Постановление Шестнадцатого арбитражного апелляционного суда от 29 декабря 2023 г. N 16АП-4719/19 по делу N А25-1445/2019

г. Ессентуки

29 декабря 2023 г.

Дело N А25-1445/2019

Резолютивная часть постановления объявлена 25 декабря 2023 года.

Полный текст постановления изготовлен 29 декабря 2023 года.

Шестнадцатый арбитражный апелляционный суд в составе: председательствующего Бейтуганова З.А., судей: Белова Д.А., Годило Н.Н., при ведении протокола судебного заседания секретарем судебного заседания Марковой М.Е., при участии в судебном заседании представителя Дерева В.Э. - Алиева Р.С. (доверенность от 11.12.2014), в отсутствие иных лиц, участвующих в деле, надлежащим образом извещенных о времени и месте судебного заседания, в том числе публично путем размещения информации на официальном сайте арбитражного суда в сети Интернет, рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционную жалобу конкурсного управляющего ООО "Меркурий-3" Скворцова Георгия Валентиновича (ИНН 771513642150) на определение Арбитражного суда Карачаево-Черкесской Республики от 07.09.2023 по делу N А25-1445/2019, принятое по заявлению конкурсного управляющего Скворцова Георгия Валентиновича о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц - Юлгушева Мурата Усмановича (ИНН 090104506864), Борокова Олега Владимировича (ИНН 90101701810), Темировой Фатимы Магометовны (ИНН 090100366447), Ужирова Мухадина Ераджибовича (ИНН 090702251958), Лаказова Заура Хамидовича (ИНН 90201791769), Хутову Асият Мухамедовну (ИНН 091000671713), Дерева Вячеслава Эдуардовича (ИНН 090102457820) и Дерева Хаджи-Мурата Эдиковича (ИНН 090100273680), третьи лица: Финансовый управляющий Дерева Вячеслава Эдуардовича - Симакова Алла Сергеевна (ИНН 511701718962); Финансовый управляющий Дерева Эдуарда Вячеславовича - Джаубаев Рашид Магометович; Финансовый управляющий Дерева Хаджи - Мурата Эдиковича - Протасов Игорь Витальевич (ИНН 463308320424), в рамках дела о несостоятельности (банкротстве) ООО "Меркурий-3" (ОГРН 1070917003442, ИНН 0917008353),

УСТАНОВИЛ:

конкурсный управляющий ООО "Меркурий-3" (далее - должник) Скворцов Г.В. (далее - заявитель) обратился в суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц - Юлгушева М.У., Борокова О.В., Темировой Ф.М., Ужирова М.Е., Лаказова З.Х., Хутову А.М., Дерева В.Э., и Дерева ХМ.Э. (далее - заинтересованные лица).

Определением Арбитражного суда Карачаево-Черкесской Республики от 07.09.2023 в удовлетворении заявленных требований отказано. Судебный акт мотивирован тем, что заявителем не доказано, что в указанную дату должник обладал признаками неплатежеспособности, а следовательно, контролирующих должника лиц возникла обязанность по обращению в суд с заявлением о признании должника банкротом. Указанное исключает возможность привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности.

Не согласившись с принятым по делу судебным актом, конкурсный управляющий обратился в Шестнадцатый арбитражный апелляционный суд с жалобой, в которой просил определение суда первой инстанции отменить, принять по делу новый судебный акт. Апеллянт ссылается на то, что судом первой инстанции не учтено, что ответчиками совершены ряд сделок по выводу имущества должника, которые в последствии признаны недействительными. Признавая сделки недействительными суды делали выводы о недобросовестности сторон, следовательно, спорными сделками причинен существенный вред имущественным правам кредиторов. Также суд не учел, что заключение договора поручительства стало одним из факторов, приведших к неплатежеспособности должника.

В судебном заседании представитель Дерева В.Э. возражал против доводов, изложенных в апелляционной жалобе, просил определение суда первой инстанции оставить без изменения, апелляционную жалобу - без удовлетворения

Иные лица, участвующие в деле, извещенные надлежащим образом о времени и месте судебного разбирательства, своих представителей для участия в судебном заседании не направили, в связи с чем на основании статьи 156 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации судебное заседание проведено в их отсутствие.

Информация о времени и месте судебного заседания с соответствующим файлом размещена 05.12.2023 в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет" http://arbitr.ru/ в соответствии с положениями статьи 121 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Изучив материалы дела, оценив доводы апелляционной жалобы, отзыва, заслушав представителя Дерева В.Э. и проверив законность обжалуемого судебного акта в порядке, установленном главой 34 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, арбитражный апелляционный суд пришел к выводу, что определение Арбитражного суда Карачаево-Черкесской Республики от 07.09.2023 по делу N А25-1445/2019 подлежит оставлению без изменения, исходя из следующего.

В соответствии со статьей 32 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) и части 1 статьи 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации дела о несостоятельности (банкротстве) рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным настоящим Кодексом, с особенностями, установленными федеральными законами, регулирующими вопросы о несостоятельности (банкротстве).

В соответствии с пунктом 2 статьи 126 Закона банкротстве с даты принятия арбитражным судом решения о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства прекращаются полномочия руководителя должника, иных органов управления должника и собственника имущества должника - унитарного предприятия. Руководитель должника в течение трех дней с даты утверждения конкурсного управляющего обязан обеспечить передачу бухгалтерской и иной документации должника, печатей, штампов, материальных и иных ценностей конкурсному управляющему. В случае уклонения от указанной обязанности руководитель должника несет ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации.

Согласно правовой позиции, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 16.10.2017 по делу N 302-ЭС17-9244, указанное требование Закона о банкротстве обусловлено, в том числе и тем, что отсутствие необходимых документов бухгалтерского учета не позволяет конкурсному управляющему иметь полную информацию о деятельности должника и совершенных им сделках и исполнять обязанности, предусмотренные частью 2 статьи 129 Закона о банкротстве, в частности, принимать меры, направленные на поиск, выявление и возврат имущества должника, находящегося у третьих лиц; предъявлять к третьим лицам, имеющим задолженность перед должником, требования о ее взыскании в порядке, установленном Законом о банкротстве. В связи с этим невыполнение руководителем должника без уважительной причины требований Закона о банкротстве о передаче конкурсному управляющему документации должника свидетельствует, по сути, о недобросовестном поведении, направленном на сокрытие информации об имуществе должника, за счет которого могут быть погашены требования кредиторов.

В соответствии с пунктом 1 статьи 61.11 Закона о банкротстве если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, такое лицо несет субсидиарную ответственность по обязательствам должника.

Согласно подпункту 2 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве пока не доказано иное, предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, в том числе, если документы бухгалтерского учета и (или) отчетности, обязанность по ведению (составлению) и хранению которых установлена законодательством Российской Федерации, к моменту вынесения определения о введении наблюдения (либо ко дню назначения временной администрации финансовой организации) или принятия решения о признании должника банкротом отсутствуют или не содержат информацию об объектах, предусмотренных законодательством Российской Федерации, формирование которой является обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации, либо указанная информация искажена, в результате чего существенно затруднено проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация конкурсной массы.

В соответствии с пунктом 1 статьи 61.10 Закона о несостоятельности (банкротстве), если иное не предусмотрено названным Федеральным законом, в целях упомянутого Федерального закона под контролирующим должника лицом понимается физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий.

Пунктом 4 статьи 61.10 Закона о банкротстве установлено, что пока не доказано иное, предполагается, что лицо являлось контролирующим должника лицом, если это лицо: 1) являлось руководителем должника или управляющей организации должника, членом исполнительного органа должника, ликвидатором должника, членом ликвидационной комиссии; 2) имело право самостоятельно либо совместно с заинтересованными лицами распоряжаться пятьюдесятью и более процентами голосующих акций акционерного общества, или более чем половиной долей уставного капитала общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью, или более чем половиной голосов в общем собрании участников юридического лица либо имело право назначать (избирать) руководителя должника; 3) извлекало выгоду из незаконного или недобросовестного поведения лиц, указанных в пункте 1 статьи 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Из материалов дела следует, что в период 06.05.2015 по 04.12.2017 руководителем должника являлся Бороков О.В., с 05.12.2017 по 16.06.2019 - Темирова Ф.М., с 117.06.2019 по 28.01.2020 - Ужиров М.Е., с 29.01.2020 по 06.08.2020 - Лаказов З.Х.

Следовательно, указанные выше лица, в силу пункта 4 статьи 61.10 Закона о банкротстве являются контролирующими должника лицами.

В силу подпункта 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве пока не доказано иное, предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица причинен существенный вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника (совершения таких сделок по указанию этого лица), включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 настоящего Федерального закона.

Квалифицирующим признаком сделки, ряда сделок, при наличии которых к контролирующему лицу может быть применена упомянутая презумпция доведения до банкротства, являются значимость этих сделок для должника (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно их существенная убыточность в контексте отношений "должник (его конкурсная масса) - кредиторы", то есть направленность сделок на причинение существенного вреда кредиторам путем безосновательного, не имеющего разумного экономического обоснования уменьшения (обременения) конкурсной массы. Такая противоправная направленность сделок должна иметь место на момент их совершения (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 25.03.2021 N 310-ЭС20-18954 по делу N А36-7977/2016).

При этом, согласно разъяснениям, изложенным в пункте 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" (далее - Постановление N 53), по смыслу пункта 3 статьи 61.11 Закона о банкротстве для применения презумпции, закрепленной в подпункте 1 пункта 2 данной статьи, наличие вступившего в законную силу судебного акта о признании такой сделки недействительной не требуется. Равным образом не требуется и установление всей совокупности условий, необходимых для признания соответствующей сделки недействительной, в частности недобросовестности контрагента по этой сделке.

Пунктом 17 Постановления N 53 предусмотрено, что в силу прямого указания подпункта 2 пункта 12 статьи 61.11 Закона о банкротстве контролирующее лицо также подлежит привлечению к субсидиарной ответственности и в том случае, когда после наступления объективного банкротства оно совершило действия (бездействие), существенно ухудшившие финансовое положение должника.

Указанное означает, что, по общему правилу, контролирующее лицо, создавшее условия для дальнейшего значительного роста диспропорции между стоимостью активов должника и размером его обязательств, подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в полном объеме, поскольку презюмируется, что из-за его действий (бездействия) окончательно утрачена возможность осуществления в отношении должника реабилитационных мероприятий, направленных на восстановление платежеспособности, и, как следствие, утрачена возможность реального погашения всех долговых обязательств в будущем.

При этом, согласно разъяснениям, изложенным в пункте 20 Постановления N 53, при решении вопроса о том, какие нормы подлежат применению - общие положения о возмещении убытков (в том числе статья 53.1 ГК РФ) либо специальные правила о субсидиарной ответственности (статья 61.11 Закона о банкротстве), - суд в каждом конкретном случае оценивает, насколько существенным было негативное воздействие контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц, действующих совместно либо раздельно) на деятельность должника, проверяя, как сильно в результате такого воздействия изменилось финансовое положение должника, какие тенденции приобрели экономические показатели, характеризующие должника, после этого воздействия.

Из материалов дела следует, что определением от 17.05.2022 по делу N А25-1445-19/2019 признаны недействительными сделками платежи совершенные должником в период с 27.06.2016 по 03.08.2020 в пользу НАО "Меркурий Агропромышленный комплекс "Прохладненский", применены последствия недействительности сделок в виде взыскания с НАО "Меркурий Агропромышленный комплекс "Прохладненский" в конкурсную массу должника денежные средства в размере 841 248 346,60 рублей.

Определением от 30.05.2022 по делу N А25-1445-45/2019 признан недействительной сделкой договор купли-продажи транспортного средства от 28.03.2018, заключенный между ООО "Меркурий-3" и НАО "Меркурий агропромышленный комплекс "Прохладненский", применены последствия недействительности сделки в виде взыскания с НАО "Меркурий агропромышленный комплекс "Прохладненский" в конкурсную массу должника денежные средства в размере 1 058 204 рубля.

Определением от 31.05.2022 по делу N А25-1445-47/2019 признан недействительной сделкой договор купли-продажи транспортного средства, заключенный между ООО "Меркурий-3" и ООО "Меркурий-Трейд", применены последствия недействительности сделки в виде взыскания с ООО "Меркурий-Трейд" в конкурсную массу должника денежные средства в размере 306 252 рубля.

Определением от 28.06.2022 по делу N А25-1445-21/2019 признаны недействительными сделками платежи, совершенные должником в период с 21.02.2019 по 20.04.2020 в пользу ООО "Рязанская упаковка", применены последствия недействительности сделки в виде взыскания с ООО "Рязанская упаковка" в конкурсную массу должника денежные средства в размере 1 646 627,96 рублей.

Определением от 28.06.2022 по делу N А25-1445-27/2019 признаны недействительными сделками платежи, совершенные должником в период с 26.08.2016 по 29.06.2018 в размере 6 470 000 рублей в пользу ООО Торговый Дом "Яблоко", применены последствия недействительности сделки в виде взыскания с ООО Торговый Дом "Яблоко" в конкурсную массу должника денежные средства в размере 6 470 000 рублей.

Определением от 28.06.2022 по делу N А25-1445-26/2019 признаны недействительными сделками платежи, совершенные должником в период с 12.10.2018 по 22.06.2020 в пользу ООО "ТД Кущевский", применены последствия недействительности сделки в виде взыскания с ООО "ТД Кущевский" в конкурсную массу должника денежные средства в размере 4 484 447,55 рублей.

Определением от 31.05.2022 по делу N А25-1445-51/2019 признан недействительной сделкой договор купли-продажи транспортного средства от 12.06.2019, заключенный между должником и Кубановым Амином Мухарбиевичем, применены последствия недействительности сделки в виде обязания Кубанова Амина Мухарбиевича возвратить в конкурсную массу должника транспортное средство: автофургон 28182- 0000010-02, 2006 г/в, г/н В589СР09, VIN: XSU28182B60000268.

Определением от 31.05.2022 по делу N А25-1445-49/2019 признаны недействительными сделками договоры купли продажи транспортных средств, заключенные между должником и Каблаховым Дантесом Хаджи-Муратовичем, применены последствия недействительности сделки в виде взыскания с Каблахова Дантеса Хаджи-Муратовича в конкурсную массу должника денежные средства в размере 820 000 рублей.

Определением от 31.05.2022 по делу N А25-1445-51/2019 признан недействительной сделкой договор купли-продажи транспортного средства от 30.10.2018, заключенный между должником и Борануковым Эриком Довлетовичем, применены последствия недействительности сделки в виде взыскания с Боранукова Эрика Довлетовича в конкурсную массу должника денежные средства 306 376 рублей.

Определением от 30.05.2022 по делу N А25-1445-20/2019 признан недействительной сделкой договор купли-продажи транспортного средства от 15.09.2016, заключенный между ООО "Меркурий-3" и Юлгушевым Муратом Усмановичем, применены последствия недействительности сделки в виде взыскания с Юлгушева Мурата Усмановича в конкурсную массу должника денежные средства в размере 410 326 рублей.

Определением от 07.09.2022 по делу N А25-1445-35/2019 признаны недействительными сделками платежи, совершенные должником в период с 03.08.2016 по 13.03.2017 в размере 10 258 165,18 рублей в пользу ООО "Глобус", применены последствия недействительности сделок в виде взыскания с ООО "Глобус" в конкурсную массу должника денежные средства в размере 10 258 165,18 рублей.

Согласно разъяснениям абзаца шестого пункта 23 Постановления N 53 по смыслу подпункта 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве для доказывания факта совершения сделки, причинившей существенный вред кредиторам, заявитель вправе ссылаться на основания недействительности, в том числе предусмотренные статьей 61.2 (подозрительные сделки) и статьей 61.3 (сделки с предпочтением) Закона о банкротстве.

Однако и в этом случае на заявителе лежит обязанность доказывания как значимости данной сделки, так и ее существенной убыточности. Сами по себе факты совершения подозрительной сделки либо оказания предпочтения одному из кредиторов указанную совокупность обстоятельств не подтверждают. Судебное разбирательство о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по основанию невозможности погашения требований кредиторов должно в любом случае сопровождаться изучением причин несостоятельности должника.

Так, исходя из сформированной на уровне Верховного суда и судов округов судебной практики, при применении ст. 10 Закона о банкротстве необходимо определять существенность причиненого действиями контролирующего лица вреда, сопоставляя размер неудовлетворенных требований кредиторов с размером потерь от невыгодных сделок.

При рассмотрении таких споров судам надлежит дать правовую оценку существенности произведенным контролирующим лицом манипуляциям с имущественой массой должника.

В соответствии с п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" (далее - Постановление N 53) под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы.

Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.

Согласно п. 20 Постановления N 53 суд в каждом конкретном случае оценивает, насколько существенным было негативное воздействие контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц, действующих совместно либо раздельно) на деятельность должника, проверяя, как сильно в результате такого воздействия изменилось финансовое положение должника, какие тенденции приобрели экономические показатели, характеризующие должника, после этого воздействия. И только если допущенные контролирующим лицом (несколькими контролирующими лицами) нарушения явились необходимой причиной банкротства, применению подлежат нормы о субсидиарной ответственности. Таким образом, в случае, если вред причиненный контролирующим лицом является существенным и необходимым для перехода общества в состояние банкротства - подлежат применению нормы о субсидиарной ответственности, если же вред является несущественным относительно общего размера неудовлетворенных требований - привлечение лица к субсидиарной ответственности недопустимо.

Оценив признанные недействительными сделки, суд приходит к выводу о том, что указанные сделки не могли стать причиной банкротства должника.

Признание вышеназванных сделок недействительными не свидетельствует о совершении лицами, контролирующими должника действий направленных на причинение существенный вред кредиторам и доведения до банкротства.

Также, исходя из позиций закрепленных в судебной практике, споры о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по основанию невозможности погашения требований кредиторов должны в любом случае сопровождаться изучением причин несостоятельности должника.

Удовлетворение подобного рода исков свидетельствует о том, что суд в качестве причины банкротства признал недобросовестные действия ответчиков, исключив при этом иные (объективные, рыночные и т.д.) варианты ухудшения финансового положения должника.

В то же время, обстоятельства банкротства Должника конкурсным управляющим по настоящее время не раскрыты. Само по себе признание сделок недействительными не является основанием для привлечения контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности, без установления наличия всех оснований, установленных Законом о банкротстве.

В Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 10.11.2021 N 305-ЭС19-14439(3-8) по делу N А40-208852/2015 изложена правовая позиция, из которой следует, что только лишь подозрений в виновности ответчиков недостаточно для удовлетворения иска о привлечении к субсидиарной ответственности, в рамках рассматриваемой категории дел необходимо привести ясные и убедительные доказательства такой вины (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 30.09.2019 N 305-ЭС16-18600(5-8)). Законодательством о несостоятельности не предусмотрена презумпция наличия вины в доведении до банкротства только лишь за сам факт принадлежности ответчику статуса контролирующего лица.

Конкурсный управляющий, настаивая на привлечении ответчиков к субсидиарной ответственности в полном объеме, не представил в суд соответствующих доказательств в подтверждении заявленных требований.

Следовательно, оснований для привлечения бывших руководителей должника к субсидиарной ответственности по вменяемому нарушению не имеется.

Конкурсный управляющий в качестве оснований для привлечения бывших руководителей должника также ссылается на то, что несмотря на наличие у должника признаков неплатежеспособности и недостаточности имущества, бывшими руководителями должника принимались дополнительные обязательства по договорам поручительства, которые для должника были заведомо неисполнимы.

Согласно сложившейся судебной практике наличие корпоративных либо иных связей между поручителем (залогодателем) и должником объясняет мотивы совершения обеспечительных сделок. Получение поручительства от лица, входящего в одну группу лиц с заемщиком, с точки зрения нормального гражданского оборота является стандартной практикой и потому указанное обстоятельство само по себе не свидетельствует о наличии признаков неразумности или недобросовестности в поведении кредитора даже в ситуации, когда поручитель испытывает финансовые сложности.

Сама по себе выдача должником поручительства за аффилированное лицо не может быть вменена контролирующему лицу в качестве основания для привлечения его к субсидиарной ответственности даже при условии, что размер обязательства, исполнение которого обеспечено поручительством, превышает размер активов должника. Это объясняется тем, что при кредитовании одного из участников группы лиц, как правило, в конечном счете, выгоду в том или ином виде должны получить все ее члены, так как в совокупности имущественная база данной группы прирастает.

В такой ситуации для констатации сомнительности поручительства должны быть приведены достаточно веские аргументы, свидетельствующие о значительном отклонении поведения займодавца от стандартов разумного и добросовестного осуществления гражданских прав, то есть фактически о злоупотреблении данным займодавцем своими правами во вред иным участникам оборота, в частности остальным кредиторам должника (пункт 4 статьи 1 и пункт 1 статьи 10 ГК РФ).

Сама по себе выдача такого рода поручительств в пользу кредитной организации, настаивающей на дополнительном обеспечении, не свидетельствует о наличии признаков неразумности или недобросовестности в поведении руководителя поручителя по отношению к его кредиторам даже в ситуации, когда поручитель с целью реализации общегрупповых интересов, а не для причинения вреда кредиторам, принимает на себя солидарные обязательства перед банком в объеме, превышающем его финансовые возможности, полагая при этом, что в перспективе результат деятельности группы позволит погасить обязательства ее членов перед кредиторами.

В рассматриваемом случае, заключение договоров поручительства являлось необходимым условием банка для получения финансирования группой компаний.

Спорные договоры поручительства недействительными не признаны.

При таких обстоятельствах, оценив представленные в материалы дела доказательства суд исходил из того, что в материалах дела отсутствуют какие-либо доказательства относительно наличия причинения совершением сделок существенного вреда кредиторам; значимости и убыточности для должника сделок; при этом отклонений от обычно применяемых в предпринимательской деятельности способов ведения такой деятельности, реализации каких-либо недобросовестных схем по выводу активов не выявлено; фактов, свидетельствующих о деятельности заинтересованных лиц вопреки интересам должника, с направленностью на доведение последнего до состояния банкротства, по материалам дела не установлено.

При этом договор поручительства, являясь в силу статьи 363 Гражданского кодекса Российской Федерации обязательством производным от основного обязательства - займа, влечет для поручителя неблагоприятные последствия в виде обязанности возвратить сумму займа и проценты по нему только в случае неисполнения обязательства основным должником - заемщиком. Так банк обратился с требованиями о возврате сумм займов к основным должникам по кредитным договорам в июне 2020 года, соответственно с этой даты для поручителя наступили неблагоприятные последствия в виде обязанности возвратить сумму займа и проценты по нему.

С учетом того, что на момент заключения договоров поручительства должник не имел признаков неплатежеспособности и недостаточности имущества, а негативные последствия по договорам поручительства наступили для него только в июне 2020 года, то суд первой инстанции обоснованно отклонил довод конкурсного управляющего о том, что контролирующие должника лица своими действиями приняли заведомо неисполнимые для должника обязательства по договорам поручительства.

Также, суд считает необходимым отметить, что банки, являясь профессиональными участниками гражданских правоотношений, при заключении договоров поручительства проверил финансовое состояния должника, а также его обеспеченность активами. В случае выявления неплатежеспособности или недостаточности имущества у должника соответствующие договоры не были бы заключены банком.

С учетом вышеизложенного, оценив представленные в материалы дела доказательства по правилам статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что совокупность перечисленных выше условий, необходимых для привлечения бывших руководителей должника к субсидиарной ответственности не доказана.

Управляющий, обращаясь в суд с настоящими требованиями, ссылается на то, что контролирующее должника лицо - Бороков О.В., зная о неплатежеспособности должника уже 26.07.2017, не обратился в суд с заявлением о признании должника банкротом.

В соответствии с пунктом 1 статьи 9 Закона о банкротстве руководитель должника обязан обратиться с заявлением должника в арбитражный суд в случае, если:

удовлетворение требований одного кредитора или нескольких кредиторов приводит к невозможности исполнения должником денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей и (или) иных платежей в полном объеме перед другими кредиторами;

органом должника, уполномоченным в соответствии с его учредительными документами на принятие решения о ликвидации должника, принято решение об обращении в арбитражный суд с заявлением должника;

органом, уполномоченным собственником имущества должника - унитарного предприятия, принято решение об обращении в арбитражный суд с заявлением должника;

обращение взыскания на имущество должника существенно осложнит или сделает невозможной хозяйственную деятельность должника;

должник отвечает признакам неплатежеспособности и (или) признакам недостаточности имущества;

имеется не погашенная в течение более чем трех месяцев по причине недостаточности денежных средств задолженность по выплате выходных пособий, оплате труда и другим причитающимся работнику, бывшему работнику выплатам в размере и в порядке, которые устанавливаются в соответствии с трудовым законодательством;

В соответствии с пунктом 2 статьи 9 Закона о банкротстве заявление должника должно быть направлено в арбитражный суд в случаях, предусмотренных пунктом 1 названной статьи, в кратчайший срок, но не позднее чем через месяц с даты возникновения соответствующих обстоятельств.

В случае нарушения руководителем должника или учредителем (участником) должника, собственником имущества должника - унитарного предприятия, членами органов управления должника, членами ликвидационной комиссии (ликвидатором), гражданином-должником положений настоящего Федерального закона указанные лица обязаны возместить убытки, причиненные в результате такого нарушения (пункт 1 статьи 10 Закона о банкротстве).

Ответственность за неисполнение обязанности по обращению в суд с заявлением должника о банкротстве предусмотрена и действующей редакцией Закона о банкротстве (часть 1 статьи 61.12 Закон о банкротстве).

Для привлечения руководителя должника к субсидиарной ответственности по пункту 1 статьи 10, статье 61.12 Закона о банкротстве, конкурсный управляющий в силу норм статьи 65 АПК РФ должен доказать: когда именно у руководителя должника наступила обязанность обратиться с заявлением о признании должника банкротом; какие неисполненные обязательства возникли у должника после истечения срока обязанности для подачи заявления в суд и до даты возбуждения дела о несостоятельности (банкротстве) должника.

В соответствии с правовой позицией Верховного Суда Российской Федерации, изложенной в определении от 31.03.2016 N 309-ЭС15-16713 по делу N А50-4524/2013, руководитель хозяйственного общества обязан действовать добросовестно не только по отношению к возглавляемому им юридическому лицу, но и по отношению к такой группе лиц как кредиторы.

Это означает, что он должен учитывать права и законные интересы последних, содействовать им, в том числе в получении необходимой информации. Применительно к гражданским договорным отношениям невыполнение руководителем требований Закона о банкротстве об обращении в арбитражный суд с заявлением должника о его собственном банкротстве свидетельствует, по сути, о недобросовестном сокрытии от кредиторов информации о неудовлетворительном имущественном положении юридического лица. Подобное поведение руководителя влечет за собой принятие несостоятельным должником дополнительных долговых реестровых обязательств в ситуации, когда не могут быть исполнены существующие, заведомую невозможность удовлетворения требований новых кредиторов, от которых были скрыты действительные факты, и, как следствие, возникновение убытков на стороне этих новых кредиторов, введенных в заблуждение в момент предоставления должнику исполнения.

Таким образом, не соответствующее принципу добросовестности бездействие руководителя, уклоняющегося от исполнения возложенной на него Законом о банкротстве обязанности по подаче заявления должника о собственном банкротстве (о переходе к осуществляемой под контролем суда ликвидационной процедуре), является противоправным, виновным, влечет за собой имущественные потери на стороне кредиторов и публично-правовых образований, нарушает как частные интересы субъектов гражданских правоотношений, так и публичные интересы государства.

Помимо объективной стороны правонарушения, связанной с нарушением обязанности по подаче заявления должника в арбитражный суд в случаях и в срок, установленный статьей 9 Закона о банкротстве, необходимо установить вину субъекта ответственности. Исходя из общих положений о гражданско-правовой ответственности, для определения размера субсидиарной ответственности, предусмотренной пунктом 1 статьи 10 и пунктом 1 статьи 61.12 Закона о банкротстве, также имеет значение и причинно-следственная связь между неподачей в суд заявления о признании должника банкротом и невозможностью удовлетворения требований кредиторов.

При разрешении спора суд исходит из того, что наличие лишь факта не обращения ответчика в арбитражный суд в определенный период с заявлением о признании должника банкротом не свидетельствует о том, что данные действия повлекли неплатежеспособность общества, установление задолженности само по себе не свидетельствует о совершении руководителем должника виновных и противоправных действий по намеренному созданию неплатежеспособного состояния должника. Контролирующее должника лицо, вследствие действий и (или) бездействия которого должник признан несостоятельным (банкротом), не несет субсидиарной ответственности, если докажет, что его вина в признании должника несостоятельным (банкротом) отсутствует.

Такое лицо также признается невиновным, если оно действовало добросовестно и разумно в интересах должника.

При этом само по себе наличие задолженности не может являться основанием для вывода о возникновении обязанности по подаче заявления.

В статье 2 Закона о банкротстве приведены понятия недостаточности имущества и неплатежеспособности, которые являются признаками наступлении объективного банкротства.

Так под недостаточностью имущества понимается превышение размера денежных обязательств и обязанностей по уплате обязательных платежей должника над стоимостью имущества (активов) должника, а под неплатежеспособностью - прекращение исполнения должником части денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей, вызванное недостаточностью денежных средств. При этом недостаточность денежных средств предполагается, если не доказано иное.

Неплатежеспособность не является тождественным понятием неоплаты конкретного долга отдельному кредитору. Неоплатность, как критерий очевидной несостоятельности для целей привлечения бывших руководителей к субсидиарной ответственности нельзя отнести к критериям, воспринятым судебной практикой, как основание для привлечения к субсидиарной ответственности.

При этом суд также отмечает, что наличие кредиторской задолженности в определенный момент само по себе не может являться свидетельством невозможности организации исполнить свои обязательства, и, соответственно, не порождает у обязанных лиц обязанности по принятию решения и подаче заявления должника о признании его банкротом.

Равно как и факт подачи исков к должнику сам по себе не свидетельствует о неплатежеспособности последнего либо о недостаточности у него имущества.

Факт наличия кредиторской задолженности не отнесен Законом о банкротстве к обстоятельствам, из которых возникает обязанность руководителя обратиться в Арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом. Сам по себе момент возникновения признаков неплатежеспособности хозяйствующего субъекта может не совпадать с моментом его фактической несостоятельности.

Таким образом, для разрешения вопроса о наступлении у контролирующего должника лица обязанности по подаче заявления о признании должника банкротом судам необходимо установить наступление признаков объективного банкротства у должника. При этом, сам по себе факт наличия у должника перед кредитором задолженности не может свидетельствовать о наступлении признаков объективного банкротства. Кроме того, момент возникновения признаков неплатежеспособности хозяйствующего субъекта может не совпадать с моментом его фактической несостоятельности.

Согласно позиции, изложенной в Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 10.12.2020 N 305-ЭС20-11412 по делу N А40-170315/2015, неоплата конкретного долга отдельному кредитору сама по себе не свидетельствует об объективном банкротстве (критическом моменте, в который должник из-за снижения стоимости чистых активов стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе по уплате обязательных платежей), в связи с чем не может рассматриваться как безусловное доказательство, подтверждающее необходимость обращения руководителя в суд с заявлением о банкротстве.

Применительно к рассматриваемому спору конкурсный управляющий не доказал и не обосновал, когда у должника возникли признаки объективного банкротства; не указал дату, когда у руководителя должника возникла обязанность обратиться с заявлением о банкротстве должника; не представил сведения о том, какие обязательства возникли у должника в период просрочки подачи заявления о банкротстве. Доказательств обратного не было представлено и в суд апелляционной инстанции.

Также суд апелляционной инстанции исходит из того, что конкурсный управляющий, обращаясь в суд с заявлением (жалобой), не представил в материалы дела расчет размера обязательств, возникших после истечения месячного срока, установленного в п. 2 ст. 9 Закона о банкротстве, равно как и сведений ни об одном новом обязательстве, возникшем после истечения срока, установленного статьей 9 Закона о банкротстве, тогда как это обязательное условие для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о признании должника банкротом; безусловных доказательств того, что должник отвечал признакам неплатежеспособности и (или) признакам недостаточности.

На основании изложенного, поскольку в нарушение статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, положений статей 9 и 10 Закона о банкротстве конкурсный управляющий должника не доказал всю совокупность обстоятельств, входящих в предмет доказывания по рассматриваемому спору, в связи с чем, суд апелляционной инстанции приходит к выводу о том, что требования управляющего в указанной части удовлетворению не подлежат.

Ссылка апеллянта о том, что неплатежеспособность должника возникла с даты обращения банка 26.07.2017 с требованием о погашении задолженности, судом отклоняется, поскольку наличие такого уведомление не свидетельствует об автоматическом возникновении у должника признаков объективного банкротства, необходимых для обращения руководителя в суд с заявлением о признании должника банкротом.

Рассмотрев требования о привлечении главного бухгалтера Хутовой А.М. к субсидиарной ответственности, суд апелляционной инстанции исходит из следующего.

Согласно разъяснениям, изложенным в абзаце 4 пункта 3 Постановления N 53, лицо не может быть признано контролирующим должника только на том основании, что оно замещало должность главного бухгалтера должника.

Кроме того в определении Верховного Суда РФ от 05.02.2021 N 303-ЭС17-23451(8,9) по делу N А04-3201/2010 отражено, что отсутствие возражений главного бухгалтера при оформлении бухгалтерской документации само по себе не может быть использовано в качестве условия для субсидиарной ответственности этого лица.

В абзаце 14 пункта 24 Постановления N 53 установлено, что положение главного бухгалтера отличается от положения лиц, занимающих иные руководящие должности, тем, что если на главного бухгалтера возложена ответственность за ведение бухгалтерского учета, то даже если он не будет являться контролирующим лицом, он будет нести субсидиарную ответственность солидарно с руководителем должника в случае, если он по указанию руководителя или совместно с ним совершил действия, приведшие к уничтожению документации, ее сокрытию или к искажению содержащихся в ней сведений.

В материалы дела не представлены доказательства, подтверждающие извлечение главным бухгалтером какой-либо выгоды. Иных оснований для привлечения главного бухгалтера к субсидиарной ответственности не заявлено.

С учетом изложенного, в удовлетворении требований в указанной части подлежит отказать.

Относительно требований о привлечении Дерева В.Э., и Дерева Х.М.Э. к субсидиарной ответственности, суд первой инстанции исходил из того, что С 2010 года Дерева В.Э. прекратил участие в каких бы то ни было коммерческих организациях, в том числе в ООО "Меркурий-3" и занялся политической деятельностью. В 2011 году Дерев В.Э. стал членом Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации. Занятие данной должности, как и любой должности в государственном управлении исключало занятие предпринимательской деятельностью. Указание на то, что группа компаний "Меркурий" создана семьей Деревых, не свидетельствует о том, что указанные лица в спорные периоды оказывали какое-либо влияние на принятие решений обществом, не принимали участи в заключении обществом спорных сделок, что исключает возможность в признании указанных лиц контролирующими должника лицами.

Таким образом, суд первой инстанции обоснованно пришел к выводу об отказе в удовлетворении требований управляющего о привлечении ответчиков к субсидиарной ответственности.

Оснований для переоценки выводов суда первой инстанции у суда апелляционной инстанции не имеется.

Доводы жалобы основаны на неверном толковании норм материального права, не содержат фактов, которые не были бы проверены и не учтены судом первой инстанции при рассмотрении дела и имели бы юридическое значение для вынесения судебного акта по существу, влияли на обоснованность и законность судебного акта, либо опровергали выводы суда первой инстанции, в связи с чем, признаются апелляционным судом несостоятельными и не могут служить основанием для отмены оспариваемого судебного акта.

Учитывая изложенное, оценив в совокупности материалы дела и доводы апелляционной жалобы судебная коллегия считает, что выводы, изложенные в обжалуемом судебном акте, соответствуют обстоятельствам дела, судом применены нормы права, подлежащие применению, вследствие чего апелляционная жалоба не подлежит удовлетворению.

Принимая во внимание изложенное, суд апелляционной инстанции приходит к выводу о том, что доводы апелляционной жалобы основаны на неверном толковании норм материального права и не влияют на правильность принятого по делу судебного акта, в связи с чем, отклоняются судом апелляционной инстанции.

Нарушений норм процессуального права, предусмотренных частью 4 статьи 270 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и являющихся безусловными основаниями для отмены судебного акта, судом первой инстанции также не допущено.

Согласно положениям Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, подпункта 12 пункта 1 статьи 333.21 Налогового кодекса Российской Федерации уплата государственной пошлины в случае подачи апелляционных жалоб на определения, не указанные в приведенном подпункте статьи 333.21 Налогового кодекса Российской Федерации, не предусмотрена.

Руководствуясь статьями 110, 266, 268, 271, 272, 275 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Шестнадцатый арбитражный апелляционный суд,

ПОСТАНОВИЛ:

определение Арбитражного суда Карачаево-Черкесской Республики от 07.09.2023 по делу N А25-1445/2019 оставить без изменения, апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Постановление вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в Арбитражный суд Северо-Кавказского округа в месячный срок через арбитражный суд первой инстанции.

Председательствующий

З.А. Бейтуганов

Судьи

Д.А. Белов Н.Н. Годило