Постановление Европейского Суда по правам человека от 25 июля 2013 г. Дело "Ходорковский и Лебедев (Khodorkovskiy and Lebedev) против Российской Федерации" (Жалобы NN 11082/06 и 13772/05) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Ходорковский и Лебедев
(Khodorkovskiy and Lebedev)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 11082/06 и 13772/05)

Постановлени Суда

Страсбург, 25 июля 2013 г.

По делу "Ходорковский и Лебедев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека, рассматривая дело Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой,

Линос-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 2 июля 2013 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано двумя жалобами (NN 11082/06 и 13772/05), поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) двумя гражданами Российской Федерации: Михаилом Борисовичем Ходорковским (далее - первый заявитель) и Платоном Леонидовичем Лебедевым (далее - второй заявитель), - 16 марта 2006 г. и 28 марта 2005 г. соответственно.

2. Интересы каждого заявителя представляла группа адвокатов. Юридическая группа первого заявителя состояла из К. Москаленко и А. Дреля, адвокатов, практикующих в г. Москве, Н. Блейка (N. Blake) (QC), лорда Д. Паннинка (D. Pannick) (QC) и Дж. Глассона (J. Glasson), адвокатов, практикующих в г. Лондоне, и доктора В. Певкерта (W. Peukert), адвоката, практикующего в Германии. Юридическая группа второго заявителя включала Е. Липцер и Е. Бару, адвокатов, практикующих в г. Москве, доктора В. Певкерта, к настоящему времени уже скончавшегося профессора А. Кассезе (A. Cassese) и профессора К. Томушата (Ch. Tomuschat). Власти Российской Федерации в обоих делах были представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук, а впоследствии Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявители, в частности, жаловались на осуждение за уклонение от уплаты налогов и мошенничество, а также на другие события, связанные с уголовным разбирательством против них. Кроме того, они утверждали, что их преследование было мотивировано политическими причинами в нарушение статьи 18 Конвенции.

4. Решениями от 27 мая 2010 г. (в деле второго заявителя) и 8 ноября 2011 г. (в деле первого заявителя) Европейский Суд признал жалобы частично приемлемыми.

5. Заявители и власти Российской Федерации подали дополнительные письменные объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда) по существу жалоб. После консультации со сторонами Палата решила, что слушание по существу дела не требуется (пункт 3 правила 59 Регламента Суда, последняя часть), стороны представили в письменной форме возражения на объяснения друг друга.

6. 2 июля 2013 г. Палата решила объединить два дела в одно производство в соответствии с пунктом 1 правила 42 Регламента Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Ходорковский (первый заявитель) родился в 1963 году. В настоящее время он отбывает срок лишения свободы в колонии в Карелии. Лебедев (второй заявитель) родился в 1956 году и отбывает наказание в виде лишения свободы в Ямало-Ненецком автономном округе.

A. Краткое введение

8. Первый заявитель является бывшим руководителем и одним из мажоритарных акционеров ОАО "ЮКОС", которое в соответствующий период являлось одной из крупнейших нефтяных компаний в Российской Федерации. До работы в ОАО "ЮКОС" он был старшим управляющим и совладельцем банка "Менатеп" и холдинга "Роспром" (промышленного холдинга, аффилированного с "Менатепом") и контролировал ряд других финансовых и промышленных компаний. В частности, он являлся председателем правления ООО "ЮКОС-Москва", а позднее его президентом. В дальнейшем группа компаний, аффилированных с "ЮКОСом", будет именоваться "ЮКОС".

9. Второй заявитель - деловой партнер и близкий друг первого заявителя. В 1990-х годах он был главным управляющим банка "Менатеп" и главным управляющим холдинга "Роспром". С 1998 года второй заявитель являлся одним из директоров ООО "ЮКОС-Москва". Он также был одним из мажоритарных акционеров "ЮКОСа".

10. "ЮКОС" был создан вследствие приватизации государственных нефтяных и горных предприятий, происходившей в середине 1990-х годов. После приватизации были введены новые методы управления, а компании, приобретенные "ЮКОСом", были реорганизованы. В частности, продажи производящих компаний были перенаправлены в новые торговые компании. В результате "ЮКОС" стал одним из наиболее успешных компаний Российской Федерации, а первый заявитель упоминался в прессе как один из богатейших людей в Российской Федерации.

11. Среди иных приобретений "ЮКОСа" в ходе приватизации были 20% акций крупной горной компании ОАО "Апатит" (далее - "Апатит"), основного поставщика апатитового концентрата в стране. Приобретение акций "Апатита" привело к возникновению спора, в котором "ЮКОСу" противостоял Фонд государственного имущества. Последний утверждал, что "ЮКОС" не исполнил свои обязательства по договору приватизации. Этот спор окончился в 2002 году мировым соглашением: Фонд государственного имущества* (* Здесь и далее так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Российский фонд федерального имущества - специализированное государственное учреждение при Правительстве Российской Федерации, созданное в 1992 году для управления сделками по продаже приватизируемого федерального имущества, реализации арестованного по решению суда имущества, а также для распоряжения и реализации конфискованного, движимого бесхозяйного, изъятого и иного имущества, обращенного в собственность государства. Расформирован распоряжением Председателя Правительства Российской Федерации с 1 августа 2008 г. (примеч. редактора).) получил отступное, признав право "ЮКОСа" на 20% акций "Апатита".

12. Большая часть продукции "ЮКОСа" продавалась за границей. Однако "ЮКОС" не торговал непосредственно с иностранными фирмами, а продавал продукцию нескольким компаниям Российской Федерации (далее - торговые компании), зарегистрированным в зонах с особым налоговым режимом, в частности, в г. Лесной, расположенном в Свердловской области на Урале (также ЗАТО, эта аббревиатура означает "закрытое административно-территориальное образование"). Специальное налогообложение в г. Лесной было предусмотрено Законом Российской Федерации от 14 июля 1992 г. "О закрытом административно-территориальном образовании" (далее - Закон о ЗАТО). Закон о ЗАТО имел цель привлечь инвесторов в экономически депрессивные районы и ускорить в них экономический рост.

13. Такая ситуация продолжалась несколько лет. Торговые компании "ЮКОСа" действовали на основании "соглашений о льготном налогообложении" с администрацией г. Лесной. Эти соглашения возобновлялись ежегодно с 1998 года. Так, например, 28 января 2000 г. администрация города заключила соглашение о льготном налогообложении с ООО "Бизнес-Ойл" (далее - "Бизнес-Ойл"), основной торговой компанией "ЮКОСа" в г. Лесной, предусматривающее, в числе иных сокращений налогов, 75-процентное уменьшение "местной" части налога на прибыль (то есть части, предназначенной для местного бюджета). В соответствии с этим соглашением "Бизнес-Ойл" должен был перевести определенную денежную сумму в бюджет города (5% от суммы полученного сокращения налогов). Основная часть прибыли "Бизнес-Ойл" и других торговых компаний позднее переводилась на добровольной основе в форме инвестиций в "фонд финансовой поддержки развития производства", который был учрежден в "ЮКОСе" на основании решения совета директоров.

14. В дополнение к сокращению налогов торговые компании, зарегистрированные в зонах льготного налогообложения, уплачивали некоторые свои налоги не деньгами, а векселями, выданными "ЮКОСом". Эти векселя принимались местными властями в качестве способа уплаты налогов и позднее оплачивались "ЮКОСом". Торговые компании также пользовались освобождением от НДС в отношении нефти, продаваемой за границу. НДС возмещался в денежной форме из государственного бюджета на банковские счета этих компаний. Налоговые проверки, проведенные в 1999 году, подтвердили право "Бизнес-Ойл" на сокращение налогов.

15. Личный доход заявителей состоял из заработной платы, получаемой в "ЮКОСе", и дивидендов от акций "ЮКОСа", которыми они владели. Кроме того, оба заявителя получали значительные денежные суммы в качестве индивидуальных предпринимателей за оказание консультационных услуг иностранным фирмам. В качестве "индивидуальных предпринимателей" заявители имели право на льготное налогообложение в соответствии с Федеральным законом "Об упрощенной системе налогообложения, учета и отчетности для субъектов малого предпринимательства" (от 29 декабря 1995 г., N 222-ФЗ, далее - Закон о малом предпринимательстве).

16. В 2003 году Генеральная прокуратура Российской Федерации (далее - Генеральная прокуратура) начала уголовное расследование предпринимательской деятельности Ходорковского и его партнеров. Обвинения против заявителей первоначально касались мошеннического приобретения "Апатита" и другой фирмы в ходе массовой приватизации 1990-х годов. Позднее Генеральная прокуратура обвинила заявителей в уклонении от уплаты налогов в крупном размере. В частности, Генеральная прокуратура подозревала, что торговые компании, зарегистрированные в зонах льготного налогообложения, в действительности были подставными (далее - подставные компании), аффилированными с заявителями, поскольку они не находились и не функционировали в месте их регистрации, не имели имущества и собственного персонала, а полностью контролировались из штаб-квартиры "ЮКОСа" в г. Москве. Таким образом, сокращение налогов было разрешено им незаконно. Налоговые органы также квалифицировали уплату налогов векселями как уклонение от уплаты налогов. Кроме того, налоговые органы подозревали, что фирмы, которым заявители в личном качестве оказывали консультационные услуги, были аффилированы с ними и что фактически никакие услуги этим фирмам не оказывались.

17. В 2003 году оба заявителя были задержаны и заключены под стражу. После расследования состоялся суд, который окончился признанием заявителей виновными и лишением их свободы. Факты, относящиеся к этому судебному разбирательству (первое дело), непосредственно затронуты в настоящем деле. Сроки лишения свободы заявителей в настоящее время истекли, однако они остаются в заключении в связи с новыми обвинениями, выдвинутыми против них в связанном, но отдельном судебном разбирательстве (второе дело).

18. Параллельно с уголовным разбирательством против заявителей российская налоговая служба* (* В тексте также упоминается как налоговое министерство, в рассматриваемый период наименование налогового органа Российской Федерации изменялось несколько раз.) в 2004 году предъявила иск о взыскании налоговой задолженности с "ЮКОСа", который повлек разбирательство в Арбитражном суде г. Москвы. Данное разбирательство касалось "схемы минимизации налогов" с использованием торговых компаний, упомянутых выше. В последующие месяцы были выдвинуты новые требования по поводу налоговой ситуации "ЮКОСа" и его аффилированных лиц. Арбитражные суды удовлетворили большую часть требований налоговой службы. В результате "ЮКОС" вынужден был объявить себя несостоятельным, и было возбуждено дело о банкротстве, которое окончилось принудительной продажей его активов, а впоследствии ликвидацией компании 12 ноября 2007 года. "ЮКОС" перестал существовать, оставив свыше 227,1 млрд рублей (примерно 9,2 млрд долларов США) неудовлетворенных требований. Дополнительные подробности относительно налоговых требований и банкротства "ЮКОСа" см. в изложении фактов по делу ""ОАО Нефтяная компания "ЮКОС"" против Российской Федерации" (OAO Neftyanaya kompaniya YUKOS v. Russia) (жалоба N 14902/04* (* Опубликовано в электронном периодическом издании "Прецеденты Европейского Суда по правам человека" N 4/2014.), Постановление Европейского Суда от 20 сентября 2011 г.), далее - дело "ЮКОСа".

19. В 2004 году и последующие годы аналогичные налоговые требования (связанные с деятельностью торговых компаний в различных зонах льготного налогообложения Российской Федерации) были предъявлены, по крайней мере, к трем другим крупным нефтяным компаниям, а именно "Лукойлу", "Сибнефти" или "ТНК-БП". Однако в отношении этих компаний власти Российской Федерации в конце концов пошли на урегулирование, налоговые требования к ним были сняты в обмен на уплату данными компаниями значительных сумм в государственный бюджет, что позволило им продолжить свою деятельность.

B. События, предшествовавшие уголовному преследованию заявителей

20. Заявители утверждали, что их уголовное преследование, изложенное ниже, являлось политически и экономически мотивированным. В поддержку своих утверждений они ссылались на ряд событий, предшествовавших уголовным разбирательствам против них и их партнеров. Эти факты, насколько они относимы, кратко изложены ниже.

1. Бизнес-проекты "ЮКОСа"

21. В 2002-2003 годах "ЮКОС" начал ряд амбициозных бизнес-проектов, которые должны были сделать его одним из сильнейших игроков на рынке и независимым от государства. В частности, "ЮКОС" оспаривал официальную внутригосударственную нефтяную политику молчаливого присоединения к политике ОПЕК по сокращению производства нефти. Вместо этого "ЮКОС" стремился увеличить свое производство нефти и долю на рынке. Кроме того, с 2003 года "ЮКОС" участвовал в переговорах о слиянии с "Сибнефтью", другой крупной нефтяной компанией Российской Федерации. Слияние должно было произойти в два этапа: вначале завершение сделки на бумаге* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду подписание необходимых договоров, документов и т.п. о слиянии (примеч. редактора).) и объединение управленческих структур новой компании. Первый аспект сделки был окончен в октябре 2003 года, второй должен был состояться к январю 2004 года. "ЮКОС" также участвовал в переговорах о слиянии с американской компанией "Эксон-мобил" и "Шеврон-Тексако". Как утверждали заявители, "Шеврон-Тексако" рассматривала приобретение 25% акций "ЮКОСа", а "Эксон-мобил" планировала приобрести не менее 40% будущей компании "ЮКОССибнефть".

22. "ЮКОС" также планировал построить трубопровод в Северном Ледовитом океане для поставок природного газа в западную часть Европы без использования контролируемых государством трубопроводов. Такие же планы существовали относительно Китая, где заявители предполагали строительство трубопровода по альтернативному маршруту, который не приветствовала администрация Президента.

23. Наконец, "ЮКОС" и государственная компания "Роснефть" боролись за контроль над некоторыми нефтяными месторождениями. "ЮКОС" успешно конкурировал с "Газпромом", другой государственной компанией, на рынке природного газа.

2. Политическая деятельность первого заявителя

24. В 2000 году В.В. Путин был избран Президентом Российской Федерации. Одним из пунктов его политической программы была "ликвидация олигархов как класса". Кроме того, Президент В.В. Путин, согласно утверждениям заявителей, выступал за ренационализацию нефтяной и горной промышленностей, которые были приватизированы его предшественником в середине 90-х годов.

25. В 2001 году первый заявитель основал некоммерческую организацию, фонд "Открытая Россия". Ее ежегодный бюджет в 2003 году составлял примерно 200 млн долларов США. Эта организация сотрудничала с другими внутригосударственными правозащитными НПО, такими как "Мемориал", Московская хельсинкская группа и так далее, участвовала в ряде гуманитарных и образовательных проектов по всей стране.

26. По крайней мере с 2002 года первый заявитель открыто финансировал оппозиционные политические партии, а именно "Яблоко" и СПС (Союз правых сил). Он также сделал ряд публичных заявлений, критиковавших предполагаемые антидемократические тенденции во внутренней политике Российской Федерации. Несколько его близких друзей и бизнес-партнеров стали политиками. Так, Дубов и Ермолин стали депутатами Государственной Думы (нижней палаты Парламента Российской Федерации), Шахновский, Невзлин, Гуриев и Бычков в разное время были членами верхней палаты, Совета Федерации.

27. Первый заявитель полагал, что эта политическая и предпринимательская деятельность рассматривалась руководством страны как нарушение лояльности и угроза национальной экономической безопасности. В качестве контрмеры власти предприняли массированную атаку против заявителя и его компании, коллег и друзей.

3. Первые проверки предпринимательской деятельности "ЮКОСа" в 2002-2003 годах

(a) Проверка Генеральной прокуратуры 2002 года

28. 6 марта 2001 г. "Бизнес-Ойл", в тот период основная производственная компания "ЮКОСа" в г. Лесной, прекратила свою деятельность и была исключена из реестра налогоплательщиков г. Лесной. Нефтяные продажи "ЮКОСа" в дальнейшем осуществлялись через иные торговые компании, зарегистрированные в других зонах льготного налогообложения.

29. В июле 2001 года налоговая служба Свердловской области проверила деятельность налоговой инспекции г. Лесной. 8 июля 2001 г. она вынесла заключение о том, что снижение налогов, предоставленное "Бизнес-Ойлу", было законным.

30. В 2002 году администрация г. Лесной заказала экономическое исследование в Уральском отделении Российской академии наук по поводу операций торговых компаний, зарегистрированных в городе. Заключение (под названием "юридический и экономический обзор") содержало вывод о том, что в соответствии с федеральным законодательством данные торговые компании имели законное право на налоговые льготы в части налогообложения на закрытых административных территориях. Эксперты также пришли к выводу, что возмещение налоговых переплат векселями "ЮКОСа" не причинило экономического ущерба бюджету и что торговые компании имели право уплачивать налог заранее. Наконец, эксперты заключили, что администрация г. Лесной имела право принимать налоговые платежи векселями в 1999 году.

31. 29 марта 2002 г. было начато расследование принятия администрацией г. Лесной налоговых платежей в виде векселей "ЮКОСа". Дело было прекращено 29 августа 2002 г. Причины прекращения дела были кратко изложены Генеральной прокуратурой в июле 2003 года в следующем виде:

"...Согласно выводам юридического и экономического обзора дела в результате предоставления налоговых льгот, получения уплаты налогов в форме векселей "ЮКОСа" и исполнения инвестиционной программы федеральный бюджет и бюджет г. Лесной убытков не понес. Выявленные нарушения законодательства при проведении этих финансовых операций могут рассматриваться как вопрос административного и хозяйственного законодательства. Получение налогов в виде векселей, выданных "ЮКОСом", осуществлялось в муниципальный бюджет в 1999-2000 налоговых годах, федеральный бюджет получал платежи только в денежной форме...".

Неясно, был ли "юридический и экономический обзор", упомянутый Генеральной прокуратурой, тем же, что и заключение Уральского отделения Российской академии наук, подготовленное по заказу городской администрации (см. § 30 настоящего Постановления), или это было другое исследование, выполненное по заказу Генеральной прокуратуры.

(b) Поручение Президента N Пр-2178

32. В ноябре 2002 года губернаторы нескольких областей Российской Федерации обратились в письменной форме к занимавшему в то время должность Генерального прокурора Российской Федерации Устинову. В своем обращении они жаловались на то, что "Апатит" злоупотребляет своим доминирующим положением на рынке апатитового концентрата и повышает цены на фосфатные удобрения, что, в свою очередь, провоцирует рост цен на продукты питания. Они также утверждали, что "Апатит" использовал различные схемы для уклонения от уплаты налогов или сведения их к минимуму. Они просили Генерального прокурора Российской Федерации Устинова вернуть "Апатит" под государственный контроль и применить антимонопольные меры с целью уменьшения цен на продукцию "Апатита".

33. В декабре 2002 года губернатор Псковской области обратился в письменной форме к В.В. Путину, занимавшему в то время должность Президента Российской Федерации. Он обратил внимание Президента на мировое соглашение относительно акций "Апатита" (см. § 11 настоящего Постановления) и утверждал, что его условия противоречат интересам государства, поскольку сумма, полученная государством по этому соглашению, значительно уступала рыночной цене акций.

34. 16 декабря 2002 г. Президент В.В. Путин дал поручение N Пр-2178 о сборе данных по поводу наличия "нарушений действующего законодательства, допущенных при продаже акций АО "Апатит"", и о том, был ли причинен ущерб государству мировым соглашением, утвержденным Арбитражным судом г. Москвы в 2002 году. Поручение было дано Председателю Правительства Российской Федерации Касьянову и Генеральному прокурору Российской Федерации Устинову.

35. 19 февраля 2003 г. первый заявитель вместе с другими влиятельными предпринимателями участвовал во встрече с Президентом В.В. Путиным в Кремле. На этой встрече первый заявитель допустил критические замечания по поводу недавнего приобретения нефтяной компании государственной компанией "Роснефть". Первый заявитель намекнул, что сделка затрагивала коррупцию высокого уровня. Как утверждает первый заявитель, Президент В.В. Путин отреагировал напоминанием о том, что у "ЮКОСа" были проблемы с уплатой налогов, которые еще не разрешены.

36. 27 апреля 2003 г. первый заявитель встретился с Президентом В.В. Путиным для обсуждения слияния "Сибнефти" и "ЮКОСа". Как утверждает деловой партнер первого заявителя Дубов, В.В. Путин одобрил слияние, но предостерег первого заявителя от политической деятельности, а именно финансирования Коммунистической партии Российской Федерации.

37. 28 апреля 2003 г. Генеральный прокурор Российской Федерации Устинов сообщил, что не имеется оснований для уголовного преследования в связи с обстоятельствами, сопровождавшими приобретение 20-процентного пакета акций "Апатита". Проверкой не установлено, что "Апатит" злоупотреблял своим положением на рынке или что сумма мирового соглашения с органом управления имуществом являлась несправедливой. Условия мирового соглашения были одобрены Председателем Правительства Российской Федерации Касьяновым. Налоговые платежи "Апатита" постоянно контролировались налоговой службой и сборам, хотя "Апатит" и его аффилированные лица ранее подвергались различным штрафам и финансовым санкциям, и продолжалась новая проверка, Генеральная прокуратура не усмотрела оснований для возбуждения уголовного дела в этом отношении. В то же время Правительство Российской Федерации настаивало на необходимости заключения соглашения с "ЮКОСом" в целях урегулирования вопроса.

38. 29 апреля 2003 г. премьер-министр Касьянов письменно информировал Президента В.В. Путина о том, что правоохранительные органы сообщили об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления в связи с обстоятельствами приобретения 20-процентного пакета акций "Апатита".

(c) Дела Пичугина и других руководителей "ЮКОСа"

39. В одном из интервью в апреле 2003 года первый заявитель публично объявил, что намерен оставить бизнес и заняться политикой, и подтвердил финансирование партий СПС и "Яблоко". Он также сообщил, что некоторые крупные акционеры "ЮКОСа" поддерживают Коммунистическую партию Российской Федерации.

40. 19 июня 2003 г. руководитель службы безопасности "ЮКОСа" Пичугин был задержан и обвинен в убийстве по несвязанному делу. После задержания Пичугин был предан суду и признан виновным в убийстве (более подробное описание фактов дела см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Пичугин против Российской Федерации" (Pichugin v. Russia) от 23 октября 2012 г., жалоба N 38623/03* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2014.)).

41. В последующие месяцы некоторые руководители и акционеры "ЮКОСа", а именно Невзлин, Дубов, Брудно и ряд других покинули Российскую Федерацию из-за страха преследования. Некоторые нижестоящие руководители "ЮКОСа" или сотрудники его подрядчиков также выехали. Так, согласно письменным показаниям Глб., полученным в 2007 году, в 2003 году первый заявитель встретился с ним и убедил его покинуть Российскую Федерацию. Позднее ему было посоветовано не возвращаться в страну. Он понял, что служба безопасности "ЮКОСа" перевела часть своих сотрудников в г. Лондон. Руководитель одной из торговых компаний Кар. сообщила в 2008 году, что в 2003 году управляющий "ЮКОСа" рекомендовал ей выехать из Российской Федерации на Кипр и оплатил ее нахождение там. Однако заявители не покинули страну и продолжали свою профессиональную деятельность.

C. Задержание заявителей. Содержание под стражей второго заявителя во время судебного разбирательства

42. 20 июня 2003 г. Генеральная прокуратура возбудила уголовное дело о приватизации "Апатита", которое впоследствии повлекло предъявление обвинений против заявителей.

43. 27 июня 2003 г. второй заявитель (Лебедев) был вызван для допроса по делу "Апатита". Допрос был назначен на 2 июля 2003 г., в 10.00.

44. 2 июля 2003 г. второй заявитель был госпитализирован в госпиталь Вишневского* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду Федеральное государственное бюджетное учреждение "3-й Центральный военный клинический госпиталь им. А.А. Вишневского" Министерства обороны Российской Федерации (примеч. редактора).) в связи с хроническими заболеваниями. В 9.50 адвокат второго заявителя А. Дрель позвонил следователю и сообщил, что его клиент срочно госпитализирован "скорой помощью". Согласно справке из больницы заявитель поступил туда в 12.56. В тот же день следователь Генеральной прокуратуры в сопровождении вооруженных сотрудников Федеральной службы безопасности Российской Федерации (далее - ФСБ России) прибыл в больницу. В 15.20 врачи по требованию следователя осмотрели заявителя. Врачи отметили улучшение состояния и охарактеризовали его как "удовлетворительное". Второй заявитель был задержан в качестве подозреваемого по уголовному делу о приватизации "Апатита" и доставлен в Лефортовский следственный изолятор* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 2 Федеральной службы исполнения наказаний Российской Федерации" (примеч. редактора).). Как утверждали сотрудники ФСБ России, присутствовавшие при задержании второго заявителя, он угрожал следователю уголовной ответственностью за незаконное преследование. Он также угрожал развернуть в прессе кампанию против должностных лиц Генеральной прокуратуры, причастных к его делу. В последующие месяцы содержание второго заявителя под стражей неоднократно продлевалось. Дополнительные подробности о содержании под стражей второго заявителя до ноября 2004 года см. в Решении Европейского Суда о частичной приемлемости по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia) от 25 ноября 2004 г., жалоба N 4493/04, Решении Европейского Суда о приемлемости от 18 мая 2006 г. и Постановлении Европейского Суда по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia) от 25 октября 2007 г.* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2007.), далее именуемом Постановление по делу Лебедева N 1.

45. 23 октября 2003 г., когда первый заявитель отсутствовал в г. Москве, находясь в деловой поездке в восточной части Российской Федерации, следователь Каримов вызвал его на допрос в качестве свидетеля в г. Москве на 12.00 следующего дня. Сотрудники первого заявителя сообщили следователю, что первый заявитель будет отсутствовать в г. Москве до 28 октября 2003 г. После неявки первого заявителя 24 октября 2003 г. на допрос следователь Каримов распорядился о его приводе для допроса.

46. Рано утром 25 октября 2003 г. группа вооруженных сотрудников правоохранительных органов прибыла к самолету первого заявителя, находившемуся на взлетной полосе в г. Новосибирске, задержала его и вылетела с ним в г. Москву. Первый заявитель был задержан в качестве подозреваемого по этому уголовному делу, а затем заключен под стражу. Дополнительные подробности о содержании под стражей первого заявителя см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Ходорковский против Российской Федерации" (Khodorkovskiy v. Russia) от 31 мая 2011 г., жалоба N 5829/04* (* Там же. N 3/2012.), §§ 22 и последующие, далее именуемом Постановление по делу Ходорковского N 1.

1. Продления срока содержания под стражей второго заявителя судом в период судебного разбирательства

47. 6 мая 2004 г. Мещанский районный суд г. Москвы решил, что второй заявитель должен оставаться под стражей на время судебного разбирательства. Какие-либо мотивы в определении отсутствовали. 15 апреля 2004 г. Мещанский районный суд г. Москвы отклонил ходатайство об освобождении, поданное защитой. Суд указал, в частности, следующее:

"...[Суд] учитывает, что [заявитель] обвиняется в тяжких преступлениях, наказываемых более чем двумя годами лишения свободы. Сочетание серьезности обвинения и сведений о личности заявителя дает основания подозревать, что в случае освобождения заявитель может скрыться из-под стражи, оказать воздействие на разбирательство и повлиять на свидетелей. [В частности,] лица, подозреваемые в совершении преступлений в сговоре с [заявителем] скрываются. [Заявитель] поддерживает международные связи. [Он] обвиняется в преступлениях, совершенных в качестве управляющего коммерческих организаций. Лица, при содействии которых, по данным следственных органов, [заявитель] совершал преступления, по-прежнему работают в организациях и зависят от [него] в финансовом и иных отношениях. Таким образом, [заявитель] может оказывать на них влияние...".

Мещанский районный суд г. Москвы решил, что второй заявитель должен оставаться под стражей на время судебного разбирательства.

48. 19 августа 2004 г. адвокаты второго заявителя подали ходатайство о его освобождении, сославшись, в частности, на его плохое здоровье. Районный суд отказал в его освобождении на том основании, что второй заявитель может получать адекватную медицинскую помощь в следственном изоляторе. Суд также указал, что длительное содержание под стражей второго заявителя оправдано с учетом тяжести, вменяемых ему преступлений и "сведений о личности [второго заявителя]". Мещанский районный суд г. Москвы также отметил, что лица, при содействии которых второй заявитель предположительно совершил преступления, по-прежнему работают в компаниях и зависят от него.

49. На слушании 10 сентября 2004 г. прокурор просил суд продлить срок содержания под стражей второго заявителя до 26 декабря 2004 г., поскольку срок, установленный предыдущим постановлением, истекал 26 сентября 2004 г. После этого защита объявила, что нуждается в изучении ходатайства, и просила о перерыве на один час. Суд удовлетворил просьбу. Через час второй заявитель просил дать еще час на подготовку мотивированного отзыва на ходатайство о продлении срока. Суд удовлетворил и эту просьбу. В конце этого периода защита представила письменный отзыв на ходатайство прокурора. Защита возражала против него, но суд удовлетворил ходатайство и продлил срок содержания второго заявителя под стражей в соответствии с требованием. Мотивы, приведенные Мещанским районным судом г. Москвы в постановлении от 10 сентября, повторяли те, которые содержались в постановлении от 15 апреля 2004 г.

50. Сторона защиты обжаловала постановление. Как утверждают власти Российской Федерации, жалоба на постановление о продлении срока от 10 сентября 2004 г. была подана 20 сентября 2004 г. Московский городской суд 13 октября 2004 г. оставил без изменения решение нижестоящего суда. Московский городской суд отметил, что "обстоятельства совершения вменяемых действий" позволяют полагать, что в случае освобождения второй заявитель может воспрепятствовать правосудию путем оказания давления на свидетелей или иного влияния на них или может скрыться и что городской суд "не усматривает причин для отмены постановления [нижестоящего] суда, о которой ставится вопрос в жалобе".

51. На слушании 14 декабря 2004 г. прокурор вновь ходатайствовал о продлении срока содержания под стражей второго заявителя до 26 марта 2005 г. Это ходатайство было заявлено в устной форме. Защите было предоставлено два часа для подготовки письменного отзыва. Защита представила письменные доводы, после чего суд удовлетворил ходатайство и продлил срок содержания под стражей до 26 марта 2005 г., приведя те же доводы, что и в постановлениях о содержании под стражей от 15 апреля и 10 сентября 2004 г.

52. Жалоба на постановление о содержании под стражей от 14 декабря 2004 г. была подана 24 декабря 2004 г. и рассмотрена 19 января 2005 г., когда Московский городской суд оставил его без изменения.

53. На слушании 2 марта 2005 г. прокурор просил о новом продлении срока содержания второго заявителя под стражей на время судебного разбирательства. Прокурор сослался на устное высказывание второго заявителя от 1 марта 2005 г. о том, что он "будет мучить* (* Употребленный Европейским Судом многозначный глагол может также означать "неотступно преследовать", "посещать" и так далее (примеч. переводчика).) прокурора до его последнего дня". В ответ на ходатайство защита не просила о дополнительном времени для подготовки возражений. Второй заявитель, в частности, пояснил, что в ходатайствах прокурора о содержании под стражей нет ничего нового с 2003 года и что он готов изложить свои доводы немедленно. Суд заслушал защиту и удовлетворил ходатайство о продлении срока содержания второго заявителя под стражей до 26 июня 2005 г. Это постановление о содержании под стражей повторяло мотивы, изложенные в предыдущих постановлениях о содержании под стражей.

54. Постановление о содержании под стражей от 2 марта 2005 г. было обжаловано 11 марта 2005 г., первое слушание было назначено на 23 марта, но защита просила об отложения до вынесения Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 22 марта 2005 г. N 4-П* (* Имеется в виду Постановление "По делу о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан" (примеч. редактора).). Жалоба была рассмотрена и отклонена 31 марта 2005 г.

2. Условия содержания под стражей второго заявителя

55. Второй заявитель утверждал, что в Следственном изоляторе N ИЗ-77/1* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Управления Федеральной службы исполнения наказания по г. Москве" (также известен как Матросская тишина) (примеч. редактора).), где он содержался с 21 октября 2003 г. до перевода в исправительную колонию 27 сентября 2005 г., он был лишен любых физических упражнений. Так, он постоянно пропускал свои ежедневные прогулки из-за необходимости ознакомления с материалами дела или участия в заседаниях. По выходным дням и праздникам, когда судебные заседания не назначались, он не мог выходить из-за болезни. Кроме того, питание в тюрьме было несовместимо с его заболеваниями, и он получил надлежащую пищу только от родственников или адвокатов в ограниченном количестве. Днем невозможно было получить горячее питание, когда проводилось слушание или он знакомился с делом. Во время рождественских праздников второго заявителя переводили в переполненную "общую" камеру. Несмотря на его просьбы, ему не давали калькулятор или увеличительное стекло. В результате он не мог готовиться к слушаниям или отдыхать.

56. Второй заявитель жаловался тюремным врачам на проблемы со здоровьем. 2 марта 2004 г. он был осмотрен комиссией врачей в составе главного терапевта Департамента здравоохранения г. Москвы, заместителя медицинского директора Управления Федеральной службы исполнения наказаний по г. Москве, начальника медицинской части следственного изолятора и инфекциониста. Комиссия описала его состояние здоровья следующим образом:

"[Заявитель] страда[ет] от нейроциркуляторной дистонии гипертензивного типа, хронического неосложненного подострого гепатита, то есть без трансформации в цирроз и портальной гипертензии".

57. 18 августа 2005 г. второй заявитель был помещен в одиночную камеру в качестве наказания предположительно за отказ от ежедневной прогулки. Документы, представленные властями Российской Федерации, также указывали, что заявитель отказался посещать душевые комнаты, тогда как, по словам заявителя, в изоляторе не было бани для заключенных. Как утверждал заявитель, камера была очень маленькой и не имела естественного освещения или вентиляции. Он не получал горячего питания. С 6.00 до 22.00 было запрещено лежать или даже сидеть на кровати. Кровать находилась очень близко к туалету. Воду для смывания, питья и мытья можно было получать из-под крана над унитазом. Второй заявитель провел в этой камере семь дней.

58. Власти Российской Федерации описали условия в одиночной камере следующим образом. Камера, в которую был помещен второй заявитель, имела площадь 5,52 кв. м, что более минимальной площади, установленной законом. Второй заявитель находился в камере один. В камере имелись раскладная кровать, раковина с холодной водой, туалет, полка для туалетных принадлежностей, стул и стол. В камере была естественная вентиляция, и она освещалась лампой дневного света и ночной лампой (дежурным освещением). Кроме того, в камере имелось окно размером 60 х 90 см. Камера была оборудована бачком с кипяченой водой, которую надзиратели доставляли по мере необходимости. Со ссылкой на справки, выданные начальником изолятора Тагиевым, датированные 7 августа 2008 г., власти Российской Федерации утверждали, что освещение, температура и влажность в одиночной камере соответствовали санитарным стандартам. Расстояние между туалетом и кроватью составляло один метр, что объяснялось небольшими размерами камеры, однако такое расстояние учитывало основные требования гигиены. Кровать раскладывалась на ночь, а именно с 23.00 до 6.00. В дневное время второй заявитель мог сидеть на стуле. Власти Российской Федерации также приложили акт проверки санитарных условий некоторых других помещений изолятора (по-видимому, не имевших отношения к камерам, в которых содержался второй заявитель), датированный январем 2006 года, а также два акта проверки обычных камер, в которых содержался второй заявитель, датированные февралем 2004 года и январем 2005 года, которые заключали, что санитарное состояние камер было удовлетворительным. Власти Российской Федерации также представили договор с фирмой, осуществлявшей дезинфекцию изолятора, от 15 августа 2005 г., и несколько "актов о выполненной работе", датированных 2006 годом и позже.

59. Кроме того, по словам властей Российской Федерации, находясь в одиночной камере, второй заявитель получал горячее питание три раза в сутки в соответствии с установленными нормами. Власти Российской Федерации представили извлечения из кухонной ведомости изолятора, в которой указывался состав питания, обеспечивавшегося заключенным. Второй заявитель имел право на одну часовую прогулку в дневное время.

60. В дни слушаний заключенные обеспечивались сухим питанием, в здании суда они получали кипяток для приготовления чая, кофе или быстрого питания. Из документов, предоставленных властями Российской Федерации, следует, что в 2004-2005 годах второй заявитель принимал участие в 160 слушаниях. Однако он всегда отказывался от сухого питания и предпочитал пищу, полученную от родственников. Власти Российской Федерации представили рукописный отказ второго заявителя от сухого питания. Врачи не рекомендовали ему специальную диету, поэтому он питаться тем же, чем и другие заключенные.

D. Уголовное преследование заявителей

1. Следственные действия Генеральной прокуратуры в 2003 году

61. 4 июля 2003 г., вскоре после задержания второго заявителя, первого заявителя вызвали в Генеральную прокуратуру и допросили в качестве свидетеля по делу "Апатита". Он явился к следователю и дал показания. Во время допроса ему оказывал помощь А. Дрель, один из его адвокатов и адвокатов второго заявителя.

62. В неустановленную дату в июле 2003 года первый заместитель Генерального прокурора Российской Федерации Бирюков предложил возобновить дело о налоговых платежах торговых компаний, зарегистрированных в г. Лесной, прекращенное 29 августа 2002 г. (см. § 31 настоящего Постановления), и передать его в Генеральную прокуратуру.

63. 8 июля 2003 г. прокуратура обыскала помещения регионального Управления фонда государственного имущества, расположенного в г. Мурманске, где могла иметься информация о приватизации "Апатита".

64. 9 июля 2003 г. следователи обыскали помещения "Апатита".

65. 10 июля 2003 г. прокуратура обыскала помещения банка "Менатеп Санкт-Петербург", который был аффилирован с "ЮКОСом". Обыск был санкционирован заместителем Генерального прокурора Российской Федерации Бирюковым согласно постановлению от 8 июля 2003 г.

66. 29 июля 2003 г. Генеральная прокуратура обыскала помещения ОАО "Русские инвесторы".

67. 7, 8 и 14 августа 2003 г. были проведены новые обыски в помещениях банка "Менатеп Санкт-Петербург".

68. 16 августа 2003 г. Генеральная прокуратура получила заключения двух экспертов, Елояна и Куприянова. В этом заключении рассчитывались убытки, предположительно причиненные "Апатиту" в результате манипуляции ценами на апатитовый концентрат. В нем сравнивалась чистая прибыль "Апатита", полученная в периоды, когда апатитовый концентрат продавался независимо и когда он продавался через посредников, предложенных руководством "ЮКОСа".

69. 3 октября 2003 г. на основании постановления, вынесенного заместителем Генерального прокурора Российской Федерации тот же день, следственная группа во главе со следователями Плетневым и Уваровым провела первый обыск в помещениях "ЮКОСа" и в домах его руководителей, расположенных в поселке Жуковка Московской области, строение N 88. В частности, следователи обыскали дома второго заявителя, дома вице-президента "ЮКОСа" Брудно и дом друга заявителя* (* Так в оригинале. Здесь и далее в тексте слово "заявитель" часто употребляется в единственном числе. В данном случае, возможно, имеется в виду первый заявитель, с которым Моисеев вместе учился, по другим данным, Моисеев дружил с обоими заявителями, что подтверждается в § 118 настоящего Постановления (примеч. переводчика).) - Моисеева. Следователи также обыскали кабинет Дубова, депутата Государственной Думы. Как утверждают заявители, следователи вошли в здание и начали обыски без предъявления постановления об обыске. При обысках присутствовали несколько понятых, в частности, уборщицы Ардатова и Морозова.

70. Заявитель указал, что обыск проводился одновременно на нескольких этажах здания, поэтому понятые физически не могли видеть, какие материалы изымаются. Кроме того, документы, найденные во время обыска, были изъяты и упакованы без разбора, в отсутствие составления подробных перечней с реквизитами этих документов. Документы, изъятые во время обыска, были позднее приобщены к материалам дела. Некоторые документы и предметы, изъятые при этом обыске, были приобщены к материалам дела постановлением от 11 февраля 2004 г.

71. 9 октября 2003 г. следователи на основании постановления об обыске, вынесенного накануне заместителем Генерального прокурора Российской Федерации, обыскали помещение "АЛМ-Фельдманс", правовой фирмы, оказывавшей юридические услуги "ЮКОСу", и офисы адвоката заявителей А. Дреля, также расположенные в поселке Жуковка. Как утверждает Рахманкулов, дававший показания по поводу обстоятельств обысков в судебном разбирательстве, он спросил следователя Каримова, знает ли последний, что данные помещения арендованы правовым кабинетом А. Дреля. Каримов ответил утвердительно. Моисеев сообщил, что информировал следователей о том, что обыскиваемые ими помещения принадлежат адвокату. У входа на этаж здания имелся указатель, упоминающий А. Дреля как адвоката. Изъятые во время обыска папки были обозначены как содержащие адвокатские заметки по поводу защиты заявителей. В протоколе обыска упоминалось, что обыск проведен "в Московской области, поселке Жуковка, 88а, 4-й этаж, арендованный адвокатским бюро АЛМ..." и что в одном из кабинетов имелась отметка "рабочие документы адвоката А. Дреля". Через какое-то время после начала обыска А. Дрель прибыл в Жуковку. Он сообщил следователям о том, что является адвокатом московской палаты* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду, что он являлся членом Адвокатской палаты г. Москвы (примеч. редактора).), и протестовал против вторжения в его кабинет. Однако следователи не разрешили ему войти в здание. В конце обыска ему было разрешено представить замечания к протоколу обыска. На отдельном листе с замечаниями о процедуре проведения обыска указывалось: "Адвокат А. Дрель, который явился в помещение примерно в 19.00, несмотря на протесты, был выведен сотрудниками милиции [за пределы] территории, на которой находилось строение N 88а", и отмечалось "вторжение и проникновение в [офис] адвоката Адвокатской палаты г. Москвы А. Дреля".

72. В результате этих двух обысков было изъято большое количество документов, а также жесткие диски нескольких компьютеров. Жесткие диски были осмотрены следователями в помещении Генеральной прокуратуры в присутствии понятых, а затем переданы экспертам для извлечения содержащейся в них информации. Эксперты составили список файлов, найденных на дисках, но ни сами диски, ни список файлов не были приобщены Генеральной прокуратурой к материалам уголовного дела заявителей. Электронные документы из этих дисков были представлены суду первой инстанции в форме распечаток. Заявители утверждали, что имелось расхождение между количеством информации на жестких дисках компьютеров, изъятых во время обыска, и количеством информации, представленным в суд. Кроме того, заявители утверждали, что изъятые жесткие диски не были надлежащим образом упакованы и опечатаны, поэтому существовала возможность добавить к ним информацию во время нахождения дисков в распоряжении Генеральной прокуратуры.

73. В последующие дни Генеральная прокуратура также провела обыски в штаб-квартире политической партии "Яблоко" и в детском приюте, находившемся под патронажем первого заявителя. Следователи изъяли из последнего компьютерный сервер, в котором, как полагали власти, содержались финансовые данные "ЮКОСа".

74. 10 октября 2003 г. следователь Генеральной прокуратуры Каримов отклонил ходатайство второго заявителя о приобщении к материалам дела официальной корреспонденции, относящейся к проверке, проведенной на основании поручения Президента Российской Федерации N Пр-2178 (см. § 32 настоящего Постановления).

75. 17 октября 2003 г. А. Дрель был вызван в Генеральную прокуратуру для допроса в связи с уголовным делом против второго заявителя. А. Дрель отказался это сделать, сославшись на свой статус адвоката и положение представителя второго заявителя в данном уголовном разбирательстве. Позднее Адвокатская палата г. Москвы постановила, что ответы на вопросы при данных обстоятельствах составляли бы нарушение закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации".

76. В тот же день прокуратура выдвинула обвинения в уклонении от уплаты налогов физических лиц против Шахновского, близкого друга и делового партнера первого заявителя. Согласно обвинению он мошенническим образом занизил сумму подоходного налога с использованием схемы "индивидуального предпринимателя" (см. § 15 настоящего Постановления).

77. 20 октября 2003 г. следователь решил провести изъятие в банке "Траст инвестмент" и получил для этой меры санкцию первого заместителя Генерального прокурора Бирюкова.

78. 21 октября 2003 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации Колесников заявил на пресс-конференции, что обвинения могут быть предъявлены другим высшим руководителям "ЮКОСа". В тот же день следователь вновь провел обыск в помещениях банка "Менатеп Санкт-Петербург".

79. 22 октября 2003 г. следователь обыскал помещения банка "Траст инвестмент".

80. 25 октября 2003 г. первый заявитель был задержан в г. Новосибирске и доставлен в г. Москву, где Генеральная прокуратура обвинила его в мошенничестве и уклонении от уплаты налогов. Кроме того, по ходатайству Генеральной прокуратуры Басманный районный суд г. Москвы решил заключить заявителя под стражу на время следствия. В последующие месяцы его содержание под стражей продлевалось несколько раз.

81. В тот же день А. Дрель был вызван в Генеральную прокуратуру в качестве свидетеля. Он отказался от дачи показаний, сославшись на свой профессиональный статус и на процессуальное положение в деле первого и второго заявителей.

82. 27 октября 2003 г. Генеральная прокуратура попыталась допросить А. Дреля в качестве свидетеля. Он отказался давать показания.

83. В тот же день Шахновский был избран сенатором, то есть членом верхней палаты парламента Российской Федерации. Позднее он подал в отставку по требованию Генерального прокурора, который утверждал, что выборы Шахновского проходили с нарушениями закона и являются недействительными.

84. 3 ноября 2003 г. вследствие задержания первый заявитель был освобожден от должности главы "ЮКОСа".

85. 10 ноября 2003 г. Генеральная прокуратура формально предъявила обвинение первому заявителю.

86. 11 ноября 2003 г. следователь группы Генеральной прокуратуры вторично прибыл в банк "Траст инвестмент" и провел еще одно изъятие со ссылкой на постановление об обыске от 20 октября 2003 г.

87. В неустановленную дату в ноябре 2003 года налоговая служба предъявила в рамках уголовного разбирательства против заявителей гражданский иск против них в интересах государства. Налоговая служба утверждала, что заявители в качестве руководителей "ЮКОСа" причинили государству ущерб в размере 17 395 449 282 рублей (налоги, не уплаченные торговыми компаниями), а также 407 120 540 рублей (налоги, незаконно возмещенные из государственного бюджета). Общая сумма гражданского иска составила 17 802 569 822 рубля (свыше 510 млрд* (* По-видимому, в оригинале опечатка. Возможно, имелось в виду более 510 млн евро (примеч. переводчика).) евро). Эти суммы соответствовали суммам, указанным в обвинительном заключении по поводу уклонения от уплаты корпоративного налога заявителями. Иск был предъявлен одним из заместителей министра Шульгиным. Текст искового заявления Шульгина не содержал расчета сумм, которые требовалось взыскать с заявителей.

88. 5 и 16 декабря 2003 г. следователь Генеральной прокуратуры провел обыск в налоговой инспекции N 5 Центрального округа г. Москвы* (* Точнее, Инспекция Федеральной налоговой службы N 5 по г. Москве (примеч. редактора).) и изъял некоторые документы. Как утверждают заявители, предварительная санкция Генерального прокурора на этот обыск отсутствовала.

89. В том же 2003 году налоговая инспекция N 5 г. Москвы предъявила дополнительные гражданско-правовые требования к заявителям о взыскании недоимки и санкций в связи с уклонением от уплаты подоходного налога.

2. Существо уголовных обвинений против заявителей

90. Обвинения против заявителей, сформулированные Генеральной прокуратурой, могут быть кратко изложены следующим образом.

(a) Присвоение акций "Апатита"

91. В 1994 году государственный приватизационный орган* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Российский фонд федерального имущества (примеч. редактора).) решил продать 20% акций "Апатита", крупного горнодобывающего предприятия, производящего апатитовый концентрат. По условиям приватизационного конкурса покупатель был обязан инвестировать средства в предпринимательскую деятельность "Апатита".

92. Для участия в приватизационном конкурсе заявители совместно с подчиненными и друзьями создали несколько подставных компаний: "Волна", "Малахит", "Флора" и "Интермединвест". Директором "Волны" являлся Крайнов. Кроме того, второй заявитель в качестве главы банка "Менатеп" выдавал гарантии от имени "Менатепа", обеспечивающие платежеспособность первых трех компаний. Четвертая компания представила подложную гарантию "Юропиэн юнион банка" (European Union Bank). В результате четыре компании были допущены государственным приватизационным органом к участию в конкурсе. Заявители поручили нескольким лицам, работающим в банке "Менатеп" и аффилированных компаниях, участвовать в приватизационном конкурсе от имени подставных компаний.

93. На конкурсе 30 июня - 1 июля 1994 г. "Интермединвест" предложил лучшие условия (19 900 000 рублей в форме инвестиционных обязательств), но затем отозвал свою заявку. Другие компании, участвовавшие в конкурсе, поступили так же. В результате "Волна", представившая наименьшую заявку, заключила договор приватизации.

94. Согласно этому договору "Волна" приобрела 415 803 акции "Апатита" (или 20% его капитала) у государств за номинальную цену 415 803 000 рублей (до деноминации 1998 года). Как утверждала прокуратура, реальная цена акций в то время составляла 563 170 000 000 рублей, или 283 142 283 долларов США. Кроме того, "Волна" приняла на себя обязательство инвестировать в "Апатит" 79 600 000 рублей в течение месяца и 394 219 000 рублей к 1 июля 1995 г. Однако это условие не было исполнено в сроки, предусмотренные договором приватизации.

95. 29 ноября 1994 г. прокурор в интересах государственного приватизационного органа предъявил иск к "Волне" в Арбитражный суд г. Москвы с требованием о признании недействительным договора приватизации и возвращении акций "Апатита". Прокурор указал, что "Волна" не исполнила свои инвестиционные обязательства в соответствии с договором приватизации.

96. В 1995 году "Волна" перечислила сумму, предусмотренную договором приватизации, на банковский счет "Апатита" и представила подтверждавшее это платежное поручение в арбитражный суд. Впоследствии, 16 августа 1995 г., арбитражный суд вынес решение об отклонении требований к "Волне" на том основании, что денежные средства, предусмотренные договором приватизации, были действительно уплачены. В тот же день сумма, полученная "Апатитом", была возвращена на банковский счет "Волны" директором "Апатита". Таким образом, фактически сумма, причитавшаяся в соответствии с договором приватизации, не была уплачена. Прокуратура квалифицировала этот эпизод как предпринимательское мошенничество.

(b) Уклонение от исполнения судебного решения относительно "Апатита"

97. 12 февраля 1998 г. решение от 16 августа 1995 г. было отменено. Арбитражный суд г. Москвы, заседая в качестве суда апелляционной инстанции, признал договор приватизации недействительным и распорядился о возвращении акций "Апатита" государству. Однако к этому времени "Волна" уже продала акции "Апатита" ряду других юридических лиц, учрежденных и контролировавшихся заявителями. В результате решение Арбитражного суда г. Москвы 1998 года осталось неисполненным, и исполнительное производство было прекращено.

98. В марте 2002 года второй заявитель предложил заключить мировое соглашение, и Фонд государственного имущества (орган, уполномоченный заключать сделки по приватизации) принял это предложение. 19 ноября 2002 г. мировое соглашение было заключено. По этому соглашению "Волна" уплатила государству 15 130 000 долларов США, и государство отозвало свои требования в отношении акций "Апатита". Вышеупомянутая сумма была рассчитана аудиторской фирмой "BC-Оценка" и принята Арбитражным судом г. Москвы в качестве рыночной цены акций. 22 ноября 2002 г. Арбитражный суд г. Москвы утвердил мировое соглашение и прекратил дело. Вместе с тем, по мнению прокуратуры, реальная рыночная цена акций в соответствующий период составляла 62 000 000 долларов США. Она ссылалась на аудиторское заключение от 19 августа 2003 г., заказанное следователем (заключение Елояна и Куприянова), и заключение консалтинговой фирмы "Русаудит, Дорхофф* (* Упоминается также как "Русаудит, Дорнхофф, Евсеев и партнеры" (примеч. переводчика).), Евсеев и партнеры" (Rusaudit, Dorhoff, Yevseyev and Partners) от декабря 2002 года, заказанное Правительством Российской Федерации. Следовательно, решение Арбитражного суда было основано на подложных доказательствах. В результате решение от 12 февраля 1998 г. осталось неисполненным по вине заявителей. Прокуратура квалифицировала этот эпизод как умышленное неисполнение судебного решения.

(c) Присвоение прибыли и активов "Апатита" в 1997-2002 годах

99. К 1995 году заявители владели через аффилированных лиц контрольным пакетом акций "Апатита" (включая 20-процентный пакет, приобретенный на приватизационном конкурсе). 1 декабря 1995 г. заявители как мажоритарные акционеры назначили группу управляющих и поручили им проведение всех торговых операций "Апатита". В результате все продажи осуществлялись через ряд подставных компаний, контролируемых заявителями и расположенных в зонах льготного налого-обложения. Эти компании приобретали апатитовый концентрат по низкой цене, а затем перепродавали его по рыночной стоимости. Таким образом, компании, контролируемые заявителями, накапливали прибыль "Апатита", разница между "внутренней" и "внешней" ценами аккумулировалась на счетах иностранного банка, контролируемых заявителями. В результате миноритарные акционеры "Апатита" (включая государство, которое сохраняло пакет акций в этой компании) несли материальный ущерб. Прокуратура квалифицировала данный эпизод как присвоение.

(d) Присвоение акций ОАО "НИУИФ"

100. В 1995 году государственный приватизационный орган решил продать 44% акций в ОАО "НИУИФ", научно-исследовательского института, расположенного в г. Москве* (* По-видимому, имеется в виду открытое акционерное общество "Научно-исследовательский институт по удобрениям и инсектофунгицидам имени профессора Я.В. Самойлова" (примеч. редактора).). Для этого орган обратился с приглашением к участию в конкурсе. Одним из условий приватизационного конкурса было инвестирование победителем определенной денежной суммы для поддержки текущей деятельности ОАО "НИУИФ".

101. Как полагала прокуратура, заявители были заинтересованы в приобретении прав на один из главных активов ОАО "НИУИФ" - административное здание в г. Москве. Чтобы принять участие в приватизационном конкурсе, заявители, действуя через подчиненных в банке "Менатеп", учредили две подставные компании: "Полинеп" и "Уолтон"* (* Упоминается также как АОЗТ "Уоллтон" (примеч. переводчика).). Кроме того, второй заявитель выдал две гарантии от имени "Менатепа" в сумме 25 000 000 долларов США, обеспечивающие платежеспособность этих компаний. В результате они были допущены государственным приватизационным органом для участия в конкурсе.

102. На приватизационном аукционе "Полинеп" предложил инвестировать в ОАО "НИУИФ" 50 000 000 долларов США, и это было наилучшее предложение, поэтому "Полинеп" был признан победителем. Однако "Полинеп" немедленно отозвал свою заявку. "Уолтон" предложил 25 000 000 долларов США, это было наилучшее инвестиционное предложение, поэтому 12 сентября 1995 г. "Уолтон" получил право на заключение договора приватизации. 21 сентября 1995 г. государство продало 44% акций ОАО "НИУИФ" "Уолтону" по номинальной цене в 130 900 000 рублей. Как утверждала прокуратура, рыночная цена акций, приобретенных "Уолтоном", составляла 5 236 000 000 рублей.

103. 28 декабря 1995 г. "Уолтон" перевел инвестиционные средства на счет ОАО "НИУИФ" в банке "Менатеп". Классен, являвшийся в то время директором ОАО "НИУИФ", сообщил в государственный приватизационный орган, что "Уолтон" выполнил свои обязательства в соответствии с договором приватизации. На следующий день он перевел деньги обратно на счет "Уолтона" в "Менатепе". В результате условия договора приватизации фактически не были исполнены. Прокуратура квалифицировала данный эпизод как мошенничество.

(e) Неисполнение судебного решения по поводу ОАО "НИУИФ"

104. В феврале 1996 года "Уолтон" продал акции ОАО "НИУИФ" трем другим подставным компаниям, учрежденным заявителями: "Химинвест", "Метакса" и "Альтон". Согласно договору купли-продажи эти компании получили акции, но были свободны от инвестиционных обязательств в отношении ОАО "НИУИФ". Классен подтвердил этим компаниям в письменной форме, что ОАО "НИУИФ" не имеет материальных требований к приобретателям акций. Классен также сообщил государственному приватизационному органу, что "Уолтон" выполнил свои инвестиционные обязательства в соответствии с договором приватизации.

105. Кроме того, в целях контроля за деятельностью ОАО "НИУИФ" заявители делегировали несколько работников банка "Менатеп" в совет директоров ОАО "НИУИФ". В результате совет директоров одобрил продажу основного актива ОАО "НИУИФ" - административного здания в г. Москве - "Пендер лимитед" (Pender Limited), оффшорной компании, контролируемой заявителями и зарегистрированной на острове Мэн (Man). Эта компания действовала через лиц, работавших в банке "Менатеп" или холдинге "Роспром" и, таким образом, аффилированных с заявителями. Заявители также делегировали своих сотрудников в администрацию ОАО "НИУИФ" для надзора за текущей деятельностью компании.

106. В 1997 году Фонд государственного имущества (приватизационный орган) узнал о том, что "Уолтон" не исполнил своего основного обязательства в соответствии с договором приватизации, а именно об инвестировании в ОАО "НИУИФ". Фонд государственного имущества возбудил разбирательство против "Уолтона" с требованием о возвращении акций. В результате 24 ноября 1997 г. Арбитражный суд г. Москвы отменил договор приватизации 1995 года и распорядился об изъятии акций у "Уолтона".

107. Однако к этому времени акции ОАО "НИУИФ" были уже проданы "Уолтоном", поэтому решение не могло быть исполнено. В январе 1998 года акции были повторно проданы нескольким другим подставным компаниям, которые также были созданы и контролировались заявителями ("Даная", "Галмет", "Фермет", "Статус", "Эльбрус", "Триумф", "Лизинг", "Ренонс", "Изумруд", "Топаз"). В результате решение Арбитражного суда г. Москвы не могло быть исполнено по причине манипуляций заявителей с акциями ОАО "НИУИФ". Прокуратура квалифицировала данный эпизод как умышленное уклонение от исполнения судебного решения.

(f) Уклонение от уплаты налогов с организации: незаконное сокращение налогов

108. В соответствии со статьей 199 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) ("Уклонение от уплаты налогов... с организации") Генеральная прокуратура выдвинула два обвинения против заявителей: одно, связанное с незаконным сокращением налогов, и другое, связанное с уплатой налогов векселями. Как считала прокуратура, общая сумма неуплаченных налогов по этим двум основаниям в 1999-2000 годах составила (после деноминации 1998 года) 17 395 449 282 рубля.

109. Что касается первого эпизода, согласно утверждениям прокуратуры заявители через своих подчиненных зарегистрировали ряд подставных компаний в г. Лесной, а именно "Бизнес-Ойл", "Форест-Ойл", "Вальд-Ойл" и "Митра". Эти компании не были формально аффилированы с заявителями или "ЮКОСом", но контролировались ими фактически. Данные компании считались действующими в г. Лесной и на этом основании имели право на сокращение налогов. Однако данные компании фактически не осуществляли предпринимательской деятельности в г. Лесной, а контролировались и управлялись из г. Москвы. В результате прибыль от торговли нефтью концентрировалась в этих компаниях. Часть прибыли подставных компаний позднее возвращалась на банковские счета "ЮКОС" за счет ряда сложных финансовых сделок, включавших обмен векселей. Общая налоговая нагрузка промышленной группы, таким образом, значительно уменьшалась.

110. Согласно обвинительному заключению "Бизнес-Ойл" избежал уплаты в бюджет г. Лесной в сумме 1 217 622 799 рублей в 1999 году за счет незаконно полученного сокращения налогов и 1 566 046 683 рубля в 2000 году (или в совокупности 2 783 669 482 рубля). Прокуратура квалифицировала данную схему как уклонение от уплаты налогов.

(g) Уклонение от уплаты налогов с организации: уплата налогов векселями

111. Второе обвинение затрагивало способ уплаты оставшихся налогов (после сокращения налогов) подставными компаниями. Помимо сокращения налогов подставные компании, зарегистрированные в г. Лесной, не уплачивали налоги в денежной форме. Вместо этого они получали простые векселя от "ЮКОСа" и передавали их в налоговую инспекцию г. Лесной. Стоимость простых векселей позднее засчитывалась в налоговую задолженность подставных компаний. Так, в 1999 году четыре подставные компании ("Бизнес-Ойл", "Форест-Ойл", "Вальд-Ойл" и "Митра") передали в бюджет г. Лесной векселя на сумму 5 315 535 283 рубля, в 2000 году они передали векселя на сум-му 10 381 901 191 рубль.

112. За последующие годы векселя были оплачены, но лишь частично: в 2000 году векселя на сумму 1 048 391 487 рублей не были погашены. Прокуратура квалифицировала уплату налогов векселями подставными компаниями как еще один эпизод уклонения от уплаты налогов.

(h) Незаконное возмещение налога

113. Поскольку стоимость некоторых векселей превышала задолженность по налогам, подставные компании получали возмещение налога от государства в денежной форме. Так, в 2000-2001 годах Федеральное казначейство выплатило подставным компаниям разницу между размером задолженности и стоимостью векселей или вычло разницу из сумм налогов, подлежащих уплате этими компаниями.

114. В 2001 году, когда региональный налоговый орган начал налоговую проверку подставных компаний, зарегистрированных в г. Лесной, данные компании формально прекратили свою деятельность в г. Лесной и слилились с еще одной подставной компанией, зарегистрированной в г. Агинский, еще одной зоне льготного налогообложения. Позднее эти компании были вновь зарегистрированы в Читинской области. Каждая новая компания получила часть требований, которые ликвидированные компании имели к государственному бюджету в связи с гипотетической переплатой налогов. Как полагала прокуратура, в 1999-2001 годах заявители через подставные компании получили 407 120 540 рублей из бюджета в связи с "переплатой налога". Прокуратура квалифицировала эту ситуацию как присвоение бюджетных средств и применила статью 159 УК РФ ("мошенничество").

(i) Переводы денежных средств компаниям Гусинского

115. В 1999 и 2000 годах первый заявитель предположительно присвоил активы, принадлежащие группе "ЮКОС". Так, значительные денежные суммы были переведены со счетов "ЮКОСа" и двух других компаний, аффилированных с "ЮКОСом" ("Митра лимитед" (Mitra Limited) и "Грейс лимитед" (Greis Limited)), на банковские счета компаний, принадлежавших медиамагнату Гусинскому, а именно "Медиа-Мост", "Дельф", "Байрон", "Сард", "Осмеет", ГМ-2, НТВ-Мир Кино и "Мост-Банк". Эти переводы не имели предпринимательской цели и, таким образом, причинили ущерб акционерам "ЮКОСа". Как полагала прокуратура, Гусинский получил от заявителя 2 649 906 620 рублей. Прокуратура квалифицировала данные переводы как мошенничество.

(j) Уклонение от уплаты подоходного налога физических лиц

116. В 1998-2000 годах заявители зарегистрировались в качестве индивидуальных предпринимателей. В регистрационных документах они указали, что являются частными консультантами нескольких иностранных фирм, и их доход составляют гонорары за консалтинговые услуги. Этот статус позволял заявителям уплачивать фиксированную сумму вмененного налога на доходы (или стоимость "патента" - лицензии, полученной на услуги консультирования), определенного Законом о малом предпринимательстве, вместо уплаты подоходного налога и взносов на социальное страхование (что было бы, если бы они признали свой доход "заработной платой").

117. Чтобы подтвердить право на статус "индивидуальных предпринимателей", заявители заключили и представили подложные соглашения о консультационных услугах (далее - консультационные соглашения) с иностранными компаниями, а именно "Статус сервисиз лимитед" (Status Services Limited) и "Хинчли лимитед" (Hinchley Limited), расположенными на острове Мэн. Консультационные соглашения первого заявителя со "Статус сервисиз" были заключены 2 марта, 5 октября и 30 ноября 1998 г., 20 апреля 1999 г.

118. Второй заявитель являлся руководителем "Статус сервисиз". В этом конкретном пункте обвинительное заключение (страница 532) указывало, что "согласно корпоративным картам "Американ экспресс", изъятым при обыске в [доме второго заявителя и приобщенным к материалам дела], 6 июня 2000 г. указанные карты были направлены ему как руководителю "Статус сервисиз лимитед"". Вторая компания контролировалась Моисеевым, близким другом обоих заявителей. В соответствии с этим соглашением заявители получали денежные средства под видом оплаты консультационных услуг, но в действительности деньги являлись оплатой их труда в "ЮКОСе" и аффилированных фирмах. В результате они уплачивали намного более низкие налоги, чем если бы они получали ту же сумму в качестве заработной платы. Как считала прокуратура, невыплаченный подоходный налог физических лиц (совместно со взносами социального страхования) составил в 1998-1999 годах 54 532 186 рублей у первого заявителя и в 1998-2000 годах 7 269 276 рублей у второго заявителя. Прокуратура квалифицировала данную схему как уклонение от уплаты подоходного налога.

3. Подготовка к защите в судебном разбирательстве

(a) Ознакомление с материалами дел до судебного разбирательства

119. На предварительной стадии уголовные дела двух заявителей расследовались отдельно. 22 августа 2003 г. предварительное следствие по делу второго заявителя было окончено, и материалы его уголовного дела были представлены ему и его адвокатам для ознакомления ("период судебной подготовки"). 25 августа 2003 г. адвокаты второго заявителя - Е. Бару и А. Дрель подписали форму, подтверждавшую, что они получили 146 томов уголовного дела и 13 аудиокассет с записями допросов. Позднее прокуратура дополнила материалы дела дополнительными томами (см. §§ 126 и 127 настоящего Постановления).

120. 25 ноября 2003 г. предварительное расследование по делу первого заявителя было окончено. Первый заявитель и его адвокаты получили доступ к 227 томам уголовного дела, содержащим примерно 55 000 листов.

121. Заявители знакомились с материалами уголовных дел в изоляторе с участием адвокатов и самостоятельно. Как следует из форм, представленных властями Российской Федерации, адвокаты заявителей и заявители знакомились с материалами почти ежедневно. Каждая группа защитников имела доступ к одной копии соответствующих дел. Заявители имели право знакомиться с делами в следственном изоляторе в присутствии следователя. Заявители не могли фотокопировать документы, но могли делать рукописные выписки. Когда заявители хотели обсудить документы конфиденциально со своими адвокатами, следователь убирал документы. 17 октября 2003 г. второй заявитель просил следователя разрешить ему фотокопирование в следственном изоляторе, но ему в этом было отказано. Второй заявитель также жаловался на то, что график ознакомления с материалами дела не соблюдался и он мог знакомиться с делом только примерно три часа в неделю.

122. В 2003 году, с августа по ноябрь соответственно, защитники могли знакомиться с материалами дел отдельно от клиентов в помещении Генеральной прокуратуры и делать фотокопии документов из этих дел, отобранных ими. Однако имелась только одна официальная копия материалов дела, поэтому, если конкретный том дела находился в помещении Генеральной прокуратуры, он не был доступен для ознакомления в изоляторе. Защитники могли передать фотокопии заявителям, но только после проверки администрацией изолятора. Как утверждали заявители, они не могли хранить сколько-нибудь значительное количество документов в своих камерах, поскольку камеры не были рассчитаны для этой цели.

123. В январе 2004 года оба дела были перевезены в следственный изолятор и оставлены там. 27 января 2004 г. один из адвокатов второго заявителя, В. Краснов, жаловался следователю на то, что, хотя защитники желали знакомиться с материалами в помещении Генеральной прокуратуры, это стало невозможно, поскольку все дело оставалось в изоляторе. 2 февраля 2004 г. В. Краснов повторно подал жалобу. 3 февраля 2004 г. адвокат Т. Гриднев написал сходную жалобу, но дело осталось в изоляторе.

124. 15 января 2004 г. второй заявитель написал жалобу на отказ следователя в разрешении изготовить копию материалов дела для его пользования.

125. 6 февраля 2004 г. второй заявитель просил следователя разрешить ему использование увеличительного стекла и калькулятора. Однако в этом было отказано. В последующие месяцы второй заявитель несколько раз отказывался знакомиться с материалами дела без этих предметов.

126. 16 февраля 2004 г. против второго заявителя были выдвинуты новые обвинения, ему и его защите были предъявлены 16 дополнительных томов дела для ознакомления. Таким образом, общее количество томов в деле второго заявителя достигло 162. Защита просила предоставить ей возможность знакомиться с этими материалами в помещении Генеральной прокуратуры, поскольку было невозможно делать фотокопии или производить съемку в изоляторе. 25 февраля 2004 г. один из следователей ответил адвокату второго заявителя, Е. Бару, что знакомиться с материалами дела в Генеральной прокуратуре не представляется возможным.

127. До передачи уголовного дела в суд второму заявителю были вручены два тома обвинительного заключения, излагающего версию прокуратуры и содержащего ссылки на материалы дела. Каждый том содержал в среднем 250 листов, то есть общий объем материалов в деле второго заявителя возрос до 41 000 листов.

128. 24 марта 2004 г. газета "Комсомольская правда" опубликовала интервью с Бирюковым, первым заместителем Генерального прокурора Российской Федерации. В этом интервью он заявил следующее:

"...Обвиняемые [Ходорковский и Лебедев] не торопятся в суд, понимая, что после приговора у них не останется способов апеллировать к общественному мнению и жаловаться на беззаконие, зато придется нести заслуженное наказание... Всё они знали еще до того, как мы предъявили обвинения. Знали, когда совершали преступления! "ЮКОС" подобен эпидемии вирусной заразы, моментально разносящейся по стране. Вот география - Самара, Волгоград, Мордовия... По всей России успели наследить...".

129. 25 марта 2004 г. ведущий следователь решил изъять материалы дела у заявителей и направить их в суд. Вместе с тем представляется, что в эту дату материалы не были изъяты.

130. 20 апреля 2004 г. прокуратура обратилась с ходатайством в суд об ограничении срока подготовки к суду с материалами дела, предоставленного заявителям. 23 апреля 2004 г. Басманный районный суд г. Москвы дал защите срок до 15 мая 2004 г. для окончания подготовки к судебному разбирательству. Защита обжаловала это решение, утверждая, что заявителям требуется больше времени. Первый заявитель указал, что он знакомился с делом в соответствии с установленным графиком, без перерыва на обед, и готов знакомиться с ним по субботам, поэтому не его вина, что подготовка к судебному разбирательству занимает столько времени. Тем не менее 25 мая 2004 г. Московский городской суд оставил без изменения решение нижестоящего суда.

131. Как утверждают власти Российской Федерации, 7 мая 2004 г. второй заявитель ознакомился с протоколом судебных заседаний 15, 16 и 20 апреля 2004 года. 12 мая 2004 г. он получил доступ к протоколу судебного слушания и томам 157 и 158 материалов дела.

132. 13 мая 2004 г. Генеральная прокуратура изъяла дело у защиты. В тот же день второй заявитель подписал документ, в котором подтвердил, что ознакомился со всеми материалами дела, но 17 мая 2004 г. он отказался от этого заявления.

133. 14 мая 2004 г. обвинение передало дела заявителей в Мещанский районный суд г. Москвы для судебного разбирательства.

(b) Контакты заявителей со своими адвокатами до судебного разбирательства

134. На предварительной стадии каждому заявителю оказывала помощь собственная группа защитников в составе нескольких адвокатов. Хотя формально между ними отсутствовала кооперация, представляется, что они использовали одну стратегию, одни и те же процессуальные права и подвергались одним и тем же ограничениям на стадии следствия.

135. Как утверждают заявители, документы адвокатов обычно проверялись сотрудниками тюрьмы при входе в комнаты свиданий и выходе из них. Как подтверждает один из адвокатов со стороны второго заявителя А. Мкртычев, тюремная администрация настаивала на осмотре всей письменной корреспонденции между заявителями и их адвокатами. Кроме того, собственные бумажные блокноты заявителей осматривались до и после свиданий с адвокатами. Заявители также указывали, что все свидания могли проходить только в особых совещательных комнатах (даже если это означало, что группа защиты должна была ждать, пока одна из них освободится, хотя остальные комнаты были свободны). Заявители предполагали, что эти комнаты свиданий были оборудованы скрытыми средствами прослушивания.

136. 11 ноября 2003 г. адвокат первого заявителя О. Артюхова подверглась обыску при выходе из следственного изолятора, где содержался заявитель. В рапорте от 11 ноября 2003 г. сотрудника изолятора, который участвовал в обыске, указывалось, что обыск был назначен инспектором Б., который назначил обыск, поскольку имел достаточные основания полагать, что О. Артюхова проносила запрещенные вещи. В рапорте другого сотрудника изолятора, инспектора Ф., руководству указывалось, что он видел, что заявитель и О. Артюхова "передавали друг другу блокнот с какими-то записями, а также "делали в нем записи" во время свидания. Документы, которые она выносила, были изъяты, а лист бумаги, предположительно написанный заявителем, был изъят и направлен в прокуратуру. Все изъятые документы были приобщены к материалам дела и впоследствии использованы прокуратурой в Басманном районном суде г. Москвы в поддержку ее ходатайств о продлении срока содержания заявителя под стражей, как доказательство того, что он планировал запугивать свидетелей обвинения. Заявитель утверждал, что записка была написана О. Артюховой и была составлена до ее посещения тюрьмы, а не во время его. В записке указывалось следующее:

"- Кодиров [сокамерник заявителя] повторно ждет адвоката Соловьева;

- проработать вопрос санкций по поводу нарушений правил содержания в СИЗО (активные <-> пассивные формы поведения (например, голодовки);

- проработать вопрос о получении денег за консультации по приобретению акций различными компаниями в инвестиционной деятельности;

- экспертиза подписей, проработать этот вопрос, поскольку представленные документы - не подлинники, а ксерокопии (экспертиза ксерокопий подписи M.Б.);

- проработать вопрос со свидетелями Дондоновым, Воструховым, Шапошниковым (допрос 6 ноября 2003 г. - по обстоятельствам);

- по поводу участия в РТТ Лебедев должен дать отрицательный (неопределенный) ответ;

- полномочия управляющих "Роспрома" и "Менатепа" - показать объем полномочий, каким образом назначены;

- контроль свидетелей защиты (бывших менеджеров и управляющих "Роспрома", "Менатепа", позиция около 100, суть показаний:

1) отсутствие умысла;

2) отсутствие указаний, советов по методам инвестиционной и налоговой деятельности.

Необходимо проработать показания свидетелей Федорова, Шапошникова, Мишеля Субмера, налоговиков.

Другое - провести западными аудиторскими и юридическими фирмами аудит личных средств следующего содержания: "Я имею право на получение доходов по решению собрания акционеров совета... в случае..."".

137. 4 декабря 2003 г. второй заявитель встретился с одним из его адвокатов, Е. Бару. Как утверждают власти Российской Федерации, сотрудник изолятора, который надзирал за свиданием, отметил, что второй заявитель передал Е. Бару рукописную записку, которая не являлась частью какого-либо "процессуального документа". Е. Бару порвал записку на куски и спрятал обрывки в карман своих брюк. В конце свидания сотрудник изолятора информировал Е. Бару о том, что все письменные жалобы и обращения на имя адвоката должны быть осмотрены администрацией изолятора и переданы адвокату в трехдневный срок. Е. Бару было предложено выдать "запрещенный предмет", но он отказался. Сотрудники изолятора обыскали одежду Е. Бару и обнаружили обрывки записки. Эти обрывки были изъяты.

138. Согласно собственноручным объяснениям Е. Бару, данным в тот же день, у него действительно были в кармане обрывки записей, которые он делал во время встречи с клиентом. Данные обрывки были изъяты сотрудником изолятора со ссылкой на статью 34 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений". 5 декабря 2003 г. обрывки записей были направлены администрацией следователю. Они содержали отрывочные рукописные заметки, в которых упоминались имена Генерального прокурора Российской Федерации Устинова и его заместителя Бирюкова, кампания в средствах массовой информации, имена адвокатов, ссылка на Европейский Суд, некоторые намеки на текущую политическую ситуацию и так далее.

139. 11 марта 2004 г. документы были изъяты у адвоката первого заявителя Ю. Шмидта, когда он покидал изолятор после консультаций с первым заявителем. Инспектор на первом контрольном посту потребовала, чтобы Ю. Шмидт передал ей для проверки прозрачный пластиковый пакет для бумаг. Ю. Шмидт отказался, пояснив, что это адвокатский материал. В ответ инспектор принудительно изъяла у него бумаги. Как утверждает первый заявитель, изъятый документ состоял из двух листов. Первый лист был написан руководителем фонда защиты гласности Симоновым. Он был составлен Симоновым от руки и содержал черновик предполагаемого письма в поддержку заявителя - это письмо было опубликовано несколько позднее. Второй лист был написан самим Ю. Шмидтом. Обе записки были написаны до посещения заявителя 11 марта. 13 марта 2004 г. ведущий следователь Каримов, написал Денисову в Министерство юстиции Российской Федерации, сообщив, что изъятая записка "содержит инструкцию по противодействию следствию путем влияния на следствие через средства массовой информации". 26 марта 2004 г. Денисов написал руководителю Главного управления Министерства юстиции и требовал принять меры против Ю. Шмидта. 7 мая 2004 г. Главное управление Министерства юстиции обратилось с письмом в Адвокатскую палату г. Санкт-Петербурга с требованием о возбуждении дисциплинарного производства против Ю. Шмидта за нарушение профессиональной этики. Ю. Шмидт был впоследствии освобожден от дисциплинарной ответственности, поскольку было установлено, что он имел право вносить документ в изолятор и из него и что он был защищен адвокатской тайной.

140. Власти Российской Федерации представили рапорт сотрудника изолятора Мс. от 15 июля 2010 г. В своих рукописных объяснениях он утверждал, что не имели места изъятия компьютеров или документов у адвокатов второго заявителя. Аналогичные письменные заявления сделали сотрудники изолятора Сл. и Зх.

4. Суд над Шахновским

141. 5 февраля 2004 г. Шахновский был осужден Мещанским районным судом г. Москвы под председательством судьи Колесниковой за уклонение от уплаты подоходного налога. В этом разбирательстве Шахновский не признал себя виновным, однако он возместил государству сумму задолженности по налогам и санкциям, рассчитанной налоговой службой. Судья приговорила его к условному наказанию.

142. Судья Колесникова установила, что Шахновский умышленно предоставил ложную информацию в своей личной декларации о подоходном налоге указанием на получение платежа от "Статус сервисиз" за некоторые "консультационные услуги", хотя сознавал, что в действительности получал вышеуказанные суммы за свою работу в "ЮКОСе" (страницы 22-23 приговора). В поддержку этих выводов судья Колесникова упомянула, в частности, служебную записку на имя первого заявителя, написанную Кантович, одной из сотрудников "ЮКОС-Москва" по поручению Алексаняна, в то время руководителя правового управления "ЮКОСа". В этой записке анализировались различные методы минимизации налогов, в частности, схема "индивидуального предпринимателя". Судья также сослалась на аналогичные договоры между "Статус сервисиз" и другими руководителями "ЮКОСа", включая второго заявителя, и на корпоративные кредитные карты на имя второго заявителя, направленные ему в качестве главы "Статус сервисиз" и изъятые во время обыска в Жуковке 3 октября 2003 г.

5. Начало судебного разбирательства по делу заявителей. Условия, в которых действовали участники

143. 8 июня 2004 г. судья Колесникова решила, что дело первого заявителя должно рассматриваться совместно с делами второго заявителя и Крайнова (директора "Волны", фирмы, которая участвовала со стороны "Менатепа" в приватизации "Апатита"). После объединения дел первый заявитель получил копию дела второго заявителя (165 томов). Второй заявитель получил копию дела первого заявителя (227 томов). Дело достигло 392 томов в самом начале судебного разбирательства. Впоследствии юридические группы заявителя сделали копии этих дел для своего использования.

144. Суд первой инстанции по объединенному делу состоял из трех судей: Колесниковой (председателя, профессиональной судьи), Клинковой и Максимовой (народные заседатели, непрофессиональные судьи). Суд обслуживали семь секретарей, которые вели краткий протокол судебных заседаний. Стенограмма не осуществлялась, но защита вела аудиозапись всех судебного разбирательства. Сторону обвинения представляли Шохин и Архипов. Объединенная группа защитников включала Алексаняна, Бару, Дрель, Гриднева, Краснова, Липцер, Львову, Мкртычева, Москаленко, Падву, Ривкина, Шмидта (который скончался в 2012 году) и нескольких других адвокатов.

145. Слушания по делу были публичными. Они проходили в зале судебных заседаний, который, по данным заявителей, вмещал до 30 человек. Защита ходатайствовала о слушании дела в более просторном зале судебных заседаний, но суд на это не реагировал. Защита также просила разрешить телевизионную съемку или осуществлять аудиозапись судебного разбирательства. Однако внешняя запись слушаний не была разрешена. Ряд журналистов присутствовал в зале судебных заседаний.

146. 16 июня 2004 г. суд провел первое слушание, которое было немедленно отложено из-за болезни одного из защитников.

147. 23 июня 2004 г., на втором слушании, первый заявитель просил суд предоставить ему больше времени для ознакомления с материалами дела второго заявителя. Это ходатайство поддержали защитники первого заявителя, которые указали, что также нуждаются в дополнительном времени. Защита утверждала, что ей требуется не меньше месяца для знакомства с материалами дополнительного дела. Суд дал защите время до 12 июля 2004 г.

148. 12 июля 2004 г. К. Москаленко (одна из защитников первого заявителя) жаловалась в суд на недостаточность предоставленного времени. Она указала, что за время, отведенное судом, она смогла ознакомиться только с 72 томами уголовного дела второго заявителя. Мещанский районный суд г. Москвы отказал в предоставлении дополнительного времени.

149. До начала выступления стороны обвинения суд обсуждал порядок будущего рассмотрения дела. Суд указал, что слушания будут начинаться в 11.00 и что по средам заседаний не будет, что даст возможность участникам подготовиться к судебному разбирательству. Данный порядок действовал на первом этапе разбирательства, когда доказательства представляла прокуратура (июль - ноябрь 2004 года).

150. Оба заявителя содержались в решетчатом ограждении, напоминавшем металлическую клетку, под охраной вооруженных конвоиров. Третий подсудимый, Крайнов, который не был заключен под стражу, находился в зале судебных заседаний вне клетки. Заявители могли общаться с защитниками через решетки. Разговор могли слышать конвойные, а иногда прокуроры, и конвойные не позволяли заявителям и их адвокатам обмениваться документами.

151. 23 августа 2004 г. защитники жаловались в суд на невозможность показа подсудимым материалов дела в зале судебных заседаний и невозможность конфиденциального обсуждения с ними обстоятельств дела. Конвойные требовали, чтобы адвокаты не подходили к клетке, в которой содержались заявители, ближе чем на 50 см. Падва, ведущий защитник первого заявителя, объяснил, что на таком расстоянии ему приходится говорить слишком громко, чтобы клиент его услышал. Первый заявитель, в свою очередь, просил предъявить суду инструкции или правила, которые устанавливают это расстояние, или в целом определяют условия общения между подсудимым и его адвокатом в зале судебных заседаний. Прокурор ответил, что подсудимые должны решать этот вопрос не с судьей, а с администрацией изолятора или конвойной службой. Судья Колесникова объяснила сторонам, что не возражает против их общения в перерывах. Однако, по ее словам, вопрос о передаче документов между защитниками и заявителями не относится к компетенции суда, обвиняемые содержатся под стражей, и все вопросы обмена документами относятся к компетенции соответствующего учреждения, в частности, конвойной службы, и регулируются внутренними правилами. Если обмен документами допускается этими правилами, суд не возражает против этого.

152. На слушании 26 августа 2004 г. Г. Падва вновь просил суд разрешить ему показать документы своему клиенту. Он согласился представить судье все документы, которые хотел показать своему клиенту. По его словам, администрация изолятора не возражала против такого способа коммуникации, если он удовлетворяет судью. Судья проверила эту информацию у начальника конвоя и постановила, что суд будет знакомиться со всеми документами, которые защитники хотят показать своим клиентам. Г. Падва согласился с тем, что, если документы существуют в электронном виде, он их распечатает и покажет судье заблаговременно.

153. 27 августа 2004 г. защитники вновь жаловались на невозможность эффективного общения с заявителями во время допроса свидетелей, подчеркивая, что, если перерыв будет объявляться каждый раз, когда требуется обсудить с заявителями тот или иной вопрос в судебном заседании, судебное разбирательство будет продвигаться очень медленно. Суд ответил в том смысле, что обсуждение любых вопросов с заявителями возможно только в перерыве.

154. 31 августа 2004 г. первый заявитель лично жаловался в суд на трудности, которые он испытывал. Он жаловался на то, что его адвокатам первоначально разрешалось стоять примерно в 50 см от его клетки, но что это положение изменилось, и теперь от них требуют стоять в одном метре, тогда как между адвокатами и клеткой размещены дополнительные надзиратели. Заявитель пояснил, что теперь вообще невозможны конфиденциальные обсуждения с адвокатами в зале судебных заседаний. В ответ начальник конвоя сослался на "план безопасности", в соответствии с которым необходим такой порядок.

155. В последующие месяцы защита представила несколько ходатайств, направленных на облегчение контактов с заявителями в зале судебных заседаний, но суд отказал в изменении мер безопасности. Так, три раза (28 декабря 2004 г., 14 и 15 февраля 2005 г.) первый заявитель готовил проект письменных объяснений. Каждый раз его адвокаты могли ознакомиться с текстом после того, как суд проверял проекты.

156. 28 сентября 2004 г. Лойтхойсер-Шнарренбергер (Leutheusser-Schnarrenberger), специальный докладчик, назначенный Парламентской Ассамблеей Совета Европы, посетила Мещанский районный суд г. Москвы. Она просила суд через адвокатов первого заявителя разрешить ей беседу с первым заявителем. Однако суд отказал в разрешении.

157. В ноябре 2004 года суд перешел к рассмотрению доказательств, представленных защитой. 11 ноября 2004 г. суд изменил свой рабочий график и решил начинать слушания в 9.30 вместо 11.00. В результате время, которое заявители проводили в суде, увеличилось.

158. В конце 2004 года порядок судебного разбирательства вновь изменился. 31 декабря 2004 г. Мещанский районный суд г. Москвы постановил, что заседания будут проводиться также по средам. 18 января 2005 г. защита пыталась добиться отложения слушания по средам, но ходатайство по этому вопросу было отклонено. Вместе с тем судья разъяснила сторонам, что они могут просить об отложении в любой момент. Защита успешно использовала эту возможность, по крайней мере, дважды: 25 января и 22 февраля 2005 г.

159. 9 марта 2005 г. защита заявила отвод судьям на том основании, что их решения нарушают законодательство Российской Федерации и международное право. Они ссылались на односторонний подход к доказательствам, серьезные ограничения контактов между заявителями и их адвокатами, несправедливый отказ в предоставлении достаточного времени для подготовки к делу и так далее. Этот отвод был отклонен.

6. Позиция защиты по некоторым пунктам обвинения

160. Заявители не признали себя виновными. Защита настаивала, во-первых, на том, что все дело было политически мотивированным и что Генеральная прокуратура действовала недобросовестно. Кроме того, они обжаловали допустимость доказательств, на которые ссылалась сторона обвинения, в частности, что касается документов, изъятых во время обысков в Жуковке, в офисах А. Дреля и доме второго заявителя в 2003 году.

161. Что касается обвинений по поводу уклонения от уплаты налога на прибыль организаций относительно торговых компаний г. Лесной, заявители утверждали, что они не имели отношения к этим компаниям, никогда не слышали о них, не управляли их деятельностью или не участвовали в их учреждении.

162. В качестве альтернативы защита утверждала, что снижение налогов было предоставлено торговым компаниям законно, что законодательство в тот период допускало уплату налогов векселями и что все векселя были впоследствии оплачены, поэтому государственному бюджету не был причинен ущерб. Даже если некоторые финансовые операции, изложенные в обвинительном заключении и вменявшиеся заявителям, имели место, они не содержали состав преступления. Законодательство, применявшееся в тот период, считало эти финансовые методы вполне законными или, по крайней мере, допускало их. В поддержку данных утверждений защита пыталась представить большое количество документов, экспертных заключений и свидетельских показаний.

163. Что касается обвинения в уклонении от уплаты подоходного налога физических лиц, первый заявитель настаивал на том, что оказывал услуги "Статус сервисиз" и "Хинчли", но отказался сообщить дополнительные подробности по этому вопросу, сославшись на свое право отказаться от дачи показаний, предусмотренное статьей 51 Конституции Российской Федерации. Он не мог сообщить подробностей заключения соглашений об оказании услуг с этими двумя фирмами и не пояснил, где именно он оказывал им услуги. Второй заявитель дал показания аналогичным образом. Кроме того, он оспорил утверждение прокуратуры о том, что он являлся руководителем "Статус сервисиз". В судебном разбирательстве первый заявитель сообщил, что решил получить патент и стать индивидуальным предпринимателем по совету своих адвокатов.

7. Представление доказательств стороной обвинения

(a) Письменные экспертные заключения

164. Сторона обвинения ссылалась на экспертные заключения, посвященные анализу предпринимательских сделок с участием заявителей и компаний, аффилированных с ними, налоговых платежей и налоговых процедур в соответствующие периоды. Эксперты стороны обвинения были назначены следователем на предварительной стадии расследования, и их письменные заключения были представлены в Мещанский районный суд г. Москвы совместно с обвинительным заключением.

165. Так, Елоян и Куприянов подготовили всего три заключения: первое, касавшееся оценки чистой прибыли "Апатита" в 2000-2002 годах и январе - сентябре 2002 года от продажи апатитового концентрата (см. § 68 настоящего Постановления), второе по поводу обвинений в уклонении от уплаты подоходного налога физических лиц против первого заявителя и третье по поводу обвинений в уклонении от уплаты подоходного налога физических лиц против второго заявителя.

166. Иванов, Кувалдин, Мельников и Школьников подготовили экспертное заключение по оценке на 1 июля 1994 г. и 1 октября 2002 г. 20-процентного пакета акций "Апатита".

167. Думнов, Кротов, Ханжян и Семаго подготовили экспертное заключение по поводу материала, который был извлечен из компьютерного сервера, изъятого в Жуковке в октябре 2003 года.

168. 27 декабря 2004 г. защита подала ходатайство о приобщении к материалам дела нотариально удостоверенного и апостилированного показания Прокофьева, который находился в деловой поездке в Соединенном Королевстве. Указанный свидетель был допрошен в ходе расследования, и его имя было включено в список свидетелей обвинения. Суд отклонил ходатайство на том основании, что это был запрос о правовой помощи. Через некоторое время защита просила суд направить в Соединенное Королевство запрос о правовой помощи, на основании которого Прокофьев мог быть допрошен в Соединенном Королевстве. Данное ходатайство было также отклонено.

169. 30 декабря 2004 г. защита оспорила выводы, сделанные Елояном и Куприяновым, ссылаясь на следующие соображения. В отношении заключения по "Апатиту" экспертам требовалось изучить огромное количество документов, превышавшее 4 000 страниц, но, тем не менее, они смогли представить заключение в течение двух дней после поручения Генеральной прокуратуры. Кроме того, заключение было составлено в помещении Генеральной прокуратуры, что порождало дополнительные вопросы по поводу беспристрастности экспертов.

170. Защита подала три ходатайства о вызове Елояна и Куприянова для дачи устных показаний: 11 и 21 января, 9 марта 2005 г. Так, 11 января 2005 г. защитник второго заявителя К. Ривкин утверждал, что защита намерена допросить двух экспертов по поводу методов учета, примененных в их исследованиях, и первичных материалов, использованных ими, а также допросить их по поводу выводов заключения. Такие же ходатайства были поданы 21 января и 9 марта 2005 г. Защита настаивала на том, что для обеспечения равенства сторон ей должно быть разрешено допросить двух экспертов, поскольку Генеральная прокуратура имела возможность задавать вопросы экспертам при составлении заключений. Во всех трех случаях суд отклонил ходатайства стороны защиты. 9 марта 2005 г. суд постановил, что не имеется оснований для личного допроса экспертов, и пояснил, что оценка экспертных заключений будет дана судом, когда он удалится в совещательную комнату.

171. 1 марта 2005 г. защита просила суд вызвать заместителя начальника Федеральной налоговой службы Российской Федерации Шульгина для дачи показаний в суде. Шульгин был допрошен на предварительном следствии и первоначально включен в список свидетелей обвинения. Ходатайство было подано после решения суда принять письмо Шульгина, которое дискредитировало эксперта со стороны защиты Щекина (в решении суд упомянул письмо Шульгина в качестве одной из причин, по которым он не принял показания Щекина). Кроме того, Шульгин ранее отменил налоговую проверку, поскольку не была принята во внимание директива Министерства юстиции Российской Федерации и Министерства по налогам и сборам Российской Федерации, указывающая, что векселя могли быть приняты в 1999 году. Его показания, таким образом, непосредственно касались обвинения в уклонении от уплаты налога с организаций. Суд отклонил ходатайство, указав, что Шульгин не может давать показания, поскольку он является представителем гражданского истца (Федеральной налоговой службы) в этом деле.

(b) Другие документальные доказательства

172. В поддержку обвинений прокуратура также ссылалась на большое количество документов: акты налоговых проверок, служебную переписку между компаниями, аффилированными с "ЮКОСом", банковские платежные поручения, учредительные документы и так далее. Защита утверждала, что значительная часть письменных доказательств, представленных прокуратурой, должна быть исключена из материалов дела как полученная незаконно или содержащая серьезные противоречия. Суд отклонил все ходатайства защиты об отклонении доказательств в ходе разбирательства или в тексте самого приговора.

173. Так, на слушании 12 января 2005 г. защита просила суд исключить доказательства, полученные при обысках в Жуковке 3 и 9 октября 2003 г. Защита утверждала, что обыски проводились с такими нарушениями, что заинтересованные лица и понятые не могли следить за действиями следственной группы. Например, обыски проводились одновременно на трех этажах административного здания. Следователи, участвовавшие в обыске, переходили из одной комнаты в другую, оставляя их и возвращаясь. Один из понятых, Моисеев, удерживался вне офиса следователями. Документы, изъятые в офисе Дубова, показывались свидетелям* (* Здесь и далее, вероятно, имеются в виду понятые (примеч. переводчика).) не в момент изъятия, а лишь когда они вернулись в комнату. Члены следственной группы продолжали вносить неизвестные папки с документами в комнаты, где продолжался обыск.

174. Защита также отметила, что подверглись обыску офисы депутата Государственной Думы Дубова. Согласно утверждениям защиты прокуратура не получила предварительную санкцию от Государственной Думы и Верховного Суда Российской Федерации, как требуется в таких случаях. Защита также утверждала, что следователи знали, чьи офисы обыскивают, на двери имелась табличка, прямо указывающая на то, что офисы принадлежат Дубову. Суд заслушал двух свидетелей, Ардатову и Морозову, уборщиц административного здания в Жуковке, которые подтвердили факты, указанные защитой.

175. На слушании 17 января 2005 г. защита вновь просила суд исключить материалы, полученные в результате обыска 9 октября 2003 г. в офисе А. Дреля в Жуковке. В это время А. Дрель был ведущим представителем второго заявителя в уголовном разбирательстве. Он также оказывал услуги первому заявителю и присутствовал при встрече первого заявителя с представителями Генеральной прокуратуры 5 июля 2003 г., когда этот заявитель был допрошен в качестве свидетеля по уголовному делу против второго заявителя. Прокуратура не могла не знать, что обыскивает офис адвоката. Несмотря на специальный статус А. Дреля, прокуратура не получила санкцию, необходимую в соответствии с законом. Суд допросил свидетеля Рахманкулова, который присутствовал в помещении юридической фирмы "АЛМ Фельдманс" во время обыска. Он сообщил, что А. Дрелю не был разрешен доступ к офису во время обыска. Кроме того, адвокату фирмы "Джи-Эл-Эм менеджмент сервисиз С.А." (GLM Management Services S.A.) Пшеничной также не было разрешено присутствовать при обыске.

176. Наконец, защита отметила, что обыски 3 и 9 октября 2003 г. в Жуковке проводились на основании одного постановления об обыске от 3 октября 2003 г., что противоречило закону. Они утверждали, что Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее - УПК РФ) требует вынесения отдельного постановления для каждого обыска. Кроме того, некоторые изъятые при этих обысках документы были осмотрены следователем и приобщены к материалам дела только через несколько месяцев. Наконец, защита ссылалась на различные неформальные выражения и противоречия в протоколах обыска и изъятия документов.

177. На основании данных доводов защита просила районный суд исключить эти материалы из дела. Суд отклонил ходатайства как преждевременные. Впоследствии районный суд отклонил возражения защиты в приговоре (см. ниже раздел 9 (a), §§ 241 и последующие).

178. 21 января 2005 г. защита просила исключить материалы, изъятые в июле-августе 2003 года в ходе различных обысков в помещениях банка "Менатеп Санкт-Петербург". Прокуратура утверждала, что эти обыски были санкционированы заместителем Генерального прокурора Российской Федерации 8 июля 2003 г. Однако защита утверждала, что только один обыск был санкционирован этим постановлением, а не все последующие обыски. На том же основании защита просила исключить доказательства, изъятые во время обыска в банке "Траст инвестмент" 11 ноября 2003 г. Кроме того, защита ссылалась на различные противоречия в протоколах обыска.

179. В тот же день защита просила исключить документы, изъятые во время обысков в банке "Траст инвестмент" 11 ноября 2003 г. и в налоговой инспекции N 5, проводившиеся 5 и 16 декабря 2003 г. Так, по мнению защиты, изъятие документов из налоговой службы было незаконным, поскольку следователь не получил предварительной санкции прокурора, как требуется по закону, поскольку было ясно, что следователь изъял в инспекции документы, составляющие "налоговую тайну".

180. В тот же день защита также просила исключить материалы, полученные в результате обыска в помещении "Русские инвесторы" 29 июля 2003 г. Как утверждала защита, обыск начался в 14.20, но письменная отметка в протоколе обыска подтверждала, что следователь осмотрел изъятые документы уже в 9.15.

181. 8 февраля и 10 марта 2005 г. защита просила суд исключить данные, полученные в компьютерах, изъятых в результате обыска в Жуковке 9 октября 2003 г., а именно распечатки компьютерных файлов. Защита ссылалась на различные противоречия в обвинительном заключении, в списке файлов, извлеченных из компьютеров, и так далее, кроме того, она критиковала методы, которые применяла прокуратура для извлечения информации из жестких дисков этих компьютеров. В частности, 22 марта 2005 г. Думнов подтвердил суду, что электронные файлы с жестких дисков, изъятые во время обысков 9 октября 2003 г., были записаны на "перезаписываемые" диски, предоставленные Генеральной прокуратурой, и переданы экспертам без надлежащего опечатывания. В то же время понятые, которые присутствовали при осмотре дисков экспертами Генеральной прокуратуры, также участвовали в четырех других следственных действиях, что вызывало сомнения в их независимости. При осмотре жестких дисков следователи обнаружили на 4 939 файлов больше, чем на дисках, исследованных экспертами. Имелись противоречия в документах, содержавших сведения об изъятых материалах. Суд отклонил возражения защиты против этих доказательств на том основании, что данные возражения преждевременны.

182. 10 марта 2005 г. защита оспорила доказательства, полученные в результате обыска в Фонде государственного имущества в г. Мурманске 8 июля 2003 г. Защита отметила, что протокол обыска содержит определенные противоречия относительно места и времени проведения обыска.

183. Несколько раз защита просила районный суд признать документы обвинения недопустимыми, в частности, поскольку документы не поддавались прочтению, не были заверены, не переведены с иностранных языков или не отвечали требованиям закона. Например, 18 февраля 2005 г. прокурор просил о приобщении трех документов, ни один из которых не отвечал установленным требованиям к подписи, печати или официальному бланку. Защита возражала против приобщения таких документов к делу, но суд отклонил возражение и приобщил документы.

(c) Допрос свидетелей обвинения

184. В обвинительном заключении прокуратура указала, что привлекает примерно 240 свидетелей, из них 83 были допрошены в суде. Из них протоколы допросов 32 свидетелей были впоследствии оглашены по требованиям прокуратуры в дополнение к устным показаниям. Так, прокуратура настаивала на оглашении показаний Щавелева, Позднякова, Рашиной, Гидаспова, Вострухова, Добровольского, Кучинской, Анилиониса и многих других.

185. 13 сентября 2004 г. защита выдвинула возражения относительно практики оглашения протоколов допросов свидетелей на стадии предварительного следствия. Защита утверждала, что это возможно только при наличии существенных противоречий между свидетельскими показаниями, данными в судебном заседании и на предварительном следствии. Однако прокуратура не указала на такие противоречия. Кроме того, защита просила суд воздействовать на свидетелей Щавелева, Красноперова и других с целью подтверждения их прежних показаний, данных следователям Генеральной прокуратуры. Мещанский районный суд г. Москвы отклонил возражения защиты.

186. 14 сентября 2004 г. Антипина была допрошена судом. Она была освобождена после частичного допроса. В тот же день следователь Генеральной прокуратуры вызвал и допросил ее в Генеральной прокуратуре. 23 сентября 2004 г. Антипина была вновь допрошена судом первой инстанции. Прокурор задавал ей те же вопросы, что и следователь за девять дней до этого.

187. 30 сентября 2004 г. Липатников сообщил, что до дачи показаний следователю Генеральной прокуратуры к нему пришел сотрудник ФСБ России, который сказал ему, что он должен говорить.

188. 30 сентября 2004 г. защита представила новое возражение против практики оглашения письменных показаний свидетелей обвинения и требование о подтверждении ими показаний. Суд отклонил это возражение.

189. 4 октября 2004 г. Абрамов был допрошен судом. На слушании он, в частности, пояснил, что только некоторые его ответы включены в протокол допроса следователем Генеральной прокуратуры.

190. 11 октября 2004 г. Классен сообщил, что следователь задавал ему наводящие вопросы и что запись его показаний была не совсем точна. Как утверждали заявители, эта реплика Классена была впоследствии опущена в протоколе судебного заседания, хотя и отражена на аудиозаписи защиты, которая была представлена суду.

191. 15 октября 2004 г. Кобзарь был вызван и допрошен следователем Генеральной прокуратуры. Ему было предложено подписать письменное обязательство не разглашать содержание его допроса. В тот же день он давал показания в суде.

192. 18 октября 2004 г. А. Устинов был допрошен следователем Генеральной прокуратуры. На следующий день А. Устинов давал показания в суде о тех же событиях.

193. 14 марта 2005 г. прокуратура ходатайствовала об оглашении показаний свидетелей Петраускаса, Станкевичюса, Сурмы и Рысева на том основании, что они являются иностранными гражданами, которые отказались явиться в суд. Защита возражала против оглашения их показаний, поскольку ни один из свидетелей не был допрошен по уголовному делу N 18/41-03. Они были допрошены по другому уголовному делу, которое не являлось предметом рассмотрения Мещанского районного суда г. Москвы. Суд первой инстанции отклонил возражения защиты и разрешил оглашение показаний. Впоследствии Мещанский районный суд г. Москвы сослался на эти доказательства в своем приговоре (страницы 265 и 271-272 приговора). В судебном заседании 17 марта 2005 г. прокуратура ходатайствовала об оглашении показаний Карташова, Спиричева и Карасевой, а также постановлений о привлечении их в качестве обвиняемых. Прокуратура утверждала, что ходатайство основано на статье 281 УПК РФ. Защита возражала против удовлетворения ходатайства, поскольку ни показания обвиняемых, ни постановления о привлечении в качестве обвиняемых не относятся к кругу показаний, которые могут быть оглашены в соответствии со статьей 281 Уголовного* (* Так в оригинале. Европейский Суд имел в виду "Уголовно-процессуального" (примеч. переводчика).) кодекса Российской Федерации. Мещанский районный суд г. Москвы отклонил возражения защиты и удовлетворил ходатайство стороны обвинения. Эти доказательства были использованы впоследствии Мещанским районным судом г. Москвы в приговоре (страницы 501, 502-503 и 521 приговора).

194. 1 марта 2005 г. защита вновь просила суд вызвать заместителя начальника Федеральной налоговой службы Российской Федерации Шульгина для дачи показаний. Что касается статуса этого свидетеля, заявители утверждали, что Шульгин сам пояснит, в каком статусе он будет выступать. 1 марта 2005 г. суд отказался вызвать Шульгина. Суд сослался на статью 56 УПК РФ, которая определяет "свидетеля" как "лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела". Суд также сослался на статьи 44 и 45 УПК РФ, предусматривающие, что представитель гражданского истца имеет право давать показания, но не обязан делать это.

(d) Материалы, которыми Генеральная прокуратура предположительно обладала, но не раскрыла их защите

195. 30 сентября 2004 г. защита второго заявителя просила суд потребовать от прокуратуры объяснения причин исчезновения из материалов дела корпоративных карт "Американ экспресс", принять меры к обнаружению этих карт и приобщить их к материалам дела, представить суду документы, на основании которых Генеральная прокуратура решила, что второй заявитель предположительно являлся руководителем "Статус сервисиз". 11 октября 2004 г. защита второго заявителя подала ходатайство о получении из архива Мещанского районного суда г. Москвы уголовного дела против Шахновского с целью обнаружения корпоративных карт "Американ экспресс", на основании которых Генеральная прокуратура заключила, что второй заявитель предположительно являлся руководителем "Статус сервисиз", а также других документов относительно действий заявителя в качестве налогоплательщика. После получения второй заявитель указал, что будет просить о приобщении к своему делу оригиналов или удостоверенных копий из дела Шахновского.

196. 27 декабря 2004 г. защита ходатайствовала о раскрытии прокуратурой переписки между Генеральной прокуратурой и Администрацией Президента по поводу поручения Президента от декабря 2003 года по поводу продажи 20% акций "Апатита". Прокуратура возражала, ссылаясь, прежде всего, на то, что эти документы не имеют отношения к делу и, кроме того, если защита знала о существовании этих документов, она могла запросить их у компетентных органов. Ходатайство было отклонено судом. Во всех случаях, кроме одного, ходатайства отклонялись без указания мотивов.

197. 28 января 2005 г. защита просила о раскрытии дополнительных материалов в связи с приобретением "Апатита". Требовались два письма: одно от Генеральной прокуратуры в Российский фонд федерального имущества (РФФИ) от 1 марта 1999 г., а второе от помощника Генерального прокурора Российской Федерации Фомичева в ОАО "Акрон" от января 2003 года. Эти письма упоминались в материалах дела, но не были приобщены к нему. Данные письма также подтверждали, что спор по поводу приобретения 20% акций затрагивал гражданско-правовые, а не уголовно-правовые вопросы. Защитники просили о раскрытии непосредственно Генеральную прокуратуру. Начальник надзорного отдела Генеральной прокуратуры Азарченков ответил, что "все документы, необходимые для осуществления защиты, могут быть истребованы судом после обсуждения со сторонами и подачи соответствующего ходатайства". Суд отклонил ходатайство, указав, что не видит оснований для удовлетворения ходатайства.

198. 9 марта 2005 г. защитники просили о раскрытии заключения экспертизы, предположительно назначенной в контексте уголовного расследования деятельности администрации г. Лесной (дела, прекращенного в 2002 году). Для защиты было неясно, было ли это заключение (упомянутое в некоторых документах Генеральной прокуратуры, а именно в постановлении о возобновлении дела от 18 июля 2003 г.) тем же документом, который был подготовлен Уральским отделением Российской академии наук по заказу администрации г. Лесной (см. § 30 настоящего Постановления), копия которого находилась у Бочко и была ранее представлена в суд защитой (см. § 214 настоящего Постановления). Прокуратура возражала против раскрытия заключения экспертизы, утверждая, что суд не вправе требовать его раскрытия. 9 марта 2005 г. суд решил, что защита не указала, какие правовые и экономические данные могут быть получены в материалах уголовного дела 2002 года. Кроме того, суд отметил, что заказанная экспертная оценка была проведена в контексте уголовного дела, которое до сих пор находится на стадии предварительного следствия.

8. Представление доказательств защитой

(a) "Экспертные данные" и другие материалы, приобщенные к материалам дела защитой, но впоследствии отклоненные как недопустимые

199. Защита направила в суд письменные заключения ряда специалистов в областях налогообложения, финансового права и учета. В частности, были представлены заключения Щекина (профессора Московского государственного университета), Семенова (профессора налогового права Московского государственного университета), Петровой (квалифицированного аудитора с 1994 года, профессора Московского государственного университета и генерального директора аудиторской фирмы "Экспертаудит"), Гречишкина (директора аудиторской фирмы "Аудит-Премьер") и Лубенченко (бывшего директора юридического департамента, а затем руководителя* (* Так в оригинале. Точнее, заместителя председателя Центрального банка Российской Федерации (примеч. переводчика).) Центрального банка Российской Федерации, профессора налогового права Московского государственного университета).

200. Щекин представил два заключения: одно об уклонении от уплаты подоходного налога и другое об уклонении от уплаты налога с организаций. Оба заключения были получены защитой 10 января 2005 г. В заключении об уклонении от уплаты налога с организаций Щекин сообщил, что в 1999 году уплата налогов векселями являлась распространенной и допустимой практикой. Он ссылался, в частности, на письмо от декабря 1999 года министра финансов и первого заместителя министра по налогам и сборам и на решение Федерального арбитражного суда от 24 декабря 2001 года. Щекин также пояснил, что торговые компании заключали законные соглашения с местной администрацией об уплате налогов за счет векселей. По мнению Щекина, не имелось оснований рассматривать торговые компании как подставные компании. Он указал, что вопрос о том, где производились и хранились нефтяные продукты, продаваемые этими компаниями, не имел значения для предоставления им сокращения налогов. В поддержку этого довода он сослался на решение Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа, который в постановлении от 5 июня 2002 г. по делу N A426604/00-15-818/01 нашел предоставление сокращения налогов* (* В данном постановлении речь шла о предоставлении индивидуальной льготы организации, зарегистрированной, вставшей на налоговый учет и осуществляющей предпринимательскую деятельность на территории ЗАТО (примеч. переводчика).) в сходной ситуации законным.

201. Семенов в своем заключении от 7 апреля 2004 г. проанализировал действующее законодательство и пришел к выводу о том, что налоговые органы не могли ретроспективно отменить налоговые соглашения, заключенные с властями. Он также сослался на практику, указывающую, что то, в чем обвинялись заявители, считалось законным в соответствующий период, включая уплату налога в неденежной форме, и такие действия не оказывали отрицательного влияния на бюджет. Налоговые проверки, проведенные налоговыми инспекциями в рассматриваемый период, не выявили нарушений в этом отношении, налоговые органы регистрировали и фиксировали неденежные налоговые платежи в соответствии с установленным порядком (в частности, путем заполнения формы, утвержденной Постановлением от 23 декабря 1998 г.). Он объяснил, что векселя являлись высоколиквидными ценными бумагами, которые при процентной ставке 28% годовых могли составлять инвестиции для муниципальной администрации. Оплата по таким векселям была гарантирована Доверительным и инвестиционным коммерческим банком, который заключил соглашение с администрацией г. Лесной о выкупе ценных бумаг по требованию.

202. Петрова в своем заключении от 10 ноября 2004 г. анализировала стандартные процедуры учета в балансе налоговых платежей, излишне уплаченных налогов и уплаты налогов в неденежной форме. Вопросы, рассмотренные Петровой по просьбе защиты, затрагивали, в частности, следующие пункты:

(a) принятый в 2000-2001 годах порядок отражения в балансе налоговых платежей, включая излишне уплаченные налоги;

(b) учитывали ли налоговые органы неденежные платежи в 1999-2000 годах.

203. Гречишкин в заключении от 25 января 2005 г. указал, что векселя, использованные торговыми компаниями, были полностью погашены даже с превышением номинальной стоимости и что компании уплачивали налоги за счет векселей только в 1999 году.

204. Лубенченко в своем заключении от 30 декабря 2004 г. высказал мнение о законности выдачи гарантий "Менатепом" в ходе приватизационного аукциона по поводу 20% акций "Апатита".

205. Вышеизложенные заключения были представлены защитой в суд в различные даты в январе - марте 2005 года. Данные заключения были вначале приобщены судом к материалам дела. Однако позднее суд признал эти заключения недопустимыми доказательствами (см. ниже изложение приговора в разделе 11 (b)).

(b) Материалы, приобщенные к делу, но впоследствии отклоненные в качестве недостоверных

206. 8 февраля 2005 г. суд принял у защиты ряд документов относительно торговых компаний г. Лесной. Это были акты налоговых проверок, проведенных налоговой инспекцией г. Лесной, с приложением документов по поводу численности сотрудников, работавших в торговых компаниях "Бизнес-Ойл", "Митра", "Форест-Ойл" и "Вальд-Ойл", платежные ведомости сотрудников, данные о недвижимом имуществе и так далее. Документы об оплате всех векселей и отсутствии споров между администрацией г. Лесной и "ЮКОСом" в 1999-2004 годах были также приобщены к материалам дела. Указанные материалы относились к вопросу о том, были ли торговые компании добросовестными или подставными компаниями, как утверждала прокуратура, и был ли причинен ущерб государственному или муниципальному бюджету. Суд позднее отклонил в приговоре эти доказательства как недостоверные (см. ниже раздел 9 (b), §§ 261 и последующие).

(c) Материалы, не приобщенные к уголовному делу

207. 27 декабря 2004 г. защита подала ходатайство о приобщении к делу нескольких документов, в частности:

(a) исследования, из которого следовало, что в 1999-2003 годах выручка от продажи продуктов, работ и услуг "ЮКОСом" составила 50,569 млрд долларов США, из которых прибыль составила 15,821 млрд долларов США. Данные документы демонстрировали, что в этот период акционеры направили 13,193 млрд долларов США на развитие "ЮКОСа". По мнению защиты, это подрывало позицию обвинения по поводу мотивов заявителей и, в частности, корыстного умысла, в отсутствие которого отпадает уголовная ответственность;

(b) письма от директора Ачинского нефтеперерабатывающего завода, в котором указывалось, что "Митра" (одна из торговых компаний) не являлась управляющей компанией Ачинского нефтеперерабатывающего завода, как утверждалось в обвинительном заключении. Такой ответ опровергал утверждение прокуратуры о том, что заявители контролировали все сделки, приписанные компаниям "Митре", "Бизнес-Ойл", "Вальд-Ойл" и "Форест-Ойл", "о чем, в частности, свидетельствует тот факт, что "Митра" являлась управляющей компанией Ачинского нефтеперерабатывающего завода";

(c) документов, свидетельствующих о том, что заявители получали дивиденды по акциям "ЮКОСа" в 1999-2002 годах, с указанием сумм дивидендов и уплаченного подоходного налога. Защита полагала, что эти документы имеют значение в контексте обвинений в уклонении от уплаты налога;

(d) копий запросов защиты и ответов на них относительно оказания управленческих и консультационных услуг заявителями (в связи с обвинением в уклонении от уплаты подоходного налога);

(e) письменных ответов Прокофьева, бывшего переводчика первого заявителя, на вопросы, заданные ему защитой. Прокофьев проживал в г. Лондоне и не мог давать показания лично.

Суд отказался приобщить вышеуказанные документы к материалам дела. В частности, что касается письменных показаний Прокофьева, суд отметил, что последний не был надлежащим образом информирован защитой о его процессуальных правах. Суд нашел, что допрос свидетеля за границей должен осуществляться в особом порядке, а именно на основании поручения суда Российской Федерации суду Соединенного Королевства.

208. 28 декабря 2004 г. защита просила приобщить к материалам дела другие документы, которые включали:

(a) ответ налоговой инспекции г. Лесной, включавший налоговый акт по "Бизнес-Ойл" от 7 марта 2000 г., в котором устанавливалось, что компания не допустила нарушений Налогового кодекса Российской Федерации (далее - НК РФ);

(b) подтверждение финансового управления г. Лесной о том, что ему не был причинен ущерб вследствие уплаты налогов векселями в 1999 году, что в 2000 году налоги векселями не уплачивались и что в 1999 году администрация г. Лесной приняла векселя не менее чем от 55 других налогоплательщиков;

(c) официальную документацию Думы г. Лесной с 1 июля 1998 г. по 31 декабря 2000 г., подтверждавшую предоставление и использование налоговых льгот для всех видов налогов всех налогоплательщиков, являвшихся юридическими лицами, расположенными в ЗАТО г. Лесной. Данные документы опровергали довод прокуратуры о незаконном получении льгот;

(d) адвокатский запрос и ответ на него из Министерства экономического развития Российской Федерации по поводу методологии определения ущерба, причиненного государству в связи с невозвращением акций "Апатита". Этот ответ касался обвинений против заявителей по поводу "Апатита";

(e) копию письма от председателя Российского фонда федерального имущества Малина Председателю Правительства Российской Федерации Касьянову, в котором подробно излагались обстоятельства, сопровождавшие судебное разбирательство между Фондом федерального имущества г. Мурманска и "Волной" по поводу отмены договора купли-продажи 20% акций "Апатита";

(f) копию письма от 3 марта 2003 г. заместителя министра финансов Российской Федерации в Российский фонд федерального имущества, в котором, в частности, указывалось, что при оценке предполагаемого ущерба бюджету Российской Федерации и невозвращения 20% акций "Апатита", вызванного неисполнением "Волной" ее инвестиционных обязательств, подлежит применению Федеральный закон от 29 июля 1998 г. N 152 ("Об оценочной деятельности"* (* Так в оригинале. По-видимому, имелся в виду Федеральный закон N 135-ФЗ "Об оценочной деятельности в Российской Федерации" (примеч. переводчика).)) и в случае спора относительно достоверности размера оценки или другой стоимости этот спор рассматривается арбитражным судом в соответствии с установленной юрисдикцией или в порядке, установленном законом, регулирующим оценочную деятельность;

(g) копию письма в Министерство природных ресурсов Российской Федерации от 27 февраля 2003 г., в котором указывалось, что проверка условий недропользования и соблюдения природоохранного законодательства не выявила нарушений со стороны "Апатита";

(h) копию адвокатских запросов и ответов на них из Мещанского районного суда г. Москвы и Московского городского суда по поводу представления карт "Американ экспресс" из дела Шахновского. Защита пыталась продемонстрировать, что защита исчерпала все варианты получения корпоративных карт "Американ экспресс" или, по крайней мере, информации о месте их нахождения. Они были поданы, поскольку суд ранее отклонил ходатайство о получении дела Шахновского из архива Мещанского районного суда, в частности, на том основании, что защита не исчерпала все возможности получения этих карт своими средствами.

Все перечисленные ходатайства были отклонены, и документы не были приобщены к материалам дела. Суд сослался, в частности, на тот факт, что текст ответа налоговой инспекции был неясен и что приложенный акт не имел надлежащей официальной печати. Что касается прочих документов, суд отказал в их приобщении со ссылкой на статьи 286 и 252 УПК РФ.

209. 21 января 2005 г. защита представила заключение Гуляева (профессора Московской академии экономики и права) по поводу законности обысков, проведенных на стадии предварительного расследования дела. Гуляев указал на необходимость вынесения отдельного постановления следователя по поводу каждого дела. Районный суд отказал в приобщении этого заключения к делу, отметив, что замечания Гуляева относятся к вопросам, целиком относящимся к компетенции суда.

210. 7 февраля 2005 г. защита просила Мещанский районный суд г. Москвы приобщить к делу письмо из Арбитражного суда Читинской области. Письмо касалось "Инвестпроекта", правопреемника торговых компаний г. Лесной. В нем указывалось, что решение арбитражного суда о ликвидации компании "Инвестпроект" и исключении ее из налогового реестра не было отменено или обжаловано кем-то на дату письма. Арбитражный суд Читинской области подтвердил, что решение по-прежнему имеет силу. Несмотря на это решение, налоговые органы восстановили "Инвестпроект" в реестре. Защита полагала, что решение арбитражного суда имеет отношение к обвинениям по поводу уклонения от уплаты налога на прибыль организаций, выдвинутым против заявителей.

211. 8 февраля 2005 г. суд отклонил ходатайство на том основании, что письмо неправильно заверено, поскольку подпись не подтверждена официальной печатью. Защита направила письмо в Арбитражный суд Читинской области с просьбой прислать ответ, заверенный официальной печатью суда. Арбитражный суд ответил, что правила прямо запрещают ставить печать на таких письмах.

212. В ту же дату защита просила принять документы из рейтингового агентства, подтверждавшие платежеспособность "Мост-Банка" в период, относящийся к обстоятельствам дела, и письмо московского управления налоговой службы* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Управление Федеральной налоговой службы по г. Москве (примеч. редактора).), подтверждавшее, что в тот период "Мост-Банк" имел надлежащую лицензию. Защита нуждалась в этих документах для доказывания того, что векселя "Мост-Банка" имели реальную рыночную цену. Суд отказал в удовлетворении ходатайств, поскольку документы были сочтены не имеющими отношения к делу.

213. Суд также отклонил ходатайство о принятии документов "Метамедиа" о приобретении здания по адресу: г. Москва, Палашевский переулок, 5/1Б. Документы представляли собой два судебных решения, полученных от "Метамедиа", которые подтверждали законность сделок. Защита утверждала, что приобретение этого здания имело целью погасить задолженность "Мост-Банка" перед "ЮКОСом" в связи с денежными переводами 1999 и 2000 годов.

214. 1 марта 2005 г. суд заслушал эксперта Бочко со стороны защиты. Бочко являлся заместителем директора Института экономики Уральского отделения Российской академии наук (далее также - УрОРАН) и участвовал в 2002 году в подготовке "технико-экономического исследования" УрОРАН (см. § 30 настоящего Постановления). Это исследование было изъято Генеральной прокуратурой, но не приобщено к материалам дела. Бочко предоставил суду копию этого заключения, и защита просила суд приобщить его к материалам дела. Это исследование содержало вывод о том, что предоставление налоговых льгот не только не причинило ущерб, но было выгодным. Предоставление налоговых льгот позволило спасти экономику г. Лесной от состояния постоянного кризиса. В частности, эксперты заключили, что возмещение налоговых переплат векселями "ЮКОСа" "не причинило ущерба городскому и федеральному бюджету" и что торговые компании г. Лесной имели право платить налоги заранее, поскольку это "безусловное право налогоплательщика". Кроме того, эксперты решили, что администрация г. Лесной имела право принимать уплату налогов за счет векселей в 1999 году. В исследовании содержался вывод о том, что торговые компании, зарегистрированные там, имели законное право требовать предоставления налоговых льгот в соответствии с федеральным законом о налогообложении на закрытых административных территориях.

215. 5 марта 2005 г. защита представила в суд заключения "Эрнст энд Янг" (Ernst and Young), которые оценили 20-процентный пакет акций "Апатита" в 1994 и 2002 годах и проанализировали инвестиционную программу, предпринятую в г. Лесной с 2000 года. За счет этого заключения защита стремилась доказать, что бюджету города не был причинен ущерб.

216. 14 марта 2005 г. защита представила в суд заключение "Прайсуотерхаус Куперс" (Price Waterhouse Coopers), в котором анализировалась цена продажи апатитового концентрата "Апатита" ряду торговых компаний Российской Федерации в период 2000-2002 годов с точки зрения требований статей 20 и 40 НК РФ. Заключение содержало вывод о том, что в соответствующий период "Апатит" установил цены на 23% выше, чем мировые компании, осуществлявшие такую же деятельность, которые были признаны конкурентами "Апатита". Защита утверждала, что данное заключение как таковое имело большое значение для установления размера предполагаемого ущерба и явно имело отношение к обвинениям против заявителя по поводу "Апатита".

217. Определениями от 1 марта (в отношении заключения УрОРАН), от 4 и 5 марта (в отношении заключения "Эрнст энд Янг") и 14 марта 2005 г. (в отношении заключения "Прайсуотерхаус Куперс") суд отказал в приобщении этих заключений к материалам дела.

218. В частности, что касается исследования, полученного от Бочко (заключение УрОРАН), суд указал, что оно было подготовлено по требованию третьих лиц и содержало элементы правового анализа и не могло квалифицироваться как заключение "эксперта" или "специалиста" в значении УПК РФ. Оно также не относилось к "иным документам", которые сторона может просить приобщить к материалам дела.

219. Что касается заключения компании "Эрнст энд Янг", суд вначале сослался на ряд отступлений от формы в заключении, в частности, на тот факт, что заключение упоминало двух лиц, составлявших заключение, хотя фактически другие специалисты также участвовали в его подготовке. В заключении не упоминались их имена, и оно не было подписано ими. Гейдж (Gage), партнер компании "Эрнст энд Янг", дававший показания в суде, назвал этих лиц в своих устных объяснениях, но, поскольку они не подписали заключение, было невозможно установить их роль в подготовке заключения и их квалификацию. Единственная подпись под заключением принадлежала генеральному директору. Кроме того, заключение было выполнено по заказу юридической фирмы "АЛМ-Фельдманс", которая не участвовала в уголовном разбирательстве. Сопроводительное письмо, которым заключение направлялось в "АЛМ-Фельдманс", не имело значения. Наконец, заключение содержало анализ и потому не могло рассматриваться как "документ" в значении УПК РФ. Точно так же оно не могло рассматриваться как заключение "специалиста" в значении УПК РФ.

220. Что касается заключения "Прайсуотерхаус Куперс", суд отметил, что защита не указала, к какому виду доказательств, предусмотренных УПК РФ, принадлежит это заключение. Данное заключение было первоначально заказано "Апатитом" не в рамках уголовного разбирательства по делу заявителей, поэтому не могло считаться экспертным заключением или заключением специалиста. Кроме того, верность копии заключения была удостоверена управляющим "Апатита", а не самим "Прайсуотерхаус Куперс" и не содержала подписи лиц, проводивших исследование. Данное заключение также содержало выводы по правовым вопросам.

221. После решений суда о недопустимости этих заключений в качестве "экспертных заключений" защита подала дополнительное ходатайство на основании того, что эти заключения относятся к категории "иных документов" в соответствии с пунктом 6 части второй статьи 74 и статьей 84 УПК РФ. Мещанский районный суд г. Москвы отклонил и это ходатайство защиты.

222. 14 марта 2005 г. защита представила заключение Плешкова, старшего экономиста исследовательского института "Гиперруда"* (* Возможно, имеется в виду институт "Гипроруда", занимающийся комплексным проектированием горнодобывающих предприятий (примеч. переводчика).). Он дал экспертную оценку (под названием "технико-экономическое обоснование") экономической осуществимости инвестиционной программы к плану приватизации "Апатита". В тот же день суд отказался принять этот документ в качестве доказательства. Суд отметил, что "иные документы", упомянутые в статье 74 УПК РФ, должны иметь отношение к делу. Рассмотрев заключение Плешкова, суд нашел, что оно "содержит мнения некоторых лиц, основанных на исследованиях и оценке документов по вопросам, заданным защитой, часть которых составляли вопросы правового характера". Соответственно, суд не принял эту "оценку" в качестве доказательства. Вместе с тем суд отметил, что УПК РФ не предусматривает такой метод сбора доказательств, как "заказ исследования". Что касается других документов, представленных защитой вместе с заключением Плешкова, суд решил, что они "не имеют значения для уголовного дела".

223. 16 марта 2005 г. защита подала новое ходатайство в районный суд с приложением ответа из Арбитражного суда Читинской области, в котором подтверждалось, что приложение печати не допускается действующими правилами. Суд вновь отклонил ходатайство защиты, утверждая, что печать важна во всех инстанциях и что Герб Российской Федерации на официальном бланке не был изображен на геральдическом щите, как того требует действующее законодательство.

(d) Допрос "экспертов" и других свидетелей защиты

224. 17 января 2005 г. адвокаты второго заявителя сообщили суду, что не будут вызывать свидетелей защиты из опасения репрессивных мер, которые могут быть приняты прокуратурой против этих лиц в случае дачи ими показаний в суде.

225. Тем не менее ряд свидетелей защиты был заслушан судом по просьбе защиты. Несколько экспертов, чьи письменные заключения были представлены суду первой инстанции, дали устные показания.

226. Так, Щекин был допрошен в суде 17, 18, 20 и 21 января и 14 марта 2005 г. относительно налогового законодательства и его применения. Суд отвел ряд вопросов, заданных Щекину защитой, как не имеющие отношения к делу или затрагивающие правовые вопросы, в которых суд не нуждался в чьем-либо мнении.

227. Петрова была допрошена 24 января 2005 г. по содержанию ее заключения.

228. Семенов был допрошен 25 января 2005 г. Он комментировал вопрос о законности неденежного способа уплаты налогов, который включал уплату векселями. Часть вопросов защиты к Семенову была отведена судом.

229. 28 января 2005 г. первый заявитель лично обратился к суду, объясняя, почему, по его мнению, допрос экспертов по вопросам налогообложения, бухгалтерского учета и финансовой практики имел важное значение для дела.

230. Бочко был допрошен 1 и 2 марта 2005 г. Защита просила его дать показания по двум взаимосвязанным темам схем "минимизации налогов", использованных "ЮКОСом" и компаниями, зарегистрированными в г. Лесной. Защитники вначале спросили свидетеля, был ли причинен бюджету г. Лесной какой-либо ущерб при принятии налогов за счет векселей, и, во-вторых, задавали вопросы по поводу инвестиционной программы в городе. Однако суд отклонил эти вопросы. Суд заявил, что первая тема вопросов относится к сфере, в которой суд не нуждается в чужих мнениях (правовом анализе), а вторая не имеет отношения к делу.

231. 3 и 4 марта 2005 г. суд заслушал показания Мясниковой, должностного лица финансового управления администрации г. Лесной. Суд не разрешил Мясниковой отвечать на вопрос защитника относительно того, уплачивали ли другие компании налоги за счет векселей. Во время перекрестного допроса Мясниковой прокурор неоднократно напоминал об обвинениях, выдвинутых против мэра г. Лесной Иванникова.

232. 4 и 5 марта 2005 г. суд заслушал Гейджа (партнера "Эрнст энд Янг"), который был допрошен по поводу методов, применявшихся при подготовке рыночной оценки 20-процентного пакета акций "Апатита", предложенной защитой для приобщения к материалам дела (см. § 215 настоящего Постановления).

233. 23 марта 2005 г. прокуратура уведомила суд о том, что Генеральная прокуратура планирует предъявить обвинения одному из свидетелей защиты Мясниковой.

234. Защита допросила Лубенченко, Гречишкина и Плешкова. Как утверждали заявители, попытки защиты допросить этих свидетелей были строго ограничены.

9. Два приговора 16 мая 2005 г.

235. 25 марта 2005 г. защита сообщила суду, что после заключительной речи обвинителя защите потребуется пять дней на подготовку ответа.

236. 30 марта 2005 г., после заключительной речи обвинителя, защита подтвердила, что ей потребуется пять дней для подготовки ответа. Суд решил продолжить разбирательство 1 апреля 2005 г., в 9.30.

237. 27 апреля 2005 г. Мещанский районный суд г. Москвы сообщил, что вынесет приговор 16 мая 2005 г.

238. С 16 по 31 мая 2005 г. суд оглашал приговор. В общей сложности судебное разбирательство продолжалось с 8 июня 2004 г. по 31 мая 2005 г., и суд заседал 159 дней. Во время разбирательства к делу были приобщены еще 34 тома (15 томов протоколов судебных заседаний и 19 томов ходатайств, экспертных заключений и иных документов, добавленных во время судебного разбирательства).

239. Мещанский районный суд г. Москвы вынес два отдельных приговора. Первый приговор касался обвинения в присвоении акций "Апатита" (см. выше раздел 2 (a), §§ 91 и последующие). Суд признал заявителей виновными в соответствии с предъявленным обвинением, однако поскольку преступление было совершено более чем за 10 лет до этого, а именно в июле 1994 года, суд применил срок давности и освободил заявителей от уголовной ответственности. Текст этого приговора составляет 90 страниц.

240. Второй приговор касался других обвинений против заявителей, по которым не истек срок давности (далее - основной приговор). Этот приговор занимает 660 страниц и может быть кратко изложен следующим образом.

(a) Допустимость доказательств, представленных стороной обвинения

241. Суд проанализировал возражения, выдвинутые защитой по поводу допустимости доказательств, представленных стороной обвинения, и отклонил их.

242. В частности, суд отклонил жалобу на многократные обыски, проведенные на основании одного постановления. Суд посчитал это законной практикой. Кроме того, суд решил, что противоречия в протоколе обыска в помещении Фонда государственного имущества в г. Мурманске явились результатом опечатки. В действительности документы были изъяты в г. Мурманске, а не в г. Москве. Суд также отметил, что протокол обыска 9 июля 2003 г. в помещении "Апатита" указывал, что документы, изъятые во время данного обыска, были осмотрены следователями 10 июня 2003 г. Суд расценил это тоже как опечатку. Протокол обыска в "Русских инвесторах" также содержал противоречие: он указывал, что осмотр документов, изъятых при обыске, начался до изъятия документов. Суд признал это еще одной опечаткой.

243. Суд отказал в исключении доказательств, полученных в результате обысков 3 и 9 октября 2003 г. в Жуковке. Суд решил, что обыски в Жуковке проводились в полном соответствии с законом.

244. Что касается доказательств, полученных в офисе А. Дреля в помещении юридической фирмы "АЛМ-Фельдманс", суд указал, что УПК РФ не запрещает обыска помещения юридической фирмы в отсутствие судебного решения, как утверждала защита. Кроме того, согласно постановлению об обыске обыск "проводился не в отношении лично А. Дреля, а в деловом помещении". Наконец, суд отметил, что следователи не знали, что обыскивают помещения юридической фирмы. Никто из присутствовавших при обыске адвокатов не просил следователей об участии в обысках. Районный суд учел, что обыск являлся неотложной мерой. По мнению суда, следователи узнали, что обыскивают офисы адвоката, от "В.В. Моисеева, который участвовал в обыске, но не представил документов в поддержку этого факта".

245. Что касается обысков в других помещениях, суд решил, что они проводились в соответствии с установленным законом порядком. Суд сослался на показания Уварова и Плетнева, членов следственной группы, которые участвовали в обысках. Суд посчитал их показания правдивыми, поскольку они "не имели оснований для дачи ложных показаний". Суд также отметил, что в обысках участвовали несколько понятых, которые могли наблюдать за их ходом. Что касается показаний Ардатовой, Морозовой и Рахманкуловой, на которые ссылалась защита, суд отклонил их. Суд нашел этих свидетелей пристрастными, поскольку они работали в фирмах, оказывавших услуги руководству "ЮКОСа". Суд также отметил некоторые противоречия в их показаниях и тот факт, что, хотя они могли вносить замечания в протокол обыска о любых нарушениях, они этого не сделали.

246. Суд также отклонил возражения, выдвинутые защитой в отношении данных, полученных с жестких дисков, изъятых стороной обвинения в Жуковке. Суд пришел к выводу, что показания Рахманкулова, которые подтвердили версию защиты, были недостоверны и противоречили показаниям Плетнева и Думнова, одного из двух экспертов, который исследовал диски по поручению прокуратуры.

247. Суд отклонил несколько других ходатайств защиты об исключении доказательств, представленных обвинением. Суд также проанализировал показания нескольких свидетелей, вызванных защитой, но решил, что они не противоречат выводам суда относительно виновности заявителей.

(b) Допустимость доказательств, представленных защитой

248. В основном приговоре суд проанализировал доказательства, представленные защитой.

(i) Недопустимое "экспертное заключение", представленное защитой

249. Суд посчитал, что письменные экспертные заключения Щекина, Семеновым, Лубенченко и Гречишкина являлись недопустимыми доказательствами.

250. Во-первых, по мнению суда, согласно статье 86 УПК РФ защита не вправе собирать доказательства в форме письменных заключений "специалистов" (страница 621 приговора).

251. Во-вторых, статья 58 УПК РФ предусматривает, что предполагаемый "специалист" должен быть уведомлен о своих правах и обязанностях лицами, которые наделены таким правом в соответствии с действующим процессуальным законом, они не включают защитников или самих экспертов. Суд отметил, что письменные заключения таких лиц включают указание на то, что эти права им известны или разъяснены им защитниками. Однако, если адвокаты разъяснили некоторым "экспертам" их процессуальные права, такое разъяснение не является действительным.

252. Третий довод касался заключений Щекина, Семенова и Гречишкина. Как следовало из этих заключений, их авторы пришли к своим выводам на основании материалов дела, которые не были "надлежащим образом удостоверены". Они основали свои заключения на документах, которые, как они считали, происходили из материалов уголовного дела, но эти лица не могли знакомиться с официальной копией материалов, представленной обвинением суду первой инстанции, и пользовались копиями, предоставленными им защитниками. Что касается заключения Щекина, суд также отметил, что он пользовался отдельными дополнительными документами, которые не относились к материалам дела.

253. Четвертый довод сводился к тому, что эти лица высказывали мнение по правовым вопросам, что не относилось к их компетенции. Суд отметил, что данные заключения затрагивали вопросы вины, умысла, оценки доводов обвинения, а также доказательств, представленных суду, и толкования действующего законодательства. Все это, по мнению суда, не относилось к сфере деятельности экспертов в соответствии с УПК РФ.

254. Пятый довод касался заключений Петровой и Лубенченко. Суд указал, что эти эксперты были привлечены родственниками заявителей, которые не являлись участниками разбирательства и не могли участвовать в собирании доказательств.

255. Что касается исследования УрОРАН, районный суд решил, что, поскольку оно не было специально заказано для уголовного судопроизводства, оно являлось недопустимым.

(ii) Недопустимые документальные доказательства

256. Суд также пришел к выводу, что некоторые документы, представленные защитой, а именно устав "Статус сервисиз" и список сотрудников этой компании (которая оплачивала второму заявителю его консультационные услуги), были недопустимыми, так как были получены в нарушение статьи 53 УПК РФ. Кроме того, суд отметил, что содержание этих документов не противоречит выводам суда о том, что второй заявитель являлся руководителем этой компании.

(iii) Недопустимые устные показания

257. Суд также отклонил устные показания Щекина, Семенова, Лубенченко и Петровой как недопустимые доказательства. Суд нашел их недопустимыми, поскольку эти лица никогда не работали в налоговых органах, аудиторских или бухгалтерских фирмах. Они являлись юристами, и суд не нуждался в их мнениях по правовым вопросам. Вместе с тем суд отметил, что Щекин представлял "ЮКОС" в арбитражных судах.

258. Суд учел показания Бочко, но только в той части, которая касалась его участия в подготовке исследования УрОРАН. В то же время суд отказал в принятии в качестве доказательства показания Бочко по поводу выводов исследования.

259. Суд принял показания Гейджа о методах, использованных "Эрнст энд Янг" при оценке 20% акций "Апатита". Суд, однако, отметил, что показания имели "общий характер" и не противоречили ранее сделанным выводам суда. Как таковые аудиторские заключения, представленные защитой, приняты не были.

260. Суд также принял показания Плешкова по поводу инвестиционной программы "Апатита". По мнению суда, показания Плешкова не противоречили ранее сделанным выводам суда. Наконец, суд принял показания Гречишкина по поводу его контактов с адвокатами заявителя, но не по другим пунктам.

(iv) Недостоверные документальные доказательства

261. Суд учел некоторые документальные доказательства, представленные защитой. В частности, суд рассмотрел налоговые акты налоговой инспекции г. Лесной, списки сотрудников, работавших в торговых компаниях г. Лесной, документы по поводу деятельности и активов этих компаний, письма администрации г. Лесной и так далее. Суд отклонил эти доказательства как недостоверные. Суд, в частности, отметил, что исполняющий обязанности начальника налоговой инспекции и мэр г. Лесной находятся под следствием в связи с предоставлением ненадлежащего сокращения налогов. Кроме того, суд нашел, что документы, представленные по поводу деятельности торговых компаний, не существовали в период проведения проверок этих компаний.

262. Суд также рассмотрел документы, подтверждающие оплату векселей, полученных администрацией г. Лесной от торговых компаний. Суд отклонил эти доказательства, указав, что компании, подтвердившие подлинность векселей, контролировались "ЮКОСом" и поэтому не являлись достоверным источником информации. Суд также отклонил ряд документов, писем и справок, выданных администрацией г. Лесной, и несколько экспертных заключений. Суд решил, что юридические лица, представившие данные документальные доказательства, зависели от заявителей. Он также отметил, что защита не ссылалась на эти документы в ходе предварительного следствия.

263. Суд отклонил документы, выданные конкурсным управляющим "Мост-Банка" в отношении оплаты векселей компаний "Бирон", "Осмет-1", "Сард-1" и "ГМ-2". Суд указал, что эти документы не содержат сведений о том, когда и как векселя были оплачены, и поэтому недостоверны.

264. Суд принял и проанализировал множество других документов, представленных защитой. Однако суд пришел к выводу, что ни один из них не может затронуть его выводы о фактах дела или изменить их правовую квалификацию.

(c) Выводы Мещанского районного суда г. Москвы по существу

(i) Уголовные обвинения

265. Мещанский районный суд г. Москвы признал обоих заявителей виновными в соответствии с обвинением (см. выше раздел 2, пункты (b)-(j), §§ 97-118 настоящего Постановления). В частности, суд решил, что компании, участвовавшие в сделках с акциями приватизированных предприятий, торговые компании, зарегистрированные в г. Лесной и других зонах льготного налогообложения, а также иностранные компании, платившие заявителям, были по сути подставными компаниями, не имевшими реальной предпринимательской цели. Большинство лиц, учредившие данные компании, работали в "ЮКОСе", "Менатепе", "Роспроме" и других аффилированных лицах "ЮКОСа". В этом качестве данные лица были подчинены заявителям. Вместе с тем подставные компании не имели собственных финансовых ресурсов, а действовали при финансовой поддержке "Менатепа", "Роспрома" и "ЮКОСа". Подставные компании не имели помещений или сотрудников, не извлекали прибыль, некоторые из них были ликвидированы или прекратили деятельность. Таким образом, подставные компании были созданы исключительно для участия в притворных сделках и контролировались заявителями через своих друзей или подчиненных.

266. Заключительная часть приговора в отношении уклонения от уплаты налогов с организаций указывала следующее:

"...В результате вышеизложенных действий вышеупомянутые компании, которые фактически не осуществляли предпринимательскую деятельность на территории [г. Лесной], получили право на льготное налогообложение. Позднее, используя это обстоятельство, через руководителей вышеупомянутых компаний, контролируемых ими, [заявители]... организовали подачу в 1999 и 2000 годах налоговых деклараций в налоговую инспекцию г. Лесной, умышленно включив в них ложную информацию об оценке налоговых льгот и отсутствии задолженности по налогам, в результате бюджеты различных уровней не получили налоги в вышеуказанной сумме. Также с целью избежания уплаты налогов и в нарушение требований действующего налогового законодательства... [заявители] организовали уплату налогов вышеупомянутых компаний за счет векселей "ЮКОСа", что не может считаться соблюдением требований законодательства об уплате обязательных налогов. Позже в связи с "переплатой", которая образовалась вышеуказанным образом, производились зачеты налоговых платежей на следующие налоговые периоды. Кроме того, с целью уклонения от уплаты налогов обвиняемые организовали непредставление вышеизложенными компаниями, контролируемыми ими, баланса за 2000 год в налоговую инспекцию, представление которого обязательно в соответствии со статьей 23 Налогового кодекса Российской Федерации, и невключение в налоговые декларации компаний информации о действительной задолженности по налогам. За счет вышеупомянутых действий [заявители] организовали уклонение от уплаты налогов...".

267. Что касается сумм неуплаченных налогов, приговор Мещанского районного суда г. Москвы содержал следующие цифры. В 1999 году "Бизнес-Ойл" получил незаконное снижение налогов в сумме 1 217 622 799 рублей. В 2000 году "Бизнес-Ойл" получил незаконное сокращение налогов в сумме 1 566 046 683 рубля. Кроме того, четыре торговые компании ("Бизнес-Ойл", "Вальд-Ойл", "Форест-Ойл" и "Митра") в 1999-2000 годах уплачивали налоги векселями. В этом последнем пункте приговор неоднократно упоминал различные суммы неуплаченных налогов за разные налоговые периоды и для каждой компании (страницы 49-50 приговора). Цифры недоплаченных налогов, указанные в разных частях приговора, не всегда совпадали с другими цифрами относительно тех же периодов и деятельности тех же торговых компаний и не совпадали с общим итогом, вменяемым в заключительных пунктах приговора в части обвинений в уклонении от уплаты налога на прибыль организаций. Объяснение этим противоречиям в приговоре отсутствует.

268. Анализируя причастность заявителей к незаконной схеме возвращения налогов, районный суд указал на странице 51 приговора, что "к 2000 году векселя "ЮКОСа" на сумму 1 048 391 487 рублей оставались неоплаченными". Районный суд решил, что заявители путем обмана получили из государственного бюджета 407 120 540 рублей за счет этой схемы. В поддержку своих выводов по обвинениям об уклонениям от уплаты налогов с организаций приговор ссылался, в частности, на документы, изъятые в банке "Траст инвестмент" (страница 488 приговора).

269. На странице 521 приговора Мещанский районный суд г. Москвы указал, что в 1999 году заявители уклонились от уплаты налогов в сумме 5 447 501 388 рублей (эта цифра включала сокращение налогов, полученное "Бизнес-Ойл", и уплату налогов четырех компаний, включая "Бизнес-Ойл", с помощью векселей) и что в 2000 году они уклонились от уплаты налогов в сумме 11 947 947 894 рублей (цифра также включала сокращение налогов, предоставленное "Бизнес-Ойл", и сумму векселей, переданных четырьмя торговыми компаниями в бюджет). Таким образом, общая сумма неуплаченных налогов за 1999-2000 годы составила 17 395 449 282 рубля.

270. Что касается обвинений в уклонении от уплаты подоходного налога, Мещанский районный суд г. Москвы согласился с версией, изложенной в обвинительном заключении. В частности, чтобы подтвердить, что договоры об оказании услуг, заключенные между заявителями и двумя компаниями, зарегистрированными на острове Мэн, а именно "Статус сервисиз" и "Хинчли", не были реальными, суд сослался в приговоре на записку, подготовленную Кантович от имени Алексаняна на имя первого заявителя, в которой описывалась схема "индивидуального предпринимателя". В приговоре также упоминались корпоративные кредитные карты, выданные на имя второго заявителя как руководителя "Статус сервисиз лимитед" и обнаруженные при обыске в его доме 3 октября 2003 г. в Жуковке. Документы, изъятые в налоговой инспекции N 5, также служили доказательством виновности заявителей в уклонении от уплаты подоходного налога (страницы 475-478 приговора).

271. В поддержку своих выводов в эпизоде с присвоением прибыли "Апатита" и в отношении уклонения от уплаты налогов с организаций Мещанский районный суд г. Москвы сослался, в частности, на документы, изъятые в офисе А. Дреля в Жуковке. Суд также сослался в этом отношении на некоторые распечатки с жестких дисков, изъятых во время обысков. Суд первой инстанции указал, что вина заявителя подтверждается "выводами комплексной бухгалтерско-экономической экспертизы, результаты которой показывают, что чистая прибыль "Апатита" за период 2000-2002 год при самостоятельной продаже апатитового концентрата, без посредников по цене покупки предприятий-потребителей и по цене 45 долларов США за тонну на условиях FOB франко борт г. Мурманск в случае экспорта, увеличилась бы на 6 168 043 000 рублей, включая: в 2000 году - на 2 840 223 000 рублей, в 2001 - на 1 956 565 000 рублей, в 2002 - на 1 371 255 000 рублей" (страница 322 приговора). В поддержку выводов по эпизоду о присвоении прибыли "Апатита" районный суд сослался, в частности, на оценку продукции "Апатита", сделанную в заключении Елояна и Куприянова от 16 августа 2003 г.

(ii) Гражданский иск

272. Мещанский районный суд г. Москвы также обязал заявителей уплатить государству 17 395 449 282 рубля в части неуплаченных налогов с организаций, которые следовало взыскать с обоих заявителей солидарно. Приговор районного суда в части гражданского иска составлял восемь строк и не содержал расчета размера ущерба, причиненного государству уклонением заявителей от уплаты налогов с организаций. В этой части приговора отсутствуют ссылки на нормы законодательства.

273. Гражданско-правовые требования налоговой инспекции N 5 относительно уклонения от уплаты подоходного налога были оставлены без рассмотрения, районный суд решил, что эти требования должны быть рассмотрены судом в отдельном гражданском разбирательстве.

274. Из приговора следует, что сумма, требуемая налоговой службой в части незаконного возмещения налогов (407 120 540 рублей), не была взыскана с заявителей.

(d) Доказательства, указанные в приговоре, но не представленные защите во время следствия и судебного разбирательства

275. Заявители утверждали, что определенные доказательства, указанные Мещанским районным судом г. Москвы в приговоре, не были представлены защите для рассмотрения в состязательном разбирательстве. В частности, приговор ссылался на:

(a) книгу доходов и расходов второго заявителя за 2000 год;

(b) письмо ЗАО "ЮКОС РМ" от 11 августа 2000 г.;

(c) карты "Американ экспресс", якобы принадлежавшие второму заявителю, и

(d) предполагаемые контракты между вторым заявителем и "Статус сервисиз".

(e) Наказание

276. В итоге Мещанский районный суд приговорил обоих заявителей к девяти годам лишения свободы в "колонии общего режима".

10. Кассационное производство

(a) Подготовка кассационной жалобы

277. В течение 10 дней после окончания оглашения приговора защитники представили "краткую" версию жалобы в Московский городской суд. Полная жалоба могла быть подготовлена только после ознакомления с протоколами судебных заседаний.

278. Как утверждают власти Российской Федерации, 7 июня 2005 г. первый заявитель получил копию приговора по делу.

279. 28 июля 2005 г. группа защиты была уведомлена судьей Колесниковой (председательствующей), что можно начать ознакомление с протоколами судебных заседаний для проверки их точности. С 29 июля по 8 августа 2005 г. защита могла знакомиться с томами 1-15 оригиналов протоколов судебных заседаний в помещении Мещанского районного суда г. Москвы. Однако адвокаты не могли прочесть все 30 томов протоколов. В частности, защита не получила доступа к томам, содержавшим документы, приобщенные к материалам дела во время судебных заседаний, и к копиям определений, вынесенных судом после удаления на совещание. Защитникам заявителей было указано, что они не могут ознакомиться с остальными томами, поскольку их использует прокурор.

280. 5 августа 2005 г. копия 15 томов протоколов, изготовленная Мещанским районным судом г. Москвы по своей инициативе, была предоставлена защите (5 565 листов). Копии протоколов не были заверены, и они не имели внутренней нумерации или указателя. Как утверждают власти Российской Федерации, для защиты был установлен следующий график ознакомления с протоколами: с понедельника по четверг с 9.00 до 18.00, а в пятницу с 9.00 до 16.45. Каждый адвокат получил собственную копию протоколов.

281. Защита подала ходатайство об ознакомлении с оригиналами протоколов, но суд не отреагировал на него.

282. В начале августа стало известно, что первый заявитель намерен выставить свою кандидатуру на выборах в Государственную Думу Российской Федерации.

283. 8 августа 2005 г. первый заявитель был переведен в другой корпус следственного изолятора, в камеру, в которой содержались 16 заключенных.

284. 9 августа 2005 г. судья Колесникова уведомила защиту по факсу о том, что последний срок представления замечаний на протокол - 25 августа 2005 г. В ответ первый заявитель написал письмо судье Колесниковой, в котором просил о дополнительном времени. Он описывал условия, в которых должен был знакомиться с протоколами, следующим образом:

"...Я вынужден знакомиться с протоколом в следственной комнате с моими адвокатами или в камере, где я в настоящее время содержусь. Однако мне трудно делать это в камере, поскольку в ней содержится более 10 человек, и они громко разговаривают друг с другом, многие из них курят (лично я не курю), едят и справляют свои потребности, иными словами, создают обстановку, в которой крайне сложно сосредоточиться на протоколе.

Что касается условия ознакомления с протоколом в следственной комнате с адвокатами, я бы хотел отметить следующее. Ежедневно адвокаты собираются в одной и той же следственной комнате, чтобы встретиться со мной. Эта комната не проветривается, так как она с полностью запечатанным двойным окном, не имеет кондиционирования и вентиляции. В комнате находятся стол, который слишком мал для расположения всех документов, необходимых для работы с протоколом, и два стула, чего недостаточно, поскольку меня посещают до пяти адвокатов одновременно. В то же время соседние следственные комнаты свободны, и в них много стульев. В такой ситуации отведение мне одной и той же следственной комнаты дает основания полагать, что она оборудована неким специальным техническим оборудованием, исключающим конфиденциальное общение между мной и моими адвокатами... До настоящего времени я смог ознакомиться только с 4,5 томами из 15 томов "копий" протокола, которые я получил. Чтобы ускорить ознакомление... я отказался от ежедневных прогулок...".

285. С 9 августа 2005 г. защитники неоднократно направляли телеграммы и письма в Мещанский районный суд г. Москвы, требуя разрешить защите ознакомиться с оригиналами протоколов. Однако защита не получила ответ на эти запросы.

286. 15 августа 2005 г. К. Москаленко, одна из защитников, жаловалась в Мещанский районный суд г. Москвы на ненадлежащие условия, в которых она вынуждена знакомиться с протоколами совместно с заявителем.

287. 19 августа 2005 г. защита представила в Мещанский районный суд г. Москвы аудиозаписи, сделанные защитой в ходе судебного разбирательства. Судья Колесникова вернула аудиозаписи защите, указав, что дело закрыто и к его материалам ничто не может быть приобщено.

288. 23 августа 2005 г. судья Колесникова отклонила ходатайство о предоставлении дополнительного времени для ознакомления с протоколами, указав, что заявителю и его адвокатам предоставлено достаточно времени.

289. 24 августа 2005 г. защита подала замечания на те тома протоколов, к которым получила доступ. Замечания составили 126 страниц. Как утверждает заявитель, протоколы содержали ряд неточностей, часть которых были сравнительно незначительными, тогда как другие более существенными. Так, в протоколе отсутствовали целые параграфы. Заявитель привел в качестве примера эпизод, в котором суд обсуждал график рассмотрения дела. Этот эпизод не вошел в протокол. Кроме того, имели место многочисленные пропуски в протоколе допроса некоторых важных свидетелей (таких, например, как Классен, который сообщил суду о выборочном подходе следователя к допросу).

290. 26 августа 2005 г. прокуратура уведомила защиту о решении исполняющего обязанности председателя Мещанского районного суда г. Москвы Курюкова назначить дату рассмотрения кассационной жалобы на 14 сентября 2005 г.

291. 2 сентября 2005 г. судья Колесникова вынесла определение об отклонении всех возражений защиты со следующей мотивировкой:

"Замечания на протокол судебных заседаний не основаны на фактах - протокол судебных заседаний вели секретари в ходе судебного разбирательства, и все замечания, сделанные участниками, их показания, ходатайства, все рассмотренные и предъявленные документы, свидетельские показания, вопросы и ответы на эти вопросы, а также порядок судебного разбирательства и так далее записаны точно и полно".

292. 9 сентября 2005 г. защита подала ряд ходатайств в Московский городской суд, требуя пересмотра при предстоящем рассмотрении жалобы доказательств, исключенных или отклоненных Мещанским районным судом г. Москвы. Ходатайства, в частности, касались заключения "Эрнст энд Янг" по поводу инвестиционной программы, осуществлявшейся в г. Лесной. Кроме того, защита просила принять несколько писем от финансового управления г. Лесной по поводу уплаты налогов векселями и их погашения "ЮКОСом". Защита также обратила внимание суда кассационной инстанции на доказательства, неправильно истолкованные прокуратурой, а впоследствии судом первой инстанции.

293. 13 сентября 2005 г. К. Москаленко подала дополнительную жалобу, в которой жаловалась на предполагаемое нарушение Конвенции в ходе следствия и суда. В частности, она жаловалась на невозможность конфиденциальных контактов первого заявителя со своими адвокатами в зале судебных заседаний во время слушаний и в тюрьме.

294. В ту же дату защитники просили суд кассационной инстанции отменить заседание 14 сентября 2005 г., поскольку дата была назначена не в соответствии с порядком, предусмотренным законом.

295. В общей сложности жалобы, поданные защитой от имени заявителей, имели объем примерно в тысячу страниц.

(b) Представительство заявителей во время кассационного производства

296. В июле-августе 2005 года начальник изолятора неоднократно отказывал И. Хруновой, одной из адвокатов первого заявителя, в свидании с ним, поскольку Мещанский районный суд г. Москвы отказывал ей в выдаче "разрешения на свидание". После подачи жалобы в квалификационную коллегию судей суд разрешил ей доступ к делу.

297. 22 июля 2005 г. О. Михайлова, которая была привлечена в качестве адвоката первого заявителя в Европейском Суде в отсутствие К. Москаленко, не была допущена к первому заявителю начальником изолятора. В письме от 14 января 2008 г. начальник изолятора пояснил, что О. Михайлова не была допущена к участию в деле в качестве защитника первого заявителя в соответствии со статьей 53 УПК РФ, поэтому ей было отказано в свидании с первым заявителем.

298. 27 июля 2005 г. О. Михайловой и В. Прохорову было отказано в свидании с первым заявителем по устному распоряжению начальника изолятора. Адвокаты представили формальное письменное обращение о свидании с заявителем, но 10-11 августа 2005 г. им было вновь отказано в свидании со ссылкой на статью 53 УПК РФ.

299. 4 августа 2005 г. администрация следственного изолятора направила запрос в Мещанский районный суд г. Москвы по поводу того, допущены ли О. Михайлова и В. Прохоров к участию в разбирательстве в качестве защитников первого заявителя. 11 августа 2005 г. заместитель председателя Мещанского районного суда г. Москвы ответил, что эти два адвоката не участвовали в судебном разбирательстве в качестве защитников первого заявителя. 15 августа 2005 г. Мещанский районный суд г. Москвы представил администрации следственного изолятора список защитников первого заявителя, которые были допущены к делу в соответствии со статьей 53 УПК РФ и, таким образом, имели право на свидания с ним.

300. Первый заявитель поручил Г. Падве, своему ведущему защитнику, представлять его на кассационной стадии. Однако Г. Падва был госпитализирован незадолго до заседания суда кассационной инстанции из-за серьезных проблем со здоровьем. В связи с этим заседание 14 сентября 2005 г. было отложено до 19 сентября 2005 г.

301. 15 сентября 2005 г. А. Мкртычев и А. Дрель, адвокаты первого заявителя, пытались встретиться с ним, но администрация изолятора отказала им в этом. В тот же день заключенный, страдавший от инфекционного заболевания, был помещен вначале в камеру первого заявителя, а затем переведен в камеру, в которой содержался второй заявитель. В результате в отношении заключенных этих камер, включая обоих заявителей, был установлен карантин. Однако после длительных переговоров с администрацией следственного изоляторы Е. Левина и К. Москаленко получили право на свидание с заявителями.

302. Поскольку 19 сентября 2005 г. Г. Падва все еще находился в больнице, заседание было отложено до 20 сентября. В последнюю указанную дату заседание было вновь отложено, в этот раз до 22 сентября 2005 г.

303. 21 сентября 2005 г. Московский городской суд назначил Ю. Шмидта защитником первого заявителя в кассационном разбирательстве.

304. 21 сентября 2005 г. Г. Падве было отказано в свидании с первым заявителем в следственном изоляторе.

305. 22 сентября 2005 г. суд кассационной инстанции постановил, что, если Г. Падва будет отсутствовать, Ю. Шмидт, другой защитник первого заявителя, займет его место и будет представлять первого заявителя. В результате Г. Падва выписался из больницы, чтобы представлять первого заявителя. Ю. Шмидт, который был назначен защитником первого заявителя по решению суда, просил об отложении слушания, но ему было разрешено только краткое свидание с первым заявителем в здании суда, которое, по его словам, не обеспечивало конфиденциальности.

(c) Кассационное заседание 22 сентября 2005 г.

306. Московский городской суд, заседавший в качестве суда кассационной инстанции, состоял из трех судей: Тарасова (председательствующий), Мариненко и Лохмачевой. В общей сложности заседание 22 сентября 2005 г. продолжалось около 11 часов.

307. В начале заседания защитники просили о дополнительном времени для получения указаний от клиентов. Г. Падва пояснил, что ему было отказано в свидании с первым заявителем накануне. Ю. Шмидт просил об отложении слушания хотя бы на один день. Первый заявитель сообщил городскому суду, что ему необходимо дополнительное время для встречи с адвокатами. Он также сообщил, что не имел достаточно времени и возможности для подготовки к рассмотрению жалобы. Приговор составлял 600 страниц, не считая огромного объема протоколов судебных заседаний и документов уголовного дела, а у него было всего две недели на их прочтение и подготовку замечаний до введения карантина.

308. Московский городской суд отклонил ходатайства об отложении, но предоставил время первому заявителю для обсуждения дела с Г. Падвой и Ю. Шмидтом в зале судебных заседаний. Они обсуждали дело в присутствии конвойных.

309. Ю. Шмидт, ссылаясь на нарушение внутригосударственного законодательства при передаче дела на кассационное рассмотрение, заявил отвод судьям. Однако отвод был отклонен.

310. Суд кассационной инстанции рассмотрел несколько ходатайств защиты о приобщении доказательств к материалам дела, включая документы, поданные ранее, и несколько новых ходатайств, заявленных устно в заседании. Так, в заседании Г. Падва просил Московский городской суд приобщить заключение "Гипроруды" (об инвестиционной программе "Апатита" 1994 года), заключения "Эрнст энд Янг" (оценка 20-процентного пакета акций "Апатита" в 1994 и 2002 годах) и заключение УрОРАН. В ответ на это ходатайство Московский городской суд указал следующее:

"Суд полагает, что не имеется оснований для исследования документов, которые уже были исследованы судом первой инстанции. Суд рассмотрит ходатайства, в которых защита указывает, что документы были ненадлежащим образом оценены Мещанским районным судом г. Москвы. Таким образом, суд принимает документы для рассмотрения".

311. Московский городской суд заслушал речи первого заявителя, Г. Падвы, Ю. Шмидта (адвокатов) и Шохина (прокурора). Защита перечислила различные нарушения процессуальных прав в ходе судебного разбирательства, а также материально-правовые противоречия в приговоре суда первой инстанции. Она также просила Московский городской суд прекратить дело в части присвоения акций ОАО "НИУИФ" на том основании, что 22 сентября 2005 г. 10-летний срок давности, установленный для подобных преступлений, истек.

312. В конце дня Московский городской суд удалился на один час и в тот же вечер огласил резолютивную часть своего определения.

(d) Определение Московского городского суда от 22 сентября 2005 г.

313. Определение Московского городского суда насчитывает 62 страницы. Суд кассационной инстанции не выявил серьезных нарушений процессуального права в ходе судебного разбирательства. По существу суд кассационной инстанции оставил без изменения некоторые части Мещанского районного суда г. Москвы, отклонив другие обвинения или изменив мотивировку районного суда.

314. Московский городской суд нашел, что для обвинений в неуплате подоходного налога в 1998 году истек срок давности. По эпизоду с присвоением прибыли "Апатита" в 1997-1999 годах также истек срок давности. Что касается обвинений в связи с ОАО "НИУИФ", Московский городской суд решил, что срок давности по поводу приватизации ОАО "НИУИФ" истекает в полночь 22 сентября 2005 г. В результате городской суд решил, что вправе ratione temporis* (* Ratione temporis (лат.) - по причинам сроков, ввиду обстоятельств времени события. В данном случае означает, что срок давности не пропущен (примеч. переводчика).) рассматривать обвинения, связанные с этим эпизодом, и подтвердил выводы суда первой инстанции в этом отношении.

315. Московский городской суд оставил без изменения приговор в части присвоения прибыли "Апатита" в 2000-2002 годах, присвоения акций ОАО "НИУИФ", уклонения от уплаты налога на прибыль в 1999-2000 годах (сокращение налогов, незаконно полученное торговыми компаниями), уклонения от уплаты подоходного налога в 2000 году и незаконного возмещения налогов торговыми компаниями.

316. Что касается первого эпизода уклонения от уплаты налогов с организаций (в связи с сокращением налогов), Московский городской суд, в частности, указал следующее:

"...[Торговые компании] основных средств, предназначенных для переработки, хранения, отгрузки продукции, на территории ЗАТО г. Лесной не имели и не арендовали. Сотрудники, принятые на работу в эти фирмы и имеющие прописку в г. Лесной, были приняты на работу исключительно для обеспечения выполнения условий предоставления дополнительных налоговых льгот. Подготовкой документации для заключения договоров, проведением переговоров с покупателями и продавцами нефти и нефтепродуктов, ведением бухгалтерского учета сотрудники, проживающие в г. Лесной, не занимались...".

317. Что касается уклонения от подоходного налога, Московский городской суд, в частности, указал, что в соответствии с договорами оказания услуг суммы, полученные заявителями, были в действительности уплачены "за их работу в "Роспроме", "ЮКОС" [Москва] и иностранных компаниях". Городской суд, в частности, отметил следующее:

"...Факт выдачи патента и перевода [заявителей] на упрощенную систему налогообложения подтверждается приведенными в приговоре и исследованными в суде материалами, изъятыми в налоговой инспекции - документами о государственной регистрации [заявителей] как предпринимателей, осуществляющих свою деятельность без образования юридического лица, договорами об оказании услуг с зарубежными компаниями, декларациями о доходах за 1998-2000 годы, заявлениями [заявителей] о выдаче патентов и переводе на упрощенную систему налогообложения, учета и отчетности, патентами и решениями руководителей инспекций об их выдаче, квитанциями об оплате стоимости патентов, доверенностями на представительство в налоговой инспекции, книгами учета доходов и расходов предпринимателей, другими документами...".

318. Московский городской суд также признал заявителей невиновными по нескольким эпизодам. Так, были отклонены следующие обвинения:

(a) неисполнение решений арбитражного суда в отношении "Апатита" и ОАО "НИУИФ" (см. выше раздел 2 (b) и 2 (e), §§ 97 и последующие, §§ 104 и последующие);

(b) уплата налогов векселями (см. выше раздел 2 (g), §§ 111 и последующие). В этой части Московский городской суд указал, что она не может квалифицироваться как "уклонение от уплаты налога" в соответствии с новой статьей 1999* (* Так в оригинале. Вероятно, имеется в виду статья 199 УК РФ (примеч. переводчика).), которая вступила в силу в декабре 2003 года. Он также отметил, что уплата векселями не может рассматриваться как "включение ложных сведений" в налоговые документы, наказываемое в соответствии со статьей 199 УК РФ. Московский городской суд добавил, что тот факт, что эти действия не были преступными, не влияет на выводы районного суда по поводу гражданско-правовых требований, выдвинутых налоговым министерством, поскольку такая уплата налогов векселями оставалась незаконной (страница 39 определения);

(c) денежные переводы компаниям Гусинского (эпизод с "Мост-Банком", вменявшийся первому заявителю, см. выше раздел 2 (i), §§ 115).

319. Что касается требований о возмещении ущерба, предъявленных к заявителям, Московский городской суд указал, что суммы неуплаченных налогов не могут быть взысканы с подставных компаний, следовательно, они должны быть взысканы непосредственно с заявителей, поскольку они являлись фактическими организаторами и выгодоприобретателями схемы уклонения от уплаты налога. Определение городского суда в этой части не содержало ссылок на нормы законодательства.

320. Наконец, Московский городской суд изменил правовую квалификацию некоторых эпизодов, в которых обвинялись заявители. В результате длительность наказания была уменьшена до восьми лет лишения свободы каждому заявителю. Мотивированное определение было изготовлено судом кассационной инстанции несколько позже.

E. Отбытие наказаний заявителями

1. Перевод первого заявителя в ФГУ N ИК-10

321. 9 октября 2005 г. первый заявитель был переведен из изолятора.

322. 15 октября 2005 г. заявитель был направлен для отбытия наказания в Исправительную колонию ФГУ N ИК-10 в г. Краснокаменске Читинской области* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Исправительная колония N 10 Управления Федеральной службы исполнения наказания Российской Федерации по Забайкальскому краю" (примеч. редактора).) (далее - ФГУ N ИК-10, или колония г. Краснокаменска). 20 октября 2005 г. жена первого заявителя была уведомлена об этом по почте.

323. Расстояние между городами Москвой и Читой составляет примерно 6 320 км по автомобильной дороге. Как утверждают власти Российской Федерации, ФГУ N ИК-10 расположено примерно в 580 км от г. Читы. Между городами Читой и Краснокаменском действует железнодорожная линия, в поездах имеются "спальные вагоны" (двухместные купе первого класса) с интернет-связью и вагоном-рестораном. "Транспортная инфраструктура" в г. Краснокаменске позволяет посетителям прибыть на территорию исправительной колонии.

324. Как утверждает первый заявитель, ФГУ N ИК-10 в г. Краснокаменске не являлась самой отдаленной исправительной колонией от г. Москвы, но была наименее доступной, поскольку прямые авиарейсы позволяли добраться в более дальние колонии от г. Москвы. Чтобы попасть в г. Краснокаменск из г. Москвы, требовалось не менее двух дней. Поездка была длительной и напряженной и осложнялась нерегулярностью полетов из г. Москвы в г. Читу. Данный полет занимал примерно шесть с половиной часов (иногда больше, если самолет садился в г. Екатеринбурге для дозаправки). По прибытии в г. Читу приходилось ждать семь часов поезда до г. Краснокаменска, до которого было еще 15 часов пути. В качестве альтернативы посетителям приходилось ехать на поезде из г. Москвы, что занимало 106 часов непрерывного движения. Это делало весьма сложным доступ к первому заявителю со стороны адвокатов и родственников, и некоторые из них неизбежно не могли видеть первого заявителя так часто, как они при иных обстоятельствах могли бы. Адвокаты первого заявителя характеризовали поездку как "весьма утомляющую и изнурительную". А. Мкртычев, адвокат, который ездил из г. Москвы в г. Краснокаменск восемь раз, сообщил, что никогда не видел "спальных вагонов" или вагонов-ресторанов в поездах, на которых он ехал. Интернет и мобильная связь также отсутствовали вопреки тому, что утверждали власти Российской Федерации. Первый заявитель также утверждал, что сам г. Краснокаменск характеризовался экстремальным климатом. По словам А. Мкртычева, во время его первой поездки в октябре 2005 года температура воздуха составляла примерно -10 С°, с холодным и почти невыносимым ветром. В одну из его последних поездок температура опускалась до -41 С°. Короткое лето также было угнетающим вследствие сильной жары и огромного количества комаров.

325. 25 октября 2005 г. жена первого заявителя навестила его в колонии. Она имела право на "длительное семейное свидание" и оставалась с первым заявителем до 28 октября 2005 г.

326. Решение о направлении первого заявителя в колонию г. Краснокаменска было принято Федеральной службой исполнения наказаний (далее - ФСИН). 9 января 2006 г. защита подала жалобу на это решение. Она утверждала, что решение было незаконным и произвольным. Кроме того, адвокаты первого заявителя указывали, что второй заявитель был также направлен в отдаленный регион Российской Федерации с явным нарушением внутригосударственного законодательства.

327. На слушании представители ФСИН утверждали, что в исправительных учреждениях Центральной России не было достаточно мест, и было принято решение направить пятерых осужденных из г. Москвы в различные регионы Российской Федерации. Закон не обязывал учитывать личные обстоятельства каждого осужденного, и в результате первый заявитель вошел в число пяти заключенных, направленных в Читинскую область.

328. Первый заявитель в разбирательстве сослался, в частности, на цифру, упомянутую в интервью министра юстиции Российской Федерации Чайки, который заявил, что в сентябре 2005 года вместимость колоний страны составляла 786 753 места, тогда как только 637 079 осужденных содержались в них. В другом интервью Калинин, являвшийся в то время директором ФСИН, признал, что имелись свободные места в некоторых других колониях.

329. 6 апреля 2006 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы отклонил жалобу первого заявителя и со ссылкой на часть вторую статьи 73 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации (далее - УИК РФ), оставил без изменения решение ФСИН как законное и обоснованное. Замоскворецкий районный суд г. Москвы решил, что в соответствии со статьей 73 УИК РФ осужденный имеет право отбывать наказание в регионе, в котором он был осужден или проживал ранее. Однако в отсутствие свободных мест заключенный может быть направлен в ближайший регион, где возможно его размещение. Замоскворецкий районный суд г. Москвы сослался на решение ФСИН, которое определяло, какие колонии должны принимать осужденных из г. Москвы и в каких количествах. По мнению Замоскворецкого районного суда г. Москвы, это решение было принято в рамках компетенции ФСИН и не нарушало законодательство. Замоскворецкий районный суд г. Москвы также указал, что, если бы первый заявитель был направлен в более близкую колонию, права других заключенных могли быть нарушены. Замоскворецкий районный суд г. Москвы постановил, что информация, содержащаяся в интервью Чайки и Калинина о наличии свободных мест во внутригосударственных колониях, являлась недопустимым доказательством. 13 июня 2006 г. Московский городской суд оставил без изменения это решение.

2. Контакты первого заявителя с адвокатами

330. Находясь в колонии г. Краснокаменска, заявитель вначале продолжал работать со своими адвокатами. Однако его контакты с ними были серьезно ограничены. Так, в начале отбытия срока первый заявитель мог встречаться с адвокатами в конце рабочего дня и только с одним из них в одно время.

331. 10 ноября 2005 г. Н. Тереховой, одной из адвокатов заявителя, было отказано в доступе к первому заявителю. 15 ноября 2005 г. сотрудник колонии изъял документы у А. Мкртычева. 16 ноября 2005 г. Левина подверглась личному обыску сотрудниками колонии при посещении первого заявителя, процедура обыска включала раздевание. 17 ноября 2005 г. И. Хрунова была подвергнута такому же личному обыску. 18 ноября 2005 г. Н. Терехова была подвергнута личному обыску до и после свидания с заявителем, а ее профессиональные документы были осмотрены. 23 и 26 ноября 2005 г. она была обыскана вновь в том же порядке.

332. С 29 ноября по 1 декабря 2005 г. первого заявителя посетили три его адвоката в связи с его жалобой в Европейский Суд. Им требовалось увидеть первого заявителя совместно, но это им не было разрешено. Позднее первый заявитель успешно обжаловал тюремные правила относительно посещений адвокатов. Решением от 25 мая 2006 г. Верховный Суд Российской Федерации признал это правило недействительным. Однако администрация колонии продолжала отказывать адвокатам в доступе к первому заявителю в рабочее время.

333. Во время свиданий с адвокатами первый заявитель был отделен от них перегородкой, которая проходила от стены к стене и от пола до потолка. Данный порядок был введен в этой исправительной колонии после прибытия первого заявителя. Первому заявителю не разрешалось получать правовые документы, принесенные адвокатами во время свиданий. Первый заявитель имел право копировать документы частично или полностью собственноручно в ходе свидания. В результате первый заявитель не мог работать с объемными документами, такими как жалоба в Европейский Суд.

334. В ноябре 2005 года английские адвокаты первого заявителя Николас Блейк и Джонатан Глассон просили разрешения о свидании с ним. В феврале 2006 года они обратились за российской визой, но посольство Российской Федерации не выдало им визы по причинам, оставшимся неизвестными.

335. 11 марта 2006 г. профессиональное удостоверение И. Хруновой было изъято сотрудниками колонии.

3. Дисциплинарные разбирательства против первого заявителя

336. Находясь в колонии г. Краснокаменска, первый заявитель подвергался нескольким дисциплинарным процедурам в связи с его поведением в колонии, что трижды повлекло его перевод в одиночное заключение на общий срок 22 дня.

337. 12 декабря 2005 г. первый заявитель оставил свое рабочее место в швейной мастерской, поскольку его оборудование испортилось, и ему было необходимо найти ремонтника. На следующий день ему за это был объявлен выговор.

338. 16 января 2006 г. первый заявитель получил по почте два документа из Министерства юстиции Российской Федерации относительно режима содержания осужденных. Эти почтовые отправления прошли цензуру колонии. На следующий день данные документы были изъяты у первого заявителя, и 24 января 2006 г. ему был объявлен второй выговор за хранение неразрешенных печатных материалов. Он был переведен в одиночное заключение на пять дней.

339. 9 февраля 2006 г. Краснокаменский городской суд отменил решение от 12 декабря 2005 г. о выговоре первому заявителю за отсутствие на работе.

340. 17 марта 2006 г. первый заявитель был переведен на семь дней в штрафной изолятор за то, что пил чай в жилой зоне, а не в столовой.

341. 18 апреля 2006 г. Краснокаменский городской суд отменил второй выговор от 24 января 2006 г.

342. 3 июня 2006 г. первому заявителю был сделан еще один выговор. Он был помещен в одиночное заключение на 10 дней.

4. Помещение второго заявителя в ФГУ N ИК-3

343. 27 сентября 2005 г. Управление Федеральной службы исполнения наказаний по г. Москве решило направить второго заявителя для отбытия наказания в Исправительную колонию ФГУ N ИК-3 в поселке Харп* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Исправительная колония N 3 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Ямало-Ненецкому автономному округу" (примеч. редактора).), расположенную на полуострове Ямал (Ямало-Ненецкий округ, Северный Урал, к северу от Полярного круга) (далее - ФГУ N ИК-3 или колония в поселке Харп). Указанное исправительное учреждение представляло собой колонию "строгого режима", имевшую зону "общего режима". Второй заявитель проживал в данной зоне.

344. Расстояние между г. Москвой и поселком Харпом составляет свыше 3 300 км по дороге. Как утверждают власти Российской Федерации, поселок Харп имеет прямое железнодорожное сообщение с г. Москвой. По этой линии ходит несколько поездов, включая фирменный поезд "Полярная стрела". Этот поезд имеет все необходимые удобства, включая двухместные купе и купе бизнес-класса, услуги для детей и ресторан. Кроме того, г. Москва имеет прямое воздушное сообщение с Салехардом, городом, расположенным неподалеку. Из поселка Харп в г. Салехард можно попасть поездом или автомобилем через г. Лабытнанги и реку Обь.

345. Как указал второй заявитель, довод властей Российской Федерации о том, что имелись прямая железнодорожная связь с поселком Харп и прямые авиарейсы между городами Салехардом и Москвой, соответствовал действительности. Однако поездка на поезде обычно занимала 48 часов, а чтобы попасть из поселка Харпа в аэропорт г. Салехарда, требовалось пересечь реку Обь: там действовали паром летом и переправа по льду зимой. Осенью и весной при отсутствии льда реку могли пересекать только суда на воздушной подушке, что было очень опасно.

346. 11 января 2006 г. Калинин, начальник ФСИН, сообщил в интервью, что второй заявитель направлен в эту колонию для обеспечения его собственной безопасности.

347. 23 января 2006 г. адвокаты второго заявителя направили письмо в Управление Федеральной службы исполнения наказаний по Калужской области, примыкающей к Московской области, чтобы получить информацию о количестве заключенных в колонии общего режима (ФГУ N ИК-2* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Исправительная колония N 2 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Калужской области" (примеч. редактора).)), расположенной в этом регионе. Письмом от 31 января 2006 г. адвокаты второго заявителя были уведомлены о том, что указанная колония могла принять до 50 заключенных, но на 1 октября 2005 г. только 48 человек отбывали в ней наказание. С 1 по 10 октября 2005 г. это количество оставалось тем же. Каждый заключенный в этой колонии располагал 2 кв. м личного пространства.

348. В неустановленную дату адвокаты второго заявителя обжаловали в суд решение ФСИН. Они утверждали, что второй заявитель имел право отбывать наказание в колонии, расположенной в г. Москве или Московской области, где он проживал до осуждения. Заявитель пояснил, что из-за столичного статуса г. Москвы исправительные колонии на ее территории отсутствовали.

349. 16 февраля 2006 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы отклонил жалобу. Районный суд установил, что в г. Москве отсутствуют подходящие учреждения, кроме того, невозможно разместить всех осужденных из г. Москвы в Московской области. Согласно письму бюро специального учета ФСИН было также невозможно направить второго заявителя в исправительные колонии регионов, примыкающих к г. Москве, по причине переполненности, проведения ремонтных работ, передачи помещений под следственные изоляторы и так далее. 27 августа 2003 г. и 28 июля 2005 г. ФСИН установила квоты для направления осужденных из г. Москвы в другие регионы Российской Федерации. Квота для полуострова Ямал составляла пять человек. Тот факт, что второй заявитель имел некоторые хронические заболевания, не являлся абсолютным препятствием для его направления туда. Следовательно, решение ФСИН о направлении второго заявителя в колонию на полуостров Ямал было законным и обоснованным.

F. Связанные разбирательства

1. Налоговые требования к "ЮКОСу"

350. 26 мая 2004 г. Арбитражный суд г. Москвы обязал ОАО "Нефтяная компания "ЮКОС"" уплатить налоги в общей сумме 47 989 073 311 рублей, пени в размере 32 190 430 314 рублей и штраф в размере 19 195 605 923 рублей. Эта сумма относилась, в частности, к налогам, причитавшимся с "ЮКОСа" за 2000 год. Решение Арбитражного суда г. Москвы включало (но без ограничения) начисленные налоги за 2000 год, связанные с деятельностью "Митры", "Вальд-Ойл" и "Бизнес-Ойл", то есть трех из четырех торговых компаний ЗАТО, составлявшие основание для гражданского иска, предъявленного против заявителей в рамках уголовного разбирательства. Арбитражный суд г. Москвы нашел, что эти компании (совместно с торговыми компаниями, зарегистрированными в зонах льготного налогообложения) получили сокращение налогов незаконно. Арбитражный суд также решил, что их операции с нефтью "ЮКОСа" должны были рассматриваться как операции самого "ЮКОСа", поскольку эти компании представляли собой всего лишь прикрытие для "ЮКОСа", и "ЮКОС" извлекал все выгоды от этих операций. Соответственно, Арбитражный суд г. Москвы вменил неуплаченные налоги данных торговых компаний непосредственно "ЮКОСу" (подробнее см. Постановление по делу "ЮКОСа", § 48). Решение Арбитражного суда г. Москвы не содержало подробного расчета сумм, подлежащих выплате каждой из торговых компаний.

351. Эти налоговые начисления были оставлены без изменения в апелляционной инстанции 29 июня 2004 г. и в кассационной инстанции 17 сентября 2004 г.

352. 3 октября 2006 г. Мещанский районный суд г. Москвы обязал первого заявителя выплатить 127 564 727 рублей 04 копейки в налоговую инспекцию N 2 г. Москвы в связи с неуплаченным подоходным налогом.

353. На протяжении последующих месяцев арбитражные суды рассмотрели несколько других дел против налоговой службы и "ЮКОСа" в связи с неуплатой налогов. Большинство требований налоговой службы были удовлетворены, что впоследствии повлекло принудительную продажу активов "ЮКОСа" и его банкротство.

2. Дисциплинарные и другие меры против защитников заявителей

354. В ходе разбирательства против заявителей и вскоре после него Генеральная прокуратура сделала несколько попыток лишения статуса тех адвокатов, которые представляли интересы заявителей во внутригосударственных инстанциях и в Европейском Суде.

355. Так, из 19 адвокатов, действовавших в деле заявителей и связанных делах, 12 стали субъектами разбирательств о лишении статуса адвокатов (О. Артюхова, А. Дрель, К. Москаленко, Ю. Шмидт, А. Мкртычев и другие). В частности, Генеральная прокуратура требовала лишения статуса К. Москаленко в марте 2007 года на том основании, что ее отсутствие в г. Чите "грубо нарушило право [первого заявителя] на защиту". В противовес этим обвинениям первый заявитель должен был сделать заявление о том, что он полностью удовлетворен работой К. Москаленко. А. Дрель обвинялся в нарушении правил профессиональной этики в связи с неявкой на слушание 14 сентября 2005 года. Министерство юстиции Российской Федерации 23 сентября 2005 г. направило в Адвокатскую палату г. Москвы рекомендацию о возбуждении дисциплинарного производство против адвокатов, которых считала подлежащими лишению статуса. В тот же день пресс-служба Генеральной прокуратуры опубликовала требование Генеральной прокуратуры о возбуждении дисциплинарного разбирательства и лишении статуса всех адвокатов первого заявителя, кроме Г. Падвы. Требования Генеральной прокуратуры, Московского городского суда и Министерства юстиции Российской Федерации были впоследствии отклонены адвокатскими палатами.

356. В ходе разбирательства осматривались личные вещи адвокатов, а некоторые адвокаты подверглись личным обыскам с раздеванием (Н. Терехова, Е. Левина и И. Хрунова), один был заключен под стражу и покинул Российскую Федерацию из-за страха преследования. Два адвоката подверглись нападению со стороны неизвестных лиц.

357. В ноябре 2005 года Центр международной защиты прав, основанный К. Москаленко, подвергся налоговой проверке в отношении своей деятельности.

358. Рано утром 23 сентября 2005 г., через несколько часов после того, как суд кассационной инстанции вынес определение, к Амстердаму (Amsterdam), одному из иностранных адвокатов первого заявителя, в гостиничный номер пришли сотрудники правоохранительных органов. Позднее в этот день его виза была отменена, и ему было предложено покинуть Российскую Федерацию в течение 24 часов.

359. Вопрос о запугивании адвокатов первого заявителя был затронут несколькими бывшими руководителями "ЮКОСа" в разбирательстве о выдаче, в котором они принимали участие в Соединенном Королевстве (подробности см. ниже). Старший судья Уоркмен (Workman) Лондонского суда по делам экстрадиции, который рассматривал запросы о выдаче Генеральной прокуратуры, заключил, что адвокаты первого заявителя подверглись запугиванию. В частности, он указал следующее:

"...Шмидт представил мне сведения об адвокатах, участвующих в делах Ходорковского, Лебедева и Пичугина. Из 19 человек 12 стали субъектами запросов о лишении статуса, пять подверглись обыскам, двое - нападениям, один был заключен под стражу и вынужден покинуть Российскую Федерацию. Я разделяю мнение Шмидта о том, что этот перечень не позволяет заключить, что так много адвокатов по совпадению подверглись столь многим неприятностям случайно или в силу надлежащей правовой процедуры. Я убежден, что, по крайней мере, некоторые адвокаты подверглись запугиванию и устрашению...".

3. Второе уголовное дело против заявителей

360. Одновременно с расследованием присвоения акций и уклонения от уплаты налога Генеральная прокуратура провела отдельное расследование по другим фактам, относящимся к предпринимательской деятельности "ЮКОСа" и его руководителей в 1998-2003 годах. В частности, заявители подозревались в присвоении прибыли, получаемой от продукции других компаний, аффилированных с "ЮКОСом". Заявители также обвинялись в отмывании денежных средств.

361. В 2009 году второе дело было направлено в суд. 27 декабря 2010 г. заявители были осуждены Хамовническим районным судом г. Москвы. Приговор был оставлен без изменения 24 мая 2011 г.

362. 21 декабря 2011 г. Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека представил 400-страничный доклад о втором разбирательстве по делу заявителей. Над докладом работала группа российских, европейских и американских экспертов и ученых. Никто из экспертной группы не поддержал утверждения о присвоении или отмывании денежных средств. Рассмотрев заключения экспертов, Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека дал ряд рекомендаций, в том числе об отмене приговора, и характеризовал второе дело как "фундаментальные ошибки правосудия": в частности, в докладе указывалось, что заявители были осуждены за действия, которые прямо не были запрещены уголовным законодательством и не содержали признаков состава преступления, а также в отсутствие надлежащей процедуры. Эксперты подчеркнули, что приговор противоречил решениям по другим делам, связанным с "ЮКОСом", которые не были отменены и которые подвергли "ЮКОС" карательному налогообложению нефтяных продаж, в данном деле та же нефть рассматривалась как похищенная, что исключало ее налогообложение.

4. Разбирательства о выдаче бывших руководителей "ЮКОСа", запросы о правовой помощи Российской Федерации в иностранных судах и другие разбирательства, связанные с "ЮКОСом", за границей

363. Некоторые бывшие коллеги и деловые партнеры заявителей выехали в Соединенное Королевство из-за страха преследования (в частности, Чернышева, Маруев, Темерко, Горбачев, Бурганов и другие). Генеральная прокуратура подала запросы об их выдаче Российской Федерации. Все запросы о выдаче Генеральной прокуратуры были впоследствии отклонены судами Соединенного Королевства на том основании, что этим лицам может быть не обеспечено справедливое судебное разбирательство на родине. Так, в марте 2005 года судья Уоркмен, рассматривавший один из запросов о выдаче, заключил, что "скорее вероятно, чем нет, что преследование Ходорковского было политически мотивированным". Генеральная прокуратура не обжаловала эти решения. Такой же вывод сделал Никосийский окружной суд (Кипр) в деле 2008 года о выдаче бывших руководителей "ЮКОСа". 31 июля 2007 г. Высший суд Чешской Республики оставил без изменения отказ нижестоящего суда о выдаче Российской Федерации бывшей сотрудницы "ЮКОСа" Выборновой. 31 августа 2007 г. Вильнюсский региональный суд отказал в выдаче Брудно. В выдаче бывших сотрудников и деловых партнеров "ЮКОСа" отказывали суды Эстонии, Германии и Израиля, во всех случаях со ссылкой на ненадлежащие мотивы преследования.

364. Генеральная прокуратура также запрашивала правовую помощь в некоторых европейских странах, где предположительно находились активы "ЮКОСа" или проводились операции. Федеральный суд Швейцарии предложил своему правительству не сотрудничать с властями Российской Федерации в связи с такими запросами после того, как пришел к выводу, что судебное разбирательство по делу заявителей было политически мотивированным.

365. В частности, Федеральный суд Швейцарии в решении от 13 августа 2007 г. установил, что факты при их анализе в совокупности "явно подтверждают подозрение о том, что уголовное дело действительно использовалось властью в качестве инструмента с целью подчинения класса богатых "олигархов" и оттеснения потенциальных или объявленных политическими соперников". Он также отметил, что "политический... характер разбирательства в Российской Федерации усугублялся нарушениями гарантий соблюдения прав человека и права на защиту", и сослался на условия исполнения наказания заявителей.

366. В сентябре 2010 года по делу ""Росинвест Ко Ю-Кей Лтд" против Российской Федерации" (Rosinvest Co UK Ltd v. the Russian Federation) Арбитражный институт Торговой палаты Стокгольма рассмотрел налоговые требования, которые повлекли банкротство "ЮКОСа" в контексте иска акционера "ЮКОСа" "Росинвест Ко" об утрате инвестиций на основании двустороннего англо-советского договора 1989 года о защите капиталовложений. Суд решил, что Российская Федерация нарушила статью 5 IPPA* (* Возможно, имеется в виду соглашение о поощрении и защите инвестиций (примеч. переводчика).), запрещающую экспроприацию инвестиций инвесторов любой из Договаривающихся Сторон. Суд установил, что "обращение с "ЮКОСом" и Ходорковским решительно изменилось после критики последним администрации Путина и после того, как несколько проектов, предложенных "ЮКОСом", по-видимому, были восприняты как угроза контролю правительства над российскими нефтяными ресурсами".

367. Заявители также уведомили Европейский Суд о другом арбитражном споре, в котором миноритарные акционеры "ЮКОСа" противостояли Правительству Российской Федерации. В частности, первый заявитель предоставил копию решения от 20 июля 2012 г. Арбитражного института Торговой палаты г. Стокгольма по делу "Компании "Квасор де Валорес", "Оргор де Валорес", "ГБИ 9000" и "АЛОС 34" против Правительства Российской Федерации" (Quasor de Valores, Orgor de Valores, GBI 9000 and ALOS 34 v. the Government of the Russian Federation). В этом деле суд удовлетворил требования инвесторов и решил, в частности, что схемы минимизации налогов, примененные "ЮКОСом", были законными и что внутригосударственное исполнительное производство против "ЮКОСа" представляло собой фактическую экспроприацию и не являлось реальной попыткой взыскать налоги.

G. Реакция международных организаций, неправительственных организаций и политических деятелей

1. Публичные заявления должностных лиц государства, показания о "неофициальных" беседах с должностными лицами по поводу "ЮКОСа"

368. Дело заявителей привлекло значительное внимание общественности в Российской Федерации и за границей. В ходе судебного разбирательства и после него многие видные публичные лица и влиятельные организации выразили свои сомнения по поводу справедливости уголовного разбирательства против первого заявителя и его коллег. Заявители представили документы по этому поводу.

369. В частности, заявители ссылались на высказывания нескольких высокопоставленных должностных лиц, которые прямо подтвердили или предположили, что заявители преследовались по политическим причинам (такие как Греф, министр экономического развития и торговли, Илларионов, Советник Президента В.В. Путина по экономическим вопросам, помощник Президента Шувалов (сейчас первый заместитель премьер-министра)), Ясин, бывший министр экономики, и Миронов, председатель верхней палаты парламента Российской Федерации.

370. Заявители ссылались на публичные заявления и показания в суде Касьянова, премьер-министра Российской Федерации во время задержания и заключения под стражу заявителя. Так, в интервью радиостанции "Эхо Москвы" 27 сентября 2007 г. Касьянов сказал следующее:

"...Были ошибки, много ошибок, которых я в том числе стыжусь. Такие, как в том числе арест Лебедева, а затем и Ходорковского и начало давления на "ЮКОС"... Я знаю, что необходимые факты, которые власть обязана была представить в суд, не были представлены. Просто было запрещено министерствам и ведомствам, разным организациям, которые некоторым образом имели какое-то отношение к этому делу, им было запрещено предоставлять такие документы и факты, которые могли способствовать формированию другого мнения, нежели то, которое было сформировано перед судом обвинением. И суд принял единственное правильное решение в понимании власти...".

371. В мае 2010 года Касьянов был вызван в качестве свидетеля во второе судебное разбирательство по делу заявителей в Хамовническом районном суде г. Москвы. В частности, он давал показания о разговоре, который произошел у него с Президентом В.В. Путиным 11 июля 2003 г., после задержания Лебедева. Касьянов описал свой диалог с В.В. Путиным в этот день в следующих выражениях:

"Во время перерыва в совещании я спросил Путина, что происходит с "ЮКОСом". Вначале Путин, как и раньше, отказывался поддерживать такой разговор, но я настаивал, и после еще одной попытки он все-таки дал мне ответ и сказал примерно следующее. Что они (имеются в виду [первый заявитель] и другие владельцы "ЮКОСа") финансировали политические партии - не только "Яблоко" и Союз правых сил (СПС), которые он (Путин) разрешил им финансировать, но и коммунистов. А он не разрешал им финансировать коммунистов. Я не стал развивать этот разговор, потому что для меня этот ответ был чрезвычайно удивительным. Для меня было удивительно, что разрешенная законом деятельность по поддержке политических партий, оказывается, требует еще секретного одобрения Президента. Я не знал, что Путин давал [первому заявителю] разрешение финансировать СПС и "Яблоко". Но ответ Путина у меня сформировал однозначное мнение о том, что финансированием коммунистов [первый заявитель] перешел черту и что уголовное преследование "ЮКОСа" началось именно из-за финансирования политических партий, не санкционированного Путиным...".

372. Письменные показания Касьянова были представлены Европейскому Суду в 2009 году. Бывший премьер-министр также пояснил, что схемы налоговой оптимизации, составляющие центральный компонент уголовного дела против заявителя, в тот период соответствовали закону. Касьянов считал, что первичную причину уголовного преследования заявителя составляла политическая озабоченность Президента В.В. Путина и его непосредственного окружения перед выборами в Государственную Думу в декабре 2003 года. Касьянов не думал, что уголовное преследование заявителя первоначально было вызвано экономическими причинами, включая намерение завладеть его активами, но эта цель возникла впоследствии как сопутствующая первичной политической цели устранения политического оппонента. По словам заявителей, показания Касьянова подкрепляли объяснения, ранее данные Дубовым, бывшим депутатом Государственной Думы.

373. Заявители также ссылались на показания руководителей "ЮКОСа", которые имели контакты с должностными лицами правительства в 2003 году. Шахновский пояснил в 2006 году, что в 2003 году он встречался с Грефом, являвшимся тогда министром экономики, который сообщил ему, что "реальной целью атаки [на заявителей] было либерально-демократическое крыло правительства... а не сам Ходорковский". Греф также сказал, что "Ходорковский сам поставил себя под обстрел открытой и прочной поддержкой либерального крыла политики Российской Федерации". Шахновский также рассказал о своей встрече с Кудриным, являвшимся в то время министром финансов, который сообщил, в частности, что неуплаченные налоги были только предлогом для свержения Ходорковского и изъятия его компании. Невзлин, бывший член верхней палаты парламента Российской Федерации и один из совладельцев "ЮКОСа", сообщил, что в середине весны 2003 года его предупредил министр по делам печати Лесин, что принято политическое решение об атаке на первого заявителя и "ЮКОС". Дубов, другой крупный акционер "ЮКОСа", утверждал, что 24 октября 2003 г. (за день до задержания первого заявителя) Сурков (один из ближайших помощников Президента В.В. Путина) сообщил, что "всем правительственным учреждениям запрещены контакты с "Открытой Россией" и что Президент В.В. Путин сказал, что "ЮКОС" будет устранен из политической сферы". Дятелев, один из адвокатов заявителей, рассказал, что Сурков предложил бывшему министру по налогам и сборам Починку не давать показания в судебном разбирательстве заявителя относительно налоговых обвинений. Ивлев, адвокат "АЛМ Фельдманс" (юридической фирмы, работавшей с "ЮКОСом"), пояснил, что в ноябре 2003 года он встретил Шувалова, еще одного помощника Президента В.В. Путина, который сказал, что он абсолютно ничего не может сделать для прекращения атак на первого заявителя и "ЮКОС", и предположил, что решение об их судьбе было принято на высшем уровне администрации Президента.

2. Заявления международных организаций

374. Несколько международных организаций выразили озабоченность по поводу возможной политической подоплеки уголовного преследования первого заявителя в первом судебном разбирательстве (см. Резолюцию 1418 (2005), принятую 25 января 2005 г. Парламентской Ассамблеей Совета Европы, и Заявление Комитета по правовым делам и правам человека Парламентской Ассамблеи Совета Европы, принятое 6 октября 2005 г.).

375. Кроме того, в мае 2009 года Европейский парламент принял Резолюцию о годовом докладе о правах человека в мире 2008 года и политику Европейского союза по этому вопросу (Resolution on the Annual Report on Human Rights in the World 2008 and the European Union's policy on the matter), в которой первый заявитель признавался "политическим заключенным".

376. 23 июня 2009 г. Лойтхойсер-Шнарренбергер, специальный докладчик Парламентской Ассамблеи Совета Европы, опубликовала свой доклад под названием "Данные о политически мотивированных злоупотреблениях системой уголовной юстиции в государствах - участниках Совета Европы" ("Allegations of politically-motivated abuses of the criminal justice system in Council of Europe member states"). На пленарном заседании 30 сентября 2009 г. Парламентская Ассамблея Совета Европы приняла доклад Лойтхойсер-Шнарренбергер и единогласно вынесла резолюцию, в которой отмечалось, что второе судебное разбирательство по делу заявителей дает основание для озабоченности по поводу того, что "борьба против правового нигилизма, начатая Президентом Д.А. Медведевым, еще далека от победы". В своем докладе специальный докладчик проанализировала новое судебное разбирательство как пример нашумевшего дела с политической мотивацией.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство и практика

A. Уголовные разбирательства в Российской Федерации во время событий - общий обзор

377. Для большинства уголовных дел разбирательство начинается с "предварительного следствия", которое проводит уполномоченный государством следственный орган. На этой стадии следственный орган, получив сообщение о совершении или подготовке преступления из других источников, возбуждает уголовное дело и начинает расследование. Следственным органом в настоящем деле была Генеральная прокуратура (далее следственный орган упоминается как прокуратура).

378. Прокуратура производит различные следственные действия, такие как обыски, допрос свидетелей, экспертизы вещественных доказательств и так далее. Для некоторых следственных мер прокуратура нуждается в судебной санкции, то же касается мер пресечения, в частности, заключения подозреваемого под стражу. Если, собрав доказательства, прокуратура приходит к выводу, что конкретное лицо совершило преступление, прокуратура привлекает это лицо в качестве обвиняемого. Обвиняемый может обжаловать действия (или бездействие) следствия вышестоящему прокурору или в некоторых случаях в суде. Обвиняемый также может требовать дополнения материалов дела за счет производства дополнительных следственных действий прокуратурой.

379. Если в ходе следствия прокуратура решает, что отсутствуют основания для передачи дела в суд, обвиняемый освобождается (если содержался под стражей), и дело прекращается. В противном случае прокуратура должна составить обвинительное заключение. На этой стадии прокуратура должна пригласить заинтересованных лиц, включая обвиняемого и его представителей, для ознакомления с материалами, собранными в ходе расследования в поддержку обвинения и содержащимися в деле. Время для ознакомления с материалами дела обвиняемого и его защитника может быть ограничено (например, если защита умышленно затягивает разбирательство). Когда время для ознакомления с материалами дела истекает, прокуратура направляет дело в компетентный суд.

380. В качестве общего правила судебные разбирательства проводятся открыто. Все доказательства обычно подлежат непосредственному исследованию в устном разбирательстве. Приговор суда может быть основан только на доказательствах, исследованных во время разбирательства. Один и тот же судья должен слушать дело от начала до конца. Во время судебного разбирательства прокурор поддерживает обвинение, но может отказаться от него полностью или в части. Стороны имеют равные права заявлять отводы, ходатайства и возражения, представлять доказательства, участвовать в их исследовании, давать объяснения и делать реплики и так далее. Секретарь ведет краткий протокол судебных заседаний.

381. До начала судебного слушания председательствующий судья предлагает сторонам заявить ходатайства при их наличии (например, о вызове новых свидетелей, проведении дополнительной экспертизы и так далее). После разрешения этих ходатайств судья начинает "судебное следствие" по делу. Прокурор кратко излагает суть обвинения со ссылкой на соответствующие статьи УК РФ. Затем судья спрашивает обвиняемого, понятно ли ему (обвиняемому) обвинение и признает ли он себя виновным. Если обвиняемый понимает обвинение и не признает себя виновным, начинается исследование доказательств, представленных прокуратурой. Прокуратура решает, в каком порядке вызывать свидетелей и представлять иные доказательства суду. Защита может вмешиваться и оспаривать показания свидетелей обвинения, задавать вопросы и так далее, но председательствующий судья может отклонять наводящие или несущественные вопросы. Эксперт, дававший заключение во время предварительного следствия, может быть вызван и допрошен в суде, в случае необходимости могут быть назначены дополнительные экспертизы. Когда прокуратура заканчивает представление доказательств, наступает очередь защиты. Прокуратура может оспаривать доказательства, представленные защитой.

382. После окончания исследования доказательств, представленных сторонами, суд спрашивает, хотят ли они чем-нибудь дополнить судебное следствие. При наличии такого ходатайства суд обсуждает этот вопрос и принимает решение с совершением всех необходимых судебных действий. Затем судебное следствие объявляется оконченным, и суд переходит к стадии устных прений.

383. Прения состоят в выступлении с речами вначале прокуратуры, а затем защиты. Потерпевший, гражданские истцы, при наличии, и ответчики также могут принимать участие в прениях. После окончания прений сторон все их участники имеют право на реплику. Право последней реплики принадлежит защитнику и подсудимому. Подсудимый имеет право на последнее слово.

384. После совещания выносится приговор в совещательной комнате за закрытыми дверями, при этом никто не может присутствовать, кроме судей, рассматривавших дело. Приговор должен быть "законным, обоснованным и справедливым". Когда приговор подписан всеми судьями, судебный состав возвращается в зал судебных заседаний, где оглашает его сторонам и присутствующим. Общей практикой по сложным делам является оглашение только резолютивной части приговора, и в этом случае полный текст приговора подготавливается позже.

385. Стороны могут обжаловать приговор. В большинстве уголовных дел (за исключением слушавшихся мировым судьей в первой инстанции) суд кассационной инстанции является единственным судом "ординарной" юрисдикции, доступным для обжалования приговора сторонами. Доступ к "надзорной" инстанции относится на усмотрение судебных органов. Жалоба должна быть подана в течение 10 дней с даты вынесения приговора. Суд кассационной инстанции может изменить или отменить приговор, принять новое решение или передать дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Кассационное производство de jure открыто для общественности и является устным, но на практике суд кассационной инстанции редко рассматривает дела непосредственно. Как правило, кассационное слушание состоит только из устных выступлений сторон.

B. Конкретные положения уголовно-процессуального законодательства

1. Отвод судье, юридическое значение решения по связанному делу

386. Статьи 61 - 63 УПК РФ содержат условия, при которых судья не может участвовать в рассмотрении конкретного дела. Судья не может участвовать в производстве по уголовному делу, если он является потерпевшим по данному уголовному делу, участвовал в производстве по данному уголовному делу в другом качестве, является родственником любого из участников производства по данному уголовному делу или "имеются иные обстоятельства, дающие основание полагать, что [судья] лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе данного уголовного дела". При наличии оснований для отвода судья обязан устраниться от участия в производстве по уголовному делу (часть первая статьи 62), в качестве альтернативы участник разбирательства может заявить судье отвод по этим основаниям (часть вторая статьи 62). Статья 63 УПК РФ предусматривает, что судья, принимавший участие в рассмотрении уголовного дела в суде первой инстанции, не может участвовать в рассмотрении данного уголовного дела в суде второй инстанции или в порядке надзора, а равно участвовать в новом рассмотрении уголовного дела в случае отмены вынесенного с его участием приговора.

387. Отсутствуют правила, регулирующие участие того же судьи в другом, хотя бы и связанном уголовном деле. Статья 90 УПК РФ в редакции, действовавшей в период, относящийся к обстоятельствам дела, предусматривала, что "обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором... признаются судом... без дополнительной проверки, если они не вызывают сомнений. При этом такой приговор не может предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в [этом] уголовном деле".

2. Конфиденциальность контактов адвоката и клиента в тюрьме и профессиональные привилегии адвокатов

388. Федеральный закон от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (далее - Закон о содержании под стражей) в редакции, действовавшей в период, относящийся к обстоятельствам дела, предусматривает в статье 18, что подозреваемым и обвиняемым предоставляются свидания с защитником наедине и конфиденциально. Эта статья не определяет, имеют ли право адвокат и клиент делать записи во время таких свиданий и обмениваться какими-либо документами. Свидания подозреваемого или обвиняемого с его защитником могут иметь место в условиях, позволяющих сотруднику места содержания под стражей видеть их, но не слышать. Статья 18 предусматривает, что в случае попытки передачи защитником подозреваемому или обвиняемому запрещенных к хранению и использованию предметов, веществ и продуктов питания или передачи сведений, которые могут препятствовать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, свидание немедленно прерывается.

389. Статья 16 Закона о содержании под стражей определяет, что утверждаются правила внутреннего распорядка в местах содержания под стражей, регулирующие отправление и получение корреспонденции, а также правила изъятия запрещенных предметов, веществ или продуктов питания.

390. Согласно статье 20 Закона о содержании под стражей вся переписка подозреваемых и обвиняемых осуществляется только через администрацию места содержания под стражей, которая вправе вскрывать и просматривать корреспонденцию. Корреспонденция, адресованная прокурору, в суд, Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации, в Европейский Суд, цензуре не подлежит, но адвокаты не упоминаются в этом перечне (подробности см. в Постановлении Европейского Суда от 9 октября 2008 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.), § 117). Представляется (см. нижеследующие пункты), что Закон о содержании под стражей обычно толковался тюремной администрацией как позволяющий ей изымать и осматривать корреспонденцию между заключенным и его адвокатом.

391. Статья 34 Закона о содержании под стражей в соответствующей части предусматривает следующее:

"[Подозреваемые и обвиняемые в следственных изоляторах] подвергаются личному обыску, дактилоскопированию и фотографированию. Помещения, в которых они размещаются, подвергаются обыску, а вещи [обвиняемых], передачи и посылки - досмотру...

При наличии достаточных оснований подозревать лиц в попытке проноса запрещенных предметов, веществ [или] продуктов питания сотрудники мест содержания под стражей вправе производить досмотр вещей и одежды, изъятие [этих] предметов, запрещенных к хранению и использованию [заключенными]".

392. Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации, утвержденные приказом N 148 Министерства юстиции от 12 мая 2000 г., в разделе, озаглавленном "Получение и отправление подозреваемыми и обвиняемыми телеграмм, писем, денежных переводов", содержат пункты 84 и 86, которые устанавливают, что переписка подозреваемых и обвиняемых подвергается цензуре и что все письма от подозреваемых и обвиняемых принимаются представителем администрации в незапечатанных конвертах. Как правило, отправление писем заключенного адресатам производится администрацией следственного изолятора не позднее чем в трехдневный срок со дня сдачи письма подозреваемым или обвиняемым. Вместе с тем существуют исключения из этого правила - пункт 91 предусматривает следующее:

"Письма и телеграммы, адресованные находящимся на свободе [сообвиняемым], потерпевшим, свидетелям преступления, а также [письма и телеграммы], содержащие какие-либо сведения по уголовному делу, оскорбления, угрозы, призывы к расправе, совершению преступления или иного правонарушения, информацию об охране СИЗО, его сотрудниках, способах передачи запрещенных предметов и другие сведения, которые могут помешать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, выполненные тайнописью, шифром, содержащие государственную или иную охраняемую законом тайну, адресату не отправляются, подозреваемым и обвиняемым не вручаются и передаются лицу или органу, в производстве которых находится уголовное дело".

393. В соответствии с пунктом 99 Правил внутреннего распорядка "предложения, заявления и жалобы [заключенного], адресованные... защитнику, должны быть рассмотрены администрацией СИЗО и направлены по принадлежности не позднее трех дней с момента их подачи". Согласно пункту 103 "поступившие в СИЗО ответы на предложения, заявления и жалобы объявляются [заключенному]... и приобщаются к личному делу".

394. Пункт 27 Правил внутреннего распорядка 2000 года предусматривает следующее:

"К запрещенным к хранению и использованию [заключенными] относятся предметы, вещества и продукты питания, которые представляют опасность для жизни и здоровья или могут быть использованы в качестве орудия преступления либо для воспрепятствования целям содержания под стражей, а также не включенные в Перечень продуктов питания, предметов первой необходимости, обуви, одежды и других промышленных товаров, которые [заключенные] могут иметь при себе, хранить".

395. Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы, утвержденные приказом N 189 Министерства юстиции Российской Федерации от 14 октября 2005 г. (заменившим приказ N 148), содержат пункт 146, который устанавливает, что адвокатам запрещается проносить в СИЗО и пользоваться во время свидания компьютерами, аудио-, видеои множительной аппаратурой в отсутствие разрешения тюремной администрации. 31 октября 2007 г. Верховный Суд Российской Федерации признал это положение незаконным (Решение от 29 января 2008 г.).

396. 29 ноября 2010 г. Конституционный Суд Российской Федерации* (* По-видимому, имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2010 г. N 20-П "По делу о проверке конституционности положений статей 20 и 21 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" в связи с жалобами граждан Д.Р. Барановского, Ю.Н. Волохонского и И.В. Плотникова" (примеч. редактора).) выявил конституционно-правовой смысл вышеизложенных положений Закона о содержании под стражей. Конституционный Суд Российской Федерации указал, что закон может вводить определенные ограничения тайны контактов адвоката с клиентом, включая цензуру их переписки. Однако такие ограничения не должны быть произвольными, должны преследовать законную цель и быть пропорциональны ей. Законные цели могут включать предотвращение преступлений, недопущение угроз свидетелям или воспрепятствования иным путем производству по уголовному делу. Общее правило заключается в том, что переписка адвоката с клиентом является привилегированной и не подлежит цензуре. Любое отступление от этого правила допустимо только при исключительных обстоятельствах, когда власти имеют веские основания полагать, что адвокат и/или его клиент злоупотребляют правилом конфиденциальности. Кроме того, Конституционный Суд Российской Федерации указал, что тюремная администрация должна иметь "достаточные и разумные основания полагать", что переписка имеет незаконное содержание, и она может проверить эту переписку только в присутствии заинтересованных лиц и на основании письменного мотивированного решения. Результаты проверки также должны фиксироваться. В то же время Конституционный Суд Российской Федерации постановил, что любая корреспонденция, переданная заключенным своему адвокату "не через администрацию места содержания под стражей", как это предусмотрено федеральным законом, может быть проверена тюремной администрацией.

397. Статья 19.12 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ) определяет ответственность за передачу лицам, содержащимся в местах содержания под стражей, "предметов, веществ или продуктов питания", приобретение, хранение или использование которых запрещено законом. Статья 27.1 КоАП РФ в соответствующей части предусматривает, что в целях пресечения административного правонарушения уполномоченное лицо вправе в пределах своих полномочий применять личный досмотр, досмотр вещей, изъятие вещей и документов. Статья 27.10 КоАП РФ регулирует порядок изъятия вещей и документов. Она устанавливает, что изъятие вещей, явившихся орудиями совершения или предметами административного правонарушения, и документов, имеющих значение доказательств по делу об административном правонарушении и обнаруженных на месте совершения административного правонарушения либо при осуществлении личного досмотра, досмотра вещей, находящихся при физическом лице, осуществляется представителем персонала изолятора в присутствии двух понятых.

398. Пункт 2 статьи 8 Федерального закона от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (далее - Закон об адвокатуре) предусматривает, что адвокат не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием. В соответствии с пунктом 3 статьи 8 Закона об адвокатуре проведение оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности) допускается только на основании судебного решения. Полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) сведения могут быть использованы в качестве доказательств обвинения только в тех случаях, когда они не входят в производство адвоката по делам его доверителей (указанные ограничения не распространяются на орудия преступления, а также на предметы, которые запрещены к обращению или оборот которых ограничен в соответствии с законодательством Российской Федерации). Статья 18 Закона об адвокатуре предусматривает, что истребование от адвокатов сведений, связанных с оказанием юридической помощи по конкретным делам, не допускается.

399. 8 ноября 2005 г. Конституционный Суд Российской Федерации вынес Определение N 439-О* (* По-видимому, имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "По жалобе граждан С.В. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Быковского и других на нарушение их конституционных прав статьями 7, 29, 182 и 183 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" (примеч. редактора).), дав конституционно-правовое толкование статей 7, 29 и 182 УПК РФ во взаимосвязи с пунктом 3 статьи 8 Закона об адвокатуре. Он, в частности, указал, что Закон об адвокатуре представляет собой специальный закон и поэтому пользуется приоритетом по отношению к общим нормам о получении санкций на обыски в том, что касается обысков в адвокатских помещениях. Конституционный Суд Российской Федерации также определил, что применимое законодательство в его конституционно-правовом истолковании "не предполагает возможность производства обыска в служебном помещении адвоката или адвокатского образования без принятия об этом специального судебного решения".

3. Заключения экспертов и документальные доказательства

400. Статья 74 УПК РФ содержит обширный перечень источников информации, которые могут быть использованы в качестве доказательств в уголовном деле. В этом перечне упоминаются, в частности, заключения и показания экспертов, а также "иные документы" (части вторая и шестая статьи 74). Часть первая статьи 84 УПК РФ предусматривает, что "иные документы" могут быть приняты в качестве доказательств, если они содержат информацию, которая может иметь значение для установления фактов, подлежащих доказыванию в уголовном судопроизводстве.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "части вторая и шестая статьи 74" следует читать "пункты третий и шестой части 2 статьи 74"

401. УПК РФ (статьи 57 и 58) различает два вида экспертов: "экспертов" как таковых и "специалистов". Их роли в разбирательстве имеют много общего, но не являются одинаковыми. В то время как "эксперты" часто привлекаются к проведению сложных экспертных исследований на досудебной стадии (например, дактилоскопические исследования или посмертные исследования), "специалист" вызывается для содействия стороне обвинения или суду в использовании технического оборудования, исследовании вещественных доказательств, понимании результатов "экспертизы", оценке методов, примененных "экспертами", их квалификации и так далее. И те и другие могут представлять суду письменные заключения и/или давать показания лично. В соответствии со статьей 57 УПК РФ (с дополнительными отсылками) право на назначение экспертизы принадлежит следователю или суду первой инстанции. Суд может назначать экспертизу по своей инициативе или по ходатайству сторон.

402. Часть первая статьи 58 УПК РФ определяет функции "специалиста" (насколько это относимо к настоящему делу) следующим образом:

"Специалист - лицо, обладающее специальными знаниями, привлекаемое к участию в процессуальных действиях... для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств... для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию".

403. Часть вторая статьи 58 УПК РФ определяет права и обязанности специалиста в уголовном судопроизводстве. Она ссылается на статьи 168 и 270 УПК РФ, которые регулируют вызов специалиста и порядок его участия в уголовном судопроизводстве. Статья 164 УПК РФ регулирует участие специалиста в следственном действии на стадии предварительного следствия по предложению следователя. Согласно статье 270 УПК РФ председательствующий судья должен разъяснить специалисту его права и ответственность до допроса.

404. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении N 8 от 4 июля 1997 г. "О некоторых вопросах применения судами Российской Федерации уголовного законодательства об ответственности за уклонение от уплаты налогов", в частности, указал следующее:

"...17. ...Учитывая специфику дел о налоговых преступлениях, рекомендовать судам в целях наиболее полного и всестороннего выяснения всех обстоятельств, связанных с уклонением от уплаты налогов, привлекать в необходимых случаях к участию в судебном разбирательстве специалистов, обладающих соответствующими познаниями в области налогообложения...".

405. В соответствии со статьей 75 УПК РФ доказательства, полученные в нарушение положений кодекса, являются недопустимыми. В силу части 2 статьи 50 Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона.

406. Статья 252 УПК РФ устанавливает, что судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению. Изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

407. Согласно статье 286 УПК РФ суд может приобщать к материалам дела документы, представленные сторонами.

4. Собирание доказательств стороной защиты

408. Старый УПК (действовавший до 2002 года) возлагал обязанность доказывания на следственные органы. Новый УПК РФ (применимый к делу) признает право стороны защиты на сбор доказательств, хотя и с существенными ограничениями. Так, часть вторая статьи 53 УПК РФ предусматривает, что защитник вправе "собирать и представлять доказательства, необходимые для оказания юридической помощи, в порядке, установленном частью третьей статьи 86 кодекса". В числе других полномочий защитника часть третья статьи 56 упоминает право на "привлечение специалиста в соответствии со статьей 58 кодекса". Однако это не дает стороне защиты права на назначение и проведение "экспертизы".

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "часть вторая статьи 53" следует читать "пункт второй части первой статьи 53"

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "часть третья статьи 56" следует читать "пункт третий части первой статьи 56"

409. Статья 86 нового УПК РФ формулирует право сбора доказательств следующим образом:

"1. Собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства... следователем, прокурором и судом путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных настоящим Кодексом.

2. [Обвиняемый]... и их представители вправе собирать и представлять письменные документы... для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств.

3. Защитник вправе собирать доказательства путем:

1) получения предметов, документов и иных сведений;

2) опроса лиц с их согласия;

3) истребования... документов от органов государственной власти... и иных организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии".

410. Право защитника на получение экспертных данных закреплено подпунктом 3 пункта 4 статьи 6 Закона об адвокатуре:

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "подпунктом 3 пункта 4 статьи 6" следует читать "подпунктом 4 пункта 3 статьи 6"

"...3. Адвокат вправе...

4) привлекать на договорной основе специалистов для разъяснения вопросов, [связанных] с оказанием юридической помощи...".

411. Часть 4 статьи 271 УПК РФ предусматривает, что суд не может отказать в допросе свидетеля или "специалиста", который явился в суд по просьбе одной из сторон.

5. Оглашение письменных показаний свидетелей в судебном разбирательстве

412. Статья 281 УПК РФ ("Оглашение показаний потерпевшего и свидетеля") в соответствующих частях устанавливает следующее:

"...2. При неявке в судебное заседание потерпевшего или свидетеля суд вправе по ходатайству стороны или по собственной инициативе принять решение об оглашении ранее данных ими показаний в случаях:

1) смерти потерпевшего или свидетеля;

2) тяжелой болезни, препятствующей явке в суд;

3) отказа потерпевшего или свидетеля, являющегося иностранным гражданином, явиться по вызову суда;

4) стихийного бедствия или иных чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суд".

6. Предварительное заключение

413. Соответствующие положения УПК РФ о содержании под стражей см. в Постановлении по делу Ходорковского N 1, §§ 86 и последующие.

C. Налогообложение, уголовная и налоговая ответственность за уклонение от уплаты налогов

1. Налоговый кодекс о переквалификации сделок и применении рыночных цен к "подозрительным сделкам"

414. Пункт 1 статьи 40 НК РФ требует, чтобы стороны торговали по рыночным ценам. Он также устанавливает опровержимую презумпцию того, что эти цены соответствуют уровню рыночных цен и используются для целей налогообложения. В соответствии с пунктом 2 статьи 40 НК РФ налоговые органы могут отклонить вышеупомянутую презумпцию путем проверки и уточнения цен для целей налогообложения. Вывод о том, что цены были занижены, обычно влечет заключение о том, что налогоплательщик занизил налогооблагаемую базу и, таким образом, не исполнил обязанность по уплате налогов надлежащим образом. Это может случиться в ряде случаев, в частности, когда стороны взаимозависимы.

415. Согласно подпункту 3 пункта 2 статьи 45 НК РФ право изменения налоговым органом юридической квалификации сделки, совершенной таким налогоплательщиком с третьим лицом, или статуса и характера деятельности этого налогоплательщика, в налоговом споре принадлежит судам (в отличие от исполнительных органов). Статья 7 Закона Российской Федерации от 21 марта 1991 г. N 943-1 "О налоговых органах в Российской Федерации" предусматривала право оспаривания таких сделок и взыскания полученного по этим сделкам в доход государства.

416. В соответствии со статьей 11 НК РФ институты, понятия и термины гражданского законодательства Российской Федерации, используемые в данном кодексе, применяются в том значении, в каком они используются в этой отрасли законодательства, если прямо не предусмотрено иное.

2. Положения, регулирующие притворные сделки

417. Согласно статье 153 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Пункты 1 и 2 статьи 10 ГК РФ особо предусматривают, что не допускается злоупотребление правом участников гражданских сделок. В случае несоблюдения этого требования суды могут отказать лицу в защите принадлежащего ему права. Пункт 3 статьи 10 ГК РФ устанавливает опровержимую презумпцию добросовестности и разумности действий участников гражданских правоотношений.

418. Статья 166 ГК РФ устанавливает, что сделка недействительна по основаниям, установленным данным кодексом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

419. В соответствии со статьей 167 ГК РФ ничтожная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.

420. Пункт 2 статьи 170 ГК РФ определяет особые правила в отношении двух видов ничтожных сделок: "мнимых" сделок (совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие правовые последствия) и "притворных" сделок (совершенных с целью прикрыть другую сделку). Это положение признает мнимые и притворные сделки недействительными.

421. Оно также предусматривает, что к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки, судом применяются относящиеся к ней правила (так называемое правило приоритета существа по отношению к форме).

3. Применение понятий "притворные сделки" и "недобросовестность" в налоговых спорах

422. Постановлением от 15 мая 1997 г. по делу Государственной налоговой инспекции против коммерческого банка "Мечел-банк" и ОАО "Мечел" (N Ф09-162/97-АК) Федеральный арбитражный суд Уральского округа отменил решения нижестоящих судов, которые признали законность соглашения об отступном, заключенном между банком-ответчиком и компанией-ответчицей. Федеральный арбитражный суд Уральского округа постановил, что нижестоящие суды не исследовали и не приняли во внимание все обстоятельства данного дела. В частности, суд отметил вывод о том, соглашение было заключено специально для уклонения от уплаты налогов. Соответственно, он признал соглашение недействительным как сделку, совершенную с целью, противной основам правопорядка и нравственности, и решил удержать полученное сторонами по соглашению в доход государства.

423. Постановлением 9 декабря 1997 г. по делу N 5246/97 Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации признал недействительными кредитный договор, обеспеченный векселем* (* В постановлении говорилось о договоре залога векселя (примеч. переводчика).), и связанный договор об оплате как мнимую и притворную сделки соответственно. Высший Арбитражный Суд учел условия договоров, заключенных сторонами, и способ их исполнения, в частности, тот факт, что заемщик не использовал кредит. Суд заключил, что данные сделки прикрывали продажу простого векселя, и признал их недействительными как притворные.

424. Постановлением от 6 октября 1998 г. по делу N 6202/97 Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации признал недействительными два договора о купле-продаже ценных бумаг и связанный с ними кредитный договор как притворные с учетом условий данных договоров, порядка их исполнения и договорных цен. Высший Арбитражный Суд установил, что данные договоры купли-продажи прикрывали кредитный договор, обеспеченный залогом ценных бумаг, и возвратил дело на новое рассмотрение* (* Точнее, обязал стороны возвратить полученное по сделке (примеч. переводчика).).

425. Дело Министерства по налогам и сборам против ООО ТФ "Грин Хаус" (N А40-31714/97-2-312) касалось взаимосвязанных сделок (договора аренды и займа) ответчика с двумя третьими лицами: в результате чего ответчик арендовал здание в центре г. Москвы у третьего лица, но смог избежать включения платежей аренды в налогооблагаемую базу его действий, утверждая, что они были выплатой процентов относительно договора займа. Налоговая служба обнаружила схему уклонения от уплаты налогов, изменила юридическую квалификацию рассматриваемых сделок на договор аренды и обязала налогоплательщика оплатить 2 млрд рублей по просроченным налоговым платежам. Дело рассматривалось три раза в трех судебных инстанциях. Ссылаясь на суть сделок, заключенных ответчиком, условия платежа и исполнение условий оспариваемых договоров, и, в целом на поведение компании-ответчицы и третьих лиц, суды решили, что все сделки были притворными, изменили юридическую квалификацию сделок на договор аренды и оставили решение налоговой службы без изменения. На первом этапе судебных разбирательств суды приняли свои решения в следующие даты: 1 декабря 1997 г., 27 января и 30 марта 1998 г. На втором этапе судебных разбирательств решения были приняты арбитражным судом первой инстанции и арбитражным судом апелляционной инстанции 26 мая и 21 июля 1998 г. Решение арбитражного суда кассационной инстанции было принято в неустановленную дату. На третьем этапе разбирательства решения были вынесены 17 ноября 1998 г., 25 января и 2 марта 1999 г.

426. В Постановлении от 12 октября 1998 г. N 24-П Конституционный Суд Российской Федерации* (* По-видимому, имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. "Об основах налоговой системы в Российской Федерации"" (примеч. редактора).) впервые в своей практике применил и истолковал понятие недобросовестности/добросовестности для оценки правовых последствий действий налогоплательщиков. В данном случае это было сделано для определения момента, в который налогоплательщик может считаться исполнившим свою конституционную обязанность по уплате налогов.

427. В Определении от 25 июля 2001 г. N 138-O Конституционный Суд Российской Федерации* (* По-видимому, имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "По ходатайству Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 12 октября 1998 г. по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации"" (примеч. редактора).) подтвердил, что существует опровержимая презумпция того, что налогоплательщик действовал добросовестно и что вывод о том, что налогоплательщик действовал недобросовестно, может иметь неблагоприятные правовые последствия для налогоплательщика. Дело вновь затронуло определение момента, в который налогоплательщик может считаться исполнившим свою конституционную обязанность по уплате налогов.

428. Начиная с 2002 года понятие "недобросовестного налогоплательщика" постоянно используется в прецедентной практике Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа (см. Постановление по делу "ЮКОСа", §§ 361 и последующие).

4. Определение уклонения от уплаты налогов в соответствии с УК РФ

429. Статьи 198 и 199 УК РФ содержат определение уклонения от уплаты налогов. В 1999-2003 годах соответствующие положения предусматривали следующее:

"Статья 198. Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с физического лица...

1. Уклонение от уплаты налогов... с физического лица путем непредставления налоговой декларации, если в соответствии с законодательством она является обязательной, либо путем включения в налоговую декларацию заведомо ложных сведений о доходах и расходах, а также [уклонение от уплаты налогов] иным способом...

Статья 199. Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации

1. Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации путем... включения в налоговую декларацию заведомо ложных сведений или иным способом...".

В декабре 2009 года статья 199 УК РФ была дополнена примечанием 2, предусматривающим следующее:

"Лицо, впервые совершившее преступление, предусмотренное статьей 199... освобождается от уголовной ответственности, если этим лицом либо организацией, уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с которой вменяется данному лицу, полностью уплачены суммы недоимки и соответствующих пеней, а также сумма штрафа в размере, определяемом в соответствии с Налоговым кодексом".

430. Конституционно-правовое толкование статьи 199 УК РФ было дано Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 27 мая 2003 г. N 9-П* (* По-видимому, имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положения статьи 199 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан П.Н. Белецкого, Г.А. Никовой, Р.В. Рукавишникова, В.Л. Соколовского и Н.И. Таланова" (примеч. редактора).). Оно касалось, в частности, толкования понятия "иного способа", использованного в статье 199 УК РФ. Заявители по этому делу полагали, что понятие "иным способом" является слишком неопределенным и может повлечь произвольное истолкование, а следовательно, противоречит Конституции Российской Федерации. В частности, один из заявителей, Т., являлся директором фирмы, имевшей налоговую задолженность. Вместо погашения последней он потратил деньги фирмы на другие цели. Такое поведение было расценено как уклонение от уплаты налогов "иным способом", и Т. был осужден. Конституционный Суд Российской Федерации постановил, что "налоги могут считаться законно установленными лишь при условии, что в законе четко определены объекты налогообложения, налогооблагаемая база, суммы налоговых платежей, категории налогоплательщиков и иные существенные элементы налоговых обязательств". Далее он указал следующее:

"...В случаях, когда законом предусматриваются те или иные льготы, освобождающие от уплаты налогов или позволяющие снизить сумму налоговых платежей, применительно к соответствующим категориям налогоплательщиков обязанность платить законно установленные налоги предполагает необходимость их уплаты лишь в той части, на которую льготы не распространяются, и именно в этой части на таких налогоплательщиков возлагается ответственность за неуплату законно установленных налогов.

Следовательно, недопустимо установление ответственности за такие действия налогоплательщика, которые, хотя и имеют своим следствием неуплату налога либо уменьшение его суммы, но заключаются в использовании предоставленных налогоплательщику законом прав, связанных с освобождением на законном основании от уплаты налога или с выбором наиболее выгодных для него форм предпринимательской деятельности и соответственно - оптимального вида платежа...".

Конституционный Суд Российской Федерации также подчеркнул, что применительно к преступлению, предусмотренному статьей 199 УК РФ, составообразующим может признаваться только такое деяние, которое совершается с умыслом и направлено на избежание уплаты налога в нарушение установленных налоговым законодательством правил. Он отметил, что закон не криминализует неуплату налога, в том числе в случаях, когда налогоплательщик использует не противоречащие закону механизмы уменьшения налоговых платежей (пункт 4 параграфа 5* (* Такая нумерация в тексте Постановления отсутствует (примеч. переводчика).) Постановления).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "пункт 4 параграфа 5" следует читать "абзац пятый пункта 4"

431. 29 мая 2003 г. в Определении N 254-О Конституционный Суд Российской Федерации* (* По-видимому, имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Покровской Ирины Сергеевны на нарушение ее конституционных прав положениями закона Воронежской области "О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности, осуществляемых на территории Воронежской области"" (примеч. редактора).), в частности, указал, что "...уголовная ответственность возникает лишь в том случае, если [неуплата налогов] совершается умышленно и направлена непосредственно на избежание уплаты законно установленного налога в нарушение закрепленных в налоговом законодательстве правил, что подлежит установлению судом общей юрисдикции в ходе исследования соответствующих фактических обстоятельств".

432. 19 июня 2003 г. Конституционный Суд Российской Федерации вынес Постановление N 11-П* (* По-видимому, имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положений федерального законодательства и законодательства субъектов Российской Федерации, регулирующего налогообложение субъектов малого предпринимательства - индивидуальных предпринимателей, применяющих упрощенную систему налогообложения, учета и отчетности, в связи с жалобами ряда граждан" (примеч. редактора).), в котором указал, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. переводчика).), следующее:

"...В соответствии с Федеральным законом "Об упрощенной системе налогообложения, учета и отчетности для субъектов малого предпринимательства" упрощенная система налогообложения, на которую субъекты малого предпринимательства переходят в добровольном порядке, базируется на замене установленных законодательством Российской Федерации налогов, зачисляемых в федеральный, региональные и местные бюджеты, на налог, исчисляемый с дохода субъекта малого предпринимательства, получаемого от осуществления предпринимательской деятельности за отчетный период...".

433. 8 декабря 2003 г. в УК РФ были внесены изменения. Новый закон исключил из статьи 198 УК РФ упоминание "иного способа" уклонения от уплаты налогов, но добавил, что уклонение от уплаты налогов может принимать форму включения заведомо ложных сведений в налоговую декларацию или "иные документы", которые должны быть представлены в налоговые органы для целей налогообложения. Аналогичные изменения были внесены в статью 199 УК РФ. Кроме того, УК РФ с этого времени криминализовал только уклонение от уплаты налогов в особо* (* Европейский Суд имеет в виду крупный размер, упомянутый в обеих статьях УК РФ (примеч. переводчика).) крупном размере.

434. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении от 28 декабря 2006 г. N 64* (* Имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления" (примеч. редактора).) (пункты 2 и 9) указал, в частности, что уклонение от уплаты налогов, включает умышленное представление в налоговые органы ложных сведений о доходах налогоплательщиков, прибыли, имуществе, праве на льготы и так далее в налоговой декларации или иных документах, которые налогоплательщик обязан представлять в налоговые органы. Постановление также описывает ситуации, в которых одно лицо осуществляет предпринимательскую деятельность через другое, подставное лицо с целью уклонения от уплаты налогов (пункт 6). Верховный Суд Российской Федерации также отметил, что суды могут назначать экспертизы и привлекать экспертов* (* Специалистов (примеч. переводчика).) для участия в разбирательстве по делам об уклонении от уплаты налогов (пункт 23).

5. Право на сокращение налогов в зонах льготного налогообложения

435. Соответствующие законодательство о налогообложении в зонах льготного налогообложения (ЗАТО) и прецедентную практику см. в упоминавшемся выше деле "ЮКОСа", §§ 307 и последующие, см., в частности, §§ 354-357 и 384-399.

436. 14 октября 1999 г. Федеральный арбитражный суд Уральского округа, заседая в качестве суда кассационной инстанции, вынес постановление по делу ООО "Челпикс" и налоговой инспекции Советского района г. Челябинска (дело N Ф09-864.99-АК). Оно касалось деятельности компании ("Челпикс"), зарегистрированной на территории ЗАТО г. Снежинска и действовавшей там на основании соглашения о льготном налогообложении, заключенного с администрацией города. Налоговая инспекция требовала полной уплаты налогов компанией. Она утверждала, что с учетом "фактического места нахождения компании" соглашение о льготном налогообложении было недействительно. Суд кассационной инстанции не согласился с этим. Он отметил, что компания была законно зарегистрирована на территории ЗАТО и что соглашение о льготном налогообложении не было признано недействительным. При таких обстоятельствах суд установил, что компания имела право на сокращение налогов.

437. 3 апреля 2001 г. тот же суд рассмотрел дело налогового министерства (налоговой инспекции по Центральному району г. Озерска) и ЗАО "Энергосинтез". Последняя компания была зарегистрирована в ЗАТО г. Озерска и действовала там на основании соглашения о льготном налогообложении, заключенного с администрацией города. Суд кассационной инстанции отметил, что согласно закону о ЗАТО для приобретения права на сокращение налогов компания должна иметь не менее 90% активов и осуществлять не менее 70% предпринимательской деятельности на территории данного ЗАТО. Кроме того, 70% средней численности оплачиваемого персонала должны происходить из ЗАТО, причем не менее 70% заработной платы должны выплачиваться работникам, являющимся постоянными жителями ЗАТО. Суд нашел, что 70% средней численности персонала компании являлись жителями ЗАТО и что они получали более 70% заработной платы, выплачиваемой компанией. Основной довод налоговой инспекции заключался в том, что предпринимательская деятельность компании-ответчика (которая заключалась в переработке и перепродаже нефтепродуктов) не осуществлялась на территории ЗАТО и проводилась на промышленных объектах, не принадлежавших компании. Однако суд отклонил этот довод как несущественный и указал, что эти факторы не затрагивают право компании-ответчика на сокращение налогов.

438. 27 декабря 2000 г. Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа рассмотрел дело налоговой службы (налоговой инспекции г. Железногорска) и ООО "Сиблекон" (дела NN А33-6259/00-С3а-Ф02-2820/00-С1 и А33-6259/00-С3а-Ф02-2821/00-С1). В этом деле компания, зарегистрированная в ЗАТО г. Железногорска, была привлечена к налоговой ответственности за предположительно незаконное использование сокращения налогов, полученного на основании соглашения о льготном налогообложении с городской администрацией. Суд кассационной инстанции поддержал решение суда первой инстанции в части, обязывавшей компанию-ответчицу к полной уплате налогов. Суд кассационной инстанции решил, что соглашение о льготном налогообложении было заключено администрацией города в нарушение порядка, предусмотренного законом, и потому было недействительным. В то же время суд кассационной инстанции отменил решение суда первой инстанции в части взыскания штрафов с компании-ответчицы и оставил без изменения постановление суда апелляционной инстанции в этом отношении. Он, в частности, указал следующее:

"...Суд апелляционной инстанции освободил заявителя от уплаты штрафов на основании отсутствия вины налогоплательщика. Проверив мотивировку суда апелляционной инстанции в этой части, [суд кассационной инстанции] находит следующее. ООО "Сиблекон" использовало в I квартале 2000 года льготы, установленные решением органов местного самоуправления. Следовательно, налогоплательщик не только не осознавал противоправность своих действий, но и не должен был и не мог это осознавать. Следовательно, отсутствовала вина [налогоплательщика] даже в форме неосторожности...".

439. 5 июня 2002 г. Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа, заседая в качестве суда кассационной инстанции, вынес постановление по делу налоговой службы (межрайонная налоговая инспекция N 3 Мурманской области) и ООО "Прибрежное" (дело N А42-6604/00-15-8-818/01* (* Так в оригинале. Правильнее N А42-6604/00-15-818/01 (примеч. переводчика).)). Дело касалось уменьшения налогов, полученного ответчиком (ООО "Прибрежное") на территории ЗАТО г. Снежногорск Мурманской области на основании соглашения о льготном налогообложении с администрацией города. Налоговые органы утверждали, что налоговые льготы были предоставлены ответчику (упоминается в постановлении как "общество") незаконно и без учета требований законодательства о ЗАТО. В 2000 году налоговая инспекция приняла решение о привлечении компании к налоговой ответственности за незаконно полученное уменьшение налогов. Это решение было оставлено судами двух инстанций без изменения. Однако Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа (заседая в качестве суда кассационной инстанции) отменил решения нижестоящих судов и решение налоговой инспекции 2000 года. Суд кассационной инстанции, в частности, указал следующее:

"...[Как свидетельствует решение администрации ЗАТО г. Снежногорск N... от... компания зарегистрирована на территории ЗАТО г. Снежногорск и поставлена на учет в налоговом органе...

Согласно данным бухгалтерского баланса единственным объектом основных средств у общества является компьютер, который... находился по следующему адресу в г. Снежногорске...

То обстоятельство, что в течение 1999 года не менее 70% среднесписочной численности работников общества составляли лица, постоянно проживающие на территории ЗАТО, и не менее 70% фонда оплаты труда ответчика выплачивалось работникам, постоянно проживающим на территории ЗАТО, подтверждается материалами дела и не оспаривается истцом [то есть налоговой инспекцией].

Налоговая инспекция при принятии оспариваемого решения исходила из того, что ответчик не доказал, что его производственная деятельность осуществлялась на территории ЗАТО. Однако пункт 1 статьи 5 Закона о ЗАТО не связывает предоставление налоговых льгот с характером деятельности налогоплательщика - "производственным" или иным. Из устава общества... следует, что основным направлением его деятельности является оптовая и розничная торговля. Материалами дела также установлено, что налогооблагаемая прибыль получена ответчиком главным образом от операций по перепродаже нефтепродуктов и по обслуживанию инвесторов на рынке ценных бумаг...

При таких обстоятельствах исследование вопроса о наличии у общества на территории ЗАТО основных средств для хранения и транспортировки нефтепродуктов находится за пределами настоящего дела, поскольку осуществление деятельности по торговле нефтепродуктами, то есть по заключению договоров купли-продажи, не требует ни наличия в собственности у организации соответствующих основных средств, ни [физического] нахождения указанных нефтепродуктов на территории ЗАТО.

Также не имеет отношения к обстоятельствам, подлежащим установлению по настоящему делу, фактическое осуществление обществом деятельности в помещении, указанном в качестве его места нахождения, поскольку пункт 1 статьи 5 Закона о ЗАТО связывает предоставление налоговых льгот с объемом деятельности, осуществляемой налогоплательщиком на территории ЗАТО, а не по юридическому адресу [то есть адресу, указанному компанией в учредительных документах]. Кроме того, обществом и Управлением муниципального имущества администрации ЗАТО заключен договор от 12 мая 1999 г. N 9 на аренду нежилого помещения в г. Снежногорске. Указанное помещение использовалось обществом под офис, что подтверждается письмом отдела внутренних дел ЗАТО... письмом унитарного муниципального предприятия... показаниями свидетелей - работников общества и другими материалами дела.

Для осуществления денежных расчетов общество открыло в Снежногорском филиале Сберегательного банка России банковский счет...

Ссылка суда первой инстанции на то, что количество письменных столов и табуретов, приобретенных обществом, не соответствует количеству его сотрудников (без учета юриста, работающего на дому, и уборщицы), не может быть признана убедительной, поскольку указанное обстоятельство не служит бесспорным доказательством неосуществления обществом хозяйственной деятельности на территории ЗАТО. Сведения о том, что налогооблагаемая прибыль получена ответчиком не по месту его нахождения, а через обособленное подразделение, в оспариваемом решении налоговой инспекции отсутствуют...

Столь же безосновательными являются ссылки судебных инстанций на то, что прием и передача сырой нефти осуществлялись за пределами территории ЗАТО, руководитель покупателя нефти в момент подписания акта приема-передачи нефти находился в г. Сарове, телефонные номера в помещении, арендованном под офис, оформлены не на общество, а на другое лицо, а также что ответчик не произвел оплату электроэнергии, использованной в офисе. Перечисленные обстоятельства сами по себе не опровергают факта осуществления обществом как торговой организации деятельности на территории ЗАТО и не имеют отношения к настоящему делу, поскольку они не учитываются налоговым законодательством для определения условий применения налоговых льгот.

Исследование судами первой и апелляционной инстанций указанных обстоятельств свидетельствует о неправильном толковании пункта 1 статьи 5 Закона о ЗАТО, при котором суд вышел за пределы прямо предусмотренных упомянутой нормой условий предоставления налоговых льгот. В нарушение пункта 7 статьи 3 Налогового кодекса суды первой и апелляционной инстанций [ошибочно] расценили отсутствие в законе иных критериев осуществления организацией деятельности на территории ЗАТО, кроме наличия основных средств, состава работников и фонда оплаты труда, как основание для самостоятельного выявления таких критериев налоговым органом или судом.

Необоснованной является и ссылка налоговой инспекции на то, что генеральный директор общества не имеет постоянной регистрации в ЗАТО, так как предоставление налоговых льгот в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Закона о ЗАТО обусловлено фактом постоянного проживания на территории ЗАТО не менее 70% процентов работников налогоплательщика, а не его руководителя. Более того, как следует из материалов дела, генеральный директор общества систематически проживал в гостинице на территории ЗАТО...".

440. Кроме того, суд кассационной инстанции указал, что налоговая инспекция получила доказательства против компании в ходе "выездной" налоговой проверки партнеров компании и после "осмотра помещений". В то же время в решении налоговой инспекции 2000 года указано, что компания привлечена к налоговой ответственности после "камеральной" налоговой проверки, то есть исключительно на основании документов, предоставленных налогоплательщиком. Документы, предоставленные компанией в налоговую инспекцию, свидетельствовали, что компания отвечала всем требованиям пункта 1 статьи 5 Закона о ЗАТО. Налоговая инспекция в рамках "камеральной" налоговой проверки не имела права посещать помещения компании. Несмотря на то, что после решения о привлечении компании к налоговой ответственности налоговая инспекция провела "выездную" налоговую проверку компании, ее результаты не могли быть использованы в поддержку решения 2000 года. Суд кассационной инстанции также нашел ошибочным переложение на компанию бремени доказывания того, что она действительно осуществляла предпринимательскую деятельность на территории ЗАТО. Хотя было возможно истребование у налогоплательщика дополнительных документов, в данном деле это было выполнено одновременно с решением о привлечении компании к налоговой ответственности. Суд также отметил право компании на сокращение налогов, подтвержденное официальными письмами Министерств налогов и сборов и финансов.

441. Недавнюю прецедентную практику в делах о снижении налогов в зонах льготного налогообложения см. в Постановлении по делу "ЮКОСа", §§ 429-458.

6. Льготное налогообложение для индивидуальных предпринимателей на основании Закона о малом предпринимательстве

442. Льготное налогообложение для малого бизнеса было введено Федеральным законом от 29 декабря 1995 г. N 222-ФЗ "Об упрощенной системе налогообложения, учета и отчетности для субъектов малого предпринимательства" (далее - Закон о малом предпринимательстве). Он, в частности, установил "патентную" систему для индивидуальных предпринимателей, которые вместо выплаты различных налогов и подачи сложных налоговых деклараций должны были только ежегодно покупать "патент" (лицензию) на определенный вид деятельности при условии, что их годовая выручка не превышает определенной суммы (100 000 минимальных размеров оплаты труда). Цена лицензии, таким образом, составляла номинальный ежегодный авансовый налоговый платеж (рассчитанный как кратное установленного законом минимального размера оплаты труда) и освобождала предпринимателя от дальнейшего налогообложения (включая государственные страховые премии) в отношении дохода от лицензированной деятельности. В соответствии со статьей 1 Закона о малом предпринимательстве право выбора системы налогообложения, учета и отчетности, включая переход к упрощенной системе или возврат к принятой ранее системе, предоставляется субъектам малого предпринимательства на добровольной основе. Отдельная лицензия требуется для каждой категории услуг, указанных в Законе о малом предпринимательстве.

443. 2 октября 2002 г. Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа, заседая в качестве суда кассационной инстанции, вынес постановление по делу налоговой службы (инспекции г. Ангарска) и ООО "Влиран" (дело N А19-884/02-24-Ф02-2873/02С1). Это дело затрагивало договор об оказании услуг, заключенный между К. и налогоплательщиком ООО "Влиран". Согласно договору К. должен был работать генеральным директором налогоплательщика-компании за плату. К. был зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя, в то же время он был единственным собственником ООО "Влиран" (то есть налогоплательщика-компании). В результате договор об оказании услуг был подписан им с обеих сторон: он подписал его в качестве индивидуального предпринимателя и единоличного собственника компании. Оплата услуг компанией в пользу К. была включена в ее декларацию в составе "затрат". Налоговая инспекция решила, что эта оплата не может рассматриваться как "затраты" на том основании, что договор об оказании услуг между компанией и К. является ничтожным, поскольку подписан одним и тем же лицом с обеих сторон. Суд кассационной инстанции, однако, склонился в пользу налогоплательщика-компании. Он, в частности, указал, что устав компании не предусматривает должности генерального директора, функции которого, таким образом, могли быть переданы внешнему лицу. Кроме того, закон не запрещает передачу управленческой функции другому лицу. Суд постановил, что не имеется данных о недобросовестных действиях компании и поэтому договор об оказании услуг является действительным.

7. Возмещение ущерба обвиняемым по делам в соответствии со статьей 199 УК РФ

444. В качестве общего правила (пункт 1 статьи 56 Гражданского кодекса 1994 года) гражданская ответственность компании перед ее кредиторами ограничена размером ее имущества. В то же время пункт 2 предусматривает, что, если несостоятельность юридического лица вызвана ее учредителями или другими лицами, которые "имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо имеют возможность определять его действия", в случае недостаточности имущества юридического лица для удовлетворения требований кредиторов на этих лиц может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательства.

445. Лицо, которому был причинен материальный ущерб или моральный вред вследствие преступления, может предъявить гражданский иск к предполагаемому виновному в рамках уголовного разбирательства против него (часть вторая статьи 44 нового УПК РФ 2001 года, статья 29 старого Уголовно-процессуального кодекса). УПК РФ различает потерпевшего от преступления и "гражданского истца" (то есть лица, чей материальный интерес затронут преступлением): они необязательно являются одним и тем же лицом. Точно так же подозреваемый или обвиняемый необязательно то же лицо, что и "гражданский ответчик". Последний определяется в статье 54 нового УПК РФ как "физическое или юридическое лицо, которое в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации несет [гражданскую] ответственность за вред, причиненный преступлением, [совершенным обвиняемым]".

446. УПК РФ не определяет, на какое положение ГК РФ гражданский истец может ссылаться при предъявлении гражданского иска. По умолчанию гражданский истец должен ссылаться на общую деликтную норму, то есть на статью 1064 ГК РФ, которая предусматривает, что "вред, причиненный имуществу гражданина или юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред". В качестве общего правила ответственность за причинение вреда обусловлена виной причинителя, но в некоторых случаях закон может предусмотреть ответственность без вины. Согласно последней части этого положения в возмещении вреда может быть отказано, если вред причинен по просьбе или с согласия потерпевшего. Кроме того, статья 1068 ГК РФ устанавливает ответственность юридического лица за вред, причиненный работником этого юридического лица. В соответствующей части эта статья предусматривает следующее:

"Юридическое лицо... возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей. Применительно к правилам, предусмотренным настоящей главой, работниками признаются граждане, выполняющие работу на основании трудового договора (контракта), а также граждане, выполняющие работу по гражданско-правовому договору, если при этом они действовали или должны были действовать по заданию соответствующего юридического лица... и под его контролем за безопасным ведением работ".

447. Статья 108 НК РФ говорит об ответственности за нарушения налогового законодательства. Согласно части 4 этой статьи "привлечение организации к ответственности за совершение налогового правонарушения не освобождает ее должностных лиц при наличии соответствующих оснований от административной, уголовной или иной ответственности, предусмотренной законами Российской Федерации". Статья 110 НК РФ определяет различные виды вины (слово "вина" употребляется также в уголовно-правовом контексте) для квалификации действия в качестве налогового правонарушения. Виновным в совершении налогового правонарушения признается лицо, совершившее противоправное деяние умышленно или по неосторожности (часть 1). Часть 4 статьи 110 НК РФ предусматривает следующее:

"Вина организации в совершении налогового правонарушения определяется в зависимости от вины ее должностных лиц либо ее представителей, действия (бездействие) которых обусловили совершение данного налогового правонарушения".

448. 4 июля 1997 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации вынес Постановление N 8* (* По-видимому, имеется в виду Постановление Верховного Суда Российской Федерации "О некоторых вопросах применения судами Российской Федерации уголовного законодательства об ответственности за уклонение от уплаты налогов". Данное Постановление утратило силу в связи с принятием Постановления Верховного Суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 г. N 64 "О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления" (примеч. редакции).), в котором дал толкование некоторым положениям материального и процессуального права в связи с применением положений УК РФ об уклонении от уплаты налогов (статьи 198 и 199). Он, в частности, указал следующее:

"...18. Обратить внимание [нижестоящих] судов на необходимость неукоснительного выполнения требования уголовно-процессуального закона о разрешении при постановлении приговора предъявленного гражданского иска [в уголовном разбирательстве]. При этом следует иметь в виду, что по делам о налоговых преступлениях наряду с материальным ущербом, заключающимся в непоступлении в бюджетную систему Российской Федерации денежных сумм в размере неуплаченного налога, может быть предъявлен гражданский иск также о взыскании с виновного штрафа и пени в размерах, указанных в [налоговом законодательстве]...".

Термин "виновный", употребленный Пленумом Верховного Суда Российской Федерации, является довольно широким. В уголовно-правовом контексте виновным является преступник, лицо, виновное в преступлении. В гражданском праве он относится к гражданско-правовой ответственности и может касаться "неисполняющего обязательство", "ответственного лица", "причинителя вреда" и так далее. В налогово-правовом контексте он относится к налогоплательщику (юридическому или физическому лицу), который виновен в неуплате налогов или иных налоговых правонарушениях.

449. 11 января 2001 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил решения нижестоящих судов по делу налогового министерства (налоговой инспекции по Северо-Восточному округу г. Москвы) и И. и К. Данные лица являлись сотрудниками АОЗТ "Тарос". В 1999 году они были осуждены Останкинским районным судом г. Москвы за уклонение от уплаты налогов с организаций (в соответствии со статьей 199 УК РФ) в связи с включением ложных сведений в налоговую декларацию, подаваемую от имени компании "Тарос Корпорейшен". Приговор, в частности, предусматривал возмещение ущерба, причиненного государству в части неуплаченных налогов с организаций (налог на прибыль, НДС и так далее). Проанализировав этот конкретный вопрос, Верховный Суд Российской Федерации указал следующее:

"...В соответствии с федеральными законами... плательщики этих налогов - предприятия и организации, являющиеся юридическими лицами по законодательству Российской Федерации... а также [иностранные компании и корпорации].

Таким образом, плательщиками данных налогов являются только юридические лица, и обязанность по уплате [задолженности по налогам в настоящем деле] лежит на АОЗТ "Тарос Корпорейшен".

Удовлетворяя гражданский иск, заявленный налоговой инспекцией к И. и К., суд фактически переложил обязанность по уплате недоимки по налогам на ненадлежащих налогоплательщиков.

Удовлетворение же гражданского иска налоговых органов о взыскании не уплаченных акционерным обществом закрытого типа "Тарос Корпорейшен" налогов в уголовном деле, возбужденном по признакам статьи 199 УК РФ, за счет личных средств физических лиц, осужденных по данной статье, не основано на законе.

Кроме того, установлено, что деньги, подлежащие уплате в качестве налогов, осужденными не присваивались, из собственности АОЗТ "Тарос Корпорейшен" не изымались и не использовались ими для личных нужд.

При таких обстоятельствах приговор в части разрешения гражданского иска нельзя признать законным, и в этой части он подлежит отмене как необоснованный, а дело - направлению для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства.

Оставляя без удовлетворения протест заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации, президиум Московского городского суда в своем постановлении сослался на разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации, содержащиеся в Постановлении от 4 июля 1997 г. N 8, согласно которым материальный ущерб, заключающийся в непоступлении в бюджетную систему Российской Федерации денежных сумм в размере неуплаченного налога, подлежит взысканию с виновного.

Однако, как видно из материалов дела, фактически налоги не выплачены фирмой "Тарос Корпорейшен". Следовательно, денежные суммы, подлежащие взысканию в размере неуплаченного налога, надлежит взыскивать с фирмы "Тарос Корпорейшен".

Поэтому приговор, определение судебной коллегии и постановление президиума Московского городского суда нельзя признать обоснованными, и они подлежат отмене в части гражданского иска, а дело - направлению в суд для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства...".

450. 28 декабря 2006 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации вынес новое Постановление о применении норм УК РФ об уклонении от уплаты налогов (Постановление N 64), которое заменило Постановление N 8* (* См. сноску к § 448 настоящего Постановления (примеч. редактора).). В этом постановлении Пленум Верховного Суда Российской Федерации, в частности, указал следующее:

"...24. В соответствии с [УПК РФ] судам надлежит учитывать, что в приговорах по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 198, 199... УК РФ, должно содержаться решение по предъявленному гражданскому иску [предъявленному гражданским истцом]. Истцами по данному гражданскому иску могут выступать налоговые органы или органы прокуратуры, а в качестве гражданского ответчика может быть привлечено физическое или юридическое лицо, которое в соответствии с законодательством (статьи 1064 и 1068 ГК РФ) несет ответственность за вред, причиненный преступлением.

Приняв решение об удовлетворении гражданского иска, суд должен указать в приговоре размер подлежащей взысканию денежной суммы и в зависимости от вида неуплаченного налога - наименование бюджета (федеральный, региональный, местный) или государственного внебюджетного фонда, в доход которого указанная сумма подлежит взысканию...".

451. В последующие годы это постановление подверглось толкованию судами Российской Федерации как не допускающее "протыкание корпоративной вуали" и взыскание налогов с организаций с управляющими компаниями, признанными виновными в уклонении от уплаты налогов в соответствии со статьей 199 УК РФ (см. определение Омского областного суда от 4 июня 2009 г. N 22-1873 по делу Б., определение Пермского краевого суда от 28 мая 2012 г. N 33-3769 по делу Поповцева, см. также постановление президиума Челябинского областного суда от 7 сентября 2011 г. "Обобщение практики рассмотрения судами Челябинской области гражданских исков по уголовным делам", пункт 3.2.3 (в)).

D. Режим содержания под стражей подозреваемых и осужденных

452. Статья 40 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (далее - Закон о содержании под стражей), действовавшая в период, относящийся к обстоятельствам дела, установила правила водворения в одиночные камеры. Водворение в одиночную камеру является наказанием за различные нарушения тюремных правил, от "неоднократного нарушения правил изоляции" до нападения на сотрудников мест содержания под стражей. Все контакты, кроме свиданий с защитником, запрещаются. Заключенному не разрешается покупка продуктов питания в тюремном магазине или получение посылок от родственников. Заключенный не может читать книги или журналы, смотреть телепередачи (это ограничение было позднее отменено, в настоящее время заключенные могут читать книги и журналы в одиночной камере). Он имеет право на одну часовую прогулку в день в дневное время.

453. УИК РФ предусматривает пять основных видов исправительных учреждений для осужденных: колонии-поселения, исправительные колонии общего режима, исправительные колонии строгого режима, исправительные колонии особого режима и тюрьмы. Условия отбытия наказания в колонии-поселении являются наиболее мягкими. Напротив, режим в тюрьме наиболее суров. Различие между "строгим" и "общим" режимами затрагивает такие аспекты, как сумма денег, которые заключенный имеет право тратить, количество писем и посылок, которые он может получать, длительность свиданий с родственниками и так далее.

454. В соответствии со статьей 73 УИК РФ лица, осужденные к лишению свободы, должны отбывать наказание в том субъекте федерации (регионе), в котором они проживали и где были осуждены. Отступления от этого правила возможны по медицинским показаниям или в целях обеспечения безопасности заключенного, или по его собственной просьбе. Однако часть вторая статьи 73 УИК РФ предусматривает, что при отсутствии в субъекте Российской Федерации по месту жительства или по месту осуждения исправительного учреждения соответствующего вида или невозможности размещения осужденных в имеющихся исправительных учреждениях осужденные направляются в исправительные учреждения, расположенные на территории другого ближайшего субъекта Российской Федерации, в котором имеются условия для их размещения, или следующего по удаленности региона* (* Данная редакция статьи 73 УИК РФ действовала с 11 декабря 2003 г. до 5 августа 2007 г. (примеч. переводчика).).

E. Условия содержания под стражей

455. В 21-м Общем докладе Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - ЕКПП) (CPT/Inf (2011) 28) дал некоторые рекомендации по поводу одиночного заключения. Он отметил в пункте 55, что "одиночное заключение дополнительно ограничивает уже весьма ограниченные права лиц, лишенных свободы. Дополнительные ограничения, связанные с этим, не вытекают непосредственно из самого факта заключения в тюрьму и, таким образом, должны быть обоснованы дополнительно". ЕКПП находит целесообразным применение традиционных тестов, разработанных в прецедентной практике Европейского Суда. В частности, любое дополнительное ограничение прав заключенного должно быть связано с существующим или потенциальным ущербом, который заключенный нанес или нанесет своими действиями (или с тем потенциальным ущербом, который угрожает ему самому или ей самой) в условиях тюрьмы. Во время одиночного заключения не должно быть, например, автоматического лишения права на посещение, телефонные звонки и корреспонденцию или отказа в доступе к материалам, обычно доступным заключенным (такие, как материалы для чтения). Ввиду потенциально весьма вредных последствий одиночного заключения ЕКПП полагает, что принцип пропорциональности требует его использования только в исключительных случаях и в качестве последнего средства на кратчайший возможный срок, не свыше 14 дней за правонарушение и предпочтительно меньше. Лица, находящиеся в одиночном заключении в порядке дисциплинарной санкции, должны иметь право, по крайней мере, на часовую прогулку в день с самого первого дня перевода в одиночное заключение и должны иметь доступ к разумному набору материала для чтения (дополнительные подробности см. в Постановлении Европейского Суда от 3 июля 2012 г. по делу "Развязкин против Российской Федерации" (Razvyazkin v. Russia), жалоба N 13579/09* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2013.), § 89). В этом последнем отношении 21-й Общий доклад напомнил рекомендацию, данную Российской Федерации в докладе о посещении Российской Федерации 2001 года (CPT/inf (2003) 30), опубликованном 30 июня 2003 г., когда он призвал власти Российской Федерации в § 119 "принять меры для обеспечения того, чтобы по всей стране заключенные, водворенные в дисциплинарные камеры, имели доступ к материалу для чтения".

456. Рекомендации, содержащиеся в 21-м Общем докладе, развили и дополнили принципы обращения с заключенными, содержащиеся в более ранних документах ЕКПП. Так, например, 2-й Общий доклад (CPT/Inf(92) 3) от 13 апреля 1992 г. указал, что "принцип пропорциональности требует, чтобы было установлено равновесие между требованиями дела и применением режима одиночного заключения, который является мерой, способной повлечь весьма вредные последствия для заинтересованного лица. При определенных обстоятельствах одиночное заключение может составлять бесчеловечное и унижающее достоинство обращение; в любом случае все формы одиночного заключения должны быть настолько непродолжительными, насколько это возможно".

457. Дополнительную информацию о европейских стандартах условий лишения свободы см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы NN 42525/07 и 60800/08* (* Там же. N 8/2012.), §§ 55 и последующие).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции - условия содержания второго заявителя под стражей в следственном изоляторе

458. На основании статьи 3 Конвенции второй заявитель жаловался на условия его содержания под стражей в Следственном изоляторе N ИЗ-77/1. Статья 3 Конвенции предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

1. Доводы властей Российской Федерации

459. Как утверждали власти Российской Федерации, внутригосударственное законодательство предусматривает, что условия содержания под стражей должны быть совместимы с человеческим достоинством и презумпцией невиновности. Заключение под стражу допускается только по судебному решению. Уголовное преследование подозреваемого неизбежно влечет ограничения его конвенционных прав, которые были бы недопустимы в других ситуациях. Одно из этих ограничений затрагивает возможность заключения подозреваемого под стражу, и это делается для содействия государственным органам в поддержании правопорядка и предотвращении новых преступлений.

460. Власти Российской Федерации уведомили Европейский Суд, что санитарная обработка и дезинфекция изолятора была поручена частному подрядчику. Они представили копии договоров оказания услуг с субподрядчиками и акты выполнения работ. Камеры ежедневно осматривались медицинским персоналом изолятора. Камеры обрабатывались специальными химическими веществами каждый месяц. Кроме того, заключенные были обязаны убирать камеры каждый день. Санитарные условия в камерах контролировались специалистами Московского центра государственного санитарно-эпидемиологического надзора и Центра гигиены и эпидемиологии, входившего в состав уголовно-исполнительной системы. Руководители региональных управлений исполнения наказаний и конкретных пенитенциарных учреждений несли ответственность за соблюдение гигиенических стандартов в местах содержания под стражей, которые должны отвечать требованиям Конвенции.

461. В соответствии с Законом о содержании под стражей и правилами внутреннего распорядка второй заявитель имел право на одну 60-минутную прогулку в день в одном из дворов изолятора. В дни слушаний заявитель передавался в распоряжение конвоя, который обеспечивал его доставление в здание суда и возвращение в изолятор. В эти дни заявитель мог совершать прогулки при условии, что он возвращался в тюрьму до захода солнца* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду до наступления темноты (примеч. редактора).). В дни слушаний заявитель получал "сухой паек", соответствовавший питанию из трех блюд, который он получал бы в изоляторе согласно нормам тюремной пищи, установленным Министерством юстиции. В суде заявитель мог получать горячую воду для быстрого приготовления пищи и кофе или чая. Ему также предоставлялось достаточное время для приготовления пищи и напитков. Однако заявитель отказывался принимать сухой обед, предоставляемый в изоляторе. Кроме того, заявитель имел право брать с собой пищу, которую он получал от своих родственников и которая допускалась тюремной администрацией, а также питание из продовольственного магазина изолятора.

2. Доводы второго заявителя

462. Второй заявитель жаловался на два конкретных аспекта его содержания под стражей. Во-первых, он жаловался на условия в одиночной камере, в которой содержался с 18 по 25 августа 2005 г. По его словам, эти условия были унижающими достоинство. Причиной его водворения в одиночную камеру был тот факт, что он жаловался Генеральному прокурору Российской Федерации на действия Тагиева, начальника изолятора. Таким образом, Тагиев, который предоставил информацию об условиях в одиночной камере, определенно имел интерес в сообщении ложной версии. Заявитель полагал, что документы, приложенные к меморандуму властей Российской Федерации, были составлены лицами, которые не были незаинтересованными. На всем протяжении его содержания в одиночной камере и других камерах отсутствовали независимые проверки санитарно-гигиенических условий. Защитники второго заявителя не допускались в различные камеры, в которых он содержался.

463. Второй заявитель также жаловался на то, что в дни судебных заседаний, которые проходили почти ежедневно в течение более чем года, он был лишен горячего питания и прогулок. Ссылка властей Российской Федерации на "сухие пайки", предлагавшиеся заявителю в дни судебных слушаний, означала их признание того, что он не обеспечивался горячей водой. Во время судебных заседаний заявитель не мог делать физических упражнений. Указание властей Российской Федерации на то, что заявитель "имел возможность совершать ежедневную прогулку в течение не менее часа в дневное время", свидетельствует о том, что такой режим прогулок был недоступен в дни судебных заседаний.

B. Анализ Европейского Суда

1. Общие принципы

464. Европейский Суд напоминает, что для того, чтобы наказание или связанное с ним обращение рассматривались как "бесчеловечные" или "унижающие достоинство" в значении статьи 3 Конвенции, испытываемые страдания и унижение в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением данной формы правомерного наказания или обращения, такого как, например, лишение свободы (см. в числе других примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "V. против Соединенного Королевства" (V. v. United Kingdom), жалоба N 24888/94, § 71, ECHR 1999-IX, Постановление Европейского Суда по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy) от 18 октября 2001 г., жалоба N 31143/96, § 32, Постановление Европейского Суда по делу "Лорсе и другие против Нидерландов" ( and Others v. Netherlands), от 4 февраля 2003 г., жалоба N 52750/99, § 62, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Илашку и другие против Молдавии и Российской Федерации" ( and Others v. Moldova and Russia), жалоба N 48787/99* (* Опубликовано в сборнике "Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация" N I/2004.), § 428, ECHR 2004-VII).

465. При оценке того, вышло ли обращение с заключенным за пределы "неизбежного элемента страдания или унижения", связанного с лишением свободы, Европейский Суд часто принимает во внимание совокупное воздействие различных аспектов тюремной жизни (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece), жалоба N 40907/98, § 46, ECHR 2001-II). В предыдущих делах Европейский Суд анализировал такие факторы, как доступ естественного света или воздуха в камеры, адекватность отопительного оборудования, соблюдение основных санитарных требований, возможность уединенного использования туалета и доступность вентиляции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, §§ 70-72, ECHR 2001-III, Постановление Европейского Суда по делу "Бабушкин против Российской Федерации" (Babushkin v. Russia) от 18 октября 2007 г., жалоба N 67253/01* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2008.), § 44, и Постановление Европейского Суда по делу "Власов против Российской Федерации" (Vlasov v. Russia) от 12 июня 2008 г., жалоба N 78146/01* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.), § 84). Этот перечень не является исчерпывающим, иные условия содержания под стражей могут привести Европейский Суд к выводу о том, что приемлемый порог страдания или унижения преодолен, и заявитель подвергался "бесчеловечному или унижающему достоинство обращению" (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Федотов против Российской Федерации" (Fedotov v. Russia) от 25 октября 2005 г., жалоба N 5140/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2006.), § 68, Постановление Европейского Суда по делу "Трепашкин против Российской Федерации" (Trepashkin v. Russia) от 19 июля 2007 г., жалоба N 36898/03* (* Там же. N 3/2008.), § 94, и Постановление Европейского Суда по делу "Слюсарев против Российской Федерации" (Slyusarev v. Russia), жалоба N 60333/00* (* Там же. N 10/2010.), § 36, ECHR 2010-...). Длительность содержания под стражей в данных условиях также должна учитываться (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Альвер против Эстонии" (Alver v. Estonia) от 8 ноября 2005 г., жалоба N 64812/01).

466. Европейский Суд также напоминает, что в Постановлении Большой Палаты Европйского Суда по делу "Рамирес Санчес против Франции" (Ramirez Sanchez v. France) (жалоба N 59450/00, § 119, ECHR 2006-IX) он подчеркнул, что "меры, принятые [в отношении заключенного], должны также быть необходимыми для достижения преследуемой законной цели". В этом деле заявитель, который содержался в изоляции много лет, считался одним из опаснейших террористов своего времени. Европейский Суд должен был оценить с учетом опасности, которую он представлял, были ли "принятые меры, [то есть изоляция], необходимы и пропорциональны в сравнении с доступными альтернативами" (§ 136). В деле "Энслин, Бадер и Распе против Германии" (Ensslin, Baader and Raspe v. Germany) (жалобы NN 7572/76, 7586/76 и 7587/76, Решение Комиссии по правам человека от 8 июля 1978 г., Decisions and Reports (DR) 14, p. 64) Комиссия подчеркнула, что "при оценке того, может ли [изоляция] относиться к сфере действия статьи 3 Конвенции в данном деле, следует учитывать конкретные условия, строгость меры, ее длительность, преследуемые цели и ее влияние на заинтересованное лицо".

2. Общие условия содержания под стражей

467. Насколько второго заявителя можно понять как жалующегося на общие условия содержания в обычной камере, в которой он содержался большую часть времени, Европейский Суд отмечает, что он не обосновал жалобу в достаточной степени и не предоставил информацию или документы, которые могли бы убедить Европейский Суд в том, что условия действительно были "бесчеловечными и унижающими достоинство". Европейский Суд заключает, что требования статьи 3 Конвенции в этой части нарушены не были.

3. Условия в одиночной камере

468. Второй заявитель также жаловался на водворение в одиночную камеру с 18 по 25 августа 2005 г., а также на санитарные условия в ней и ограничения режима во время его изоляции.

469. Во-первых, Европейский Суд отмечает, что в соответствующий период обвинительный приговор второго заявителя еще не был подтвержден судом кассационной инстанции. Таким образом, с точки зрения внутригосударственного законодательства он все еще содержался в предварительном заключении. В ряде предыдущих дел Европейский Суд подчеркивал, что "длительное одиночное заключение нежелательно, особенно если лицо находится в предварительном заключении" (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамирес Санчес против Франции", § 120 с дополнительными отсылками).

470. Во-вторых, Европейский Суд учитывает, что одиночное заключение было применено к заявителю за отказ от прогулки. Некоторые представленные документы упоминают, что заявитель отказался пойти в душ (см. § 57 настоящего Постановления). Какова бы ни была реальная причина применения дисциплинарной санкции, Европейский Суд полагает, что вина заявителя при ее наличии не была особенно серьезной и, по-видимому, не требовала применения столь серьезной меры (см. в этом отношении рекомендацию ЕКПП относительно того, что такое серьезное наказание, как одиночное заключение, должно быть соизмеримо с дисциплинарным проступком, за который применяется, § 455 настоящего Постановления). Европейский Суд напоминает, что, хотя в функцию Европейского Суда не входит указание того, какие меры безопасности могут применяться к заключенным, "отсутствие обоснованных причин" для перевода в одиночное заключение на значительный период может быть относимым фактором для квалификации этой формы дисциплинарного наказания в качестве "бесчеловечного и унижающего достоинство обращения" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бабар Ахмад и другие против Соединенного Королевства" (Babar Ahmad and Others v. United Kingdom) от 10 апреля 2012 г., жалобы NN 24027/07, 11949/08, 36742/08, 66911/09 и 67354/09, § 211, см. также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Развязкин против Российской Федерации", § 107).

471. В-третьих, Европейский Суд напоминает, что одиночное заключение - одна из самых серьезных мер, которая может быть применена в тюрьме. С учетом тяжести меры внутригосударственные власти должны оценить все относимые факторы дела до применения одиночного заключения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рамишвили и Кохреидзе против Грузии" (Ramishvili and Kokhreidze v. Georgia) от 27 января 2009 г., жалоба N 1704/06, § 83, Постановление Европейского Суда по делу "Онуфриу против Кипра" (Onoufriou v. Cyprus) от 7 января 2010 г., жалоба N 24407/04, § 71, и Постановление Европейского Суда по делу "A.Б. против Российской Федерации" (A.B. v. Russia) от 14 октября 2010 г., жалоба N 1439/06* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2011.), § 104).

472. Вместе с тем Европейский Суд не считает, что одиночное заключение само по себе противоречит статье 3 Конвенции (см. Решение Европейского Суда по делу "Мессина против Италии (N 2)" (Messina v. Italy) (N 2), жалоба N 25498/94, ECHR 1999-V, с одобрением процитированное Большой Палатой Европейского Суда в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамирес Санчес против Франции", § 12, Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Оджалан против Турции" ( v. Turkey), жалоба N 46221/99, § 191, ECHR 2005-IV). Европейский Суд должен рассмотреть, относят ли другие ограничения и тяготы, связанные с дисциплинарной санкцией, всю ситуацию к сфере действия статьи 3 Конвенции.

473. Некоторые элементы версии заявителя относительно содержания в одиночной камере не оспариваются властями Российской Федерации. В частности, Европейский Суд находит установленным, что камера имела окна размером 90 x 60 см. Сомнительно, чтобы такое окно могло обеспечить достаточно света для камеры, имевшей площадь 5,5 кв. м. Постоянное электрическое освещение в камере могло беспокоить заключенного, а метровое расстояние между открытым унитазом и спальным местом было явно недостаточным. Кроме того, заявитель был лишен всех социальных контактов, не мог читать газеты и журналы или смотреть телепередачи (см. § 452 настоящего Постановления), не мог ложиться на койку, поскольку она раскладывалась только с 22.00 до 6.00.

474. Другие фактические утверждения заявителя относительно условий в одиночной камере (не-удовлетворительное санитарное состояние камеры, отсутствие горячего питания или прогулок) оспариваются властями Российской Федерации. Однако Европейскому Суду не требуется разрешать это фактическое противоречие по данным пунктам. Даже если описание заявителем остальных условий содержания под стражей было точным и даже если такие условия действительно могли быть очень некомфортными, следует отметить, что обжалуемая ситуация продолжалась только семь дней (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Попандопуло против Российской Федерации" (Popandopulo v. Russia) от 10 мая 2011 г., жалоба N 4512/09* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2012.), § 95, или упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "A.Б. против Российской Федерации", §§ 105 и последующие, в которых одиночное заключение заявителей продолжалось намного дольше). Европейский Суд заключает, что при обстоятельствах настоящего дела степень страданий, которым подвергся заявитель, с учетом их небольшой продолжительности и возраста заявителя, его психического и физического состояния, не достигла минимального порога, чтобы составлять "бесчеловечное или унижающее достоинство" обращение. Следовательно, требования статьи 3 Конвенции в этой части нарушены не были.

4. Отсутствие прогулок и горячего питания в дни судебных заседаний

475. Наконец, второй заявитель жаловался на предполагаемое отсутствие горячего питания и прогулок в дни судебных заседаний.

476. Что касается недоступности горячего питания в дни судебных заседаний, Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации представили документ, написанный самим заявителем, в котором он отказался от получения сухого питания в связи с наличием у него собственной пищи (см. § 60 настоящего Постановления). Как следует из объяснений властей Российской Федерации, заключенным разрешалось использовать чайник в помещениях Мещанского районного суда г. Москвы. Следовательно, заявитель мог приготовить чай, кофе или быстрое питание в течение дня. Такая система, в отсутствие конкретных медицинских противопоказаний и если заключенный мог покупать собственную пищу в достаточных количествах, не вызывает вопроса в соответствии со статьей 3 Конвенции.

477. Европейский Суд далее обратится к предполагаемому отсутствию физической активности. Европейский Суд часто указывал, что небольшая длительность прогулок, ограниченная одним часом в день, являлась фактором осложнения ситуации заявителей, находившихся в камерах все остальное время без какой-либо свободы передвижения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Скачков против Российской Федерации" (Skachkov v. Russia) от 7 октября 2010 г., жалоба N 25432/05* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2011.), § 54, Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 3242/03* (* Там же. N 10/2011.), § 69, и Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia) от 27 января 2011 г., жалоба N 41833/04* (* Там же. N 3/2012.), § 88). Заявитель в настоящем деле утверждал, что в течение большей части времени он был лишен даже коротких прогулок. Ответ властей Российской Федерации в этом отношении указывает, что прогулки были доступны заключенным, если они покидали изолятор после восхода и возвращались до захода солнца. Европейский Суд напоминает свои фактические выводы в Постановлении Европейского Суда по делу "Трепашкин против Российской Федерации (N 2)" (Trepashkin v. Russia) (N 2) (от 16 декабря 2010 г., жалоба N 14248/05* (* Там же. N 10/2011.), § 119* (* Второй абзац цитируемого текста является § 120 Постановления Европейского Суда по делу "Трепашкин против Российской Федерации (N 2)" (примеч. редактора).)), в котором он анализировал ситуацию в том же изоляторе в следующих выражениях:

"...вызывает сомнение, мог ли заявитель пользоваться прогулочными двориками в дни судебных заседаний. В период с января по апрель 2004 года заявителя доставляли в суды почти каждый второй рабочий день... Как следует из материалов дела, организация перевозок в следственном изоляторе была такова, что группы заключенных направлялись в различные суды г. Москвы в одном и том же тюремном фургоне. В результате заявителя обычно будили рано и возвращали в следственный изолятор достаточно поздно. Этот факт подтвержден, среди прочих источников, письмом Министерства юстиции, касающимся задержек отправки заключенных в суды г. Москвы и обратно...

Власти Российской Федерации утверждали, что заключенные одной камеры отправлялись на прогулку вместе, обычно в дневное время. Однако власти Российской Федерации не объяснили, были ли предприняты какие-либо действия для тех заключенных, которые возвращались из судов поздно, особенно зимой, когда "дневное время" непродолжительно. В итоге Европейский Суд приходит к выводу о том, что в дни проведения слушаний заявитель был неоднократно (если не всегда) лишен возможности физической активности, хотя бы в стесненных условиях...".

478. Европейский Суд учитывает, что в 2004 - 2006 годах заявитель доставлялся в Мещанский районный суд г. Москвы более 160 раз (см. § 60 настоящего Постановления). Отсутствует информация о точном времени, в которое заявитель покидал тюрьму и возвращался туда в конкретную дату. При таких обстоятельствах Европейский Суд готов признать, что в большинство дней, в которые заявитель доставлялся в суд, он не мог использовать прогулки в изоляторе. Кроме того, неясно, мог ли второй заявитель использовать эту возможность* (* В нем речь шла о возможности Ходорковского платно посещать фитнес-центра, в связи с чем Европейский Суд отметил уменьшение времени его пребывания в камере (примеч. переводчика).) (первый заявитель ее имел - см. дело Ходорковского N 1, § 113).

479. Вместе с тем Европейский Суд учитывает, что в настоящем деле отсутствие физической активности не усугублялось другими негативными факторами, такими, например, как переполненность камеры или неудовлетворительные условия перевозки в суд и из него (см. для сравнения с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" или Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia) от 9 октября 2008 г., жалоба N 62936/00* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.), §§ 124 и последующие). Кроме того, заявитель мог использовать прогулки в выходные дни и в дни отсутствия слушаний. В целом Европейский Суд не может заключить, что отсутствие прогулок в дни судебных заседаний составляло нарушение статьи 3 Конвенции.

5. Заключение

480. С учетом вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу, что материальные условия в следственном изоляторе, обжалуемые вторым заявителем, не составляли "бесчеловечного и унижающего достоинство обращения" в значении статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции - условия содержания второго заявителя под стражей в зале судебных заседаний

481. Второй заявитель также жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции, процитированную выше, на содержание в железной клетке во время слушаний в районном суде, который рассматривал его уголовное дело с 8 июня 2004 г. по 31 мая 2005 г. По его словам, это унижало его в глазах общественности и его собственных и было физически болезненно.

A. Доводы сторон

1. Доводы властей Российской Федерации

482. Власти Российской Федерации утверждали, что меры безопасности, применяемые в залах судебных заседаний, принадлежали к числу многих негативных эффектов, присущих самой идее уголовного преследования. В то время отсутствовали иные средства поддержания общественного порядка в зале судебных заседаний, помимо содержания заявителей в металлической клетке. Данная мера безопасности входила в состав стандартного оборудования залов судебных заседаний согласно государственным строительным стандартам. Клетка имела в высоту 2,2 м и окружала скамью подсудимых. Скамья подсудимых вмещала до 20 человек. В итоге такая мера безопасности не являлась исключительной.

2. Доводы второго заявителя

483. Во время судебных заседаний второй заявитель должен был проводить длительные периоды (до девяти часов в день) в зале судебных заседаний, будучи ограниченным весьма узкой клеткой, в которой он даже не мог вытянуть ноги. Такие меры безопасности, которые могли в исключительных случаях требоваться в делах опасных преступников, были совершенно неоправданы в деле заявителя. Заявитель обвинялся в совершении экономических преступлений, и отсутствовала разумная основа для его содержания в клетке во время судебного разбирательства. Он не был ранее судим. Второй заявитель, человек очень высокого роста (почти 2 метра), с большим размером ноги (47), имел в прошлом хирургическое вмешательство в связи с болезнями коленей. Тот факт, что он содержался в тесной клетке в течение длительных периодов, иногда весь день, причиняло ему физические страдания.

484. Сообвиняемый заявителей Крайнов не содержался в железной клетке. Второй заявитель находился в железной клетке, и, как можно видеть из фотографий, во время нахождения в клетке его снимало телевидение и фотографировали средства массовой информации. По прибытии в суд его сопровождала вооруженная охрана, и он был в наручниках. Обычный наблюдатель мог с легкостью сделать вывод о том, что суду предан особо опасный преступник. Подобное публичное выставление унижало его и вызывало у него чувство неполноценности. Отсутствовала реальная угроза побега заявителя из суда, поскольку он находился под наблюдением многочисленных конвойных перед клеткой, и множество вооруженных охранников находилось у здания суда.

B. Мнение Европейского Суда

485. Европейский Суд напоминает сделанные ранее выводы в деле Ходорковского (N 1), упоминавшемся выше, §§ 123 и последующие. В этом деле Европейский Суд со ссылкой на прецедентную практику по данному вопросу и, в частности, на дела "Рамишвили и Кохреидзе против Грузии", упоминавшееся выше (§§ 98 и последующие) и "Ашот Харутюнян против Армении" (жалоба N 34334/04, §§ 126 и последующие, Постановление Европейского Суда от 15 июня 2010 г.) решил, что условия, в которых первый заявитель содержался в зале судебных заседаний, были унижающими достоинство. Европейский Суд указал следующее:

"...124. ...В недавнем деле "Рамишвили и Кохреидзе против Грузии"... Европейский Суд в крайне похожем фактическом контексте постановил следующее:

"...Общественность наблюдала заявителей [в зале судебных заседаний] в... металлической клетке... Постоянно присутствовали полностью вооруженные охранники в масках-капюшонах... заседание транслировалось в прямом эфире... Столь жесткие и агрессивные атрибуты судебного разбирательства могли вынудить обычного наблюдателя сделать вывод о том, что перед судом предстали "особо опасные преступники". В дополнение к подрыву принципа презумпции невиновности оспариваемое обращение в судебном заседании унижало заявителей... Европейский Суд также принимает утверждение заявителей, согласно которому присутствие специальных сил в суде вызывало у них чувства страха, тоски и неполноценности...

Европейский Суд отмечает, что в противовес статусу заявителей как публичных фигур, отсутствию у них судимости и их спокойному поведению в ходе производства по уголовному делу государство-ответчик не представило обоснования тому, что они были помещены на зарешеченную скамью подсудимых во время открытых судебных заседаний, и применению "специальных сил" в здании суда. Материалы дела не позволяют предположить, что существовал хотя бы минимальный риск того, что заявители, известные и, по-видимому, вполне безопасные люди, могли скрыться или прибегнуть к насилию во время их транспортировки в здание суда или в судебных заседаниях...".

Данный подход был недавно подтвержден Европейским Судом в деле "Ашот Харутюнян против Армении"... в котором заявитель содержался в металлической клетке в течение всего разбирательства в апелляционном суде...

125. По мнению Европейского Суда, большая часть ключевых элементов грузинского и армянского дел, упомянутых выше, имелась в настоящем деле. Так, заявитель обвинялся в ненасильственных преступлениях, он не имел судимости и отсутствовали доказательства того, что он был предрасположен к насилию. Ссылка властей государства-ответчика на определенные "угрозы безопасности" была слишком неопределенной и не подтверждалась конкретными фактами. Представляется, что "металлическая клетка в... зале судебных заседаний была постоянным устройством, которое служило скамьей подсудимых, и что помещение в нее заявителя не было обусловлено какой-либо реальной угрозой того, что он скроется или прибегнет к насилию, но лишь тем фактом, что она являлась местом, где он как подсудимый по уголовному делу должен был находиться" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ашот Харутюнян против Армении", § 127). Кроме того, собственной безопасности заявителя или безопасности его соподсудимого ничто не угрожало. Наконец, суд над заявителем освещался почти всеми национальными и международными средствами массовой информации, поэтому заявитель постоянно представал перед широкой общественностью в такой обстановке. Как и в деле Ашота Харутюняна, Европейский Суд заключает, что "столь жесткие атрибуты судебного разбирательства могли вынудить обычного наблюдателя сделать вывод о том, что перед судом предстал особо опасный преступник. Кроме того, [Европейский Суд] соглашается с заявителем в том, что пребывание в таком виде перед публикой унижало его в его собственных глазах, если не в глазах публики, и вызывало у него чувство неполноценности" (§ 128)...".

486. Обращаясь к настоящему делу и рассмотрев доводы сторон, Европейский Суд не усматривает причин для отхода от выводов Постановления по делу Ходорковского N 1 в этом отношении. Оба заявителя содержались в зале судебных заседаний в одинаковых условиях, их личные особенности, если и не идентичные, были схожими по существу. Европейский Суд заключает, что меры по обеспечению безопасности в зале судебных заседаний, учитывая их совокупный эффект, были при данных обстоятельствах чрезмерными и могли обоснованно восприниматься вторым заявителем и общественностью как унижающие достоинство (см. также Постановление Европейского Суда по делу "Пирузян против Армении" (Piruzyan v. Armenia), жалоба N 33376/07, §§ 69 и последующие, ECHR 2012 (извлечения)). Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку обращение являлось "унижающим достоинство" в значении этого положения.

III. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в отношении второго заявителя

487. В соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции второй заявитель жаловался, что его содержание под стражей со 2 июля 2003 г. по 16 мая 2005 г. в период следствия и судебного разбирательства не было обоснованным и, следовательно, нарушало требование "разумного срока". Пункт 3 статьи 5 Конвенции, на который ссылался второй заявитель, предусматривает:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

A. Доводы сторон

1. Доводы властей Российской Федерации

488. Власти Российской Федерации утверждали, что имелись "относимые и достаточные" основания для предварительного заключения второго заявителя. Власти Российской Федерации полагали, что при избрании меры пресечения суды приняли во внимание все юридически значимые обстоятельства, как того требует закон. В соответствии со статьей 97 УПК РФ содержание под стражей может применяться, если существует угроза того, что лицо может скрыться, продолжить преступную деятельность или воспрепятствовать осуществлению правосудия. При выборе меры пресечения суд должен учитывать тяжесть преступления, вменяемого обвиняемому, сведения о его личности, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства.

489. Как утверждали власти Российской Федерации, заявитель пытался "избежать встреч со следственными органами" Российской Федерации. 27 июня 2003 г. заявителя вызвали для допроса в помещение Генеральной прокуратуры. Встреча была назначена 2 июля 2003 г., в 10.00, но за 10 минут до начала допроса адвокат заявителя позвонил следователю и сообщил ему, что заявитель госпитализирован. Между тем согласно справке из госпиталя Вишневского заявитель поступил туда в 12.56, а не в 9.50, как он утверждал. Во время осмотра в 15.20 врачи посчитали, что его состояние улучшилось, признав его "удовлетворительным". Власти Российской Федерации заключили, что госпитализация заявителя была только предлогом для избежания допроса.

490. Кроме того, 2 июля 2003 г., во время задержания, заявитель угрожал следователю уголовной ответственностью в присутствии нескольких сотрудников ФСБ. Он также угрожал развернуть кампанию в прессе против должностных лиц, причастных к его преследованию. Во время его задержания следственные органы знали, что заявитель имел три заграничных паспорта и владел недвижимостью в зарубежных странах. Кроме того, они знали из неназванных источников, что адвокаты заявителя заверяли его, что он будет освобожден под залог после кампании в прессе в его защиту.

491. Некоторые подчиненные заявителя оказывали давление на свидетелей в целях воспрепятствования расследованию. Власти Российской Федерации представили копию объяснений Кар. от 2008 года. Как утверждает Кар., она работала в одной из компаний, продававшей нефть "ЮКОСа". В 2003 году руководители "ЮКОСа" убедили ее выехать из Российской Федерации на Кипр и оплатили ее нахождение там. В 2004 году она возвратилась в Российскую Федерацию и была задержана. Власти Российской Федерации также отметили, что сообщники заявителя покинули страну и не собирались возвращаться. Согласно письменным показаниям Глб., руководителя "ЮКОСа", полученным в 2007 году, в 2003 году первый заявитель встретился с ним и убедил его покинуть Российскую Федерацию. Позднее ему предложили не возвращаться обратно. Он понял, что служба безопасности "ЮКОСа" направила сотрудников в г. Лондон, и расценил этот шаг как личную угрозу своей безопасности.

492. Власти Российской Федерации заключили, что компетентные органы оценили опасность заявителя, его личность, характер, имущество, связи со страной и другие относимые факторы. Заявитель имел доступ к частным реактивным самолетам в аэропорту Внуково, и ему было сравнительно легко тайно покинуть больницу, в которую он поступил. Он имел доступ к иностранной валюте за счет "пластиковых карт, эмитированных иностранными банками". Власти также ссылались на положение заявителя в компании. Поскольку большая часть доказательств и показаний по делу могла быть получена только от сотрудников компании, было важно их нахождение вне досягаемости заявителя.

493. Все эти мотивы были приведены в постановлении о продлении срока содержания под стражей заявителя. Тот факт, что они были воспроизведены в последующих постановлениях о содержании под стражей, означал только то, что они продолжали существовать на всем протяжении содержания заявителя под стражей. Мотивы, ранее указанные в судебном решении, не только не перестали существовать, но появились новые, которые также указаны в постановлениях суда.

494. Во время судебного рассмотрения вопросов, связанных с предварительным заключением второго заявителя, его процессуальные права полностью соблюдались. Так, защита была уведомлена о предстоящих слушаниях и могла подготовить свои доводы и представить жалобы. Длительность предварительного заключения заявителя оправдывалась сложностью дела и необходимостью тщательного рассмотрения доводов обеих сторон. Защитники затягивали период содержания под стражей, умышленно задерживая ознакомление с материалами дела. Следствие было окончено 22 августа 2003 г., то есть через два месяца после возбуждения дела, однако защита окончила ознакомление с материалами дела только 25 марта 2004 г., то есть через семь месяцев. Состояние здоровья заявителя не препятствовало его ознакомлению с делом, его интеллектуальный уровень и профессиональные навыки были достаточны для понимания собранных против него доказательств.

2. Доводы второго заявителя

495. Как утверждал второй заявитель, мотивы, приведенные внутригосударственными судами, ответственными за продление срока его содержания под стражей после июля 2004 года, были в основном теми, что и ранее. Так, в решениях московских судов не рассматривался ни один из пунктов, относящихся к длительному предварительному заключению заявителя. Суды г. Москвы не признали принцип уменьшения вероятности побега по мере продолжения предварительного заключения, не указали, каким образом заявитель мог бы вмешаться в свидетельские показания, никогда не проводили сопоставление продолжающегося и длительного лишения свободы с сопутствующими рисками. Домашний арест или иные меры пресечения не рассматривались вообще.

496. Утверждение о том, что заявитель имел три действительных заграничных паспорта, опровергалось наличием двух паспортов с отметкой об аннулировании, приобщенных к материалам его дела. Заявитель не переводил денежные средства на кредитные карты, выданные иностранными банками, таким образом, чтобы это могло представить его поведение в негативном свете. Кроме того, было установлено в материалах дела, что заявитель хранил большую часть своих денег на счетах в банках Российской Федерации, используя свои счета в иностранных банках в строгом соответствии с лицензией N 32-05-1190/97 Центрального банка Российской Федерации. Заявитель не имел доступа к частным самолетам компании. В любом случае в связи со своим статусом заявитель мог воспользоваться услугами любой мировой авиалинии. Вопрос о пересечении границы в любом месте находился под контролем властей. Заявитель не может нести ответственность за "беспомощность", проявленную властями в части контроля пересечения Государственной границы.

497. Заявитель не пытался избежать встреч со следственными органами и готовился явиться для допроса в качестве свидетеля. Заявитель не симулировал свои заболевания, его госпитализация была основана на результатах обследования руководителем Военного госпиталя имени Вишневского.

498. Документы, на которые ссылались власти Российской Федерации, не упоминались в разбирательстве во внутригосударственных судах, и соответствующие документы не представлялись последним. Довод властей Российской Федерации о том, что заявитель мог подкупать свидетелей или принуждать их к даче ложных показаний, был необоснованным.

499. Власти Российской Федерации не пояснили, почему внутригосударственные суды не рассматривали альтернативные меры пресечения, принимая решение по ходатайствам прокуратуры о содержании под стражей. Они также не указали на факты, которые подтверждали бы, что предполагаемые риски, предположительно оправдывавшие первоначальное заключение заявителя под стражу, продолжали сохранять значение в ходе последующего расследования и судебного разбирательства. Решения о содержании под стражей не имеют признаков "особой тщательности", требуемой от суда при рассмотрении вопроса о сохранении "относимых" и "достаточных" мотивов в период содержания под стражей.

B. Мнение Европейского Суда

500. Европейский Суд учитывает, что второй заявитель содержался под стражей в значении пункта 3 статьи 5 Конвенции со 2 июля 2003 г. (даты его задержания) до 16 мая 2005 г. (даты его осуждения), то есть один год, 10 месяцев и 18 дней. Учитывая сложность дела и отсутствие длительных периодов бездействия в ходе разбирательства, данный период не выглядит необоснованным сам по себе. Однако вопрос о том, какой период содержания под стражей является разумным, не может быть разрешен отвлеченно: "продолжительное содержание под стражей может быть оправдано... если существует реальное требование публичного интереса... который перевешивает принцип уважения личной свободы" (см. Постановление Европейского Суда по делу "W. против Швейцарии" (W. v. Switzerland) от 26 января 1993 г., Series A, N 254-A, § 30). Иными словами, Европейский Суд должен проверить, привели ли суды страны относимые и достаточные основания для продления срока содержания под стражей заявителя.

1. Выводы Европейского Суда в делах Лебедева N 1 и Ходорковского N 1

501. 25 ноября 2004 г. в деле Лебедева N 1 Европейский Суд указал в решении о частичной приемлемости, что содержание второго заявителя под стражей со 2 июля 2003 г. по 10 сентября 2004 г. было оправданным. Европейский Суд решил, что некоторые доводы, выдвинутые внутригосударственными судами, были спорными, тогда как другие "не лишены сути". Оценивая мотивы, приведенные властями Российской Федерации, в целом и с учетом общей продолжительности содержания под стражей заявителя на момент рассмотрения первого дела, Европейский Суд признал, что "власти Российской Федерации привели достаточное и относимое оправдание для длительного содержания под стражей заявителя". В настоящем деле перед Европейским Судом возникает вопрос: были ли доводы, приведенные судами страны, достаточными для оправдания периода содержания второго заявителя под стражей с 10 сентября 2004 г., то есть до 16 мая 2005 г.?

502. Европейский Суд учитывает, что в Постановлении по делу Ходорковского N 1 он рассмотрел содержание под стражей первого заявителя со дня его задержания до осуждения в рамках того же уголовного разбирательства. В этом Постановлении Европейский Суд наметил общие принципы своей прецедентной практики, регулирующие применение пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. §§ 182-186). Он указал, в частности, что, впервые избирая меру пресечения, суд может учитывать сравнительно широкие фактические презумпции и что наличие потенциальной угрозы, например, угрозы побега или совершения новых преступлений, не может быть установлено с той же степенью определенности, что и существование факта, который уже имел место (см. §§ 188 и последующие). Рассмотрев первое Постановление о содержании под стражей в отношении первого заявителя, Европейский Суд признал, что внутригосударственные власти не имели достаточно времени для оценки возможности применения альтернативных мер пресечения и что, хотя и не являясь безупречным, первое Постановление о содержании под стражей имело достаточное оправдание для содержания заявителя под стражей.

503. Европейский Суд отметил также, что в последующий период личная ситуация первого заявителя изменилась и некоторые риски, упомянутые в первом Постановлении о содержании под стражей, отпали. Европейский Суд, в частности, подчеркнул, что "суды Российской Федерации дважды не указывали мотив продления содержания под стражей [первого] заявителя, они ссылались на материал, полученный путем нарушения адвокатской тайны, и никогда серьезно не рассматривали иные меры пресечения". По этому последнему вопросу Европейский Суд указал следующее:

"...194. ... Европейский Суд отмечает, что на всем протяжении периода содержания заявителя под стражей районный или городской суды не дали себе труда объяснить, почему не представлялось возможным применить к заявителю залог или домашний арест или допустить "личное поручительство".

195. В таких делах отсутствует единый стандарт мотивировки, и Европейский Суд готов допустить подразумеваемое отклонение альтернативных мер на начальной стадии расследования. Однако время, истекшее с момента задержания заявителя, должно дать властям возможность оценки существующих вариантов, принятия практических мер для их реализации, при их наличии, или разработки более подробных доводов в пользу невозможности применения альтернативных мер. Вместо этого российские суды ограничились указанием на то, что заявитель не может быть освобожден...

196. Кроме того, контекст настоящего дела не позволяет полагать, что к заявителю явно не мог быть применен залог... Заявитель был обвинен в ряде ненасильственных преступлений, ранее не привлекался к уголовной ответственности и проживал постоянно в г. Москве, с которой были связаны его основные коммерческие интересы.

197. В итоге национальные суды должны были рассмотреть вопрос о возможности применения иных, менее решительных мер пресечения и о том, могли ли они уменьшить или полностью устранить угрозу бегства заявителя, совершения им новых преступлений или воспрепятствования правосудию. Их уклонение от этого серьезно подрывает утверждение властей Российской Федерации о том, что заявитель должен был содержаться под стражей в течение всего рассматриваемого периода...".

При таких обстоятельствах Европейский Суд заключил, что длительное содержание первого заявителя под стражей не было оправдано неотложными мотивами, перевешивающими презумпцию личной свободы.

2. Было ли оправдано содержание под стражей второго заявителя после сентября 2004 года

504. В своих объяснениях власти Российской Федерации подробно описали обстоятельства задержания второго заявителя и утверждали, что его поведение в этот момент, а также его неформальные обмены с его адвокатами указывали на его склонность к побегу (см. § 489 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд учитывает, что данные доводы не составляли часть мотивировки внутригосударственных судов. Власти Российской Федерации также сослались на показания потенциальных свидетелей, которые покинули страну, предположительно по настоянию руководства "ЮКОСа" (см. § 491 настоящего Постановления). Европейский Суд учитывает, что показания были получены только в 2007 - 2008 годах и, следовательно, не использовались судами страны в 2003 - 2005 годах. То же относится к информации о кредитных картах, выпущенных иностранными банками на имя заявителя, наличию недвижимого имущества за границей и частных самолетов, предположительно находившихся в распоряжении заявителя в аэропорту Внуково: эти фактические элементы не упоминались в данных постановлениях о продлении срока. Европейский Суд напоминает, что "именно на основе мотивов, приведенных в [решениях о содержании под стражей], и установленных фактов", на которые ссылался заявитель в своих жалобах, Европейский Суд может разрешить вопрос о наличии или отсутствии нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Вейнсталь против Польши" (Weinsztal v. Poland) от 30 мая 2006 г., жалоба N 43748/98, § 50). В настоящем деле Европейский Суд примет во внимание только те доводы и информацию, которые были прямо упомянуты судами страны в их постановлениях (см. §§ 47 и последующие настоящего Постановления) и которые заявитель мог обсуждать во внутригосударственном разбирательстве.

505. В рассматриваемый период суды страны продлевали срок содержания под стражей второго заявителя со ссылкой на две угрозы: риск искажения доказательств и риск побега. Что касается первого, Европейский Суд учитывает, что к июню 2004 года, когда началось судебное разбирательство, все документальные доказательства уже были изъяты прокуратурой, все свидетели обвинения и эксперты допрошены, и их зафиксированные показания представлены суду. К концу 2004 года суд окончил рассмотрение доказательств, представленных прокуратурой. Эти факторы существенно уменьшали риск искажения доказательств. Кроме того, в 2004 году основные активы "ЮКОСа" были арестованы и проданы с аукциона (см. дело "ЮКОСа", §§ 92 и последующие). Таким образом, второй заявитель перестал осуществлять фактический контроль над компанией, его возможности влиять на персонал компании, соответственно, уменьшились. Несмотря на эти изменения, внутригосударственные суды продолжали ссылаться на мотивы, выдвинутые в более ранних постановлениях о содержании под стражей.

506. Другая причина, оправдывавшая содержание под стражей второго заявителя, по мнению внутригосударственных судов, заключалась в угрозе того, что он скроется. Однако наличие этой угрозы не было убедительно подтверждено в постановлениях о продлении срока. Ссылка на "международные связи" второго заявителя была слишком неопределенной и не подтверждалась доказательствами. Европейский Суд подчеркивает, что с учетом поздней стадии разбирательства внутригосударственные суды могли более внимательно изучить предполагаемые "международные связи" второго заявителя и пояснить их в своих решениях (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia) от 22 декабря 2008 г., жалоба N 46468/06* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2011.), § 187, и Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации"* (* Там же. N 1/2010.) (Aleksandr Makarov v. Russia) от 12 марта 2009 г., жалоба N 15217/07 от 12 марта 2009 г., § 126). Ссылка на особенности личности заявителя "не сопровождалась описанием личности заявителя или объяснением того, почему она делает его содержание под стражей необходимым" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Полонский против Российской Федерации" (Polonskiy v. Russia) от 19 марта 2009 г., жалоба N 30033/05* (* Там же. N 1/2010.), § 152). Тот факт, что другие руководители и акционеры "ЮКОСа" покинули Российскую Федерацию, мог иметь значение на начальной стадии расследования, но "факт того, что лицо обвиняется в преступном сговоре, сам по себе недостаточен для оправдания длительных периодов содержания, его личные обстоятельства и поведение всегда должны приниматься во внимание" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сизов против Российской Федерации" (Sizov v. Russia) от 15 марта 2011 г., жалоба N 33123/08* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2012.), § 53). Кроме того, Европейский Суд учитывает, что "поведение соподсудимого не может быть решающим фактором для оценки риска того, что лицо, содержащееся под стражей, скроется". Такая оценка должна быть основана на личных обстоятельствах лица, содержащегося под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia) от 1 июня 2006 г., жалоба N 7064/05* (* Там же. N 12/2006.), § 76).

507. Европейский Суд также отмечает, что в решениях о продлении срока содержания под стражей суды использовали стереотипные формулировки. Подобный подход может предполагать, что отсутствовала реальная судебная проверка необходимости содержания под стражей при каждом продлении срока содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Яджи и Саргын против Турции" ( and Sargin v. Turkey) от 8 июня 1995 г., §§ 50 и последующие, Series A, N 319-A).

508. Наконец, внутригосударственные суды никогда не рассматривали вопрос о применении альтернативных мер пресечения, предусмотренных законодательством Российской Федерации. Европейский Суд напоминает, что, разрешая вопрос об освобождении или заключении под стражу, власти согласно пункту 3 статьи 5 Конвенции имеют обязательство рассмотреть альтернативные меры, обеспечивающие его или ее присутствие на суде. Это положение Конвенции не только провозглашает право "на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда", но и устанавливает, что "освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Яблоньский против Польши" ( v. Poland), жалоба N 33492/96, § 83, и Постановление Европейского Суда по делу "Сулаоя против Эстонии" (Sulaoja v. Estonia) от 15 февраля 2005 г., жалоба N 55939/00, § 64, последняя часть). В настоящем деле власти не рассматривали возможность обеспечения явки второго заявителя за счет применения более мягкой меры пресечения, такой как залог, домашний арест или другие меры, предусмотренной внутригосударственным законодательством, и "контекст настоящего дела не позволяет полагать, что к заявителю явно не мог быть применен залог" (см. Постановление по делу Ходорковского N 1, § 196, с дополнительными отсылками).

509. Европейский Суд заключает, что власти не смогли доказать, что содержание заявителя под стражей в рассматриваемый период (10 сентября 2004 г. - 16 мая 2005 г.) было оправдано "относимыми и достаточными" причинами. Следовательно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в этом отношении.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в отношении второго заявителя

510. Второй заявитель жаловался со ссылкой на пункт 4 статьи 5 Конвенции на то, что разбирательство по проверке законности его содержания под стражей не обеспечивало достаточные процессуальные гарантии. Пункт 4 статьи 5 Конвенции предусматривает:

"4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

A. Доводы сторон

1. Доводы властей Российской Федерации

511. Что касается времени, предоставленного защите для подготовки ответов на ходатайства прокурора о содержании под стражей (ходатайства от 10 сентября и 14 декабря 2004 г., 2 марта 2005 г.), власти Российской Федерации утверждали, что почти все слушания по вопросу о содержании под стражей касались одних и тех же элементов: финансового статуса заявителя и его неявки для допроса 2 июля 2003 г. Соответственно, доводы прокуратуры были хорошо известны защите.

512. Что касается предполагаемых задержек в рассмотрении жалоб второго заявителя на постановления о содержании под стражей, власти Российской Федерации утверждали, что его жалобы были рассмотрены максимально быстро при таких обстоятельствах и что периоды рассмотрения жалоб второго заявителя были разумными. Кроме того, сам второй заявитель способствовал длительности разбирательства в суде второй инстанции, который должен был рассматривать его жалобы на постановления о содержании под стражей.

2. Доводы второго заявителя

513. Второй заявитель жаловался на нарушение принципа равенства сторон в этих разбирательствах о содержании под стражей. Так, ходатайства о продлении срока содержания прокурор заявлял устно (и, следовательно, в нарушение закона) три раза: 10 сентября, 14 декабря 2004 г. и 2 марта 2005 г. Прокурор имел неограниченное время для подготовки данных ходатайств. Напротив, адвокаты второго заявителя были вынуждены реагировать в каждом случае ex tempore* (* Ex tempore (лат.) - без подготовки (примеч. переводчика).) в очень ограниченный срок. 10 сентября 2004 г. группе защиты было предоставлено недостаточно времени для подготовки возражений на устное ходатайство прокурора о продлении срока содержания второго заявителя под стражей. 14 декабря 2004 г. группе защиты было предоставлено два с половиной часа для подготовки возражения на устное ходатайство прокурора о продлении срока содержания второго заявителя под стражей, а 2 марта 2005 г. группе защиты не дали времени на подготовку. Поскольку ходатайство прокурора воспроизводило предыдущие ходатайства практически дословно, и было ясно, что отсутствует реальная перспектива того, что суд примет доводы защиты, защитники второго заявителя решили не требовать от суда времени на подготовку возражений.

514. Суд кассационной инстанции был обязан рассмотреть доводы защиты, а не просто пересказать их и затем воспроизвести трафаретные и стереотипные выводы, которые были сделаны в первоначальных решениях о содержании под стражей. Жалоба второго заявителя (объемом до 10 страниц) на постановление о продлении срока от 10 сентября 2004 г. указывала не менее чем на семь оснований для отмены постановления районного суда как незаконного и необоснованного, но в своем решении от 13 октября 2004 г. Московский городской суд в краткой форме отклонил все доводы защиты всего в одном предложении. Защита впоследствии подала восьмистраничную жалобу на постановление Мещанского районного суда г. Москвы от 14 декабря 2004 г. Хотя в решении от 19 января 2005 г. Московский городской суд процитировал доводы защиты, он не рассмотрел их. В решении от 31 марта 2005 г. по 11-страничной жалобе на постановление Мещанского районного суда г. Москвы от 2 марта 2005 г. суд кассационной инстанции вновь не стал рассматривать существо доводов второго заявителя.

515. Второй заявитель утверждал, что время, потребовавшееся на рассмотрение его жалоб, не отвечало требованию безотлагательности. Так, жалоба на постановление от 10 сентября 2004 г. была рассмотрена судом второй инстанции 13 октября 2004 г., жалоба на постановление от 14 декабря 2004 г. была рассмотрена судом второй инстанции 19 января 2005 г. Второй заявитель утверждал, что, таким образом, имели место недопустимые задержки в свете прецедентной практики Европейского Суда по этому вопросу.

B. Мнение Европейского Суда

1. Равенство сторон в разбирательстве о содержании под стражей

516. Европейский Суд напоминает, что при рассмотрении законности содержания под стражей в период следствия и суда производство должно быть состязательным и должно всегда обеспечивать "равенство сторон" - прокурора и заключенного под стражу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Николова против Болгарии" (Nikolova v. Bulgaria), жалоба N 31195/96, § 59, ECHR 1999-II, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Граужинис против Литвы" ( v. Lithuania) от 10 октября 2000 г., жалоба N 37975/97, § 31). Это, в частности, означает, что заключенный под стражу должен иметь доступ к тем документам в следственном деле, которые были существенными для оспаривания законности его содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лами против Бельгии" (Lamy v. Belgium) от 30 марта 1989 г., § 29, Series A, N 151), и Постановление Европейского Суда по делу "Шёпс против Германии" ( v. Germany), жалоба N 25116/94, § 44, ECHR 2001-I). Заключенный должен также иметь возможность комментировать доводы, выдвинутые прокуратурой (см. Постановление Европейского Суда по делу "Недбала против Польши" ( v. Poland) от 4 июля 2000 г., жалоба N 27915/95, § 67).

517. В настоящем деле Европейский Суд должен рассмотреть процедуры, в которых срок содержания второго заявителя под стражей продлевался после 10 сентября 2004 г. Как утверждает второй заявитель, защита не была готова противостоять ходайствам о содержании под стражей, поданным прокуратурой. Власти Российской Федерации возражали, утверждая, что время, предоставленное защите для оспаривания ходатайств, было достаточным, поскольку прокуратура всегда ссылалась на одни и те же основания для продления срока, и защита была знакома с ее доводами.

518. Европейский Суд отмечает, что сложность ходатайств прокуратуры о продлении срока может быть относимым фактором: чем более сложными и неожиданными являются ходатайства, тем больше времени требуется защите для их оспаривания. В такой ситуации, когда ходатайство о продлении является неожиданным, защита оказывается в неблагоприятном положении по отношению к стороне обвинения.

519. Европейский Суд учитывает, что, ссылаясь на стереотипность ходатайств о продлении срока, власти Российской Федерации по сути поддерживают жалобу заявителя на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. выше): они указали, что на всем протяжении рассматриваемого периода доводы прокуратуры, ходатайствовавшей о содержании под стражей заявителя, были одинаковыми.

520. С другой стороны, тот же фактор говорит в пользу позиции властей Российской Федерации в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции о том, что защита имела достаточно времени для реагирования на ходатайства прокуратуры с учетом их однотипности. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что "статья 5 Конвенции содержит более гибкие процессуальные требования, чем статья 6 Конвенции, и более строгие требования относительно безотлагательности" (см. Постановление по делу Лебедева N 1, § 84). Европейский Суд отмечает, что заявитель был представлен группой высокопрофессиональных адвокатов, слушания откладывались на один-два часа, когда защита об этом просила, и что защита не просила о дополнительном продлении (см. §§ 49, 51 и 53 настоящего Постановления). Европейский Суд приходит к выводу, что, хотя прокуратура имела больше времени для подготовки своих доводов, с учетом характера разбирательства это различие между сторонами не нарушало принцип равенства сторон в несовместимой с пунктом 4 статьи 5 Конвенции степени.

2. Безотлагательность рассмотрения

521. Второй заявитель также жаловался на то, что его жалобы на постановления о содержании под стражей не были безотлагательно рассмотрены судом кассационной инстанции. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции заключенный имеет право на безотлагательное рассмотрение судом вопроса о правомерности его заключения под стражу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia), жалоба N 29462/95, §§ 82-88, ECHR 2000-XII, и Постановление Европейского Суда по делу "G.B. против Швейцарии" (G.B. v. Switzerland) от 30 ноября 2000 г., жалоба N 27426/95, §§ 34-39). Однако, если национальное законодательство предусматривает систему обжалования, апелляционный орган должен также соответствовать требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции. В то же время стандарт безотлагательности "является менее строгим, когда речь идет о разбирательстве в суде апелляционной инстанции... Европейский Суд проявляет мйньшую озабоченность вопросом безотлагательности разбирательства в апелляционном суде, если проверяемое решение о заключении под стражу было принято судом, при условии, что процедура, применяемая таким судом, имеет судебный характер и обеспечивает заключенному соответствующие гарантии" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шакуров против Российской Федерации" (Shakurov v. Russia) от 5 июня 2012 г., жалоба N 55822/10* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2013.), § 179). В упоминавшемся выше деле Мамедовой, которое, как и настоящее дело, касалось разбирательства в суде второй инстанции, он решил, что требование "безотлагательности" не было соблюдено, когда рассмотрение жалоб заняло 36, 29, 36 и 29 дней соответственно, подчеркнув, что за общую продолжительность несли ответственность власти (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации", § 96, а также по поводу более длительных задержек Постановление Европейского Суда по делу "Игнатов против Российской Федерации" (Ignatov v. Russia) от 24 мая 2007 г., жалоба N 27193/02* (* Там же. N 10/2007.), §§ 112 - 114, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ламажик против Российской Федерации"* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 12/2012.) (Lamazhyk v. Russia) от 30 июля 2009 г., жалоба N 20571/04 от 30 июля 2009 г., §§ 104-106). Напротив, длительность рассмотрения жалобы в 10, 11 и 16 дней была признана совместимой с требованием "безотлагательности" пункта 4 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Юдаев против Российской Федерации" (Yudayev v. Russia) от 15 января 2009 г., жалоба N 40258/03* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2010.), §§ 84-87, и Постановление по делу Ходорковского N 1, § 247). Наконец, Европейский Суд напоминает, что задержка, за которую может нести ответственность государство, не включает время, в которое защита готовила жалобу (см. Постановление по делу Ходорковского N 1, § 247), если защите не препятствовали в ее подаче по вине властей (см. Постановление по делу Лебедева N 1, § 100).

522. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд напоминает, что подобная жалоба второго заявителя по поводу более раннего постановления о содержании под стражей была уже рассмотрена в Постановлении по делу Лебедева N 1. В том деле Европейский Суд указал, что задержки в 44 и 67 дней, из которых за 27 и 47 дней несли ответственность власти, составляли нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции (см. §§ 98 - 108). В рассматриваемом в настоящем деле периоде постановление о содержании под стражей от 10 сентября 2004 г. было проверено в течение 23 дней, если считать от даты подачи жалобы (см. §§ 49 и последующие настоящего Постановления). Постановление о содержании под стражей от 14 декабря 2004 г. было проверено Московским городским судом в течение 26 дней. Постановление о содержании под стражей от 2 марта 2005 г. было проверено Московским городским судом в течение 20 дней с даты подачи жалобы, и лишь за 12 дней этого периода ответственность может быть возложена на государство, поскольку защита просила об отложении рассмотрения жалобы.

523. С учетом упоминавшейся выше прецедентной практики Европейского Суда задержки рассмотрения жалоб на постановления о продлении срока от 10 сентября 2004 г. и 2 марта 2005 г. не составляют нарушения Конвенции. Только проверка постановления о продлении срока от 14 декабря 2004 г. требует внимания Европейского Суда. В деле Мамедовой подобная задержка была признана нарушением пункта 4 статьи 5 Конвенции, и Европейский Суд не видит оснований для иного вывода в настоящем деле. Европейский Суд учитывает, что заявитель подал жалобу в период длительных праздников (Новый год и православное Рождество). Однако праздники не являются оправданием для отложения рассмотрения ходатайства об освобождении (см. Постановление Европейского Суда по делу "E. против Норвегии" (E. v. Norway) от 29 августа 1990 г., § 66, Series A, N 181-A).

524. Соответственно, Европейский Суд считает, что жалоба на постановление о содержании под стражей от 14 декабря 2004 г. не была рассмотрена "безотлагательно", как того требует пункт 4 статьи 5 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение данного положения в этой части.

3. Уклонение суда кассационной инстанции от указания мотивов

525. Наконец второй заявитель жаловался на то, что суд кассационной инстанции не ответил на все его доводы. Европейский Суд напоминает, что отсутствие мотивов в судебном решении может поднять вопрос о процессуальной справедливости. Обычно этот вопрос возникает в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Иро Балани против Испании" (Hiro Balani v. Spain) от 9 декабря 1994 г., Series A, N 303-B), но Европейский Суд также рассматривал его согласно пункту 4 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Николова против Болгарии", § 61). Однако с учетом ранее сделанных выводов в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции Европейский Суд полагает, что данный аспект дела не требует отдельного рассмотрения. Основная жалоба второго заявителя состояла в том, что суды страны в двух инстанциях не разъяснили, почему его содержание под стражей было необходимо. Европейский Суд уже рассмотрел этот вопрос выше в значении пункта 3 статьи 5 Конвенции. Отсюда следует, что жалоба заявителя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции, насколько она касается уклонения суда кассационной инстанции от мотивирования, не требует обособленного рассмотрения.

V. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции
(беспристрастность суда)

526. Первый и второй заявители жаловались на несколько отдельных нарушений статьи 6 Конвенции. Первая группа их доводов связана с предполагаемой пристрастностью председательствующей судьи. Эта жалоба будет рассмотрена ниже, в разделе V. Заявители также утверждали, что разбирательство по их делу не было "справедливым" вопреки пункту 1 статьи 6 Конвенции, в частности, в связи с отсутствием достаточного времени и возможностей для подготовки своей защиты (подпункт "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции), невозможностью получения эффективной юридической помощи (подпункт "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции) и невозможностью проверки заявителями доказательств обвинения или представления собственных доказательств (подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции). Эти доводы будут рассмотрены в разделе VI настоящего Постановления. Наконец, в разделе VII Европейский Суд рассмотрит довод заявителей о том, что их содержание в металлической клетке во время судебного разбирательства противоречило презумпции невиновности, гарантированной пунктом 2 статьи 6 Конвенции.

527. Европейский Суд начнет с жалобы заявителей о пристрастности судьи Колесниковой. Они ссылались на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части предусматривает:

"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое... разбирательство дела... независимым и беспристрастным судом...".

A. Доводы сторон

1. Доводы властей Российской Федерации

528. Власти Российской Федерации утверждали, что судья Колесникова не находилась в ситуации, которая могла вызвать сомнения в ее беспристрастности, как предусмотрено статьями 61 - 63 УПК РФ, что в составе суда были еще две судьи и что приговор районного суда был пересмотрен в двух инстанциях, включая надзорную. Ни одно из процессуальных решений, принятых ею во время судебного разбирательства, не содержало того, что могло быть разумно истолковано как признание вины заявителей. Различные процессуальные меры, принятые ею, были направлены исключительно на справедливое и быстрое рассмотрение дела. Закон запрещал судье высказывать мнение по существу обвинения до вынесения приговора. Кроме того, она была одной из трех судей, а заявители не высказывали сомнений в беспристрастности народных заседателей. Наконец, приговор районного суда позднее пересматривался судьями суда кассационной инстанции, чья беспристрастность не оспаривалась.

529. Что касается выводов Колесниковой в приговоре по делу Шахновского, имя первого заявителя упоминалось в приговоре по делу Шахновского только раз и между прочим, когда районный суд описал записку Кантович на имя первого заявителя и Алексаняна, в то время являвшегося руководителем юридического департамента "ЮКОСа". Это упоминание имени первого заявителя содержало оценку доказательств и не могло быть истолковано как проявление пристрастности судьи против первого заявителя.

530. Имя второго заявителя пять раз упоминалось в приговоре по делу Шахновского. На странице 12 суд сослался на договоры нескольких руководителей "ЮКОСа", включая второго заявителя, с фирмой "Статус сервисиз", там также упоминались корпоративные карты "Американ экспресс", изъятые во время обыска в загородном доме заявителя. На страницах 17 и 19 суд вновь сослался на это как на доказательство уклонения от уплаты налогов. По мнению властей Российской Федерации, формулировка, использованная судьей Колесниковой, не содержала высказываний о вине заявителя, его имя просто упоминалось для идентификации документов и других доказательств против Шахновского.

531. Преступления, в совершении которых Шахновский был признан виновным, были совершены им одним и не содержали в качестве квалифицирующего элемента "организованную груп-пу". Данный приговор поэтому не мог быть истолкован как вменение заявителям преступлений, за которые осужден Шахновский. Приговор по делу Шахновского был очень мягким: он был освобожден от отбывания наказания и оправдан по части обвинений. По мнению властей Российской Федерации, это свидетельствовало, что судья Колесникова не имела предубеждения против руководителей "ЮКОСа".

532. В своих объяснениях по существу дела власти Российской Федерации утверждали, что правоохранительные органы не проводили дознания или расследования в отношении судьи Колесниковой или ее родственников в период 2000-2006 годов.

2. Доводы заявителей

533. Заявители утверждали, что в приговоре по делу Шахновского судья Колесникова не только решила, что Шахновский уклонялся от уплаты личных налогов, она и сделала вывод о том, что второй заявитель подобным образом уклонялся от уплаты этих налогов. Кроме того, в приговоре по делу Шахновского судья Колесникова упомянула осведомленность первого заявителя об этой налоговой схеме, о чем свидетельствует записка, написанная Кантович Ходорковскому по поручению Алексаняна. Заявители были впоследствии осуждены судьей Колесникова за то же преступление, что и Шахновский.

534. Кроме того, судья Колесникова сделала в разбирательстве по делу Шахновского ряд выводов о допустимости доказательств, которые были незаконно изъяты и использованы в процессе по делу заявителей. В деле заявителей судья Колесникова еще раз отказала в исключении доказательств как недопустимых. Не имело значение, что судья Колесникова назначила Шахновскому наказание, не связанное с лишением свободы: это не отменяет тот факт, что она признала его виновным и сделала некоторые фактические выводы.

535. Во время судебного разбирательства по делу заявителей судья Колесникова принимала решения, которые не только были неблагоприятны для заявителей, но и были незаконны и необоснованны. Эти решения касались продления срока их содержания под стражей, ограничения времени ознакомления с материалами и бесчисленных других решений против защиты, таких как решение о недопустимости экспертиз защиты, решение об отклонении ходатайств о перекрестном допросе свидетелей обвинения, решение об отклонении ходатайства защиты о раскрытии оправдывающих материалов и так далее, при том что более благоприятный подход применялся к неудовлетворительным доказательствам, представленным прокуратурой. Ходатайства защиты часто отклонялись в краткой форме без приведения мотивов. Судья Колесникова отказала специальному докладчику Совета Европы в разрешении на свидание с заявителями. Наконец, почти через два года после окончания судебного разбирательства судья Колесникова приняла решение о снятии ареста на обыкновенные акции "ЮКОСа" и об их использовании для удовлетворения гражданского иска. Складывалось явное впечатление о том, что председательствующая судья районного суда была настроена против заявителей.

536. Именно судья Колесникова в качестве председательствующей руководила судебными слушаниями. На протяжении разбирательства две другие судьи (Максимова и Клинкова) задали всего несколько вопросов, тогда как судья Колесникова играла более масштабную роль, допрашивая свидетелей и специалистов и вынося процессуальные и организационные решения. Из средств массовой информации заявителям стало известно о том, что ходили слухи, что судья Колесникова и/или члены ее семьи находились под следствием Генеральной прокуратуры во время судебного процесса. Заявители подчеркнули, что судья Колесникова не пыталась опровергать эти утверждения. Кроме того, это предположение не комментировалось властями Российской Федерации в объяснениях на стадии до признания жалобы приемлемой.

B. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы

537. Европейский Суд напоминает, что беспристрастность в значении пункта 1 статьи 6 Конвенции обычно означает отсутствие пристрастности или предубеждения. Существуют два теста по проверке беспристрастности суда: первый состоит в установлении личного убеждения или интереса данного судьи в конкретном деле, второй состоит в определении того, предоставляет ли судья достаточные гарантии, чтобы исключить любые законные сомнения в этом отношении (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Готрен и другие против Франции" (Gautrin and Others v. France) от 20 мая 1998 г., § 58, Reports 1998-III, Постановление Европейского Суда по делу "Дактарас против Литвы" (Daktaras v. Lithuania), жалоба N 42095/98, § 30, ECHR 2000-X, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Киприану против Кипра" (Kyprianou v. Cyprus), жалоба N 73797/01, § 118, ECHR 2005-XIII).

538. При применении первого теста личная беспристрастность судьи должна презюмироваться, пока не будет доказано иное (см. в числе других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Падовани против Италии" (Padovani v. Italy) от 26 февраля 1993 г., § 26, Series A, N 257-B), упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Киприану против Кипра", § 119, и Постановление Европейского Суда по делу "Конталексис против Греции" (Kontalexis v. Greece) от 31 мая 2011 г., жалоба N 59000/08, § 54. По поводу применения второго теста Европейский Суд часто отмечал, что "даже признаки могут иметь определенное значение", хотя точка зрения обвиняемого не является решающей, и определяющим является то, оправданы ли опасения по поводу пристрастности объективно (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сутягин против Российской Федерации" (Sutyagin v. Russia) от 3 мая 2011 г., жалоба N 30024/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2012.), § 182). Простое несогласие с процессуальными решениями, вынесенными судьей, не дает правомерных оснований ставить под сомнение его беспристрастность (см. Постановление Европейского Суда от 4 апреля 2000 г. по делу "Компания "Академи трейдинг Лтд." и другие против Греции" (Academy Trading Ltd and Others v. Greece), жалоба N 30342/96, § 46). Точно так же одного лишь того, что профессиональный судья уже судил сообвиняемого и знает факты дела, само по себе недостаточно для возникновения сомнений в беспристрастности этого судьи (см. Постановление Европейского Суда по делу "Миминошвили против Российской Федерации" (Miminoshvili v. Russia) от 28 июня 2011 г., жалоба N 20197/03* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2012.), §§ 116 - 120).

2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(a) Процессуальные решения, вынесенные судьей Колесниковой

539. Прежде всего заявители утверждали, что процессуальные решения, вынесенные судьей Колесниковой во время разбирательства, указывают на ее предубежденность. Однако Европейский Суд не убежден таким доводом. В Постановлении по делу "Морель против Франции (Morel v. France) (жалоба N 34130/96, §§ 45 и последующие, ECHR 2000-VI, с дополнительными отсылками) Европейский Суд указал, что факт того, что судья уже принимал досудебные решения, не может сам по себе считаться оправдывающим подозрения по поводу его беспристрастности. Имеют значение объем и характер мер, принятых судье до разбирательства. Например, предварительный анализ доступной информации для целей принятия процессуального решения не означает, что окончательный анализ приговора предрешен.

540. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд учитывает, что многие процессуальные решения, вынесенные судьей Колесниковой, действительно были неблагоприятны для защиты. Однако это возможно и без предубежденности судьи против обвиняемого. Для преодоления презумпции беспристрастности (см. § 538 настоящего Постановления), которая является исходным пунктом для анализа в рамках субъективного теста, Европейский Суд должен иметь более убедительные доказательства личной предубежденности, чем ряд процессуальных решений, неблагоприятных для защиты. Европейский Суд напоминает, что он необязательно может соглашаться со всеми решениями, вынесенными судьей Колесниковой, и подвергнет их далее более подробному анализу, но в них отсутствуют признаки особой предрасположенности против заявителей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Миминошвили против Российской Федерации", § 114).

(b) Находилась ли под следствием судья Колесникова

541. Второй довод заявителей касался дознания или уголовного разбирательства, предположительно возбужденного против самой судьи Колесниковой или против ее родственников. Сами заявители характеризовали эту информацию как "слухи". В своих объяснениях по существу жалобы власти Российской Федерации недвусмысленно опровергли утверждения заявителей в этом отношении. Европейский Суд не имеет доказательств того, что подобное разбирательство действительно было возбуждено или что оно было прямо или косвенно направлено против судьи Колесниковой. Европейский Суд не может основывать свои заключения на слухах, поэтому довод заявителей подлежит отклонению.

(c) Участие судьи Колесниковой в деле Шахновского

542. Остается третий довод заявителей, а именно вопрос о том, могло ли участие судьи Колесниковой в разбирательстве по делу Шахновского заставить объективного наблюдателя полагать, что она не была беспристрастна по отношению к делу заявителей.

543. Европейский Суд отмечает, что в ряде дел он приходил к заключению о том, что участие одного судьи в двух разбирательствах по поводу одних и тех же событий может доказуемо выдвинуть вопрос в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Феррантелли и Сантанджело против Италии" (Ferrantelli and Santangelo v. Italy) от 7 августа 1996 г., § 59, Reports of Judgments and Decisions 1996-III, и Постановление Европейского Суда по делу "Рохас Моралес против Италии" (Rojas Morales v. Italy) от 16 ноября 2000 г., жалоба N 39676/98, § 33).

544. В более поздних делах Европейский Суд уточнил свою позицию и указал, что тот факт, что судья уже судил сообвиняемого, сам по себе не является достаточным для сомнения в беспристрастности судьи по делу данного заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шварценбергер против Германии" (Schwarzenberger v. Germany) от 10 августа 2006 г., жалоба N 75737/01, §§ 37 и последующие, и Постановление Европейского Суда по делу "Поппе против Нидерландов" (Poppe v. Netherlands) от 24 марта 2009 г., жалоба N 32271/04, §§ 22 и последующие). На практике производство по уголовным делам часто влечет председательство судей в различных судебных процессах, в которых участвуют несколько сообвиняемых. Европейский Суд полагает, что работа судов по уголовным делам была бы невозможной, если бы беспристрастность судьи ставилась под сомнение только на этом основании. Однако требуется проверка для определения того, содержали ли более ранние решения выводы, которые фактически предрешали виновность заявителя.

545. В упоминавшемся выше деле Шварценбергера Европейский Суд подчеркнул, что оценка фактов в приговоре против заявителя явно отличалась от оценки в приговоре сообвиняемого и что приговор против заявителя не содержал ссылок на приговор против сообвиняемого, что свидетельствовало, что судьи заново рассматривали дело заявителя. Кроме того, в приговоре против сообвиняемого установленные факты по поводу причастности заявителя к преступлениям были основаны на объяснениях сообвиняемого, и, таким образом, это не являлось оценкой региональным судом виновности заявителя. В упоминавшемся выше деле Поппе Европейский Суд признал существенным, что имя заявителя лишь вскользь упоминалось в приговорах против сообвиняемых и что судьи не разрешали вопрос о том, виновен ли заявитель в совершении преступления.

546. Наконец в упоминавшемся выше деле Миминошвили, §§ 117 и последующие, Европейский Суд рассмотрел сходную ситуацию и нашел, что опасения заявителя по поводу пристрасности не были объективно оправданными. В этом деле приговор по делу заявителя содержал ссылку на приговор, вынесенный ранее по делу его брата, который был членом той же группы, но лишь между прочим. Отсутствовали данные о том, что выводы предыдущего приговора использовались судьей в разбирательстве по делу заявителя. Кроме того, статья 90 УПК РФ ясно указывает, что эти выводы не могли иметь преюдициальной силы в деле заявителя. Судья по делу заявителя должен был провести новое рассмотрение обвинений против него, опираясь только на доказательства, исследованные в этом процессе.

547. В деле Миминошвили Европейский Суд также проанализировал приговор в деле брата заявителя М. и подчеркнул, что имя заявителя никогда не упоминалось в обвинительном аспекте: внутригосударственный суд не упоминал заявителя как "преступника" или соучастника в противоположность делу Феррантелли и Сантанджело, упоминавшемся выше. Суд в деле брата заявителя не установил, был ли виновен заявитель, и отсутствовала квалификация совершенных им действий. Европейский Суд также указал следующее:

"...Действительно, несколько свидетелей назвали заявителя лидером преступной группы и описали его роль в некоторых эпизодах, вменяемых [его брату]. Данная информация была воспроизведена в приговоре, однако она была представлена в приговоре как косвенная речь, а не как собственные выводы суда. Из приговора видно, что информация о принадлежности заявителя к банде не была непременным условием для осуждения [брата заявителя]. По крайней мере, отсутствуют признаки того, что Никулинский районный суд не пришел бы к тем же выводам в деле [брата заявителя], если бы все упоминания имени заявителя были исключены. Эти обстоятельства приводят Европейский Суд к выводу о том, что приговор по делу M. не содержал выводов, которые фактически предрешили вопрос о виновности заявителя в последующем разбирательстве...".

Европейский Суд, наконец, учел, что К. являлась профессиональной судьей и в качестве таковой она априори была более подготовлена к тому, чтобы дистанцироваться от своего предыдущего опыта по делу M., чем, например, народный или присяжный заседатель. Европейский Суд заключил, что суд первой инстанции по делу Миминошвили был беспристрастным.

548. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд находит его схожим с делом Миминошвили во многих отношениях. Так, в деле заявителей судья Колесникова, согласно законодательству Российской Федерации, не была связана более ранними выводами по делу Шахновского (см. § 387 настоящего Постановления). Она должна была пересмотреть дело в целом с открытыми вопросами, возникающими по нему. Кроме того, приговор по делу заявителей не содержал упоминаний о деле Шахновского.

549. В свою очередь приговор по делу Шахновского не содержал каких-либо выводов, обвиняющих заявителей: они не упоминались как "виновные", "преступники", "соучастники" и так далее. В приговоре не анализировалась их причастность к преступлению, вменяемому Шахновскому (уклонение от уплаты личных налогов), и не устанавливались элементы уголовной ответственности заявителей.

550. Прежде всего заявители, по-видимому, предполагают, что, хотя судья Колесникова не была связана ранее сделанными выводами, она могла, по крайней мере, ощущать себя ограниченной ими. Хотя в приговоре по делу Шахновского не устанавливалась вина заявителей, их имена упоминались в несколько обвинительном контексте. Основное положение приговора по делу Шахновского заключалось в фиктивном характере его отношений со "Статус сервисиз". Оно было основано на ряде других промежуточных выводов, включая те факты, что Алексанян направил первому заявителю юридическое заключение, описывающее схему индивидуального предпринимателя, что второй заявитель являлся руководителем "Статус сервисиз" и что такой же договор был заключен между вторым заявителем и "Статус сервисиз" (см. § 142 настоящего Постановления).

551. Во-вторых, в деле Шахновского судья Колесникова приняла доказательства, позднее использованные в судебном разбирательстве против заявителей, в частности, записку Алексаняна, данные о кредитной карте на имя второго заявителя и договор между вторым заявителем и "Статус сервисиз". Представляется, что, по крайней мере, два доказательства были обнаружены прокуратурой во время обысков в помещении "ЮКОСа" в Жуковке в октябре 2003 года (см. §§ 69 и последующие настоящего Постановления). Европейский Суд учитывает, что защита по данному делу пыталась добиться исключения материалов, полученных во время этих обысков (см. § 173 настоящего Постановления). Приняв эти доказательства в разбирательстве по делу Шахновского, судья по сути признала законность обысков и изъятия, повлекших обнаружение этих доказательств.

552. Европейский Суд признает, что приговор по делу Шахновского может доказуемо толковаться как предполагающий, что второй заявитель каким-то образом содействовал Шахновскому в использовании "схемы индивидуального предпринимателя", тогда как первый заявитель, по меньшей мере, знал о ситуации. Однако такие заключения не основаны на буквальном значении выводов судьи Колесникова в приговоре по делу Шахновского.

553. Кроме того, даже если эти факты могут считаться описывающими роль заявителей в преступлениях, вменяемых Шахновскому, они не затрагивали обвинений против заявителей по их собственному делу. Эти факты упоминались судьей Колесниковой, чтобы проиллюстрировать фиктивный характер отношений между Шахновским и "Статус сервисиз", но они не могут интерпретироваться как предполагающие, что заявители сами уклонялись от уплаты налогов подобным образом.

554. Что касается вопроса о допустимости доказательств, Европейский Суд подчеркивает, что в состязательном разбирательстве разрешение вопроса о том, что допустимо и недопустимо, во многом зависит от позиций и доводов сторон. Европейский Суд не имеет сведений об особенностях защиты Шахновского, но с учетом краткости его судебного процесса и мягкости наказания Европейский Суд готов признать, что Шахновский не оспаривал доказательств обвинения и их фактических утверждений так энергично, как это делали заявители в разбирательстве по своему делу. При имеющихся обстоятельствах ничто не препятствовало судье Колесниковой отступить от ранее сделанных выводов относительности допустимости доказательств.

555. Наконец, Европейский Суд учитывает, что в качестве профессиональной судьи судья Колесникова априори была подготовлена к тому, чтобы "отрешиться от полученного опыта" в разбирательстве по делу Шахновского.

556. Европейский Суд заключает, что приговор по делу Шахновского не содержал выводов, предрешавших вопрос о виновности заявителей в последующем разбирательстве, и что судья Колесникова не была связана ранее сделанными выводами в юридическом или ином отношении.

557. В заключение Европейский Суд находит, что по делу требования пункта 1 статьи 6 Конвенции в части связи судьи Колесниковой с делом Шахновского нарушены не были.

VI. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции
(справедливое судебное разбирательство)

A. Время и возможности для подготовки защиты

558. Заявители жаловались на то, что они не имели достаточно времени и возможности для подготовки своей защиты. Они ссылались на пункт 1 и подпункт "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции, которые в соответствующих частях предусматривают:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое... разбирательство дела...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты...".

1. Доводы сторон

(a) Доводы властей Российской Федерации

559. Власти Российской Федерации утверждали, что любые ограничения времени, предоставленного защите для подготовки к делу, объяснялись необходимостью проведения разбирательства в соответствии с требованиями безотлагательности. Заявители привлекли несколько высокопрофессиональных адвокатов, которые имели доступ к материалам дела в течение почти шести месяцев в случае первого заявителя и еще больше в случае второго. Заявители и их адвокаты неоднократно подписывали формуляры, признававшие, что им разрешалось знакомиться с материалами дела безо всяких ограничений времени. Группе защитников заявителей отводились специальные помещения в изоляторе, чтобы обеспечить их подготовку к разбирательству. Эти помещения были оборудованы сейфами, в которых защита могла хранить материалы дела. Заявители знакомились с материалами параллельно с адвокатами. Согласно письму начальника изолятора защита могла просить администрацию об изготовлении копий материалов дела. Кроме того, заявители имели право делать выписки и выносить материалы дела в свои камеры, передавать письменные замечания своим адвокатам с соблюдением условий, предусмотренных статьями 17, 18, 20 и 21 Закона о содержании под стражей. Второй заявитель всегда имел в своем распоряжении бумагу, письменные принадлежности и правовую литературу. Власти Российской Федерации отрицали, что второму заявителю не разрешалось использование увеличительного стекла или калькулятора: хотя, как правило, заключенные не могли хранить подобные предметы, заявителю было разрешено пользоваться ими во время судебных заседаний и при ознакомлении с материалами дела.

560. В начале судебного разбирательства адвокаты Крайнова (сообвиняемого) просили суд предоставить им дополнительное время до 23 августа 2004 г. для ознакомления с материалами дела. Когда суд спросил мнение участников о возможности отложения по данному основанию, заявители отнесли этот вопрос на усмотрение суда. В случае приобщения нового материала к делу суд всегда откладывал заседание и предоставлял защите возможность ознакомления с ним. На всем протяжении судебного разбирательства заявители и их адвокаты имели доступ к материалам дела. Они никогда не заявляли о невозможности участия в исследовании доказательств в связи с неознакомлением с материалами дела. Тот факт, что заявители были хорошо осведомлены о содержании дела, подтверждается их подробными ходатайствами, поданными во время разбирательства.

561. Что касается изменений в графике слушаний, предположительно неблагоприятных для защиты, это решение было принято судьей Колесниковой в пределах ее усмотрения. Если обвиняемым требовалось дополнительное время для консультации со своими адвокатами, они могли просить суд об отложении. Суд разрешал такие ходатайства в каждом конкретном случае. Власти Российской Федерации представили извлечения из протоколов судебных заседаний, которые показывали, что защите неоднократно предоставлялись короткие перерывы во время слушаний, чтобы подготовить доводы и ознакомиться с документами, представленными стороной обвинения.

562. Имея в виду профессиональный уровень защитников, власти Российской Федерации заключили, что заявители имели достаточно времени для подготовки своей защиты.

563. Что касается отказа судьи в приобщении к материалам дела аудиозаписей заседаний, сделанных защитой, власти Российской Федерации пояснили, что судья, рассмотревшая замечания защиты и возражения на протокол судебных заседаний, отклонила их как необоснованные. Поскольку протокол был верен, отсутствовала необходимость в прослушивании аудиозаписей. При подписании протокола судебных заседаний судья осознанно подтвердила верность этого документа.

(b) Доводы заявителей

564. Заявители утверждали, что время, предоставленное защите для подготовки к разбирательству, было явно недостаточным. Дело первого заявителя первоначально насчитывало 227 томов, примерно 55 000 листов. Дело второго заявителя составляло 164 тома, каждый том состоял в среднем из 250 листов, то есть всего было примерно 41 000 листов. Два обвинительных заключения составляли еще два тома. В суде после объединения дел первый заявитель получил 22 рабочих дня для ознакомления со 165 томами материалов дела второго заявителя, тогда как второй заявитель должен был ознакомиться с 228 дополнительными томами в этот период. Обвинительное заключение охватывало период более 10 лет, и дело было особо сложным с правовой и фактической точек зрения. Несмотря на то, что в предъявленных заявителям обвинениях было много общего, имелись и существенные различия. В связи с этим адвокатам заявителей требовалось изучить дополнительные материалы. Разумеется, некоторые документы встречались в обоих делах, но было необходимо ознакомиться со всеми томами, чтобы понять, какие документы изучены, а какие нет.

565. Ссылка властей Российской Федерации на тот факт, что заявители не отказывались от участия в разбирательстве по причине неподготовленности, лишена смысла, поскольку заявители не могли сделать этого без риска причинить непоправимый вред своей защите. Во время судебного разбирательства они просили о предоставлении дополнительного времени для ознакомления с материалами дела, а адвокаты заявителей утверждали, что поставлены в невозможную ситуацию.

566. Что касается условия для ознакомления заявителей с материалами дела и подготовки их защиты, заявители утверждали, что защита не имела места для хранения материалов дела и что утверждение властей Российской Федерации о выделении им сейфа для этой цели в изоляторе не соответствует действительности. Кроме того, защита могла использовать только определенные комнаты для свиданий, даже если другие были свободны, что было весьма подозрительно. Утверждение властей Российской Федерации о том, что заявители могли передавать письменные комментарии своим адвокатам, было ошибочным, поскольку оно умалчивает о том, что все такие комментарии должны были проходить через специальное подразделение изолятора, то есть тайна контактов адвоката с клиентом систематически нарушалась. Заявителям не разрешалось иметь свои копии дела. Следует отметить, что они могли бы иметь собственную копию, если бы были освобождены под залог, а не содержались под стражей. Заявители имели право знакомиться с материалами дела только в присутствии следователя. Когда заявители хотели обсудить документы наедине с адвокатами, следователь отбирал документы. Временное отсутствие увеличительного стекла и калькулятора серьезно ухудшало подготовку защиты второго заявителя. Заявители использовали в основном заметки, которые делали при ознакомлении с делами в присутствии следователя. Теоретически они могли по запросу получать фотокопии материалов дела, но фактически они получали весьма небольшое количество копий страниц материалов. Им разрешалось хранить свои заметки и очень ограниченные извлечения из материалов дел в своих камерах.

567. В начале судебного разбирательства соответствующим группам защитников заявителей предоставили по одной копии дела в отношении сообвиняемых. Впоследствии адвокатская группа заявителей изготовила копии этих дел для своего использования. Однако самим заявителям не было разрешено иметь копии дел. В зале судебных заседаний заявители полностью зависели от своих адвокатов, показывавших им извлечения из дел через прутья железной клетки, в которой они содержались. Единственный способ, с помощью которого заявители могли получить доступ к материалам дела во время судебного разбирательства, было ходатайство о перерыве. По словам заявителей, подобные ограничения существенно увеличивали время, требуемое для ознакомления с делом.

568. Что касается графика судебных слушаний, суд первоначально ввел четырехдневную рабочую неделю, чтобы использовать пятый день для подготовки к процессу, и слушания начинались в 11.00. Власти Российской Федерации не представили объяснения, почему в середине разбирательства, в самой интенсивной его фазе, внезапно появилась возможность начинать слушание в более раннее время по утрам. Время, доступное для подготовки к делу, таким образом, уменьшилось. Точно так же власти Российской Федерации не пояснили, почему при переходе слушаний в фазу защиты стали возможными заседания суда пять раз в неделю.

569. Заявители утверждали, что не имели доступа ко всему протоколу судебных заседаний. Генеральная прокуратура имела доступ ко всем 30 томам, а защита - только к 15. Камеры заявителей находились на карантине, поскольку в камеры обоих заявителей был последовательно водворен один и тот же инфекционный заключенный.

570. Что касается анализа неточностей протокола судебных заседаний, возражения защиты были в краткой форме отклонены. Защита пыталась устранить неточности в протоколе путем представления судье Колесниковой аудиозаписей всего судебного разбирательства, но 2 сентября 2005 г. судья Колесникова возвратила все аудиозаписи защите на том основании, что дело окончено и ничто не может быть к нему добавлено. Заявители утверждали, что эти аудиозаписи подкрепляли замечания защиты на протокол судебного заседания. Аудиозаписи были произведены законно, и УПК РФ требует приобщения данных кассет к материалам дела.

571. Как утверждали заявители, некоторые неточности протокола судебного заседания, выявленные защитой, были весьма существенными, например, в протоколе были опущены требование о вручении документов перед их передачей заявителям во время судебного заседания и обсуждение по поводу заседаний по средам. Другие упущения протокола судебного заседания касались серьезных неточностей в показаниях свидетелей. По мнению заявителей, отклонение этих замечаний позволяло предположить недобросовестность со стороны суда.

572. Стадия обжалования была ненадлежащим образом ускорена, чтобы обеспечить окончание слушания до истечения срока давности по обвинению в части ОАО "НИУИФ" (см. § 314 настоящего Постановления) и выборов в Государственную Думу. Заявителям неоднократно отказывали в доступе к адвокатам, и они не могли ознакомиться даже с неполным протоколом судебного заседания в отведенное время и в стесненных условиях их камер. Кроме того, за неделю до истечения срока, установленного судом для ознакомления с протоколом судебного заседания, второй заявитель был помещен в одиночную камеру, где он не мог знакомиться с протоколом судебного заседания. Ходатайство защиты об отложении было отклонено.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

573. Европейский Суд напоминает, что требования пункта 3 статьи 6 Конвенции являются специальными аспектами права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд, таким образом, рассмотрит соответствующие жалобы с точки зрения обоих положений, взятых во взаимосвязи (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда по делу "F.C.B. против Италии" (F.C.B. v. Italy) от 28 августа 1991 г., § 29, Series A, N 208-B, и Постановление Европейского Суда по делу "Пуатримоль против Франции" (Poitrimol v. France) от 23 ноября 1993 г., § 29, Series A, N 277-A, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Хаваджа и Тахири против Соединенного Королевства" (Al-Khawaja and Tahery v. United Kingdom), жалобы NN 26766/05 и 22228/06, § 118, ECHR 2011).

574. Основным аспектом права на справедливое судебное разбирательство является то, что уголовное разбирательство, включая элементы, относящиеся к процедуре, должно быть состязательным, и должно быть установлено равенство обвинения и защиты, что означает, что обвинению и защите должна быть предоставлена возможность знать позицию другой стороны и представленные ею доказательства и высказывать свое мнение о них (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бельзюк против Польши" (Belziuk v. Poland) от 25 марта 1998 г., § 37, Reports of Judgments and Decisions 1998-II, и Постановление Европейского Суда по делу "Доусетт против Соединенного Королевства" (Dowsett v. United Kingdom), жалоба N 39482/98, § 41, ECHR 2003-VII). Обвиняемый должен иметь возможность организовать свою защиту целесообразным образом и без ограничения возможности выдвигать все относимые доводы защиты в суде первой инстанции и, таким образом, влиять на исход разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации", § 220, или Постановление Европейского Суда по делу "Доленец против Хорватии" (Dolenec v. Croatia) от 26 ноября 2009 г., жалоба N 25282/06, § 208). Возможности, которыми должен располагать всякий обвиняемый в совершении преступления, включают право знакомиться в целях подготовки своей защиты с результатами расследований, проводившихся в процессе разбирательства (см. Решение Комиссии по правам человека по делу "C.G.P. против Нидерландов" (C.G.P. v. Netherlands) от 15 января 1997 г., жалоба N 29835/96, и Постановление Европейского Суда по делу "Галстян против Армении" (Galstyan v. Armenia) от 15 ноября 2007 г., жалоба N 26986/03, § 84).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(i) Подготовка к судебному разбирательству

575. Европейский Суд учитывает, что второй заявитель получил доступ к делу 22 августа 2003 г. (см. § 119 настоящего Постановления). Первый заявитель получил доступ к делу 25 ноября 2003 г. (см. § 120 настоящего Постановления). Дела были изъяты у защиты 13 мая 2004 г. (см. § 132 настоящего Постановления). Отсюда следует, что у второго заявителя были восемь месяцев и 20 дней на ознакомление с 41 000 листов, а у первого заявителя были пять месяцев и 18 дней на ознакомление с 55 000 листов (см. §§ 120 и 127 настоящего Постановления). Для прочтения материалов дела хотя бы один раз второй заявитель должен был прочитывать более 200 листов за рабочий день. Первому заявителю необходимо было читать более 320 листов за рабочий день, чтобы ознакомиться с делом. Эти цифры могли быть больше, если исключить праздники, дни доставления заявителей в суд или знакомства с доказательствами защиты.

576. Европейский Суд принимает во внимание, что дела заявителей состояли в основном из финансовой и юридической документации. Таким образом, для подготовки к процессу было недостаточно просто прочитать все документы, заявители должны были делать заметки и, вероятнее всего, перечитывать некоторые документы много раз, сравнивать их с другими документами и обсуждать их с адвокатами.

577. Европейский Суд также учитывает условия, в которых заявители должны были работать с делами. По мнению Европейского Суда, эти условия были в лучшем случае неудобны (см. §§ 121 и последующие настоящего Постановления). Так, защита располагала единственной копией каждого дела. Если один из адвокатов знакомился с конкретным томом дела в помещении Генеральной прокуратуры, заявители не могли знакомиться с этим томом в изоляторе. Хотя заявителям разрешалось делать рукописные заметки, они не могли делать фотокопии. Адвокаты, наоборот, могли делать фотокопии, но в основном для собственного использования. Если им требовалось передать копию документа заявителям, это было возможно только через администрацию изолятора, и, в любом случае, заявители могли хранить лишь ограниченное количество печатных материалов в своих камерах. Второму заявителю не разрешалось использовать увеличительное стекло и калькулятор в течение какого-то времени, что должно было замедлить его работу. Дело предоставлялось защите только в специальных комнатах. Заявители и их адвокаты не могли обсуждать дело конфиденциально и одновременно работать с делом: если они хотели иметь дело перед собой, присутствие следователя было обязательным. В 2004 году дела были переданы в следственный изолятор, и, как следует из жалоб адвокатов заявителей в следственные органы, это сделало фотокопирование документов невозможным. Всё вышеуказанное осложняло работу группы защиты.

578. После объединения двух дел в июне 2004 года (см. § 143 настоящего Постановления) каждому заявителю были предоставлены 22 дня для ознакомления с материалами дел сообвиняемых. Это означало, что второй заявитель, например, должен был прочитывать 2 500 листов в день дела первого заявителя, без дней отдыха и расхода времени на другие дела.

579. При этом Европейский Суд напоминает, что "вопрос о достаточности времени и возможностей для защиты должен оцениваться в свете обстоятельств каждого конкретного дела" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Леас против Эстонии" (Leas v. Estonia) от 6 марта 2012 г., жалоба N 59577/08, § 80). Во-первых, Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле каждому заявителю оказывала помощь группа высокопрофессиональных адвокатов, в том числе широко известных. Все они были привлечены по договору и затратили значительное время на работу с делами заявителей. Европейский Суд напоминает, что в деле "Камасинский против Австрии" (Kamasinski v. Austria) (Постановление от 19 декабря 1989 г., § 87, Series A, N 168, которое касалось прав обвиняемого в соответствии с подпунктом "e" пункта 3 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд указал, что система, предусмотренная частью второй статьи 45 Уголовно-процессуального кодекса Австрии, которая устанавливает, что правом знакомиться с материалами дела и копировать их наделен адвокат обвиняемого, тогда как сам обвиняемый имеет это право, только если он не имеет защитника, сама по себе не является несовместимой с правом на защиту, гарантированным подпунктом "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Кремцов против Австрии" (Kremzow v. Austria) от 21 сентября 1993 г., § 52, Series A, N 268-B).

580. Европейский Суд подчеркивает, что, даже если адвокат имеет доступ к материалам дела, это не может полностью заменить личное ознакомление с делом обвиняемого. Европейский Суд напоминает, что в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Оджалан против Турции", §§ 141 и последующие, он установил нарушение подпункта "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции, поскольку с начала судебного разбирательства заявителю не разрешалось знакомиться с материалами дела лично, хотя адвокаты заявителя имели доступ к этим материалам. Однако настоящее дело следует отличать от дела Оджалана. В последнем заявитель не имел доступа к материалам дела до начала судебного разбирательства, тогда как в настоящем деле оба заявителя имели материалы дел в своем распоряжении в течение нескольких месяцев. Когда в деле Оджалана заявитель наконец получил прямой доступ к материалам дела, ему было предоставлено всего 20 дней на прочтение 17 000 листов. Время, предоставленное заявителям в настоящем деле, было намного большим. Наконец, согласно Постановлению Европейского Суда по делу "Оджалан против Турции" ( v. Turkey) от 12 марта 2003 г. (жалоба N 46221/99, § 162) "защитники заявителя могли быть лишены возможности сообщения заявителю оценки важности всех этих доказательств вследствие числа и объема документов и ограничения количества и продолжительности их визитов". Такие решительные ограничения для заявителей в настоящем деле не устанавливались (см. для сравнения описание условий, в которых заявитель встречался с адвокатами в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Оджалан против Турции", §§ 26 и последующие).

581. Европейский Суд заключает, что, даже если заявители не могли лично ознакомиться с каждым документом дела, эта задача могла быть поручена их адвокатам. Существенно то, что заявители не были ограничены в количестве и продолжительности свиданий с защитниками. Защитники имели в своем распоряжении переносные копирующие и сканирующие устройства и потому могли делать и хранить копии наиболее важных документов дел. Европейский Суд учитывает, что некоторые ограничения применялись к свиданиям заявителей с соответствующими группами защитников, в частности, что касается обмена записями и документами. Эти ограничения будут проанализированы отдельно в соответствии с подпунктом "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Однако они не делали невозможным получение заявителями помощи адвокатов при ознакомлении с делом и выяснении позиции обвинения до начала судебного разбирательства.

582. Во-вторых, Европейский Суд учитывает, что заявители могли хранить рукописные заметки и использовать их в суде. Кроме того, по меньшей мере до конца 2003 - начала 2004 года имелась возможность копирования материалов защитниками. Европейский Суд ранее указал, что неограниченное использование любых записей и возможность получения копий необходимых документов были важными гарантиями справедливого судебного разбирательства. Уклонение от предоставления этого доступа, по оценке Европейского Суда, служит доводом в пользу заключения о нарушении принципа равенства сторон (см. Постановление Европейского Суда по делу "Матыек против Польши" (Matyjek v. Poland) от 24 апреля 2007 г., жалоба N 38184/03, §§ 59 и 63, Постановление Европейского Суда по делу "Лубох против Польши" (Luboch v. Poland) от 15 января 2008 г., жалоба N 37469/05, §§ 64 и 68, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации", § 217). Однако заявители в настоящем деле, в отличие от дел Матыека и Моисеева, не были связаны правилами государственной тайны, они могли делать записи и хранить блокноты у себя, а их адвокатам разрешалось копировать страницы из дел по крайней мере до конца 2003 - начала 2004 года.

583. В-третьих, Европейский Суд принимает во внимание, что оба заявителя являлись высшими руководителями одной из крупнейших нефтяных компаний в Российской Федерации и имели университетское образование. Их способность воспринимать и анализировать информацию была выше средней, они понимали предпринимательские процессы, лежавшие в основе дела, и были, возможно, более компетентны в этих вопросах, чем любые другие участники разбирательства. Их профессиональный статус также являлся дополнительным фактором в пользу вывода Европейского Суда о том, что невозможность личного изучения заявителями каждого документа в какой-то степени компенсировалась участием в деле их адвокатов: заявителям как высшим руководителям должно было быть естественным поручать определенные задачи своим адвокатам.

584. В-четвертых, возможно, что некоторые материалы дел не имели прямого отношения к их содержанию. Например, договоры между "ЮКОСом" и аффилированными лицами имели значение лишь постольку, поскольку они содержали информацию о цене нефти и участвующих сторонах. Отсюда следует, что заявители не нуждались в чтении каждой страницы таких договоров для опровержения доводов обвинения. Как следует из приговора по делу заявителей, большая часть материалов в обоих делах была идентичной. Это означало, что фактически количество листов, которое заявителям следовало изучить после объединения двух дел, было меньшим, чем общее количество листов в каждом деле сообвиняемого.

585. В-пятых, отсутствовали данные о том, что доступ заявителей и их адвокатов к делу был ограничен позже, во время самого судебного разбирательства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фруни против Словакии" (Fruni v. Slovakia) от 21 июня 2011 г., жалоба N 8014/07, § 125).

586. Вышеизложенные пять элементов приводят Европейский Суд к выводу о том, что, хотя защита должна была работать в трудных условиях на предварительной стадии разбирательства, время, отведенное защите на изучение дела (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление по делу "ЮКОСа", § 536), не затрагивало сущность права, гарантированного пунктом 1 и подпунктом "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Следовательно, в этой части нарушение данных конвенционных положений отсутствовало.

(ii) Судебное разбирательство

587. Что касается "времени и возможностей", предоставленных защите в судебном разбирательстве, Европейский Суд отмечает, что график слушаний на первой стадии судебного разбирательства, когда выступала сторона обвинения, был действительно более свободным и давал больше возможностей для подготовки доводов сторон. Однако график изменился, и слушания стали более интенсивными, когда суд начал рассматривать доказательства, представленные защитой. Так, без видимой причины суд стал начинать слушания гораздо раньше (см. § 157 настоящего Постановления) и отменил практику отложения слушаний по средам (см. § 158 настоящего Постановления).

588. Хотя изменение порядка слушаний могло осложнить задачу защиты, Европейский Суд не убежден в том, что это делало невозможным для заявителей эффективное участие в разбирательстве. Защита могла просить о коротких перерывах при необходимости, и не имеется данных о том, что суд не относился к подобным ходатайствам благоприятно (см. § 158 настоящего Постановления).

589. Европейский Суд сознает трудности, с которыми защита сталкивалась в зале судебных заседаний, в частности, что касается условий общения заявителей с их адвокатами. Вместе с тем Европейский Суд считает, что эти аспекты дела следует рассматривать в контексте жалобы заявителей на нарушение подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд заключает, что изменение графика слушаний во время судебного разбирательства само по себе не нарушало пункт 1 и подпункт "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

(iii) Кассационное производство

590. Европейский Суд отмечает, что кассационное производство продолжалось с 31 мая 2005 г. (даты окончания оглашения приговора Мещанским районным судом г. Москвы) до 22 сентября 2005 г. (даты, в которую Московский городской суд оставил приговор без изменения). Защита получила копию приговора суда первой инстанции 7 июня 2005 г. Пятнадцать томов протокола судебных заседаний (насчитывавших более 5 000 листов) были предоставлены защите 28 июля 2005 г. Кассационное заседание состоялось 22 сентября 2005 г. (см. §§ 278, 279 и 306 настоящего Постановления). После подачи предварительной краткой жалобы у защиты были возможности дополнить ее (см. § 293 настоящего Постановления). Таким образом, группа защиты имела три месяца и 16 дней на подготовку письменных объяснений и подготовку устного выступления, что представляется достаточным временем, по крайней мере, на первый взгляд. Однако анализ Европейского Суда не может остановиться на этом: следует удостовериться, было ли это время достаточным с учетом конкретных условий, в которых защита должна была готовить свою жалобу, и имела ли защита все необходимые возможности для этой цели.

591. Европейский Суд напоминает, что условия содержания под стражей обвиняемого являются относимым, хотя и не решающим фактором для оценки его возможности подготовки к судебному разбирательству (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia) от 20 января 2005 г., жалоба N 63378/00* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2005.), § 81, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Трепашкин против Российской Федерации", § 167). Европейский Суд учитывает, что с 8 августа 2005 г. первый заявитель содержался в "общей" камере. В Постановлении по делу Ходорковского N 1 Европейский Суд нашел, что условия содержания под стражей в этой камере составляли "бесчеловечное и унижающее достоинство обращение" в значении статьи 3 Конвенции (§§ 117 и последующие). 18 августа 2005 г. второй заявитель был помещен в одиночную камеру, где было невозможно работать над делом (см. § 473 настоящего Постановления). 15 сентября 2005 г. в обеих камерах, в которых содержались заявители, был введен режим карантина (см. § 301 настоящего Постановления). В результате заявители некоторое время не могли встречаться со своими адвокатами. Все это должно было препятствовать подготовке заявителей к кассационному разбирательству.

592. Заявители также утверждали, что до окончания подготовки объяснений суду кассационной инстанции защите требовалось проверить точность протокола судебного заседания и прочитать материалы, добавленные в ходе судебного разбирательства. Европейский Суд напоминает, что подпункт "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции гарантирует "достаточное время и возможности для подготовки своей защиты" и потому предполагает, что материальная деятельность защиты обвиняемого может подразумевать все "необходимое" для подготовки к судебному разбирательству (см. упоминавшееся выше Постановление по делу "ЮКОСа", § 538). Европейский Суд признает, что ознакомление с протоколом судебного заседания и иными судебными материалами может быть необходимой стадией подготовки жалобы, особенно если, как в настоящем деле, защита ставит под сомнение выводы нижестоящих судов о фактах и оспаривает процессуальные решения, принятые во время судебного разбирательства, и если суд кассационной инстанции не проводит полный пересмотр дела, а основывает свои заключения на письменных материалах, содержащихся в деле (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Климентьев против Российской Федерации" (Klimentyev v. Russia) от 16 ноября 2006 г., жалоба N 46503/99* (* Там же. N 11/2007.), § 107). Таким образом, Европейский Суд рассмотрит вопрос, имела ли защита достаточно времени для изучения судебных материалов.

593. Европейский Суд учитывает жалобу заявителей на то, что они не получили оригинал протокола судебного заседания, а лишь его копию. Тем не менее поскольку заявители не утверждали, что копия не была аутентичной, Европейский Суд не придает значения этому факту.

594. Европейский Суд также отмечает, что 5 августа 2005 г. защита получила часть копий протокола, то есть 15 томов из 30, содержащих судебные материалы. Оставшиеся тома не были доступны защите, по-видимому, потому, что их использовала Генеральная прокуратура. Эти тома содержали ряд процессуальных решений суда и некоторые документальные доказательства, приобщенные во время судебного разбирательства. Оставшиеся тома были переданы защите несколько позднее, но заявители умолчали об этом, и власти Российской Федерации также не комментировали данный вопрос. Европейский Суд готов признать, что защита первоначально готовила свою жалобу в отсутствие всей полноты судебных материалов. По мнению Европейского Суда, такая ситуация потенциально может создавать серьезные ограничения для защиты.

595. Заявители также утверждали, что протокол судебного заседания был неточен и некоторые важные моменты судебного разбирательства были опущены или неправильно изложены. Европейский Суд не может утверждать, было ли это действительно так. Однако вызывает беспокойство, что письменные замечания защиты на протокол судебного заседания были отклонены в краткой форме. Судья отказалась рассматривать аудиокассеты, записанные защитой в ходе судебного разбирательства (см. § 287 настоящего Постановления), и по существу указала, что доверяет своим секретарям и собственной памяти больше, чем аудиозаписям (см. § 291 настоящего Постановления). Европейский Суд признает, что аудиозаписи не являются единственным методом контроля разбирательства. В то же время данное дело было крайне сложным, судебное разбирательство продолжалось почти год, в ведении краткого протокола участвовали семь секретарей, и слушания продолжались почти каждый день. При таких обстоятельствах трудно предположить, что на всех 126 страницах письменных замечаний защиты, основанных на аудиозаписях, не было ни единого верного замечания, заслуживающего внимания, а старательность секретарей и память судьи были непогрешимы. Кроме того, дата кассационного заседания была назначена председателем Мещанского районного суда г. Москвы до принятия судьей Колесниковой решения по замечаниям защиты на протокол судебного заседания (см. § 290 настоящего Постановления). Все это вынуждает Европейский Суд сделать вывод о том, что замечания на протокол судебного заседания не рассматривались серьезно и что точность протокола судебного заседания может быть подвергнута сомнению.

596. Действительно, защита имела возможность подготовить жалобу исключительно на основании текста приговора районного суда, на материалах дел, представленных в Мещанский районный суд г. Москвы в мае 2004 года, и на собственных воспоминаниях о том, что происходило в зале судебных заседаний. Однако подобная ситуация чревата опасностями, и любой профессиональный адвокат предпочел бы иметь в своем распоряжении всю совокупность материалов дела до окончания работы над жалобой.

597. Таким образом, Европейский Суд признает, что защита находилась в неблагоприятном положении во время кассационного производства. Это "неблагоприятное положение" необязательно требует анализа с точки зрения гарантии равенства сторон, прежде всего, потому, что Европейскому Суду неизвестно, были ли у прокуратуры проблемы с доступом к материалам дела и с точностью последних. Однако ситуация может быть оценена в свете принципа состязательности, который, в частности, означает, что защита должна иметь возможность выдвигать доводы по всем относимым пунктам, включая "элементы... которые относятся к процедуре" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Доусетт против Соединенного Королевства").

598. Тем не менее Европейский Суд напоминает, что не каждое неудобство защиты влечет установление нарушения подпункта "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кремцов против Австрии", § 50). Защита должна иметь возможность выдвигать относимые доводы, чтобы влиять на исход разбирательства. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что возможные неточности в протоколе судебного заседания и временная невозможность получения защитой доступа к части материалов дела не сделали для защиты невозможным формулирование своих доводов и поэтому не влияли на исход кассационного разбирательства. Осуждение заявителей было основано на различных доказательствах, включая большое количество документов и показания десятков свидетелей. Даже если признать, что протокол судебного заседания мог содержать некоторые неточности, Европейский Суд не убежден в том, что они могли ставить под угрозу обвинительный приговор. Кроме того, защита знала о процессуальных решениях, принятых во время судебного разбирательства, и приобщенных к делу материалах. Она имела аудиозаписи судебного разбирательства и могла использовать их при подготовке своей жалобы.

599. Европейский Суд приходит к выводу, что трудности, с которыми столкнулась защита во время кассационного производства, не затронули общую справедливость судебного разбирательства. Соответственно, по делу требования пункта 1 и подпункта "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции в этой части нарушены не были.

(iv) Заключение

600. С учетом ранее сделанных выводов относительно времени и возможностей, которыми располагала защита на предварительной стадии в судебном и кассационном разбирательстве, Европейский Суд заключает, что по делу права заявителей, предусмотренные пунктом 1 и подпунктом "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции, нарушены не были.

B. Конфиденциальность контактов адвоката и клиента

601. Заявители жаловались на то, что их конфиденциальные контакты со своими адвокатами были серьезно нарушены. Они ссылались на подпункт "c" пункт 3 статьи 6 Конвенции, который предусматривает:

"3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия".

1. Доводы сторон

(a) Доводы властей Российской Федерации

602. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители пользовались всеми правами, которые гарантировались заключенным законом. Во время предварительной стадии права заявителей на свидания с защитниками не ограничивались. Так, например, во время нахождения в следственном изоляторе второй заявитель имел 505 свиданий со своими адвокатами. Что касается обысков в офисах А. Дреля и личных обысков адвокатов О. Артюховой, Е. Бару и Ю. Шмидта, они были законными и необходимыми.

603. Власти Российской Федерации подчеркнули, что заявители содержались под стражей, поэтому их свидания с адвокатами неизбежно проходили в специфических условиях следственного изолятора. Как утверждают власти Российской Федерации, вся корреспонденция заключенных подвергалась "цензуре". Исключение из этого правила составляли письма в определенные государственные органы и в Европейский Суд. Все предложения и обращения заключенного к его адвокату должны проходить вначале через тюремную администрацию, у которой были три дня на ознакомление с ними и направление адресату. Эти правила были направлены на "предотвращение поступления запрещенных предметов на территорию учреждения" и потому соответствовали подпункту "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Кроме того, поскольку заявители подозревались в совершении преступлений организованной группой, данные меры были направлены на предотвращение оказания ими давления на свидетелей и совершения новых преступлений.

604. Что касается предполагаемого изъятия адвокатских конфиденциальных материалов должностными лицами изолятора, власти Российской Федерации признали, что в некоторых случаях вещи адвокатов действительно осматривались и запрещенные предметы изымались. В других случаях адвокатские документы изымались без осмотра вещей. Документы изымались у адвокатов заявителей в соответствии со статьями 16, 18 и 34 Закона о содержании под стражей, пунктом 27 Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов, а также статьями 19.12, 27.1 и 27.10 КоАП РФ.

605. Власти Российской Федерации прокомментировали записку, изъятую 11 ноября 2003 г. у О. Артюховой, адвоката первого заявителя. Власти Российской Федерации утверждали, что "на основании фактической информации, имевшей значение для дела, и в целях воспрепятствования [защите] в причинении ущерба расследованию путем фальсификации доказательств, что могло вредить установлению истины, было решено изъять записку у О. Артюховой". Власти Российской Федерации также подчеркнули, что согласно пункту 27* (* Как видно из § 394 настоящего Постановления, указанный пункт такого правила не содержит (примеч. переводчика).) Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов (приказ Министерства юстиции Российской Федерации от 12 мая 2000 г. N 148) адвокатам запрещено принимать у заключенных "письма частного характера". В настоящем деле было изъято не частное письмо, а записка, содержавшая указания о совершении незаконных действий. Эта записка содержала план действий защиты. Она описывала, как оказывать давление на следственные органы и администрацию следственного изолятора. В частности, в ней упоминалась голодовка. Кроме того, в записке содержались следующие указания адвокатам первого заявителя: "проработать вопрос со свидетелями", "по поводу участия в РТТ Лебедев должен дать отрицательный ответ", "проработать вопрос о получении денег за консультации", "получить показания от [свидетелей защиты] об отсутствии умысла и что Лебедев не давал указаний, советов по методам инвестиционной и налоговой деятельности". Иными словами, в данной записке первый заявитель пытался склонить свидетелей к даче ложных показаний, получить ложные доказательства и вступить в сговор со вторым заявителем, а также стремился сохранить контроль над более чем 100 свидетелями защиты, являвшимися бывшими сотрудниками "ЮКОСа".

606. Что касается обыска Е. Бару, власти Российской Федерации утверждали следующее. Согласно проверке, проведенной компетентными органами в 2010 году, 4 декабря 2003 г. второй заявитель встретился с одним из своих адвокатов, Е. Бару. Тюремные надзиратели, которые наблюдали за свиданием, заметили, что второй заявитель в нарушение пункта 4 статьи 18 Закона о содержании под стражей передал Е. Бару рукописный текст, который не входил в состав процессуальных документов. Адвокат порвал его на части и спрятал обрывки в карман брюк. В конце свидания сотрудник изолятора Н. уведомил Е. Бару, что все письменные жалобы и ходатайства должны быть вначале осмотрены администрацией изолятора, а затем направлены [ему] в течение трех дней. Адвокату было предложено выдать все запрещенные предметы, но он отказался. При таких обстоятельствах и в соответствии с пунктом 6 статьи 34 Закона о содержании под стражей тюремные сотрудники имели основания полагать, что Е. Бару проносит запрещенные предметы, они обыскали его одежду и обнаружили обрывки записки, написанной заявителем. Эти обрывки были изъяты. Как следует из данной записки, второй заявитель давал Е. Бару указания, как воспрепятствовать расследованию.

607. 11 марта 2004 г. сотрудники изолятора изъяли рукописный текст у Ю. Шмидта, который собирался покинуть тюрьму после встречи с первым заявителем. Записи на листе были сделаны не рукой Ю. Шмидта, поэтому должностные лица изолятора имели достаточные основания полагать, что Ю. Шмидт пытался пронести запрещенный предмет - "частное письмо". Он не подвергался личному обыску. Изъятие документа было законным в силу статей 16, 18 и 34 Закона о содержании под стражей и приказа N 148, поскольку это был "запрещенный предмет". Изъятие также было законным в силу статей 19.12, 27.1 и 27.10 КоАП РФ. 19 мая 2005 г. Преображенский суд г. Москвы признал решение законным.

608. Что касается комнат свиданий, в которых заявители общались со своими адвокатами, власти Российской Федерации утверждали, что предположения заявителей о прослушивании были необоснованными. Условия в данных комнатах отвечали требованиям статьи 18 Закона о содержании под стражей. В связи с тем, что дело было очень объемным, администрация изолятора выделила заявителям несколько комнат для свиданий, оборудованных сейфами для хранения материалов дела, чтобы облегчить задачи защиты. Должностные лица изолятора могли видеть, что происходит в комнате для свиданий, но не могли слышать разговоров там. Власти Российской Федерации сослались на протокол допроса второго заявителя, согласно которому на вопрос о том, имел ли он возможность конфиденциальной консультации с его адвокатами, он ответил: "Не всегда, но, как правило, да". Поскольку в целом второй заявитель был настроен весьма критически по отношению к следственным органам, данный ответ свидетельствовал, что он был в основном удовлетворен степенью конфиденциальности своего общения с адвокатами.

609. После начала судебного разбирательства заявители имели неограниченное право свиданий со своими адвокатами. Суд даже направил письмо администрации изолятора, наведя справки относительно свиданий между вторым заявителем и его адвокатами. Это свидетельствует, что суд не игнорировал ходатайства защитников по поводу встреч с клиентами. Защитники могли общаться со своими клиентами устно во время перерывов в судебных заседаниях. Первоначально суд отводил один день в неделю для свиданий между заявителями и их адвокатами. Позднее этот порядок был изменен, однако при необходимости суд разрешал короткие перерывы и даже откладывал разбирательство до следующего дня. Защитники заявителей не возражали против установившегося порядка.

610. Утверждение заявителей о том, что они не могли получать документы от своих адвокатов, было неверным. Заявители не были отделены от адвокатов перегородкой во время свиданий в изоляторе. Что касается обмена документами в зале судебных заседаний, начальник конвоя уведомил защиту, что заявители имеют право использовать свои записи, показывать их защите и передавать документы. Согласно закону обмен предметами и документами между защитниками и обвиняемыми оставался под надзором следователей и суда, чтобы исключить сговор. В соответствии с частью второй статьи 275 УПК РФ заявители имели право использовать записи, которые должны показываться председательствующему судье по его требованию. Председательствующая судья разъяснила защите, что все переданные документы должны быть вначале показаны ей для осмотра, на что Г. Падва, один из адвокатов первого заявителя, ответил: "Конечно, обязательно". Судье требовалось проверить записи, передаваемые от заявителей адвокатам, чтобы решить, имеют ли они отношение к уголовному разбирательству, и чтобы воспрепятствовать передаче заявителями личных писем и сходных документов, не имеющих отношения к делу. Судья не возражала против контактов между заявителями и адвокатами во время перерывов и даже в процессе заседания (если это не создавало проблем для нормального хода слушания), но настаивала на осмотре передаваемых между ними документов. Г. Падва согласился на эту меру и сказал: "Я распечатаю [эти документы и записи] и покажу их вам". Второй заявитель сообщил судье, что не всегда нуждается в передаче документов адвокатам, но ему, по крайней мере, требуется прочитать их или чтобы ему их прочитали. В итоге порядок осмотра материалов был установлен с участием защитников. Власти Российской Федерации заключили, что существующий порядок был согласован с защитниками и не вызывал возражений.

611. Правило предварительного осмотра документов, передаваемых между заявителями и их адвокатами, было введено по требованию конвойной службы для облегчения их задачи, состоявшей в поддержании порядка в зале судебных заседаний. Это правило не охватывало устное общение, которое было ограничено только в пределах, требуемых для соблюдения правил содержания под стражей. Что касается расстояния между заявителем и его адвокатами, которое предположительно не допускало их конфиденциального общения, суд отказался рассматривать данный вопрос, поскольку он не относился к компетенции суда.

612. Власти Российской Федерации настаивали на том, что А. Дрель не допрашивался в ходе предварительного следствия ни в качестве свидетеля, ни как-либо иначе. Если бы это случилось, А. Дрель имел бы подтверждающий документ, например, копию повестки. Однако заявители не предоставили Европейскому Суду какого-либо документа в поддержку этого утверждения.

613. Власти Российской Федерации подтвердили, что в июле и августе 2005 года И. Хруновой действительно было отказано в доступе к первому заявителю. Однако вопреки утверждению заявителя И. Хрунова не являлась его адвокатом. Согласно статьям 62 и 72 УПК РФ должностное лицо, ответственное за уголовное дело (следователь или судья), должны подтвердить участие адвоката в деле. Однако 15 августа 2005 г. И. Хрунова не имела статуса юридического представителя заявителя в разбирательстве, поэтому ей не было разрешено встретиться с ним. 23 августа 2005 г., после получения подтверждения ее статуса из Мещанского районного суда г. Москвы, ей было разрешено встретиться с заявителем. 15 и 21 сентября 2005 г. адвокаты заявителя А. Мкртычев, А. Дрель и Г. Падва не могли посетить заявителя, потому что в эти даты камера заявителя была закрыта на карантин по причине заболевания одного из его сокамерников. Информация о карантине была направлена в прокуратуру и суд и размещена в приемной администрации изолятора.

(b) Доводы заявителей

614. Заявители жаловались на то, что на протяжении разбирательства власти постоянно нарушали конфиденциальность контактов адвоката и клиента.

615. Так, А. Дрель, один из адвокатов заявителей, был вызван в Генеральную прокуратуру для допроса в качестве свидетеля по делу второго заявителя, по крайней мере, дважды - 17 и 25 октября 2003 г., но отказался явиться со ссылкой на свой профессиональный статус.

616. Заявители также жаловались на обыск в офисе А. Дреля 9 октября 2003 г. Обыск был явно незаконным. Этот обыск проводился по постановлению Генеральной прокуратуры, а не судьи, как того требует Закон об адвокатуре. В ходе обыска следователи изъяли и позднее приобщили к материалам уголовного дела в качестве доказательств документы, составляющие адвокатские дела ряда различных клиентов. Эти документы были впоследствии широко использованы следователями. Дела были помечены как содержащие адвокатские записи в отношении защиты второго заявителя, и роль А. Дреля по делу была хорошо известна Генеральной прокуратуре и следователям. В Мещанском районном суде г. Москвы было неоспоримо установлено, что ряд документов изъят непосредственно у А. Дреля, защитника по уголовному делу, незадолго до задержания второго заявителя 25 октября 2003 г. Они касались налоговых дел первого заявителя и консультации, данной ему в связи с ведением в это время дела против второго заявителя, который к этому моменту уже содержался под стражей более трех месяцев. Поскольку имя первого заявителя упоминалось в обвинениях против второго заявителя - и обвинения, впоследствии выдвинутые против них, были почти идентичными, - А. Дрель по просьбе первого заявителя сформулировал позицию защиты в случае выдвижения против него идентичных обвинений. Таким образом, в результате обыска прокуратура знала вероятную стратегию защиты первого заявителя до выдвижения против него обвинений.

617. Заявители также жаловались на меры безопасности в отношении их контактов с адвокатами, особенно в отношении обмена документами и записями. Все документы, передаваемые между заявителями и их адвокатами, контролировались администрацией следственного изолятора. Заявителям разрешалось передавать документы своим адвокатам и получать документы от них, только если такие документы проверялись тюремными властями в отсутствие заявителей и в отсутствие их адвокатов. Заявители представили подробные показания по поводу осмотров одного из адвокатов первого заявителя А. Мкртычева. Кроме того, заявители утверждали, что встречи между каждым из них и соответствующими адвокатами всегда происходили в одних и тех же комнатах свиданий, оборудованных средствами прослушивания.

618. Что касается обысков адвокатов заявителей, заявители отметили, что власти Российской Федерации не отрицали, что подобные инциденты имели место. Обыск О. Артюховой был незаконным и составлял явное нарушение тайны контактов адвоката и клиента. Протокол обыска О. Артюховой указывает, что обыск проводился в соответствии с пунктом 6 статьи 34 Закона о содержании под стражей. Согласно этому положению обыск может быть проведен, только если имеются достаточные основания подозревать лицо в попытке проноса запрещенных предметов, веществ или продуктов. В протоколе обыска О. Артюховой указывалось, что дежурный сотрудник увидел, что "адвокат и обвиняемый неоднократно передавали друг другу блокноты с какими-то записями, периодически делая заметки". Таким образом, отсутствовали правовые основания для проведения обыска О. Артюховой, поскольку отсутствовали данные о том, что сотрудник наблюдал попытку передачи запрещенных предметов, веществ и продуктов питания.

619. Относительно изъятия документов у Ю. Шмидта власти Российской Федерации утверждали, что документы были изъяты в соответствии со статьями 16, 18 и 34 Закона о содержании под стражей, пунктом 27 Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов, а также статьями 19.12, 27.1 и 27.10 КоАП РФ. Однако обыск и последующее изъятие документов у Ю. Шмидта имели место, когда он уходил из изолятора, и, следовательно, нельзя утверждать, что меры были направлены на воспрепятствование проносу туда запрещенных предметов. Заявители отметили, что вследствие обыска Министерство юстиции Российской Федерации потребовало возбуждения дисциплинарного производства о лишении статуса адвоката Ю. Шмидта. Адвокатская палата г. Санкт-Петербурга впоследствии освободила Ю. Шмидта от дисциплинарной ответственности и решила, что он имел право пронести документ в следственный изолятор и из него и что на этот документ распространялась адвокатская тайна.

620. На слушаниях Мещанский районный суд г. Москвы предлагал адвокатам заявителей стоять в одном метре от клетки, в которой содержались заявители. Вооруженные охранники постоянно находились между заявителями и их адвокатами, когда они пытались общаться через прутья клетки. Суд отказался вмешаться, несмотря на свою главенствующую роль согласно УПК РФ в обеспечении справедливости разбирательства. Вместе с тем заявители не проявляли склонность к насилию. Они никогда не пытались бежать. Трудно представить, какова могла быть возможная цель такого ограничения, за исключением обеспечения слышимости их разговоров. На ключевой стадии судебного разбирательства (когда защита заявителей представляла доказательства) суд отменил перерывы по средам, которые составляли главную возможность контактов заявителей и их адвокатов. Защита несколько раз жаловалась в Мещанский районный суд г. Москвы на неспособность конфиденциально обсуждать вопросы в зале судебного заседания. Суд первой инстанции отказался изменить данный порядок, ограничившись указанием на то, что защита может обсуждать вопросы конфиденциально во время перерывов. Районный суд пришел к выводу о том, что требование о нахождении защитников в одном метре от заявителей в клетке, "не имеет никакого отношения к делу". Защита затронула эти вопросы в кассационной жалобе, но Московский городской суд даже не рассматривал этот аспект жалобы в своем определении.

621. Все записи, передаваемые между заявителями и адвокатами, вначале должны были осматриваться судом, что полностью отменяло тайну контактов адвоката с клиентом. Власти Российской Федерации пытались оправдать ограничение прав заявителей, утверждая, что "суд не мог разрешить передачу частных записок или другой корреспонденции подобного рода". Власти Российской Федерации не предполагали, что это ограничение было основано на каком-либо положении внутригосударственного законодательства. Насколько известно адвокатам заявителей из собственного опыта, данный процесс был единственным, в котором председательствующим судьей выдвигалось такое требование.

622. Что касается предполагаемых препятствий для свиданий заявителей со своими адвокатами на кассационной стадии, первый заявитель утверждал, что власти Российской Федерации не комментировали неоднократный отказ в свиданиях О. Михайловой или отказ в доступе В. Прохорову и Г. Падве. Что касается И. Хруновой и О. Михайловой, они обе были уполномочены первым заявителем представлять его интересы в уголовном разбирательстве, а также по делу заявителя в Европейском Суде. Ссылка властей Российской Федерации на статьи 62 и 72 УПК РФ являлась ошибочной. Данные положения относятся к участию адвоката в судебном разбирательстве и не регулируют право адвоката на свидания со своим клиентом. Статья 18 Закона о содержании под стражей содержит применимое законодательство по поводу доступа к адвокату и предусматривает, что заключенный имеет право на свидания с адвокатом "без ограничения их количества или длительности". Кроме того, статья 18 Закона о содержании под стражей прямо предусматривает, что "свидания предоставляются защитнику по предъявлении удостоверения адвоката и ордера. Истребование у адвоката иных документов запрещается". Во внутригосударственном законодательстве отсутствует требование о том, чтобы суд первой инстанции "уполномочивал" адвоката, прежде чем разрешить ему доступ к клиенту, который уже уполномочил этого адвоката представлять его во время разбирательства. Требование должностных лиц о том, чтобы адвокаты заявителя были уполномочены судом первой инстанции до разрешения на свидания с первым заявителем, было особенностью данного дела и являлось незаконным.

623. Что касается периода, в который заявители не могли встречаться со своими защитниками в связи с карантинными ограничениями, заявители отмечали, что власти Российской Федерации не объяснили, почему 15 сентября 2005 г. один и тот же инфекционный заключенный был помещен последовательно в камеру первого заявителя, а затем в камеру второго заявителя. Срок карантина в отсутствие объяснений и в контексте неоднократных попыток затруднить доступ к адвокатам показывал, что власти пытались воспрепятствовать контактам заявителей к их адвокатам на критической стадии перед рассмотрением жалобы.

624. Власти Российской Федерации ошибочно сослались в своем ответе на утверждение о том, что во время консультаций в следственном изоляторе заявители и их адвокаты были разделены перегородкой, тогда как в действительности эта жалоба относилась к лишению свободы первого заявителя в исправительной колонии г. Краснокаменска после осуждения. Именно там контакты первого заявителя с его адвокатами разрешались только в комнате, в которой он был отделен от адвокатов перегородкой, которая проходила от стены до стены и от пола до потолка.

2. Мнение Европейского Суда

625. Европейский Суд принимает к сведению жалобу первого заявителя по поводу условий, в которых он должен был общаться со своими адвокатами в исправительной колонии г. Краснокаменска. Европейский Суд отмечает, что жалоба первого заявителя в соответствии с подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции на предполагаемое нарушение конфиденциальности контактов адвоката и клиента касается уголовного разбирательства против него. Чтобы решить, был ли соблюден подпункт "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, Европейскому Суду не требуется знать, что происходило после этого разбирательства, то есть после определения Московского городского суда от 22 сентября 2005 г. Таким образом, данный аспект дела не имеет отношения к жалобе первого заявителя на нарушение статьи 6 Конвенции. Европейский Суд рассмотрит только те ограничения письменных и устных контактов между заявителями и их адвокатами, которые затрагивают период предварительного следствия и судебного разбирательства.

626. Европейский Суд также отмечает, что заявители жаловались не на то, что юридическая помощь не была им доступна в принципе, а на то, что государство вмешалось в конфиденциальность их контактов с адвокатами и, следовательно, мешало эффективной юридической помощи.

(a) Общие принципы

627. Европейский Суд напоминает, что уважение конфиденциальности контактов адвоката и клиента весьма важно в контексте пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции (см. с необходимыми изменениями Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сахновский против Российской Федерации" (Sakhnovskiy v. Russia) от 2 ноября 2010 г., жалоба N 21272/03* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2011.), § 97). Право обвиняемого на общение со своим адвокатом за пределами слышимости третьего лица является частью базовых требований к справедливому разбирательству. Если адвокат не может совещаться со своим клиентом и получать от него конфиденциальные инструкции без такого наблюдения, "его помощь теряет значительную часть полезности, в то время как Конвенция предназначена для того, чтобы гарантировать практические и эффективные права" (см. Постановление Европейского Суда по делу "S. против Швейцарии" (S. v. Switzerland) от 28 ноября 1991 г., § 48, Series A, N 220). Любое вмешательство в привилегированный материал и тем более использование такого материала против обвиняемого в разбирательстве должно быть исключительным, оправданным неотложной необходимостью и всегда будет подвергаться строжайшей проверке со стороны Европейского Суда (см. Постановление по делу Ходорковского N 1, § 198).

628. Государство может регулировать условия, в которых адвокат встречается со своим клиентом, содержащимся под стражей. Во-первых, "имеются неизбежные ограничения по времени и месту для встреч с защитником лица, находящегося под стражей" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Орлов против Российской Федерации" (Orlov v. Russia) от 21 июня 2011 г., жалоба N 29652/04* (* Там же. N 1/2013.), § 106). Во-вторых, возможны правомерные ограничения, связанные с угрозами безопасности, которые исходят от обвиняемого. Наличие "угрозы безопасности" может следовать из природы обвинений против него, уголовного дела заключенного, его поведения во время разбирательства и так далее. Так, Европейский Суд допускал некоторые ограничения контактов адвоката и клиента в делах о терроризме и организованной преступности (см. для сравнения, например, Постановление Европейского Суда по делу "Эрдем против Германии" (Erdem v. Germany), жалоба N 38321/97, §§ 65 и последующие, ECHR 2001-VII (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу "Истратий и другие против Молдавии" (Istratii and Others v. Moldova) от 27 марта 2007 г., жалобы NN 8721/05, 8705/05 и 8742/05, §§ 97 и последующие).

629. Что касается обысков в адвокатском офисе и письменных коммуникаций между адвокатом и его клиентом, такие ситуации более часто анализируются Европейским Судом в соответствии со статьей 8 Конвенции. Однако вмешательство в профессиональную тайну адвоката затрагивает не только его права согласно статье 8 Конвенции, оно также может препятствовать эффективной юридической помощи клиенту и, следовательно, должно рассматриваться Европейским Судом в соответствии с пунктом 1 и подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, если затронуты интересы клиента (см. Постановление Европейского Суда по делу "Нимиц против Германии" (Niemietz v. Germany) от 16 декабря 1992 г., § 37, Series A, N 251-B). Европейский Суд ссылается в этом отношении на свои выводы в деле "Кемпбелл против Соединенного Королевства" (Campbell v. United Kingdom), Постановление Европейского Суда от 25 марта 1992 г., §§ 46-48, Series A, N 233), где он указал, что "явно отвечает общему интересу, чтобы лицо, которое желало консультироваться с адвокатом, имело такую возможность в условиях, способствующих полному и беспрепятственному обсуждению. Именно по этой причине отношения адвоката с клиентом в принципе являются привилегированными".

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(i) Конфиденциальность контактов адвоката и клиента на предварительной стадии

630. По словам заявителей, вмешательство правоохранительных органов в тайну коммуникаций заявителей принимало различные формы.

() Вызов А. Дреля для допроса

631. Во-первых, заявители жаловались на вызовы, направленные Генеральной прокуратурой А. Дрелю, одному из адвокатов заявителей (см. § 75 настоящего Постановления). Европейский Суд признает, что данные вызовы могли оказывать сдерживающее влияние на группу защитников заявителей, но даже если они были незаконными, А. Дрель отказался давать показания, и отказ не повлек никаких санкций против него. Отсюда следует, что при конкретных обстоятельствах настоящего дела конфиденциальность контактов адвоката и клиента не была нарушена в части этого эпизода.

() Обыск офиса А. Дреля и изъятие его документов

632. Во-вторых, должен быть проанализирован эпизод в соответствии с подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, который касается обыска офиса А. Дреля (см. § 71 настоящего Постановления). Европейский Суд подчеркивает, что юристы не обладают иммунитетом от обысков, изъятия, прослушивания и так далее (см. в контексте статьи 8 Конвенции Решение Комиссии по правам человека по делу "Мулдерс против Нидерландов" (Mulders v. Netherlands) от 6 апреля 1995 г., жалоба N 23231/94, и Решение Комиссии по правам человека по делу "B.R. против Германии" (B.R. v. Germany) от 23 октября 1997 г., жалоба N 26722/95, см. также Решение Европейского Суда по делу "Тамосиес против Соединенного Королевства" (Tamosius v. United Kingdom), жалоба N 62002/00, ECHR 2002-VIII). В то же время Европейский Суд неоднократно указывал, что преследование и запугивание представителей юридической профессии затрагивает самое сердце конвенционной системы (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Эльджи и другие против Турции" (Elci and Others v. Turkey) от 13 ноября 2003 г., жалобы NN 23145/93 и 25091/94, § 669). Власти должны были иметь непреодолимую причину для вмешательства в тайну коммуникаций адвоката или в его рабочие документы.

633. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд учитывает, что А. Дрель был не только адвокатом и членом адвокатской палаты - он также являлся юридическим представителем обоих заявителей по тому же уголовному делу, в котором были назначены обыски (см. §§ 44 и 61 настоящего Постановления), и следователи не могли не знать об этом факте. Из протокола обыска очевидно, что следователи сознавали, что находятся в офисе юридической фирмы и обыскивают рабочие дела адвоката, который представляет заявителей (см., в частности, § 71 настоящего Постановления). Таким образом, обыскав офис А. Дреля и изъяв его рабочие документы, власти умышленно нарушили тайну контактов адвоката и клиента, защищенную в соответствии с подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Андре и другой против Франции" ( and Other v. France) от 24 июля 2008 г., жалоба N 18603/03, § 41).

634. Европейский Суд не усматривает непреодолимых причин для такого вмешательства. Власти Российской Федерации не пояснили, какого рода информацию А. Дрель мог хранить, насколько она была важна для расследования, и могла ли она быть получена иными средствами. В соответствующий период А. Дрель ни в чем не подозревался. Особенно существенно то, что обыск в офисе А. Дреля не сопровождался адекватными процессуальными гарантиями, например, судебной санкцией, как того требует Закон об адвокатуре и как подтвердил Конституционный Суд Российской Федерации (см. §§ 398 и 399 настоящего Постановления, см. также с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации", § 214, Постановление Европейского Суда по делу "Голован против Украины" (Golovan v. Ukraine) от 5 июля 2012 г., жалоба N 41716/06, § 64, и Постановление Европейского Суда по делу "Визер и компания "Бикос Бетейлигунген ГмбХ" против Австрии" (Wieser and Bicos Beteiligungen GmbH v. Austria), жалоба N 74336/01, ECHR 2007-IV). Отсутствовали особые доводы, которые могли бы оправдать отход от общего правила, требующего судебной санкции, и это упущение подкрепляет вывод о том, что обыск и изъятие были произвольными и потому противоречили требованиям подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

() Проверка переписки заявителей с адвокатами

635. В-третьих, заявители жаловались на вмешательство властей в письменные коммуникации между заключенными заявителями и их адвокатами. Они ссылались, в частности, на несколько одинаковых эпизодов с участием адвокатов заявителей (О. Артюховой, Е. Бару, Ю. Шмидт), затрагивавших изъятие их рабочих документов тюремной администрацией.

636. Власти Российской Федерации утверждали, что вся корреспонденция заключенных подлежала цензуре со стороны тюремной администрации и что последняя могла законно изъять любой документ, не переданный через нее. Власти Российской Федерации ссылались на статьи 16, 18 и 34 Закона о содержании под стражей, пункт 27 Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов, а также на статьи 19.12, 27.1 и 27.10 КоАП РФ (см. выше раздел "Соответствующее внутригосударственное законодательство", §§ 388 и последующие).

637. Европейский Суд отмечает, что цензуре подлежали не только письма заявителей их родственникам и друзьям, но и заметки, и черновики, подготовленные адвокатами заявителей и принесенные на свидания с их клиентами, также рассматривались тюремной администрацией в качестве "запрещенных предметов" (см., в частности, §§ 136 и 137 настоящего Постановления) и изымались. Однако данные ограничения не имели прочной основы во внутригосударственном законодательстве. Так, законодательство, на которое ссылались власти Российской Федерации, регулировало переписку заключенных с внешним миром ("телеграммы [и] письма" или "предложения, заявления и жалобы" - см. статья 20 Закона о содержании под стражей, пункты 84, 86, 91 и 99 Правил внутреннего распорядка). Он также упоминает "предметы, вещества и продукты питания", которые заключенным не разрешалось иметь или использовать (см. статьи 18 и 34 Закона о содержании под стражей и, в частности, пункт 27 Правил внутреннего распорядка, который понимает "предметы" как физические объекты, а не как документы, или статью 19.12 КоАП РФ). Европейский Суд имеет сомнения относительно того, могут ли черновики или записи, сделанные адвокатом во время свидания со своим клиентом, квалифицироваться как "корреспонденция" или "запрещенные предметы" в значении Закона о содержании под стражей или Правил внутреннего распорядка. Власти Российской Федерации не указали, какие правила применимы к записям и другим письменным материалам, которыми заявители могли обмениваться с адвокатами во время свиданий, и Европейский Суд не может согласиться с расширительным толкованием в столь чувствительной сфере, как вмешательство в привилегированные материалы защиты. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что любые ограничения, применяемые к обвиняемому в связи с его контактами с адвокатами, должны иметь законную основу, и закон должен быть достаточно определенным (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Нолан и К. против Российской Федерации" (Nolan and K. v. Russia) от 12 февраля 2009 г., жалоба N 2512/04* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2010.), §§ 98 - 99, с дополнительными отсылками).

638. Кроме того, даже если предположить, что внутригосударственное законодательство того времени запрещало защите иметь записи и обмениваться ими во время свиданий, Европейский Суд не убежден в том, что такая мера была необходима в деле заявителей. Тайна письменных коммуникаций не менее важна, чем тайна устного общения, особенно если дело представляет сложность с фактической и правовой точек зрения. Как следует из Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2010 г. (см. § 396 настоящего Постановления), записи, черновики, проекты, планы действий и так далее, подготовленные адвокатом для свидания или во время его, являются для всех целей привилегированным материалом. Кроме того, как отметил Конституционный Суд Российской Федерации, некоторые исключения из общего принципа возможны, только если у властей есть веские основания полагать, что имеет место злоупотребление правилом конфиденциальности. Европейский Суд полностью поддерживает эту позицию. Он напоминает, что в упоминавшемся выше деле Кемпбелла он подчеркивал, что переписка заключенного с адвокатом не может быть "подвергнута обычной проверке". Данная корреспонденция может быть вскрыта, только если тюремная администрация имеет "разумные основания полагать, что она содержит незаконное вложение". Однако письмо может быть лишь вскрыто, но не прочитано. Прочтение письма заключенного адвокату и от него может быть допустимым только "при исключительных обстоятельствах, когда власти имеют разумные основания предполагать злоупотребление тайной, если содержание письма угрожает безопасности тюрьмы или безопасности других или имеются другие обстоятельства криминального характера" (§ 48).

639. В настоящем деле власти исходили из противоположной презумпции, а именно о том, что все письменные коммуникации между заключенным и его адвокатом подозрительны. Они заходили настолько далеко, чтобы уподоблять "корреспонденцию" письменным заметкам, сделанным адвокатами при подготовке к свиданиям с клиентом или во время последних. Единственный способ преодоления защитой этой презумпции заключался в представлении рабочих документов тюремной администрации для осмотра, то есть в раскрытии своих доводов органу, который едва ли мог считаться независимым и который по закону был обязан передавать всю подозрительную корреспонденцию следственным органам (см. § 392 настоящего Постановления).

640. Конфиденциальность контактов адвоката и клиента не является абсолютной. Однако тот факт, что обвиняемый содержится под стражей, недостаточен для подверженности всех его письменных коммуникаций цензуре на неопределенный срок и в отсутствие оправдания в конкретном деле. Европейский Суд неоднократно критиковал практику "неизбирательной механической проверки всей корреспонденции заявителя" с его адвокатом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Янкаускас против Литвы" (Jankauskas v. Lithuania) от 24 февраля 2005 г., жалоба N 59304/00, § 22, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Кепенеклиолу против Турции" ( v. Turkey) от 23 января 2007 г., жалоба N 73520/01, § 31). Это тем более верно в отношении бумаг, подготовленных адвокатом к свиданию с клиентом или во время свидания. Чтобы иметь разумное основание для вмешательства в конфиденциальность письменных коммуникаций адвоката и клиента, власти должны иметь нечто большее, чем широкая презумпция того, что адвокаты всегда вступают в сговор с клиентами в нарушение правил профессиональной этики и без учета серьезных санкций, которые влечет такое поведение.

641. Власти Российской Федерации не утверждали, что власти были осведомлены о содержании беседы в комнате для свиданий. Поведение заявителей и адвокатов во время этих свиданий не давало оснований для разумного подозрения в злоупотреблении конфиденциальностью, они не были "крайне опасными [преступниками], чьи методы и признаки совпадают с террористическими" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "S. против Швейцарии", § 47, см. также Решение Комиссии по правам человека по делу "Крёхер и Мёллер против Швейцарии" ( and v. Switzerland) от 10 июля 1981 г., жалоба N 8463/78, DR 26, p. 40). Заявители обвинялись в ненасильственных экономических преступлениях и не были судимы (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Кастравец против Молдавии" (Castravet v. Moldova) от 13 марта 2007 г., жалоба N 23393/05, § 58). Отсутствовали определенные факты, свидетельствующие, что адвокаты заявителей могли злоупотреблять профессиональной привилегией. Европейский Суд подчеркивает, что обжалуемые меры не были ограничены первыми днями или неделями после задержания заявителей, когда угроза вмешательства в доказательства, сговора или продолжения преступной деятельности была более доказуемой, но продолжались в течение более двух лет. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что правило о подверженности цензуре рабочих документов защиты, черновиков, заметок и так далее и возможности их изъятия, если они не проверены тюремной администрацией заблаговременно, является неоправданным. Соответственно, обыски адвокатов заявителей также были неоправданными.

(ii) Конфиденциальность контактов адвоката и клиента во время судебного разбирательства

642. После начала судебного разбирательства общение заявителей и их адвокатов в основном осуществлялось в зале судебных заседаний, особенно во время второй стадии, когда суд прекратил практику перерывов заседаний по средам. Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, могли ли заявители использовать эффективную юридическую помощь в зале судебных заседаний.

643. Европейский Суд отмечает, что правило о том, что все письменные материалы должны проверяться при их передаче заявителям или их получении от них, продолжало применяться на протяжении судебного разбирательства. Однако теперь уже не тюремное должностное лицо, а судья читала документы, которыми обменивались заявители и их адвокаты.

644. Европейский Суд учитывает довод властей Российской Федерации о том, что защита согласилась на эти меры безопасности (см. § 152 настоящего Постановления). Тем не менее Европейский Суд не может рассматривать это как действительный отказ от права защиты в соответствии с подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Он напоминает, что отказ должен быть, в частности, добровольным и должен быть установлен недвусмысленно (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эрми против Италии" (Hermi v. Italy), жалоба N 18114/02, § 73, ECHR 2006-XII, с дополнительными отсылками, и недавний пример в Постановлении Европейского Суда по делу "Вожигов против Российской Федерации" (Vozhigov v. Russia) от 26 апреля 2007 г., жалоба N 5953/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2012.), § 57, Постановлении Европейского Суда по делу "Пищальников против Российской Федерации" (Pishchalnikov v. Russia) от 24 сентября 2009 г., жалоба N 7025/04* (* Там же. N 1/2009.), § 77, и Постановлении Европейского Суда по делу "Дамир Сибгатуллин против Российской Федерации" (Damir Sibgatullin v. Russia) от 24 апреля 2012 г., жалоба N 1413/05* (* Там же. N 10/2013.), § 48). "Отказ" в настоящем деле не отвечал ни одному из этих критериев. В судебном разбирательстве защита выразила озабоченность по поводу "плана безопасности", введенного конвойной службой в зале судебных заседаний. Из реакции судьи следовало, что она не считала себя компетентной для разрешения этого вопроса (см. § 151 настоящего Постановления) и уступила тюремной администрации в вопросе, явно относящемся к юридической помощи. Поэтому, обсудив этот вопрос со стороной обвинения и конвойной службой, судья предложила альтернативное решение, а именно чтобы все документы защиты проходили через нее. У защиты, по-видимому, не было другого выбора, кроме как принять новое правило. Следовательно, замечание Г. Падвы о том, что он будет соблюдать новое правило, не может толковаться как недвусмысленное и добровольное его принятие.

645. Европейский Суд признает, что судья обеспечивает лучшие гарантии независимости и беспристрастности, чем конвойный. Тем не менее при таких обстоятельствах новое правило не отвечало требованиям подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что, во-первых, дело заявителей не давало оснований для строгих ограничений конфиденциальных обменов, и власти не ссылались на конкретные факты, которые оправдывали бы отход от общего правила конфиденциальности контактов адвоката и клиента, включая письменные коммуникации. Во-вторых, Европейский Суд отмечает, что судья Колесникова, которая требовала от защитников показывать ей все письменные сообщения, была в разбирательстве судьей факта и права. Проверяя черновики и записи, подготовленные защитниками или заявителями, судья могла наткнуться на информацию или доводы, которые защита не хотела раскрывать (см., например, § 155 настоящего Постановления). Таким образом, ее роль в проверке документов защиты могла повлиять на ее мнение о фактических и правовых вопросах дела (см. для сравнения с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эрдем против Германии", § 67), в котором Европейский Суд рассматривал сходную процедуру проверки корреспонденции заключенных). По мнению Европейского Суда, влияние на решение судьи доводов и информации, которые стороны не представляли и не обсуждали в открытом судебном разбирательстве, противоречило бы принципу состязательного разбирательства.

646. Европейский Суд также отмечает жалобу заявителей по поводу несоблюдения конфиденциальности их устных коммуникаций с адвокатами. Власти Российской Федерации не оспаривали описание заявителями условий, в которых они должны были разговаривать со своими адвокатами в зале судебных заседаний. В свете материалов дела Европейский Суд не имеет оснований ставить под сомнение точность версии заявителей в этом отношении (см., например, §§ 151 и 154 настоящего Постановления). В частности, Европейский Суд учитывает, что адвокатам не разрешалось подходить ближе, чем на 50 см к своим клиентам, когда они хотели поговорить с ними, и что конвойные всегда стояли в непосредственной близости. Европейский Суд заключает, что их устный обмен могли слышать конвойные, по крайней мере, иногда.

647. Европейский Суд напоминает, что не всякая мера, препятствующая коммуникации между обвиняемым и его адвокатом, неизбежно влечет нарушение подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Так, например, при оценке ограничений, установленных для защиты в деле "Титаренко против Украины" (Titarenko v. Ukraine) (жалоба N 31720/02, Постановление от 20 сентября 2012 г.), Европейский Суд применил количественный подход следующим образом (§ 92):

"...Меры безопасности, [то есть содержание обвиняемого в металлической клетке], неоспоримо ограничили общение между заявителем и его адвокатом во время слушания. Однако эти ограничения не составили полное отсутствие коммуникаций между заявителем и его адвокатом. Заявитель не утверждал, что было невозможно потребовать, чтобы место адвоката было приближено к его "клетке", или что им отказывалось в конфиденциальном разговоре, когда это было необходимо...".

В отличие от дела Титаренко в настоящем деле заявители не имели "возможности конфиденциального разговора" со своими адвокатами вследствие постоянного присутствия конвойных около металлической клетки и минимального расстояния, которое адвокаты должны были соблюдать. Тот факт, что защита могла ходатайствовать о перерыве во время слушания, не является относимым: представляется, что даже во время таких перерывов адвокаты могли обсуждать дело со своими клиентами только в зале судебных заседаний, то есть в непосредственной близости от конвоиров. Европейский Суд заключает, что, хотя заявители получали юридическую помощь от нескольких адвокатов, тайна их контактов, устных и письменных, во время слушаний серьезно умалялась.

(iii) Заключение

648. В заключение Европейский Суд находит, что на всем протяжении расследования и судебного разбирательства заявители подвергались необязательному ограничению их права на конфиденциальное общение со своими адвокатами и что имело место вмешательство в тайну их коммуникаций способом, несовместимым с подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 и подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции в этой части.

649. Заявители также жаловались на другие происшествия, которые препятствовали их праву на эффективную юридическую помощь, в частности, во время кассационного производства. Однако с учетом выводов, сделанных ранее, Европейский Суд не находит оснований рассматривать эти аспекты разбирательства отдельно.

C. Получение и исследование доказательств

650. В соответствии с пунктом 1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции заявители жаловались на то, что их осуждение было основано на недопустимых или недостоверных доказательствах, что приговор содержал ссылки на доказательства, которые не были исследованы в состязательном разбирательстве и что имело место неравенство между сторонами обвинения и защиты в процессе получения и оценки доказательств. Подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции предусматривает:

"3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него...".

1. Доводы сторон

(a) Доводы властей Российской Федерации

651. Власти Российской Федерации утверждали, что оценка допустимости, достоверности и относимости доказательств и их толкование относились к компетенции внутригосударственных властей. Суды Российской Федерации в двух инстанциях рассмотрели возражения защиты по поводу допустимости большого количества доказательств и отклонили их. Тот факт, что защита не была удовлетворена решениями внутригосударственных судов в этом отношении, не означает, что принцип равенства сторон был нарушен.

652. Что касается других доказательств, на которые опиралась сторона обвинения, власти Российской Федерации утверждали, что эти доказательства были получены законно и что помещения в Жуковке, где проводились обыски, не являлись адвокатскими офисами и не были защищены адвокатской профессиональной привилегией. Власти Российской Федерации указали, что суд проверил допустимость доказательств, полученных во время обыска, и признал их полученными законно. Приговор содержал мотивировку суда по этому поводу. Власти Российской Федерации также отметили, что вопрос о допустимости доказательств обсуждался в последующем кассационном разбирательстве и надзорном производстве. Защита могла представить свою позицию по вопросу о допустимости различных доказательств. Иногда ходатайства и обращения защиты удовлетворялись, в других случаях суд принимал сторону обвинения. Районный суд действовал с соблюдением положений части 2 статьи 50 Конституции Российской Федерации, которая предусматривает, что незаконно полученные доказательства не могут использоваться в уголовном разбирательстве. В любом случае, даже если прокуратура возражала, защита имела право вызвать и допросить своих свидетелей.

653. Что касается допроса свидетелей прокуратурой во время судебного разбирательства, власти Российской Федерации признали, что несколько свидетелей прокуратуры в первом уголовном деле действительно были допрошены в рамках другого уголовного дела, которое было выделено из первого дела и расследовалось отдельно. Их показания, полученные таким образом, не были использованы в рамках рассматриваемого уголовного дела. Они отрицали, что данная практика составляла оказание ненадлежащего давления на свидетелей.

654. Что касается экспертов, привлеченных прокуратурой, власти Российской Федерации указали, что свидетели Елоян и Куприянов были не свидетелями, а "экспертами", о чьем вызове в суд просила защита в целях исчисления размера ущерба, предположительно причиненного заявителем* (* Так в оригинале (примеч. переводчика).) государству. В соответствии с законодательством Российской Федерации экспертом является лицо, обладающее специальными знаниями в сфере, в которой судья не обладает компетентностью.

655. Суд решил не вызывать свидетелей Елояна и Куприянова, поскольку защита не смогла убедительно разъяснить, почему необходима их личная явка. При подобных обстоятельствах присутствие эксперта по таким вопросам не являлось обязательным. Кроме того, допросу эксперта всегда предшествует подготовка заключения этим экспертом. Эксперт не может быть допрошен, если он ранее не представил письменное экспертное заключение. В то же время закон допускает приобщение к материалам дела письменного экспертного заключения без последующего допроса эксперта, который его подготовил. Судья по этому делу решил, что отсутствуют основания для вызова экспертов для допроса. Именно суд должен был установить размер ущерба, и суд имел всю необходимую информацию для указанной цели. Районный суд отметил, что окончательная оценка выводов заключения Елояна и Куприянова может быть проведена только на заключительной стадии разбирательства, когда суд будет рассматривать и вырабатывать свою позицию. Власти Российской Федерации отметили, что то же самое относится к эксперту Шульгину.

656. Как утверждали власти Российской Федерации, защитникам заявителей никаким образом не препятствовали в получении доказательств. 27 декабря 2004 г. защита представила суду письменные ответы, данные экспертом Прокофьевым в ответ на вопросы, поставленные защитой. Суд отказал в принятии этого документа в качестве доказательства мотивированным определением.

657. Насколько заявители жаловались на отказ районного суда принять в качестве доказательства экспертные заключения, подготовленные по заказу защиты, власти Российской Федерации сослались на прецедентную практику Европейского Суда и подчеркнули, что Европейский Суд не должен действовать в качестве суда четвертой инстанции и оспаривать решения внутригосударственных судов в сфере осуществления правосудия. Защита представила в районный суд экспертные заключения Щекина, Петровой, Семенова и Лубенченко. Эти заключения содержали анализ налогового и банковского законодательств, процедур учета и практики, критику выводов органов прокуратуры, анализ законности актов проверок, составленных налоговыми органами в отношении компаний, предположительно аффилированных с заявителями, и так далее. Заключения этих "экспертов" содержали выводы правового характера по поводу виновности заявителей, анализа доводов прокуратуры, доказательств, толкования применимого законодательства и так далее, что не относится к задаче эксперта в соответствии с законодательством Российской Федерации. По этим основаниям районный суд решил не приобщать заключения этих лиц как "недопустимые доказательства".

658. Кроме того, рассмотрев материалы, представленные защитой, районный суд нашел их недопустимыми доказательствами, поскольку в силу статьи 86 УПК РФ защита не вправе собирать такие доказательства, как "заключения специалистов". Кроме того, "специалист" должен получить формальное разъяснение своих прав и обязанностей в процессе, а защитник не мог в силу своего статуса обеспечить такое разъяснение, поскольку это прерогатива следователя или судьи. Гречишкин, Щекин и Семенов сделали свои выводы на основании фотокопий документов, которые не были "надлежащим образом" заверены. Согласно доводам защиты данные документы являлись копиями материалов из дела заявителей. Однако этим "специалистам" не был предоставлен доступ к оригиналам материалов дела. Вместе с тем, как районный суд установил в ходе разбирательства, Щекин получил некоторые "дополнительные материалы" от защитников. Специалисты Лубенченко и Петрова подготовили свои заключения на основании соглашений с родственниками заявителей, которые не участвовали в разбирательстве и не могли заказывать экспертную оценку материалов дела.

659. Тем не менее Щекин, Петрова, Семенов, Лубенченко и Гречишкин были допрошены судом в устной форме. Следующие свидетели защиты допрашивались в суде: Щекин (давал показания устно 17, 18, 20, 21 января и 14 марта 2005 г.), Петрова (давала показания устно 24 января 2005 г.), Семенов (25 января 2005 г.), Бочко (1 и 2 марта 2005 г.) и Гейдж из "Эрнст энд Янг" (4 и 5 марта 2005 г.), а также Лубенченко, Гречишкин и Плешкова (даты не указаны, их показания проанализированы в приговоре). Причины непринятия заключений указывались в приговоре.

660. 20 января 2003 г. К. Ривкин (защитник) просил суд принять в качестве доказательства заключение Щекина, который ранее был допрошен судом как специалист. По предложению суда Щекин перечислил страницы заключения, которые он подготовил лично и которые не были написаны им. Щекин дал свое толкование налогового законодательства. 25 января 2005 г. К. Ривкин просил суд принять в качестве доказательства "заключение" Семенова. "Заключение" было приобщено к материалам дела (без приложений, поскольку они в основном состояли из извлечений из применимого законодательства и решений арбитражных судов, которые не были "надлежащим образом" заверены). Семенов давал показания об условиях, в которых он готовил свое письменное заключение. Суд, рассмотрев показания, заключил в приговоре, что эти два лица не могут рассматриваться как "специалисты", поскольку они не обладают необходимыми специальными знаниями. Так, они никогда не работали в государственных налоговых органах или в аудиторской фирме, за исключением Щекина, который в течение четырех месяцев работал юристом в государственной налоговой службе. Эти два лица являлись фактически юристами и/или преподавателями права. Однако суд не нуждался в их комментариях и толковании законодательства. Кроме того, Щекин консультировал "ЮКОС" во время разбирательства в арбитражных судах, следовательно, имелся конфликт интересов.

661. 21 января 2005 г. К. Ривкин просил суд приобщить "заключение" Гуляева. Суд отказался принять данный документ в качестве доказательства, поскольку он содержал анализ законности некоторых следственных действий и допустимости доказательств. Такой анализ не мог быть проведен экспертом, принятие или отклонение доказательств относится к исключительной компетенции суда.

662. 25 января 2005 г. В. Краснов (другой защитник) просил суд принять в качестве доказательства документы, озаглавленные "экспертное заключение" и "заключение эксперта", представленные Петровой, с приложенными документами о ее образовании и квалификации. Устные показания Петровой были сосредоточены на учетных процедурах и практике. Вновь ее комментарии по этому вопросу не были востребованы судом, и, кроме того, они были противоречивыми. Власти Российской Федерации также ссылались на части показаний, которые противоречили друг другу.

663. 9 февраля 2005 г. Г. Падва (защитник) просил суд принять в качестве доказательства "заключение" Лубенченко. Заслушав Лубенченко, суд решил, в основном по тем же причинам, что и ранее, что его пояснения о толковании банковского законодательства не запрашивались судом. В то же время его показания не противоречили информации, которая уже была установлена судом.

664. 10 февраля 2005 г. защитник Д. Дятлов просил суд принять в качестве доказательства "заключение", подготовленное Гречишкиным. Суд удовлетворил это ходатайство частично, приняв "заключение" и приложения NN 2-4 к нему. Суд также заслушал устные показания Гречишкина. Вместе с тем суд отказался принять приложение N 1, поскольку оно содержало документы, которые не были "надлежащим образом заверены". Суд также отметил, что "заключение" прошито и скреплено печатью, но в нем не указано на соответствие содержащихся в нем копий оригиналу и на метод копирования. Гречишкин был допрошен по поводу методов подготовки заключения по заказу защитников заявителя. Он не допрашивался в отношении других аспектов дела, в результате районный суд решил, что доказательство относимо и подлежит приобщению к материалам дела.

665. 11 февраля 2005 г. суд согласился приобщить к материалам дела 36 документов из списка, представленного защитой 7 февраля, и девять документов из списка, представленного защитой 8 февраля 2005 г.

666. 1 и 2 марта 2005 г. суд отказался принять в качестве доказательств аудиторские заключения компаний "Эрнст энд Янг" и "Прайсуотерхаус Куперс". Суд также проанализировал показания генерального директора компании "Эрнст энд Янг" и аудиторское заключение этой фирмы в приговоре. 2 марта 2005 г. суд отказался принять в качестве доказательства "заключения" Бочко.

667. 9 марта 2005 г. защита просила суд рассмотреть заключение экономического исследования. Однако это заключение было подготовлено по другому уголовному делу. Кроме того, защита не объяснила, какое именно исследование она хотела получить. Суды рассматривают только те документы, которые представлены в рамках рассматриваемого уголовного дела. Защита просила о рассмотрении этого доказательства, полученного в рамках другого дела. На этом основании суд решил не истребовать данное заключение.

668. Что касается остальных доказательств, представленных защитой или истребованных ею, суд решил, что имеющиеся доказательства достаточны для выводов по существу дела. Таким образом, документы, которые не были получены судом или не приобщены к делу, не имели решающего значения и не были важны для отклонения доказательств прокуратуры.

669. Как утверждали власти Российской Федерации, все доказательства, использованные в подкрепление обвинения заявителей, были рассмотрены судом. Приговор действительно упоминал кредитные карты "Американ экспресс" и договоры между вторым заявителем и "Статус сервисиз", но приговор всегда ссылался на страницу дела, на которой содержатся эти документы. В материалах делах указывалось на сопроводительное письмо компании "Американ экспресс", в котором подтверждалось, что заявитель получил корпоративную карту в качестве директора "Статус сервисиз". Кроме того, заявитель получил кредитную карту "Виза голд" в качестве директора "Статус сервисиз". Данная карта была изъята во время обыска в его доме 3 октября 2003 г. и приобщена к материалам дела.

670. Власти Российской Федерации указали, что дело заявителей (N 18/58-03) было выделено из другого дела N 18/41-03. Разбирательство по этому делу еще продолжается. Некоторые обвиняемые по последнему указанному делу скрылись от прокуратуры. Для установления их местонахождения и обстоятельств, сопровождавших вменяемые им преступления, следователи должны были допросить многих свидетелей. Некоторые допросы проходили во время судебного разбирательства по делу заявителей, но не имели к нему отношения. Власти Российской Федерации также ответили, что невозможно раскрыть имена свидетелей, допрошенных следователем во время судебного разбирательства по делу заявителей в рамках другого дела, поскольку до окончания разбирательства имена свидетелей являются тайной, и их раскрытие могло бы причинить ущерб интересам иных участников уголовного разбирательства.

(b) Доводы заявителей

671. Заявители считали, что порядок получения и рассмотрения доказательств Мещанским районным судом г. Москвы сопровождался весьма серьезными недостатками. Существовало фундаментальное неравенство между сторонами обвинения и защиты. Мещанский районный суд г. Москвы с готовностью допрашивал всех свидетелей и рассматривал документальные доказательства, представленные обвинением, с другой стороны, многие свидетели и заключения, предложенные защитой, были отклонены.

(i) Запугивание свидетелей

672. Заявители обратили внимание Европейского Суда на тот факт, что некоторые свидетели защиты были задержаны. Заявители также жаловались на то, что сторона обвинения пыталась оказывать давление на многих свидетелей, допрашивая их в связи с "параллельным разбирательством" во время первого дела. Свидетели были допрошены Генеральной прокуратурой после окончания предварительного следствия не только в связи с предметом первого дела, но и в связи с дополнительными обвинениями, которые были выдвинуты против заявителей в начале 2007 года.

673. Допрос свидетелей непосредственно перед дачей ими показаний и особенно, когда они не закончили давать устные показания, позволяет предположить, что на них оказывалось ненадлежащее давление. Материалы для новых обвинений показывали, что государство включило протоколы допросов 18 свидетелей, которые были вызваны для дачи показаний в первом судебном разбирательстве заявителей. Двое свидетелей были вызваны непосредственно перед дачей устных показаний в первом деле и подписали обязательство о неразглашении содержания их допроса.

(ii) Использование незаконно полученных и/или недостоверных доказательств прокуратуры

674. Заявители утверждали, что позиция обвинения была основана на недопустимых доказательствах. Оспариваемые доказательства были получены, в частности, в результате незаконного обыска офиса депутата Государственной Думы и данных, извлеченных из компьютера, при наличии серьезного подозрения о том, что лица, проводившие обыск, добавили дополнительный материал при его изъятии.

675. Обыск, проведенный 3 октября 2003 г. в здании N 88 в Жуковке, осуществлялся с нарушением законодательства Российской Федерации. Так, следователи начали обыск, не предъявив постановление, которое его санкционировало, и удостоверения личности. При обыске присутствовали несколько понятых, но они принимали участие в нескольких следственных действиях одновременно. Очевидно, что ни один из них не мог поручиться за надлежащее проведение этих следственных действий. Лицам, присутствовавшим при обыске, не разъяснялись их права. Наконец, некоторые документы и предметы, изъятые во время этого обыска, были приобщены к делу после того, как расследование уголовного дела было уже окончено.

676. 12 января 2005 г. суд первой инстанции заслушал свидетелей, присутствовавших во время обысков. Однако суд не принял их доказательства, поскольку они работали в фирме, обслуживавшей помещение. В то же время суд сослался на показания двух следователей, проводивших их (Плетнев и Уваров).

677. Что касается обыска в офисе депутата Государственной Думы Дубова, заявители утверждали, что была нарушена часть десятая статьи 182 УПК РФ. Например, изъятые документы были представлены понятым с задержкой. Кроме того, обыск не был санкционирован судебным постановлением.

678. Документы, полученные с сервера, изъятого во время обыска в Жуковке 9 октября 2003 г., также были недостоверны. Обвинительное заключение содержало противоречивую информацию о нахождении серверов и типе записывающего устройства, в котором была найдена информация. Генеральная прокуратура не приобщила к материалам дела ни сам жесткий диск, ни список файлов, обнаруженных стороной обвинения. Файлы были скопированы экспертами на другой жесткий диск, предоставленный Генеральной прокуратурой. Думнов заявил в своих показаниях, что жесткий диск был "перезаписываемым", то есть было возможно переписать и изменить на нем информацию. Нельзя утверждать, имелась ли информация на жестком диске до его представления экспертам. В материалах отсутствовали данные, документировавшие факт поступления жесткого диска в Генеральную прокуратуру. Следователь Плетнев не мог определенно утверждать, был ли жесткий диск новым или упакованным, или использовался ли он кем-нибудь раньше. После проведения экспертизы жесткий диск, содержавший информацию, был возвращен в Генеральную прокуратуру. Однако конверт, в котором перевозился диск, не был опечатан, а просто был сложен в другой бумажный конверт.

679. Затем жесткий диск был осмотрен следователями в Генеральной прокуратуре. Этот осмотр был проведен в присутствии понятых, которые несколько раз принимали участие в других следственных действиях по уголовному делу заявителей. При осмотре жесткого диска следователи обнаружили намного больше файлов, чем было на диске, исследованном экспертами.

680. Заявители также просили исключить экспертное заключение Елояна и Куприянова от 16 августа 2003 г. Группа защитников второго заявителя узнала о постановлении о назначении экспертизы только после того, как экспертиза была проведена. Таким образом, они были лишены возможности заявить отвод экспертам и задать свои вопросы экспертам.

681. Заявители обжаловали использование материалов, изъятых в банке "Траст инвестмент" и налоговой инспекции N 5. Изъятия в налоговой инспекции были незаконными, поскольку следователь не получил предварительной санкции прокурора. Изъятие в банке "Траст инвестмент" 22 октября 2003 г. было санкционировано первым заместителем Генерального прокурора Российской Федерации Бирюковым, но 11 ноября 2003 г. тот же следователь прибыл в банк "Траст инвестмент" повторно и провел еще одно изъятие со ссылкой на постановление, которое он уже использовал.

(iii) Невозможность допроса свидетелей обвинения

682. Защита просила о даче показаний Шульгиным и экспертами Елояном и Куприяновым, что сделало бы возможным их перекрестный допрос. Эти заключения касались двух обвинений против заявителей. Шульгин в качестве заместителя министра Федеральной налоговой службы* (* Так в оригинале, хотя в указанный период это было Министерство Российской Федерации по налогам и сборам (примеч. переводчика).) подписал требование о возмещении материального ущерба, предъявленное налоговым органом к заявителю. Письменные объяснения Шульгина были использованы Мещанским районным судом г. Москвы при принятии решения о недостоверности доказательств Щекина. Шульгин также ранее отменил налоговую проверку, поскольку она не принимала во внимание директиву Министерства юстиции Российской Федерации и Министерства Российской Федерации по налогам и сборам, указывавшую, что векселя могли приниматься в 1999 году. Таким образом, заявители не могли оспорить острое противоречие между высказанной свидетелем позицией в 2002 году относительно приемлемости векселей и позицией, выдвинутой им в этом отношении в суде.

683. Елоян и Куприянов являлись экспертами обвинения и подготовили во время следствия аудиторское заключение по эпизоду "Апатита". Эксперты утверждали, что исследовали более 4 000 страниц финансовых документов, и все же они закончили заключение в двухдневный срок, назначенный Генеральной прокуратурой. Кроме того, заключение было составлено в помещении Генеральной прокуратуры. Защита пояснила суду, что хотела бы допросить двух экспертов по поводу методов учета, использованных в их заключениях, определить, какие оригинальные материалы эксперты использовали при подготовке своих заключений, и допросить по поводу их выводов. Мещанский районный суд г. Москвы отказал в вызове этих экспертов на том основании, что оценка заключения экспертов будет проведена районным судом, когда судьи удалятся в совещательную комнату. Показания Елояна и Куприянова были важны, так как суды двух инстанций ссылались на их заключения в своих решениях.

684. Заявители также жаловались на невозможность допроса свидетелей Петраускаса, Станкевичюса, Сурмы, Рысева, Карташова, Спиричева и Карасевой, которые проживали за границей и на чьи показания впоследствии ссылался районный суд в своем приговоре.

(iv) Экспертные данные, предложенные защитой, но не принятые судом (письменные заключения и устные показания)

685. Защита пыталась представить экспертные данные, но они не были приняты к рассмотрению судом первой инстанции. Заявители настаивали на том, что экспертные данные были относимыми, важными и допустимыми. Районный суд признал допустимыми все экспертные заключения стороны обвинения, а все заключения защиты были признаны недопустимыми.

686. Заявители оспорили выводы внутригосударственного суда о том, что "эксперты", вызванные защитой, а именно Семенов, Щекин или Петрова, обладали недостаточным опытом. Заявители подробно указали документы и квалификацию специалистов, вызванных защитой, их публикации, преподавательский опыт и так далее.

687. Что касается довода, выдвинутого в отношении данных "экспертов" защиты, предполагавшего, что они безосновательно комментируют правовые вопросы, заявители отметили, что в УПК РФ отсутствует запрет таких комментариев. При рассмотрении сложных налоговых вопросов неизбежно требуется экспертное мнение аудиторов, бухгалтеров и налоговых юристов. Отсутствовала причина, по которой суд не мог получить экспертную поддержку в вопросах правовой практики и толкования. Практика привлечения экспертов по сложным правовым вопросам подтверждена Конституционным Судом Российской Федерации, который привлекает специалистов в отношении каждого рассматриваемого дела и учитывает их мнения.

688. Заявители утверждали, что статья 58 УПК РФ в действительности разрешает защите получать "экспертные данные". Тот факт, что некоторые эксперты привлекались одним из родственников заявителей, не имел значения: все профессиональные эксперты требуют оплаты. Суд не предложил объяснения, почему родственники заявителей могли привлекать для них адвокатов, но не могли привлечь экспертов, которых эти адвокаты хотели вызвать.

689. Довод властей Российской Федерации о том, что заключения Щекина, Семеновой и Гречишкина были недопустимы, поскольку они не исследовали заверенные копии документов, неверен. Статья 58 УПК РФ не требует предоставления специалисту заверенных копий материалов дела. Кроме того, эта мотивировка была искусственной, поскольку защитники свидетельствовали точность и полноту копий, предоставленных специалистам, и районный суд не сделал выводов об обратном.

690. Власти Российской Федерации также ошибочно утверждали, что заключения являлись недопустимыми, поскольку вопреки статье 58 УПК РФ экспертам не разъяснялись их права и обязанности надлежащим лицом. Суд разъяснил каждому эксперту его права перед началом дачи показаний.

691. Власти Российской Федерации не отреагировали на вопрос Европейского Суда по поводу непринятия оправдывающего материала, а именно заключений аудиторских фирм и УрОРАН. Заключения компаний "Прайсуотерхаус Куперс", "Эрнст энд Янг" и УрОРАН были явно относимы к обвинениям по поводу "Апатита". Независимость заключения от уголовного разбирательства против заявителей повышала значение, которое следовало ему придать, и его допустимость для суда. Вместе с тем заключение независимо подкреплялось собственными экспертными исследованиями государства. Письмо из Арбитражного суда Читинской области было отклонено по чисто формальным основаниям, хотя оно также являлось важным доказательством в системе защиты.

(v) Нераскрытие оправдательного материала

692. Заявители ссылались на нераскрытие оправдательного материала. Многие документы, на которые защита хотела бы сослаться, были изъяты во время обысков адвокатских помещений, банков или иных организаций, но не были приобщены к материалам дела. Организации, к которым защитники обращались по поводу раскрытия документов (такие как Министерства финансов и юстиции Российской Федерации, Федеральная налоговая служба), отвечали отказом или не отвечали вообще.

693. Заявители просили районный суд оказать им содействие в получении переписки между президентом и премьер-министром. Данная переписка свидетельствовала, что в результате проведения ряда проверок было заключено, что в приобретении 20-процентного пакета акций "Апатита" не было допущено нарушений. Однако поручение Президента N Пр-2178 не было раскрыто во время судебного разбирательства. Сфера поручения упоминалась на первой странице ответа Генерального прокурора Российской Федерации Президенту В.В. Путину, датированного апрелем 2003 года.

694. Заявители просили Генеральную прокуратуру, Фонд государственного имущества и Администрацию Президента Российской Федерации о раскрытии корреспонденции по поводу президентских проверок 2003 года, но все обращения были отклонены. Суд отказал в удовлетворении ходатайства, указав, что не усматривает "оснований" для его удовлетворения. Точно так же суд отказался содействовать защите в получении информации из пограничной службы по поводу пересечения Государственной границы Российской Федерации первым заявителем с 1 января 1994 г. по 2 июля 2003 г. Некоторые документы Генеральной прокуратуры относились к "юридическому и экономическому обзору", который был выполнен в 2002 году для оценки деятельности торговых компаний в г. Лесной. Защита просила районный суд потребовать разглашения данных документов, но в этом было отказано, хотя эти документы могли быть явно относимыми.

(vi) Документальные доказательства, не рассмотренные в судебном разбирательстве, но указанные в приговоре, другие материалы, представленные защитой, но не принятые в качестве доказательств

695. Как утверждали заявители, следующие доказательства не были рассмотрены в состязательном разбирательстве: (a) книга доходов и расходов второго заявителя за 2000 год, (b) письмо из ЗАО "ЮКОС РМ" от 11 августа 2000 г., (c) кредитные карты "Американ экспресс" и (d) предполагаемые договоры между вторым заявителем и компанией "Статус сервисиз лимитед". Несмотря на это, Мещанский районный суд г. Москвы упомянул содержание этих документов в качестве доказательства вины заявителей, а суд кассационной инстанции не рассмотрел данный вопрос.

696. Несколько раз защита подавала ходатайства о приобщении к делу ряда документальных доказательств, которые она считала оправдывающими. Однако эти документы не были приобщены к делу. Мотивы, выдвинутые Мещанским районным судом г. Москвы для отказа в удовлетворении ходатайств защиты о приобщении документов, были несправедливыми и формальными.

2. Мнение Европейского Суда

697. Европейский Суд отмечает, что жалобы заявителей по поводу получения и исследования доказательств могут быть разделены на пять групп. Во-первых, заявители жаловались на то, что на всем протяжении разбирательства Генеральная прокуратура пыталась манипулировать свидетелями. Во-вторых, заявители утверждали, что доказательства, представленные стороной обвинения, были получены ненадлежащим образом и/или были недостоверными. В-третьих, заявители указывали, что защита не могла проверить некоторые доказательства, представленные прокуратурой. В-четвертых, заявители утверждали, что суды произвольно отказывали в принятии важных доказательств, полученных и представленных защитой. В-пятых, заявители считали, что суды не оказывали защите содействия в получении доказательств, которыми располагала противная сторона, и что приговор ссылался на доказательства, которые отсутствовали в материалах дела или никогда не существовали. Европейский Суд рассмотрит жалобы заявителей в том же порядке.

(a) Запугивание свидетелей стороной обвинения

698. В настоящем деле Европейский Суд не может установить вне всякого разумного сомнения, что свидетели запугивались или инструктировались до допросов. По мнению Европейского Суда, у прокуратуры могли быть причины для повторного допроса конкретного свидетеля в рамках того же уголовного дела или в связи с другим делом. Что касается оглашения свидетельских показаний в судебном заседании, иногда оно может быть необходимо, например, для обнаружения противоречий в показаниях, для оспаривания их достоверности, для получения разъяснений и так далее. Наконец, статус свидетеля не предоставляет иммунитета от преследования или задержания. Оспариваемые действия Генеральной прокуратуры не являлись незаконными на первый взгляд, и отсутствуют данные о том, что прокуратура преследовала иные цели и действовала недобросовестно. Отсюда следует, что этот аспект дела не дает оснований говорить о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции.

(b) Использование доказательств прокуратуры, которые были, по мнению заявителей, ненадлежащим образом получены или недостоверны

699. Заявители утверждали, что использование доказательств, полученных во время обысков в Жуковке и, в частности, в офисе Дубова, противоречило пункту 1 статьи 6 Конвенции. В этом отношении Европейский Суд напоминает, что к его функции в принципе не относится рассмотрение вопроса о том, могут ли быть допустимыми конкретные виды доказательств, например, доказательства, с точки зрения внутригосударственного законодательства, полученные незаконно (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ван Мехелен и другие против Нидерландов" (Van Mechelen and Others v. Netherlands) от 23 апреля 1997 г., § 50, Reports of Judgments and Decisions 1997-III, или Постановление Европейского Суда по делу "Хан против Соединенного Королевства" (Khan v. United Kingdom), жалоба N 35394/97, ECHR 2000-V). В настоящем деле, даже если Дубов пользовался парламентским иммунитетом, его профессиональный статус должен был обеспечить его независимость в качестве депутата Государственной Думы, а не гарантировать справедливость разбирательства или достоверность информации, полученной от него. По мнению Европейского Суда, использование доказательств, полученных при обыске в офисе Дубова, не составляло несправедливость в значении пункта 1 статьи 6 Конвенции.

700. Кроме того, заявители критиковали обыски в Жуковке 3 и 9 октября 2003 г. в более общих выражениях. Они утверждали, что следователи не только нарушили внутригосударственное законодательство, но и собирали доказательства таким образом, что полученные данные были недостоверны. Европейский Суд повторяет, что в первую очередь суды страны должны решать, является ли на основании фактов дела конкретное доказательство достоверным источником сведений. Тем не менее, если обстоятельства получения доказательства порождают сомнения в его достоверности или точности, использование подобного доказательства может умалять общую справедливость разбирательства (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Яллох против Германии" (Jalloh v. Germany), жалоба N 54810/00, §§ 95 и последующие, ECHR 2006-IX, см. также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хан против Соединенного Королевства", §§ 35 и 37, и Постановление Европейского Суда по делу "Аллан против Соединенного Королевства" (Allan v. United Kingdom), жалоба N 48539/99, §§ 43 и 47, ECHR 2002-IX). Однако, как указано выше, в качестве общего правила принятие доказательств прежде всего регулируется законодательством страны и относится на усмотрение внутригосударственных судов. Более существенно то, соблюдаются ли права защиты. В частности, следует учитывать, могли ли заявители оспорить аутентичность доказательства и его использование (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Яллох против Германии", § 95, см. также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Быков против Российской Федерации" (Bykov v. Russia) от 10 марта 2009 г., жалоба N 4378/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2009.), § 95).

701. В настоящем деле Европейский Суд учитывает, что заявители могли подать жалобу на нарушения при обысках и допросить свидетелей, которые присутствовали во время обысков. Суд заслушал этих свидетелей (см. § 245 настоящего Постановления), рассмотрел доводы защиты и произвел разумное определение фактов. Хотя районный суд отказал в исключении доказательств, полученных при обысках, при данных обстоятельствах в задачу Европейского Суда не входит переоценка выводов о фактах, основанных на разумной оценке доказательств.

702. Сходный анализ требуется в отношении критики заявителей по поводу порядка изъятия и исследования электронных данных (см. § 246 настоящего Постановления). Возможные противоречия в документах, описывающих объем данных, содержавшихся на жестких дисках, неточности в отношении нахождения компьютерных серверов и другие обжалуемые недостатки могут иметь различные объяснения. Европейский Суд не может выявить явный порок процесса изъятия и исследования жестких дисков, который сделал бы полученную из них информацию непригодной для использования в судебном разбирательстве.

703. Что касается многочисленных обысков, проведенных на основании одного постановления, Европейский Суд полагает, что ничто в настоящем деле не свидетельствует о том, что следователи злоупотребляли своими полномочиями и нера-зумно толковали сферу действия постановлений. Европейский Суд заключает, что использование полученных таким образом доказательств не нарушило прав заявителей на справедливое судебное разбирательство.

704. Второй заявитель также жаловался на то, что его адвокаты не были надлежащим образом уведомлены о назначении экспертизы Генеральной прокуратурой в августе 2003 года и потому не могли сформулировать вопросы экспертам (Елояну и Куприянову). По мнению Европейского Суда, тот факт, что прокуратура получила заключение экспертизы без какого-либо участия защиты, не вызывает вопросов с точки зрения Конвенции при условии, что защита впоследствии могла рассмотреть и оспорить это заключение в суде первой инстанции. Что касается предполагаемой невозможности допроса защитой Елояна и Куприянова в судебном разбирательстве, этот аспект дела будет проанализрован отдельно (см. ниже).

705. Европейский Суд рассмотрел другие доводы заявителей по поводу различных недостатков документальных доказательств, представленных прокуратурой. Однако Европейский Суд считает, что эти предполагаемые недостатки при их наличии не повлекли "несправедливость" разбирательств как таковую. В итоге Европейский Суд полагает, что использование документальных доказательств, представленных прокуратурой, не нарушило пункт 1 и подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

(с) Невозможность допроса стороной защиты свидетеля обвинения

706. Европейский Суд перейдет к предполагаемой невозможности допроса стороной защиты нескольких свидетелей обвинения.

707. Подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции отражает тот принцип, что до осуждения обвиняемого все доказательства против него должны быть представлены в его присутствии в открытом заседании с учетом требования состязательности. Исключения из этого принципа возможны, но они не должны нарушать прав защиты, которые, как правило, требуют, чтобы обвиняемый имел адекватную и надлежащую возможность оспорить показания и допросить свидетеля, показывающего против него, когда этот свидетель дает показания или на более поздней стадии разбирательства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лука против Италии" (Lucа v. Italy), жалоба N 33354/96, § 39, ECHR 2001-II, Постановление Европейского Суда по делу "Солаков против Македонии" (Solakov v. "the former Yugoslav Republic of Macedonia"), жалоба N 47023/99, § 57, ECHR 2001-X, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Хаваджа и Тахири против Соединенного Королевства").

708. В контексте отсутствия свидетелей Большая Палата Европейского Суда указала два фактора для определения того, совместимо ли оглашение показаний с правом на справедливое судебное разбирательство. Во-первых, должно быть установлено наличие уважительной причины неявки свидетеля. Во-вторых, даже при наличии уважительной причины, если осуждение основано исключительно или в решающей степени на показаниях лица, которое обвиняемый не имел возможности допросить, права стороны защиты могут быть ограничены в степени, несовместимой с гарантиями статьи 6 Конвенции. Соответственно, если показания отсутствующего свидетеля являются единственным или решающим основанием обвинительного приговора, требуются достаточные уравновешивающие факторы, включая наличие прочных процессуальных гарантий, допускающих справедливую и надлежащую оценку достоверности таких показаний (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Хаваджа и Тахири против Соединенного Королевства", §§ 119 и 147).

709. Европейский Суд учитывает, что в суде защита просила о допросе, в частности, Шульгина, Елояна и Куприянова. Первый из них являлся заместителем руководителя Федеральной налоговой службы (см. § 171 настоящего Постановления). Двое других были экспертами, подготовившими несколько заключений по запросу прокуратуры, включая заключение о рыночной стоимости апатитового концентрата (см. §§ 68 и 165 настоящего Постановления). Однако суд отказал в вызове этих лиц.

710. Европейский Суд отмечает, что, требуя допроса Шульгина, защита в основном стремилась оспорить противоречие между его позицией в 2002 году относительно приемлемости векселей при уплате налогов и его позицией в качестве гражданского истца в этом отношении в судебном разбирательстве. Европейский Суд повторяет в этом отношении, что при разрешении вопросов о справедливости разбирательства для целей статьи 6 Конвенции он должен рассмотреть разбирательство целиком, включая решение суда кассационной инстанции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Эдвардс против Соединенного Королевства" (Edwards v. United Kingdom) от 16 декабря 1992 г., § 34, Series A, N 247-B). Европейский Суд отмечает, что оба заявителя были в конце концов оправданы по обвинению в уклонении от уплаты налогов с организаций в части уплаты налогов векселями (см. § 318 настоящего Постановления). Заявители также утверждали, что районный суд ссылался на показания Шульгина при отклонении заключения Щекина, эксперта защиты, но это из приговора не следует. Европейский Суд заключает, что отсутствие Шульгина в судебном разбирательстве не затрагивало общую справедливость разбирательства.

711. Напротив, Европейский Суд должен рассмотреть отказ в вызове Елояна и Куприянова, поскольку их показания, по-видимому, имели отношение к обвинениям, по которым заявители были осуждены. Власти Российской Федерации утверждали, что Елоян и Куприянов были не "свидетелями" в значении подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, а "экспертами", то есть лицами, обладающими специальными знаниями, которые оказывали содействие суду в конкретной технической или научной сфере. Европейский Суд согласен с тем, что роль специалиста в разбирательстве следует отличать от роли свидетеля, который должен сообщить суду свое личное воспоминание о конкретном событии. Однако это не означает, что проверка экспертных данных не охватывается подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Согласно обширной прецедентной практике Европейского Суда, предусматривающей право стороны защиты на ознакомление и оспаривание не только экспертного заключения как такового, но также достоверности тех, кто его составлял, путем их прямого допроса (см. в числе других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Брандштеттер против Австрии" (Brandstetter v. Austria) от 28 августа 1991 г., § 42, Series A, N 211, Постановление Европейского Суда по делу "Дорсон против Нидерландов" (Doorson v. Netherlands) от 26 марта 1996 г., §§ 81-82, Reports of Judgments and Decisions 1996-II, и Постановление Европейского Суда по делу "Мирилашвили против Российской Федерации" (Mirilashvili v. Russia) от 11 декабря 2008 г., жалоба N 6293/04* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.), § 158).

712. Власти Российской Федерации также утверждали, что защита не доказала важности личного допроса Елояна и Куприянова для результата разбирательства. Европейский Суд не может согласиться с этим доводом. Елоян и Куприянов были привлечены в качестве экспертов обвинения на следственной стадии и проводили свое экспертное исследование в помещении Генеральной прокуратуры без всякого участия защиты (см. для сравнения Решение Европейского Суда по делу "Царп против Мальты" (Zarb v. Malta) от 27 сентября 2005 г., жалоба N 16631/04, с дополнительными отсылками, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Стоименов против Македонии" (Stoimenov v. "the former Yugoslav Republic of Macedonia") от 5 апреля 2007 г., жалоба N 17995/02, §§ 39 и 40, с дополнительными отсылками). Следовательно, их положение было ближе к статусу "свидетеля обвинения". В отличие от ситуации со свидетелями защиты обвиняемый не обязан доказывать важность свидетеля обвинения. Если сторона обвинения считает, что конкретное лицо является относимым источником информации и опирается на его показания в суде (см. § 165 настоящего Постановления), и если показания этого свидетеля использованы судом в поддержку обвинительного приговора (что имело место в данном деле - см. § 271 настоящего Постановления), должно презюмироваться, что его личная явка и допрос являются необходимыми, кроме случаев, когда показания данного свидетеля явно неотносимы или избыточны.

713. В настоящем деле Елоян и Куприянов оценивали, в частности, разницу между рыночными ценами апатитового концентрата и "внутренними ценами", по которым он продавался "Апатитом" аффилированным лицам, предположительно контролируемым заявителями. Выводы этого заключения, по-видимому, были важны для установления того, причинили ли продажи апатитового концентрата ущерб акционерам "Апатита", и, следовательно, подкрепляют ли они обвинения, указанные в §§ 99 и последующих настоящего Постановления. Приговор районного суда не опровергает это предположение. Защита пояснила районному суду, почему она сомневается относительно достоверности экспертных заключений и методов, использованных экспертами (см. § 169 настоящего Постановления). Защита не принимала участия в подготовке заключений Елояна и Куприянова и не могла задавать им вопросы на более ранней стадии разбирательства. При таких обстоятельствах районный суд должен был внимательно рассмотреть ходатайство защиты.

714. Вместо этого районный суд решил, что он не нуждается в личном допросе экспертов, поскольку имеет их письменное мнение. Подобная аргументация неудовлетворительна. Тот факт, что у районного суда было в наличии экспертное заключение, не делал допрос экспертов необязательным - иначе отсутствовала бы необходимость допроса любого свидетеля, который давал письменные показания стороне обвинения на досудебной стадии. Даже если отсутствовали серьезные противоречия в заключении, допрос экспертов мог выявить возможные конфликты интересов, недостаточность материалов в их распоряжении или недостатки методов исследования.

715. Еще более важно то, что отсутствовали причины, препятствовавшие явке Елояна и Купри-янова в суд и даче ими показаний, такие, например, как страх мести со стороны заявителей или сохранение секретных полицейских методов расследования преступления (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Хаваджа и Тахири против Соединенного Королевства", § 122, или упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дорсон против Нидерландов", § 70), или смерть свидетеля (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Феррантелли и Сантанджело против Италии", § 52), и ни суды страны, ни власти Российской Федерации не ссылались на такие обстоятельства.

716. Все вышеизложенное вынуждает Европейский Суд заключить, что отказ внутригосударственных судов заслушать Елояна и Куприянова лично в судебном разбирательстве противоречил требованиям пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

(d) Экспертные данные, предложенные защитой, но не принятые судом

717. Следующий аспект дела, требующий рассмотрения, заключается в непринятии "экспертных данных" (письменных и устных), предложенных защитой для рассмотрения в суде. Европейский Суд сосредоточится на "экспертных доказательствах" в широком смысле слова, то есть на источниках информации, которые не описывают конкретные факты дела, но содержат научный, технический и иной анализ этих фактов.

718. Европейский Суд напоминает, что, если защита настаивает на том, чтобы суд заслушал свидетеля или принял другое доказательство (такое, например, как экспертное заключение), суды страны должны разрешить вопрос о том, является ли необходимым или желательным принять это доказательство к рассмотрению в суде (см. Постановление Европейского Суда по делу "S.N. против Швеции" (S.N. v. Sweden), жалоба N 34209/96, § 44, ECHR 2002-V, с дополнительными отсылками на Постановление Европейского Суда по делу "Брикмон против Бельгии" (Bricmont v. Belgium) от 7 июля 1989 г., § 89, Series A, N 158). Суд страны вправе с соблюдением положений Конвенции отказать в вызове свидетелей, предложенных защитой, например, на том основании, что суд находит их показания маловероятно способствующими установлению истины (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хусейн и другие против Азербайджана" (Huseyn and Others v. Azerbaijan) от 26 июля 2011 г., жалобы NN 35485/05, 45553/05, 35680/05 и 36085/05, § 196, с дополнительными отсылками).

719. Европейский Суд отмечает, что часть "экспертных данных", предложенных защитой, была отклонена непосредственно районным судом во время судебного разбирательства (см. § 219 настоящего Постановления). Некоторые "эксперты" могли давать показания, но в приговоре районный суд принял их объяснения только в части, касающейся процесса подготовки различных заключений и исследований (см., например, §§ 225 и последующие, и 258 и последующие настоящего Постановления). Что касается существа пояснений, суд отказал в их рассмотрении (см. §§ 249 и последующие настоящего Постановления). Таким образом, в результате ни одно "экспертное доказательство", привлеченное защитой, не было принято к рассмотрению.

720. Мотивы отклонения районным судом "экспертных данных", представленных защитой, были не всегда ясны. Рассмотрев приговор и процессуальные решения от марта 2005 года, Европейский Суд отмечает, что доводы районного суда в отношении этого типа доказательств могут быть разделены на две группы. Некоторые доводы касались относимости, полезности и достоверности "экспертных данных" защиты, а остальные затрагивали их формальную неприемлемость.

(i) Экспертные данные, признанные неотносимыми или бесполезными

721. Что касается первой группы, Европейский Суд напоминает, что требование справедливости судебного разбирательства не возлагает на суд первой инстанции обязанность запрашивать экспертное мнение или совершать иное следственное действие только потому, что об этом ходатайствует участник. В настоящем деле районный суд указал, что заключения нескольких "экспертов" затрагивают правовые вопросы, а именно толкование законодательства Российской Федерации, и потому бесполезны для суда. По мнению Европейского Суда, в свете характера объяснений этих "экспертов" неотносимость/бесполезность для суда была основным доводом для их отклонения. Это касалось устных и письменных объяснений Щекина, Семенова, Гречишкина, Лубенченко, Гуляева и в некоторой степени Петровой, Бочко и Плешкова (см. §§ 199 и последующие, §§ 214, 222 и 225 и последующие).

722. Европейский Суд принимает к сведению довод заявителей о том, что УПК РФ не препятствовал суду в получении экспертного заключения по правовым вопросам. Однако Европейский Суд готов признать, что правовые вопросы обычно относятся к сфере компетенции и знаний судьи (iura novit curia)* (* Iura novit curia (лат.) - "суд знает законы" (примеч. переводчика).), и судья вправе решать, нуждается ли он в помощи в конкретной области права. По мнению Европейского Суда, в этой части отклонение внутригосударственным судом "экспертного доказательства", представленного защитой, остается в пределах усмотрения последнего.

723. Некоторые другие заключения и исследования, представленные защитой, также затрагивали, по крайней мере, в определенной степени другие отрасли знаний, такие как экономический анализ или учет. Это относится к объяснениям Петровой и ее письменному заключению (см. § 202 настоящего Постановления), которые затрагивали, в частности, определенные практики учета, объяснения Бочко и заключение УрОРАН (см. § 214 настоящего Постановления), оценивавшие экономическое влияние деятельности "торговых компаний" в зонах льготного налогообложения, и заключению Плешковой, которое касалось, в числе прочего, экономической выполнимости инвестиционной программы "Апатита" (см. § 222 настоящего Постановления). Суд отклонил данные заключения в совокупности, не различая вопросы, затронутые в этих заключениях. В то время как неизбирательный подход чреват опасностями, Европейский Суд готов признать, что первичная причина непринятия этих заключений также состояла в их неотносимости или бесполезности, что относится к сфере усмотрения суда первой инстанции.

(ii) Экспертные данные, отклоненные в качестве недопустимых

724. Европейский Суд обратится к "экспертным данным", отклоненным районным судом по причинам, связанным не с содержанием, а с формой и происхождением.

725. Европейский Суд учитывает, что защита предоставила суду аудиторские заключения компаний "Эрнст энд Янг" и "Прайсуотерхаус Куперс" (см. §§ 215 и 216 настоящего Постановления), но районный суд отказался их принять. Европейский Суд повторяет, что прежде всего внутригосударственный суд должен решать, послужит ли принятие доказательства по требованию защиты какой-либо полезной цели (см. Постановление Европейского Суда по делу "H. против Франции" (H. v. France) от 24 октября 1989 г., §§ 60-61, Series A, N 162-A, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фруни против Словакии", § 126). Однако Европейскому Суду следует удостовериться, был ли способ получения доказательств справедливым. Например, при исключительных обстоятельствах необходимость получения второго экспертного заключения по важному аспекту дела может быть самоочевидной, и уклонение суда от получения экспертных доказательств, о которых ходатайствует сторона защиты, может сделать судебное разбирательство несправедливым (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "G.B. против Франции" (G.B. v. France), жалоба N 44069/98, § 69, ECHR 2001-X).

726. Европейский Суд учитывает, что в отличие от "экспертных данных", проанализированных выше, заключения компаний "Эрнст энд Янг" и "Прайсуотерхаус Куперс" в основном не носили правового характера. В первом оценивались акции "Апатита" в различные периоды, а во втором анализировалась цена апатитового концентрата. Европейский Суд также подчеркивает, что эти два заключения касаются в основном тех же вопросов, что и заключения, представленные прокуратурой (см. §§ 165 и 166 настоящего Постановления), которые были приняты районным судом в качестве доказательства. При таких обстоятельствах попытки заявителей получить мнения профессионалов в области учета, оценки активов и рыночных цен были оправданными. Таким образом, "неотносимость" этих заключений не могла и не должна была сыграть существенную роль в их отклонении.

727. Как следует из процессуальных решений Мещанского районного суда г. Москвы, эти заключения были отклонены, в том числе в связи с некоторыми дефектами их формы (см., в частности, §§ 219 и 220 настоящего Постановления). Тем не менее отсутствовали сомнения в том, что заключения исходят от данных аудиторских фирм. Эти фирмы были хорошо известны, они имели офисы в г. Москве и следовали установленным практикам и процедурам. Районный суд заслушал Гейджа, партнера компании "Эрнст энд Янг", который в числе прочего дал объяснения по поводу подготовки заключения его фирмой. Если суд нуждался в дополнительной информации об именах или квалификации экспертов, участвовавших в подготовке заключений, ее было бы легко получить. Европейский Суд полагает, что дефекты формы не были решающим аргументом для их отклонения. Следовательно, Европейский Суд должен изучить последний довод, а именно недопустимость этих заключений с точки зрения законодательства Российской Федерации.

728. Районный суд решил, что эти аудиторские заключения не соответствуют видам "доказательств", которые являются допустимыми согласно внутригосударственному законодательству. Для целей настоящего дела Европейский Суд готов принять толкование УПК РФ, предложенное Мещанским районным судом г. Москвы, как разумное (см. Постановление Европейского Суда по делу "Перич против Хорватии" ( v. Croatia) от 27 марта 2008 г., жалоба N 34499/06, § 17). При этом Европейский Суд подчеркивает, что правила допустимости доказательств могут иногда противоречить принципам равенства сторон и состязательного разбирательства или затрагивать справедливость разбирательства иным образом (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Тамминен против Финляндии" (Tamminen v. Finland) от 15 июня 2004 г., жалоба N 40847/98, §§ 40-41). Хотя "статья 6 Конвенции не заходит настолько далеко, чтобы предоставлять защите те же права, что и обвинению в получении доказательств" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мирилашвили против Российской Федерации", § 225), обвиняемый должен иметь право получать и представлять доказательства "при тех же условиях", что и обвинение (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского по делу "Компания "Домбо Бехер Б.В." против Нидерландов" (Dombo Beheer B.V. v. Netherlands) Суда от 27 октября 1993 г., § 33, Series A, N 274, см. также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Перич против Хорватии", § 19). Очевидно, что эти "условия" не могут быть точно такими же во всех отношениях, например, защита не может иметь те же возможности поиска и изъятия доказательств, что и сторона обвинения. Однако, как следует из текста подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, защита должна иметь возможность осуществлять активную защиту, например, путем вызова свидетелей со своей стороны или представлять другие доказательства.

729. Сторона обвинения в настоящем деле пыталась доказать конкретный пункт в результате получения экспертных заключений и представления их суду. Заключения были получены в рамках предварительного следствия, то есть несостязательной процедуры и в данном деле без всякого участия защиты. Так, защита не могла сформулировать вопросы экспертам, заявить им отвод или предложить собственных экспертов для включения в группу и так далее. Суд первой инстанции принял эти заключения в качестве доказательства, поскольку в соответствии с УПК РФ сторона обвинения имела право их получать.

730. Защита, с другой стороны, не имела такого права. Согласно УПК РФ в его узком толковании только сторона обвинения или суды имели право получать "экспертные заключения" (см. §§ 401 и 409 настоящего Постановления). Действительно, теоретически защита могла оспорить экспертное заключение, представленное стороной обвинения, и просить суд назначить новую экспертизу. В то же время для назначения новой экспертизы защите требовалось убедить суд, что заключение, представленное прокуратурой, было неполным или имело недостатки. Европейский Суд учитывает, что защита не могла вызвать экспертов, которые готовили заключения по запросу прокуратуры, и поставить под сомнение их достоверность. Данный факт повлек отдельный вывод о нарушении в соответствии с подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции (см. § 716 настоящего Постановления), и это, несомненно, осложнило задачу защиты по доказыванию полезности встречных заключений.

731. Кроме того, Европейский Суд подчеркивает, что оспаривание заключения эксперта в отсутствие помощи другого эксперта в соответствующей сфере может быть затруднительным. Таким образом, одно лишь право стороны защиты просить суд о назначении другой экспертизы не является достаточным. Чтобы реализовать это право эффективно, сторона защиты должна иметь ту же возможность представления собственных "экспертных доказательств".

732. Указанное право не является абсолютным, и формы, в которых защита может просить о содействии экспертов, могут изменяться. В настоящем деле защита пыталась выдвинуть собственные "экспертные данные" путем представления суду двух заключений, которые она получила от третьих лиц. Эти заключения были относимыми, но суд отказался их принимать. По мнению районного суда, данные заключения не являлись допустимыми в качесте "заключений специалистов" или как "иные документы" (см. §§ 221 и 250 настоящего Постановления).

733. Власти Российской Федерации не пояснили, какие иные варианты были доступны защите для представления своих экспертных данных. Положения УПК РФ в толковании районного суда не позволяли защите собирать письменные заключения "экспертов" или "специалистов". Защитники действительно могли получать консультации компетентных специалистов вне судебного заседания, но это не является достаточным для уравнивания ситуаций обвинения и защиты. Кроме того, в состязательном разбирательстве стороны обычно представляют доказательства непосредственно в судебном разбирательстве.

734. В качестве последней возможности защита могла ходатайствовать об устном допросе "специалистов" в судебном заседании (см. § 411 настоящего Постановления). Однако ясно, что статус "специалиста" в законодательстве Российской Федерации отличается от статуса "эксперта". Хотя специалист может "разъяснять сторонам и суду вопросы своей профессиональной компетенции", его основная роль заключается в содействии суду и сторонам в проведении следственных действий, которые требуют наличия специальных навыков или знаний (см. § 402 настоящего Постановления). В любом случае защита могла бы ссылаться на устный допрос "специалистов" в судебном заседании, в то время как сторона обвинения имела возможность представить письменные заключения, подготовленные заранее "экспертами". Наконец, как следует из мотивировки Мещанского районного суда г. Москвы, "специалисты", приглашенные защитой, в отличие от "экспертов" обвинения, не имели прямого доступа к оригинальной копии дела, и суд не был склонен принять их заключения, основанные на копиях материалов дела, представленных защитой (см. § 252 настоящего Постановления).

735. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что УПК РФ в толковании Мещанского районного суда г. Москвы создал дисбаланс между защитой и обвинением в сфере сбора и представления "экспертных данных", что нарушало равенство сторон. Таким образом, имело место нарушение пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

(e) Иные утверждения по поводу получения и исследования доказательств

736. Европейский Суд принял к сведению иные жалобы заявителей по поводу принятия и исследования доказательств во время разбирательства. Однако он отмечает, что уже рассмотрел важнейшие жалобы по поводу обращения с доказательствами внутригосударственных судов. Принимая во внимание сделанные ранее выводы в соответствии с пунктом 1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд полагает, что другие жалобы подобного характера не требуют отдельного рассмотрения.

(f) Заключение

737. С учетом элементов, обсуждавшихся выше, Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с подпунктами "с" и "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции в части нарушения конфиденциальности контактов адвоката и клиента и несправедливого получения и исследования доказательств судом первой инстанции.

VII. Предполагаемое нарушение пункта 2 статьи 6 Конвенции
(вопрос о металлической клетке)

738. Заявители жаловались на то, что содержание в клетке во время судебного разбирательства являлось средством представления их общественности в виде преступников в нарушение презумпции невиновности, гарантированной пунктом 2 статьи 6 Конвенции. Это положение предусматривает следующее:

"Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор пока его виновность не будет установлена законным порядком".

A. Доводы сторон

739. Власти Российской Федерации утверждали, что меры безопасности, применявшиеся в залах судебных заседаний, были присущи самой идее уголовного преследования, что такие меры были необходимы для обеспечения безопасности других участников судебного разбирательства и самих заявителей, для обеспечения порядка в зале судебных заседаний и исключения угрозы побега или оказания давления на свидетелей и что такие меры автоматически применялись ко всем обвиняемым по уголовным делам.

740. Заявители утверждали, что отсутствовало основание для утверждений о том, что они содержались в клетке для защиты их самих или других лиц или для воспрепятствования побегу, влиянию на свидетелей и так далее. Заявители обвинялись в экономических преступлениях и ранее не были судимы. Заявители были выставлены для обзора в железной клетке, и, как можно видеть из фотографий, средства массовой информации вели телесъемку и фотографировали их в этой железной клетке. По прибытии в суд их окружали вооруженные сотрудники и применяли к ним наручники. Обычный зритель мог с легкостью предположить, что под судом находятся особо опасные преступники.

B. Мнение Европейского Суда

741. Европейский Суд учитывает, что в некоторых предыдущих делах содержание обвиняемого в суде по уголовным делам в стеклянной или металлической клетке не повлекло установления нарушения презумпции невиновности. Так, в упоминавшемся выше деле Ашота Харутюняна, §§ 138 и последующие, которое касалось содержания заявителя в такой же металлической клетке, как в настоящем деле, Европейский Суд, в частности, указал, что "содержание заявителя в металлической клетке [не сделало] для него невозможным конфиденциальное и свободное общение со своими адвокатами или свободное общение с судом... Заявитель, [таким образом, был] способен эффективно защищать свою позицию...".

742. В настоящем деле Европейский Суд рассмотрел жалобу заявителей в соответствии с пунктом 2 статьи 6 Конвенции в свете более общей гарантии справедливого судебного разбирательства и сделал акцент на возможности использования заявителем своих процессуальных прав, гарантированных пунктами 1 и 3 статьи 6 Конвенции. Напротив, в упоминавшемся выше деле Титаренко, §§ 58 - 64 и 90 - 93, сходная жалоба была рассмотрена Европейским Судом исключительно в соответствии с пунктом 3 статьи 6 Конвенции.

743. Европейский Суд напоминает, что различные гарантии, содержащиеся в статье 6 Конвенции, часто взаимосвязаны. Действительно, условия, в которых обвиняемый содержится в зале судебных заседаний, могут вызывать вопрос с точки зрения статьи 3 Конвенции и пункта 2 статьи 6 Конвенции и могут также влиять на способность обвиняемого общаться со своими адвокатами, работать с документами и эффективно защищать себя в соответствии с пунктом 1 и подпунктами "b" и "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции. В настоящем деле Европейский Суд уже нашел, что условия, в которых второй заявитель содержался на протяжении судебного разбирательства, были унижающими (см. §§ 485 и последующие настоящего Постановления). Такой же вывод в отношении первого заявителя был сделан в Постановлении по делу Ходорковского N 1, §§ 123 и последующие. По мнению Европейского Суда, найдя, что "столь жесткие атрибуты судебного разбирательства могли вынудить обычного наблюдателя сделать вывод о том, что перед судом предстал особо опасный преступник" (см. § 484 настоящего Постановления, с дополнительными отсылками), Европейский Суд уже рассмотрел по существу жалобу заявителей в соответствии с пунктом 2 статьи 6 Конвенции. Другие аспекты "вопроса металлической клетки", а именно вопрос о том, нарушали ли такие меры безопасности права заявителей в соответствии с пунктом 1 и подпунктами "b" и "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции, уже рассмотрены отдельно выше, в разделе VI настоящего Постановления.

744. В связи с изложенным Европейский Суд не считает необходимым рассматривать отдельно жалобу заявителей на основании пункта 2 статьи 6 Конвенции.

VIII. Предполагаемое нарушение статьи 7 Конвенции

745. В соответствии со статьей 7 Конвенции заявители жаловались на то, что толкование налогового законодательства, которое привело к их осуждению за уклонение от уплаты налогов, было непредсказуемым и что в результате они были осуждены за действия, которые не рассматривались как "преступные" в момент их совершения. Статья 7 Конвенции в соответствующей части предусматривает:

"1. Никто не может быть осужден за совершение какого-либо деяния или за бездействие, которое согласно действовавшему в момент его совершения национальному или международному праву не являлось уголовным преступлением. Не может также налагаться наказание более тяжкое, нежели то, которое подлежало применению в момент совершения уголовного преступления...".

746. Жалоба заявителей в соответствии со статьей 7 Конвенции касалась обвинений в "уклонении от уплаты налогов" в соответствии со статьями 198 (уклонение от уплаты налогов с физического лица) и 199 УК РФ (уклонение от уплаты налогов с организации). В частности, заявители утверждали, что обвинения, связанные с уклонением от уплаты налогов, относящиеся к налоговым льготам, полученным торговыми компаниями и ими лично, а также к уплате налогов векселями, были непредсказуемыми. По мнению заявителей, техники налоговой минимизации, которые они использовали (реализация нефти через торговые компании, зарегистрированные в г. Лесной, и получение вознаграждения за консультационные услуги в качестве индивидуальных предпринимателей), были совершенно законными в то время.

A. Доводы сторон

1. Доводы властей Российской Федерации

747. Власти Российской Федерации утверждали, что внутригосударственное законодательство содержало аналогичный запрет придания обратной силы уголовному закону (статьи 3 и 9 УК РФ). Лишь действия, признанные "преступлениями" в УК РФ, могут наказываться в качестве таковых. Уголовный закон не может применяться "по аналогии". Только закон, действующий в момент совершения деяния, может быть применим к этому деянию. Данные положения не подлежат расширительному толкованию.

748. По их мнению, заявители были осуждены за действия, которые считались преступными в момент их совершения, и заявителям было хорошо известно это обстоятельство. Уголовное законодательство Российской Федерации было достаточно ясным в этом вопросе, относимое законодательство было опубликовано в официальном средстве массовой информации и, таким образом, было доступно заявителям или их юридическим консультантам. Власти Российской Федерации подчеркнули, что заявители, являясь предпринимателями, могли запросить мнение самых опытных юристов. Кроме того, первый заявитель имел два высших образования. Едва ли можно поверить, что заявители никогда не оценивали риски, связанные с их предпринимательской деятельностью в Российской Федерации, включая риски в сфере уголовного права. Сложность схемы уклонения от уплаты налогов предполагала, что она была разработана после тщательного анализа применимого законодательства с целью защиты незаконно полученных денежных средств.

749. Уклонение от уплаты налогов, преступление, предусмотренное статьями 198 и 199 УК РФ, представляло собой умышленное действие, направленное на неуплату налогов и сборов в крупном или особо крупном размерах, которое привело к частичному или полному непоступлению этих налогов и сборов в казну. Уклонение от уплаты налогов может осуществляться различными способами. Например, оно может осуществляться путем преднамеренного указания заведомо ложных сведений в налоговой декларации или иных документах, которые налогоплательщик должен представить в налоговый орган в соответствии с законом. "Иные документы" в этом контексте означают любые документы, необходимые для расчета налогов, подлежащих уплате. "Умышленное" означает наличие прямого умысла на предоставление ложных сведений. "Ложные сведения" понимались как любые неверные данные об объекте налогообложения (то есть об имуществе, доходе или иных операциях и статусе), о праве на налоговые вычеты, льготы и так далее, которые могли повлиять на правильность расчета суммы, подлежащей уплате налогоплательщиком. "Указание ложных сведений" могло иметь форму неуказания налогоплательщиком действительной суммы его доходов, искусственной минимизации доходов или увеличения расходов, уменьшающих налоговую базу, фальсификации данных о периоде, когда были получены определенные доходы или понесены убытки, искажение физических показателей определенного вида предпринимательской деятельности и так далее.

750. Налоговые органы уже выявляли иные схемы уклонения от налогов, применяемые другими налогоплательщиками. В подтверждение своего довода власти Российской Федерации указали названия нескольких компаний, использующих схемы уклонения от уплаты налогов, хотя они не причинили такой значительный ущерб государству, как заявители. Власти Российской Федерации далее сослались на мнение Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ), которая отметила, что схемы уклонения от налогов были весьма широко распространены и постоянно развивались, становясь всё более сложными и изощренными, что требовало принятия новых законов, предусматривающих наказание за конкретные типы поведения. Их доклад об отмывании денег в 1999-1998 годах* (* Так в оригинале (примеч. переводчика).) упоминал использование оффшорных компаний в качестве обычной техники уклонения от уплаты налогов. Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег продолжала выявлять новые формы уклонения от уплаты налогов каждый год, но это не могло препятствовать привлечению государством к уголовной ответственности лиц, виновных в уклонении от уплаты налогов. Хотя УК РФ содержал ясные положения, предусматривающие наказание за уклонение от уплаты налогов, он не мог описать в деталях все возможные схемы.

751. Власти Российской Федерации подчеркнули, что внутригосударственные суды установили, что заявители умышленно разработали различные техники, нацеленные на уклонение от уплаты налогов. Сам характер действий, инкриминируемых заявителям, показывал, что они были умышленными и что заявители должны были знать об их преступном характере.

752. По мнению властей Российской Федерации, схема уклонения от уплаты налогов, разработанная и реализованная заявителями в настоящем деле, явно относилась к сфере действия статьи 199 УК РФ. Основной вопрос заключался, таким образом, в том, выявлялись ли и наказывались ли такие схемы в каком-либо ином деле до того, как заявители были привлечены к суду. Власти Российской Федерации утверждали, что схемы уклонения от уплаты налогов, используемые заявителями, являлись "относительно новыми" и были выявлены лишь в ходе расследования по делу заявителей. Так, подставные компании были зарегистрированы и действовали на территориях, пользующихся специальным режимом налогообложения. Однако Закон о ЗАТО четко устанавливал критерии, позволяющие компаниям, созданным и зарегистрированным в этих местах, применять данный специальный режим. Для получения права на сокращение налогов не менее 90% основных средств и 70% персонала компаний должны быть сконцентрированы на этих территориях. Кроме того, 70% фонда заработной платы должны были выплачиваться местным работникам. Компании, приобретавшие нефть у "ЮКОСа", не отвечали этим требованиям, следовательно, они приобрели право на сокращение налогов незаконно и причинили ущерб государству. Положения УК РФ, которые применялись к делу заявителей, были ясными и не менялись. Изменялась (или, точнее, совершенствовалась) практика их применения.

753. Власти Российской Федерации указали, что статьи 198 и 199 УК РФ были истолкованы в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 4 июля 1997 г. N 8 и от 28 декабря 2006 г. N 64. Власти Российской Федерации процитировали определения уклонения от уплаты налогов из этих статей и сослались на ряд уголовных дел, касающихся уклонения от уплаты налогов. В частности, власти Российской Федерации представили копии приговоров по делам Тасоева (приговор Долгопрудненского городского суда Московской области от 17 декабря 2002 г.), Журавлева (приговор Дубненского городского суда Московской области от 14 марта 2003 г.), Якубова (приговор от 17 марта 2004 г. Истринского районного суда Московской области), Симикяна (приговор Беловского городского суда от 26 мая 2004 г.) и Якимова (приговор Кировского районного суда г. Казани от 2 августа 2004 г.). Эти дела касались непредставления налогоплательщиками налоговых деклараций в налоговые органы или неуказания в декларациях реальных сумм их дохода или оборота.

754. Власти Российской Федерации также представили копию приговора по делу Миронова (приговор от 7 октября 2004 г. Басманного районного суда г. Москвы), который касался операций филиала иностранной фирмы, зарегистрированной на Кипре. Подсудимый по делу был признан виновным и осужден за сокрытие предпринимательской деятельности фирмы на территории г. Москвы в 1999 - 2003 годах. Наконец, власти Российской Федерации представили копию определения Верховного Суда Российской Федерации (действовавшего в качестве суда кассационной инстанции) по делу Селиванова (приговор от 30 октября 2002 г.), который касался уклонения от уплаты налогов и нарушения таможенных правил. Данное дело касалось использования "подставных компаний" в 1997 - 1998 годах для снижения налогов и таможенных сборов. По мнению властей Российской Федерации, эти дела описывали различные схемы, которые могли характеризоваться как "уклонение от уплаты налогов".

755. Кроме того, власти Российской Федерации ссылались на несколько решений арбитражных судов различных уровней, которые касались неуплаты налогов юридическими лицами. Власти Российской Федерации указали, что профессиональные юристы и общественность имели доступ к этой судебной практике.

756. Власти Российской Федерации также сослались на ответы на часто задаваемые вопросы, данные различными должностными лицами налоговых органов и опубликованные в справочных правовых системах, разъяснявшие различные ситуации, которые могли описываться как "уклонение от уплаты налогов". Они представили извлечения из статей, опубликованных в специальных изданиях правоведами и налоговыми специалистами, относительно применения статей 198 и 199 УК РФ, методов и порядка проведения налоговых проверок, полномочиях налоговой полиции и налоговых инспекций, участия милиции в налоговых проверках, налоговых правонарушений, предусмотренных НК РФ, и так далее. В частности, в одной из статей, опубликованных в 1999 году в журнале "Налоговый вестник", N 9, автор отметил, что обычной формой уклонения от уплаты налогов индивидуальными предпринимателями (страница 68) является получение "вознаграждения за консультационные услуги" по притворным договорам оказания консультационных услуг, которые затем перераспределяются плательщикам таких "вознаграждений". Статья, опубликованная в N 3 этого журнала в 2002 году (страница 126), описывала такую форму уклонения от уплаты налогов, как возмещение НДС по экспортной операции, которая в действительности не совершалась.

757. Власти Российской Федерации пояснили, что использование оффшорных компаний как особый метод снижения суммы налогов, подлежащих уплате, не влияло на юридическую квалификацию деяния как "уклонения от уплаты налогов".

758. Наконец, утверждения о придании уголовному закону обратной силы были рассмотрены судами двух инстанций и были отклонены как необоснованные.

2. Доводы заявителей

759. Заявители предложили Европейскому Суду не принимать во внимание его выводы по делу "ЮКОСа", утверждая, что они затрагивали иные вопросы. Заявители подчеркнули, в частности, что дело "ЮКОСа" не было их делом, что осуждение физического лица за "заведомое" и "умышленное" уклонение от уплаты налогов в соответствии со статьями 198 и 199 УК РФ не рассматривалось в том деле и что в деле "ЮКОСа" совершенно по-другому акцентировалось внимание на приговорах по уголовному делу, являющихся предметом настоящего дела.

(a) Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации(статья 199 УК РФ)

760. Заявители утверждали, что Мещанский районный суд г. Москвы не мог рассматривать дело без предварительной оценки законности сокращения налогов в рамках отдельного разбирательства. Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 27 мая 2003 г. N 9-П разъяснил, что преступление "уклонение от уплаты налогов" было по сути производным или следствием предшествующего установления факта совершения налогового правонарушения. Осуждение за преступление "уклонение от уплаты налогов" в соответствии со статьей 199 УК РФ не носило самостоятельного характера, но зависело от решения, со всеми соответствующими гарантиями, суда по гражданским делам, надлежащим образом рассмотревшего вопрос. Заявители также ссылались на Определение Конституционного Суда Российской Федерации N 254-O в этом отношении.

761. По существу обвинений заявители указали следующее. Мещанский районный суд г. Москвы счел, что налоговые декларации "Бизнес-Ойла" являлись заведомо ложными, поскольку "Бизнес-Ойл" "не вел никакой фактической деятельности на территории [г. Лесной] как налогоплательщик, имеющий право на налоговые преференции". "Бизнес-Ойл" и другие торговые компании дословно были названы в приговоре по уголовному делу "подставными" [компаниями]. Однако это понятие не являлось юридическим термином и не было определено в законе. Такая характеристика торговых компаний из-за того, что они контролировались иными лицами, были пассивны и/или не владели собственными производственными или транспортировочными активами, не имела прецедентов или основы в законодательстве Российской Федерации.

762. Заявители пояснили, что техника налоговой минимизации, о которой шла речь в приговоре по уголовному делу, была простой схемой перемещения прибыли (трансфертное ценообразование), широко распространенной во всем коммерческом мире в 1999 - 2000 годах (а также до и после этого). Всеобщее использование "фиктивных компаний" было не только совершенно обычной практикой в Российской Федерации, но и приобретение основной дочерней компании "ЮКОСа" на аукционе, посредством которого Правительство Российской Федерации обеспечило исполнение налоговых обязательств, было осуществлено компанией, имеющей точно такие же признаки: "Байкалфинансгруп", компания без экономического присутствия где бы то ни было, осуществлявшая исключительно функцию "почтового ящика", успешно приобрела "Юганскнефтегаз" за 7 млрд евро.

763. Торговые компании г. Лесной, реализующие нефть "ЮКОСа", были зарегистрированы и имели местонахождение в г. Лесной. Городская администрация была вправе на основании закона предоставить налоговые льготы на условиях, которые считали целесообразными органы местного самоуправления г. Лесной. Со 2 апреля 1999 г. закон предусматривал в качестве условия для предоставления налоговых льгот, что зарегистрированные в г. Лесной налогоплательщики должны иметь как минимум 90% основных средств на территории ЗАТО и как минимум 70% деятельности и среднесписочной численности работников, постоянно проживающих на территории ЗАТО. Единственным требованием для применимости налоговых льгот было буквальное формальное соблюдение этих условий. Соблюдение "Бизнес-Ойлом" требований статьи 5 Закона о ЗАТО (включая изменения) было подтверждено выездной налоговой проверкой, проведенной с 17 по 29 декабря 1999 г., а также несколькими камеральными проверками.

764. Компании не нужно владеть средствами для хранения, переработки или транспортировки, чтобы быть компанией, торгующей нефтью - необходим лишь экран компьютера. Городская администрация вполне сознавала, что "Бизнес-Ойл" и другие торговые компании являлись не чем иным, как посредниками: налоговые органы получали их налоговые декларации, содержащие сведения о сделках с сырой нефтью на суммы, достигающие нескольких миллиардов рублей, принимали миллионы рублей в виде налогов в связи с этими операциями и проводили выездные налоговые проверки в офисах торговых компаний.

765. Заявители сослались на ряд дел, которые, по их мнению, подтверждали, что для торговых компаний, действующих в зонах с низким уровнем налогообложения, было достаточно соответствовать формальным требованиям статьи 5 Закона о ЗАТО. В частности, они указывали на дело компании "Прибрежное", которое подтверждало право на налоговые преференции независимо от того, что: (1) единственным основным средством налогоплательщика был компьютер, расположенный в регионе ЗАТО (в арендованном помещении), (2) операции налогоплательщика заключались в реализации сырой нефти, во всех случаях находящейся вне территории региона ЗАТО, (3) генеральный директор налогоплательщика являлся налоговым резидентом вне территории ЗАТО и не числился в его списочном составе, и (4) налогоплательщик ссылался на то, что являлся работодателем для уборщицы и юриста, работающего дома, чтобы преодолеть барьер в 70% работников, постоянно проживающих в ЗАТО. Заявители также ссылались на несколько дел, разрешенных Федеральным арбитражным судом Уральского округа, которые касались ЗАТО, расположенных в Уральском федеральном округе (таких как г. Лесной), например, на дела компаний "Челпикс", "Энергосинтез", "Кио-Инвест", "Уралхимтехпром", "Транскруд" и иные. Заявители полагали, что с учетом этих решений суда кассационной инстанции налогоплательщики могли обоснованно заключить, что они имеют право на налоговые льготы на основании налоговых соглашений, заключенных в соответствии с буквальным толкованием статьи 5 Закона о ЗАТО (см. постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа по делу компании "Сиблекон").

766. Власти Российской Федерации, напротив, не ссылались ни на одно дело, кроме одного, отдаленно похожего на приговор по уголовному делу заявителей, которое бы содержало ссылку на понятие подставной компании. Власти Российской Федерации не предоставили каких-либо комментариев относительно судебной практики, на которую указывали заявители. Ни в одном деле, разрешенном внутригосударственными судами, не придавалось никакого значения пропорциональности налогов, подлежащих уплате по соглашениям о льготном налогообложении, сумме инвестиций, вложенных в местную экономику. Теория "непропорционально низких платежей", использованная в деле заявителей, была совершенно неприемлемой для установления налоговых обязательств, не говоря об их проверке.

767. Заявители подчеркнули, что 6 сентября 2007 г. в своем отзыве на жалобу второго заявителя на стадии до признания жалобы приемлемой власти Российской Федерации указали, что осуждение заявителей было основано на "изменении практики", касающейся применения положений статей 198 и 199 УК РФ. Вопреки тому, что, как можно понять, предполагали власти, последующая криминализация поведения заявителей не была сама собой разумеющейся.

768. Напротив, статья 40 НК РФ, действовавшая на тот момент, разрешала установление иной цены для целей налогообложения. Однако это было возможно лишь в строго определенных случаях. Кроме того, статья 40 НК РФ предусматривала, что по общему правилу цена, по которой была осуществлена сделка, должна была признаваться рыночной ценой. В любом случае осуждение заявителей не было никоим образом основано на пункте 2 статьи 40 НК РФ: ни это положение, ни лежащая в его основе концепция не упоминались в приговорах по уголовному делу.

769. На тот момент в законодательстве Российской Федерации отсутствовали специальные правовые инструменты для борьбы с соглашениями о трансфертном ценообразовании. Российская Федерация не подписала Конвенцию ОЭСР "О трансфертном ценообразовании", и НК РФ даже сейчас не содержит общих положений, обязывающих организации осуществлять между собой сделки по рыночной цене. В 1999 - 2000 годах на коммерческие организации не возлагалась общая обязанность при составлении отчетности раскрывать, в какой степени они использовали внутренние рыночные цены для перенаправления прибылей. Отсутствовала даже обязанность представлять консолидированную отчетность. Напротив, принципы отчетности, на которых была основана налоговая система Российской Федерации, препятствовали использованию консолидированных счетов. Федеральный закон "О консолидированной финансовой отчетности" был принят лишь в 2010 году.

770. Заявители напомнили, что большинство экспертных доказательств, признанных недопустимыми Мещанским районным судом г. Москвы, касалось того факта, что обвинение неправильно истолковало налоговое законодательство и что концепция "подставной компании" представляла собой применение наказания с обратной силой. Заявители представили доказательства того, что они в целом руководствовались профессиональными рекомендациями перед применением техник налоговой минимизации, расцененных в приговоре по уголовному делу в качестве "уклонения от уплаты налогов".

771. Позаимствованная за рубежом концепция "недобросовестного налогоплательщика", которая никогда ранее не упоминалась в связи с получением выгоды от налоговых льгот, предусмотренных специальным законодательством, не указывалась в качестве обоснования для аннулирования выгоды от налоговых льгот, предоставленных властями ЗАТО, в каком-либо из решений, на которые ссылались власти Российской Федерации или которые были известны заявителям.

772. Заявители также ставили под сомнение выводы районного суда относительно того, что они являлись членами "организованной группы". Какой-либо действительной фактической связи между заявителями и предположительно криминальным заполнением налоговых деклараций со стороны "Бизнес-Ойла" не было установлено.

773. Наконец, заявители утверждали, что их осуждение в связи с незаконными возвратами налогов также было совершенно непредсказуемым и произвольным: уплата налогов с использованием векселей являлась на тот момент законной.

(b) Уклонение от уплаты налогов с физического лица (статья 198 УК РФ)

774. Что касается уклонения от уплаты подоходного налога, заявители указали, что, как и многие российские предприниматели, они пользовались особым налоговым режимом, основанным на получении лицензии ("патента") и уплате единого налога на вмененный доход. Действуя на основании налоговой консультации, заявители обратились за соответствующей лицензией, оплатили и получили ее. Получение лицензии пополнило бюджет за счет ее стоимости. Затем они заключили договоры на оказание консультационных услуг с компанией-посредником. Эти договоры относились к отдельному соглашению с нероссийским конечным пользователем, который использовал опыт заявителей в отношении ведения бизнеса в Российской Федерации. Учитывая чувствительный характер таких соглашений, они были действительно строго конфиденциальны, и заявители допустили бы серьезное злоупотребление доверием, если бы разгласили соответствующие данные стороне обвинения в открытом судебном разбирательстве. Конечные пользователи не являлись членами группы компаний "ЮКОСа". Посредничество обслуживающей компании персонального характера* (* Под "обслуживающей компанией персонального характера" (personal service company) подразумевается компания, чей единственный или основной участник вместо того, чтобы оказывать услуги клиентам непосредственно или работать по найму, действует через указанную компанию. Таким образом, компания заключает договоры с клиентами, чтобы оказывать им услуги силами своего участника (примеч. переводчика).) между лицом, выполняющим фактическую работу, и компанией, нуждающейся в его услугах, было широко распространенной и обычной практикой.

775. Позиция властей Российской Федерации заключалась в том, что платежи, полученные заявителями в 1998 и 1999 годах, являлись "замаскированной заработной платой", в результате чего этот доход подлежал налогообложению в соответствии с общими правилами НК РФ, без получения выгоды от особого налогового режима, предусмотренного Законом о малом предпринимательстве. Однако данный вывод не подтверждался доказательствами. Приговор по уголовному делу не ставил под вопрос тот факт, что конечные пользователи осуществляли платежи компаниям, зарегистрированным на острове Мэн, или что доход, получаемый заявителями, поступал им от этих компаний. Кроме того, не зафиксировано ни одного дела с участием какого-либо лица, кроме дела, связанного с "ЮКОСом", в котором статья 198 использовалась для криминализации схемы "индивидуального предпринимателя". Как ясно подтверждено делом компании "Влиран", отсутствовали основания для возражений против использования ими в своих интересах Закона о малом предпринимательстве (см. § 443 настоящего Постановления).

776. Заявители отрицали предполагаемую аффилированность между ними и компаниями, зарегистрированными на острове Мэн. Даже если это было так, считалось абсолютно нормально для предпринимателя по ряду причин оказывать услуги конечным пользователям не напрямую, а через компанию-посредника, учрежденную им. Приговоры по уголовному делу не содержали попыток объяснить, на каком основании компании, зарегистрированные на острове Мэн, получали платежи от конечных пользователей, или на каком основании заявители получали платежи, если они были не за консультационные услуги. Не имелось доказательств того, что компания "Роспром" или "ЮКОС-Москва" уплачивала какие-либо суммы компаниям, зарегистрированным на острове Мэн. Также был упущен тот факт, что заявители продолжали декларировать общий доход от трудовой деятельности, полученный от компаний "Роспром" и "ЮКОС-Москва", а также из иных источников, в суммах того же порядка, что и в предыдущие годы. Доход заявителей из этих источников был номинальным до и после заключения договоров об оказании консультационных услуг. Услуги, оказываемые заявителями, относились к видам деятельности, предусмотренным лицензиями.

777. Наконец, по мнению заявителей, даже если суммы, полученные по договорам об оказании услуг, относились к их продолжающейся работе в компаниях "Роспром" и "ЮКОС-Москва", это не делало всю схему незаконной - это была вполне законная форма налоговой оптимизации для них, которая была предложена им их юристами.

B. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы

778. Европейский Суд напоминает, что статья 7 Конвенции воплощает принцип nullum crimen, nulla poena sine lege* (* Nullum crimen, nulla poena sine lege (лат.) - нет преступления и наказания без предусматривающего его закона (примеч. переводчика).) и требование, согласно которому уголовный закон не должен подвергаться расширительному толкованию в ущерб подсудимому, например, по аналогии (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йоргич против Германии" (Jorgic v. Germany), жалоба N 74613/01, § 100, ECHR 2007-III (извлечения), или Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кафкарис против Кипра" (Kafkaris v. Cyprus), жалоба N 21906/04, § 138, ECHR 2008).

779. Упоминая о "законе", статья 7 Конвенции имеет в виду то же самое понятие, какое Конвенция имеет в виду во всех других случаях использования этого термина, понятие, которое заключает в себе законы, а также подзаконные акты и прецедентную практику и подразумевает качественные требования, включая требования доступности и предсказуемости. Отсюда следует, что преступления и соответствующие наказания должны быть ясно определены законом. Это требование удовлетворяется, если лицо может сознавать в результате формулировки соответствующей нормы, при необходимости, с помощью ее судебного толкования или необходимой правовой консультации, в степени, которая является разумной при таких обстоятельствах, за какие действия и бездействие оно может нести уголовную ответственность (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лиивик против Эстонии" (Liivik v. Estonia) от 25 июня 2009 г., жалоба N 12157/05, § 93, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ашур против Франции" (Achour v. France), жалоба N 67335/01, § 42, ECHR 2006-IV). Предсказуемость в значительной степени зависит от содержания применимого закона, общественных отношений, на которые он распространяется, и количества и статуса лиц, которым он адресован. Закон может отвечать требованию "предсказуемости", если заинтересованное лицо вынуждено прибегнуть к консультации юриста, чтобы оценить в степени, являющейся разумной при данных обстоятельствах, последствия, которые может повлечь определенное деяние (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скоппола против Италии (N 2)" (Scoppola v. Italy) (N 2) от 17 сентября 2009 г., жалоба N 10249/03, § 102).

780. Европейский Суд подчеркивает, что "в любой системе права, включая уголовное право, как бы ясно ни была сформулирована правовая норма, всегда существует неизбежный элемент судебного толкования. Всегда имеется необходимость в устранении сомнительных вопросов и приспособлении к изменяющимся обстоятельствам" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации", § 234). Европейский Суд также напоминает, что "формулировка законов не всегда является точной. Одной из обычных техник регулирования посредством правил является использование общих категорий, а не исчерпывающих перечней. Это означает, что многие законы неизбежно сформулированы в терминах, которые в большей или меньшей степени являются неопределенными, и их толкование и применение зависит от практики" (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скоппола против Италии" (N 2), § 100). Кроме того, в большинстве государств-участников поступательное развитие уголовного права посредством судебного нормотворчества является устоявшейся и необходимой частью правовой традиции. Статья 7 Конвенции не может рассматриваться как исключающая постепенное разъяснение правил уголовной ответственности путем судебного толкования в конкретных делах при условии, что последующее развитие является совместимым с сущностью преступления и могло быть разумно предсказуемым (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Штрелец, Кеслер и Кренц против Германии" (Streletz, Kessler and Krenz v. Germany), жалобы NN 34044/96, 35532/97 и 44801/98, § 50, ECHR 2001-II, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "K.-H.W. против Германии" (K.-H.W. v. Germany), жалоба N 37201/97, § 85, ECHR 2001-II (извлечения), и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кононов против Латвии" (Kononov v. Latvia), жалоба N 36376/04, § 185, ECHR 2010). Даже более того: "твердо установившейся частью правовой традиции государств - участников Конвенции является то, что прецедентная практика как один из источников права с необходимостью участвует в постепенном развитии уголовного права" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Крюслен против Франции" (Kruslin v. France) от 24 апреля 1990 г., § 29, Series A, N 176-A).

781. Вопрос заключается в том, каковы пределы проверки Европейским Судом решений внутригосударственных судов, развивающих существующую прецедентную практику и толкующих положения закона в свете современных условий. Прецедентная практика Европейского Суда предполагает, что его надзорная функция состоит в рассмотрении вопроса о том, не допускал ли внутригосударственный суд при вынесении решения необоснованного толкования и применения к заявителю соответствующего закона. Иными словами, Европейский Суд применяет нестрогий стандарт в таких вопросах, позволяющий государствам развивать свою прецедентную практику и корректировать ее в соответствии с меняющимися условиями современного общества (см. Решение Европейского Суда по делу "Компания "Юрофинаком" против Франции" (Eurofinacom v. France), жалоба N 5873/00, ECHR 2004-VII (извлечения)).

782. Так, в деле "S.W. против Соединенного Королевства" (S.W. v. United Kingdom) (Постановление от 22 ноября 1995 г., Series A, N 335-B) Европейский Суд столкнулся с криминализацией "супружеского изнасилования" посредством судебного толкования очень старой правовой нормы, которая, как представлялось, исключала уголовную ответственность за это действие. Европейский Суд не нашел нарушения статьи 7 Конвенции в указанном деле, ссылаясь на тот факт, что старое разграничение между "законным" и "незаконным" недобровольным половым сношением являлось явно устаревшим, что новое толкование продолжало "заметную линию развития прецедентной практики" и что "в высшей степени унижающий характер изнасилования" был настолько очевидным, что признание судом подобных действий преступлением не "расходилось с объектом и целью статьи 7 Конвенции" (см. §§ 42 - 44).

783. В более позднем деле "Хухтамяки против Финляндии" (ухтамяки против Финляндии" (v. Finland) (Постановление от 6 марта 2012 г., жалоба N 54468/09, §§ 50 и последующие) Европейский Суд рассмотрел ситуацию, в которой Верховный суд Финляндии столкнулся "с новой ситуацией, когда было необходимо впервые сформулировать позицию по вопросу о том, может ли право не давать показания против самого себя иметь последствия для иных лиц, имеющих отношение к данному преступлению. Ни внутригосударственное законодательство, ни судебная практика не давали ответа на этот вопрос". В том деле Европейский Суд не установил нарушения статьи 7 Конвенции, подчеркивая, что "он не ставит под сомнение толкование и применение внутригосударственного законодательства судами страны, пока отсутствует явное нарушение или произвол в применении этого законодательства (см. также Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Сосьете Кола Эст" и другие против Франции" (Societe Colas Est and Others v. France), жалоба N 37971/97, § 43, ECHR 2002-III, и с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Лавентс против Латвии" (Lavents v. Latvia) от 28 ноября 2002 г.,

784. Далее, в высшей степени технических сферах, таких как, например, налогообложение, прецедентная практика Европейского Суда стимулирует предпринимателей проявлять "особую осмотрительность" при оценке рисков, с которыми связана их профессиональная деятельность (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кантони против Франции" (Cantoni v. France) от 15 ноября 1996 г., § 35, Reports of Judgments and Decisions 1996-V), при необходимости с помощью юриста (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Йоргич против Германии", §§ 101-102).

785. Наконец, отсутствие предыдущих идентичных дел во внутригосударственной судебной практике не означает, что осуждение за преступление противоречит статье 7 Конвенции, вполне возможно, что внутригосударственным судам еще не приходилось сталкиваться с такими ситуациями (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сорос против Франции" (Soros v. France) от 6 октября 2011 г., жалоба N 50425/06, §§ 57-58).

2. Выводы Европейского Суда по делу "ЮКОСа"

786. Европейский Суд напоминает, что в деле "ЮКОСа" он не рассматривал жалобу компании в соответствии со статьей 7 Конвенции (см. § 667). Однако он рассмотрел вопрос о том, было ли привлечение компании к налоговой ответственности за неуплату налогов с организации "основано на разумном и предсказуемом толковании национального законодательства" (см. заголовок над § 576 Постановления Европейского Суда по делу "ЮКОСа"). Это предположение было рассмотрено на основании статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Европейский Суд полагает, что его выводы в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции по делу "ЮКОСа" не могут автоматически применяться к жалобе заявителей в соответствии со статьей 7 Конвенции в настоящем деле. Тем не менее есть много схожего между позицией заявителей в соответствии со статьей 7 Конвенции и доводами компании в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции в деле "ЮКОСа". Следовательно, выводы Европейского Суда по делу "ЮКОСа" имеют значение. Европейский Суд напомнит наиболее важные элементы своих выводов относительно законности доначисления налогов применительно к компании:

"...588. ...Компания-заявительница утверждала, что... она применяла законные "схемы оптимизации налогов", которые лишь впоследствии были отвергнуты национальными судами... Она также жаловалась на то, что любая существующая правовая основа для привлечения компании к ответственности не отвечала требованиям Конвенции в отношении качества закона и что в любом случае применение действующего законодательства противоречило существующей практике. Соответственно, Европейский Суд должен установить, были ли законными соответствующие налоговые схемы в то время... и была ли правовая основа для привлечения компании-заявительницы к ответственности достаточно доступной, точной и предсказуемой...

591. ..."Схемы оптимизации налогов компании", применявшиеся с незначительными изменениями в 2000 - 2003 годах, состояли в переложении налогового бремени от компании-заявительницы и ее производственных и обслуживающих подразделений на фиктивные компании, находящиеся во внутренних оффшорах. Эти компании, не имевшие имущества, персонала или не осуществлявшие собственную деятельность, находились в номинальной собственности и управлялись третьими лицами, хотя в действительности они были учреждены и управлялись самой компанией-заявительницей. По сути нефтепроизводящие дочерние организации компании-заявительницы продавали добытую нефть фиктивным компаниям не по рыночной цене. Затем фиктивные компании, действуя цепочкой, продавали нефть за границу, в этот раз по рыночным ценам, или на перерабатывающие заводы компании-заявительницы, а впоследствии повторно приобретали ее по сниженным ценам и перепродавали по рыночным ценам. Таким образом, фиктивные компании сосредоточили большую часть прибыли компании-заявительницы. Поскольку они были зарегистрированы в зонах льготного налогообложения страны, они позволяли компании-заявительнице уплачивать значительно меньшие налоги в отношении этих прибылей. Впоследствии фиктивные компании передавали в одностороннем порядке накопленные прибыли компании-заявительнице в качестве дарения...

592. Национальные суды признали, что [техники налоговой оптимизации, используемые компанией] были незаконными, поскольку предусматривали мошенническую регистрацию торгующих организаций компании-заявительницы на имя третьих лиц и уклонение от уведомления налоговых органов о действительной связи с этими компаниями... Налоговые органы могли иметь доступ к рассеянным фрагментам информации о функционировании отдельных частей схемы, расположенных по всей стране, но ввиду масштабов и мошеннического характера схемы они, безусловно, не могли сознавать всю совокупность схемы...

593. Схема была очевидно направлена на уклонение от исполнения общих норм Налогового кодекса, обязывающих налогоплательщиков торговать по рыночным ценам... и по своей природе предусматривала определенные операции... которые были несовместимы с правилами, регулирующими отношения между независимыми юридическими лицами... Европейский Суд... не убежден ссылкой компании-заявительницы на дело N A42-6604/00-15-818/01... и ее ссылкой на подпункт 11 пункта 1 статьи 251 Налогового кодекса...

594. В отличие от данных начислений налогов компания-ответчица в деле N А42-6604/00-15-818/01 не рассматривалась как участница крупного налогового мошенничества, и [налоговая служба] не доказала, что она являлась фиктивной. Суды установили, что организация имела определенное имущество, персонал и банковский счет по месту ее регистрации, и отклонили требования [налоговой службы]... Европейский Суд не может согласиться с утверждением компании-заявительницы о том, что этот особый способ "оптимизации налогов" ранее рассматривался национальными судами и был одобрен в качестве допустимого... Вышеизложенные соображения являются достаточными для того, чтобы Европейский Суд мог заключить, что выводы национальных судов о том, что налоговые схемы компании-заявительницы являлись незаконными во время их совершения, не были произвольными или явно неразумными.

595. Европейский Суд переходит к вопросу о том, была ли правовая база для привлечения компании-заявительницы к ответственности достаточно доступной, точной и предсказуемой... Суды [страны] установили, что торгующие организации являлись фиктивными лицами и полностью контролировались компанией-заявительницей, и, соответственно, переквалифицировали сделки, совершенные фиктивными организациями, как сделки, в действительности совершенные компанией-заявительницей.

596. Суды... изменили квалификацию операций по реализации, совершаемых фиктивными компаниями. Они решили, что в действительности реализация осуществлялась компанией-заявительницей и что последняя должна исполнить соответствующую обязанность по уплате различных налогов, связанных с этой деятельностью. Наконец, суды учли, что создание и осуществление притворных схем компанией-заявительницей повлекли... умышленную неуплату различных налогов...

597. С учетом применимого национального законодательства Европейский Суд находит, что... в соответствии с действовавшими в то время правилами договорные схемы, применяемые сторонами коммерческих сделок, действительны лишь постольку, поскольку стороны действовали добросовестно, и что налоговые органы имели широкие полномочия в определении характера поведения сторон и оспаривания правовой квалификации таких схем в судах. Это ясно не только из пункта 3 статьи 10 Гражданского кодекса, на который ссылались национальные суды в разбирательстве о начислении налогов, но и из других относимых и применимых законодательных положений, доступных компании-заявительнице и иным налогоплательщикам в тот период... Прецедентная практика, на которую ссылались власти Российской Федерации, указывала, что право переквалифицировать или прекращать недобросовестную деятельность компаний существовало и применялось национальными судами в различных контекстах и с различными последствиями для заинтересованных сторон уже в 1997 году... Кроме того, в ряде актов... Конституционный Суд... [упоминал] возможные последствия недобросовестного поведения налогоплательщика...

598. Насколько компания-заявительница жаловалась на то, что доктрина недобросовестности являлась слишком неопределенной, Европейский Суд хотел бы вновь подчеркнуть, что... многие законы сформулированы в выражениях, которые в большей или меньшей степени являются неопределенными, и их толкование и применение являются вопросами практики. Что касается фактов... применимые нормы права достаточно ясно указывали, что в случае обнаружения налогоплательщик столкнется с угрозой доначисления налогов в связи с действительной экономической деятельностью с учетом соответствующих выводов компетентных органов. Именно это случилось с компанией-заявительницей в данном деле.

599. Принимая во внимание пределы усмотрения, которыми пользуется государство в этой сфере, и тот факт, что компания-заявительница являлась крупным предпринимательским холдингом, от которой в период, относящийся к делу, можно было ожидать использования услуг профессиональных аудиторов и консультантов... Европейский Суд находит, что имелась достаточно ясная правовая основа для вывода о привлечении компании-заявительницы к начислению налогов за 2000-2003 годы...".

3. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(a) Осуждение за уплату налогов векселями

787. Одна из жалоб заявителей в соответствии со статьей 7 Конвенции касалась их осуждения за уплату налогов векселями. Европейский Суд отмечает в этом отношении, что Мещанский районный суд г. Москвы осудил заявителей за два отдельных эпизода уклонения от уплаты налогов в соответствии со статьей 199 УК РФ. Первый эпизод относился к предположительно незаконным налоговым льготам, полученным торговыми компаниями. Второй был связан с уплатой налогов векселями (см. §§ 111 и последующие настоящего Постановления). Суд кассационной инстанции (Московский городской суд) отменил приговор районного суда в части уплаты налогов векселями (см. § 318 настоящего Постановления). Он решил, что после изменений, внесенных в 2003 году в статью 199 УК РФ, подобные действия перестали быть преступлением, поскольку закон более не ссылался на "иные способы" уклонения от уплаты налогов. Соответственно, второй эпизод был исключен из пунктов обвинений против заявителей, подтвержденных в окончательной инстанции. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что заявители не могут утверждать, что являются жертвами предполагаемого нарушения статьи 7 Конвенции в этом отношении, поскольку они не были "осуждены" за преступление в значении данного конвенционного положения.

(b) Процессуальные препятствия для преследования заявителей за уклонение от уплаты налогов

788. Заявители утверждали, что в соответствии с законодательством, действовавшим в 1999 - 2000 годы, имелись определенные процессуальные препятствия для привлечения их к уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов. В частности, заявители ссылались на Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 29 мая 2003 г. (см. § 43 настоящего Постановления* (* Определение Конституционного Суда от 29 мая 2003 г. упоминается в § 431 настоящего Постановления (примеч. переводчика).)), которое может быть истолковано как требующее, чтобы привлечению лица у уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов предшествовало установление его налоговой ответственности в отдельном разбирательстве. Из дела компании "Челпикс", разрешенного арбитражными судами Уральского федерального округа, следовала невозможность предъявления к налогоплательщику претензий в связи с использованием налоговых льгот, предусмотренных соглашением о льготном налогообложении, без предшествующего признания этого соглашения недействительным (см. § 436 настоящего Постановления). Однако заявители в настоящем деле были привлечены к уголовной ответственности без признания недействительными соглашений о льготном налогообложении и до того, как суды привлекли компанию к налоговой ответственности в отдельном разбирательстве.

789. Европейский Суд не убежден в том, что понимание заявителями определения Конституционного Суда Российской Федерации является правильным. Аналогично решение Федерального арбитражного суда Уральского округа по делу компании "Челпикс" может быть разумно истолковано по-другому. В любом случае Европейский Суд повторяет, что статья 7 Конвенции гарантирует, что преступления и соответствующие наказания должны быть ясно определены в материальных нормах уголовного права. Она, однако, не устанавливает требований относительно порядка расследования и передачи в суд дел о таких преступлениях. Европейский Суд напоминает, что в деле "Коэм и другие против Бельгии" (Coeme and Others v. Belgium) (жалобы NN 32492/96, 32547/96, 32548/96, 33209/96 и 33210/96, § 149, ECHR 2000-VII) он столкнулся со схожим доводом заявителей, которые утверждали, что статья 7 Конвенции гарантирует не только предсказуемость наказания, но и предсказуемость преследования. В том деле новый закон увеличил срок давности и тем самым продлил период времени, в течение которого могло быть возбуждено уголовное преследование в отношении преступлений, вменяемых заявителям. Европейский Суд признал, что применение нового закона "негативно повлияло на ситуацию заявителей, в частности, расстроив их ожидания", но что это не "повлекло нарушение прав, гарантированных статьей 7 Конвенции, поскольку данное положение не может толковаться как запрещающее продление сроков давности посредством прямого применения процессуального закона в случаях, когда срок давности по соответствующим преступлениям еще не истек".

790. Аналогичная мотивировка применима в настоящем деле. Заявители могли ожидать, что власти не смогут преследовать их в суде по уголовным делам без предварительного проведения отдельного судебного разбирательства, налогового или гражданского. Европейский Суд напоминает, что он не убежден, что это было единственно возможным сценарием их преследования. В любом случае предполагаемое "процессуальное препятствие" не означает, что действия, вменяемые заявителям, не были признаны "преступлениями" на момент их совершения. Таким образом, по делу требования статьи 7 Конвенции в этой части нарушены не были.

(c) Новое толкование концепции "уклонение от уплаты налогов"

791. Европейский Суд теперь обратится к вопросу осуждения заявителей в соответствии со статьями 198 и 199 УК РФ за применение различных техник налоговой минимизации в отношении как налогов с организации, так и подоходных налогов. Европейский Суд отмечает, что "уклонение от уплаты налогов" определено в статьях 198 и 199 УК РФ в крайне общих выражениях (см. § 429 настоящего Постановления). Кодекс описывает уклонение от уплаты налогов как включение в налоговые декларации "заведомо ложных сведений". Само по себе такое широкое определение не вызывает каких-либо вопросов в соответствии со статьей 7 Конвенции. Формы экономической деятельности постоянно развиваются, как и способы уклонения от уплаты налогов. Чтобы установить, относится ли конкретное поведение к "уклонению от уплаты налогов" в уголовно-правовом смысле, суды страны могут обращаться к правовым концепциям иных отраслей права, в частности, налогового права. Законодательство в этой сфере может быть достаточно гибким, чтобы адаптироваться к новым ситуациям, не становясь, однако, непредсказуемым.

792. Заявители утверждали, что декларации торговых компаний не включали "ложных" сведений. У заявителей были все причины считать, что эти декларации добросовестно отражали все операции торговых компаний и были в связи с этим точными для целей Закона о ЗАТО. Аналогично заявители надлежащим образом декларировали суммы, которые они получали от компаний, зарегистрированных на острове Мэн, в соответствии с Законом о малом предпринимательстве. Оба закона были сформулированы очень определенно и не использовали такие понятия, как "деловая цель", "подставные" или "недобросовестность". Власти Российской Федерации утверждали, что в существующей на тот момент судебной практике понятие "уклонение от уплаты налогов" было развито в достаточных подробностях, чтобы сделать осуждение заявителей предсказуемым.

793. Европейский Суд изучил дела, представленные властями Российской Федерации в подтверждение своей позиции. Он отмечает, что в Постановлении Верховного Суда Российской Федерации от 4 июля 1997 г. N 8, на которое ссылались власти Российской Федерации (см. § 753 настоящего Постановления), были разъяснены некоторые принципы, связанные с понятием "уклонение от уплаты налогов", и составные элементы последнего. Однако оно не описывало такие явления, как "трансфертное ценообразование", "подставные" компании или "притворные" сделки, которые являлись основой уголовного дела в отношении заявителей. Использование "подставных" компаний как способ уклонения от уплаты налогов было впервые прямо упомянуто в Постановлении Верховного Суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 г. N 64 (см. § 434 настоящего Постановления). Это постановление не могло подтверждать позицию властей Российской Федерации, поскольку вменяемые заявителям действия относились к 1998 - 2000 годам.

794. Другая судебная практика, на которую ссылались власти Российской Федерации, по большей части не имела отношения к делу, поскольку она касалась иных форм уклонения от уплаты налогов, таких как, например, простое уклонение от декларирования доходов. Несколько дел касались "подставных" компаний, однако они были разрешены в 2002 году или позже (см., в частности, дела Миронова и Селиванова, описанные в § 754 настоящего Постановления). Европейский Суд не имеет сведений об иной судебной практике по данному вопросу, относящейся к соответствующему периоду. Работы правоведов, на которые ссылались власти Российской Федерации, были немногочисленны и неубедительны. Европейский Суд заключает, что в области уголовного права не существовало судебной практики, прямо применимой к соглашениям о трансфертном ценообразовании и предположительно фиктивным сделкам, о которых шла речь в деле заявителей.

795. Следующий довод властей Российской Федерации состоял в том, что незаконный характер таких мер мог быть установлен со ссылкой на общие принципы, вытекающие из иных отраслей права, в частности, из налогового и уголовного права. Данный довод не лишен смысла. Европейский Суд отмечает, что позиция властей в налоговом разбирательстве по делу "ЮКОСа" была сосредоточена на понятии "притворная сделка". Сторона обвинения по делу заявителей утверждала, что заявители предоставляли властям "ложные сведения". Для многих целей "притворный" является синонимом "ложного", так что логика государственных органов по двум делам была в целом аналогичной. Лицо не может заключать "притворную" сделку непредумышленно, это всегда умышленное действие. Иными словами, подача налоговых деклараций, основанных на притворных сделках, может расцениваться как предоставление "заведомо ложных сведений" в налоговые органы, ситуация, относящаяся к сфере действия статей 198 и 199 УК РФ.

796. Понятие "притворная сделка" было известно во внутригосударственном праве (см. §§ 417 и последующие настоящего Постановления). Суды всегда имели право применить правило "приоритета содержания над формой" и признать сделку недействительной как "притворную" на основании статей 167 и 170 ГК РФ (см. судебную практику в §§ 422 и последующих). Похожая (хотя и не идентичная) правовая конструкция существовала в НК РФ: например, в определенных ситуациях кодекс разрешал налоговым органам не принимать во внимание договор и рассчитывать налоги на основании оценочных "рыночных цен" (см. § 414 настоящего Постановления). Таким образом, подход "приоритета содержания над формой" также существовал в сфере налогового права. Европейский Суд подчеркивает, что подобный подход существует во многих европейских странах и что Европейский Суд не усматривает в нем чего-либо неразумного или необычного.

797. Обращаясь к практическому применению теории "приоритета содержания над формой", Европейский Суд отмечает следующее. Часть судебной практики, на которую ссылались стороны, свидетельствует в пользу позиции властей Российской Федерации. В частности, в делах компаний "Мечел" или "Грин Хаус" (см. §§ 422 и 425 настоящего Постановления) суды переквалифицировали сделки налогоплательщиков как "ложные" по требованию налоговой службы.

798. Решения по делам, касающимся трансфертного ценообразования в зонах льготного налогообложения, в большей степени подтверждали позицию заявителей. Это демонстрирует дело налоговой службы и ООО "Прибрежное" (см. § 439 настоящего Постановления), которое анализировалось в §§ 593 - 594 Постановления Европейского Суда по делу "ЮКОСа". В этом деле арбитражный суд отказал в перерасчете налогов, подлежащих уплате компанией, зарегистрированной на территории с льготным налогообложением, несмотря на некоторые фактические элементы, свидетельствующие о "притворном" характере операций этой компании. Фактические элементы, на которые ссылалась налоговая служба в деле компании "Прибрежное", были весьма сходны с теми, на которые ссылалось обвинение в рамках уголовного дела против заявителей. Внутригосударственные суды приняли в качестве достоверных документы, предоставленные ответчиком (договоры, списки персонала, платежные ведомости, счета и так далее), и отклонили как неубедительные доводы противной стороны о фиктивном характере спорных операций.

799. Примерно такая же мотивировка содержится в деле налоговой службы и компании "Энергосинтез" (см. § 437 настоящего Постановления), в котором арбитражный суд вынес решение в пользу компании-ответчицы, зарегистрированной в ЗАТО, несмотря на тот факт, что промышленное оборудование для переработки и транспортировки нефти (что являлось основным видом деятельности компании) не принадлежало компании и было расположено вне территории ЗАТО. Суд признал данные доводы не имеющими значения для дела.

800. Европейский Суд учитывает, что дела компаний "Прибрежное" и "Энергосинтез" могут создать впечатление того, что суды в то время неохотно применяли правило "приоритета содержания над формой" к соглашениям о трансфертном ценообразовании. Однако, по мнению Европейского Суда, эти дела были преимущественно разрешены на основании фактов. Они не могут толковаться как отрицающие право суда признать конкретную сделку недействительной как "притворную". Напротив, суды в указанных делах решили, что доказательства, представленные налоговой службой, были недостаточны для достижения такого вывода. То обстоятельство, что в одном или двух делах налоговая служба не предоставила достаточных доказательств и не доказала фиктивный характер операций налогоплательщика, не означает, что она не сделает этого во всех последующих делах в отношении иных налогоплательщиков.

801. Аналогично выводы судов страны по делу компании "Сиблекон", на которое ссылались заявители (см. § 438 настоящего Постановления), не означает, что существование соглашения о льготном налогообложении во всех случаях освобождает налогоплательщика от ответственности за неуплату налогов в полном объеме. Существование такого соглашения с администрацией ЗАТО является действенным аргументом, усиливающим презумпцию того, что налогоплательщик действовал добросовестно, но не предоставляет абсолютного иммунитета от возможной переквалификации операций, основанных на этом соглашении, как "притворных".

802. Другими словами, дела, подобные делам компаний "Прибрежное", "Энергосинтез" или "Сиблеком", не устанавливают, что такие операции с применением трансфертного ценообразования пользовались иммунитетом от возможной переквалификации как "притворных". Вопрос о том, была или нет деловая операция "притворной сделкой", оставался в конечном счете вопросом факта. Аналогично в области уголовного права вопрос о том, допустил ли налогоплательщик предоставление заведомо ложных сведений налоговым органам о своих операциях, является вопросом факта.

803. Европейский Суд напоминает, что в этой области в его задачи не входит переоценка выводов внутригосударственных судов, при условии, что они основаны на разумной оценке доказательств. Европейский Суд может осуществить новую оценку доказательств, если решения, принятые внутригосударственными судами, выглядят произвольными или явно неразумными (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Равнсборг против Швеции" (Ravnsborg v. Sweden) от 23 марта 1994 г., § 33, Series A, N 283-B, Постановление Европейского Суда по делу "Булут против Австрии" (Bulut v. Austria) от 22 февраля 1996 г., § 29, Reports of Judgments and Decisions 1996-II, и Постановление Европейского Суда по делу "Техедор Гарсия против Испании" (Tejedor Garcia v. Spain) от 16 декабря 1997 г., § 31, Reports 1997-VIII) или если судебные решения вынесены при "явном отказе в правосудии" (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Стоичков против Болгарии" (Stoichkov v. Bulgaria) от 24 марта 2005 г., жалоба N 9808/02, § 54).

804. В настоящем деле, несмотря на недостатки внутригосударственного разбирательства, установленные выше, разбирательство не может характеризоваться как "явный отказ в правосудии". Что касается выводов судов Российской Федерации по существу дела, эти выводы не были "произвольными или явно неразумными" по следующим основаниям.

(i) Обвинения в соответствиисо статьей 199 УК РФ

805. Европейский Суд признает наличие правомерных способов минимизации налогов: компания может организовать свои бизнес-процессы таким образом, чтобы получать выгоду от особых налоговых режимов. Однако схема минимизации налогов, используемая "ЮКОСом", не была полностью прозрачной, и некоторые элементы схемы были скрыты от властей. Подобное поведение налогоплательщика может разумно расцениваться как предоставление "ложных сведений" в налоговые органы в значении УК РФ, что является составом преступления уклонения от уплаты налогов.

806. Во-первых, Европейский Суд отмечает, что налоговая минимизация была единственной причиной создания сети торговых компаний в г. Лесной. Заявители не утверждали во внутригосударственном разбирательстве или в Европейском Суде, что торговые компании были зарегистрированы в г. Лесной в целях упрощения логистики, снижения производственных издержек, найма квалифицированного персонала и так далее. Как указал Европейский Суд в деле "ЮКОСа" (§ 593), "схема [то есть схема минимизации налогов] была очевидно направлена на уклонение от исполнения общих норм НК РФ, которые обязывают налогоплательщиков торговать по рыночным ценам".

807. Во-вторых, Европейский Суд отмечает, что несмотря на формальную регистрацию торговых компаний в г. Лесной, вся деловая активность, генерирующая прибыль, в действительности осуществлялась в г. Москве. Торговые компании представляли себя как реальные компании, имеющие активы и сотрудников в зонах с льготным налогообложением, но, как было установлено во внутригосударственном разбирательстве и позднее подтверждено Европейским Судом в деле "ЮКОСа" (см. § 591), все торговые компании в действительности не имели активов или сотрудников в ЗАТО и не пользовались какой-либо операционной независимостью от московского головного офиса. Так, торговые компании требовали налоговых льгот, как если бы они действительно действовали в зоне с льготным режимом налогообложения, но в реальности они были лишь зарегистрированы там для формы, и все операции осуществлялись в г. Москве.

808. В-третьих, Европейский Суд не усматривает доказательств, что заявители когда-либо информировали налоговые органы об их действительных отношениях с торговыми компаниями. Напротив, система продажи нефти, созданная "ЮКОСом", была намеренно непрозрачной. Торговые компании были зарегистрированы на имена третьих лиц, не связанных формально с "ЮКОСом" или его руководством, и управлялись фиктивными директорами. Прибыли торговых компаний возвращались "ЮКОСу" не напрямую, через специальный фонд, который получал "подарки" от торговых компаний. Тот факт, что торговые компании г. Лесной были ликвидированы в 2001 году после проверок налоговой службы и что сразу после этого аналогичные организации были зарегистрированы в иных зонах льготного налогообложения, демонстрирует, что "ЮКОС" не был готов отстаивать законность техники налоговой оптимизации в судах. Такая скоординированная реорганизация подразумевает, что она была проведена с целью затруднить для властей проверку деловых операций этих компаний, отслеживание их активов и их аффилированности с иными компаниями и лицами. В итоге, организуя свои продажи подобным образом, заявители избегали применения положений НК РФ, которые позволяют проводить перерасчет налогов на основании "рыночных цен" в отношениях между аффилированными компаниями.

809. Европейский Суд приходит к выводу, что действия заявителей не могут сравниваться с действиями добросовестного налогоплательщика, который не декларирует свои доходы или не предоставляет иную относимую информацию в связи с неумышленным упущением или добросовестным неправильным толкованием налогового права. В настоящем деле, в то время как часть схемы налоговой минимизации была видимой для властей, заявители неверно толковали или скрывали некоторые важные аспекты этой схемы, которые доказуемо могли иметь решающее значение для определения того, соответствовали ли торговые компании критериям для применения налоговых льгот.

810. Заявители также оспаривали выводы внутригосударственных судов о том, что они (заявители) играли главную роль в развитии и управлении спорной схемой налоговой оптимизации. По мнению Европейского Суда, трудно представить, что заявители, являясь высшими руководителями и совладельцами "ЮКОСа", не знали обо всей схеме трансфертного ценообразования и не знали, что информация, включенная в налоговую отчетность торговых компаний, не отражает действительный характер их операций (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сорос против Франции", § 59). Отсюда следует, что умысел в совершении спорного преступления был самоочевиден.

811. Европейский Суд не обязан развивать всестороннюю правовую теорию, объясняющую разницу между правомерными техниками налоговой минимизации и уклонением от уплаты налогов. Невозможно составить исчерпывающий список критериев для определения конкретной операции как "притворной" или компании как "подставной". Однако кумулятивный эффект элементов, которые обсуждались выше, был достаточен, чтобы установить следующее: операции торговых компаний могли являться "притворными", отчетность, основанная на этом, не отражала реалий деловых операций, и заявители, следовательно, предоставляли "заведомо ложные данные" в целях сокращения общего налогового бремени компании. Подобные фактические заключения не являлись "произвольными или явно неразумными".

(ii) Обвинения в соответствии со статьей 198 УК РФ

812. Что касается уклонения от уплаты подоходного налога, заявители утверждали, что в действительности они оказывали консультационные услуги двум компаниям, зарегистрированным на острове Мэн, то есть компаниям "Статус сервисиз" и "Хинчли", и/или "конечным пользователям". Это также был вопрос факта, который обсуждался во внутригосударственном разбирательстве. Если "консультационные договоры" между заявителями и компаниями, зарегистрированными на острове Мэн, действительно были "притворными" или "мнимыми" - и таков был вывод внутригосударственных судов - можно разумно полагать, что заявители включили заведомо ложные сведения в свои декларации, тем самым совершая преступление согласно статье 198 УК РФ.

813. Внутригосударственные суды, рассмотрев представленные им доказательства, заключили, что вознаграждения, полученные заявителями на основании договоров об оказании консультационных услуг, на самом деле являлись платой за работу заявителей в "ЮКОСе" и аффилированных структурах - платой, которая по общему правилу должна была подлежать налогообложению на основании общего налогового режима. Собственные объяснения заявителей, касающиеся их отношений с неуказанными "конечными пользователями", были весьма туманны. Даже хотя заявители имели право хранить молчание, общая картина их отношений с двумя компаниями, зарегистрированными на острове Мэн, и/или "конечными пользователями", требовала некоторого объяснения, особенно в свете их параллельной работы в высшем руководстве "ЮКОСа", за которую они получали лишь символическую компенсацию, и с учетом иных доказательств, добытых обвинением, которые демонстрировали связи между заявителями и двумя компаниями, зарегистрированными на острове Мэн. Происхождение денежных средств, выплаченных компаниями, зарегистрированными на острове Мэн, на основании "договоров об оказании консультационных услуг" - заявитель считал это важным - по мнению внутригосударственных судов, не было важно для установления действительной цели данных переводов, и Европейский Суд не усматривает оснований не согласиться с этим. При таких обстоятельствах выводы, сделанные судами Российской Федерации относительно действительной природы платежей, полученных заявителями от двух компаний, зарегистрированных на острове Мэн, не были неразумными или произвольными.

814. Равным образом Европейский Суд не может принять альтернативный довод заявителей, а именно довод, согласно которому заявители, выбирая лицензию, просто использовали законную технику налоговой минимизации, не являющуюся уклонением от уплаты налогов. Право выбирать конкретный вид деятельности с целью минимизации налогов не освобождает налогоплательщика от обязанности предоставить действительную информацию в налоговые органы. Во внутригосударственном разбирательстве (а также в Европейском Суде) заявители утверждали, что они оказывали консультационные услуги различным клиентам, включая клиентов, не связанных с "ЮКОСом". По-видимому, их налоговые декларации были сформулированы в аналогичных выражениях. Однако внутригосударственные суды не приняли это утверждение, решив, что суммы, полученные заявителями, не имели ничего общего с консультационными услугами, но относились исключительно к их работе в качестве высших руководителей в "ЮКОСе". Иными словами, заявители не сообщили налоговым органам о действительном характере их деятельности. Это явно не было неумышленным или незначительным упущением или простым неправильным толкованием налогового права. В этом отношении ситуация заявителей отличалась от ситуации ответчика по делу компании "Влиран", на которое они ссылались (см. § 443 настоящего Постановления).

815. При таких обстоятельствах вывод судов Российской Федерации, согласно которому заявители предоставили заведомо ложные сведения о своих доходах, также являлся разумным.

(d) Применение уголовного закона, который ранее бездействовал, избирательное преследование

816. Последняя линия аргументации заявителей также касалась их преследования за уклонение от уплаты налогов и отношения властей к подобным схемам налоговой минимизации в период, когда они реализовывались. Заявители утверждали, что они первые пострадали от нового толкования уголовного закона и что ни один другой предприниматель, использовавший аналогичные техники налоговой минимизации, не преследовался и/или не осуждался в связи с этим. Кроме того, схема налоговой минимизации действовала на основании соглашений о льготном налогообложении, и несколько расчетов налоговых обязательств, проведенных в отношении торговых компаний, подтверждали законность сокращения налогов. Заявители заключили, что они имели все основания полагать, что их действия были законными.

817. Европейский Суд признает, что при определенных обстоятельствах продолжительное попустительство в отношении определенного поведения, при иных условиях наказуемого на основании уголовного закона, может повлечь фактическую декриминализацию такого поведения. Однако в данном случае этого не произошло прежде всего из-за неясности причин такой толерантности. Возможно, власти просто не имели достаточной информации или ресурсов для преследования заявителей и/или иных предпринимателей за использование этих схем. Европейский Суд не исключает, что подобные "техники налоговой оптимизации" могли быть известны налоговым органам, например, из документов ФАТФ (см. § 750 настоящего Постановления). Также понятно, что всеобъемлющий анализ денежных потоков и продаж нефти "ЮКОСа" мог наводить на предположения о применении каких-либо техник налоговой минимизации. Тем не менее отсутствуют доказательства того, что налоговые органы точно знали, чем занимается "ЮКОС". Как указал Европейский Суд в деле "ЮКОСа" (§ 592):

"...Налоговые органы могли иметь доступ к рассеянным фрагментам информации о функционировании отдельных частей схемы, расположенных по всей стране, но ввиду масштабов и мошеннического характера схемы они, безусловно, не могли сознавать всю совокупность схемы только на основе налоговых деклараций и ходатайств о возмещении налогов со стороны торгующих организаций, компании-заявительницы и ее дочерних компаний...".

818. Что касается расчетов налоговых обязательств и соглашений о льготном налогообложении, они были основаны на допущении о том, что сведения, предоставленные торговыми компаниями властям, соответствовали действительности. Потребовалось проведение масштабного уголовного расследования, в рамках которого было выполнено множество обысков, ряд выемок и допросы сотен свидетелей, чтобы установить, что это не так. Европейский Суд напоминает вышеприведенный вывод, согласно которому схема была организована способом, затрудняющим возможные расследования в связи с ней.

819. Отсутствуют доказательства того, что соглашения о трансфертном ценообразовании, используемые иными предпринимателями, были организованы точно таким же образом, как схема, используемая заявителями. В деле заявителей Генеральная прокуратура должна была доказать несколько фактических утверждений и представить подтверждающие доказательства, чтобы продемонстрировать, что данная схема представляла собой налоговое мошенничество.

820. В итоге Европейский Суд не может заключить, что отношение властей к подобным практикам представляло собой сознательное попустительство. Он не может, таким образом, освободить заявителей от уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов.

(e) Заключение

821. Европейский Суд признает, что дело заявителей не имело прецедентов. Однако Европейский Суд напоминает, что статья 7 Конвенции не является несовместимой с судебным правотворчеством и не исключает постепенное разъяснение правил уголовной ответственности путем судебного толкования в конкретных делах при условии, что последующее развитие является совместимым с сущностью преступления и могло быть разумно предсказуемым. Заявители могут быть жертвами нового толкования понятия "уклонение от уплаты налогов", но оно было основано на разумном толковании статей 198 и 199 УК РФ и было "совместимо с существом преступления". Европейский Суд приходит к выводу, что по делу требования статьи 7 Конвенции в отношении заявителей нарушены не были.

IX. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

822. Заявители жаловались на то, что они были направлены для отбытия наказания в весьма отдаленные колонии, расположенные за тысячи километров от места их жительства. По словам заявителей, это серьезно осложнило их контакты с внешним миром и, в частности, с семьями и адвокатами. Заявители ссылались на статью 8 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Доводы сторон

1. Доводы властей Российской Федерации

823. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в права заявителей, гарантированные статьей 8 Конвенции, отсутствовало. Власти Российской Федерации подчеркнули, что любые ограничения прав заявителей в соответствии со статьей 8 Конвенции были связаны с их уголовным осуждением и присущи понятию уголовного наказания. Власти Российской Федерации описали географическое положение Краснокаменской колонии (куда был направлен первый заявитель) и колонии в поселке Харп (куда был направлен второй заявитель) и транспортные маршруты, соединявшие их с г. Москвой, где проживали семьи заявителей. Они заключили, что отсутствовало вмешательство в личную жизнь заявителей в связи с их направлением в эти конкретные исправительные колонии.

824. Кроме того, в колониях, где заявители отбывали наказания, имелись специальные помещения для длительных семейных свиданий. Эти помещения были обставлены и оборудованы бытовой техникой. Заявители могли иметь шесть краткосрочных и четыре долгосрочных семейных свидания в год. Кроме того, они имели право на получение дополнительных семейных свиданий в качестве поощрения за примерное поведение. Родственники информировались о времени свиданий заранее. Администрация исправительных колоний никогда не отказывала заявителям или их родственникам в праве на свидание.

825. В любом случае, даже если имело место вмешательство в права заявителей, предусмотренные статьей 8 Конвенции, оно соответствовало пункту 2 этого конвенционного положения. Так, власти Российской Федерации настаивали на том, что обжалуемая мера была законной. В соответствии со статьей 73 УИК РФ осужденный имеет право отбывать срок лишения свободы в том же субъекте Федерации, в котором был осужден (в случае заявителей в г. Москве). Однако если это невозможно, осужденный направлялся для отбытия наказания в исправительную колонию, расположенную в следующий по отдаленности субъект Федерации. Несколько регионов Российской Федерации (города Москва, Санкт-Петербург и некоторые республики Северного Кавказа) не имели исправительных колоний общего режима. Во избежание переполненности и в целях соблюдения требований статьи 3 Конвенции, в толковании прецедентной практики Европейского Суда в отношении условий в тюрьмах Российской Федерации осужденные из этих регионов направлялись в колонии, расположенные в других регионах. Например, осужденные из г. Москвы часто отбывали наказания в колониях, расположенных даже дальше от г. Москвы, чем г. Краснокаменск, куда был направлен первый заявитель. Как утверждали власти Российской Федерации, статья 73 УИК РФ "исполнялась в большинстве субъектов Российской Федерации". Во многих регионах строились новые исправительные колонии. С заявителями обращались в этом отношении так же, как и с другими осужденными в схожей ситуации. Отсутствовали основания для предоставления заявителям привилегированного обращения по причине их семейного или финансового положения. Они были направлены для отбытия наказаний в такие отдаленные районы, поскольку в других районах Российской Федерации места для них отсутствовали.

826. Власти Российской Федерации также настаивали на том, что было необходимо гарантировать безопасность самих заявителей. Власти Российской Федерации полагали, что в связи с широким освещением дела заявителей было важно защитить их от "несанкционированных контактов с журналистами, негативно настроенных лиц, в частности, тех, кто пострадал от [преступлений заявителей]... от несанкционированных собраний и пикетов". Кроме того, власти Российской Федерации отметили, что сокамерники заявителей могли узнать, что те имеют деньги в иностранных банках. Это могло поставить заявителей под угрозу. По словам властей Российской Федерации, заключенные Ямало-Ненецкого автономного округа и Читинской области были менее информированы о подробностях дела заявителей, чем в Центральной России. Следовательно, заявители находились там в большейбезопасности.

827. Наконец, власти Российской Федерации указали, что если бы, в обход общего правила, заявители получили места в тюрьме, расположенной ближе к г. Москве, это также восстановило бы сокамерников против них и могло создать для них угрозу.

2. Доводы заявителей

828. По утверждениям заявителей, местонахождение исправительных колоний, в которых они должны были отбывать свой срок, имело прямое отношение к их правам, предусмотренным статьей 8 Конвенции. Неизбежно, что отбытие наказаний в столь отдаленных районах составляло большее вмешательство в их право на уважение семейной жизни, чем если бы они были направлены в исправительную колонию, расположенную ближе к г. Москве.

829. Заявители описали тяготы, связанные с переездами из г. Москвы в г. Краснокаменск и поселок Харп. В подтверждение первый заявитель сослался на статью, написанную группой журналистов, которая сопровождала его родственников в их поездке в исправительную колонию, и на объяснения его адвокатов. В качестве прямого следствия перевода в г. Краснокаменск его семья могла лишь однажды использовать "краткосрочное свидание" после 2005 года. Разумеется, если бы заявитель отбывал наказание ближе к семье, он мог бы более широко использовать возможности для краткосрочных свиданий. По причине изнуряющего и жесткого характера путешествия два его малолетних сына не смогли навестить его в г. Краснокаменске вообще. Дети могли навестить первого заявителя, когда он содержался в г. Москве. Престарелый отец первого заявителя смог посетить его только один раз. Тот факт, что семья первого заявителя не полностью использовала возможности для свиданий - он имел пять длительных и одно краткосрочное свидание за 14 месяцев нахождения в Исправительной колонии N ИК-10 - ясно свидетельствует о том, что огромное расстояние препятствовало этим свиданиям.

830. Второй заявитель также описывал тяготы, связанные с поездками из г. Москвы в колонию в поселке Харп. По его словам, они полностью препятствовали его семье - жене и двум дочерям, которым в тот период было два и четыре года - навещать его в колонии по причине длительности железнодорожного сообщения и трудностей пересечения реки. В любом случае посещение заявителя требовало времени, нервов и расходов, а для малолетних детей оно было практически невозможным.

831. По словам заявителей, подобная преднамеренная социальная изоляция не отвечала требования пункта 2 статьи 8 Конвенции. Во-первых, она не имела правовой основы. Согласно законодательству власти Российской Федерации должны были направить заявителей для отбытия наказания в колонию в г. Москве или Московской области. Власти Российской Федерации не представили доказательств в поддержку своего утверждения о том, что переполненность в московских тюрьмах была такова, что заявителей нельзя было направить в исправительную колонию в Московской области. Кроме того, власти Российской Федерации не оспаривали утверждение первого заявителя о том, что в сентябре 2005 года были 149 674 доступных мест в исправительных колониях Российской Федерации из общей вместимости в 786 753 мест. Власти Российской Федерации должны были доказать, почему при таком количестве мест исправительная колония в г. Краснокаменске оказалась "ближайшей" исправительной колонией по смыслу статьи 73 УИК РФ.

832. Кроме того, утверждение властей Российской Федерации о том, что это было сделано ради личной безопасности заявителей, неверно. Во-первых, власти приняли во внимание соображения, не предусмотренные статьей 73 УИК РФ. Во-вторых, власти Российской Федерации не пояснили, почему угроза, которую предположительно представляли другие заключенные, была меньше в г. Краснокаменске или поселке Харп, чем в г. Москве. В действительности более двух лет заявители содержались в следственных изоляторах г. Москвы, и в этот период не произошло ни одного инцидента с их участием в отношениях с сокамерниками. Кроме того, власти Российской Федерации не представили доказательств, что заявители находились в опасности со стороны других заключенных.

833. Заявители утверждали, что отклонение внутригосударственными судами их жалоб на лишение свободы в отдаленных колониях не имеет решающего значения для вопроса о том, были ли решения приняты "в порядке, предусмотренном законом", как того требует статья 8 Конвенции, по следующим причинам. Во-первых, суды страны ошибочно приняли доводы представителей Федеральной службы исполнения наказания о том, что отсутствует требование о рассмотрении индивидуальных обстоятельств осужденного. Такое предположение явно противоречит статье 8 Конвенции. Во-вторых, внутригосударственные суды также ошибочно уклонились от требования объяснений, почему заявители были направлены в г. Краснокаменск и поселок Харп, за тысячи километров от г. Москвы, несмотря на тот факт, что имелись 149 674 доступных мест в исправительных колониях Российской Федерации в сентябре 2005 года. Заявители также подчеркнули, что власти Российской Федерации ссылались на основания, непредусмотренные частью второй статьи 73 УИК РФ, в частности, о защите заявителей от возможных несанкционированных контактов с представителями средств массовой информации.

834. Реальная причина перевода заявителей в Сибирь была указана Шуваловым, в то время старшим помощником Президента. В интервью журналу "Экономист" в июле 2006 года Шувалов сообщил, что первый заявитель был направлен в сибирскую колонию в целях предостережения других олигархов Российской Федерации. Внутригосударственные суды не задались вопросом о том, почему оба заявителя были направлены в весьма отдаленный регион Российской Федерации с явным нарушением положений законодательства. Тот факт, что оба были направлены за тысячи километров от г. Москвы, настойчиво наводил на мысль о ненадлежащих мотивах со стороны государственных органов.

B. Мнение Европейского Суда

1. Имело ли место вмешательство в права заявителей, гарантированные статьей 8 Конвенции

835. Стороны не пришли к согласию относительно того, составляет ли факт отбытия наказания в конкретной исправительной колонии "вмешательство" в личную жизнь. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что любое содержание под стражей, которое является законным для целей статьи 5 Конвенции (нет сомнения в том, что содержание заявителей под стражей после осуждения соответствовало подпункту "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции), влечет по своей природе различные ограничения личной и семейной жизни (см. Постановление Европейского Суда по делу "Силвер и другие против Соединенного Королевства" (Silver and Others v. United Kingdom) от 25 марта 1983 г., § 98, Series A, N 161). Было бы принципиальной ошибкой рассматривать каждое дело о содержании под стражей после осуждения с точки зрения статьи 8 Конвенции и оценивать "законность" и "пропорциональность" лишения свободы как такового.

836. В качестве исходного пункта Европейский Суд признает, что власти обладают широкой дискрецией в вопросах исполнения наказаний. Однако Конвенция не может остановиться у тюремных ворот (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)" (Hirst v. United Kingdom) (N 2), жалоба N 74025/01, § 70, ECHR 2005-IX), и нельзя полагать, что заключенный лишается всех своих прав, гарантированных статьей 8 Конвенции, только по причине его статуса лица, лишенного свободы после осуждения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Плоский против Польши" (Ploski v. Poland) от 12 ноября 2002 г., жалоба N 26761/95). Европейский Суд не закрывает глаза на ограничения, которые выходят за рамки того, что обычно считается приемлемым в деле обычного заключенного. Например, существенной частью права заключенного на уважение его семейной жизни является содействие тюремной администрации в поддержании контактов с близкими родственниками (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мессина против Италии (N 2)" (Messina v. Italy) (N 2), жалоба N 25498/94, § 61, ECHR 2000-X). Ограничения контактов с другими заключенными и членами семьи, установленные тюремными правилами, рассматривались Европейским Судом как "вмешательство" в права, защищенные статьей 8 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ван дер Вен против Нидерландов" (Van der Ven v. Netherlands), жалоба N 50901/99, § 69, ECHR 2003-II).

837. Так, помещение осужденного в конкретную тюрьму может потенциально вызвать вопрос в соответствии со статьей 8 Конвенции, если его последствия для личной и семейной жизни заявителя выходят за рамки "обычных" тягот и ограничений, присущих самому понятию лишения свободы. Как Комиссия по правам человека указала в деле "Уэйкфилд против Соединенного Королевства" (Wakefield v. United Kingdom) (жалоба N 15817/89, Решение от 1 октября 1990 г., DR 66, p. 251): "Статья 8 Конвенции обязывает государство содействовать заключенным в максимально возможной степени для создания и поддержания связей с людьми в целях способствования социальной реабилитации заключенных. В этом контексте расположение места, где содержится заключенный, имеет значение". Кроме того, право на уважение семейной жизни возлагает на государства позитивное обязательство содействия заключенным в поддержании эффективного контакта с близкими родственниками (см. Решение Комиссии по правам человека по делу "X. против Соединенного Королевства" (X. v. United Kingdom) от 8 октября 1982 г., жалоба N 9054/80, DR 30, p. 115). В контексте лишения свободы Комиссия по правам человека признала, что возможность близких родственников посещать заключенного составляет существенный фактор в сохранении семейной жизни (см. Решение Комиссии по правам человека по делу "Хаджисулейманолу против Италии" (Hacisuleymanoglou v. Italy) от 20 октября 1994 г., жалоба N 23241/94, DR 79-B, p. 121).

838. Европейский Суд напоминает, что в деле Уэйкфилда Комиссия по правам человека расценила отказ в разрешении на постоянный перевод заявителя из Йоркшира в Шотландию ближе к невесте как вмешательство в право заявителя на уважение личной жизни. В настоящем деле расстояния намного больше, чем в деле Уэйкфилда. С учетом географической ситуации данных колоний и реалий транспортной системы Российской Федерации Европейский Суд готов признать, что поездка из г. Москвы в Краснокаменскую колонию или колонию Харп была длительным и утомительным событием, особенно для малолетних детей заявителей. Действительно, не сами заявители, а члены их семей страдали от отдаленности колоний. Заявители были также затронуты этой мерой, хотя и косвенно, поскольку, возможно, они имели более редкие свидания, чем если бы находились ближе к г. Москве. В итоге Европейский Суд считает, что эта мера составляла вмешательство в предусмотренное статьей 8 Конвенции право заявителей на уважение личной и семейной жизни.

2. Было ли вмешательство оправданным в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции

839. Европейский Суд переходит к рассмотрению вопроса об оправданности вмешательства. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции вмешательство в осуществление права личной и семейной жизни оправдано, когда оно "предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

(a) Было ли вмешательство законным

840. Законодательство Российской Федерации предусматривает, что в принципе осужденный отбывает наказание в месте, где он был осужден. Исключение из этого правила возможно, если отсутствуют места в исправительных учреждениях. В этом случае заключенный должен быть направлен в ближайший регион или, если место отсутствует и там, в следующий регион по отдаленности (статья 73 УИК РФ, см. § 454 настоящего Постановления).

841. Заявители утверждали, что статья 73 УИК РФ не была соблюдена в их делах. Однако Европейский Суд напоминает, что принцип субсидиарности требует, что Европейский Суд не должен пересматривать толкование внутригосударственного законодательства судами страны, за исключением особых обстоятельств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мэлоун против Соединенного Королевства" (Malone v. United Kingdom) от 2 августа 1984 г., § 79, Series A, N 82, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Крюслен против Франции", § 29, и Постановление Европейского Суда по делу "Ювиг против Франции" (Huvig v. France) от 24 апреля 1990 г., § 28, Series A, N 176-B). Европейский Суд сохраняет только остаточный контроль в этой сфере.

842. Европейский Суд учитывает, что суды Российской Федерации не усмотрели нарушений внутригосударственного законодательства в делах заявителей. Они полагали, что решение, принятое Федеральной службой исполнения наказаний, которое установило квоты для распределения осужденных между различными колониями, составляло достаточное законное основание для перевода заявителей в г. Краснокаменск и поселок Харп (см. §§ 329 и 349 настоящего Постановления). Европейский Суд признает, что Федеральная служба исполнения наказаний была основным регулятивным органом пенитенциарной системы и в качестве такового имела право разрешать вопросы, относящиеся к переводам заключенных. При таких обстоятельствах Европейский Суд не находит необходимым пересматривать выводы судов Российской Федерации о законности обжалуемой меры. Европейский Суд готов признать для целей настоящего дела, что вмешательство в личную и семейную жизнь заявителей было совместимо с положениями внутригосударственного законодательства.

(b) Преследовало ли вмешательство законную цель

843. Следующий вопрос заключается в том, преследовало ли вмешательство "законные цели". В Европейском Суде власти Российской Федерации утверждали, что направление заявителей в две отдаленные колонии преследовало три цели: (a) воспрепятствование "несанкционированных контаков с журналистами" и воспрепятствование "несанкционированным собраниям и пикетам", (b) защита заявителей от других осужденных или лиц, которые могли бы желать им отомстить, (c) избежание переполненности в тюрьмах, расположенных в г. Москве.

844. Что касается первой цели, власти Российской Федерации не объяснили, как она связана с какой-либо "законной целью", указанной в пункте 2 статьи 8 Конвенции. Если и была связь, то очень отдаленная. В любом случае это основание для перевода заключенного не упоминалось в законодательстве страны и не обсуждалось во внутригосударственном разбирательстве. Это представляет собой последующее оправдание, которое отсутствовало в национальном процессе принятия решений на всех уровнях, законодательном и судебном.

845. Напротив, вторая и третья цели, упомянутые властями Российской Федерации, по-видимому, были реальными. Так, законодательство Российской Федерации предусматривает перевод заключенного из одной колонии в другую, если этого требует его собственная безопасность. Кроме того, очевидно, что исключение из "географического правила", примененное к заявителям, было направлено на борьбу с тюремной переполненностью в определенных регионах. Данные цели (обеспечение безопасности осужденного и избежание общей переполненности), по мнению Европейского Суда, были "законными" в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции, поскольку они способствовали предотвращению "беспорядков или преступлений" и обеспечению защиты "прав и свобод" других лиц. Остается установить, была ли обжалуемая мера пропорциональна этим целям.

(c) Было ли вмешательство пропорциональным преследуемым законным целям

846. Власти Российской Федерации утверждали, что перевод заявителей в г. Краснокаменск и поселок Харп был необходим для обеспечения их собственной безопасности. Однако власти не ссылались на это основание во внутригосударственном разбирательстве, и суды, следовательно, не рассматривали вопрос о том, подвергались ли заявители каким-либо угрозам их безопасности. Кроме того, Европейский Суд не может согласиться с общим допущением о том, что заключенные колоний Харпа или г. Краснокаменска были менее опасны для заявителей, поскольку не знали, кем являлись заявители: процесс по делу заявителей был наиболее освещаемым в прессе за последнее десятилетие, и положение первого заявителя было хорошо известно из многих источников, открытых для широкой общественности. Наконец, утверждение властей Российской Федерации о том, что неназванные "потерпевшие" от преступлений заявителей будут пытаться отомстить ему, не имело фактической основы - основным потерпевшим от преступлений, вменявшихся заявителям, было само государство. Отсюда следует, что обжалуемая мера не могла быть оправдана интересами личной безопасности заявителей.

847. Третья цель, на которую ссылались власти Российской Федерации, а именно уменьшение количества заключенных в тюрьмах г. Москвы или прилегающих регионов, требует особого внимания. Европейский Суд готов признать, что с учетом численности населения Москвы и соответствующего количества осужденных в этом городе там не было свободных мест для заявителей. Однако правило, установленное статьей 73 УИК РФ, довольно ясно и просто. Оно позволяет направлять осужденного в ближайший следующий регион, а не за несколько тысяч километров.

848. Европейский Суд признает, что было трудно разрешить индивидуально вопрос каждого заключенного из г. Москвы или другого региона, затронутого проблемой переполненности тюрьмы, где он должен был отбывать наказание. Представляется, что для разрешения этой проблемы Федеральная служба исполнения наказаний разработала общий план, устанавливающий квоты распределения осужденных среди исправительных колоний других регионов Российской Федерации ("субъектов Федерации"). Власти Российской Федерации представили в Европейский Суд копию этого плана. Однако власти Российской Федерации не пояснили, как готовился данный план, и не описали метод или алгоритм распределения осужденных, использованные Федеральной службой исполнения наказаний при составлении данного плана. Сам по себе план не содержал сведений по этому поводу. Соответственно, трудно сказать, в какой степени план был совместим с "географическим правилом", установленным в статье 73 УИК РФ.

849. Что касается фактов настоящего дела, трудно представить, что отсутствовали свободные места во многих колониях, расположенных ближе к г. Москве, и что единственные две колонии, имевшие свободные места, были расположены за несколько тысяч километров от места жительства заявителей. Данные, указанные заявителями и не оспариваемые властями Российской Федерации, свидетельствуют о том, что в период, когда заявители были направлены в Сибирь и на Крайний Север, свободные места имелись в пенитенциарной системе Российской Федерации, в том числе в колониях, расположенных в Центральной России (см. §§ 328 и 347 настоящего Постановления). Более 35 регионов находится ближе к г. Москве, чем Ямало-Ненецкий округ, и более 55, чем Читинская область. Таким образом, по-видимому, план Федеральной службы исполнения наказаний строго не следовал "географическому правилу", установленному статьей 73 УИК РФ. Это не могло повлечь нарушение "географического правила" во всех случаях, но весьма вероятно, что данное правило не соблюдалось в деле заявителей.

850. Европейский Суд сознает трудности, сопутствующие управлению тюремной системой. Европейский Суд также учитывает ситуацию в Российской Федерации, где исторически исправительные колонии строились в отдаленных и пустынных районах, далеко от густонаселенных регионов Центральной России. Существуют другие аргументы в пользу предоставления властям широких пределов усмотрения в этой сфере. Однако пределы усмотрения не являются неограниченными. Распределение тюремного населения не должно полностью относиться на усмотрение административных органов, таких как Федеральная служба исполнения наказаний. Интересы осужденных в поддержании, по крайней мере, некоторых семейных и социальных связей также должны в какой-то степени приниматься во внимание. Законодательство Российской Федерации основано на схожих посылах, поскольку дух и цель статьи 73 УИК РФ направлены на сохранение социальных и семейных связей заявителей с местом, где они проживали до осуждения. Вместе с тем практическое исполнение этого закона в Российской Федерации могло привести к непропорциональному результату, как показывает дело заявителей. В отсутствие ясного и предсказуемого метода распределения осужденных среди исправительных колоний система не "обеспечила меру правовой защиты против произвольного вмешательства со стороны публичных органов" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Телеграф Недерланд ланделейке медиа Б.В." и другие против Нидерландов" (Telegraaf Nederland Landelijke Media B.V. and Others v. Netherlands)* (* Ранее упоминалось как "Telegraaf Media Nederland Landelijke Media B.V. and Others v. Netherlands" (примеч. переводчика).) от 22 ноября 2012 г., жалоба N 39315/06, § 90). В делах заявителей это повлекло результаты, несовместимые с уважением личной и семейной жизни заявителей.

851. Таким образом, имело место нарушение статьи 8 Конвенции в этом отношении.

X. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении первого заявителя

852. Первый заявитель жаловался на то, что, признав его виновным в уклонении от уплаты налогов с организаций, суд присудил компенсацию ущерба, которая совпадала с требованиями о возврате налогов, предъявленными к "ЮКОСу". Европейский Суд полагает, что эта жалоба должна быть рассмотрена с точки зрения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, которая предусматривает:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права Государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

A. Доводы сторон

1. Доводы властей Российской Федерации

853. Власти Российской Федерации утверждали, что данная ситуация не охватывалась статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции по двум причинам. Во-первых, власти Российской Федерации указали, что налоговые требования были выдвинуты властями в рамках уголовного разбирательства против заявителя. Со ссылкой на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ферраццини против Италии" (Ferrazzini v. Italy) (жалоба N 44759/98, ECHR 2001-VII) власти Российской Федерации указали, что "налоговые вопросы по-прежнему составляют ядро прерогатив публичной власти с сохранением преобладания публичного характера отношений между налогоплательщиком и обществом" (§ 29).

854. Власти Российской Федерации также утверждали, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции не может применяться к взысканию нуплаченных налогов. Неуплаченные налоги не составляли "имущество" заявителя, так как они были накоплены незаконно. Незаконное происхождение этих денежных средств было установлено приговором Мещанского районного суда г. Москвы от 16 мая 2005 г. Власти Российской Федерации признали, что термин "имущество", использованный в этом конвенционном положении, имел автономное значение. Однако, по мнению властей Российской Федерации, их утверждение о том, что "имущество" не включало неуплаченные налоги, имеет основу не только во внутригосударственном законодательстве, но и в международном праве. Было бы чрезмерно требовать от государств уважения "имущества", которое приобретено незаконно.

855. В качестве альтернативы, если Европейский Суд признает, что денежные средства, взысканные у первого заявителя, были его "имуществом" в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в его права было совместимо с этим положением. Власти Российской Федерации напомнили принципы, установленные в прецедентной практике Европейского Суда в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, в частности, по поводу широких пределов усмотрения, которыми пользуются государства-участники, их лучшего знания и понимания местных условий, потребностей и ограниченной надзорной роли Европейского Суда в этой сфере. Власти Российской Федерации также указали, что не является несовместимым со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции взыскание имущества у должника, даже если имущество не принадлежит ему, а находится в его владении.

856. Что касается фактов, власти Российской Федерации утверждали, что первый заявитель был признан виновным в различных экономических преступлениях, которые включали присвоение государственных средств и государственного имущества. Он совершал данные преступления в составе организованной группы. Его преступная деятельность была умышленной, тщательно спланированной и продолжалась несколько лет. При таких обстоятельствах взысканные с него суммы должны рассматриваться в качестве компенсации в пользу общества и государства за совершенные им правонарушения. Таким образом, первый заявитель был лишен имущества в публичном интересе, который пользуется в этом контексте приоритетом по отношению к его частному интересу. Власти Российской Федерации заключили, что положения статьи 1 Конвенции не были нарушены в деле первого заявителя.

857. Как утверждали власти Российской Федерации, законодательство Российской Федерации предусматривает возможность рассмотрения в рамках уголовного разбирательства гражданского иска потерпевшего от преступления к виновному. Статья 110 НК РФ предусматривает, что вина корпоративного налогоплательщика определяется со ссылкой на вину управляющих, действовавших от его имени. В качестве общего правила налоговые требования относительно неуплаченных корпоративных налогов предъявляются к корпоративному налогоплательщику. Из этого правила имеются несколько исключений. Так, если в момент предъявления требований юридическое лицо еще существует, но не имеет достаточных активов для удовлетворения требований, возникает субсидиарная ответственность лица, ответственного за налоговую задолженность. То же правило применяется, когда юридическое лицо ликвидируется или меняет собственников в момент предъявления налоговых требований.

858. Взыскание задолженности по налогам с первого заявителя было законным, поскольку создание им подставных компаний и контроль за их деятельностью составляли элементы состава преступления, предусмотренного статьей 199 УК РФ. Было бы бессмысленно взыскивать налоги с подставных компаний, которые создал первый заявитель, поскольку они не могли компенсировать ущерб, причиненный казне. Законодательство Российской Федерации не предусматривает уголовной ответственности юридических лиц. Следовательно, в настоящем деле основополагающее общее правило заключалось в том, что вред возмещается его причинителем. Подставные компании, которые участвовали в схеме уклонения от уплаты налогов, были ликвидированы или реорганизованы для сокрытия преступлений. Тем не менее это не должно препятствовать государству во взыскании компенсации ущерба. Ссылка первого заявителя на решение Верховного Суда Российской Федерации по делу И. и К. (см. § 449 настоящего Постановления) несущественна.

2. Доводы первого заявителя

859. Первый заявитель утверждал, что возражение властей Российской Федерации о неприменимости статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции к делу ошибочно, а их ссылка на дело Ферраццини неверна. В деле Ферраццини Большая Палата Европейского Суда указала, что налоговые споры не относятся к сфере "гражданских прав и обязанностей" для целей определения применимости пункта 1 статьи 6 Конвенции, а не статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Напротив, последовательная прецедентная практика Европейского Суда заключается в том, что сбор налогов составляет вмешательство в права, защищенные статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Заявитель сослался на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бёрден против Соединенного Королевства" (Burden v. United Kingdom), жалоба N 13378/05, § 59, ECHR 2008, Решение Европейского Суда по делу "Компания "Орион-Бржецлав С.Р.О." против Чешской Республики" (Orion-Breclav, S.R.O v. the Czech Republic)* (* Правильнее Orion s.r.o. (примеч. переводчика).) от 13 января 2004 г., жалоба N 43783/98).

860. По мнению первого заявителя, решение Европейского Суда о приемлемости оставило открытыми два ключевых вопроса: (a) было ли "законным" с точки зрения внутригосударственного законодательства и/или конвенционного права взыскание Мещанским районным судом г. Москвы с физического лица компенсации ущерба за уклонение компании от уплаты налогов, и (b) если да, было ли правильно поступать так в настоящем деле с учетом решений арбитражных судов в налоговом разбирательстве по делу "ЮКОСа".

861. Что касается первого из этих вопросов, первый заявитель утверждал, что требования о компенсации ущерба в связи с уклонением компании от уплаты налогов должны быть предъявлены против компаний, которые считаются уклонявшимися от уплаты налогов, и, таким образом, Мещанский районный суд г. Москвы не имел права присуждать компенсацию ущерба с него в связи с этим обвинением. Так, в деле И. и К. Верховный Суд Российской Федерации указал, что отсутствовало основание для удовлетворения гражданского иска налоговых органов в связи с уклонением от налогов, которые не были уплачены акционерным обществом, в отношении физических лиц, осужденных по соответствующему делу. Принципы, указанные в деле И. и К., были применены Московским областным судом 9 октября 2002 г. в постановлении "О результатах рассмотрения уголовных дел в экономической сфере судами Московской области в 2000 году и первой половине 2002 года":

"...В соответствии со статьей 55 [старого] Уголовно-процессуального кодекса гражданскими ответчиками могут, в частности, являться предприятия, учреждения и компании, которые согласно закону несут материальную ответственность за преступные действия обвиняемого физического лица. В уголовном деле физическое лицо может быть признано гражданским ответчиком только в связи с налогом, который он не уплатил в бюджет в качестве плательщика подоходного налога. Но, будучи руководителем или главным бухгалтером компании, физическое лицо не может нести налоговую ответственность за компанию, поскольку последняя, являясь самостоятельным объектом налогообложения, имеет свои права и обязанности в качестве налогоплательщика, особенно в качестве плательщика налогов с юридических лиц или компаний, включая налог на прибыль (доход), НДС, сделки с ценными бумагами, налог на прибыль на фондовом рынке и страховые операции. Таким образом, в этом примере компания/налогоплательщик сама должна рассматриваться как гражданский ответчик в отношении неуплаченных налогов и сборов. Удовлетворяя гражданский иск, предъявленный прокурором, суд фактически переложил обязанность по уплате налоговой недоимки не на того налогоплательщика. Удовлетворение гражданского иска о взыскании налога в уголовном деле, возбужденном по признакам статьи 199 Уголовного кодекса (уклонение от уплаты налогов с организаций), за счет личных средств частного лица, осужденного в соответствии с этой статьей, не имеет основы в законе...".

862. В своих объяснениях власти государства-ответчика не ссылались на законодательные положения или на практику в поддержку своих аргументов. Они указали, что решение Верховного Суда Российской Федерации по делу И. и К. было "несущественно", поскольку 18 декабря 2002 г. вступил в силу новый УПК РФ. Однако утверждения властей Российской Федерации не подкреплялись ссылкой на последующую прецедентную практику, демонстрирующую, что дело было оспорено, не говоря уже об отмене. Ссылки властей Российской Федерации на изменения в УПК РФ, принятый в 2002 году, были также необоснованны: отсутствует анализ того, каким образом новый кодекс умалял решение Верховного Суда Российской Федерации по делу И. и К. Положения нового кодекса не изменили оснований для выводов Верховного Суда Российской Федерации. В любом случае невозможно понять, каким образом новый УПК РФ, если он имеет значение, мог в соответствии с принципом справедливого равновесия иметь ретроспективный эффект.

863. Что касается второго вопроса, а именно возможности "двойного взыскания" тех же сумм неуплаченных налогов с компании и ее высшего руководителя, первый заявитель утверждал, что власти Российской Федерации не рассмотрели данный вопрос. По мнению заявителя, присуждение компенсации ущерба было явно произвольным, поскольку (a) предполагаемая налоговая задолженность уже была взыскана с "ЮКОСа", (b) все векселя были погашены, и государство не понесло ущерба. Последующие внутригосударственные решения по связанным делам заключили, что векселя были полностью погашены: см. решение Свердловского областного суда по делу Иванникова и решение Миасского городского суда Челябинской области по делу Лубенца.

864. Первый заявитель утверждал, что решения судов первой и кассационной инстанций не были мотивированы в части исчисления размера ущерба. Суммы, взысканные с него по приговору от 16 мая 2005 г., были теми же, что были взысканы с компаний, аффилированных с первым заявителем, в частности, "ЮКОСа". Мещанский районный суд г. Москвы обязал первого заявителя уплатить Федеральной налоговой службе 17 395 449 282 рубля по иску последнего, вытекающего из предполагаемой неуплаты налогов торговыми компаниями ЗАТО. Общая сумма компенсации ущерба в связи с преступлением, предусмотренным статьей 199 УК РФ, составляла (a) ущерб, связанный с уклонением от уплаты налогов за 1999 год, в сумме 5 447 501 388 рублей, и (b) ущерб, связанный с предполагаемым уклонением от уплаты налогов за 2000 год, в сумме 11 947 947 894 рубля. При рассмотрении жалобы Московский городской суд исключил из общей суммы неуплаченных налогов за 1999 и 2000 годы суммы налогов, уплаченных четырьмя торговыми компаниями с помощью векселей. Принимая решение в этой части, Московский городской суд исходил из того, что, даже если предположить, что уплата налогов компаниями г. Лесной с использованием векселей в 1999 и 2000 годах была незаконной, к моменту передачи дела первого заявителя в суд формулировка статьи 199 УК РФ была изменена в результате исключения возможности осуждения по этой (или другой) статье УК РФ в отношении такого поведения, и заявитель, следовательно, мог извлечь выгоду из этого изменения. В итоге общая сумма неуплаченных налогов была уменьшена Московским городским судом до 1 217 622 799 рублей за 1999 год и до 1 566 046 683 рубля за 2000 год. Несмотря на это изменение, суд кассационной инстанции отказался уменьшить размер гражданского иска.

865. В налоговом разбирательстве по делу "ЮКОСа" в 2004 году российское налоговое министерство* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Министерство Российской Федерации по налогам и сборам (примеч. редактора).) (предшественник Федеральной налоговой службы) добилось взыскания налогов (с процентами и штрафами) с "ЮКОСа" в связи с той же предполагаемой налоговой задолженностью за 2000 год торговых компаний ЗАТО. Основанием для взыскания было то, что эти торговые компании считались подставными компаниями, а окончательным выгодоприобретателем являлся "ЮКОС". Впоследствии в связанных делах было признано, что векселя были погашены полностью, и ущерб отсутствовал.

866. По словам первого заявителя, присуждение Мещанским районным судом г. Москвы компенсации ущерба в сумме 17 395 449 282 рубля несомненно представляло вмешательство в беспрепятственное пользование имуществом. Активы первого заявителя были арестованы до рассмотрения требования о возмещении ущерба. Арестованные банковские счета и акции были направлены на погашение суммы ущерба.

867. Первый заявитель также утверждал, что присуждение компенсации Мещанским районным судом г. Москвы было незаконным. Так, Мещанский районный суд не имел юрисдикции для присуждения компенсации ущерба с первого заявителя, поскольку в любом случае предполагаемый ущерб государству был уже возмещен в налоговом разбирательстве против "ЮКОСа".

868. Что касается установления справедливого равновесия между частным и публичным интересом, первый заявитель признал, что Европейский Суд пользовался значительными пределами усмотрения государств в отношении налоговых дел, однако при условии, что эти меры не составляют произвольную конфискацию. Поскольку компенсация ущерба была сама по себе незаконная и предполагаемый ущерб государству за 2000 году уже был возмещен в налоговом разбирательстве по делу "ЮКОСа", вопрос о "справедливом равновесии" не рассматривался. Кроме того, последующие судебные решения подтвердили последовательную позицию первого заявителя о том, что векселя, использованные компаниями ЗАТО в 1999 году, были полностью погашены, и, таким образом, государству не был причинен ущерб.

B. Мнение Европейского Суда

1. Общие принципы

869. Европейский Суд напоминает, что первое и самое важное требование статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции состоит в том, что любое вмешательство публичных властей в право на уважение собственности должно быть "законным": второе предложение первого абзаца разрешает лишение имущества только "на условиях, предусмотренных законом", и второй абзац устанавливает, что государства уполномочены осуществлять контроль за использованием собственности путем обеспечения выполнения "законов" (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ятридис против Греции" (Iatridis v. Greece), жалоба N 31107/96, § 58, ECHR 1999-II).

870. Кроме того, согласно последовательной прецедентной практике Европейского Суда вмешательство в право на уважение собственности, включая вытекающее из меры обеспечения уплаты налогов, должно установить "справедливое равновесие" между требованиями общего интереса и защиты фундаментальных прав лица. Государства, разрабатывая и применяя политику в сфере налогообложения, пользуются широкими пределами усмотрения, поскольку решения в этой области обычно требуют оценки политических, экономических и социальных вопросов, которые Конвенция относит к предметам ведения государств-участников. Второй абзац статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции прямо признает право государств-участников обеспечивать выполнение таких законов, какие представляются необходимыми для обеспечения уплаты налогов. В деле "Компания "Газус дозир- унд фёрдертехник ГмбХ" против Нидерландов" (Gasus Dosier- und GmbH v. Netherlands) (Постановление от 23 февраля 1995 г., § 59, Series A, N 306-B) Европейский Суд отметил, что "значение, которое составители Конвенции придавали этому аспекту второго абзаца статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, видно из того факта, что на стадии, когда предлагаемый текст не содержал прямого упоминания о налогах, уже предполагалось сохранить право государств принимать налоговые законы, которые представляются желательными, при условии, что меры в этой сфере не составляют произвольной конфискации (см. сэр Дэвид Максуэлл-Файф (David Maxwell-Fyfe), докладчик Комитета по правовым и административным вопросам, вторая сессия Консультативной ассамблеи, 16-е заседание (25 августа 1950 г.), Объединенное издание подготовительных трудов, т. VI, страница 140, комментарий к тексту предлагаемой статьи 10A, там же, страница 68)". Таким образом, пределы усмотрения государств-участников в подобных делах являются широкими (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Газус дозир- унд фёрдертехник ГмбХ" против Нидерландов", § 60, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Спорронг и Лёнрот против Швеции" (Sporrong and v. Sweden) от 23 сентября 1982 г., § 69, Series A, N 52, Постановление Европейского Суда по делу "Компании "Нэшнл энд провиншл билдинг сосайети", "Лидс перманент билдинг сосайети" и "Йоркшир билдинг сосайети" против Соединенного Королевства" (National & Provincial Building Society, Leeds Permanent Building Society and Yorkshire Building Society v. United Kingdom) от 23 октября 1997 г., § 80, Reports of Judgments and Decisions 1997-VII, и Решение Европейского Суда по делу "M.A. и 34 других против Финляндии" (M.A. and 34 Others v. Finland) от 10 июня 2003 г., жалоба N 27793/95, см. также с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Бенденун против Франции" (Bendenoun v. France) от 24 февраля 1994 г., § 46, Series A, N 284).

2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(a) Имело ли место вмешательство в "имущество" первого заявителя

871. Власти Российской Федерации утверждали со ссылкой на упоминавшееся выше Постанов-ление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ферраццини против Италии", что взыскание неуплаченных налогов с организаций с первого заявителя не может анализироваться с точки зрения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, так как отсутствовало "вмешательство" в права заявителя, гарантированные этим положением. Однако Европейский Суд полагает, что толкование властями Российской Федерации дела Ферраццини является ошибочным. Для Европейского Суда вопрос в настоящем деле заключается не в том, является ли "налоговое разбирательство" "гражданским разбирательством" для целей пункта 1 статьи 6 Конвенции, а в определении того, применима ли статья 1 Протокола N 1 к Конвенции к судебному решению о взыскании определенной суммы неуплаченных налогов с налогоплательщика. Даже если налоговое разбирательство не является гражданским (см. для сравнения Постановление по делу "ЮКОСа", §§ 527 и 528), взыскание денежной суммы с налогоплательщика в рамках такого разбирательства может составлять "вмешательство" в его имущество. Как указал Европейский Суд в упоминавшемся выше деле Бёрден, "налогообложение в принципе составляет вмешательство в право, гарантированное первым абзацем статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, поскольку лишает заинтересованное лицо имущества, а именно денежной суммы, подлежащей уплате" (§ 59). Тот факт, что государство пользуется широкими пределами усмотрения в этой сфере, не влияет на данное заключение.

872. Власти Российской Федерации также утверждали, что сумма неуплаченных налогов не составляет "имущество" заявителя в конвенционном значении, так как заявитель удерживал ее незаконно. Европейский Суд не может согласиться с данным доводом. Стороны не пришли к согласию о значении применимых правовых норм, праве первого заявителя и торговых компаний на сокращение налогов и, следовательно, о точной сумме причитавшихся налогов. В результате суды поддержали позицию властей и решили, что "ЮКОС" и первый заявитель имели непогашенную налоговую задолженность, но сам по себе этот факт не может вывести суммы, взысканные с "ЮКОСа" и/или первого заявителя, из-под защиты, гарантированной статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Булвес АД" против Болгарии" ("Bulves" AD v. Bulgaria) от 22 января 2009 г., жалоба N 3991/03, §§ 53-58, Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Интерсплав" против Украины" (Intersplav v. Ukraine) от 9 января 2007 г., жалоба N 803/02, §§ 30-32, Постановление Европейского Суда по делу "Щокин против Украины" (Shchokin v. Ukraine) от 14 октября 2010 г., жалобы NN 23759/03 и 37943/06, § 49, Решение Комиссии по правам человека по делу "Компании "Васа Лив Эмсесидигт", "Фёрсекрингсболагет Валандс Пенсионсстифтельсе" и другие против Швеции" (Wasa Liv Omsesidigt, Forsakringsbolaget Valands Pensionsstiftelse and Others v. Sweden) от 14 декабря 1988 г., жалоба N 13013/87, DR 58, p. 186, Решение Европейского Суда по делу "Компания "Провектус и Стокхольм АБ" и Лёвенберг против Швеции" (Provectus i Stockholm AB and Lowenberg v. Sweden) от 16 января 2007 г., жалоба N 19402/03).

873. Европейский Суд полагает, что обязанность первого заявителя по уплате определенной суммы "неуплаченных налогов" в настоящем деле может считаться вмешательством в его имущество, относящимся к сфере действия статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Следующий вопрос заключается в том, имело ли вмешательство законную основу, и было ли оно совместимо с принципом пропорциональности, присущим этому положению.

(b) Было ли вмешательство оправданным в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции

874. Первый заявитель выдвинул два основных довода в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Во-первых, он утверждал, что государство взыскало одну и ту же сумму неуплаченных корпоративных налогов дважды: вначале в налоговом разбирательстве в арбитражных судах эти суммы были взысканы с компании, а затем в рамках уголовного разбирательства в Мещанском районном суде г. Москвы тот же налог был взыскан с самого первого заявителя.

875. Европейский Суд, однако, не находит нужным рассматривать этот аспект дела отдельно по причинам, связанным со вторым доводом заявителя. Так, он утверждал, что в принципе законодательство Российской Федерации не предусматривает взыскания неуплаченных налогов компании с управляющих этой компании, которые были признаны виновными в уклонении от уплаты налогов в соответствии со статьей 199 УК РФ. Согласно его объяснениям только компания, не уплатившая налоги, может быть ответчицей при таких обстоятельствах. Рассматриваемое вмешательство, таким образом, не имело законной основы. Власти Российской Федерации, напротив, утверждали, что закон предусматривал субсидиарную ответственность управляющих, если корпоративный налогоплательщик не имел активов.

876. Европейский Суд напоминает, что, говоря о "законе", статья 1 Протокола N 1 к Конвенции имеет в виду то же понятие, которое встречается в других частях Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Шпачек с.р.о" против Чешской Республки" (Spacek, s.r.o. v. Czech Republic) от 9 ноября 1999 г., жалоба N 26449/95, § 54). Фраза "на условиях, предусмотренных законом" требует в первую очередь наличия и соблюдения адекватно доступных и достаточно точных положений внутригосударственного законодательства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Литгоу и другие против Соединенного Королевства" (Lithgow and Others v. United Kingdom) от 8 июля 1986 г., § 110, Series A, N 102). Полномочия Европейского Суда по проверке соблюдения внутригосударственного законодательства ограничены (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Фредин против Швеции (N 1)" (Fredin v. Sweden) (N 1) от 18 февраля 1991 г., § 50, Series A, N 192, со ссылкой на Постановление Европейского Суда по делу "Хоканссон и Стурессон против Швеции" ( and Sturesson v. Sweden) от 21 февраля 1990 г., § 47, Series A, N 171). Однако Европейский Суд должен проверить, повлек ли способ толкования и применения внутригосударственного законодательства последствия, которые совместимы с принципами Конвенции в толковании прецедентной практики Европейского Суда (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)" (Scordino v. Italy) (N 1), жалоба N 36813/97, §§ 190 и 191, ECHR 2006-V).

877. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд подчеркивает, что "протыкание корпоративной вуали"* (* Концепция возложения ответственности на аффилированных лиц юридического лица (примеч. переводчика).) в таких ситуациях не является недопустимым как таковое. Если компания с ограниченной ответственностью используется как прикрытие мошеннических действий ее собственников или управляющих, протыкание корпоративной вуали может быть целесообразным решением для защиты прав ее кредиторов, включая государство. При этом должны существовать ясные правила, позволяющие государству так поступать, иначе вмешательство будет произвольным.

878. Европейский Суд учитывает, что статья 110 НК РФ, на которую ссылались власти Российской Федерации, определяет вину компании, которая не уплатила налоги, как вину ее управляющих. Однако эта статья не допускает взыскание с них налоговой задолженности компании и потому не подкрепляет позицию властей Российской Федерации.

879. Власти Российской Федерации не ссылались на другое положение внутригосударственного законодательства, которое позволило бы протыкание корпоративной вуали при таких обстоятельствах. Напротив, если неуплаченные налоги рассматриваются со ссылкой на ГК РФ в качестве "вреда", как в настоящем деле, должна применяться статья 1068 ГК РФ, которая предусматривает, что вред, причиненный работником компании при исполнении должностных обязанностей, должен быть возмещен компанией (см. § 446 настоящего Постановления), а не самим работником. Власти Российской Федерации не пояснили, как их позиция согласуется со статьей 1068 ГК РФ.

880. Европейский Суд учитывает тот факт, что законодательство Российской Федерации предусматривает при определенных обстоятельствах гражданскую ответственность должностных лиц компании за ее задолженность - см. статью 56 ГК РФ, процитированную в § 444 настоящего Постановления. Однако Европейский Суд не находит, что статья 56 ГК РФ применима к настоящему делу. Во-первых, является спорным, имел ли Мещанский районный суд г. Москвы полномочия удовлетворять требования налоговой службы к заявителю, когда корпоративный налогоплательщик еще существовал (см. § 350 настоящего Постановления, а также § 18 настоящего Постановления). Во-вторых, статья 56 ГК РФ предусматривает субсидиарную ответственность управляющих несостоятельной компании, тогда как приговор Мещанского районного суда г. Москвы, по-видимому, обязывал к взысканию неуплаченных налогов компании с обоих заявителей на солидарной основе с компанией. В-третьих, суды страны не ссылались на статью 56 ГК РФ. Европейский Суд заключает, что ни НК РФ, ни ГК РФ в то время не допускали протыкание корпоративной вуали при таких обстоятельствах.

881. Европейский Суд учитывает, что понятие "законная основа" не ограничено первичным законодательством, значение законов часто разъясняется во вторичном законодательстве или в судебной практике. Следовательно, ясная, последовательная и доступная обществу прецедентная практика может предусматривать достаточную основу для "законного" вмешательства в права, гарантированные Конвенцией, если эта прецедентная практика основана на разумном толковании первичного законодательства.

882. Однако прецедентная практика, известная Европейскому Суду, не поддерживает утверждений властей Российской Федерации. С 2001 года внутригосударственные суды неоднократно толковали закон как не допускающий переложения ответственности за неуплаченные корпоративные налоги с компании на ее должностных лиц (см. § 449 настоящего Постановления, обзор выводов Верховного Суда Российской Федерации по делу И. и K.). Европейский Суд учитывает, что лежавшие в основе нормы о гражданской, налоговой и уголовной ответственности, примененные в деле И. и К., были теми же, что и в деле заявителей. Отсюда следует, что мотивировка Верховного Суда Российской Федерации по делу И. и К. была применима к делу заявителей, и власти Российской Федерации не представили доводов об обратном.

883. Кроме того, Постановление Верховного Суда Российской Федерации N 64 2006 года (см. § 450 настоящего Постановления) прямо обращает внимание нижестоящих судов на статью 1068 ГК РФ, которая предусматривает ответственность компании за вред, причиненный ее сотрудниками (см. § 446 настоящего Постановления). После 2006 года суды Российской Федерации неоднократно указывали, что долги компании не могут быть взысканы с ее управляющих, осужденных в соответствии со статьей 199 УК РФ (см. § 451 настоящего Постановления). Все эти элементы свидетельствуют в пользу утверждения заявителя о том, что решение Мещанского районного суда г. Москвы в части "гражданского иска" не имело основания в законе или судебной практике.

884. Европейский Суд находит наиболее существенным, что приговор Мещанского районного суда г. Москвы в части гражданского иска был очень краток и не ссылался на какое-либо положение внутригосударственного законодательства, как если бы это не было важным вопросом (см. § 272 настоящего Постановления). Выводы Мещанского районного суда г. Москвы о гражданском иске на сумму более 17 млрд рублей (свыше 500 млн евро в тот период) заняли несколько строчек и не содержали ссылок на правовые нормы или полного расчета ущерба (см. §§ 267 и 268 настоящего Постановления). Московский городской суд, поддержав решение о взыскании, принятое районным судом, также не ссылался на какие-либо правовые положения (см. § 319 настоящего Постановления) и был так же лаконичен.

885. В силу вышеизложенного Европейский Суд заключает, что ни первичное законодательство, ни прецедентная практика не допускали возложения гражданской ответственности за неуплаченные налоги компании на должностных лиц последней. Это вынуждает Европейский Суд сделать вывод о том, что присуждение компенсации ущерба в пользу налоговой службы Мещанским районным судом г. Москвы осуществлено произвольно и потому вопреки статье 1 Протокола N 1 к Конвенции. Соответственно имело место нарушение этого положения.

XI. Предполагаемое нарушение статьи 18 Конвенции

886. Заявители жаловались на предполагаемую политическую мотивацию их уголовного преследования и наказания. Они ссылались на статью 18 Конвенции во взаимосвязи со статьями 5 - 8 Конвенции в этом отношении. Статья 18 Конвенции предусматривает:

"Ограничения, допускаемые в... Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены".

A. Доводы сторон

1. Доводы властей Российской Федерации

887. Власти Российской Федерации полагали, что утверждения заявителей о политических мотивах их уголовного преследования не подкреплены материалами дела. Власти Российской Федерации настаивали на серьезном и реальном характере уголовных обвинений против заявителей. Они подчеркивали, что органы расследования и преследования действовали добросовестно и в полном соответствии с внутригосударственным законодательством, что подтверждалось приговором Мещанского районного суда г. Москвы, вынесенным по делу заявителей. Факт осуждения заявителей внутригосударственными судами, поддержанного верховным судебным органом страны, был достаточно сильным аргументом, опровергающим доводы заявителей относительно предполагаемых нарушений статьи 18 Конвенции.

888. Власти Российской Федерации сослались на выводы Европейского Суда по делу первого заявителя (Постановление по делу Ходорковско-го N 1, жалоба N 5829/04), в котором Европейский Суд не нашел, что преследование первого заявителя имело ненадлежащие мотивы. В частности, Европейский Суд установил, что доказательства, представленные первым заявителем, не были достаточны для заключения о том, что власти государства-ответчика действовали недобросовестно и вопреки Конвенции. Власти Российской Федерации утверждали, что уголовное преследование заявителей имело законную цель, было обоснованным и законным.

2. Доводы заявителей

889. Заявители утверждали, что их уголовное преследование и уголовное преследование других управляющих "ЮКОСа" являлось политически мотивированным.

890. Заявители полагали, что, несмотря на заключение Европейского Суда в Постановлении по делу Ходорковского N 1, Европейский Суд мог установить нарушение статьи 18 Конвенции в настоящем деле. Прежде всего первое дело касалось только вопросов досудебной стадии. Кроме того, Европейский Суд в этом деле не рассматривал некоторые доказательства, а именно свидетельские показания Касьянова, бывшего премьер-министра, и доклад консультативной экспертной группы Президента Российской Федерации, который анализировал второе судебное разбирательство по делу заявителей. Существует явный мировой консенсус, включая решения высших судов Швейцарии и Кипра, о том, что преследование заявителей было политически мотивированным. Наконец, подход Европейского Суда к статье 18 Конвенции в Постановлении по делу Ходорковского N 1 был несовместим с конвенционной прецедентной практикой. Подготовительные материалы к статье 18 Конвенции указывали, что разработчики данного положения стремились обеспечить с его помощью защиту лица от применения ограничений, следующих из желания государства защитить себя в соответствии "с политической тенденцией, которую оно представляет" и желания государства действовать "против оппозиции, которую оно находит опасной".

891. Вопреки прецедентной практике в соответствии со статьей 18 Конвенции в Постановлении по делу Ходорковского N 1 бывшая Первая Секция решила, что заявитель должен установить, что его заключение под стражу было мотивировано исключительно причинами, не предусмотренными в статье 5 Конвенции и, кроме того, что его преследование "с начала до конца" было омрачено "недобросовестностью и явным пренебрежением Конвенцией". Ни в одном ранее рассмотренном деле Европейский Суд не применял подобный тест.

892. Если статья 18 Конвенции имеет значение для защиты лиц от злоупотребления властью, которую должна предоставлять статья 18 Конвенции, Европейский Суд должен применять гибкий тест, признающий, что, если заявитель представил доказуемую позицию, от него нельзя требовать "неопровержимого" доказывания фактов, поскольку эти факты относятся прежде всего к сфере ведения государства. Такое признание следует из подхода Европейского Суда к статье 14 Конвенции, которая подобно статье 18 Конвенции не имеет автономного места в Конвенции, но носит особый характер в прецедентной практике (см. Постановление Европейского Суда по делу "D.H. и другие против Чешской Республики" (D.H. and Others v. Czech Republic) от 13 ноября 2007 г., жалоба N 57325/00, § 186). Бывшая Первая Секция Европейского Суда сделала почти невозможным для лица доказывание политического мотива, так как доказательства политического мотива почти всегда удерживаются властями государства-ответчика.

893. Как утверждали заявители, доказательства, представленные Европейскому Суду, свидетельствуют о том, что преследование заявителей было мотивировано хотя бы частично политическими соображениями. В поддержку своих утверждений заявители ссылались на различные документы, а именно выводы специального докладчика Парламентской Ассамблеи Совета Европы, одобренные Парламентской Ассамблеей, которая заключила, что обстоятельства дела заявителя выходили "далеко за рамки исполнения уголовного судопроизводства и име[ли] целью, в том числе, ослабление открыто выражавшего свое мнение политического оппонента, запугивание других состоятельных лиц и возвращение себе контроля над стратегическими экономическими активами". Они также ссылались на резолюцию Европейского парламента от мая 2009 года, в которой первый заявитель назывался политическим заключенным. Заявители также упомянули решение суда г. Лондона по делам о выдаче должностных лиц "ЮКОСа", в котором судья пришел к выводу, что преследование Ходорковского было политически мотивированным. Решение Федерального суда Швейцарии указало на "политический компонент" в деле заявителей. Заявители также ссылались на решение суда Литвы по делу о выдаче и других решений судов и арбитражей, которые поддерживали тезис о политической мотивации их преследования.

894. В 2005 году "Международная амнистия" (Amnesty International) указала, что усматривает "значительный политический контекст в задержании и преследовании" заявителей и других представителей "ЮКОСа". Несколько других НПО сделали заявления о том же.

895. Заявители также упомянули мнения различных публичных фигур в Российской Федерации и за границей, которые характеризовали разбирательство по делу должностных лиц "ЮКОСа" как политическое. Заявители ссылались на высказывания бывшего премьер-министра Касьянова, министра экономического развития и торговли Грефа, советника Президента В.В. Путина по экономическим делам Илларионова, помощника Президента Шувалова (см. § 373 настоящего Постановления), а также других видных политических деятелей (таких, как бывший министр экономики Ясин и Председатель Совета Федерации, верхней палаты российского парламента, Миронов).

896. Заявители утверждали, что ограничения, установленные для их права на справедливое судебное разбирательство в ходе рассмотрения дела судами двух инстанций, были связаны с "иными причинами", вопреки статье 18 Конвенции. Имело место множество нарушений их прав, которые свидетельствовали о недобросовестности со стороны властей. Точно так же решение о направлении заявителей для отбытия наказаний в Читинскую область и Ямало-Ненецкий автономный округ, сильно осложнившее их контакты с семьями и адвокатами, было принято по ненадлежащим мотивам. В исправительных колониях заявители подверглись незаконным, несправедливым, непропорциональным и дискриминационным дисциплинарным разбирательствам, направленным на умаление их перспективы условного освобождения. Заявители также выдвинули версию о том, что они именовали "последовательной моделью запугивания и устрашения... адвокатов".

B. Мнение Европейского Суда

897. Прежде всего Европейский Суд напоминает, что он уже рассматривал и отклонил сходную (хотя и не идентичную) жалобу в первом деле первого заявителя и в деле "ЮКОСа". В Постановлении по делу Ходорковского N 1 жалоба в соответствии со статьей 18 Конвенции была рассмотрена во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции и относилась к содержанию первого заявителя под стражей в первые месяцы расследования. В деле "ЮКОСа" жалоба на нарушение статьи 18 Конвенции рассматривалась во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции и относилась к налоговому разбирательству против компании и последующему исполнительному производству. В настоящем деле заявители ссылались на статью 18 Конвенции в связи с другим набором фактов, которые связаны с ранее рассмотренными делами, но, тем не менее, отличаются от них. Таким образом, настоящая жалоба не является той же, что рассмотрена ранее, и Европейский Суд может продолжать ее рассмотрение. Тем не менее Европейский Суд не может игнорировать свои выводы в Постановлении по делам Ходорковского N 1 и "ЮКОСа" и будет учитывать их при оценке аргументов сторон в настоящем деле.

898. В отличие от многих других конвенционных положений на статью 18 Конвенции редко ссылаются заявители, и есть всего несколько дел, в которых Европейский Суд признал жалобу на нарушение статьи 18 Конвенции приемлемой, не говоря уже об установлении нарушения последней. В связи с этим и с учетом малочисленности прецедентной практики в соответствии с этим конвенционным положением в каждом новом деле, в котором выдвигаются утверждения о ненадлежащих мотивах, Европейский Суд должен проявлять особую старательность.

899. Европейский Суд напоминает свое основополагающее указание в Постановлении по делу Ходорковского N 1, § 255, о том, что вся структура Конвенции основана на общем предположении о том, что публичные власти в государствах-участниках действуют добросовестно. Это предположение опровержимо теоретически, но с трудом преодолевается на практике: заявитель, утверждающий, что его права и свободы ограничены по ненадлежащим мотивам, должен убедительно доказать, что реальная цель властей расходилась с провозглашенной (или той, которая может быть разумно выведена из контекста). Европейский Суд должен применить весьма требовательный стандарт доказывания к этим утверждениям. Европейский Суд отмечает, что подобный стандарт достигнут всего в нескольких делах, таких как Постановление Европейского Суда по делу "Гусинский против Российской Федерации" (Gusinskiy v. Russia) (жалоба N 70276/01* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2005.), §§ 73-78, ECHR 2004), Постановление Европейского Суда по делу "Чеботари против Молдавии" (Cebotari v. Moldova) (от 13 ноября 2007 г., жалоба N 35615/06, §§ 46 и последующие), или Постановление Европейского Суда по делу "Луценко против Украины" (Lutsenko v. Ukraine) (от 3 июля 2012 г., жалоба N 6492/11, § 108) (см. противоположный пример в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сысоева и другие против Латвии" (Sisojeva and Others v. Latvia) (прекращение дела), жалоба N 60654/00, § 129, ECHR 2007-I).

900. Европейский Суд учитывает мнения о деле заявителей, высказанные различными политическими органами и должностными лицами (см. §§ 374 и последующие настоящего Постановления) и, в частности, заявления политиков Российской Федерации (см. § 370 и, в частности, § 371 настоящего Постановления). Кроме того, Европейский Суд напоминает свои выводы в § 260 Постановления по делу Ходорковского N 1, где он подчеркивал, что не намерен оспаривать выводы внутригосударственных судов, сделанные в контексте разбирательства о выдаче и других разбирательств, связанных с делом "ЮКОСа" (см. §§ 363 и последующие настоящего Постановления). Эти выводы могли быть правильными в особом контексте, в котором они делались.

901. Европейский Суд также признает, что обстоятельства, сопровождавшие уголовное дело заявителей, могут быть истолкованы как подкрепляющие утверждение заявителей о ненадлежащих мотивах. Так, очевидно, что власти стремились уменьшить политическое влияние "олигархов" (см. §§ 24 и 26 настоящего Постановления), что бизнес-проекты "ЮКОСа" противоречили нефтяной политике государства (см. § 21 настоящего Постановления) и что государство было одним из основных выгодоприобретателей в расчленении "ЮКОСа" (см. §§ 237 - 238 Постановления по делу "ЮКОСа").

902. Заявители в настоящем деле сознавали, что они не имеют прямых доказательств ненадлежащих мотивов (см. для сравнения дело Гусинского, в котором существовал документ, раскрывающий реальную цель властей). Соответственно, они построили свою позицию на контекстуальных доказательствах и авторитетных мнениях. По их словам, такие доказательства достаточны для установления "доказуемого утверждения" о ненадлежащих мотивам, и власти Российской Федерации должны были доказать противоположное.

903. Однако Европейский Суд не может согласиться с данным подходом. Он полагает, что, даже если видимость говорит в пользу утверждений заявителя о ненадлежащих мотивах, бремя доказывания должно оставаться у него. Это подтверждает его позиция в Постановлении по делу Ходорковского N 1 о том, что заявитель, ссылающийся на недобросовестность властей, должен "убедительно доказать", что их действия направлялись ненадлежащими мотивами. Таким образом, стандарт доказывания в подобных делах высок. Иначе Европейскому Суду пришлось бы устанавливать нарушения в каждом выдающемся деле, в котором статус заявителя, его состояние, репутация и так далее порождают подозрения в том, что движущая сила его преследования была ненадлежащей. Эти преследования, как, например, в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Штрелец, Кеслер и Кренц против Германии", стали бы невозможными. Безусловно, это не тот результат, который составители этого положения хотели достичь. Европейский Суд напоминает свой вывод в Постановлении по делу Ходорковского N 1 о том, что "высокий политический статус не приносит иммунитета".

904. Далее Европейский Суд отмечает обширность требования заявителей в соответствии со статьей 18 Конвенции. Действительно, в некоторых делах заявители смогли убедить Европейский Суд в том, что конкретное действие властей (например, задержание или заключение под стражу) определялось ненадлежащими мотивами. Примеры подобных ситуаций можно найти в деле Ходорковского (N 1), § 142, и в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Гусинский против Российской Федерации", §§ 76-77 (см. также нижеизложенные выводы Европейского Суда в соответствии со статьей 34 Конвенции). В Постановлении Европейского Суда по делу "Луценко против Украины", также упоминавшемся выше, § 108, Европейский Суд указал следующее:

"...Обстоятельства настоящего дела позволяют предположить... что задержание и заключение под стражу заявителя, которые были предприняты после окончания расследования против заявителя, имели заметные особенности, которые позволяют Европейскому Суду подойти к вопросу с точки зрения более общего контекста политически мотивированного преследования лидера оппозиции. В настоящем деле Европейский Суд уже установил, что основания, выдвинутые властями для лишения заявителя свободы, были несовместимы не только с требованиями пункта 1 статьи 5 Конвенции, но и с духом Конвенции...".

905. Вместе с тем в настоящем деле утверждения заявителей были более широкими и далеко идущими. Заявители не жаловались на изолированный случай, они пытались доказать, что "весь правовой механизм государства-ответчика в настоящем деле изначально являлся средством злоупотребления, что с начала и до конца власти действовали недобросовестно и с явным пренебрежением Конвенцией" (см. Постановление по делу Ходорковского N 1, § 260). По существу заявители пытались убедить Европейский Суд в том, что всё в их деле противоречило Конвенции и что их осуждение было, таким образом, недействительным. Данное утверждение очень серьезно, оно выступает против общей презумпции добросовестности публичных органов и поэтому требует особенно веских доказательств в свою поддержку.

906. Европейский Суд не исключает, что, ограничивая некоторые права заявителей на протяжении разбирательства, отдельные органы власти или должностные лица государства могли иметь "скрытые мотивы". С другой стороны, Европейский Суд не может согласиться с решительным утверждением заявителей о том, что всё их дело представляло пародию на правосудие. В конечном счете ни одно из обвинений против них не касалось политической деятельности в строгом смысле, даже косвенно. Заявители не являлись оппозиционными лидерами или публичными должностными лицами. Вменявшиеся им действия не были связаны с участием в политической деятельности, реальной или воображаемой - они преследовались за общеуголовные преступления, такие как уклонение от уплаты налогов, мошенничество и так далее.

907. Европейский Суд напоминает в этом отношении свой подход в Постановлении Европейского Суда по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г. (Series A, N 24), в котором Европейский Суд установил, что, хотя в решении о запрете распространения книги заявителя имелся политический элемент, он не был решающим (см. § 52 Постановления) и что "основная цель" осуждения соответствовала провозглашенной властями, что было "законным" в соответствии со статьей 10 Конвенции.

908. Подход Европейского Суда к настоящему делу является таким же. Европейский Суд готов признать, что некоторые политические группы или должностные лица правительства имели свои причины для продолжения преследования заявителей. Однако этого недостаточно для заключения о том, что в противном случае заявители не были бы осуждены. Элементы "ненадлежашей мотивации", которые могли существовать в настоящем деле, не делали преследование заявителей незаконным "от начала до конца": остается фактом, что обвинения против заявителей были серьезными, что дело против них имело "здоровую основу" и что даже если их преследование имело смешанную природу, это не предоставляло им иммунитета при ответе на обвинения. При этом Европейский Суд отмечает, что настоящее дело, затрагивающее события 2003 - 2005 годов, не охватывает всё, что случилось с заявителями впоследствии, в частности, второе судебное разбирательство.

909. В итоге и что касается уголовного разбирательства, лежащего в основе настоящего дела, Европейский Суд не может установить, что была нарушена статья 18 Конвенции.

XII. Предполагаемое нарушение статьи 34 Конвенции в отношении первого заявителя

910. Первый заявитель жаловался на то, что его доступ к Европейскому Суду был ограничен в нарушение статьи 34 Конвенции, которая предусматривает:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

A. Доводы сторон

1. Доводы властей Российской Федерации

911. Власти Российской Федерации утверждали, что первый заявитель имел необходимое время и возможности для подготовки и подачи жалобы в Европейский Суд и что его многочисленные адвокаты содействовали ему в подготовке жалобы.

912. Закон позволял ему встречаться с адвокатами, представлявшими его в Европейском Суде. Во время содержания первого заявителя в исправительной колонии свидания с его адвокатами, включая представлявших его в страсбургском разбирательстве, имели место за пределами рабочего времени первого заявителя. В тот период таковым было требование пункта 83 Правил внутреннего распорядка в исправительных колониях, утвержденных приказом Министерства юстиции Российской Федерации от 3 ноября 2005 г. Верховный Суд Российской Федерации 2 марта 2006 г. признал приказ в этой части незаконным. С тех пор свидания разрешались в рабочее время.

913. Кроме того, первый заявитель знал, как обратиться в Европейский Суд, поскольку во всех помещениях, в которых он содержался, имелись доски объявлений, содержавшие информацию для потенциальных заявителей. Первый заявитель также мог направлять вопросы и жалобы по поводу разбирательства в Европейском Суде в администрацию колонии и должностным лицам Федеральной службы исполнения наказаний. Власти Российской Федерации подчеркнули, что в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда должностные лица уголовно-исполнительной системы были проинструктированы о том, как информировать заключенных о процедурах и правилах Европейского Суда, не оказывая на них давление и не отговаривая от жалоб.

914. Тот факт, что первый заявитель представил подробный и сложный формуляр жалобы и пользовался помощью пяти адвокатов, по словам властей Российской Федерации, свидетельствовал, что власти никоим образом ему не препятствовали.

915. Что касается эпизода 22 июля 2005 г., когда О. Михайловой было отказано в доступе к заявителю, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель ввел Европейский Суд в заблуждение относительно ее статуса - она не являлась его адвокатом и потому не имела права посещать его в изоляторе. Статья 53 УПК РФ предусматривала, что адвокат должен быть формально допущен действовать в разбирательстве должностным лицом, ответственным за дело. Хотя О. Михайлова имела статус адвоката, она не входила в список адвокатов, допущенных к участию в конкретном уголовном деле. В результате ей не было разрешено встретиться с заявителем в качестве адвоката. Она могла встретиться с ним в качестве частного лица, но не получила письменное разрешение на такое свидание от следователя. Законодательство Российской Федерации различает понятия "защитник" и "адвокат". Чтобы стать "защитником", адвокат должен быть допущен к участию в деле в этом качестве. О. Михайлова была "адвокатом", но не получила разрешение на участие в деле в качестве "защитника" заявителя. То же относится к эпизоду 27 июля 2005 г., когда О. Михайловой и В. Прохорову было отказано в доступе к заявителю администрацией изолятора. Власти Российской Федерации заключили, что права заявителя в соответствии со статьей 34 Конвенции не были нарушены.

2. Доводы первого заявителя

916. Первый заявитель утверждал, что власти Российской Федерации не ответили на вопросы Европейского Суда. В частности, они полностью умолчали о факте отказа в визах для встречи с заявителем Николасу Блейку QC и Джонатану Глассону, английским адвокатам, действовавшим в этом разбирательстве. Они не смогли встретиться со своим клиентом. Власти Российской Федерации не комментировали попытки властей лишить статуса адвокатов первого заявителя. Оба его российских представителя в страсбургском разбирательстве подверглись процедуре лишении статуса: так, в сентябре 2005 года, сразу после кассационного разбирательства, Генеральная прокуратура потребовала лишения статуса адвоката К. Москаленко, в марте 2007 года разбирательство о лишении статуса вновь было возбуждено против К. Москаленко. Разбирательство о лишении статуса после кассационного разбирательства возбуждалось также против А. Дреля.

917. Власти Российской Федерации утверждали, что первый заявитель имел достаточное время и необходимые возможности для составления жалобы в Европейский Суд, но они полностью пренебрегли тем фактом, что ему пришлось просить разрешения Европейского Суда на дополнительные шесть месяцев в целях представления жалобы. Первый заявитель испытывал особенные трудности доступа к своим адвокатам в период, ведущий к истечению 22 марта 2006 г. шестимесячного предельного срока для подачи жалобы в Европейский Суд. 17 марта 2006 г. первый заявитель был переведен в штрафной изолятор за то, что пил чай в ненадлежащем месте.

918. Первый заявитель успешно обжаловал правило, не допускавшее свиданий с адвокатами в рабочие часы, утверждая, что оно затрагивает, в числе прочего, его возможность подать жалобу в Европейский Суд. Решением от 2 марта 2006 г. Верховный Суд Российской Федерации признал это правило недействительным. Власти Российской Федерации согласились с тем, что до решения Верховного Суда Российской Федерации в доступе адвокатов к первому заявителю отказывали в рабочие часы, но не представили объяснения по поводу того, каким образом подобное незаконное ограничение доступа не препятствовало его праву доступа к Европейскому Суду.

919. Кроме того, утверждение властей Российской Федерации о том, что доступ был разрешен после решения Верховного Суда Российской Федерации, было, по словам первого заявителя, неверным. Администрация колонии продолжала отказывать его юристам в доступе в рабочее время. Администрация колонии ссылалась на то, что не видела решения Верховного Суда Российской Федерации, хотя адвокаты первого заявителя предоставили им копию этого решения.

920. Доводы властей Российской Федерации о том, что О. Михайлова нуждалась в разрешении Мещанского районного суда г. Москвы на свидание с первым заявителем, было неверно на основании законодательства страны. О. Михайлова была уполномочена первым заявителем действовать в его интересах в Европейском Суде и его уголовном деле. Довод властей Российской Федерации о том, что она не имела необходимого судебного разрешения на доступ к заявителю, является необоснованным.

921. Наконец, первый заявитель указывал, что его адвокаты подвергались запугиванию и устрашению. В свою поддержку он ссылался на вывод старшего судьи Уоркмена в разбирательстве о выдаче в Соединенном Королевстве, который заключил, что "по крайней мере, некоторые адвокаты подверглись запугиванию и устрашению". Первый заявитель также ссылался на слова президента Адвокатской палаты г. Москвы, который утверждал, что до настоящего времени Федеральная регистрационная служба в основном озабочена требованиями лишить права на практику адвокатов первого заявителя. По его словам, только два обращения службы не были связаны с делом "ЮКОСа".

922. Злоупотребление правоохранительным процессом в преследовании заявителя отмечалось в деле В. Алексаняна. Он являлся одним из адвокатов первого заявителя, а также был адвокатом* (* Алексанян являлся защитником заявителей (примеч. переводчика).) Лебедева. 27 ноября 2007 г. следователь Генеральной прокуратуры Р. в присутствии адвоката В. Алексаняна оказывала на него давление с целью принуждения к признанию и даче ложных показаний против других лиц в обмен на освобождение для лечения (он был серьезно болен). Сам В. Алексанян пояснил Верховному Суду Российской Федерации, что это был не единственный случай, когда Генеральная прокуратура предлагала ему освобождение в обмен на дачу ложных показаний против заявителей, в частности, 28 декабря 2006 г.

923. Особые трудности, с которыми сталкивались страсбургские адвокаты первого заявителя, следует рассматривать в более широком контексте постоянного запугивания властями адвокатов первого заявителя и явного пренебрежения конфиденциальности отношений адвоката с клиентом. А. Дрель был вызван для допроса в день задержания заявителя. В течение нескольких недель после задержания первого заявителя одна из молодых адвокатов заявителя (О. Артюхова) была обыскана, у нее были незаконно изъяты два документа, и против нее было возбуждено разбирательство о лишении статуса.

B. Мнение Европейского Суда

924. Европейский Суд далее напоминает, что важнейшим условием для эффективного существования системы индивидуального обращения в суд, установленной в статье 34 Конвенции, является возможность свободного общения заявителей с органами, предусмотренными Конвенцией, в отсутствие давления в любой форме со стороны властей с целью отказа от жалобы или ее изменения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., § 105, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., § 105, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) от 25 мая 1998 г., § 159, Reports of Judgments and Decisions 1998-III). В этом контексте "давление" включает не только прямое принуждение и очевидные действия по устрашению, но и другие ненадлежащие косвенные действия или контакты, призванные воспрепятствовать использованию конвенционного средства защиты или заставить отказаться от него.

925. Европейский Суд отмечает, что первый заявитель представил весьма подробную и обоснованную жалобу. Судя по количеству документов, собранных и представленных его юридической группой, трудно представить, что адвокатам первого заявителя серьезно препятствовали в подготовке дела для рассмотрения Европейским Судом. Таким образом, "конечный результат" свидетельствует в пользу позиции властей Российской Федерации. Однако Европейский Суд напоминает, что статья 34 Конвенции может быть использована, даже если заявитель мог представить жалобу, объяснения и так далее. Нарушения этого положения устанавливались во многих делах, в которых требования заявителя удовлетворялись и Европейский Суд устанавливал одно или несколько нарушений "материально-правовых" прав, предусмотренных Конвенцией. Следовательно, "довод конечного результата" сам по себе не означает, что право заявителя на индивидуальную жалобу в соответствии со статьей 34 Конвенции соблюдалось.

926. Европейский Суд учитывает, что предполагаемое вмешательство в право индивидуальной жалобы первого заявителя было двояким. Во-первых, он утверждал, что власти препятствовали подаче формуляра жалобы и дополнительных объяснений. Он ссылался, в частности, на эпизоды с участием его адвокатов О. Михайловой и В. Прохорова, которым в течение определенного времени отказывали в доступе к нему. Во-вторых, первый заявитель утверждал, что власти фактически запугивали адвокатов заявителя в связи с их участием в страсбургском разбирательстве. Европейский Суд начнет с рассмотрения второй части его утверждений в соответствии со статьей 34 Конвенции.

927. Европейский Суд обеспокоен негативным отношением правоохранительных органов к юридической группе первого заявителя, особенно после окончания первого судебного разбирательства. Европейский Суд отмечает, что сторона обвинения сделала несколько попыток лишить статуса его адвокатов, включая действовавших от его имени в г. Страсбурге (см. § 355 настоящего Постановления). Кроме того, они подверглись административным и финансовым проверкам (см. § 357 настоящего Постановления). Двум иностранным адвокатам первого заявителя было отказано в визе (см. § 334 настоящего Постановления), а один был поспешно выслан из Российской Федерации (см. § 358 настоящего Постановления). Первый заявитель утверждал, что это являлось частью кампании устрашения.

928. Европейский Суд напоминает, что угроза уголовного или дисциплинарного разбирательства против адвоката заявителя в связи с содержанием показаний, представленных в Европейский Суд, ранее была признана вмешательством в право заявителя на обращение в Европейский Суд (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции", §§ 160 и 164, и Постановление Европейского Суда по делу "Макшейн против Соединенного Королевства" (McShane v. United Kingdom) от 28 мая 2002 г., жалоба N 43290/98, § 151), так же как и возбуждение уголовного дела против адвоката, участвовавшего в подготовке жалобы в Комиссию по правам человека (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шарлы против Турции" (Sarli* (* Правильнее (примеч. переводчика).) v. Turkey) от 22 мая 2001 г., жалоба N 24490/94, §§ 85-86). Попытки расследования властями Рос-сийской Федерации выплат заявительницы ее представителям, хотя они, по-видимому, не повлекли уголовного преследования, были также расценены Европейским Судом как вмешательство в осуществление заявительницей права на индивидуальную жалобу, несовместимое с обязательством государства-ответчика в соответствии со статьей 34 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Федотова против Российской Федерации" (Fedotova v. Russia) от 13 апреля 2006 г., жалоба N 73225/01* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2007.), §§ 45 и последующие).

929. Адвокаты первого заявителя в настоящем деле работали под огромным давлением. При этом попытки властей лишить статуса адвокатов первого заявителя не были непосредственно связаны с их ролью в страсбургском разбирательстве, по крайней мере, формально. Кроме того, некоторые их этих разбирательств состоялись после подачи первым заявителем формуляра жалобы. Внеочередная налоговая проверка НПО, возглавляемой К. Москаленко (одной из ведущих адвокатов его страсбургской группы), также могло объясняться причинами, несвязанными с делом "ЮКОСа". Таким образом, вопрос, поставленный перед Европейским Судом в соответствии со статьей 34 Конвенции, очень похож на вопрос согласно статье 18 Конвенции, а именно, в чем заключалось реальное намерение властей в обжалуемой ситуации.

930. По мнению Европейского Суда, имеется существенная разница между утверждениями первого заявителя в соответствии со статьями 18 и 34 Конвенции. Что касается его преследования и судебного разбирательства, цели властей в привлечении первого заявителя к суду и осуждении его были очевидны и не требовали дальнейших объяснений.

931. Напротив, цель дисциплинарных и иных мер, направленных против адвокатов первого заявителя, далеко не очевидна. В 2011 году Европейский Суд особо предложил властям Российской Федерации объяснить причины разбирательств о лишении статуса, внеочередной налоговой проверки и отказа в визах иностранным адвокатам, но власти Российской Федерации обошли молчанием эти пункты.

932. При таких обстоятельствах естественно предположить, что меры, направленные против адвокатов первого заявителя, были связаны с его делом в Европейском Суде. Данное вмешательство подкрепляется особой ролью, которую играли отдельные адвокаты в деле заявителя. Так, хотя К. Москаленко также участвовала в защите первого заявителя на уровне страны, ее основная роль заключалась в подготовке дела к страсбургскому разбирательству. Это тем более верно в отношении иностранных адвокатов первого заявителя, а именно Глассона, Блейка и Амстердама.

933. В итоге Европейский Суд полагает, что обжалуемые меры были направлены в первую очередь, если не исключительно на устрашение адвокатов первого заявителя, работавших в его интересах в Европейском Суде. Несмотря на то, что трудно оценить влияние этих мер на способность первого заявителя подготовить и аргументировать свою позицию, оно не было пренебрежимым. Европейский Суд заключает, что власти допустили несоблюдение своих обязательств в соответствии со статьей 34 Конвенции.

XIII. Применение статьи 41 Конвенции

934. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

1. Первый заявитель

935. Первый заявитель не представил требований о компенсации материального ущерба. В качестве компенсации морального вреда заявитель требовал "намеренно скромную" сумму в 10 000 евро.

936. Власти Российской Федерации отнесли разрешение вопроса о сумме справедливой компенсации на усмотрение Европейского Суда.

937. Европейский Суд отмечает, что он установил несколько нарушений Конвенции по делу в отношении первого заявителя. Эти нарушения должны были причинить первому заявителю страдание и разочарование, которые не могут быть компенсированы простым установлением нарушений. Европейский Суд, принимая во внимание совокупный эффект нарушений прав первого заявителя и оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, с учетом всех доказательств и информации, имеющейся в наличии, присуждает ему требуемую сумму, а также любой налог, подлежащий начислению на данную сумму.

2. Второй заявитель

938. Второй заявитель требовал только компенсации материального ущерба в размере 6 800 000 евро, которые представляли его утраченный заработок. Он представил свои налоговые декларации за несколько лет, чтобы продемонстрировать уровень его заработка до задержания.

939. Власти Российской Федерации не предоставили конкретных комментариев по поводу требований второго заявителя о справедливой компенсации, ограничившись указанием на принципы прецедентной практики Европейского Суда о присуждении справедливой компенсации.

940. Европейский Суд учитывает, что требование второго заявителя в отношении компенсации материального ущерба основано на понимании, что его осуждение было полностью безосновательным и что это было единственной причиной утраты его заработка. Европейский Суд не убежден таким доводом. Хотя Европейский Суд установил в настоящем деле серьезные нарушения прав второго заявителя, предусмотренных статьями 3, 6 и 8 Конвенции, утрата его заработка может быть связана со многими другими факторами, прежде всего налоговым разбирательством против "ЮКОСа", которое впоследствии повлекло его банкротство и ликвидацию. Содержание второго заявителя под стражей в 2004 и 2005 годах, несомненно, сыграло некоторую роль в этом разбирательстве. Однако Европейский Суд не находит нужным строить догадки в этом отношении. Он отмечает, что, если и имелась связь между нарушениями, установленными в настоящем деле и утратой заработка второго заявителя, она была слишком отдаленной и неопределенной. Европейский Суд заключает, что требования второго заявителя о компенсации материального ущерба являются необоснованными и подлежат отклонению.

B. Судебные расходы и издержки

941. Заявители не представили требований в отношении судебных расходов и издержек. Соответственно, Европейский Суд не присуждает какой-либо суммы по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

942. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил объединить жалобы в одно производство;

2) постановил, что по делу требования статьи 3 Конвенции в части условий содержания второго заявителя под стражей в следственном изоляторе нарушены не были;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части помещения второго заявителя в металлическую клетку в зале судебных заседаний;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в части отсутствия относимых и достаточных причин содержания под стражей второго заявителя после сентября 2004 года;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в отношении второго заявителя в части задержки рассмотрения жалобы на постановление о содержании под стражей от 14 декабря 2004 г.;

6) постановил, что по делу требования пункта 4 статьи 5 Конвенции в отношении второго заявителя в части справедливости и безотлагательности других разбирательств о содержании под стражей нарушены не были;

7) постановил, что не является необходимым обособленное рассмотрение жалобы второго заявителя на нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции по поводу предполагаемого уклонения суда кассационной инстанции от рассмотрения его доводов в разбирательстве о содержании под стражей;

8) постановил, что по делу требования пункта 1 статьи 6 Конвенции в части предполагаемой пристрастности судьи Колесниковой нарушены не были;

9) постановил, что имело место нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с подпунктами "с" и "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции в части нарушения конфиденциальности контактов адвоката и клиента и несправедливого получения и рассмотрения доказательств судом первой инстанции;

10) постановил, что не является необходимым обособленное рассмотрение жалобы заявителей в соответствии с пунктом 2 статьи 6 Конвенции;

11) постановил, что по делу требования статьи 7 Конвенции нарушены не были;

12) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции в части направления заявителей в отдаленные исправительные колонии;

13) постановил, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении первого заявителя;

14) постановил, что по делу требования статьи 18 Конвенции в отношении заявителей нарушены не были;

15) постановил, что власти государства-ответчика допустили несоблюдение своих обязательств в соответствии со статьей 34 Конвенции;

16) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить первому заявителю 10 000 евро (десять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

17) отклонил требования второго заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 25 июля 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда