Постановление Европейского Суда по правам человека от 30 марта 2017 г. Дело "Нагметов (Nagmetov) против Российской Федерации" (Жалоба N 35589/08) (Большая Палата)

Европейский Суд по правам человека
(Большая Палата)

Дело "Нагметов (Nagmetov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 35589/08)

Постановление Суда

Страсбург, 30 марта 2017 г.

По делу "Нагметов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека, заседая Большой Палатой в составе:

Гвидо Раймонди, Председателя Палаты,

Луиса Лопеса Герры,

Ангелики Нуссбергер,

Леди Бианку,

Хелен Келлер,

Пауля Лемменса,

Валериу Грицко,

Фариса Вехабовича,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова,

Бранко Лубарды,

Йонко Грозева,

Шиофры О'Лири,

Карло Ранзони,

Армена Арутюняна,

Стефани Муру-Викстрём,

Паулийне Коскело, судей,

а также при участии Франсуазы Эленс-Пассос, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытых заседаниях 1 сентября 2016 г. и 23 января 2017 г.,

вынес в последнюю указанную дату следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 35589/08, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Ярметом Узеровичем Нагметовым (далее - заявитель) 11 июля 2008 г.

2. Интересы заявителя представляли К. Москаленко и К. Костромина, адвокаты, практикующие в городах Москве и Страсбурге при содействии А. Маралян. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г. О. Матюшкиным.

3. Ссылаясь на статью 2 Конвенции, заявитель жаловался на то, что его сын скончался после использования летального оружия против него, и на отсутствие эффективного расследования в связи с этим инцидентом.

4. Жалоба была направлена на рассмотрение в Первую Секцию Европейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). 13 января 2012 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

5. 5 ноября 2015 г. Палата Первой Секции в составе Андраша Шайо, Председателя, Мирьяны Лазаровой Трайковской, Юлии Лаффранк, Паулу Пинту де Альбукерке, Линос-Александра Сицильяноса, Эрика Мёсе и Дмитрия Дедова, судей, и при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда, вынесла Постановление. Она единогласно признала приемлемой для рассмотрения по существу жалобы заявителя в соответствии со статьей 2 Конвенции и установила, что имели место нарушения этой статьи в ее материально-правовом и процессуальном аспектах. Отметив, что требования о справедливой компенсации не были выдвинуты, Палата единогласно решила присудить справедливую компенсацию морального вреда, который был причинен заявителю. К Постановлению прилагалось совпадающее особое мнение судьи А. Шайо.

6. 4 февраля 2016 г. власти Российской Федерации ходатайствовали о передаче дела на рассмотрение Большой Палаты в соответствии со статьей 43 Конвенции в отношении рассмотрения вопроса о справедливой компенсации. Коллегия Большой Палаты удовлетворила ходатайство 14 марта 2016 г.

7. Состав Большой Палаты был определен в соответствии с положениями пунктов 4 и 5 статьи 26 Конвенции и правила 24 Регламента Суда. После консультации со сторонами процесса Председатель Большой Палаты решил отказаться от проведения публичного слушания в настоящем деле (пункт 3 правила 59 и пункт 2 правила 71 Регламента Суда). 23 января 2017 г. Хелен Келлер, запасной судья, заменила судью Ишиль Каракаш, которая не имела возможности продолжить участие в деле (пункт 3 правила 24 Регламента Суда).

8. Заявитель и власти Российской Федерации подали письменные объяснения (пункт 1 правила 59 и пункт 1 правила 71 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

9. Заявитель родился в 1949 году и проживает в г. Махачкале, Республика Дагестан, Россия.

10. 25 апреля 2006 г. сын заявителя Мурад Нагметов участвовал в публичном собрании в селе Мискинджа Докузпаринского района Дагестана. В нем приняли участие несколько сотен человек, утверждавших о коррупции среди местных должностных лиц. Примерно в 15.00 сотрудники специального мобильного подразделения окружили участников и несколько раз выстрелили в воздух.

11. Впоследствии собрание было рассеяно властями с использованием огнестрельного оружия (см. также Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации" (Primov and Others v. Russia) от 12 июня 2014 г., жалоба N 17391/06* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 9 (примеч. редактора).), §§ 15-18). Мурад Нагметов был ранен гранатой со слезоточивым газом и скончался от ранений. Еще пять человек были тяжело ранены, много людей получили травмы и были задержаны.

12. В тот же день прокурор Республики Дагестан возбудил уголовное дело об убийстве и незаконном обороте огнестрельного оружия (статьи 105 и 222 Уголовного кодекса Российской Федерации) и передал дело следователю.

13. Судебно-медицинский эксперт осмотрел тело погибшего и извлек убившие его предметы.

14. В тот же день следователь назначил баллистическую экспертизу в центре судебной экспертизы Министерства внутренних дел по Республике Дагестан* (* Здесь и далее так в тексте Постановления. Однако функционирующее в Дагестане Республиканское бюджетное учреждение Республики Дагестан "Республиканское бюро судебно-медицинской экспертизы" относится к ведению Минздрава России, а в системе МВД по Республике Дагестан имеется на правах структурного подразделения Экспертно-криминалистический центр (примеч. переводчика).) для определения типа гранаты, типа винтовки, использованной для ее выпуска, и того, имела ли граната бороздки, которые могли быть использованы для установления этой винтовки.

15. 11 мая 2006 г. эксперт по баллистике представил заключение, указав в нем следующее:

"1. На экспертизу представлены следующие два объекта исследования: граната со специальным зарядом и обтюратор со специальным зарядом (23-мм патрон, используемый с карабинным типом* (* Скорее всего, имеется в виду КС-23 (карабин специальный 23 мм) - многофункциональное полицейское оружие, предназначенное для пресечения массовых беспорядков, избирательного силового, психического и химического воздействия на правонарушителей (примеч. переводчика).) КС 23 (КС 23M)). Невозможно определить точную конструкцию гранаты со слезоточивым газом.

2. ...Не представляется возможным использовать обтюратор на теле гранаты для определения конкретного использованного оружия. Однако было бы возможно определить отдельный обтюратор, если бы оружие было представлено для исследования".

16. 26 июня 2006 г. следствие назначило еще одну баллистическую экспертизу для определения винтовки, использованной для выпуска гранаты, извлеченной из тела сына заявителя. 6 июля 2006 г. центр судебной экспертизы Министерства внутренних дел по Республике Дагестан отказался от исследования, сославшись на отсутствие "возможностей или оборудования для контрольного отстрела 23-мм контейнеров со специальными газами".

17. В неустановленную дату были изъяты несколько карабинов, использованных сотрудниками специального мобильного подразделения 25 апреля 2006 г.

18. В июле и августе 2006 года следственный орган назначил баллистическую экспертизу в Центре судебно-медицинской экспертизы Министерства внутренних дел по Республике Дагестан* (* См. выше примечание к § 14 (примеч. переводчика).) и еще одном местном экспертном учреждении. Однако заключения не были представлены, по-видимому, из-за отсутствия достаточных технических возможностей.

19. 6 сентября 2006 г. Федеральной службе судебной экспертизы* (* Вероятно, здесь и далее имеется в виду Российский федеральный центр судебной экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации (примеч. переводчика).) Министерства юстиции России было предложено подготовить заключение баллистической экспертизы для определения того, как винтовка выстрелила в потерпевшего. Следствие представило предметы, извлеченные из тела потерпевшего, а также 13 карабинов.

20. 19 октября 2006 г. власти приняли решение о возбуждении еще одного уголовного дела в связи с превышением должностных полномочий должностным лицом, повлекшее гибель человека (статья 286 Уголовного кодекса Российской Федерации). Представляется, что постановление не касалось сына заявителя. В постановлении указывалось:

"Установлено, что сотрудники милиции применили огнестрельное оружие... Сотрудники специального мобильного подразделения произвели выстрелы с использованием 23-мм патронов и гранат со слезоточивым газом, действуя в нарушение директивы от 5 ноября 1996 г. и с превышением их полномочий... Этими контейнерами со слезоточивым газом запрещено стрелять в людей. В результате Н. и А. получили травмы".

21. Вышеупомянутые дела были впоследствии объединены в одно производство.

22. 8 ноября 2006 г. Федеральная служба судебной экспертизы представила заключение, в соответствующих частях устанавливавшее:

"...Поскольку соответствующие 23-мм патроны не были представлены для контрольного отстрела, в соответствующее подразделение Министерства внутренних дел Российской Федерации был направлен запрос относительно 23-мм патронов "Волна"... [Сноска: патроны "Волна" используются в целях обучения использованию карабинов КС 23 и КС 23M. Эти патроны сходны с обычно используемыми в этих карабинах. Единственная разница в том, что они не содержат раздражающее химическое вещество.]...

Исследовательская часть...

2. ...Отмечаю, что граната со слезоточивым газом не имеет бороздки, оставленной карабином для выстрела. Это может объясняться тем фактом, что граната не могла иметь контакт с внутренней частью карабина, поскольку заряжалась в него с помощью двух обтюраторов...

5. Контрольные выстрелы были произведены из карабинов КС 23 и КС23M, представленных для исследования. Цель контрольных выстрелов заключалась в том, чтобы наблюдать бороздки, оставленные на обтюраторах гранат, выстреленных из этих карабинов, и сравнить бороздки, оставленные на обтюраторе гранаты, использованной против потерпевшего. Для контрольных выстрелов я использовал 23-мм патроны "Волна". Эти патроны являются сходными с теми, которые представлены на исследование...

6. ...С учетом разницы в результатах контрольных выстрелов не представилось возможным установить соответствующий карабин на основе бороздок, оставленных на обтюраторах... в частности, по причине эластичности и низкого термосопротивления материала, использованного в обтюраторах...".

23. 15 ноября 2006 г. еще одна баллистическая экспертиза была заказана в научно-исследовательском институте судебной экспертизы Федеральной службы безопасности* (* Так в тексте Постановления. Возможно, имеется в виду Институт криминалистики Центра специальной техники ФСБ России (примеч. переводчика).) (далее - институт). Институту были также представлены 13 карабинов и предметы, извлеченные из тела потерпевшего.

24. 26 февраля 2007 г. эксперт института представила заключение, в котором указала, что не представляется возможным определить, какой из исследованных карабинов использовался для выстрела патроном. Эксперт пояснила, что ей для исследования и контрольных выстрелов были представлены патроны "Волна", тогда как элементы, извлеченные из тела потерпевшего, являлись частями гранаты. Эксперт сообщила, что патроны "Волна" и гранаты со слезоточивым газом имеют "различные геометрические параметры и изготовлены из материалов с разными характеристиками".

25. 26 февраля 2007 г. следствие было приостановлено.

26. 30 августа 2007 г. другой сын заявителя, Рафик Нагметов, возбудил судебное разбирательство, оспаривая предполагаемое бездействие следственного органа. Решением от 8 октября 2007 г. Советский районный суд г. Махачкалы отклонил его жалобу. Суд указал следующее:

"Более 70 человек было допрошено в ходе расследования. Необходимые (медицинские, баллистические, криминологические) исследования были проведены... Все карабины, использованные сотрудниками, были изъяты... Все соответствующие сотрудники были установлены... Документы относительно выдачи оружия и боеприпасов были проверены... Трем различным экспертным учреждениям трижды предлагалось провести баллистическую экспертизу. Поручения не были выполнены в отсутствие необходимого оборудования... Делались попытки установить использованную винтовку в других экспертных учреждениях... Они не были оборудованы для этого вида экспертиз... Поэтому Федеральная служба судебной экспертизы не смогла установить оружие... Еще одно поручение дано научно-исследовательскому институту судебной экспертизы Федеральной службы безопасности... Таким образом, следственный орган произвел все следственные действия, которые возможны в отсутствие установленного подозреваемого".

27. 14 января 2008 г. Верховный суд Республики Дагестан оставил решение без изменения.

28. Сын заявителя Рафик Нагметов также обжаловал постановление от 26 февраля 2007 г. о приостановлении следствия. 25 июля 2008 г. районный суд указал, что приостановка расследования была оправданной. Однако 8 сентября 2008 г. суд кассационной инстанции отменил это решение и направил дело на новое рассмотрение. Решением от 6 октября 2008 г. районный суд удовлетворил жалобу, найдя, что, не представив эксперту необходимые сравнительные материалы, следственный орган не принял "исчерпывающие меры, направленные на установление виновного".

29. В неустановленную дату заявитель узнал, что доказательства, извлеченные из тела его сына, были утрачены.

30. В ноябре 2009 года заявитель просил власти назначить дополнительную баллистическую экспертизу и жаловался на утрату доказательств.

31. 16 декабря 2009 г. расследование было возобновлено. Представляется, что следственный орган принял некоторые меры для выяснения того, что же случилось с доказательствами. В частности, были допрошены оружейники специального мобильного подразделения. Следователь также направил запрос в институт, указав на трудности толкования заключения от 26 февраля 2007 г. Остается неясным, какой ответ был получен на данный запрос.

32. Как сообщили власти Российской Федерации, проверка по поводу утраты доказательств не дала конкретных результатов, в частности, по причине смерти следователя, рассматривавшего дело, и передислокации следственного органа.

33. 16 января 2010 г. следователь вновь приостановил расследование.

34. 21 февраля 2011 г. исполняющий обязанности прокурора Республики Дагестан нашел, что это постановление было незаконным, и распорядился возобновить расследование. Постановление предусматривало следующее:

"Рассмотрев дело, заключаю, что следствие не исчерпало меры, направленные на установление обстоятельств преступления, на сбор доказательств и выявление винтовки, использованной для причинения смерти потерпевшему... В частности, запрос о баллистической экспертизе в институт был представлен с патронами "Волна" вместо разновидности патронов, использованных для причинения смерти потерпевшему. Различные геометрические параметры этих патронов не позволили экспертам выявить карабин, использованный против потерпевшего.

После возобновления расследования в декабре 2009 года следователь направил запрос вместо представления гранат для сравнительного исследования...

Из заключения экспертизы от 26 февраля 2007 г. не следует, что было бы невозможно установить винтовку в случае представления патронов необходимого типа.

Доказательства, извлеченные из тела потерпевшего, были осмотрены для целей вышеупомянутого заключения экспертизы. Таким образом, нынешняя недоступность этих доказательств не является препятствием для поручения новой баллистической экспертизы тому же учреждению".

35. После возобновления расследования следователь направил запросы в институт по поводу возможности проведения баллистической экспертизы в отсутствие доказательств, извлеченных из тела потерпевшего. Хотя остается неясным, какой ответ был получен из института, не представляется, что новая баллистическая экспертиза была проведена.

36. 17 апреля 2011 г. следственный орган вынес постановление о приостановлении расследования. В постановлении указывалось следующее:

"Из материалов дела следует, что 25 апреля 2006 г. жители соседних сел и другие лица блокировали дорогу камнями и бревнами... В ответ на законные требования милиции о том, чтобы они разошлись, неустановленные лица стали бросать камни в милицию, причинив различные физические повреждения 11 сотрудникам. В связи с этим сотрудники милиции применили огнестрельное оружие...

Сотрудники специального мобильного подразделения произвели выстрелы из своих помповых ружей по толпе с использованием 23-мм патронов и гранат со слезоточивым газом. При этом они нарушили директиву от 5 ноября 1996 г. ...и действовали с превышением полномочий. В результате [сыну заявителя] и другим лицам были причинены огнестрельные ранения... повлекшие [их] смерть на месте...

Невозможно назначить другую баллистическую экспертизу в отсутствие патрона. Невозможно установить лицо, которое застрелило [сына заявителя]".

37. Заявитель не обжаловал это постановление.

II. Процессуальная история рассмотрения дела Европейским Судом

38. 11 июля 2008 г. заявитель подал жалобу в Европейский Суд. Ссылаясь на статью 2 Конвенции, заявитель утверждал, что его сын скончался вследствие незаконного и избыточного применения смертоносной силы. Расследования смерти его сына были неэффективными. В формуляре жалобы заявитель требовал "компенсации за связанные нарушения Конвенции" без указания вида ущерба и суммы.

39. После того, как жалоба была коммуницирована, 24 мая 2012 г. представителю заявителя К. Костроминой было предложено представить замечания и требования о справедливой компенсации от имени заявителя. В соответствующих частях стандартного письма указывалось следующее:

"Председателем Секции мне поручено предложить вам представить к 26 июля 2012 г. ...любые требования о справедливой компенсации...

Что касается требований о справедливой компенсации, хотелось бы обратить ваше внимание на правило 60 и напомнить, что непредставление в отведенное время количественных требований в сопровождении подтверждающих документов приведет к тому, что Палата не присудит справедливую компенсацию или отклонит требование частично. Это применимо, даже если заявители указали свои пожелания относительно справедливой компенсации на более ранней стадии разбирательства.

Критериями, установленными в прецедентной практике Европейского Суда, когда он рассматривает вопрос о справедливой компенсации (статья 41 Конвенции), являются следующие: (1) материальный ущерб, то есть убытки, реально понесенные в качестве прямого следствия предполагаемого нарушения, (2) моральный вред, означающий компенсацию за страдания, вызванные нарушением, и (3) судебные расходы и издержки, понесенные для воспрепятствования предполагаемому нарушению Конвенции или получения возмещения в связи с ним, как в национальной правовой системе, так и в страсбургском разбирательстве. Эти расходы должны быть представлены в подробной разбивке, и должно быть установлено, что они являются разумными и были действительно и с необходимостью понесены.

Вам следует сопроводить ваши требования необходимыми подтверждающими документами, такими как счета за ведение дела. Властям Российской Федерации будет затем предложено представить свои комментарии по данному вопросу.

Эти сроки обычно не продлеваются".

40. Ни замечания, ни требования не были представлены к 26 июля 2012 г. В последующем письме К. Костромина пояснила, что, несмотря на имевшуюся неформальную договоренность, юридическая структура, в которой она ранее работала, не направила письмо на ее новый адрес (о котором Европейский Суд не был информирован). 11 октября 2012 г. Председателем Секции в виде исключения адвокату было разрешено представить замечания и требования, несмотря на истечение срока 26 июля 2012 г. Новый срок был установлен до 22 ноября 2012 г. Однако и к этой дате ничего не было представлено. Власти Российской Федерации были информированы, что, хотя замечания не были представлены в установленный срок, усматривается, что заявитель желал поддерживать свою жалобу в Европейском Суде и что Европейский Суд, таким образом, рассмотрит дело на основе имеющихся на тот момент материалов.

III. Регламент Суда и практическая инструкция относительно требований о справедливой компенсации

41. Регламент Суда (принятый пленарным заседанием Суда в соответствии со статьей 25 Конвенции) в редакции на соответствующий период устанавливал следующее:

"...Правило 36. Представительство заявителей

...2. После уведомления государства-ответчика согласно пункту 2(b) правила 54 о поступлении жалобы заявитель должен быть представлен в соответствии с пунктом 4 данного правила, если Председатель Палаты не примет иного решения...

4. (a) Представитель, действующий от имени заявителя в соответствии с пунктами 2 и 3 данного Правила, должен быть адвокатом... или любым иным лицом, утвержденным Председателем Палаты.

(b) В исключительных обстоятельствах и на любой стадии производства Председатель Палаты может, если сочтет, что обстоятельства или действия адвоката или другого лица, назначенного согласно предыдущему подпункту, это оправдывают, дать распоряжение о том, что соответствующее лицо более не может представлять заявителя или помогать ему, а заявителю следует найти другого представителя...

Правило 60. Требования о выплате справедливой компенсации

1. Заявитель, желающий получить справедливую компенсацию в соответствии со статьей 41 Конвенции в случае признания Судом нарушения его или ее конвенционных прав, должен предъявить соответствующее требование.

2. Заявитель должен представить требования в подробной разбивке по составным элементам с приложением соответствующих подтверждающих документов в срок, установленный для представления замечания заявителя по существу дела, если председатель Палаты не отдаст иного распоряжения.

3. Если заявитель не выполнит требований, изложенных в предшествующих подпунктах, Палата может отказать в удовлетворении требования полностью или частично.

4. Требования заявителя должны быть переданы правительству государства-ответчика для комментария...

Правило 75. Решение по вопросу о выплате справедливой компенсации

1. В случае, когда Палата объявляет, что имело место нарушение положений Конвенции или Протоколов к ней, она в том же постановлении выносит решение по вопросу о применении статьи 41 Конвенции, если соответствующее требование было предъявлено в порядке, предусмотренном правилом 60, и вопрос готов для разрешения; если он не готов для разрешения, Палата откладывает его рассмотрение, полностью или частично, и назначает дополнительное производство...".

42. Практическая инструкция относительно требований о справедливой компенсации (изданная Председателем Европейского Суда в соответствии с правилом 32 Регламента Суда 28 марта 2007 г.) в редакции на соответствующий период устанавливала следующее:

"...4. Заявители предупреждаются о том, что условием для присуждения справедливой компенсации является соблюдение процессуальных и материальных требований, установленных Конвенцией и Регламентом Суда.

II. Предъявление требования о справедливой компенсации: процессуальные требования

5. Предельный срок и другие процессуальные требования к заявлению требований о справедливой компенсации установлены в правиле 60 Регламента Суда... Таким образом, Суд устанавливает конкретные требования, которые должны быть надлежащим образом документально обоснованы, невыполнение которых повлечет отказ в присуждении. Суд также откажет в требованиях, заявленных в формуляре, но не заявленных повторно на соответствующей стадии судопроизводства, а также требованиях, заявленных с пропуском срока.

III. Предъявление требования о справедливой компенсации: материальные требования

...13. Компенсация Судом морального вреда преследует цель обеспечить денежную компенсацию морального вреда, например, нравственных или физических страданий.

14. Природа морального вреда заключается в том, что он не может быть точно исчислен. Если наличие такого вреда установлено и если Суд считает денежную компенсацию необходимой, то он делает оценку на справедливый основе и на основании стандартов, которые установлены его прецедентной практикой.

15. Заявителям, которые желают получить компенсацию морального вреда, предлагается определить сумму, которая с их точки зрения является справедливой. Заявители, которые считают себя жертвами более чем одного нарушения, могут потребовать или одну единую сумму, которая охватывает все предполагаемые нарушения, или отдельные суммы в отношении каждого предполагаемого нарушения...

23. Компенсация, которую должно выплатить государство-ответчик жертве или жертвам установленных нарушений, как правило, производится в денежной форме. Только в чрезвычайно редких случаях Суд может обязать совершить действие, имеющее целью прекращение или устранение нарушения, о котором идет речь. При этом Суд может решить по своему усмотрению предложить порядок исполнения своего постановления (статья 46 Конвенции)...".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

43. Ссылаясь на статью 2 Конвенции, заявитель утверждал, что его сын Мурад скончался при обстоятельствах, раскрывающих незаконное и избыточное применение летальной силы. Заявитель также жаловался на то, что по его жалобе не было проведено эффективного расследования.

44. Статья 2 Конвенции предусматривает следующее:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Постановление Палаты Европейского Суда

45. В своем Постановлении от 5 ноября 2015 г. Палата пришла к выводу, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах. Постановление Палаты содержало следующие выводы по жалобе в соответствии со статьей 2 Конвенции:

"...(a) Материально-правовой аспект

40. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации признали, что Мурад Нагметов был лишен жизни в нарушение требований статьи 2 Конвенции. В частности, власти Российской Федерации указали, как и национальные органы, что выстрел данной гранатой со слезоточивым газом непосредственно в человека противоречил российскому законодательству.

41. Европейский Суд не усматривает оснований не согласиться с вышеизложенным доводом (см. также Постановление Европейского Суда по делу "Абдулла Яша и другие против Турции" (Abdullah Yasa and Others v. Turkey) от 16 июля 2013 г., жалоба N 44827/08, § 48). Следовательно, имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

(b) Процессуальный аспект

...46. Во-первых, Европейский Суд отмечает, что после смерти сына заявителя было возбуждено уголовное дело, и это было сделано без задержки (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 6 (примеч. редактора).), §§ 128-133).

47. Во-вторых, Европейский Суд полагает, что довод заявителя относительно по сути предполагаемой пристрастности следственного органа или экспертов по делу является неконкретным и необоснованным. В настоящем деле Европейский Суд не имеет оснований для заключения о том, что имелась любая иерархическая или институциональная связь между лицами, ответственными за проведение расследование и проводящими его, и причастными к происшествию (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "A.A. против Российской Федерации" (A.A. v. Russia) от 17 января 2012 г., жалоба N 49097/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 6 (примеч. редактора).), § 94, и Постановление Европейского Суда по делу "Давитидзе против Российской Федерации" (Davitidze v. Russia) от 30 мая 2013 г., жалоба N 8810/05* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 2 (примеч. редактора).), § 107).

48. В-третьих, что касается старательности властей в установлении лица, причинившего смерть потерпевшего, Европейский Суд напоминает, что при расследованиях убийств решающие доказательства обычно доступны следственным органам в начале расследования. Тело потерпевшего, место преступления, свидетельства очевидцев и орудия, использованные при совершении преступления, такой как пули и израсходованные гильзы, приносят пользу следователям и обеспечивают им указания на самых ранних стадиях их проверок (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эр и другие против Турции" (Er and Others v. Turkey) от 31 июля 2012 г., жалоба N 23016/04, § 54). Задачей Европейского Суда в настоящем деле является определение с надлежащим вниманием к утверждениям и доводам стороны того, умалял ли некоторый недостаток расследования его способность установить лицо, ответственное за травмы и смерть потерпевшего.

49. Из имеющегося материала следует, что в ходе расследования было допрошено 70 человек, выявлены причастные сотрудники, осмотрены журналы выдачи оружия и боеприпасов... Заявитель не выдвинул аргументов относительно этих следственных мер. В то же время Европейский Суд отмечает, что в своей жалобе заявитель ссылался в основном на предположительно неудовлетворительное качество экспертных заключений.

50. Из представленных документов следует, что национальные органы исходили из того, что смерть потерпевшего была вызвана применением оружия сотрудником специального мобильного подразделения и что это применение противоречило законодательству страны, поскольку не разрешалось выпускать гранату со слезоточивым газом непосредственно в человека. При обстоятельствах дела власти полагали уместным проверить возможное совпадение между доказательствами, извлеченными из тела потерпевшего, и карабинами, использованными сотрудниками во время публичного собрания 25 апреля 2006 г.

51. Что касается темпов и тщательности мер относительно этого аспекта расследования, остается неясным, были ли изъяты соответствующие карабины. По крайней мере, отмечалось, что первый эксперт по баллистике указал в мае 2006 года, что было бы возможным выявить специальное оружие, использующее отдельный обтюратор, если такое оружие будет представлено для исследования... Более чем через месяц следственный орган решил назначить еще одну баллистическую экспертизу в том же экспертном учреждении. Однако в тот момент она не могла быть проведена за отсутствием "возможностей или оборудования для контрольного отстрела 23-мм контейнеров со специальными газами"... В результате этот тест был проведен только после августа 2006 года, когда следственный орган представил судебно-медицинским экспертам ряд карабинов... Не оспаривается, что эти карабины использовались сотрудниками специального мобильного подразделения 25 апреля 2006 г. Однако достойно сожаления, что потребовалось почти восемь месяцев, чтобы принять надлежащие меры для сравнительной судебной экспертизы в конце 2006 года, и еще три месяца для получения ответа из научно-исследовательского института судебной экспертизы Федеральной службы безопасности в феврале 2007 года...

52. Европейский Суд полагает, что в дополнение к вышеупомянутым неоправданным задержкам внутригосударственные органы не смогли принять разумные меры, чтобы сохранить ключевые доказательства по делу. Европейский Суд напоминает в этой связи, что эффективное расследование должно быть способно привести к выяснению обстоятельств дела и наказанию виновных. В противном случае в некоторых делах для представителей государства было бы возможно нарушать права лиц, находящихся под их контролем, фактически безнаказанно (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 131, ECHR 2000-IV). Таким образом, утрата доказательств, извлеченных из тела потерпевшего... требовала быстрой и тщательной проверки. При обстоятельствах, относящихся к применению оружия представителем государства, было бы важно подтвердить или рассеять любые сомнения относительно отсутствия любой недобросовестности при обработке доказательств со стороны публичных должностных лиц. Тем не менее представленные решения не содержат заявлений или оценок любых доказательств относительно обстоятельств утраты ключевого доказательства... Европейскому Суду не были представлены убедительные доказательства того, что российские власти приняли достаточные меры для обеспечения доказательств относительно происшествия и расследования утраты ключевого доказательства.

53. Власти государства-ответчика утверждали, что эффективность национального расследования не была умалена утратой доказательств, поскольку она произошла после того, как следователи уже исчерпали все разумные меры, включая проведение сравнительной судебной экспертизы. Следствие не могло быть окончено из-за объективной невозможности определить соответствующую винтовку.

54. Европейский Суд соглашается с властями Российской Федерации в том, что баллистическая экспертиза от 8 ноября 2006 г. не содержала оценки соответствующих доказательств, включая извлеченные из тела потерпевшего. Эксперт произвел отстрел карабинов и сделал попытку сравнить результаты с бороздками, оставленными на доказательстве, извлеченном из тела потерпевшего. Эта мера была направлена на установление того, был ли один из этих карабинов использован для смертельного ранения сына заявителя. Эксперт заключил, что было технически невозможно установить с разумной степенью определенности, был ли какой-либо из проверенных карабинов использован для выстрела в потерпевшего.

55. Однако представляется, что следственный орган и прокуратура не были удовлетворены баллистической экспертизой от 8 ноября 2006 г. ...и поэтому Институту судебной экспертизы было предложено переоценить данный вопрос. Он ответил в феврале 2007 года, что не представлялось возможным определить, какой из карабинов был использован для выстрела данным патроном. Остается неясным, почему новому судебному эксперту были предоставлены для сравнительного исследования патроны "Волна", а не соответствующий тип гранат, и почему они не могли быть получены ею по собственной инициативе. Власти государства-ответчика не обосновали свое заявление в Европейский Суд о том, что институт имел недостаточные технические возможности для проведения судебной экспертизы.

56. Со своей стороны, Европейский Суд не готов ссылаться на заключение от 8 ноября 2006 г., что касается вывода о невозможности установления карабина. Из объяснения эксперта от февраля 2007 г. можно разумно заключить, что патроны "Волна" не подходили для сравнительного исследования, поскольку они и элементы гранаты, извлеченные из тела потерпевшего, имели разные геометрические параметры и были сделаны из материалов с различными характеристиками...

57. Следственный орган не смог действовать на основании информации, полученной от института, и приостановил расследование в феврале 2007 года в отсутствие достаточных оснований. В то время как внутригосударственный суд признал в октябре 2008 года, что следственный орган ошибочно приостановил расследование и не принял "исчерпывающие меры, направленные на установление виновного"... власти возобновили расследование только в декабре 2009 года.

58. К этому времени ключевое доказательство было уже утрачено... Однако прокуроры заключили, что новая судебная экспертиза всё еще была необходимой и возможной... Несмотря на распоряжения прокуроров, следственный орган не представил материалы для новой судебной экспертизы. Вместо этого они ограничили свою работу наведением справок в институте, которое, по-видимому, осталось без ответа...

59. Европейский Суд не получил данных, которые опровергали бы заключение внутригосударственных органов о том, что проведение новой сравнительной баллистической оценки остается необходимым и возможным, несмотря на утрату доказательств. Заключение от 26 февраля 2007 г. может восприниматься как раскрывающее важное несогласие с методологией заключения от 8 ноября 2006 г., то есть возможно ли использовать патроны "Волна" для сравнительного контрольного отстрела, как это делалось в последней судебной экспертизе. Предположительно можно утверждать, что оставалась возможность того, что надлежащая сравнительная оценка могла повлечь выявление соответствующей винтовки.

60. Кроме того, Европейский Суд не может не отметить, что доступные официальные решения, включая самое последнее от 2011 года, затрагивают приостановление расследования. Они не содержат какого-либо изложения или анализа доступных доказательств, таких как заявления по поводу происшествия от 25 апреля 2006 г. Таким образом, заявителю не были предоставлены официальные заключения по поводу смерти его сына.

61. Наконец, из доступных материалов не следует, что имела место адекватная дисциплинарная или уголовная проверка, проведенная в отношении вышестоящих сотрудников, которые должны были готовить и контролировать сотрудников, причастных к событиям 25 апреля 2006 г.

62. В итоге вышеизложенные соображения вынудили Европейский Суд заключить, что власти не исчерпали все разумные и практические меры, способные предоставить помощь в определении стрелка и установлении иных относимых обстоятельств дела.

63. Следовательно, имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте".

B. Мнение Большой Палаты Европейского Суда

46. При рассмотрении дела в Большой Палате заявитель настаивал на своей жалобе в части статьи 2 Конвенции, и власти Российской Федрации не представили объяснений по этому поводу.

47. Большая Палата Европейского Суда поддерживает выводы Палаты и находит, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах.

II. Применение статьи 41 Конвенции

48. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Моральный вред

1. Постановление Палаты Европейского Суда

49. В своем Постановлении от 5 ноября 2015 г. Палата приняла к сведению тот факт, что заявитель не выдвинул требование о справедливой компенсации в установленный срок, и указала, что компенсацию не следовало присуждать. Однако со ссылкой на полномочия, предоставленные ей статьей 41 Конвенции и ранее рассмотренными делами, в которых Европейский Суд в виде исключения счел справедливым присудить компенсацию морального вреда, даже если такое требование не выдвигалось, Палата решила присудить заявителю компенсацию. Делая данный вывод, Палата сослалась на особую тяжесть нарушения Конвенции, отсутствие компенсации на внутригосударственном уровне и неопределенные перспективы оперативного получения адекватной компенсации после вынесения постановления Европейского Суда. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд находит целесообразным и необходимым при особых обстоятельствах дела присудить заявителю на справедливой основе 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

2. Доводы сторон в Большой Палате Европейского Суда

(a) Заявитель

50. Заявитель утверждал, что выдвинул требование о справедливой компенсации в формуляре жалобы (см. § 38 настоящего Постановления), и признал, что впоследствии не выполнил формальные требования на стадии коммуникации. Однако заявитель утверждал, что ни буква, ни дух Конвенции или даже Регламента Суда не препятствует Европейскому Суду в присуждении компенсации в отсутствие формального требования заявителя. Напротив, статья 41 Конвенции устанавливает основу для компенсации, указав, что Европейский Суд "присуждает" ее "в случае необходимости". Пункт 3 правила 60 Регламента Суда предусматривает, что Европейский Суд "может" отклонить требование полностью или частично, если заявитель надлежащим образом не отвечает процессуальным требованиям. Вышеизложенное соображение означает, что Европейский Суд не лишен права присудить компенсацию, если правило о выдвижении требования не соблюдено на соответствующей стадии. Подобное решение не противоречит принципу субсидиарности, поскольку решение остается в компетенции Европейского Суда.

51. Как ясно указывалось в формуляре жалобы, жалоба заявителя в Европейский Суд преследовала цель получения признания нарушения Конвенции, а также цель получения компенсации. Таким образом, следует признать, что требование было выдвинуто, но не уточнено в количественном отношении.

52. Представители заявителя предлагали Большой Палате "утвердить постановление", вынесенное Палатой, но не представили дополнительных требований о справедливой компенсации в части судебных расходов и издержек, понесенных в ней, или в части материального ущерба или морального вреда. Заявитель также представил письменное заявление, подтверждающее его заинтересованность в выплате денежной компенсации за нарушение статьи 2 Конвенции в следующих выражениях:

"Мой представитель уведомил меня, что власти Российской Федерации оспорили постановление Европейского Суда о присуждении мне компенсации в отношении смерти моего сына... В своей жалобе в Европейский Суд я просил присудить компенсацию. Я не указал сумму, поскольку не мог в то время и не могу сейчас "установить цену" за жизнь моего сына, так как она бесценна...

Власти Российской Федерации не расследовали убийство моего сына, и сейчас, более того, они отказываются от выплаты денежной суммы, которую Европейский Суд признал справедливой компенсацией... Я настаиваю на том, чтобы Европейский Суд подтвердил, что постановление, [вынесенное Палатой], является правильным".

53. В качестве альтернативы заявитель предложил Европейскому Суду сделать исключение в настоящем деле из преобладающей практики Европейского Суда о том, чтобы не присуждать компенсацию при отсутствии формального требования. Присуждая компенсацию, Палата правильно приняла во внимание абсолютный характер защищаемого Конвенцией права, нарушение которого породило вопрос о справедливой компенсации.

(b) Власти Российской Федерации

54. Власти Российской Федерации утверждали, что присужденная Палатой компенсация противоречит принципам субсидиарности и главной роли Европейского Суда в установлении стандартов прав человека по всей Европе, а не в присуждении денежной компенсации. Статья 46 Конвенции установила основу для принятия Европейским Судом мер индивидуального характера, таких как присуждение компенсации за ущерб и убытки, понесенные заявителем в связи с нарушениями Конвенции. Однако такая компенсация не рассматривается как наказание государства-ответчика. Она также не является карательной или назидательной по характеру для целей удержания от будущего виновного поведения. Компенсация не должна превышать убыток, действительно понесенный потерпевшей стороной. Вышеизложенное соображение находит применение в принципе ne ultra petitum* (* Ne ultra petitum (лат.) - не больше требуемого (примеч. переводчика).), закрепленном в правиле 60 Регламента Суда, и потому является обязательным для Европейского Суда.

55. Наряду с установлением нарушения обязательств государства в соответствии с международным договором требование о компенсации (надлежащим образом представленное и мотивированное потерпевшей стороной) является условием sine qua non* (* Sine qua nоn (лат.) - обязательное условие, необходимая предпосылка (примеч. редактора).) для достижения решения по вопросу компенсации. Потерпевшая сторона может обратиться к международному правосудию с единственной целью: сделать вывод о нарушении, который для этой стороны может составлять справедливую компенсацию. В отсутствие ясно сформулированного требования компенсация будет произвольной, поскольку рассматривающий орган не устранит сомнения относительно того, действительно ли был причинен ущерб.

3. Мнение Европейского Суда

56. Европейский Суд в свою очередь рассмотрит вопрос о том, имеется ли "требование" о справедливой компенсации в значении Регламента Суда в настоящем деле, имеет ли он компетенцию для присуждения справедливой компенсации, и целесообразно ли присуждать такую компенсацию при обстоятельствах настоящего дела.

(a) Имеется ли "требование" о справедливой компенсации

(i) Общие принципы и установленная практика

57. Европейский Суд напоминает, что статья 41 Конвенции (изложенная выше) позволяет ему присуждать потерпевшей стороне такую справедливую компенсацию, которая представляется целесообразной (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Карачонь и другие против Венгрии" (Karacsony and Others v. Hungary), жалоба N 42461/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 12 (примеч. редактора).), § 179, ECHR 2016 (извлечения)).

58. Статья 41 Конвенции не предъявляет к заявителям или их представителям в Европейском Суде процессуальные требования, (не)соблюдение которых в то же время ограничивает решение Европейского Суда по вопросу справедливой компенсации. Однако некоторые требования содержатся в Регламенте Суда и Практической инструкции (процитированных в §§ 41 и 42 настоящего Постановления), которые направлены на создание процессуальной основы организации деятельности Европейского Суда и помогают ему в осуществлении ее судебной функции.

59. На основе вышеизложенных положений преобладающей практикой Европейского Суда является то, что указания заявителей на пожелания о возмещении, упоминаемые в формуляре жалобы относительно предполагаемых нарушений, не могут оправдывать последующее уклонение от выдвижения "требования" о справедливой компенсации на стадии коммуникации жалобы в разбирательстве. Поэтому Европейский Суд обычно отказывался принимать во внимание такие заявления для целей статьи 41 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Манчини против Италии" (Mancini v. Italy), жалоба N 44955/98, §§ 28-29, ECHR 2001-IX, Постановление Европейского Суда по делу "Фадыл Йилмаз против Турции" (Fadil Yilmaz v. Turkey) от 21 июля 2005 г., жалоба N 28171/02, §§ 26-27, Постановление Европейского Суда по делу "Мильтаев и Мельтаева против Российской Федерации" (Miltayev and Meltayeva v. Russia) от 15 января 2013 г., жалоба N 8455/06, § 62, Постановление Европейского Суда по делу "Анджелкович против Сербии" (Andelkovic v. Serbia) от 9 апреля 2013 г., жалоба N 1401/08, § 33, см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 1)" (Burdov v. Russia) (N 1), жалоба N 59498/00* (* См.: Путеводитель по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год (примеч. редактора).), §§ 44-47, ECHR 2002-III, Постановление Европейского Суда по делу "Городничев против Российской Федерации" (Gorodnitchev v. Russia) от 24 мая 2007 г., жалоба N 52058/99* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 9 (примеч. редактора).), §§ 142-143, Постановление Европейского Суда по делу "Чаловскис против Латвии" (Calovskis v. Latvia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 22205/13, §§ 233-237, Постановление Европейского Суда по делу "Нешков и другие против Болгарии" (Neshkov and Others v. Bulgaria) от 27 января 2015 г., жалобы NN 36925/10, 21487/12, 72893/12, 73196/12, 77718/12 и 9717/13, §§ 302-303, и Постановление Европейского Суда по делу "Блеса Родригес против Испании" (Blesa Rodriguez v. Spain) от 1 декабря 2015 г., жалоба N 61131/12, §§ 47-48).

(ii) Применение вышеизложенных принципов и установленной практики в настоящем деле

60. В качестве исходного пункта Европейский Суд находит целесообразным удостовериться в том, было ли "требование" о справедливой компенсации выдвинуто в Европейском Суде в настоящем деле, и, если да, соответствовало ли оно применимым формальным/процессуальным требованиям.

61. Европейский Суд отмечает, что заявитель указал в формуляре жалобы на свое желание получить денежную компенсацию (хотя и без уточнения вида ущерба и его размера) в отношении нарушений Конвенции, включая ее статью 2. В письме Европейского Суда на имя представителя заявителя на стадии коммуникации в разбирательстве (см. § 39 настоящего Постановления) ясно указывалось, что указание на более ранней стадии разбирательства на желания заявителя по поводу справедливой компенсации не устраняет уклонение от изложения "требования" о справедливой компенсации в объяснениях. В свете общих принципов Европейского Суда и последовательной вышеупомянутой практики указание заявителя на наличие у него желания получения последующей денежной компенсации, выраженного на начальной несостязательной стадии процедуры в Европейском Суде, относящейся к 2008 году, не составляет "требование" в значении правила 60 Регламента Суда в совокупности с пунктом 1 правила 71 в контексте настоящего дела.

62. Кроме того, не оспаривается, что "требование" о справедливой компенсации на стадии коммуникации разбирательства дела Палатой в 2012 году не выдвигалось.

63. Наконец, Европейский Суд отмечает, что, действуя от имени заявителя, его представители направили в Большую Палату меморандум, предлагая "утвердить постановление", вынесенное Палатой (см. § 52 настоящего Постановления). Европейский Суд не находит нужным определять, должны ли эти объяснения толковаться как надлежащим образом сформулированное "требование" о справедливой компенсации в части морального вреда. Ни статья 41 Конвенции, ни Регламент Суда не указывают, допустимо ли выдвигать "требование" о справедливой компенсации морального вреда впервые при разбирательстве дела в Большой Палате. Однако практика по делам, переданным в соответствии со статьей 43 Конвенции, обычно такова, что "требование" о справедливой компенсации остается тем же, которое было первоначально представлено в Палате, и заявителю на этой стадии разрешается лишь выдвинуть требования о возмещении судебных расходов и издержек, понесенных в разбирательстве дела в Большой Палате (см. в качестве недавнего примера Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Приход греко-католической церкви в г. Лупени и другие против Румынии" (Lupeni Greek Catholic Parish and Others v. Romania) от 29 ноября 2016 г., жалоба N 76943/11, § 176, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Шатшашвили против Германии" (Schatschaschwili v. Germany), жалоба N 9154/10* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 3 (примеч. редактора).), §§ 167-170, ECHR 2015, см. также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хан против Германии" (Khan v. Germany) от 21 сентября 2016 г., жалоба N 38030/12, § 45).

(b) Имеет ли Европейский Суд компетенцию присуждать справедливую компенсацию в отсутствие надлежащим образом выдвинутого "требования" и целесообразно ли присуждать такую компенсацию в настоящем деле

(i) Обзор руководящих принципов, правил и подходов относительно справедливой компенсации

64. Европейский Суд прежде всего напоминает, что он играет двойственную роль в отношении жалоб, поданных в соответствии со статьей 34 Конвенции: (i) совершать правосудие по индивидуальным делам путем признания нарушений прав и свобод потерпевшей стороны в соответствии с Конвенцией и Протоколами к ней и при необходимости путем предоставления справедливой компенсации и (ii) разъяснять, обеспечивать и развивать нормы, установленные Конвенцией, тем самым способствуя соблюдению государствами обязательств, принятых ими на себя в качестве Договаривающихся Сторон (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Карнер против Австрии" (Karner v. Austria), жалоба N 40016/98, § 26, ECHR 2003-IX, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Йеронович против Латвии" (Jeronovics v. Latvia) от 5 июля 2016 г., жалоба N 44898/10, § 109). Присуждение денежных сумм заявителям в порядке справедливой компенсации не является одной из основных обязанностей Европейского Суда, но сопровождает его задачу в соответствии со статьей 19 Конвенции по обеспечению соблюдения государствами обязательств согласно Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Салах против Нидерландов" (Salah v. Netherlands), жалоба N 8196/02, § 70, ECHR 2006-IX (извлечения)).

65. Европейский Суд также напоминает, что в контексте исполнения постановлений в соответствии со статьей 46 Конвенции постановление, которым установлено нарушение, возлагает в связи с этим положением на государство-ответчика правовое обязательство прекратить нарушение и устранить его последствия таким образом, чтобы восстановить, насколько это возможно, положение, существовавшее до нарушения. Договаривающиеся Государства, являющиеся сторонами по делу, в принципе свободны в выборе средств, с помощью которых соблюдается постановление, в котором Европейский Суд установил нарушение. Это усмотрение в отношении способа исполнения постановления отражает свободу выбора, сопутствующую первичному обязательству Договаривающихся Сторон согласно Конвенции обеспечить права и свободы, определенные в Конвенции (статья 1). Если природа нарушения допускает restitutio in integrum, государство-ответчик обязано его осуществить (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Брумэреску против Румынии" (Brumarescu v. Romania) (справедливая компенсация), жалоба N 28342/95, § 20, ECHR 2001-I, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ятридис против Греции" (Iatridis v. Greece) (справедливая компенсация), жалоба N 31107/96, §§ 32-33, ECHR 2000-XI, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Папамихалопулос и другие против Греции" (Papamichalopoulos and Others v. Greece) (статья 50) от 31 октября 1995 г., § 34, Series A, N 330-B, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гуизо-Галлисаи против Италии" (Guiso-Gallisay v. Italy) от 22 декабря 2009 г. (справедливая компенсация), жалоба N 58858/00, § 90).

66. Европейский Суд вправе предоставить потерпевшей стороне такое удовлетворение, которое представляется уместным, как следует из статьи 41 Конвенции, если внутригосударственное законодательство не допускает или допускает только частично возмещение последствий нарушения. В то же время правило исчерпания внутренних средств правовой защиты в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции не применяется к требованиям о справедливой компенсации, представленным в Европейский Суд в соответствии со статьей 41 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Салах против Нидерландов", § 67, см. также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Яллох против Германии" (Jalloh v. Germany), жалоба N 54810/00, § 129, ECHR 2006-IX).

67. В статье 41 Конвенции не указано (как не указывалось и в бывшей статье 50 Конвенции), что наличие "требования" является/являлось предпосылкой для осуществления Европейским Судом своей дискреции. В период, относящийся к обстоятельствам дела (то есть в 2012 году в настоящем деле), Регламент Суда содержал требования, относящиеся к справедливой компенсации, включая обязанность предъявить "требование" в установленный срок на стадии коммуницирования жалобы в разбирательстве дела Палатой. Эти требования обращены к заявителям и их представителям, которые должны предъявить "требование" о любой справедливой компенсации, которую они желают получить. Из пункта 3 правила 60 Регламента Суда следует, что Европейский Суд "может" отказать в удовлетворении требования, если заявитель (или его представитель) не выполнит требований.

68. Преобладающей практикой Европейского Суда является то, что обычно он рассматривает только действительно требуемые пункты, а не по собственной инициативе рассматривает вопрос о том, был ли причинен ущерб заявителю иным способом (см. Постановление Европейского Суда по делу ""Санди таймс" против Соединенного Королевства (N 1)" (The Sunday Times v. United Kingdom) (N 1) (статья 50) от 6 ноября 1980 г., § 14, Series A, N 38, см. в числе многих примеров также Постановление Европейского Суда по делу "Кая и другие против Турции" (Kaya and Others v. Turkey) от 24 октября 2006 г., жалоба N 4451/02, §§ 56-57, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Дулими и компания "Монтана менеджмент Инк." против Швейцарии" (Al-Dulimi and Montana Management Inc. v. Switzerland), жалоба N 5809/08, §§ 159-160, ECHR 2016).

69. Европейский Суд ранее признавал необходимым в редких случаях присуждать денежную компенсацию морального вреда, даже если такое требование не предъявлялось или было предъявлено несвоевременно, принимая во внимание исключительные обстоятельства дел, например, абсолютный или фундаментальный характер нарушенного права или свободы (см. в отношении нарушения статьи 2 Конвенции Постановление Европейского Суда по делу "Кац и другие против Украины" (Kats and Others v. Ukraine) от 18 декабря 2008 г., жалоба N 29971/04, § 149, в отношении нарушения статьи 3 Конвенции в связи с жестоким обращением и отсутствием эффективного расследования или ужасающими условиями содержания см. Постановление Европейского Суда по делу "Бурсук против Румынии" (Bursuc v. Romania) от 12 октября 2004 г., жалоба N 42066/98, § 124, Постановление Европейского Суда по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia) от 20 января 2005 г., жалоба N 63378/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 10 (примеч. редактора).), § 88, Постановление Европейского Суда по делу "Давтян против Грузии" (Davtyan v. Georgia) от 27 июля 2006 г., жалоба N 73241/01, § 71, Постановление Европейского Суда по делу "Бабушкин против Российской Федерации" (Babushkin v. Russia) от 18 октября 2007 г., жалоба N 67253/01* (* См.: там же. 2008. N 11 (примеч. редактора).), § 62, Постановление Европейского Суда по делу "Игорь Иванов против Российской Федерации" (Igor Ivanov v. Russia) от 7 июня 2007 г., жалоба N 34000/02* (* См.: там же (примеч. редактора).), §§ 50-51, Постановление Европейского Суда по делу "Надросов против Российской Федерации" (Nadrosov v. Russia) от 31 июля 2008 г., жалоба N 9297/02* (* См.: там же. 2009. N 7 (примеч. редактора).), § 54, Постановление Европейского Суда по делу "Чембер против Российской Федерации" (Chember v. Russia), жалоба N 7188/03* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2009. N 2 (примеч. редактора).), § 77, ECHR 2008, Постановление Европейского Суда по делу "Чудун против Российской Федерации" (Chudun v. Russia) от 21 июня 2011 г., жалоба N 20641/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 1 (примеч. редактора).), § 129, и Постановление Европейского Суда по делу "Бородин против Российской Федерации" (Borodin v. Russia) от 6 ноября 2012 г., жалоба N 41867/04* (* См.: там же. 2014. N 12 (примеч. редактора).), § 166, см. также в отношении статьи 5 Конвенции Постановление Европейского Суда по делу "Русу против Австрии" (Rusu v. Austria) от 2 октября 2008 г., жалоба N 34082/02, § 62, и Постановление Европейского Суда по делу "Крабтри против Чешской Республики" (Crabtree v. Czech Republic) от 25 февраля 2010 г., жалоба N 41116/04, § 60). Кроме того, в деле относительно статьи 8 Конвенции Европейский Суд указал в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, что государство-ответчик должно было назначить представителя заявительнице, которая была полностью лишена дееспособности и не могла в соответствии с внутригосударственным законодательством выбрать представителя самостоятельно. После того, как позднее выяснилось, что назначенный таким образом представитель не предъявил требования о справедливой компенсации, Европейский Суд присудил компенсацию морального вреда с учетом травмы, беспокойства и чувства несправедливости, которое заявительница должна была испытывать в результате процедуры, повлекшей удочерение ее дочери (см. Постановление Европейского Суда по делу "X против Хорватии" (X v. Croatia) от 17 июля 2008 г., жалоба N 11223/04, §§ 61-63).

70. Для сравнения: в некоторых других делах Европейский Суд находил, что установление нарушения составляет достаточную справедливую компенсацию, и потому отклонял связанные с этим требования (см. например, в отношении нарушений статей 3, 5 и 6 Конвенции Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ибрахим и другие против Соединенного Королевства" (Ibrahim and Others v. United Kingdom) от 13 сентября 2016 г., жалобы NN 50541/08, 50571/08, 50573/08 и 40351/09, § 315, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мюррей против Нидерландов" (Murray v. Netherlands), жалоба N 10511/10, § 131, ECHR 2016, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Винтер и другие против Соединенного Королевства" (Vinter and Others v. United Kingdom), жалобы NN 66069/09, 130/10 и 3896/10, § 136, ECHR 2013 (извлечения), и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Николова против Болгарии" (Nikolova v. Bulgaria), жалоба N 31195/96, § 76, ECHR1999-II).

71. Принцип ne ultra petitum (не свыше требуемого или не за пределами спора), на который ссылались власти государства-ответчика, находит свое главное применение в ситуации, в которой требование справедливой компенсации меньше, чем обычно присуждается Европейским Судом при сопоставимых обстоятельствах (см. например, Постановление Европейского Суда по делу "Матееску против Румынии (Mateescu v. Romania) от 14 января 2014 г., жалоба N 1944/10, § 39, Постановление Европейского Суда по делу "Румми против Эстонии" (Rummi v. Estonia) от 15 января 2015 г., жалоба N 63362/09, § 139, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Нешков и другие против Болгарии", § 301, и Постановление Европейского Суда по делу "Евдокимов и другие против Российской Федерации" (Yevdokimov and Others v. Russia) от 16 февраля 2016 г., жалобы NN 27236/05 и 10 других* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 1 (примеч. редактора).), § 58).

72. С другой стороны, ни вышеизложенный принцип, ни правила 60 и 75 неизменно не препятствовали Европейскому Суду в проявлении определенной гибкости, особенно в отношении морального вреда, и, например, он соглашался рассматривать требования, в которых заявители не указывали сумму, "оставляя ее на усмотрение Европейского Суда" (см. в числе многих других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Гуццарди против Италии" (Guzzardi v. Italy) от 6 ноября 1980 г., §§ 112-114, Series A, N 39, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Блеса Родригес против Испании", §§ 47-48, Постановление Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia) от 5 января 2016 г., жалоба N 74568/12* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 7 (примеч. редактора).), §§ 180-182, Постановление Европейского Суда по делу "Светлана Васильева против Российской Федерации" (Svetlana Vasilyeva v. Russia) Суда от 5 апреля 2016 г., жалоба N 10775/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 4 (примеч. редактора).), §§ 43-45, Постановление Европейского Суда от 31 мая 2016 г. по делу "Сюрер против Турции" (Sьrer v. Turkey), жалоба N 20184/06, §§ 49-51, см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Миху против Румынии" (Mihu v. Romania) от 1 марта 2016 г., жалоба N 36903/13, §§ 82-84). Как ранее указывал Европейский Суд, сама природа морального вреда не допускает процесса исчисления или точного определения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции" (Varnava and Others v. Turkey), жалобы NN 16064/90-16066/90, 16068/90-16073/90, § 224, ECHR 2009).

73. Европейский Суд подчеркивает в этой связи: в частности, что касается справедливой компенсации в отношении морального вреда, руководящим принципом Европейского Суда является справедливость, которая включает гибкость и объективное рассмотрение того, что является справедливым и разумным при всех обстоятельствах дела, включая не только положение заявителя, но и общий контекст, в котором имело место нарушение (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 224, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "АльДжедда против Соединенного Королевства" (Al-Jedda v. United Kingdom), жалоба N 27021/08, § 114, ECHR 2011). Компенсация Европейским Судом морального вреда служит признанию того факта, что нематериальный вред причинен в результате нарушения основных прав человека, и отражает в широчайшем смысле тяжесть ущерба (там же).

(ii) Подход Европейского Суда при отсутствии надлежащим образом предъявленного "требования"

74. Статья 41 Конвенции наделяет Европейский Суд компетенцией присуждать ("shall ... afford" в английском тексте, "accorde" во французском) справедливую компенсацию и предоставляет Европейскому Суду дискрецию в разрешении этого вопроса ("в случае необходимости", "if necessary" в английском тексте, "s'il y a lieu" во французском) (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гуццарди против Италии", § 114). Осуществление данной дискреции охватывает решения об отказе в выплате денежной компенсации или уменьшении присуждаемой суммы. Естественно, оно включает решение о присуждении компенсации.

75. Делая общую оценку принципов и подходов, кратко изложенных выше, Европейский Суд подтверждает, что заявитель и его представитель, назначенный в соответствии с правилом 36 Регламента Суда, должен соблюдать формальные и материальные требования, содержащиеся в этом Регламенте по вопросу справедливой компенсации, под страхом отрицательных последствий для заявителя. Представитель действует от имени заявителя, который назначил его, что, inter alia, означает, что в соответствии с правилом 37 Регламента Суда сообщения или уведомления, направленные этому представителю, считаются направленными заявителю. Представитель считается действующим в интересах заявителя. Действия представителя обычно рассматриваются как основанные на указаниях и желаниях заявителя и требуют сотрудничества между ними в ходе разбирательства дела в Европейском Суде (см. mutatis mutandis Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "V.M. и другие против Бельгии" (V.M. and Others v. Belgium) от 17 ноября 2016 г., жалоба N 60125/11, §§ 35 и 37), например, что касается решения требовать выплаты справедливой компенсации в Европейском Суде за предполагаемое нарушение Конвенции. Обычно это влечет за собой, в частности, то, что для заявителя должны наступить отрицательные последствия, вытекающие из ведения его представителем дела в Европейском Суде. Следовательно, уклонение представителя от предоставления "требования" о справедливой компенсации, как правило, влечет неприсуждение компенсации Европейским Судом.

76. В то же время статья 41 Конвенции, будучи основным правовым положением по справедливой компенсации, нормой высшего иерархического значения (см. mutatis mutandis Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кипр против Турции" (Cyprus v. Turkey) (справедливая компенсация), жалоба N 25781/94, § 42, ECHR 2014) и нормой, которая применима в контексте системы защиты прав человека, согласованной Договаривающимися Государствами, Европейский Суд устанавливает, что в то время как обычно он не рассматривает по своей инициативе вопрос о справедливой компенсации, ни Конвенция, ни Протоколы к ней не препятствуют Европейскому Суду в осуществлении его дискреции в соответствии со статьей 41 Конвенции. Поэтому у Европейского Суда остается право предоставить разумным и сдержанным способом справедливую компенсацию в части морального вреда, возникающую при исключительных обстоятельствах данного дела, если "требование" не было надлежащим образом предъявлено в соответствии с Регламентом Суда.

77. Осуществление такой дискреции всегда должно учитывать основное требование состязательной процедуры. Если Европейский Суд может в виде исключения предусмотреть возможность справедливой компенсации в части морального вреда в отсутствие надлежащим образом выдвинутого "требования", было бы целесообразно истребовать объяснения сторон, например, путем отложения вопроса по статье 41 Конвенции в соответствии с пунктом 1 правила 75 Регламента Суда (см. mutatis mutandis упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кипр против Турции" (справедливая компенсация), § 4).

78. Принимая во внимание вышеизложенные соображения, Европейский Суд находит целесообразным принять следующий подход для его применения в исключительных ситуациях. Прежде всего необходимо удостовериться, что достигнут ряд предпосылок, до сопоставления веских соображений в пользу присуждения компенсации, в отсутствие надлежащим образом выдвинутого "требования" о справедливой компенсации.

() Предпосылки

79. Европейский Суд находит очевидным, что заявитель может предпочесть ограничить (ab initio или на более поздней стадии) свою жалобу в Европейский Суд требованием о признании нарушения предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней прав государством-ответчиком, не требуя денежной компенсации в Европейском Суде (см. например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Миху против Румынии", §§ 82-84) или предпочитая впоследствии потребовать ее на внутригосударственном уровне, например, если эффективные средства правовой защиты стали явно доступными с учетом постановления Европейского Суда. Следовательно, Европейский Суд придаст особое значение указаниям, недвусмысленно свидетельствующим, что заявитель выразил желание получить денежную компенсацию в дополнение к признанию нарушения Конвенции и что его интерес в получении компенсации выражен в отношении тех же фактов, которые лежат в основе вывода Европейского Суда о нарушении Конвенции в его деле. Необходимо также удостовериться в наличии причинной связи между нарушением и нематериальным вредом, вытекающим из нарушения Конвенции.

() Веские соображения

80. На основе заключений относительно вышеупомянутых предпосылок Европейский Суд рассмотрит, имеются ли веские соображения в пользу присуждения компенсации, несмотря на несоблюдение заявителем требований, вытекающих из правила 60 Регламента Суда, а именно о том, что требование о компенсации морального вреда должно быть своевременно выдвинуто в рамках состязательной процедуры.

- Особая тяжесть, воздействие нарушения и общий контекст дела

81. Если Европейский Суд присуждает по своей инициативе справедливую компенсацию в части морального вреда, целесообразно принять во внимание особую тяжесть и особое воздействие нарушения Конвенции (например, в связи с его характером или степенью), которое, например, существенно вредит моральному благополучию заявителя, иным образом серьезно затрагивает его жизнь или жизнедеятельность или причиняет иное особо существенное неудобство (см. mutatis mutandis упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции", § 224), и, если это уместно при особых обстоятельствах данного дела, общий контекст, в котором имеет место нарушение.

- Недоступность или частичная доступность адекватной компенсации на внутригосударственном уровне

82. В качестве еще одного элемента, который следует принять во внимание при присуждении справедливой компенсации при отсутствии надлежащим образом выдвинутого "требования", Европейский Суд должен удостовериться в том, имеются ли разумные перспективы получения адекватной "компенсации" в соответствии со статьей 41 Конвенции на внутригосударственном уровне после вынесения постановления Европейского Суда.

(iii) Применение вышеизложенных критериев в настоящем деле

() Предпосылки

83. Европейский Суд полагает, и это также не оспаривалось сторонами, что заявителю был причинен нематериальный вред, вытекающий из нарушения статьи 2 Конвенции, и что имеется причинная связь между нарушением и вредом. В настоящем деле моральный вред возник в связи с нравственными страданиями и переживаниями, которые испытал заявитель из-за незаконного и неоправданного летального использования огнестрельного оружия против его сына и неполного расследования этого дела.

84. Европейский Суд придает значение недвусмысленному указанию на то, что заявитель хотел и продолжает желать получить денежную компенсацию в дополнение к признанию нарушения Конвенции. Его интерес в получении компенсации выражался в отношении конкретных фактов, раскрывающих нарушение в соответствии со статьей 2 Конвенции по поводу смерти его сына (см. §§ 38 и 52 настоящего Постановления).

() Веские соображения по поводу фактических обстоятельств настоящего дела

85. Разбирательство дела в Европейском Суде в основном является предметом отношений заявителя и его представителя, однако Европейский Суд учитывает, что представительница заявителя в настоящем деле не предъявила "требования" о выплате справедливой компенсации при рассмотрении дела Палатой, несмотря, как следует из документов дела, на высказанное заявителем желание получить справедливую компенсацию. Исходя из этого Европейский Суд не склонен заключить при особых обстоятельствах настоящего дела, что заявитель должен ipso facto нести неблагоприятные последствия такого упущения, и учтет соображения, изложенные ниже.

86. С надлежащим учетом доводов, изложенных в §§ 75 и 76 настоящего Постановления, Европейский Суд рассмотрит в настоящем деле, имеются ли веские соображения, делающие необходимым (s'il y a lieu) присуждение справедливой компенсации заявителю.

- Особая тяжесть и воздействие нарушения и общий контекст дела

87. Поддерживая оценку Палаты, Большая Палата ранее заключила, что настоящее дело раскрывает особо серьезные нарушения Конвенции, выводы относятся к материально-правовому и процессуальному аспектам статьи 2 Конвенции. Сами власти государства-ответчика признали в Палате нарушение материально-правового аспекта и не утверждали иного в Большой Палате. Европейский Суд полагает, что установление нарушения Конвенции в настоящем деле само по себе не составляет достаточную справедливую компенсацию и что особая тяжесть, воздействие нарушений и общий контекст, в котором имело место нарушение, в частности, длительное и дефектное расследование смерти, причиненной представителем государства, требует присуждения справедливой компенсации (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "X против Хорватии", §§ 61-63).

- Недоступность или частичная доступность адекватной компенсации на внутригосударственном уровне

88. Европейский Суд учитывает, что отсутствует возможность restitutio in integrum в настоящем деле. Без ущерба для последующих мер общего или индивидуального характера, которые могут быть приняты во внутригосударственном законодательстве в соответствии со статьей 46 Конвенции, материал, предоставленный Европейскому Суду, вынуждает его заключить в рамках оценки в соответствии со статьей 41 Конвенции, что не была доказана разумная перспектива успеха для получения адекватной "компенсации" на внутригосударственном уровне, особенно если такое требование предъявлено через годы после нарушения Конвенции и приостановления расследования в настоящем деле.

89. В контексте жалоб в соответствии со статьями 2 и 3 Конвенции возмещение, соразмерное природе нарушения, обычно требует надлежащего расследования, способного повлечь наказание виновных и выплату денежной компенсации (см. особенно в контексте оценки Европейским Судом возможной утраты статуса жертвы в связи с благоприятными внутригосударственными мерами после смерти или жестокого обращения, причиненных умышленно, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, §§ 121-130, ECHR 2010, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мустафа Тунч и Феджире Тунч против Турции" (Mustafa Tunc and Fecire Tunc v. Turkey) от 14 апреля 2015 г., жалоба N 24014/05* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 1 (примеч. редактора).), §§ 130-135, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Йеронович против Латвии", §§ 103-108, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации" (Kopylov v. Russia) от 29 июля 2010 г., жалоба N 3933/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 6 (примеч. редактора).), §§ 127-131, и Постановление Европейского Суда по делу "Раззаков против Российской Федерации" (Razzakov v. Russia) от 5 февраля 2015 г., жалоба N 57519/09* (* См.: там же. 2015. N 9 (примеч. редактора).), § 50). Следует отметить, что заявитель не получил возмещения, такого как денежная компенсация, в отношении фактов, составивших основу нарушения в соответствии со статьей 2 Конвенции (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Томази против Франции" (Tomasi v. France) от 27 августа 1992 г., § 130, Series A, N 241-A, и Постановление Европейского Суда по делу "Тревалец против Бельгии" (Trevalec v. Belgium) (справедливая компенсация) от 25 июня 2013 г., жалоба N 30812/07, §§ 26-27).

90. Власти Российской Федерации не утверждали, что заявитель имел в своем распоряжении внутригосударственные средства правовой защиты, которые обеспечивали разумные перспективы "компенсации" относительно нарушения Конвенции (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Клут против Бельгии" (Clooth v. Belgium) от 12 декабря 1991 г., § 52, Series A, N 225, и Постановление Европейского Суда по делу "Клот против Бельгии" (Clooth v. Belgium) (статья 50) от 5 марта 1998 г., §§ 14-16, Reports of Judgments and Decisions 1998-I), в частности, средства правовой защиты, которые могли быть основаны на постановлении Европейского Суда о нарушении Конвенции для требования денежной компенсации. Из имеющейся информации следует, что уголовное расследование оставалось приостановленным с 2011 года, поэтому отсутствует определенное внутригосударственное решение по существу уголовной жалобы заявителя и что касается законности применения оружия в настоящем деле. В любом случае, хотя представляется, что после вынесения постановления Европейского Суда применение Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации может предоставить возможность для возобновления уголовного разбирательства, Европейский Суд отмечает, что после соответствующих событий прошло более девяти лет, что может оказать отрицательное влияние на любую последующую меру "компенсации".

91. С учетом этого и насколько денежная компенсация относима в контексте настоящего обсуждения о справедливой компенсации Европейский Суд не усматривает указаний, и власти государства-ответчика не утверждали иного, что законодательство Российской Федерации допускает требование и получение адекватной "компенсации" в разумный срок в отношении выводов Европейского Суда по поводу смерти, причиненной сыну заявителя, и недостатков расследования (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Тарариева против Российской Федерации" (Tarariyeva v. Russia), жалоба N 4353/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 7 (примеч. редактора).), §§ 96-101, ECHR 2006-XV (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia), жалоба N 59261/00, §§ 76-77, ECHR 2006-III, Постановление Европейского Суда по делу "Дедовский и другие против Российской Федерации" (Dedovskiy and Others v. Russia), жалоба N 7178/03* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2009. N 1 (примеч. редактора).), §§ 98-102, ECHR 2008 (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Денис Васильев против Российской Федерации" (Denis Vasilyev v. Russia) от 17 декабря 2009 г., жалоба N 32704/04* (* См.: там же. 2010. N 2 (примеч. редактора).), § 136, и Постановление Европейского Суда по делу "Исламова против Российской Федерации" (Islamova v. Russia) от 30 апреля 2015 г., жалоба N 5713/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 2 (примеч. редактора).), § 73, в контексте статьи 13 Конвенции).

(iv) Заключение

92. Рассмотрев объяснения сторон, с учетом вышеизложенных соображений в целом, Большая Палата признает, что настоящее дело содержит исключительные обстоятельства, которые требуют справедливой компенсации морального вреда, несмотря на отсутствие надлежащим образом выдвинутого "требования" (см. противоположный пример в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Шатшашвили против Германии", §§ 167-170, в контексте статьи 6 Конвенции). Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 50 000 евро по данному основанию, а также любой налог, подлежащий, начислению на указанную выше сумму. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

B. Иные виды ущерба

93. Европейский Суд отмечает, что заявитель не предъявил требований в отношении материального ущерба или судебных расходов и издержек. В связи с этим он не присуждает заявителю какой-либо компенсации по данным основаниями (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Тарахель против Швейцарии" (Tarakhel v. Switzerland), жалоба N 29217/12, § 134, ECHR 2014 (извлечения), и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пердиган против Португалии" (Perdigгo v. Portugal) от 16 ноября 2010 г., жалоба N 24768/06, § 87).

На основании изложенного Суд:

1) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах;

2) постановил 14 голосами "за" при трех - "против", что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты:

50 000 евро (пятьдесят тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 30 марта 2017 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Франсуаза Эленс-Пассос Заместитель Секретаря Секции Суда

Гвидо Раймонди Председатель Большой Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к настоящему Постановлению прилагаются следующие особые мнения:

(а) совместное совпадающее особое мнение судей Ангелики Нуссбергер и Пауля Лемменса;

(b) совместное несовпадающее особое мнение судей Гвидо Раймонди, Шиофры О'Лири и Карло Ранцони.

Совместное совпадающее особое мнение судей Ангелики Нуссбергер и Пауля Лемменса

1. Мы голосовали с большинством судей о присуждении заявителю компенсации морального вреда в размере 50 000 евро.

2. Однако, к нашему сожалению, мы не можем согласиться с мотивами, изложенными в настоящем Постановлении. Фактически мы в очень большой степени разделяем критику, высказанную судьями Раймонди, О'Лири и Ранцони в их совместном несовпадающем особом мнении. Тем не менее мы полагаем, что требование о выплате справедливой компенсации морального вреда было действительным образом предъявлено в настоящем деле и что Большая Палата могла правомерно действовать на его основании.

Рассматриваемый вопрос: последовательное применение Регламента Суда

3. Регламент Суда создан для исполнения. Он ясен и применяется десятилетиями. Лицо, требующее компенсации морального вреда, должно предъявить требование об этом* (* См. пункт 1 правила 60: "...должен предъявить соответствующее требование".), чтобы государство-ответчик могло его комментировать, и Европейский Суд может решить данный вопрос, заслушав обе стороны.

4. Действительно, текст Конвенции сам по себе не устанавливает процедуру требования справедливой компенсации или конкретные предпосылки для этого. Вместе с тем отсутствует противоречие между статьей 41 Конвенции и Регламентом Суда. Одно дело регулировать формальные требования осуществления определенной компетенции, и другое - предоставлять дискрецию относительно существа принимаемого решения. Из статьи 41 Конвенции следует, что Европейский Суд имеет определенную дискрецию относительно присуждения или неприсуждения компенсации. Однако эта дискреция не включает возможность исполнения или неисполнения процессуальных правил.

Присуждение справедливой компенсации за нарушение прав человека: приемлемое, а не хорошее решение

5. До обращения к вопросу толкования применимых правил мы хотели бы признать, что, в общем, может ставиться под сомнение возможность устранения нарушения прав человека деньгами. Заявитель правомерно указывает, что он не мог выразить в денежных средствах боль от утраты своего сына* (* См. § 52 Постановления: "Я не указал сумму, поскольку не мог в то время и не могу сейчас "установить цену" за жизнь моего сына, так как она бесценна".).

6. Тем не менее в отсутствие лучшего выбора разработчики Конвенции предпочли предоставить возможность присуждения денежных сумм в качестве одного из средств осуществления правосудия, несмотря на опасность коммерциализации прав человека.

Дискреция и равное обращение

7. В то время как Европейский Суд действительно имеет дискрецию по присуждению справедливой компенсации морального вреда, по-прежнему сохраняется вопрос равенства, требующий одинакового обращения с теми лицами, которые находятся в одинаковом положении. Во многих случаях Европейский Суд не присуждал справедливую компенсацию, поскольку считал, что необходимое требование не было предъявлено надлежащим образом* (* См. прецедентную практику, процитированную в § 59 Постановления. Как указано ниже, мы необязательно соглашаемся с выводом о том, что требование в этих делах не выдвигалось, однако мы не согласны с заключением о том, что в отсутствие требования компенсация не может быть присуждена.). Мы разделяем мнение несогласных судей о том, что Европейский Суд должен следовать собственным правилам и прецедентной практике и не "изобретать" исключения для конкретного дела.

Формулировка требования в формуляре жалобы

8. Хотя статья 41 Конвенции не предусматривает обязанность предъявить требование о справедливой компенсации, общий правовой принцип ne ultra petitum запрещает суду присуждать больше, чем требовалось* (* Применение данного принципа в прецедентной практике по статье 41 Конвенции см. в числе других примеров: Постановление Европейского Суда по делу "Илюшкин и другие против Российской Федерации" (Ilyushkin and Others v. Russia) от 17 апреля 2012 г., жалобы NN 5734/08 и 28 других, § 76, Постановление Европейского Суда по делу "Пасифико и другие против Италии" (Paciflco and Others v. Italy) от 15 ноября 2012 г., жалобы NN 34389/02, 34390/02, 34392/02 и 34458/02, § 44, Постановление Европейского Суда по делу "Нешков и другие против Болгарии" (Neshkov and Others v. Bulgaria) от 27 января 2015 г., жалобы NN 36925/10, 21487/12, 72893/12, 73196/12, 77718/12 и 9717/13, § 301, Постановление Европейского Суда по делу "Идентоба и другие против Грузии" (Identoba and Others v. Georgia) от 12 мая 2015 г., жалоба N 73235/12, §110, и Постановление Европейского Суда по делу "Каваклиолу и другие против Турции" (Kavaklioglu and Others v. Turkey) от 6 октября 2015 г., жалоба N 15397/02, § 301.). Данный принцип подтвержден в пункте 1 правила 60 Регламента Суда: "Заявитель, желающий получить справедливую компенсацию в соответствии со статьей 41 Конвенции в случае признания Судом нарушения его или ее конвенционных прав, должен предъявить соответствующее требование"* (* См. также пункт 1 правила 75 Регламента Суда: "В случае, когда Палата объявляет, что имело место нарушение положений Конвенции или Протоколов к ней, она в том же постановлении выносит решение по вопросу о применении статьи 41 Конвенции, если соответствующее требование было предъявлено в порядке, предусмотренном правилом 60...".). Мы отмечаем, что в пункте 1 правила 60 Регламента Суда отсутствует указание на то, когда должно быть предъявлено требование.

9. Пункт 2 правила 60 Регламента Суда далее указывает, что "[з]аявитель должен представить требования в подробной разбивке по составным элементам с приложением соответствующих подтверждающих документов в срок, установленный для представления замечания заявителя по существу дела, если Председатель Палаты не отдаст иного распоряжения". Мы понимаем, что это правило предусматривает необходимость указывать требования, уже предъявленные в формуляре жалобы (если это действительно было сделано) и представить относимые доказательства причиненного ущерба. Интересно отметить, что пункт 2 правила 60 Регламента Суда не предусматривает, что требование как таковое может быть выдвинуто только на стадии коммуникации, то есть в пределах срока, установленного для представления замечаний заявителя.

10. Пункт 3 правила 60 Регламента Суда также устанавливает, что, "[е]сли заявитель не выполнит требований, изложенных в предшествующих подпунктах, Палата может отказать в удовлетворении требования полностью или частично". Почему "может", а не "откажет"?* (* См. по этому поводу также совместное несовпадающее особое мнение, § 20.) По нашему мнению, это объясняется тем, что есть дела, в которых Европейский Суд присуждает справедливую компенсацию, не требуя предоставления подробностей требования или подтверждающих документов. Это явно распространяется, в частности, на дела с требованиями о справедливой компенсации морального вреда. В то время как явно предпочтительно иметь указание на то, что заявитель считает адекватным требованием, это нельзя считать условием sine qua non для присуждения компенсации. Пункт 3 правила 60 Регламента Суда позволяет Европейскому Суду отклонить требование, если по причине отсутствия требований в подробной разбивке по составным элементам или подтверждающих документов он не может (легко) оценить размер ущерба* (* Мы отмечаем, что эта идея была ясной в первоначальной формулировке пункта 2 правила 60 Регламента Суда, принятой в 1998 году, и действовавшей до внесения изменений в правило 60 13 декабря 2004 г.: "Все предъявляемые требования должны быть представлены в подробной разбивке по составным элементам с приложением соответствующих подтверждающих документов или квитанций об оплате, в противном случае Палата может отказать в удовлетворении требования полностью или частично".). Мы также отмечаем, что согласно самой формулировке пункта 3 правила 60 Регламента Суда данное положение основано на предположении о том, что требование выдвинуто* (* Действительно пункт 3 правила 60 ссылается на "предшествующие подпункты", включая пункт 1. По нашему мнению, это не означает, что это также относится к ситуации, когда требование не было выдвинуто. Конечно, это может применяться к ситуации, когда требование выдвинуто, но такое требование является, например, недостаточно "конкретным" (и если впоследствии оно не представлено в подробной разбивке).), а если требование вообще не выдвинуто, принцип ne ultra petitum является достаточной основой для того, чтобы Европейский Суд не присуждал компенсацию* (* См. среди других примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "X против Латвии" (X v. Latvia), жалоба N 27853/09, § 122, ECHR 2013 (см.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 1 (примеч. редактора)) и Постановление Европейского Суда по делу "Нусрет Кая и другие против Турции" (Nusret Kaya and Others v. Turkey), жалобы NN 43750/06, 43752/06, 32054/08, 37753/08 и 60915/08, § 91, ECHR 2014 (извлечения).), и не требуется указывать на другие возможные упущения заявителя.

11. Как указано в § 38 Постановления, в настоящем деле заявитель требовал в формуляре жалобы компенсацию за нарушение статьи 2 Конвенции. Наше понимание правила 60 Регламента Суда заключается в том, что этого было бы достаточно, чтобы удовлетворять условию о том, что должно быть выдвинуто "конкретное требование", по крайней мере, что касается морального вреда. Кроме того, мы не видим оснований, почему Европейский Суд не может даже в отсутствие подробной разбивки требования присудить справедливую компенсацию морального вреда на основании выдвинутого подобным образом требования.

12. Однако если такое толкование Регламента Европейского Суда является, по нашему мнению, вполне правомерным, мы признаем, что практика Европейского Суда складывается иначе. Это ясно выражено в пункте 5 Практической инструкции относительно требований о справедливой компенсации, где сказано, что "Европейский Суд также откажет в требованиях, заявленных в формуляре, но не заявленных повторно на соответствующей стадии судопроизводства...". Из фактов настоящего дела следует, что заявитель был уведомлен об этой практике (см. § 39 Постановления).

Формулировка требования в меморандуме заявителя в Большой Палате Европейского Суда

13. Даже если правило 60 Регламента Суда должно толковаться таким образом, что это многолетняя общая практика, заложенная в Практической инструкции, мы все же полагаем, что имеется достаточная основа, чтобы позволить Большой Палате присуждать справедливую компенсацию.

14. Действительно, мы основываем нашу позицию альтернативно на конкретных полномочиях, которые Большая Палата имеет при рассмотрении дел, переданных ей по требованию одной из сторон (статья 43 Конвенции). Дело, переданное в Большую Палату, с необходимостью охватывает все аспекты жалобы, ранее рассмотренной Палатой в ее постановлении* (* См. в числе других примеров Постановление Большой Пала ты Европейского Суда по делу "К. и Т. против Финляндии" (К. and Т. v. Finland), жалоба N 25702/94, §§ 140-141, ECHR 2001-VII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Азинас против Кипра" (Azinas v. Cyprus), жалоба N 56679/00, § 32, ECHR 2004-III, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ковачич и другие против Словении" (Kovacic and Others v. Slovenia) от З октября 2008 г., жалобы NN 44574/98, 45133/98 и 48316/99, § 194, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мюррей против Нидерландов" (Murray v. Netherlands), жалоба N 10511/10, § 88, ECHR 2016.). Постановление Палаты отменяется и заменяется новым постановлением Большой Палаты* (* См. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "V.M. и другие против Бельгии" (V.M. and Others v. Belgium) от 17 ноября 2016 г., жалоба N 60125/11, § 39.). Конвенция или Регламент Суда ни прямо, ни косвенно не исключают пересмотра компенсации морального вреда, также отсутствует практика, которая, как полагает большинство судей, заключается в том, что "требование" о справедливой компенсации остается тем же, что первоначально предъявлено в Палату" (см. § 63 Постановления)* (* Прецедентная практика, упомянутая большинством судей, не доказывает существование такой позиции. В Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Приход греко-католический церкви в г. Лупени и другие против Румынии" (Lupeni Greek Catholic Parish and Others v. Romania) (жалоба N 76943/11, § 176, ECHR 2016 (извлечения)) делалась ссылка на письмо, направленное заявителям, которые извещались, "что они не обязаны изменять требования". Очевидно, что это не означает, что им не разрешено изменять требования. В Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Шатшашвили против Германии" (Schatschaschwili v. Germany) (жалоба N 9154/10, § 167, ECHR 2015) указывалось лишь, что заявитель "не выдвинул требований о справедливой компенсации в своих замечаниях". В Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хан против Германии" (Khan v. Germany) (от 21 сентября 2016 г., жалоба N 38030/12, § 45) отмечалось, что "заявительница уведомлена, что ее требования о справедливой компенсации в Палате будут приняты во внимание".).

15. Согласно пункту 1 правила 71 Регламента Суда "[л]юбые положения, определяющие порядок производства в Палатах, применимы mutatis mutandis к производству в Большой Палате". Это означает, что сторонам, участвующим в деле, может быть предложено представить дополнительные доказательства и письменные объяснения в Большой Палате (см. пункт 1 правила 59 Регламента Суда). В своих замечаниях заявитель может повторно затронуть вопрос морального вреда.

16. В настоящем деле рассматривалось предложение заявителя о "подтверждении постановления" Европейским Судом (см. § 52 Постановления) как новое требование в части морального вреда, в этот раз составляющее 50 000 евро. Власти Российской Федерации имели достаточную возможность прокомментировать данное требование.

17. По нашему мнению, присуждение Большой Палатой справедливой компенсации за моральный вред при таких обстоятельствах совместимо с Регламентом Суда.

Судебная политика: меры, которые должны быть приняты

18. Вывод, к которому мы приходим, является решением для конкретного дела, переданного на наше рассмотрение. В будущем, если считается необходимым предусмотреть исключения из принципа ne ultra petitum, мы полагаем, что вопрос может быть наилучшим образом урегулирован путем внесения изменений в правило 60 Регламента Суда. Мы согласны с позицией, выраженной в совместном несовпадающем особом мнении судей, что определение исключений из процессуальных правил является важным вопросом, который должен обсуждаться и разрешаться пленарным составом Европейского Суда на основе пункта "d" статьи 25 Конвенции, а не 17 судьями Большой Палаты* (* См. совместное несовпадающее особое мнение, § 46.).

19. Пленарный состав должен будет определить обстоятельства, при которых Европейский Суд может присуждать справедливую компенсацию, несмотря на непредъявление заявителем действительного требования.

20. Мы отмечаем, что мотивировка большинства судей основана на наборе "предпосылок" и "веских соображений", которые описывают "исключительные ситуации", допускающие отступления от принципа ne ultra petitum (см. §§ 78-82 Постановления). При всем уважении мы не можем рассматривать эти условия как выполнимые. В настоящем пункте мы полностью согласны с позицией, выраженной в совместном несовпадающем особом мнении* (* См. там же, §§ 33-43.). Условия являются неясными и неточными. Кроме того, "веские соображения" почти полностью совпадают с общими условиями присуждения компенсации морального вреда* (* Большинство судей определяют в качестве "веских соображений" особую тяжесть, воздействие нарушений и общий контекст дела" и "недоступность или частичную доступность адекватной компенсации на внутригосударственном уровне". Именно эти обстоятельства, по мнению большинства судей, оправдывают отмену других обязательных правил. В то время как первый критерий должен приниматься во внимание при определении суммы компенсации морального вреда, последний является существенным условием для компенсации, уже прямо изложенным в статье 41 Конвенции.).

21. По нашему мнению, любые исключения должны быть сформулированы настолько коротко и ясно, насколько возможно, чтобы они могли быть легко применены Европейским Судом в каждом отдельном деле.

Совместное несовпадающее особое мнение судей Раймонди, О'Лири и Ранцони

I. Введение

1. В своем Постановлении от 5 ноября 2015 г. Палата единогласно установила, что по делу допущено нарушение статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах. Эти нарушения явились результатом незаконного убийства сына заявителя сотрудниками милиции во время демонстрации против предполагаемой коррупции публичных должностных лиц, проведенной в дагестанском городе в 2006 году, и последующего неэффективного расследования его смерти.

2. Прежде всего важно подчеркнуть, что в настоящем Постановлении Большой Палаты единогласно подтверждается вывод о двойном нарушении статьи 2 Конвенции* (* См. § 47 и пункт 1 резолютивной части Постановления Большой Палаты.).

3. Передача дела в Большую Палату по требованию властей государства-ответчика и согласно статье 43 Конвенции затрагивала исключительно присуждение справедливой компенсации в соответствии со статьей 41 Конвенции. Банально, но, возможно, необходимо напомнить, что такое ходатайство о передаче, как настоящее, удовлетворяется комитетом Большой Палаты только в случае, если дело затрагивает серьезный вопрос, касающийся толкования или применения Конвенции или Протоколов к ней или серьезного вопроса общего значения. Вопрос, поднятый в настоящем деле, который по своей природе относится к обоим аспектам статьи 43 Конвенции, заключается в том, может ли Европейский Суд присуждать справедливую компенсацию, в частности, морального вреда, при отсутствии требования о справедливой компенсации, надлежащим образом представленного в соответствии с Конвенцией и Регламентом Суда?* (* Требование, которое не было надлежащим образом предъявлено, ссылается на различные обстоятельства: непредставление требования вообще, непредставление требования, несмотря на указание в формуляре жалобы, что заявитель хотел получить компенсацию, или несоблюдение сроков, установленных в Регламенте Суда.)

4. При определении того, вправе ли Европейский Суд присуждать компенсацию, мы бы отметили, что обстоятельства настоящего дела и, в частности, события, сопровождавшие трагическую смерть сына заявителя и последовавшие за ней, являются относимыми, но не определяющими. Задача Европейского Суда в соответствии со статьей 19 Конвенции заключается в том, чтобы обеспечивать соблюдение обязательств, принятых на себя государствами согласно Конвенции. Вывод о двойном нарушении статьи 2 Конвенции в настоящем деле соответствует его основной функции. Как признается в Постановлении большинством судей, присуждение денежных сумм заявителям в порядке справедливой компенсации не является одной из основных обязанностей Европейского Суда, но сопутствует его задаче обеспечения соблюдения государствами обязательств в соответствии с Конвенцией* (* См. в этом отношении Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)" (Scordino v. Italy) (N 1), жалоба N 36813/97, § 176, ECHR 2006, и Постановление Европейского Суда по делу "Салах против Нидерландов" (Salah v. Netherlands), жалоба N 8196/02, § 70, ECHR 2006-IX (извлечения).).

5. В связи с этой передачей Большой Палате предлагалось устранить правовую неопределенность в результате развития расходящейся прецедентной практики по вопросу справедливой компенсации, упомянутой выше (при которой некоторые Палаты присуждают справедливую компенсацию против отдельных государств в отсутствие требования, тогда как другие, по делам против других государств, не присуждают. Большой Палате также предлагалось ответить на вопрос значительной важности относительно природы и ценности процессуальных правил, которые руководят Европейским Судом и его процедурой и которые должны соблюдать заявители и государства-ответчики.

6. Мы почтительно не соглашаемся с большинством судей в том, что в отсутствие требования о справедливой компенсации Европейский Суд может и должен присуждать компенсацию материального ущерба и морального вреда, а также судебных расходов и издержек* (* См. для общего обсуждения статьи 41 Конвенции: О. Ichim. Just Satisfaction under the European Convention on Human Rights, CUP, 2015, в частности, pp. 173-175; J. Laffranque. Can't Get Just Satisfaction (2014) in A. Seibert-Fohr and M.E. Villiger (eds.): Judgments of the European Court of Human Rights - Effects and Implementation, Ashgate, p. 82; K. Reid. A Practitioner's Guide to the European Convention on Human Rights ( edn. 2002) // Thomson, Sweet & Maxwell, p. 546.). Как мы объясним ниже, правовая база по справедливой компенсации, установленная статьей 41 Конвенции и правилом 60 Регламента Суда (и, кроме того, разъясненная в соответствующей Практической инструкции), не поддерживает вывод большинства судей. Факт того, что Европейский Суд отходил в ограниченном количестве дел, относившихся почти исключительно к определенным государствам-ответчикам, от правила, ясно изложенного в его Регламенте Суда и отраженного в его прецедентной практике, не является достаточным основанием для подтверждения этой расходящейся прецедентной практикой Большой Палатой. Хотя действительно нормы статьи 41 Конвенции, Регламента Суда и собственная прецедентная практика Европейского Суда в отношении справедливой компенсации предусматривают определенную степень судейского усмотрения, мы полагаем, что это усмотрение возникает, только когда определенные формальные и материальные требования достигнуты, только когда необходимо и впервые установлено, что законодательство государства-ответчика допускает лишь частичную компенсацию.

7. Принимая такое решение, большинство судей Большой Палаты рискует управлять каретой, запряженной четверкой лошадей, через процессуальные правила, регулирующие справедливую компенсацию, и умалять в целом Регламент Суда несмотря на всю важность и raison d'etre* (* Обычно означает смысл существования (примеч. переводчика).) процессуальных правил. Сам Европейский Суд в своей прецедентной практике по статье 6 Конвенции подчеркивал это. С целью определить, когда вновь подтвержденное исключение будет применяться, постановление большинства устанавливает некоторые критерии. Однако последние неясны и рыхлы и могут породить значительную степень правовой неопределенности или различное обращение с разными государствами-ответчиками, или то и другое.

8. Мы бы полагали, что Европейский Суд имел альтернативу, если бы пересмотр относимой прецедентной практики Большой Палатой действительно показал, что отказ в присуждении справедливой компенсации в отсутствие надлежащим образом предъявленного требования был проблематичным при оценке с точки зрения конвенционной системы защиты основных прав* (* См. ниже § 46 настоящего особого мнения.).

II. Подробное рассмотрение правовой базы, регулирующей требования о справедливой компенсации

9. Соответствующие правила Конвенции и Регламента Суда о справедливой компенсации изложены в Постановлении Большой Палаты* (* См. §§ 41-42 настоящего Постановления.).

10. Поскольку, как мы полагаем, большинство судей избирательно в своем применении некоторых правил, исключая другие, необходимо проанализировать их более подробно.

Статья 41 Конвенции

11. Статья 41 Конвенции должна, как настаивает большинство судей, быть нашей отправной точкой. Европейский Суд "присуждает" справедливую компенсацию потерпевшей стороне, но такая компенсация предполагает:

- установление нарушения;

- установление того, что внутригосударственное право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий нарушения;

- существование потерпевшей стороны (обычно "жертвы" нарушения) и

- необходимость компенсации* (* См. разъяснение этих условий в Постановлении Европейского Суда по делу "Де Вилде, Оме и Версип против Бельгии" (De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium) (статья 50) от 10 марта 1972 г., Series A, N 14, § 21.).

12. Статья 41 Конвенции, таким образом, уполномочивает Европейский Суд присуждать компенсацию, но не обязывает его делать это* (* Следует также обратить внимание на использование слова "позволяет" в § 57 настоящего Постановления и в Постановлениях Большой Палаты Европейского Суда, таких как "Карачонь и другие против Венгрии" (Karacsony and Others v. Hungary) от 18 апреля 2006 г., жалоба N 42461/13, § 179, и "О'Киф против Ирландии" (O'Keeffe v. Ireland) 28 января 2014 г., жалоба N 35810/09, §199 (см.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 5 (примеч. редактора). См. также пункт 1 Практической инструкции относительно требований о справедливой компенсации, изданной Председателем Европейского Суда в соответствии с правилом 32 Регламента Суда 28 марта 2007 г.: "1. Присуждение справедливой компенсации не является автоматическим последствием установления Европейским Судом по правам человека нарушения прав, гарантированных Европейской конвенцией по правам человека или Протоколам к ней. Это ясно следует из формулировки статьи 41, которая предусматривает, что Суд присуждает справедливую компенсацию только в том случае, если внутреннее право не допускает полного возмещения, и только "в случае необходимости"".).

13. Действительно, как указывает Постановление большинства судей в § 67, статья 41 Конвенции не предусматривает, что наличие требования, надлежащим образом предъявленного, является предпосылкой для присуждения справедливой компенсации Европейским Судом. Тем не менее разве это не заложено в самой природе такого документа, как Конвенция, международного договора, подписанного в 1950 году и впоследствии ратифицированного 47 Высокими Договаривающимися Сторонами, что Регламенту Суда отведена роль установить, какими формальными и материальными требованиями регулируется присуждение Европейским Судом справедливой компенсации?* (* Статья 41 Конвенции испытывает влияние статьи 10 германо-швейцарского договора об арбитраже и примирении 1921 года и статьи 32 Женевского генерального акта мирного урегулирования международных споров 1928 года. Следует обратить внимание, что пункт 1 статьи 24 и пункт "d" статьи 25 Конвенции указывают, что Европейский Суд имеет Секретариат, обязанности и организация которого определяются Регламентом Суда, и что на пленарных заседаниях Европейский Суд принимает Регламент Суда (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Де Вилде, Оме и Версип против Бельгии", § 16). Что касается исключительной компетенции Европейского Суда принимать и изменять свои собственные процессуальные правила и альтернативный путь, это позволило Европейскому Суду разрешать такие дела, как настоящее, см. ниже § 46.) Как все процессуальные правила, регулирующие организацию, процедуру и разбирательство в суде, внутригосударственном или международном, Регламент Суда содержит подробности, которые отсутствуют в соответствующей статье Конвенции. Они надели мясо на кости этих конвенционных положений, которые касаются процедуры и обязанностей и организации Европейского Суда* (* В соответствии со статьей 34 Конвенции Европейский Суд может получать индивидуальные жалобы, и согласно статье 35 Конвенции он не рассматривает определенные виды жалоб при определенных обстоятельствах. Эти простые правила дополнительно разъяснены и обусловлены Регламентом Суда, не в последнюю очередь правилами 38 и 47 и Практическими инструкциями о возбуждении разбирательств и состязательных бумагах. Эти правила применяются Европейским Судом жестко и формально, и их несоблюдение влечет отказ в рассмотрении тысяч жалоб каждый год.). Статья 41 Конвенции, например, не указывает, что предусмотренная ею компенсация охватывает материальный ущерб и моральный вред, а также судебные расходы и издержки. Это стало ясным только с течением времени, когда Европейский Суд толковал и применял вначале статью 50, а затем статью 41 Конвенции во взаимосвязи с соответствующим Регламентом Суда* (* См. также, например, анализ различных оснований в Постановлении Европейского Суда по делу "Ноймейстер против Австрии" (Neumeister v. Austria) (статья 50) от 7 мая 1974 г., Series A, N 17, §§ 40-43, и, что касается статьи 41 Конвенции в Постановлении Европейского Суда по делу "Лешуан и другие против Франции" (Lechoisne and Others v. France) от 17 июня 2003 г., жалоба N 61173/00, §28: "Согласно пункту 2 правила 60 Регламента Суда заявители должны представить требования в соответствии со статьей 41 Конвенции в подробной разбивке по составным элементам с приложением соответствующих подтверждающих документов, в отсутствие чего Европейский Суд может отклонить требования полностью или частично" (курсив наш).). В статье 41 Конвенции также не упоминается необходимость установления причинной связи. Вынудит ли это нас поставить под сомнение требования, установленные в данном отношении в Регламенте Суда, Практической инструкции и собственной прецедентной практике Европейского Суда  Наконец, мотивировка большинства судей в § 67 Постановления Большой Палаты может быть легко обращена против него. Если бы авторы намеревались наделить Европейский Суд полномочием присуждать справедливую компенсацию по своей инициативе, они прямо бы указали на это. Прямая возможность присуждения компенсации proprio motu в исключительных случаях предусмотрена в Международном уголовном суде, и это единственный международный суд, который, по нашим сведениям, имеет такое прямое полномочие* (* См. статью 75 Римского статута Международного уголовного суда, принятого 17 июля 1998 г. и вступившего в силу 1 июля 2002 г., 2187 UNTS90.).

14. Большинство судей также правомерно признают иерархический приоритет статьи 41 Конвенции по отношению к правилу 60 Регламента Суда* (* См. также Постановление Европейского Суда по делу "Кипр против Турции" (Cyprus v. Turkey) (справедливая компенса ция) от 12 мая 2014 г., жалоба N 25781/94, § 42.). К сожалению, их мотивировка приносит в жертву природу, содержание и функцию процессуальных правил на этот нормативный алтарь. Она также игнорирует объем нормотворчества Европейского Суда и его пленарного состава в соответствии с пунктом "d" статьи 25 Конвенции* (* См. также § 46 ниже.).

Правило 60 и Практическая инструкция относительно требования о справедливой компенсации

15. Само правило 60 Регламента Суда заслуживает бульшего внимания. Согласно пункту 1 правила 60 заявитель, который хочет получить справедливую компенсацию в соответствии со статьей 41 Конвенции в случае вывода Европейского Суда о нарушении его конвенционных прав, должен предъявить соответствующее требование. Условия этого правила не могут быть более ясными, но если они недостаточно ясны, пункт 4 Практической инструкции указывает: "Заявители предупреждаются о том, что условием для присуждения справедливой компенсации является соблюдение процессуальных и материальных требований, установленных Конвенцией и Регламентом Суда". В пункте 5 дополнительно отмечается: "Европейский Суд также откажет в требованиях, заявленных в формуляре, но не заявленных повторно на соответствующей стадии судопроизводства, а также в требованиях, заявленных с пропуском срока". Эти условия сообщаются заявителям и их юридическим представителям в переписке с Секретариатом.

16. Европейский Суд в прошлом указывал и ссылался на ясность этих положений. В Постановлении по делу "Андреа Корси против Италии" (Andrea Corsi v. Italy) (пересмотр) после отказа Европейского Суда в присуждении справедливой компенсации в отсутствие требования заявитель просил о пересмотре постановления, поскольку был уверен, что его представитель предъявил подобное требование, хотя не мог доказать этого. Европейский Суд указывал: "[Н]едостаточно представить требования о справедливой компенсации, Европейский Суд должен также получить их в установленные сроки... Положения Регламента Суда в этом отношении ясны, поскольку упоминают "подачу" этих документов в Секретариат. Пункт 2 правила 38 [Регламента Суда] указывает средства проверки того, соблюдают ли стороны сроки"* (* Постановление Европейского Суда по делу "Андреа Корси против Италии" (Andrea Corsi v. Italy) (пересмотр) от 2 октября 2003 г., жалоба N 42210/98, § 12, курсив наш. См. также Постановление Европейского Суда по делу "Сикора против Словакии" (Sykora v. Slovakia) от 18 января 2011 г., жалоба N 26077/03, §§ 31-32, Постановление Европейского Суда по делу "Фадыл Йилмаз против Турции" (Fadil Yilmaz v. Turkey) от 21 июля 2005 г., жалоба N 28171/02, §§ 26-27, и Постановление Европейского Суда по делу "Киорян против Румынии" (Chiorean v. Romania) от 21 октября 2008 г., жалоба N 20535/03, §§ 31-34. Необходимость соблюдения сроков подчеркивается пунктом 1 правила 38, правилом 60 Регламента Суда и Практической инструкцией.). Если возникают сомнения относительно приоритетной линии, установленной в прецедентной практике по статье 41, ранее статье 50 Конвенции, стоит также впомнить дело ""Санди таймс" против Соединенного Королевства" (Sunday Times v. United Kingdom) (статья 50), где ясно указано: "В контексте статьи 50 Конвенции Европейский Суд обычно рассматривает лишь заявленные требования о возмещении вреда... и если дело не затрагивает общественные интересы, по собственной инициативе не рассматривает вопросы о причинении заявителю иного ущерба"* (* Постановление Европейского Суда по делу ""Санди тайме" против Соединенного Королевства" (Sunday Times v. United Kingdom) (статья 50) от 6 ноября 1980 г., жалоба N 6538/74, § 14. См. также Постановление Европейского Суда по делу "Франческо Ломбардо против Италии" (Francesco Lombardo v. Italy) от 26 ноября 1992 г., Series A, N 249-В, § 25, или Постановление Европейского Суда по делу "Насри против Франции" (Nasri v. France), жалоба N 19465/92, § 49, А 320-В, 1995 год.). Это не просто пыльный исторический правоведческий прецедент, хотя и ясно отражающий принцип ne ultra petitum. Это постановление, которое отражает принцип, соблюдаемый и применяемый Европейским Судом в течение многих лет и не в последнюю очередь Большой Палатой в недавнем деле, где она отказала в присуждении справедливой компенсации в отсутствие требования, надлежащим образом предъявленного заявителем* (* Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Шатшашвили против Германии" (Schatschaschwili v. Germany) от 15 декабря 2015 г., жалоба N 9154/10, §§ 166-170. Заявитель указал сумму требуемой компенсации в формуляре жалобы и устно - в Большой Палате. Неисполнение им требования правила 60 Регламента Суда, несмотря, как в настоящем деле, на ясные инструкции Секретариата Европейского Суда и правового представительства, повлекло то, что Европейский Суд не присудил компенсации.).

17. Предъявление требования как предпосылка компенсации дополнительно подчеркивается, во первых, пунктом 2 правила 60, который предусматривает, что заявители должны представить требования в подробной разбивке по составным элементам с приложением соответствующих подтверждающих документов в срок, установленный для представления замечания заявителя по существу дела, если Председатель Палаты не отдаст иного распоряжения.

18. Это также следует, во вторых, из пункта 4 правила 60 Регламента Суда, который предусматривает, что требования заявителя должны быть переданы властям государства-ответчика для комментариев. Последнее правило существенно и характеризует состязательный характер разбирательства в Европейском Суде. Согласно пункту 4 правила 60 Регламента Суда государству-ответчику всегда предлагается возможность комментировать требование заявителя в установленный срок. Секретарь уведомляет стороны письмом. Председатель Секции может согласиться продлить срок при наличии уважительной причины и если такое продление запрошено до истечения установленного срока. Если ответ представлен государством-ответчиком за пределами срока, он не приобщается к делу, если Европейский Суд не продлит срок по своему усмотрению. Если ответ представлен надлежащим образом, он передается заявителю для сведения. Важность для сторон того, чтобы разбирательство дела Европейским Судом было надлежащим образом состязательным, нетрудно увидеть. Любая иная организация процедуры, несомненно, расходилась бы с собственной прецедентной практикой Европейского Суда в соответствии со статьей 6 Конвенции* (* По поводу требования состязательности процедуры см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Брандштеттер против Австрии" (Brandstetter v. Austria) от 28 августа 1991 г., Series A, N 211, р. 27, §67, и Постановление Европейского Суда по делу "Вермёлен против Бельгии" (Vermeulen v. Belgium) от 20 февраля 1996 г., Reports 1996-I, р. 234, § 33.).

19. В отношении предъявления требования, когда и в какой форме заявитель в настоящем деле сообщил о желании компенсации в своем формуляре жалобы следует отметить следующее. Его представительнице письмом от 24 мая 2012 г. после того, как жалоба была коммуницирована, было предложено представить замечания и требования о выплате справедливой компенсации в установленный срок. В отношении последнего аспекта внимание представительницы было недвусмысленно обращено на тот факт, что непредставление требований (в количественном выражении) в установленный срок с необходимыми подтверждающими документами будет означать, что Палата не присудит или отклонит требования частично, несмотря на то, что заявитель мог выразить желание о выплате компенсации на более ранней стадии разбирательства* (* Письмо, полученное представителем заявителя в настоящем деле, отражает стандартную и утвердившуюся практику согласно Регламенту Суда. См.: Постановление Европейского Суда по делу "Виллекенс против Бельгии" (Willekens v. Belgium) от 24 апреля 2003 г., жалоба N 50859/99, § 27. Следует также обратить внимание на то, что согласно пункту 1 правила 37 Регламента Суда сообщения и уведомления, направленные официальному уполномоченному государства или адвокатам сторон, считаются направленными сторонам.). К установленному сроку, 26 июля 2012 г., требования представлены не были. Представительница заявителя впоследствии объяснила отсутствие объяснений уклонением от пересылки корреспонденции ее бывшей юридической фирмой. При таких обстоятельствах и в порядке исключения письмом от 11 октября 2012 г. Председателем Первой Секции было удовлетворено ходатайство о представлении замечаний и требований с продлением срока до 22 ноября 2012 г. в осуществление дискреции, предоставленной пунктом 2 правила 60 Регламента суда. К этой дате заявитель или его представитель не представили в Европейский Суд каких-либо требований. Факты настоящего дела указывают, что ясное процессуальное правило было применено с требуемой степенью гибкости, в соответствии с Регламентом Суда, с целью защиты интересов заявителя.

20. Наше рассмотрение правила 60 Регламента Суда приводит к его третьему пункту, единственно потенциально проблемному с точки зрения ясности и на основе которого большинство судей предпочитают обосновывать исключение трех других пунктов, изложенных выше. Пункт 3 правила 60 Регламента Суда предусматривает, что, "если заявитель не выполнит требований, изложенных в предшествующих подпунктах, Палата может отказать в удовлетворении требования полностью или частично". Ссылка на предшествующие подпункты (множественное число) и использование глагола "может" (факультатив) заключает в себе потенциальные проблемы* (* Этот двусмысленный язык еще раз появляется в другом месте, пункте 5 Практической инструкции: "Таким образом, Суд устанавливает конкретные требования, которые должны быть надлежащим образом документально обоснованы, невыполнение которых повлечет отказ в присуждении". Однако тот же пункт продолжает: "Суд также откажет в требованиях, заявленных в формуляре, но не заявленных повторно на соответствующей стадии судопроизводства, а также в требованиях, заявленных с пропуском срока". Контраст между двумя предложениями может означать, что невыполнение, упомянутое в первом предложении, составляет уклонение от представления целесообразных документальных доказательств. Другими словами, непредставление требований в подробной разбивке (возможно, фатальное) отличается от непредставления требований (фатального).). Это правило может восприниматься во взаимосвязи с использованием глагола "присуждает" в статье 41 Конвенции как доказательство (абсолютной) дискреции Европейского Суда при присуждении справедливой компенсации. Таков предпочитаемый путь большинства судей* (* См. §§ 67 (ссылка на использование глагола "может" в пункте 3 правила 60), 74 (ссылка на использование глагола "присуждает" в статье 41 Конвенции) и § 76 настоящего Постановления судей (ссылка на тот факт, что статья 41 Конвенции является нормой более высокой иерархической силы, чем Регламент Суда).). Однако их выбор не основан на смысле статьи 41 Конвенции, которая содержит разъясненные выше условия, на ясных понятиях остальной части правила 60 Регламента Суда, выражениях Практической инструкции или преобладающей позиции Европейского Суда в его прецедентной практике* (* См. также: О. Ichim. Op. cit. Pp. 52 и 77, где отмечается, что "Случаи ориентированного на жертву подхода, подкрепленного присуждением компенсаций ultra petita, относительно скудны" и "Европейский Суд воздерживается не только от присуждения компенсаций ex officio, но также от ultra petita", хотя на с. 77 приводятся некоторые примеры другой линии прецедентной практики, на которые большинство судей ссылаются и которые они ныне подтвердили.). Все указывает на то, что Европейский Суд "присуждает" справедливую компенсацию лишь при установленных обстоятельствах и если достигнуты определенные условия, формальные и материальные. Было бы странно, если бы правило 60 Регламента Суда устанавливало условия обработки и предоставления компенсации только для отмены данных условий сразу после этого. Кроме того, чтобы ни выводить из ссылки на подпункты и на слово "может" в пункте 3 правила 60, это правило, с учетом его ссылки на "требования", предполагает, что такие требования предъявлены. То, что статья 41 Конвенции требует предъявления требования о присуждении справедливой компенсации, также подтверждается другими положениями Регламента Суда. Пункт 1 правила 75 Регламента Суда, например, предусматривает, что: "В случае, когда Палата объявляет, что имело место нарушение положений Конвенции или Протоколов к ней, она в том же постановлении выносит решение по вопросу о применении статьи 41 Конвенции, если соответствующее требование было предъявлено в порядке, предусмотренном правилом 60, и вопрос готов для разрешения".

Материально-правовые требования и различные основания справедливой компенсации

21. Практическая инструкция содержит подробные указания относительно того, что относится к каждому основанию справедливой компенсации, и разъясняет формальные и материальные условия, которые должны быть достигнуты в отношении каждого* (* См. пункты 10-12 Практической инструкции относительно материального ущерба, пункты 13-15 относительно морального вреда и пункты 16-21 относительно судебных расходов и издержек.).

22. Что касается материального ущерба, судебных расходов и издержек, заявитель должен доказать, что материальный ущерб вытекает из нарушения* (* См., например, в отношении отсутствия компенсации материального ущерба, если причинная связь не может быть установлена, в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Саундерс против Соединенного Королевства" (Saunders v. United Kingdom) от 17 декабря 1996 г., жалоба N 19187/91, § 86, Постановление Европейского Суда по делу "Коэм и другие против Бельгии" (Соem and Others v. Belgium), жалобы NN 32492/96, 32547/96, 32548/96, 33209/96 и 33210/96, § 155, ECHR 2000-VII, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, § 187, ECHR 2008-II.) и что судебные расходы и издержки были понесены действительно и с необходимостью, а также являлись разумными по размеру* (* См., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу ""Санди тайме" против Соединенного Королевства" (статья 50), § 23, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Яллох против Германии" (Jalloh v. Germany), жалоба N 54810/00, § 133, ECHR 2006-IX.).

23. Разумеется, исполнение этих материально-правовых требований является условием для присуждения справедливой компенсации по данным основаниям. Однако сама природа того, что подлежит доказыванию, как свидетельствует содержание Практической инструкции и правило 60 Регламента Суда, дополнительно подчеркивает, почему представление действительных сведений имеет существенное значение.

24. Что касается морального вреда, основание, по которому большинство судей Большой Палаты решило присудить в виде исключения справедливую компенсацию при обстоятельствах настоящего дела, Практическая инструкция дает понять, что присуждение Европейским Судом компенсации имеет целью предоставить финансовое возмещение нематериального вреда, например, нравственных или физических страданий. Кроме того, это указывает, что природа морального вреда такова, что он не подлежит точному расчету. Эта трудность разъясняет, по нашему мнению, формулировку пункта 3 правила 60 Регламента Суда, обсуждавшуюся выше, а именно тот факт, что Европейский Суд может отклонить требования полностью или частично, если требования, предусмотренные пунктами 1 и 2 правила 60 Регламента Суда, не были соблюдены. "Может" отклонить требования относится конкретно к предшествующему пункту 2 правила 60 Регламента Суда и, в частности, к ситуациям, в которых заявитель не представил или не мог представить требования в подробной разбивке. Как правомерно указал заявитель в настоящем деле, и Европейский Суд признает при иных обстоятельствах, невозможно установить цену жизни ребенка или оценить моральный вред, причиненный другими нарушениями* (* Практическая инструкция признает, что заявителям, которые хотят получить компенсацию морального вреда, предлагается указать сумму, по их мнению, являющуюся справедливой, как это предусматривает прецедентная практика Европейского Суда. Европейский Суд присуждает компенсации, когда заявители не указывают сумму, "оставляя ее на усмотрение Европейского Суда". Прецедентная практика Европейского Суда также признает это. См., например, практику, процитированную в § 72 настоящего Постановления. Однако важно подчеркнуть, что за исключением заявителя по делу "Блеса Родригес против Испании" (Blesa Rodriguez v. Spain), Постановление от 1 декабря 2015 г., жалоба N 61131/12, который указал на желание компенсации только в формуляре жалобы, все другие заявители предъявили требование, но просили отнести размер компенсации на усмотрение Европейского Суда.).

25. C другой стороны, пункт 14 Практической инструкции подтверждает материальное требование, которое должно быть выполнено для присуждения компенсации морального вреда: "Если наличие такого вреда установлено и если Суд считает денежную компенсацию необходимой, то он производит оценку на справедливой основе и на основании стандартов, которые установлены его прецедентной практикой". Может возникнуть вопрос: как может быть выполнено это материальное требование в контексте разбирательства, которое должно быть состязательным, если требования о справедливой компенсации не выдвинуты?

III. Компетенция Европейского Суда при отсутствии "требования" о справедливой компенсации

26. Если статья 41 Конвенции, Регламент Суда, Практическая инструкция и огромное большинство решений Европейского Суда о справедливой компенсации прямо указывают на отсутствие присуждения такой компенсации Европейским Судом при отсутствии требования, представленного в соответствии с установленными формальными и материальными требованиями, на каком основании большинство судей Большой Палаты решают подтвердить это обязательное процессуальное правило* (* См. §§ 59 и 75 настоящего Постановления.) и отступить от него в исключительных случаях?

27. Отход оправдывается, в том числе, ролью Европейского Суда в соответствии со статьей 34 Конвенции в осуществлении правосудия по индивидуальным делам* (* См.: там же, § 64.), правовым обязательством государств в соответствии со статьей 46 Конвенции прекращать нарушение и предоставлять компенсацию ее последствий* (* См.: там же, § 65.), правом Европейского Суда в соответствии со статьей 41 Конвенции присуждать компенсацию, которая представляется целесообразной* (* См.: § 66 настоящего Постановления.), отсутствием в том же положении указания на формальные условия, ограничивающие осуществление этой дискреции, а также использованием слова "может" в пункте 3 правила 60 Регламента Суда и слова "присуждает" в самой статье 41 Конвенции* (* См.: там же, §§ 67 и 74.). Кроме того, это может оправдываться тем, что в некоторых делах Европейский Суд присуждал справедливую компенсацию по своей инициативе* (* См.: там же, § 69.) и что в некоторых делах он находил целесообразным не присуждать справедливую компенсацию или присуждать ее, даже если заявитель не указал размер требования* (* См. §§ 70 и 72 настоящего Постановления.), а также теми фактами, что руководящим принципом при присуждении компенсации морального вреда является принцип справедливости* (* См.: там же, § 73.) и, наконец, что главное применение принципа ne ultra petitum в этой сфере заключается в обеспечении того, чтобы сам Европейский Суд не увеличивал сумму, требуемую заявителем, даже если в подобных делах он обычно присуждал большую сумму* (* См.: там же, § 71.).

28. Хотя мы полностью соглашаемся с большинством судей в том, что справедливость и гибкость руководят Европейским Судом при определении в соответствии со статьей 41 Конвенции целесообразной компенсации, которую следует присудить при обстоятельствах конкретного дела, мы почтительно не согласились с большинством относительно того, когда и как дискреция Европейского Суда в этом отношении вступает в силу, и при каких условиях она должна осуществляться. Как указано в § 12 выше, нет сомнений в том, что статья 41 Конвенции позволяет Европейскому Суду присуждать справедливую компенсацию. Однако его полномочия на это зависят от факторов, перечисленных в § 11 и дополнительно обусловленных Регламентом Суда, как указано выше* (* Европейский Суд обычно ссылается на тот факт, что он пользуется "определенной дискрецией при осуществлении полномочий, которыми он наделен в соответствии со статьей 50 [статьей 41] Конвенции", факт, подкрепленный выражениями "справедливо" и "если необходимо", см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Гуццарди против Италии" (Guzzardi v. Italy) от 6 ноября 1980 г., жалоба N 7367/76, § 114, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пердигао против Португалии" (Регdigao v. Portugal) от 16 ноября 2010 г., жалоба N 24768/06, § 85. Кроме того, он признает, что его юрисдикция в соответствии со статьей 41 Конвенции является ограниченной: см. в отдельности Постановление Европейского Суда по делу "Беликова против Болгарии" (Velikova v. Bulgaria), жалоба N 41488/98 § 96, ECHR 2000-VI, Постановление Европейского Суда по делу "Филис против Греции (N 1)" (Philis v. Greece) (N 1) от 27 августа 1991 г., Series А, N 209, р. 27, § 79, и Постановление Европейского Суда по делу "Аллене де Рибмон против Франции" (Allenet de Ribemont v. France) от 7 августа 1996 г., Reports 1996-III, p. 910, §§ 18-19 (где он напомнил Комиссии не только о пределах, установленных Регламентом Суда, но и о пределах его собственной дискуссионной юрисдикции в соответствии с Конвенцией).).

29. Кроме того, важно более внимательно рассмотреть примеры, на которые большинство судей ссылаются в §§ 70-72 настоящего Постановления. Когда Европейский Суд полагал в делах, процитированных в § 70 настоящего Постановления, что вывод о нарушении составляет достаточную справедливую компенсацию, он явно осуществлял свою дискрецию с точки зрения понятий "справедливо" и "если необходимо" в статье 41 Конвенции. Возможно, еще более важно, что во всех делах, перечисленных в § 70 настоящего Постановления, требование справедливой компенсации было надлежащим образом предъявлено, поэтому статья 41 Конвенции была применима в данных делах. При применении принципа ne ultra petitum для ограничения размера компенсаций в делах, упомянутых в § 71 настоящего Постановления, Европейский Суд вновь рассматривал требования о справедливой компенсации, которые были надлежащим образом предъявлены. Аналогичным образом, что касается дел, процитированных в § 72 настоящего Постановления, во всех из них, кроме одного (Постановление Европейского Суда по делу "Блеса Родригес против Испании"), в котором заявитель ограничился указанием на желание компенсации в формуляре жалобы, данные заявители надлежащим образом предъявили требования, но отнесли сумму компенсации на усмотрение Европейского Суда.

30. Что касается статьи 41 Конвенции, вначале и прежде всего должно быть установлено, что внутригосударственное право государства-ответчика допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения* (* Анализ происхождения этого порогового условия и некоторых трудностей, которые оно вызывает, см. в частично несовпадающем особом мнении судьи Зупанчича в Постановлении Европейского Суда по делу "Лука против Италии" (Luca v. Italy), жалоба N 33354/96, ECHR 2001-II.). Поразительно, что это пороговое условие рассматривается в конце, а не в начале постановления большинства судей* (* См. §§ 88-91 настоящего Постановления.). По сути оно представляется одним из двух веских соображений при определении того, должен ли Европейский Суд присуждать справедливую компенсацию при отсутствии надлежащим образом предъявленного требования* (* См.: там же, § 82.). Подобная последовательность спорная, поскольку данный вопрос согласно условиям статьи 41 Конвенции является первым, который требует рассмотрения до того, как Европейский Суд осуществит какие бы то ни было полномочия, которыми его наделяет статья 41 Конвенции. Это не вопрос, требующий разрешения, когда Европейский Суд рассматривает в исключительных случаях, присуждать ли компенсацию в отсутствие требования, это вопрос, ответ на который определяет применение Европейским Судом статьи 41 Конвенции в первую очередь.

31. Вышеизложенное приводит нас к одному из основных пунктов несогласия, которое у нас есть с большинством судей. По существу они полагают, что статья 41 Конвенции наделяет Европейский Суд полномочием, которое в отдельных исключительных случаях Европейский Суд может и должен осуществлять независимо от прямых указаний, обусловливающих осуществление этих полномочий и дискреции в Регламенте Суда* (* По поводу определенного ниже понятия необходимости см. Постановление Европейского Суда по делу "Рингейзен против Австрии" (Ringeisen v. Austria) (статья 50) от 22 июня 1972 г., Series A, N 15, § 22, где Европейский Суд указал, что справедливая компенсация необходима, когда государство-ответчик отказало заявителю в компенсации, на которую, по его мнению, он имел право.). Хотя мы полностью согласны с необходимостью того, чтобы Европейский Суд действовал гибко и в соответствии с принципом справедливости, процессуальные правила должны обеспечивать, чтобы он делал это, только когда требование о справедливой компенсации надлежащим образом было предъявлено и в соответствии с определенными условиями. Иными словами, мы согласны с тем, что существует дискреция Европейского Суда, но мы не согласны по поводу момента, когда эта дискреция может осуществляться, и настаиваем, что она ограничена, как это подобает всем дискрециям, ясными, связными и доступными процессуальными (и материальными) правилами* (* См. в поддержку нашего толкования пункт 14 Практической инструкции. См. также совместное совпадающее особое мнение судей Нуссбергер и Лемменса (§ 4) по тому же пункту фундаментального расхождения.). Ясность Регламента Суда, который заявителям более не нужно соблюдать при исключительных обстоятельствах, и ясность собственной прецедентной практики Европейского Суда также приносятся в жертву. Действительно, толкование и применение Регламента Суда сводятся к простой судебной практике, от нее можно отклониться или опровергнуть ее, если этого требуют обстоятельства индивидуального дела.

32. Конкретная природа статьи 41 Конвенции как lex specialis в отношении общих правил и принципов международного права* (* См. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кипр против Турции" (справедливая компенсация), § 42.) не означает, что Европейский Суд освобождается qua суд по правам человека от соблюдения принципа ne ultra petitum. Это было бы чрезвычайное предположение, но именно на нем косвенно основано постановление большинства судей по настоящему делу.

IV. Рассмотрение исключительных обстоятельств, при которых компенсация может быть присуждена в отсутствие требования

33. Решив отойти от преобладающей прецедентной практики и Регламента Суда, постановление большинства судей далее пытается обеспечить, что Европейский Суд "остается вправе предоставить разумным и сдержанным способом справедливую компенсацию в части морального вреда, возникающего при исключительных обстоятельствах данного дела, если "требование" не было надлежащим образом предъявлено в соответствии с Регламентом Суда"* (* См. § 76 настоящего Постановления, курсив наш.). Оно делает это, пытаясь установить, с одной стороны, предпосылки для осуществления этих полномочий и, с другой стороны, представив веские соображения, которые должны определять, присудит ли Европейский Суд компенсацию в отсутствие надлежащим образом предъявленного требования.

Предпосылки для применения исключения

(i) Необходимость выражения желания получения компенсации

34. Первая предпосылка относится к тому факту, что "Европейский Суд придаст особое значение указаниям, недвусмысленно свидетельствующим, что заявитель выразил желание получить денежную компенсацию в дополнение к признанию нарушения Конвенции"* (* См.: § 79 настоящего Постановления.). Иными словами, предпочтительно, чтобы заявитель указал предположительно в своей жалобе, как заявитель в настоящем деле, что он хочет* (* Так в тексте Постановления (примеч. переводчика).) получить денежную компенсацию. Однако, как сформулировано, в § 79 не указано, где должно быть выражено это желание и на какой стадии процедуры, и, если такое желание не выражено, будет ли это препятствовать Европейскому Суду присуждать компенсации или являться основанием для отклонения такого требования. Он может сделать это, но природа и объем дискреции, которой большинство наделило Европейский Суд в сфере справедливой компенсации, означают, что он не может этого сделать.

(ii) Необходимость установления причинной связи

35. Следующая предпосылка заключается в том, что в любом случае будет необходимо установить причинную связь между нарушением и нематериальным вредом, вытекающим из нарушения Конвенции* (* См. § 76 настоящего Постановления.). Это не только логично, но также отражает Регламент и установленную прецедентную практику* (* См. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Андреева против Латвии" (Andrejeva v. Latvia) от 18 февраля 2009 г., жалоба N 55707/00, § 111: "необходимым условием для присуждения компенсации материального ущерба является наличие причинной связи [...], и это также верно в отношении морального вреда".). Однако, как подчеркивалось выше, трудно предвидеть, с учетом обхода процессуальных правил, которые направлены именно на установление и проверку данной решающей причинной связи, как это будет сделано* (* См. пункты 1, 2 и 4 правила 60, дополнительно разъясненные в Практической инструкции.).

(iii) Необходимость состязательной процедуры

36. Это приводит нас к следующему пункту, который не является предпосылкой или веским соображением - необходимости состязательной процедуры и трудностей, которые возникают в этом отношении в результате отсутствия надлежащим образом предъявленного требования* (* См. выше § 18 с комментариями по поводу пункта 4 правила 60.).

37. В § 77 Постановления Большой Палаты большинство судей указали, что осуществление такой дискреции в соответствии со статьей 41 Конвенции всегда должно учитывать основное требование состязательной процедуры. Опять-таки это совершенно верно; но вновь соблюдение требования о состязательной процедуре - это именно то, что положения правила 60 Регламента Суда стремятся обеспечить: ясное, в подробной разбивке требование, надлежащим образом предъявленное заявителем в соответствии с установленными процессуальными правилами и в установленный срок (хотя он и может быть продлен), с возможностью комментария требования государством-ответчиком и получением заявителем этих комментариев* (* См. описание положений и применения правила 60 в §§ 15-20 выше.).

38. Созданием исключения из правила 60 Регламента Суда в исключительных случаях Большая Палата рискует сделать две вещи. С одной стороны, длительность разбирательства в Европейском Суде вырастет еще больше, как и его загрузка. За постановлением по существу должно будет последовать отдельное постановление по вопросу о справедливой компенсации, поскольку последний вопрос не будет, как выражается пункт 1 правила 75 Регламента Суда, готов к разрешению. Потребуется обмен замечаниями для обеспечения того, чтобы процедура была состязательной, и избежания неденежной компенсации, которая, по словам государства-ответчика в настоящем деле, является произвольной* (* См. § 55 настоящего Постановления.). В среднем дополнительно потребуются от 12 до 18 месяцев для вынесения отдельного постановления по статье 41 Конвенции. С учетом списка дел Европейского Суда и его ограниченного бюджета это потребует времени и ресурсов, которые он не может себе позволить. В настоящем деле в отсутствие требования на уровне Палаты и Большой Палаты* (* См. §§ 60-63 настоящего Постановления. В Большой Палате представительница заявителя предлагала просто утвердить Постановление Палаты, но, как указано в § 52 Постановления Большой Палаты, не представила дополнительное требование относительно справедливой компенсации по любому из оснований.) трудно утверждать, что процедура была действительно состязательной.

39. С другой стороны, "отклоняющийся" набор дел, на которые Палата и Большая Палата ссылаются в оправдание компенсации при исключительных обстоятельствах, затрагивают лишь некоторые государства. Будет ли этот дифференцированный подход к исключительным компенсациям продолжаться после постановления Большой Палаты в настоящем деле? Если прецедент в деле Нагметова означает, что то, что отклонялось, просто становится исключительным, но может применяться поголовно, будет ли это применяться последовательно или нераскрытые принципы справедливости, гибкости и необходимости, на которые ссылается дискреция Европейского Суда, повлекут различия в размере компенсации в зависимости от государства-ответчика?

Веские соображения, которые регулируют исключение

(i) Особая тяжесть и воздействие нарушений и общий контекст дела

40. Первое веское соображение, которое определяет, присудит ли Европейский Суд компенсацию в отсутствие надлежащим образом предъявленного требования, относится к особой тяжести и воздействию нарушений и общему контексту дела. Например, причинило ли нарушение существенный вред моральному благополучию заявителя, оказало ли иным образом серьезное воздействие на его жизнь или средства к существованию или причинило ли другое особо значимое неудобство* (* См. § 81 настоящего Постановления.).

41. Это веское соображение представляет интерес по ряду причин. Во-первых, Большая Палата устанавливает три кумулятивных условия, но приводит к этим условиям не одно, а два иллюстративных списка примеров. Кумулятивный характер условий без сомнения предназначен для ограничения обстоятельств, в которых применяется созданное судом исключение. Использование слова "например", по-видимому, имеет противоположный эффект. Во-вторых, условия этого веского условия вполне свободны и открыты, нарушения многих разных конвенционных статей во многих различных обстоятельствах могут быть отнесены к данным условиям. В-третьих, заслуживает внимания то, что Большая Палата не приняла предложение заявителя о прикреплении исключения к абсолютному характеру нарушенного права. Это и мудро и тревожно. Мудро, поскольку, как указывает само большинство, со ссылкой на нарушение статьи 8 Конвенции в результате разбирательства, которое повлекло удочерение дочери заявителя в деле "X. против Хорватии"* (* См. Постановление Европейского Суда по делу "X. против Хорватии" (X. v. Croatia) от 17 июля 2008 г., жалоба N 11223/04, §§ 61-63.), нарушение прав, допускающих оговорки, также может иметь колоссальное и трагическое влияние, такое как утрата собственного ребенка при усыновлении или дела об опеке над ребенком (форма смерти для некоторых родителей). В небольшом количестве дел, где Европейский Суд присуждал компенсацию в отсутствие надлежащим образом предъявленного требования, он большей частью оправдывал свой отход от Регламента Суда ссылкой на абсолютный характер нарушенной статьи Конвенции* (* См., например: Постановление Европейского Суда по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia) от 20 января 2005 г., жалоба N 63378/00, § 88, Постановление Европейского Суда по делу "Игорь Иванов против Российской Федерации" (Igor Ivanov v. Russia) от 7 июня 2007 г., жалоба N 34000/02, § 50, Постановление Европейского Суда поделу "Бабушкин против Российской Федерации" (Babushkin v. Russia) от 18 октября 2007 г., жалоба N 67253/01, § 62, Постановление Европейского Суда по делу "Чембер против Российской Федерации" (Chember v. Russia) от 3 июля 2008 г., жалоба N 7188/03, § 77, Постановление Европейского Суда по делу "Чудун против Российской Федерации" (Chudun v. Russia) от 21 июня 2011 г., жалоба N 20641/04, § 129, и Постановление Европейского Суда по делу "Бородин против Российской Федерации" (Borodin v. Russia) от 6 ноября 2012 г., жалоба N 41867/04, § 166, все из которых касаются нарушений статьи 3 Конвенции Российской Федерацией.) или на фундаментальную значимость рассматриваемого права* (* См., например: Постановление Европейского Суда по делу "Русу против Австрии" (Rusu v. Austria) от 2 октября 2008 г., жалоба N 34082/02, § 62, и Постановление Европейского Суда по делу "Крабтри против Чешской Республики" (Crabtree v. Czech Republic) от 25 февраля 2010 г., жалоба N 41116/04, § 60, которые указывают на фундаментальную значимость нарушенных прав, предусмотренных статьей 5 Конвенции. См. также Постановление Европейского Суда по делу "Кац против Украины" (Kats v. Ukraine) от 18 декабря 2008 г., жалоба N 29971/04, которое касается статьи 2 Конвенции, где требование было предъявлено, но за пределами срока. Европейский Суд присудил компенсацию морального вреда в связи с "фундаментальным характером" права, предусмотренного статьей 2 Конвенции.). Однако в некоторых делах такое оправдание компенсации не выдвигалось, а просто привязывалось к особым обстоятельствам дела* (* См., например, Постановление Европейского Суда по делу "Давтян против Грузии" (Davtyan v. Georgia) от 27 июля 2006 г., жалоба N 73241/01, § 71.). Широта языка Большой Палаты раскрывает тревожащий аспект, а именно как будет трудно Европейскому Суду ограничить параметры созданного им самим исключения. Что он будет делать, например, столкнувшись с делом по статье 6 Конвенции, возникшем в связи с разбирательством по поводу опеки над ребенком, где вопрос составляют надлежащие процессуальные права, однако на заднем плане видна весьма реальная и трагическая утрата доступа к детям в транснациональном споре об опеке?* (* См., например, Постановление Европейского Суда по делу "Анриу против Франции" (Henrioud v. France) от 5 ноября 2011 г., жалоба N 21444/11, где в деле об утрате опеки над ребенком и доступе к детям заявителя Европейский Суд просто усмотрел нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с чрезмерным формализмом судов Франции. См. также в контексте статьи 8 Конвенции Постановление Европейского Суда по делу "Юсупова против Российской Федерации" (Yusupova v. Russia) от 20 декабря 2016 г., жалоба N 66157/14.) Нетрудно предвидеть, что исключение станет столь широким, что поглотит правило, от которого, как предполагалось, будут отступать только в исключительных случаях.

42. Постановление большинства судей стремится в §§ 79-82 ограничить созданное судебное исключение, и в этом отношении ему следует аплодировать. К сожалению, хотя большинство судей пытаются делать это, извлекая модель из расходящейся прецедентной практики, мы бы почтительно утверждали, что будет трудно обеспечить ясность, транспарентность и связность в прецедентной практике, когда исключение будет впоследствии применяться. Кроме того, некоторые возможные основания для ограничения пределов исключения заметны за счет их отсутствия. Может иметь значение тот факт, что заявитель не имел представителя* (* См., например, Постановление Европейского Суда по делу "Дорогайкин против Российской Федерации" (Dorogaykin v. Russia) от 10 февраля 2011 г., жалоба N 1066/05, §§ 48-49.), был признан особенно уязвимым* (* См., например, Постановление Европейского Суда по делу "Нешков и другие против Болгарии" (Neshkov and Others v. Bulgaria) от 27 января 2015 г., жалобы NN 36925/10, 21487/12, 72893/12, 73196/12, 77718/12 и 9717/13, § 84.) или являлся жертвой двойного нарушения статьи, имеющей абсолютный или фундаментальный характер* (* См., например, Постановление Европейского Суда по делу "Бурсук против Румынии" (Bursuc v. Romania) от 12 октября 2004 г., жалоба N 42066/98, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чембер против Российской Федерации", хотя Европейский Суд прямо не указал, что данный факт имеет отношение к его решению о присуждении компенсации ущерба в отсутствие надлежащим образом предъявленного требования.). В то время как критерий уязвимости может быть расплывчатым и субъективным, два других являются объективными и легко проверяемыми.

(ii) Положение о компенсации в соответствии с внутригосударственным законодательством

43. Это веское соображение было рассмотрено ранее (см. § 30 настоящего Постановления), где мы задавались вопросом: может ли соображение, которое определяет, приводится ли в действие статья 41 Конвенции в первую очередь, также служить соображением, ограничивающим применение созданного судом исключения из правила о справедливой компенсации?

V. Последствия и альтернативы решения Большой Палаты

44. Первое следствие постановления Большой Палаты, может обусловить, как указывалось выше, усиление правовой неопределенности. Даже хотя Европейский Суд ныне подтверждает расходящуюся прецедентную практику, допускающую присуждение справедливой компенсации в исключительных случаях в отсутствие конкретного требования, условия, ограничивающие пределы и применение этого созданного судом исключения, могут не быть достаточно ясными и предсказуемыми по причинам, разъясненным выше. Можно ожидать расхождения, что касается ссылки на исключение, размера ущерба, вытекающего из применения, и даже расхождения, что касается государств-ответчиков, со ссылкой на которое оно считается применяемым при обстоятельствах каждого дела. Также поразительно, что постановление большинства судей оформлено в выражениях исключительного присуждения "справедливой компенсации" Европейским Судом в отсутствие конкретного требования, но отсутствует обсуждение того, применяется ли это исключение исключительно к моральному вреду, что является проблемой в настоящем деле. Параграфы 69, 72-73, 79-81, 83 и 92 настоящего Постановления, по-видимому, ограничивают пределы исключения в присуждении справедливой компенсации по данному основанию, но мотивировка большинства судей в оставшейся части постановления относится к справедливой компенсации в целом и в качестве таковой относится ко всем трем основаниям. В то время как заявитель не требовал выплаты ни морального вреда, ни судебных расходов и издержек, применение требования Регламента Суда было приостановлено, что касается первого упущения, но не в отношении второго* (* При отсутствии требования судебных расходов и издержек Европейский Суд объявляет невозможным их присуждение, см. § 93 настоящего Постановления.).

45. Второе следствие еще шире. Оно относится к соблюдению Регламента Суда и обстоятельств, в которых они и Практические инструкции, разъясняющие их, могут быть обойдены сторонами. Центр прецедентной практики Европейского Суда по статье 6 Конвенции заключается в том, что внутригосударственные нормы, регулирующие формальные шаги, которые должны быть сделаны, и сроки, которые должны быть соблюдены при подаче судебных документов, направлены на обеспечение надлежащего осуществления правосудия и соблюдение, в частности, принципа правовой определенности. Европейский Суд неоднократно сигнализировал сторонам, что они должны ожидать применения этих норм* (* См., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Мирагалль Эсколано против Испании" (Miragall Escolano v. Spain) от 25 января 2000 г., жалобы NN 38366/79 и после дующие, § 33, Постановление Европейского Суда по делу "Трикар против Франции" (Tricard v. France) от 10 июля 2001 г., жалоба N 40472/98, § 29, и Постановление Европейского Суда по делу "Марк Брауэр против Германии" (МагcBrauer v. Germany) от 1 сентября 2016 г., жалоба N 24062/13, §§ 34 и 42. См. также недавнее Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "V.M. и другие против Бельгии" (V.M. and Others v. Belgium) (прекращение производства по жалобе) от 17 ноября 2016 г., жалоба N 60125/11, § 35, которое ссылалось на Регламент Суда и требование в интересах надлежащего осуществления правосудия о том, чтобы за явители и их представители поддерживали контакт с Европейским Судом во время разбирательства.). Почему Европейский Суд с учетом данной прецедентной практики должен предпочесть подрывать собственные процессуальные правила изложенным выше способом? То, что Европейский Суд нашел отсутствующим в соответствии со статьей 6 Конвенции, это внутригосударственные правила, которые сами по себе являются чрезмерно формальными или применяются властями с чрезмерным формализмом* (* См., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Марк Брауэр против Германии", § 43.). Однако едва ли можно утверждать в настоящем деле, что Регламент Суда применялся чрезмерно формальным способом. Заявитель, который имел представительницу, был уведомлен, что желание компенсации, выраженное в его формуляре жалобы, не является достаточным и что должно быть предъявлено конкретное требование. Процедура предъявления требования была разъяснена, был установлен срок для его представления. После пропуска срока он был продлен Председателем Секции, но вновь был пропущен.

46. Также стоит поразмышлять над тем фактом, что Большая Палата, столкнувшись, как в настоящем деле, с большим сводом прецедентной практики против компенсации и расходящимся миноритарным набором прецедентной практики в ее пользу, имела в своем распоряжении альтернативу. Она могла поддержать свою преобладающую прецедентную практику, подтвердив и разъяснив на будущее, что Регламент Суда требовал предъявления конкретного требования для присуждения компенсации в соответствии со статьей 41 Конвенции, указав, почему в некоторых исключительных случаях Регламент в современной редакции не соответствует требованиям конвенционной системы. Поскольку Европейский Суд, возможно, единственный среди международных судов, обладает исключительной компетенцией в принятии и изменении Регламента Суда в силу пункта "d" статьи 25 Конвенции, пленарное заседание могло впоследствии изменить эти правила и конкретно проблемный пункт 3 правила 60 Регламента в случае необходимости. Предполагается, что такой путь, включающий разработку процессуальных норм комитетом Европейского Суда, специализирующимся в этой сфере, обращение за замечаниями к Высоким Договаривающимся Сторонам и другим органам и их одобрение пленарным составом, а не Большой Палатой, представляющей лишь часть Европейского Суда, позволил бы установить более ясные процессуальные правила при сохранении целостности Регламента Суда. Вопрос судебной и процессуальной политики был бы разрешен надлежащим форумом в отсутствие ссылок на обстоятельства индивидуального дела 2.

47. Обстоятельства настоящего дела неоспоримо трагичны. Ответственность государства-ответчика за смерть молодого человека и уклонение от эффективного расследования обстоятельств, сопровождавших его смерть, являются предметом единогласного постановления Палаты и подтвержден единогласно Большой Палатой. Тем не менее последней приличествовало бы внесение определенности, где она в настоящее время отсутствует, и выход за пределы индивидуальных обстоятельств данного дела и этого заявителя. По правовым причинам, подробно изложенным выше, мы почтительно не соглашаемся с выводами Большой Палаты о справедливой компенсации, каким бы гуманным присуждение денежной компенсации ни казалось при таких трагических обстоятельствах дела, как настоящее.