Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 января 2012 г. Дело "Ананьев и другие против России" [Ananyev and Others v. Russia] (жалобы NN 42525/07 и 60800/08) (I Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Ананьев и другие
(Ananyev and Others)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 42525/07 и 60800/08)

Постановление Суда

Страсбург, 10 января 2012 г.

ГАРАНТ:

О контроле за исполнением настоящего постановления см. Решение Комитета министров Совета Европы от 6-7 июня 2017 г.

По делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Нины Ваич, Председателя Палаты,

Анатолия Ковлера,

Пэра Лоренсена,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 6 декабря 2011 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано двумя жалобами, поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) тремя гражданами Российской Федерации: Сергеем Михайловичем Ананьевым (жалоба N 42525/07) и Геннадием Геннадьевичем Башировым и Гульнарой Сайфуллаевной Башировой (жалоба N 60800/08) (далее - заявители и заявительница), - 14 сентября 2007 г. и 10 ноября 2008 г. соответственно.

2. Интересы заявителя Ананьева представляла юрист О. Преображенская, проживающая в Страсбурге. Интересы заявителей Баширова и Башировой представлял А. Анохин, адвокат, практикующий в Астрахани.

3. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

4. Заявители, в частности, утверждали, что содержались под стражей в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях и не располагали эффективными внутренними средствами правовой защиты.

5. 14 мая 2009 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации, затронув ряд дополнительных вопросов о структурном характере соответствующих проблем. Европейский Суд решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке, а также уведомить стороны о том, что он рассматривает вопрос о целесообразности применения процедуры пилотного постановления (см. Постановление Большой Палаты по делу "Брониовский против Польши" (Broniowski v. Poland), жалоба N 31443/96, §§ 189-194 и резолютивная часть, ECHR 2004-V, и Постановление Большой Палаты по делу "Хуттен-Чапская против Польши" (Hutten-Czapska v. Poland), жалоба N 35014/97, ECHR 2006-..., §§ 231-239 и резолютивная часть).

6. Заявители и власти Российской Федерации подали объяснения о приемлемости жалобы и по существу дела (пункт 1 правила 59).

Факты

I. Обстоятельства дела

7. В период судебных разбирательств все заявители находились под стражей в различных российских следственных изоляторах. Их личные обстоятельства описаны ниже.

A. Дело Ананьева

8. 27 декабря 2006 г. президиум Смоленского областного суда отменил определение суда кассационной инстанции по делу Ананьева и направил дело на новое рассмотрение. 20 января 2007 г. он был доставлен из исправительной колонии в следственный изолятор N ИЗ-67/1 Смоленска, где находился до 23 марта 2007 г.

9. До 21 марта 2007 г. Ананьев находился в камере N 170, а потом в камере N 153. Камера N 170 имела площадь 15 кв. м, а камера N 153 - 10 кв. м. В них находились 13 и четыре спальных места соответственно.

10. В камере N 170 находились 12 человек в течение двух недель в январе и феврале 2007 года, в остальной период содержания Ананьева в камере находились от 15 до 21 человека. В камере N 153 содержались Ананьев и еще один его сокамерник.

11. Власти Российской Федерации предоставили справки начальника следственного изолятора от 25 июня 2009 г., в которых указывались сведения относительно площади камер и числа содержавшихся в них лиц, 12 страниц регистрационного журнала следственного изолятора N ИЗ-67/1 за несколько дат между 20 января и 23 марта 2007 г., а также фотографии камер NN 153 и 170.

12. Ананьев представил письменные показания своих бывших сокамерников С. и Б. от 27 июня 2009 г., из которых следовало, что с января по апрель 2007 года в камере N 170 содержались 24 человека.

13. 19 марта 2007 г. Ананьев направил жалобы на неприемлемые условия его содержания в Генеральную прокуратуру Российской Федерации, Смоленскую городскую прокуратуру и начальнику Управления службы исполнения наказаний по Смоленской области. 4 мая 2007 г. прокурор Смоленска уведомил Ананьева, что провел проверку его жалоб и что начальнику следственного изолятора N ИЗ-67/1 дано указание устранить нарушения Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений".

B. Дело Баширова и Башировой

14. Баширов и Баширова были заключены под стражу 29 апреля 2005 г. Баширова была освобождена под залог 17 мая 2005 г., а Баширов был доставлен в следственный изолятор N ИЗ-30/1 Астрахани. 11 марта 2008 г. они были признаны виновными в совершении преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, и приговорены к восьми, шести годам и пяти месяцам заключения соответственно. Баширова была заключена под стражу в ту же дату. 15 мая 2008 г. Астраханский областной суд, выступая в качестве суда последней инстанции, оставил приговор без изменений.

15. В следственном изоляторе N ИЗ-30/1 Баширов находился в камере N 83 (с 3 мая по 1 июля 2005 г. и с 27 декабря 2007 г. по 22 апреля 2008 г.), камере N 69 (с 1 июля 2005 г. по 11 января 2006 г. и с 9 августа по 30 октября 2006 г.), камере N 35 (с 11 января по 9 августа 2006 г.), камере N 79 (с 30 октября по 18 декабря 2007 г.) и камере N 15 (с 22 апреля по 21 мая 2008 г.). С 18 по 27 декабря 2007 г. Баширов проходил лечение в больнице следственного изолятора.

16. В том же следственном изоляторе Баширова находилась в камере N 52 (с 3 по 17 мая 2005 г.), камере N 40 (с 11 по 15 марта 2008 г.) и камере N 45 (с 15 марта по 7 июня 2008 г.).

17. Камеры, в которых находился Баширов, имели следующие характеристики:

- камера N 15: 23 кв. м и десять спальных мест;

- камера N 35: 25 кв. м и десять спальных мест;

- камеры NN 69 и 83: 24 кв. м и 12 спальных мест;

- камера N 79: 25 кв. м и 12 спальных мест.

18. Камеры, в которых содержалась Баширова, имели следующие характеристики:

- камера N 52: 24 кв. м и десять спальных мест;

- камера N 50: 22 кв. м и десять спальных мест;

- камера N 45: 19 кв. м и шесть спальных мест.

19. Стороны оспаривали численность содержавшихся в камерах лиц. Власти Российской Федерации утверждали, что число заключенных "не превышало количества спальных мест". Они ссылались на справку начальника следственного изолятора от 29 июня 2009 г. Заявители привели следующие данные о количестве содержавшихся в камерах лиц: камера N 15 - 15 человек, камера N 69 - 22 человека, камеры NN 35, 50 и 83 - 14 человек, камера N 79 - 20 человек, камера N 52 - 30 человек в среднем, но до 40 человек в отдельные дни, камера N 45 - девять человек.

20. Заявители предоставили извлечения из ежегодных докладов Уполномоченного по правам человека по Астраханской области. Доклад 2005 года осуждал условия содержания под стражей в астраханских исправительных учреждениях:

"По данным УФСИН по Астраханской области, ситуация в областных исправительных учреждениях в 2005 году ухудшилась, а элементарные права заключенных не соблюдались. Число подозреваемых и обвиняемых значительно увеличилось в обоих следственных изоляторах, в конце года их число превысило норму в два раза. Так, следственный изолятор N [ИЗ-30/]1 Астрахани имел максимальную вместимость 642 человека, в течение года в нем находился в среднем 1 031 человек (в 2004 году - 750 человек), а в конце года - 1 300 человек. Ситуация в следственном изоляторе N [ИЗ-30/]2 Нариманова была сходной... Таким образом, камеры в следственных изоляторах были постоянно переполненными, хотя санитарной нормой являются 4 кв. м на человека, фактическое пространство составляло 2 кв. м. Содержавшиеся под стражей испытывали недостаток спальных мест и были вынуждены спать посменно".

21. Доклад 2006 года указывал на то, что ситуация почти не улучшилась:

"К сожалению, следует отметить, что значительных изменений к лучшему в 2006 году не произошло. Так, представление, направленное 25 сентября 2006 г. прокуратурой Астраханской области начальнику УФСИН по Астраханской области, указывало на то, что условия содержания под стражей в следственных изоляторах N 1 ( Астрахань) и N 2 ( Нариманов) "не соответствовали гигиеническим, санитарным и противопожарным требованиям"... Ситуация дополнительно усугублялась чрезвычайной ветхостью зданий (особенно следственного изолятора N 1, построенного в 1822 году) и значительным превышением проектной вместимости. Трехлетняя тенденция к переполнению является отражением ухудшающейся ситуации, что демонстрируют следующие показатели:

Следственный изолятор	Максимальная вместимость (человек)	Фактическое число содержавшихся лиц в конце года
		2004	2005	2006
N ИЗ-30/1	642	750	1 300	1 518
N ИЗ-30/2	267	321	588	700

22. В докладе 2007 года признавалось, что проблема перенаселенности оставалась "тяжелой" и что в следственном изоляторе N ИЗ-30/1 находились 879 человек.

23. Доклад 2008 года критиковал официально принятые пределы вместимости:

"Официально принятая максимальная вместимость следственных изоляторов, считающаяся приемлемой, вызывает вопросы. Считается, что вместимость следственного изолятора N ИЗ-30/1 составляет 651 человек. При этом общая жилая площадь всех камер составляет 2 232,4 кв. м. Простое деление этого показателя на 4 кв. м (установленную законом санитарную норму пространства камеры на одного заключенного) дает максимальную вместимость следственного изолятора в 558 человек. Тем не менее 31 января 2008 г. фактическое число содержавшихся под стражей лиц в следственном изоляторе N 1 составляло 689 человек".

24. Заявитель Баширов также представил копию письма, которое прокуратура Астраханской области направила его адвокату 28 февраля 2008 г. в ответ на жалобу относительно условий содержания под стражей другого заключенного. В письме сообщалось:

"29 февраля 2008 г. заместитель областного прокурора и заместитель начальника следственного изолятора N 1 по материальному обеспечению провели всестороннюю материально-техническую проверку камеры N 79. Во время проверки камера N 79 имела 12 спальных мест, однако в ней содержались 15 человек. Указанная проверка камеры N 79 также установила, что подобные нарушения имелись в большинстве камер следственного изолятора. В связи с перенаселенностью, ветхим состоянием зданий и другими нарушениями Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" областная прокуратура направила уже два представления начальнику УФСИН по Астраханской области в первом квартале 2008 г. ...".

II. Применимое национальное законодательство и практика

A. Конституция Российской Федерации

25. Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления (часть 1 статьи 21).

Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию (часть 2 статьи 21).

B. Федеральный закон от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (далее - Закон о содержании под стражей)

26. Содержание под стражей осуществляется в соответствии с принципами законности, справедливости, презумпции невиновности, равенства всех граждан перед законом, гуманизма, уважения человеческого достоинства, в соответствии с Конституцией Российской Федерации, принципами и нормами международного права, а также международными договорами Российской Федерации и не должно сопровождаться пытками, иными действиями, имеющими целью причинение физических или нравственных страданий подозреваемым и обвиняемым в совершении преступлений, содержащимся под стражей (статья 4).

27. Местами содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых являются: (a) следственные изоляторы уголовно-исполнительной системы, (b) изоляторы временного содержания подозреваемых и обвиняемых органов внутренних дел, (c) изоляторы временного содержания подозреваемых и обвиняемых пограничных органов федеральной службы безопасности (статья 7).

28. Подозреваемые и обвиняемые, в частности, имеют право:

- обращаться с просьбой о личном приеме к начальнику места содержания под стражей и лицам, контролирующим деятельность места содержания под стражей, во время нахождения указанных лиц на его территории (пункт 3 статьи 17);

- обращаться с предложениями, заявлениями и жалобами, в том числе в суд, по вопросу о законности и обоснованности их содержания под стражей и нарушения их законных прав и интересов (пункт 7 статьи 17);

- получать бесплатное питание, материально-бытовое и медико-санитарное обеспечение, в том числе в период участия их в следственных действиях и судебных заседаниях (пункт 9 статьи 17);

- на восьмичасовой сон в ночное время, в течение которого запрещается их привлечение к участию в процессуальных и иных действиях, и на пользование ежедневной прогулкой продолжительностью не менее одного часа (пункты 10 и 11 статьи 17).

29. Подозреваемым и обвиняемым создаются бытовые условия, отвечающие требованиям гигиены, санитарии и пожарной безопасности. Подозреваемым и обвиняемым предоставляется индивидуальное спальное место. Им бесплатно выдаются постельные принадлежности, посуда и столовые приборы, туалетная бумага, а также по их просьбе в случае отсутствия на их лицевых счетах необходимых средств индивидуальные средства гигиены (как минимум мыло, зубная щетка, зубная паста (зубной порошок), одноразовая бритва (для мужчин), средства личной гигиены (для женщин). Норма санитарной площади в камере на одного человека устанавливается в размере 4 кв. м (статья 23).

30. Надзор за исполнением законов в местах содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых осуществляют генеральный прокурор Российской Федерации и подчиненные ему прокуроры. Администрация мест содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых обязана выполнять постановления соответствующего прокурора, касающиеся порядка содержания под стражей, установленного данным законом (статья 51).

C. Федеральный закон от 26 февраля 1997 г. N 1-ФКЗ "Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации"

31. Уполномоченный рассматривает жалобы на решения или действия (бездействие) государственных органов, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных служащих, если ранее заявитель обжаловал эти решения или действия (бездействие) в судебном либо административном порядке, но не согласен с решениями, принятыми по его жалобе (пункт 1 статьи 16).

32. По результатам рассмотрения жалобы уполномоченный вправе обратиться в суд с заявлением в защиту прав и свобод, нарушенных решениями или действиями (бездействием) государственного органа, органа местного самоуправления или должностного лица, а также лично либо через своего представителя участвовать в процессе в установленных законом формах (пункт 1 статьи 29).

33. По результатам изучения и анализа информации о нарушении прав и свобод граждан, обобщения итогов рассмотрения жалоб уполномоченный вправе направлять государственным органам, органам местного самоуправления и должностным лицам свои замечания и предложения общего характера, относящиеся к обеспечению прав и свобод граждан, совершенствованию административных процедур (статья 31).

D. Закон Российской Федерации от 17 января 1992 г. N 2202-1 "О прокуратуре Российской Федерации" (далее - Закон о прокуратуре)

34. Перечень полномочий прокуроров включает права беспрепятственно входить на территории и в помещения, иметь доступ к документам и материалам, вызывать должностных лиц и граждан для объяснений по поводу нарушений законов, проверять исполнение законов в связи с поступившей в органы прокуратуры информацией о фактах нарушения закона, возбуждать производство об административном правонарушении, предостерегать о недопустимости нарушения закона, вносить представление об устранении выявленных нарушений (статьи 22 и 27).

35. Представление об устранении нарушений закона вносится прокурором или его заместителем в орган или должностному лицу, которые полномочны устранить допущенные нарушения, и подлежит безотлагательному рассмотрению. В течение месяца со дня внесения представления должны быть приняты конкретные меры по устранению допущенных нарушений закона, их причин и условий, им способствующих; о результатах принятых мер должно быть сообщено прокурору в письменной форме (статья 24).

36. Глава 4 регулирует полномочия прокуроров в сфере надзора за исполнением законов администрациями органов и учреждений, исполняющих наказание. Они вправе проверять законность нахождения лиц в местах содержания под стражей, соблюдение установленных законодательством Российской Федерации прав и обязанностей задержанных, заключенных под стражу, осужденных, порядка и условий их содержания (статья 32). В этих целях прокуроры вправе посещать в любое время органы и учреждения содержания под стражей, опрашивать задержанных, заключенных под стражу, знакомиться с документами, на основании которых эти лица задержаны, заключены под стражу, требовать от администрации создания условий, обеспечивающих права задержанных, заключенных под стражу, осужденных, возбуждать производства об административных правонарушениях (статья 33). Постановления и требования прокурора подлежат обязательному исполнению администрацией (статья 34).

E. Гражданский процессуальный кодекс: производство по делам об оспаривании решений

37. Глава 25 установила порядок обжалования в суд решений, действий или бездействия государства и муниципальных органов и должностных лиц. Согласно Постановлению от 10 февраля 2009 г. N 2 Пленума Верховного Суда Российской Федерации жалобы подозреваемых, обвиняемых и подсудимых должны быть рассмотрены в соответствии с положениями главы 25 (пункт 7).

38. Гражданин вправе оспорить в суде решение, действие (бездействие) органа государственной власти, если считает, что нарушены его права и свободы. Гражданин вправе обратиться непосредственно в суд или в вышестоящий в порядке подчиненности орган государственной власти, к должностному лицу, государственному служащему (статья 254). Решения, действия (бездействие) могут обжаловаться в порядке гражданского судопроизводства, если ими нарушены права и свободы гражданина; созданы препятствия к осуществлению гражданином его прав и свобод; на гражданина незаконно возложена какая-либо обязанность или он незаконно привлечен к ответственности (статья 255).

39. Гражданин вправе обратиться в суд с заявлением в течение трех месяцев со дня, когда ему стало известно о нарушении его прав и свобод. Трехмесячный срок может продлен при наличии уважительных причин (статья 256). Жалоба должна быть рассмотрена в десятидневный срок, при необходимости в отсутствие органа власти или должностного лица (статья 257).

40. Бремя доказывания законности оспариваемого решения, действия или бездействия возлагается на заинтересованный орган или должностное лицо. При необходимости суд может получать доказательства по своей инициативе (пункт 20 постановления N 2).

41. Суд, признав заявление обоснованным, принимает решение об обязанности соответствующего органа, должностного лица устранить в полном объеме допущенное нарушение прав и свобод гражданина (пункт 1 статьи 258). Суд устанавливает срок для устранения нарушения в соответствии с характером жалобы и мерами, которые необходимо принять для его устранения в полном объеме (пункт 28 постановления N 2).

42. Решение суда направляется для устранения допущенного нарушения закона руководителю органа государственной власти, решения, действия (бездействие) которых были оспорены, либо в вышестоящий в порядке подчиненности орган, должностному лицу в течение трех дней со дня вступления решения суда в законную силу. В суд и гражданину должно быть сообщено об исполнении решения суда не позднее чем в течение месяца со дня получения решения (пункты 2 и 3 статьи 258).

F. Гражданский кодекс

43. Защита гражданских прав осуществляется многими способами, в частности, путем признания права, восстановления положения, существовавшего до нарушения права, и пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения, компенсации морального вреда (статья 12).

44. Жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя считаются нематериальными благами, которые защищаются в соответствии с Гражданским кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав, перечисленных в статье 12 Кодекса, вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения (статья 150).

45. Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред (статья 151).

46. Вред, причиненный личности или имуществу гражданина, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине (пункты 1 и 2 статьи 1064).

47. Вред, причиненный гражданину в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, подлежит возмещению (статья 1069). Независимо от вины должностных лиц возмещается вред, причиненный гражданину (i) в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, (ii) незаконного применения меры пресечения, (iii) незаконного привлечения к административной ответственности (статья 1070).

48. Основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными статьей 151 Гражданского кодекса, и не зависят от подлежащего возмещению имущественного вреда (статья 1099). Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен (i) источником повышенной опасности, (ii) вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения меры пресечения заключения под стражу, незаконного наложения административного взыскания, (iii) вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию (статья 1100).

G. Уголовно-процессуальный кодекс о заключении под стражу

49. Меры пресечения включают подписку о невыезде, личное поручительство, залог и заключение под стражу (статья 98).

50. Заключение под стражу применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения (статья 108 Кодекса). Суд вправе избрать обвиняемому, подозреваемому меру пресечения в виде заключения под стражу при наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый, подозреваемый 1) скроется от дознания, предварительного следствия или суда, 2) может продолжать заниматься преступной деятельностью, 3) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу (статья 97). При решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления и определении ее вида при наличии оснований, предусмотренных статьей 97 настоящего Кодекса, должны учитываться также тяжесть преступления, сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие (статья 98).

51. Содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать двух месяцев, но этот срок может быть продлен "в исключительных случаях" до 18 месяцев (части 1-3 статьи 109).

52. 29 октября 2009 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации принял Постановление N 22 "О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста". Оно предусматривает, в частности, что заключение под стражу в качестве меры пресечения может быть избрано лишь при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения (пункт 2). В постановлении о рассмотрении ходатайства о заключении под стражу суду следует дать оценку обоснованности выдвинутого против лица подозрения (пункт 19). В случае продления срока содержания лица под стражей суд должен указать конкретные обстоятельства, обосновывающие продление срока, а также доказательства, подтверждающие наличие этих обстоятельств (пункт 21). Кроме того, суды должны обосновать невозможность применения более мягкой меры пресечения (пункт 26).

H. Статистические данные о заключении под стражу и результатах судебных разбирательств

53. Информация, предоставленная властями Российской Федерации, и статистические данные, опубликованные на интернет-сайте Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации (www.cdep.ru), содержат сведения о количестве дел, в которых суды первой инстанции удовлетворили ходатайства обвинения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении его срока, а также общем числе лиц, осужденных или оправданных в первой инстанции (за исключением прекращенных дел или не повлекших осуждение или оправдание) в отчетном году (см. таблицу).

	2007 год	2008 год	2009 год	2010 год*
Удовлетворенных ходатайств о заключении под стражу (% от общего количества)	223 412 (90,7%)	207 456 (90,1%)	187 793 (90,1%)	148 156 (90%)
Отклоненных ходатайств о заключении под стражу (% от общего количества)	22 936 (9,3%)	22 813 (9,9%)	20 623 (9,9%)	16 398 (10%)
Удовлетворенных ходатайств о продлении срока содержания под стражей (% от общего количества)	194 307 (98,5%)	201 499 (98,1%)	208 760 (98,1%)	180 686 (97,9%)
Отклоненных ходатайств о продлении срока содержания под стражей (% от общего количества)	3 013 (1,5%)	3 921 (1,9%)	4 059 (1,9%)	3 857 (2,1%)
Количество дел, по которым обвиняемый находился под стражей на дату начала судебного разбирательства	206 281	191 696	177 047	-
Число осужденных	931 057	941 936	906 664	861 694
Число оправданных	10 216	10 027	9 179	9 138

* Данные за 2010 год получены из оперативного доклада за 12 месяцев 2010 года.

ГАРАНТ:

Нумерация разделов приводится в соответствии с источником

II. Федеральная программа развития уголовно-исполнительной системы*

(* Данные за 2010 год получены из оперативного доклада за 12 месяцев 2010 года.)

54. Постановлением от 5 сентября 2006 г. N 540 Правительство России утвердило Федеральную расходную программу под названием "Развитие уголовной юстиции и уголовно-исполнительной системы в 2007-2016 годах"* (* Согласно Постановлению N 540 данная программа носит название "Развитие уголовно-исполнительной системы (2007 - 2016 годы)" (прим. переводчика).). С учетом изменений, внесенных последующими правительственными актами, программа описана следующим образом:

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "Федеральную расходную программу" следует читать "Федеральную целевую программу"

"1. Характеристика проблемы

Современная уголовно-исполнительная система представляет собой совокупность учреждений и органов, исполняющих различные виды наказаний, и включает в себя 1 060 учреждений, из них 844 исправительных учреждения, семь тюрем, 209 следственных изоляторов. В настоящее время в указанных учреждениях содержатся более 812 000 человек.

Количество содержащихся в следственных изоляторах подозреваемых и обвиняемых, в отношении которых в качестве меры пресечения избрано заключение под стражу (далее - подследственные), и осужденных к лишению свободы (далее - осужденные) в исправительных учреждениях не зависит от деятельности Федеральной службы исполнения наказаний, а определяется главным образом уровнем преступности в стране и судебной практикой...

Согласно требованиям законодательства Российской Федерации размещение в камерах подследственных и осужденных производится с учетом их личности и психологической совместимости, а также пола и возраста. Подследственные содержатся в общих или одиночных камерах в соответствии с требованиями раздельного размещения. Согласно Федеральному закону "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" им предоставляется индивидуальное спальное место. Норма санитарной площади в камере в расчете на одного подследственного установлена в размере 4 кв. м.

В среднем по Российской Федерации в результате проделанной работы по строительству и реконструкции следственных изоляторов в рамках Федеральной целевой программы "Реформирование уголовно-исполнительной системы на 2002-2006 годы" количество мест в следственных изоляторах, в которых условия содержания подследственных соответствуют законодательству Российской Федерации, к концу 2006 года будет доведено до 94,4%. Логическим продолжением этой работы будет являться Федеральная целевая программа "Развитие уголовно-исполнительной системы (2007-2016 годы)" (далее - Программа)...

Установленная законодательством Российской Федерации норма санитарной площади в камере в расчете на одного подследственного в настоящее время реально обеспечивается только в учреждениях, расположенных в 40 субъектах Российской Федерации. Следовательно, наполняемость следственных изоляторов превышает установленный лимит наполнения, причем в отдельных регионах весьма значительно. В 20 субъектах Российской Федерации норма санитарной площади в камере в расчете на одного подследственного составляет менее 4 кв. м, а в 18 субъектах Российской Федерации (Республика Алтай, Республика Тыва, Республика Саха (Якутия), Чувашская Республика, Удмуртская Республика, Краснодарский, Пермский и Хабаровский края, Астраханская, Калужская, Костромская, Курганская, Московская, Новосибирская, Свердловская, Смоленская, Томская и Тульская области) - менее 3 кв. м, что является нарушением прав подследственных.

В трех субъектах Российской Федерации (Республика Хакасия, Еврейская автономная область, Ямало-Ненецкий автономный округ) следственные изоляторы отсутствуют, что приводит к различным издержкам при исполнении меры пресечения в виде заключения под стражу и обеспечении следственных действий.

Значительная часть следственных изоляторов находится в старых зданиях. За последние годы из-за неудовлетворительного состояния произошло обрушение строительных конструкций режимных корпусов в следственных изоляторах Астраханской, Магаданской, Московской, Тамбовской, Читинской и других областей. В настоящее время рассматривается вопрос о прекращении эксплуатации 12 следственных изоляторов (Республика Дагестан, Республика Карелия, Чувашская Республика, Астраханская, Белгородская, Вологодская, Воронежская, Камчатская, Костромская, Свердловская, Тамбовская и Тульская области).

Присоединение Российской Федерации в 1996 году к Уставу Совета Европы и в 1998 году к Конвенции о защите прав человека и основных свобод актуализировало задачу приведения уголовно-исполнительной системы в соответствие с правовыми стандартами Совета Европы, которые в последние годы претерпели значительные изменения относительно содержания тюремного управления и обращения с заключенными (подследственными, осужденными).

Учитывая, что минимум норматива санитарной площади, приходящейся на одного человека, определяется [Европейским комитетом по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - ЕКПП)] в размере 7 кв. м, Европейский Суд по правам человека в своих решениях ориентируется на этот примерный стандарт при обустройстве камер. Как отмечается в комментариях Совета Европы к Европейским пенитенциарным правилам, есть основания полагать, что норма санитарной площади на одного заключенного будет определена [ЕКПП] в пределах 9-10 кв. м.

В настоящее время размер санитарной площади на одного подследственного соответствует международным стандартам только в трех следственных изоляторах (Республика Дагестан, Республика Калмыкия, Камчатская область), однако два из них (Республика Дагестан и Камчатская область) из-за аварийного состояния подлежат закрытию.

2. Основная цель и задачи, сроки реализации, а также важнейшие целевые показатели Программы

Целью Программы является приведение условий содержания подследственных и осужденных в соответствие с законодательством Российской Федерации для перехода к международным стандартам содержания подследственных в следственных изоляторах.

Задачами Программы являются:

реконструкция и строительство следственных изоляторов, в которых условия содержания подследственных соответствуют законодательству Российской Федерации...

строительство 26 следственных изоляторов, в которых условия содержания подследственных соответствуют международным стандартам.

Целевые показатели реализации Программы приведены в [приложении N 1]:

Целевой показатель	2007	2008	2009	2010	2011	2012	2013	2014	2015	2016
Количество следственных изоляторов, в которых условия содержания подследственных соответствуют законодательству Российской Федерации (в процентах от общего количества следственных изоляторов)	53,7	53,9	54,2	57,5	60	61,1	72,8	84,9	95,6	100
Количество следственных изоляторов, в которых условия содержания подследственных соответствуют международным стандартам (в процентах от общего количества следственных изоляторов)	0,5	0,5	0,5	0,5	0,9	1,4	1,8	2,7	6,2	11,4

3. Программные мероприятия

В течение 2007-2009 годов завершается строительство семи новых следственных изоляторов, в которых условия содержания подследственных будут соответствовать законодательству Российской Федерации. Кроме того, завершается строительство 32 объектов следственных изоляторов, начатое в рамках Федеральной целевой программы "Реформирование уголовно-исполнительной системы на 2002-2006 годы". С 2010 года в 97 следственных изоляторах старого типа условия содержания подследственных приводятся в соответствие с законодательством Российской Федерации. Ведется строительство следственных изоляторов нового типа в 24 субъектах Российской Федерации (Республика Дагестан, Республика Карелия, Республика Тыва, Республика Хакасия, Чувашская Республика, Краснодарский, Пермский и Ставропольский края, Астраханская, Владимирская, Воронежская, Камчатская, Кемеровская, Костромская, Московская, Новосибирская, Самарская, Ленинградская, Свердловская, Томская, Тульская и Читинская области, Ямало-Ненецкий автономный округ, Еврейская автономная область и Санкт-Петербург). Условия содержания в этих следственных изоляторах будут соответствовать международным стандартам (норма санитарной площади на одного подследственного - 7 кв. м).

К 2017 году общее количество следственных изоляторов с учетом возможного закрытия 12 из них возрастет до 230. Условия содержания подследственных в них будут соответствовать законодательству Российской Федерации, а в 26 следственных изоляторах - международным стандартам...

4. Обоснование ресурсного обеспечения Программы

Ресурсное обеспечение Программы осуществляется за счет средств федерального бюджета. Общий объем финансирования Программы составляет 54 588,2 млн. рублей [примерно 1 350 000 000 евро]..."

III. Применимые международные материалы

55. Стандартные минимальные правила обращения с заключенными, принятые Первым конгрессом Организации Объединенных Наций по предупреждению преступности и обращению с преступниками, состоявшимся в Женеве в 1955 году, и утвержденные Экономическим и социальным советом в резолюциях 663 C (XXIV) от 31 июля 1957 г. и 2076 (LXII) от 13 мая 1977 г., в частности, предусматривают:

"...10. Все помещения, которыми пользуются заключенные, особенно все спальные помещения, должны отвечать всем санитарным требованиям, причем надлежащее внимание следует обращать на климатические условия, особенно на объем воздуха в этих помещениях, на минимальную площадь, на освещение, отопление и вентиляцию...

11. В помещениях, где живут и работают заключенные:

(a) окна должны быть достаточно велики для того, чтобы заключенные могли читать и работать при дневном свете, и сконструированы так, чтобы обеспечить доступ свежего воздуха, независимо от того, существует ли или нет искусственная система вентиляции;

(b) искусственное освещение должно быть достаточным для того, чтобы заключенные могли читать или работать без опасности для зрения;

12. Санитарные установки должны быть достаточными для того, чтобы каждый заключенный мог удовлетворять свои естественные потребности, когда ему это нужно, в условиях чистоты и пристойности.

13. Банные установки и количество душей должны быть достаточными для того, чтобы каждый заключенный мог и был обязан купаться или принимать душ при подходящей для каждого климата температуре и так часто, как того требуют условия общей гигиены, с учетом времени года и географического района, то есть во всяком случае хотя бы раз в неделю в умеренном климате.

14. Все части заведения, которыми заключенные пользуются регулярно, должны всегда содержаться в должном порядке и самой строгой чистоте.

15. От заключенных нужно требовать, чтобы они содержали себя в чистоте. Для этого их нужно снабжать водой и туалетными принадлежностями, необходимыми для поддержания чистоты и здоровья. <...>

19. Каждому заключенному следует обеспечивать отдельную кровать в соответствии с национальными или местными нормами, снабженную отдельными спальными принадлежностями, которые должны быть чистыми в момент их выдачи, поддерживаться в исправности и меняться достаточно часто, чтобы обеспечивать их чистоту.

20. (1) Тюремное управление должно в обычные часы обеспечивать каждому заключенному пищу, достаточно питательную для поддержания его здоровья и сил, имеющую достаточно хорошее качество, хорошо приготовленную и поданную.

(2) Каждый заключенный должен иметь доступ к питьевой воде, когда он испытывает в ней потребность.

21. (1) Все заключенные, не занятые работой на свежем воздухе, имеют ежедневно право по крайней мере на час подходящих физических упражнений на дворе, если это позволяет погода... <...>

45. (2) Перевозка заключенных в условиях недостаточной вентиляции или освещения или же в любых других физически излишне тяжелых условиях подлежит запрещению...".

56. Соответствующие извлечения из Общих докладов [CPT/Inf (92) 3)], подготовленных Европейским комитетом по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - ЕКПП), устанавливают следующее:

Извлечения из 2-го Общего доклада [CPT/Inf (92) 3]

"...46. Переполненность - это вопрос, имеющий прямое отношение к мандату ЕКПП. Все службы и деятельность тюрьмы будут находиться под отрицательным воздействием, если тюрьме придется обслуживать больше заключенных, чем то число, на которое она рассчитана, общее качество жизни в таком учреждении понизится, возможно, существенно. Более того, уровень переполненности в тюрьме или в отдельной ее части может быть таким, что будет сам по себе бесчеловечным и унижающим достоинство с физической точки зрения.

47. Удовлетворительная программа деятельности (работа, учеба, спорт и т.п.) имеет особую важность для благополучия заключенных... Однако нельзя допускать, чтобы лица, лишенные свободы, томились неделями, а иногда месяцами, запертыми в своих камерах, независимо от того, насколько хороши созданные для них материальные условия в камерах. ЕКПП полагает, что следует стремиться к тому, чтобы лица, содержащиеся под стражей в следственных тюрьмах, смогли бы проводить разумную часть дня (восемь часов или больше) за пределами своих камер, посвящая свое время полезным видам деятельности различного характера...

48. Особо следует упомянуть ежедневные прогулки. Требование о том, что лицам, лишенным свободы, разрешается каждый день по крайней мере один час гулять на открытом воздухе, получило широкое признание как основная гарантия прав... Также, само собой разумеется, что места для ежедневных прогулок на открытом воздухе должны быть достаточно просторными...

49. Легкий доступ к надлежащему туалетному оборудованию и поддержание удовлетворительных стандартов гигиены являются существенными компонентами гуманной среды...

50. ЕКПП хотел бы добавить, что он особенно обеспокоен сочетанием переполненности камер с недостаточной деятельностью, обеспечиваемой режимом, и неадекватным доступом к туалету и средствам гигиены в одном и том же учреждении. Совокупное воздействие таких условий может оказаться пагубным для лиц, содержащихся под стражей.

51. Для лиц, лишенных свободы, очень важно поддерживать достаточно хороший контакт с внешним миром. Прежде всего, лицу, находящемуся под стражей, необходимо предоставить возможность сохранять отношения со своими семьями и близкими друзьями. Руководящим принципом должно стать содействие контакту с внешним миром; любые ограничения на такой контакт должны быть обоснованы исключительно интересами безопасности или соображениями нехватки ресурсов...".

Извлечения из 7-го Общего доклада [CPT/Inf (97) 10]

"...13. Как указывал ЕКПП в своем 2-м Общем докладе, переполненность тюрем является вопросом, имеющим прямое отношение к компетенции Комитета (см. для сравнения [CPT/Inf (92)] 3, пункт 46). Когда тюрьма переполнена, заключенные содержатся в тесных и негигиеничных помещениях; пребывание в ней характеризуется постоянным отсутствием возможности уединиться (даже при отправлении таких насущных потребностей, как пользование туалетом), ограничением деятельности, связанной с пребыванием вне камеры, что объясняется нехваткой персонала и необходимого оборудования, перегруженностью медицинских служб, всевозрастающей напряженностью и проявлениями насилия в отношениях между заключенными, а также между заключенными и персоналом. Данный перечень далеко не является исчерпывающим.

ЕКПП многократно был вынужден заявлять, что отрицательным следствием пагубного воздействия переполненности тюрем являются бесчеловечные и унижающие достоинство условия содержания под стражей...".

Извлечения из 11-го Общего доклада [CPT/Inf (2001) 16]

"...28. Явление переполненности тюрем продолжает пагубно влиять на пенитенциарные системы во всей Европе и серьезно подрывает попытки улучшить условия содержания под стражей. Негативные последствия переполненности тюрем были уже описаны в предыдущих общих докладах...

29. В ряде стран, которые посетили представители ЕКПП, особенно в Центральной и Восточной Европе, заключенные размещаются в общежитиях большой вместимости, содержащих все или большую часть удобств, используемых ими повседневно - жилую и спальную зоны, а также санитарно-гигиенические приспособления. ЕКПП возражает против самого принципа такой организации размещения в закрытых тюрьмах, и эти возражения усиливаются, когда, как это часто бывает, в таких общежитиях заключенные содержатся в чрезвычайно стесненных и вредных для здоровья условиях... Большие общежития неминуемо предполагают отсутствие уединения у заключенных в их повседневной жизни... Все эти проблемы обостряются, когда их численность выходит за разумный уровень, более того, в подобной ситуации чрезмерная нагрузка на коммунальные удобства, такие как водопровод или туалет, или недостаточная вентиляция для такого множества людей часто порождают заслуживающие сожаления условия.

30. ЕКПП часто наблюдает такие приспособления, как металлические жалюзи, рейки или листы, вмонтированные в окна камер, лишающие заключенных естественного освещения и доступа свежего воздуха в помещение. Особенно часто они встречаются в учреждениях предварительного заключения. ЕКПП полностью согласен с тем, что особые меры безопасности для предотвращения сговора и/или преступной деятельности вполне необходимы в отношении некоторых заключенных... Даже если такие меры необходимы, они никогда не должны относиться к лишению этих заключенных естественного освещения и свежего воздуха. И то и другое является основным фактором жизни, на который имеет право каждый заключенный, кроме того, отсутствие этих элементов порождает условия, благоприятные для распространения заболевания и, в частности, туберкулеза...".

57. 30 сентября 1999 г. Комитет министров Совета Европы принял Рекомендацию N R (99) 22, касающуюся проблемы переполненности тюрем и роста численности заключенных, которая, в частности, предусматривает:

"Полагая, что перенаселенность тюрем и рост числа заключенных представляют серьезную проблему для тюремной администрации и системы уголовной юстиции в целом, с точки зрения прав человека и эффективного управления пенитенциарными учреждениями;

Полагая, что эффективное управление численностью заключенных зависит от таких вопросов, как общая ситуация с преступностью, приоритеты в борьбе с преступностью, спектр наказаний, предусмотренных законодательством, тяжесть применяемых наказаний, частота применения общественных санкций и мер, применение предварительного заключения, эффективность и действенность органов уголовной юстиции и не в последнюю очередь отношение общества к преступлению и наказанию...

Рекомендует государствам-участникам:

- принять все целесообразные меры при пересмотре законодательства и практики в отношении перенаселенности тюрем и роста числа заключенных для применения принципов, изложенных в приложении к настоящей рекомендации...

Приложение к Рекомендации N R (99) 22

I. Основные принципы

1. Лишение свободы должно рассматриваться как санкция или мера, которая применяется в последнюю очередь и может быть применена, только если тяжесть преступления дела делает иную санкцию или меру явно неадекватной.

2. Расширение тюремных помещений должно быть исключительной мерой, поскольку обычно оно не влечет долговременного решения проблемы перенаселенности. Страны, в которых вместимость тюрем может быть достаточной в целом, но плохо адаптированной к местным потребностям, должны стремиться достичь более рационального распределения тюремных ресурсов...

II. Решение проблемы нехватки мест в тюрьмах

...6. Во избежание чрезмерных показателей переполненности должна быть установлена максимальная вместимость пенитенциарных учреждений.

7. При возникновении условий перенаселенности особое внимание должно быть уделено требованиям человеческого достоинства, приверженности тюремной администрации применению гуманного и позитивного обращения, полному признанию роли персонала и эффективных современных управленческих подходов. В соответствии с Европейскими пенитенциарными правилами особое внимание следует обратить на пространство, доступное для заключенных, гигиену и санитарию, предоставление достаточного и надлежащим образом приготовленного питания, медицинское обслуживание заключенных, а также возможность прогулок.

8. Для противодействия некоторым негативным последствиям перенаселенности тюрем контакты заключенных с их семьями должны быть по мере возможности облегчены, и должна максимально использоваться поддержка со стороны общества...

III. Меры на стадии предварительного следствия

Избежание уголовной процедуры - уменьшение применения предварительного заключения

...10. Должны быть приняты целесообразные меры для полной имплементации принципов, изложенных в Рекомендации N R (87) 18 об упрощении уголовного правосудия, что предусматривает, в частности, что государства-участники, принимая во внимание собственные конституционные принципы или правовые традиции, применяют принцип дискреционного преследования (или мер, имеющих ту же цель) и используют упрощенные процедуры и внесудебное урегулирование в качестве альтернативы преследованию в уместных случаях в целях избежания полной уголовной процедуры.

11. Применение предварительного заключения и его длительность должны быть сведены к минимуму, совместимому с интересами правосудия. С этой целью государства-члены должны обеспечить, чтобы их законодательство и практика соответствовали применимым положениям Европейской конвенции о правах человека и прецедентной практике ее контрольных органов и руководствовались принципами, изложенными в Рекомендации N R (80) 11 о предварительном заключении в ожидании судебного разбирательства, в частности, что касается оснований применения предварительного заключения.

12. Максимально широко должны использоваться альтернативы предварительному заключению, такие как обязанность подозреваемого в правонарушении проживать по определенному адресу, ограничения на выезд или въезд в определенное место без разрешения, предоставление залога или надзор и содействие учреждения, указанного судебным органом. В связи с этим следует обратить внимание на возможности контроля соблюдения требования о пребывании в определенном месте за счет электронных приборов наблюдения.

13. В целях содействия эффективному и гуманному использованию предварительного заключения должны быть доступными адекватные финансовые и человеческие ресурсы и по мере необходимости должны быть разработаны соответствующие процессуальные средства и методы управления".

58. 11 января 2006 г. Комитет министров Совета Европы принял Рекомендацию Rec (2006)2 к государствам-участникам относительно Европейских пенитенциарных правил, которая заменила Рекомендацию N R (87) 3 относительно Европейских пенитенциарных правил в связи с изменениями, произошедшими в уголовной политике, практике вынесения приговоров и управлении пенитенциарными учреждениями в Европе в целом. Измененные Европейские пенитенциарные правила предусматривают следующие принципы:

"1. При обращении со всеми лицами, лишенными свободы, следует соблюдать их права человека.

2. Лица, лишенные свободы, сохраняют все права, которых они не были по закону лишены на основании решения суда, по которому они приговорены или оставлены под стражей.

3. Ограничения, налагаемые на лиц, лишенных свободы, должны быть минимально необходимыми и соответствовать той обоснованной цели, с которой они налагались.

4. Содержание заключенных в условиях, ущемляющих их права человека, не может быть оправдано нехваткой ресурсов

<...>

10.1. Европейские пенитенциарные правила применяются в отношении всех лиц, взятых под стражу в соответствии с решением судебного органа, и в отношении лиц, приговоренных к лишению свободы...

Место отбытия наказания и размещение

18.1. Размещение заключенных и, в частности, предоставление мест для сна должны производиться с уважением человеческого достоинства и, по мере возможности, с обеспечением возможности уединения, а также в соответствии с санитарно-гигиеническими требованиями с учетом климатических условий и, в частности, площади, кубатуры помещения, освещения, отопления и вентиляции.

18.2. Во всех зданиях, где заключенные должны жить, работать или собираться:

a) окна должны быть достаточно большими, чтобы заключенные могли читать или трудиться при естественном освещении в нормальных условиях, и обеспечивался приток свежего воздуха, кроме тех случаев, когда имеется соответствующая система кондиционирования воздуха;

b) искусственное освещение должно соответствовать общепринятым техническим нормам; и

c) должна быть предусмотрена система сигнализации, позволяющая заключенным незамедлительно устанавливать контакт с персоналом...

18.4. Национальное законодательство должно содержать механизмы, не допускающие нарушения этих минимальных требований при переполнении пенитенциарных учреждений.

18.5. Заключенных обычно следует размещать на ночь в отдельных камерах, за исключением тех случаев, когда предпочтительнее их размещать совместно с другими заключенными...

19.3. Заключенные должно иметь беспрепятственный доступ к санитарным устройствам, отвечающим требованиям гигиены и позволяющим уединение.

19.4. Ванных и душевых должно быть достаточно для того, чтобы каждый заключенный мог пользоваться ими при температуре, соответствующей климату, по возможности ежедневно, но не менее двух раз в неделю или чаще, если это необходимо для поддержания гигиены...

22.1. Заключенные обеспечиваются комплексным питанием с учетом их возраста, состояния здоровья, религии, культуры и характера их работы...

22.4. Прием пищи организуется три раза в день с разумными интервалами.

22.5. Заключенные должны постоянно иметь доступ к чистой питьевой воде...

27.1. Каждый заключенный должен иметь возможность ежедневно не менее часа в день заниматься физическими упражнениями на открытом воздухе, если позволяет погода.

27.2. При неблагоприятной погоде следует предусмотреть иные возможности для занятия физическими упражнениями...".

IV. Промежуточные резолюции Комитета министров

59. 4 июня 2003 г. Комитет министров Совета Европы принял промежуточную Резолюцию CM/ResDH (2003) 123 относительно Постановления Европейского Суда от 15 июля 2002 г. по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), вступившего в силу 15 октября 2002 г.* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".). В ней, в частности, указывалось следующее:

"отмечая, что меры общего характера, требуемые настоящим постановлением, тесно связаны с продолжающейся реформой уголовной политики Российской Федерации и пенитенциарной системы, и приветствуя прогресс, достигнутый в этом отношении;

с удовлетворением отмечая, в частности, значительное уменьшение переполненности следственных изоляторов (СИЗО) и соответствующее улучшение санитарных условий, о чем свидетельствует недавняя статистика, представленная Комитету российскими властями...* (* Так в оригинале (прим. переводчика).);

полагая, однако, что в этой сфере требуются дополнительные меры для устранения структурных проблем, выявленных настоящим постановлением;

подчеркивая, в частности, важность безотлагательного реагирования властей для устранения переполненности тех СИЗО, в которых эта проблема еще сохраняется (57 из 89 российских регионов), и привести санитарные условия содержания под стражей в соответствие с требованиями Конвенции,

ПРИЗЫВАЕТ российские власти продолжать существующие реформы с целью приведения условий предварительного заключения в соответствие с требованиями Конвенции, особенно изложенными в Постановлении по делу Калашникова, а также эффективно предотвращать возникновение новых аналогичных нарушений...".

60. 4 марта 2010 г. Комитет министров принял промежуточную Резолюцию CM/ResDH (2010) 35 об исполнении постановлений Европейского Суда по правам человека по 31 делу против Российской Федерации, касающемуся, в основном, условий содержания под стражей в следственных изоляторах. В ней, в частности, указывалось следующее:

"С учетом постановлений, в которых Европейский Суд установил нарушения статьи 3 Конвенции относительно условий содержания заявителей в следственных изоляторах (СИЗО), которые достигли уровня унижающего достоинства обращения, в частности, в связи с недостатком личного пространства или в связи с сочетанием пространственного фактора и других недостатков физических условий содержания, таких как невозможность уединения при пользовании туалетом, отсутствие вентиляции, отсутствие доступа к естественному освещению и свежему воздуху, недостаточное отопительное оборудование, несоблюдение основных санитарных требований;

далее напоминая, что в ряде постановлений Европейский Суд установил нарушения статьи 5 Конвенции в связи с незаконным содержанием заявителей под стражей, чрезмерной длительностью и отсутствием относимых и достаточных оснований для продолжительного содержания под стражей и отсутствием эффективного судебного контроля законности содержания под стражей;

напоминая далее, что Европейский Суд установил нарушения статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного средства правовой защиты в отношении условий содержания под стражей;

напоминая, что существование структурных проблем и настоятельная необходимость принятия мер общего характера подчеркивались Комитетом и признавались российскими властями с момента принятия Европейским Судом Постановления по делу "Калашников против Российской Федерации" в 2002 году...

Относительно физических условий содержания под стражей:

...напоминая, что... создание новых мест содержания под стражей не может решить проблему перенаселенности тюрем и что данная мера должна осуществляться совместно с другими мерами, направленными на снижение общего числа заключенных следственных изоляторов;

отмечая с удовлетворением, что в этом отношении позиция российских властей относительно того, что решение проблемы перенаселенности следственных изоляторов требует интегрированного подхода, включая, в частности, изменения нормативной базы, практики и отношения...

Относительно числа содержащихся в предварительном заключении:

напоминая постоянную позицию Комитета министров относительно того, что с учетом презумпции невиновности и презумпции свободы содержание под стражей должно быть исключением, а не правилом и крайней мерой и во избежание ненадлежащего применения содержания под стражей необходимо предоставить более широкий выбор альтернативных, более мягких мер;

отмечая повторные заявления, сделанные Президентом Российской Федерации и высокопоставленными должностными лицами, включая генерального прокурора и министра юстиции, о том, что тысячи лиц, находящихся в предварительном заключении - до 30% содержащихся под стражей в настоящее время - подозреваемые или обвиняемые в совершении преступлений небольшой или средней тяжести;

приветствуя неуклонную приверженность, подтвержденную на высшем политическом уровне, к изменению данной неприемлемой ситуации и принятию для этого срочных законодательных и иных мер;

отмечая, что представленные статистические данные демонстрируют небольшое, но постоянное снижение общего числа лиц, находящихся под стражей;

далее отмечая, что тем не менее статистика показывает более широкое, хотя еще и ограниченное обращение к альтернативным мерам пресечения российскими судами, прокурорами и следователями...

Относительно средств правовой защиты в контексте условий содержания под стражей:

напоминая постоянную позицию Европейского Суда о том, что доступные средства правовой защиты считаются эффективными, если они могут предотвратить возникновение или продолжение нарушений или могут предоставить заявителю соответствующее возмещение;

отмечая, что статистические данные и несколько дел, представленные в Комитет, показывают развивающуюся практику национальных судов по делам о компенсации морального вреда, возникшего в связи с неудовлетворительными условиями содержания в следственных изоляторах;

далее отмечая, что с точки зрения обсуждаемых проблем любое средство правовой защиты, гарантирующее компенсацию, должно быть, насколько возможно, дополнено другими средствами, которые могут предотвратить нарушения статьи 3 Конвенции;

в связи с этим учитывая информацию о средствах, предусмотренных российским законодательством, связанных с нарушениями статьи 3 Конвенции;

отмечая, в частности, положения главы 25 Гражданского процессуального кодекса и Постановления Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2009 г., предусматривающей возможность обжалования в судах действий и бездействия тюремной администрации относительно ненадлежащих условий содержания под стражей;

однако учитывая, что эффективность данного средства правовой защиты, в частности, относительно перенаселенности, еще не подтверждена,

ПРИВЕТСТВУЕТ продолжение российскими властями реализации текущих реформ по приведению условий содержания в следственных изоляторах в соответствие с требованиями Конвенции, с учетом применимых стандартов и рекомендаций Европейского Комитета по предотвращению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинства обращения или наказания,

ВЫРАЖАЕТ ОЗАБОЧЕННОСТЬ относительно того, что, несмотря на принятые меры, ряд следственных изоляторов России все еще не обеспечивает предоставление личного пространства, гарантированного национальным законодательством, и остается перенаселенным,

НАСТОЙЧИВО ПРИВЕТСТВУЕТ придание российскими властями приоритета реформам, направленным на снижение числа лиц, содержащихся в предварительном заключении, и другим мерам по борьбе с перенаселенностью в следственных изоляторах путем:

обеспечения того, чтобы судьи, прокуроры и следователи рассматривали и применяли содержание под стражей как исключительную меру и широко использовали альтернативные меры пресечения;

обеспечения доступа на национальном уровне к эффективным превентивным и компенсационным средствам правовой защиты, гарантирующим соответствующее и достаточное возмещение за любое нарушение статьи 3 Конвенции, вытекающее из неудовлетворительных условий содержания под стражей...".

V. Процедура пилотного постановления по вопросу проблемы перенаселенности тюрем Польши

61. 22 октября 2009 г. Европейский Суд принял пилотные постановления по делам "Орховский против Польши" (Orchowski v. Poland) (жалоба N 17885/04) и "Норберт Сикорский против Польши" (Norbert Sikorski v. Poland) (жалоба N 17599/05), в которых установил в соответствии со статьей 46 Конвенции, что в течение многих лет, а именно с 2000 года по крайней мере до середины 2008 года, перенаселенность польских следственных изоляторов представляла структурную проблему, которая заключалась в "практике, несовместимой с Конвенцией" (см. §§ 151 и 155-156 соответственно).

62. 9 октября 2009 г. польский парламент принял закон об изменении Кодекса исполнения уголовных наказаний, который вступил в силу 6 декабря 2009 г. Он содержал ряд новых положений, регулирующих временное размещение заключенных в камерах, не достигающих предусмотренной законодательством нормы в 3 кв. м на одного заключенного.

63. Новое положение перечисляет чрезвычайные ситуации, в которых начальник тюрьмы может разместить заключенного на определенный срок, не превышающий 90 дней, в камеру, где площадь, приходящаяся на одного заключенного, будет менее 3, но не менее 2 кв. м. Эти ситуации включают введение военного положения, стихийные бедствия, эпидемии и угрозу тюремной безопасности (пункт 2b статьи 110). Оно также определяет категории лиц, которые могут содержаться в таких условиях не более 14 дней: рецидивисты, лица, совершившие сексуальные преступления, склонные к побегу, временно переведенные из других тюрем и так далее (пункт § 2c). Жалоба на решение начальника тюрьмы подается судье по вопросам исполнения наказаний (пункт 2d). Заключенные, помещенные в камеру с ограниченным личным пространством, имеют право на дополнительную получасовую прогулку в день и более широкий круг культурной, образовательной и спортивной деятельности вне камер (пункт 2h).

64. 17 марта 2010 г. Верховный суд Польши удовлетворил кассационную жалобу заключенного на отклонение его требования компенсации в связи с нарушением его личных прав серьезной перенаселенностью тюрем (16 заключенных в камере, рассчитанной на 11 человек). Верховный суд напомнил, что право содержаться в условиях уважения человеческого достоинства относится к числу личных прав и государственная казна несет ответственность за нарушение таких прав. Он отметил, что тюремная администрация не указала на существование "особо оправданного случая" размещения заключенных в уже переполненном изоляторе и в этой части действовала незаконно.

65. 12 октября 2010 г. Европейский Суд вынес решения о приемлемости в делах "Латак против Польши" (Latak v. Poland) (жалоба N 52070/08) и "Ломиньский против Польши" (Lominski v. Poland) (жалоба N 33502/09) в рамках процедуры пилотного постановления. Он повторно рассмотрел ситуацию заявителей в свете вышеупомянутых изменений национального законодательства и установил, что решение Верховного суда от 17 марта 2010 г. составляло материальный элемент, имеющий существенное значение для консолидации прежней практики судов по гражданским делам по требованиям о компенсации в связи с перенаселенностью тюрем (см. Постановление по делу Латака, § 80). Соответственно, заявители были обязаны требовать возмещения на национальном уровне и предъявить иски о компенсации в польских судах (там же, § 81), и их жалобы в Европейский Суд являлись неприемлемыми в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты (там же, § 82). Европейский Суд также учитывает, что новая редакция пункта 2 статьи 110 Кодекса исполнения уголовных наказаний предоставляет заключенным новые правовые средства оспаривания решения начальника об уменьшении доступного пространства камер. Поэтому не исключено, что до обращения в Европейский Суд заявителям придется использовать новую систему обжалования (там же, § 87).

Право

I. Объединение жалоб в одно производство

66. Европейский Суд прежде всего отмечает, что все заявители жаловались на предположительно бесчеловечные условия их содержания в российских следственных изоляторах, а также на отсутствие эффективного средства правовой защиты в этой связи. Ввиду аналогичности доводов заявителей Европейский Суд полагает, что в интересах надлежащего осуществления правосудия жалобы должны быть объединены в соответствии с пунктом 1 правила 42 Регламента Суда.

II. Приемлемость жалоб

A. Жалобы заявителей на условия содержания под стражей и предполагаемое отсутствие эффективного средства правовой защиты

67. Европейский Суд начнет рассмотрение жалоб с проверки соблюдения критериев приемлемости, содержащихся в статье 35 Конвенции, в каждом деле. Пункт 1 статьи 35 Конвенции предусматривает следующее:

"Европейский Суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права, и в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу".

1. Исчерпание внутренних средств правовой защиты

68. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители не исчерпали внутренние средства правовой защиты, поскольку не обратились в российские суды с требованиями о компенсации морального вреда в связи с предположительно бесчеловечными условиями их содержания. Порядок предъявления требований предусмотрен главой 25 Гражданского процессуального кодекса, как разъяснено Постановлением Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2009 г. N 2. Статьи 151 и 1069 Гражданского кодекса позволяют лицам требовать компенсации морального вреда, причиненного незаконными действиями государственных органов. Согласно данным российских судов с 2006 по первое полугодие 2009 года заключенные подали 1 419 жалоб на ненадлежащие условия содержания и требовали компенсации морального вреда. Из этого количества 505 жалоб были признаны неприемлемыми по процессуальным основаниям. В результате рассмотрения по существу жалобы были удовлетворены в 315 случаях и отклонены в 599.

69. Власти Российской Федерации также подчеркивали, что прокуроры были вправе проверять соблюдение законодательства уголовно-исполнительными учреждениями. Они проводили ежемесячные проверки следственных изоляторов, в рамках которых контролировали, в частности, условия содержания под стражей и медицинскую помощь. По мнению властей Российской Федерации, такие проверки были эффективным средством правовой защиты, способным устранить нарушения закона и пресечь их. Данное средство правовой защиты было доступным любому содержавшемуся под стражей. Заявитель Ананьев жаловался прокурору на неудовлетворительные условия содержания под стражей в камере N 160 и был переведен в другую камеру после вмешательства прокурора.

70. Европейский Суд полагает, что вопрос исчерпания внутренних средств правовой защиты тесно связан с существом жалобы заявителей на то, что они не располагали эффективным средством правовой защиты для обжалования бесчеловечных условий содержания под стражей. Поэтому Европейский Суд находит необходимым отложить рассмотрение возражения властей Российской Федерации до рассмотрения существа жалобы на нарушение статьи 13 Конвенции (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Бенедиктов против Российской Федерации" (Benediktov v. Russia), жалоба N 106/02, § 25* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2007.)).

2. Соблюдение шестимесячного срока

71. Европейский Суд напоминает, что в отличие от возражения о неисчерпании внутренних средств правовой защиты, которое должно быть выдвинуто государством-ответчиком, он не вправе оставлять без рассмотрения вопрос о применении правила шестимесячного срока только потому, что ответчик не выдвинул предварительного возражения по этому поводу (см. Постановление Европейского Суда от 29 января 2009 г. по делу "Малтабар и Малтабар против Российской Федерации" (Maltabar and Maltabar v. Russia), жалоба N 6954/02, § 80* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2012.), Решение Европейского Суда по делу "Уокер против Соединенного Королевства" (Walker v. United Kingdom), жалоба N 34979/97, ECHR 2000-I, а также Постановление Большой Палаты по делу "Блечич против Хорватии" (Blecic v. Croatia), жалоба N 59532/00, § 68, ECHR 2006-...).

72. Как правило, течение шестимесячного срока начинается с момента вынесения окончательного решения в процессе исчерпания национальных средств правовой защиты. Однако, если эффективное средство не было доступным заявителю, шестимесячный срок начинает течь с того дня, когда были произведены действия или приняты меры, являющиеся предметом жалобы, или с даты уведомления о действиях или их последствиях или о причинении ущерба заявителю (см. Решение Европейского Суда от 2 июля 2002 г. по делу "Деннис и другие против Соединенного Королевства" (Dennis and Others v. United Kingdom), жалоба N 76573/01). При наличии признаков длящейся ситуации течение шестимесячного срока начинается с момента окончания этой ситуации (см. Постановление Европейского Суда от 26 июня 2008 г. по делу "Селезнев против Российской Федерации" (Seleznev v. Russia), жалоба N 15591/03, § 34* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2009.), и Решение Европейского Суда от 30 марта 2004 г. по делу "Коваль против Украины" (Koval v. Ukraine), жалоба N 65550/01).

73. Европейский Суд отмечает, что Ананьев и Баширов провели весь период содержания в соответствующих следственных изоляторах, и отсутствовали заметные изменения в условиях их содержания или перерывы. Поскольку они подали свои жалобы в течение шести месяцев после окончания соответствующих периодов содержания под стражей, критерий шестимесячного срока ими соблюден. С другой стороны, дело Башировой требует особого внимания Европейского Суда с точки зрения соблюдения правила шестимесячного срока.

74. В первоначальном формуляре жалобы, датированном 10 ноября 2008 г., Баширова жаловалась на непродолжительный период ее содержания под стражей, который окончился 17 мая 2005 г. В своих объяснениях по вопросу приемлемости и существа жалобы, представленных 2 ноября 2009 г., она жаловалась на другой период содержания под стражей, который длился с марта по июнь 2008 года. Европейский Суд должен установить, является ли целесообразной совокупная оценка двух периодов ее содержания под стражей в том же изоляторе.

75. Понятие "длящейся ситуации" относится к положению дел, в котором имеет место продолжающаяся деятельность государства или с его стороны, делающая заявителя потерпевшим (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пости и Рахко против Финляндии" (Posti and Rahko v. Finland), жалоба N 27824/95, § 39, ECHR 2002-VII). Жалобы, основанные на конкретных событиях, имевших место в определенные даты, не могут считаться затрагивающими длящуюся ситуацию (см. Решение Европейского Суда от 25 ноября 2003 г. по делу "Невмержицкий против Украины" (Nevmerzgitskiy v. Ukraine), жалоба N 58825/00, в котором заявитель был подвергнут принудительному кормлению, и Решение Европейского Суда от 11 октября 2005 г. по делу "Тарариева против Российской Федерации" (Tarariyeva v. Russia), жалоба N 4353/03, в котором сыну заявительницы было отказано в медицинской помощи). Однако в случае повторения того же события, такого как перевозка заявителя из изолятора в здание суда, даже если заявитель перевозился в определенные дни, а не постоянно, отсутствие выраженных изменений в условиях перевозки, которые он обычно претерпевал, создает, по мнению Европейского Суда, "длящуюся ситуацию", относящую весь обжалуемый период к компетенции Европейского Суда (см. Решение Европейского Суда от 14 февраля 2006 г. по делу "Власов против Российской Федерации" (Vlasov v. Russia), жалоба N 78146/01, и Решение Европейского Суда от 9 декабря 2004 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00). В ситуации, в которой содержание заявителя в милиции не было непрерывным, но имело место через определенные интервалы, когда он доставлялся туда для допроса к следователю или иных процессуальных действий, Европейский Суд признавал, что в отсутствие существенных изменений в условиях его содержания под стражей разделение срока содержания под стражей на несколько периодов не являлось оправданным (см. Постановление Европейского Суда от 1 июля 2010 г. по делу "Недайборщ против Российской Федерации" (Nedayborshch v. Russia), жалоба N 42255/04, § 25* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2011.)). В другом деле отсутствие заявителя в изоляторе для проведения определенных следственных действий не помешало Европейскому Суду признать длящийся характер его содержания в этом учреждении (см. Постановление Европейского Суда от 20 октября 2005 г. по делу "Романов против Российской Федерации" (Romanov v. Russia), жалоба N 63993/00, § 73* (* Опубликовано в сборнике "Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация" N II/2005.), в котором заявитель провел один месяц вне следственного изолятора в психиатрическом учреждении). Тем не менее, если заявитель был освобожден, а затем вновь заключен под стражу, Европейский Суд ограничивал пределы рассмотрения последним периодом (см. Постановление Европейского Суда от 4 декабря 2008 г. по делу "Белашев против Российской Федерации" (Belashev v. Russia), жалоба N 28617/03, § 48* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2009.), Постановление Европейского Суда от 15 ноября 2007 г. по делу "Гришин против Российской Федерации" (Grishin v. Russia), жалоба N 30983/02, § 83* (* Там же. N 4/2008.), и Постановление Европейского Суда от 12 октября 2006 г. по делу "Двойных против Украины" (Dvoynykh v. Ukraine), жалоба N 72277/01, § 46).

76. Содержание заявителя под стражей редко ограничивается одним и тем же учреждением: обычно лицо проводит первые несколько дней в милицейском изоляторе, позднее оно переводится в следственный изолятор на время расследования и суда и, в случае осуждения, направляется для отбытия наказания в исправительную колонию. Различные виды учреждений для содержания под стражей имеют разные цели, и, соответственно, обеспечиваемые ими условия неодинаковы. Так, помещения для временного содержания, расположенные на территории отделов внутренних дел, рассчитаны на кратковременное пребывание и часто не имеют условий, необходимых для длительного содержания, таких как туалет, раковина или прогулочный двор (см., например, Постановление Европейского Суда от 12 июня 2008 г. по делу "Щебет против Российской Федерации" (Shchebet v. Russia), жалоба N 16074/07, § 89* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2009.)), тогда как в исправительных колониях - в отличие от следственных изоляторов - ограниченное пространство общежитий компенсировалось свободой передвижения, которой пользуются заключенные в дневное время (см. Решение Европейского Суда от 16 сентября 2004 г. по делу "Нурмагомедов против Российской Федерации" (Nurmagomedov v. Russia), жалоба N 30138/02). Различия материальных условий содержания под стражей создают презумпцию того, что перевод заявителя в другой вид учреждения требует подачи отдельной жалобы на условия содержания под стражей в предыдущем учреждении в течение шести месяцев после такого перевода (см. Постановление Европейского Суда от 14 октября 2010 г. по делу "Волчков против Российской Федерации" (Volchkov v. Russia), жалоба N 45196/04, § 27* (* Там же. N 9/2011.), Постановление Европейского Суда от 1 апреля 2010 г. по делу "Гультяева против Российской Федерации" (Gultyayeva v. Russia), жалоба N 67413/01, § 148* (* Там же. N 9/2010.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Малтабар и Малтабар против Российской Федерации", §§ 82-84, и упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Нурмагомедов против Российской Федерации"). Только в некоторых исключительных случаях с учетом данных о серьезной переполненности как основной характеристике условий содержания в обоих учреждениях Европейский Суд признавал наличие "длящейся ситуации", охватывающей содержание заявителя в милицейском и следственном изоляторах (см. Постановление Европейского Суда от 8 апреля 2010 г. по делу "Лутохин против Российской Федерации" (Lutokhin v. Russia), жалоба N 12008/03, §§ 40-42* (* Там же.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Селезнев против Российской Федерации", § 36, и Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Гулиев против Российской Федерации" (Guliyev v. Russia), жалоба N 24650/02, § 33* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.)).

77. В период пребывания заявителя в одном и том же виде учреждения содержания под стражей и при условии неизменности материальных условий не имеет значения, переводился ли он в другие камеры или корпуса одного и того же изолятора (см. Постановление Европейского Суда от 16 декабря 2010 г. по делу "Трепашкин против Российской Федерации (N 2)" (Trepashkin v. Russia) (N 2)), жалоба N 14248/05, §§ 108-109* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2011.), и Постановление Европейского Суда от 26 ноября 2009 г. по делу "Назаров против Российской Федерации" (Nazarov v. Russia), жалоба N 13591/05, § 78* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2010.)), из одного изолятора в другой в рамках того же региона (см. Постановление Европейского Суда от 16 декабря 2010 г. по делу "Ромохов против Российской Федерации" (Romokhov v. Russia), жалоба N 4532/04, § 74,* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2012.) Постановление Европейского Суда от 10 июня 2010 г. по делу "Мухитдинов против Российской Федерации" (Mukhutdinov v. Russia), жалоба N 13173/02, § 77* (* Там же. N 5/2011.), Постановление Европейского Суда от 22 апреля 2010 г. по делу "Горощеня против Российской Федерации" (Goroshchenya v. Russia), жалоба N 38711/03, § 62* (* Там же. N 1/2011.), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 31) или даже в следственный изолятор другого региона (см. Постановление Европейского Суда от 8 июля 2010 г. по делу "Александр Матвеев против Российской Федерации" (Aleksandr Matveyev v. Russia), жалоба N 14797/02, § 67* (* Там же. N 3/2011.), и Постановление Европейского Суда от 15 октября 2009 г. по делу "Бужинаев против Российской Федерации" (Buzhinayev v. Russia), жалоба N 17679/03, § 23* (* См. в настоящем Бюллетене на с. 65-73.)).

Тем не менее существенное изменение режима содержания, даже если оно имело место в том же учреждении, Европейский Суд рассматривал как прекращающее "длящуюся ситуацию", описанную выше, и шестимесячный срок должен был исчисляться с этого момента: таким может быть, например, случай перевода заявителя из общей камеры в одиночное заключение (см. Постановление Европейского Суда от 10 июня 2010 г. по делу "Захаркин против Российской Федерации" (Zakharkin v. Russia), жалоба N 1555/04, § 115* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2011.)) или из обычной камеры в тюремную больницу.

78. Подход Европейского Суда относительно применения правила шестимесячного срока к жалобам на условия содержания заявителя под стражей может быть кратко изложен следующим образом: период содержания заявителя под стражей рассматривается в качестве "длящейся ситуации", если оно осуществляется в одном и том же виде учреждения содержания под стражей в основном при одних и тех же условиях. Непродолжительные периоды отсутствия, в течение которых заявителя забирали из изолятора для допросов или иных процессуальных действий, не влияют на длящийся характер его содержания. Однако освобождение заявителя или перевод на другой вид режима содержания под стражей как в пределах изолятора, так и за его пределами прекращает "длящуюся ситуацию". Жалоба на условия содержания под стражей должна быть подана в течение шести месяцев после окончания обжалуемой ситуации или, при наличии эффективного средства правовой защиты, требующего исчерпания, после окончательного решения в процессе исчерпания.

79. Рассмотрев дело Башировой с учетом вышеизложенных принципов, Европейский Суд отмечает, что она содержалась в следственном изоляторе дважды. Поскольку она освобождалась между периодами содержания, ее заключение должно рассматриваться не как "длящаяся ситуация", а как два различных периода. Жалоба на первоначальный период содержания, после которого она была освобождена, подана более чем через три года после его окончания, а жалоба на последующее пребывание в следственном изоляторе до перевода в исправительную колонию была подана более чем через год после перевода. В обоих случаях жалоба подавалась более чем через шесть месяцев после окончания соответствующего периода содержания под стражей. Отсюда следует, что жалоба подана за пределами срока и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

3. Предварительное заключение о приемлемости жалоб на условия содержания под стражей и по поводу наличия эффективного средства правовой защиты

80. Европейский Суд установил, что вопрос исчерпания внутренних средств правовой защиты должен быть отложен до рассмотрения существа жалобы на нарушение статьи 13 Конвенции и что жалоба Башировой на условия ее содержания под стражей подана за пределами срока и является неприемлемой. Что касается остальной части жалоб на условия содержания и по поводу наличия эффективных внутренних средств правовой защиты, Европейский Суд полагает, что они затрагивают серьезные вопросы факта и права, относящиеся к сфере действия Конвенции, разрешение которых требует рассмотрения по существу. Европейский Суд отмечает, что они не являются явно необоснованными в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалобы не являются неприемлемыми по каким-либо другим основаниям.

B. Остальная часть жалоб заявителей

81. Заявители также выдвинули ряд дополнительных претензий по поводу различных предполагаемых недостатков уголовного разбирательства против них, предварительного заключения, имущественных вопросов, супружеских свиданий и других вопросов. Европейский Суд внимательно рассмотрел эти претензии, приняв во внимание все представленные материалы, и нашел, что насколько предмет жалобы относится к его юрисдикции, признаки нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней, в нем не усматриваются. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пункта 4 статьи 35 Конвенции.

C. Заключение о приемлемости

82. С учетом вышеизложенного Европейский Суд объявляет приемлемой жалобы заявителей Ананьева и Баширова на условия их содержания в следственных изоляторах NN ИЗ-67/1 и ИЗ-30/1 и на предполагаемое отсутствие эффективного средства правовой защиты и откладывает до рассмотрения существа жалоб возражение властей Российской Федерации о предполагаемом неисчерпании внутренних средств правовой защиты.

83. Европейский Суд также объявляет неприемлемой остальную часть жалоб заявителей Ананьева и Баширова и жалобу Башировой в полном объеме.

III. Доводы сторон по существу жалоб

84. Европейский Суд предложил сторонам предоставить комментарии по поводу того, усматривается ли в настоящих жалобах наличие структурной проблемы, связанной с условиями содержания под стражей, которая рассматривалась в различных аспектах в предыдущих постановлениях Европейского Суда (см. Приложение) и решениях Комитета министров, и располагали ли заявители эффективными внутренними средствами правовой защиты в отношении своих жалоб на предположительно бесчеловечные условия их содержания. Доводы сторон могут быть кратко изложены следующим образом.

A. Власти Российской Федерации

85. Власти Российской Федерации утверждали, что жалобы заявителей на нарушение статей 3 и 13 Конвенции являются необоснованными. Они подчеркивали, что предпринимают значительные усилия для уменьшения применения меры пресечения, связанной с содержанием под стражей. Президент Российской Федерации провозгласил "гуманизацию юстиции" и ускорение рассмотрения дел приоритетами развития судебной системы. Власти Российской Федерации разъяснили, что Верховный Суд Российской Федерации подготовил проект постановления, регулирующего применение мер пресечения, включая заключение под стражу, в котором указал, что заключение под стражу может применяться, только если более мягкая мера пресечения невозможна (см. § 52 настоящего Постановления). Генеральная прокуратура Российской Федерации обязала прокуроров указывать в каждом ходатайстве о заключении под стражу конкретные обстоятельства, которые делают невозможным применение более мягкой меры пресечения. Статистика, процитированная в § 53 настоящего Постановления, демонстрирует, что прокуроры и суды проявляют более избирательный подход к применению мер пресечения, связанных с заключением под стражу.

86. В целях исполнения Рекомендации N R (99) 22 (см. § 57 настоящего Постановления) с 1999 года до настоящего времени российские власти провели серьезные реформы уголовно-исполнительной системы для уменьшения числа лиц, содержащихся под стражей. Данные меры включали изменения законодательства и правил функционирования уголовно-исполнительной системы, расширение сети следственных изоляторов и строительство новых камер, уменьшение транзита через следственные изоляторы и координацию действий органов внутренних дел, прокуратуры и судов для ускорения рассмотрения дел. В результате этих мер количество лиц в СИЗО уменьшилось с 282 000 в 1999 до 133 000 в январе 2009 года.

87. В 2002-2006 годах действовала федеральная программа развития уголовно-исполнительной системы. Она позволила тюремным властям создать дополнительно 13 100 мест. В 2006 году Правительство России утвердило новую расходную программу на период 2007-2016 годов (см. § 54 настоящего Постановления). За первые два года исполнения Программы в следственных изоляторах были созданы 3 600 мест. К концу 2008 года процент следственных изоляторов, отвечающих российским стандартам содержания под стражей, вырос до 34%. Однако в 2009 году финансирование программы было уменьшено на 30% и дополнительное уменьшение на 45% ожидается в 2010 году. С 1999 по 2009 год количество следственных изоляторов увеличилось с 187 до 225, проектная вместимость - со 112 500 до 151 000 мест, а среднее пространство камеры, приходящееся на одного заключенного - с 1,6 до 4,5 кв. м. На 1 июля 2009 г. в следственных изоляторах содержались 133 200 заключенных, заполняя 88,2% их вместимости. В 67 регионах заключенные располагают 4 кв. м площади камер, приходящейся на одного заключенного, или более просторной.

88. За последние четыре года общие инвестиции в капитальный и текущий ремонт следственных изоляторов составили 1,5 млрд рублей, что соответствует примерно 38 млн евро. Камеры оборудованы поливинилхлоридовыми окнами, принудительной вентиляцией и новыми трубами. Стены окрашены в светлые тона, металлические жалюзи удалены со всех окон, что разблокировало доступ к естественной вентиляции и освещению.

89. Власти Российской Федерации также указывали, что законодательная база, регулирующая вопросы предварительного заключения, претерпела изменения в соответствии с рекомендациями Комитета по предотвращению пыток. Например, неосужденные заключенные приобрели право телефонных разговоров с родственниками, практика размещения иностранных заключенных в отдельных камерах прекратилась, письма, адресованные федеральному и региональным уполномоченным по правам человека и в Европейский Суд, освобождены от цензуры, минимальное время прогулки заключенных в помещениях камерного типа увеличено с 30 минут до часа. Достигнуто улучшение медицинской помощи и ухода.

B. Заявители

90. Заявители поддержали свои жалобы на нарушение статей 3 и 13 Конвенции. Они указали, что неудовлетворительные условия содержания под стражей в следственных изоляторах представляли структурную проблему России и что систематические жалобы в Европейский Суд в связи с этим вопросом свидетельствуют о существовании и реальности этой проблемы. Хотя российские власти приняли некоторые незначительные и случайные меры для улучшения условий, они оказались недостаточными вследствие неадекватного финансирования и широкого применения содержания под стражей как меры пресечения.

91. Заявители отрицали, что располагали эффективными внутренними средствами правовой защиты в отношении своих жалоб. Действительно, жалоба в суд на незаконные действия тюремной администрации в соответствии с положениями главы 25 Гражданского процессуального кодекса могла, по крайней мере, теоретически повлечь признание их незаконными и вынесение решения, обязывающего администрацию учреждения устранить ситуацию. Однако на практике заключенный, подавший такую жалобу, оставаясь под полным контролем тюремной администрации, мог подвергнуться мести надзирателей. В то же время, поскольку все заключенные содержатся в основном в одинаковых условиях, индивидуальная ситуация заявителя могла быть улучшена за счет других заключенных и в ущерб им. Тюремная администрация не могла бы исполнить судебные решения, если бы все или большинство заключенных подали жалобы на условия их содержания.

92. Что касается возможности требования компенсации за неудовлетворительные условия содержания под стражей, заявители полагали, что судебная практика недостаточно сформировалась для того, чтобы его можно было считать эффективным. В любом случае оно не имело превентивного эффекта, и потенциальный заявитель должен был претерпеть бесчеловечные условия содержания под стражей в течение значительного срока, чтобы предъявить такое требование. Заявитель столкнулся бы с почти неразрешимой проблемой сбора необходимых доказательств: большинство потенциальных свидетелей могли быть переведены в различные учреждения или в исправительные колонии, расположенные в отдаленных регионах. Кроме того, существующая судебная практика лишает заключенного заявителя возможности личного участия в судебном заседании для изложения своей позиции (в данном отношении заявители ссылались на Постановление Европейского Суда от 27 мая 2010 г. по делу "Артемов против Российской Федерации" (Artyomov v. Russia), жалоба N 14146/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2012.), Постановление Европейского Суда от 17 декабря 2009 г. по делу "Шильбергс против Российской Федерации" (Shilbergs v. Russia), жалоба N 20075/03* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2010.), и Постановление Европейского Суда от 22 декабря 2009 г. по делу "Скоробогатых против Российской Федерации" (Skorobogatykh v. Russia), жалоба N 4871/03* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2010.)). Заключенному почти невозможно получить копии тюремных документов, к которым он не имеет доступа.

IV. Исчерпание внутренних средств правовой защиты и предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

A. Общие принципы

93. Европейский Суд напоминает, что правило исчерпания внутренних средств правовой защиты для целей пункта 1 статьи 35 Конвенции обязывает заявителей до обращения в Европейский Суд предварительно использовать средства правовой защиты, предусмотренные национальной правовой системой. Соответственно, государства освобождаются от обязанности отвечать перед международным органом за свои действия, до того как они приобрели возможность разрешить вопрос в рамках своей собственной правовой системы. Правило основано на предположении, отраженном в статье 13 Конвенции, с которой оно имеет близкое сходство, что в национальной системе предусмотрено эффективное средство правовой защиты для рассмотрения "доказуемой жалобы" и предоставления надлежащего возмещения. Таким образом, это является важным аспектом принципа, устанавливающего, что предусмотренный Конвенцией механизм защиты имеет субсидиарный характер по отношению к национальным системам защиты прав человека (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 152, ECHR 2000-XI, и Постановление Европейского Суда от 7 декабря 1976 г. по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom), § 48, Series A, N 24).

94. При обычных обстоятельствах заявитель должен прибегнуть только к тем средствам правовой защиты, которые доступны и достаточны для обеспечения возмещения в отношении предполагаемых нарушений. Существование средств правовой защиты должно быть достаточно определенным с точки зрения теории и практики, так как в противном случае они не будут обладать требуемой доступностью и эффективностью (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 20 февраля 1991 г. по делу "Вернийо против Франции" (Vernillo v. France), § 27, Series A, N 198, и Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1986 г. по делу "Джонстон и другие против Ирландии" (Johnston и Others v. Ireland), § 22, Series A, N 112). Государство-ответчик, ссылающееся на неисчерпание, обязано продемонстрировать Европейскому Суду, что средства правовой защиты в соответствующий период являлись эффективными и доступными теоретически и практически, то есть к ним имелся доступ, они могли обеспечить возмещение в связи с жалобами заявителя и позволяли разумно рассчитывать на успех. Однако, если эта обязанность доказывания исполнена, заявитель должен установить, что средство правовой защиты, на которое ссылались власти Российской Федерации, было фактически использовано или по какой-то причине являлось неадекватным и неэффективным при конкретных обстоятельствах дела или что существовали особые обстоятельства, освобождающие его от этого требования.

95. Европейский Суд подчеркивает, что применение правила должно учитывать тот факт, что оно используется в контексте механизма защиты прав человека, который согласились учредить Высокие Договаривающиеся Стороны. Соответственно, он признает, что правило внутренних средств правовой защиты должно применяться с определенной степенью гибкости и без излишнего формализма (см. Постановление Европейского Суда от 19 марта 1991 г. по делу "Кардо против Франции" (Cardot v. France), § 34, Series A, N 200). Европейский Суд также указывал, что правило исчерпания не является абсолютным и не может применяться автоматически, и при рассмотрении вопроса о том, было ли оно соблюдено, необходимо учитывать конкретные обстоятельства каждого индивидуального дела (см. Постановление Европейского Суда от 6 ноября 1980 г. по делу "Ван Остервейк против Бельгии" (Van Oosterwijck v. Belgium), § 35, Series A, N 40). Это означает среди прочего, что Европейскому Суду требуется реально учитывать не только существование формальных средств правовой защиты в правовой системе государства-участника, но и общий контекст, в котором они применяются, а также личные обстоятельства заявителей (см. Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey), §§ 65-68, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV).

96. Пределы обязательств государств-участников согласно статье 13 Конвенции колеблются в зависимости от характера жалобы заявителя. "Эффективность средства правовой защиты" в значении статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного исхода для заявителя. Однако средство правовой защиты, предусмотренное статьей 13 Конвенции, должно быть эффективным на практике, как и в законодательстве в смысле воспрепятствования предполагаемому нарушению или его продолжению или предоставления адекватного возмещения за любое нарушение, которое уже случилось. Если одно из средств правовой защиты в отдельности не удовлетворяет требованиям статьи 13 Конвенции, совокупность средств правовой защиты, предусмотренных национальным законодательством, может им отвечать (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", §§ 157-158, и Постановление Европейского Суда от 10 апреля 2008 г. по делу "Вассерман против Российской Федерации (N 2)" (Wasserman v. Russia) (N 2)), жалоба N 21071/05, § 45* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2009.)).

97. В отношении жалоб на бесчеловечные или унижающие достоинство условия содержания под стражей Европейский Суд уже отмечал, что возможны два вида возмещения: улучшение материальных условий содержания под стражей и компенсация ущерба или вреда, причиненного в связи с такими условиями (см. Постановление Европейского Суда от 25 ноября 2010 г. по делу "Роман Карасев против Российской Федерации" (Roman Karasev v. Russia), жалоба N 30251/03, § 79* (* Там же. N 1/2012.), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 29). Если заявитель содержится в условиях, нарушающих статью 3 Конвенции, огромное значение приобретает внутреннее средство правовой защиты, способное прекратить длящееся нарушение его права не подвергаться бесчеловечному или унижающему достоинство обращению. Однако если заявитель покинул учреждение, в котором находился в неадекватных условиях, он должен иметь исполнимое право на компенсацию за нарушение, которое уже имело место.

98. В отношении фундаментального права на защиту от пытки, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения превентивные и компенсаторные средства правовой защиты должны дополнять друг друга, чтобы считаться эффективными. В отличие от дел относительно длительности судебного разбирательства или неисполнения судебных решений, в которых Европейский Суд в принципе признавал, что только компенсаторное средство правовой защиты может быть достаточным (см. Постановление Большой Палаты по делу "Мифсуд против Франции" (Mifsud v. France), жалоба N 57220/00, § 17, ECHR 2002-VIII, Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии (N 2)" (Scordino v. Italy) (N 1)), жалоба N 36813/97, § 187, ECHR 2006-V, и Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)" (Burdov v. Russia) (N 2)), жалоба N 33509/04, § 99, ECHR 2009-...)* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2009.), наличие превентивного средства правовой защиты является обязательным для эффективной защиты лиц от обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Особая важность, придаваемая Конвенцией этому положению, требует, по мнению Европейского Суда, чтобы государства-участники учредили в дополнение к компенсаторному средству правовой защиты эффективный механизм для оперативного пресечения любого такого обращения. В противном случае перспектива присуждения в будущем компенсации могла бы узаконить особенно сильные страдания в нарушение этого ключевого положения Конвенции и неприемлемо ослабила бы правовое обязательство государства по приведению своих стандартов содержания под стражей в соответствие с требованиями Конвенции.

99. Европейский Суд напоминает, что он рассматривал эффективность различных внутренних средств правовой защиты, указанных российским государством-ответчиком в ряде дел, касавшихся неадекватных условий содержания заявителя под стражей, и нашел, что она отсутствует во многих отношениях. В этой связи он отклонил возражения властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты и установил нарушение статьи 13 Конвенции. Европейский Суд, в частности, указывал, что власти Российской Федерации не продемонстрировали, какое возмещение могли предоставить заявителю прокурор, суд или иное государственное учреждение с учетом того, что проблемы, вытекающие из условий содержания заявителя под стражей, явно носили структурный характер и не затрагивали исключительно личную ситуацию заявителя (см. в числе недавних примеров Постановление Европейского Суда от 16 декабря 2010 г. по делу "Кожокар против Российской Федерации" (Kozhokar v. Russia), жалоба N 33099/08, §§ 92-93* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2011.), Постановление Европейского Суда от 7 октября 2010 г. по делу "Скачков против Российской Федерации" (Skachkov v. Russia), жалоба N 25432/05, §§ 43-44* (* Там же. N 8/2011.), Постановление Европейского Суда от 15 июля 2010 г. по делу "Владимир Кривоносов против Российской Федерации" (Vladimir Krivonosov v. Russia), жалоба N 7772/04, §§ 82-84* (* Там же. N 5/2011.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лутохин против Российской Федерации", § 45, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Скоробогатых против Российской Федерации", § 52, Постановление Европейского Суда от 12 марта 2009 г. по делу "Александр Макаров против Российской Федерации" (Aleksandr Makarov v. Russia), жалоба N 15217/07, § 87-89* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2010.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", §§ 27-30, а также упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации").

Тем не менее Европейский Суд находит важным пересмотреть эти выводы с учетом существующей в российской правовой системе ситуации на дату подачи жалоб в данном деле и на дату вынесения настоящего Постановления. При этом он отступит от своей обычной практики ограничения пределов рассмотрения средствами правовой защиты, прямо упомянутых властями Российской Федерации, и даст общую оценку средств правовой защиты, доступных в национальной правовой системе, которые представляются обеспечивающими превентивное или компенсаторное средство защиты потерпевшему лицу.

B. Анализ существующих средств правовой защиты

1. Жалоба в тюремную администрацию

100. Закон о содержании под стражей предусматривает право заключенного обращаться с просьбой о личном приеме к начальнику места содержания под стражей и лицам, контролирующим деятельность места содержания под стражей, во время нахождения указанных лиц на его территории (пункт 3 статьи 17, процитированный в § 28 настоящего Постановления). Европейский Суд отмечает, что начальник тюрьмы является должностным лицом, руководящим следственным изолятором, основная обязанность которого заключается в обеспечении надлежащих условий содержания под стражей, тогда как лица, контролирующие деятельность места содержания под стражей, являются его непосредственными начальниками на региональном уровне. Отсюда следует, что жалоба на неадекватные условия содержания в тюрьме неизбежно затронет исполнение ими своих обязанностей и соблюдение закона о содержании под стражей.

101. Соответственно, Европейский Суд не считает, что тюремные власти обладали достаточно независимой позицией, чтобы отвечать требованиям статьи 13 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 25 марта 1983 г. по делу "Силвер и другие против Соединенного Королевства" (Silver and Others v. United Kingdom), § 113, Series A, N 61): принимая решение по жалобе на условия содержания под стражей, за которые они несут ответственность, они по сути являлись судьями в своем собственном деле.

2. Жалоба прокурору

102. В российской правовой системе прокуратуры имеют полномочия в сфере надзора за исполнением законов администрациями органов и учреждений, исполняющих наказание, а также специальный персонал. Эти функции регулируются главой 4 Закона о прокуратуре (см. § 36 настоящего Постановления), и прокуроры имеют широкие полномочия для осуществления надзора. Они вправе посещать в любое время органы и учреждения содержания под стражей, опрашивать задержанных, заключенных под стражу, знакомиться с документами, требовать от администрации объяснений и возбуждать производства об административных правонарушениях при выявлении нарушений закона о содержании под стражей. Тюремная администрация имеет правовое обязательство рассмотреть представление прокурора по поводу выявленных нарушений и сообщить ему в месячный срок о принятых мерах (статья 51 Закона о содержании под стражей и статья 24 Закона о прокуратуре).

103. Из информации, предоставленной российским государством-ответчиком в Комитет министров в рамках исполнительной процедуры в отношении 31 постановления, вынесенного против России в связи с условиями содержания под стражей в следственных изоляторах, следует, что прокуроры провели 4 290 проверок следственных изоляторов в 2008 году и 4 646 проверок в 2009 году. Во время этих проверок они выявили 1 330 и 2 491 случаев неадекватных условий содержания соответственно и внесли 1 998 и 1 335 представлений тюремным властям об устранении нарушений. Прокуроры также возбудили 52 и 168 судебных разбирательств против тюремных властей с целью понуждения их к соблюдению национального законодательства (см. пункт III.3 Приложения II к промежуточной Резолюции CM/ResDH (2010) 35).

104. Хотя прокурорский надзор, безусловно, играет важную роль в обеспечении надлежащих условий содержания под стражей, жалоба прокурору не отвечает требованиям к эффективному средству правовой защиты в связи с процессуальными недостатками, ранее выявленными в прецедентной практике Европейского Суда (см., например, Постановление от 1 апреля 2010 г. по делу "Павленко против Российской Федерации" (Pavlenko v. Russia), жалоба N 42371/02, §§ 88-89* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2010.), упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации", § 86, и Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 29). Согласно пункту 7 статьи 17 Закона о содержании под стражей заключенные могут направлять свои жалобы прокурору. Однако отсутствует обязанность прокурора лично выслушивать заявителя и обеспечивать его эффективное участие в последующем разбирательстве, которое касается отношений надзирающего прокурора и проверяемого органа. Заявитель не является стороной такого разбирательства и имеет право лишь на получение информации о рассмотрении надзорным органом жалобы. Кроме того, Европейский Суд уже рассматривал дела, в которых заявитель жаловался прокурору, но ответ на его жалобу не поступил (см. Постановление Европейского Суда от 29 января 2009 г. по делу "Антропов против Российской Федерации" (Antropov v. Russia), жалоба N 22107/03, § 55* (* Там же. N 2/2010.)). Поскольку жалоба прокурору на неудовлетворительные условия содержания под стражей не дает личного права на осуществление государством надзорных полномочий, она не может считаться эффективным средством правовой защиты.

3. Жалоба уполномоченному по правам человека

105. Европейский Суд также отмечает, что в некоторых случаях заключенные представили жалобы на бесчеловечные или унижающие достоинство условия их содержания региональным или федеральному уполномоченным по правам человека (см., например, Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2010 г. по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia), жалоба N 3242/03, § 67* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2011.)). Хотя заявители получили личный ответ, Европейский Суд напоминает, что, как правило, обращение к уполномоченному по правам человека не может рассматриваться как эффективное средство правовой защиты, требуемое статьей 35 Конвенции, поскольку уполномоченный по правам человека не вправе выносить имеющие обязательную силу решения о возмещении (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации", § 84, с дополнительными отсылками).

106. Чтобы средство правовой защиты считалось эффективным, оно должно быть способным обеспечить возмещение заявителю. Однако федеральный и региональные уполномоченные по правам человека не обладали полномочиями для вынесения имеющего обязательную силу решения, способного улучшить ситуацию заявителя или служить основанием для получения компенсации. Они имеют иные задачи: выявляют различные проблемы прав человека на основании индивидуальных жалоб и других сведений, имеющихся в их распоряжении, раскрывают проблемы в своих ежегодных докладах и вырабатывают решения в сотрудничестве с региональными и федеральными органами власти (см. §§ 32 и 33 настоящего Постановления). В то время как их деятельность может способствовать общему улучшению условий содержания под стражей, уполномоченные по правам человека ввиду ограниченности сферы их деятельности не способны предоставлять возмещение в индивидуальных делах, как того требует Конвенция. Отсюда следует, что обращение к уполномоченному по правам человека не составляет эффективное средство правовой защиты.

4. Жалобы в суд на нарушения прав и свобод

107. В силу положений главы 25 Гражданского процессуального кодекса российские суды вправе проверять законность любого решения, действия или бездействия должностных лиц или органов государства, которые нарушают права и свободы лиц или препятствуют их осуществлению последними или возлагают в связи с этим чрезмерное бремя. Жалобы должны быть поданы в течение трех месяцев после предполагаемого нарушения и рассматриваются в ускоренном порядке в течение десяти дней после подачи. В таком разбирательстве заявитель должен доказать наличие вмешательства в его права или свободы, тогда как заинтересованный орган или должностное лицо должны доказать, что оспариваемое действие или решение являлись законными. Разбирательство проводится в соответствии с общими правилами гражданского процесса (см. §§ 37-40 настоящего Постановления).

108. Суд, признав заявление обоснованным, принимает решение об обязанности соответствующего органа, должностного лица устранить в полном объеме допущенное нарушение прав и свобод гражданина и устанавливает срок для устранения нарушения. В суд и гражданину должно быть сообщено об исполнении решения суда не позднее чем в течение месяца со дня получения решения (см. §§ 41 и 42 настоящего Постановления).

109. Европейский Суд учитывает, что судебное разбирательство, возбужденное в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса, обеспечивает надлежащую правовую процедуру и эффективное участие потерпевшего лица. В подобном разбирательстве суды могут рассматривать жалобу по существу, делать выводы о фактах и назначать возмещение в зависимости от характера и тяжести нарушения. Разбирательство осуществляется тщательно и бесплатно* (* Вероятно, Европейский Суд имеет в виду незначительный размер пошлины при подаче заявления об оспаривании решения или действия (бездействия) органов государственной власти и должностных лиц, которая в настоящее время составляет 200 рублей (прим. переводчика).) для заявителя. Вынесенное по его итогам решение является обязательным для органа, допустившего нарушение, и может быть принудительно исполнено. Соответственно, Европейский Суд признает, что существующая правовая база делает это средство правовой защиты на первый взгляд доступным и способным, по крайней мере теоретически, обеспечить надлежащее возмещение.

110. Тем не менее чтобы быть "эффективным", средство правовой защиты должно быть доступным не только в теории, но и на практике. Это означает, что власти Российской Федерации должны быть готовы доказать практическую эффективность средства правовой защиты на примерах из прецедентной практики судов страны. Однако российское государство-ответчик не представило ни одного судебного решения, свидетельствующего о том, что заявитель мог защитить свои права с использованием этого средства правовой защиты. Европейский Суд, со своей стороны, не усмотрел примеров успешного использования данного средства правовой защиты в делах об условиях содержания под стражей, которые были им ранее рассмотрены. Отсутствие последовательной судебной практики по этому вопросу выглядит тем более непостижимым с учетом того факта, что Гражданский процессуальный кодекс, включая главу 25, действует с 1 февраля 2003 г., и глава 25 лишь консолидировала и воспроизвела положения, предусматривающие в основном тот же порядок, действовавший в соответствии с Законом Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. N 4866-1 "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан". Средство правовой защиты, не породившее значительный массив прецедентной практики или успешных требований за более чем 18 лет существования, вызывает большие сомнения в его практической эффективности. Действительно, Постановление Пленума Верховного Суда, которое прямо упомянуло право заключенных подавать жалобы в соответствии с главой 25 на условия своего содержания под стражей, было принято только в феврале 2009 года, но оно не изменило существующий порядок сколько-нибудь значимым образом, и его эффективность на практике еще предстоит доказать (см. промежуточную Резолюцию CM/ResDH (2010) 35 в § 60 настоящего Постановления).

111. Кроме того, как указывал Европейский Суд в предыдущих делах об условиях содержания под стражей, недостатки применения такого превентивного средства правовой защиты в ситуации перенаселенности в значительной степени объясняются структурным характером лежащей в их основе проблемы. В контексте другой структурной проблемы в России, неисполнения вступивших в силу судебных решений, Европейский Суд уже отмечал, что возможность принятия российскими судами мер в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса была существенно ограничена вынесением деклараторного решения, повторяющего то, что в любом случае было очевидным из первоначального решения, а именно что государство обязано погасить свою задолженность (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 103). В настоящем деле, как правомерно подчеркивали заявители, даже если бы они добились вынесения решения, обязывающего тюремную администрацию устранить нарушение их права на индивидуальное спальное место и санитарную норму площади камеры, их личная ситуация в уже переполненном изоляторе могла быть улучшена только за счет других заключенных и в ущерб им. Начальник такого изолятора, очевидно, не мог бы исполнить большое количество одновременно вынесенных решений, обязывающих его устранить нарушение права заключенных на как минимум 4 кв. м личного пространства.

112. Европейский Суд находит, что, хотя глава 25 Гражданского процессуального кодекса, как разъяснено Постановлением Верховного Суда от 10 февраля 2009 г., содержит прочную теоретическую основу для рассмотрения жалоб заключенных на неадекватные условия содержания под стражей, она не отвечает требованиям к эффективному средству правовой защиты, поскольку ее возможность создания превентивных последствий на практике убедительно не доказана.

5. Требование о компенсации

113. Наконец, Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, составляют ли положения Гражданского кодекса о возмещении вреда эффективное средство правовой защиты, способное предоставить потерпевшему лицу компенсацию за содержание под стражей, которое уже имело место в бесчеловечных или унижающих достоинство условиях. Европейский Суд уже рассматривал это средство правовой защиты в нескольких недавних делах в контексте пункта 1 статьи 35 и статьи 13 Конвенции и не нашел его эффективным. Европейский Суд установил, что, хотя возможность получения компенсации не исключалась, данное средство правовой защиты не имело разумной перспективы успеха, поскольку компенсация зависела от наличия вины органов власти (см., например, Постановление Европейского Суда от 25 ноября 2010 г. по делу "Роман Карасев против Российской Федерации" (Roman Karasev v. Russia), жалоба N 30251/03, §§ 81-85* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2012.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шильбергс против Российской Федерации", §§ 71-79, Постановление Европейского Суда от 28 мая 2009 г. по делу "Кокошкина против Российской Федерации" (Kokoshkina v. Russia), жалоба N 2052/08, § 52, упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации", §§ 77 и 87-89, и Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", §§ 29 и 30, см. также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", §§ 109-116).

114. Положения Гражданского кодекса об ответственности за причинение вреда устанавливают специальные правила компенсации вреда, причиненного государственными органами и должностными лицами. Статьи 1070 и 1100 Кодекса содержат исчерпывающий перечень случаев возмещения вреда казной независимо от вины должностных лиц государства. Неадекватные условия содержания под стражей не включены в этот перечень. Только вред, причиненный в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности или к административной ответственности, возмещается независимо от вины должностных лиц, во всех остальных случаях применяется общая норма статьи 1069 Кодекса, обязывающая истца доказать, что вред причинен незаконными действиями или бездействием государственного органа или должностного лица.

115. Европейский Суд уже критиковал чрезмерно формальный подход российских судов, основанный на требовании доказывания незаконности действий властей. В деле Александра Макарова против Российской Федерации содержание Макарова под стражей в большинстве аспектов, включая освещение, питание, медицинскую помощь, санитарные условия и так далее, соответствовало законодательству страны, однако их совокупное влияние составляло бесчеловечное обращение в нарушение статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации", §§ 98-100). Европейский Суд нашел спорным, что в ситуации, в которой национальное законодательство предписывало такие условия его содержания под стражей, Макаров мог эффективно отстоять свою позицию в суде, и отметил, что подобный подход российских судов не обеспечивал перспективы иска о возмещении вреда и делал это средство правовой защиты теоретическим и иллюзорным, а не адекватным и эффективным (там же, §§ 88-89, см. также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Силвер и другие против Соединенного Королевства", §§ 117-118, в котором юрисдикция английских судов ограничивалась определением того, применяли ли тюремные власти свои полномочия в соответствии с тюремным законодательством и правилами).

116. Даже в делах, в которых истец мог доказать, что реальные условия содержания под стражей отклонялись от стандартов, установленных применимым российским законодательством, или нарушали их, российские суды обычно освобождали государство от ответственности за причинение вреда, указывая, что неадекватность материальных условий содержания была связана не с недостатком или бездействием тюремной администрации, а со структурной проблемой, такой как недостаточное финансирование уголовно-исполнительной системы. Так, в деле Скоробогатых российские суды признали правильность утверждений заявителя о сильной переполненности следственного изолятора, в котором он содержался, но отклонили его требование к государству, отметив, что перенаселенность была вызвана "объективными причинами" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Скоробогатых против Российской Федерации", §§ 17-18 и 31-32). В другом деле российские суды прямо указали, что органы уголовно-исполнительной системы и государственные органы в целом не могли нести ответственность за вред, причиненный переполнением камер и отсутствием ремонта из-за отсутствия финансирования из федерального бюджета (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Артемов против Российской Федерации", §§ 16-18 и 111-112). Аналогичная ситуация сложилась в деле Романа Карасева, в котором суды последовательно освобождали власти от какой-либо ответственности, ссылаясь на "объективные факторы" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Роман Карасев против Российской Федерации", §§ 17, 24 и 82). Как отметил Европейский Суд, требование заявителя было отклонено не из-за отсутствия оправданного вреда или отсутствия обоснования, но из-за толкования и применения действующего законодательства судами страны (там же, § 85). Европейский Суд нашел этот подход, принятый российскими судами, неприемлемым, поскольку он допускал уклонение от разрешения большого количества обоснованных требований, если неудовлетворительные условия содержания под стражей вытекали из отсутствия средств или ограниченной вместимости изоляторов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Артемов против Российской Федерации", § 112, см. также для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Орховский против Польши" (Orchowski v. Poland), жалоба N 17885/04, § 108, ECHR 2009-... (извлечения), в котором польские суды решили, что политика уменьшения личного пространства заключенных в переполненных изоляторах соответствовала национальному законодательству).

117. Наконец, Европейский Суд принимает во внимание, что даже в делах, в которых российские суды присуждали компенсации за условия содержания под стражей, являвшиеся неудовлетворительными с учетом национальных правовых норм, размер компенсации был чрезмерно малым в сравнении с компенсациями, присуждаемыми Европейским Судом в аналогичных делах (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шильбергс против Российской Федерации", в котором заявителю было присуждено 1 500 рублей, то есть менее 50 евро за его содержание под стражей в крайне холодной и сырой камере, в отсутствие адекватного освещения, питания или личного спального места). В деле Шильбергса Европейский Суд был, кроме того, озабочен мотивировкой российских судов, которые установили сумму компенсации со ссылкой, в частности, на "степень ответственности администрации и отсутствие финансовых средств". Европейский Суд признал, что, применяя компенсаторный принцип, национальные суды могут присуждать компенсацию, учитывая мотивы и поведение ответчика, а также обстоятельства, при которых было допущено нарушение. Однако он напомнил сделанный в ряде дел вывод о том, что финансовые или материальные сложности, а также отсутствие позитивного намерения унизить или оскорбить заявителя не могут использоваться национальными властями в качестве обстоятельств, освобождающих от обязанности организовать пенитенциарную систему страны таким образом, чтобы обеспечить уважение достоинства заключенных (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, § 63* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.)). Европейский Суд нашел ненормальным уменьшение судами страны суммы компенсации, подлежащей выплате заявителю за нарушение со стороны государства, со ссылкой на отсутствие средств у последнего. Он указал, что при таких обстоятельствах недостаточность средств, имеющихся у государства, не может быть принята как оправдание его поведения и не имеет значения при оценке ущерба в соответствии с компенсаторным критерием. Кроме того, Европейский Суд подчеркнул, что суды страны как хранители индивидуальных прав и свобод должны считать своим долгом осуждение неправомерного поведения государства способом присуждения адекватного и достаточного возмещения вреда заявителю, принимая во внимание фундаментальную важность права, которое они нашли нарушенным, даже если нарушение являлось случайным, а не намеренным следствием поведения государства. Это могло бы означать, что государство не вправе пренебрегать индивидуальными правами и свободами и обходить их безнаказанно (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шильбергс против Российской Федерации", §§ 71-79).

118. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд не находит, что современное состояние российского законодательства позволяет истцам по делам о возмещении вреда взыскать адекватную компенсацию при доказывании своих утверждений о бесчеловечных или унижающих достоинство условиях содержания под стражей. Таким образом, Европейский Суд не готов изменить свою изложенную в предыдущих делах позицию о том, что иск о возмещении вреда, причиненного в связи с бесчеловечными или унижающими достоинство условиями содержания под стражей, не отвечает критериям эффективного средства правовой защиты, обеспечивающего разумную перспективу успеха и адекватного возмещения.

C. Заключение

119. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд заключает, что в данный период российская правовая система не предусматривала эффективного средства правовой защиты, которое могло использоваться для предотвращения предполагаемого нарушения или его продолжения и предоставить заявителю адекватное и достаточное возмещение в связи с жалобой на неудовлетворительные условия содержания под стражей. Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты и находит, что заявители не располагали эффективным средством правовой защиты в связи со своими жалобами, в нарушение статьи 13 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

120. Заявители жаловались в соответствии со статьей 3 Конвенции на то, что они содержались в следственных изоляторах N ИЗ-67/1 (Ананьев) и N ИЗ-30/1 (Баширов) в условиях, которые были настолько суровыми, что составляли бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в нарушение этой статьи, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Оценка доказательств и установление фактов

1. Общие соображения

121. Европейский Суд напоминает, что утверждения о жестоком обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения". Тем не менее его целью никогда не являлось заимствование подхода национальных правовых систем, которые применяют этот стандарт. Его роль заключается в вынесении решений по поводу не уголовной или гражданско-правовой ответственности, а ответственности государств-участников на основании Конвенции. Особенности его задачи в соответствии со статьей 19 Конвенции - гарантировать соблюдение участвующими государствами их обязательства по обеспечению фундаментальных прав, закрепленных Конвенцией, - обусловливает его подход к вопросам доказывания и доказательств.

При разбирательстве дела в Европейском Суде отсутствуют процессуальные препятствия для приемлемости доказательств или предустановленный порядок их оценки. Он принимает выводы, которые, с его точки зрения, подкреплены свободной оценкой всех доказательств, включая такие заключения, которые могут следовать из фактов и доводов сторон. Согласно его прецедентной практике доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Кроме того, степень обоснованности, необходимой для конкретного вывода и, в этой связи, распределение бремени доказывания неразрывно связаны со спецификой фактов, природой предположений и рассматриваемым правом, предусмотренным Конвенцией (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Начова и другие против Болгарии" (Nachova and Others v. Bulgaria), жалобы NN 43577/98 и 43579/98, § 147, ECHR 2005-VII, Постановление Большой Палаты по делу "Илашку и другие против Молдавии и Российской Федерации" (Ilscu and Others v. Moldova and Russia), жалоба N 48787/99, § 26, ECHR 2004-VII, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Адиквар и другие против Турции", § 168).

122. Европейский Суд сознает объективные трудности, испытываемые заявителями в обосновании их жалоб на условия содержания. В связи с ограничениями, вводимыми режимом следственного изолятора, от заключенных в действительности нельзя ожидать, что они могут предоставить фотографии своей камеры и дать точные данные по ее размерам, температуре или влажности. Однако заявитель должен предоставить тщательную и последовательную оценку условий своего содержания под стражей, отражающую конкретные данные, такие как, например, даты перевода из одного исправительного учреждения в другое, которые позволят Европейскому Суду определить, что жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой по любым другим основаниям. Только достоверное и обоснованное подробное описание предположительно унижающих человеческое достоинство условий содержания под стражей делает доказуемой жалобу на неудовлетворительные условия содержания под стражей и служит основанием для коммуницирования жалобы государству-ответчику.

123. Европейский Суд неоднократно устанавливал, что дела относительно неудовлетворительных условий содержания под стражей не во всех случаях характеризуются строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio* (* Affirmanti incumbit probatio (лат.) - доказывание возлагается на утверждающего (прим. переводчика).), так как в некоторых случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, подтверждающей или опровергающей утверждения заявителя. Из этого следует, что после того, как Европейский Суд коммуницировал жалобу заявителя властям Российской Федерации, на них возлагается обязанность собрать и предоставить соответствующие документы. Непредставление государством-ответчиком такой информации без убедительного объяснения причин может привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 17 июня 2010 г. по делу "Губин против Российской Федерации" (Gubin v. Russia), жалоба N 8217/04, § 56* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2011.), и Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 113, ECHR 2005-X (извлечения)* (* Там же. N 7/2006.)).

124. В предыдущих делах относительно условий содержания под стражей количество предоставляемых документов властями Российской Федерации было достаточно ограниченным, и доказательства своих доводов, которые они предоставляли, обычно состояли из справок начальников соответствующих исправительных учреждений после коммуницирования им жалоб. Европейский Суд неоднократно указывал, что такие справки не содержали ссылок на оригинальную документацию исправительных учреждений и основывались больше на личной оценке, чем на каких-либо объективных данных, и по этой причине имели невысокую доказательную ценность (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 24 июня 2010 г. по делу "Велиев против Российской Федерации" (Veliyev v. Russia), жалоба N 24202/05, § 127* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2011.), Постановление Европейского Суда от 7 июня 2007 г. по делу "Игорь Иванов против Российской Федерации" (Igor Ivanov v. Russia), жалоба N 34000/02, § 34* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2008.), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Белашев против Российской Федерации", § 52).

125. Европейский Суд подчеркивает, что каждый раз власти Российской Федерации должны были объяснять причину непредоставления оригиналов документов, в частности, касавшихся числа сокамерников, содержавшихся вместе с заявителем. Власти Российской Федерации часто объясняли это тем, что жалоба была коммуницирована им по происшествии значительного количества времени и поэтому оригиналы документов следственного изолятора были уничтожены вследствие истечения срока их хранения. В этой связи Европейский Суд отмечал, что уничтожение соответствующих документов не снимало с властей Российской Федерации обязанность подтвердить их доводы соответствующими доказательствами. Кроме того, он часто устанавливал, что власти Российской Федерации, по-видимому, не действовали с надлежащими вниманием и тщательностью в хранении документации исправительных учреждений, поскольку некоторые документы были уничтожены фактически после того, как власти Российской Федерации были уведомлены, что Европейский Суд рассматривает жалобу (см. Постановление Европейского Суда от 17 июня 2010 г. по делу "Щербаков против Российской Федерации" (Shcherbakov v. Russia), жалоба N 23939/02, § 78* (* Там же. N 1/2011.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гультяева против Российской Федерации", § 154, и Постановление Европейского Суда от 10 февраля 2009 г. по делу "Новинский против Российской Федерации" (Novinskiy v. Russia), жалоба N 11982/02, §§ 102-103* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2010.)). В других случаях власти Российской Федерации предоставляли извлечения из оригиналов документов, однако они были несопоставимыми или относились к другому периоду времени, чтобы представлять собой достоверное опровержение жалобы заявителя на большую переполненность камер в соответствующий период (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Губин против Российской Федерации", § 54, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кокошкина против Российской Федерации", § 32, и Постановление Европейского Суда от 10 июля 2008 г. по делу "Сударков против Российской Федерации" (Sudarkov v. Russia), жалоба N 3130/03, § 43* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2009.)).

126. Европейский Суд с сожалением отмечает, что служебные инструкции отдела специального учета ни разу не были опубликованы и, очевидно, были засекречены и являлись документами служебного пользования. Соответственно, Европейский Суд имел ограниченное представление о ведении отчетности и статистики в российской пенитенциарной системе, которое было основано на образцах документов, представлявшихся властями Российской Федерации в прошлых делах и настоящем деле. Из них особое значение для оценки жалобы о переполненности камер имеют книга количественного учета лиц, содержащихся в следственном изоляторе, и камерные карточки.

127. Дневные и ночные смены надзирателей вносят в книгу количественного учета лиц, содержащихся в следственном изоляторе, данные о числе лиц, находящихся в каждой камере. Сведения вносятся в таблицу шириной в страницу, где две цифры обозначают количество спальных мест в камере и фактическое число заключенных. Свою подпись на документе ставят дежурные надзиратели каждой смены.

128. Камерная карточка представляет собой учетную карточку, заполняемую в отношении вновь прибывшего лица в следственный изолятор. Она содержит имя, дату рождения, информацию о прошлой судимости и текущем уголовном деле, опись личных вещей и предметов, выданных в следственном изоляторе. Все перемещения из камеры в камеру отмечаются в отдельной таблице, в которой указываются номер камеры и дата перевода.

129. В совокупности книга количественного учета лиц, содержащихся в следственном изоляторе, и камерные карточки содержат сведения об общей ситуации в конкретном следственном изоляторе в течение соответствующего периода и конкретной ситуации в камере заявителя. Они позволяют Европейскому Суду установить, существовала ли и насколько серьезной была проблема перенаселенности в исправительном учреждении, и если заключенные были неравномерно распределены по камерам, превышало ли число заключенных в камере заявителя ее проектную вместимость. Они также позволяют Европейскому Суду убедиться, что лица, чьи показания могут быть предоставлены заявителем в подтверждение жалобы, действительно находились в камере вместе с заявителем в течение соответствующего периода.

130. Признание полезности вышеуказанных документов для установления фактов в делах, касающихся условий содержания под стражей, тем не менее не исключает привлечения любых других доказательств, которые стороны могут представить в подобных делах. Как отмечалось выше, конвенционное разбирательство не устанавливает никаких процессуальных препятствий для приемлемости доказательств или определенного порядка для их оценки. Выводы Европейского Суда относительно фактов основаны на общей оценке всех доказательств, включая такие выводы, которые могут следовать из фактов и доводов сторон.

2. Установление фактов в отношении конкретных дел

(a) Дело Ананьева

131. Ананьев содержался в следственном изоляторе N ИЗ-67/1 Смоленска с 20 января по 23 марта 2007 г. В ходе его двухмесячного пребывания в следственном изоляторе он находился в камере N 170, кроме последних двух дней.

132. Камера N 170 имела размер 15 кв. м, и в ней находились 13 спальных мест. Стороны не оспаривали, что число заключенных в камере превышало ее проектную вместимость и достигало 21 человека. Это подтверждалось доводами заявителя, письменными показаниями его сокамерников и извлечениями из книги количественного учета лиц, содержащихся в следственном изоляторе, которые предоставили власти Российской Федерации.

133. Европейский Суд считает установленным, что Ананьев имел менее 1,25 кв. м личного пространства и что число заключенных значительно превышало имеющееся количество спальных мест.

(b) Дело Баширова

134. Баширов содержался в следственном изоляторе N ИЗ-30/1 Астрахани более трех лет: с 3 мая 2005 г. по 21 мая 2008 г. Он находился в пяти различных камерах и в течение недели в декабре 2007 года в больнице следственного изолятора.

135. Все камеры, в которых содержался Баширов, имели сходные размеры в пределах от 23 до 25 кв. м и предназначались для пребывания десяти или 12 человек. Что касается действительного числа заключенных в камерах, Баширов указал число, значительно превышающее количество спальных мест, тогда как власти Российской Федерации отрицали наличие перенаселенности.

136. Европейский Суд отмечает, что в деле Баширова власти Российской Федерации не предоставили каких-либо первичных источников, указывающих на действительное число заключенных, или объяснение отсутствия таких документов. Они предоставили только справку начальника следственного изолятора, выданную в июне 2009 года, то есть более чем четыре года спустя после того, как содержание Баширова под стражей началось и спустя год после того, как оно закончилось. В справке не указывалось действительное число заключенных в течение конкретных периодов содержания под стражей Баширова; в ней только отмечалось, что оно "не превышало количества спальных мест". Как Европейский Суд устанавливал много раз, когда власти Российской Федерации не предоставляли первичные источники, документы, подготовленные по истечении значительного срока, не могут считаться достаточно надежными с учетом длительности истекшего срока.

137. С другой стороны, доводы Баширова о большой перенаселенности подтверждаются извлечениями из годовых докладов Уполномоченного по правам человека Астраханской области (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладких против Российской Федерации", § 67, и Постановление Европейского Суда по делу "Роман Карасев против Российской Федерации", § 11, в которых Уполномоченный по правам человека Калининградской области сообщал о серьезной перенаселенности в следственном изоляторе N ИЗ-39/1). В докладах за 2005-2008 годы сообщалось о неудовлетворительных санитарных и гигиенических условиях содержания в следственном изоляторе N ИЗ-30/1 и отмечалось, что в следственном изоляторе число заключенных превышало проектную вместимость. Действительное число заключенных в конце 2005 и 2006 годов дважды превышало проектную вместимость. Даже хотя ситуация несколько улучшилась в конце 2008 года, уполномоченный по правам человека отмечал, что оценка проектной вместимости была завышена, чтобы соответствовать национальной санитарной норме в 4 кв. м на человека.

138. Учитывая материалы, предоставленные Башировым в подтверждение своих доводов, а также то обстоятельство, что власти Российской Федерации не представили доказуемых данных о противоположном, Европейский Суд находит, что камеры были переполнены и что Баширову было предоставлено менее 2 кв. м личного пространства.

B. Соблюдение статьи 3 Конвенции

1. Общие принципы

139. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, Reports 2000-IV). Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom), § 162, Series A, N 25).

140. Жестокое обращение, которое достигает такого минимального уровня суровости, обычно включает в себя реальные телесные повреждения или интенсивные физические и нравственные страдания. Тем не менее даже в отсутствие этого, если обращение унижает или оскорбляет лицо, свидетельствуя о неуважении или умалении человеческого достоинства, или вызывает чувства страха, тоски или неполноценности, способные повредить моральному или физическому сопротивлению лица, оно может характеризоваться как унижающее человеческое достоинство и подпадать под действие статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Притти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom), жалоба N 2346/02, § 52, ECHR 2002-III, с дополнительными отсылками).

141. В контексте лишения свободы Европейский Суд последовательно подчеркивал, что для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции испытываемые страдания и унижения в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с содержанием под стражей. Государство должно обеспечить содержание лица под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, и способ, и метод исполнения этой меры не должны подвергать его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и с учетом практических требований заключения его здоровье и благополучие должны быть адекватно защищены (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", §§ 92-94, и Постановление Европейского Суда от 13 июля 2006 г. по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia), жалоба N 26853/04, § 208* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N1/2008.)).

142. При оценке условий содержания под стражей следует учитывать совокупное влияние этих условий, а также конкретные утверждения заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece), жалоба N 40907/98, § 46, ECHR 2001-II). Длительность содержания под стражей в данных условиях также должна учитываться (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 8 ноября 2005 г. по делу "Альвер против Эстонии" (Alver v. Estonia), жалоба N 64812/01).

(a) Перенаселенность

143. Чрезвычайный недостаток пространства в тюремных камерах является особенно значимым для разрешения вопроса о том, были ли оспариваемые условия содержания "унижающими достоинство" с точки зрения статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Каралевичюс против Литвы" (Karalevicius v. Lithuania), жалоба N 53254/99, § 36).

144. Европейский Суд отмечает, что общие доклады Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - ЕКПП) не содержат четких указаний на то, какой размер личного пространства на заключенного должен быть минимальным стандартом для многоместных тюремных камер. Однако из докладов ЕКПП по отдельным странам и рекомендаций к этим докладам следует, что желательным стандартом для национальных властей и целью, которой они должны достичь, являются 4 кв. м жилого пространства на человека в следственных изоляторах (см., в частности, следующие доклады ЕКПП: CPT/Inf (2006) 24 [Albania], § 93, CPT/Inf (2004) 36 [Azerbaijan], § 87, CPT/Inf (2008) 11 [Bulgaria], §§ 55, 77, CPT/Inf (2008) 29 [Croatia], §§ 56, 71, CPT/Inf (2007) 42 [Georgia], §§ 42, 51, 61, 74, CPT/Inf (2009) 22 [Lithuania], § 35, CPT/Inf (2006) 11 [Poland], §§ 87, 101, 111, CPT/Inf (2009) 1 [Serbia], § 49, и CPT/Inf (2008) 22 [FYRO Macedonia], § 38).

145. В то время как положение о 4 кв. м остается желательным стандартом для совместного содержания заключенных, Европейский Суд установил, что, если заявители располагают менее чем 3 кв. м личного пространства, перенаселенность должна рассматриваться настолько серьезной, чтобы являться самой по себе нарушением статьи 3 Конвенции (см. в числе многих примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Трепашкин против Российской Федерации (N 2)", § 113, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кожокар против Российской Федерации", § 96, Постановление Европейского Суда от 2 декабря 2010 г. по делу "Светлана Казмина против Российской Федерации" (Svetlana Kazmina v. Russia), жалоба N 8609/04, § 70* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2012.), Постановление Европейского Суда от 2 декабря 2010 г. по делу "Ковалева против Российской Федерации" (Kovaleva v. Russia), жалоба N 7782/04, § 56* (* Там же. N 1/2012.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Роман Карасев против Российской Федерации", §§ 48-49, Постановление Европейского Суда от 23 сентября 2010 г. по делу "Александр Леонидович Иванов против Российской Федерации" (Aleksandr Leonidovich Ivanov v. Russia), жалоба N 33929/03, § 35* (* Там же. N 8/2011.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Кривоносов против Российской Федерации", § 93, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Губин против Российской Федерации", § 57, Постановление Европейского Суда от 11 февраля 2010 г. по делу "Салахутдинов против Российской Федерации" (Salakhutdinov v. Russia), жалоба N 43589/02, § 72* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 7/2010.), Постановление Европейского Суда от 12 февраля 2009 г. по делу "Денисенко и Богданчиков против Российской Федерации" (Denisenko and Bogdanchikov v. Russia), жалоба N 3811/02, § 98, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гулиев против Российской Федерации", § 32, Постановление Европейского Суда от 6 декабря 2007 г. по делу "Линд против Российской Федерации" (Lind v. Russia), жалоба N 25664/05, § 59* (* Там же. N 3/2008.), Постановление Европейского Суда от 21 июня 2007 г. "Кантырев против Российской Федерации" (Kantyrev v. Russia), жалоба N 37213/02, §§ 50-51* (* Там же. N 2/2008.), Постановление Европейского Суда от 29 марта 2007 г. по делу "Андрей Фролов против Российской Федерации" (Andrey Frolov v. Russia), жалоба N 205/02, §§ 47-49* (* Там же. N 8/2008.); Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, § 44* (* Там же. N 10/2005.), и Постановление Европейского Суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, § 40* (* Там же.)).

146. В некоторых более ранних делах количество спальных мест в камере и недостаток личного пространства, кроме того, усугублялись отсутствием личного спального места. Заключенные были вынуждены спать посменно (см. Постановление Европейского Суда от 15 мая 2008 г. по делу "Гусев против Российской Федерации" (Gusev v. Russia), жалоба N 67542/01, § 57* (* Там же. N 8/2008.), Постановление Европейского Суда от 14 февраля 2008 г. по делу "Дорохов против Российской Федерации" (Dorokhov v. Russia), жалоба N 66802/01, § 58* (* Там же. N 4/2009.), Постановление Европейского Суда от 15 ноября 2007 г. по делу "Багель против Российской Федерации" (Bagel v. Russia), жалоба N 37810/03, § 61* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.), Постановление Европейского Суда от 18 октября 2007 г. по делу "Бабушкин против Российской Федерации" (Babushkin v. Russia), жалоба N 67253/01, § 44* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2008.), упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Игорь Иванов против Российской Федерации", § 36, Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 36, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 106, Постановление Европейского Суда по делу "Романов против Российской Федерации", § 77, и Постановление Европейского Суда по делу "Лабзов против Российской Федерации", § 45, Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, § 97, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".)).

147. Если камеры вмещали не такое большое число человек, но были довольно маленькими по размеру, Европейский Суд отмечал, что за вычетом места, занимаемого кроватями, столом и перегородкой, за которой находится туалет, остается слишком мало пространства даже для того, чтобы передвигаться по камере (см. Постановление Европейского Суда от 27 января 2011 г. по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia), жалоба N 41833/04, § 87, Постановление Европейского Суда от 20 января 2011 г. по делу "Петренко против Российской Федерации" (Petrenko v. Russia), жалоба N 30112/04, § 39* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2011.), упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации", § 68, Постановление Европейского Суда по делу "Трепашкин против Российской Федерации (N 2)", § 113, Постановление Европейского Суда от 4 ноября 2010 г. по делу "Арефьев против Российской Федерации" (Arefyev v. Russia), жалоба N 29464/03, § 59* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2011.), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лутохин против Российской Федерации", § 57).

148. Отсюда следует, что при принятии решения о том, имело ли место нарушение статьи 3 Конвенции относительно недостатка личного пространства, Европейский Суд должен учитывать следующие три элемента:

(a) каждый заключенный должен иметь личное спальное место в камере;

(b) каждый заключенный должен обладать как минимум 4 кв. м личного пространства;

(c) общее пространство камеры должно позволять заключенным свободно передвигаться между предметами мебели.

Отсутствие одного из этих элементов создает высокую презумпцию того, что условия содержания под стражей составляют жестокое обращение и нарушают положения статьи 3 Конвенции.

(b) Другие аспекты

149. В случаях, когда заключенные имели в своем распоряжении достаточное личное пространство, Европейский Суд принимал к сведению другие аспекты физических условий содержания под стражей как имеющие значение для оценки соблюдения этого положения. Данные аспекты включали, в частности, возможность использования туалета в уединении, наличие естественного освещения и доступ воздуха, достаточность отопления и соблюдение санитарных требований. Таким образом, даже в тех делах, в которых фигурируют камеры больших размеров - от 3 до 4 кв. м на одного заключенного - Европейский Суд устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку фактор пространства усугублялся выявленными недостатками вентиляции и освещения (см., например, Постановление Европейского Суда от 12 июня 2008 г. по делу "Власов против Российской Федерации" (Vlasov v. Russia), жалоба N 78146/01, § 84* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бабушкин против Российской Федерации", § 44, и Постановление Европейского Суда от 19 июля 2007 г. по делу "Трепашкин против Российской Федерации" (Trepashkin v. Russia), жалоба N 36898/03, § 94* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2008.)).

(i) Возможность прогулок

150. Среди других элементов, значимых для оценки условий содержания под стражей, особое внимание следует уделить возможности и длительности прогулок и условиям, в которых заключенные их совершают. Стандарты тюремного заключения, выработанные ЕКПП, особое внимание уделяют прогулкам и рассматривают как основу сохранения благополучия заключенных предоставление всем им без исключения часовой прогулки в день на открытом воздухе, и при этом желательно, чтобы она была частью более широкой программы досуга заключенных вне камер. Стандарты подчеркивают, что места для прогулок должны быть достаточно просторными и по возможности предполагать укрытие от неблагоприятных погодных условий (см. § 48 2-го Общего доклада, приведенного в § 56 настоящего Постановления).

151. Европейский Суд часто указывал, что небольшая длительность прогулок, ограниченная одним часом в день, являлась фактором осложнения ситуации заявителя, находившегося в камере все остальное время без какой-либо свободы передвижения (см. в числе последних упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации", § 88, Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации", § 69, и Постановление Европейского Суда по делу "Скачков против Российской Федерации", § 54). В одном случае ситуация заявителя была даже хуже, поскольку прогулочный двор был закрыт на ремонт, и он был вынужден оставаться без прогулок более месяца (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Трепашкин против Российской Федерации", §§ 32 и 94).

152. Физические характеристики мест для прогулок также занимают важное место в анализе Европейского Суда. В деле "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia) прогулочные дворики в московском изоляторе едва ли могли дать возможность для полноценной прогулки, поскольку имели площадь всего на два квадратных метра больше площади камеры. Они были окружены трехметровыми стенами, вид на небо был ограничен металлической решеткой и частой сеткой. Очевидно, что ограниченное пространство в совокупности с недостатком открытых мест уменьшало возможность прогулочных двориков для восстановления сил и здоровья (см. Постановление Европейского Суда от 9 октября 2008 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00, § 125* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2009.)).

(ii) Доступ к естественному освещению и свежему воздуху

153. Европейский Суд последовательно указывал на важность предоставления заключенным неограниченного и достаточного доступа к естественному освещению и свежему воздуху внутри камер. До начала 2000-х годов в российских следственных изоляторах устанавливались металлические ставни или наклонные плиты на окнах, которые, очевидно, были предназначены для предотвращения обмена информацией между лицами, содержащимися под стражей. Как отметил ЕКПП, эти меры предосторожности не только лишали содержащихся под стражей доступа естественного освещения и свежего воздуха в помещения, но и создавали благоприятные условия для распространения болезней и, в частности, туберкулеза (см. § 30 11-го Общего доклада, приведенного в § 56 настоящего Постановления).

154. По мнению Европейского Суда, ограничения доступа естественного освещения и воздуха вследствие установки металлических ставней серьезно ухудшали ситуацию заключенных в уже переполненных камерах и свидетельствовали в пользу нарушения статьи 3 Конвенции (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Горощеня против Российской Федерации", § 71, Постановление Европейского Суда по делу "Салахутдинов против Российской Федерации", § 73, Постановление Европейского Суда по делу "Шильбергс против Российской Федерации", § 97, Постановление Европейского Суда от 9 апреля 2009 г. по делу "Григорьевских против Российской Федерации" (Grigoryevskikh v. Russia), жалоба N 22/03, § 64* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2010.), упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации", § 96, Постановление Европейского Суда по делу "Белашев против Российской Федерации", § 59, Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации", § 125, Постановление Европейского Суда по делу "Власов против Российской Федерации", § 82, и Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, § 44* (* Там же. N 10/2005.)). Однако в отсутствие каких-либо указаний на перенаселенность или неработающую вентиляционную систему или искусственное освещение негативное влияние ставней само по себе не превышает степени суровости, относящейся к сфере действия статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Павленко против Российской Федерации", §§ 81-82, и Постановление Европейского Суда от 9 декабря 2008 г. по делу "Матюш против Российской Федерации" (Matyush v. Russia), жалоба N 14850/03, § 58).

155. Европейский Суд также дал понять, что свободный доступ свежего воздуха не следует путать с ненадлежащей подверженностью воздействию внешних условий, включая чрезмерную жару летом или низкие температуры зимой. В некоторых случаях заявители оказались, в частности, в тяжелых условиях, поскольку окна в камере были закрыты ставнями и не имели стекол. В результате они страдали как от недостаточного доступа естественного освещения и воздуха, так и воздействия низких температур зимой, не имея никаких средств защиты от холода, беспрепятственно проникавшего в камеру снаружи (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Захаркин против Российской Федерации", §§ 125-127, Постановление Европейского Суда по делу "Гультяева против Российской Федерации", §§ 159-162, и Постановление Европейского Суда от 31 июля 2008 г. по делу "Старокадомский против Российской Федерации" (Starokadomskiy v. Russia), жалоба N 42239/02, § 45* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.)).

(iii) Санитарное оборудование и гигиена

156. Европейский Суд, как и ЕКПП, полагает, что доступ к надлежащему туалетному оборудованию и поддержание удовлетворительных стандартов гигиены имеют первостепенное значение для поддержания у заключенных чувства собственного достоинства (см. § 49 2-го Общего Доклада, приведенного в § 56 настоящего Постановления). Гигиена и чистота не только являются неотъемлемой частью уважительного отношения к себе и своим соседям, с которыми лица делят помещения в течение долгого времени, но и создают условие необходимости сохранения здоровья. Действительно, гуманная среда невозможна без легкого доступа к туалету или возможности поддерживать свое тело в чистоте (см. § 15 Стандартных минимальных правил обращения с заключенными и § 19.4 Европейских пенитенциарных правил, приведенных в §§ 55 и 58 настоящего Постановления соответственно).

157. Что касается доступа к туалету, Европейский Суд во многих случаях отмечал, что в российских следственных изоляторах унитаз находится в углу камеры и либо вообще не отделен от жилой зоны, либо имеет одну перегородку приблизительно от 1 до 1,5 м высотой. Такое тесное соседство было не только неприемлемо с санитарно-гигиенической точки зрения, но и лишало заключенных, пользующихся туалетом, какого-либо уединения, поскольку они вынуждены были находиться на виду у сокамерников, сидевших на кроватях, и надзирателей, наблюдавших в дверной глазок (см., в частности, упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации", § 97, Постановление Европейского Суда по делу "Трепашкин против Российской Федерации", § 94, Постановление Европейского Суда по делу "Гришин против Российской Федерации", § 94, и Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации", § 99). В одном случае Европейский Суд полагал, что отсутствие уединения, вызванное открытостью туалетной зоны, принесло тяжелый ущерб заявителю, который проходил лечение от геморроя и был вынужден принимать лекарства на виду у сокамерников и надзирателей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации", § 124).

158. Европейский Суд часто отмечал, что время принятия душа, которое обычно предоставляется содержащимся в российских следственных изоляторах, ограничено 15-20 минутами в неделю и явно недостаточно для поддержания надлежащей гигиены тела. Порядок доступа к душу не обеспечивает заключенным элементарной уединенности, поскольку они принимают душ группами, одна камера после другой, а количество функционирующих душевых кабин является слишком малым, чтобы вместить их всех (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Горощеня против Российской Федерации", § 71, Постановление Европейского Суда по делу "Шильбергс против Российской Федерации", § 97, Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации", § 99, Постановление Европейского Суда по делу "Селезнев против Российской Федерации", § 44, Постановление Европейского Суда по делу "Гришин против Российской Федерации", § 94, и Постановление Европейского Суда по делу "Романов против Российской Федерации", § 79).

159. Наконец, необходимые санитарные меры предосторожности должны включать также меры против распространения грызунов, блох, вшей, клопов и других паразитов. Такие меры включают в себя достаточную и адекватную дезинфекцию помещений, обеспечение моющими средствами и регулярное обеззараживание камеры и, в частности, постельного белья, матрасов и мест для хранения пищи. Все это является неотъемлемым элементом для профилактики заболеваний кожи, таких как чесотка, которые, как представляется, были обычным явлением в российских следственных изоляторах (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кожокар против Российской Федерации", § 87, Постановление Европейского Суда по делу "Щербаков против Российской Федерации", § 14, Постановление Европейского Суда по делу "Бужинаев против Российской Федерации", § 17, Постановление Европейского Суда по делу "Григорьевских против Российской Федерации", § 25, Постановление Европейского Суда по делу "Белашев против Российской Федерации", §§ 34-35, Постановление Европейского Суда по делу "Новоселов против Российской Федерации", § 23, и Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации", §§ 18 и 29).

2. Применение вышеизложенных принципов и требований в настоящем деле

160. С учетом изложенных выше общих принципов и требований Европейский Суд теперь приступит к оценке того, указывают ли факты, установленные ранее, на нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителей.

(a) Личное пространство

161. Настоящее дело касалось условий содержания под стражей в двух различных следственных изоляторах: N ИЗ-67/1 Смоленска и N ИЗ-30/1 Астрахани. Европейский Суд нашел установленным, учитывая стандарты статьи 3 Конвенции, что в период, относящийся к обстоятельствам дела, в обоих исправительных учреждениях существовала проблема серьезной нехватки личного пространства, доступного содержавшимся под стражей.

162. Заявитель Баширов в астраханском следственном изоляторе содержался в условиях, которые предполагали не более 2 кв. м пространства на человека (см. § 138 настоящего Постановления). Ситуация заявителя Ананьева была даже хуже: не только личное пространство на одного человека составляло немногим больше 1 кв. м, но и число содержавшихся под стражей значительно превышало количество спальных мест (см. § 133 настоящего Постановления).

(b) Иные аспекты

163. С учетом доводов сторон и нормативно-правовых актов, касающихся внутреннего распорядка в российских следственных изоляторах, которые могут быть применимы к периоду, относящемуся к обстоятельствам дела (см. § 26 и последующие настоящего Постановления), Европейский Суд полагает, что должны быть установлены следующие дополнительные элементы.

164. Заявители имели возможность часовой прогулки в день. Окна не были закрыты металлическими ставнями или другими приспособлениями, препятствующими доступу естественного света в камеру. Там, где это было предусмотрено, можно было открыть маленькую форточку для обеспечения доступа свежего воздуха. Камеры дополнительно были оборудованы искусственным освещением и вентиляцией.

165. Что касается санитарных и гигиенических условий, обеденный стол и унитаз находились внутри камер заявителей, иногда не дальше 1-1,5 м друг от друга. Перегородка высотой примерно 1-1,5 м отделяла туалет с одной стороны, правила следственного изолятора не требовали, чтобы туалет был полностью изолирован от посторонних взглядов посредством двери или занавески. Холодная проточная вода также была доступна в камере, а заключенные имели доступ в душ раз в семь - десять дней.

(c) Заключение

166. Установлено, что заявители Ананьев и Баширов имели менее, чем 3 кв. м личного пространства. Они находились в камерах все время, за исключением ежедневной часовой прогулки, были вынуждены принимать пищу и отправлять естественные потребности в этих стесненных условиях. Что касается Баширова, то следует отметить, что он провел в этих условиях более трех лет. Таким образом, Европейский Суд полагает, что заявители Ананьев и Баширов были подвергнуты бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в нарушение статьи 3 Конвенции.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

167. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

168. Заявитель Баширов требовал выплаты процентов на денежные средства, которые были изъяты в его квартире во время обыска 2005 года. Власти Российской Федерации отметили, что 17 июля 2009 г. районный суд определил, что власти должны вернуть ему деньги, однако он не передал исполнительный лист судебным приставам. Европейский Суд учитывает, что жалоба на нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции была признана неприемлемой, и отклоняет требование о возмещении ущерба.

B. Моральный вред

169. Заявитель Ананьев требовал выплатить 2 000 евро, а заявитель Баширов - 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

170. Власти Российской Федерации полагали, что их требования являются чрезмерными.

171. Европейский Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции в отношении двух заявителей, Ананьева и Баширова, которые подверглись бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в части неудовлетворительных условий их содержания. Он также установил нарушение статьи 13 Конвенции, поскольку они не имели в своем распоряжении эффективного средства правовой защиты.

172. Что касается компенсации относительно нарушения статьи 3 Конвенции, Европейский Суд полагает, что страдания и чувство неудовлетворенности, причиненные лицу, содержавшемуся в очевидно неприемлемых условиях, не могут быть компенсированы только установлением факта нарушения. Длительность пребывания в таких условиях, несомненно, является одним из наиболее важных факторов для оценки размера морального вреда. Также известно, что начальный период приспособления к неудовлетворительным условиям содержания вызывает особо тяжелые психические и физические страдания у лица. Учитывая фундаментальную природу права, защищаемого статьей 3 Конвенции, Европейский Суд находит возможным присудить Баширову 6 000 евро за первый год его содержания в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях и 3 500 евро за каждый последующий год, что в общей сумме составляет 13 000 евро. Что касается Ананьева, Европейский Суд находит разумным присудить полную сумму, которую он требовал, то есть 2 000 евро.

173. Что касается нарушения статьи 13 Конвенции, Европейский Суд постановил, что установление факта нарушения составляет достаточную справедливую компенсацию.

174. Учитывая указанные выше принципы, Европейский Суд присуждает Ананьеву 2 000 евро и Баширову 13 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанные выше суммы, и отклоняет оставшуюся часть требований заявителей по этому основанию.

C. Судебные расходы и издержки

175. Заявитель Ананьев не требовал возмещения судебных расходов и издержек. Заявитель Баширов требовал 35 800 рублей в качестве компенсации судебных расходов, понесенных им в национальных судах, и 11 908 рублей в качестве компенсации копировальных и почтовых расходов. Власти Российской Федерации утверждали, что национальные судебные расходы не были связаны с существом жалобы в Европейском Суде и что почтовые расходы были подтверждены только в сумме 4 191 рубля.

176. В соответствии с последовательной прецедентной практикой Европейского Суда судебные расходы и издержки могут быть компенсированы в порядке применения статьи 41 Конвенции, если установлено, что они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру (см. Постановление Большой Палаты по делу "Ятридис против Греции" (Iatridis v. Greece) (справедливая компенсация), жалоба N 31107/96, § 54, ECHR 2000-XI).

177. В деле Баширова часть его жалобы была признана неприемлемой. С учетом документов, имеющихся в его распоряжении, Европейский Суд полагает разумным присудить Баширову сумму 850 евро для покрытия расходов по этим основаниям, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть на него возложена в связи с указанной выше суммой.

D. Процентная ставка при просрочке платежей

178. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

VII. Применение статьи 46 Конвенции

179. Европейский Суд отмечает, что неудовлетворительные условия содержания представляют собой постоянную проблему в России, которая повлекла многочисленные нарушения статей 3 и 13 Конвенции в более чем 80 постановлениях, принятых после первого такого решения по делу Калашникова в 2002 году. Следовательно, Европейский Суд полагает своевременным и надлежащим рассмотреть настоящее дело на основании статьи 46 Конвенции, которая предусматривает:

"1. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются исполнять окончательные постановления Суда по любому делу, в котором они выступают сторонами.

2. Окончательное постановление Европейского Суда направляется Комитету министров, который осуществляет надзор за его исполнением...".

A. Общие принципы

180. Европейский Суд напоминает, что статья 46 Конвенции, толкуемая с учетом статьи 1 Конвенции, возлагает на государство-ответчика правовую обязанность принять под надзором Комитета министров целесообразные меры общего и/или индивидуального характера для обеспечения права заявителя, которое Европейский Суд признал нарушенным. Такие меры должны быть также приняты в отношении других лиц, находящихся в положении заявителя, особенно путем устранения проблем, которые повлекли вывод Европейского Суда (см. Постановление Большой Палаты по делу "Скоццари и Джунта против Италии" (Scozzari and Giunta v. Italy), жалобы NN 39221/98 и 41963/98, § 249, ECHR 2000-VIII, Постановление Большой Палаты по делу "Кристин Гудвин против Соединенного Королевства" (Christine Goodwin v. United Kingdom), жалоба N 28957/95, § 120, ECHR 2002-VI, Постановление Европейского Суда по делу "Лукенда против Словении" (Lukenda v. Slovenia), жалоба N 23032/02, § 94, ECHR 2005-X, и Постановление Большой Палаты по делу "S. и Марпер против Соединенного Королевства" (S. and Marper v. United Kingdom), жалобы N 30562/04 и 30566/04, § 134, ECHR 2008-...). Эта обязанность последовательно подчеркивается Комитетом министров при осуществлении надзора за исполнением постановлений Европейского Суда (см., в частности, предварительные Резолюции DH (97) 336 по делам, связанным с длительностью разбирательств в Италии, DH (99) 434 по делам, связанным с деятельностью сил безопасности в Турции, ResDH (2001) 65 по делу "Скоццари и Джунта против Италии", ResDH (2006) 1 по делам Рябых и Волковой).

181. С целью содействия эффективному исполнению своих постановлений в этом контексте Европейский Суд может использовать процедуру пилотного постановления, позволяющую ему прямо указать на существование структурных проблем, составляющих основу нарушений, и отметить конкретные меры или действия, которые государству-ответчику следует принять для их устранения (см. Постановление Большой Палаты по делу "Брониовский против Польши" (Broniowski v. Poland), жалоба N 31443/96, §§ 189-194 и резолютивная часть, ECHR 2004-V, и Постановление Большой Палаты по делу "Хуттен-Чапская против Польши" (Hutten-Czapska v. Poland), жалоба N 35014/97, ECHR 2006-..., §§ 231-239 и резолютивная часть). Данный судебный подход применяется с надлежащим соблюдением функций конвенционных органов: Комитет министров оценивает исполнение мер индивидуального и общего характера в соответствии с пунктом 2 статьи 46 Конвенции (см. с необходимыми изменениями Постановление Большой Палаты по делу "Брониовский против Польши" (Broniowski v. Poland) (мировое соглашение), жалоба N 31443/96, § 42, ECHR 2005-IX, и Постановление Большой Палаты от 28 апреля 2008 г. по делу "Хуттен-Чапская против Польши" (Hutten-Czapska v. Poland) (мировое соглашение), жалоба N 35014/97, § 42).

182. Другой важной целью процедуры пилотного постановления является стимулирование государства-ответчика к разрешению большого количества индивидуальных дел, следуюших из той же структурной проблемы на национальном уровне, что соответствует принципу субсидиарности, который лежит в основе конвенционной системы. Действительно, задача Европейского Суда, как определено статьей 19 Конвенции, то есть "обеспечение соблюдения обязательств, принятых на себя Высокими Договаривающимися Сторонами по настоящей Конвенции и Протоколами к ней", не обязательно наилучшим образом решается путем повторения тех же выводов в целом ряде дел (см. с необходимыми изменениями Решение Европейского Суда от 23 сентября 2008 г. по делу "E.G. против Польши" (E.G. v. Poland), жалоба N 50425/99, § 27). Цель процедуры пилотного постановления заключается в содействии скорейшему и наиболее эффективному устранению недостатков, затрагивающих защиту указанных прав в национальном правопорядке (см. Решение Европейского Суда по делу "Волькенберг и другие против Польши" (Wolkenberg and Others v. Poland), жалоба N 50003/99, § 34, ECHR 2007... (извлечения)). В то время как действия государства-ответчика должны быть направлены, прежде всего, на устранение недостатков и на введение, если это целесообразно, эффективных внутренних средств правовой защиты в отношении указанных нарушений, они также могут включать специальные решения, такие как мировые соглашения с заявителями или односторонние меры по возмещению, соответствующие требованиям Конвенции. Таким образом, Европейский Суд может решить отложить рассмотрение всех аналогичных дел, предоставив государству-ответчику возможность урегулировать их различными подобными способами (см. с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Брониовский против Польши", § 198, и Постановление Европейского Суда от 22 декабря 2005 г. по делу "Ксенидес-Арестис против Турции" (Xenides-Arestis v. Turkey), жалоба N 46347/99, § 50).

183. Однако, если государство-ответчик не принимает такие меры после вынесения пилотного постановления и продолжает нарушать Конвенцию, Европейский Суд вынужден возобновлять рассмотрение всех аналогичных поступивших жалоб и принимать по ним постановления с целью обеспечения эффективного соблюдения Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 128).

B. Наличие структурной проблемы, требующей применения процедуры принятия пилотного постановления

184. С момента своего первого постановления относительно бесчеловечных и унижающих достоинство условий содержания в российских следственных изоляторах (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации") Европейский Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции по поводу относительно сходных условий содержания под стражей более чем в 80 делах (см. Приложение). В большом количестве этих постановлений также устанавливалось нарушение статьи 13 Конвенции в части отсутствия каких-либо эффективных внутренних средств правовой защиты по жалобам заявителей на условия их содержания. Согласно базе данных Европейского Суда в настоящее время примерно 250 представляющихся перспективными жалоб против Российской Федерации ожидают своего первичного рассмотрения, и в них основным доводом являются неудовлетворительные условия содержания под стражей. Все это указывает на существование длящейся структурной проблемы (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Ботации против Италии" (Bottazzi v. Italy), жалоба N 34884/97, § 22, ECHR 1999-V, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лукенда против Словении", §§ 90-93, и Постановление Европейского Суда от 2 сентября 2010 г. по делу "Румпф против Германии" (Rumpf v. Germany), жалоба N 46344/06, §§ 64-70).

185. Нарушения статьи 3 Конвенции, установленные в предыдущих постановлениях, как и те, что были установлены в настоящем деле, возникали в следственных изоляторах, которые находятся в различных административных единицах Российской Федерации и географических регионах. Тем не менее набор фактов, обусловливающих эти нарушения, был по существу сходным: заключенные подвергались бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в связи с отсутствием достаточного личного пространства в камерах, недостатком спальных мест, неоправданными ограничениями доступа естественного освещения и воздуха и отсутствием уединения при пользовании туалетом. Из этого следует, что нарушения, установленные настоящим Постановлением, не были вызваны единичным происшествием и не объясняются особым стечением обстоятельств в данном деле, но были следствием обычных недостатков пенитенциарной системы и недостаточных правовых и административных гарантий против запрещенного обращения. Эта проблема затронула и может затронуть в дальнейшем многих лиц, содержащихся в следственных изоляторах по всей России (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Брониовский против Польши", § 189, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Хуттен-Чапская против Польши", § 229).

186. Европейский Суд далее напоминает, что обязательство безотлагательно улучшить без задержки "практически бесчеловечные условия" в следственных изоляторах в соответствии с Рекомендацией R (87) 3 относительно Европейских пенитенциарных правил (приведенных в § 58 настоящего Постановления) было одним из требований к Российской Федерации, которое она обязалась выполнить при присоединении к Совету Европы (см. Мнение Парламентской Ассамблеи N 193 (1996), § 7 (ix)). В своей Резолюции N 1277 (2002) о выполнении Российской Федерацией обязательств и требований Парламентская Ассамблея отметила резкое сокращение числа заключенных в пенитенциарных учреждениях, но выразила сожаление относительно условий содержания под стражей, в частности, перенаселенности тюрем, плохого состояния системы здравоохранения и недостаточного финансирования. Она призвала российские власти улучшить условия содержания в следственных изоляторах, гарантировать соблюдение Европейской конвенции по предотвращению пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения или наказания и выполнить рекомендации ЕКПП (§ 8 (ix)). В более позднем докладе Комиссии по мониторингу о выполнении Российской Федерацией обязательств и требований (Doc. 10568, 3 июня 2005 г.) отмечалось, что в результате массовых амнистий, применения альтернативных наказаний и снижения сроков заключения в Уголовном кодексе РФ, а также передачи полномочий по назначению и продлению срока предварительного заключения из прокуратуры в суды и постройки новых следственных изоляторов средняя переполненность следственных изоляторов составляла только 1% от проектной вместимости. В то же время детализированный анализ по субъектам Российской Федерации показал, что следственные изоляторы оставались переполненными на различных уровнях в 34 регионах: в 15 из них перенаселенность была менее 20%, в 16 - между 20 и 50%. В трех регионах - Республике Тува, Читинской и Костромской областях - следственные изоляторы были еще более перенаселенными (§§ 204-210 Доклада).

187. С момента принятия Постановления по делу Калашникова в 2002 году проблема перенаселенности в российских следственных изоляторах занимает видное место в повестке дня Комитета министров Совета Европы в соответствии со статьей 46 Конвенции. В своей первой промежуточной Резолюции, касавшейся исполнения Постановления по делу Калашникова, Комитет министров отметил, что проблема перенаселенности существовала в 57 из 89 российских регионов и что необходимы срочные меры, чтобы решить проблему и привести санитарные условия содержания под стражей в соответствие с требованиями Конвенции (промежуточная Резолюция CM/ResDH (2003) 123, приведенная в § 59 настоящего Постановления). Вторая промежуточная Резолюция, принятая в 2010 году, касалась исполнения Постановления по делу Калашникова и 31 другого сходного постановления, которые Европейский Суд вынес к тому времени (промежуточная Резолюция CM/ResDH (2010) 35, приведенная в § 60 настоящего Постановления). В резолюции напоминалось, что наличие структурной проблемы, а также насущная необходимость комплексных общих мер были указаны Комитетом министров и признаны российскими властями, и отмечалась необходимость комплексного подхода к поиску путей решения проблемы перенаселенности в следственных изоляторах, включая, в частности, изменения в нормативно-правовых актах, практике и позиции.

188. Российские власти не отрицают существование структурной проблемы, связанной с переполненностью камер в следственных изоляторах. Ее масштабы и срочность были признаны как в доводах властей Российской Федерации по настоящему делу, так и в документах и меморандумах, принятых на национальном уровне, таких, как, например, в Федеральной программе развития уголовно-исполнительной системы от 5 сентября 2006 г. (приведенной в § 54 настоящего Постановления). В Программе четко говорится о присоединении России к обязательствам и стандартам для досудебного содержания под стражей, установленным Европейским Судом и ЕКПП, и в качестве ее цели указываются приведение условий содержания под стражей в соответствие с нормами российского права и дальнейший переход к международным стандартам. Анализируя ситуацию в уголовно-исполнительной системе, в Программе отмечалось, что только 40 российских регионов имели следственные изоляторы, обеспечивающие размещение лиц, содержащихся под стражей в соответствии с национальными санитарными нормами в 4 кв. м на человека, тогда как следственные изоляторы в 18 регионах предоставляли менее 3 кв. м на одного человека. Годовыми целями Программы являлось приведение 60% следственных изоляторов в соответствие с российскими санитарными нормами к 2011 году и всех из них - к 2016 году. Тем не менее, как предполагалось, менее 1% следственных изоляторов будут соответствовать международному стандарту в 7 кв. м на человека к 2011 году и только 11,4 % - к 2016 году.

189. Несмотря на заметную тенденцию к улучшению материальных условий содержания под стражей и сокращению числа заключенных, ожидающих суда, актуальность проблемы переполненности в последние годы не уменьшается. Выводы Европейского Суда в настоящем деле и продолжающееся поступление новых жалоб свидетельствуют о серьезности ситуации в некоторых следственных изоляторах, где содержащиеся под стражей до сих пор не имеют личного спального места, как в случае с Ананьевым, и указывают на отсутствие эффективных внутренних средств правовой защиты как для прекращения текущего нарушения, так и компенсации за период содержания под стражей, который уже закончился. Все это является причиной серьезной озабоченности Европейского Суда по поводу того, что нарушения, выявленные в настоящем деле, имели место более чем через пять лет после Постановления по делу Калашникова, в котором проблемы перенаселенности были выявлены впервые, несмотря на обязательство государства-ответчика в соответствии со статьей 46 Конвенции принять под контролем Комитета министров необходимые корректирующие и превентивные меры индивидуального и общего характера (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 134).

190. Принимая во внимание хронический и стойкий характер проблемы, большое число людей, затронутых ею или находящихся под ее угрозой, а также настоятельную необходимость предоставить им скорейшее и надлежащее возмещение на национальном уровне, Европейский Суд полагает целесообразным применить процедуру принятия пилотного постановления в настоящем деле (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 130, и Постановление Европейского Суда от 10 мая 2011 г. по делу "Фингер против Болгарии" (Finger v. Bulgaria), жалоба N 37346/05, § 128). Как уже отмечалось выше, простое повторение Европейским Судом своих выводов в сходных делах заявителей не будет являться лучшим способом достижения целей Конвенции. Европейский Суд, таким образом, вынужден обратиться к основной структурной проблеме с более глубоким уровнем анализа, чтобы рассмотреть причину этой проблемы и оказать дальнейшую помощь государству-ответчику в поиске соответствующих решений и Комитету министров в контроле за исполнением постановлений (см. Резолюцию Res (2004) 2 Комитета министров о постановлениях, выявляющих основные системные проблемы, и декларации, принятые Высокими Договаривающимися Сторонами на конференциях в Интерлакене и Измире).

C. Причины проблемы и общие меры, необходимые для ее решения

191. Европейский Суд признает, что систематические нарушения статьи 3 Конвенции вследствие неудовлетворительных условий содержания под стражей в некоторых российских изоляторах являются вопросом значительного масштаба и уровня сложности и не только вследствие недостаточных правовых положений или правил или определенного пробела в российском законодательстве. Скорее, это многогранная проблема в связи с существованием большого количества негативных факторов, как юридических, так и материально-технических по своей природе. Некоторые из них - такие как недостаточное количество следственных изоляторов, их ветхость и плохое качество ремонта, неправильное распределение ресурсов и отсутствие прозрачности в управлении исправительными учреждениями - могут быть прослежены в самой уголовно-исполнительной системе, в то время как другие, например, чрезмерное и часто необоснованное избрание меры пресечения в виде содержания под стражей, а не альтернативных мер пресечения, или отсутствие эффективного внутреннего средства правовой защиты для обеспечения того, чтобы условия соответствовали законодательству Российской Федерации, - имеют иное происхождение.

1. Возможности для улучшения условий содержания под стражей

192. Является бесспорным, что ситуация в российских следственных изоляторах, изложенная выше, по-прежнему требует комплексных общих мер на национальном уровне, мер, которые должны касаться большого количества людей, затронутых в настоящее время данной проблемой. Европейский Суд приветствует усилия, которые были предприняты российскими властями в связи с приведением следственных изоляторов в соответствие с национальными и международными стандартами. В период с 2002 по 2006 год Федеральная программа по развитию уголовно-исполнительной системы позволила отремонтировать и реконструировать большое количество следственных изоляторов и имела результатом ощутимое увеличение количества мест и личного пространства, приходящегося на одного заключенного. Ее продолжила еще более амбициозная программа, принятая постановлением Правительства от 5 сентября 2006 г. на период с 2007 по 2016 год, которая предусматривает, в частности, строительство более чем 20 новых следственных изоляторов, обеспечивающих содержащимся под стражей 7 кв. м личного пространства. Особенно важно, что одной из целей Программы является обеспечение того, чтобы к 2016 году размещение во всех следственных изоляторах соответствовало требованию российского законодательства о 4 кв. м на человека.

193. Однако Европейский Суд с сожалением отмечает, что другие меры, направленные на улучшение материальных условий содержания, которые могут быть реализованы в короткий срок и при небольших дополнительных затратах - такие как, например, ограждение туалетов, находящихся в камерах, занавесками или перегородками, устранение всех массивных сеток с окон камер, препятствующих доступу естественного освещения, и разумное увеличение частоты приема душа - все еще не приняты. Европейский Суд отмечает, что принятие подобных мер рассматривалось Комитетом министров в тесном сотрудничестве с российскими властями (см. промежуточную Резолюцию, приведенную в §§ 59 и 60 настоящего Постановления). Резолюции Комитета министров демонстрируют, что некоторый прогресс был достигнут и что дальнейшие меры будут рассмотрены и приняты для решения проблемы.

194. Европейский Суд, как и Комитет министров, поддерживает позицию российских властей о необходимости комплексного подхода к поиску решений проблем перенаселенности в следственных изоляторах, включая, в частности, изменения в нормативно-правовой базе, практике и позиции (см. упоминавшуюся выше промежуточную Резолюцию Комитета Европы CM/ResDH (2010) 35). Рассмотрев ряд мер, уже принятых и принимаемых для улучшения условий содержания под стражей в России, Европейский Суд отмечает, что этот процесс затрагивает ряд сложных правовых и практических вопросов, которые находятся, в принципе, за пределами компетенции Европейского Суда. Задачей Европейского Суда не является консультирование государства-ответчика о такой сложной реформе, не говоря уже о рекомендациях по конкретному способу организации его уголовной и уголовно-исполнительной системы. В то время как процедура принятия пилотного постановления является инструментом оказания помощи Договаривающимся Сторонам в соблюдении ими своих обязательств по Конвенции, Европейский Суд не в силах, и это нецелесообразно для его функционирования в качестве международного суда, принимать участие в реформах такого рода параллельно с Комитетом министров или распоряжаться о принятии конкретных общих мер государством-ответчиком. Комитет министров находится в лучшем положении и имеет возможность вести мониторинг тех мер, которые необходимо принять Россией для обеспечения адекватных условий предварительного содержания под стражей в соответствии с Конвенцией (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фингер против Болгарии", § 115, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", §§ 136 и 137, и Постановление Европейского Суда по делу "Юрий Николаевич Иванов против Украины" (Yuriy Nikolayevich Ivanov v. Ukraine), жалоба N 40450/04, §§ 90-92, ECHR 2009-... (извлечения)).

195. Приведенные выше соображения, однако, не мешают Европейскому Суду указать на существование общих вопросов или высказать при этом особую озабоченность, которые потребуют от государства-ответчика углубленного изучения с учетом его выводов в отдельных делах. Данные указания Европейского Суда будут еще более полезными и целесообразными, так как они вносят свой вклад для определения сложных структурных проблем, лежащих в основе нарушений, и для их соответствующего разрешения.

196. Таким образом, Европейский Суд считает важным для целей настоящего постановления выделить два вопроса, которые непременно должны быть разрешены российскими властями в их продолжающейся борьбе против постоянной перенаселенности следственных изоляторов. Первый вопрос касается близкого соседства проблемы переполненности, которая относится к сфере действия статьи 3 Конвенции, и чрезмерной продолжительности предварительного содержания под стражей, которое, как было установлено Европейским Судом, нарушает другое положение Конвенции, а именно статью 5, в равной степени значительном количестве российских дел. Второй вопрос тесно связан с первым и касается возможных дополнительных мер по борьбе с перенаселенностью в ходе временных соглашений и гарантий при приеме лиц в следственный изолятор при превышении их проектной вместимости.

(a) Снижение частоты избрания меры пресечения в виде заключения под стражу

197. Постоянной и общей позицией всех органов Совета Европы являлось понимание того, что сокращение числа содержащихся под стражей лиц будет наиболее подходящим решением проблемы перенаселенности. Европейский Суд неоднократно указывал в своих постановлениях с учетом презумпции невиновности и предпочтения свободы, что пребывание в следственном изоляторе должно быть исключением, а не нормой, и являться только крайней мерой (см. в числе многих примеров Постановление Большой Палаты по делу "МакКей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 41, ECHR 2006-X). ЕКПП полагал, что в контексте высокой доли заключенных, существующей в России, "повышение расходов на содержание тюрем не приведет к решению проблемы" (см. § 28 11-го Общего доклада, [CPT/Inf(2001)16)], и рекомендовал активный пересмотр политики предварительного содержания под стражей. Не далее как в 2010 году Комитет министров указал, что "создание новых мест содержания под стражей не может само по себе повлечь долговременного решения проблемы перенаселенности тюрем и что эта мера должна приниматься вместе с другими, направленными на сокращение общего числа содержащихся в следственных изоляторах" (см. промежуточную Резолюцию CM/ResDH (2010) 35, а также § I(2) приложения к Рекомендации R (99) 22, приведенного в § 57 настоящего Постановления).

198. Статистические данные российской судебной системы показывают существенное сокращение числа ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу: примерно на 34% в 2010 году по сравнению с 2007 годом (см. § 53 настоящего Постановления). Количество ходатайств о продлении срока содержания под стражей также уменьшилось, однако в гораздо меньшем процентном соотношении только на 8% в тот же четырехлетний период. Снижение количества первичных обращений об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу может рассматриваться как следствие недавних шагов по декриминализации некоторых преступлений, не связанных с насилием, а также как показатель более сдержанного подхода со стороны следственных органов, использующих заключение под стражу как меру пресечения на досудебном этапе расследования. Хотя количество ходатайств прокуроров снизилось в относительном выражении, абсолютное число до сих пор остается слишком большим.

199. Озабоченность должно вызывать то обстоятельство, что за тот же период доля удовлетворенных ходатайств в суд об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей оставалась на неизменном и необычайно высоком уровне и ни разу не изменялась, несмотря на снижение общего количества таких обращений. Действительно, в 2007-2010 годах российские суды избирали меру пресечения в виде заключения под стражу более чем в 90% случаев, когда эту меру предлагали следственные органы, и удовлетворяли ходатайства о продлении срока пребывания под стражей в 98% случаев. В практическом отношении это означало, что ходатайство прокурора об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей отклонялось только в одном случае из десяти, и только один из 50 обвиняемых освобождался до суда. Во второй половине 2008 года залог применялся в 407 случаях, в первой половине 2009 года количество соответствующих случаев выросло до 599 (см. § II (4) приложения II к упоминавшейся выше промежуточной Резолюции CM/ResDH (2010) 35, что все еще составляет менее 1% случаев, когда подозреваемого заключали под стражу. Статистические данные 2010 года не демонстрируют каких-либо значимых изменений в судебной практике, и процент отклоненных ходатайств о помещении под стражу вырос менее чем на 0,2%, несмотря на то, что 22 октября 2009 г. Верховный Суд Российской Федерации принял специальное постановление (см. § 52 настоящего Постановления), в котором он напоминал судам, что содержание в следственном изоляторе может быть избрано, только если применение других мер невозможно.

200. Европейский Суд, со своей стороны, уже установил недостатки в работе российской судебной системы относительно чрезмерной длительности досудебного содержания под стражей без достаточных оснований. Начиная с Постановления по делу Калашникова 2002 года Европейский Суд к настоящей дате установил нарушение обязательства по обеспечению судебного разбирательства в разумный срок или освобождению до суда в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции более чем в 80 делах против Российской Федерации, где национальные суды продлевали содержание заявителей под стражей, ссылаясь, в основном, на тяжесть выдвинутых обвинений и применяя ту же стереотипную формулировку без указания на особые обстоятельства или рассмотрения альтернативных мер пресечения (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 г. по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01, §§ 99 и последующие* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 8/2007.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации", §§ 72 и последующие, Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу "Долгова против Российской Федерации" (Dolgova v. Russia), жалоба N 11886/05, §§ 38 и последующие* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2006.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", §§ 172 и последующие, Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), жалоба N 54071/00, §§ 63 и последующие* (* Там же. N 6/2006.), Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia), жалоба N 45100/98, §§ 91 и последующие* (* Там же. N 9/2005.), и Постановление Европейского Суда по делу "Смирнова против Российской Федерации" (Smirnova v. Russia), жалобы NN 46133/99 и 48183/99, §§ 56 и последующие, ECHR 2003-IX (извлечения)). Европейский Суд отметил, в частности, что "недостаточное обоснование являлось не случайным или временным упущением, а обычным способом рассмотрения ходатайств об освобождении из-под стражи" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00, § 108, ECHR 2006-... (извлечения)* (* Там же. N 11/2007.)).

201. Неоправданное и чрезмерное применение меры в виде содержания под стражей при досудебном уголовном разбирательстве было также упомянуто Комитетом министров в качестве структурной проблемы России. Ее существование подтверждается продолжающимся потоком новых сходных жалоб в Европейский Суд и данными, доступными на национальном уровне, и она тесно связана с проблемой перенаселенности в следственных изоляторах (см. § 3 и § 4 меморандума "Содержание в следственных изоляторах в Российской Федерации: меры по исполнению Постановлений Европейского Суда", подготовленного Департаментом Совета Европы по контролю за исполнением постановлений Европейского Суда по правам человека [CM/InfDH(2007)4] от 12 февраля 2007 г., и упоминавшуюся выше промежуточную Резолюцию CM/ResDH (2010) 35). Комитет министров отметил постоянные заявления Президента России и высокопоставленных должностных лиц, включая Генерального прокурора и министра юстиции, о том, что до 30% лиц, содержащихся под стражей в следственных изоляторах, не должны были лишаться свободы, поскольку подозревались в совершении преступлений небольшой или средней тяжести, и приветствовал неуклонное стремление на самом высоком политическом уровне к изменению этой неприемлемой ситуации и принятию срочных законодательных и других мер в этом направлении (см. упоминавшуюся выше промежуточную Резолюцию CM/ResDH (2010) 35).

202. Европейский Суд приветствовал меры, уже принятые российскими властями для сокращения числа лиц, находящихся в следственных изоляторах. Он напоминает, что российским прокурорам должно быть формально предложено уменьшить количество ходатайств об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей, за исключением наиболее тяжких преступлений насильственного характера. Тем не менее приведенная выше судебная статистика вместе с выводами о нарушении пункта 3 статьи 5 Конвенции, последние постановления Европейского Суда и мнение Комитета министров демонстрируют, что успешное предупреждение переполненности следственных изоляторов будет зависеть от дальнейших последовательных и долгосрочных мер для обеспечения полного соблюдения требований пункта 3 статьи 5 Конвенции. В дополнение к выводам Комитета министров в промежуточной Резолюции CM/ResDH (2010) 35 и Рекомендации Rec (2006) 13 о применении меры пресечения в виде содержания под стражей, его условиях и гарантиях защиты от жестокого обращения Европейский Суд сильно сомневается в том, что существующие тенденции по использованию меры пресечения в виде содержания под стражей могут быть изменены, пока в соответствующие положения российского Уголовно-процессуального кодекса не будут внесены изменения для четкого соответствия требованиям, вытекающим из статьи 5 Конвенции. Как последовательно указывал Европейский Суд, первое из этих требований заключается в том, что во всех случаях должна существовать презумпция в пользу освобождения и что содержание под стражей должно являться исключительной мерой, а не нормой. До осуждения обвиняемый должен считаться невиновным, и он может заключаться под стражу, только если было убедительно доказано путем ссылки на конкретные факты и доказательства, собранные обвинением, что (i) имеется обоснованное подозрение в совершении им преступления, и (ii) существует значительная угроза, что он скроется, продолжит заниматься преступной деятельностью, воспрепятствует осуществлению правосудия или нарушит общественный порядок, и (iii) эти риски не могут быть достаточным образом уменьшены использованием залога или любой другой меры пресечения, не связанной с лишением свободы (см. § II (6)-(9) Рекомендации Rec (2006) 13, и в числе многих примеров Постановление Большой Палаты по делу "Быков против Российской Федерации" (Bykov v. Russia), жалоба N 4378/02, §§ 61-64, ECHR 2009-...* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2009.), упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", §§ 110 и последующие).

203. Наконец, любое изменение в существующей законодательной базе должно сопровождаться эффективными мерами для воплощения этих изменений в судебной практике. Европейский Суд отмечает как интересный пример, что некоторые Договаривающиеся Стороны реагируют на его решения путем перераспределения обязанностей судьи и назначения специальных судей для принятия решений о применении мер пресечения и контроля за соблюдением прав человека в уголовном судопроизводстве (см., в частности, Резолюцию CM/ResDH (2009) 131 по исполнению Постановлений Европейского Суда по делам "Лавент против Латвии" и "Юрьев против Латвии" (Lavents and Jurjevs v. Latvia), см. также Резолюцию ResDH (2003) 50 по исполнению Постановления Европейского Суда по делу "Мюллер против Франции" (Muller against France), представляющую французское законодательство о презумпции невиновности от 15 июня 2000 г., которое вводит должность судьи по предварительному заключению (juge des libertйs et de la detention). Адекватная подготовка судей, рассматривающих ходатайства об избрании меры пресечения, также необходима, как отмечалось в Рекомендации Комитета министров (2004) 4 от 12 мая 2004 г. о Конвенции и профессиональной подготовке.

(b) Временные меры для предотвращения и сокращения перенаселенности

204. Реалистичный взгляд на ситуацию, которая существует в настоящее время в российских следственных изоляторах, позволяет говорить, что значительная их часть по-прежнему характеризуется перенаселенностью и другими отклонениями от норм содержания, установленных в российском законодательстве. Несмотря на заметное улучшение материальных условий в последние годы, а также дополнительные меры, которые уже запланированы в бюджете, неудовлетворительные условия содержания под стражей, вероятно, сохранятся в течение нескольких лет (см., например, данные в упоминавшемся выше приложении II к промежуточной Резолюции CM/ResDH (2010) 35 и упоминавшуюся выше Федеральную программу развития уголовно-исполнительной системы). Данная ситуация требует скорейшего введения дополнительных правовых гарантий, которые могли бы предотвратить или, по крайней мере, уменьшить перенаселенность в следственных изоляторах, где она сохраняется, и обеспечить эффективное соблюдение прав лиц, которые были или будут содержаться там.

205. Европейские пенитенциарные правила предусматривают, что в национальном законодательстве должны быть установлены специальные минимальные требования в отношении помещений, отводимых для заключенных, с уделением особого внимания площади, кубическому содержанию воздуха, освещению, отоплению и вентиляции (Правила § 18.1-18.3). Таким образом, было бы целесообразно установить максимальную вместимость (numerus clausus) для каждого следственного изолятора через определение пространства на каждого заключенного и возможное количество квадратных и, возможно, кубических метров, которые должны как минимум соответствовать текущим требованиям Закона о содержании под стражей и будут периодически пересматриваться для развития пенитенциарных стандартов. Кроме того, может быть определена эксплуатационная вместимость, которая может отличаться от максимальной вместимости и основываться на контроле, безопасности и надлежащем внутреннем распорядке с тем, чтобы обеспечить беспрепятственное перемещение заключенных или проведение частичных ремонтных работ или действия на случай других непредвиденных обстоятельств.

206. Чтобы обеспечить более строгое соблюдение правил, установленных законом, полномочия и ответственность начальников следственных изоляторов должны быть пересмотрены. В настоящее время начальники следственных изоляторов, по-видимому, не могут отказать в принятии заключенных при превышении проектной вместимости исправительного учреждения. Ситуация может быть улучшена путем создания такой возможности в связи с введением правил о максимальной вместимости, как указано в предыдущем параграфе, в целях обеспечения того, чтобы эксплуатационная вместимость в следственных изоляторах не превышалась иначе как при строго определенных и исключительных обстоятельствах.

207. Однако законодательство может предусмотреть специальные временные меры, которые могли бы действовать вплоть до общего улучшения условий содержания под стражей в следственных изоляторах. Например, Европейский Суд мог бы указать на законодательные поправки, которые были внесены в польский Уголовно-процессуальный кодекс после пилотного постановления об условиях содержания в польских тюрьмах (см. § 61 и последующие). Ключевыми особенностями специальных временных мер должны быть следующие: (i) краткий и определенный период времени, (ii) судебный контроль, (iii) доступность компенсации.

208. Ограничение продолжительности срока для поиска следственного изолятора, условия в котором отвечают надлежащим требованиям, создает гарантии того, что длительность неудовлетворительных условий не будет достаточно долгой, чтобы повлечь за собой нарушение статьи 3 Конвенции. Решение о продолжительности применения временных мер в каждом отдельном случае должен принимать суд со ссылкой на конкретные фактические обстоятельства, но закон должен установить максимальную продолжительность такого содержания, которая не должна превышаться ни при каких обстоятельствах. В то же время закон должен исчерпывающим образом определить ситуации, в которых суд может распорядиться о временном содержании заключенного в переполненном следственном изоляторе. Наконец, важно установить некую форму компенсации за такое временное содержание под стражей, будь то денежная компенсация, увеличение часов прогулок на открытом воздухе, расширение доступа к досуговой деятельности вне камер или сочетание этих мер.

209. Европейский Суд далее отмечает, что было бы целесообразно, если бы прокуроры и руководители учреждений могли использовать дополнительное время, приобретаемое благодаря временным мерам, чтобы изучить возможность для освобождения мест в следственном изоляторе, которые предлагают удовлетворительные условия содержания. Работая совместно, они смогут точно установить тех заключенных, у которых срок содержания под стражей заканчивается или в нем нет больше необходимости, и подать в судебные и следственные органы ходатайство об их немедленном освобождении. Подобные согласованные действия уголовно-исполнительных органов и прокуратуры являются важным элементом для снижения уровня переполненности исправительных учреждений и обеспечения надлежащих материальных условий.

2. Создание эффективных средств правовой защиты

210. Европейский Суд далее напоминает, что заявители в настоящем деле являлись жертвами нарушения статьи 13 Конвенции в части отсутствия эффективного средства правовой защиты для рассмотрения доказуемых жалоб на предположительно неудовлетворительные условия содержания под стражей. Европейский Суд сделал этот вывод, тщательно изучив положения российского законодательства. Европейский Суд также отметил структурную проблему в российской правовой системе, установив, что она в настоящее время не позволяет потерпевшему добиваться прекращения продолжающегося нарушения или получения адекватной компенсации за период содержания, которое уже закончилось.

211. Учитывая срок, истекший с момента вынесения первого постановления, затрагивающего эти проблемы, Европейский Суд полагает, что конвенционные обязательства Российской Федерации требуют от нее создания эффективных внутренних средств правовой защиты, предусмотренных статьей 13 Конвенции, без дальнейшего промедления. Необходимость таких средств правовой защиты тем более актуальна, что большое число лиц, пострадавших от нарушения основополагающих прав и свобод, установленных Конвенцией, не имеют иного выбора, чем добиваться справедливости посредством требующего больших затрат времени международного разбирательства в Европейском Суде. Данная ситуация противоречит принципу субсидиарности, который занимает важное место в системе Конвенции (см. Решение Европейского Суда по делу "Демопулос и другие против Турции" (Demopoulos and Others v. Turkey), жалобы NN 46113/99 и др., § 69, ECHR 2010-, Решение Европейского Суда от 23 сентября 2010 г. по делу "Наговицын и Нальгиев против Российской Федерации" (Nagovitsyn and Nalgiyev v. Russia), жалобы NN 27451/09 и 60650/09, § 40* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2010.)). Неполное применение гарантий статьи 13 Конвенции в этом контексте неприемлемо ослабило бы эффективность функционирования на национальном и международном уровнях системы защиты прав человека, установленной Конвенцией (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фингер против Болгарии" § 121, и Постановление Большой Палаты по делу "МакФарлейн против Ирландии" (McFarlane v. Ireland), жалоба N 31333/06, § 112, ECHR 2010-... с дополнительными отсылками). Договаривающиеся Стороны последовательно подчеркивали необходимость эффективных внутренних средств правовой защиты, в том числе в контексте повторяющихся дел, которые становятся жизненно важными для обеспечения долгосрочной эффективности Конвенции и вытекают из решений Европейского Суда (см. Рекомендацию Rec (2004) 6 государствам-участникам по улучшению внутренних средств правовой защиты и декларации, принятые Высокими Договаривающимися Сторонами на конференциях в Интерлакене и Измире).

212. Европейский Суд напоминает, что он уже нашел нецелесообразным требовать от государства-ответчика принятия каких-либо конкретных общих мер для приведения условий содержания в следственных изоляторах в соответствие со статьей 3 Конвенции. Выражая свою озабоченность и указывая возможные пути устранения существующих недостатков, Европейский Суд установил, что какие-либо материально-правовые поручения в этой сфере могли бы выходить за рамки его судебных функций с учетом характера затронутых вопросов. Однако ситуация, касающаяся нарушения статьи 13 Конвенции в части отсутствия эффективных внутренних средств правовой защиты в отношении жалоб заявителей на неудовлетворительные условия содержания под стражей, является иной. В соответствии со статьей 46 Конвенции выводы Европейского Суда на основании данного положения требуют четких и конкретных изменений в национальной правовой системе, которые позволят всем лицам, находящимся в положении заявителей, жаловаться на нарушение статьи 3 Конвенции вследствие неудовлетворительных условий содержания под стражей и получать адекватную и достаточную компенсацию вреда вследствие этих нарушений на национальном уровне.

213. Европейский Суд уже отмечал существующие пробелы в российском законодательстве и приводил принципы Конвенции, которым должны следовать власти в учреждении эффективных внутренних средств правовой защиты, как это предусмотрено Конвенцией. Он напоминает, что государство-ответчик имеет свободу усмотрения в выборе средств, чтобы соответствовать требованиям, за которыми осуществляет надзор Комитет министров в соответствии со статьей 46 Конвенции. С целью содействия властям в выборе надлежащих решений Европейский Суд далее рассмотрит этот вопрос. Вначале он рассмотрит превентивные внутренние средства правовой защиты, а затем обратится к компенсаторным средствам.

(a) Превентивные внутренние средства правовой защиты

214. Важной гарантией для предотвращения нарушений вследствие неудовлетворительных условий содержания под стражей является эффективная система подачи жалоб лиц, содержащихся под стражей, национальным органам (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орховский против Польши", § 154). Чтобы быть эффективной, данная система должна обеспечивать безотлагательное и тщательное рассмотрение жалоб заключенных, их эффективное участие в рассмотрении жалоб и предусматривать широкий спектр юридических инструментов в целях устранения выявленных нарушений требований Конвенции.

215. Подача жалобы в орган надзора за пенитенциарными учреждениями, как правило, является более надежным и быстрым способом оперативного рассмотрения жалоб, чем судебное разбирательство. Такой орган должен иметь полномочия для мониторинга нарушений прав заключенных. Название этого органа или его место в структуре органов исполнительной власти не столь важно, поскольку он должен быть независимым от уголовно-исполнительной системы, как, например, Советы независимого мониторинга (бывшие Советы визитеров) в Соединенном Королевстве или Комиссия жалоб (beklagcommissie) в Нидерландах. В российской правовой системе данные функции переданы в органы прокуратуры, которые имеют независимое положение и возможность контроля соблюдения администрацией исправительных учреждений российского законодательства.

216. В дополнение к независимости надзорный орган должен иметь полномочия рассматривать жалобы с участием заявителей и право на принятие обязательных для исполнения решений. Как Европейский Суд отмечал выше, Закон о содержании под стражей и Закон о прокуратуре наделили надзирающих прокуроров широкими следственными полномочиями и обязали администрацию исправительных учреждений сообщать о приведении в исполнение их решений. Тем не менее жалоба в прокуратуру не соответствует требованиям эффективного внутреннего средства правовой защиты, поскольку в процессе ее рассмотрения не предусматривается участие заключенного. Европейский Суд полагает, что для того, чтобы такая жалоба надзирающему прокурору соответствовала требованиям, заявителю по крайней мере должна быть предоставлена возможность оспаривать фактические доводы администрации исправительного учреждения, которые были представлены по требованию прокурора, задавать вопросы и делать дополнительные заявления прокурору. Рассмотрение жалобы не должно быть публичным и не требует организации любого вида устного разбирательства, однако на прокурора должна быть возложена обязанность вынести решение по жалобе в разумно короткие сроки.

217. Возвращаясь к возможности подачи жалобы в суд общей юрисдикции на нарушение прав и свобод, предусмотренной положениями главы 25 Гражданского процессуального кодекса ("Производство по делам об оспаривании решений; действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих"), Европейский Суд отмечает, что разбирательство жалобы в порядке главы 25 Гражданского процессуального кодекса устанавливает соответствующие гарантии их состязательного характера и предусматривает справедливое судебное разбирательство и эффективное участие истца. Он также приветствует Постановление Пленума Верховного Суда от 10 февраля 2009 г., который однозначно относит жалобы на неудовлетворительные условия содержания под стражей к сфере действия главы 25 Гражданского процессуального кодекса. Европейский Суд не сомневается, что этот вид жалобы имеет возможность стать эффективным внутренним средством правовой защиты, однако, со следующими оговорками.

218. Согласно Гражданскому процессуальному кодексу обоснованная жалоба, поданная в соответствии с главой 25 названного Кодекса, может повлечь установление факта нарушения и требование о его устранении. Отсутствует указание на возможность требования или получения компенсации в отношении нарушения, которое уже имело место. Также неясно, может ли жалоба, поданная в порядке главы 25 Гражданского процессуального кодекса, сопровождаться обычным требованием о возмещении ущерба на основании статей 151 и 1064 Гражданского кодекса РФ, и может ли она рассматриваться совместно в рамках одного разбирательства. Если объединение этих требований невозможно в силу закона или юридической практики, это будет возлагать чрезмерное бремя на заявителя, которому будет необходимо вначале вести судебное разбирательство для рассмотрения его жалобы по существу, а потом предъявлять решение о нарушении в тот же суд и инициировать новое судебное разбирательство для получения компенсации. Европейский Суд полагает, что глава 25 Гражданского процессуального кодекса должна предоставлять возможность присуждения компенсации за нарушение права заявителя, которое уже произошло.

219. Кроме того, исполнение решения суда, вынесенного в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса, может быть затруднено правовыми и практическими препятствиями. Гражданский процессуальный кодекс не устанавливает, какое возмещение может предоставить суд в рамках средства внутренней правовой защиты, и, как Европейский Суд отмечал выше, отсутствуют какие-либо прецеденты, которые могли бы указать на преобладающую судебную практику. Поэтому невозможно определить, будет ли решение, вынесенное в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса, ограничено общим указанием на необходимость устранения установленных нарушений или могут быть приняты конкретные меры, необходимые для борьбы с перенаселенностью и другими формами жестокого обращения, затрагивающими не только заявителя, но и значительную часть лиц, содержащихся под стражей. С учетом повсеместного и структурного характера проблемы перенаселенности исправительных учреждений должно быть уделено внимание предоставлению российским судам надлежащих правовых инструментов, позволяющих им рассматривать проблемы, лежащие в основе индивидуальной жалобы, и эффективно справляться с ситуациями массовых и одновременных нарушений прав лиц, содержащихся под стражей, в результате отсутствия надлежащих условий содержания в данном следственном изоляторе.

220. Наконец, важный вопрос возникает в отношении исполнения решения суда, вынесенного на основании главы 25 Гражданского процессуального кодекса, и отсутствия надлежащей санкции за его неисполнение. Недавно введенный в действие Федеральный закон "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок" от 30 апреля 2010 г. не применим к решениям судов, вынесенным в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса, поскольку он позволяет истцу требовать денежную компенсацию только в связи с несвоевременным исполнением решения суда о взыскании средств государственного бюджета (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Наговицын и Нальгиев против Российской Федерации"). Кроме того, решения, вынесенные в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса, по-видимому, не подлежат обязательному исполнению судебными приставами. Отсюда следует, что такое судебное решение может быть лишено практического значения. Хотя должностное лицо, которое уклоняется от исполнения решения суда, может нести уголовную ответственность, предусмотренную статьей 315 Уголовного кодекса РФ, тем не менее Европейский Суд не имеет подтверждений установившейся практики возбуждения уголовных дел в связи с неисполнением обязанностей должностными лицами (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 104). Поэтому важно принять меры, которые будут гарантировать ответственность перед судом.

(b) Компенсаторное внутреннее средство правовой защиты

221. Во всех делах, в которых нарушение статьи 3 Конвенции уже имело место, Европейский Суд полагает, что государство должно быть готово признать нарушение и предусмотреть некую форму компенсации потерпевшему. Применение только превентивного внутреннего средства правовой защиты будет явно недостаточным, поскольку это средство создается для предотвращения перенаселенности и других нарушений статьи 3 Конвенции и не будет адекватным для устранения ситуации, когда лицо уже подвергалось какое-то время бесчеловечному и унижающему достоинство обращению. Следовательно, государство-ответчик должно учредить такое средство правовой защиты, которое могло бы предоставлять возмещение в связи с уже имевшими место нарушениями. Европейский Суд добавляет, что применение эффективного компенсаторного средства правовой защиты будет особенно важным с учетом принципа субсидиарности, чтобы лица не были вынуждены систематически обращаться в Европейский Суд с жалобами, которые требуют установления основных фактов или расчета денежной компенсации, что должно принципиально и практически относиться к сфере внутренней юрисдикции (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Демопулос и другие против Турции", § 69, а также с необходимыми изменениями, Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии" (Scordino v. Italy) (N 1), жалоба N 36813/97, § 188, ECHR 2006-V).

222. Смягчение наказания при определенных условиях может быть формой компенсации содержащимся под стражей в связи с нарушениями Конвенции, которые имели место во время уголовного разбирательства в отношении них. Европейский Суд ранее признавал, что в делах, касающихся несоблюдения требования разумного срока, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции, национальные власти могут предоставить адекватную компенсацию, в частности, путем смягчения приговора заявителя ясным и соизмеримым образом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фингер против Болгарии", § 128, Решение Европейского Суда от 13 ноября 2003 г. по делу "Морби против Люксембурга" (Morby v. Luxembourg), жалоба N 27156/02, Постановление Европейского Суда от 26 июня 2001 г. по делу "Бек против Норвегии" (Beck v. Norway), жалоба N 26390/95, §§ 27-28, и Решение Комиссии по правам человека от 1 июля 1998 г. по делу "Лауренс против Нидерландов" (Laurens v. Netherlands), жалоба N 32366/96). По мнению Европейского Суда, такое смягчение приговора также является адекватным возмещением нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции в делах, в которых национальные власти не рассмотрели дело заявителя, содержавшегося в следственном изоляторе, с надлежащей тщательностью (см. Постановление Европейского Суда от 10 ноября 2005 г. по делу "Дзелили против Германии" (Dzelili v. Germany), жалоба N 65745/01, § 83).

223. Европейский Суд еще не имел возможности принять решение по делу, в котором наказание заявителя было смягчено в порядке возмещения за предшествующее нарушение статьи 3 Конвенции. Он отмечает, что согласно официальному бюллетеню Государственной Думы Российской Федерации проект поправок в положения Уголовного кодекса РФ о назначении наказаний, внесенный и подготовленный для рассмотрения в первом чтении, предусматривает увеличение периода содержания под стражей в следственных изоляторах, засчитываемого в срок лишения свободы по приговору (проект закона N 73983-5 об изменении статьи 72 Уголовного кодекса Российской Федерации). Это предложение предусматривает, что время, проведенное в предварительном заключении, будет умножено на некие стандартные понижающие коэффициенты, и итоговый период будет вычитаться из срока лишения свободы. Хотя Европейский Суд не должен выражать мнение о таком законодательном вопросе, он считает важным напомнить в этой связи требования к эффективным средствам правовой защиты, изложенные в § 94 настоящего Постановления, которые могут быть полезны для российских властей в их реализации настоящего постановления, независимо от результата вышеуказанных законодательных поправок.

224. Во-первых, применение компенсаторного средства правовой защиты в форме смягчения наказания неизбежно будет ограниченным, поскольку может быть применено только к осужденным и приговоренным к определенному сроку лишения свободы. Оно не учитывает прав лиц, которые были оправданы или уже осуждены, а только уменьшает срок заключения на время, которые они провели в предварительном содержании под стражей, скорректированное на соответствующий коэффициент.

225. Во-вторых, суды должны признать нарушение статьи 3 Конвенции достаточно ясным образом и назначить компенсацию в виде смягчения приговора в ясной и соизмеримой форме. Без определенного указания в решениях национальных судов на то, что именно установление и признание нарушения статьи 3 Конвенции влечет снижение срока, смягчение приговора не будет лишать лицо статуса жертвы этого нарушения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дзелили против Германии", § 85). Данное требование соизмеримости предполагает законную возможность для индивидуализированной оценки воздействия нарушения прав, установленных Конвенцией, и конкретную компенсацию, которая должна быть предоставлена потерпевшему. Автоматическое смягчение посредством стандартных понижающих коэффициентов едва ли будет совместимо с индивидуальной оценкой. Кроме того, следует учитывать, что автоматическое сокращение срока наказания для осужденных преступников за счет их предыдущего пребывания в неудовлетворительных условиях содержания под стражей может негативно отразиться на общественных интересах уголовного наказания (см. Постановление Европейского Суда от 10 мая 2011 г. по делу "Димитров и Хаманов против Болгарии" (Dimitrov and Hamanov v. Bulgaria), жалобы NN 48059/06 и 2708/09, § 129).

226. Наконец, очевидно и то, что, хотя автоматическое смягчение наказания при бесчеловечных условиях содержания под стражей может рассматриваться как часть широкого ряда общих мер, которые должны быть приняты, оно не будет представлять собой окончательное решение существующей проблемы отсутствия внутренних средств правовой защиты и не будет способствовать в решающей степени устранению подлинной причины перенаселенности, а именно чрезмерного использования меры пресечения в виде заключения под стражу при досудебном разбирательстве и неудовлетворительных материальных условий содержания под стражей.

227. Что касается возможности получения денежной компенсации за нарушение статьи 3 Конвенции, с учетом выводов Европейского Суда, изложенных в §§ 113-118 настоящего Постановления, представляется маловероятным, что эффективные компенсаторные средства правовой защиты могут иметь силу без изменения положения национального законодательства в определенных ключевых пунктах (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 138). Для большей ясности и учитывая важность этого вопроса, Европейский Суд считает необходимым предоставить рекомендации для властей Российской Федерации в целях оказания им содействия в исполнении своих обязательств в соответствии с пунктом 1 статьи 46 Конвенции.

228. Денежная компенсация должна быть доступной для всех, кто был подвергнут бесчеловечному или унижающему достоинство обращению в нарушение статьи 3 Конвенции и подал на это жалобу. Европейский Суд подчеркивает, что бремя доказывания, возлагаемое на заявителя в судебном разбирательстве по поводу компенсации, не должно быть чрезмерным. От него может потребоваться доказуемое изложение случая жестокого обращения и предоставление таких доказательств, какие являются легко доступными, например, подробное описание условий содержания под стражей, показания свидетелей или ответы со стороны надзирающих органов. После этого бремя доказывания переходит к властям, чтобы они могли опровергнуть утверждения о жестоком обращении посредством документальных доказательств, способных продемонстрировать, что условия содержания заявителя под стражей не нарушали статью 3 Конвенции. Процессуальные правила рассмотрения такого требования должны соответствовать принципам справедливости, закрепленным в статье 6 Конвенции, включая то, что оно будет рассмотрено в разумный срок, и правила, регулирующие судебные расходы и издержки, не должны создавать чрезмерную нагрузку для сторон, когда их жалобы обоснованы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фингер против Болгарии", § 125).

229. Установление несоответствия условий содержания под стражей с требованиями статьи 3 Конвенции на основе критериев, перечисленных в §§ 143-158 настоящего Постановления, имеет фактический характер и создает прочную правовую презумпцию о том, что такие условия причиняют моральный вред потерпевшему. Национальный закон о компенсации должен отражать существование этой презумпции, а не присуждать, как это происходит сейчас, компенсацию в зависимости от способности заявителя доказать вину конкретных должностных лиц или органов и незаконность их действий. Как уже ранее устанавливал Европейский Суд, неудовлетворительные материальные условия не обязательно существуют по вине администрации исправительных учреждений и других должностных лиц, но могут быть и следствием структурных проблем в национальной системе содержания под стражей, в то время как перенаселенность может быть результатом недостатков, существующих за пределами пенитенциарной системы, например, в судах или органах прокуратуры. Следует также напомнить в этой связи, что даже в ситуации, когда каждый аспект условия содержания соответствует внутренним правилам, их совокупный эффект может составлять бесчеловечное обращение (см. § 158 настоящего Постановления). Поэтому должно быть очевидно, что ни высокий уровень преступности, ни недостаток ресурсов, ни другие структурные проблемы не могут рассматриваться как обстоятельства, исключающие или уменьшающие ответственность национальных властей за моральный вред, причиненный в результате бесчеловечных или унижающих достоинство условий содержания под стражей. Как Европейский Суд неоднократно подчеркивал, государство-ответчик несет обязанность по организации своей пенитенциарной системы таким образом, чтобы обеспечить уважение достоинства заключенных, какие бы финансовые или материально-технические затруднения ни возникали (см., в частности, упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации", § 87, и Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации", § 63).

230. Размер компенсации морального вреда не должен быть необоснованно меньшим по сравнению с присуждаемой Европейским Судом в подобных случаях. Принципы, изложенные Европейским Судом в § 172 настоящего Постановления, могут служить ориентиром для российских властей при определении размера компенсации. Право не подвергаться бесчеловечному или унижающему достоинство обращению занимает столь фундаментальное и центральное место в системе защиты прав человека, что национальные органы или суд, рассматривающие этот вопрос, должны представлять исключительно убедительные и серьезные причины, чтобы оправдать свое решение присудить меньшую компенсацию морального вреда или вообще ее не присуждать (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фингер против Болгарии", § 130).

231. Европейский Суд, наконец, подчеркивает, что для подлинной эффективности и соответствия принципу субсидиарности компенсаторные внутренние средства правовой защиты должны быть ретроспективными и предоставлять компенсацию в отношении нарушений статьи 3 Конвенции, которые существовали до их введения, в ситуациях, когда содержание под стражей уже завершилось освобождением заявителя или переводом его в исправительное учреждение другого режима, и в ситуациях, когда заявитель по-прежнему продолжает находиться в условиях, несоответствующих требованиям статьи 3 Конвенции (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фингер против Болгарии", § 131).

3. Сроки создания эффективных внутренних средств правовой защиты

232. Европейский Суд считает целесообразным применение в настоящем деле процедуры пилотного постановления с учетом большого числа лиц, затронутых ими в России, и неотложной необходимости предоставить им безотлагательное и адекватное возмещение на национальном уровне. Таким образом, он полагает, что цель данного постановления может быть достигнута, только если требуемые изменения будут введены в российском законодательстве безотлагательно. Задачей Европейского Суда, однако, не является указание наиболее целесообразного способа введения необходимых внутренних средств правовой защиты. Государство может внести изменения в существующий ряд средств правовой защиты или добавить новые средства для обеспечения реально эффективного возмещения в связи с нарушением конвенционных прав, с учетом выводов и рекомендаций Европейского Суда. Именно государство должно обеспечить под надзором Комитета министров соблюдение новым средством правовой защиты или сочетанием таких средств в теории и на практике требований Конвенции, изложенных в настоящем Постановлении (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 140).

233. Какой бы подход ни был избран властями, создание эффективных внутренних средств правовой защиты по жалобам, касающимся неудовлетворительных условий содержания под стражей, может требовать, по предварительной оценке Европейского Суда, более продолжительного времени, чем то, которое требовалось для введения компенсаторного средства правовой защиты в отношении неисполнения национальных судебных решений в связи с пилотным Постановлением по делу "Бурдов против Российской Федерации" (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Наговицын и Нальгиев против Российской Федерации", § 38). Европейский Суд признает, что должен быть установлен разумный срок для принятия мер, учитывая важность и срочность существа дела, а также фундаментальную природу нарушаемого права. Тем не менее он не считает целесообразным указывать конкретные временны_е рамки для введения сочетания превентивных и компенсаторных средств правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений статьи 3 Конвенции, включая такие, как подготовка законопроектов, поправок и правил, последующее их принятие и реализация, а также осуществление соответствующей подготовки должностных лиц. Комитет министров имеет больше возможностей для решения такого рода задач.

234. Учитывая изложенное, Европейский Суд заключает, что власти Российской Федерации должны указать совместно с Комитетом министров в течение шести месяцев с даты вступления в силу настоящего Постановления временны_е рамки, в течение которых должны стать доступными превентивные и компенсаторные средства правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений статьи 3 Конвенции в части бесчеловечных и унижающих достоинство условий содержания под стражей.

D. Возмещение, которое должно быть присуждено в сходных делах

235. Европейский Суд напоминает, что одной из целей процедуры пилотного постановления является содействие скорейшему возможному возмещению, предоставляемому на национальном уровне большому числу лиц, страдающих от структурной проблемы, выявленной в пилотном постановлении (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 142). Пункт 6 правила 61 Регламента Суда предусматривает возможность отложения всех дел, вытекающих из той же структурной проблемы, до принятия необходимых мер государством-ответчиком. Европейский Суд подчеркивает, что отсрочка является возможностью, а не обязанностью, что четко отражено включением слов "в соответствующих случаях" в тексте пункта 6 правила 61 и подходах, примененных в предыдущих пилотных постановлениях (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", §§ 143-146, где отсрочка касалась только жалоб, поданных после вступления в силу пилотного постановления (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Румпф против Германии", § 75, где не была усмотрена целесообразность отсрочки).

236. Принимая во внимание основополагающий характер права, гарантированного статьей 3 Конвенции, важность и актуальность жалоб на бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, Европейский Суд не считает целесообразным откладывать рассмотрение подобных дел. Наоборот, Европейский Суд отмечает, что продолжение процесса рассмотрения жалоб на условия содержания под стражей будет напоминать государству-ответчику на регулярной основе о его обязательствах в рамках Конвенции и, в частности, вытекающих из настоящего Постановления (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Румпф против Германии").

237. Кроме того, что касается жалоб, которые были поданы до вынесения настоящего Постановления, Европейский Суд считает, что было бы несправедливым, если бы заявители по таким делам, которые уже пережили периоды содержания под стражей в предположительно бесчеловечных или унижающих достоинство условиях и в отсутствие эффективного средства правовой защиты и обратились за компенсацией морального вреда в Европейский Суд, были бы вынуждены повторно подавать свои жалобы в национальные органы, будь то на основании появления нового внутреннего средства правовой защиты или на других основаниях (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 144, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Латак против Польши", § 85).

238. Европейский Суд убежден, однако, что разрешение сотен нерассмотренных дел такого рода будет процессом, требующим больших затрат времени, который может быть ускорен эффективным реагированием государства-ответчика на настоящее Постановление, включая разрешение обоснованных жалоб на национальном уровне путем мировых соглашений или односторонних предложений по исправлению положения. Ускоренное урегулирование отдельных случаев на национальном уровне требуется не только из-за серьезности жалоб заявителей по статье 3 Конвенции, занимающей фундаментальное значение в ее системе. Необходимость такого урегулирования диктуется принципом субсидиарности: после того, как Европейский Суд разъяснил обязательства государства-ответчика в соответствии с Конвенцией, для последнего должно быть принципиальным принять необходимые меры по устранению нарушений, чтобы Европейский Суд мог не выявлять новые нарушения в значительном ряде сопоставимых случаев.

239. Европейский Суд, следовательно, считает, что государство-ответчик должно предоставить адекватное и достаточное возмещение всем жертвам бесчеловечных или унижающих достоинство условий содержания в российских следственных изоляторах (СИЗО), которые подали жалобы в Европейский Суд до вынесения настоящего Постановления. Это возмещение должно быть произведено в течение 12 месяцев с даты вступления в силу настоящего Постановления или с даты, в которую жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации в соответствии с подпунктом "b" пункта 2 правила 54 Регламента Суда, смотря по тому, что наступит позже. По мнению Европейского Суда, такое возмещение может быть достигнуто, в частности, за счет специальных решений, таких как мировые соглашения с заявителями или односторонние предложения по возмещению, соответствующие конвенционным требованиям (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 145). Следует напомнить, что соответствие условий содержания под стражей с требованиями статьи 3 Конвенции будет оцениваться с учетом критериев, определенных в настоящем Постановлении (см. §§ 143-158 настоящего Постановления), а суммы возмещения морального вреда будут определяться в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда и принципами, изложенными в § 172 настоящего Постановления.

240. Европейский Суд будет рассматривать информацию, представленную властями Российской Федерации, относительно компенсаций, предлагаемых в каждом конкретном случае, и соответственно решать, оправдывают ли обстоятельства его дальнейшее рассмотрение.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил объединить жалобы в одно производство;

2) признал приемлемыми жалобы заявителей Ананьева и Баширова в части условий их содержания в следственных изоляторах NN ИЗ-67/1 и ИЗ-30/1 и отсутствия эффективного средства правовой защиты в этой связи, отложил до рассмотрения существа жалоб предварительное возражение властей Российской Федерации относительно неисчерпания внутренних средств правовой защиты, и признал жалобы в остальной части неприемлемыми;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителей Ананьева и Баширова;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в отношении заявителей Ананьева и Баширова, и отклонил возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, подлежащий начислению на указанные суммы:

(i) Ананьеву 2 000 евро (две тысячи евро) в качестве компенсации морального вреда;

(ii) Баширову 13 000 евро (тринадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда и 850 евро (восемьсот пятьдесят евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя Баширова о справедливой компенсации;

7) постановил, что государство-ответчик должно указать совместно с Комитетом министров в течение шести месяцев с даты вступления в силу настоящего Постановления временны_е рамки, в течение которых должна стать доступной комбинация эффективных средств правовой защиты, имеющих превентивное и компенсаторное содержание и соответствующих требованиям, установленным в настоящем Постановлении;

8) постановил, что государство-ответчик должно предоставить возмещение всем жертвам бесчеловечных и унижающих достоинство условий содержания под стражей в российских следственных изоляторах (СИЗО), которые подали свои жалобы до вынесения настоящего Постановления, в течение 12 месяцев с даты, когда Постановление вступит в силу или с даты, когда их жалобы были коммуницированы властям Российской Федерации, в соответствии с подпунктом "b" пункта 2 правила 54 Регламента Суда, в зависимости от того, что наступит позже.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 января 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда