Постановление Арбитражного суда Московского округа от 12 декабря 2019 г. N Ф05-21415/16 по делу N А41-1815/2016

Москва

12 декабря 2019 г.

Дело N А41-1815/16

Резолютивная часть постановления объявлена 10 декабря 2019 года.

Полный текст постановления изготовлен 12 декабря 2019 года.

Арбитражный суд Московского округа в составе:

председательствующего - судьи Тарасова Н.Н.,

судей Закутской С.А., Петровой Е.А.,

при участии в судебном заседании:

от конкурсного управляющего открытого акционерного общества "Мостостроительный трест N 6" - Аксенова О.В. по доверенности от 01.08.2019;

от общества с ограниченной ответственностью "Вендер" - Иванов П.П. по доверенности от 01.10.2019;

от публичного акционерного общества Акционерного коммерческого банка "Связь-Банк" - Ревтов В.В. по доверенности от 27.11.2018,

от общества с ограниченной ответственностью "Пальмира" - Дмитриевцев К.Н. по доверенности от 09.12.2019, Пятых В.В. по доверенности от 09.12.2019;

рассмотрев в судебном заседании кассационные жалобы

конкурсного управляющего открытого акционерного общества "Мостостроительный трест N 6" и общества с ограниченной ответственностью "Вендер"

на постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 04.09.2019,

об отмене определения Арбитражного суда Московской области от 25.03.2019

в рамках рассмотрения дела о признании несостоятельным (банкротом) открытого акционерного общества "Мостостроительный трест N 6",

УСТАНОВИЛ:

решением Арбитражного суда Московской области от 24.03.2016 открытое акционерное общество "Мостостроительный трест N 6" (далее - должник) признано несостоятельным (банкротом), в отношении него открыто конкурсное производство по упрощенной процедуре ликвидируемого должника, конкурсным управляющим должника утвержден Филатов Д.Н.

Конкурсный управляющий должника обратился в Арбитражный суд Московской области с заявлением (с учетом уточнений, принятых судом в порядке статьи 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации) о признании недействительными сделками: заключенного между должником и акционерным обществом Коммерческий банк "ГЛОБЭКС" (далее - ответчик, банк "ГЛОБЭКС") договора об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522, взаимосвязанных с ним договоров об открытии залогового счета и залога прав по счету от 25.09.2015 N 0900/РР-00097, от 25.09.2015 N 0900/РР-00098, от 25.09.2015 N 0900/РР-00099, от 26.11.2015 N 0900/РР-000128; признав их взаимосвязанными с банковскими гарантиями от 07.04.2015 N 2-35-Г/15-4522, от 03.02.2015 N 2-02-Г/15-4522, от 18.03.2015 N 2-25-Г/15-4522, от 03.02.2015 N 2-04-Г/15-4522; признании исполнения банком по договору об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522 исполнением по банковским гарантиям от 07.04.2015 N 2-35-Г/15-4522, от 03.02.2015 N 2-02-Г/15-4522, от 18.03.2015 N 2-25-Г/15-4522, от 03.02.2015 N 2-04-Г/15-4522; признании недействительными заключенных между должником и банком договора об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522, взаимосвязанных с ним договоров об открытии залогового счета и залога прав по счету от 25.09.2015 N 0900/РР-00097, от 25.09.2015 N 0900/РР-00098, от 25.09.2015 N 0900/РР-00099, от 26.11.2015 N 0900/РР-000128; признании денежных средств, перечисленных банком по договору об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522 денежным требованием, возникшим до принятия арбитражным судом заявления о признании должника несостоятельным (банкротом) (реестровыми).

Определением Арбитражного суда Московской области от 01.02.2018, оставленным без изменения постановлением Десятого арбитражного апелляционного суда от 23.04.2018, заключенные между должником и банком договор об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522, взаимосвязанные с ним договоры об открытии залогового счета и залога прав по счету от 25.09.2015 N 0900/РР-00097, от 25.09.2015 N 0900/РР-00098, от 25.09.2015 N 0900/РР-00099, от 26.11.2015 N 0900/РР-000128 признаны недействительными, как взаимосвязанные с банковскими гарантиями от 07.04.2015 N 2-35-Г/15-4522, от 03.02.2015 N 2-02-Г/15-4522, от 18.03.2015 N 2-25-Г/15-4522, от 03.02.2015 N 2-04-Г/15-4522, применены последствия недействительности сделок в виде восстановления права банка на включение в реестр требований кредиторов должника денежных средств в сумме 495 108 587,24 руб., перечисленных по договору об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522.

Постановлением арбитражного суда Московского округа от 13.08.2018 определение Арбитражного суда Московской области от 01.02.2018 и постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 23.04.2018 были отменены, обособленный спор направлен на новое рассмотрение в Арбитражный суд Московской области.

При новом рассмотрении, конкурсный управляющий должника уточнил требования и просил признать договор об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522 и выданные по нему транши, взаимосвязанные с ними договоры об открытии залогового счета и залога прав по счету от 25.09.2015 N 0900/РР-00097, от 25.09.2015 N 0900/РР-00098, N 0900/РР-00099 от 25.09.2015, N 0900/РР-000128 от 26.11.2015, взаимосвязанными с банковскими гарантиями от 07.04.2015 N 2-35-Г/15-4522, от 03.02.2015 N 2-02-Г/15-4522, от 18.03.2015 N 2-25-Г/15-4522, от 03.02.2015 N 2-04-Г/15-4522; признать выдачу траншей по договору об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522 исполнением по банковским гарантиям от 07.04.2015 N 2-35-Г/15-4522, от 03.02.2015 N 2-02-Г/15-4522, от 18.03.2015 N 2-25-Г/15-4522, от 03.02.2015 N 2-04-Г/15-4522; признать несоответствующими закону (недействительными сделками) транши на сумму 490 918 332,51 руб., выданные банком в пользу должника по договору об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522, в период после даты принятия заявления о признании должника банкротом; признать задолженность в размере оказанного предпочтения - 490 918 332,51 руб., вытекающую из вышеуказанных траншей, перечисленных банком по договору об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522 в период после даты принятия заявления о признании должника банкротом, реестровыми обязательствами.

Определением Арбитражного суда Московской области от 25.03.2019 признаны недействительными сделками предоставленные банком должнику по договору об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522, взаимосвязанным с ним договорам об открытии залогового счета и залога прав по счету от 25.09.2015 N 0900/РР-00097, от 25.09.2015 N 0900/РР-00098, от 25.09.2015 N 0900/РР-00099, от 26.11.2015 N 0900/РР-000128, банковскими гарантиями от 07.04.2015 N 2-35-Г/15-4522, от 03.02.2015 N 2-02-Г/15-4522, от 18.03.2015 N 2-25-Г/15-4522 и от 03.02.2015 N 2-04-Г/15-4522 суммы кредита (транши): по государственному контракту от 22.08.2014 N С-99 от 26.11.2015 в размере 14 896 925,21 руб., по государственному контракту от 17.01.2013 N КС-4: от 23.10.2015 в размере 27 620 145 руб., от 26.10.2015 в размере 24 036 494 руб., от 28.10.2015 в размере 343 361 руб., от 13.11.2015 в размере 538 811,90 руб., от 13.11.2015 в размере 13 788 342 руб., от 17.11.2015 в размере 10 956 639 руб., от 18.11.2015 в размере 5 500 000 руб., от 19.11.2015 в размере 1 084 636 руб., от 25.11.2015 в размере 751 406,99 руб., от 30.11.2015 в размере 8 142 261 руб., от 01.12.2015 в размере 790 400 руб., от 03.12.2015 в размере 11 700 000 руб., от 11.12.2015 в размере 7 478 931 руб., от 17.12.2015 в размере 4 717 800 руб., от 17.12.2015 в размере 5 252 485 руб., от 17.12.2015 в размере 46 129 802,26 руб., по государственному контракту от 17.01.2013 N КС-3 от 23.10.2015 в размере 24 654 999,25 руб., от 27.10.2015 в размере 1 583 964,13 руб., от 29.10.2015 в размере 11 761 036,62 руб., от 13.11.2015 в размере 4 199 075,10 руб., от 17.11.2015 года в размере 982 828 руб., от 18.11.2015 в размере 1 726 757,52 руб., от 19.11.2015 в размере 16 085 882,92 руб., от 26.11.2015 в размере 1 422 750 руб., от 02.12.2015 в размере 4 400 000 руб., от 03.12.2015 в размере 8 072 107,50 руб., от 11.12.2015 в размере 3 000 000 руб., от 16.12.2015 в размере 6 123 556,79 руб., от 17.12.2015 в размере 4 463 657,49 руб., от 17.12.2015 в размере 782 129,86 руб., по государственному контракту от 17.01.2013 N КС-2 от 23.10.2015 в размере 21 141 594,09 руб., от 27.10.2015 в размере 18 762 854,89 руб., от 29.10.2015 в размере 30 095 551,02 руб., от 13.11.2015 в размере 22 619 076,39 руб., от 18.11.2015 в размере 29 841 639,64 руб., от 19.11.2015 в размере 9 456 716,90 руб., от 20.11.2015 в размере 12 290 151,70 руб., от 23.11.2015 в размере 40 000 000 руб., от 24.11.2015 в размере 17 564 303 руб., от 25.11.2015 в размере 1 592 000 руб., от 26.11.2015 в размере 4 881 370 руб., от 03.12.2015 в размере 9 115 600 руб., от 17.12.2015 в размере 2 435 697,68 руб., от 17.12.2015 в размере 2 351 846,39 руб., применены последствия недействительности сделки в виде признания задолженности в размере оказанного предпочтения на сумму 490 918 332,51 руб. реестровыми обязательствами, восстановив право банка на включение в реестр требований кредиторов должника.

Постановлением Десятого арбитражного апелляционного суда от 04.09.2019 определение Арбитражного суда Московской области от 25.03.2019 отменено, в удовлетворении заявления конкурсного управляющего должника отказано.

Не согласившись с постановлением суда апелляционной инстанции, конкурсный управляющий должника и публичное акционерное общество "Сбербанк России" обратились в Арбитражный суд Московского округа с кассационными жалобами, в которых, указывая на неправильное применение судом апелляционной инстанции норм материального права и неполное выяснение обстоятельств, имеющих значение для рассмотрения данного дела, просят удовлетворить кассационные жалобы, постановление суда апелляционной инстанции отменить, решение суда первой инстанции оставить в силе.

Определением Арбитражного суда Московского округа от 06.11.2019 кассационная жалоба публичного акционерного общества "Сбербанк России" была оставлена без движения.

Определением Арбитражного суда Московской области от 10.10.2019 в порядке процессуального правопреемства публичное акционерное общество "Сбербанк России" заменено на общество с ограниченной ответственностью "Вендер" (далее - общество "Вендер").

Как следствие, общество "Вендер" самостоятельно устранило обстоятельства, послужившие основанием для оставления кассационной жалобы публичного акционерного общества "Сбербанк России" без движения.

На основании изложенного, надлежащим заявителем кассационной жалобы является общество "Вендер".

В судебном заседании представители конкурсного управляющего должника, общества "Вендер" и общества с ограниченной ответственностью "Пальмира" доводы кассационных жалоб поддержали, а представитель публичного акционерного общества Акционерного коммерческого банка "Связь-Банк" (правопреемник банка "ГЛОБЭКС") просил суд обжалуемое постановление оставить без изменения, ссылаясь на его законность и обоснованность, кассационные жалобы - без удовлетворения.

Иные лица, участвующие в деле, надлежащим образом извещенные о времени и месте рассмотрения кассационных жалоб, своих представителей в суд кассационной инстанции не направили, что, в силу части 3 статьи 284 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, не препятствует рассмотрению кассационной жалобы в их отсутствие.

В соответствии с абзацем 2 части 1 статьи 121 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 27.07.2010 N 228-ФЗ), информация о времени и месте судебного заседания была опубликована на официальном интернет-сайте http://kad.arbitr.ru.

Исследовав материалы дела, выслушав объяснения представителей лиц, участвующих в деле, явившихся в судебное заседание, изучив доводы кассационных жалоб и возражений относительно них, проверив в порядке статей 284, 286 и 287 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации правильность применения судом апелляционной инстанции норм материального и процессуального права, а также соответствие выводов, содержащихся в обжалуемом судебном акте, установленным по делу фактическим обстоятельствам и имеющимся в деле доказательствам, суд кассационной инстанции приходит к следующим выводам.

Согласно статье 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, статье 32 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве), дела о несостоятельности (банкротстве) рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации, с особенностями, установленными Законом о банкротстве.

В соответствии со статьей 61.1 Закона о банкротстве, сделки, совершенные должником или другими лицами за счет должника, могут быть признаны недействительными в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации (далее - ГК РФ), а также по основаниям и в порядке, которые указаны в Законе о банкротстве.

Как усматривается из материалов дела, отменяя судебные акты нижестоящих инстанций и направляя обособленный спор на новое рассмотрение, суд кассационной инстанции указал следующее.

Определением Арбитражного суда Московской области от 13.09.2016 требования банка по договору об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522 включены в третью очередь реестра требований кредиторов должника в сумме 105 361 437,23 руб., в остальной части (в сумме 498 723 787,32 руб.) производство прекращено (текущие платежи).

Таким образом, суд первой инстанции, признав недействительным договор об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522 в целом, в нарушение положений пункта 2 статьи 167 ГК РФ и статьи 61.6 Закона о банкротстве, частично применил последствия недействительности сделки, что фактически лишает банк возможности предъявить свое требование к должнику по этой недействительной сделке в качестве реституционного на сумму 105 361 437,23 руб., в том случае, если ранее вынесенное определение арбитражного суда о включении данного требования в реестр требований кредиторов должника будет пересмотрено по новым обстоятельствам.

Вместе с тем, оказанное банком предпочтение суды усмотрели в том, что в результате совершения оспариваемых сделок реестровое обязательство должника, связанное с невозмещением выплат по банковским гарантиям, фактически новированное в обязательства из договора об открытии кредитной линии, изменилось на текущее обязательство по оспариваемому договору об открытии кредитной линии, за счет кредитов, выданных после возбуждения дела о банкротстве должника (22.10.2015).

В связи с этим, изменилась очередность удовлетворения требований банка, поскольку, требование кредитора по текущим обязательствам удовлетворяется в приоритетном порядке перед реестровыми требованиями кредиторов.

По мнению судов, кредитные транши направлялись в погашение авансов по государственным контрактам, что исключало раскрытие банковских гарантий на сумму траншеи.

Однако, как отметили суды, при отсутствии финансирования со стороны банка, должник самостоятельно не смог бы закрыть авансы, как следствие, незакрытые авансы должен был погасить банк в виде выплат сумм по банковским гарантиям.

Последующее регрессное требования банка к должнику о возмещении уплаченных по гарантиям сумм, подлежало бы включению в реестр требований кредиторов и погашалось бы в составе третьей очереди.

Однако, за счет кредитов, выданных после возбуждения дела о банкротстве, банк получил к должнику требование по текущим обязательствам в размере 495 108 587,24 руб., которое подлежит удовлетворению вне очереди, в составе текущих платежей.

Суды сделали вывод о том, что, заключая спорные договоры, банк преследовал лишь цель избежать выплат по банковским гарантиям, в связи с чем, по мнению судов, задолженность должника, связанная с обязательствами по возврату сумм кредитов, полученных после возбуждения дела о банкротстве (текущая задолженность), должна квалифицироваться в качестве задолженности, вытекающей из возврата авансов по государственным контрактам, либо в качестве задолженности, связанной с возмещением банку сумм выплат по банковским гарантиям, что, в силу законодательства о банкротстве, является реестровой задолженностью.

Таким образом, оказанное банку предпочтение суды связывают с тем обстоятельством, что авансы по государственным контрактам были погашены кредитными денежными средствами, полученными должником по оспариваемому договору об открытии кредитной линии в период после возбуждения дела о банкротстве (22.10.2015).

Между тем, как указал суд кассационной инстанции, суды ошибочно установили, что вся сумма кредитов (495 108 587,24 руб.), выданных после возбуждения дела о банкротстве, использовалась для погашения авансов, как следствие, неправильно определили объем оказанного банку предпочтения по оспариваемой сделке в указанной сумме 495 108 587,24 руб.

Также судами не было учтено, что инициатором заключения оспариваемого договора об открытии кредитной линии являлся не банк, а сам должник.

Кроме того, отметил суд кассационной инстанции, в случае завершения всего комплекса работ, предусмотренных условиями государственных контрактов от 17.01.2013 N КС-2, КС-3 и КС-4, от 22.08.2014 N С99, должник получил бы выручку на общую сумму 2 664 139 088,44 руб. (помимо ранее полученных авансов), что более чем в четыре раза превышает сумму выданного кредита по оспариваемой сделке (599 954 391,00 руб.).

Указанная сумма выручки сопоставима с квартальной выручкой должника за предыдущие периоды (2-ой квартал 2014 выручку в размере 2 030 022 тыс. руб., 3-ий квартал 2014 года - 3 188 753 тыс. руб., 4-ый квартал 2014 года - 5 525 897 тыс. руб., 1-ый квартал 2015 года - 1 707 931 тыс. руб., 2-ой квартал 2015 года - 1 691 327 тыс. руб.).

Кроме того, судами первой и апелляционной инстанций был сделан ошибочный вывод об осведомленности банка о наличии у должника признаков неплатежеспособности на момент совершения оспариваемых сделок, а само по себе то обстоятельство, что на момент совершения оспариваемых сделок отдельными кредиторами были поданы заявления в арбитражный суд о признании должника не состоятельным (банкротом), не может расцениваться в качестве достаточного доказательства, подтверждающего наличие у должника признаков неплатежеспособности либо недостаточности имущества.

При этом, размер требований кредиторов, инициировавших процедуру банкротства в отношении должника, в частности: ООО "МВМ" - 5 483 672,61 руб. (25.08.2015), ООО "Корвет" - 1 083 437,27 руб. (23.09.2015), в сумме составляют 6 567 109,88 руб., что не превышало 0,1 % от стоимости активов должника (стоимость активов должника по состоянию на 30.09.2015 - 8 064 412 000 руб.).

Таким образом, осведомленность банка о признаках неплатежеспособности должника на момент совершения оспариваемых сделок документально не подтверждена.

Обращаясь в суд с рассматриваемым заявлением, конкурсный управляющий должника ссылался на пункт 1 статьи 61.3 Закона о банкротстве, указывая, что заключение спорных сделок и их исполнение повлекло за собой предпочтительное удовлетворение требований, с учетом правопреемства на стороне банка - гаранта, публичного акционерного общества Акционерный коммерческий банк "Связь-Банк" перед требованиями других кредиторов должника, а сами оспариваемые сделки имели цель изменить правовую квалификацию платежей из реестровых в текущие.

При новом рассмотрении, удовлетворяя заявленные требования, суд первой инстанции исходил из того, что до заключения договора кредитной линии и до возбуждения производства по делу о банкротстве должника, банком в обеспечение исполнения должником обязательств перед дирекцией по государственным контрактам на сумму уплаченных дирекцией и неотработанных должником авансов были предоставлены банковские гарантии: по государственному контракту N КС-2 банковская гарантия от 07.04.2015 N 2-35-Г/15-4522, выданная взамен банковской гарантии от 03.02.2015 N 2-03-Г/15-4522 на сумму 328 106 139,60 руб., по государственному контракту N КС-3 банковская гарантия от 03.02.2015 N 2-02-Г/15-4522 на сумму 314 371 444,63 руб., по государственному контракту N КС-4 банковские гарантия от 18.03.2015 N 2-25-Г/15-4522, выданная взамен банковской гарантии от 13.02.2015 N 2-08-Г/15-4522 на сумму 593 706 000 руб., по государственному контракту N С-99 банковская гарантия от 03.02.2015 N 2-04-Г/15-4522 на сумму 315 923 665 руб.

На момент заключения договора кредитной линии вышеуказанные банковские гарантии действовали.

В соответствии с разделом 2 кредитного договора, кредит был предоставлен на финансирование работ по государственному контракту Санкт-Петербурга от 17.01.2013 N КС-2; государственному контракту Санкт-Петербурга от 17.01.2013 N КС-3, государственному контракту Санкт-Петербурга от 17.01.2013 N КС-4 и государственному контракту Санкт-Петербурга от 22.08.2014 N С-99, заключенным между должником и Санкт-Петербургским государственным казенным учреждением "Дирекция транспортного строительства" (далее - дирекция).

Иные цели кредитования кредитным договором не предусматривались.

В обеспечение исполнения должником указанных государственных контрактов, банком (гарантом) должнику (принципалу) были выданы банковские гарантии: от 07.04.2015 N 2-35-Г/15-4522 в размере 328 106 139,60 руб. до 29.01.2016; от 03.02.2015 N 2-02-Г/15-4522 в размере 314 371 444,63 руб. до 29.01.2016; от 18.03.2015 N 2-25-Г/15-4522 в размере 593 706 000 руб. до 30.03.2016; от 03.02.2015 N 2-04-Г/15-4522 в размере 315 923 665 руб. до 31.12.2015.

Между тем судом установлено, что до заключения договора кредитной линии в банк неоднократно выставлялись требования со стороны дирекции (бенефициара) по банковским гарантиям, которые банком оставлены без исполнения.

Суд первой инстанции указал, что между дирекцией, должником и банком фактически сложились правоотношения, по которым должник должен был отработать авансы перед дирекцией, которые, в свою очередь, были первоначально обеспечены банковскими гарантиями банка.

Поскольку авансы не были отработаны, дирекция требовала от банка выплат по предоставленным банковским гарантиям.

Таким образом, суд посчитал установленным, что между должником и банком сложились правоотношения (сделки по перечислению траншей), которые были направлены на достижение определенного правового результата - обеспечение возможности преимущественного перед иными кредиторами погашения реестровых требований, путем переквалификации реестровой задолженности в текущую.

Соответственно, выдача новых кредитов в преддверии банкротства должника, с целевым назначением завершения работ по контрактам, обеспеченным гарантиями банка, позволяло последнему не исполнять требования по гарантии за неплатежеспособного должника, а кроме того, вместо реестровых требований исполнившего свою обязанность гаранта, получить текущие требования, которые погашаются перед всеми требованиями кредиторами, включенными в реестр требований кредиторов должника.

То есть, сделки (кредитные и обеспечительные) были прямо направлены на причинение вреда другим кредиторам должника за счет изменения очередности банка по сравнению с остальными требованиями.

Учитывая изложенное, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что, заключая спорные договоры, банк преследовал лишь цель избежать выплат по банковским гарантиям, в связи с чем, задолженность должника, связанная с обязательствами по возврату сумм кредитов, полученных после возбуждения дела о банкротстве (текущая задолженность), должна квалифицироваться в качестве задолженности, связанной с возмещением банку сумм выплат по банковским гарантиям, что, в силу законодательства о банкротстве, является реестровой задолженностью.

Суд апелляционной инстанции не согласился с выводами суда первой инстанции в связи со следующим.

Между должником и банком 25.09.2015 заключен договор об открытии кредитной линии N 2-87-ВКЛ/15-4522, по условиям которого, с учетом изменений, внесенных дополнительными соглашениями от 09.10.2015 N 1, от 23.10.2015 N 2, от 23.10.2015 N 3 и от 26.11.2015 N 4, банк открывает должнику кредитную линию в сумме 600 000 000 руб. на период с 25.09.2015 по 01.08.2016 на условиях предоставления должником банку в качестве обеспечения своевременного и полного возврата кредита, уплаты процентов и внесения иных платежей, предусмотренных договором кредитной линии: залога прав по счетам, открытым банком должнику, в соответствии с договорами от 25.09.2015 N 0900/РР-00097, N 0900/РР-00098 и N 0900/РР00099, а также от 26.11.2015 N 0900/РР-000128 об открытии залогового счета и залога прав по счету, заключенным между должником и банком; залога имущества, принадлежащего должнику в соответствии с договорами залога от 09.10.2015 N 2-87-ДЗН1/15-4522 и N 2-87-ДЗН2/15-4522 (залог вертолета), заключенным между должником и банком.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции о том, что целью спорного кредитования являлось финансирование работ по государственным контрактам г. Санкт-Петербурга от 17.01.2013 N КС-2, N КС-3 и N КС-4, а также от 22.08.2014 N С-99, заключенным должником с дирекцией.

Порядок предоставления траншей по спорному кредитному договору был определен в пункте 3.1 договора, а также в приложениях N 1 к договорам об открытии залогового счета "Условия и порядок контроля целевого расходования Залогодателем денежных средств со Счета".

В соответствии с пунктом 1.5 этих условий, обосновывающие документы предоставляются клиентом в банк в виде копий, оформленных и заверенных в соответствии с пунктом 2.6 договора залога, одновременно с распоряжениями и с сопроводительным письмом, содержащим: перечень прилагаемых обосновывающих документов; реестра платежей (форма N 2, приложение N 1 к договору залога).

Раздел 3 условий предусматривает порядок проверки банком целевого расходование денежных средств исключительно для полного завершения работ по контракту.

Вместе с тем отметил суд апелляционной инстанции, денежные средства по договору кредитной линии предоставлялись банком как до даты возбуждения дела о банкротстве должника, так и после.

Из разъяснений высшей судебной инстанции, приведенных в пункте 3 постановления Пленума Высшего арбитражного суда Российской Федерации от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - постановление от 23.12.2010 N 63), следует, что при применении пункта 1 статьи 5 Закона о банкротстве следует учитывать, что обязательство возвратить денежную сумму, предоставленную по договору займа (статья 810 ГК РФ) или кредитному договору (статья 819 ГК РФ), возникает с момента предоставления денежных средств заемщику.

Таким образом, при решении вопроса о квалификации в качестве реестрового или текущего требования кредитора, возникшего из договора об открытии кредитной линии, заключенного с несостоятельным заемщиком, следует исходит из даты предоставления конкретных сумм кредита (траншей) по этому договору.

Оспариваемая часть кредитных траншей в сумме 490 918 332,51 руб. по договору об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522 были выданы должнику в период после возбуждения в отношении него дела о банкротстве (после 22.10.2015).

Таким образом, текущее к должнику требование банк получил в результате выдачи траншей по этому договору (действий направленных на исполнение обязательств по заключенному договору), в период после возбуждения дела о банкротстве должника.

Согласно разъяснениям, изложенным в пункте 1 постановления от 23.12.2010 N 63, под сделками, которые могут оспариваться по правилам главы III.1 Закона о банкротстве понимаются, в том числе, действия, направленные на исполнение обязательств и обязанностей, возникающих в соответствии с гражданским, трудовым, семейным законодательством и т.д.

В силу пункта 1 статьи 61.3 Закона о банкротстве, сделка, совершенная должником в отношении отдельного кредитора или иного лица, может быть признана арбитражным судом недействительной, если такая сделка влечет или может повлечь за собой оказание предпочтения одному из кредиторов перед другими кредиторами в отношении удовлетворения требований, в частности, при наличии одного из следующих условий: сделка направлена на обеспечение исполнения обязательства должника или третьего лица перед отдельным кредитором, возникшего до совершения оспариваемой сделки; сделка привела или может привести к изменению очередности удовлетворения требований кредитора по обязательствам, возникшим до совершения оспариваемой сделки; сделка привела или может привести к удовлетворению требований, срок исполнения которых к моменту совершения сделки не наступил, одних кредиторов при наличии не исполненных в установленный срок обязательств перед другими кредиторами; сделка привела к тому, что отдельному кредитору оказано или может быть оказано большее предпочтение в отношении удовлетворения требований, существовавших до совершения оспариваемой сделки, чем было бы оказано в случае расчетов с кредиторами в порядке очередности в соответствии с законодательством Российской Федерации о несостоятельности (банкротстве).

Пунктом 2 статьи 61.3 Закона о банкротстве установлено, что сделка, указанная в пункте 1 названной статьи, может быть признана арбитражным судом недействительной, если она совершена после принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом или в течение одного месяца до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом.

Применяя перечень условий, когда имеет место оказание предпочтения одному из кредиторов перед другими кредиторами, приведенный в абзацах 2-5 пункта 1 указанной статьи, судам следует иметь в виду, что для признания наличия такого предпочтения достаточно хотя бы одного из этих условий.

Кроме того, поскольку данный перечень является открытым, предпочтение может иметь место и в иных случаях, кроме содержащихся в этом перечне.

Если сделка с предпочтением была совершена после принятия судом заявления о признании должника банкротом или в течение одного месяца до принятия судом заявления о признании должника банкротом, то, в силу пункта 2 статьи 61.3 Закона о банкротстве, для признания ее недействительной достаточно обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 61.3, в связи с чем, наличия иных обстоятельств, предусмотренных пунктом 3 данной статьи (в частности, недобросовестности контрагента), не требуется.

Вместе с тем суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции о том, что до заключения оспариваемого договора об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522 у должника имелись неисполненные обязательства перед дирекцией в части возврата авансов по заключенным между ними государственным контрактам от 17.01.2013 N КС-2, N КС-3, N КС-4 и от 22.08.2014 N С-99.

При этом, у банка существовали обязательства перед дирекцией по банковским гарантиям от 07.04.2015 N 2-35-1715-4522, от 03.02.2015 N 2-02-1715-4522, от 18.03.2015 N 2-25-Г/15-4522 и от 03.02.2015 N 2-04-1715-4522, которые были выданы банком в обеспечение исполнения должником обязательств по указанным выше государственным контрактам, которые на момент заключения оспариваемого договора об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522, указанные банковские гарантии банком оплачены (раскрыты) не были.

Как следствие, отметил суд апелляционной инстанции, банк (гарант) не имел к должнику (принципалу) регрессного денежного требования, основанного на этих банковских гарантиях, которое возникает, в силу положений статьи 379 ГК РФ только с момента фактической уплаты бенефициару суммы гарантии.

Исходя из данного обстоятельства и учитывая, что банк не имел к должнику (денежного требования по банковским гарантиям на момент заключения оспариваемого договора об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522, равно как и на момент перечисления денежных средств во исполнение условий кредитного обязательства, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что оспариваемые перечисления не могли привести к изменению в очередности удовлетворения не существующего требования кредитора.

Однако, оказанное банку предпочтение суд первой инстанции усмотрел в том, что в результате совершения оспариваемых сделок реестровое обязательство должника, связанное с невозмещением выплат по банковским гарантиям, фактически новированное в обязательства из договора об открытии кредитной линии, изменилось на текущее обязательство по оспариваемому договору об открытии кредитной линии, за счет кредитов, выданных после возбуждения дела о банкротстве должника (22.10.2015).

При этом, по мнению суда апелляционной инстанции, доказательств того, что действия банка по неисполнению принятых на себя обязательств по банковским гарантиям оспаривались, а к банку предъявлялись соответствующие требования в установленном Законом порядке, материалы дела не содержат, тем более, что действующее законодательство не содержит запрет на заключение между сторонами заемных обязательств при наличии обязательств, вытекающих из банковских гарантий, а инициатором заключения договора об открытии кредитной линии являлся не банк, а сам должник.

При этом, оснований полагать, что действия сторон при заключении договора об открытии кредитной линии от 25.09.2015 N 2-87/15-4522 были направлены исключительно на то, чтобы избежать выплат по банковским гарантиям и в результате этих действий произошла переквалификация требования банка с реестрового на текущее не имеется, поскольку не подтверждено соответствующими доказательствами.

По мнению суда апелляционной инстанции, доказательств того, что денежные средства, полученные должником по кредитному договору, были использованы с нарушением целей, на которые они были выданы, материалы дела не содержат.

В силу статьи 819 ГК РФ, по кредитному договору банк или иная кредитная организация (кредитор) обязуются предоставить денежные средства (кредит) заемщику в размере и на условиях, предусмотренных договором, а заемщик обязуется возвратить полученную денежную сумму и уплатить проценты за пользование ею, а также предусмотренные кредитным договором иные платежи, в том числе связанные с предоставлением кредита.

Заемщик обязан возвратить займодавцу полученную сумму займа в срок и в порядке, которые предусмотрены договором займа (пункт 1 статьи 810 ГК РФ).

Таким образом, предоставление банком кредитных средств заемщику во исполнение кредитного обязательства между ними на цели обусловленные таким договором, не является сделкой должника.

В свою очередь, предоставление денежных средств заемщику во исполнение кредитного обязательства в любом случае не содержит в себе предпочтения перед иными кредиторами должника.

Кроме того, как указал суд апелляционной инстанции, доказательств осведомленности банка о наличии у должника признаков неплатежеспособности на момент совершения оспариваемых сделок материалы дела не содержат.

Так, в материалах дела имеется заключение кредитного инспектора по вопросу о предоставлении кредита должнику, в котором отсутствуют сведения о негативном его финансовом состоянии.

Финансовое состояние должника оценено как "плохое" только при рассмотрении заявки по вопросу о внесении изменений в действующие условия кредитования, однако, данный вопрос рассматривался банком в феврале 2016 года, а последний транш по оспариваемому договору был выдан 17.12.2015.

Само по себе обстоятельство того, что на момент совершения оспариваемых сделок отдельными кредиторами были поданы заявления в арбитражный суд о признании должника не состоятельным (банкротом), не может расцениваться в качестве достаточного доказательства, подтверждающего наличие у должника признаков неплатежеспособности либо недостаточности имущества.

При этом, размер требований кредиторов, инициировавших процедуру банкротства в отношении должника в сумме составляют 6 567 109,88 руб., что не превышало 0,1 % от стоимости активов должника (стоимость активов должника по состоянию на 30.09.2015 - 8 064 412 000 руб.).

Таким образом, констатировал суд апелляционной инстанции, осведомленность банка о признаках неплатежеспособности должника на момент совершения оспариваемых сделок документально не подтверждена.

Учитывая приведенные обстоятельства, по мнению суда апелляционной инстанции, у суда первой инстанции отсутствовали основания для удовлетворения требования конкурсного управляющего, в связи с чем, оспариваемый судебный акт был отменен.

Между тем, судом апелляционной инстанции не было учтено следующее.

Судом апелляционной инстанции не дана оценка выводам суда первой инстанции и доводам конкурсного управляющего должника о том, что спорные сделки имели единую цель - реструктуризацию задолженности (обязательств) банка.

Реструктуризация долга - это процедура, которая подразумевает изменение условий возврата долга на более выгодные.

Обстоятельства выдачи спорных траншей по договору кредитной линии были тесно взаимосвязаны с государственными контрактами, по которым дирекция являлась заказчиком и с банковскими гарантиями, по которым дирекция являлась бенефициаром.

Отказывая в удовлетворении заявления конкурсного управляющего должника, суд апелляционной инстанции исходил из того, что у банка существовали обязательства перед дирекцией по банковским гарантиям, которые были выданы банком в обеспечение исполнения должником обязательств по государственным контрактам, заключенным между дирекцией и должником.

На момент заключения оспариваемого договора об открытии кредитной линии, указанные банковские гарантии банком оплачены (раскрыты) не были.

Следовательно, банк (гарант) не имел к должнику (принципалу) регрессного денежного требования, основанного на этих банковских гарантиях, которое возникает, в силу положений статьи 379 ГК РФ, только с момента фактической уплаты бенефициару суммы гарантии.

При этом, материалами дела подтверждено, что должником ненадлежащим образом исполнялись обязательства по государственным контрактам, что послужило основанием для обращения дирекции к банку с требованиями платежа по банковским гарантиям.

Так, в материалы дела представлены: уведомление банка от 21.09.2015 в адрес должника о факте получения требования дирекции от 15.09.2015 об истребовании денежной суммы в размере 189 202 836,79 руб. по банковской гарантии от 07.04.2015 N 2-35-Г/15-4522, обеспечивающей исполнение по государственному контракту от 17.01.2013 N КС-2; уведомление банка от 21.09.2015 в адрес должника о факте получения требования дирекции от 15.09.2015 об истребовании денежной суммы в размере 59 286 517,45 руб. по банковской гарантии от 03.02.2015 N 2-02-Г/15-4522, обеспечивающей исполнение по государственному контракту от 17.01.2013 N КС-3; уведомление банка от 21.09.2015 в адрес должника о факте получения повторного требования дирекции от 16.09.2015 об истребовании денежной суммы в размере 350 378 306,93 руб. по банковской гарантии от 18.03.2015 N 2-25-Г/15-4522, обеспечивающей исполнение по государственному контракту от 17.01.2013 N КС-4; уведомление банка от 26.08.2015 в адрес должника о факте получения требования дирекции от 21.08.2015 об истребовании денежной суммы в размере 75 357 719,50 руб. по банковской гарантии от 03.02.2015 N 2-04-Г/15-4522, обеспечивающей исполнение по государственному контракту от 22.08.2014 N С-99; уведомление банка от 05.10.2015 в адрес должника о факте получения требования дирекции от 03.09.2015 об истребовании денежной суммы в размере 11 224 875,36 руб. по банковской гарантии от 03.02.2015 N 2-04-Г/15-4522, обеспечивающей исполнение по государственному контракту от 22.08.2014 N С-99.

Согласно пункту 5 банковских гарантий, платеж должен быть осуществлен гарантом в течение 5 рабочих дней с даты получения письменного требования бенефициара, а при направлении бенефициаром гаранту повторного требования - в течение 3 рабочих дней.

То есть, в связи с получением требований бенефициара (дирекции), банком должны были быть осуществлены платежи по банковским гарантиям.

Таким образом, на момент заключения кредитного договора (25.09.2015) и выдачи спорных траншей по нему, банку были предъявлены требования выплат по банковским гарантиям, выданным в пользу дирекции, на общую сумму 678 683 260 руб.

Срок исполнения требований дирекции о выплатах по банковским гарантиям на дату заключения спорного кредитного договора наступил.

То есть, на момент заключения спорного кредитного договора, банк имел неисполненные обязательства по банковским гарантиям перед дирекцией в размере не менее 610 092 536,53 руб., то есть в сумме фактически равной предоставленному должнику лимиту по кредитной линии (600 000 000 руб.).

На момент заключения спорного кредитного договора, банк не мог не осознавать, что в случае осуществления им выплат по банковским гарантиям, при наличии поданных в отношении должника заявлений о признании его несостоятельным (банкротом), регрессные требования банка к должнику, в последующем, будут являться реестровыми платежами.

Согласно разъяснениям высшей судебной инстанции, приведенным в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 15.07.2015 N 1004/14 по делу N А82-8489/10, по смыслу статьи 180 ГК РФ, сделки объединены единой целью и являются взаимосвязанными, если невозможно предположить, что при отсутствии одной сделки была бы заключена другая сделка.

В соответствии с абзацем 1 пункта 13 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.07.2009 N 63 "О текущих платежах по денежным обязательствами в деле о банкротстве" (далее - постановление от 23.07.2009 N 63), требование, ранее подлежавшее включению в реестр требований кредиторов (реестровое требование), не может быть впоследствии (при переходе права, вступлении в долг, получении права регресса, новации и т.д.) переквалифицировано в текущее требование, которое подлежит удовлетворению вперед реестровых кредиторов.

Целевое финансирование, предоставленное банком должнику в рамках спорного кредитного договора, было направлено исключительно на погашение неотработанных авансов в рамках указанных государственных контрактов, что само собой исключало раскрытие банковских гарантий на сумму траншей, выданных по договору кредитной линии.

При отсутствии целевого финансирования у должника возникло бы обязательство по возврату дирекции неотработанных авансов, либо обязательство по оплате банком раскрытых банковских гарантий.

В обоих случаях задолженность была бы установлена в реестр требований кредиторов, поскольку оба обязательства возникли до возбуждения производства по делу о несостоятельности (банкротстве) должника.

В данном случае каждая из частей сделки была обусловлена единой экономической целью по реструктуризации обязательств банка, предоставление ему "законной" возможности получения с должника задолженности на более выгодных условиях.

Характер сложившихся отношений и заключенных договоров показывает, что при отсутствии действующих банковских гарантий по государственным контрактам должника не были бы заключены ни спорный кредитный договор, ни взаимосвязанные с ними договоры об открытии залогового счета и залога прав по счету, а по самому кредитному договору не осуществлялась бы выдача целевых траншей.

Выдача новых кредитов в преддверии банкротства должника, с целевым назначением финансирование завершения работ по контрактам, обеспеченным гарантиями банка, позволяло последнему не исполнять требования по гарантии за неплатежеспособного должника, а кроме того, вместо реестровых требований исполнившего свою обязанность гаранта, получить текущие требования, которые погашаются перед всеми требованиями кредиторами, включенными в реестр требований кредиторов должника.

То есть сделки (кредитные и обеспечительные) были прямо направлены на причинение вреда другим кредиторам должника за счет изменения очередности банка по сравнению с остальными требованиями.

Как указывал Конституционный суд Российской Федерации, процедуры банкротства носят публично-правовой характер.

Публично-правовой целью института банкротства является обеспечение баланса прав и законных интересов лиц, участвующих в деле о банкротстве, имеющих различные, зачастую диаметрально противоположные интересы.

Эта цель достигается посредством соблюдения закрепленного в части 3 статьи 17 Конституции Российской Федерации принципа, в соответствии с которым, осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.

Поэтому нарушением публичного порядка Российской Федерации является создание в преддверии банкротства видимости совершения экономически обоснованных сделок для получения в последующем формальных оснований для получения преференций перед иными кредиторами.

Такие действия затрагивают не только частные интересы должника и банка, но и всех иных кредиторов, вовлеченных в процесс банкротства, препятствуя справедливому рассмотрению дела о несостоятельности и окончательному его разрешению (как в части определения судьбы должника и его имущества, так и в части распределения конкурсной массы между добросовестными кредиторами).

С одной стороны, независимость гарантии обеспечивается наличием специальных (и при этом исчерпывающих) оснований для отказа гаранта в удовлетворении требования бенефициара, которые никак не связаны с основным обязательством (пункт 1 статьи 376 ГК РФ).

Сам институт банковской гарантии направлен на обеспечение бенефициару возможности получить исполнение максимально быстро, не опасаясь возражений принципала-должника, в тех случаях, когда кредитор (бенефициар) полагает, что срок исполнения обязательства либо иные обстоятельства, на случай наступления которых выдано обеспечение, наступили.

Банк не вправе оспаривать отношения заказчика и подрядчика по государственному контракту, в том числе, ссылаться на отсутствие у бенефициара права требовать исполнения банком обязательств по банковской гарантии.

С другой стороны, несмотря на независимый характер банковской гарантии, выданной в обеспечение основного обязательства, она, как и другие способы обеспечения исполнения обязательств, носит акцессорный характер, то есть является дополнительным к основному соглашению обязательством, призванным обеспечить исполнение основного обязательства.

Следовательно, независимость гарантии не является абсолютной, предел ее независимости лежит в плоскости экономической и правовой природы банковской гарантии, которая выражается в наличии предмета обеспечения.

Таким образом, гарантия выдается не для получения кредитором (в данном случае - заказчиком по государственным контрактам) ничем не обусловленного права, а для компенсации на случай неисполнения должником основного обязательства.

Между тем, материалами дела подтверждено, а судом первой инстанции установлено что должником (принципалом) ненадлежащим образом исполнялись обязательства по государственным контрактам, что послужило основанием для обращения дирекции (бенефициара) к банку (гаранту) с требованиями платежа по банковским гарантиям.

Заключая спорный кредитный договор, банк не мог не знать, что с июля 2015 года должник полностью остановил работы на городских объектах.

Дирекция обратилась в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с исками к должнику о расторжении государственных контрактов N КС-2, N КС-4 и N КС-3 (дела N А56-67020/15, N А56-67023/15, N А56-67013/15).

Все три иска были обоснованы тем, что должник в установленные контрактами сроки не завершил строительно-монтажные работы на городских объектах, по состоянию на 24.06.2015 должником без объективных причин и письменного уведомления дирекции были приостановлены все работы по строительству объектов, дирекция письмами от 03.09.2015 предложила должнику расторгнуть государственные контракты на основании статьи 715 ГК РФ и возвратить неосвоенный аванс.

Поскольку должник не согласился с требованием расторгнуть контракты, дирекция обратилась в суд.

Данные обстоятельства установлены решениями суда по делам N N А56-67020/15, А56-67023/15, А56-67013/15, представленными в материалы дела.

На сумму неотработанного за счет кредитных средств банка аванса по государственному контракту от 17.01.2013 N КС-4 в размере 206 912 529,48 руб. банк осуществил выплаты суммы банковской гарантии в пользу дирекции в июне 2017 года, что послужило основанием для обращения банком с требованием о включении данной задолженности в реестр требований кредиторов должника.

Определением Арбитражного суда Московской области от 07.11.2017 требование банка на сумму задолженности в размере 206 912 529,48 руб. включено в третью очередь реестра требований кредиторов должника.

Исходя из изложенных обстоятельств, для должника и кредиторов заложенность, вытекающая из взаимоотношений по предоставлению траншей в рамках открытой кредитной линии после возбуждения дела о банкротстве, должна квалифицироваться как задолженность должника по возврату неотработанных авансов в пользу дирекции, либо задолженность, вытекающая из возврата денежных средств по безусловным и безотзывным банковским гарантиям, что является, в силу норм законодательства о банкротстве, реестровой задолженностью.

Таким образом, в результате совершения оспариваемых сделок, банк получил предпочтение, по причине того, что изменение обязательства с реестрового на текущее приводит к изменению очередности удовлетворения требований кредитора, как следствие, оспариваемые сделки являются недействительными на основании пункта 2 статьи 61.3 Закона о банкротстве.

Судом апелляционной инстанции сделан ошибочный вывод о наличии экономической целесообразности для должника в привлечении кредитных средств.

Данный вывод суда основан на доводах банка, изложенных в его письменной позиции, и противоречит выводам того же банка, содержащимся в комплексном анализе кредитного проекта должника от 22.09.2015 и заключении кредитного инспектора по вопросу предоставления кредита должнику от 18.09.2015.

В данных документах банком указано, что остаток работ к выполнению по четырем гарантируемым контрактам составляет 3,2 млрд. руб., что в 4,8 раза превышает размер запрашиваемого финансирования в 660 млн. руб.

Если предположить, что после закрытия ранее предоставленных авансов заказчик осуществит повторное авансирование в размере 30 % от остаточной стоимости, что составит порядка 960 млн. руб., то общего размера финансирования будет недостаточно для окончательного завершения работ.

Кроме того, 668 млн. руб. не будут оборачиваться, а пойдут в зачет не закрытых авансов.

Таким образом, о чем достоверно было известно банку, запрашиваемого кредита хватит только на закрытие авансов (объем произведенных, но не закрытых работ на текущую дату неизвестен).

Кроме того, сравнение объема будущей выручки с объемом полученных кредитных траншей не корректно.

Выручкой являются поступления денежных средств, полученные при осуществлении предприятием своего основного вида деятельности.

Наиболее корректным было бы указание на получение должником итоговой прибыли, так как прибыль рассчитывается как разница между фактически полученной выручкой и понесенными издержками (себестоимостью).

Именно размер прибыли показывает, смог бы должник, выполнив работы до конца и понеся затраты на их выполнение, за счет полученной прибыли погасить задолженность перед банком.

Планируемая заказчиком сумма оплат работ на 2016 год по государственным контрактам N КС-2, N КС-3, N КС-4 составляла 1 171 203 323,89 руб., а не 2 664 139 088,44 руб., как указано банком.

Так, согласно дополнительным соглашениям от 30.11.2015 к государственному контракту N КС-4, оплата работ на 2016 год составляла 20 133 245,45 руб.

Согласно дополнительному соглашению к государственному контракту N КС-3 и расчету контрактной цены к нему, оплата работ на 2016 год составляла 576 386 015,44 руб.

Согласно дополнительному соглашению к государственному контракту N КС-2 и расчету контрактной цены к нему, оплата работ на 2016 год составляла 571 684 063 руб.

Работы по государственному контракту N С-99 на 2016 год не планировались в виду завершения этапов по контракту.

С учетом суммы неотработанных авансов в размере порядка 700 млн. руб., наиболее вероятно, что завершение работ за счет собственных средств причинило бы значительный убыток должнику.

Таким образом, поддержанный судом апелляционной инстанции довод банка о том, что должник мог в дальнейшем получить экономическую выгоду от завершения контрактов, носит преждевременный и предположительный характер.

При этом, в материалы дела представлены публикации из открытых источников, которые свидетельствуют о том, что должник, начиная с июля 2015 года, работы по городским объектам сначала полностью остановил, а после предоставления кредитных средств самостоятельно (своими силами) не осуществлял, являясь практически посредником между банком и новым подрядчиком.

Таким образом, материалами дела доказано, что предоставление финансирования со стороны банка в отсутствие экономической целесообразности, установленной самим банком при рассмотрении заявки на кредитование, преследовало цель избежать раскрытия банковских гарантий по государственным контрактам.

На момент совершения спорных сделок должник имел неисполненные обязательства перед другими кредиторами, что подтверждается вступившими в законную силу судебными актами.

При этом, как верно установлено судом первой инстанции, банк после возбуждения 22.10.2015 о банкротстве должника, в силу пункта 1 статьи 821 ГК РФ, вправе был отказаться от предоставления заемных средств должнику.

При определении того, была ли сделка совершена в процессе обычной хозяйственной деятельности должника, следует учитывать, что таковой является сделка, не отличающаяся существенно по своим основным условиям от аналогичных сделок, неоднократно совершавшихся до этого должником в течение продолжительного периода времени.

Ни один из иных кредитных договоров, заключенных должником с иными банками, не содержал условий о целевом кредитовании.

Денежные средства по иным кредитным договорам предоставлялись должнику для пополнения оборотных средств, расходовались должником самостоятельно, со стороны иных банков отсутствовал контроль расходования кредитных средств.

Таким образом, условия договора об открытии кредитной линии выходили за рамки общепринятой для должника финансово-хозяйственной деятельности.

Договор об открытии кредитной линии был обеспечен залогом имущества, принадлежащего должнику в соответствии с договорами залога, заключенным между должником и банком.

Вступившим в законную силу определением Арбитражного суда Московской области от 25.01.2017 договоры от 09.10.2015 N 2-87-ДЗН1/15-4522 (залог зданий и земельного участка) и N 2-87-ДЗН2/15-4522 (залог вертолета) признаны недействительными сделками.

Судами было установлено, что предоставление залога недвижимости для обеспечения исполнения обязательств по кредитным договорам не являлось для должника обычной практикой в его хозяйственной деятельности, а было исключением из нее, так как должник практиковал предоставление в залог прав требований по государственным контрактам.

Данные обстоятельства также свидетельствуют о том, что договор об открытии кредитной линии заключался на условиях, которые не были приняты в обычной хозяйственной практике должника.

Судом первой инстанции установлено, что к моменту перечисления спорных траншей, должник фактически прекратил свою деятельность, работы по государственным контрактам своими силами не выполнял, денежными средствами по своему усмотрению не распоряжался.

Судом первой инстанции верно указано, что предоставление финансирования со стороны банка в отсутствие экономической целесообразности, установленной самим банком при рассмотрении заявки на кредитование, преследовало цель избежать раскрытия банковских гарантий по государственным контрактам.

Данная цель спорных сделок делает невозможным отнесение их к сделкам, совершенным в процессе обычной хозяйственной деятельности и применение к ним пункта 2 статьи 61.4 Закона о банкротстве.

Сумма спорных сделок в совокупности превышает 1 % стоимости активов должника, определяемой на основании бухгалтерской отчетности должника за последний отчетный период.

Конкурсный управляющий должника оспаривает совокупность взаимосвязанных сделок должника, имевших под собой единую цель - реструктуризацию задолженности (обязательств) банка.

Величина активов должника на 30.09.2015 (последняя отчетная дата, предшествующая дате оспариваемых сделок) составляла 8 064 412 000 руб.

Один процент стоимости активов должника составляет 80 644 120 руб.

Совокупный размер оспоренных траншей составляет 495 108 587,24 руб., размер оказанного банку предпочтения составляет 490 918 332,51 руб., что значительно превышает 1 % стоимости активов должника, определяемой на основании бухгалтерской отчетности должника за последний отчетный период.

С учетом изложенного, спорные транши, перечисленные должнику в рамках исполнения договора об открытии кредитной линии не могут квалифицироваться как сделки, совершенные в процессе обычной хозяйственной деятельности должника.

Спорные сделки оспаривались конкурсным управляющим должник в первую очередь на основании статьи 61.3 Закона о банкротстве, как сделки, совершенные должником в отношении отдельного кредитора влекущие за собой оказание предпочтения одному из кредиторов перед другими кредиторами в отношении удовлетворения требований.

Спорный Договор кредитной линии заключен между должником и банком 25.09.2015.

Заявление о признании должника банкротом принято судом 22.10.2015, то есть спорные сделки подпадают под пункт 2 статьи 61.3 Закона о банкротстве.

Если сделка с предпочтением была совершена после принятия судом заявления о признании должника банкротом или в течение одного месяца до принятия судом заявления о признании должника банкротом, то, в силу пункта 2 статьи 61.3 Закона о банкротстве, для признания ее недействительной достаточно обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 61.3, в связи с чем, наличия иных обстоятельств, предусмотренных пунктом 3 данной статьи (в частности, недобросовестности контрагента), не требуется.

Таким образом, закон не требует установления факта того, что банку было однозначно известно о признаке неплатежеспособности или недостаточности имущества либо об обстоятельствах, которые позволяют сделать вывод о признаке неплатежеспособности или недостаточности имущества.

Несмотря на это, из совокупности представленных в дело доказательств, следует вывод, что банк знал и не мог не знать о неплатежеспособности должника.

Учитывая, что оспариваемые сделки были заключены за несколько дней до принятия судом заявления о признании должника банкротом, квалификация поведения банка на предмет недобросовестности (осведомленности о цели причинения вреда) должна осуществляться исходя из пониженного стандарта доказывания в отличие от аналогичных сделок, заключенных, например, за два года до названной даты.

Сомнения в добросовестности банка должны истолковываться в пользу истца и перелагать бремя процессуальной активности на другую сторону, которая становится обязанной раскрыть добросовестный характер мотивов своего поведения и наличие у сделки разумных экономических оснований.

Однако, банк таких мотивов не раскрыл и его следует признать осведомленным о наличии цели причинения вреда кредиторам должника от оспариваемой сделки, а именно, изменения порядка и очередности удовлетворения требований кредиторов должника.

На основании изложенного, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о наличии оснований для признания спорных сделок недействительными.

Последствия признания сделок недействительными применены судом правильно.

Судом первой инстанции неукоснительно и в полном объеме были выполнены письменные указания суда кассационной инстанции.

В соответствии с частью 3 статьи 15 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, принимаемые арбитражным судом решения, постановления, определения должны быть законными, обоснованными и мотивированными.

В соответствии с пунктом 3 части 1 статьи 287 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, по результатам рассмотрения кассационной жалобы арбитражный суд кассационной инстанции вправе отменить обжалуемый акт суда первой инстанции и (или) постановление суда апелляционной инстанции полностью или в части и направить дело на новое рассмотрение в соответствующий арбитражный суд, решение, постановление которого отменено или изменено.

На недопустимость отмены судебных актов судов первой и апелляционной инстанций судом кассационной инстанции в подобных ситуациях неоднократно указывал Верховный суд Российской Федерации, и судебная коллегия суда кассационной инстанции считает, что обязана действовать в строгом соответствии со своими полномочиями, предусмотренными статьей 286, частью 2 статьи 287 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, с учетом того толкования норм процессуального права о полномочиях суда кассационной инстанции, которое дано высшей судебной инстанцией.

Учитывая, что выводы суда апелляционной инстанции сделаны по неполно установленным фактическим обстоятельствам дела, без исследования и надлежащей оценки в совокупности всех доказательств, имеющих значение для правильного разрешения спора, судебная коллегия приходит к выводу об отмене обжалованного постановления суда апелляционной инстанции и оставлении в силе определения суда первой инстанции.

Руководствуясь статьями 176, 284-289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд

ПОСТАНОВИЛ:

постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 04.09.2019 по делу N А41-1815/16 - отменить.

Определение Арбитражного суда Московской области от 25.03.2019 по делу N А41-1815/16 - оставить в силе.

Председательствующий судья

Н.Н. Тарасов

Судьи

С.А. Закутская Е.А. Петрова