) посоветовался лишь со своим главным бухгалтером (CFO), не привлекая внешних консультантов. После слияния акционеры сочли, что цена выкупа была слишком низкой, и в рамках классового иска потребовали, чтобы директора (в том числе и президент) возместили им убытки.

Верховный суд Делавера вопреки мнению нижестоящего суда счел, что директора, не запросив экспертного заключения о цене акций, допустили грубую неосторожность, т.е. нарушили свою обязанность проявления заботливости. С точки зрения суда, правило делового суждения здесь не работает, так как директора действовали, не получив необходимой информации. Дело было возвращено в нижестоящий суд для пересмотра. В конце концов стороны заключили внесудебное соглашение на условиях выплаты 23,5 млн. долл. акционерам*(22). Подчеркнем, что основанием неблагоприятного для директоров решения Верховного суда стала не недостаточность цены, а неправильность процедуры ее установления.

Это решение Верховного суда Делавера стало довольно неожиданным для специалистов и установило гораздо более жесткие по отношению к директорам правила игры, чем предшествующая судебная практика. Впоследствии оно подвергалось суровой критике со стороны не только директоров корпораций, но и правоведов. Известный американский юрист Дэниел Фишел даже назвал его "одним из худших решений в истории корпоративного права", так как, по его мнению, оно подрывает желание директоров принимать важные корпоративные решения из-за возможности последующих исков, а значит, в конечном счете вредит интересам самих акционеров*(23). Однако для судов Делавера этот прецедент по-прежнему остается руководством к действию.

Основным практическим результатом этого решения стало то, что теперь никакие сделки слияния и поглощения не обходятся без формальной экспертной оценки стоимости акций (хотя корпоративное законодательство Делавера прямо этого не требует). Кроме того, по результатам данного дела законодатели Делавера внесли в корпоративное законодательство упоминавшуюся выше поправку о возможности для корпорации предусмотреть в своих учредительных документах освобождение директоров от ответственности за нарушение обязанности проявлять заботливость (и такое положение стало, по существу, стандартом для учредительных документов корпораций Делавера). Отметим, что обязанности директоров и защита интересов миноритарных акционеров в сделках слияния и поглощения - это отдельная большая тема в американском праве*(24).

Конечно, нередко суд поддерживает и директоров. В деле Stone v. Ritter ("Стоун против Риттера", 2006 г.)*(25) акционеры банка в рамках производного иска требовали от директоров возмещения убытков, причиненных банку. Суть дела состояла в том, что банк открыл счет для предприятия, которое оказалось пирамидальной инвестиционной схемой. Когда пирамида рухнула, федеральные власти, помимо преследования самих мошенников, оштрафовали банк на 50 млн. долл. за неподачу соответствующих уведомлений в соответствии с требованиями законодательства против отмывания денег, а также за общую недостаточность его "антиотмывочной" системы контроля.

Акционеры потребовали взыскать эти деньги с директоров на основании того, что последние не обеспечили создания в банке такой системы контроля, что, по мнению истцов, свидетельствовало о недобросовестном исполнении директорами их обязанностей. (Речь шла именно о недобросовестности; нарушение обязанности проявлять заботливость не обсуждалось, поскольку учредительный документ корпорации освобождал директоров от ответственности за такие нарушения.)

Верховный суд Делавера, однако, отметил, что в действительности в банке была развитая "антиотмывочная" система. Совет директоров принял "антиотмывочную" политику, назначил ответственных за ее исполнение и регулярно получал отчеты об их деятельности. Хотя система в конечном счете оказалась недостаточной для предотвращения правонарушения, из этого не следует, что директора сознательно пренебрегали своими обязанностями, т.е. "допускали постоянное или систематическое неисполнение советом своих надзорных функций". Между тем, по мнению суда, лишь подобное пренебрежение обязанностями подпадает под категорию "недобросовестное поведение". В результате суды, вплоть до Верховного суда Делавера, отказали в удовлетворении иска.

Отметим, что в США важную роль в корпоративном управлении, а также в развитии корпоративного права играют так называемые акционеры-активисты (activist shareholder), т.е. миноритарии, занимающие активную позицию в управлении своей корпорацией*(26). Чаще всего это не индивидуальные, а институциональные инвесторы. Помимо активного участия в собраниях акционеров, они зорко следят за выполнением директорами и должностными лицами корпораций их обязанностей и, обнаружив нарушения, предъявляют соответствующие иски. Тем самым акционеры-активисты предоставляют судам возможность создавать исторические прецеденты, подобные описанным выше, и формулировать с посильным участием представляющих стороны юристов уточненные, более совершенные нормы корпоративного права.

Великобритания

До недавнего времени основные обязанности директоров английских компаний оставались некодифицированными, т.е. опирались на прецедентное право. Но в 2006 г. была принята обновленная версия британского Закона о компаниях (Companies Act 2006), в котором, в частности, были перечислены обязанности директоров компаний*(27).

Согласно пояснительной записке к Закону основной целью его принятия было достижение большей ясности по данному вопросу. Директора компаний (это понятие в Великобритании включает как членов наблюдательного органа, так и управляющих директоров) получили наконец единый официальный документ, где перечислены их обязанности. Причем эти обязанности стали отнюдь не правовым новшеством, а кодификацией уже действующего права*(28).

Закон содержит перечень общих обязанностей (general duties) директоров компаний. Как подчеркивается в самом Законе, семь общих обязанностей представляют собой кодификацию существующих положений общего права и принципов права справедливости. Именно в этом свете они должны толковаться и применяться*(29). Соответственно, несмотря на кажущуюся расплывчатость некоторых формулировок, смысл каждой из них вполне четко определен многовековой судебной практикой.

В общие обязанности директоров входят следующие: 1) действовать в пределах своих полномочий; 2) способствовать успеху компании; 3) руководствоваться своим независимым суждением; 4) проявлять разумную заботливость, умение и усердие (reasonable care, skill and diligence); 5) избегать конфликта интересов; 6) не принимать выгод от третьих лиц; 7) декларировать свою заинтересованность в предлагаемых сделках*(30). Смысл каждой обязанности раскрывается отдельной статьей Закона.

Горячие споры при обсуждении законопроекта вызвала обязанность способствовать успеху компании. Традиционно под успехом компании понимался экономический интерес ее участников, т.е. получение компанией максимальной прибыли, а значит, увеличение стоимости ее акций или распределение наибольших дивидендов. Соответственно, Закон устанавливает, что "директор компании должен действовать таким образом, который он добросовестно рассматривает как наиболее вероятно способствующий успеху компании и выгоде ее участников в целом". При этом новый Закон, следуя веяниям времени, сформулированным опять же в судебных решениях, предписывает дополнительно принимать в рассмотрение целый ряд других факторов, в том числе интересы работников компании, отношения с ее поставщиками и клиентами, воздействие на окружающую среду*(31).

В формулировке "разумная заботливость, умение и усердие" разумность означает, что проявленные заботливость, умение и усердие должны соответствовать как уровню, обычно демонстрируемому лицами, выполняющими подобные функции (традиционный объективный тест), так и личному уровню конкретного директора (более современный субъективный тест)*(32). Оба теста также позаимствованы из судебных прецедентов*(33).

Согласно классификации, принятой авторами законопроекта, из семи перечисленных общих обязанностей только шесть отнесены к фидуциарным. Обязанность проявлять разумную заботливость, умение и усердие, хотя и представляет собой обязанность фидуциария (директора), фидуциарной не признается. Эта классификация, не являющаяся общепринятой для всех англосаксонских юрисдикций, позаимствована из прецедента 1998 г., где фидуциарные обязанности определяются как обязанности, проистекающие из общей обязанности фидуциария соблюдать лояльность, и в этом смысле противопоставляются обязанности проявлять заботливость*(34).

Основной смысл этого разграничения состоит в различии доступных средств судебной защиты. Согласно Закону правовые последствия нарушения директором своих общих обязанностей те же, что предписывает соответствующее положение общего права или права справедливости*(35). Это значит, что при нарушении любой из шести фидуциарных обязанностей суд может применить средства защиты, предусмотренные правом справедливости, которые включают (1) взыскание убытков, (2) возвращение имущества в собственность компании, (3) взыскание с директора незаконно полученной им прибыли и (4) признание недействительным договора, если директор не продекларировал свою заинтересованность в нем*(36).

В случае же нарушения обязанности проявлять разумную заботливость, умение и усердие, не являющейся фидуциарной, доступно, по-видимому, лишь взыскание убытков. Например, нельзя признать сделку недействительной только потому, что директор при ее заключении проявил беспечность или некомпетентность, но при определенных условиях можно взыскать убытки с директора.

В английском праве нет прямого аналога американского правила делового суждения. Хотя английские суды неоднократно признавали, что суд не должен ставить под вопрос правильность решения директоров, если оно принято добросовестно*(37), какой-либо особой презумпции при доказывании соблюдения или нарушения обязанности проявлять разумную заботливость, умение и усердие ни закон, ни прецеденты не устанавливают*(38).

В отличие от Делавера в Великобритании предшествующие принятию Закона прецеденты не давали ясного ответа на вопрос, нужно ли для признания директора ответственным за нарушение обязанности проявления разумной заботливости, умения и усердия доказать совершение им грубой неосторожности или же достаточно доказать просто неосторожность. Более того, в одном из классических прецедентов судья высказал мнение, что это разграничение не имеет смысла, по крайней мере применительно к обязанностям директоров*(39). Действительно, директор либо нарушает свою обязанность проявлять разумную заботливость, либо не нарушает; смысл введения дополнительного требования грубости нарушения не очевиден. Так или иначе, в новый Закон условие грубой неосторожности не вошло.

Британское законодательство, также в отличие от законодательства Делавера, категорически запрещает компаниям освобождать директоров уставом или договором от ответственности за нарушение ими своих обязанностей, включая неосторожное нарушение*(40). К счастью, ничто не мешает директорам застраховать свою ответственность за неосторожное нарушение (ответственность за свои недобросовестные действия им застраховать вряд ли удастся).

Директор имеет обязанности лишь перед самой компанией, но не перед третьими лицами*(41).

Участники же компании при определенных обстоятельствах имеют право на производный иск к директору, предъявляемый акционерами от имени компании*(42).

Общие обязанности распространяются не только на собственно директоров, но и на директоров де-факто, т.е. лиц, не являющихся директорами, но исполняющих их функции, а также в определенных случаях на так называемых теневых директоров, т.е. лиц, по указанию которых директора фактически действуют (например, это может быть контролирующий акционер)*(43).

Отметим, что помимо семи общих у директора есть множество более специфичных обязанностей, как отраженных в законодательстве (например, обязанность подавать отчетность), так и оставшихся некодифицированными (в частности, обязанность учитывать интересы кредиторов при вероятности банкротства)*(44).

Стоит упомянуть о существовании в Великобритании официального Кодекса корпоративного управления (UK Corporate Governance Code)*(45), публикуемого Советом по финансовой отчетности (Financial Reporting Council). Этот документ также содержит некоторые положения, относящиеся к обязанностям директоров. При этом он устанавливает стандарты только для тех компаний, чьи акции котируются на бирже, но и им не обязательно выполнять все его положения, если у них есть разумное объяснение отклонению от стандартов.

В качестве иллюстрации к вышеизложенному рассмотрим лишь один пример из недавней судебной практики - дело Towers v. Premier Waste Management ("Тауэрс против Премьер Уэйст Менеджмент", 2011 г.)*(46).

Директор мусороперерабатывающей компании взял во временное пользование у одного из контрагентов компании старый экскаватор и грузовик (оба в довольно ветхом состоянии). Технику директор использовал у себя на даче; совету директоров компании он об этом не сообщил. После увольнения директора, которое носило недружественный характер, эта история стала широко известной, так как клиент прислал компании счет за использование техники. Лишь после этого экс-директор вернул технику владельцу. Компания урегулировала свои отношения с контрагентом вне суда, но предъявила иск экс-директору за нарушение им его фидуциарных обязанностей.

Ответчик уверял, что речь идет о его личных делах, не имеющих отношения к компании, и что знакомый контрагент просто сделал ему одолжение. По словам экс-директора, он никак не мог влиять на цену сделок компании с этим контрагентом ввиду строгой системы финансового контроля. Естественно, компания не была заинтересована и в аренде у контрагента этой старой техники, так что не шло речи об упущенной выгоде. Соответственно, никакого ущерба компании нанесено не было.

Наконец, экс-директор всячески подчеркивал незначительность инцидента и смехотворность суммы предъявляемых ему претензий. Действительно, суд первой инстанции определил размер выгоды, полученной директором от бесплатного использования техники, в 5200 фунтов. Даже судья апелляционной инстанции отметил, что с коммерческой точки зрения довольно странно, что стороны не урегулировали свои отношения вне суда, учитывая скромную сумму иска и значительные судебные издержки. (Видимо, речь шла о личном конфликте с бывшим директором, что вызывает вопросы о разумности использования средств компании ее новыми директорами.)

Все эти аргументы, однако, не возымели действия. Суд определил, что директор нарушил свои фидуциарные обязанности, а именно: (1) способствовать успеху компании; (2) избегать конфликта интересов; (3) не принимать выгод от третьих лиц. Хотя события, относящиеся к иску, происходили в основном в 2003 г., апелляционный суд уверенно сослался на нормы корпоративного закона от 2006 г., отметив, что они выражают суть действовавших три года назад прецедентных норм. Как подчеркнул суд, для избежания ответственности директору было достаточно своевременно сообщить совету директоров о своих действиях и получить одобрение, но директор этого не сделал.

В качестве меры судебной защиты было применено взыскание с директора полученной им "секретной прибыли"*(47). При этом ни малый размер этой прибыли, ни тот факт, что самой компании не было причинено ущерба, значения не имели. Решение было полностью поддержано в апелляционной инстанции.

В результате с ответчика была взыскана его "секретная прибыль" плюс проценты, что в общей сложности составило около 8000 фунтов, а также судебные издержки истца. Учитывая, что дело дошло до Апелляционного суда, предпоследней инстанции в английской судебной системе, смело можно предположить, что расходы истца на адвокатов составили не одну сотню тысяч фунтов. И это не говоря уже об издержках самого ответчика. Как видим, в Англии даже незначительные нарушения директорами их обязанностей могут вести порой к весьма чувствительным для директоров последствиям.

Заметим, что в Англии, в отличие от США, проигравшая сторона по общему правилу возмещает судебные издержки выигравшей стороны*(48). Поскольку судебные издержки в Великобритании могут достигать астрономических величин, такое правило, несомненно, значительно снижает склонность британских акционеров-активистов к судебным тяжбам. Это обстоятельство отчасти компенсируется тем, что корпоративное законодательство Великобритании в целом более склонно к защите прав миноритариев (ряд решений принимается квалифицированным большинством и т.п.)*(49), чем законодательства многих штатов США.

Россия

Помимо специфических обязанностей руководителей организаций, устанавливаемых различными разделами законодательства (о ценных бумагах, о банкротстве, о конкуренции и т.д.), российское корпоративное законодательство устанавливает обязанности руководителя общества, которые, следуя британскому примеру, можно назвать общими.

А именно руководители акционерного общества, включая как генерального директора, так и членов совета директоров, "при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей должны действовать в интересах общества, осуществлять свои права и исполнять обязанности в отношении общества добросовестно и разумно"*(50). Аналогичные положения можно обнаружить и в Федеральном законе от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" (далее - Закон об ООО)*(51), и в ГК РФ*(52). Однако использованные в норме термины законодатель не разъясняет, в связи с чем возникает проблема ее толкования.

Нетрудно заметить, что формулировка, закрепленная в российском Законе об АО, по сути является несколько урезанным вариантом статьи уже упоминавшегося американского Модельного закона о коммерческих корпорациях (в ред. начала 1990-х гг., когда принималось российское корпоративное законодательство)*(53). Вероятно, оттуда она и была позаимствована авторами законопроекта, ведь на этапе становления российское корпоративное право находилось под мощным влиянием англосаксонской правовой системы (хотя сами концепции АО и ООО взяты из континентальных кодексов)*(54). Это придает несколько неожиданное значение анализу англо-американского прецедентного права для интерпретации российской нормы. В самом деле, странно было бы полагать, что российский законодатель позаимствовал в США лишь термины, а смысл в них вложил какой-то другой. Впрочем, более или менее сходные положения можно обнаружить и в корпоративных законах других стран: Франции, Германии, Китая*(55).

Руководители общества "несут ответственность перед обществом за убытки, причиненные обществу их виновными действиями (бездействием)"*(56). Соответствующий иск может подать как само общество, так и его акционер или акционеры, но только если эти акционеры в совокупности владеют не менее чем 1% акций общества*(57). (Особые правила действуют в случае сделок по приобретению крупных пакетов акций ОАО.)

В отличие от англосаксонского права справедливости российский Закон об АО предоставляет в случае нарушения руководителем общества его обязанностей лишь один способ судебной защиты, а именно взыскание убытков. Речь не идет ни о судебных приказах на совершение определенных действий или запретах на совершение таковых (например, на совершение сделок), ни о признании недействительными невыгодных для общества сделок, если, конечно, они не являются недействительными в силу других норм закона, таких, как положения о сделках с заинтересованностью.

Не упомянута в Законе об АО и возможность взыскания с руководителя "секретной прибыли", полученной им в ходе выполнения должностных обязанностей. Однако, если при этом обществу были причинены убытки, можно, по-видимому (судебной практики применительно к руководителям обществ нет), воспользоваться положением ГК РФ, согласно которому в составе убытков можно взыскать упущенную выгоду в размере дохода причинителя вреда*(58).

Отметим также, что формулировка нормы включает членов совета директоров и генерального директора, но не включает, например, финансового директора и прочих руководителей общества, которые не являются членами совета директоров или коллективного исполнительного органа (правления). Соответственно, в случае причинения ими ущерба обществу им можно предъявлять иски лишь на основании общих норм о причинении вреда и положений их трудового договора, но не на основании нормы об ответственности руководителей общества.

При обсуждении взыскания убытков суды неизменно повторяют со ссылкой на ст. 15 и 393 ГК РФ, а также на ст. 65 АПК РФ следующую формулу: "Для взыскания убытков лицо, требующее их возмещения, должно доказать нарушение своего права, наличие причинной связи между нарушением права и убытками, а также размер убытков". Формула столь часто применяется, что можно принять ее за норму закона. Однако в указанных статьях она отсутствует. По-видимому, ее авторство принадлежит Президиуму ВАС РФ (1996-1997 гг.)*(59).

Между тем формула нуждается в серьезных оговорках, во всяком случае, применительно к ответственности руководителей обществ.

Во-первых, она, по-видимому, полностью и безраздельно возлагает бремя абсолютного доказывания на истца. По крайней мере, обычно именно так ее трактуют суды. Однако здравый смысл подсказывает, что если истец представил пусть не абсолютные, но более или менее убедительные доказательства нарушения директором его обязанностей, то директору тоже следует представить какие-то контраргументы. Более того, именно директор, а не акционер располагает всеми необходимыми для решения спора сведениями о своей деятельности, так что логично часть бремени возложить на него. ВАС РФ обратился к решению этой проблемы в деле Кировского завода, о котором подробнее речь пойдет далее.

Во-вторых, нарушение права подчас трактуется слишком узко как правонарушение, предусмотренное каким-то особым положением закона (например, нормой о сделках с заинтересованностью), а не самой статьей об обязанностях директора*(60). Однако понятие недобросовестности включает кроме прямого нарушения закона также действия, формально совершаемые в рамках закона, но с неблаговидной целью ("злоупотребление правом")*(61). Так, совершенные директором действия могут быть направлены на его обогащение за счет общества, но при этом не подпадать под строго формальное определение сделки с заинтересованностью. Именно такая ситуация анализировалась ВАС РФ в деле Кировского завода. Подобным образом, если речь идет о добросовестном, но недостаточно заботливом поведении директора (например, ошибка в цене сделки ввиду небрежного изучения вопроса), то нарушением права общества является недостаток заботливости директора, а не нарушение им какого-то другого закона.

При решении вопроса об ответственности руководителей необходимо учитывать, что ГК РФ устанавливает презумпцию добросовестности и разумности действий участников гражданских правоотношений*(62). Применительно к руководителям обществ эту норму можно считать аналогом американского правила делового суждения. Однако, как следует из дела Кировского завода, при наличии достаточно серьезных признаков недобросовестности бремя доказывания переходит на ответчика.

С момента принятия Закона об АО накопилась судебная практика в части ответственности руководителей акционерных обществ. Постановлений Президиума ВАС РФ (а лишь они имеют по-настоящему прецедентную силу), в той или иной степени затрагивающих эту тему, только четыре. Кроме того, существует около 50 "отказных" определений ВАС РФ (отказывающих в рассмотрении дела по существу) и более 200 постановлений кассационных инстанций.

Стоит также упомянуть о практике, связанной с аналогичным положением об ответственности руководителя в законодательстве об ООО. На эту тему существует одно постановление Президиума ВАС РФ, около 50 "отказных" определений ВАС РФ и более 300 кассационных постановлений.

Необходимо отметить и одно "отказное" определение КС РФ, которое отчасти затрагивает интересующую нас тему. В этом определении говорится, что "судебная практика исходит из... наличия возможности возмещения таких убытков [причиненных руководителем акционерному обществу совершением сделки с заинтересованностью] независимо от предварительного признания недействительной сделки, в совершении которой имеется заинтересованность"*(63). Ранее по близкому вопросу высказывался Пленум ВАС РФ: "Отказ в иске о признании недействительной сделки с заинтересованностью, предъявленном акционером или акционерным обществом, не лишает этих лиц возможности предъявить требование о возмещении убытков, причиненных обществу лицами, названными в пункте 5 статьи 71 Закона об акционерных обществах"*(64).

При анализе проблемы ответственности руководителя общества имеет смысл разграничивать несколько концептуально разных ситуаций, одни из которых неплохо отражены в существующей судебной практике, а другие ею абсолютно не исследованы.

1. Поведение руководителя прямо нарушает закон, что подтверждено приговором по уголовному делу (например, о хищении). Руководитель обязан возместить обществу причиненные убытки. Ситуация не вызывает сомнений и неплохо исследована практикой*(65).

2. Поведение руководителя прямо нарушает закон, что подтверждено решением по гражданскому делу (например, сделка с заинтересованностью ранее признана судом недействительной). Руководитель обязан возместить обществу причиненные убытки. Ситуация также неплохо исследована практикой*(66).

3. Поведение руководителя прямо нарушает гражданское законодательство, но решение суда по данному вопросу отсутствует (например, сделка с заинтересованностью ранее не признавалась судом недействительной). Это не препятствует взысканию убытков, так как суд может установить неправомерность действий руководителя непосредственно в процессе рассмотрения иска (см. выше мнения КС РФ и Пленума ВАС РФ). Однако некоторым судам такая ситуация представляется проблемной, и они могут отказать в иске ввиду недоказанности правонарушения*(67).

4. Действия руководителя направлены на его обогащение за счет общества, но формально совершены в рамках закона (например, спорная сделка не подпадает под определение сделки с заинтересованностью или недобросовестная сделка с заинтересованностью была по незнанию одобрена акционерами). В принципе, поскольку директор действует недобросовестно, с него можно взыскать убытки. Однако это проблемная ситуация для российских судов. Часто они отказывают в иске ввиду недоказанности правонарушения*(68). Дело Кировского завода - одно из исключений (отказ в иске был пересмотрен в надзорной инстанции).

5. Действия руководителя не направлены на его обогащение за счет общества и формально совершены в рамках закона, но не в интересах общества. Примером может служить крупное пожертвование в сомнительный благотворительный фонд*(69). По-видимому, такие действия можно квалифицировать как недобросовестные (см. раздел о США настоящей статьи). Однако ситуация не исследована российской судебной практикой.

6. Руководитель получает "секретный доход" в ходе выполнения своих обязанностей, но при этом прямых убытков обществу не причинено. Пример - получение директором тех или иных выгод от контрагентов общества. По-видимому, такие действия можно квалифицировать как недобросовестные (см. раздел о Великобритании). Как уже было отмечено, закон позволяет взыскать с руководителя лишь убытки общества, но при этом включает в их состав возможный неправомерный доход ответчика. Ситуация не исследована российской судебной практикой.

7. Руководитель действует добросовестно, но неосторожно (например, заключает сделку без достаточного анализа ее последствий). По сути, с руководителя можно взыскать убытки на основании того, что он действовал неразумно. Однако ситуация совершенно не исследована российской судебной практикой. Даже когда суды формально ссылаются на недостаточную заботливость руководителя, при ближайшем рассмотрении обычно оказывается, что на самом деле речь идет о недобросовестности*(70).

8. Руководитель действует добросовестно и с должной заботливостью, но совершает ошибку, которая приводит к уменьшению имущества общества (например, сделка, совершенная после тщательного анализа возможных последствий, все же оказалась убыточной). Директор не несет ответственности за такие действия, поскольку действует добросовестно и разумно*(71).

Далее мы рассмотрим подробнее лишь те дела, касающиеся обязанностей руководителей обществ, которые были разрешены Президиумом ВАС РФ в порядке надзора.

В деле Бескудниковского комбината строительных материалов, рассмотренном Президиумом ВАС РФ в 2003 г., комбинат требовал признать недействительным договор купли-продажи недвижимости, заключенный его бывшим генеральным директором. По утверждению истца, бывший директор подписал договор продажи недвижимости (по заниженной в 40 раз стоимости) задним числом, уже после своего освобождения от должности. По мнению истца, это свидетельствовало о недобросовестности бывшего генерального директора. Президиум ВАС РФ отменил отказ в иске, утвержденный в кассационной инстанции, и направил дело на новое рассмотрение для оценки того факта, что при передаче дел новому директору спорный объект недвижимости все еще числился на балансе комбината и даже сдавался последним в аренду*(72). Однако в последующем суды в трех инстанциях отказали комбинату в иске, сославшись, помимо прочего, на недоказанность подписания договора задним числом и, главное, на то, что статья об ответственности исполнительных органов общества "может служить основанием для привлечения их к ответственности за причиненный ущерб, но не является основанием для признания сделки недействительной"*(73).

В деле Афипского хлебокомбината, рассмотренном Президиумом ВАС РФ в 2007 г., генеральный директор комбината долго не оплачивал задолженность предприятия перед контрагентом, что повлекло иск контрагента и соответствующие судебные издержки (в виде госпошлины). Президиум ВАС РФ, отменив постановления, принятые в апелляционной и кассационной инстанциях, согласился с судом первой инстанции, отклонившим иск, указав, что "единичный факт взыскания государственной пошлины по конкретному делу" убытком не является; необходимо было также оценить причины несвоевременной оплаты поставок, финансовое состояние комбината, принятые для предотвращения убытков меры. Кроме того, Президиум ВАС РФ сформулировал следующий важный тезис: "Единоличный исполнительный орган общества не может быть признан виновным в причинении обществу убытков, если он действовал в пределах разумного предпринимательского риска"*(74).

В деле банка "РОСТ", рассмотренном Президиумом ВАС РФ в 2011 г., директор банка в результате сложной серии трансакций приобрел на имя контролируемого им ООО права требования к своему банку, после чего ООО через суд взыскало деньги с банка. Банк предъявил иск директору (точнее, на тот момент уже бывшему директору), полагая, что он действовал недобросовестно. Нижестоящие суды отказали в иске, исходя из того, что деньги с банка были взысканы на законных основаниях и, соответственно, не являются убытками банка. Президиум ВАС РФ вернул дело на новое рассмотрение, поскольку для решения вопроса о добросовестности или недобросовестности директора "подлежал исследованию вопрос о наличии факта уменьшения имущества банка в результате совокупности действий ответчика"*(75). Впрочем, впоследствии суды в трех инстанциях опять отказали в иске банку, поскольку "пришли к выводу об отсутствии доказательств наличия причинной связи между действиями (бездействием) ответчика и уплатой истцом денежных средств по решению суда, что исключает взыскание убытков"*(76). Как видим, несмотря на явную сомнительность действий директора с точки зрения "доброй совести", суды в конце концов возложили всю тяжесть доказывания на истца.

В деле медицинского центра "Симилия" (2011 г.; в отличие от остальных рассмотренных дел Президиума ВАС РФ здесь речь шла не об АО, а об ООО) решался вопрос ответственности директора медицинского центра, который также исполнял функции главного бухгалтера общества и являлся его соучредителем. Директор от имени общества заключила договор займа со вторым соучредителем и получила от нее наличные деньги, но в кассу их не внесла. После увольнения директора аудиторская проверка выявила недостачу в размере более 500 тыс. руб. Суды в трех инстанциях отказали в иске обществу со ссылкой на недоказанность вины экс-директора, поскольку выводы аудиторов не были полностью подтверждены первичными документами бухгалтерского учета (из-за грубейших нарушений центром правил учета). Президиум ВАС РФ вернул дело на новое рассмотрение, указав, что сама же директор и несет ответственность за отсутствие первичных документов, а никаких доказательств отсутствия своей вины она не представила*(77). Впоследствии, однако, общество от иска отказалось*(78).

Примечательно, что ни одно из перечисленных дел не завершилось бесспорной победой общества, т.е. взысканием убытков с недобросовестного руководителя. Даже если Президиум ВАС РФ принимает решение в пользу общества, при новом рассмотрении дела в первой инстанции успех истца далеко не гарантирован.

Важным шагом вперед стало дело Кировского завода (2012 г.).

Единоличный исполнительный орган (далее - директор) ОАО "Кировский завод", одного из крупнейших и старейших предприятий Санкт-Петербурга, принял решение (2007 г.) о внесении в уставный капитал дочерней организации - ООО "Путиловский литейный завод" денежных средств в размере около 580 млн. руб. В дальнейшем (2008 г.) Путиловский завод использовал средства для приобретения долей некоего общества (66% капитала ООО "Сигма-Инвест") по цене, на 580 млн. руб. превышающей их номинальную стоимость, равную 33 млн. руб. Этот факт был упомянут в пояснительной записке к сводной бухгалтерской отчетности Кировского завода и стал предметом острого интереса миноритарного акционера последнего - ЗАО "Дорога". Как выяснилось, приобретенные доли изначально принадлежали директору Кировского завода и его матери, но в течение ноября - декабря 2008 г. перешли последовательно к некой кипрской компании, затем к некой компании с Британских Виргинских островов, потом к некоему российскому ООО и наконец к Путиловскому заводу.

ЗАО "Дорога", полагая, что директор нанес ущерб интересам акционеров, предъявило два иска. Первый - о признании соответствующих сделок недействительными ввиду наличия заинтересованности в них директора. Второй - о взыскании убытков с директора на основании того, что он действовал недобросовестно и неразумно, а если точнее, совершил "противоправные действия, направленные на получение от Кировского завода денежных средств".

Первый иск был отклонен на основании того, что спорная сделка по приобретению долей была совершена не самим Кировским заводом, а его дочерней организацией. Исходя из этого акционеры Кировского завода согласно букве закона*(79) не имеют права на ее оспаривание. Решение было подтверждено в апелляционной инстанции, но на текущий момент кассационная инстанция вернула его обратно в апелляционную инстанцию в связи с процессуальными нарушениями*(80).

Второй иск был отклонен на основании того, что истец не доказал совокупности обстоятельств, необходимых для привлечения директора к ответственности. Арбитражный суд пришел к выводу, что истец должен был доказать следующее: факт причинения убытков Кировскому заводу, их размер, противоправность действий ответчика, наличие причинной связи между действиями ответчика и наступившими неблагоприятными последствиями. Решение было поддержано в апелляционной и кассационной инстанциях, но затем было отменено Президиумом ВАС РФ.

На момент написания статьи дело опять находится в первой инстанции, куда оно было возвращено ВАС РФ*(81).

В ходе судебного процесса в суде первой инстанции истец для выяснения обстоятельств дела, необходимых для решения вопроса об ответственности директора, подал ходатайство об истребовании*(82) определенных документов (протоколов и договоров, а также платежных поручений, относящихся к увеличению капитала и к купле-продаже долей) от Кировского и Путиловского заводов, которое и было удовлетворено судом. Однако указанные организации документы не представили, заявив, что "не согласны с определением суда об истребовании названных документов". В ответ суд наложил на каждую из организаций штраф за неуважение к суду*(83) в размере 100 тыс. руб., впоследствии по неуказанным причинам уменьшенный в апелляции до 10 тыс. руб. Несмотря на это, документы так и не были представлены.

После чего арбитражный суд счел, что "исчерпал возможности, предусмотренные [АПК РФ] для истребования документов". Поскольку, по мнению суда, на этот момент убедительных доказательств того, что ответчик действовал недобросовестно и неразумно, в деле не было, суд принял решение в пользу ответчика, заявив, что истец "не доказал обстоятельств дела, на которые он ссылается".

Судя по тексту решения первой инстанции, целый ряд весьма примечательных фактических обстоятельств не привлекли никакого внимания суда. Лишь в постановлении кассационной инстанции впервые упоминается о том, что спорные доли ООО "Сигма-Инвест" были приобретены (2004-2005 гг.) ответчиком и "аффилированным с ним лицом" у дочерних обществ того же Кировского завода по цене 33 млн. руб. (что вызывает вопросы о добросовестности и этой сделки). Из постановления надзорной инстанции мы узнаем, что ответчик и его мать были единственными акционерами той самой кипрской компании, которой они продали спорные доли. Вопрос о владельцах компании с Британских Виргинских островов в судебных актах вообще не затрагивается.

В постановлении надзорной инстанции также впервые упоминается то обстоятельство, что единственным активом "Сигма-Инвест" были обращающиеся на бирже акции. А ведь это позволяет легко оценить стоимость активов, что было одним из важнейших предметов спора сторон. Только из особого мнения (!) судьи Дмитрия Дедова к постановлению Президиума ВАС РФ мы узнаем, что эти акции, оказывается, были акциями самого же Кировского завода! Между тем это заставляет совсем иначе взглянуть на дело: по справедливому замечанию Дмитрия Дедова, директор "в силу своего должностного положения обладал инсайдерской информацией о реальном финансовом состоянии Кировского завода" и, соответственно, о действительной стоимости его акций. Наконец, лишь из того же особого мнения выясняется, что директор Путиловского завода (подписавший, надо полагать, спорный договор о приобретении долей) одновременно был работником Кировского завода, т.е. находился в непосредственном подчинении ответчика.

Помимо прочего, все это говорит о весьма низком техническом уровне подготовки российских судебных актов. Как видим, ни один из судов вплоть до надзорной инстанции не отразил в своем акте всех существенных для разрешения дела фактических обстоятельств, не говоря уже о сколько-нибудь подробном обсуждении применения норм закона к этим фактам. В связи с этим нет никакой возможности оценить справедливость и обоснованность судебного акта на основании лишь его текста. Отметим, что решение суда первой инстанции уместилось на четырех страницах, тогда как типичное решение суда Англии или США занимает несколько десятков страниц.

Таким образом, принятое арбитражным судом решение и в особенности то, что оно было поддержано в двух последующих инстанциях, свидетельствует о чрезвычайно неблагополучном положении сразу в нескольких областях российского права. Несмотря на крайне подозрительные обстоятельства сделок, суды не нашли возможности ни признать их недействительными на формальных основаниях, ни исследовать их обстоятельства по существу, а ограничились простой констатацией недоказанности подозрений истца.

Прежде всего обращает на себя внимание, с какой легкостью можно обойти столь, казалось бы, жесткие и всеобъемлющие законодательные ограничения на сделки с заинтересованностью. Достаточно просто совершать сделки через подконтрольную дочернюю организацию, и это полностью исключает возможность оспаривания сделки акционерами основного общества. Напомним, что суды Великобритании и США, например, не связаны какими-либо конкретными определениями сделки с заинтересованностью, а имеют возможность неформально оценить добросовестность директора применительно к любым сделкам.

Далее, российское законодательство содержит довольно жесткие и обременительные формальные требования о раскрытии информации акционерными обществами, благодаря чему акционеры, очевидно, и узнали о подозрительной сделке. Однако в дальнейшем у акционеров не оказалось никакой возможности законным образом получить от общества дополнительную информацию, способную подтвердить или развеять их подозрения. Тем более не было у них шанса получить сведения о сделках офшорных компаний, предположительно контролируемых директором. Все это разительно контрастирует с теми широкими возможностями по раскрытию информации в рамках гражданского процесса, которые предоставляются правом Великобритании и особенно США*(84). Между тем бремя доказывания всех элементов иска было возложено судами именно на акционера, несмотря на отсутствие у него практической возможности получения необходимых доказательств.

И уж совсем анекдотично выглядит реакция российского правосудия на дерзкий отказ ответчика (точнее, контролируемых им организаций) предоставить затребованные судом документы. В США или Великобритании результатом подобной выходки, несомненно, стал бы немедленный проигрыш дела ответчиком, а то и заключение его в тюрьму за неуважение к суду*(85). В России, как мы видели, результатом стал копеечный штраф, причем наложенный не на ответчика, а на руководимые им организации, и последующий отказ истцу (!) в удовлетворении иска ввиду недоказанности его претензий к ответчику.

К счастью для российского права, Президиум ВАС РФ нашел возможность пересмотреть решения нижестоящих судов, хотя для этого ему пришлось прибегнуть к небанальной интерпретации ряда норм закона.

Прежде всего, Президиум ВАС РФ установил, что суды "неправильно распределили бремя доказывания", полностью возложив его на истца. Высшая судебная инстанция указала, что "истец представил достаточно серьезные доказательства и привел убедительные аргументы в пользу того, что указанные сделки обладали признаками взаимосвязанных, преследующих единую цель - переход титула собственника от [ответчика] и его матери к подконтрольному [ответчику] Путиловскому заводу". В результате, как отметил Президиум ВАС РФ, "именно на [ответчика] перешло бремя доказывания обратного".

Рассуждение о переходе бремени доказывания на ответчика после того, как истец представил пусть не окончательные, но достаточно весомые доказательства (prima facie evidence), для судов Англии и США является своего рода правовым трюизмом, повторяемым из решения в решение*(86). Однако в российском судебном акте это правило, насколько известно автору, сформулировано впервые, во всяком случае, на столь высоком уровне.

Формулируя правило о переходе бремени доказывания, Президиум ВАС РФ уверенно ссылается на ст. 65 ("Обязанность доказывания") АПК РФ. Однако в этой статье речь идет лишь о том, что каждая сторона должна доказывать обстоятельства, на которые она ссылается. Таким образом, перед нами процессуальное правило, введенное волевым решением ВАС РФ. Поскольку, как уже упоминалось, постановления Президиума ВС РФ имеют прецедентную силу в системе арбитражных судов, это правило приобретает общеобязательный характер. В том числе в силу прямого указания в рассматриваемом постановлении для целей пересмотра по новым обстоятельствам ранее решенных судебных дел.

Директор, по мнению Президиума ВАС РФ, со своим бременем не справился. Имея возможность раскрыть информацию о сделках, в том числе с офшорными компаниями, он этого не сделал, а, напротив, отказался исполнить требования акционеров и судов по предоставлению документов. Президиум ВАС РФ определил, что такое поведение следует считать "отказом от опровержения" тех фактов, на которые аргументированно указывает оппонент. Соответственно, суды должны были согласиться с доводами истца о совершении взаимосвязанных сделок.

Далее Президиум ВАС РФ, тоже едва ли не впервые, предпринял попытку разграничить понятия "добросовестно" и "разумно" (обычно употребляемые вместе) и в какой-то степени объяснить судам значение каждого из них.

Разумность действий руководителя общества означает, по мнению высшей судебной инстанции, что он "должен совершать действия, ожидаемые в аналогичной ситуации при аналогичных обстоятельствах от хорошего руководителя". За неимением, видимо, лучшего источника, каким для судов Англии и США является право справедливости, Президиум ВАС РФ, формулируя это правило, сослался на Кодекс корпоративного поведения, принятый в 2002 г. Федеральной комиссией по рынку ценных бумаг (Кодекс является лишь рекомендательным документом)*(87).

По мнению Президиума ВАС РФ, такой "хороший руководитель", совершая взаимосвязанные сделки по продаже своего имущества дочернему обществу руководимой им организации, должен был применить "повышенный контроль ко всем условиям договора", т.е. принять меры по получению полной информации о сделке, включая цену приобретения имущества обществом. Если предположить, что он не знал об этих условиях, это можно будет расценить как "намеренное неисполнение обязанностей" директора, т.е. виновное бездействие.

Добросовестность действий руководителей акционерных обществ означает, с точки зрения высшей судебной инстанции, что они "при принятии деловых решений, в том числе рискованных, действуют в интересах общества и его акционеров".

Президиум ВАС РФ отметил, что в рассматриваемом случае сделки совершались "в условиях потенциального конфликта интересов", т.е. при наличии серьезных сомнений в добросовестности директора. Сославшись на "абстрактного хорошего генерального директора" (упомянутого в Кодексе корпоративного поведения), Президиум ВАС РФ выразил уверенность, что такой директор раскрыл бы акционерам информацию об условиях сделок. Ответчик же этого не сделал.

Высшая судебная инстанция установила еще одно процессуальное правило, сообщив, что "указанные обстоятельства" (т.е. нераскрытие информации в условиях потенциального конфликта интересов) влекут неприменение к ответчику презумпции добросовестности, предусмотренной гражданским законодательством*(88). Иными словами, на директора перешло бремя доказывания того, что сделки совершены дочерним обществом в интересах общества, а не для извлечения выгоды самим директором. По-видимому, это правило можно рассматривать как частный случай более общего правила о переходе бремени доказывания, сформулированного Президиумом ВАС РФ чуть раньше.

В целом можно сказать, что смысл терминов "добросовестно" и "разумно" в трактовке Президиума ВАС РФ схож со значением англосаксонских обязанностей лояльности и заботливости соответственно. Впрочем, есть некоторые различия. Так, намеренное неисполнение обязанностей директора, по-видимому, отнесено всего лишь к неразумному поведению, тогда как суд Англии или США наверняка признал бы такое поведение недобросовестным.

Наконец, не разделил Президиум ВАС РФ и подхода нижестоящих судов к определению справедливой цены активов и, следовательно, размера убытков общества. Президиум ВАС РФ согласился с нижестоящими судами, что номинальная стоимость приобретенных долей (33 млн. руб.) не обязательно является их справедливой ценой. Однако указал, что у истца был и второй вариант расчета, в котором доли оценивались по биржевой стоимости принадлежавших ООО "Сигма-Инвест" акций. В соответствии с этим расчетом справедливая стоимость долей составила 230 млн. руб. (напомним, Путиловский завод купил их за 613 млн. руб.). Данный расчет был полностью проигнорирован судами, что, по мнению Президиума ВАС РФ, нарушает процессуальное законодательство.

В результате, как уже упоминалось, дело было направлено на новое рассмотрение в первую инстанцию.

Судья Дмитрий Дедов в особом мнении согласился с резолютивной частью постановления, но счел, что его мотивы требуют корректировки. По мнению Дмитрия Дедова, общей целью сделок, взаимосвязанность которых установил Президиум ВАС РФ, была продажа самому Кировскому заводу имущества, находящегося в собственности его директора. Исходя из этого, вопреки мнению нижестоящих судов, совокупность взаимосвязанных сделок следует признать сделкой с заинтересованностью для Кировского завода. Как известно, сделки с заинтересованностью, не прошедшие предписанной законом процедуры одобрения, по иску акционера могут быть признаны судом недействительными.

Эта интерпретация еще более небанальная, чем постановление Президиума ВАС РФ. Дмитрий Дедов прибегает к чрезвычайно расширительному толкованию правовых понятий, предлагая признать сделку Путиловского завода сделкой с заинтересованностью для Кировского завода. Несмотря на видимую справедливость результата применения этой интерпретации к данному случаю, попытка применения того же правила к похожим, но неидентичным ситуациям могла бы повлечь необозримые проблемы. Например, если бы у Путиловского завода был "технический миноритарий" с незначительной долей в капитале, кому принадлежало бы право на одобрение сделки - ему или миноритариям Кировского завода? Все это демонстрирует ограниченность формальной конструкции "сделки с заинтересованностью", используемой в действующем российском законодательстве.

Несколько слов необходимо сказать о роли акционеров-активистов в России. Пока судебная практика не благоприятствует их борьбе за права акционеров, возлагая на истцов бремя доказывания при почти полном отсутствии реальных возможностей получения доказательств. Что касается таких возможностей, достаточно вспомнить об Алексее Навальном, который потратил годы на судебные разбирательства лишь для истребования от "Транснефти" и "Роснефти" тех документов, на получение которых он, согласно букве закона, имел безусловное и ничем не ограниченное право. Речь шла о протоколах собраний совета директоров, которые, по мнению акционера, могли содержать информацию о сомнительных сделках общества.

Показательно, что эти дела пришлось решать на уровне ВАС РФ и КС РФ*(89) соответственно, что само по себе свидетельствует о важной роли акционеров-активистов в развитии корпоративного и отчасти даже конституционного права. Дело против "Транснефти" акционер выиграл*(90), но дело против "Роснефти" проиграл: суд счел возможным отказать в применении прямой и недвусмысленной нормы закона, сославшись на недобросовестность самого акционера*(91). (Впрочем, на момент написания статьи еще есть возможность пересмотра дела "Роснефти" в надзорной инстанции.) А ведь речь шла всего лишь о протоколах заседаний совета директоров, что же говорить о более чувствительных финансовых документах.

При этом государственные органы, по-видимому, не заинтересовались причинами удивительного нежелания контролируемых государством обществ исполнить ясное требование закона о предоставлении документов акционеру. Не говоря уже о том, что не было проведено расследования обстоятельств сделок, вызвавших подозрения акционера. Возможно, отчасти причина в советской привычке полагать, что руководитель организации несет ответственность лишь перед назначившими его государственными органами, а вовсе не перед акционерами.

Исключением стала Федеральная служба по финансовым рынкам, которая выпустила в адрес "Роснефти" предписание, обязывающее общество предоставить акционеру по его требованию копии протоколов собраний совета директоров. Однако и это предписание не было исполнено: по заявлению "Роснефти" суд признал его недействительным со ссылкой на конфиденциальный характер протоколов. Однако на текущий момент кассационная инстанция вернула дело в первую инстанцию, указав, что в соответствии с позицией КС РФ доступ акционера к решениям совета директоров может быть ограничен лишь в части вопросов так называемой расширенной компетенции совета директоров*(92).

Заключение

Проблема ответственности за добросовестные, но неосторожные действия директора, над которой бьются суды стран англосаксонской семьи права, все еще terra incognita для российских судов. Пока что последние не без труда справляются с концептуально гораздо более простыми делами, связанными с ответственностью руководителей обществ за недобросовестные действия.

Успеху борьбы с недобросовестными директорами в России препятствует целый ряд обстоятельств.

Прежде всего это чрезвычайная лапидарность и значительная неопределенность формулировок закона, касающихся обязанностей руководства обществ. Законодатель установил, что руководители акционерных обществ должны действовать добросовестно и разумно, но не разъяснил смысл этих терминов. Поэтому судам приходится самостоятельно определять их значение непосредственно в ходе рассмотрения дел. К счастью, за последние годы была накоплена судебная практика по этому вопросу.

Однако до недавнего времени практика складывалась в целом не в пользу обществ и их акционеров, в первую очередь потому, что суды абсолютно и безраздельно возлагали на истца все бремя доказывания. Дело Кировского завода может переломить эту тенденцию.

Далее, положения российского законодательства о сделках с заинтересованностью, несмотря на всю их громоздкость, оставляют, как мы видели, очевидные возможности для их обхода, в том числе путем совершения сделок через контролируемые дочерние организации.

Кроме того, чрезвычайно ограничены возможности акционеров по получению информации о сомнительных сделках обществ, а значит, и по сбору доказательств для исков против недобросовестных руководителей.

Организации вполне могут отказать акционеру в предоставлении документов, прямо полагающихся тому по закону, со ссылкой, например, на недобросовестность акционера или на конфиденциальность документов. Если акционеру и удастся принудить общество к выполнению закона, посвященные этому судебные разбирательства могут растянуться на годы.

Даже в рамках судебного иска возможности акционера по получению информации о сомнительных сделках акционерного общества, а также его руководителей ничтожны по сравнению с Великобританией и США. Организации порой считают возможным отказывать в предоставлении документов по требованию суда - и это не мешает некоторым судам решать дело в пользу их руководства!

Стоит также отметить, что и другие российские государственные органы (Счетная палата, прокуратура и т.д.) нередко проявляют удивительное безразличие к нарушению прав миноритариев руководством акционерных обществ, в том числе контролируемых самим же государством.

В результате акционеры российских обществ оказываются бессильны перед произволом руководства общества, прямо недобросовестного или безразличного к интересам своих акционеров. Плачевное состояние отечественного права в этом вопросе во многом объясняет желание российских предпринимателей урегулировать свои отношения иностранным корпоративным правом (создавая зарубежные холдинговые компании) и решать споры в иностранных судах.

Эта тенденция, известная как "потеря юрисдикции" российскими судами, подвергалась острой критике со стороны российских властей. Председатель ВАС РФ А.А. Иванов даже предложил в числе других контрмер против недобросовестной конкуренции правовых систем введение санкций против иностранных судей, принимающих решения по подобным делам, а также против самих стран*(93).

Между тем единственной эффективной мерой, способной вернуть российских предпринимателей в лоно отечественной судебной системы, несомненно, является совершенствование права и правоприменительной практики, в том числе в части обязанностей руководства акционерных обществ и его ответственности за невыполнение этих обязанностей.

Как показывает дело Кировского завода, некоторые шаги в этом направлении уже сделаны. Но в одиночку ВАС РФ не в состоянии исправить все дефекты российского права, необходимо участие также федерального законодателя.

С.Л. Будылин,

старший юрист компании Roche & Duffay

"Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации", N 2, февраль 2013 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Подробнее об этом см.: Будылин С. Что творит суд? Правотворчество судов и судебный прецедент в России // Закон. 2012. N 10. С. 92-110.

*(2) См. п. 3 ч. 4 ст. 170 АПК РФ.

*(3) Model Business Corporation Act (2002), § 8.30(a)-(b), 8.42(a).

*(4) Restatement (Third) of Agency, § 8.01 (2006).

*(5) Ibid. § 8.02-8.05.

*(6) Ibid. § 8.07-8.12.

*(7) Principles of Corporate Governance, § 4.01, 5.01.

*(8) 18B American Jurisprudence (Second) Corporations, § 1460.

*(9) Ibid. § 1464.

*(10) Ibid. § 1465.

*(11) 18B American Jurisprudence (Second) Corporations, § 1466-1467.

*(12) Ibid. § 1467.

*(13) Суд США по банкротствам Северного округа Техаса. In re Soporex, Inc., 463 B.R. 344 (Bankr. N.D. Tex. 2011).

*(14) 18B American Jurisprudence (Second) Corporations, § 1470.

*(15) Bishop J. Sitting Ducks and Decoy Ducks: New Trends in the Indemnification of Corporate Directors and Officers // Yale Law Journal. 1968. V. 77. P. 1078, 1099.

*(16) 18B American Jurisprudence (Second) Corporations, § 1480.

*(17) Ibid. § 1483.

*(18) Верховный суд Делавера. Stone v. Ritter, 911 A.2d 362 (Del. 2006); In re Walt Disney Co. Deriv. Litig., 906A.2d 27 (Del. 2006).

*(19) Верховный суд Делавера. Stone v. Ritter, 911 A.2d 362 (Del. 2006); In re Walt Disney Co. Deriv. Litig., 906A.2d 27 (Del. 2006).

*(20) 8 Delaware Code, § 102(b) (7).

*(21) Верховный суд Делавера. Smith v. Van Gorkom, 488A.2d 858 (Del. 1985).

*(22) Black B. et al. Outside Director Liability // Stanford Law Review. 2006. V. 58. P. 1055, 1067.

*(23) Fischel D. The Business Judgment Rule and the Trans Union Case // Business Lawyer. 1985. V. 40. P. 1437, 1454.

*(24) См.: Будылин С.Л. Права миноритарных акционеров в корпоративном праве США (на примере штата Делавэр) // Журнал российского права. 2008. N 7. С. 114-124.

*(25) Верховный суд Делавера. Stone v. Ritter, 911 A.2d 362 (Del. 2006).

*(26) Оптимальная степень прямого участия акционеров в управлении корпорацией является предметом дебатов американских правоведов (см., напр.: Bebchuk L. The Case for Increasing Shareholder Power // Harvard Law Review. 2005. V. 118. P. 833-914 (за усиление роли акционеров); Bainbridge S. Director Primacy: The Means and Ends of Corporate Governance // Northwestern University Law Review. 2003. V. 97. P. 547-606 (за сохранение роли директоров)).

*(27) См. об этом: Будылин С.Л. Новое корпоративное законодательство Великобритании: Companies Act 2006 // Современное право. 2009. N 2. С. 102-107.

*(28) Companies Act 2006 Explanatory Note (далее - CAEN), § 301.

*(29) Companies Act 2006 (далее - CA), § 170.

*(30) CA, § 171-177.

*(31) Ibid. § 172.

*(32) Ibid. § 174.

*(33) CAEN, § 336.

*(34) Апелляционный суд Англии и Уэльса. Bristol and West Building Society v. Mothew [1998] Ch. 1 (суд определил, что неосторожная, но непреднамеренная ошибка фидуциария не является нарушением фидуциарных обязанностей, а потому не допускает применения средств судебной защиты, предусмотренных правом справедливости).

*(35) CA, § 178.

*(36) CAEN, § 322.

*(37) См., напр.: Судебный комитет Тайного совета Соединенного Королевства. Howard Smith Ltd. v. Ampol Petroleum Ltd. [1974] AC 821, 832 (PC).

*(38) См.: Cabrelli D. Presentation for Universita' Bocconi on the Reform of the Law of Directors' Duties in UK Company Law // www.law.ed.ac.uk.

*(39) Апелляционный cyд Англии и Уэльса. Re City Equitable Fire Insurance Co [1925], Ch. 407, 427-428.

*(40) CA, § 232.

*(41) CA, § 170(1).

*(42) Ibid. § 260.

*(43) CAEN, § 308, 310.

*(44) Ibid. § 306.

*(45) The UK Corporate Governance Code. Setember 2012 // www.frc.org.uk.

*(46) Апелляционный суд Англии и Уэльса. Towers v. Premier Waste Management Ltd. [2011] EWCA Civ. 923.

*(47) Впервые принцип взыскания с фидуциария в пользу бенефициара неправомерно полученной фидуциарием прибыли был сформулирован в прецеденте от 1726 г. (см.: Высокий суд Англии и Уэльса. Keech v. Sandford [1726] EWHC Ch. J76).

*(48) Civil Procedure Rules. Rule 44.3(2) (a).

*(49) Подробнее см.: Будылин С.Л. Права миноритарных акционеров в России и Великобритании //Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2008. N 2. C. 63-67.

*(50) См. п. 1 ст. 71 Закона об АО.

*(51) См. п. 1 ст. 44 Закона об ООО.

*(52) См. п. 3 ст. 53 ГК РФ.

*(53) "Директор исполняет свои обязанности... (1) добросовестно; (2) с заботливостью, которую обычное разумное лицо, занимающее подобную позицию, применяло бы в подобных обстоятельствах; и (3) тем способом, который, как он основательно полагает, является наиболее соответствующим интересам корпорации" (Model Business Corporation Act, § 8.30(a) (ред. 1994 г.) // www.wiley.com.

*(54) См., напр.: Председатель Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации Антон Иванов провел VI Международный форум стран Азиатско-Тихоокеанского региона. / "Корпоративное право: поиск оптимальных моделей регулирования и разрешения споров". 08.10.2012 // www.arbitr.ru.

*(55) Wei Y. Directors' Duties under Chinese Law: A Comparative Review // University of New England Law Journal. 2006. V. 3. P. 31-56.

*(56) См. п. 2 ст. 71 Закона об АО.

*(57) См. п. 5 ст. 71 Закона об АО.

*(58) См. абзац второй п. 2 ст. 15 ГК РФ.

*(59) См. постановления Президиума ВАС РФ от 02.04.1996 N 7465/95; от 06.05.1997 N 3757/96.

*(60) См., напр., постановление ФАС Волго-Вятского округа от 02.02.2010 по делу N А38-1987/2009 (в иске о взыскании убытков отказано, так как спорная сделка не признана судом недействительной).

*(61) См. ст. 10 ГК РФ.

*(62) См. п. 3 ст. 10 ГК РФ.

*(63) Определение КС РФ от 08.04.2010 N 453-О-О.

*(64) Пункт 2 постановления Пленума ВАС РФ от 20.06.2007 N 40.

*(65) См., напр., определение ВАС РФ от 03.04.2009 N ВАС-3990/09 по делу N А65-5974/2008-СГ1-5 (хищение).

*(66) См., напр., определение ВАС РФ от 13.11.2009 N ВАС-14621/09 по делу N А76-26426/2007-11-942/39/7-176/16-452/63 (сделка с заинтересованностью).

*(67) См., напр., постановление ФАС Московского округа от 21.07.2011 N КГ-А40/7377-11 по делу N А40-48273/10-45-373 (иск отклонен, поскольку, в частности, спорная сделка не признавалась недействительной в судебном порядке).

*(68) См., напр., постановление ФАС Северо-Западного округа от 03.09.2009 по делу N А13-11860/2007 (сделка с заинтересованностью одобрена, неправомерность действий генерального директора не доказана).

*(69) О спорной благотворительности см., напр., постановление ФАС Московского округа от 13.03.2009 N КГ-А40/399-09 по делу N А40-24377/08-83-210 (акционеру отказано в предоставлении информации о размерах и адресатах многомиллиардных благотворительных пожертвований общества, о которых акционер узнал из СМИ). См. также: "Транснефть" потратила на благотворительность более 7 миллиардов рублей за год // lenta.ru/news/2009/05/07/security.

*(70) См., напр., постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 07.12.2010 по делу N А46-19160/2008 (иск общества к бывшему директору удовлетворен со ссылкой на недостаток заботливости и осмотрительности, хотя приговором по уголовному делу подтверждено, что директор выводил доходы общества на подконтрольную директору организацию).

*(71) См. постановление Президиума ВАС РФ от 22.05.2007 N 871/07 по делу N А32-56380/2005-26/1596 (иск о возмещении убытков отклоняется, если генеральный директор действовал в пределах разумного предпринимательского риска).

*(72) См. постановление Президиума ВАС РФ от 04.07.2002 N 2774/02 по делу N А40-28023/01-82-337.

*(73) Постановление ФАС Московского округа от 05.01.2003 N КГ-А40/8459-02-П.

*(74) Постановление Президиума ВАС РФ от 22.05.2007 N 871/07 по делу N А32-56380/2005-26/1596.

*(75) Постановление Президиума ВАС РФ от 08.02.2011 N 12771/10 по делу N А40-111798/09-57-539.

*(76) Постановление ФАС Московского округа от 30.01.2012 по делу N А40-111798/09-57-539.

*(77) См. постановление Президиума ВАС РФ от 12.04.2011 N 15201/10 по делу N А76-41499/2009-15-756/129.

*(78) См. определение Арбитражного суда Челябинской области от 22.11.2011 по делу N А76-41499/2009.

*(79) См. ст. 81 Закона об АО.

*(80) См. решение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 05.04.2011 по делу N А56-1820/2010 (отказ в иске); постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 17.11.2011 по делу N А56-1820/2010 (отказ в удовлетворении апелляционной жалобы); определение ФАС Северо-Западного округа от 07.06.2012 по делу N А56-1820/2010 (кассационное производство приостановлено по процессуальным обстоятельствам); постановление ФАС Северо-Западного округа от 25.10.2012 по делу N А56-1820/2010 (дело возвращено в апелляционную инстанцию).

*(81) См. решение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 08.07.2010 по делу N А56-1486/2010 (отказ в иске); постановления Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 20.10.2010 по делу N А56-1486/2010 (пересмотр суммы штрафа), от 31.01.2011 по делу N А56-1486/2010 (отказ в удовлетворении апелляционной жалобы); определение ФАС Северо-Западного округа от 25.05.2011 по делу N А56-1820/2010 (отказ в удовлетворении кассационной жалобы); постановление Президиума ВАС РФ N 12505/11 от 06.03.2012 по делу N А56-1486/2010 (отмена актов нижестоящих судов, возврат дела на новое рассмотрение в первую инстанцию).

*(82) См. ч. 2, 4 ст. 66 АПК РФ.

*(83) См. ч. 9 ст. 66 АПК РФ.

*(84) См., напр.: Кудрявцева Е.В. Институт раскрытия доказательств в России и в Англии // Законы России: опыт, анализ, практика. 2007. N 1. С. 13-16.

*(85) См., напр., Высокий суд Англии и Уэльса: JSCBTA Bank v Ablyazov [2012] EWHC 237 (Comm); Neate R. Arrest Warrant for Kazakh Billionaire Accused of One of World's Biggest Frauds // The Guardian. 16 February 2012. В ходе рассмотрения гражданского иска казахстанского банка к его бывшему директору о присвоении средств банка суд приговорил ответчика к 22 месяцам тюремного заключения за отказ раскрыть информацию о своих офшорных активах.

*(86) См., напр.: Herlitz G. The Meaning of the Term "Prima Facie" // Louisiana Law Review. 1994. V. 55. P. 391-408.

*(87) См. распоряжение ФКЦР России от 04.04.2002 N 421/р "О рекомендации к применению Кодекса корпоративного поведения".

*(88) См. п. 3 ст. 10 ГК РФ.

*(89) См. определение КС РФ от 18.01.2011 N 8-О-П (КС РФ указал, что суд может отказать акционеру в его иске к обществу о предоставлении документов на основании недобросовестности акционера).

*(90) См. решение Арбитражного суда города Москвы от 17.02.2011 по делу N А40-682/2011-83-6 (иск акционера об обязании общества предоставить документы удовлетворен); постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 28.04.2011 N 09АП-7510/2011-ГК по делу N А40-682/2011-83-6 (апелляция общества отклонена); ФАС Московского округа от 02.08.2011 N КГ-А40/6870-11 по делу N А40-682/11-83-6 (кассационная жалоба общества отклонена); определение ВАС РФ от 29.09.2011 N ВАС-12027/11 по делу N А40-682/2011-83-6 (в рассмотрении дела в порядке надзора отказано).

*(91) См. решение Арбитражного суда города Москвы от 24.08.2010 по делу N А40-46040/10-134-348 (удовлетворен иск акционера в части обязания общества предоставить документы); постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 21.04.2011 N 09АП-26367/2010 по делу N А40-46040/10-134-348 (решение изменено, общество обязано предоставить документы "с учетом установленного [обществом] режима доступности к конфиденциальной информации"); ФАС Московского округа от 01.08.2011 N КГ-А40/7795-11 по делу N А40-46040/10-134-348 (акты отменены, дело направлено на новое рассмотрение для конкретизации списка конфиденциальных документов); решение Арбитражного суда города Москвы от 14.05.2012 по делу N А40-46040/2010-134-348 (акционеру отказано в иске со ссылкой на злоупотребление правом со стороны акционера); постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 08.08.2012 N 09АП-20244/2012, 09АП-20245/2012 по делу N А40-46040/10-134-348 (апелляционная жалоба акционера отклонена); ФАС Московского округа от 20.12.2012 по делу N А40-46040/10-134-348 (кассационные жалобы акционера и общества отклонены).

*(92) См. решение Арбитражного суда города Москвы от 17.04.2012 по делу N А40-102888/11-2-686 (удовлетворено заявление общества о признании недействительным предписания ФСФР); постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 02.08.2012 N 09АП-15906/2012 по делу N А40-102888/11-2-686 (отклонена апелляционная жалоба ФСФР); ФАС Московского округа от 27.11.2012 по делу N А40-102888/11-2-686 (судебные акты отменены, дело направлено на новое рассмотрение в первую инстанцию).

*(93) См.: http://arbitr.ru/press-centr/news/speeches/52580.html.